Demilich's

Антология

Искупление

Are you ready to pray, pray for your redemption?
Are you ready to fight for the next generation?..
Часть I

Моравия, год 1141 от Рождества Христова. Хаос царит в Европе. Вот уже более полувека продолжаются затяжные крестовые походы истовых поборников Церкви, искореняющих зло и иноверие во славу Господа. Язычники, вершащие свои дикарские обряды... Мятежные лорды, стремящиеся, пользуясь смутой, урвать себе кусок побольше... И те, кто под покровом ночной тьмы покидает свои укрывища, дабы насытиться людской кровью, столь необходимой для их богомерзского существования...

Темные века, страшные века...

Обратимся же к присонопамятной сече на Моравийских полях. Земля тогда щедро напилась крови, ибо здесь разразилось жесточайшее сражение между доблестными ратниками Церкви и варварами-язычниками, полными решимости отстоять каждую пядь своих исконных пределов. На стороне крестоносцев выступал и Кристоф Ромуальд. Душой и телом преданный делу Господа, воин вершил правосудие во имя Его, истинно веруя и посему справедливо карая сей веры лишенных.

Резкая боль пронзила его, когда оперенная стрела, выпущенная варварским лучником, вошла глубоко в его нутро. Кровавая пелена застлала глаза, звон железа и яростные крики сражающихся притихли, земля устремилась навстречу... И свет померк; на смену ему пришла благословенная тьма.

***

Слабый свет немногочисленных свечей жег глаза, а разрывающая боль возвращалась вместе с сознанием. Он лежал на дощатых полатях скромной кельи, а нам ним озабоченно склонялась та, при виде которой мир его перевернулся раз и навсегда. "Матерь Божья," - изумленно вымолвил Кристоф. Юная монашка, видя, что подопечный ее пришел наконец в себя, застенчиво улыбнулась и потупилась. "Нет, милорд. Сестра Анезка..."

Но для юного крестоносца сие было едино. Он неотрывно глядел на стоящее рядом с ним ангельское создание, выходившее его и теперь говорившее что-то о письме, оставленном Кристофу его командиром в пражском монастыре, и знал, что свое счастье он уже нашел... Или оно, повинуясь росчерку Судьбы, нашло его... Светлый облик начал расплываться перед глазами, поглощаемый тьмой и пламенем, и вернувшееся ненадолго сознание вновь оставило воителя...

Кристоф пробудился от отчаянного женского крика, эхом разнесшегося под сводами древнего монастыря. Некоторое время он просто лежал, уставясь в потолок, пытаясь собраться с мыслями... и силами. Полная луна светила в небольшое оконце, за стенами святой твердыни стояла тихая звездная ночь.

Истошный вопль повторился, на этот раз ближе. Морщась от боли, Кристоф сел на лежанке, поискал глазами свое воинское облачение, мирно почивавшее на деревянной скамье у полатей. Справедливо рассудив, что толку он него сейчас окажется немного, воин поднял свой верный клинок, и, кряхтя и опираясь левой рукой на холодную каменную стену, выглянул в скудно освещенный факелами коридор.

Увиденное потрясло его до глубины души. Анезка - его прекрасная Анезка - яростно отмахивалась зажатым в руке факелом от двух наседавших на нее приземистых чудищ. Лицо ее, залитое слезами, выражало сейчас неподдельные ужас и отчаяние. В следующее мгновение клинок крестоносца надвое рассек туловище одного из монстров; вторая тварь ненадолго пережила своего собрата. Но и Кристоф, еще не оправившийся после тяжкого ранения на Моравийских полях, исчерпал все свои силы. Выронив ставший вдруг неподъемным клинок, воин тяжело рухнул на залитый кровью пол...

Утреннее солнце озарило Прагу, изгнав ночные туманы и несомые ими кошмары. Город пробуждался. Миряне, отодвинув тяжелые дубовые засовы, распахивали ставни и двери своих хижин, впуская внутрь солнечный свет; лавочники аккуратно раскладывали свой товар на рыночной площади; гостеприимные таверны принимали первых посетителей. Жизнь шла самим чередом.

Кристоф пробудился. Анезка все так же сидела у его лежанки; похоже, она всю ночь не сомкнула глаз. "Ранее стены Праги были неприступны," - молвила девушка, - "но теперь эти монстры - шляхты - устроили себе логовище в серебряном руднике к востоку и каждую ночь появляются в городе, сея смерть. А многих они вытащили прямо из постелей и уволокли за собою в земные недра."

Крестоносец содрогнулся. В письме, оставленном его командиром, значилось, что войско ушло вслед за варварами в восточную Венгрию и по окончании похода вернется в Прагу, где Кристоф вновь вольется в его ряды. Быть может, Господь привел его сюда для искоренения зла, столь глубоко угнездившегося?

"Завтра поутру я отправлюсь в рудник," - беспрекословно заявил воин, - "и уничтожу всех этих тварей. Кровью заплатят они за вред, причиненный тебе!"

Анезка ужаснулась. Раны Кристофа казались все еще слишком серьезны, чтобы вот так отпускать его навстречу неведомым опасностям. Она попыталась было отговорить воина от безумной затеи, но тут на сцене появилось третье лицо и Анезка резко осеклась...

Грузный мужчина в богатых одеяниях пристально глядел на монахиню, затем перевел тяжелый взгляд на Кристофа. Он явно слышал по крайней мере последнюю часть беседы молодых людей, ибо изрек: "Я - Геза, архиепископ сей божьей обители. Господу нашему угодно твое начинание и я буду молиться за победу слуги его. Дерзкое нападение на монастырь святого Томаса не должно остаться безнаказанным, и завтра ты, Кристоф Ромуальд, спустишься в проклятый рудник и отправишь всех, гнездящихся там, в преисподнюю!" Сказав так, архиепископ резко развернулся и покинул комнату. Не лишенный проницательности Кристоф заметил, каким жадным взглядом Геза исподволь одарил зардевшуюся Анезку; в истинных мотивах по выдворению ладного воителя, скрытых за пафосным напутствием, сомневаться не приходилось.

И вот он, облаченный в сияющие доспехи, шагал по оживленной городской улице к восточным воротам, за которыми начинались предгорья и зевом в Ад зиял спуск в серебряный рудник. Но здесь, в пределах каменных стен, все казалось столь мирным и спокойным, что Кристоф в который уж раз изумился, сколь разителен может быть контраст между дневным бытием и ночным ужасом. Пражане давно уж свыклись с оным и принимали каждый отведенный им миг покоя как вселенское благо; ведь, учитывая нежеланное соседство, любой прожитый день мог оказаться последним в жизни кого-то из них.

Тяжелые врата захлопнулись за спиной. Тропа, расстилающаяся под ногами, вела прочь, в холодные враждебные предгорья. Светило скрылось за высокими пиками, ударил пронизывающий порыв ветра... Весь мираж мира и спокойствия остался в городских стенах, а здесь, за их пределами, просто физически ощущалось нечто... злое, недоброе. Вера влекла Кристофа вперед, потому он, собрав мысли и чувства в кулак, твердо шагал к руднику.

Из промозглых земных глубин пахнуло тленом и смертью. Как гнойник на земном теле, коий надлежит выжечь каленым железом, и немедля. А сколько еще таковых в мире?.. В том и состоит предначертание рыцарей-крестоносцев: направляемые перстом Господним, до последнего вздоха должны стоять они на страже, всеми силами теснить порождения ночи туда, откуда те и явились, дабы сеять смуту на Земле - в Преисподнюю.

Твари, ютящиеся в мрачных глубинах заброшенного рудника, обличьем и сущностью своими оскорбляли замысел Творца и, по искреннему мнению Кристофа, подлежали немедленному убиению. Чудовищные шляхты, совершающие ночные набеги на Прагу, огромные крысы, размером с собаку... Все глубже и глубже спускался крестоносец, подобный лучу света в царстве вековечной тьмы, расправляясь с адскими созданиями и веруя, что с кончиной каждого из них зла на Земле станет чуточку меньше.

Вскоре выдолбленные в горной породе коридоры сменились широким коридором, озаренном чадящими на стенах факелами, выведшем крестоносца в огромный подземный чертог, жутким убранством своим напоминавший святой собор. С каменного трона неспешно поднялась ужасающая фигура. Когда-то, должно быть, она была человеком, но теперяшний облик ее - длинные руки, заканчивающиеся острейшими когтями, выступающие клыки - никак не походил на прежний. Вот оно, средоточие зла, несущее вечные муки жителям Праги... в том числе и Анезке.

"Я - Азра Неживая," - промолвила... тварь, растянув в усмешке тонкие губы, - "и я приветствую тебя в своих владениях, хоть и гость из тебя неблагодарный. Думаешь, здесь все и решится?.. Да вся Земля уже принадлежит нам. С каждым днем число нас растет, мы сметаем все преграды и оскверняем святые места. Тзимицу будут править Прагой, и все - как смертные, так и каиниты - содрогнутся при упоминании наших имен. Вскоре пробудится Старец Висерада и осквернит он все святое на Земле, ибо в этом суть его силы. Но пришла пора выяснить, сладка ли твоя кровь..."

И вампир - в этом-то Кристоф уже не сомневался - бросилась к нему со вполне очевидными намерениями. Несчастная, она так уверилась в собственных силах и неуязвимости, что пропустила первый же удар, рассекший ее тело. Азра взвыла, попыталась отскочить назад, но тщетно: клинок вновь настиг ее, и серый каменный пол чертога окрасился кровью. С мрачной решимостью крестоносец терзал мечом бьющееся в конвульсиях тело, пока Азра не приняла наконец истинную смерть и душа ее - ежели таковая существовала - не отошла в Ад, в пламени коего ей самое место.

Что-то блеснуло в свете факелов в углу чертога. Кристоф пригляделся; то оказался анкх святого Иуды. Как он попал в сие Богом проклятое место? Забрав символ с собою, крестоносец направился к выходу. Ничто боле не нарушало тишь рудника, познавшего кару Господню, свершенную верным слугой его. Быть может, отныне пражане смогут спокойно спать по ночам, уверенные в том, что наутро проснутся? Но все же сказанное вампиршей не давало Кристофу покоя. Что есть Тзимицу и кто таков Старец, должный пробудиться?.. Все происходящее казалось лишь малой толикой некого узора, а раз так, он просто обязан докопаться до сути. И победа, сколь бы сладкой она не казалась, омрачалась сими тяжкими думами, пока он, будто выныривая из хладных морских глубин, поднимался наверх, к солнечному свету, озарявшему его мир.

Лицо Анезки осветило неподдельное счастье, когда Кристоф предстал перед нею целым и невредимым. Сняв с шеи анкх святого Иуды, крестоносец протянул его ей. "Это самое дорогое, что у меня есть," - вымолвил он, - "а ты - самое дорогое, чего у меня нет. Храни его..." Покашливание, донесшееся от дверей, указало на присутствие вечного их спутника - архиепископа Гезы. Анезка, вспыхнув, выскользнула из покоя, и весь гнев священнослужителя обрушился на Кристофа. Не тратя времени на приветствия и поздравления с успешным убиением "королевы демонов" в рудниках, Геза потребовал изложить пред лицом Господа все мысли и чувства воина, касавшиеся молодой монахини. "Она - прекраснейшее из созданий Божьих," - честно отвечал Кристоф, - "и я проклинаю злую судьбу, благодаря которой мы не можем быть вместе. Быть может, в иные времена, в иных землях мы были бы счастливы, как муж и жена..."

И без того истончившемуся терпению архиепископа пришел конец. "Мысли твои источены злом!" - брызгая слюной, орал он. - "Они обрекают твою душу, и душу Анезки! Вырви же страсть из сердца своего, ради нее, и не искушай боле! Место ее рядом со мной... с нами! В монастыре. А твое место - за его пределами, в преследовании и убиении нечестивых демонов. Думаю, тебе следует заняться сим прямо сейчас, дабы хоть немного остудить свою горячую кровь!" Меньше всего Кристофу хотелось покидать монастырь; помятуя о словах Азры, обещавшей осквернить святые места, он не желал сейчас оставлять Анезку одну. Но... приказ разгневанного архиепископа был совершенно недвусмысленен и крестоносец, понуривший, покинул божью обитель.

Ночь спустилась на Прагу. Полная луна освещала призрачным бледным светом пустынные улицы, тихий ветерок гулял в подворотнях замершего города. Прекратятся ли ночные набеги монстров теперь, когда королева их мертва, пала от руки доблестного крестоносца? Как всегда начеку, последний медленно брел по темным улицам, стараясь, однако, не отходить далеко от монастыря святого Томаса.

Вопреки надеждам и чаяниям Кристофа, полуночных монстров на улочках Праги меньше не стало. Темные тени выползали из аллей, сточных канав, одним им ведомых укрывищ, чтобы вдостоль насытиться свежей кровью припозднившихся горожан. А во врата монастыря св. Томаса уже ломался отряд ревенантов - детей смертных, отведавших крови вампиров и получивших вместе с нею сверхъестественные способности. Узрев приближающегося крестоносца, ревенанты всей толпою бросились к нему, возжаждав свершить отмщение за безвременную кончину Азры Неживой. И полегли все до единого.

В монастыре своего героя встречала благодарная Анезка. "Я молюсь, чтобы вы всегда были рядом, милорд," - произнесла она, - "дабы хранить нас от этого зла." "И я пребуду вечно в долгу перед тобой," - ответствовал рыцарь, - "за то, что выходила меня и встала рядом со мною в сражении с порождениями Ада. Клянусь, рука моя всегда защитит тебя, и в этой жизни, и после..."

***

Женщина, замерев у окна пражского университета, отрешенно разглядывала панораму ночного города.

"Он искусен в обращении с мечом и сражается как демон преисподней," - произнесла она задумчиво.

Мужчина, стоящий позади нее, сделал шаг вперед. "Благодаря ему рудник вновь открыт. Подумай, сколь великим его сделает дар Каина!"

Женщина кивнула. "Да, он оказал большую услугу пути Просветления, расправившись с Азрой без нашего участия. И все же решение касательно него должно быть предельно взвешено."

"Теперь, когда ряды наши столь истончились, нам понадобится каждый меч," - настаивал мужчина. - "Думаю, прямо сейчас иные кланы также планируют дать ему Становление."

"Вне всякого сомнения." Женщина отвернулась от окна и в упор взглянула на собеседника. "Но помнишь ли ты, какую власть имеет церковь над сими смертными, Космас? Вера - вот его истинная сила. А лишенный ее, будет ли он полезен нам?"

"Раненый, он оказался отлучен от своих собратьев, от сердца крестового похода. Как колос на ветру, он согнется, но не сломается."

"Ты мудр, Космас," - медленно проговорила женщина, - "и хорошо понимаешь людские сердца. И все же ты меня не убедил..."

"Премислы разгневаны его вмешательством в наши планы," - молвил Космас, - "и назначили большую награду за его голову. Так или иначе, он не переживет эту ночь."

Женщина вздохнула, приняв решение. "Что ж, Космас... отправляйся к князю и скажи ему, что сегодня Екатерина Мудрая пробудит иного во тьме."

***

"Я часами бродил по городу, но каждая улица вновь приводила меня сюда," - продолжал Кристоф, пристально глядя в глаза юной монахине. - "Ты должна выслушать меня. Я боялся заговорить об этом раньше..."

"Какая же сила способна испугать человека, схватившегося с демонами Ада?" - изумилась Анезка.

"Лицо ангела небес..."

Сказано. "Милорд, я..." - нерешительно начала Анезка, но Кристоф, отступать которому было уже некуда, перебил ее. "Ты нанесла мне рану, которая никогда не исцелится. Люблю тебя, Анезка. Так, как не любил никогда..."

"Милорд, любовь наша - оскорбление небес!" - возмутилась было монахиня, выпалив заученную догму, но... - "Но я не могу отвергнуть вас, милорд. Ибо и мою рану лишь вы способны исцелить. Сердце мое разрывается надвое между любовью к Господу и любовью к вам. И, чтобы сохранить одно чувство, я должна буду предать другое."

"Воистину, души наши теряют всю надежду на искупление..." - медленно произнес рыцарь.

"Не говорите так, милорд," - перебила Анезка. - "Помните тот анкх, что подарили мне? Святого Иуды, хранителя обреченных начинаний? А там, где ступают святые, следует надежда. Возможно, святой Иуда явит нам надежду за пределами всяких надежд. Молюсь, чтобы так и случилось."

"Твои слова возвращают к жизни мое сердце," - проговорил Кристоф, приняв наконец решение. - "Прощай, Анезка. Боюсь, если останусь, то оскверню присутствием своим сие святое место. Ибо готов я променять вечность Небес на одну ночь с тобою. Но я не стану затягивать тебя в эту бездну, потому уйду прямо сейчас и не вернусь боле."

Протестующий возглас Анезки заглушил стук дверей, захлопнувшихся за спиной. Бежать, бежать как можно дальше, прочь от любимой, дабы не запятнать грехом своим ее бессмертную душу. Кристоф несся по мрачным туманным улицам, не разбирая дороги. Объяснение, столь пугавшее его, наконец состоялось, но что же впереди? Пустота, и ничто более.

Раздавшийся в ночи мелодичный женский смех резко отрезвил его. Выхватив из ножен меч, Кристоф огляделся по сторонам. Никого... Хотя в этом тумане и в двух шагах ничего не разглядишь...

Нечеловеческая сила подбросила его в воздух и с размаху ударила о стену. Боль пронзила все тело; из последних сил рыцарь старался удержать угасающее сознание, но волю его сковало нечто, куда более могущественное. Словно соткавшись из тьмы, пред ним предстала миловидная женщина, облаченная в роскошное золотистое платье. Медленно незнакомка обошла вокруг недвижного рыцаря, откровенно оценивая его, а затем, утвердившись в собственных намерениях, сдернула вуаль с лица. Глаза несчастного Кристофа округлились от ужаса при виде длинных острых клыков монстра, а мгновением спустя те впились глубоко в его горло...

***

Он пробуждался, чувства понемногу возвращались. Сначала пришел холод, пронзавший все тело, а затем - жажда, дикая жажда. Кристоф с трудом разлепил веки. Кроме него в пустынном чертоге находились двое: та самая женщина в золотистом платье и крупный мужчина в старомодном доспехе, со страшным шрамом, пересекающим жестокое лицо. Оба с интересом разглядывали лежащего у их ног крестоносца. Ужасы нового положения открывались Кристофу ежесекундо: он словно по-новому глядел на мир, но сердце его не билось боле! И жажда, всепоглощающая жажда крови туманила рассудок. Словно угадав его желания, женщина сделала шаг вперед, острым когтем разорвала собственное запястье и поднесла руку к лицу Кристофа, который немедля приложился к ней губами. Время, казалось, остановилось; Становление завершалось.

Он переродился. Вампир, отродье Каина, среди ему же подобных. Может ли кара Божья быть более жестока? Вот так, в одночасье, оказаться в стане врагов, стать одним из них, обратиться против бывших товарищей по оружию... Даже в покое посмертия ему отказано...

"У нас великое множество врагов, Кристоф," - промолвила Екатерина, - "в том числе и клан Тзимицу, бич Праги. Твари эти жаждут твоей смерти за то, что ты сотворил с их Азрой, и если бы не я, ты был бы уже мертв. Но опасность и по сей час слишком велика, и если хочешь остаться в живых, ты должен следовать законам нашего клана - Бруджа. Первый из них гласит..."

"Простите за вторжение, госпожа Екатерина," - в покое появился коренастый вампир в полном боевом доспехе, лицо его скрывала густая рыжая борода, - "но Кристоф прежде всего воин. Думаю, он скорее поймет все на поле брани, нежели в чертоге Просвещенных. Позвольте мне взять его с собою в Убежище Гаринола, где он узнает все, что следует."

Взглянув на Космаса и дождавшись от него утвердительно кивка, Екатерина обратилась к перерожденному крестоносцу: "Кристоф, ты отправишься с Вильгельмом Стрейчером. И, если хочешь все-таки пережить эту ночь, слушайся его во всем. Оправляйтесь, мои воины, и почтите визитом логово нашего дражайшего союзника, Гаринола Каппадокийца."

В молчании они покинули университет и долгое время шагали ночными улицами, прежде чем Вильгельм заговорил: "Екатерина мудра, но она не воин. Она будет учить своих детей истории каинитов до самой Геенны, но мне это не по нраву. Мне бы меч в руке да кровь врага на языке, вот и вся мудрость. Думаю, ты таков же."

Кристоф угрюмо молчал. В самом деле, что ждет его впереди? Прятаться во тьме, чтобы внезапно нанести удар и испить крови невинных? Как же он сможет жить с этим?.. Не легче ли просто дождаться утра и сгореть под жестокими солнечными лучами? А с другой стороны, клан Бруджа, к коему он ныне принадлежит, вполне может помочь ему расправиться с ненавистными Тзимицу, угрожающими мирянам Праги. Но не займут ли после их место иные, а то и сами Бруджа?.. Сотни вопросов, сотни возможностей и надежд... и одна проклятая душа, сносимая во тьму и стремящаяся всеми силами удержаться на плаву.

"Ты не должен пить кровь жертвы до последней капли," - продолжал наставлять его Вильгельм, - "лишь столько, сколько необходимо. В этом и состоит суть этики Просвещенных Бруджа, в отличие от грязных убийц Тзимицу и им подобных. Что бы не произошло, не отклоняйся от Пути Человечности, ибо Зверь проснется в тебе и поглотит твою душу. Ищи в себе основу, которая поможет остаться мыслящим существом и не даст обратиться в дикого монстра, ради крупицы крови разящего все на пути своем."

Кристоф внезапно остановился. "Анезка..."

Вильгельм с сомнением покачал головой. "Любовь к смертной может оказаться опаснейшей из основ."

Но Кристофу было уже все едино: "Я должен увидеть Анезку. Должен, хотя бы на мгновение!"

И Вильгельм сдался: "Екатерина будет не в восторге, но... Ладно, если наша сегодняшняя миссия успешно завершится, я так и быть, отведу тебя в монастырь, дабы ты смог взглянуть на нее, спящую. Но довольно, нам есть чем заняться сейчас."

Вскоре они вышли к небольшой часовне, возведенной на холме Петрин, где, по словам Вильгельма, и обитал клан Каппадокийцев. Здешние монахи ни сном ни духом не ведали о тварях, заполонивших подземные склепы и частенько служили им источниками свежей крови. Лишь немногие из святых братьев ведали истинного хозяина часовни - Гаринола, лидера вампирического клана.

"Мудрый и благородный Гаринол - наш добрый друг и союзник Екатерины," - вещал Вильгельм, - "но та прознала, что Каппадокийцы похитили у нас фрагмент Книги Нода - писания древних каинитов. Непонятно, зачем это Гаринолу, да и вообще мне не нравится все это. Сейчас он отсутствует в часовне, отправившись со своей помощницей Сереной к князю Праги, Рудольфу Брандлу, и потому мы нанесем удар. Главное - не дай понять Каппадокийцам, что ты принадлежишь к Бруджа, иначе последствия будут самыми неприятными для нашего клана."

Пройдя пустующие залы часовни, они отыскали тяжелую дубовую дверь, ведущую в древние склепы. Каппадокийцы явили себя практически сразу, ровно как и их прислужники, сплошь зомби да скелеты, несущие в себе подобие жизни. А чего еще ожидать от клана, истово поклоняющегося самой Смерти?

Обнажив клинки, Кристоф с Вильгельмом набросились на опешивших противников. Кромсая врагов, пара Бруджа пробивалась вниз, туда, где запах смерти был особенно силен. И вот, наконец, покои Гаринола; все защитники их упокоились, ежели слова сии применимы к роду каинитов. Внутри обнаружился древний фолиант с записями лидера клана Каппадокийцев, одна из которых и привлекла внимание Кристофа, ибо гласила: "Мое новое Дитя, Меркурио, оказалось амбициозным и недостойным доверия, хоть и добавило многое к защите нашего дома. Он пьет Силу Смерти с неиссякаемой жаждой и может стать величайшим школяром Могилы. Однако у него полностью отсутствует уважение к заключенным нами союзам с иными каинитами, что в итоге может разжечь позабытые распри. А теперь неблагодарный щенок хочет оградить меня от своего склепа! Интересно, знает ли он, что с помощью Черепа Ламии я в любое время смогу свободно проникнуть туда? Увы, Меркурио нужен мне хотя бы до тех пор, пока не не вызнаю тайну Голема и не получу его самого. Как я хотел бы иметь под рукой предания раввина Мордекая бен Иуды, но даже без мудрости Каббалистов я покончу с этим дьяволом в свое время."

Рядом с фолиантом покоился помянутый артефакт, известный как Череп Ламии. Похоже, не помешает нанести визит вежливости сему Меркурио, обитает-то он как раз поблизости. Железные двери покоев молодого вампира тихо отворились, все наложенные на них защитные заклятия мгновенно развеялись чарами Черепа. Надо сказать, Меркурио визит двоих Бруджа пришелся совершенно не по душе: он, дескать, занимается открытием тайн Древа Жизни, надеясь получить власть над жизнью и смертью. Конечно, перспектива эта в теории могла бы вернуть смертную жизнь каиниту, но даже такая теория трещала по швам ввиду своей полной невозможности. Потому, переглянувшись, Бруджа обрушились на тщедушного Меркурио, и в считанные секунды с коварным Каппадокийцем было покончено. При осмотре его скромной кельи отыскался похищенный фрагмент Книги Нода, а также дневник Меркурио, в котором тот весьма нелицеприятно отзывался о своем Сире, Гариноле. Он и листок Книги выкрал лишь затем, чтобы натравить Бруджа на лидера Каппадокийцев, который, как он знал, избавится он него сразу же как получит Голема во владение. По счастью, этого не случилось, Меркурио пал и альянс между Бруджа и Каппадокийцами был сохранен.

Но и время не стояло на месте; близился рассвет. И вновь Кристоф засомневался, стоит ли ему остаться под жаркими солнечными лучами и сгореть дотла в очищающем свете. Ведь продолжи он погружение во тьму вампирического бытия, душа его окажется потеряна безвозвратно. На что Вильгельм резонно заметил: "Не пытайся изменить то, что не можешь, Кристоф. Сокрой горе свое в жаре битвы, ибо так находят забвение и люди, и каиниты. Разве до Становления своего ты не расправлялся с порождениями зла? Миссия твоя продолжается и в посмертии. А теперь - я ведь обещал провести тебя в монастырь?"

И Вильгельм, не оглядываясь, устремился прочь от часовни. Кристоф, душевные терзания которого на время поутихли, бежал следом. Приходилось поторапливаться: серые краски рассвета уже вытесняли ночную темень и разгоняли рваные клочья тумана, обволакивавшего спящую Прагу.

***

Анезка резко вынырнула из объятий сна; предрассветная тишь висела над городом, готовым встретить новый день, который, быть может, для кого-то окажется счастливее дня прошедшего. Но помимо нее самой в келье находился еще кто-то...

"Кристоф?.." - неуверенно произнесла монахиня. - "Любимый?"

Фигура, стоящая у окна, медленно повернулась: "Да ты воистину проклята, если любишь Кристофа."

Анезка подавила крик ужаса: лицо ее возлюбленного заливала мертвецкая бледность, но глаза сияли яростным огнем. "Прости меня, но я так тревожилась за твою жизнь!.."

"И правильно," - голос Кристофа переполняла мука и горечь, - "ибо в этом мире я мертв и душа моя потеряна навеки."

"Разве ты призрак?" - усомнилась Анезка. - "Да нет, я прикасаюсь к тебе и ощущаю плоть и кровь."

"Не плоть. Лишь кровь."

Вконец сбитая с толку, Анезка осеклась. "Не знаю, что постигло твою душу," - начала она, - "но я уверена, что силы, ниспосланные с небес, изгонят тьму..."

"Стоит им изгнать тьму, от меня не останется ровным счетом ничего!" - сорвался Кристоф. - "Моя леди, душа моя потеряна! Мои начинания обречены, да и сам я тоже!"

Монахиня подняла со столика у кровати анкх, подаренный ей некогда возлюбленным. "Амулет святого Иуды притупил боль в моем сердце, полюбившем тебя. Возможно, он как-нибудь поддержит и твои стремления..."

Приняв святой символ, Кристоф долгое время рассматривал его, размышляя о чем-то; потом исчез, не в силах боле оставаться рядом со своей бессмертной любовью. Подойдя к окну, Анезка печально разглядывала родной город, пробуждающийся во свете дня; слезы струились по ее щекам. "Святые небеса, направьте путь его..." - прошептали губы.

***

Екатерина торжествовала: еще бы, их союз с Каппадокийцами лишь упрочился по выявлению измены Меркурио. И на следующую ночь она, призвав к себе Кристофа, открыла ему всю истину о вечном непрекращающемся противостоянии вампирических кланов - Джихаде.

"Тзимицу ныне противостоят Треми, мы же - обоим," - начала она. - "Что до Треми, то некогда они были общиной магов, частью Ордена Гермеса, но после похитили дар Каина у одного из его потомков - Патриарха, и теперь сочетают в себе мощь каинитов с непредсказуемыми и опасными магическими способностями. Тзимицу же, выходцы из Карпат, ненавидят Треми и сражаются с ними по сей день. Кроме того, Тзимицу вторглись на древнюю родину Вентру, что делает нас союзниками этого клана, но благодаря стечению обстоятельств, ведь Вентру в давние времена разрушили наш город, Карфаген! Так что сейчас мы объединим силы с князем Праги - Вентру Рудольфом Брандлом..."

"Кстати, Кристоф," - добавила Екатерина, - "у тебя также есть все основания ненавидеть Вентру. Ты пал в сражении с варварами-язычниками потому, что Вентру контролировали твоих командиров и направили крестоносцев в сражение с варварами, большинство которых являлось ревенантами, слугами Тзимицу."

Еще один удар, еще одна пелена сорвана с глаз. Что же это за мир, где слуги Господа - лишь пешки в играх Тьмы?.. Вся его жизнь обратилась в обман, иллюзию. Уж лучше бы она оборвалась еще тогда, на Моравийских полях...

Екатерина продолжала: "Здесь, в Праге, обитают и иные кланы. Ты уже встречался с Каппадокийцами. Под старым кладбищем в северном квартале скрываются Носферату. А члены семьи короля Отакара - Премислы - гули Тзимицу, бывшие некогда людьми, но переродившиеся, отведав крови вампиров. И теперь, с приходом в Прагу Треми, разразится великое побоище, которое будет стоит жизни многим каинитам, ровно как и смертным. Сие мы и обязаны предотвратить. Уже начались исчезновения членов нашего клана. Кто стоит за этим - Тзимицу или Треми - мы скоро выясним и сами нанесем удар."

"Но сначала стоит исправить вред, содеянный Меркурио," - вступил в разговор Вильгельм. - "Думаю, надо отправиться в еврейский квартал и предупредить раввина. Если пострадал их Голем, то ничто не спасет евреев от атаки Тзимицу."

Получив согласие Екатерины, Вильгельм с Кристофом отправились на север Праги. Еще на подходе к кварталу до них донеслись крики, звуки борьбы и разрушаемых построек; вампиры переглянулись - неужто опоздали?..

Улицы заливала кровь, устилали разорванные и растоптанные тела несчастных мирян, оказавшихся на пути обезумевшего Голема. Бруджа замерли, пораженные. Смертный настиг их, представившись Менделом, сыном раввина, ныне покойного. "Сила Голема исходит из Истины," - проговорил он, - "и слово это было начертано на пергаменте и помещено в бровь его. Но слова "Истина" и "Смерть" различаются лишь в одной букве. Уничтожьте ее - и Голем начнет убивать." Что, собственно, и проиходит.

Обнажив клинки, вампиры устремились через площадь туда, где орудовала огромная каменная глыба, разрушая дома, выискивая жертвы, чтобы убивать, убивать, убивать... Маленькие красные глазки обратились на двух смельчаков, дерзнувших противостоять ему. Голем медленно повернулся, и в то же мгновение один из двух человечков высоко подпрыгнул, обрушив страшный удар на лоб каменной твари, выбив оттуда одухотворявший ее свиток. И Голем рассыпался в прах.

Подняв свиток к земли, Вильгельм порешил доставить его в часовню на холме Петрин, дабы Каппадокийцы создали собственных Големов для охраны своего убежища от недружественных кланов; ведь теперь, после вчерашенего визита Бруджа, ряды их изрядно поредели.

Гаринол с благодарностью принял дар, выказав сожаление, что куплен он столь великой кровью - практически весь еврейский квартал лежит в руинах. Со своей стороны лидер Каппадокийцев предложил Бруджа взять с собою Серену - его ближайшую соратницу. Конечно, отказать ему - значит выказать недоверие и разрушить с таким трудом поддерживаемый союз, посему предложение было принято и назад в университет вампиры возвращались в компании с прекрасной черноволосой Каппадокийкой.

Между тем занимался рассвет, возвещающий об очередном солнечном дне, который им никогда не суждено увидеть. Спустившись в склепы под обителью знаний, трио вампиров забылось во сне, сродни смерти. Ведь пройдет день и они восстанут вновь, погрузившись в бесконечные жестокие интриги Мира Тьмы.

***

Задыхаясь от ужаса, Анезка бежала. Ужас, животный страх гнал ее вперед, но от неизбежного не укрыться, она это осознавала с пугающей остротой. И все равно неслась, продираясь сквозь кусты и деревья, надеясь на чудо... Он настиг ее, резким движением запрокинул голову и вонзил клыки в нежную шею...

Кристоф несся по ночной Праге, пытаясь стряхнуть с себя липкие объятия сна, забыть о нем, но пугающие видение все возвращалось. Реальность подтвердила его худшие опасения: келья Анезки пустовала. Неужто это невинное создание пало жертвой кого-либо из ему подобных? Даже думать об этом было страшно, ведь любовь к монахине - единственное, что удерживало его отчаявшуюся душу в этом мире. Лишенный ее, он обречен на безумие и гибель.

Товарищи ужаснулись при виде выражения лица Кристофа, когда он, опустив плечи, медленно вошел в университетские склепы. "Я понимаю тебя, Кристоф," - тихо промолвила Серена. - "Когда Гаринол дал мне Становление, мне пришлось отбросить все, что я любила в смертном бытие. Потеря эта все еще давит на мою душу, увлекая ее в пучины отчаяния. Я помогу тебе всем, чем смогу, дабы превозмочь твою боль."

Благодарно кивнув, Кристоф поднялся в чертоги, занимаемые Екатериной. Помимо лидера Бруджа, здесь также находился верный Космас, повсюду следующий за ней подобно тени. "Неудивительно, что маленькая монашка исчезла," - нахмурилась Екатерина. - "Она настойчива и недавно приходила сюда, ища тебя. Дар видения горел в очах ее, открывая ей нашу истинную сущность. И все же она не испугалась."

"Так где же она?" - в отчаянии воскликнул Кристоф.

"Мы сказали, что тебя здесь нет, и она ушла," - как всегда невозмутимо проговорил Космас.

"Она оставила письмо для тебя, зная, что мы солгали ей," - добавила Екатерина, протягивая Кристофу сложенный листок пергамента.

Дрожащими руками вампир принял последнее послание любимой, пробежал его глазами. "Дражайший Кристоф," - писала Анезка, - "я не видела тебя с той ночи, как ты покинул мою келью, но боюсь, что тебя подчинили себя создания, правящие ночами. Ужас не должен поселиться в моем сердце. Я готова отринуть свои священные клятвы и ждать воссоединения с тобой. Если же ты отвернешься от меня, я найду способ излечить твою душу. Ты пленил мое сердце и теперь я должна найти тебя, чтобы мы стали одним целым. И хоть начинание наше и обречено, мы должны воссоединиться. Твоя вечная любовь, Анезка."

Долгое время Кристоф молчал, потом поднял взор на созерцавших его вампиров. "Почему же вы не сказали мне сразу? Вы обрекли ее! Я уговорил бы ее остаться в безопасности монастыря."

"Нет," - твердо произнесла Екатерина, - "ты не сможешь приказывать такой, как она. В глазах ее светилась одержимость и все же разум был остер. В иной час я была бы рада сделать ее своим Дитем... Но не она одна исчезла. Многих забрали - и смертных, и вампиров. Пока поиски наши безрезультатны, но сегодня мы обратимся за помощью к князю, Рудольфу Брандлу, хоть он и исходит из Вентру. Идемте! Время не ждет."

***

Князь лениво развалился на троне, разглядывая собравшихся у подножия его Бруджа. "Да, мы знаем об этих исчезновениях," - наконец произнес он. - "Мало что происходит в Праге без нашего ведома. И мы бы могли направить вас... Будь у нас реликвия руки святого Георга, покоящаяся в молельном зале собора святого Витаса. Увы, священные земли собора отторгают каинитов, и мы не можем пройти даже во внешние врата."

"Но как же МЫ суммем войти в собор?" - возмутился Космас.

"Вы нам наскучили," - ответствовал князь, - "так что без руки и не думайте возвращаться."

В молчании Бружда покинули величественный замок князя, расположившийся на высокой скале к северу от города. Ночное небо затянули свинцовые облака, сокрыв звездный свет. Внизу ревели волны, разбивающиеся о подножье скалы. Мир, казалось, замер в ожидании чего-то... страшного.

Следуя указаниям Екатерины, направившейся обратно в университет, Вильгельм, вкупе с Кристофом и Сереной, направлялся на городское кладбище, где в темных зловещих тоннелях ютились Носферату. Увидев первого из них, Кристоф содрогнулся. Гротескное лицо, мало чем напоминающее человеческое, согбенная фигура... И тем не менее клан этот славился своей сетью лазутчиков, посему Екатерина и предположила, что Носферату могут ведать иной, тайный вход в запретный собор. Так и оказалось. Встреченный нашими героями Носферату - Джозеф, посетовал на нынешние неспокойные времена, когда сыновья Каина и Авеля исчезают бесследно, но вместе с тем, оставаясь союзником вампиров, следующих путем Просвещения, согласился ввести их в систему подземных тоннелей, откуда можно попасть в любую желаемую точку города. Не самое приятное место, надо сказать. Извивающиеся запутанные переходы, проходящие под фундаментами каменных строений и заполоненные крысами-гулями, а также их владельцами - обезображенными Носферату... Тем более, далеко не все из них были счастливы лицезреть Бруджа в своих тайных укрывищах, и Кристофу с товарищами пришлось не раз обагрять клинки кровью, прежде чем они сумели наконец пробиться в подвалы собора святого Витаса. Там их встретил призрак давным-давно почившего короля, Ваклава I. К счастью, заклятия Серены положили конец его безрадостному существованию, но Кристофу еще раз выпал случай убедиться, что бытие каинита - не самая худшая участь из возможных.

Как и ожидалось, в пустующем ночью соборе отыскалась вожделенная реликвия. Захватив ее с собою, троица вампиров вернулась в тоннели Носферату и проделала весь долгий путь обратно, в замок князя. Екатерина прибыла сюда загодя и с нетерпением ожидала возвращения своих собратьев. Брандл оказался весьма доволен поднесенным даром, даже соблагоизволил поделиться теми сведениями о ситуации, коими располагал.

"Ваши исчезнувшие друзья и союзники теперь находятся в Вене, оплоте проклятого клана Треми," - молвил князь. - "Смертных они обращают в гулей, дабы выставлять их в первых рядах в кровавых сражениях с Тзимицу. Но теперь Треми принялись похищать и вампиров, презрев все законы каинитов! Они превращают их в демонических горгулий - основу своего войска... Мы не знаем, куда именно они отправляют своих новых рабов, но лазутчикам нашим стала ведомая личность мастера над оными. Зовут его Ардан, и живет он в тайном логове Треми, расположенным под алхимической лавкой в Золотом Квартале."

"Мы испрашиваем позволения князя атаковать укрывище и спасти содержащихся там рабов," - чопорно изрекла Екатерина.

"Нелегко дать такое позволение," - задумчиво протянул Рудольф Брандл, - "ибо недавно клан Вентру заключил альянс с Треми. Мы используем их в своих целях в борьбе с Тзимицу... Но за преступления, свершенные в моем городе, Треми должны заплатить кровью. Да будет так: мы даем вам свое княжеское позволение: атакуйте логово Ардона и спасите всем рабов, коих сможете. Как каинитов, так и смертных."

Быть может, безумие нынешней ночи вскоре завершится и я вновь увижу свою Анезку... если, конечно, она еще жива. Если же нет... Кристоф широко шагал от замковых врат по направлению к Золотому Кварталу, где, как и следовало из названия, проживали сплошь зажиточные купцы да местные дворяне.

Неприметная алхимическая лавчонка ютилась у крепостной стены в самом конце Золотого Квартала. Но внутри... За занавесью, отделяющей торговый зал от внутренних помещений, скрывались исполинские - иного слова и не подберешь - древа, корни которых образовывали ступени, уводившие вниз, во тьму. Ветви причудливо изгибались, образуя коридоры, зеленая - это под землей-то! - листва довершала картину чудесного абсурда. Волшебство Треми в ярчайшем своем проявлении!

Вампирам-магам, обитавшим здесь, столь наглое вторжения пришлось совершенно не по душе, в итоге Кристоф c товарищами оказались встречены соткавшимися из воздуха огненными шарами. Довольно быстро соориентировавшись в ситуации, Бруджа бросились в атаку сами. Засверкала сталь, рассекающая алые робы и тела Треми, под древесными кронами эхом разнеслись речетативы творимых Сереной заклинаний... И Треми дрогнули. Поток направленной на компаньонов Кристофа смертоносной энергии внезапно поиссяк, а сами заклинатели бросились врассыпную, сочтя за лучшее скрыться с глаз долой кажущихся неуязвимыми визитеров.

Вне ниже и ниже спускались последние, пока не достигли наконец земляного пола со змеящимися по нему древесными корнями. Здесь, скованный цепями, обнаружился могучий вампир с длинной густой бородою и пронзительным взглядом страшных желтых глаз. Рассудив, что навряд ли каинит, находящийся в плену у Треми, окажется противником и Бруджа, Кристоф двумя мощными ударами разрубил железные цепи на запястьях и лодыжках оного.

"Вы спасли Эрика из клана Гангрел," - торжественно прогудел здоровяк, - "и по законам каинитов у меня к вам жизненный долг. Отныне я буду следовать за вами и хранить вас, пока не искуплю его. Приход ваш искугал колдуна, собиравшегося обратить меня в безмозглую горгулью и он бежал в чертог, находящийся под нами. И после того, как его дрожащее сердце лопнет в моих зубах, я ваш - душой и телом!"

Вчетвером, каиниты снизошли к основанию древесного укрывища Треми, где, в последней попытке сохранить свою жалкую жизнь, прятался Ардан, мастер над рабами. Придержав рванувшегося было к нему Эрика, Кристоф представился и вопросил ничтожного Треми о судьбе Анезки.

"А, да, сия замечательная женщина приходила ко мне," - проговорил Ардан, нервно улыбнувшись. - "Монахиня, моя первая монахиня. То есть, первая монахиня, когда-либо искавшая меня. Ее интересовали предания Братства и наши тайны. И она желала узнать о тебе, Кристоф. Мне все это показалось весьма интригующим."

"Короче, колдун," - грубо прервал его излияния Кристоф.

"Она не выказывала никакого страха. Совершенно. Я был озадачен, но все же чуял ее страх. Она хорошо сознавала, чем рисковала. Была ли она непоколебимо уверена в своей правоте? Нет. Она знала, что Бог не спасет ее от моего голода. Хотела ли она стать одной из нас? Нет. Она крепко держалась за свою жизнь и наслаждалась каждым ее мгновением со стратью, не ожидаемой мною от монахини. Может, она была безумна? Или просто глупа? Нет. За ее тихими словами стоял цепкий ум. Она была... была... я даже не знаю, какой она была. И именно поэтому я и оказался заинтригован ею. Заинтригован... и... меня тянуло к ней!"

"Мне неинтересны твои пристрастия, Ардан," - отмахнулся Кристоф. - "Что с ней стало?"

"И она была красива. Ты знаешь это? Знаешь, что под ее клобуком скрывались длинные рыжие волосы, а под бесформенной робой - потрясающе прекрасное тело? Истинно, она избрала не тот путь, дабы пользоваться дарами, данными ей Богом. Вопреки воле Небес, она отдала себя церкви. Ее красота, ее смелось захватили меня. Никогда не встречал подобной женщины, и никогда не встречу. Я должен был обладать ей. Должен был сделать ее своим Дитем."

На мгновение у опешившего Кристофа отнялась речь. Ярость исказила лицо его и голос разнесся под сводами чертога, образованного древесным основанием. "Если ты воистину осквернил ее, клянусь, что сожгу тебя дотла сию же секунду!!!"

"Мог бы выказать и больше уважения к единственному, кто может найти ее," - обиделся Ардан. - "Я не тронул ее, просто отослал к Тзимицу."

"Принимаешь меня за совершенного глупца?" - прокричал Кристоф, ярость и отчаяние разрывали его душу. - "Почему ты послал ту, которую так желал, к своему же врагу?"

"Мой Сир не позволит мне иметь еще одно Дитя," - вздохнул Ардан, - "и я не осмеливаюсь перечить ему. Но она мысль о том, что ей может дать Становление некто иной, сводила меня с ума. Потому я и отправил ее к Тзимицу. То лишь один клан, которому она совершенно не будет нужна и, как и думал, члены его попросту расправятся с ней, увидя в пришествии ее некий замысел Треми."

Молча выдернув клинок из ножен, Кристоф устремился к колдуну. Тот вскричал, выставив руки пред собою: "Подожди! Она вернулась от Тзимицу!"

"Лжец!" - хмыкнула Серена. - "Уж Тзимицу точно убили бы ее!"

"Подожди!" - тихо выдавил Кристоф. - "Дай ему закончить!"

"Я спросил, как ей удалось выжить," - продолжил Ардан, - "а она ответила, что вера поддерживает ее во всех начинаниях. Она даже поблагодарила меня за визит к Тзимицу!.. Воистину, потрясающая женщина! Лазутчики поведали мне о Премисле-ревенанте, павшем на колени в ослепляющем сиянии ее веры и рассказавшем ей о... Голконде."

"Голконда? Что это?" - заинтересовался Кристоф.

"Вера в искупление вампира! Исцеление от крови Каина! Легенда, не больше, предназначающаяся для слабовольных каинитов. И все же никто не ведает о Голконде больше, чем великий мастер Треми - Этриус. Она хотела отправиться в Вену, в его убежище, и упросила меня отослать ее туда вместе с октябрьским караваном рабов. Какая женщина!.. Я отдал ее водителю каравана, графу Вентру по имени Орси, и отбыли они три дня тому."

Итак, Анезка, жаждущая спасти своего любимого, попала в рабство к Треми и теперь в лучшем случае ее ожидает участь гуля, в вечной зависимости от крови бессмертных. Зарычав, Кристоф подскочил к опешившему мастеру над рабами и одним ударом снес ему голову. Тишина снизошла на разоренное логово Треми...

***

"Я должен отправиться в Вену, ибо именно там Треми держат Анезку," - напрямую заявил Кристоф Екатерине по возвращении в университет. - "Я не могу продолжать принимать участие в конфликте здесь, пока она в опасности."

Конечно, идея оная пришлась женщине глубоко не по душе. "Треми собрали великие силы в Вене," - возразила она, - "а мы все еще не готовы к открытому противостоянию с Узурпаторами! Они предложили тебе опасную игру, ибо знают, что однажды мы атакуем их венское убежище, потому и хотят, чтобы сие произошло преждевременно. Но я не поддамся на столь очевидную провокацию. Лишь когда мы войдем в альянс с иными кланами, удар будет нанесен."

"Но Анезка умрет!" - с болью выкрикнул Кристоф, на что Екатерина спокойно ответила: "Многие умерли в войнах Старейшин. И гораздо больше умрет с приходом Геенны. Но многих смертей удастся избежать, если мы немного выждем и не пойдем на поводу у Треми."

Но все приводимые аргументы в отношении опаснейшей авантюры разбивались о стену чувств, не позволявшую Кристофу поступать как-либо иначе. "Я не могу оставить Анезку этим тварям," - гнул он свою линию.

"Можешь и оставишь!" - терпение Екатерины лопнуло. - "Ты все еще руководствуешься глупыми смертными принципами. Отбрось их! Получив благословение Каина, мы рвем все отношения с прошлым! Ты выше их! Ты бессмертен! Ты свободен наконец!"

"Но я думал, что мы, Просвещенные, питаем уважение к смертным," - попытался зайти с другой стороны Кристоф.

"Сейчас ты звучишь как греческий мудрец, а не поборник церкви, которым являлся," - усмехнулась Екатерина. - Да, мы уважаем смертных. Но мы не роднимся с нынешним их поколением. Ибо долгие века смертных направлял ум Инконню, достижения их становились собственностью хитроумных магов, а мудрость подтачивалась демонами. Остатки былого благородства уничтожались недалекими правителями и жрецами. Вот смертные Карфагена были воистину достойны... а потомство их не стоит и капли нашей бессмертной крови."

"Делай со мной, что хочешь," - молвил Кристоф, глядя Екатерине в глаза, - "но я не отступлюсь. Я не знаю, что с моей душой, ибо слышу лишь глас сердца."

И она сдалась. Быть может, сердце непреклонного лидера Бруджа некогда также испытывало подобное? "Добро," - сказала она, - "вижу, ты избрал свой путь и в нем тебе не будет отказано. Иди, коль хочешь. Если выйдешь живым из ловушки Треми, вспомни о моей доброй воле."

Переглянувшись, Вильгельм, Серена и Эрик дружно ступили вперед, встав бок о бок с Кристофом. В Вене он будет не один.

Они покинули университет, направившись по направлению к восточным вратам. Моросил дождь, ночное небо скрывали осенние тучи. "Нам предстоит путь через Богемский лес," - предостерег товарищей Вильгельм, - "а там, я слышал, немало оборотей, древних врагов каинитов. Быть может, и не выживем все."

"Пока я рядом, не стоит их опасаться," - заверил Эрик. - "Мой клан заключил мир с этими созданиями, так что препятствий нам они чинить не станут."

Прага осталась позади; проторенная тропинка, петляя, вела их в лесную чащу. Где-то их уже ждут коварные Треми. Удастся ли избежать ловушки и спасти ту, которая стала смыслом его неживого существования, единственной ниточкой, удерживающей душу над пропастью забвения? Кристоф не знал. Но надеялся. А что еще ему оставалось?

***

Первый снег укрывал Вену пуховым одеялом; ночной город казался донельзя мирным и тихим. Не тратя времени зря, Кристоф распросил встречного стражника касательно личности графа Орси и был направлен к беломраморному дворцу, возвышавшемуся в западном районе Вены. Похоже, милорд граф, занимаясь столь неприглядным делом, как перевозки рабов, весьма и весьма богат, раз сумел разжиться таким великолепным особняком.

Внутри четверка вампиров имела честь лицезреть самого хозяина, на людях игравшего роль заносчивого сноба-дворянина. Впрочем, чего еще ожидать от Вентру? Оставив излишние приветствия да расшаркивания, Кристоф сразу перешел к сути: "Мы ищем Бруджа, доставленных из Праги в качестве рабов, среди них - смертная."

Тонкие губы графа Орси растянулись в улыбке: "Рабы? О, да! Рабы нынче столь прибыльны... Герцогу Леопольду нужны силы для отражения атак Тзимицу - раз! - сродни божественному провидению появляются Треми. Тзимицу и Треми все сражаются, а я - маленький скромный Вентру - все богатею от продаж рабов обоим сторонам. Гергог и я условились, что в войне должны одержать верх Треми, но лишь после того, как я выжму из них все, что можно. И лишь потом ослабленные Треми будут уничтожены за то, что они совершили с Патриалхом Саулотом."

"Так все-таки, что с рабами, доставленными из Праги в октябре?" - настаивал Кристоф.

Отрешенное праздное выражение мгновенно оставило лицо Орси, глаза зловеще сузились. "Вижу, манеры ваши оставляют желать лучшего. Что ж, слушайте. Рабы содержатся в логове Треми - наиболее укрепленном в городе. И не думайте, что, убив меня, доберетесь до них. Это явно за пределами даже моих возможностей. Лишь герцог Леопольд может убедить Треми поступиться своими рабами. Именно с его позволения Треми гнездятся в Вене, так что они не посмеют отказать ему в просьбе. Окажите услугу ему, а он поможет вам. А наибольшим желанием герцога является пресечение власти вампира-жреца Лютера Черного. Некий Ласомбра возжелал править Веной, контролируя церковь, и отважился дать Становление Лютеру. Мы отправили Сира в ад, а вот Лютер укрылся от внешнего мира. Он сохранил остатки веры в Господа и даже спит на огромном распятии из чистого серебра. Изображает из себя мученика... Гергогу до сих пор не удалось расправиться с этим членом теневого клана, так как он находится в пределах освященных земель."

"Ну и как нам найти его?" - вопросил Кристоф.

"Лучше спроси, как изолировать его, ибо уничтожить Лютера вы все равно не сумеете! Жрец обладает некими странными силами..." - Орси протянул Кристофу пару оков. - "Эти браслеты даже Лютер Черный не в силах сломать. Я выковал их из совершенно нового металла и они могут оказаться вам гораздо полезнее сил собственной крови. Плените Лютера и герцог добудет вам рабов. Да, чтобы найти сокрытый проход в церковь, где жрец обосновался, войдите в тоннель, находящийся за нашими знаменитыми астрологическими часами в центре Вены."

До рассвета оставалось совсем немного, посему, слегка подкрепившись живительной кровью случайных прохожих, четверка вампиров устремилась на городскую площадь, где сродни воздетому персту возвышалась величественная часовая башня. Да, как и говорил граф Орси, в самом циферблате ее оказалась тайная дверь, ведущая в механическое нутро, заполненное шестеренками, блоками да валами, и все это двигалось, шелкало и скрипело, планомерно приводя в движение гигантские часовые стрелки.

Между тем взошло солнце; лучи его пробивались в небольшие бойницы в стенах башни, рисуя на полу причудливые узоры света и теней. Герои осторожно обходили их: ведь теперь достаточно было единственного луча, чтобы воспламенить их неживые тела! Спустившись к основанию часовой башни, они выскользнули на задний дворик, стараясь по возможности держаться в тени нависающих со всех сторон домов. Здесь их уже ожидали: несколько гулей Ласомбра, наверняка вкусивших "божественной" крови Лютера, были полны решимости не допустить враждебных каинитов к своему господину. Конечно, препятствие сие не особо замедлило продвижение компаньонов Кристофа; что могут гули противопоставить истинным вампирам? Проулок, ведший от часовой башни, заканчивался подземным тоннелем, который, как предполагалось, должен был вывести их прямиком в церковь.

Внутри на огромном распятии покоился Лютер Черный, злосчастный священник, волею рока обращенный в вампира, но все еще не утративший надежды на искупление. Он не мог самолично отдать плоть свою на пожирание жадным солнечным лучам, ибо самоубийство есть страшный грех, потому и молил Кристофа сделать это ради него. С другой стороны, коль другой станет причиной его гибели, не возьмет ли он грех на свою душу?.. Дилемма, и нерешаемая к тому же. Законы божьи и желания человеческие...

Обездвижив Лютера оковами, данными Орси, Кристоф открыл огромный витраж в потолке, и в затемненный чертог ослепляющей волною ворвался солнечный свет. Последний крик избавления прозвучал под сводами церквушки, когда Лютер Черный счастливо покинул этот мир, оставив позади ненавистное существование во плоти.

Послышались шаги, и в покой вошел граф Орси, сопровождаемый целым отрядом тевтонских рыцарей. Удовлетворенно взглянув на пустющее распятие, граф произнес: "Что ж, вы хорошо послужили мне и я у вас в долгу. Но я бы не стал величайшим торговцем Вены, если бы платил свои долги, не так ли? Такие расходы просто не укладываются в моих учетных книгах. Так что, пожалуй, я лично сообщу герцогу о кончине этого Ласомбра. Уведите их!"

Последний приказ отдавался тевтонцам, которые немедленно обступили опешивших каинитов, и, подталкивая в спину, повели их вниз, в подземелье. Сзади донесся издевательский хохот Орси.

Их втолкнули в камеру, и тяжелая железная решетка захлопнулась за ними. Казалось, все кончено. В том ли и состояла ожидаемая ловушка Треми? Сделать рабов из тех, кто пришел освобождать оных?.. Время шло, факелы чадили на стенах, караулы с ног до головы закованных в пластинчатую броню тевтонцев сменялись каждые несколько часов. Над городом, должно быть, снова ночь... Силы каинитов таяли на глазах. И, наконец, Серена решилась. Использовав данные ей кровью Каппадокийцев возможности, женщина на краткое время вдохнула жизнь в безголовый труп, валявшийся снаружи решетки. Дрожа от напряжения, поддерживая заклятие, она наблюдала, как мертвец проковылял пару шагов, а затем бухнулся всем телом на рычаг, приводивший в действие подъемный механизм решетки их камеры.

Свободны. Насытившись горячей кровью тевтонцев, имевших несчастье оказаться охранниками тюремных камер сей затхлой темницы, вампиры начали свое восхождение из недр рыцарской твердыни. Их ждала доселе незавершенная миссия... а также небольшой должок, который следовало поскорее выплатить его светлости графу Орси.

Вскоре подземные казематы сменились ярко освещенными залами, устланными атласными коврами и... до боли знакомыми лабораториями, созданных волшбой, способной изменять саму структуру материала, будь то камень иль дерево. Треми! Да, и этих магов в алых одеяниях оказалось здесь предостаточно. Но что они-то делают в сердце Тевтонского Ордена, этой обители борцов за дело Господа, как они себе его представляют?.. Ответ обнаружился достаточно скоро: в обширном чертоге рыцарского капитана груда карт, наваленная на столе, подсказала основные направления ударов альянса Вентру и Треми (при поддержке тевтонцев) против Тзимицу. Конечно, наших каинитов развязка открытой межклановой борьбы не очень-то и опечалила бы, не будь в рядах войска Треми их собратьев, смерных пражан - ныне гулей, и - Анезки.

В лаборатории одного из лордов Треми, сокрытой в недрах венского тевтонского комплекса, героям посчастливилось обнаружить некий амулет, лучащийся внутренним сиянием. Порешив, что вещица эта может еще пригодиться впоследствии, каиниты покинули место своего вынужденного заключения, вновь окунувшись в холодную снежную ночь.

Врата в замок Треми, мрачно возвышавшийся к югу от города, хранили могущественные заклятья, что и понятно. Другой вопрос - внутрь-то попасть все равно надобно... Решено было обратиться к местному торговцу магическими вещицами, который, по слухам, состоял в знаменитом Ордене Гермеса, откуда впоследствии и родился клан Треми. Пожилой лавочник - Орвус - радушно приветил визитеров, ведь его Орден с радостью примет любые сведения о Треми, любить которых у него совершенно не было причин. "Но чтобы войти в замок," - молвил Орвус, - "вам понадобится Амулет Этриуса." Припомнив недавное сражение, имевшее место в крепости тевтонцев, Кристоф покопался в заплечном мешке, выудив оттуда найденную сферообразную реликвию. "Как этот?"

"О, да!" - восхитился Орвус. - "И я наложу на него заклятия, необходимые для входа в замок, если вы пообещаете мне принести оттуда записи Этриуса. Орден наш жаждет избавиться от порчи, внесенной Треми. А также узнать у пугающем уходе магии из мира, начавшемся в начале сего тысячелетия. Мы не знает, как остановить этот процесс, а Треми - знают, или догадываются, но, конечно, не поделятся с нами."

Наложив чары на амулет, выдаваемый Этриусом каждому Треми, покидающему стены убежища, Орвус бережно передал артефакт Кристофу. "Торопитесь," - напутствовал он каинитов. - "Этой ночью Треми открыто атакуют территорию Тзимицу, оставив свой замок незащищенным. И удачи."

Вот, наконец, и конечная точка их вояжа - оплот предательских вампиров-колдунов. Где-то здесь, в пределах древней цитадели, находится Анезка. Он заберет ее домой, в Прагу, и будет неотступно находиться рядом, пока не настанет час искупления... А вдруг ее уже нет? Обращена в гуля, выдвинута в первых рядах против войска омерзительных Тзимицу... Алая кровь орошает белый снег, последний вздох, а дальше - ничего. Усилием воли Кристоф отогнал образы, норовящие завладеть его разумом... и рассудком. Пока живешь - надейся, хотя касательно нынешнего его состояния мудрость эта звучит несколько цинично.

Замок и в самом деле пустовал. С большего. Пара десятков горгулий да несколько колдунов - вот и все, что оставили за собой Треми, развязавшие сегодня конфликт, забудет который история еще нескоро. Оставив позади зловонные пещеры горгулий, заклинательные покои и внушительную библиотеку каинитов, герои поднялись по винтовой лестнице в сердце замка - покои Этриуса.

"Так, так, так..." - зло протянул хозяин. - "Когда кота нет дома, крысы приходят поиграть. Да у вас удача богов, ведь будь нынешней ночью здесь все силы Треми, вас бы просто прихлопнули, как клопов. Но ваше счастье, что у меня нет времени и я должен быть в центре сражения с Тзимицу. Вы хоть понимаете всю глубину моего милосердия, ведь я позволяю вам унести шкуру? Исчезните!"

Ядовитый тон Этриуса лишь разъярил Эрика, и без того натерпевшегося от рук Треми в Праге. "Отдай нам рабов," - прорычал он, - "или твоя собственная шкура придет в совершенную негодность!"

Глаза Этриуса недобро сузились; Кристоф придержал руку зарвавшегося Гангрела. "Нет надобности проливать кровь," - промолвил он. - "Мне нужны Бруджа и смертная - Анезка, доставленные сюда с октябрьским караваном. Получив их, мы уйдем с миром."

"Ну а если я их не отдам?" - хохотнул Этриус.

На этом терпение Эрика иссякло; взмахнув секирой, здоровяк бросился на лидера Треми. Последний, однако, давно ожидал чего-то подобного, потому ограничился лишь произношением короткого заклятия. Руки Эрика внезапно обратились в страшные когти, за спиной раскинулись крылья... несчастный Гангрел все же не избежал участи, уготованной ему Треми еще в Праге. Красные глаза горгульи оглядели тех, кто еще несколько мгновений назад были его союзниками, а теперь лишь с ужасом взирали на произошедшую трансформацию. А затем монстр атаковал...

Этриус откровенно забавлялся, глядя, как Кристоф, вкупе с Вильгельмом и Сереной кромсают тело чудовища. "Значит вот как Кристоф вознаграждает своих верных друзей?" - издевательски вопросил он, когда все было кончено. - "А теперь я погружу свои клыки в твою шею!"

Время разговоров прошло. Слабые боевые заклинания Серены не шли ни в какое сравнение с молниями, призываемыми Этриусом на головы вторгшихся в дом его. Воистину, то было великое противостояние, но в конечном итоге заговоренные клинки каинитов сделали свое дело - Треми пал.

"Да будьте вы прокляты!" - с яростью выдавил он, оседая на каменный пол. - "Я пережил исход магии из этого мира! Я пережил добровольную потерю души, дабы сохранить в себе хоть каплю волшебства! Я пережил безумие умирающего Саулота! Но я не переживу унижение, нанесенное Бруджа и его разношенстными компаньонами! А теперь слушай, Просвещенный! Твоей драгоценной Анезки здесь нет! Октябрьский караван этого идиота Орси так и не добрался досюда! Ненавистные Тзимицу захватили его еще у Праги. Они - истинный враг в этом мире! Сейчас вы тратите мое время, а эти твари пытаются обрушить мир нам на головы! Идите! И не мешайте мне боле!"

Произнеся магическую формулу, Этриус исчез; герои потерянно стояли в опустевшем покое. "Я не хотел принимать участие в интригах нежити, но пришлось рисковать жизнью во всех!" - в сердцах выкрикнул Кристоф. - "И приблизило ли это меня к Анезке хотя бы на шаг? Или добавило мне человечности?"

Вильгельм с Сереной промолчали; они не могли ответить на эти вопросы, да Кристоф и не нуждался в ответах. Надлежало возвращаться в Прагу, пока конфликт Треми с Тзимицу не перерос в крупномасштабную войну, куда окажутся втянуты все - как каиниты, так и смертные. Отыскав в покоях Этриуса дневник, герои доставили его старому Орвусу. Быть может, тайны, содержащиеся в нем, окажутся полезны для Ордена Гермеса, да и для всего человечества в целом. Не забыли каиниты вновь нанести визит в дом графа Орси, для душевного разговора, так сказать. К несчастью, особняк пустовал. Возможно, Орси проведал об их побеге из цитадели тевтонцев и благоразумно унес ноги. Наивный... Отмеренная им вечность чертовски долга и рано или поздно пути вновь пересекутся...

***

Прага предстала совершенно иной, нежели была, когда они покидали ее несколько недель тому. Полуразрушенные дома, толпы людей на ночных улицах, размахивающие зажжеными факелами... Они опоздали - война пришла сюда первой! Стараясь не привлекать излишенего внимания, Кристоф с товарищами двинулись по направлению к зданию университета. Гранитные колонны его теперь обвалились и почернели от копоти, но сама обитель знаний казалась, к счастью, невредимой.

Екатерина, стоя у окна, взирала на разворачивающееся внизу безумие. "Сражение началось," - сказала она, обращаясь к вошедшему в зал Кристофу. - "Город осаждают как вампиры, так и смертные. Истинная сущность Тзимицу в замке Висерад открылась горожанам и теперь они выступили против всей нежити, имевшей несчастье оказаться по-соседству. Так что замок падет! Это победа!"

Кристоф, однако, не разделял ее ликования. "Но Анезка может быть пленницей в этом замке! Мы должны спешить туда!"

Екатерина закатила глаза, тяжело вздохнула и медленно отчетливо произнесла: "Ты научился использовать дар, данный мною, Кристоф, и стал воистину силен. Но это зло сильнее всего, встречавшегося тебе доселе. Висерад - это могила! Я запрещаю отправляться туда, ибо - вне всякого сомнения - там ты и встретишь свою смерть!"

Но, как и раньше, Кристоф не обратил ни малейшего внимания на ее аргументы: в этой "жизни" его вела вперед лишь слепая любовь. Повернувшись, он вышел из университета в ночной мрак, рассеиваемый факельными огнями; Вильгельм с Сероной неотступно следовали за ним.

Замок Висерад осаждала яростная толпа, алчущая крови тех, кто так долго пил их собственную. Массивные врата оказались снесены, стены во многих местах зияли проломами, но горожане все еще не решались ступить в обитель зла; слишком велик оставался ужас перед местными преданиями, окружающими это проклятое место.

Омерзительные шляхты, бешеные волки, гули, ревенанты и сами Тзимицу - вот с кем пришлось столкнуться отчаянным компаньонам Кристофа, когда они, открыто рассмеявшись в лицо смертельной опасности, вошли в мрачное чрево замка Висерад. Древняя цитадель рушилась на глазах, постепенно уступая натиску озверевшей толпы снаружи, а наши каиниты, даря Истинную Смерть дерзнувшим стать у них на пути, спукались все ниже и ниже, в кажущиеся необъятными замковые казематы. Проходя через чертог, бывший некогда хранилищем знаний, Кристоф поднял с потрескавшегося дубового стола пергаментный свиток, быть может, столь старый, как и сам оплот Тзимицу. То оказалось постановление Совета Воевод Тзимицу, обвиняющее воеводу Вукодлака, Бича Карпат, в том, что алчет он крови Патриархов, и посему намеревается претворить в жизнь безумные планы, как оную получить. Документ гласил далее о принятии Советом решения о воспрепятствовании сему, об уничтожении мятежного воеводы, ибо деяния того уже начали притягивать нежеланное внимание к Тзимицу со стороны иных кланов. Но, опасаясь, что гибель Вукодлака разожжет открытый внутриклановый конфликт, воеводы погрузили его в торпор на двадцать столетий, надеясь, что по пробуждении он отринет свои амбиции.

Иные заметки, найденные здесь, гласили о там, как оставшиеся в живых после атаки войск Совета приспешники Вукодлака покинули Карпаты, обосновавшись в недавно возведенном городе - Праге, где они сокрыли тело своего повелителя и в последующие века тщетно пытались вывести того из торпора.

И вот, наконец, огромная подземная каверна, ярко освещенная светом факелов и свечей в бесчисленных канделябрах. В центре ее покоится огромный каменный гроб, светящийся неземным голубоватым сиянием. А рядом... Анезка! Окрыленный счастьем, Кристоф было бросился к ней, но женщина остановила его повелительным взмахом руки.

"Так предсказуем," - нехорошо усмехнулась она, - "Так патетично предсказуем. Как и все смертные мужланы, вы все идете туда, куда поманит женщина!"

Сраженный наповал подобным приветствием, Кристоф замер. "Анезка!" - глухо вымолвил он. - "Я искал тебя ради любви!"

"О, как твои грешные слова режут мне слух," - поморщилась Анезка. - "Разве твоя животная страсть не отошла в мир иной вместе с твоим телом?"

"Любовь чиста," - убеждал Кристоф, больше, правда, самого себя, ибо сейчас рушилось все то, что у него оставалось доселе. - "Любовь может спасти тебя!"

"Глупец!" - хохотнула его возлюбленная. - "Лишь барды и блаженные верят во всю эту чепуху."

"Анезка... Что же они сделали с тобою?" Голос Кристофа стал тихим и надломленным, глаза отражали чудовищную муку.

"О, весьма прекрасные деяния!" - криво улыбнулась женщина. - "Теперь я всецело во грехе, и все благодаря тебе!"

"Прости, Анезка. Я никогда не желал тебе зла..."

"Но ты все равно причинил его!" - невозмутимое спокойствие вдруг исчезло с лица Анезки, в глазах сиял гнев и... что-то еще. Горечь? - "Я буду смаковать кровь Бруджа. Она так чиста в сравнении со зловонием крови Тзимицу. Передай Дьяволу мои наилучшие пожелания, ибо я посылаю тебя прямо в Ад!"

Голос, раздавшийся в разумах всех присутствующих здесь, ужасал до глубины души. "Анезка теперь моя," - вещал он, - "одна из слуг, ожидающих моего пробуждения. Все сильнее она становится, ибо кровь моя бежит в ее жилах. И когда я восстану под ночным небом нового тысячелетия, сами Патриархи в отчаянии уползут в свои норы." Вукодлак. Великий Старец Тзимицу незримо присутствует в этом мире, направляя, приказывая и подчиняя.

Одним прыжком оказавшись рядом с Анезкой, Кристоф схватил ее за руку, намереваясь вывести из этой проклятой цитадели, вырвать из-под власти того, чей лик скрывал каменный саркофаг. Женщина отчаянно сопротивлялась, крича о проводимой ею церемонии пробуждения ее господина. Вильгельм и Серена замерли у входа в пещеру, не в силах оторвать взгляд от страшного действа, разворачивающегося прямо у них на глазах. Двое боролись у огромного гроба, каждый - за свою судьбу и за судьбу другого, а замок рушился вокруг них. Гранитные глыбы падали с потолка, но они не замечали ничего, впившись глазами друг в друга. Что говорили их взгляды? Неужто то же, что и сердца?...

Колонна, подпиравшая потолок, преломилась надвое. Тень ее нависла над Кристофом; воин поднял полный решимости взор, и, заслонив собою Анезку, грудью принял удар, сокрушивший плоть и отправивший его уставший разум в долгий сон без сновидений.

Часть II

Заканчивался декабрь, близился новый миллениум. Даже сейчас количество разговоров, надежд и страхов, связанных с новым, 2000 годом, превышало все мыслимые пределы. "Ошибка 2000," пришествие Апокалипсиса... словом, много шума из ничего. Понятно, столь знаменательное событие стоит того, чтобы искусственно придать ему повышенную значимость.

Но в неприметном здании, расположившимся в западном районе заваленного снегом Лондона, слухи и мифы эти воспринимались всерьез не более, чем иные, куда более зловещие. Мало кто знал истинную суть организации-арендатора - Общества Леопольда, а между тем оно являлось наиболее могущественной группировкой на планете, занимающейся изучением (и истреблением) каинитов. Посвященным Общества сейчас было чем заняться - обнаруженные недавно руины замка Висерад, разрушенного еще в XII веке, предоставляли богатейшую почву для исследований. Ежедневно с места раскопок в лондонскую штаб-квартиру доставлялись все новые реликвии и документы, но сегодняшняя находка била все рекорды - посчастливилось обнаружить гроб с пребывающем в торпоре (но, несомненно, живым) вампиром!

Один из сотрудников Общества как раз занимался классификацией полученных артефактов, когда сзади послышался звук разламываемого дерева, и глазам ужаснувшегося человека предстал каинит, облаченный в выцветшие лохмотья, бывшие некогда одеяниями поборника Света и церкви.

"Где она?" - не тратя времени на приветствия, вопросил каинит.

"Кто?" - изумился человек.

Каинит злобно сверкнул глазами; видно было, что пустопоржние беседы донельзя наскучили ему. "Не вздумай играть со мною, слуга Тзимицу, ибо голод мой столь велик, что я выпью кровь твою до последней капли и все равно не насыщусь! Где Анезка?"

"Но я не знаю никого с таким именем." Постепенно до сотрудника начал доходить смысл происходящего и опаснейшей передряги, в которую он угодил. Но в конце концов - такова его работа... Рука медленно потянулась к карману, где мирно покоился небольшой пистолет.

Некоторое время каинит просто молча глядел на порядком струхнувшего человека, размышляя. "Хорошо, тогда где же твой господин? Ведь если выжил я, наверняка и древний Вукодлак сохранил свою жизнь!"

"Не знаю я никакого Вукодлака!" - воскликнул человек, с каждым мгновением нервничая все сильнее. И как на беду, никого из коллег поблизости...

Каинит нахмурился. "Ты говоришь на языке Англии, но весьма необычно и причудливо. Кто же твой господин, смертный?"

"Я - член Общества Леопольда."

Каинит покачал головой. "Не слышал о таком."

"Мы убиваем вампиров!" - взвизгнул человек, и, выхватив оружие из кармана, нажал на курок... Промах. Сделать второй выстрел ему было уже не суждено. Одним движением каинит оказался рядом, разорвал горло, впился зубами в плоть. Дикая жажда сводила его с ума - еще бы, последний раз он питался восемь столетий назад.

Оторвавшись от опустошенной жертвы, Кристоф Ромульд выпрямился, огляделся. Новое время несло с собою незнакомые звуки, запахи... Найдется ли ему место в этом мире? Он помнил голос. Голос любимой, разбудивший его. Но... где же она? И где он сам?

Подняв с пола пистолет покойного, Кристоф с интересом оглядел его. Металлическая праща, швырающая смертельные камушки. Такая простая и такая смертоносная. Вижу, человечество до сих пор старается творить все более и более гибельное оружие...

Захватив находку с собой, а также обнаруженный тут же, среди артефактов из руин Висерада, клинок, Кристоф покинул помещение, явив себя членам Общества Леопольда, вызвав среди них немалый переполох. Люди, населявшие сий подземный комплекс, оказались крайне недружелюбны, и практически у каждого из нашлась такая же смертоносная праща. С нечеловеческой скоростью уворачиваясь от летящих в него пуль, каинит двигался вперед, утоляя свой голод, восполняя утраченные силы. Если Анезка здесь, в этом странном времени, и все еще ждет его, он найдет ее. Обязательно найдет.

Белостенные коридоры и комнаты, уставленные непонятными предметами, люди с оружием в руках, извергающим пули, огонь и даже молнии, заставили Кристофа почувствовать себя донельзя старым, откровенно принадлежащим иному, давно забытому столетию. В одном из покоев, заваленном книгами и, вне всякого сомнения, являвшим местную библиотеку, каинит отыскал сведения, относящиеся к тому периоду истории, свидетелем которого был он сам.

"Тзимицу злоумышляют не только против иных кланов, но против Патриархов и самого Каина. И против Господа, намереваясь развязать сражение, которое надеются выиграть. В своем ужасающем обличье они видят себя истинными Сородичами, наследниками древнего могущества. в дни, последовавшие за Потопом, Старец Тзимицу Вукодлак обрел демоническую мощь, осквернив все, бывшее святым и чистым. Он являл явную угрозу остальным каинитам и в итоге был погружен в торпор, но верные его последователи веками пытались вывести своего господина из этого состояния, и в XII столетии практически добились успеха. Но Просвещенные Бруджа, ведомые Екатериной Мудрой, воспрепятствовали их планам и сокрушили замок Висерад. Екатерина объединила силы со смертными Праги, долгое время страдавшими от атак последователей Вукодлака. Да, здесь смертные помогли Сородичам, но в итоге сие выразилось в последующем становлении Инквизиции. Падение замка Висерад знаменательно тем, что впервые в истории люди одержали победу над вампирами. Последние были вытащены из своих укрывищ и брошены под солнечные лучи. Выжившие назвали это событие "ночью, когда демоны сотрясли городские стены, исторгая пламя и смерть." Смертные и послужили истоком Инквизиции, ныне именующейся Обществом Леопольда.

Затем последовали века сокрытия, названные вампирами Маскарадом. Они ушли с мирской сцены, создав свое тайное сообщество. Точнее, два: Камарилью и Шабаш. Шабаш пытается вернуть себе главенство и угрожает Маскараду, коему следует Камарилья."

Уяснив для себя значимые факты, Кристоф продолжил путь, пытаясь отыскать выход из здешних казематов, но в итоге набрел на почтенного старца, представившегося доктором Лео Аллатиусом. Последний и верховодил Обществом, вот уже 200 лет восстанавливая здоровье кровью плененных каинитов. Визита Кристофа он, однако, не пережил. На столе покойного доктора отыскался личный дневник, содержащий занимительные записи и о читавшем его сейчас вампире:

"Господь преподнес мне величайший дар: древнего каинита, пребывающего в торпоре! Он еретик, ибо носит красный символ крестоносца на своих одеяниях, высмеивая все святое на Земле. О, как я буду пытать это злое создание. Я отправлю его в свое поместье, где буду регулярно подпитывать свежей плазмой. А затем, испив его крови, я отправлюсь по следам Тзимицу, посмевшим выкрасть артефакты, мои по праву. Я мало что знаю о них, разве что они забрали огромное количество земли с места раскопок и переправили ее в Лондон, а оттуда, думаю, в Нью-Йорк, дьявольское логово Шабаша. Они явно планируют что-то глобальное, если вдруг запаслись таким количеством земли со своей родины. Кроме того, Тзимицу наняли Джованни, дабы скрыть переправку земли. Но когда кровь спящего вампира будет течь в моих жилах, я покончу даже с пребывающем в торпоре Вукодлаком! А когда я испробую его крови, то покончу со ВСЕМИ вампирами в мире! Ну, не со всеми: мне понадобится несколько, чтобы поддерживать свои силы. Кроме того, надо уничтожить иных охотников за вампирами, пока они не добрались до меня. После чего меня ожидает вечная жизнь, свободная от проклятия Каина. И прожитые мною три столетия окажутся лишь прелюдией перед святым владычеством на Земле."

Вот где кроются истинные амбиции. Кристоф с улыбкой взглянул на старика, лежащего на пушистом ковре в луже собственной крови, после чего покинул особняк, окунувшись в ночь нового века. "Воистину, долгий сон свел меня с ума," - выдохнул он, - "или же впал в безумие сам мир. Стеклянные башни нависают над высочайшими шпилями соборов. Адские стальные монстры ездят по улицам Лондона. Мощеные римские дороги, кои я топтал ногами, будучи юным крестоносцем, обратились в чернокаменное полотно. И по ним ходят прохожие, даже не ведая о вампирах, присутствующих среди них. Неужто они так ослеплены призрачными факелами, разгоняющими ночь и причиняющими боль моим глазам? Воистину, мой мир умер, ровно как и все то, что я любил."

Ночной Лондон мирно жил, ведать не ведая о кровавой драме, разыгравшейся этой ночью в стенах оплота Общества Леопольда. Перво-наперво перед Кристофом стоял вопрос добычи одежды, ведь его собственная несколько... поистерлась за прошедшие 800 лет и теперь зияла сплошными прорехами. Случай представился сам собой: некий забулдыга, от которого за милю несло дешевым виски, выполз из подворотни и, угрожая Кристофу осколком бутылочного стекла, заплетающимся языком потребовал отдать ему всю имеющуюся наличность. От ответной многообещающей улыбки каинита пьянчужка мигом протрезвел и хотел было дать деру, но поздно: схватив несчастного за загривок, Кристоф увлек его в темный проулок, где, будучи уже достаточно сытым, милостиво сохранил бедолаге жизнь, зато разжился довольно сносным спортивным костюмом.

Бродя по улицам и дивясь на открывающиеся ему все новые чудеса, Кристоф добрался до местного ночного клуба, из распахнутых окон которого неслась оглушительная какофония - видимо, музыка. Внутри полуголые девицы старательно извивались на сцене, сими нехитрыми телодвижениями выражая всю простоту и "изящество" современного танца. Но внимание Кристофа приковал к себе дюжий парень в грязной майке и джинсах, восседающий у бара и потягивающий из бокала некую алую жидкость. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять его истинную сущность. Детина осклабился в лицо подошедшему Кристофу: "А, свежачок из могилы? Только получил Становление? Да у тебя на роже выражение как у оленя перед грузовиком."

"Не смей пытаться острить, юнец!" - голос Кристофа дрожал от гнева. - "Я гораздо старше, чем ты думаешь, и у меня нет времени и желания выслушивать таких, как ты!"

Каинит, рассмеявшись, хлопнул его по плечу. "Ну ладно, ладно. Эй, бармен! Плесни этому древнему кровососу бокал кровушки за счет Пинка из клана Бруджа! И не вздумай разбавлять водой, ты, смертный червь!"

"Ты - Бруджа?" - изумился Кристоф, разглядывая детину. - "Просвещенный?"

"Шутишь, да?" - Пинк весело хрюкнул. - "Просвещенные остались в далеееком прошлом. Все давно повымерли вместе со своими утопичными дерьмовыми идеями. Как тебя хоть зовут, ты, ржавая старая образина?"

"Прости. Я - Кристоф Ромуальд."

"Ооооо, Кристоооф Ромуааальд," - Пинк отдыхал совершенно искренне и во весь рост. При том, похоже, даже не издевался; просто наслаждался жизнью.

"Да, Кристоф Ромуальд," - кивнул наш герой, - "бывший некогда крестоносцем, а теперь... не знаю даже. Я устал. Я одинок. Я проклят."

"Ну, ничем не могу помочь с проклятьем, но никто не одинок, когда старина Пинк поблизости. К тому же, собрат Бруджа!" - Пинк поднял свой бокал. - "За Кристофа, последнего из Просвещенных! Добро пожаловать в новый мир. Надеюсь, тебе он понравится, это мы его таким сделали!"

Музыка ревела, немногочисленные полуночные посетители заведения отвисали на танцполе, и никто не обращал внимание на казалось бы двух совершенно заурядных индивидов, занятых беседой у бара. Проникшись доверием к жизнерадостному Пинку, Кристоф поведал ему историю своей жизни... и нежизни.

"Прекрасная Анезка стала гулем Вукодлака, этого чудовища Тзимицу! После всех ужасов, что я пережил, после потери столь многого, я просыпаюсь, чтобы понять - я потерял ВСЕ. Ибо я потерял ее," - закончил каинит.

Пинк, ухмыляясь, хлопнул его по плечу. "Не раскисай, мужик! Гули могут жить не меньше нас, если у них есть постоянный приток вампирической крови, в противном случае они дохнут быстрее реформ Тэтчер. Хотя, если одна из этих тварей дала ей Становление, она будет здесь как одна из нас. Гм... то есть как Тзимицу. Так что слушай старину Пинка: все лучше, чем холод могилы."

Кристоф кивнул. "Ты говоришь мудро. Если Анезка пережила все эти века, я разыщу ее, будь она гулем Вукодлака или вампиром. Найду ее и уничтожу его! Он заплатит кровью!.. Но если я найду лишь ее могилу, что ж... порадуюсь за спасенную душу."

Пинк некоторое время размышлял, оглядывая Кристофа с ног до головы. "Редко встретишь такие страсти среди нас, ныне - сборища трусливых псов. Вот что я скажу: я помогу найти тебе эту пташку, Анезку. Тоже терпеть не могу Тзимицу, знаешь ли. Да и вообще, я тебе нужен, чтобы разъяснить, что к чему. У Камарильи - сотни маленьких правил: подотрешься не той рукой и на тебя спустят всю ораву Бдящих!"

"Что?" - лицо Кристофа вытянулось от удивления.

"Шутка," - объяснил Пинк. - "Ничего. Просто шутка. И вообще, мы, Бруджа, должны держаться вместе. Даже если ты старье, поеденное молью... Ну ладно. Где ты видел свою пташку в последний раз?"

"В крепости Тзимицу в Праге, перед тем, как она рухнула," - ответствовал Кристоф. - "Теперь я узнал, что Тзимицу перебрались в Лондон, а затем - на запад, через море, в землю, именуемую Нью-Йорк. Возможно, она находится в Ирландии. Или это острова к западу от нее?"

Пинк аж подавился своим пойлом, вылупил глаза и заржал. "Скорее уж Ирландия поместится в Нью-Йорке. Но, вообще-то, есть такое мааааленькое местечко, Америка. Или, если хочешь - Соединенные Штаты."

"Быть может, там мы найдем преступника по имени Джованни?" - Кристоф припомнил дневник, найденный им в Обществе Леопольда.

"Ага, найдем!" - хмыкнул Пинк. - "Только Джованни - это целый клан преступников! Они навалились на Каппадокийцев и выпили всю их кровушку. Так что клан был уничтожен, а силы их перешли к Джованни."

"А, неудивительно," - махнул рукой Кристоф. - "И в мои дни Каппадокийцами вертели все, кто горазд. Но что же стало с Бруджа?"

"О!" - закатил глаза Пинк. - "Бруджа теперь расшаркиваются и братаются с Вентру как одна большая семья - Камарилья. Тореадор, Гангрел, Носферату, Малкавиан... даже Треми входят в нее. Боятся Геенны, знаешь ли. Но истинный враг наш - Шабаш, состоящий из Тзимицу, Ласомбра и группы наиболее злобных кровососов в мире. Мне наплевать на этих снобов из Камарильи, но я не хочу выкапываться из хреновой могилы. А именно это и сделает с тобой Шабаш: изобьет до смерти, а затем похоронит. А когда придет голод, ты начнешь руками разрывать землю над головой, но безумие уничтожит последнюю толику человечности в твоей душе. Потому я уж лучше буду с Камарильей, чем с мерзостью Шабаша."

"Нет, прошлое мое мертво," - молвил Кристоф, - "и я не буду больше исполнять прихоти Старейшин в их Джихаде."

"Неразумно быть одному," - резонно заявил Пинк, - "уж лучше, когда твою спину прикрывают! Конечно, если ты хочешь найти эту свою Анезку. Уж не знаю, как отыскать Джованни, но с незаконными перевозками, о которых ты поминал, помогу: скользкие Сетиты контролируют весь контрабандный бизнес в Лондоне. Есть у них один бордель в Ист-Энде, но поосторожней там; Сетиты не самые приятные в общении парни."

Наскоро долакав напиток, Пинк прихватил прислоненный к стойке дробовик и последовал за Кристофом в лондонскую ночь. Моросил мерзкий дождь, густой туман укутывал улицы. "Как ни удивительно, торговцы и менялы вытеснили жрецов и дворян, и теперь деньги правят миром," - болтал Пинк, шагая рядом с Кристофом по направлению к Ист-Энду. - "Крестьяне сами выбирают себе королей и их двор. А некоторые даже верят, что мир был создан в течение семи дней, хотя люди уже высадились на Луне."

Кристоф остановился. "Господь создал мир за шесть дней. Это значит, что вера не умерла в сердцах за эти восемь столетий."

"К сожалению, нет," - искренне согласился Пинк.

...Впереди замаячили очертания внушительного здания - лондонского борделя. "Ожесточи свое нежное сердечко, Крис," - посоветовал Пинк. - "Эти сволочные змеи Сетиты делают парней и девчонок гулями, а затем продают их иным смертным и каинитам. Те пьют кровь несчастных шлюх, а Сетиты - своих смертных клиентов. После чего оные уходят; усталые, но не помнящие ровным счетом ничего. Владелица заведения - Лукреция, из Сетитов. Некоторых своих рабов-гулей она продает Шабашу в Америке, а кроме того, переправляет контрабандой наркоту и оружие. Может, поставляя Тзимицу землю с раскопок, она имеет лишнюю деньгу..."

Шикарный интерьер борделя - всего лишь ширма для дьявольских махинаций; Кристоф ни на мгновение не позволял себе забыть об этом. Осторожно пробираясь между вампирами, гулями-проститутками, их смертными клиентами, пара Бруджа стреляла глазами по сторонам, надеясь узреть-таки проход в святая святых сего места, в логово Лукреции. Но - тщетно.

Некая миловидная вампирша, облаченная в коротенькое алое платье, бросилась к ним, отчаянно взмолившись о вызволении ее отсюда. Представившись как Лили из клана Тореадор, девушка взахлеб рассказывала, как была похищена Сетитом, приходившим послушать ее пение в клубе, и доставлена в этот бордель, где она пробыла уже без малого год. Переглянувшись, Кристоф и Пинк кивнули друг другу; в их команде наверняка найдется место столь прелестному созданию. Но не все оказалось так просто: поскольку Лили была связана Узами крови с самой Лукрецией, она не могла противиться им, пока наложившая их особа жива. Еще один повод нанести визит вежливости лидеру Сетитов...

Проскользнув в складские помещения борделя, трио каинитов обнаружило тайный проход в Храм Сета, истинное святилище здешних кровопийц. Следуя каменными лабиринтами, стилизованными под образец древнеегипетского зодчества, герои то и дело отбивали атаки яростных Сетитов, готовых до последней капли крови оберегать от чужаков вверенную им обитель.

В недрах величественного подземного храма их уже ожидала его хранительница. Узрев свою Лили в компании незнакомых Бруджа, Лукреция пришла в ярость, усугубленную тем фактом, что гости всего лишь зашли узнать о поставках земли из Праги, а заодно попросить избавить Лили от Уз крови; правда, попутно полегла пара десятков ее верных слуг... Видя, что словами разгневанную Лукрецию к сотрудничеству не склонить, Кристоф вздохнул, вскинул найденный ранее револьвер и всадил всю обойму в тело стоящей пред ним вампирши. Та пала, тело ее растворилось в воздухе... Каиниты изумленно переглянулись, затем Лили нетвердо произнесла: "Узы крови все еще давят на меня..."

"Ее невозможно убить, потому что у нее нет сердца," - догадался Пинк. - "Многие из этих хреновых змей так поступают. Они вырывают собственные сердца и прячут их где-нибудь подальше."

"Лукреция порой покидает бордель, отправляясь в свое тайное укрывище," - задумчиво произнесла Лили. - "Не знаю точно, где оно находится, но я слышала, как охранники говорили о том, что сопровождали ее в лондонский Тауэр."

Стало бы, то и будет следующей точкой их долгого пути. Если удастся проникнуть в Тауэр и отыскать там сердце коварной Сетитки, быть может, она окажется более разговорчивой в дальнейшем. Выбравшись из храма, они покинули бордель, вновь окунувшись в лондонскую ночь.

Тауэр зловещей тенью нависал над Темзой. Внутри сооружения царило абсолютное запустение, стены скрывались под толстым слоем паутины. Но Кристофа обеспокоило иное.

"Великое зло свершилось в этом месте," - произнес он, напряженно вглядываясь во тьму. - "Сами стены исторгают молчаливые крики и я чую присутствие мертвецов. Так что давайте-по поторопимся: я совершенно не горю желанием встречаться с призраками, истинными хозяевами этой кровавой башни."

Тем не менее, избежать сей нежеланной встречи не удалось. Материализуясь из тумана, проникающего в окна страшной башни, освещаемой лишь сполохами молний разразившейся снаружи грозы, неупокоенные души тянулись к дерзнувшим нарушить их покой. Картину всеобщего кошмара довершали огромные мохнатые пауки, медленно выступавшие из теней с единой целью - отведать вампирической крови, благо жертвы сами явились в их древнее логово. Лестницы, комнаты, коридоры сменяли друг друга с поразительной быстротой, когда каиниты проносились по ним, стремясь как можно быстрее добраться до верха. Усилия их оказались вознаграждены - в тайном чертоге под кровлей Тауэра покоилось черное сердце, принадлежащее, все всякого сомнения, госпоже Лукреции. Естественно, Лили немедля возжелала пронзить его припасенным загодя осиновым колом и навсегда избавиться от своих Уз, но Кристофу более импонировала мысль слегка попридержать в сохранности найденную реликвию, хотя бы до следующей беседы с ее владелицей.

...Лукреция могла лишь шипеть от бессильной злобы, когда вернувшиеся каиниты гордо продемонстрировали ей собственное сердце. "Будьте вы прокляты! Прокляты! Прокляты!" - лишь повторяла она, испепеляя их взглядом.

"И мы тебя тоже любим!" - осклабился Пинк. - "А теперь дай-ка мне причину разорвать этот твой раздувшийся мешок с кровью, а?"

"Лукреция, ты освободишь Лили от ее Уз крови," - повелел Кристоф.

Женщина сдержанно кивнула. "Хорошо... Лили, ты свободна..."

"А теперь," - продолжал Кристоф, - "ты скажешь, где мы можем найти Тзимицу, Джованни и контрабанду из Праги."

"Не знаю ничего ни о Тзимицу, ни о Джованни," - вспылила Лукреция. - "Мы просто загружаем корабли. Могу лишь сказать, что следующим судном будет "Святая Магдалена," отправляющаяся из дока 23 и груженная оружием, героином, отбывающими членами Шабаша и священной землей из Праги. А теперь отдайте сердце и я позволю вам уйти с миром."

Что ж, как и было договорено, Кристоф бросил черное сердце Сетитке, которая, однако, тут же позабыла о своем обещании. Тело ее начало расти, изменяться, и вскоре глазам каинитов предстало огромное туловище чудовищной кобры. Пинк, к счастью, не растерялся, и всадил в раззявленную пасть пару зарядов из своего верного дробовичка. Пока раненое чудище мотало головой, пытаясь придти в себя, Кристоф подскочил к лежащему на поле сердцу и разорвал его на части...

"Свободна!" - радостно крикнула Лили, стоило им вновь оказаться под проливным дождем, низвергавшимся на город этой ночью. - "Свободна ото всех этих змей! Узы крови исчезли! И все благодаря тебе, Кристоф! И тебе, Пинк! Никогда не думала, что вдыхать смог Лондона так здорово!"

"Куда же ты теперь отправишься, прекрасная Лили?" - осторожно поинтересовался Кристоф.

"Мне некуда идти," - грустно ответила девушка. - "Я приехала в Лондон из Нью-Йорка в поисках своего Сира, Александры Рутвен. Она исчезла три года назад."

"Наверное, устала от твоего нытья," - быстро вставил Пинк.

Но Лили смотрела лишь на крестоносца. "Я с радостью отправлюсь с тобой, Кристоф, и буду сражаться рядом, и вообще сделаю все, что смогу."

"О, лишь этого нам не хватало," - картинно закатил глаза Пинк. - "Какая-то потасканная тореадорская шлюшка! Нет, этот клуб - только для мальчиков! Для Бруджа!"

"Мы будем рады твоей помощи, Лили," - чопорно произнес Кристоф, не обращая ни малейшего внимания на страдания Пинка, который все не успокаивался: "Нет! Я здесь главный и я говорю нет!"

В итоге он уныло поплелся вслед за идущими рука об руку по лондонской улице каинитам. Моросящий дождь обратился в настоящий ливень, до рассвета было еще далеко.

"Святая Магдалена" отыскалась довольно скоро - единственное грузовое судно, стоящее в доках этой ночью. Судя по всему, до утра оно должно отойти - не хватало, чтобы команду в полном составе накрыли местные оболтусы из Скотленд-Ярда. Взойдя по трапу на борт, каиниты наблюдали занятную картину: парочка отталкивающих Носферату, наверняка решившая сменить обстановку и прокатиться в Штаты, нарвалась на двух пришедших с инспекцией работников Интерпола. Похоже, контрабандные перевозки не остались без внимания международной полиции... Правда, Кристоф с товарищами подоспели поздновато: интерполовцы находились при смерти, ненасытные Носферату вытянули из них достаточно крови, чтобы без заззрения совести отправить ребят на тот свет. Но и сами они протянули недолго, ибо вздумали наброситься на так некстати вошедших каинитов...

Умирающий человек прохрипел: "Скажите агенту Торну... всем заправляет Аллесандро Джованни. Если он организует рейд ФБР на его склад, там все и обнаружится. Оружие, героин, пражская контрабанда... все!" Человек зашелся в приступе предсмертного кашля...

...Корабль медленно отходил от причала, оставляя за собою туманный Лондон, над которым уже забрезжил блеклый зимний рассвет. Впереди ждал Нью-Йорк и, быть может, окончание столь долгого странствия. В пути Лили развлеклась тем, что сделала себе и спутникам удостоверения работников Интерпола по аналогии с найденными на трупах его истинных сотрудников - авось пригодятся. Все время долгого плавания трио каинитов не покидало оболюбованный ими темный уголок корабельного трюма, и по большей части мирно почивало, восстанавливая силы перед решающим броском в обитель Шабаша, убраться живыми откуда у них навряд ли представится шанс.

***

У сходней их уже ожидал человек, представившийся Жоржем Торном и потребовавший немедля предъявить удостоверения. Старательно подавив ухмылки, каиниты продемонстрировали ФБРовцу поддельные документы работников Интерпола, созданные Лили в пути. Человек пристально оглядел каждого из них: могучий молодец в спортивной куртке, грязный ухмыляющийся панк с колоритным "ирокезом" на голове, полуголая девица, от которой за милю веет древнейшей профессией. Да, то ли в Европе пошла новая мода, то ли Интерпол расщедрился на достойнейшую маскировку для своих спецагентов.

"Итак, что же вы выяснили?" - поинтересовался агент Торн.

"Всем заправляет Аллесандро Джованни," - выдал Кристоф, старательно припоминая предсмертные слова интерполовца. - "Вы должны организовать рейд на его склад, где находится оружие, героин и контрабанда из Праги."

"Хорошая работа," - кивнул Торн. - "Мы уже наблюдаем за этим Аллесандро. Склад его - как крепость, но наш центральный компьютер смог взломать охранные коды и теперь те находяся в базе данных в штаб-квартире ФБР. Теперь мы сможем атаковать до того, как Аллесандро успеет уничтожить улики!.. А теперь - исчезните, пока вас кто-нибудь не увидел. На следующем корабле возвращайтесь в Европу."

Такой категоричности каиниты не ожидали; Кристоф слабо возразил: "Мы поддержим рейд!"

Но агент Торн был непреклонен: "Спасибо, конечно, но вас уже раскрыли. Мы слышали, это случилось после того, как корабль вышел из Лондона. Признаться, я удивлен, что вы пережили поездку, ведь они собирались покончить с вами в море. Так что не волнуйтесь о рейде, у нас все под контролем. А теперь исчезните!"

Повернувшись к ним спиной, Торн быстро зашагал прочь от пирса и скоро растворился во тьме ночи. Пинк весело подмигнул Кристофу: "Похоже, я хорошо влияю на тебя, ты, старый святоша. Ты научился вешать лапшу на уши как профи!"

"Я солгал ради Анезки, не ради тебя," - огрызнулся Кристоф. - "А что это за тварь - "центральный компьютер," - которая умеет взламывать крепости?"

Пинк в кои-то веки лишился дара речи, но Лили лишь мягко улыбнулась: "Тебе еще многое предстоит узнать."

"Ладно," - пришел в себя Пинк, - "давайте побродим здесь да поищем местных кровососов. Может, кто-нибудь даст нам доступ к компьютеру ФБР."

Нью-Йорк предстал Кристофу нечем уж совершенно невообразимым. Огромные дома вздымались к небесам, улицы ярко освещала всевозможная иллюминация. Часами топтали они тротуары гигантского мегаполиса, не переставая восхищаться, когда внезапно ушей их достигли крики, донесшиеся из соседнего проулка.

Зрелище открылось весьма занятное: трое образин-Носферату жестоко избивали своего собрата лишь за то (как явствовало из их выкриков), что он отказался встать на сторону Шабаша. Сторона же, на которую встали Кристоф и его спутники, была очевидна: ведь Шабаш, как ни крути, держит в основе своей Тзимицу. Вскоре с незадачливыми Носферату было покончено; собрат их, кряхтя, поднялся с земли: "Благодарю, я в долгу перед вами! Мое имя - Самуэль, из клана Носферату!"

"Как будто мы еще не догадались при виде задницы, которую ты называешь лицом!" - хмыкнул Пинк.

"Спасибо всем вам!" - продолжал изливаться Самуэль. - "Мне вообще не стоило появляться в Нью-Йорке, это место кишит Шабашом. На меня напали собственные собратья, переметнувшиеся к этой секте. Я думал, меня ожидает та же участь! Шабаш вербует всех вампиров, которых находит. Они думают, в этот Новый Год миру настанет конец. Когда календарь покажет 2000, некое древнее зло восстанет и пожрет всех Патриархов."

"Ну что за хрень!" - возмутился Пинк. - "Каждый ребенок знает, что это Патриархи будут жрать НАС!"

"Ты уверен?" - с сомнением произнесла Лили, но Самуэль кивнул: "Так они говорят. Я слышал об этом не один раз."

"Ы, да ничерта ты не слышишь этими лопухами, выдаваемыми тобой за уши!" - сморозил Пинк.

"Я должен расплатиться с вами за спасение жизни!" - неожиданно заметил Самуэль. - "Позвольте же присоединиться к вам и сразиться с вашими врагами!"

"Э, полегче!" - снова запротестовал Пинк. - "Кто сказал, что мы берем тебя? Это частный клуб только для мальчиков... и хороших девочек."

"О, заткнись, Пинк!" - с чувством произнесла Лили, на что Пинк пробурчал: "Никогда не работаю с вонючими Носси..."

"Да пошел ты!" - не выдержал Самуэль. - "Жалкая пародия на восьмидесятые..."

"Самуэль, ты знаком с кем-либо, знающем о центральном компьютере?" - задал вопрос Кристоф, помятуя о том, что они, собственно, ищут.

"Есть один парень..." - помолчав, ответил Носферату. - "Зовут - Деление-на-Нуль. Или просто Дел/Нуль. Живет здесь, рядом. Классный хакер, но... Малкавиан."

"О, тогда забудем об этом," - замахал руками Пинк. - "Если вы никогда раньше не имели дел с Малкавианами..."

Бруджа внезапно обнаружил, что остался один; компаньоны его, ведомые Самуэлем, направлялись к ничем не примечательному трехэтажному зданию, возвышавшемуся в конце улицы. Бормоча проклятья, Пинк вскинул на плечо свой родной дробовик и заспешил следом.

Дел/Нуль оказался ярчайшим представителем своего клана, сколь гениальным, столь и безумным. Из потоков бессвязного бреда, извергнутого им на визитеров, полезной была информация лишь о том, что база ФБР абсолютно исключает внешний доступ, но, если желание покопаться к ней так уж велико, можно подключить передатчик напрямую к полицейскому компьютеру, и в итоге данные с него попадут прямиком к ожидающему их хакеру. Вот только придти в штаб-квартиру ФБР, вежливо поздороваться да попросить поработать чуток на компьютере вряд ли получится... Оставался единственный путь - через городскую канализационную систему. Правда, по словам Самуэля, ныне она занята Носферату, примкнувшими к Шабашу и ведомыми неким Подземным Принцем.

Зловонные коллекторы простирались под суетным городом на многие километры, и единственными обитателями их являлись, помимо самих Носферату, взращенные ими огромные крысы и пауки. Все глубже и глубже углублялись наши каиниты в хитросплетения покрытых плесенью тоннелей, пока не добрались до коммуникационных линий. Закрепив на одной из них данный им хакером передатчик, герои поспешили выбраться на поверхность. Попутно им представилась возможность пообщаться с местным заправилой, гордо рекомым Подземным Принцем. "А я-то думал, что наш Самуэль - совершенный удор," - пробормотал Пинк, когда в проходе замаячила фигура лидера Носферату. На компромисс сия тварь идти отказалась, пропустить их - тоже, чем и подписала себе приговор...

Вернувшись к Дел/Нулю и забрав у него распечатку с входными кодами на склад Джованни, каиниты устремились туда. Между тем район оцепляли полицейские машины, снайперы устраивались на крышах, спецотряды занимали позиции в доках. Штурм склада мог начаться в любое мгновение, потому надлежало торопиться, ибо где потом узнаешь, куда именно поставлялась пражская земля по прибытии ее в Нью-Йорк?

Джованни встретили их дружным огнем из всего нашедшегося под рукой арсенала; в ответ получили примерно то же - каиниты загодя запаслись штурмовыми винтовками в оружейном магазинчике неподалеку. Воздух дрожал от выстрелов; портовый склад обратился в хаос. Да, дело клана Джованни поставлено на широкую ногу: штабеля разнообразнейшего оружия огромные ящики с героином, коего на год хватило бы целому городу... Вот только земельки из Праги не наблюдалось. Пинком распахнув тяжелые двери в приемный кабинет мистера Аллесандо Джованни, Кристоф имел сомнительное удовольствие лицезреть расплывшуюся тушу крестного отца здешней банды макаронников.

"Вы плохо сказываетесь на бизнесе," - прогудел Большой Босс.

"Так же плохо скажемся и на твоем здоровье," - очаровательно улыбнулась Лили.

"Не люблю перестрелки. Кто потом оплатит расходы?" - расстроился Аллесандро. - "Итак, к делу."

Прямо к корню проблемы. Интересный каинит. Чувствуется, подобное вторжение ему не в новинку. "Где Вукодлак?" - так же прямо спросил Кристоф.

Аллесандро даже не моргнул: "Не знаю такого."

Возможно, и не врет. Следующий вопрос. "Куда же вы отправляете ящики с землей?"

"Мы просто разгружаемся и оставляем их в доках," - пожал плечами Джованни. - "Наш клиент хочет сохранить анонимность. А теперь я достаточно помог вам, не сочтете ли за труд убраться отсюда?"

Непробиваемое спокойствие господина Алессандро страшно действовало на нервы не только Кристофу. "Он мой!" - дико взревел Пинк.

Тут-то Джованни по-настоящему струхнул. "Хорошо, я скажу!" - быстро проговорил он. - "Мы отправляем землю в корпорацию "Орси Интернэшнл."

"Орси?" - изумился Кристоф. - "Тот самый, что некогда предал нас?"

"Да не, он врет!" - отрезал Пинк. - "Джованни всегда врут!"

И, прежде чем ему сумели помешать, Пинк прыгнул через стол и вонзил клыки в горло Аллесандро. Все замерли. Насытившись, каинит поднялся с неподвижного тела Джованни и ухмыльнулся: "Люблю итальяшек!"

"Твоя атака была преждевременной," - резко произнес Кристоф. - "Быть может, мы узнали бы больше про Орси!"

"Орси не причастен ко всему этому," - заявил Пинк. - "Уж поверьте мне."

"Поверить тебе?" - скривился Самуэль. - "Скорее я поверю Шабашу."

"Так почему же ты напал на него, Пинк?" - допытывался Кристоф.

"Потому что он лжец и убийца."

Кристоф потерял дал речи, увидев произнесшего эти слова; даже спустя столько веков его верный компаньон Вильгельм ничуть не изменился.

"Кристоф, ты не должен верить Пинку, он - убийца из клана Ассамитов и работает на Вукодлака! Он собирался убрать тебя, когда перестанет в тебе нуждаться. Просто он хотел твоими руками убрать своих врагов - Сетитов и Джованни."

"Что? Что за хренова ложь!" - отмахнулся Пинк, но Вильгельм еще не закончил: "Дел/Нуль связался со мной, сообщив, что Ассамит втерся к тебе в доверие..."

Пинк перебил его: "Крис, ты же не будешь верить словам этого отморозка из Шабаша? Да! Он - из Шабаша! Ему больше нечего делать, только катить бочки на старину Пинка!"

"Это правда?" - тихо спросил Кристоф у Вильгельма. - "Ты теперь с Шабашом?"

"Да, это так," - кивнул тот. - "У меня не было выбора. Могучий Космас пал во время великого сражения в Праге и мы слишком ослабли, чтобы и дальше следовать путем Просвещения. Нам требовались новые союзники, но мы отказались присоединяться к Вентру и Треми в их Маскараде, в их Камарилье. Екатерина теперь - Архиепископ Шабаша, но она борется против тех членов секты, кто поддерживает Вукодлака! Да, я - из Шабаша, но и Пинк - не из Бруджа!"

Видя, что личина его раскрыта и деваться некуда, Пинк отбросил напускную придурковатость. "Абдул Ал-Хазим, к вашим услугам," - мягко проговорил он. - "Вы должны признать, я идеально передал идиотические манеры Бруджа. Но теперь я должен удалиться, Кристоф, миссия моя завершена. Тзимицу попросили меня задержать тебя, пока их господин Вукодлак не восстанет. Увы, они не сказали, что я должен вонзить нож тебе в сердце. Потому я позволил тебе расправиться с моими врагами-Сетитами. А смерть этого жирного босса Джованни стала венцом моей роли. Но должен заметить, вопреки всем прилагаемым мной усилиям, ты подобрался чертовски близко к обнаружению Вукодлака. Тем не менее, даже если бы ты знал, где искать его, то не смог бы поспеть к моменту пробуждения. Прощай! Наслаждайся Новым Годом! И новой ЭРОЙ!"

И Пинк исчез. Ассамиты обладали действительно таинственными силами, недоступными прочим каинитам, и искусство перемещения в пространстве было одной из основных. Представив Вильгельма своим нынешним компаньонам - Лили и Самуэлю, Кристоф сердечно поблагодарил его за своевременное вмешательство, но тот лишь отмахнулся:

"Благодари Дел/Нуля. Маленький ублюдок знает обо всем, что происходит в этом городе. Электронная почта, которую он отправил Екатерине, была практически нечитабельна, но "облажавшийся Кристоф," о котором он написал, мог быть только тобой. И Екатерина, доселе считавшая тебя мертвым, послала меня на помощь."

"Но почему же вы идете против иного лорда Шабаша?" - вопросил Кристоф.

"Екатерина хотела бы остановить Патриархов," - доверительно сообщил Вильгельм. - "Но если Вукодлак и правда сможет поглотить их, он станет самым могущественным существом на Земле. Он не сумеет контролировать свою силу и это будет означать конец как для Сородичей, так и для смертных."

"Ужасно," - всхлипнула Лили.

"Время пробуждения твари приближается," - продолжал Вильгельм. - "В час Нового Года заклинание, сдерживающее Тзимицу, развеется и он восстанет из торпора. Просвещенные готовились к этому часу; большая часть прошлого тысячелетия была потрачена в поисках тела Вукодлака, но с тех пор наше внимание оказалось занято Камарильей."

"Вильгельм," - Кристоф решился высказать вопрос, давно его мучивший, - "ты говорил ранее, что стремишься следовать Пути Человечности. Как же ты смог присоединиться к Шабашу?"

"Многое может произойти за 800 лет," - опустив глаза, тихо прошептал Вильгельм. - "Ты счастливчик, ибо не видел того, что видел я... Не делал того, что делал я! Слишком мало человечности осталось во мне теперь..."

В молчании каиниты покинули склад, к которому устремились все полицейские силы Нью-Йорка. Несомненно, операция эта войдет на все полосы завтрашних газет как одна из наиболее крупных за всю историю. Вот только завтра - последний день старого года... старого века. Увидит ли мир рассвет новой эры?.. Мучаясь неразрешимыми вопросами, Кристоф позволил Самуэлю провести себя в тайное логово у доков...

Прошел еще один день. Каиниты пробуждались. Вскоре часы пробьют 12 раз, знаменуя начало нового миллениума - и начало конца. График обещал быть крайне напряженным, и первым пунктом в нем стоял визит в особняк господина Орси, адрес которого отыскался в учетных книгах Аллесандро Джованни. Покинув доки, четверка вампиров, ведомая Вильгельмом, устремилась в верхний город.

Особняк пустовал. Чувствовалось, что хозяева съехали отсюда, причем совсем недавно. В молчании каиниты обходили темные комнаты, гадая, куда им двигаться теперь, когда до часа X осталось совсем немного. Тут-то Лили и обнаружила лежащую на полу картину, нарисованную кровью! "Это она," - возликовала Тореадор. - "Александра Рутвен, та, давшая мне Становление! Она где-то рядом!"

Каинитка отыскалась в подвале особняка; она рисовала собственной кровью на холщовом полотне, а по лицу несчастной текли алые слезы. Крича от счастья, Лили бросилась к своей наставнице и обвила ее руками. Александра не могла поверить своему счастью: Вентру графа Орси обязали ее закончить портрет Вукодлака до полуночи, чтобы они смогли преподнести его чудовищу в знак своей доброй воли. Узнав от Александры адрес литейного завода "Орси Интернэшнл," где в настоящее время изволил пребывать его милость граф, каиниты отправились туда; времени было в обрез.

Вероятно, всеобщая паника, вызванная вестями о скором возрождении Старца Тзимицу, примирила на время даже извечных врагов, ибо на заводе ошивались не только охранники-Вентру, но и отвратные порождения Тзимицу. Как ни странно, литейный цех работал даже этой праздничной ночью. Что на уме у Орси?

Граф обнаружился в своем рабочем кабинете на верхнем этаже здания. Стоя у огромного стекла, заменявшего стену, он задумчиво глядел вниз, на кропотливую работу рабочих-Вентру; на губах его змеилась таинственная улыбка. "Сегодня мы создадим великую серебряную статую в его честь!" - прошептал Орси. - "И наделим ее мощью древней крови. Проведя ритуал, мы будем править!"

"Мы не забыли твои деяние в Вене, Орси!" - молвил Вильгельм.

Граф обернулся, впившись глазами в четверку каинитов, пришедших, вне всякого сомнения, по его проклятую душу. "Бруджа!" - выдохнул он. - "Но как? Кровь Екатерины. Это невозможно! Вильгельм и... как там твое имя, парень?"

Кристоф зловеще улыбнулся. "Хорошо запомни его, Орси. Ибо Дьявол наверняка захочет узнать, кто преподнес ему тебя. Скажи ему, что твое земное сущестование прервал Кристоф Ромуальд. Кристоф Ромуальд, чьей душою он никогда не завладеет, пока в этом мире жива надежда за гранью всяких надежд."

"Да, я помню тебя, крестоносец!" - кивнул Вентру. - "Ты устранил для меня того церковника, Ласомбра. Как будто это было только вчера... Да, вы сбежали из моей темницы, ребята!"

"Прости, что не расправились с тобой тогда," - усмехнулся Вильгельм. - "Мы исправим ошибку прямо сейчас."

"Выпустим из тебя всю кровь за ту, что ты заставлял проливать Александру!" - поддакнула Лили.

Положение складывалось хуже некуда, Орси и сам это прекрасно понимал. И все же решил играть до конца; однажды он уже перехитрил этих Сородичей, почему бы не попытаться повторить это сейчас? "Ваша ненависть столь великолепна," - произнес граф. - "Но дети мои, грядет новая эра, открывающая такие возможности, о которых мы могли лишь мечтать в темные века. Тогда я думал, что сила исходит от церкви. Потому и сподвиг вас на убийство Лютера Черного! Но времена изменились и знаете, откуда сила исходит теперь?"

"Ты утомляешь меня, торгаш," - картинно зевнул Вильгельм. - "Все знают, что миром правят корпорации."

"Нет!" - выкрикнул Орси, голос дрожал от переполнявших душу эмоций. - "Начинается новый век. Век, когда мы - Сородичи - вновь будем править миром! Век, о котором мы боялись и мечтать! И он начинается сейчас! Сегодня ночью! На заре нового тысячелетия!"

"А по-моему, новое тысячелетие начнется лишь в следующем году, 2001," - задумалась Лили.

Орси отмахнулся. "Помолчи, мы знаем, что делаем. Только подумай, Кристоф! Вечность совершенного могущества безо всяких Патриархов, на которых стоит оглядываться!"

"Так ты в союзе с этой тварью?" - вкрадчиво поинтересовался Кристоф. - "Вукодлаком?"

Орси восторженно закивал. "Вукодлак играет нам на руку! Если не он, Патриархи восстанут и отправят нас всех в могилы! Но Вукодлак может добраться до них первым и получить всю их мощь!"

"А кто же остановит его?"

"Остановить его?" - поразился Орси. - "Он же поделится с тобой своей силой! Он вновь сделает нас истинными богами Земли! А я могу забронировать тебе местечко за его столом! Твоя старая подруга по своей воле примкнула к нему, и тебе стоит сделать то же самое. Как там ее звали?.. Анезка!"

Не стоило графу произносить эту фразу, но... увлекся. Ярость затуманила разум Кристофа; схватив Орси за лацканы пиджака, он с силой швырнул его вниз, в огромный чан, полный расплавленного металла. Хоть этот долг он успел выплатить.

Допросив одного из рабочих-Вентру, оказавшегося на пути, каиниты узнали, что нынешнее логово Вукодлака, заботливо подготовленное его приспешниками и именуемое Собором Плоти, находится прямиком под сожженной некогда церковью неподалеку от завода.

Компаньоны вновь окунулись в ночь. Издалека донеслись ритмичные удары часов, установленных на городской ратуше. Полночь! Они стояли у стен мрачного литейного завода, а где-то неподалеку восставал древний воевода. Быть может, они уже опоздали и неизбежное невозможно отвратить... Ноги сами несли Кристофа к чернеющему недалече остову церквушки; в заброшенном подвале ее отыскались врата, за которыми открылось сколь величественное, столь и омерзительное зрелище, сотворить кое способны лишь Тзимицу - Собор Плоти. Чувствовалось, что творение свое они возводили долго и с любовью; Собор востину был дворцом, достойным своего великого правителя. Но состоялось ли пробуждение оного?..

Бесчисленное множество огромных боевых гулей, созданных черным колдовством Тзимицу, встретили четверку каинитов, отважившихся вступить под кров святилища Вукодлака. Те, однако, не отступили; вскинув штурмовые винтовки, они обрушили яростный свинцовый дождь на головы наступающих монстров, после чего, переступив через трупы изрешеченных врагов, осторожно продолжили путь в недра Собора.

И вот, наконец, зал, где веками покоился уже знакомый Кристофу саркофаг, скованный ранее могучими заклятьями. Теперь, однако, крышка его лежала далеко в стороне, а сам мятежный воевода гордо возвышался посреди чертога, стены которого подозрительно напоминали человеческую плоть. А рядом с ним... Анезка!

"Входи же, Кристоф!" - прогремел Вукодлак. - "Я приветствую тебя в своем скромном жилище. Символично, что сейчас, на заре новой эры, ты находишься здесь, как было и в конце эры ушедшей."

"И я буду причиной твоего падения, как и тогда," - смело бросил Кристоф, не отрывая глаз от той, ради которой и прошел столь долгий путь сквозь время.

"Да, но тогда я еще не восстал," - усмехнулся Вукодлак, - "и твое несвоевременное вмешательство задержало меня еще почти на тысячелетие. Но я терпелив... И теперь мое терпение вознаграждено!"

"Нет!" - в отчаянии выкрикнул Кристоф. - "Мы помешали Орси доставить тебе статую для проведения ритуала!"

"Переживу!" - отмахнулся Вукодлак. - "Все кончено, Кристоф. Я уже восстал и сил моих достаточно, чтобы поглотить Патриархов... и я должен благодарить тебя, Кристоф. Анезка... Ее добродетель - воистину неистощимый источник... подлежащий осквернению! Я никогда бы не нашел ее без твоей помощи. Ты привел ее ко мне и она была верной слугой все эти столетия. Теперь я дам ей Становление и мы будем вместе править людской отарой."

"Она никогда не будет твоей!" - дикая ненависть поглощала Кристофа. - "Она и не думает служить тебе! Именно она пробудила меня из торпора!"

Вукодлак нахмурился. "Это так, Анезка?"

"Дражайший господин," - прошелестела женщина, - "позвольте же мне переломать ему кости и создать из них трон вашей славы!"

Смех Вукодлака эхом разнесся под сводами Собора. "Так что уж лучше служи и ты мне," - вновь обратился Старец к Кристофу. Ты ведь не испытываешь повышенной любви к Патриархам? Приближается день Геенны, когда они поглотят тебя, Вильгельма, Лили, иных вампиров... А в моих силах воспрепятствовать этому! Я дам тебе вечность! Мы встретим пробуждающихся Патриархов другим потопом... их собственной крови!"

"Один Патриарх ничуть не лучше тринадцати," - покачал головой Кристоф. - "Нельзя доверить такую мощь кому-то одному, тем более - тебе."

"Что ж, тогда взгляни на это по другому," - промолвил Вукодлак. - "Если тебе удастся уничтожить меня, что крайне маловероятно, ты тем самым уничтожишь и Анезку. Она - мой гуль и все эти века существует лишь благодаря моей крови. Если я умру, она просто обратится в пыль. Но склонись передо мною и я отдам ее тебе. Что скажешь?"

Ответ Кристофа не заставил себя долго ждать и мгновение спустя шквальный огонь, открытый им и компаньонами, поверг Старца наземь. Вукодлак взревел и, призвав свои древние силы, обрушил молнии на головы каинитам, разбросав их тела по углам чертога. Глаза Кристофа округлились; никогда доселе не встречал он кого-либо, обладающего столь великой мощью. Возможно ли вообще сокрушить такое? Не давая подступающему отчаянию поглотить себя, он жал на курок, и злые пули одна за одной вонзались в тело Вукодлака. Последнему, однако, вскоре наскучила эта игра; прозвучали брошенные им слова магического заговора... и пол под ногами четверки каинитов исчез...

Падение, к счастью, длилось недолго; в итоге они очутились на нижнем уровне Собора Плоти, рассаднике подручных монстров Тзимицу, водившихся здесь в изобилии. Шагая по устилавшим землю нечистотам и в упор растреливая образцы здешней фауны, герои искренне надеялись отыскать путь наверх, а стены проклятого Собора молчаливо взывали к ним тысячью искаженных нечеловеческой мукой лиц.

Кристоф замер в изумлении перед одной из них, откуда на него глядело столь любимое лицо. Как можно сотворить такое?! Обрывки мыслей и воспоминаний Анезки хлынули в разум...

...Я проклята. Будучи в монастыре, я часто размыляла о вечной благодати, что будет дарована мне в вечности посмертия. Что ж, вечность теперь принадлежит мне, но не благодать. Я буду жить так долго, как воевода, или пока не наскучу ему. Или пока ему не наскучит оскверять меня. Бладодать небес никогда не снизойдет на меня. Одна лишь пытка. И все же я надеюсь. Пока живу...

...Я прожила уже 50 лет. Все, кого я любила, давно мертвы. Мой любимый Кристоф погиб при крушении Висерада. Его жертва спасла этот мир, но мои страдания с каждой ночью все растут. Воевода получает большое удовольствие, видя, как я просыпаюсь с надеждой, а он лишает меня ее. Потеряй я надежду и сломайся, удовольствие его на этом закончится. И все же надежду я никогда не оставлю, даже если она наполняет его пустое сердце радостью, а мое - болью...

...За прошедшие 200 лет я испытала всевозможные виду унижения и осквернения. Я уже не та непорочная и не приемлющая насилия женщина, которой была когда-то, но я перенесла все, неся надежду в сердце. Сейчас же я погружалсь в мрачные глубины, и последний огонес надежды уходит из меня, как воздух из легких утопающей. День пробуждения приближается и Вукодлак изобрел новую пытку, перенести которую я не могу. Он приказал мне оскверять невинных мужчин и женщин, составляя из их тел стены ег проклятого Собора Плоти. Мощь его подавляет меня и я не могу противиться приказу. Я перенесу собственное падение, но я не могу осквернять иных. Боюсь, я разлечусь осколками, как стекло...

...С тех пор, как Вукодлак забрал меня, прошло два с половиной столетия. Он требует, чтобы я поступилась последними крупицами своей чести и вершила зло по собственным желаниям. Я не могу противиться приказам своего повелителя осквернять невинных, но когда пытаюсь воспрепятствовать их выполнению, тело мое отказывается повиноваться. Это сводит меня с ума. Я должна измениться. Вместо того, чтобы сопротивляться злу, которое меня принуждают совершать, я приму его и буду исполнять приказы с истовым фанатизмом. Господину это понравится и он наделит меня ее большим могуществом. Остатки своей невинности я отдам за возможность вершить земные дела Воеводы. Это единственный путь...

...Мое земное существование превысило отмеренный Богом срок более, чем на три столетия. Я вершила мерзости за пределами всякого разумения. Но план мой оказался успешен. Хоть силы Вукодлака безмерно, изгнание из этого мира делает его слабым. Он действовал через Либуссу - свою доверенную Тзимицу, сильнейшую в нашем укрывище. Но всего за несколько лет я захватила всю власть Либуссы, и теперь она - жалкая изгнанница в Соборе Плоти, который помогала созидать. Давным-давно воевода лишил ее души, взамен наделив могуществом. А теперь, когда оно в полной мере перешло ко мне, Либусса обратилась в ничто. Ей нет места здесь и все же она не может уйти. Я бы оплакала ее судьбу, но у меня не осталось больше слез, даже для себя самой. День пробуждения все ближе...

...Накануне пробуждения Вукодлак приказал нам расправиться с Премислами, хоть они уже и начали ритуал, должный вырвать его из состояния торпора. Я хорошо усвоила уроки порчи, ибо намереваюсь внести ее в пробуждение воеводы. Мои мудрые советы Вукодлаку на самом деле отравляют его сердце, настраивая Старца против тех, кто может ускорить процесс пробуждения. Я обвиняю преданных в предательстве. Я обвиняю могущественных в непомерных амбициях. Я превозношу слабых и недееспособных, вроде торговца Орси, как верных слуг. Страх Вукодлака перед потерей имеющихся сил гораздо больше желания получить новые, и он принимает на веру все, что я шепчу ему в ухо. И отдаляет собственное пробуждение...

...Гнев Вукодлака велик. Попытки его пробуждения столь часто заканчивались неудачами, что он винит во всем Тзимицу Европы и настаивает на переносе Собора Плоти в Новый Свет, где мы все начнем заново. Предприятие это потребует перевозки огромного количества здешней почвы. Я довольна, ибо это неразумное предприятие займет по меньшей мере век и еще дольше задержит пробуждение...

...Увы! Я не могу больше препятствовать пробуждению воеводы. Господин Вукодлак получил великие силы от царящих в мире страха и неуверенности на заре нового тысячелетия. Страхи эти дают ему пищу, и несмотря на все мои усилия, пробуждение его теперь неизбежно. И никто не может помочь мне. Я могу лишь надеяться за пределами всяких надежд на возвращение единственного, кого боится сам Вукодлак. Я молю Господа, чтобы он вернул Кристофа...

Теперь он понимал ее, понимал лучше, чем когда бы то ни было. В глазах его Анезка принесла в жертву все, чем дорожила в этой жизни, ради смертной любви. То его вина во всем произошедшем с нею...

Выход обнаружился за одним из витражей, на поверку оказавшегося всего лишь иллюзией. Там каинитов уже ожидал Вукодлак... в своем истинном обличье. Огромное десятифутовое чудовище расправило кожистые крылья, заканчивающиеся острейшими когтями, и бросилась к каинитам. Этого момента Кристоф ждал целых восемь столетий. Отшвырнув бесполезную винтовку, боезапас которой давно уж иссяк, крестоносец извлек из-под плаща свой верный клинок, похороненный вместе с ним под руинами Висерада и заботливо сохраненный Обществом Леопольда... Он рубил и кромсал ненавистную плоть, вкладывая в каждый удар всю силу, всю боль, весь страх... Союзники его наседали на Вукодалка, но как мошки разлетались во все стороны, стоило воеводе взмахнуть своими ужасными крыльями. Сколько длилось это сражение, ставкой в котором стала судьба этого мира? Время, казалось, остановилось; существовал лишь обагренный кровью клинок в руках... рассекший чувствительную шею монстра... Потоки дымящейся крови хлынули на пол адского Собора, Вукодлак забился в конвульсиях. Израненные каиниты отползли в сторону, слишком уставшие и опустошенные, чтобы испытывать какие-то эмоции. Но разве не к этому они шли? Демоническое тело древнего воеводы сотрясалось в агонии, мир, разделяемый ими со смертными, спасен...

Анезка тихо подошла к Кристофу, положила руку ему на плечо.

"Теперь Вукодлак мертв," - произнесла она, - "и без крови его скоро умру и я. Надеюсь, ты простишь меня, ибо все, сделанное мною, было сделано лишь ради любви."

Кристоф взял ее руки в свои, взглянул в глаза.

"Любовь искупила все грехи и души наши прощены в глазах Господа. Но... я не могу дать тебе избавления... лишь проклятье, кое несу на своих плечах."

"Твое проклятье будет моим избавлением!" - молвила Анезка. - "Любовь низвергла меня, любовь и возродит... Сделай это, Кристоф! Подари нам вечность!"

Даже за пределами всяких надежд есть надежда, и Становление, данное Анезке и с благодарностью принятое ею, подарило им шанс, так давно искомый обоими. Как дальше сложатся их судьбы в эти страшные дни, предшествующие Геенне? Точку в истории ставить еще слишком рано...

  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  
Web-mastering & art by Bard, idea & materials by Demilich Demilich