 |
События, означенные ниже, случились за четыре столетия до тех, что изложены в хронике «Реквием Небес», в 941 году. В ту далекую эпоху валькирия Сильмерия, возмущенная безразличным отношением Отца Сущего к смертным, Мидгарда примкнула к Брамсу, повелителю нежити. Разгневанный неповиновением богини, Один свершил Ритуал Властелина, дабы погрузить в сон душу Сильмерии – наряду с сущностями всех эйнхериаров, в ней пребывающей. Вместилищем для души Сильмерии Один избрал юную Алисию, принцессу Дипана... Но – по неведомой причине – сущность валькирии осталась в сознании, и в последующие годы разделяла с душою Алисии одно тело... Узнав о содеянном небожителями, король Дипана, Барбаросса, обратился за советом к придворным Трем Магам, надеясь изыскать способ вырвать свою вотчину из-под власти всемогущих асов. Чародеи разработали план свершения сего, и король, не желая подвергать опасности единственную дочь, отослал ее в тайный особняк в лесной глуши близ земель Крелл Монферайгна, после чего во всеуслышание объявил о ее гибели. Бежали годы... когда однажды валькирия Христ отыскала мятежную сущность, ступила в особняк, дабы покончить с Алисией. Устами принцессы Сильмерия постановила: она не вернется в Асгард. Какое-то время Христ прожигала непокорную недобрым взглядом, а после кивнула: «Хорошо... Но знай – Дипану не будет пощады». Алисия бежала из особняка; направляемая сущности Сильмерии, девушка провела на ногах всю ночь, а поутру добралась до небольшого торгового городка Сольда. «Подумать только, Дипан совсем рядом, нужно лишь через пролив перебраться», - привычно обратилась Алисия к сущности, с которого разделяла тело. «Поэтому мы и здесь», - отозвалась та. – «Мы отправляемся в Дипан. Ты должна вернуться домой. Мы должны сообщить королю о том, что надлежит немедленно начать приготовления к войне. Наверняка боги атакуют Дипан, чтобы добраться до нас». «Война? Добраться до нас?» - пролепетала Алисия, и Сильмерия подтвердила: «Так поступает Один». «Но отец не станет меня слушать», - расстроилась принцесса. «Я заставлю его выслушать!» - постановила валькирия. – «Я гордыню богов терпеть не стану – что уж говорить о каких-то королях!» «Но я не хочу возвращаться в Дипан», - окончательно расстроилась Алисия. Она-то думала, что они бежали из особняка, просто для того, чтобы найти новое укрытие, вдали от мира. «Христ отыщет нас где угодно», - прозвучал в разуме принцессы непреклонный глас. – «Она убьет тебя, чтобы дух мой смог вернуться в Вальхаллу». «Лишь потому, что ты тоже валькирия?» - уточнила Алисия. «Да», - прозвучал ответ. – «Запрещено двум валькириям одновременно существовать в Мидгарде. К тому же, у меня осталось несколько сущностей эйнхериаров. Один наверняка захочет их заполучить. Несмотря на то, что я – бестелесное создание, с которым ты разделяешь это тело, я нарушаю законы богов». Настаивала Сильмерия: путь в Дипан будет сопряжен с немалой опасностью, и надлежит им подготовиться к возможным сражениям с теми, кто пожелает их остановить. Валькирия велела принцессе спешить в доки, и та, последовав совету, устремилась к таверне, возведенной близ пирса. Но, ступив в оную, услыхала она, как мастер над пристанью обращается к возмущенным мирянам, заявляя о том, что все без исключения отплытия кораблей из Сольда сегодня не состоятся. «Это дело рук Христ», - прозвучал в разуме принцессы глас Сильмерии. – «Возможно, она где-то рядом. Нам нужно убираться отсюда, и поскорее. Воспользуемся подземным путем». Заметив одинокого лучника за столиком в общем зале, Сильмерия велела Алисии убедить его сопровождать их. Девушка приблизилась к столику, и, неловко переминаясь с ноги на ноги, начала: «Я... эээ... знаю хороший способ достичь Дипана... Если ты... не против... пойти со мной». «Почему я?» - осведомился лучник, и Сильмерия, устав от косноязычия принцессы, временно подавила сущность ее, произнесла устами девушки: «Прости, не представилась. Я – Алисия, принцесса Дипана. Я путешествую инкогнито. Но мне крайне важно немедленно вернуться в Дипан, и мне необходим сопровождающий. Конечно же, ты будешь щедро вознагражден. Согласен ли ты сопровождать меня?» «Звучит неплохо», - лучник поднялся из-за стола, назвал девушке свое имя – Руфус. Валькирия вернула Алисии контроль над телом, велев покинуть таверну и не говорить Руфусу больше, чем тому следует знать. Этот молодой человек – телохранитель, не более... Двое покинули портовый городок, устремились к чащобе, простирающейся сразу за его пределами. По словам Сильмерии, именно там находился спуск в подземные пещеры, ведущие прямиком к Дипану. Следуя за девушкой, Руфус хмурился: та то и дело бормотала себе под нос, будто разговаривая с кем-то... «Скажи, а что принцесса Дипана делать здесь, да еще одна?» - осведомился лучник. – «И где ты была все это время? Я слышал, единственная дочь короля Барбароссы умерла несколько лет назад». Алисии замялась, и валькирия, вновь взяв тело девушки под контроль, обернулась к спутнику, дерзко вскинула подбородок. «А сам? Ты где был?» - бросила она. – «И зачем тебе в Дипан?» Руфус подобной реакцией был озадачен, но смысл уяснил: не следует задавать принцессе лишних вопросов... Двое углубились в чащобу, когда лицезрели пребывающие в оной неупокоенные души. Алисия вскинула руку, и вырвавшийся из ладони ее поток света заключил одну из подобных сущностей в кристалл. «То был священный свет», - пояснила дева пораженному Руфусу. – «Дух пленен в кристалле... временно. Я поглощаю энергию, истекающую из корней Мирового Древа, Иггдрасиля, и обращаю ее в свет». «Ты не совсем обычная принцесса», - сделал вывод лучник. Следуя по лесу, спутники сражались как с призраками, так и с монстрами, обитающими под древесными кронами... Наконец, взорам их открылся зев пещеры – тоннель, проходящий под морским дном, созданный давным-давно по приказу правящей семьи Дипана... ценой множества жизней. И путь сей приведет принцессу домой... С превеликой осторожностью валькирия высвободила из души своей сущность одного из эйнхериаров, чародея Митру, и воплотился тот подле пораженного очередным чудом Руфуса. Иные эйнхериары обращались к Сильмерии, моля об освобождении, но та успокоила их, заверив, что вскоре время сражаться настанет для всех. Высвобождение Митры стало возможным, ибо подле входа в пещеру означился позабытый посох, связанный с сущностью сего чародея, но воплощение получилось слабым, и исчезал эйнхериар сразу после сражений с монстрами, ибо недоставало ему покамест душевных сил для более продолжительной и зримой манифестации. Конечно, Руфус засыпал спутницу вопросами, и устами той пояснила Сильмерия: «Эйнхериары принимают свои смертные обличья посредством предметов, которые заключают в себе их последние воспоминания». «Эйнхериары?» - озадачился Руфус, с опаской озираясь по сторонам. – «Хочешь сказать, что павшие – избранные для войны богов – просто... витают где-то здесь?» «Нет, они существуют во мне», - постановила Сильмерия, обернулась к лишившемуся дара речи лучнику: «Доволен?» Исследуя подземелье, находили Алисия и иное оружие, позволявшее валькирии воплотить эйнхериаров, павших некогда в сих пределах... Наконец, приблизились двое к разрушенному мосту через пропасть. Несколько лет назад солдаты Дипана сопровождали юную принцессу к особняку, пересекли сей мост... Воспоминания о том были еще свежи в разуме Алисии, и расценивала девушка подобное как предательство со стороны отца... Подле моста означился тяжелый двуручный меч, и сумела Сильмерия воплотить одного из своих эйнхериаров – воителя, Дилана. В отличие от иных, тот не терзался сомнениями, был крепок телом и духом, и сразу же вызвался примкнуть к валькирии – ради спасения Мидгарда. Сильмерия вела Руфуса и Дилана за собой через вереницу подземных коридоров. Обладая способностью чувствовать энергию материальных объектов, девушка точно определяла направление – к немалому удивлению Руфуса. Впрочем, лучник уже устал удивляться, и покорно воспринимал каждое следующее чудо, ему явленное, как само собой разумеющееся... У входа в один из чертогов принцесса остановилась, предупредила спутников о том, что ожидает их противостояние стражу, образованному душами воинов, сохраняющих верность Дипану и после смерти. «Они принимают обличье монстров, дабы защищать свою родину от врагов», - изрекла Сильмерия. Ступив в помещение, принцесса, Руфус, Дилан и иные эйнхериары схлестнулись с могущественной тварью, преградившей им путь, повергли ее... Подземное странствие завершилось, и ступили Алисия, Руфус и Дилан на земли Дипана; иные эйнхериары вновь укрылись в душе валькирии. «Теперь наши пути расходятся», - констатировал лучник, устремив взор в сторону города. – «Я приму свою награду и позволю Ее Высочеству продолжить путь». «Ты не проводишь меня в замок?» - испугалась Алисия. – «К отцу... то есть, к королю?» Руфус с улыбкой смотрел на девушку, и Дилан, выступив вперед, предложил: «Будучи верным рыцарем Дипана, я провожу тебя, куда пожелаешь. Тут все примерно так же, как и в мою бытность».
«Я – Сильмерия», - представилась валькирия спутнику, и тот озадаченно покачал головой, молвив: «Сестра Христ и Леннет. Младшая из трех богинь, управляющих судьбою в пантеоне Одина. Но... валькирии не возрождаются людьми без веской на то причины... Я слышал, Дипан собирается восстать против богов. Наверняка ты собирается отыскать там свидетельства сего и явить их Одину!» «Я больше не служу Одину», - отозвалась Сильмерия. – «Из-за его ошибки я пробудилась, хотя должна была просто переродиться Алисией». «Но это не доказывает, что ты противостоишь ему!» - воскликнул Руфус, и принцесса, согласно кивнул, пожелала ему удачи в пути, устремилась было прочь... «Погоди!» - выкрикнул лучник ей вслед. – «Я же не говорю, что не верю тебе. Просто скажи: что станешь делать, когда встретишься с королем?» «Я оценю искренность его намерений, а затем подготовлю Дипан к войне с богами», - отвечала Сильмерия, и постановил Руфус: он продолжит сопровождать валькирию! ...Под покровом ночи Алисия и спутники ее проникли во дворец Димана через заднюю дверь. Вокруг – ни души. Принцесса не ощущала присутствия в разуме своем Сильмерии; возможно, затаилась валькирия, ощутив поблизости Христ. Оглядевшись по сторонам, поинтересовался Руфус, нет ли у Алисии доверенных слуг, которые смогут просветить их о том, как обстоят дела в королевстве. «Даллас», - назвала имя Алисия. – «Он – мой друг детства. Я слышала, он стал одним из Трех Магов». «Три Мага?» - удивился лучник. – «Думаешь, они смогут помочь нам?» «Я уверена в том, что их лаборатория – в подвалах дворца», - сообщила принцесса спутникам. – «Но сама я никогда там не была». «Прежде там была темница...» - заметил Дилан. Алисия устремилась к ступеням, ведущим в обширные дворцовые подземелья... но замерла в ужасе, узрев приближающихся мертвяков. «Похоже, дипанцы завели себе ручных монстров», - бросил Руфус. Вместе с Диланом лучник противостоял нежити, а принцесса не могла глазам своим поверить: неужто появление мертвяков здесь, во дворце – часть некоего замысла ее отца?.. В недрах подземелья лицезрели Алисия и спутники ее каменные саркофаги, в каждом из которых покоились монстры – подобные тем, с коими сражались они в коридорах и чертогах сих казематов. «Похоже, маги выращивают их здесь», - резюмировал Руфус, и принцесса, закрыв лицо руками, разрыдалась. Путь им преградило чудовищное порождение, походящее на груду плоти. В разуме Дилана зазвучал гневный глас твари, вещавшей о том, что благодаря ненавистному королю Барбароссе она познала отчаяние... В противостоянии Руфус и Дилан сразили тварь, после чего наряду с Алисией проследовали в лабораторию чародеев. Означился в ней один лишь Даллас; увидев принцессу, молодой маг лишился дара речи от изумления... «Алисия?» - выдохнул он. – «Что ты здесь делаешь? Тебе не место тут. Ты должна немедленно уйти!» «Почему это?» - хмыкнул Дилан, с интересом озираясь по сторонам. – «Из-за проклятых экспериментов, которые вы тут проводите?» «Это правда, Даллас?» - со слезами на глазах обратилась принцесса к чародею. – «Все то, что я видела в подземелье... Это ваших рук дело?» Маг молчал, а Дилан, пролистав фолианты, означившиеся на лабораторном столе, констатировал: «У них тут записи о времени, демонах, эльфах. Даже о Драконьей Сфере. Не слишком ли это чрезмерно для тех, кто создает монстров? Играетесь с сокровищем, которое было сокрыто для того, чтобы познал Мидгард мир? Вы, именующие себя магами, должны бы знать, сколь опасно подобное!» Даллас в страхе переводил взгляд с Алисии на разгневанного здоровяка, когда Сильмерия вновь дала о себе знать, выкрикнув устами девушки: «Отвечай! Драконья Света – одно из Четырех Сокровищ, и Один также разыскивает ее!» Сломленный, маг опустился на колени пред принцессой; всхлипывая, молил он о прощении. «Просто ответь!» - отчеканила валькирия. – «Что замыслил король?» «Король Барбаросса стремится обрести могущество, которое позволит ему противостоять Одину», - послушно отвечал маг. – «Но ты должна знать...» Фразу он закончить не успел: двери в дальнем конце помещения распахнулись, и в лаборатории ступили двое придворных магов – Уолтер и Джайн - наряду с королем Барбароссой. «Мы поклялись забрать тайну изысканий с собой в могилу, Даллас!» - напомнили они своему молодому коллеги. «Глупые смертные!» - прошипела Сильмерия. – «Вы недооцениваете могущество Сферы!» Сущность ее вновь укрылась, а Алисия выкрикнула: «Отец!» Она бросилась было к Барбароссе, но разгневанный монах ударил дочь по лицу. «Моей дочери больше нет!» - прогремел он, нависая над распластавшейся на камнях принцессой. – «Никто в этом мире не смеет называть меня отцом!» Устремив недобрый взор на Алисию и спутников ее, монарх приказал Трем Магам пленить их и бросить в темницу. Понимая, что короткая аудиенция с правителем Дипана подошла к концу, а злоупотреблять королевским гостеприимством не следует, Алисия, Руфус и Дилан, преследуемые двумя чародеями, бросились прочь из лаборатории; Даллас продолжал стенать и молить принцессу о прощении, стоя на коленях... Трое бежали прочь из подземелья... когда путь им преградила Христ. «Видишь теперь, Сильмерия?» - процедила она, в упор глядя на принцессу. – «Тебе не нужно даже ничего делать. Дипан и так собирается противостоять лорду Одину. Они даже воспользуются Драконьей Сферой, что под строжайшим запретом!» «Запретом как для людей, так и для богов!» - запальчиво выкрикнула Алисия, и валькирия бросила в гневе: «Молчи, смертная! Ты не станешь раскрывать рот без дозволения! Но если Сильмерия отказывается отвечать мне, у меня нет иного выбора...» С этими словами она приставила клинок к горлу девушки, молвив: «Принеси в жертву Дипан, или же узри, как весь Мидгард будет уничтожен...» Руфус и Дилан схватились за оружие, и Христ одобрительно кивнула, заверив обоих, что непременно заберет их с собою в Вальхаллу. «Дипан готовится к войне не потому, что этого хочет», - проронила Сильмерия. – «Тирания Одина не оставляет сему королевству иного выбора». «Не будь дурой!» - поморщилась Христ. – «Помыслы твои отравлены гордыней смертных. В Мидгарде царит мир и процветание потому, что боги принесли порядок и свой закон в этот мир». «Я признаю деяния богов, но то время прошло», - упрямо возражала ей Сильмерия. – «И ничем я не отравлена. Ныне боги берут и ничего не дают взамен. Они не нужны людям! Почему мы тебе не спасти Дипан? Помоги спасти Алисию!» «Мысли как валькирия!» - покачала головой Христ. – «Не позволяй заботам об отдельной стране или одной-единственной смертной овладеть твоим разумом! Мы вырываем сорняки неповиновения прежде, чем выходят они из-под контроля». Руфус выпустил стрелу, выбив меч у Христ из руки; в то же время Дилан занес двуручный клинок для удара. «Похоже, я недооценила вас», - констатировала Христ, взирая на воителей, отважившихся бросить ей вызов. – «Но в итоге все ваши усилия пойдут прахом». Валькирия исчезла, а беглецов окружили рыцари Дипана, следом за которым шли двое чародеев и король. Маги приказали солдатам отправить защитников принцессы прямиком на гильотину... когда метнулся к обреченным некий человек, и четверо исчезли во вспышке магии. Уолтер и Джайн оторопело переглянулись. То было телепортирующее заклятие. Неужто сотворил его этот предатель Даллас?.. «Даллас прошен в темницу», - гневно бросил Барбаросса, взирая на чародеев, и осознали те, что, похоже, заклинание – дело рук их нового ученика!..
«Он надеется сравниться могуществом с Одином», - резюмировала Сильмерия, сочтя необходимым обратиться к молодому чародею. – «Для этого им понадобилась Драконья Сфера?» «Они пришли к этому выводу, да», - отвечал Лезард, - «после множества неудачных экспериментов, проведенных на эльфах и нежити». «То есть, король надеется поместить Дипан за пределы законов мироздания, дабы познало королевство его процветание...» - задумчиво изрекла валькирия, и чародей согласно кивнул: «Я тоже нахожу это абсурдным... леди Сильмерия». «То есть, тебе известно обо мне», - резюмировала та. «Лишь то, что рассказал Даллас», - скромно потупился Лезард. Сильмерия размышляла над услышанным откровением. «Говорят, могущества Драконьей Сферы достаточно, чтобы объять пламенем весь мир», - изрекла она. – «Даже боги не в силах противостоять сей реликвии. Замысел короля вполне может быть осуществим». «Ты же не собираешься отыскать Сферу для Дипана?» - исполнился подозрений Руфус, но девушка отрицательно качнула головой: «Для Дипана?.. Нет, для всего Мидгарда. Я отыщу Сферу, и Алисия станет ее Хранительницей. И это положит конец опасному замыслу короля – верно, Лезард?» Чародей кивнул, но Руфус все еще сомневался в искренности намерений небожительницы. «Может, ты сейчас так говоришь, а Сферу возьмешь да передашь Одину!» - воскликнул он, но принцесса лишь отмахнулась: «Просто отправляйся с нами и проследи, чтобы этого не произошло». На лице лучника отразилась непреклонная решимость: да, именно так он и поступит!.. Лезард продолжал остальным не мешкать: преследователи наверняка не станут сидеть, сложа руки, а им надлежит миновать сей лес и добраться до поселения под названием Кориандер. «Существующие хроники указывают, что реликвия хранилась именно там», - пояснил спутникам ученик Трех Магов. Четверо выступили в путь через лес, и на окраине оного Лезард предложил спутникам устроить привал, сообщив, что он сотворил окрест защитный барьер, и Уолтер не сможет их здесь отыскать. Те не возражали, и удобно расположились на лесной прогалине. Лезард заметил, что, похоже, Сильмерия оставила их, и пояснила Алисия магу: «Она появляется, лишь когда необходима нам для ощущения энергии предметов, но обычно я – это я. Прости, если от меня немного проку». «Прошу прощения», - поклонился Лезард принцессе, - «я не хотел вас обидеть. Но меня как человека, сведущего в магии, весьма заинтересовал феномен двух душ, разделяющих одно тело». «Болтай, сколько душе угодно», - хмыкнул Дилан. – «Сильмерия видит тебя насквозь». «Стало быть, способностью к считыванию энергии предметов может быть использована и для чтения мыслей?» - осведомился маг, обернувшись к здоровяку, и тот подтвердил: «Думаю, вполне возможно». «Интересно», - дала о себе знать Сильмерия, воззрилась на излишне пытливого чародея. – «Может, попробуем?» «Почту за честь, леди Сильмерия», - вновь поклонился тот. «Если у тебя остались мысли или чувства, неразрывно связанные с прошлой жизнью, или же воспоминания о том, кто оставил в душе твоей глубокий след, я могу это ощутить», - пояснила валькирия, и Лезард покачал головой: «Я бы не хотел знать о своих прежних жизнях. Возможно, господа придерживаются иного мнения?» И он вопросительно воззрился на Руфуса и Дилана. «Я хочу верить в то, что и в предыдущих жизнях я оставался защитником Дипана», - изрек воин, а Руфус с тревогой обратился к Сильмерии: «Если ты попытаешься воззвать к своим способностям, разве не обнаружит нас та, другая валькирия?» «А ведь ты прав», - согласилась Сильмерия, и, уютно свернувшись калачиком на траве, тут же погрузилась в сон. Дилан и Руфус последовали ее примеру; Лезард вызвался нести стражу... ...Спутников разбудил он на рассвете, и, собрав нехитрые пожитки, те продолжили путь, обошли стороной Сольд, и вскоре достигли равнин Китена, а, миновав оные, ступили на приграничные территории Виллнора, где отыскали ютящуюся в предгорьях захолустную деревушку, Кориандер. Лезард вновь напомнил спутникам, что, согласно остающимся в Дипане хроникам 500-летней давности, Драконья Сфера должна пребывать где-то поблизости от селения. «Дипан был основан сектой, отколовшейся от племени Хранителей Сферы», - просветил остальных Дилан, и Лезард кивнул с неподдельным уважением: «Ты сведущ в истории». «Подобное все дипанцы знают», - отмахнулся воин, а Алисия потупилась: она о подобном и не подозревала даже! Четверо ступили в деревушку. Селяне взирали на путников с подозрением: сюда редко захаживали чужаки... Те же попросту прошли через Кориандер, и, покинув селение, устремились к горам Сердберг, где оставались руины святилища Хранителей Сферы. Впрочем, по словам Лезарда, реликвии здесь могло и не быть. В минувшие столетия племя частенько перемещалось с места на место, дабы сокрыть Драконью Сферу от обнаружения… К сожалению, в нынешнюю эпоху Хранителей не существует, посему придется прибегнуть к иным способам обнаружения необходимых сведений – таким, как способности Сильмерии. Надеялся Лезард, что валькирия сумеет отыскать след магических эманаций Сферы. «Но я не вижу предметов, с которых валькирия сумела бы считать энергию», - развел руками Руфус, и молвила Сильмерия: «Если Сфера действительно хранилась прежде в этих руинах, здесь должен остаться зачарованный пьедестал. Найдите его». После чего валькирия замолчала, укрывшись в потемках души Алисии, и просила ту покамест к ней не обращаться. Возможно, ощутила Христ поблизости... Обещав, что обратится к Сильмерии, когда отыщут они пьедестал, принцесса последовала за Руфусом и Диланом в покинутые руины святилища... В одном из первых же залов лицезрели они пьедестал, возлежал на котором сияющий артефакт. «Драконья Сфера!» - восхитился Руфус, но Лезард отрицательно покачал головой, молвив: «Нет, это – печать-камень, образованный геологический аномалией. Это – средоточие энергии, обычно людьми незримое». «Она резонирует с моей духовной энергией», - пояснила спутникам Сильмерия, - «поэтому и излучает зримый свет. Фотоны преобразуют энергию, поглощенную из корней Мирового Древа, Иггдрасиля, в свет. Печать-камни – артефакты, образованные из затвердевшего ‘сока’, источаемого корнями Иггдрасиля». Рассказывал Лезард, что печать-камни распространяют воздействие свое на определенную область, ослабляя рыщущих окрест монстров. Конечно, можно забрать сей артефакт с собою, но неведомо, какой эффект он окажется на своего временного владельца... «Племя Хранителей Драконьей Сферы, похоже, было весьма сведуще в обращении с печать-камнями», - произнес Дилан. – «И они использовали сие знание, дабы созидать святилища для Сферы...» Руфус протянул было руки к печать-камню, намереваясь взять его с собою, но Сильмерия предупредила лучника: подобные артефакты требуют некоего основания - подобно зачарованному пьедесталу, на котором возлежит нынешний. В отсутствие оного основанием выступит человек, который решит забрать печать-камень, но рано или поздно энергии реликвии уничтожат его, посему надлежит озаботиться поиском нового основания... Так или иначе, предположил Руфус, что в процессе исследования руин печать-камень лишним не будет, а после он вернет его на пьедестал, и дело с концом... В последующие часы Алисия и спутники ее прочесывали руины, разя обретших здесь прибежище монстров... Руфус предложил остальным устроить небольшой привал, поинтересовался: «И зачем им было хранить реликвию в подобном уголке мира?» «Чтобы не нашли ее ни боги, ни нежить», - отозвался Лезард. – «Ведь Сфера – по сути своей – столп, поддерживающий существование Мидгарда. Но слишком уж уединенное место притягивает к себе взоры любопытных смертных». Неожиданно Дилан встрепенулся, метнулся в сторону... где скрестил клинки с выступившим из теней воином, лицо которого пересекал шрам. Впрочем, тот враждебности не проявил, и, сделав шаг назад, извинился, заявив, что обознался. «Арнгрим!» - послышался окрик, и к воину присоединилась черноволосая женщина. – «Что здесь происходит?»
«Дилан», - обратилась к солдату принцесса. – «Мы с ними стремимся к различным целям. Почему бы нам действительно не объединиться?» «Но мы ничего не знаем о них!» - доказывал Дилан, и Руфус хмыкнул: «Так же, как и друг о друге». Что-то недовольно пробурчав, Дилан всплеснул руками: делайте, мол, что хотите! Леона и Арнгрим примкнули к отряду Алисии, и оный продолжил исследование руин. Леона то и дело бросала взгляды на Руфуса... точнее, на кольцо с алым камнем, которое носил тот на среднем пальце правой руки... На горной вершине лицезрели путники пустующий пьедестал... Сразив виверну, гнездившуюся поблизости, приблизились они к постаменту, и Руфус предложил обратиться за помощью к Сильмерии. Леона и Арнгрим переглянулись, после чего бросил последний: «Что это значит? Вы скрываете что-то от нас?» Алисия опустилась на колени у пьедестала, коснулась камня ладонью... но Сильмерия не давала о себе знать. Дилан предложил остальным отойти подальше, дабы не мешать принцессе; авантюристы послушно отступили от пьедестала. В разуме девушки мелькали образы; фигуры, облаченные в темные ризы, осторожно снимают Драконью Сферу с пьедестала, уносят ее прочь... Обретя необходимую информацию путем ощущения эманаций остаточных энергетических следов реликвии, Сильмерия прервала ритуал, молвила, обращаясь к спутникам: «Сферу забрали в Виллнор». Леона выступила вперед, представилась; Сильмерия назвала свое имя. «А что, это уже не так девушка, что прежде?» - озадачился Арнгрим, переводя взгляд с принцессы на спутницу, и та отрицательно покачала головой: «Похоже, это тело разделяют две души. Я слышала об этом, но никогда прежде не встречала ничего подобного сама. Кстати, говоря о сфере, ты имела в виду Драконью Сферу?» «А если и так?» - бросила Сильмерия, опустив руку на эфес меча, но Леона обезоруживающе улыбнулась, молвив: «О, нам не нужна столь грандиозная реликвия. Но... можно ли нам сопровождать вас? Я слышала, подле Сферы может оказаться немало иных сокровищ». Руфус пожал плечами: «Не вижу проблемы». Сильмерия промолчала, но в разуме Алисии раздался ее голос: «Будь осторожна!» Признаться, принцесса не поняла, о чем предупреждает ее валькирия. Неужто о сих двух охотниках за сокровищами?.. ...Отряд покинул руины, и Руфус вновь предложил спутникам немного передохнуть, но Арнгрим отрицательно покачал головой, бросив: «Нам нужно выступить к Виллнору засветло». «Не хватало, чтобы мне расхититель гробниц мне приказы отдавал». Лицо наемника исказилось от ярости. «Как ты меня назвал?» - проревел он, схватившись за меч. Леона тут же встала между Руфусом и Арнгримом, и, убедив последнего отступить, обратилась к лучнику: «Мы не хотим отдавать тебе приказы, извини, если обидели. Арнгрим имел в виду, что опасно странствовать ночью по дорогам. Верно, Арнгрим?» «Я был разбойником и пиратом, но никто не смеет называть меня расхитителем гробниц!» - процедил тот, все еще кипя от гнева. «Для них это одно и то же», - отметила Леона. – «И вообще, раньше ты с такой легкостью не выходил из себя». Похоже, между двумя группами все еще царило недоверие, и Леона, обратившись к валькирии Сильмерии, поинтересовалась, может ли та применить свою способность, чтобы прочесть их мысли и убедиться, что не желают они причинить никому вреда. Девушка приблизилась к наемникам, долго вглядывалась в лица их... но затем покачала головой, резюмировав: «Бесполезно. Не могу ничего прочесть». «Но я все равно впечатлена», - заметила Леона. – «Я и не знала, что валькирии обладают подобными способностями». «Валькирии тут не при чем», - отозвалась Сильмерия. – «Способность эта – исключительно моя». ...Покинув руины, небольшой отряд устремился к Виллнору – королевству, раскинувшемуся в северо-западных пределах континента. В последние годы экономика того шла в гору благодаря добыче руды в близлежащих шахтах и торговле. Валькирия уверенно вела спутников к Аудоуле, Озерному Храму – поистине величественному сооружению, возведенному некогда Хранителями Сферы над водной гладью. Как и горное святилище, храм был давно заброшен, но надеялись путники обнаружить в стенах его следующую зацепку к местонахождению предвечной реликвии. По пути Леона дружески болтала с Алисией, и призналась та наемнице, что миссия свою видит в обретении Драконьей Сферы и сокрытии ее в Дипане. «Мы хотим избежать войны с богами!» - с жаром воскликнула девушка, и Леона уважительно кивнула: «Благородные мотивы и благородная цель. Ты – куда выше расхитителей гробниц, нам подобных». «Мне не кажется, что вы – воры», - покачала головой принцесса. – «Вы – наши союзники, а, стало быть, союзники Дипана». «Приятно слышать», - хмыкнул Арнгрим. – «Но наемников интересуют лишь деньги. Сладкими речами их не купить». «Ну, Алисия – принцесса Дипана», - просветил Арнгрима и Леону Руфус. – «Докажите, что достойны, и, возможно, однажды она наймет вас на достойное жалованье». Лицо Арнгрима вытянулось от изумления, Леона же своего никак не выдала – что не укрылось от проницательного Руфуса. «Ты не удивлена», - прищурился он, и воительница пожала плечами: «Она держит себя как особа благородных кровей». В центральном помещении храма принцесса и спутники ее сразили могучего кракена, означившегося близ каменного постамента... В час сражения Руфус задел оный рукой, содрогнулся, как от удара, и кольцо с красным камнем слетело с его руки... Лучник пал, забился в конвульсиях, крича от боли... Дилан тут же подхватил кольцо, надел его Руфусу на палец, и тот благодарно кивнул, поднялся на ноги. «Постамент окружают сильные чары», - заметил Лезард, пристально глядя на лучника, - «но людям они вред причинять не должны...» «Да, я не совсем человек», - признался Руфус. – «Я – полуэльф». «Плоть богов», - понимающе кивнул маг. – «’Вместилище богов’...» «Мое тело – сосуд, подготовленный исключительно для сущности Одина», - с горечью бросил Руфус, избегая смотреть в глаза сподвижникам. – «Кольцо не позволяет мне стареть. Оно сохраняет меня молодым, чтобы он мог переместить в мое тело свой дух, когда пожелает». «А что бы произошло, если бы мы не вернули кольцо тебе на палец?» - осведомился Дилан, и Руфус пожал плечами: «Насколько знаю, моя душа просто сгорела бы дотла. Это кольцо поддерживает во мне жизнь – без надежды на перерождение». «Я знала о твоей тайне», - признала Сильмерия, - «но хотела, чтобы ты сам нам об этом рассказал». «Не нужно с ним так сурово», - заступился за лучника Дилан. – «Вообще-то, он на твоей стороне сражается?» «Да?..» - усмехнулась валькирия, обернулась к Руфусу. – «Ты проделал столь долгий путь, потому что уповаешь на наш успех». «Ничего от тебя не скрыть?..» - печально улыбнулся полуэльф. – «Да, есть у меня во всем этом и личный интерес. Если вы сумеете низвергнуть Одина, тогда, возможно, и моя судьба изменится. С меня достаточно! Не хочу больше жить, как животное, коему уготован убой, в Лесу Духов». «Нет в этом мире судьбы, которой нельзя изменить», - заверил Руфуса Лезард. – «Мы все – на твоей стороне!» «Избавь меня от сочувствия», - отмахнулся лучник. Сильмерия тем временем считала энергетический след реликвии с пустующего постамента, сообщила остальным о том, что Драконью Сферу древние Хранители унесли в направлении Кальстада. Стало быть, поиски их еще далеки от завершения... ...Бежали дни. Отряд, ведомый принцессой Дипана, достиг Кальстада – небольшого поселения, разделяющего восточные и западные пределы Мидгарда. Здесь путники запаслись припасами, пересекли пустыню Сахма, достигли вулкана, в недрах которого означилось следующее укрывище Хранителей Сферы. Конечно же, хозяйничали ныне в сих подгорных пределах лишь монстры... На привале, сделанном в одном из каверн, Алисия присела рядом с Руфусом, продолжавшим держаться особняком. «Прежде я полагал, что я – единственный, страдающий по воле богов», - признался девушке лучник, и та согласно кивнула: «Да, у нас с тобой одна и та же беда». «Одна и та же?» - хмыкнул Руфус. – «Нет, тебе пришлось куда хуже». «Когда я впервые осознала, что Сильмерия находится в моем теле, то боялась уснуть», - призналась Алисия. – «Я боялась, вдруг боги призовут ее, пока я сплю. Быть может, тогда я вовсе не проснусь? Или же просто исчезну?.. В общем, заснуть я не могла. Каково это – когда душа твоя исчезает?» «Прекрати!» - выкрикнул Руфус, и, взяв себя в руки, добавил: «Может, ты сумела справиться с этим, но я все еще боюсь закрывать глаза по ночам... Не думаю, что боги когда-либо даруют нам покой». Рывком поднявшись на ноги, заявил Руфус: «Мы непременно отыщем Драконью Сферу, и пусть Один сам побывает в нашей шкуре!» Наверняка пытался убедить в этом в первую очередь самого себя... Сразив голема из камня и магмы, означившегося в сердце вулкана, обнаружили воители пьедестал, и валькирия, применив способность к чтению эманаций предметов, уверенно заявила: «Сферу забрали отсюда в направлении Крелл Монферайгна». Близ постамента заметила Леона мертвое тело некоего воина, покачала головой: «Такая утрата!..» «Ты его знала?» - удивилась Алисия, но наемница покачала головой: «Нет. Просто один из тех, кто разделяет со мной стезю». Заявила Леона: негоже оставлять мертвеца непогребенным, посему, заявив, что нагонит остальных, принялась мечом копать могилу. Воители устремились к выходу из подземных тоннелей; Лезард чуть задержался, оглянулся... и нахмурился, узрев, как тело павшего воссияло и возник над бренной плотью дух усопшего. Леона что-то говорила... а после дух исчез, и наемница продолжила копать... Когда Алисия и спутники ее покинули, наконец, подгорные недра, девушку оставили последние силы, и осела она наземь. «Сильмерия!» - бросилась к ней встревоженная Леона. «Как ты узнала, что это я?» - с подозрением осведомилась валькирия, и отвечала наемница: «По глазам вижу. Ты же заняла место Алисии недавно, так?» «Какая же ты наблюдательная», - процедила Сильмерия, поднимаясь на ноги. – «Алисия не привыкла к столь долгим странствиям. Она измотана». «Да и ты, похоже, тоже», - заметил Лезард. «Потому что эта плоть принадлежит Алисии», - доходчиво разъяснила валькирия. – «Это не мое тело. Мне не так-то просто управлять им». «Тебе следует передохнуть», - молвила Леона, осторожно ведя еле волокущую ноги принцессу к основанию векового дуба. «Простите», - прошелестела Сильмерия, обращаясь к спутникам, с тревогой на нее взирающим. – «Я была обузой для всех вас. Ведь я не так сильна, как вы думаете. Мое существование – незавершенное...» Руфус, Дилан, Арнгрим и Лезард расположились чуть поодаль, отойдя ко сну; поутру выступят они в направлении земель Крелл Монферайгна, посему следует набраться сил... Сильмерия поблагодарила Леону за помощь, после чего позволила душе Алисии пробудиться. «Где мы?» - резко вскинулась та, озираясь по сторонам. Успокоилась мало-помалу, ведь ничто в ночной тиши не несло тревоги, а рядом находились боевые товарищи. Леона посоветовала принцессе попытаться хоть ненадолго уснуть... но молвила та: «Скажи, то сокровище, которое ты ищешь...» Наемница резко вскинулась, прожгла принцессу пронзительным взглядом: «Сильмерия?!» «Нет, это я», - отозвалась Алисия, испуганная столь странной реакцией наемницы. – «Я доверяю тебе, но... Скажи, если помимо Сферы никаких других сокровищ мы не найдем, что станете делать вы с Арнгримом?» «Боишься, что мы потребуем Сферу?» - усмехнулась Леона. – «Не волнуйся, мы не доставим тебе лишних хлопот». Благодарно кивнув, Алисия устроилась поудобнее меж древесных корней и вскоре уснула... ...Странствие принцессы Дипана и ее сподвижников по землям Мидгарда продолжалось. Достигли они Крелл Монферайгна – нации, желающей распространить влияние свое на весь континент. Неподалеку от сего величественного града раскинулись лесные пределы, в сердце коих означилось очередное заброшенное святилище Хранителей Сферы. Прежде, чем приступить к исследованию их, воители разбили лагерь, уютно расположились у походного костерка. «Зачем же Дипан собирается выступить против богов?» - поинтересовался Арнгрим у уроженцев сей державы, и отвечал ему Дилан: «Вражда дипанцев в отношении богов возникла не в одночасье. Говорят, валькирия вынудила мудрого короля обратиться в эйнхериара и забрала его с собой. Событие сие весьма опечалило как правящий род, так и народ Дипана». «Откуда тебе известно об этом?» - осведомился Арнгрим, и Дилан, пожав плечами, пробурчал что-то насчет того, что известно это всем и каждому на его родине. «А когда это произошло?» - продолжал сыпать вопросами Арнгрим. «Около двухсот лет назад», - отозвался Дилан, и наемник хмыкнул: «Надо же, правящий род действительно серьезно обиделся на богов». «Не в этом дело», - молвил Дилан. – «Один на протяжении долгих столетий правил нами железной дланью. Ни на минуту не давал забыть о том, что он – Отец Сущего. Неправедные деяния богов привели к тому, что люди стали ненавидеть их». «А когда ты был человеком?» - заинтересовался Руфус, и Дилан, пожав плечами, отозвался: «Не больше столетия назад». «Чего?!» - опешил Арнгрим, вытаращившись на воителя, и лучник усмехнулся: «Ах да, мы забыли тебе сказать. Наш друг Дилан – эйнхериар, избранный Сильмерией». Вестью сей Арнгрим был потрясен: никогда прежде не встречал он эйнхериара во плоти... ...Поутру воители продолжили изыскания в руинах, оказавшихся весьма обширными. «Каково это – ощущать в себе божественную сущность?» - неожиданно обратилась Леона к Алисии, и когда та озадаченно воззрилась на нее, улыбнулась: «Просто интересно». «Сперва это было тяжким бременем», - помолчав, призналась принцесса. – «Родители меня не любили. От меня все отвернулись, меня ненавидели... и – в конце концов – выдворили из королевства. Я чувствовала себя проклятой... Но... не будь Сильмерии, я и не мыслила бы о спасении своей родины и Мидгарда. И о спасении меня самой от сей участи». Леона извинилась за то, что разбередила эту душевную рану девушки. В сердце руин обнаружили путники очередной пустующий постамент, и, коснувшись оного, Сильмерия объявила, что Хранители перенесли Драконью Сферу во Дворец Благословенного Дракона. Неожиданно из-за постамента появился неупокоенный дух. Направив клинок в сторону нежити, отчеканила валькирия: «Демон, оскверняющий сии священные земли – ты не найдешь прибежища здесь!» Тварь поспешила убраться восвояси, но воители были встревожены: неужели появление ее означает, что лорд нежити проявляет интерес к их поискам?.. ...Ныне путь принцессы и спутников ее лежал к далеким северо-восточным пределам континента, где под водами морскими простирались Драконьи Склепы. Миновав оные, ступили они в обширный Дворец Благословенного Дракона, где в противостоянии сразили дракона-нежить. В следующем чертоге лицезрели путники Драконью Сферу, витающую над постаментом. Принцесса устремилась к реликвии... но Леона оказалась проворнее. Метнувшись к постаменту, наемница схватила Драконью Сферу, и, вперив взор в опешившую принцессу, постановила: «Сфера принадлежит Одину! Не заставляй меня убивать Алисию!»
«Леона, что ты творишь?» - обратился к спутнице своей Арнгрим, и преобразилась та, приняв свое истинное обличье – валькирии Христ! «Ты обманула меня?» - в гневе вопросил наемник. «Радуйся тому, что есть у тебя возможность претворять в жизнь божественный замысел», - отозвалась Христ, чем привела Арнгрима в еще большую ярость. Наемник бросился к Христ, занося клинок... и пал, сраженный валькирией. «Арнгрим, ты отправишься со мной», - отчеканила она. – «Обращение в эйнхериара станет твоей наградой». «С чего бы это?..» - прохрипел умирающий. «Мы заберем Ангрима», - встала на сторону павшего наемника Сильмерия. – «Ты можешь силой подчинить его плоть, но дух его тебе не сломить!» «Может, Леннет и согласилась бы с этим, но я исполняю волю лишь Одина», - отмахнулась Христ, поступая к Арнгриму. «Тебе ведь известно, что эйнхериар, восставший против Одина, все еще противостоит ему, будучи нежитью», - отметила Сильмерия, и Христ обернулась к ней: «Потому что ты позволила ему уйти, Сильмерия! Я не столь мягкотела, чтобы не суметь справиться с простым наемником. А тебе советую поскорее вернуться в Вальхаллу, если не желаешь испытать на себе гнев Одина». Тело Арнгрима исчезло, а душу павшего Христ вобрала в себя, после чего исчезла, унося с собою Драконью Сферу... Руфус, Дилан и Лезард молчали, взирая на Сильмерию. Что же дальше?.. Похоже, потерпели они поистине сокрушительное поражение... «Простите меня», - тихо изрекла валькирия. – «Я была безрассудна. Я не могу сражаться с нею на равных, ибо заперта в этом теле. Я знала, что под личиной Леоны скрывается Христ, но не ведала, как поступить. В тот момент, когда я коснулась Сферы, разум мой затуманился – возможно, сознание Алисии воспряло». «Вряд ли мы могли противостоять валькирии Христ», - задумчиво произнес Лезард, обращаясь к Сильмерии. – «Если бы хотела, она бы весь дворец предала огню». Сознание Сильмерии угасло, и Алисия, осознав, кем Леона была на самом деле, горько разрыдалась. «Христ пощадила тебя», - прозвучал в разуме принцессы тихий голос валькирии. – «Возможно, для нас еще есть надежда». «Теперь, обретя Сферу, боги наверняка обрушат всю свою мощь на Дипан», - мрачно резюмировал чародей. – «Хочешь, мы вернемся в Дипан и начнем все сначала? Думаю, у нас нет иного выбора, леди Сильмерия?» Алисия молчала, съежившись, и Дилан обернулся к Лезарду, молвив: «Им нужна душа Сильмерии. Нападая на Дипан, они тем самым расставляют ей ловушку». «Значит, мы ступим в нее...» - заявила Сильмерия, и Дилан одобрительно кивнул: «Если ты готова пойти на этот риск, я стану защищать тебя всеми силами». Руфус и Лезард также вызвались пройти сей путь до конца: у полуэльфа иного выбора не было, что же до мотивов мага... то открывать их он не спешил никому... Странники, успевшие за последние недели обойти все земли континента, возвращались в Дипан. По пути эйнхериары Сильмерии рассказывали Алисии и Руфусу как о себе, так и о конфликтах, в которых им довелось принять участие в минувшие столетия...
В четвертом столетии в небольшом северном племени Техм родилась Атрасия. Согласно обычаям племени, она была названа Защитницей, и существованием своим несла племени благословение богов. Но Атрасия нарушила обет чистоты, забеременев. Как оказалось, в бытность Защитницей выяснила Атрасия, что боги даруют благословение племени потому, что умершие воители оного становятся эйнхериарами. Не желая, чтобы сородичи ее и впредь оставались игрушками богов, Атрасия согласилась отдать душу свою Нифльхейму в знак протеста – в обмен на безопасность ее ребенка. Это разгневало богов, и те уничтожили племя. Атрасия сумела бежать со своим ребенком в близлежащий городок, где скончалась в 333 году от усталости и полученных ран... В сем же столетии на землях Мидгарда существовал многочисленный отряд охотников за сокровищами, рекомый «Истиной». Одна из них, Львин, с юных лет странствовала наряду с отцом, разя монстров и ища древние руины и реликвии. Доложив в оплот «Истины» о том, что обнаружила гробницу некой правящей династии, Львин бесследно исчезла в 346 году в пустынных землях к югу от Перевала Артолии. Искатель приключений из Геребеллума, Фалкс винил нежить в гибели своей семьи, и всю свою жизнь искал Брамса, лорда нежити, надеясь свершить отмщение. Ожидаемо, отыскав свою немезиду, он был сражен ею в 375 году... Эгида, чародей из Сольда, был солдатом Дипана и яростно противостоял силам Принципата Палтиерра, пребывал коий в северо-восточных пределах континента. Являясь морским стратегом, он мог одержать верх над любым числом врагов на воде. Вот только плавать Эгида не умел. Во время сражения с пиратами в 418 году он упал за борт корабля и утонул. Чародей Псорон, родившийся в 423 году, был выходцем из Принципата Палтиерра. Именно он, став придворным магом Палтиерры, создал знаменитые заклинания Огненная Буря и Усиление Брони. Вскоре после этого он исчез, но остался в истории как человек, оказавший колоссальное влияние на дальнейшие магические изыскания... Мечница Джессика проживала в пятом столетии в землях Нетов. Отец ее, будучи человеком весьма зажиточным, лишился состояния – а затем и жизни. Потеряв все, Джессика стала искательницей приключений, дабы прокормить себя и сына, Геральда. В 468 году, исследуя затерянные в лесу руины, она обнаружила огромный драгоценный камень. Не ведала она, что заключен в камне дух злобного дракона. Оный был ниспослан в мир Одином с целью опустошения земель Нетов; в противостоянии с сей сущностью Джессика пала. Геральд стал одним из тех, кто вызвался покончить с драконом. Сотня воителей атаковала дракона в его логове. Геральд пронзил мечом сердце твари, и хлынувший поток ядовитой драконьей крови унес жизни не только доблестных воинов, но и всех живых веществ в окрестных землях. Оные обратились в болото Нетов, а дракон восстал нежитью... В 562 году юго-западную страну Геребеллум атаковала сопредельная державы. Аристократка Кресцент, десяти лет от роду, сумела бежать с помощью наемника, Эхлена. Вторжение сие стало предтечей Войны Камиллы, продлившейся с 573 до 576 года. Среди героев, принявших участие в ней, была Ришель – одна из Семнадцати Командующих, капитан Рыцарей Белой Лилии – стражей графа Леона; последний властвовал над западными пределами земель королевства Аркдайн. В 574 Ришель сражалась в означенной войне наряду с Роландом, капитаном Рыцарей Кровавого Меча Аркдайна и непревзойденным стратегом. По завершении боевых действий Ришель на протяжении двух лет возглавляла дозоры на граничных землях. В 577 Ришель и Роланд отправились домой, но были убиты Ханоном, лорда города Горхла. После гибели их отряды Рыцарей Белой Лилии и Рыцарей Кровавого Меча возглавили Фраудир, младшая сестра короля Аркдайна, и Аарон соответственно. Год спустя после своего назначения Фраудир примкнула к графу Леону в Восстании Аркдайна, вершимом против короля; мало кто знал, что мятеж сей был тайно спровоцирован набольшим культа Горхла, Ханоном, обретшим немалое влияние при дворе Аркдайна. Восстание продолжалось вплоть до 581 года. Вторгнувшись в столицу королевства, Фраудир сошлась в противостоянии с Аароном, своим другом детства. Зная, что граф Леон непременно одержит победу, Фраудир вложила меч в ножны и погибла, сраженная противником. После сражения Аарон, исполненный раскаяния, отказался от врачевания собственных ран и скончался. Ханон, возглавляющий собственную фракцию и ее воинское Подразделение Священного Символа, обрел немалые силы после победы графа, сторону которого принял под конец восстания, хотя изначально поддерживал брата Леона – короля Аркдайна. Он был назначен настоятелем Озерного Храма Аудоулы, что в юго-западных пределах Аркдайна, но по приказу придворного мага Ксенона был убит в 581 году одним из генералов южной державы Розетты, Эхрдом. Воинство Дипана в Войне Камиллы возглавляла принцесса сей державы, Селес, одна из Семнадцати Командующих. По завершении войны принцесса вышла замуж за лорда Лассена и несколько лет жила в мире и покое. Но в 581 году могущественная Династия Розетта, следуя воле Ксенона, атаковала Лассен. Некогда Ксенон обрел божественную книгу – Манускрипт Манифестации, и стал одержим ею. Будучи придворным магом, он убедил короля Розетты начать вторжение на земли иных держав континента. Двое полководцев Розетты, Адонис – бывший наемник, частенько менявший стороны, за которые выступал, - и Эхрд, должны были пленить Селес. Последняя сумела сразить Адониса, но Эхрд – генерал сумерек Рыцарей Солнца - сумел похитить ее. Некоторое время Эхрд оставался в Лассене, отражая натиск сил Аркдайна. Вторжение в Лассен послужило началом Годичной Войны, охватившей весь континент... В итоге Селес разделила начинание Ксенона и приняла участие в боевых действиях как генерала заката Рыцарей Солнца – титул, которым прежде обладал Адонис. Силы Розетты противостояли флотилии Дипана... В решающем противостоянии Годичной Войны – Сражении у Розетты – Селес была ранена младшей сестрой Фиресс, королевой Дипаной, и два года спустя рана сия свела ее в могилу. Сама же Фиресс – героиня Сражения за Палтиерру, Восстания Аркдайна, Сражения за Перевал Артолии - в сем противостоянии лишилась руки. Если бы не Фиресс, четыре державы не сумели бы сдержать натиск сил Розетты. Помянутая выше Кресцент по окончании Войны Камиллы вернулась в родной Геребеллум, где узнала, что землями отца правит ныне ее мачеха, и именно она стояла за вторжением чужеземной армии. Кресцент поклялась отомстить, и в последующие годы странствовала по миру вместе с Эхленом, которого почитала за названного отца. В 580 году они примкнули к Династии Розетты, где под началом Ксенона сражались вместе с Адонисом, а после – Селес. Кресцент была назначена генералом меридиана Рыцарей Солнца, а Эхлен – генералом горизонта. В 581 году они приняли участие в Годичной Войне, где противостояли силам Палтиерры и Дипана. Кресцент и Эхлен пришла на помощь Эхрду в Сражении за Перевал Артолии, где королева Фиресс расставила ловушку силам противника, а возглавлял армию дипанцев Фарант. Последний был выходцем из Лассена и сплотил за собой сотню воинов, противящихся захвату сего города. Солдаты сии успешно отбивали атаки многократно превосходящих сил противника. В Сражении за Перевал Артолии Фарант пал, сраженный Кресцент. Вскоре после сего противостояния Эхлен погиб, защищая Кресцент от нежити, а та без вести пропала... Как оказалось, Сражение за Перевал Артолии было уловкой, и объединенные силы Палтиерры и Аркдайна вторглись в Лассен, покончив с солдатами, верными Эхрду; сложил голову в сей битве и сам генерал сумерек. Королева Фиресс сожгла божественный Манускрипт Манифестации, освободив Ксенона из-под влияния сей книги. После чего придворный маг странствовал по миру, надеясь исправить дела рук своих, но в 586 году был убит мятежниками. В Годичной Войне сражалась целительница Сильфид – верная сподвижница королевы Дипана, Фиресс. Сильфид чуть было нее погибла под конец военных действий, в Сражении у Розетты, то была спасена своим возлюбленным Гвильмом – одним из командующих силами Дипана. Он провел Ритуал Перемещения, пожертвовав своей жизнью за Сильфид и их нерожденного ребенка. По завершении сражения целительница родила сына, Дина, и остаток своих дней провела в церкви Дипана. Она погибла в час Тумана Нифльхейма – трех темных лет, начавшихся с года 599. По завершении Годичной Войны Фирисс оставила стезю воительницы, усыновила Селувия – единственного выжившего селянина в деревне Ранд, разрушенной в час боевых действий. Фирисс вышла замуж за своего друга детства – Сифеля, короля Палтиерры, и родила дочь, Кристи. Сифель и Альм были сыновьями короля Зигмунда – одного из Семнадцати Командующих Камиллы, и когда отец и старший брат ушли на войну, Альм остался временно управлять Палтиеррой... Несмотря на неприязнь, которую питал к ней Альм, Фирисс поддерживала супруга в правлении державой. В 593 году Селувий покинул королевство, опасаясь, что своим существованием может создать ненужные трудности в вопросе престолонаследия. Селувий стал министрелем и странствовал по миру, противостоя нежити. Кристи последовала за своим сводным братом, что вызвало неудовольствие Альма. В годы Тумана Нифльхейма Альм, жаждущий славы и признания, возглавлял один из отрядов, противостоял осаждающей державу нежити, и в 601 году был сражен Королем-Драконом Подземного Мира... В 622 году Фирисс скончалась от недуга. Скорбя по любимой, Сифель отошел в мир иной пять лет спустя. Дин поклялся отомстить за свою мать. Объединившись с Селувием и Кристи, выступил он на поиски врат Подземного Мира. К несчастью, обнаружив оные, он оказался в плену у Хель, королевы Нифльхейма, и принял смерть от рук ее. Селувий и Кристи поведали о подвиге своего павшего товарища миру... В седьмом столетии миру явилась лучница Ша-кон, родившаяся на острове Хай-Лан. Создавала она механических кукол, странствовала по землям Мидгарда, надеясь постичь некромантию и обрести власть над душами мертвых. Стремилась Ша-кон помещать сии души в тела конструктов, даруя тем подобия жизни. В итоге она осуществила задуманное, поместила душу в тело куклы... и пала, сраженная ею, и случилось это в 650 году... Воительница Тирит - уроженка городка Лассена, пребывающего в юго-западных землях континента, - утверждала, что является потомком принцессы Дипана Селес, жившей столетие назад, хотя на самом деле являлась простой дочерью торговца. Тирит сражалась на стороне Аркдайна в противостоянии сей державы с Виллнором, и снискала немало славы на полях брани. В 658 году случилось сражение близ Озерного Храма, Аудоулы, и армия основанного всего три года назад Виллнора, возглавляемая Краадом, сумела потопить святилище, уничтожив при этом воинство противника – в том числе и Тирит. В сем же противостоянии Краад был ранен отравленной стрелой, и скончался спустя несколько лет. Супругой Краада и одной из основательниц Виллнора выступала мечница Сирка, прославленный коваль. При ковке мечей применяла она Тайный Закон Принципов, и клинки ее могли разрезать камень!.. К несчастью, в сражении с силами Аркдайна Сирка погибла, не успев передать знание о своем искусстве. В 658 году на острове к юго-западу от континента родился Масато, в будущем ставший искусным чародеем, сведущим в создании магических барьеров с помощью рун. Он хотел покончить с тираном, правившим его державой в то время, но был предан своей лучшей подругой. Масато бежал от преследователей на континент, где и осел, занимаясь отражением атак нежити на окрестные селения. Но тело его начало увядать – следствие неудачного заклинания. Вскоре Масато скончался... В начале восьмого столетия в пустынном городе Кальстад родилась воительница Рашика. Наряду с возлюбленным и лучшей подругой, Арканой, она защищала родное селение от сил могущественного Крелл Монферайгна. Зная окрестные земли и контролируя водные запасы селения, трое успешно сдерживали захватчиков. В 724 году в час Четвертого Вторжения в Кальстад пала Аркана, а после и сама Рашика, скончавшаяся на руках возлюбленного. Солдаты Крелл Монферайгна узнали о гибели двух героинь много позже, и сокрушались о том, что не воспользовались возможностью и не захватили Кальстад. В 730 году родилась Лилия, дочь лорда Крелла Монферайгна, благословленная богиней Фрей. В 746 году должно было состояться ее бракосочетание с членом королевской семьи, но она бежала с церемонии. Шло время, и миряне забыли о ее существовании... Мало кто знал, что все эти годы Лилия оставалась с возлюбленным, алхимиком Уолтаром, и родилась у них дочь, Лидия. В 752 году Лилию и Уолтара солдаты Крелл Монферайгна разыскали в землях Салерно. Казнь Уолтара, с которым оставалась она последние шесть лет, разбила сердце и разум Лилии, и жизнь тяготила ее... Лидия вернулась в Крелл Монферайгн, но пребывала в крайне угнетенном состоянии духа. На глазах короля сей державы девушка покончила с собой месяц спустя, бросившись вниз с замковой стены... При жизни Лидии пришлось столкнуться с предубеждениями и презрением, ибо не была она законной наследницей правящего рода. С юных лет девушка проявила себя искусной в обращении с луком воительницей. Но ее сводный брат, принц Кейн, завидовал славе Лидии, и нанял отряд головорезов, чтобы покончить с нею. Те злодеяние осуществили... Искатель приключений Зунде, проживавший в Мидгарде в то же столетие, стал знаменит, обнаружив легендарный меч Великий Укус в древнем святилище. Но однажды он выступил наряду с товарищами против монстров, досаждавших селению Камилла, и погиб в противостоянии с ними в 776 году... В 773 в Геребеллуме родилась Милидия, и вела простую жизнь вместе со своей сестрой, Софалией. Последняя вышла замуж за местного лорда, и сестры стали богаты в одночасье. Спустя какое время Милидия стала замечать, что Софалия относится к беднякам с нескрываемым презрением. А когда супруг ее скончался, отреклась от Милидии и даже приказала подначальным солдатам предать огню городской квартал, в котором они прежде жили. Гильдия воров предложила Милидии объединиться ради сохранения нации, и та пошла на этот шаг, заменив сестру в качестве правительницы. Под властью Милидии Геребеллум познал покой и процветание. Но в 802 году она предала огню обиталище воров, и при пожаре погибла половина членов гильдии... А вскоре при неведомых обстоятельствах смерть приняла и сама Милидия... На самом же деле и Софалия, была бывшим ассасином гильдии воров, и наряду с мужем противостояла их, устроив пожар в городском квартале, гильдией контролируемом. Когда гильдия убила ее мужа в 790 году, Софалия решила отречься от Милидии, дабы тем самым защитить сестру. Но гильдии удалось склонить ту на свою сторону. Софалия была схвачена ворами и продана в рабство, и вскоре – в 796 году - умерла. Милидия узнала правду, и, исполнившись раскаяния и жажды отмщения, подожгла обиталище воров. Как завороженные, слушали Алисия и Руфус рассказы о славном прошлом эйнхериаров, обретенных валькирией за столетия, в течение которых собирала она души героев в мире смертном...
«Мой господин», - обратилась к Отцу Сущего валькирия, преклонив колено у трона, - «какая участь ожидает Мидгард?» «Ты тревожишься о Драконьей Сфере», - уточнил Один, и подтвердила Христ: «Да. Если Сфера надолго покинет смертный мир, он погибнет. Таким образом прекратит существование свое и Дипан». «Я не собираюсь разрушать мир смертных», - заверил валькирию Один, после чего приказал ей возглавить атаку на Дипан. Коротко кивнув, Христ покинула тронный зал. Дождавшись, когда двери закроются за нею, обратилась Фрейя к Одину, вопросив: «К чему же ты стремишься в действительности?» «Мы знаем, где отыскать лорда нежити», - отозвался владыка асов. – «Наверняка он устремится к Дипану. А если мы еще и Сильмерию вернем назад, но собьем одним камнем двух птиц сразу». Фрейя долго и пристально смотрела на Одина, изрекла: «Я лишь надеюсь на то, что ты четко расставляешь приоритеты между Сферой и лордом нежити». Отец Сущего заверил сподвижницу свою: он прекрасно осознает, что стоит на кону... ...Шагая по коридорам Вальхаллы, Христ кликнула Арнгрима, заявив: «Мы отправляемся в Дипан». Не проронив ни слова, эйнхериар последовал за валькирией...
Четверо спустились в подземный тоннель... где путь им преградил один из асов, Улль. «Давно не виделись», - улыбнулся тот принцессе, посчитав ту за Сильмерию. – «Христ попросила меня о помощи и велела никого не подпускать к Дипану. Я рад снова видеть тебя, Сильмерия». Алисия просила сущность валькирии позволить ей самой переговорить с противником, и, обратившись к Уллю, велела тому отступить. «Нет, я верну тебя в Вальхаллу», - говорил тот. – «И если я пропущу тебя, Один меня прикончит. К тому же, от Дипана камня на камне вскоре не останется». «Может, и так», - молвила Алисия. – «Но я принадлежу к королевскому роду, мой долг – защищать Дипан до самого конца». «Так ты не Сильмерия?» - поразился Улль. – «Просто девчонка из рода людей? Мне нечего сказать тебе! Говорить я буду лишь с Сильмерией!» Вместо ответа Алисия обнажила клинок, и ас устало бросил: «Неужто ты не понимаешь, что Христ пытается уберечь тебя от ненужных страданий?» Принцесса и сподвижники ее сразили Улля, после чего продолжили путь по подземным кавернам. Покинув их, лицезрели они разрушенный замок Дипана... Стражи направляли мирян к подземному пути, ведущему к Сольду, но большинство жителей спешили на городскую площадь, где вот-вот состоится казнь короля Барбароссы, навлекшего на державу гнев небожителей. ...Тем временем Уолтер и Джайн, принявшие сторону победителей, вывели короля на помост, высящийся на площади, заставили опуститься на гильотину. Следом Арнгрим выволок скованного цепями Далласа, до конца сохранившего верность монарху, швырнул наземь, и, обратившись к чародеем, бросил: «Этого казните следующим». «Королева... в безопасности...» - шепнул Даллас обреченному монарху. В царящей на площади гробовой тишине с небес спустилась валькирия Христ, приблизилась к Арнгриму. «Двое переметнулись к нам», - с нескрываемым презрением процедил эйнхериар, кивком указав в сторону двух чародеев, - «молодой же решил умереть вместе со своим королем». «А королева?» - осведомилась валькирия, и Арнгрим пожал плечами: «Молодой ее где-то спрятал, и настроен унести эту тайну с собой в могилу». «Тогда прикончи его», - безразлично бросила Христ. Обратив взор на собравшихся на площади пред помостом мирян, возвестила валькирия: «Узрите же казнь вашего короля, кто посмел выступить против богов и провидения!» На площадь ступили Алисия и спутники ее, и констатировала Христ: «Вижу, вы пришли проститься». Обернувшись к Уолтеру и Джайну, валькирия приказала магам доказать свою верность, и те послушно выступили против наследной принцессы Дипана и ее сподвижников. ...В противостоянии маги были повержены... Христ коротко кивнула Арнгриму, тот нажал на рычаг гильотины... и лезвие опустилось, отсекая голову королю Барбароссе. Закрыв лицо руками, Алисия опустилась на колени, разрыдалась. Христ же обвела взором потрясенных случившемся мирян, постановив, что у них есть время до полуночи... после чего Дипан будет разрушен до основания. Она приблизилась было к поверженным чародеем, но те, поднявшись на ноги, отпрянули от нее. «Пожалуй, эйнхериарами становиться не будем», - с усмешкой заявил Уолтер. Он метнулся к беспомощному Далласу, сыпанул на него неким порошком, а после сбросил с помоста. Уолтер и Джайн поднялись в воздух, устремились прочь, покидая обреченный град... Даллас кричал от нестерпимой боли; Христ склонилась над юношей, поморщилась. «Порошок Упырей», - констатировала она. – «Неужто смертные столь ненавидят богов, что готовы скорее обратиться в демонов, нежели принять свою судьбу?» И Христ, и Арнгрим исчезли... Алисия бросилась к Далласу, испытывающему страшные муки из-за начавшегося преображения. «То было желание короля», - прохрипел маг, обращаясь к принцессе. – «Он хотел видеть Дипан избавленным от тирании богов – державой, познавшей мир и процветание. И всем сердцем желал он, чтобы ты вновь стала самой собой. Уолтер утверждал, что ему необходимо провести Ритуал Властелина – свершить утраченную магию, ведомую лишь Одину, которую творит твой с целью перерождения валькирий». «И мой отец принес в жертву столь много жизней лишь для того, чтобы проводить сии магические изыскания?» - недоверчиво вопросила Алисия, и Даллас утвердительно кивнул: «Утрата столь многих жизней разрывала ему сердце. Сострадание было не чуждо нашему королю. Но Уолтер и Джайн настаивали на продолжении экспериментов, а вскоре в них оказался вовлечен и я. Я был исполнен гордыни – как же, в столь юном возрасте стать одним из Трех Магов!.. И позволь мне извиниться перед тобой... Это я посоветовал королю отослать тебя из Дипана. Я хотел, чтобы не ведала ты о проводимых нами изысканиях. Того же хотел и твой отец – потому и согласился на это». Порошок Упырей обратил несчастного в демона, и Даллас, с легкостью разорвав оковы, воспарил в воздух, и вскоре скрылся из виду... Обратившись к спутникам, заявила Алисия: она непременно должна отыскать свою мать, королеву Малабет. Наверняка та прячется где-то в замке!.. Сознание Сильмерии воспряло вновь, и, обращаясь к Руфусу, Дилану и Лезарду, молвило устами принцессы: «Помните: даже если мы потеряем Дипан, обязаны сражаться за спасение Мидгарда!» Провожаемые взорами собравшихся на площади дипанцев, четверо устремились к руинам величественного замка. «То есть, для того, чтобы спасти Мидгард, нам нужно низвергнуть Одина?» - уточнил Руфус у спутников. «Нет», - отозвался Дилан. – «Преодолеть нынешний кризис может лишь возвращение Драконьей Сферы в Мидгард». «Однако, если она сейчас в руках Одина...» - задумчиво произнес Лезард.
«Думаете, я какое-то безмозглое ‘вместилище богов’?» - разозлился Руфус. «Нет, я и не думал даже так тебя называть», - попытался урезонить Лезард полуэльфа. – «Я хочу сказать, что ты – возможно – единственная надежда смертных на выживание. Не вместилище – но истинный бог!» «Я понимаю, о чем ты», - согласилась Сильмерия, доселе хранившая молчание. – «Но пока Руфус не обретет знания, навыки и силу Одина, все это – лишь предположения, не более». Она осеклась, лицезрев бредущих по коридору разрушенного дворца рыцарей... несущих тяжелый гроб. «Ее Величество... покончила с собой», - известил один из воинов принцессу. Отчаяние затопило душу той: в одночасье потерять и отца, и мать... Сквозь слезы лицезрела Алисия Христ, возникшую в чертоге, бросила гневно: «Твоих рук дело?» «К сожалению, нет», - отозвалась валькирия. – «Она умерла прежде, чем я сумела отыскать ее». «Ты – убийца!» - выкрикнула Алисия. И куда только подевалась та робкая, неуверенная в себе девчонка?!.. Нынешняя принцесса бесстрашно взирала в глаза валькирии – одной из самых могущественных сущностей мироздания... «Думай, как хочешь», - изрекла Христ, медленно приближаясь к Алисии. – «Все происходит согласно воле Одина». Обнажив клинок, принцесса метнулась к валькирии, но на пути ее встал Арнгрим, и отступила принцесса. «Почему ты выступаешь на ее стороне?!» - вопросила она, и эйнхериар пожал плечами: «Так вышло, что теперь я работаю на Одина. Совесть – роскошь, которую я не могу себе позволить». «Предатель!» - рявкнул Дилан, набросился на Арнгрима, и двое принялись осыпать друг друга ударами... Сознание Сильмерии вновь явило себя. «Ты всегда оправдываешь свои грехи именем Одина», - бросила она Христ. – «Мне уже претит слышать о его воле. Я хочу понять, что обо всем этом думаешь ты сама!» «Ты забыла, что служение Одину – основа нашего существования», - отозвалась Христ, но Сильмерия гневно выкрикнула: «Нет! Ничто не дает богам права играть с людскими жизнями!» Время разговоров прошло... Призвав своих эйнхериаров, Сильмерия устремилась в атаку, противостоя Арнгриму и Христу... Валькирии так были поглощены сражением, что не заметили, как в чертог проскользнули Уолтер и Джайн. Чародеи провели Ритуал Властелина, обездвижив обеих валькирий и отделив души их от бренных тел. Заметив сие, преобразился Дилан, приняв свое истинное обличье – Брамса, лорда нежити; душа последнего скрывалась в теле рыцаря Дипана, и ныне обрела контроль над оным. С легкостью вышвырнув опешивших магов в окно, приблизился Брамс к кругу магической энергии. «Теперь мой черед спасти тебя!» - произнес он, обращаясь к бесплотной сущности Сильмерии. Прежде валькирия приняла его сторону, восстав против Одина... и за это Брамс был ей бесконечно благодарен... Никем не замеченный, подошел к кругу и Лезард Валет, принялся творить некую волшбу, и возникло над головами обездвиженных некое... пространственное искажение... За спиной Брамса возникла Фрейя. Желая пленить лорда нежити, сотворила она поток магической энергии, направив оную на свою немезиду... Сущность Сильмерии метнулась в сторону Брамса, дабы защитить того, принять удар магии на себя... но в следующее мгновение бесследно исчезла, а лорд нежити оказался заключен в кристалл.
«Христ вернулась к нам», - отозвался Один. – «Люди потерпели неудачу, к чему возвращаться к этому?» «Если бы не я, они вполне могли преуспеть», - заметила Фрейя. – «И мы до сих пор не знаем, куда подевалась Сильмерия...» «Две валькирии не должны одновременно существовать», - напомнил ей Один. – «Ложный Ритуал Властелина, проведенный магами, исторг ее сущность из смертного тела. Наверняка ее перевоплощение на этот раз оказалось успешным. В любом случае, они избавили нас от ненужных забот». «Думаешь?» - покачала головой Фрейя, кивнула в сторону кристалла. – «Лорд нежити сотворил какое-то заклинание. Когда он сделал это, я почувствовала нечто... странное. Какое-то... искажение». Один нахмурился: Фрейя была сама на себя не похожа. Он и не помнил, чтобы прежде была она так... растеряна, встревожена?.. «Теперь, когда Драконья Сфера у меня в руках, Мидгард ожидает разложение и гибель», - изрек Отец Сущего. – «Я собирался исправить сие, использовав душу Брамса в качестве источника энергии, но, думаю, я позволю Мидгарду сгинуть – наряду со знанием о Ритуале Властелина... Увы, лорд нежити, пленить которого я так стремился, оказался мне без надобности».
«Руфус, а где все?» - вопросила принцесса в искреннем недоумении, и полуэльф пожал плечами: «Откуда мне знать?.. Они исчезли». Лишь сейчас осознала Алисия, что Сильмерии больше нет с ней. «Я думаю, сущность ее была перемещена с помощью Ритуала Властелина, или как его там», - просветил девушку Руфус. «То есть... маги все же завершили свои изыскания?» - удивилась та, и лучник выкрикнул в гневе: «Да, будь они прокляты!.. Как оказалось, все что-то скрывали!» «Отец и Даллас... не знали об этом», - напомнила Руфусу Алисия. – «А где Дилан и Лезард?» «Думаю, уже в Вальхалле», - отозвался тот, и поразилась принцесса: «Хочешь сказать, их против воли обратили в эйнхериаров?» «Не знаю», - признался полуэльф. – «Лезард оставался тут, бубнил какое-то заклинание до самого конца. А Дилан, казалось, собирался свершить нечто масштабное, но не успел. Как оказалось, он на самом деле был Брамсом, лордом нежити. Да, скелет в его шкафу был еще больше, чем у Леоны!» Двое размышляли над тем, что следует делать им теперь... Друзья утрачены, Дипан – и, похоже, Мидгард, - обречены... Поразмыслив, Руфус предложил Алисии вновь отправиться на поиски Драконьей Сферы. «Я намереваюсь достичь вершины Иггдрасиля – древа творения, пронзающего все царствия, в том числе и Асгард», - признался Руфус спутнице, когда шагали они через подземный тоннель к землям континента. – «Там я обрету знания, необходимые для становления богом». «Это возможно?» - усомнилась Алисия, и лучник уверенно кивнул: «Даже Сильмерия говорила об этом! Посему – это действительно возможно. Ведь были времена, когда Один оставался слабым богом и обладал телом полуэльфа. Я долго об этом размышлял, но теперь исполнен решимости пройти сей путь до конца. Я не потерплю продолжающейся тирании Одина!» «Позволь мне отправиться с тобой!» - взмолилась Алисия. – «Я надеялась нанести Одину поражение, забрав у него Драконью Сферу. Но я не знаю, как это сделать. Одна я не справлюсь. Мне нужна... твоя помощь...» «Это невозможно», - покачал головой Руфус. – «Люди не способны подняться на Иггдрасиль». Алисия поникла, а полуэльф молвил: «Чтобы достичь Асгарда, мне нужно пройти через врата Бифреста в сердце Леса Духов. Давай вместе пройдет хотя бы до тех пределов». Принцесса молча кивнула; что ж, почему бы и нет... ...Долог был их путь, и миновали недели прежде, чем сумели достичь они острова у юго-восточного побережья Мидгарда, распростерся на котором Лес Духов – обиталище эльфов. Избегая попадаться на глаза сим созданиям, Руфус и Алисия углубились в предвечную чащобу... наткнувшись на каменную стену, преграждающую путь к сети подземных пещер. Впрочем, Руфус с легкостью проследовал сквозь стену – для него та оказалась не более, чем иллюзией. Алисия проследовать за ним не смогла; как и предупреждал Руфус, древняя магия не позволяла представителю человеческой расы проследовать к Бифресту – радужному мосту, открывались за которым владения небожителей. «Кто вы такие?» - послышался окрик, и лицезрели двое замерших в отдалении асов. Набольший над теми заметил Кольцо Милинн на пальце Руфуса, уточнил: «Ты – полуэльф?» Руфус схватил Алисию за руку, и двое со всех ног бросились прочь. Мужчина нахмурился: девчонка не похожа на эльфийку, как она оказалась здесь?!. Обратившись к асам-воителям, его сопровождавшим, мужчина приказал тем настичь престранных чужаков, привести к нему – живыми. Руфус и Алисия укрылись в лесной лощине; преследователи, похоже, их след потеряли. Принцесса молила спутника в одиночку следовать к Бифресту, ведь она для него – лишь обуза... но Руфус упрямо отказывался идти на этот шаг. Он даже попытался было сорвать кольцо с пальца, но Алисия удержала его от этого безумия, молвила, глядя в глаза: «Ты – единственный! Единственный, кто способен спасти Мидгард. Единственный, в кого я могу верить... Пожалуйста... оставь меня!» Голоса их привлекли одного из асов; сжимая в руке обнаженный меч, тот устремился к чужакам... когда стрела, пронзившая сердце, оборвала его существование. Потрясенные, Алисия и Руфус воззрились на эльфийку, покончившую с асом, а та велела им следовать за собой, провела к древу, под корнями которого означилась вполне уютная пещерка – ее жилище. Эльфийка передала девушке узелок с едой, а спутнику ее – стрелы. «Но вы не можете оставаться здесь», - с тревогой отметила она. – «Как только передохнете – покиньте лес». «Ты знаешь, кто я?» - осведомился Руфус, и отозвалась эльфийка: «Тот самый полуэльф, которого разыскивает Хеймдалль?» Вот, стало быть, кого повстречали путники у входа в пещеры. Хеймдалль, страж Бифреста... Руфус не скрывал своего подозрения: уж не собирается ли эта добрая эльфийка предать их?.. Никогда прежде представители сей расы не выказывали к нему доброты и заботы... Был он единственным полукровкой в своем роде, призванным служить вместилищем для сущности Одина, если нынешнее тело того окажется подвержено разложению. На протяжении долгих лет эльфы удерживали Руфуса в Лесу Духов... пока однажды не сумел он бежать отсюда. Немудрено, что относился лучник к представителям сей расы с откровенной враждебностью... Алисия просила Руфуса вести себя достойно и не подозревать каждого встречного в возможном предательстве. Девушка назвала эльфийке свое имя, и та, удивившись присутствию человека в Лесу Духов, поинтересовалась, что же привело их сюда. «Мы надеемся миновать врата Бифреста, чтобы достичь Иггдрасиля, а после – Вальхаллы», - без утайки заявила Алисия, и эльфийка поразилась: «Но человеку сделать это невозможно! Если, конечно, человек не избран эйнхериаром, или не обращен в нежить». «Если бы я была нежитью, то смогла бы пройти во врата Бифреста?» - уточнила Алисия, размышляя, и подтвердила эльфийка: «Если ты решишься расстаться с собственным телом... то да. Но тебе это не поможет, если сущность твоя обратиться в демона». «Если ты примешь Порошок Упырей, и мы остановим разложение прежде, чем коснется оно твоего духа... это может сработать», - воодушевился Руфус. – «Ты можешь забрать мое кольцо. Для того, кто носит его, время останавливается. Оно пресекает как рост, так и увядание». «Но Руфус, если ты снимешь кольцо...» - ужаснулась принцесса, и полуэльф покачал головой: «Моя душа исчезнет лишь в том случае, если это случится в Мидгарде. После того, как миную врата Бифреста, кольцо мне не понадобится». «Вы что, серьезно?» - поразилась эльфийка, переводя взгляд с одного гостя на другого. Нет, эти двое определенно безумны... По доброй воле обратить себя в нежить, чтобы достичь Асгарда?!. Немыслимо! «Маги применяли Порошок Упырей», - напомнила лучнику принцесса. – «Возможно, запасы его сохранились в их лаборатории в Дипане». Что ж, решено: они возвращаются в Дипан!.. Обратившись к обескураженной эльфийке, Руфус искренне поблагодарил ее за помощь. «Впервые в жизни ко мне кто-то отнесся с теплотой», - признался лучник, и, улыбнувшись, эльфийка назвала ему свое имя: «Роуссальер». Долго смотрела она вслед уходящему Руфусу, и в глазах ее отражалась печаль... ...Прошло несколько недель, прежде чем путники вновь вернулись в Лес Духов. Проделав долгий путь в разрушенный Дипан, обнаружили они в подземной лаборатории Трех Магов бутыль с Порошком Упырей, и ныне надеялись претворить в жизнь свой донельзя рискованный замысел, обманув один из законов мироздания. Когда приблизились они к каменной стене, Руфус утратил присутствие духа, молил Алисию передумать, но девушка, отрицательно покачал головой, поднесла флакон с Порошком Упырей к губам, проглотила. Обращение ее в нежить началось... Асы обнаружили чужаков, и Руфус принял бой... Неведомо, выстоял ли бы он в одиночку против превосходящих сил стражей Бифреста, но подоспевшая Роуссальер атаковала асов... и приняла смерть от клинков их. Преображение Алисии продолжалось, и сумела она пройти за каменную стену, оказавшись в пещерах. Немедленно, Руфус сорвал с пальца кольцо, надел оное на руку принцессе. Еле держась на ногах, поддерживаемый Алисией, зашагал вглубь пещеры, сознавая, что душе его осталось существовать лишь считанные минуты... И все же сумели они пройти во врата Бифреста, и взору восхищенных путников предстал радужный мост, протянувшийся над Мидгардом. Руфус и Алисия ступили на мост, устремились прочь от смертного мира – к иному пласту реальности, Мидгарду. Но путь им преградил Хеймдалль. «Что это значит?» - нахмурился страж Бифреста. – «Я чую нежить». Взор его буравил принцессу, и ас понимающе кивнул: «Умно. Но что за дело привело человека и полуэльфа в Асгард?» «Мы собираемся низвергнуть твоего владыку», - не стал ходить вокруг да около Руфус. Разъяренный, Хеймдалль атаковал дерзких... пал в противостоянии с ними. Алисия же и Руфус продолжили путь по радужному мосту, и вскоре ступили на благословенные равнины Асгарда...
«Если эйнхериары поднимут бунт, пусть погибают со своим миром», - безразлично отмахнулся владыка асов. – «Да, мироздание может выйти из равновесия, но рано или поздно все вернется на круги своя. Нельзя править, не принося при этом никаких жертв». Коротко кивнув, Фрейя исчезла... Ощутил Один приближение к Вальхалле непокорной души, рывком поднялся с трона, взял в руки копье Гунгнир. На этот бой он должен выступить лично, не прячась за спинами сподвижников...
Пришла пора расставаться. Руфус намеревался подняться на вершину Иггдрасиля, Алисии же надлежало отправляться в Вальхаллу, дабы вернуть Драконью Сферу. «Один не глупец», - говорил спутнице лучник. – «Он знает, что мы здесь. И будет искать нас, чтобы свершить отмщение». Но принцесса не желала ничего слушать: она не оставит спутника, и вместе достигнут они кроны Мирового Древа. «Хочу увидеть, как ты становишься богом», - улыбнулась Алисия. – «А затем мы вместе отправимся за Сферой». Руфус лишь руками всплеснул: ну что тут скажешь! Двое приступили к долгому, изнурительному восхождению к вершине Иггдрасиля... Здесь лицезрели они огромный кристалл – средоточие божественного могущества... Руфус устремился было к предвечной реликвии... когда путь ему преградил Один. «Никто не смеет коснуться его!» - отчеканил владыка асов, с откровенным презрением взирая на полуэльфа. – «Особенно ты – мое вместилище. Жалкое вместилище смеет надеяться обрести могущество богов?.. Поистине, невероятная гордыня!» «Кто бы говорил о гордыне», - хмыкнул Руфус. Лицо Одина исказилось от ярости, и сошелся он в противостоянии с Руфусом, с легкостью поверг того. Алисия бросилась к полуэльфу, рыдая от осознания собственного бессилия. «Жаль терять такое вместилище», - процедил Один, взирая на дерзких, - «но никому не дозволено вершить святотатство, направленное против меня!» Одним ударом Отец Сущего отшвырнул принцессу в сторону, бросил: «Человеческое вместилище Сильмерии... Думаешь, одно это дает тебе право находиться здесь?» Зачарованное кольцо сорвалось с пальца принцессы, упало вниз, в бездну... Девушка поднялась на ноги, бросила взгляд на расколотый надвое клинок, и, разведя руки в стороны, бесстрашно воззрилась на безжалостного аса, приглашая того покончить с нею. Один не собирался заставлять ее ждать – тем более, ощутил, что зрит пред собою не смертную, но нежить! Приподнявшись на локте, Руфус вскинул лук, выпустил стрелу в противника. Та пробила ладонь Одина, заставит того выронить Гунгнир. Обратившись к Алисии, Руфус молил девушку бежать прочь, но та наотрез отказывалась оставлять друга. Неожиданно к Алисии и Руфусу приблизился Лезард Валет, и Один процедил: «Маг из Дипана... Явился сюда с помощью своей астральной проекции?.. Вы все перешли черту!» Похоже, владыка асов был не на шутку разгневан выходкой мидгардцев, и намеревался лично покончить с ними... «Наконец-то я нашел вас», - улыбнулся Лезард опешившей Алисии. – «Мое телепортирующее заклинания повело себя не так, как я ожидал, и я оказался далеко от вашего отряда». Лезард принялся творить волшбу, и Фрейя, доселе державшаяся в отдалении, метнулась к Одину, воскликнув в ужасе: «Лорд Один! То искажение, которое я ощутила... это он!» Но было уже поздно. Заклятие чародея отбросило богиню далеко в сторону, после чего Лезард обездвижил Одина следующим заклинанием, переместив сущность владыки асов в тело Руфуса. «Как может простой смертный обладать могуществом бога?» - выдавил полуэльф, поднимаясь на ноги, ощущая переполняющие его силы. За фигурой Лезарда Валета лицезрел Руфус призрачные очертания валькирии Сильмерии... Неужто... маг каким-то образом обрел силы и способности той?!. Лезард же устремил взор на обездвиженного Одина, и губы его искривились в злой улыбке. «Глупый бог, ослепленный сиянием Драконьей Сферы!» - процедил он. – «Твоя хватка на Гунгнире слабеет. То, что не растет, увядает. Лишь я достоин владеть божественным копьем». С этими словами Лезард подобрал Гунгнир. Замысел его претворялся в жизнь просто идеально!.. Не будь его, Лезарда, в тот час в Дипане, сущность Сильмерии заслонила бы собою Брамса, и, приняв на себя удар заклинания Фрейи, оказалась бы заключена в кристалл. Но, поскольку хитроумный маг успел пленить ее и переместить прочь, сия незавидная участь ожидала самого лорда нежити... В ту минуту ход истории изменился необратимо... Обернувшись к Руфусу, Лезард произнес заклинание, обретая могущество Одина, заключенное в теле полуэльфа, и вместилище сие обратилось в прах... Наблюдала Алисия, как все, находящиеся на вершине Иггдрасиля, исчезли, перемещенные Лезардом... куда-то, и она осталась одна. Сознавая, что потерпела сокрушительное поражение в начинании своем, девушка опустилась на колени, и, взяв в руки осколок клинка, вознамерилась пронзить им сердце, оборвав свое существование, столь тяготившее... «Эй, не сбрасывай меня со счетов», - прозвучал бесплотный голос Руфуса. – «Мы же договорились, что отправимся в Вальхаллу вместе». «Руфуса?!» - изумилась принцесса. – «Ты где?!» «Прямо перед тобой, вот только видеть меня ты не можешь», - в голосе духа слышалось сожаление. – «Я и помыслить не мог, что Лезард способен провернуть подобное! Рассказывал, что я – последняя надежда смертных, а на самом деле стремился лишь заполучить дух Одина...» Да, похоже, все это время Лезард лгал им, скрывая свои истинные намерения... «Если мы не вернем Драконью Сферу сейчас, потом будет уже поздно!» - настаивал Руфус. – «Мы должны спасти Мидгард! А Лезардом позже займемся... Будем надеяться, что он не успеет захватить Вальхаллу к тому времени, когда мы туда доберемся! К тому же, если спасем Брамса и объединимся с ним, возможно, у нас будет шанс противостоять зарвавшемуся магу!» Заметив клинок в руке Алисии, Руфус заметил, что сталь не убьет ее: дух девушки остается человеческим, но тело уже мертво. К тому же, ему нужна помощь девушки, дабы обрести новое воплощение – точнее, материализоваться, подобно эйнхериару... Неким непостижимым образом Алисия сумела вобрать душу Руфуса в себя – неужто обрела способность, присущую валькирии?!. Но для материализации духа требовалось ей Кольцо Милинн... ныне утраченное. Следуя настоянию бесплотного Руфуса, девушка устремилась в обратный путь – вниз по стволу великого ясеня, отчаянно надеясь отыскать кольцо, столь ей необходимое... Долгие часы провела Алисия в поисках, но, наконец, обнаружила вожделенный артефакт, и, воззвав к могуществу его, сумела даровать Руфусу новое воплощение. Полуэльф крепко обнял свою спасительницу, усмехнулся: «Может, я и не стал богом, но сдаваться не намерен! Ну что, отправимся в Вальхаллу?» Алисия утвердительно кивнула, и двое, спустившись с ветвей Мирового Древа на равнины Асгарда, устремились к величественному дворцу асов...
«Он пленен», - гневно отозвалась Фрейя. – «Человеком, который тебе прекрасно знаком. Имя его – Лезард Валет». «Чародей из Дипана?» - изумилась валькирия. – «Но как такое возможно?» «Это я и хочу понять!» - не сдержалась, выкрикнула Фрейя, и, усилием воли взяв себя в руки, продолжала: «Он забрал с собой и Гунгнир. Если мы ничего не предпримем, Асгард столкнется с огромной опасностью. В настоящее время с помощью Драконьей Сферы и души Брамса мы едва умудряемся поддерживать равновесие мироздания». «Я немедленно отправлюсь за ним вместе с эйнхериарами», - заверила Фрейю Христ. – «Где Лезард сейчас?» Фрейя указала валькирии на портал, вздохнула: «Объяснить это будет непросто...» ...После валькирия заглянула в чертоги, делили которые эйнхериры, поинтересовалась у тех, куда запропастился Арнгрим. Воины пожимали плечами, отводили глаза... Арнгрима валькирия обнаружила прямиком на дворцовых ступенях; наемник развалился прямо на лестнице и откровенно скучал. «Идем, это важно», - бросила Христ, и Арнгрим лишь фыркнул: «Как по мне – совершенно не важно. Ты собираешься спасти Одина, так? Мне на него наплевать! Людям будет лучше, если его не станет». Валькирия вспомнила о странной реакции эйнхериаров... Похоже, все они уже осведомлены о произошедшем с владыкой асов... и на помощь ему бежать не собираются... Не желая тратить время на убеждение строптивого эйнхериара, Христ устремилась прочь, а Арнгрим еще долго продолжал разглядывать потолок зала, предаваясь невеселым думам... когда заметил проходящих по одной из дворцовых галерей Алисию и Руфуса. Воин глазам своим не поверил: как эти двое оказались здесь, в святая святых асов?! «Неужто вы двое тоже теперь эйнхериары», - обратился к принцессе и полуэльфу Арнгрим, нагнав их, но те обнажили оружие, назвав наемника «прихвостнем валькирии». Понимая, что заслужил подобное отношение, наемник бросил клинок к ногами Алисии, и, опустившись на колени, склонил голову. «Я прошу прощения я за то, что казнил Барбароссу», - молвил он. – «Если, убив меня, вы почувствуете себя лучше, - что ж, вперед. Но скажу одно: я ошибался. Я порвал с ними. Я говорил себе, что являюсь солдатом богов, но на самом деле эйнхериары – их жалкие слуги, не более. Поэтому – с ними покончено... Но, по крайней мере, произошло хоть что-то хорошее. Какой-то парень похитил Одина». «Мы знаем», - отозвался Руфус. – «Это был Лезард». «Шутишь?» - поразился Арнгрим. – «Этот скользкий маг? Неплохо для выскочки!» «Да, но похищение – не его конечная цель», - просветила Арнгрима Алисия. – «Мы думаем, что Лезард стремится к чему-то ужасному. Не знаю, что-то, но я боюсь на всю людскую расу». «Мы противостояли Одину, когда Лезард неожиданно возник рядом», - добавил Руфус. На лице Арнгрима отражалось откровенное изумление. «Вы бросили вызов Одину?» - выдохнул он. – «Вы двое?..» Он горестно покачал головой: «Каким же я был глупцом! Не знаю, смогу ли простить себя когда-то...» Приблизившись к воину, Алисия протянула ему меч, предложив примкнуть к ним в поисках Драконьей Сферы. Арнгрим недоверчиво воззрился на принцессу, улыбнулся, утвердительно кивнул, и, поднявшись на ноги, принял предложенный клинок. «Нам лучше поспешить», - заявил он. – «Насколько знаю, Мидгард в опасности!» ...В одном из залов Вальхаллы лицезрели трое огромный, залитый ослепительным сиянием портал, а близ него – Драконью Сферу и кристалл, заключающий в себе Брамса. «Это – Водное Зеркало», - просветила спутников Алисия, указав на портал. – «Сильмерия рассказывала мне о нем. С помощь этого зеркало возможно разговаривать с теми, кто находится на огромных расстояниях, и даже перемещать предметы в пространстве». «То есть, если сиганем в него, окажется в Мидгарде?» - уточнил Руфус, и принцесса утвердительно кивнула. Что ж, первым делом им следует вернуть в Мидгард Драконью Сферу, дабы обеспечить дальнейшее существование мира смертного, а уж после озаботиться освобождением лорда нежити из кристаллического плена. «Стойте!» - послышался окрик, и трое обернулись, лицезрев подступающую валькирию. «Я здесь не для того, чтобы сражаться», - заверила их Христ. – «Мне нужна ваша помощь». «Нам на это наплевать», - отозвался Руфус, вскидывая лук, и валькирия осведомилась: «Даже ради спасения Сильмерии?» Трое медлили, и просветила их Христ: «Один – не единственный, кого пленил Лезард. Маг забрал с собой и Сильмерию. Неужто сами не видели, как Лезард применил в противостоянии с Одином способности, присущие лишь божествам?.. Подобными не обладают люди – если, конечно, нет у них необходимых для того знаний и силы. Знаний, заключенных в Философский Камень, и силы Сильмерии. Лезард сотворил новый мир за пределами реальности Иггдрасиля и бежал туда». «Новый мир?» - поразилась Алисия. На память пришли слова Лезарда, произнесенные магом при их первой встрече: «Его Величество надеется превзойти смертное существование, создав отдельную временную линию. Новое Мировое Древо, которое не будет связывать воедино миры смертных, богов и нежити. Другими словами, сотворит он сущее, не властны над которым боги». «Стало быть, это правда», - осознала Алисия. – «Они сделали это, и успешно завершили свои изыскания в Дипане». «Да», - подтвердила Христ. Наверняка Лезард воспользовался исследованиями Трех Магов для претворения в жизнь собственных целей – похоже, он и Ритуал Властелина освоил... Кем бы на самом деле ни был Лезард Валет, он – поистине пугающий противник... «Мне наплевать, что случится с Одином», - заявил Руфус валькирии, - «но я не могу допустить, чтобы этот безумец продолжал творить свои бесчинства!» «Согласен», - поддержал его Арнгрим. Обратившись к Христ, постановила Алисия: «Освободи Брамса из кристалла и верни Драконью Сферу – вот наши условия!» Ответить валькирия не успела, ибо в зал ступила Фрейя. Разгневанная осознанием того, что люди смеют торговаться с богами, небожительница метнулась к дерзким... Те отчаянно противостояли Фрейе, но силы были неравны. Богиня с легкостью повергла Алисию, обратилась против Руфуса и Арнгрима... когда сторону тех приняла Христ. Магия валькирии ударила в Фрейю, отбросив ту далеко в сторону... Пораженная, ближайшая сподвижница Одина взирала на Христ, над ладонями коей парила Драконья Сфера. «Я не позволю вам, богам, убивать моих эйнхериаров!» - отчеканила та, после чего высвободила могущество предвечной реликвии, и жаркое пламя объяло чертог. Фрейя едва успела укрыться за магическим щитом, а когда рассеялась высвобожденная энергия, осознала, что осталась в чертоге одна. В Водном Зеркале отражалась иная, искаженная реальность... «Стало быть, вот до чего дошло», - вздохнула Фрейя, устремив взор на сей пугающий образ. – «Нам остается вверить лишь судьбу свою в твои руки... Леннет...»
Подле заметила принцесса Руфуса, Арнгрима, Христ и... Брамса?.. Лорд нежити ныне был свободен от кристаллического плена, и в недоумении озирался по сторонам, гадая, что же он пропустил... «Похоже, на этот раз ты спасла меня по-настоящему», - хмыкнул Арнгрим, обращаясь к валькирии, и отозвалась та: «Можешь благодарить меня, если хочешь, но я сделала это, чтобы спасти мир, не тебя». «То есть, ты остаешься верна Одину?» - вопросил Руфус. «Ну...» - замялась Христ, отводя взгляд, - «по правде сказать, я уже и сама не понимаю». «Боги не принадлежат мирам», - возвестил Брамс, доселе хранивший молчание. – «Ровно как и миры не принадлежат богам. Ты наконец-то начинаешь понимать это». «Как будто нежити виднее», - фыркнула Христ. Казалось, валькирия и лорд нежити вот-вот набросятся друг на друга, но Алисия встала между двумя, прожигающими друг друга взглядами, молвив: «Думаю, этот вопрос следует обсудить с Одином и Лезардом». Христ согласно кивнула, после чего передала Алисии осколок Водного Зеркала – единственный способ покинуть сие измерение – закрытую временную линию - и вернуться в пространство Иггдрасиля. Очевидно, что оному грозит скорая гибель... Из Четырех Сокровищ двое находятся здесь, в чудовищной башне Лезарда Валета, а, стало быть, равновесие мироздания нарушено. Поинтересовался Брамс, почему бы им попросту не уничтожить сей искусственный мир, высвободив энергии Драконьей Сферы, и пояснила Христ: «Каждый раз, когда сила артефакта, должного поддерживать равновесие, используется разрушения ради, он ослабевает, и попросту не сможет возродить Мидгард». Аргумент сей оказался исчерпывающим, посему небольшой отряд, ведомый валькирией, приступил к долгому восхождению к вершине искаженного Мирового Древа... Странно, но ощущала Христ присутствие Леннет поблизости, и никак не могла взять в толк – откуда здесь взяться той?.. Но Леннет явила себя путникам, и осведомилась Христ: «Я ощутила тебя еще в Дипане. Тебя Фрейя призвала?» «Нет», - отвечала сребровласая дева. – «Я – не та валькирия, которая тебе знакома. Я – Леннет, Властительница Сущего. Я явилась из иного будущего, чтобы спасти свой собственный мир?» «Из иного будущего?» - поразилась Христ, и Леннет утвердительно кивнула, пояснив: «Из мира, в котором свершился Рагнарек – из реальности, в которой нет боле Одина». «Ты прибыла сюда с помощью машины времени, находящейся в замке Дипана?» - спрашивала валькирия, припомнив о сем магическом устройство, замеченном ею в лаборатории Трех Магов. «Нет, с ее помощью сюда переместился Лезард», - помрачнела Леннет. – «Он – еретик, прибывший в сию эпоху из моего временного отрезка – из будущего. Я запечатала машину времени, чтобы оградить ее от людей, но мне следовало уничтожить ее вовсе... И мир мой начал разрушаться». Рассказывала Леннет, что в ее временной линии сражение в Дипане имело иной исход. Когда маги провели Ритуал Властилина, сущность Сильмерии оттолкнула Брамса в сторону, приняла на себя магический поток, исторгнутый Фрейей... и оказалась заключена в кристалл. Оный лорд нежити унес с собою, и на протяжении последующих столетий свято хранил в своем замке... Но Лезард, переместившись в прошлое, в тот судьбоносный момент пленил душу Сильмерии... изменив тем самым ход истории и породив новую временную линию. «Но к чему стремится этот безумец?» - в изумлении спрашивала Христ. «Кто знает...» - отозвалась Леннет. – «Он пытается обрести могущество Одина и стать богом. Он обрел Философский Камень и стал единственным человеком, уцелевшим в Рагнареке». «Будущее, в котором Лезард – единственный человек?» - выдохнул Руфус. – «Прости, но звучит как-то не очень». «Время все время в движении», - отозвалась Леннет, взирая на разношерстную компанию, ей представшую. – «Нельзя допустить, чтобы оно было подвластно воле одного-единственного смертного. Разве вы служите Христ не для того, чтобы повергнуть Лезарда?» «Они не служат мне», - возразила валькирия. – «Мы объединились, чтобы спасти Сильмерию». «Раз так, думаю, мы поладим», - улыбнулась Леннет. Последняя примкнула к отряду, и тот продолжил восхождение к вершине причудливой башни, являющей собою сердце сей ирреальности. Оная представала путникам то каменистой равниной, то залитым солнцем полем, то осенним лесом... Образы действительности продолжали сменяться, но шестеро, разя рыщущих окрест монстров, упорно шагали вперед, поднимаясь все выше и выше... Неожиданно лицезрели воители двух гомункулов – ужасающие подобие Лезарда и Сильмерии. Но самое страшное – в душе искусственно созданного тела находилась душа валькирии!.. Шестеро повергли сих отвратных существ, после чего Алисия сумела удержать дух Сильмерии, вобрав оный в себя и даровав ему новое воплощение. На глазах изумленных спутников принцессы валькирия Сильмерия предстала им во плоти! «Вижу, ты научилась воплощать бесплотные сущности», - улыбнулась она, обратив взор на Алисию. – «Ты изменилась... Но нам следует продолжать путь. Лезард сумел слить душу Одина со своей собственной». «То есть, он не только обрел божественную силу», - мрачно резюмировала Христ. – «Он сам стал богом». И восхождение к вершине то ли башни, то ли искаженного Мирового Древа продолжилось... Здесь приветствовали их Лезард Валет, во плоти. «Добро пожаловать, первые посетители моего мира!» - возвестил чародей. Мощь, исходящая от него, потрясала... «Примкнете ли вы ко мне?» - спрашивал он. – «Или умрете? Выбор за вами». «Никакой бог не склонится перед человеком!» - отозвалась Христ, и Лезард, воздев Гунгнир над головой, возопил: «Святотатство! Я унаследовал душу этого глупца Одина. Я сотворил этот мир. Я – совершенная сущность! Я – бог! Вы, низшие создания, склонитесь предо мною!» Выступив вперед, Леннет с презрением воззрилась на зарвавшегося алхимика. «Какая же ирония – тот, кто ни во что не ставил богов, теперь сам именует себя таковым», - бросила она. – «Но одна лишь божественность не дает тебе права на правление сущим! Не так все просто!» «Править сущим мне не интересно», - отмахнулся Лезард, с вожделением пожирая взглядом прекрасную валькирию. – «Я желаю править лишь моей возлюбленной богиней». Алисия и спутники ее опешили при прозвучавшем откровении: неужто помимо желания удовлетворить свою похоть, Лезард иных мотивов попросту не имеет?.. И все его усилия по становлению богом – не более, чем шаги на пути к одной-единственной цели?.. О, всемогущие боги, этот субъект действительно жалок!.. «Ты отбрасывал устои мироздания и разрушал миры», - отчеканила Леннет. – «Будучи Властительницей Сущего, тебя породившего, я свершу правосудие над тобою!» «Думаешь, Драконья Сфера поможет тебе подкрепить это завершение?» - усмехнулся Лезард, кивнув в сторону Арнгрима, продолжавшего сжимать реликвию в руках. – «Хоть она – и одно из Четырех Сокровищ, но мощь ее бледнеет в сравнении с могуществом Гунгнира». «Слабак!» - бросила Леннет, обнажая клинок. – «Наша сила исходит не из Четырех Сокровищ! Ты играешь с огнем, и он обратит тебя в прах!» «Твой ледяной взгляд прожигает меня насквозь!» - усмехнулся Лезард. – «Хоть и отрицаешь ты сей факт, но властвуя не только над тварным миром, но и над временем, и ты здесь потому, что я этого пожелал!» Валькирии и сподвижники их атаковали Лезарда Валета, но тот с легкостью отражал сыплющиеся на него удары. Казалось, вся ситуация лишь забавляла его... «Моя валькирия Леннет», - прошелестел маг, - «ну зачем ты меня так мучаешь? Я создал этот новый мир лишь затем, чтобы унять свою сердечную боль...» «И это – единственная причина?» - изумилась Алисия. – «Наш мир разрушен, наше будущее уничтожено... и все для того, чтобы удовлетворить твои желания?» «Не я разрушил ваши жизни, а Один!» - постановил Лезард. – «Жизни каждого из вас! Неужто не осознаете вы, что я избавил вас от поистине жалкой участи?» И все же доводы Лезарда противники его не принимали, и на понимание их маг мог не рассчитывать. «Никто не просил тебя это делать», - молвил Арнгрим, и Лезард устало вздохнул: «Да будет так... Если никто из вас не желает принять творимое мной будущее, но претворю я в жизнь исключительно свою волю!» Лезард принялся творить Ритуал Властелина, заключив трех валькирий в магический круг, обездвижив их и развоплотив. «Что ты творишь?!» - выкрикнул Брамс. – «Что произойдет с мирозданием, если валькирии не смогут перерождаться?..» «Понятия не имею», - с откровенным безразличием отозвался маг. – «Я – творец этого нового мира. Примите, наконец, этот факт». Душу Леннет Лезард заключил в огромный кристалл; сущности же Христ и Сильмерии были ему без надобности. «Ныне я стану един с тобой!» - восклицал маг в предкушении... Брамс метнулся к огонькам душ валькирий, обращающихся в кристаллы, схватил их, после чего бросился прочь; Алисия, Руфус и Арнгрим бежали за ним. Лезард не стал преследовать недавних противников, совершенно утратив к ним интерес. Он получил желаемое, и ничто боле не заботило его... Четверо укрылись среди ветвей искаженного Мирового Древа. Брамс скрипел зубами от боли, зажимая ладонью рану на плече, которая никак не желала закрываться; все же Лезард успел задеть его острием Гунгнира, когда лорд нежити пытался спасти сущности валькирий... Алисия опустилась на колени подле кристаллизовавшихся душ, попыталась было вобрать их в себя... но не смогла. «Это – не бесплотные души», - объяснил отчаявшейся девушке Брамс. – «Это – исторгнутые из тел в час Ритуала Властелина сущности валькирий. Им предначертано попросту исчезнуть со временем...» «То есть, ныне противостоим Лезарду лишь мы?» - молвил Арнгрим, с сомнением воззрившись на потрепанных в недавнем противостоянии сподвижников. Есть ли у них хоть малейший шанс на победу?.. «Нет», - отвечал эйнхериару Брамс. – «Если мы вернем душу Леннет, то обретем новое оружие. Лезард собирается слиться воедино с Леннет. Посему прежде, чем это произойдет, я стану вместилищем для сущностей трех валькирий, объединив их могущество в себе! Лишь в этом случае у нас появится шанс одержать верх над Лезардом». «Думаешь, иного способа нет?» - освободился Руфус, переглянувшись с Арнгримом, и Брамс уверенно кивнул: «Ты же сам видел! Мы противостоим богу, который превосходит самого Одина!» «Позволь мне стать вместилищем!» - неожиданно заявила Алисия, и лорд нежити нахмурился, молвил: «Это будет не то же самое, как разделять тело с Сильмерией. Четыре души сольются воедино, образовав совершенно новую сущность! Примерно так же, как прежде я скрывал свою личину, слившись с душой человека по имени Дилан...» «Став едина с ними, я смогу создать то будущее, к которому стремлюсь!» - постановила принцесса, и во взгляде ее отражалась непреклонная решимость. – «Если сумею осуществить это... неважно, что произойдет со мной. Я готова утратить свою личность безвозвратно!» Брамс скрестил руки на груди, с сомнением воззрился на Алисию. «Бремя, возложенное на твое тело, окажется весьма велико», - заметил он. – «Ты сможешь удерживать в себе сущности валькирий лишь сравнительно небольшой промежуток времени». «Как и ты!» - возразила девушка. – «Ты же ранен». «Когда тело твое лишится сил, душа рассеется», - предупредил принцессу Брамс, и та воскликнула: «Неважно!» «Как неважно?!» - в отчаянии выкрикнул Руфус, схватив девушку за плечи. – «Молю, подумай о том, что ты говоришь! Подумай обо всем, через что мы с тобой прошли, чтобы достичь этого места!» «Я думала», - тихо отвечала Алисия. – «Я долгое время размышляла об этом. С малых лет я всегда мечтала о том, чтобы наши с Сильмерией души оказались разделены. Но когда это случилось... я ощутила лишь опустошение. И тогда я поняла... мне необходима Сильмерия». Опешив, Руфус отстранился от девушки, отвернулся; слова ее принять было поистине тяжело... Алисия и спутники ее вновь поднялись на вершину причудливой башни, где Лезард оставался близ кристалла, твоя ритуал, должный соединить их с Леннет сущности. Алисия, Арнгрим и Руфус навязали бой новоявленному божеству, в то время как Брамс расколол кристалл... С ужасом лицезрел Лезард, как обретшую свободу душу Леннет вобрала в себя Алисия – наряду с сущностями Сильмерии и Христ. На глазах мага преобразилась девушка, представ истинной валькирией... Лицо Лезарда исказилось от ярости: какая-то жалкая девчонка посмела выкрасть Леннет у него из-под носа, разрушив с таким тщанием подготовленную им вереницу событий?!. «Ты заплатишь!..» - посулил Алисии Лезард, атаковав... Последовавшее противостояние между двумя божественными сущностями сотрясло сами основы сего закрытого мира... Лезард потерпел сокрушительно поражение, но, будучи изранен, наотрез отказывался признавать его. Из последних сил вонзил он острие Гунгнира в тело валькирии, возвестив: «Душа Леннет принадлежит мне!» «Никто не может обладать чужой душой», - произнесла валькирия, наблюдая, как божественное могущество разрывает смертную оболочку чародея, и рассеивается та у нее на глазах. «Божественность не дарует всемогущество», - с горечью усмехнулся Лезард, и валькирия согласно Лезард: «Теперь ты понимаешь. Никто не властен над чужим сердцем. Никто... Ты играл с великим множеством душ. С помощью Гунгнира ты принес в мир хаос и разрушение. За свершенные грехи расплатишься ты своей душой». Лезард Валет согласно кивнул, принимая, наконец, уготованную ему участь, и душа его познала забвение... Но разрушалось и смертное вместилище сущности валькирии... Познала та развоплощение, и лишь Кольцо Милинн, тихо звякнув, упало на каменный пол чертога... Гибель Лезарда ознаменовала разрушение его карманного измерения; башня самопровозглашенного божества стремительно обращалась в руины... ...Руфус, Арнгрим и Брамс успели покинуть башню прежде, чем рухнула она, и ныне взирали на пустошь, кою являл собою сей гибнущий мир. Тяжело вздохнув, Руфус надел кольцо на палец, обратился к сподвижникам, молвив: «Будущее, которое желала Алисия... Нельзя оставлять мироздание в столь ужасающем состоянии. Надлежит исправить нынешнее положение дело. И кто, как не мы, сможет это сделать?» Взяв в руки Гунгнир, постановил полуэльф: «Я возвращаюсь в Асгард. Копье необходимо вернуть в сей мир, чтобы сохранить его». «Сомневаюсь, что нам, нежити, придется впредь противостоять богам, если ты станешь их владыкой», - отметил Брамс с усмешкой. – «Интересно, как воспримет твое появление старушка Фрейя?» Искренне пожелав Руфусу удачи, Брамс признался товарищам, что каким-то непостижимым образом в сем странном измерении он вновь стал смертным! «Давно не испытывал я подобного ощущения», - молвил он, разведя руками. – «Потому я останусь здесь, чтобы умереть. Ибо нет боле места во всем мироздании для такого демона, как я». «И для меня», - поддержал Брамса Арнгрим. – «Я тоже останусь здесь». «Нет, не останешься», - твердо возразил лорд нежити. – «Некогда ты был человеком, и миссия твоя еще далека от завершения. Ведь кому-то надлежит возродить Мидгард». «Хочешь, чтобы я стал Хранителем Сферы?» - опешил Арнгрим, и Брамс утвердительно кивнул: «Конечно, кто ж еще справится с подобной задачей?» Они простились друг с другом. Магия осколка Водного Зеркала исторгла Арнгрима и Руфуса из сей гибнущей реальности, и Брамс остался один. Тяжело рухнув наземь, обретший смертность лорд нежити долго смотрел на затянутые темными тучами небеса, а после смежил веки, зная, что ждать конца осталось недолго...
Улыбнувшись, продолжил Руфус свой долгий путь...
История, вошедшая в анналы как "Соглашение пера", случилась в Артолии задолго до событий, отраженных в обширной хронике, рекомой "Реквиемом Небес". Надо отметить, давно минули те времена, когда славилась Артолия и военной мощью, и несметными богатствами, и мудрыми правителями... но именно здесь произошли судьбоносные деяния, о которых мы считаем необходимым упомянуть. В сию эпоху валькирия Леннет снизошла в Мидгард, дабы призвать в царствие богов доблестные души павших воителей, воплощенных эйнхериаров. "Девой-воительницей" именуют ее миряне в благоговении, иные же с ненавистью нарекают "богиней смерти", ибо крадет проклятая валькирия их родных и любимых, оставляя в мире безутешных вдов и сирот. Так начинается история о предательстве и отмщении, о черной безысходности и тусклом светоче призрачной надежды, о судьбе, искомой грешником, и о трагедии, вызванной божественной силой...
Отчаявшиеся селяне, измученные все растущими податями, оставшиеся без крохи хлеба, взяли в руки оружие, отправившись на поиски удачи. Конечно, соседние государства - восточный Крелл Монферайгн и северо-западный Виллнор - пристально присматриваются к ситуации в пребывающей на грани краха Артолии, дабы не упустить подходящего момента и - ежели представится такая возможность - оторвать от бьющейся в агонии державы кусок пожирнее... В сии мрачные годы в западной приграничной твердыне Ауллевин служили два вольнонаемника, уроженцы деревушки Турк, - Ансель и Уилфред. Частенько приходилось им противостоять выступающим из дремучих лесов монстрам и демоническим порождениям - бешеным волкам, кобольдам, мертвякам... Молодой Уилфред никому не рассказывал о терзавшей душу боли. В оной навечно воцарилась пустота в тот страшный день, когда порог дома их переступил посланник и поведал, стыдливо пряча глаза, что отец юноши, Теодор, пал на поле брани. Обратившись к Уилфреду, мужчина протянул ему отцовский меч и белоснежное перо. - Это перо валькирии, найденное рядом с телом твоего отца, - с нескрываемым благоговением произнес он. - Это знак того, что Дева-воительница избрала его эйнхериаром, воителем богов. Нет для нас, смертных, большей чести.
И тогда юноша покинул отчий дом, избрав для себя жизнь вольнонаемника. Ни на мгновение не расставался он с белоснежным пером, втайне надеясь, что однажды встретит и сразит ненавистную валькирию, по вине которой на долю его выпало столько лишений... Наряду с другом детства Анселем Уилфред нес службу на заставе Аувеллин в горах Лиеллахан, возведенной полвека назад командующим Ривейком Аувеллином ввиду ухудшающихся отношений с сопредельным Геребеллумом, под началом капитана Хьюги... но в одном из сражений мертвяк нанес ему страшную рану, и пал юноша, пред ликом смерти истово прокляв валькирию. - Пред смертью страсти горят все ярче, - прозвучал вкрадчивый женский голос в объявшей юношу благословенной тьме. - Такая праведная ярость, направленная на собирающую души... - Кто ты?! - мысленно выкрикнул Уилфред. - А что, если валькирия?.. Невидимую собеседницу, казалось, исступленные эмоции умирающего юноши лишь забавляли. - Тогда покажись! - выпалил Уилфред, отказываясь признавать поражение и вверять себя в объятия смерти. - Если видишь ты ненависть, полыхающую в сердце моем, покажись и сразись со мной! - Действительно, душу твою поглотила жажда отмщения, - произнесла женщина после долгого молчания. - Ярость твоя неподдельна. Забавно. Продолжишь ли ты мстить, даже познав смерть? - А разве возможно такое? - с неприкрытой надеждой выдохнул юноша, и ответ не заставил себя ждать: - Да, если ради мести ты готов отказаться от всего остального... Я одарю тебя силой. Сомнения захлестнули душу Уилфреда, но ненадолго; сущность, не желающая называть своего имени, обещает ему шанс свершить возмездие, и неважно, если придется расплатиться для этого собственной душой. - Я согласен, - тихо, уверенно произнес он. - Тогда отправляйся в путь, мой избранный, - возвестила женщина, и послышались юноше нотки ликования в голосе ее, - и следуй по нему, пока изломанные крылья Девы-воительницы не окажутся у ног твоих. Соглашение заключено!.. ...Стенания и молитвы Анселя, обращенные к милосердным богам, разорвали пелену забвения, и Уилфред с трудом приоткрыл веки, готовые смежиться, казалось, навсегда. Чудесному "воскрешению" товарища Ансель поразился и искренне обрадовался, тут же заявив, что мольбы его воистину достигли богов. Уилфред, однако, полагал, что благодарить за сие чудо следует иную силу, покамест пожелавшую остаться неизвестной... И вновь потянулись долгие, рутинные дни службы на западной заставе. Не разумел Уилфред, было ли истиной заключенное им соглашение, либо же предсмертным мороком... Но, как бы то ни было, жизнь он сохранил, а, стало быть - и возможность отмщения своей немезиде... А вскорости монстры вновь атаковали Аувеллин, и наемники приняли бой с нечистью... с тревогой отметив, что натиск оной необычно яростен. Уилфред и Ансель сражались плечом к плечу, разя бешеных волков и кобольдов. Но на смену павшим вставали новые твари, и мало-помалу надежду на победу в сердцах молодых воителей сменял страх - неприятный, липкий, туманящий рассудок... И в сие страшное мгновение пред мысленным взором Уилфреда предстала Хель, Темная Королева Нифльхейма. - Не думай, что я забыла о заключенном с тобой соглашении, мой избранный, - холодно изрекла она. Образы - ужасающие, кровавые образы затопили сознание юноши, и лишь сейчас осознал он смысл содеянного в предсмертной агонии. Ибо вещала владычица подземного царствия о темном могуществе, заключенном в пере валькирии... о великой силе, ценою за которую станет кровь близких друзей и верных соратников. Гибель каждого из них станет все больше и больше очернять белоснежное перо, которое в итоге обратится в могущественный ангельский меч, что сразит ненавистную валькирию. И отводится на сие юноше ровно год; ежели не успеет он исполнить за сей срок заключенное соглашение, адский пес Гарм, привратник Нифльхейма, пожрет плоть и его и душу. Мрачная решимость оттеснила на второй план суеверный ужас от заключенного с Королевой Нифльхейма соглашения. Уилфред поклялся отомстить валькирии, даже если для этого придется пожертвовать всеми, кто дорог ему... и отступать от своих слов юноша был не намерен. - Ты должен пробудить перо судьбы, - вещал настойчивый глас, и лишь сейчас заметил Уилфред, что перо богини смерти пульсирует алым. - Только оно может спасти тебя. Доверь судьбу свою перу, или же душу твою заберет Нифльхейм! Не совсем сознавая, что делает, Уилфред последовал словам коварной Хель, возжелав предать участь свою могуществу чудесного пера... а в следующее мгновение потоки колдовской энергии устремились к Анселю, наделив молодого наемника поистине божественной силой. На глазах пораженного Уилфреда товарищ его с легкостью расправился с мертвяками... после чего пал наземь.
Уилфред, лишь сейчас осознавший истинную подоплеку заключенного с Хель соглашения, смог выдавить лишь несколько бессмысленных, жалких слов утешения. Неужто его воля, его жажда мщения... содеяла подобное?!.. - Я... не готов умереть! - горестно всхлипнул Ансель, в последние мгновения присного существования лишившись самообладания. - Только не так! Я... хочу жить! Помоги мне, Уил! За что, Уил?!. Уилфред отшатнулся; слепая паника объяла душу. - Это не моя вина, - пролепетал он, и возопил, обратив взор к свинцовым, равнодушным небесам: - Я не убивал его! И он опрометью бросился прочь, в лесную чащобу, провожаемый недоуменными и встревоженными взглядами солдат Аувеллина. "За что, Уил?!" - вновь и вновь звучали в измученном разуме предсмертные слова верного товарища. Неужто он, Уилфред, сам обратился в чудовище, готовое ради отмщения принести в жертву весь мир?.. Нет, нет, это все проклятое перо!.. - Но разве не этого желало твое сердце, когда заключал ты соглашение с Королевой Хель? - прозвучал чуть удивленный девичий голос, и из-за древа выступила миловидная юная девчушка в белом домотканом сарафане. - Я - Айлит. Меня призвали из Нифльхейма, дабы служить тебе. Уилфред угрюмо промолчал. Конечно, можно было предположить, что Хель не отпустит его одного, наверняка приставив кого-нибудь из своих миньонов. Пусть даже в обличье столь невинной девы... - Может, нам стоит отправиться куда-нибудь? - кокетливо улыбнулась Айлит. - Куда? - хмуро осведомился юноша, и дева, разом посерьезнев, назидательно молвила: - Туда, где гремят сражения. Нам следует отправляться прямо сейчас, ведь год пролетит очень быстро. Чтобы низвергнуть валькирию, перо должно щедро напиться крови. - А стоит ли? - тихо произнес Уилфред, опустив взгляд. После случившегося у заставы уверенность его в заключенном в порыве исступленной ненависти и гнева соглашении поколебалась. Впрочем, Айлит терзания юноши нисколько не разделяла. - Стоит, - уверенно изрекла она. - И на твоем месте я бы вершила возмездие до победного конца. Вздохнув, Уилфред кивнул... и сделал свой следующий шаг во тьму.
Занимался рассвет; всю ночь Уилфред слепо брел сквозь дремучие чащобы Яталаха - так, кажется, именуется сие дикоземье. Мыслей в голове совсем не осталось: лишь тупая отрешенность от действительности, спасительное забытье... Айлит куда-то исчезла, но юноша все время чувствовал на себе ее незримый взор. Пусть; теперь ему уже все равно... К реальности Уилфреда вернул арбалетный болт, просвистевший мимо. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся, на ходу обнажая меч... заметив в десятке шагов черноволосую девушку, смотрящую на него с нескрываемым подозрением. - И кто это у нас тут? - риторически осведомилась она, не спеша опускать арбалет. - Не похож на артолианского охотника. Чего же тебе понадобилась в сих лесах? - Я не собираюсь перед тобой отчитываться, - огрызнулся Уилфред. После вчерашним событий он вообще не был склонен к разговору с кем бы то ни было. - Мой болт напугал тебя? - усмехнулась девушка, но арбалет опустила. - Уж прости, не стоило мне, наверное, стрелять. Знакомая ярость вновь захлестнула душу; эта самодовольная особа могла попросту прикончить его!.. Наверное, эмоции отразились у Уилфреда на лице, посему девушка торопливо извинилась за необдуманный выстрел. Не успел молодой наемник ответить, куда ей следует отправиться наряду со своими извинениями, как на краю поляны показалось четверо воинов. Один из них - судя по всему, набольший - тут же указал остальным на девушку. - Вот она! Сбежавшая, Черифа! - отрывисто бросил он, помянутая особа, обернувшись и воочию узрев преследователей, закатила глаза: - Ну вот! Я покинула укрытие лишь для того, чтобы настоящие охотники нашли меня. Один из солдат осведомился у набольшего, как следует поступить с неожиданным спутником девушки; не теша себя раздумьями, тот приказал: - Убейте его!
Посланница Хель требовала у юноши не щадить врагов, расправляться с ними безжалостно и изощренно... а также не забывать обращаться к могуществу пера судьбы, принося в жертву дорогих друзей и союзников. Лишь тогда заключивший нечестивое соглашение может рассчитывать обрести сокровища Нифльхейма, а впоследствии собственноручно лишить жизни ненавистную валькирию. Но в последовавшем сражении Уилфред не внял совету нежеланной спутницы, да и попросту позабыл об оном. Каким-то чудом им удалось сразить напавших, а один-единственный выживший - тот самый облаченный в серую ризу незнакомец - одарив напоследок Черифу и вероятного сподвижника ее недобрым взглядом, поспешил скрыться в зарослях. Не теряя ни минуты, девушка потянула Уилфреда за рукав, резонно заметив, что в самом скором времени сюда подоспеют превосходящие силы охотников... И они бежали через лес, не разбирая дороги, стремясь лишь оказаться как можно дальше от поляны, остались на которой остывать мертвые тела трех артолианцев... Наконец, чащоба Яталах осталась позади, и усталые путники направились к видневшемуся вдалеке торговому городку Марте, пребывающему у торного тракта. Если верить легендам, в эпоху Великой Чумы (случившейся в седьмом столетии) Святая Марта сотворила чудесное заклинание, разом очистившее от хвори всех без исключения обитателей сего селения, которое впоследствии и получило имя в честь сей доброй, благочестивой женщины. Лишь сняв комнатушки на постоялом дворе и почувствовав себя в сравнительной безопасности, Уилфред обратился к спутнице, потребовав рассказать - кто она такая и в чем заключается ситуация, в которому он сам поневоле оказался втянут. - А что, это так важно? - обезоруживающе улыбнулась девушка. - Важно, - мрачно отрезал Уилфред, не позволяя собеседнице сводить все к невинной шутке. - Рассказывай, что натворила. Черифа долго молчала, затем, приняв решение, вздохнула, молвила: - Думаю, ты не обрадуешься, узнав, чью жизнь спас. Я - Черифа, солдат Артолии. - И при этом тебя преследовали артолианские же солдаты... - указал Уилфред на очевидное несоответствие. И вновь - тяжелое, угрюмое молчание. Понимающе кивнул, юноша приготовился было покинуть таверну, оставив девушку с ее опасными тайнами позади, когда та заговорила вновь: - Я верно служила Артолии, будучи убийцей в королевской гильдии. Но это в прошлом... Я не могу больше этим заниматься... Люди - лишь безликие жертвы для убийц. Всю свою жизнь мы охотимся на незнакомцев, а затем роли меняются и мы сами становимся объектами охоты. Я давно смирилась с этим, но когда мои соратники стали погибать один за другим, мысль о том, что я однажды разделю их участь, стала для меня невыносима. - Ты их судьбу должна оплакивать, а не свою, - грубовато заметил Уилфред. - Жизнь - самая достойная награда. - Но разве это жизнь? - в отчаянии выдохнула Черифа. - Гроб, о котором никогда не узнают родные? Могила, на которую не возложат цветы? Жизнь - никчемная награда, когда тебя ожидает лишь забвение. Время - единственное, что отделяет мою судьбу от той, которая уже постигла их. - Так бы бежала из гильдии? - вопросил Уилфред, давая ясно понять, что не в настроении выслушивать философскую риторику. - Я променяла одну незавидную участь на другую, - кивнула девушка, - охотница сама стала дичью. - Не такого я от жизни хотела, но кто может знать наперед? - Действительно, - согласился Уилфред. - Одно мне непонятно. Что произошло в Артолии, раз уж солдаты выступили в такую даль, чтобы изловить одну-единственную беглянку? - Понятия не имею, - пожала плечами Черифа. - Меня обучали слушаться приказов, а не заниматься наблюдением. Но доходили до меня слухи о волнениях при дворе. Но, хоть я и беглянка, но не предательница, и хочу знать, с кем говорю. Выжидательный взгляд спутницы пришелся Уилфреду не по нраву; ни с кем не желал он делиться тем, что тяжким бременем лежало на душе. К тому же, жизнь его завершилась, осталось лишь существование, срок которому - без малого год. - Ты знаешь обо мне все, что нужно, - бросил наемник, устремляясь к дверям. - Нет у меня времени болтать. - А немного хороших манер тебе бы не помешало, - улыбнулась Черифа, которую, похоже, поведение сего странного юноши нисколько не задело. - Слушай, я тебя прошу - проводи меня в безопасные земли. А когда мы пересечем границу Артолии, разойдемся в разные стороны. Столь неожиданной оказалась просьба сия, что Уилфред остановился, как вкопанный, разинув рот от изумления. - Чего?.. - только и смог выдавить он. - Леди, странствующая одна, привлекает к себе много ненужного внимания, - с готовностью пояснила Черифа. - А вот если меня станешь сопровождать ты... - Даже не обсуждается! - оборвал ее Уилфред. - Мой путь лежит в ином направлении... там, где требуется мой меч... и моя решимость. - Сражаться идешь, значит, - понимающе кивнула девушка. - Что же сразу не сказал? - Только под ногами путаться будешь, - угрюмо процедил Уилфред, и Черифа не сдержалась, хохотнула: - Профессиональная убийца будет путаться под ногами? Скажешь тоже! Продолжать дальше сей бессмысленный разговор у Уилфреда не было никакого желания. Но когда вознамерился он покинуть помещение, в разуме вновь зазвучал вкрадчивый голосок Айлит, его незримой и нежеланной спутницы. Посланница Хель предлагала юноше сблизиться с Черифой, напоминала, что обретает перо судьбы могущество лишь тогда, когда владелец его приносит в жертву истинно дорогих ему людей... А как поступить с Черифой - решать, конечно, ему самому, но не следует забывать о заключенном соглашении, ведь шутки с властительницей Нифльхейма ох как плохи, а под вопросом стоит само посмертие Уилфреда - ни много, ни мало... С тяжелым вздохом наемник обернулся к Черифе и, представившись, заявил, что принял-таки решение сопровождать ее. Если та и удивилась столь резкой перемене в его настроении, то виду не подала, лишь благодарно улыбнулась... и радость, отразившаяся на ее лице, была для Уилфреда сродни удару ножа в самое сердце. Посмеет ли он предать эту девушку ради воплощения в жизнь сокровенных помыслов о мщении?..
Выступив вперед, тот обратился к Черифе, сделав приглашающий жест рукой: - Хватит этого вздора. Пришла пора вернуться домой. - Вот сам и возвращайся! - огрызнулась девушка, окинув цепким взором потенциальных противников. - А я не собираюсь. - Ты либо вернешься с нами как солдат, либо вернешься с нами как труп, - беспрекословно постановил мужчина. - Выбор за тобой. - Что ж, тогда мне вас искренне жаль, - усмехнулась Черифа, не колеблясь в выборе ни секунды, чем вызвала у Уилфреда невольное уважение. - Далеко вам придется мой труп тащить. - Прекрати эти речи, девчонка! - казалось, мужчина с трудом сохраняет самообладание. - Ты все еще можешь вернуться в гильдию. Я заступлюсь за тебя. - Избавь меня от своей щедрости, - отмахнулась Черифа. - Слишком поздно. Солдаты переводили недоуменные взгляды с мужчины на предполагаемую жертву, не совсем уясняя суть сделанного предложения и последовавшего отказа. - Локсвелл, нам ведь приказано прикончить ее! - несмело обратился к командующему один из воинов, и тот, смерив его холодным взглядом, отвечал с ноткой угрозы: - Я помню, что нам приказано.
К вящему удивлению (и тайной радости) Локсвелла, воины его полегли все до единого в противостоянии с беглой убийцей и ее молодым спутником - судя по виду, вчерашним селянином, а ныне вольнонаемником... Наконец, последний, направив на противника окровавленный клинок, осведомился: - Почему ты хотел пощадить ее? Кем она тебе приходится? Бросив на Черифу взгляд, исполненный страдания, Локсвелл тихо признался: - Руку мою остановило сердце. Черифа - моя дочь. Уилфред нахмурился; подобные счастливые семейные воссоединения обычно бытуют лишь в сказках для желторотых несмышленышей... - Он - твой отец? - уточнил наемник у девушки, и та отрицательно качнула головой: - Только по крови! Не был он для меня отцом! Я была для него лишь одной из подчиненных. Никогда не относился он ко мне как к собственному ребенку. Этот человек для меня никто! Нет у меня отца! Столько боли, столько печали было в ее словах, что Уилфред невольно опустил меч, отступил на шаг, заметив, как предательски заблестели глаза мужчины. - Я готов умереть скорее, чем услышать от тебя такое, - выдавил тот, стараясь сдержать рыдание. - Я не могу исправить содеянного. Если тебе станет легче, бери мою жизнь. Но Черифа вновь остервенело затрясла головой, смахивая с ресниц злые слезы. - Что мне твоя жизнь?! Думаешь, мне легче станет?! - Бери мою жизнь, Черифа, - настаивал Локсвелл. - Тогда ты сможешь бежать с королевских земель. Может, этого недостаточно, но это все, что я могу тебе дать. Не в силах сдерживаться боле, Черифа разрыдалась. - Ты выказываешь свою любовь лишь сейчас, после всего случившегося... - говорила она, спрятав лицо в ладонях. - Черифа... - неуверенно выдавил Локсвелл, тщетно пытаясь найти подходящие слова. - Я бы все отдал, чтобы ты была счастлива! Чтобы я мог предложить тебе лучшую жизнь! - Я знаю о твоей жертве, папа, - молвила Черифа, и глаза Локсвелла при этих нехитрых словах округлились от изумления. - Всегда знала. О семье матери и о восстании, о твоем исключении из королевских стражей... Маму казнили, а я должна была стать следующей, если бы ты не предал себя в руки суда. И с того дня мы с тобою стали призраками для мира. Отец и дочь обратились в безликих убийц. Ты заплатил за наши жизни жизнями множества людей. Ты предал забвению начинание матери и собственные стремления... и все это - ради меня. - Я пытался уберечь тебя от этого знания, - тихо произнес Локсвелл, но призналась дочь его: - Оно всегда согревало меня в моем одиночестве. Я пыталась убедить себя, что ты сделал все это ради любви. Но я утратила веру, папа. Я никогда не знала той любви... Ты спас меня лишь затем, чтобы оставить. Как завороженный, Уилфред вслушивался в каждое слово; в сердце занимался знакомый ужас. "Ты заплатил за наши жизни жизнями множества людей", - говорила Черифа. А стоит ли того его собственное начинание?.. Стоит ли его жизнь, направленная исключительно на отмщение мифической валькирии, жизней иных людей, останутся у которых вдовы и малые сироты?.. - Черифа... Я... не хотел причинять тебе боль, - выдохнул Локсвелл, душевно опустошенный, и девушка понимающе кивнула, утирая слезы: - Я... я знаю... Ты считал, что так будет лучше. Переживания о прошлом ничего не изменят... - И куда же ты теперь? - прервал спутницу Уилфред, не в силах больше выносить сей разговор, бередящий душу. Его собственная трагедия кажется совершенно иной... но вечные вопросы, обращенные к безликим небесам, остаются теми же... и нет на них ответов. - Куда угодно, но только не назад, - пожала плечами Черифа. - Передо мною теперь - целый мир! Ведь жизнь - в странствиях, а она только начинается. Подобная перемена в настроении девушки стала для Уилфреда полной неожиданностью. Эх, если бы и он мог сбросить столь страшное бремя с души и, позабыв обо всем и весело насвистывая, отправиться в путь-дорогу. Но... нет... Нечего тешить себя бессмысленными иллюзиями и забывать о том, что лишь год осталось ему шагать по торным трактам Мидгарда. - Впереди путь нелегкий, - счел необходимым напомнить спутнице Уилфред. - Странствие будет сопровождать печаль. Но та, окрыленная первым за долгие годы откровенным разговором с отцом, лишь улыбнулась: - Если знаешь, где смотреть, в самых темных трясинах отыщешь прекраснейшие цветы. Где-то в этом мире ждет меня настоящая любовь - сильные руки, которые поддержат меня в жизни, и объятия, в которых затем отойду я в мир иной. И я никогда не найду их, если не отправлюсь на поиски! - Ты себя-то саму слышишь? - недоверчиво вопросил юноша. Неужто эта жизнерадостная девчушка - та самая душевно опустошенная убийца, с которой провел он несколько последних дней? Откуда взялись сии радужные фантазии, ведь еще совсем недавно душу ее полнили горечь и печаль?.. Кто в ответе за сие чудесное перевоплощение?.. И... может ли он принести в жертву жизнь ее ради собственных целей?.. Вправе ли?.. - Странно слышать, да? - в глазах Черифы плясали веселые огоньки. - Надежды и мечты не живут долго в нашем безжалостном мире. Думаю, следует держать их поближе к сердцу. Так что не хмурься, Уил, я для себя уже все решила. - Что решила? - озадачился Уилфред. - Решила доказать тебе, что жизнь может стать такой, как ты хочешь! - пояснила девушка и, пресекая возможные возражения, отмахнулась: - Не сотрясай воздух. Нравится тебе или нет, но я отправляюсь с тобой. - Как знаешь, - прозвучал безразличный ответ. - Знаешь, если позволишь, я бы тоже отправился с вами, - нерешительно произнес Локсвелл, и Уилфред недоверчиво прищурился: - Оставишь гильдию? - А разве у меня есть выбор? - с ноткой горечи вопросил мужчина. - Как только они узнают, что я упустил Черифу, меня казнят за измену. И я хотел бы провести время с дочерью, хотя бы немного. Когда я облачился в эту ризу, я оставил все свои привязанности. Я утратил самого себя, и моя милая Черифа вынуждена была страдать из-за этого. Я могу лишь надеяться, что хоть чуть-чуть наверстаю упущенное. - И я хочу того же, - тепло улыбнулась Черифа, и отец ее, благодарно кивнув, продолжал: - От дочери я усвоил ценный урок. Жить ради короля бессмысленно, ровно как и ради самого себя. Посему я буду жить ради Черифы. Всхлипнув, дочь бросилась на шею отцу, и тот заключил ее в объятия. Отойдя в сторонку, Уилфред вытащил из заплечной сумы белое перо и долго держал его в ладонях. Мысленно обратившись к отцу, обещал он, что спасет душу того от рабства на небесах, вырвет из-под власти порочной валькирии... И никакие сомнения в правильности избранного пути, никакие душевные колебания не отвратят его от намеченной цели.
Велев Локсвеллу и Черифе дождаться его в деревенской харчевне, Уилфред отправился прямиком на погост... где повстречал Тильту - соседскую девушку, с которой вместе рос. Та рано осталась без родителей, и когда Уилфред с Анселем покидали родное селение, уходя на поиски удачи, предложила взять к себе убитую горем и несколько помутившуюся рассудком Марго, за что Уилфред был ей безраздельно благодарен.
Тот вымучено улыбнулся, кивком указал на маленькую могилку: - Пришел, чтобы ее помянуть. Ты, должно быть, зла на меня за то, что оставил мать на твое попечение. - Пустое, - улыбнулась Тильта, но Уилфред, устремив на надгробие отсутствующий взгляд, воскрешал в памяти все страдания, лишения и горести, познала которые семья его в годы, прошедшие после смерти отца. - Ты должен забыть о снедающем тебя гневе и принять судьбу, - несмело молвила Тильта, заметив, как изменилось лицо Уилфреда, отражая снедающую душу лютую ненависть, направленную на весь мир, столь жестокий и несправедливый... и на одну отдельно взятую божественную сущность, олицетворяющую в глазах его все дурное и порочное. - В смерти Элси никто не виноват. Многое в этом мире неподвластно нам. - Зато подвластно Деве-воительнице, - скрипнул зубами Уилфред. - Не забери она у нас отца, все сложилось бы по-иному. Маму не сразило бы горе... Элси осталась бы жива! Коротко кивнув Тильте на прощание, Уилфред скорым шагом устремился прочь, не желая задерживаться в селении ни на мгновение; не принадлежал он боле сему уголку мира, рекомому прежде не иначе как "родным". - Уходишь?! - поразилась Тильта, и с надеждой выкрикнула вслед: - Может, к маме зайдешь? Она обрадуется. Уилфред остановился, помедлил, но все же отрицательно качнул головой. - Не стоит ей видеть меня, - произнес он. - Я пришел лишь навестить Элси. Тильта понимающе кивнула и, пряча глаза, задала вопрос, в ожидании ответа на которой замирало сердце: - А Ансель... не с тобой? Уилфред вздрогнул, как от удара, но, взяв себя в руки, отвечал, избегая смотреть девушке в глаза. - Ансель? Он... где-то странствует. Тильта поникла; об их с Анселем нежных чувствах знала вся деревня. Парень клятвенно заверял девушку, что как только сколотит небольшое состояние, то тут же вернутся в Турк... и они непременно поженятся. Но с тех пор, как вместе с Уилфредом покинул он родное селение, не было от него никаких вестей... - Да пребудут с тобой боги, - тихо молвила Тильта. - Передай и Анселю мое благословение. - Непременно, как только увижу его, - выдавил Уилфред; о, высшие силы, как же тяжело дались ему эти слова!.. ...После чего вольнонаемник покинул родное селение, оставляя за спиною призраков прошлого, дабы всецело посвятить себя справедливому отмщению могущественной богине. В деревенскую харчевню, где его терпеливо дожидались Черифа и Локсвелл, юноша даже не заглянул...
И Уилфред устремился прямиком к хаосу снедающего Артолию конфликта, надеясь, что оный приблизит его к валькирии... и отмщению!..
А сложившаяся ситуация оставалась, мягко говоря, неоднозначной. Ведь, если следовать букве закона, на престол должен взойти кронпринц Кристоф, но почивший король не назвал его своим наследником во всеуслышание, оставив сей вопрос открытым. В ту пору молчание его можно было понять, ибо при дворе пребывало достаточно дворян, которые хотели бы зреть на троне старшего брата Кристофа, принца Лэнгри, рожденного, однако, вне брака. Но судьба исполнена иронии, ибо трагическая гибель короля, упавшего на охоте с коня, разожгла конфликт, которого он всеми силами стремился избежать. Матери обоих принцев использовали все свое влияние, дабы видеть отпрысков на троне, а простые верноподданные при этом стенали от голода, чумы и все растущих налогов... Но разве сильным мира сего есть дело до презренных смердов?.. В покои маркграфа тихо ступил управляющий Марли, почтительно поклонился. - Какие вести? - тут же вопросил Ройенбург, с трудом приподнявшись на кровати и в который уже раз прокляв недуг, заставляющий его год за годом оставаться в сих опостылевших покоях. Да, отчасти он сохранил былое влияние, но каково ему, человеку действия, сознавать свою беспомощность!.. - Боюсь, все обернулось именно так, как мы и боялись, - отвечал Марли со своим обычным пессимизмом. Насколько помнил Ройенбург, управляющий его всегда являл собою воплощенную меланхолию. - Похоже, слухи о том, что конфликт разжигают внешние силы, не беспочвенны... Принц Лэнгри выразил открытый протест против коронации принца Кристофа. - Эх, а я валяюсь в постели! - с горечью воскликнул маркграф. - Не следовало мне оставлять двор. - Ваша Светлость, - начал управляющий, всем своим видом выражая неподдельное участие, - чрезмерные физические усилия крайне нежелательны в вашем положении. - Это так, но бездействие может обернуться катастрофой, - возразил Ройенбург. - И если я ничего не предприму, то как смогу посмотреть в глаза почившему королю в посмертии? Будь проклята эта болезнь!.. Но до самой смерти продолжу я служить своему королевству!.. Маркграф лично знал обоих принцев, будучи их воспитанником, и отказывался верить, что мирного решения конфликта между венценосными отпрысками не существует. Скорее всего, определенные силы в государстве (а, быть может, и за его пределами), не заинтересованные в благоденствии Артолоии, сему препятствуют... Насколько было ведомо Ройенбургу из поступающих донесений, добрый Кристоф, не внимая предостережениям своего советника Галландо и полководца артолианской армии - лорда Рювельдта, требовал свести к минимуму потери среди мятежников, ибо считал своей первоочередной задачей пресечение возможного вторжения на земли державы... Маркграф не ведал, какова роль принца Лэнгри - и есть ли она вообще - в неожиданно вспыхнувшем крестьянском восстании, но визит к тому лорда Гандара - известного вельможи, приближенного к королю Виллнора - заставлял предположить, что зреют некие тайные начинания. И Ройенбургу это совсем не нравилось...
Когда Уилфред наряду с иными охотниками за удачей ступил в крепостные врата, втайне уповал он на то, что не встретит в твердыне никого из прежних знакомых. Уж слишком недобрые, слишком печальные воспоминания были связаны у него с Аувеллином... Но во внутреннем дворе юноша нос к носу столкнулся с капитаном Хьюги, который узнал его с первого взгляда. - Слишком хорошо помню я ребят твоего возраста, - молвил капитан, скорбно склонив голову. - После того, как погиб твой друг Ансель, я, честно говоря, питал надежды, что ты поймешь что-то и оставишь это неблагодарное дело. Удивительно, надо сказать... и в то же время досадно. - Не тебе обо мне судить, - быстро произнес Уилфред, не желая воскрешать в памяти обстоятельства гибели односельчанина. - К тому же, я уверен, что ты потерял в жизни куда больше друзей, нежели я. - Это верно, парень, - задумчиво кивнул Хьюги. - Это верно. Но, будучи капитаном, ответственным за жизнь Анселя, мне претит сознавать, что умер он впустую. Посему скажу, что смерти его значение придает тот факт, что ты остался жив. - Смерть - это просто смерть, - тихо произнес Уилфред, опустив взгляд. - Нет у нее никакого значения.
- Не могу сказать, - с неожиданной резкостью произнес юноша, устремив на собеседника гневный взгляд. - Я живу не затем, чтобы приписывать смерти его какой-то смысл. Я живу ради себя. - А я сражаюсь за себя, - отвечал Хьюги, и, присмотревшись повнимательнее к Уилфреду, заметил: - А при нашей прошлой встрече твои глаза не горели так яростно. Не знай я лучше, то мог бы подумать, что... Он помедлил, размышляя, стоит ли продолжать, затем отрывисто качнул головой. - Ладно, забудь. Приготовься, мы скоро выступаем. Посмотрим, остер ли твой меч так же, как язык. Кивнув юноше на прощание, капитан устремился прочь; до марша на Камиллу, в котором Уилфред намеревался принять участие, оставались считанные часы. В разуме вновь зазвучал голос Айлит, незримой спутницы. Посланницу Нифльхейма весьма заинтересовал капитан вольнонаемников: разгорающийся конфликт претит ему, но сражается он с полной самоотдачей. Интересно, чего ради?.. - Не знаю, - бросил Уилфред, отвечая ей, - и мне наплевать.
Здесь отряд, ведомый капитаном Хьюги, схватился с ожидавшими его приближения силами селян-мятежников. Бывалый наемник, Хьюги сразу смекнул, что наряду с озлобленными крестьянами противостоят им и охотники за удачей, а, стало быть, некая сила расплачивается с ними звонкой монеты. Но кому же столь выгоден мятеж?.. Сопредельным державам?.. Артолианским феодальным кланам, стремящимся ослабить власть короны?.. Или... кому то, более приближенному к пустующему покамест престолу?.. В тот день земля щедро напилась крови, но сопротивление мятежников оказалось сломлено, и бежали они с поля брани. Среди наемников, выступавших под началом капитана Хьюги, означились двое близнецов - брат и сестра, Мишка и Мирель. С ужасом наблюдал Уилфред, как сия беззаботная парочка жестоко расправлялась с селянами - даже с теми, кто молил о пощаде. Сражение уже завершилось, а близнецы продолжали рыскать по полю брани, добивая раненых. - Вам стоило бы хорошенько задуматься перед тем, как заявляться сюда, - говорили они обреченным перед тем, как нанести смертельный удар. Не укрылось бесчинство подчиненных и от капитана. Широким шагом проследовав к близнецам, Хьюги смерил их тяжелым взглядом. - Хватит, вы, двое! - отчеканил он. - Это сражение, а не кровавая резня! Мишка и Мирель переглянулись, после чего девушка невинно поинтересовалась: - А какая, собственно, разница? - Когда это убивать врагов стало зазорным? - поддержал сестренку Мишка. - Эти люди прежде работали на земле, будучи верными подданными, - попытался вразумить сии горячие, но недалекие головы капитан. - И когда они сдаются в плен, их следует прощать, а не убивать, как скот. - Какое лицемерие! - поморщилась Мирель, с вызовом глядя на капитана. - По мне - тот, кто берет на себя ответственность за свои поступки, должен смириться и с последствиями оных. Ко мне в этой жизни никто и никогда не проявлял милосердия! - Этот мир полон лицемеров, - согласился с ней брат. Капитан нахмурился: в своем отряде не потерпит он столь вопиющего нарушения субординации. Если эта парочка хочет играть в вольнонаемников, пусть делает это где-нибудь в другом месте!.. - Прекратите эти глупости! - тоном, не терпящим возражений, постановил Хьюги. - Вы наемники или убийцы?!
Уилфред приблизился, встал рядом с капитаном, одарив близнецов столь презрительным взглядом, что те сердито засопели, но бросить открытый вызов юноше - а, стало быть, и Хьюги - не осмелились. - Вы что, убиваете просто забавы ради? - хмуро поинтересовался он. - Ну конечно! - воскликнул Мишка, будто это было само собой разумеющееся. - А какая еще может быть причина? Разве тебе самому это не доставляет удовольствия? - Нисколько, - отрезал Уилфред, и Мишка озадачился: - Но... это же бессмысленно? Зачем тому, кто не любит кровопролития, становиться наемником? - Наемничество - способ достичь желаемого, но ни в коем случае не самоцель, - возразил Уилфред. - Лично я сражаюсь во имя высшего начинания. - О, как интригующе! - заинтересовались близнецы. - И что же это за "высшее начинание" такое? - Вам все равно не понять, - отмахнулся Уилфред, поняв, что переубедить сию взбалмошную парочку он не сумеет. К тому же, капитан поторопил его, заявив, что войска возвращаются в Аувеллин. Согласно кивнув, юноша устремился было прочь, но реплика Мирель остановила его. - То есть, поминаешь некое "высшее начинание", а затем уходишь, так ничего не объяснив нам? - бросила девушка ему в спину. - Сдается мне, и здесь сквозит лицемерие! Уилфред остановился, нарочито медленно обернулся к ожидающим его ответа подросткам; как же раздражают они своим скудоумием и недальновидностью! - Лицемерие - это назвать себя наемниками, а затем отказаться исполнять приказы, - произнес он, и близнецы, казалось, сникли под его обвиняющим взглядом. - Верно, - промямлил Мишка. - Впредь мы обещаем слушаться капитана. - А за это ты расскажешь нам о "высшем начинании"?! - не унималась Мирель. Закатив глаза, Уилфред устремился прочь; нет, этих близнецов положительно ничему не научишь!.. Что ж, опыт приходит лишь с лишениями, и однажды жизнь несомненно вразумит их... А пока... недосуг ему заниматься втолковыванием сим подросткам прописных истин, ведь сродни сие метанию бисера пред неблагодарными хавроньями... да простят боги его за эту грубоватую аллегорию.
- Мятежники капитулировали. Я хочу, чтобы ты взял под стражу их предводителя, тем самым положив конец противостоянию. - Я? - поразился Уилфред. - Приказы вышестоящих, - беспрекословно постановил капитан, и кивнул на близнецов, чистящих оружие в сторонке и старательно делающих вид, что нисколько не прислушиваются к разговору. - К тому же я не могу доверить это деликатное задание столь кровожадным сорванцам. - А сам почему не отправишься? - резонно вопросил Уилфред. - Я больше не хочу иметь ничего общего с этим конфликтом, - нахмурился Хьюги, и, помедлив, осведомился: - Хочешь знать, почему? - Неважно, - покачал головой Уилфред. У каждого из них свои тайны, свои внутренние демоны, и будет лучше, если станут они держать их каждый при себе. - Ладно, - вздохнул капитан. - Я так понимаю, ты намереваешься продолжать сражаться? Уилфред кивнул, не преминув напомнить, кивнув в сторону близнецов: - Как я уже говорил этим двоим, сражаюсь я ни за славу и ни за богатства, ни за тягу к победе... Я сражаюсь за высшее начинание. - И, конечно, с моей стороны глупо интересоваться, в чем же оно заключается? - все же полюбопытствовал капитан, но Уилфред угрюмо промолчав. Хьюги понимающе кивнул, после чего сообщил, что желающие сдаться мятежники будут ожидать посланника из Аувеллина на северной дороге Хроет, выступающей связующим звеном между Артолией и Виллнором. Уилфред счел необходимым заверить капитана, что сделает все необходимое, дабы доставить лидера мятежников в Аувеллин, и Хьюги, коротко кивнув и выразив надежду на скорую встречу, покинул казармы. ...Вскоре оставил заставу и наш герой, выступив по торному тракту на север. В сущности, ему не было дела до того, прекратится на сем крестьянское восстание или же разгорится с новой силой. Когда отпущен тебе всего год, о благоденствии родной державы думаешь в последнюю очередь... В отличие от Уилфреда, слова капитана Хьюги и прошлое его весьма интересовали незримую Айлит. Какую же трагедию довелось пережить этому человеку?.. - Почему ты не захотел узнать причину, по которой он отказался сопровождать нас? - допытывалась незримая посланница Нифльхейма. - Высокопарные слова не изменят того, кто он на самом деле, - отвечал Уилфред. - Убийца, обладающий совестью или причиной на то, что он делает, все равно остается убийцей. Жить лишь ради того, чтобы уничтожать или быть уничтоженным... Наемник - человек, не представляющий какой-либо ценности. - Не глупи, - послышался знакомый насмешливый голос. - Наемники сражаются за тех, кто сам себя защитить не может! Обернувшись, Уилфред воочию узрел набивших оскомину близнецов. Похоже, прислушиваться к приказам те так и не научились. Юноша вознамерился было сурово отчитать эту парочку, после чего приказать отправляться восвояси, но Мирель лучезарно улыбнулась: - Мы не одни. Действительно; их окружали исполненные мрачной решимости селяне, и обнаженное оружие в руках мятежников заставляло предположить, что с вероятной капитуляцией выражают они резкое несогласие. Невольно Уилфред возблагодарил судьбу за то, что прислала она ему в помощь Мишку и Мирель, несмотря на всю их несносность; в одиночку не сумел бы выстоять он против превосходящих сил противника... Сражались юнцы мастерски - нужно отдать им должное, - но, по мнению Уилфреда, с излишним уж упоением. Кровожадный блеск в глазах, застывшие улыбки на лицах... для близнецов противостояние сие - лишь веселая игра, целью в которой выступает окончательная победа над бездыханным врагом. Но сейчас не время вновь вычитывать им мораль... да и желания особого нет. Все равно бесполезно. - Прекратите! - послышался окрик; к сражающимся приближалась миловидная рыжеволосая девушка. Селяне не опустили оружия, но от противников отступили. - Наталья, мы не позволим им забрать тебя... - с болью в голосе обратился один из мятежников к новоприбывшей - судя по всему, приснопамятной предводительнице. - Мы до последнего станем сражаться!
Повинуясь жесту Натальи, подавленные мятежники отступили, а девушка, окинув взглядом их противников, обратилась к Уилфреду, которого справедливо сочла за старшего: - Я так понимаю, вы представляете Совет Артолии? Юноша коротко кивнул, и Наталья продолжала, не сводя с наемника пристального взгляда: - Я прошу прощения за то, что вам пришлось проделать столь долгий путь. Меня зовут Наталья. Я - предводительница этих мятежников и предаю себя вам в руки. Уилфред не знал, что ответить на это заявление, столь формальное и ожидаемое. Он и помыслить не мог, что за мятежом, охватившим западные пределы державы, стоит столь юное, прекрасное создание. Воцарившуюся тишину нарушало лишь бурчание близнецов, недовольных тем, что сражение завершилось столь неожиданно. - Похоже, тебя что-то гнетет, - заметил Уилфред, обратившись к Наталье; девушка бросила тоскливый взгляд в сторону леса, скрылись в котором ее соратники-мятежники. - Я знала, что однажды все так и обернется, - вздохнула она и, усилием воли взяв себя в руки, постановила: - Пойдем же. ...Обратный путь в Аувеллин прошел без происшествий; Уилфред передал пленницу в руки артолианцев, которые поспешили во всеуслышание объявить о том, что казнь предводительницы мятежников состоится на следующий день. Почему-то известие это привело Уилфреда в скверное расположение духа, хоть и сознавал он, что мотивы и цели его и Натальи различаются кардинально: девушка жертвует собственной жизнью, чтобы спасти тысячи... он же... наоборот. За ночь наемники возвели гильотину у крепостных стен, и лишь рассвет окрасил небо алыми красками, Мирель и Мишка вывели из темницы обреченную. Неведомо, как удалось это кровожадным близнецам, но выпросили они у артолианцев дозволение быть теми, кто казнит мятежную деву. И теперь бездумные отроки сопровождали закованную в кандалы Наталью к месту, где оборвется ее присное существование, откровенно наслаждаясь тем, что обращены на них взоры всех без исключения обитателей твердыни - как артолианских солдат, так и вольнонаемников. Наталья же с горечью сознавала, что мятеж их, направленный против трона и безвольного принца Кристофа, не могущего или не желающего изменить уклад в собственном государстве, подавлен. Как теперь сложится судьба ее малолетних дочери и сына?.. А казалось, победа столь близка; особенно, когда поддержали крестьян доблестные солдаты Виллнора, ведомые сиром Эрнестом. Тот сразу искренне проникся ее идеалами и стал ей добрым другом... Но, как оказалось позже, поддержка мятежа Виллнором была лишь видимостью. Король сопредельной державы желал лишь смуты в Артолии, и ничего боле... Разжечь мятеж... а затем подавить его... Обо всем этом Наталье и Эрнесту поведал друг детства последнего, сир Дариус, прибывший из Виллнора с обозом снабжения. Лорд Гандар приказал ему лично покончить с предводительницей мятежников, но Дариус не мог предать Эрнеста... как и не мог ослушаться полученного приказа. Посему, поведав лидерам восстания о двуличии Виллнора, он бросился на меч. Осознав обреченность своего начинания, Наталья приняла решение сдаться артолианцам, дабы - быть может - спасти жизни поверивших в нее селян... Приблизившись к основанию гильотины, Наталья обернулась к своим палачам, плотоядно ухмыляющимся; в глазах ее было и тени раскаяния. - Я принимаю избранный мною путь, - сдержанно молвила она. - И прошу лишь милосердия по отношению к павшим. Но близнецы отрицательно покачали головами: ни жалости, ни сострадания от них не дождаться. И когда Мирель приготовилась было свершить вынесенный деве приговор, заметили собравшиеся быстро приближающийся к стенам заставы отряд мятежников, тревожно загомонили: неужто вчерашняя капитуляция - всего лишь некая тактическая уловка?.. Отряд остановился в некотором отдалении, оставляя себе пространство для маневра, и вперед выступил светловолосый мужчина в пластинчатых доспехах. Высокомерно игнорируя схватившихся за оружие артолианцев и их прихвостней-наемников, он устремился прямиком к гильотине. - Сир Эрнест! - в неподдельном изумлении воскликнула Наталья. - Зачем ты здесь? - Леди Наталья, - почтительно поклонился тот, - вас обманули! Королевские войска явились и устроили в стане мятежников настоящую резню! Ваша смерть будет напрасна! - Нет! - в ужасе выдохнула Наталья, и близнецы, предчувствуя неминуемое кровавое противостояние, весело захихикали...
С горестным криком Наталья метнулась к павшему, закрыла его своим телом. Глухо зарычав, Мишка ударил вновь, и белая туника девы окрасилась алым. - Глупая женщина! - зло прорычал наемник. - Зачем ты защищаешь труп? - Я не труп защищаю, - покачала головой Наталья, бесстрашно глядя в глаза своему мучителю, - а память о дорогом друге. - Это и есть твое "милосердие к павшим"? - нахмурившись, уточнила Мирель, и когда пленница утвердительно кивнула, Мишка ядовито произнес: - Надеюсь, это того стоило. Сейчас ты к нему присоединишься. - Если бы вы только поняли... - вздохнув, начала Наталья, но клинки близнецов пронзили ее тело, и предводительница мятежников пала замертво. Вытерев кровь с мечей туникой убиенной, Мирель и Мишка огляделись по сторонам. Сражение у стен крепости подошло к концу; гибель лидеров лишила атакующих последних крох доблести и самообладания, и обратились они в паническое бегство к северным холмам. Заметив поблизости Уилфреда, близнецы, переглянувшись, поспешили подойти к юноше, дабы задать ему животрепещущий вопрос, снедающий обоих. - Как ты думаешь, почему она ожидала, что мы проявим к ней сочувствие? - с неподдельным недоумением обратилась к Уилфреду Мирель. - Не могу сказать, - пожал плечами тот. - Я... сочувствия не испытываю. - И не должен, - закивала Мирель, не в силах осознать смысл слов и образ мыслей покойной Натальи. - Странные речи, ничего не понимаю! - Да какая, в сущности, разница, она ведь мертва, - пренебрежительно махнул рукой Мишка. - Хватит обсуждать это. Обернувшись к Уилфреду, он выжидательно прищурился: - К тому же, кое-кто еще не рассказал нам о своем "высшем начинании". Давай следовать за ним по пятам, пока сами все не выясним. - Прекрасная идея, - поддержала Мишку сестра, и Уилфред скрежетнул зубами, тихо выругавшись. В глазах его близнецы стремительно переходили из разряда "раздражающих" в "просто невыносимых". Но ответить им юноша не успел, ибо в этот момент к нему подошел капитан Хьюги и, взяв под руку, отвел в сторону, подальше от чужих ушей. Близнецы вновь сердито нахмурились, но приблизиться не посмели, несмотря на то, что все, связанное с сим таинственным юношей, интересовало их донельзя. - Человек, который пришел на помощь предводительнице мятежников, - рыцарь Виллнора, - сообщил Уилфреду капитан. - Я знал его когда-то. - Виллнор? - поразился юноша, и Хьюги мрачно кивнул: - А посланники из Крелл Монферайгна навещают замок в столице. Похоже, вскорости Артолия может стать ареной для конфликта между Виллнором и Крелл Монферайгном. Мы - всего лишь пешки в их противостоянии. Я... оставил службу, потому что не хотел принимать участие в этом спектакле с участием марионеток. Но великая война, боюсь, вот-вот начнется. И я хочу остаться с тобой, Уилфред. Юноша был так поражен сим откровением, что не нашелся, что ответить капитану, а тот, нимало не смутившись, продолжал: - Путь ты волен выбрать сам. Я лишь прошу тебя позволить мне следовать за тобою. - Но зачем тебе это? - выдохнул изумленный Уилфред. - Чего тебе от меня хочешь? - Сам не знаю, - признался Хьюги. - Но чувствую, что путь, которым ты следуешь, не идет вразрез с истинными устремлениями моего сердца. Уилфред с откровенным безразличием передернул плечами, после чего устремился к казармам, дабы передохнуть после сражения и собраться с мыслями. Слова капитана Хьюги несколько выбили его из колеи. В разуме вновь зазвучал голос Айлит: - В твоих глазах Хьюги видит отражение собственных мук, и надеется, что ты приведешь его к тому, о чем он мечтает больше всего - достойной гибели. По крайней мере, так говорит моя женская интуиция. Уилфред не удостоил посланницу Нифльхейма ответом. Конечно, он не собирался выступать в дальнейший путь наряду с Хьюги, не говоря их о том, что позволить сопровождать себя Мишке и Мирель. Пусть продолжают те задаваться вопросами о его "высшем начинании"... ответа все равно не получат. Не их это дело. А сам он покинет Аувеллин задолго до рассвета, отправившись, куда глаза глядят. Покамест ни разу не прибег он к помощи пера, высокопарно окрещенного Хель "пером судьбы", - чем наверняка вызывал недовольство Темной Королевы. Пусть... - Быть может, тебе следует заглянуть домой, - прорезал невеселые думы Уилфреда глас Айлит. - Мать твоя занедужила. Дева, которая ухаживает о ней, тревожится. - Откуда ты знаешь? - поразился Уилфред, и загадочный ответ Айлит не заставил себя ждать: - Ветра Нифльхейма шепчут о многом, не видимом глазу... Вести, несомые ими, необходимы мне, дабы мог ты сосредоточиться исключительно на сражениях... Поблагодарив Айлит за своевременное известие, Уилфред покинул заставу сей же час, выступив на восток, к деревушке Турк. Искренне уповал он на то, что уход его остался незамеченным ни капитаном, ни близнецами... Присутствие их непременно стало бы отвлекать от намеченной цели, а это попросту недопустимо.
- Ей стало хуже, - шепнула Тильта, и Уилфред, понимающе кивнув, попросил девушку оставить их с матерью наедине. После чего приблизился к лежаку, опустился на табурет и просто смотрел на женщину - единственного родного, безраздельно любимого человека, оставшегося у него в этом мире. - Кто там? - прохрипела женщина, лишь сейчас заметив чье-то присутствие в комнате. Приподнявшись на локте, она обернулась к юноше, счастливо улыбнулась: - Это ты! Мой возлюбленный Теодор! Ты все-таки вернулся домой! Я знала, что это произойдет рано или поздно. Я целую вечность ждала тебя!.. Теодор, ты не должен больше оставлять меня так надолго. Без тебя мне было ужасно одиноко. Обещай, что больше никогда меня не покинешь... Ведь мы же собирались завести детей... Сердце Уилфреда обливалось кровью от боли, когда видел он мать в таком состоянии. Слабую, измученную, повредившуюся рассудком. Смерть дочери окончательно сломала ее, и последние годы пребывает женщина в своем вымышленном мире, где она все еще юна и счастлива, а Элси и не рождалась даже. И повинна в сем дьявольская валькирия, разрушившая семью... - Можешь не беспокоиться, - тихо изрек Уилфред, крепко сжав ладонь матери. - Я буду рядом с тобой. Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Женщина согласно кивнула, устало откинувшись на подушку. Уилфред оставался с матерью до тех пор, пока не уснула она, после чего рывком поднялся на ноги и покинул хижину... даже не простившись с Тильтой. Так будет лучше для них обоих.
Маркграф Ройенбург тепло приветствовал прибывшую гостью, пригласил проследовать в его рабочий кабинет, где смогут они поговорить, не страшась посторонних ушей. Ситуация в стране обострялась с каждым днем, и дворянин справедливо полагал, что примирить претендующих на трон отпрысков навряд ли возможно без участия церковной власти. И женщина эта, леди Розея, великодушно принявшая его приглашение, как никто иная может надеяться благополучно повлиять на исход затянувшегося конфликта. - Неудобно мне призывать тебя после всего того, что пришлось тебе вынести при королевском дворе, - извиняющимся тоном произнес маркграф. - Однако, я не знаю, на кого еще могу положиться, чтобы спасти от раскола правящий дом. - Я осознаю всю серьезность сложившейся ситуации, милорд, - отвечала священнослужительница. - Пусть я больше и не при дворе, верность моя Артолии остается непоколебима. Ройенбург благодарно улыбнулся; даже простой разговор с этой женщиной заставлял пожилого дворянина всем сердцем уверовать в то, что начинание их успешно воплотится в жизнь, и ожидает Артолию лишь благоденствие и процветание. - Понятно, почему миряне именуют тебя "Святой", милая Роза, - молвил маркграф, после чего перешел непосредственно к сути тревожащего его вопроса: - Вопрос престолонаследия ныне обострился еще боле. Старший Лэнрги открыто заявил о борьбе с молодым Кристофом за право обладания короной. Не нужно говорить, что допустить открытых военных действий мы не можем. Братьев любой ценой нужно остановить. Мне доносят о хитроумных советниках, пытающихся навязать свою волю добросердечному Кристофу, и о чужеземных силах, пытающихся еще сильнее усугубить конфликт, дабы впоследствии захватить земли нашей разделенной державы. Королевский замок наводнили алчные предатели, готовыми продать родину тому, кто больше заплатит. Посему я передам тебе письмо, предназначающееся для Кристофа. Отправляйся в столицу, Розея, и останови эту войну, пока еще не поздно. - Я доставлю письмо принцу даже ценой собственной жизни, - обещала женщина, принимая запечатанный конверт. - От этого зависят наши судьбы, - напутствовал Ройенбург дорогую гостью, провожая ее к дверям чертога. - Удачи.
Защищая от разъяренных адских псов и ящеролюдей торговый град Марту, юноша сражался рука об руку с самураем Ушио, выходцем из Хай-Лана. Натиск удалось отразить, и когда пал последний из монстров, Уилфред обернулся к товарищу по оружию. - Легенды о мастерстве воинов-Ямато ничуть не преувеличивают истины, - улыбнулся он, пожимая руку товарищу по оружию. - Спасибо на добром слове, - отозвался тот. - Быть может, ты сумеешь помочь мне, и скажешь, где можно отыскать женщину по имени Розея. - Розея? - удивился Уилфред; имени сего он никогда не слыхивал. - Артолианцы называют ее "Святой", - добавил Ушио, - и почитают ее во всем королевстве. - Не интересуют меня женщины, - пренебрежительно отмахнулся Уилфред. - Прибереги свою любовную болтовню для кого-нибудь другого. - Любовь тут не при чем, - возразил самурай, после чего счел необходимым пояснить: - Кровь моего господина - на ее руках, посему ее кровь будет на моих. - То есть, эта "Святая" убила твоего господина? - поразился Уилфред, подумав, что ослышался. - Много лет назад у берегов сего континента потерпел крушение корабль, - поведал собеседнику Ушио, - но меня - младенца, бывшего на борту, - прибило к берегу. Господин подобрал меня и растил, как собственного сына, пока не исполнилось мне пятнадцать. А вскоре после того, как избрал я стезю наемника, мой господин был убит при королевском дворе. Самурай скорбно опустил голову, пребывая во власти мрачных воспоминаний. Уилфред же вынужден был признать, что загадочная история эта весьма его заинтересовала. Хоть и не являлся он истовым приверженцем дворцовых интриг, но... слишком уж необычно звучали факты, излагаемые Ушио. - И за убийство несет ответственность та самая Розея, которую ты разыскиваешь? - уточнил он, и Ямато мрачно кивнул: - Да. И когда я свершу отмщение, она будет умолять о смерти. - Но зачем ты мне все это рассказываешь? - удивился Уилфред. Действительно, ведь знакомы они всего несколько минут, и связывает их лишь найм обоих градоначальником Марты для отражения натиска демонических тварей... благополучно завершившегося. - Сам не знаю, - развел руками Ушио. - Что-то в твоем взгляде говорит мне, что можешь ты оказаться добрым товарищем. Ведь взгляд твой отражает мой собственный - ты тоже ищешь отмщения! - Много же ты видишь, - помимо воли усмехнулся Уилфред, поражаясь отменной интуиции сего наемника из Хай-Лана. С какой же легкостью тот заглянул к нему в душу!.. - Посему на какое-то время мы можем стать добрыми спутниками, - подхватил самурай, и Уилфред пожал плечами: действительно, почему бы и нет?.. Покинув вскорости торговый град, они выступили в путь; каждый втайне уповал на встречу со своей немезидой. Двум странствующим наемникам, не принадлежащим ни к одному политическому лагерю, на которые раскололась ныне страна, нечего было погружаться в придворные дрязги, о которых только и судачили миряне. Принц Лэнгри снискал поддержку молодых дворянских домов, ровно как и некоторых известных артолианских полководцев, переметнувшихся к нему после того, как стало известно о тайных встречах советников принца Кристофа - выходцев из древних богатейших домов королевства - с посланниками из Крелл Монферайгна. Конечно, далеко не все дома открыто заявили о своей приверженности одному из претендентов на престол; некоторые - как то весьма влиятельный дом Хогн - еще не определились в своей позиции, и решение их могло с легкостью изменить зыбкий баланс сил. Помимо прочего, поминали жители селений, пролегал через которые путь Уилфреда и Ушио, о благословенной священнослужительнице, посещающей разоренные демонами и монстрами веси, даря поддержку и утешение страждущим. ...Так, путники достигли бренных останков одной из северных деревень, сровненной демонами с землею. Здесь и сейчас бесчинствовала нежить... сошедшаяся в сражении с черноволосой женщиной в жреческих одеяниях. Последняя без устали творила гибельную волшбу, но наседающие на предполагаемую жертву вампиры не оставляли сомнений в исходе поединка. Немногочисленные селяне опасливо жались в сторонке, и участь их в случае гибели единственной защитницы была очевидна. Очертя голову, наемники ринулись в бой, и в ходе ожесточенного противостояния нежить была упокоена... на этот раз, хотелось бы верить, окончательно. - Спасибо вам, добрые странники, - тепло улыбнулась наемникам целительница. - Если бы не вы, кто знает, какая участь постигла бы сих несчастных мирян. Селяне радостно загомонили, вознося хвалу Святой Розее - странствующей целительнице, посланнице богов, и глаза Ушио угрожающе сузились. Неужто та, с которой сражались они рука об руку... убийца его господина?!.
- Я не... - неуверенно начала женщина, и выдержка изменила Ушио, благо терпения его оказалась переполнена. - Не оскорбляй меня лживым отрицанием своей вины! - взорвался он. - Заклятие, оборвавшее жизнь лорда Кеннара, - твоих рук дело! - Да ты обезумел! - изумленно выдохнула Розея. Собравшиеся селяне разом притихли. Туманные вести о случившемся чуть больше года назад убийстве придворного архимага, лорда Кеннара, доходили и до сих позабытых богами пределов державы. Ходили слухи о неких двух подозреваемых... но предположение о том, что за преступлением может стоять их добрая Святая... немыслимо по сути своей! - Молчать! - рявкнул Ушио; пальцы самурая судорожно стиснули рукоять катаны. - Но ты должен выслушать меня! - настаивала Розея, спокойно и достоинством глядя в глаза разъяренному мужчине. - Это не я предала архимага. Но Ушио, которому сии жалкие попытки оправдания откровенно претили, воздел катану, дабы сразить наконец коварную Святую, свершив лелеемое отмщение... Однако путь самураю неожиданно преступил Уилфред, истово верящий в то, что любое возмездие должно быть исключительно справедливым, а в священнослужительнице ей не чувствовал он ни лжи, ни фальши - лишь желание быть услышанной. Ямато озадачился: подобного от сподвижника он явно не ожидал, а юноша, воспользовавшись заминкой, торопливо произнес: - Не похоже, чтобы эта Святая была убийцей. Позволь ей высказаться, а затем поступай, как сочтешь нужным. - Мягкосердечный глупец! - с горечью сплюнул Ушио, но ярость, затмевающая разум, оставила его, уступив место сомнениям. - Ты готов поверить словам убийцы! Он был истинным святым! Он взял меня, безродного сироту, в своей дом не как раба, но как сына! А она убила его! - Это совершенно не так, - возразила Розея, благодарно кивнув Уилфреду за поддержку. - Задай себе следующий вопрос: зачем мне было убивать твоего господина?.. Когда было доказано, что гибель его не случайна, подозрение пало на других придворных магов. Найденные свидетельства преступления бросали тень на двух индивидов - да, на меня, и на Лиселотту. - Что еще за Лиселотта? - озадачился Ушио. - Мы с ней вместе служили Артолии, будучи магами при дворе, - пояснила Розея. Воцарилось тягостное молчание; Ушио задумчиво тер подбородок, избегая смотреть Розее в глаза. Уверенность его в очевидной вине женщины, ненависть к которой он пестовал в душе весь этот год, действительно поколебалась. - То есть, ты ничего не знал об этой Лиселотте? - осторожно поинтересовался Уилфред, и Ямато, передернув могучими плечами, сокрушенно признался: - Боюсь, что нет. Да я и бы и запомнить не смог столь длинное и необычное имя. - Уверяю тебя, я не принимала участие в заговоре против твоего господина, - молвила Розея, глядя самураю в глаза. - Клянусь. - Стало быть, отмщение мое ожидает эту самую Лиселотту, - сделал тот вполне ожидаемый вывод. - Не знаю, - пожала плечами женщина, - правду о содеянном знает лишь истинный убийца. Я могу лишь просить тебя противиться жажде отмщение - оно не принесет покоя твоей душе. Казалось, Ушио сник под пристальным взором сей целительницы, обладающей поистине невероятной духовной силой; последние слова ее поразили и Уилфреда, ибо казалось, что, обращаясь к самураю, Розея справедливо наставляет и его тоже... Со времени соглашения в Хель, столь импульсивно заключенного, минуло несколько месяцев, но перо валькирии, сокрытое в заплечной суме наемника, оставалось все столь же белоснежным, как и прежде... к вящему неудовольствию Айлит. Дева Нифльхейма то и дело осторожно напоминала, что пора бы приступить к обращению пера судьбы в гипотетический "ангельский меч", но Уилфред всеми силами противился порыву. Да, Дева-воительница лишила его всего... но имеет ли он право уподобиться ей и расплачиваться за могущество жизнями тех, кто доверился ему?.. И теперь слова Розеи, столь банальные... взбудоражили душу, наполнив ее сомнениями в правильности избранного пути. Простившись с наемниками и селянами (наконец сумевшими выдохнуть с облегчением), Святая покинула разрушенное селение, а собравшиеся на окраине его еще долго смотрели ей вслед. - Она так и не сказала мне, действительно ли в убийстве повинна эта Лиселотта! - в бессильном гневе сжал кулаки Ушио. - Как мне теперь отомстить за господина? Я нашел ту, которую искал, лишь затем, чтобы понять - я не знаю, кого ищу на самом деле. - Ее слова... - отрешенно произнес Уилфред, погрузившись в собственные думы. - Отмщение не принесет покоя... - Отмщение принесет покой отмщенным! - беспрекословно заявил самурай. - Для нас же с тобой надежда на душевный покой давно утрачена. Слова сии несколько обнадежили Уилфреда. Действительно, душа его все равно потеряна, а мятущийся дух отца, пребывающий в рабстве у ненавистной валькирии, быть может, однажды обретет покой благословенного посмертия.
Росчерк ее означился, когда следовали наемники через Артолианский Перевал в сердце королевства, ставший в прошлом ареной немалого числа знаменитых сражений. Здесь окружили их могучие монстры, ведомые кровожадным драконом... но нежданно-негаданно на помощь Ушио и Уилфреду пришла Розея. Коротко сообщив, что следует в столицу и нынешняя встреча их на перевале - не более, чем случайность, женщина приняла участие в противостоянии. Магия ее - как целительная, так и смертоносная - сыграла ключевую роль, позволив наемникам расправиться со всеми без исключения тварями, дерзнувшими заступить им путь. Что же творится в Артолии, ежели подобные порождения безнаказанно разгуливают по землям в нескольких днях пути от столицы державы?.. Неужто страх людской поистине столь велик?.. - Мне кажется, неразумно спасать тех, кто хочет видеть тебя мертвой, - грубовато обратился Ушио к Розее, но не было в словах его и тени угрозы, что не укрылось от священнослужительницы. - Они уже спасли меня раз, посему выбора у меня не было, - улыбнулась та, и, дождавшись согласного кивка самурая, продолжала: - Мы в расчете. А теперь, если позволите, я пойду, ибо должна исполнить важное поручение. - Стой, где стоишь! - выкрикнул самурай, не сумев сдержать нотку отчаяния в голосе. - Дай мне четкий ответ! Я действительно должен мстить не тебе, а этой Лиселотте? Розея тяжело вздохнула, даже не пытаясь скрыть, сколь неприятен ей этот разговор и подобная постановка вопроса. В ту пора сама Розея, Лиселотта и Фокснель выступали придворными магами Артолии, наряду с архимагом Кеннаром без устали трудясь во благо королевства. Но неожиданный магический взрыв, оборвавший жизнь архимага, был назван не случайностью, а заранее сотворенным двеомером. Кто истинно повинен в убийстве, так и осталось неведомым... - Как я уже сказала прежде, я могу говорить лишь о своей невиновности, - молвила она. - Я не знаю, виновна ли Лиселотта. Когда нам сказали, что убийцей может быть лишь одна из нас, я обвинила ее. Она, в свою очередь, обвинила меня. Посему нас обеих изгнали со двора, так и не выяснив, что в действительности произошло. - Легче покарать всех подозреваемых, чем отыскать того, кто в действительности виновен, - согласился Ушио. - Поскольку достоверных свидетельств вины Лиселотты так и не нашлось, они посчитали вынесенный нам приговор справедливым, - говорила Розея, вновь переживая события годичной давности, оставившие столь тягостный след в ее сердце. - Но я не могла принять этого. Разъяренная тем, что оказалась подозреваема в преступлении, которого не совершала, я возненавидела Лиселотту. Но однажды пришло осознание... Из ненависти к ней и сожалений о прошлом ничего путного не выйдет. Я могу облегчать лишь те страдания, которые ныне испытывает народ. Мир и процветание, которые я обещала королевству, будучи при дворе, все еще могут придти в города и веси... Я могу лишь предполагать, что для убийства архимага у Лиселотты была достойная причина, и молиться о том, что осознала она благо оказания помощи в тех пределах, где находится ныне. Если ты действительно хочешь почтить память лорда Кеннара, живи как можно достойнее. Именно это, а не отмщение, принесет ему покой. Ненависть и агония - недостойные причины для того, чтобы жить. В отличие от надежды. И Ушио, и Уилфред молча внимали женщине, сознавая правоту ее слов. Воистину, Розея - святая, ведь сумела превозмочь она ненависть, направленную на тех, кто поступил с нею столь несправедливо, и обрести душевный покой в бескорыстной помощи страждущим и обездоленным... И все это ради робкой надежды на то, что познают однажды миряне Артолии благоденствие и процветание...
Вздрогнув, Розея обернулась, скрестив взоры со спускающейся по склону горы девой, плечи которой укрывал изрядно потрепанный плащ, выдававший прежнюю принадлежность ее к придворным магам. - Лиси... - изумленно выдохнула она, и ладонь Ушио вновь легла на рукоять катаны. Лиси... Лиселотта?.. - Что тебе нужно? - осведомилась Розея, быстро взяв себя в руки. - Ты несешь с собою письмо, что определит судьбу Артолии, - с готовностью пояснила чародейка. - Я пришла, дабы избавить тебя от этой ноши. - Но как ты узнала... - начала Розея, но Лиселотта лишь отмахнулась: что за бессмысленный вопрос? - В моей профессии я получаю самые разнообразнейшие задания, - беззаботно молвила она, но, несмотря на играющую на лице улыбку, глаза девушки оставались холодны, - как то, к примеру, убийство почтовой голубки маркграфа. - Ты не посмеешь! - возмущенно воскликнула Розея, но в голосе ее не было уверенности. Уилфред и Ушио, не разумеющие ровным счетом ничего из происходящего, тем не менее, встали рядом с целительницей, обратив настороженные взоры на Лиселотту, держащуюся с прежней непринужденностью. Последняя, однако, всецело игнорировала наемников, обращаясь исключительно к Розее. - Если не окажешь сопротивления, я пощажу тебя, - посулила она, и тут же недобро ухмыльнулась: - Как же я все-таки великодушна! - Я была лучшего мнения о тебе, Лиси, - разочарованно вздохнула Розея. - Как может человек, столь сведущий в магии, применять этот дар против своего же народа? - Не пытайся воздействовать на меня своим знаменитым красноречием, - на мгновение лицо Лиселотты исказила злая гримаса, выдавая истинные чувства чародейки. - За слепую преданность я удостоилась изгнания! - Но ты обратилась против своего народа, хоть и не в ответе он за твое изгнание, - парировала Розея. Ушио посчитал, что слышал достаточно, посему, стремительно обнажив катану, направил ее на чародейку, возвестив, что прикончит ее здесь и сейчас, дабы свершить отмщение за убийство лорда Кеннара. - Ты меня прикончишь за убийство лорда Кеннара? - чеканя каждое слово, молвила та, наградив самурая гневным взором. Уилфред сознавал, что навряд ли нынешнее противостояние будет иметь благополучный исход, а, значит, прольется кровь... - Розея рассказала мне все, что следует знать, - счел необходимым пояснить Ямато. - Дух моего господина не упокоится до тех пор, пока жива его убийца. - Прекрасно, Розея! - патетически всплеснула руками Лиселотта, даже не пытаясь скрыть возмущение. - Ты никогда не обращала внимание на правду, когда представлялась возможность рассказать хорошую историю. Стало быть, я - убийца Кеннара, а ты - святая невинность... так выходит по твоей версии, Розея? - А что я должна была рассказать? - молвила священнослужительница, и терпение Лиселотты иссякло. - Ничего ты больше не расскажешь, - с ненавистью прошипела она, воздев чародейский посох. - Быстрее будет перебить вас всех и покончить с этим. В следующее мгновение окружили ее демоны, доселе остававшиеся невидимыми, устремились в атаку. Подобный поворот пришелся по душе наемникам, ибо враг наконец явил себя, и нет сомнений в том, сколь незавидная участь должна постичь его. И Уилфред, и Ушио все свое внимание обратили на демонов, сочтя их наиболее опасными противниками... совершенно упустив из виду коварную чародейку. Та попыталась было испепелить ненавистную Розею огненным заклятием, но загодя сотворенный магический щит не только уберег предполагаемую жертву, но и отразил потоки гибельной энергии на сотворившую двеомер. Пламя объяло Лиселотту, и та, взвыв от боли, пала наземь. Покончив с демонами, к коленопреклоненной женщине настороженно приблизились и наемники. Клинки оба держали наготове - кто знает, чего можно ожидать от этой особы?.. - Считаешь, я получила по заслугам? - исполненный боли и неприкрытой ненависти взгляд Лиселотты был обращен исключительно на Розею. Ушио тут же уверенно кивнул, но чародейка высокомерно проигнорировала его жест, ожидая ответа лишь сей лицемерной Святой. - Я никогда не искала виноватых, - смиренно, но твердо отвечала та. - И страдания твои не доставляют мне радости. - Милая Розея, истинное воплощение добродетели, - криво усмехнулась Лиселотта. - Помолишься за мою душу, хорошо? Священнослужительница сложила ладони в молитвенном жесте, и, склонив голову, начала тихо молиться за упокой души рабы божьей Лиселотты... Того, что произошло в следующие мгновения, не ожидал никто. Чародейка, втайне ликующая от осознания того, что глупцы сии попались на такую старую, как мир, уловку, стремительно сплела заклятие... и потоки жаркого пламени сорвались с навершия ее посоха, охватив фигуру погруженной в молитву Розеи. Страшно закричав, та пала на колени, сознавая, что пламя обратило в пепел письмо маркграфа... и теперь обрывает ее собственную жизнь. - Я чувствую ненависть, - ухмыльнулась Лиселотта, поднявшись на ноги и предусмотрительно отступив на несколько шагов от погибающей женщины и откровенно растерявшихся наемников. - Ты ненавидишь меня, Розея? Скажи, каково это - сознавать, что предала доверие маркграфа? Умирая, думай обо всех тех, кто погибнет в грядущей войне, ибо ты оказалась бессильна предотвратить ее. После изгнания со двора и ложного обвинения в убийстве Лиселотта люто возненавидела Артолию, обрела приют в Крелл Монферайгне. Но теперь правители сей державы препоручили ей наиважнейшую миссию; наряду с иными лазутчиками должна она не допустить мирных переговоров между принцами, ибо надеется Крелл Монферайгн зреть на престоле Артолии слабовольного Кристофа, манипулировать котором куда легче, нежели Лэнгри... уже успевшим, кстати, вступить в сговор с Виллнором. Один из сподвижников Лиселотты - советник Галландо - сумел убедить младшего принца в том, что недавнее крестьянское восстание разжег Лэнгри при тайной поддержке Виллнора и маркграфа Ройенбурга, и Кристоф немедленно отправил к братцу посланника с предложением переговоров... Покамест с поручением своим Лиселотта справлялась успешно: она сумела прикончить посланника, направленного Кристофом к Лэнгри, после чего под его личиной проследовала в цитадель Айдельрейв, дабы устранить старшего принца, избавив недотепу Кристофа от лишней головной боли... К удивлению ее, Лэнгри и сам оказался искусным магом, сотворив эфирный щит и играючи отразив направленное на него огненное заклятие, посему Лиселотте не оставалось ничего иного, как бежать, наведя на себя невидимость... Но своего интриганка добилась: ныне Лэнгри искренне полагает, что Кристоф подослал к нему убийцу, посему на компромисс между братьями рассчитывать не приходится, что - вне всяких сомнений - Крелл Монферайгну лишь на руку. А теперь - вот уж, воистину, благодарение судьбы! - она расправилась с исполнительницей воли маркграфа. Воистину, день сложился донельзя удачно!.. Лисолетта повернулась спиной к поверженной противнице, намереваясь удалиться... и стало это роковой ошибкой. Превозмогая страшную боль, пожираемая колдовским пламенем Розея метнулась к Лиселотте, вонзила в спину ей кинжал. - Вот, стало быть, какая из тебя Святая, - зло прошипела чародейка перед тем, как пасть замертво наземь. Оставили силы и Розею, и распласталась она подле бездыханного тела Лиселотты. Ушио бросился к священнослужительнице, говоря о том, что немедленно перевяжет ее раны, но Розея жестом остановила его. - Она показала, как же я глупа... - изрекла женщина, устремив в пространство невидящий взгляд. - Я поклялась себе, что не держу на нее зла... Но ненависть, дремавшая глубоко в сердце моем, вынудила меня нанести удар кинжалом, показав, что я действительно убийца. Душа, однажды познавшая скверну, не может вновь обрести чистоту. И, не будучи Святой, я не могу больше лицезреть сей мир. Никогда не сходите с истинного пути. Я говорю это вам обоим. Уилфреду и Ушио оставалось лишь беспомощно наблюдать за тем, как умирает эта сильная, достойная женщина, и та продолжала говорить, даря им свое последнее наставление: - Ненависть убедит вас в необходимости творить греховное... Но в конце концов... вы станете ненавидеть... лишь самих себя... ...Ушио тяжело вздохнул; у ног его покоились мертвые тела предполагаемых убийц лорда Кеннара. Неужто именно к этому стремился самурай? Если отомстил он наконец за убийство любимого господина, почему же победа кажется столь пустой, ничтожной? - Доселе я жил лишь ради мести, - подавленно произнес Ушио, обращаясь к Уилфреду. - Для чего же мне жить теперь? - Я не знаю, - отвечал Уилфред. В отличие от самурая, ту, на которую направлена его собственная ненависть, он покамест не повстречал, но... неужто пламя в его очах так же потухнет, оставив лишь горький пепел и осознание никчемности свершенного отмщения?.. Ушио устремился прочь; ныне жизнь не представляла для него никакого смысла, не несла ни радости, ни цели. Как жить теперь и чего ради, самурай не ведал... Долго еще оставался Уилфред на горном склоне, глядя вслед ушедшему товарищу. Неужто и его самого ожидает столь же незавидный конец?.. Действительно ли приносит отмщение не удовлетворение от содеянного, но лишь бесконечную душевную пустоту?..
И лишь проницательный Локи понимал, что лицезреют они в смертном мире некий гамбит владычицы Нифльхейма. Ловкач, однако, не спешил делиться наблюдениями своими с иными асами - успеется...
Выражение обычно безмятежного лица управляющего, ворвавшегося в покои маркграфа, вызвало у последнего предчувствие чего-то недоброго, страшного. Ройенбург не ошибся, ибо выпалил Марли: - Посланник принес весь о том, что принц Кристоф ответил на вызов, брошенный принцем Лэнгри. - Но как это возможно? - поразился маркграф. - Неужто Кристоф попросту не обратил внимания на мою просьбу? Или... Страшное озарение поразило его, и управляющий, подтверждая худшие подозрения дворянина, скорбно склонил голову: - Наши люди обнаружили на перевале два тела. Одно из них принадлежит Розее. В отчаянии Ройенбург спрятал лицо в ладонях. Ситуация развивалась стремительно и складывалось все гораздо хуже, чем мог он себе представить. Воистину, пламя великой войны вскорости охватит Артолию, оставив после себя лишь пепелище... к истовому ликованию безжалостных королей сопредельных держав. - Активные действия или выжидание, - вслух размышлял дворянин, анализируя возможные исходы сложившегося критического положения. - Стоит ли выступить сейчас и попытаться предотвратить катастрофу, или же дождаться, когда произойдет она, и попытаться спасти то немногое, что останется? - Похоже, вы все еще не уверены в том, как надлежит действовать, - осмелился заметить управляющий и Ройенбург, тяжело вздохнув, изрек: - Неуверенность исчезнет, когда начнется война. То, что не смогу решить я, будет вскоре решено за меня. Но выбор нехорош. Неважно, одержит победу Лэнгри или Кристоф, в любом случае Артолия окажется на коленях. Несмотря на свою яростную вражду, Крелл Монферайгн и Виллнор приложили все усилия к тому, чтобы добиться этого. Их вмешательство было столь очевидным, что я наделся на благоразумие королевских отпрысков, но, похоже, гордыня и недальновидность их оказались слишком велики. - Хищники не замедлят нанести удар при первом же признаке слабины державы, - согласился Марли. - Если Ваше Сиятельство не начнет действовать незамедлительно, спасать, боюсь, будет уже нечего. Маркграф Роейнбург согласно кивнул; выжидание в данной ситуации действительно неприемлемо. Ведь оба принца уже сделали первые гамбиты в нынешней партии: Лэнгри открыто созывал знамена к Айдельрейву, Кристоф отозвал приграничные гарнизоны к столице и испросил военной помощи у Крелл Монферайгна. Посему маркграфу остается попытаться выступить в роли миротворца, призвав дворянские дома повременить с необдуманными действиями, о которых могут вскорости они горько пожалеть... Конечно, остаются в конфликте еще неучтенные факторы, как то продолжающий сохранять нейтралитет дом Хогн, которому присягнули на верность около четверти иных, младших домов Артолии. Сир Вальмур, лорд дома Хогн, покамест озабочен участившимися в свете смуты нападениями демонических тварей на его владения. В одном из недавних сражений с лиходеями пал Николас, брат сира Вальмура; ожидается, что на похоронах дворянина соберутся представители всех младших домов... быть может, тогда сир Вальмур и объявит о своем решении, приняв определенную сторону в сем конфликте?.. Сколь это не тягостно, но остается лишь ждать... и уповать на лучшее.
- Да знаю я это, - пробормотал наемник, отвечая незримой деве, - но не могу я относиться к жизни с подобным безразличием. - Надеюсь, все-таки найдешь в себе силы, - молвила Айлит. Ей не нужно было продолжать и напоминать о том, что произойдет с душою Уилфреда в противником случае. ...В столице державы царила атмосфера всеобщей подавленности и страха. Да, страха - первозданного, животного... ведь сознавали горожане, что при любом исходе конфликта венценосных отпрысков править станет тот из них, кто воцарится в столице... посему решающее сражение в любом случае рано или поздно произойдет здесь, в городских стенах. Конечно, ведь принцы возводят троны свои на могилах крестьян, настали для которых поистине темные времена. Ступив в пустующую таверну, Уилфред опустился за столик, потребовал подавальщицу принести ему кубок холодного пива, и принялся размышлять, где же в столь великом граде осуществляют вербовку вольнонаемников для участия в неминуемых боевых действиях. Подобные годины должны казаться манной небесной для охотников за удачей, но Уилфреду отчего-то было совсем не весело. Он вообще не помнил, когда в последний раз просыпался без этой невыносимой тяжести на сердце... когда улыбался искренне, безмятежно. Очень, очень давно... Двери таверны распахнулись, и внутрь проследовал светловолосый молодой человек в богатом изумрудном камзоле. Покрутив головой по сторонам, он устремился прямиком к столику Уилфреда, без зазрения совести уселся напротив, воззрившись на наемника с откровенной неприязнью. Последнему незнакомец с первого взгляда пришелся не по душе - напыщенный хлыщ, одно слово! - Добрый мой человек, позволь поведать тебе поистине удивительное сказание, - холодно обратился к Уилфреду молодой человек. - Сказание о наемнике, утверждавшем, что является сыном эйнхериара...
- Я знаю, что ты - бессовестный лжец, - отчеканил он, - богохульник, отравляющий разумы честных мирян. Так что признай открыто свою ложь, и, быть может, познаешь меньше ударов хлыстов. - Ни в чем я не лгал, - бросил Уилфред. Вот уж, воистину, прогнившая столица, где первый встреченный вельможа высокопарно и лицемерно строит из себя поборника слова божьего. - Если хочешь отягощать свое злодеяние дальнейшей ложью, да будет так, - мужчина рывком поднялся на ноги и, нависнув над Уилфредом, с откровенной угрозой постановил: - Яви доказательство своих притязаний, или же будешь казнен как богохульник. В ответ Уилфред молча выудил из сумы перо валькирии, продемонстрировал его незнакомцу, лишившемуся дара речи, после чего, быстренько допив пиво, приготовился покинуть таверну. - Стой, удели мне пару минут, - удержал наемника молодой человек, заносчивости в котором разом поубавилось. - Ну ты же понимаешь, мне подобная история показалась совершенно абсурдной. - Абсурден твоей допрос, а на мнение твое мне наплевать, - отрезал Уилфред. - Хватит, ты и так потратил немало моего времени. - Да, так некрасиво с моей стороны, - обезоруживающе улыбнулся мужчина. - Позволь пригласить тебя к королевскому двору. Ты поймешь, что не зря потратил время. Я даже вынужден настаивать! К тому же, Фокснель не принимает "нет" в качестве ответа! Пожав плечами, Уилфред последовал за Фокснелем, который, не переставая безудержно болтать на самые разные отвлеченные темы, вел его по узким столичным улочкам к высящейся невдалеке громаде королевского замка. Стражи у ворот отсалютовали Фокснелю, смерили спутника его подозрительными взглядами, но безропотно отступили в стороны, пропуская наемника внутрь. Последний, однако, бдительности не терял: уж слишком много знает о нем этот столичный выскочка, стало быть, наверняка попытается вовлечь в какую-нибудь темную интригу. Казалось, к оным ныне обратились все мало-мальски власть имущие в этой позабытой богами стране. Проведя Уилфреда в отведенные ему покои, именуемые Гиацинтовым залом, и плотно притворив за наемником дверь, Фокснель тут же оставил личину беззаботного и недалекого дворянина, обратившись к гостю вежливо и доверительно: - Я пригласил тебя сюда по весьма важному вопросу, стоящему как никогда остро - выживанию нашего королевства. Наверняка ты в курсе, что в стране ныне кризис престолонаследия, и в Артолии вот-вот начнется гражданская война. И не мог не заметить чужеземные рати, околачивающиеся у самых границ, выжидающие нужного момента, чтобы нанести удар. Денно и нощно, в открытую и тайно, мы с моим господином трудились, не покладая рук, пытаясь прекратить противостояние принцев. Но, увы, они не желают прислушиваться к нашим мольбам, посему все усилия наши тщетны. Посему я хочу возложить миссию сию на тебя. Будучи сыном эйнхериара, ты не сознаешь, сколь силен твой голос, и станет он святою песнью мира. - Ты преувеличиваешь, - отозвался Уилфред, но в глубине души был озадачен и поражен словами Фокснеля. Впервые за эти годы кто-то расценил избрание отца его валькирией не как проклятие, но великое благо. Сам он о подобном никогда не задумывался... - Вовсе нет, - с горячностью возразил Фокснель, - это ты преуменьшаешь свои возможности. В наших землях пребывает дворянский род, среди представителей которого также были избранные валькирией. Дом Хогн обладает огромным влиянием, достаточным, чтобы прекратить конфликт, и все же он не принял ни одной из сторон, обрекая тем самым и себя, и все королевство на гибель. - Прости, что прерываю, - молвил Уилфред, заметив одну небольшую деталь в рассказе, которую Фокснель почему-то счел необходимым опустить. - А кто он, твой помянутый господин? - Зачем тебе знать о нем? - нахмурился Фокснель. - Ты не первый придворный маг, встреченный мною в странствиях, - пояснил Уилфред, совершенно верно оценив статус своего собеседника. - Я думаю, ты был знаком с Розеей и Лиселоттой? Ошарашенное, побледневшее лицо Фокснеля дало юноше исчерпывающий ответ, и, удовлетворенно кивнув, он продолжал: - Полагаю, тебе неведомо, что Розея направлялась в столицу, исполняя поручение маркграфа Ройенбурга, когда ее атаковала Лиселотта. Фокснель внимательно выслушал рассказ Уилфреда о трагедии, произошедшей на Артолианском Перевале, когда вбежавший в чертог слуга доложил о том, что орда нежити пересекла границы Артолии со стороны Геребеллума и движется по направлению к столице. - Немедленно выступаю, - бросил слуге чародей, после чего обернулся к Уилфреду, беспомощно развел руками, показывая, что неотложные дела требуют его присутствия, и разговор им придется продолжить позже. - А разве маги не должны оставаться при дворе? - удивился Уилфред. - Нынешние обстоятельства не вполне соответствуют старым догмам, - улыбнулся Фокснель, провожая гостя к дверям. - Если не остановим мы наступление демонов, не будет никакой Артолии, не говоря уж о королевском дворе. Наемник согласно кивнул; вопреки первому впечатлению, сей придворный маг начинал ему нравиться. Посему Уилфред предложил свои услуги в отражении атаки нежити; Фокснель не возражал - ко всему прочему, будет возможность взглянуть, каков в деле сын эйнхериара. ...Наряду с воинским контингентом, образованным из солдат регулярной армии и вольнонаемников, придворный маг и молодой Уилфред выступили на юг, к величественному горному бастиону, известному как Развилка Эусирии. Символ славного прошлого Артолии, ныне твердыня сия была захвачена нежитью, и сразу же по прибытии воителям пришлось принять нелегкий бой. Впервые за долгое, долгое время сражался Уилфред самозабвенно, одухотворенно... ибо сердце его приняло последние слова Розеи, ровно как и устремления Фокснеля, исполненные самоотдачи. Впервые за долгое, долгое время сражался он не за себя, но за простых артолианцев, не просили которые о конфликте, но оказались втянуты в него помимо воли... не за прошлое, которое уже не изменишь, но за будущее, что может случиться... не отмщения ради, но надежды для. Нет, не станет следовать он по пути несчастного Ушио, утратившего весь смысл своего существования и признавшего сие; и путь поглотит небытие душу его, но сделает он все возможное, дабы прекратить питаемый извне конфликт, погрязла в котором любимая держава, благословенная Артолия.
- Я не вовремя? - осведомился дворянин, пожимая Фокснелю руку, и отвечал тот с искренней улыбкой: - Как раз наоборот. Еще как вовремя! После чего представил Вальмуру Уилфреда, сына благородного эйнхериара. Молодые люди сдержанно кивнули друг другу, и Фокснель поинтересовался у дворянина, чем же вызван его столь неожиданный визит. Навряд ли заглянул тот, чтобы просто поболтать. - Я пришел известить тебя о принятом мною решении, - произнес Вальмур, - дом Хогн и впредь останется в стороне от вопроса престолонаследия. - Лорд Вальмур, сейчас не время для шуток! - поразился Фокснель. - Ведь мне нет нужды напоминать, что именно эта позиция вызвала волну гнева, направленную на твой дом... и младший брат твой слишком рано встал на службу валькирии. - А ты считаешь, активные военную действия избавят ее от нас? - риторически вопросил Уилфред. - Нет. Валькирия не может забирать тех, кто остается в стороне от сражений. Войны может и не быть. - Дорогой Вальмур, но это же чушь! - в отчаянии всплеснул руками архимаг. - Война уже началась, и остановить ее не легче, чем запретить солнцу вставать по утрам. - Но тучи могут сокрыть величие зари, - указал Вальмур. - Нейтралитет моего дома может задержать кровопролитие, по крайней мере, временно. И это даст тебе необходимое время, чтобы попытаться убедить стороны заключить перемирие. Что скажешь? - А что я могу сказать? - подавленно пожал плечами Фокснель, и Вальмур, расценив реплику сию за согласие, простился с присутствующими, после чего покинул покои архимага. Вслед за ним быстрым шагом вышел и Уилфред, надеясь догнать молодого лорда и перекинуться с ним парой слов. Незримая Айлит убеждала наемника не делать этого: зачем ему связываться с человеком, отказывающимся сражаться?.. Неожиданно донесся до Уилфреда звон мечей, и, выбежав из дворца, узрел наемник людей, наседающих на Вальмура прямиком на дворцовой площади. Стражей поблизости не было; все происходящее очень походило не на разбойничью выходку, а на заранее спланированное покушение на жизнь молодого лорда. Задаваться вопросом, кто стоит за сим нечестивым деянием, сейчас не приходилось, и Уилфред, на ходу обнажая меч, ринулся к убийцам. Те появления нового противника не ожидали и несколько растерялись, что дало раненому Вальмуру несколько драгоценных мгновений для того, чтобы занять более выгодную позицию. Однако нападавших оказалось слишком много, и, даже несмотря на участие в противостоянии Уилфреда, лорд дома Хогн пал, получив смертельную рану, а нечестивцы тут же бросились врассыпную, затерявшись на узких столичных улочках. Сознавая, что ничего не может сделать для умирающего, истекающего кровью на мостовой у врат, наемник опрометью бросился во дворец, дабы испросить помощи у архимага. Но неожиданно остановился, как вкопанный: перо валькирии ярко сияло, и означало это, что нисходит Дева-воительница в смертный мир, дабы принять в себя душу безвременно усопшего. В благоговении замер Уилфред, наблюдая, как бессмертный дух лорда Вальмура восстал над бренным телом, и предстала ему прекрасная валькирия, взгляд которой отражал лишь неприкрытую печаль. - Твоя смерть не была честной, - изрекла валькирия. - В могилу тебя отправил коварный маг. - Думаю, у него были на то причины, - с горечью отвечал Вальмур, и валькирия удивленно изогнула бровь: - То есть, ты не держишь на него зла? - Нисколько, - покачал головой Вальмур. - Он подлый тип, но все же стремления его не лишены смысла. - Твой брат произнес похожие слова, - молвила валькирия, и изумился Вальмур: - Ты хочешь сказать, что Фокснель стоит и за убийством Николаса? Но почему? Мой брат не имел к этому никакого отношения! - Мне ведомы лишь грехи колдуна, но не его коварные замыслы, - отвечала Дева-воительница. - Если жаждешь отмщения, можешь преследовать его, обратившись в нежить... или же можешь присоединиться ко мне. - Предлагаешь мне избавление? - вопросил Вальмур. - Я предлагаю тебе стать эйнхериаром, - отвечала валькирия. - Тебе решать, являет ли это избавлением, или же нет. - Если таким образом воссоединюсь я с братом, то смиренно принимаю твое предложение, - улыбнулся Вальмур, а в следующее мгновение обратился дух его в сгусток сияющей энергии, который бережно приняла валькирия в ладони, прижала к груди... и исчезла в ярчайшей вспышке, лишь белоснежное перышко медленно опустилось на мертвое тело лорда дома Хогн. Подобного смирения, выказанного Вальмуром, Уилфред не мог для себя принять. А как же возмездие... справедливость, в конце концов?.. Сладкими речами коварный архимаг втерся к нему в доверие, заставил поверить, что действует исключительно в интересах народа... Исполненный мрачной решимости, Уилфред вернулся во дворец, проследовал к покоям архимага, пинком распахнул дверь, на ходу обнажая меч. - Фокснель! - выкрикнул наемник и, заметив чародея у дальней стены Гиацинтового зала, устремился к нему. - Вальмур мертв, и ты повинен в этом! Я же пришел свершить правосудие. Может, Вальмур и простил тебя, но я не прощу никогда! Фокснель не стал утруждать себя вопросами о том, откуда стало известно Уилфреду о его роли в гибели несговорчивого дворянина; он лишь сплел короткое заклятие, и возникли в чертоге демоны, которым велел архимаг немедленно растерзать излишне проницательного наемника. Последний, однако, превзошел самые смелые ожидания Фокснеля; мастерски расправившись с демонами, юноша приставил клинок к горлу недовольно поморщившегося чародея. - Зачем тебе было убивать его?! - исступленно выкрикнул Уилфред, ибо стал архимаг для него олицетворением всей подлости человеческой. - Он мог предотвратить эту войну! - О, ты меня убиваешь, - закатил глаза Фокснель, раздраженный скудоумием наемника. - В буквальном смысле, боюсь. Именно по этой причине я должен был остановить Вальмура! Откуда мне было знать, что этот трус откажется вести войну даже после того, как я позаботился о гибели его брата? - Даже зная, что ты предал его, Вальмур почтительно говорил о твоих стремлениях, а ты продолжаешь чернить его! - зло выпалил Уилфред. - Неужто у тебя совсем нет ни чести, ни совести? - Вальмур почтительно отзывался о моих стремлениях? - горько усмехнулся Фокснель. - Боюсь, это тебе придется устыдиться, дорогой мой мальчик. Позволь поведать тебе о моих "стремлениях" и о "почтении" к ним дома Хогн. Когда-то и я принадлежал к благородному дому... до тех пор, пока дальний родственник, которого я не встречал никогда, начал заговор против короны. Клан мой оказался низвержен, и дом Хогн всецело поглотил нас. Так что наблюдал ты не почтение, не сопереживание, а, скорее, раскаяние в деяниях тех дней. - Но у тебя не было права убивать его! - стоял на своем Уилфред. - Еще как было, если означало это искупление для моего дома! - лицо архимага исказила гримаса гнева. - То же и с Розеей и Лиселоттой... - Так это... ты! - в озарении выдохнул юноша. Воистину, падаль эта, гордо именующая себя "королевским архимагом", не заслуживает жизни. Сотворить такое лишь затем, чтобы возвыситься при дворе!.. - Подбросить соответствующие доказательства и стравить их друг с другом было единственным способом отвратить внимание от моей роли в смерти лорда Кеннара, - не стал отпираться Фокснель. - Да, жаль было их терять, но жертвы сии, ровно как и Вальмура, послужат высшему начинанию. За время войны возносятся и низвергаются множество кланов. Как только дом Хогн позволит войне начаться, искупление для рода моего наконец случится. Посему, как видишь, мне не оставалось ничего иного, как устранить этого миролюбца Вальмура. Уилфред замер, как громом пораженный. Очевидно, что сей презренный тип, как и многие другие, стремится лишь нажиться на войне, и на то, что произойдет с Артолией в целом, ему глубоко наплевать. Но ведь свято верит Фокснель в праведность и справедливость своего "высшего начинания", глаголя о необходимых жертвах, должных ознаменовать неминуемое возрождение несправедливо попранного рода. И самое страшное... исповедует архимаг торжество возмездия... как, до недавних пор, и сам Уилфред. Чем же отличается он от этого человека?.. Кто он таков, чтобы судить его?.. - А как же ваша с ним дружба? - угрюмо бросил Уилфред, уже зная, каков будет ответ. И не ошибся. - Да, мы с ним были друзьями, - признал Фокснель, но мимолетное сожаление о содеянном не поколебало мрачную решимость. - Но дружеские узы мало что значат сейчас, когда брат противостоит брату в борьбе за трон. Раскол между принцами расколол и Артолию, и пропасть эта растет с каждым днем. Лишь война может исцелить сей недуг, и объединение страны за одним, сильным правителем. Будь Вальмур все еще с нами, я уверен, он согласился бы с этим утверждением. - Тогда... возведи на трон достойного короля, - произнес Уилфред, возвращая клинок в ножны. - Ради сего начинания я предам тебе меч свой и имя. - Весьма... щедро с твоей стороны, - изумился Фокснель, не ожидавший, что наемник сей примет его доводы и осознает необходимость ряда смертей во имя высшего блага. - Но ты должен обещать мне скорый конец этот войны, - добавил Уилфред, и Фокснель согласно кивнул: - Думаю, этого можно достичь. Надеялся Уилфред, что, помогая архимагу добиться желаемого, он тем самым не только спасает от гибели Артолию, но и пресекает сбор душ павших воинов валькирией... устремление, идущее вразрез с заключенным им соглашением. Но сейчас заботило юношу сие меньше всего.
Кликнув управляющего, дворянин беспрекословно постановил: - Извести людей. Мы едем к Джошуа. - Прошу прощения у Вашей Светлости, - осмелился молвить Марли, - но кажется мне, что визит к графу несколько нежелателен.
- Смелое начинание... - покачал головой управляющий, не ожидавший подобного хода от своего господина. - Я отошел от политики королевского двора, оставив двух молодых принцев, и удалился сюда, - вздохнул Ройенбург. Принятое решение не очень-то нравилось и ему самому, но иного выхода он попросту не видел - за обоими принцами стоят алчные чужеземцы, в грош не ставящие благоденствие Артолии. - И теперь у меня нет возможности разрешить конфликт дипломатически, - продолжал он. - Принцы не станут слушать меня. Посему мы должны обратиться за помощью к кому-то еще. Пришло время исполнить мой долг перед королевством... и клятву верности почившему королю. Будем уповать на то, что еще не слишком поздно...
- Я сейчас же приготовлю для тебя обед, милый, - говорила Марго, и очи ее искрились от радости. - А ты пока можешь повозиться с музыкальной шкатулкой. Не забывал, ты обещал починить ее. - Да, я... помню... - выдавил Уилфред, сглатывая подступившие слезы. Ибо давал обещание сие малышки Элси отец его, уходя в поход... из которого уже не вернулся никогда. ...Как и прежде, Тильта с надеждой вопросила про Анселя... и вновь не сумел Уилфред известить девушку о трагической гибели их общего друга. Грех сей пребудет с ним до самой смерти... Конечно, сознавал он, что не сможет вечно скрывать правду... но и его собственный жизненный срок приходит к концу... и, похоже, окажется тот поистине страшным.
Переговоры с лордом Джошуа, старшим сыном герцога Валерия - брата почившего короля, - прошли успешно, и ныне знамена, споро созванные молодым дворянином, скорым маршем движутся к столице. Неведомо, завершит ли сие войну или же усугубит ее, но свой ход маркграф сделал и не сожалел об этом. Обоих принцев призовет он сложить оружие, но пойдут ли они на подобный шаг во благо державы?.. Ведь ныне Виллнор и Крелл Монферайгн открыто объявили о поддержке Лэнгри и Кристофа соответственно, и войска сих государств с недавних пор пребывают в пределах Артолии... По возвращении в Вейссхеит Ройенбурга ждал в высшей степени неприятный сюрприз; в покоях его дожидался господин придворный архимаг, как всегда напыщенный и самодовольный. - Нижайше прошу прощения за то, что вторгся без приглашения, - поклонился Фокснель маркграфу, даже не пытавшемуся скрыть своего неудовольствия. - Лорд Роейнбург, мне крайне нужна ваша помощь. - Ничего себе... - в изумлении процедил дворянин. - И о какой же помощи меня может просить коварный, двуличный, низкий злодей, подобный тебе? - Милейший Роейнбург, не подобает вам сыпать столь гнусными словами, - молвил Фокснель, с трудом сохраняя нейтральное выражение на лице. - Иной человек мог бы принять это за намеренное оскорбление. - И правильно бы сделал, - отрезал маркграф, желавший лишь поскорее избавиться от присутствия сего скользкого подлеца в своем доме. - Рассказы о гнусных твоих деяниях полнят мой усталый разум, в особенности - детали гибели сира Кеннара. - Чудовищно, когда одни у меня за спиной распространяют всякие грязные слухи, а другие с готовностью в них веруют, - парировал Фокснель, ничуть не смутившись. Выслушайте меня, лорд Ройенбург. Признаю, в прошлом я совершил несколько... недостойных... поступков, но сегодня я явился к вам, дабы предотвратить войну! - Предотвратить войну? - вырвалось у лорда, и не укрылась от Фокснеля искра заинтересованности, промелькнувшая в очах пожилого маркграфа. - Да, я так понимаю, мы оба к этому стремимся, - произнес он, внимательно следя за реакцией собеседника. - Никому не из нас не выгодно, чтобы гражданская война вконец разорила королевства. - С чего мне верить такому скользкому лизоблюду, - поморщился Ройенбург. - Интересно, какие же мотивы движут тобой? - Понимаю, вы питаете подозрения, но угроза, о которой я говорю, неоспорима, - настаивал Фокснель. - Посему оценивайте не посланника, но его послание... Театральным жестом он протянул руку к дверям, возник в которых Уилфред. Перешагнув порог чертога, юноша сдержанно поклонился недоуменно прищурившемуся маркграфу, и продолжал архимаг: - Позвольте представить вам Уилфреда, сына благословенного эйнхериара. Он готов посвятить всего себя нашему устремлению... Ройенбург долго переводил взгляд с одного гостя на другого, напряженно размышляя. Подарок ли это судьбы... или ее насмешка?.. - Скажи, добрый человек, - обратился он наконец к Уилфреду, - могу я доверять слову этого пройдохи? - Сами решайте, - прозвучал ответ, и марграф невольно усмехнулся - а парень не прост, надо отдать ему должное. Быть может, и стоит довериться этому Уилфреду... - Обязательно решу, - молвил дворянин, и, подойдя к столу, взял в руки два запечатанных конверта, протянул их наемнику. - Письма сии предназначаются для каждого из принцев. Доставь их им лично, и я сочту тебя достойным доверия. Поручение должно быть исполнено к рассвету, в случае неудачи можешь не возвращаться. - Будет сделано, - отозвался Уилфред и, покинув покои маркграфа, устремился прямиком к замковым конюшням. Путь предстоял неблизкий, и задача, вверенная ему, ох как непроста.
Волшебные слова "Послание от марграфа" позволили наемнику немедленно проследовать в покои принца Кристофа, дабы вручить наследнику престола запечатанный конверт. Последний искренне поблагодарил юношу, ибо отчаялся уже получить известие от первого советника своего отца. С самого начала конфликта Ройенбург не связывался с ним, а ныне донесли советники, что примкнул маркграф к герцогу Джошуа, и ведет тот войска к столице... Кристоф уже не ведал, чему верить, чего ожидать... быть может, полученное письмо что-либо прояснит?.. А Уилфред уже покинул столицу, галопом скача на север, через заснеженные пределы Винтергарда... и дальше, дальше - к цитадели Айдельрейв. Принц Лэнгри к посланию Роейнбурга отнесся донельзя скептически, ибо не верил о то, что перемирие еще возможно. Нет, он непременно должен получить трон... хотя бы по той простой причине, что недотепа Кристоф непременно продаст державу шакалам из Крелл Монферайгна, и сам этого не осознает. Что же до виллнорцев, пытающихся нашептывать на ухо ему самому... пусть себе. Как только корона окажется на голове Лэнгри, он мигом вышибет их отсюда... ...Когда Уилфред - уставший донельзя, но довольный собой - перешагнул порог покоев маркграфа Ройенбурга, уже занимался рассвет. Очевидно, что сей судьбоносной ночью пожилой лорд не сомкнул глаз, с нетерпением дожидаясь возвращения своего посланника. - Прости, что выдвинул тебе ультиматум в столь резкой форме, - произнес Роейнбург, приветствуя сына эйнхериара. - Поверь, я не хотел тебя обидеть, и не сомневался, что преуспеешь ты в возложенной миссии. Я искренне благодарен тебе за содеянное, и призываю меч твой под свои знамена. - Это честь для меня... - почтительно склонил голову Уилфред. - Честь, которой я не заслуживаю. - Подобное смирение не подобает тебе, юноша, - нахмурился маркграф, устремив на наемника мудрый, проницательный взгляд. - Я ничем не лучше негодяя негодяя Фокснеля, - признался Уилфред, не желая боле прикрываться героическим именем отца, избранным валькирией, и лгать человеку, выказавшему ему доверие. - Как и он, я предавал веривших в меня, оставлял друзей... За невинность свою Ансель расплатился жизнью, и виноват в сем лишь я. Нет прощения грехам моим. - Это так, - согласился Ройенбург, - но человека определяет то, какую стезю он избирает после того, как невинность была утрачена. Кто-то может предаться отчаянию и вершить один неправедный поступок за другим, иной же начинает же жить надеждой во имя добра. Нужно лишь сделать собственный выбор. - Вы говорите так, исходя из собственного опыта? - в удивлении вопросил Уилфред, и марграф горько усмехнулся: - Устав от низости дворцовой политики, я покинул столицу, презрев тем самым свой первейший долг - воспитание юных принцев. Если бы я остался их советником, как был обязан, они научились бы думать о последствиях собственных деяний. И теперь я должен исправить совершенную ошибку, попытавшись предотвратить гибель королевства... Даже если ценой сему станет моя жизнь... - Вы побледнели, Ваше Сиятельство, - осмелился заметить Уилфред, но Роейнбург лишь отмахнулся: - Неважно. В письмах своих я призываю принцев к прекращению противостояния и обсуждению условий перемирия. На переговорах сих ты будешь моей правой рукой. - Не знаю, заслуживают ли действия мои подобного доверия, - опустив голову, тихо молвил Уилфред. Почему сей - вне всякого сомнения - проницательный дворянин так уверен в нем... в человеке, знает которого лишь несколько часов?.. - Темные тучи, довлеющие над сердцем твоим, расходятся сейчас, когда мы беседуем, - отвечал Ройенбург. - Вскоре ты и сам это поймешь. - Может, и так, - согласился Уилфред. Действительно, после разговора с дворянином на душе стало не столь тягостно. Быть может, чистосердечное признание облегчило потаенную боль?.. Признание... и, самое важное, понимание, с которым отнесся к нему, простому наемнику, благородный маркграф... судящий о людях по деяниям их, но не по тяжким грехам прошлого.
Впрочем, состоятся ли?.. Время шло, а ни один из принцев так и не прибыл ко дворцу. Означает ли это, что венценосные отпрыски отринули всякую надежду на мир?.. А вскоре в покои, занятые маркграфом ступил капитан его стражи и, отсалютовав, сообщил, что войска принца Лэнгри выступили из Айдельрейва, а лазутчики доносят, что к границам Артолии приближаются внушительные силы Виллнора. Более того, на границе с Крелл Монферайгном собираются войска сей державы, и скорым маршем движутся на воссоединение с армией принца Кристофа. - Стало быть, сбылись мои худшие опасения, - устало закрыл лицо руками Роейнбург. - Вражда братьев разделит королевство, и их варвары-советники станут теми, кто поставит нас на колени... Но я не останусь в стороне, дабы наблюдать над тем, как братья обращают в руины то, что мы с таким трудом построили!
Противостояние случилось в Артолианских горах - хребте, разделяющем надвое территорию державы. Наказав воинам оставаться на позиции и изготовиться к бою, Ройенбург в сопровождении Уилфреда бесстрашно направился к стану противника. Навстречу ему выступил Кристоф, смерил пожилого наставника откровенно враждебным взглядом. - Маркграф Ройенбург, будучи полноправным наследником престола, я приказываю вам отступить! - зычно возвестил он. - Тиран, начинающий войну вопреки воле народа, не может заявлять о правах на трон! - желчно отвечал Ройенбург, буравя бывшего воспитанника тяжелым взглядом из-под кустистых бровей. - Именно тирана я и пытаюсь остановить! - воскликнул принц, и на мгновение Уилфред увидел в нем испуганного, растерянного юношу, ввергнутого в водоворот неожиданных событий и вынужденного стать послушным исполнителем чужой, навязанной воли. - Мечи решат то, что не сумели слова. - Мечи - средство достижения цели, а не иначе, - отрезал Роейнбург, ибо никакие доводы, произносимые сим неразумным юнцом, не могли поколебать его решимость. - И они делают тебя именно тем, что ты так стремишься уничтожить. Всплеснув руками в демонстративном неприятии сих речей, принц вернулся к ожидающим войскам... а несколько минут спустя тишину разорвал трубный звук рога, возвещая начало сражения. Войска сошлись в противостоянии на заснеженной равнине, и обагрилась та алой кровью, ибо артолианцы жестоко, бездумно убивали друг друга, исполняя волю своих господ... Отряд Кристофа оказался разгромлен, а самого принца солдаты доставили пред светлые очи маркграфа Ройенбурга. - Позволь мне умереть здесь! - в отчаянии молил Кристоф. - Мои солдаты отдали свои жизни, полагая, что и я поступлю так же! Выживание мое лишает чести их жертву! - А что скажешь о жертве твоего отца? - хмуро поинтересовался маркграф. - Если уж вы с Лэнгри не желаете почтить его, это сделаю я, поверь. Велев солдатам поместить пленника в обоз и глаз с него не спускать, Ройенбург приказал воинству выступать на север, к Айдельрейву. На закате следующего дня присоединились к ним и силы, отряженные герцогом Джошуа, и маркграф приказал немедленно атаковать оплот Лэнгри, особо предупредив офицеров, что принц должен остаться живым, и обещав, что в случае неисполнения сего приказа, лично срубит им головы.
Ворвавшись во врата, солдаты маркграфа рассредоточились во внутреннем дворе крепости, продолжая ожесточенный бой с силами противника; во главе небольшого отряда Уилфред и Ройенбург сумели пробиться к тронному залу, где воочию лицезрели принца Лэнгри. Последний восседал на троне, установленном на слишком уж чрезмерном возвышении, и хмуро взирал на врагов своих сверху вниз. Тем же волей-неволей приходилось задирать головы; вне всяких сомнений, зодчие, возводившие цитадель, загодя позаботились о том, чтобы у ступающих в залу не оставалось сомнений в различии положений их и властителя Айдельрейва. - Ты пленил моего брата, а теперь посмел явиться ко мне? - гневно осведомился Лэнгри. - Твое старческое слабоумие переросло в откровенное безумие. - Ты можешь как угодно отзываться о моем возрасте, ибо ты - всего лишь неразумное дитя, - отвечал Ройенбург. - Народ не станет терпеть твою тиранию! - Что может знать трус о короне? - ухмыльнулся принц, ведя себя слишком уж уверенно, будто не брал в расчет тот простой факт, что оплот его может пасть в любую минуту. - Сила правила с самого начала времен, и ничего не изменилось с веками. Он произнес заклинание, и воплотились в чертоге демоны, ведомые гигантским мифриловым големом. Ройенбург понимающе кивнул: полагал Лэнгри, что, прикончив маркграфа, обезглавит он противостоящие ему силы, и, деморализованные, отступят те с поля брани. Возможно, в суждениях юнца и есть резон, но Роейнбург не собирался потворствовать его стремлениям... Союз с виллнорцами и демонами - что может быть отвратнее?!. Воины маркграфа схватились с ринувшейся на них нечистью; Лэнгри стремительно метнулся к ненавистному наставнику, пронзил грудь его мечом. Изумленные произошедшим, солдаты вознамерились было покончить с принцем здесь и сейчас, но Ройенбург, захлебываясь кровью, напомнил им, что Лэнгри должен быть взят живым, и никак иначе. Уилфред понимающе кивнул: он исполнит приказ, чего бы это не стоило; благодарно улыбнувшись, маркграф Роейнбург распластался за залитом кровью полу тронного зала Айдельрейва...
Но когда несколько дней спустя дворянин пришел, наконец, в себя, первые же новости, сообщенные вбежавшим в чертог управляющим, оказались, мягко говоря, неутешительными. - Ваше Сиятельство, - изрек Марли, - несколько минут назад принц Лэнгри спрыгнул с западной башни и разбился насмерть. - Глупец! - гримаса боли исказила лицо Ройенбурга, и он устало прикрыл глаза. Дни его сочтены; неужто и отойдет он в мир иной, так и не узрев возрождающуюся Артолию?.. - Зачем он это сделал?! А что Кристоф? - Все эти дни Лэнгри оставался в своем чертоге, оплакивая павших за него в сей войне, - вздохнул управляющий. - Возможно, содеянное им было актом воздаяния. Принц Кристоф еще пребывает в неведении о случившемся. Что же нам делать, Ваше Сиятельство? - Ничего ему не говорите, - приказал маркграф, - или же скорбь сразит и его. Поклонившись, Марли покинул чертог, оставив Ройенбурга наедине с Уилфредом. Дворянин устало откинулся на подушки; последние месяцы не принесли ничего, кроме боли как самим участникам бессмысленного конфликта, так и их верноподданным. Почему, ну почему принцы не согласились на переговоры в Лесной Поляне, предложенные им?!. - Как случилось, что я утратил их доверие? - вслух размышлял Ройенбург. - Возможно, когда я оставил столицу, они расценили сие как своего рода предательство. Если бы я остался и продолжал растить и воспитать их, ничего этого бы сейчас не произошло. - Вы не можете этого знать наверняка, - мягко возразил Уилфред умирающему. - Вы следовали пути, который считали правильным. И сейчас Артолия остается независимым королевством. Посему не нужно ни о чем сожалеть. - Возможно, возможно... - задумчиво покачал головой Роейнбург, и зашелся в новом приступе страшного кашля. Уилфред вознамерился было метнуться к дверям, дабы призвать лекаря, но маркграф, утерев выступившую на губах кровь, жестом остановил его. - Эти старые кости уже ничто не вылечит, - печально улыбнулся он, признавая неизбежное. - Пусть я все-таки умру от меча Лэнгри. Подобающий конец. Я был неправ, отвернувшись от принцев... и ныне должен принять последствия принятого тогда решения. Уилфред... однажды ты... Прозвучали последние слова маркграфа в сем смертном бытии, и Уилфред, скорбно склонив голову у ложа усопшего, понимающе кивнул: - Однажды... последствия придется принять и мне.
- Уилфред, ты меня беспокоишь, - звучал тревожный, недовольный голос Айлит, когда брел юноша через ночной лес, следуя на север, к родной деревушке. - Время поджимает, а ты и не думаешь начинать действовать. Множество душ, кои необходимо сразить, дабы противостоять валькирии, все еще пребывают в мире живых, а вместе с ними - твои надежды на воздаяние. - Не будет никакого воздаяния, - твердо отвечал деве Нифльхейма Уилфред. - Такими словами нельзя разбрасываться с такой легкостью, - возразила Айлит. - Стоит ли мне напомнить о соглашении между тобой и госпожой Хель? - Не стоит, - покачал головой Уилфред, - я помню о нем. Меня ждет Нифльхейм. - Такая разительная перемена, - нахмурилась Айлит, воплотившись в нескольких шагах от своего неизменного спутника. - Не обезумел ли ты часом? - Я лишь сейчас стал мыслить трезво, - улыбнулся Уилфред, - и понял, что бесконечные убийства никому не принесут спасения. И, осознав свою ошибку, не могу продолжать следовать по избранному тогда пути. - А я приложила столько усилий, чтобы создать для тебя эту войну! - с горечью - то ли искренней, то ли напускной - покачала головой Айлит и, заметив изумленный взгляд юноши, передернула плечами: - Это было весьма непросто. Способствовать заговорам, должным вылиться в итоге в союзы Лэнгри с Виллнором, а Кристофа - с Крелл Монферайгном... Сорвать все миротворческие попытки Ройенбурга, заставить одного брата поверить в предательство другого... Умирая, маркграф так не и узнал, что откликнулись принцы на выказанный им в письмах призыв к миру, выступили к Лесной Поляне. Но по пути атаковали эскорт Кристофа демоны, призываемые виллнорцами, а Лэнгри - монстры, обитающие исключительно в Крелл Монферайгне. Так, положив, что переговоры бесполезны, братья повернули обратно, вернувшись в свои оплоты и развязав военные действия... Утратив дар речи, Уилфред внимал вкрадчивым речам сей безжалостной, хладнокровной твари Нифльхейма. Стало быть, за всеми бедами Артолии, за сотнями погибших и тысячами обездоленных, стоит Хель?.. Но... ради чего?!. Неужели?.. - Конечно, ради тебя, Уилфред, - спокойно подтвердила Айлит, прочитав невысказанную, страшную мысль юноши. - Если бы ты оказался доброй маленькой пешкой и следовал замыслу госпожи Хель, все бы не закончилось так печально. Что ж, если твоя жалкая сущность не может послужить никакой иной цели, я пожру твою плоть, выпью твою кровь и поглощу душу. На глазах пораженного Уилфреда миловидная красавица обратилась в гигантского демона - Гарма, привратника Нифльхейма. Адский пес ринулся к намеченной жертве, но та оказалась далеко не так беспомощна, как он полагал. Уилфред сражался яростно, упоенно, сознавая, что противостоит ныне своей судьбе, последствиям заключенного в порыве ярости и ненависти нечестивого соглашения... А сейчас... сейчас он хотел жить, как никогда прежде... Оставаться рядом с матерью, наблюдать за возрождением родной державы... И лишь отвратное порождение Нифльхейма препятствует воплощениям сих надежд в жизнь...
Ансель, умоливший Деву-воительницу позволить ему помочь старому боевому товарищу в судьбоносном для того сражении, коротко отсалютовал пораженному Уилфреду мечом, после чего вонзил оный в плоть Гарма, и демон яростно взвыл, воззрился на нового противника... Воспользовавшись мимолетным замешательством адского пса, Уилфред, вознеся молитву всемогущим богам Асгарда, стремительно атаковал, погрузив меч в основание черепа Гарма. ...Уилфред пришел в себя на знакомой лесной поляне; Гарма поблизости не наблюдалось... Означает ли это, что соглашение, заключенное с Хель... разорвано?.. На это юноша мог лишь уповать... - Я знаю правду, Уил, - прозвучал тихий голос, и Уилфред, вздрогнув, обернулся к воплощенному Анселю, смотревшему на него с укоризной. - Но я хочу услышать это от тебя. - Я предал тебя, Ансель, - выдавил Уилфред и, не в силах вынести пристальный взгляд товарища, опустил голову. - Ты был моим самым дорогим другом, а я стал причиной твоей гибели. И Тильте я тоже солгал... Все для того, чтобы следовать своим глупым амбициям... - Достаточно, - усмехнулся Ансель, хлопнул Уилфреда по плечу. - Если ты действительно сожалеешь о содеянном, не стоит больше переживать об этом. Живи полной жизнью, Уил. Скажи Тильте, что я сложил голову, доблестно сражаясь, и ничего не добавляй к этому. Не стоит ей горевать еще больше... - Ансель... Такого друга, как ты, я не заслуживал... - выдохнул Уилфред. - Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?!. - Не лей обо мне слез! - отвечал Ансель, вполне довольный своим нынешним существованием. - Негоже смертным жалеть эйнхериаров! И хоть ты остаешься в присном Мидгарде, в то время как я пребываю в божественном Асгарде, не следует мне держать зла на тебя. Кстати, твой отец просил меня передать тебе следующие слова: "Почини за меня музыкальную шкатулку". Не знаю, правда, о чем это он... Очертания Анселя развеялись, и лишь белоснежные перышки опустились на землю там, где только что пребывал воплощенный эйнхериар...
- Знай, что умирая - и впоследствии, став эйнхериаром, - он помышлял лишь о твоем счастье, - говорил юноша сраженной горем девушке. Но та не слышала его; все эти месяцы жила она лишь надеждой о возвращении любимого, а теперь лишилась и ее... Сможет ли она продолжать сирое существование, зная это?.. Оставив ее в печали, Уилфред устремился в дом, где оставалась его мать, и сразу же занялся починкой музыкальной шкатулки... И когда первые чарующие звуки позабытой, казалось, мелодии, разорвали мрачную тишину, безумие последних лет оставило Марго, и крепко обняла она своего единственного, горячо любимого сына, вернувшегося, наконец, домой...
Один никогда не стремился к открытому противостоянию Асгарда с Нифльхеймом, и ныне испытывал несказанное облегчения от осознания того, что конфликта - несмотря на откровенную провокацию со стороны Хель - удалось избежать. Немыслимо!.. Темная Королева пыталась сделать из ничтожного смертного орудие, дабы сразить могущественную Деву-воительницу, валькирию Леннет!.. Однако Фрейя указала Отцу Сущего на то, что не Хель, а именно Леннет возродила сего смертного, Уилфреда, когда пал тот у Аувеллина... и сделала это по просьбе Теодора, своего верного эйнхериара. По мнению Фрейи, подобная слабость и потворство смертным страстям недопустима для богини, и с утверждением этим Один не мог не согласиться. Действительно, Леннет и Сильмерия понимают сердца людские, как никакие иные божества Асгарда, но сие - слишком тяжкая ноша для обеих. Посему вознамерился Один погрузить сущность Леннет в сон на долгие годы, приказав Фрейе запечатать при этом ее воспоминания, дабы не стали оные обузой для валькирии, когда вновь пробудится она и снизойдет в смертный мир.
События последующих лет вошли в историю как "Падение Артолии". Придворные интриги закончились коронацией герцога Джошуа, старшего сына брата покойного короля, которого столь истово поддерживал маркграф Ройенбург. Новый монарх приложил все усилия к восстановлению Артолии, но многие раны, оставленные на земле в ходе последнего конфликта, до сих пор остаются незалеченными. След от войны слишком сильно довлел на короля, поэтому его правление было недолгим - вскоре королевство стало вновь погружаться во тьму... 2. Лезард Валет. Темный алхимик Лезард Валет. Личность, поистине легендарная в истории Мидгарда. Алхимик, чародей, некромант... Безумный гений, обретший Философский Камень, выживший в хаосе Рагнарёка и подчинивший само время в амбициознейшем стремлении попрать самих небожителей Асгарда. Но мало кому ведомо о долгих странствиях Лезарда по миру смертному в годы, предшествовавшие Сумеркам Богов, и о верном ученике, сопровождавшем его - молодом человеке по имени Луи. Последний слепо следовал за своим наставником, не задавая ему лишних вопросов, беспрекословно исполняя поручения, а Лезард обучал его магии, заставляя оттачивать обретенные умения незамедлительно. Вот и сейчас: остановившись на привал в лесной чащобе, некромант отступил в сторону и, скрестив руки на груди, бесстрастно наблюдал, как ученик его справляется с множеством одичалых волков, привлеченных светом костра. Некоторые из монстров избрали целью своей самого Лезарда, но тот лишь сделал короткий жест рукой, и воздух вокруг него неожиданно сгустился, обратившись в острейшие ветряные лезвия, разрубившие волков на части. Тяжело дыша, Луи обернулся к наставнику, но тот лишь сухо резюмировал: "Пять очков. Слишком много времени ты потратил на этих жалких тварей. Отныне ты сам станешь справляться со всеми монстрами, которые встретятся нам на пути". Луи сник, но, не смея перечить, безропотно поплелся вслед за Лезардом... Допрежь он ни разу не поинтересовался у наставника о цели их странствия, полагая, что Лезард, если сочтет необходимым, сам просветит его касательно этого вопроса. ...Недалече от леса странники заметили городок, остановились в таверне. Все вокруг выглядело столь мирным, столь безмятежным, что Луи не удержался, поинтересовался у подавальщицы, как им удается сохранять подобное спокойствие поблизости от кишащего монстрами и одичалыми тварями леса. "Потому что в городе проживает настоящий герой, Алек", - улыбнулась девушка. Лезард, расположившийся за столиком и потягивающий горячий чай, едва заметно улыбнулся, но больше ничем не проявил интереса к беседе. "Герой?" - озадачился Луи. - "А каков он, этот Алек?" "О, он невероятно сильный мечник", - девушка зарделась, - "и офицеры регулярной армии хотели бы видеть его в своих рядах. Но он остается в нашем городке, защищая его от монстров. Он возглавляет городское ополчение и всегда сражается с противником в первых рядах". "Доблесть глупца", - пробормотал Лезард, однако, быть может, именно это качество местное героя окажется ему на руку... Возможно, безрассудство защитника города позволит магу встретить ее. Подозвав ученика, Лезард приказал ему немедленно разыскать городскую лавку и купить его любимый чай. Луи ослушаться не посмел, хоть и скрипнул зубами от злости: его самовлюбленный высокомерный наставник еще не допил чай, заказанный в таверне, а уже новый требует!.. Юноша столь сосредоточился на собственных невеселых мыслях, что не заметил пробегавшего мимо молодого человека; на узкой улочке разминуться возможным не представилось, и Луи, получив от незнакомца ощутимый толчок, полетел в грязь. Молодой человек извинился на бегу, но даже не остановился. И без того невеселое настроение Луи обратилось в откровенно упадническое. "Я тебя из-под земли достану..." - прошипел он, устремляясь за незнакомцем, совершенно позабыв про чай, оставшийся в придорожной пыли. Последнего ученик чародея обнаружил на городской площади; окруженный толпой мирян, тот сошелся в кулачном поединке с неким индивидом... Тот походил на обыкновенного забулдыгу, завсегдатая местных таверн, но молодой человек, прежде толкнувший Луи, поверг того наземь, а когда противник вновь поднялся на ноги, ударил еще раз, отбросив мужчину прямиком в толпу. Инстинктивно Луи сотворил заклинание, и поток воздуха хлестнул забулдыгу, и тот, кувыркнувшись, осел, лишившись чувств. Собравшиеся поспешили разойтись... все, за исключением молодого человека, воззрившегося на Луи с интересом. "А, это тебя я толкнул!" - дружелюбно улыбнулся он, но юноша лишь окрысился: "Вот и заплати за мой чай!"
"Сейчас люди называют меня героем", - усмехнулся Алек. - "Можешь ли ты поверить в то, что раньше я слыл бутозером?" "Ты и сейчас бутозер!" - отвечал Луи, и, заметив, как вытянулось лицо собеседника, улыбнулся: "Слишком много болтаешь... Но почему же ты оказался от предложения переехать в столицу?" "Ну, это не мое", - пожал плечами Алек. - "К тому же, здесь лес". "Лес?" - уточнил Луи, бросив взгляд на чащобу, нависающую, казалось, над селением. - "Где множество монстров?" "Когда я был ребенком, бегал в нем с утра до вечера", - вздохнул юноша. - "Этот лес многому меня научил... уроки хорошие и плохие..." Слова Алека заставили ученика чародея насторожиться. "Когда ты был ребенком?" - уточнил он. - "Хочешь сказать, монстры появились здесь относительно недавно?" "Нет, они и раньше были", - отвечал Алек, - "но никогда прежде они не атаковали нас столь организованно... Похоже, здесь угнездилось некое могущественное создание... Так что сейчас моя цель - очистить этот лес от монстров. И до тех пор я никуда отсюда не уйду... А у тебя есть цели, или мечта?" Луи задумался: при всех отрицательных качествах его наставника нельзя отрицать, что Лезард Валет - великий чародей, и оказаться в его учениках - истинная честь. Посему стремится он стать если не столь же могущественным магом, то уж никак не из последних... "Твой наставник, должно быть, великий человек", - заметил Алек, и, отвечая на недоуменный взгляд Луи, пояснил: "У тебя все на лице написано. Ты восхищаешься им. Хорошо, что каждый из нас четко осознает поставленные цели". "Да, верно", - улыбнулся Луи, но неожиданно лицо его собеседника исказилось от ярости. Проследив за взглядом Алека, ученик чародея заметил некую крылатую тварь, кружащую над городом. "Уже не боятся средь бела дня появляться..." - скрежетнул зубами герой. - "Я обязательно изгоню их из леса!" Луи готов был поклясться, что заметил за спиною Алека призрачные белоснежные крылья, в следующее мгновение исчезнувшие... И лишь одно перышко мягко опустилось на землю...
А затем долго смотрел в окно, провожая глазами заходящее солнце. "Это будет длинная ночь", - растянул губы в улыбке Лезард Валет, потер руки в предвкушении...
С интересом наблюдал за разворачивающейся драмой и Лезард. "Ты сказал, что видел, как монстр кружил над городом", - задумчиво произнес он, обращаясь к ученику. - "Возможно, оценивал ситуацию именно для этой атаки". После чего уверенным шагом устремился к выходу из номера. Луи спрашивал, куда собрался его наставник в столь опасный час, но чародей не удостаивал паренька ответом. С легкостью сражая заклятиями монстров, дерзнувших оказаться у него на пути, Лезард Валет шагал к выходу из города. Смятенно озираясь по сторонам, Луи бежал следом... но остановился, как вкопанный, заметив у границы леса окровавленное тело Алека. Неужто тот собирался в одиночку бросить вызов монстрам, обитающим в чащобе, и оказался повержен ими?!. Лезард приблизился, и, бросив взгляд на тело героя, лаконично резюмировал: "Его раны смертельны". Громогласный рев разорвал ночную тишь, и из леса показалась гигантская рептилия - вне всякого сомнения, направляющая иных монстров, обитающих в чащобе. Превозмогая сильнейшую боль, Алек поднялся на ноги, устремился к твари, зная, что если сумеет прикончить ее, монстры лишатся лидера, вновь скроются в потаенных лесных пределах. Заклинания Лезарда ударили в монстра, но финальный удар ему оказался нанесен Алеком. После чего последние силы оставили героя, он тяжело осел наземь. "Все-таки... здорово... что я сумел прикончить его перед смертью..." - выдавил он, и Луи возмущенно возопил: "Здорово?! Нет ничего замечательного в твоей гибели. Неужто у тебя не осталось ничего, ради чего стоило бы жить?!" "Остались", - прошептал Алек, - "но только что я достиг одной из поставленных мною целей и прожил хорошую жизнь". В глазах Луи стояли злые слезы; он знал, что этот бесстрашный юноша, защитник городка, умирает, и никакие заклинания не вернут его к жизни... А во тьме распахнулись белоснежные крылья, и очам изумленного до глубины души ученика чародея предстала Дева-воительница, валькирия, богиня Вальхаллы. Насколько он знал из преданий, валькирии забирают с собой души героев и направляют их в Вальхаллу. Неужто дева, снизойдя в Мидгард... пришла за душою Алека?!. "Наконец-то мы встретились", - произнес Лезард Валет, не отводя глаз от Девы-воительницы. - "Давненько не виделись, валькирия Леннет". Ошарашенный, Луи наблюдал, как богиня медленно обернулась к чародею; глаза ее недобро сузились, ладонь легла на рукоять меча. "Снова ты!" - процедила валькирия. - "Какие козни строишь на этот раз?" "Я лишь последовал за нашим героем сюда", - обезоруживающе улыбнулся Лезард, - "и ждал твоего появления... Поверь, нет у меня в мыслях ничего дурного". Да, Луи знал, что наставник его - личность загадочная, но он и предположить не мог, что Лезард знаком с богиней Асгарда и может вести с ней столь будничную беседу... "Я не хочу тебя больше видеть, никогда!" - с неприкрытой угрозой молвила валькирия, и Лезард хохотнул, ничуть не устрашившись: "О, какие суровые слова! А вот я, наоборот, рад тебя видеть после столь долгой разлуки, и, надеюсь, ты задержишься подольше". С этими словами он извлек из сумы пузырек и немедленно опорожнил его на труп могущественного монстра, сраженного Алеком. Тот восстал отвратной нежитью, и валькирии не оставалось ничего иного, как противостоять богомерзкой твари. Лезард же бесстрашно приблизился к монстру, находящемуся под его полным контролем, обернулся к Леннет. "Это единственный способ задержать тебя в смертном мире", - извиняющимся тоном заметил он, - "пока ты вновь не вернешься на небеса. Итак... сразишься ли ты со мной, валькирия?" Монстр бросился к богине, и той не оставалось ничего иного, как принять вызов некроманта, отошедшего в сторонку и с нескрываемым удовольствием наблюдающего за противостоянием. "Но зачем это, наставник?!" - возмутился Луи; подоплеку творящегося он не разумел, однако ему совершенно не нравилось то, что он видел... Лезард, однако, не обратил на ученика ни малейшего внимания; взор его был прикован исключительно к валькирии. "А ты еще более прекрасна, когда сражаешься..." - мечтательно выдохнул он, и осознал Луи, что отношения наставника его с богиней могут оказаться куда более сложными, чем может показаться на первый взгляд. После непродолжительного противостояния валькирия отсекла монстру голову, и Лезард аплодировал ее победе. "Прекрасно", - резюмировал он, поправляя очки. - "Должно быть, я оскорбил тебя, явив столь жалкого противника. Мне следовало самому сразиться с тобой. Конечно, мне бы не хотелось этого, и я надеюсь, что ты сумеешь держать себя в руках..." Валькирия метнулась к некроманту, но тот предвидел возможность нападения, посему воздел руки, приготовившись произнести заклинание... Но в ярчайшей вспышке между богиней и чародеем встал силуэт, в котором Лезард узнал Алека. "Может, остановитесь на этом?" - осведомился герой, переводя взгляд с валькирии на некроманта. Пораженный Луи бросил взгляд в сторону, где покоилось мертвое тело юноши... Оно оставалось на прежнем месте, но вместе с тем нельзя было отрицать тот факт, что Алек с обнаженным мечом в руке возвышался в нескольких шагах от него. "Это моя душа", - улыбнулся герой. Валькирия бросила внимательный, пристальный взгляд на Луи, немало смутив юношу, после чего воспарила в небеса. Лезард с сожалением вздохнул, повертел в руках белоснежное перышко, упавшее наземь. Что ж, стало быть, встреча их откладывается до следующего раза... "Вскоре я отправлюсь за нею", - произнес Алек. - "Похоже, в городе все успокоилось. Я больше не нужен здесь..." "Но угроза городу со стороны монстров остается!" - воскликнул Луи. - "Если ты покинешь их..." "Кажется, ты забыл, что я мертв", - резонно напомнил пареньку Алек. Пожелав ученику чародея удачи в грядущих деяниях, эйнхериар, избранный богиней, исчез...
Луи тихо выругался: неужто наставник его одержим валькирией и просто следует за нею по пятам?.. Или же все не так просто, и странствие их имеет и иные цели, покамест ему неведомые? "Наставник, куда мы теперь?" - вопросил Луи, спеша вслед за чародеем, и тот передернул плечами: "В следующий город, конечно же. Пойдем через лес, срежем путь". "Но... в лесу все еще немало монстров..." - выпалил Луи, и осекся, когда Лезард наградил его уничижающим взглядом. "Я думаю, это прекрасное место, чтобы отточить твои магические умения", - произнес чародей и, отступив в сторону, кивком указал на едва заметную тропку, вьющуюся между деревьями. - "Давай, Луи, иди вперед". Ученик возмутился было, но слушать очередной поток возражений и сетований на методы обучения Лезард Валет не стал, посему устремился прочь; ему было совершенно безразлично, последует ли за ним нерадивый ученик, только и годный на то, чтобы заваривать чай некроманту... Позже, на привале Лезард приказал Луи изучать колдовскую книгу и пытаться самостоятельно творить заклинания, сам же погрузился в изучение карты... Сколько Луи не пытался, заклинание упорно не желало сотворяться, и раздражение юноши все росло. Наконец, он, сдерживая гнев, обратился к наставнику, прося совета, но Лезард лишь недоуменно бросил: "Совета? Зачем?" "Но вы же мой наставник!" - возопил отчаявшийся Луи, и губы Лезарда искривила усмешка. "Да, я твой наставник", - признал чародей, и воспрявшего было духом Луи следующие слова Лезарда обескуражили окончательно: "Вот тебе совет. Тот, у кого недостает терпения, практически лишен возможности сконцентрировать магическую энергию. Тот, кто всегда просит о помощи, показывает, сколь психологически непригоден он для избранной стези. И тот, кто донельзя устает при подобном обучении, просто физически слаб и жалок. А также..." "Достаточно", - быстро произнес Луи, побагровев. - "Я не об этом спрашиваю. Неужто нельзя дать мне совет касательно заклинания, или просто намекнуть..." "Во-первых, ты всегда должен пытаться что-то сделать сам, не прося о помощи", - молвил Лезард, - "хоть думаю, такому любителю, как ты, сложно это понять. Ну что, показать тебе это заклинание?" Луи насупился, покачал головой: нет, дескать, он сам попробует еще раз... Вскоре они продолжили путь через лес, направляясь к западному городу. Лезарда не смущали вести о том, что в тех землях бушует война... Луи предполагал, что наставник его готов спуститься и в Нифльхейм, чтобы еще раз встретить Деву-воительницу... Но заворожен последней был и сам ученик, посему безропотно следовал за чародеем... На следующей день лестные пределы сменились выжженной пустошью; вдали виднелись очертания деревушки. Города поблизости заметно не было, но Луи предложил наставнику посетить селение, дабы определиться с направлением. Лезард согласился с доводом ученика, заметив, что даже в подобном захолустье им может "улыбнуться удача, как в прошлый раз". Луи оказался неприятно поражен неприкрытым цинизмом чародея: Алек и множество сограждан его мертвы, растерзаны беспощадными монстрами, а Лезард называет подобное "удачей" лишь потому, что имел удовольствие несколько мгновений лицезреть сошедшую в мир Деву-воительницу. Женский крик разрезал утреннюю тишь, и узрели чародей и ученик его, как у подножья холма вооруженные люди окружают повозку, угрожая клинками управляющими ею мужчине и женщине. Луи прошиб холодный пот: наверняка разбойники!.. Он предложил было наставнику уходить отсюда подобру-поздорову, когда один из лиходеев заметил двоих наблюдателей, окриком предупредил остальных. Лезарду и Луи не оставалось ничего иного, как спуститься к подножью холма, хоть и видел юноша, что наставник его с превеликим трудом сдерживает раздражение. "Мы - сборщики податей", - с глумливой ухмылкой представился один из разбойников. - "Нас нанял кое-кто с весьма высокими амбициями". Лезард не удержался, хохотнул. "Боюсь, вы, так называемые "сборщики податей", и понятия не имеете, сколь далеко могут простираться амбиции", - промурлыкал он. Лицо разбойника побагровело. Угрожающе взмахнув клинком, он прошипел: "Я хотел отпустить вас, не причиняя вреда, но передумал. Сейчас вы поймете, каково связываться с нами". Селяне, с которых головорезы вознамерились "собирать подати", попытались было заступиться за путников, говоря о том, что они не местные, но разбойники, желавшие преподать слишком уж словоохотливым индивидам урок, и слушать ничего не хотели. "И что же мы должны понять?" - вкрадчиво поинтересовался Лезард, не делая и попытки отклониться от устремленных на него клинков. - "Очень бы хотелось, чтобы вы доходчиво объяснили это... если сумеете, конечно". Луи понял, что сейчас в лучшем случае разбойники попросту расстанутся с жизнями, в худшем - восстанут нежитью, бессловесными миньонами его безжалостного наставника. Обратившись к Лезарду, Луи просил того позволить ему разрешить ситуацию, а заодно явить результаты упорных самостоятельных тренировок в магическом искусстве. Чародей передернул плечами, отступил на шаг, предоставляя ученика уготованной его судьбе. Головорезы недоуменно переглянулись: им бросает вызов жалкий мальчишка?!. "Честно говоря, я не хотел бы причинять вам вред", - извиняющимся тоном заметил Луи, обращаясь к опешившим от подобной наглости разбойникам, - "но я не могу допустить, чтобы мой наставник потерял самообладание". Предводитель лиходеев, воздев клинок над головою, устремился к Луи, но молния, сотворенная тем, поразила его приспешников, заставив главаря остановиться. Осознание того, что противостоит ему маг, привело разбойника в ярость, посему приказал он сподвижникам нападать, пока мальчишка не успел сотворить следующее заклятие. Но Луи, припомнив наставления Лезарда, предельно сконцентрировался, отринул мысли о неминуемой угрозе, и заклятие, прежде ему не дававшееся, оказалось сотворено. Под ногами разбойников разверзлась земля, и сильнейший магический удар отбросил головорезов далеко в сторону. Изумленные селяне радостными криками приветствовали своего избавителя, один лишь Лезард недовольно поморщился. "Глупец", - резюмировал он. - "Сконцентрировался ты мастерски, но заклинание вышло за пределы твоего контроля". "Пусть получилось не идеально, но разбойники побеждены, стало быть, результат удовлетворителен?" - возразил Луи, но Лезард отрицательно покачал головой: "Ненужные эмоции взяли верх над трезвостью рассудка, поэтому ты заработал отрицательные очки". Луи открыл было рот, дабы возразить, когда один из селян окликнул их, прося чародеев о помощи. Пригласив чародея и ученика его к себе в дом, он поведал о том, что в последнее время нападения разбойников на окрестные селения и торговые караваны возросли. "Армия не собирается заходить в эти богами забытые пределы", - говорил селянин. - "Предводитель разбойников чрезвычайно силен. Ходят слухи, что он бывший солдат, а также болтают, что прежде он встречал Деву-воительницу... Не знаю, если он плохой человек, почему валькирия явилась ему?.." Лезард встрепенулся: до нужд селян ему не было никакого дела, но упоминание валькирии привлекло внимание чародея. "То есть, нападающие на ваше селение разбойники встречали Деву-воительницу?" - с недоверчивой улыбкой уточнил он. Сердце Луи екнуло: взгляд наставника не предвещал ничего хорошего... Лезард Валет был уверен, что разбойники вскоре явятся сами, ибо гордыня предводителя их не позволить спустить ученику чародея унижение, которым тот подверг лиходеев на глазах селян. ...Жители городка предоставили путникам комнату на втором этаже постоялого двора. Лезард приказал Луи заняться подготовкой постелей, сам же погрузился в чтение колдовской книги при свече свечи. Солнце закатилось, городок объяла тишина - звенящая тревожная. "Наставник, вы действительно собираетесь помочь этим селянам?" - с робкой надеждой поинтересовался Луи, но Лезард безразлично передернул плечами. "Сомневаюсь, что Дева-воительница с этими разбойниками", - протянул он, - "но я и не надеялся на такое везение. Поэтому мы можем просто прикончить лиходеев и вернуться сюда". Луи изумился: его наставник с таким безразличием говорит о людских жизнях! Необходимо удержать его от необдуманных действий... На рассвете, выглянув в окно гостиницы, Лео узрел отряд разбойников; предводитель их выступил вперед и, скрестив руки на груди, прокричал: "Я слышал, в городке остановились двое магов, доставившие немало неприятностей моим людям вчера. Я пришел, чтобы вернуть должок. Не будете ли вы столь любезны спуститься сюда?" Луи всполошился было, понимая, что без жертв не обойдется, благо взгляд его наставника не сулил ничего хорошего. Лезард Валет частенько пребывал по утрам в дурном настроении, и улучшению оного нисколько не способствовал столь наглый вызов, брошенный разбойником. "Раз уж они проделали столь долгий путь, невежливо не ответить на приглашение", - процедил он, устремляясь вниз по лестнице. Заметив появившихся в дверях гостиницы чародея и его ученика, предводитель разбойников недобро ухмыльнулся. "Пришли, а?" - хмыкнул он. - "Мы - сострадательные люди и не хотим разорять этот городок. Может, перенесем разрешение нашего спора в иное место?" "Неважно, где именно, я бы хотел покончить с этим поскорее", - согласился Лезард, и ровный, лишенный эмоций голос наставника донельзя ужаснул Луи. Вслед за разбойниками чародей наряду с учеником проследовали на каменистую равнину, за пределы городка, когда, повинуясь короткому жесту предводителя, один из бандитов выхватил из-за пояса небольшой цилиндр, набитый взрывчатым веществом, бросил в Луи, которого посчитал наименее опасным противником. Ученик чародея инстинктивно вскинул руку, сотворил магический щит, и последовавший взрыв его не затронул. Но следующий взрыв опасно истончил магический щит, и изумленный Луи завертел головой по сторонам: что явилось источником его? "Я разместил взрывчатку под землей вокруг всей этой области", - процедил главарь, сверля взглядом негодующего Луи. - "Если станешь сыпать заклинаниями бездумно, то лишь самому себе навредишь!" "Грязно сражаешься!" - вскипел мальчуган. - "И чем это ты столь сострадателен, как сам утверждаешь?" "Не людей не грабим, а лишь собираем налог", - доходчиво разъяснил разбойник. - "Мы - отряд воинов, защищающих жителей окрестных земель. Посему и собираем подати с селян, ибо имеем на то полное право. Не было бы нас, на них мог бы любой напасть да ограбить". Луи пришел к заключению, что главарь банды глуп, как пробка - как можно плести подобную ахинею?.. "Мне, в сущности, наплевать", - произнес Лезард, и предводитель разбойников осекся, изменился в лице. - "Будь вы разбойники или самоотверженные воители - для меня это совершенно неважно. Я лишь хотел узнать, встречал ли ты Деву-воительницу". "Встречал", - помолчав, кивнул главарь. - "Это случилось в бытность мою наемником. Она снизошла после одного из сражений... и была прекрасна в своих доспехах... А эти белоснежные крылья... Она коснулась земли, взглянула мне прямо в глаза. Кожа ее была мягка и бела, губы - красны, как роза... И я знал, что когда не забуду явления Девы-воительницы..." Разбойники с удивлением воззрились на своего главаря: неужто он на самом деле зрел валькирию? А они-то думали, что он это придумал... Предводитель побагровел, после чего, вздохнув, признал: да, он солгал, но лишь затем, чтобы придать немного романтизма их неказистым образам... "Вы потеряли для меня интерес", - произнес Лезард Валет, и сполохи магической энергии устремились к опешившим разбойникам, ударили в землю у их ног... Череда последовавших взрывов унесла жизни незадачливых бандитов... "Наставник, с вами все в порядке?" - заботливо осведомился Лео, когда грохот стих. - "Даже зная о закопанной взрывчатке, вы не колебались..." "Ты действительно полагал, что их жалкие ловушки могут остановить меня?" - изогнул бровь некромант, саркастически хохотнул, после чего предложил ученику вернуться в город, дабы забрать пожитки из гостиницы. Ведь они вновь выступают в дорогу!.. Благодарные горожане высыпали на улицы, долго махали вслед чародеям, спасшим их захолустное селение от грабителей. Обратившись к наставнику, Лео заявил, что хотел бы еще раз попробовать сотворить заклинание, доселе ему не удававшееся. "И что же изменилось за этот день?" - осведомился Лезард, и Лео смущенно улыбнулся: "Наблюдая сегодня за вами в сражении, я, кажется, понял, в чем заключалась моя ошибка..." Ведь творя заклятие, он ни на мгновение не должен допускать мысли о возможной ошибке, отринуть всякие колебания... ведь истинную волшбу порождает непоколебимая уверенность в собственных силах - подобная той, обладает которой его наставник, Лезард Валет. Двух путников вновь ожидала долгая дорога...
 1 2 3 4 5 6 7 8 
|
«Ты ведь принцесса, верно?» - проронил Руфус, испытывающе взирая на Алисию. – «Наверное, достаточно свистнуть, и тут же прибежит куда слуг?» Девушка потупилась, и продолжал Руфус: «Можешь, оставим это притворство, принцесса Алисия? Или... мне стоит называть тебя ‘валькирией’?» «Верно», - вскинула голову девушка – ныне Сильмерия, и лучник опешил, осознав: «Вас там что, двое?!»
Она назвалась Леоной, признавшись, что наряду с Ангримом разыскивает сокровища в сих позабытых руинах – ведь надо же в нынешние мирные времена наемникам каким-то образом изыскивать средства к существованию! Леона предложила встреченным незнакомцам объединиться... и Дилан немедленно заявил: «Забудь! Мы здесь не сокровищ ради! Идите-ка своей дорогой».
«То есть, все было ложью», - констатировала Алисия, и молвила Леона: « Если Сфера окажется в руках смертных, все обернется куда хуже!» Вспоминала принцесса слова Сильмерии; ведь та пыталась предупредить ее о коварной наемнице – наверное, что-то чувствовала... или знала...
«Вы понимаете, о чем говорите?» - всплеснул руками Руфус. – «О том, чтобы развязать Рагнарек и выйти из него победителями! Не слишком ли мы на многое замахнулись?» «Руфус, мы не можем допустить малодушия с твоей стороны сейчас», - отрезал Лезард. – «Ты – единственный во всем мире, кто может надеяться противостоять Одину. Тот, у кого больше шансов на успех, чем у леди Сильмерии...» «Руфус может вобрать в себя все знание и опыт Одина», - осознал Дилан, и чародей утвердительно кивнул.
Алисия пришла в себя в престранном пространстве, лицезрев, что находится на ветви гигантской структуры, являющей собой подобие как Мирового Древа, так и башни. Неужто это и есть – сопредельная реальность, сотворенная Лезардом?..
1. Соглашение пера
Но мать Уилфреда, Марго, лишь горестно вздыхала. Чести?!. Презренная богиня смерти забрала у семьи единственного кормильца, и в эти тяжелые времена... Ненависть к валькирии, ставшей в глазах его олицетворением всех несчастий, преследующих семью, все крепла в душе Уилфреда. И дня не проходило, чтобы Марго, в отчаянии заламывая руки, не проклинала богиню смерти... Семья голодала, и вскорости скончалась малышка Элси, сестренка Уилфреда...
- Я молил богов забрать мою жизнь, возродив тебя, - слабо улыбнулся умирающий, глядя в полные ужаса глаза склонившегося над ним Уилфреда. - И вот боги исполнили мою просьбу. Я знал, что расплата настанет, но не думал, что так скоро.
Двое воинов устремились к намеченным жертвам, в то время как набольший и сопровождающий его индивид в серой ризе с капюшоном не двинулись с места, покамест отведя себе роль пассивных наблюдателей. Черифа вскинула арбалет, Уилфред, вздохнув, крепче сжал рукоять меча... когда в разуме его вновь зазвучал голосок Айлит.
После чего, задумчиво пожевав губами, приказал солдатам атаковать...
- Уил! Я и не знала, что ты вернулся! - с радостью бросилась к юноше Тильта.
Маркграф Ройенбург, первый советник почившего короля, после смерти последнего оставил двор, удалившись в пожалованные ему владения Вейссхеит, что в восточных пределах Артолии.. Но, хоть ныне тяжелый недуг и приковал его к постели, дворянин не прекратил пристально следить за ситуацией в столице, всеми силами стараясь исполнить волю монарха, присягал которому на верность, и не допустить гражданской войны в любимой державе.
- Подобные бессердечные слова идут вразрез со слезами, которые тогда лились у тебя из глаз, - нахмурился капитан. - Неужто притворялся? Он все-таки умер бессмысленно?
- А для нас нет никакой разницы, - вздернул подбородок Мишка.
- И конец скоро настанет, - без тени улыбки заметила Наталья, кивком указав на высящуюся вдалеке, у самой линии горизонта, громаду заставы Аувеллин. Ответа на это у селян не нашлось: поражение в сражении на нагорье Камиллы не оставило надежды восставшим...
А в следующее мгновение у стен Аувеллина зазвенела сталь, ибо силы восставших ринулись вперед, стремясь вырвать свою предводительницу из рук проклятых лизоблюдов прогнившего престола. Сир Эрнест метнулся к гильотине, стремясь освободить Наталью от оков, но путь ему заступил Мишка, одним ударом двуручного меча срубив рыцарю голову.
Последние месяцы Уилфред странствовал по городам и деревням Артолии, предлагая меч свой градоначальникам и старейшинам, благо нечисть оставляла потаенные пещеры и лесные чащобы, осмеливаясь нападать на людские селения даже при свете дня. Айлит говорила, что причиной тому - истовый страх мирян пред грядущим днем, именно его чуют богомерзкие демоны.
- Ты... Розея? - сдержанно обратился самурай к женщине, но каждое слово его источало лютую ненависть. - Надо же, какое странное совпадение. Мой господин был убит "Святой" по имени Розея.
- Браво! Достойное нравоучение из уст самой Святой! - послышался женский голос, исполненный неприкрытой желчи. - Какое удовольствие, должно быть, доставляет тебе произносить сии помпезные слова!
- Что ты знаешь обо мне? - поразился Уилфред, столь неожиданным оказалось начало беседы. Мужчину, однако, реплика его привела в ярость.
...Когда натиск нежити оказался отражен и солдаты вернулись в столицу, Уилфред наряду с Фокснелем проследовали в покои придворного архимага, дабы продолжить прерванную беседу... но присоединился к ним гость, весьма неожиданный - молодой лорд Вальмур из дома Хогн, благоволит к которому валькирия.
- Джошуа - четвертый в линии наследников престола, и стоит за двумя принцами и собственным отцом, - пояснил марграф, добавив: - Его притязание на престол станет нашим призывом к миру.
...Так, несмотря на все усилия стремящихся к миру, в Артолии началась война. Оставив Лесную Поляну, войска маркграфа устремились наперерез армии принца Кристофа, идущей на соединение с силами Крелл Монферайгна.
...Сражение у Айдельрейва знаменовало поворотный момент в нынешнем конфликте, и навсегда вошло в историю Артолии как одно из самых страшных и кровавых. Сотни доблестных воинов сложили головы у стен твердыни, сражаясь, казалось бы, за одну и ту же цель - за лучшее будущее для своей державы. К ужасу солдат маркграфа, в рядах ненавистных виллнорцев оказались и призванные демоны, и ненасытная нежить...
Наемник покидал Вейссхеит, сознавая, что страна его спасена, и он сделал все возможное, дабы это случилось. Начинавшаяся война оказалась пресечена на корню, а армии чужеземцев изгнаны ратями герцога Джошуа, вероятно - следующего короля Артолии. И теперь Уилфред возвращался домой, дабы провести последние отпущенные ему дни рядом с матерью... Что ж, пусть адский пес Гарм пожирает его душу, это уже неважно... Ибо он - простой наемник, почитаемый жалкой пешкой Темной Владычицей Хель, - выше возмездия...
А реальность неотвратимо преображалось. Лесная поляна обращалась в островок каменной тверди, плывущий в потоках магической скверны, ибо низвергались сошедшиеся в последнем противостоянии на Темный Горизонт - граничные пределы Нифльхейма. Отчаяние, осознание неизбежности конца начало закрадываться в душу Уилфреда, когда в нескольких шагах от него воплотилась знакомая фигура.
