В недрах поднявшегося со дна морского вулкана, что на Огненном Острове, был обнаружен ход, ведущий в Стигийскую Бездну. Сперва казалось, нет здесь ничего, помимо огромной сети пещер, однако вскоре обнаружился древний храм, выступающий барьером между Созарией и Тел Муром, миром горгулий. Создания эти вынуждены вплотную заняться темными тайнами Бездны, ибо на кону - существование их мира, ведь проникают в оный порождения Пустоты, обладающие невероятными магическими силами.

Тысячелетие назад бытие горгулий кардинально отличалось от нынешнего, и определяло оное древняя система традиций и каст, существующая с незапамятных времен. Основные роли в обществе горгулий играли мужчины, женщинам же было дозволено становиться либо матронами, либо целительницами. Последние всю свою жизнь врачевали раненых и бескрылых. У матрон же было лишь одно назначение - продолжение рода, направляя собственные жизненные силы и воплощая их в отложенных яйцах. За одни роды матрона могла произвести на свет от 10 до 25 бескрылых особей. Обычно дети должны были становиться мужчинами (пол определялся загодя, при направлении матроной собственных жизненных сил); женщин дозволялось рожать, лишь когда в этом появлялась необходимость, как то замена нынешних целительниц или матрон. Ритуал рождения проходил под наблюдением верховной матроны; именно ее магия завершала обращение жизненной силы низшей матроны в яйца. Сей долг был священен, но также лишал верховную матрону магических способностей и со временем она оставляла сию должность.

500 лет верховной матроной оставалась Шилаксринар, и вот ее магия иссякла, и нарекла она своею наследницей матрону Жах. Хоть иные матроны и завидовали ей, сама Жах не обрадовалась сему назначению, ибо видела в нем смертный приговор. Всю свою жизнь она негодовала, не желая видеть женщин своего народа фактически рабынями мужчин - вынужденными или рожать, пока магические силы их не иссякнут, или же оставаться врачевательницами и сиделками при недужных. Жах всем сердцем хотела перемен. Став верховной матроной, она надеялась использовать положение, чтобы обсудить сие с королем и, возможно, принести перемены в общество.

Но король вовсе не желал этого. Он сказал Жах, что если Пустота однажды будет уничтожена, то, возможно, они и обсудят перемены в традициях и большую свободу для женщин расы горгулий. А когда Жах заметила, что, быть может, победа над Пустотой не одержана до сих пор потому, что лишь мужчинам дозволено сражаться с ней, он пришел в ярость и напомнил верховной матроне о ее положении. Та с горечью поинтересовалась, как же она может забыть о нем, ведь она - всего лишь рабыня и пленница? Король взмахом руки приказал ей молчать, велев возвращаться к своим обязанностям и больше не тревожить его попусту. Жах подчинилась и выжидала, пока не был избран новый король. Последние сменялись довольно часто, ибо считалось, что король должен быть сильнейшим воином. Посему каждый год проводились Состязания, на котором каждый мужчина имел право бросить вызов королю. Если оный терпел поражение, новым королем Тел Мура становился победитель.

Минуло ее столетие, сменилось множество королей, но в обществе горгулий перемены так и не настали. Каждому следующему королю, приходящему к власти посредством Состязания, я предлагала изменить устои, позволить мне и моим сестрам помочь мужчинам в сражении с Пустотой. И каждый раз получала отказ, ибо, говорили короли, на сих традициях базируется все их общество, и назначение женщин - лишь рожать и исцелять. Несмотря на все старания Жах, в глазах мужчин она оставалась всего лишь женщиной, а, стало быть, созданием низшим. С горечью Жах смирилась со своею судьбой. Она присутствовала на множестве ритуалов рождения, каждый из которых лишал ее частицы сил. А за стенами Тел Мура Пустота продолжала поглощать земли горгулий...

Пустота всегда была достойным противником. Бесформенным, непредсказуемым и жестоким; в ее атаках не было и намека на тактику и систему. Но однажды все изменилось. В первых раз за всю историю противостояния Пустота атаковала организованно. Из тьмы выступил могущественный демон-полководец, сплотивший за собою множество бездумных, разрушительных монстров, вторгшихся во владения горгулий. Всего лишь за несколько месяцев Пустота поглотила внушительную часть территории державы, а Скелестуса Осквернителя уничтожить было невозможно. В отличие от иных порождений Пустоты, Скелестус оказался неуязвим для магических и физических атак. Воители-горгульи не могли причинить вред демону. Под началом Скелестуса находилась армия могущественных миньонов, чье дыхание было гибельным ядом. Презрев советы верных сподвижников, король наряду с личной стражей - самыми искусными из воителей королевства - выступил против демона. Ведя за собою армию, король сошелся со Скелестусом на поле брани, намереваясь прикончить тварь раз и навсегда.

Именно это мгновение знаменует кардинальный поворот в истории Тел Мура. Король Траджалем и все его стражи пали в противостоянии с Осквернителем. Последний расправился с ними с легкостью, как будто противники его были бескрылыми. И Тел Мур остался без правителя. Тел Мур остался без правителя. В Королевском Городе воцарился хаос, ибо советники принялись сражаться друг с другом за трон. И тогда Провидец Наксатилор, ближайший советник павшего короля, встретился с Жах и поведал ей о своем замысле, который навсегда изменил ее жизнь.

Именно Наксатилор поведал Жах о гибели короля и об Осквернителе. Жах и иные матроны в ужасе внимали ему, а советник рассказал о неуязвимости Осквернителя и о своих опасениях, что Тел Мур окажется поглощен Пустотой, если ничего не предпринять. Наксатилор говорил, что изучает Пустоту на протяжении многих поколений, ища способ атаковать ее и нанести поражение. И пришел к выводу, что сию тьму можно сразить лишь ее антиподом: творением. Пустота - воплощение разрушения и уничтожения; Наксатилор полагал, что магия творения, которую матроны применяют для создания яиц, может оказаться ключом к победе. Провидец обратился к матронам, ибо хотел обучить их применять эту магию как оружие... и направить его против Пустоты. В отличие от Жах и одной из ее дочерей, Ристы, матроны колебались принять идею. Ристу Жах создала отдельным ритуалом, ибо, будучи верховной матроной, могла себе это позволить. Ныне она стала прекрасной и достойной женщиной, и в ней Жах видела отражение самой себя. Именно Риста принялась убеждать иных матрон принять предложение Наксатилора и начать обучение ради народа горгулий.

Наксатилор обучал матрон использованию магии творения до полного их изнеможения. Но те не жаловались, зная, что от них зависит судьба Тел Мура. Наконец, им сообщили, что армия Осквернителя достигла Королевского Города и времени продолжать обучение не осталось. И матроны впервые покинули остров Атенеум; сотворив портал, Наксатилор переправил их в тронный зал Королевского Города. Времени изумляться его красотам не было, ибо Провидец повел десятерых матрон в оружейную, велев им облачиться в доспехи. Те сделали так, как им было велено, взяв в руки оружие; Наксатилор одобрительно кивнул, после чего поведал, как следует противостоять Осквернителю. Он был уверен, что магия творения окажется действенной против низших демонов в армии Пустоты, но не знал, окажется ли уязвим к ней сам Осквернитель. Он полагал, что тот защитил себя щитом из скверны и энергий Пустоты, и разбить его может оказаться невозможно. И если матроны не сумеют ранить демона-полководца, им следует объединить усилия и заключить его в защитный двеомер так же, как они защищали новосотворенные яйца. Ведь когда сотворяется яйцо, оно хрупко; последний этап ритуала рождения - сотворить вокруг него защитный барьер животворной энергии. Он дает яйцу силу и поддерживает его до тех пор, пока детеныш не вылупится. Наксатилор объяснил, что, сотворяя барьер, матронам надлежит просто изменить свое намерение, обратив животворный щит в тюрьму. Провидец считал, что таким образом можно на долгое время пленить демона. Это не станет окончательной победой, но даст горгульям время, чтобы собраться с силами и приготовиться к неизбежному противостоянию.

Армия Осквернителя ворвалась в Королевский Город. Матроны сражались с яростью, и демоны гибли перед ними. Наксатилор оказался прав: магия творения действительно губительна для Пустоты. Матроны сражались рука об руку с мужчинами, и те смотрели на них с уважением и благоговением.

Но армия, ворвавшаяся в Королевский Город, оказалась мала, а после пришли вести о том, что нападение сие - всего лишь отвлекающий маневр, а атаке основных сил Осквернителя подвергся остров Атенеум.

Выругавшись, Наксатилор вновь открыл портал на остров. Пройдя через него, матроны ужаснулись; Жах в ужасе пала на колени, из глаз ее полились слезы. Ибо остров пожирал огонь, а повсюду бесчинствовали демоны, разбивавшие отложенные горгульями яйца, убивая их потомство. Матроны устремились в бой, безжалостно расправляясь с демонами; гнев лишь усилил их могущество. Вскоре землю укрывали трупы их врагов. Наконец, Осквернитель явил себя и началось последнее противостояние. В начале сражения матроны преисполнились уверенности, ибо сумели нанести противнику несколько незначительных ран. Он настолько свыкся с осознанием собственной неуязвимости, что был невероятно изумлен, когда испущенная Жах магическая стрела пронзила щит, ограждающий его тело от вреда. Но, несмотря на все усилия матрон, они не сумели разрушить щит... Сражение продолжалось, и матроны обнаружили себя у северной оконечности острова. Осквернитель атаковал непрерывно, и горгульи не могли добраться до места, где собирались начать творить двеомер, что пленит противника, как наставлял Наксатилор. Наконец, возможность представилась, но цену пришлось заплатить страшную. Жах и дочь ее Риста разделились в сражении, и ныне Осквернитель находился между ними. Матроны продолжали отвлекать Осквернителя своими атаками, а Риста и Жах принялись творить двеомер заклятия стазиса. Но в последнее мгновение демон умудрился схватить Ристу, и оба они оказались обездвижены... на долгие века.

Матроны вернулись в Королевский Город с победой; потеряв дочь, Жах была совершенно опустошена душевно. Война закончилась, но Наксатилор прошептал Жах, что она должна собраться с силами, ибо народ ожидает, что она поведет его за собой. Изумленная, Жах наблюдала, как Провидец называет ее избавительницей и защитницей, и теперь она - Жах, Королева Горгулий. Впервые горгульи приняли женщину своей правительницей.

Жах взошла на трон, поклявшись, что будет защищать свой народ в противостоянии Пустоте. Было решено, что правление ее может оборвать лишь смерть. Жах объявила, что отныне мужчины и женщины ее народа равны в правах. С помощью выживших на острове матрон она обучила мужчин магии творения. Королевский Город был отстроен еще краше, чем прежде, и раса горгулий познала мир на долгие годы. Пустоте был нанесен сильнейший удар, и оправится она не скоро. Но горгульи не теряли бдительности, зная, что однажды этому суждено произойти.

И ныне множество искателей приключений устремились в темные глубины Стигийской Бездны, и, прикончив призрак Тибалля, отыскали ключ, отмыкавший двери, ведущие на нижние уровни... ступив в прекрасный Тел Мур.

Королева Жах приняла свиток из рук дворцового стража. Глаза их встретились на мгновение, и она поблагодарила его легким кивком. Страж почтительно опустил взгляд и, низко поклонившись, покинул чертог.

Королева провела пальцами по печати на пергаментном свитке. Подобную печать она видела раньше в архивах... печать, не принадлежащую этому миру. Напряжение в чертоге все росло, и Советники внимательно смотрели на нее, наверняка донельзя заинтересованные содержанием послания. Как, впрочем, и она сама.

Она сломала печать и начала читать. Закончив, она выдохнула, осознав лишь сейчас, что на протяжении чтения свитка затаила дыхание. Она надеялась, что не выдала тем самым свое облегчение. Она отвела взгляд от пергамента и натянуто улыбнулась Сурнем, Министру Магии.

"Ее зовут Давн", - ровным тоном произнесла она, перевела взгляд на Хон-Аура, Министра Торговли, и Ускадеша, Военного Министра.

"Давн?" - с интересом повторила Сурнем. "Да. Она - предводительница наших... гостей. Их королева", - отвечала королева Жах. - "Она желает встретиться с правительницей великолепного мира, недавно обнаруженного ее народом".

"Она хочет спуститься сюда?" - поинтересовался Хон-Аур. "Нет. Она приглашает посетить ее дворец в землях, лежащих за пределами Бездны", - сказала королева Жах. Ускадеш нервно взмахнул крыльями и произнес громче, чем собирался: "Это может оказаться ловушкой!" Он стыдливо опустил глаза, ибо королева наградила его испепеляющим взглядом. Он пытался убедить себя в том, что нельзя терять самообладание.

Сурнем пыталась сдержать усмешку, переводя взгляд с пристыженного Министра на величественную королеву. "Думаю, так будет лучше, для нас, моя королева. С тех пор, как эльфы и люди ступили в наше королевство, противостояние тварям Пустоты стало весьма успешным. Число новых обездоленных снизилось практически вдвое!" Хон-Аур приблизился к Сурнем в знак поддержки и произнес: "По всему Тел Муру наблюдается возрастание торговли. Даже представители Священного Города доложили о многократном росте продаж. Наш народ обретает надежду!"

Надежда... Королева Жах не показала Хон-Ауру, как задело ее его невинное замечание. Появление чужеземцев и слухи об их королеве дало ее народу куда большую надежду, чем все принесенные ею жертвы во имя того, чтобы защитить их.

Она проследовала на один из балконов своего дворца, и Советники неслышно потянулись за ней. Внизу, на площади люди, эльфы и горгульи громко обсуждали свои дела. Давненько не видала она подобной суеты в Городе. "Страстность и усердие, Жах... для народа", - подумала она. Она решительно обернулась к Ускадешу и тоном, не терпящим возражений, изрекла: "Приготовьте мою королевскую свиту. Мы выступаем утром. Сурнем, собери своих мистиков и придумайте, как восстановить врата". Она отвернулась от них и вновь воззрилась на город. Советники без единого слова оставили ее.

"Надежда", - прошептала она.

Джаред тяжело вздохнул, беспомощно и раздраженно созерцая тело Ишама. Последнее заклинание, произнесенное им, вновь не оказало никакого действия. Он не мог выносить злого, обвиняющего взгляда Ишама, но сейчас не время испытывать вину. Дел предстоит немало, а времени - в обрез.

Неожиданно раздавшийся из-за дверей лаборатории женский голос заставил вздрогнуть их обоих. Джаред в изумлении уставился на дверь, пытаясь сообразить, кому голос может принадлежать. Никто не знал об этом месте, даже его жена Элиза. Он обернулся на Ишама, лицо которого отразило радостное узнавание, немедленно сменившееся ужасом. Он всхлипнул и умоляюще посмотрел на Джареда.

"Лидия", - понял наконец тот.

Она может войти в комнату в любое мгновение и увидеть, что здесь произошло. Он не мог допустить этого, посему строго взглянул на Ишама, прошептал: "Тихо!"

Вытянув пальцы в сторону Ишама, он прошептал заклинание. И вновь безрезультатно. Он подумал на свои обледеневшие пальцы, ведь он коснулся тела Ишама без перчаток. Джаред вновь произнес заклинание... и на этот раз успешно. Как только Ишам исчез, Джаред бросился к стене пещеры, завернувшись в свой плащ-невидимку. А через несколько секунд в комнате возникла Лидия.

Она неуверенно сделала несколько шагов, тихо позвала Ишама по имени. Не получив ответа, она ступила вглубь комнаты. В ней никого не было... Единственным звуком было бульканье какого-то варева в котле. Сердце ее кольнуло. Она не могла поверить, что он мог снова подставить ее... и это после разговора прошлой ночью... после всех обещаний.

Она направилась к рабочему столу, теша себя слабой надеждой на то, что он мог оставить ей записку. Когда она проходило мимо алхимического стола, то ощутила холод, и ее правая рука мгновенно обморозилась. Вскрикнув от боли, она отступила на несколько шагов.

Неожиданно комната показалась ей зловещей, будто какие-то злые, темные силы скрывались в тенях. Она не отважилась повернуться к двери лицом и бежать прочь, посему пятилась назад; взгляд ее метался из стороны в сторону, ожидая увидеть выпрыгивающих из укрытий монстров.

Сердце Джареда гулко стучало, когда наблюдал он за уходом Лидии. Она продолжала творить охранные чары, хоть следы обморожения на руке ее уже исчезли. А затем она ушла. Облегченно вздохнув, он снял плащ. Его магические умения всегда были достаточно посредственны, и он боялся, что заклятие невидимости, наложенное на Ишама, развеется до того, как Лидия уйдет.

"Это ты во всем виноват", - заметил Ишам, вновь став видимым; его слабый голос был едва узнаваем.

Слезы блестели в уголках его глаз, катились по щекам, обращаясь в льдинки. Те падали на пол, разбиваясь на осколки.

Элиза ступила в cуд Йеу, отыскала инспектора Джаспера. Почему-то поборники порядка и закона всегда заставляли ее нервничать.

"Простите, сир", - молвила она. - "Я хочу сообщить об исчезновении человека".

Усики Шерри шевелились в предвкушении, когда бежала она по коридорам старого замка. Она давно подозревала, что за одной из стен тронного зала что-то находится, но лишь недавно обнаружила достаточно широкое отверстие в каменной кладке, чтобы протиснуться в него. Расчистка камня потребовала от нее огромных усилий, но, к счастью, замковые слуги предложили свою помощь. Теперь шерстку Шерри покрывала пыль, но она ни за что не отвлечет ее от цели: вскоре она окажется там, где доселе не было ни одной мышки!

Воздух здесь был тяжелый, пыльный. Протиснувшись в дыру и в пространство за нею, Шерри удивленно заморгала. Пространство было слабо освещено! Оглядевшись в поисках источника свечения, Шерри обнаружила небольшой сверток, с виду похожий на шелк. Свечение исходило от чего-то внутри! Шерри протянула лапку к свертку, и ткань спала со странного прозрачного предмета.

Капитан Эйвери вытянулся перед королевой Давн по стойке смирно, хотя теперь, когда лорд Франческо погиб, он официально не состоял в армейских рядах. От старых привычек и старых личин тяжело избавиться, - подумала Шерри.

Несколько секунд назад, ступив в чертог, капитан Эйвери заметил жаркую дискуссию королевы Давн с магом Декстером. Он не заметил мышку Шерри, которая также принимала участие в разговоре, потому что она находилась на полу подле одной из ножек дивана. Все трое резко замолчали, когда он вошел.

"О, простите, что прерываю, Ваше Величество. Я зайду попозже".

"Пожалуйста, заходи. Мы обсуждаем то, что может заинтересовать тебя", - произнесла Давн извиняющимся тоном.

"Да, Ваше Величество". И он вытянулся по стойке "смирно".

"Вольно, капитан", - молвила Давн и подмигнула ему. - "Это не смотр". Она протянула руку, приглашая его приблизиться. Эйвери сделал шаг, осторожно взял предложенную руку и, низко склонившись, коснулся лбом запястья королевы. Что ж, хотя бы он не отдает ей честь, - подумала Шерри.

Королева слегка покраснела при этом жесте. "Надеюсь, комната в замке пришлась тебе по вкусу?" - спросила она.

"Да, Ваше Величество, она гораздо роскошнее чем те, к которым я привык", - отвечал Эйвери с улыбкой. И быстро добавил: "Конечно, в сравнении с казармами лорда Франческо".

Ничего себе, - подумала Шерри, - наверняка Давн и Декстер хотели бы сами спрятаться под диваном. Эйвери умудряется не допускать горечи в голос после столь долгих тягот.

Восемь месяцев назад после завершения его военной карьеры Каска обвинил Эйвери в расправе над Правящим Советом и брошен в тюрьму Йеу дожидаться казни. Лишь недавно с него были сняты все обвинения, и вновь обрел он свободу. Похоже, все случившееся было просто забыто. В очевидной попытке сказать "Мне очень, очень жаль, что я случайно оставила тебя на восемь месяцев в тюрьме за преступление, которое ты не совершал", королева Давн и пригласила Эйвери в замок в качестве личного гостя.

Заключение изменило его, - подумала Шерри. - "Он выглядит более уравновешенным". Раньше, когда Шерри видела его в замке, он всегда куда-то бежал, отдавал честь, докладывал, слушал новые приказы и убегал. А после возвращения из Йеу Эйвери проводил время в садах или на побережье. Он избегал оживленных кварталов Бритаина, предпочитая им луга, солнце и море. Даже одежды ныне он носил другие: льняные рубахи и мягкие кожаные сапоги.

"Один из твоих милых рассказов привел Шерри к важному открытию". Шерри заметила, как быстро Давн научилась отходить от неловких ситуаций. Практика, должно быть.

Шерри улыбнулась, припомнив рассказ, с которого и начались ее поиски. Эйвери наверняка сможет стать подобием Рикардо, - подумала она. - Конечно, ведь они провели вместе в тюрьме предостаточно времени.

"Сокровищница Лорда Бритиша - легенда среди воров! Там находится множество вещей, в том числе принадлежащих лично Лорду Бритишу! Среди прочих сокровищ пребывает Кристалл Лживости, который Лорд Бритиш забрал у Минакс, когда та проникла в Траммель..."

Эйвери отвернулся от Давн, воззрившись на мышку: "Шерри, что ты там нашла-то?" Его слова вывели ее из задумчивости и напугали. Неужто ее оказалось так легко заметить? Она подавила желание забиться под диван.

"Я нашла сокровищницу... и кристалл", - сказала Шерри.

"Шутишь", - Эйвери озадаченно обернулся к Давн. - "Эта была лишь безумная история истерзанного невзгодами человека".

"Безумная или нет, но кристалл существует, и он здесь. Мы лишь обсуждаем, должны ли мы выпускать кота из корзины", - молвила Давн. - "И, кстати... как эту корзину открыть".

Шерри нахмурилась. Она просила Давн не употреблять эти слова. Они были... неподобающими.

"Но это еще не все", - радостно сказала Давн. - "Расскажи, Декс".

"Э-э-э, ладно", - согласился Декстер, взирая на Давн и Эйвери. - "Согласно моим исследованиям, описываемый Шерри кристалл совпадает с тем, которым владел Нистул... Нистул... Тот самый, который разделил Траммель и Фелукку, и создал над Траммелем защитное заклинание..."

"Я знаю, кто такой Нистул, Декстер", - произнес Эйвери, кивнув.

"Короче, Декстер", - нетерпеливо добавила Давн.

Декстер поморщился, но продолжал: "Ну, если моя теория верна, то этот кристалл на самом деле..."

"Он считает, что мы сможем развеять проклятие и возродить Магинсию!" - выпалила Давн. - "Мы так давно пытались восстановить этот город! Эйвери, я хочу, чтобы ты лично занялся этим".

Декстер изумленно молчал, ровно как и Эйвери. "О..." - выдавил наконец последний. Затем он взял себя в руки и воззрился на пол. "Дорогая моя королева, хоть я глубоко польщен вашим предложением, я не могу принять его. Вообще-то, я пришел сказать вам, что ухожу... Думаю, мне нужно время, чтобы осознать свою свободу перед тем, как вновь поступить в услужение".

Чуть позже Шерри и королева наблюдали, как Эйвери уходит из дворца, направляясь к вратам. Шерри чувствовала, как к глазам ее подступают слезы. Она подумала было о том, чтобы уйти вместе с ним. Она знала, что будет скучать, ведь он всегда ей нравился. Они знала, что Давн чувствует то же самое.

Рядовой Крэг был доволен собой. Он сорвал куш. Больше никаких карманных краж. Никаких игр в кости на задворках, чтобы свести концы с концами. Наконец-то у него есть настоящая работа. Крэг внимательно следил за происходящим со своего поста у двери слабо освещенной комнаты. Кроме него, в комнате находились лишь двое, и они представляли собою куда больше, нежели он. Да, воистину, он сорвал куш.

В центре комнаты пред сияющей сферой замерли мужчина в форме и женщина в одеяниях одновременно откровенных и устрашающих. Мужчина был офицером высокого ранга в этой фракции, женщина же - сама Темная Госпожа, Минакс.

Лейтенант Тоадстоун нарушил молчание. "Видите, госпожа? Все так, как я вам говорил. То, что было давным-давно утеряно, наконец найдено". Он усмехнулся.

"Действительно".

Посредством сияющей сферы Минакс наблюдала, как королева Давн, Декстер, Эйвери и мышка Шерри обсуждали обнаружение сокровищницы Лорда Бритиша несколько недель назад.

"Тоадстоун, ты хорошо потрудился..." Минакс сняла сферу со стойки и сжала ее руками. "Вскоре я верну себе свой кристалл, и теперь, когда Лорда Бритиша больше нет, ничто не помешает мне править Траммелем!" Она коротко хохотнула, глядя на отражающиеся в сфере крохотные фигурки.

Стоя у двери, Крэг посчитал смешок весьма уместным после подобного заявления. Именно поэтому он здесь и находился. "Теперь, когда мы знаем, где он находится, как мы получим его, моя королева?" - поинтересовался лейтенант Тоадстоун, поклонившись.

Молния отбросила Тоадстоуна к стене. "Неверный вопрос, Тоадстоун!" - прошипела Минакс. Взяв себя в руки, она осторожно опустила кристалл обратно на постамент. "Попробуй еще раз".

Ответа не было, но послышался звук падения.

Минакс резко обернулась к Тоадстоуну. Он лежал лицом вниз на полу в тени одной из дверей. Минакс закатила глаза. "Ну же, Тоадстоун, не время ломать комедию. Верный вопрос звучит так: "ТЫ принесешь его мне".

Тоадстоун не шелохнулся.

Крэг наблюдал, как Минакс пересекла комнату, склонилась над Тоадстоуном, и подумал: "В том, что тебя игнорируют, есть свои преимущества". Затем пришло осознание всей серьезности ситуации и он весь обратился во внимание. Минакс что-то рассматривала. Похоже, кусок дерева откололся от стены и ныне торчал из спины лейтенанта. Минакс быстро отдернула руку; губы ее искривились в гримасе отвращения. Оное же переросло в раздражение. Она огляделась по сторонам: нет ли свидетелей случившегося?

Единственным свидетелем оказался Крэг.

Минакс улыбнулась Крэгу улыбкой болотного дракона, возвышающегося над беспомощной жертвой: "Как твое имя, стражник?"

"Крэг, госпожа". Рядовой Крэг знал, что значит оказаться единственным свидетелем неприятной ситуации, и пытался решить, сможет ли он бежать достаточно быстро, чтобы не разделить судьбу Тоадстоуна.

"Лейтенант Тоадстоун только что отправился в Магинсию, чтобы следить за Советом Магов; он не вернется еще несколько дней. Мы пришли ко взаимопониманию?"

"Да, госпожа. Хотите, чтобы я избавился от тела?"

Минакс широко улыбнулась, ее белые зубы сверкнули. "Ты неплохо проявляешь себя в качестве лейтенанта... но нет". Ленивым жестом Минакс сотворила рунические врата и новым разрядом молнии швырнула в них тело лейтенанта Тоадстоуна.

Крэг сглотнул. "Вы хотите, чтобы я нашел способ вернуть кристалл?"

"Прекрасная идея, лейтенант Крэг. Как ты собираешься сделать это?" Теперь Минакс вплотную приблизилась к нему, и ее странный аромат туманил его разум.

Годы, проведенные на задворках Бритаина, научили Крэга твердо стоять на ногах. Возможно, он сумеет пережить и свое новое назначение. "Ну... я собирался отправиться в Бухту... и... купить кое-какие сведения".

Какое-то время Минакс смотрела ему прямо в глаза, будто ища там ответы на какие-то вопросы. Затем она потянулась, подмигнула Крэгу и устремилась к выходу. "Тебе нужны деньги, лейтенант?"

Крэг испытал огромное облегчение от осознания того, что первая встреча его с Минакс прошла неплохо и подходит к концу... но еще не завершилась, ибо ее творившая заклинание рука все еще светилась. Он бросил быстрый взгляд на стену за своей спиной, дабы убедиться в том, что она гладкая. "Нет, госпожа, я собирался украсть кое-какие средства и использовать их для подкупов".

Минакс остановилась и воззрилась на Крэга с широкой опасной улыбкой. "Хороший ответ, лейтенант. Я знала, что выбрала нужного человека для этой работы". Она подмигнула снова. "Но если ты и впрямь хочешь впечатлить меня, укради сундук, которым сир Джоффри покупал услуги этих наемников в Бритаине. Так мы утрем нос этим поборникам добра".

"Да, госпожа". Затаив дыхание, Крэг смотрел, как Минакс проследовала в дверь, а вскоре исчезла за поворотом коридора. Он глубоко вздохнул, уповая, что она этого не услышит. Что ж, подумал он, похоже, быть лейтенантом - то же самое, что быть ребенком в Логове Пиратов. Ну ладно, все равно работать где-нибудь подальше отсюда ему больше по душе. Эти каменные стены тайной крепости Минакс слишком уж давят на психику.

Сегодня - день первой встречи королев Тел Мура и Британни после завершения строительства застав в Стигийской Бездне, и королева Жах была опечалена тем, что принесет она дурные вести. Она изучала невыразительное лицо своей гостьи, гадая, как их преподнести. Эмоции людей так сложно понять, подумала она. Королева Давн сидела напротив в нее, устремив взгляд на бассейн с рыбками. Красота этого замкового сада сегодня потускнела в мятущемся разуме Жах. Сей сад был одновременно и драгоценной реликвией некогда великой Империи Горгулий, и постоянным напоминанием о том, чего они лишились. Мой народ столько потерял, заплатил такую высокую цену! Интересно, будут ли когда-нибудь добрые вести для нас.

Удобно развалившись в кресле с низкой спинкой и расправив крылья для поддержания равновесия, королева Жах провела длинными пальцами по листу одного из растений, наслаждаясь его красотой. Отринув меланхолию, Жах нарушила молчание. "Хочу поздравить тебя с завершением возведения заставы в Стигийской Бездне. Честно говоря, я думала, что теория твоего мага о средоточиях добродетелей - тупиковое направление, но результат доказал обратное".

Казалось, Давн раздражена. "И я хочу поздравить тебя, королева Жах. Народу Британнии давно ведома сила добродетелей. Однажды, быть может, и ты захочешь изучить их".

И как она умудрилась оскорбить Давн на этот раз? Люди столь эмоциональны, подумала Жах. Они отчасти подобны на диких животных. Вот у народа горгулий действительно беда. Наш мир на грани полного уничтожения, и у меня нет времени на мелочные склоки с союзниками. Жах изогнула бровь, но не позволила тону недовольству Давн отразиться и на ней.

Жах передала Давн свиток. "Это - донесение моих стражей из Стигийской Бездны. Мы хотим сообщить вам, что у разлома появилась стая адских псов и несколько черных драконов".

Давн приняла свиток и отложила его в сторону. "Спасибо, что сообщила, что об этом мне уже известно от наших следопытов", - молвила она. - "Там видели искателей приключений, укрощающих адских псов и черных драконов. Они называют себя "Избранными Погибели", а драконов - "Гибельными драконами". Покамест мои следопыты не смогли узнать, в сем смысл этих названий, и кто такие эти искатели приключений "Погибели".

"Я полагаю, ты знаешь, что они бросили клич о пополнении своих рядов? Мои стражи изгнали всех вербовщиков из Тел Мура". Жах немного поразмыслила, а затем решила кое-что все-таки сказать, чтобы пригладить взъерошенные перья Давн. "Пустота многого лишила моего народа, Давн. Некоторые из них потеряли все и всех, кто был им дорог. Я думаю, они могут спутаться с этими чужаками, обещающими богатства и лучшую жизнь, не обращая внимания на мотивы тех".

"Ну, да", - начала Давн. Она помедлила и изучающее взглянула на Жах, будто принимая какое-то решение. Наконец, она чуть наклонилась вперед и продолжила более доверительным тоном: "Их мотивы определенно подозрительны. Несмотря на то, что они называют себя "Погибелью", они приручают адских псов. Униформа Избранных Погибели напоминает мне старую униформу последователей Хаоса - фракции, которая когда-то пыталась получить власть над Британнией. Возможно, они всего лишь воины Хаоса, вновь пытающиеся сплотиться под новым стягом, но на данный момент это лишь предположение. Мои люди наблюдают за ними, конечно же. Покамест подле моих городов они замечены не были: похоже, они ведут войну с офидами в Забытых Землях".

"Кто такие офиды?" - поинтересовалась Жах. Она находила человеческую цивилизацию весьма сложной с их обилием всяческих фракций, но, будучи чародейкой, Жах лишь приветствовала сложные устои.

"Думаю, офиды более "что", нежели "кто". Они - злобная раса змеелюдей, которые всегда с кем-то воюют. Они напали на Британнию, когда у них был похищен артефакт. Они нападали и нападали, и мы смогли прекратить войну, лишь отыскав вора и вернув им артефакт".

"Случайно, вором оказался не Рикардо?"

Давн откинулась в кресле и закатила глаза. "Откуда ты знаешь о Рикардо?"

"Дорогая моя Давн, кто не знает о Рикардо и о его интересе к сокровищнице Лорда Бритиша?"

Давн вздохнула. "Да, похоже об этом знают все в этом мире и за его пределами. Теперь мы вынуждены пытаться проникнуть в сокровищницу до того, как это сделает кто-нибудь другой. Сперва мы боялись, что к ней проявят интерес Избранные Погибели, но им, похоже, это неинтересно".

"Так насчет этого человека, Рикардо, по некоторым моим источником он - вор, по другим - твой советник. Не будешь ли ты так любезна объяснить мне это?" Лишь сказав это, Жах осознала, что, учитывая характер Давн, подобное заявление вполне может завершить встречу, но любознательность перевесила дипломатию.

Однако, на удивление, Давн не обиделась. "Рикардо действительно украл артефакт у офидов. Он долгое время провел в тюрьме, но затем получил мое прощение за помощь в отчаянном противостоянии Лордам Тени в прошлом году. После войны он оставался одним из моих советников, пока не обезумел".

Жах чуть наклонилась вперед, пораженная этой невероятной историей. "Безумие часто встречается среди людей?" - невинно поинтересовалась она.

Похоже, вопрос ее вновь привел Давн в раздражение. "Нет, не часто. Потому-то в итоге нам пришлось поместить его в тюрьму Йеу; у нас нет лучшего места, чтобы содержать безумцев. Однажды утром он покинул замок, сказав, что хочет навестить старых друзей. А несколько месяцев спустя он обнаружился на Огненном Острове, весь покрытый кровью и обезумевший; не собственной кровью... и ничего больше на нем не было. Если коротко, мы содержим его в тюрьме Йеу, чтобы он не причинил вреда себе и, возможно, остальным. Я думаю, с ним что-то произошло, возможно, на него наложены чары, и мы надеемся, что его возможно исцелить".

"Так что ты собираешься предпринять насчет этой новой фракции?"

Давн вновь откинулась в кресле и устремила взор на высокий потолок дворца горгулий. Она глубоко вздохнула и взглянула на Жах. "В прежние времена я бы приставала к стоящему надо мной офицеру, настаивая на том, что нам необходимо немедленно что-то предпринять".

"Так почему не сделать подобное сейчас?" - вопросила Жах.

"Ну, мне хотелось бы думать, что я стала мудрее". Она хохотнула. "Хоть я была бы счастливее, орудуя мечом, нежели дипломатией. Ты когда-нибудь хотела перестать быть королевой, Жах?"

"Нет", - сказала Жах, несказанно поразившись услышанному.

"Ну... советники убедили меня в том, что любые боевые действия, предпринятые против этих искателей приключений "Погибели" будут "непопулярны". А последнее, что мне нужно сейчас, это создавать новую фракцию в Британнии, эдакую фракцию "Уберите руки от творящегося в Забытых Землях". Посему... пока что мы не будем ничего предпринимать, кроме как не допускать их к границам Британнии и соблюдать нейтралитет. В последнее время наши барды преуспели в развитии своей магии. Быть может, я сумею удержать людей от присоединения к этой фракцией, поддержав искусства", - сказала Давн с очевидной иронией в голосе. - "Но я втайне боюсь, что если все обернется к худшему, мы можем забавляться игрой на лютнях, а Забытые Земли будут полыхать".

Жан находила общество людей слишком сложным и запутанным; похоже, Давн обладает минимальным контролем над своим народом. Однако Жах была довольно, что сумела столь много узнать от Давн. В прошлом та была в общении с нею донельзя формальна. А сейчас, после доверительной беседы, наверняка отношения горгулий с союзниками лишь упрочатся. Так что Жах считала, что встреча прошла успешно.

Шерри осторожно семенила через тронный зал под внимательными взглядами элитной стражи королевы. Лица их были закрыты дыхательными маслами, что неудивительно, учитывая, какая пыль стояла в воздухе. К сожалению, здравый смысл оказался непринят замковой челядью. Мне неважно, что говорят все. Эти маски совсем не похожи на бороды. Или клыки. В этой комнате, однако, ужасная свалка. Усики Шерри дрожали в предвкушении. Вот и доверь человеку сделать такую дырищу из мышиной норки.

Услышав от Шерри новости, королева Давн зря времени не теряла. Шерри считала, что в небольшом промедлении перед тем, как приказать снести стену и сделать тоннель, виноват "опыт правления" Давн. Если бы Давн оставалась командующей, она бы просто подошла и сама разрушила бы стену. Королева Давн, однако, сумела бездействовать какое то время, чтобы выслушать мнение разнообразных советников и чародеев по этому поводу. Хорошо, что это не продлилось слишком долго. Чем дольше мы медлим, тем больше вероятность, что тот предмет внутри исчезнет. Конечно, сейчас у нас целая куча других проблем.

Вести о взрыве по приказу королевы стены немедленно стали достоянием общественности. Все аудиенции были отменены до тех пор, пока артефакт не будет найдет, а тронный зал расчищен. Само присутствие элитной стражи вызвало тревогу, и никакие слова королевы, ее советников или Шерри не могли пресечь шепотки о том, что, в сущности, происходит. Не то, чтобы кто-то очень хочет раструбить новости с замковых стен, пока кристалл не был изъят, но, по мнению Шерри, неведение приносило больше вреда, чем если бы они изначально наняли герольда для успокоения люда.

К тому же, кто-то успел посетить Рикардо и теперь распространял истории о его сведениях по этому вопросу. Как будто можно верить хоть каким-то его словам. Одиночное заточение не идет на пользу ни человеку, ни мышке. К счастью, больше подобного не повторится, уж королева Давн позаботилась об этом, прочитав подчиненным лекцию о необходимости следования определенным протоколам. Взглянув на дыру ростом по грудь человека в северной стене замка, Шерри улыбнулась. Совсем неплохая нора для первого раза. Края немножко неровные, но все равно, очень даже ничего. Совсем ничего. А теперь осталась лишь вытащить этот проклятый кристалл наружу.

Созария спала.

Для многих тени - место, где вершится зло. Тени - место для того, чтобы укрыться. Тени олицетворяют холод, отрешенность.

Но для иных тени - место, где открываются новые возможности.

Кером был всего лишь одним из солдат в Начинании.

Зрел он сны, а у плечей его собирались тени. Тень - иной оттенок тьмы, укрывший его покровом злой благодати. Иные тени стремительно сновали во тьме, даруя практически неосязаемую смерть. Сновали Избранные - змеи, искупавшиеся в теплом масле, вырывающие тишину из теплых, податливых шей своих жертв, которые слишком поздно осознавали их присутствие.

Наконец, вожделенная цель оказалась у них в руках. Во сне Кером, один из солдат в Начинании, улыбнулся.

Даже в этом сне разум его бодрствовал. Символизм не укрылся от него. Конечно, скрывать было нечего. Все будет сделано при свете дня, под яркими солнечными лучами. Утренний свет приветствует каждого мирянина, когда Избранные приступят к исполнению своих задач. И распространится молва: "Все зрим в грядущее!" И исцелится земля: "Присоединяйтесь к нам!" И каждый смертный предастся надежде: "Присоединяйтесь и возродитесь!"

Кером спал, ликуя, не ведая, сколь тревожны для других могут оказаться подобные сны.

"Свобода ценой крови?" Конечно, для Избранных все было именно так.

Но собратья его разделяли сей сон - какофонию звона мечей и криков брошенных в клети.

Вздрогнув, Давн проснулась. Тишина в чертоге, казалось, насмехалась над ее громким, частым сердцебиением. Во рту ощущался вкус крови. Языком она провела по зубам, осознала, что во сне крепко сжала их, ровно как и кулаки.

Разум ее все еще наполняли пугающие видения подданных, пленников собственной плоти, кричащих без ртов, плачущих. Кричала и она сама, пока не увидела в зеркале свое отражение; губы и рот отсутствовали, и она осознала, что зрение ее становится затуманенным, а плечи обнимают темные когти... она протянула руку к мечу.

Дыхание ее стало не столь учащенным, и она разжала сведенные судорогой пальцы; в руке действительно оказался меч, а ведь она металась в постели во сне. Наверняка сказываются горы тренировок и отточенные рефлексы.

Хладный металл успокоил бурлящий разум. Она провела пальцами по острому клинку, улыбнулась.

Она позволила своему голосу, на удивление твердому, развеять магию сна: "О... я более, чем готова к этому".

Вытянув руки, Жах направляла поток магии, текущий между нею и щитом, ограждающим ее королевство. Туман и хаос Пустоты пребывали на самой грани воплощения ее могущества. Но она чувствовала, как горят ее когти, когда искала бреши в щите.

Она ощущала всех живых существ от находящихся во дворце и до южных святилищ. Ее разум устремился ее дальше, коснулся тьмы Стигийской Бездны, Разрубателя Покровов, чудом избежавшего гибели от рук искателей приключений из Британнии и угнездившегося в ее двеомере.

Она одобрительно улыбнулась, подумав: "Приветствую, родич Бездны". Каждой сущности есть свое место... даже злу.

И в это мгновение глаза ее широко раскрылись, а мускулы и крылья свело от нестерпимой боли. Она ощутила страх, что случалось крайне редко.

Одним прыжком она пересекла комнату, устремившись к столу. Усевшись, она начала стремительно строчить послания отрядам, патрулирующим границы королевства. Приближалось древнее Зло, и даже Разрубатель Покровов может спасовать перед оным.

Давн любила дождь.

К несчастью, его не было уже несколько недель. Не стоит тревожиться по этому поводу, говорила она себе. Сейчас не наблюдалось ни природных, ни политических пожаров. Уже за одно это стоит благодарить судьбу.

Посему она решила передохнуть немного. В последнее время Эйвери наслаждался исключительно выпивкой и рыбалкой, да его рассказывал желающим слушать о минувшей войне. Посему Давн приходилось в послеобеденное время проводить тренировочные бои со своими элитными стражами.

Каждый из них яростно наседал на нее. Клинками они владели неплохо, но в выпадах их не было искусства, не наблюдалось настоящего опыта. Их боевые стойки и удары были выверены, методичны... и всецело предсказуемы.

"Мне действительно стоит найти способ лучше обучить этих дровосеков", - подумала Давн, отразив выпад и пнув в живот одного из противников. Уклонившись от следующего удара, она ударила в пах солдату рукоятью меча. Мужчина тут же свалился ей под ноги... уже в пятый раз. Передернув плечами и обернувшись к двум оставшимся воинам, Давн подняла руку в латной перчатке. "Стойте. Идите и приведите друзей", - велела она им.

Двое устремились исполнять приказ.

Ей нужно больше, чем это. Теперь, когда не ожидалось вторжений и чудовищных прислужников зла, она терялась среди бумажной волокиты и разрешении мелких дрязг торговцев. Почему подданные не могут просто наслаждаться обретенным миром?

Но, более важно... посему сама она не может просто наслаждаться прогулкой по замковому саду? Почему она чувствует себя на своем месте, когда бросается в битву, чувствует запах пепла и паленой плоти? Почему она хочет разбить все инструменты в замках, исполняющие тихую музыку, и приказать им играть военные марши?

Она вернула меч в ножны, наслаждаясь песней кожи и металла.

Приблизился один из толпы ее советников, опасливо косясь на оружие. "Ваше Величество... Мы получили вести о нескольких столкновениях Мир с Избранными".

"Продолжай". Давн пыталась скрыть улыбку, и преуспела в этом. Даже если она была воином до мозга костей... все равно оставалась женщиной со всем соответствующим полу поведением.

Советник продолжал говорить, пытаясь сохранять достоинство в присутствии королевы-воительницы. "Ваше Величество... мы заметили появление демонических лазутчиков в различных областях Британнии. В настоящий момент мы не можем установить связь их с Избранными, но заметили, что после каждого явления демонов вскоре появляются и Избранные. Также могу я добавить, что сегодня вы вели сражение невероятно грациозно?"

Давн почувствовала себя крайне неуютно, услышав комплимент, и позволила ответить с юмором: "Добавить можешь, ведь острие моего меча не было направлено на тебя". Опустив взгляд, она холодно молвила: "Посему я сделаю вид, что не слышала твоих слов".

Она помедлила, дав ему время осознать сказанное. "Какие еще вести ты принес, помимо домыслов и донесения о стычках?"

Советник отошел от ступора. "Больше ничего, Ваше Величество. Кристалл остается в безопасности в замке Британнии. Но нам надо почаще менять стражу подле него".

"Почему?" - полюбопытствовала Давн. Кристалл, обнаруженный в тайной сокровищнице Лорда Бритиша, вполне мог оказаться тем самым Кристаллом Двойственности, с помощью которого Нистул сотворил Траммель как точную копию Фелукки. Страшно приставить, что произойдет, если артефакт сей попадает в руки исполненного злых намерений...

"Похоже, отсутствие настоящих битв немного сводит наших стражей с ума. Чем дольше им приказано охранять артефакт, тем более странно они начинают себя вести. Это единственное, чем я могу объяснить припадки безумия, их поражающего".

Давн ощутила смутную тревогу. "Безумия?"

"Да, Ваше Величество", - продолжал советник, - "и все они говорят о каких-то странных снах... И они стремятся как можно скорее вновь вернуться ко сну, чтобы вновь и вновь погружаться в пучины кошмаров".

Давн знала, о каких снах идет речь. Неосознанно она опустила руку на рукоять меча. "Я сама навещу селения Мир".

"Как пожелаете, Ваше Величество".

Демоны. Безумие. Связано ли все это, или так только кажется?

Когда она устремилась к конюшням, то услышала знакомый голос, приветствующий ее, и невольно выхватила меч из ножен...

Даша улыбнулась: "Надо же, неужто так приветствуют самого заслуженного военачальника подвергшегося нападению народа? И, кстати говоря, доброго друга..."

Для Давн нынешний день неожиданно стал еще более ясным.

Давн постучала железной ложечкой о край опустевшей чашки. Один из слуг неуверенно пожал плечами.

"Простите, миледи. Мы отправили служанку за водой уже несколько часов назад, но она еще не вернулась".

Давн вздохнула, гадая, может ли быть хоть в чем-то уверена в эти дни. "Смерть и подати", - пробормотала она. - "Погодите-ка, подати я теперь контролирую". Собственная шутка ее позабавила.

Жара и неподвижный воздух царствовали в замке с изяществом старого борца, двигаясь еле-еле, то и дело останавливаясь. Стены, призванные предоставлять тень и прохладу, сего назначения не выполняли, и с каждым днем Давн все сильнее охватывало чувство клаустрафобии. Размышляя о состоянии своей державы, она услышала приближающиеся шаги. Это лишь временно, - ежечасно убеждала она себя. - Вскоре появится кто-нибудь, кто сможет разобраться со всей этой дипломатической чушью.

Не помогало и стремление спать как можно меньше. Сны не оставляли ее, и не было ответа на вопрос, что являет ей все эти кошмары.

Что-нибудь, - мысленно взывала она. - Хоть бы что-нибудь прервало эту скуку.

Будто отвечая ей, шаги замерли у дверей. "Ваше Величество, похоже, мы нашли решение вашей проблемы". Сенешаль нес в руках увесистый старинный фолиант и отчаянно потел. Давн не знала, является ли тому причиной вес книги или же новости, которые он принес.

Давн криво улыбнулась. "Ты создал голема, который занимался бы бумажной волокитой и улаживал мелочные дрязги?"

Советник поморщился, не оценив юмора. "Нет, Ваше Величество. Это насчет вопроса вашей бессонницы".

Плечи Давн вновь поникли. "О, я могу найти тепло и мирное забытье в любой из таверн, сир. Мне не нужны пинты эля перед сном".

Советник улыбнулся. "О, нет. Это решение сопряжено с приключением..."

В глазах Давн отразилась надежда, и она подарила советнику одну из своих редких искренних улыбок. "Продолжай... и не упускай никаких деталей..."

Он улыбнулся ей в ответ: "То, что мы ищем, кроется в редчайшей из добродетелей. Сострадании".

Он раскрыл книгу, водрузил ее на локоть и начал читать: "Мудрец сострадания: редкий корень, встречающийся в Илшенаре. Хрупкие листья и острый запах. Также называемый "листом возлюбленного", в руках опытного алхимика этот корень может придать хорошее настроение. Также исцеляет ночные кошмары".

Давн быстренько заплела волосы в косу. "Что ж. Тогда - в путь".

Она поднялась с трона и вслед за советником ступила в коридор; чувство заточения оставило ее.

Теплое созарийское солнышко согревало палубу шлюпки, покачивающейся на волнах. Туман, низко висевший в соленом воздухе, ласково овевал лицо Эйвери, погрузившегося в воспоминания о куда более счастливых временах. Вокруг лодки парила чайка, радостно крича и выхватывая рыбин из воды.

Так много лет прошло с тех пор, как бывший капитан стражи мог наслаждаться величием спокойного моря. Совершенным раем и свободой, кои оно олицетворяло. Здесь он воистину пребывал в мире с самим собой. Вдалеке от политиков, военных... от своих тюремщиков...

Последняя мысль вызвала в душе его панику. Он вскочил на ноги, лишь сейчас осознав, что все это время лежал на спине. Прекрасное голубое небо потемнело. Солнечное тепло исчезло, сменившись неожиданным холодом. Крики чаек стали людским говором. Соленый воздух стал затхлым и зловонным.

Его пропитанный алкоголем мозг не сразу осознал происходящее. Он находился в "Логове кота". Рай его был всего лишь сном. Или, скорее, кошмаром, где зрел он видения простой жизни, имевшей место давным-давно.

"Эйвери?" - прозвучал далекий женский голос. - "С тобой все в порядке?"

Мне погано, - подумал он.

"Эй!" Тот же голос прозвучал громче, пронзив его разум подобно кинжалу. Эйвери согнулся: его вырвало.

"Дай ему минутку, Мэрили", - произнес мужской голос. - "Похоже, это бренди. Производят которое монахи Семи Слез, может проесть дыру в желудке у любого".

Утерев рот, Эйвери сфокусировал взгляд перед собой, неожиданно устыдившись. Эти двое были хозяевами таверны, в которой он провел столь много ночей. Мэрили и ее муж, Слейд. Они возились с ним уже, казалось, долгие месяцы, хотя в пьяном угаре он давно потерял счет времени. Наблюдая за тем, как он и его новые друзья-забулдыги иногда начинают буйствовать, эти двое всегда спокойно прибирали за ними.

Прочистив глотку, он сумел выдавить из себя: "Мэрили. Слейд. Извините".

На лице Мэрили отразилась улыбка. "Это таверна, Эйвери. Мы привыкли к тому, что приходится вычищать ее после подобных приступов".

"Нет", - покачал головой Эйвери. - "Извините за то, что я принес сюда свои проблемы. Выпивка, игры..." Он тяжело вздохнул. "...Мордобой. Раньше я был совершенно иным".

"Сожаления пьющего", - произнес Слейд, - "творит это с людьми. Поев, ты почувствуешь себя лучше".

Желудок Эйвери воспротивился подобному предложению. "Дело не в этом. Не только в выпивке".

Он вновь почувствовал нежную руку Мэрили на своем плече. "А в чем же?"

"Я не могу отринуть себя прежнего", - еле слышно произнес Эйвери. - "Я был капитаном Королевских Стражей. Я сражался во множестве битв. Для многих я был героем, для иных я должен вновь оказаться в тюрьме".

К удивлению Эйвери Слейд хохотнул. "Все о тебе знают. Знают о том, что произошло. О тебе всегда будут вспоминать исключительно хорошее".

Это моя проблема, - подумал Эйвери. Все его знали, и нет места в этих землях, где бы его не тревожили. Он жаждал спокойствия, которого лишился так давно, до того, как встал на службу короне.

Эйвери поразмыслил об этом, затем произнес: "Последний бокал с моими друзьями. Затем мне нужно идти". С этими словами он схватил несколько бутылок с барной стойки, оставил более, чем достаточно золотых монет, чтобы покрыть причиненный ущерб, и направился к двери.

"Куда ты пойдешь?" - выкрикнул Слейд ему вслед.

Открыв дверь и ступив наружу, Эйвери ответил односложно: "В рай".

Теплый ветерок овевал двор с возведенными на нем мишенями для стрельбы из лука. Правительница и защитница Британнии приняла в руки только что доставленный пергамент с откровенным благоговением. Осторожно сломала печать, стараясь не помять уголки пергамента.

Солнце скрылось за темными облаками, и разум ее поглотило содержание письма, ровно как и ожидание скорого дождя.

Давн улыбалась, читая написанное ее любимым супругом. Письмо, как всегда, улучшило ее настроение. Вещей у нее с собою было немного, ибо знала она, что визит в родной дом будет кратким, но весьма долгожданным.

Забор неплохо сохранился после прошлой зимы. Не думаю, что смогу провести еще день с этими отвратными тварями, не видя твоего лица. Ты пахнешь куда лучше.

Давн улыбнулась. Да, это был ее Орс. Милый и исполненный добрых намерений. Он всегда поднимал ей настроение своей простотой.

Несколько ночей назад в таверне была драка. Мы с Миегеном разбили несколько голов, и тогда остальные вспомнили о неких неотложных делах в другом месте.

Давн поморщилась. Она надеялась, что ее дорогой Орс не связался с дурной компанией. Он был верным и добрым, готовым последнюю рубашку отдать неимущему. За последние годы ей не раз приходилось общаться с торговцами, которые с радостью воспользовались бы его доверчивостью.

Ты знаешь, как играть в кости? Я знаю, ты играла со своими солдатами, будучи в походах, но правил никогда мне не объясняла. Миеган говорил что-то о везении новичкам?

Схватив сумку, Давн выбежала из комнаты, бросив письмо на пол. Не успело оно упасть, как женщина набросила на плечи плащ.

Капли дождя оросили землю, когда бежала она по коридору.

Орс бросил кости в каменную стену. Когда темные кости упали на пол, кулаки сжались и зазвучали проклятья. Выигрыши перешли из одних рук в другие. Победивших похлопали по опаленным полуденным солнцем спинам.

Миеген порадовался удаче своего нового друга. "Похоже, удача твоя все растет, Орс".

Орс лишь пожал плечами, отметая похвалу, сосредоточившись на своей нынешней деятельности. Голова его чуть пульсировала от боли, но он абстрагировался от шума собравшейся толпы. Все, что он слышал сейчас - знакомый скрип у уха. Он не сознавал его источник, но знал, что звучит он "по-отцовски".

Сколько дней прошло с тех пор, как сидит он в этом закоулке с костьми в руках? Он никогда в жизни не метал кости. Его странствие из Йеу проходило без происшествий. Он говорил с одним из стражей о войне с офидами, а затем его окружили мужчины и женщины, мыслящие так же, как и он сам. Он обрел братство, страстно скучавшее по тем временам. Он чувствовал себя среди друзей.

Неожиданно он вновь вернулся к реальности; разум его был затуманен элем, и голова клонилась. Толпа насмешливо загудела, приуныла, но затем объявили новость.

"В таверне начинается игра!"

Орс и Миеген последовали за толпой. Орс рассеянно метнул кость в последний раз в раскаленный песок. К этой конкретно кости он больше не прикоснется. Пыль осела, явив ему первый проигрышный результат за сотни бросков. Миеген передернул плечами: "Ну, на этот раз деньги на кону не стоят! Пойдем".

Орс кивнул. Он ощутил смутную тревогу, в последний раз бросив взгляд на кость. Он содрогнулся, когда порыв ветра пронесся через закоулок, знаменуя долгожданную перемену в погоде. Дождь?

Миеген положил руку на плечо победителю игр; на запястье его на мгновение обнажился символ Избранного, и товарищи устремились прочь по улице.

Начался дождь, прибивая дорожную пыль; потемнело, ибо небо заволокли темные тучи... шаги двоих вскоре затихли вдали, а с небес низвергнулся ливень.

Письмо королю Акалабета, обнаруженное в архивах Лицея; автор неизвестен. Примерная дата написания: за 30 лет до основания Британнии

Сюзерену моему и королю, искреннее почтение.

Действия флотилии Фавна вызывают у меня раздражение и отвращение, и я очень боюсь возможных последствий. Конечно, вины моего короля в этом нет, лишь моя, ибо позабыл я о страшной кровожадности этих моряков, проявленной несколько лет назад. Судьба господина Нельсона всегда будет преследовать меня в кошмарах.

Джонах Нельсон был весьма необыкновенным ученым, стремящийся ловить и изучать существ нашего мира, а также изолировать их от нежеланного влияния людей. Он направился в Морской Град, где стремился всеми силами противостоять осквернению водной фауны. Действительно, в водах у острова Фавн велся промысел рыбы и тварей морских.

Торговый Флот Фавна - покровители рыбацких флотилий - немедленно оказался на пути у господина Нельсона. Много дней и ночей пытался разрушить он дела торговцев. Я своими ушами слышал горячие речи ученого. Не меня одного они взяли за душу, ибо человек сражался за тварей мирских, а собственная судьба была ему безразлична.

Но человек, стоящий на пути наживы, обречен на смерть. Торговцы иного не допустят. У меня желудок сводит и слезы наворачиваются на глаза, когда я вспоминаю тот день в Кантине. Тогда мы зашли с ученым в таверну, где собирались пропустить по стаканчику, после чего поговорить о его начинании. Но не успел я записать ни слова, как в таверну ворвались головорезы Торгового Флота. Нас с господином Нельсоном скрутили и увели прочь.

Всегда ставящий собственную жизнь на последнее место, господин Нельсон доблестно говорил в мою защиту. Посему мне негодяи вреда не причинили. К сожалению, они не выказали должного уважения этому выдающемуся человеку. Они усадили ученого в кресло, привязав к оному ноги и одну из рук. Вторую руку они прикололи к подлокотнику тупым и изъеденным ржавчиной клинком. Страшные крики ученого леденили мою кровь. После того, как сим тупим клинком они отпилили ему кисть и локоть, культю прижгли раскаленным железом. Намерения их были ясны. Они не хотели, чтобы он умер сразу. Они собирались продолжить измываться над ученым. Ржавый клинок был поднесен к его губам...

Наконец, окровавленного и пребывающего без сознания господина Нельсона вынесли на пирс, где ожидала маленькая лодчонка. Она отплыла, а несколько часов спустя вернулась, но уже без ученого. Сердце мое наполняется болью, когда осознаю я постигшую его участь. Перенести такие страшные мысли, после чего медленно умереть в водах морских - участь, недостойная этого великого человека.

Я пишу этот доклад для того, чтобы призвать Ваше Величество к осторожности. Как вы уже знаете, прошлой ночью весь Торговый Флот Фавна был уничтожен. Неведомый ужас атаковал мореплавателей Созарии. Если верить одному из донесений, существо это огромно, а на месте рта у него - щупальца.

Ваше Величество, я боюсь, что ученый переродился, и всех нас заставит дорого заплатить.

Но недавно сие предание седой старины оказалось чудовищной явью, и монстр - Скалис - вновь поднялся из пучины морской...

"...мачта".

Абрам вздрогнул и проснулся, когда слова сии прозвучали в его разуме. Старый моряк, прищурив единственный глаз, перевел взгляд на своего более молодого товарища, находящегося на борту, пытаясь понять, что именно было сказано.

"Мачта?" Адреналин бурлил в крови Абрама. Двое морских падальщиков покинули порт Нуджель'м почти неделю назад. Пребывая в море Британнии на борту утлого суденышка... мысль о том, что все это вот-вот закончится, поглотила его. Они сумели узнать последнее ведомое местоположение потерпевшего крушение корабля, "Сереина", единственный выживший в котором моряк умер несколько дней назад. Морские законы Британнии говорили, что груз корабля будет принадлежать той команде, которая первой отыщет его.

"Йеро!" - позвал Амбрам своего спутника, когда тот не ответил.

"Да. Ну..." Йеро прищурился, перегнулся через борт. "Да. Почти три морских мили".

В это время года в сих водах редко встречались иные корабли. Исключение составляли суда, подобные "Сереину", который доставлял груз в Веспер. "Сереин" был большим рыболовецким судном, с которым Амбрам был достаточно хорошо знаком. Частенько корабль возвращался с богатым уловом. Наверняка они сумели продать свой товар за большие деньги в Веспере. А через два дня после того, как "Сереин" покинул порт, на берег вынесло одного из моряков, находящегося при смерти.

Йоро нарушил молчание, процитировав поэму: "Из неведомых глубин явилось чудовище, устремилось на..."

"Эй!" - выкрикнул Абрам. - "Довольно!"

Йеро лишь хохотнул. "Что, не слышал этого?"

"Конечно же, слышал! Ты всегда поешь одно и то же, тупица!" На мгновение Абрам позабыл об их миссии. Они взяли курс на виднеющийся вдали силуэт, но достигнут его еще нескоро. Небеса потемнели, поднялся студеный ветер, но их суденышко держалось на плаву, отважно рассекая волны.

"Да", - согласился Йеро, - "тот парень с "Сереина" заставил меня задуматься об этом. Бормотал что-то такое о страже".

Амбрам немного поразмыслил над этим. "А при чем здесь эта песня?"

"Не песня. Это строки из эпической морской поэмы". Йеро неуверенно переступил с ноги на ногу, осознав, что только что открыл напарнику свою любовь к поэзии.

"Хорошо, и о чем же она?" У Абрама сейчас хватало свободного времени, а в эту мерзкую погоду наслаждаться плаванием было сложновато.

"В ней говорится о морском чудовище, нападающем на королевства старого мира".

Абрам не сдержался, скептически хмыкнул: "Морские монстры? Но у нас хватает морских монстров".

"После великого сражения у побережья Фавна", - продолжал Йеро, - "король и двое его сыновей приказали чудовищу вернуться в морскую пучину".

"И он просто взял и последовал приказу?" - рассмеялся Абрам; более забавной небылицы он не слыхивал.

Йеро кивнул. "Да. Но сначала предупредил". Он прочистил глотку и продолжил более драматическим тоном, как будто цитировал поэму. "Я - Страж морской, вы грабите мои владения, я стану защищать их всеми силами, и когда твари морские подвергнутся гонениям, вы, люди, увидите меня снова".

"Соленая рыбина умела говорит?" - искренне заинтересовался Абрам.

Йеро вздохнул: "Это древняя история, Абрам. Меня удивляет, что ты не слышал ее прежде. Немного историй дошло до нас со времен, предшествующих воцарению Бритиша. Но именно эту", - Йеро помедлил, прикидывая расстояние до дрейфующего корабля, - "большинство моряков помнят".

"Ай, это просто история для детей, Йеро!" Хоть Абрам этого и не показал, рассказ вызвал у него смутную тревогу. Древнее существо из эпохи Акалабета, вернувшееся, чтобы отомстить. Подобная тварь наверняка окажется погибелью любого моряка.

Абрам выбросил эти мысли из головы, и сосредоточился на корабле, к которому приближалось их суденышко. Корабль явно дрейфовал, посему Абрам будет рад любым находкам, кои обнаружат они на борту. Они потратили свое последнее золото в Городе Удовольствий и теперь оказались на мели.

"Погляди на это!" - в изумлении воскликнул Йеро.

Абрам посмотрел туда, куда указывал Йеро, и глаза его округлились. Одна из мачт корабля была сломана надвое. Вторая пребывала в целости, но паруса с нее были сорваны. В корпусе корабля виднелись дыры, куда больше тех, которые могли бы проделать пушечные ядра. В окрестных водах ныне плавали бренные останки обшивки корабля. В основном, доски, но иногда встречались и наконечники стрел. Если они сражались с пиратами, но на груз рассчитывать не приходится.

"Абрам, брось мне якорь". Йеро, стоявший на носу шхуны, обернулся, кивнул.

Не могли пираты сделать такого, - подумал Абрам, когда они огибали корабль.

Как будто прочитав его мысли, Йеро возвестил: "Это сделали не пираты!"

В доказательство он выудил из воды ошметок невероятно белой плоти. Наверняка корабль сражался с левиафаном. Торговцы и рыбаки мало что могли противопоставить подобному созданию и редко выживали в столкновениях. Мысль о том, что несколько дней назад здесь побывало самое страшное из морских чудовищ, повергло обоих в ужас.

"Абрам", - умоляюще произнес Йеро, - "поплыли отсюда. Забудь об этом корабле".

Абрам не ответил, но и несогласия со своим молодым помощником тоже не высказал. Он продолжал управлять лодкой, направляя ее к корме корабля. Неожиданно Йеро вскрикнул от изумления и отшатнулся. Как только Абрам проследил за его взглядом, как и его сердце ушло в пятки. Воистину, открывшийся вид мог вселить леденящий ужас в сердце любого человека.

Подле корабля в воде виднелась огромная окровавленная туша. Скорее всего, то был левиафан, растерзанный на части. Ошметки его плавали на волнах повсюду вокруг.

В воцарившейся тишине слышалось лишь дыхание двух морских падальщиков. Под кормой лодки их раздались тихие стуки, усиливающиеся по мере того, как перемещались они к носу. Так же неожиданно, как начались, стуки прекратились. Йеро первым обрел дар речи.

"Абрам", - ровным голосом произнес он, - "поворачивай. Поворачивай, давай..." Фразу ее прервали всплески.

Абрам в ужасе наблюдал, как из воды ввысь взмыли угри, облепили юношу. Йеро испустил леденящий душу вопли, когда морские твари пожирали его тело. Абрам бросился к нему на помощь, но поделать ничего не смог. Его напарник пал на палубу, скрывшись под волною угрей.

Старший моряк устремился на корму, взял в руки небольшой арбалет. Толку от него в противостоянии клубку угрей немного, но это было единственное его оружие. Неожиданно лодчонка резко подпрыгнула, и Абрам чуть было не перелетел за борт. Восстановив равновесие, он узрел пред собою чудовище. Огромное, человекообразное, но любое иное создание в его присутствии представало насекомым. Щупальца с человека ростом скрывали его пасть. Некоторые части тела покрывал панцирь. Правую руку твари заменяла клешня.

"О, небеса", - в изумлении прошептал Абрам. Хоть гордость никогда не позволила бы ему признать это, но он знал эпическую поэму, которую цитировал Йеро. Он прекрасно знал ее, как и любой другой моряк. Наконец Абрам нашел в себе силы сдвинуться с места. Он навел арбалет на сердце чудовища и нажал на курок. Но достиг ли болт цели, он не знал.

Тем не менее, реакция твари не заставила себя ждать. Схватив Абрама левой рукою, она поднесла его к глазам. В кулаке огромного создания Абрам был беспомощен, посему они глядели друг на друга, казалось, целую вечность.

И тогда она прошептал последнюю строку древней поэмы: "Преследует крадущих у моря".

Чудовище сжало кулак...

Из темных враг выступила фигура в алом плаще с капюшоном, осмотрела чертог. Единственным шумом был рев лавового моря, доносящийся снаружи. В комнате замерли демоны-стражи, и нарушили тишину, почтительно рыкнув. Фигура кивнула им.

Из чертога фигура ступили в темный коридор. Здесь не было окон, лишь теплые обсидиановые стены, создавшие в коридоре тьму, более непроницаемую, нежели даже ночная. Рев лавы стих, и фигура не слышала более ничего, за исключением стука копыт демонов, исполняющих свои обязанности.

Он подошел к массивным медным дверям, у которых на страже стояли демоны. Каждую створку дверей испещряли руны на демоническом языке, но он знал, что находится за дверьми. Стражи подняли свои огромные топоры, преграждая ему путь. Он отбросил капюшон, являя им свое лицо, и они отступили в стороны, отворили двери, позволяя человеку пройти.

За дверьми находилась чрезвычайно просторная комната. Пол здесь был из того же обсидианового камня, что и коридор, но на стенах пребывал красно-черный узор, устремлявшийся от входа во всех направлениях. Единственным источником света служили вспышки на потолке из черных туч в тридцати футах над головой.

Воздух здесь жег ему глаза, посему он натянул на голову черную маску, задумался: быть может, он еще во внутреннем дворе, а не в самом чертоге, хоть в этом месте разницы никакой. Небо над крепостью было столь же темным, просто чуть выше над его головой. Но ветра не была, посему он заключил, что находится внутри здания. С мрачной решимостью он продолжил путь к тьме в центре чертога.

Стены и дверь исчезли за его спиной; мимо - из туч и обратно в них - проносились какие-то темные сущности. Они взирали на него змеиными глазами, и он знал, что их повелитель осведомлен о его приходе.

Он достиг огромного рва, заполненного лавой, и остановился. Чуть позже в пол ударила молния, и возник алый портал. Он закрыл глаза и покачал головой, чтобы восстановить зрение после вспышки, отметив про себя в следующий раз зажмуриваться загодя. После чего ступил во врата.

Он перенесся к огромному трону, окруженному подобными на псов тварями, и склонился пред восседавшим на троне огромным рогатым демоном.

"Говори", - пророкотал демон.

"Мой господин, твоим людям удалось схватить мужа королевы, когда когда мы ворвались в тюрьму Йеу, Рикардо там не было. Наши лазутчики во дворце уверяют, что не знают, куда он подевался. Может, его забрал тот, кто и кристалл из дворца похитил".

Демон не двинулся с места, но небо стало еще более грозовым, а псы у подножья трона зарычали.

"Мой господин, мы знаем, что последователи Минакс стремятся заполучить могущество кристалла. Мы полагаем, что именно они забрали кристалл и Рикардо".

"Я начинаю сомневаться в компетентности именующих себя Избранными Погибели Добродетели. Если за этим стоит Минакс, зачем ей похищать Рикардо, если у нее уже есть кристалл?"

"Мы не знаем, мой господин. Возможно, повинна в сем и не Минакс. Возможно, кристалл понадобился кому-то еще?"

"Ты приходишь ко мне со множеством вопросов, надуманными теориями и мизерными результатами", - прорычал Погибель Добродетели. - "Разве не отправил я своих адских псов для защиты ваших солдат? Разве не отправил драконов? Моих демонов? Это дало твоим солдатом могущество и безопасность. Разве не открыл я тебе запретные знания о тайнах чернокамня? А это чрезвычайно ценно. Разве не удовлетворял я все твоих пожелания? Если ты хочешь, чтобы Избранные Погибели стали первыми в моем новом королевстве, ты должен исполнить данное обещание! Если ты не предоставишь мне вскоре результатов, я заберу все, что дал тебе!"

Человек низко поклонился. "Прости, лорд Погибель Добродетели, ты щедр и терпелив!"

"Терпелив! Слишком долго я был терпелив!" - рявкнул великий демон, ударив огромным кулаком по подлокотнику трона. - "Я был терпелив, когда моим демонам не удалось найти кристалл в Магинсии, но знай, что они сровняли город с землей, прежде чем вернуться и доложить мне о том, что его там не было! Да, я терпелив, но не бесконечно".

"Да, господин. Чем твои люди должны заняться теперь?"

"Если я собираюсь властвовать над Созанией, я должен властвовать над Правдой. А теперь слушай внимательно, я хочу, чтобы вы построили алтарь в Магинсии на месте Лунных Врат. А затем прикажи своим доверенным Избранным заполучить символ Правды и принести его мне в жертву. Это должно показать им, что единственная Правда исходит от Погибели Добродетели".

"Ваше Величество, могу я попросить вас взглянуть на окончательный вид?"

Давн сидела на скамье у своих личных покоев, поправляя сапог. Она помедлила и, не поднимая взгляд, попыталась понять, что он имеет в виду. Затем вспомнила и устало спросила: "Я сейчас подойду, Ранкин. Есть новости о моем муже?"

"Нет, Ваше Величество. Мне жаль, но его местонахождение все еще неизвестно".

Давн поднялась на ноги и посмотрела Ранкину в глаза. Он был пожилым человеком, седые волосы на макушке все истончались. Роста Ранкин был примерно такого же, как и Давн, но гораздо тучнее, и щеки его походили на бульдожьи. Давн считала, что эти одежды ему очень идут, и отдувался он, как огромный кит. "Веди".

Тревога старит и меня, - мрачно подумала Давн. Она плохо спала. Она гадала, неужто все правители старятся преждевременно. Где может быть Орс? Жив ли он еще? В последнее время появилось слишком много теней, слишком много углов. Интуиция подсказывала, что он похищен Избранными Погибели, но требований о выкупе не поступало, а те, которые были допрошены, не знали об этом ровным счетом ничего.

Давн старалась подумать о чем-то более позитивном. Она хотя бы усовершенствовала курс обучения своих солдат. Она видела, как они становятся лучше, опытнее. Хоть здесь она могла что-то сделать, как то улучшить жизни солдат. Вскоре с верфей сойдет и новый корабль, заказанный ею, и он окажет неоценимую поддержку в грядущей осаде Магинсии.

Она знала, что конец всему положит лишь устранение лидеров Избранных Погибели, но покамест те не явили себя. Напасть на войска Избранных Погибели было легко, но это похоже на удары мечом по листочкам проблемы.Что ж, - подумала она, - может, я еще не дозналась до сути, но, клянусь добродетелями, я срублю их древо.

Давн проследовала за Ранкином в чертог, в центре которого находился большой предмет, скрытый под тканью. За ним замерли двое мужчин, улыбающихся куда более рьяно, чем это было уместно. Первый был высоким и худым, второй - приземистым и толстым, но оба были облачены в похожие и очень дорогие одеяния.

Высокий произнес: "Доброе утро, Ваше Величество! Вы прекрасны как всегда. Мы счастливы находиться подле вас".

Давн бросила взгляд на Ранкина. "Я думала, мы уже договорились о покупке этих вещей".

"Верно, Ваше Величество". Ранкин наградил двух мужчин испепеляющим взглядом и жестом велел им переходить к делу.

"Что ж, давайте посмотрим", - голосом, лишенным эмоций, произнесла Давн.

Высокий поклонился ей. "Как пожелаете, Ваше Величество. Мы с товарищем не хотим отвлекать вас от иных дел. Убери ткань, Мортимер".

Толстяк низко поклонился и сдернул шелк, явив присутствующим большой колокол на пьедестале.

Мортимер еще раз низко поклонился. "Это точная копия Колокола Доблести, Ваше Величество".

Давн не смотрела на Ранкина, но знала, что тот смотрит на нее выжидательно. Наверняка он взволнован. Ведь это он уговорил ее на это. Она полагала, что эти двое сами уговорили его изначально, но, похоже, это было хорошей идеей. Ранкин повторял это снова и снова: "Поместите Колокол Доблести там, где люди могут черпать из него доблесть".

Давн была вынуждена признать, что она впечатлена. Она не держала в руках Колокол Доблести с самой Драконьей Войны, но реликвия эта производила неизгладимое впечатление. Глядя на копию, она не могла найти различия с оригиналом, а Давн гордилась тем, что умеет схватывать малейшие детали. Они воспроизвели даже едва различимую трещину. Смотря на трещину, Давн подумала: Я знаю, каково это. Я лишь недавно здесь, а уже покрылась трещинами.

"С вашего позволения, Ваше Величество, наши рабочие установят подобные изделия во всех крупнейших городах Британнии", - произнес высокий, поклонившись.

"И в Магинсии?" - мрачно поинтересовалась Давн.

"Хо-хо, Ваше Величество, нет, в Магинсии колокол мы устанавливать не будем. Ты слышишь это, Мортимер? Магинсия, Мортимер, разве у Ее Величества не отменное чувство юмора?" Он хохотнул.

"Вы так остроумны, Ваше Величество!" - добавил Мортимер, поклонившись снова.

Сама же Давн была серьезна как никогда.

Давн бросила взгляд на Ранкина, затем вновь на двух мужчин. "Вы хорошо поработали, мастеровые. Эти колокола разместят в городах, чтобы призвать население к оружию, если вторжения последуют снова. Также они послужат иной, более великой цели. Они напомнят мирянам Британнии о наших священных добродетелях. Люди увидят вашу работу и станут черпать доблесть из нее в сии тяжкие времена. Погибель Добродетели нанес вред моим людям, лишив их возможности видеть Правду. Может, Правду он и одолел, но мы повергнем его тем, что еще у нас остается, с Доблестью и Любовью друг к другу".

Говоря о Любви, Давн думала об Орсе. Она ощутила подступающие слезы, сознавая, что не может позволить себе расплакаться здесь. Давн кивнула Ранкину и двум мастеровым. "А теперь извините меня, у меня дела".

Быстрым шагом она вышла из комнаты.

Сей же ночью на острове Магинсии от черного алтаря расходились волны магической энергии, и сама земля дрожала. Окружали его маги из Избранных Погибели, тела их излучали темную силу. За спиной каждого из них замер великий демон с мечом в руке, и читали сии порождения заклятия в унисон с магами. Речитатив продолжался, пока тела магов не начали яростно трястись. Неожиданно из темных ночных небес в алтарь ударила молния. Как по сигналу демоны одновременно нанесли удар, обезглавив магов и высвободив потоки темной энергии, бьющие из мертвых тел. Энергия образовала черные врата над алтарем.

Грянул гром, будто мир грозил расколоться надвое, и древний адский пес выпрыгнул из врат, ступив на мертвые тела подле алтаря. Древние звери появлялись один за другим, пока не окружили весь алтарь. Несмотря на запас свежего мяса, они оставались начеку, ожидая появления своего хозяина.

Из врат появились два огромных рога, а за ними - раздвоенное копыто, ударившее по алтарю. Гром продолжал греметь, и начался дождь, ибо само небо рыдало. И его величество Погибель Добродетели ступил в мир, именуемый Созарией.

Он возвышался на алтаре, омываемый дождем, вперив взгляд во тьму. Мимо своих древних адских псов. Мимо круга демонов с окровавленными мечами в руках. Он смотрел на армию, замершую за их спинами, на своих преданных солдат. Он заглянул в их души и улыбнулся.

Воздев руки над головой, он прорычал: "Внемлите, ибо пробил час Погибели Добродетели! Примите же свою судьбу!"

Солдаты приветствовали своего властелина, подняв руки с зажатыми в них факелами.

Погибель Добродетели сжал омытый ливнем кулак, нахмурился. "Солдаты, которые принесут мне Кристалл Двойственности, займут место по правую руку от меня в новой Созарии!"

Сжав рукоять меча в руке, Давн осторожно выглянула в окно, выходящее на балкон. Левой рукой она застегивала пуговицы на своей накидке. Было уже поздно, хоть она и не знала в точности, какой сейчас час. Она лежала в кровати, пытаясь уснуть, когда услышала тихий стук в балконную дверь. Сегодня - новолуние обеих лун, посему ночью было темнее обычного. Она моргнула несколько раз, прогоняя сон. На балконе означилась горгулья, устремившая взгляд на замковый двор. Облачена она была в плащ с капюшоном.

Давн открыла дверь балкона; меч она не опускала. Горгулья обернулась, отбросила капюшон, и молвила тихим, но знакомым голосом: "Я рада, что ты сумела проснуться; я так понимаю, люди нуждаются в долгом сне".

Давн опустила клинок и вздохнула. "Королева Жах. Я тебя не узнала без эскорта".

Жах изогнула бровь. "Да, это я". Она вновь набросила капюшон на голову и кивнула на двор. "Может, войдем внутрь?" Давн кивнула и отошла в сторону; Жах сложила свои огромные крылья и протиснулась в комнату.

Давн закрыла балконную дверь и снова выглянула в окно. "Судя по всему, никто не заметил твоего появления, в том числе и мои стражи. Не могу сказать, что рада этому факту".

"Я избежала их внимания с помощью магии, конечно же", - с чувством глубокого удовлетворения молвила Жах.

"Мне от этого не легче", - буркнула Давн. Она зажгла свечу и выглянула в коридор: не подслушивает ли кто?

Горгулья ссутулилась в углу комнату; тот факт, что крылья ее подпирают потолок, явно доставлял ей неудобства. Выражении ее лица оставалось серьезным. "Я изучала сведения о демоне Погибели Добродетели и, думаю, знаю его слабое место".

"Спасибо, мне уже легче. И что же это?"

"Смирение".

"В смысле, добродетель?"

"Верно".

Давн вздохнула и устало опустилась на кровать, все еще сжимая в руках меч. "Теперь мне опять тяжелее на душе, Жах. Не слишком ли это... эксцентрично? Чересчур? Я надеялась, у тебя появилось пушечное ядро, способное сразить Погибель Добродетели, или что-то в этом роде".

"Чересчур, верно, спасибо за верно подобранное слово. Мы ведь о демоне говорим, дорогая. То, что его слабость столь поэтична и индивидуальна, имеет смысл".

Давн была исполнена скептицизма и раздражения, но пыталась держать себя в руках. "Раз уж ты превозмогла столько препятствий, чтобы сообщить мне об этом, обоснуй свою точку зрения".

Не обращая внимания на отсутствие энтузиазма в голосе Давн, Жах опустилась на скамью. Давн было немного не по себе видеть, как горгулья со светящимися от возбуждения глазами нависает над ней, озаренная светом свечи, а длинные пальцы ее сжимаются и разжимаются. "Основа моей теории в следующем: Погибель Добродетели получает власть над твоими подданными, предавая скверне три принципа ваших добродетелей: Правду, Любовь и Доблесть".

Давн нахмурилась. Она попыталась изгнать тревоги из своего разума и трезво поразмыслить над сказанным. "Что ж, мои лазутчики сообщают, что Избранные Погибели принимают новобранцев в свои ряды, заставляя их осквернять копии Книги Правды". И тогда она осознала то, от чего ей сделалось дурно. Она помедлила, боясь показаться глупой, затем молвила: "А недавно двое незнакомцев продали мне изделия, созданные по образу Колокола Доблести, дабы я приказала поместить их в города, подвергающиеся нападениям. Наличие их поможет поднять людскую мораль. И я узнала, что Погибель Добродетели оскверняет колокола в каждом городе, который захватывают его миньоны..."

"Да, верно. Погибель Добродетели оскверняет твоих подданных, оскверняя принципы, на которых зиждутся ваши добродетели. Кажется, над теми, кто предается скверне, он получает некую мистическую власть. Также я полагаю, что Погибель Добродетели заполучил твоего супруга, Орса, и оскверняет Любовь посредством твоих страданий".

"Я тоже подозреваю, что они схватили Орса, но я не знаю, где они его держат". Будучи донельзя уставшей, Давн теряла терпение в сем полуночном разговоре о ее личных неудачах. "Знаешь, Жах, что-то мне пока не стало лучше. Когда мы сможем добраться до уязвимости Погибели Добродетели?"

"Смирение".

"Да, ты об этом говорила. Расскажешь подробнее?"

"Как следует из ваших священных писаний, смирение - единственная добродетель, которая не базируется на трех принципах. Предполагаю, что в то время, как иные добродетели ослабевают, эта должна усиливаться".

"О, Жах... Эта теория столь же пуста, как кошель фермера в воскресенье".

"Она не пуста, она несколько эксцентрична".

Давн покачала головой. "Предположим, что ты права... и как же мы выкуем оружие из смирения?"

"Тебе понадобится нечто, обладающее духом. То, что, по мнению твоих людей, олицетворяет смирение. Скверна духа, пребывающего в символах ваших принципов, дает силы Погибели Добродетели; тебе понадобится предмет, обладающий столь же сильным духом, дабы противостоять подобной мощи. Есть у тебя известный артефакт, рожденный в смирении?"

Открыв рот, Давн воззрилась на Жах. Неужто решение все это время было столь очевидно? Она перевела взгляд на свой меч, покачала головой.

"Что?"

"Нет, это глупо и сентиментально".

Жах наклонилась вперед, провела длинными пальцами по голове. А затем посмотрела Давн прямо в глаза. "Дорогая моя Давн, я знаю, мы с тобой не очень-то близки, но я все равно остаюсь твоим другом. Я в долгу перед тобой и твоим народом за то, что вы снабдили ресурсами мой умирающий мир. Я здесь, чтобы помочь тебе, и об этом не знают даже мои ближайшие советники. Я не желаю тебе зла. Если тебя посетила какая-то идея, расскажи мне об этом".

"Ты не доверяешь своим ближайшим советникам?"

Жах вздохнула. "В эти странные времена, когда противостоят нам странные враги, никогда не знаешь точно, кто доносит сведения Погибели Добродетели. Если я не скажу советникам, куда я отправляюсь, мне не придется сомневаться в том, можно ли им доверять".

"Мой меч был перекован из плуга".

"Что?"

"Этот меч передал мне дедушка. Мой прапрадедушка выковал его из железа, полученного из плуга, после того, как орки разорили его ферму. Он сказал, что плуг ему не понадобится, если он сумеет пресечь уничтожение урожая орками. Меч напоминал ему о поставленной цели, как напоминает мне о моей".

Жах воззрилась на клинок. "Очень красивый меч для столь неказистой истории".

"Что ж, мой отец немного переделал рукоять, да и кое-что добавила".

Жах поразмыслила над услышанным. "Похоже, это как раз то оружие, с помощью которого можно сразить Погибель Добродетели".

"Боюсь, не получится. Я уже атаковала однажды демона этим мечом, защищая один из городов, и толку от него было немного. В итоге мне пришлось отступить".

"Ну, между оружием смиренным и оружием - воплощением смирения - есть разница. Также как есть разница между обыкновенным колоколом и колоколом - копией Колокола Доблести".

"И как же мне сделать этот меч воплощением добродетели смирения?"

"Думаю, просто благословить его на алтаре смирения".

"И это все? Просто... все?"

"Попробовать стоит".

"Я... думаю, ты права. Я сделаю это публично; это послужит сразу двум целям. Если это действительно сможет причинить вред Погибели Добродетели, он наверняка стает действовать. Так или иначе, мы узнаем наверняка. Во-вторых, я смогу вселить надежду в сердца людей".

Жах изогнула бровь. "Весьма рискованно. Если я права, то он обрушит всю свою мощь, чтобы остановить тебя. Я не могу рисковать, сопровождая тебя, но могу выделить нескольких горгулий, достойных доверия".

"Да, рискованно. Согласна, нам обеим находиться там не следует. Я объявлю о своем начинании расплывчато, скажу лишь, что мы отправляемся в странствие, дабы раздобыть оружие, способное сразить Погибель Добродетели".

Жах поднялась на ноги, набросила капюшон."А теперь я пойду, тебе же следует выспаться. Я навещу тебя, когда узнаю что-либо еще". Она проследовала к двери балкона и распахнула ее. Давн последовала за нею.

Когда королева горгулий забралась на перила, Давн почувствовала, что должна что-то сказать. "Жах", - начала она. Жах обернулась, но Давн лишь сумела выдавить "Спасибо..." Жах понимающе кивнула, после чего спрыгнула с балкона и исчезла в ночи...

Мышка Шерри забралась на стол, покоился на котором мраморный гроб; пребывало в оном тело ее дорогой подруги Давн. Слезы катились по усикам мышки, когда свернулась она у цветов, возложенных с обеих сторон. Она не могла поверить в то, что Давн мертва. Казалось, еще совсем недавно она поведала Шерри о своих планах касательно меча, выказав надежду, что Погибель Добродетели будет уничтожен.

Она говорила о своей любви к Орсу, о том, как она волнуется за него. Как она хочет бросить все силы на его поиски, но она нужна своему королевству в это неспокойное время. Она решила принять бразды правления державой и бросить все силы на устранение безжалостного врага... но в итоге сама приняла смерть от руки мужа у святыни сострадание, где собиралась сделать свой меч воплощением сей добродетели. Находившийся под действием заклятия Погибели Добродетели Орс убил Давн ударом кинжала в спину, после чего призвал демона. Объявив изумленным Королевским Стражам, присутствовавшим в святыне, что замысел его увенчался успехом, Погибель Добродетели освободил Орса от заклятия, и тот покончил с собой сразу же, как разум его обрел свободу и увидел он супругу мертвой у своих ног. Демон же подобрал кинжал, что сим сеянием осквернена сама любовь. После чего занялся поисками меча Давн, но кто-то сумел сокрыть клинок. В ярости Погибель Добродетели призвал чернокаменных големов, наказав тем атаковать присутствующих, но Королевские Стражи сумели отразить натиск миньонов демона...

Весь вечер Шерри наблюдала, как люди со всех земель стекаются, чтобы проститься с Давн. Она смотрела, как Даша, лучшая подруга Давн, ступила в чертог, положила руку на мраморный гроб и тихо произнесла молитву на древнем наречии Мир. Она смотрела, как к гробу, скорбно опустив голову, медленно приблизилась королева Жах, и, коснувшись его рукой, молвила: "Смерть твоя не будет забыта. Твои враги станут моими врагами. За твою смерть отомстят твои подданные и друзья. Прощай, королева Давн". Шерри заметила, как Ускадеш, Военный Министр Жах, опустил голову, слегка улыбнувшись; что за странная реакция?

На протяжении всего дня Шерри оставалась после тела Давн. Она пребывала в глубокой скорби, не желая покидать ту, которая верила в нее больше всех остальных, вместе взятых. Она не знала, что принесут грядущие дни. Устав от слез, она свернулась подле гроба своей подруги и королевы, Давн Доблестной, и уснула.

"Как вы себя чувствуете?" - голос Ускадеша развеял сосредоточенный ход мыслей Жах.

Раздражение отразилось на ее лице, и с губ сорвалось: "Как должно".

Комнаты королевы весьма хорошо блокировали распространение звука. Хоть удобства в Тел Муре были сведены к минимуму - в соответствии с ритуалами и этикой ее народа - Жах часто чувствовала необходимость удалиться сюда. А сейчас ей донельзя хотелось зарыться в мягкий алый ковер под ногами. Частенько разум ее устремлялся к гобеленам и размышляла она о сражениях и смерти, вышитых на них.

Но сегодня в помыслах ее пребывала одна-единственная мраморная плита - усыпальница воительницы, убитой предательским ударом в спину. Она представляла сию плиту, бросаемую, подобно пробке, в темных водах и тени. Темные волны расходились от белого камня, разбиваясь о незримые стен, разбиваясь о незримые стены.

"Смерть друга в будущем все расставит на свои места, дитя".

Не отрывая глаз от ковров, Жах мерила шагами комнату, наслаждаясь ощущением мягкости. "Ты больше не мой наставник, Ускадеш. Теперь я твоя королева".

Молчание.

"И я не в настроении напоминать тебе об этом". Сапфировая энергия исходила от ее глаз, озаряя комнату. Магические стрелы плясали на кончиках пальцев; температура в чертоге резко поднялась, когда она выкрикнула слова на наречии горгулий.

Бывший командующий, а теперь - советник ощутил боль в спине. Он опустил голову: "От всего сердца прошу прощения, моя королева".

Жах взяла себя в руки, подавляя вызванную гневом магическую энергию, и выдохнула: "Сегодня у тебя будет задание. Я хочу, чтобы ты разыскал кое-кого. Мы должны удостовериться, что кристалл в безопасности".

У двери сидел облаченный в плащ и красные кожаные штаны шут, пальцем рисующий в воздухе перед собой фигуры. Кончики пальцев его покрывала сахарная пудра, и он шептал: "Нет, нет... крем? Возможно, орехи. Но что, если у него нет аллергии на орехи? Это забавно..."

Ускадеш не посмел поднять взгляд. "Как нужно Народу, Ваше Величество. Мне следует взять этого с собой?" Рогами он указал на тихо бормочущего мужчину, который ныне что-то говорил о пирожное с ледяной корочкой. "Арбуз. Ммм".

Жах отвернулась от них обоих. Она устремила взгляд вверх, выискивая что-то в тенях. Королева повысила голос: "Он останется. Я укажу тебе, куда направиться. В море". Она указала на лист пергамента, лежащий на столе, начертаны на котором были широта и долгота. "Думаю, где-то здесь. Ты найдешь воина по имени Эйвери. Сообщи ему о смерти королевы Давн. Кстати, как твоя рана?"

"Заживает, моя королева", - Ускатеш напрягся. - "Я пойду с вашим благословением".

Жах отвечала: "И, надеюсь, ты вернешься с миром".

Звук шагов министра раздался в коридоре и вскоре затих вдалеке.

"Итак", - королева обернулась к шуту, - "что дальше?"

Рикардо выудил из складок плаща кристалл, постучал им по подбородку. "Воистину, хороший вопрос! Торт или пирожные?"

Жах улыбнулась.

Ускадеш чувствовал, что его в любую минуту может выбросить за борт корабля. Если он за что-то и благодарил судьбу, то лишь за то, что не отправился на эту миссию на чужеземном корабле.

Он передернул плечами, чувствуя, как крылья его сдерживают натиск морского ветра. Министр сложил крылья, удерживая равновесие на палубе.

Он относился к морю так же, как горгульи относились ко всему могущественному и смертоносному: с благоговением. Соль, туман и обещание далекого шторма щипали его ноздри. Целая команда была ему без надобности, посему он взял с собою несколько новобранцев, приписанных к заставе Бездны, предложив им шанс испытать приключение. Когда все будет сделано, он прикончит их.

Во многих отношениях это будет путешествием в один конец.

По пути они встретили несколько торговых судов, но в целом плавание проходило без происшествий. Лишь только команды людских кораблей замечали на борту горгулий, как направляли свои суда прочь. Он покачал рогами, рассмеявшись, и прокричал рулевому: "Нам нужно поднять пиратский флаг, может, соседи станут нас не так чураться".

Горгульи рассмеялись, ибо это была святая правда. С тех пор, как путь в Бездну был открыт и между Созарией и Тел Муром был заключен союз, прошло больше года, но в сих водах Ускадеш все равно чувствовал себя чужаком.

"Рулевой! Далеко еще?" Ускадеш поймал себя на то, что использует человеческую фразу.

Смех продолжался, а молодой рулевой отвечал: "Да, министр, мы пребудем... эээ... примерно... очень скоро, если карты истинны".

Как и обещал рулевой, весьма скоро они прибыли в означенную точку.

Ускадеш испытывал жажду. Вытащив флягу с водой, он сделал глубокий глоток, чуть полил лицо и шею. Он передернул плечами, пытаясь сосредоточиться на предстоящей задаче. Этот союз по крайней мере давал им доступ к чистой воде. Ведь Тел Мур так долго испытывал в этом нужду. Он прошипел: "Да. Да, огромное тебе спасибо, Созария".

И тогда он увидел его.

Судно приближалось с осторожностью. Без флага. Команды на борту не было видно. В сумерках он различил лишь две фигуры. Глаза его сузились, когда он оценивал увиденное, а замет расширились от изумления, ибо Ускатеш узнал в одной из фигур пленного вора.

Ускадеш методично складывал в уме части загадки. Рикардо... человек, пребывающий в двух местах одновременно. Жах. Ты и твоя королева-воительница не сидели без дела.

Пожилой рулевой корабля Британнии выкрикнул: "Что ты делаешь в этих водах, друг?!"

Министр отвечал: "У нас сообщение для Эйвери".

Рулевой заговорил вновь: "Тогда он слушает вас. Какие у вас новости? Говори и оставьте меня в покое, ибо я ушел со службы".

Корабли сблизились, замедлились; были брошены якори. Шум цепей и скрип дерева заглушили порывы ветра, надувшего паруса.

Рикардо приближался уверенным и легким шагом. Он походил на сжатую пружину, готовый в любое мгновение выхватить клинок или же броситься в воду и проплыть несколько милей. Ускатеш заметил толстую кожаную веревку вокруг его шеи. Под алой туникой вора скрывалось что-то весомое и объемное.

Ускатеш продолжал: "Тогда к делу. У меня скорбные вести. Будучи посланником величественной королевы Жах, с превеликим сожалением я сообщаю вам: ваша королева мертва. Похороны пройдут в течение нескольких последующих дней, и вас ждут на родине".

Ветер стих. Казалось, море замерло в умирающих лучах вечера.

Эйвери побледнел, оглянулся на Рикардо. Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох, чувствуя, как морская соль и душевная боль осушают его губы и язык.

Лишь плеск волн нарушал тишину. Никто из обеих команд не проронил ни слова.

Ускадеш вытащил нож из тела последнего из членов своей команды; крылья его и одежды были в крови. На лице умирающего горгульи застыла маска удивления, и министр вытер нож о его тело.

Наклонившись к нему, он тихо произнес: "Это последние слова, которые ты услышишь в жизни: знай, что ты доблестно служил своей королеве".

После чего он устремился в путь: он должен был передать послание и вкусить славу. Стражи весьма доблестно сражались за свою жизнь. Однако боевой опыт министра значительно превосходил их собственный, и он избавился от команды, не затратив чрезмерных усилий.

Он ощутил мир и покой в душе теперь, когда грязное дело было сделано. Но долгий бег сказывался, его крылья и легкие просили об отдыхе. Он заставлял свое тело следовать по пути, озаряемому слабым светом луны, к месту назначенной встречи.

Ускадеш чувствовал присутствие псов вокруг него, а это значило, что он приближался к цели. Погибели Добродетели не забыл предоставить ему своеобразный эскорт.

Весьма символично, - подумал министр. - Наверное, следует попросить несколько таких псин для себя в качестве награды.

Поляна оказалась ничем не примечательна. Ни погребальных костров, ни криков и воплей обреченных на смерть... просто ночь коснулась темных древесных ветвей. Погибель Добродетели терпеливо ждал. Сидя на корточках, он наслаждался трапезой, и пожирал, судя по запаху, жареного кабана. Его скрежещущий, но вместе с тем глубокий голос прозвучал в ночи: "Приветствую, добрый министр. Я тут подкрепляюсь. Устаешь, знаешь ли, вести за собою орду. Хочешь, поделюсь?"

Наверное, изумление отразилось на лице министра, поскольку Погибель Добродетели продолжал: "О, да брось ты. Мы, демоны, олицетворяем не только расчлененные трупы да сокрушенные надежды. Без еды и нам не выжить". Он хохотнул. Иномировое создание искренне наслаждалось свежим мясом.

Ускадеш дождался, когда он закончит. "Нет, спасибо. Горгульи не очень-то любят свинину. Я, по крайней мере".

Демон закончил трапезу и облизал кончики когтей, после чего обратился к министру: "Итак, что же ты так бежал сломя голову во тьме?"

Ускадеш взял себя в руки, готовясь преподнести новости. "Как ты уже знаешь, твои замыслы прекрасно воплотились в жизнь. Доблесть оставила людей, любовь была предана, а правда - осквернена".

Погибель Добродетели поднял руку, приказывая министру приблизиться. "Переходи... к сути".

"Я видел собственными глазами, что кристалл находится у неуловимого вора Рикардо. Он будет присутствовать на похоронах".

Погибель Добродетели расхохотался, услышав сии вести, и от тела его брызнули синие молнии. Адские псы подняли лай.

"Нам, демонам, не чуждо чувство радости, добрый министр, и вести твои весьма обрадовали меня. Кстати, как заживает твоя рана, полученная при нашей последней встрече?"

Ускадеш мысленно поморщился, вспомнив свою рваную рану. "Не очень хорошо, мой господин".

"Ах, здоровье, здоровье. Как там говорят? Оно только для молодых?"

Казалось, свора псов лишь увеличилась; напряжение так и витало в воздухе. Вой псов разорвал воцарившуюся было тишину, когда демон поднялся на ноги.

Ускадеш вздохнул. Угроза была очевидна в вопросе Погибели Добродетели и в его хищном взгляде. В голосе Ускадеша прозвучало отчаяние: "Я подвел тебя?"

Погибель Добродетели наклонил голову, будто обдумывая вопрос. "О, ты весьма хорошо сослужил свою предательскую службу. Но предателям нельзя доверять".

Демон двигался стремительно, и одним движением оторвал у горгульи крылья. Псы залаяли пуще прежнего; из пастей их капала пена и вырывалось пламя.

Ускадеш пал наземь.

Погибель Добродетели, насмехаясь, приложил крылья к плечам. "Ну как они? Думаю, с ними на похоронах я буду неотразим".

Демон сжал голову Ускадеша в ладони и прорычал ему в ухо: "Это последние слова, которые ты услышишь в жизни: знай, что ты обрек свою королеву и свой народ. У мен есть друзья, которые жаждут встретиться с тобой".

Адские псы набросились на министра, и тот страшно закричал. Крики его смешались с лаем стаи. Голос Погибели Добродетели эхом разнесся над поляной: "О, и еще кое-что: демоны не едят свинину".

Глаза Ускадеша наконец привыкли ко тьме, и он, разрываемый на части, лишь сейчас осознал, что пожирал демон тело человека...

Погибель Добродетели возвышался над своими верными слугами, Избранными Погибели. Они с обожанием смотрели на него, ожидая приказов, гадая, по какой причине он призвал их. Погибель Добродетели заговорил, и тихий говор собравшихся тут же стих.

"Наше время пришло, мои избранные! Правительница Британнии, королева Давн, мертва! Они теряют боевой дух, а вскоре потеряют все! Я обещал всем вам, что вера ваша и приверженность нашему делу не останутся без награды. Готовы ли вы вместе со мной сделать последний шаг на пути к победе?"

Армия Избранных Погибели ответила ликующими криками, драконьи наездники заставили своих рептилий подняться на задние лапы, в то время как смотрители псов - разразиться подопечных лаем. Раздался лязг металла о металл, ибо как ветераны, так и новобранцы стучали своими мечами по щитам. На лице Погибели Добродетели появилась широкая улыбка.

"Вы все были избранны, и ваша верность будет вознаграждена! Вы послужите мне куда в более великом качестве, чем можете себе представить".

С этими словами Погибель Добродетели развел руки в стороны, простер их по направлению к воинам. Сперва казалось, что ничего не происходит, но затем собравшиеся ощутили перемены. Тела Избранных Погибели воссияли, очертания их исказились. А затем последовала ослепительная вспышка... и воинство драконьих наездников, солдат и смотрителей псов преобразилось. Пред Погибелью Добродетели стояли новые создания, истово преданные своему господину. Погибель Добродетели взмахнул рукой... и орда древних адских псов взвыла в унисон. Демон устремился прочь, дабы закончить последние приготовления.

"И что ты нам предлагаешь, Таранат, - сидеть и ждать, когда Погибель и его союзники уничтожат нас?"

Старейшина Мир, к кому был адресован сей вопрос, наградил задавшего его сородича, сидевшего напротив, испепеляющим взглядом. "Не приписывай мне те слова, которые я не произносил, Шавант. Я считаю, что нам вообще никогда не следовало заводить отношения с британнцами, и все наши беды - следствие этого! А теперь Ратанра отправила посланника в Эфировую Крепость, не посоветовавшись..."

"Чтобы отправить посланника, мне не нужны ни твое одобрение, ни одобрение совета. Это не тот вопрос, который требовал бы голосования. Я отправила туда одну из своих охотниц, дабы выяснить, станут ли они наряду с нами противостоять угрозе или же нет. Я никого не заставляла что-либо предпринимать", - холодно прервала его Ратарна. - "И если ты забыл, именно помощь Британнии помогла нам отразить натиск Юка и избежать гибели нашей нации много лет назад. И до сих пор британцы остаются нашими верными союзниками".

"Верными союзниками! Ты что, не видела, кто помогал Погибели в его попытках уничтожить нас? Те самые британнцы, которых ты так защищаешь! Если Британния хочет помощи, то может попросить ее у горгулий", - с ядовитой улыбкой на лице произнес Таранат. - "Людям и эльфам нельзя доверять! Они вновь и вновь являют свою изворотливую и злобную натуру!"

Ратарна ударила ладонями по столу, ее мех встопорщился от раздражения. "Думаю, дело в том, Таранат, что ты слишком долго цеплялся за свои идеалы невмешательства. Некоторые британнцы сплотились за Погибелью, но большинство - нет! К тому же, вопрос не в том, поможем мы Британнии или нет. Мы сражаемся за самих себя. Избранные Погибели уже избрали нас своей целью, и, несмотря на нынешнюю передышку, я уверена, что если они захватят державу людей, мы станем следующими. А теперь, когда королева Давн погибла, великая вероятность того, что британнцы будут разобщены... это может быть наш последний шанс одержать победу над Избранными Погибели и над самим Погибелью Добродетели".

Во время пламенной речи Ратарны древняя Мир, сидевшая во главе стола, поднялась на ноги и подняла руку, призывая к молчанию. "Думаю, эту тему мы достаточно обсуждали в последние несколько недель. Ратарна, позиции твои и Тараната нам прекрасно известны. Но, думаю, сейчас важнее приветствовать нашу гостью, ожидающую снаружи. Я прошу тебя ступить в сей чертог". Последнюю фразу она произнесла громко; двери распахнулись, и в чертог ступила молодая охотница-Мир. Она преклонила колени, после чего уважительно обратилась к совету.

"Спасибо, что позволили мне придти. Я, охотница Тратара, доставила вам сообщение от посланницы Чарприс от Эфировой Крепости". С этими словами она поднялась на ноги и протянула запечатанный конверт Дратаве.

Дратава разорвала конверт и молча прочла письмо; лицо его ничего не выражало. После чего улыбнулась молодой охотнице. "Спасибо. Ты исполнила свой долг, можешь идти". Тратара еще раз поклонилась, Ратарна поблагодарила ее, после чего охотница покинула комнату. Дратава обратилась к членам совета: "Думаю, пришло время принять окончательное решение. Силы Эфировой Крепости на данный момент собираются соблюсти нейтралитет. Это означает, что нам следует взять инициативу в свои руки. Я обращаюсь к каждому из вас: мы не должны ждать, пока эти Избранные окажутся у наших дверей. Мы сами должны нанести удар. Члены совета, ваше решение?"

Ратарна согласно кивнула, и, немного поразмыслив, Шавант повторил ее жест. Таранат покраснел, нахмурился, но в итоге согласился с мнением большинства.

"Стало быть, решено. Мы сделали свой выбор и не отступим от него".

Из своего укрытия Травис внимательно наблюдал за Избранными Погибели. Он следил за ними вот уже несколько дней и теперь, наконец, выяснил, куда они держали путь. Он смотрел, как к ним обратился сам Погибель Добродетели, и с изумлением наблюдал, как гигантский демон каким-то образом обратил собравшихся в адских псов. Он не выпускал Погибель Добродетели из виду, когда тот устремился прочь; сам же он направился в противоположную сторону. Травис бросил последний взгляд через плечо... и отшатнулся в ужасе, ибо демон пребывал в шаге от него.

"Это невозможно! Ты был..." Возглас Трависа прервался, ибо Погибель Добродетели с легкостью поднял его над землей, после чего ударил телом лазутчика о дерево так сильно, что у человека хрустнули кости. Когда взгляд его прояснился, он сплюнул кровь и обнаружил, что не чувствует ног. "Сволочь! Кал Орс..." Заклинание Травис так и не успел сотворить, ибо Погибель Добродетели прикончил его одним ударом копыта. А через мгновение к демону приблизился иной, точь в точь такой же.

"Похоже, не все британнцы оказались деморализованы гибелью королевы!" Оба Погибели Добродетели перевели взгляд на светящиеся осколки лазурного кристалла в их руках. Один из демонов зашагал прочь, дабы осмотреть прилегающую территорию, в то время как второй склонился над обезображенным телом Трависа, перевернул его. "Ты должен быть польщен, ведь тебя убил я лично. Ведь твой мир станет моим... ведь, похоже, никто из британнцев не владеет мечом Давн, олицетворяющим смирение, или бы они непременно воспользовались бы им, когда я заполучил на похоронах королевы Кристалл Двойственности. И теперь ваши силы не могут причинить мне никаких неудобств". Погибель Добродетели мрачно хохотнул, после чего отошел на шаг и вновь бросил взгляд на труп. Он поднял его огромной рукою и, размахнувшись, швырнул своре адских псов. Труп оказался быстро пожран. И тогда демон устремился к холму, на котором собрались иные его копии. Пришло время одержать победу, окончательную и бесповоротную.

Объединенные силы Британнии атаковали оплот Избранных Погибели в Магинсии и сумели изгнать Погибель Добродетели на его собственный осколок реальности, после чего уничтожить портал, связующий измерения. Многие герои расстались в жизнями в сем сражении, но выживших оказалось несравненно больше.

Поводом для атаки послужили сведения о том, что демону удалось заполучить Кристалл Двойственности - тот самый, с помощью которого легендарный маг Нистул некогда сотворил Траммель. В те времена Минакс похитила реликвию из Магинсии и использовала ее, чтобы получить возможность вторгнуться в Траммель. Лорд Бритиш сумел одержать победу в том конфликте, после чего сокрыл кристалл в собственном замке. Несколько лет назад демоны, ведомые Погибелью Добродетели, сровняли Магинсию с землей, пытаясь отыскать кристалл и не ведая, что реликвии давно уж нет в сем граде. Наконец, в прошлом году кристалл неожиданно обнаружили в замке, что привело к второй попытке Погибели Добродетели заполучить его.

В атаке на огромную свору адских псов приняли участие не только британнцы, но и их союзники: горгульи, Мир, офиды, а также эфирные воители. Чуть раньше в этом году силы британнцев пришли на помощь офидам, теснимым Избранными Погибели, и теперь те отдавали долг. Кто мог предположить, что офидам не чужда честь?..

А эфирные воины прибыли из Эфировой Крепости, что в Илшенаре, заключив союз с Мир. Не принимай они участие в сражении за Магинсию, навряд ли британнцы сумели бы выстоять против миньонов Погибели Добродетели.

Атаку британнцы откладывали прежде, надеясь разыскать исчезнувший Меч Смирения, принадлежавший покойной королеве Давн. Но когда стало известно о том, что Погибель Добродетели завладел Кристаллом Двойственности, стало очевидно, что медлить больше нельзя, ведь артефакт мог создавать копии буквально всего... даже целых миров!

Когда была создана копия Рикардо, она, в отличие от оригинала, оказалась не безумна... и сообщила, что Погибель Добродетели собирается заместить сей мир копией собственного. Он уже создал множество копий самого себя; и рано или поздно сумеет создать копию целого осколка - пласта реальности!

С изгнанием Погибели Добродетели разум вернулся к истинному Рикардо. Дело в том, что все это время он находился под действием чар. Легендарный вор узнал о замыслах демона еще когда Избранные Погибели лишь собирались во внушительную армию, и тот наложил на Рикардо проклятье, дабы планы его и впредь оставались сокрыты.

...К сожалению, у Погибели Добродетели, изгнанного из Созарии, остался в руках осколок кристалла, но навряд ли он сумеет вернуться без помощи могущественных магов - быть может, целого культа. Но... кто же верховодил Избранными Погибели до появления демона в мире, и жил ли еще этот человек? И... та ли эта личность, что провела Побель Добротедели в Магинсию четыре года назад?.. Хотелось бы верить, что злодей этот наряду с иными Избранными Погибели обратился в адского пса.

...Спустя несколько дней после изгнания из Созарии Погибели Добродетели в Магинсию прибыли герои, принесшие в руины Кристалл Двойственности. Они пытались вновь связать Магинсию Траммеля с Магинсией Фелукки. Это станет первым шагом по восстановлению города, разрушенного демонами четыре года назад.

Так, началось созидание града, что получит название "Новая Магинсия".

Одинокая и согбенная фигура шагала по улицам Королевского Города, живой призрак среди зданий и пустынных улиц. Изломанные, бесполезные крылья свисали с его спины подобно увядшим лепесткам; тихая и сломленная, Жах была бледной тенью себя прежней, величественной и гордой.

Мертвые и изуродованные тела ее подданных устилали улицы, их кровь пропитала землю, за которую они столь яростно сражались. В итоге оказалось, что все было напрасно. Вокруг нее стояли крики тех, кому было отказано в быстрой смерти, проклиная ее за случившееся. Она прижала руки к ушам, тряся головой, как безумная, моля о том, чтобы крики прекратились и остающимся в живых немногочисленным горгульям было даровано последнее избавление: смерть.

Жах закрыла глаза, вновь наполнившиеся слезами. Как это могло случиться? Она была столь осторожно, столь бдительна. За прошедшее тысячелетие она отточила свое тело и разум, обратив себя в закаленное оружие. Принеся в жертву комфорт и счастье, она всю свою жизнь посвятила воплощению лишь одного желания: уничтожению Пустоты и угрозы своему народу. Ее нескончаемые изыскания, тренировки и решимость принесли ей бесчисленные победы над тьмою, но, когда случилось сражение, к которому она готовилась все это время, она потерпела сокрушительное поражение, как будто была всего лишь новорожденной горгульей, вооруженной перышком.

Горестные мысли всецело поглотили ее, и не заметила она огромного ужасающего демона с мерзкой ухмылкой на морде, опустившего наземь за ее спиной. Проклиная себя, она не замечала ничего вокруг. В настоящее ее вернуло внезапное прекращение криков и стенаний, но было уже слишком поздно. Заметив тень, затмившую свет за ее спиной, она резко обернулась лицом к нападавшему, зная, что Осквернитель наконец отыскал ее.

Демон злобно расхохотался, нанося ей удар окровавленной когтистой лапой...

...и с криком она пробудилась. Прижав к груди покрывало, Жах в отчаянии озиралась по сторонам, стремясь успокоить сердце, готовое вырваться из груди. Холодный ночной ветер высушил капельки пота на ее алой коже, вернув ее в реальность.

Когда она пришла наконец себя, королева горгулий выглянула в окно, простиралась за которым панорама Тел Мура. Стояла прекрасная, спокойная ночь, не озаряемая погребальными кострами и не нарушаемая воплями умирающих. В вящем облегчении она вздохнула, осознав, что народ ее в безопасности.

Пока что.

Жах знала, что видела она не сон; то было послание, и она обязана прислушаться к нему. Она накинула ризу и устремилась к двери спальни. Распахнув их, она вперила взор в двух стражей, несущих вахту снаружи. Обернувшись к ней, они почтительно поклонились.

"Пожалуйста, призовите ко мне Линзрома; я должна немедленно поговорить с ним".

Стражи отдали честь, и один из них устремился на поиски капитана. Обернувшись к оставшемуся стражнику, Жах велела ему пропустить Линзрома к ней в опочивальню сразу же, как он появится.

Вернувшись в свои комнаты, Жах принялась немедленно облачаться в доспехи. Когда прозвучал стук в дверь, знаменующий прибытие Линзрома, Жах стояла на балконе, устремив взор вдаль, будто пытаясь разглядеть что-то в ночи. Как и было наказано, Линзром не стал дожидаться приглашения войти, а сам проследовал в опочивальню с выражением тревоги на лице.

"Моя королева?"

Королева горгулий обернулась к капитану стражи.

"Осквернитель близится".

Капитан стражи был воином, закаленным во множестве сражений, и испугать его было непросто. Никакие иные слова, сказанные Жах, не заставили бы его ощутить столь холодный укол ужаса. "Вы уверены?" Жах отстраненно кивнула.

"Мне он снился сегодня, Линзром. Вообще-то, это больше походило на видение, нежели на сон, о том, что произойдет, если я потерплю неудачу".

"Стало быть, вы вновь уходите?"

"И немедленно. Меня не будет лишь несколько дней, но я бы хотела, чтобы ты отправил отряд воинов в Атенеум".

"Атенеум, миледи?" В голосе капитана слышалось изумление; королева запретила посещение острова всем, за исключением себя, несколько столетий назад.

"Да, Линзром. Я бы отправилась туда сама, но моя миссия более важна. Я восстановлю порталы, чтобы воины сумели достичь острова. Я хочу, чтобы они прочесали его и доложили немедленно, если обнаружат нечто необычное. Я не могу забыть чувство, которое оставил сон... Я боюсь, времени у нас куда меньше, чем мы можем надеяться".

Содрогнувшись, капитан стражи кивнул.

"Будет исполнено, миледи".

"Спасибо, старый друг. Пожалуйста, сейчас оставь меня, я бы хотела ненадолго остаться одна прежде, чем выступлю в путь".

Линзром с изяществом поклонился и покинул чертог. Жах вернулась на балкон, облокотилась на перила. Взгляд ее скользил над зданиями Королевского Города, и она улыбнулась, столь прекрасен он был ночью. Взор королевы устремился к горизонту, и улыбка оставила ее лицо. Сейчас, когда она смотрела в направлении острова Атенеум, ужас, остававшийся с ней с момента пробуждения, разгорелся в душе вновь.

"Я не допущу, чтобы ты разрушил этот город, демон. На этот раз я одержу верх".

Глубоко вздохнув, королева горгулий воспарила в небо; цель ее была ведома лишь ей, и только ей.

Мыслями королева обратилась к прошлому. Тогда на острове Атенеум произошло последнее противостояние со Скелестусом Осквернителем. Жах не сумела уничтожить демона и была вынуждена пленить его. Увы, ее дочь оказалась поглощена тем же магическим двеомером и ныне пленена наряду с демоном. Случилось это тысячелетие назад.

Но сейчас королеве донесли о том, что на острове появилось множество демонов. Неужто миньоны Осквернителя вернулись?.. Наверняка дожидаются скорого освобождения своего повелителя. Конечно, ведь магическая тюрьма, в которую тот заключен, не вечна.

...Отряд горгулий устремился на Атенеум, где сошелся в противостоянии с демонами. Прежде на острове находилась Великая Библиотека, и сейчас, исполняя приказ Жах, воины постарались вернуть в Королевский Город как можно больше обнаруженных в руинах ее документов. Подозрения королевы подтвердились: Осквернитель действительно стремится вернуться в мир. Но как же остановить его на этот раз?..

"Ваше Величество, я закончил перевод списка оставшихся компонентов, как вы и приказали".

Жах поднялась из-за стола и приветственно кивнула Пругилонусу, Верховному Школяру.

"Это прекрасные новости".

Жах углубилась в чтение свитка, который школяр передал ей.

"Чешуя змеи грез, локон волос королевы дриад, слезы пленителя душ, чистейший хрустальный лотос и сердце ночного ужаса? А я-то надеялась, что разыскать последние компоненты окажется не так сложно, учитывая то, как мало у нас времени".

"Да, действительно. Однако я записал для вас местоположение каждого из этих созданий".

Пругилонус передал королеве иной свиток. Та поразилась, заметив, что в нем действительно содержатся подробные инструкции по поиску вышепомянутых созданий. Жах отметила, что всех их, за исключением королевы дриад, можно отыскать в самом Тел Муре. Верховный Школяр даже отметил их местонахождение на карте королевства.

"С самого утра я отправлюсь на поиски компонентов", - заключила Жах, положив свитки в суму.

Пругилонус улыбнулся, покачал головой.

"Нет, моя королева, не думаю. Вы должны отдохнуть, дабы мы начали приготовления к развеиванию заклинания".

Жах нахмурилась.

"Развеиванию заклинания? О чем ты?"

"Мы не можем сидеть сложа руки и ждать, пока двеомер заклятия истощается, королева Жах. Как только мы обретем последние компоненты, вы должны лично развеять заклинание стазиса и немедленно совершить ритуал. Если вы развеете заклинание, неожиданность сего деяния застанет Осквернителя врасплох; вы сможете получить преимущество".

"А если я буду отдыхать, кто же отправится за компонентами? Ведь точно не ты".

"Нет, но думаю, вам следует больше полагаться на свой народ и своих союзников. За последнее тысячелетие вы стали сильной и могущественной королевой, но один урок вы так и не усвоили: вам не стоит взваливать на себя всю тяжесть Пустоты. Мы все встанем рядом с вами, если вы позволите".

Жах хотела было ответить ему, но передумала. Вздохнув, кивнула.

"Твои слова мудры, как и всегда. Хорошо, старый друг, я доверяю тебе вести приготовления".

Пругилонус кивнул.

"Я не разочарую вас, моя королева. А покамест я советую вам отдохнуть".

"Действительно. Да, и еще, Пругилонус..."

Школяр, приготовившийся было покинуть покои, вновь обернулся к Жах.

"Да?"

Жах с хитрецой улыбнулась.

"Раз уж ты так хорош в советах, я думаю, тебе понравится должность моего Первого Советника".

Пругилонус рассмеялся.

"Хорошо обыграно, миледи. Для меня честь служить вам".

...Призвав ко двору искателей приключений, Пругилонус поведал им, что в последнее тысячелетие королева провела немало изысканий, ища способ одержать окончательную победу над Осквернителем. Наряду с Пругилонусом они узнали о ритуале, который многократно усилит заклятие, примененное против демона в предыдущий раз... вполне возможно, оно сможет превозмочь барьер, который защищает тело Осквернителя.

Так, герои выступили на поиски оставшихся ингредиентов, необходимых для проведения ритуала...

Час настал.

Жах сделала глубокий вздох и опустила руку в мешочек на поясе. Вытащив бутыль, она устремила взгляд на темную мутную жидкость внутри. Выглядела она столь же отвратительно, как и пахла, и наверняка на вкус такая же. Это вещество создали несколько компонентов, смешанные в проведенном ритуале, и - если древние записи не лгали - это даст ей достаточно временного могущества, чтобы уничтожить ядовитый барьер Осквернителя.

Сосредоточившись, она откупорила бутыль, сделала глоток. Жидкость действительно оказалась ужасна на вкус, и она с трудом подавила рвотные позывы. Но выпила все до дна, после чего отбросила бутыль в сторону. Теплота разлилась по телу, ибо зелье начало действовать. Она ощутила прилив сил, ибо могущество питало все ее существо.

Время.

Сделав шаг вперед, она воздела посох, направив навершие за плененного Осквернителя. Небольшая армия искателей приключений, вызвавшихся сопровождать ее, изготовилась к бою.

Жах направила потоки пронизывающей ее магической энергии на обездвиживающее заклинание, держащее в заточении Осквернителя и ее дочь. Сейчас она как никогда прежде ощутила истончившийся двеомер, и знала, что подоспели они весьма вовремя. Еще бы чуть-чуть, и Осквернитель сумел бы вырваться из заточения и вернуться в Пустоту, дабы восстановить силы и приготовиться к нанесению следующего удара.

Жах искусно направляла потоки, и с громким хлопком последние барьеры, образующие магическую тюрьму, рухнули. Так, где неподвижно стояли два изваяния, означились крайне злобный и несколько растерявшийся демон, а также пребывающая без сознания женщина-горгулья. Жах подавила в себе желание немедленно броситься к Ристе; это подождет.

Осквернитель, растерявшийся от неожиданного развеивания заклинания, обернулся к Жах. Зарычав, он указал на нее.

"Ты... жалкое насекомое! Ты лишь задержала неизбежное, а у меня было тысячелетие, чтобы решить, как именно ты умрешь!"

Но Жах бесстрашно покачала головой.

"Не думаю, демон. Когда ты станешь столь же уязвимым, как и я, спеси у тебя поубавится".

Не успел он ответить, как Жах вновь воздела посох, направив его на Осквернителя. Высвобождая всю свою силу, она сотворила поток яркого, ослепительного, света, прокричав:

"Ин Вас Мани Хур!"

Скелестуса объяло пурпурное сияние, и очищающее заклятие, усиленное древним ритуалом, сокрушало ядовитый магический барьер демона. Зная, что у нее совсем немного времени до того, как действие заклятия завершится, Жах бросилась к Ристе.

Веки той затрепетали, она заметила склонившуюся над ней Жах.

"Мама?"

Жах улыбнулась.

"Да, дорогая, это я. Ты можешь встать и идти?"

"Наверное".

"Хорошо. Тогда сделай это, и быстро".

Кивнув, Риста с помощью Жах поднялась на ноги. Королева горгулий произнесла несколько слов, и перед ними возник портал.

"Иди, Риста. Пругилонус и мой капитан стражи ожидают тебя с другой стороны, и проводят тебя туда, где ты сможешь передохнуть. Я присоединюсь к тебе сразу же, как закончу свои дела здесь".

Риста кивнула, бросила взгляд на Скелестуса, все еще находящегося под действием очищающего заклинания. После чего ступила в портал, который Жах тут же закрыла и вновь обратила взор на демона.

Пурпурное сияние исчезло, и Скелестус оглядывал свое тело, на котором очищающая магия оставила ожоги. Он казался изумленным, будто никогда прежде не получал ран.

Жах обернулась к искателям приключений и в третий раз воздела сияющий посох над головой.

"В атаку! Он уязвим. Сегодня тень Осквернителя над Тел Муром будет развеяна раз и навсегда!"

И началось сражение...

"В последний раз я оказываю услугу Роллинсу..." Он бросил взгляд на записку, в которой Роллинс просил взять с собой в путь его друга. Виктор осмотрел лошадей, в четвертый раз проверил, как приторочены седла, а ветер между тем все усиливался. Он бросил взгляд на небо, готовое вот-вот разверзнуться да пролиться дождем на землю, затем тяжело вздохнул. Вновь присев на скамью у повозки, он пробормотал: "Я лишь надеюсь, что когда эта Шерри доберется сюда, она готова будет немедленно отправиться в путь".

"Я готова, сир".

"Клянусь добродетелями!" - воскликнул Виктор, а сердце екнуло в груди, ибо узрел он маленькую коричневую мышку, набросившую на себя серую шаль. Он моргнул несколько раз, протер глаза, когда пришло озарение. "Т-ты Шерри! То есть, мышка Шерри!"

"Верно! Самой мне до Йеу добираться далековато, посему я поспрашивала в округе, не выступают ли в том направлении путники, так и нашла тебя! Прошу разрешения забраться в повозку, сир!" Шерри несколько раз тихонько пискнула, и Виктор предположил, что это означает хихиканье. Он опустил руку, чтобы помочь ей, и Шерри быстро забралась на сиденье. Он хлестнул лошадей вожжами, и те послушно побрели по дороге.

Щелчок вожжей, похоже, испугал Шерри. Она заметила, силясь быть услышанной за цокотом копыт: "Прости! Давненько я ни с кем не ездила. Я уж и забыла, что таким образом путешествие кажется стремительным. Ну, и как твоя торговля идет в последнее время?"

Виктор долго не отвечал, затем пожал плечами: "И хорошо, и не очень. За свои товары я получаю больше барышей, но в последнее время дороги стали куда опаснее, и множество торговцев не добираются до своей цели. Мы должны быть осторожны". Виктор вздохнул, бросив взгляд на темнеющий тракт, ибо солнце продолжало опускаться за горизонт. "Похоже, чувство единения, витающее в противостоянии с Погибелью Добродетели, стремительно исчезают, и дворяне грызутся друг с другом еще пуще, чем прежде".

Мордочка Шерри вытянулась, и она некоторое время смотрела на дорогу под колесами повозки, после чего вновь взглянула на Виктора. Последний неотрывно глядел на тракт, то и дело вглядываясь в темноту леса в поисках скрытых опасностей. Шерри открыла было пасть, чтобы ответить, но в этот момент Виктор заговорил снова.

"В королевстве немало паранойи и напряжения. Я видел, как начинают противостояние торговые партнеры, дружившие на протяжении десятилетий, а споры о семейных делах разделяют эти самые семьи. Не думаю, что это можно остановить". Виктор передернул плечами при этих словах, и Шерри бросила на него короткий взгляд.

"Что? Что с тобой?"

Взгляд Виктора был затравленным, в очах стояла мука, и перед тем, как ответить, он глубоко вздохнул, но так и не встретился глазами с Шерри. "Шерри... позволь рассказать тебе историю о... том, что случилось со мной в Веспере на прошлой неделе. Может, мне станет легче. Все началось с совершенно безобидной встречи..." Виктор начал рассказывать, и Шерри готова была поклясться, что история эта разворачивается прямо у нее перед глазами.

Виктор остановился на мосту и перевел взгляд на южное море, где у самого горизонта виднелись лодки. Наконец, он услышал чьи-то шаги, но не обращал на них внимания до тех пор, пока женщина не облокотилась на перила моста рядом, сделав вид, что тоже любуется море, хотя широкополая шляпа сему откровенно препятствовала. Вдалеке раздался раскат грома, и женщина что-то сказала так тихо, что Виктор не был уверен, что ему не послышалось. "Что, прости?"

"Грядет буря".

Виктор усмехнулся. "Это не редкость здесь, в Веспере". Он обернулся к женщине, но улыбка исчезла сразу же, как он увидел ее лицо. Широкая улыбка цыганки казалась откровенно зловещей, но больше всего его испугали затуманенные белые глаза женщины. Несмотря на ее очевидную слепоту, взгляд женщины, казалось, проникал в саму суть его естества. Никогда не испытывал он такого трепета, как сейчас, когда услышал ее следующий вопрос.

"Хочешь узнать будущее, мальчик?"

Виктор тяжело сглотнул, выудил из кармана несколько монет, передал их женщине, согласно кивнув. Осознав свою ошибку, он сглотнул снова, мгновенно припомнив все истории о предсказателях и оракулах, которые слышал в детстве.

"Д-да, хочу".

Цыганка сделала таинственные пассы руками, позволившие ей заглянуть за завесу времени. Голос ее опустился до хриплого шепота, а движение всецело приковали к себе внимание Виктора.

"Люди восстали и люди пали, и в смуте сей никто не слышит зова. Грозовые тучи собираются, ибо никто не выступит, дабы отвратить кризис. Но опасные не страшные ветра и удары молний, а то, что следует за ними. Откроется нам путь ко спасению, но будет тернист он. Пламя разгорится, явившись угрозой всем нам, если не будет найден способ умиротворить стихии". Слова сии провидица произносила нараспев, а закончив, она обернулась к потрясенному Виктору, будто ожидая от него какого-то ответа.

"Я... не понимаю. Что мы должны сделать?" Голос Виктора дрогнул, ибо в душе зародился страх. Цыганка скрестила руки на груди и слегка наклонила голову, так, что полы шляпы скрыли практически все ее лицо, за исключением рта. Она заговорила вновь:

"Огни судьбы вспыхнут жарко и ярко, и смертному не отвратить сие; наш долг - определить, что эти огни могут содеять". С этими словами она устремилась прочь, а он крикнул ей вслед, вынудив цыганку остановиться и обернуться через плечо.

"Что ты имеешь в виду? Я все равно не понимаю!"

"Огонь - сила разрушительная и созидательная. В объятиях пламени сгорают наши беды, но упусти время - и спасать уже будет нечего". С этими словами слепая провидица продолжали путь. Шагая по Весперу, и Виктор чувствовал, что стало гораздо холоднее, чем несколько мгновений назад...

Когда Виктор закончил свой рассказ, Шерри долго смотрела на него, содрогнулась, ибо готова была поклясться, что сама слышит голос провидицы. Она не знала, что ответить, посему изучала выражение лица Виктора. На нем застыло выражение беспокойства и неуверенности, и она ощутила, как сии чувства передаются и ей.

Виктор помрачнел еще больше, когда они миновали остов иного каравана подле тракта, сожженного и утыканного стрелами, когда небо неожиданно прочертила молния. Дождевые капли застучали по повозке, и Виктор велел мышке забираться под навес. "Прыгай внутрь, там тепло и в основном сухо. Я позову тебя, когда прибудем".

Шерри беспрекословно забралась в повозку и свернулась подле снопов сена, подальше от дыр в крыше. Несмотря на то, что в повозке действительно оказалось тепло и сухо, она дрожала от холода, занявшегося в душе. А когда она уснула, сон ее оказался наполнен кошмарами.

Канюки кружили высоко над дорогами, ведущими из Скара Брае. Артемия заметила их, когда тихо пробиралась через лес, охотясь за оленем, которого заметила час назад. Старый олень оказался бывалым и покамест лишал ее возможности сделать прицельный выстрел, но она знала, что впереди будет поляна как раз перед дорогой. Если где и удастся произвести выстрел, то только там. Она стремительно метнулась на поляну, заметила оленя, но в следующее мгновение нахмурилась. Похоже, предмет интереса стервятников находился здесь. Олень благополучно скрылся в зарослях, в то время как она приблизилась к мертвым телам, принявшись их осматривать.

Вьючные лошади были мертвы, и раны, нанесенные оперенными арбалетными болтами, красноречиво свидетельствовали о засаде. Седельные сумки оказались пусты, как она и подозревала, но не было видно и следа их владельца... пока она не заметила капли крови на траве. Наложив стрелу на тетиву, Артемия медленно двинулась вперед по кровавому следу, пока не обнаружила мертвое тело мужчины, прикрытое желтыми листьями. Некоторое время она держала стрелу направленной на него, но не заметила движения, посему убрала стрелу в колчан, притороченный к ее поясу. На краткое мгновение она бросила взгляд на лицо покойника, покачала головой. Забросив лук на плечо, Артемия отбросила перегораживающее путь полено в сторону, дабы узнать, сможет ли она опознать тело, или же забрать с собой. Из ноги мужчины торчало несколько болтов, а одна из рук была определенно вывихнута. Они преклонила колени, прикрыла глаза, когда услышала звук столь тихий, что до сего момента оный оставался ею незамечен. Она положила голову на грудь мужчины, чтобы удостовериться в том, что не ошибается... и оказалось права: в теле еще теплилась жизнь. Немедленно она принялась за работу, вытащив из сумки флакон с желтой жидкостью и влив немного мужчине в рот, после чего сразу же добавив жидкости белой. Казалось, дыхание человека усилилось, и Артемия, умудрившись поднять его на руки, устремилась к Скара Брае.

Сколь серьезны раны торговца стало очевидно лишь после того, как мужчиной занялись целители. Артемия оставалась в комнате, пока ее не попросили обождать снаружи, но она успела заметить на теле человека множество ран, нанесенных различным оружием. Порезы и ссадины, отсеченное ухо, сломанное запястье, семь арбалетных болтов, вывихнутое плечо, сломанная нога, и добродетели знают, какие внутренние повреждения. Удивительно, что он вообще сумел выжить, и Артемия не знала, сумеет ли он выкарабкаться. Подождав какое-то время снаружи, она заскучала, посему устремилась в направлении Гильдии Следопытов. Выживет он или умрет, теперь жизнь торговца была в руках целителей.

Следуя через город, она избегала определенных переулков и обходила горы мусора на улицах. Запах города ей никогда особо не нравился, и разлагающиеся нечистоты, пребывающие на каждом углу, общее впечатление не улучшали. На одном из перекрестков она остановилась, осторожно выглянула из-за угла здания на дорогу, перпендикулярную той, по которой шла.

У дверей одной из лавок собралась группа горожан, крича что-то неразборчивое. Настроение их было очевидно, и Артемия понимала, что зрит пред собою очередной мятеж, о которых столько слышала в последнее время, но эта группа людей чем-то отличалась. Они присмотрелась, заметив человека в центре группы с сумой в руках. На ее глазах мужчина вытащил из сумы бутыль с зажигательной смесью, собираясь поджечь фитиль. Артемия сорвала лук с плеча, наложила стрелу на тетиву, выстрелила. Стрела пронзила руку мужчины, вынудив его выронить бутыль, а остальные разбежались во всех направлениях. Артемия наложила на тетиву новую стрелу и, держа ее направленной в лицо мужчине, медленно приблизилась к нему.

"Дай мне на то причину и я всажу тебе ее в глаз".

Похоже, человек находился в некотором оцепенении, ибо из руки его торчала стрела, но сумел выдавить ответ. "Мы не хотим причинять вред кому бы то ни было, мы лишь хотим оставить послание".

Артемия нахмурилась, но убрала стрелу, вытащив короткий меч, а из сумы - кусок ткани. "Тогда, думаю, городская стража захочет с тобой потолковать. Если будешь мешать мне, эта стрела в руке станет меньшей из твоих забот". Человек не сопротивлялся, пока Артемия перевязывала его, после чего помогла подняться на ноги. Люди оборачивались, когда она вела его через город, но она целенаправленно разыскала городских стражей, коим и передала мужчину. Вздохнув, Артемия устремилась к докам.

Бросив последний взгляд на город, она ступила на паром, бросила кормчему несколько монет, и они стремительно пересекли залив, причалив к континенту. Приближаясь к Гильдии Следопытов, она по крикам мастера гильдии поняла, что там присутствует кто-то, ей незнакомый. Ступив внутрь, Артемия тихонько прикрыла за собой дверь, наблюдая, как мастер гильдии спорит с какой-то женщиной.

"...тупой, чтобы отправляться неведомо куда! И та сумма, которую ты предлагаешь, смехотворно для того, чтобы я вообще удостаивал тебя вниманием! Если хочешь забрать кого-нибудь с собой на верную смерть, пожалуйста, но не трожь меня и моих людей! А теперь забирай свои проклятые карты и убирайся прочь из моей гильдии". Артемия отступила в сторону, позволив белокурой женщине покинуть здание, и бросила взгляд на мастера гильдии. Старик вздохнул, провел рукой по лбу и потянулся к ящику стола, в котором, как она знала, находилась его любимая фляга. Заметив это, Артемия покачала головой и устремилась к выходу. Она знала, что нынешний покой - лишь кажущееся затишье пред жестокой реальностью, стремительно воплощающейся...

"Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье!" - в гневе прорычала Кэлли, смахнув кипу бумаг со стола, за которым работала в библиотеке Бритаина, вновь ощутив себя так, будто бьется головой о каменную стену. Ее поиски в Скара Брае результатов не принесли, да и расспросы в столице не продвигали дело вперед, разве что обнаружила она новые свидетельства правоты своих теорий. Она бросила взгляд на лестницу, ведущую вниз, ибо один из писцов поднялся, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Не обнаружив ничего подозрительного, он вновь спустился вниз. Силы оставили Кэлли, и она опустилась в кресло, проведя ладонью по лицу, чтобы убрать с него непослушные светлые локоны.

Вновь и вновь она вспоминала череду событий, приведших ее сюда. Ее родители на протяжении долгих лет занимались этим вопросом, и вот-вот должны были совершить открытие... но оба погибли в нападении красных драконов, произошедшего во время недолгого правления королевы Давн. С тех пор дело их продолжила Кэлли, но без родительских связей ее возможности были ограничены. Деньги, оставленные ей, стремительно таяли, и перед тем, как они исчезнут окончательно, ей следовало обнаружить хоть что-то, заслуживающее внимания. Глубоко вздохнув, она принялись собирать бумаги и вновь складывать их в стопку. У нее все еще оставалось несколько вариантов, на которые стоило взглянуть. Запихав свои вещи в заплечный мешок, Кэлли спустилась по лестнице, никого и ничего не замечая. После чего устремилась к Западному Банку, собиралась воспользоваться старым Перекрестком Бритаина, дабы добраться до Лунных Врат.

Погруженная в свои мысли, она завернула за угол и чуть не налетела на неряшливо одетого мужчину с многодневной щетиной на лице, сжимавшего в руке копье. В глазах его сияла то ли злоба, то ли безумие - любой из вариантов был одинаково опасен. Ее чувства разом вернулись, и осознала она, что слышит звон оружия, запах дыма и огня, а зрит опаленную землю и кучи мусора. В панике она схватилась за рукоять кинжала, притороченного к поясу, неумело метнула его; глаза Кэлли расширились от страха, когда рукоять кинжала ударила мужчину по лицу, и он оскалился в ярости, занеся копье для удара. Сердце ее, казалось, готово было вырваться из груди, и ей казалось, что она теряет рассудок, ибо земля под ногами содрогалась в такт ударам сердца. Истинность сего заключения она осознала за мгновение до того, как все произошло.

Облаченный в ризу, плащ и, казалось, шутовской колпак мужчина неожиданно прижал ее к земле, прокричав: "Не двигайся!" С оглушительным ревом огромный дракон пронесся у них над головами, сомкнув челюсти на разбойнике с копьем. Бестия сделала несколько шагов вперед, подняв свою добычу высоко в воздух. Человек, прижавший Кэлли к земле, что-то кричал дракону, но она, пребывая в шоке, не могла осознать смысл прозвучавших слов. Она услышала визг, страшный крик, затем что-то клацнуло и воцарилась тишина. "Ты... Ты просто убил его... Как ты мог..."

Риза и плащ человека были ярких, броских цветов, прекрасно подходящих к его шутовской шляпе, слегка криво сидящей на голове. Колокольчики на полях тихо звякнули, когда он поднялся на ноги, перевел взгляд на ужаснувшуюся женщину и с искренней улыбкой протянул ей руку. "Уверяю тебя, он выживет, прекрасная леди, хоть симпатия твоя несколько неразумна... уверен, к твоей жизни он относится не так щепетильно. Талрата просто швырнула его наземь, ничего больше". Кэлли ухватилась за протянутую руку, поднялась на ноги. "Однако тебе следует быть более осторожной... в последнее время улицы весьма опасны, а стражей, увы, немного". Вдалеке послышался грохот, и на востоке показался дым; чудаковато разодетый укротитель воззрился в том направлении с недовольным и нерешительным выражением на лице.

Кэлли заметила, что спаситель все еще с тревогой смотрит на нее, ожидая, что она скажет. "Я в порядке... ты можешь идти". Едва она успела сказать это, как он бросился бежать, а дракон держался в воздухе в нескольких шагах позади; оба направлялись к источнику дыма. Дрожа, Кэлли подняла с земли кинжал, перевела взгляд на окровавленного разбойника, остающегося без сознания. Дракон обошелся с ним не очень-то ласково, швырнув в одну из куч мусора, которых в последнее время стало столь много в городах. Поморщившись, она устремилась к выходу из города куда более быстрым шагом, чем прежде. Теперь она оставалась настороже и в облаках не витала, но в большей безопасности себя чувствовала, когда покидала большие города...

Действительно, беднейшие слои населения, лишенные денег и еды, восстали, сея разрушения в городах. Сил стражей оказалось недостаточно, чтобы сдержать волну мятежей. Повсюду вспыхивали пожары, а чистые прежде улицы занимали ныне горы мусора и отходов. Некоторые мятежники, отчаявшись, нападали на невинных граждан, и стражи призвали укротителей, воспользовавшись помощью их драконов, дабы попытаться нормализовать ситуацию. В отчаянии стражи взывали также с искателям приключений, но расплачиваться с последними городским властям было нечем, ибо казна Британнии была совершенно пустой...

"Слушай, если ты станешь держаться меня и поменьше открывать рот, у нас не будет проблем. И раз уж мы забрались так далеко, дальше поведу я". Кэлли что-то буркнула в ответ своему провожатому, наряду с которым тихо пробиралась по металлическим коридорам мимо многочисленных стражей. Она провела рукой по голове, убрала с лица непослушные светлые локоны. "Нам просто нужно быть уверенными, что нас не заметят". У одной из дальних стен зоны, помеченной на карте, провожатый Балтан остановился подле каких-то ржавых механизмов. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, когда налетел на археолога, которая наградила его испепеляющим взглядом. "Смотри, куда идешь", - гневно прошипела она. Она жестом велела Балтану отвернуться и начала доставать из заплечного мешка свое оборудование, создали которое не человеческие руки. С помощью инструментов она начала разбирать одну из светящихся стенных панелей, за которой обнаружилась консоль с разноцветными клавишами. Она молвила возбужденно: "Понимаешь, это будет находкой века. Это поместят в музей Веспера, и наши имена будут увековечены".

Она сумела наконец отделить консоль от креплений, после чего спрятала инструменты в мешок. Первым делом Кэлли оторвала от проводов странную светящуюся панель, отправив ее в мешок вслед за инструментами. После чего попыталась сорвать со стены и консоль, но это ей не удалось, как женщина не старалась. Тогда она схватила консоль с иной стороны, ощутила, что та подается... и, наконец, сорвала ее вовсе. Быстренько она сунула консоль в мешок, а структура, окружающая их, ожила, пульсируя странной энергией. "Давай убираться отсюда, пока есть такая возможность". Комплекс яростно содрогнулся, и женщина с трудом удержалась на ногах. "Время идти", - молвила Кэлли, достала из мешка два свитка с телепортирующими заклинаниями, протянула один из них проводнику, подождала, когда он исчезнет. Стоило Балтану телепортироваться прочь, как маг, облаченный в алую ризу, завернул за угол, принялся творить заклинание, и, телепортируясь, она ощутила страшную боль, а затем все поглотила чернота.

Харланн надела бесформенную ризу, скрывавшую ее истинную личину, покидая город Озерный через один из сияющих синих порталов. Несмотря на то, что она была прекрасно знакома с их магической природой, все же ощущала внутренний трепет каждый раз, когда проходила через подобный рифт, но в следующее мгновение оказалась у мраморных врат, окружавших святыню сострадания. Выступая в ложном обличье одной из чародеек Мир, она обнаружила, что иные создания, как то крысолюди, обходят ее стороной. Она навестила Мир вопреки воле Ширрона, но сумела раздобыть важные сведения и была уверена, что, услышав их, Ширрон простит ее. Она быстро повторила про себя то, что должна сообщить, устремившись в горное ущелье, ведущее к замку, который Юка использовали в настоящее время в качестве своего оплота. Кошмары и видения, снедающие их род, разделяли и Мир; последние не могли объяснить сей престранный феномен, и это не было их попыткой атаковать Юка. И, самое важное, ни горгульи Вер Лор Рега, ни странствующие цыгане не испытывали ничего подобного. Ступая по ущелью, она ощутила, как стены оного содрогнулись, ровно как и земля у нее под ногами.

Вновь ступив на солнечный свет, она физически ощутила мощную волну магической энергии. Ни один из магов-Юка не мог быть источником оной, стало быть, это должно быть нападением. "Бегите, родичи! Это нападение!" Испуганные стражи обернулись, услышав - как им казалось - голос Юка, но изумились, узрев пред собою ее в облачении Мир. Она быстро перевела дыхание, погрузившись в Искусство Пути, после чего, воздев посох, устремилась вперед. У нее не было времени спорить с ними, посему она ловко проскользнула мимо стража, стоящего справа, и, нанеся ему удар под колени, повергла наземь. После чего вонзила посох в землю и, воспользовавшись им как рычагом, взмыла в воздух, приземлившись на замковую стену, после чего принялась карабкаться вверх, а стрелы, выпущенные ее собственными сородичами, свистели вокруг.

Когда она добралась до вершины, содрогался весь замок. Пытаясь удержаться на ногах, она избегла металлических манипуляторов одного из Разрушителей, вновь воспользовавшись посохом и проскользнув мимо, достигнув одной из задних лестниц. Один из красноризцев-управляющих пробежал мимо нее, затем остановился, принялся творить заклинание, но она уже успела пересечь помещение и скатиться по следующим ступеням, у подножья их вновь поднявшись на ноги. Тело ее свела судорога боли, ибо спуск по лестнице оказался не из мягких, но она не ослабила предельной концентрации. Ее Ширрон находился всего лишь в нескольких шагах, и она метнулась к двери, когда весь замок, казалось, подскочил. Она распахнула дверь, а в следующее мгновение один из разрушителей пробил стену в нескольких шагах перед ней, вылетев наружу. Она обогнула боевую машину, пробежав к дверям в покои Ширрона и ступив внутрь, когда чья-то рука стремительно сжала ей горло, оторвав от пола. Она пыталась предупреждающе вскрикнуть, но не могла вырваться из хватки могучего Юка; наконец, она сумела отбросить капюшон и Ширрон отпустил ее.

"Надеюсь, ты все объяснишь, Мастер Пути Харланн. Сильнейшую магическую атаку Мир в то же время, как ты возвращаешься из экспедиции, на которую я не дал дозволения?"

"Ширрон, мы должны выбираться отсюда. Эта атака не имеет отношения к Мир, они страдают так же, как и мы, но мы должны бежать!"

"Ширрон Юка не бежит ни от какого врага!"

"Юка нужен их предводитель. Прости меня, Великая Мать". С этими словами Мастер Пути Харланн подсекла посохом ноги своего Ширрона. Огромный Юка пал наземь, замок содрогнулся вновь, а женщина нанесла предводителю удар посохом в висок, а затем отбросила оружие в сторону. С трудом взвалив на спину бесчувственное тело Ширрона, она выбралась наружу через дыру, проделанную Разрушителем. Услышала звук спущенной тетивы, и правая нога женщины подломилась. Бросив взгляд на ногу, она увидела пронзившую ту стрелу, но нашла в себе силы вновь встать на ноги, когда цитадель заходила ходуном и до нее донеслись крики изнутри крепости. Вокруг нее свистели сполохи магической энергии и стрелы, а перед глазами встала белая пелена - следствие заклятия, воздействующего на разум. Она вновь сосредоточилась на Пути и сумела, превозмогая боль, доковылять до средоточия ее магии, когда нога подкосилась и женщина опустилась наземь. Тьма захлестывала разум, а за спиной от замка донеслись истошные крики, вырвавшиеся из сотен глоток, а затем резко прекратились. Она все еще ощущала содрогания земли, посему воззвала к своим оставшимся силам, ползя вперед на пределе сил; вес Ширрона пригибал ее к земле, грозя лишить сознания. Она ощутила, что трава под ногами сменилась глиной и песком. Она слышала лишь размеренное дыхание Ширрона, когда весь окружающий мир рушился. Страшный звук, подобного которому она никогда не слышала, прорезал воздух, обрушив на землю облако обломков и дыма, а она пала на колени между огромных колонн в пустыне. "Великая Мать, спаси нас..." - прошептала она, а камни и обломки замка низвергались на пустыню вокруг нее до тех пор, пока не соскользнула она в милосердную тьму.

Искатели приключений, узнавшие о случившемся и устремившиеся в Илшенар к разрушенному замку, обнаружили кровавый след в его подземелье, где прежде находился Эксодус. След привел их в город горгулий Вер Лор Рег, где в лечебнице обнаружили герои Аргарока, Ширрона Юка. Последний поведал им, что его верная служительница, Мастер Пути Харланн, была тяжело ранена, когда случилась катастрофа. Похоже, кошмары Юка и видение претворялись в жизнь.

Дабы пролить свет на случившееся, Ширрон велел героям навестить цыгана Карла в одном из лагерей его народа. Последний подтвердил, что может показать искателям приключений кое-что весьма интересное, что наверняка заинтересует хранителей преданий как Мир, так и Юка.

Карл повел героев за собой через горы к руинам замка Лорда Блэкторна, который оказался разрушен до основания. Здесь пребывало немало расхитителей гробниц, охотящихся за артефактами Мир и Юка. Перебив нечестивцев, герои вернулись артефакты хранителю преданий Мир Адайру у Озерного и Юка Эрскину у Мистаса.

Спотыкаясь, он хватается за перила лестницы, ведущей из подвала, а отголоски эха отдаются в пустующем здании. Отхлебнув из практически пустой бутыли вина, зажатой в руке, он добирается по коридорам до балкона, где бутыль выскальзывает из его рук. В попытке поймать ее он сбивает рукой покрывало, и то, что скрывается за ним, приковывает к себе его взгляд. Воззрившись на старую, потрепанную шляпу, он вспоминает о прошлом, испытывая печаль, замечая, что на полях отсутствует один колокольчик. Он непроизвольно протягивает руку к шляпе, желая коснуться ее, но сдерживает себя, вместо этого поднимая с пола бутыль вина. Хмыкнув, он отходит от шляпы, позабыв о ней так же, как позабыт ныне он сам, и вновь устремляется в винный погреб.

Вис-Лем расправил крылья, провел когтями по рогам, подсчитывая доходы, которые кузня принесла на этой неделе. Нынешняя ситуация с Юка определенно тревожила. Сложно предсказать, как это может повлиять на его народ, но искатели приключений, показавшиеся в последнее время в Илшенаре, плодотворно влияли на экономику региона. Несмотря на доходы, Вис-Лем чувствовал, что искатели приключений - лишь первая волна нового прилива. Он не сомневался в том, что город переживет любую бурю, несмотря на ее источник... ведь Вер Лор Рег существует уже не одно столетие. Пришло время ему привлечь к себе больше внимания и дохода.

Несмотря на то, что все, казалось, шло хорошо, кое-кто размышлял над предложением Жах. Придите, - просила та, - и вместе мы создадим лучшее будущее, чем сумеем это сделать порознь. Просьбу Жах нельзя было игнорировать, но обитатели Илшенара понимали ее подоплеку. Королева стремилась усилить Тел Мур, но это ослабит Вер Лор Рег, и Советники ответили королеве, что ценят ее предложение, но кроме нынешних торговых отношений пока ничего иного предложить не могут. В последние дни это стало лучшей шуткой среди горгулий Вер Лор Рега: если бы они приняли предложение, то упустили бы торговую выгоду. Некоторых, однако, доходы не коснулись, как, например, бедного Хараса Жема на фабрике по производству големов, которому с трудом удавалось изыскивать детали для своих механических монстров. За спиной Вис-Лема раздался бой часов, и он нахмурился, осознав, что потратил целый час на пустопорожние размышления. Единственное, чего он боялся, так это того факта, что в их городе обрели прибежище раненые Юка и их Ширрон... Он пытался поговорить с одним из Советников касательно перемещения их в Мистас, но на него не обратили внимания. Да, все получить невозможно, - с улыбкой подумал он, упаковывая доходы, полученные за день. Он зашагал по мраморным улицам города, солнце светило ярко, а музыка фонтанов откровенно радовала.

После того, как они закончили, навряд ли что-нибудь осталось в целости. Он стал свидетелем разграбления замка, оказавшись единственным выжившим при этом. Подобное было невероятно, посему и застало его наряду с остальными врасплох. По всей столице гремели взрывы... хотя больше не было смысла называть этот город столицей. Британния была на грани обращения в группу независимых городов-государств. Он смог унести с собой лишь собственные одежды да шляпу, который ныне сжимал в руке. Вновь вернувшись мыслями к произошедшему, он недоумевал, почему сделал именно такой выбор...

Звуки сражения звучали все ближе, и он положил дюжину бутылей из винного погреба в свой изорванный плащ, связав углы и обратив его в импровизированный мешок. Крики становились громче, а в ветер приносил в открытые окна запах дыма, смешивающийся с запахом моря. Он слышал звуки ударов мечей о доспехи, перемежающиеся криками, когда клинки рассекали плоть и кость. Время стремительно утекало, но он сумел добраться до замковых врат, где споткнулся обо что-то. Он заметил толпу, собравшуюся у врат, защищавших дом его господина... и ощутил запах пороха. Вне себя от страха, он нагнулся, чтобы подобрать несколько выпавших бутылей, в то время как толпа пыталась выломать ворота и перебраться через крепостную стену. Его внимание вновь приковала к себе старая шляпа с колокольчиками, и затуманенные выпивкой мысли неожиданно прояснились, ибо вспомнил он предсказание, которое сделала ему старая цыганка много-много лет назад.

"Иногда темнейшими ночами, когда мы чувствуем себя всего лишь жалкими пешками, наша истинная личина и важность явлена, и принесет она новую зарю".

Он покрепче ухватил шляпу, намереваясь подобрать бутыли, когда толпа сумела перебраться через врата, защищающие замок покойного Лорда Блэкторна. В следующее мгновение мятежники принялись хватать все, что попадалось им под руку. Он ковылял к вратам, пробираясь через толпу, всецело предавшуюся разграблению замка. Врата были широко распахнуты, и он сумел добраться до находящегося за ними моста, когда пробегавший мимо человек оттолкнул его к перилам. Отчаянно замахав руками, он упал с моста в воду, так и не выпустив из рук шляпу, которую некогда с гордостью носил. Он барахтался в воде, когда неожиданно раздался взрыв, и в воду посыпались обломки. Всплыв на поверхность, он узрел разрушенный практически до основания замок, бывший его домом на протяжении долгих лет. Моста не было, а к берегу течение прибивало мертвые тела и обломки досок. Наконец, он выбрался на берег, так и не выпустив из рук шляпу - единственное, что он сумел забрать из замка и сумел спасти. Несмотря на трагедию и ужас происходящего, поступок сей казался ему правильным.

Он так и не сумел понять, почему шляпа так важна для него. Она была забыта столько же, сколько был забыт и он сам. Но слова цыганки продолжали звучать в его разуме и он гадал, действительно ли это что-то значит или же очередной в жестоких розыгрышах судьбы. И даже если по какой-то причине слова, сказанные цыганкой тогда, могли оказаться истинны, предупреждение, данное ей позже, было слишком расплывчато.

"Когда возникнет нужда и все будет утрачено, заточенный начнет пробуждаться".

Хеклс содрогнулся, зная, что ощущение сие порождено вовсе не холодной водой...

Искатели приключений продолжали исследовать город Вер Лор Рег в Илшенаре, появлялись в котором странные механические создания, рекомые "Смотрителями Эксодуса". Вновь спустившись в подземелье Эксодуса, они обнаружили причудливую разбитую машину, охраняемую множеством механических миньонов. Использовав механизмы их, герои сумели восстановить машину в сердце подземелье, рекомую Нексусом...

Громоподобные звуки ударов металла о камень вновь разнеслись от западных стен, когда очередная механическая тварь выбралась из ямы, под которой находилось их святилище, чтобы схватиться с воителями-горгульями. Сами по себе создания не были такой уж страшной угрозой, но малейшая ошибка приводила к ранениям, и горгульи не могли восстанавливать свои ряды так же, как это делали механические монстры. К тому же, некоторые горгульи присоединились к безумным управляющим, пребывающим в храме спящего божества, и ныне Вер Лор Рег находился в опасности. И хоть яростное сражение шло в отдалении, не менее жаркое происходило в чертогах совета города.

"Мы противостояли созданиям сих земель с самого основания Вер Лор Рега, и ни разу не дрогнули. Нынешняя угроза недостойна для нашего народа. Посему принять предложение Жах... немыслимо".

Шелест кожистых крыльев горгулий знаменовал выражение неудовольствия речами Вис-Лема. "Предложение Жах укрыть нас благородно. Что, печешься о собственной власти, Вис-Лем?"

Вис-Лем оскалился, испепеляя взглядом Рес-Вора. "Сказать, что возведение Вер Лор Рега было монументальным достижением, будет преуменьшением. К тому же, отражать натиск машин нам помогают чужеземные искатели приключений".

Ан-Рел-Тар поднял руку, призывая к молчанию, и в чертоге воцарилась тишина. Давненько слышали они речи сего древнего мудреца. Прокашлявшись, он поднялся на ноги, воззрился на иных горгулий, собравшихся за каменным столом. "Эльфы... люди... и лаже сородичи-горгульи вытягивают наши ресурсы. Наши земли и маги не могут предоставить еще больше, и теперь, когда центральный Илшенар отрезан, к львиной доле ресурсов мы утратили доступ. Да, золото - это хорошо... но какой прок от него, когда британнцы страдают от мятежников в собственных городах, и торговых караванов осталось совсем немного? Хорошо подумайте об этом, друзья мои... Это не простое решение. Мы стоим на краю утеса, и должны удостовериться в том, что не низвергнемся с него".

После чего Ан-Рел-Тар устремился к выходу, и иные горгульи поняли, что, так или иначе, сегодняшнее собрание закончено.

Сан-Лем провела несколько лет в Вер Лор Реге, будучи целительницей, а прежде странствовала по дикоземью Илшенара, и теперь умерла распознать опасность и оставаться подальше от нее; лишь это умение и помогло ей выжить. Нынешние сражения в городе накалили обстановку до предела. Перемены порождают новые перемены, - подумала она. - И нередко перемены - процесс жестокий и разрушительный. Она приняла решение еще несколько недель назад, но лишь сейчас закончила все приготовления, купив на все оставшиеся деньги еду и припасы. Мысль о том, что никогда больше ее нога не ступит на прохладный мрамор городских улиц, ввергала в депрессию, но отказываться от своего решения она не собиралась.

Пройдя через городские врата и миновав огромные мраморные колонны, за которыми простирались пустыни Илшенара, она в последний раз бросила взгляд на город. После чего устремилась на север, миновав группу людей, держащих в руках некие инструменты, ею прежде невиданные. Они рассеивали пески пустыни, обнажая камни и мрамор древних строений. Покачав головой, она продолжила путь, размышляя о том, что людей ей никогда не понять, и неважно, сколь много поколений их она переживет.

Не ведала целительница, что захожие искатели приключений просеивают песок в поисках артефактов Юка и Мир, оказавшихся здесь после недавних катастроф, постигших обе нации...

Прежде казалось, что путь от Вер Лор Рега до Лунных Врат сравнительно недолог, но отряд их был весьма потрепан. Число людей, прибывающих в Илшенар, все возрастало, и ресурсы Вер Лор Рега стремительно таяли, и город ныне покидали как жители, как и торговцы. Цены взлетели до такой степени, что горгульи, всю жизнь здесь прожившие, не могли позволить себе остаться. Многие - в том числе и некоторые городские стражники - откликнулись на предложение королевы Жах. Люди в пустыне продолжали просеивать песок, привлекая тем самым разнообразнейших монстров, из недавно распечатанного подземелья Эксодуса продолжали появляться механические твари, и ситуация в Илшенаре продолжала стремительно ухудшаться.

Шагая по направлению к Лунным Вратам, Вас-Вен одной рукой поддерживала одного из своих спутников-горгулий, второй прижимала к себе горгулью-дитеныша. Те из них, кто владел оружием, шли впереди, расчищая путь через опасные пределы. Одна была одной из немногих, кто сумел бежать, не получив ран, когда началось светопреставление, и сейчас она делала все, что было в ее силах, чтобы помочь сородичам убраться как можно дальше от руин их некогда величественного и прекрасного города. Все случилось так быстро, что казалось сном...

Грохот вырвал ее из объятий сна, заставив подскочить на каменном ложе. Полагая, что где-то кто-то нечто уронил, она повернулась на другой бок, дабы снова отойти ко сну, когда грохот повторился, и звучал куда громче на этот раз. А в следующее мгновение летающее чудовище пронеслось под аркой; вслед за ним прыгнул стражник, ударив копьем в механическое тело твари, и рев двигателей той наконец затих. Вас-Вен в ужасе воззрилась на стражника, который дышал с трудом, а кровь из множества ран стекала на пол. Стражник уставился на нее. "Здесь не должно уже никого оставаться! Беги отсюда к вратам, и если знаешь, как сражаться, найди себе оружие!" С этими словами стражник устремился обратно на улицы. Сохраняя осторожность, она ступила под арку, откуда стражник и появился.

В Вер Лор Реге царил хаос. В воздухе стоял запах горящего масла и алхимических компонентов, к которому примешивался удушающий запах крови. В городе повсеместно раздавались крики и звон оружия; она видела, что в западном направлении стражники сражаются со Смотрителями, Миньонами и даже Лордами Миньонов, прежде считавшихся давным-давно вымершими. Она понимала, что механическую орду удержать невозможно, и стражники сражались, отступая. Из соседнего дома послышался крик, и она с ужасом поняла, что это ребенок. Не раздумывая, она устремилась к зданию, ворвалась внутрь, заметив, что Разрушитель нависает над одиноким ребенком-горгульей. С яростным воплем Вас-Вен запрыгнула на монстра и принялась кромсать его человеческую плоть, вонзила когти в горло. Смесь крови и алхимической жидкости, питавшие чудовище, пролились на оголенные механизмы, и молнии вспыхнули в теле Разрушителя; создание поникло и, наконец, замерло.

Она быстро подбежала к ребенку и взяла его на руки и бросилась к выходу, в то время как иной Разрушитель - куда более могучий, нежели тот, которого она только что прикончила, - пробил стену и ступил в здание. Огромный бур его вращался с огромной скоростью, и звук его был подобен скрипу драконьих когтей о камни. Взмахнув крыльями, она вылетела в дверной проем, а здание за спиной ее рухнуло; она почувствовала, как сильные руки помогают ей подняться на ноги, и наряду с остальными она бежала прочь, надеясь, что никогда больше не увидит этих тварей...

Так, в размышлениях о произошедшем, они, наконец, достигли Лунных Врат и прошли через оные. Они оказались в Тел Муре, где их заметил один из воинов, немедленно поднявший тревогу. Из города к ним хлынули целители и посланники, дабы оказать помощь своим сородичам из Вер Лор Рега, а Вас-Вен могла лишь наблюдать за их суетой со стороны и жалеть о том, что не может сделать что-либо, что изменило бы сложившуюся ситуацию.

"За приверженность городу, а также за помощь в устранении угрозу как внутренних, так и иноземных, нами принято решение наречь тебя бароном Тринсика. Поздравляем и надеемся, что служба твоя окажется славной!" Собравшиеся мужчины и женщины зааплодировали, ибо короткая церемония завершилась и новый барон был назван. Несмотря на все тяготы, которые им пришлось перенести, многие считали, что все не так уж и плохо, и торговцы Тринсика сплотились, как сделали их коллеги в иных городах. Теперь, когда торговля и возможности выживания были у них в руках, а бывшие дворяне оказались изгнаны разгневанным народом, торговцы сумели принять власть и ныне фактически контролировали королевство. Конечно, подобное положение не всем пришлось по душе - в частности, человеку, наблюдавшему за церемонией-фарсом с балкона, выходящего на площадь.

Погладив бородку, мужчина обернулся к своему слуге, внимательно глядя на его выражение лица, будто пытаясь прочесть мысли. Через несколько секунд он нарушил молчание, молвив: "Скажи, Клэнси, что ты думаешь по поводу того, что торговцы приняли на себя роль совета?" Каждое слово его источало сарказм.

Клэнси нахмурился, покачал головой: "Лорд Аркус, я не думаю, что это пойдет на пользу нашему прекрасному городу".

Лорд Аркус вновь обернулся к собравшейся толпе. "Хоть это и тревожит меня, в данный момент это не самая страшная из проблем. Я пытался решить, что возможно предпринять в связи с ситуацией в Вер Лор Реге. Получив весть о творящемся там, я принял решение. Пойдем со мной и посмотрим, принесли ли плоды мои потуги, и привели ли ко мне единственную посланницу, которая сможет пробиться к нему..."

Над полем брани разносился звон мечей. Отряд рыцарей, поддерживаемый магами, прилагали все силы, чтобы сдержать натиск диких тварей и ассасинов, а некроманты, прикрывающие последних, стремились не допустить преимущества рыцарей.

С яростным криком мужчина в сияющих доспехах врезался в строй врага; за конем его развивался на ветру стяг. Слева и справа шлем его украшало изображение пурпурного кубка. Клинок его обрушился на воинов противника, и ряды укротителей монстров, отравителей и некромантов дрогнули. Строй рыцарей теснил противника, а на поле брани уже появились падальщики; крысы и вороны принялись обгладывать те тела, кои не подъяли нежитью некроманты. В хаосе сражения странная мышка оказалась совершенно незамеченной.

Предводитель рыцарей отдал приказ о последнем натиске, но стремительно соскочил с коня, когда огненный шар угодил тому в бок. Устремившись к той, которая верховодила силами противника, он скрестил с ней клинки. Глухо зарычав, женщина парировала, но рыцарь с силой ударил ее щитом. Женщина стремительно выпила целительное зелье, после чего сделала рыцарю знак наступать. Двое продолжали поединок, а армии их вели сражение; наконец, рыцарь сумел повергнуть противницу наземь. Прижав его сапогом к земле, он направил острие клинка женщине в лицо.

"Если ты знаешь, где она, скажи мне, и сегодня я послужу добродетели сострадания, нежели справедливости. Если нет, надеюсь, твои последние слова окажутся достойны".

Женщина с ненавистью взглянула на него, ее окровавленные губы кривила улыбка, но в голосе не было тепла, когда произнесла она: "Она за пределами твоей досягаемости, странствующий рыцарь. И она за пределами твоих возможностей также. Твое маленькое королевство рушится на глазах, а мы завладеем обломками, когда..."

Рыцарь не дал ей договорить, нанеся последний удар мечом. После чего отвернулся от тела, окинув взглядом творящееся вокруг; силы противника обратились в бегство, а большинство его воинов были живы, хоть и ранены. Он отер окровавленный клинок и вернул его в ножны, устремившись было к своим лейтенантам, но остановился, заметив мышку, бегущую к нему по полю брани. Сняв шлем, он вытер пот, после чего, преклонив колени, осторожно принял в ладони старую подругу.

"Ты последняя, кого я ожидал увидеть в этих землях, Шерри. Могу лишь предположить, что вести твои чрезвычайной важности".

"Лорд Дюпре, дело в нынешнем положении..."

Потерев висок, он жестом велел ей повременить. "Для тебя я просто Дюпре. Пойдем, этот разговор я не могу вести без выпивки. Обещаю, что предоставлю тебе самые изысканные яства". С этими словами он взял своего коня за упряжь и, дождавшись, когда один из чародеев создаст магические врата, ступил в них, неся Шерри в ладони...

"Теперь усиливайте натиск на левом фланге, и цельтесь в швы! Маги - моли и энергетические удары, но сосредоточьтесь на поддержке наших рыцарей!" - Дюпре выкрикивал приказы, глухо доносящиеся из-под опущенного забрала его шлема, в то время как рыцари схватились с одним из монстров, гнездящихся в подземелье Эксодуса. Поскольку маги постоянно исцеляли их заклинаниями, монстра опасаться не стоило. Дюпре слышал звуки и видел чудовищ в руинах Вер Лор Рега, и это заставляло его тревожиться. Он пытался определить стратегию, что позволила бы им отбить город, но сопротивление противника оказалось велико, и сколь либо существенное воздействие на монстров оказывали лишь молнии. Он смотрел на рыцарей, когда какой-то звук, раздавшийся позади, привлек его внимание, и Дюпре, выхватив меч, парировал удар механического создания. Клинок ударил в шов между металлическими пластинами летающего монстра, после чего Дюпре еще саданул разок по рукояти латной перчаткой. Раздался скрип металла, когда клинок пронзил внутренние механизмы; Дюпре выдернул меч и резко отвернулся, когда монстр взорвался, осыпав его доспех обломками. Он смахнул на каменный пол подземелья жир и масло с клинка, в то время как рыцари его прикончили куда более крупного монстра, после чего в очередной раз отступили из комплекса.

Лорд Дюпре всегда любил Тринсик, где ласковый морской бриз изгонял жар близлежащих джунглей. Здесь, даже по прошествии стольких лет, он чувствовал себя дома: хоть и каменные городские стены не приносили утешения, как когда-то. В Фелукке на некоторых зданиях еще сохранились следы его кампании против Джуо'нара и его падших рыцарей, осадивших город, но здесь, в Траммеле, подобных свидетельств не было. К подобному он никогда не привыкнет. Как всегда после последних схваток, он устремился к оружейнику... неведомо, когда он вернется с мечом без зазубрин, остающихся после сражений с металлическими монстрами. После чего устремился в "Бочку и якорь", и собрался было расположиться за своим любимым столиком, когда заметил, что обычное место его кем-то занято. Тихо выругавшись, он сел напротив человека, заметив, сколь стара и измята его одежда; мужчина что-то сжимал в руке... Дюпре заметил сияние металлического бубенчика.

Официантке не нужно было даже подходить, чтобы интересоваться заказом; Дюпре стал завсегдатаем здесь с тех пор, как перешел из Фелукки в Траммель, и за короткое время повара узнали его вкусы и привычки. Официантка принесла крепкое, выдержанное медовое виски, наполнила бокал, а бутыль оставила на столе. Лишь отхлебнув, он опустил бокал на стол, ибо отрешенный мужчина напротив вдруг протянул руку, будто прося передать бокал ему. Дюпре нахмурился, покачал головой. "Попрошайничество тебе ничего не даст, но если у тебя есть новости или ценные сведения, я разделю с тобою эту бутыль".

Фраза это, казалось, воодушевила человека, ибо он поднял глаза на рыцаря, криво улыбнулся.

"Я расскажу тебе историю, мой сияющий друг, и, возможно, ты сумеешь понять, как все это началось. Но ты ничего не услышишь, пока во рту у меня сухо, посему наполняй мой бокал, и поглядим, что ты сможешь узнать".

На глазах изумленного Дюпре в руке мужчины появился пустой бокал, и, вздохнув, рыцарь наполнил его.

"А теперь говори, и, надеюсь, твой рассказ окажется достойным цены этого виски".

Старик поморщился, разом влив в себя половину содержимого бокала, резко выдохнул и наклонился вперед. Лишь сейчас рыцарь узнал шута, и последний рассмеялся при виде удивленной мины Дюпре, который ощутил зловонное дыхание собеседника.

"А я думал, узнаешь ли ты меня, старая консервная банка. Не могу упрекать твой вкус, ты всегда знал, как убедить этих скряг выставить тебе их лучшее пойло". Он отсалютовал бокалом Дюпре и осушил его до дна. "Конечно, ты считал меня или мертвым, или исчезнувшим... никогда ведь не вспоминал о старом шуте, верно? Я расскажу тебе о том, что ты видел в наших городах... в Тел Муре все еще хуже. Похоже, беженцы из Вер Лор Рега принесли с собою какую-то дрянь... на них самих воздействия не оказавшую, чего не скажешь о горгульях Тел Мура. Они пытаются замять слухи о происходящем... но Жах переправляет зараженных в покинутую рыбацкую деревеньку, не выпуская их оттуда... Что до горгулий из Вер Лор Рега... уверен, кто-нибудь знает, где они находятся. Я не знаю. Но та рыбацкая деревенька... она принадлежит мертвым и умирающим".

Дюпре разинул рот, услышав это неожиданное откровение. Шут продемонстрировал ему пустой бокал, широко улыбнулся, и рыцарь, взяв себя в руки, вновь наполнил его.

"Ты поистине святой, старина. Но я обещал поведать тебе о том, как все началось. Несколько лет назад, когда мой господин все еще был с нами, осознал, что в Илшенаре что-то происходит, и связано это с Эксодусом. Он собрал все сведения, которые сумел о враге, но то были неспокойные времена, и он не надеялся, что сумеет сплотить за собою могучую армию. Сам я не сумел узнать слишком много, но думаю, он намеревался уничтожить машины, питающие Эксодуса энергией. Машины, которые тебе уже наверняка знакомы".

"Устройства-Нексусы, которые воссоздают эти искатели приключений", - глухо прорычал Дюпре.

Шут невесело хохотнул. "Разве это не жестокая шутка? Мы несем себе гибель собственными руками". Он сделал еще глоток, после чего продолжил рассказ. "Он сумел раздобыть свитки, которые, как утверждал, чрезвычайно важны, но я не так и не узнал, что в них начертано... я заметил лишь две карты. На одной был начертан путь в подземелье Эксодуса, проходящий через Вер Лор Рег... именно эта карта была украдена в ночь мятежа, после чего эта маленькая хитрюга сделала множество ее копий. Вторая же..."

Он сделал очередной глоток и надолго замолчал; воцарившуюся тишину нарушил Дюпре.

"Вторая?"

Старый шут протер слезящиеся глаза.

"Вторая привела его к последнему месту, куда он ступал в сем существовании... но я скажу тебе вот что. У господина всегда был с собой дневник, где значилось куда больше, чем было известно окружающим. Если ты сумеешь разыскать его... может, и сумеешь понять, что происходит. И, думаю, такой смышленый рыцарь, как ты, знает, где его искать".

Лицо Дюпре отражало решимость.

"Подземелье Эксодуса".

"Рад, что ты можешь пользоваться тем, что заменяет тебе мозг, консервная банка".

Дюпре вздохнул, вновь наполнив оба бокала. "Хеклс, ты, возможно, дал мне первое оружие, которое я могу использовать против врага... и за это определенно нужно выпить".

Блестящие пластинчатые доспехи Дюпре были измяты и носили на себе следы от ударов яростных механических тварей, когда приблизился он к каменным стенам города. Слишком много людей, эльфов и горгулий пало в последнем сражении, призванном избавить их от чудовищной сущности, Эксодуса... и хоть самопожертвование и выступало добродетелью, рыцарь сомневался, не превосходит ли нынешняя жертва все мыслимые пределы. И почему с жизнями расстаются те, кто моложе, быстрее и сильнее его, в то время как самого его самопожертвование все эти годы обходит стороной? Или, быть может, остальные выступают для него своеобразным щитом, спасая его от смерти ценою собственных жизней. Или его клятва чести одержать верх над Минакс не дает свершиться самопожертвованию? Он покачал головой, проходя во врата города чести, но так и не смог полностью отринуть неуверенность. События у Лунных Врат лишь усилили ее; он намеревался немедленно вернуться на Фелукку и продолжить охоту на Минакс, но если Лунные Врата столь подвержены скверне, возможно ли, что оная сродни недугу, с которым столкнулись горгульи Тел Мура? И если так, поразит ли она иные врата Гилфорна, и даже временные, творимые магами королевства? Дайте мне зверя, монстра, человека, с которым я могу сражаться мечом и щитом, и я сражу их, - размышлял он. - Но я не могу справиться с врагом, которого не вижу. Отбросив подобные помыслы, он ступил в лавку оружейника и протянул последнему свой щит. Оружейник лишь головой покачал; фигурально выражаясь, щит отдал свою жизнь, чтобы спасти жизнь рыцарю. Дюпре вновь взглянул на копию дневника, им обнаруженную... и задумался, не ошибся ли он в человеке, столь долго остававшемся при дворе своего господина.

"Мне неприятно, что и сейчас, в отсутствие моего друга, в троне, должному принадлежать мне по праву, мне отказано. Конечно, я не рассчитываю занимать его вечно, но в отсутствие сюзерена кто-то должен удержать страну от распада. Боюсь, в отсутствие правителя, начнется разброд и шатание, а иных достойных претендентов на трон я покамест не замечаю; возможно, это вопрос времени, но сейчас, как я уже писал, мне это неприятно.

В свете стремления моего друга объединить все осколки и несмотря на то, что я испытываю сомнения по поводу его плана и возможных последствий, с моей стороны будет полным идиотизмом не поинтересоваться природой магии, которую собираются применить Нистул и Бритиш. Большая часть их изысканий подобна на исследования Гилфорна, но последний хотел воспользоваться моими связями с Бритишем и вынудить Нистула открыть ему все, что он знает. Похоже, неприязнь, которую Нистул испытывает ко мне, личного характера, в противном же случае Гилфорн и не спрашивал бы.

Я убедил его в том, что попробую все узнать, и он рассказал мне больше о Лунных Вратах и технологии перемещения между ними, чем известно всем остальным, за исключением, быть может, Нистула и Странника. В первую очередь его интересовало применение лунных камней для создания постоянных Лунных Врат. Наверное, если бы я продолжать спрашивать, он говорил до тех пор, пока мы оба не умерли бы от старости. Надеюсь, Хеклс сумел переговорить с Чаклсом касательно нынешнего положения дел с Нистулом, а если нет, я отправлю его в Лицей, дабы он принес мне оттуда новые материалы исследований.

Эти новые земли могут содержать в себе невероятные источники могущества, но что интересно, там уже находятся святыни добродетелей и даже святыня, посвященная сути Хаоса. Не знаю, какой вывод можно из всего этого сделать. У меня есть свои теории, но что, если Илшенар - руины Созарии, истерзанной войной между силами, исповедовавшими мою философию, и теми, что следовали учениям моего друга? Мир, где Хаос сосуществовал наряду с добродетелями? Или, быть может, земля, где каким-то образом оказались воссозданы точно такие же добродетели, каким следуем мы, а также сама по себе возникла и развилась идея Хаоса? А, возможно, все настолько фантастично, что я и вообразить не могу? Мне одновременно снедает предвкушение и беспокойство, любопытство и страх, и хоть я надеюсь, что в этих землях лежат ответы на множество вопросов, я боюсь, что, как и в наших пределах, в глубинах Илшенара отыщутся неведомые ужасы.

Я обнаружил нечто великое и ужасное. Существо по имени Эксодус. Должен отметить, что сила его знакома мне, она походит на силы Минакс, но все же отлична, и я могу открыто сказать: могущество Эксодуса огромно. В отсутствие Бритиша не знаю, кому я могу доверить эти сведения; Нистул и Дюпре меня на дух не переносят. Есть вероятность, правда, что я сам могу достичь необходимого. Это существо считает себя столь могущественным, что готово предложить мне трон Созарии... но лишь путем завоевания. Те, кто считал мой политический призыв к анархии, знают, что я верю в свободу для всех, но надеюсь, что сумею убедить этого монстра в обратном и остановить его. Я уже заставил его поверить в то, что вернусь к нему и позволю поместить себя в иное тело - жуткую помесь человека и машины. После чего Эксодус вернул меня в мой замок, дабы я подготовился к грядущему преображению, но я знаю, что должен сделать.

Времени у меня мало, ибо существо ждет моего возвращения, и может перенести меня к себе в любое мгновение; ценой огромных усилий я сумел проследить поток магии, с помощью которого существо призывает меня, и сопоставить его с географией Илшленара, чтобы определить, откуда оно черпает свою силу. Если я уничтожу эту точку, существо не сможет проделывать подобные фокусы, но не знаю, сумеет ли оно заметить мои действия. В положении, когда все возможности сопряжены с опасностью, я сделаю выбор, который создаст меньшую угрозу королевству, но максимальную - моей собственной персоне. Может, я и не такой могущественный маг, как Нистул, но не слишком от него отстаю. Я использую идеи Гилфорна касательно лунных камней в сочетании с чернокамнем. Оный отыскать было непросто, но Хеклс не подвел меня, как и всегда. Надеюсь, он понимает, как важны для меня его услуги. Если я не смогу одержать верх над Эксодусом, но у мен все еще будет оставаться чернокамень, я воспользуюсь им, чтобы уничтожить все, что сумею, лишь бы помешать воплощению этой сущности".

"Да, Хеклс, я знаю, что должен сделать это. Надеюсь, ты позаботишься о замке до моего возвращения".

"Стало быть, вы надеетесь вернуться, милорд?"

Блэкторн помедлил с ответом, ибо не знал, как ответить на столь простой и прямой вопрос, заданный его старым шутом и товарищем. Наконец, подняв мешок с лунными камнями, чернокамнем и иными реагентами, он произнес:

"Я надеюсь сделать то, что должно быть сделано. Могу лишь уповать на то, что после этого смогу присоединиться к тебе вновь, Хеклс. И вот еще, Хеклс..."

"Да, милорд?"

Блэкторн бросил шуту ключ, и тот поймал его с таким благоговением, будто открывал он райские врата.

"Постарайся не осушить в мое отсутствие весь винный погреб".

Впервые шут лишился дара речи... лишь сейчас, наблюдая, как господин его покидает чертог, осознал он, сколь серьезна, должно быть, ситуация; ибо лорд Блэкторн никогда прежде не доверял ему ключ от винного погреба...

Несмотря на то, что мятежи в королевстве все еще продолжились, а Вер Лор Рег лежал в руинах, настроение в Тринсике царило ликующее. Победа над Эксодусом, волзнамерившимя захватить Вер Лор Рег, дабы восстановить свое физическое воплощение, заставляла людей ощущать завершение долгого пути через тьму; несмотря на то, что чувствовал он сам, Дюпре позволил согражданам наслаждаться моментом. Сегодня была одержана победа, чрезвычайно важная... но это ни в коем случае не конец их испытаний. Крестьяне все еще восставали против дворян; горгульи Вер Лор Рега странствовали, лишившись дома; миньоны Минакс, да и сама Минакс тоже продолжали досаждать мирянам; горгулий Тел Мура сразила загадочная чума; а катаклизм, случившийся в Илшенаре, практически уничтожил Юка и Мир.

Дюпре осушил кубок одним залпом. Люди часто спрашивали, почему он так пристрастился к алкоголю. В последнее время он отвечал, как еще от такой жизни не пристрастились все остальные. Дюпре вернулся к чтению дневника Блэкторна...

Обитатели подземелья вызывали у него отвращение; их извращенное воплощение магии было оскорблением для всех чародеев. В то же время, твари восхищали его... ибо были невероятно сильны.

В этом случае отвращение оказалось сильнее восхищения, ибо с пальцев облаченной в плащ фигуры сорвался магический заряд, ударивший в механическую тварь... за ним последовали еще три молнии, после чего наступила тишина. Открыв мешок, он поместил очередной кусок чернокамня у одного из странных устройств. Он не знал, какова именно была его функция, но этот вопрос его и не интересовал. Главное - оно выглядело важным и оно накапливало энергию.

Он здесь для того, чтобы отрезать Эксодуса от подобных энергетических потоков.

За спиной его вился кабель, который он закрепил в центральной зале; вернувшись туда, он оставил несколько кусков чернокамня у самого крупного из устройств. После чего произнес заклинание, ощутив запах гари, исходящий от реагентов в его мешке, и ощутил, как магическая энергия устремилась по кабелям, как чернокамень поглотил ее и усилил, и с удовлетворением наблюдал, как последнее из устройств взорвалось... Он вознамерился уйти, однако неожиданно испытал донельзя знакомое чувство.

Его призывал Эксодус.

Перевалило за полночь, и Дюпре успел приложиться к кубку во всех тавернах, которое посетил, но все равно чувствовал себя как-то не так. Как будто победа оказалась поражением, посему он искал успокоения в чести и во всем, что она охватывала. Пока он держится за свою честь, он никогда не собьется с пути.

Он чувствовал, что не в силах спасти Британнию - государство, которое, казалось, трещало по всем швам.

"Ты оскорбляешь меня, жалкий чернокнижник. Ты пытаешься чинить препятствия вместо того, чтобы присоединиться ко мне. Так-то ты ценишь свою добродетель, честность?"

Блэкторн содрогнулся при звуках громоподобного голоса сей отвратной сущности, но сумел ответить с улыбкой на устах; правда, он сомневался, что Эксодус может видеть ее. "Боюсь, если ты хотел выбрать добродетельную пешку, то ошибся с фигурой на шахматной доске".

Раздался хохот - холодный, отстраненный. "Думаешь, победил, малыш. Я - большее, чем ты когда-либо станешь, и твои усилия обойдутся мне дорого... но посмотрим, кто в итоге заплатит дороже".

Блэкторн так и не ответил, ибо с изумлением созерцал огромное создание, выступившее из тьмы; он запрокинул голову, чтобы увидеть сие существо целиком. На какое-то мгновение Блэкторн утвердился во мнении, что против подобного врага он бессилен, и не стоит пытаться даже противостоять ему.

Но лишь на мгновение.

Блэкторн отступил назад, сунул руку в потайной карман мешка и выудил оттуда объемный камень, которым, как он надеялся, пользоваться не придется. Блестящая черная сфера, которую Гилфорн называл "универсальным лунным камнем", начала танец в его ладони, пока он все силы прилагал, чтобы оставаться за пределами досягаемости механического монстра и изливать магическую энергию из своего тела, перемещая ману в артефакт.

К несчастью, стремительный удар отбросил его далеко в сторону; он едва сумел удержать сферу в руках, когда ударился о стену и осел на пол... Взор его заслала красная пелена. Он закашлялся кровью, явный знак повреждений внутренних органов... но сознания не потерял. Он был Лордом Блэкторном. Это чудовищное извращение природы не сумеет покончить с ним столь легко.

Эксодус приблизился, надеясь узреть отчаяние на лице человека... но заметил лишь кривую улыбку на окровавленных губах. И неожиданно алый портал магической энергии поглотил и Блэкторна, и Эксодуса.

"Небольшое неудобство, мои миньоны. Устройствам, призванным питать меня энергией и усиливать, нанесен серьезный урон... и мое местонахождение неизвестно. Но это не мешает мне обращаться к вам через пласты реальности, как видите".

Ответа от миньонов Эксодуса не последовало... по крайней мере, такого, который могли бы уловить человеческие органы чувств.

"Похоже, чернокнижник оказался двуличным... и мы сумеем обратить эту ситуацию в свою пользу. И нравится это ему или нет... но он также пленен здесь. Даже если мы оба пленены, мы можем использовать эту ситуацию..." Эксодус расхохотался.

Человек уже продолжительное время находился в сознании, но машина лишь сейчас снизошла до того, чтобы обратиться к нему. Произошло это неожиданно, и если бы человек стоял, то наверняка он отшатнулся; но на деле из безмятежности медитации он пришел в крайне скверное расположение духа.

"Думаю, тебя надлежит поздравить, Лорд Блэкторн". Титул его прозвучал с интонацией, кою машина посчитала выражением неудовлетворения и раздражения; Лорд Блэкторн с удивлением обнаружил, что эмоции сии удалось выразить вполне правдоподобно.

"Да? Я вот я недоволен собой, поскольку не сумел выбраться из этого странного места... но знать, что ты тоже здесь, вполне достаточно. Я знаю, что это так... хоть и не знаю, как ты сумел укрыться от меня, когда я пытался исследовать это место. Не хочешь меня просветить, Эксодус?" Блэкторн сумел произнести это с видимым безразличием. Он был дворянином, в конце концов.

"Да... и твои попытки бежать оказались столь же бессмысленны, как и мои. А укрыться оказалось несложно; ты не единственный, кто владеет магией, колдун. Меня так же заинтересовала природа твоих пожитков: я позволил себе заглянуть в них, пока ты приходил в себя". С этими словами он швырнул на странный мраморный пол чертога, в котором они оказались, деревянную шкатулку. "Думаю, это твоя игра..."

Блэкторн поднял с пола набор шахмат, которые некогда получил в подарок. Пальцы его коснулись гравировки: "Хоть мы с тобой на противоположных половинах доски, мы навсегда останемся друзьями. - К.Б." Блэкторн уселся на пол и - к удивлению Эксодуса - принялся расставлять фигуры. "Быть может, Эксодус, ты составишь мне компанию..."

Удивленный металлический возглас послужил единственным ответом; наконец, существо приблизилось вплотную. "И зачем мне это?"

Блэкторн лишь улыбнулся. "Информация. Шанс испробовать свои силы против меня. Средство против скуки. Любой вариант... если, конечно, тебе это в принципе по силам".

Демоническая машина сделала еще один шаг, после чего ноги каким-то образом втянулись в ее тело, и гигантская фигура разом уменьшилась в размерах. "Хорошо. Давай... сыграем".

С холодной улыбкой Блэкторн сделал свой первый ход.

Время утратило свое значение. Он не знал, течет ли время в этом месте - странном измерении, сотворенном Гилфорном, в которое перенесла их его магия, но он видел, что машина хорошо уловила суть игры в шахматы. Он чуть было не проиграл несколько партий, отвлекаясь лишь на то, чтобы сотворить еду, питье или передохнуть. Сегодня, казалось, что-то изменилось, когда они передвигали фигуры по доске.

Тогда Эксодус заговорил, будто начиная малозначительную беседу. "Я получал удовольствие от наших бесед за твоей игрой. Сначала я подозревал, что это какая-то ловушка... но теперь понимаю, что ты искренне веришь в то, что можешь убедить иных в своей правоте словами. И хоть ты слагаешь занятные истории и - вне всякого сомнения - люди находят тебя харизматичным... самоуверенность станет твоей погибелью".

Блэкторн откровенно озадачился: за все время их совместных игр машина не говорила с ним таким образом. Он ожидал какой-то выходки от собеседника, делая ход и ожидая, когда Эксодус сделать ответный. "Я не следую твоим убеждениям... и я все еще жив, существо. И уж точно разрушил замыслы, которые ты питал на мой мир".

Эксодус сделал свой ход, после чего вновь перевел взгляд на человека. "Ты действительно полагаешь, что я столь слаб, чтобы подобная неурядица остановила меня? Да, ты остановил меня... но поразмысли о собственной ситуации. Уменьшающийся запас реагентов, снабжающих тебя питьем и пищей. Ты пленен здесь, как и я. И ты... в отличие от меня не знаешь, как обращаться к иным через измерения, верно? Или ты полагал, что прежде я обращался к тебе из твоего собственного мира? О, вижу, как напряженно ты сейчас размышляешь... Да, я все еще оставался на связи с теми машинами, которые ты не уничтожил. Они вновь заняты подготовкой".

Блэкторн помедлил мгновение, после чего сделал ход конем, пресекая атаку противника. "Ты лжешь. И ошибаешься, если полагаешь, будто отсюда есть выход... будь так, я бы воспользовался им и оставил бы тебя здесь сразу же. И для тебя не было бы резона играть со мной и слушать мои истории".

"Если, конечно, и то и другое не соответствует моим собственным целям... видишь ли, я хорошо изучил твой народ и чувствую твою связь с ним. Ты, можешь, того и не сознаешь, но все же ты был сильным лидером. Моим целям послужат твои идеи Хаоса, Блэкторн... и я собираюсь добиться этого с твоей помощью. Шах".

Блэкторн надолго задумался, внимательно осмотрел доску на предмет возможных ходов, после чего сделал рокировку. "Я уже отказался от твоего предложения... и ничто, сказанное тобой, не изменит моего мнения по этому поводу".

Эксодус издал звук, который Блэкторн расценил как хохоток, и сделал ход слоном, забрав ладью противника. "Что ж, поверю тебе на слово, хоть ты не следует чести и честности так истово, как некоторые твои товарищи. Поэтому я и изучал сведения о тебе, которыми ты так щедро делился... информацию, которую ты считал бесполезной, ибо не понимал, зачем она мне может понадобиться. Но информация эта оказалась весьма полезна. Шах".

Блэкторн понимал, что проигрывает эту игру, поэтому попытался выгадать время. Ферзем он взял слона, но оставил фигуру уязвимой для ферзя противника. "Зная то, что я рассказал тебе, не поможет тебе убедить меня". Ладонь Блэкторна крепко сжала мешочек с реагентами, когда ожидал он ответ Эксодуса.

Медленным движением Эксодус сбил ферзя Блэкторна. "Люди, как и машины, - сочетание составных частей. Тело и остов, органы и двигатель, душа и искра зажигания. Глупо полагать, что вы чем-то особенны относительно других. Шах".

Блэкторн сознавал, что проиграл, но у него еще оставался ход; одной рукой он отвел назад короля, вторая продолжала сжимать мешочек с реагентами. "Ты не можешь использовать то, что отвергает тебя, Эксодус. А я всегда буду отвергать тебя".

Эксодус начал делать ход ладьей. "Шах..." - начал он, после чего стремительно метнулся к Блэкторну, вырвал у него реагенты и прижал острым металлическим манипулятором человека к полу... но не убил его. "...и мат. Я прекрасно знаю как твой народ, так и твою магию. Я чувствую связь между тобой и этим местом; и, как я уже сказал - самоуверенность станет твоей погибелью. Ты полагал, что сумеешь уничтожить нас обоих, убив себя и тем самым разрушив это измерение. Да, таким образом ты сумел бы прикончить меня... но ты считал, что держишь ситуацию под контролем. А насчет использования тебя... я уже начал это делать. Уже сейчас началось создание твоего альтер эго. Это будешь ты... со всеми твоими воспоминаниями, амбициями и историями, которые ты рассказал мне... но без налета благородства и сострадания, кои мне отвратительны. Даже если твой двойник будет уничтожен, твоя репутация навсегда будет запятнана, и я делаю это потому, что ты посмел отвергнуть меня... и это обратит твой народ друг против друга. В конце концов, если твой дорогой король так ошибался в своем друге, насчет чего еще он мог ошибаться? Конечно, ты этого не увидишь... я должен сохранить тебя в целости и сохранности до тех пор, пока не смогу вырваться из этого измерения, а твои реагенты заканчиваются... посему пришло время спать, Лорд Блэкторн". Поток энергии, исторгнутый Эксодусом, ударил в Блэкторна, и того поглотила тьма...

Трава под его ногами была мягкой, ее покрывала утренняя роса, искрящаяся на занимающемся на востоке солнцем. Каждый шаг не приближал его к какой-то определенной цели, и он просто шел, куда глаза глядят: земля была незнакомой и странной, а указателей и знаков, которые помогли бы определиться с направлением, не наблюдалось вовсе... посему он просто шагал вперед. Наконец, чудовищно устав, он опустился на колени, погрузившись в медитацию. Ответ придет, путь будет явлен. Он свыкся с окружающими его звуками и запахами, когда новый, незнакомый звук достиг его ушей. Он поднялся на ноги, стряхнул траву с ризы и изменил направление пути: ныне он следовал туда, откуда раздался вопль, исполненный горести.

Через некоторое время он заметил тоненькую струйку дыма, поднимающегося ввысь, а чуть позже он учуял запах жареного мяса. Полагая, что наткнется на стоянку цыган, он растерялся, услышав звуки, издавать которые могли лишь недужные и умирающие, и ускорил шаг. Наконец, остановился, увидев перед собой красно-белый знак, притороченный к анкху. Символ сей придал ему небольшую уверенность в том, что находится он не в совсем уж чуждом окружении, а вот надпись на знаке откровенно смутила и заинтересовала:

"Область карантина! Опасность! Вход запрещен приказом королевы Жах!"

К запрету прилагался частокол, но ворот не наблюдалось, ровно как и стражей. Если все действительно так опасно, не следовало ли принять более жесткие меры? И что насчет самой Жах, которая на знаке именовалась "королевой"? Похоже, ему следует узнать куда больше, нежели он предполагал.

Он был достаточно близко, чтобы слышать стоны умирающих и смертельно больных и, бросив последний взгляд на знак, устремился вдоль частокола. Возможно, здешние смогут ответить на его вопросы, подумал он. Но следующее потрясение он испытал, когда увидел, что в лагере, окруженном частоколом, находятся исключительно горгульи: и даже не подобные на тех, которые были ведомы ему. Он внимательно наблюдал на горгульями, отмечая симптомы их недуга, несмотря на то, что физиология их была ему незнакома. Следуя через лагерь и обогнув возведенное в центре здание, он отметил, чт о предположение его о жареном мясе было недалеко от истины. Ибо узрел он погребальный костер, в который двое горгулий сбрасывали мертвые тела. Он преисполнился решимости, ибо знал ныне, что надлежит сделать.

Первые попытки исцеления оказались неудачны: его магия была совершенно неэффективна в исцелении этих горгулий от их недуга. Прошло... неведомо сколько лет, когда ему в последний раз приходилось прибегать к алхимическим знаниям. Обычно алхимики ограничивают себя созданием основных зелий, но его архаичный подход к предмету открывал новые возможности, и он еще раз перечитал список, который составил. Он не был полностью уверен, что это сработает, но он знал, что у них, по крайней мере, будет больший шанс на выживание, нежели прежде. Однако некоторые компоненты разыскать будет сложно и опасно, если в принципе возможно. Он не знал, можно ли разыскать порожденных чумой слизней, но был уверен в том, что орки и тератане полностью не исчезли как виды. Добавить к этому сахар и ваниль, и целительное зелье будет готово.

Проблема была в самой болезнью: похоже, она постоянно видоизменялась и переставала реагировать на уже примененные им методы исцеления, и означало это, что зелье не будет универсальным. Возможно, разные количества одних и тех же компонентов, по-разному смешанные окажутся эффективные на какое-то время. И теперь у него оставалась лишь одна проблема: кто сумеет разыскать и собрать необходимые компоненты?

О деятельности таинственного целителя, пришедшего в рыбацкую деревеньку близ Королевского Города, королева Жах велела подданным и искателям приключений оказать помощь алхимику. Отыскать помянутые тем компоненты оказалось непросто, и герои рассредоточились, посетив Папуа, Илшенар, подземелье Эксодуса, а также канализационные стоки Бритаина... Но, наконец, необходимые реагенты были собраны, и алхимик приступил к созданию целительного зелья...

Крепко зажав ключ в кулаке, он приближался к руинам, в которые оказался обращен некогда величественный замок его господина; бастионы были разрушены, и повсюду виднелись груды камня, но он прекрасно знал, куда именно направляется. Пусть обезумевшая чернь сокрушила, разграбила и сожгла замок его господина, они не сумели проникнуть в запечатанный (в том числе и чарами) чертог, который обнаружил он под грудой почерневшего камня. Повозившись, шут сумел оттащить хлам от двери, которая раньше была скрыта за гобеленом, который наверняка теперь украшал пол хижины какого-нибудь селянина. Хеклс вставил ключ в замок, и руны, защищающие оный, вспыхнули на мгновение и тут же погасли, ибо ключ развеял собственный двеомер. Повернув ключ, он распахнул дверь и спустился в темный погреб, не забыв предварительно отхлебнуть глоток зелья ночного видения, дабы зреть то, что может скрываться в винном погребе его господина.

Глаза его привыкли к темноте, но шут успел споткнуться о пустую бутыль и упасть, выругавшись. Брань его эхом отдалась под сводами погреба, содержимое которого он с таким упоением опустошал. Стряхнув с себя пыль, он устремился с практически пустующим полкам, но обнаружил последний ряд бутылей, подле которых и остановился. Здесь находилось не более полудюжины бутылей, но лишь одна привлекла его внимание. Он сразу же узнал любимое вино своего господина, а ночное зрение позволило заметить маленькую замочную скважину, сокрытую за бутылью. Заинтересовавшись, он вновь вытащил из кармана ключ, вставил в скважину и повернул; со скрипом стена повернулась в сторону, открывая проход. Хеклс не сразу осознал, что обнаружил, посему ступил в чертог, совершенно позабыв про вино.

Будь здесь источники света, чертог сиял бы, как грани прекраснейших алмазов, столь чудесно было сие хранилище. Помимо различных артефактов, книг, личных записей его господина здесь же находились изысканные драгоценности, золотые монеты, зачарованные доспехи и оружие. Но внимание Хеклса привлекла золотая шкатулка, находящаяся на маленьком столике у дальней стены чертога; пред нею покоился ключ. Внутри шут обнаружил бумаги и чертежи, рунические записи и старые свитки с заклинаниями. Также здесь находились векселя на значительные суммы, находящиеся в банке Бритаина, и некие чертежи, походящие на схемы архитектурного сооружения. Хоть Хеклс и мало смыслил в этой области, картографические символы сказали ему, что именно изображено на чертеже и где оно находится... чуть ниже находились примерные расчеты стоимости проекта, записанные от руки. Просмотрев суммы на векселях, Хеклс предположил, что, быть может, его господин в случае своей гибели и хотел, чтобы шут рано или поздно обнаружил этот чертог и эти чертежи, чтобы претворить в жизнь начертанное на них. А даже если и нет, для области, где находятся ныне руины замка, это будет куда более достойное применение.

Хитрая улыбка заиграла на устах шута, когда он произвел в уме некоторые вычисления. Должно быть, господин стремился уберечь его от судьбы, что куда хуже смерти... необходимости экономить выпивку!..

"Сир?"

"...Прости, я задумался. Ты - Тер-Вал из Королевского Города?"

"Да, это мое имя. Я стану твоим проводником на пути к лагерю недужных, но не дальше. Хорошо, что ты вооружен... в окрестностях небезопасно. Мне жаль, что не могу сопроводить тебя в город, но так приказала королева Жах".

Дюпре коротко кивнул Тер-Валу, указал вперед. "Что ж, пойдем. Чем скорее я своими глазами увижу этого целителя, тем скорее разрешу свои подозрения".

Иные слова двум солдатам не требовались. Скрип доспехов и шаги были единственными звуками, сопровождавшими их на пути к лагерю. Тер-Вал помедлил, собираясь повернуть обратно к Королевскому Городу.

"Лагерь расположен дальше у дороги; иногда поблизости бродят слиты и волки, посему держи меч наготове. Снова приношу извинения за то, что не могу сопроводить тебя дальше".

Дюпре отмахнулся, улыбнулся горгулье. "Долг солдата - исполнять приказы, и того же я требую и от своих людей. Иди, не тревожься".

Звук шагов горгульи затих вдали, сменившись иным, столь знакомым Дюпре, и рыцарь обнажил клинок. До лагеря - рукой подать, и неважно, какие монстры встретятся ему на пути.

"Сир Дюпре! Сир Дюпре!"

Рыцарь обернулся, осознал, кто зовет его, и посмотрел вниз, под ноги. Он вогнал клинок, которым зарубил по пути немало волков, в ножны, опустился на колени и протянул руку Шерри, которая не замедлила забраться на ладонь рыцаря.

"Мне кажется, я говорил, что для тебя я - просто Дюпре". Он широко улыбнулся. Мышка немного покопошилась в ладони, устроилась поудобнее.

"Я не думала, что увижу тебя здесь! Я полагала, после сражения в Вер Лор Реге ты вернешься на Фелукку?"

Дюпре поднялся на ноги, устало вздохнул. "Слишком о многом нужно позаботиться здесь... и мне приходится немало бегать. Кстати, если ты здесь не для того, чтобы встретиться со мной, то, наверное, стремишься увидеть странного целителя?" Впереди показался лагерь, огороженный частоколом.

"Да! Я слышала его голос, но меня отогнала злая горгулья, посчитавшая меня разносчиком чумы!" Шерри недовольно пискнула, когда они пересекли границу лагеря.

"Что ж, я не позволю им впредь пятная твою безупречную репутацию, Шерри. Но, если я не ошибаюсь, этот человек прямо перед нами".

Несмотря на их беседу и лязг доспехов Дюпре, облаченная в ризу фигура даже не обернулась к ним. Человек был занят, продолжая изготавливать целительные зелья. Дюпре молчал, наблюдая за работой человека, чьи руки порхали над сосудами, флаконами и склянками. Понимая, что манипуляция химикатами требует полной сосредоточенности, Дюпре не мешал человеку, опасаясь, что тот может допустить ошибку в изготовлении зелья. Наконец, тот обернулся к Дюпре, так и не отбросив с лица капюшон плаща, произнес:

"Если ты принес мне необходимые для снадобий компоненты, давай их сюда".

Услышав этот голос, Дюпре среагировал мгновенно, выхватив из ножен клинок; Шерри едва успела спрыгнуть на землю с ладони рыцаря.

"Не знаю, какая нечестивая магия возродила тебя, тварь, ровно как и какую злую цель ты преследуешь здесь... но я отправлю тебя обратно в могилу, где тебе место".

Человек продемонстрировал рыцарю два мешочка с реагентами для заклинаний, которые держал в руках. Дюпре напрягся, но целитель отбросил мешочки в сторону и вновь обернулся к рыцарю.

"Я помню, что ты частенько бывал груб со мной, сир Дюпре, но тварью прежде не называл". Дюпре держал меч наготове, когда целитель нарочито медленным жестом отбросил капюшон, открыв лицо, прекрасно знакомое рыцарю. В последний раз, когда он его видел, индивид сей был частично начинен механизмами, созданными Эксодусом, а в глазах его пылала ненависть. Но в целителе Дюпре не ощущал той всепоглощающей ярости, коей был исполнен индивид, покоящийся ныне в гробнице Блэкторна. Нет, эта глаза смотрели с любопытством, интересом... и благодарностью. Но Дюпре все еще не готов был поверить, что человека этот не представляет собой угрозы. Двое продолжали созерцать друг друга, пока не прозвенел тихий голосок.

"Дюпре! Попробуй сперва с ним поговорить! Очевидно, он не тот, кем ты его представляешь!" - молвила Шерри, приподнявшись на задних лапках, а передние сложив в подобии человеческого жеста, означающего просьбу. Дюпре нахмурился... но опустил меч. Не отпуская рукояти, он продолжал смотреть на человека, ни на мгновение не отводя взгляд.

"Очевидно, что он именно тот, о ком я думаю... но, в то же время, быть может, и нет. Говори, Лорд Блэкторн. Каким образом ты сумел вновь очеловечиться?" Лорд Блэкторн опустил руки, ибо опасность, похоже, миновала, и Дюпре нахмурился, заметив, как в глазах дворянина заплясали веселые огоньки.

"Это, сир Дюпре, очень и очень длинная история, и я сомневаюсь, что ты в нее поверишь. Но я не имею ничего против, чтобы поделиться ей с вами обоими... но у меня к тебе одна просьба, сир Дюпре".

"И в чем же она состоит?" - осведомился рыцарь.

Лицо Лорда Блэкторна озарилось улыбкой. "Понимаю, ты предпочитаешь, чтобы истории сопровождала выпивка, но я предпочту на этот раз сыграть с тобой в шахматы. Заходи, у меня как раз есть доска..." Жестом он предложил Шерри и Дюпре присоединиться к нему, и вместе они устремились к небольшим домишкам, усеивающим лагерь...

Сила была огромна и ни с чем не сравнима; он ощущал ее, проходящую через его тело, направляя энергии святыни в двеомер заклинания, которое он создал сам на основе изысканий Гилфорна. Неужто Нистул так ощущал себя, сотворяя Траммель? Или Гилфорн, создающий Лунные Врата? Или, быть может, это совершенно иное ощущение... могущество добродетелей его друга? Отбросив ненужные сейчас мысли, он всецело сосредоточился на заклинании, и ощутил, как магические энергии стремительно вырвались из его тела. Пламя устремилось прочь по залу святыни чести. Невероятно и восхитительно, волна пурпурного пламени казалась гимном силе, ныне высвобожденной. Он медленно приблизился к Вратам, вздохнул, бросил взгляд на собравшихся и ступил в портал... оказавшись в Бритаине Траммеля. Именно там, где хотел оказаться. Он вернулся обратно, дабы сказать несколько слов остальным, остающимся у Врат в Илшенаре.

После чего вновь ступил во Врата, но на этот раз оказался на выжженной пустоши. С яростным клекотом к нему устремилась гарпия, но он не позволил себе отвлечься на монстра, и, вытянув руки, произнес слова силы: "Вас Орт Грав!" Небеса отозвались ударом грома, и молния пронзила гарпию, мгновенно прикончив ее. Лорд Блэкторн бросил взгляд на иную приближающуюся гарпию, но та, оценив ситуацию, предпочла ретироваться. Быстро оглядевшись по сторонам, он вновь вытянул руки так же, как и в святыне чести. И здесь ощутил он ту же самую силу, ждущую, когда воспользуются ею для достижения некой цели... но он опустил руки. Неважно, какая сила кроется здесь, не она нужна ему. Он ступил назад во Врата, переместившись в лагерь близ Тел Мура.

Здесь он вновь пробежал глазами свои записи. Целительные зелья помогли справиться с недугом, и все зараженные прежде шли на поправку. Новых больных не появлялось, ровно как и повторных заражений исцеляющихся. Но, несмотря на исцеление чумы горгулий и восстановление Лунных Врат чести, проблем оставалось множество... и больше всего заботило его происходящее в городах некогда единого королевства Британнии. Напряженность в отношениях между некоторыми городами грозила вылиться в открытое противостояние, и сложившееся положение дел исправить сложно... однако для любой проблемы существует решение. Просто некоторые из них не столь очевидны, как другие. Услышав тяжелые шаги, Блэкторн обернулся к приближающемуся рыцарю.

"Удивлен, что ты вернулся ко мне, лорд Дюпре. Я полагал, что ты всецело занят непростыми отношениями с "истинными британнцами".

"Хотел бы я оказаться в тех землях, где каленая сталь отвечает на все возникающие вопросы. А не там, где дворяне воюют словами и пропагандой".

Блэкторн надолго задумался, осмысливая ситуацию. "Дюпре, думаю, твой ответ не совсем уж неверен. Просто его нужно несколько по-иному сформулировать".

Глядя на воды с балкона замка, Лорд Блэкторн скрестил руки на груди. Давненько он не видывал этих вод, волн, накатывающихся на берег, и сейчас наслаждался каждым мгновением. Хеклс проделал огромную работу, восстанавливая замок, и даже обставил его сообразно вкусам вернувшегося хозяина. Бросив взгляд влево, он заметил коробку с шахматами, с которой не расставался все это долгое время, и вновь унесся мыслями в прошлое, когда все было гораздо проще; воспоминания вызвали у него улыбку. Конечно, это сейчас лишь казалось, что все было проще: тогда времена были столь же сложными, как и теперь.

Он зашагал по коридорам замка, заглядывая в его многочисленные комнаты. Наверняка ему придется нанять горожан, дабы прислуживать здесь и следить за порядком; он хохотнул, понадеявшись, что Хеклс не успел полностью опустошить замковую сокровищницу. Приятно снова находиться в Бритаине... и, похоже, все в этом мире обращается к лучшему. Лунные Врата чести восстановлены, мятежники практически утихомирены, дворяне удовлетворены, а натиск Эксодуса отражен... но, несмотря ни на что, Лорд Блэкторн питал в глубине души надежду, что встретит он своего друга.

Покинув замок, он вышел на улицы города; многие узнавали и приветствовали его, а странствующая горгулья остановила его, дабы поблагодарить за исцеление сестры от чумы. Сумев улизнуть, не взяв никаких подарков, он, наконец, достиг врат, закрытых после начала мятежей. Приоткрыв створку, он устремил взор на замок своего старого друга, на заросший сорняками сад. На какое-то мгновение он задумался, увидит ли когда-нибудь друга вновь... но во время заточения он то же самое думал и о городе, и надежды его осуществились.

Он вновь зашагал по направлению к своему замку, и обратил желания в цель. Неизвестно, увидит ли он друга еще раз в сем мире и получит ли шанс сыграть с ним в шахматы, он сделает все, чтобы земля оказалась достойна его возвращения, которой он будет гордиться. Много лет имя "Блэкторн" ассоциируется у мирян с темным и страшным наследием, оставленным его механическим двойником, и до окончательно искупления путь долог... но он собирался пройти по нему до конца.

Давненько Дюпре не полировал доспехов для придворных церемоний. Но он верил в то, что избранный путь верен, и воплощает единственную надежду на процветание для Британнии. Он внимательно осмотрел доспех, сияющий в свете факелов. Улыбка тронула его губы, когда перевел он взгляд на иной сияющий предмет в чертоге. Он отложил доспех, приблизился к предмету, взял его в руку. Он был сделан из металла и казался... изящным. Но Дюпре чувствовал в руке вес корону, и не завидовал Блэкторну, которому суждено носить ее. Интересно, что бы сказал Кантабриджин Бритиш касательно подобного поворота событий... Дюпре хохотнул и принялся собирать пожитки, дабы приготовиться к поездке в Бритаин.

Виктор зевнул, потянулся на лавке у дальней стены своей повозки. Прошло несколько недель с тех пор, как целители Скара Брае поставили его на ноги, и он немедленно покинул город, купив новую повозку. Ему сказали, что на перемену погоды кости могут ныть, но небольшие боли, снедающие его ночами, исчезали с рассветом. Выбравшись из-под теплого пухового одеяла, он занял место на козлах, хлестнул лошадей, и повозка сдвинулась с места. Ныне он направлялся в Йеу, и единственными спутниками его были собственные мысли.

Приближаясь к Аббатству, он заметил огромного дракона, восседающего пред зданием на задних лапах, подобно собачонке. Увиденное казалось столь невероятным, что Виктор опешил, но, приблизившись, узрел собравшуюся толпу горожан и детишек, радостно гомонящую; дракон же опустил передние лапы на землю и стоящий подле него мужчина в шутовских одеяниях поклонился. Лошади, тянущие фургон, подошли достаточно близко, чтобы Виктор услышал слова мужчины.

"Для следующего представления мне нужен доброволец! О, не волнуйтесь, Талрата мила как котенок и прекрасно выдрессирована, уверяю вас! А, храбрый мальчуган! Как тебя звать?"

Малыш-горгулья отошел от мамы, подняв вверх когтистую лапу, и Виктор удивился присутствию двух выходцев из Вер Лор Рега в Йеу. Воистину, тяжелые времена приводят индивидов в самые неожиданные места и еще более странными путями, подумал он. Юному горгулье был вручен факел, который укротитель зажег с помощью простейшего заклинания...

"Теперь будь добр, не стой прямо перед пастью Талраты, но всякий раз, когда ты пожелаешь узреть ее пламя, держи факел перед нею".

Горгулья приблизился к драконице, и Талрата изогнула шею, раскрыла пасть... но огонь изрыгала лишь тогда, когда мальчик держал факел перед ее мордой, а затем опустила оную наземь, выжидающе глядя на горгулью. Укротитель кивнул, и мальчуган благодарно погладил огромную рептилию по голове. После чего укротитель подозвал мальчика к себе, протянул ему кусок мяса на длинной кости, и горгулья швырнул его высоко в воздух; драконица радостно взревела, захлопала крыльями и сделала пируэт в воздухе над головами укротителя и горгульи.

"Как твое имя, доброволец?"

"Кар-Ан-Вим".

"Ура Кар-Ан-Виму!"

Собравшиеся радостно загомонили, а укротитель улыбнулся мальчугану, позволив ему вернуться к матери. Подняв руки, он велел драконице опуститься наземь, и оба они одновременно поклонились толпе.

"Спасибо. Я - Томас Эпплвуд, и, конечно же, оставался бы безвестен, не будь рядом моей верной спутницы, Талраты!"

Томас и Талрата еще раз поклонились, после чего укротитель собрал моменты, оставленные благодарными зрителями, и устремился к Йеу, по пути передав деньги одному из монахов Аббатства. Виктор улыбнулся, заметив этот жест, после чего хлестнул задремавших было лошадшей, и те затрусили по тракту. У врат Аббатства он известил монаха о своем появлении, после чего подоспел иной служитель, с которым они обсудили условия торговли, разгрузили его повозку и заполнили ее бочками с вином, за которые Виктор надеялся получить хорошую выручку в Бритаине. Однако прибыл он сюда по иной причине, и та возвестила о себе громким писком. Наклонившись, он поднял Шерри с земли и осторожно перенес ее на сиденье повозки.

"Минутку, Шерри, я удостоверюсь в том, что товар надежно закреплен, и поедем".

Виктор забрался в повозку и закрепил бочки, обвязав их пеньковой веревкой, после чего вернулся на козлы, хлестнув лошадей; странствие к Бритаину началось.

"Рад снова видеть тебя, Шерри, хоть и удивлен, что тебе снова понадобилась повозка. Я был уверен, что тебе помогут высокопоставленные друзья... Ведь ты лично знакома с нашим новым королем".

Шерри фыркнула. "Может, я бы и сблизилась с королем Блэкторном еще больше, если бы он не держал в своем новом замке кота... Хеклс божится, что тот домашний, но в душе он наверняка дикий!"

Виктор не удержался от смешка, но Шерри не обиделась.

"Ну, если это самая большая проблема, значит, все налаживается. Города объединились вновь, Лунные Врата стабильны, и даже разбойники практически исчезли с торных трактов, стало быть, путешествие наше должно пройти без происшествий".

Шерри обернулась к торговцу, на мордочке ее вновь играла улыбка.

"А как ты сам, Виктор? Я рада, что ты оправился от ран... и жаль, что ты пребывал в беспамятстве, когда я навещала тебя в лечебнице".

"Я... шел на поправку, вообще-то. И целитель рассказал о твоем визите, спасибо. Я знаю, что раны мои были ужасны, но это в прошлом. Я снова здоров... и кроме того, я увлекся одной из целительниц, а она увлеклась мной. Надеюсь, через несколько месяцев мисс Санс Айлс станет моей законной супругой". С улыбкой он обернулся к Шерри. "Стало быть, несмотря на случившееся, награда оказалась достойна полученных ран. Некоторые цветы расцветают лишь после ливня".

Шерри согласно пискнула. "Надеюсь, пригласишь меня на свадьбу с мисс Санс Айлс".

Виктор устремил взор на дорогу, над которой светило яркое, теплое солнышко, а ветер тихо шептал в осенней листве. "Шерри, ты первая получишь приглашение".

Счастливый смех их заглушил скрип колес, и они еще долго продолжали беззаботно болтать друг с другом...

Волны разбивались о борта корабля "Зверинец", однако взор Исайи был сосредоточен исключительно на штормовых тучах, зависших над целью их вояжа. Изабелу он не видел два долгих месяца, а за кольцо, лежащее у него в кармане, он выложил целое состояние... зная, что кольцо окажется для нее идеально. Именно его он хотел подарить ей, и знал, что она оценит подарок. Единственной неприятностью оставался шторм, и если он окажется столь силен, каковым казался издали, то сможет замедлить их продвижение к Змеиным Колоннам. "Впереди водоворот! Поворачиваем, парни, и не забудьте о парусах!" - крикнул Исайя с носа корабля, на котором он стоял, и команда немедленно бросилась исполнять приказ, дабы увести судно с опасного пути.

Вояж к Змеиным Колоннам казался донельзя странным: морские обитатели, казалось, старались убраться подальше отсюда, а погода стремительно ухудшалась; дневное небо почернело, а маленькие прежде волны яростно разбивались о борта корабля. "Мы почти на месте, ребята, не расслабляйтесь!"

"Исайя, мы не сможем пробиться через этот зарождающийся тайфун! Нам следует повернуть назад и попытаться добраться до берега!" - произнес капитан скорее молящим голосом, чем приказывающим... он был одним из немногих, кто знал, почему Исайя так отчаянно стремится вернуться назад.

"Мы сможем, капитан!" Ответ Исайи заглушил ветер, ибо шторм разразился куда яростнее, нежели прежде. Матросы ухватились за что сумели, силясь удержаться на палубе, а страшный громовой раскат оглушил их. А в следующее мгновение шторм утих, тайфун исчез, но ливень продолжался, а волны бились о борта судна. Исайя всматривался вдаль, пытаясь разглядеть Змеиные Колонны, когда с изумлением узрел нечто иное.

Чуть впереди на волнах качалось судно, подобное тем, которые он видел прежде, хоть некоторые элементы оснастки были ему незнакомы; но внимание его привлекло иное - кровавое пятно на палубе и дыра в корпусе, через которую внутрь лилась вода. На палубе виднелось мертвое тело; возможно, внутри может оказаться кто-то еще.

Исайя не колебался ни секунды; прыгнув за борт, он поплыл к кораблю. Пришла мысль о том, что он может потерять кольцо, лежащее в кармане, посему мужчина быстренько надел его на палец и сжал руку в кулак, чтобы сохранить драгоценность. Ему казалось, что он слышит доносящиеся со "Зверинца" голоса, зовущие его, но он отрешился от них, сосредоточившись всецело на неведомом судне.

С усилием он забрался на палубу корабля, тяжело кренящегося на борт: через несколько минут он исчезнет в пучинах морских. Исайя бросил взгляд на окровавленное тело, распластанное на палубе, и содрогнулся; похоже, несчастному проломили череп неким тупым предметом. Он подошел к каюте, распахнул дверь, узрел внутри еще два трупа. Судя по всему, покойных несколько раз с силой ударили о стену, а то и о полоток, судя по пятнам крови. Содрогнувшись, Исайя захлопнул дверь, пытаясь справиться с накатившей дурнотой. Поскольку заглянуть осталось лишь в одно место, он бросился к трюму, несмотря на то, что палуба все больше кренилась у него под ногами.

С усилием он открыл дверь, и глаза его округлились от изумления, ибо трюм был заполнен ящиками и сокровищами... а на воде, трюм наполнявшей, покачивался окровавленный человек - судя по всему, еще живой. Исайя начал спускаться в трюм, когда весь корабль содрогнулся и начал стремительно погружаться под воду.

Запаниковав, Исайя рванулся к человеку, тщетно пытаясь ухватить тело одной рукой. Осознав, что бессмысленно это, он схватил пребывающего без сознания мужчину двумя руками, бросился к выходу, а корабль погружался все глубже. Судно Исайи держалось поодаль, дабы не оказаться захваченным водоворотом, и матросы, заметив появившегося на палубе товарища, радостно загомонили.

Окровавленного мужчину Исайя потащил к борту, неожиданно ощутив легкость на пальце, и осознав, что это упало кольцо, предназначенное для Изабелы. Казалось, время замедлилось, когда сияющее изумрудное кольцо падало... прямиком в трюм тонущего корабля. Прошла целая вечность, прежде чем Исайя сумел отвести взгляд от зева, в котором исчезло кольцо, на мгновение он даже хотел бросить мужчину... но не такого Исайю любила Изабела. Скрепя сердце, он бросился в воду, таща за собой единственного выжившего человека с обреченного судна, и пытаясь не думать об утраченном кольце.

"Кто он, как ты думаешь, Исайя?"

Исайя молчал практически весь путь до Папуа, где "Зверинец" бросил якорь. Целители хлопотала над остающимся без сознания мужчиной, а Исайя смотрел на странные одежды того, пытаясь понять, что это за ткань. Подобной он никогда прежде не видел, ровно как и цвет был ему незнаком. "Наверное, какой-нибудь дворянин или торговец... надеюсь, мы получим награду за то, что спасли его. Но... он мог явиться лишь из одного места". он мог явиться лишь из одного места".

Поднявшись на ноги, Исайя направился на пристань, прокричал: "Эй, парень! Сколько кораблей направилось к Змеиным Колоннам за последний день?"

"Эээ... ни одного. Ни один корабль не желал попасть в шторм... я удивлен, что ваш сумел выстоять в нем и добраться сюда".

Он не сразу заметил ее в полной людей таверне, а после счастливо улыбнулся и опустился за ее столик. "Похоже, ты сумела добраться сюда быстрее. А сумел узнать мало что важного... а большинство вообще отказываются говорить об этом. Судя по всему, из Папуа не выходят корабли, и никто не сумел проплыть через Змеиные Колонны в то время, когда мы обнаружили потерпевшее крушение судно. Я также слышал, что это не первый корабль, потерпевший крушение в тех водах при странных обстоятельствах... похоже, их немало в тех пределах, где прежде корабли не были замечены. К несчастью, мы не можем найти никаких сведений о том, кому принадлежат эти корабли... и единственный выживший, кого мне удалось спасти, до сих пор не пришел в себя". Проведя руками по волосам, Исайя разочарованно вздохнул: "А как твои поиски?"

Изабела улыбнулась своему нареченному, сделала глоток эля из кубка. "Знаешь, милое личико может разговорить даже сурового моряка!" - игриво молвила она, подмигнув. - "Некоторые команды, обнаружившие подобные суда, только об этом и говорят, и, похоже, в трюмах было немало добра... все похищенное, стало быть, корабли вполне могли принадлежать пиратам. Но самое главное - никто не может выяснить, откуда были украдены эти вещи. Они не были указаны ни в одном списке товаров наших пропавших кораблей". Изабела нахмурилась, заметив чрезмерно сосредоточенное выражение лица Исайи: "Эй, ты слушаешь? Мне казалось, это важно".

Сперва Исайя всецело сосредоточился на рассказе Изабелы, но сейчас внимание его привлекало иное. Он со значение посмотрел на девушку, после чего произнес: "Продолжай говорить... о чем угодно, но продолжай".

Изабела озадачилась, но продолжала болтать, а Исайя прислушался к беседе за соседним столиком...

"Ну, ты не был первым, о ком мы подумали... но, быть может, мы предположили, что ты просто струсил после всей этой заварухи с наследником". Человек ухмыльнулся, выставив напоказ гнилые зубы, и собеседник его, куда более изысканно одетый мужчина, возмутился: "Струсил? Да за кого ты меня принимаешь? И ты думал, я подобных слухов не узнаю? Ты идиот, ты практически отправил ягнят на бойню. Навряд ли с делом справится кто-либо другой".

"О, говоришь, ты незаменим? А чем подтвердишь, мальчишка?"

Раздраженно хмыкнул, мужчина одернул дублет, пожевал губами. "Я смогу сделать это... а возьмусь ли - уже другой вопрос. Что конкретно ты предлагаешь?"

Человек ухмыльнулся снова, положил на стол небольшой мешочек; собеседник его заглянул внутрь, присвистнул. Внутри оказались алмазы, подобных которым он прежде не видел, а также записка, указывающая, какова будет окончательная плата... и описание предмета, коий надлежит выкрасть. Недоверчиво хохотнув, он произнес: "Несколько неосмотрительно так много предлагать сразу, я ведь еще не принял предложение, верно?"

"Она знала, что ты возьмешься за это дело. И она права, верно, мальчишка? Ты ведь возьмешься, да?"

Потерев подбородок, мужчина надолго задумался, после чего произнес: "Скажи ей - кем бы она ни была - что дело будет сделано. И я надеюсь, что получу все, описанное здесь... и поглядим, возможно, понадобится еще больше в зависимости от трудностей, с которыми мне предстоит столкнуться".

Дождавшись, когда странные индивиды покинут таверну, Исайя вновь сосредоточился на словах Изабелы. Признаться, его несколько разочаровал тот факт, что услышанный разговор, судя по всему, не относился к насущной проблеме. Посему, улыбнувшись невесте, он произнес: "Судя по всему, новых сведений мы здесь не получим... возможно, сумеем выяснить что-либо в Скара Брае или Тринсике". Допив свой эль, он поднялся на ноги: "В Веспере для меня всегда было несколько ветрено..."

Кристалл трещал в ее ладонях, а она продолжала вливать в него свою магию, заставляя землю дрожать... но вскоре дрожь успокоилась, и ничего не произошло. Она предполагала, что так и будет: необходима была фокусирующая точка, и одного кристалла для этого недостаточно. Необходимо нечто более сильное, более могущественное... и тогда она осознала, какая точка станет идеальной. И самое прекрасное состоит в том, что там практически никого нет. Криво усмехнувшись, она обратилась к Шанти: "Ты станешь сопровождать меня, Шанти. Мне понадобится твое искусство принуждения, если по пути мы ввяжемся в неприятности".

Мужчина, сопровождавший ее, недобро хохотнул, обнажив внушительную саблю, зачарованную целым набором магических двеомеров. "Как пожелаете, миледи. Я живу, чтобы служить вам... особенно, если это означает, что старая добрая сабля "Акулий укус" повеселится". Он с нежностью положил клинок себе на плечо. Женщина сделала магические пассы, произнесла заклинание; чуть поодаль возникли алые Лунные Врата, в которые двое не замедлили проследовать.

"Бедный старый бард... недобрый день для того, чтобы выйти на прогулку", - проворчал Шанти, вернувшись к своей госпоже, осторожно устанавливающей кристалл. Пират стер кровь барда с "Акульего укуса" кусочком промасленной ткани: "Итак, что же вы делаете здесь? Не то, чтобы мне нужно было это знать, но если вам понадобится помощь..."

Он не закончил предложение, а чародейка оторвалась от манипуляций с кристаллом, молвив: "Благодарна тебе за предложение, Шанти, но магия никогда не было одной из твоих сильных сторон..."

"Это верно, миледи". Он внимательно осмотрел острие сабли, хоть в этом не было необходимости - заклинания поддерживали оное острейшим. "Буду продолжать делать то, что умею лучше всего". Он подошел к ступеням, вытащил из кармана сюртука апельсин, очистил его окровавленными пальцами. "Просто крикните, когда понадоблюсь вам, миледи".

Улыбнувшись причудам Шанти, она внимательно осмотрела плоды своих усилий. Кристалл находился в одном из сильнейших фокусирующих чертогов... хоть обычно для подобной цели помещение сие и не использовалось. Удерживаемый могущественным заклинанием, кристалл пребывал в центре установленной ею системы зеркал. "Время начинать..." - сказала она самой себе, после чего начала произносить заклинание, о подобном которому не слышали после исчезновения Нистула. Чертог содрогнулся от магических энергий, ровно как и вся твердыня, ибо невероятные силы разрывали саму ее основу, а затем послышался страшный треск, будто здание действительно рушилось.

Шанти резко обернулся, узрев магическое сияние в окнах Маяка, услышав ее голос, выкрикивающий магические слова, и, наконец, ликующий смех. Буря высвобожденной энергии заглушила голос чародейки, но, наконец, все стихло, и сияние исчезло.

Улыбаясь, леди покинула здание, осторожно кладя кристалл в свою суму. "Это удастся на славу... и, в то же время, будет достаточно забавно. Пойдем посмотрим, какую еще пакость мы можем сделать, Шанти".

"Конечно, миледи. Вы хорошо мне платите и даете возможность развлекаться лучше, чем за все последние годы... посему ведите". Она произнесла очередное заклинание, создав Лунные Врата. "И Шанти... называй меня по имени. Я и так долго скрывалась, сдается мне".

"Конечно, миледи... эээ... леди Минакс".

Они ступили в портал и исчезли, оставив за собой установленные зеркала и мертвое тело, брошенное в океан - свидетельства того, что посещали они великий Маяк.

Некогда сей град был куда более приятным местом. Здесь было более многолюдно, кипела жизнь, и множество магов, направляемых магистрами и великими магистрами, постоянно стремились к познанию чего-то нового. Но - он напомнил себе - это было много лет назад... и несмотря на упрямость остающихся в сих землях, многие избрали для себя более спокойные воды. Королевские Стражи уговаривали его не появляться здесь, и уступили лишь тогда, когда он согласился взять с собой двух воинов из их числа. Однако он открыто сказал им: если он найдет того, кого ищет, сил их окажется недостаточно.

Ворота все еще находились на месте, и пусть они несколько проржавели, выглядели не хуже, чем все остальное в этом великом граде. Однако вскоре показались более зловещие знаки - мертвые тела на улицах, и он покачал головой... большинство трупов принадлежало монстрам, и им следовало оставаться в глубинах подземелий, а не на улицах города, обладающего столь богатой историей. Доносились до него звуки грома - следствие ударов молний, звенели тетивы луков, но когда небеса начали сотрясать ужасающие громовые раскаты, понял он, куда следует направиться.

Они продолжили путь, и стражи его заметили дракона, поднявшегося в воздух из-за зданий; тварь раззявила окровавленную пасть и заревела на трех путников. Воины незамедлительно выступили вперед, обнажив палицу и топор, атаковали дракона, и человек, охранять которого им было назначено, принялся творить заклинание. С рук его сорвались огненные шары и стрелы магической энергии, и вскоре рептилия оказалась повержена; трое продолжили путь. "Мы должны спешить, потому что, боюсь, он не станет ожидать нас слишком долго".

"Да, милорд", - хором отвечали стражи, стараясь не отстать от своего короля, быстро шагавшего по улице. Завернув за угол, узрели они нескольких магов, верховодил которыми облаченный в ризу и плащ мужчина, стоящий на покатой крыше и отдающий приказы. Маги творили волшбу, а предводитель их выкрикивал заклятия, сотрясающие небеса, и молния ударила в Маяк... остались от которого одни лишь руины. Этого-то мужчину король и искал.

Один из магов окликнул мужчину на крыше, тот обернулся, криво улыбнулся, заметив короля. Он сделал широкий жест, указывая на обратившиеся в руины здания города, после чего с улыбкой произнес: "Что ж, мальчики и девочки, все приветствуем нашего правителя, достойнейшего Лорда Блэкторна! Думаю, он счел необходимым навестить нас, а мы не приготовили для него подобающего празднества! Как думаете, ребята, что мы можем поделать с этим?"

Рыцари нахмурились, услышав столь фамильярные слова, обращенные в адрес их короля, но тот лишь отмахнулся от них. "Я бы с радостью сам организовал празднество для тебя и твоих людей, Великий Советник".

"Как трогательно! Но, Лорд Блэкторн, ты не найдешь в мире мага, жаждущего еды, лишь ингредиентов для заклинаний!" Из толпы послышались смешки, а мужчина телепортировался вниз с крыши здания, возникнув в нескольких шагах от короля. "Но, насколько я помню, прежде ты и сам был магом, верно? Я слышал о том, что произошло у врат, стало быть, ты и сейчас творишь волшбу..." Мужчина внимательно смотрел на собеседника. "И что же привело регента Британнии в Лунное Сияние Фелукки, милорд?"

"Великий Советник Анон, меня привели сюда твои поиски. Я хочу попросить тебя об услуге".

Анон воззрился на короля в вящем изумлении. "Ты хочешь попросить меня об услуге? А зачем мне помогать тебе, Блэкторн? Ты сделал невероятно мало, чтобы отговорить Нистула от его глупостей, а вот единение со мной вполне могло бы поколебать его уверенность в избранном курсе действий". Все слова его сочились недоверием и паранойей, и маг постоянно жестикулировал.

Король Блэкторн утвердительно кивнул, заметив возбуждение мага, после чего вновь взглянул ему в глаза. "Это верно, Великий Советник... но не могу сказать, мог ли я повлиять на те события. Уверен, что не сумел бы. Но сейчас у нас есть возможность объединиться. Теперь, когда Нистул и Клайнин мертвы..."

"Недоумок и его прихвостень..."

Король Блэкторн проигнорировал ремарку, продолжив: "Не осталось никаких сомнений в том, кто остается самым знающим и могущественным магом в королевстве".

Анон зарделся от столь откровенной похвалы, открыл было рот, однако король продолжал говорить. "Или, по крайней мере, не было бы сомнений, если бы не нашелся тот, кто сумел открыть порталы для нынешних вторжений монстров. Думаю, сделавший это - и есть самый могущественный маг".

Анон подавился слова, которые хотел было произнести, лицо его покраснело от гнева. "Я - куда сильнее Минакс. Это я и мой совет магов на протяжении долгих лет сдерживали ее миньонов, пока этот шут Дюпре скачал на лошадях, будто на турнире!"

Король кивнул, проигнорировав высказанное в адрес Дюпре оскорбление... куда более неожиданными стали сказанные Аноном слова. Он подозревал, что Минакс может стоять за нынешними атаками на города королевства, но Анон, похоже, обладал более подробными сведениями. "Что ж, Великий Советник, я собираюсь напомнить ей, кто является сильнейшим магом в Британнии... ты, конечно же... но без твоей помощи мне будет сложно это сделать. И, думаю, могу снабдить тебя кое-какими ресурсами, которых у тебя нет".

Анон долго и пристально смотрел на Блэкторна, будто пытаясь что-то прочесть по лицу регента. Говорят, с ростом могущества многие маги становятся весьма эксцентричны, но Анон был таковым давным-давно... И кто знает, как сильно он изменился за эти годы?..

Наконец, Анон кивнул, обернулся к своим магам: "Что ж, ребята, похоже, мне придется наведаться в землю фей и плюшевых медвежат! Я принесу вам подарки оттуда, и... как там бишь тебя... Ковис! Ты теперь главный над Кнобби и Флаппи! Позаботься о них!" Обернувшись к королю, он изобразил чересчур изысканный поклон. "Что ж, милорд король Блэкторн, Ваше Величество, позвольте мне быть к вашим услугам за вознаграждение, которое мы непременно обсудим..."

Несмотря на манеры Великого Советника, король улыбнулся, ибо знал, что умения мага куда более необходимы ему, нежели собственная гордость. "Тогда пойдем со мной, Великий Советник, и начнем строить планы". Анон уже принялся творить заклинание по созданию портала, но король вопросительно изогнул бровь: "И пока не забыл... кто такие Кнобби и Флаппи?"

Анон побагровел от гнева: "Мои ручные летучие мыши, и мы больше не будем говорить о них!"

Король Блэкторн лишь кивнул, лишний раз убедившись в чрезмерной эксцентричности мага...

Он сражался на мечах с противником, с каждым ударом все дальше тесня его. Тот отразил один из выпадов сира Дюпре щитом, после чего рыцарь с силой ударил собственным щитом противника в лицо, расплющив ему нос. Шлем носить надо, сопляк, - подумал он перед тем, как пронзил противника мечом. После чего с выдернул клинок, и воин пал, заливая кровью землю. Дюпре слышал грохот, ибо осаждающие забрасывали взрывающимися землями Маяк, а вскоре к нему подоспел сквайр, выдохнув: "Сир Дюпре, вы нам нужны! У нас беда!"

Не теряя времени, рыцарь устремился вслед за сквайром... и цель их явила себя через несколько секунд. На улице виднелись несколько трупов, а здоровенный корсар в одиночку противостоял трем рыцарям - деяние само по себе впечатляющее, однако Дюпре вперил взор в одну-единственную персону на поле брани. Двое рыцарей, его сопровождавших, истекали кровью, отступали, пытаясь получить передышку... или, возможно, бежать. Последний из рыцарей швырнул фиолетовое зелье в облаченную в ризу женщину... которая резко обернулась и поймала флакон на лету, после чего бросила его в рыцаря, который от удара осел на землю. Темноволосая женщина рассмеялась, и сквайр что-то говорил, но Дюпре ничего не слышал, ибо бросился к женщине, занеся меч для удара.

"Пришло время для возмездия, волшебница!"

Потом магической энергии, испущенный Минакс, Дюпре отразил щитом. Удар оказался сильнее, чем он полагал, но лишь немного замедлил рыцаря, который нацелил острие клинка в шею противницы. Ловкая волшебница отпрыгнула назад, уворачиваясь от выпадов знаменитого рыцаря и удерживая того на расстоянии с помощью ударов хлыстом, нацеленных на забрало Дюпре. Хоть шансы на то, что один из подобных выпадов достигнет цели, и были невелики, каждый из них заставлял его моргать и уклоняться, а этого было достаточно, чтобы она отступала на шаг... но натиск рыцаря не оставлял ей времени на волшбу. За спиной рыцаря раздался крик, и на лице Минакс заиграла усмешка, и волшебница тихо, насмешливо произнесла: "Похоже, это твой конец, Дюпре".

Как только она начала говорить, он отступил в сторону и поднял щит, дабы отразить удар корсара, который широко осклабился. Его сабля оставляла за собой светлый след, и сир Дюпре инстинктивно подставил щит под удар... угол которого сабля срезала. Зачарованный клинок... и весьма мощные чары. Боковым зрением он заметил, что Минакс отвернулась от него, и как не хотелось ему вернуться к противостоянию с волшебницей, корсар натиск не ослаблял.

Сир Дюпре продолжал отражать удары, каждый из которых или откалывал кусочек его щита, или оставлял зазубрины на мече. Пират атаковал как одержимый, надеясь заставить противника исключительно обороняться, но наконец он чуть оступился. Дюпре метнулся вперед, подставил под удар сабли меч и щит, и они замерли, прижавшись вплотную друг к другу, надеясь лишь на собственные физические силы.

"Ха! Великий мир Дюпре, да? За тобой пришел старик Шанти, паренек. Твои мальчики были хороши... но "Акулий укус" старого Шанти оказался для них чересчур. Похожи, и для тебя тоже!"

Корсар хохотал в лицо рыцарю; изо рта у него разило ромом, и Дюпре усилил натиск, вынудив противника отступить. Он чувствовал, что силы у пирата иссякают, и необходима лишь одна возможность, чтобы отбить в сторону его оружие, ведь легкая кожаная броня не спасет его... Но когда он уже приготовился нанести последний удар, хлыст Минакс обвил его предплечье.

"Шанти, ты же говорил, что справишься с ним..." - с раздражением в голосе (и откровенной забавой) молвила чародейка.

Дюпре взвесил свои шансы теперь, когда на помощь Шанти пришла Минакс... Ситуация сложилась отвратительная, ведь скоро волшебнице надоест забавляться и она начнет разить его заклинаниями. Нанеся удар щитом, он отбросил Шанти назад, и изготовился сделать выпад, пока пират не успел поднять саблю, чтобы его парировать... Но удар Дюпре не был направлен на корсара. Клинок рыцаря рассек хлыст, после чего Дюпре подставил щит под разряд магической энергии, сорвавшийся с левой руки Минакс, однажды вынужден был отступить на шаг. Он начал поворачиваться обратно к Шанти, но, заметив движение уголком глаза, уже сознавал, что опоздал.

Он успел подставить меч под удар, но сабля Шанти отсекла треть клинка рыцаря, продолжила движение, рассекая доспех и вонзаясь глубоко в плечо Дюпре. Страшная боль вынудила рыцаря опуститься на одно колено, и Шанти немедленно нанес следующий удар, который Дюпре едва успел отразить щитом. Он держал щит двумя руками, но "Акулий укус" продолжал вгрызаться в дерево, рассекая его, приближаясь к руке рыцаря; а волшебница уже начала творить следующее заклинание. Вот, стало быть, как все заканчивается...

Неожиданно Минакс выругалась; раздался взрыв, затем еще один. Молния ударила совсем рядом с рыцарем и корсаром, ослабив натиск последнего, и Дюпре не замедлил ударить по ногам противника, отбросив его в сторону. Когда рыцарь поднялся на ноги, Шанти метнулся к Минакс, схватил ее, и оба они исчезли в следующее мгновение после того, как сотворила она заклинание.

Тот, кто швырнул в волшебницу взрывчатое зелье, спешил к Дюпре - сквайр, который и привел его сюда, а затем убежал, дабы запастись зельями. Рыцарь перевел взгляд на свой расколотый меч и практически разбитый щит, а сквайр залопотал: "Сир, вы ранены! Нам нужно спешить к целителям!"

Сир Дюпре улыбнулся. На его глазах двое его облаченных в броню рыцарей бежали, получив незначительные раны, а этот сквайр, не имея доспехов, вернулся, бросив вызов самой волшебнице. Лишь сейчас он заметил того, кто сопровождал сквайра, и улыбка исчезла с лица рыцаря. Посреди улицы с донельзя довольным и нахальным выражением на физиономии стоял мужчина, облаченный в ризу.

"Думаю, теперь у тебя передо мной долг чести, Господин Блестяшка. Или мне называть тебя Полумечом после этого представления? А я-то думал, ты знаешь, как использовать эту штуковину", - насмешливые слова Анона приводили его в ярость, но он лишь вогнал в ножны свой расколотый клинок.

"Что тебе здесь надо, Анон? Нет у меня на это времени... надо заняться ранеными рыцарями. Если хочешь бахвалиться, делай это в Лицее наряду с твоими сподвижниками, которые в унисон поют, как ты чудесен, пока ты жуешь свою мандрагору..." Дюпре осекся, заметив приближающегося наряду с двумя стражами мужчину, а ухмылка Анона стала еще шире.

"О, где мои манеры, Господин Блестяшка? Разве я забыл упомянуть, что пришел не один? Склонимся за пред Его Величеством Лордом Блэкторном, королев державы, Грандмастером и..."

"Великой Советник... хватит. Прошу тебя", - несколько натянуто произнес король, жестом велев магу замолчать. - "Сир Дюпре, я хочу поговорить с тобой... после того, как целители закончат врачевать тебя".

Дюпре кивнул, хоть и претило ему видеть Анона рядом с королем. "А он?"

Король Блэкторн бросил мимолетный взгляд на хихикающего мага. "Он со мной, и способности Великого Советника мне нужны... как и твои, ради блага королевства".

Дюпре поразмыслил над словами сюзерена, после чего отбросил сломанный щит, эмблема на котором была разрублена надвое. "Тогда встретимся в "Бочонке и якоре" через час".

"Вечный пьянчуга, ты не меняешься! Можешь, тебе и девчушку порезвее прихватить?" - бросил Анон в спину Дюпре, который устремился в направлении целителей, остающихся на площади.

"Я тебе отыщу летучую мышь порезвее, маг". Он услышал хохот Великого Советника за спиной, но не обратил на него внимания, а сквайр продолжал вести его за собой...

"Ты действительно думаешь, что это может сработать?" - хмыкнул Анон, услышав предложение короля Блэкторна.

"Что ж, если ты считаешь, что не сможешь этого сделать, думаю, так и останешься известен как второй по силам маг в королевстве".

Анон стукнул кулаком по столу, и Дюпре наградил его испепеляющим взглядом. "Боюсь, что никак не возьму в толк... почему мы просто не уничтожим источник этих рифтов?"

"Мы не можем сделать это, не заплатив цену во множество жизней. Мы с Аноном пришли к выводу, что Минакс воспользовалась украденным осколком Алмаза Бессмертия, чтобы создать бреши в эфире, ведущие в иной мир... в Созарию, захваченную разбойниками и головорезами. Если уничтожим источник, вполне можем погубить оба мира. Вместо этого... у Анона есть план, походящий на то, что некогда сделал Нистул..."

"Это совершенно другое! Мы не уничтожаем весь уклад бытия и источник своих сил!"

Король поднял руку и Анону пришлось замолчать. "Хорошо. Мы можем сотворить заклинание, но необходимо, чтобы никто не поспел прервать ритуал... Но, к сожалению, Минакс и этот... Шанти, о котором ты нам рассказал, будут постоянно наблюдать за нами. Анон - единственный из нас, кто может сотворить заклятие... и ему необходимо помочь в этом".

"Зачарованный клинок Шанти весьма могущественен... это один из тех древних мечей, которые, как мы полагали, утрачены. Я не знаю, как можно противостоять ему".

Король позвонил в колокольчик и в комнату ступил Хеклс, неся в руках завернутый в ткань предмет. "Это заняло время, но я сумел отыскать в своей коллекции то, что поможет нам, сир Дюпре".

Хеклс развернул ткань, протянул ножны с мечом силу Дюпре... Тот обнажил сей клинок, воззрился на испещренное рунами черное лезвие. И весь меча, и балансировка были превосходны... Он взмахнул мечом, отметив сияние в воздухе - в точности такое же, кое следовало за "Акульим укусом" Шанти. Рыцарь резко вогнал меч в ножны, кивнул королю:

"Что ж, сделаем это ради державы... и победы над Минакс".

Анон закончил приготовления, набрав целую кучу редких реагентов из хранилищ в замке Блэкторна; Дюпре заметил расколотый щит новым, более тяжелым, и велел спасшему его сквайру изобразить на щите герб Блэкторна, а не свой собственный. Также рыцарь заменил и наплечники, рассеченные пиратом, и те ярко блестели, являя контраст с его старыми поблекшими доспехами. Анон надел подаренную королем шляпу, на которой также был вышит герб Блэкторна. Король сотворил Лунные Врата, и друг за другом они проследовали в сияющий портал.

И практически сразу же лицезрели хаос: стражи, искателей приключений, исследователи наполняли городские улицы, сражаясь с головорезами и их монстрами. Кровь ручьями лилась по улицам Веспера, ибо сражение велось на островах, и мосты между ними еле держались. Анон начал произносить заклинания, телепортироваться с одного места на другое, стремясь к цели.

Дюпре прокричал: "Проклятье, Анон! Мы должны держаться вместе!" Бросив взгляд на короля, дабы убедиться, что тот рядом, рыцарь бросился вслед за магом по расколотому деревянному мосту. Перед ним возник сатир, и Дюпре рассек противника надвое своим черным клинком. К рыцарю уже спешили дриада и ку сидхе, но и те сложили головы, и Дюпре, не останавливаясь, бежал дальше, в направлении Маяка.

Анон уже успел прикончить большинство монстров поблизости и начал приготовления к колдовскому ритуалу. Дюпре тихо выругался: вечно этот маг плюет на остальных... Король подошел к Анону, они начали говорить друг с другом, а Дюпре крикнул: "Я осмотрюсь здесь; быть может, эти искатели приключений помогут нам удержать мосты".

Анон пренебрежительно бросил: "Мне наплевать! Просто не лезь под руку!"

Король кивнул рыцарю на прощание, после чего обратился к магу: "Уверен, что сумеешь изменить эти разрывы в ткани мироздания?"

"Смогу, конечно! Но если это не сработает, у нас остается второй вариант".

"О, поглядите-ка! Король нашел себе нового придворного шута! Хеклс был недостаточно глуп, и ты заменил его на Анона?" - произнес насмешливый голос с крыши соседнего здания; несколько молний уничтожили реагенты Анона, который тот загодя аккуратно разместил в определенных точках. "Ох, прости... это были какие-то важные штучки, маленький маг? Знаешь, Нистулу никогда не требовались..."

"Я куда более силен, чем этот недоумок!" - взорвался Анон, начиная творить заклинание. - "Он просто завидовал мне, моим способностям и умениям!"

"Нет, Советник, нам следует..." - попытался урезонить Анона король, но маг ничего не желал слышать.

"Я должен покончить с ней!" - с этими словами Анон исчез, а мгновение спустя возник подле Минакс. Ввысь взметнулись столпы пламени, охватившего всю крышу, но Минакс уже спрыгнула вниз, взмахнула хлыстом; тот обвил лодыжку Анона, и маг упал. Закричав в гневе, он направил в сторону противницы огненные шары, но она воздвигла на пути их каменную стену.

Король Блэкторн вернулся к поставленной задаче, воззрился на уничтоженные реагенты... их изначальный замысел ныне невыполним, к тому же, Анон занят другим. Бросив взгляд на сошедшихся в противостоянии магов, он собрался с мыслями... и принялся творить заклинание сам.

Анон продолжал магическую дуэль с волшебницей, и ни один из них не мог обрести видимое преимущество, однако Минакс отступала, и с весьма определенной целью. Король Блэкторн крикнул Анону, предостерегая того об опасности, но маг не услышал слов монарха.

Шанти, на лице которого играла злобная ухмылка, поднялся из укрытия, взмахнул саблей. Анон вскрикнул в вящем изумлении, сотворил телепортирующее заклятие... но когда он возник в нескольких шагах поодаль, оказалось, что удар корсара достиг цели и ризу мага оросила кровь. Шанти устремился к чародею, который, натужно кашляя, пытался творить целительное заклятие... когда из переулка, откуда прежде появился Шанти, выбежал Дюпре, ударил пирата, повалив того наземь.

Минакс раздраженно хмыкнула, начав творить заклинание, должное покончить с рыцарем, когда между ними выросла каменная стена, защитившая Дюпре от волшбы. Шанти поднялся на ноги, усмехнулся: "Хочешь потерять еще кусок себя, а? Шанти готов выполнить эту твою просьбу!" Зачарованный меч Дюпре скрестился с саблей пирата...

Противостояние продолжалось, в то время как Блэкторн всецело сосредоточился на ритуале. Ни на Анона, ни на Дюпре он рассчитывать не мог. Он чувствовал магическую силу, струящуюся потоком через его тело, когда пытался он сотворить созданное Аноном заклинание... но он не мог рассчитывать на полный успех, не обладая реагентами. Монарх услышал предостерегающий крик, заметив, как один из разбойников спешит через мост на помощь Минакс... но времени на тревогу у него уже не осталось.

Воспользовавшись собственными магическими приемами, которые использовал он в противостоянии Эксодусу, а также кристаллом, находящимся в кармане его одеяний, король направлял поток маны без видимых усилий. Прозвучали слова силы, как будто он проделывал это много раз прежде. Ослепительное сияние окутало его... и король исчез.

Сияние продолжало расширяться; здания оно оставляло в неприкосновенности, но, окутав сражающихся, они заставило исчезнуть и их - Анона и Дюпре, разбойников и их монстров. Несколько мгновений спустя здесь остался лишь опустевший Веспер - да исследователи, искатели приключений, Шанти и Минакс. Осознав, что противостоять столь превосходящим силам невозможно, двое не преминули телепортироваться прочь, избежав таким образом праведного гнева британнцев.

"Что ты сделал?!" - выкрикнул Анон, лишь сейчас осознав масштабы содеянного монархом; голос его эхом отдался в обширной пещере.

"Я сделал, что смог... потому что ты презрел свой долг", - спокойно отвечал король, надеясь, что раздражение мага не перерастет в открытое противостояние.

"Мы так не договаривались, Блэкторн!"

"Я заплачу запрошенную тобой цену, Анон... но у меня не было иного выбора".

"Нет, был! Мы могли прикончить их обоих..." - крики Анона прервались, и маг схватился за грудь, рухнул на колени, ибо рана, нанесенная пиратом, все еще причиняла ему боль. Король помог ему подняться на ноги, и Анон вновь принялся доказывать свою правоту.

Убедившись, что рана Анона не смертельна, Дюпре вогнал меч в ножны, понимая, что сегодняшнее сражение завершилось. Маги устремились прочь по обширному коридору... разговор их не нес какого бы то ни было глубокого смысла. Впереди виднелись маленькие образы знакомых ему городов. Рыцарь последовал за магами к выходу из подземелья Блэкторна... Рифты, созданные Минакс в городах Британнии, ныне пребывали лишь в сем подземелье, ровно как и головорезы, населяющие иную Созарию...

Подземный тоннель содрогнулся от взрыва, сверху посыпались песок и камни. Но женщина спокойно сидела на своем каменном троне, выжидая, вслушиваясь в звуки противостояния между ее миньонами и человека, который - она была уверена - одержит верх. Он приближался, и она слышала, как он с яростью в голосе выкрикивает заклинания - куда более могущественные, нежели можно было предположить; на какое-то время она испугалась было, что он может перестараться и обрушить им на головы весь комплекс. "Минаааааакс!!!"

Он все приближался, и на губах ее зазмеилась ухмылка. Двери широко распахнулись и сорвались от сполоха магической энергии, и женщина подняла руки, показывая, что сдается. "Браво, Великий Советник... ты сумел отыскать меня".

"Настало время положить конец этому, Минакс... показать всем и каждому, что именно я - сильнейший волшебник из ныне живущих!"

"О, так ли? Что ж, тогда, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Ведь ты сумел настичь меня... даже если всю тяжелую работу при этом сделал твой король. Думаю, они будут счастливы, что одна из его пешек пришла и загнала меня в угол... вне всяких сомнений, использовав его планы и ресурсы..."

Руки Анона опустились при ее речах, но магическая энергия все еще окутывала их. "О чем ты бормочешь?! Здесь я, а не Блэкторн! И не Дюпре!"

Минакс развела руки в примирительном жесте. "О, да, конечно... похоже, мои подданные избавились от всех твоих ничтожных советников и свидетелей. И когда ты притащишь меня на суд, тебе придется передать меня королю... ведь даже мощь твоего Совета Магов не сможешь противостоять всей королевской рати. Ты будешь знать, что это твоя заслуга... но все остальные будут полагать, что именно король Блэкторн положил конец террору волшебницы".

Анон дрожал от ярости; с рук его сорвался огненный шар, устремился к Минакс... и пролетел над ее плечом, чуть опалив жаром лицо. "Молчать! Я не потерплю твоих лживых речей!"

Минакс снова улыбнулась. Она заметила, как Шанти, сжимающий в руках зачарованную саблю, проскользнул в зал, и слегка качнула головой, приказывая ему ничего не предпринимать. "А какой мне прок лгать? Подумай, Великий Советник. Ты их умнее... но кому поверит народ? Королю, который спас горгулий и их города... или магам, которые презрели свой долг перед королевством и теперь у Дюпре на побегушках?"

Ярость Анона все возрастала, разрушительные магические энергии, исходящие от него, ощущались физически, а Минакс продолжала: "Ты не должен позволять им так поступать, Анон! Ведь не все глупы. Не все думают так, как они... и не все горят желанием помочь им. Ты можешь... поступить так, как лучше для тебя, Великий Советник".

Минакс замолчала, бросила мимолетный взгляд на Шанти, зная, сколь непредсказуем Анон, и пират может положить конец противостоянию вне зависимости от слов, ею произнесенных. Великий Советник Анон сжал левую руку в кулак, и, казалось, разрывался перед выбором. Голос Минакс вновь нарушил напряженную тишину. "Я отступила перед тобой в Веспере потому, что признаю твое могущество, Анон. Я знаю, на что ты способен, и уважаю твои силы... уважаю и тебя. И мы можем других заставить там сделать. Они не пришли к тебе на помощь прежде... зачем же продолжать помогать им?"

Анон осмотрел ее с ног до головы, после чего расслабился, опустил руки, а в следующее мгновение возник подле Минакс. "Знай, Минакс, если это обман, я обрушу на тебя весь мир. Я выжил там, где другие погибли... и не без причины". После чего он исчез из зала, а Минакс перевела взгляд на Шанти... и двое улыбнулись друг другу.

"Враг моего врага..."

Король хмурился, угрюмо глядя на шахматную доску и слушая рассказ сира Дюпре. Он двигал фигурку туда-сюда, не отпуская ее, переставляя ее с одной клетки на другую и обратно - допустимый ход, однако сделать ответный у противника возможности не было.

"Похоже, Совет Магов оказался распущен... после исчезновения Анона немногочисленные оставшиеся чародеи перегрызлись между собой. Некоторые их подали прошение о присоединении к Истинным Британнцам, но не знаю, способны ли они подчиняться приказам достаточно, чтобы сражаться рука об руку с моими воинами..."

"Сир Дюпре, что ты думаешь о слухах о том, что Анон переметнулся в стан противника?"

Сир Дюпре покачал головой. "Может, он и безумен, но все это время сражался за Британнию. Думаю, это всего лишь слухи". Слова Дюпре звучали убедительно... однако в голосе уверенности не чувствовалось.

"Возможно, мы лишились одного из сильнейших магов королевства в хорошо спланированной атаке... или, возможно, враг переманил его в своей стан. Не знаю, во что я поверю скорее: в то, что Минакс столь могущественна, что уничтожила его, или же в то, что Анон столь обезумел, что принял ее сторону".

Сир Дюпре долго молчал, барабаня пальцами по рукояти меча, притороченного к поясу, ищу нужные слова, чтобы придать уверенности регенту и себе самому. Но найти их не сумел.

"Те, кому я пытаюсь честно служить, будучи их королем, по-всякому называли меня, сир Дюпре. Меня называли тираном... узурпатором... предателем... а многие открыто заявляют о том, что считают меня приверженцем зла. И все же..." Он тяжело вздохнул, встал из-за стола, проследовал на балкон. Мысль он так и не законсил, а сир Дюпре был слишком благоразумен, чтобы напомнить ему об этом.

Слабый лунный свет озарил короля, устремившего взор на замковый раз, и голос Дюпре вновь разорвал тишину. "Мой лорд, даже я сомневался прежде в тебе... но со временем они поймут. А даже если и нет, честь воздается сама по себе. Ты приложил огромные усилия, чтобы сделать все, как подобает, и мы знаем об этом, даже если иные остаются в неведении".

"Дюпре... нам нужно созвать ополчение. Я знаю, что воины твои сильны и хорошо обучены... но если Минакс столь могущественна, что сумела сразить самого Анона, или - что еще хуже - он присоединился к ней... не уверен, что даже наши солдаты сумеют противостоять им и надеятья на победу. Мы должны будем... изыскать иной способ".

Дюпре кивнул, слегка склонил голову. "Тогда я немедленно займусь этим". Дюпре устремился к замковым вратам, а король Блэкторн еще какое-то время оставался на балконе, омытый сиянием полной луны, показавшейся из-за туч. Лунное сияние окутывало короля, плащ слабо трепетал на ветру. Свет отражался от короны его и доспехов. Он не знал, как долго находился здесь, и, услышав, приближающийся шаги, не обернулся - наверняка ведь Хеклс.

От тягостных раздумий оторвал его тихий звук, с которым кто-то передвинул шахматную фигуру на доске. "Хеклс, я сейчас не в настроении для твоих подначек и острот", - раздраженно заметил король, - "...и ты знаешь, я не хочу, чтобы кто-либо касался этой доски, пока не..."

Голос Блэкторна сорвался, когда увидел он, казалось, привидение, возникшее перед ним. "Когда вернется друг, чтобы сделать свой ход на доске, которая так же дожидалась прежде твоего появления?" - хохотнул низкий, знакомый голос.

Блэкторн долго стоял, глядя на улыбающееся лицо собеседника, а после бросился к нему, и они крепко обняли друг друга, счастливо улыбаясь. "Думаю, справедливо, что я вернулся, когда ты считал меня погибшим, и я сам полагал, что никогда не вернешься ты в сии земли... Кантабриджин".

"Ты должен бы знать лучше кого бы то ни было", - рассмеялся лорд Бритиш, - "в Созарии возможно бесконечное множество событий".

Хеклс наполнил вином два бокала, протянул их королям. Лорд Бритиш улыбнулся шуту, король Блэкторн кивнул ему, и двое вернулись к беседе. "Должен признаться, удивлен, что ты вернулся без помощи Нистула. Где ты пропадал так долго? Что тебя задержало?"

Лорд Бритиш сделал глоток, опустил бокал на стол, сцепил пальцы рук, молвив: "Признаю, что действительно подзадержался со всеми этими новыми приключениями. Я устремился к звездам... оставив на время земные пределы и ощутив, каково это - не быть связанным какими бы то ни было ограничениями. И хоть она не смогла придти сюда со мной, я нашел любовь... и связь, разорвать которую невозможно. Оглядываясь назад, что все мои размышления о природе добродетелей представили мне в таком новом свете, ибо я сам смог пережить эти чудесные чувства... особенно после того, как сумел привнести в мир новую жизнь. Кроме того, я собрал осколки алмаза... но сейчас они в безопасности, во владении Нистула. Я понял, что надлежит вернутся в Британнию... и, похоже, в королевстве достаточно своих бед. Я так понимаю, что, следуя сюда, видел сира Дюпре?"

Король Блэкторн видел, с какой радостью друг его рассказывает о своих странствиях. "Да, он... В последнее время ему нелегко приходится, особенно сейчас, когда Минакс вновь сделала свой ход, но мы, похоже, сумели отбросить ее... У нее появился какой-то новый слуга по имени Шанти, и она воспользовалась осколком алмаза, чтобы привести в эту реальность головорезов, используя Маяк". Король помедлил, сделал глоток вина, и продолжил с гордостью в голосе. "Она - не единственный старый враг, вновь явивший себя, ибо заявил о себе и Эксодус... но хоть рыцари Дюпре и искатели приключений и сдерживают его натиск, мы не можем исторгнуть его из мира, как я сделал прежде. Мы заручились было помощью Анона, но, несмотря на его желание действовать во благо королевства наряду с Советом Магов, похоже, одиночество способствовало развитию его эксцентричност и безумия; и, как следует из последних донесений, силы Минакс, понеся тяжелые потери, все-таки сумели сокрушить его Совет. В Фелукке царит хаос, ведутся непрерывные сражения". Король сделал еще глоток, горько усмехнулся. "Боюсь, ты явился не в самое лучшее время для проведения праздничного парада".

Лорд Бритиш мрачно кивнул, и, чуть наклонившись вперед, произнес: "Кое-что мы все-таки можем сделать".

Кубок ударился о каменную стену, и посланник отшатнулся, когда она в ярости выкрикнула: "Не смей кормить меня слухами и ложью!" Шанти замер в углу, наблюдая за лазутчиком и леди Минакс.

"Н-но, л-леди Минакс, это не слухи... Я своими глазами видел, как он ступил в замок вскоре после ухода Дюпре. Ведь ты же велела мне следить за Дюпре, чтобы попытаться выяснить, где нам нанести..."

"Глупец! Думаешь, рыцарь - величайшая угроза для нас? Он - раздражающий фактор, не более, и хоть я и хотела бы раздавить его как жука, тебе следовало воспользоваться шансом и прикончить Лорда Бритиша сразу же, как ты заметил его!"

"Я был в замке, а там магические барьеры, которые..."

Звук удара, и человек распластался на полу; ногти волшебницы оставили кровавые следы на его лице. "Я не хочу слышать оправданий, червь. Прочь. Немедленно. Пока я не передумала... И пришли ко мне Анона! Нам нельзя терять времени!"

"Я вновь явился "Арарат"... осознание сего тревожит, но и завораживает". Лорд Бритиш поставил на стол пустой бокал. "Складывается впечатление, что все фигуры... расставлены для следующей партии, но находятся они в беспорядке и стоят не на своих полях. Враги окружают королевство, и..." Лорд Бритиш замолчал, нахмурился, услышав донесшийся снаружи шум, а король Блэкторн поднялся, подошел к окну, выходящему в замковый двор, выглянул в него.

"Похоже, весть распространяется быстро... и народ хочет узнать, правдив ли слух о твоем возвращении. Думаю, следует удовлетворить их желание, пока мы не получили мятеж, Кантабриджин". Король Блэкторн сделал приглашабщий жест в сторону тронного зала.

"Сир, я бы не советовал..."

"Тогда не советуй", - последовал лаконичный ответ, когда ступил он на поле брани, сражались и гибли на котором люди, эльфы и горгульи. Он подобрал с земли сломанный меч... невозможно было сказать, воителю какой из сторон принадлежало оружие. Сражение было яростным, все еще продолжалось, и он знал, что продолжится еще долгое время после того, как он вновь покинет эти земли. Но битву сию необходимо вести; силам зла надлежит противостоять постоянно, иначе от мира их ничего не останется.

"Сир, нам следует..."

Лорд Бритиш вздохнул, отбросил за спину плащ, обернулся и зашагал обратно, в направлении Лунных Врат. Страж действовал из лучших побуждений, это понятно, но он не хотел, чтобы воин сопровождал его... король Блэкторн настоял на этом, заметив, что слишком долго отсутствовал он в этих землях... и даже королю не приходится ныне надеяться на милосердие со стороны тех, обитает кто в сих древних пределах. Он обернулся, бросив последний взгляд на Фелукку, сознавая, что, быть может, не увидит этого мира еще очень долгое время.

"Сир Дюпре, рад видеть, что одерживаешь ты победу... и еще отраднее сознавать, что ты мало изменился. Особенно в пристраствиях к прекрасной выпивке и компании". Лорд Бритиш улыбнулся своему другу, разделял с которым столик в "Бочке и якоре"; Дюпре и рыцари его праздновали одержанную победу, несмотря на то, что многие миньоны Минакс и Анона бежали, дабы зализать раны и вновь вернуться в бой.

"В этом мире много непостоянства, милорд, но ликер Тринсика всегда останется доброй гаванью". Рыцарь приложился к кубку, после чего поставил оный на стол. "Но, сдается мне, со мной встретится ты хотел не просто для того, чтобы поздравить меня... ведь обычно ты донельзя занятой. Потому выкладывай, не будем терять времени, ведь как закончим с делами, мы сможем вернуться к нашим возлияниям".

"Приятно видеть, что ты не оставил надежды вернуть Фелукку... не оставил прежниек устои и земли, столь дорогие нашим сердцам. Я вижу, слишком многие избрали для себя легкие пути, избегая войн и конфилктов, оставив прежние убеждение, ведь следовать им - значит, продолжать сражаться... а сражаться мы должны". Лорд Бритиш помедлил, собираясь с мыслями, после чего продолжил: "Этим последователям Минакс... и Анона, как не горько сознавать предательство его... необходирмо противостоять. Пороки, олицетворяемые ими, не должны распространиться на наши земли, и добродетелям следует вновь восторжествовать в Британнии. Ты всегда был истинным человеком чести, сир Дюпре... и я прошу тебя принести клятву, клятву королевству, королю и добродетелям, как делал ты прежде... но теперь - новому сюзерену".

Дюпре отставил кубок, нахмурившись, слушал речь Кантабриджина, после чего молвил: "Я никогда не давал королю Блэктору причин..."

Лорд Бритиш прервал его: "Я и не думал о подобном... но это - символ, ведь в клятвах заключена сила. Ведь если официально присягнешь ты делу добродетели, многие сплотятся под стягим твоим, ибо имя твое имеет вес,и немалый. Многие из тех, кто дол сих пор с сомнением поглядывают на короля Блэкторна и не доверяют ему из-за давних деяний Минакс и Эксодуса. Признаешь ты это или нет, но ты уважаем и любим людом, и должен соответствовать тому доверию, которое оказывают они тебе".

Дюпре долго сидел, уставившись в свой кубок, после чего осушил его, собираясь дать ответ лорду Бритишу.

Заплечный мешок был тяжел, но шагал он по улицам Бритаина, миновал врата замка, остановился ненадолго, глядя на них с тоской. Замок пустовал, ожидая, когда жизнь вновь пробудится в нем... но Лорд Бритиш продолжал идти, направляясь на юг. Он проследовал мимо банка, услышал голоса глашатаев, раздающиеся на улицах.

"Новости! Новости! Сир Дюпре приносит клятву искоренить силы порока и всех последователей предательницы, Минакс! Добровольцы вольны присоединиться к нему в сем начинании, и все миряне, могущие сражаться, вольны сплотиться под стягом его!"

Пряча улыбку, он прошел мимо, кутаясь в плащ с капюшоном, дабы остаться неузнанным... конечно, вряд ли он привлек бы к себе повышенное внимание, ведь столь многие горожане точили мечи, полировали доспехи, седлали коней и разучивали заклинания, чтобы принять начинание. До него доносился все еще голос глашатая, вещающего о странных созданиях, обнаружившихся в подземелье Судьбы в Маласе, а он все шагал старыми дорогами к Лунным Вратам. Сам он не мог примкнуть к начинанию и принять участие в сражении, ведь в ином месте ему столько нужно сделать!.. Он знал, что король Блэкторн и сир Дюпре не позволят Минакс захватить эти земли. И он знал, что непременно вернется... даже если не ведал, сколь долгим окажется странствие и куда заведет его оно.

  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15