34. Новое начало

- Через неделю к Мэйдан Сари подошел флот. Умерших мы к тому времени уже похоронили. Так что погрузились на борт и вернулись в Александрию... Вот, собственно, и все, - закончил я свой рассказ.

Удачно подвернувшийся под руку стакан возмущенно звякнул, когда я отвесил ему щелбан. Скользнув по отполированной барной стойке, он плюхнулся в проворно подставленную лапку барменши, немедленно одарившей меня фальшивой улыбкой.

На душе сделалось совсем погано.

Никогда не думал, что разговор со старыми друзьями, встреченными после долгой разлуки, может оказаться таким гнетущим. Хотя дело тут, конечно, не в развеселой компании танталусовцев, с которой я нос к носу столкнулся, бесцельно шатаясь по улочкам Александрии. Но переживать все по новой оказалось тяжко. Особенно теперь, когда вроде бы все кончилось, а куда себя пристроить - не знаешь. Да и не хочется особо.

Да еще этот задрипанный бар! Сборище местной знати... И почему мы не могли посидеть в каком-нибудь нормальном месте? Нет же - зашли в ближайший! И что теперь? Каждая собака косится на шайку оборванцев! Правильно все-таки Цинна двинул одному аристократишке молотком по перепончатой лапе - нехрен нос воротить! Сам жрет, как свинья, сало в три ручья по подбородкам, каскадами, стекает. А туда же - губешки поджимает! После первого же удара рухнул без чувств в объятия своей бегемотихи!.. А та ничего, не растерялась - подхватила кавалера на руки да вытащила на свежий воздух.

Эх, даже у этого жирного борова есть пассия. А я?

"А ты - идиот".

Опять этот голос. Внутренний, не иначе. Пристал, зараза, не оторвешь! Но прав, скотина, не поспоришь! Даже... не обнял Гарнет на прощание. А теперь, может, если и увижу ее снова, так с задних трибун на коронации.

Злость на весь белый свет скоропостижно скончалась, и ее место заняла уже осточертевшая тоска, моментально превратив меня в размякшее аморфное тело. Вот прям как это... грибное пюре, которое я уже часа три насилую кривозубой вилкой. И это лучший бар в городе? Да эту дрянь даже дворовые собаки жрать бы отказались! Небось и крысы по углам шастают...

Увы, разозлиться в очередной раз не получилось. Апатия буквально вжала в барную стойку. Я только успел подложить под морду руки, чтобы не касаться поверхности.

- Что, совсем все? - издевательски хрюкнул Цинна, оторвавшись от колупания табурета - этому занятию он самозабвенно предавался с самого начала рассказа, порой демонстративно позевывая. - А Кинжал?

- А что Кинжал? - протянул в ответ я, меланхолично подыскивая, чем бы таким его треснуть после следующей реплики.

- Так ты ж втрескался! А теперь она в королевы подалась. Чё делать-то бушь?

Видимо, вялые потуги мозга обнаружить поблизости что-нибудь тяжелое отразились у меня на физиономии. Во всяком случае, вечно чумазый (и где только умудряется?) механик проворно ухватил со стойки свой молоток, который демонстративно держал на виду для острастки немногих оставшихся после нашего пришествия клиентов, и заткнул за пояс.

Не найдя подходящей альтернативы, я просунул под стойкой руку и украдкой - так, чтоб не заметила Руби, - продемонстрировал ему сложенную из пальцев фигуру.

Тот довольно осклабился.

- Ты циник, Цинна, - улыбнулся Бланк.

До этого момента наш зрячий слепой не проронил и слова. Но лицо у него жило своей жизнью, на глазах меняясь после каждой фразы. Похоже, компания каменных истуканов, одним из которых являлся он, а другими - безмозглые монстры, ему порядком осточертела. И, выбравшись из Темного леса, он всеми силами старался не столько наверстать, сколько прочувствовать упущенный отрезок жизни.

- Зидан, наверное, впервые по-настоящему полюбил девушку и просто не может разобраться в собственных чувствах.

- Хвостатый-то? - хохотнул Маркус, выливая в мутный стакан остатки содержимого очередной винной бутылки, которую они приговорили на пару с Цинной. - Да у него каждая юбка - любовь, а каждая вторая - настоящая!

- Не скажи. В прошлом он, конечно, не отличался постоянством, но...

Напомнить этой парочке, что я все еще здесь?.. Лениво... Как же это все угнетает. Ну почему я пошел именно этой дорогой? Не хочу никого видеть.

"А Гарнет?"

Гарнет... Гарнет - хочу. И что самое поскудное - от меня тут ничего не зависит.

- Ой, Маркус, ну шо ты городишь? Бланкусик прав, нашего Зизу прям подменили! Таким симпатяшкой был - веселым, жизнерадостным...

- Ехидным бабником, - закончил за нее Цинна.

- Да ну тебя! - обиделась Руби. - Циник и пошляк! Ох, мама дорогая, с кем я общаюсь...

- С уголовными элементами, - весело отметил Маркус, обнажив желтые клыки.

- Очень смешно! - скорчила рожицу девушка. - И ваще, ну шо вы пристали к человеку? Разве не видите? Ему-таки натурально плохо! Не пиликайте на нервах бедного Зизу! Пошли, уголовнички, пошли вон отсюда! Зизу надо побыть наедине с душевными терзаньями! Потом ешо набалакаетесь!

Руби, Руби... прекрасное ты существо! Так бы и расцеловал!

- Ну, это если руки на себя не наложит. Утопится с горя от неразделенной любви - ищи его потом по сточным канавам!

А тебя, чумазый, придушил бы!

- Цинна, поимей-таки совесть и мозги! Шо ты всякую чушь городишь?! Зизу никогда такого не сделает! Правда, Зизу?.. И вообще... А... а-а... а почему в канаве-то? Не, ну я понимаю - сброситься вниз... с водопада... и разбиться об острые скалы, окрасив пенистые...

- Понес... ло, - икнув, Цинна возвел глаза к потолку.

- Ладно, брат, мы и впрямь пойдем, - от дружеского хлопка Маркуса плечо жалобно хрустнуло. - Не закисай!

Вместе с Циной они взяли под руки выпавшую в иной мир Руби, оторвали от пола и через весь зал пронесли к выходу.

- Если соскучишься, заходи к нам в театр! - крикнул на прощанье Маркус, и они скрылись из поля зрения.

Бланк отлип от стены, у которой занял место, как только шумная компания ввалилась в бар. Поставил на стойку бокал с вином, который впихнул ему Маркус и к которому он так и не притронулся. Коснулся руки.

Пришлось поднять физиономию и выдавить из себя улыбку.

- Руби открыла в городе мини-театр. Вторая Западная, ближайший к центральной площади дом, - пояснил он слова друга. - Там же и временная база. Приходи как-нибудь.

Он повернулся к барменше и подарил ей широкую улыбку. Женщина вздрогнула, глядя, как череда морщинок пробежала по изуродованной шрамом щеке. Отстегнув с пояса кошель, Бланк выудил оттуда несколько монет и подтолкнул вперед.

- Не налегай на спиртное, - он отставил в сторону стакан, до которого уже почти добралась лениво ползшая по стойке рука, - будет только хуже.

На языке вертелся вопрос: "Тебе-то откуда знать?" Но я сдержался. В конце концов, не так много у меня друзей, чтобы им хамить. Хотя... едва ли Бланк вообще способен обижаться. Во всяком случае, я его в таком состоянии точно не видел.

На прощание он махнул рукой и прошел к выходу, лавируя между пустыми столами и стульями.

Уже выйдя из бара, направляясь к центральной площади, Бланк на полном ходу налетел на идущего навстречу Виви. Маленький маг шлепнулся на каменную мостовую. Танталусовец остановился, ошарашенно покрутил головой и неуверенно поводил руками перед собой.

Судорожно вцепившийся в шляпу маг поднял глаза и хотел по своему обыкновению извиниться, но юноша уже обогнул его по широкой дуге и заспешил дальше.

Ступив на берег, Гарнет миновала аллею грушевых деревьев, прошла меж мраморных изваяний вооруженных трезубцами воительниц и взошла по белокаменной лестнице к небольшому, утопающему в зелени скверу.

"Ее Величество королева Брана Тил Александрос XVI" - значилось на мемориальном камне, за которым тихонько журчал сбегающий из маленького фонтанчика ручей.

- Прошу, Ваше Высочество, - ожидавший ее доктор Тот подал девушке огромный венок, сплетенный из чайных роз - любимых цветов ее мамы. - Этот букет сделали горожане. Несмотря на последние события, люди по-прежнему любят королеву. Они не забыли о минувших десятилетиях ее мудрого правления.

Гарнет кивнула и приняла из рук старика букет.

Стоящая позади Беатрис наклонилась к ученому и прошептала в заросшее шерстью ухо:

- Ваше Величество.

- До коронации еще три дня, девочка, - улыбнулся Тот, поправив сидящие на длинном носу очки.

От такого обращения воительницу передернуло. Она выпрямилась и отступила на шаг, стараясь смотреть исключительно перед собой.

Принцесса наклонилась, провела пальцами по теплому мрамору, ощупав выгравированную надпись, и положила венок.

На короткое мгновение сердце девушки болезненно сжалось, в груди заныло, а глаза защипали предательские слезы. Но она сдержалась. Она запомнила последние слова мамы. Королеве не пристало плакать.

Она молча обернулась, и на фоне опоясанного водами озера замка, разрезанного сверкающим на солнце обелиском, полыхнули решимостью янтарные глаза.

- Идем, - девушка миновала своих сопровождающих и зашагала вниз по лестнице.

Спустившись к побережью, все трое погрузились на борт новенькой лакированной гондолы, и та, лениво оттолкнувшись от берега, стремительно набрала скорость и помчала их к стенам александрийской твердыни.

Стоя на носу лодки, Беатрис смотрела в спокойные, отливающие пурпуром воды озера. Мелкие волны гуляли по лицам пассажиров.

Рядом с полной решимости принцессой сидел доктор Тот, на его лице блуждала задумчивая улыбка. Старик явно размышлял о чем-то своем, а эту добродушную мину нацепил на лицо по привычке, чтобы не смущать спутников отсутствующим взглядом законченного сумасшедшего.

Вновь вспомнив "девочку", Беатрис сжала рукоять меча и скрипнула зубами.

Взгляд воительницы переместился на сидящую напротив девчонку. Та, похоже, была готова провалиться сквозь днище и не знала, куда деть глаза. Поэтому в один момент их опущенные в воду взгляды пересеклись. Девчонка вздрогнула и поспешно уставилась себе под ноги.

Беатрис улыбнулась. Да, она могла ее понять. Взгромоздившись на лодку, Адельберт первым делом вынул из рук ойкнувшей гондольерши весло, саму же девушку, ни слова не говоря, приподнял за ворот кожаной куртки и усадил на пассажирское место. Та попробовала что-то протестующе пискнуть, но под взглядом смежившего брови Штейнера моментально завяла. Рыцарь же занял место рулевого и показал, что довольно умело управляется с этим транспортным средством.

Чуть повернув голову, она смотрела, как он, закованный в лучащиеся лазурным светом начищенные латы, которые снимал перед сном и одевал с рассветом, размеренно поднимает весло, опускает его в воду, вновь поднимает...

Внезапно Штейнер поднял голову и вопросительно взглянул ей в лицо.

Беатрис парализовало. Продолжая буравить взглядом воды озера, она с отстраненностью кирпичной стены проигнорировала взгляд рыцаря и очень медленно отвернулась.

Какое-то время она еще чувствовала его взгляд у себя на затылке, и лишь когда шестое чувство подсказало, что рыцарь вновь сконцентрировался на управлении гондолой, она позволила себе перевести дух...

Сойдя на берег, принцесса сделала несколько шагов и остановилась.

- Штейнер, - позвала она.

- Да, Ваше Величество?

- Ты можешь отвезти меня в город?

- Но...

- Я хочу встретиться с Зиданом.

Повисла неловкая тишина.

- Ваше Высочество, - доктор Тот подошел к девушке и заглянул ей в глаза поверх очков, - до коронации осталось всего три дня. Во дворце масса неотложных дел, требующих вашего внимания.

- Но я быстро - туда и обратно! Мне нужно с ним поговорить!

- Ваше Величество, доктор Тот прав, - пробасил Штейнер. - Хвостатый никуда не денется!

- Беатрис... - девушка с мольбой посмотрела на генерала.

Та отрицательно покачала головой.

- После коронации, Ваше Величество. Вы помните, что так еще и не примерили новое платье?

- Да помню я все! - буркнула принцесса и, отвернувшись, зашагала в сторону замка.

Отойдя от сопровождающих, она быстро оглянулась и заметила, как все трое о чем-то тихо переговариваются.

"Сговорились!" - с обидой и злостью подумала девушка. - "Все сговорились! После коронации, после коронации! И ведь знают, что после коронации у меня и секунды свободной не будет! Почему, ну почему все так вышло?! Почему я..."

"А может, они правы?" - прозвучал внутренний голос. - "Может, вам и не нужно больше с ним видеться, Ваше Величество?"

В уголках глаз вновь набухли слезы, которые Гарнет, проглатывая подступающие к горлу комки, смахнула краешком белоснежного манжета и зашагала прочь.

- Госпожа Беатрис, вы поможете принцессе переодеться?

Воительница уже собралась поинтересоваться у носатого старикана, с какой это радости генерал армии должен подавать шмотки, и не важно - принцессе там или королеве, но, встретившись взглядом с пронзительными черными глазами ученого, осеклась и понимающе кивнула.

- Конечно.

Штейнер подался было следом за ней, но деликатное покашливание заставило его притормозить.

- Сир Адельберт, вы собираетесь посмотреть на переодевание Ее Высочества? - уточнил доктор Тот.

- Так точно! - отрапортовал рыцарь, потом поперхнулся, закашлялся, и, запинаясь и остервенело мотая головой, выдавил: - Н-нет, нет конечно!

- В таком случае, я бы рекомендовал вам найти ваших рыцарей. Как вы помните, все они должны будут присутствовать на коронации. Возможно, вам стоит их немного к этому подготовить?

- Конечно! Я так и сделаю! Прямо сейчас! До свидания! - отрывисто проговорил Штейнер и зашагал в сторону караульных башен, в глубине души надеясь отыскать хоть кого-то из своих рыцарей, чтобы с его помощью выяснить местонахождение остальных.

Ученый проводил его взглядом. А затем посмотрел на замок. Вздохнул.

- На тебя упало тяжкое бремя, девочка. Слишком рано упало... Но теперь уже ничего нельзя изменить...

Он вздохнул и побрел к воротам, глядя себе под ноги.

В александрийском замке царило уныние. Лишь вчера вечером со стен сняли черные траурные полотна, но призраки их все еще мерещились в плохо освещенных коридорах. Подавленное настроение Ее Высочества передавалось даже встреченным слугам. Словно заразная болезнь, оно гуляло по замку в поисках новых жертв. И уже к обеду поразило всех без исключения обитателей замка, не успевших или не сумевших вовремя улизнуть.

Но и у растекшейся по замковым лабиринтам атмосферы всеобщего уныния нашлась противоположность. Сидя на кухне в окружении тоскующих поваров и поварят, она за обе щеки уписывала нежнейшие пирожные, буквально тающие во рту, не забывая запивать их сливовым соком.

Слуги, сгрудившиеся вокруг удивительной во всех отношениях девчушки, слабо улыбались, глядя сквозь пелену апатии, как рогатая малышка уплетает десерт.

Откуда-то снизу послышался шорох, и прямо из ярко-желтых мятых шаровар гостьи выпорхнул упитанный мугл.

С трудом взлетев над столом, он спикировал в тарелку с остатками торта, опрокинув ее себе на голову.

Малышка, не прерывая трапезы, ухватила пушистого за заячий хвост и поставила на пол, продемонстрировав перемазанный в креме кулак.

Впрочем, на мугла, обладателя ярко-желтого помпона, этот жест явно не произвел должного впечатления. Обогнув стол с другой стороны, он вспрыгнул на колени ойкнувшего поваренка и потянулся к стоящей у края стола тарелке.

Сказать, что настроение у Эйко было приподнятое - значит, бесстыже солгать! Если оно и не взлетело до небес, то только потому, что ему мешал потолок. Глядя, как Мог пытается затолкать в рот кусище торта размером с его же голову, Эйко улыбалась. Необходимость же то и дело разевать пошире рот, дабы успеть наесться впрок, делало ее улыбку похожей на плотоядный оскал.

"Все-таки моя взяла!" - радостно размышляла она. - "Гарнет уселась на трон и времени у нее теперь ваще не будет. Значит, она вне игры. Других претенденток на хвост и лапы Зиданчика не видно... Это мой шанс! Он будет моим!"

Девчушка жадно вгрызлась в очередное пирожное.

"С чего же начать? Нужно выманить его в какое-нибудь тихое местечко и..." - продолжала она мыслительный процесс, решительно работая челюстями. - "Но как?.. Он вроде встретил каких-то друзей... И ваще вокруг него вечно кто-нибудь ошивается! Шо ж за невезуха-то?!.."

"О!" - новая порция сока оказалась неплохим катализатором для работающего на полную катушку мозга. - "Напишу ему письмо!.. Точно! Любовное послание... Хи-хи!"

На том и порешив, Эйко закончила трапезу. Сыто икнула, сползла с табурета и неловко поклонилась разулыбавшимся поварам.

- Спасибо! Очень вкусно!

- Заходи еще, - кивнул обладатель самого объемистого живота, являвшийся, судя по нему, на кухне главным.

Погладив свой заметно вздувшийся животик, Эйко еще раз икнула и сдернула со стола мугла. Тот, уже успев наесться и перемазаться кремом от носа до хвоста, особо не возражал. Крылья обжору уже не держали, поэтому полметра, отделяющие его от штанов юной призывательницы, мугл преодолел за минуту, завалился внутрь и бесследно исчез.

Эйко хмыкнула, и решительно, хотя и немногим быстрее своего подопечного, направилась прочь.

Судьбоносная встреча произошла в главном коридоре замка.

Выбравшаяся из кухни девочка несколько растерянно поглядывала по сторонам, пытаясь определить, куда же ей идти. Пока съеденные пирожные приятно отягощали живот, нужно было как можно быстрее найти что-нибудь перообразное, чернила и не сильно пожёванный клочок бумаги, который станет ключом к сердцу Зидана! Если она промедлит и чувство насыщения уйдет, то все ее мысли сведутся к еде, а в таком состоянии породить что-нибудь удобоваримое едва ли получится.

Эйко смутно догадывалась, что все необходимое она сможет отыскать в библиотеке, но при этом понятия не имела - где эту самую библиотеку искать. Она уж было собралась пойти наугад, когда дверца сбоку от главных ворот тихо скрипнула и в коридор ступил доктор Тот.

Приземистый старикан в роскошной мантии, с растрепанными волосами, над которыми возвышался серый цилиндр. Длинноносый, бородатый, и - судя по толстенным стеклам очков - близорукий, аристократ взирал в пол отсутствующим взором и прошел бы мимо, если бы Эйко не встала прямо у него на пути.

Ученый остановился. Пелена отчуждения спала с его глаз, и он уже более осмысленно посмотрел на возникшее препятствие.

- Эй, ты часом не местный библиотекарь? - осведомилась у него малышка.

- Нет... - растерянно улыбнулся Тот. Почесал затылок, сдвинув на бок цилиндр. Рассмеялся. - Похож?

- А то! Бородатый - раз! Лохматый - два! Штука эта на голове - три! И стекляшки на носу, то-олстые - четыре! Все признаки буквоеда!

- Забавная логика, - улыбнулся старик. - Но, увы...

- Жаль, - вздохнула девочка. - А, может, ты какой-нибудь философ? Ну или там книжки пишешь?..

- Сейчас не пишу, но раньше... было дело. Два-три небольших томика за моим авторством... пожалуй, в здешней библиотеке они еще сохранились.

- О! Круто! Поможешь письмо накатать?

- Ммм?

- Ну, мне тут послание одно состряпать надо... романтишное. Я вот бумагу да перо искала. А может, ты и с текстом поможешь? А?

Девочка с затаенной надеждой взглянула сквозь толстые стекла очков в глаза старика.

- Что ж, если я могу чем-нибудь помочь, я в вашем распоряжении, юная леди.

- Здорово! Айда за мно... Эээ... А куда пойдем-то?

- Идем в библиотеку. Там мы и впрямь найдем все, что нам понадобится. Туда, - ученый указал в сторону арочного прохода, и девочка поспешила вперед.

Доктор Тот сделал несколько шагов вслед за ней, а после остановился, задумчиво глядя на удаляющийся силуэт. В голове у него крутилась назойливая мысль.

"У этой девочки есть рог... настоящий рог".

- Что это? - мужчина поднял голову и взглянул в лицо ученого.

- Ребенок, сир. Девочка.

- Не прикидывайся идиотом, Тот! - с трудом сдерживая себя, прорычал король. - Я не слепой. Где ты взял эту мерзость?!

- Ваше Величество, если вы перестанете кричать и выслушаете меня, я попробую все объяснить.

Хозяин александрийского замка обрушил могучий кулак на столешницу жалобно хрустнувшего стола и заскрипел зубами. Спящая на диване девочка лет шести недовольно засопела, заворочалась, но не проснулась.

- Помяни мое слово, Тот, когда-нибудь ты договоришься, и в Александрии станет на одного очкарика меньше!

- Когда-нибудь - несомненно, - улыбнулся ученый. - Так вы позволите?

- Валяй.

- Сегодня утром ее нашли рыбаки. К берегу прибило лодку. На дне лежали двое. Женщина и девочка. Вероятно, мать и дочь. У каждой... у каждой из головы рос настоящий рог.

- Где женщина?

- Мертва... Уже была мертва. Лодку сильно истрепало, она чудом держалась на плаву. Похоже, они плыли издалека и попали в сильную бурю. Женщина умерла от обезвоживания. На дне нашли несколько пустых фляжек. Девочка слегка простыла, но в остальном в порядке.

Король поскреб поросший щетиной подбородок и внимательно посмотрел на спящего ребенка.

- Проклятье! Тот, ты ведь тоже это видишь?! Мне не мерещится?!

- Вижу, сир. Они словно близнецы.

- Будь проклята судьба с ее чувством юмора! Вначале она забирает у нас самое дорогое, а потом, словно в насмешку...

- Это дар, Ваше Величество. Дар великих духов.

- Дар... - Король презрительно сморщился. - Ладно. Я... поговорю с Браной. Если она меня не убьет, мы возьмем... ее.

- Мудрое решение, Ваше Величество, - ученый поправил на носу легкие элегантные очки. - Что делать с рыбаками? Привести к вам или...

- Или, - отрезал король. - Никто, Тот, повторяю: никто не должен об этом знать... Ты меня понял?

- Предельно, Ваше Величество.

- Хорошо. Пусть дев... Гарнет осмотрят лекари. С сегодняшнего дня ты отвечаешь за нее головой. Тебе ясно?

- Ясно, сир. Буду днем и ночью оберегать ее от врагов Королевства!

Король наградил его испепеляющим взором.

- Раз уж об этом зашла речь... Тот сквайр, Штейнер, кажется?

- Знаю такого.

- Он вроде рвался в рыцари?

- Совершенно верно, сир.

- Тогда передай ему, что мечты сбываются. Пусть завтра зайдет - я попрошу Брану... нет, она меня точно убьёт!.. В общем, пусть заходит. Будет капитаном Рыцарей... ну... Марса? Нет, Плутона. Да, Рыцарей Плутона. Личной охраны принцессы.

- Конечно, сир. Это всё?

- А ты как думаешь?.. После того, как... Гарнет осмотрят. Пусть уберут... это... этот рог. Надеюсь, не надо объяснять, зачем? И пусть сделают все качественно: от него не должно остаться и следа! И пусть позаботятся о том, чтобы он в дальнейшем не вырос снова. За это ты тоже ответишь головой. Свободен.

- Слушаюсь, сир. К слову, хочу заметить, что голова у меня всего одна.

- Сгинь с глаз моих, пока я тебе ее сам не оторвал!

- Как прикажете, сир, - ученый развернулся и направился к двери.

- Тот.

- Да, сир?

- Зайдешь вечером?.. Выпьем чего-нибудь...

- Непременно, сир.

- Эй! - прорвавшийся из реальности голос девчушки безжалостно разметал нахлынувшие воспоминания и вернул ученого к действительности.

Последняя скорчила суровую рожицу, схватила его за руку и потянула за собой.

- Ты прям как мой дедушка!

- Да? - растерянно улыбнулся Тот. Помедлил, а затем спросил: - А у твоего дедушки тоже есть рог?

- Конечно! И у папы был. И у мамы... У всех в Мэйдан Сари! Кстати, меня зовут Эйко! А тебя?..

- Вы прекрасны, Ваше Величество.

- Спасибо... - тихо ответила принцесса, глядя на свое отражение в зеркале.

Оттуда на нее смотрела совсем другая, непривычная Гарнет, образ которой уже почти стерся из памяти.

Тщательно вымытые, блестящие русые волосы были аккуратно уложены и перехвачены за спиной золотистой лентой. Голову венчал вычурный венок, сплетенный из серебряных нитей и украшенный изумрудами. Подведенные глаза, длинные аккуратные реснички, тонкий слой румян на щеках и полоска бледно-розовой помады, очертившая линию губ... Все это было непривычно и чуждо. А роскошное шелковое платье, переливающееся то изумрудным, то пурпурным сиянием, надетое поверх сдавившего грудь корсета, было тяжелым, громоздким и неудобным.

Больше всего ей хотелось прикрыть руками обнаженную шею, содрать с себя расшитые серебром тряпки и облачиться в привычный рыжий комбинезон поверх легкой хлопчатой рубахи. А еще ей хотелось увидеть друзей... увидеть Зидана. И все больше хотелось плакать.

- Беатрис.

- Да, моя королева?

- Мама... королева Брана не моя настоящая...

- Я знаю.

Принцесса обернулась, удивленно посмотрела на генерала.

- Откуда?

Беатрис промолчала. Глядя в большие выразительные глаза девушки, она не могла признаться, что десять лет назад возглавила отряд, устроивший бойню в маленькой рыбацкой деревушке, жители которой нашли прибившуюся к берегу лодку.

- Тогда ты понимаешь, что я не...

- Вы - наследница престола, - покачала головой женщина и опустилась на одно колено. - Мы все будем преданно служить вам, Ваше Величество, вне зависимости от того, кем были ваши настоящие родители. Вы - законная правительница Александрии...

Сидя на набережной, Эйко задумчиво смотрела в мутные воды озера. Налитые тяжелым пурпуром в центре, ближе к берегу они светлели и наливались зеленцой, смешиваясь с поднимаемым гондольерами илом, и превращались в весьма неаппетитную густую серо-зеленую массу, источающую запах застоялого болота.

В эту трясину угодило и рухнувшее с небес на бренную землю настроение малышки. Сжимая в руках конверт с драгоценным посланием, она размышляла, что делать дальше.

Еще несколько минут назад ее бесхитростный план по обольщению хвостатого принца казался безупречным. А сейчас выяснилось, что она не в силах закончить начатое и одна мысль о том, чтобы отдать Зидану письмо, вызывала стойкий паралич и вводила в состояние паники.

Эйко тяжело вздохнула. А затем коротко ойкнула и попыталась вскочить на ноги, так как и ее, и добрую часть болотной воды накрыла чья-то необъятная тень.

Мокрый камень предательски заскользил под ногами, и малышка полетела в озеро.

- Куда? - прогрохотало у нее за спиной, и чья-то лапища не очень-то деликатно схватила ее за шкирку.

Неведомый спаситель поднял ее метра на два в воздух и перевернул лицом к себе, оскалил в улыбке желтые зубы.

Эйко завизжала, замахала руками, а потом, сообразив, что обычным барахтаньем делу не поможешь, цапнула зубами держащего ее здоровяка за могучую лапу.

Высвободившись из его хватки и приземлившись на набережную, Эйко тут же вскочила и рванулась назад. Камни в очередной раз ушли из-под ног, и она плюхнулась на зад.

Тень здоровяка вновь затмила скользящее к горизонту солнце.

- Помогите! Убивают! - заверещала девчонка, отползая назад.

Пузатый громила остановился, шмыгнул приплюснутым носом, озадаченно почесал скрытый густой бородой подбородок и цокнул языком.

- Ты чего вопишь, мелкая? - пробасил он.

Торчащие из-под кожаного шлема острые уши бугая покосились в ее сторону.

- Чего вопишь, спрашиваю? - повторил он, вновь ощерив желтые зубы.

- Й-я? - пискнула Эйко. - Я кричать буду!

- Эт я и сам вижу, - хмыкнул здоровяк. Сидящие на носу круглые очки зловеще блеснули. - А нафига?

- Н-не трогай меня! Я на помощь позову... На помо-ощь!

- Больно надо! - хмыкнул мужик. - Вот и спасай таких...

- А я не просила меня спасать! И вообще, ты меня хотел... хотел... схватить, да! И чего-нибудь сделать! - Эйко обвиняющее ткнула пальчиком в сторону объемистого живота несостоявшегося маньяка. - Не приближайся! У меня есть опа-асные друзья! Все-все Зидану расскажу! Он с тебя шкуру спустит!

Громила удивленно хмыкнул, после чего, несмотря на визг девчонки, подошел и поднял ее на ноги. Плюхнулся напротив нее на камни.

- Ты что - новая подружка Зидана? - удивленно переспросил он, дыхнув в лицо девочки неповторимой смесью чеснока, алкоголя и табака.

- Да! - гордо выпятила грудь малышка, попятившись назад. - А... ты его знаешь?

- Можно сказать, я его вырастил!

- Правда? - недоверчиво переспросила девочка.

- А то! А вот ты какая-то уж больно мелкая для него. Неужто и впрямь подруга?

- Ну... не совсем, - замялась девочка. - Я вот тут... письмо... написала.

- Любовное, что ли? - здоровяк расхохотался.

- Ну... ой! - девочка удивленно взглянула на опустевшие руки, а затем перевела взгляд на собеседника, который уже засунул толстые, похожие на сардельки пальцы в конверт и выудил на свет листочек бумаги.

- Эй, отдай! Это мое! Не читай!!!

Но бугаю явно не было никакого дела до ее воплей. Пробежав взглядом по нескольким строчкам послания, он довольно осклабился и сунул листок обратно.

- А для такой мелюзги у тебя неплохо подвешен язык!

- Д-да? Спасибо... А теперь отдай!

- На, - пожал плечами громила. - А хочешь... могу передать Зидану.

Эйко судорожно отдернула руку от протянутого конверта.

- Ты... можешь?

- Конечно. Я как раз сейчас иду в город. Навещу своих ребят. Заодно и письмо твое передам.

- Ну... ладно! - кивнула девочка. - Хорошо, спасибо!

- Не за что! - улыбнулся в бороду мужик и запрятал конверт в карман куртки.

- Я тогда пойду... - пробормотала Эйко, у которой от всех переживаний снова разгулялся аппетит, и она надеялась успеть перехватить что-нибудь еще на кухне у добросердечных поваров.

- Давай, давай...

Баку проводил девчушку взглядом, крякнув, поднялся на ноги и прошел к причалу.

Гондол, как назло, у него не оказалось. Лишь у середины озера виднелся силуэт лодки, неторопливо скользящей в направлении замка.

Тяжело вздохнув, мафиозный дон уселся на каменную лестницу и застыл в ожидании транспорта.

Разумеется, тихое и спокойное ожидание показалось непозволительной роскошью распорядителям судеб! Не прошло и минуты, а до слуха Баку донесся металлический звон, характерный для стада кошек, к хвостам которых дворовые девчонки подвязали весь оказавшийся под рукой металлолом... или для королевского рыцаря в полном боевом облачении.

Пока нарастающие скрежет и грохот звучали в отдалении, их источник был откровенно безразличен старому вору. Однако с приближением оных он вознес несколько неумелых молитв духам, дабы те сжалились над его бренной тушкой и источником шума все-таки оказалось небольшое стадо кошачьих. Как и подавляющему большинству потаенных желаний, этому тоже было не суждено сбыться.

- Стоять!

Баку повел ушами в сторону источника шума. Затем нехотя повернул голову и остановил взгляд правого глаза на застывшем позади рыцаре.

Физиономия мафиозного дона сморщилась, а прячущиеся под толстыми стеклами очков маленькие глазки поспешили собраться в кучу.

Многострадально хрюкнув и исторгнув из недр приплюснутого носа нечто совершенно неаппетитное, он обтер руку об штанину и приветственно махнул рыцарю.

- Не возражаешь, если я посижу?

- Ты!!! - взвыл капитан.

- Я.

- Да... ты... от... за... ы... - дыхание у рыцаря спешно улетучилось, и вскипевший от ярости мозг поспешил воспользоваться передышкой, чтобы сформулировать более внятную конструкцию: - Сержа-ант!!!

- Я здесь, сир! - Из-за спины капитана вынырнул щуплый малец в низко надвинутом на глаза шлеме, едва достававший рослому рыцарю до подбородка.

- Что этот преступный элемент делает здесь?! - рявкнул Штейнер.

Сержант поспешил переадресовать вопрос преступному элементу.

- Эй ты, что делаешь здесь?!

- Сижу, - потирая ухо, поникшее от богатырского гласа рыцаря, ответил Баку.

- Сидит, сир! - в свою очередь сообщил сержант.

- Идиот! - прорычал сквозь стиснутые зубы рыцарь.

- Так точно, сир!

- Кто отвечает за охрану периметра?!

- Младший сержант!

И вновь из-за широкой спины капитана выскочил взъерошенный юнец с обнаженным мечом, заняв место по другую сторону от командира.

- Кто охраняет периметр? - вопросил у него сержант.

- Не мы, сир! - отрапортовал младший сержант.

- Не мы, сир! - вторил ему сержант.

- Идиоты!!! - скрипя латами, пробасил Штейнер.

- Так точно! - хором ответили вояки.

- Аха, - коротко кивнул Баку.

Лицо капитана Рыцарей Плутона сменило несколько оттенков красного, пока не остановилось на цвете давленой вишни, после чего рыцарь выдавил из себя натужное: "Ты-ы", подстегнувшее инициативу встрепенувшихся подчиненных.

- Прикажете его схватить? - подал голос сержант.

- Или сразу казнить? - подхватил младший сержант.

- Заковать в ка...

Поток идей был грубо прерван металлическим звоном, с которым кулаки капитана соприкоснулись с шлемами его подчиненных. Дружно осев наземь, они (подчиненные) сползли по его ногам и затихли.

Перешагнув через бесчувственные тела, Штейнер спустился по лестнице и грозовой тучей навис над Баку.

- Что ты здесь забыл? - процедил он сквозь зубы.

- И это вместо благодарности...

- Благодарности? - шумно сопя, пророкотал капитан. - В благодарность я заменю утопление на повешенье для тебя и твоей шайки бандитов! Такая благодарность тебя устроит?

- Вот и спасай после этого всяких принцесс...

Закованная в металл лапища капитана ухватила Баку за ворот куртки и потянула вверх. Багровая физиономия рыцаря застыла в паре сантиметров от его лица.

- Спасай? Спасай?! Это вы выкрали принцессу из замка! Вы подвергли Ее Высочество опасности! Из-за вас ее чуть не убили сначала в лесу, потом в пещере, потом в Дали, потом...

- Да, да, - утерев с лица капли слюны щедро брызжущего ею капитана, Баку ловко вывернулся из цепкой хватки рыцаря и отступил на пару шагов. - А еще один из моих ребят защищал ее всю дорогу, а потом помог укокошить вашу свихнувшуюся королеву, попутно очистив весь материк от Тумана.

Воздух наполнился металлическим звоном. Яростно пылающий в сумерках голубым огнем клинок капитана застыл у горла мафиозного дона, скользя вверх-вниз по тонкому лезвию короткого самодельного ножа, нервно подрагивающего в пальцах танталусовца.

- Ее Величество королева погибла в битве с предателем. И память ее вечно будет жить в наших сердцах, - яростно прошипел Адельберт. - Ты меня понял, вор?

Секунду Баку смотрел в пышущие жаждой убийства глаза рыцаря. Затем кивнул и, когда мифриловый меч отодвинулся от его лица, опустил руку с ножом.

- Не знаю, что ты здесь делал, вор, - продолжил Штейнер, сунув меч в ножны, сняв перчатку и утерев с лица выступивший, несмотря на вечернюю прохладу, пот, - и знать не хочу. Но сделай милость: не попадайся мне больше на глаза. Мне не хочется омрачать коронацию принцессы показательной казнью... Кстати, тебе стоит поучиться манерам у... "одного из твоих парней". Ему хотя бы хватило такта не светить здесь своей хвостатой мордой... Твоя гондола.

Кивнув в сторону озера, рыцарь отвернулся и прошел к все еще лежащим на земле солдатам.

- Кстати, - окликнул он Баку, когда тот уже взобрался на лодку, раздраженно почесывая зад. - Я бы не стал на твоем месте распространяться о заслугах Зидана касательно исчезновения Тумана. Торговая гильдия и несколько транспортных компаний уже ни первый день требуют аудиенции у принцессы - хотят получить ответы на вопросы "кто виноват" и "что делать дальше". А скоро к нам пожалуют послы из Линдблюма. Поверь, они тоже будут крайне расстроены исчезновением Тумана, особенно учитывая то, сколько средств уже было потрачено на восстановление врат.

Подхватив лежащих без чувств подчиненных, Штейнер уволок их из поля зрения Баку. Тот махнул рукой гондольерше, и под нервное шмыганье носом лодка отчалила от берега...

- Штейнер?

Отошедшая от стен замка Беатрис огляделась по сторонам, но не обнаружила бравого командира Рыцарей Плутона, хотя и была уверена, что слышала его голос.

С минуту постояв у маленького фонтанчика, женщина спустилась к воде и всмотрелась в поверхность озера.

Усталое отражение грустно подмигнуло ей единственным глазом и покрылось мелкой рябью.

Откинув полы плаща, женщина села на камни и спрятала лицо в ладонях.

Тихонько массируя сомкнутые веки, она с грустью думала о том, что понемногу сходит с ума. Ведь нет других объяснений тому, что направляющаяся в тренировочные залы генерал вдруг круто изменила маршрут и чуть ли не бегом бросилась прочь из замка!

Объяснения были, но Беатрис старательно отгоняла их прочь. Вот только засевшая глубоко в душе тоска, с каждым днем становившаяся все тяжелее, не желала уходить, к какой бы матери воительница ее ни посылала.

Вот и сейчас на не обнаружившую доблестного воина женщину накатила очередная волна меланхолии. Впрочем, сдобренная изрядной порцией облегчения. Ведь застань она капитана здесь, непременно обрушилась бы на него с тонной упреков, о которых он, конечно, через несколько минут уже и не вспомнил, зато ей самой они окончательно угробили бы настроение. Присутствие рыцаря моментально выводило женщину из себя.

Глубоко вздохнув, Беатрис тряхнула рассыпавшимися по плечам волосами, потянулась и собиралась уже встать, когда заметила маленький желтый конвертик, лежащий неподалеку.

Подняв его со ступеней, генерал обреченно покачала головой. В таких вот конвертах из грубой промасленной бумаги обычно передавались всевозможные донесения и послания. Прочные и непромокаемые, они обеспечивали сохранность важных документов... если их, конечно, не теряли всякие капитаны вместе с этими самыми документами.

- Все-таки придется его найти, - прошептала себе под нос Беатрис. - Устроить разнос, выслушать несколько лестных отзывов о себе и подчиненных, указать, что работа в прачечной или на кухне подошла бы рыцарю больше и уйти под летящие в спину разъяренные вопли...

Так, тихонько рассказывая самой себе план грядущей словесной баталии с рыцарем, Беатрис направилась к замку, на ходу доставая из конверта листок бумаги. Это был скорее отточенный до автоматизма рефлекс, выработавшийся за многие годы службы в армии, в течение которых генералу пришлось прочесть сотни всевозможных донесений. Хотя и определенная доля любопытства сыграла свою роль. В конце концов - кто мог написать рыцарю или кому мог написать он, учитывая, что вся горстка его подчиненных находится в городе. Порой, правда, их приходилось долго и упорно искать, но тут скорее подошла бы свора охотничьих псов, чем курьер.

Однако, не пройдя и десяти шагов, Беатрис остановилась, недоуменно глядя на ровные строчки послания, выведенные аккуратным каллиграфическим почерком.

"Прекрасный рыцарь, в груди моей горит пожар любви. Я буду ждать, тая надежду, у причала. Лишь только звезд чарующих огни, что смотря прямо в душу, словно твои очи, раскрасят небо - приходи! Я буду ждать... Люблю тебя... Люблю вовеки..."

Буквы перед глазами генерала поплыли, а ноги попытались подогнуться. Лицо стало пунцовым, а уши воспылали огнем. Хватая ртом воздух, она, пошатываясь и держась руками за готовую взорваться голову, зашагала прочь, тихонько прошептав на прощание:

- Адельберт...

А выпавший из рук воительницы конверт упал на землю. Затем, подброшенный вверх порывом ветра, взлетел. Вновь опустился, аккуратно спланировал в воды озера и неспешно заскользил по его глади к противоположному берегу...

- Понимаешь, Кин... Она... Такая... Она... Она такая!.. Сидит себе там... А я здесь! Вот почему так, а? Я ж ее... А она...

Что-то грохнуло.

Вверх пролетела поблескивающая наточенными зубчиками вилка, перевернулась несколько раз под трухлявыми стропилами и упала, тихо тренькнув и войдя в стол неподалеку от впечатавшегося в опустевшую металлическую миску кулака. Кажется, моего.

- Нет! Не могу! Просыпаешься... а ее рядом нет. Нет ее... и улыбки нет. Этих... глаз... тоже нет. И голос! Да, голоса тоже нет! Какой у нее голос... Это ж не голос, не... Мелодия жизни! Он... окрыляет! Заставляет парить! А теперь остается лишь ползать... Понимаешь?

Бесчувственное тело, которое обнимала вторая рука, тихо посапывало и мерзко пахло дешевым пойлом, всем своим видом давая понять, что ни хрена оно не понимает.

Будь моя воля, в жизни б к этому пьянчуге ближе, чем на метр, не подошел! Но воли не было, и конечности пользовались внезапно обрушившейся на них вседозволенностью и тянули к себе всякую гадость.

Вот и сейчас другая рука распрямилась, выскользнула из немного помятой ударом посудины и зашарила по столику в поисках чего-нибудь текучего и в меру мерзкого. Именно в этот момент двери трактира распахнулись, впуская разношёрстную компанию, при виде которой барменши-близняшки дружно налились зеленцой.

- О, ты глянь! Он уже нахрюкался! - хохотнул идущий впереди чумазый коротышка.

- Бланк, гони монету! Проспорил! - весело осклабился Маркус.

- Не надо было его одного оставлять, - рассудительно покачал головой юноша, развязывая тесемку на выуженном из-за пазухи кошеле.

- Зизу! Зизу, миленький, ты будешь летать! - это уже Руби.

- Главное - повыше заберись, а то насладиться не успеешь, аха! - хохотнул Цинна, за что немедленно был удостоен человекоубийственным взглядом актрисы.

- Серьезно, парень, я тебя не узнаю! - Маркус уселся рядом, без особых церемоний спихнув с табурета грохнувшееся на пол тело моего собутыльника. - Раскис, как кисейная баба! Соберись! Ты же мужик!

- Пошел ты, - буркнул я себе под нос, безуспешно продолжая ощупывать столик в поисках бутылки.

Ответная реплика танталусовца, подкрепленная увесистой затрещиной, сбросила на пол и меня. Обозначившийся где-то невообразимо далеко потолок покачивался из стороны в сторону. На его фоне замаячили размытые силуэты людей и неторопливо пустились в хоровод. Под это убаюкивающее зрелище я и растворился в спасительном забытье...

Утро не бывает добрым. Никогда. Возможно, кто-то решит с этим поспорить - бросьте в него камень!

Утро - это не просто самая мерзкая часть дня (судя по его началу - отвратительного), а, как минимум, воплощение вселенского зла! Притаившись за грядой северо-восточных гор, оно с первыми лучами солнца перебирается через частокол каменных пик, хранивших всю ночь мир и покой королевства. Скачет, словно хищная кошка по ветвям растущих на склонах деревьев. Затем медленно, но неотвратимо наполняет зеленые долины, скользит вниз по течению юрких рек, не подозревающих, какую отраву несут они сквозь плодородные земли. И в конце пути, у самых Великих водопадов, ядовитым гадом утро вползает в мирно спящий город мимо дрыхнущих на посту стражниц-ротозеек. А те и не подозревают о том, что зло уже проникло в святая святых королевства, растеклось по пустынным улицам, просочилось сквозь мутные стекла внутрь домов, оплело рыжими лучами каждый уголок, безжалостно изничтожив не успевшие попрятаться тени.

И лишь после того, когда уродливая тварь, осененная лучами рассвета, уже подмяла под себя сердце Александрии, запоздалая тревога заставляет ее жителей проснуться. С ужасом они вскакивают с уютных постелей, второпях ищут одежду, обувь и сонные, взъерошенные, небритые и голодные выбегают из жилищ прямо в цепкие лапы чудовища. И его безумный хохот тысячей голосов разносится по захваченным улочкам города, играючи перекрывая тревожный колокольный звон, возвещающий о пришествии зла...

Именно поэтому, разлепив глаза и обнаружив себя лежащим на незнакомом полу в неизвестной комнате у ножек чужого дивана, я обернулся в сторону ближайшего окна, из которого лились потоки нестерпимо яркого света, и высказал утру все, что о нем думаю. На это мне потребовалось минуты две, спустя которые я пришел в себя до такой степени, что отважился даже подняться... Во всяком случае, честно попытался это сделать.

Предательское одеяло, край которого приглашающе свешивался с дивана, в очередной раз (и я, и разламывающаяся на части спина уверены, что именно с его подачи мы ночью и переместились на пол) подложило свинью, окончательно спрыгнув с мебели и накинувшись на меня.

Спустя несколько минут напряженной борьбы одеяло сдалось и было отброшено прочь под звон чего-то явно хрустального, улетевшего на пол вслед за ним. Я же, полежав еще с минуту и отдышавшись после напряженной схватки, принял сидячее положение и поискал взглядом что-нибудь, во что можно завернуть осколки головы, в груду которых она без сомнения должна обернуться спустя еще пару ударов колокола.

Впрочем, насладиться этим зрелищем никому не довелось. Звонарь сжалился, колокол стих. И истерично бьющийся о стенки черепа мозг, наконец, занялся своими прямыми обязанностями.

Наспех оценив обстановку и общее состояние организма, он пришел к выводу, что для начала надо найти воду. Галлонов десять. Затем провести рекогносцировку и установить - где же его незадачливый хозяин находится. А потом... Потом будет потом. А сейчас главное - вода!

И я приступил к поискам. Спустя какое-то время удалось найти стакан... перевернутый вверх дном и стоящий на покрытой еще влажными пятнами бумаге, на которой грязными разводами виднелись следы чьих-то пальцев, слагаясь в изображение чего-то отдаленно напоминающего высунутый язык.

Выругавшись и оглядевшись по сторонам, я пришел к выводу, что другие следы жидкости в комнате искать бессмысленно. С плохо скрываемым отвращением обдумал возможность спуска по подозрительного вида лестнице с ветхими перилами, ведущей куда-то вниз (судя по началу дня - в преисподнюю). И пришел к неутешительному выводу, что это единственная альтернатива смерти от обезвоживания.

Держась одной рукой за гудящую голову, а второй медленно сползая по перилам, я кое-как спустился на первый этаж, где и попал в устроенную танталусовцами засаду.

- О! Наш юный друг, столь не воздержанный в потреблении алкоголя, наконец явил миру свою упитую рожу! - восседавший на табурете Цинна довольно осклабился и поднял в приветственном жесте большущую кружку.

Тело среагировало само и уже спустя секунду жадно вливало в себя ее содержимое.

Теплая вода с примесью машинного масла и дегтя показалась мне сладчайшим нектаром! Жадно вылакав всю ее до последней капли, я, наконец, обвел взглядом помещение и собравшихся в нем людей.

Заваленное деревянно-бумажным мусором темное пыльное помещение сильно контрастировало с ухоженной (до моего появления там) комнаткой выше. Единственный относительно лишенный гор хлама участок был занят грубым круглым столом и десятком неказистых табуретов. Впереди виднелся массивный малиновый занавес, флегматично покачивающийся на прорывавшемся откуда-то сквозняке.

За столом сидели все те же: насмешливо ухмыляющийся Цинна, довольно скалящийся Маркус, жалостливо смотрящая на меня Руби и Бланк, погруженный в чтение очередной книги.

На нем я задержал удивленный взгляд, не понимая, что подвигло обтершего все стены королевства парня изменить привычке. Впрочем, причина нашлась довольно быстро и она мне совершенно не понравилась.

Баку, самопровозглашенный мафиозный дон, лидер "Танталуса" и, по совместительству, мой отчим, оттолкнулся от единственного участка стены, подступы к которому не были завалены строительным мусором и театральными реквизитами, и шагнул вперед, загородив маленькое зарешеченное оконце, из которого пробивались бледные лучики света.

- Давно не виделись, - сухо проговорил он.

- Привет... босс, - кивнул в ответ я.

- Ничего не хочешь сказать?

Если до этой фразы в голове еще и крутились какие-то мысли, то после дружно склеили ласты. Мне оставалось лишь тупо пялиться в надвинутые на глаза Баку стекла очков и остервенело соображать над ответом. Если с первым особых проблем не возникало, то мыслительные процессы давались туго. Особенно в свете недавних событий и все еще готовой разлететься на части от любого неверного движения головы.

Прозрение пришло внезапно. И слова сами слетели с языка:

- Я хочу вернуться в "Танталус"!

Повисла долгая тяжелая пауза. Баку с минуту буравил меня взглядом маленьких глазок, а после отвернулся и прошел к облюбованной стене.

- Нет.

Такого ответа я точно не ожидал! Чего угодно, но только не такого сухого, категоричного отказа! В ответ я смог выдавить лишь короткое:

- Почему?

Босс флегматично пожал плечами.

- А зачем?

- Чтобы... быть вместе! Как в старые времена! Мы же команда! Выпотрошим карманы аристократов! Отыщем спрятанные клады! Будем жить в свое удовольствие, жить сегодняшним днем!

- Не так много кладов осталось в этом мире, мальчик... К тому же, ты нам не подходишь.

- Чего это вдруг?! - негодующе взвился я. - Раньше подходил, а теперь, значит - нет?!

- "Танталусовец берет то, что хочет", - процитировал Баку. - Это наше главное правило. А ты не смог завладеть сокровищем, которое само упало тебе в руки. О чем тут вообще говорить?

- Босс...

- Разговор окончен.

Улыбки на лицах друзей угасли. Даже на личико бесшабашной Руби легла тень печали. Никто не проронил ни слова. Сидящие за столом лишь переводили взгляды с меня на Баку да обратно. И молчали.

Разговор и впрямь был окончен. Я развернулся и зашагал прочь. Отогнул тяжелый занавес и прошел через пустующий зал мини-театра...

Спустя несколько минут на лице Баку нарисовалась хмурая мина. Он почесал затылок, а после хлопнул себя по лбу.

- Я же забыл отдать Зидану письмо!

Мафиозный дон зашарил по многочисленным карманам куртки, однако поиски так и не увенчались успехом.

- И я его потерял...

Тишину кулис разорвал его громогласный смех.

Ноги неспешно несли меня по каменным лабиринтам Александрии, в одном лишь им известном направлении. Втаптывая в булыжный настил комья грязи, они жили своей собственной жизнью, утеряв всякую связь с забитой всевозможными мыслями головой.

Преобладали в ней проклятья касательно собственной прозорливости насчет ужасного утра и грядущего не менее отвратного дня. Но были и более дельные - о том, что делать дальше и как вообще жить. К счастью, вопроса о том, нужно ли продолжать жить, в принципе не стояло - и то хлеб.

Последняя мысль отозвалась урчанием в животе, но первая же мысль о еде вызвала удушливую волну тошноты, подкатившую к самому горлу. Мысленно поклявшись себе больше не пить никогда и ничего, а после запоздало внеся поправки на воду, молоко и прочие негорючие жидкости, я, наконец, поднял голову и осмотрелся, чтобы притушить разгоревшийся огонек любопытства: "куда это меня занесло?".

Сделал я это как нельзя вовремя - в двух шагах впереди, спиной ко мне, стояла знакомая помятая фигурка черного мага, который в своем облачении напоминал чью-то тень, внезапно решившую подняться с земли и пройтись под ручку с хозяином. Беднягу то и дело норовили затоптать в большом городе, а его и без того небогатые способности уворачиваться из-под ног местного населения изрядно притупились за долгие месяцы вынужденного похода.

- Гуляешь? - окликнул его я, сделав шаг вперед и присев на корточки.

Виви вздрогнул, обернулся и, встретившись со мной взглядом, торопливо попятился, тронул рукой шляпу, надвигая ее на глаза. Словно боялся, что в непроглядной тьме, царившей под ней, я сумею что-то разглядеть.

Наконец, маленький маг смущенно помял полы мантии и кивнул.

- Я тоже, - как можно искреннее улыбнулся я.

- Зидан?..

- А?

- Мы можем... увидеть мисс Кинжал?

Я глубоко вздохнул и попытался отшутиться:

- Увы, друг, теперь она снова мисс Гарнет... Вернее, Ее Величество...

Маг смотрел на меня немигающим укоризненным взором, и я умолк на полуслове.

"И почему ты не можешь быть таким же честным, как этот малыш? Хотя бы с самим собой?"

- А почему бы и нет? - махнул я рукой, послав в хорошо известное место внутренний голос. - В конце концов, она ведь сама нас приглашала! Ну, явимся мы не на коронацию, а чуть пораньше. Пошли, Виви! Заодно проведаем Чугунку. Может, он нам еще пару раз расскажет о своих героических подвигах в боях с жуткими чудищами.

Виви потоптался на месте, а затем кивнул. И мы побрели в сторону пристани... Стоит ли говорить, что без приключений нам до нее добраться было не суждено?

- Твою мать!

Примерно такой, если опустить некоторые анатомические подробности, была моя реакция на просвистевший в сантиметре от носа стальной диск, влетевший в каменную стену дома, срикошетивший от нее и скрывшийся в пышной розовой клумбе.

Глядя, как осыпаются на мостовую подкошенные лезвием цветы, я судорожно хватал ртом воздух, прикидывая, что вместе с ними там могла бы лежать и моя несчастная голова.

Крики с другого конца улицы и лязг металла отрезвили и привели меня в чувство. На пару с Виви мы рванулись на звуки сражения и вскоре увидели немалых размеров толпу зевак.

Они держались небольшими кучками, укрывшись кто за открытой дверью дома, кто за мраморным изваянием храброй воительницы, и лишь осторожно высовывались из-за них, чтобы краешком глаза посмотреть на набиравшую обороты заварушку.

Когда мимо пролетела еще пара метательных дисков, я уже понял, кто в ней главное действующее лицо. Впрочем, заслышав отборную брань, изучению которой посвящали всю свою жизнь драгуны Бурмеции, я засомневался - главное ли.

Выбежав на небольшую площадь, к которой сходились четыре узкие улочки, я шарахнулся в сторону от спрыгнувшей откуда-то сверху Фрейи.

- Привет! - бросила на ходу та.

- П-привет, - поспешно прокашлял я.

Бурмецианка взмыла в воздух, махнув на прощание крысиным хвостом, а ее место тут же занял Амарант, пропахавший стальными когтями не очень глубокие, но вполне жуткие на вид борозды на камнях.

- Ты, - коротко рыкнул наемник и исчез вслед за Фрейей.

Спустя секунду они вновь приземлились в центре площади. Рыцарь огрела своего противника по шее древком копья, но тот не растерялся и, лишь только она попыталась совершить свой коронный прыжок, ухватил за хвост и неслабо приложил о стену ближайшего дома. Три пущенные следом диска рассекли лишь воздух да камни и, жалобно брякая, покатились по земле, а Фрейя уже скакала по крышам ближайших домов, держа наготове копье.

Битва закончилась внезапно, вначале под восторженные, а затем под унылые вопли собравшихся зрителей.

Фрейя скакнула вниз, Амарант - вверх, и их обоих буквально снесла материализовавшаяся на уровне второго этажа водяная масса.

Поднявшись из расползшейся по камням лужи, они вскочили и вместе обернулись в нашу сторону, в поисках виновника непланового купания.

Им оказался Виви. Маг пристально смотрел на тяжело и гневно дышащую пару яростно полыхающими желтыми глазами. А они весьма недобро смотрели на него.

Чувствуя, что сражение сейчас продолжится уже двое на двое, я поспешил вмешаться:

- Вы вконец охренели?!

Наверное, это была не самая миролюбивая реплика из всех возможных, но в тот момент, ничего лучше мне в голову не пришло. Тем не менее, она возымела действие. Во всяком случае, Фрейя чуть опустила копье и попыталась объясниться:

- Он первый начал! Прошелся мне по ногам, как будто так и надо, и даже не извинился!

Амарант презрительно сплюнул ей под ноги, всем своим видом говоря, что готов повторить на бис. Бурмецианка зажглась, словно сухой хворост от брошенного факела, и воздух наполнился звоном металла...

Налетевшая следом за душем метель малость поостудила их пыл. Фрейя вспрыгнула на крышу, отчаянно стуча зубами и стряхивая с себя снежинки. Наемник внешне остался столь же непоколебим и спокоен, но его обычно зеленая кожа начала явно отдавать синевой.

- Так! - рявкнул я, за что тут же был наказан расколовшей голову болью. - Это, - я ткнул пальцем в наемника, - Амарант. А это, - тычок в сторону рыцаря, - Фрейя. И вы оба в моей команде, так что я не позволю вам тут друг друга поубивать!

- Не п-помню, чтобы зап-писывалась в чью б-бы то ни было к-команду, - холодно ответила бурмецианка, продолжая выбивать зубами мелкую дробь.

- А я просто следую за тобой, чтобы в конце концов открутить башку, - добавил наемник.

Они переглянулись, и на лицах обоих отразилось своего рода понимание, и будь у меня под рукой хоть что-нибудь режущее, Виви пришлось бы крепко попотеть, чтобы оттащить меня от этих двух самодовольных типов! А так природная осторожность и остро выраженный инстинкт самосохранения (да-да, я про себя) пересилили желание придушить обоих, и я ограничился парой витиеватых ругательств за авторством Маркуса.

Дуэлянты хмыкнули, смерили меня взглядами, потом вновь переглянулись и... разошлись. Сутулая фигура Амаранта побрела по одной из улочек, а Фрейя исчезла за треугольной крышей ближайшего дома.

- Спасибо, - переведя дух, кивнул я Виви. - А то б они и впрямь друг друга здесь поубивали.

Я мог поклясться, что разглядел на лице черного мага улыбку.

Впрочем, зрелищем этим мне насладиться не дали. Лязг металла о камни и возбужденные женские крики совершенно ясно дали понять, что пора уносить ноги, пока доблестная, но неторопливая стража не прибежала на арену недавней драки в поисках виновников торжества. А то, что последние уже давно отсюда свалили, их едва ли остановит. Черный маг, вокруг которого полплощади покрыто изморозью, и его хвостатый спутник вполне подойдут в качестве козлов отпущения. А потом еще Чугунка будет расхаживать по темнице королевского замка, со злорадной ухмылочкой читая нотации о правилах поведения в культурном обществе жителей столицы Александрии.

- Сматываемся! - коротко скомандовал я, и мы рванули прочь.

- Зидан, я тут подумал...

Мы сидели на набережной, болтая ногами над водой, и смотрели, как на фоне величественного замка в свете высоко висящего солнца скользит по водам озера маленькая гондолка.

- Если Куджа пытался завладеть эйдлонами принцессы... Он не попробует сделать это снова?.. Тебе так не кажется?

- Кажется, - после паузы ответил я.

- И что ты будешь делать?

Я вздохнул. Ну, не рассказывать же ему о том, что именно эта цепочка размышлений вчера меня и привела к нынешнему состоянию. Что я могу сделать? Я даже поговорить с ней толком не могу, так какой к демонам из меня защитник?!

- Не знаю. Она скоро станет королевой. У нее будет толпа рыцарей, готовых отдать за нее жизнь. Я... ей не нужен.

- Знаешь, - я поднялся. - Пожалуй, я все-таки туда не пойду. Поезжай один. Передавай от меня привет. А я пойду, найду Фрейю... мы с ней давно...

Ручка черного мага крепко ухватила меня за штанину.

- Зидан, она наверняка очень хочет тебя увидеть... И ты... хочешь.

Я закрыл глаза. И обреченно покачал головой. Что тут скажешь? Да, хочу! Хочу ее увидеть! Снова! Прижать к себе и никогда уже не отпускать! Хочу слышать, как она смеется. Хочу видеть, как улыбается! Хочу, чтобы она всегда была рядом!

Открыв глаза, я посмотрел на свое отражение. Хвостатый, обросший, лохматый, с убитой миной на месте лица и давно не мытой шеей. Это если коротко. Нужен я ей такой, ага! Хорошо хоть не небритый, но это уж не моя заслуга - усы с бородой у меня не растут в принципе, о чем нет-нет да напомнит мне ехидный Цинна или добродушный Маркус.

- Виви...

- Да?

- Подсушишь меня потом, ладно? - спросил я и, не дожидаясь ответа, сиганул в озеро.

Штейнер очень долго и очень пристально смотрел мне в лицо. Он шмыгал носом, громко сопел, жевал губами и утирал рот латной перчаткой, почесывал поросшую щетиной щеку и переминался с ноги на ногу, но в конце концов не выдержал и расхохотался.

Я адресовал стушевавшемуся Виви человекоубийственный взгляд и с каменной физиономией дождался, пока рыцарь отсмеется. Сквозь землю я не провалился лишь благодаря двойному слою каменной кладки под ногами.

В общем-то, я его понимал. После сушки за авторством юного мага видок у меня был тот еще! Виви поработал мастерски, и легкие подпалины в волосах и бровях выгодно оттеняли все недостатки моей мордахи, до кучи образуя совершенно новую, ни на что не похожую прическу, от которой в ужас пришел бы любой столичный цирюльник.

- Это вы его так, мастер Виви? - продолжая хохотать, поинтересовался Штейнер.

- Я, - горестно пискнул маг.

- Правильно! Так его хвостатую душонку и надо! Чтоб впредь не повадно было!

Что именно не повадно, рыцарь не уточнял, но было видно: что-что, а причину ниспосланной провидением кары он для меня найдет с легкостью да еще прибавит с десяток других, и смертный приговор станет более чем мягким наказанием, и не важно - совершал я их или нет.

- Ладно, - отсмеявшись и прокашлявшись, пробасил он. - Чего пришли?

- Мы... хотели бы увидеть принцессу.

Чугунка перевел на меня взгляд.

- И хвостатый тоже?

Я кивнул.

На лице рыцаря отразилась напряженная работа мысли. Было видно, что его буквально раздирает на части внутреннее противостояние, и на мгновение мне показалось, что душой этот тупоголовый вояка на нашей, или лучше сказать - на моей стороне, а долг, честь, обязательство и еще парочка страшных клятв тянут его на другую.

Впрочем, такого попробуй перетяни - надорвешься! Штейнер медленно кивнул.

- Если этого хочет мастер Виви... Хорошо, следуйте за мной. Принцесса примет вас.

- Что, уже распоряжаешься за Ее Величество? - хмыкнул я, следуя за воином.

- Нет, прорицаю, - беззлобно ответил он. - Но чтобы потом духу вашей преступной братии в замке не было! А то шляются тут всякие...

"Всякие" не заставили себя ждать.

- Зида-ан! - и на полном ходу из бокового прохода на меня вылетела Эйко. - Приветик! - бойко выпалила она, тыча мне в грудь острым рогом.

С трудом отцепив маленькую бестию от себя, я потрепал ее по макушке.

- А ты, вижу, здесь обосновалась, - улыбнулся я.

- Во-во, обосновалась! - пробубнил рыцарь. - Скоро весь замок объест, малявка, да еще Ее Высочеству покоя не дает!

Эйко скорчила спине взбирающегося по очередной лестнице рыцаря рожицу и показала язык, чем вызвала у меня очередную улыбку.

- Слушай, - внезапно посерьезнела она. - А ты... ничего не хочешь мне сказать?

Я удивленно на нее посмотрел.

- Ну, тебе ничего не передавали?..

Мне оставалось лишь недоуменно покачать головой.

- А что, должны были?

- А? Н-нет, нет, конечно! Я просто так спросила! - малявка расхохоталась и дунула вперед, обогнала рыцаря и уже стоя наверху закричала: - Гарнет! Мы пришли!

Взбираясь вслед за пыхтящим рыцарем, мы услышали короткую перепалку между бойкой малышкой и, кажется, генералом Беатрис, в которой последняя, похоже, потерпела разгромное поражение.

Когда мы добрались до верхних ступенек, Гарнет уже ждала нас и смущенно улыбалась, глядя мне в лицо.

А я остановился как вкопанный наверху лестницы и смотрел на нее остановившимся взглядом.

Рядом что-то залепетал Виви, а следом раздался голос рыцаря, но я не слышал фраз. В груди гулко бухало сердце, отдаваясь барабанным боем в ушах и висках. Дышать сделалось трудно, а все мысли свелись к одной:

"Как же она прекрасна!"

Облаченная в белоснежное платье, усыпанное драгоценным камнями, девушка сверкала, словно неограненный алмаз, и буквально лучилась внутренним светом. Взглядом обежав ее от ног до головы, я задержался на паре тяжелых подвесок, висящих на шее, а потом утонул в бездонных глазах.

Ее губы шевельнулись. Я понял, что она обращается ко мне. С трудом разлепил губы, тихонько кашлянул и выдохнул:

- Привет...

Оно снова что-то шепнула, но на этот раз тело надежно сковал паралич и я не смог даже шевельнуть языком. Прошло несколько минут, в течение которых мы молча смотрели друг на друга. Она - смущенно улыбаясь, а я... не знаю, что было в этот момент написано у меня на лице, но печать интеллекта на нем отсутствовала совершенно точно.

Наконец, к ней обратилась вышедшая следом из спальни Беатрис. Девушка нехотя перевела на нее взгляд и коротко кивнула. Развернулась.

Наваждение спало. Но теперь мне оставалось лишь наблюдать ее удаляющуюся спину да проклинать себя последними словами.

В этот момент вперед выбежала Эйко, проскользнула между расставленными руками генерала и ухватила за руку принцессу.

- Гарнет, мы ведь еще будем встречаться?

- Конечно, - улыбнулась девушка и присела рядом с ней. - Я больше не смогу бродить с вами по свету, но я постараюсь как можно чаще бывать с... вами, ребята. - Она бросила на меня быстрый взгляд и вновь повернулась к Эйко.

- Хорошо! - кивнула девчонка. - В таком случае, надеюсь, мы останемся хорошими соперницами!

- Порой ты говоришь странные вещи, - растерянно улыбнулась Кин и попыталась подняться, но девчушка проворно ухватила ее за рукав.

- Давай обменяемся нашими кулонами. В знак вечной дружбы! - пылко проговорила она.

Гарнет подарила ей новую улыбку и, сняв с шеи драгоценные камни, протянула их девочке. Малышка выудила из недр своих безразмерных штанов свои два и протянула принцессе.

- Но победа все равно останется за мной! - хмыкнула малявка и проворно отскочила прочь от подкравшегося сзади Штейнера, примерявшегося, как бы получше ухватить ее за шкирятник.

- Кин... - наконец позвал я, но Беатрис меня перебила:

- Ваше Величество, у вас множество неотложных дел. Вы не забыли, что мы еще не утвердили списки гостей, приглашенных на коронацию?

- Да, конечно, - кивнула принцесса и последовала вслед за генералом.

Когда за ними закрылась дверь, Штейнер обернулся и несколько смущенно - уж никак на него не похоже - развел руками:

- Ну... поговорили?

- Да, спасибо большое, - кивнул в ответ Виви, но ни я, ни Эйко не проронили ни слова.

Рыцарь еще немного постоял, переминаясь с ноги на ногу, а затем молча прошел мимо и загремел латами, спускаясь по лестнице.

А я рухнул на верхнюю ступеньку и закрыл руками лицо.

- Зидан? - позвал Виви. - Почему ты ей не сказал?

- Чего не сказал? - буркнул в ответ я, уже ругая себя за то, что все-таки приперся сюда.

- Все, - коротко ответил маг.

- Не знаю... - вздохнул я, видя, что тот от меня не отвяжется. - Потому что не смог. Потому что это было бы ложью! "Удачи, Кин! Если, что - ты знаешь, где меня найти!" "Давай, счастливо, будь хорошей королевой!" "Радости и счастья тебе полные штаны, а я тут, в сторонке постою!" Это все вранье! Я... не хочу ей врать.

- Ладно, - я поднялся. - Пошли. И незачем было вообще сюда пилить.

А про себя добавил: "Нужно придумать, как жить дальше..."

С тихим журчанием из глаз Эйко катились слезы. Конечно, журчали не они, а фонтан за спиной малышки, но скатывающиеся по щекам ручейки умело вплетались в мерный шелест воды, создавая весьма достоверную иллюзию.

Уже давно стемнело, и все, кто привык спать по ночам, давно спали в теплых постелях. В отличие от девочки, полощущей в воде ноги и то и дело утирающей кулачками слезы.

Мысли в ее голове, подобно трусливым агентам, метались из одного лагеря в другой.

"Зидан выглядит таким несчастным и подавленным..."

"Бессердечный козел!!!"

"Значит, сердце его принадлежит лишь ей одной..."

"Ненавижу твою обезьянью морду!!!"

"А я ничего не могу сделать, чтобы развеять его печаль..."

"Видеть тебя больше не хочу!!!"

И от этих внутренних противоречий девочке становилось совсем тошно, о чем она периодически и сетовала воображаемому Зидану. Прекрасному рыцарю на белом коне, который вот, совсем рядом, смотрит на нее из отражения на поверхности озера и улыбается мягкой всепонимающей улыбкой.

Она зло стукнула по воде ботинком, и образ прекрасного принца пошел рябью, расплылся, а после и вовсе исчез.

"Ну почему все так? Почему она, а не я? Почему я должна быть несчастлива?! Несправедливо!.. Эх, лучше бы я вообще не писала ему это глупое письмо! Теперь, получается, я сделаю ему больно... А что если он возненавидит меня?!"

От мрачных мыслей ее отвлекли звуки чьих-то шагов.

Девчушка вскочила и лихорадочно огляделась по сторонам.

"Спрятаться! Нужно спрятаться!" - вертелось у нее в голове.

Она нырнула за невысокий каменный парапет и, споткнувшись, растянулась на чем-то мягком и теплом.

- Аккуратнее, - прошептали ей в самое ухо.

- Ой! - пискнула девочка. Она еще хотела спросить "Кто это?!", но ладонь одной руки закрыла ей рот, а другая прижала к земле.

- Тихо, не высовывайся! - пробасил кто-то сверху. - Смотри, идет!

- Да, вижу, - услышала Эйко второй голос. - Ну, ладно, твоя взяла - я и впрямь думал, что письмо было от этой малявки!

- Я ж говорил, что она просто так сидит, ноет!

"Письмо?" - в груди Эйко похолодело.

Похоже, ее любовное послание попало немножко не в те руки... Малышка попыталась высвободиться и посмотреть на притаившуюся парочку, но первый говорящий продолжал крепко ее удерживать.

- Да не рыпайся ты, спугнешь ведь! - прошипел он ей в самое ухо.

Девочке не оставалось ничего, кроме как послушно умолкнуть.

- Но ты рано радуешься, - добавил второй, - мы еще посмотрим - кому из нас адресовалось письмо!

- Ой, да что тут думать, естественно... Эй, смотри! Да их две!

- Да, точно, две! Эт че, типа парное свидание!

- Круто! Интересно, они красивые? А то видел я тут недавно одну бегемотиху, в дверь не пролезала...

- Да че ты хрень всякую несешь - смотри, видно ж, что нормальные тетки! Только... странные какие-то...

- Твою налево!

- Че там?

- Да это ж мужики!

- Врешь!

- Козлом буду! Сам посмотри - натурально мужики!

Его собеседник тихо выругался, так, что у Эйко покраснели уши.

- Это что ж, они нас... того...

- Лежим - молчим. Нас здесь нет!

- Точно. И ты, мелкая, не гунди. Ждем, пока эти... нетрадиционные свалят.

А между тем парочка вполне традиционных мужчин прогулочным шагом приближалась к причалу, всматриваясь в каждую тень.

- Здесь никого нет, - прокомментировал Маркус.

- Наверное, я рано, - ответил Бланк.

- Возможно... Но кому ж ты успел приглянуться?

- Судя по тексту, это весьма благовоспитанная и эрудированная дама, с прекрасным...

- Да-да, трахать в мозг, - закончил за него напарник. - Ты часом не сам его себе написал?

- Ага, специально, чтобы повеселить вас с Цинной.

- Ну, меня это все и так забавляет. Это ж надо - сбросить письмо с верхнего этажа в надежде, что ты его поймаешь! Может, его просто обронили?

- Она просто слишком застенчива, чтобы признаться открыто или отдать письмо лично в руки.

- Ну да, конечно, это единственное разумное объяснение, - усмехнулся Маркус.

- Если ты считаешь, что я не нравлюсь девушкам, то... Кто-то идет!

- Давай спрячемся!

- Зачем?

- А вдруг она страшная?

- Ты и правда думаешь, что для меня это имеет значение?.. Не в этом смысле, я хотел сказать, что...

- Заткнись! В кусты!

Кусты возмущенно пискнули, когда в них с разбега влетела парочка "танталусовцев".

- Простите, леди, мы, кажется, с вами не знакомы.

- Слезь с меня, слоняра! - провыли из-под Маркуса.

- Я бы рад сударыня, но тут мой друг разлегся на вашей подруге и ни в какую не желает с нее слезать!

- Маркус, мерзавец!..

- Тихо! Идут!.. Леди, а вы здесь кого-то ждали?

- Явно не вас!

- Тссс!

- Тссс!

- Я уронил письмо.

- Забей.

- Тссс!

- Проклятье, куда они опять все подевались?! - Штейнер брел по ведущей от замка дорожке, внимательно осматривая окрестности и бормоча себе под нос. - Сейчас каждый рыцарь должен приложить все усилия для обеспечения безопасности Ее Величества! И в дождь, и в зной, и ночью, и днем!

Адельберт обвел пристальным взглядом укутанный ночью причал и уже было направился в обратный путь, когда его взгляд упал на лежащий в грязи конверт.

- Хм... донесение? Неужели кто-то из моих обронил?.. Растяпы!

Вытащив письмо из конверта, он несколько раз пробежал по нему глазами, тихонько шевеля губами:

- Прекрасный рыцарь... пожар... ждать у причала... приходи... люблю... Хм... Это... Это любовное послание?!

Адельберт более пристально огляделся по сторонам. Стороны вымерли, но два десятка пар глаз продолжали неотрывно следить за фигурой рыцаря поверх каменных заграждений, живых изгородей, из-под сени кустов и даже с ветвей растущей у воды плакучей ивы.

- Кому же оно? Адреса нет... ни получателя, ни отправителя... Неужели... его специально здесь оставили, зная, что я буду проходить и... Но кто мог знать? Разве что...

- Адельберт.

Рыцарь подскочил и с грохотом обрушился на землю. Развернулся так резко, словно ожидал увидеть за спиной по меньшей мере очень голодного дракона и... оторопело взглянул в чуть смущенное лицо генерала Беатрис, в глубине души радуясь, что не успел вытащить из ножен меч.

- Так это... ты? - чувствуя, как пот заливает глаза, прохрипел Штейнер.

Кусты за его спиной затрепетали. Ветви дерева мелко задрожали. Каменный парапет обзавелся еще одной парой глаз.

- Адельберт...

- Они что...

- Тссс!

- Эти двое...

- Тссс!

- Кто бы мог... да, да, знаю: тссс!

- Беатрис...

- Неужели он ее сейчас...

- Скорее она его сейчас...

- Блин, у меня кровь носом пошла.

- Ну, дык сунь в него палец и заткнись!

- Адельберт, - генерал шагнула вперед.

- Беатрис, - рыцарь стянул с рук перчатки и взял ее ладони в свои...

- Вот сейчас!

- Прямо сейчас!

- Ну же!

- Да целуйтесь же!

- АПЧ-ХИ! - прогремело над причалом.

Беатрис испуганно дернулась, вырывая руку из ладоней рыцаря и спешно отвернулась, присела, прячась за фонтаном, а целый хор голосов, слившись воедино, рявкнул в ответ:

- ЧТОБ ТЫ СДОХ!!!

Ночью я так и не смог уснуть. А утром следующего дня (нужно напоминать о том, что оно никогда, никогда не бывает добрым?), я шатался по еще пустынным улочкам города и думал. Это занятие, которому я в последнее время уделял неприлично много времени, начинало уже выводить меня из себя. Хотелось забыться, но мозг отчаянно соображал, фонтанируя безумными идеями на тему "как себя занять". К сожалению, ни одной "как ее забыть" среди них не было, отчего все прочие помыслы не имели смысла, так как загибались на корню.

Проходя мимо маленькой закусочной в нижнем районе города, я услышал знакомые голоса и, пересилив себя, все-таки заглянул внутрь заведения, где обнаружил сидящих чуть ли не в обнимку Амаранта и Фрейю, распивающих третью по счету бутылку дешевого вина.

- Зидан! - растягивая гласные, поприветствовала меня Фрейя зажатой в лапе бутылкой. - Присоединяйся!

- Нет уж, с меня вчерашнего хватит, - покачал я головой.

- Ну и как знаешь. - Кресцент пожала плечами и остатки содержимого влила себе в рот из горла.

Наемник мое присутствие проигнорировал, продолжая неторопливо потягивать содержимое внушительного стакана.

- Зидан! - послышалось на этот раз сзади, и мне в задницу чуть не вонзился рог чересчур разогнавшейся Эйко - надо ей на него наконечник какой прикрепить, что ли, пока всех не поубивала...

- Зидан, ты распоследний кретин! - закончила она приветствие.

- Я знаю, - слабо улыбнулся я.

- Ну, тогда сгинь с дороги. Видеть тебя не хочу, бестолочь хвостатая!

- Дался вам всем мой хвост, - беззлобно ответил я и прошел к свободному столику, за которым обнаружился неподвижно сидящий Виви. При моем приближении маг вздрогнул и озадаченно покрутил головой по сторонам. Похоже, он спал.

- Привет.

- Привет...

Я поманил рукой скучающую у входа официантку и заказал первое, что попалось на глаза в потрепанном меню, подумывая, что неплохо бы теперь еще и новые способы заработка найти... или вернуться к давно проверенным.

- Эйко? Эйко, ты здесь?

Вот кто-кто, а доктор Тот в своей расшитой золотом бордовой мантии и сером цилиндре, по моему мнению, никак не вписывался в местный антураж.

Но ученый, похоже, пришел сюда вслед за юной призывательницей и не замечал больше ничего вокруг.

- О! Эт ты, буквоед! - вполне искренне обрадовалась девчонка появлению старика.

- А это ты, нисколько не изменившаяся, - довольно улыбнулся ученый.

По лицу малышки скользнула печальная тень, но она кивнула.

- Конечно! А ты просто так пришел или меня зачем-то искал?

- Да-да, конечно... Меня очень заинтересовала твоя деревня... Как, ты говоришь, она называется?

- Мэйдан Сари.

- Да-да, она. Может, ты расскажешь мне о ней поподробнее?

- Конечно. Ты ведь помог мне. Мы теперь - друзья! Давай, пошли к тебе домой. Там и поговорим.

- Ко мне?.. Мой дом в Трено. Это город далеко отсюда...

- Звучит классно! Если тебя здесь ничего не держит - поехали! Мне всегда нравилось бывать в новых местах!.. Только возможности такой особо не было. Хочу в Трено! Едем?

- Думаю, Ее Высочество теперь справится без меня... Да, юная леди, едем.

- Я с вами, - внезапно даже для самого себя высказался я. - Сейчас там проходит карточный турнир. Вспомню золотые свои годы... Надо развеяться!

- И я... я тоже хочу туда попасть, - вскочил со своего места Виви.

- И мы! - подала голос Фрейя. - Держись, Трено! Мы уже едем! Да, Ама?

"Ама" флегматично кивнул и в который раз пригубил содержимое бокала.

- Чем больше, тем веселее, - усмехнулся ученый. - Едем! Я договорюсь, чтобы для нас открыли вход в Гарган Ру.

Моя перекошенная физиономия вполне качественно передала весь спектр охвативших чувств при воспоминании о незабываемых во всех отношениях путешествиях под землей, а внутренний голос отстраненно заметил:

"Поздравляю, эту поездку ты уж точно не переживешь..."

35. Александр

Вопреки издевкам разговорчивого второго "я", в Трено мы добрались без приключений. Правда, в подземном лабиринте, пронизанном корнями исполинского древа, хранителя которого Виви отправил на удобрения, все еще оставался Туман. Но был он жидким и, что куда важнее, безжизненным. Впрочем, пару раз наш ездовой жучара опасливо косил изумрудным глазом в сторону боковых ответвлений, издавая испуганный писк, но желающих пообедать этой зверюгой так и не нашлось, чему все были несказанно рады.

С другой стороны, лишенная дышащих в спину плотоядных монстров, и хорошо освещенная ярким светом лампы, демонстрирующей монотонно скользящие мимо бесконечные подземные коридоры, дорога потеряла остатки и без того жалкой привлекательности, оказавшись долгой и скучной.

Эйко, усевшись напротив ученого, пустилась в долгое повествование о своей родине. Вокруг этой парочки тут же сконцентрировалась плотная аура занудства, способная кого угодно вогнать в сон. Кроме них самих, разумеется. Фрейя и Амарант поспешили это наглядно продемонстрировать, улегшись на дно люльки и мгновенно отрубившись. Вот и остались мы наедине с Виви наслаждаться всеми прелестями этого путешествия - тряской, вонью да сыплющимися на голову пылью и щепками.

Так что, едва завидев впереди слабо освещенную платформу, расположившуюся под жилищем ученого, я, не дожидаясь пока сработает построенная на обжорстве возницы система торможения, выпрыгнул из люльки и заскользил по пыльным камням.

Устояв на ногах, а потому довольный этой маленькой победой, я помог сгрузиться спутникам, и все мы, следом за Доком, взобрались в его нехитрое жилище.

- Прошу прощения за тесноту, - смущенно проговорил ученый, обозревая собственный дом. - И тут немного не прибрано...

Тут он явно поскромничал. Во всяком случае, слово "немного" не совсем достоверно описывало царивший в помещении хаос. Книги, которые в прошлый мой визит кучковались по углам и шкафам, сейчас были разбросаны по всей доступной для разбрасывания поверхности, так что перед тем как наступить на пол приходилось тщательно подыскивать место - куда поставить ногу.

На мой профессиональный взгляд, здесь побывало человек двенадцать, которые что-то очень сильно искали в закромах Тота. Впрочем, похоже, его самого этот бедлам нимало не заботил, так что в роли всей дюжины воров вполне мог выступать один-единственный профессор, спешно собиравший вещи перед отъездом в столицу.

Оттолкнув носочком ботинка пару лежащих под ногами фолиантов, Эйко почесала основание рога, причмокнула губами, облизнулась, огляделась по сторонам, и, убедившись, что ничего съестного здесь не видно и в обозримом будущем не объявится, тяжко вздохнула.

- Я хочу посмотреть город, - заключила она, глядя на ученого, голодным взглядом исчезнувшего Квины. - Про деревню я потом дорасскажу. Лады?

- Конечно, мисс Эйко, - покивал Тот, хотя на лице его явственно читалось сожаление. - Вы, наверное, все идите, проветритесь после поездки. А я тут чуть-чуть приберусь...

Рассеянный взгляд, которым он при этом скользил по разбросанным книгам, говорил о том, что Док не имеет ни малейшего представления - с чего же ему начать уборку.

Возражений ни у кого не возникло. Наверное, только нашего черного мага не преследовала вонь Гарган Ру. Так что уже спустя пять минут в заваленной книгами комнате остались лишь мы с доком.

Широко зевнув и с прискорбием осознав, что ни поесть, ни отоспаться после путешествия не удастся, я, было, засобирался в город, когда вспомнил о том, что уже демоны знают сколько расхаживаю по улицам безоружным. И если в Александрии это еще приемлемо, то в радушном Трено равносильно самоубийству.

За Виви, Эйко, а уж тем паче Фрейю и Амаранта я не волновался - одаренная малышня способна развалить полгорода за пару минут, а на драгуна или наемника полезет разве что псих.

Вот и выходило, что из всей нашей пестрой команды самым слабым звеном оказался бедный я, который перед отъездом так и не удосужился разжиться приличным кинжалом.

Оглядевшись по сторонам и протиснувшись мимо книжных захоронений вглубь жилища ученого, я нашел то, что искал - маленький и довольно острый кухонный нож из черного металла, хищно сверкающий в свете масляной лампы (и когда Тот успел ее запалить?).

Бросив взгляд за спину, я без особых угрызений совести прикарманил его, рассудив, что ученому найдется чем заняться в ближайшие пару часов, а после я похищенное верну.

Вооружившись, а оттого приободрившись, я пробрался в обратную сторону и в несколько прыжков добрался до спасительного выхода.

Сбежав по ступенькам вгрызающейся в стены спирали, я забрался в пустующий оконный проем башни и взглянул на раскинувшийся внизу город.

Все-таки, что ни говори, а город вечной ночи великолепен! Россыпи придорожных огней змеились по паутине улиц, стекаясь к площади подле ворот, а от нее вновь разбегались в разные стороны, освещая каменные стены особняков местной знати и убогие халупы рабочего люда. Золотистые отблески скользили по плещущимся внизу волнам, а те, повинуясь хлестким ударам сбегавшего с горных гряд ветра, разбивались о набережные, орошая землю тучами брызг.

Любуясь этим великолепием и наслаждаясь бьющим в лицо ветром вперемешку с каплями начавшего накрапывать дождика, я заметил, как мелькнула внизу фигурка юной призывательницы в неизменном цветастом комбинезоне. А брошенный ею маг растерянно посмотрел вслед, а затем, словно завидев кого-то знакомого в другой стороне, чуть ли не вприпрыжку понесся туда.

Ни Фрейи, ни Амаранта видно не было - наверное, слиняли уже в какой-нибудь кабак, чтобы продолжить вчерашнее безобразие. А, может, разбрелись в разные стороны, повидать старых знакомых да раздать долги. Уж у Амаранта в этом славном городе их не быть не могло.

Спрыгнув обратно на лестницу, я сбежал вниз и, выйдя из башни, побрел куда глаза глядят, чувствуя, как неповторимый дух этого места уносит из головы все мрачные мысли, столь настойчиво обуревавшие меня последние дни.

Мимо пронеслась какая-то дворняга. Следом за ней - запыхавшаяся девчонка с порванным поводком. Когда обе они скрылись за углом ближайшего дома, навстречу выбежала взволнованная мамаша, тяжело пыхтящая и крутящая по сторонам головой. Руками приподнимая гору тяжеленных юбок, она, смешно переваливаясь, доковыляла до меня, и задала вполне ожидаемый вопрос. Я указал на дом, за которым скрылись ее беглые подопечные, и женщина, не соизволив снизойти до благодарности, потопала дальше.

Выбравшись в центральную часть города, я прошел по пронизывающей ее насквозь аллее, невольно слушая, как рассевшиеся за миниатюрными столиками по ее обочине дамы и господа обсуждают тот вяло текущий коктейль из денег, разврата и интриг, что здесь называется жизнью.

Дородная дама в широкополой черной шляпе рассказывала своей подруге о том, что ее ненаглядный супруг купил давеча на аукционе отлитую из золота статую грифона в натуральную величину. На вопрос, где же они ее теперь поставят, та с гордостью сообщила, что супруг уже вытряс из местной администрации разрешение на приватизацию небольшого клочка земли у дома, на котором уже лет десять не живет никто, кроме какого-то дряхлого старика в убогой хибаре, и теперь планирует снести ее, выровнять землю и возвести для своего нового любимца роскошную мраморную обитель.

Едва умещавшийся на стуле за соседним столиком толстяк в расшитом золотом костюме, то и дело промокая крошечным платочком обильно потеющий лоб, не сводил взгляда маленьких поросячьих глазок с глубокого декольте юной собеседницы, которая с блеском в глазах рассказывала о том, как на следующий год поедет в Александрию учиться изящному стихосложению.

Навстречу пронеслась молодая пара - жена тащила за рукав не особенно сопротивляющегося мужа, обещая дома рассказать более подробно, что ее не устраивает. На его же поспешное восклицание о том, что все купленное сегодня он завтра же перепродаст и больше никогда не будет учувствовать в торгах, она лишь коротко рыкнула и потащила благоверного дальше.

Так, вбирая по пути в себя все прелести местной жизни, я и добрался до конечной цели своего пути.

В том месте, где аллея спускалась к воде и дальше вела дорожка из огромных, отполированных сверху валунов, располагался вход в святая святых города - трехэтажный особняк, построенный не многим позже самого замка. В нем ежегодно проводился большой карточный турнир, а все прочее время любители этой забавы могли коротать здесь время в дуэлях между собой.

Гости города вполне искренне наслаждались и великолепной архитектурой здания, и его роскошным убранством, и великолепием видов в его окрестностях. Однако старожилы знали, что в здешних водах, кристально чистых, словно горных ручьях, не видно кроваво-красных прожилок лишь потому, что они прижаты ко дну тоннами пролитых слез.

Нередко приходившие в этот оплот азарта весьма успешные предприниматели выходили наружу банкротами, лишенными всего. И, забредая подальше от людских толп, долго смотрели на темную поверхность вод, а потом исчезали на год или два, пока их объеденные рыбами останки не поднимались со дна...

Однако мне до этого не было никакого дела. Приветственно махнув швейцару у входа, я подошел к регистрационной стойке и, оскалившись в любезной улыбке, поинтересовался, когда можно принять участие в турнире.

- Вы вовремя, - прошамкал беззубым ртом пожилой человек, водя по строчкам толстого фолианта узловатым пальцам. - Сегодня последний день регистрации. С завтрашнего дня начинаются игры. Будете участвовать?

- Конечно! - заверил его я.

- Тогда внесите, пожалуйста, стартовый взнос.

- Эт сколько? - поинтересовался я, доставая из-за пазухи туго набитый деньгами кошель.

- Двенадцать тысяч семьсот гилей, - флегматично ответил старик. - Эта сумма была одобрена в этом году карточным комитетом.

Я сглотнул. Финансы, в общем-то, поучаствовать позволяли, однако после этого благополучно кончались, оставляя меня наедине с голодным существованием.

Мысли тут же закрутились вокруг щедрой "благодарности королевской семьи", коей Гарнет лично одарила всех своих спутников, потом переключились на саму принцессу, и настроение стало стремительно улетучиваться.

Бухнув на регистрационный столик мешок с деньгами, я, скрестив руки на груди, заявил:

- Участвую!

И будь что будет! Как говорится, легко пришли - легко ушли. Не в первой мне ходить с пустыми карманами. Да и разве ж настоящий танталусовец не найдет чем поживиться в этом оплоте ходячих денежных мешков?! Пусть официально меня из банды и исключили, но бывших нас не бывает - Баку сам там говорил.

Правда, под пристальным взглядом старика и его указующим перстом, пришлось мне свою горделивую позу слегка нарушить, покрутить по сторонам головой, прочесть объявление, а затем тащиться к другой стойке, уже внутри здания, за которой точно такой же старик - точно близнецы! - долго и упорно пересчитывал мои сбережения. Потом накалякал какую-то бумаженцию, шлепнул на нее вонючую печать и отослал в обратную сторону.

Засим мои мучения закончились. Я был внесен в список участников большого карточного турнира, и, упрятав за пазуху пропуск, отправился дальше.

Свернув с замыкающейся в кольцо аллеи и пройдя по нескольким переулкам между тесно стоящих домов, я выбрался к главным воротам города и слегка прищурился от яркого света фонарей, освещающих площадь.

Я огляделся по сторонам, прикидывая - куда бы податься дальше. Но тут мой взгляд упал на журчащий неподалеку фонтан и я, усмехнувшись, направился к нему.

Бившая вверх струя воды осыпалась крупными каплями в верхнюю чашу, а потом стекала вниз, в мраморное основание, дно которого блестело от монет разного размера и достоинства.

Бытовало расхожее мнение, что фонтан этот приносит удачу тем, кто бросит в него монетку. Другое мнение гласило, что размер счастья и вероятность того, что оно все же привалит, напрямую зависит от количества брошенных монет. И, наконец, третье утверждало, что всякого, кто вздумает из фонтана монеты таскать, ждет тысяча и одно несчастье и вечная неудача во всех начинаниях до конца дней, который вне всякого сомнения наступит вскоре после сего злодеяния.

Количество монет на дне фонтана, правда, значительно уступало количеству брошенных в него со времен открытия, что наводило на мысли о том, что, видимо, есть такие люди и нелюди, которые к проклятьям фонтана имеют иммунитет и бессовестно этим пользуются.

Справедливо рассудив, что удача в грядущем турнире мне пригодится, я высыпал из кошелька горсть монет - то немногое, что осталось после регистрации, и подбросил в воздух. С приятным, милым сердцу звоном они застучали по мрамору и с тихим плеском ушли под воду.

Уже собравшись развернуться и уйти прочь, я вдруг увидел, что-то, что привлекло внимание того самого профессионала внутри меня, что способен по одному внешнему виду будущей жертвы определить состояние ее банковского счета с точностью до двух гилей.

Наклонившись пониже, я пригляделся к разбросанным по дну монетам и, наконец, разглядел то, о чем так настойчиво вопило внутреннее я.

Маленькая серебряная монетка с оттиснутым на одной стороне рисунком, который я лично нигде раньше не встречал, хотя уверен, что успел подержать в руках монеты чеканки каждой страны Туманного континента.

Я еще думал о том, что из-за наших подвигов теперь огромному куску суши придется менять название, а рука уже потянулась за монеткой и проворно выхватила ее со дна фонтана.

Поднеся новообретенную диковинку к лицу, я разглядел изображение - это были две обнаженные фигуры - мужчины и женщины, как две капли воды похожие друг на друга, за исключением некоторых очевидных деталей фигуры.

Перевернув монету, я убедился, что и на обратной стороне находится то же самое изображение.

Уже потянувшись, чтобы положить находку в карман, я вдруг пошатнулся и рухнул на колени. Потом завалился вперед, ударившись лицом о бортик фонтана и ощутил, как холодные капли с одной стороны и теплая, вязкая кровь с другой скатываются по вискам и щекам...

Очнувшись (в который раз), я с болью отметил, что это уже входит в привычку, несмотря на то, что привыкать совсем не хотелось... "С болью" - это далеко не фигура речи, а вполне себе реалистичное описание того, чем было пропитано все мое естество.

Осторожно приоткрыв один глаз (вообще-то, открыть я попытался оба, но другой наотрез отказался повиноваться), я огляделся, надеясь обнаружить где-нибудь неподалеку тот злосчастный фонтан, проклятье которого настигло меня столь быстро и болезненно. Но вокруг была лишь темнота и очень неприятная, можно сказать зловещая тишина, в которой отчетливо слышалось, как хлюпает чем-то весьма неаппетитным мой разбитый нос.

Напрягать зрение было бесполезно. Не было ни единого отблеска света, что естественно говорило о том, что я не валяюсь под открытым небом. Попытавшись привстать, я не почувствовал довлеющей над собой крышки гроба или твердой земли, что вселило некоторую надежду. Да и посмертное существование, в моем представлении, должно было выглядеть... хоть как-нибудь, но однозначно не так!

С другой стороны, ничего хорошего ждать тоже не приходилось - лежать в гордом одиночестве, на сыром холодном полу... едва ли так поступают с несчастными в состоянии отключки милосердные дамы и господа. Выходило, что меня оглушили (при этом малость перестарались, так как едва не проломили череп), а после не поленились оттащить в подвалы какого-то здания, что говорит о том, что на меня у кого-то имеются виды. Также вполне очевидно, что спершие мою драгоценную тушку по своей воле ее отсюда не выпустят - Трено милостиво укроет своей тенью бандитов всех мастей, но лишь до тех пор, пока об их делишках не узнают массы.

За этими размышлениями, я кое-как встал, ощупал разбитую голову и помятую морду, обнаружил, что тело довольно густо покрыто синяками того типа, что возникают после того, как упакованного в мешок человека спустить с крутой, но не очень длинной лестницы.

На ощупь добравшись до ближайшей стены - влажной и склизкой от слоя плесени, - я пошел вдоль нее. Довольно быстро уперся в один угол, затем второй, третий, четвертый, попутно два раза споткнувшись и один грохнувшись на и без того разбитые коленки. Проем в стене - лишенный двери, решетки или еще каких-либо препятствий, призванных задержать мое продвижение к свободе, в нем не оказалось.

Сделав несколько шагов вперед, я налетел на очередную стену и, свернув направо, пошел вдоль нее. Короткий коридор окончился тупиком.

На всякий случай я прошел вдоль завернувшей в обратную сторону плесневелой спутницы до дырки к месту моего пробуждения, миновал его и побрел дальше.

В полной тишине, нарушаемой лишь собственным дыханием, я добрался до ведущих вверх ступенек - видимо, тем самым, что наставили мне столько синяков.

Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, я с трудом взобрался по лестнице и уселся на последней ступени, сдавив голову в ладонях, чтобы хоть чуть-чуть притормозить двинувшуюся по кругу реальность. И как только бесцветная однородная темнота умудрялась кружиться?

Прошло несколько минут, дурнота отступила, и я поднялся на ноги. Именно в этот момент в спину мне ударил порыв холодного ветра.

На резкие движения меня не хватило, а потому я не торопясь развернулся и всмотрелся вперед. На мгновение мне показалось, что впереди я вижу размытый контур тяжелой распахнутой двери. Впрочем, тут же его накрыла тьма, и мне не оставалось ничего иного. Кроме как двинуться вперед.

К немалому облегчению, второй глаз наконец-то соизволил открыться и, оказавшись более зрячим, нежели первый, подтвердил, что дверь все-таки есть, и помог ее обогнуть, не врезавшись в широкий торец.

Проведя рукой по шершавому дереву, я вошел внутрь и остановился, когда рука лишилась ставшей уже привычной опоры.

Дверь за спиной бесшумно закрылась.

Под ложечкой неприятно засосало. Стало очень и очень не по себе. Стоя в царящем вокруг мраке и отчетливо ощущая на себе чьи-то взгляды, я чувствовал, как в душу заползает страх, а вместе с ним - безумное, непреодолимое желание жить. Жить, во что бы то ни стало.

Свет вспыхнувших по периметру зала факелов больно резанул по привыкшим к темноте глазам, ослепил и ошеломил так, что я покачнулся и сполз по столь удачно закрывшейся за спиной двери - второго падения моя недобитая тыква уже бы не пережила.

Резь в глазах, саднящая боль в спине и затылке быстро привели меня в чувство, и я обвел взглядом овальный зал, огороженный по периметру железной решеткой.

Стало совсем не по себе. За толстыми прутьями стояли люди. Мужчины и женщины, все, как один в черных балахонах, прячущие головы под капюшонами, а лица - за серыми масками с плотно сжатыми губами да узкими щелями глазниц.

Их было по меньшей мере полсотни - зал был достаточно большой, но зрители за решеткой стояли в два ряда.

"Зрители" - это слово пронеслось в голове, оставив в мыслях неприятный осадок. Если есть зрители, значит, будет и представление. Если будет представление, а, как минимум, один из участников в актеры не рвался, значит, ему оно совсем не понравится. А раз так...

С другой стороны импровизированной сцены раздался треск, с которым положено открываться всяким уважающим себя воротам. При первом осмотре их я удостоил лишь беглым взглядом и, как оказалось, зря. Тяжелая деревянная громада, обитая металлом, со скрежетом уползла вверх, тускло сверкнув проржавевшими корявыми зубцами.

Закравшийся в душу страх трусливо поджал хвост и укрылся где-то в районе пяток, уступая место всепоглощающему ужасу.

На секунду я отключился, а придя в себя, обнаружил, что уже стою на трясущихся не то от страха, не то от напряжения ногах, а губы сами собой шевелятся, беззвучно складывая раз за разом одно и то же: "Жить, жить, жить..."

Мрак по ту сторону ворот покачнулся и двинулся на меня. В спину вновь уперлась незаметно подкравшаяся дверь. Пальцы судорожно обследовали ее в поисках ручки, но не нашли, а ногти лишь попусту прочертили пару борозд в тронутой гнилью древесине.

Зрители безмолвно стояли и смотрели сквозь бесстрастные маски, но аура азарта и извращенного восторга окутывала их настолько плотным коконом, что не разглядеть ее не смог бы и слепой.

Мрак подполз к самой границе ворот, в нерешительности остановился и, как показалось, даже подался назад, сторонясь света пламени... А потом изрыгнул из своих недр нечто чудовищное.

Поросшая свалявшейся шерстью туша, едва протиснувшаяся в проем с поразительной для своих габаритов скоростью, промчалась по залу и врезалась в стену, попутно зацепив чем-то дверь, которую немедленно расколола надвое прошедшая сверху донизу трещина.

Как я успел отпрыгнуть в сторону - не помню. Как ухитрился не попасть под удар просвистевшего в метре хвоста - не знаю. Инстинкты и короткое "жить" напрочь отрубили всякую связь сознания с телом, оставив мне роль стороннего наблюдателя.

Зверь тем временем развернулся, кроша и вдавливая в землю чудовищными копытами камни. И завертел по сторонам головой.

Получалось у него это не ахти как: огромная, широкая, клыкастая репа понуро свисала с тонкой длинной шеи, почти волочилась по земле и смотрела исключительно себе под ноги, а не по сторонам, этими же ногами пытаясь на голову же и наступить.

Нелепейшее из всех чудищ Туманного континента, которое мне довелось повидать, но вместе с тем - трехметровая, многотонная громадина, находящаяся вместе со мной в одном крохотном зале. Способная размазать меня по стенам и полу одним легким тычком.

Чудище наконец направило на меня два огромных бивня и двинулось вперед. Сделало вперед один шаг, другой, а затем его оскаленная морда оказалась в полуметре от меня, обдав жарким дыханием.

Я рванулся в сторону, прыгнул, уходя от скользнувшего вдоль пола хвоста, обернулся и... застыл.

Прямо на меня, не мигая, смотрело огромное желтое око. Испещренное сетью алых сосудов, с крошечной черной точкой зрачка посередине, выпуклое, водянистое, оно переспелым гнойником набухало на лбу чудовища и неотрывно смотрело мне в глаза.

Я почувствовал, что упал на колени. С удивлением обнаружил, что не чувствую боли, затем - что исчез и страх, а вместе с ним ушло желание жить. Только губы по инерции все также беззвучно продолжали повторять это слово, внезапно потерявшее всякий смысл. Янтарный глаз стал увеличиваться в размерах, закрыл решетки и столпившихся за ними людей, потом засветился, перебивая свет факелов, поглотил все вокруг, навис надо мной и потянул в черные недра пульсирующего в центре зрачка...

"Ты должен жить. Это твой долг. Ты не имеешь права умереть", - прогремело у меня в голове.

Это был странный, густой, раскатистый голос. Отдаленно напоминающий речи Рамуха в худшей его ипостаси, но никак не похожий на те, другие голоса, что то и дело врывались в мои мысли, подбивая на всевозможные сумасбродства и глупости. А еще он был знакомым, очень знакомым, но мысли о нем не вызвали в голове даже тени образа говорящего...

Жуткий рев вернул меня к реальности. И вовремя - я едва успел откатиться в сторону, от рухнувшей на камни лапищи монстра. Дернулась выброшенная вперед рука, попытавшись выскочить из плеча, но все же последовала за хозяином, крепко сжимая вырванный из лапы твари кухонный нож.

Понимая, что обиженная в лучших чувствах тварюга сейчас попросту растопчет меня, я рванулся прочь - к расколотой двери, и плечом выломал одну из ее половинок. Обернулся и обнаружил, что чудище вовсе не спешит гнаться за мной, а... Опутав кровоточащую лапу длинным серым языком, жадно вгрызлось в нее зубами, попутно пропоров выше выступающим из пасти клыком.

Захлебываясь собственным рыком, оно исправно отрывало от конечности солидные куски мяса, сплевывало их на землю, и вновь продолжало пиршество. Наконец челюсти сомкнулись на окровавленной кости, и та с треском раскололась на множество кусков.

Чудовище захрипело, закружилось на месте, хлестая себе по бокам хвостом, сдирая с них шкуру и шерсть. Потом бросилось вперед, прыгая на трех лапах, влетело в прутья решетки и те, вылетев из пазов, посыпались на головы бросившимся врассыпную зрителям.

К реву чудовища добавились их испуганные вопли, а монстр продолжил кружить по залу, снося прогибающиеся под его весом решетки и давя тех, кто выбежал на арену.

Пол стремительно покрывался густой алой кровью, которая уже собиралась маленькими лужицами в углублениях и стремительно лилась из отгрызенной лапы.

Монстр снова взвыл, обернулся, и я отчетливо увидел, как вздувается пузырями натянувшаяся шкура и взрывается, разбрызгивая прозрачный вонючий гной.

Улучив момент, я выскользнул из своего укрытия, проскочил на опустевшие трибуны и нашел проход с лестницей, ведущей наверх. Уже стоя на первых ступенях, я обернулся и с трудом справился с рвотой. Кожа уже не взрывалась, а сползала с тела чудовища гнилыми кусками, обнажая стремительно сереющую плоть. Монстр падал на обнаженное брюхо, ревя от боли вскакивал, снова падал, катался по земле, размазывая по камням желто-серый жир вперемешку с кровью, голова его вновь и вновь врезалась в пол, кроша камни, потом залитый кровью глаз на его лбу лопнул, чудовище еще несколько раз дернулось, и застыло посреди зала.

С трудом оторвав глаза от этого жуткого зрелища, я взбежал вверх по лестнице. Выбежал в коридор с ковровой дорожкой, на которой отчетливо виднелись бурые капли чьей-то крови. Заслышал приближающиеся крики и топот ног. Нашарил взглядом еще одну лестницу и бросился вверх по ней. На следующем этаже нос к носу столкнулся с одним из зрителей, и когда он потянулся за чем-то, спрятанным в складках своего балахона, без долгих раздумий вломил ему кулаком в разлетевшуюся осколками маску. Тот рухнул на пол и, видимо, отключился, а я бросился по очередной лестнице вверх, ногой треснул по обнаружившейся на вершине двери, едва не грохнулся от отдачи назад, сделал еще несколько попыток ее выбить и с третьей, или четвертой, отбив плечо и зад, таки выломал вместе с добротным куском косяка.

Холодный ночной воздух вперемешку с дождем выбил из меня дух. С трудом отдышавшись, я бросил взгляд вниз. Там уже мелькали тени преследователей и свет фонарей. Метнувшись к краю, я обнаружил внизу метров пятнадцать пустоты, за которой была мощеная булыжником площадь. Никаких рядом стоящих домов, никаких лестниц или веревок. Пробежав по периметру крыши, я нашел место, где та нависала над краешком небольшого бассейна и, уже слыша топот ног за спиной, прыгнул вниз.

Уже в полете я увидел, что бассейн оказался раздувшейся до неприличных размеров рекой, несущей свои воды мимо трехэтажного особняка. Та в свою очередь оказалась до жути холодной и проточной, швырнула меня вначале в одну сторону, потом в другую, а затем сбросила с двухметрового водопада в пенящиеся внизу воды, до которых тело долетело уже совершенно лишенным сознания...

Александрия - Восточные врата - Глубокая ночь

- Уа-аф, - широко зевнула стоящая на воротах стражница.

- Не зевай, - тут же отозвалась напарница, прикрывая ладонью поневоле открывший рот.

- Слушай, может, пойдем? - сонно моргая, спросила первая.

- Куда?

- Спать.

- А служба?

- Ну, так у всех же отгул в честь коронации! Чего мы, как дуры, здесь стоим-зеваем?

- А если враг?

- Какой враг?! Все враги спят давно! Одни мы, как... уа-аф! Пошли, а?

- Ну, я даже не знаю... - отстраненно проговорила напарница, глядя, как ветер мерно вращает лопасти стоящих в пригороде мельниц.

- Чего тут знать?! Спать надо! Рассвет скоро! Мы завтра так и коронацию проспим! Пошли, а?..

Зябко поежившись и почесав везде, где только позволяла форма, девушка умоляюще взглянула на боевую подругу.

- Ну... - протянула та, продолжая следить взглядом за лопастями.

- Ну??? - простонала первая.

- Ну...

Ветер поменял направление и лопасти мельниц замерли.

- Ну?!

- Ладно. - Девушка мотнула головой, зевнула и протерла слипающиеся глаза. - Пошли спать.

- Ура! Пошли скорей, я уж замерзла вся! Сейчас в койку и... Эй, ты идешь?

Ее напарница вновь стояла и пристально вглядывалась в лопасти мельниц, теперь вращающиеся в обратную сторону.

- Эй! Да, что с тобой? Пошли!

- А?.. Да, ладно, пошли...

Но еще несколько раз она останавливалась и всматривалась в то и дело мелькающие над городской стеной лопасти мельниц.

- Они ушли! - заключил Зорн.

- Точно ушли? - спросил Торн.

- Да, ушли!

- Проверить надо еще!

- Думаешь, надо?

- Думаю, надо!

Остановившиеся лопасти мельницы вновь поползли вверх, поднимая уцепившихся в них шутов.

- Точно ушли!

- А, может, не ушли?

- Хватит! Ушли они!

- Ну, ушли, так ушли...

Карлики соскочили со своего насеста и растворились в ночном полумраке.

- Их нет? - высунулся из-за угла Торн.

- Нет, точно нет! - заверил Зорн.

Шуты проскользнули мимо пустующей караулки и проскакали по площади к подножью возвышавшейся в центре статуе одной из королев.

- Что делаем дальше?

- Что дальше?

- Что делаем?

- Я думал, знаешь ты!

- Я думал, знаешь ты!

- Но ты сказал, что у нас есть план!

- Я думал, что ты его придумал!

- А если вернуться в замок?

- К принцессе?

- К принцессе!

- Она нас казнит!

- А вдруг, простит?

- Нельзя нам в замок возвращаться!

- А, может быть, можно?

- Нельзя!

- Точно нельзя?

- Точно нельзя!

- А...

- Идут!

- Кто идет?

- Кто-то идет!

- Прячемся! - в один голос пискнули карлики и с разбегу юркнули в растущие вдоль одного из домов кусты.

- Слушай, Бланк, вот объясни мне, какого х...

- Тихо!

- Ты что-то слышал?

- Показалось...

- Ааа... ну, так вот - за каким хреном мы здесь шастаем по ночам, когда завтра в восемь...

- В восемь пятнадцать...

- Да, какая разница?! Нас ждут две потрясные тё...

- Девушки.

- Да иди ты в задницу! - рыкнул Маркус на друга. - Тёлки, девушки, какая разница? Две юные стражницы готовы отда...

- Отдать свои сердца.

- Да-да, и все прилагающееся, нам! А мы, вместо того, чтобы как следует отоспаться - бродим ночью по городу, пугая местных кошек! Вот скажи - у тебя бессонница? Хочешь, я тебе классного снотворного отсыплю? А могу по старинке - вломлю так, что вырубит на полдня!

- Я уже отвечал на этот вопрос. Мы делаем это, чтобы помочь Зи...

- Да срать он хотел на Александрию и всех местных жителей в частности!

- Возможно, но не на Гарнет.

- Тьфу, пропасть! У Ее завтрашнего... уже сегодняшнего Величества и без нас полный штат стражниц, плюс рота идиотов Плутона во главе с Чугункой.

- Ты их где-нибудь видишь?

- Нет, но...

- Ты стражниц на воротах видишь?

- Нет, но...

- Тогда пошли к другим воротам. Если ночью что-нибудь случится, я себе не прощу!

- Ну и не прощай, я-то тут при чем?!

- И тебе я тоже не прощу.

- Твою мать, Бланк! Ты в курсе, что невыносим?!

- Что-то подобное мне говорили.

- Эт кто ж такой прозорливый? Скажи - я пожму ему руку!

- Ты. А теперь пошли.

- Твою налево...

- Они ушли?

- Ушли, ушли.

Шуты высунулись из кустов.

- Надо бежать.

- Бежать из Александрии?

- Из Александрии, бегом.

- А как же принцесса?

- Надо бежать!

- Уходим?

- Уходим!

И присыпанные листьями карлики поскакали в сторону врат...

Зидан

Я остановился. Широкий круг света, неотступно следующий за мной? тоже замер, отогнав на несколько метров царящую вокруг темноту.

Оглядевшись по сторонам, я убедился, что за все то время, что я бесцельно бродил здесь (где бы это "здесь" ни было), ничего не изменилось. Все та же непроглядная тьма вокруг, все тот же круг света, скользящий по гладким камням под ногами. Логика подсказывала, что где-то там, наверху, должен быть неотступно следящий за мной фонарь, неправдоподобно яркий, горящий ровным огнем. Но вверху ничего не было. Все та же тьма без единого намека на свет.

В душу змеей проскользнула безнадежность, укоренилась где-то в районе хвоста и потянула вниз. Я послушно бухнулся на камень, не почувствовав ни боли от удара, ни сладостного удовольствия, которое испытываешь на привале после долгой-долгой ходьбы.

Куда идти, было совершенно неясно. За все время блужданий я не натолкнулся ни на одну стену, не споткнулся о лежащий на дороге камень, не встретился ни с кем и ни с чем. Здесь было пусто и одиноко... И отчего-то холодно, хотя не было ни ветра, ни ощутимого кожей морозца. Только пальцы немели, оставаясь теплыми, а тело била крупная дрожь.

Я откинулся на спину, ожидая почувствовать твердый, холодный камень под собой, совершенно не приспособленный для лежания. Вместо этого голова нащупала вполне мягкую поверхность, хотя краешком глаза я видел все те же серые камни.

Раскинув поудобнее нижние конечности, уложив на груди хвост и подложив под голову руки, я было уж собрался часок вздремнуть, раз уж представилась такая возможность, в надежде, что по пробуждении меня посетит какая-нибудь дельная мысль на тему: как отсюда свалить... но сон сняло как рукой.

Прямо на меня из темноты смотрели два маленьких желтых глаза. Подпрыгнув на добрых полметра, я вскочил на ноги и рванулся назад, попутно оглядываясь в поисках еще каких-нибудь тварей, зашедших за спину. Но больше здесь никого не было.

Глаза, отброшенные дальше во тьму - круг света послушно скользнул вслед за мной - ненадолго остановились, а потом медленно поплыли в моем направлении.

Зашарив руками по одежде, я выхватил из-за пояса черный ножик, сжал его в кулаке, поводил из стороны в сторону. Свет невидимого фонаря хищно сверкнул на отточенном лезвии.

Глаза вновь остановились, а потом, чуть пониже, затрепетал маленький оранжевый огонек. И уже три рыжие точки направились в мою сторону.

Я бросился бежать. В груди вновь забилось желание жить, жить, несмотря ни на что. Оно пинками гнало меня прочь от неведомой твари, обитавшей в этом чокнутом месте.

Наконец, я остановился, чтобы перевести дыхание. Тут же обнаружил, что мне это совершенно не требуется и, если надо, я пробегу еще столько же, а потом еще и еще, ни капли при этом не устану и даже не вспотею, и ноги мои не будут болеть от напряжения, а сердце глухо бухать о ребра...

Сознание обожгла неприятная догадка. Я прислушался к собственному телу и с облегчением услышал, что где-то глубоко тихо-тихо сердце все-таки бьется. Ровно и размеренно.

Я обернулся. Парящие во тьме глаза исчезли, оставив после себя лишь крохотную искорку пламени, скользящую следом за мной невообразимо далеко позади.

Я бросил взгляд через плечо. Как и ожидалось, ничего нового там не появилось, а значит, дальнейшее бегство бессмысленно. Возможно, я смог бы вечно бежать от хозяина (или просто обитателя?) этих мест, вот только в мои планы это совершенно не входило. Что-то подсказывало, что где-то там, за пределами этого безумного мира, существующего в круге света посреди океана тьмы, у меня есть незавершенные дела, и что мне нужно поскорее отсюда выбираться.

Так что, набрав побольше воздуха в грудь, я крикнул преследующему меня огоньку:

- Эй, ты!!!

Ничего умнее мне в голову, конечно же, прийти не могло. Огонек, может, и оценил мое "ораторское" искусство, но отвечать не спешил, продолжая медленно-медленно двигаться в мою сторону.

Второй мой крик оказался уже преисполненным глубокого смысла:

- Ты кто?!

Но и этот вопрос огонек оставил без ответа.

Плюнув на все, я пошел ему навстречу, постепенно переходя вначале на быстрый шаг, потом на вялое подобие бега, а затем припустив с той же скоростью, с которой от него удирал.

Наконец, во тьме снова загорелись глаза. Сделали они это так резко и неожиданно, что я не успел затормозить на безопасном расстоянии - как планировал изначально - и остановился в каком-нибудь десятке метров от неведомого существа.

Его мои маневры, похоже, ничуть не заботили. Тихонько топая по камням, так что я едва улавливал звуки его шагов, существо брело в мою сторону, также тихо посапывая и что-то мурлыкая себе под нос.

Радуясь, что не слышу плотоядного, полного предвкушения причмокивания и скрежета когтей, я набрался храбрости и сделал несколько шагов вперед.

Свет от моего круга чиркнул по существу, позволив мне, наконец, его рассмотреть... маленького... зеленого... лишенного чешуи... ящера.

Коротышка был завернут в мешковатый балахон, подметающий за ним пол, и медленно переставлял лапы, таща за собой короткий и толстый хвост. Но животный вид не мешал этому чуду передвигаться на задних лапах, в правой передней сжимая масляную лампу, с трепещущим внутри огоньком.

Как это удавалось существу - я не знаю. Лишенные не то что когтей, но и пальцев лапы походили на резиновые конечности куклы. Очень уродливой куклы, на которую походил и он сам.

На границе светового круга он застыл, выпучив на меня желтые глазки, словно прилепленные по сторонам мордочки... безротой, безносой. Потом сделал маленький шаг вперед. Покосился на зажатый у меня в руке нож. Сделал еще шаг.

- Эй ты, зеленый! Стой, не двигайся! - чувствуя себя уже хозяином положения, выкрикнул я. - Я добрый и хороший, убивать не буду. Скажи - как отсюда выбраться и вали восвояси!

Ящеренок пропустил мои слова мимо ушей... впрочем, и ушей у него не было, и сделал еще шаг.

- Стой, я сказал! - уже не столь уверенно прокричал я, попутно думая - как с этой зеленой образиной найти общий язык, если она меня либо не слышит, либо не хочет слышать, да еще и рта, по всей видимости, не имеет.

Последнее обстоятельство вселяло надежду, что жрать меня это зеленое чудо все же не будет. С другой стороны - зачем то же оно так настойчиво за мной топает! И мало ли что у него там под балахоном прячется. Может, подойдет, а оттуда как...

Зеленый сделал еще шаг. Остановился, поднял на меня глаза и в них зловеще сверкнул свет его фонаря.

Через секунду я уже корчился в центре круга от сумасшедшей боли, скрутившей все тело. Казалось, что кости превращаются в муку, что все до единого сосуды в теле лопнули единым махом, а кожу сдирают, как шкуру с апельсина!

А потом все прошло. Исчезло, будто и не было. Вот только поднявшись на ноги, я почувствовал, что те уже не так надежно держат меня. Тело шатало из стороны в сторону, а перед глазами расплывались оранжевые круги, вращавшиеся вокруг зажатой в лапе образины лампы.

Та вновь полыхнула, и я со всей возможной скоростью рванулся назад. Прыгнул, и в полете уже почувствовал, как мириады игл хищно впиваются в ногу, не успевшую выскользнуть из зоны обстрела.

Приземлившись на плечо и пропахав мордой землю, я отполз еще дальше назад, с трудом борясь с головокружением, поднялся и посмотрел в сторону коротышки.

Тот вновь оказался за границей круга света и все с той же неторопливостью топал ко мне, тихонько помахивая в воздухе зловещей...

- Лампа!!! - внезапно даже для самого себя выкрикнул я и со всей силы швырнул на землю перед коротышкой ножик, который словно прирос к ладони и, несмотря на все акробатические этюды, так и не выпал из рук.

Догадка пришла вместе с образом лежащих в башне Дока ножа и горящей лампы - точной копии той, что сжимал в лапе Зеленый. Конечно, она могла оказаться и неверной, и тогда я только что избавился от единственного оружия, и, видимо, сейчас меня будут убивать...

На всякий случай, я попятился назад и лишь тут обнаружил, что внимание невидимого осветителя больше не приковано ко мне. Круг света оставался неподвижен, отпуская меня во тьму.

Ящеренок недоверчиво посмотрел на меня. Потом на брошенный к его лапам нож и чуть резвее заковылял вперед. У ножа остановился, качнулся вперед, и плюхнулся на камни.

Я непроизвольно хихикнул, глядя, как тот, ухватив свободной лапой ножик, и опираясь на уцелевшую после падения лампу, поднимается. Затем поинтересовался:

- Ну? Все? Он тебе был нужен? Теперь покажи - где здесь выход!

Но коротышка явно был не настроен на беседу. Он лишь смерил меня долгим любопытным взглядом, развернулся и пошел прочь. Круг света послушно заскользил вслед за ним. Темнота стала сгущаться.

- Эй! Зеленый! Не будь сволочью! Я же вернул тебе твою игрушку! Выпусти меня отсюда!!! - Чувствуя, как в душу заползает паника, проорал я.

- Тонберри, - прогрохотало сзади.

Подскочив, как ошпаренный, я обернулся, и стена белого света обрушилась на меня...

Первой, что я увидел, оказалась пара пристально смотрящих на меня светящихся желтых глаз.

Рванувшись в противоположную сторону, я с треском влетел во что-то деревянное и скрипучее, которое в свою очередь хищно клацнуло, на подобие упустившей серого грызуна мышеловки, и рухнуло на меня.

С диким грохотом сверху посыпались какие-то кастрюли и чайники, в серого цвета подушку, в которую я уперся носом, вонзилась чудовищных размеров вилка - Квина бы оценил. Попытавшись выскользнуть из зоны обстрела, я рванулся в другую сторону, врезался башкой во что-то холодно-каменное, обматерился, подался в другую сторону, заметил мелькнувшую перед глазами стремянку, немедленно получил ножкой по уху и, схватившись за него рукой, пропустил удар поварёшки, съездившей мне по челюсти и забренчавшей по полу.

Все стихло. Потом где-то сбоку осторожно зашуршало, что-то брякнуло, грохнуло, и я с вытянувшейся физиономией выслушал примерно свой монолог на тему межвидовых отношений озвученный прилежным голосом юного мага.

Зарекшись когда-либо еще пользоваться высоким слогом Маркуса и Цинны в обществе юных компаньонов, я пополз на его голос и, к своему удивлению, таки выбрался из-под завала.

Виви обнаружился неподалеку - склонился над расползшейся по полу стремянкой, пытаясь высмотреть под завалом кухонной утвари мое бездыханное тело.

Оглядев себя с ног до головы, я убедился, что тело и впрямь довольно помято, сплошь покрыто синяками, причем не только свежими, но и уже основательно налившимися синевой. К счастью? зеркала поблизости не обнаружилось, так что на свою изувеченную физиономию мне полюбоваться не довелось.

Подойдя сзади к черному магу и положив руку тому на плечо, я заставил беднягу испуганно пискнуть, подскочить и обернуться.

- З-зидан!

- Я самый.

- П-прости, что напугал...

- Прости, что напугался, - хохотнув, ответил я, оценивая масштабы разрушений.

Впрочем, небольшая гора кухонной утвари и поваленной мебели смотрелась вполне гармонично посреди темной пещеры, стены которой были равномерно покрыты плесенью, а с потолка свисали какие-то зеленые сопли, явно пророчествуя рождение под потолком новой жизни. Эдакая берлога спятившего болотного дракона-клептомана. Хотя для полноты картины не хватает нескольких обугленных скелетов доблестных рыцарей или останков сворованных и немного поеденных принцесс.

На всякий случай я огляделся по сторонам, но кроме истощавшего паука в затянутом рваной паутиной углу, других представителей плотоядной фауны не обнаружил.

- Виви, какого хрена мы здесь делаем и что со мной стряслось? - задал я наконец насущный вопрос.

- Ну... - замялся маг. - В общем... я шел. А тут ты... плывешь.

"Навернулся с водопада, треснулся башкой о дно, отключился, выплыл за пределы города, был найден гуляющим по округе Виви", - услужливо перевел внутренний голос.

- Заткнись! - поблагодарил его я, тут же добавив в сторону вздрогнувшего мага: - Извини, это я не тебе. Так... ты меня нашел, приволок сюда и...

Маг согласно кивал.

- Слушай, а где мы? Помойка какая-то, чес слово!

Виви потеребил краешек шляпы и, грустно вздохнув, произнес:

- Это мой дом.

Я поперхнулся и невольно буркнул:

- Тяжелое детство.

- Я... не помню... детства, - покачал головой маг. - Только... два... шесть... восемь... да, кажется восемь месяцев своей... жизни.

Я смущенно почесал затылок. Честно говоря, мне никогда и в голову не приходило спросить мага - помнит ли тот, как появился на свет, и что он делал до нашей судьбоносной встречи. О чем и поспешил ему сказать, заранее извинившись, и чувствуя себя полным кретином.

- Ничего, - покачал головой маг, теребя в руках поднятую с пола тарелку.

Наконец он поставил ее на низенький столик, сложенный из камней и прошел к проему в дальнем конце пещеры, из которого внутрь лился неяркий утренний свет. Я послушно прошел следом за ним.

- Дедушка... выловил меня из Тумана, - произнес он, глядя на узкий каменный перешеек, соединяющий пещеру с островерхой скалой. Где-то внизу шумели волны. - Он рассказывал мне, что часто сидел вон там, с удочкой и ловил...

- Что ловил? - не понял я.

- Что-нибудь. Он хотел доказать, что из Тумана можно выловить что-нибудь съедобное... а поймал меня. Наверное... наверное, я упал с транспортного корабля.

Маг отвернулся к стене, повисла неловкая пауза.

- Он был... хорошим, - наконец продолжил Виви. - Вот, видишь засечку на стене? Это мой рост... он все переживал, что я медленно росту, и часто повторял, что я еще слишком маленький... только не уточнял для чего.

- Да уж, хороший... - мрачно пробормотал я, но маг явно не уловил сарказма.

- Правда хороший! А потом он позвал меня, сказал, что умирает... попрощался со мной... сказал, что я должен лететь в Александрию. Сказал...

Он умолк. Прошел мимо меня назад, выудил из кучи посуды тяжелую сковородку, покачал ей в воздухе из стороны в сторону, потом дернул вверх, словно подбрасывая что-то невидимое, затем в сторону, ловя это самое что-то. Поставил сковородку на стол и прошел в уголок, к высоким напольным часам. Погладил покрытое пылью стекло.

- Дедушка заводил их каждый день перед тем, как уходил спать... А я садился перед ними и смотрел, как качается... дедушка называл его маятник. Он часто говорил, что я тоже должен спать, иначе никогда не выросту...

Я отвернулся. Слов не было. От того, как Виви вспоминает гнусного болотного обжору, собиравшегося его сожрать, щемило сердце. А от мысли, что вскоре и он, как его сородичи, бежавшие на Внешний континент, "остановится", к горлу подкатил комок. Глаза защипали слезы, и только голос мага, окликнувшего меня, помог окончательно не раскиснуть.

- Зидан? Ты в порядке?

- Конечно! - как можно жизнерадостнее заверил его я, чувствуя, как на губах расползается не очень свежая и довольно жалкая, но какая-никакая улыбка. - Спасибо, что спас мою шкуру! А твой дедушка... действительно был... хорошим.

"Хорошей сволочью", - добавил я про себя, но юному магу, конечно же, не сказал.

Виви согласно кивнул и посмотрел вместе со мной наружу.

- Зидан?

- Да.

- А ты записался на карточный турнир?

Этот вопрос меня несколько озадачил, так как выбивался из общего контекста беседы.

- Конечно, - растерянно ответил я. - А что?

- Просто...

- Просто?..

- Мы, наверное, не успеем к его началу...

- В смысле?!

- Ну... он начинается с заходом солнца... А отсюда до Трено целый день пути...

Я поперхнулся.

- Как же ты меня до сюда допер?!

- Телепортом... - проговорил маг. - Зидан, я знаю, для тебя это важно... ну, турнир... Я могу еще раз...

- Заткнись! - чувствуя, как в груди вскипает злость, рявкнул я.

- Снова не мне? - переспросил маг.

- Нет, на этот раз тебе, идиотина в шляпе! - зарычал я. - Никогда! Никогда ты больше не будешь пользоваться этой дрянью! Понял?!

- Н-но...

- Понял?!

Маг сдавленно пискнул, кивнул.

- И никаких других самоубийственных заклинаний! Понял меня?!

Новый кивок.

- Ладно, живи тогда... - махнул я рукой, приходя в себя. - Но учти, еще раз такое выкинешь, и я сам тебя придушу, не дожидаясь, пока это сделает твоя сволочная магия!

- Но...

- Что но?!

- Как же мы тогда вернемся в город к турниру?

- Старым проверенным способом! - ухмыльнулся я, подхватив мага и усадив себе на плечи. - Будешь показывать дорогу! Усёк?

- У-усёк! - ответил Виви.

- Тогда погнали!

Дорога до Трено больше походила на игру: "знаете ли вы, что?.."

И первым вопросом оказался "Знаете ли вы, что вес маленького черного мага, сидящего на плечах побитого вора обратно пропорционален оставшемуся расстоянию до конечной точки пути?".

За ним последовали не менее интересные вопросы, ответы на которые сыпались с пугающей скоростью и доставляли ни с чем несравнимое удовольствие...

"Знаете ли вы, что ничто так не восстанавливает запас сил, как показавшаяся на водопое из недр озера жвально-чешуйчатая рожа?"

"Знаете ли вы, что призраки являются не только спьяну, не только на кладбищах, и не только ночью?"

"Знаете ли вы, что не каждого паука можно прихлопнуть тапком?"

"Знаете ли вы, что не все растения флегматично позволяют ходить им по головам?"

"Знаете ли вы, что поджигать стадо несущихся по пятам мандрагор - не лучшая идея?"

"Знаете ли вы, что, по статистике, девять из десяти горящих снарядов выпущенных в спину, попадают в самую мохнатую ее часть?"

В общем, ворвавшись в гостеприимно распахнутые ворота города с ревом батальона болотных гурманов, которых месяц ничем не кормили, а затем указали направление и сказали: "Еда!", мы насмерть перепугали мило воркующих стражниц, после чего долго плескали им в лица водой из фонтана, используя в качестве тары "дырявые" шлемы. Затем Виви пришла в голову гениальная мысль - макнуть в фонтан их самих. Я поднатужился, крякнул, но обеих юных дев в полном (не считая мечей и шлемов) боевом облачении до фонтана таки дотащил.

Этот вариант подействовал. И мы еще два квартала улепетывали от благодарных спасенных, которые, за неимением другого оружия, срывали на ходу с себя части доспехов и швыряли нам в след, чем доставили и нам (во всяком случае, мне точно) и куче прохожих мужского пола море удовольствия.

Однако к моменту окончания погони, из которой мы вышли абсолютными победителями (как минимум потому, что остались при одежде), силы были уже на исходе. Мышцы болели, глаза слезились, в ушах звенело, в груди бухало, хотелось пить, жрать, спать и мыться. По возможности - одновременно. Поэтому на нарисовавшуюся впереди чудную парочку я для своего состояния среагировал вполне адекватно - выдернув удачно торчащую в земле жердину с которой слетела бельевая веревка вместе с посыпавшимся на землю сохнущем бельем - и с трехэтажным матом двинулся на "врага".

Самой что ни на есть прохиндейской наружности четырехрукий тип с рыжей шевелюрой и крысиной рожей (но без хвоста), ведущей куда-то за ручку нашу всеми любимую однорожку, выпучил на меня бесстыжие зенки, икнул, развернулся в противоположную сторону и под возмущенные крики девчонки дал стрекоча.

Гнаться я за ним не стал. Только швырнул вслед жердину, удачно влетевшую в чье-то окно под аккомпанемент бьющегося стекла и визга существа неопределенного пола. Так что мы пробежали еще два квартала. Под "мы" я имею в виду, конечно же, себя, с Виви в одной руке и Эйко в другой. После чего на полном ходу вылетели на берег озера и со свистом низринулись в его прохладные воды.

Как обнаружилось парой мгновений позже, юная призывательница тоже все схватывала на лету, и мои изысканные выражения в том числе, чем и не преминула похвастаться, пока выбиралась на берег.

Выудив из озерных недр Виви, оказавшегося великолепным, но подводно-топорным пловцом, я выбрался следом за девчонкой на берег, после чего была произведена экстренная сушка в пламени огненного шара, прошедшая в целом успешно, но повторения которой мне бы испытать не хотелось.

- И как это понимать?! - сурово уткнув руки-в-боки, поинтересовалась Эйко. - Я тут, понимаешь, налаживаю связи, завожу ценных знакомых, меня собираются наконец-то по-человечески накормить!.. И тут появляется парочка сумасшедших и обращает потенциального кормителя в бегство. Вы совсем ку-ку?! - девочка красноречиво покрутила пальчиком у виска. - Черепицею шурша, едет крыша не спеша?

Чаша наглотерпения наконец переполнилась, и уже я взял инициативу в свои руки - вместе с маленькой паршивой, доходчиво объяснив ей, что с четырехруких дяденек, предлагающих конфеты, нужно брать их авансом, после чего посылать оных во все известные места. Попутно, вспоминая бесчисленное множество аналогичных лекций за авторством дорого папочки-Баку, я жалел, что второе я скорее удавит меня моими же руками, чем позволит надрать этой бестолочи что-нибудь мягкое. После чего - знаю по собственному опыту - в голове мгновенно наступает просветление, и осознание многих таинств вселенной снисходит значительно раньше, чем их незнание выливается в проблемы разнокалиберной тяжести.

Наконец, разобравшись и подведя итог, мы заключили, что у четырехруких дяденек конфет нет, сами они плотоядны аки пауки, и заманивают маленьких девочек в свои сети, дабы на досуге пожрать и не подавиться. После чего двинулись прочь от любезно раскрывшего свои воды всем желающим озера, попутно стараясь не слететь со скользящего под ногами склона в эти самые радушные пучины.

Пока я определился - где же все-таки север (спасибо башне Дока) и как нам, используя это знание, выбраться из внезапно обнаружившегося болотца в центральном-то районе города, - Эйко рассказала, что сей четырехрукий субъект со вчерашнего дня ошивался поблизости, но почему-то не подходил. Спасительной почемутой в итоге оказался Амарант, за которым мелкая доставала носилась весь день. А вот когда он в компании Фрейи и ящика горячительных напитков "уединился" в местном трактире, малявке стало скучно, и она отправилась искать многолапые приключения на свою рогатую головенку.

К концу ее рассказа мы как раз добрались до "Карточного дворца", где икнувший при виде нашей шайки швейцар, попытался преградить нам путь, аргументируя это тем, что наши морды не слишком эстетично впишутся в окружающую атмосферу. Эйко наступила ему на ногу и на этом все вопросы были исчерпаны.

Пройдя через несколько заполненных людьми залов, мы попали в цепкие руки распорядителя игр, который отправил Эйко и Виви на зрительские места, а меня - к карточному столу, за которым уже сидел молодой парень в тонких очках с золотой оправой и самодовольной улыбкой уверенного в своих силах игрока.

Тут стоит немного рассказать о самой игре, потому что если вы о ней не слышали (и как только угораздило?), то она может показаться вам... непонятной, местами идиотичной, местами фантасмагоричной... в общем странной.

Суть проста: перед началом мастер раздает игрокам по пять карт, случайным образом определяется ходящий первым, после чего игроки по очереди кладут карты на игровую доску - размером четыре на четыре, пять случайных клеток которой блокируется пустыми картами. Выигрывает тот, у кого карт окажется больше. Казалось бы, странные правила - в итоге всегда будет ничья. Но не все так просто - ведь есть еще и сами карты, и они... можно сказать... живые. Звучит бредово, но это действительно так. Несколько веков назад какой-то гениальный (и, естественно, спятивший, как все гении) художник принялся рисовать всевозможных образин, рожденных Туманом. Уж не знаю - приколдовывал он в процессе, или "настоящие" полотна и впрямь оживают, но картинки его отличались редкой самобытностью... Понятно дело, его душевному здоровью сей факт отнюдь не поспособствовал. Но нашлись деятели, которые быстро оценили перспективы, набились в друзья, внесли и свой вклад в разработку будущих карт, а когда художник закончил рисование всех имевшихся на тот момент жутковатых обитателей континента (и даже пару полотнищ с изображением городов, воздушных кораблей изобразил), тихонько его прикончили и где-то закопали. Как дальше продвигалась разработка того, что сейчас называют картами - не знаю, но в итоге получились весьма симпатичные (в каком-то смысле) картинки, наклеенные на металлические пластины и укрытые от природных невзгод надежным стеклом. Будь они даже простыми сувенирами - стоили бы бешеных денег только из-за материала да работ. А поскольку карты эти оказались еще и живыми, да еще и уникальными, вышедшими ограниченным "тиражом", то получили статус и вовсе бесценных. Ну а на этих "бесценных" диковинках кто-то хорошо поднялся, и мир их праху - все одно давно перемерли. Так вот... я все еще о картах... в общем, главная их особенность в том, что они друг друга очень не любят и... дерутся! Положи две карты рядом, и они непременно попытаются перегрызть друг другу глотки! Впрочем, кто бы из них не оказался победителем, они тут же станут лучшими друзьями (пока их не снимут с доски), а хитрая техно-магическая мысль авторов позволила им еще и менять цвет в зависимости от того, чья карта вышла победителем. Тут, правда, тоже есть свои нюансы - творения художника далеко не всегда терпеливо ждали, пока автор запомнит их многозубый когтистый образ, сидя смирно с широко оскаленной в улыбке пастью. И многие твари изображены то сбоку, то со спины, то сверху, то снизу. В общем... не во всех направлениях тварюги видят потенциального соперника. А следовательно, и не нападают на тех, кого не видят. Ну и, конечно же, карты разнятся по силе и какой-нибудь цыпленок в честном бою ни за что не одолеет дракона. Зато стоит ему зайти с той стороны, где его не видно - победа окажется за ним. Такой вот дисбаланс. И, пожалуй, единственный, он же и главный, тактический момент в игре, который зависит не от случая, а от игрока - комбинации. Захваченная карта противника тут же пойдет в атаку на соседние, чем и пользуются рисковые игроки, не боящиеся отдать врагу три или четыре собственные карты, чтобы затем одним ходом переломить бой и оставить противника с носом.

- Ты ходить будешь? - продолжая улыбаться, поинтересовался... кажется, мастер назвал его Атиком.

- А? Да, конечно... - кивнул я, обшаривая доску взглядом.

Карт на ней не было, значит, первым ходить выпало мне. Терпеть не могу! Никогда не знаешь - какая пакость заготовлена у врага и к какому боку доски прижаться, чтобы сделать ему пакость. Взглянув в собственные карты, я с трудом подавил ругань. Нет, ну как же так?! Все без исключения карты смотрят вниз и вправо, оставляя совершенно беззащитным весь северо-западный фронт - ешьте меня с хреном, господин хороший! Один только розовый крылатый монстрик косит в сторону подбитым глазом - но кто его знает - разглядит он там что-нибудь или нет!

"Что ж, будем блефовать!" - решил я, укладывая в нижний левый угол доски бесполезную гусеницу, уткнувшуюся мордой в землю.

По ставшей еще шире ухмылке Атика я понял, что дела мои плохи и карты он мои видит насквозь. Я на всякий случай зыркнул по сторонам - не подает ли благородному господину кто сигналов... и уставился на стоящих за ограждением в кучке зрителей Фрейю и Амаранта.

Пока я смотрел на них, очкарик уже уложил ощетинившуюся шипами черепаху в верхний левый угол доски и теперь с самодовольной рожей ждал ответного хода. Делать было нечего, и я пристроился рядышком, так что кровожадная бестия закрывала себе обзор в моем направлении собственным шипастым же хвостом.

Прислушался к беседе этой парочки и с удивлением понял, что речь идет обо мне.

- Я думал, что ты не такая любопытная...

- Это плохо?

- Твое дело.

- Ну, встреться мы лет десять назад, мне бы и впрямь было на тебя плевать. Рыцарь-драгун из знатного рода, только что прошедший посвящение - море самомнения, железная уверенность в своей правоте и вообще... Но он... меняет людей вокруг себя. Вот и я попала под его влияние... И стала донельзя любопытной! Давай уже, колись!

- Тебе не все равно?

- Говорю же - интересно! И вообще, это не по-мужски - заставлять девушку умолять! В Александрии тебе за такое...

- Не спи, все деньги проспишь! - вернул меня к игре насмешливый голос.

Я бросил быстрый взгляд на доску. Конечно же, меня уже съели. На мое счастье, съели не аккуратно, подставившись под удар огра, коим тут же и огребли. Впрочем, моего противника это не сильно опечалило, потому что он тут же вернул себе и свою карту, и моего зеленокожего гиганта. Я на автомате выложил на доску следующую карту, понимая уже, что плакали мою денежки горючими слезами. Положил так удачно, что очкастый гаденыш на некоторое время озадачился, решив, что это хитрый тактический ход, а не жест отчаянья. Я же вернулся к подслушиванию истории о себе любимом.

- ...крики, шум. Иду наперерез, и тут выбегает этот хвостатый, - вещал Амарант.

- Так, значит, вы уже встречались раньше? Здесь, в Трено?

- Да. Он, наверное, уже не помнит. Мелкий совсем был. Но аукцион качественно обчистил.

- Кстати, об аукционе - там пару раз видели Куджу. Ты не в курсе - он никак не связан с владельцем дома?

- Понятия не имею. Может, и связан. Но караулить его здесь бессмысленно. Он же не идиот.

- Тоже верно... Ну, продолжай - что было дальше?

- Я попытался свернуть ему шею - работа такая. Да и вообще давно драк не было, хотелось размяться. Но он вывернулся, обозвал меня тупорылым урывалой, а потом из дома выбежала парочка стражниц... идиотки. Он бросился к ним с криками: "Помогите, убивают"! Назвал меня вором.

- Так ты ведь там охранником работал?! - удивилась Фрейя.

- Говорю же - идиотки. Он им что-то наплел про втирание в доверие, крикнул: "Держите его!", а сам побежал "за подмогой".

- А ты что?

- Пошел за ним.

- А охрана?

- А что они могли сделать? Нажаловались потом начальству, меня в розыск... Вот так я и стал по ту сторону закона. Но я не собираюсь ему мстить. Мне просто... интересно, как это хлюпик... Он еще тогда сказал...

- Ну что тут думать? Сдавайся! - хохотнул Атик, глядя, на меня поверх очков. - Учись, мальчик!

Я посмотрел на доску, на две оставшиеся карты и, печально улыбнувшись, прижал одну из них к левому боку.

С довольной ухмылкой он уложил в центре доски многоглазое чудовище, моментально слопавшее все мои карты, а я прошептал:

- Я тогда сказал... что хитрый орел не выпускает без нужды когти. - И улыбнулся.

Ухмылка на губах Атика приказала долго жить. Он рванулся к своей карте, но тут же был перехвачен мастером, цепко схватившим его за руку. А я уложил справа от многоглаза своего косого демоненка, благодарно подмигнувшего мне целым глазом.

- Девять-один, твой ход.

- Подавись! - рыкнул мгновенно утративший интеллигентный вид парень, бросив на стол последнюю карту. Спящую крысу, пристроившуюся в уголке.

- Поздравляю, вы победили, - пожал мне руку мастер. - Вы готовы к следующему поединку?

- Как никогда! - заверил мужчину я.

- Прекрасно, тогда я приглашу вашего соперника. Подождите минутку.

Я оглянулся на стол, рядом с которым видел рыцаря и наемника, но те уже куда-то слиняли. Посмотрел на пристроившихся на мягком диванчике Виви и Эйко. Эта парочка о чем-то очень активно шушукалась, а значит, ничего хорошего от них ждать не приходилось. Я лишь понадеялся, что на этот раз обойдется без поджигания принцесс... да и "не принцесс" не хотелось бы.

Мысли о Гарнет удачно вплелись в мелькающие перед глазами образы роскошного убранства и пришли к заключению, что их обладатель предпочел бы полюбоваться красотами спальни Ее Высочества. Впрочем, я тут же вытряхнул из головы весь этот бред, тем более, что вернулся мастер игры и привел с собой следующего... следующую противницу. Дородную женщину, больше меня во всех отношениях раза в три, которая смерила меня презрительным взглядом и жестом потребовала карты.

На этот раз судьба оказалась ко мне значительно благосклоннее - с такими картами уже можно было играть и побеждать! Заплывшее жиром лицо соперницы не выражало ничего - и, несмотря на тонны презрения в каждом ее жесте, было видно, что основано оно не на пустом месте, а на весьма богатом опыте.

Впрочем, когда меня это останавливало? И мы начали играть. Я - выстраивая оборону по правому краю, и она - по левому. Никто не хотел лезть вперед первым, но у нее - как походившей первой - в результате не оказалось другого выхода. Она ступила в центр, я ответил, и в результате битвы захватил все три ее карты. Она поджала губы, и хорошим ходом уверенного в себе профессионала вернула себе две из них, я попытался отыграть их назад, но в бою двух сцепившихся гоблинов победителем оказался ее, в результате чего я потерял своего, впрочем, тут же его вернул и... она положила последнюю карту. Цербер. Сердце оборвалось и упало в район желудка. Ощетинившаяся тремя оскаленными мордами тварь моментально захватила все поле боя, не оставив пространства для маневра. Я мог либо нарваться на него - и гарантированно проиграть, потому что оказался бы в окружении его друзей, и если с одним только цербером мне бы еще могло подфартить, то в бою с остальными - вымотанная битвой карта точно бы проиграла. Мог я ее пристроить и у свободного верхнего края доски, слопать одну карту и проиграть со счетом два-восемь. Поражение со всех сторон.

Но проигрывать надо с музыкой, так что я взял последнюю карту - ей была нимфа и... удивленно уставился на зеленокожее диво с изумрудными волосами. Я готов был поклясться, что прелестная дева еще несколько секунд назад смотрела в другую сторону! Кроме того, карта прямо дышала силой и желанием набить кому-нибудь что-нибудь!

Не понимая, что происходит, я положил ее справа от цербера, и та в одно мгновение слопала сразу две карты над ним, после чего всей гурьбой они бросились на трехголовую псину, порвали, как Тузик тряпку, и принялись за остальные. Не прошло и минуты, а мастер игры уже провожал проигравшую в сухую даму, на лице которой не дрогнул ни один мускул, и поздравлял меня с победой.

Неясное осознание ситуации пришло после того, как мастер ушел за следующим претендентом на поражение. Я оглянулся на Эйко и Виви. Маг выглядел точно нашкодивший мальчишка, а малявка прямо сияла от восторга!

С трудом найдя в себе силы, чтобы не выматериться в голос (знала бы эта бестолочь, что делают на таких мероприятиях с шулерами!), я показал этой парочке кулак, продемонстрировав большие и очень выразительные глаза, наполненные жаждой членовредительства.

Виви окончательно стушевался. А Эйко показала язык, осмотрелась по сторонам и побежала куда-то в толпу. Я лишь понадеялся, что не к очередному четырехрукому господину...

- Привет, Буквоед! - весело выкрикнула Эйко, плюхнувшись на сидение рядом с Тотом. - Ты тоже сюда в эти... карты играть пришел?

Ученый рассмеялся и покачал головой.

- Нет, что ты... стар я уже для этих развлечений... Я тут встречаюсь с одним хорошим знакомым, но что-то он опаздывает... А как вы, мисс Эйко? Вам понравился город?

- Ну... ничего так местечко... - Девочка зевнула.

- Тоскуете по своей деревне?

- Да... наверное. Но здесь куча народа, можно с ними знакомиться, болтать... Это прикольно! Просто... это так необычно. До этого я общалась только с муглами.

- А как же остальные? Другие призыватели?

- Они... умерли. Все. Я теперь одна...

- Понятно... Значит, только вы и остались...

- А почему тебя так интересую я и мои родные?

- Мне просто любопытно, - улыбнулся ученый, поправив на носу очки. - Большую часть жизни я посвятил исследованию разных существ, населяющих мир. Поэтому вы и ваше племя, мисс Эйко, мне очень интересны, как ученому.

- Понятно. Слушай, Буквоед, а ты ведь учил Гарнет, да?

- Да, лет десять назад... Она еще была совсем малышкой. Мы много времени проводили в библиотеке, ходили на экску...

- А ты можешь сделать из меня... Ну... принцессу? То есть не в смысле принцессу, а просто, ну... такую же, как она? Что бы я была такой же... умной... красивой... - малышка стушевалась и отвела глаза.

- Мисс Эйко, - ученый повернулся к ней и положил руку на плечо, заставив обернуться. - В детстве принцесса была такой же непоседливой и шумной девочкой, как вы.

- Правда?.. То есть, когда я выросту, я стану такой же, как она?

- Не скажу, что такой же, но уверен, что не менее привлекательной и одаренной!

- Здорово! - выдохнула девчонка и порывисто обхватила ученого за шею.

Тот несколько смущенно рассмеялся.

Что-то коротко звякнуло.

- Это у вас, мисс Эйко? - поинтересовался ученый.

- Ой, да, - девочка выудила из-за ворота пару кристаллов на тонкой серебряной цепочке и продемонстрировала ученому. - Это - знак принцессы. Мы поменялись камнями с Гарнет. Теперь два осталось у нее, а два - у меня.

- Ну-ка, ну-ка... - ученый снова поправил очки, прищурился и дотронулся до тихонько вращающихся на цепочках кулонов. - Невероятно... Это же легендарные кристаллы! И... если два у вас, а два у принцессы... Все четыре!

- Да, она тоже их так называла.

- Хм... теперь все сходится... кристалл был действительно разделен не на три, а на четыре части. Одна осталась в Александрии, еще две были переданы в Линдблюм и Клейру, а последняя... все это время хранилась в племени призывателей.

Ученый с головой ушел в свои мысли и не обратил внимания на то, что сидящая рядом малышка вдруг вздрогнула, вскочила со своего места, с ногами взобралась на диван и прильнула к окну, всматриваясь в царящую за ним тьму, рассеченную паутиной уличных фонарей.

- Но что могло случиться пять столетий назад? Что послужило причиной? Зачем было делить...

- Прошу прощения... - Голос подошедшего служащего вернул ученого к реальности.

- Да-да, любезный?

- Пожалуйста, усадите вашу девочку на место.

- Де... Ах, прошу прощения! Не уследил! - виновато рассмеялся ученый и, ухватив Эйко за руку, потянул малышку вниз.

Та неохотно подчинилась, соскочила с дивана и попыталась уйти.

- Что-то случилось, мисс Эйко? - удержал ее ученый.

- Что? Нет... не знаю... Простите, я должна уйти. Мог зовет...

- Мог? Этот твой мугл?

- Да, я оставила его в городе и теперь... что-то случилось... нужно спешить... простите!

Она выдернула руку из пальцев ученого и стрелой метнулась к выходу.

Ученый было подался следом, но хорошо знакомый голос старого приятеля, завладел его вниманием и вновь усадил на диван.

- Привет, дружище! Прости, что заставил ждать...

- И с каких это пор я стал твоим домашним зверьком, гвок?!

Не веря своим ушам, я обернулся на тонкий и до боли знакомый голос, не узнать который было просто невозможно... просто потому что оглопы не разговаривают.

Слух меня не подвел. Через зал под удивленными взглядами зрителей и игроков шагала... богиня!

Ее тонкие ножки в белоснежных брючках ступали по лакированному паркету, звонко щелкая каблучками начищенных до блеска ботинок. Короткая голубая майка, выглядывающая из-под расстегнутой на груди белой куртки, едва доходила до пояса и при ходьбе то и дело обнажала соблазнительный животик. А пышная копна золотистых волос водопадами ниспадала на плечи.

И что же я увидел, скользнув взглядом вниз, с обворожительного личика? На груди, вернее загораживая оную своим толстым пузом, этой дивной феи возлежал усатый оглоп! Тот самый, что обрел свой нынешний вид при "таинственных" обстоятельствах вследствие коварного "покушения" на свою тушку со стороны злобных недоброжелателей! Относительно здравствующий, но вполне себе действующий регент Линдблюма, Сид Фабул Девятый! Он грозно взирал на расступавшихся людей из-под козырька накинутой сверху фуражки линдблюмского воздушного флота, недовольно перебирал лапками и не умолкал ни на секунду.

- Значит, законный правитель, гвок, у нас теперь - домашнее животное, да?!

- Ну, пожалуйста, успокойтесь... - шептала в ответ девушка, не переставая улыбаться всем вокруг, но с каждой секундой все больше заливаясь краской. - Что я должна была им сказать?

- То есть мало того, что я, несмотря на тяжкий недуг, гвок, продолжаю руководить страной, проектировать корабли, я, гвок, должен еще и думать за тебя?!

- Вот я сама и придумала!

- Хорошо придумала, нечего не скажешь, гвок! И где, позволь спросить, тебя столько времени носило? Эти малолетние преступники с их умственно отсталым папочкой чуть меня не прикончили, пока ты, гвок, невесть кому строила глазки!

- Так! Из нас двоих только я не шлялась по бабам, за что и...

- Экхм...

- Да-да, Ваше Величество, и нечего на меня зыркать! Сейчас вот брошу здесь и уйду. Потом скажу, что всеми любимый правитель опять подвергся нападению и был жестоко убит!

- Гвок...

- Что-что? Не слышу!

- Прости, - после короткой паузы выдавил из себя оглоп.

- Вот так-то лучше! - усмехнулась богиня и села за игровой стол напротив меня.

- Привет, Ваше Вашество! - поприветствовал я удивленно вытаращившегося на меня оглопа. - Вот уж не ждал увидеть вас тут!

- А я не ждал, что у тебя появятся манеры, - буркнул регент. - Заметь, мои ожидания всегда, гвок, исполняются.

- Ну, это только если вы ожидаете оставить здесь последние штаны, - усмехнулся я, видя, что к нашему столику уже направляется мастер. - Готовы проиграть?

- А ты? - хитро прищурился Сид и спрыгнул на игровой стол.

Подошедший мастер вопросительно взглянул на сие безобразие, но девушка представила Сида своим талисманом, и на этом обсуждение персоны регента было окончено.

- Зидан, - запоздало представился я.

- Эрин, - мурлыкнула богиня.

И мы начали...

Первую раздачу мы разложили на доске в ничью, так ни разу и не напав друг на друга. И, поскольку ничья результатом не считается, нам роздали новые карты. Их мы тоже разложили в ничью, на этот раз обменявшись парой безобидных ударов, и опять начали по новой. Парадоксально, но и в этом бою победила дружба. Попутно я заметил, что Эйрин играет не сама, играл действительно Сид. Расположившись там, где мне бы видеть его совершенно не хотелось, он едва уловимыми движениями лапок направлял Эйрин, а несколько раз, когда она неверно истолковывала его команду, приподнимался и пытался цапнуть ее за руку.

Все было бы ничего, но и этот, а также дюжину последующих раундов мы также закончили в ничью. К двадцатому бою нас окружило плотное кольцо зрителей; вопреки всем правилам и карточному этикету, они нависали над столом, стояли за спиной, бессовестно изучали наши карты и, кажется, даже пытались нашептывать и мне и Эйрин - что лежит в загашниках оппонента. Впрочем, мое внимание было приковано к игре, и я их абсолютно не слышал. Думаю, что и девушка тоже.

Внезапно, когда мы с регентом закончили с прежним результатом двадцать пятый раунд, на стол перед моим лицом плюхнулся набитый чем-то приятно позвякивающим кожаный мешочек, а низкий голос пробасил над плечом:

- Продержись еще раунд, и будет твоим.

Тут же, на противоположный конец столика плюхнулась пара кошельков и два гнусных на вид типа что-то зашептали в ушки смутившейся девы.

Сид оставался невозмутим, и только мастер попытался что-то возразить, но ему заткнули рот, сунув в руки очередную колоду.

Этот бой, а также два следующих мы закончили в ничью, к тому времени все пространство стола, за исключением, собственно, доски было завалено денежными средствами, драгоценными камнями, украшениями, доверенностями на недвижимое имущество, и было проблематично определить - которая часть этого добра была адресована мне, а что полагалось Сиду.

Тут к Эйрин подошел какой-то расфуфыренный хлыщ в белом фраке и галстуке, и, нагнувшись, что-то шепнул в ухо. Та незаметно потеребила за пузо лежащего на груди оглопа, а тот флегматично качнул лапкой. Девушка кивнула, и протянула хлыщу руку. Он тут же запечатал на ней поцелуй, обхватив своими лапищами и куда-то спешно ретировался, а моя очаровательная соперница проворно сунула облизанную конечность в карман.

Не знаю, тут ли меня посетила нехорошая догадка, или минутой спустя, когда усы Сида чуть дрогнули в покровительственной улыбке, но...

Следующий раунд оказался последним. Продул я с треском, и почти в сухую - девять один в пользу бессовестного оглопа!

Толпа издала душераздирающий победно-пораженческий вопль и двинулась куда-то нестройным потоком. Несколько шаловливых ручонок уволокли со стола какие-то безделушки, уж не знаю - по праву или по принципу - все мое, что не приколочено. Но в тот момент я находился в состоянии близкому к коме, и тяжкое бремя позора буквально вжимало в пол.

Я меланхолично проводил взглядом толпу и обнаружил стоящего на небольшом возвышении того самого хлыща, шустро раздававшего подходящим деньги, которых у него оказалось не многим меньше, чем скопилось у нас на столе.

- Ты все подстроил! - посетила меня гениальная в своей простоте мысль. - Ты мелкий карточный жулик!

- Во-первых, говори потише, гвок, - флегматично отозвался оглоп, а затем, усмехнувшись, добавил: - И вполне себе крупный...

Вскоре в зал вошли несколько крепких мужиков в парадном облачении линдблюмской гвардии, проворно упаковали наш выигрыш в мешки и шустро куда-то слиняли.

- Ну, вы даете! - восхитился я, протискиваясь сквозь толпу к выходу.

- Я - чемпион, гвок! - скромно заметил регент.

Потом этот мелкий сельский вредитель шустро скакнул с прелестей Эйрин мне на плечо и махнул девушке рукой:

- Ступай, забери выигрыш, а мы тут пока пошепчемся...

Она стремительно упорхнула прочь, оставив после себя едва уловимый запах ландышей.

- Не успел, гвок, сбежать из под крылышка Ее Величества, а уже на чужих женщин заглядывается! - нахально прокомментировал оглоп.

- Кто бы говорил! - буркнул в ответ я.

- Но-но!.. Попрошу без намеков, гвок!

- Черт! Я этих двоих забыл! - спохватился я, вспомнив, что пришел сюда не один.

- Кого ты там еще забыл, - недовольно пробурчал Сид, когда я едва не сбросил его с плеча, быстро развернувшись и проталкиваясь сквозь толпу обратно.

- Виви и Эйко.

- Виви - это тот маленький маг, который прилетел с вами из Александрии?

- Он самый. А про Эйко я тебе потом расскажу.

- А ты когда-нибудь научишься обращаться с должным почтением к представителям королевского рода, гвок?

- Как только они перестанут "гвокать", - хохотнул я, и тут же был укушен за ухо.

Ни Виви, ни Эйко мы не нашли.

- Наверное, гвок, они уже ждут на улице, - предположил Сид.

- Наверное... Ладно, пошли. Кстати, а что вы тут забыли? Ну, помимо желания обобрать честных граждан Трено?

- Эти-то честные? - удивился регент. - Ах да... сарказм. Я иногда туго соображаю... Находясь в этом теле сложно рассуждать логично, гвок!

- Так что - только ради турнира?

- Нет, не только... Я, гвок, наконец закончил постройку нового "Хранителя Хильды"!

- Это, кажется, корабль, да? - припомнил я.

- Кажется ему, гвок! - скривился оглоп. - Бестолочь беспамятная! Это реконструированная, улучшенная версия воздушного, гвок, судна, способного перемещаться без, гвок, Тумана! Ну... правда, она пока еще не закончена... Летает не быстро, иногда барахлит, пару раз на пути сюда мы совершали аварийные посадки и... Но в итоге, гвок, мы все же сюда прилетели! Сейчас техники как раз проверяют системы. Так что это был первый полет нового революционного корабля, и он прошел вполне, гвок, успешно!

- Ясно. Значит, вы теперь обратно?

- Не совсем... Зидан, мне нужно с тобой серьезно, гвок, поговорить...

- Уж не о выигрыше ли?.. - прищурился я.

- А чего о нем говорить? Тебе же не нужно восстанавливать из руин город!

- Не поня...

- Подожди. Так вот, как не удивительно, я искал тебя... Я был почти уверен, что встречу тебя здесь. А мои ожидания, как я уже говорил, всегда сбываются.

- Да-да... ну и зачем я вам понадобился?

- Дело касается Куджи...

Настроение резко упало.

- Что? - коротко спросил я.

- Разведка собрала кое-какие сведения, и они меня весьма обеспокоили... Дело, гвок, касается, и Гарнет, надеюсь, ее судьба тебе не безразлична?

Я неопределенно пожал плечами.

- А заодно и судьба всего мира?

- Насчет мира не знаю, гвок, но вот Александрии точно.

Мы, наконец, выбрались из Карточного дворца на свежий воздух, где и обнаружили скучающего на бережку озера Виви.

Я собирался его окликнуть, однако в этот момент под дробный перестук маленьких ножек на меня налетела Эйко.

- Нам надо в Александрию! - категорично заявила она.

- Чего это вдруг?

Малявка решительно затрясла головой, пару раз больно ткнувшись рогом мне в живот, и все с той же категоричностью выговорила:

- Надо!

Я уже начал подбирать слова, которыми пошлю девчонку дальше гулять по городу и не приставать с глупостями, но тут вмешался Сид и все испортил:

- Тогда прошу на борт, гвок! Как вас зовут, юная мисс?

Девчонка ойкнула и уставилась на сидящего на плече оглопа.

- Говорящий жук?

- Твоя школа, гвок? - Сид недовольно ткнул меня лапкой.

Я тяжело вздохнул и представил эту парочку:

- Эйко, это Сид Фабул какой-то там, регент Линдблюма - большая шишка, несмотря на маленький ро-аааай!

Бесшумно подошедшая к нам Эйрин проворно подхватила выпустившего мое многострадальное ухо оглопа, и тот довольно гвокнул.

- Короче, маленький вредный паразит, - закончил я, растирая саднящее ухо. - А это Эйко, гостья с Внешнего континента.

- Рад знакомству, - качнулся вперед Сид.

Эйко переводила неуверенный взгляд с него на меня, потом неумело присела, склонив голову.

- Ну, так что - мы летим, гвок? - поинтересовался Сид.

- Летим! - тут же откликнулась Эйко.

- Нахрена?! - вопросил я, но ответом мне было молчание.

Эйрин, Сид и Эйко удалялись прочь.

- Зидан?

Я обернулся. За мной стоял Виви. Он внимательно буравил меня своими желтыми фонарями.

- Нам нужно возвращаться.

- Да вы сговорились все что ли?!

Маг покачал головой.

- Надо... там случится беда.

Я хотел ответить что-нибудь язвительное, пройдясь по пророческим видениям своих спутников, но с удивлением обнаружил, что вместе с Виви шустро шагаю следом за Эйко, а мысли в панике разбегаются прочь от единственного решения, заполнившего все уголки разума: "Я должен защитить Гарнет!".

Уже далеко за городом, идя вместе с шумно болтающими Сидом, Эйко и Эйрин, убедившееся в правильности моих поступков внутреннее "я" ослабило стальную хватку, вернув возможность относительно здраво соображать. И я, воспользовавшись ей, поинтересовался у Сида:

- Так что там все-таки с выигрышем?

- Ах да, - притворно вскинул к темному небу лапки Сид. - Запамятовал, гвок! Эйрин.

Девушка протянула мне маленький кошелечек и обворожительно улыбнулась, так что я был на несколько секунд выведен из строя и не смог должным образом возмутиться подобной несправедливости.

- А остальное? - без особого энтузиазма проговорил я, уже понимая, что пройдоха-регент все наши подарки зацапает себе, и хрен я от него чего добьюсь.

- Ну, это ведь я его заработал, - усмехнулся жук. - А здесь как раз официальный призовой фонд. Ты ведь не рассчитывал заработать на турнире больше.

- Ну и сволочь же вы, Ваше Вашество!

Регент не обиделся. Вместо этого пристально посмотрел на меня и вполне серьезно сказал:

- Я должен заботиться о благе своего народа.

Я прикинул - сколько блага может принести этому самому народу наш выигрыш, выходило не слишком много, но возражать не стал.

- И вообще, - продолжил Сид, - я, гвок, покупаю твою половину.

- За что это? - подозрительно вопросил я.

- Ну, как? - притворно удивился жучара. - Ты одним из первых поднимешься на борт самого совершенного в мире воздушного, гвок, судна!

- Велика честь, грохнуться вместе с этой посудиной!

- Но-но! Это абсолютно надежный корабль, способный без... ну... гвок... в общем, когда-нибудь он станет абсолютно надежным. И вообще - не придирайся! Эйрин, отдай этому жмоту его долю.

Девушка порылась в кармашке и протянула мне маленький черный шарик, заключенный в прозрачном кубе.

- Это еще что?

- Оружие жуткое сокрушительной мощи, гвок! - пафосно изрек оглоп.

- Детская безделушка, - подвел я итог и бросил кубик через плечо.

Эйрин вместе с Сидом рухнула на землю, по пути ухватив за шкирку Эйко и тоже прижав ее к себе.

Я недоуменно глянул на них, потом обернулся. Шедший чуть позади Виви, держал шарик на вытянутой ладони и смотрел на меня... с укоризной.

- С этим надо быть осторожным, - вполне серьезно сказал он.

Эйрин оглянулась, убедилась, что опасности нет, и поднялась на ноги. После чего принявший вертикальное положение регент минут десять перечислял мои новообретенные титулы, от безобидного "недоношенного идиота", заканчивая совсем уж непечатными.

Когда Его Величество выдохся, я лишь виновато почесал затылок и сунул протянутый кубик в карман.

- Это что? - запоздало поинтересовался я.

- Глухой и умственно отсталый, - закончил Сид. - Темная материя это, гвок. Разобьешь кубик - хоронить будет нечего.

Я сглотнул.

- А нафига мне эта штука?!

- Мало ли, - неопределенно пошевелил усами оглоп. - Всякое бывает...

Александрия - Восточные врата - За час до рассвета

Выбравшись из окна второго этажа, мальчишка спрыгнул на кучу ящиков. Та натужно застонала, покачнулась, но устояла. Аккуратно соскочив на землю, он воровато оглянулся на окна собственного дома. Те были темны и безжизненны - родители спали и не спешили на улицу.

С облегчением переведя дух, мальчишка бодро зашагал по пустынной улице в сторону площади. Света луны с лихвой хватало, чтобы осветить путь, и только у самых стен да в проулках меж домов жили маслянистые тени.

Миновав проводившую его грозным взглядом статую, он присел у роскошной клумбы и потянул из земли ближайший цветок с роскошным бирюзовым бутоном, сложившим лепестки на ночь. Стебель оказался прочным. Он гнулся в маленьких ладошках паренька, но рваться наотрез отказывался. Но и мальчишка был не промах - где-то в недрах его карманов лежал зубастый кусок полотна двуручной пилы, отколовшийся и своевременно подобранный.

Наконец орудие было найдено, и стальные зубья впились в стебель. Недолго повоевав с ним, мальчишка наконец добыл первый цветок и потянулся ко второму.

Свет, лившийся со звездного неба потускнел. Паренек испуганно обернулся, но оказалось, что это всего лишь серая туча повисла над городом, закрыв собой луну.

Вернувшись к прерванному занятию, мальчик шустро срезал еще шесть цветков, потянулся к восьмому... и испуганно вздрогнул, краем глаза заметив, как что-то темное шевельнулось у стены дома.

Он оглянулся, и вновь облегченно вздохнул - ветерок играл в ветвях дерева, шурша листвой.

Мальчик покрутил головой. Площадь и примыкающие улицы оставались тихими и безлюдными. Он вновь потянулся за цветком, и испуганно отскочил назад, едва не выронив букет и свой инструмент. В ворохе переплетенных ветвей ближайшего кустарника сверкнуло что-то большое, круглое, неприятного серого оттенка... И тут же исчезло.

С полминуты он стоял в нерешительности, глядя то на искромсанную клумбу, то на зажатый в руке букет, то на странный куст, но на шелестящее дерево, потом вновь попятился и продолжал отступать, уже не сводя взгляда с кустарника, пока не уперся спиной во что-то твердое, холодное, влажное...

Сердце сбилось с ритма, но шустрый разум будущего рыцаря Плутона, не знающего страха, быстро нашел объяснение - всего лишь статуя, стоящая в центре площади.

Он облегченно вздохнул и даже слабо улыбнулся.

А затем... статуя заговорила:

- Мир - это тень смерти, отчаявшийся забыть болезненное прошлое... После стольких пролитых слез, вы все еще с надеждой смотрите в будущее, не замечая, что печальное завтра стоит уже на пороге. И голубая луна к рассвету напьется крови.

Мальчишка зажмурился. Потом прыгнул вперед, выронив огрызок пилы, развернулся. Статуя оставалась недвижной.

- К-то здесь? - сглотнув, выкрикнул мальчишка.

Из-за скульптуры показался человек. В потемках не было видно - мужчина это или женщина. И голос, которым он говорил, одинаково хорошо подошел бы любому. Лишь длинные волосы, рассыпанные по плечам, переливались серебром, да поблескивали неясного цвета глаза.

- Вы кто? - чуть приободрившись, спросил мальчик.

- Вы считаете, что для Александрии, наконец, настали счастливые дни... Что восхождение Гарнет на престол несет королевству мир и надежду. Но почему вы спешите? Куда торопитесь? Ведь праздник еще не окончен. Вы спите в своих домах в то время, как праздник только начинается.

- Н-ну, я был сегодня с мамой на коронации, - нерешительно проговорил парнишка.

Он моргнул, а открыв глаза, обнаружил, что незнакомец уже стоит над ним и пристально смотрит.

Мальчик хотел отойти, но тело не слушалось. Мужчина - теперь он видел, что это именно мужчина - присел и положил ухоженную ладонь ему на плечо.

- Публика скучает. Пора начинать главное представление. Пришло время фейерверка!.. Ты так не считаешь?

Он впервые обратился к мальчику, заглянув тому в испуганные глаза.

- Д-да, - проглотив вставший в горле комок, кивнул тот.

Мужчина улыбнулся.

Вторая рука легла мальчику на грудь, и тот с удивлением смотрел, как она, охваченная нежным голубым свечением, проваливается внутрь него. В груди что-то защемило, стало трудно дышать, он подался назад. Из глаз непроизвольно брызнули слезы. Уже изрядно потрепанный букет выскользнул из разжавшихся пальцев и упал на камни. Следом за ним с потяжелевшей рубахи сорвались несколько густых темных капель. Его качнуло вперед, ноги подогнулись, и он упал на подставленные ладони мужчины. Тот бережно уложил его на землю и выпрямился, поднеся ладонь к губам. Глубоко вдохнул.

- Праздник начался, Ваше Высочество. Музыканты, реквием!

Веки мальчика отяжелели и сомкнулись, закрывая мир темной пеленой пустоты...

Александрия - Замок - Опочивальня Ее Величества

Гарнет лежала на кровати и смотрела в потолок.

Долгий изматывающий день подошел к концу. Великолепное празднество, устроенное в честь ее коронации не принесло радости. А нескончаемый поток аристократов, спешащих лично поздравить ее, вывалив на голову пару килограмм грубой и ничем не прикрытой лести, вымотал до предела. Однако сон почему-то не шел.

Переезжать в мамину комнату она отказалась наотрез, как не уговаривали ее Беатрис и Штейнер. Она искренне порадовалась, что доктор Тот уехал в Трено - уж он то нашел бы нужные слова, заставив ее перебраться в полную воспоминаний королевскую опочивальню. Но Тота не было, и Ее Величество настояла на том, чтобы ее прежняя комнатка стала официальным местом отдыха.

Однако сон по-прежнему не шел.

Провалявшись без малого час, Гарнет встала, нашарила босыми ногами мягкие тапочки, и подошла к окну.

Небо было закрыто темными тучами, лишь вдалеке виднелась узкая прореха, сквозь которую на землю лился лунный свет.

Александрия спала. Напраздновавшиеся за целый день горожане к полуночи растеряли остатки сил и разбрелись по домам. Редко-редко попадались чуть освещенные изнутри окна стоящих особняком домов. Да откуда-то совсем издалека доносились приглушенные расстоянием крики.

Девушка потянулась к сомкнутым ставням, и в этот момент небо полыхнуло оранжевым заревом.

Свинцовые тучи налились огнем, и словно расплавленный металл потекли рыжими комьями. Секунду те висели между небом и землей, а потом стремительно, словно кто-то обрезал невидимую цепь, рухнули на город.

Первый ком врезался в городскую стену, рассыпавшись рыжими брызгами. Второй прогудел над городом и взорвался над крышами домов, щедро осыпав их ошметками пламени. Последний рухнул на центральную площадь, пронесся по главной улице и с оглушительным грохотом врезался в лавку.

Здание осыпалось, словно карточный домик. Сухие доски моментально объяло пламя, а потемневшая черепица с громким треском полетела в разные стороны. Блики пламени отразились в окнах домов, и оно жадно потянулось к своему отражению.

К небу потянулись столбы едкого черного дыма...

Громыхнуло.

Гарнет посмотрела в другую сторону и прикрыла ладонью рот.

Свернувшиеся воронкой, тянущиеся к земле тучи сверкнули пурпурным светом, полыхнули темным сапфиром, расцвели в огненной вспышке, и изрыгнули из недр дракона.

- Бахамут, - в ужасе прошептала девушка, глядя, как чудовище, несется вниз.

У самой земли эйдлон распахнул крылья и пролетел над городской стеной, смахнув несколько крошечных и едва заметных на таком расстоянии человеческих фигурок с вершины сторожевой башни.

На миг он завис над городом, расправив крылья, а затем выплюнул ком фиолетовой слизи.

Вспышка нестерпимо яркого света резанула по глазам, выбив слезы. Когда же зрение вернулось, под драконом не осталось ничего, кроме груды золы на дне широкого котлована, которую ветер поднимал в воздух, кружа вокруг плавно вздымающихся и опускающихся крыльев дракона.

Гарнет бросилась к двери. Распахнула ее и едва не сбила с ног Беатрис. Лицо генерала было уподоблено каменной маске, и лишь в глазах жило отчаянье простого и честного воина, который столкнулся с тем, что нельзя порубить на кусочки мечом.

- Ваше... - начала было та, но умолкла с яростным взмахом ладони.

- Уводите людей из города!

- Уже, Ваше Величество! Половина дворцовой охраны и...

- Забирай всех!

- Но, Ваше Величество!..

- Я сказала - всех! - рявкнула Гарнет, и Беатрис поспешно кивнула. - Слушаюсь. Я отправила несколько девочек на разведку, но мне кажется, что...

- Что здесь только Куджа, - закончила принцесса и кивнула, стремительно спускаясь по винтовой лестнице, в холл, откуда доносились лязг доспехов, невнятные вопли и ругань капитана Рыцарей Плутона. - Я тоже.

- Беатрис, свяжись с Линдблюмом.

- Так точно, но...

- Но?

- Ваше Величество, даже если почтовые голуби прилетят туда максимально быстро, почту сразу проверят, доставят регенту, а он... В общем, их флот подойдет сюда в лучшем случае к полудню, а значит...

- Я знаю, Беатрис, - приостановилась принцесса и взглянула в глаза генералу. - Но нужно их хотя бы предупредить.

- Я поняла, Ваше Величество!

Гарнет поморщилась, но ничего не ответила и быстро зашагала дальше.

- Стро-ойся! - рявкнул Адельберт, и в главном холле в две шеренги выстроились Рыцари Плутона - взлохмаченные, отчаянно борющиеся с зевотой, но впервые за долгое время в полном составе и относительной боевой готовности.

- Парни! - крикнула девушка, моментально приковав внимание всех присутствующих. - Готовьте пушки! Как только горожане уйдут из города - палите по этой твари из всех стволов!

- Есть, Ваше Величество! - грянул несколько прибалдевший, но дружный хор.

Рыцари шустро бросились врассыпную. Вскоре в зале остался лишь Штейнер, растерянно глядящий в спину убегающим подчиненным.

Гарнет обернулась и заметила, как куда-то спешно убегает прочь девушка в гвардейской униформе, явно получившая напутствие от Беатрис. Генерал подошла к ней; на лице читался вопрос касательно следующих приказов.

- Вы тоже идите в город. Защитите горожан.

- Ваше Величество! - хором простонали они.

- Это приказ! - отрезала Гарнет. - Я ему не нужна. Не знаю, что ему вообще нужно, но он мог убить меня там, на Внешнем континенте. Идите!

Беатрис коротко кивнула и бросилась вниз по ступеням. Штейнер продолжал растерянно глядеть на девушку, но Беатрис ухватило его за руку, и потащила вслед за собой.

Спустя минуту, Гарнет осталась совершенно одна...

Мимо окна с гулом пронесся пурпурный шар и со стоном взорвался где-то над озером. Стекла мелко задрожали, но выстояли, лишь одно рассекла длинная крючковатая трещина.

- Все ушли... - тихо прошептала девушка и устало опустилась на покрытый ковровой дорожкой пол, прислонившись спиной к стене.

Сквозь фигурные прутья перил виднелся портрет матери, стискивающей в могучих ручищах несчастного черного кото.

- Я плохая королева, мама... Я... не знаю, что делать... Кто-нибудь... помогите... Помогите спасти людей...

Она уронила голову в раскрытые ладони и зарыдала.

Сквозь пальцы заструился мягкий бирюзовый свет...

Александрия - Центральная площадь

- Сзади! - закричала Беатрис. Голос ее сорвался, в лицо дохнуло дымом, и женщина закашлялась.

Штейнер развернулся на месте и встретился взглядом с белесыми водянистыми глазами твари, на месте которой еще секунду назад была лишь корявая тень, привалившаяся к стене дома. Сейчас же она стремительно набухла, отвалилась от здания, выдрав добротный кусок облицовки и издав клокочущий визг, бросилось на рыцаря, быстро перебирая тремя парами когтистых лап и активно помогая массивным хвостом.

Рыцарь с ревом бросился навстречу монстру и едва успел закрыть лицо рукой, когда в треугольной вытянутой голове твари распахнулся черный провал пасти, изрыгнувшей в него комок белой склизкой дряни. Та охотно растеклась по латам и потянулась в сочленения, шипя и пузырясь на металле.

Штейнер прыгнул вперед, занеся над головой меч. Голова твари поднялась и в лицо воина уставились пять пар наливающихся желтизной глаз.

Меч рухнул на чешуйчатую спину твари, глубоко увязнув в хитиновых пластинах. Наружу брызнула черная жижа. Тварь завизжала, дернулась, и рукоять меча выскользнула из пальцев Адельберта.

Недолго думая, он ухватил чудовище за один из наростов на уродливой голове и несколько раз двинул окованным металлом кулаком по глазам.

Тварь зарычала, вновь разверзла пасть, и в этот миг всполохи разгорающегося пожара сверкнули на скользнувшем под рукой рыцаря клинке.

Поднырнув под рыцаря, Беатрис вырвала из раны меч и отскочила в сторону. Штейнер последовал ее примеру, отскочил в сторону, ухватился за рукоятку торчащего из туши монстра оружия, рванул на себя.

Меч неохотно поддался и вместе с хозяином шлепнулся на землю.

Тварь завизжала, закрутилась на месте, яростно хлопая по камням хвостом и пытаясь дотянуться лапами до Штейнера. Потом дернулась в сторону, завалилась на бок, и застыла.

- Фух, - поднявшись, перевел дух рыцарь.

А затем бросился вперед, на полной скорости, сбив с ног Беатрис и потащив ее вперед.

Послышались шорох и треск, под который с крыши еще целого здания слетела вторая тварь, яростно щелкая лапами по скользящей черепице. В полете она перевернулась и шлепнулась на спину, попыталась подняться, но качнулась в сторону мертвого сородича, зацепилась за его чешую и беспомощно задергала лапами.

В следующую минуту подоспевшие рыцари несколькими ударами распотрошили тварь, залив все вокруг черной жижей и огляделись по сторонам.

- Штейнер... - прошептала женщина.

- Все в порядке, - тяжело дыша, прохрипел в ответ он. - Сейчас мы их... всех... Ради Ее Высочетсва...

- Ве...

- Ради Александрии... Ради людей... Я только хотел сказать... Если... потом... не получится.

Доспехи лязгнули, и губы королевских рыцарей встретились.

В глазах обоих противно защипало, и совсем не хотелось умирать. А катящиеся с крыш, ползущие по улицам, скользящие вдоль стен чешуйчатые твари неотрывно следили за ними сотнями янтарных глаз, смыкая кольцо.

- Я защищу тебя, Биа... - прошептал ей в самое ухо рыцарь.

- Глупый, это ведь мои слова... - грустно улыбнулась она.

Штейнер застонал и, осев на землю, принялся яростно сдирать с руки перчатку. Наконец ему это удалось, и из-под металла показалась дымящаяся плоть, на которой стремительно разгорались очаги язв.

Беатрис быстро накрыла его руку своей. Лица обоих осветил серебристый свет.

- Мой рыцарь, - прошептала она, заваливаясь на спину.

Штейнер поддержал ее, бережно уложив на землю. Пинком отбросил в сторону продолжавшую дымить перчатку, поудобнее перехватил меч и обернулся к вплотную придвинувшейся к ним стене сотен глаз и когтей.

Что-то упало ему под самые ноги, щелкнуло... И мир потонул в ослепительном свете.

Яростно мотая головой, рыцарь за несколько секунд привел зрение в чувство и с изумлением уставился на пару танталусовцев, оседлавших чешуйчатых тварей, заметно подавшихся назад и лихо колотящих оных кинжалами.

- Так и будешь... стоять... любовничег? - раздался за спиной немного придавленный рык Баку.

Штейнер оглянулся и увидел самопровозглашенного мафиозного дона, по очереди шинкующего широкими изогнутыми клинками пару глазастых монстров.

- Помоги парням, не стой столбом! - рыкнул он и лягнул полезшего вперед монстра прямо в темный провал пасти, после чего, не переставая отмахиваться от второй гадины, с руганью принялся стягивать с волосатой ноги дымящийся сапог.

Адельберт развернулся и взревел на полную мощь глотки, закаленной годами поисков подчиненных. Две твари, подкрадывающиеся со спины к Маркусу, в отличие от Бланка, еще не добившего свою жертву, тут же переключили внимание на него и с бульканьем бросились вперед...

Александрия - Замок

Гарнет бежала. Пара кулонов, висящих на груди, светились, с каждым шагом разгораясь все ярче и ярче. Сталкиваясь друг с другом, они отзывались мелодичным звоном, а разлетаясь, испускали мягкий свет.

Она не знала - зачем бежит и куда. Но едва увидела сочащийся сквозь ладони свет, вскочила на ноги и помчалась... вверх. Вверх по спирали лестницы. Вверх! Мимо комнаты мамы, по боковой лестнице, ведущей в башню. Вверх!

Она бежала изо всех сил. Чувствовала, как все сильнее и ярче разгорается свет внутри кристаллов. И слышала, как зовет ее тихая музыка, льющаяся отовсюду. Словно тысячи голосов, поющие дивной красоты песню, но отгороженные толстыми стенами, они манила вверх, и противиться им не было ни сил, ни желания.

Пробегая мимо каменных изваяний рыцарей, стоящих на каждом лестничном пролете, она на мгновение замерла. Ей показалось, что двое из них скрестили за ней алебарды, но музыка звала наверх и не позволила даже обернуться.

Девушка выбежала на крышу и в изумлении замерла. Вверх, вдоль сверкающих пурпурным светом граней обелиска, ползли каменные колонны, оплетенные медленно разворачивающимися ступенями лестницы.

Музыка звала.

Гарнет ступила на первую ступеньку и продолжила бег. Уже взобравшись на высоту третьего или четвертого этажа над тем, что прежде она считала крышей дворца, девушка наконец выбежала на круглую площадку напротив причудливого сооружения десятком колец охватывавшего обелиск.,

Музыка играла все громче. Кристаллы сияли все ярче...

Небо над Александрией - Корабль "Хранитель Хильды II"

- Сид, сделай, что-нибудь! - заорал я, пытаясь перекричать треск и вой вращающихся лопастей.

Оглоп виновато развел лапками.

- Сид, твою мать, мы сейчас грохнемся прямо на город!

- Возможно, - еле-еле донесся до меня ответ регента. - Я со... глоп. Пон... что уго... гвок.

Я тихо зарычал.

Мимо проковылял Виви и юркнул в коридор, ведущий к каютам - всю дорогу он героически простоял на носу судна, но под конец выяснилось, что маленький маг безумно боится упасть, а еще его... укачивает, посему тошнит.

- Надо снижаться! - заорал я. - Эта посудина сейчас развалится!

- Сгорим! - оглоп проскакал по палубе и вскочил мне на плечо. - Посмотри, какие там, гвок, столбы пламени! Да еще эта, гвок, образина! Как спичка, гвок, вспыхнем!

- Плевать! Грохнемся - костей не соберем! И там... проклятье, там Гарнет! Сид, сажай корабль! Как угодно - сажа... Ты что творишь?!

Я вытаращился на Эйко, которая прошла мимо нас и встала на самом носу корабля, выйдя за ограждение.

Она обернулась. На груди ее ярко сверкали кристаллы.

- Она зовет меня, - прокричала Эйко... И спиной вперед упала вниз.

Я рванулся вперед, но уже на самом краю кто-то крепко схватил меня за хвост и дернул назад. Я растянулся на палубе, треснувшись подбородком о доски, и увидел, как маленькая призывательница, окутанная изумрудным сиянием, медленно планирует вниз.

- Курс на замок, гвок! Садимся во дворе! - раздался над ухом голос Сида. - Может, пронесет! Полный вперед!

Александрия - Замок

Музыка звучала все громче. Гарнет взглянула вверх и увидела, как с неба падает яркий зеленый шар. Он медленно летел вниз и за пеленой изумрудного света все отчетливее проступали контуры человеческой фигуры.

- Эйко! - удивленно воскликнула девушка, и в тот же миг шар завис напротив нее.

Малышка опустилась на площадку и огляделась по сторонам.

- Эйко, как ты... как ты здесь оказалась?!

- Ты звала... - тихонько ответила девочка.

- Звала?

- И я пришел.

- Эйко, ты в порядке?

- Свет кристаллов развеет печать. Близится пришествие мое. Свершится святой суд. Защищено будет то, что хочешь ты защитить. Погибнет то, что хочешь ты погубить.

- Эйко! - она бросилась на колени и схватила девочку за руки.

- Близится пришествие мое. Свершится святой суд. Тьма, не единожды поднявшая голову, развеяна будет вновь. Свет истины выведет заблудших из мрака.

- Эйко!!! - она затрясла малышку за плечи и висящие на груди кристаллы соприкоснулись.

В небо ударил столп света. Он прошил насквозь их тела, разбился мириадами брызг о грани обелиска и полыхнул высоко в небе бирюзовой вспышкой.

Гарнет зажмурилась и тут же увидела раскинувшийся далеко внизу город. Сама она была высоко-высоко в небе и во всех деталях видела охваченные пожарами дома, людей, в панике бегущих прочь, солдат, сражающихся с какими-то темными пятнами, копошащимися по всему городу, крошечный воздушный кораблик, приземлившийся во дворе замка, и бегущих из него людей. Видела черного дракона, мерно вздымающего крылья над полыхающим кварталом.

"Защитить!" - безмолвно прокричала она.

Фигурки людей запылали нежным сапфировым светом. Затем к ним присоединились пылающие дома и немногие уцелевшие постройки на границах города, а после... В стороны, прочь от замка, развернулись белоснежные крылья.

Серебром отразившись в водах озера, они огромными полотнищами ярчайшего света колыхались на ветру. А затем поползли вниз, опускаясь на город.

Люди со смешенным чувством испуга и потрясения замирали и оборачивались, смотрели вверх, не веря своим глазам. А белоснежные крылья нежно укутывали Александрию. Колонны дыма были отброшены прочь, и пламя, словно устыдившись, покорно припало к земле...

Раздался рев. Далекий и совсем не страшный. Рев злобный, но бессильный и слабый. Бахамут взмыл вверх. Мотнул головой, захрипел, вбирая в себя воздух, а потом разразился очередью пламенных шаров, устремившихся к белым крыльям.

Нежный сапфировый свет окутал так и не успевшие развернуться языки пламени, и те осыплись вниз серебряным блеском.

"Уничтожить!" - резко отдала приказ королева.

Крылья распахнулись. Над замком. Над дышащим светом обелиском возвышался механический гигант. Его стальное тело мощно вздымалось и опускалось, дыша струями пара, тысячи поршней вращали шарниры громадного тела, из спины которого и вырастали прекрасные белые крылья...

Одна за другой разбежавшиеся по городу тени разгорались алым сиянием. Одно за другим, белоснежные перья испускали тонкие ленточки света. Сверкающими арками они нависли над городом, а затем рухнули вниз, пронзая тени.

Бахамут рванулся вперед, разевая пасть, но тут же хлесткий удар сотни серебряных нитей отбросил его прочь. Ящер взревел, дернулся назад, и новый пучок света пронзил его крыло. Судорожно хлопая уцелевшим, он камнем полетел вниз, увернулся от серебряной ленты, дернулся в сторону, врезался в дом, сорвав с него крышу, подскочил вверх, увернулся, зигзагом прорезал воздух, взмыл высоко над городом и... Окружившая его сплетенная из света сфера схлопнулась. Над городом пронесся яростный рев, затем все стихло... на землю вновь посыпались серебряные осколки...

Небо над Александрией

Сидя на спине серебряного дракона, Куджа с улыбкой смотрел на колышущиеся над городом белоснежные крылья.

- Александр, - промурлыкал он. - Ты так прекрасен... Твои крылья, и этот образ, вошедший в легенды, прошедший сквозь века... Великолепно. Бахамут - мальчишка рядом с тобой. Как долго я ждал тебя, храбрый защитник Александрии... Карета подана. Уверен - она тебе понравится... Ты мой, Александр! Ты мой!!!

И его счастливый смех разнёсся по небу.

Тучи над замком закружились в яростном водовороте и обрушили вниз столп жесткого пронзающего света. Крылья эйдлона-защитника вновь сомкнулись, укрывая его от опасности, но Куджа лишь улыбнулся. Какими бы ни были чудесными эти сверкающие полотна, они не в силах защитить своего обладателя от него самого!

В небе распахнулся огромный рыжий глаз. Нависнув над обелиском, он начал наливаться кровью, пока черный провал зрачка не исчез за нестерпимо алым светом...

Куджа насторожился. Этого не было в его планах.

- Непобедимый, - прошептал он. - Что происходит? Мощность слишком велика! Ты должен подчинить Александра, как сделал это с... Нет! Невозможно! Проклятый старик!!!

Он с яростью ударил кулаком по спине дракона, от чего тот недовольно зарычал.

Впрочем, Куджа быстро взял в себя в руки.

- Проклятье, что же ты забыл на Гее? Но если ты и так в курсе моих планов, зачем же ты лезешь, куда тебя не просят?!..

Он несколько раз порывался направить дракона в сторону замка, но всякий раз одергивал себя. Затаив дыхание, он смотрел, как пульсирует в небе алое око...

Александрия - Замок

С небес на крышу Гарнет скинули довольно грубо. Настолько, что она растянулась на камнях, повалив Эйко. Та испуганно ойкнула, и девушка поспешила слезть с малышки, откатилась в сторону, и взгляды обеих тут же приковало к себе огромное алое око, зависшее в ореоле туч.

Око моргнуло, и вниз обрушилась сотня мерцающих пурпуром колец. Они, не встретив ни малейшего сопротивления, прошли сквозь белые крылья и те в мгновение око налились чернильной тьмой.

Перья пеплом осыпались вниз, обнажив стальной остов. И огромный механический гигант сразу перестал быть символом непоколебимой защиты. Он выглядел уныло и жалко, раскорячив в стороны стальные кости.

По обелиску пробежали электрические разряды, перескочили с него на металлическое туловище эйдлона. То заскрипело, тяжело вздохнуло, застыло, словно парализованное, дохнуло паром и грузно осело, рухнув мощным телом на наливающийся кровью обелиск.

Грянул гром. Электрическая дуга ударила в кристаллы на груди Гарнет. Девушку подбросило вверх. Эйко отшвырнуло в сторону, и они обе покатились к краю площадки.

Вся выросшая над замком конструкция вздрогнула и покачнулась. Эйко швырнуло в другую сторону, и она вцепилась в перила. Гарнет же, наоборот, отбросило назад, к краю, и она с ужасом почувствовала, как камни уходят из-под ног. Сверху обрушился огромный кусок сплавившихся в единый валун металла и камня. Площадка дрогнула и раскололась пополам.

Ее Величество еще несколько секунд отчаянно цеплялась за ее край, но камень выскользнул из-под рук, и девушка полетела вниз.

- Поймал!!!

Кин истошно завопила, но я крепко держал ее за лодыжку. Перевернувшись и заболтав канат вокруг ног, я уже двумя руками притянул ее к себе, помог принять вертикальное положение, а потом и сам схватился за верный трос руками.

Где-то вверху на нем же по-обезьяньи висела Эйко. Она бросила вниз быстрый взгляд и недовольно обернулась. Я еще собирался этому удивиться, но тут мне в грудь уткнулся холодный, мокрый от слез и соплей носик Ее Высочества... или Величества... впрочем, какая к хренам собачьим разница? И все остальное перестало хоть что-нибудь значить. Она обнимала меня. Я прижимал к груди ее. Мимо нас вниз летели осколки металла и каменные глыбы. Фрагменты лестниц и архитектурных извращений. А мы неслись, крепко ухватившись за трос, на котором - совсем как тогда - болтались разноцветные праздничные треугольники...

А затем мир исчез в пурпурной вспышке.

Стоящий у обзорного экрана старик еще несколько секунд понаблюдал за тем, как малиновое пламя жадно пожирает раскинувшийся внизу город и его обитателей, а затем отвернулся и направился к дверному проему. По пути он негромко, но четко и властно говорил в окружающую пустоту - так, как привык это делать уже многие годы:

- Ты слишком далеко зашел, Куджа. Твоя свобода - всего лишь иллюзия, которую я подарил тебе на время. Как жаль, что и ты сбился с пути. До определенного момента ты все делал правильно... Если бы ты только продержался еще подольше... Видимо, это судьба... Впрочем, не важно. Сегодня много душ покинет Гею, навсегда выбыв из цикла. А я не стану больше терпеть твоих выходок...

Уже пройдя к выходу, он остановился, откинул в сторону полу коричневого плаща, обнажив черные стальные пластины, и коснулся рукой алого кристалла, сверкающего внутри огромного отверстия в груди.

- И твоих тоже... Зидан.

36. Зельеварение для чайников

За иллюминатором царила ночь, густая пелена облаков скрывала диск луны, а блеклые звезды все свои силы тратили, чтобы нет-нет да мелькнуть сквозь редкие прорехи в неторопливо плывущем по небу мареве. Обступившие воздушный корабль своды пещеры оставались незримы, но непостижимым образом давили всей своей нешуточной толщей.

Над свечным огарком танцевал крошечный огонек, отбрасывая неправдоподобно длинные узкие тени от стоящей на круглом столике бутылки и воткнутом в древесину кинжале. Тихо поскрипывали доски фюзеляжа да выл гулявший по коридору ветер.

Бокал с хрустом разбился, пролив содержимое на ладонь. Осколки глубоко вонзились в плоть, и та, распахнув губы, смешала кровь с остатками вина.

Куджа поднес дрожащую руку к лицу. Глаза его лихорадочно блестели, следя, как из ран скатываются густые темные капли.

Он нервно облизнул губы, подтянул к груди колени, с ногами забравшись на кровать. Вжался спиной в прогнувшуюся стенку каюты.

Снова завыл ветер.

Уткнувшись лицом в колени, он прижал ладони к голове. Некогда серебристые волосы, утратившие и чистоту, и блеск, окрасились кровью, смешавшейся с грязью и копотью. Тело сотрясла крупная дрожь.

- Почему... - прошептал он.

К горлу подкатил комок.

- Ал-лександр... почти... Ч-чуть н-не...

На глазах юноши выступили слезы.

- Не хоч-чу... Не хочу ум... ум... Я не... не могу. Я...

Дрожь унялась. Он приподнял голову, и в сузившихся глазах сверкнуло пламя свечи.

- Я не могу умереть! - во весь голос заорал он. - Я! Не могу! Умереть!

Он рывком вскочил с кровати, выпрямился, огляделся по сторонам.

Бутылка взмыла в воздух и вдребезги разбилась о стенку каюты, оставив на мореной древесине темное пятно. Упала на пол и погасла свеча. Столик, на котором она стояла, в щепы разлетелся об угол кровати.

- Ты пожалеешь, старик! - срываясь на хрип, прокричал он. - Ты проклянешь день, когда пошел против меня! Ты смертен, старик! А я - нет!

В темноте, посреди каюты, вспыхнул и расцвел пучок электрических дуг. Загудел в руках Куджи, и, повинуясь его движению, взорвался. Сапфировые молнии скользнули во все углы. В тонких досках зашипели обугленными краями темные дыры. Хрустного и раскололось стекло иллюминатора, с треском рассыпались искрами металлические болты по его периметру и лезвие упавшего на пол кинжала. Помещение наполнилось запахом гари.

Когда всё стихло, притаившаяся в щелях темнота вновь вернулась на законное место...

В коридоре послышались торопливые шажки. Изуродованная дверь чуть приоткрывалась, и в щели означились силуэты карликов в шутовских колпаках.

- Хозяин... - начали они хором.

- Заткнитесь! - рявкнул Куджа, и чудом уцелевший в комнате стул разбился о дверь.

Шуты в испуге рухнули на пол и мелко задрожали.

Куджа глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание. Откинул со лба прядь ободранных волос, огладил опаленные рваные одеяния и вышел в коридор, пройдясь по рукам взвизгнувших коротышек.

- Эй, ты.

- Меня зовут Двести тридцать четвертый, - отозвался стоящий в дальнем конце коридора черный маг.

- Я не спрашивал твоего имени! - зло прошипел юноша. - Всё готово?

- Да, - помедлив, ответил маг.

- Очень хорошо... Александра нет. Досадно. Придется найти другого. Но механизм запущен, шестеренки вертятся, и послушные идиоты сами ложатся под жернова. Ты не сможешь мне помешать, старик... А ты попробуй, мой маленький хвостатый друг, твоя роль еще не сыграна, не подведи меня...

Зидан

- Кин... - промурлыкал я, почувствовав, как лба коснулась ладонь.

Было тепло, уютно, и сладостная лень не давала открыть глаза.

- Не совсем, - ответил далеко не женственный голос у меня над головой.

Сон улетучился моментально. Воспоминания накатили ударной волной лишившего сознания взрыва и швырнули прочь. Запоздало открывшиеся глаза заприметили стоявшего по другую сторону кровати Бланка, но в тот момент я уже висел над ее краем, и секундой позже треснулся задницей о немилосердный пол.

Шустро сдернув вслед за собой одеяло, я замаскировался под помятую бельевую кучку и огляделся по сторонам. Одежда обнаружилась на соседнем с кроватью стуле. Новенькая, чистенькая, выглаженная - аж противно! Посему она была немилосердно смята и исчезла под одеялом.

Спустя пару минут напряженной борьбы с решившими отомстить за подобное обращение тряпками, я выбрался из своего убежища и предстал перед другом во вполне приличном виде. На губах Бланка играла легкая улыбка.

- С добрым утром, - проронил он.

- Аха, - смущенно кивнул я в ответ.

- Способен воспринимать информацию?

Я вновь кивнул.

- Тогда рассказываю... Александрия уничтожена. Город в руинах. Улицы засыпаны пеплом погибших. Все уцелевшее гражданское население, за редким исключением, переправлено в Линдблюм. Армия практически перестала существовать. Тебя вместе с остальными доставили в замок. Сид...

- Бланк, чтоб тебя!

- Она... - парень сделал паузу, и сердце ухнуло вниз. - Жива.

Я выругался и бросился прочь из спальни.

- Она наверху... На смотровой башне! - крикнул мне вслед танталусовец.

Кажется, было что-то еще, но этого я уже не расслышал.

Линдблюм медленно поднимался из руин.

Строительные леса густой паутиной оплели едва ли не каждое здание в разрушенной столице, и причудливыми пауками по ним ползали рабочие, закладывая кирпичами бреши в стенах, вставляя на место выбитых стекла и меняя оконные рамы, сдирая старую, истрескавшуюся черепицу с крыш и укладывая на ее место новую.

Покосившиеся фабричные трубы индустриального района деловито пыхтели, выплевывая в небо клубы густого белого дыма. А узкие кривые улочки и широкие магистрали вновь наполнились жизнью. С гулом носились по городу ожившие аэротакси. Люди спешили по своим делам, переговариваясь друг с другом, и нет-нет, да и доносился откуда-то смех.

Звон металла, громкие разговоры и топот сотен ног по каменным мостовым сливались в ровный шум, говоривший: город жив!

- Привет, - сказал я, переведя взгляд на Кинжал.

Та, не заметив, как я оказался рядом, вздрогнула и обернулась. Испуг медленно сошел с ее лица, но взгляд остался тоскливым и каким-то затравленным.

Королева попыталась улыбнуться, но уголки губ лишь коротко дрогнули, а затем вновь опустились, осознав всю бесперспективность этой попытки.

- Что за кислая физиономия, Кин? - Я обхватил ее за плечи и заглянул в опечаленное лицо.

Роскошные тряпки бесследно исчезли, уступив место привычному рыжему комбинезону поверх белой рубашки. Вот только облегал он не ту веселую и беззаботную девчонку, с которой мне довелось обойти полсвета, а преисполненную горя и печали королеву, старательно отводившую взгляд.

- Слушай, обещаю, мы отомстим!

Девушка лишь кивнула и посмотрела в сторону далеких гор. Там угадывались очертания воздушных ворот, еще не полностью восстановленных после нашего первого прибытия в город. Теперь, когда Туман исчез, их, скорее всего, забросят. Все строители, наверняка, уже трудятся в самом Линдблюме, а старые, никому не нужные ворота будут всеми забыты и медленно осыплются каменной крошкой под тяжестью нависающих гор.

А за ними некогда была Александрия. Прекрасная в своем великолепии. В одночасье превратившаяся в братскую могилу.

В памяти сам собой всплыл образ Мэдайн Сари, и по спине пробежал холодок.

- Кин, а давай рванем в город! Прокатимся на такси, заглянем в театральный район - кто знает, может, там уже и представления дают! А я тебе свое жилище покажу.

Девушка неопределенно качнула головой и высвободилась из моих рук. Отвернулась. Не то обиделась, не то просто не желает разговаривать.

С минуту я простоял столбом, ощущая себя полным ослом. Потом промямлил:

- Ладно, пойду... - Я на секунду задумался. - Эээ... Предстану пред ясные очи усатого оглопа. Поприветствую старика, расспрошу как... чего... Может, какие вести из Александрии...

Гарнет не шелохнулась.

- Ну, в общем, давай. Надумаешь прогуляться - ты только свистни! И... поменьше думай... обо всем, - неловко закончил я.

Она не ответила.

Линдблюм - Доки

- Мертвяк. - Солдат носком ботинка поддел трехпалую лапу и отбросил в сторону.

- А, может, живой еще, - с сомнением проговорил другой.

- Ага, то-то у него рожа вся синяя.

- Ты где таких синющих утопленников видел? Не похож он.

- У него пульса нет, придурок.

- Сам придурок, будто ты знаешь, где у него пульс щупать надо.

- Ну, щупай-щупай. Можешь еще искусственное дыхание сделать. Рот в рот.

- Да пошел ты.

Из-за их спин раздался суровый голос:

- Что здесь происходит?

Солдаты проворно отскочили от непонятного существа и вытянулись перед нависающим капитаном.

- Так это... чудище морское, сэр, - проговорил второй.

- Труп, сэр, - заключил первый. - На берег вынесло.

- Осматриваем.

Офицер задумчиво пожевал губами и поморщился. Отвернулся от тела.

- Значит так. Ты, - он ткнул похожим на сардельку пальцем в первого, - бегом в морг. Тащи сюда санитаров, пусть уберут эту падаль с моего участка. А ты, - на этот раз сарделька указала на второго, - дуй к яйцеголовым, передай, что для них есть материал. Хотят исследовать - пусть забирают.

Солдаты переглянулись, состроив кислые физиономии.

- И нехрен рожи корчить! - рявкнул офицер. - Когда вы, сосунки, еще пешком под стол ходили, я уже во флоте служил. На дне морском выживают только хитрые гады! Прикинется трупом, а наступишь - он тебе пол ноги оттяпает! Или иголку с ядом в пятку воткнет. А бывало, издохнет гадина, да червяков из себя выпустит. Те в штаны, что мужикам, что бабам лезут - кровью ссать станете, пока они вас изнутри жрать будут.

Рядовых наконец проняло. Кровь отхлынула от их лиц, и они с поразительной скоростью бросились на утек.

Офицер тихонько рассмеялся.

- Вот всегда бы так!

Он обернулся и застыл, чувствуя, как правая часть рта медленно опускается вниз, а парализованная верхняя так и продолжает криво ухмыляться.

В полуметре от него стояло ожившее чудовище. В маленьких глазках блестели голодные огоньки. Из обрамленной треугольными зубами пасти капала вязкая слюна, скатываясь по вываленному наружу мясистому языку.

- Еда! - с неподдельной надеждой в голосе прохрипело чудовище.

Когда о присутствии офицера напоминала лишь неровная дорожка из табельного оружия и некоторых частей доспеха, от которых можно было быстро избавиться, да цепочка следов, обладатель которых перемещался очень длинными прыжками, улыбка увяла на лице Квины. Он тоскливо огляделся по сторонам. С сомнением покосился на песок под лапами, сжевал валяющиеся неподалеку латные перчатки, поморщился, выплюнул несколько покореженных металлических пластинок. Без всякого аппетита сгрыз рукоятку пилума и, грустно вздохнув, отправился в сторону замка.

Зидан

- У тебя донельзя кислая физиономия, друг мой.

Я обернулся на голос. На перилах, ограждающих ведущий от лифта мост, сидел Бланк. Свесив одну ногу в пустоту, и облокотившись спиной о высокий вазон с цветами, он невозмутимо листал страницы книги, не соизволив даже обернуться в мою сторону.

- Следишь ты за мной, что ли?

- Опять поцапались? - проигнорировав мой вопрос, спросил он.

- Да иди ты... куда шел.

- Ты невнимателен. Я никуда не иду. Сижу и жду тебя.

- Бланк!

- Регент собирал всех в конференц-зале. Я хотел сказать тебе об этом раньше, но ты так быстро убежал за новыми зуботычинами, что я не успел сообщить тебе эту новость.

- Всех - это кого?

- Твою новую банду. Вероятно, предстоит обсуждение дальнейших планов по спасению мира.

- Издеваешься?

- Отчасти. Кстати, я бы на твоем месте не рассчитывал на теплый прием...

- Почему это?

- А они там уже второй час сидят, и - от нечего делать - придумывают изощрённые способы твоего умерщвления.

Я скорбно вздохнул и поплелся в означенном направлении. Конечно, опять виноват бедный несчастный Зидан. Жизнь - несправедливая штука!

Мысли вновь вернулись к Кин, и на душе стало совсем тоскливо. Все-таки нет у Ее Величества совести. Хоть бы слово сказала...

Линдблюм - Смотровая башня

Гарнет присела на нагретые солнцем камни подле телескопа и откинулась назад. Голова ее легла на раму управления, и та с тихим стоном опустилась. Металлическая громада, устремившая жерло куда-то вдаль чуть наклонилась.

Девушка взглянула в синее небо. Веки задрожали и закрылись. Сухие глаза немилосердно щипало, но, как она не старалась, так и не смогла выдавить ни единой слезинки.

Губы ее задрожали, лицо поникло. Она заслонилась руками от солнечных лучей и горько пожалела, что не может также закрыться от собственных мыслей...

"Александрии пришел конец. Тысячи людей погибли. Выжившие остались без крова и брошены на произвол судьбы. Это всё моя вина. Глупая девчонка! Если бы я только не сбежала из дома... я бы остановила маму, я бы переубедила ее. Она бы осталась жива, Куджа не заполучил бы эйдлонов. Бурмеция, Клейра, Линдблюм, Александрия... Во всем виновата я!.."

Зидан

Двое гвардейцев распахнули тяжелые кованые двери зала. Присутствующие обернулись ко входу, и в тот же миг на меня обрушился поток радостных дружелюбных приветствий...

- Явился, наконец!

- Где тебя носит?!

- Бессовестный эгоист, тут люди с голоду умирают!

Лишь Амарант воздержался от комментариев, одарил хмурым взглядом и уставился себе под ноги, да клевавший носом в уголке Виви вздрогнул и с неподдельной радостью воскликнул:

- Зидан!

- И тебе привет, дружище! - Я горячо потряс руку икнувшего от удивления маленького мага, скорчив рожу всем остальным.

- Значит, можно начинать, - Чугунка отвалился от стены и утер бордовой тряпкой пот с раскрасневшегося лица. Хрустнули, звякнули мифрильные пластины доспехов. - Я приглашу регента.

- Надо позвать принцессу, - напомнила расположившаяся на диване Фрейя.

- Сейчас... - начал было я, направившись к выходу, но тут же наткнулся на Эйко.

Малявка сунула мне под нос фигу, ткнула рогом в живот, и выбежала из зала, напутствовав остальных криком: - Смотрите, чтоб не смылся!

Я оглянулся. Виви виновато пожал плечами. Фрейя быстро показала кончик языка и мимолетно улыбнулась, после чего вернула на лицо суровое выражение и погрозила кулаком.

Я вздохнул и плюхнулся на диван рядом с ней, закинул ноги на длинный широкий стол с гнутыми ножками, удачно расположившийся неподалеку, и откинулся на спинку, подложив руки под голову.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и пары минут, как с грохотом рухнула вниз часть потолка...

Я осторожно выглянул из-за спинки дивана. Рядом обнаружился Амарант. Фрейя стояла на массивной люстре, держась рукой за толстую цепь, а в центре зала яростно ревел огонь и трещали молнии, зажатые в ладошках Виви.

- Эффектно, гвок, не находите? - осведомился восседающий на троне Сид Фабул, бессовестно игнорирующий тот факт, что минуту назад никакого трона на том месте не было.

Штейнер поспешно сошел с платформы, к бокам которой тянулись толстые лапы из черной стали и опустился на хрустнувший подлокотник дивана. Министр с невозмутимым видом остался подле усатого оглопа.

Фрейя спрыгнула со своего насеста и поспешно преклонила колено.

- Вот, господа, берите пример, гвок, с доблестной воительницы, уважающей...

- Да, да, мы всё поняли, - оборвал его я, выбираясь из своего убежища. - Давай к делу, усатый.

Фабул горестно пискнул.

- Ладно, приступим. Артания.

Министр кашлянул.

- Все присутствующие здесь уже в курсе, что судьба Клейры, Бурмеции и Линдблюма постигла теперь и Александрию. Это поистине страшная трагедия.

- Там вообще ничего не осталось? - спросил я.

- Нет, не всё так плохо. Если сравнивать с остальными подвергнувшимися атаки городами, Александрия находится всего на втором месте по масштабам разрушений - после Линдблюма. Город определенно возможно будет восстановить. К сожалению, этого не скажешь о его жителях. Практически все, кто не успел покинуть город...

Раздался скрежет - это сжались кулаки Штейнера.

- Мы сражались до последнего, - проговорил он. - Я и Беатрис. Не знаю, что с ней стало...

- Мы, к сожалению, тоже, - Артания грустно посмотрел на рыцаря. - Сведений о судьбе генерала у нас нет.

Штейнер тяжело вздохнул.

- Картина складывается неутешительная. Ее Величество сломлена, и это очень не вовремя ввиду сложившихся обстоятельств.

- Кстати о них, - подал голос оглоп. - Есть любопытный факт - в момент удара Куджа находился в городе и ему крепко досталось.

- Ударил сам по себе? - удивилась Фрейя.

- Может и так. Возможно, это требовало его присутствия в области поражения, гвок... А, может, ударил кто-то другой...

- Так или иначе, Куджа остался жив, - заключил министр.

- Да. Я сам видел, как он удирал из Александрии, - кивнул всем туловищем регент. - На моем, гвок, первом "Хранителе Хильды"!

- Он же вроде был украден...

Сид вздохнул.

- Ну, не то чтобы украден. И... Ладно, гвок. Слушайте, но учтите: всё, что я скажу - государственная, гвок, тайна!

- Выкладывай уже, - зевнул я, занимая прежнее место на диване, и водружая ноги на столешницу.

- Ты невыносим! - поморщился Сид. - В общем, покушения и... эээ... похищения... не что бы совсем не было, но... эээ... лица, замешанные в нем нам хорошо, гвок, известны.

- Леди Хильда, - пришел на помощь регенту министр, - сбежала из замка на воздушном судне, перед этим превратив регента в оглопа.

Повисла пауза.

- Нихрена себе, у тебя женушка, - пробормотал я, почему-то представив себя в шкуре оглопа с длинным пушистым хвостом.

- И тому не было никаких... - начала Фрейя.

- Да были, были, гвок, - раздраженно пошевелил усами Сид. - Уютный кабачок в Пенном переулке, старые знакомые, доброе вино, обаятельная официантка, маленький романчик... А на утро, гвок, ты просыпаешься оглопом и смотришь, как твой корабль исчезает вдали.

- Вот же старый ловелас!

- На себя посмотри, хвостатый, - буркнул оглоп. - В общем, гвок, где был корабль, там была и моя жена. Завладел им Куджа силой или как-то еще, я хочу вернуть и жену и корабль! Целыми, гвок, и невредимыми.

- В каждую бочке затычка! Точно прибью белобрысого! - с жаром заверил я.

- Интересно будет посмотреть, - впервые подал голос Амарант. - Мартышка против силы, ровняющей с землей города.

Ответить оказалось нечего.

- Это еще не всё, гвок. - Регент выдержал паузу. - На борту корабля были черные маги... Говорящие черные маги.

- Нет!!! - вскричал Виви. - Нет! Нет! Не может быть! Они бы не... Они ни за что!

- Факты - упрямая штука, малыш, - печально заключил Сид. - Думаю, все согласны, что Куджу, гвок, нужно остановить...

- Но для того, чтобы начать поиски, вам понадобится корабль, - заметил Артания.

- И вы нам его конечно же дадите, - заключил я.

- Конечно же нет, мой недалекий друг, - ответил Сид.

- Почему?!

- Потому что нет его, гвок! - сердито буркнул оглоп. - Один у Куджи. Второй строится. Но без меня эти бездари ни на что не способны, а я, гвок, немного не в форме.

- И что нам тогда делать?..

Дверь вновь распахнулась.

- А вот и наш почетный гость, гвок, - довольно шевельнул усами регент.

- Доктор Тот, мы рады, что вы все же смогли почтить нас своим визитом, - чуть склонил голову министр.

- Брось, Арти, ты же знаешь, что я не смог бы отказать ни старому другу, ни нашему уважаемому регенту, - улыбнулся ученый.

Артания тихонько усмехнулся и улыбнулся в ответ.

- Прошу прощения... леди, - ученый поклонился Фрейе, - и джентльмены за опоздание. Вижу, здесь собрались исключительно знакомые мне лица, поэтому, надеюсь, вы извините меня за это.

- Без проблем, Док!

Учёный рассеянно взглянул на меня, помолчал, продолжил:

- Правильно ли я понимаю, что для дальнейшего обсуждения вам понадобится мое общество?

- Совершенное верно, господин Тот, - проговорил регент. - Мы ведь как раз дошли до обсуждения вопросов, гвок, связанных с моей скромной персоной.

- Тогда я вынужден еще раз просить прощения, - ученый снял с носа очки и протер их краешком тонкого белого шарфа, перекинутого через шею, - заседание придется отложить.

- Что случилось? - удивился министр.

- По дороге сюда меня встретила юная леди, которую вы, наверное, тоже хорошо знаете - госпожа Эйко. Она сбежала с башни, вся в слезах, бросилась ко мне и сказала, что Гарнет...

"Тук..." - ударило сердце.

Девушка в белом стояла на каменном зубце ограждения башни. Она ласково улыбалась и неторопливо двигалась к краю. За спиной у нее была пропасть в пятнадцать этажей. Внизу покачивалась корма корабля-театра, где шло представление, а прямо под башнями сидели и хлопали актерам зрители, не подозревая, что творится у них над головой.

Гарнет улыбнулась со всей возможной теплотой и ухнула в пропасть спиной вперед.

"...тук".

От удара ногами массивный тяжелый стол со скрипом отъехал в сторону. А я, кувыркнувшись через спинку дивана, вскочил на ноги и бросился прочь из зала.

- ...потеряла...

Сердце сжалось в комок пульсирующей боли. Я поравнялся с учёным, с внезапно вспыхнувшей злобой посмотрел в бесстрастные глаза, миновал его.

- ...голос.

Входные створки, которые гвардейцы лишь начали смыкать за спиной вошедшего, отшвырнули обоих мужчин в стороны и с треском грохнули о стены.

Я сделал несколько шагов и остановился. Ударивший в спину порыв ветра сорвал с учёного чёрный цилиндр и водрузил мне на голову, моментально провалившуюся внутрь.

Осторожно сняв его и обернувшись, я медленно пошел обратно.

- Ч-что у нее пропало?

- Голос, - учёный обернулся ко мне и водрузил на место очки. - О, мой цилиндр. - Благодарю вас, я и не заметил, как его потерял...

- ЧТО?! - рёв рыцаря послужил сигналом к началу всеобщего хаоса.

К учёному бросился сам Чугунка, Фрейя, министр Артания. Позади них пытался найти лазейку маленький маг с сидящим на плече оглопом.

А я не знал, смеяться мне или плакать. Ведь если Гарнет некоторое время не сможет говорить, это не так страшно, как если бы она один раз не захотела общаться со мной...

- Как она, док?

Наверное, в моем голосе было слишком много надежды, потому что ученый очень долго смотрел на меня, прежде чем покачал головой.

- Последствия легкой простуды, несколько ссадин и синяков на груди и спине. От этого не теряют голос. На лицо психосоматическое расстройство.

- А попроще?

Учёный пожал плечами.

- Ее Величество перенесла слишком много горя для своих юных лет. Она сломалась. Голос вернется, но когда... может быть пройдет несколько дней, недель... лет.

- Вот ваш первый прогноз мне значительно больше понравился, - вымученно улыбнулся я.

- Мне тоже, молодой человек, мне тоже, - доктор снял очки и устало протер глаза.

- И ничего нельзя сделать?

- Ждать и надеяться, - проговорил учёный. - Конечно, мы можем помочь ей... морально. Поддержать, попытаться найти правильные слова... Но пока Ее Величество живет этими кошмарами, ничего не изменится. Мне очень жаль.

- Спасибо, Док.

- Принцесса~а! - донесся из коридора душераздирающий вой, плавно перетекший в подвывание.

Только присутствие почтенного ученого заставило меня проглотить вертевшуюся на языке фразу. Но Тот, похоже, уловил мои мысли и слабо улыбнулся.

- Думаю, королеву и ее верного рыцаря лучше пока держать на расстоянии друг от друга. При нынешнем положении дел их встреча повредит обоим.

- Постараемся. Но вряд ли мне удастся заставить Амаранта охранять Чу... Адельберта, а Фрейя долго не выдержит и...

- Прин... - новый вопль оборвался на полуслове.

Мы с доком настороженно прислушались.

- Ваша подруга... - проговорил он.

- Нет, что вы, - замотал головой я. - Она нет, она бы не... Точно нет. Слышите - кажется, подвывает...

Мы снова прислушались.

- Да, похоже, вы правы, молодой человек. Что ж, надеюсь сир Адельберт вскоре придет в себя. Поручить юной леди Эйко заботу еще и о нём было бы неблагоразумно.

- Пара служанок справится, - отмахнулся я. - А Эйко там, с Гарнет?

- Да. Девочка не отходил от Ее Величества ни на шаг.

- Понятно... Слушайте, Док, а зачем вас все-таки позвали? А то я не в курсе...

- Недуг регента.

- Вы собираетесь превратить его обратно в человека?

- Мы попробуем, - уклончиво отозвался учёный. - Я нашел несколько книг, посвященных различным преобразованиям. К сожалению, ничего связанного с превращением людей, похоже ,это было чем-то вроде табу. Но зато описаны превращения животных.

- А про оглопов там было? - усмехнулся я.

- Увы. Тут мы будем первопроходцами, - учёный ответил на улыбку. - Что ж, я уже сказал госпоже Гарнет всё, что пришло на ум. Пора вернуться к регенту и перейти к вопросам о его внешнем виде. А вам, молодой человек, я рекомендую заглянуть к Ее Величеству. Ей будет... приятно.

- Конечно, Док. Спасибо, - я кивнул учёному и прошел мимо него в комнату принцессы.

С порога мне в лицо влетела белая рубашка Ее Величества. Когда я содрал ее с головы, то упёрся взглядом в гневно смотрящую на меня Эйко.

- Стучаться надо, не учили? - Она ткнула меня пальцем в живот.

Я посмотрел поверх ее головы. Гарнет лежала под одеялом, натянув его по самый нос. Лишенное стыда и совести подсознание шустро вообразило, что находится под этим куском материи. Но едва в голове сложился соблазнительный образ, очень болезненный удар тяжелым башмаком разметал его на тысячи осколков.

- Куда уставился, бесстыжая морда?! - яростно выкрикнула Эйко, глядя, как я прыгаю на уцелевшей ноге.

- Так она ж под одеялом! - попытался возразить я.

- Вот на одеяло и смотри, хвостатый!

Мысли она, что ли читает?

- Кин? Как ты? - задал я до ужаса глупый вопрос.

- У, - отозвалась принцесса, сопроводив ответ слабым кивком.

Я подошел к ней. Эйко сверлила взглядом мне спину.

- Кин, ты... и правда не можешь?..

Она покачала головой.

- И тогда, на башне?

Она кивнула.

- А по городу гулять пойдешь?

Девушка вновь отвернулась.

Повинуясь чему угодно, но только не голосу разума, я коснулся рукой ее щеки и провел пальцами по коже. Девушка выпростала из-под одеяла левую руку и прижала к себе мою. Пальцы ее мелко дрожали.

- Кин, обещаю, мы всё исправим, - прошептал я, наклонившись к ее лицу.

Девушка коротко всхлипнула.

А затем вздрогнула и изумленно раскрыла глаза. Да я и сам бы не остался равнодушен, если бы оказался на ее месте, а она вдруг заорала мне в самое ухо.

Я обернулся и затейливо выругался, на ходу смягчая выражения, хотя на языке крутились совсем иные слова.

Маленькая рогатая зараза изо всех сил тянула меня прочь. И за что тянула?! За святое!

- Пусти хвост, больно же!

- А ты вали отсюда, Гарнет нужен покой!

- Я тебе сейчас самой покой обеспечу! Вечный! Пусти хвост!

- Не пущу!

Я прыгнул в ее сторону. Девчонка все-таки разжала пальцы и проворно скакнула под стол. Качнулась и опрокинулась стоящая на нем ваза с цветами, на пол струйкой полилась вода.

Я бросился следом, прокатился под стулом, пытаясь ухватить паршивку, но та шустро выскользнула из рук, стукнув ботинком аккурат промеж глаз, и исчезла под кроватью.

Там оказалось темно и довольно пыльно. Нырнувшая туда первой Эйко пробралась к дальней стене, предоставив мне возможность вдоволь поругаться, глотая поднятую ей грязь. Наконец я все же добрался до нее, схватил за ногу, но обнаружил в руке только башмак. Чертыхаясь, выбрался из-под кровати, едва не врезавшись затылком в лоб Ее Величества, свесившейся с края ложа и наблюдавшей за нашей потасовкой.

Эйко с визгом бросилась на кровать, повалив принцессу обратно на подушки и поспешно накрыв одеялом. Я ухватил паршивку за обе ноги и дернул на себя. Та едва вновь не стянула с Гарнет одеяло, повисла вниз головой, но вместо того, чтобы сдаться, вцепилась зубами мне в ногу!

Я с трудом отодрал от себя маленькую кровопийцу, поднял в воздухе, держа одной рукой за лишившуюся ботинка ногу, и собирался уже приступить к воспитательным мероприятиям, когда закашлялась Кин.

Мы вместе посмотрели на девушку и не сразу поняли, что та вовсе не кашляет, а тихонько смеется. Получалось это у нее поистине ужасно, а губы жили и вовсе своей жизнью, то начиная улыбаться, то распрямляясь в тонкую блеклую полоску, не выражающую никаких эмоций. И всё же она смеялась.

Эйко присоединилась к ней, улыбнулся и я. Правда, улыбка вышла не очень веселая - если лечение Ее Величества будет проходить в том же ключе, мне все-таки оторвут хвост...

- Господа, вы свихнулись, - подвел я итог.

- Не вижу, гвок, причин для столь бурной реакции, - пробурчал регент. - Можно подумать, что опыты собираются ставить на тебе.

- Слушай, Сид, то, что я не пылаю к тебе нежной любовью, еще не означает, что я желаю тебе поскорее откинуть лапы! То, что вы предлагаете - самоубийство.

- Я должен заметить, что в словах молодого человека есть большая доля истины, - заметил учёный.

- Спасибо, Док!

- Однако, - продолжил учёный, - также велика вероятность, что эксперимент пройдет удачно. Кроме того, существует такая же вероятность, что результат будет совершенно неожиданным, так как никто из составителей данных рукописей не сталкивался с подобными случаями.

- Сид, и ты собираешься это проверять на себе?! - не сдавался я.

- А у тебя есть другие предложения? - огрызнулся оглоп. - Мне, гвок, до смерти осточертело гвокать! И мозг похож на высушенный орех! Я скоро, гвок, в карты играть разучусь, не то, что думать!

- Тьфу. Виви, ну хоть ты им скажи!

- Я... не знаю, - пожал плечами маленький маг. - Я могу попытаться, но... Я, скорее всего, не выдержу. А если даже всё получится, я не смогу с уверенностью сказать, что всё пройдет именно так, как должно было пройти.

- Вот! - подытожил я. - Ты сам посуди - тут же ядов понамешано столько, что дракон с одного стакана откинется!

- Довольно! - Регент сошел со своего трона. - Я хочу стать нормальным! Есть нормальную еду. Сам. Выпить хорошего вина. Сам. Хочу построить корабль и вернуть свою жену! Если для этого нужно рискнуть, я готов. Гвок!

- А о стране ты подумал, хрен усатый?! - не выдержал я.

- Да уж не глупее некоторых. В замке, если ты не забыл, присутствует вполне законная королева, которая приходится мне не самой дальней родственницей.

- Ну, конечно, оглопы у нас известные призыватели!

- А ты ори об этом побольше!

- Сид, она голос потеряла!

- А я - оглоп! Всё, гвок! Тьфу, довольно! Я уже подписал все необходимые документы. В случае моей смерти Гарнет станет законной, гвок, правительницей Линдблюма. Министр Артания поможет ей. Так же, как он помогал мне все это время.

Цензурные слова иссякли. Я раздраженно махнул руками и развернулся.

- Делайте что хотите. Но я при этом присутствовать не собираюсь.

- Больно надо.

- Ну и отлично.

Стражники у дверей поспешно отскочили в стороны, не желая повторить давешний полет. А я прошел к лифту, спустился на нем и отправился в сторону аэровокзала. Настроение было препоганым.

Театральный район явно знавал лучшие времена. Если сама станция пострадала незначительно (да и что сделается с каменным мешком?), то прочим строениям досталось куда сильнее.

Со всех сторон на меня смотрели пустые провалы окон. Осколки стёкол из них уже вытащили, но убрать не успели, и те поблескивали в канавках водостоков, тянущихся вдоль опутанных лесами строений.

Отовсюду доносились возбужденные голоса. Сидящие на крышах, висящие на лесах рабочие ругались, смеялись, и просто болтали между собой и коллегами с соседних домов, попутно вколачивая в древесину гвозди, сдирая с крыш черепицу и выкорчёвывая из стен расколотые рамы.

Воздух был наполнен строительной пылью. Сверху мелким крошевом сыпались осколки камней, опилки и стружки. В общем, место это было малопригодно для жизни, и я порадовался, что принцесса отвергла мое приглашение.

Пробравшись через завалы камней и штабелей досок, я убедился, что ни о каких представлениях не может быть и речи. Нет, большой театр никуда не исчез, хотя и ему неслабо досталось, но вот ведущая к нему лестница обрушилась, и с десяток строителей висели в люльках, вбивая в камни толстые стальные штыри.

- Подкинь молоток, - услышал я знакомый голос и поспешил в сторону теперь уже бывшей базы.

- Ща, посмотрю. Где-то я его видел...

- Да у тебя ж за поясом торчит!

- Чего? Где?!

- Да на заднице, твою налево!

- Нет тут ничего. Только мой.

- Ну, так и давай его сюда.

- Так ты мой молоток захотел?!

Обойдя груженую каменными блоками телегу, я увидел Маркуса - он висел вниз головой, обхватив ногами опорную жердь и протягивал руки к стоящему на земле Цине.

- Он у тебя из золота, что ли?! - возмутился Маркус.

- Да из чего бы ни был! Это МОЙ молоток!

- Да, е... - Маркус заметил меня. - О, приветствую! Слушай, дай пинка этому жмоту - скажи, от меня!

Я усмехнулся.

Цина, воспользовавшись ситуацией, юркнул под леса, погремел железом о камни и выполз с еще одним молотком.

- Держи, свинья неблагодарная, - он зашвырнул им в Маркуса.

Танталусовец ловко поймал инструмент и оскалился, обнажив клыки.

- Привет, Зид, - кивнул мне Цина. - А ты чё по городу шляешься? Ты ж вроде чуть копыта в Александрии не откинул.

- Да, жив, вроде, - пожал я плечами. - Так, спина чуток побаливает...

- Спина у него, видите ли, побаливает, - цокнул языком механик. - Ты б себя тогда видел!

- Коротышка правду говорит, - процедил Маркус сквозь зубы, сжимавшие пару гвоздей.

- Бланка видел? - Цина привалился спиной к стене.

- Да, в замке, - кивнул я.

- Вот рожа ленивая! Мы тут пашем...

- Как оно там? - я кивком указал на арочный проём.

- Заходи, не бойся. Всё цело. Стекла только растрескались, но стоят. Крышу мы уж поди всю переложили - теперь только стены укрепить, рамы с этой стороны вставить. Звенелку поправить.

- А босс? - поинтересовался я.

- Не боись, в Александрии сейчас! - хохотнул механик. - Но при нем да, лучше не приближайся. Он, конечно, это всё не всерьёз...

- Но и в шутку отметелит так, что неделю не встанешь, - закончил Маркус. - Цина, мать твою, хорош языком чесать - тащи раму! И убери нахрен старую, я об нее уже три раза споткнулся.

- Вот сам бы и убрал, - огрызнулся механик.

- Да я-то уберу, а ты на мое место полезешь. Сейчас как раз и солнышко с нашей стороны повиснет.

Цина выругался, хлопнул меня чуть ниже плеча (чтобы достать выше, механику пришлось бы встать на цыпочки) и поднырнул под здоровенный кусок деревянной арки.

- Ты давай, - махнул рукой Маркус, - либо туда, либо отсюда, а то я тебе еще на башку ее одену.

- Туда, - послушно согласился я. - Последний вопрос: Банс и Люцелла...

- Живы мелкие, - усмехнулся Маркус. - Им тут пару дней назад уши надрали за мародерство. Теперь, вроде, завалы разгребать помогают. Пара синяков да ушибов. В общем, целы.

Я кивнул и прошел на базу "Танталуса".

Неаппетитная кипа спальников ухода, цепочка следов, ведущая к грубому, но крепкому столику, поддерживаемому не столько массивной опорой, сколько стоящими по периметру пустыми бутылками.

Перепрыгнув через рухнувшую балку, я прошел к двуярусной кровати, стоящей в уголке, и заскочил наверх.

Пыли тут, конечно, было предостаточно. Но она лишь немного покружила вокруг, выражая свое возмущение, а после улеглась. Зато дышалось под потолком значительно легче, чем на улице, и аромат старого дерева вдыхать было куда приятнее, чем запахи строительных растворов.

Я прикрыл глаза. Минут десять лежал, ни о чем не думая, ощущая, как в голове растекается пустота. Но вскоре мысли вернулись...

Я попытался вспомнить - что же все-таки произошло в Александрии. Но кроме пурпурной вспышки перед глазами да грохота в ушах ничего восстановить не удалось.

Следующей на очереди оказалась принцесса. Перед внутренним взором стояла убитая горем Гарнет, а в памяти всплывали воспоминания о событиях, случившихся всего-то несколько месяцев назад, но уже успевших стать частью истории, отчего те казались далекими и совершенно невероятными. К примеру, в моих воспоминаниях, Кин всегда улыбалась...

Я повернулся на бок и вцепился зубами в подушку. Тихонько захрустели мелкие перья...

А затем раздался крик.

Я удивленно обернулся и увидел Эйко, стоящую в дверях. То, что двери были тяжелые, дубовые, с искусной резьбой, меня особо не смутило. А вот ужас в глазах девушки и то, что она пятилась, не отрывая от меня взгляда, насторожили.

Я откинул со лица серебристую чёлку и только тут заметил, что ладони залиты чем-то красным. Еще секунду назад я мог поклясться, что это было вино, но оно вдруг потемнело, сделалось вязким и липким. Я поднес ладонь к лицу и ощутил тот едва уловимый, но ни с чем не сравнимый запах крови.

Мгновением позже я ощутил во рту солоновато-горький привкус и почувствовал, как несколько капель, набухших в уголке рта, скатились вниз по подбородку.

Я опустил взгляд и досадливо поморщился, увидев два вытянутых коричневатых пятна с неровными краями на белоснежной рубашке. Порывисто встал и услышал, как что-то упало к моим ногам. Опустил взгляд.

На хрустальном бирюзовом полу лежала Гарнет. Пальцы девушки сжимали мою ногу. Верх пышного белого платья намок в растекшейся по полу луже крови.

Я брезгливо отдернул ногу и толкнул ее носком сапога. Тело послушно перевернулось. На лицо девушки упали слипшиеся чёрные волосы, обнажив шею, из которой был вырван целый кусок.

Позади раздались топот и звон металла.

Я обернулся. В дверях стояли Штейнер и Фрейя. Оба рыцаря смотрели на меня безумными глазами и беззвучно разевали рты.

Я пожал плечами и двинулся им навстречу.

Адельберт занёс над головой меч, сверкнувший сапфиром, а затем ударил. Ударил себя. Клинок скользнул по латам, вывернулся из рук рыцаря и упал на пол. Тот принялся остервенело сдирать с себя доспехи, разрывая стягивающие их ремни, разгибая стальные крепления. Тяжелые рукавицы он сбросил в первую очередь, потому вновь сомкнувшиеся на рукояти меча ладони были все в крови, и меч, несмотря на добротно сделанную рукоять, скользил в его руках, когда рыцарь вонзал его себе в грудь.

Копье Фрейи ударило в мою сторону. Я отошел в сторону, перехватил его и дёрнул на себя. Сдавил рукой горло бурмецианки и отшвырнул её прочь, когда под пальцами хрустнули хрупкие позвонки, доставшиеся ей от предков.

В дверях вновь стояла одна лишь Эйко. Девочка вжалась спиной в стену коридора и вцепилась руками в флейту.

Я рассмеялся, шагнул к ней.

В лицо мне ударил поток огня. Лишенное законченной формы пламя просто лилось с ладоней маленького мага, стоящего между мной и юной призывательницей, и, конечно же, не могло мне повредить.

Резким движением я сдёрнул с него шляпу. Затем распорол чёрную мантию, под которой оказался мятая синяя куртка, самостоятельно свалившаяся с покатых боков кожаного бурдюка. Вытащив из-за голенища сапога кинжал, я проделал в нем аккуратное отверстие и понаблюдал, как тонкой струйкой наружу выходит Туман.

Девочка играла на флейте. Из глаз ее катились слезы, а из правой ноздри стекала капля соплей. Она выглядела настолько жалко, что подойдя к ней, я лишь взъерошил малявке волосы и, рассмеявшись, вернулся в зал, притворив за собой двери.

- Ты мне нравишься, - заметил стоящий в углу Амарант.

- А ты мне - нет, - безразлично ответил я.

Я оправил волосы, расправил полы одежды, поискал взглядом зеркало, и оно, конечно же, нашлось. Вот только...

Что-то было неправильно. Что-то было совершенно неправильно!

Серебряные волосы не вязались с желтоватой кожей лица. Округлые очертания и пухлые щеки - с алыми каплями на губах. Шелковая юбка волочилась по полу, высокие поножи упирались в пах, посреди композиции торчал покрытый шерстью живот, а довершал всё болтающийся между ног хвост.

Пошел дождь. Я поднял голову и убедился, что крыши у зала нет. Тяжелые капли глухо падали на пол. Где-то играла флейта...

Я открыл глаза. Голова буквально раскалывалась на части. В ушах стоял грохот дождевых капель, барабанящих по крыше, а на лицо из щелей сыпались мелкие брызги.

Я скатился с кровати. Едва не поцеловался с полом, но спас хвост - рефлекторно ухватившись им за край, я повис. Затем приземлился на все четыре конечности, вдруг ставшие ватными и безвольными. Шатаясь, проковылял в центр помещения.

С улицы доносились крики. Кажется, кричали и Цина с Маркусом, но вой ветра и крики других не давали определить точно.

Снаружи что-то захрустело и с грохотом обрушилось.

"Леса", - догадался я.

Я проковылял к проему в стене, в котором некогда висел массивный колокол, а сейчас лишь обрывок цепи. Отодвинул в сторону деревянную заслонку и выглянул наружу.

Природа сошла с ума. Во всяком случае, это была первая моя мысль. Над горизонтом, покуда хватало глаз и обзора, тянулась яркая полоска голубого неба, едва тронутая первыми лучами заката. Чуть ближе к городу, она начинала темнеть, а вблизи стен внезапно оборачивалась чёрными непроглядными тучами, сворачивающимися в тугую спираль с центром... над замком.

Понимание пришло сродни внезапному душу Рамуха. Впрочем, вероятно, именно этот неугомонный старикашка, и устроил весь этот беспредел.

С чувством прокляв всё на свете, и упрямого оглопа в первую очередь, я спрыгнул вниз.

Сбежал по отвесной стене, приземлился на покатый холм и заскользил вниз по влажной зеленой траве. Кубарем прокатился по газону, искренне надеясь, что за последнее время до этих мест не добралась мода Трено содержать четвероногих бестий с прилагающимися прелестями их жизнедеятельности.

Вскочив на ноги, я выбежал на соседнюю улицу, взбежал наверх и бросился к вокзалу.

- Мистер Зидан!

Я невольно затормозил, и обернулся.

Из-под навеса мне махала... по всей видимости, бурмецианка.

Я торопливо подошел к ней, неуверенно спросил:

- Да?

- Я не ошиблась? Вас ведь зовут Зидан?

- Да-да, - несколько раздраженно закивал я. - Что-то случилось? Откуда вы меня знаете?

- Но, как же... - растерялась женщина. - Вы же... мой муж, Кал. Там, в Бурмеции, вы спасли нас!

Я вспомнил. Наморщил нос и волевым усилием все-таки припомнил ее имя:

- Вей?

- Да, сир! Вы не забыли! - разулыбалась она. - Помните? Кал говорил, что мы еще увидимся! А тут такой повод - смотрите, какая буря разыгралась! Подумать только - а ведь еще час назад на небе ни облачка не было! Давайте же скорее, заходите в дом! Кал будет рад. Скоро подойдет Грей и два его друга. Я познакомлю вас с нашими детишками! У нас их пятеро... А скоро появится еще один. Ну же, вы весь промокли!

Она говорила так быстро, что я лишь бессильно открывал и закрывал рот, пытаясь вставить хоть слово. Хотелось просто убежать, но что-то мешало.

Но она, наконец, умолкла, и я поспешил отказаться от ее предложения:

- Нет, простите, в другой раз. Надо спасать мир, - я одарил ее улыбкой.

Вопреки моим ожиданиям, Вей не стала меня уговаривать. А вместо того чтобы улыбнуться моему дурачеству, серьезно кивнула и ответила:

- Хорошо, тогда, как закончите, непременно заходите к нам. Мы будем ждать!

Я уже развернулся, когда услышал вслед:

- А нашего седьмого ребенка, если это будет мальчик, мы назовем в вашу честь!

Я непроизвольно рассмеялся. Нет, прав был Баку, что выгнал меня из "Танталуса". Хреновый из меня вор. Вот ненормальный герой - это да. Отсутствие здравого смысла, желание спасать всех кого ни попадя, от опальных принцесс до сумасшедших оглопов, и дурацкая уверенность в собственной неуязвимости, без которой я бы уже забился в какой-нибудь тёмный угол и не показывал оттуда носа.

Служащий как раз навешивал на входе алую веревку, должную оповестить потенциальных пассажиров, что вокзал закрыт. Я ее, естественно, перескочил, опершись одной рукой о стену, а другой о плечо мужчины, пробежал вперед и остановился, обнаружив, что такси на станции нет.

- Билет! - рявкнул я, подскочив к окошку касс.

Ответом мне стала тишина. Затем сзади раздались шаги, и ко мне приблизился тот самый мужик с немного растерянной, но добродушной миной на физиономии:

- Прошу прощения, сир, но вокзал временно закрыт в связи с непогодой. Пожалуйста, приходите позже. Вы... - он помедлил, глядя на лужу, растекающуюся подо мной, - вы можете остаться здесь... или подождать у меня, в подсобке. Там есть камин.

Я в ответ лишь благодарно кивнул и бросился на пути.

Бежать было тяжело. Понятно, почему в такую погоду такси не перевозят пассажиров. Приготовленные для них желоба были полны воды, стекавшей через редкие сливы, которых, тем не менее, было явно недостаточно. По дну путепровода уже бежали ручейки, а стенки были полностью покрыты влагой, отчего ноги скользили и норовили разъехаться. Летящее по такому пути такси вполне могло не вписаться в поворот и вылететь со своего пути, после чего полёт чуда инженерной мысли был бы явно недолгим, а посадка жесткой.

Впереди замаячил размытый пеленой дождя силуэт.

Правильно, все такси в непогоду направляются в депо - сушиться и ждать "лётной" погоды. Депо, естественно, расположено в замке, являющем собой оплот научно-технического прогресса. Следовательно, нам по пути. А чтобы избежать неутешительного сценария, летят они с заметно меньшей скоростью, нежели обычно - следовательно, я имею все шансы догнать одно из такси и продолжить путешествие с комфортом. Учитывая, что от станции я пробежал всего ничего, а до замка мне в таком темпе добираться не меньше часа, я всерьез опасался помереть где-нибудь по дороге с вываленным наружу языком, уподобившись Квине... Сдох, поди уже, бедолага...

Мысли мои переключились на обжору и с минуту я честно его оплакивал. Но долго подобного издевательства мой разум выносить не собирался, и в отместку вывалил на меня воспоминания о минувшем сне. На душе стало мрачно и как-то совсем уж невесело. В памяти всплыл еще один сон, похожий на этот.

Нет, в вещие сны я, конечно же, не верю. Да и сниться мне может любой бред - другим же снится, что они там... летают. Почему бы и мне немного не побыть Куджей? Однако, если первый был совершенно случайным, то приснившись во второй раз намекал на какую-то закономерность... случайную закономерность. А что у нас дальше? Закономерность? Нет, третий раз перевоплощаться в беловолосую сволочь мне совершенно не хотелось. Тем более, если первый сон казался довольно безобидным, то второй являл собой нечто на гране кошмара и бреда. Что же будет дальше?..

Я решительно отмел прочь эти мысли, прыгнул и уцепился всеми конечностями за обшивку аэротакси, внезапно оказавшуюся совсем близко.

Проворно забравшись на крышу, я опасливо покосился на два огромных пропеллера, разрубающих крупные капли на мириады мельчайших брызг. Поежился и, дождавшись, когда такси выберется на прямой участок пути, чтобы не оказаться внезапно размазанным по стенкам желоба, повис на руках. Поддел ногой стекло ближайшего окна, послушно уползшее вверх, и забросил себя внутрь.

Из кабины выглянул водила. Им оказался морщинистый старик с небольшими впалыми глазами, вислыми усами и кустистыми седыми бровями. Он чуть приподнял шляпу с козырьком и красноречиво покрутил у виска пальцем.

Я бросился к нему.

- Сейчас ты назовешь меня "дедулей" и скажешь, что тебе "срочно нужно в замок", - прозорливо опередил меня старик, отвернувшись к непроглядной пелене дождя.

- Очень нужно, - подтвердил я. - Поднажми, а?

- Небо видел? - пожевав губами, поинтересовался старик.

- Видел.

- Дождь видел?

- Видел.

- Что будет, если мы из жалоба вылетим, представляешь?

- Представляю.

- Не представляешь.

Мы помолчали.

- Так что, очень нужно?

- Очень...

Старик скосил на меня один глаз. Я уверен, что второй при этом продолжал бдительно смотреть на дорогу.

- Ну, - он сдвинул с затылка фуражку и одним пальцем поскреб под волосами. - Держись тогда, парень.

Я собирался рассыпаться в благодарностях, но не успел. Такси тряхнуло. Ни дернуло, ни повело в сторону, а именно тряхнуло. Я, не удержавшись, отлетел назад и растянулся на полу, упершись в него всеми конечностями.

Машина тем временем накренилась вперед, едва не встала вертикально, потом всё же чуть опустилась, но пропеллеры, взревевшие так, что перекрывали шум дождя, тащили нас вперед столь быстро, что даже нешуточная масса корабля не давала ему принять горизонтальное положение.

Старик же с бесстрастным выражением продолжал рулить. Обтянутые дряблой кожей руки крепко сжимали штурвал, и во мне зародилась ничем не обоснованная уверенность, что пока он у руля, с нами решительно ничего не может приключиться.

Так, в общем-то и было до того момента, как наше транспортное средство не исчезло в глотке замка.

Старик откинулся назад и обернулся ко мне:

- Спрыгивай, винты накрылись, затормозить не сумеем.

Секунда потребовалась мне, чтобы переварить услышанное, еще одна, чтобы схватить в охапку водителя, третья, чтобы, открыть дверь и спиной вперед рухнуть в пустоту.

Мы еще не успели упасть, когда впереди раздался жуткий грохот. Полыхнул и тут же погас огонь. Закричали люди, но из потока брани совершенно явственно выходило, что никто не пострадал, если не считать две разбитые и еще одну покорёженную машину.

- Спасибо! - искренне поблагодарил я старика.

- Жив, - с неподдельным удивлением отметил он, ощупывая свое тело.

"Да, ему-то что, упал на мягкое..." - кисло подумал я.

Стражники, стоящие на посту, вздрогнули, когда из-за двери донесся душераздирающий крик. Вздрогнул и я, по инерции пробежал вперед, и перешел на неторопливый шаг. Уже было ясно - я опоздал. А, судя по крику, еще и оказался прав.

Стиснув зубы, и сжав кулаки, я прошел мимо охраны. Бравые вояки даже не посмотрели в мою сторону. Впрочем, я их мог понять. Судя по оттенку лиц, за дверьми зала происходило такое, что уже одно их присутствие на посту свидетельствует о выдающемся мужестве.

Я толкнул двери и вошел в зал, не всякий случай, затворив их за собой; впрочем, какая теперь уже разница?

У трона на коленях стоял министр Артания. И тело старика сотрясала крупная дрожь. Рядом с ним подвывал Штейнер. В центре располагался не очень большой котел с темно-зеленой жижей, которой, видимо, и отравился наш всеми любимый Сид Фабул. Рядышком лежали Эйко и Виви. Маленький маг, похоже, был без сознания. Эйко лежала с открытыми глазами и тяжело дышала. А рядом стояла Гарнет. Девушка растерянно озиралась по сторонам. Похоже, ей никто не сказал, что она примет участие в умерщвлении своего любимого дядюшки. Интересно - что сказал бы Док о пользе таких вот открытий с целью скорейшего возвращения голоса?.. "Клин клином вышибают?"

Самого учёного я не увидел: похоже, Тот предпочёл не смешивать свои теоретические изыскания с практическим опытом, и я его всецело понимаю. Учёный был, вне всякого сомнения, прав. Но Гарнет... ей-то всё это за что?

Королева явно собиралась подойти к регенту, но, увидев меня, в нерешительности замерла. А я направился к ней.

Оглядевшись по сторонам, я заметил Амаранта и Фрейю. Оба они стояли поодаль, у окон, тихо о чём-то переговаривались и проводили меня невеселыми взглядами.

Со стороны трона доносились сдавленные стоны и всхлипы на два голоса - Артания и Штейнер старались вовсю.

- Но ведь я говорил! Я ведь предупреждал! Почему меня никто никогда не слушает?!

- Хотелось вернуть к жизни усатого идиота и начистить его оглопскую физиономию!

- У? - непонимающе взглянула на меня принцесса, указывая на плакальщиц-самоучек.

Я промолчал. Привлек девушку к себе и крепко сжал в объятиях.

Она поняла. Я почувствовал, как ладошки королевы сжались на моих руках, а плечи задрожали. Но она не заплакала, только потянула меня вниз, и я послушно присел рядом.

Тихонько лопались в котле последние пузыри...

- Ква.

- Кин?

- Кууа.

Девушка приподняла голову, посмотрела на меня красными, но сухими глазами, покачала головой.

- Ну, хватит, хватит, - раздался совершенно незнакомый мне голос. - Развели-ква сырость!

Я медленно повернул голову.

- Чего уставились? Живой я, живой. Ну, не удалось-ква, могло быть и хуже.

Вероятно, я испытал шок. Вероятно, Гарнет тоже испытала шок, потому что если раньше ее лапки сжимали мои лапищи вполне себе по девчоночьи, то теперь в них чувствовалась мощь древних, и я почти слышал, как начинают трещать кости. Пришедшая в сознание Эйко взирала на вышедшее из-за спин министра и рыцаря чудо, а Фрейя обреченно прикрыла ладошкой лицо.

Наверное, всё дело было в том, что к регенту-оглопу все уже привыкли, и предстань он сейчас перед нами в своем истинном обличии, реакция была примерно такой же... Но это...

Рост и комплекция Сида не претерпели значительных изменений. Его уникальная (вне всяких сомнений) мантия сидела на нем, как влитая. Но вот оттенок кожи... Форма головы... И роскошные седые усы посреди всего... этого.

В общем, перед нами стояла... стоял... Короче, регент превратился в упитанную прямоходящую лягуху болотного цвета с желто-зеленым брюшком.

Министр и Штейнер обернулись, несколько секунд пытались сохранить видимость приличия, а затем расхохотались. Всегда невозмутимый министр и Адельберт, который (я был в этом полностью уверен) вообще лишен чувства юмора, смеялись как мальчишки, и не падали на пол от хохота лишь потому, что и без того стояли на коленях, периодически опускаясь на четвереньки.

Под моей рукой несколько раз коротко вздрогнула принцесса, и я понял, что и она сдерживает рвущийся наружу беззвучный смех.

Амарант смотрел на регента без каких-либо эмоций на отрешенной физиономии, Фрейя так и не убрала лапу с лица - вероятно, лишь это и позволило сохранить ей бесстрастное выражение.

И только у меня в душе разгоралось желание придушить эту зеленую животину, устроившую весь этот цирк.

- Попрошу без истерик и воплей-ква! - предвосхитил мою пламенную речь Сид. - Как видишь, всё прошло не совсем гладко, однако... Во-первых, я еще жив-кууа, а значит, ничего непоправимого не произошло. Во-вторых, быть жабой значительно-ква приятнее, чем скользким жуком. Наконец...

- А ты подумал о том, что твоя драгоценная супруга специализируется на превращении людей в оглопов, - перебил его я, - и, даже если она умеет делать всё в обратном порядке, она не обязана уметь превращать в людей жаб?!

- Что-нибудь придумаем, - отмахнулся Сид. - В этом-кууа теле вообще значительно легче думается...

- Ну, так подумай о том, что ты теперь с салатиков перейдёшь на насекомых, усатый мухожёр, - мстительно ответил я.

Регент неподвижно застыл, захлопнув пасть. Я удовлетворенно хмыкнул, следя, как моргают веки на его чуть выпученных глазах.

- В конце концов, я давно хотел сменить диету, - не очень-то уверенно заключил Сид. - И вообще, хватит ржать, ква! Я, между прочим...

Но мы так и не узнали, что же хотел поведать нам регент, потому что дверь отворилась и в зал совещаний зашел... Квина.

Обведя всех присутствующих плотоядным взглядом, он остановил его на курящемся котле, подошел, принюхался, и прежде чем кто-нибудь успел что-либо сделать, опрокинул его содержимое в разверзнувшуюся пасть, после чего отправил следом и сам котел.

Повисла гробовая тишина.

За обжорой наблюдали по меньшей мере шесть пар глаз с видом энтомологов, на глазах которых мохнатый паук неторопливо ползёт по паутине к запутавшейся в ней бабочке.

Квина икнул, и под удивленными взглядами из его рта на пол выскочила жаба. А затем Квина приземлился на нее сверху, отправив бедолагу обратно к себе в брюхо.

Оцепенение спало лишь тогда, когда облизнувшийся здоровяк повторно оглядел присутствующих и остановил взор на новой версии обожаемого регента.

- Спокуха, свои, несъедобно, невкусная жаба! - я поспешно встал между Сидом и Квиной, нутром ощущая, что иду по лезвию кинжала, и в любой момент могу последовать за котлом и лягушкой.

На челе синебрюхого отразилась напряженная работа мысли. Слова "жаба" и "невкусно" явно перевернули представления болотного жителя о всём мироздании. Но спустя несколько минут голодные огоньки в его глазах несколько поугасли. Он напоследок облизнулся и тоскливо вздохнул:

- Есть хочу.

- С возвращением! - радостно воскликнул я.

Как раз пришедший в себя Виви обрадованно меня поддержал. Остальные настороженно ждали, что будет дальше и не съест ли подкрепившийся паук еще и энтомолога...

- Кин...

Королева сузила глаза и одарила меня не предвещающим ничего хорошего взглядом.

- Кин, пожалуйста, останься. Это может... какое там может?! Это охренеть, как опасно!

Ее Величество продемонстрировало мне одну из тех образованных пальцами фигур, которые недвусмысленно дают понять, что тебя еще не послали, но следующим жестом отправят далеко и надолго. Я мысленно выкрутил себе ухо, проклял язык, и склонил голову, принимая поражение.

- Слушай, а давай ты вместе с Бланком будешь охранять корабль!

Ее Величество одарила меня лучезарной улыбкой, той самой, с которой она прыгнула с башни в далекой Александрии, и я понял, что скорее она оставит меня охранять корабль, а сама отправится на поиски Куджи.

- Ладно, - окончательно сдался я, поднялся. - Спокойной ночи.

Пройдя к дверям, я обернулся.

- Эйко, ты идёшь?

- А я здесь спать буду! - нахально заявила девчонка, за все время нашей беседы с Кин не проронившая ни слова, но пристально следившая за мной. - Буду спать вместе с Гарнет!

Он запрыгнула на кровать, прижалась к закутанной в одеяло девушке, скорчила рожицу и показала мне язык.

- Ты не против? - осведомился я у Ее Величества.

Девушка чуть улыбнулась и потрепала малышку по голове.

В памяти вновь всплыл тот дурацкий сон. Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что улыбки на лицах девушек тут же угасли.

- Спокойной ночи, - повторил я, и поспешно вышел за дверь.

- Едет с нами?

Я обернулся к Бланку. Вот чему завидую, так это способности этого парня читать книжки даже в полной темноте, сидя на перилах лестницы. Хотя... я уже и не припомню, когда последний раз что-нибудь читал... наверное, только письма муглов, и то те в последнее время совсем обленились. Не видно летающих по миру розовых меховых комочков, разносящих вести.

- Едет, - грустно заключил я.

- Не переживай, с ней ничего не случится.

- Откуда такая уверенность? - мрачно поинтересовался я.

- Так ведь ты будешь рядом. Если девушка в беде, а ты рядом, значит, девушка будет спасена.

- А если две девушки?

- Значит, спасёшь двух девушек.

Бланк на мгновение оторвался от книги и "взглянул" на меня.

- Это у тебя в крови.

- В последнее время я только и делаю, что кого-нибудь спасаю. Я же вор! Обыкновенный вор! Ну, разве что с хвостом.

- Вот именно в хвосте всё дело! - наставительно произнёс Бланк.

- Да ну тебя, - я махнул рукой. - Давай, до завтра.

- До завтра, - согласился Бланк.

А я, уже подходя к своей комнате, подумал: быть может, Бланк прав? Быть может, дело и вправду в хвосте? Ведь если подумать, вспомнить, сравнить...

"Нет!" - я решительно отогнал все эти бредовые мысли.

Баку в свое время весьма доходчиво - словом и кулаком - объяснил мне, что я ничем не лучше и ничем не хуже других. Что хвост не делает меня ни уникальным, ни изгоем. Что я такой же, как все, и должен своими поступками слепить себя настоящего. Так я и поступал с малых лет. Так намерен делать и в будущем. И я обязательно защищу своих друзей!

Треснувшись носом о закрытую дверь, я обругал себя. Представил - что бы сказал на это босс. Порадовался, что босс этого не видел, надавал себе мысленно оплеух и, добравшись до кровати, моментально провалился в сон без сновидений...

37. Никто не хотел умирать

В комнате кто-то был.

Я лежал с закрытыми глазами, напряжённо вслушиваясь в тишину спальни, но та хранила безмолвие. Не скрипнули петли открывшейся двери, не захрустел ковёр под ногой пришельца. Но я чувствовал, что уже не один.

Мысленно ощупав себя, кровать и всё вокруг, до чего мог быстро дотянуться любой из пяти конечностей, я проклял свою глупость - поблизости не было даже столовых приборов, не говоря уже об оружии, которым я так и не удосужился разжиться.

Очень медленно и осторожно я приподнял одно веко. Так, чтобы пришелец этого не заметил. Вновь про себя чертыхнулся - в окно светила луна, и её лучи заливали всю кровать, слепили отвыкшие от света глаза и, конечно же, пришелец, если он не совсем слепой, просто не мог не заметить, как дрогнуло веко. Однако тот даже не шелохнулся.

Свет старательно обходил стороной ту часть комнаты, где находился человек, и сквозь узкий просвет между век я никак не мог его разглядеть. И тут мой взгляд кольнула маленькая искорка. Она на мгновение вспыхнула на поясе вторженца и тут же пропала. Но этого было достаточно.

До предела сжавшись, я напряг все мышцы, и когда пробежавшая по телу дрожь всколыхнула лёгкое покрывало, бросился на врага.

Шорох одежды, лязг металла, падение... И вот мы лежим на полу. Зажатый в хвосте кинжал, ловко стянутый у пришельца, дрожит на лезвии своего близнеца в руке мужчины. Левые руки сцепились в железных объятиях, а кулак правой разрывается от боли, упираясь в пол в том месте, где секунду назад была голова противника.

- И тебе доброе утро, - услышал я голос Бланка, чуть более напряженный, чем обычно.

Кинжал звякнул о стену. Я слез с приятеля, тяжело дыша, перевернулся на спину и растянулся на ковре.

Всё, что я о нём думаю, Бланк выслушал с лёгкой улыбкой, неторопливо поправляя своё снаряжение и вставая с пола. Затем поинтересовался:

- Закончил?

Я прислушался к внутренним ощущениям.

- Кажется, - неохотно протянул я и, ухватившись за протянутую руку, поднялся. - Ну и какого демона тебя принесло в такую рань?

- Регент объявил экстренный сбор.

- Оглопом он мне нравился больше, - буркнул я, торопливо одеваясь и пытаясь привести волосы в относительно приличный вид. - В честь чего собираемся то?

- Через сорок минут отплытие.

Я вытаращился на Бланка.

- Он в конец спятил, что ли? Глухая ночь - куда он собрался плыть?

- На поиски Куджи, я так понимаю, - невозмутимо отозвался Бланк, уже успевший выудить откуда-то свою книжку и быстро перелистывая ловкими пальцами страницы.

- А до утра это подождать не могло? - Я закончил превращение растительности на голове из мятой соломы в воронье гнездо и направился к выходу.

- Утром проснётся Её Величество, - ответ Бланка застиг меня на пороге.

- Так он собрался по-тихому смыться и оставить её здесь? - родившееся в душе негодование быстро перешло в острый приступ тоски, затем сменилось облегчением, и наконец обросло лёгким налётом восхищения простотой решения столь деликатной проблемы.

Впрочем, последнее быстро развеялось. Криво усмехнувшись, я покачал головой:

- Не хотел бы я быть на его месте, когда Гарнет обо всём узнает.

- Он, видимо, тоже, поэтому отправляется с нами.

Я помолчал.

- Знаешь, если они с Кин и не родня по крови, то уж по духу - точно.

Бланк улыбнулся, и мы отправились на встречу с заспанными компаньонами.

Вопреки ожиданиям, нас не стали собирать в королевских апартаментах. Всем заинтересованным лицам надлежало спуститься на самый нижний уровень замка, а оттуда, на громыхающей вагонетке, добраться до "Врат Змея", как пафосно окрестил регент выход в небольшой порт при замке.

Тайное отплытие больше походило на ярмарку, вроде тех, что иногда проводятся в удалённых от столиц деревнях, где также снуют толпы работяг, таская ящики с товарами, повсюду шум, гам, а ночную тьму разгоняет свет сотен факелов готовящихся к представлениям факиров.

Я подумал, что если кто-нибудь (например, Кин) проснётся сейчас и выглянет на шум из окна, то моментально поймёт, что в доках затевается нечто грандиозное. Я поднял голову вверх и...

На меня падала Эйко. Малышка явно сиганула из окна спальни и теперь летела к земле, раскинув в стороны руки. Пёстрый комбинезон развевался и хлопал на ветру.

Что-то крича, я бросился её ловить, с ужасом понимая, что если и переживу падение этой юной особы, то она уж точно расшибётся, вне зависимости от того, поймаю я её или нет. Но отойти в сторону и позволить девчонке шмякнуться о землю я просто не мог.

За секунду до удара я закрыл глаза, а потом почувствовал, как она плавно приземлилась мне на руки. Вернувшись к созерцанию мира, я уставился на малышку. Та, свернувшись у меня на руках, прижалась к груди и что-то тихонько шептала. На мгновение один её глаз приоткрылся и тут же вновь захлопнулся.

Накатившая на меня волна умиления схлынула, я разжал руки и позволил малявке встретиться с землёй, к которой она так стремилась. После чего, не обращая внимания на удивленные, возмущенные и гневные вопли двинулся дальше.

Сзади раздался топоток и налетевшая со спины негодница изо всех сил треснула меня по ноге своими башмаками, увернулась от ответного карающего пинка, и с визгом бросилась к кораблю, на который цепочка людей затаскивала бесконечные ящики.

- Привет, - на полпути меня перехватила Кресцент.

Вид у бурмецианки был довольно бодрый, не то, что у меня.

- Неплохо выглядишь, - заметил я и непроизвольно зевнул.

- А я и не ложилась, - улыбнулась Фрейя. - Готов к подвигам?

- Угу... - Я понял, что даже если бы её разбудили - так же, как и меня, - она выглядела бы ничуть не хуже. В её глазах плескалась решимость и желание поскорее расквитаться с тем, кто уничтожил её родину, погубил друзей, и едва ли не истребил всю расу.

- Знаешь про Гарнет?

Я кивнул.

- И что думаешь?

Пожал плечами.

- Я сам хотел, чтобы она осталась. Но... Мне кажется, что регент сделал большую глупость. Представляешь - что она здесь устроит в его отсутствие.

- Хм? А он не остается? - удивилась женщина.

- Едет с нами, - мрачно кивнул я.

- Сид очень... странный правитель.

- Это всё от недостатка извилин, - мстительно прокомментировал я. - Головёшка то мелкая.

- Зато, - раздался режущий слух голос откуда-то снизу, - вся эта головёшка забита напряжённо работающим мозгом, в отличии от твоей, где в пустом черепе начисто отсутствует всякое, кууа, его проявление.

Я опустил взгляд. В темноте едва угадывалась тень, которую время от времени озарял свет факелов, проходящих мимо людей.

- Смотри, чтобы тебя не раздавили ненароком, - я скорчил ему рожу.

- Смотри, чтобы тебя не повесили ненароком, - отпарировал правитель, - за оскорбление монаршей особы.

- Цветом не вышел.

Мы несколько секунд помолчали, а затем тихонько засмеялись.

Рядом с регентом появилась Эйко.

- Ну как? - поинтересовался он.

- Всё путем, мистер жаба, принцесса спит.

- Она не принцесса, а королева, - недовольно отозвался Сид. - А я не... - он оглядел своё круглое брюшко, посмотрел на перепончатые ладошки и лишь тяжко вздохнул.

- Ладно, молодёжь, грузитесь на корабль.

Эйко шмыгнула мимо меня и взбежала по трапу.

- Сид...

- Только не начинай! - регент отвернулся от вереницы огней, затерявшись взглядом где-то в мелких волнах, накатывающих на берег.

- Так я еще ничего не сказал.

- Вот и не начинай, - он помолчал, передернул плечами и поплотнее закутался в мантию. - Я и так знаю, что это кууа... не хорошо.

- Она тебя убьёт.

- Зато сама останется жива. - Жаб немного постоял, потом повернулся ко мне в пол оборота и скосил один глаз. - А у меня ещё есть шанс, вдруг пожалеет старика... Ква.

- Ну, смотри... старик. Оглопы ей нравились. А вот, что она испытывает к жабам...

- Ладно-ладно, давай, не пили мне нервы, брысь на корабль. Сейчас этот... красноволосый, бандитской наружности, подойдёт, и отплываем.

Я кивнул.

Взобравшись на корабль, залез на перила борта и стал лениво наблюдать, как солдаты и портовые грузчики тащат остатки дорожного скарба.

Мысль о снаряжении немного поблуждала у меня в мозгу, а потом преобразилась во вполне однозначную фразу: "Ты идиот!".

Я подхватился и бросился на берег, едва не исполнив собственное пророчество - чуть не наступил на регента.

- Ты куда рванул? - подозрительно прищурился он.

- Я ж без оружия! Совсем забыл со всем этим...

- Успокойся, кууа, и вернись на корабль.

- Но...

- Где ты собрался его искать глубокой ночью?

Я растерянно почесал в затылке и пожал плечами.

- Расслабься, всё необходимое есть на корабле. Шедевров оружейных мастеров, ку-уа, не обещаю, но что-нибудь режущее под твою руку найдётся.

Я облегченно выдохнул и вернулся на свой наблюдательный пост, а Сид, демонстративно покачав головой, исчез, спустившись на нижнюю палубу.

Под шелест плещущихся подо мной волн я едва не задремал. Но только я закрыл глаза, как знакомые вопли вернули меня на землю.

По пляжу размашистой походкой шёл Адельберт Штейнер, неся в вытянутых перед собой руках огромный ящик. Следом за ним, по очереди забегая то слева, то справа, бежали две девушки в форме александрийской армии. Обе едва не висли на нём и что-то кричали, но из-за баса капитана рыцарей Плутона их абсолютно не было слышно.

Уже когда троица подобралась поближе к кораблю, я понял, из-за чего начался скандал - девушки прибыли в доки для оказания посильной помощи в погрузке снаряжения на корабль. Завидев пыхтящего с ящиком Чугунку, они бросились на помощь и попытались взвалить его ношу себе на плечи, на что наш рыцарь выдал нечто, ущемившее честь и достоинство обеих. В результате те теперь с удвоенной силой пытались завладеть ношей, попутно кроя рыцаря отборной солдатской бранью.

Продолжая игнорировать своих сопровождающих, Штейнер взобрался на корабль и шмякнул ящик на палубу в компании десятка таких же. Судя по короткому вскрику, кому-то из девушек он благополучно отдавил ногу.

Довольный собой, Адельберт скрылся в недрах посудины, оставив преследовательниц бессильно проклинать его широкую спину.

Ещё немного пошумев, они удалились. На прощание одна из них пнула злосчастный ящик и на одной ноге поскакала в сторону берега...

Больше ничего интересного в ту ночь, да и на следующий день не случилось. Большая часть команды уже расположилась на корабле. Вскоре подошёл Амарант, столь же немногословный, как и всегда. Портовые служащие на пару с объединенными войсками Александрии и Линдблюма погрузили на корабль последние припасы, и мы отплыли.

Регент толкнул пафосную речь о кознях Куджи и скорой расплате. Пояснил всем присутствующим, что перво-наперво мы отправимся на другой континент, в деревню чёрных магов, чем вызывал бурный "восторг".

Понятное дело - не знала об этом та часть команды, что не успела побродить вместе с нами по миру - линдблюмские гвардейцы и несколько александрийских солдат, которых регент прихватил с собой.

Мощные парни, расставшись с парадными облачениями и сорвав с пилумов разноцветные фенечки, показались мне вполне способными постоять за себя. Девушки-солдаты, сменившие служебные латы на плотные кожаные костюмы, вооружились арбалетами разной степени тяжести, и на их лицах не читалось ни любви, ни ласки. Но и те и другие хорошо помнили, на что способны чёрные маги. И пусть прежде те сражались на стороне Александрии, явно побывавшие в бою солдаты видели, как те быстрыми, но весьма неприятными способами расправляются с врагами.

К слову о попутчиках: регент явно подошёл к операции основательно. Помимо двух десятков солдат и собственно команды корабля, с нами попёрлась целая толпа народа. Кого здесь только не было: уборщики, повара и поварята, разносчики и официанты, мастеровые и торговцы... Последние бессовестно требовали ещё и платить за свои товары - какова наглость! В общем, я подивился вместимости нашего судёнышка.

А то неторопливо распахнуло синие паруса, ушами-плавниками раскинувшиеся в стороны, вильнуло голубым хвостом, приподняло острый нос и устремилось на север...

На третий день пути я окончательно скис. Не так, не так мне представлялась прогулка на парусной лодке к другому континенту. Не было орд кровожадных чудовищ, выныривающих из воды и утаскивающих людей в тёмные недра. Не было жутких штормов с молниями и рвущим парусину ветром. Лишь бесконечные воды океана, на которых качался наш корабль. И когда к концу второго дня за горизонтом скрылись вершины александрийских гор, исчезло и ощущение движения. Мы словно стояли на поверхности водяной бездны, и ничто не свидетельствовало о том, что нашему плаванию когда-нибудь наступит конец.

Кажется, ветер был попутным и обещал доставить нас к северному континенту, однако точного времени пути не мог сказать ни один из членов команды. Даже наш капитан пожимал плечами - имеющиеся в нашем распоряжении карты вычерчивали примерные очертания материков, однако никто не озаботился сохранением масштабов и расстояний между ними, поэтому все четыре пласта земли располагались по углам карты, и всё, что мог нам обещать моряк - рано или поздно добраться до берега, а не проскочить мимо.

Единственным страдающим морской болезнью среди нас оказался Чугунка. Рыцарь в первый же день, спустя пару часов после отплытия, изверг на палубу всё содержимое желудка, а после не отходил от борта корабля ни на шаг - лежал, просунув голову между столбиками вычурной ограды. Кажется, даже спал он в таком положении. Но еда с королевского стола так и не пришлась мне по вкусу, да и желудок отказывался принимать в себя больше, чем несколько порций. А, значит, делать было решительно нечего.

Я, конечно, побродил по помещениям, вооружился десятком ножей, так что стал похож на настоящего разбойника с большой дороги, ещё бы бороду отпустить... но на физиономии растительность у меня не росла, чему я был несказанно рад, а то вкупе с хвостом... В общем, на всё про всё я потратил часов пять.

В большом зале на нижней палубе я появлялся только для того, чтобы урвать чего-нибудь относительно съедобного и старался поскорее ретироваться - регент прихватил за собой ещё и целую труппу музыкантов, и эти изверги целыми днями пиликали какую-то заунывную композицию. Не то, чтобы играли паршиво, даже наоборот, но спустя пару часов мне захотелось повеситься.

А на утро третьего дня я наткнулся на мужичка-библиотекаря и вытребовал у него что-нибудь почитать. Тот верно уловил моё заплесневевшее настроение и выдал какую-то приключенческую сказку. Правда, это оказался пятый том огромного собрания, но мужик заверил, что это вполне самостоятельное произведение, которое можно читать начиная с любой книги (кроме тринадцатой - её он почему-то заклеймил позором и всячески отговаривал меня от прочтения). Впрочем, я сильно сомневался, что и эта история о выдуманном мире, где за жизнь на планете отвечали четыре кристалла, вокруг которых были возведены храмы, придётся мне по душе. Начиналась история с того, что в одном из них кристалл благополучно взорвался, попутно прибив какую-то важную шишку...

Но, справедливо рассудив, что ничего лучшего мне не светит, я забрался к себе в каюту и буквально провалился в выдуманный мир. Сказка оказалась просто великолепной. Интересно - Бланк читает что-нибудь вроде неё?..

Вырвался из фантазии автора я уже поздним вечером... или ночером. В общем, ужин я совершенно точно пропустил, глаза слипались, в животе урчало, а я никак не мог выпустить из рук томик, желая поскорее узнать - что будет дальше. Её герои как раз попали на пиратский корабль и...

Мимо моей каюты прошмыгнула тень. Всё ещё находясь во власти фантазии, я дёрнулся, треснулся головой о стену, и соскочил на пол. В душе очнулся от трёхдневной комы приключенческий дух. Всё-таки в зрении я своём был уверен, а, значит, тень мне не привиделась.

Выскользнув из каюты, я тихонько прикрыл за собой дверь, погладил висящий на поясе кинжал, и двинулся следом - тень направлялась на нижнюю палубу.

Спустившись вниз, я осторожно, по стеночке, пробрался в большой зал, на стенах которого играли тени, отбрасываемые крохотным язычком огня, трепещущим в стоящем на столе фонаре.

Со стороны кухни доносились шорохи и тихие позвякивания посуды. Я улыбнулся. Присел на ближайший стул и принялся ждать.

Вскоре из кухни показалась Эйко. В руках она несла здоровенную тарелку с мясной похлёбкой, в зубах сжимала серебряную ложечку, а под мышкой тащила флягу с водой. Воровато оглядевшись по сторонам, она подошла к фонарю, неловко попыталась подцепить его мизинцем правой руки, и тут увидела меня.

- Привет. - Я махнул рукой.

Короткий вскрик, звон бьющегося фарфора и звон металла. По доскам потекли ручейки похлёбки.

- З-зидан?..

Что-то в её поведении было неправильным. Не похоже, что проголодавшаяся малявка решила устроить себе досрочный завтрак. Скорее уж...

- И кому жрачку тащила?

- Никому! - выпалила малявка.

- Просто поносить решила?

Девчонка автоматически кивнула. Короче, спалилась по всем фронтам.

Я перескочил лужицу похлёбки, грозно навис над ней и нахмурил брови.

Малявка поникла.

- Ну? - подбодрил её я.

- П... принцессе, - всхлипнула Эйко и утёрла рукавом нос.

Приплыли...

- Кин на корабле? - Спросил я, вроде, спокойно, а вот в душе после этого завертелся целый хоровод эмоций. Хотелось прыгать... и кого-нибудь задушить.

- Да, - кивнула мелкая.

- И она... в одном из ящиков?

- Да.

- Штейнер притащил?

Снова кивок.

- И вы её всё время кормили?

- Уху.

- И она ни разу не вылезала?

- Уху.

Мысленно я обложил парочку бестолковых заговорщиков отборным матом, но прочувственно сказал лишь одно:

- Идиоты!

И бросился наверх. Эйко побежала следом.

- Этот? - требовательно спросил я у неё, указав на ящик, который, как мне помнилось, принёс Чугунка.

- Угу, - понуро кивнула малявка. - Там одна доска сбоку снимается...

Под моим выразительным взглядом мелкая умолкла. Тоже мне... доска у неё снимается. Я подбежал к ящику, подсунул кинжал под крышку, потянул вверх, чувствуя, как из дерева вылезают гвозди. Немного помучился и, наконец, оторвал ближний край, а следом и весь верх.

Гарнет сидела в углу и затравленным зверьком смотрела мне в глаза. Тело её дрожало, а руки крепко обнимали колени.

Я потянулся к ней. Девушка с сомнением посмотрела на меня, потом осторожно приподнялась, разогнулась, и обвила ледяными руками за шею.

Вытащив её из ящика, я поставил девушку на палубу. Та облокотилась на свою бывшую темницу и требовательно ткнула пальцем в сторону. Я понятливо кивнул, ухватил Эйко за ухо и поволок прочь. А Гарнет, маленькими, но торопливыми шажками, не разжимая ног, поспешила на корму...

Оставив Эйко у спуска к каютам, я прошёл к себе, вооружился книжкой, но моментально отключиться от реальности не смог и ещё долго вспоминал прикосновение холодных ладошек принцессы... А затем эти самые ладошки осторожно постучались ко мне в комнату.

Правда, с их обладательницей бессовестным образом вломилась и Эйко. Впрочем, может, оно и к лучшему. Малявка всё-таки лучше понимала Её Величество и могла быть каким-никаким переводчиком.

Они нашли умывальню и чистую одежду, успели перекусить, но вот свободных кают не было, и девчонки пришли ко мне. Эйко спала в компании Фрейи, и они не рискнули беспокоить бурмецианку своим присутствием в столь поздний час.

Я, конечно же, согласился приютить Кин в своей маленькой, но тёплой келье, но резонно предложил мелкой убраться восвояси, на что она высказала встречное предложение, за которое и получила по ушам... к сожалению, выдворению её из комнаты это не поспособствовало.

Тяжело вздохнув, я пустил девчонок на свою койку, а сам устроился в уголке с книжкой. Эйко перебралась поближе к стенке и из-за принцессы бдительно наблюдала за мной. Кин вначале долго изучала потолок, а потом перевела чуть повеселевший и осмысленный взгляд на книжку.

- Хочешь? - спросил я, немного повоевав с эгоистичной частью своего хвостатого естества.

- У, - согласно кивнула девушка.

Я протянул ей книжку.

Несколько минут она перелистывала страницы, скользя по ним безразличным взглядом и, кажется, уже хотела вернуть, но... улыбнулась, перевернула страницу... потом ещё одну, и ещё...

Так мы и провели остаток ночи. Кин читала. Я смотрел, как на её ожившем лице одни эмоции сменяют другие; Эйко вполглаза следила за мной. И за час до рассвета мы уснули.

Во всяком случае, я заметил, что маленькая призывательница тихонько посапывает, уткнувшись носом в бок принцессы, да и мои глаза всё же оторвались от девушки и "на минутку" прикрылись. Принцесса всё ещё читала, но я провалился в сон...

- ПРИНЦЕССССАААААААААААААААААААААААААААА!!!

Утро нового дня встретило нас богатырским воплем Адельберта.

Выйдя из каюты, я протиснулся сквозь кольцо уже успевших собраться людей и почесал затылок, глядя, как капитан рыцарей Плутона самозабвенно крошит шлемом то немногое, что осталось от ящика, в котором, видимо, я и нашёл Кин.

- Что здесь происходит? - голос регента резанул по ушам. Все обернулись, чуть подались в стороны, пропуская девушку, на руках которой возлежал правитель.

- Сир Адельберт, прекратите ломать имущество, куа-а, короны!

- П-принцес-са! - провыл Штейнер, обернув к Сиду залитое слезами лицо. - П-п... принцесса-а!

- А ну-ка... все разошлись! Чего встали? Дел ни у кого нет? - грозно возгласил жаб и его, как ни странно, все тут же послушались... Кроме меня, конечно.

Повинуясь едва уловимому жесту, девушка опустила регента на палубу, и тот проковылял к рыцарю.

- Адельберт, - вкрадчиво заговорил он, - что случилось? Её Величество в Линдблюме, в безопасности. Тебе приснился дурной сон?.. Ку-а. - Он помедлил и, нахмурившись, добавил: - Или это ты поспособствовал уменьшению наших винных запасов, о которых мне вчера докладывал повар?

Чугунка раскраснелся, возмущённо запыхтел, отчего стал похож на перегревшийся на огне чайник, содрал с рук рукавицы и размазал по лицу слёзы.

- Сид Фабул, - мрачно произнес он, - прошу прощения за моё неподобающее поведение, недостойное рыцаря. Я клянусь, что не имею никакого отношения к вашим винам.

- Вот так-то лучше... - Регент попробовал похлопать его по руке, но тот выпрямился и встал над ним в полный рост.

- И прошу отдать меня под трибунал, казнить или дать позволение на ритуальное самоубийство.

Регент закрыл лапками лицо и тяжело вздохнул.

- Что случилось? - наконец выдохнул он.

- Я... нарушил ваш приказ, - сцепив зубы проронил Штейнер. - Принцесса... была на борту корабля. В этом ящике.

Регент что-то сказал, но так тихо, что его никто не услышал. Взглянул на меня.

- Приплыли, - подтвердил я. И только тут заметил, что и впрямь приплыли - корабль надёжно сел на прибрежную мель и чуть покосился, потянувшись парусами за отливом.

- Вероятно, - продолжил рыцарь, - с берега на корабль проникли враги, вскрыли контейнер и забрали принцессу.

- Королеву, - прошептал регент, а потом заорал, насколько позволяло горло его нового тела: - Королеву, Адельберт! Что за чушь ты несешь?! Какие враги?! Откуда?! Куа?!

Чугунка явно хотел что-то возразить, но так и застыл с полуоткрытым ртом.

Регент, проследив за его взглядом, раздраженно обернулся и тихонько квакнул.

- Гарнет...

Кин поднялась на палубу и всем своим заспанным видом напоминала обычную нашкодившую девчонку, ожидающую справедливой взбучки, но на регента она смотрела прямо, с вызовом.

Сид подошёл к ней. Взглянул снизу вверх, а затем крепко обнял за ногу перепончатыми лапками.

- Девочка моя... прости дурака.

Мы деликатно отошли в сторонку (мы с Эйко, Чугунку пришлось насильно оттаскивать от вновь обретенной подопечной).

- И где Её Высочество была?! Почему никто на корабле её не видел? - нахмурился Штейнер, насаживая мою тушку на подозрительный взгляд.

- У меня в каюте, - опрометчиво ляпнул я и тут же отшатнулся от потянувшейся к моему горлу лапище.

- А я её охраняла! - пришла мне на помощь малявка.

Гнев капитана тут же утих. Он потрепал свою сообщницу по макушке, утёр лицо, по инерции продолжавшее источать горькие слёзы, и вздохнул.

Я тоже облегченно перевел дух и кивнул в сторону берега.

- Пора собираться.

На этот раз Кин всё же осталась на корабле. Было ли причиной тому её состояние, или она чувствовала вину за свой, уже третий по счёту, побег, но возражать против этого она не стала.

В отличии от Эйко, которая учинила по этому поводу бурный скандал с воплями, слезами и катанием по палубе. На это ей резонно заметили, что так себя ведут только дети, а им не место в столь опасных местах. Возразить мелкая ничего не смогла и, хлюпая носом, обиженная на весь белый свет и, конечно же, в первую очередь на меня, как на главного предателя, осталась с принцессой.

Чугунка твёрдо решил больше не отходить от Её Вы... Величества ни на шаг и остался охранять девчонок.

Сид проявил недюжинное здравомыслие и остался вместе со всеми. Причем, как мне показалось, боялся он не столько Куджи или черных магов, сколько фауны незнакомого континента, которая, вполне возможно, излюбленным блюдом считала именно лягушатину. Мы же не стали его разубеждать.

Зато он порывался отправить с нами взвод солдат, за что и был послан в обеденный зал вместе с этими самыми солдатами. Чего нашей дипломатической миссии не хватало, так это присутствия александрийских девчонок, которые в своё время были невольными конвоирами новорожденных магов, да линдблюмских вояк, которых эти самые маги крошили направо-налево. По тому, как все они смотрели в сторону Виви, было видно, что ни о какой любви к его собратьям не может быть и речи.

Вот и получилось, что единственные члены нашей команды, которых можно было отправить на разведку в деревню чёрных магов, оказались Амарант, Фрейя, Виви (само собой) и ваш покорный слуга.

Бланк от приглашения познакомиться с новым континентом отказался, указал на свою повязку (как будто она ему когда-либо мешала) и с таинственной улыбкой покачал головой.

Ну и хрен с ним. Вчетвером справимся!

Сборы были недолгими. Осмотревшись по сторонам, успевшие здесь побывать члены моей новой банды без труда узнали знакомые места. Лес чёрных магов простирался за ближайшим горным перевалом в каких-нибудь трёх часах хода на север. Перевал решили обойти стороной, что накинуло ещё лишний час пути, но в итоге пришли к выводу, что ещё до захода солнца (если незапланированные встречи с незваными гостями не подгадят в планы) мы вернемся назад и доложим о результатах разведывательной операции.

Собрав немного еды в дорогу и снарядившись подобающим образом, чтобы не пришлось отсиживаться на деревьях, как в наше первое посещение этого радушного континента, мы двинулись в путь.

Всю дорогу до перевала Фрейя недовольно косилась на хмурое небо. Словно и не видела покрытой жирными трещинами пустынной земли под ногами. Я же несказанно радовался столь редкой для этих мест непогоде, потому что палящий зной предыдущего похода навсегда отпечатался в памяти (как, впрочем, и последовавший за ним душ).

Виви семенил наравне со мной, то отставая, то чуть забегая вперед. Шли мы бодрым походным шагом и мне было жаль малыша с его короткими ногами, но тот всем своим видом показывал желание поскорее добраться до братьев. То и дело нервно сминая краешек шляпы, он только что не подпрыгивал, желая поскорее взглянуть на возвышающиеся впереди горные скаты.

Что касается Амаранта... по своему обыкновению, он был немногословен. Вернее, за всё время не проронил ни слова. Шёл позади меня, наравне с Фрейей, и я физически ощущал, как его тяжелый взгляд из-под вечно нахмуренных бровей пытается просверлить дырку в моем затылке.

Изредка обмениваясь короткими фразами, до горных отрогов мы прошли практически молча. Каждый думал о своём и не спешил начинать разговор.

Когда мы огибали нагромождение обломков выступившей из недр земли породы, достигавших в высоту от силы три метра, Виви не выдержал и бросился вперед. Пробежал шагов пятьдесят... и остановился, как вкопанный. И пусть я не видел его лица, да и едва ли когда-нибудь научусь читать что-либо в этих желтых источниках света на чернильном провале, кроме откровенной тоски или радости, но всеми при взгляде на его внезапно покачнувшуюся, сморщившуюся фигуру, я понял, что ничего приятного нас там не ждёт.

Мысленно я уже подготовил себя ко всему, поэтому не встал с отвисшей челюстью, не бросился опрометью вперед, не закричал, не исторг проклятья в чьей-либо адрес. Лишь встал позади сникшего малыша и положил руку ему на плечо. Тот вздрогнул, приподнял голову. Сзади подошли Фрейя, Амарант. И все вчетвером мы минут пять молча стояли и смотрели на то, что осталось от некогда непроходимого леса.

В просторном ущелье между двух скалистых отрогов стояли на серой земле почерневшие остовы сгоревших деревьев. Черные, как смоль стволы с редкими насквозь прогоревшими ветками возносили изуродованные тела к хмурому небу в безмолвной молитве. А перед моим мысленным взором над ними парил серебряный дракон, изрыгая струи пламени на скулящие от боли вековые деревья, среди которых крошечными живыми факелами бегали одинокие фигурки испускающих клочья черного дыма, догорающих магов.

Усилием воли я прогнал жуткую картину из мыслей. Подтолкнул вперед маленького мага. И севшим голосом шепнул:

- Пошли.

Не проронив ни слова, мы дошли до сгоревшего леса. Фрейя, похоже, поняла, что мы ожидали застать здесь совсем другую картину, и деликатно молчала. Не знаю, о чём думал Амарант, а я и Виви жадно всматривались в искореженные стволы деревьев, ожидая не то увидеть спрятавшихся за ними обитателей, не то боясь узреть их обгоревшие останки. Но видно не было ни того, ни другого.

Впрочем, пламя собрало в погибшем лесу богатую жатву. От местной живности не осталось и следа, не считая останков нескольких загнолов, от которых осталась пара черепов да не до конца прогоревшие позвонки и реберные кости. Так что у магов, застань их здесь огненная буря, не было ни малейшего шанса оставить свой след посреди этой братской могилы.

Под ногами хрустела зола. Серыми облачками она поднималась при каждом нашем шаге, и я чувствовал, как её частички осыпаются на ноги, лезут в ботинки и касаются пальцев. Ветер был здесь редким гостем, а потому толстый слой сгоревшей древесины так и остался лежать в том месте, где огонь жадно пожирал лес. Оно и к лучшему. По крайней мере, мы могли нормально дышать, хотя желудок едва не выворачивало от приторного запаха гари... и смерти.

Спустя четыре часа от начала нашего пути мы добрались до деревни магов. Того, что от неё осталось. Она сохранилась чуть лучше, чем окружавший её лес. Впрочем, чёрные от копоти дома, обвалившиеся крыши, изъеденные пламенем стены говорили о том, что выжить в огненном аду, обрушившемся на неё, не мог никто.

Мы ходили по узким тропинкам, засыпанным пеплом. Смотрели на серые поляны там, где ещё недавно зеленели лужайки. Обходили покосившиеся навесы с потрескавшейся черепицей. И нигде не было ни единого следа, кроме тёмных провалов на сером ковре от наших сапог.

Дойдя до высокого холма, где нашли свой последний приют "остановившиеся" маги, мы замерли, глядя на чёрную крестовину, вонзённую в землю. Когда-то на ней трепетал набитый соломой балахон, увенчанный остроконечной шляпой.

Виви сел наземь, невидящим взглядом уставившись себе под ноги. Он что-то шептал, но так тихо, что я не смог разобрать ни слова.

Немного расчистив ногой землю от слоя золы, который здесь оказался существенно меньше, я присел на неё. Рядом опустилась Фрейя. Амарант отстранённо взирал поверх наших голов, и не было видно, чтобы его хоть сколько-нибудь заботило происходящее. Я даже немного позавидовал ему. Этому бессердечному типу, которого не раздирает на части жгучая, неодолимая жажда мести и что-то ещё, этой жажде сопротивляющееся по совершенно непонятным причинам.

Виви зачерпнул горсть золы. Поднял руку. Растёр её между пальцами и просеял сквозь них. Та, словно серый песок, просыпалась на землю. Я машинально повторил его действия, краешком сознания отметив, что серая пыль не оставила даже следов на руке.

А маг тем временем встал.

Я начал подниматься следом, но мир вдруг пошатнулся и предательски ушёл из-под ног. Голова закружилась и я растянулся на земле, подняв в воздух облако пепла. Силуэт маленького мага стал расплываться на фоне стремительно росшей позади него чёрной кляксы.

По телу пробежало стадо мурашек, в ужасе спасающихся от неведомого колдовства. Я же тем временем лихорадочно соображал, что же всё-таки происходит. Если малыш рехнулся с горя, нужно было его немедленно вырубить (если это вообще возможно), либо уносить ноги. Да подальше, прежде чем его магия не вырвется на волю в какой-нибудь на редкость неприятной форме.

А тем временем мир двинулся навстречу раскинувшему руки магу. Медленно и неохотно, словно разбуженная анаконда после сытного обеда, он полз к потревожившему его малышу и обвивался вокруг крошечного тельца.

Зола и гарь отрывались от земли, слетали с потемневших построек, дождём осыпались с ветвей обгоревших деревьев и бурным потоком неслись к чародею.

Дёрнулась, изогнулась в судорогах единственная уцелевшая балка, не дававшая обрушиться крыше ближайшего дома. Я инстинктивно перекатился в сторону, уголком сознания отметив, что Фрейя сделала тоже самое, но град истрескавшейся от жары черепицы, как ни странно, не просыпался на место, где мы только что были. Она послушно висела в воздухе некоторое время, а потом оплавилась, стекла с края крыши, и послушно заструилась навстречу кружившемуся вокруг мага вихрю, стекающемуся ото всех сторон и исчезающему в тёмной бездне за его спиной.

Я оцепенел от ужаса, чувствуя, как начинает покалывать тело, как руки сами собой вытягиваются вперед, удлиняются ещё и ещё, и вскоре я сольюсь с этим бурым потоком, несущемся в ничто и навсегда застыну в бесконечной и всеобъемлющей пустоте. Остался лишь миг до этого, вот сейчас, сию секунду, прямо в это мгновение, спустя ещё один короткий миг, и удар сердца, и...

С телом решительно ничего не происходило. Я опустил затекшие руки. Огляделся по сторонам и с удивлением заметил, что серую муть вокруг прорезали сполохи зеленого, желтого, белого. Того, чему не было места на окружающем нас пепелище. Когда же из-за пронесшегося мимо фрагмента летящей прочь стены мелькнула и приветливо махнула мне зеленая ветка дерева, я понял, что схожу с ума.

Чувствуя, что челюсть помимо воли стремится к земле, а глаза вылезают из орбит - хотелось верить, что это лишь игра воображения - я посмотрел на мага, ожидая увидеть по меньшей мере... бога? Творца всего сущего, умело прячущегося под личиной малыша мага? Не знаю. Но на моих глазах уничтоженная драконьим пламенем деревня возвращалась к жизни. Я не представлял - что будет с её обитателями, но из-за новеньких, выбеленных стен оживших домов уже показались верхушки сотен деревьев, меж ветвей которых порхали маленькие разноцветные птахи.

Взглянув на мага, я вздрогнул. Нет, не может так выглядеть спаситель и творец, решивший потягаться в силе со временем и огнем. Второй раз в жизни я видел, как от Виви исходят волны чистой, незамутненной ненависти. Но сейчас она была несоизмеримо больше, чем когда Вальс, словно кукол, раскидал вставших на нашу защиту чёрных магов, на следующем в Линдблюм грузовом корабле. Он не парил над землей, не метал громы и молнии, и даже ореол пламени не скрывал его чёрного балахона, трепетавшего на порывистом, явно вызванным магическим действом ветру. Но глаза... Я буквально провалился в эти провалы слепящего света, с тонкими рыжими ободками, ставшими на целую вечность для меня границей вселенной, в которой были только я и только свет.

В себя я пришёл от рези в глазах. Убрал от лица руку и поморгал, чувствуя, как веки старательно выталкивают наружу просыпавшуюся с ладони грязь. Помотал головой, осмотрелся по сторонам и не смог побороть искушение описать самой витиеватой фразой, на которую был в данный момент способен, открывшийся мне вид, поминая недобрым словом родственников немногих здесь присутствующих и многих отсутствующих друзей, знакомых и неизвестных мне личностей.

Деревня стояла на прежнем месте. Живая. Целёхонькая.

Взгляд скользнул по границе идеального круга, выглядывающей из-за пожёванного пожаром ствола искореженного дерева, уходящую за стену ближайшего дома, черепица с которого не обрушится на головы путешественникам ещё по меньшей мере пару веков, судя по тому, как сверкают чисто вымытые белые стены с розовыми занавесочками на окнах примостившиеся под аккуратненькой - черепок к черепку - солнечно-рыжей крышей.

За пределами теперь уже вполне зримой черты открывалась всё та же унылая картина с почерневшими остовами лишенных листвы и веток деревьями. Внутри зеленела трава и несколько бабочек порхали на сочно-алой маковой клумбе.

На холме, подле памятника остановившимся магам, щеголявшего покосившейся шляпой на криворуком соломенном чучеле, стояли два чёрных мага. Крошечный чародей с яростно бьющими по ногам полами ониксового одеяния и стоящий перед ним на коленях волшебник, тяжело опирающийся на покрытый позолотой изукрашенный посох.

- Иллюзия! - наконец дошло до меня. - Просто иллюзия!!!

Я едва не пустился в пляс от пришедшей на ум догадки, но всё-таки успел дёрнуть себя за воображаемый хвост, чувствуя, что внезапно накатившее веселье в любой момент может сорваться в пропасть истерики.

Фрейя криво усмехнулась мне и, пошатнувшись, поднялась на ноги. Было видно, что она хуже перенесла это нервное потрясение. Амарант не повёл и бровью. Чуть дёрнул бугрящимися мышцами плечами и отошёл к стене дома, на которую и облокотился.

- Почему? - тихо произнес Виви, моментально приковав к себе наше внимание.

Чёрный маг промолчал. С минуту он стоял на коленях, выдерживая поистине театральную паузу. Затем попробовал подняться, но пошатнулся и тяжело сел на землю, уставившись под ноги.

- Почему? - повторил маленький чародей.

Снова молчание. Стало стремительно темнеть. Вначале я поднял глаза к небу, рассчитывая увидеть особенно жирную тучку, заслонившую рассеянный солнечный свет. Но потом уставился на сверкающий холодным убийственным светом комок белого пламени, разгоревшийся в руках колдуна.

- Виви, нет!

Я бросился к магу. Фрейя уже взмыла в воздух... и приземлилась обратно. Я в нерешительности остановился. Замерцал и погас сверкающий шар в руках чародея. Чёрный маг поднял лицо.

Долго они с Виви смотрели друг другу в глаза. Я не знал, что они видят в сиянии рыжих провалов без чёрных точек зрачков, что видят под низко опущенными остроконечными шляпами в лицах друг друга. Но те явно вели безмолвный диалог. Нет, не объясняя друг другу что-то, скорее делясь своими эмоциями, чтобы понять друг друга.

Маг заговорил:

- Он рассказал нам... о жизненном цикле, - голос мага был тих и лишен каких-либо признаков эмоций, но при звуках его речи на душе стало очень паршиво.

- Мы рождены для того чтобы отнимать жизнь. И когда становимся ненужными, мы ум... прекращаем существовать. Нашим создателям не нужны были своевольные чудовища, способные лишь убивать. Нас... запрограммировали... умирать после отведенного при рождении срока. Вскоре, мы все остановимся. И... и... и...

Он замолк, словно не мог подобрать нужных слов.

- Я тоже? - тихо шепнул Виви.

Маг опустил голову. Медленно покачал её.

- Не знаю. Он сказал, что... прототип отличается от нас. Он... сказал, что может продлить наше... существование. Никто не хотел... умирать.

Сзади послышался торопливый топот. Мы обернулись.

По тропинке к нам спешили два чёрных мага. Что-то крича ещё издалека, они остановились рядом с Амарантом. Один из них скользнул взглядом по наемнику, на секунду напрягся, но тут же позабыл обо всём.

- Родился! - дружно выпалили они.

- Такой маленький! - сказал первый.

- Такой страшненький! - подхватил второй.

- Перья жёлтенькие, реденькие!

- Глазки маленькие, слепенькие!

Они ещё с минуту описывали новорожденного, после чего склонная к логике половина моего сознания пришла к выводу, что наконец-то вылупился чокобо, с яйцом которого возилась эта пара наседок; а не лишенная творческого подхода и богатого воображения пришла в ужас, представив пришедшего в этот мир монстра, через год-другой непременно должного его изничтожить.

Поинтересовавшись, чем питаются чокобо и как выглядит трава гисал, оба поспешили назад.

- Как же наши обрадуются! Вот удивятся, когда вернутся! - говорил один из них.

- Непременно обрадуются! Ах... почему так больно глазам? Кажется, я поранился. Из меня что-то течёт... - обеспокоенно вещал второй.

Маг всё-таки выпрямился. Встал. И стал медленно спускаться вниз.

- Они тоже не хотели, - сказал ему вслед Виви.

- Кто-то должен был присмотреть за яйцом, - ответил ему маг.

- А вы, мистер двести восемьдесят восьмой?

Он не ответил.

- Куда они пошли? - маленький чародей ухватил мага, ставшего теперь на голову выше него, за рукав. - Пожалуйста...

Он лишь покачал головой.

- Прости... Я не могу тебе это сказать.

И тут меня прорвало.

- К демонам рогатым твои извинения! - я сграбастал мага за чёрную мантию. - Куджа уничтожил Александрию! Стёр целый город! Ты видел эту белобрысую тварь! Видел, что он сделал с вашим лесом! Так вот там, на юге, там, где ты родился, стоят такие же деревья. Только они меньше, и пепла от них меньше, но стоят они гуще, и когда-то были живыми людьми. А потом, в одночасье, они... "остановились"! Застыли навсегда, как эти гребаные головешки! Там были маленькие дети, меньше чем Виви. Там были дряхлые старики. Там были мужчины и женщины, больные и здоровые. А потом их всех убили! ВСЕХ! И вы помогли этой твари! И ты продолжаешь помогать ей сейчас!

Я умолк, чтобы перевести дух. Маг безвольно обмяк у меня в руках. Затем поднял голову и взглянул в лицо бледно-желтыми овалами глаз.

- Мы просто куклы, созданные чтобы служить вам. Такова наша судьба.

- К чёрту судьбу! - взревел я, поневоле копируя интонации Чугунки, и чувствуя, как вырывающийся из легких воздух царапает связки. - Ты сам решаешь, для чего живешь в этом мире! Никто не скажет, что тебе нужно делать! Никто не вправе заставить тебя идти наперекор желаниям! Не внешность определяет тебя, а поступки!

Маг расхохотался. Неприятным, каркающим смехом, напомнившем мне о почивших Вальсах.

- Да неужели, - захлебываясь собственным смехом, ответил он. - А ты хотя бы видел своего маленького спутника без этой шляпы? Видел, на кого мы похожи? Не внешность?! Не естество?!

Смех смолк, и теперь я сжимал мантию не неуклюжего тщедушного мага. Передо мной высился пышущий гневом, твёрдый, как сталь, властитель стихий, мановением руки стирающий неугодных ему из бренного мира. В лицом мне смотрели сузившиеся в тонкие щёлочки прорези яростно-алых глаз.

- Ну так давай, я покажу тебе, чтобы ты знал, маленькая хвостатая обезьянка, что твой мохнатый отросток ничем не отличает тебя от прочих двуногих, а нас...

Одной рукой он потянул вверх шляпу, а другую простёр к шее, на которой застёгивался его балахон. Как во сне, я смотрел, как его руки хватают материю и медленно, словно на представлении, тянут её прочь, открывая то, что всё это время так тщательно пряталось под нею.

Мысль, что сейчас произойдёт что-то непоправимое, что-то, что навсегда перечеркнет шансы на благополучный исход этих безумных событий, что смешает с грязью всё чистое и светлое, что ещё осталось в этом мире и положит конец маленькому чародею, ищущему своё место в мире и слишком старому в свои немногие годы магу, вспыхнула ярким росчерком в сознании и задействовала тело прежде, чем я что-то успел сообразить.

Я ударил. Ударил со всей силы. Ударил кулаком, в темный провал, рассеченный лепестками пламени, нашедший приют под полами шляпы, которою я что есть силы вжал в голову мага другой рукой.

Не знаю, чего я ожидал. Может, что рука не встретит сопротивления, и прошьёт его насквозь. Может, липкого холода или вязкой жижи, в которой вязнет ладонь. Но скорее всего, я ждал и боялся того момента, когда кулак коснётся тугой и упругой, прохладной, пружинистой поверхности накаченного туманом бурдюка - уж больно живы были в памяти воспоминания о жутком конвейере в подземелье Дали.

Вместо этого, костяшки стукнулись обо что-то мягкое, тёплое, чуть спружинили от него, скользнули вниз, зацепились за твёрдый выступ, больно впившийся в неудачно подвернувшийся палец, и, скользнув по чему-то влажному, вылетели из-под шляпы оседающего на землю мага.

Со стоном, он рухнул на задницу. Закрыл руками лицо и издал нечто среднее между слезливым всхлипом и хлюпаньем разбитым носом.

Я же, дыша, как паровоз и не в силах отвести взгляда от своей руки (быть может ожидая, что сейчас она рассыплется в прах или вдруг бросит своего хозяина и умчится на поиски более благоразумного), пытался вымолвить хоть слово. Язык отказывался повиноваться и лишь выплевывал изо рта нечленораздельные звуки. Убедившись в полной своей бесполезности как оратора, я приземлился рядом с магом, и, не обращая ни на кого внимания, растянулся на земле, раскинув в стороны руки.

- Вот... видишь, - выдохнул я, с трудом выровняв дыхание, но едва различая свой голос за стуком бешено колотящегося сердца, - ты такой же, как мы... Тебе... тоже бывает... больно... И страшно. И это нормально... для человека. Мы все такие... никто не совершенен. Но нужно... признавать свои ошибки... и не повторять... их вновь. Обещай мне это.

Маг молчал, пауза затянулась, и в душу даже закралась обида за то, что вымученная с таким трудом речь не произвела никакого эффекта. Однако, маг всё же ответил. И я понял, что всё-таки не ошибся в этих бестолковых наивных идиотах. Они...

- Они полетели на восток. Под песками пустыни на краю континента расположен его дворец.

...люди!

Маг уходил медленно, всем весом налегая на посох, не отрывая второй руки от лица.

- Если ты убьёшь их, - сказал он на последок, привалившись к стене дома, - я разобью тебе нос.

На этот раз истерический хохот всё-таки вырвался из моей груди. Основательно помятой за минувшие часы психике требовалась разрядка.

- Ты всегда так ведешь переговоры? - поинтересовалась нависшая надо мной крысиная мордочка.

- Когда как, - сквозь смех и слёзы откликнулся я. - Но обычно, морду бьют мне.

Я посмотрел на Амаранта. А тот внимательно рассматривал меня, пронзительным взглядом блуждая по телу, словно пытаясь на нём что-нибудь отыскать. Но думать о том - что именно, не было уже ни сил, ни желания.

Кое-как, приняв вертикальное положение, я подошёл к терпеливо ожидавшему Виви.

Малыш поднял голову, взглянул мне прямо в глаза своими янтарными кругляшками, и решительно кивнул:

- Спасибо.

Я поправил сползший набок пик его шляпы, потрепал по плечу и указал на темнеющее небо.

- Кажется, дождь собирается. Потопаем-ка мы к короблю...

Малыш утвердительно кивнул, и мы, бросив прощальный взгляд на памятник, зашагали следом за Фрейей и Амарантом.

38. Мелодии жизни

К великому сожалению, хроника, ведомая Зиданом Трибалом, на сем обрывается, однако о дальнейших событиях удалось узнать из иных источников, и, сопоставив разрозненные факты, получить цельную картину произошедшего вскоре после того, как Зидан и сподвижники его покинули деревушку магов, устремившись в восточные земли континента на поиски оплота своей немезиды.

Там, ступив в пустынные пределы, наткнулись они на зыбучие пески, с ужасом ощутили, что затягивает их вниз, во тьму... Однако, вопреки тревогам, Зидан, придя в себя, обнаружил, что наряду с регентом Сидом находится в небольшой камере – явно рукотворной. Вот только единственная дверь в нее была заперта, и не оставалось ничего иного, кроме как уповать на то, что таинственные пленители однажды вспомнят о них.

«Стало быть, ты пробудился», - прозвучал под сводами камеры знакомый, и столь ненавистный голос. Куджа! «Я так рад видеть тебя снова», - издевательски вещал он. – «И не тревожься о своих друзьях. Они разделяют камеры, подобные твоей. О, да... Наверное, мне следует просветить тебя о ситуации, в которой ты оказался». В полу камеры образовалось небольшое отверстие, и, с любопытством заглянув внутрь, узрел Зидан плещущуюся внизу лаву. Намек был понятен и не допускал каких бы то ни было разночтений.

«Думаю, ты поймешь, что произойдет, если ты упадешь туда», - продолжал говорить Куджа, донельзя собой довольный, после чего не сдержался – заливисто расхохотался. «Ты покойник, Куджа!» - орал Зидан в бессильной ярости, а его невидимый собеседник, взяв себя в руки, произнес: «Теперь, когда ты вполне осознаешь, что может тебя ожидать, я хочу, чтобы ты оказал мне небольшую услугу. Если согласишься, я сохраню жизни твоим друзьям». «Проклятье, у меня нет выбора», - буркнул Зидан, и Куджа, поздравив его с мудрым решением, приказал выйти из камеры, дверь которой приглашающе распахнулась.

Зидан и Сид осторожно выглянули в коридор, где виднелся ряд иных камер, остающихся закрытыми. Велев регенту оставаться здесь и в случае чего присмотреть за товарищами, наверняка томящимися в кельях, Зидан устремился было прочь из тюремного блока, когда путь ему преградили два черных мага, сотворили заклинание телепортации...

Зидан обнаружил себя в покоях Куджи – следует отметить, весьма уютных. Последний замер у камина и с легкой улыбкой на лице созерцал хвостатого, жаждущего перегрызть ему глотку и желаний своих не скрывавшего. «Чего ты хочешь?!» - прорычал Зидан, стараясь удержать под контролем рвущиеся наружу эмоции, и Куджа, притворно удивившись раздражению гостя, перешел непосредственно к делу: «Я хочу, чтобы ты кое-куда отправился и кое-что мне принес. В место под названием Овер, это чуть южнее Приморского Каньона на Забытом континенте. Мне там лучше не появляться, так как ограждает Овер барьер, блокирующий любые проявления магии. Я тебя я посылаю туда, так как ты слишком глуп, чтобы магию использовать».

Зидан вновь глухо зарычал, но сдержался, не набросился на самодовольного негодяя, помятуя о том, что в плену у того находятся его друзья. «Я хочу, чтобы ты отыскал там Камень Галга и принес его мне», - не скрывая презрения к собеседнику, продолжал говорить Куджа. Я даже выделю тебе свой лучший прогулочный корабль, чтобы у тебя не болела голова о том, как добраться до цели. И трех друзей отпущу, ведь в одиночку ты наверняка не справишься с задачей. К тому, никому не нравится сражаться с самим собой».

Последнюю фразу свою Куджа не счел необходимым объяснять, а вскоре в апартаментах его возникли трое, должные стать спутниками Зидана в странствии того к землям Забытого континента – Гарнет, Виви и Фрейя. Но не успели они даже поприветствовать друг друга, как чародей, желая избавиться поскорее от тратящих время его недоумков, переместил всю четверку в подземный грот, где был пришвартован величественный воздушный корабль –«Хранитель Хильды I».

Управляли судном черные маги, однако с Зиданом и спутниками его они наотрез отказывались разговаривать, и исполняли приказы лишь Зорна и Торна, назначенных Куджей для сопровождения экспедиции. Коварных шутов Зидан увидеть здесь не ожидал, однако приходилось принять правила игры, ведь изменить их он все равно не мог. «Черные маги изначально были созданы лишь для того, чтобы убивать», - хихикнул Зорн. «Но Черные Вальсы обрели самосознание», - поддержал его Торн. – «А простые маги, лишенные подобного, беспрекословно подчиняются нам». «И существование их прекратится, когда станут они не нужны», - закивал Зорн. – «Ведь, помимо войны, иных целей у создания их нет. Им так понравилось жить, но вскоре им придется исчезнуть! Ведь на самом деле они – не более, чем игрушки!» Парочка буквально выводила Зидана из себя, и была прекрасно осведомлена об этом, потому и не прекращала злословить.

«А я не думаю, что вы двое чем-то отличаетесь от них!» - неожиданно оборвал поток сознания шутов Зидан, и те потрясенно уставились на него. – «Вы думаете, что черные маги лишены душ, но, по сути, вы такие же марионетки, как и они!» Довольный собой, он устремился на нижнюю палубу, а Зорн и Торн злобно шипели ему вслед.

...Воздушный корабль держал курс на юго-запад, и вскоре достиг неведомых земель Забытого континента. Там, среди бесплотных пустошей и горных каньонов отыскали они твердыню Овер, возведенную некогда давно позабытой цивилизацией.

В одном из чертогов узрели Зидан и сподвижники его призрачный образ планеты, и столь же ирреальные буквы, витающие в воздухе. «Матерь... Терра...» - только и смог разобрать Зидан. «Зидан, ты можешь читать эти слова?» - поразилась Фрейя, ведь ей самой язык был совершенно незнаком. «Не то, чтобы читать», - покачал головой Зидан. – «Слова как будто сами говорят со мной. Не знаю, почему...»

Обнаружились в престранном комплексе и иные призрачные образы, и обрывки знаний касались разума Зидана. Зрел он древнейший воздушный корабль, а также иные суда – прототипы удачные и неудачные... И, наконец, апогей инженерной мысли, воздушный корабль «Неуязвимый»... В иных коридорах взору потрясенных подобным образами путников предстал город, сперва процветавший, после – пришедший в упадок. На пике развития очаги цивилизации покрывали практически всю поверхность Терры, но вскоре начался упадок, и исчезли они с лица планеты. Зидан ничегошеньки не разумел – ни образы, ни слова, впечатывающиеся в разум, не были ему знакомы.

Наконец, ступили они в престранный – и несколько пугающий чертог, стены которого составляли театральные маски, казалось, мерявшие путников мертвыми взглядами. Одна из масок неожиданно ожидала, заговорила на непонятном наречии, но Зидан, сам того не понимая, понимал смысл сказанного – маска приглашала их ступить на платформу в центре помещения. И когда четверо сделали это, платформа воспарила вверх, остановилась в воздухе, а маски – помимо первой, ожили и другие, - вещали: «Это – записи о нашей цивилизации. Упадок семян – не наша вина... Вся растительность погибла... Так начался упадок нашей Терры... Чтобы пресечь его, многое было перепробовано. Наконец, лучшие умы цивилизации Терры собрались на основном континенте, чтобы испробовать последний способ вернуть к жизни погибающее, но не преуспели в этом. Как позже обнаружили, это оказалось катализатором... Были отобраны субъекты... После четырех великих жертв вечное процветание, казалось, вернется... Флора и фауна были возрождены, но... все еще оставались в стазисе. Последние результаты... все еще стояли под вопросом... Чтобы славная история не погибла вместе с нами, и были созданы мы...»

Платформа плавно опустилась вниз, четверо сошли с нее. Зидан не разумел, о чем именно шла речь в явленных ему обрывочных образах, да и не особо задумывался об этом: друзья его оставались в заточении в Пустынном Дворце, потому надлежало поскорее разыскать Камень Галга да возвращаться!

В следующем чертоге, через который проходил небольшой отряд, пребывал образ уже знакомой планеты, Терры, а также планеты иной. Призрачные образы на глазах четверки слились воедино... и, опять же, смысл видения ускользнул от них.

Во внутренних пределах Овера Зидан и сподвижники его обнаружили пьедестал, покоилась на котором искомая реликвия – Камень Галга!.. Вот только древние терране не оставили оный без охраны, и атаковал четверых Ковчег – боевой механизм, походящий на воздушный корабль и снабженный внушительной огневой мощью... И когда Ковчег оказался уничтожен, Зидан осторожно снял Камень Галга с пьедестала, постановив, что настало время возвращаться в Пустынный Дворец Куджи, где томятся в заточении их друзья...

Эйко недовольно меряла шагами округлую камеру; время тянулось поистине бесконечно... И угораздило их всех сигануть очертя голову в эти зыбучие пески... Интересно, все ли в порядке с Зиданом и остальными? И вернутся ли они, чтобы спасти ее?

«И как же вам мои гостевые номера?» - вдруг произнес бесплотный голос, даже не скрывая издевательских ноток. – «В обмен на ваши жизни Зидан сейчас исполняет мое поручение. Но я ненавижу держать обещания, а вот обманывать люблю. Потому я решил, что подарю вам особенную смерть. В моем дворце есть прекрасные песочные часы. И пока вниз течет песок, отверстия в полах ваших камер будут понемногу расширяться. Разве это не отличная идея?.. Но если Зидан явится вовремя, часы будут перевернуты, и вы сохраните свои жизни... А осталось вам всего десять минут. Начинайте молиться... и прощайте, жалкие недоумки!» И Куджа заливисто расхохотался, упиваясь новым развлечением.

Сидящий у камер Сид с ужасом осознал, что, похоже, он единственный, кто в силах предпринять хоть что-то. Проклиная свое неприглядное лягушачье обличье, регент поскакал прочь по коридору. В одном из соседних помещений он действительно обнаружил песочные часы, судя по всему, напрямую соединенные с механизмом, управляющим открытием пола в тюремных камерах. Приложив немалые усилия, он все же сумел перевернуть часы... и дверь камер распахнулись.

Эйко, Штейнер, Амарант и Квина выбежали наружу, и, заметив машущего им с противоположного конца коридора лапкой Сида, устремились к нему. Регент коротко просветил незадачливую четверку о том, что им за благо поскорее выбраться из сего полного гибельных ловушек Пустынного Дворца, и не согласиться с его авторитетным мнением было невозможно.

Миновав пыточную, заполненную весьма экзотическими палаческими аксессуарами, они бежали по бесчисленным коридорам и чертогам, поражающим своим богатым убранством, мимо статуй ангелов и демонов, и шатающиеся окрест черные маги торопливо отступали в сторону, пропуская столь неожиданно здесь взявшихся чужеземцев. Означилось во дворце немало потайных проходов и механизмов, отпирающих запертые двери; но у Эйко, похоже, был нюх на подобное, и малышка с легкостью находила тайники, указывая на них остальным.

...Тем временем команда Зидана успела вернуться к Песчаному Дворцу, и, оставив воздушный корабль в доке, устремиться внутрь, дабы передать Кудже артефакт и покончить с этой затянувшейся миссией. Но, стоило четверке приблизиться к покоям чародея, как в разумах их прозвучал вкрадчивый голос: «Я хочу, чтобы Зидан зашел ко мне один». Виви подобное категорически не нравилось, и маг убеждал хвостатого товарища сохранять осторожно – наверняка тут что-то нечисто!

«Я так рад видеть тебя снова, Зидан!» - донельзя фальшиво возвестил Куджа, стоило помянутому гостю переступить порог, после чего пригласил его заглянуть в отверстие в полу, забранное решеткой. Там, пребывая в беспамятстве, оставались Амарант, Эйко, Штейнер и Квин... «А теперь давай сюда Камень Галга!» - потребовал он, протянув руку.

К дожидающимся возвращения Зидана у дверей покоя Гарнет, Фрейе и Виви приблизилась четверка беглецов, плутавшая по Пустынному Дворцу. «Где Зидан?» - отрывисто бросил Штейнер, и, узнав, что юноша проследовал пред очи Куджи, в сопровождении Амаранта и Квины устремился туда же. Остальные, переглянувшись, припустили следом... Замыкала процессию малышка Эйко, чьи короткие ножки не позволяли ей бежать с надлежащей скоростью... И каменные двери неожиданно захлопнулись у нее перед самым носом, а из-за створок показались злорадно ухмыляющиеся шуты – Зорн и Торн...

Зидан с изумлением наблюдал за друзьями, вбежавшими в чертог и вставшими рядом с ним, прося не отдавать найденную на Забытом континенте реликвию сему злокозненному чародею. «А кто тогда там, внизу?» - озадаченно брякнул Зидан, кивнув на решетку в полу, и Куджа, демонстративно закатив глаза, признался: «Эх, этого я не ожидал! Ну да, там, внизу, всего лишь подделки! Но не думайте, что вы победили».

«Это еще почему?» - с подозрением осведомился Зидан, и встрепенулся, когда из-за захлопнувшихся за спинами их дверей донеслись звуки отчаянной борьбы. Пронзительные вопли Эйко, хихиканье шутов... а после – «Я спасу тебя, малышка!» Сида, звуки ударов. Жаб оказался не так прост, как кажется, и щедро навешивал тумаков не ожидавшим подобной прыти от заколдованного регента Зорну и Торну.

Куджи, воспользовавшись тем, что подручные его отвлекли внимание противника, тихо произнес заклинание, и Камень Галга, подхваченный магическими потоками, вылетел из заплечной сумы Зидана, упал прямо в руки чародея. «Зидан, получив артефакт, я собирался прикончить тебя, а также перебить всех своих друзей», - как само собой разумеющееся, признался Куджа. – «Но мне будет достаточно лишь девчонки».

С этими словами он ступил в телепортирующий круг, исчез; Зидан бросился было следом, но двеомер устройства иссяк – круг бездействовал. «Наверняка он бежит на ‘Хранителе Хильды I’!» - воскликнула Фрейя, после чего, распахнув двери, бросилась в коридор; не мешкая, остальные устремились следом.

И вновь бежали они по извилистым коридорам, лестницам и чертогам Пустынного Дворца, уповая на то, что сумеют достичь воздушного корабля прежде, чем Куджа отчалит на нем, уводя с собою несчастную Эйко. Хотя, зная темперамент малышки, спорный вопрос, кто из них будет несчастен более...

Однако к тому времени, как Зидан и его разношерстная компания ступили в подгорный док, воздушного корабля и след простыл. Впрочем, неунывающий Сид предложил незамедлительно начать преследование на борту «Синего нарцисса» - корабля, доставившего их на северный континент. Зидан согласно кивнул, и, пробормотав что-то вроде «Гении мыслят одинаково», устремился к выходу из пещеры, констатировав, что за оным простирается горный каньон.

...Настичь «Хранителя Хильды I» на борту более легкого и маневренного «Синего нарцисса» оказалось делом несложным, и сейчас она воздушных корабля держали курс в северо-западном направлении, к неведомым пределам Затерянного континента. Не желая подставляться под магический удар, судно-преследователь держалось в некотором отдалении от корабля Куджи, а тот, ни на мгновение не отклоняясь от прежнего курса, направлялся к некой башне, возведенной в сих пустынных пределах.

Бланк крепко сжимал в руках штурвал воздушного корабля; остальные, собравшись на палубе, строили предположения о том, что могло понадобиться чародею в сем дикоземье, и зачем он забрал с собой Эйко. Ответов ни на один из вопросов у них не было, ровно как и правдоподобных теорий происходящего... Сид, однако, высказал предположение - возможно, дело в том, что Эйко обладает способностью призывать эйдлонов... «Да, наверное, дело в этом!» - согласилась Зидан. – «Скорее всего, Эйко понадобилась ему по той же причине, что и Кинжал прежде! Но мы этого так не оставим. Кудже за все придется ответить!»

...Бланк посадил корабль на побережье, и Зидан повел за собой товарищей к крепости – единственной постройке на заснеженной равнине сего студеного клочка земли; именно здесь опустился «Хранитель Хильды», и, стало быть, то, что так необходимо Кудже, пребывает внутри этого строения.

У входа в оное к путникам обратился индивид, представившийся епископом Эсто Газы - потаенного святилища сего мира. Держа себя весьма высокомерно, он оглядел каждого по очереди чужеземца с ног до головы, при виде Виви пренебрежительно хмыкнул. «Как и остальные шляпники, никаких манер!» - поделился он своей болью. – «Вы что, приятели этой ватаги?» «Куда они пошли?!» - выкрикнул Зидан, не желая тратить время на объяснение этому чванливому святоше происходящее. – «С ними была маленькая девочка? Ее жизнь может быть в опасности!»

«Все жизни равны», - философски заметил епископ. – «Живые да вернутся к звездам, пройдя по Пути Душ на Сияющем Острове». Но Зидан не отступал, и епископ поведал о том, как совсем недавно сотни черных магов проследовали через Эсто Газу, насмерть перепугав монахов, отшельников да послушников, обитающих здесь, на краю земли. Маги, не удостоив служителей даже взглядом, миновали селение, устремившись прямиком к горе Галг – древнему, давно потухшему вулкану, в пещерах которого, согласно легендам, некогда обитала раса разумных кротов. Но вход в глубинные каверны запечатан магическим барьером, и, насколько было известно епископу, на протяжении долгих столетий не ступала туда нога смертного. Хотя, похоже, двеомер оного оказался развеян, раз сони магов сумел проследовать внутрь горы.

Да, монах помнил остававшуюся без сознания девочку, нес которую один из магов, а также двух придурковатого вида шутов и поистине пугающего беловолосого чародея, шествие замыкающее. Виви постановил, что надлежит им немедленно отправляться к помянутой горе; маг все еще питал надежду на то, что ему удастся убедить собратьев прекратить слепо повиноваться воле Куджи.

Миновав святую обитель, Зидан и спутники ее углубились в давным-давно остывшее жерло вулкана Галг, где обнаружили остовы каменных зданий древнего, позабытого поселения разумных кротов. В глубинных пределах горы было возведено некое подобие святилище, округлый пол коего был выложен мозаикой с точно таким же символом, который прежде зрел Зидан на Камне Галга. И сейчас в центре мозаичного узора покоилась Эйко, а шуты, замерев близ девочки, взывали к эйдлонам, моля тех пробудиться. Неужто проводят они колдовской ритуал, пытаясь посредством призывательницы заполучить предвечных созданий?..

Тело Эйко воспарило в воздух, озарилось ярким светом... Однако сияние тут же исчезло, и Эйко вновь опустилась на каменный пол. Шуты переглянулись – и тут же принялись громко спорить, обвиняя друг друга в неудаче ритуала. Препираниям их положил конец Куджа; приблизившись, чародей заявил, что в теле малышки таится огромная магическая сила, и двоим прислужникам его надлежит приложить все усилия, дабы извлечь ее – несмотря на то, что ставит это под угрозу жизнь пленницы, ведь, согласно теории, эдлонов возможно извлекать лишь по достижении призывателем шестнадцатилетнего возраста. «Вы что, не понимаете?!» - рявкнул Куджа, и шуты тут же сникли под его яростным взглядом. – «Мне необходим эйдлон, более могущественный, нежели Александр! Эйдлон, который позволит мне справиться с Гарландом! Его силы невероятны, я не могу даже сравниться с ним. И я должен уничтожить его прежде, чем замысел Терры будет приведен в действие, или же душа моя боле не будет принадлежать мне! Плевать мне, выживет ли эта девчонка! Мне нужен эйдлон!»

Зорн и Торн шагнули было к пришедшей в себя Эйко, но путь им преградил тщедушный мугл, Мог. На глазах призывательницы, пораженной не менее противников, мугл преображался в могучего эйдлона, Мадиин, являя свою истинную природу. Он поверг обоих шутов, не позволив тем приблизиться к девочке, после чего исчез, ибо силы его иссякли и энергии развеялись... Эйко мелко дрожала, пытаясь осознать произошедшее.

В зал вбежали Зидан и остальные окружили малышку, готовые дать отпор любой угрозе. Куджа же замер на краю мозаичного рисунка, и, потирая подбородок, размышлял вслух. «Стало быть, этого мугл вошел в Транс», - говорил он, обращаясь исключительно к собственным мыслям. – «Другими словами, вызывает Транс взрыв ярости. И это – ни желание жить, ни желание защитить кого-то другого. Это значит... мне просто нужна сильная душа – и вполне допустимо, что она даже не будет принадлежать мне. А найти ее я могу прямо здесь и сейчас!»

Расхохотавшись, Куджа зашагал прочь, разом утратив интерес к Эйко. «А что же с черными магами?!» - воскликнул Виви, бросившись вслед за магом. Но Зидан не успел последовать за ним: в это мгновение тела поверженных шутов слились воедино, и взорам пораженных героев предстало огромное преотвратное существо о двух головах – истинное обличье твари, принимавшей личины докучливых, но казавшихся безвредными Зорна и Торна.

К тому мгновению, как монстра удалось сразить – на этот раз окончательно и бесповоротно – Виви вернулся в зал; следовали за ним двое черных магов. «Все знали, что он лжет, но все равно последовали за ним», - понурившись, молвил маленький маг, обращаясь к Зидану. – «Он сказал открыто, что наши жизни продлить невозможно, и мы были дураками, раз поверили ему». «Так и сказал?!» - поразился Зидан, и маги утвердительно кивнули, прося прощения за все, что содеяли они, исполняя приказы Куджи. После чего наряду с Виви покинули чертог, примкнув к собратьям, остающимся снаружи и обреченно размышляющими над своими печальными судьбами.

«Здесь кто-то есть?» - послышался голос за дальней дверью, и, проследовав в оную, Зидан, Гарнет и Эйко лицезрели опочивальню благородной дамы. Поистине, это последнее, что ожидали они узреть здесь, в позабытых миром глубинах потухшего вулкана. «Кто вы такие?» - продолжала удивляться дама. – «И куда подевался... этот Куджа?» «А, этот, бежал куда-то», - махнул рукой Зидан, и дама восторженно всплеснула руками: «О, вы прогнали его? Не знаю, кто вы такие, но я искренне благодарна вам!»

Гарнет шагнула вперед, приблизилась к даме, и на лице той отразилось искреннее изумление. «Принцесса Гарнет!» - воскликнула она. – «Вы ли это?! Мы так давно не виделись!.. Ваше Высочество, вы так выросли... Но что же привело вас в это ужасное место?»

«Кто эта леди?» - озадачился Зидан, переводя взгляд с Кин на даму, бывшую, судя по всему, пленницей Куджи. – «И что делает здесь эта твоя подруга?» Заглянувший в чертог Сид прояснил ситуацию, узнав в незнакомке свою исчезнувшую супругу, Хильду. Двое тут же простили друг другу былое, обнялись; Хильда призналась, что была так зла на регента, что передала его воздушный корабль чародею Кудже, но о том, что произошло с ней, обещала рассказать позже, по возвращении в Линдблюм.

...И действительно, оказавшись в родном замке, Хильда рассказала супругу все, что знала о Кудже и его замыслах – тем более, что ни в меру болтливый чародей поделился с ней деталями своего весьма амбициозного плана. «Это казалось каким-то кошмаром», - говорила Хильда. – «Он говорил, что не принадлежит этому миру, и намеревается использовать его, чтобы обрести еще более разрушительную силу. И обретение «Хранителя Хильды I» было частью его плана... в отличие от моего похищения. Да, он донельзя самовлюблен... но, по крайней мере, не ходок, как ты!»

Хильда возмущенно отвернулась, воскресив в памяти прегрешения супруга, и жаб забормотал извинения, напомнив, что весь мир облетел в поисках своей благоверной. «Правда?» - изогнула бровь та. – «Быть может, ты просто свой корабль искал?» Сид клятвенно заверял женушку в своей искренности, осторожно напоминал, что человеческое обличье придется ему больше впору – и не будет он боле никогда заглядываться на пухленьких очаровашек в городских тавернах!.. Хильда сменила гнев на милость, вернула супругу его обличье, но предупредила – еще один взгляд в сторону, и до конца дней своих он останется... скажем, ёжиком.

На следующее утро леди Хильда призвала Зидана и всех без исключения спутников его в зал для совещаний, где Сид сообщил, что на основе «Синего нарцисса» собирается создать новый шедевр в кораблестроении – «Хранителя Хильды III». После чего леди Хильда поведала обо всем, что удалось ей узнать во время своего заточения у Куджи. «...Он собирается использовать этот мир для обретения еще большего могущества», - говорила леди Линдблюма. – «Кроме того, он заявил, что не принадлежит этому миру, Гее. Своим родным миром он называл Терру».

Заметив, что среди собравшихся отсутствует Гарнет, Штейнер выскользнул из замка, устремился на поиски исчезнувшей венценосной особы. Близ замковых стен труппа «Танталус» под началом Баку занималась тем, что латала бреши в оных, ратуя за возрождение родного города, и подоспевшему рыцарю сии благородных охотники за наживой обещали, что непременно займутся поисками Гарнет в городе. Подобного рвения от асоциальных элементов Штейнер не ожидал, пробормотал слова благодарности.

...«Эта Терра каким-то образом связана с местом под названием ‘Сияющий Остров’», - продолжала рассказывать Хильда внемлющим ей собравшимся. – «К сожалению, отправиться с сего острова прямиком на Терру невозможно». «Ну, еще бы», - не сдержался, хмыкнул Амарант. – «Будь оно так, все бы уже успели обнаружить этот ‘иной мир’». «Насколько мне известно, врата между двумя мирами запечатаны», - продолжала Хильда, - «но Куджа говорил, что в определенном месте печать может быть сломана, и это – старый замок на северной оконечности Забытого континента. Упоминание о нем сохранилось в записях исследователя по имени Ипсен... Поэтому, за неимением иного названия, можем называть твердыню ‘замком Ипсена’... Куджа любил хвастаться своими грандиозными замыслами, и выложил все эти сведения сам, мне даже не пришлось его расспрашивать». Конечно, Куджа полагал, что, раскрывая свои планы, он не ставит под угрозу их воплощение. В чем-то могущественный чародей был, конечно, прав.

Громыхая доспехами, в зал вбежал Штейнер, сбивчиво поведал о том, что королева Гарнет исчезла из Линдблюма. Зидан, однако, не отчаялся, представляя, где именно может находиться Гарнет. Велев остальным оставаться в замке и дожидаться, когда инженеры и мастеровые Сида закончат создание «Хранителя Хильды III», необходимого, чтобы пересечь высокие пики, ограждающие замок Испена, юноша вместе с Баку отправился в Александрию.

Но, вопреки ожиданиям его, Гарнет в замке не оказалось; Зидан озадачился – он был уверен, что девушка вернулась именно сюда... Зато повстречали они в руинах Александрии Беатрис, весьма опечаленную утратой родной державы. Зидан, в свою очередь, признался, что после случившегося Гарнет не произнесла ни слова – столь тяжелы для разума ее оказались недавние трагические события. «Тогда не следует ей возвращаться в Александрию», - покачала головой Беатрис. – «Не стоит видеть город в таком состоянии».

Переглянувшись, Зидан и Баку признались, что именно в Александрии надеялись отыскать исчезнувшую из Линдблюма девушку, и Беатрис заявила, что если Гарнет действительно вернулась туда, то наверняка отправилась на погост, где погребены ее предки. Зидан бегом бросился в означенном направлении, издали заметил фигурку Кин, окликнул ее.

«Зидан!» - улыбнулась девушка, и тот опешил: «Ты снова можешь говорить?!» «Я много думала после... бедствия», - молвила Гарнет. – «Думала о том, что мне следует стать королевой и вернуть мир и покой в Александрию. Именно поэтому я вернулась сюда, но... могу я остаться с вами еще ненадолго?» «Почему?» - удивился Зидан, и отвечала Гарнет: «Пока моя мама была жива, меня заботила необходимость вести себя как принцесса. Только об этом я и думала... Это не изменилось, когда мама погибла и королевой должна была стать я. Я думала о том, что следует вести, как подобает королеве. Но не думаю, что подданные примут меня королевой такой, какая я сейчас. Я не имею права править этой страной...»

Улыбнувшись, Зидан передал юной королеве драгоценный камень – гранат, коий вверила ему Беатрис, велев вернуть правительнице Александрии. «Прежде это был самый обыкновенный камень», - говорил Зидан девушке, любовавшейся блеском граната. – «Но он загадал сияние: «Я хочу сиять!» Камень странствовал от одного владельца до другого в соответствии со своим желанием – и сейчас он сияет в твоей руке, Гарнет! И если ты приложишь усилие, то однажды засияешь и сама, Кин! Придет день, когда Александрия станет нуждаться в тебе! Не стоит спешить. Главное - желание».

«Спасибо», - улыбнулась Гарнет, в глазах ее заблестели слезы. – «Я хотела бы извиниться перед всеми за то, что бежала вместе с вами от своих обязанностей». Попросив у Зидана кинжал, который помог ей принять прежнее важное решение, Гарнет устремилась к выходу с погоста, но у самых ворот помедлила, молвила, обернувшись: «Зидан, помни, какой я была... ради меня».

С этими словами на глазах опешившего Зидана девушка стремительным движением отсекла свою косу, прощаясь таким образом с прошлым... Пришло время с надеждой смотреть в будущее...

Когда двое вернулись в Линдблюм, строительство «Хранителя Хильды III» как раз завершилось, и воздушный корабль взмыл в небеса, взяв курс на запад. Скоро, очень скоро достигнут они замка Ипсен, где попытаются узнать как можно больше о том, как возможно переместиться на Терру, а также о замыслах коварного Куджи, вознамерившегося каким-то образом использовать сей мир себе в угоду.

...Воздушный корабль опустился в горном ущелье, близ замка Ипсена. Строение выглядело донельзя странно, и казалось, что перевернуто оно сверху вниз. Хотя, конечно, то мог быть просто любопытный архитектурный изыск. Амарант, которому претило странствие в столь разношерстной компании, напомнил Зидану, что всегда работает в одиночку, потому готов был поставить на то, что сумеет отыскать ключ к снятию печати прежде, чем это сделают остальные. Зидан лишь плечами пожал – мол, поступай как знаешь, и Амарант, провожаемый озадаченными и неодобрительными взглядами, в гордом одиночестве проследовал в замковые врата.

Остальные устремились следом, и, проплутав немало времени по запутанным коридорам заброшенной твердыни, добрались до чертога, в котором их терпеливо дожидался Амарант. Не преминув напомнить Зидану, что спутники его лишь отягощают, воин указал на дальнюю стену, где была представлена мозаичная карта Геи с отчетливо выделенными на ней четырьмя каменными зеркалами – на континентах Внешнем, Забытом и Затерянном. После чего, заявив, что больше ему нечего здесь делать, устремился прочь, бросив напоследок: «При следующей встрече мы вполне можем оказаться врагами».

На каждом из зеркал, олицетворяющих стихии, были выбиты письмена, указывающие, где именно сокрыты точки силы, кои сии ключи отмыкали. Но стоило Зидану опустить артефакты в заплечный мешок, как предстал изумленным героям гигантский инсектоид. «Поток энергии нарушен...» - проскрежетал он. – «Энергии к... Терре... Как посмели вы чинить препятствия воплощению в жизнь великого замысла Терры? Мое имя – Тахарка... Верните мои зеркала!»

Впрочем, об этом не могло быть и речи, потому Зидан и спутники его прикончили стража печатей, после чего покинули мрачные пределы позабытой цитадели. Неподалеку от замковых врат они обнаружили Амаранта, тяжело раненого в противостоянии с монстрами. Воин-одиночка не понимал, почему те, от которых он отвернулся, пекутся о нем, не понимал, как они мыслят; суть заботы о ближнем была ему совершенно незнакома. «Но ты же помогал нам много раз», - попытался объяснить ему Зидан. – «Ты – часть команды. Только это и имеет значение. Не знаю, почему, но я не могу просто взять и отвернуться от тебя. Это претит моей природе».

Амаранта герои перенесли на воздушный корабль, после чего, собравшись в каюте, провели небольшой совет касательно того, что удалось выяснить, исследуя замок Ипсена. Кроме того, перед смертью монстр прохрипел: «Все – едино», и Зидан, предположив, что фраза сия может нести в себе смысл, сделал вывод о том, что четыре тоски на различных континентах могут иметь отношение к печати, и посетить их следует по возможности единовременно. Посему он разделял свой отряд на четыре группы, каждая из которых отправится в одно из означенных мест.

Надпись, выбитая на Зеркале Воды, гласила: «Моя сила пребывает под водой и окружена землей», а расположен сей артефакт был на карте мира здесь же, на Забытом континенте - в точке, чуть южнее от их нынешнего положения. Имеет смысл нанести визит именно сюда прежде, чем отправляться к иным землям...

Прямо в океане ярился водоворот, в центре которого высилась скала. Именно здесь, у Святыни Земли борт «Хранителя Хильды III» покинули Гарнет и Эйко, после чего судно устремилось прочь, к вулкану в горных пределах Затерянного континента, где, согласно письменам на Зеркале Огня – «Моя сила пребывает на вершине пламенной горы» - находится Святыня Огня. К оной проследовали Фрейя и Амарант. После чего, у сокрытой сильнейшим торнадо Святыни Ветра, что в южных каньонах Забытого континента, судно оставили Штейнер и Вики, и, наконец, близ пустыни на Внешнем континенте Зидан и Квина обнаружили Святыню Земли.

Находясь в разных уголках мира, герои, разделенные на четыре группы, целенаправленно следовали к сердцу полных гибельных ловушек подземных руин, в которых оказались. У постаментов встречали их предвечные создания – стражи Терры, наделенные могуществом сего далекого мира, и, загодя предупрежденные Куджей о чужаках, которых следует опасаться, устремлялись в атаку...

И когда стражи Терры оказались повержены, герои возложили ключи-зеркала на постаменты, после чего поспешили покинуть подземные пределы. Воссоединившись, наконец, на борту воздушного корабля, они поздравили друг друга с одержанными победами, после чего направили судно к Сияющему Острову, что у побережья Затерянного континента, неподалеку от Эсто Газы.

Но при приближении к острову управляющие «Хранителем Хильды III» механики доложили Зидану о странных показаниях приборов – такое чувство, будто некая сила затягивает судно в воронку, образовавшуюся на сем клочке земли. Возможно, эти врата, называемые послушниками Эсто Газы «Путем Душ», - некое подобие телепортирующих устройств, установленных в Пустынном Дворце Куджи.

И действительно: печать оказалась снята, и портал, ведущий на Терру, открылся. Надеясь, что теория их верна, герои сиганули прямиком с палубы воздушного корабля вниз, в ослепительное сияние иномировых энергий...

...В себя Зидан пришел в поистине ирреальном пространстве – в ином мире, рекомом Террой. Но не успел он и шага сделать, как возник пред тем седовласый старик, облаченный в черный доспех. «Стало быть, ты, наконец, пришел», - изрек он. «Кто ты вообще такой?!» - набычился Зидан, и старик отвечал вопросом на вопрос: «Ты спрашиваешь мое имя? А как тебя самого зовут?» «Я...» - начал было Зидан, но старик перебил его: «Ты думаешь, имя, данное тебе, имеет значение... Тебя, мальчик, околдовал свет голубой луны».

«Что тебе известно?» - спрашивал Зидан, вконец сбитый с толку речами этого престранного незнакомца. – «Ты, должно быть, уроженец Терры». «Ты ничего не знаешь, вот и все», - резюмировал старик. – «Иди и смотри сам... Смотри, что представляет собой Терра, и что представляешь собой ты сам». С этими словами старик исчез...

К Зидану подоспели товарищи, и выступили они на исследование сего мира – высоких, уходящих в поднебесье колонн (неужто исполинских грибов?), и узких террас, их связывающих. Помимо причудливых монстров, здесь остающихся, никаких следов цивилизации не было и в помине – лишь бесконечные колонны, основания которых терялись в лиловом тумане...

Неожиданно впереди заметили они создание, весьма на Зидана походящее – та же копна соломенных волос, обезьяний хвост... Но приблизиться к сему индивиду не успели – тот устремился прочь, исчез за поворотом... Однако вскоре все же удалось отыскать и настигнуть сие создание, оказавшееся девушкой, однако – вне всяких сомнений – принадлежащее к той же расе, что и Зидан. «Кто ты?» - полюбопытствовал Трибал. «Ты ничего не помнишь, да?» - вздохнула девушка. – «Следуй за мной, и ты поймешь нас... и, быть может, собственное наследие».

Девушка указала Зидану на ведущие вверх каменные ступени, разительно отличающиеся от природных образований, по которым они перемещались прежде. «Добро пожаловать домой, в Бран Бал», - улыбнулась она. – «Место, к которому ты принадлежишь – оно здесь».

В это мгновение в небесах чуждого мира показался исполинский воздушный корабль, в днище которого пребывало алое жерло. Глядя на него, Гарнет узнала то самое ужасающее око, которое возникло средь черных туч в судьбоносный час разрушения Александрии. Глаза девушки закатились, и она рухнула, как подкошенная... Зидан склонился над нею, не разумея, что происходит...

«Ты как новорожденное дитя», - прозвучал голос в разуме его. – «Не ведаешь, зачем тебе была дана жизнь, и для какой цели ты существуешь. Ты просто кричишь, дабы заявить о своей жизни... о своем существовании».

Препоручив Гарнет заботам Штейнера и остальных, Зидан устремился в пределы Бран Балы, надеясь отыскать место, куда можно перенести молодую королеву... и замер, узрев множество обитателей сего селения – все они как один походили на Зидана. Речь их была донельзя странна, состояла из коротких, скупых предложений. Называли себя сии индивиды исключительно «искусственными сосудами, созданными цивилизацией Терры с определенной целью, проходящими адаптацию к среде, вырабатывающими переносимость голубого сияния Геи, и должными со временем (когда голубое сияние станет алым) обрести души, после чего начнется взросление их тел». Концепция времени была им совершенно не знакома – ни взросление, ни смены дня и ночи не осознавали они. Что-то в селении сем весьма тревожило Зидана, и не желал он здесь находиться, но – безопасность королевы превыше всего. Посему, отыскав в одном из покинутых помещений кровать, Зидан вернулся к остальным, велел перенести остающуюся без сознания Гарнет в обнаруженное жилище. Сам же он никак не мог привести нервы в порядок – голубое сияние, разливающееся окрест и охватывающее, казалось, все земли Терры, туманило ему рассудок, мешало сосредоточиться и мыслить здраво.

К счастью, вскоре принцесса пробудилась, пояснила остальным причину, по которой лишилась чувств. «Я вспомнила», - говорил она. – «Это не буря разрушила Мэдайн Сари. Виной тому – тот глаз на воздушном корабле. Этот же глаз раскрылся в небе, когда была уничтожена и Александрия». «Да», - подтвердила Фрейя. – «Огромное око, из которого исходил столп света». «Оно также раскрылось, когда Бахамут обезумел у древа Ифа», - задумчиво произнес Зидан. «Должно быть, все это – один и тот же воздушный корабль», - сделала вывод Гарнет. – «Он лишил меня всего... Родителей, родины, Александрии... всего!» Королева была донельзя бледна, и сподвижники настояли, чтобы девушка еще какое-то время оставалась в постели и приходило в себя. Иной мир, пугающие откровения – все это вынести весьма непросто...

Возмущенная тем, что жители селения всецело игнорируют ее расспросы, Эйко обратилась к Зидану, заявила о том, что девушка, приведшая их сюда, просила передать, что ждет хвостатого в подземной лаборатории. Зидан кивнул, зашагал в означенном направлении. Проходя одно из помещений, помедлил, заметив около десятка хвостатых, окруживших некий каменный осколок, исходило от которого сияние. «Сияние планеты – ее дыхание», - говорил они, - «признак жизни, источник коей – круговорот душ. Планета вращается, поток душ не иссякает... И когда души алой Терры и голубой Геи перемешаются, Терра окажется частью большей Геи».

Спустившись в лабораторию, Зидан лицезрел резервуары, пребывали в которых хвостатые. Иные представители сего рода наблюдали за ростом будущих особей, а девушка, приведшая сюда Зидана, терпеливо дожидалась, когда тот закончит осматриваться и осознает, наконец, происходящее. «Прости, но я не такой», - покачал головой Зидан. – «Все эти хвостатые, на меня походящие... Они просто зомби, только и всего». «Они – мои подопечные», - отозвалась девушка. – «Мы – Геномы. Мы живем в этом селении». «Геномы?» - удивился Зидан. – «Вот, стало быть, как они зовутся?» «Не только они», - поправила девушка. – «Но и мы с тобой тоже. Геном – это название семени, переданного всем нам».

Зидан, однако, был зол; он и помыслить не мог, что его предполагаемые родичи окажется столь жалкими типами. «Почему ты грустишь?» - озадачилась девушка. – «Ты вернулся в место, где когда-то родился». «А вы-то вообще способны на какие-то эмоции?!» - выкрикнул Зидан. – «Да посмотри ты на них! Лица, ничего не выражающие!» «Но что мы можем поделать?» - вздохнула девушка. – «Такими мы были созданы – мы должны надзирать друг за другом и трудиться вместе, будучи бездушными Геномами».

«Что за бред?!» - Зидан не разумел ровным счетом ничего, и это откровенно бесило. – «Как я мог родиться здесь, если я вырос на Гее?! Я жив! У меня есть душа! Но почему здесь все такие...» «Потому что ты... особенный», - отвечала девушка. – «Мы – всего лишь оболочки. Тебе же была вверено более великое назначение. Желание Гарланда неоспоримо...» «Гарланд? Кто это?» - удивился Зидан, и молвила девушка: «Гарланд надзирает над этой планетой. Его миссия – возродить цивилизацию Терры. Все, кого ты видишь здесь, - не более, чем оболочки. Истинные же жители Терры спят уже много столетий, ожидая, когда придет их время. И тогда цвет этой планеты изменится с голубого на алый, и Гея станет Террой».

«Погоди-ка!» - ужаснулся Зидан. – «То есть, народ Терры собирается захватить Гею?!» «А как иначе?» - удивилась девушка. – «Терра всегда поглощала иные планеты, чтобы продолжать свое существование. В назначенное время души жителей Терры наполняет Геномы, и таким образом народ возродится». «Но зачем такое сложный план?!» - все еще не понимаю Зидан. – «Почему бы просто не уничтожить нас магией, как поступили с Александрией?!»

«Прежде Гарланд пытался использовать более агрессивные методы, но потерпел неудачу», - поведала девушка. – «Из-за этого он вынужден был принять долгое ожидание – ожидание обретения народами Геи огромной силы... возможности призывать эйдлонов!» «Так вот почему вы атаковали деревню призывателей и разрушили Александрию», - осознал Зидан, но девушка уклонилась от прямого ответа, попыталась пояснить: «В каждой из планет существует круговорот душ. Души рождаются планетой, а затем возвращаются в нее. Гарланд намеревался обрести власть над этим круговоротом и предполагалось, что ты поможешь достичь ему этой цели. И сейчас он ждет тебя. Идем...» С этими словами девушка проследовала в соседнее с лабораторией помещение.

Как завороженный, Зидан поплелся следом, приблизился к коридору, где еще недавно был наведен магический барьер. Но теперь оного не наблюдалось, и девушка – а вслед за ней, и Зидан, - проследовали во внутреннее святилище Бран Бала, где означилось древо. «Гарланд ожидает тебя за порталом – там, где спят души», - молвила девушка. – «В воздушном замке, где души пребывают до своего возрождения – Пандемониуме».

Сонм мысль вихрем кружился в разуме Зидана, ведь мир его только что перевернулся с ног на голову. Если он был рожден здесь, и – вольно или невольно – претворяет в жизнь замыслы терран, стало быть, он – враг обитателей Геи?.. И сейчас он не хотел вовлекать в происходящее сподвижников, уверенный, что данную ситуацию сможет разрешить самостоятельно. Посему и проследовал в портал, означившийся подле древа...

Девушка собралась было покинуть чертог, когда вбежали в него Амарант и Виви, ведомые воинственно настроенной Эйко – Гарнет, ссылаясь на очень плохое предчувствие, просила малышку поскорее разыскать Зидана, и та была исполнена решимости исполнить поручение Ее Величества. «Где он?!» - потребовала ответа Эйко, и девушка, смерив ее ничего не выражающим взглядом, отвечала: «Он отправился на встречу с Гарландом, чтобы... выяснить причину своего существования». «Ты лжешь!» - воскликнула отчаявшаяся Эйко, и девушка, кивнув в сторону дерева, произнесла: «Перед тем, как пройти в Пандемониум, он сказал: ‘Я – враг обитателей Геи’».

Вне себя от ужаса Эйко бросилась прочь, дабы как можно скорее рассказать остальным о том, что предчувствие принцессу, похоже, не обмануло...

Переместившись в Пандемониум и подивившись, сколь уныл и страшен сей замок, Зидан устремился во внутренние помещения, когда предстал ему уже знакомый старик в черных доспехах. «Стало быть, мы встретились снова», - произнес он, вперив в гостя пронзительный взор. – «Двенадцать лет назад я потерял одного из своих самых ценных Геномов. Я создал его и отправил на Гею, чтобы он нарушил круговорот душ на той планете. И этот Геном – ты... Я рад, что ты вернулся». «Заткнись!» - огрызнулся Зидан, которого этот высокомерный старик порядком раздражал. – «Никто не указывает мне, что делать! И я пришел сюда не для того, чтобы отвечать перед тобой! Ты, должно быть, Гарланд?»

«И что, если так?» - хмыкнул старик, и Зидан с готовностью пояснил: «А если так, тебе недолго осталось! Но сперва ты мне все объяснишь! Как, например, почему я вырос на Гее и почему ты собираешься уничтожить ее?» «Не собираюсь я уничтожать Гею», - отвечал Гарланд. – «Я надеюсь обратить Гею в Терру!.. Конечно, не все пошло так, как было запланировано. Например, твоя жизнь на Гее. Существует и другой индивид, созданный с той же целью, что и ты. Возможно, именно он чинит мне препоны». «О ком ты?!» - озадачился Зидан. «О, ты его хорошо знаешь», - молвил Гарланд. – «Иди за мной... Время, когда аура Геи примет алое сияние Терры, еще не пришло. Быть может, мне все еще понадобится твоя помощь».

Старик устремился прочь, в недра Пандемониума. Зидан, вопросов у которого прибавилось, а вот ответов – нет, поспешил следом. Настиг, вновь потребовал все ему объяснить. «Я создал Геномы в качестве вместилищ для душ жителей Терры, когда те пробудятся», - снизошел до разговора Гарланд. – «24 года назад я создал Генома, весьма подобного на тебя. Его воля была слишком сильна, чтобы превратить его в подобающую оболочку, и я даже собирался покончить с ним. Но затем решил обратить его силу себе на пользу. Этого Генома, своего слугу, я отправил на Гею, чтобы нарушил он на той планете ток душ... Ты еще не догадался, о ком идет речь? Вы с ним весьма похожи. Не внешне – но душевно. Того, кого я отправил на Гею, вполне можно назвать твоим братом... И имя его – Куджа».

«Куджа?!» - изумился Зидан. – «Он – Геном?! Но это невозможно! У него даже хвоста нет...» «Он прячет его», - заверил юношу Гарланд. – «Он отрицает свою собственную природу. Отрицает смысл своего существования и пытается обрести некую индивидуальность. Видишь, сколь вы похожи?» «Заткнись!» - огрызнулся Зидан. – «Я нисколько на него не похож!» «Он говорит то же самое об иных Геномах: ‘Я совершенно на них не похож’», - вздохнул старик. – «Его амбиции были неподобающи Геному, но идеальны для той миссии, которую я ему вверил. Привнести войну и хаос на Гею... вот каково было его назначение. Ведь именно войной легче всего нарушить ток душ. И то, что он сделал, превзошло мои самые смелые ожидания».

«А я?!» - спрашивал Зидан. – «Как я очутился на Гее?!» «Когда ты обрел жизнь в Бран Бале, Куджа не смог вынести это», - отвечал Гарланд. – «Сознавая, что ты обладаешь большей силой, нежели он, Куджа видел в тебе угрозу. Именно он перенес тебя на Гею – мир, который он собирался уничтожить». «То есть, я тоже должен был стать твоим рабом, как и Куджа, и разжечь войну на Гее?» - уточнил взбешенный Зидан, которого мысль о том, что старик перед ним – манипулятор, предопределивший его существование, донельзя разозлила.

«Верно», - не стал отрицать Гарланд. – «Я не думал, что Куджа оставит тебя, но, похоже, такова его природа. И для него разжигание войны на Гее знаменовало бы победу над тобой. Возможно, из-за желания выделить свое существование он и оставил тебя в живых». «То есть, именно поэтому кровь тысяч мирян оказалась пролита?» - голос Зидана дрожал от ужаса и ненависти. «Ты об амбициях Куджи?» - уточнил старик. – «Или о плане нарушения тока душ?» «И о том, и о другом!» - выкрикнул Зидан. – «И зачем тебе вообще понадобилось нарушение этого самого тока душа...»

«Я хочу нарушить ток душ Геи, уничтожить их, и заполнить пустоту душами Терры», - как само собой разумеющееся, произнес Гарланд. – «И чтобы ускорить круговорот душ и, как следствие, воплощение в жизнь моего замысла, мне и понадобилась война. Со временем души Геи исчезнут, и Гея обратится в Терру». «Но... как?» - поразился Зидан, и отвечал старик: «Ты видел это своими глазами. Видел древо Ифа и Туман, источаемый им. Назначение древа Ифа – Разделитель Душ. Туман содержит в себе души Геи...»

«Но мы прекратили распространение Тумана!» - хмыкнул Зидан. – «Вот и конец твоему плану!» «Ты видел лишь одну небольшую часть древа», - отмахнулся Гарланд. – «Древо Ифа продолжает пресекать ток душ Геи, и в то же время позволяет свободно течь душам Терры. Иди же и узри сам! Узри истинный облик этой планеты!»

Указывая путь, Гарланд провел Зидана в просторное помещение, которое назвал «обсерваторией». Пораженный, зрел юноша огромную голубую бездну, и средоточие ее полыхало алым; зловещее сияние пронзало пустоту, и, казалось, озаряло Пандемониум. «Здесь возможно измерить сияние Терры и Геи», - пояснил старик. – «Это – центр планеты. Начало конца круговорота душ. Сейчас еще сияние принадлежит Гее, но когда голубой обратится в алый, все станет принадлежать Терре, и возрождение будет завершено. Именно поэтому я искажаю свет в древе Ифа, чтобы задерживать ток душ, поднимающихся из недр планеты, на Гее. Вот каково истинное назначение древа Ифа, его истинный облик. Ты видел всего лишь его физическое воплощение. Направление тока душ Геи невозможно изменить, лишь остановив выделение Тумана».

«Стало быть, Куджа... эдакий ангел смерти, направляющий души к древу Ифа?» - вопросил Зидан, пытаясь осознать услышанное откровение. «Да, мой ангел смерти», - подтвердил Гарланд. – «Но лишь до тех пор, пока ты не повзрослеешь. Ведь душа его не бессмертна... Ведь я изначально планировал создать тебя следующим». «То есть, когда я стану сильнее, чем он, надобность в душе Куджи для тебя отпадет?» - уточнил Зидан. «Совершенно верно», - кивнул старик. – «И вскоре это время настанет Теперь ты должен осознавать смысл своего существования...»

Зидан подступил вплотную к упивающемуся собственным великим замыслом Гарланду, грозно вздернул подбородок. «Да, я осознаю весь смех, все слезы, которые я разделил с обитателями Геи», - зло прошипел он. «Забудь все это», - безразлично отмахнулся Гарланд. – «Тебе судьбой уготовано жить среди звезд целую вечность! У меня есть могущества, положение и мотивация, чтобы достичь этого». «Не нужно мне это могущество», - покачал головой Зидан. – «Я хотел бы иметь место, которое мог бы назвать ‘домом’... И чтобы рядом были мои братья по «Танталусу», Виви, Фрейя, Амарант, Квина, Штейнер, Эйко, и... Кинжал... Мой дом – рядом с ними, на Гее! А мотивация моя заключается в устранении вас всех – тех, кто принес друзьям моим столько боли! Я уничтожу Терру – место, где я родился Геномом!»

Гарланд долго молчал, оценивающе глядя на вышедшего из-под контроля субъекта. «Что ж, твоя позиция достойна сожаления», - наконец, изрек он. – «Я полагал, твоя душа станет прекрасным следующим ангелом смерти». С этими словами он зашагал прочь, будто утратив к Зидану всякий интерес, Глухо зарычал, тот метнулся было следом, но конечности неожиданно отяжелели, и юноша пал наземь, лишившись чувств. «Тело становится вместилищем, приветствующим новую душу», - прозвучали слова в угасающем сознании.

«Он слишком хорош для обыкновенного Генома», - процедил Гарланд, остановившись на мгновение и бросив взгляд на тело Зидана. – «Но у меня нет выбора...»

Обрывочные мысли и образы вспыхивали и гасли в измученном разуме?.. Кто он такой?.. Ответа нет... Думать донельзя трудно...

«Зидан!» - доносится голос. Приходит осознание – да, когда-то это имя принадлежало ему... Образы тех, с кем когда-то странствовал... Они обращаются к нему, называют по имени, но в разуме лишь апатия, невероятная усталость, безволие. Он... всего лишь... пустое вместилище...

Но голоса не прекращаются, и он с превеликим трудом открывает глаза. Двое – Виви и Эйко. Смеются, плачут, ругают за то, что посмел он отправиться сюда в одиночку, оставив их. Но Зидан просит его одного, и, еле переставляя ноги, ковыляет прочь. «Заткнитесь, мелюзга!» - зло шипит он, отмахиваясь от обескураженных друзей. – «Есть вещи, которые детишкам не понять».

Но к дочуливым особам присоединяются еще двое – Фрейя и Амарант. «Ты всегда говоришь о дружбе, но поступаешь как одиночка», - бросает в лицо Зидану обвинение Амарант. «Я смогу о себе позаботиться», - огрызается тот, ковыляет дальше, и двое молча, обиженно и озадаченно смотрят ему вслед.

Нет сил, нет желания жить – точнее, продолжать это отвратное существование. Он – не более, чем кукла, марионетка злого гения, вершителя судеб... Он шаркает по полу чертогов Пандемониума, наблюдает, как Штейнер и Квина противостоят некоему плотоядному монстру... Вздохнув, Зидан проходит мимо, не желая отягощать присутствием своим верных товарищей. Он не может, не имеет права находиться с ними – он, рукотворный ангел смерти, который обречет их всех на гибель...

Но путь ему преграждает девушка, брови гневно нахмурены. «Кин...» - выдыхает он. «Это так ты собираешься решать свои проблемы?» - спрашивает она. – «Самостоятельно?» «Попытайся понять», - пытается объяснить Зидан. – «Я не хочу никому быть в тягость... Понимаешь, я родом не с Геи. Я был на волосок от того, чтобы стать разрушителем Александрии! Я не могу принять вашу дружбу, я не достоин ее!»

Гарнет закрывает лицо ладонями. «Ты всегда защищал нас», - сдавленным голосом говорит она. – «Но не понимал, что и мы о тебе заботились! Мы прикрывали твою спину в то время, как ты прикрывал наши! И верили в тебя так же, как ты верил в нас! Ты защищал нас... и мы хотим защитить тебя».

Подбежали остальные, уверяя озадаченного Зидана в том, что он – неотъемлемая часть их отряда и не имеет права покидать их вот так, в одиночку, не сказав ни слова. «Ха!» - усмехнулся Зидан, и тяжесть в то же мгновение оставила душу, спина выпрямилась, хвост гордо щелкнул по каменному полу. – «Ну что бы я без вас делал? Да, мне пригодится ваша помощь, ребята!»

Теперь дело оставалось за малым – надлежало покончить с Гарландом и пресечь воплощение в жизнь его безумных замыслов... Старика разыскали герои на верхнем этаже чудовищного замка, близ гигантской сферы, исходило от которой алое сияние. «В обсерватории ты сказал мне, что станешь моим ангелом смерти», - обратился к Зидану Гарланд, и сейчас, похоже, он был настроен на философский лад. – «Но подумать... Разве жизнь – это не смерть? Необходимость убивать иные проявления жизни ради выживания... Иногда приходится убивать даже тех, с кем разделяешь кровь... Жить – значит, придать жизнь смысл, но в то же время убивать ради выживания... Развитая цивилизация начинает осознавать этот парадокс...» Кивнув на сферу, продолжал Гарланд: «Души Терры продолжат спать, пока не позабудут эту бессмыслицу, и начнут новую жизнь в новом мире – том, что жизнь и смерть будут едины. Именно в том мире мы – создания, вознесшиеся над концепцией жизни и смерти – и должны существовать! Зидан, спрошу тебя еще раз... Кто ты?!»

«Ты жалок, Гарланд», - поморщился Зидан, на которого прозвучавшая речь, исполненная пафоса и безумия, не произвела ни малейшего впечатления. – «Мы знаем больше, чем ты... Мы не совершенны, но у нас есть друзья, которые поддерживают нас. И это – достаточная причина для нас, чтобы жить!» «Что ж, давай поглядим...» - недобро ухмыльнулся Гарланд, обнажая меч, - «что ты скажешь, когда окажешься на грани жизни и смерти!»

Огромный серебряный дракон опустился на крышу замка, атаковал героев. Гарланд, скрестив руки на груди, наблюдал за противостоянием... Но бестия оказалась повержена, и Зидан, подступив к старику, потребовал ответа: «Гарланд, к чему ты стремишься?!» «К возрождению Терры!» - буркнул тот. – «Разве не очевидно?» «Нет, это ты, чего хотят жители Терры», - возразил Зидан. – «Почему же ты сам не спишь наряду с ними?» «Я был создан, чтобы надзирать за Террой», - отвечал Гарланд. – «Я существую, чтобы дождаться времени, когда этот мир станет лишен жизни и смерти. Я всецело управляю эволюцией на этой планете!»

Он устремился в атаку... но не сумел выстоять в противостоянии, пал... В жаре сражения не заметили противостоящие друг другу, как в небесах над замком возник древний воздушный корабль, «Неуязвимый», всецело находящийся под контролем Куджи, жаждущим стать единовластным правителем обеих планет. Дождавшись, когда внимание Гарланда будет отвлечено, его бывшая марионетка обратилась против создателя, и ныне, обретя «Неуявзимый», получила власть над всеми душами Терры!

Плавно левитировав вниз, на крышу Пандемониума, Куджа признался, что Зидан и товарищи его сделали все, от них зависящее, чтобы способствовать его окончательной победе: мало того, что открыли портал на Терру, так еще и Гарланда повергли! «Мастер Гарланд», - с ухмылкой обратился Куджа к раненому творцу, - «этот Геном, Зидан, собирается противостоять Терре!» «Куджа...» - прохрипел Гарланд. – «Что ты задумал?» «Задумал? Я?» - изобразил святую невинность чародей. – «Смотри же, как я разделаюсь с этими врагами Терры!»

Куджа атаковал героев гибельной магией, но те сдержали натиск, и более того – сумели заставить противника отступить. Но чародей, израненный, погрузился в Транс, преобразился – и сила магии его возросла многократно! «Да! Вот сила, к который я так давно стремился!» - ликовал Куджа, и лишь сейчас осознал Зидан, что чародей намеренно позволил им столь тяжело ранить его, ведь погружение в Транс происходит, когда находится индивид между жизнью и смертью.

«Транс, сила душ!» - наслаждался обретенным могуществом Куджа. – «Они противостоят любой силе, намеревающейся уничтожить их!.. Даже жалкие муглы обладают могуществом Транса... И когда я увидел проявление его на горе Галг, то в голове у меня тут же созрел план. Мне нужно было лишь почерпнуть силу несчастных душ, которым отказано в смерти. И где же я получил их? На «Неуязвимом»! Этот воздушный корабль поглотил души смертных в Мэдайн Сари, Александрии, у древа Ифа... И когда он сражался с Бахамутом у древа Ифа, «Неуязвимый» обрел сильную душу... принадлежавшую королеве Бране, и из последних сил цеплявшуюся за свое жалкое существование... Души, заточенные внутри «Неуязвимого», с радостью приветствовали меня. Им осточертело быть твоими пленниками, Гарланд».

Приблизившись к поверженному старику, Куджа заявил, что отныне он – единоличный правитель Терры и Геи... после чего пинком сбросил Гарланда с крыши замка... Обернувшись к обессиленным героям, чародей призадумался: прикончить их поскорее, или же растянуть мучения?..

«Тебе не удастся создать свое королевство», - прозвучал знакомый голос, и на лице Куджи отразилось изумление. Гарланд?.. Разве не устремился хранитель Терри навстречу собственной гибели?.. «Думаешь, ошибка, подобная тебе, сможет жить вечно?» - с издевкой вопросил голос. – «Я создал тебя, даровав ограниченную жизнь, и существовать ты должен лишь до тех пор, пока не повзрослеет достойный Геном – Зидан. Опасно было сохранять тебе жизнь после этого. Другими словами - скоро ты умрешь... Да, погибаю и я, но ты умрешь, не оставив никакого следа в этом мире. Ты был создан, чтобы уничтожать. Ты смертен».

Куджа расхохотался, отрицая столь очевидную ложь, но в глазах его плескался ужас. Как он может умереть именно сейчас, когда могущество его достигло апогея?! Паника, истерика... Куджа продолжал хохотать, видя злую иронию в том, что постигнет его та же участь, что и черных магов, столь им презираемых. «Я собственноручно принес хаос на Гею, но в итоге оказался всего лишь жалкой марионеткой!» - рыдал и заливался смехом он одновременно. – «Но я не позволю этому случиться... Не позволю, чтобы мир, в котором нет меня, продолжал свое существование!»

Воспарив в воздух, обезумевший от отчаяния чародей принялся швырять сполохи огненной магии во все стороны, сокрушая гигантские колонны-грибы. Жаркое пламя охватило окрестные земли, а Куджа и не думал останавливаться... Мир должен погибнуть вместе с ним, и никак иначе!

Понимая, что промедление принесет им гибель, Зидан велел товарищам бежать к «Неуязвимому», все еще пришвартованному к Пандемониуму; сам же он надеялся спасти несчастных, обреченных на смерть Геномов. Гарнет вызвалась сопровождать Зидана, и все возможные возражения отмела сходу; вздохнув, юноша сдался.

Переместившись в Бран Бал, Зидан и Гарнет разыскали девушку, настаивая на том, чтобы та собрала всех Геномов селения для перемещения их на борт «Неуязвимого». «А затем?» - отозвалась девушка. – «Они ведь всего лишь бездушные оболочки. В отличие от них, Гарланд наделил меня душой, чтобы я смогла в будущем заменить тебя и Куджу. Но Гарланд мертв, а Терра будет уничтожена. Так к чему же все это?» «Я спрашивал себя о том же», - отозвался Зидан. – «Ответа не нашел... Но суть в том, что попробовать просто необходимо! Да, будет непросто... но со мной – мои друзья... Кстати, а Гарланд дал тебе имя?» «Мое имя... Микото», - представилась девушка, и Зидан заверил, что отныне, в новом мире окружающие станут звать ее именно так, и не останется она безликим Геномом.

Управляющие позаимствованным «Неуязвимым» герои приняли на борт Геномов Бран Бала; последними подоспели Зидан и Микото, после чего судно воспарило в небеса гибнущего мира, устремилось к порталу, соединяющему планеты...

Да, им удалось бежать с пылающей Терры, но всех снедал один и тот же вопрос – все ли кончено?.. Погиб ли Куджа в огненном аду, им же и созданном?.. «Я думаю, теперь он попытается уничтожить Гею», - мрачно заметил Зидан, обращаясь к остальным, собравшимся на капитанском мостике «Неуязвимого». – «Гарланд что-то говорил о древе, которое служит эдакими вратами для душ между Геей и Террой... о древе Ифа».

Внимание Штейнера приковало нечто за иллюминаторами, и рыцарь незамедлительно принялся звать остальных. Собравшись на смотровой площадке корабля, герои с ужасом лицезрели плотную завесу Тумана, объявшую мир. «Куджа…» - прошептал Зидан. – «Что же ты задумал?..»

...Решено было первым делом навестить Мэдайн Сари, где оставили герои Геномов, предположив, что марионетки как Гарланда, так и Куджи смогут найти общий язык между собой и начать новую жизнь здесь. Идею эту высказал Виви, добавив: «Если маги смогут сосуществовать с Геномами, то, быть может, однажды и люди сумеют принять для себя общество черных магов». Маги заверили собрата, что примут выходцев в Терры как родных, станут заботиться о них... Геномам в деревушке понравилось, все казалось в диковинку: впервые у них появился выбор, возможность самим принимать решения, и надеялся Зидан, что Микото научит хвостатых выживать самостоятельно, постигать все радости и горести простого бытия. Наблюдая за осваивающимися в селении Геномами, Фрейя постановила: «Они только начинают жить... Мы должны защитить их от тех, кто попытается лишить их лишь сейчас обретенного смысла существования!» Со словами доблестной бурмецианки согласился даже угрюмый Амарант.

Герои же наслаждались короткой передышкой в селении, зная, что последнее противостояние с немезидой вскоре непременно свершится... и неведомо, каким станет его исход. «Куджа, должно быть, что-то сделал с древом Ифа, раз теперь весь мир покрыт Туманом», - говорил Штейнер, обращаясь к исполненной решимости Гарнет. – «Быть может, вам следует навестить регента Сида перед сражением и поговорить с ним?» «Думаю, Куджа собирается уничтожить Гею», - напомнила рыцарю королева. – «Если я вернусь в Линдблюм и сообщу об этом Сиду, может начаться паника. Уверена, о новом появлении Тумана все и так знают... так что пусть Сид занимается защитой своего города, это для него важнее. Не следует ему знать о наших планах».

Но когда Зидана и товарищи его готовы были взойти на борт «Неуязвимого», дабы отправиться на поиски Куджи, к трапу корабля подбежала Микото. «Но у вас ни малейшего шанса!» - воскликнула она. – «Вы же видели могущество Куджи! Он в одиночку взял да уничтожил целый мир! Его невозможно одолеть... Вы все погибните». Зидан, однако, не был уверен в подобном исходе, и велел товарищам подниматься на борт, а команде – поднимать судно в воздух. Их путь лежал к древу Ифа...

...Еще на подлете узрели они ослепительно сияющую сферу в небесах над древом... откуда навстречу кораблю стремился рой крылатых монстров. Десятки, сотни тварей – тот, кто верховодит ими и направлял, наверняка был исполнен решимости не подпустить «Неуязвимый» к древу. Зидан, стоял на капитанском мостике, напряженно следил за приближающимися чудовищами... когда многие из них обратились в огненные шары.

Над облаками поднималась флотилия воздушных кораблей – армия Линдблюма под началом регента Сида пришла на помощь защитникам Геи! Грохотали пушки, установленных на бортах суден, и множество крылатых тварей гибло, позволяя «Неуязвимому» продвигаться вперед, к сфере – чем бы та не оказалась!

«Но откуда дядя Сид узнал, что мы будем здесь?» - удивлялась Гарнет, обращаясь к Зидану, но тот лишь пожал плечами: «Наверняка благодарить стоит Баку. Он любит эффектные финалы!» В том, что лидер «Танталуса» присутствует на борту флагмана Линдблюма, Зидан нисколько не сомневался. Кроме того, сопровождал флот и иной воздушный корабль, в котором изумленый Штейнер узнал «Красную розу!» Неужто сама Беатрис пришла им на помощь наряду с его побратимами, доблестными рыцарями Плутона?!.

Корабли вели прицельный огонь по монстрам, пытавшимся приблизиться к «Неуязвимому», обеспечивая сему судну надлежащее прикрытие. На предельной скорости оное приближалось к гигантской сфере – наверняка порталу в иную реальность... Однако Куджа подстраховался, допустив подобную возможность, и навстречу «Неуязвимому», мерно взмахивая крыльями, летел исполинский дракон, дабы сокрушить древний корабль, не позволить находящимся на борту разрушить замыслы его повелителя.

Но герои, покончив с рептилией, курс не изменили... и корабль их, будучи поглощен сиянием сферы, означился... в ином пространстве – близ одинокой горы, на вершине которой высился причудливый замок. Переглянувшись, Зидан и спутники его поспешили к телепортирующему устройству на главной палубе судна, магия которого заботливо перенесла их на мощеную дорожку, ведущую к замку. Внизу, вдалеке до самого горизонта простирались домишки некоего поистине гигантского города, но они казались скорее антуражем в сей ирреальности, не более; громада замка притягивала к себе взоры, обещая ответы... и скоро избавление...

«Зидан», - зазвучал в разуме Трибала знакомый голос – Гарланд. – «Вы находитесь в месте, именуемом Мемориалом - пространстве, наполненном воспоминаниями. Да, именно твои воспоминания привели вас сюда и здесь вы узрите, наконец, истину. Идите же... иного выбора у вас просто нет». Голос затих...

Товарищам, с удивлением смотрящим на него, Зидан поведал, что место это создано их воспоминаниями, но сам он не имеет ни малейшего представления, это это может означать. К тому же, выбор у них невелик – лишь ровная дорога, ведущая прямиком к замковым вратам... Что странно – с блеклого, бесцветного неба на замок сыпались некие обломки, моментально преобразовываясь в башни, бойницы, стены... Цитадель росла и ширилась прямо у них на глазах!

Герои устремились внутрь твердыни, под сводами центральной башни которой мерно раскачивался гигантский маятник, а в воздухе парили канделябры да статуэтки. Все выше и выше взбирались они, следуя по лестницам, мостикам, переброшенными между бойницами... Нижние уровни замка терялись в лиловой мгле, но над головами нависали иные, и, казалось, лабиринту каменных переходов конца не будет. Могущественные монстры противостояли чужакам, дерзнувшим ступить в сию ирреальность – Твари Хаоса: Марилит и Тиамат, повелевающие стихиями огня и ветра соответственно.

В одном из чертогов разглядели герои виднеющийся вдали замок Александрии! Но в следующее мгновение распахнулось над ним гигантское алое око, и пламенный шторм поглотил Александрию, обратив в руины. Гарнет вскрикнула в ужасе, заново переживая сии страшные мгновения... «Пытаясь презреть мою волю, Куджа вознамерился заполучить Александра», - прозвучал в разуме Зидана глас Гарланда. – «Десять лет назад произошло событие, положившее начало всему...» Понимая, что наблюдали они всего лишь воспоминание, Зидан велел остальным взять себя в руки и продолжать путь; пусть Куджа и не надеется их взять подобными мороками!..

Но на вершине одной из башен замка предстало Зидану и Гарнет иное видение. Проливной дождь... где-то там, у подножия башенки, маленькая девочка бежала к лодке, где ожидала ее фигура, закутанная в плащ... Призналась Гарнет, что воспоминание сие принадлежит ей, но... почему Зидан смог увидеть его? «Что происходит?!» - выкрикнул Зидан, задрав голову. – «Гарланд, ты слышишь?..» «Больше всего на свете я боялся эйдлонов Геи», - прозвучал ответ. – «Однако я решил убрать их с пути до того, как они стали бы для меня проблемой».

Покачав головой, Зидан продолжил восхождение по ступеням; остальные неотступно следовали за ним. Каменная лестница уходила в ярящиеся небеса, и упиралось в алое око. Гарнет узнала его: это же око она впервые увидела ту страшную ночь, когда оказалась в сердце морского шторма. «Зидан», - прозвучал в разуме юноши глас Гарланда. – «То было твое воспоминание, а не Гарнет». «Чего?!» - изумился Трибал. – «Не помню, чтобы в жизни моей был подобный эпизод». «Ты все еще не понимаешь...» - казалось, его бесплотный собеседник печально вздохнул. – «Но скоро все станет явным...» «Что это означает?!» - продолжал сыпать вопросами Зидан. – «Неужто воспоминания иных людей могут стать частью моих собственных?» «Когда ты примешь для себя все, ответ будет явлен», - прозвучал загадочный ответ. – «В эпоху войн на Гею была призвана поистине всесокрушающая сила... Однако жители этой планеты не были готовы обладать ею... Они устрашились и раскололи драгоценность на четыре осколка... и молились о том, чтобы никогда больше не видеть их».

К сказанному Гарланд боле не добавил ничего, и героям не оставалось ничего иного, кроме как взойти по ступеням к зловещему алому оку... обнаружить себя в иных пределах сих монументальных, ирреальных замковых руин. В небесах над оными две планеты сливались воедино, и глас Гарланда зазвучал вновь в разуме Зидана, говоря о том, что наблюдает он поглощение Геи Террой. «Пять тысяч лет назад Терра, старая планета, уже пыталась поглотить Гею», - рассказывал хранитель. – «Ей необходимо сливаться с молодыми планетами, дабы продолжать свое существование. Однако на Гее уже была жизнь. И так началась эта история...»

Припомнил Зидан, что подобные образы наблюдал он во время пребывания в Овере... «Жизнь на Терре прекращалась», - продолжал вещать Гарланд. – «Нам не оставалось иного выбора, кроме как продолжать слияние, в котором трагически погибли цивилизации Терры. Наша планета была слишком стара, чтобы поглощать иные небесные тела. Поэтому я создал древо Ифа, дабы направлять ток душ обратно на Терру». И вновь глас замолчал, посему героям не оставалось ничего иного, как продолжать исследование Мемориала в надежде, что пребывание здесь все же имеет некий смысл, и вскоре обретут они окончательные ответы на все свои вопросы.

Зидан припомнил, что прежде всю поверхность Геи покрывал огромный океан, но откуда возникло воспоминание, и почему он так уверен в сем факте, Трибал объяснить не мог. Бессмыслица какая-то... ведь в ту пору он даже не родился... Да и родился он на Терре, не на Гее – откуда же взяться подобным воспоминаниям?.. Но, поделившись ощущением своим с товарищами, он выяснил, что и они испытывают нечто подобное, и воспоминание о покрывавшем Гею океане нашло отпечаток в их разумах.

Сразив означившуюся в сих пределах третью из Тварей Хаоса – Кракена, герои продолжили путь через руины, лицезрели гигантский, полуразрушенный циферблат давным-давно остановившихся часов. Небеса, пронзал кои замок, давно сменились чернотой космоса... пламенел в которой гигантский шаг. «Таково рождение Геи», - пояснил странникам глас Гарланда, - «случившееся пять тысячелетий назад. В ту эпоху Терра достигла пика процветания, и верили миряне в светлое будущее. К несчастью, именно это заблуждение и привело к гибели цивилизации Терры. Посему и был создан я, чтобы выступить хранителем душ террян».

На вершине одной из замковых башен герои сразили могучего Лича, Тварь Земли, после чего начали недоуменно озираться по сторонам. Казалось, путь их завершился, и дальнейший не предвидится. Повсюду расстилалась космическая пустота, замковые лабиринты остались далеко внизу... «Твое странствие не закончено», - неожиданно обнадежил Гарланда их бесплотный спутник. – «Не бойся. Сделай шаг, и окажешься ближе к правде».

Собрав волю в кулак, Зидан зажмурился, сделал шаг... обнаружил, что пребывает над ногами незримая поверхность, после чего заметно повеселел. Зидан и спутники его, поражаясь необычности происходящего, шагали меж звезд... к неведомой цели, к ускользающей истине, к началу времен... Казалось, минула бесконечность, прежде чем впереди забрезжил слабый огонек... Он становился все более ярок... и слова зазвучали в разуме Зидана: «Ты ступаешь в новое царствие. Миров впереди не осталось боле, и космического пространства тоже... Следуй за своей памятью, своей изначальной памятью, и иди вперед...»

«Гарланд, но что такое – наши воспоминания?» - адресовал вопрос окружающей его пустоте Зидан. – «Почему я вспоминаю пережитое иными людьми, а также то, что произошло еще до моего рождения?» Гарланд долго молчал, но, наконец, произнес: «...Не ограничивай воспоминания пережитым лишь одним человеком с рождения. Это только то, что на поверхности. Каждая жизнь, приходящая в этот мир – будь то естественная или искусственная, – требует родителя. И родителю сему также требуется родитель. Все жизни взаимосвязаны... И если ты проследишь эту цепочку к самому началу, ты поймешь, что существует единый исток. Подобное верно и для воспоминаний. Вся жизнь сочетает разум, содержащий в себе воспоминания, превосходящие переживаемое неким одним индивидом. Другими словами, воспоминания не принадлежат отдельным людям. Это – средоточие множества поколений воспоминаний, кое продолжает эволюционировать. Можно сказать, что воспоминания и эволюция неотделимы друг от друга. Но большинство смертных не разумеют истинную природу воспоминаний, и это объясняет, почему большинство воспоминаний никогда не пересекаются».

«И что же я отыщу, пройду к самому истоку?» - осторожно поинтересовался Зидан, и отвечал Гарланд: «Сущность, сочетающую в себе всю жизнь и все воспоминания. Кристалл... Но теперь ты сам по себе. И Зидан... позаботься о Кудже... и защити кристалл. Прощай... Даже если я был создан с одной-единственной целью, я не желаю, что родился в этом мире». Ментальный голос стих, и почему-то Зидан был уверен, что не услышит его больше; быть может, эхо Гарланда исполнило свой долг, передав ему всю необходимую информацию, и ныне попросту исчезло, обретя долгожданный покой посмертия.

...Герои обнаружили себя в ином пространстве, где в грозовые небеса вознисились каменные колонны... а меж оных пребывал поистине исполинский кристалл – исток жизни и воспоминаний. А неподалеку заметили герои Куджу, задумчиво рассматривающего предвечную реликвию. «Куджа!» - глухо зарычал Зидан, и чародей, остающийся преображенным Трансом, обернулся, приветливо произнес: «Приятно, что заглянули. Признаться, я удивлен, что вы сумели сразить четырей Тварей Хаоса, которых я сотворил из памяти кристалла. Но... вы явились слишком поздно... Внимательно посмотрите на изначальный кристалл, прародитель всего сущего. Ведь когда я уничтожу его, все исчезнет. Гея, Терра, вселенная – все! И, конечно же, ваши жизни и воспоминания!» И Куджа залился смехом – самозабвенным, безумным...

Зидан обещал Кудже, что немедленно переломает ему все кости, и чародей недоуменно воззрился на противника. «Действительно думаешь, что сможешь одержать верх надо мной?» - с сомнением осведомился он. – «Но даже если и так, Гея уже обречена. Поглощение ее Террой началось, и древо Ифа вызовет катаклизм, который уничтожит Гею. Для тебя и друзей твоих все кончено. Я в любом случае в выигрыше». «Это неважно!» - отозвался Зидан, и Куджа недоуменно нахмурился, не ожидав подобного заключения. – «Даже если Гея окажется поглощена, планета все равно останется, и мы начнем жить на ней. Ты, Куджа, всего лишь трус! И если так хочешь сдохнуть, не втягивай хоть нас в это!» «Но почему мир должен существовать без меня?» - задался вопросом Куджа. – «Ведь это не честно. Умру я, умрут все! И ты, Зидан, станешь моей первой жертвой».

Куджа призвал могучего монстра – Лик Смерти, велев ему покончить с надокучливыми гостями... однако, когда те повергли тварь, немало сему подивился. Что ж, придется замарать руки самому... тем более, что время, отведенное ему, почти иссякло... И чародей сотворил величайшее разрушительное заклинание, ныне позабытое на Гее – Ультиму, сознавая, что вихре магических энергий навряд ли выживет сам...

Загодя наведенные защитные заклятия спасли жизни Зидану и спутникам его, но после того, как буйство двеомера иссякло, они едва держались на ногах. Странно, но ныне пребывали они на островке тверди, витавшем среди багряных туч; кристалла, близ которого вершилось противостояние с Куджей, не было видно... «Холм Отчаяния» - пришло воспоминание... Неужто именуется пространство сие именно так?..

«Вы – пред последней реальностью, ибо я – тьма вечная», - прогремел в разумах героев глас неведомой сущности. – «Ибо вся жизнь несет в себе смерть с самого рождения. Жизнь страшится смерти, но живет лишь затем, чтобы умереть. Все начинается с тревоги... Тревога обращается в страх... Страх – в гнев, гнев – в ненависть, а та – в страдания... И единственное избавление от сего страха – полное забвение. Куджа стал жертвой собственных страхов. Он пришел к выводу, что сможет спасти себя, лишь уничтожив источник всей жизни – кристалл... И действия его лишь подтверждают мою теорию: всему живому надлежит умереть! Наконец-то жизнь осознала эту истину. Пришло время покончить с этим миром. И существую я с одной-единственной целью: вернуть тварное в состояние энтропии, где нет жизни и не существует кристалла, коий эту жизнь может породить... В мире, где не существует ничего, нет страха. И именно к подобному миру стремится все живое».

По мнению Зидана, то была донельзя ущербная теория, о чем он не преминул сказать сущности, и отвечала та: «Глупое создание! Твои страхи вводят тебя в заблуждение! Однажды ты изберешь для себя гибель вместо продолжения существования, как сделал Куджа. Когда он принял решение уничтожить кристалл, смысл жизни исчез». «Нет!» - истошно выкрикнул Зидан. – «Мы покончим с тобой, и докажем тем самым, что ты неправ! И через наши воспоминания будущие поколения увидят, что мы способны превозмочь любой страх!» Силы оставили его, и Зидан рухнул на колени. «Мы не можем потерпеть поражение сейчас...» - шептал он. – «Мы должны сражаться вместе... И не важно, если мы окажемся повержены... Наши воспоминания продолжат жить в других. Потому, даже если мы рождены для того, чтобы умереть, я не испытываю страха. Я буду жить!»

Зидан поднялся на ноги, и верные товарищи приблизились к нему, найдя в себе силы, чтобы принять последний, решающий бой... Исполинская сущность снизошла к дерзким – Некрон!..

...Последняя была столь уверена в своем превосходстве над смертными, что поражение в противостоянии с ними явилось для нее полнейшей неожиданностью. «Я вечен», - стали последние слова Некрона, стремительно развоплощающегося. – «Пока существуют жизнь и смерть... продолжу существовать и я...»

...Реальность, именуемую Мемориалом, сменили знакомые пейзажи Геи. Герои обнаружили себя на холме, в некотором отдалении от древа Ифа... творилось с которым что-то донельзя странное. Вихри Тумана и магических энергий ярились вокруг ствола, корни пронзали поверхность и, извиваясь, подобно змеям, били по земле... Неужто выжившим в жестоких противостояниях с обезумевшим Куджей и Некросом суждено погибнуть здесь, на родной планете?..

Их заметили. Находящаяся на борту «Красной розы» Микото, ощутив возвращение в мир Зидана, незамедлительно сообщила об этом генералу Беатрис, а та, в свою очередь, передала весть на регенту Сиду, остающемуся на «Хранителе Хильды III», ведь флагман Линдблюма находился ближе к древу Ифа, и, как следствие, мог обеспечить скорое принятие на борт героев Геи.

И когда ринулись те к трапу, в разуме Зидана прозвучал знакомый голос: «Прощай...» Юноша остановился, обернулся, воззрился на древо Ифа... «Он все еще жив», - пробормотал Зидан, после чего, окликнув Штейнера и попросил рыцаря позаботиться о Гарнет, постановил, что отправляется за Куджей, который, судя по всему, еще жив. «Но зачем тебе это?!» - возопил Штейнер. – «Если вы оба с одной планеты, это не значит, что...» «Нет, причина не в этом», - тихо отвечал Зидан. – «Просто... будь я на его месте, я мог бы поступить точно так же. Наверное, я бы сражался против вас и обратил бы Гею в хаос... так, как это сделал он. Знаю, звучит безумно, но в глубине души я осознаю, что должен сделать это».

Напрасно заверяли товарищи, что совершает он огромную ошибку, рискуя собственной жизнью; Зидан знал, что если сейчас он бросит Куджу на произвол судьбы, то не сможет жить с осознанием этого. «Пришло время для меня совершить важный поступок», - с грустью улыбался он, глядя в исполненные тревоги лица друзей. – «Как сделал Виви, презревший свои страхи, чтобы выяснить, кто он на самом деле. Ты, Виви, тогда научил меня относиться к жизни гораздо серьезнее». Маленький маг откровенно удивился: он и помыслить не мог, что решение его столь впечатлило Зидана.

Что ж, видя, что хвостатого им не переубедить, остальные вызвались сопровождать его, однако Зидан отрицательно покачал головой: на выручку Кудже он отправится в одиночку. Один за другим, то и дело оглядываясь, семеро все же поднялись на борт воздушного корабля, и лишь одна Гарнет медлила. «Ваше Величество, наше похищение завершается», - произнес Зидан, преклонив колено. – «Прошу прощение за то, что не могу увезти вас еще дальше... и прошу прощения за свой эгоизм». «Нет, ты не эгоист», - едва сдерживая слезы, выдавила Гарнет. – «Ты столько всего для нас сделал! Если бы не ты, я, наверное, продолжала вести жизнь, лишенную всякого смысла. А с тобой я повидала мир, стольких людей встретила! Мы со многими препонами столкнулись, но... теперь-то я поняла, что действительно важно. Я счастлива, что встретила тебя... и никогда не забуду наше странствие. И обещай мне... Обещай, что вернешься!»

...Зидан наблюдал, как «Хранитель Хильды III» поднимается в алые небеса, однако, оставшись один, он не испытывал отчаяния, нет. Ибо знал, что есть долг, который он должен, обязан выплатить. «Куджа! Слышишь меня?!» - выкрикнул он, обернувшись к древу Ифа. – «Я заберу тебя!» «Еще есть время...» - прозвучал в разуме его глас Куджи. – «Забудь обо мне, уходи! Я не понимаю, зачем тебе это...»

А исполинские корни древа продолжали разрывать земную твердь, все ближе и ближе. Сорвавшись с места, Зидан понесся к основанию ствола, стремглав перепрыгивая с корня на корень, сознавая, что одно неверное движение приведет его к гибели. Уходя из-под ударов хлещущих корней, он буквально влетел внутрь полого ствола через одно из многочисленных отверстий, устремился вниз, к основанию... Мимо проносилось переплетение древесных тканей, мелькнул силуэт обессиленного Куджи на одном из наростов, но тут же исчез, а падение – стремительное, необратимое – продолжалось...

Наконец, завершилось, и Зидан звучно шмякнулся о землю. Поднялся на ноги, выругался, отряхнулся, задрал голову вверх, отыскал глазами нарост, покоился на котором Куджа, и, не мешкая, полез по внутренней стене ствола вверх. «Зачем ты здесь?» - прохрипел умирающий, узрев пред собою того, кто должен был стать его наследником, продолжателем вверенной хранителем Терры задачи. – «Я же вроде велел тебе уходить». «А ты бы разве не пришел за мной, если бы я умирал?» - осведомился Зидан, но Куджа промолчал. Зидан махнул рукой: в принципе, неважно... Присел рядом, сообщил Кудже о том, что друзья его успели спастись на борту воздушного корабля, и, кстати, и им следует поспешить, если хотят они спасти собственные шкуры.

«...Я не заслуживаю того, чтобы жить после того, что сделал», - тихо отозвался Куджа, не сделав и попытки подняться. Похоже, он всецело примирился с уготованной ему судьбой, считая скорую смерть заслуженной платой за деяния свои. «Для этого мира я бесполезен», - продолжал Куджа. «Никто не бесполезен», - возразил Зидан. – «Ты же помог нам спастись, помнишь?»

«После того, как вы одержали верх надо мной, у меня ничего не осталось», - признался Куджа, помолчав. – «И теперь мне было нечего». Снаружили продолжал бушевать вихрь гибельных энергий, но здесь, внутри древа Ифа, цаарило затишье, и двое впервые говорили искренне, по душам. «И я наконец понял, что это такое – жить», - с грустью улыбнулся Куджа. – «Но, боюсь, слишком поздно». Взор его потух, дыхание прервалось...

Шторм яростных энергий ворвался внутрь полого ствола наряду с корнями, сокрушая все на своем пути...

Издали наблюдавшая за древом Ифа Микото мысленно обращалась к Кудже, благодаря его за надежду, дарованную народу Геномов. Все они были созданы с неправедной целью, и лишь Куджа осмелился бросить вызов судьбе, уготованной им всем. И Геномы не хотели забывать об этом... Воспоминания о Кудже будут жить вечно, передаваясь из поколения в поколение – напоминание о том, что жизни Геномов все же имеют смысл...

Прошло время...

Державы Геи возрождались после постигших их бедствий, и верховодили восстановлением разоренных сел, весей и городов те, кто были спутниками Зидана, своим примером показавшим, сколь важна всякая жизнь. Да, они не длится вечно, посему надлежит поддерживать друг друга и проживать каждый миг смертного существования.

В тот день в Александрию пребывал корабль-театр «Танталуса», дабы дать новое представление, и люд пребывал в столицу, не желая пропустить подобное действо. Королева Гарнет, восседая на балконе дворца в ожидании начала выступления, вновь проживала моменты прошлых приключений, сознавая, что навеки в сердце ее поселилась пустота и боль утраты. Штейнер и Беатрис, которой бравый рыцарь все-таки признался в любви, заняли места чуть поодаль от королевского трона, то и дело бросая друг на друга нежные взгляды. К зрителям присоединились прибывшие из иных земель Амарант, Фрейя, Виви, а также Эйко, удочеренная регентом Сидом и Хильдой, отношения между которыми, наконец, наладились. Показался из замковой кухни Квина, устроившийся во дворец Александрии поваром.

Наконец, на палубу корабля вышел Баку, откланялся, объявил о начале пьесы "Я хотел бы быть твоей канарейкой". Артисты, в том числе и закутанный в плащ с головы до ног главный герой, игравший Маркуса, исполняли свои роли... И кульминацией стала речь Маркуса, когда он, обращаясь к лунам, взмолился: «Даруйте же мне единственное желание – явите мою возлюбленную Кин!»

Он отбросил плащ, и изумленная до глубины души королева сорвалась с места, бросилась прочь с балкона, пронеслась вниз по лестнице к выходу из дворца, а затем, расталкивая люд, через площадь, взлетела на палубу корабля... оказавшись в объятиях Зидана. Толпа ликовала, однако двое не видели и не ощущали никого во всем мире, кроме друг друга.

«Как ты выжил?» - прошептала Гарнет, и Зидан вздохнул, признавшись: «У меня не было выбора. Я должен был жить. Я просто хотел вернуться домой, к тебе».

Трибуны продолжали рукоплескать...

  1  2  3  4  5  6  7