Странник установил последний из алмазов в пределах ритуального круга. Магическая энергия начала свободно течь между четырьмя алмазами, и источником ее служили башни на каждом из четырех континентов. Помедлив немного, дабы сосредоточиться, Странник произнес древнее заклинание, преобразуя магическую энергию в серебряные Лунные Врата. И когда оные воплотились в реальность, он обнажил свой меч и ступил внутрь.

Хауквинд, Лорд Времени, наблюдал за действиями Странника. И когда закрылись врата, он затаил дыхание, страшась того, что должно произойти. Возможно, прошли минуты, часы, день... и мир раскололся. Горная гряда близ башни рухнула и изменила форму, отрезав Каменные Врата от мира. Там, где только что находились серебряные врата, ярилась мана, а затем все без исключения четыре алмаза раскололись.

Зрел Лорд Времени, что Раскол поглотил все земли Созарии. Горы низвергались, острова тонули, обличье четырех континентов изменялось. Бури магической энергии и вскипевшие моря обрекли целые виды живых существ на гибель. В последовавшем опустошении безвозвратно гибли империи и королевства. Единая временная линия Созарии раскололась на сотни - каждая из них нашла свое отражение в осколках проклятого Алмаза Бессмертия Мондаина.

Посчитав, что видел достаточно, Хауквинд погрузился во временные линии, перенесшись на пять столетий. Здесь нарастало некое возмущение, как будто волны времени разбивались о скалу. Лорд Времени знал источник сего - Теневой Страж. Возведенный магией Алмаза Бессмертия Мондаина и зачарованный Минакс, этот замок находился вне пространства и времени, защищенный от взора самого Хауквинда.

В прошлом Минакс, находясь в безопасности в сей твердыне, верховодила нападениями на Британнию. Но теперь с помощью Анона она обнаружила, что магия Теневого Стража поможет ей достичь и иных целей. Злобное присутствие Минакс ощущалась все отчетливее во временных линиях. Но нельзя позволить Минакс уничтожить саму историю!

Чтобы остановить ее, Лорду Времени понадобятся четыре драгоценных камня, подобные обнаруженным некогда Странником: рубин цвета заката, алмаз, подобный застывшим слезам, идеальный имперский изумруд и сапфир драконьего ока. Хауквинд подумывал о том, чтобы отыскать сии камни в различных моментах истории, но вспомнил о ране, нанесенной ему Лордом Тени Астаротом. Смертое тело его так и не исцелилось полностью после инцидента в Лунном Сиянии. Он не мог достичь задуманного в одиночку, и сейчас было не время для тайн. Пришло время для легенд.

Кошмар заставил его пробудиться. Огромный дракон расправил крылья впервые за 500 лет, взревел, распугав всех без исключения живых существ на мили окрест. Он поднялся в небеса, и черные крылья его закрыли солнце, и даже старейшие деревья Оскверненного Леса сгибались под порывами ветра.

Когтями он отбросил камень, открывая вход в горную пещеру, где были сокрыты его сокровища. Дракон знал, что все это время к ним никто не прикасался. Он взревел от радости, и лавина камней низвергнулась вниз с соседнего утеса. Чешуйчатые лапы погрузились в гору сокровищ, разбрасывая в стороны золотые монеты, являя взору драгоценные камни. Двумя когтями подхватил он сапфир; в темно-синем камне отражалось око черного дракона.

Кошмар, привидевшийся ему, предупредил о том, что кто-то попобует украсть его драгоценные камни. В неистовой ярости дракон изрыгнул пламя, расплавив груду золота.

За каждую каплю крови Вольфганга пришлось по рубину.

Богатые и могущественные в Акалабете всегда ценили рубины. И, согласно обычаю, на похоронах короля, всегда подносили по рубину. Некоторые подношения были изысканны, достойны того, чтобы красоваться в короне; иные оказывались не гранены, лишь недавно добыты в рудниках. Будучи великим магом и справедливым правителем, Вольфганг был уважаем в народе, и даже самые обыкновенные миряне желали воздать почести почившему правителю.

Большинство присутствующих на похоронах хранили молчание, но некоторые с тревогой шептались о Забытом Короле. Старший сын Вольфганга присоединился к отряду, должному захватить Мондаина, и исчез. Один наследник исчез, второй оказался убийцей – кто же станет править Акалабетом? Далекие родичи – оставшиеся в линии престолонаследия – смиренно замерли подле гроба.

Перед закатом, когда двери великого собора уже закрывались, внутрь проскользнул нищий в потрепанных лохмотьях. Стражи схватили его. Не останавливаясь, он вывернул руку, продолжая следовать к гробу. Лохматься упали, открыв взорам присутствующих тело нежити! Мертвяк не добавил к груде рубинов еще один, но возложил на нее небольшой талисман, сделанный из кости и кристалла. Взором мертвяк обвел собравшихся потенциальных наследников, после чего прохрипел: «Мондаин не допустит, чтобы кто-то встал у него на пути к власти над Созарией».

Хоть стражи и сразили мертвяка, слова того, оказались пророческими. В течение месяца после смерти Вольфганга от странной чумы скончались и все наследники. Тела их были похоронены в склепе Вольфганга, и с тех пор на троне Акалабета не восседал правитель.

Дюпре отбросил в сторону разбитый щит. Корсар Минакс удачно выбрал место для засады, но рыцарь сумел вовремя отразить гибельный удар. А от честного боя корсар бежал. Паладин не стал его преследовать. То, что сподвижник Минакс встал у него на пути, доказывало, что предсказания Провидца верны и Дюпре близок к цели.

Вскоре он достиг узкой щели в скале, куда едва мог протиснуться в своих доспехах. Ступать туда в одиночку рискованно, но честь требовала, чтобы он прошел путь до конца. Дюпре углубился в пещеру, и каменную породу сменили гладкие коридоры. Свет факела освещал фрески:

Великий чародей-король, держащий в руке алмаз и уничтожающий армию демонов...

Король, стоящий между двумя сыновьями, один из которых сжимает в руке меч, второй – посох...

Король мертв, а младший сын стоит над телом его, держа алмаз в руках...

В конце коридора Дюпре достиг двери, украшенной рунами из обсидиана. Паладин медленно провел рукой по рукам, читаю фразу, образованную ими: «Здесь вечно покоятся Забытые Короли Акалабета. Горе тем, кто дерзнет нарушить их покой».

Холм Шо горел. Замок Рондорин был разрушен в результате извержения вулкана. Пепел низвергался на городские улицы, и сотни беженцев заполонили северные дороги, дабы укрыться от приближающихся лавовых потоков. Посланники из иных владений даймио докладывали о подобном же. Лишь небольшое владение Зенто, казалось, избежало бедствия. Мир разрывался на части, а одачи, столь верно случивший Кимуре Исаму, бесцельно оставался в ножнах. Единственное, что мог сделать Исаму, это следовать последним приказом, отданным его даймио.

Из невеселых дум самурая вырвал громкий звук удара. Молодой моряк уронил ящик, и содержимое оного вывалилось на пирс. Моряк бросил исполненый паники взгляд на Исаму, и отчаянно принялся собирать раскатившиеся в разные стороны изумруды. В тревоге моряк не замечал всех тех богатств, которые бросал в сломанный ящик. Вместо того, чтобы вычитать неуклюжего, Исаму поднялся на ноги, чтобы помочь ему собрать сокровища.

Корабль устремился к Зенто, а Исаму коснулся старого тубуса для свитков, притороченного к спине. Свитки были наследием, которые его даймио ценой собственной жизни спас из архивов: военные дневники, описание техники кен-джит-су, записи на Бушидо, а также семейная родословная. Из сотен свитков удалось спасти лишь дюжину, но это было все, оставшееся от истории и мудрости Империи Рондорин. Исаму должен был доставить свитки и казну в Зенто.

Самый молодой член команды первым заметил опасность: огромные кольца, яростно рассекающие морские волны. Исаму слышал истории о Икучи, гигантском морском угре, столь длинном, что даже самому быстроходному кораблю понадобится день, чтобы проплыть вдоль тела монстра. Икучи вынудил всплыть на поверхность тот же хаос, который пробудил вулкан, и вода близ морского змея была черна от его вязкой крови. Команда изменила курс судна, но бесконечные кольца окружали корабль со всех сторон. Команда пробовала держаться подальше от них, но понимала, что тяжело груженому судну не уйти.

Надеясь, что угорь не обратит внимания на менее заметную цель, Исаму приказал команде спустить на воду лодку и перейти на нее. Следуя приказу самурая, капитан неохотно спустился в шлюпку. Исаму передал ему тубус со свитками, объяснил, сколь он важен.

После чего повел корабль прочь от лодки, зная, что угорь последует за ним. Он надеялся, что сумеет заставить кольца сдвигаться в сторону, дабы шлюпка сумела проскользнуть между ними. Это напомнило ему о временах, когда он и его армия выступали против тирана из Акалабета, и превосходящее боевое искусство одержало верх над превосходящей численностью противника. Но тогда он потерял своего боевого коня, а сейчас полагал, что потеряет куда больше... Наконец, терпение оказалось вознаграждено, и под жабрами твари заметил он нежную плоть. Исаму обнажил свой клинок, и когда корабль приблизился вплотную к монстру, вонзил его в тело Икучи. Мили колец угря содронулись от боли.

Подобно башне, из-под воды поднялась огромная голова твари. Ярость морского монстра была направлена на самурая. Рот бестии распахнулся, открывая взору ряды смертоносных зубов. Исаму поклонился, поднял меч острием вверх. Голова угря стремительно опускалась на ожидающего воина, и ни один из них не колебался. Исаму вонзил меч в нижнюю челюсть Икучи, пригвоздив ее к палубе. Зубы Икучи пронзили Исаму подобно сотням ножей, но самурай не выпустил из рук одачи. Истекая кровью от ран в тех местах, где зубы пробили его доспех, Исаму продолжал сдерживать огромного угря, даруя время морякам отплыть как можно дальше; сердце его замедляло биение... пока не остановилось окончательно. Ощутив смерть противника, Икучи вырвался на свободу. Огромные кольца хлестали по остову корабля со всех сторон, разбивая его. Деревянные доски и сокровища прилипли к телу угря, утащившего тело самурая в морские пучины.

Лодчонка прибыла в Зенто, незамеченная и неотличивая от множества других суденышек беженцев, но выжившие моряки исполнили волю Исаму. И 500 лет спустя свитки Рондорина остаются старейшими и величайшими сокровищами имперской библиотеки, почитаемые воиными и учеными Токуно.

Кайто чувствовал себя неуютно на борту судна. Он не мог объяснить ощущение страха. Ночное небо было ясным, а морской торговый путь между Исаму-Джимой и Макото-Джимой был обычно безопасен. Но семья его бороздила воды Токуно вот уже двадцать поколений, и он научился доверять своим ощущениям.

Кайто подошел к борту корабля, вгляделся в черные морские воды. В недрах оных заметил он странные огоньки, поднимающиеся к поверхности. Они приблизились, и узрел он призрачные лица Фуна Юрей.

Он попытался сосчитать их, но сбился, столь много призраков пребывало в морских водах. Кайто приказал команде возвращаться в Зенто под полными парусами. А когда сын обратился к нему с вопросом о том, что происходит, отвечал Кайто: «Икучи поднимается из глубин...»

Смех и музыка звучали в замке Салле Дасиль, и вино текло рекой. Молодым рыцарям подобные не было особо по нраву, а ветераны приняли решение не употреблять крепкие напитки. Ведь завтра они присоединятся к армии Британнии и выступят против легионов монстров Мондаина. Даже если сражение будет выиграно, многие расстанутся с жизнями на чужбине.

Сражаясь, чтобы тревога не омрачала его лицо, Шамино Салле Дасиль, Король Следопытов, останавливался у каждого стола, дабы поднять тост вместе с пирующими или поделиться с ними рассказами. Они были добрые люди, и хоть был он их королем всего несколько лет, он уже был обязан им всем.

Шамино сохранял маску на лице до тех пор, пока не удалился в королевские покои. Увидев его, Беатрикс отложила лист пергамента, на котором что-то писала, и подошла к окну, где замер король. Крепко обняла его. Вечера были студены в горах, окружающих замок, и он с благодарностью принял ее тепло. Какое-то время они стояли в молчании, глядя на поля у основания гор. Фермерские угодья, испещряющие равнину, были темны, но небольшом селении Утраченных Друзей были заметны свет и движение, ибо именно там готовили тяговых лошадей, которые понесут на себе провизию для армии. С высоких утесов, на которых был возведен замок, его военная кампания выглядела совершенно незначительной. Шамино вздохнул: «Надеюсь, это верное решение».

«Милый мой Шамино, ты веришь в план своего друга. Даже если Странник преуспеет, огромная армия должна схлестнуться с силами Мондаина. Если тебе тревожно, мне следует отправиться с тобой. Тебе понадобится помощь в заботе о раненых».

«Нет. Твое место здесь. Твой род правил этими землями на протяжении долгих поколений, и людям нужна их принцесса. Если она мы погибнем в далеких землях, это уничтожит их дух, а если наш альянс окажется сокрушен врагом, миряне сплотятся за тобой и твоим отцом для защиты наших границ».

Беатрикс улыбнулась ему, глаза ее блестели в лунном свете. «Ответственный король, как и всегда. Отец был прав, разделив бремя правление с тобой. Просто обещай, что вернешься ко мне, любимый».

Поцеловав ее в лоб, он обещал: «Когда в следующий раз в сем замке пребудет веселье, то станет означать нашу с тобой свадьбу».

...Призрак оставался в руинах павшего замка, развевались за нею бесплотные шелковые одеяния. Шаги ее не нарушали слой пыли, скопившейся на полу за долгие годы, и лишь стенания эхом отдавались в позабытых залах. За минувшие столетия гобелены на стенах посерели, но на одном из них все еще можно было различить белый анкх на зеленом фоне. После долгих часов блужданий призрак вернулась к скелету, облаченному в истлевшее платье, на фаланге пальца виднелось обручальное кольцо. Бледные пальцы призрака коснулись алмаза. «Где же ты, моя любовь?..»

Несколько столетий назад...

Пальцы Мондаина защелкнули цепочку, и Минакс ощутила на горле холод темного алмаза в ожерелье. Казалось, тянулись к нему все тени в сем чертоге. Колдун никогда не проявлял чувств, и Минакс уже поняла, что каждый из редких подарков имел свое назначение. Она обернулась к своему наставнику и любовнику, поинтересовалась: «Что он меня требуется?»

Мондаин раскрыл на столе карту известного мира: «Ты отправишься в город Бритаин. Когда король Британии отступит в свою столицу, ты убьешь его силой этого камня. Со смертью его погибнет также иное препятствие для нас».

«А что насчет того, что Странник нашел путь достичь Теневого Стража?»

Мондаин казался оскорбленным. «Герой Британнии – всего лишь смертный, и не помеха для моих замыслов. Делай, как тебе говорят».

Несколько месяцев назад...

Король Блэкторн внимательно изучал ситуацию на шахматной доске. Его ферзь пал, а несколько оставшихся фигур были загнаны в угол. Следующие шаги станут означать потери для обеих сторон, но очевидно, что белые непременно проиграют, если он не сделает никаких ошибок. Блэкторн сделал ход черной ладьей и записал свой ход на маленький свиток. После чего вернулся к созерцанию доски.

Сосредоточенность его нарушил голос: «Принцесса горгулий весьма хорошо обучается игре в шахматы».

Блэкторн кивнул, обернувшись к Лорду Времени. «Да, Провидец, однажды она станет прекрасной правительницей, но сомневаюсь, что ты здесь по этой причине. Когда в последний раз ты говорил с королем в Бритаине, то просил его «исцелить» Раскол. Полагаю, в мои покои тебе привели не менее важные вещи?»

«Да, Минакс. Волшебница манипулирует весьма опасной и нестабильной магии, потому что надеется изменить прошлое. Мне необходима помощь народа Британнии, на этой осколке и иных, чтобы остановить ее».

«Это объясняет значения, и я подозревал, что предательство Анона будет иметь дополнительные последствия. Хоть у нас с тобой и возникали противоречия прежде, ты знаешь, что я не стану противиться тому, чтобы тебе помогали мои подданные. Потому спрашиваю снова: почему ты здесь?»

«Моя стратегия требует множества фигур и ходов».

Блэкторн вновь перевел взгляд на шахматную доску: «И какой же мне следует сделать ход, по твоему мнению?»

«Королем, которому сделан шах».

В настоящее время...

Заклинание телепортации переместило Марию, мага из Лунного Сияния, к небольшому каменному домику в Священном Городе. Она помедлила, чтобы собраться с мыслями, после чего ступила внутрь. С каменной скамьи ей кивнул пожилая пожилой мужчина-горгулья. Крылья его были иссохшими и слабыми, а кончики рогов странно поблескивали. То был самый старый горгулья из когда-либо встреченных ей. «У меня тоже был сон, Мария. Мое имя – Наксатилор».

Мария приветствовала легендарного Провидца горгулий легким кивком. «Лорд Времени крайне туманно говорил о том, что ему нужно от нас, и у меня много вопросов».

«В то короткое время, которым мы обладаем, я отвечу на несколько из них. Моя королева присоединилась к твоему королю Блэкторну, чтобы задержать Минакс, но ты должна действовать быстро, дабы сыграть свою роль».

«И в чем же она состоит?»

«Хауквинду необходимо древнее заклинание, утраченное и позабытое на всех без исключения осколках. Ты направишь тех, кто отыщет его».

«Есть предположение, откуда следует начать поиски?»

«Я передам тебе артефакт более древний, нежели Священный Город, который давным-давно был отдан горгульям». Провидец указал волшебнице на черный куб, казалось, мерцающий изнутри.

«Вихревой куб! Но его уничтожил годы назад этот глупец Кронос с его устройством по обнаружению чернокамня! Как такое возможно?»

«Некоторые вещи как являются частью этого мира, так и оторваны от него. Другими словами, они могут отбрасывать более одной тени».

Мария поразмыслила над этим какое-то время, после чего поинтересовалась: «И как это связано с моей задачей?»

«Героям Британнии понадобится этот куб, чтобы достичь Кодекса. Ты должна пояснить им, как сделать это».

Энд-шпиль Хауквинда начался...

Мондаин был мертв, и осколки Алмаза Бессмертия усеивали каменный пол. Странник подобрал один из них, внимательно осмотрел. Скверна, наведенная Мондаином, начала исчезать, и узрел Странник в осколке зелено-голубую сферу Созарии, вращающуюся вокруг своей оси. И в мире этом тоже жили смертные.

Зрел Странник, как миряне Созарии оправлялись от Раскола. Армии Британнии покончили с ордами Мондаина и вернулись на родину. Выжившие жители павшей Империи Рондорин бежали в Зенто, новую столицу Токуно. Белый Дракон обезумел от осознания гибели своей дочери, и Земли Опасности и Отчаяния погрузились в пучину войны и разрухи. Ужасающие силы Темной Неизвестности укрылись в подземелье Судьбы.

Странник осторожно опустил осколок на пол и устремился к выходу из замка Теневой Страж. В каждом из осколков минули столетия...

Анон закончил чертить последние штрихи на ритуальном круге. С отвращением посмотрел на свои перемазанные кровью пальцы. Жертвоприношение было самым быстрым способом обрести ману, необходимую для сотворения заклинания, на котором настаивала Минакс, но он не любил пачкать руки лично. Однако обитатели Судьбы передали ему весьма впечатляющее заклятие. Оно позволит Теневому Стражу переместиться во времени и пространстве, и Минакс сможет направить свои армии в любой временной отрезок прошлого или будущего Созарии. Демоны предупредили, что проведение подобного ритуала потребует невероятного могущества и сосредоточенности. Руна на груди Анона, нанесенная Минакс, ярко вспыхнула. Поместив в круг останки четырех редчайших существ, он начал направлять свою ману, дабы перерезать эфирную нить, удерживающую Теневой Страж на месте.

Хауквинд еще раз проверил местоположение четырех драгоценных камней, дабы удостовериться в том, что не сделал он ни единой ошибки. Достались они ему ценой весьма немалого числа жизней. Он не допустит, чтобы жертва эта оказалась бессмысленной. Хауквинд начал читать заклинание из Кодекса. С каждым произнесенным словом все больше маны устремлялось к нему от граней тридцати осколков. Вершина Каменных Врат обратилась в средоточие стихии маны, призванной из конфликтов Фелукки, пустоты Маласа, морей Токуно, руин Илшенара.

Это было прекрасно... пока тени демонической скверны не начали очернять края реликвий. Двеомеры заклятий Лорда Времени и Анона схлестнулись, и заклинание, поддерживающее Серебряные Врата, начало слабеть, поддаваясь натиску Анона. Представ во плоти, Хауквинд направлял кажду каплю маны, остававшуюся в его смертном воплощении, в отчаянной попытке сохранить контроль над заклятием, но победа Анона, поддерживаемого и Минакс, и ужасающими силами Судьбы, казалась неизбежной.

Но тысячи смертных, пребывающих в осколках, присоединились к Хауквинду, направляя свою волю, преобразуя ее в серебряные нити, поддерживающие двеомер Лорда Времени. Каждый голос – принадлежал ли он человеку, эльфу или даже гоблину – произносил одни и те же слова силы. Вас Рел Тим Пор Орт. Магия, порожденная невероятным единением, обрушилась на Теневой Страж и Анона.

Анон на мгновение утратил концентрацию... и его магия устремилась в Эфировую Бездну. Неконтролируемый демонический двеомер устремлялся прочь, ища иные остаточные временные линии, подтягивая их к себе. И когда ближайшая из них столкнулась с Теневым Стражем, две реальности слились воедино. Каждый монстр в замке Минакс закричал от боли, ощутив отголоски столь могущественной волшбы. Башни рушились, и целое крыло твердыни вросло в каменную породу. В открывшийся пространственный тоннель продолжала изливаться мана, выжигая магический путь через Эфировую Бездну от Созарии до того места, где Теневой Страж находился ныне. Увидев, что стабильные Лунные Врата сияют перед ним, Хауквинд улыбнулся и лишился чувств от изможденности; смертное тело его упало в Серебряные Врата.

Очнувшись позже, Хауквинд воззрился на незнакомое небо. Перед ним расстирались девственные джунгли, бродили по которым гигантские рептилии. Это не было Созарией – в будущем ли или в прошлом. «Это неожиданно».

«Местные называют эту долину «Эодон», - заметил Блэкторн, приближаясь. Он выглядел уставшим и потрепанным. На руках его виднелись следы от когтей. «Они помогли мне отыскать тебя».

Хауквинд попытался подняться на ноги, но споткнулся, обессиленный. Блэкторн поддержал его за руку. «Ты привязан свои Серебряные Врата к Теневому Стражу. Не знаю, как тебе это удалось, но магия Созарии ныне переплелась с сим пространством».

Хауквинд улыбнулся и ничего не сказал.

«Но Минакс все еще представляет угрозу. Твой замысел не остановил ее».

«Я ставил целью своей не остановить Минакс, но защитить полотно времени. Но Минакс все же многого лишилась. Она больше не может наносить удары и отступать в безопасное место. Ныне судьба ее пребывает в руках смертных Созари, на каждом осколке и каждой грани».

Так началась Эпоха Легенд...

Мирмидексы – раса воинственных инсектоидов, обитающих в подземных пределах Эодона – вновь появились на поверхности, схлестнувшись с прибывшими в сию эпоху британнцами. Тем пришлось вести сражение на два фронта – как с миньонами Минакс, так и с предвечными обитателями сей долины...

Но кто же они, мирмидексы?.. Профессор Элли Рафкин писала в своем дневнике:

«Отблески костра были едва различимы через ткань палатки. В ночной час тишину джунглей нарушил лишь вой обезьян да стрекотание кузнечиков. Слабый ветерок шевелил листья ближайших пальм. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я покинул Лицей, но джунгли Эодона все равно вызывали у меня тревогу. За время нахождения здесь, в долине, я повидал немало прекрасного. Невероятный животный мир придавал Эодону уникальность, а чистые ручьи, текущие через девственные джунгли, делали их живыми и плодородными. Вдали курился вулкан. На поверхности Эодон казался завораживающим и притягательным, однако настоящая опасность таилась под землей.

Мне повезло, я лишь однажды видел мирмидекса. Я заметил, как солнечный свет отразился на его хитиновом панцире. Я не успел рассмотреть их как следует, как мой сопровождающий испустил боевой клич, взмахнул секирой и рубанул воина-мирмидекса. Существо задергалось в конвульсиях, а из раны хлынула зеленая жидкость. Я хотел отвернуться, но любопытство взяло верх. Существо было большим – в два раза выше человека – инсектоидом с вытянутыми клешнями. На жвалах его была заметна алая кровь. Я сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть создание, когда мой сопровождающий снова взмахнул топором и снес созданию голову. Зеленая слизь вытекала из шеи мирмидекса, орошая землю.

С тех пор я мирмидексов больше не встречал. Я узнал, что те в большинстве своем обитают под землей, иногда появляются на поверхности, чтобы раздобыть еды, а после возвращаются в свои ульи. Эодон полон сюрпризов, и каждый день происходят здесь новые открытия. Я донельзя устал, и мне легче заснуть и забыться, оставив тревоги. И когда я уже надеялся отойти ко сну, в джунглях вдруг воцарилась полная тишина. А в следующее мгновение ужасающий крик раздался в ночи...»

...Все началось четыре месяца назад, когда британнцы впервые переместились в Эпоху Легенд.

Тогда одинокий дрон-мирмидекс терзал жвалами дерево, дабы испить его сок. Он трудился, собирая растительность для гнездовья, а день был донельзя жарким. Дрон надеялся поработать еще несколько часов, а затем вернуться под землю, чтобы передохнуть. Королева будет довольна, когда увидит, что ему удалось принести в улей.

Дрон продолжал пить вязкую жидкость, когда земля задрожала, поднялся странный ветер. Порыв ветра, коснувшегося антенн дрона, вызвал вкус-воспоминание, передающееся из поколеия в поколение, от мирмидекса к мирмидексу. Вкус был неприятным, представлял собой сочетание запахов растений и животных, дрону неведомых. Он должен собрать сведения для Королевы, или же запах его собственной смерти пошлет предупреждение Рою-Семье. В любом случае он исполнит свое предназначение.

Он метнулся в лес, продираясь через заросли, и с каждым шагом дурной вкус становился все хуже. Волосики ощущений, покрывавшие его тело, чувствовали энергию, скапливающуюся в воздухе. Добравшись до прогалины, усеянной павшими деревьями, дрон узрел источник магии, принявшей ту самую форму, которой он так страшился. В глазах дрона отражались колеблющиеся контуры серебряных Лунных Врат.

Подобную магию использовали Угнетатели – те, кто управлял мирмидексами, причинял им боль. Великое множество члеков Роя-Семьи погибли, чтобы изгнать Угнетателей из мира и сокрыть следы их магии. Остались лишь руины да монстры, бывшие когда-то их послушными зверушками. И теперь дрон наблюдал, как подобные создания, облаченные в странные металлические панцири, проходят через врата и движутся подобно защитникам собственного гнезда маленького дрона.

И когда одно из существ указало на него и начало кричать, дрон понял, что пришло время бежать и обо всем доложить Королеве...

...В чертогах Королевы никогда не было тихо. Клацанье и чавканье рабочих-сестер полнило каверну, когда они поглощали растения и мясо, дабы производить королевскую слизь, поддерживающую существование колонии.

Дрон все еще помнил вкус слизи с тех пор, когда только-только вылупился. Ее давали отведать всем личинкам, дабы те были сильны, но роль мирмидекса в колонии определяла, сколько именно слизи они получат. Менее, чем через неделю после рождения дроны и рабочие начинали получать меньшие порции. Воины, на протяжении месяца поглощавшие королевскую слизь, становились большими, а единственная Королева – мать роя – всю свою жизнь эту богатую питательными веществами субстанцию и ела.

Королева восседала в центре чертога, осматривала свою последнюю кладку яиц, раздумывая над тем, какие из них выглядели многообещающе, или же наоборот – ущербными. За мембранами дрон мог разглядеть очертания личинок Роя-Семьи. Когда Королева решала судьбу того или иного яйца, рабочие осторожно уносили их в различные тоннели, где личинки родятся и дальнейшее развитие их будет определено. Завершив, Королева перевела взгляд на дрона. «Дрон-дитя, расскажи мне, что ты видел».

Дрон поведал ей о Серебряных Вратах и воинах-людях. Когда он закончил говорить, они соприкоснулись антеннами, дабы передать вкус-воспоминание произошедшего. Если Королева и сомневалась прежде в словах дрона, неприятный вкус магии подтвердил их истинность.

Королева отрывисто отдала несколько приказов, и рабочие устремились в дюжину различных тоннелей. Рабочая-сестра поместила большую мембрану, наполненную королевской слизью, перед дроном, и Королева приказала тому пить. Дрон поглотил редкий дар, а несколько рабочих втащили в зал гигантский кристалл. От артефакта исходили магические энергии, наполняя каверну ужасным вкусом. Кроме горечи магии, ощущался запах насекомых, подобных мирмидексам, в тысячах различных формах и образах. Дрон отступил от кристалла.

Королева велела ему вернуться. «Не бойся. Ты будешь вознагражден, дрон-дитя. Ты поведешь за собой Рой-Семью против нового врага».

Маленький дрон бросил взгляд на куда более внушительного воина-мирмидекса, стоящего на страже в чертоге, и недоуменно воззрился на Королеву. Самого его не для войны растили.

«Кристалл Угнетателей. Этот артефакта изменил и контролировал нас. Мы забрали его, когда изгнали их прочь. Ты должен оставить нынешний панцирь. Ты не можешь вести в бой сородичей, будучи дроном, посему должен стать воином»...

...Минуло четыре месяца, и полномасштабное вторжение мирмидексов в Эодон началось...

Голодающие, аллозавры покинули свои обычные охотничьи угодья, устремившись на пустоши. Когда зрели они пребывающих в сих землях мирмидексов, то нападали на инсектоидов, считая тех легкой добычей. Дроны бежали, ведя аллозавров к своим гнездам. Прячущиеся за дюнами воины атаковали со всех сторон, беря огромных тварей в кольца, отрезая им пути к бегству. Челюсти аллозавров рвали конечности противников, но место раненых тут же занимали новые воины. Бесконечный поток мирмидексов в итоге захлестывал гигантских рептилий. Их предсмертные вопли были ужасны.

Когда воины-инсектоиды оставляли мертвых аллозавров, приближались дроны и начинали разделывать туши. То был странно упорядоченный процесс разрыва плоти, ломки костей, а после – доставки мяса в подземные пещеры. Когда все завершалось, не оставалось и следа имевшего места противостояния. Джоффри наблюдал за этим с вершины утеса и понимал, что долине грозит немалая опасность.

Когда он был назначен защитником интересов британнцев в Эодоне, ему пришлось столкнуться с худшими из людей обоих миров. Когда не нужно было защищать исследователей от враждебных племен долины, он пытался пресечь головорезов и трапперов, прибывших из Созарии, от творимых или бессмысленных бесчинств. Некоторые даже охотились на кураки исключительно от безделья. Джоффри пытался покончить с подобным, в то же время держа в осаде Минакс и союзников ее, остающихся в Теневом Страже.

Но если не брать в расчет Минакс, остальные угрозы бледнели в сравнении с роем мирмидексов. В изначальных донесениях они описывались лишь как огромные хищные зверюги, но теперь стало очевидно, что мирмидексы разумны и организованы. Орды дронов на протяжении многих дней волокли падаль в свои ульи, дабы помогать выращивать армию воинов, и ежедневно мирмидексы наносили удары по человеческим поселениям и лагерям. Большинство племен Эодона укрылись в своих поселениях и возвели укрепления, дабы противостоять угрозе.

За исключением племени Барраб. Баррабы поклонялись мирмидексам, облачались в их панцири, а мертвых своих отдавали на съедение инсектоидам. И в нынешнем вторжении они зрели знак очищения Эодона. Они не подпустят лазутчиков Джоффри к тоннелям мирмидексов, а он не решится атаковать инсектоидов, ведь баррабы не преминут нанести удар ему в спину.

Необходимо найти решение, ведь в противном случае мирмиденсы заполонят все земли Эодона.

Джоффри надеялся, что решение вскоре найдет король. Устремившись прочь с утеса, Джоффри готов был поклясться, что один из дронов пристально смотрит на него...

Лорд Времени явился ко двору короля Блэкторна, поведав о том, что зрел весьма неблагоприятную для них возможную временную линию. «Я открыл британнцам путь к Теневому Стражу, дабы сразились они с Минакс», - говорил Хауквинд. – «Тем самым я, возможно, поставил под угрозу жизни исконных обитателей долины. Британнцы – доблестны и любопытны, но именно любопытство их опасно, ведь они поглощают природные ресурсы Эодона». «Такова человеческая природа», - философски заметил Блэкторн. – «Наверняка ты предполагал подобный риск?»

«Да», - подтвердил Лорд Времени. – «Для любого действия существует противодействие. Причина и следствие связаны на самом фундаментальном уровне». «И какое же следствие вызвал авантюризм британнцев?» - полюбопытствовал Блэкторн, и отвечал Хауквинд: «Убито множество драконьих черепах и тигров. Воины мертвых племен убиты теми, кого они называют «вторгшимися чужеземцами».

Блэкторн долго молча, после чего тихо пробормотал: «Надеюсь, цель оправдывает средства». «Мы не можем позволить Минакс закрепиться в Эодоне», - произнес Лорд Времени. – «Наши действия оправданы, и я уверен, что британнцы ответят на призыв. Ведь, ощутив смерть вокруг, мирмидексы слишком уж осмелели. Множество падали на поверхности заставило их покинуть подземные укрытия, и число инсектоидов возросло многократно. Племя Барраб восприняло это за знамение и с его большим рвением принялось поклонятья мирмидексам. Если мы не сдержим натиск, инсектоиды, боюсь, заполонят всю долину».

«Неужто нет возможности пресечь вторжение мирмидексов?» - нахмурился король Блэкторн. «Всегда есть иной путь на временной линии», - заметил Хауквинд. – «Мы должны сплотить племена Эодона в противостоянии баррабам. Лишь тогда наши силы смогут достигнуть Ям и пресечь вторжение мирмидексов».

...Искатели приключений доставили сиру Джоффри, находящемуся в лагере британнцев близ оплота племени Барраб, приказы короля, в которых тот описывал необходимосить сплотить иные племена Эодона. На протяжении нескольких недель силы Джоффри безуспешно пытались пробиться к Ямам мирмидексов, но баррабы не позволяли им сделать это. «Изначально иные пламена были настроены по отношению к нам агрессивно», - обращался Джоффри к внемлющим ему сподвижникам. – «Лишь когда прибыла профессор Рафкин, мы смогли провести с ними переговоры. И если хотим, чтобы они примкнули к нам, надлежит завоевать их доверие. Племя Сакхра поклоняется этим ящерам-переросткам, «динозаврам», как они их называют, племя Урали – драконьим черепахам, Юкари – вулкану, Курак – обитающим в джунглях тиграм, Барако – гориллам».

Так, герои устремились к оплотам помянутых племен долины, чтобы, завоевывая доверие их, заставить объединиться против угрозы, несомой мирмидексами и баррабами. Вождь племени Сакхра велела британнцам сразиться с могучим тиранозавром, чтобы доказать свою доблесть. Дабы завоевать доверие Урали, противостояли герои браконьерам, ворующим яйца драконьих черепах. Вождь Юкари велела искателям приключений добыть лавовы камень из жерла вулкана, вождь Курак – спасти тигрят от трапперов, а вождь Барако – отправляться в пещеру к гигантской горилле и выжить в противостоянии с нею.

Наконец, вожди пятерых племен заверили посланников сира Джоффри в своем поддержке; сплотившись, обитатели долины наряду с британнцами непременно покончат с несомой мирмидексами угрозой...

...Старый шаман передал чашу с похлебной в руки страннику и смотрел, как тот отведал угощение. После чего Интания вновь присел за спинами двух своих внуков, с интересом разглядывающих вновьприбывшего. «Согласно нашим обычаям, один из членов племени рассказывает историю, в то время как остальные едят. Как наш гость, ты имеешь право первого отказа». Когда странник не ответил, Интания продолжал: «Что ж, хорошо, рассказывать буду я. Что бы вы хотели услышать?»

Двое детей немного пошептались, после чего маленькая девчушка ответила: «Расскажи нам о духах, дедушка».

Старейшина помолчал немного, после чего заговорил:

«После того, как Созидатели Мира были изгнаны, остались одни лишь руины. Народ Эодона служил Созидателям, и теперь остался ни с чем. Там, где раньше была одна большая земля, оказалось шесть племен.

Юкари были теми, кто яростно сражался на стороне Созидателей Мира. Именно поэтому они были атакованы мирмидексами, и осталось их совсем немного. Выжившие утратили всякую надежду, и вместо того, чтобы бежать, они решились на последнее противостояние у основания высокой горы. Окруженные десятикратно превосходящих их числом инсектоидами, они с боевыми криками бросилисчь в решающую атаку. Вторя им, гора испустила рык. Затем Огни Кукузза объяли их, и потоки лавы обратили врага в бегство. После этого победы племя Юкари так и осталось в тени их защитника.

Урали – наследники тех, кто создавал искусственные водные каналы для Созидателей Мира. Когда настала разруха, они следовали за рекою, ища цель своего существования. Ветер над водою донес им самую печальную песнь из слышимых ими когда-либо. В ней не было слов, но вся она была пропитана скорбью. Идя на звук, они узрели драконью черепаху, заворачивающую яйца свои в съедобные растения. После чего нырнула в реку и уплыла. Те, кто станут Урали, дожидались ее возвращения, но она так никогда и не вернулась. Они решили осесть близ реки, продолжая поиски Фабозза Вод.

Те, кто именуется Барако, забрели глубоко в джунгли, и осознали, что выжить там очень непросто. Голодая, они набрели на нескольких горилл, лакомившихся фруктами, собранными с высоких деревьев. Возвышалась над сородичами самая большая горилла из когда-либо виденных людьми: Афазз. Рядом с ним пребывала гора бананов, и делился он ими с иными гориллами. Некоторые из Барако попробовали было метнуться вперед и схватить фрукты, но среброшкурый отогнал их своими огромными кулаками. Те, кто пытался противостоять горилле, были сражены – так он был силен. Наконец, маленький мальчик приблизился к горилле, склонил голову. Горилла кивнула мальчику, швырнула есть несколько бананов. Следуя примеру мальчика, оставшиеся в живых Барако выказали почтение горилле, и каждый получил достаточно еды, чтобы продержаться несколько дней. С тех пор каждое поколение Афазз возрождается как самый крупный и сильный из среброшкурых горилл. Иногда Афазз – союзник Барако, а иногда – противник. Когда тело Афазза умирает, его череп сохраняют как напоминание об уважении к его силе.

Некоторые из людей затерялись в дикоземье Эодона, кое не подчинили себе даже Созидатели Мира. Несколько дней они скрывались от гигантских рептилий, когда повстречали мужчину, либо которого покрывали шрамы, который сказал, что его имя – Хелузз. Он оказался искусным лучником и научил Сакхра делать луки и охотиться на рептилий с безопасного расстояния. Он прожил в племени много недель, помогая людям выжить. А затем прозвучал громогласный рык, и Хелузз предупредил, что это – король громовых ящеров. Он велел племени спрятаться, дабы смог он увести зверя прочь. Через какое-то время Сакхра начали обсуждать сложившееся положение. Лучник был одним из них, и неважно, сколь велика угроза, он не должен противостоять ей в одиночку. Покинув укрытие, они проследовали по огромным следам зверя, пока не достигли подножья утеса. Там они обнаружили труп динозавра, убитого валунами сошедшей лавины. В груде сей отыскали они старый человеческий череп, виднелись на котором следы когтей.

Наконец, я расскажу о нашем племени. Племя Курак осело на равнинах Эодона. Члены племени были робкими людьми, и многие из них готовили еду для Созидателей Мира. И все же они сумели выжить и процветали. Однажды на равнинах раздался громкий рык. И душах членов племени Курак пробудилась храбрость, доселе им неведомая. Они бросились к источнику звука, обнаружив прайд тигров, расправлялись с которыми мирмидексы. В живых оставалось лишь несколько детенышей. Увидев это, дух Мотазза придал нашим предкам ярость. Курак изгнали насекомых, и с тех пор равнины принадлежали людям и тиграм. После чего народ Курак растил выживших детенышей тигров как своих собственных, и Мотазз с тех пор благоволил к нам.

Что касается последнего, шестого племени... у тех, кого называют Барраб, нет духа, ибо они приветствовали уничтожение Создателей Мира и пытались подрожать их неудавшимся созданиям. Мирмидексы, которым поклоняются они, не даруют им ничего, а иные племена их чураются».

Закончив рассказ, Интания заметил, что странник поднялся на ноги, чтобы уйти. Мужчина устремился в темные джунгли, и на мгновение там случилась вспышка синего пламени...

Джоффри наблюдал за тем, как мастеровые восстанавливают забор на Холме Барабанов. Последняя атака мирмидексов чуть было не привела к прорыву тварей в лагерь. С каждой атакой рой все увеличивался в числе и тактике ведения боя, и ситуация казалась отчаянной.

Ныне мирмидексов возглавлял гигантский инсектоид, которого баррабы называли Чизззтл – «Ярость Эодона». Мирмидексы относились враждебно ко всем людям, но Чизззтл, похоже, сознавал ценность баррабов как лазутчиков и разведчиков. Слишком многие воины из союзных племен угодили в засады прежде, чем осознали этот факт.

Единственные хорошие новости, которые Джоффри получил за последние недели, были о странном поведении мирмидексов. Те осадили поселение Урали, но неожиданно половина армии инсектоидов устремилась в некое место в джунглях. Когда туда добрались лазутчики, то обнаружили лишь обугленные хитиновые панцири. Джоффри гадал, связано ли произошедшее как-то с донесениями о странном человеке, охваченном синим пламенем.

Рыцарь вернулся в свой шатер, склонился над картой Эодона. Слишком много иголок исходило от гнездовья мирмидексов, и острия указывали как на его лагерь, так и на поселения союзных племен. Сдержать мирмидексов не удалось, и если позволить этой войне затянуться, люди непременно проиграют. Промедлением выиграть не удастся ничего. Джоффри взял в руки перо и написал небольшую записку, которую намеревался отправить в Бритаин: «Пришлите все силы, которые сможете. Мы нанесем удар по самому гнездовью».

...Дождавшись прибытия подкреплений, силы, ведомые Джоффри, нанесли удар по Ямам мирмирексов, расправляясь с воинами и магами, принадлежащими к племени Барраб, а также с дронами и воинами-мирмидексами.

Последние тем временем были заняты восстановлением утраченных технологий Угнетателей – рептилий, принадлежащих к роду «котлов». В давнюю пору котлы подчинили себе мирмидексов, а когда те попытались восстать, уничтожили множество инсектоидов с помощью великого оружия – Зипактриотла, которое после оставили, уверовав, что мирмидексы боле не представляют угрозы. И сейчас инсектоиды были исполнены решимости обрести сие разрушительное оружие и уничтожить его раз и навсегда, дабы не попало оно в руки прибывших в Эодон людей. Баррабы сумели снять печати со входа в древние руины котлов и уничтожить Зипактриотл.

О прошлом расы мирмидексов британнцам поведала профессор Элли Рафкин, остающаяся в лагере союзных сил. «Жаль, что должно до подобного противостояния», - сокрушалась она. – «Я надеялась, что знания, полученные от всех народов и созданий Эодона дадут нам лучшее понимание о жизненных формах этого места – но я сознаю, что мирмидексы противны природе, и созданы они быть рабами для расы угнетателей. Котлы явились в Эодон, дабы расширить свою империю и при этом нарушили хрупкую экосистему, которая сама по себе являлась чудом. Долина не выживет, если мирмидексы продолжат свое распространение, и нет гарантии того, что конфликт не затронет Британнию – их необходимо уничтожить! Мы должны существенно сократить их число, чтобы Королева занялась производством потомства».

Элли рассказала героям, каким образом возможно обрести феромоны, которые позволят спуститься в Ямы и бросить вызов самой Королеве мирмидексов. После чего устремились воители в Ямы мирмидексов, дабы покончить с исходящей от инсектоидов угрозой раз и навсегда...

Тысячелетие назад котлы потеряли Эодон...

Исследователь миров Каталкотл прижимал изорванные ошметки своей церемониальной ризы к кроваточащей ране в боку. Воины, которые помогали принести сокровища и рабов-людей обратно в Эодон лежали мертвые или умирающие у его ног, наряду с дюжиной мирмидеков.

Когда несколько мирмидексов избежали поимки, котлы полагали, что у них остается единственнвя способная отложить яйца королева, и что эти беглые инсектоиды угрозы не представляют. Но теперь мирмидексы вернулись, и, нанеся стремительный удар, захватили зеленый лунный камень. После чего, отрезав котлов от источника их наиболее могущественной магии, мирмидексы принялись систематически уничтожать поселения котлов, а также сокрушать выступающих против них людей.

Все попытки умиротворить мирмидексов провалились. Недавно выраженные и видоизмененная королева инсектоидов была попросту разорвана на части и пожрана. Новейшее оружие котлов, Зипактриотл, заставило обезумить привязанного к нему человека-раба, и котлы были вынуждены оставить дальнейшую работу над проектом. Столкнувшись с перспективной полного уничтожения и не имея возможности покинуть Эодон, Созидатели Миров отступили в подземелья своего великого города. Котлы ожидали длительной осады и надеялись использовать имеющееся у них время для создания новых заклинаний, дабы противостоять врагу. Но мирмидексы не дали им такой возможности, и миллионы инсектоидов были принесены в жертву, пав в противостоянии с големами-стражами котлов.

Каталкотл пнул ногой панцирь мирмидекса и направился к сердцу города. Он должен был запечатать Лунный Чертог – фокусирующую точку для пронизывающих Эодон магических потоков, где возможно открывать Лунные Врата в Эфировую Бездну. Хоть без зеленого лунного камня толку от чертога было немного, то была единственная надежда для их Великого Труда. Если котлы, остающиемся на иных планетах, однажды вновь вернутся в Эодон, Каталкотл должен был удостовериться в том, что мирмидексы прежде не разрушат Лунный Чертог.

Шагая по городу, он слышал истошные крики, и означало это, что мирмидексы добрались до жилищ слуг-людей. В царящем хаосе в полуразрушенных тоннелях он узнавал мертвые тела своих друзей и родичей. Несмотря на снедающую его скорбь, он заставлял себя продолжать идти вперед.

Еле разминувшись с несколькими патрулями мирмидексов, Каталкотл достиг двери в Лунный Чертог. Ее охранял механический голем, Юнапотли. Будучи образцом исскусства в ремесле создания големов, Юнапотри был умен, силен и безоговорочно верен. Обычно сияющую поверхность неутомимого голема сейчас покрывала слизь мирмидексов.

Каталкотл обратился к голему: «Я войду в чертог. После чего ты обрушишь эту часть тоннеля». Походящий на человека голем немного поразмыслил над приказом, затем медленно кивнул.

Каталкотл ступил в Лунный Чертог, воззрился на сияющее средоточие кристаллов и магических знаков. Помимо врат в иные миры, Лунный Чертог был воплощением магии и истории. Он знал, что мирмидексы чуют магию и непременно отыщут это место. Они пробьются сквозь земную толщу, чтобы его разрушить. Ему нужен был запах, который оттолкнет их отсюда.

Он прислонил оружие свое к стене. Этот последний уголок Котлана не падет, и любые жертвы здесь оправданы. Попросив прощения у тех, кто пал, Каталкотл бросился на собственное копье. Иллюзорный конструкт котлов, монумент Созидателям Миром, наблюдал и запоминал.

Часом позже дрон-мирмидекс воззрился изумрудными глазами на золотого голема, дабы удостовериться, что тот не несет угрозы. Он легонько коснулся завала своими усиками, а после вновь умчался в тоннели...

Минуло тысячелетие...

Первый сдвинувшийся с места камень перепугал стаю гнездящихся неподалеку птиц. Через час движение второго камня было замечено воином Барако, который поспешил ускорить шаг. С каждым часом все новые камни занимали определенное положение, осторожно огибая руины, приспасабливаясь к ландшафту нового тысячелетия.

К концу дня каменная поверхность начала сиять и пульсировать, быстрее и быстрее. Потоки магии выжигали находящиеся поблизости заросли. В иной части Эодона шаман из рода Интания с криком пробудился.

Котлан, город Созидателей Миров, был вновь явлен миру.

...Довольно скоро искатели приключений устремились на исследование древних руин. Здесь все еще оставались созданные котлами големы, выступившие против дерзнувших разграбить город их повелителей. Генераторы, чудом уцелевшие, проецировали голограммы противостояния мирмидексов и котлов. В пределах Котлана герои отыскали немало артефактов, и профессор Элли Рафкин с удовольствием занялась их изучением...

Высоко в горах маленькая драконица Мирендель пыталась удержаться на одной лапе, скребя когтями на камню и снегу. Из-под снега поблизости показалась куда более крупная платиновая драконица. Матрона Аестирон опустила голову, воззрилась на Мирендель: «Ты должна заниматься медитацией».

«Я этим и занималась. А теперь расскажи историю».

«Ах, это нетерпение юных! Что ж, хорошо. Я поведаю о том, почему ты так ценим терпение и самосозерцание». Драконица произнесла заклинание, сотворив окно в Эфировую Бездну. Двеомер был сфокусирован на монументах в бесконечности между мирами. Наиболее важные образы казались близки, хоть для того, чтобы добраться до них напрямую, потребуется много лет. «Что ты видишь, малышка?»

Маленькая драконица в восхищении уставилась в окно, ее взор метался между различными тайнами и чудесами Бездны. «Я вижу мерцающие звезды, красную и синию».

«Это – блуждающий огонек из Ксоринии».

«Большой страшный плоский камень с рунами».

«Это – План Расколотого Обелиска».

Мирендель сосредоточилась на ином предмете. «Красивая сияющая нить».

«Это магия, сотворенная британнцами. Серебряные Лунные Врата».

«Маленький человек в летающем доме».

«Это... что-то новое... Но неважно. Эфировая Бездна стала нашим домом на много поколений после того, как покинули мы юдоль Созарии. Некоторые драконы остались, чтобы защищать мир и направлять его обитателей, но большинство покинуло Созарию, дабы дать юным расам шанс выжить и избавить их от нашего конфликта с алыми драконами. В ту пору мы были исполнены гордыни, и в нетерпении своем желали широко расправить крылья и испытать свои истинные силы».

Маленькая драконица запрыгнула на валун и поинтересовалась: «А дальше что было?»

Аестирон собралась с мыслями и продолжила свой рассказ: «Это случилось в час противостояния с алыми драконами – первого с тех пор, как покинули мы Созарию. Числом они превосходили нас втрое, а пламя и заклинания, которыми мы обменивались, наверняка уничтожили бы целые города и леса, сражайся мы в смертном мире. Вернувшись с победой и исполненные гордыни, наши предки обнаружили, что все кладки яиц их украдены.

Кража привела всех платиновых драконов в ярость, и, посчитав, что стоят за нею алые драконы, они приготовились покончить с теми раз и навсегда. Если бы не нашлось здравомыслящих драконов с обеих сторон, платиновые непременно уничтожили бы своих алых сородичей, так и не узнав правды. Кладки яиц алых драконов также были похищены тем, кто покамест оставался неведом.

Иногда самые страшные угрозы остаются незримы. Нам потребовалось немало времени, чтобы выяснить, кто стоит за похищением яиц. Их называли по разному – Созидателями Миров, Угнетателями, Похитителями, но мы всегда называли их так же, как они сами именовали себя – «котлы». Они могли с легкостью перемещаться через Эфировую Бездну и любили забирать то, что им не принадлежало. И пока они существовали, наше потомство находилось под угрозой.

Магия, которая позволяла котлам совершать набеги на миры в Бездне, делала их обиталище, Эодон, незаметным и неприступным. Мы не могли нанести им удар напрямую, но могли оставить недвусмысленное послание.

Тайно мы поделились своим замыслом с алыми, и на краткое мгновение за бесчисленные поколения объединились вновь. После того, как была отложена следующая кладка яиц, мы сделали вид, что сражаемся с алыми, однако большая часть наших сил охраняла яйца, сокрытая заклятием иллюзии.

Воры жадны, и, как мы и ожидали, котлы явились. Мы обратили против них свою ярость: буря пламени, зубов и когтей. Немногих мы оставили в живых, дабы поведали те своим набольшим о случившемся. После преподанного урока котлы держались от нас подальше. Но и мы больше никогда не не оставляли кладки свои без охраны. Даже дракон может познать смирение».

После того, как рассказ закончила, Мирендель поразмыслила немного, а затем спросила: «А что же случилось с исчезнувшими яйцами?»

«Мы так и не нашли их, и я часто думаю, какая же судьба постигла наших сородичей».

Кретта восхищала древняя цивилизация котлов и их творения. Тоннели их древнего города являли собой обширную коллекцию всяческих чудес. К сожалению, большинство изделий было разбито и сломано, но Кретт надеялся, что сможет починить их. Как раз сейчас он возился с тем, что походило на стазис-камеру и инкубатор для яиц. Он поспешил привести в действие механизм активации, дабы понять, для чего в действительности предназначается устройство.

Камера медленно открылась, явив взору Кретта несколько внушительных по размерам своим яиц. Неожиданно пол камеры стал ярок и горяч, а руки голема начали переворачивать яйца. Кретт наблюдал, делал пометки, когда услышал громкий рокот. Обернувшись, он заметил, что десятки подобных камер возвращаются к жизни, и в каждой из них пребывают яйца.

«Думаю, самое время мне вернуться в Минок».

Возникли Лунные Врата, и из них выступила волшебница, прижимающая к груди тяжелую корзину для пикника. Несколько горгулий из поселения приветственно помахали ей, и Мария опустила корзину на землю, махнула рукой в ответ. Каждый несколько недель она навещала Наксатилора, пила с ним чай. Хоть у провидца из Тел Мура всегда были свои деликатесы, пожилая горгулья пристрастилась к выпечке из пекарни Лунного Сияния. Сегодня, помимо прочего, Мария принесла пряности из Нуджель’ма, чтобы обсудить с собеседниками историю и предания о магии.

Приближаясь к жилищу провидца, Мария заметила у входа двух стражей – облаченных в доспехи горгулий. Когда чародейка подошла, оба кивками приветствовали ее, отвели копья в стороны. Внутри хижины ее друг пребывал без сознания на ложе, тело его горело от жара. Жах, королева горгулий, сидела подле провидца, держа его за руку; на лице ее отражалась тревога. Заметив Марию, Жах обернулась к ней: «Мария из Лунного Сияния, я ждала тебя».

«Что произошло?»

«Лицезрев некое видение, Наксатилор лишился чувств. Некий образ, увиденный им, оказал подобное воздействие». Жах отбросила простыню, и Мария узрела, что крылья пожилого горгульи изуродованы, будто посечены и опалены. «Подобного прежде никогда не случалось».

«Он придет в себя?»

«Я не знаю. Он – последний представитель старейшего нашего поколения. Мои лучшие маги не смогли сделать ничего, кроме как помочь ему уснуть».

«И что же будет теперь?»

«Теперь я прикажу переместить его в безопасность Королевского Города. То, что сотворило с ним это, может попытаться атаковать снова. Тебе же следует поведать о произошедшем своему королю». Королева Жах передала Марии свиток, скрепленный ее личной печатью. «Мы должны быть готовы к тому, что случится».

Бундор Бард вытащил ящик с перьями, наблюдая, как рабочие заканчивают расставлять мебель в комнате. Снятая им комнатушка была маленькой, но вполне подходила для задуманного. Он кивнул рабочим, покинувшим помещение, и продолжил доставить из ящика свои принадлежности для письма. На столе волшебное перо продолжало делать копии листка бумаги.

Через какое-то время в комнату ступила женщина, облаченная в прекрасное шелковое платье, опустилась в кресло напротив. Вертя в руках бутыль с чернилами, она пристально смотрела на постояльца.

«Кажется, ты хочешь о чем-то спросить меня, леди».

Леди Машиавелли усмехнулась. «Ты действительно настроен серьезно? Собрать вместе старую банду?»

Бундор протянул ей листок бумаги – копию с зачарованного стола.

Она пробежала текст глазами. «От этих орфографических ошибок у меня слезы на глаза наворачиваются. Но да, мне не хватает тех эмоций. Хорошо. Я помогу тебе».

Городские герольды вещали на площадях Британнии о том, что король Блэкторн объявляет о снижении налогов на торговлю в королевстве в надежде на то, что это послужит процветанию купеческих орденов.

Да, на дорогах объявилось немало новых торговых караванов, однако атаковали те разбойники. Некоторых стражам удалось сразить, и во владении лиходеев были обнаружены престранные предметы с выгравированными на них пентаграммами. Непохоже, что нападения совершают обыкновенные бандиты с большой дороги, но... кто же они?.. И чего добиваются?..

Путь до лазарета был долог, а день – жарок. Но, несмотря на бледную кожу, странница ничем не покрыла голову. Прошли десятилетия с тех пор, как она в последний раз ощущала солнечные лучи, и сейчас просто наслаждалась ими. На покосившемся строении был начертан знак, предупреждавший о том, что внутри находятся недужные. Миряне смеялись над ее смелыми словами, сказанными в городе, но если она сможет помочь сим несчастным, возможно, они поверят ей.

Пожилая женщина постучала в дверь, и, не дождавшись ответа, открыла ее. В разрушающемся особняке, обращенном в лазарет, давненько не проводилось никаких работ. Пол залов покрывали грязь и всякий хлам, а из одной дальней комнаты доносилось непрерывно жужжание.

Она заглядывала в комнаты, ища тех, кто был еще жив. Несмотря на жару, каждый из недужных был закутан и изорванное одеяло, чтобы скрыть язвы, покрывавшие тело. Целительница приблизилась к одному из людей, отбросила одеяло.

Молодая женщина попытался укрыться в тенях; ее миловидное лицо было покрыто оспинами. «Отойди! А то подхватишь недуг!»

В руках у бледной странницы был серебряный талисман, исходило от которого слабое магическое сияние. «Я здесь, чтобы исцелить тебя».

Изуродованная женщина пренебрежительно отмахнулась тонкой рукой. «Магия нам не поможет. Сильнейшие маги Британнии в страхе отворачивались от нас».

«Их магия – всего лишь детские игрушки. Моя же магия – куда древнее и чище». Энергии заклинания целительницы омыли лицо женщины, и язвы начали исчезать, а кожа – восстанавливаться. Пепельно-бледное лицо вновь обретало здоровый оттенок.

Целительница продолжала ходить по комнате, исцеляя сих отверженных. И когда закончила она, один из тех, кто только что был при смерти, озвучил вопрос, снедавший всех без исключения: «И что теперь?»

Странница извлекла из складок в ризе небольшой сияющий обелиск. «Я вас исцелила, но всему есть цена. Мне нужно, чтобы вы помогли мне спасти этот мир».

Маленькая мышка спала в корзине с пряжей у очага на постоялом дворе. Шерри наслаждалась прекрасным сном, в котором вновь наблюдала театральную постановку, которую видела когда-то. Кресло было для ребенка, а один из актеров был так добр, что положил на сидение подушечку для нее. Она наблюдала, что мужчина рассек мечом алмаз, когда кто-то опустился в кресло подле нее. Она кивнула этому человеку и продолжила наблюдать за событиями, происходящими на сцене.

Помолчав несколько мгновений, человек, усевшийся подле мышки, заговорил: «Хоть это одно из немногих событий, свидетелем которому я не стал, интересно, понимал ли Странник важность этого своего деяния. Знал ли он, к каким последствиям приведет раскол алмаза?»

Шерри обернулась к говорившему. Он казался пожилым человеком, облаченным в голубую ризу; в глазах его отражалась печаль. Он выглядел бы совершенно обыкновенным, если бы не его тень, принявшая форму старинных часов. «Я тебя знаю?»

Пожилой мужчина кивнул. «Я говорил той ночью с тремя: добродетельным королем, сомневающимся лордом и маленькой мышкой, которая расскажет обо всем миру. Я встретился с ними снова, поэтому что казалось, что это логично для завершения круга. Мое имя – Хауквинд».

Шерри уставилась в изумлении на Лорда Времени. «Стало быть, это не сон?»

«Все сны касаются пространства, в котором я пребываю, но некоторые сны представляют собой нечто большее. Мне многое нужно тебе сказать, но мы не одни».

Шерри осмотрелась по сторонам. Посетители театры были не людьми, но странными существами. Среди них заметила она мужчину с лицом из гранита, который молча смотрел на сцену, окруженный скелетами. Разъяренный краснолицый мужчина с огромным факелов в руке кричал на швейцара. С голосом, подобным ветру, звенящему в кристалле, смеющаяся женщина пела наряду с менестрелями на сцене, но веселье не отражалось в ее холодных глазах. Более пожилая женщина с бледной кожей и синими волосами уставилась на Шерри голодной акулой. В дальнем углу в тенях скрывалось нечто.

Шерри прошептала Хауквинду: «Кто они?»

«Правители и власть имущие. Великие сущности, впервые узревшие Созарию. В попытке отвратить трагедию я по недомыслию привлек их внимание к нашему миру».

«И что же ты станешь делать?»

«В настоящее время то немногое, на что я способен». Казалось, тело Хауквинда слабо воссияло, и Шерри заметила, что руки его и ноги связаны. «Обладая этой толикой свободы, я разговариваю с тобой».

«Но я – всего лишь мышь».

«Ты действовала, когда более сильные и способные не сделали ровным счетом ничего. Те, кого ты должна отыскать и воодушевить, поверять тебе, так же, как это сделал я годы назад». Хауквинд вновь обернулся к сцене. Постановка закончилась, и актеры сделали шаг вперед. Их были сотни, все – британнцы, многих из которых Шерри знала, но далеко не всех. Это – те, кого она должна найти. Они низко поклонились, и Шерри проснулась от боя часов...

Доблестные искатели приключений встали на защиту торговых караванов, и казна городов Британнии стала полниться золотом. Но безделушки, кои герои находили на телах поверженных разбойников, порождали больше вопросов, нежели давали ответов... Но, помимо них, экзотические сокровища – престранные обелиски - были найдены в подземельях Британнии... и какую роль сыграют они в происходящем, покамест неведомо...

Хейгель с тревогой огляделся по сторонам. Неожиданно окно взорвалось, и у ног его упала дымящаяся руна. Маг покачал головой и постучал в дверь. Изнутри доносилось лишь раздраженное бормотание, и он ступил в дом. В комнате громоздились книги, руны и различные артефакты. На столе пребывали грязные тарелки и весьма ядовитые реагенты. В центре пентаграммы стоял взъерошенный маг в синей ризе.

Гилфорн гостя не замечал, и Хейгель терпеливо ждал. Наконец, Гилфорн улыбнулся ему, махнул рукой, после чего принялся зачаровывать одну из рун... После второго взорвавшегося окна Гилфорн, наконец, заговорил: «Ничего не понимаю. Я несколько раз проверил все мои вычисления. Магическая геометрия была идеальна. Как будто некая огромная структура занимает то же эфировое пространство, что и Британния, или что-то в этом роде».

Хейгель кашлянул: «Мне действительно нужно поговорить с тобой».

На лице Гилфорна отразилось смущение. «Извини. Так легко с головой погрузиться в свои эксперименты. Чем могу помочь тебе?»

Хейгель начал свою заранее заготовленную речь: «Я взываю к величайшим умам Лунного Сияния, потому что думаю – мы стоим на пороге кризиса. Переговорив с блуждающим огоньком...»

«С огоньком? Где?» - выкрикнул Гилфорн, спрятавшись за креслом.

«Огонька здесь нет. Я говорил с созданием из Ксоринии ранее».

Гилфорн осторожно поднялся на ноги. «Продолжай».

«Несколько недель назад мы обменялись сведениями, когда огонек поинтересовался, интересно ли мне было бы пообщаться с магом из-за пределов Созании на предмет ‘межпространственного перемещения’ в Созарию и за ее пределы».

Гилфорн заметно воодушевился. «Надеюсь, ты сказал ‘да’!»

Хейгель понял, что лишь сейчас Гилфорн сосредоточил на нем все свое внимание. «Учитывая все те ужасающие угрозы, которые пришли в Созарию из Эфировой Бездны, долг любого добропорядочного гражданина – обрести подобные сведения».

Гилфорн заметил: «Я еще тебя просто снедало любопытство».

«И это тоже. С помощью огонька мы обменялись письмами с тем магом о природе пространства между мирами, о реликвиях в Эфировой Бездне и о важных текущих событиях, оказывающих воздействие на Созарию».

Гилфорн схватил со стола листок бумаги и сломанное перо: «Расскажи мне обо всем!»

«Я не хотел бы сейчас вдаваться в детали, но то, что удалось узнать, меня очень встревожило. Именно поэтому я приглашаю сильнейших магов встретиться в Лицее завтра на рассвете. Там должны быть все. Обещай, что выслушаешь то, что я хочу сказать».

Гилфорн кивнул. «Конечно же, я там буду. Я даже будильник заведу». Он жестом указал на кучу различных устройств и носков. «Хммм... Интересно, изменит ли все это мои вычисления...»

Хейгель простился с Гилфорном и направился обратно к Лицею. Он сверился со своим списком. «Декстер. Пригласил. Драюс. Пригласил. Гилфорн. Пригласил. Осталось пригласить лишь нескольких. Все идет как по маслу». Но все-таки он не мог отделаться от чувства, что за ним кто-то следит...

Означенные ниже события произошли два года назад, в далеком мире, рекомом Паганом...

Пребывая на вершине плато, старик созерцал руины своего мира. Небольшая стая недужных ящериц-тораксов бродила среди разрушающихся камней павшего Моргелина, и присматривал за нею одинокий пастух. Хоть сейчас и был полдень, тусклая звезда в небесах давала мало света. Не заметив ничего интересного, Митран пробормотал что-то себе под нос и заковылял обратно к своей хижине.

Оказавшись у двери, маг начертал руку входа, ступил внутрь. Митран обошел несколько магических ловушек в длинном коридоре, поднялся по винтовой лестнице и ступил в просторный кабинет, заполненный фолиантами и свитками, обнаруженными в руинах на сем континенте.

Пожилой маг опустился в кресло, призвал маленькую зверушку. Белочка метнулась в щель в стене и вскоре вернулась, неся чашечку чая в лапках. После чего зверек растворился в воздухе. Митран провел длинным пальцем по ободку чашки, медленно подогревая свой чай. Откинувшись в кресле и сделав глоток горького чая из кореньев, он уставился в потолок. Но зрел он не стропила, а бесконечную пустоту и далекие огни Эфировой Бездны. Видение великой пустоты между мирами его мрачное настроение не улучшило.

Но затем в безбрежной тьме между Паганом и остальной реальностью возникла вспышка, как будто произошло столкновение двеомеров двух могущественных заклинаний. И когда вспышка исчезла, через тьму протянулась серебряная нить. То было неожиданно, и подобного он никогда не видел за те десятилетия, что изучал эфировое пространство.

Пожилой маг вскочил на ноги и захромал к груде свитков, в которой отыскал свиток с заклинанием «Восстановить незримое». Прочтя его, он узрел, как в Эфировой Бездне появляются сокрытые предметы – фрагменты древнего Темного Пути. Он проследил путь, созданный этими предметами и серебряной нитью. То будет долгое и тяжелое странствие, но он был уверен, что сможет достичь источника новой магии.

«И это изменит все!»

В мире Паган воспряли стихии. Из-под Ущелья Демона вырвалась лава, образовав потоки в форме когтей. Темные подземные воды в озере Картакс обратились в водовороты у Побережья Мщения. В Каменной Бухте сошла лавина. А ветра у монастыря на острове Серебряной Скалы зашептали: «Скоро, господин. Скоро».

Густой туман окутывал мосты и острова Веспера. Сан-Лем содрогнулась и зашагала быстрее, дабы не оставать от тех, с кем шла в сей город людей. Ее наниматель, Орвидлем, требовал, чтобы его спутники следовали людским традициям и перемещались с место на место. И сейчас, не видя практически ничего окрест, Сан-Лем была благодарна этому правилу.

Сан-Лем не мыслила прежде, что станет личной целительницей торговца, обретшего богатство как следствие торговли между Тел Муром и Британнией. Однако, это было лучше, чем оставаться в заполненных сородичами поселениях для беженцев, где оставались выжившие жители Вер Лор Рега. Ей платили едой и золотом – то, чем она делилась с беженцами, которые имели еще меньше, нежели она.

Зная об опасностях, подстерегающих на дорогах Британнии, Орвидлем заплатил капитану торгового судна, дабы прибыть на оном в город. Сейчас, в последние летние деньги, морские воды были теплы, и попутные ветра доставили их в Веспер очень скоро. Но затем погода резко изменилась. Торговец-человек, с которым Орвидлем вел дела, сообщил, что подобный туман в эту пору – нечто из ряда вон выходящее.

Оставив Орвидлема в его комнате в гостинице «Железное дерево», Сан-Лем и остальные сопровождающие вернулись в свои куда более скромные помещения на постоялом дворе. Когда они переходили мост, Сан-Лем заметила, что местные птицы и насекомые затихли. Тишина предвещала нечто тревожное, ибо помнила Сан-Лем, как стихли механизмы Эксодуса перед тем, как разорвали родной город ее на части. Она прислушалась, и шум моря, доносящийся с востока, показался ей каким-то неправильным, уж слишком грозно звучал он. Сан-Лем сказала остальным, что должна кое-что проверить, взмахнула крыльями, воспарила в небеса. Поднявшись над липнущим к земле туманом, узрела она океан и источник тревог: огромную волну, движущуюся в направлении города.

Она опустилась на землю и прокричала сигнал тревоги: «Джукс-вис-ре!» Иные горгульи сигнал поняли, поднялись в воздух, устремившись в разные стороны, чтобы предупредить об опасности жителей Веспера. Сама же Сан-Лем полетела к самой уязвимой части города: докам, где сошли они на берег.

Паря над каналами, она предупреждала мирян об опасности. Видя ее тревогу, те понимали ее прекрасно. Сан-Лем добралась до доков так быстро, как только смогла. Из-за тумана на пирсе никого не было, кроме двоих играющих друг с другом детишек. Сила стремящейся к городу волны разогнала туман. Увидев приближающуюся волну, Сан-Лем преисполнилась страха. Не видя смертельной опасности, двое мальчуганов прыгали по пирсу. Хоть инстинкты, спасшие ее во время разрушения Вер Лор Рега, кричали о том, что надлежит ей бежать, Сан-Лем устремилась вниз, к докам.

Схватив по мальчугану в каждую руку, она извернулась в воздухе так быстро, как только смогла. Сан-Лем подумала было о том, чтобы подняться в небо, но с таким весом она не сможет продержаться там долго. Двери в «Друга мага» были открыты, и алхимик махал ей рукой, дабы поторопилась. Приблизившись, она передала обоих мальчиков алхимику. После чего захлопнула дверь и загородила ее своим телом... а в следующее мгновение ревущие тонны ледяной воды ударили ее.

В считанные минуты Веспер был затоплен.

Мертвые шептали, и Шамино слушал. Голоса принадлежали тем, кого Шамино Салле Дасиль знал в течение прожитых им долгих лет – члены семьи, друзья, солдаты, которых он посылал в бой, и возлюбленная его Беатрикс. Боль утраты он вновь ощутил остро сейчас, спустя столетия, и долгое время блуждал по дикоземью. Затем он вернулся в Скара Брае, чтобы вновь обрести себя, чтобы заглушить боль утраты. И сей он нес стражу у Закругления Ивер, взирая на Колодец Душ.

В то время, как маги объяснили бы существование Колодца Душ пересечением магических потоков и магической геометрией, у следопытов объяснение было более простое: некоторые места являются перекрестками между мирами живых и мертвых. Это – удаленные пределы, где можно обрести мир и утешение, и даровать покой мятущимся душам... Но также такие места привлекали к себе некромантов и демонов. Защита одного из подобных перекрестков пала на следопытов Скара Брае.

Неожиданно голоса затихли. Ветер, шумящий в кронах древ, прекратился. У Колодца грань между жизнью и смертью ослабла, и цвет оставил землю близ него. Шамино нахмурился, приблизился, чтобы заглянуть в Колодец. Как и учили его, он осторожно опустил руку на завесу, и ощутил, как часть его оказалась по ту сторону.

Та сторона выглядела как каменные катакомбы. От странных некромантических рун исходило сияние, воздух был затхлым. Следопыт двинулся вперед, и казалось ему, что перемещение заняло несколько часов. Но вскоре катакомбы сменились пещерой. У ног его земля обратилась в лицо, молвив: «Кто ты, маленькое создание, чтобы стоять у меня на пути?»

«Я – Шаминно Салле Дасиль. А кто ты?»

«Я – Литос. Я – Король Гор. Я – Сердце Земли. Я называю это место своим».

«По какому праву?» - осведомился Шамино.

«По праву сильного. Я обретаю власть над теми, кто вернулся в землю, и они станут вечно служить мне. Как и ты».

Шамино заметил, что повсюду вокруг из земли восстают скелеты, кости их покрывают злые руны и письмена. Древние некроманты протянули сияющие руки, надеясь схватить Шамино. Он стремительно двигался, уклоняясь от их гибельных заклинаний. А затем бежал обратно – туда, откуда ступил в сие царствие теней.

Ступив назад через вуаль, Шамино вновь обнаружил себя у Закругления Ивер. Призрак старого следопыта, с котороым он подружился десятилетия назад, прошептал: «Беги!» А затем Колодец Душ взорвался. Призраки, которых Шамино не узнавал, вылетели из образовавшегося разлома между жизнью и смертью, заполонив остров и перемещаясь через канал к Скара Брае.

Мертвые осадили город Духовности.

В Скара Брае произошло землетрясение. Фермы близ Бритаина охватило пламя, а в Веспере случилось страшное наводнение... Но остальные земли Британнии не были затронуты буйством стихий. Возможно, это испытание для британнцев, или же событие каким-то образом связано с престранными сокровищами, обнаруженными недавно искателями приключений.

А недавно стало известно об убийствах, случившихся в Лицее... Героям, занявшимся расследованием оных, мышка Шерри поведала о том, что произошедшее – лишь преддверие куда более страшных деяний. Подробностей мышка не сообщила, заявив лишь, что в Эфировой Бездне пребывают могущественные силы, устремившие взор свой на Британнию. Шерри передала героям свиток с заклинанием, кое переместит их в Эфировую Бездну, где надлежит заручиться помощью чародея по имени Митран, передав тому записку от мышки.

Прочтя заклинания, искатели приключений обнаружили себя в тайном обиталище Митрана в Эфировой Бездне. Прочитав записку от Шерри, маг подтвердил, что последние события в Британнии – нападения на торговые караваны, странные предметы, найденные в дикоземье, а теперь еще и убийства в Лицее – связаны между собой. Митран признался, и он, и его коллега-британнец Хейгель занимались исследованиями, указывающими на то, что и Паган, и Созария пребывают на пути древнего и великого зла. Митран сетовал на то, что в последнее время не может связаться с Хейгелем, и просил героев выяснить, что ли в порядке с сим магом.

Вернувшись в Созарию и проследовав в Лицей, искатели приключений обнаружили, что Хейгель был тяжело ранен неизвестными. «Отправляйтесь к Митрану...» - были его последние слова, обращенные к героям. – «Станьте Воителями Эфира».

Переместившись в обиталище Митрана, искатели приключений поведали магу о смерти Хейгеля, а также передали лист пергамента, обнаруженный в келье чародея. Просмотрев записи, Митран заметил, что Хейгель сумел соотнести происходящие в землях Британнии инциденты с обнаружениями осколков обелиска. Митран просил героев продолжить поиски сих артефактов, ибо лишь они могут обеспечить становление искателей приключений Воителями Эфира... И сумеют они отвратить угрозу, идущую из мира Паган...

Митран передал героям колдовскую книгу, описывающую природу волшбы Пагана, а также записи Хейгеля. Как следовало из оных, мир, пребывала на котором некогда развитая цивилизация Зилан, ныне лежит в руинах и именуется Паганом, а правят им иномировые сущности: Титаны Четырех Стихий. Оные сущности узрели великую волшбу, творимую в Британнии, и осознали, что мир сей несет для них угрозу, посему культисты их и лазутчики уже сеют хаос в пределах королевства... Сообщение сие Митран передал с блуждающим огоньком, и ответил на него чародей Хейгель. Последний предположил, что двеомер заклинания, замеченный Титанами, был связан с сотворением Лунных Врат, ведущих в Эпоху Легенд... Митран сообщил Хейгелю, что агенты Титанов наверняка начнут предрекать приход Разрушителя, и число примкнувших к культу стихий мирян начнет расти, тем самым приближая приход Титанов в Созарию. Сии сущности вознамерятся создать гигантский обелиск, коий обрушат на мир, и тем самым проникнут в него сами... Сам Митран следовал к Созарии по Темному Пути через Эфировую Бездну, и просил Хейгеля просветить его о теоретических и практических аспектах создания Лунных Врат; быть может, порталы сии позволят ему сократить путь?.. В ответ Хейгель прислал изыскания своих коллег, Драюса Дуста и Гилфорна, которые посвятили много лет изучению природы Лунных Врат.

Митран просил Хейгеля направить к нему в Эфировую Бездну величайших магов и воинов Созарии, дабы те, обретя магию Эфировой Бездны, обратились в Воителей Эфира, способных противостоять Титанам. Проведя изыскания и сопоставив недавние события в Британнии с тем, что удалось узнать ему о пророде Титанов Пагана, Хейгель определил, какие компоненты необходимы для проведения ритуала становления Воителями Эфира.

Первым делом герои поспешили в шахты близ Минока, где рудокопы обнаружили тайный источник теургии – магии, даруемой последователям своим Титаном Стратос. Вызволив рудокопов из заточения в шахте, обрели герои Дыхание Воздуха.

После наведались в Скара Брае, где землетрясения и последующее нашествие нежити говорили об энергиях некромантии – силы Титана Литоса. Упокоив мертвяков, отыскали герои Сердце Земли.

Призвав пламенного демона, предававшего огню фермы в окрестностях Бритаина, и покончив с ним, искатели приключений завладели, третьим из артефактов, Языком Пламени – реликвией Пироса, а, исполнив поручение остающегося в Веспере некроманта Калена, получили Слезу Морей, артефакт Гидрос.

Герои передали четыре реликвии Титанов Митрану, и тот, проведя колдовской ритуал, наделил их новыми силами, присущими Эфировой Бездне. Так герои Британнии обратились в могущественных Воителей Эфира.

Суровые ветра пытались сбросить короля в бездонную бездну. Блэкторн пригнулся, сотворил магическое поле, защищавшее его от порывов. Он стоял на окраине каменных развалин, откуда в четырех направлениях отходили пути. В центре руин, в круге, состоящем из сияющих рун, находилось несколько осколков чернокамня.

Ветра прекратили обрушиваться на магическое поле, и пред королем соткалась женская фигура. Создание заговорило голосом, похожим на перезвон серебряных колокольчиков: «Вы оказались такими, как мы и надеялись. Нам не нужно быть врагами».

Король Блэкторн направил энергии в атакующее заклинание, после чего ответил существу, которое только что пыталось убить его. «Ты на самом деле не понимаешь, каковы вы, британнцы. Угрозы на нас не действуют».

Стратос рассмеялась. Ее голос прогремел: «Я испытывала тебя так же, как некоторые из наших последователей испытывают твой народ. Если ты считаешь это угрозой, возможно, мы переоценили тебя».

Блэкторн отвечал: «Мы с прежде сталкивались с так называемыми ‘завоевателями’». Он обратил накопленные энергии в заклинание, призванное уничтожить воздушное создание.

Титан Воздуха возникла вновь мгновение спустя, цела и невредима. На лице ее появилась жестокая усмешка, и молвила она: «Вы никогда не сталкивались с созданиями, подобными нам, маленький король людей».

Блэкторн предполагал, что воздушное создание атакует его открыто, как и прежде. Но вместо этого он ощутил пустоту в легких, как будто воздух, которым дышал он, внезапно стал весьма разрежен. Он попытался подавить панику и сосредоточился на потоках маны вокруг, наблюдая изысканную вязь стихийной магии. Из них он сотворил могущественное заклинание мороза, рассек им стихийные нити, удушающие его.

Воздух вновь наполнил легкие. Блэкторн наблюдал, как Титан Воздуха исчезает, насмехаясь над ним: «Я предлагала тебе иной путь».

Блэкторн едва успел перевести дыхание, как ощутил волну жара, исходящего от одного из каменных путей. Температура все возрастала, а к нему приближалось иной создание. Обличьем походило оно на демона, но плоть его была подобна пламени. Даже находясь в сотне ярдов, король ощущал всепоглощающий жар. Он полагал, что создание станет двигаться медленно, но ошибся. Король все еще творил заклятие, должное защитить его, когда огромное создание стремительно сократило дистанцию и нанесло удар.

Горящие когти Пироса заставили защитные чары Блэкторна истончиться. Чувствуя, что представилась ему возможность нанести удар, король выхватил из-за пояса темный осколок. Он вонзил шип из чернокамня в грудь созданию и начал произносить слова сковывающего заклинания.

Пирос вырвал чернокаменный осколок из груди, швырнул его в бездну. Ужасающее лицо ухмыльнулось. «Волю мою пытались сковать чародеи, куда искуснее тебя». Последние из защитных чар Блэкторна исчезли. Король ощутил пламя и силу когтей титана, пронзающих его плоть. В отчаянии от потянулся к руне, сокрытой в его плаще. Он едва успел нанести на нее заклинание, должное перенести его в родной мир, когда пламя раскололо камень у него под ногами.

...Находящиеся в банке Западного Бритаина услышали раскат, подобный грому, над головами. Воззрившись в небо, увидели они падающего человека, отчаянно пытающегося произнести заклятие, чтобы спасти себя. Но хоть и замедлил он свое падение, все же ударился о землю с такой силой, что лошади, привязанные у входа в банк, перепугались. Бросившиеся вперед люди с ужасом воззрились на опаленное и изломанное тело своего короля...

«Расхищение могил», - пробормотал вор, осторожно открывая каменную дверь. Он помахал факелом перед собой и бросил несколько камушков на каменный пол. Ничего не произошло, и он углубился в гробницу. Когда Шерри предложила Рикардо стать первым британнским вором, который выкрадет что-то из иного мира, он ожидал восхитительные погони по крышам, интересные преображения и сложные для взлома замки. Затем чародей Митран перенес его сюда одним-единственным заклинанием, и до сих пор не заметил он ни единой ловушки. Где тут применить искусство величайшего вора Британнии?

Следуя по склепам, он зрел неподвижные останки поколений воинов в ржавых доспехах. Выглядели они умиротворенно, и вор с неподдельным уважением прибирал к рукам их пожитки. Рикардо вскоре обнаружил сокровища павшего короля. То была не самая большая сокровищница из тех, которые он повидал, но вору приглянулась груда темных алмазов. Несколько из них поместились в его карман. В чертоге физически ощущались магические энергии, и они, казалось, притягивали вора к артефакту в форме пирамиды у дальней стены помещения. Казалось, будто он откололся от некой куда большей по размерам структуры. Когда Рикардо коснулся реликвии ладонью, откуда-то из тоннеля донесся нечеловеческий вопль, а затем раздался звук чего-то разгневанного и ужасающего, приближающегося к нему.

Рикардо вознамерился было бежать, когда внимание его привлек меч. «Эй, парень!» - заговорил клинок. – «Да, ты! Возьми меня! Позволь помочь! Если, конечно, не хочешь умереть в самом расцвете сил».

Рикардо схватил меч, а в следующее мгновение в чертог ворвался огромный скелет, облаченный в доспехи и изысканную ризу. Мертвяк сразу же атаковал вора, делая выпады саблей, пытаясь рассечь его надвое. Меч в руке Рикарда неистово плясал, парируя удары скелета.

Тот помедлил, осведомился: «Кто ворует у Кумаш-Гора?»

Рикардо озадаченно выдохнул: «Кто такой Кумаш-Гор?»

Меч хохотнул: «Не стоило тебе говорить этого».

«Кумаш-Гор, Меч Одиона! Кумаш-Гор, смертный супруг богини Аморас! Кумаш-Гор, Объединивший Зилан – он, кого признал достойным сам Апатас! Кумаш-Гор, кто стоит пред тобою!» Глаза скелеа пылали от ярости.

Меч отразил очередной выпад огромной сабли. «Надо же, как он себя любит. Супруг, надо же? Все мы знаем, что то было лишь мимолетное увлечение!»

Скелет-воин заорал в гневе, и ударил костяным плечом Рикардо, отбросив того на несколько шагов.

Меч продолжал дразить Кумаш-Гора. – «Объединивший, разве? Да ну? Ты просто перебил всех, кто отказался следовать за тобой».

Рикардо в отчаянии продолжал сжимать руки на рукояти меча, а мертвый король продолжал наносить удары. «Я не уверен, что ты действительно помогаешь».

«Хочешь все сделать сам? Дай знать, если способен безустанно парировать сильнейшие удары неживого призрака смертносного короля. А я передохну. Вообще, в любом случае это случится весьма скоро».

Огромная сабля ударила в черный меч в очередной раз, и тот раскололся, подобно стеклу. Вспышка света, запах серы. Близ Рикардо и Кумаш-Гора возник ухмыляющийся красный демон. Он потянулся, отбил следующий удар сабли скелета. «Здорово обрести свободу после столь долгого заключения. Я раз, что нашелся тот, кто столь бесшабашно размахивал мной».

Кумаш-Гор вновь сосредоточил внимание на воре, и Рикардо неуклюже попытался парировать следующий удар рукоятью меча. «Может, тогда вернешь должок?»

«Откуда ты свалился? Я же демон! Мы не возвращаем долги. Мы заключаем сделки. Я защищал тебя, пока это позволял меч, к которому я был прикован. Вини в сем людей, создавших чернокаменный меч. Подобное оружие прекрасно для того, чтобы тысячелетие удерживать демона, но в бою – не самый пригодный инструмент».

«Что ты там говорил о сделке?»

«Тебя вот-вот разрубит пополам король-мертвяк. Думаю, толку от тебя немного. Рад был познакомиться, парень». Демон исчез в облачке дыма.

Рукоять сломанного меча была выбита из руки Рикардо, и он пал наземь, надеясь попробовать уклониться от невероятно стремительных ударов. Скелет направил острие сабли к горлу Рикардо, протянул костяную руку. Рикардо передал ему артефакт, за которым, собственно, сюда и явился. Сияющие глаза воззрились на реликвию, а затем скелет занес саблю для удара, дабы прикончить вора.

По тоннелям пронесся порыв ветра, и слышались в нем три спорящих друг с другом голоса. Кумаш-Гор замер, прислушался. А когда голоса стихли, скелет бросил чернокаменный артефакт к ногами Рикардо и вернулся на свой трон.

Близ Кумаш-Гора начали собираться призраки и скелеты – сперва немного, а затем – сотни, образуя армию. И когда, казалось, чертог был полностью заполнен нежитью, Кумаш-Гор повел мертвяков за собою к выходу из гробницы.

Рикардо пришел в себя, взял в руки навершие обелиска. «Интересно, что это было».

Престранная женщина в сияющих одеяниях возникла подле него. «Мой супруг собирается объединить твой мир».

Культисты, направляемые последователями стихий из далекого мира, с помощью древней магии сотворили портал, связавший Созарию с Паганом – мертвым, разрушенным миром. Через врата в Британнию проследовали армии Стихийных Титанов, неся с собою гибель и хаос. Предупреждение мышки Шерри и помощь чародея Митрана оказались своевременны, и британнцев сплотили за собой могущественные Воители Эфира, давшие бой вторгшимся ордам стихийных порождений.

«Итак?..» - начал ветер.

Гора прогудела, ибо происходящее ее не интересовало. Он уже начал играть с мертвыми, погребенными в этом новом мире. Оставшиеся двое, огонь и море, воззрились друг на друга. Очевидно, что в чем-то у них нет согласия.

Стратос поразмыслила немного, поинтересовалась: «В чем же состоит проблема?»

«У нас всегда одна-единственная проблема: некомпетентность. Почему бы тебе не спросить Лорда Племени, как так получилось, что не сумел он изловить одного-единственного человека?» - хмыкнула Гидрос.

Пламя на демоническом лице Пироса разгорелось еще ярче. «Ему повезло, что он остался жив. Я собирался прикончить его».

«Стало быть, ты попытался встрять в мои замыслы? Ты знаешь, как я люблю вкус крови магов. Маленький человек напугал тебя?»

Великий стихийный огонь взорвался, но затем вновь обратился в фигуру. «Я не стану действовать заодно с ней».

Стратом обернулась к Литосу, надеясь на помощь, но каменное лицо, похоже, погрузилось в сон. Она попыталась успокоить обе стороны: «Брат. Сестра. Предводитель людей изуродован. Мы должны воспользоваться представившейся возможностью и сломить сопротивление. Мы должны действовать вместе!»

Гидрос хохотнула: «Я могу быть океаном и морем. Зачем мне вы?»

Стратос продолжала успокаивать сородичей. «Это мир будет принадлежать нам. И когда мы едины, то обладаем всесокрушающей силой, что всегда восхищало меня».

Пирос прошипел: «Думаешь, сможешь убедить меня так же, как своих жалких слуг? Я оставляю отметины от своих когтей на ликах миров, маленькая сестра».

Литос приоткрыл глаз. «Никто из нас не остается незаметным, брат. Не забывай, как я заставляю дрожать землю». Титан Земли вернулся ко сну.

Стратос продолжала: «Как насчет компромисса? Каждый из нас станет атаковать поодиночке, но удары будут направлены по городам Британнии». Она обратила воздух в глобус Созарии, отметив на нем местонахождение каждого из крупных городов.

Гидрос глядела на глобус. «Я подумаю о подобном сотрудничестве, но мне нужно кое-что».

«И что же?»

«Я хочу этот остров. Как он там зовется? Новая Магинсия. Там не так много жалких людишек, как в других городах. Я возведу там свой храм».

Стратос кивнула: «Мы можем согласиться на это».

Пирос изрек: «Если Гидрос получает остров, я тоже хочу».

«Хочешь возвести храм?» - осведомилась Стратос.

«Нет, просто хочу урвать свой кусок. Это будет то, что я уничтожу, чтобы она его не заполучила».

Гидрос отмахнулась волною. «Как знаешь».

Пирос покрутил иллюзорный глобус, провел когтем вдоль тектонических разломов. «Я чувствую пламя под ними. Я сокрушу Острова Валории одним ударом, когда пребуду в зените своего могущества».

Стратос бросила взгляд на Гидрос, и та кивнула: «Мы согласны».

Литос вновь пробудился. «Тогда, может, обсудим, какие из горных хребтов станут принадлежать мне?»

«Какие-то пожелания?» - поинтересовался бард, настраивающий свою лютню. Даже в крупном военном лагере в Парке Ист-Сайда множество солдат были свободны от несения службы, и близ Иоло собралась толпа. Молодой новобранец попросил исполнить песню «Камни», и Иоло слегка нахмурился, но кивнул. Проведя руками по струнам лютни, дабы проверить ее звучание, Иоло начал играть и петь:

Дюпре знал, что тревожит его друга. Будучи любимой песней прежнего короля, была она грустной и мрачной. Взяв в руки свой кубок, рыцарь отошел от толпы. Горгулья, облаченный в тяжелый доспех, приблизился к нему, вытянулся по стойке ‘смирно’: «Командующий Белеш, прибыл для прохождения службы!»

Дюпре пригласил горгулью проследовать к его шатру. Оказавшись внутри, он взял в руки второй кубок, наполнил его. Паладин предложил кубок воину, и Белеш с готовностью принял его, произнес тост: «За здоровье вашего короля!»

«За успех вашей королевы!» - с улыбкой закончил тост Дюпре. Каждый из них сделал несколько глотков, а снаружи продолжала звучать песнь Иоло.

Дюпре приблизился к столу, на котором была развернута карта с указанием размещения войск в Британнии. «В каждом городе есть своя армия для его защиты. Поскольку большая часть наших сил здесь, в Бритаине, мы можем прийти на помощь любому из городов. Могу ли я узнать, какая часть армии Тел Мура готова присоединиться к нынешней кампании?»

«Половина».

«Половина отряда?» - нахмурился Дюпре.

«Нет, половина всех сил, которыми располагает Тел Мур. Оставшиеся необходимы для защиты наших собственных границ».

Дюпре присвистнул. «Это поистине неоценимая помощь для нас».

Болеш улыбнулся: «Моей королеве не отказать в смелости. Она считает, что с нынешней угрозой надлежит решительно покончить».

Дюпре продолжал пить, в то время как Болеш изучал карту и нынешнее состояние войск Британнии. Воин-горгулья задавал конкретные вопросы о том, как лучше организовать защиту того или иного места, и где разумнее разместить войска.

В шатер вбежал посланник, протянул Дюпре свиток. Паладин сорвал печать, пробежал глазами донесение. Он отпустил посланника, взял в руки свои шлем и меч. «Похоже, твоим сородичам не удастся передохнуть, Болеш. Тринсик атакован, и мы должны следовать туда, выступив подкреплением».

Новости об атаке противника начали распространять по лагерю, и Иоло закончил свою песнь:

Кровью залиты улицы городов Британнии. Вновь королевство сплотилось против общего врага и спасли Британнию от неминуемой, казалось бы, гибели. Натиск Стихийных Титанов удалось отразить, и ныне повсеместно в королевстве проходят празднества. Дабы почтить тех, кто доблестно сражался в Битве Расколотого Обелиска, король Блэкторн повелал провести масштабный парад в Бритаине.

Ожидая начала парада, старик и мышка потихоньку ели печенье. Митран жевал сладости, рассматривая собравшихся вокруг людей. Солнце согревало его, и сейчас он чувствовал себя более счастливым, нежели в предыдущие годы. Он начал смеяться.

Маленькая мышка испуганно встрепенулась, пошевелила усыпанными крошками усиками. «С тобой все в порядке?»

Митран улыбнулся ей: «Просто вспомнил историю, которую мама рассказывала мне давным-давно».

Шерри откусила кусочек шоколада. «Расскажешь мне?»

Митран откинулся в кресле. «Когда я был юн и только начал интересоваться магией, я спросил маму, какое заклинание – самое могущественное. Было ли это заклинание, создающее адское пламя, либо же призывающее бури, или обращающее все в золото? И она рассказала мне вот какую историю:

Давным-давно в небесном городе бог печали и богиня страха спорили, а третье божество наблюдало за ними, усмехаясь. Двое спорящих богов верили в то, что каждый из них сильнее соперника, и было предложено им наделить силой своей армии, дабы доказать могущество. Третья, богиня Феличита, просила позволить ей присоединиться к игре. Не чувствуя подвоха, двое согласились. Каждый отправился создавать себе армию, и состязание должно было состояться через год и один день.

Долорас Плакальщик собрал ужасающих тварей, и целый год обучал их плетью и печалью. Тимайра, Леди Криков, призвала жесточайших магов и научила их призывать кошмары. Смеющаяся Феличита нашла простую деревушку между ставками обеих армий, и даровала жителям ее обильный урожай. Она танцевала с мирянами на их праздниках и пела их песни.

Когда настал день состязания, посмотреть на оное собрались все иные божества. Долорас и Тимайра бросили свои армии друг против друга, и сражение должно было начаться в деревушке. Когда армии приблизились, Феличита сказала что-то селянам, и те бежали.

Долорас и Тимайра смеялись, не обращая внимание на бегство сил Феличиты, и внимание каждого из них было сосредоточено на армии противника. То было страшное, кровопролитное сражение. И когда два воинства практически перебили друг друга, миряне деревушки Феличиты вернулись к руинам своих домов и изгнали оттуда остатки армий, после чего приступили к восстановлению вотчины.

Иные божества пришли в замешательство, наблюдая за сими событиями, и спросили смеющуюся богиню, что же сказала она своему народу. Феличита пояснила, что она велела людям не терять надежду, ибо они непременно увидят свои семьи и друзей снова».

Когда Митран закончил рассказ, Шерри коснулась лапкой его руки. «Думаю, мне бы понравилась твоя мама. Спасибо».

Митран кивнул: «Не за что. Думаю, и ты бы понравилась моей матери. Она была права. Надежда – то, за что действительно стоит сражаться. Я хочу поблагодарить тебя и всех британнцев за то, что вернули ее мне».

Начался парад. Шерри обратилась к Митрану: «Чем займешься теперь?»

Митран подумал немного, после чего молвил: «Многие уроженцы из моего мира пропали, когда Паган пал. До меня доходили слухи о том, что им удалось укрыться от Титанов. Если они все еще там, я отыщу их и приведу домой. И тогда, я надеюсь, мы тоже сумеем восстановить свой мир».

Где-то в Эфировой Бездне, в месте великой силы сущность, сокрытая тенями, ощутила поражение своих слуг и обратила взор на Британнию.

Главный инспектор К. Джаспер рассматривал каменную реликвию и кровь, ее покрывающую. Он понимал, почему городской страж из Тринсика обратился к нему за помощью. За последнюю неделю было убито уже трое коллекционеров таинственных артефактов. На совпадение не похоже. Хоть свежая кровь, покрывающая реликвию, и принадлежала ее почившему владельцу, Джаспер не знал, что означают оккультные символы на поверхности ее. Походила реликвия на часть стены склепа, но откуда она?.. Джаспер решил расспросить об этом кого-нибудь в Лицее.

Он принялся читать заметки жертвы о своей коллекции. Большинство артефактов и безделушек имели обстоятельные описания, но по последней реликвии в записях не было ни слова. Лишь листок пергамента с начертанным на нем одним-единственным именем: Леорик Гатенвейл. Имя немедленно вызвало у инспектора не самые радужные воспоминания: безумие, ритуалы, гигантские пауки.

Инспектор приблизился к двери и обратился к одному из ожидающих снаружи городских стражей: «Мне нужно, чтобы ты передал послание. Нам необходима помощь в этом деле».

Стражник озадачился, и Джаспер пояснил: «Происходящее имеет непосредственное отношение к одному старому делу: Халдун».

Костяные пальцы вновь коснулись камня, начав царапать слова на стене склепа. Скелет не видел слов, которые выводил. Солнце никогда не озаряло темные тоннели, а глаза скелета давным-давно обратились в пыль. Но это было не важно. Сама история была частью заклинания, и скелет продолжить царапать слова на протяжении вечности, ожидая возвращения...

Давным-давно жил могущественный маг по имени Хал Анкур, чья слава требовала дани со всех, проживающих в его владения. Правители и мудрецы пресытились столь высокой ценой и искали способ покончить с правлением чародея.

Один лорд отправил к Халу Анкуру убийцу, дабы вырезал тот сердце мага. Ночью убийца прокрался в его покои, вооруженный острейшими клинками. Маг проснулся, когда пронзили они его грудь и сказал убийце: «Дар, который ты дал мне, я верну в том же объеме». Закончив дело, Хал Анкур отослал сердце убийцы его нанимателю.

Второй король предложил Халу Анкуру руку свой дочери. Юная дева была мила, но принесла с собой яд. Когда новоявленные супруги подняли бокалы, Хал Анкур сделал глоток. Губы его почернели, и обратился он к нареченной: «Дар, который ты дала мне, я верну в том же объеме». Затем он поцеловал его.

Иная держава прислала охотника на ведьм. Тот вытащил Хала Анкура из его убежища, облил его тело воспламеняющимся маслом. Огонь пожирал его тело, но Хал Анкур смеялся в лицо охотнику. «Дар, который ты дал мне, я верну в том же объеме». Ветер принес прах охотника домой.

Осмелев от выпивки, несколько молодых принцев решили сделать то, чего не смогли добиться их старшие. На одном из празднеств они загнали Хала Анкуру в угол, ударили по голове, лишив чувств. На голову мага они набросили мешок, ноги сковали тяжелыми цепями, после чего бросили Хала Анкара в глубокое море. Из-пол волн раздался голос Хала Анкара: «Дар, который вы дали мне, я верну в том же объеме». Принцы провели ночь, предаваясь возлияниям на берегу и праздную победу, когда неожиданная волна унесла пьянчуг в море.

Одна из деревень приняла решение прекратить платить дань золотом, прислав человека, зараженного чумой. Тот скончался на пороге замка Хала Анкура, и чума распространилась среди слуг мага. Когда недуг сей стал снедать и Хала Анкура, он проследовал к руднику. Голос его прогремел в тоннелях: «Дар, который вы дали мне, я верну в том же объеме». Боле в руднике сем не добывалось золото.

Альянс королевств прислал армии, которые окружили и осадили замок Хала Анкура. Лишенные пропитания, осажденные ели насекомых и крыс перед тем, как скончались от голода. И тогда маг вышел из врат крепости, иссхоший от голода. Хал Анкур укусил себя за руку лишь затем, чтобы ощутить вкус мяса. Он пал наземь, изо рта его капала собственная кровь, и прохрипел он: «Дар, который вы дали мне, я верну в том же объеме». В тот же год саранча уничтожила весь урожай, а загодя заготовленные припасы испортились. Королевства стали ведомы как «земли обглоданных костей».

Все противники его были мертвы, и Хал Анкур, оставшись в одиночестве и пребывая в депрессии, спустился в склепы под своим замком. Он лег на каменную плиту и нанес на лоб себе магический символ силы. Жизнь оставляла его, а мертвые тела слуг и врагов пришли в движение. Орда мертвяков приблизилась к магу, услышав последние слова его: «Я буду спать, пока четыре великие силы не присоединятся ко мне в тенях. Дайте мне этот дар, и я верну его в том же объеме».

Когда Мордея вновь воззвала к Линии Крови, дававшей ей власть над магией бурь, мастер-волшебник Малкир пригрозил ответить ей огненной магией. Даже оказавшись вдали от родного Пагана, призыватели бурь и волшебники оставались врагами. Предводители обоих культов жаждали нанести удар по Британнии, но никто не хотел уступить другому.

Лотиан не обращала на них внимания. Слепая некромантка листала страницы полусгнившего фолианта, который был еще старше ее самой. Вопящий маг-британнец отдал эту книгу и рассказал все, что было известно ему о Халдуне. Призыватели бурь и волшебники уже собрались перебить друг друга, когда Лотиан медленно поднялась на ноги. Иссохшая старуха годами не вставала со своего кресла, и скелеты носили ее в паланкине с места на место. Сектанты прекратили пререкаться, воззрились на Лотиан. Даже Мордея обернулась, зная, что служительницу Литоса злить не стоит.

Лотиан заговорила: «Мы союзники лишь благодаря злой судьбе, но все мы служим высшей силе. Да, Титанов больше нет, но тьма остается».

«Откуда тебе это известно?» - поинтересовался один из молодых волшебников. Его сподвижник дернул дерзкого за рукав, призывая молчать.

Лотиан наградила волшебника пронзительным взглядом, и гниение, свойственное некромантом, начало поглощать его руку. У локтя оно остановилось, позволив несчастному сохранить часть руки. Лотиан продолжала: «У нас появилась возможность, но мы должны действовать без промедления. Мы сможем обратить тайны сего мира против нет».

Многие из собравшихся одобрительно закивали. Мордия поинтересовалась: «Что вы должны сделать?»

Лотиан передала фолиант скелету, и тот устремился к иным сектантам. «Я ведаю о Короле Семи Смертей и о том, как пробудить его. Он спит до тех пор, пока четыре великие силы не присоединятся к нему в тенях».

Малкир, слушая внимательно, поинтересовался: «Означает ли это, что мы должны покончить с четырьями из их предводителей?»

Лотиан отвечала: «Годы назад четверо людей были принесены в жертву, как будто был от этого какой-то толк. Нет, нужно нечто, куда более серьезное. У нас есть необходимое для призывала неживого мага-короля: останки Титанов, которым мы служили».

Собравшиеся начали перешептываться, терзаясь сомнениями, и Лотиан продолжала: «Да, да, мы утратим большую часть своей магии, но вы и так бы потеряли ее в смерти. Боле у нас нет возможности вести против Созарии открытую войну, но это не значит, что мы не можем сломать хребет сему миру до прихода тьмы. Примкните ко мне, и мы пробудим Хала Анкура!»

Вдалеке каркала ворона, а ветер доносил в открытое окно запах гари, исходящий от той части города, что была предана огню. Усталость и скорбь снедали старого мудреца, но уснуть он не мог. Не мог и забыть лица убитых невинных, которых целый день готовил к погребению. Он закрыл глаза и попытался обо всем позабыть.

Неожиданно из коридора за дверью раздался детский смешок, а затем во тьме прозвучал голос: «Хумболт...»

«Хумболт...» - раздался голос, принадлежащий иному ребенку, в другой части комнаты.

Мудрец Хумболт, устрашившись, сел на кровати, и первый голос произнес: «Хумболт, разве не собираешься ты найти нас?»

Из теней выступили две маленькие фигуры – мальчик и девочка. Хумболт узнал их. Он видел их сегодня... в погребальных саванах. «Вы живы?»

Мальчик слегка наклонил голову, демонстрируя мудрецу страшную рану. «Ох уж этот оптимизм живых! Забавно ведь, сестренка?»

Малышка хихикнула, глаза ее странно вращались. «Мы можем прикончить его сегодня, но какое в этом веселье? Давай лучше сыграем в вопросы-ответы». Она начертала в воздухе магический глиф, и ощутил Хумболт, как ледяная магия обездвижила его.

«Как в старые-добрые времена? Прекрасная идея». Маленький мертвяк приблизился к Хумболту, глядя на него немигающими глазами. «Игра простая. Мы задаем друг другу вопросы до тех пор, пока у одного из нас они не закончатся. А если кто-то солжет, последствия будут самыми печальными. Я позволю тебе начать».

Хумболт спросил: «Откуда у вас такое могущество?»

Кирния снова хихикнула. «Он все еще думает, что сможет остановить нас, братец. Даже сейчас...» Маленькая бледная ручонка взяла кинжал с поверхности комода.

Латиари покачал головой. «Полноте, полноте. Мы не можем прекращать игру после первого же вопроса». Лич в украденном теле приблизился к кровати. «Мы столь могущественны благодаря терпению и изысканиям. Мы всегда любили книги, которые мама оставляла нам. Там оказалось так много тайн: Темное Неведомое, Мордин Гримсвинд, даже Хал Анкур. Человечество решило во имя прогресса позабыть о тьме древности. Но мы решили не хоронить прошлое».

Кирния постучала по стене: «Теперь наш черед спрашивать! Можем мы узнать, о ком он печется больше всего на свете? Чего больше всего страшится?»

Ее брат немного поразмыслил. «Думаю, я задам свой вопрос». Кирния возражать не стала, и Латиари осведомился: «Что ты отдашь, чтобы остановить нас?»

Хумболт не колебался ни мгновения: «Все».

Латиари склонился к нему, и Хумболт ощутил исходящий от трупа запах гниения. «Мы можем поймать тебя на слове».

Кирния засмеялась, принялась играть с острым ножом. «Это было прекрасно, братик! Ты заставил его предложить новую игру. «Я начну отрезать ‘все’ с его мизинцев...» Она осеклась, когда в дверь постучали, и вооруженные стражи объявили тревогу. «Этот город такой скучный! Такой бдительный и подозрительный! Пойдем в следующий».

Латиари кивнул, и два призрака оставили тела, в которых пребывали; маленькие трупы рухнули на пол.

Зелье было слишком горьким, но вкус сердца лича оказался куда хуже. Некромантия, поддерживавшая существование личей, оплетала язык как плесень и обжигала горло. То была жестокая задача, и Хумболт не решился дать ее кому-то иному. Безумие снедало его разум, а тени, казалось, продолжали дразнить его.

Две тени возникли перед ним – призраки Кирнии и Латиари. Их магия исчезала, отправляя осколки сих истерзанных душ во тьму. Кирния смотрела на него, а воспоминание об образе ее рассыпалось в пыль. Череп Латиари скалился в последние мгновения существования, а потоки темной магии устремлялись к Хумболту. Когда он сущности его практически ничего не осталось, прошептал Латиари:

«Мудрец, ты исполнишь свое обещание. Ты отдал свою жизнь, но осталось еще кое-что. Ты не обретешь покоя, даже в смерти».

Весть о том, что сектанты из Пагана принялись бесчинствовать в городах Британнии, верша вандализм да мелкие злодяния, заставила героев выступить против нечестивцев. Инспектор Джаспер, расследующий дело о новых злодействах культов Титанов, велел героям заглянуть на кладбище Бритаина.

Обнаружили они на погосте поврежденный могильный камень, а также зацепки, указывающие на кладбища иных городов королевства – Веспера, Лунного Сияния и Йеу. Проведя расследование, герои сумели обрести зашифрованные записи, но знакомый криптолог инспектора из Лицея пролил свет на их содержание.

Джаспер поведал искателям приключений о мудреце Хумболте из Папуа, жизнь которого трагически оборвалась недавно, однако дух остается в сем мире. Если кто и может рассказать о том, что происходит, то лишь он.

Разыскав духа, герои поведали тому обо всем, что им удалось выяснить доселе, и молвил Хумболт: «Вторжение иномировых сектантов, Титаны – все это было предсказано давным-давно. И, похоже, это пророчество сделало полный круг в своем претворении в жизнь... В древние времена великий чародей Хал Анкур возглавлял культ смерти. Подобно большинству подобных фанатиков, он встретил смерть и был погребен в Забытых Землях. Но однажды четверо исследователей обнаружили гробницу, о существовании которой мы и не подозревали. Пророчество гласит об упавшей звезде, которая позволит Халу Анкуру возродиться и возглавить армию последователей, кою поведет он против своих недругов. Обладая могуществом упавшей звезды, Хал Анкур станет неуязвим, и покончить с ним будет возможно лишь силой той самой звезды. Нельзя позволить Халу Анкуру возродиться, ибо сектанты могут воспользоваться энергиями звезды, чтобы вновь призвать Титанов вновь в этот мир... Упавшая звезда богата минералом кадделлитом, который и дарует Халу Анкуру его силу. Обретя его, вы можете наделить им свое оружие, дабы покончить с угрозой раз и навсегда».

О происходящем поведали герои инспектору Джасперу, после чего устремились в Забытые Земли, где, схлестнувшись с сектантами и покончив с ними, проследовали в гробницу древнего чародея, дабы оборвать его существование и отвратить угрозу от Созарии...

Джулия поставила две чашки чая на небольшой столик и придвинула к нему второй стул, забрав тот от своего верстака, мозолистыми руками стряхнула со столешницы несколько шестеренок и пружин прямо в полы своего передника. Она улыбнулась подруге, насыпая сахар в чай.

Потягивая предложенный напиток, Мария оглядывалась вокруг — в комнате царил гораздо меньший хаос, чем помнилось волшебнице, разве что в углу примостились одинокие, давно уже остановившиеся часы.

— Работы стало поменьше?

— Мои проекты просто передали другим механикам, кузнецам и резчикам рун, — покачала головой Джулия. — Я рада, что те, кого я помогала обучать, теперь разжигают кузни Минока. А как у тебя дела? Ты всё так же по уши в работе?

Поудобнее устроившись на стуле, Мария начала рассказывать Джулии о своих изысканиях, проводимых вместе с горгульями, и работе над новыми заклинаниями. А также рассказала историю о неудачном огненном заклинании в Лицее, что заставила её подругу смеяться.

— И почему мы больше так не делаем? — со смешком заметила Мария и тут же ахнула, вспомнив о причинах.

На лице Джулии проступила мертвенная бледность – как в тот день, когда она погибла. Её ярко-рыжие волосы всё тускнели, пока, наконец, не стали полупрозрачными. Дрожащей рукой она коснулась своего плеча — ровно в том месте, где её настигла дубина тролля, когда-то достигшая сердца.

В заброшенной мастерской стояла тишина, все поверхности были покрыты паутиной и слоем многолетней пыли.

— Мне жаль, такие встречи тяжелы для тебя, — Джулия с грустью взглянула на подругу. — Но на то есть причина.

Призрак Джулии плавно проплыл по комнате в сторону верстака, где лежало восемь необработанных камней. Стоило ей провести над ними ладонью, и каждый засверкал символом добродетели.

— Я сделала их для своего короля, чтобы он мог приглядывать за святынями. Как же давно это было... Они не могут больше здесь оставаться. Они утрачены и должны быть найдены. Ты и другие должны отыскать их.

Призрак Джулии вернулся к столу и обнял Марию, в её объятиях сохранились те же тепло и забота, что и при жизни.

— По тебе, дорогая подруга, я тоже скучаю, но мне нужно возвращаться.

Мария проснулась в слезах.

Много лет назад...

Лодка протекала. Лоссорн уже битый час бился с водой, промочив свои тяжелые ботинки. Они с ребятами тянули соломинку, выясняя, кто отправится в это увлекательное путешествие, и вот, пожалуйста, теперь он вынужден восемь раз сплавать на Побережье Утраченной Надежды, в Минок, каждый раз возвращаясь обратно на корабль.

Если бы приказ капитана не был столь категоричным, Лассорн выбрал бы путь покороче и поприятнее, но тот ясно дал понять, что грузом рисковать нельзя. Когда Лассорн всё-таки спросил, что такого находится в этих ящиках, капитан убедил его, что там хранятся последние работы знаменитого ремесленника — шедевры, изготовленные для самого короля.

Двое охранников — Мадлен и Аверилл — проводили его в небольшую мастерскую на побережье Минока. Помещение оказалось загромождено какими-то инструментами, пружинами, кусками металла и прочим ремесленным мусором, а дверь, судя по виду, недавно заменяли. В одном из углов мастерской громоздилось восемь одинаковых ящиков — подняв первый, Лассорн почувствовал тепло и покой, исходящие изнутри.

Возвращаясь к лодке, Лассорн то и дело ловил на себе печальные взгляды местных жителей. На всех в Миноке отчего-то красовалась оранжево-черная лента. Каждый новый его визит охранники сменялись, но неизбежно провожали его до мастерской и обратно. Наконец, под конец долгого и утомительного дня, с работой было покончено.

Пока Лассорн отдыхал в своём гамаке, вечерняя смена уже подняла якорь и они двинулись в сторону Побережья Утраченной Надежды. Полночь почти уже наступила, когда корабль достиг мыса — теперь северные горы загораживали собой луну, вынуждая их тонуть в практически кромешной тьме. Корабль двигался с обычной скоростью, пока вдруг не прекратился всякий ветер и судно не встало, будто пойманное огромной рыболовной сетью.

Один из членов экипажа звонил в небольшой медный колокол, пробуждая ото сна капитана и его команду, а находившиеся в этот момент на палубе матросы освещали пространство за бортом фонарями. Воды за кормой были заполнены десятками изящных теней — вокруг корабля кружили существа с прекрасными лицами эльфов и грациозными телами, с отвратительными темными жабрами на шее.

— Русалки! — крикнул боцман.

Одно из этих существ ловко запрыгнуло на борт и пригвоздило моряка к палубе трезубцем.

— Мы — никси! И мы не терпим неуважения к своему народу!

Все больше вооруженных никси карабкалось на борт, вместе с последними из них на палубе показалась морская ведьма, с ног до головы покрытая слизью. Никси расступились, образовывая полукруг, и пропустили вперёд свою предводительницу — Сикоракс.

Капитан корабля вышел вперёд, демонстрируя им свою безоружность:

— Никакого насилия! Наш король заключил мир со всем дивным народом.

— Защитили ли договоры твоего короля мою сестру, Ноксум, когда её тащила к берегам Острова Черепа ваша рыболовная сеть? — усмехнулась Сикоракс. — Я требую твою жизнь в обмен на её.

Капитан красноречиво взглянул на Лассорна, и тот, мгновенно всё поняв, бросился в трюм, защищать груз.

— Вы ведь знаете, что это не наших рук дело. Давайте решим этот вопрос миром.

— Это тот мир, который вы заключили, — морская ведьма ударила капитана заточенной до бритвенной остроты ракушкой по горлу. — И он гласит: кровь за кровь.

Ещё раньше, чем тело капитана упало на палубу, моряки обнажили мечи. Два вооруженных отряда столкнулись, команде удалось даже потеснить некоторых из никси, но Сикоракс оказалась отличным полководцем и с легкостью удержала свою позицию.

— Думаю, я возьму выживших в заложники.

Жабры морской ведьмы сияли всполохами странной магии, когда она начала петь — голос её был настолько мощным и громким, что ни одна стеклянная емкость на корабле не выдержала, разлетаясь на сотни мелких осколков. Пение её звучало над водами, приводя их в движение, заставляя закручиваться в водовороте, и уже вскоре корабль начал погружаться в морскую пучину.

Когда в трюм попала вода, Лассорн решительно перерезал грузовую сеть. Сдерживаемые ею ящики разбились, из них посыпались рунные камни — он отчетливо видел вырезанные на них руны, прежде чем те погрузились в воду. Когда уровень воды достиг критического, моряк глубоко вздохнул и позволил океану поглотить его.

Когда шторм утих, а вода успокоилась, Сикоракс улыбнулась и сама погрузилась обратно в море.

— Думаешь, молодой Будо помер?

Лорд Далгрин свысока взглянул на лысеющего человека, одетого в одни только поношенные бриджи, который и задал ему этот вопрос. Обычно пират не тратил своего времени на разговоры с такой швалью, но времена нынче настали забавные. Он потянулся к кошельку с вышитым на том гербом своего дома и выудил оттуда несколько золотых монет — купил ещё пару напитков в этой дыре, и протянул эль Кроту. Тому самому человеку, что задал вопрос.

— А какая разница? Даже если он остался в живых — недолго ему жить осталось. Собрание уже созвано, гильдия выберет нового главу.

— Что ж, тогда за лучшие дни! — Крот поднял кружку, салютуя. — Твоя светлость уже подумала о том, чтобы предложить себя?

— Ещё и самым первым, — Далгрин сделал глоток своего виски.

— Я тебя поддержу. Я у тебя в долгу за спасение моей красавицы от «Бесстрашного». Если бы не оказался у них в тылу, как знать, что бы вообще произошло.

Далгрин уже и забыл, что Крот случайно оказался рядом, когда он потопил «Бесстрашный», желая покончить со старыми счетами и давней враждой.

— Я думал, ты поддержишь своего друга, — он милостиво улыбнулся.

— Не, — Крот покачал головой. — Чернозуб в этом участвовать не хочет. Говорит, слишком много крови на воде навлекает беду.

— А ты знаешь, кто ещё желает возглавить Логово Пиратов? — задумчиво протянул лорд Далгрин, кивая. — У кого поддержки больше всего?

— Обычные воры да контрабандисты — Скирлок, Дэм и тому подобные. И какой-то шут, называющий себя сыном Эрика Гравса, тоже выдвигает свою кандидатуру. Честно говоря, я бы никого из них даже в качестве корабельной обезьянки бы не выбрал. Тьфу. Но Гленно — хорошая кандидатура. Особенно сейчас.

— И что за лидер выйдет из начальника купален, интересно бы мне было знать?

— Да как и все мы. Но не думаю, что он говорил серьёзно, когда говорил об этом. Хотя... Может, просто ждёт подходящего соперника, если ты понимаешь, о чём я, — Крот несколько раз очертил свои ладони большим пальцем.

— Приятно слышать. Полагаю, мне стоит искупаться и побеседовать с нашим мыльным властелином.

— Твоя светлость, помни, что сейчас сюда прибывают все воры, контрабандисты и трюмные крысы. У тебя есть отличный шанс прикупить поддержку, коли лишнее золотишко в кармане имеется.

— Настоящий джентльмен не покупает друзей, но я тебя услышал, — лорд Далгрин бросил свой кошелек на стол, прямо к рукам Крота. — Почему бы тебе не найти единомышленников, согласных обсудить с тобой этот вопрос?

Крот схватился за шелковый кошель грязными пальцами и слегка склонил голову. Осушив остатки эля одним глотком, тот поднялся из-за стола, а затем поспешил прочь. Свой виски Далгрин допивал в тишине.

Далгрин вернулся к своему кораблю — к «Золотому Кракену». Подкупить Гленно будет не так-то просто, тому не хватит одного кошелька, так что лорду понадобится золото из капитанского сундука. Спускаясь в доки, он заметил, что палуба его корабля опустела — там стоял лишь один человек, на его плече красовался яркий попугай. Тот передал что-то птице и свистнул. Попугай подлетел к Далгрину и уронил у его ног дублон из теневого железа.

Выхватив меч из ножен, лорд Далгрин бегом преодолел оставшееся расстояние, буквально взлетев вверх по трапу. И тут он заметил сидящего в углу человека в красной тюбетейке, у него не хватало одного глаза — того самого, которого Далгрин лишил его собственным мечом.

— Крюк? Я же оставил тебя умирать!

— Ты всегда гордился тем, что убиваешь своих соперников. А теперь я покажу тебе, к чему приводит излишняя гордость.

— Не думай, что это первый мой черный дублон. Я учился искусству дуэли у лучших мастеров в Джеломе, — Далгрин атаковал первым, острие меча прошло в дюйме от лица Крюка.

— Мне никогда не одолеть тебя в честной схватке, — ухмыльнулся тот. — Какое счастье, что я негодяй и обманщик.

Далгрин почувствовал прохладную волну, что прошлась по всему его телу. Заклинание паралича. К тому моменту, когда из тени позади выступил маг, лорд уже не чувствовал своей руки — та больше не подчинялась ему, как и всё тело. Беспомощный, он просто смотрел за тем, как Крюк приближается к нему.

— Ты и правда думал стать главой Логова? Ты, помпезный лорд, возомнивший себя пиратом? Да тебя ненавидят ещё сильнее, чем меня, — пират вонзил в грудь лорда свой длинный крис и прокрутил лезвие. Далгрин рухнул на палубу.

Маг по имени Ранкин несколько раз стукнул в трюмный люк. Там, внизу, роилась целая стая орков, все они с ног до головы были покрыты кровью.

Крюк пнул ногой труп, доказывая, что Далгрин мертв.

— Притащите мне сундук из капитанской каюты, — кивнул он оркам. — А потом можете начинать избавляться от тел. Начните с этого.

Пара орков вытащила на свет увесистый сундук и последовала за Крюком и Ранкином вниз по трапу.

— И что теперь? — спросил маг.

— Зайдём в купальни, — улыбнулся пират. — Уверен, Гленно быстро поймёт, что бежать ему некуда.

Повсеместно разнеслась весть о том, что у гильдии Логова Пиратов появился новый предводитель. Издавна в гильдии входили разномастные пираты, головорезы, воры и прочее отрепье. Но подобный уклад изменился, ибо Крюк возжелал вознести сию организацию на новые высоты. Конечно, капитанов торговых кораблей новость эта весьма встревожила, ибо Крюк и гильдия отправили к основным торговым морским путям Британнии суда, именуемые «маяками грабежей». Поговаривали, что эти причудливые корабли видели даже в Токуно.

Помимо новостей о возвышении Крюка, распространилась весть о том, что Общество Корабелов совершили прорыв в технологии, применяемой при морских сражениях. Инженеры и мастеровые отточили процесс стрельбы из пушек, а иные гильдии королевства сообщили о новых достижениях в производстве пушечных ядер, абордажных крюков, пороха.

Судя по всему, ожидало Британнию ожесточенное противостояние сил на морских просторах...

Маг со всех сторон обложился картами. Какие-то из них были древними, ветхими пергаментами, на которых люди в невежестве древности рисовали драконов и огромных ящериц; другие демонстрировали торговые пути — такие карты всё ещё хранили на себе восковую таможенную печать; остальные представляли из себя тонкие, кое-где заляпанные листы с набросками, сделанными другими капитанами в последние годы.

— И что я должен здесь увидеть?

— Новое королевство, — ответил Крюк, не отрываясь от заточки ножа.

Ранкин провел пальцем вокруг отмеченного на карте Логова Пиратов.

— Думаю, я мог заметить, что ты претендуешь на ещё один или два крупных острова. Как насчёт Нуджель’ма?

— О нет. Ты упускаешь суть. Это сухопутные крысы смотрят на королевства как на участки суши, окруженные прибрежными водами. Водные просторы же куда более обширны. Сам океан будет моим королевством.

— И как ты собираешься контролировать такую огромную территорию?

— А разве Блэкторн контролирует каждую пещеру в Британнии? Нет, он управляет городами и дорогами. Его армии достаточно, чтобы держать в подчинении всех своих подданных, а дороги он усеял заставами. Так вот: флот гильдии будет моей армией, осталось только обзавестись заставами вдоль торговых путей.

Ранкин задумался на мгновение и взял со стола лист, вдоль и поперек исписанный числами.

— Их украли из Лицея. Это координаты каждой утонувшей горы и каждого исчезнувшего острова в море. Учитывая некоторые знания, полученные мной от одного участника культа Литос, я мог бы поднять некоторые из них из-под воды. Это нам поможет?

Крюк улыбнулся.

Морской змей поселился в водах близ одной из утопленных в море гор. Вода здесь была теплой, а отмели кишели стаями рыб. Здесь он кормился годами.

Всё изменилось, когда гора пошла трещинами, с грохотом разрушилась. Хаос спугнул всех стайных рыб — они тут же покинули небезопасные воды; а то, что когда-то было горой, вздыбилось и поднялось на поверхность.

Что-то или кто-то разрушили его дом и змей был очень, очень зол. И очень, очень голоден.

Ранкин записал нужные ему координаты.

— Я так понимаю, эти новые пушки предназначены для твоих застав? Оружейники упоминали, что они больше тех, что обычно используются на кораблях.

— Заставам нужна мощная артиллерия, — Крюк не отрывался от своего любимого занятия — от полировки лезвия абордажной сабли. — К тому же, с помощью такого оружия можно сигнализировать о чём-либо.

— Я едва добыл нужно количество камня. К тому же, неплохо было бы добыть достаточно древесины для доков и оставшихся пушек. Думаю, в случае необходимости для этого можно приспособить корабль.

— Предоставь это мне, — улыбнулся Крюк.

Паруса команда спустила по приказу капитана. Все знали, что экипаж «Золотого Кракена» благороден — они не отнимали всё до последнего, они всегда брали только особо ценные грузы, каких на их корабле не водилось. Безопаснее было сразу сдаться, чем рисковать всем кораблём.

Едва «Золотой Кракен» подошёл на достаточно близкое для абордажа расстояние, кто-то из моряков заметил черный пиратский флаг и выхватил саблю. С пиратского корабля на торговое судно перепрыгнуло несколько орков, один из них схватил квартирмейстера за шкирку и бросил за борт. Следом за этими появились следующие, они устроили на корабле настоящую бойню.

Крюк как завороженный смотрел на блестящую на свету саблю.

— Я готов наслаждаться только лучшим. Что, кстати, напоминает мне о том, что нужно убить ещё кое-кого. Нам нужно ещё что-нибудь обсудить, прежде чем я приступлю к делу?

Ранкин кивнул.

— В записях бывшего главы гильдии упоминается, что однажды он нашёл потерянную руну...

Влажный воздух на корабле растревожил застарелый запах плесени, исходящий от книг Ранкина. Маг и так, и сяк старался запихнуть одну из них в походную сумку — не лезет; в конце концов он сдался и вытащил оттуда несколько плащей, кое-как уместив книгу. Уже на подходе к лодке, волоча за собой тяжелую сумку, Ранкин взглянул на тех, кто собрался сойти вместе с ним на берег: двое моряков укладывали в судно солонину и сухари, заботились о пропитании грядущей экспедиции; грузная горгулья по имени Форскис смотрела на темнеющее небо. Крюк же раздавал последние приказы экипажу «Жемчужины Короны». Он был вне себя от предвкушения. Если эта экспедиция пройдет успешно, в его руках окажется секрет, который гильдия хранила веками.

...В первый день экспедиции ничто не предвещало беды, однако второй стал настоящей катастрофой — с самого начала они чувствовали лёгкую дрожь земли, не придавая ей должного значения, а затем послышался звонкий гул. Крюк услышал его первым, закричал в попытках предупредить. На них стремительно несся поток настоящей лавы. Капитан и Форскис успели отскочить в сторону, Ранкин в панике сотворил телепорт, а вот путешествующим с ними морякам повезло меньше. Один из них успел лишь закричать.

Едва переведя дыхание, они обнаружили, что лава отсекает самый короткий путь к месту назначения.

— Плохо, — заключил Ранкин, поглядывая на карту. — Нам понадобится по меньшей мере несколько дней, а самый безопасный маршрут и вовсе неделю отнимет.

— Ну уж нет. Даже если бы мы располагали таким количеством времени, я не могу так надолго покидать корабль. Оставь команду без присмотра — и мятеж неизбежен.

— Есть путь покороче, но лава могла отрезать и его. Твоя горгулья может разведать обстановку? — Ранкин взмахнул руками, попытался изобразить движения крыльев.

Форскис покачал головой и расправил крылья, демонстрируя яркие насечки — он давно уже был лишён возможности летать.

— Из всех возможных спутников ты выбрал горгулью, которая и летать-то не может? Лучше бы выбрал кого-нибудь без крыльев вовсе.

Форксис было зарычал и шагнул вперёд, однако Крюк остановил его лёгким движением руки.

— Не стоит обижать моего друга. Он не менее ценен, чем ты.

Форксис подобрал уцелевшие чудом припасы и зашагал глубже в джунгли.

...Ранкин как раз во весь голос разглагольствовал, что ему нужна новая рубашка, когда Форскис поднял лапу в предупреждающем жесте. Они почти добрались до небольшой речушки — она как раз виднелась впереди — и на её берегу расположилось гигантское сине-зеленое существо, формой тела напоминающее саламандру.

— Тритон! — мигом позабыв о своем недовольстве, воскликнул Ранкин.

Существо внимательно следило за ними своими блестящими глазами и, приоткрыв пасть, двинулось в их сторону. Мужчины приготовились было к бою, как вдруг Форскис остановил их, глухо прошелестев одно лишь слово: «моё».

Горгулья вытащил из-за спины пару изогнутых клинков и бросился вперёд. Первый удар пришёлся только в глаз тритона. Тот попытался атаковать в ответ, сомкнуть вокруг тела горгульи свою зубастую пасть, но Форскис был проворнее — один за другим он оставлял на теле чудища глубокие порезы. Забившись в болезненной агонии, тритон попытался отступить, да только никто его не выпустил. Крепко удерживая тушу в мощных лапах, Форскис продолжал наносить удары, пока тритон не умер.

— Всё ещё интересуешься, зачем я взял его с собой? — засмеялся Крюк.

...

— Если верить карте, мы на месте, — Крюк нахмурился, уставившись на гладкую поверхность скалы перед собой.

Ранкин прикрыл на мгновение глаза, задумался.

— Магическое поле тут странное. Я чувствую, что карта не врёт, просто вход скрыт заклинанием.

Широко распахнув глаза, он принялся рыться в сумке, одну за одной выкладывая на землю книги.

— И как много времени тебе нужно? — спросил Крюк.

— Просто не мешай мне работать, — маг уже успел сунуть нос в один из увесистых томов.

Ранкин опробовал несколько стандартных заклинаний, попробовал облить каменную скалу водой, однако эффекта не последовало. Не сумевший удержать себя в руках Крюк велел Форскису кидать в стену камни — мало ли, вдруг сама развалится. Ещё раз пересмотрев записи в книгах, Ранкин выудил из сумки золотой шнурок и начал бормотать очередное заклинание.

Едва конец шнурка коснулся скалы, когда маг выбросил вперёд руку, заклинание на ней с диким грохотом развеялось. Вместе с ним пали и куски самой скалы, подняв в воздух клубы каменной крошки и пыли. Едва облако пыли рассеялось, они наконец сумели разглядеть темный вход в пещеру.

Зажигая факел от тлеющего на остатках шнурка углях, Ранкин ухмыльнулся:

— Культисты огня — такие страстные учителя, скажу я вам. Но такие полезные.

...По узкому каменному тоннелю они добрались прямиком до небольшой просторной пещеры, где стоял большой каменный ящик. «Беззаконный лорд — хитроумный ключ» — именно такая надпись красовалась на его верхней части, а прямо под ней виднелась замочная скважина. Форскис потянулся было, чтобы столкнуть крышку с ящика, однако тут же отскочил в сторону, застонав от боли.

Ранкин внимательно осмотрел ящик.

— Обычная ловушка. Ерунда. Дай мне минуту.

Тихо прочитав заклинание, он направил свою магию в сторону каменного сооружения. Магия искрами срикошетила обратно, ударила мага в грудь, заставила повалиться на пол и изогнуться дугой от пронзившей тело боли. Форскис не растерялся, схватил спальный мешок и затушил бушующие в пещере искры, пока Ранкин валялся на полу.

Восстановив дыхание, тот поспешил поблагодарить горгулью.

— Крюк говорит, тебе ещё рано помирать, — пожал плечами Форскис.

— Что это значит? — Крюк махнул рукой в сторону выгравированной на ящике надписи.

— Думаю, тут имеется ввиду кровь, — Ранкин поднялся с пола, отряхиваясь. — Будо Второй наверняка хотел, чтобы сокровище досталось кому-то из его наследников. Кровных наследников.

— Там написано «лорд», а в Логове власть не передаётся по наследству, а голосованием.

Крюк выхватил из кармана кож и рассек себе ладонь, залил кровью замочную скважину.

Крышка ящика съехала в сторону, открывая взору своё содержимое: руну доблести.

Заточенная внутри крупного аквариума, укрепленного железом, пела скованная цепями никси. Начиналась песня теплой, текучей мелодией, напоминающей о детстве и каких-то теплых краях; продолжалась резкими, порывистыми ритмами, рассказывающими о том, как никси схватили и заточили в плен на долгие годы; конец песни превращал её в балладу о блистательном побеге. Заключенная в голосе никси магия резонировала со стеклом, докрасна нагревала железную оплетку аквариума и кандалы на её запястьях.

Когда боль стала нестерпимой, она замолчала и витающая в воздухе магия растворилась снопом красноватых искр. Из другого конца комнаты донеслись одинокие аплодисменты. Ноксум обернулась и увидела главу гильдии пиратов, держащего под мышкой небольшой деревянный сундук.

— Ты вернулся, — она отвернулась. — Не умер.

— В твоём голосе столько надежды.

— Я никогда не перестаю надеяться.

— Твоей надежде здесь места нет, морская эльфийка, так что не пытайся больше сбежать.

— Я не могу больше это терпеть, — Ноксум тряхнула закованными в кандалы руками. — Я предпочла бы умереть!

— Всё это время я тебя и пальцем не тронул, — нахмурился Крюк.

— Только потому, что я — часть твоей коллекции! Ценный экспонат, который ты хранишь на своей личной полке достижений! Но я видела, как ты обращаешься с другими. Твою жестокость. Я знаю, кто ты такой и я никогда не стану частью всего этого.

— Так твоего согласия никто и не спрашивает, — пожал плечами Крюк и опустил сундук на кровать.

Он взял в руки руну доблести. Кровь из порезанного в пещере запястья заляпала эфес меча и отпечаталась на поверхности руны. Что-то в этой руне заставило Ноксум вспомнить старую балладу о никси, благодаря которой её семья спаслась от акулы.

— Что это за руна? Ещё один экспонат в твою коллекцию? Что-то, за что ты намерен выторговать что-то ещё более ценное?

— О нет, — засмеялся Крюк. — Это оружие.

Крюк наблюдал за тем как Ранкин с точностью ювелира выкладывает вокруг руны разнообразные предметы.

— А человеческие кости-то зачем? Я думал, ими пользуются только жалкие шарлатаны и дурные актеры.

— Вообще-то обычно так оно и есть, — подумав, маг передвинул в сторону бедренную кость. — Но было одно учение в Пагане, я его так и не освоил, там всё строилось на человеческой крови и костном мозге.

— Как ты их достал? Не представляю, чтобы кто-то добровольно расстался с костями.

— Когда, пытаясь сопротивляться пленению, одна из темпестов погибла, ее тело досталось знакомому могильщику. И я воспользовался её магией крови во благо, как видишь.

— Ах, Мордея, — вздохнул Ранкин, уместив последнюю из реликвий вокруг руны. — Твоя кровь была так прекрасна. Жаль, Королевская Стража ничего в этом не смыслила, проливая её.

— Так кости твоей старой подруги приведут нас к святилищу? — Крюк нетерпеливо топал ногой.

— Как я уже говорил, это только первое заклинания из множества необходимых. Но я верю, что ты оценишь результат. А теперь, будь добр, умолкни, мне нужно прочесть заклинание.

Шторм на севере и расположившееся южнее мелководье не оставили им ни шанса на побег. Королевский флот преследовал «Жемчужину Короны» и её небольшой пиратский флот от самого Мыса Героев вплоть до Острова Доблести. Вооружившись до зубов, установив на корабли самые большие пушки, капитан королевского флота был уверен — они одолеют пиратов. Один из их кораблей уже пал под их натиском.

Полагая, что лидер пиратов пожелает как можно скорее прорваться к океану и сбежать, капитан флота приказал поднять паруса. Каково же было его удивления, когда его соперник парус опустил.

Атмосферное давление изменилось, вода вокруг Острова Доблести вспенилась — бушевавший позади флота шторм двинулся на юг, почти настиг их. Волны и порывы ветра бились о борт корабля, терзали паруса. Не понимая, что происходит, моряки спешно опускали их, рулевые пытались развернуть корабль, но уже в первые минуты армада лишилась мачт. Уцелевшие же корабли, опустив паруса, оказались беспомощны — они сели на мель и тут же попали под шквальный огонь пиратского флота.

Нескольким кораблям всё же удалось вырваться и убраться восвояси, однако Британния потеряла больше половины своего южного флота.

— Ну, теперь-то эти увальни в Лунном Сиянии начнут меня уважать, — засмеялся Ранкин, глядя на учиненный «Жемчужиной Короны» погром.

В безупречном камне красовался, блестел на солнце золотой меч. Сэр Саймон впервые увидел как изменили передний, выложенный из чистого мрамора, фасад нового святилища.

— Трудно будет заботиться о святыне доблести здесь и защищать ее. Почему ее не воздвигли на Острове Подвигов? Рыцари из Крепости Змея могли бы приглядывать за нею в любое время дня и ночи.

— Я ценю рыцарей Ордена Серебряной Змеи, но я не хочу, чтобы святыня ассоциировалась у людей с войной, — молодой король покачал головой. — Доблесть — не орудие сильных; доблесть — это сила встать на защиту слабых. А это место напоминает о мужестве, какое может найти в себе любой. Доблесть — то, к чему нужно стремиться, ради чего захочется совершить сюда паломничество.

Растения вокруг святыни покрылась плесенью и гнилью, в воздухе стоял неприятный запах тёмной магии. Ранкин недовольно поправил почерневшие серебряные глифы, размещенные вокруг руны доблести.

— Ты утверждал, что обретешь невиданную силу, если сможешь коснуться местных магических линий, а вместо этого просто превращаешь остров в необитаемый, — фыркнул Крюк. Злобно стрельнув взглядом в сторону пожухлой травы, он пнул носком сапога ближайший камень.

— А ещё я сказал, что это займёт какое-то время. Мне противостоит сама природа святыни! Я уверен, имея на руках руну, я одержу победу.

Уже почти рассвело, когда старый рыцарь наконец добрался до святилища. Его руки дрожали, он замер на мгновение, подбирая подходящие слова.

— Кажется, я всю жизнь обещал себе добраться сюда. Все мои оруженосцы давно уже сами стали рыцарями, о моих победах и подвигах уже никто и не помнит, но я... Я не знаю, как отказаться от этой жизни, пусть у меня и нет больше сил бороться.

Рыцарь выхватил из ножен меч, однако тот выпал из ослабевших рук. С трудом сдерживая слёзы, собирая в кулак всё мужество, лишь бы не дать им волю, он потянулся к оружию. Стоило его дрожащим пальцам приблизиться к клинку, как тот начал уходить под землю. Когда тот исчез, оказалось, что показавшееся из-за горизонта солнце освещает лишь поляну, усеянную небольшими красными цветами.

— Спасибо, — прошептал старик, склонив голову.

Молодой пират прикрыл лицо первой попавшейся под руку тряпкой, когда расчищал завалы из упавших деревьев близ святилища, лишь бы не дышать местным отравленным воздухом. Он уже видел, как его товарищи, надышавшись, сгибались пополам. Джасир был вовсе не рад тому, что делает. По его скромному мнению, это место предназначалось для рыцарей и подвигов, вовсе не для темной магии и проклятий.

Когда он был ещё ребенком, его мать часто рассказывала ему сказки о рыцарстве, доблести и подвигах, желая своему сыну чего-то большего, чем трущобы Нуджель’ма. Глядя на свои грязные, кое-где рваные штаны и висящую на бедре саблю, Джасир подумал: а была бы она разочарована, увидь сына сейчас? Покидая этот остров много лет назад, он и подумать не мог, что когда-то вернётся сюда в компании пиратов, орков и некромантов.

Что-то поблескивало под деревьями в лучах заходящего солнца. Склонившись ниже, Джасир увидел меч, не тронутый временем, — ни грязи, ни следов ржавчины — на его клинке было выгравировано «Защищай нуждающихся». Подняв клинок, пират тут же почувствовал его вес. Тот оказался чуть тяжелее, чем выглядел, зато идеально сидел в руке. Другой рукой Джасир вытащил свою старую проржавевшую саблю и бросил куда-то на землю.

Разбивая один за одним серебряные глифы вокруг руны, новоиспеченный рыцарь задумался, увидит ли он свою мать вновь.

Стража Острова Подвигов первым делом заметила пиратский корабль и лишь потом они увидели, что тот преследует небольшую лодку. Конечно, на лодке куда проще куда-нибудь проскользнуть, но разве мог один гребец сравняться по скорости с самим ветром?

Рыцарь-командор велел своим подчиненным защищать лодку — все пушки крепости были наведены на пиратский корабль, готовые выстрелить в один момент. И они выстрелили. Стоило нескольким ядрам почти задеть корабль, как тот развернулся и поплыл в сторону от острова, в последний раз выстрелив по лодке. Попал. Пушечное ядро в два счёта уничтожило деревянное судно, его владелец буквально вылетел оттуда и чудом остался жив. Он кое-как выбрался на берег и здорово удивил рыцаря-командора. Это был молодой пират, за спиной которого виднелся двуручный меч, он с трепетом прижимал к груди какой-то камень. Едва заметив впереди рыцарей, он протянул вперёд руки и рухнул наземь.

Глава Логова потребовал новые корабли и гильдия прислушалась к приказу Крюка. Они пригнали все свои галеоны, бригантины и шлюпы, собираясь перекрыть Британнии все морские торговые пути. Они сожгли все верфи в Йеу и Миноке, лишив страну возможности восстановить свой флот; они потопили все торговые корабли, прибывшие в Лунное Сияние; ночная стычка королевского флота с пиратами у Британнского Побережья не дала спать всему городу. Весь этот хаос вынудил власти отправить корабли, призванные отбить Остров Доблести, на осаду Логова Пиратов.

Старый горгулья провел когтем по руне доблести.

— Я вижу как скверна и гниль распространяются, проникают к самому святилищу через их внутреннюю связь. И ещё кое-что. На самом краю видения я вижу тьму. С какой бы силой ни связался этот Ранкин, я не думаю, что его смерть разобьет оковы заклятья.

— Вот почему мне нужны ответы из Кодекса, — Мария, казалось, была в отчаянии. — Могу я одолжить у горгулий сей артефакт? Я должна спасти эту руну.

Наксатиллор тяжело вздохнул.

— Ты прекрасно знаешь, что нужно сделать, моя подруга. Целители и твоего, и нашего народа знают, что иногда нужно отсечь конечность, чтобы спасти всё тело. Точно так же и здесь — тебе нужно пожертвовать плодами трудов твоей подруги, чтобы спасти святилище.

— Ты хоть представляешь себе, как это трудно? Это последнее творение Джулии! Она пожертвовала собой, чтобы спасти мне жизнь, а потом её дух явился ко мне и попросил о помощи... Я перед ней в долгу!

Наксатиллор медленно расправил свои крылья, на которых до сих пор виднелись тонкие шрамы — след его излишне глубокого погружения в Эфировую Бездну. В этот момент он выглядел особенно старым.

— Я пережил многих своих друзей и потомков. Я бы всё отдал, чтобы вновь увидеть их лица, оказаться рядом, но я должен продолжать жить. То, что я делаю сейчас, я делаю ради мира, за который они погибли, который уже никогда не увидят — мира, где мой народ живёт и трудится рука об руку с людьми, эльфами, Мир и всеми остальными. Жить так, чтобы их жертва не стала напрасной. И тебе тоже нужно этому научиться. Чтобы жертва Джулии не стала напрасной, тебе необходимо стать тем человеком, ради которого она пожертвовала собой.

— Мы — Братство, - вещал предводитель сего движения, обращаясь к августейшему обществу, собравшемуся в тронном зале и ему внемлющему.

— Король Блэкторн, господа губернаторы и уважаемые гости! Сегодня я, Бэтлин, предстану перед вами как скромный посол своего народа. Мы, члены Братства, желаем для себя возможности заниматься своим определенно важным делом. Я уже слышу, как вы задаетесь резонными вопросами: «А зачем вообще Британнии это Братство?» или «Это что, ещё одни доморощенные философы или благотворительная организация?». И я рад, что вы предоставляете мне шанс на них ответить.

Мы, британнцы, за всю свою историю как следует настрадались от войн, вторжений и катастроф. С исчезновением короля и смертью королевы с трудностями пришлось столкнуться даже короне. Когда люди страдают так долго, они начинают сосредотачиваться на бремени, что несут, а не на лежащей впереди дороге. А ещё, знаете, что? Они перестают замечать, как страдают другие. И Братство желает облегчить их бремя.

Гильдия пиратов воспользовалась нашим горем, нашей разобщенностью, какой никогда не должно было случиться. Мы не должны были этого допустить. Братство может помочь защитить и объединить наш народ, обеспечить безопасность нашему торговому флоту. Мы хотим помочь восстановить мир.

И ведь все эти корабли вокруг Логова Пиратов — это проблема лишь сегодняшнего дня. А дальше что? Нам нужно быть единым народом всегда, а не только во время кризиса. Слишком много наваливается на наши плечи, а все святыни добродетелей находятся так далеко, не правда ли? Мы готовы обеспечить народ местами для медитации, дать возможность отвлечься от мирской суеты и привести в порядок мысли.

Мы также готовы позаботиться о бедных и нуждающихся. Кто-то из них, конечно, откажется от нашего подхода, где бедняки не просят милостыню, а сами зарабатывают себе на жизнь, однако, вы все знаете: чтобы исцелить Созарию, нельзя исцелить лишь симптомы нищеты. Мы можем лишь помочь таким людям прийти в себя, вновь обрести достоинство, встать на ноги, направить их.

Члены Братства — люди, пришедшие со всех уголков Британнии. Мы такие же люди, как и вы; мы — ваши братья и сестры, ваши дети и родители. Доверьтесь своим братьям, доверьтесь своим сестрам! Прошу вас, позвольте мне и моим людям выйти на улицы и рассказать всем об идеях и стремлениях Братства.

Таверна провоняла гнилью и рыбьей требухой. Трактирщик снова и снова наполнял кружку главы пиратов — единственного возможного начальника для таких людей как он. Крюк давно уже опьянел, стучал кружкой по столу и ругался. В таком состоянии его и увидели показавшиеся в таверне мужчина и женщина — похожие друг на друга, словно ближайшие родственники, они оба были одеты с иголочки и даже роста были почти одинакового, разве что женщина была чуточку повыше. Едва завидев их, Крюк бросил на стойку горсть монет, тем самым попросив трактирщика убраться подальше отсюда.

Пират схватился за бутылку, наполнил две ближайшие кружки, однако вошедшие отказались пить.

— Зачем ты просил о встрече? — нарушил тишину мужчина, так и не дождавшись инициативы от Крюка.

— Мне нужно золото. Много золота. Королевский флот отстраивает корабли быстрее, чем я успеваю их топить.

— Значит, Британния желает одержать победу в начатой тобой войне? — мужчина занял место на стуле напротив стены.

Женщина заняла стул с другой стороны от пирата.

— Мы уже потратили на тебя баснословные суммы. У кого ещё ты предлагаешь найти денег? Сколько союзников тебе ещё нужно?

— Горгулью я в глаза не видел с тех пор, как отправил на последнее дело, — ответил Крюк. — А Ранкин так и вовсе подох.

Лицо мужчины на мгновение потемнело, он опустил взгляд.

— Как это случилось?

Крюк лишь пожал плечами в ответ.

— Понятия не имею. Его темная магия не сработала против Королевской Стражи, полагаю. Меня-то с ним в тот момент не было.

— Мне очень жаль, — женщина озабоченно взглянула на своего спутника. — Я знаю, что вы были близкими друзьями. Хочешь немного побыть один?

— Всё в порядке, — он улыбнулся. — Как жил, так и умер. В какой-то мере ему даже повезло.

Крюк раздраженно стукнул кружкой по столу.

— Мы можем вернуться к моей проблеме? Флот несёт огромные потери, капитаны бунтуют, а при отсутствии ресурсов всё пойдёт под ещё больший откос. Даже орки — и те недовольны.

— Какое разочарование, — мужчина покачал головой. — И ведь ты сам признаешь, что не достоин того доверия, что мы тебе оказали.

— Я думал, мы собрались здесь, чтобы обсудить как помочь нашему общему делу, — удивился Крюк.

— Конечно же, нет, — рассмеялась женщина. — Мы ожидали от тебя намного большего. Достигнутого тобой катастрофически мало для лидера.

Мужчина достал арбалет и направил его прямо на Крюка, целясь в грудь. В сердце.

— Ты знал цену неудачи, Крюк, твоя же жадность тебя и подвела. Она и присущее тебе безрассудство станут последним, что тебе довелось ощутить. С остальным мы справимся сами. Без тебя.

Крюк медленно поднял руки в примирительном жесте, попытался даже улыбнуться.

— Бросьте, мы можем всё обсудить.

— Нечего здесь обсуждать.

— Ну что ж, на нет и суда нет.

Пират с силой грохнул бутылкой ликера о ближайшую лампу, алкоголь при соприкосновении с огнём легко вспыхнул. Ослепленная возникшей вспышкой, женщина метнула стилеты в сторону Крюка, целясь в глаз, но всего лишь мазнула лезвием по уху. Тот успел перемахнуть через трактирную стойку, когда за его спиной со звоном разбились бутылки — в них вошёл арбалетный болт, предназначавшийся самому Крюку.

— Сбежал, — женщина обошла горящую стойку вокруг.

Вскоре мужчина присоединился к ней, на ходу перезаряжая арбалет. Здесь, за стойкой трактирщика, виднелся открытый в полу люк, внизу стояла кромешная тьма.

— Пойдём за ним?

— Нет, — она на мгновение обернулась на огонь. — Там, внизу, раскинулась сеть подземных тоннелей, ведущих к пирсам и причалам, у меня нет никакого желания блуждать там несколько суток, прежде чем мы поймём, куда он рванул. Пошлём кого-нибудь другого убрать этого заносчивого пирата. Верь своей сестрице.

Поползли упорные слухи о гибели лидера гильдии пиратов, Крюка. Но, несмотря на то, угрозы морской торговле сохранялись. Морские пути оставались перекрыты, и множество беженцев хлынуло в столицу, ибо поставки припасов в их родные города прекратились. Король Блэкторн, сознавая глубину разразившегося кризиса, позволил Братству открыть свое представительство в Бритаине. Братство обещало стремиться к единству, заботиться о бедняках и обездоленных, предоставляя тем место в своих залах... первый из которых открылся в восточном Бритаине.

Некоторые британцы приветствовали Братство с распростертыми объятиями, иные же относились к сей фракции с нескрываемым подозрением и поспешили спрятать нажитое подальше. В последующие недели поступало немало донесений о монстрах, имеющих при себе разнообразные сокровища – вне всякого сомнения, найденные на телах убитых ими мирян. Наибольшие интерес и загадку представляли осколки неких камней...

Маленький ягненок загнанно взглянул на свою пастушку и испуганно, шумно выдохнул. Со всеми этими переездами, с новыми запахами животное стало пугливым и застенчивым.

Катрина поскорее отвела ягненка в хлев. Феридвин, хозяин этого животного, продал всё остальное стадо и настоял, чтобы этого Катрина оставила себе, попросил позаботиться о нём.

— Почему именно Бритаин? Что мешает тебе продолжать работать здесь? — спросила она.

Феридвин вывернул карманы, покормил ягненка с рук остатками овса.

— Я нужен там. Все бедняки Бритаина и Пауса собрались в этом городе, а Братство всегда там, где людям требуется помощь.

— Люди нуждаются в помощи повсюду, здесь в том числе.

— Да, я знаю. Только мы, пастухи, в состоянии сами о себе позаботиться. Когда эти ублюдки заявились сюда и попытались отобрать мой дом, вспомни-ка, что ты сделала? Ты выплатила им дань и не позволила этого сделать. Вот Братство занимается тем же самым, разве что масштабы другие.

— Они не первые и не единственные, кто занимается благотворительностью.

— Этого недостаточно! Правящие верхушки постоянно сыплют обещаниями из своих позолоченных замков, а народ становится всё беднее и беднее.

— Но ты бросаешь здесь всё нажитое, всю свою прежнюю жизнь.

— Я уже давно с ней расстался. Ещё тогда, когда оспа забрала у меня Лили и близняшек. Это был один из самых тёмных периодов в моей жизни, а члены Братства... Да они с того света меня вытащили.

— Я не знала, что всё так плохо. Если бы знала, то помогла бы.

— Мне не помощь нужна была, а цель. Я хотел к чему-то двигаться, а не просто ждать завтрашнего дня. Я верю в Братство. Впервые за долгое время я на что-то надеюсь.

Вся гильдия пиратов желала его смерти. Крот вынужден был потратить всё своё золото, лишь бы подкупить кого-то из капитанов и сбежать куда подальше в трюме его корабля. Это была жуткая неделя страха и разыгравшейся не вовремя клаустрофобии и целый месяц тяжелой болезни, проведенные в темноте и одиночестве. Он был почти мертв, когда наконец прибыл в Бритаин.

Разгружающие корабль работники порта были жутко удивлены, когда нашли Крота за ящиками. Они даже тянули соломинку на то, кто же вынесет из трюма труп. Докер, вытянувший самую короткую, был не на шутку взволнован, когда понял, что это вовсе не труп — мужик был живой. Именно этот докер доставил хилого безбилетника в дом Братства.

Целую неделю члены Братства носили ему в постель еду, отпаивали лекарствами и помогали есть. Вскоре он восстановил достаточно сил, чтобы время от времени сидеть у окна и слушать, как Бэтлин обращается к народу.

В конце недели ему сказали, что он может начать работать. Его привели на склад, где жители Пауса и беженцы, чудом спасшиеся в развязанной пиратами войне, трудились во благо Братства и народа. Хмурая женщина по имени Брита показала ему, как заворачивать пороховые заряды для корабельных пушек, а Крот и словом не обмолвился, что прекрасно знает, как это делается.

Прежде чем приступить к работе, Крот бросил взгляд на мальчишку по правую руку от себя, который пересчитывал картечь.

«Что ж, это лучше, чем голодать», — подумалось ему.

— Ты ведь Йоло, тот самый бард!

— О нет, не сегодня. Сегодня я просто незнакомец с миской рагу. Не возражаешь, если я присяду? — не дожидаясь разрешения, бард всё-таки сел. — Как твои дела сегодня?

Феридвин окинул сидевшего напротив него барда взглядом: лохматые светлые волосы прикрыты старой шляпой, а в длинной бороде спряталась теплая улыбка.

— Мои — неплохо. Что привело тебя в Братство?

Йоло медленно попробовал рагу, стараясь не обжечься, и принялся с аппетитом есть.

— Я слышал о том, чем занимаются в Братстве и хотел увидеть всё своими глазами.

— И как тебе?

— Я всё ещё голоден. Да и после того как утром я занимался укладкой ящиков туда-сюда, вопросов у меня не убавилось. Это и правда может помочь людям?

— Многие сомневаются в нашей работе, да даже моя лучшая подруга — и та сомневалась, но без доверия тут никуда.

— Это напомнило мне одну историю, — на мгновение Йоло задумался.

Жил-был фермер — держал себе лошадей, беды не знал. И слышит однажды голос чужой: «Гвоздь, что держит фонарь, долго не продержится — один порыв ветра и его снесёт».

Никого, кроме своих любимых лошадок, фермер не видел, однако фонарь проверить — дело плевое, вот оно и проверил. Тот едва-едва держался на стене, потому что доска там давно уже подгнила. Не иначе как чудом ещё не свалился.

— Спасибо! А ведь моя конюшня могла и сгореть!

— Не за что! — вторил ему голос.

Спустя пару дней намерился фермер починить крышу — давненько там солома не менялась, поди, истощилась вся уж. И вновь услышал голос: «Там, куда ты поставил лестницу земля мягкая — полезешь наверх и свалишься, костей потом не соберёшь».

А поблизости опять же никого не было, лишь лошади стояли в стойлах конюшни. Лестницу он всё-таки проверил, одна её сторона и правда легко ушла под землю, словно та была не более чем обычной грязью.

— И снова спасибо! Как тебя хоть зовут, спаситель?

— Имен у меня много, но друзья зовут просто Смитом.

Спустя пару недель, когда фермер уже почти купил у заезжего торговца новое седло, ему вновь довелось услышать знакомый голос: «Не бери это седло, такелаж там не закреплен, долго оно не прослужит».

Фермер ремни проверил, да так и не заметил подвоха, да ещё и торговец этот так убедительно говорил, когда рассказывал про десятки, если не сотни покупателей, у которых не возникло ни единой проблемы с его седлами. Сделка была ну очень выгодная, так что совет своего спасителя фермер проигнорировал.

— Думаю, в седлах-то я точно смыслю побольше твоего.

Фермер приладил седло на свою кобылку да поскакал домой. Стремясь поскорее опробовать обновку, он пустил лошадь в галоп. Едва они повернули в сторону дома, как фермер заметил — ворота-то закрыты. Воодушевленный, он решил перепрыгнуть их, вот только у лошади на это были свои планы. Она рванула в сторону, и в этот же момент ремни на седле сорвались, а фермер свалился прямиком в лужу, полную грязи.

Пока фермер кое-как оттирал с лица грязь, лошадь склонила к нему свою морду.

— Я тоже кое-что о седлах знаю. Так что когда пойдёшь за старым, прихвати мне сахарку.

Едва Йоло закончил свой рассказ, Феридвин рассмеялся.

— Моим мальчишкам понравилась бы твоя сказка, — его лицо вмиг помрачнело, смеяться он перестал. — Кхм. Мне нужно узнать, доставили ли провизию в Тел Мур.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — Йоло похлопал Феридвина по плечу, прежде чем тот ушёл. — Дай знать, если вдруг захочется с кем-то поделиться.

— Думаю, мы ещё пару раз пообедаем, если ты тут задержишься, — печально кивнул Феридвин. — Приятно было познакомиться, Йоло.

— Вроде сектанты, а рагу делают отличное, — Йоло вытер миску куском хлеба.

Катрина обдала рану водой и поморщилась от боли. В её руку вонзился здоровенный шип, когда она помогала овце выпутаться из тернового куста. Бывали такие в каждом стаде: свободолюбивые, любопытные особи. Едва женщина наложила повязку, овечка виновато уткнулась мордой ей в ладонь. И выглядела она ничуть не лучше хозяйки.

Они ехали из Скара Брае в Бритаин. Катрина рассчитывала увидеться там со своим давним другом. Раньше Феривинд часто писал ей письма — первые были наполнены волнением, он часто рассказывал какие-то истории о Братстве, делился впечатлениями; следующие были намного короче, ей в них виделись сомнения, будто он передумал служить Братству. Последние же письмо стало последней каплей. Феривинд писал, что собирается жениться на ком-то из Братства! И Катрина просто обязана была узнать, что происходит.

...Стоило Катрине прибыть в Бритаин, как она сразу направилась на поиски оплота Братства. Оказалось, что Феривинда там не было, только женщина уточнила, где находится их ночлежка и была отправлена на окраину города.

В ночлежке было полным полно кроватей, куча припасов, но все её обитатели, казалось, ушли внимать речам Бэтлина. Стоило Катрине двинуться дальше сквозь узкие коридоры и небольшие залы, и она тут же наткнулась на горгулью — он обернулся на пастушку, окинув её мрачным, недовольным взглядом, и двинулся к выходу. Обернувшись, Катрина заметила, что горгулья оставляет за собой кровавый след. Не медля, она бросилась обратно в зал.

Вся маленькая комнатушка Феривинда была перевернута вверх дном, а он сам лежал на полу в луже собственной крови. Едва не закричав от ужаса, но собравшись и позвав на помощь, Катрина бросилась к нему и попыталась зажать самую обширную рану, чтобы остановить кровь.

Феривинд узнал её, схватил за руку.

— Я сомневался. Этого не должно было случиться.

— Помолчи, я пытаюсь тебе помочь. Всё потом.

— Я не этого хотел, — он плакал.

Катрина снова позвала на помощь, однако хватка Феривинда на её плече ослабла, рука безвольно скатилась вниз. Умирая, он смотрел куда-то сквозь неё.

— Увижу ли я их вновь?

Пламя уже угомонилось, но на земле всё ещё тлели угли. Неподалеку валялась безжалостно забитая до смерти туши оленя. В заброшенном лагере еще недавно оставался горгулья. Цель, преследуемая Йоло, была в паре шагов отсюда, он отчаянно искал свежие следы.

Не сказать, что Йоло хорошо знал Феридвина, но и их короткого знакомства барду хватило, чтобы испытать к тому долю уважения. Несмотря на обращенные в сторону Братства подозрения, он планировал принять дела Феридвина в ночлежке после того, как свершит Справедливость. Однако сейчас он пытался найти того, кто убил его. Прямо здесь, в горах.

Как только Катрина сообщила об убийстве, городская стража тут же последовала за убийцей — горгульей Форскисом — по улицам Бритаина и за город. Чтобы сбежать, горгулья поджег чью-то ферму, отвлек внимание. К тому моменту как пожар был потушен, а фермеры спасены, Форскиса уже и след простыл. У местной стражи не было ни опыта, ни средств, чтобы продолжить поиски горгульи, а у Йоло — были.

Змеиная Гряда — цепочка гор, напоминающая скорее лабиринт из острых, отвесных скал. Йоло не понимал, почему горгулья просто не улетел, однако ничего против не имел. Он шёл за ней по пятам, подмечая каждый небольшой след, и мог сказать, что тот был здесь как минимум в начале дня.

Йоло перезарядил арбалет, отдаляясь всё дальше и дальше от кострища. Следы вели его через ущелье, петляли и, наконец, завели в тупик. Подняв взгляд наверх, он увидел Форскиса — горгулья сидел наверху, удерживая руками кусок скалы, готовый в любой момент скинуть его вниз. Йоло выстрелил, однако арбалетный болт прошёл по широкой дуге и даже не задел горгулью. С рыком тот раскачала камень и всё-таки уронил его, провоцируя настоящий камнепад.

Йоло прикрыл голову руками, стараясь хоть как-то защитить себя.

Лес Духов

Закружившийся в воздухе вихрь светящейся магии удивил молодого следопыта. Его топор выскользнул из руки и вместо того, чтобы срубить лишние сучья с деревца, Шамино ударил себя топором по ноге.

Магия открыла странные Лунные Врата, призывно светящихся, и оттуда вышел молодой человек. Странник удивленно воззрился на истекающего кровью следопыта и выронил то, что держал в руках — переливающийся светом амулет в виде змеи.

...

Кровавые Равнины

Каждый из них привёл свою армию. Король Британнии выступил с ней из столицы, а Шамино — из небольшой деревушки под названием Веспер. Теперь же они стояли плечом к плечу, готовые встретить финальный бой. Они либо победят, либо погибнут смертью храбрых вместе с надеждой всей Созарии.

Шамино заметил, что сегодня его друг не надел амулет, что и привёл его в Созарию когда-то.

— Я никуда не уйду, — кивнул король.

...

Тронный зал

Шамино слышал шепотки прислуги и знати, когда направлялся в тронный зал. Наступил тот день, какого он больше всего боялся и теперь настал его черед действовать.

— Слухи не врут? Ты действительно уходишь?

Возможно, правление и наложило на лицо короля Британнии свой отпечаток, однако его взгляд всё ещё хранил в себе ту убежденность, кою демонстрировал при их самой первой встрече.

— Я делаю этого для вашей же защиты, Шамино. Мой долг — спрятать осколки Алмаза так далеко, чтобы никто не сумел использовать их во имя зла.

— Но кто тогда займёт твоё место?

— Если я предложу корону тебе, примешь ли ты моё предложение?

— Нет, — Шамино покачал головой. — Одно королевство я уже подвёл.

— Ты гораздо лучший человек, чем думаешь о себе сам, — король грустно улыбнулся ему. — Однажды нашему народу потребуются твои помощь и защита.

— Как же я сумею их защитить?

— Я оставлю тебе кое-что. Тот самый амулет, что привёл меня в Созарию. Во сне ко мне явился закованный в цепи человек и сказал, что настанет день, когда амулет тебе понадобится.

...

Колодец Душ

— Проснись!

Едва очнувшись, Шамино вскочил и выхватил меч, готовый отразить атаку любого противника. Однако противника не было, лишь старый следопыт сидел напротив костра, его прозрачные руки сжимали память о не менее старом длинном луке. Тень следопыта внимательно следила за тем, как Шамино поднимался на ноги.

— Не время спать. Надвигается шторм.

Шамино взглянул на ночное небо, но в мире живых там не наблюдалось ни облачка. Лишь возникшее где-то внутри беспокойство не дало ему пустить всё на самотек. После того, как Литоса уничтожил навершие Колодца Душ, всё больше и больше духов терялись на пути к загробному миру, застревали в мире живых. Но сегодня — первый раз, когда дух умершего вернулся вновь. Следопыт по имени Баррен умер добрых семь сезонов назад. Мирно, во сне.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Шамино.

— Разве ты не слышишь зов, брат? — следопыт странно на него посмотрел.

— Нет, не слышу. О чём этот зов?

Мертвец, казалось, боролся с чужим влиянием достаточно долго и лишь потому успел вскинуть руку в предупреждающем жесте. Его лицо вновь побледнело, тень начала выходить из воды. В этот же момент из Колодца Душ хлынули другие призраки, устремляясь во всех восьми направлениях.

В зале развернулось настоящее представление, призванное стать насмешкой над известными празднествами: в помещении разбили сад, прямо на растущих тыквах вырезали зловеще светящиеся руны; в крупной корзине стояли окрашенные в яркие цвета яйца, изнутри набитые пчелами, а охранял корзину бешеный кролик; на олений череп, украшенный гирляндой, была надета упряжь, и этот же череп попытался укусить Шамино, когда тот пробирался мимо этого жуткого карнавала.

Когда поиски змеиного амулета зашли в тупик, Шамино удалось обнаружить в этом месте самый сильный источник некромагии. Казалось, что именно она могла стать причиной ненормальной активности духов по всей Британнии.

В самом конце зала, на троне из леденцовой карамели, сидел человек с тыквой на голове.

— Добро пожаловать, Шамино. Ты можешь звать меня Джек.

— Мы знакомы? — спросил Шамино.

— Близнецы рассказывали мне о тебе. Близнецы... Так хорошо иметь кого-то, кто полностью тебя понимает, а также может поделиться своей кровью в случае чего, не так ли? У тебя-то близнеца нет, я прав?

Шамино покачал головой и схватился за меч.

— Какая жалость. Я бы не отказался от набора. Ну ладно, думаю, разговоры о родственниках могут и подождать.

— Что у тебя на уме?

— Близнецы помогли мне услышать мой внутренний голос, — Джек зачерпнул рукой горсть могильной земли. — Он о многом мне рассказал.

Шамино ударил некроманта мечом, однако Джек исчез, и лезвие опустилось на леденцовый трон. Джек же появился по другую сторону от мужчины и вонзил в его тело свои лишенные плоти костлявые пальцы. Никогда ещё Шамино не чувствовал такой жуткой боли. Он попытался поднять меч, только ничего не вышло — он не чувствовал своего тела, которое, как оказалось, валялось, скрюченное, у него под ногами.

— Во что мне превратить твою душу? — Джек насмехался над лишенным тела старым следопытом. — Моему кораблю не помешала бы команда, знаешь?

Шамино знал, что у него был всего один шанс избежать превращения в очередную мерзкую тварь под началом этого некроманта. Он сосредоточился на побеге, пожертвовал частичкой своей души, лишь бы только вырваться из чужой хватки. Шамино отчаянно рвался в серое, бесцветное пространство между жизнью и смертью. Впереди он заметил огромный столп света, устремился к нему — чем ближе он приближался, тем больше магии и воспоминаний вытягивал из него свет. Шамино боролся, стараясь удержать всё, что только сумеет.

Дух следопыта отчаянно цеплялся за Колодец Душ, надеясь, что его найдут.

Королю надоело, что фигуры отличаются друг от друга. Фигуры на его стороне доски были отлиты из обсидиана и каждая из них представляла из себя ожидаемый, классический образ, не выбивающийся за рамки. Работая с противоположными фигурами, ремесленник явно дал себе волю. У фигур, вырезанных из красного дерева, были совсем другие формы, другая детализация: у рыцарей, оседлавших коней, в руках красовались изогнутые мечи, а слоны походили скорее на горгулий; на ладьях красовались пики, напоминающие Блэкторну о волчьих когтях. Эти фигуры и доска были подарком лорда Бэтлина — тот вручил их королю, когда он впервые предложил им сыграть в эту игру.

Король сложил вместе пальцы обеих рук и взглянул на доску. Его соперник играл агрессивно — Блэкторн потерял уже много фигур, не заметив выставленных Бэтлином коней, однако и он сам был не лыком шит. Король взял инициативу в свои руки, сделав ход конем и отправляя его прямо в стан вражеских фигур. Других сюрпризов пока не предвиделось...

...

Украшенный тыквами шлюп врезался в торговый галеон, и на его борт мгновенно полезли зомби с прикрытыми тыквами головами.

Зомби не щадили никого, убивая экипаж галеона – одного матроса за другим, затаскивая трупы к себе на корабль. Кто-то из моряков пытался сопротивляться, он даже отрубил одному зомби голову, только это не помогло — плоть того продолжала двигаться сама по себе, и он легко задушил моряка голыми руками.

...

Бэтлин улыбнулся, когда его ладья съела очередную черную пешку и поставила под удар короля. Ладья же Блэкторна оказалась заперта в ловушке, а остальные защитные фигуры давно уже были разбросаны по разным углам шахматной доски.

— Дайте знать, если захотите капитулировать.

Монарх покачал головой и подвинул слона, выставляя того на защиту короля. Движения этих фигур всегда напоминали ему о магах — те тоже, бывало, двигались под очень странным углом к окружающему миру.

...

Маг так сильно переживал за свою связывающую пентаграмму, что использовал для неё дорогущий серебристый мел. Демонология была запрещена даже здесь, в Лунном Сиянии, так что меры предосторожности были не то что не лишни — они были необходимы.

Маг начал свой ритуал, желая призвать и подчинить себе демона. Когда дело было наполовину сделано, его связь с собственной магией внезапно оборвалась. Сброшенное заклинание спровоцировало пожар, призванный демон вырвался из пентаграммы. Когда когти демона терзали тело беззащитного мага, он судорожно пытался сообразить, что же пошло не так.

...

— Отличная игра, — одним щелчком пальцев Бэтлин сбил с доски своего короля. — Думаю, как-нибудь мы сыграем вновь.

Блэкторн внимательно рассматривал финальное положение фигур на доске.

— Обязательно сыграем.

— Могу я кое-что спросить?

— Конечно.

— Зная о вашей репутации, я ожидал более оживленной игры или хотя бы киндермат. Временами мне казалось, что вы сосредоточены скорее на защите пешек, чем на защите короля.

— Мне просто нравятся пешки. В конце концов, в этой жизни мы тоже пешки, не так ли?

— Это точно, — кивнул Бэтлин.

...

В Эфировой Бездне Лорд Времени бился в сковывающих его цепях, в то время как сотни душ разрушали святыню вокруг, направляемые голосом, звучащим во тьме.

«Ксзптз! Ззк! Гксз!»

Джаана ступила на поляну и замерла в изумлении, узрев сотни блуждающих огоньков. Лес буквально искрился жизнью! Несколько огоньков кружились вокруг нее, и, мигая, выражали тем самым свои эмоции. Друида достала из сумы небольшой деревянный предмет. Следопыты рассказали ей о том, что огоньки собираются в лесах к северу от Бритаина. Джаана подумала в свисток огоньков и положила его на землю.

В свисток залетел огонек и принялся издавать звуки, должные образоваться в слова. С помощью своей магии огоньки могли общаться и иными способами, но использование свистка было безопаснее для людей. Ходили истории о магах, сведенных с ума тайным знанием, объясненным им в пятидесятимерном пространстве единовременно. И, похоже, огонек приветствовал выказанную Джааной предосторожность.

«ПРИВЕТСТВУЮ, ДЖААНА ИЗ ЙЕУ. КСОРИНИЯ НУЖДАЕТСЯ В ПОМОЩИ».

«Что случилось? Я никогда не видела, чтобы так много вас собиралось в одном месте».

«КСОРИНИЯ СТОЛКНУЛАСЬ С УГРОЗОЙ – ЛОБОТОМИЕЙ И АМПУТАЦИЕЙ. СВЯЗИ С МЕСТНЫМИ МАНИФЕСТАЦИЯМИ ЦЕЛОГО – НАРУШЕНЫ!»

«Часть вас, пребывающая здесь, больше не связана с частью, находящейся извне?» - Джаана развела руками, указав на далекие звезды.

«ВЕРНО».

«Тебе известна причина?»

«ДА. ТРИ СТРУКТУРЫ». Свет каждого из огоньков, окружающих Джайну, мигнул три раза.

«Можешь рассказать подробнее?»

«НЕИЗВЕСТНЫЙ ИСТОЧНИК. МЕСТА, ГЕОГРАФИЧЕСКИ НА ОДИНАКОВОМ РАССТОЯНИИ В ЗЕМЛЯХ СОЗАРИИ. СОСТАВЛЯЮЩИЕ: ЧЕРНОКАМЕНЬ, КАДДЕЛИТ, ФИЛАНИУМ. УНИКАЛЬНЫЕ ФОРМЫ И НАЗНАЧЕНИЯ: КУБ, СФЕРА, ТЕТРАЭДР. ТЕБЕ НЕОБХОДИМЫ ТОЧНЫЕ КООРДИНАТЫ?»

«Необязательно. Тебе известно, что это за структуры?»

«КУБ ПЕРЕДАЕТ ИНФОРМАЦИЮ ЧЕРЕЗ ПРОСТРАНСТВА СОЗАРИИ. ЧЕТЫРЕХРАННИК УСИЛИВАЕТ ЭФИРОВЫЕ ВОЛНЫ. СФЕРА – ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННАЯ ЛОВУШКА».

«Какая из них воздействует на вашу связь?»

«КАЖДАЯ И ВСЕ РАЗОМ». Средоточие блуждающих огоньков принялось асинхронно мигать.

«Можешь поведать мне больше о сфере?»

«В СФЕРЕ ПЛЕНЕН ЛОРД ВРЕМЕНИ. ОН ПОСЛАЛ ЗА ПОМОЩЬЮ, НО СЛЕДОПЫТ ПАЛ».

Джаана встревожилась, но продолжала спрашивать: «Вы здесь не без причины. В чем состоит ваш замысел?»

«ДЖААНА ИЗ ЙЕУ ИЛИ ЖЕ ИНОЕ СОЗДАНИЕ, СПОСОБНОЕ ПОМОЧЬ». Огоньки притихли, ожидая ответа.

«Конечно же, я помогу. Могу я предположить, что одна из структур находится поблизости? Можете указать мне путь?»

Несколько огоньков приблизились к ней, а затем направились на юг. Джаана последовала за ними. Они приближались к Бритаину, и вскоре достигли озера у замка Блэкторн. Огоньки закружились у здоровенной каменной трубы. «ЗДЕСЬ. МАНИФЕСТАЦИИ НЕ МОГУТ СЛЕДОВАТЬ ДАЛЬШЕ».

Джаана заглянула в трубу, ведущую в канализационные стоки Бритаина, и вытащила из сумки факел. «Сделаю все, что смогу».

Элизабет вонзила клинок в глаз одному из некромантов, в то же время погрузив второй в сердце иному, уже творившему заклинание. «Абрахам, и все же – почему мы убиваем этих людей?»

Ее близнец взвел свой арбалет. «Используя знание о прошлом Джека в качестве аргумента, эти некроманты полагали, что смогут шантажировать Бэтлина».

«И что? Все равно они не могут причинить ему вред. Вспомни того дворянина, которого мы шантажировали – он попытался отравить Бэтлина, но голос защитил того».

Абрахам выстрелил в змею, пытавшуюся укусить его за ногу. «Они могут чинить препоны нашей деятельности. К тому же, есть принцип: никогда не стоит угрожать, если убить тебя – дешевле и разумнее».

«Прекрасное замечание, дорогой братец. Ты всегда понимал нюансы нашей профессии». Элизабет вытащила нож из трупа. «Похоже, те, кто поумнее, бежали. Я отправлюсь за ними. Сможешь здесь прибраться?»

Абрахам швырнул в огонь свиток с заклинанием, вызывающим взрыв. «Я обо всем позабочусь. Верь своему брату».

Пиво по вкусу походило на мокрый пергамент, а свечи в Болотном Зале едва горели. Дюпре сидел за дальним столиком и допивал свою выпивку. Хозяин не желал выкатывать в зал новый бочонок так поздно вечером, а Дюпре просто хотел хоть чем-то набить желудок перед тем, как подняться на борт корабля. В третий раз коснувшись рукояти своего меча, паладин пробормотал: «Я становлюсь слишком стар для всего этого».

За спиной его послышался смешок. «Ты говоришь с самой войны с офидами, и после каждого последующего сражения».

Дюпре обернулся к солдату, облаченному в пластинчатую броню с эмблемой Джелома. «Джоффри! Стало быть, тебя отозвали из Эодона?»

Джоффри кивнул, опустился на стул напротив Дюпре. «Похоже, они выводят оттуда всех старых боевых скакунов».

«Рад тебя видеть. Много чего произошло. Закажем вина?»

Джоффри покачал головой. «Не могу. Мне нужно еще надзирать за ночным дозором. Я верховожу защитой Веспера, если этот Джек решит напасть, а все эти маленькие острова делают защиту города поистине невозможной. Никогда не думал, что буду скучать по стенам Тринсика».

«Я вхожу в контингент рыцарей и паладинов, находящихся на кораблях, кои противостоят Кричащей Флотилии. Наши моряки хороши, но если нас берет на абордаж нежить, помощь им не помешает».

«Кричащие корабли... Ненавижу некромантов! Ты знаешь, почему предполагают, что Джек направится сюда?»

«Некоторые торговые суда сообщили о том, что темные корабли собираются близ Острова Кинжала, а Джек имеет связи с тем местом. Южный флот направился на защиту Лунного Сияния и Нуджель’ма, но я ставлю свои деньги на Веспер. Беда всегда приходит домой».

Джоффри согласно кивнул. «Тогда я навещу кузнеца, закажу несколько лишних копий для городского ополчения».

Джоффри бросил монеты на стол, взял в руки свой плащ. «Удачной охоты, старый друг».

Дух держался из последних сил. Шамино стремился сохранить человеческий облик, в то же время противостоя вырывающимся из Колодца Душ духовным энергиям. Теперь он мог слышать голос. Он, глубокий и непрерывный, принуждал к повиновению. Шамино пытался сосредоточиться на чем-то еще. Лишенный тела, он испытывал ныне совершенно иные ощущения, посему потерянная душа всецело погрузилась в собственные воспоминания.

Шамино вспоминал долгую ночь, много лет назад. Никто в Миноке не спал, ибо завершались последние приготовления, и солдаты должны были выступить на рассвете. Будучи далеко от дома, следопыт вызвался помочь другу со щитами, необходимыми местным, служащим в пехоте.

Джулия уже вырезала из дуба заготовки необходимой формы, и ныне прилаживала на щиты кожаное покрытие. Шамино занимался медными гвоздями, с помощью которых покрытие сие и удерживалось. Пока они трудились вместе, Шамино поинтересовался, почему Джулия выбрала для себя именно щиты, а не копья и мечи.

Джулия немного поразмыслила прежде, чем ответить. «Я создавала мечи прежде, и продолжу делать это в случае необходимости, но мне нравится идея щитов. Завтра мои изделия помогут защитить сограждан, которые станут сражаться в Бухте. И каждый, кого защитят они, сможет, в свою очередь, защитить кого-то еще. Материалы по отдельности, составляющие щит, слабее, нежели врезающееся в него оружие, но они усиливают друг друга. Поодиночке каждый из нас – лишь слабый человек, но все мы можем стать щитами друг для друга».

Разговор из перешел на иные темы, но внимание Шамино привлекли дедушкины часы, которыми Джулия дорожила. За стеклом их созвездия ночного неба, обычно медленно перемещающиеся на протяжении сезонов, ныне стремительно неслись через года.

Звезды двигались все быстрее и быстрее, всецело поглощая Шамино, и неожиданно обнаружил он себя не в Миноке, но в пустоте космоса. Сущность, скованная темными цепями, велела ему приблизиться, прошептала на ухо: «Ночь приближается, но до истинной ее тьмы остается еще несколько часов. Следопыт и механик должны провести остальных через этот сумрак».

Кто-то коснулся плеча Шамино, и, обернувшись, он вновь обнаружил себя в мастерской. Его давно умершая подруга улыбнулась, поинтересовалась: «Мы готовы начать?»

Вместо гвоздей для щитов в шкур, которые он помнил, вокруг Джулии громоздились груды расколотых камней. Джулия начала складывать их в восемь отдельных форм. «Что это?» - удивился Шамино.

Призрак Джулии печально улыбнулся, в то время как ее мозолистые руки продолжали восстанавливать из осколков руну. «Моя последняя работа».

Согласно последним донесениям, королевская флотилия Британнии разгромила флот адмирала Джека, и судно того потерпело крушение где-то к северу от Лунного Сияния. На тех берегах высадилось несколько экспедиций, надеющихся отыскать злокозненного некроманта и мертвяков, составляющих его команду.

Джек стал адмиралом внушительной корабельной армады вскоре после смерти предводителя гильдии пиратов, Крюка. До сего знаменательного события он был известен как искусный некромант, питающий слабость к тыквам. Самопровозглашенный «Тыквенный Король» стал известен британнцам, когда годы назад он захватил Подземелье Волшебника в Илшенаре, подчинив обитателей оного своей воле. И лишь недавно появился в морях, с помощью своей нечестивой магии возглавив армаду кораблей. Теперь, когда он, возможно, погиб, судьба сих кораблей неведома.

Помимо новостей о незавидной участи, постигшей адмирала Джека, пришло сообщение от монахов Зала Добродетелей в Бритаине. Ночью над каждым из пьедесталов, олицетворяющих добродетели, возникли странные руны. Монахи пытаются выяснить происхождение их и назначение.

...Искатели приключений сумели обнаружить разбитый корабль адмирала Джека, а также мертвое тело его самого. Среди пожитков некроманта означились змеиный амулет и книга, упоминался в котором Колодец Душ. Поспешив к оному, лицезрели герои душу Шамино, молвившую: «Да, Колодец позволил мне сохранить человеческий облик, и остаюсь я меж миром смертным и Эфировой Бездной. И возвращаюсь я в Британиию только для того, чтобы вспомнить возлюбленную мою Беатрикс... Мы собирались пожениться!..» Рассказывал дух, что приготовления к свадьбе шли полным ходом, когда Забытый Король приказал ему выступить против Мондаина во главе армии. А после – о встрече с уроженцем Земли, ставшем королем... «Время – забавный аспект», - говорил Шамино, - «и мое время, проведенное в Эфировой Бездне, позволило узреть многое. Боюсь, в эту эпоху неопределенностей перемещение в Бездну посредством Колодца Душ донельзя опасно. Лишь те, кто обрел благословение Забытого Короля, способны на сие... Но вы должны переместиться сюда, ибо Лорд Времени, Хауквинд, скован темной магией, лишь смертный – последователь добродетелей – способен освободить его из заточения. Ваше странствие в сей временной линии – единственный возможный путь вперед...»

Мышка Шерри намекнула героям на то, что некоторые ответы они могут получить в заброшенном замке Шамино – Салле Дасиль – в Илшенаре. Отыскав в оном ответ на то, как возможно переместиться в Эфировую Бездну, искатели приключений ступили в сие пространство, вызволили из заточения Лорда Времени, узнав от него о силе, оскверняющей святыни добродетелей – силе, стоящей за Братством!

Вернувшись в Британиию, воители дали бой противникам у святынь, вознамерившись помешать им претворить в жизнь свои коварные замыслы...

Дул сильный ветер, обещая скорый снегопад. Хромая, Иоло ступил в приют для бедняков, выронил костыль, закрыл за собой дверь. После чего снял со спины тяжелый мешок и прислонился к стене, чтобы перевести дыхание.

Леди Меридет метнулась к нему, подняла с пола костыль, передала Иоло. В руке она держала старую куклу с разными глазами-пуговками; Иоло отыскал синюю во время доставки припасов в Бритаин. «Можешь рассказать нам историю?»

«Конечно». Иолопоставилстулпоближекогню. «О чем все бы хотели услышать?»

Сирота по имени Финн подбежал к старому барду. «Я хочу страшную историю. О монстрах!»

Маленькая девочка по имени Кэсси шепнула что-то своей маме, Алине, а та произнесла: «Мы бы хотели услышать зимнюю историю».

Меридет опустилась на ковер напротив Иоло, все еще держа куклу в руках. «А можно услышать историю о чем-то, случившемся на самом деле?»

Иоло улыбнулся, настраивая свою лютню. «Думаю, у меня есть как раз такая история. Это случилось со мной несколько лет назад, в самую студеную зиму». И Иоло заиграл на лютне, все громче и громче...

«Я следовал в Бухту, когда моя лошадь потеряла подкову. Шагая через сугробы и ведя кобылу под уздцы, я услышал бой, и похолодел от страха. Вой становился все громче и ближе!

Оглядевшись по сторонам, на вершине соседнего холма я заметил четырех огромных волков, скованных железными цепями. Цепи вели к упряжке, и на козлах восседал зверолюд – шерсть да клыки. Голову его венчали здоровенные козлиные рога, а в руках был хлыст. Увидев меня, он страшно осклабился. И тогда он послал свою упряжку вперед, хлестнув волков хлыстом; звук напоминал раскалывающееся на части дерево.

Теперь, когда демон преследовал нас, моя лошадь в ужасе ринулась прочь. Испуганный, я отпустил узду и сам пустился бежать. Моя лошадь исчезла в лесу. Снег замедлял меня, а упряжка преследователя продолжала движения, снося кусты и маленькие деревья. Демон приближался ко мне!

Демон, несомненно, схватил бы бедного барда, но неожиданно на дороге возник всадник, устремившийся к моему преследователю. Близ меня конь замедлил шаг, и я увидел, что на спине его восседает рыжеволосая женщина. Он крикнула, чтобы я поскорее забирался на коня, и я не посмел отказаться от столь разумного предложения. После чего она пустила коня в галоп!

Конь был силен и знал дорогу, но, неся на себе двух седоков, он не мог оторваться от упряжки. Собрав волю в кулак, я выстрелил в демона из арбалета, но он лишь расхохотался и вновь хлестнул волков хлыстом.

Я не мог позволить женщине умереть за меня, посему просил ее позволить мне спрыгнуть наземь и противостоять чудовищу. Она же всецело сосредоточилась на том, что виднелось впереди, и указала на здоровенный сугроб, который нам предстояло обогнуть. Если я спрыгну там с коня и спрячусь, она сможет увести нашего преследователя прочь.

То был опасный и отчаянный план, но иных у нас попросту не было! Она замедлила бег лошади, я приготовился спрыгнуть. Спрыгнул-то я мастерски, а вот приземлился не очень. С силой ударившись о снежный наст, я сумел каким-то образом заползти за сугроб. Но при этом сломал лук и вывихнул лодыжку.

То были самые долгие секунды в моей жизни, ибо я не знал, в какую сторону последует упряжка, и не было у меня возможности противостоять демону. А затем я услышал крик. Всадница привлекала к себе внимание монстра, предлагая тому попробовать нагнать ее.

Демон ответил что-то на своем языке, и три раза ударил хлыстом волков. Те пришли в ярость, устремились за моей спасительницей. Я видел, как огненноволосая всадница отчаянно пытается оторваться от упряжки.

Завершив рассказ, Иоло воззрился на своих слушателей. Кэсси спала в руках своей матери. Финн зевнул. «Крови немного, но про волков мне понравилось».

Меридет снедали вопросы. «А женщина на коне сумела спастись? И что произошло с демоном?»

Иоло улыбнулся. «Не волнуйся. Много лет спустя я повстречал ее в Миноке, но это уже другая история. Что касается монстра, всегда найдутся добрые люди, дабы покончить с подобными тварями».

...Позже, когда обитатели приюта отправились спать, Иоло сидел у окна, наблюдая за снегопадом. Дни ныне стали серыми и короткими, и все предвещало студеную зиму. Иоло тяжело вздохнул. Неспокойно нынче в мире. В руинах святынь царит тишина. Братство набирает все больший вес в Бритаине. Его друг Шамино бесследно исчез. Что же делать старому барду?

Иоло услышал, как один из детишек что-то тихо бормочет во сне. Он притушил лампу и, обернувшись, устремил взор на сироток, собравшихся здесь, в приюте. Эти люди были его ответственностью. И неважно, сколь все плохо в мире. У него оставалось немало работы.

Пламя поглотило пергамент, и почерневший материал в полной мере отражал настроение паладина. После пяти неудачных попыток записать свои мысли, Дюпре сдался и закончить упаковывать свои пожитки.

Солдат выполнил свой долг. Корабль, за который он нес ответственность, вернулся в порт, и все, находившиеся на борту, выжили. Несмотря на собственные раны и усталость, Дюпре лично участвовал в переноске тяжелораненых к городскому целителю. Он удостоверился в том, что боле нигде не требуется. Веспер был спасен. Угроза Сумрака миновала.

Дюпре покидал свою комнату на постоялом дворе, когда столкнулся в дверях с последним человеком, которого хотел видеть. Джоффри с удивлением воззрился на друга, а после протянул ему рулон бинтов и бутылку.

«Я слышал, ты вернулся в свою комнату. Боялся, что ты ранен и откажешься позволить лекарям осмотреть тебя».

Поправив заплечный мешок, Дюпре нахмурился. «Я собирался уйти отсюда».

«Покидать город, не отдохнув после сражения и не выпив за это? Непохоже не тебя. Мы ведь победили, так?»

«Мы выполнили свою работу и вернулись».

«Что случилось? Что ты там увидел?»

«Не хочу говорить об этом. Сможешь прочесть в моем отчете».

«Мы все знаем, что все пошло не так, как было задумано. И, будучи твоим другом, я действительно хочу знать, что произошло».

Вздохнув, Дюпре опустил мешок на пол. Усевшись на стул, он принял бутылку из рук Джоффри, отхлебнул. «С чего же начать?.. Море пестрело кораблями Джека. Сложно было сказать, где начинаются палубы и тела, весь проклятый флот орал. Некоторые из молодых матросов готовы были в панике бежать, но бежать-то было некуда. Я позволил им испить зелья храбрости, которое приберегал как раз на подобные моменты».

«Я знаю, эта магия ужасна, но в час падения Тринсика ты видал вещи и похуже. Я помню, как ты сплотил за собой людей, даже когда нам пришлось оставить город».

«От некромантов у меня мурашки по коже, но я всецело сосредоточился на задании. Мы противостояли нежити, пытавшейся забраться к нам на палубу, но сознавали, что должны покончить с лидером этого безумия. Мы приблизились к их флагману... и я увидел лицо Шамино. Голова нашего друга была насажена на нос корабля как трофей!»

Джоффри поморщился, но промолчал, позволяя Дюпре продолжить рассказ.

«Голова Шамино не кричала, как другие. Она говорила хриплым голосом. Она обратилась ко мне по имени! Она знала то, что мог знать только он, наш следопыт. И когда ядра наших пушек ударили в нее, голова упала в воду и изрекла последнее пророчество: ‘Не нужно печалиться, когда нить так коротка’».

«Это была уловка некромантов, призванная вселить в душу твою отчаяние».

«Может, и так. А может, и нет. Смутные сейчас времена, но я не позволю сомнениям терзать меня. Я должен знать наверняка. Даже если жизнь моя близится к концу, я должен знать, где я необходим».

«И что же ты собираешься делать?»

«Много лет назад я повстречал провидицу, Пенумбру. Дочь Затмения может дать мне ответы, посему я собираюсь разыскать ее».

«Я полагаю, одинокому паладину в этом странствии не нужны союзники?»

Дюпре отрицательно покачал головой, поднялся на ноги, и Джоффри искренне пожелал ему счастливого пути.

Друида удержала свою подругу, не позволив той свалиться в терновый куст. Джаана прекрасно знала эти леса и подобрала соответствующую обувь. Мария же была в туфлях, подходящих для Лунного Сияния, и сейчас они доставляли чародейке больше неудобств, чем что-либо иное. Недолгое странствие их растянулось на вдвое больший временной промежуток, чем задумывалось.

Блуждающий огонек висел в воздухе как грустная дождевая тучка. Обычное его ослепительное сияние сделалось донельзя тусклым, а иные частицы Ксоринии, похоже, огибали его стороной. «Что с ним не так?» - поинтересовалась Джаана.

Мария перевела дыхание, осмотрела создание. «Осмелюсь предположить, он слишком долго был отделен от целого. Некоторые раны не исцелить даже с помощью магии».

«Но мне помогли вывести из строя один из генераторов, воздействующих на них. Похоже, с остальными огоньками все в порядке».

«А некоторые огоньки нападали на людей безо всякой провокации со стороны тех. Возможно, огоньки Ксоринии отличаются друг от друга в аспектах, нам незаметных».

«Но неужели ты ничем не можешь помочь этому? Похоже, он умирает».

«Я могу попытаться восстановить его связь с целым, но это будет непросто. Мне нужен будет час лишь на подготовку к ритуалу».

«Ты действительно хочешь попробовать что-то, столь сложное? Ты выглядишь уставшей».

Но Мария уже вытащила из заплечной сумы свою книгу заклинаний. «Мы должен что-то предпринять».

Пока Мария готовилась к ритуалу, Джаана пообщалась с иными блуждающими огоньками, остающимися в окрестностях. Их очень беспокоило нечто под названием «резкие эфирные волны». Если бы огоньки Ксории сумели покинуть Созарию, то наверняка бы массово вернулись в свое родное измерение.

Закончив рисовать заклинательный круг вокруг огонька, Мария приступила к чтению заклинания: «Орт Лор Ин Грав Вас Уис». Тело ее воссияло, и сияние сие объяло и огонек. Внутренний свет того начал усиливаться, питаемый получаемой энергией.

А затем все резко прервалось. Энергия, витающая в воздухе, взорвалась, и Марию отбросило далеко назад. Каждый огонек вскрикнул – звук, подобный бьющемуся стеклу. Джаана бросилась к своей подруге. «Ты как?»

Мария поднялась на ноги, потрясенная до глубины души. «Моя магия – моя связь с маной – исчезла!» Она взглянула на огонек. Тот содрогнулся... и внутренний свет его погас окончательно.

Жизнь в доках Бритаина кипела. Товары из всех земель Британнии загружали на корабли или же сгружали с них, а капитаны и торговцы нещадно торговались повсеместно на пирсе. Иоло оставался рядом с Катриной, пока ее корабль, отправляющийся в Новую Магинсию, готовился к отплытию. «Рада, что отправишься домой?»

Катрина схватилась за свой тюк, когда мимо вверх по корабельному трапу пробежал моряк, толкая перед собой тачку со всякой утварью. «Дождаться не могу, когда отплыву. Я была в Бритаине несколько раз, но это все... слишком!»

«Слишком?»

«Слишком большой город! Слишком много людей! Слишком шумно! Слишком – всего слишком!»

Иоло почувствовал, что предмет раздражения его подруги иной. «Катрина, что не так?»

«Действительно хочешь знать? Феридвин мертв. Братство убило моего друга, и им это сойдет с рук! Как ты можешь работать на них? Он же был и твоим другом тоже!»

Иоло указал ей на паренька, ныряющего в реке под Мостом Речных Врат. «Это Финн. Его родители умерли, когда ему было пять, и с тех пор он постоянно ищет на дне реки всякий хлам. Спит он в здании Братства. Он убил нашего друга?»

Катрина озадачилась. «Конечно же, нет!»

Иоло указал на старуху, торгующую в пирсе морковью. «Это – вдова Камилла. Когда у нее есть лишняя еда, она приносит ее в приют, дабы не чувствовать себя одинокой. Она убила нашего друга?»

«Нет, но...»

«Указать тебе на иных людей, которые не убивали нашего друга, чтобы ты могла злиться на них?»

Катрина всхлипнула. «Прекрати. Они были товарищами Феридвина».

Иоло обнял свою подругу. «Да, об этих людях Феридвин заботился. И самое важное, что мы сейчас можем сделать, - защитить их. Ты – в Новой Магинсии, а я – здесь, в Бритаине».

Катрина вздохнула. «Но я так зла на всю эту ситуацию! Братство использует его смерть в своих целях. Их лидер, Бэтлин, носит траур и плачет крокодильими слезами».

«Ты имеешь полное право испытывать ярость. Мы оба знаем, что собой представляет Братство. Хоть с горгульей, убившем Феридвина, покончено, я собираюсь приглядывать за теми, кто на самом деле виновен в злодеянии».

Катрина направилась по трапу на корабль, обернулась к Иоло: «Думаешь, Справедливость когда-либо восторжествует?»

Иоло коснулся рукой арбалетных болтов в колчане. «В этом я даже не сомневаюсь».

Возлюбленная Шамино пригласила его пройти на замковый балкон. Король-следопыт осмотрелся, не помня о том, как он вообще оказался в сем замке.

Хоть и тянуло его к свету, Шамино решил сосредоточиться на документах и обязанностях правителя, посему обернулся к столу. Но вместо кастеляна напротив него восседала фигура, облаченная в черную ризу. Несмотря на то, что озарял ее солнечный свет, фигура не отбрасывала тени. Лорд Времени улыбнулся: «Обсудим, что произойдет теперь?»

«И что же?»

«У тебя есть выбор, которым не обладает большинство, оказавшихся в Колодце Душ. Ты можешь продолжать служить народу Британнии, или же отойти в мир иной».

«И что же там?»

«Великая тайна. Даже мой народ не ведает о сем».

Шамино оглянулся через плечо на свет. Дух его дорогой Беатрикс с грустью улыбнулся, истаял. Но Шамино не мог оставить своих друзей, ибо слышал глас грядущего зла. «Я останусь и буду сражаться».

Хауквинд кивнул. «Это будет непросто. Джек был марионеткой, но вред он успел причинить немалый». Шамино зрел образы некроманта, творящего ритуалы над его обезглавленным телом и бросающего сего мертвяка в атаку на города и веси Британнии. Он зрел пламя, озарившее Кричащий Флот, когда огонь и океан поглощали его бренную плоть.

Хауквинд продолжал: «Но ты уже много сделал». Следопыт увидел себя, поддерживающего Джулию, когда помог он вспомнить призраку давным-давно почившего сведения, необходимые для того, чтобы чародейка продолжила свои изыскания. Тайны святынь явятся в грезах тем, кто сможет восстановить их.

«Но путь, лежащий пред тобою, опасен. Впереди много зла». Время закружилось вокруг Шамино, являя ему образы возможного грядущего: солдаты в сияющих доспехах, покрытых кровью невинных, тьма, простирающаяся из Бездны, подобно огромной длани, и его Скара Брае, лежащий в руинах.

Хауквинд молвил: «Но есть еще надежда». Образы изменились: люди, передающиеся друг другу ведра, чтобы потушить пожар в Бритаине, предводители людей и горгулий, возглавляющие армию на марше, и друзья Шамино, противостоящие злу.

Образы исчезли, и изрек Шамино: «Я помогу им пройти через это».

«У следопыта много врагов. Личи из минувшей эпохи все еще проклинают твое имя из своих гробниц. Грядущая тьма учится тебя ненавидеть. А ты будешь бестелесен».

«Мое тело полностью уничтожено?»

«Да, в отличие от духа. И это меняет все».

«Во время медитации меня не беспокоить», - велел Бэтлин стражу у двери. Ныне предводитель Братства был облачен не в простую шерстяную ризу – сменив на нее богатые одежды и золотой кулон. Потянул за железное кольцо, откидывая крышку люка. Устремившись вниз по ступеням, Бэтлин обернулся к своему растерявшемуся последователю, молвив: «Необходимо спуститься во тьму, дабы стать сильнее».

Страж сделал вид, что понял. «Да, брат Бэтлин. Никто не пройдет мимо меня».

Подвал был пуст, за исключением предмета в центре помещения, накрытого тканью. Это был самый подвал во всем Бритаине. Здесь не было ни насекомых, ни грызунов. Бэтлин опустился на пол, глубоко вздохнул. Он снял ткань с куба, вытесанного из чистейшего чернокамня. После чего задул единственную свечу, и, оказавшись в кромешной тьме, принялся ждать.

Бэтлин ощутил холодную ярость, услышал слова: «Ты потерпел поражение». Голос не позволил ему ничего объяснить, ибо пришла боль. С помощью магии Куба тьма пробудила воспоминания в его разуме.

Последователи Братства разместили взрывчатку в стоках под Бритаином. В результате взрывов подземелья замка Блэкторн были затоплены речной водой. Десятки каменщиков и мастеровых, находившихся в Залах Медитации, расчистили подземелья и разместили в них генератор Куба, с помощью которого Голос разнесется под землями Созарии. Какое-то время влияние Братства возрастало... но какие-то еретики вывели генератор из строя. Первый из даров Братства обратился в молчаливый монумент, пребывающий под столицей Британнии.

Бэтлин подавил крик, ударил кулаками по каменному полу. «Я защищал его, как только мог. Мы хотели разместить его поблизости, чтобы он мог воздействовать на короля, но это оказалось слишком подозрительно. Если бы мне было дозволено обрести армию, мы смогли бы распространить власть свою над доброй половиной державы».

«Они уже прошли сие испытание», - прозвучал ответ, и тьма вырвала из разума Бэтлина иное видение.

В Британнию вторглись стихийные порождения Пагана. Но резни, на которую уповали Титаны, не произошло. Люди и горгульи оказались готовы к противостоянию. Изысканная ложь Стратос не помогла ей обрести союзников. Гидрос не сумела затопить даже Веспер, город каналов. Пироса разорвал на части легион драконов. Боевые молоты Минока разбили отвратный лик Литоса. Британния одержала безоговорочную победу.

Бэтлин ощутил раны, которые понесли миньоны его господина – каждое заклинание и каждый удар меча. Он стенал, распластавшись на каменном полу. «Что я могу сделать, чтобы исправить сие?»

«Забери их силу», - прозвучал ответ. В разуме Бэтлина возник образ иного дара Братству – великого чернокаменного Тетраэдра.

Высоко в горах темная пирамида искажала, казалось, свет заходящего солнца, направляя оный на определенный британнский остров. Волшебные факелы Лицея вспыхнули, а после взорвались. Маги, противостояние адскому пламени, обнаружили, что заклинания их или оказываются бессильны, или добавляют энергии свои к хаосу. Великая библиотека горела, а Лунное Сияние погрузилось во тьму и безумие.

Бэтлин вновь принял сидячее положение. «Будет исполнено».

«Таким образом ты завершишь врата на темном пути».

Бэтлин поднялся на ноги. «Скоро, господин, скоро».

Много лет назад...

Халстон Монтил смотрел на здоровенного тролля, на которого был направлен его клинок. Изыскатель, принадлежащий к Королевским Стражам, преследовал предводителя Последователей Армагеддона через полконтинента, но его опередил злющий тролль, которого обманом вынудили атаковать Британнию. Монтил знал, что его воины способны сразить монстра, но это подвергнет риску жизни двух невинных, за которыми спрятался культист. «Тролль, если ты больше не угрожаешь нам, ты свободен».

«Нет! Брат Убийца должен умереть!»

Одна из заложниц – женщина в простом оранжевом платье – попыталась объяснить троллю, что страж остановит убийцу, и Справедливость восторжествует. Тролль не желал ничего слушать. Г’тунк вознамерился было обрушить свою огромную дубину на всех троих, но Джулия закрыла собой вторую заложницу, приняв на себя удар.

Королевские Стражи не растерялись, устремились вперед. Половина отряда взяла под стражу предводителя секты, в то время как вторая половина выступила против тролля. Сразить того оказалось непросто, и даже умирая, Г’тунк полз к ненавистному сектанту, крича «Брат Убийца!» Монтил поймал себя на мысли о том, что хочет позволить троллю заполучить негодяя.

Угрозы были устранены, и стражи поспешили к раненым. Вторая заложница, волшебница Мария, обнимала умирающую Джулию, и пыталась направить поток целительной магии в ее тело. Но, судя по состоянию Джулии, этого будет недостаточно...

Грезы бывшего пирата...

Воздух в лесу был холоден, а ветер разносил туман от реки, находящейся к западу. Джасир поплотнее завернулся в плащ и проследовал к святыне. Подле оной находилась женщина, просеивающая гальку. Бледная, рыжие волосы. Он приблизился, а она обернулась к нему, молвив: «Древние созарийцы добавляли кость животных в железо для мечей. Они верили, что таким образом оружие обретет силу медведя или ярость волка».

«И получалось?»

«Как и все остальное». Джулия наклонилась, коснулась ладонью кусочка золота в форме слезы. «Дети, которое помогли мне обрести это золото, стали жителями Минока: рудокопами, солдатами и мастеровыми. «Но со всеми этими конфликтами и войнами, сколько их приняли нашу стезю? Скольким еще суждено погибнуть?» Она расплакалась.

Джасир приблизился, дабы утешить ее, но заметил, что земля красна от крови Джулии. Призрак той обернулся к нему: «Я не могу защищать их боле. Им будешь нужен ты».

«Что для этого требуется?»

«То же, что и всегда – Самопожертвование».

Свет свечей отражался на десятках треугольников из отполированного серебра. Собравшиеся в целом принадлежали к Братству, и лишь несколько чужаков переминались с ноги на ноги поодаль. Солнце уже закатилось за Змеиный Хребет, а луна спряталась за облако. Сегодня – год спустя после смерти Феридвина – будет темная ночь.

Иоло шагал через толпу людей, о которых заботился, и столкнулся с человеком, облаченным в ризу Братства. Раздался звон кольчуги. Иоло поздоровался, но человек нахмурился и поспешил скрыться в толпе. Иоло присмотрелся к собравшимся, заметил множество скрытых под ризами доспехов и оружия. Встревожившись, он протолкался к Алине – матери, остающейся в приюте для бедняков. «Мне нужно, чтобы ты собрала детей и велела всем, кому доверяешь, вернуться в приют».

Алина выглядела испуганной, опустила ладонь на плечо дочери. «Что-то не так?»

«Позже объясню. Надеюсь, пустое. Навести Камиллу на пристани, попроси ее помочь уложить детей, а после задержаться на чашечку чая».

Алина подтолкнула дочь к иным знакомым ей обитателям приюта. «Я удостоверюсь в том, что со старой вдовой все хорошо. Она, все-таки, одна из нас». Двое устремились прочь.

Иоло проследовал к дальним помещениям оплота Братства. Там он вытащил из-под половицы свой арбалет и колчан. После чего вернулся к толпе, где Бэйтлин уже начал свою речь.

«Братья и сестры! Год назад был убит наш брат, Феридвин. Лучших из нас убивает хаос, снедающий эти земли. Мы не можем обрести достойную награду, пока хаос уничтожает все, что мы созидаем. Мы никогда не обретем единство, ибо постоянно сталкиваемся с недоверием и насилием.

Но я прошу вашей веры – так же, как брат Феридвин даровал нам свою. Сегодня мы скорбим не только о Феридвине, но и всех тех необходимых смертях, которые случатся, когда сделаем мы то, что должно. Мы не можем больше ждать. Мы должны защитить свой уклад жизни. Если мы продолжим бездействовать, они уничтожат всех нас. Выступаем на улицы! Сегодня мы захватим Бритаин!

За Феридвина! За Братство!»

Толпа разразилась криками, и те, у кого при себе были мечи, выхватили их. Ведомая Бэтлином, толпа устремилась через город в западном направлении. Иоло попытался было прицелиться в предводителя культа, но слишком много людей было у него на пути. Иоло знал, что должен запастись терпением, поэтому он пристрелил одного из провокаторов Братства, пытающегося поджечь ближайший дом.

Иоло услышал крики и звуки сражения, доносящиеся из иных кварталов города. Фанатики загодя заняли позиции, позволявшие им нанести удары по ключевым точкам столицы, но, к счастью, Королевские Стражи сумели дать им отпор. Отряд следопытов из Скара Брае оттеснил толпу у Моста Добродетелей.

Безоружная старуха с криком бросилась к лучникам, подобная на баньши. Иоло узнал ее, ибо женщина состояла в ветви Братства, базирующейся в Бухте. Растерявшись, молодой лучник выстрелил в нее, прикончив на месте. Но за старухой последовали иные безоружные фанатики Братства, противостоя потоку стрел. Следопыты в итоге отступили, но от толпы мало что осталось.

С северо-запада донесся звон тревожного колокола. Не заметив Бэтлина среди устилающих улицу тел его приспешников, Иоло устремился в сем направлении. По пути он примкнул к отряду городских стражей, направляющихся к кладбищу. Силы Братства, идущие с севера, сумели незамеченными достичь оного. Впереди шагал Бэтлин, не переставая отдавать приказы.

Иоло выстрелил в него, но болт непостижимым образом изменил направление, пролетев мимо предводителя культа. Иоло метнулся вперед, поверг Бэтлина наземь, надеясь оттащить его обратно в город. Он почувствовал резкую боль в спине, и, обернувшись, узрел одну из ближайших приспешниц Бэтлина, Элизабет. Высокая женщина ухмыльнулась, с силой ударила барда в живот. Иоло тяжело рухнул на землю, увидев, что ее серебряный медальон покрывает кровь.

Путь через бурелом в сердце чащобы был непрост, но дом и разбитый подле него садик оказались нетронуты лесом. Сверкающие феи порхали окрест, ухаживая за жилищем женщины, почивавшей в хижине. Провидица Пенумбра проживала в сем убежище вот уже сорок лет.

Несколько пикси подлетели поближе, наблюдая за приближающимся паладином. Дюпре извлек клинок из ножен, положил его на землю. Это должно было убедить духов в его добрых намерениях. Феи вновь принялись поливать цветы из миниатюрных леечек.

У дверей дома Дюпре заметил коллекцию деревянных фигурок. Он присмотрелся к некоторым из них: ребенок, бабочка, человек и скелет. Подобная загадка была еще одним из охранных оберегов провидицы. Родичи Пенумбры рассказывали Дюпре, что ответ на нее для каждого разнится, и являет собою историю его собственной жизни.

Дюпре отыскал фигурку, похожую на его отца. Деревянная кряква сошла за питомца, который был у него в детстве. Крашеный кубок ознаменовал бытие его паладином. Скелет напомнил Дюпре о конфликте с Джао’Наром и о ночи, когда он потерял Тринсик, а игрушечная осадная машина – о том, что он все-таки отбил город. Наконец, он отыскал корону для королей и королев, которым служил в войнах фракций и не только. Дюпре выложил фигурки в одну линию на пороге, и дверь распахнулась.

Свечи вспыхнули, стоило паладину ступить в хижину. Воздух был тих, и неподвижность его обеспечивалась магией, не иначе. Дюпре лицезрел Пенумбру, лежащую на каменной плите в гостиной. Долгий сон ничуть не изменил ее. Дюпре поместил четыре осколка чернокамня вокруг женщины, как ему и было сказано, и ток времени в помещении возобновился.

Пенумбра открыла глаза и улыбнулась ему. «Дюпре, рада тебя видеть. Ты разрушил нечестивые монументы. Спасибо. Подобно волкам, трое рыскали в моих снах. Если бы я бодрствовала, они пожрали бы разум мой и душу».

Приняв сидячее положение, Пенумбра внимательно воззрилась на Дюпре. «Мой паладин, я вижу боль и скорбь в твоих глазах. Стало быть, Король Следопытов пал в ночи? Я спала слишком долго. Я нужна тебе, чтобы сделать предсказание».

Дюпре кивнул. «Я должен знать, что произойдет».

Пенумбра закрыла глаза. «На протяжении последних лет я вижу один и тот же сон. Я видела конец времени твоего в этом мире. Этого не избежать, но ты все еще можешь спасти других. Дверь полуночи не должна открыться полностью. Я видела разрушение и тьму, исходящие из нее. Ты должен быть готов к сражению в сумерках».

«Что я могу сделать?»

«Три свершения ожидают тебя. Ты должен найти клинок, чернее обсидиана, почитаемый демоном. Ты должен отыскать душу добродетели в девяти знаках для духа механика. После чего ты должен последовать за Лживым Друидом, который многих привел к погибели, но нельзя позволить ему обрести награду у врат».

Дюпре молча осмысливал сказанное Пенумброй.

Провидица сжала ладонью его плечо. «Ты должен спешить, мой паладин. Времени у тебя мало...»

Бэтлин наблюдал, как наемные контрабандисты откинули крышку ящика, явив взору его черный пьедестал, покоящийся на соломенной подстилке. Бэтлин одобрительно улыбнулся и бросил мешочек с деньгами капитану корабля. Когда пираты удалились, рабочие из Братства осторожно достали артефакт из ящика и погрузили его на телегу. После чего начинали очищать поверхность пьедестала от пыли и налипшего мусора.

Бэтлин провел ладонью по поверхности артефакта, касаясь символов – вплоть до руны «Орт». «Я хочу, чтобы вы установили его рядом с остальными».

Один из сектантов осведомился: «Мне казалось, у нас достаточно колонн для фокусировки двеомера. В чем назначение этой, девятой?»

«Если возникнут проблемы, нам понадобится замена. Мы не должны потерпеть поражение. Верь брату своему».

Похоже, слова Бэтлина убедили рабочих. Закончив полировку колонны, они устремились по дороге, ведущей к месту проведения ритуала. И, когда удалились они на достаточное расстояние, прошептал Бэтлин: «Последняя колонна – для меня, и только для меня».

Небо являло собою вихрь цветов, ибо чистейшая магическая энергия истекала из иных миров, вращающихся по орбите вокруг солнца Созарии. Восемь колонн выступали фокусирующими точками для магии, направляя потоки той на огромную плиту чернокамня, на краях которой были выбиты руны: Черные Врата.

Силы Братства сражались с фанатизмом и отчаянием. Черные Врата были всем, что обещал брат Бэтлин, и поражение означала для фанатиков смерть или пленение. Силы культа были не одни, к ним примкнули союзники.

Силы Британнии были куда меньше. Местонахождение Черных Врат было определено в последнюю минуту, и времени для того, чтобы переправить на кораблях внушительную армию, не осталось. Маги, измученные от длившегося несколько месяцев отравления маной, оставили свои кровати, чтобы поддержать магией как можно больше воинов.

Дюпре вытер пот со лба, оценил сложившуюся ситуацию. Пепел, извергаемый вулканами Огненного Острова, сделал воздух горячим и влажным. Следопыты из Скара Брае и горгульи Жах осыпали стрелами ряды врага. Шеренга облаченных в пластинчатые доспехи паладинов противостояла натиску орков. Чародеи и мистики сражались с элементалями, сполохи магической энергии образовали гибельный танец.

Девятая колонна из чернокамня рухнула, когда началось сражение, но прежде магия ее преобразила друида Бэтлина в могучего демона. Последний не был неуязвим, но слишком многие солдаты под началом Дюпре вынуждены были противостоять лидеру Братства.

Хаос сражения дал время порталу открыться. Магия была подобно чернилам, расползающимся по темной поверхности, и казалось, что гигантская рука пытается расширить портал.

Дюпре оглянулся. Отряд магов принес с собой артефакт, дабы попытаться уничтожить Черные Врата, но они были связаны боем. Паладин был единственным, находящимся близ портала. Дюпре перевел взгляд на меч, который сжимал в руке – чернокаменный меч, перекованный демоном Аркадионом. Какой у него еще был выбор?

Дюпре бросился к вратам, не обращая внимания на двух стражей-культистов, копья которых ударили ему в бок. Паладин ударил в Черные Врата всей тяжестью своего облаченного в доспехи усталого тела. Звук высвобожденной магии чернокамня заставил всех, находящихся на поле брани, обернуться к Черным Вратам... когда портал, связавший реальности, взорвался.

Когда пыль осела, зрели воины – Черные Врата разрушены, а большая часть сектантов погибла во взрыве.

Дюпре же бесследно исчез.

Страница из дневника королевы Рианнона, Хелены

Что-то идет не так. Мой супруг, великий и могучий Прекор Лот, идет в бой с теми тремя, кому я доверяю меньше всего в целом мире.

Когда маг Умбрия явился ко двору, я опасалась, что он шарлатан. О, если бы это было так! На самом деле он – ужасающе могущественный некромант. Я своими глазами видела темную волшбу, которую практикует он в своей башне. Одно из его неудачных творений все еще остается в подземелье, моля о смерти, в которой ему отказано. Когда Умбрия обращает на меня свой холодный взор, я понимаю, что он что-то задумал.

Следующая – генерал Лете. Я хотела, чтобы она сражалась за нас. Она – одна из величайших воительниц северных племен, дикая и неукротимая. Говорят, что в час Восстания Фирны Лете в одиночку сразила дюжинную облаченных в доспехи рыцарей. Ее становление генералом Рианнона было предложением мира, но верность ее не принадлежит ни нашей стране, ни нашему королю. Лете отправила самых верных моему супругу рыцарей в далекие пределы нашего мира – чтобы оказались они как можно дальше от короля, которому служат.

Наконец, ассасин Морфиус, который убил моего брата. Я чувствую это, хоть и нет у меня доказательств. Когда мой муж объявил войну, мой брат, лорд Логрис, предложил отправить лазутчиков и магов, чтобы определить источник вторжения, но Трое отвергли это предложение. Потому Логрис отправился на задание это в одиночку.

Завершив его, Логрис вернулся в замок, и той же ночью скончался. Говорили, что странствие его утомило. Но горничная, любившая доедать крохи со стола лорда, тоже скончалась той ночью. После смерти брата я заглянула в его библиотеку. Там я обнаружила осколок черного камня и письмо королю, предупреждающее об ужасной двери. Что же происходит на заснеженных равнинах Фирны?

Я чувствую себя такой уставшей, отчаянно хочу забыться сном.

Подземелье Обмана, настоящее время

В глубинном склепе на Острове Кинжала трое призраков питались из источника нежизни. Перемещение через Черные Врата разрушило их физические воплощения и лишило большей части могущества.

Когда насытились Трое вдоволь оскверненной маной, то приступили к созданию тел для себя. Лете собрала воедино скелеты павших воинов, где ржавое железо и кость были неотделимы друг от друга. Морфиус избрал для себя гниющую, разлагающуюся плоть, образуя органы из донельзя ядовитых вместилищ. Умбрия обратил тьму и теми подземелья в хранилище своей сущности, и подземелье Обмана стало для него филактерией.

Когда они закончили, Лете взяла в руки найденный в одном из комнат казематов топор, возвестив: «Теперь мы восстановим наше королевство».

«Да, полночь грядет всегда», - отозвался Умбрия.

В пути меня сопровождала одна беда за другой. Я потерял практически все свои припасы, переходя вброд студеную реку. Когда пытался подстрелить оленя на обед, лопнула тетива лука. Запасные тетивы были ныне на дне реки, потому поохотиться на пути к лагерю дровосеков у меня не оказалось. Я надеялся, что хотя бы следую в верном направлении...

Костер я заметил ночью на третий голодный день своего пути. Я был в отчаянии, потому приблизился безо всякой осторожности, держа руки на виду и показывая, что безоружен. Узрев у костра одинокого друида, а не разбойников, я осмелился предположить, что удача снова повернулась ко мне лицом. Незнакомец так испугался, увидев меня, что чуть было не выронил ложку, которой размешивал похлебку в походном котелке.

Я попросил его позволить мне погреться у огня и разделить с ним трапезу. Друид кивнул, достал из своей сумы простую деревянную миску, наполнил ее похлебкой из котелка. Ничего вкуснее я в жизни не пробовал!

Утолив голод, я попытался поговорить с незнакомцем. Я узнал, что имя его – Сиаран, и он своего рода монах. Когда мы сидели у огня, рядом с Сиараном опустилась сова, и он бросил ей мясо из миски. После трапезы меня потянуло на сон, и монах предложил мне несколько шкур, в которые я мог завернуться. Я быстро уснул.

Проснувшись, я осознал, что монах связывает мне руки. Заметив, что я проснулся, Сиаран вытащил острый кинжал. «Прости, но у меня нет выбора. Все мы – пешки пророчества».

Я сумел оттолкнуть монаха и вскочить на ноги, но его вонзился мне в бок. Несмотря на боль, я бежал. Я бежал в холодную ночь, спотыкаясь во тьме и пытаясь освободить руки от пут. Время от времени я замечал сову, кружащую в ночном небе надо мной.

На рассвете я заметил лесную тропу, проходящую близ ручья. Окончательно заблудившись в чащобе, я решил следовать по ней. Тропа привела меня в лагерь дровосеков. Я было обрадовался, когда осознал, что вокруг – ни души.

Убежать я не успел, ибо нанесенный удар лишил меня чувств. Придя в себя, я узрел Мир в темной ризе. «Хорошо. Ты пробудился. Проводник привел тебя сюда, к нам».

Пытаясь подняться на ноги, я обратил взор на старое, скрученное дерево – выше башни! Огромные корни его пили из пруда, заполненного кровью...

Инспектор Королевских Детективов Джаспер поблагодарил доблестных героев, не позволивших провести темным монахам ритуал и срубивших Древо Раздора. Во время противостояния были убиты многие сектанты, вовлеченные в ритуал. Двое были взяты под стражу, и ныне дожидались суда. Джаспер объявил, что кризис разрешился, и угрозы со стороны темных монахов боле не следует опасаться.

Королевские Стражи спасти нескольких человек, оказавшихся в плену у культа. Останки же погибших были переданы семьям. После чего инспектор Джаспер официально завершил расследование деятельности культа.

Однако ходили слухи о том, что лидеры темных монахов сумели избежать ареста. Охотница-Мир Даша и предводитель Юка Аргахрон продолжали обмениваться с королем Британнии сообщениями касательно этого вопроса.

Ремесленница прикрыла глаза, извлекая расплавленное стекло из печи. Эфирный песок, находящийся в смеси, придавал ей фиолетовое свечение. Находящийся лишь на отдаленных островах Британии, этот волшебный минерал был необходим, чтобы создавать вместилища, способные удержать в себе души. Некроманты и сектанты использовали подобные, дабы управлять сонмом призраков, но Юкио видела и иное назначение. Это будет лучшим ее творением.

Опасное сияние уменьшилось, и Юкио осторожно обратила стекло в идеальную сферу, добавив свои жизненные энергии к зачарованному стеклу. Ее руки нанесли те же символы, которые ее родичи наносили на камни душ на протяжении поколений, и магические энергии завихрились внутри сферы.

Ремесленница вновь нагрела сферу и отделила от нее трубку для выдувания стекла. Стеклянная сфера зависла в воздухе над водным резервуаром, а магия связывала ее с камнями душ, находящимися под водой.

Отступив на шаг, чтобы полюбоваться своей работой, Юкио заметила человека в черной ризе, замершего у входа в ее мастерскую. «Нам весьма впечатлили созданные тобой золотые и серебряные камни душ, которые министр Ихара Соко передала Императрице на Новый Год», - произнес он. – «Но это твое творение поистине потрясающе».

Юкио коротко поклонилась гостю и отвернулась к своему столу. Что-то в этом человеке ей очень не нравилось, поэтому она незаметно взяла в руку долото.

«Вы хотим нанять тебя».

«Сейчас у меня нет времени на новые работы».

«Я боялся, что ты так ответишь. И все же я настаиваю». Незнакомец свистнул, и из теней выступили наемники-ёмоцу.

Юкио бросилась было бежать, но двое капп настигли ее. Она вонзила долото в голову одной из тварей, и металл расплавился в кислоте, полнившей тело каппы. Каппы скрутили ремесленницу, вернули ее в мастерскую. Незнакомец приказал наемникам забирать с собой ее инструменты.

«Что ты хочешь от меня?» - обратилась Юкио к черноризу, и отозвался тот: «Ты вернешь в этом мир великую душу».

Три костра горели на поляне. Их яркий огонь удерживал призрака, не позволяя тому вырваться. За огнем приглядывали двое черноризцев. Когда третья фигура выступила в круг света, они выхватили ножи. «Все мы блуждаем в этом лесу».

«Да разожжет Проводник огонь, который позволит нам покинуть лес», - произнес третий темный монах. – «Мы приступили к ритуалам. Искр от Древа Раздора было достаточно, чтобы разжечь угли, но британнцы уничтожили слишком их много. Нам нужно нечто большее».

«Ремесленница сумела завершить создание сдерживающего вместилища, и великая душа о многом нам поведала. Мы будем готовы».

«Она еще жива? Не хотелось бы, чтобы люди связывали исчезновение Юкио с нами».

«Ее удерживает тот, чья ненависть к горгульям послужит прекрасным отвлекающим маневром, пока мы завершаем свои труды». Монах потушил один из костров, и призрак скрылся в темном лесу. «Не волнуйтесь. Он отыщет его. И Сердце Кастамбре выжжет путь через этот мир!»

Холмс выругался, когда еще один кристалл силы вспыхнул и треснул. Механическому скелеты требовалось больше маны, чем обычному голему, и ему необходимо было найти решение. Необходимо было дать компонентам остыть, и Холмс отложил щипцы в сторону.

Тени зашевелились, приковав внимание Холмса к иному столу. Призрак из его грез предстал ему в сем мире, скованный цепями из теней и ночи. Он шептал без перерыва, направляя созидание слуги алхимика. «Плотью можно управлять».

Взяв в руки иглу и нить из волоса адского пса, Холмс начал пришивать порождение крови к мертвой плоти. Оно обрело новую жизнь, стеклянные глаза мигнули. Если он может осуществить подобное с помощью подручных средств, чего же он достигнет, обладая камнем душ, созданным из изначальной жилы?

Безумец бросил взгляд на свою пленницу. Удача улыбнулась ему, когда наемники предложили ему пленную ремесленницу в обмен на сущий пустяк. Юкио была гениальна, и поможет ему завершить создание шедевра.

Жаль, что она отказывается разделять его цели. Ремесло горгулий не шло ни в какое сравнение с тем, чего сможет достичь он, Холмс. Его алхимия способна преобразить плоть и живых, и мертвых! Когда придет время, Юкио присоединится к остальным – тем, кто посмел усомниться в нем.

Завершив создание швов, Холмс решил немного вздремнуть, но призрак, остававшийся подле него, встрепенулся. Тень сбросила несколько книг со стола, явив взору его осколок камня. Шепот стал громче: «Ты должен завершить создание слуги. Тогда мы сможем отыскать мое сердце...»

После исчезновения Юкио из ее мастерской на одном из островов Токуно, искатели приключений принялись за ее поиски, и сумели отыскать ремесленницу в одном из заброшенных поселений Тер Мура.

Противостояли они ужасающему творению алхимика, сразили оное, и Юкио поблагодарила своих спасителей, рассказав о том, что Холмс безумен, и все время бормотал о демонах и горгульях. «Он пытался вдохнуть жизнь в механические предметы», - говорила она. – «Хотел, чтобы я создала камень души для его изысканий. Подобный артефакт способен хранить в себе жизненную силу и перемещать ее между созданиями, но Холмс хотел обладать огромной силой, а подобный камень душ я создать была не в силах. Единственным подходящим для него артефактам был камень Кастамбре, растет из которого Древо Жизни. Холмс похитил орков – мать и дочь, приказав тем добыть для него сию породу».

Герои разыскали орков, сумевших разыскать камень Кастамбре, когда предстал им неведомый чародей. Назвавшись Элидиром, поведал тот, что оставался в заключении в камне на протяжении столетий, ибо по недомыслию пленил себя в породе, проводя эксперименты с Диким Огнем. «Дикий Огонь – могущественная магия», - просветил Элидир воителей. – «Она призывает могущество огня одновременно и для разрушения, и для возрождения. Давным-давно я проводил изыскания сих чар по приказу одного дворянина».

Предупредил Элидир британнцев о грядущих испытаний... а вскоре стало известно тем, что порождения Дикого Огня заняли Остров Огня, а трое темных монахинь, обретших сию запретную магию, нанесли удар по Крепости Змеи...

Поток маны разорвал в клочья сущность демона. Тварь взревела в последний раз и осела на пристань грудой тлеющих углей. Чудовищный череп стал последней частью туши демона, обратившейся в прах.

Густой дым, порожденный Диким Огнем, рассеялся, и леди Тесса, наконец, вздохнула. Рыцарь стянул с руки горящую перчатку, сжимал в которой свой меч. Выстроилась цепочка проживающих на острове торговцев, передающих из рук в руки ведра и тушащих огни. Неподалеку замер молодой сквайр, пытающийся держаться, несмотря на то что сильно обгорел. Леди Тесса листала свою заклинательную книгу в поисках магии, исцеляющей ожоги и раны.

Исцеляя рыцарей Крепости Змеи, леди Тесса вспоминала, как впервые ступила на этот остров много лет назад, будучи совсем юной невестой. Обитатели Крепости с немалым подозрением относились к магам. Весть о том, что их лорд и командующий женится на «ведьме», вызвала огромный скандал. Потребовался визит его друга, короля Британнии, чтобы местные стали смотреть ей в глаза. Но прошло еще несколько лет прежде, чем они позволили ей исчезать свои раны с помощью магии.

Перезвон тревожных колоколов вырвали Тессу из воспоминаний. Несколько рыцарей бросились на помощь, но потребуется несколько минут прежде, чем доберутся они до рукотворного лазарета на другом берегу острова. С помощью заклинания Тесса была способна переместиться туда мгновенно.

Ее руна перенесла чародейку в пекло. Она начала тушить огонь – ярд за ярдом, следуя в твердыню, где находился полевой госпиталь. Ступив во внутренний дворик, она тут же сотворила зачарованный щит, укрыв им целителя, пытавшегося защитить своих пациентов от пламени.

В центре ярящегося огня находилась женщина в темной ризе. Друсилла направила свой церемониальный клинок в сторону Тессы, и огонь устремился к той подобно змее.

«Кал Вас Ксен Ан Флам!» Магия Тессы воззвала к глубоким морям у Острова Деяний, и те даровали ей защитника. Огромный стихийный дух воды потушил пламя. Чародейка и элементаль обрушили свою магию на темную монахиню.

Тесса ощутила острую боль в ноге, и, скосив глаза, увидела маленький дротик. На парапете возникла иная женщина, сжимающая в ладони дротики. Темная монахиня Солярия рассмеялась, присоединившись к своей сестре. «Призыв не займет много времени после того, как ты проглотишь свой язык». Из-за уха она вытащила небольшой флакон.

Друсила упреждающе протянула руку. «Рея захочет получить ее живой. Могущество ее крови поможет разжечь пламя вдоль Темного Пути».

Тесса отбросила книгу, вырвала дротик из плоти. Боль была ужасной, но ощутила она приток адреналина. Чародейка атаковала монахинь заклинаниями. «Уходите немедленно!» Она споткнулась, но удержалась на ногах.

Солярия рассмеялась, но смех ее перешел в крик, когда арбалетный болт вонзился ей в живот. Прибыли рыцари Крепости Змеи.

«Сестра!» Друсилла позволила своему пламени иссякнуть, и поспешила она сотворить целительное заклятие, направленное на сестру. Прежде, чем вновь успела она воззвать к Дикому Огню, меч рыцаря разрубил тело ее надвое. Сестры монахини взяли в руки руны.

Прежде, чем успели они телепортироваться прочь, Тесса использовала свои последние силы и магические энергии, чтобы заставить стихийного духа обрушиться волной на противниц, и тех смело со стены в морские воды у подножья скалы, возвышалась на которой твердыня. Содеяв сие, обессиленная Тесса осела наземь.

Рыцарь отбросил копье, подхватив Тессу, отнес ее на циновку. Теряя сознание, чародейка зрела рыцарей, собравшихся вокруг. Они никогда не доверятся магии, но они доверяли ей. Тесса была их ведьмой.

Древние озера магмы, некогда породившие Остров Деяний, оставались под землею, и жар, исходящий от них, был поистине невыносим. Пепел вихрился вокруг Реи, когда она окровавленными руками выводила на столе руны. «Мы утратили путь. Ныне мы зажжем огонь, дабы Проводник вернул нас на него. Ин Флам Лор Вас Орт Пор».

«Кровью нашей горит Вечный Огонь. Пламенем сим озарен Путь. Путем возвращается Проводник. Пор Грав Уус Флам». Двое другие монахов произносили мантры в унисон, а кровь, наделенная магическими энергиями, капала с их ладоней на лампы, нанесены на кои были те же руны. Свет ламп заставлял плененного призрака дрожать и визжать.

Рея нахмурилась, заметив, что пламя одной из ламп чуть поколебалось. Две сестры ее погибли, и два низших сектанта заняли их место. Их магии крови едва хватало, чтобы поддерживать двеомер заклинания, и по меньшей мире один из них ритуал не переживет. Но ритуал должен быть завершен – вне зависимости от цены, которую придется уплатить.

Во время второго подношения крови появились воители Ордена Двух Змей. Пять рыцарей, ведомых сами лордом Крепости Змеи, ворвались в пещеру. Не произнося ни слова, солдаты атаковали. Рыцарь ударил боевым топором темного монаха, и рассек не только тело того, но и магический светоч. Смесь крови, каменного сердца и Дикого Огня обратилась в бурю хаотических магических энергий. Иные сектанты разделили ту же участь.

Рея подумала было о том, чтобы попытаться бежать, но отмела эту мысль. Она завершит то, за что погибли ее сестры. Коснувшись ладонями изображенной на поверхности стола пентаграммы, Рея направила поток маны в двеомер. Оставшаяся лампа взорвался дюжинами призрачных осколков, и все светочи устремились в Эфировую Бездну.

Звук магического взрыва испугал сквайра, коий вонзил в стол свою пику. Рея утратила контроль над двеомером. Магия пожирала ее плоть, ровно как и цепи призрака. Магические оковы пали, и призрак обрел свободу. Пальцы из теней сжали руку Реи, и рот нежити прошептал ей на ухо: «Теперь ты познаешь ужас, коий зрел я».

Темная монахиня кричала, когда призрак погрузил ее в каменную порогу и магму, пребывающую под нею.

Много лет назад...

Когда соседский черный кот поцарапал его, Виргил Хассен понял, что день его не задался. Тревоги повара подтвердились, когда упал он в грязь у моста Речных Врат. Опоздание на час на работу в день, когда должен состояться званый обед, ничуть не улучшило настроение Виргила.

Повар Тирел оторвался от шинкования моркови и покачал головой, когда Виргил появился. «Ты везунчик. Леди Тесса взяла с меня обещание, что я не уволю тебя».

«Леди Тесса заходила?»

«Она здесь по вопросу обеда, но заглянула, чтобы оставить несколько подарков». Тирел продемонстрировал свой новый нож.

Виргил осмотрелся на кухне. Кондитер Линдли улыбался, с гордостью щеголяя кружевным шарфом из Нуджель’ма. Из кармана передника посудомойщицы Милли торчала фарфоровая кукла. У иных его коллег на стойках пребывали бутыли с дорогим ликером. «Подарки, говоришь?»

«Но я взял с нее обещание ничего не дарить тебе, если хочет, чтобы я сохранил тебе работу. Работу, которую тебе все еще нужно сделать. Иди ворочай вертел, и на этот раз внимательно наблюдай за процессом. Сегодня на обеде будет лорд Блэкторн, а он хочет, чтобы его бекон был столь же кровав, как и политика».

Виргил хотел пожаловаться, но внимание Тирела уже заняла груда луковиц. Когда Виргил проходил мимо Линдли, тот оторвался от колдовства над пирогом, молвил: «Прости, Ви. Леди Тесса действительно пыталась помочь. Я ведь испек ее свадебный торт. Она такая красивая невеста!»

Виргил занялся работой, поинтересовался у Жоржа, старого работника, что в принципе за обед предстоит. «Камердинер сказал мне, что какой-то маг явит свои труды королю. Маг хочет использовать демонов как домашних слуг».

Повар Тирел постучал половником о котел с супом. «И зачем? А дальше что? Магия будет тащить телеги, и в лошадях надобность отпадет? Полный бред!»

Оторвавшись от мытья горшочка, Милли поинтересовалась: «Я что, потеряю работу? У меня дочь, которую я хотела бы отправить в школу, когда она чуть повзрослеет. Она уже читать умеет».

Линдли обнадежил подругу: «Когтями демонов тарелки не вымыть. И не думаю, что пироги печь они сумеют. Их горячие руки сразу же расплавят все масло».

Из тронного зала донеслись рев и шум. Виргил встрепенулся: «Нам уже начинать беспокоиться?»

Тирел продолжал готовить блюда. «Все проходит или очень хорошо, или очень плохо. В любом случае, нам нужно больше вина на десерт. Отправляйся вместе с Жоржем в винный погреб, принесите еще несколько бутылок».

Возвращаясь из винного погреба, Виргил услышал крики прежде, чем увидел демона. Огромная тварь пронзила когтями тело Тирела. Жорж попытался вмешаться, когда демон метнулся к Милли, и старый работник был отброшен в сторону, ударился о стену помещения.

Ученица мага ступила в кухню, направила на демона поток магической энергии. Демон был ранен, но тут же продолжил расправляться с кухонными работниками. Пытаясь помешать твари бесчинствовать, ученица мага не обратила внимания на хвост демона, и тот обвил ее шею, сломал хребет.

Когда демон перевел взгляд на него, Виргил вышел из ступора. Он швырнул в демона корзину с бутылями вина. Тварь расхохоталась, и дохнула огнем на выживших.

Мир Виргила взорвался болью...

Настоящее время...

Свора адских псов атаковала чужака, когда тот ступил в подземелье. Маг взмахнул рукой, и монстры обратились в прах. Дозорный-бес поспешил предупредить великого демона Хитлота.

Когда демон появился, чужак с усмешкой поклонился ему. Адский огонь, коий выдохнул демон, ударил в магический щит, защитивший чужака.

Тот не стал плести атакующих заклятий, ожидая, когда демон приблизится к нему. Тогда он выхватил руну Порождения Крови и ударил ею о тело демона. Запахло жженой плотью, и демон пал наземь, воя от боли.

Маг обратился к демону: «Ты первый из моих новых слуг. Или и расскажи сородичам, что Релвиниан вернулся, и никто из вас боле не посмеет отказать ему в повиновении».

Защитники Британнии поспешили наведаться в Хитлот, где схлестнулись с занявшими подземелье демонами, пребывающими под контролем Релвиниана...

Много лет назад...

Плоть горгульи пожелтела из-за действия жидкости, должной сохранить тело. Тело покрывали аккуратные разрезы, а сердце и печень трупа находились на чашах весов. Запах благовоний наполнял помещение, дабы скрыть зловоние мертвечины.

Релвиниан оттянул губу препарируемого создания, взглянул на зубы. «Примечательная особь. Капитан корабля просто передал ее тебе?»

Турниус начал делать пометки в записной книжке. «Я помог ему много лет назад, и он приводит меня всякие примечательные вещицы из странствий. Буря вынудила его бросить якорь у одного из южных островов. Там он это созданике и обнаружил».

«Около Хитлота? Узнал ли ты посредством препарации тайны демонической магии?»

Турниус, не отрываясь от записей, отозвался: «Горгульи – не демоны».

«О чем ты? Физические особенности и магия очень похожи».

«Изучая их сравнительную анатомию, я пришел к выводу, что горгульи столь же смертные создания, как и мы. У этой особи в желудке даже непереваренные фрукты обнаружились».

«Это не объясняет их демоническую магию».

Турниус раскрыл книгу и передал ее Релвиниану. «Я думаю, это проклятие. Эта запись переписана с артефакта, найденного в Хитлоте десятилетие назад. У горгулий собственный письменный язык, отличающийся от демонического».

Релвиниан взглянул на символы, испещряющие страницу.

Ан-бал-сил-фер мон-ле мур трак садис эш ан-ин-тас. Лем-де криос ин-флам-ле ку демон-ку бал. Ту де бен-кир аспер-ле кат-ку гаргл. Лем эст Ан-Кал-Лем.

«Мне это непонятно. Можешь перевести?»

«Конечно. В общем, там сказано: Ложный Пророк многих привел к гибели. Кровь пылала нечестивым злом. Круг изгнал сих проклятых горгулий. Они стали Изгнанными».

«Если горгульи Хитлота прокляты, значит, где-то есть и другие горгульи?»

«Полагаю, да. Они станут интересными образцами для исследований. Я смогу подтвердить гипотезу о том, что в их крови – демоническое проклятие».

Релвиниан улыбнулся. «Можно мне получить образец этой крови горгулий?»

Настоящее время...

Для большинства людей это могло показаться лишь размытым пятном в ночном небе, но не для Силамо. Для него комета, пребывающая на самой границе солнечной системы Созарии, была мечтой всей жизни. Телескоп в Лунном Сиянии позволил ученому-горгулье вновь отыскать комету, которая не приближалась к Созарии более десяти тысячелетий.

Когда человек-астроном Захария пригласил Силамо в Лунное Сияние, чтобы разгадать загадку небесных тел, Силамо увидел этом возможность отыскать комету Ан-вен Бал сил.

Силамо записывал текущие координаты кометы, когда услышал какой-то шум в помещении. Он взлетел над гигантским телескопом и увидел несколько людей в темно-синих ризах, окруживших находящегося без сознания Захарию.

Силамо приблизился к ним, и, начав творить заклятие, воскликнул: «Вы не причините вред моему другу. Вас Зу!»

Заклинание сна было отражено защитными чарами темноризцев. Силамо сумел уклониться от отраженного заклятия, но последовавшие магические потоки повергли его наземь. Предводитель магов выступил вперед. «Мы не Захарией пришли, горгулья».

Релвиниан вонзил шип порождения крови в сердце Силамо, прошипев: «Это первая часть твоего перерождения».

Зима добралась до Веспера, начались снегопады. Элидир шагал, погруженные в собственные мысли, когда заметил женщину, сидящую на периллах моста. Она наблюдала, как снежинки опускаются на воду, и тихо напевала про себя.

Элидир извинился за то, что толкнул женщину, не заметив, но та лишь рассмеялась: «Не волнуйся. В воду ты бы меня не столкнул. Я Коринна».

«А я Элидир. Еще раз извини». Элидир вознамерился было уйти.

Коринна развела руки в стороны, чтобы помешать ему это сделать. «Знаешь, Элидир, что-то слишком ты мрачен для этого времени года. Где твое ощущение праздника?»

«Времена нынче непростые».

«Может, и так. Все времена непростые, но что тебя на самом деле тревожит?»

Элидир вздохнул и начал говорить. Он рассказывал о долгих годах, проведенных в заточении, и о людях, по которым ныне тосковал. Говорил о том, что явили ему блуждающие огоньки – от ритуалов темных монахов до безумия Релвиниана. Он даже своими тревогами о будущем поделился. Чем больше он говорил, тем легче лились слова.

Когда он закончил, то осознал, что ноги его замерзли, и монолог его длился около часа. «Прости. Не хотел нагружать тебя своими проблемами. Ты, должно быть, замерзла».

«Я никогда не замерзаю. Могу дать тебе два совета?»

«Конечно».

«Ты не одинок. Может, родных твоих и друзей больше нет, но найдутся другие, которым ты поможешь. Позволь им помочь тебе в ответ».

«Разумно. А второй совет?»

«Купи свечей в ‘Деловой пчелке’. Запах ванили всего поднимает мне настроение холодными зимними ночами», - улыбнулась Коринна.

Элидир рассеялся, чувствуя, как часть тревог оставляет его.

«Что ж, Элидир, мне пора. Я пойду в ‘Цветное полотно’, там заканчивают мой портрет. Может, позже увидимся».

Какое-то время спустя Элидир заглянул в «Цветое полотно», чтобы узнать, позирует ли Коринна все еще для художника. Но он наблюдал, как знаменитая Альберта Джиассо пишет иную картину – зимние цветы. Приблизившись, Элидир заметил на стене законченный портрет Коринны, и поинтересовался у администратора, каким образом тот был завершен столь скоро.

Администратора вопрос сильно озадачил. «Но это не новая работа. Коринна умерла несколько лет назад. Бедная девочка, у нее от рождения было слабое сердце».

Элидир приблизился к дому и постучал в дверь. Представился пожилой женщине, ступившей на порог, молвил: «Я однажды повстречал вашу дочь и хотел бы оставить подарок».

Женщина заглянула в пакет. «Ванильные свечи! Это были любимые свечи Коринны. Спасибо. Останетесь на ужин?»

«Спасибо, не откажусь». Элидир проследовал за женщиной в дом. Закрывая дверь, он заметил, как вдоль дорожки кто-то вылепил снежных эфирилов...

  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15