Demilich's

10. Обходит ночь своим дозором

Ночь в подлунном мире шла своей дорогой, и своим путем шла иная ночь в мире под Туманом, где царство ее и ее вотчина, где действительно темно по ночам, как не бывает темно и в бессветных подземельях. Злой Лес дремал... или делал вид, что дремлет.

Летающий театр "Прима Виста" застыл темным холмом среди многих других, сросшийся навсегда с лесом, ожидая принять в свое чрево - быть может, мелких лесных тварей, которые плодились бы в нем и заполнили бы когда-нибудь всю его громаду, может - кого-то покрупнее, злее, кто выходил бы на охоту каждую ночь и никогда не приходил бы без добычи; корабль застыл, ожидая еловых шишек, падающих внутрь сквозь пробитые стекла, заваливающихся средь картонных замков и разорванных водопадов из крашеной марли, призрачно покачивающихся в тишине разрушенного трюма - под гниющие доски пола, чтобы прорасти когда-нибудь, может, очень скоро, расти юными елочками в вечной тишине разрушающегося корабля и однажды, спустя годы, вырваться могучими стволами наружу, разворачивая палубу и разбитые стены донжона; корабль застыл, ожидая, когда едкие болотные испарения, корни бесчисленных растений, множество мелких зверьков и Туман - конечно! - сам Туман, все они вместе - разрушат его мало-помалу; корабль ожидал долгих годов тления в лесной тишине, лишь иногда разрываемой звуками чащи, где он будет разлагаться подобно мертвому телу могучего, благородного зверя, будут гнить внутренние переборки, будут проседать под тяжестью ржавеющих и распадающихся в прах навеки замолкших машин полы машинного отделения, будут отваливаться одна за другой доски обшивки, обнажая колоссальные ребра-шпангоуты, упадут когда-нибудь одна за другой три оставшиеся мачты, с которых еще раньше обвалятся затихшие винты; и наконец, в один день обрушится внутрь себя башня-донжон, и весь корабль вдруг рассыпется в труху среди нескольких елей, давно ставших ему единственной опорой, а останки его поглотит болото. Этого ждал погибший корабль... но ведь рано еще, рано! Он все еще служил людям - хотя бы защитой, укрытием, они все еще остались внутри его бортов...

Театр "Танталус" не спал. На погибшем корабле боялись лечь спать; никто не знал, проснется ли утром. Люди бродили по затененным коридорам в темной корабельной утробе, по перекошенным коридорам, похожим на внутренности громадного животного, умершего в мучениях, затыкали тряпками выбитые иллюминаторы и зажигали уцелевшие лампы, пытаясь сбить страх этими почти бессмысленными действиями. Те музыканты из оркестра, что были в более-менее кондиционном состоянии, собрались в кубрике и пытались извлечь разудалые звуки марша из помятых инструментов. Дирижер махал сломанной палочкой и подпевал: "Шин! Шин! ШинРа!". На звуки музыки забрел Баку и мрачно поинтересовался, что музыканты делают. "Марш Юнона играем" - ответил дирижер, Баку еще более мрачно заметил, что музыка отгоняет зверей от корабля, и это очень хорошо, и ушел. Оркестр остался думать над его высказыванием. А вокруг корабля Цинна рыскал в поисках своей тряпичной куклы, изображавшей когда-то в руках Баку принцессу Гарнет, не найдя ее, сильно расстроился: видимо, кукла погибла в огне. Как раз к этому времени обнаружилось отсутствие едва мелькнувшей в нашем повествовании актрисы Руби, "Танталус" решил сначала, что она погибла в огне, и некоторые даже начали ее поминать уцелевшими ликерами... Но к слову сказать, именно в это время, когда улицы Александрии начинали скрести первые рассветные лучи, сладко спящую за ресторанной стойкой гулящую актрису мягко потрепали за плечо, и рискнувший сделать это - немедленно был оглушен диким воплем и поведшей вокруг рассеянным взглядом очнувшейся Руби: "Забули мэнэ!"


Виви медленно открыл глаза и увидел перед собой стену с ободранными и кое-где подпаленными розовыми обоями. Маг поспешно закрыл глаза и задумался, не сон ли это. Только что где-то в лесу он жег пламенем монстра, какой и в страшном сне не привидится - теперь он, Виви, лежит на... кровати? Да, это кровать... Лежит на кровати под кучей одеял и размышляет, не сон ли это, и не лежит ли он на самом деле среди черной хвои в лесу, или даже переваривется в желудке страшилища, не зная об этом...

- Парни, да вы везунчики. Если бы не Зидан, вы были бы уже покойничками!

Это один из людей Баку. Бланк.

Слепой, подсвечивая себе керосиновой лампой, протягивал Виви открытую склянку с каким-то резко пахнущим содержимым чайного цвета.

- Некоторые монстры в лесу размножаются, заражая других животных своими семенами. - продолжил Бланк. - Семена проникают в легкие, в желудок, и когда они начинают прорастать - аста ла виста, ты превращаешься в ходячую грядку.

- Э... Я... Что - умру? - растерянно спросил Виви.

- Не-а. Все будет в порядке. Выпей-ка это. - Бланк потряс склянкой. - Оно должно убить семена и вывести их из твоего тела.

Виви забрал у него склянку и мелкими глотками опустошил ее.

- Все, спи. Утро вечера мудренее... Наутро босс что-нибудь придумает... - Бланк потушил лампу и вышел.

Маг не спал. Он поднял из-под одеяла руку и стал выводить поверх невидимых во тьме надписей и рисунков на обоях какие-то видимые одному ему иероглифы, уставившись широко открытыми глазами в темноту каюты.


- Принцесса!.. Я иду!.. - выкрикнул Штейнер, не открывая глаз. И пошел.

- Да куда ты попер, идиот! - раздраженно завопил один из близнецов, вероятно, Бенеро. - Там сцена была - все завалено! Вон дверь сзади! Сюда, гад!

Близнецы решали сложнейшую задачу - загнать одурманенного лесной отравой Штейнера в бывшую кладовую, как самое подходящее место. Место особенно хорошо подходило тем, что запиралось на два замка, засов, цепочку, а при желании и швабру. Рыцарь, хоть и не соображал, что делал, весил - в доспехах, конечно - поболее всех троих близнецов, вместе взятых и был, разумеется, силен как бык. Близнецы уже ухитрились протолкать его аж от лесной поляны до корабельного кубрика, откуда вела дверь в кладовую. Но тут возникла заминка. Близнецы толкали рыцаря налево - сонно бурчащего Штейнера несло мимо двери. Тогда близнецы, ругаясь, забегали на другую сторону от рыцаря и толкали его вправо - Штейнера опять несло мимо двери.

Маркус наблюдал за этим занимательным процессом со стороны минут пять, наконец вздохнул, положил вытащенный из оврага штейнеровский меч на пол и тоже стал толкать Штейнера в дверь. Общими усилиями рыцаря запихали в кладовую и заперли дверь на все запоры.

Маркус хлопнул себя по лбу:

- Лекарство! Блин... Открывай заново!

Дверь открыли, склянку вручили рыцарю.

- Вы не понимаете! - запротестовал Штейнер. - Принцесса находится в смертельной опасности! Вы что - хотите бросить ее на произвол судьбы?!

- Ты не можешь за ней идти, ты слишком плохо себя чувствуешь. - резонно возразил Бенеро.

- Да ты о ней не волнуйся. Босс что-нибудь придумает. - поддержал его братец.

- Да я вас!.. - Штейнер полез из кладовки вон. Его снова общими усилиями запихнули внутрь и заперли дверь на все запоры.

Зенеро постучал по двери.

- Ты там отдохни пока, поспи.

- Да, лекарство прими обязательно, а то нам еще твой труп выносить придется. - добавил Зенеро. Близнецы, злорадно усмехаясь, ушли. Маркус подумал, прислонился к двери, спустил край банданы на глаза и тихо задремал. Теперь у него был повод отвертеться от любых поручений: "Что, Маркус, делаешь? - Рыцаря охраняю!"

Штейнер принялся стучать по двери изнутри и требовать, чтобы его выпустили. Понятное дело, что Маркус на призывы рыцаря не откликнулся, а далее по кораблю Штейнера просто слышно не было.

Накричавшись и настучавшись, Штейнер замолк и стал оглядывать место своего заключения.

Кладовка была битком набита какими-то пыльными музыкальными инструментами, преимущественно крупногабаритными и совершенно уже непригодными к использованию. Все это хозяйство раньше висело на стенах, но при крушении попадало на пол, так что в каморке едва-едва можно было развернуться. Пыль в этой кладовке скапливалась, наверное, несколько лет, чуть ли не с того момента, как корабль только-только был заложен на верфи; в момент крушения вся она поднялась в воздух и осела на поваленные инструменты. Единственно относительно чистым предметом в комнате был колченогий табурет, которым рыцарь начал стучать в дверь с тем же неизменным эффектом. Никто не отзывался.

Штейнер, вздохнув, поставил табурет на пол, сел на него сам и опер голову на руки.

- Чтоб меня черти взяли... Я же не могу здесь сидеть, пока... Э... Жизнь принцессы в моих руках... Ну что там может придумать их босс? - он повертел склянку в руках и откупорил. В кладовке сильно запахло аптекой. Штейнер зафыркал:

- Что за лекарство? Пахнет ужасно. И цвет тоже ужасный. И форма склянки мне не нравится. Отрава какая-то... Ну... Выпить все равно надо... Бог мне в помощь! - скривившись, глотнул из горлышка, заморгал, подумал.

- А ничего ведь... - поспешно, одним глотком допил содержимое склянки.

Настроение у него сразу улучшилось, он стал оглядывать кладовку и вдруг заметил, что на полу под табуретом лежит нитяная кукла, та самая, которую вертел в руках Баку на совещании. Штейнер ее поднял и сжал в руках.

- Написано: "Принцесса Гарнет. 15 лет.". Умалишенные, и здесь они совершили ошибку. Ей шестнадцать. - он сгорбился на табурете. - Эх, принцесса...


Баку оттопырил нижнюю губу и холодно уставился на Зидана. Зидан, хоть ему и было не по себе, постарался принять независимый вид, скрестил руки на груди и прислонился к стене. Последние четверть часа он донимал босса требованиями немедленно отправляться в лес на поиски принцессы.

- Да ты спятил, парень! - наконец высказался Баку. - Забудь. Ночь на дворе. Вокруг гуляют чудища из Тумана.

С этими словами Баку выдернул закрывающую пробоину в стекле рубки тряпку, и сквозь возникшее отверствие в рубку немедленно вползла и застыла плотными клубами в воздухе непрозрачная, необычайно материальная холодная струя Тумана. Выглядело это так, как если бы сырой яичный белок вдруг выпустили в кипящую воду. К ужасу и Баку и Зидана, вместе со струей в рубку вползло что-то вроде тихого-тихого горестного шепота, каких-то тихих причитаний. Странные, тихие, на пределе звуки пронеслись по рубке и умолкли. Баку поспешно заткнул дыру тряпкой и замахал на зависший в воздухе Туман руками, чтобы тот развеялся.

- Да ну-у... Я ничего не видел здесь такого, с чем мы не могли бы справиться...- изрядно кривя душой, ответил боссу Зидан.

- А что делать с ранеными?

- С собой возьмем. - отмахнулся Зидан.

- Ну и как мы всех их понесем? Ты уж мне поверь, выйдем наружу - всех порешат. Мне ребята важнее принцессы. Понимаешь...

- Нет.

Баку твердо сказал, тыча в сторону Зидана отверткой:

- Мы останемся здесь, пока раненые не придут в себя. Нос за пределы корабля не совать. Ясно?

Зидан промолчал.

Босс, давая понять, что разговор кончен, развернулся к бывшей приборной доске, на которой половина циферблатов и датчиков не действовала, зато другая убедительно доказывала ему, что корабль парит на заведомо недостижимой высоте около шести километров, двигаясь с скоростью черепахи, и что давление в разорвавшемся еще над Александрией добавочном котле нормально, однако давление во основном котле, разорвавшемся при падении, превышает норму втрое. Он взял в руки плоскогубцы и погрузился в работу. Зидан также развернулся и пошел вон из рубки. В дверях он не выдержал: снова резко повернулся к согнувшемуся над прибором Баку и срывающимся голосом выкрикнул:

- Я не могу поверить, что ты ее оставишь! Ты сволочь, босс! - и вылетел из рубки, прогрохотал битыми ступеньками куда-то вниз и хлопнул дверью. Баку только ниже склонился к приборам.


Зидан приоткрыл дверь, ведущую в каюту, где лежал Виви.

- Спишь?

- А... Э... - отозвался маг. - С-спасибо, что спасли меня.

- Ну-у, кто еще кого спас. - хмыкнул Зидан, пытаясь зажечь лампу-"летучую мышь". - Можа, как раз ты нас спас своей магией. Действительно впечатляющие силы для такого мелкого... извиняюсь за выражение.

Маг промолчал.

- Чаво? Не обижаться! - завопил Зидан, обжигаясь о край лампы и тряся рукой. Он с лампой в руках вскочил на соседнюю кровать и подпрыгнул на пружинах:

- Не нравится, что я назвал тебя мелким? Ты - великий маг с великими силами. Как выглядишь - фигня. Главное - то, что внутри.

- Мне жалко... - вздохнул Виви, - я же ничего не смог поделать, когда чудище схватило принцессу...

- Вот о принцессе не волнуйся. Я ее спасу. Я обещаю, - заявил Зидан и упал с кровати, поднялся и сел на край.

- Большое вам спасибо, господин Зидан.

Зидан даже уронил лампу.

- Ничего себе! Первый раз в жизни ко мне обращаются "господин". Я - Зидан. Просто Зидан.

- Хорошо... Зидан. - кивнул маг.

Зидан оставил наконец лампу в покое, также кивнул Виви и вышел.


- Гмм-м-да... Да этот волшебничек совсем слаб, едва может подняться... Не знаю, удастся ли мне ваще ее спасти. Я даже не знаю, найду ли ее.

Мысли Зидана были заняты принцессой. Он перебирал в памяти те недолгие мгновения, когда - когда столкнулся с Гарнет на лестнице, когда преследовал ее в безумной гонке через весь замок и на корабль, когда несколько ужасных секунд сжимал ее в объятиях во время страшного полета Бомбы.

Зидан заложил руки за спину и пошел по коридору.

- Никогда так себя не чувствовал. Это судьба нас вместе свела, как говорится. Я это не объясняю.

Пауза.

- Божечки мои, не могу о ней не думать. Что мне делать?

Пауза.

- Как что? Искать ее я собрался. О чем тут думать. Она красивая. Она в беде. Этого достаточно.

Бланк за углом слушал этот странный монолог, и брови его поднялись настолько, что показались из-за края закрывающей глаза повязки. Впрочем, он тут же принял уверенный вид и вышел из-за угла:

- Чего это с тобой? Что задумал?

- Возьму с собой рыцаря и мага и пойду искать ее в лес, - пояснил Зидан. Он сам не знал, как в голову пришли такие слова; он не думал ни о чем подобном секунду назад.

Бланк поджал губы:

- Во-первых, ты - идиот. Ты и не знаешь, что там может быть. Во-вторых, босс все равно тебе не разрешит.

- Знаю...

- Ну и чего ты из себя все время героя строишь? Босс тебя убить хочет. Чего ждешь? Иди поговори с ним.

И Зидан пошел.


Баку обнаружился в кают-компании, где когда-то, казалось, тысячу лет назад, шло совещание. Теперь эта некогда превосходно обставленная комната имела просто жалкий вид. Шкаф рухнул и засыпал угол комнаты сотней серебряных ложечек; модель воздушого корабля и модель замка погибли, разумеется. На полу валялись какие-то тряпки и черепки битой посуды. Люстра с потолка провалилась в зияющий в полу люк, откуда тянуло холодом; машинное отделение внизу выгорело начисто.

Баку спал, сидя на сундуке и прислонившись к стене; под ногами у него лежал знакомый полутораручный меч-бастард с раздвоенным на конце лезвием и стояла пустая бутылка из-под дорогого коньяка, какого на корабле раньше не водилось; вероятно, он был опять же из личного запаса Баку.

- Босс... - начал Зидан.

Баку, не поднимая головы, всхрапнул и вдруг оглушительно чихнул:

- А-А-АП-П-ЧХИ! - высморкался и посмотрел на Зидана. - А, где тебя черти носили? Я жду-жду, даже вздремнул. Уходишь, да?

Зидан кивнул, не веря своему счастью.

- М-да. Я обещал Гарнет, что ее похищу.

Баку расхохотался.

- Вот именно! Я тебя не буду спрашивать, почему! И я тебя не виню. Она чертовски красива, по-моему, этого хватит. Ну, я надеюсь, ты готов? Потому что я тебя увольняю. За нарушение всех правил.

- Н-ну хорошо.

- Ну и хорошо, что "ну хорошо" - снова захохотал Баку, встал и похлопал Зидана по плечу. - Пошли, здесь мало места. - подобрал меч и вышел, ухмыляясь себе в бороду. Зидан последовал за ним.

Музыканты в кубрике вжались в стены и тихо выползли в боковые двери. Баку обернулся и поднял меч на плечо:

- Готов?

- Всегда готов! - бодро, но с некоторым недоумением ответил Зидан.

- Я не буду сдерживаться. - предупредил Баку. Зидан молча кивнул.

Баку, встав в центре кубрика и расставив ноги, медленно поднял меч перед собой, так, чтобы острие смотрело в потолок. Зидан ждал, уперев руки в бока.


Он едва не прозевал тот момент, когда полоса начищенной и заточенной стали хлынула единым движением к его лицу, Зидан отдернулся - острие чуть не смахнуло ему кончик носа; и тут же клинок, тоненько свистя, прочертил воздух направо и налево - но неожиданным был только первый удар, и Зидан поспешно нырнул под смертоносное лезвие, свернулся клубком, так, что колени ударились в подбородок, и прокатился у Баку под ногами. Тот развернулся и ударил мечом в пол, доски с хрустом проломились куда-то вниз, но было уже поздно - Зидан вскочил и отпрыгнул назад, и кинжалы выпрыгнули из ножен ему в руки.

Баку резко послал меч вперед, и острие прорезало не столь уж великое пространство между ним и Зиданом - и опять же запоздало на доли секунды, Зидан взлетел в воздух, сильно оттолкнувшись от пола ногами и уберегая хвост за спиной. Все серьезно, все очень серьезно, подумал Зидан... Нет, не подумал, а - эта запоздавшая мысль пронеслась у него в голове во весь опор, закусив удила. Зидан бы не сказал, за какое бы время она исчезла, и - за то же время его левая нога нашла опору в завязшем воздухе - не завершивший свое движение клинок Баку; а другая нога с силой ударила босса в грудь; и тут же Зидан покинул почти фантастическое свое положение в воздухе - на лезвие огромного меча.

Все это длилось менее мгновения ока, и по его прошествии Баку уже падал навзничь. Зидан легко опустился обеими ногами на давешний столик и тут же был принужден снова вознестись под потолок, потому что Баку снизу, с пола ударил по столу мечом. Развороченная мощным ударом почти надвое крышка стола ушла куда-то в сторону, разбросавшая щепу единственная ножка покачалась и осталась стоять.

Зидан приземлился на пол, оттолкнулся, оказался с Баку рядом и взмахнул кинжалами; они лишь черканули по встречавшей их стали меча. Баку, поднимаясь на ноги, ударил перед собой, и Зидану пришлось снова свернуться клубком и отлететь назад. Он приземлился на корточки и выкинул перед собой правую руку. Щелкнула пружинка.

В следующую секунду Зидан был готов продолжать бой - но Баку опустил меч. Зидан замер. Баку осторожно дотронулся до уха - а в заостренном мохнатом ухе его, у самого кончика, болталась прошедшая насквозь диковинная сережка. Стилет Зидана, притаенный под обшлагом.

Баку выдернул стилет из уха - вытекло несколько капелек крови - осмотрел его и бросил на пол, нахмурив брови, но все же улыбаясь:

- Очень хорошо. Ты выиграл.

Он подобрал стилет и протянул Зидану, тот, сунув кинжалы в ножны, принял свое тайное оружие и заправил обратно в обшлаг перчатки. В голове у него вертелись три десятка разных мыслей, изрядно мешая друг другу.

Баку продолжил:

- Черт меня побери... Браво! - и с этими такими милыми сердцу Зидана словами резко ударил того пудовым кулаком в живот. Зидана сложило вдвое, как перочинный ножик, из глаз у него хлынули слезы, три десятка мыслей, толкая друг друга, устремились из головы вон.

- Иди ищи свою принцессу! Ха-ха-ха-ха! - взревел где-то высоко и далеко Баку, удаляясь.

Когда Зидан, кашляя, поднялся с пола, босса в кубрике уже не было. Поправочка, подумал Зидан: моего бышего босса. Он раньше хотя бы сдерживался, раздавая тумаки. Впрочем, как и обещано.


Штейнер на звук скребущего в замке ключа резко поднял голову и выронил свою тряпичную куколку из рук.

- Эй ты, я бы сказал, что ты староват для игры с куклой. - заметил Зидан.

Реакция на эти слова была примерно та же, как если бы Зидан ткнул палкой в осиное гнездо. Штейнер поднялся с табурета, чуть не уперся верхушкой шлема в потолок и заорал:

- Молчать! Глупцу наподобие тебя никогда не понять! Я просто ошеломлен в связи с произошедшим с принцессой! Если бы вы, негодяи, не похитили бы ее... - он замолчал в наплыве чувств, а затем продолжил. - Это все ваша вина! Если с принцессой что-либо случится, вы все понесете жесточайшее наказание!

- А как же. Хе-е... - усмехнулся Зидан. На языке у него вертелся едкий ответ, но он сдержался:

- Я хочу идти сейчас в лес и поискать ее. И тебя с собой возьму, если пообещаешь быть хорошим. Что скажешь, Чугунка?

Реакция на эти слова была примерно та же, как если бы осам еще и объявили, что их лишают избирательных прав. Если Штейнер только что просто вскипятился, теперь у него чуть только пар из ноздрей не пошел:

- Ч-ч-чугунка?!!! Я - Адельберт Штейнер, капитан Рыцарей Плутона! И я никогда не буду сотрудничать с презренными разбойниками вроде вас.

- Капитан? - поднял бровь Зидан. - Во как? Я-то думал, ты у нас рядовой, - он смерил Штейнера взглядом и решил, что с рыцарем лучше пока не ссориться. - Но это не "Танталусу" нужно. Это мне. У меня на то свои причины. Я сам хочу спасти Гарнет.

Штейнер задумался и фыркнул:

- Лучше бы тебе не лгать! Иначе я не буду колебаться, убить мне тебя или нет!

- Да-да, я это запомню. - подтвердил Зидан.

- Не совершай ошибки! Я иду с тобой только ради принцессы. Когда мы ее спасем, я с тобой еще разберусь!

- Там видно будет... - вяло согласился Зидан.

Штейнер, размахивая руками, зашагал по кладовке:

- Вдвоем нам не справиться, мы должны заручиться поддержкой магистра Виви.

- Ка-ак?

- Магистра! Дурак! Черный маг обладает невообразимыми силами! - уверенно, с некоторой долей почти мистического почтения в голосе, будто Виви сидел за дверью, сказал Штейнер. - Хотя я и не хочу впутывать его в это дело, иначе мы не справимся. Нам необходима магия магистра Виви, чтобы спасти принцессу.


- Ну, Виви, мы идем искать принцессу.

Юный маг не спал и сидел в кровати. На звук открывшейся двери он встрепенулся и поднял голову. Почему-то он не очень удивился, когда вслед за Зиданом в комнату вдвинулся закопченный, но уже несколько оттертый наждаком капитан Штейнер со своим огромным мечом в руках.

- Правда? Замечательно! - сказал маг. - Ну, будьте осторожны.

- И мы хотим, чтобы ты пошел с нами, - добавил Зидан.

Маг вытаращился на него:

- Как это? Да что я могу делать?

В разговор вступил Штейнер:

- Но ведь, магистр Виви! Ваша магия была необычайно эффективна против того чудовища. Честно говоря, я уповаю на ваши силы более, чем на способности этого негодяя.

Это про меня, подумал Зидан, но и глазом не моргнул.

- Но мне же плохо, я же и встать не смогу... - запротестовал Виви.

- Подумайте, магистр Виви, ради принцессы Гарнет и ради всей Александрии я искренне прошу вас принять участие в нашем мероприятии! - пламенно попросил Штейнер. Зидан поддержал его:

- Ну же! Ты - черный маг, нечего тебе хныкать! Вставай, покажи нам, что ты можешь! Пошли, пошли!

Перед двойной аргументацией маг не устоял:

- Хорошо. Я... постараюсь. - он спустил ноги на пол и встал, стал на четвереньки и извлек из-под кровати давешний древесный корень, куда его пинком отправил Бланк. Зидан и Штейнер с удивлением увидели, что это вовсе уже не корень: кора сама собой исчезла, темную, словно бы проморенную теперь древесину прорезала глубокая резьба и покрыла сверху блестящая полировка, и весь корень был теперь выпрямлен и лишь на конце загнут. Короче, настоящий посох мага, только маленький, Виви по росту. Зидан и раньше слышал, что маги ухитряются при помощью волшебства делать себе посохи, но вот видеть такой...

Зидан махнул рукой и направился к двери. Завороженный видом посоха Штейнер застыл на месте, потом зашептал магу:

- Спасибо вам, магистр Виви. Магистр Виви...

Виви воззрился на него.

- Это о волшебстве. Я тут придумал... - Штейнер горячо зашептал что-то магу на ухо. Зидан остановился в дверях и прислушался, пытаясь хоть что-нибудь разобрать, но тщетно. Впрочем, Виви тут же хмыкнул:

- Волшебный меч?.. Хорошо. Я попробую. - и тоже направился к двери.


Они вышли во внешний коридор через корявый пролом в стене бывшей гримерной. Здесь было темно и сыро, из огромной дыры в стене, куда Цинна несколько часов назад тянул вещи, тянуло холодом. Оттуда внутрь корабля полз Туман; еще через дыру был виден маленький костерок в стороне, над которым грел руки Цинна с самострелом на коленях. А за ним - ничего не разобрать в Тумане, лишь несколько неопределенных вертикальных полос, возможно, стволы могучих елей вокруг корабля, и серая муть вокруг.

Это Лес.

От дыры вдруг поднялась какая-то темная фигура. Зидан ухватился за рукояти кинжалов, но это был всего лишь Бланк.

- А, уломал все-таки босса? - приветливо спросил он. - Идешь на поиски?

- Вот уж действительно уломал, - хмыкнул Зидан. - Не могу сидеть сложа руки, когда девушка в беде. Это противно моей природе.

- Ну, как всегда, - слепой поцокал языком.

- А, я понял. Ты просто ревнуешь, - ехидно ответил Зидан. - Могу себя поздравить.

- Она не в моем вкусе, - фыркул Бланк. - В любом случае, не за тем пришел. Я должен отдать тебе это. - Он протянул Зидану склянку с плещущейся жидкостью и конверт.

- Ты всегда обо мне думаешь... - тепло ответил Зидан. - Но для нее мне приворотное зелье не нужно.

- О чем только думаешь? Это то же лекарство, какое я дал рыцарю и магу.

- Класс. То, что мне нужно, - Зидан забрал склянку и спрятал ее поглубже за пазуху.

- И что я тебе все время помогаю? - пожаловался Бланк. - А, да. Вот тебе еще записка от босса.

Зидан принял из рук Бланка незапечатанный конверт из плотной пергаментной бумаги и посмотрел внутрь. Внутри лежало с пяток коротеньких птичьих перьев, пуховых, какими набивают подушки, только странного, бронзового цвета, и - больше ничего. Зидан выгреб перья и потряс конвертом, ожидая, что из него что-то выпадет. Ничего.

Тут он заметил, что на внутренней стороне конверта что-то написано. Зидан разорвал конверт и прочитал:

"Уйти из банды - твое собственное дело.
Но не забывай о своих способностях.
Тренируйся. Ты можешь стать еще сильнее.

Удачи.
Баку."

И еще там была другая подпись - незнакомая и непривычная. Баку на разнообразных документах расписывался по-разному, но так - никогда. В прямом росчерке Зидан разобрал только заглавные буквы - то ли "С.Т.", то ли "Е.Ф.". Зидан подумал, что так и не узнал фамилии босса; возможно, и имя Баку было вовсе не его именем.

Зидан бережно сложил перья обратно в конверт и упрятал его обратно за пазуху. Потом он махнул Штейнеру и Виви и вышел за пределы корабля.

- Пока, Бланк. Увидимся, когда... э... увидимся.

- Как насчет "никогда"? - усмехнулся из тени слепой, выпуская Штейнера и Виви из дыры в корабельном борту наружу.

Зидан не нашел, что ответить. Он взялся за рукояти кинжалов и зашагал в лес. Рыцарь и маг замешкались и заторопились за ним.

11. Остров в сердце леса

- А, мы идем правильным путем. Вот здесь я был. Вон там должен быть овраг, а за ним - та тропа.

- Какая тропа? - спросил Штейнер. - Если мы дойдем до места, где убили чудище, куда мы пойдем дальше?

- В лес, - ответил Зидан. - Я же сказал, это чудовище - миньон. Оно должно принести добычу своему сеньору, а уж тот решит, что с ней делать. Уж к сеньору-то мы точно попадем. Не сомневайтесь. Здесь все тропы ведут куда надо.

Штейнер не поверил, но смолчал.


Овраг они обошли стороной и вышли, действительно, на то место, где убили чудище - и где чудище чуть не убило их. Здесь за несколько часов не изменилось почти ничего, только туша чудища почти исчезла, объеденная местными трупоедами. Когда Зидан подошел к остову монстра, от того кто-то шарахнулся в чащу; присмотревшись, Зидан углядел в кустах три пары горящих глаз; ну конечно - никто не любит, когда его трапезу прерывают. Наверное, там было трое животных. Или одно, но с шестью глазами. Или шесть с одним.

Полусъеденное чудовище выглядело жалко и странно. Из месива рваной серо-бурой плоти, залитой прозрачной кровью-соком, выходили четыре полукруглые ребра такой длины, что их верхние части были чуть не вровень с глазами Зидана, тонкие, прозрачные, если и кости, то уж очень странные. Все мясо, если это было мясо, и внутренности, если они вообще там были, между этими загадочными ребрами, уже сожрали местные стервятники, и туша напоминала какую-то кошмарную салатницу, ограниченную четыремя "ребрами". Содержимое, то есть остатки жуткой плоти, в ней было весьма неаппетитным, но, как видим, на этот мерзкий салат находились свои гурманы. И одно щупальце уже отъели они, но другое не тронули, и оно, обугленное, распласталось далеко по земле.

Зидан тронул тушу носком сапожка и отошел.

- Видите тропу? По ней и пойдем.


Вот тропа сквозь лес, рожденный кошмарным сном. Далеко идет она, но вьется и петляет, и застыл над ней Туман, так что за двадцать шагов не рассмотришь, что впереди.

Это тропа не та, по каким ходят люди - но тропа и не звериная, если говорить об обычных зверях. Нужен монстр вроде дракона размером и, более, злобным упорством, чтобы вытоптать в лесу такую тропу, и пройти по ней не раз и не два. Она широка; ничто на ней ни растет, ни травинка, ни лист папоротника, что собрались по сторонам.

Далеко идет ночная тропа, обходит кругом стволы могучих елей, и пни, на которых призрачно светятся семейства огромных грибов, и бугры, слабо поросшие чахлой травой. Время от времени ныряет она в мелкие ручьи по колено глубиной, где неторопливо плывет по течению черная выцветшая хвоя, и выходит из воды на другом берегу.

Над тропой в темную высь устремились исполинские ели, сведя воедино черный полог ветвей. Под ними темень... тишина... Туман.

Темно и тихо на тропе. Лишь иногда медленно пролетит над тропой какое-нибудь странное прозрачное насекомое, почти бесшумно и быстро работая хилыми крылышками, и тут же либо скроется из виду, либо умрет в воздухе и упадет на тропу, либо - мелькнет в воздухе непонятное черное тельце, уберет насекомое из воздуха длинным выкинутым языком, и тут же взлетит вверх и скроется в черных ветвях.

Далеко идет темная тропа. Кое-где она вдруг обрывается в нежданный овраг, на дне которого вяло плещется мутная вода, и тут же возникает, как ни в чем не бывало, где-то в стороне и снова ведет идущего вглубь леса.

Далеко идет тихая тропа. Вдруг уйдет она под воды прозрачного, холодного озерца по колено глубиной и идет по серебрящемуся дну под быстрым потоком ясно и видимо, и выйдет из воды снова. Этой колдовской тропе нипочем любые препятствия и расстояния, везде находит она дорогу. Будто огромные черные деревья сами расступились перед ней, и трава на ней сама умерла, освободив путь, и старые стволы упавших елей отодвинулись большей частью в сторону, и лишь через наиболее упрямые, неимоверно старые, огромные стволы, легшие поперек тропы прошла она, а прочие - легли по обочине.

Далеко идет туманная тропа, не увидишь, что впереди. Но впереди лишь ночь, так как зверь лесной сторонится тропы: она не для него. Ноги сами несут идущего вперед в лес по тропе, и чует он неведомую угрозу вдалеке, там, куда ведет его ночная тропа, но не в силах он противиться темному колдовству тихой лесной тропы.


- У меня такое чувство, что мы пересекаем границу, - сказал Виви. Они стояли на берегу ручья, мирно несущего под низкими еловыми лапами свои воды откуда-то, по ощущениям Зидана, с севера. Сам Зидан стоял по колено в воде и пробовал палкой глубину; получалось не очень глубоко, примерно по пояс в самом глубоком месте. Его раздражал какой-то неясный неумолчный гул, шедший, кажется, оттуда же, откуда текла вода.

- А? Какую границу?

- Границу, - повторил Виви. - Внутреннюю границу, если быть точным. - С этими словами он сжал в руках посох и придвинулся поближе к Штейнеру, давно взявшему палаш на плечо и с героическим видом осматривавшему окрестности, что уж там можно было рассмотреть в Тумане. Ему мерещились какие-то глаза в кустах, но, видимо, владелец этих глаз либо был чересчур осторожным, чтобы напасть на недружную троицу, либо не существовал.

- Что-то не пойму, что ты городишь. - заметил Зидан. Он пошлепал по воде в сторону, поднял спущенные к воде ветви и скрылся под ними. Сердца у рыцаря и мага сжались, поскольку вора не было довольно долго, но тут Зидан появился уже на другой стороне ручья:

- Кореша, охренеть! Там целая река!

- Да? - хмыкнул Штейнер. - Ну, так оно и должно быть. Великая Река, протекающая через Необработанные земли, берет свои исток в горах и... э... течет где-то здесь.

- Именно что в горах! Там водопад! - заявил Зидан, тыкая рукой влево.

Любопытство одолело Штейнера, и он пошел через ручей вброд. Виви с обреченным видом последовал за ним.


А вид был великолепный. В нескольких километрах вверху по течению реки, что было очень хорошо видно над гладкой темной поверхностью текучей воды, воздвиглась необъятная серая каменная стена, имеющая один лишь край - нижний, обрамленный крошечной зубчатой цепью почти неразличимых елочек - на самом деле исполинов невероятной высоты, столетие за столетием взбиравшихся по камню вверх в неистовой жажде света, проникая глубоко в гранит чудовищной стены цепкими корнями. А других краев у стены не было, она уходила вправо, влево, вверх, настолько, насколько хватало глаз, и исчезала в бескрайнем Тумане. С такого дальнего расстояния поверхность стены казалась очень ровной и гладкой; разумом едва ли можно было постичь то, что эта установленная чуть не под прямым углом к земле твердь - обрыв, разделяющий горную и равнинную части Александрийского королевства, что там, высоко, бурлит неспящий великий город Александрия.

И вот белая на сером фоне полоса неимоверной ширины пересекала величественную стену, и полоса эта жила и неслась вниз со страшной скоростью всей своей огромной массой, потому что это действительно был водопад. Вот Великая река, что берет свой исток в горах, чьи воды проходят через бесчисленные каналы Александрии и ее озеро, и обходят те острые скалы на краю обрыва, на которых гнездятся белые и черные маленькие чайки, и оттуда - низвергаются вниз, под Туман с двухкилометровой высоты. Они уносят в этот неудержимый полет все то, что принесли с гор и из города, сметаясь вниз сквозь узкое жерло водопада, летят бесконечно долго - и врезаются в кипящее озеро внизу, озеро страшных глубин, глубоко в недра Геи прорезанное могучими потоками. Это озеро вечно скрыто от людских глаз, потому что, как ни плотен скрывающий долины Туман, необъятное облако водяной пыли, что стоит над подножием водопада с начала времен. Озеро скрыто, но оно - есть. И из него берет исток главное русло Великой реки, что блестела гладью навстречу Злому Лесу среди заросших черными елями крутых берегов.

Но и это не все, потому что далеко справа, скрытый стволами и лапами елей, да и расстоянием, несся и врезался в другое озеро второй великий водопад, мало уступающий размерами и мощью первому.


- Слушайте-ка, в той стороне тоже река, далеко. Там что-то вроде порогов. - сказал Зидан, успевший сбегать по течению ручья вниз, пока Штейнер и Виви стояли и смотрели на исполинский водопад. - Знаете, что это значит?

- Река делает изгиб. Сие означает, что мы находимся на полуострове. - догадался Штейнер.

- Верно мыслишь, Чугунка! Тока, точнее, мы на острове - вон через ручей перешли, какая-никакая, а тоже вода.

- Через несколько тысяч лет река справит русло, и им станет этот ручей. - отозвался Виви, не отрывая глаз от водопада.

- Угу. Пойдем-пойдем.

Они углубились в лес, и тут Штейнер через несколько минут ходу остановился и снял меч с плеча..

- Постойте-ка. Некоторое время назад нас сопровождал какой-то зверь, я видел его глаза. Где он?

Зидан вместо ответа ткнул пальцем в сторону, из которой они пришли. И действительно, на том берегу ручья сидело что-то темное, малоразличимое в лесном сумраке, сверкая глазами. Оно тронуло лапой поверхность воды, отдернуло ее, тявкнуло, мотнуло огромными ушами и потрусило назад в лес, не оборачиваясь.

- Благодарение богам! - возвел очи горе Штейнер. - Клыкачи боятся воды!

- Он благополучно пересек все ручьи и озерца, какие нам по дороге раньше попались. - засомневался Зидан.

Виви кивнул вору:

- Он не боится воды. Он боится того, что за водой.

- То бишь?

- Он боится этого острова.


Тропа вышла на поляну, и это была такая необычная для Злого Леса поляна, что трое просто обрадовались одному ее виду.

Ее окружали могучие древние деревья, прямые, как лунные лучи, с высоко поднятыми ветвями; и с ветвей спускались какие-то тонкие лозы, обсыпанные по всей длине белыми и голубыми огоньками светлячков, и другие сияющие светлячки медленно перемещались в воздухе. Земля скрылась под толстым слоем серой от старости хвои, и лишь кое-где из-под нее показывались напряженные толстые древесные корни.

Когда-то здесь, в самом центре теперешней поляны росло гигантское дерево, трудно даже сказать, каких размеров - пень вряд ли могли обхватить, взявшись за руки, десяток взрослых мужчин. Теперь от древа остался дишь огромный, неровно обломанный пень, выше человеческого роста в самом высоком месте; время и постоянно сырая погода Злого Леса сточили обломанную верхушку пня, придав ему странные, неясные очертания. Сердцевина исполинского пня выгнила, и в образовавшихся полостях, похожих на глубокие блюдца, скапливалась чистая дождевая вода, прозрачная, как белый хрусталь. На краю этого естественного водосборника сидел маленький мугл и лакал воду розовым язычком; когда мугл понял, что за ним наблюдают, пискнул, затрепещал крылышками и в один момент перелетел к пеньку на краю поляны, тоже выгнившему, и мгновенно скрылся в нем.

- Привал! Как здесь тихо... - сказал Зидан. Он подошел к огромному пню, снял перчатку и зачерпнул воду горстью. Штейнер сел рядом на корточки и положил меч в хвою.

Виви подошел к пню, в котором скрылся мугл, нагнулся и стал звать притаившегося зверька:

- Мугл! Купо! Купопо! Выходи, не бойся! Купо!

Это дало результаты: мугл выглянул из своего убежища, показав помпончик на макушке, острые ушки и пару черных бусинок-глаз.

- Пу? Ку-пу?

- Искренне надеюсь, что ты понимаешь их язык. - сказал Зидан.

- Нет, не понимаю, - ответил маг. - По-моему, у них и нет какого-то собственного языка.

- Мдя, а "купо" - это что, если не язык?

Виви пожал плечами. Мугл выпрыгнул изо пня и заявил:

- Купо, по-по купоо!

- Вот ведь попался дикий мугл, даже по-человечески слова сказать не может, - вздохнул Зидан.

- Я пошутил, - сказал мугл. - Меня зовут Монти.

- Очень мило, - отозвался Зидан. - Ты, часом, не видел во-от такое, - он развел в воздухе руками настолько, насколько мог их развести, - чучело, и чтоб оно прыгало по деревьям и тащило на себе девушку в оранжевом?

- Девушка красивая? - осведомился мугл.

- Очень, - ответил Зидан.

- Не-а. Не видел. Купо... Но если вам оно нужно, вы идете в правильном направлении.

- То есть как это?

- То, что вы ищете - на этом острове. Купо! Поверьте мне, я-то знаю. Купопо.

Зидан замолчал, не зная, что сказать, и глянул на восток, вглубь острова, где старая тропа явственно начинала подниматься, взбираясь по склону. Похоже на то, что там была целая гора или, по крайней мере, холм, густо обросший лесом, и Зидану на мгновение померещилось, что он видит далеко впереди какой-то красный огонек; впрочем, огонек сразу же исчез.

- Сдается мне, он прав. Кажется, я понимаю, почему клыкач за нами на этот остров не пошел.

- Мне надоело, что вы все говорите всё время загадками! - заревел вдруг Штейнер, вскакивая с хвои и размахивая палашом в воздухе, распугав замигавших светлячков. - Мне нужен враг! Не хочу бродить в темноте! Не хочу ходить по лесу! Не хочу слушать ваши загадки! Дайте мне врага!

- Тише, тише! - испуганно зашипел на рыцаря Зидан. Виви и мугл тоже встрепенулись. Штейнер замолчал, но прежняя тишина не вернулась; где-то вдали захлопали, кажется, тысячи крыльев, будто огромная стая птиц снималась с ночевки; и прополз по лесу странный гул, будто рвали мокрую ткань; и пронесся жуткий нездешний вздох "Х-у-у-х-у-у!" будто из тысячи грудей, так, что с елей посыпалась хвоя. Мугл Монти спрятался обратно в пень.

- Так. Так, - сказал Зидан, взявшись за рукояти кинжалов, обращаясь к поникшему Виви и напряженно пригнувшемуся с палашом в руках Штейнеру. - Что бы там не было, мы должны идти.

- Купо! Если выберетесь, передайте привет Слицкину! - попросил из пня мугл.

- Я передам, - сказал Виви, поднимая с земли посох.


Это был странный, очень странный холм, большой и странный. Он имел форму точной полусферы, такую, какая в природе сама собой не встречается. И ели, что росли на нем, были странные, не такие, как во всем лесу; добро бы еще это были мертвые ели - нет, живые, огромные, с толстенными гладкими стволами, налитыми соком и чуть только не лопающимися под внутренним давлением; ветвей не было видно под пышной хвоей, иголки были черные, блестящие, словно облитые маслом. Ветви соседних елей стягивали какие-то канаты или лианы, а может, это только казалось. Во всяком случае, весь холм был застелен самыми разными вьющимися растениями, и мелкими и тонкими, как нити, и длинными лозами толщиной в руку, они тесной самоплетеной циновкой во много слоев устилали почву и взбирались по стволам, и разве не могло быть так, что самые сильные и крепкие взобрались по стволам вверх и протянулись между стволами? В самом холме было несколько провалов, куда осыпалась глина, и оттуда тоже тянулись теснящиеся лозы; Зидану снова показалось, что часть провалов вспыхнула красным, будто внутри топили огромную печь. И одно из отверствий было больше всех других, и тропа вела именно туда - внутрь холма.


- За мной! - провозгласил Зидан, спрыгивая в провал. Штейнер с решительным выражением на лице устремился вслед за ним, а Виви ничего не оставалось, кроме как последовать за ними обоими.

Они ожидали увидеть внутри какую-то тесную пещеру с узким лазом, ведущим вглубь холма, но ничего подобного. Они находились в огромном подземелье, почти сферическом по форме и занимавшем почти всю внутренность холма; стены его были не земляными - вся огромная масса растительности на холме проникла сюда корнями и сплела их в толстенную единую поверхность, довольно ровную. Через те отверствия, что трое видели снаружи холма - изнутри они казались гораздо больше - внутрь сквозь сплошную завись древесных корней пробивались слабые лучи света, и в них было видно возвышение в центре странного зала и другое возвышение за ним, у дальней стены. На первый бугор трое сначала не обратили внимание, их внимание было приковано к другому - потому что на нем лежала на боку, свернувшись клубком, и, казалось, спала принцесса Гарнет Тил Александрос. Знакомый оранжевый комбинезон мерцал во тьме родным, домашним, несвойственным черно-серому, как старый выцветший снимок, Злому Лесу оттенком. Зидан пригляделся к спящей принцессе и увидел, что она и не может повернуться - все тело ее было спутано тысячами тончайших черных нитей - крошечных лоз с хилыми ненужными листочками. Зидан двинулся к принцессе Гарнет - и замер, потому что ожил, вырос и развернулся первый бугор, и перед ними предстал во всей своей смертоносной красе и губительной мощи сказочный Хозяин Леса.


Все они слышали об этой легенде, и уверовали в нее только в самом Лесу. Но самого Хозяина раньше они представляли по-разному. Зидан почти подсознательно считал его человекоподобным созданием, каким-то колдуном или живым мертвецом; Штейнер с того момента, как увидел вход в пещеру, был убежден, что это дракон или какой-то другой исполинский зверь, сильнейшее изо всех чудищ Злого Леса; Виви ждал призрака или духа. Но все трое были неправы, поскольку Хозяин Леса не был ни человеком, ни животным, ни бесплотным духом.

Он был ужасен.

Развернулись и простерлись в стороны четыре могучие конечности; не руки и не лапы; более всего они, огромные, мощные, руками не обхватить, изборожденные неровностями и буграми, со множеством отростков, отстающих от бугристой бурой кожи, цвета вроде оттенка засохшей крови, и снова прирастающих к ней, напоминали древесные корни многих метров в длину. В местах изгиба - а изгибал эти чудовищные щупальца Хозяин чуть не по всей длине - толстая, не хуже корабельной брони, кожа-кора надламливалась и отходила далеко в сторону острыми краями. На концах щупальца заострялись, деревненели, видимо, и теряли способность сгибаться, превратившись в смертоносные пики. А в ложбине центре исполинского тела, там, где щупальца сходились воедино, и под бронированной кожей ходили могучие мышцы, набухало что-то страшное, огромное яйцо, в котором мог бы поместиться человек, и оно пламенело огнем сквозь мощную плоть - если зажать сияющую лампочку в кулаке, свет пробьется между пальцами и окрасит руку алым, будто пробив мягкие ткани насквозь и уйдя далее, высветив, как кажется, кости, как на рентгеновском снимке. На самом деле это не так, но то ощущение было здесь.

Щупальца вытянулись подобно лопастям огромного креста, пересекая естественный зал с севера на юг и с запада на восток, и пламенеющий бутон между ними раскрылся. Это был цветок.

Он не прекратил испускать алый свет, пробивавшийся сквозь ткань гигантских мягких лепестков, упруго развернувшихся во все стороны - четыре больших, интенсивно-красных в центре и бледнеющих по краям, и четыре их меньших копии, а над ними - три или четыре тонкие тычинки с руку толщиной и с зависшеми на концах желтыми пыльцевыми мешками, тоже светящимися. А в центре этого божественно прекрасного цветка, там, где у обычных цветов пестик - что-то совершенно противоестественное, круглая пасть с острыми зубами. Пасть открылась и сомкнулась.

Добро пожаловать в кошмар.

12. Хозяин Черного Леса

- Задержите его, я вытащу принцессу! - крикнул Зидан, разбегаясь по наклонной стене зала. К его ужасу, из стены под его ногами выплеснулись ожившие древесные корни и попытались ухватить вора за ноги.

- Задержать его? - замогильным голосом спросил Виви. - Цветок не сдвинется с места, он растет там. А Хозяин Леса - не один цветок. Он повсюду.

- Т-то есть? Это - тоже он? - выкрикнул Зидан, отмахиваясь кинжалами от тянущихся к нему корней. За спинами Штейнера и Виви вдруг тоже ожили корни и сплелись заново, уже по-другому, закрыв проход, через который они вошли. Штейнер бросился к корням и стал их дергать и трясти:

- Бесполезно! Тут корни в бревно толщиной! Это он нас задержал!

Цветок хищно вздохнул снова "Х-у-у-х-у-у... Х-у-у"

- Так-к. М-м-да. Цве... цветок... - Зидан оставил тянущиеся из стены корни и ринулся к ближайшему могучему корню-щупальцу, а то само понеслось к нему навстречу; не дожидаясь, пока острый конец прошьет тело вора насквозь, Зидан вскочил на щупальце верхом и сразу же почувствовал, что возносится в воздух. Щупальце мгновенно загнулось внутрь, пытаясь сбросить Зидана; тот сунул кинжалы в ножны, ухватился за протянутый к нему конец щупальца, повис на нем, как на турнике, и спрыгнул на основание щупальца, "плечо", рядом с огромным цветком, раскрывающим и закрывающим свою пасть, примерился и ударил кинжалом в тело чудовища. Бац! Кинжал отскочил от толстенной, одеревенелой, словно бы бронированной кожи, не оставив на ней ни царапины.

- Делайте же хоть что-нибудь! - завопил Зидан Виви и Штейнеру, которого в следующую секунду смело с "плеча" монстра страшным ударом другого щупальца и отбросило далеко к стене. Зидан сильно ударился плечом о стену и сполз на пол. Хоть кинжалы-то остались у него, и то хорошо, меланхолично подумал он.

Виви и Штейнер ожили. Штейнер поднял палаш и с ревом: "За принцессу!" кинулся на Хозяина и нанес могучий удар по легко летящему навстречу щупальцу. Хрясь! С тем же результатом он мог бы ударить палкой по каменной стене; раздался звон удара, и меч вылетел у рыцаря из рук, а сам Штейнер с очень удивленным лицом упал навзничь и лишь нашел в себе силы перекатиться в сторону, когда щупальце ударило в переплетенные корни пола там, где он только что был, и те разлетелись мокрыми кусками в стороны. Щупальце уже на излете ударило рыцаря по спине, и тот, поднявшийся было, снова упал, уже ничком.

Виви рванулся вперед, выставив перед собой посох. Тот вдруг ожил; по выросшим за ночь на посохе узорам пробежали сначала мелкие искры, потом зазмеились белеющие на глазах струйки пламени; перед концом протянутого к Хозяину посоха снова, как когда-то на сцене "Примы Висты", казалось, целую вечность назад, возникла белая искра, завертелась и стала сматывать на себя другие искры - все так же, как тогда, но больше, сильнее. За какие-то секунды искра превратилась в мохнатый, неистово вращающийся огненный шар размером, и, судя по усилию, с каким удерживал его маг, весом - с хороший булыжник.

- Фира! - сказал Виви незнакомым сильным голосом.

Маг поднял огненный шар, толкая его в воздухе посохом, как теннисный мяч ракеткой, и с силой послал в сторону Хозяина.

За те доли секунды, что летел шар, цветок с пастью быстро свернулся снова в огромный, светящийся изнутри бутон... и за тем шар разбился о поднятые в воздух и сомкнувшиеся под потолком пещеры щупальца. Монстра охватило желтое пламя, расплеснулось в стороны, как-то быстро разбежалось по всему вытянувшемуся вертикально телу Хозяина и растрепавшееся назад.

Зидан, поднимавшийся на ноги, замер, и замер Штейнер, приподнявшийся с натугой и шаривший по полу в поисках меча. Сколько-то времени им казалось, что чудовище сгорит, как свечка; затем щупальца в огне опустились, и снова раскрылся нетронутый цветок, такой же прекрасный, как и раньше. Огонь погас и рассыпался тухнущими искрами, не нанеся видимого вреда Хозяину, и Зидан ощутил разочарование. Ни ловкость вора, ни сила рыцаря, ни волшебство мага не смогли нанести чудовищу хоть какой-то урон, а сами они были не в самом лучшем состоянии уже после первых его ударов.

"Х-у-у-х-у-у... Х-у-у" - Хозяин Леса поднял щупальца и повернулся на своем насесте... или стволе, скорее. Что он делал? Вероятно, он не чуял для себя какой-то особой опасности, но все же осознал свою ошибку - надо было не пускать пришельцев к себе, в святая святых, надо было напустить на них своих жутких, похожих на луковицы миньонов, - и теперь он хотел приобрести себе дополнительные преимущества. Светящиеся желтым пыльцевые мешки на тычинках вдруг вздулись, зацвели узорами на боках, как три маленьких светящихся глобуса, и Зидан замер в ужасе:

- Виви, Чугунка! Берегитесь! Не дышите! Это...

Мешки лопнули, и миллионы крошечных светящихся капель хлынули в воздух. Зидан понял, что ошибся, но все равно, это было опасно, очень опасно, и на этот раз он был слишком близко, и уходить ему было некуда.. Прежнего кислого запаха не было, только красивое светящееся облако рассеялось по пещере.

У Зидана вдруг защипало в глазах, он стал тереть их тыльными сторонами рук - пощипывание перешло в жгучую боль, и Зидан был вынужден со стоном выронить кинжалы и зажмуриться. Ощущение было примерно то, как если бы глазные яблоки выдергивали раскаленными и смоченными вдобавок в крепком уксусе щипцами; темнота была при крепко зажмуренных глазах почему-то не полной, вокруг прыгали злые солнечные пятна. Зидан заметался на месте, прижав руки к глазам. Через полминуты он сообразил, что, во-первых, он сам грозит нанести своему зрению еще больший урон, выдавив себе глаза большими пальцами, а, во-вторых, Хозяин Леса жив и он где-то рядом, и глаза еще можно промыть, а вот оторванную голову назад не приставишь.

Превозмогая боль в глазах, он раскрыл левый глаз - и тут же закрыл, потому что ровным счетом ничего хорошего в мире на данный момент не было. Хозяин Леса был по-прежнему жив и силен, и он вытянул одно щупальце по полу и тащил к себе, к прекрасному цветку и жадной пасти в его центре за ногу Штейнера, а тот даже и не сопротивлялся, тер глаза стальными рукавицами и вяло ругался. Меч его лежал в стороне. Виви стоял там же, где и раньше, у закрывшегося входа, наращивая на конце посоха, который он держал одной рукой, а другой закрывая лицо, - новые огненные шары и с силой пуская их в полет к телу чудовища, но вредили они Хозяину еще меньше, да и тот соображал, что делать - разбивал волшебные шары еще в полете меткими ударами щупалец. Видно было, что маленький маг устал, вложив все свои силы еще в самое первое заклинание и теперь едва держится на ногах, а сами шары были много меньше того, первого. Зидан с отчаянием зажмурился и рухнул на колени. Они проиграли.

Виви опустил посох, с ненавистью уставившись слезящимися глазами на радостно содрогающуюся тушу Хозяина и пылающий недвижный цветок в центре. Маг стоял дальше от монстра, вовремя закрылся руками и потому получил куда меньшую дозу слезоточивой пыльцы, чем вор и рыцарь, - но и ему было трудно удерживать отчаянно болевшие глаза открытыми. Сил на новые заклинания не было. Он выпустил посох и закрыл глаза.

Если это смерть, то как раз ее время.


- Парни, да вы везунчики. Если бы не Зидан, вы были бы уже покойничками, - знакомо сказал откуда-то издалека голос, которому здесь не было места.

- Нет, господин Бланк, - ответил маг. - На этот раз вы неправы. Теперь мы уже покойники... На этот раз вы меня уже не вылечите.

- Да что ты несешь такое! - заорал уже прямо над ухом голос Бланка, которому здесь не было места. Бланк тряс Виви за плечи:

- Маг! Виви! Очнись! Вот тебе глазные капли, если надо, только приходи в себя! - Бланк силой оторвал руки Виви от лица и вытряхнул тому в черноту между полями шляпы и воротником чуть не половину очередного хрустального флакончика. Маг открыл глаза и заморгал:

- Не болит!

- ДА! - заорал в ответ Бланк. - Зидан, черт тебя побери, что ты делаешь?! Подъем! Очнись!

Слепой ухватил своего хвостатого товарища обеими руками за кружевной воротник и ремни кинжальных ножен, поставил на ноги и сунул в руки флакончик. Зидан трясущимися руками закапал себе лекарство в воспаленные глаза и облегченно закрыл их.

- Черт, Бланк, ты как раз вовремя.

- Черт, Зидан, вот это ты как раз невовремя. - ответил Бланк, яростно колющий мечом щупальце, обвившееся вокруг ноги Штейнера и подтащившее тело рыцаря чуть не к самой пасти. Хозяин насторожился, видимо, почувствовав присутствие кого-то нового, отпустил Штейнера, приподнял легшую было на лепестки нижнюю тычинку, и похожий на узорчатый глобус пыльцевой мешок снова вздулся.

- БЛАНК! Нет! - заорал Зидан.

Мешок лопнул, Бланка окутало светящееся облачко, на этот раз небольшое - но на одного человека его вполне хватило. Штейнер, не открывая глаз, проворно отполз в сторону.

- Зидан, чего ты орешь? - спросил из сияющего облака Бланк.

- Ты... Пыльца же!

Бланк повел рукой в воздухе.

- Ну, пыльца. Ну и что?.. А, вон что у вас с глазами было!..

Зидан открыл рот и закрыл. Слепому, чьи незрячие глаза много лет назад навеки скрыла кожаная повязка, тайное оружие Хозяина было глубоко до фени. Опасаться потери зрения Бланк уже давно не мог.

Бланк отскочил от явно недоумевающего Хозяина и стал тормошить Штейнера:

- Вставай, сукин сын! Подъем, капитан, с тобой говорит твоя мама! Зидан, отдай глазные капли, ему надо глаза промыть!

Зидан швырнул флакончик Бланку и аккуратно обошел сгибающего щупальца Хозяина стороной.

- Бланк, нашел приключений на свою голову! Чего тебе здесь надо? Его ни меч, ни магия не берет.

- Я вас, дураков, не бро... ЧТО? Что его не берет?

Тут оба были вынуждены практически синхронно отпрыгнуть назад, поскольку Хозяин резко ударил вперед щупальцем. Острие снова ушло в пол, разбросав по нему куски вырванных из земли и раздробленных ударом корней.

"Х-у-у-х-у-у-ху!"

- Ничего его не берет! - заорал Бланку в ответ Зидан.

- Так что я здесь тогда делаю?! - в ужасе переспросил Бланк. - Помру с вами за компанию, да?

- Нет, - зашептал сзади Виви, несколько пришедший в себя, - не надо так говорить. Сейчас я... отдохну... - он устало опустился на землю.

- Магистр Виви истратил все силы на заклинания. - пояснил поднявшийся на ноги Штейнер.

Все четверо сбились в кучу у бывшего входа, так же плотно закрытого, как и раньше. Бланк, видимо, спрыгнул через одно из верхних "окон". Напротив метался Хозяин; до стен щупальцами он не доставал, запасы слезоточивой пыльцы израсходовал и, возможно, измышлял сейчас какую-то новую подлость.

- Если дело только в нашем волшебнике, то это не проблема! - выкрикнул Бланк, доставая из кармана новый пузырек, желтый, с тонким горлышком. Он выдернул крошечную пробочку и сунул пузырек Виви.

- Выпить? - поднял глаза маг.

- Нет! Нюхай! - рявкнул Бланк.

Виви послушно втянул в ноздри (если они у него были) воздух над пузырьком.

- Не так много! - возмутился слепой, отбирая пузырек у застывшего мага.

- Что, дорогое средство? - участливо спросил Зидан, вжимаясь в стену и сторонясь взмахнувшего у него перед лицом щупальца Хозяина.

- Нет, дешевое! Эфир этиловый!

- Но какой от него толк? Восстанавливает магические силы, что ли? Ты себя хорошо чувствуешь?

Ответил не Бланк, а Виви:

- Прекрасно. Я отлично себя чувствую. Капитан Штейнер?

- Я... э... в норме, - ответил Штейнер, также прижавшийся к стене спиной.

- Меч! Волшебный меч, как вы и говорили, капитан Штейнер! Берите меч! - взял в свои руки инициативу маг. Эфир почему-то помог; от прежней слабости Виви не осталось и следа.

- Э... я попробую, - ответил рыцарь. Он пригнулся, расставил руки, резко прыгнул вперед, сцапал с пола палаш и отскочил назад. Виви поднял посох и забормотал.

Зидан понял, что это какая-то новая магия. Узор на посохе сам собой засветился глубинным темно-синим цветом неба ближе к вечеру, когда закат не разольется еще апельсиновым пламенем на пол-небосклона; от мага пахнуло холодом, как из открытого погреба-ледника. На посохе появилась отчетливая изморозь, быстро превратившаяся в самый настоящий лед.

Штейнер нерешительно поднес меч к посоху Виви, маг тронул палаш концом посоха - и холод потек с посоха на меч. Зидан знал, что так не бывает - но именно так это выглядело, как если бы подкрашенную синькой воду лили из одного стакана в другой. Морозные узоры расцветили серую сталь по всей ее длине, посеревшие от одного дуновения запредельного холода крестовина и первая треть клинка быстро скрылись под толстым слоем инея, обвисшего с палаша бородой и переползшего даже на стальную рукавицу рыцаря, сжимавшую рукоять; Штейнер вздрогнул, но удержал меч. А ледяная стужа продолжала течь с посоха, палаш вибрировал в руках Штейнера, будто пытаясь вырваться; Зидан сжался - от меча шло дуновение такого полярного мороза, какой не бывает в самую лютую зиму. Наконец, меч совершенно исчез под инеем; Штейнер держал в руках снежно-белую ледяную копию своего прежнего оружия; колдовской лед светился изнутри, и от него шел густой, хоть топор вешай, пар. Виви отнял от меча посох.


Хозяин Леса замер, предчувствуя, видимо, недоброе. Наступила мертвая тишина, от которой все присутствующие успели уже отвыкнуть. Штейнер с ледяным мечом в руках сделал шаг и другой вперед. Щупальца согнулись, чуть не скручиваясь в кольцо у самого тела Хозяина; все четыре пики на концах щупалец были выставлены вперед, к Штейнеру. Тот на негнущихся ногах, держа заколдованный дымящийся меч на максимальном расстоянии от лица, нес его к врагу. Тихо. Рыцарь с волшебным мечом и чудище, как в сказке. Кто выдержит дольше, чьи нервы сдадут раньше?

"Х-У-У-Х-У!!!"

Нервы сдали у Хозяина - если они у него были, конечно. Пики рванулись вперед, со зловещим шелестом вспоров воздух. Штейнер выставил вперед ледяной меч. Виви закрыл глаза, Бланк и Зидан вытянулись вперед, ожидая самого худшего.

Раздался удар... а затем хрустальный звон. Зидан и Бланк переглянулись, Виви открыл глаза:

- Что это было?

Повод для недоумения был у всех, включая Хозяина - в последнюю минуту его жизни. Жуткие пятиметровые щупальца укоротились втрое, вместо них Хозяин размахивал в воздухе бескровными обрубками, пол был усыпан каким-то битым стеклом или чем-то подобным, и среди кусков этого битого стекла билось щупальце само по себе, отрубленное... нет, отломанное. Оно извивалось, чуть не завязываясь в кольца, и около обрубка теряло вовсе цвет и вид живой плоти, более походя серо-прозрачным надломом на грубо разбитый камень или стекло...

Лед.

И "битое стекло" было кусочками льда - замороженной одномоментно плоти Хозяина, затвердевшей при едином прикосновении абсолютного нуля, что жил теперь на лезвии ледяного палаша.

"Х-у-х-у-у-у!" - сказал Хозяин Леса словно бы жалобно-растерянно, и это были вообще последние звуки, которые он издал в своей жизни. Штейнер с гиканьем рванулся вперед и обрушил оледенелый меч на алый цветок. И снова раздался звон.

В воздух взвилась целая туча серой и кровавой ледяной пыли, и разлетелись в воздухе какие-то мерзлые обломки, и, когда пыль осела, - цветок исчез. И исчезли обрубки щупалец. И исчез весь почти весь мгновенно убитый ударом волшебства Хозяин - только разбитая, быстро погружающаяся в вязкой земле под собственным весом глыба серо-бурого льда - перед кашляющим и чихающим рыцарем, в руках которого остался обычный клинок - старый знакомый палаш из остуженной, но целой и сохранной стали.

"ВУУУУУУ!" - запело словно бы множество голосов вокруг. Пещера сотряслась - кто ли слышал о землетрясении в этих краях? С потолка посыпалась земля и какие-то кусочки коры; из земли - от ног Штейнера начиная и разбегаясь волной вокруг - выплеснулись натянувшиеся и лопнувшие древесные корни. Жуткий хорал вокруг затих, и... Хозяина больше не было.


- УРА! - разорвал тишину крик Зидана. - Ура! Пацаны, мы это сделали! Мы убили Хозяина Леса! - он огляделся. - Да чего вы такие унылые! Мы же победили! Гарнет! - он кинулся к спеленутому в дальнем конце пещеры телу принцессы и принялся рвать запутанные черные лозы.

- Моя принцесса, держитесь, пожалуйста! - завопил Штейнер. Он, Виви и Бланк тоже подбежали к телу Гарнет. Бланк, в свою очередь, заорал на Зидана:

- Лекарство! Лекарство ей дай!

- С ней все в порядке? - невпопад спросил Виви.

Зидан спустил спящую Гарнет с возвышения на землю, сел и уложил ее голову себе на колени, копаясь в карманах в поисках заветной бутылочки. Милый рот девушки был закрыт, причем не просто закрыт - челюсти крепко стиснуты; она еле дышала. Несколько страшных секунда Зидану казалось, что ему придется расжимать зубы Гарнет при помощи кинжала - но, во-первых, Штейнер убьет его на месте, а, во-вторых, Зидан бы и сам этого бы никогда не сделал. Ему все же удалось влить несколько капель лекарства в рот Гарнет, она закашлялась сквозь сон, расжала зубы - Зидан тут же вытряс ей в рот всю бутылочку.

- Принцесса же захлебнется, идиот! - завопил на него Штейнер.

Позади рыцаря раздался какой-то шум, а затем настоящий грохот; все обернулись и увидели, что глыбы серого льда на месте покойного Хозяина уже нет, как и большей части битого "стекла" вокруг. В центре пещеры как-то сама собой образовалась круглая и безобидная на вид воронка пяти-шести метров в диаметре, и все четверо только и успели заметить, как отрубленное щупальце ледяным замороженным концом вперед сползает в зияющую черную дыру в центре этой воронки, сметая перед собой ледяной мусор. Оно с секунду балансировало на краю метровой дыры и, наконец, скатилось вниз. Зидан оставил Гарнет Штейнеру, медленно подошел к краю дыры и глянул вниз. Тишина.

- Ну и что там? - спросил Бланк.

- Ничего не видно, - сказал Зидан, заглядывая в бездонный колодец с неровными, глубоко прочерченными по вертикали стенками, которые быстро терялись в густом мраке. Колодец мог быть и пяти метров в глубину, и пятидесяти, и больше... Точно больше, поскольку снизу раздался наконец-то далекий шум падения щупальца, сорвавшегося с края не менее полуминуты назад.

Штейнер кинулся к спящей принцессе и поднял ее на руки.

- Никому не будет позволено ее трогать, - заявил он.

- М-м-да, - согласился Зидан, прислушиваясь. - Что-то мне здесь... э... не нравится... - он подобрал кусок льда и кинул в колодец.

Льдышка обо что-то громко ударилась совсем неглубоко; Зидан и Бланк переглянулись, и их опасения подтвердил ответ из колодца. Неприятный, скребущий звук, точно ножом по стеклу.

- Божечки мои, что там еще? - застонал Бланк.

Зидан отскочил от колодца и выхватил кинжалы, ожидая самого худшего - что замороженные и разбитые куски монстра ожили и сраслись сами собой. Но он, к счастью, на этот раз был неправ. На белый свет из колодезной тьмы выползло непонятное существо. Жук, паук... или еще один злобный цветочек, на сей раз ходячий.

Хилое изогнутое тельце кое-как удерживалось на двух широко расставленных в стороны, кривых, очень тонких, заострявшихся к концу ножках, вес делился между объемистой головогрудью и плоским буро-зеленым брюшком. Были у этого перекрюченного паучка цвета жухлой травы и не больше метра ростом - и верхние конечности, одна лишь пара точно таких же, как и ножки, кривых и острых растопырок, загнутых, как у богомола. Голова, или, вернее, передняя часть головогруди, представляла собой невнятную буро-зеленую массу, как уродливая, нелепо разросшаяся, но вполне симметричная картофелина с глазками и, увы, довольно опасными на вид, разведенными в стороны хелицерами. А на загривке у паука рос цветок. Точнее, весь загривок и вообще почти вся головогрудь и представляли собой этот цветок - махровый, грязно-красный, нечто вроде огромной растрепанной и пыльной гвоздики; голова выглядывала из-под этого цветка, как львиная из мощной гривы. Не насекомое, не зверь, не растение - что-то промежуточное.

Зидан убрал кинжалы в ножны.

- Ха, а я еще боялся. - усмехнулся он. - И это чучело нам угрожает?

Паучок развел передние ноги в стороны и зашипел.

- Его толкни - рассыплется. - сказал Зидан, отворачиваясь. И тут же он был вынужден повернуться к колодцу и пауку, потому, что услышал, что из колодца, толкаясь и отпихивая друг друга, лезут еще двое пыльногвоздичных пауков уже крупнее первого, а за ними в колодце возится и пытается ухватиться за край четвертый, настоящий гигант ростом чуть не со Штейнера.

- Да их тут четверо! - сказал Зидан, заново вынимая кинжалы. - Придется разби... - в колодце послышалось шарканье и скрежет по меньшей мери сотни ног карабкающихся вверх пауков. - Нет, знаете, люди, лучше пойдем-ка отсюда... И... э... побыстрее.

Штейнер со спящей принцессой на руках огляделся, нашел лунно светящуюся дыру в стене чуть ниже других и быстро вскарабкался на ее край. Бланк кинулся за ним и помог поддержать принцессу:

- Бежим! Чего вы ждете!

Зидан и Виви со всех ног бросились к "окну"; слепой сверху подал им руки и кое-как помог подняться наверх. К этому моменту в пещере шипели и потрясали передними ногами уже десятка три гвоздичных пауков всех размеров - и первый, к несчастью, был самым мелким. Более того, пауки продолжали прибывать, и в утроенном количестве - да каком там утроенном, осыпающийся колодец расширился в несколько раз, и из него лезли пыльногвоздичные пауки один другого страшнее. Особо больших, то есть больше трех метров, среди них не было... но это был тот случай, когда страшно не качество, а количество.

Зидан последний раз оглянулся и последовал за товарищами в лесную ночь.

13. Час, когда умирают драконы

Они бежали уже не по прежней тропе; отверствие в холме, через которое Зидан, Виви и Штейнер проникли в обиталище Хозяина Леса, было в западной части холма, а это, второе - на его южном склоне. Холм, из которого лезли зеленые гвоздичные пауки, обходить было просто опасно, да и не до того было, так что Бланк, Виви, Штейнер с принцессой на руках и последним Зидан - бежали просто куда глаза глядят. На юг. Они не оглядывались, потому что сзади слышался один лишь скрежет, чириканье и топот множества паучьих ног.

Зидан понял, что давно уже устал.

Впереди показалась - да что там показалась, вывернулась вдруг из-за поворота под ноги - темная зеркальная гладь ручья или небольшой речки, на которой покачивалась черная хвоя и где вода журчала среди принесенных некогда потоком огромных, гладких и круглых валунов; Зидан героически кинулся вниз с обрыва в два своих роста, упал с всплеском в воду и - чуть не свернул себе шею, распластавшись в поднятой мути на неожиданно близком глинистом дне - речушка оказалась от силы по пояс ему глубиной.

Под водой было темно и тихо, только и слышно было, как кровь пульсирует гулкими ударами в ушах.

Зидан открыл глаза, разгреб муть руками и приподнялся, поднял над водой голову и увидел, как мимо, чуть правее, скоро-скоро хлюпает по колено в воде Штейнер с принцессой Гарнет на руках. Уже даже впереди что-то кричал Бланк, но Зидан не разобрал, что именно - в голове гулко отдавалось падение.

На счастье свое, услышал Зидан торжествующее чириканье и скрежет сзади и развернулся, увидел, как по стороны от того места, с какого он спрыгнул - и, разумеется, как назло, высочайшего по всему берегу - шлепаются в воду пауки, и злющий, тоненький, черный весь паук с Зидана ростом взлетает в воздух, сильно оттолкнувшись от края обрыва тоненькими ножками, и несется к Зидану прямо вниз, растопырив острые лезвия передних ног.


Рано паук торжествовал. Уж на что-что, а на то, чтобы ударить из под воды кинжалом, на то, чтобы отбросить неожиданно тяжелое обезглавленное и обмякшее тело монстра в сторону - а отсеченная голова пролетела по красивой дуге и упала в воду далеко у другого берега; и на то, чтобы, чуть не на четвереньках, барахтаясь в воде, спотыкаясь и скользя в глине - ринуться за товарищами на тот берег - сил на все это у Зидана хватило. Настоящая лавина пауков рванулась за ним, и, обернувшись случайно, Зидан увидел подлинно апокалиптическую картину - холм за ним проседал, рушился внутрь себя, деревья на нем ходили ходуном, а из-под их корней, из неисчислимых щелей и каверн в осыпающемся холме лезли и лезли пыльногвоздичные пауки, все больше и больше, страшнее и страшнее... На эти ужасы Зидан смотреть уже не стал, он поспешил вперед.

Неприятным открытием стало то, что он, похоже, снова подвернул ногу при падении; теперь она отчаянно болела; Виви и Штейнер с принцессой на руках ушли далеко вперед по неожиданно широкой и ровной тропе и были сейчас от Зидана метрах уже в пятидесяти; Бланк за ними часто оглядывался и сдерживал свой бег, дожидаясь друга.

Мимо мелькали черные стволы с растопыренными лапами, папоротники мели тропу под ногами; тропа ныряла вверх и вниз, переваливая через один бугор за другим. Зидан бежал за товарищами, насколько хватало сил, но отрыв все увеличивался; а кроме того - ему мерещилось за спиной что-то пострашнее пауков, что-то совершенно неестественное, непаучиное гудение на множество голосов словно бы, глухие удары в высоте, незнакомый скрежет, треск, гул... Эти звуки издавали не пауки. Как только разрыв между Зиданом и паучиной армией увеличился достаточно, чтобы остановиться и оглянуться назад, он это и сделал.

Бланк с хрипом развернулся и кинулся к Зидану:

- Какого черта?! Что ты делаешь?!

- Что-то не так... - ответил Зидан, снова доставая кинжалы из ножен.

- Что еще? - заорал Бланк в ответ.

Зидан вовсе встал на месте, напряженно вслушиваясь в преследующую их волну звуков:

- Весь лес за нами идет. В случае чего... позаботься обо всех.

Бланк недоуменно покачал головой. Паучиная армия всей своей огромной, шевелящейся и скрежещущей массой валила с дальнего бугра, с которого четверо спустились три-четыре минуты назад - речка задержала ее, но ненадолго. Все мелкие пауки меньше метра ростом утонули, видимо, или скорее, были затоптаны старшими собратьями, и теперь в первых рядах - не только по тропе, но и среди деревьев в стороне, широким фронтом, - бешеной рысью неслись гиганты по два-три метра в вышину, с саблеподобными лезвиями передних ног и огромнейшими, махровыми, почти черными "гвоздиками" на кривых панцирях. Земля сотрясалась под несчетными ударами тысяч паучиных ног. Деревья над тропой тоже тряслись, но уже по какой-то другой причине; одна из елей вдруг качнулась и рухнула прямо на тропу и прокатилась по склону вниз, убив полдюжины пауков на месте и изрядно покалечив два десятка бегущих впереди - и тела раздавленных и упавших насекомых-растений тут же растоптали бегущие за ними сородичи, ни в чем не уступавшие погибшим. Пауков было тысячи, и они продолжали прибывать.

Бланк тащил Зидана за собой, а тот оглядывался, сколько мог, потому что то страшное, неестественное, что он предчувствовал, выплеснулось из-за стремительно удаляющегося бугра, скрытого сотнями черно-красных "гвоздик" и темно-зеленых тел пауков. Он не понял, что это - это неизвестное было неосязаемо, невидимо почти; что-то вроде волны, кругов на воде, бегущих - по морю пауков, по ветвям в хвое, по покрову папоротников, сминаемому тысячами топчущих перистых листов-парусов ног - бегущих по всему лесу и лес преображающих.

Как если бы на цветную картину лили кислоту с изнанки - мы б не видели, как льется, и шипит, и разъедает холст и проникает сквозь него кислота, а видели б лишь то, как стремительно бледнеют краски картины и теряют четкость линии - от места, где падает на изнанку струя и далее вниз, распространяя умерщвление цвета и четкости по всей картине - так было здесь. Лес просветлел отчетливо далеко на севере, откуда бежали и четверо, и паучиная армия, и просветление это приближалось, но не было в этом ничего хорошего - деревья все ближе и ближе теряли природный черный цвет, становясь неразличимо-серыми; посерение это тронуло и паучиную армию, скатывающуюся с далекого бугра, в километре или более - а этот километр или более тропы и леса вокруг был весь скрыт непомерной паучиной массой, ускоряющей ход. Неизвестное посерение быстро неслось вниз единой волной; так же, как пауки скрыли под собой землю, так теперь серость скрывала под собой пауков, и те, что стали теперь серыми, остановились и замерли там, где настигло их страшное неизвестное. На тропе стоял теперь настоящий лес замерших пауков с поднятыми молитвенно к небу передними ногами, а бесконечная армада еще живых пауков неслась во весь опор, стремясь избежать посерения, которое настигало их неотвратимо, потому что серая волна была быстрее. Не было никакого следа чего-то видимого и осязаемого в воздухе и на земле, что приносило бы это серость, вообще ничего, кроме растекающейся и быстро скрывающей и пауков, и древесные стволы, и листья папоротников, и вообще все серости.

Серые пауки стояли неподвижно. Это была не краска. Они умерли.


Один из пауков в двух сотнях метров позади вспрыгнул в воздух в беге, когда серость настигла его, уже в воздухе; он ударился о ствол... Дойди до него серость чуть позже, ударься он о дерево еще живым - упал бы на землю, скрежеща, и побежал бы дальше, наверное; но теперь случилось страшное; серый застывший в полете паук в ударе рассыпался в осколки, посеревшие ноги, и части разбитого, словно стеклянное, тела разлетелись в стороны; если резко бросить хрустальную вазочку или фарфоровую статуэтку в стену, она разобьется так же. Паук разбился как стеклянный... или каменный. Камень. Паук был каменным... уже.

Зидан, едва находивший в себе силы бежать за близким Бланком и потерявшимися далеко впереди Виви и Штейнером, подумал, что, наверное, пауки вовсе не за ними гонятся - они бегут от смерти, и с самого начала бежали от нее; но... это вовсе не мешает им, догнав наших героев, растоптать их или разорвать в клочья. Он сосредоточился лишь на беге и собственных мыслях и вовсе не думал, что пауки окажутся рядом быстро.

Но они оказались.

Зидан услышал прямо за спиной чириканье и скрежет, и, обернувшись, увидел совсем рядом огромного паука, настоящего монстра по меньшей мере четырех метров ростом, растопырившего передние ноги и приготовившийся Зидана схватить. Зидан, не останавливаясь, рванул кинжалы из ножен, приготовившись дорого продать свою жизнь.

Паук рванулся вперед.


Бланк резко толкнул бегущего Зидана сбоку, так, что тот чуть не упал, сам оказался на месте Зидана - и - тут же уже на него обрушилось огромное тело паука; Зидан продолжал бежать механически, подобно машине, потом вдруг ему в голову стукнуло - Бланк! - он обернулся и увидел, что друг бьется в стальных тисках паучиных передних ног, ухвативших его поперек тела и поднявших над землей, и силится вывернуться и выдернуть меч из-за пояса.

Бланк, подвешенный в поднятых кверху паучиных лапах, перестал дергаться и рваться из них, поднял пересеченное черной в полумраке повязкой лицо вслед обернувшемуся на бегу Зидану и вдруг выдернул что-то из-за пояса, не меч, и с силой послал вверх и вперед, Зидану вдогонку; и тут же и вытянувшегося вперед Бланка, и сжавшего его в смертельном объятии паука настигла серая волна, и оба они застыли, объединенные убившим их мгновенно и объединившим в одно целое камне, в который одномоментно превратились и хитин, и человеческая плоть.

Зидан разинул в крике рот и понял, что кричать не может. Ноги, сбитые, болевшие смертельно, сами собой отбивали по тропе вперед безумный ритм этой ночи, уставшие глаза сами следили за летящим среди древесных ветвей предметом, что бросил Бланк, и мозг, не сообразуясь с чувствами, отмерял доли секунды до того, как предмет - сверток, свиток? - упадет на землю и можно будет его подхватить. Полностью окаменевшая паучиная армия осталась позади.

И сзади из каменеющего лесного покрова рвалась какая-то жуть, безголовые змеи, - нет, не змеи, лозы, гигантские лозы каких-то вьющихся растений, все бесконечной длины, все разные, черные, белые, буро-зеленые и кроваво-красные, тонкие - в руку толщиной - и толстые, как античные колонны, с шипами и без, неслись в вышине со скоростью курьерского поезда, страшные своей тупой устремленностью, да просто размерами и силой, с гулом прошивая насквозь кроны деревьев и брызгая сметенной с ветвей хвоей в воздух. Все они летели с севера, цепляясь за древесные стволы и вершины и продолжая свой страшный полет, с севера, где оставался лесной остров - обиталище мертвого ныне Хозяина Леса, и быстро, очень быстро. Слишком быстро.

Свиток - теперь Зидан был уверен, что это свиток - летел среди собравшихся арчатым коридором в вышине над тропой древесных ветвей, медленно снижаясь, и Зидан боялся, что одна из лоз сметет свиток в полете случайным ударом. Сзади лоза полуметровой толщины, с шипастой нашлепкой на конце, наподобие средневекового тарана, врезалась в землю на тропе, пропахав в ней огромную косую канаву в локоть глубиной, и тут же снова взмыла в воздух; другая чуть впереди, с грохотом, похожим на близкий пушечный выстрел пропорола насквозь ствол гигантской старой сосны, так что осколки коры и щепа брызнули во все стороны; сосна качнулась и начала оседать, падать на тропу. Зидан пробежал опасное место, а сосна упала уже за ним, придавив три-четыре неосмотрительно сбившиеся в своем полете к земле шипастые лозы. Свиток упал на землю, и Зидан одним ударом смахнул его с земли и крепко сжал в руке; лозы нашли его и били в землю совсем рядом, позади, сбоку и впереди - а впереди уже давно мерцал какой-то неясный свет. Одна из лоз ухнула по косой линии в землю прямо впереди, вздыбив утоптанную и убитую почву бугром вокруг себя; Зидан перескочил через нее; перед ним в землю ушли еще две, и он проскочил под ними, пригнувшись, и покатился по тропе, а из леса прямо в Зидана целили лоза за лозой, летели вниз и били тропу своими шипастыми таранами, впиваясь глубоко в твердую землю...


Лес кончился. Катившийся по земле Зидан не понял, как, когда - деревья по бокам исчезли, папоротники исчезли, сама тропа растаяла на мрачной лесной опушке, блеклый свет подтуманного дня бил в глаза. Лозы вылетели из леса и - не нашли себе опоры. Две-три скребнули по земле, завернулись назад и уцепились за последние на опушке деревья, остальные и остались на них, сплетясь и как бы составив единую шипастую ограду наподобие колючей проволоки, натянувшись между соседними стволами. И тут же из лесу выплеснулась серая волна и раскрасила по-своему и лозы, и деревья, и последние папоротники - все превратилось в камень. И стало очень тихо.

Зидан поднялся с земли и понял, что рядом стоят Виви со своим посохом и Штейнер с принцессой на руках, и смотрят и на него, Зидана, и в лес - Злой Лес, каменный лес, мертвый лес, где в глубине теперь неразличимо-серой каменной чащи между серыми каменными деревьями стоят застывшие в паническом беге каменные клыкачи, каменные гоблины, каменные мертвецы, упыри и иные чудища, все каменные, и на каменных костях лежат каменные цветы-кровососы, и один лишь разобранный тысячей ледяных - и ныне тоже каменных - осколков Хозяин Леса знал, кто еще застыл в камне в каменном лесу. И там стоит каменная армия пауков-гвоздик, все тысячи, заполонившие лес своей армадой, и впереди армии - ее каменный полководец-паук, всех больше, и в его передних ногах висит между землей и небом каменный человек с пересекающей каменное лицо каменной повязкой, и каменный рот раскрыт в немом крике, и каменная рука указывает куда-то вперед...

* * *

Сон отпускал медленно, нехотя. Он был похож на глубокий темный заболоченный пруд с непрозрачной водой, густой и вязкой, как патока, и надо было предпринять нечеловеческие усилия, чтобы только шевельнуться или вздохнуть. И высоко над водой голоса. которые принцесса слышала еле-еле...

- Я надеюсь, что она скоро проснется...

Это Виви.

- Это все его вина! Что, нечего сказать, негодяй?

Штейнер, разумеется. Если над поверхностью был еще кто-то, к кому эти слова были обращены, - то он промолчал. Гарнет поняла, что она должна проснуться и встать, иначе... м-м-да, должна же она когда-нибудь проснуться, заметил третий голос чуть в отдалении. Это Зидан, разумеется.

Теперь Гарнет ничего не оставалось, кроме как все-таки открыть глаза. Она неожиданно увидела над собой полог палатки, точнее, крошечной желто-розовой палаточки чуть не метр на метр площадью, в какой и одна-то принцесса едва умещалась. С одной стороны полог был отдернут, и был виден маленький костерок, над которым с одной стороны грел руки маленький маг Виви, с другой - сидел на корточках донельзя взволнованный Штейнер, а напротив палатки, подвернув под себя хвост и разведя ноги в стороны - Зидан. Он строгал какую-то палочку кинжалом.

Костерок, вокруг которого они сидели, тихо гас на подветренной стороне огромного, вывороченного большей частью из земли валуна; по одну сторону от него был лес - каменный - по другую вовсе ничего не было.

Туман, один Туман на много километров вправо, влево, вперед и вверх. Горизонта нет, ровная, словно катком разглаженная голая бурая пустошь без камня и куста просто тает со временем в сизой дали. Неба нет тоже, вместо него та же сизая глубина; все тоскливо-нематериально и бесцветно, как скучный сон. Мутная, ненадежная, опрокинутая на бок темнеющая бездна - чем она лучше Злого Леса, что стоял, умерев, за спинами смотрящих с его опушки?


Гарнет приподнялась и зевнула.

Штейнер, услышав, тут же всполошился, всплеснул руками и, вопя "П-принцесса!" кинулся к палаточке, помогая принцессе подняться, чуть обрушил всю палатку в сторону - но Гарнет все-таки села, и, отчаянно зевая, спросила:

- Штейнер?.. Как я спаслась?.. Ты меня сюда принес?

Штейнер гордо выпрямился:

- В том и заключается мой долг, моя клятва верности - защищать вас любой ценой.

- Чего ты врешь? - возмутился Зидан. - Это все магия Виви и мои кинжалы тебя... то есть вас... спасли. Принцесса.

- Я искренне благодарна вам всем, - рассеянно улыбаясь, ответила Гарнет.

- Эта обезьяна не заслужила никаких похвал! - взревел Штейнер и заорал на Зидана:

- Ничего изо всего этого не должно было иметь место, если бы ты и твоя шайка не похитила бы принцессу! И как ты осмеливаешься нагло заявлять, что это ты ее спас?! Как только мы возвратимся в Александрию, я...

- Я покинула замок по собственной воле, - тихо прервала его Гарнет. Штейнер замер с поднятой рукой и открытым ртом, осмысливая эту новую информацию.

Зидан со своей стороны костра ехидно добавил:

- Вот уж совпадение, а? Мы ее сперли, а она хотела, чтобы ее сперли. Или не так?

- Невозможно! - обрел дар речи Штейнер.

- Это правда, - ответила Гарнет. Штейнер снова замолк.

- Ну, чаво скажешь, Чугунка? - поинтересовался Зидан, продолжая строгать палочку. - Дружба? Считай нашу увеселительную прогулку походом с ночевкой. - Он кивнул на палатку.

- С ночевкой?! - рассвирепел Штейнер, тыкая рукой во все стороны. - Даже ты должен знать хоть что-нибудь о Тумане! Он плодит опаснейших чудовищ! В нем искажаются тело и разум! Принцесса, - это уже Гарнет, - мы должны как можно скорее покинуть это ужасное место.

- Покинуть, говоришь? - хмыкнул Зидан. - Шуточки. Она же еще не совсем в себя пришла.

- Ма-алчать! Кто спрашивал твоего мнения? - уже привычно заорал Штейнер, садясь на корточки.

- Очень хорошо. Смотри сюда, - Зидан развернул на коленях бланков свиток, который он уже успел, видимо, вскрыть и изучить. Гарнет, легшая на бок и подложившая руку под голову, быстро проваливаясь в темный сонный пруд, со своей стороны костра не видела, что написано или нарисовано на толстой коричневой бумаге развернутого свитка и куда тыкал пальцем Зидан, но Штейнер - видел. Он нахмурился и замолчал.

- Вот карту видишь? - спросил Зидан. - Вот мы где. Это долина, окруженная со всех сторон отвесными скалами. Котел, короче. Это Северные Врата. Закрыты. Это Южные Врата. Тоже закрыты. Как я слышал. Ну и куда ты идти собрался? А?

Штейнер промолчал.

- Вот то-то и оно. Так я и думал.

Штейнер зашипел, как чайник на огне.

- Принцесса едва сейчас ходить может. По себе должен знать. В общем, будем сидеть и отдыхать... Сидеть! - гаркнул вдруг Зидан.

- Я - не - подчиняюсь - твоим... - брызгая слюной, дико заорал Штейнер, вскакивая на ноги. Похоже, чаша капитанского долготерпения переполнилась; Зидан своим приказным тоном задел в штейнеровой душе какую-то нежную жилку. Штейнер подскочил к Зидану, ухватил вора за кружевной воротник и принялся трясти. Виви, в ужасе глядя на Штейнера с Зиданом, оторвал от костра руки - а мирно горевшее доселе пламя беспокойно задергалось и едва не потухло; мугл всполошился и запищал, хоть никто его и не трогал; принцесса же Гарнет пассивно наблюдала из своего сонного пруда за разгорающейся на той стороне костра потасовкой, грозящей быстро перейти в смертоубийство.

До смертоубийства, впрочем, дело не дошло. Штейнер отшвырнул растерзанного противника, нашарил меч и закинул его себе за плечо, а затем развернулся куда-то в сторону леса:

- Принцесса, мы уходим. Я не желаю иметь с этой макакой ничего общего.

- А ну, господин Штейнер, намекните, какова у вас клятва верности? - поинтересовался с земли Зидан.

- Чего? Защищать принцессу Гарнет Тил Александрос и оберегать ее от всех опасностей... - Штейнер застыл, обернувшись к палатке. На лице его обозначилась относительно бешено работающая мысль. Наконец он сорвал меч с плеча и швырнул его наземь, а затем подошел к палаточке над спящей принцессой Гарнет и поправил розовый полог.

- Очень хорошо, - смиренно сказал он. - Я буду охранять это место, пока принцесса не придет в себя. Любой ценой.

- Я, честно говоря, не против, - ответил Зидан, ощупывая воротник. - Так что охраняй, а мы с Виви поспим... К-какого?!... Ты, гад, знаешь, сколько стоили эти кружева?!

14. Лед в рассветной котловине

Проснувшаяся от холода Гарнет села, обняв колени, затем поднялась на ноги и огляделась. Опрокинутая бездна значительно посветлела, особенно справа от лесной опушки. Определенно, в той стороне был восток. Костер давно потух; рядом спал Виви, подтянув ноги к животу и уцепившись обеими руками за края своей шляпы, которую он так и не пожелал снять. Штейнер совсем рядом застыл чугунной статуей с огромным палашом на плечах, картина была бы даже пугающей, если бы не было слышно, как он сладко посапывает. Штейнер спал стоя...

Зидана видно не было; впрочем, Гарнет так и не успела за него испугаться: Зидан стоял в нескольких десятках метров от нее, у каменного леса, прислонившись лбом к стволу гигантской каменной ели и сложив на груди руки. Но уж он-то не спал.

Гарнет приблизилась к нему, с удивлением осматривая окаменевший лес и паутину сплетшихся каменных же лоз, оплетших деревья опушки.

- Доброе утро, - сказал Зидан, не оборачиваясь. - Как себя чувствуешь?

- Хорошо... Благодарю за лекарство, - Гарнет широко раскрытыми глазами разглядывала каменную чащу. - Разве такое может быть?

- Меня тоже прикалывает, - мрачно ответил Зидан. - Когда мы убили Хозяина Леса, весь лес окаменел.

Гарнет подошла к переплетению каменных лоз и потрогала ближайший шип. На ощупь он был камень камнем.

- Виви говорил, что мы спаслись благодаря твоему другу... Я слышала, - неуверенно заметила она.

Зидан оторвался лбом от каменного ствола и ответил:

- Его зовут Бланк.

- Но мы же должны вернуться в лес и помочь ему, - сказала Гарнет, уже осознавая бессмысленность такого предложения. Чем можно помочь каменной статуе?

- Вот сейчас мы для него ничего сделать не можем, - возразил Зидан.

- Да я не... - начала принцесса.

Зидан замахал на нее руками.

- Мы вернемся еще. Я уверен, можно как-то его вылечить. А нам надо идти. Если верить карте Бланка, - тут Зидан похлопал по тому самому коричневому свитку, заткнутому теперь за кожаный ремень под ножны правого кинжала, - на юге отсюда есть пещера. Два-три, максимум четыре дня пешком. По ней выберемся за уровень Тумана. С тобой все в порядке? Все будет хорошо, поверь.

Последние слова он произнес с огромной убежденностью, но Гарнет показалось, что адресованы они не столько ей, сколько Зидану самому.

Виви, который уже проснулся, сел и тер невидимые в черноте под шляпой глаза руками, вдруг поднял голову и громко, но вполне спокойно сказал:

- Что-то сюда движется. Смотрите-ка!

- Это Штейнер, - сказал Зидан и ошибся. Среди застывших камнем ветвей затрепещали крылышки, и на свет вылетел мугл. Тот самый маленький мугл Монти, что встретил Зидана, Штейнера и Виви у старого пня на острове в сердце леса. В лапках он тащил нечто деревянное чуть не с себя размерами; присмотревшись, Гарнет поняла, что это флейта.

- Подождите! Купо! - истошно завопил мугл, планируя на развернутых крылышках на нависший над костром валун. - Я потрясен! Купо! Вы первые, кому удалось выбраться из Злого Леса! Вы все такие сильные! Пу! Но не надо расслабляться! Впереди много страшных чудищ!

Зидана передернуло, но он нашел в себе силы сказать муглу:

- Спасибо за предупреждение. Купо.

- У меня для вас подарок! - сказал мугл и уронил флейту с валуна. Зидан рванулся вперед и поймал флейту в полете. Он оглядел инструмент: это был просто набор тростинок, связанных вкривь и вкось вытертым кожаным ремешком, но Зидан сразу же почувствовал, что это вещь старая, исключительно старая. Будь я Виви, подумал Зидан, смог бы сказать, есть в ней какая-то магия или нет. Сам Виви, молча смотрящий на мугла от потухшего костра, не говорил ничего.

- А зачем она? - не нашел ничего лучшего, как спросить Зидан.

- А просто так, - сказал мугл. - Купо!

Зидан поднес флейту к губам и подул, но не извлек из флейты ничего, кроме бессмысленного сипения.

- Либо она испорчена... - сказал Зидан, прищурив глаз и заглядывая внутрь флейты.

- Пу! Либо она не для этого случая! - изрек мугл.

- Приберегу ее для другогоm, - вздохнул Зидан, засовывая флейту в мешок, который он подобрал с земли. Задерживаться больше на опушке леса не имело смысла, и Зидан начал запихивать в мешок все было выложенные вечером пожитки. Глядя на него, и Виви подошел к палатке, ткнул в нее пальцем, и палатка немедленно не просто рухнула, и очень ровно, а в полете как-то сама собой, случайно, наверное, сложилась вдвое, так что магу только осталось аккуратно скатать ее и отдать Зидану. И Зидан, и Гарнет, и мугл с изумлением глядели на эту метаморфозу; но, может быть, дело было не в Виви, а в палатке?

- Счастливого пути! - сказал мугл.

- Благодарствуйте! - сказала Гарнет, приседая в реверансе и приподнимая руками воображаемый подол.

- Купопо! - отозвался мугл.

- До свидания! - сказал Виви.

- Купу! - пискнул в ответ мугл.

Зидан не сказал ничего. Он просто закинул мешок на плечо и пошел. Виви и Гарнет последовали за ним. Проходя мимо Штейнера, Зидан похлопал того по плечу: "просыпайся".

- Кто идет?! - взревел с некоторой задержкой Штейнер, оставшийся у костра в одиночестве.

- Твои друзья ушли, купо, - сказал мугл.

- Принцесса, подождите меня! - завопил Штейнер и рысью бросился вдогонку далеко ушедшей троице. Мугл встрепенулся, забил крылышками, поднялся в воздух и отправился обратно в каменный лес. У него были еще какие-то свои муглиные дела.

* * *

Если обозначить на карте горные вершины более светлыми цветами, равнины более темными - на карте Туманного Континента, на северо-востоке, в александрийских владениях - явно прорисуется темная, почти черная огромная область, занимающая почти четверть всей территории Континента, окаймленная со всех сторон непрерывной цепью серых и белых пятен и черт, везде либо прямо примыкающих к морю, либо разделяющих темную область и другие темные области, либо уходящих в другие цепи серых пятен и черт - но нигде - нигде - не разрывающаяся. Граница между этой темной областью и окружающей ее горной лентой совершенно явственна; горы не сходят в долину медленно теряющими крутизну склонами, а обрываются чудовищными, изрезанными временем стенами по полкилометра в высоту - где и почти под прямым углом к земле. Лишь в нескольких десятках метров от нее стены эти, как бы нехотя, приобретают ощутимый уклон и плавно ложатся в почву к древнему дну гигантской котловины, носящей имя низменности Гунитас, или просто Гунитасского котла.

Да, более уместно сравнить Гунитасский котел с огромным озером, или, лучше, морем, внутренним морем, в котором вместо воды Туман. Здесь есть свои шторма и штили, в этом молочно-белом океане, берега которому - горы; здесь есть свои холодные подтуманные течения, и пусть у кораблей, что бороздят его, на мачтах винты вместо парусов, и пусть не ловят в нем живности морской - но это не значит, что нет ее в неосязаемом океане. Дно его подобно морскому...

Сама низменность довольно ровна; ее почти бесцветная буро-желтая поверхность, старые влажные лессы, лишь кое-где пересекается неопределенной грядой, не выше нескольких пядей над общей плоской, как стол, поверхностью; но зато эта гряда от горизонта до горизонта. Хотя где же здесь разглядишь горизонт? Кругом Туман.

Трава здесь по большей части не растет; редко-редко попадется какое-нибудь чахлое деревце, да и то такого вида, что боязно трогать - рассыпется. Хоть какое-то разнообразие в ландшафт вносят рассыпанные здесь и там, почти полостью утонувшие в лессе валуны весьма причудливой формы и неисчислимое множество мелких камней, в основном округлых, изъеденных, иные из которых носят удивительные отпечатки вроде бы раковин, вроде бы и не раковин. Есть и совсем странные скалы: из земли нет-нет да и выйдет многометровое слабо-округлое образование, напоминающее то искривленную колонну, то свернувшуюся змею, то некую многоногую тварь, без сомнения, обточенная веками древняя порода приняла такие странные очертания, придав скалам вид подобия выходящих из земли гигантских корней. Во всем чувствуется: когда-то здесь была вода, и в море этом некогда ходили настоящие волны...

Впрочем, рассуждение об этой пустынной местности более верно для ее западной части; ибо сама природа разделила Гунитас на две неровные части. На карте эта естественная граница обозначается ровно изогнутой белой линией, но это не горы. Это река, и Река с большой буквы, берущая берет свои истоки в великих водопадах, что берут свое начало ручьями и протоками бесчисленных горных озер, протекая сквозь стольный град Александрию неисчислимыми каналами и далее, срываясь со скального карниза перед древним замком семидесяти королев, мощно несутся вниз с невероятной скоростью и врезаются глубоко в дно бессолнечного озера, что очертило свои границы в самом сердце Злого Леса, разливаясь в темных берегах под развесившими мохнатые лапы черными елями, чтобы вынести свои воды сквозь зловещий лес и собрать их вместе с водами бесчисленных лесных речушек и ручьев уже вне лесных пределов, соединившись в великую реку, которой нет и не может быть другого имени, кроме как Река, с одного берега которой не увидеть другого, и не изготовлен еще тот лот, каким достанут ее дно на плесах. Вот та белая черта, что изогнулась на карте широким мазком, в котором чувствуются бесчисленные водяные валы в острых берегах извилистого русла, бегущие через перекаты великой Реки, прочертившей Гунитас и все александрийские владения насквозь и упершись на юге в основание горного хребта Эрб; там могучий поток за века нашел какие-то свои неведомые ходы глубоко под корнями гор и прошел их насквозь, все сотни километров под землей, чтобы выйти на белый свет в дальних землях, далеко за владениями королев-воительниц, и в конце концов раздаться в стороны гигантской дельтой и вынести свои воды в бескрайний океанский простор, где и далеко от берегов и от устья реки по имени Река, забрав воды из-за борта, не почувствуешь в ней соли...

А к востоку от великой Реки есть земли неизвестные - Необработанные Земли, поскольку человек там не ходит; сказывают о них всякие сказки, которые повторять вовсе незачем. Есть там и леса, и озера, и поля, но о них толком ничего не известно. И о иных местах к западу от Реки также ходят сказки: о Злом Лесе, например. Но что не сказка в Гунитасском котле, хоть сказкой и могло бы быть, известно точно. Просто так это место не заметишь. На карте, там, где белая горная лента, александрийское ожерелье, врастает справа и слева в самый свой большой снежно-белый камень, великую гору Пер Глезир, Отец Льдов - там, чуть западнее изогнутого русла великой Реки, где девственно-белый цвет высочайшей горы Александрии переходит в коричневый низменности Гунитас, там на карте есть мельчайшая точка, тщательно подписанная: Ледовая Пещера. Даже и вблизи, на дне Гунитасского котла, не сразу разглядишь темную полость в подножии уходящего в Туман гиганта, царя гор; но разглядев и пройдя ее - запомнишь навсегда. Ее тоже проделала вода, но вода горная, не нашедшая когда-то края горным плоскогорьям и просверлившая вместо этого Пер Глезир сверху донизу. Полость, нижние врата Пещеры, глубока и темна, но в ней нет-нет, а сверкнет отблеск невиданного в низменности Гунитас света; а лесс перед ней просел и слежался, и стены полости и земля прямо перед ней покрыты тончайшей, как паутинка, белой кисеей инея, и, лишь подойдя к вратам, обточенным руками не человеческими, почувствовав на коже сухое морозное дыхание Пещеры, и поймав во тьме слабый отблеск нездешней радуги, поймешь: вот она, Пещера.

* * *

- Вот, - сказал Зидан, сверясь лишний раз с картой. - Вот она, пещера.

- Да. Э... - сказал Виви.

- Что не так, Виви? - участливо поинтересовался Зидан.

- Вы слышали раньше о Ледовой Пещере? - спросил маг.

Зидан глянул в темный провал в скальной стене куда более серьезно, но, впрочем, достаточно спокойно; Гарнет и Штейнер сзади изнывали от любопытства. Они почувствовали, что вора и мага связывает какое-то общее знание, какая-то небольшая тайна, связанная с этим местом.

- А то как же, - хмыкнул наконец Зидан. - Это что же - то самое место?

- Да... - серьезно сказал Виви. - Ближе к Злому Лесу нет.

Гарнет наконец, копаясь в памяти, добралась и до загадочной Ледовой Пещеры:

- О! Я же о ней слышала! Это прекраснейшее место, все там покрыто льдом!

Штейнер вытаращился внутрь провала, пытаясь осмыслить это определение. Виви повернулся к принцессе и пояснил:

- Мой дедушка рассказывал об этом месте. Через Пещеру можно выбраться в горы, за Туман.

- Браво! - заорал Штейнер, хлопая маленького мага по плечу. - Дедушка магистра Виви, должно быть, великий ученый! Мы должны обязательно поблагодарить его за свое спасение из Тумана!

Виви вздохнул и опустил глаза.

- Мой дедушка научил меня многому, конечно. Но он умер...

Штейнер смутился и притих.

- Простите мою невежливость, магистр Виви, - наконец сказал он.

Маг пристально поглядел на рыцаря и - Зидан был готов поклясться - беззвучно и невидимо усмехнулся одними губами.

- Не беспокойтесь. Не надо.

- А вообще, может, пойдем уже? - предложил Зидан, порядком уставший слушать этот невразумительный диалог. Он сделал несколько шагов внутрь пещеры, содрогнулся от накатывающей волны холода и - оторопел.


Когда-то это дерево, приветствующее всех входящих, было настоящим, живым деревом - возможно, тысячи лет назад. Конечно, оно умерло давно, его хрустальные листья на самом деле почернели и сморщились во льду, его блистающие голубым пламенем точной огранки ветви внутри ледяной кольчуги высохли и развалились на части, его кора под непроницаемой льдистой броней сгорела в холодном пламени веков, его корни давно уже ничего не могли удержать во льду, в бездонно глубоком пространстве которого, куда они, вероятно, уходили, резвились, как мельчайшие рыбки, миллионы синих, бирюзовых, оранжевых иголочек, и в этом льду, обиталище сонма ледяных рыбок, были безжалостной человеческой рукой вырублены скошенные внутрь и уходящие вверх ступени, не помнящие возраста, но во много, много раз младше хрустального дерева, что поднималось в нестерпимо ярком желто-голубом нимбе бесконечно отраженного света, льющегося сквозь призрачные ветви на лестницу во льду. Хрустальное дерево стояло в непреходящем морозном сне века за веками, сверкая тысячами стеклянных листов и изогнув запорошенные несходящим снегом ветви, пушистое от покрывающего ствол бархатистого инея, ожидая, наверное, что когда-нибудь прилетят хрустальные птицы и совьют снежное гнездо в его прозрачных ветвях; а под ним тянулись к свету инеистые, сверкающие опалово хрустальные папоротники, замерзшие, может быть, в один день - или век - с хрустальным деревом. И между них вздымали к застывшим в глубочайшей синеве острым сводам пещеры, многометровые не-растения, прибавляющие в росте с каждым годом, созданные льдом, наверное, в подражание деревьям живых лесов, но сами не бывшие живыми никогда - тонкие прозрачные сталагмиты, во много раз выше человека, а навстречу им сверху, с синих сводов, тянулись близнецы-собратья, как зеркальные отражения, такие же тонкие и прозрачные, и во многих местах те и другие соединялись вместе и складывали колонны, сквозь которые прыгали солнечные зайчики от Солнца, а Солнца здесь не было. А далее в просторах этого великолепного храма мерцали его стены, в зеленой глубине которых так же резвились миллионы льдистых рыбок.

- Ой! Как здесь красиво! Это место гораздо красивее, чем его описание в книгах! - сообщила Гарнет, всплескивая руками перед призрачным хрустальным деревом. - Как красиво... Что это, цветок? - и она потянулась в глубину призрачно светящегося ледяного папоротника.

- Принцесса, ничего не трогайте! - взвизгнул Штейнер.

- Мы вообще идти собираемся? - запротестовал Зидан, заметив, что и Виви, присев на корточки, с интересом разглядывает зеленую стену, пытаясь будто бы разглядеть что-то замурованное в ее толще сквозь игру мерцающих ледяных рыбок. - Я м-мерз-зну!

Гарнет и Виви неохотно оторвались от созерцания ледяных красот и тронулись по сияющей лестнице вверх, навстречу пронзительно-прозрачному свету и слабому ветерку, что нес с собой холод...


Дорога шла вверх то медленно, словно нехотя, извиваясь, путаясь в паутине ледяных колонн и зеркальных стен, где отражались идущие, их отражения в зеркальных стенах, отражения отражений и отражения того, что вовсе не существовало в действительности, а было грезой, родившейся из случайного совпадения света и теней; среди колонн шагало по меньшей мере полдюжины магов, десяток принцесс, три десятка рыцарей и не меньше сотни трясущихся от холода воров, все, как один, сцепившие на груди руки и постоянно озирающиеся по сторонам - друг на друга. Иной раз по дороге попадались совершенно жуткие ямы бесконечной глубины, в которых клубился Туман; глаза отвыкли различать белую муть по сторонам, делавшую любую сколько-нибудь дальнюю картину плоской, бесцветной, бесконтрастной; а здесь Туман застаивался, как прокисшее молоко, и делался неимоверно плотным, хоть пощупай. Здесь, рядом с подобными провалами, могли показаться и совсем уж странные образы, поэтому выбивающий зубами барабанную дробь Зидан совсем не удивился, когда увидел в стороне облизывающее просоленный, быть может, сталагмит престранное существо в теплом темном меху, круглое, словно глобус, приподнявшееся на кривых задних лапках и уцепившееся острыми когтями на передних лапах за сталагмит; когда Зидан и другие проходили мимо, существо обернуло к ним любопытную плоскую мордочку с изогнутыми бивнями, торчащими из широкой пасти, и Зидан подумал, что это детеныш, наверное. Впрочем, оценить размер исчезнувшего позади за поворотом существа среди всех бесчисленных отражений в острых гранях хрустальных стен было трудно; оно могло быть размером с кошку, а могло - с дом, и в обоих случаях у замерзавшего Зидана не было желания встретиться с его мамашей, такой же меховой, круглой, клыкастой, только больше.

Похоже на то, что здесь в незапамятные времена тек ручей, вода весело бежала с порога на порог, обтекая и расшатывая камни; но однажды в потоке появились льдинки, крошечные, едва заметные, потом они стали больше, уже они звенели, когда вода била их о камни на порогах, на камнях появилась корочка льда, и вода понесла уже целые ледяные пластинки размером с книжный лист, все еще прозрачные, потом они стали больше и толще, и однажды на воде, в относительно спокойном месте за камнем, образовалась ледяная корка. Вода быстро проломила ее в своих завихрениях, словно испуганная этим проявлением неизбежности, но корка образовывалась снова, раз за разом, от известковой стены до известковой стены, и однажды вода не проломила эту корку, и та стала расти и утолщаться, и взбираться на камень; вода струилась под ее прозрачным покровом, как кровь в вене, и вспучивала лед, когда ей не хватало места; но шли годы - века? - или дни? - часы, быть может? - и ток воды подо льдом становился все слабее, лед, наполнявшийся миллионами рыбок-иголочек, был все толще, стены и большой камень скрылись подо льдом; и однажды вода прекратила течь, и лед сомкнулся со скалой. Тогда каменная пещера перестала существовать, и в сиянии отраженного света над льдистыми накатами родилась Ледовая Пещера.

Разве не человек прорубил ступени во льду и прорезал дорожки среди уходящих ввысь ледяных колонн, разве не он прочертил неуловимые уже буквы на стенах туннелей, ведущих заснеженными лестницами ввысь, к свету? Но инеистая паутина, рассыпающаяся при звуке шагов, затянула ступени, колонны, утолщаясь, заползли на дорожки широкими основаниями, и надписи на льду затерялись в морозных узорах, и след человеческий исчез во льду и зеркальном свете, заполнявшем пещеру. Природа забрала свое.

А ветерок, что нес с собой уже нестерпимую арктическую стужу, незаметный сперва и все усиливавшийся, тревожил инеистые папоротники у основания ледяных колонн, взметал снежинки к синим сводам пещеры, заставляя их танцевать в промерзшем воздухе. Он обжигал уже морозом голые руки Зидана и Штейнера и лица всех без исключения, становясь все сильнее и сильнее, нес в глаза снежную крупу и наконец начал уже мешать двигаться вперед; а прозрачный свет все лился насмешливо навстречу среди зеркальных стен, где танцевали прозрачные рыбки...

* * *

Если света стало больше, то ветра со снегом пополам - больше намного. Четверо, растянувшись в цепочку, брели по длинному скошенному набок и сильно заснеженному коридору, правая часть пола в нем сильно просела, образовав нечто вроде длинной ямы метров двух в глубину, вызывая весьма неприятные ассоциации; по дну этого естественного рва или траншеи бродили странные тени; а ветер был так силен, что приходилось идти сильно накренившись вперед, чтобы не упасть. Зидан, закрывшись исколотыми снежной крупой руками, брел впереди, по самому краю ямы, глядя только под ноги, чтобы не упасть; за ним шла принцесса Гарнет, дальше брел Штейнер в заиндевевшей броне - Зидан глянул на него только раз и испугался: брови, ресницы и трехдневная щетина на лице капитана совершенно побелели и вспушились от инея, так что он напоминал неведомое чудище из детской сказки. Виви едва ковылял еще дальше позади, и видно его не было. Зидану страшно хотелось спать: он убеждал себя, что хорошо выспался прошлой ночью, что он уже давно не чувствует пальцев на руках и ногах, и кончика хвоста, конечно, и что полярный ветер, кажется, проник в каждую клетку его тела и выморозил оттуда все чувства, которые у Зидана остались, кроме усталости от бесконечного марша вверх, навстречу ветру и свету.

- Я так устала, давайте передохнем, - слабым голосом предложила Гарнет.

- Ни за что! Виви, давай топай, иначе навсегда тут останешься! - пообещал едва шевелящимися губами Зидан едва передвигающему ноги позади магу.

- Я... я иду! - сказал Виви сзади. И замолк.

Услышав шорох осыпающегося снега за спиной, Зидан даже не обратил на него внимания, и только когда Гарнет взвизгнула, обернулся - ветер ударил в спину, но это было уже легче - и увидел, что маг исчез.

Зидан оторопел, но почти сразу же глянул в траншею и увидел, что маг лежит без движения на ее дне, уткнувшись лицом в сугроб.

- Магистр Виви, что с вами? - позвал застуженно Штейнер, подойдя к краю.

Зидан только и успел, что вздохнуть, когда обмороженный Штейнер неловко повернулся на краю ямы и вдруг соскользнул вниз, спиной вперед. Раздался глухой удар железа о лед. Зидан в ужасе глянул вниз: Штейнер лежал в метре от Виви, с прижатыми к груди руками, закрыв глаза; и его, да и маленького мага тоже, быстро заносило снегом.

Зидан подумал и спрыгнул в яму. Он приземлился на четвереньки, подполз к Штейнеру и потряс рыцаря; тот не шевельнулся. Зидан просунул руку под заиндевевшую сталь кирасы, на которой вырисовались диковинные папоротниковые джунгли, и попытался нащупать пульс. Он испугался, что Штейнер при падении свернул себе шею, но пульс был, хотя и слабый.

- Але, Чугунка! - заорал Зидан обозленно. - Чего с тобой?! Чего с вами, кореша? Чугунка, подъем! Не спи - замерзнешь! - с этими словами он пнул Штейнера носком сапога, и единственная польза от этого была та, что пальцы на ногах все-таки дали о себе знать.

Ни Штейнер, ни Виви на крик не реагировали.

- Так, надо их вытащить отсюда, - сказал себе Зидан. Он уцепился за край ямы, подтянулся среди струй хлещущей снежной крупы наверх и сразу увидел то, чего хуже быть не может: принцесса Гарнет Тил Александрос спала у стены, свернувшись клубочком.

- Нет. Только не это. Гарнет? - Зидан сел на корточки и дотронулся до лица принцессы, но та даже не пошевелилась. Зидан взял ее руку в свои, сел рядом, подышал на нежное запястье, чувствуя, как его собственные спина и хвост вмерзают в лед стены. Холодно уже почти не было; сон наваливался неотвратимо, как наемный убийца в подворотне, и наконец Зидан закрыл глаза и свесил голову на грудь, прижав руку принцессы к сердцу. Последнее, что он слышал - вой безжалостного ветра в коридоре, ставшем могилой им всем, ветра, не несущего ничего, кроме снега, холода и смерти.

Динь.

Динь.

Зидан приоткрыл глаза и приподнял голову. Звук, который вырвал его из пут ледяного сна, не был песней ветра. Колокольчик...

Динь.

15. Тимор Бореалис

Динь.

Зидан отпустил ледяную руку принцессы и встал. Каждое движение промерзшего тела на ледяном ветру было мучительно; шерсть на хвосте и ткань брюк на ягодицах намертво приросли к ледяным граням стен; голые руки побелели, и на них четко обозначились голубые ниточки напряженных и выступивших под меловой кожей вен. Зидан едва мог согнуть пальцы на руках, ног он не чувствовал вовсе; но сил у него хватило, чтобы, опираясь о стену, подняться на негнущихся ногах и двинуться по коридору вперед, к прозрачному свету, оставив безжизненных товарищей позади. Мысли в голове едва шевелились, замерзшие; кажется, их и не было вовсе. а оставалось лишь одно желание пройти еще немного вперед, цепляясь за скользкую стену, чтобы не упасть.

Динь.

Зидан раскрыл глаза шире, не обращая внимания на ослабевший почему-то поток снежной крупы, и вошел в свет. Зверевший только что ветер стих.

Некогда тут была вода. Да, вода тут была: со скал, проступавших сквозь снег и лед, когда-то низвергался могучий водопад, не меньше пятнадцати метров в вышину. Что было самым невероятным - водопад оставался здесь, среди инеистых папоротников и застываших в хрустале деревьев; он оставался здесь замерзшим потоком, замерзшим в один миг сверху донизу; бирюзовые струи льда, ровные, как по линейке, среди выступавших острых скал и льдин когда-то были водными потоками; а перед водопадом было озерцо, замерзшее, конечно, как все вокруг, но не до дна, и подо льдом таинственно синели его глубины. Прежняя тропа шла, извиваясь, вокруг водопада, к самому верху необъятной пещеры-колодца, где продолжала свой путь, а перед водопадом... перед водопадом, на льду замерзшего озера кто-то стоял и держал в поднятой руке колокольчик.

Динь.

Он не был красив или страшен. Это была угловатая, скособоченная, скривленная набок фигура; за спиной у нее висели куцые тряпки-крылья с разлохмаченными синими крыльями. Неизвестный был во всем красном, и яркие сюртук и шаровары на нем сидели ровно, сшитые точно по размеру его кривого скособоченного тела, и пригнаны прямо на том узкими, туго затянутыми ремнями. На коленях неизвестного злобно оскалились вышитые снежинки, и те же снежинки украшали пугающе знакомую остроконечную шляпу с кистью на загнутом конце. Но лицо... не было у него лица, лишь темень под широкими полями шляпы, и в ней мерцали пугающе светящиеся щели глаз. Зидан понял, что Виви, лежащий в снегу где-то позади, нашел здесь если не дедушку, то...

- Почему ты не спишь? - спросил маг в красном. Голосом он несколько напоминал Виви, но речь была куда более монотонной, вообще, пожалуй, безо всякой интонации.

- Ты должен быть мертв, - сказал маг.

Зидан на негнущихся ногах приблизился к нему. Вору стоило невероятных усилий разлепить смерзшиеся губы, но каким-то чудом ему все же удалось сделать это, и он сам не узнал свой голос.

- Это ты навел вьюгу? - выдохнул Зидан.

Маг сухо рассмеялся, как прокаркал:

- Ха! Ха! Ха! Я! Правда! Я! Ха!

Он прошел вперед и вправо от Зидана и по-птичьи глянул на того через плечо. Ходил маг странно, загребая по льду подошвами грубых мокасин и по-обезьяньи опираясь на свободную левую руку; а в правой он сжимал кончик ленточки, на которой и болтался колокольчик - нет, просто позолоченный бубенец, так поразивший Зидана своим загробным звоном. Динь. Динь. Динь.

- Мои друзья умрут, если ты не уберешь вьюгу, - сказал Зидан.

Маг снова засмеялся, так же сухо, как раньше.

- Ха! Я создан, чтобы убивать! Ха! Я создан, чтобы убивать! Я создан, чтобы убивать! Ха!

Динь!

"Он сумасшедший", - подумал Зидан.

Маг снова прошаркал мимо Зидана, оказавшись, таким образом, между тем и зияющей темной дырой в коридор, где бушевала вьюга. И странно: там ветер пел и нес бесчисленные снежные крупицы, а в нескольких шагах, в пещере с замерзшим водопадом было тихо и даже, пожалуй, тепло - по сравнению с коридором ледяной смерти. Зидан поглядел на свои руки и увидел, что голубые ниточки вен исчезли. Он дотронулся до рукояти кинжала и со скрежетом вытащил его из обледеневших ножен.

- Я убью тебя, если ты не прекратишь вьюгу, - сказал Зидан магу.

Маг рассмеялся снова, шаркая назад к водопаду, и непонятно было, понял ли он угрозу.

- Ха! Я Черный Вальс Первый. Я создан, чтобы убивать. Я навел вьюгу. Ха!

- Я тебя убью, - повторил Зидан, выдергивая из ножен второй кинжал.

- Почему? - спросил вдруг Черный Вальс, так ясно и четко, что Зидан растерялся и опустил поднятые кинжалы.

- Ты же убьешь моих друзей, - сказал он. - Там принцесса Гарнет, ты это понимаешь?

Маг хитро взглянул на вора:

- Принцесса Гарнет? Принцесса?

- Да, принцесса Гарнет, - сказал Зидан. - Прекрати вьюгу.

Черный Вальс позвонил в бубенчик.

- Я создан, чтобы убивать. Ха!

- Да пошел ты, - сказал Зидан, снова поднимая кинжалы.

- Я убью тебя если ты не прекратишь если ты не прекратишь если ты не прекратишь, - зашипел Черный Вальс безо всяких пауз и ударений, забирая бубенчик в кулак.

Зидан прыгнул вперед и взмахнул кинжалом, но прежняя точность движений еще не вернулась к вору: маг ловко отпрянул назад и оперся о лед сжатыми кулаками своих обезьяних рук.

- Ты должен быть мертв ты это понимаешь ты это понимаешь? - спросил он.

"Он повторяет мои слова вместе со своими... или не своими вовсе?"

Черный Вальс молитвенно поднял руки к синим сводам пещеры.

- Я Черный Вальс Первый. Я создан, чтобы убивать. Я навел вьюгу. Я - Вальс! Правда! Правда! Правда!

Зидан шел к магу, и мысли Зидана мешались: зачем он хочет убить этого безвредного психа? Виви бы договорился с родичем... вдруг это и есть его дедушка? Что он, Зидан, знает о магах: может, этот скособоченный идиот опаснее роты солдат с мечами и луками. Зидан вспомнил Виви, зачаровывающего штейнеров палаш, который секунды спустя превратил в замерзший прах великого Хозяина Леса, и сглотнул.

Черный Вальс пел нелепо своим бесцветным скрипучим голосом, раскачиваясь на своих кривых ножках и подняв руки к сводам пещеры:

- Правда! Правда! Пра-а-авда! Пра-а-а, а-а, а-а-а! Лед, во-о-да! День, е-э-да! Ве-э-тер, ве-э-тер, ветра нет! Сне-эг, сне-эг, снега нет! Го-о-лод го-о-ниит, голод, голод, голод гонит!

"Он сумасшедший", подумал снова Зидан, а потом ему в голову стукнуло: "Да это заклинание!"


Лед вздрогнул. Зидан упал на одно колено. Он сообразил, что ему напомнил этот толчок: как если бы он стоял на крышке стола, и кто-то сильно ударил по ней снизу... скорее всего, кувалдой. Маг, хохоча, отбежал на другой край замерзшего озера. Он звенел беспрестанно бубенцом и напевал:

- Голод, голод, голод гонит! Ветра нет, снега нет! Ма-а, а-а, а-а, Морской Лев! Морской Лев! Е-э-да! Еда!

Второй удар! Зидан удержался на ногах и не сразу нашел в себе силы глянуть себе под ноги, в лед.

На него сквозь не такой уж и толстый, полуметровый слой прозрачного, как оконное стекло, бутылочно зеленого льда, глядела жадно оскаленная морда страшной твари, и одна эта морда была больше самого Зидана, а далеко справа и слева от нее в лед снизу упирались могучие ласты с веером развернутых лезвий, и за ними угадывалось многометровое тело, чешуйчатое, с выпирающими ребрами. Тварь спала подо льдом долго, очень долго, и она очень хотела кушать.

Маг хохотал.


Зидан рванулся вперед. Он прыгнул вперед в тот самый момент, когда беременный кошмаром лед вспучился над тушей твари и по нему пробежала первая белая трещина; кинжалы сами скользнули в ножны, поскольку и против магии, и против тупой звериной силы они были бесполезны; но лучшим оружием Зидана был он сам. Он достиг-таки Черного Вальса одним прыжком и ударил мага головой в живот; вместе они повалились на берег замерзшего озера, ломая инеистые папоротники. Зидан замахнулся, чтобы ударить мага в лицо, то есть в темень под шляпой... и отодвинулся, слыша за спиной треск разламываемого льда и жуткий плеск; Черный Вальс стал на ноги и позвенел в бубенец. Треск сзади затих, а затем лезвия ласт скрежетнули по льду. Тварь теперь знала, куда ползти. Но дело было не в твари... Зидан не мог, просто не мог застваить себя внести хотя бы и сжатую в кулак руку в темень под полями шляпы и приблизить ее к этим раскосым глазам без зрачков, горевших какой-то нелепо-сочувственной злобой. Приди ему в голову ударить Виви, результат был бы, наверное, тот же самый.

Зидан, не оборачиваясь на страшные звуки за спиной, схватил мага за руку и стал выдирать у того бубенец; он понял, что это единственное средство управления тварью.

Маг сопротивлялся, и Зидан понял, что Черный Вальс гораздо сильнее его. В кривых обезьяньих руках Вальса таилась звериная мощь; Вальс одной рукой отводил ухваченный Зиданом бубенчик в сторону, а другой мертвой хваткой вцепился в плечо вора. Зидан заскрежетал от боли зубами, остервенело выдирая бубенец из сжатого кулака мага, и поклялся сам себе, что скорее сам сломает себе челюсти одна о другую, чем выпустит проклятый бубенчик.

Пальцы левой руки мага передвинулись по зиданову плечу и оказались пугающе близко к горлу; а за спиной воцарилась не менее пугающая тишина.

Зидан разогнул пальцы правой руки Вальса и завладел бубенчиком... и в этот же момент Черный Вальс обхватил длинными пальцами тонкую шею вора. Он душил Зидана неумело, но с огромной силой, а Зидан... Зидан понял, что ленточка, на которой держался колокольчик, пришита к перчатке мага. Намертво. Надежной фабричной строчкой.

В глазах темнело, подлинно темнело: свет вокруг гас, кажется, но сияющие глаза Черного Вальса оставались неизменно яркими: я убью тебя ты это понимаешь? Я убью тебя убью тебя убью тебя ты это понимаешь?

Ленточка надорвалась и лопнула неожиданно быстро, разошлась, тяня за собой какую-то упорную нитку. Вальс странно всхлипнул и ослабил свою мертвую хватку, и это дало Зидану возможность рвануть из-за пояса кинжал, режущим ударом - вверх и вправо.

Пальцы мага соскользнули с горла Зидана. Тот рухнул на колени, откашливаясь и протирая слезящиеся глаза; в ушах у него звенело. Но бубенец был у него.

Зидан открыл глаза и увидел перед собой Черного Вальса. Вальс стоял тоже на коленях, хихикая и удивленно раскрытыми глазами рассматривая правую руку. "Он горит!" - в ужасе подумал Зидан. Рана, прочерченная лезвием кинжала, была совсем незначительной, никакой крови не было... сам Зидан бы и не обратил на такую внимания... но из прорези била струя черного дыма. Зидан, конечно, знал, что так не бывает, но дым бил струйкой и расплескивался, как струя черного вина из пробитой бочки, как вода из пробоины в корабельном борту, и, что самое жуткое, рука за этим истечением черного дыма истончалась и провисала; Зидан понял, что руки - нет, есть только рукав и перчатка, надутые этим черным дымом... да каким, ко всем чертям, дымом, он серел на глазах, принимая знакомый белый цвет и принося с собой удручающе знакомые полунеслышимые вздохи. Туман.

- Ё-моё... - сказал Зидан, отступая на шаг от Вальса, который на глазах терял форму, сдувался, как проколотый мяч; ноги его уже не держали, и он сел в сугроб, счастливо смеясь. Перед тем, как последние остатки Тумана вышли через неловкую, некрасивую прорезь, сделанную случайным, бесполезным ударом Зидана, Черный Вальс Первый выкрикнул в лицо Зидану, хохоча, как будто это не он умирал в снегу:

- Почему ты не спишь? Почему? Ха! День - вода... Снег, снег...

Последние доли Тумана под полями красной шляпы вытекли в рукав, желтые раскосые глаза закрылись, и Зидан увидел просто шляпу, сюртук, шаровары с мокасинами, и из под всего этого выглядывали нелепые матерчатые крылья, обшитые птичьими перьями. Туман вытек из прорези рукава, и с ним послышался и исчез последний шепот Черного Вальса:

- Почему ты не спишь? Хочу... пойти... север... куда все.

Черный Вальс умер.

Зидан вздохнул, устало обернулся, и глаза его уткнулись в исполинское брюхо, покрытое острой, неровной, зеленой у основания и совершенно прозрачной к концам чешуей. Зидан поднял глаза. На высоте нескольких метров над его головой нависала исполинская грудная клетка твари, в которой, в самом центре солнечного сплетения, билось и горело рубиново что-то просвечивающее под кожей, а над ней, между огромными рогами - рогами ли? - под сводом круглого желтого черепа, напоминающего шлем древнего воина, разевалась пасть с красным языком и горели призрачно-желто умные жадные глаза. Тварь встала на хвост и оперлась о лед длинными ластами. В ней было больше восьми метров, и весила она несколько тонн; чудища из Злого Леса показались бы рядом с ней совсем мелкими и неопасными.

- Только тебя мне тут и не хватало, - сказал Зидан твари. - Я слишком устал.

Тварь повернула голову, глянула на него искоса и коротко рыкнула.


Зидан рванулся к застывшему водопаду с такой скоростью, с какой не бегал раньше никогда; тварь за его спиной скорее не прыгнула, а упала вперед, сильно оттолкнувшись ото льда ластами с частоколом льдистых лезвий, таких же сине-зеленых у основания и прозрачных к концу. Челюсти твари звучно щелкнули у Зидана за спиной, едва не прихватив кончик хвоста вора; но тот был уже в безопасности на узкой тропе, ведущей тонкими изгибами за водопад. Зидан, шаркая носками сапожек по скользкому льду, сметая снег с карниза тропы, взлетел по нему на уровень третьего этажа, куда твари было никак не достать, прислонился к застывшей струе и с облегчением вздохнул.

Тварь возилась где-то внизу. Она не рычала, не ревела, как голодный дракон, только время от времени шумно вздыхала и жадно заглатывала воздух.

Будь Зидан один, он бы поднялся наверх, к свету, да, не к прозрачно-отраженному, к яркому солнечному свету, теперь он видел ясно, бьющему пронзительно откуда-то - сверху водопада, ушел бы, оставив тварь в пещере с водопадом и озером - слишком тяжелую, чтобы влезть по ледяной тропе вверх, слишком громадную, чтобы протиснуться в коридор ветра напротив водопада, откуда пришел сам Зидан. Но как раз потому, что он пришел оттуда, он не уйдет к свету - потому что в убивающей медленно, но верно вьюге умирают во сне люди, к которым он успел привязаться - маленький волшебник Виви, чугунный дурак Штейнер... принцесса Гарнет.

Надо найти способ обойти тварь и вытащить их. Зидан подполз к краю карниза и глянул вниз; его окатило ужасом похолоднее пещерных льдов и ветра в коридоре - тварь исчезла. Сверху озеро казалось почти идеально круглым; посередине темнела огромная звездообразная полынья с черной водой, в которой плавали нетающие обломки, уже почти стянутая тонкой корочкой льда. Слева в снегу, под покровом инеистых папоротников, лежала груда красной одежды, прямо впереди темнел узкий, на удивление маленький коридор, где ревел ветер и бились снежные крупицы... но где чертова тварь?

Зидан подполз на животе к краю карниза и глянул вниз. Твари не было... Он склонил голову к водопаду, и взгляд его встретился с немигающим взглядом желтых жадных глаз твари. Тварь распростерлась на ледяной стене у водопада, точно под карнизом, где лежал Зидан, как-то распласталась по вертикали, будто став частью стены в своем чаянии достать такую желанную добычу, забравшуюся так высоко.

Зидан поспешно отполз от края. Лед вдруг сотряс страшный удар снизу; Зидан, прижавшийся спиной к стене, не глядя вниз, мог сказать, что тварь лупит ластами по карнизу, пытаясь уцепиться... чего хочет, сволочь, карниз ее не выдержит, обвалится... но самому-то Зидану ничего не грозит, он может забраться выше...

У Зидана мороз прошел по коже. Если тварь уцепится за карниз, она его обрушит вместе с доброй половиной тропы; если тропа будет обрушена, даже убей он тварь - Виви, Штейнер, Гарнет не смогут подняться на водопад, к свету... обратной дороги в Гунитасский котел они не выдержат. Тварь надо убить сейчас, быстро, пока тропа еще цела. Как?

На краю карниза появилось льдистое лезвие-коготь. Оно неловко прочертил край и уперлось в лед, и от того немедленно побежали трещинки. Тварь поднималась наверх.


Зидан разжал кулак левой руки и посмотрел в него. Там лежала вещь, о которой он давно забыл - бубенец Черного Вальса, вырванный в схватке. Медный позолоченный бубенец с обрывком красной ленточки, дешевая вещь, ерунда.

Маг вызвал тварь звоном бубенца и пытался звоном бубенца же управлять ей. Если позвонить... Что будет? Тварь полезет на звон с удвоенной силой?

На карнизе появились еще с полдюжины лезвий, а за ними медленно поднялась морда твари в костяном непробиваемом шлеме. Ударить кинжалом в глаз? Нет, до мозга он может и не достать, а попытка приблизиться к страшной пасти и льдистым лезвиям ласт станет последней в его жизни.

Лед ощутимо прогнулся под весом поднимавшейся твари; от лезвий по нему с хрустом поползла весьма ощутимая трещина, в которую можно было просунуть ладонь.

- Привет, сволочь! - с чувством сказал Зидан твари, поднимаясь на ноги. Он поднял бубенец за обрывок ленточки и позвонил. Тварь прекратила движение и затихла, пристально уставившись на позолоченный шарик в руке вора. Лед с хрустом просел снова; трещины ощутимо расширились.

- Лови! - выкрикнул Зидан, посылая бубенец вперед, в полет далеко за голову твари. Бубенец летел красиво, медленно; тварь поворачивала голову, следя за ним в полете. Бубенец ударился о дальнюю стену метрах в четырех от поверхности озерного льда, отскочил со звоном, упал на лед, подскочил высоко... и канул в полынью. Не самое лучшее, что могло с ним случиться, но тоже неплохо.


Тварь отпустила карниз и рухнула вниз, к полынье. Лед вздрогнул; иней осыпался с застывших папоротников; со стен вниз обрушились мелкие сосульки. Тварь внизу, скребя по льду лезвиями ласт, подползла к полынье и сунула морду в воду. Зидан надеялся, что бубенчик утонет, но, видимо, в нем еще оставался воздух: Зидан мог различить его жестяной блеск среди обломков льдин во взбаламученной полынье. Долго это продолжаться не могло; тварь обязательно выловит бубенец... и сожрет, наверное, что ей еще делать. Зидан оглянулся по сторонам. Так высоко... неплохо бы что-то сбросить сверху, чтобы проломить ей черепушку...

Вокруг тропы были только заснеженные папоротники. Зидан глянул вверх и радостно засмеялся: вверху, в синей мгле, где своды пещеры сходились вместе, свисал сталактит, ледяная сосулька, да не один сталактит - несколько тонн бугристого бело-голубого льда, три-четыре острия, смерзшиеся вместе. Зидан посмотрел вниз - полынья была точно под сталактитом. Но... кинжалом такую глыбу не отрубить; был бы топор или лом, это первое; а второе - сталактит над полыньей был не менее чем в десятке метров от теперешнего положения Зидана и в пяти-шести - от самой высокой точки над водопадом.

Топора у меня нет, но лом я тебе обеспечу, подумал Зидан. Он взбежал на самую вершину водопада, где свет был совсем уж невыносим, развязал ремень с ножнами и снял его с себя, выбросил кинжалы на сверкающий снег, а ножны спустил с ремня. Кинжалы сошлись рукоятками; один лезвием влево, другой вправо. Зидан продел конец ремня в пряжку и захлестнул петлю на соединенных рукоятями кинжалах, просунув в нее также одни ножны - как лубок, для прочности соединения, чтобы оно не перекосилось, чтобы кинжалы не выскользнули из петли вовсе. Вторые ножны он, поколебавшись, надел на на острие второго кинжала и туго обмотал все сооружение ремнем, завязав свободный конец.

На коленях у него теперь лежало некое подобие довольно короткого, чуть больше метра, более или менее прямого копья или гарпуна, древко которому заменяли связанные рукояти и закрытый другими ножнами клинок одного кинжала, а острие, соответственно, клинок другого кинжала. Связка получилась довольно тяжелая, но и это было хорошо. Зидан закинул ее за плечо и подошел к краю водопада.

Внизу тварь отняла от полыньи морду и приподнялась над полыньей на ластах. Зидан не видел ее пасти, но не видел он и жестяного блеска бубенца в полынье, и он был убежден, что, наверное, сейчас челюсти твари сжаты неплотно, и между белыми острыми зубами блестит точно пойманный желтый бубенчик.

Зидан вскарабкался по крутой скользкой тропе на несколько метров вверх, к самой вершине водопада, ухватился за зеленый искрящийся край и подтянулся, забравшись на самую что ни на есть верхнюю точку, какая только у водопада; снова взглянул вниз и вздрогнул - тварь глядела на него снизу, и в зубах у нее, точно, что-то блеснуло.

- Подавись им, - фыркнул Зидан. Он обернулся назад, к свету и ошеломленно попятился, чуть не сверзившись с водопада вниз. Кожу обдуло теплым ветром; солнце, настоящее солнце, не гунитасское мутное пятно в сером небе, не невразумительная светлая тень, скользившая между вершин Злого Леса, солнце древних, красное, жаркое, благодетельное, било лучами в Ледовую Пещеру, било прямо, сильно, по-рыцарски, впечатывая тепло, как воин наконечник копья, в ледяные стены; не жалея сил, слепило и жгло глаза и будило, прогревая, полузамерзшую кровь в артериях. Зидан ничего не различил впереди, кроме пламенеющего солнца в белых рамах ледяных пещер, что еще шли вперед; и, развернувшись, он едва смог различить край водопада в нахлынувшем пещерном сумраке, что только что не казался ему еще преградой. Но солнечное тепло грело ему спину и хвост - и Зидан почувствовал себя лучше.

"Если тварь уйдет от полыньи? Что тогда?" - вздрогнул Зидан. Он присел на носках, как бегун на короткие дистанции, поднял самодельный гарпун на плечо и оторвал от ближайшего заиндевевшего папоротника неожиданно тяжелую ледяную вершину, с которой осыпалась снежная шапка. Тварь тяжело шевелилась внизу, за краем водопада. Зидан примерился и резко пустил льдинку вперед, взялся обеими руками за гарпун, весь обратившись в слух.

Мохнатая льдинка проскользнула по краю и полетела вниз. Зидан боялся вздохнуть. Попадет в полынью? Слабый плеск воды, все рассчитано верно. Тишина. Мощный, шумный всплеск, брызги, наверное, в стороны: тварь внизу ринулась в воду. Не второй ли бубенчик?

Зидан рванулся вперед. Он молнией пронесся по бутылочно-зеленому льду до края водопада и на самом краю оттолкнулся вверх и вперед, как напряженная и отпущенная пружина.

Под ногами было не меньше пятнадцати метров глубины. Зидан с занесенным над головой гарпуном летел к ледяному сталактиту, как ему показалось, бесконечно долго, тварь точно внизу слабо плескалась в ледяной воде, солнце сзади било в спину, но вот сталактит как-то быстро приблизился и ударил Зидана всей своей массой - в лицо, в грудь, в живот, в пах; но гарпун выдержал, вошел в неожиданно хрупкую ледяную твердь лезвием острия-кинжала по самую его рукоять над зидановой головой. Зидан поспешно обхватил сталактит ногами, чтобы не соскользнуть вниз, в полынью, к твари, вцепился в самодельный гарпун как можно крепче, и повис под сводом естественной капеллы - капеллы с ледяным органом водопада, хрустальной люстрой-сталактитом под сводчатым потолком и единственным певчим в восемь метров длиной, в десять тонн веса и вовсе без голоса. Зидану это показалось даже забавным, но смеяться времени не было. Он еще крепче обхватил сталактит ногами, прижался к нему животом и стал расшатывать гарпун вверх-вниз в прободенной им ледовой массе. Неудивительно, что лед такой хрупкий... солнце греет его давно...

Раздался хруст. Белая трещина прочертила сталактит у основания и рассыпалась тысячей мелких веточек-трещинок по бокам. Через полминуты Зидану, удалось расширить трещину так, что в нее уже можно было просунуть руку. Тут Зидану наконец ударило в голову: а как, собственно, он будет спускаться?

Сталактит вздрогнул и потянул одну ноту, как ножом по стеклу - белая трещина поползла по льду и замкнула окружность, окольцевав сталактит. Щель между основной массой сталактита и его обламывающимся основанием достигла добрых тридцати сантиметров. На изломе сталактит был чисто-белым. Гарпун едва удерживался в хрупкой ледяной тверди. Хруст. Сталактит взрогнул снова и зашатался.

Пора убираться отсюда. Зидан вцепился одной рукой в гарпун, другой в белый край надлома и подтянулся, сложившись, как перочинный ножик и уперевшись ногами в испещренный трещинами лед под надломом. Даже если все это развалится в полете...

Зидан отпустил гарпун и мощно оттолкнулся обеими ногами от вздрогнувшего в последний раз сталактита; колени ударились в подбородок; ледяная капелла завертелась вокруг - но летевший спиной вперед Зидан успел выставить за спину руки и принять на них удар ледяной глади застывших струй водопада, а перед ним в высоте словно взорвалось, разбрызгивая острые осколки, основание ледяной глыбы сталактита; и он с гудением и свистом ушел вниз, в полынью, где в воде, в ледяных обломках, застыла, глядя на неотвратимо приближающуюся смерть страшная тварь, и ледяные острия отразились в ее желтых зрачках... Тварь подала наконец голос. Она усмехнулась - совсем по-человечески.

Зидан ударился спиной о лед водопада и съехал по гладкой стене вниз, ударился снова и рухнул в снег; приподнялся - впереди перед ним к потолку с грохотом взмыл столб воды, льда, разорванной плоти, оторванных льдистых чешуй. Зидан упал лицом в снег и закрыл голову руками.


Он поднялся с минуту спустя. В ушах звенело. Зидан пересчитал языком зубы и немало обрадовался, убедившись, что все на месте. Кости тоже были как будто целы. Он, хромая, спустился по тропе вниз, увидел практически развалившийся от удара о лед - после падения - гарпун, поднял его и разобрал. Ремень с заново надетыми ножнами Зидан затянул на его законном месте, на талии, кинжалы отправились в ножны. Он глянул вверх, под своды пещеры, где в синей мгле терялось обломанное основание сталактита, и вздрогнул.

Рассказать кому - не поверят.

Зидан подошел к краю полыньи и глянул вниз, в пурпурную от холодной крови, но быстро становящуюся снова прозрачной воду. Похоже, что тварь отправилась к праотцам быстро и без особых мучений. Остатков сталактита видно не было. Зидан столкнул в полынью носком несколько льдистых лезвий ласта, оставшихся на краю. Потом он заметил в снегу на краю разорванного полыньей озерца красные тряпки - останки Черного Вальса, подошел к ним, собрал и вернулся с ними к полынье. Зидан постоял с ними над полыньей и раздумал бросать их в воду. Он скатал шаровары и сюртук в красную шляпу, вернулся к краю озерца, где умер Черный Вальс, вырыл в снегу у синей ледяной стены ямку и сложил красные тряпки туда. Затем Зидан обломал ближайшие инеистые папоротники, закидал яму, бросал туда обломки льда, снег, все, что попадалось под руку, и лишь через несколько минут, когда над могилой Черного Вальса образовался вполне значительный холмик, он успокоился. В пещере наконец-то воцарилась тишина.

Он опер руки о рукояти кинжалов и зашагал к темному провалу, в котором уже не гулял ветер, в синий коридор, где ждали его спящие друзья. Сверху, из-за спины, бил теплый ветер и ворошил волосы Зидана.

У самого провала Зидан остановился: его слух потревожил какой-то неожиданный звук. Зидан обернулся. По зеленому льду замерзшего водопада сверху вниз протянулась и тихо журчала тончайшая струйка талой воды.

Зидан улыбнулся и вошел в темный проем.

16. И увидим зеленые луга

Стихший было ветер снова ворвался в коридор; но на сей раз он нежно дышал весенним теплом. Снежную порошь на металле и ткани смело в одно мгновение; а ветер, солнечный посланец, нес теплым дуновением все больше и больше первую пыльцу и запахи цветущего луга. На всех острых углах ледяных стен мало-помалу скопилась тонкая водяная пленочка, и по поверхности обиталища ледяных рыб скатились первые мелкие капли: время льда закончилось. В Ледовую Пещеру пришел апрель.


- Зидан? - сонно прошептала Гарнет. Она медленно села и протерла глаза кулачками.

- Я! Все - подъем, подъем, нечего спать! - заорал еще издали Зидан, подбегая ближе и склоняясь в траншею, похлопав в ладоши для убедительности. - С вами там все в порядке?

Штейнер открыл глаза и рывком сел.

- Ты! - немедленно завопил он снизу. - Что произошло?

- Так, сущие пустяки. - сказал Зидан. - Руку?

Штейнер с отвращением глянул на протянутую руку Зидана и выбрался из ямы самостоятельно. Зидан спрыгнул вниз и подсадил Виви к краю.

- Ладушки, теперь пойдем наверх, да побыстрее, лед тает. - сказал Зидан, выбираясь наверх. Журчание воды стало совершенно явственным.

- Ты что-то скрываешь. - с сильным подозрением сказал Штейнер, стряхивая снег с брони и исподлобья глядя на Зидана.

- Ничего. Я же сказал. Ничего не было.

Штейнер мрачно задумался.

- Ты... не притрагивался к принцессе, надеюсь?

Зидан упер руки в боки:

- Пытаешься меня в чем-то обвинить?

- Штейнер, он же сказал, что ничего не было. - вступилась за Зидана Гарнет. - Как ты можешь быть столь несносным?

Штейнер насупился.

- Приношу мои извинения, моя принцесса.

- Ну что же. Я рада, что со всеми все в порядке. Давайте пойдем дальше. Зидан, что-то не так? - поинтересовалась Гарнет у глубоко задумавшегося Зидана.

- Да нет, все в порядке. - поспешно ответил Зидан. Тут ему в голову пришла новая мысль:

- Виви... э...

- Да? - откликнулся маг, отряхивавший панталоны от снега.

- Твой дедушка ведь тоже черный маг? - уныло спросил Зидан.

- Да нет, конечно! - поразился вопросу Виви. - Как он может быть черным магом, если он мой дедушка?!

- Ну вот, как раз поэтому. - растерянно сказал Зидан.

- Ну вот, именно поэтому он и не черный маг. Да ладно, все путем. - объяснил Виви.

У Зидана свалился камень с сердца, и это был очень большой камень. Гарнет весело засмеялась, услышав этот диалог в духе мугловой логики - есть и такая; Штейнер почесал в затылке и пробурчал себе что-то под нос.

Все примолкли, войдя в пещеру с замерзшим водопадом. Водопад уже начинал оправдывать свое название водопада, ибо по льду бирюзовых струй, застывших в полете, журчала уже не одна струйка, а целый десяток; лед покрылся тонкой блестящей пленкой воды. Талая вода проделала во льду замерзшего озерца дорожку к полынье и довольно бодро текла по этому расширявшемуся на глазах каналу.

Зидан подошел к полынье и заглянул в воду. Вода была совершенно прозрачной, кровь твари растворилась, но где-то на дне что-то слабо мерцало алым. Зидан вспомнил красное пульсирующее пятно на груди твари и поежился. Ему вдруг вспомнилось алое пламя цветка Хозяина Леса. "Эти двое одного поля ягодки", подумал Зидан. Во всяком случае, никакого сомнения в смерти твари быть не могло. Алое мерцание внизу медленно гасло.

- На что ты там смотришь? Я тоже хочу посмотреть. - сказала Гарнет, подходя к краю полыньи. Прежде, чем Зидан успел преградить ей дорогу, Штейнер ухватил принцессу в охапку и оттащил от полыньи:

- Моя принцесса, не подходите туда! Лед тонкий! - и прикрикнул на Зидана:

- И ты, свинья, отойди от края - не смущай мою принцессу!

Зидан со всем имеющимся нахальством подпрыгнул несколько раз на краю полыньи и тут же был вынужден отскочить от края, поскольку тот ощутимо просел и частично оказался покрыт водой. Да, скоро по этому озеру не побегаешь.

Гарнет подобрала с пола мокрый осколок льдистого лезвия и принялась задумчиво его разглядывать; тут Штейнер опять сослужил Зидану добрую службу - отобрал осколок и выбросил далеко в сторону:

- Принцесса, не трогайте всякую гадость!

- Пойдемте-ка наверх. - предложил Зидан. Они, растянувшись в цепочку - на сей раз Гарнет впереди, Зидан позади - взобрались по проседающей тропе на самый верх журчащего тонкими струйками ледяного водопада и вышли... вышли в солнце.


Пещера выходила на западный склон Пер Глезира. Земля большого зеленого плоскогорья была совсем рядом под черным выходом пещеры, от которого, причудливо извиваясь, сбегала вниз узкая осыпающаяся тропинка, а над ней нависала огромная, на полнеба, громада ледника, в неисчислимых снежных скатах которого, среди синих трещин и голубых выломанных ледяных глыб бродило солнце и неистово-жарко сиял накаленный снег. Долгий язык льда спускался к самой пещере, нависая над ней козырьком, и из-под него текла вниз мощными струями талая вода, занавешивая выход из пещеры занавесом мелких водяных струек и брызг. Тропинка бежала вниз, туда, где озаренные заходящим солнцем вершины горной цепи Эрб - и сияющей белой шапки на удивление невысокого среди них Пер Глезира - плавно переходил в зеленое альпийское плоскогорье с рассыпанными блестками мелких желтых цветов. Плоскогорье звалось Норличским.

Давно не тронутые альпийские пастбища шли далеко-далеко на юг, к синим вершинам Эрб, насколько хватало глаз, по самим горным склонам, далеко-далеко на запад, до самого горизонта, где среди дальних гор садилось жаркое апрельское солнце, но на севере, примерно в километре от белой деревни они быстро обрывались серо-желтой каймой каменистого берега - берега без моря. Там - там зелено-голубые полмира кончались, и начинались другие полмира, молочно-белые, там беззвучно бурлил великий океан без воды. Туман.

До края света раскинулся спящий Туман, наполнявший собой всю колоссальную Гунитасскую котловину. Молочные валы тихо сминались на солнце, но на смену им из глубин приходили новые и новые. Солнечные лучи стремились навстречу им и тонули в бледных глубинах.

От белого Туманного поля ждалось мощного океанического гула, но оно бурлило беззвучно; это, если не считать цвета, было единственным, что отличало его от настоящего океана. Вдалеке над снежными волнами летали какие-то птицы и ныряли вглубь, как морские чайки, так как в огромной высоте над Гунитас, но ниже норличских плоскогорий, сокрытая в облаках Тумана также протекала какая-то своя таинственная жизнь, невидимая внешне; и, хоть сейчас ни один воздушный корабль не бороздил молочные моря, но корабли - были, напоминая о соленом море воды одним своим существованием.


Норличская равнина была подлинно зеленой. Ее кругом покрывала мелкая, поздняя весенняя трава, довольно сильно подросшая за холодный апрель, но еще не налившаяся летними соками, и имела она не тот грязно-зеленый защитный цвет, который принимают пыльные городские растения после долгих лет томления между булыжниками мостовой, и не тот изжелта-зеленоватый, бледный, каким красятся не знающие истинного солнца ростки в тени, в том числе и под покровом Тумана - это был цвет чистый, яркий, жизнеутверждающий. Норличские высоты цвели.

Там и здесь не слишком ровное, здесь подымающееся, там опускающееся зеленое поле расчертили рассыпающиеся стены из белого камня, едва по колено высотой, что отделяли одно старое поле от другого, вместе с ними мелкие островки кустарника. В одном месте, на юге, из земли вылезла странная скалистая гряда, напоминая гигантский окаменевший корень, вылезший из земли; и она тоже делила поля. Среди них вилась старая, давно нехоженая дорога, уходящая на юг. Поля вокруг нее были давно нетронуты, некогда тщательно возделанная годами земля не взрыта, ничто не нарушало шахматный порядок зеленой глади старых полей и пастбищ - ни одна пощипывающая в полусне травку овца, ни один верховой чокобо, нагуливающий жирок на весенних кореньях, ни плуг, ни сеялка. Но человек здесь жил. Довольно далеко от склона Пер Глезира, посреди зеленой равнины выстроились два десятка снежно-белых домиков: деревня. Посередине одно большое белое строение, амбар или что-то подобное, рядом еще одно, поменьше, еще в отдалении большая забавная мельница с вращающимися вокруг вертикальной оси-мачты треугольными крылышками, вокруг маленькие, точно кукольные, домики с острыми крышами. Все они стояли привольно, не как в городе, на довольно больших расстояниях друг от друга. Зидан, прищурившись, смог углядеть между игрушечными домами крошечные человеческие фигурки; за деревней были еще огороды, на которых тоже кто-то копошился. А на самом краю обрыва в Туманный океан, далеко от деревни, возвышалась большая старая башня, но ее разглядеть отсюда было совсем уж трудно.


- Ура! - радостно взвизгнула принцесса Гарнет. Она, подпрыгивая, сбежала по тропе на несколько десятков метров вниз; остальные последовали за ней.

- Мы сделали это! - кричала принцесса. - Мы прошли сквозь Туман, как в старые времена! Смотрите, здесь настоящее солнце, как в Александрии!

Зидан пихнул в спину разомлевшего на солнце Штейнера, сбавившего было шаг, обогнал его, забежал вперед Гарнет и остановился на краю осыпи: вьющаяся тропа здесь особо резко отворачивала в сторону, уж слишком крутым был зеленеющий склон. Сбоку от тропы по нему, шевеля согнутые ледяной водой травинки, бежал тоненький ручеек - один из ручейков, разбежавшихся во множестве от тающего ледника.

- Видите, там деревня. - сказал Зидан, указывая на белые домики на западе. - Сдается мне, я там бывал раньше.

- Везде ты бывал, Зидан. - хмыкнула Гарнет. - А я только книги читаю о других странах. Наверное, ты действительно был в этой деревне. Пойдемте, да?

- Но-но! - остановил ее Зидан. - Постой-ка. Ты же принцесса. Нельзя же просто туда придти и сказать: "Я, принцесса Гарнет Тил Александрос"...

- "...Семнадцатая". - машинально добавила Гарнет.

- Вот именно! - обрадовался Зидан. - Тебя все ищут. Тебе придется назваться как-то по-другому.

Зидан не сообразил сразу, что именно происходит: земля ушла у него из-под ног, и его лицо оказалось на одном уровне с оскаленной физиономией ухватившего вора за воротник - Штейнера, разумеется. Капитан Штейнер решил наконец-то дать волю всем своим обидам.

- Наглец! Идиот! - бушевал Штейнер, тряся, как котенка, беспомощно повисшего у него в руках Зидана. - Принцесса не нуждается в бессмысленной секретности! Мы возвращаемся в замок! И ты ее, наконец, оставишь в покое! И с этого момента обращайся к ней "моя принцесса"!

Наконец он выпустил Зидана из рук, сильно толкнув в грудь напоследок. Действие было не самое безопасное, если учесть, что оба стояли на краю крутого склона, а уж отпущенный Зидан оказался на самой кромке. Зидан замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, но это ему не удалось: он падал с края спиной вперед. Ему пришлось крепко оттолкнуться от каменной кромки обеими ногами, кувырнуться в воздухе вперед затылком, махнув кончиком собственного хвоста у себя перед носом, и снова приземлиться на ноги, но уже ухватившись руками за кромку. Из ножен при этом вывалились плохо закрепленные кинжалы; один Зидан успел подхватить. Другой прокатился метра два-три по склону, и на очередном повороте тропы его движение носком сапожка остановила Гарнет.

- Эй, парни! - тревожно вскрикнул сзади Виви: Зидан полез на Штейнера с кулаками.

Пока обозленный Зидан в свою очередь бил красного от злости Штейнера кулаком в грудь и орал: "Заткни хлебало, Чугунка, на кой хрен мне слушать такого пердуна! Ты-то сам кто такой?!", Гарнет задумчиво рассматривала лежащее в траве оружие.

- Прекратите немедленно! - наконец прикрикнула она.

Зидан и Штейнер немедленно замолкли и уставились вниз.

- Я не имею намерения возвращаться в замок. И я вполне понимаю идею Зидана. Мне нужно новое имя... Как это называется? - поинтересовалась принцесса, подобрав кинжал и рассматривая его со всех сторон.

Зидан спустился по тропе вниз.

- Ну, это - кинжал, по идее. Холодное оружие такой длины или короче - кинжал. Длиннее гладиус и фальчион, потом всякие другие мечи. Самые длинные - двуручные, бастард, палаш. Еще...

- Я поняла. - прервала эту занимательную лекцию Гарнет, приближая лезвие к глазам и проводя пальчиком по краю. - Таким образом, это кинжал, да?

- Принцесса, это же оружие! - отчаянно взвизгнул Штейнер. - Пожалуйста, будьте осторожны!

- Я приняла решение. - изрекла принцесса Гарнет. - Теперь меня зовут... Кинжал. С этого момента все называйте меня Кинжал. Что думаешь, Зидан?

- Класс. Кинжал. Запомним. Теперь поработаем над речью. "Таким образом", "Не имею намерения" - так не пойдет. Еще скажешь кому-нибудь "Благодарствуйте" - и все. Ты попроще говори. Как я.

Принцесса Гарнет... то есть Кинжал, теперь Кинжал - задумалась.

- Я попробую.

- Не-ет. Скажи-ка... Как там Виви говорил?

Виви сверху вытаращился на Зидана.

- А! "Все путем". Ну, скажи: "все путем".

- Все путем. - растерянно повторила принцесса по имени Кинжал.

- Вот так-то. Толк будет. Все путем. - гордо сказал Зидан. - Теперь пошли. А то солнце еще зайдет.


Деревня оказалась неблизко. Пока они одолели по давно нехоженой дороге едва-едва половину пути, солнце почти совершенно скрылось за горами; тени от кустов и стен среди полей стали совсем длинными. В деревне впереди начали зажигаться окна. Подул ветер с юга; он собрал на лугах цветочную пыльцу и сорвал множество лепестков безымянных желтых цветов, что не успели закрыться, и нес их теперь над треплющейся травой. Зидан совсем расчихался; Гарнет-Кинжал поймала в ладонь особо крупный лепесток, жестом фокусника показала его Зидану, смяла в ладони и показала снова. Лепесток исчез, вместо него на ладони лежало пушистое птичье перышко, тоже желтое. Ветер подхватил перо с ладони и унес куда-то в небеса на север, где сгущались тучи: собирался дождь, и Зидан подумал почему-то, что где-нибудь в далекой стране перо упадет с небес разящей сталью...

- Это ведь перышко чокобо. - сказал он вслух. - Значит, здесь есть чокобо.

- Только кретин может не заметить чокобиных следов на дороге. - ехидно сказал сзади Штейнер.

- Спасибо, теперь я тоже заметил. - сказал Зидан.

- Ой, смотрите, какая мельница! - восхитился Виви. - Зидан, я хочу на нее посмотреть.

- Ну, только не сейчас. - возразил Зидан. - Здесь должна быть гостиница...

Солнце на горизонте погасло. Они миновали высокий столб у обочины, на котором красовалась новая вывеска "Добро пожаловать в Дали" и несколько указателей с нечитаемыми надписями, в основном указывающих на юг, но был и один, направленный на север, к башне.

- Нам обязательно в гостиницу? Я хочу посмотреть на мельницу. - настаивал Виви.

Зидан глянул на мага и подумал вдруг, что за четыре дня совместного путешествия ни разу не видел того спящим. Дремлющим у костра сидя - да, но не спящим. В его-то возрасте...

Спят ли вообще маги?

- Во-первых, нам всем надо отдохнуть. - сказал Зидан. Они уже миновали первые дома. Везде горели окна, из них слышались голоса; видно было, что деревня богатая и хорошо населенная, и жители ложиться спать после захода солнца желания в основном не имели. Зидан уверенно вел спутников к приземистому зданию, горевшему огнями окон, как и прочие деревенские дома. В свете уже кем-то зажженного и уже облюбованного вьющемися вокруг бабочками фонаря над входом была видна вывеска гостиницы - без единого слова, но очень даже понятная: кровать, луна, звезды.

- Во-вторых, надо обдумать, что будем делать дальше. - Зидан толкнул дверь и вошел.


Гостиница радовала. Здесь была даже какая-то претензия на городской сервис. Пол был затоплен ярким лоскутным ковром, окна завешены довольно приличной светлой занавесью в цветочек. Со стен спускались какие-то вьющиеся растения в подвешенных фаянсовых горшках; на полочках у огромного камина были разложены книги. С потолка спускались вязанки чеснока и каких-то трав. На каминной полке среди деревянных и глиняных поделок спала рыжая кошка. При звуке хлопнувшей двери она подняла ушастую головку, осмотрелась, и, решив, что увиденное не стоит прерванного сна, свернулась в клубок снова.

Посреди всего этого неожиданного уюта стоял потрепанный стол, обложенный книгами и какими-то бумагами, а за ним в кресле куда более крепко спал, сложив голову на руки, пожилой толстяк. Видимо, это был хозяин.

Зидан подошел к нему, постоял-постоял, перегнулся через стол и резко свистнул хозяину гостиницы в ухо. Когда тот поднял голову и осовело поглядел на нежданных гостей, Зидан уже стоял выпрямившись в метре от стола.

- Спим на работе?

- Я... э... извините. - вздохнул толстяк. Он протер глаза и внимательно оглядел пришельцев, особо задержав внимание на Кинжал-Гарнет.

- Мля, она-то красивая, но с твоей стороны невежливо на нее так пялиться. - сообщил ему Зидан.

Толстяк сильно смутился и даже полез под стол.

- Я в-вовсе и не смотрю на барышню. - заикаясь, выговорил он. - Совсем нет даже. Я просто... К-комната вон там. - он махнул налево, к занавешенной каким-то бусами единственной внутренней двери. - Чувствуйте себя как дома. Вот.

Виви уверенно направился к двери; Кинжал застыла:

- А... а я где буду спать?

- Ну... там же, где и мы. А где же еще? - растерялся Зидан.

- Как же, Зидан... Мне же нельзя... - растерялась еще больше Кинжал.

Зидан почесал за ухом:

- Я тебя понимаю, но от деревенской гостиницы собственных номеров не жди. Заходите, как-нибудь переживем.


- А, Кинжал, скажи-ка мне одну вещь. - сказал Зидан, сидя по-турецки на одеяле и разглядывая ночную лампу странной конструкции в размышлениях, как ее потушить. В ночные окна барабанил дождь. За спиной у соседней кровати бурчал Штейнер, впервые за несколько дней снимая с себя многочисленные части доспехов. Рыцарь был недоволен тем, что Зидан занял стратегическое положение - кровать в середине комнаты, между ним самим и кроватью принцессы; впрочем, все кровати были рассчитаны на людей разного роста, и Штейнер едва умещался на самой большой, в углу.

- Да? - ответила принцесса Кинжал из-под пестрого одеяла, которым она от смущения накрылась с головой.

- Зачем тебе надо было бежать из замка? - спросил Зидан.

- Если бы корабль-театр не разбился... - отозвалась Кинжал.

- Тогда бы мы прилетели в соседнее регентство Линдблюм. Тебе надо было покинуть Александрию? Если бы не кое-кто, - тут Зидан оглянулся на Штейнера, который уже дважды уронил с грохотом на пол кирасу и теперь сидел, набычившись, на кровати, - ну и не он один, конечно, и если бы не непредусмотренные обстоятельства, мы бы уже были в Линдблюме. Ну сейчас, конечно... Ладно. Пойдем к Южным Вратам пешком. Границу пересечем, сечешь?

- Да... - Кинжал высунула из-под одеяла голову. - Зидан, у меня была причина оставить королевство. Не спрашивай, какая... Я...

- Угу. Я понял. Как-нибудь доставим тебя в Линдблюм.

Тут наконец-то вмешался Штейнер.

- Я слышал достаточно. - мрачно заявил он. - Моя принцесса, вы не должны верить татевым словам. Он может подвергнуть вас еще большей опасности, чем в Злом Лесу. Я прошу вас, моя принцесса. Давайте вернемся в замок.

- Я знаю, что обломался первый раз в Злом Лесу. - поморщился Зидан, вспомнив ночной бой со слугами Хозяина. - Но это не повторится. Я буду защищать прин... пст... Кинжал любой ценой!

- Это я, я защищаю мою принцессу любой ценой! - возмутился Штейнер. - Был, есть и буду.

Зидан развернулся к нему.

- Если ты такой умный, скажи-ка, как ты собираешься вернуть ее в замок.

Штейнер оттопырил нижнюю губу.

- Я как раз над этим думаю. - заявил он.

Зидан в очередной раз встряхнул лампу, и она погасла. Зидан прислушался, услышал, как посапывает в своей кровати Виви, и решил, что зажигать ее второй раз нет смысла.

- Магистр Виви... - обратился к магу за идеологической помощью Штейнер.

- Он спит! - прикрикнул Зидан. - Давай, продолжай мысль. Что надумал?

- Чего? - растерялся капитан.

- Вот именно. Спи. Утро вечера мудренее.


По ночному лугу под дождем шел кто-то широкими шагами, и мокрый вышитый плащ обвис и цеплялся за ноги идущего; но он шел, прислушивался к шуму дождя и изучал темную ночную траву бессонными глазами без зрачков. Что-то привлекло внимание идущего, и он нагнулся, разгреб траву сильными руками и подобрал чудом замеченное желтое перышко. Он поднес мокрое перо под поля остроконечной шляпы, к самим горящим узким щелям глаз, изучая, пытясь различить неуловимый запах девичьей руки. Наконец, это ему удалось; идущий отпустил перышко и вытянулся навстречу дождю; из-за спины выплеснулись огромные синие крылья, взмахнули раз и другой, расщепляя дождевые струи; шедший по лугу поднялся в воздух, тяжело взмахивая могучими крыльями, и сгинул в пронизанной водяными струнами дождевой мгле. Недолго еще слышалось хлопанье крыльев летящего, направлявшегося к самому горизонту, где, сбившись стадом овец в кучу, тепло горели деревенские огни.

17. Дали, скрытый во времени

Одна я во тьме, я искала среди троп
Следы любви твоей среди глубин моей души
Хотела я соткать ее изо обрывков и теней
Тех, что оставили мои Мелодии Любви
Пути соединили наши - я не скажу зачем
Мы лишь на миг сошлись, простились через миг...

* * *

Зидан проснулся не сразу. Он долго прижимал к себе подушку, пахнущую луговыми травами, и пытался понять, приснилась ли ему песня или все-таки нет. Ему хотелось - кроме желания послушать песню еще раз - чтобы песня была на самом деле, реальностью, а не просто хорошим сном. Зидану редко снились хорошие сны, но уж такие, что после них было просто больно просыпаться. И он их не помнил. Здесь он попытался собрать слова песни в одно целое, но они как-то быстро рассыпались и потерялись, и Зидан открыл глаза с чувством довольно значительной обиды.

- Никогда такого не слышал раньше. - вздохнул он. - Может, это Кинжал пела?

Он огляделся по сторонам и увидел, что комната пуста, и по застеленным по-гостиничному кроватям бродят солнечные лучи, и в них танцуют пылинки. Кровать Штейнера была застелена особо жутко, по-военному: ровно, одни прямые углы, горизонталь можно ватерпасом измерять. По-видимому, застилавший кровати, в которых спали Виви и Кинжал толстяк не посмел даже притронуться к этому чуду солдатского застилания кроватей. За окном слышались детские голоса. В прямоугольнике открытого окна прямо за спиной Зидана синело вымытое ночным дождем небо, где над синими горными вершинами плыли в высоте размытые кудрявые облака.

Было часов двенадцать, не меньше.

- Все встали и разошлись. - сказал Зидан, потягиваясь. - Занятно, куда?

Он сел, сунул в сапоги ноги и стал осматриваться в поисках умывальника, а так же, желательно, мыла, ножниц, одеколона и пилки для ногтей. После четырехдневного отрыва от цивилизации надо было привести себя в порядок.


Налюбовавшийся на мельницу Виви завидел играющих детей издали. Он смотрел, как они носятся друг за другом, и ему вдруг захотелось присоединиться к сверстникам, побегать от души... Но...

Дети, увидев его, резко остановились. Это были, без сомнения, дети все местные, очень хорошо одетые даже для города, кое-кто перемазан грязью, но видно, что это сделано случайно в игре. Были люди чистокровные, были и нелюди: у ближайшей девочки были длинные уши с кисточками, рыжий хвостик пропущен сквозь прорезь в юбке, нос черный, кошачий. Виви - все-таки без лица - не смотрелся бы среди них чересчур странно. Но все же - как они на него смотрели!

С отвращением и ужасом, как на оживший труп, подумал Виви. Он сделал несколько шагов вперед, и компания отпрянула за ближайший колодец и сбилась в кучу.

- Это оно. - уверенно заявил коренастый курносый малыш в синей курточке, по-видимому, заводила. - Только... оно...

- Ходит и смотрит... глаза... - начала девочка-кошка.

- Я вовсе не!.. - завопил Виви. Ему хотелось объяснить детям, что это какая-то ужасная ошибка, что он - не то, о чем они думают, непонятно что, но точно страшное; но стоило ему выкрикуть несколько слов, как дети с визгом бросились под защиту угла ближайшего дома и принялись оттуда с еще большим ужасом разглядывать маленького мага.

- Разговаривает. - сказал курносый. - Надо сказать кому-то...

Компания зашушукалась. Виви надеялся, что они пойдут на переговоры, но дети отступили за угол и по одному разбрелись в разные стороны, наверное, по домам.

Виви вспомнил крысенка Пака и девочку в Александрии, которая подобрала его, Виви, билет на входе в город. Ведь те его не боялись! Магу было обидно, он был готов заплакать - здесь, немедленно.

Виви побрел к мельнице.


Кинжал с пером и полуисписанным листом бумаги, выпрошенными у хозяина гостиницы, сидела в тени, на задворках амбара в центре деревни, примостившись между влажными от дождя огромными бочками. Кончик пера Кинжал усиленно грызла еще по старым школярским привычкам.

- Так, - говорила она себе, рассматривая чистое голубое небо, в котором высоко-высоко разметались перистые облака, - если благодаришь, надо говорить "Спасибо", не иначе. Если извиняешься - "Прости". Если прощаешься, "Пока", или "Увидимся", в крайнем случае "До свидания". Если тебе что-то не нравится, надо сказать... а... - она поглядела в лист, - "Фигня".


- Вы прекрасно справляетесь с уборкой, сударь. - сказала девочка за стойкой.

Штейнер гордо похлопал себя по груди тряпкой и чуть не задохнулся в клубе поднятой пыли.

- Это заведение будет поменьше, чем плац в Александрии. - сказал он.

- Вы бывали в Александрии? - поинтересовалась девочка.

Штейнер выпрямился и выпятил грудь.

- Я капитан Адельберт Штейнер, командир королевской стражи Рыцарей Плутона! - провозгласил он.

Девочка за стойкой захлопала бархатными ресницами.

- Наверное, вы часто бываете в замке и видите королеву.

- Ну да. Я там живу.

- Ой. Я тоже там побываю. - девочка вышла из-за стойки и помогла Штейнеру спуститься и передвинуть сильно гнущуюся под его весом стремянку: Штейнер протирал окна.

- Да?

- Да! Мне уже четырнадцать. Когда мне будет восемнадцать, пойду в армию. Всегда хотела побывать в Александрии.

- Похвальные намерения. - согласился Штейнер, полоща тряпку в подставленном тазу. - Кстати, насчет Александрии. Из этой деревни можно попасть в Александрию?

Девочка усмехнулась и стала выгружать из ящика под ближайшим столом пыльные пузатые бутылки.

- Поставьте их наверх. - велела она. - Да, отсюда в Александрию ходит грузовой корабль. Два раза в неделю. Деда знает, когда он приходит.

- Деда?

- Мой дедушка Моррид. Он работает на метеостанции. Видели башню у обрыва?

- О. - сказал Штейнер. - Я пойду, наверное.

Девочка солнечно улыбнулась.

- Спасибо за помощь в уборке. Очень сложно убирать все одной. Хотите, я вас за это поцелую?

- Нет-нет, спасибо! - взвизгнул Штейнер и поспешил уйти.


- Извините? - сказала Кинжал, замолчала и продолжила:

- Что вы делаете?

Бабушка оторвалась от грядок и лукаво глянула на принцессу, забредшую в поисках языковой практики на дальний огород.

- Травлю оглопов, внученька. - пояснила бабушка. В руках у нее была помятая садовая лейка, в которую бабушка доливала воду из большого ведра; от ведра остро пахло химией.

Кинжал растерялась.

- А за что?

Бабушка растерялась не меньше.

- Они же зелень кушают. - сказала она наконец.

Кинжал села на корточки и присмотрелась; она не видела ни одного насекомого. Наконец ей удалось углядеть среди зеленой ботвы желтого жука размером с кулак. Кинжал протянула руку, ухватила оглопа поперек панциря и стала его разглядывать. Жук уморительно моргал и шевелил ножками, пытаясь удрать.

- Странная ты, внученька. - сказала бабушка. - Все девочки боятся больших жуков.

"Кто бы мог подумать? Ладно. Раз. Два. Три!"

Оглоп полетел далеко в сторону, а огороды пронзил ультразвуковой визг принцессы. Кинжал вопила, крепко зажмурив глаза и прижав кулачки к груди, столько, насколько хватило воздуха в груди; потом она, на всякий случай, снова набрала в грудь воздуха и завизжала снова.


Зидан пошатался по Дали около часа и убедился, что либо он здесь никогда не был, либо был чересчур давно. Чем дольше он ходил по Дали, тем меньше она ему нравилась. Все ему казалось странным.

Дали, вероятно, была всего лишь чрезмерно разросшимся хутором, построенным, в свою очередь, вокруг старинного колодца, глубокого, несколько раз переложенного. Таких поселений было немало по всем александрийским горам. Беленькие, словно игрушечные домики были выстроены, кажется, в последние годы вокруг нескольких старинных строений в центре деревни, образовав единственную неровную улицу. Зидан походил вокруг них и определил, что самым старым является двухэтажный дом, в котором, по-видимому, обитал местный староста; немногим моложе были гостиница, запертая на все замки мельница и еще пара домов. Все, впрочем, было хорошо отремонтировано и чисто выбелено. Амбар по соседству с домом старосты вообще был новостроем, ему было не больше года. Выстроен он был добротно, на высоком каменном фундаменте от влаги; на крашеных в зеленый воротах висел огромный замок. Староста, чей дом с желтым ухмыляющимся солнцем на ставнях прижимался к мельнице и амбару, на стуки в дверь не отзывался, скорее всего, его и вовсе не было дома.

Собственно говоря, в деревне много кого не было дома. Если точнее, вообще почти никого не было. Это Зидана и пугало.

В деревне были дети. Зидан углядел компанию, так напугавшуюся при виде Виви - хотя Зидан об этом и не знал. Дети тихо сидели в тени и строили в мокром песке город. Куча песка была явно строительного назначения. Девочка-кошка в одном из аккуратных домиков хлопотала по хозяйству, чистила какие-то овощи. На Зидана она посмотрела через открытое окно с удивлением, но без испуга. Судя по всему, единственным взрослым во всей деревне был хозяин гостиницы, крепко спавший за своим столом.

Логично было бы предположить, что все взрослые на полевых работах: весна, время пахать и сеять. Но Зидан уже видел вечером окрестные поля и был готов поклясться, что их не обрабатывали уже несколько лет. Для спокойствия он выбрался на околицу и убедился, что до горизонта на всех Норличских высотах ни на одном запущенном поле нет ни одного работника. Только на долгих огородах за деревней копалась какая-то бабка.

Зидану это не нравилось. Он пересчитал дома и пришел к выводу, что в Дали живет по меньшей мере двадцать семей. Если даже считать семью по три человека - что для деревни немыслимо - в Дали должно быть не менее шестидесяти человек. Из них в наличии было только десять, почти все дети. Вряд ли они могли поддерживать дома в таком идеальном порядке. Да и окна вечером горели практически во всех домах.

Спрашивать у детей, где их родители, Зидану не хотелось. И дети тут какие-то странные, подумал он. Кто-то кричал, кажется? Да нет, показалось.

Он снова вышел на околицу и стал рассматривать желтую на полуденной жаре башню на севере. Башня тоже нравилась ему все меньше и меньше. На верхушке башни обнаружилась стрела, как у подьемного крана. У подножия башни был маленький домик, из трубы вился дымок; Зидан подумал было идти туда, но потом он углядел в траве между деревней и башней совершенно чародейского вида белые круги и петли на много метров. Желания идти по этим кругам у него не возникло, а топать к башне в обход было лень. Кроме того, он нашел еще одну занятную вещь в деревне: между амбаром и домом старосты лежал какой-то брезент, а на нем детали некой машины: шестерни, валы, рядок винтов и гаек, цилиндры и поршни. Зидан не особенно разбирался в механике, но даже ему было ясно, что это не сенокосилка и даже не молочный сепаратор. На брезенте лежала разобранная Туманная машина.

Здесь Зидану стало совсем не по себе. Ночью был дождь, значит, разбирали машину сегодня утром. Все детали были новенькие, с заводскими номерами; кому понадобилось тащить современный двигатель в Богом забытую деревню, было непонятно. Амбар тоже Зидану не нравился, хотя он и не мог сказать, почему. Дом старосты был соединен пристройками с амбаром и с мельницей; с какого бодуна староста выстроил эти проходы, было тоже неясно; не хотел же он среди ночи таскать зерно с амбара на мельницу и муку - в амбар.

Зидан еще походил по деревне, проникаясь неясными подозрениями, и тут наконец-то наткнулся на Виви. Маг стоял у стены мельницы и изучал какую-то трубу, торчащую из травы. Рядом тянулась оградка овечьего или чокобиного загона; трава в нем была изрядно вытоптана, в корыте у мельничной стены плескалась вода. Животные были тут совсем недавно.

- Эй, Виви. - сказал Зидан. - Как дела?

- А... - маг поднял глаза. - Ничего. Я просто... думаю...

- Угу, вижу. - Зидан задумался. - А!

Виви вытаращился на него.

- Ты встретил девочку! - предположил Зидан, вспомнив девочку-кошку. Предположение повергло мага в состояние, близкое к ступору.

- Нет-нет, ничего подобного! - возмутился наконец Виви.

- Ну, только не говори, что не любишь девочек. - заявил Зидан.

Виви надолго замолчал, затем сформулировал:

- Я вообще о таких вещах не думаю.

- А я о них всегда думаю. - гордо сказал Зидан. - Меня знают все девушки в Линдблюме. И в Трено. И в Александрии. Ну все-все. Так что, будут проблемы с девочками - обращайся ко мне.

- Хорошо. - растерянно сказал маг. - Спасибо.

- Во. Так, надо думать, что делать дальше. Поищу Кинжал и Чугунку. Вернешься в гостиницу?

- Да. - согласился Виви. - Сейчас пойду.

Он еще раз заглянул в трубу.

- Что ты там углядел? - заинтересовался Зидан.

- Да ничего. Просто я слышал звук какой-то. - Виви задумался и попытался изобразить:

- Кви! Квии!

- Это чокобо. - определил Зидан. - Только они в земле не живут. Я пошел. В гостинице встретимся.

И он пошел искать Кинжал, а Виви беспомощно уставился в темный проем трубы, куда и кулак нельзя было засунуть:

- Чокобо? Какие чокобо?

Он присел на корточки и попытался прислушаться, чтобы еще раз услышать крик загадочного чокобо. Неожиданно над самым ухом мага раздался щелчок: двери мельницы, доселе запертые, отпирались изнутри. Виви тревожно поднял голову; он осознал, что за ним давно наблюдали из пыльных мельничных окошек, но он был слишком занят трубой и собственными мыслями. Маг только начал поворачиваться ко двери, а вышедший из нее уже оказался у него за спиной. Виви ощутил на плечах крепкие руки, в которых чувствовалась огромная сила; маг жалобно закричал, но было поздно - его мгновенно уволокли в темное нутро мельницы, где шумно ходили огромные жернова, и дальше вглубь и вниз.


Зидану послышался какой-то слабый крик. Он остановился, прислушался, но крик не повторился, и Зидан решил, что крик ему послышался. Странная деревня изматывала его нервы почище Злого Леса.

Зидан забрел в деревенскую лавочку, где на крохотном светлом пятачке продавалась всякая полезная в хозяйстве всячина - от гвоздей до тяжелых арбалетов. Под потолком висело лысеющее чучело невиданной птицы с огромным клювом и растопыренными крыльями; от этого невинная лавочка напоминала логово колдуна. Здесь обнаружилась Кинжал, беседующая с хозяйкой. Точнее, и.о. хозяйки, поскольку крутящейся на стуле толстушке было лет двенадцать-тринадцать. Беседа со стороны выглядела как монолог и.о. хозяйки, поскольку она молола ерунду с огромной скоростью, а Кинжал время от времени вставляла реплику за репликой, тщательно подбирая слова. Зидан, еще не войдя, узнал, что и.о. хозяйки зовут Алиса, что другую девочку в пабе зовут Нина, что Нина хочет идти в армию, а Алиса - нет (Кинжал сказала, что это, наверное, тоже по-своему правильно), что они, кроме Хэла - хозяина гостиницы - и бабушки в деревне старшие, "пока мама не вернулась", что осенью ее, Алису, отвезут в Трено на учебу (Кинжал согласилась, что это хорошо), что сидеть весной в лавке скучно и глупо (Кинжал согласилась), что кассу не открывали уже несколько месяцев и она, Алиса, не знает, есть ли там хоть что-то, и что у нее, Алисы, есть на примете жених из Трено, но ему придется жить в Дали. И он не откажется, заключила Алиса. Кинжал ничего не нашла ответить на это. Зидан прислушивался ото двери: ему нравилось, как говорит Кинжал. Длинноты и книжные выражения исчезли, зато почти каждая фраза приправлялась едким "хрень" или, наоборот, "клево". Отлично, как-нибудь переберемся через границу, а там будет видно.

Кинжал оглянулась; она поняла, что Зидан слушал почти всю беседу, смутилась и сильно покраснела.

- Зидан?

- Угу. - Зидан скосился на и.о. Алису и сказал Кинжал:

- Слушай, надо бы вернуться в гостиницу.

- В чем дело-то? - обеспокоенно спросила Кинжал.

- Так. - сказал Зидан. - Мы уходим. Сейчас еще Чугунку найду.

Кинжал сделала реверанс перед Алисой и вышла. Зидан подумал и обратился к и.о. Алисе:

- Слушай-ка, а где твоя мама?

- Ушли. - ответила Алиса, невинно глядя на Зидана непроницаемыми голубыми глазками.

- А вечером она будет? - беспомощно спросил Зидан.

- Да, конечно. - сказала Алиса. Зидан напряженно соображал, что бы сказать еще, и понимал, что и.о. Алиса по другую сторону прилавка так же напряженно соображает, как бы Зидану ничего не выболтать, но по лицу и.о. этого было не видно. Алиса смотрела на Зидана ровно, не моргая, и Зидан понял, что выпытать ничего у этой странной девицы не удастся. Он извинился и вышел.

Штейнера он видел у местного паба - судя по нахоженности деревенских дорожек, вся жизнь местных жителей протекала между собственными домами, этим заведением и домом старосты... где была запертая, но исправно работающая мельница и подозрительный амбар.

Зидан подошел к пабу и заглянул внутрь. Девочка Нина, в тишине паба наводившая чистоту на какие-то склянки за стойкой, приветливо улыбнулась ему; Зидан улыбнулся в ответ, но заходить не стал. Штейнер ушел куда-то еще, что ли?

- Черт с ним. - решил Зидан. - Пойду-ка в гостиницу.


- А, Кинжал. Виви еще не заходил?

Кинжал сидела на своей кровати и читала какую-то книгу; при появлении Зидана она подняла голову и отложила чтение в сторону.

- Пока нет еще.

- М-м-да. Подождем. Я ему сказал. Как тебе понравилась деревня? Отличается от замка?

- Да, наверное. - ответила Кинжал. - Дети здесь такие славные. Вообще есть на что посмотреть. Я раньше никогда так свободно не гуляла.

Она нахмурилась:

- Но вот одно... Где все взрослые?

Зидан сел на свою кровать.

- Я тоже думал. Вообще они должны быть на полях или на огородах за деревней, да.

- Здесь есть только один огород, и он такой маленький... - обеспокоенно сказала принцесса.

- Да. Что-то здесь странное творится. Не нравится мне эта деревня. Мы уйдем, как только Виви вернется.

- А Штейнер?

Зидан отмахнулся.

- Я знаю, как пройти через Южные Врата. Запросто. Нас-то с Виви никто не ищет, тебя мы спрячем. Забудь ты про Чугунку. Управимся сами. Подождем еще Виви и пойдем прямо на юг.

Они подождали еще полчаса. С улицы через открытое окно накатывала послеполуденная жара, солнце калило подоконник. Внутрь залетела большая бабочка и билась о потолок, пока Зидан не поймал ее и не выкинул на улицу. Теперь Зидан забрался с ногами на кровать и рассказывал растянувшейся на своей кровати Кинжал длинную историю из собственной жизни.

- Как оказалось, само то, что мы влезли внутрь усадьбы, не было преступлением. Но раз уж Четыре Короля там что-то прятали... Что такое? Моя история тебе надоела?

- Нет-нет, очень интересно. - Кинжал села. - Меня беспокоит Виви. Где он?

- Да, точно. - нахмурился Зидан. - Он должен давно прийти. Наплевать на Штейнера, но без Виви мы не уйдем. Я же его у мельницы оставил. Пойдем позовем его.

Зидан встал с кровати, мигом перемахнул через подоконник и сразу оказался снаружи, на улице у колодца. Кинжал, подумав, последовала его примеру.

Они зашагали к мельнице. Чем ближе они подходили к дому старосты и мельнице, тем в большее беспокойство впадали, поскольку Виви у мельницы не было.

- Куда ж он пошел-то? - беспомощно развел руками Зидан. - Он был здесь.

Зидан подошел к оградке загона и поглядел в трубу, которую раньше изучал Виви.

- Виви слышал здесь крик чокобо. Из земли. Ну-ка, я ничего не услышу? - Зидан лег на землю и приложил к трубе ухо.

- Что там? - полюбопытствовала Кинжал.

- Ничего. - неуверенно сказал Зидан. - Ну, если мне не мерещится. Черт, кажется, там кто-то плачет. Детский голос вроде бы.

- Вдруг это Виви? - спросила Кинжал.

Зидан вытаращился на нее и, пожав плечами, заорал в трубу:

- Виви, ты там?

К его удивлению, из трубы ответили:

- Зидан?..

Это явно был маленький маг. Голос был очень слабый, далекий, с сильным эхом.

- Виви! - завопил Зидан. - Что с тобой? Ты под землей? Можешь двигаться?

Виви долго не отвечал, и Зидан и Кинжал успели порядочно напугаться, глядя на ржавый обрубок трубы в траве и представляя себе различные жуткие картины.

- Мне сказали никуда не уходить... - наконец донесся из трубы голос мага.

- Кто?!

Без ответа.

- Ты ранен?

- Нет. - ответил снизу Виви.

- Оставайся там, где сейчас находишься. - велел Зидан. - Мы тебя вытащим.

- Да, хорошо. - ответила труба.

Зидан встал и начал осматриваться:

- Да что же здесь творится-то? Должен быть какой-то способ попасть в это подземелье. Где он может быть?

- Мельница. - сказала Кинжал. - Мельница раньше была закрыта.

Зидан глянул на двери мельницы. Действительно, теперь запоры были сняты, и дверь была слегка приоткрыта. Зидан приблизился к двери и толкнул ее; дверь легко отошла в сторону.

И эта деревня казалась такой тихой...

Зидан, сжавшись, заглянул внутрь, ожидая увидеть что-то особенно зловещее, но мельница была самой настоящей мельницей, темной, безлюдной, заваленной всяким хламом, но работающей. Сверху, из балок перекрытий спускалась толстая, медленно поворачивающаяся ось; жернова на ней шуршали друг об друга, перетирая сыплющиеся по желобу под жернова пшеничные зерна в муку, все тоньше и тоньше. Теплая мука тонкой струйкой сыпалась в мешок на дощатом полу.

Зидан подошел к жерновам, снял перчатку и взял в ладонь горсть зерен из желоба.

- Ни одно поле, значит, не возделывают. - сказал он. Зашедшая за ним Кинжал нашла в дальней стене в глубине мельницы дверь, подергала ручку, потом толкнула: заперто.

- Это в дом старосты. - решил Зидан. - Интересно, зачем ему? Не может с улицы зайти? Или не хочет, чтобы мы видели, как он тут бегает?

Принцесса ойкнула.

- Что, если кто-то нас здесь увидит? - спросила она. - Не зря ведь они тут все закрывают и прячутся.

- Надо надеяться, нас не заметят. - тут Зидану в голову пришла новая мысль. - Не двигайся!

Кинжал, пошедшая было обратно к жерновам, испуганно остановилась. Зидан вернулся к захлопнувшейся двери, открыл ее; внутрь мельницы хлынул солнечный свет, и в нем затанцевали мельчайшие частицы густой мучной пыли. Зидан присел на корточки.

- Глянь-ка. Мука оседает на полу, все, кто ходит, оставляет след. Это мои следы, вот я ходил к жерновам, вот вернулся. Это твои. Это чьи-то еще. А вот это...

Он ткнул пальцем в пол. Кинжал осторожно, пытаясь ступать в собственный следы, подошла к Зидану. На полу ясно тянулась цепочка тесных маленьких следов.

- Виви?

- Похоже на то. - Зидан провел по полу пальцем, обводя следы тяжелых бот рядом со следами мага. - Видишь, они одинаково припорошены, значит, шли они одновременно. Точнее, вот от двери до сюда Виви волокли, за руку, например, а здесь заставили идти самому.

Кинжал вздрогнула. Зидан подпер входную дверь случайным ящиком и снова стал осматривать те и другие следы. Они вели не к двери в старостин дом, как он думал, а куда-то в темный угол, под кучу старых мешков и веревок. Зидан подошел к этой куче и стал раскидывать ее содержимое.

- Час от часу не лучше. - вздохнул он, обозревая литую чугунную крышку люка в полу.

- Откроем? - спросила Кинжал. Они взялись за края крышки и потянули. Крышка неожиданно легко отошла вверх. Открылась темная дыра - обложенная кирпичом шахта, ступеньки в стене вели куда-то вниз.

Зидан и Кинжал переглянулись.

18. Большие тайны маленькой деревни

- Так. - сказал Зидан, чиркая спичками. - Конечно, темно. Сдается мне, с такой фразы у меня почти всегда начинаются неприятности.

- Лампы мы не прихватили. - пожаловалась принцесса.

- Как-нибудь обойдемся. Не возвращаться же за ней. О, в этой стороне есть какой-то свет... - с этими словами Зидан оступился и ухнул в темный провал. Спичка, естественно, погасла.

- Зидан, ты где?! - в ужасе закричала Кинжал. Ответ последовал незамедлительно:

- Здесь я, внизу. Похоже, тут какой-то спуск. - Зидан внизу снова зажег спичку и с раздражением обнаружил, что "пропасть", в которую он сорвался, была метра полтора глубиной. - О, тут есть подъемник!

- Какой подъемник? - удивилась Кинжал. Зидан подергал какую-то ручку на стене "пропасти", и пара квадратных метров пола вместе с самим безмерно удивленным Зиданом, жутко скрежеща, взлетела на уровень, на каком стояла Кинжал. Подъемник представлял собой мощную раму с прочной стальной решеткой; вверх и вниз ее подавали длинные тяги. Кинжал перешла на платформу; Зидан снова дернул за ручку, и подъемник с грохотом рухнул вниз. Девушка сошла с платформы, но Зидан никак не мог наиграться с подъемником; он несколько раз покатался вверх-вниз, загубив пять-шесть спичек.

- Хватит! - взмолилась Кинжал. - Сейчас все сбегутся на шум.

- Минуточку, здесь есть еще одна ручка...

Сверху ударил ослепительный свет. Зидан и Кинжал сжались; Зидан поспешил отвернуть переключатель почти до предела, так, чтобы было еле видно окружающее. Свет, оказывается, шел от полудюжины газовых рожков вверху, под сложенными из буро-красного кирпича сводами подвала.

- Блиннн, да это какой-то склад. - сказал Зидан, оглянувшись по сторонам.

Подвал был почти полностью забит ящиками и бочками, каким-то хламом и ветошью, ржавыми деталями неизвестных машин; особенно поражали воображение бочки - каждая два метра в вышину, два в обхвате, и на боку каждой светлел знак четырехконечной желтой звезды в зеленом круге. Бочки были новые, и уж освещение да подъемник заставляли думать, что для мельничного подвала это помещение несколько чересчур.

- Кто там балуется со светом? - прозвучал вдалеке суровый голос.


Зидан и Кинжал заметались по подвалу; в стене за бочками был проем и за ним освещенный коридор - голос шел оттуда. Впрочем, затем прозвучал и второй голос, повыше, видимо, говорил молодой человек:

- Опять парни из распределительной. Оставь, все равно надо будет потом бочки забрать.

- Ладно. - согласился суровый голос. - Пускай газ жгут, нам не до них. Что делать с этим?

Голоса замолкли. Зидан и Кинжал подобрались к проему. Пахло птицами - где-то рядом находились чокобиные стойла. Высунувшись, насколько возможно, Зидан увидел и обладателей голосов: один постарше, рослый и широкоплечий, загорелый дочерна, с усиками и бородкой, в ярком жилете и с увесистой дубинкой на поясе. Второй был моложе, субтильнее, гораздо ниже ростом, с крашеными под модную в соответствующих кругах седину волосами; оба были здорово похожи, наверное, разновозрастные братья. На мирных крестьян оба походили весьма слабо. Они, насупившись, изучали что-то, что Зидан с Кинжал видеть не могли.

- Почему оно двигается? - хмуро сказал младший. - Говорят, его нашел брат старосты.

- Угу. Думаю, они помирились. - старший развел руками. - Теперь и он с нами.

- Разве он раньше не поддерживал бабушку? - подозрительно спросил младший.

- Это ты насчет того, что надо на полях работать? Он, кажется, сказал, что возражал только потому, что поссорился с старостой. Да ладно тебе, заткнись, чем больше рабочих рук, тем лучше.

- Да он просто лентяй. Дрыхнет целыми днями в своей гостинице.

Кинжал и Зидан переглянулись.

- С паршивой овцы хоть шерсти клок. - подытожил старший. - Все-таки, что делать-то будем?

Младший фыркнул и махнул рукой:

- Ну, положим в ящик, как остальных, а там видно будет.

- Да, верно. Пусть ихняя шантрапа в замке с этим разбирается. Наше дело - наращивать производство и заколачивать бабки. - сказал старший. Младший кивнул.

Кинжал ошеломленно глянула на Зидана и прошептала:

- Замок тут при чем?

Старший отпер дверцу, возле которой стоял, и велел:

- Выходи. Быстро-быстро.

Они вытащили из-за двери донельзя печального и апатичного Виви и поволокли его по коридору. Маг молчал и не сопротивлялся. Зидан чуть не выпрыгнул из укрытия; Кинжал поспешно ухватила его за руки и не дала догнать пленившую мага парочку.

- Отпусти меня! - зашипел Зидан. Он напряженно шарил по поясу в поисках оставленных в гостинице кинжалов.

- Тихо! Мы не должны на них нападать. - зашипела Кинжал в ответ.

- Почему? - загорелся Зидан. - С какой это стати? Еще как должны! Уж я-то им...

- Я объясню. - сказала Кинжал, садясь на пол. - Ты видел звезды на бочках? В Александрийском замке были точно такие же бочки с тем же изображением. Возможно, те же самые. Да эти люди и сами упоминали замок. Здесь есть какая-то связь между замком и этим местом. Так что я тебя прошу: не создавай неприятностей, пока я не узнаю, в чем тут дело.

- Угу. Но если узнаю, что Виви в беде, я тут всем создам такие неприятности... - пообещал Зидан.

- Ладно. - согласилась Кинжал. Зидан пошарил по ближайшим ящикам в поисках оружия, нашел достаточно увесистый ломик, засунул его за пояс и успокоился.

- Это не кинжал, конечно, но много лучше, чем ничего.

Они зашагали по коридору.

Коридор был недлинный; он ярко освещался уже лучами солнечного света, бьющими из световых колодцев по восточной стене. Под ними были навалены грудами ящики и опять же бочки; а в середине, под самым большим световым колодцем, был огорожен заваленный соломой широкий загон, и в нем ходил большой солнечно-желтый чокобо, топорщил пышный хвост, разевал огромный изогнутый клюв и жалобно смотрел на проходящих. Зидан мало что понимал в чокозаводстве, но и он догадался, что этот чокобо - чокобиха, самка. Зидан и раньше видел немало этих благородных птиц, но чокобиха из далийского подземелья была одной из самых больших; Зидан, вытянувшись во весь рост, не достал бы до клюва и вряд ли смог бы сесть чокобихе на спину и обнять ногами крутые бока; да и вряд ли на этой чокобихе когда-либо ездили верхом. Оградка вокруг загона вряд ли удержала бы огромную птицу, способную ударом мозолистой лапы с мощными когтями проломить кирпичную стену.


Зидан, пригибаясь, миновал чокобиный загон, поманил за собой Кинжал: впереди виднелся ярко освещенный зал. Это даже не напоминало подвал ни по размерам, ни по внешнему виду, скорее - заводской цех, но почти пустой; мощеный пол чисто выметен, у стен какие-то неприятного вида длинные, пестро раскрашенные ящики с крышками и без, справа и слева запертые двери, напротив блестели смазкой непонятная машина внушительных размеров и дуга транспортера, уходящего в темный проход в дальней стене. Над головой шипели газовые рожки. Из-под дальней двери полз... дым? Пар? Хуже - Туман. Его было немного, и он устойчиво держался облачком у дальней двери, но таинственно-неразличимый шепот из него наполнял зал.

Зидан прошел к непонятной машине и потрогал ее. Что еще за ерунда? По сложности напоминает корабельный двигатель; это - манометр, это переключатели, вот наружные шатуны, это чугунные створки с задвижками, ведущие на транспортер. Створки были закрыты. Зидан поглядел вверх и вздрогнул: над дугой транспортера нависала еще одна дуга, и на ней болтался ряд каких-то зловещих крюков, неприятно напоминая о мясобойне. Зидан принюхался, силясь уловить запах крови, но кровью не пахло; пахло скорее машинным маслом и еще какой-то химией, довольно-таки сильно.

- Зидан! - зашипела на него Кинжал. Зидан обернулся.

- Кто-то плачет?.. - спросила Кинжал, прислушиваясь. Зидан тоже прислушался, пошел вдоль штабеля длинных ящиков и вдруг гаркнул:

- Виви, ты, что ли?!

Через минуту или более из прислоненного к стене ящика далеко в стороне тихо донеслось:

- Зидан?..

- А! Вот ты где! - сказал Зидан. - Сейчас мы тебя вытащим. Зачем тебя в ящик-то запихнули?

У мага в ящике было на этот счет не больше соображений, чем у Зидана с Кинжал. Они опустили ящик на пол; Зидан попытался отодрать крышку руками, но прибита она была надежно.

- Как они могли... - всплеснула руками Кинжал, осматривая огромные кровельные гвозди, которыми края крышки были крепко пригнаны к бортам ящика.

- Ну-ну, я лом взял. - сказал Зидан, доставая ломик и просовывая его под край крышки. - Пошла!

Крышка треснула; Зидан, орудуя ломом, разломил ее пополам и отодрал обе половинки по отдельности, и из ящика вывалился отчаянно кашляющий от пыли и расстроенный донельзя маг.

- Что случилось-то? - осведомился Зидан. Ему больше ничего не пришло в голову.

Виви, всхлипывая, объяснил:

- Когда ты ушел, эти люди меня схватили и привели сюда. И сказали - оставаться здесь. Я так напугался... Я же не знал, что делать. Мне сказали "Почему ты был снаружи?" и еще "Грузовой корабль еще не прибыл". Я не знал, о чем они говорят, и сам ничего не сказал, и они сказали, что тогда загрузят меня сегодня, раз так вышло.

Получив такое путаное разъяснение, Зидан задумался. Деревня ему уже не нравилась совершенно. Кинжал бросилась утешать плачущего Виви; по невидимому лицу того трудно было судить о состоянии мага, зато по голосу - очень даже можно.

- Ну и? - спросил Зидан, не дождавшись продолжения. - Тебя засунули в ящик?

Виви, рыдая, кивнул.

- Зато уж теперь все в порядке. Слушай, Виви. - сказал он. - В следующий раз надо тебе что-то сделать. Обругать их, например. Или что-нибудь вроде того.

- Как это - обругать? - вытаращился на него маг.

Зидан почесал в затылке.

- Что-нибудь... мнэ... вроде "Отвалите, сукины дети!"

- Сукины кто? - заинтересовалась Кинжал.

- Неважно. - смешался Зидан. - Но, в-общем, это полезно. Ты ошарашишь нападающего и себе сил придашь...

- А. - ответил маг. По крайней мере, плакать он перестал. Все трое помолчали, а затем Зидан вздохнул и сказал:

- Я понимаю, что вам трудно такое даже выслушать, но, по-моему, мы должны продвинуться вперед и выяснить, что же тут творится.

Виви на удивление бодро ответил:

- Я понимаю. Мне тоже, э, интересно. Я хочу знать, что это за место. Вот, например, что это за машина?

И вот тут-то непонятная машина в углу ожила. Внутри ее что-то заходило и зашуршало смазанными частями, стрелка манометра поползла от нуля прочь. Все трое вздрогнули; и, не успел Зидан приблизиться к машине хотя бы на несколько шагов, чтобы остановить ее - створки открылись, и машина выдала на транспортер, точно под ближний крюк, свою первую продукцию.

Больше всего ЭТО напоминало помятое пасхальное яйцо высотой где-то с полметра и совершенно дикой раскраски - больше всего было ярко-розового. Все оно было испещрено разномастными пятнами и швами, туго стянутыми ремнями также ярких цветов. Стрелка манометра метнулась к нулю; створки закрылись, и дуга транспортера поволокла яйцо от машины прочь, крюки наверху тронулись за ним. Стрелка манометра снова поползла прочь от нуля.

Зидан, Кинжал и Виви изумленно пялились на розово-яйцевидную продукцию машинного производства, пока она не уплыла в полумрак прохода, куда вел транспортер. Тем временем машина выдала второе яйцо, не слишком отличающееся от первого, и занялась производством, видимо, третьего. Второе яйцо тоже поползло по транспортеру в темноту, бесконечная гирлянда крюков следовала за ним.

Зидан почесал за ухом и пошел в темный коридор вдоль транспортера.

- Что там? - тревожно спросила Кинжал.

- Ничего особенного. - ответил Зидан. - Тут еще одна машина, яйца уходят в нее. А за ней... она ведь тоже чего-то делает... Ого! Ё-мое! Гляньте только! Это... это...

Виви и Кинжал со всех ног бросились за Зиданом в коридор. Машина к этому времени совсем раскочегарилась и выдавала на-гора яйцо каждые пять секунд, яйца ползли по транспортеру во вторую машину, огромную, черную, прямоугольную, безо всяких приборов и переключателей и работавшую еще быстрее первой, а за ней... В общем, назначение крюков несколько прояснилось.

Тусклая лампочка под потолком освещала череду висящих на крюках, подобно одежде в платяном шкафу, предметов. Крюки упрямо волокли свой немалый груз вперед. Это были, к счастью, не кровавые туши, а что-то наподобие тряпичных кукол в человеческий рост, чем-то обильно набитых и оттого пузатых, толсторуких, толстоногих, явно тяжелых. Все они были примерно одинаковые: фиолетовый сюртук с золотым шитьем, белые панталоны, перчатки, туфли, на голове - свернутая крюком вперед широкополая и остроконечная шляпа. Вместо лиц у всех - чернота, и никаких горящих во тьме глаз.


- Что это?! - завопил Виви, мгновенно оказавшись снова на грани истерики.

- М-да... - вымолвил Зидан. - Если не вникать в различия... - Чертовски тебя напоминает, Виви, подумал он и смолчал.

Они стояли и смотрели, как машина выпускает одну куклу за другой; бесконечная их череда двигалась вдоль по коридору, вдаль, туда, где горел свет и слышалось множество человеческих голосов. Теперь стало ясно и то, как работает транспортер: никакой особенно хитрой машинерии здесь не было, хотя задумано было неглупо. Рядом с транспортером в оси вертелось здоровенное колесо на манер беличьего, из грубо обтесанных сосновых досок, и в нем вышагивал еще один чокобо, помельче, чем великанша в загоне, но все равно внушительных размеров. Колесо, соединенное с транспортером ременной передачей, легко поворачивалось под поступью огромной птицы; дабы подкрепить ее усердие, кто-то очень хитрый подвесил перед колесом на веревке связку каких-то овощей с длинной ботвой. Чокобо шел к связке, а колесо под ним крутилось и уводило от связки прочь. Умно, но подло.

- Гизальская зелень. - сказал Зидан. - Дайте-ка я гляну, они живые, или нет.

С этими словами он вспрыгнул на транспортер, закачался на дуге, уцепился за одну из огромных кукол и приподнял края шляпы следующей за ней.

- Это что, куклы? - замогильным голосом спросил Виви.

- Вроде бы да. - согласился Зидан, спрыгивая в коридор. - Под шляпами ничего нет, просто темно. Неживые они, точно. Но! - он поднял палец. - Видите, входят в машину яйца, а выходят эти. Они, ммэ, только что сделаны.

- Кому это нужно? - ошеломленно спросила Кинжал. - Моя мать имеет к этому какое-то отношение?

- Тссс! - зашипел на нее Зидан, прислушиваясь. - Кто-то идет! Прячемся!

Принцесса и маг еще не вышли из оцепенения, поэтому действовать пришлось Зидану. Он подхватил Виви под мышки и перекинул за транспортер, за чокобиное колесо, затем толкнул в бок принцессу, опрокидывая, мигом подхватил за плечи и под коленки, и, не успела она толком возмутиться - перешагнул с ней на руках транспортер и оказался рядом с Виви.

- Уж извините, но сидите тихо! - шепнул он.

И вовремя: по коридору с обеих сторон шагали давешние братья, хмурые донельзя, младший с дальней стороны, а старший с ближней, из только что покинутого нашими героями зала с машиной и штабелями ящиков.

Они сошлись почти напротив чокобиного колеса, и, следовательно, совсем рядом с нашими героями.

- Ну? - спросил старший.

- Что "ну"? - хмыкнул младший. - Это ты тут разговаривал?

- За кого ты меня принимаешь? - буркнул старший.

Они помолчали; тут Зидан заметил, что на сгибе руки у младшего висят его, Зидана, ремни с кинжалами в ножнах, оставленные утром в гостинице. Первой его мыслью было выскочить из-за транспортера, ударить младшего как уж следует по уху и забрать свою собственность. Однако Зидан эту мысль немедленно отверг: во-первых, был еще и старший брат и множество людей по ту сторону коридора, куда уходил работающий транспортер. Во-вторых, с Кинжал и Виви далеко бы Зидан не убежал.

- Ты понял, что у нас гости? - спросил младший. Зидан сжался.

- Где? - нахмурился старший.

- В гостинице. - буркнул младший.

- Может, это инспекция?

- Непохоже.

- Они вооружены?

- Двое - да. К счастью, один из них идиот. - младший поднял висящую у него на руке путаницу ремней и похлопал по кинжалам. Братья захохотали. Зидан покраснел, кроме того, Кинжал повернулась к нему и шепнула на ухо:

- Младший - девушка.

- Что-о? - ошеломленно переспросил Зидан.

- Да, просто одета по-мужски и волосы пострижены.

Зидан осел на корточки и прислонился к стене.

- Либо я старею, либо эта химия запахи забивает. В первый раз в жизни так ошибся.

Кинжал хихикнула.

- Чтобы ты не слишком веселилась: одна из моих идей - с тобой на пересечение границы сделать то же самое... То есть - постричь и переодеть. Наша компания и так слишком приметная, а уж твое описание наверняка у всех пограничниц есть.

- Лучше умереть, чем стричься! - мрачно ответила Кинжал, накручивая на палец прядь своих роскошных волос.

- "Лучше умереть, чем стричься" гораздо лучше, чем "подобное совершенно недопустимо". Ты делаешь успехи. - шепнул в ответ Зидан.

Братья, то есть, наверное, брат и сестра наконец отсмеялись и повернулись к чокобиному колесу.

- Чокобо что-то беспокоится. - сказала девушка с кинжалами на руке. Теперь Зидан был уже совершенно уверен, что это девушка. Чокобо действительно сбился с темпа, косил с высоты своего роста голубым глазом на спрятавшихся за транспортером и потому невидимых за проезжающим рядом кукол братьям незнакомцев.

- Пяти минут не работает, а уже беспокоится. - хмыкнул ее брат. - Надо было сюда чокобиху ставить, быстрее бы пошло. Ладно, насчет гостей. С первым ясно, а второй? Вооруженный?

- Ушел куда-то с оружием. Такой здоровенный мужик в доспехах, с мечом. Меня выше на три головы.

- Либо мы их арестуем и посадим куда-нибудь, либо - если они ничего не обнаружат - пускай идут дальше. - решил старший.

Сестра с размаху пнула его под коленку, брат заойкал и запрыгал на одной ноге. Очевидно, это был единственный для нее способ выбить из братца дурь, применение затрещин исключалось из-за разницы в росте.

- Всегда искренне считала тебя кретином, Рей. Посадим куда-нибудь? Кормить еще будем, да? Охрану содержать? До каких пор? Или отпустить? "Если они ничего не обнаружат"! Тот наш, маленький, был с ними!

Рей, если его действительно так звали, изумленно глянул на сестру:

- Что-о? Откуда ты знаешь?

- Хэл сказал. Это он забрал кинжалы - боится, что эта компания кого-нибудь зарежет. Его, например.

- Почему он не говорил раньше?

- Потому, что он трус. И ему на наше дело наплевать. А у нас не так много времени, Рей. Замок требует наращивать производство, как ты сам сказал. Полгода назад, когда все только началось, мы делали двадцать в месяц, экспериментировали с разными частями сборки и дозами. Теперь мы должны производить больше пятидесяти в день, и так последние две недели. И никаких экспериментов, видишь, они все стандартные. - сестра ткнула пальцем в сторону гирлянды пузатых кукол, проплывающих мимо.

- Не вижу тут ничего плохого. - сказал Рей, отодвигаясь от возможного второго пинка.

- Не видишь тут ничего плохого?! Да замок требует от нас склады выгребать, понимаешь? Склады! Все, даже опытные образцы, даже тот маленький, должны идти в замок! Они копят их там! Что ж ты за идиот такой, Рей, не понимаешь, что лафа закончилась. В замке что-то хотят делать, и им нужна вся наша продукция!

- Не понимаю, к чему ты клонишь. - тревожно сказал Рей.

- К тому, что все это скоро закончится. - отрезала сестра. - Скоро в замке будет более чем достаточно нашей продукции, и они свернут производство и будут делать с продукцией то, что задумали. А нам придется сажать картошку.

Рей почесал в затылке.

- Честно говоря, не хочется мне сажать картошку. Если дело действительно так пойдет, вернемся в военную школу. В крайнем случае, поеду в Трено работать.

- Вышибалой, наверняка. - буркнула сестра. - Но все заканчивается, я чувствую. Кинжалы можешь себе забрать, если хочешь. Назад, во всяком случае, я их возвращать не буду.

- Это мое! - взвизгнул, не выдержав, Зидан, высовываясь из-за транспортера между плывущими мимо куклами и выхватывая из протянутой к Рею сестринской руки ремни с кинжалами. Все произошло очень быстро; не успели опомниться ни брат с сестрой, ни Кинжал с Виви - Зидан еще одной рукой рвал ремни из рук обескураженной похитительницы кинжалов, а другой - сорвал висящую перед чокобиным колесом связку гизальской зелени и швырнул ее на пол коридора, прямо под ноги Рею с сестрой. Связка рассыпалась по всему коридору.

Чокобо завопил дурным голосом и перешел со своего мерного шага в частую рысь, вытянувшись шеей к отдалившемуся лакомству; колесо под его ногами закрутилось скоро-скоро, пошатываясь со стороны в сторону и нещадно скрипя. Скорость движения транспортера резко увеличилась, в черной машине что-то завыло предельно тонко, с надрывом, и она начала выплевывать огромных кукол с утроенной скоростью. Зидан, завладев кинжалами, повис на ближайшей кукле всем весом, раскачал ее, сорвал с крюка и обрушил в коридор - назад, прямо на Рея и его сестру. Все это не заняло и нескольких секунд.

Отнесенный транспортером вперед Зидан, цепляясь за крюки и висящие на них матерчатые тела, переполз назад к тому месту, где только что прятался, схватил Кинжал за руки, балансируя на узкой дуге, мгновенно вознес в воздух и закинул на плечи. Он почувствовал, как его правое плечо уперлось в мягкий принцессин живот, а кулачки Кинжал заколотили его по спине:

- Ай! Зидан, что ты делаешь?!

- Спасаю нас всех. Извини, пожалуйста, потом еще "спасибо" скажешь. - Зидан протянул руку стремительно удаляющемуся Виви; маг вцепился в нее мертвой хваткой и был втащен на транспортер меж огромных кукол. Зидан, прижимая к себе Кинжал, постарался переместиться на левую, ближнюю к стене сторону транспортера, где за куклами их нельзя было увидеть из коридора.

Ошарашенные Рей и его сестра все еще барахтались под сброшенной на них куклой, пытаясь выбраться из-под тяжелого тела. Чокобо, низко нагнув голову и вытянув шею, сцапал-таки клювом с пола свои овощи и довольно захрустел ими, не забывая привычно перебирать ногами; скорость движения транспортера плавно снизилась до прежней, не слишком высокой.

Транспортер вынес прячущуюся под куклами троицу в ярко освещенный зал.

За те двадцать-тридцать секунд, пока транспортер нес их от темного коридора до того места, где он, транспортер, оканчивался зияющим жерлом третьей, самой большой машины, Зидан успел увидеть на удивление много: огромные размеры зала, в несколько этажей высотой - э, да не тот ли самый амбар ли вверху, пустая коробка со стенами и крышей, скрывающими огромный котлован, выложенный кирпичом, зал, где трудилось множество народу, наверное, вся деревня. Мелькнули ряды швейных машин, где три десятка напряженно согнувшихся над ними женщин ваяли из фиолетового сукна что-то у всех одинаковое, мелькнула целая плотницкая мастерская, где мужчины пилили доски для ящиков, столы, где несколько стариков ловко кроили из толстой кожи нечто напоминающее знакомые остроконечные шляпы, еще стол, затянутый клеенкой, на котором лежало одно из давешних розовых яиц, все утыканное иглами зажимами, а над ним склонилась полная дама со стоматологическим круглым зеркальцем на лбу, очень похожая на Алису из деревенской лавочки, какие-то чаны, над которыми клубился горячий пар, блоки и тали со свисающими тросами, еще доски, еще ткани, целая фабрика, сжатая в ничтожный объем, ни одного клочка свободного пространства, везде люди, гам, суета.

Транспортер ввез всю троицу вместе с двумя десятками огромных кукол внутрь третьей машины; здесь крюки наклонялись, сбрасывая свой груз в машинную утробу; мгновенно Зидан, Кинжал и Виви оказались погребенными под грудой тяжелых тел. Каждая кукла весила не меньше сотни килограммов, так что сразу стало понятно, каково было Рею с сестрой в коридоре. Через несколько секунд куклы перестали поступать в машину, видимо, Рей или его сестра выключили транспортер. Как бы Виви не задохнулся; Зидан, вылезший наверх первым, порылся в недрах кучи кукол, оттолкнул несколько и вытащил снизу действительно полузадохшегося мага. Кинжал выбралась сама.

- Едва тебя нашел. - шепнул Зидан магу. - Ты с этими куклами та-ак похож... Ну, я хотел сказать, э-э...

Виви только хмыкнул в ответ. Через отверстие было видно, как в зал из темного коридора выскочили брат с сестрой и принялись озираться вокруг, выглядывая своих обидчиков.

- Какого черта? - закричали им откуда-то сверху. - Почему конвейер стоит?

- Почему вы не работаете? - завопила в ответ сестра наверх.

- Половину запаковали уже. - ответили сверху. - Почему конвейер стоит-то?

Ответа не последовало. По-видимому, брат и сестра прошли вдоль всего зала, но никого постороннего, конечно, не нашли. Тогда они вернулись к неработающей машине, внутри которой прятались Зидан, Кинжал и Виви. Внутрь заглядывать, к счастью, никто не стал.

- Кто это был? - мрачно спросила сестра.

- Черт его знает. Постой... Да. Это был тот маленький. Которого мы заколотили в ящик. Я сам его видел, там, на транспортере.

- Как это? Мы же его заколотили.

Рей замялся.

- Вот когда мы там, у транспортера встретились, я как раз хотел сказать. Ящик был разломан. И там был лом.

Сестра зашипела на него, как дикая кошка, казалось, еще немного, и у нее пар пойдет из ноздрей:

- И ты мне не сказал?!

- Ну... Нет.

Что за этим последовало, легко догадаться - страшный удар ногой под коленку. Рей снова запрыгал на одной ноге, растирая колено, Зидан в машине злорадно захихикал.

- Чего смотрите?! - завопила сестра наверх. - Пакуйте пока, что есть! Сейчас запущу транспортер заново, а мы пойдем ловить этого маленького.

Тут она, внезапно успокоившись, с новой мыслью повернулась к охающему на корточках брату.

- Слушай, а откуда у него лом?!

- Не знаю. Наколдовал, наверное. Они это могут. Теоретически.

Сестра поджала губки и заглянула в машину; Зидан, Виви и Кинжал шарахнулись к стенкам.

- И эти тоже могут? - спросила она, разглядывая недвижную кучу кукол. - Теоретически?

- Ну... Наверное. Но они же неживые.

- Эти неживые, а тот, маленький, живой, значит. Всегда интересовалась, на кой замку нужна такая прорва настоящих магов? Хотя бы и нашего производства?

Она отошла от машины, села на дугу простаивавшего транспортера, вытянула ноги и с удовольствием повторила:

- Нашего производства. Да. черные маги - это штука.


Зидан круглыми глазами глянул на Виви. Тот жалобно посмотрел на друга и шепотом ответил:

- Честно говоря, раньше я думал, что я один такой. Но... они же неживые.

- КОРАБЛЬ! Корабль! - завопили откуда-то издали. Рей с сестрой вскочили на ноги.

- Время! - заорала сестра. - Пакуйте, что есть! Пакуйте, черт бы вас подрал. Пакуйте!

- Так точно! - отрапортовали сверху.

Брат и сестра ринулись вдоль транспортера в темный коридор.

- Ящики сюда! - скомандовали сверху, и там началась какая-то возня. И машина заработала. На входе в нее со зловещим щелчком сомкнулись раздвижные створки, и Зидан понял, что сам затащил друзей в ловушку.

От темной стенки отделились какие-то рычаги, обтянутые войлоком. Они опустились в кучу кукол-магов и без труда загребли верхнюю, поднялись и тем самым привели его в вертикальное положение; сверху в машину ударил луч света, и в нем опустился вниз один из хорошо знакомых всем троим ящиков-гробов, уже заколоченный, но торцевая стенка болталась на петлях. Ящик накрыл подвешенную на рычагах куклу, как сачок накрывает бабочку; рычаги из ящика вышли, поддели отверстое днище, и оно со стуком стало на место. Ящик вознесся вверх, а рычаги цепляли следующую куклу, и от стен отделялись новые и новые рычаги. Зидан, Кинжал и Виви заметались по всей машине.

Зидан почувствовал, как что-то толкнуло его в спину, днище машины вдруг ушло из-под ног. Он затрепыхался на рычаге, но было поздно: сверху опускался ящик, и Зидану ничего не оставалось, как прижать руки к груди, чтобы не оцарапаться об острые края. Он услышал, как совсем рядом пискнул Виви, а секунду спустя завизжала Кинжал. Их уже никто не слышал: вокруг царил несусветный шум, работали упаковочная машина, запущенный Реем с сестрой транспортер, гудели голоса, стучали молотки, забивая стенки ящиков теперь уже насовсем. Створки машины где-то уже внизу открылись с шумом, но поздно, поздно! Ящик с Зиданом повернули на бок, и последнее, что он услышал, был поднявшийся над голосами рабочих голос сестры Рея:

- В бочку их! В бочку!

Автор: Enchanted
По материалам сайта Final Fantasy Forever

  1  2  3  4  5  6  7  
Web-mastering & art by Bard, idea & materials by Demilich Demilich