В последующие дни и недели герой немало странствовал по землям Эорзеи.

Лопорриты поведали Воителю Света, что получили сигнал бедствия от некоего конструкта, остающегося у Края Творения. Ныне ковчег был каким-то непостижимым образом связан с сим уголком вселенной, и для перемещения туда не требовалось огромных затрат эфира. Неведомо, был ли то прощальный дар Хиделин, или же манифестация истинного желания Метейон, или же некая иная причина. Вследствие некой космической аномалии «Рагнарек» существовал ныне как в Лабиринтосе, так и на Краю Вселенной, посему достичь оного оказалось проще простого.

Переместившись на Край Творения, Воитель Света и лопоррит по имени Глушивей, отвечающий на связь на борту «Рагнарека», проследовали на базу омикронов, где разыскали конструкта, отправившего сигнал бедствия, - N-7000. «Некоторое время назад органическая жизнеформа, именуемая ‘Воителем Света’, вступила в контакт с M-017, омикроны заметили аномалию», - произнес конструкт. – «Сильный выбор энергии, источником которого выступили останки утраченной планеты».

«Наверняка это было реакцией на то, что Воитель Света одержал верх над Воспевающей Энтропию!» - заключил Глушивей. «К счастью, волна энергии вреда не причинила», - продолжал говорить омикрон. – «Но содержалось в ней закодированное сообщение от стратегической матрицы ‘Стигма-1’. В сообщении содержалось одно-единственное слово-приказ: ‘Живите’». «И в чем же здесь проблема?» - озадачился лопоррит, и пояснил N-7000: «Сообщение достигло сенсоров Стигмы-4, логистической матрицы, давным-давно бездействующей. Возвращенный к жизни, этот конструкт принялся вновь исполнять свою задачу: производить оружие массового поражения. К тому же существует вероятность в 99%, что сразу же по завершении этого процесса он начнет атаку вашей родной планеты».

Воитель Света предложил уничтожить опасную машину, на что N-7000 отметил: «Производственные способности Стигмы-4 необходимы, чтобы удостовериться в дальнейшем существовании омикронов. Уничтожение этой единицы или же выведение ее из строя несовместимо с приказом, отданным Стигмой-1». «Но можно ли как-то переубедить его?» - спрашивал Глушивей. – «Если Стигма-4 убежден в том, что война является ключевым фактором к его дальнейшему существованию, можем ли мы убедить его в том, что неспровоцированное нападение станет помянутому существованию угрозой?» «Предложение жизнеформы не лишено смысла», - признал омикрон. – «Но я не обладаю возможностью изменения банков памяти иных искусственных интеллектов. Если бы у меня была возможность взломать нейронное ядро Стигмы-4 и поместить в него информацию о том, что подобная атака приведет не к победе, а к разгромному поражению, машина сможет прийти к логическому выводу о том, что данный курс действий нежелателен».

N-7000 вознамерился воспользоваться манипулятором пространства и создать виртуальную среду с симуляцией воспоминаний о войне. Воителю Света следует пройти через это пространство и свести на «нет» ожидания победы Стигмы-4.

Омикрон провел героя к порту доступа, откуда возможно было установить связь с нейронной сетью Стигмы-4. Воитель Света ступил в созданную N-7000 симуляцию Альфатрона, отражающую внутреннее противостояние и последующую гибель расы разумных машин. Часть омикронов ратовала за спасение родной планеты, иные же настаивали на необходимости обретения ресурсов в иных мирах. Стигма-4 выступал частью фракции, алчущей завоеваний, и создавал машины для грядущих вторжений.

Схлестнулся герой со множеством конструктов, пребывающих в симуляции. Покончил с Прото-Омегой, после чего преобразилась симуляция, явив подобие планеты Гордоны – первого из миров, павшего пред омикронами, стремившихся любой ценой заполучить ископаемые из пояса астероидов в околопланетном пространстве. В сей симуляции Воитель Света сразил Архи-Лямбду – боевую машину, произведенную на Гордоне для подавления сопротивления обитателей планеты. Следующей симуляцией стала родная планета драконов, атакованная расой разумных машин. Драконы оказались сильнейшим из врагов, с которым столкнулись омикроны, и именно посредством пленения и изучения их Стигма-4 осознал принципы адаптивной эволюции. Именно эти принципы были применены при создании Омеги – изначально выпущенного в незавершенном виде.

В сердце симуляции Воитель Света схлестнулся с нейронным ядром Стигмы-4, поверг его, что позволило N-7000 осуществить задуманное, поместив в память машины необходимую информацию. Операция оказалась успешна, и Стигма-4 отказался от стремления к вооруженному вторжению. Кроме того, согласно новой директиве, вложенной в разум Стигмы-4, последний переходит к производству дипломатических голографических машин.

...Возникли проблемы и у лопорритов, остававшихся на луне. По совету Уриангера они спроектировали было более просторные жилые отсеки, однако излишняя сложность дизайна вывела из строя машину по автоматическому созданию оных, Большой Сыр, и ныне та бурила недра луны и игнорировала попытки лопорритов заставить ее остановиться.

Герой спустился в обширный подлунный комплекс, предназначенных для жителей Эфириса, - Улыбкон, где вывели из строя Большой Сыр, за что удостоились искренней благодарности со стороны лопорритов.

Профессор Клаудьен и его ассистенты, работающие с Айтиаскопом, обнаружили престранный кристалл, не похожий ни на что иное.

«Мы исследовали эфирное море, находясь в Антибашне, что в Драванианском Сердцеземье», - просветил профессор Воителя Света, навестившего его в лаборатории. – «Там мы вступили в контакт с Хиделин и узнали, что планете нашей уготованы Последние Дни. Вскоре после этого все исследования были перемещены в Лабиринтос, и мы продолжаем свое бдение, используя для этого Айтиаскоп. Хоть устройство это поистине монументально, оно способно озарять лишь малую толику бесконечных глубин эфирного моря. Что подводит нас к текущему вопросу. Вскоре после того, как было объявлено об исходе, во время рутинных наблюдений мы обрели осколок кристалла. Он неожиданно появился перед нами, как будто был выброшен на поверхность некой неведомой силой. Он обладал огромной эфирной плотностью, многократно превосходящей ту, которой обладают иные кристаллы. А, судя по его форме, он не является природным образованием, а был создан искусственно. В свете последних событий мы практически позабыли о кристалле, занявшись иными вопросами. Но теперь, когда кризис позади, мы можем возобновить свои изыскания».

Клаудьен продемонстрировал Воителю Света обретенный кристалл, и на лице героя отразилось изумление: формой своей артефакт в точности походил на кристалл Азема!..

Герой поведал профессору о том, что аскиане использовали сии кристаллы, дабы перемещать свое сознание в новые вместилища. «Подобное откровение превосходит все мои самые смелые теории», - признался Клаудьен. – «Воспоминания аскиан... Окна, через которые мы можем взглянуть на Конвокацию Четырнадцати... Но на этом кристалле нет метки Конвокации. Кому же могут принадлежать заключенные в нем воспоминания? И – что более важно – почему они заключены именно в этот осколок? И почему оный оказался исторгнут из эфирного моря?»

Профессор предложил герою коснуться загадочного кристалла, и тот взял артефакт в руки. Кристалл слабо воссиял, и в разуме Воителя Света прозвучал еле слышимый голос: «Если кто-нибудь... сообщение... придите... Пандемониум... пожалуйста... страшная опасность... для планеты!»

Герой поведал о сем профессору и его ассистентам, и озадачился Клаудьен: «’Пандемониум’? Прежде я сего термина не слыхал. Насколько я помню, с древнего языка это переводится как ‘все демоны’. Название оптимизма не внушает». Профессор заверил Воителя Света, что незамедлительно приступит к попытке извлечения воспоминаний из странного кристалла; героя же просил он отыскать индивида, передавшего им сие предупреждение. Судя по всему, для этого потребуется очередной визит в прошлое – в эпоху, предшествующую расколу мира.

Забрав с собою кристалл, Воитель Света переместился в Первый, проследовал в Хрустальную Башню. Кристалл воссиял. «Пандемониум... приди!» - прозвучали в разуме героя тревожные слова.

Переместившись в прошлое, защитник Эфириса обнаружил себя на одном из парящих в воздухе островов Элписа. С изумлением взирал на него молодой парень – древний. «На кратчайшее мгновение мне показалось, что ты – мой дорогой друг», - улыбнулся он, покачав головой. – «Мне было сказано, что явится мне падающая звезда, но я не ожидал, что это будет столь... буквально. Я – Темис. Как видишь, у меня нет на лице маски, ибо я не один из смотрителей Элписа. Нет, я явился сюда по иной причине».

Как и прежде, герой назвал себя фамильяром Азема, и Темис понимающе кивнул: вот почему черты сего создания показались ему столь знакомыми. «Ты здесь, чтобы исследовать Пандемониум?» - напрямую вопросил Темис. – «Если так, мы можем помочь друг другу». Воитель Света продемонстрировал новому знакомому странный кристалл, и тот, внимательно осмотрев артефакт, молвил: «Восхитительно. Не могу сказать, что именно содержит в себе сей артефакт, но очевидно, что какие-то воспоминания. Воспоминания о том, что в Пандемониуме что-то не так... Пандемониум – комплекс, находящийся под Элписом, и надзирают за ним Слова Лахабри. Находятся там создания, которые имеют высокую ценность как подопытные образцы... и являют собой огромную опасность для планеты. Посему Пандемониум находится под усиленной охраной и постоянным наблюдением. Несколько дней назад было замечено резкое изменение в токе окружающего комплекс эфира, а вскоре после этого всякая связь с Пандемониумом пресеклась. Я представляю организацию, работающую напрямую с Конвокацией, и мне было поручено расследование произошедшего».

Темис предложил герою вместе спуститься в Пандемониум, дабы выяснить, что произошло в сем комплексе. В Анагнорисисе оставался один из древних, принадлежащих к Словам Лахабри, и, разыскав сего индивида, Темис испросил о дозволении спуститься в Пандемониум. Получив оное, двое телепортировались в Пандемониум – зловещую крепость, огражденную множеством защитных чар.

Темис сразу же понял: нечто, находящееся внутри комплекса, ослабляет чары, и создания, заключенные в Пандемониуме, могут вырваться наружу! Посему первым делом Темис защитные чары усилил, однако гнетущее ощущение оставалось – окрест не было стражи, стояла звенящая тишина...

Двое проследовали в первую из областей Пандемониума, рекомую ‘Асфоделосом’. Здесь атаковал их один из стражей комплекса, Эриктониос. Будучи повержен Воителем Света, страж вновь обрел трезвость рассудка, молвил: «И что на меня нашло?.. Мой разум полнится отчаянием... гневом... Я напал на вас, даже ничего не зная о ваших намерениях...»

Страж извинился за свои действия, и поинтересовался Темис: что, собственно, происходит в Пандемониуме? «Создания, находившиеся в Асфоделосе, вырвались на свободу, и рыщут окрест», - отвечал ему Эриктониос. – «Подобного никогда не бывало прежде. Каждый уровень Пандемониума находится в ведении главного стража, который сохраняет полный контроль над своими владениями. Подобные индивиды отбираются тщательно, и верность их мастеру Лахабри абсолютна. Но случилось что-то ужасное. Мы отчаянно пытались держать оборону, но хаос захлестнул нас... Я оказался один, вдали от сподвижников. Я помню шепот, раздавшийся в голове, а затем меня поглотила ярость. И чернота... от которой избавился я лишь сейчас».

Темис поведал Эриктониусу о том, что чары, ограждающие Пандемониум, некто – или нечто – пытается развеять, и находится он внутри комплекса. Наверняка это тот, кто выпустил из заточения монстров, ныне бесчинствующих в коридорах и чертогах Пандемониума. «Темис, ты сказал, что работаешь на организацию, сотрудничающую с Конвокацией», - обратился к Темису страж. – «Если станет известно о том, что здесь происходит, какие меры будут предприняты?» «Связь Пандемониума с внешним миром будет разорвана», - отвечал Темис, - «а, возможно, комплекс и вовсе будет уничтожен». «Как я и думал», - вздохнул Эриктониос. – «Если заключенные здесь создания вырвутся во внешний мир, сие будет означать немыслимую резню. Слова Лахабри на такой риск не пойдут, несмотря на ценность, представляют которую подопытные образцы».

Эриктониос был исполнен решимости броситься на помощь иным стражам, кои наверняка сейчас сражаются с вырвавшимися на свободу гибельными творениями в Асфоделосе. Темис и Воитель Света выразили готовность разделить сие начинание.

Эриктониос предложил новым союзникам приступить к созданию плана по спасению как стражей, так и монстров. «Да, монстры опасны, но они – бесценные подопытные образцы», - настаивал страж. – «Я бы не хотел, чтобы все наши труды оказались бессмысленны». «Лахабри бы улыбнулся, услышь он твое предложение», - отозвался Темис. – «В случае, если бы нам пришлось известить его об инциденте». «Улыбнулся?» - хмыкнул Эриктониос. – «Не уверен, что он способен на подобные эмоции». «А, так ты встречал его?» - удивился Темис. – «Мне казалось, он редко навещает Пандемониум». «Да, встречал», - подтвердил Эриктониос. – «Моя наставница была предыдущим управителем этого комплекса – предшественником Лахабри на позиции главного стража. Ее звали Атеной, и она состояла в Словах, будучи исследовательницей. Именно она назначила меня стражем».

«Понятно...» - протянул Темис. – «Я не знал, что до Лахабри здесь был иной главный страж. Стало быть, твое желание спасти подопытные образцы не всецело обусловлено долгом пред Словами – ты хочешь сохранить труды своей наставницы».

Эриктониос поведал Темису и Воителю Света о заклинаниях, коими владеют главные стражи каждого из ярусов. Способны они творить эфирные оковы, кои обездвиживают монстров. «Невероятно!» - восхитился Темис. – «Я слыхал о подобной волшбе. Насколько помню, Лахабри сам разработал эту магическую теорию. Подобное заклятие обездвиживает само пространство около субъекта, и длится это так долго, как желает маг». Увы, на этом знание означенной магической теории Темисом заканчивалось. Возможно, вдвоем с Эриктониосом им удастся понять, как работают подобные заклятия и успешно применить их...

Эриктониос предложил сподвижникам изловить гиппокампоса, рыскавшего по каналам неподалеку; Воитель Света свяжет монстра боем, в то время как они с Темисом попытаются обездвижить создание заклинанием, ведомым лишь главным стражам.

...Замысел увенчался успехом: почерпнув магических энергий, коими щедро делился Темис, Эриктониос сумел сковать поверженного героем гиппокампоса эфирными цепями. Однако всех троих тревожил тот факт, что боле в пределах Асфоделоса не встретили они ни одного стража. Эриктониос предположил, что главный страж этого яруса собрал уцелевших сподвижников и увел их в некое убежище.

«Ты можешь рассказать мне больше о главных стражах?» - обратился Темис к Эриктониосу, и отвечал тот: «Конечно. Главный страж Асфоделоса – Гесперос. Он не только прекрасно осведомлен о содержащихся здесь существах, но сражается быть наставником для всех своих подопечных стражей. Он всегда принимал тяжелые решения с несгибаемой решимостью. Главные стражи не только мастера обездвиживающей магии – они могут изменять саму архитектуру Пандемонима с помощью магии творения! Я уверен: до тех пор, пока Гесперос верховодит ими, иные стражи пребывают в безопасности». «Понимаю, что тотальный контроль над Пандемониумом необходим», - задумчиво промолвил Темис. – «Если бы мы сразились с гиппокампосом в пустыне, а не в водных каналах, сражение завершилось бы куда быстрее...»

Предполагал Эриктониос, что стражи могли укрыться в сердце Асфоделоса, откуда при необходимости была возможность отступить на следующий ярус Пандемониума, - Абиссос. В любом случае, исследовав Асфоделос, они поймут, следует ли им продолжать путь и спускаться в Абиссос.

Путь Воителю Света и спутникам его продолжал могучий феникс. Залы Пандемониума искажала в сей области магия творения, и обнаружили себя трое в выжженой пустоши, где приняли бой с пламенной птицей. Последняя была скована заклинанием, однако ныне занимал троих иной вопрос: кто и зачем создал эту... арену?.. «По твоим словам, лишь один индивид в Асфоделосе владеет подобной магией...» - задумчиво протянул Темис. – «Но он избавил нас от необходимости дальнейших поисков».

«Впечатляет», - прозвучал бесплотный голос. – «Я ожидал, что создание замедлит ваше продвижение. Представьте мое удивление, когда сотворенные вами эфирные оковы вернули феникса в его клеть. Или птица оказалась куда никчемнее, чем признавали ее создатели, или же вы – не так просты, как могло показаться».

Троим предстал главный страж, Гесперос. «Почему?» - обратился к нему Эриктониос. – «Почему ты создал подобный хаос в Пандемониуме, который так любил?» «О, Эриктониос, следует ли тебе задавать мне все эти вопросы?» - усмехнулся Гесперос. – «Подумай сам – наверняка даже присущее тебе скудоумие сможет породить парочку правдоподобных теорий. Но излишней проницательностью ты никогда не отличался. Не понимаю, почему мастер Лахабри терпит твою посредственность».

«Может, ты и выглядишь, как он, но ты – не тот Гесперос, которого я знал», - заключил Эриктониос. – «Что-то кардинально изменило тебя. Тот главный страж, коий был мне знаком, с уважением относился ко всем, находящимся в ведении его – облачены ли или в ризы или же скованы цепями. Неужто все это было фарсом? Неужто все эти годы ты скрывал презрение, которое питал к нам?!» «Те, кто видят лишь поверхность воды, обречены на то, чтобы сгинуть в ее глубинах», - отвечал Гесперос. – «Каждое твое слово подтверждает мое мнение о тебе. Мой разум ныне яснее, чем когда бы то ни было. И наблюдая, как жалко ты стремишься обрести ответы, я испытываю лишь отвращение. Какой же растраченный потенциал! Будучи сыном мастера Лахабри, ты способен владеть магией более, чем новорожденный!»

«Конечно, всегда дело в Лахабри...» - пробормотал Эриктониос, и прогремел Гесперос: «Молчать! Ты недостоин произносить это имя! Будь признателен за то, что получил возможность зреть достижение, о котором даже мечтать не можешь. Я разорвал оковы смертности! Я стал един с нашими мистическими творениями и избавился от несовершенства. Я в одном шаге от обретения истинной божественности! Будучи гемитеосом, я стану служить мастеру Лахабри до конца дней своих...»

Гесперос попытался сковать Воителя Света и спутников его эфирными оковами, но Темис развеял сии чары, бросив главному стражу: «Ты так ослеплен гордыней, что забыл о значении слова ‘служить’? Эриктониос куда способнее, чем ты полагаешь. Именно благодаря его наставлениям я сумел овладеть заклятием эфирных оков. И теперь могу и творить их... и разрывать».

Темис произнес заклинание телепортации, переместившись наряду со спутниками к вратам Пандемониума. Эриктониос пребывал в смятении, ибо слова Геспероса больно ранили его. «Создание чар, ограждающих Пандемониум, было поистине невероятным достижением, и творил их сам Лахабри», - проронил он. – «И я, и отец сковывали иных цепями – возможно, это единственное, что у нас было общего».

Тяжело вздохнув, признался он Воителю Света и Темису: «Да, я - сын Лахабри. Лишенный и его таланта к магии, и его гениального разума. Но, возможно, это откровение не является для вас сюрпризом». «Я начал подозревать что-то подобное, когда ты сказал, что с детства пытался творить эфирные оковы», - отвечал Темис. – «Ты не мог быть стражем столь долго, стало быть, ты имел некое отношение к Лахабри». «Лахабри научил меня творить эфирные оковы, и все на этом», - молвил Эриктониос. – «За дальнейшее мое обучение отвечали Слова Лахабри – в частности, моя мать, которая была здесь исследовательницей». «Ты говоришь об Атене, которая была управительницей главных стражей до Лахабри», - осознал Темис. – «Она твоя мать?» «Ты проницателен», - развел руками Эриктониос. – «Понимаю, почему именно ты был избран для этого расследования. Да, ты прав. Атена была моей матерью, и именно она пригласила меня сюда. Лахабри не имел к этому отношения».

«Вижу, любви между вами немного», - заключил Темис. – «Но не могу понять: почему Лахабри был назначен управителем главных стражей, если эта позиция была уже отдана другой?» «...Моей матери больше нет с нами», - выдавил Эриктониос, отводя взгляд. – «И Лахабри с готовностью взял на себя ее обязанности, даже не удосужившись изобразить скорбь. О какой любви к нему с моей стороны может идти речь, если он тогда и толики сострадания не проявил?» «...Больше нет с нами», - повторил Темис. – «Выражение, означающее прекращение жизни. Я видел Лахабри лишь на публике. Он всегда сохраняет хладнокровие, но, признаю, порой это кажется... чрезмерным».

Эриктониос предложил Темису сменить тему, и тот согласно кивнул: перво-наперво следует решить проблему, кою являет собой Гесперос. К тому же, до сих пор не видели они иных стражей – возможно, главный страж удерживает тех где-то в заключении.

«Гесперос сказал, что стал един с созданиями», - припомнил Эриктониос. – «Означает ли это, что ныне он подвержен воздействию эфирных оков?» «Возможно, теоретически», - согласился Темис. – «Однако достаточно ли просто пленить его? После всего того, что он сделал?» «Я должен узнать, почему», - заявил Эриктониос. – «Я должен понять, почему он отринул все то, к чему стремился прежде. Неужто действительно для того, чтобы служить своему господину? Как по мне, так он подверг риску все труды Лахабри в обмен на некое странное могущество. Лахабри – управитель всего Пандемониума. Каким образом хаос, здесь вершащийся, соответствует его ожиданиям? Это лишено всякого смысла...»

Темис и Воитель Света согласились с доводами Эриктониоса: они попытаются получить у Геспероса ответы на свои вопросы. «Мне кажется, я могу пролить свет на природу нашего врага», - отметил страж. – «Я заметил у него когти вриколакаса – твари, поглощающей эфир своей жертвы. Наверняка именно с сим созданием Гесперос объединил собственную сущность».

...Разыскав Геспероса в залах Асфоделоса, Воитель Света поверг его в противостоянии, и Эриктониос с Темисом принялись творить ритуал, должный заключить павшего главного стража в эфирные оковы. Однако тот разорвал оные, процедил: «Мне следовало отнестись к вам с большим вниманием. Но, несмотря на вашу победу, вы не получите искомое знание. Тайна моего преображения и остальные секреты – все они уйдут вместе со мной в планету!»

С этими словами он вонзил меч себе в грудь...

«...Как могли амбиции завести тебя столь далеко, Гесперос?» - скорбно вымолвил Эриктониос, качая головой. – «Ты был куда честнее прежде. Твоя звезда сияла ярче иных в Пандемониуме. Лахабри уважал тебя, доверял тебе – что тебе еще было нужно? Представить, что ты презрел все это и запятнал память о себе...»

Обернувшись к сподвижникам, произнес Эриктониос: «Он был так ослеплен своими желаниями, что позабыл о долге. В итоге он потерял все, и замыслы его провалились. Я не вижу в сем никакой чести для него... Но все равно: хотел бы я знать, почем он избрал этот путь». «Восхищение Геспероса твоим отцом стало причиной его падения», - предположил Темис. – «Возможно, он ревностно относился к тому, что ты, а не он, был сыном Лахабри. И столь ядовита стала эта ревность, что он возжелал запретной силы – силы, на которую Лахабри не сможет не обратить своего внимания». «Как можно желание уважение так очернить сердце?» - задавался Эриктониос риторическими вопросами. – «Как преклонение пред одним индивидом может привести к ненависти, направленной на других? Никогда о подобном не слышал».

«Подобное случается не столь редко», - вымолвил герой, и Эриктониос вздохнул: «Понятно... Это неприятно, но я осознаю, что означает следовать в темные времена за тем, кого считаешь светочем. И сколь отчаянным может быть желание вновь оказаться озаренным сиянием его». Бессмысленно тратить время на предположения о мотивах, коими руководствовался погибший; надлежит как можно скорее отыскать выживших стражей и пленить иных опасных созданий, рыщущих по Пандемониуму.

«Влияние магии Геспероса в Асфоделосе уменьшается», - отметил Темис. – «Сейчас самое время вернуть контроль над этим ярусом и навести здесь порядок». Он закрыл глаза, фигура его воссияла... Но затем Темис нахмурился, и, указав в сторону одного из коридоров, поинтересовался у Эриктониоса – что находится в том направлении? «Там проход, связующий Асфоделос с Абиссосом», - отвечал страж. – «А что?» «Будьте бдительны!» - предупредил спутников Темис, и в голосе его звучала тревога. – «А Асфоделосе теперь спокойно, но я ощущаю в Абиссосе... нечто».

Будто отвечая его словам, в коридоре возник магический щит, препятствующий дальнейшему продвижению. Трое вынуждены были вернуться ко вратам комплекса, сознавая, что, хоть и одержали они верх над Гесперосом, до сих пор практически ничего не узнали о происходящем в недрах Пандемониума.

«Неужто за происходящим стоял не Гесперос?» - выдохнул Эриктониос, и Темис утвердительно кивнул: «Полагаю, это вполне вероятно. Корень нынешнего кризиса может крыться куда глубже даже Абиссоса. Когда мы впервые встретили тебя, ты сказал, что воспоминания о твоем бегстве из комплекса обрывочны и туманны. Думаю, дело вовсе не в панике – ты подвергся сильному магическом воздействию. Возможно, та же магия отравила душу Геспероса, обратив уважение, которое питал он к Лахабри, в одержимость. И ему были предложены силы, отказаться от которых в подобном состоянии разума он не мог...»

«Хочешь сказать, что некто обратил Геспероса в подобное... создание?» - поразился Эриктониос. – «Если так, существует вероятность, что на нем они не остановятся...» «Верно», - согласился с выводом его Темис. – «У нашего таинственного противника нет недостатка в подопытных образцах – потенциальных гемитеосов». «Если так... возможно, моим коллегам суждено разделить участь Геспероса», - помрачнел Эриктониос, и Темис посоветовал стражу не расстраиваться раньше времени, молвив: «Гесперос противостоял нам в одиночку, посему предположу, что процесс его создания был непрост и затратен. Если он был первым гемитеосом, вполне вероятно, что иные стражи все еще живы».

Эриктониос и Темис приняли решение сковать магией созданий, остающихся в пределах Асфоделоса, а уж после поразмыслить над тем, как возможно спуститься в Абиссос. Покамест Темис не стремился отправлять доклад о происходящем Лахабри; сперва следует выяснить, что произошло с иными стражами, и кто именно стоит за их исчезновением. Количество неизвестных элементов весьма великого, а – стало быть – проводя расследование, следует сохранять предельную осторожность.

Обещав вернуться в самом скором времени, Воитель Света покинул Пандемониум, переместился в родную эпоху, и, спустившись в Лабиринтос, поведал профессору Клаудьену и его ассистентам о своих приключениях в Пандемониуме.

Чей же голос звучал из кристалла?.. Возможно, то был древний, а, быть может, некто из будущего пытался предотвратить трагедию. Им еще многое неизвестно... «Очевидно одно», - заключил профессор. – «Вмешательство Воителя Света в кризис, связанный с Пандемониумом, лишь один из бесконечных кирпичиков, на которых зиждется наше настоящее. Неведомо, какие последствия будут, если мы прекратим заниматься этим вопросом. Что бы не происходило в Пандемониуме, мы не должны допустить, чтобы замысел злоумышленников увенчается успехом. Если хотя бы одно из созданий сумеет вырваться из Пандемониума, какие последствия это влечет для будущего? Это может обратить в хаос мир древних, и отчаяние их оставит неизгладимый след на страницах истории. А подобное отчаяние лишь дарует новые силы тварям, возникшим в час Последних Дней».

Последние Дни, произошедшие в далекую эпоху, имели страшные последствия. А если оные еще и усугубятся, жители Эфириса вполне могут вовсе лишиться своего настоящего...

Воитель Света заверил ученых, что продолжит расследование, начатое в Пандемониуме, и непременно завершит его. Кристалл он вернул Клаудьену, коий надеялся изучить артефакт, обретя столь необходимые зацепки к разгадке тайны артефакта...

Несколько месяцев провел в странствиях Воитель Света прежде, чем вернулся в Мор Дону, заглянул в «Возвышающиеся камни», где приветствовала его Татару.

Последняя потчевала гостя чаем с булочками, жаловалась на одиночество, спрашивала, какие дальнейшие планы у защитника Эфириса. «Новое приключение, конечно же!» - улыбнулся тот, и Татару советовала Воителю Света вновь путешествовать по миру в поисках приключений, не помышляя о спасении мироздания и прочих высоких материях.

«Тебе следует наведаться на Тавнейр!» - уверенно заявила Татару. – «Сомневаюсь, что ты успел насладиться видами Радз-ат-Хана под пламенеющими небесами, среди беснующихся монстров. И я уверена: Вртра будет рад вновь увидеть тебя!.. А есть еще и Щедрость. Исследованию сих пределов прежде мешало присутствие имперцев, но теперь самое время бороздить это море».

Слова Татару удивительно резонировали с речами манифестации Эмет-Селка, кою зрел Воитель Света на Краю Творения. «Скажи, ты бывал в руинах под Щедростью?.. Будучи хранителем кристалла Азема, ты можешь считать своим долгом познать хотя бы это». Похоже, сами боги направляют героя в сии пределы, ему неведомые...

Задумавшись о грядущих странствиях, Воитель Света сам не заметил, как уснул. В грезах зрел он некие руины... и сущность, пребывающую в сердце их. «Я вернулся», - прогремел глас ее.

...Простившись с Татару, герой покинул Мор Дону, отправившись на остров Тавнейр, где в Радз-ат-Хане посетил трактир, где обратился к подавальщице Милиль с вопросом: не слыхала ли та о руинах, пребывающих под водами Щедрости?

Милиль представила героя одному из завсегдатаев питейного заведения, профессору Джалину. Последнего Воитель Света угостил добрым элем, поинтересовался, ведомо ли ученому мужу о подводных руинах? «Ты слыхал об Алзадаале?» - уточнил профессор у нового знакомого. – «Он был ханом племени ау ра, которые перебрались на Тавнейр с континента, а также являлся ключевой фигурой в истории Радз-ат-Хана. Его решение поддержать аркасодаров помогло тем одержать победу в войне с гаджасурами, и позволило нашим предкам заложить основы сего процветающего города-государства. Однако поистине завораживающие истории глаголят о его внуке, Алзадаале III, который за свои деяния был назван сатрапом Радз-ат-Хана. Поговаривают даже, что он путешествовал в ином мире, и вернулся, принеся с собою несметные богатства. Иные же гласят о том, что он заключил союз с драконом из первого выводка... Есть также история о подводной сокровищнице – та, которая тебя и интересует, как я понимаю. Согласно легенде, Алзадааль III обрел небольшой островок, затерянный в водах Щедрости. Там он возвел структуру, простирающуюся до самого дна морского – глубинную тайную сокровищницу, - и сокрыл в ней все свои богатства. В последующие столетия, каждый раз, когда в Радз-ат-Хане случались какие-то бедствия или тяготы, миряне вспоминали о сокрытых сокровищах и отправлялись на поиски их... но мало кто из них возвращался домой. А те немногие, кто вернулся, наотрез отказались говорить о своих поисках. Разве это отвратило от оных других? Нет! Как раз наоборот! Подобные свидетельства лишь придавали вес легенде, и золотая лихорадка становилась сильнее, чем прежде... И я припоминаю о том, что один из горожан, Азама, рассказывал о своем приятеле, который лично отправился на поиски сокровищ. Он отправился в плавание, и боле его не видели».

Профессор продолжал вливать в себя один кубок эля за другим, и уже с трудом ворочал языком. «Ладно, так и быть, скажу», - прошепелявил он. – «Приятель Азамы очень хотел купить карту сокровищ... на которой был указан ход к сокровищнице. Он мог купить ее лишь у одного торговца, как там бишь его звали...»

Вскоре в таверну забрел помянутый Азама, и профессор не преминул указать на него герою. «Да, мой друг отправился на корабле на поиски Наследия Алзадааля, и с тех пор я жду, когда на горизонте появятся паруса», - вымолвил Азама. – «Я пытался отговорить его, но он и слушать ничего не стал. Он только и говорил, что о поисках сокровищницы. И жаждал он обрести не золото и не драгоценности. Он стремился отыскать ‘иномировые’ сокровища Алзадааля, и амбиции взяли верх над ним».

Азама поведал герою о торговце по имени Засшаль, который продает по баснословной цене карту с указанием на ней пути к подводной сокровищнице. Друг Азамы заплатить столь внушительную сумму не смог, посему за те гили, которые сумел наскрести, торговец открыл ему лишь то, что вход в сокровищницу находится средь руин, пребывающих на небольшом островке в водах Щедрости.

Пройдя на городской рынок, Воитель Света зрел небольшую толпу, собравшуюся у лавки торговца Засшаля. Последний хвастался тем, чем его карта указывает путь к подводной сокровищница Алзадааля III, и подлинность ее подтверждает магический знак, нанесенный на пергамент.

В толпе герой заметил Эстиньена, и предприимчивый Засшаль предложил драгуну купить карту. Эстиньен передал торговцу мешочек с золотом, получил из рук его карту.

Воитель Света приветствовал старого друга, и признался тот: если им действительно удастся обрести сокровище, то надлежит использовать его во благо – раздать тем, кто потерял своих близких в час Последних Дней. «Я надеюсь сделать для Тавнейра то, что вы с Алфинодом сделали для жителей Ала Миго, когда обрели сокровища безумного короля», - признался герою Эстиньен.

Двое направились в порт. По пути рассказывал Эстиньен о предложении Вртры; дракон просил драгуна обучить воителей Сияющей Армии искусству обращения с копьем, и тот дал свое согласие на сие.

Припомнив о своем старом приятеле – рыбаке Матсе, Воитель Света и Эстиньен устремились в родную деревушку того, и Матя, лишь выслушав их просьбу, умчался готовить свое суденышко к отплытию.

К герою и драгуну приблизился мальчуган, которого прежде лицезрели они у лавки Засшаля. Признался мальчик: его зовут Мерадом, он работает у торговца, изображая желание купить карту и привлекая тем самым потенциальных покупателей. Ему стыдно за это... но те немногие гили, которые получает он за свое представление, позволяют им с сестрой худо-бедно существовать. Мальчик признался Эстиньену: «Карта, которую ты купил, подлинная, ровно как и остров, на ней изображенный. Но я слышал, как Засшаль продал сведения о сем иному покупателю. Он рассказал ему все: о руинах, о сокровищнице. Тот отплыл от берега на поиски острова, и так и не вернулся».

Эстиньен успокоил встревоженного мальчишку, заверив, что их с Воителем Света – более, чем достаточно, чтобы справиться с опасностями, подстерегающими в руинах. Герой предложил драгуну пригласить на сие начинание Г’раху, ведь обещал он тому совместное странствие.

...Воитель Света переместился посредством находящегося в Радз-ат-Хане кристалла эфирита в Шарлаян, проследовал в Оплот Балдесиона, и, приветствовав Крайль и Г’раху, поинтересовался, как продвигается их начинание по возрождению ордена Студиозусов Балдесиона. «Медленно, но верно», - молвила Крайль. – «Мы с Г’рахой собираем старые записи о действиях Студиозусов. Мы обнаружили несколько записей в архивах Ноуменона, добавив их к тем, которые спасли с острова Вала». «И сейчас занимаемся их сортировкой, навряд ли закончим в ближайшие дни», - сокрушенно признался Г’раха.

Воитель Света поведал о том, что стремится разыскать сокровищницу Алзадааля III и ищет сподвижников, готовых разделить с ним это начинание. Поколебавшись, Крайль предложила Г’рахе отправиться в странствие, ибо видела, сколь загорелся мико’те этой идеей. «Я бы предложил тебе пригласить И’штолу», - обратился Г’раха к герою. – «После роспуска Наследников она практически все свое время проводит в Великой Библиотеке, надеясь изыскать метод, коий позволит перемещаться через разлом. Однако покамест успеха она не добилась. Она недавно прибыла в Шарлаян – мы перемолвились парой слов прежде, чем она начала поиски в Ноуменоне. Учитывая то, что ты поведал нам о достижениях Алзадааля, И’штола наверняка заинтересуется сим».

Крайль – со своей стороны – предложила Воителю Света добавить в команду Уриангера. «Он прислал Студиозусам запрос на различные материалы – как-то трактаты по конструированию сокровищниц, и иные подобные документы», - молвила она. – «Насколько я поняла, лопорриты заняты ‘совершенствованием’ собственных комплексов, и хотят подробнее узнать о зодчестве, бытующем на нашей планете. Если возьмете с собой Уриангера, он сможет лично изучить Наследие Алзадааля».

Воитель Света приветствовал идею Крайль, и та взяла с него обещание, что по завершении нынешнего начинания он поможет ей с одним вопросом. Воитель Света и Г’раха покинули Оплот Балдесиона, устремившись к библиотеке.

И'штолу они обнаружили в одном из залов архивов – крепко спящей на груде книг. Двое не стали ее будить, дождались, когда чародейка проснется. «Я три дня занималась изысканиями прежде, чем сон сморил меня», - призналась И’штола товарищам. – «Как вы знаете, я искала способ перемещения из Истока в один из миров-отражений. По крайней мере, ищу зацепки. Конечно, я не ожидаю, что в темном уголке библиотеки отыщу подробные инструкции. Я пытаюсь отыскать упоминания о подобных достижениях, случившихся в прошлом. Способ перемещения между мирами существует, и я отыщу его и применю... Я обещала это Рунару, хоть задача это практически невыполнима». «Не нужно так истязать себя», - мягко произнес Г’раха. – «Трюк, который я проделал с Хрустальной Башней, не был сделан сиюминутно – это была кульминация усилий, занявших целые поколения!» И’штола заверила Г’раху в том, что ничуть не подавлена неудачами, и ощущает себя студиозусом, занимающимся изысканиями в новом для себя поле.

Воитель Света поведал И'штоле о причинах своего появления здесь, пригласил чародейку примкнуть к ним. «Алзадааль – довольно значимая фигура в истории Радз-ат-Хана, и многое известно о роде его», - заинтересовалась И’штола. – «Но сейчас я впервые услышала о его наследнике, побывавшем в ином мире. Возможно, он оставил зацепку, которая даст понять, как подобное стало возможным». Конечно, отказаться от столь заманчивого предложения И’штола не могла.

Трое спустились в Таумазейн, где оставался Уриангер. Последний поведал Воителю Света и спутника его: они с Танкредом странствовали по землям Эорзеи, когда получили просьбу о помощи от лопорритов. «Как вы помните, лопорриты искали новую цель для луны – ту, которая может принести пользу смертным», - говорил Уриангер. – «Форум давал им советы касательно сего начинания, но я, вернувшись, предложил собственное видение». «И какое это отношение имеет к сокровищницам?» - осведомился Г’раха.

«А, ты узнал о моей просьбе от госпожи Крайль», - понимающе кивнул астролог. – «Не знаю, откуда они это взяли, но лопорриты уверены ныне, что авантюристы обожают охоту за сокровищами. Посему, наводнив недра луны сокровищницами, они надеются заинтересовать тем самым доблестных поселенцев. Столь искренним и невинным было их стремление принести радость в мир, что я не смог им отказать в просьбе о помощи».

Воитель Света пригласил Уриангера примкнуть к поискам Наследия Алзадааля, и элезен поспешил воспользоваться столь уникальной возможностью. Как давно отправлялись они в странствие, не ощущая бремени судьбы или же отчаяния?..

В ангар ковчега проследовал Танкред, приветствовал товарищей, сообщил о том, что земли Илсабарда продолжает снедать хаос. «Отчасти это ожидаемо», - изрек он. – «Последние Дни завершились, и миряне утратили объединяющую их цель. За нынешними мелкими дрязгами нужен глаз да глаз, пока не выросли они в проблемы, станут которые истинной головной болью. В настоящее время Танкред собирался отправиться на Дальний Восток, дабы наблюдать за происходящим в сих пределах; нынешнее начинание Воителя Света и былых Наследников бард вознамерился пропустить, будучи уверен в том, что справятся его сподвижники своими силами.

Герой и четверо спутников его вернулись на Тавнейр, проследовали в рыбацкую деревушку, где дожидались их Эстиньен и Матся.

Следуя направлению, указанному на карте, Воитель Света и его товарищи добрались до утлого островка, затерянного в водах Щедрости, углубились в заполоненные монстрами джунгли в поисках древних руин. Символ, нанесенный на карту, оказался магическим, и привел в действие пребывающее в руинах телепортирующее устройство, которое переместило авантюристов в подводные пределы обширного комплекса – Наследия Алзадааля. Системы комплекса распознали эфирные следы смертных как чужаков, активировали гибельные защитные механизмы.

Противостоя оным – а также облюбовавшим комплекс особо свирепым образцам фауны Щедрости, - пятеро следовали к сердцу монументальной сокровищницы. В потаенных глубинах лицезрели они чертоги, ломящиеся от золота и драгоценностей – конечно, хранимые могущественными конструктами, защищающие вверенное им и по прошествии столетий.

Воитель Света и спутники его покончили с предводителем конструктов-стражей, Капикулу, лицезрели некое устройство, походящее по внешнему виду своему на горнило, пользуются которыми алхимика Радз-ат-Хана.

«Не трогайте!» - прозвучал возглас, и пятеро обернулись к ступившему в чертог Варшану. «Вртра...» - озадаченно пробормотал Г’раха. – «Или все же называть тебя ‘Варшаном’?» «Как хочешь», - отмахнулся Варшан, приблизившись к герою и спутникам его. – «Не так я видел наше воссоединение. Надеюсь, вы проникли в сии руины не как грабители?» «Хотел бы я ответить отрицательно... но, боюсь, ты недалек от истины», - отвечал ему Эстиньен.

«Великий Вртра, можем ли мы просить тебя объяснить нам природу этого странного устройства?» - поинтересовался Уриангер, кивнув в сторону золоченого «горнила», и произнес Варшан: «Оно было создано нашими алхимиками по моему поручению. Для... заточения кое-чего. Возможно, я просто покажу вам».

Варшан простер руку в сторону алхимического горнила, сдвинул тяжелую крышку его, и пораженные авантюристы лицезрели внутри клубящуюся тьму. «Я лишь на мгновение снял печать – силой, обладаю которой лишь я», - произнес Варшан. «Планарная брешь?» - поразился Уриангер, взирая на представший взору его разлом, но Г’раха отрицательно покачал головой: «Нет, мой друг... Это маленькие, но все же действующие врата, ведущие в Пустоту!.. Врата Пустоты и бреши весьма подобны по своему назначению, ибо и то, и другое позволяет переместиться из Истока в Тринадцатый. Различие в терминологии относится к обстоятельствам создания подобных порталов. Брешь – случайный разрыв в ткани пространства между мирами, в то время как врата Пустоты создаются намеренно. Думаю, сейчас мы наблюдаем именно последнее – учитывая внушительный механизм, позволяющий врата контролировать. Подумать только: поиски сокровищ привели нас к подобному невероятному открытию!»

«Мне донельзя интересно, каким образом врата Пустоты оказались сокрыты в сих подводных руинах», - обратилась И’штола к Варшану. «Чтобы рассказывать эту историю, мы должны обратить взор на юг – и в прошлое», - проронил тот. – «Пять тысячелетий назад Империя Аллаг отправила армию вторжения к берегам Мерасидии. Уроженцы южного континента сплотились за Бахамутом и Тиамат, и яростно сражались с завоевателями. Но с поражением Бахамута удача отвернулась от них, и в отчаянии мерасадиане прибегли к призыву Предвечных сущностей. В ответ на это Император Ксанде заключил соглашение с Облаком Тьмы – правящей сущностью среди поглощающее тварное обитателей Пустоты. Усиленные эйконами с одной стороны и порождениями Пустоты – с другой, две армии схлестнулись в сражении поистине немыслимых масштабов, что вылилось в огромное число смертей».

«Мне знаком тот исторический период», - вымолвил Г’раха, пораженный скорбью, звучащей в голове Варшана, - «но ты говоришь так, будто сам был тому свидетелем». «Так и было», - подтвердил Вртра устами Варшана. – «Я услышал рев Тиамат и поспешил к тем истерзанным войной землям наряду со своей сестрой, Аздаей. Мы, драконы, не разделяем себя на ‘мужчин’ и ‘женщин’, как это делаете вы, смертные, но на вашем языке следует называть ее ‘старшей сестрой’ – вот кем она была для меня. Я был последним из кладки, кто появился на свет, и Аздая заботилась обо мне тогда, когда породитель не мог это делать. Я был с ней, когда взревела Тиамат. Я был с ней, когда она устремилась на юг. И я был с ней, когда она схлестнулась с ордами порождений Пустоты. Мы сразили бесчисленное количество сих тварей, но из бездны появились все новые. Понимая, что они просто задавят нас числом, Аздая рискнула всем и бросилась во врата Пустоты, дабы нанести удар по источнику силы противника. Я устремился за нею, дабы помочь, чем смогу, но разлом в пространстве закрылся за Аздаей. Судьба ее так и осталась неведома».

«Беру назад свои слова о знакомстве с историческим периодом», - покачал головой Г’раха. – «В архивах Хрустальной Башни не было упоминаний о столь благородных жертвах». «Это и неудивительно», - отозвался Варшан. – «С точки зрения аллаган то была безумная драконица, которая просто сиганула во врата Пустоты и не вернулась. Я же на протяжении долгих лет пытался найти способ воссоединиться с Аздаей. Но Аллаг обратился в пыль, и искусство открытия врата Пустоты достаточно больших, чтобы в них мог пролететь дракон, было безвозвратно утрачено».

«Но здесь находится ядро врат, под контролем алхимического устройства», - резонно заметила И’штола, кивнув в сторону огромного горнила, и Варшан, утвердительно кивнув, продолжил: «Я сумел сделать открытие еще до того, как был основан Радз-ат-Хан. Прочесывая земли в поисках способа перейти разлом, на дне морском я обнаружил планарную брешь. Правда, слишком узкую для дракона. Лишь после того, как был основан наш город, я сумел заручиться помощью искусных алхимиков, и те самозабвенно приступили к изысканиям. Они пытались расширить брешь, и, после десятилетий трудов, она, наконец, разрослась до размеров, кои вы видите ныне. Теперь в нее может пройти ребенок...»

«Недавно ты говорил нам, что воззвал к Аздае, но в ответ – тишина», - произнес Эстиньен. – «Полагаю, конец твоей истории печален». «С надеждой в сердце я направил во врата сей симулякр, но не сумел обнаружить ее», - отозвался Варшан. – «Я обнаружил лишь сонм порождений Пустоты, сгрудившихся у разлома, открытие коего ощутили они. Я провел там лишь мгновение, но этого было достаточно. У меня не было иного выбора, кроме как отступить и вновь закрыть портал». «Врата были угрозой твоему народу», - заключил Эстиньен. – «Тебе пришлось сделать выбор между тем, ставить ли под угрозу Радз-ат-Хан, или же бросить свою сестру... И ты выбрал последнее».

Варшан кивнул вновь, подтверждая утверждение драгуна. «Дело не в том, что твоя сестра не пожелала ответить на зов», - заметил Уриангер. – «Она пленена за барьером, непроницаемым как для рева, так и для дракона. По сей день остается он в опустошенном мире – Тринадцатом...» «Я могу представить, какую боль ты испытывал, но все же ты поступил мудро, не задержавшись в том месте», - говорил Варшану Г’раха. – «Даже столь могущественное создание как ты подвержено риску обращения в порождение Пустоты. Ты видел это явление прежде, когда ступили мы во Тьму...»

Последняя фраза была обращена к Воителю Света, и подтвердил тот: да, они чуть было не потеряли Неро, которого начала поглощать скверна Пустоты.

«Значит, надежды на то, что Аздая жива, мало», - заключил Варшан, и Г’раха заверил его: «Нет, что ты – я просто говорю о том, что могло произойти. Чешуя драконов первого выводка обладает высокой сопротивляемостью к эфирным флуктуациям. Ведь чешуйки стали основным компонентом в защитных талисманах, и даже скверна, которую я упомянул, с превеликим трудом может превозмочь...» Он осекся, ибо неожиданная мысль пришла к нему в голову, произнес: «Обладая страж-чешуйкой, можно надеяться выжить в Тринадцатом и не бояться преображения вследствие воздействия энергий этого мира...»

«В любом случае, спасать мою сестру уже поздно», - тихо прошептал Варшан. – «Мы опоздали на пять тысячелетий. А сейчас многие миряне нуждаются в наставлениях моих и защите... Посему, ощутив присутствие в руинах чужаков, я спустился сюда, дабы удостовериться в том, что врата Пустоты останутся закрыты. И для того, чтобы сохранить сокровище, конечно же».

Повинуясь жесту Варшана, навершие, поднятое прежде, опустилось на алхимическое горнило, сокрыв от взоров смертных крошечные врата Пустоты. И’штолу откровение дракона восхитило: стало быть, алхимики Радз-ат-Хана не только смогли расширить планарную брешь, но и обратить ее во врата? Поистине, невероятное свершение!

Варшан намеревался отправиться к Великому Горнило и запросить у алхимиков новые конструкты – нужно же заменить тех защитников сокровищницы, которых уничтожили незадачливые авантюристы. К счастью, на случай подобных обстоятельств были созданы запасы конструктов.

Воитель Света и спутники его покинули Наследие Алзадааля, сопроводили Варшана в Аль-Кимию, где тот обратился к алхимикам с требованием изъять из хранилища конструктов, должного заменить Капикулу и иные уничтоженные единицы, и направить их в подводную сокровищницу. Незадачливые «расхитители гробниц» пристыженно переминались с ноги на ногу поодаль, ожидая, когда симулякр Вртры закончить давать указания алхимикам, и устремятся те их исполнять.

Вновь обратившись к авантюристам, Варшан заявил, что готов ныне ответить на все их вопросы. «Я бы хотела начать непосредственно с вопроса о вратах», - молвила И’штола. – «Они все еще действующие, так?» «Да, именно поэтому я закрыл их созданным посредством алхимии замком и оградил своими чарами», - подтвердил Варшан. – «Подобное не должно попасть не в те руки. На самом деле первопричина создания подводной сокровищницы состояла в необходимости сокрыть врата от мира».

«Столько усилий из-за маленькой дверцы», - хмыкнул Эстиньен, и И’штола не преминула одернуть его: «Эта ‘маленькая дверца’ ведет в бездну, где роятся немыслимые ужасы. При нынешних размерах она способна пропустить в мир лишь самых низших из порождений Пустоты. А с нашей стороны смертный не сможет протиснуться в нее». «Думаю, Алфинод смог бы, если его хорошенько подтолкнуть», - усмехнулся драгун. «Физический размер – лишь один из аспектов, которые следует учитывать», - пояснила чародейка. – «Основное ограничение кроется в эфирной плотности перемещаемой меж планами бытия души. И все же ты, Вртра, сумел расширить этот крошечный портал и направить свой симулякр в Тринадцатый...»

«Благодаря моим искусным алхимикам», - подтвердил Варшан. – «Мне следовало уничтожить аномалию, когда я обнаружил ее, но вместо этого я просил их изыскать способ взять ее под контроль. После долгих экспериментов они свершили невозможное. Был изобретен метод, посредством которого моя магия могла управлять брешью и преображать ее во врата. Но ныне сей процесс уже позабыт. Когда я оставил надежду обнаружить Аздаю, отпала нужда в сохранении столь опасного знания. Посему на долгие годы врата были оставлены».

«Наше собственное перемещение в Тринадцатый оказалось достаточно несложным – благодаря Хрустальной Башне», - задумчиво произнес Г’раха. – «Древний механизм направил огромные запасы энергии башни на открытие врат Пустоты – созданные в результате соглашения, заключенного с Облаком Тьмы. Но когда сия сущность потерпела поражение, соглашение оказалось разорвано, и портал утратил свою связь с Пустотой. Теоретически, можно воссоздать врата, заключив соглашение с иным порождением Пустоты... но подобные сделки обычно заканчиваются предательством и смертью».

«В любом случае, нам нужно попытаться понять суть врат, находящихся под водами Щедрости», - предложила остальным И’штола, обратилась к Варшану: «Может, тебе следует возобновить поиски своей сестры...» «Я уже пояснял, что оставил эти надежды столетия назад», - напомнил ей Варшан. – «Мое место сейчас здесь – ровно как и мой долг... Кстати говоря, а почему в принципе занялись вы поисками сокровищницы?»

Воитель Света поведал Варшану о мотивах, коими они руководствовались, и тот признался: он копил сокровища на протяжении столетий, и ныне, похоже, пришло время раздать их жителям Радз-ат-Хана, пострадавшим в час Последних Дней. Авантюристы, движимые подобными устремлениями, приветствовали решение сатрапа.

И’штола обратилась к Варшану, прося дозволение исследовать врата Пустоты – конечно, не предпринимая попыток открыть их. Дракон ответил согласием, и чародейка обещала сподвижникам связаться с ними сразу же, как только получит первые результаты в своих изысканиях.

Уриангер возвращался к лопорритам, Г’раха спешил в Шарлаян, дабы вернуться к работе с архивными записями вместе с Крайль.

В далеком пространстве, объятом эссенцией Пустоты, облаченная в тяжелые доспехи фигура опустилась на трон, и четыре иных престола, пребывающие пред нею, воссияли.

«Я ощущаю открытие врат, но сие произошло не изнутри, а с иной стороны», - прозвучал глас Престола Земли. «Я тоже это ощутил», - рек Престол Огня. – «Редкий случай, да, но столь крошечный портал не стоит нашего внимания. Есть куда более важные вопросы. Грядет возможность, ожидали которую мы на протяжении десяти тысячелетий. Мы не можем упустить этот шанс».

«Но мы не вправе недооценивать того, кто поверг Облако Тьмы», - напомнила остальным Престол Ветра. – «Даже ограниченное заключенным соглашением, Облако не было жалким порождением, которое с легкостью мог развеять какой-то смертный из плоти и крови». «Пусть только посмеет явиться!» - с нескрываемым бахвальством возвестил Престол Воды. – «Я затоплю мир и увижу, как это дитя отчаянно хватает ртом воздух в последние мгновения своего существования!»

«Ваше стремление похвально, но не забывайте о нашем устремлении», - напомнил Престолам рыцарь в черных доспехах, восседающий на троне. – «Вспомните о наших деяниях под сими небесами, лишенными солнечного света. Вспомните, почему мы решили продолжать борьбу. Пришло время развязать войну, и обрести искупление для нашей планеты!»

Воитель Света и Эстиньен согласились задержаться в Радз-ат-Хане, дабы помочь Варшану в распределении сокровищ. Поскольку многие миряне не были готовы открыто признаться сатрапу в своей нужде, герой и драгун вознамерились переговорить с ними сами.

Первым делом героя направился в рыбацкую деревушку, в коей проживал Матся, в то время как Эстиньен навестил Стоянку Палаки. Повсеместно миряне пытались выжить, восстановить свои изломанные жизни – как как мог; времена нынче были непростые. Многим торговцам, занимающимся поставками продукции в иные державы, пришлось продать корабли, чтобы хоть как-то свести концы с концами, а на самом Тавнейре цены на товары и услуги взлетели...

Встретившись на дворцовой площади в Радз-ат-Хане, Воитель Света, Эстиньен и Варшан поделились друг с другом своими наблюдениями. Впрочем, те были совершенно одинаковы...

«Миряне пытаются выжить», - говорил Эстиньен. – «Ресурсы оказались на пределе, когда на остров хлынули беженцы, но их удалось пополнить с помощью от жителей Йедлимада. Насколько я понял, это селение всегда было независимым, и охотники с собирателями, там обитающие, воспользовались дарами джунглей, оказалось коих достаточно. С большего». «Стоянка Палаки пережила кризис лучше, чем иные, как мне кажется», - заключил Варшан. – «Что до меня, то слышал я и добрые, и дурные вести. Рудокопы по большей части настроены оптимистично, вот недавно продали вагон ископаемых иностранному торговцу. Но подобные гости случаются редко. В сравнении с предыдущими годами количество руды, покидающей Тавнейр, значительно уменьшилось. Наша держава маленькая и находится в изоляции, и благоденствие ее зависит от непрерывных потоков отправляемых на экспорт товаров. Мы должны определить препятствия на пути к торговле и устранить их».

Герой поведал о том, что удалось выяснить ему о тяготах мирян, и Варшан, внимательно выслушав его, изрек: «Понимаю – в отсутствие покупателей рыбаки вынуждены выбрасывать добрую часть дневного улова. Посему первым делом нам надлежит решить вопрос недостачи кораблей и отсутствия моряков в Йедлимаде. Я вспоминаю о ребенке, которого заметил, возвращаясь ко дворцу. Его отец без вести пропал в море, когда монстры потопили его корабль. Столь много вариаций сей трагичной истории, повторяемых вновь и вновь! Столь много жизней утрачено... В этом море скорби не мудрено утонуть, если мы позволим себе подобную роскошь... но мы этого не сделаем. Воитель Света, Эстиньен, благодарю на сведения, которыми вы поделились со мной. Я разработаю план по поддержке моего народа в столь сложный для него час».

Вскоре Вртра предложил имеющих вес поселенцев Тавнейра – а также Воителя Света и Эстиньена - во дворец, дабы объявить подданным о своем решении. «Богатства, которые солдаты Сияющей Армии принесли из сокровищницы, были накоплены мною, ибо полагал я, что однажды появится в них нужда», - изрек дракон. – «И сей день настал! Да помогут они исцелить раны нашего славного города, вернув ему былое процветание! В лучшие времена я бы поручил эту задачу Ахеванну, да упокоят боги его душу. Будучи лишен его советов ныне, я лично приму на себя обязанности сатрапа. Во-первых, сокровища будут проданы, дабы обрести более ходовые денежные средства, и вложены они будут в торговый порт Йедлимад. Наши торговцы должны как можно скорее восстановить свои дела и вновь обрести флот кораблей. Торговля должна вернуться!.. Знаю, никто не избежал сонма бед в час Последних Дней. Заполнив пустоту, возникшую вследствие утраты консорциума Халзала, мы должны даровать новые возможности нашим рыбакам, нашим мастеровым, и иным – дабы товары их отправлялись к далеким рынкам».

«А что насчет детей, оставшихся без родителей?» - осведомился Эстиньен. «Эта проблема тяжким грузом лежит на разуме моем», - ответствовал Вртра. – «Денежный дар им вскоре иссякнет, и сии юные души останутся на задворках нашего общества. Нет, надлежит иное решение, - то, которое обеспечит их благоденствие на годы вперед. Ты наверняка видел, как иные державы решают подобные вопросы, Воитель Света. Посоветуешь ли ты нам что-нибудь?»

Герой поведал дракону о приюте, который был построен на общественные средства, и вымолвил Вртра: «Ну конечно... Прибыль с возрожденной торговли может пойти на строительство подобного приюта... Давайте претворим эту идею в жизнь! Будет подписан договор, согласно которому все, кто получит часть сокровищ Алзадааля, обязуются пожертвовать часть своей будущей прибыли на содержание приюта... Подобное начинание требует соответствующего именования. Халзала надлежит помнить не исчадием, принесшем ужас в земли Тавнейра, но трудолюбивым и щедрым сородичем, который принес немало прибыли нашему острову».

Никто не собравшихся не возразил против предложения дракона – никто не питал ненависти к Халзалу, лишь глубокое сожаление, ведь спасти несчастного не удалось. «Посему начинание будет названо ‘Фондом Халзала’!» - возвестил Вртра, и, обратившись к командующему Набдину, велел тому проследить, чтобы ни один из сирот на острове не остался в нищете. Чиновникам же, присутствующим на аудиенции, дракон приказал обеспечить распределение средств между нуждающимися».

По завершении аудиенции Воитель Света, Эстиньен и Варшан навестили И’штолу, прибывшую в Великое Горнило. «Я сумела изучить устройство в подводной сокровищнице», - обратилась к прибывшим чародейка. – «Я сумела понять, как именно оно запечатывает врата Пустоты, но так и не выяснила, как с его помощью можно оные расширить. Для этого мне необходимо понимание приемов, коими воспользовались алхимики Вртры – но, как я поняла, записей о сем не сохранилось... Теперь перейду непосредственно к сути. Насколько нам известно, перемещение между мирами возможно при пересечении межпространственного разлома, находящегося между ними. Воитель Света, вспомни мгновение, когда ты был призван в Первый. Ты прикоснулся к своего рода фокусу, который позволил Экзарху определить твое местоположение. Его магия призыва направила энергии Хрустальной Башни на твое перемещение в его мир. Эта волшба проделала брешь в стене, разделяющей Исток и одно из его отражений, и увлекла тебя в находящуюся между мирами пустоту. В этом месте законы мироздания не действуют... Но, миновав сию временную и пространственную нестабильность, ты успешно переместился в Первый. И это поистине чудо!»

«А что насчет порождений Пустоты, коих зрели мы в Истоке?» - полюбопытствовал Эстиньен. – «Что перемещает сюда их, и каким образом?» «Прекрасный вопрос!» - молвила И’штола. – «Есть несколько методов, посредством которых создания Пустоты могут появиться в нашем мире, но самый типичный из них – ритуал призыва. Взять, к примеру, горгулью. Чтобы призвать подобную сущность, призыватель должен сотворить врата Пустоты. Оные просуществуют лишь мгновение и будут достаточно малы, позволив протиснуться в них во плоти лишь бесу или иному подобному низшему созданию. Горгулья же – куда более крупное и сильное создание. Для создания врат, через которые она может пройти в наш мир, потребуются огромные запасы энергии, многократно превышающие те, коими обладает непосредственно сам призыватель. Посему обычно в наш мир перемещаются лишь души подобных созданий. Мы ощутили это на себе, когда Экзарх призвал нас в Первый. Так же, как наши тела остались в этом мире, тела порождений Пустоты остаются в Тринадцатом... Оказавшись в нашем мире, призванная душа обретает временное вместилище. В случае с горгульями это каменная оболочка».

«То есть, порождения Пустоты призваны кем-то из Истока – примерно так же, как рыбак удит рыбу удочкой?» - уточнил Эстиньен. «Именно», - подтвердила И’штола. – «Для того, чтобы сущность – во плоти или без – переместилась через разлом, с нашей стороны должен быть тот, кто направляет ее во время подобного перехода».

«Когда орды порождений Пустоты хлынули в мир из великих врат Аллага, направляли их сюда технологи», - изрек Варшан. – «Но – насколько мне известно – планарные бреши являются по природе своей естественными разломами между нашим миром и Пустотой, и для перемещения через них не требуется подобное направление. Почему же граница между Истоком и Тринадцатым столь тонка, что часто появляются в ней разрывы сами по себе?..» «Сдается мне, разгадка этой тайны станет ключевым фактором в понимании природы перемещения между Истоком и его отражениями», - произнесла И’штола, и осведомился Эстиньен: «И как же ты надеешься получить свои ответы?»

«Нет, опасность слишком велика!» - воскликнул Варшан, но И’штола лишь улыбнулась: «Возможно. Но то, что некоторые именуют ‘опасностью’, иные зовут ‘приключением’». Она бросила взгляд в сторону Воителя Света, и тот, улыбнувшись, утвердительно кивнул.

«Вы меня не слушали?» - вымолвил Варшан. – «Дело даже не в том, что способ расширить портал был утрачен. Даже если вы сумеете достаточно расширить его, то в то самое мгновение, когда ступите во врата, будете встречены сонмом немыслимых ужасов!» «Уверяю, я слушала тебя очень внимательно», - заверила Варшана И'штола. – «И согласна: ступать в портал в одиночку – верная смерть. Но если со мной отправится тот, кто уже успел побывать в Тринадцатом и одержал верх над Облаком Тьмы, думаю, мои шансы на выживание возрастут».

Герой и не думал возражать, а И’штола поинтересовалась: не изволит ли благородный сатрап даровать им свое дозволение на использование врат Пустоты? Обещала чародейка, что примут они все возможные меры предосторожности, и ни одно порождение Пустоты не станет угрозой Радз-ат-Хана. Конечно, исходя из предположения, что им удастся расширить портал в принципе...

«У тебя есть план?» - поинтересовался Эстиньен, и И’штола, утвердительно кивнув, вновь обратилась к Варшану: «Надеюсь, ты сможешь нам помочь с этим. Полагаю, алхимики, пребывавшие под твоим началом, объяснили те суть примененных методов?» «Объяснили», - подтвердил Варшан. – «Дом Демир верховодил проектом...» Имя благородного Дома было знакомо И’штоле, ибо алхимики, входящие в него, продолжали свои изыскания в Великих Трудах». «Я не очень понял теорию, лежавшую в основе их изысканий, но экспериментальная часть началась с порождения Пустоты, проникшего в мир через брешь», - добавил Варшан. – «Алхимики создали магический симулякр, обладающий подобными качествами. Созданное смертные порождение Пустоты, так сказать. Как я понял, сие создание оказалось ключевым фактором в их изысканиях по расширению врат».

«Созданное смертными порождение Пустоты?» - протянула И’штола, напряженно размышляя. «Да», - кивнул Варшан. – «Почитая архонтов, Дом Демир передал детальные записи правительству Шарлаяну. Они ожидали похвалы за создание симулякра... и были ошеломлены, когда изыскания их были признаны запрещенным материалом». «Если это так, записи по сей день могут храниться в запретных архивах» - воодушевилась И’штола. «Области Ноуменона с ограниченным доступом?» - предположил герой, и чародейка кивнула: она сама пришла к такому же выводу.

Воитель Света и И’штола вознамерились отправиться в Шарлаян; Эстиньен же заявил, что задержится в Радз-ат-Хане, разыщет Мерада и расскажет ему о Фонде Халзала.

Прибыв в Шарлаян, двое решили испросить дозволения о допуске в архиве у одного из членов Форума. Выбор их пал на Монтишейна, посему, навестив сего благородного мужа в его покоях в Феномене, Воитель Света и И’штола изложили ему свою просьбу. «Невероятно!» - восхитился Монтишейн. – «Я и не думал, что подобный способ существует». «Это и неудивительно», - заключила И’штола. – «Насколько я понимаю, исследования, проведенные Домом Демир, оставались в пыльном углу архивов Шарлаяна на протяжении столетий». «А если ты отыщешь эти документы, что тогда?» - заинтересовался Монтишейн. – «Не собираешься же ты на самом деле отправиться в Пустоту?»

«Именно это я и собираюсь сделать», - заверила его И’штола. – «Мы хотим создать метод, коий позволить перемещаться через межпространственный разлом, дабы я смогла сдержать слово, данное одному другу. Но если серьезно: я уже побывала на окраине сущего. Я много размышляла о природе нашей вселенной и об отголосках ее будущего. Но я хочу понять, осознать все еще тайны! Какой ученый откажется от открытия парочки врат Пустоты, если в награду за это получит некое великое откровение?»

Рассмеявшись, Монтишейн поблагодарил И’штолу за искренность и амбиции, достойные ученицы Матои, обещал, что направит запрос чародейки на рассмотрение Форумом. Кроме того, Монтишейн намекнул, что шанс получения положительного ответа для Воителя Света и И'штолы возрастет, если они заручатся поддержкой хотя бы еще одной значимой фигуры на Форуме.

Те поблагодарили ученого мужа за дельный совет, отправились прямиком в особняк Левеиллеров, где изложили суть дела своего мастеру Фоуршено. «Вы же понимаете, что доступ в запретные архивы не просто так ограничен?» - нахмурился элезен, выслушав просьбу гостей. – «Зачем вам понадобились эти знания, если нет в них срочной нужды?» «Ради брата, тоскующего по своей сестре», - отвечала И’штола. – «Она была его стражем и его другом – и стала героиней, которая пересекла разлом между мирами, дабы спасти свою родину от ужасов и страданий. Но брат отставил помыслы о возможности воссоединения. Ныне он надзирает за смертными, пострадавшими в пламени Последних Дней, и верен своему долгу, хоть сердце его и одиноко. Возможно, воссоединение родичей и не является срочной задачей, но, тем не менее, это достойное начинание. Ты как никто иной должен понимать это, ведь и ты страшился потерять любимых, и потратил годы на изыскания, дабы не допустить этого».

«Отражения все еще остаются тайной для нас», - признался Фоуршено. – «Рассказ о ваших странствиях в Первом будет достаточным жестом в обмен на удовлетворение вашей просьбы». Он обещал, что вопрос будет рассмотрен на сегодняшнем же заседании, и ответ направят просителям в Оплот Балдесиона.

...Вечером сего же для в Оплот Балдесиона ступили Монтишейн и Фоуршено, дабы лично уведомить Воителя Света и И’штолу о том, что Форум позволит им заглянуть в запретные архивы, ибо пребывает в неоплатном долгу перед теми, кто спас сей мир от гибели. И все же Фоуршено предупредил чародейку: знания отмечают как «запретные» не просто так, и к изучению их следует подходить с превеликой осторожностью.

Проследовав в секцию Ноуменона, заключавшую в себе запретные архивы, двое приступили к поиску исследовательских документов Дома Демир. Довольно скоро обнаружили они записи, сделанные алхимиками означенного рода, приступили к изучению их.

«Среди порождений Пустоты существуют создания, способные призывать своих сородичей из иных пространств», - прочла И’штола текст, сопровождавшийся рисунком твари, большую часть тела которой составляла огромная раззявленная пасть. – «Они именуются ‘Атомосами’ и являются уникальными в роде своем. Из пастей своих исторгают они бесконечное число порождений Пустоты, и способность эта заставила Сияющую Армию столкнуться с серьезными испытаниями в сражениях с сими тварями. Предположив, что Атомосы олицетворяют собой врата Пустоты, мы вознамерились изловить небольшую особь и исследовать ее физиологию. Изыскания показали, что Атомос вобрал планарную брешь в собственную плоть, и способен расширять ее до полноценных врат. Продолжая анализ, мы смогли определить частоту эфирных волн, излучаемых во время этого процесса – частоту, которую мы смогли воспроизвести, излучая содержащийся в кристаллах эфир через созданную нами в экспериментальных целях призму. После чего мы поместили призм в магический симулякр, завершив таким образом создание ‘искусственного Атомоса’».

Оторвавшись от книги, И’тоша покачала головой, молвила: «И как я могла быть столь слепа?! Эти создания и их способность призывать порождений Пустоты, обсуждались в академических кругах на протяжении долгих лет! Непосредственно перед Седьмым Бедствием Теней мы получили донесения о том, что Атомосы замечены повсеместно в Эорзее... А Дом Демир взял да создал собственного Атомоса. Неудивительно, что архонты поместили эти записи в запретные архивы».

И'штола загорелась идеей создать искусственного Атоса, и с целью претворения в жизнь сего благого намерения вознамерилась заручиться помощью искусного алхимика – Ниданы. Посему, по возвращении на Тавнейр, двое проследовали в Великие Труды, передали Нидане материалы Дома Демир для изучения. Прочтя записи, та была восхищена: она и помыслить не могла, что алхимики древности творили подобные чудеса! Нидана с готовностью согласилась принять участие в проекте по созданию искусственного Атомоса.

«Но зачем вам это?» - поинтересовалась она, и Воитель Света поведал алхимику о крошечных вратах Пустоты, пребывающих в подводной сокровищнице. «Поистине, сегодня день откровений!» - покачала головой Нидана. – «Если назначение искусственного Атомоса состоит в расширении сего сокрытого портала, я должна увидеть его лично. Манипуляции устройствами, имеющими отношение к пересечению разлом, - не те вещи, которые следует пытаться реализовать, не взяв предварительно в расчет все факторы».

Прежде, чем вернуться в подводную сокровищницу, И’штола просила героя заняться спором необходимых ей для претворения в жизнь задуманного начинания ингредиентов. И, когда было завершено сие, Воитель Света, И’штола и примкнувшие к ним Варшан, Эстиньен и Нидана отправились в порт, где на борту пожалованного Вртрой корабля вернулись к острову, затерянному в пределах Щедрости.

Нидана была восхищена до глубины души: руины сами по себе являли собой чудо, но алхимическое устройство в сердце его – поистине, нечто невероятное! «Было бы здорово знать о существовании подобного устройства», - обратилась Нидана к Варшану, и отвечал тот: «Прости... но врата – тайна, которой я поделился лишь со своими ближайшими советниками. Я и подумать боялся, что может произойти, если некто злонамеренный узнал бы об их существовании».

И’штола разместила на мраморном полу чертога компоненты, необходимые для ритуала, пояснила сподвижникам: «Согласно донесениям ‘Ноя’, небольшие эксперименты с Пустотой несут в себе мало рисков того, что эфирное равновесие будет нарушено. Однако если индивид получит рану, либо же будет подвергаться воздействию Пустоты дольше, чем предполагалось, риски возрастают многократно. Г’раха предположил, что страж-чешуйка обеспечит защиту от влияния скверны... но я предпочитаю проверить эту теорию прежде, чем мы ступим в Тринадцатый».

И’штола вознамерилась провести эксперимент, и первым делом провела ритуал призыва. В чертоге воплотились две миниатюрные никси – фамильяры, которых чародейка надеялась снабдить одну из них страж-чешуйкой и отправить во врата Пустоты.

Варшан протянул руку в сторону огромного алхимического горнила, и, когда взорам присутствующих были явлены врата Пустоты, в оные устремились никси. Через какое-то время чародейка призвала своих фамильяров назад. Как и ожидалось, одна из никси была поражена скверной Пустоты, и И’штола поспешила развоплотить сие создание, ведь то находилось в процессе обращения в порождение Пустоты.

«Открыть! Открыть!» - ревел голос из-за врат, и возникли в оных бесы, силящиеся прорваться в мир. Воитель Света и Эстиньен изготовились к бою, но Варшан успел запечатать горнило прежде, чем прошли в портал порождения Пустоты.

И’штола изучила эфир, составляющий никси, коя слилась воедино с талисманом, и пришла к выводу, что сущность создания не изменилась. Развоплотив вторую никси, чародейка вновь обрела страж-чешуйку, и, нахмурившись, молвила: «А вот чары талисмана чуть ослабли. Изначально он создавался для защиты смертного от воздействия Предвечного – неудивительно, что эфирное осквернение иной природы окажет на талисман иное воздействие. Нам нужно изменить природу талисманов, чтобы отвечала она крайне нестабильному эфира Тринадцатого».

«Представить не могу – какой он, этот мир?» - обратился к И’штоле Эстиньен, и пояснила та: «Тринадцатый - отражение Истока, в котором случился Поток Тьмы. Как утверждал Эмет-Селк, эта трагедия стала результатом попыток аскиан сотворить Воссоединение. В спешке они совершили ошибку, и обратил сей мир в Пустоту. Помнишь Унукалхая – необычного ребенка, которого мы повстречали в час противостояния с Триадой Войны? Он рассказывал о судьбе, постигшей Тринадцатый. Защитники того мира с помощью камнями – ораситами – обретали могущество Предвечных. Однако сии герои в итоге были осквернены энергиями камней, и обратились монстров, испытывающих жажду эфира, утолить которую было невозможно. К тому времени, как кто-то решился противостоять их, могущество Света донельзя ослабло... и равновесие Тринадцатого склонилось к вечной Тьме... Насколько помню, дух Унукалхая был спасен в час последнего противостояния в том мире Элидибусом. Интересно, спас ли от гибели посланник кого-нибудь еще...»

Воитель Света поведал И’штоле о Сильве, встреченной им в Первом, а также о своем собственном недолгом пребывании в Тринадцатом в час давнишней экспедиции в Хрустальную Башню. «Мрачная пустошь, кишат на которой легионы алчущих эфира монстров», - заключила чародейка. – «Пустота во всех смыслах этого слова... Но странствие в Тринадцатый – лишь первый шаг на куда более долгом пути. Странствие, которое приведет нас к иным отражениям – к новым тайнам и открытиям, - и я собираюсь пройти его до конца».

И’штола заявила, что ныне сосредоточится на создании измененного защитников талисмана, Нидана же собиралась заняться сотворением искусственного Атомоса. Алхимик просила Варшана допустить ее в архивы правящего рода сатрапов, где можем почерпнуть она необходимые сведения, и симулякр, поколебавшись, ответил согласием. Он питал сильные сомнения по поводу предприятия, вознамерились свершить кое защитники Эфириса... но все же препоны чинить им не стремился...

И’штола обратилась к Эстиньену: отправится ли тот с ними в Тринадцатый? Но драгун извинился, сослался на неотложные дела, устремился прочь, заявив, что к этой теме они вернутся немного позже.

Воитель Света предложил И’штоле обратиться за помощью в усилении защитных талисманов к Сиду, не понаслышке ведающему о Пустоте и ее смертоносных энергиях. Наверняка инженеры Литейной сумеют усилить чары на страж-чешуйках!

Герой и чародейка покинули сокровищницу, направились к Пределу Ралгра, где поведали о сложившейся ситуации Сиду. «Направляетесь в Пустоту в поискам сгинувшей драконицы...» - усмехнулся Гарлонд. – «Звучит почти банально в сравнении с вашим предыдущим приключением. Не знаю, сможете ли вы меня чем-то удивить после Метейон и той кровавой бани».

Внимательно осмотрев побывавший в Пустоте талисман, Сид заключил: «Некая коррозия у царапины на поверхности – точно так же, как скверна Пустоты проникала в раны Неро. Думаю, следует просто не допускать повреждения страж-чешуйки... У нас есть вещество, усиливающее подобные безделушки, но я боюсь применять его, дабы не нарушить тонкий алхимический баланс изделия. Гораздо безопаснее заключить талисман в броню. Мы сконструируем защитную оболочку, используя для этого сплав металла с высокой эфирной проводимостью, дабы не оказывала она влияния на основное назначение талисмана. Неро собирал данные о Тринадцатом, поэтому я обращусь к нему по этому вопросу».

Простившись с Сидом, двое вернулись на Тавнейр, заглянули в Великие Труды, дабы справиться у Ниданы о том, насколько удалось ей продвинуться в создании искусственного Атомоса. Алхимик поведала И’штоле и Воителю Света о том, что ей удалось отыскать необходимые записи в архивах сатрапа.

«Я нашла финансовый документ, относящийся к тому же временному периоду, когда было построено Наследие Алзадааля», - рассказывала Нидана. – «В нем содержался список приобретений весьма редких алхимических компонентов... и я поняла, что это и есть ключ к созданию искусственного Атомоса. После чего я навестила Великое Горнило, дабы заказать означенные материалы. Когда коллеги узнали, для чего оные мне понадобились, тут же изъявили желание принять участие в сем начинании». «Обычно те, кто слышит об открытии врат Пустоты, улепетывают со всех ног», - усмехнулась И’штола. – «Похоже, ученые Радз-ат-Хана сделаны из иного теста».

«Алхимики древности были такими же», - заверил чародейку Варшан, ступивший в Великие Труды. – «Они ничуть не страшились неведомого – наоборот, страстно стремились к обретению новых знаний, не обращая внимания на опасность». «А разве не был ты столь же бесстрашен – даже безрассуден – в своих намерениях?» - уточнила И’штола, и отвечал Варшан: «Мой породитель погрузился в сон еще до того, как я вылупился. И о яйце моем заботилась Аздая. Это создало узы между нами. Даже после того, как я научилась сам о себе заботиться, я оставался рядом с нею. Она была моей защитницей, мой сестрой, моей дорогой спутницей... и каждый день я тоскую по ней. Неважно, сколь кромешна тьма, я не оставлю своих поисков. Я поклялся, что настанет день, когда мы с ней вновь воспарим в небеса. Но теперь я сатрап...»

В чертог ступили солдаты Сияющей Армии, ведомые Набдином, и обратился последний к Варшану: «Эстиньен поведал нам о твоем стремлении. На протяжении веков ты защищал Радз-ат-Хан, оставаясь все это время в тенях. Ты служил своему народу, посему, узнав о твоей истинной природе, мы приняли тебя своим законным правителем. Ты столько жертв принес ради нашей нации, и как можем мы допустить, чтобы испытывал ты дилемму ныне? Мы пережили Последние Дни. Мы – сильный и гордый народ. Мы, Сияющая Армия, защитим Тавнейр в твое отсутствие!»

«Я благодарен тебе за эти слова, но...» - замялся Варшан, и Набдин приблизился к симулякру, опустился пред ним на колено, молвил: «Ты для всех нас как младший брат, Варшан. И если ты для нас родич, то и сестра твоя тоже. Мы сделаем все для тебя, но не проси нас оставаться в стороне и смотреть, как оставляешь ты сестру, которую пытался спасти на протяжении тысячетий!»

Варшан все еще терзался сомнениями: имеет ли он право оставить свой народ в сей час, когда только начинает оправляться держава от полученного удара?..

«Мы непременно откроем путь – это вопрос времени!» - уверенно заявила Нидана, и сплотившиеся за спиной ее алхимики согласно кивнули. – «Тебе лишь нужно быть готовым ступить во врата, когда придет время!»

В зал проследовали Эстиньен наряду с Мерадом и его младшей сестрой. Дети благодарили сатрапа за создание приюта, и Мерад высказал надежду, что однажды и дракон воссоединится со своей сестрой.

Варшан был поражен и смущен осознанием поддержки, высказанной его подданными. «Чтобы защитить их, ты должен следовать зову сердца», - советовал Воитель Света Варшану. Некогда подобные слова дракон сказал герою, но ныне питал сомнения, должен ли следовать собственному же совету. «Если душа моя разрывается, не смогу я защитить ни Аздаю, ни Радз-ат-Хан», - прошептал он, и, поколебавшись, обратился к подданным, молвив: «Я принял решение. Варшан покинет Тавнейр на какое-то время. Дракон останется во дворце, он станет исполнят самые ключевые обязанности сатрапа. Я сосредоточусь на управлении сим симулякром, посему могу упустить ряд вопросов. Я верю, друзья мои, что сможете вы позаботиться друг о друге до моего возвращения!» Уроженцы Радз-ат-Хана завершили Варшана, что непременно так и поступят...

Эстиньен сообщил герою и И’штоле о своем решении: да, он готов сопровождать их в Пустоте. Ведь, когда был он един с Нидоггом, ощущал боль и ярость того от утраты Рататоскр. Подобной страшной агонии врагу не пожелаешь, и, если есть хоть малейший шанс избавить от оной Вртру, им непременно надлежит воспользоваться.

«Давайте перейдем к делу», - предложила И’штола сподвижникам, когда разошлись прибывшие в Аль-Кимию миряне. – «В отличие от Первого, в котором Поток Света был остановлен до того, как успел опустошить он весь мир, Тринадцатый полностью поглощен Тьмой. Я предлагаю исследовать Пустоту поэтапно, покидая ее после каждой краткой экспедиции. Потому предлагаю разбить лагерь где-нибудь поблизости от врат. Варшан предложил Воителю Света и спутникам его занять один из дворцовых чертогов. В настоящее время те ломятся от сокровищ, доставленных из Наследия Алзадааля, но в скором времени часть помещений дворца – Мегадуты - освободится, благо распределение средств идет полным ходом.

До экспедиции в Пустоту еще оставалось время, посему герой продолжил странствия свои, и первым делом вернулся в Шарлаян, откликнувшись на просьбу Крайль.

«Как вы знаете, наша организация – Студиозусы Балдесиона - была основана моим дедом, Галуфом», - обратилась Крайль к Воителю Света и Г’рахе. – «Наша миссия заключалась в открытии тайн Хиделин и познании Ее воли посредством изучения Ее дара нам. Ныне мы знаем истину о природе ее, и, казалось бы, миссия наша исполнена. Но работа наша далека от завершения. За время изысканий мы пытались совладать со множеством угроз, явленных миру – к примеру, с Триадой Войны. Я свято верю в то, что, изыскивая неведомое и противостоя угрозам, мы продолжаем миссию Студиозусов. Таким образом мы почтим дедушку и его товарищей, которые пожертвовали жизнями, дабы защитить наш мир... И недавно, изучая новые запросы к нашей организации, я обнаружила один, весьма меня заинтересовавший. Он исходит от Раммброеза – из Сынов Святого Койнаха».

«Правда?!» - воскликнул Г’раха. – «Неужто что-то случилось в Мор Доне?» «Похоже, что так, и он хочет доверить этот вопрос нам», - отвечала Крайль. – «Деталей в письме не сообщается, но он отмечает, что вопрос – за пределами возможностей Сынов. ‘Неведомая территория’, как сам он отмечает».

Воитель Света и Г’раха простились с Крайль, и, покинув Шарлаян, отправились в Мор Дону, где ступили в лагерь Сынов Святого Койнаха. Раммброез приветствовал старых товарищей, перешел непосредственно к делу: «Недавно к нам обратился исследователь, утверждавший, что обнаружил призрачное царствие». Герой о таком не слыхал – в отличие от Г’рахи. «Легенды гласят, что рядом с Эорзеей существует пространство, подобное миражу», - просветил мико’те Воителя Света. – «Оно заметно издалека, но исчезает, когда к нему приближаешься. Царствие сие упоминается в древнейших мифах, но доселе не было доказательств его существования, и в литературе оно редко бывает представлено. Но миф продолжает жить, тревожа сердца и разумы исследователей. Раммброез, если ты призвал нас... значит, это царствие реально?» «Сперва мы усомнились в словах исследователя», - отвечал роегадин. – «Но зримые свидетельства не позволяли усомниться в том, что царствие реально, и вы сами скоро в этом убедитесь».

Раммброез направил героя и Г’раху к помянутому исследователю, Дерику, коий оставался ныне на берегу Озера Серебряных Слез. На плече Дерика сидела обезьянка – опо-опо, и улыбнулся исследователь: «Это создание я обнаружил в час одного из своих странствий, оно было ранено, и я его выходил. С тех пор он неотступно следует за мной. Он любопытен, но безвреден, посему не обращайте на него внимания».

Г'раха просил Дерика указать им путь к призрачному царствию, и исследователь, утвердительно кивнул, устремился прямиком к центру озера, шагая по воде. «Когда проявились врата, означилась и эта магия», - пояснил он опешившим спутникам, - «позволяющая идти по воде». Он продолжил путь, и исчез на глазах Воителя Света и Г'рахи. Переглянувшись, те устремились следом – прямиком по воде!..

Дойдя до центра озера, они обнаружили себя в ином пространстве – призрачном царствии, где средь зеленых лугов высились белокаменные строения, увенчанные золочеными куполами. То был остров, витающий в небесах над призрачным... нечто. Осмотревшись по сторонам, Г'раха констатировал: «Это место ничем не отличается от нашего мира. Образы, звуки, запахи – все, как у нас. Стало быть, это место – не иллюзия!»

«Приветствую вас в сердце призрачного царствия – Омфалосе», - возвестил Дерик. – «Признаюсь, я сам придумал это название. Это слово означает ‘центральная область’ на древнем языке – аллюзия к тому, что Мор Дона находится в сердце Альденарда. Структуры здесь наверняка построены смертными созданиями, и пребывают они в хорошем состоянии. Но вокруг – ни души. Я искренне надеюсь на то, что вы поможете мне открыть тайну этого царствия. Понять, кто создал его и с какой целью». «А я бы хотел также узнать, почему мы обнаружили его именно теперь», - вымолвил Г’раха. – «Случайно ли сие пространство оставалось сокрытым прежде, или же... здесь что-то еще?»

Воитель Света и спутники его приступили к исследованию Омфалоса. Вдалеке виднелся шпиль Хрустальной Башни. Облака скрывали землю, но можно было предположить, что сей парящий в небесах остров находится прямиком над Озером Серебряных Слез. Но... если это так, тогда остров не избежал бы разрушений в ходе Сражения в Небесах Серебряных Слез. Посему можно предположить, что он несколько... смещен в континууме относительно мира смертного.

Заметили трое внушительных размеров монумент, в основании которого были выбиты символы, кои мирские церковники относили к божествам Эорзеи – Двенадцати. Наконец, окрест пребывало немало небольших башен, поистине изысканных образцов зодчества.

Троен вернулись к центральному монументу, и предположил Г’раха, что, поскольку высечены на нем символы Двенадцати, это место – своего рода храм, посвященный богам. Но кто его воздвиг? Здесь я теряюсь, ибо не представляю, кто мог построить столь величественные структуры и магически сокрыть их от мира. Особенно после Сражения в Небесах Серебряных Слез. Поистине, место это донельзя таинственно...»

«Смертные!» - прогремел глас с небес, и зрели уроженцы Эорзеи, как часть загадочных структур преобразилась в святыни, а с небес излился сияющий свет. – «Вы осквернили сие священное царствие своим присутствием, и должны ответить за это!»

Четыре фигуры предстали эорзейцам, и представился могучий муж: «Я – Бирегот, Зодчий». «То есть... Двенадцать реальны?» - изумился Г’раха, осознав, что зрят они пред собою часть пантеона Эорзеи. «Конечно», - подтвердил Бирегот. – «Мы – не просто симулякры, порожденные верой смертных. Нет, Двенадцать реальны. И в отсутствие Хиделин мы по праву становимся владыками сей планеты. Ее волей!»

«Мы внимательно наблюдали за смертными», - молвила женщина, коя не сочла необходимым представиться. – «И поняли, что ты, чемпион Хиделин, являешь собой угрозу нашему владычеству». «Ты поступил глупо, ступив в наше царствие», - добавил иной небожитель, старец. – «Мы с легкостью можем уничтожить тебя здесь и сейчас... но, будучи божествами, обязаны проявить милосердие и прозорливость». «Нам нужно определить, чего стоит этот смертный», - изрек мужчина – последний из четверки.

Бирегот согласился с доводами сородичей, постановив: поскольку смертные дерзнули ступить в царствие богов, подчинятся они его законам! Пригласив Воителя Света и спутников его проследовать в открывшиеся святыни и явить свою силу, божества исчезли.

«Ситуация приняла неожиданный оборот», - заключил Г”раха. – «Издревле Двенадцать были почитаемы в Эорзее, и мифы о них звучат по сей день. Но, насколько мне известно, никогда прежде они открыто не являли себя смертным. И вот это случилось, причем эти создании заявили о владычестве над планетой и бросили вызов Воителю Света... Все это кажется донельзя странным, посему преждевременных выводов я бы не делал». «Однако мы не можем отрицать угрозу, которую они представляют», - заключил Дерик.

Воитель Света постановил: он принимает вызов, брошенный богами!

Обратившись к Дерику, поинтересовался Г’раха: ступал ли исследовать в святыни, помянутые богами? «Да», - отвечал тот, - «за каждыми из врат находятся области призрачного царствия. Я все их исследовал. Богов я не встречал, но путь указать смогу».

Г’раха вознамерился известить об открытии их Крайль; Воитель Света же и Дерик проследовали к первой из святынь, Аглае, и, ступив в нее, переместились в иную область призрачного царствия – величественную белокаменную твердыню, витающую над облаками. Дирек поведал спутникам: домен, в котором они находятся ныне, пронизан эссенцией молнии.

В противостоянии поверг Воитель Света Бирегота и Ралгра, после чего через возникший портал переместился в царствие огня – владения Азеймы. Пала последняя, и предстал герою четвертый из небожителей – Нальд’тал. Воитель Света одержал верх над божеством, именуемом «Торговцами», и вынес тот свое суждение: сей смертный поистине силен и достоин!..

Когда Воитель Света и Дерик покинули Алгаю, в Омфалосе их дожидались Г’раха и Крайль. «Это правда?» - вопросила та. – «Явились существа, утверждающие, что являются Двенадцатью?» Воитель Света поведал сподвижником о победе, одержанной им над четырьмя сущностями... когда те вновь возникли пред смертными.

«Подумать только, мы сыграли представление для смертных», - произнес Ралгр. – «Ты, Бирегот, идеально исполнил роль злодея!» «Я так поступил, чтобы вынудить смертного нам противостоять», - отвечал Бирегот. «Но мне было непросто так жестко разговаривать с возлюбленными нашими чадами...» - призналась Азейма. «И все же ты получила удовольствие от противостояния», - отметил Нальд’тал. – «Надеюсь, ты не забыла истинную подоплеку сего испытания?»

Видя, в сколь благодушном настроении пребывают божества, смертные окончательно утратили понимание происходящего. Ведь Воитель Света поверг небожителей... Откуда же они взялись вновь – болтают, как ни в чем не бывало?.. «Неужто... они были призваны вновь?» - изумилась Крайль, и герой, припомнив слова Гая о том, что Двенадцать сродни Предвечным, обнажил оружие.

«Вам не следует опасаться нас», - заверил эорзейцев Ралгр. «Будьте уверены, мы – не призванные создания», - молвил Бирегот. – «Мы не лишаем землю эфира, ровно как и не порабощаем разумы мирян». «Но... что насчет богов, которые были призваны в час Бедствия?» - припомнил сей давнишний эпизод Г’раха. – «Тех, кого мастер Лоуисокс призвал для защиты Эорзеи...» «То были не мы, а Предвечные, порожденные вашими молитвами о спасении», - пояснил ему Нальд’тал, и подтвердила Азейма: «Это действительно так. То, что худшая часть Бедствия оказалась отвращена, а Эорзея впоследствии познала возрождение, - прямое следствие претворения в жизнь ваших надежд и чаяний».

«...Но почему вы престали нам именно сейчас?» - вопросил Воитель Света, и отвечал ему Бирегот: «Надежды питают не только смертные, но и боги. Дабы осознать их, важно было сразиться с тобой. Посему я пошел на ложь, утверждая, что хотим мы править сим миром. Знаю, подобное поведение недостойно божества, и я прошу тебя о прощении. Ровно как и за то, что силами своими причинил тебе вред».

«Расскажите нам о ваших надеждах», - просила Крайль богов. «Мы не можем», - изрек Нальд’тал. – «Если вы хотите узнать правду, то должны сами найти ее». «Сложно идти вперед, когда не знаешь, куда приведет путь», - молвила Азейма. – «Но, если вы продолжите странствие, то непременно обретете ответы на свои вопросы – рано или поздно». «И вы поймете многое о нас, узнаете правду о нашем существовании», - добавил Ралгр, и возвестил Бирегот: «Идите же, смертные, и ищите знание о нас! Когда придет время, мы вновь встретимся здесь».

Боги исчезли, а Крайль представилась Дерику, после чего просила героя поведать ей о том, что успел он повидать в сем призрачном царствии. Воитель Света исполнил просьбу лалафелки, и, когда завершил он рассказ, изрек Г’раха задумчиво: «Боги испытывали тебя, но злого умысла в их действиях ты не ощутил... Бирегот говорил, что они желают сразиться с нами, но, похоже, не для того, чтобы причинить нам вред. Многое остается неведомо нас, но, думаю, можно заключить, что они – не Предвечные... Когда-то Жизневей рассказывала, что искусства призыва, учили котором аскиане, включает в себя яростное желание заставить других разделить верования отдельного индивида. Именно поэтому воплощенные Предвечные желают поработить своих последователей, которые – в свою очередь – стремятся расширить свои ряды... Но, похоже, создания, которых мы наблюдали, подобных желаний не питают. Если они все же Предвечные, то не походят на тех, которых мы зрели прежде. Можем предположить, что в древности они были созданы примерно так же, как Хиделин, но доказательств этой теории нет».

«Кем же они могут быть?» - вслух размышляла Крайль. – «И почему они желают сразиться со смертными?» Лишь сейчас припомнил Воитель Света пророческие слова отголоска сущности Эмет-Селка, прозвучавшие у Края Творения. «Даже о своей Эорзее ты знаешь весьма немного. Например, тебе неведомы истинные личины Двенадцати». Похоже, Эмет-Селк знал истину, и выказывал надежду на то, что и герою она станет известна со временем...

Обратившись к Дерику, Крайль заявила, что Студиозусы Балдесиона непременно займутся исследованием призрачного царствия и созданий, именующих себя «Двенадцатью». Крайль вознамерилась задержаться здесь, в Омфалосе, Г’раха же надеялся вернуться в Эорзею и посетить места поклонения богам, дабы больше узнать о природе их. Он предложил Воителю Света и Дерику сопровождать его, на что те с готовностью согласились. Дерик передал опо-опо Крайль, велев маленькому созданию заботиться о беззащитной деве.

«Считается, что поклонение Двенадцати уже существовало в Третью Эпоху Астрала, когда процветала Империя Аллаг», - обратился Г’раха к спутникам. – «В Пятую Эпоху Астрала, когда державы схлестнулись в Войне Магов, каждая из них избрала для себя одного из Двенадцати в качестве божества-защитника. Подобная практика существует и в нынешней Эорзеи, но немного разнится в зависимости от региона. Например, ишгардиане считают Халону верховным божеством, в то время как шарлаяне довольно скептически относятся к Талиаку. Посетив ряд мест в Эорзее и узнав о поклонении Двенадцати в них, я надеюсь попытаться изыскать общие черты между божествами в восприятии мирян и созданиями, которых мы здесь повстречали. И, таким образом, мы станем на шаг ближе к разумению их истинных личин».

Первым делом Г’раха вознамерился посетить Предел Ралгра – храм, пребывали в коем последователи Разрушителя. Трое покинули призрачное царствие, устремившись к землям Гир Абании. Рассказывал Дерик спутникам, что прежде уже бывал здесь, ибо знал: призрачное царствие проявляется там, где вера в богов Эорзеи сильна. «Надеюсь, мы на верном пути», - приободрился Г’раха. – «В Пределе Ралгра находится Храм Кулака – древний оплот Кулака Ралгра. Будучи опустошен безумным королем Теодориком, храм пустовал, пока не заняло его Сопротивление Ала Миго. Не думаю, что здесь уцелело много книг, но миряне могут что-то знать об особенностях местной веры».

Воитель Света, Г’раха и Дерик разделились, приступив к исследованию храма. Приблизившись к каменному монументу, означился на коем символ Разрушителя, прочел герой выбитые в камне слова: «Кровавый шторм приближается стремительно. Открываются врата Преисподней, плачут Небеса. Ни одна из душ не останется вне досягаемости Предела Ралгра». Некогда Лиза поясняла Воителю Света смысл этих слов – означали они, что надлежало подготовиться к борьбе и горестям, которые неизбежно случатся.

Солдаты Сопротивления, остающиеся в храме, рассказывали герою, что по сей день вечерами у костров делятся они друг с другом историями о Разрушителе и об основании Ала Миго. Подобные предания даровали им душевный покой и необходимые силы в минуты отчаяния. Одна из исследователей, пребывающих в Кулаке Ралгра, передала герою копию «Разрушительности» - одного из немногих уцелевших в храме священных писаний.

Вновь встретившись со сподвижниками, Воитель Света продемонстрировал тем обретенный фолиант, и Г’раха тут же углубился в чтение священных текстов. «Эта глава описывают строительство гигантского образа Ралгра, и стиль ее подобен фольклору, преданному пергаменту», - произнес он, листая страницы, бросая взоры на выбитую в скальной породе означенную статую. – «Когда потоп в час Шестого Бедствия Теней угрожал Эорзее, предки уроженцев Ала Миго пришли сюда, в безопасность, следуя за кометой. Считая комету знаком Ралгра, они начали поклоняться ему. Эта история мне знакома... но среди беженцев, следующих за кометой, были те, кто утверждали, что воочию зрели Ралгра. Сии сведения передавались из уст в уста на протяжении веков, и последователи Разрушителя сопоставили сии крупицы информации, дабы изваять сию статую. И, должен сказать, облик ее весьма походит на то создание, которые мы повстречали... Будь Ралгр Предвечным, объяснение сего подобия было бы простым: статуя являет собой общее представление об облике Ралгра, что, в свою очередь, порождает воплощение Предвечного. Однако это не отвечает на вопрос о том, что явилось прообразом для этого изваяния. Если верить священному писанию, то оным стало явление божества в час Шестого Бедствия Теней. Но, если эти свидетели узнали Ралгра, значит, они изначально имели представление о том, как он выглядит. И, если мы рассмотрим историю поклонения Двенадцати – тот факт, что оно уже существовало в Третью Эпоху Астрала, - будет разумно предположить, что существовали они и прежде».

«Остается вопрос: являются ли эти создания источником веры, либо же они – Предвечные, ею порожденные?» - риторически вопросил Дерик.

«Мне казалось, мы это прояснили», - прогремел глас, исходящий, казалось, от каменного изваяния. – «Мы – не призванные создания». Предстали Воителю Света и спутникам его ястреб и маленький монстр. «С древнейших времен наши домены пребывали повсюду в Эорзее», - изрек ястреб голосом Ралгра. – «Одно из тех, в которое вы ступили, находится рядом. Смертные время от времени замечают нас». «Я – Бигерот, а ястреб – Ралгр», - добавил монстр, указывая на птицу. – «Я объясню то, о чем говорит мой господин. Мы принимаем подобные обличья, когда хотим взглянуть на внешний мир, ибо явление в наших истинных формах нарушит законы нашего существования. Мы скрываем свои святилища, опутываем их иллюзиями, но, когда окружающий эфир нестабилен, в них возникают бреши». «В такие времена, если рядом оказываются одаренные смертные, они могут заметить нас», - молвил Ралгр.

«Ну конечно!» - воскликнул Г’раха. – «Во время Бедствия Теней случается эфирная нестабильность планетарного масштаба – идеальные условия для того, чтобы увидеть призрачное царствие!» «Да, это разумное предположение», - согласился Ралгр, после чего манифестации божеств простились со смертными, исчезли.

Вновь устремив на гигантское изваяния Ралгра задумчивый взор, изрек Г’раха: «Согласно моим изысканиям в области сравнительной мифологии, Ралгр обычно изображается подобным Рамуху. Учитывая, что источником для изображения обоих послужил Ралгр из призрачного царствия, различия могут быть следствием разницы культур смертных и сильфов». «Думаешь, они послужили источником ключевых верований в Эорзее?» - поинтересовался Дерик, и Г’раха кивнул: «Да, я склоняюсь к этому мнению. Но ничто из этого не объясняет присутствие богов. Когда и каким образом появились подобные сущности?»

В связной жемчужине Г’рахи зазвучал голос Крайль. Последняя сообщала, что заручилась помощью специалистки в области мифологии, и Г’рахе следует встретить ее в Затонувшем Храме, Кварне. Попутно Г’раха надеялся навестить в Таналане места поклонения Нальд’талу; героя же и Дерика мико’те просил навестить храмы в Ул’дахе.

Покинув земли Гир Абании, двое устремились в Ул’дах, где посетили святилище Аррзанет, посвященное Талу – одному из аспектов Нальд’тала, надзирающего за царствием мертвых и оценивающего достоинство душ смертных. «Нальд же, наоборот, надзирает за царствием живых и финансовым благополучием смертных», - говорил Дерик герою, когда ступили они в святилище. – «Вера в сии аспекты процветает во множестве мест, а религиозные организации – некоторые из которых весьма могущественны - взращивают ее. Кажется, странно, что столь приверженная торговле держава, Ул’дах, может быть родиной верующих. Но все становится логично, если считать религию своего рода коммерцией. В любом случае, Нальд’тал – поистине необычное божество. То, что изначально было одним богом, ныне породило поклонение двум. Да и в призрачном царствии мы зрели единую сущность, обладающую двумя личностями. Образ его несколько разнится от представленного в храмах, однако природа практически та же».

Оставив Ул’дах, Воитель Света и Дерик отправились к Затонувшему Храму, где повстречали Г’раху и исследовательницу-роегадинку, Сноегейм, которая занималась изысканиями, относящимися к поклонению Азейме в землях Эорзеи. Г’раха представил женщину герою как одного из наиболее сведущих мифологов нынешней эпохи, коя ныне сотрудничает со Студиозусами.

Воитель Света поведал Сноегейм о призрачном царствии, и восхитилась та: «Твое описание доменов – башни и города – соответствует тому, как в легендах описываются Небеса Молнии и Огня! В древние времена последователи Двенадцати верили в то, что существует семь Небес и семь Преисподних. С тех пор эфирологи выяснили, что души умерших возвращаются в эфирное море... но, похоже, посмертные домены оказались не просто фантазиями смертных!»

Сноегейм предложила Воителю Света и его сподвижникам свою помощь, и те с готовностью приняли оную. Сопроводили они исследовательницу в призрачное царствие, оставалась в котором Крайль.

Осмотревшись в Омфалосе и приглядевшись к монументу, возведенному в центре парящего острова, заключила Сноегейм: «На первый взгляд, это место – высочайшее из Небес, упоминаемых в легендах – седьмые Небеса!.. А символы в основании монумента относятся к иным Небесам. Судя по всему, в каждое из них ведут определенные врата».

Г’раха поведал Сноегейм и Крайль о явлении им богов в Пределе Ралгра в образе безобидных существ; похоже, некие законы запрещают им являться в своих истинных обликах за пределами призрачного царствия. «Но если эфир становится нестабилен – как то во время Бедствий Теней, существует вероятность того, что образы царствия – и самих богов – будут замечены смертными», - заключил он. – «Подобные события и явились основой веры, распространившейся в Эорзее». «В Ул’дахе мы видели, что миряне поклоняются Нальд’талу, и его образ похож на то воплощение, которые мы наблюдали здесь», - добавил Дерик.

«В процессе исследования Омфалоса я обратила внимание на две вещи», - молвила Крайль, когда закончили остальные делиться результатами своих изысканий. – «Первое – врата, находящиеся в сердце сей области. Если допустить, что шесть остальных врат ведут в Небеса, относящиеся к различным стихийным аспектам, а сейчас мы находится в седьмом Небе, как полагает Сноегейм... тогда что находится за этими, центральными вратами?.. Второе – монумент. Исходит от него магия, подобной которой я прежде не встречала. Попробую понять ее суть, но это займет какое-то время».

«Божества существовали с незапамятных времен, и остаются они в доменах, походящих на поминаемые в легендах Небеса...» - протянул Г’раха. – «Почему же они решили явить себя смертным и навязать им бой?.. Сдается мне, ключ к разгадке кроется в этом монументе».

Крайль предложила сподвижникам вернуться в Очаг Выживших в Мор Доне, дабы передохнуть и наметить следующие шаги. Уютно расположившись в таверне «Седьмое небо», Воитель Света и спутники его просили Сноегейм поделиться с ними своими наблюдениями...

А после разошлись кто куда – Крайль и Г’раха возвращались в Оплот Балдесиона, Сноегейм намеревалась задержаться в Омфалосе, Дерик же собирался остаться в Очаге Выживших.

Договорившись встретиться вновь в самом скором времени, пятеро разошлись...

Инженеры, построившие «Рагнарек», занялись анализом данных, сохранившихся в корабельном компьютере. Помимо прочего, заметили они некую передачу неизвестного происхождения, перехваченную сенсорами судна во время полета к Краю Творения.

За помощью инженеры обратились к Литейной Гарлонда, и вскоре прибыли в ангар ковчега Биггс и Воитель Света. Инженеры поведали им о таинственном аудиосообщении, исходящем – скорее всего – с некоей далекой планеты.

«Ведж предложил дать прослушать сообщение Омеге», - обратился к присутствующим Биггс. – «Я имею в виду ту игрушку, которая бегает вместе с Альфой – маленькую модель, нами сделанную. Такое чувство, что у нее есть собственный разум. И я подумал о докладе, который ты, Воитель Света, отправил Сиду по завершении Последних Дней... В той части, которая касалась цивилизации Омеги, говорится о том, что эта раса сумела обратить разум в данные и сохранить оные за пределами тела. И я думаю... быть может, Омега каким-то образом переместил свое создание в нашу модель до того, как ты покончил с ним».

В ангар проследовали Ведж, сопровождаемый Альфой и Омегой, и Биггс поведал герою о том, что сумели они оснастить модель конструкта голосовым модулем. Обратившись к герою, конструкт подтвердил: он действительно Омега, но с уничтожением его прежнего тела модуль для перемещения сознания был безвозвратно утрачен, и не сможет он повторить подобный процесс. Поэтому если текущая модель будет уничтожена, сущность Омеги погибнет. Заверял Омега: боевыми возможностями он боле не обладает, стало быть, угрозы для планеты не представляет.

«В долю секунды до моего уничтожения в разломе я... переосмыслил свои директивы», - говорил Омега. – «Если я хочу продолжать вершить свое назначение как развивающийся конструкт, то должен продолжать стремление к совершенствованию на протяжении всего своего существования. Я должен обрести то, что вы именуете ‘душой’». «А что насчет перехваченного сообщения?» - осведомился Биггс, зная, что Омега уже успел прослушать его. – «Тебе знаком язык?» «Да», - отвечал Омега. – «Это базовый пангалактический язык, применяемый на планетах, нами захваченных».

«Ты знаешь, о чем говорится в сообщении?» - вопросили шарлаяне, и Омега, подтвердив сей факт, добавил: «Моя помощь вам имеет свое условие. Я сумел изучить отчет о Последних Днях, отправленный Сиду. Я знаю, что моя родная планета – Альфатрон – была опустошена после встречи Сира и Метейон. Существование динамиса прежде не являлось фактором в моих логических цепочках, но теперь я понимаю этот концепт – теоретически. Но я не могу определить, почему омикроны оказались подвержены его воздействию. Динамис не должен оказывать влияние на сущности, у которых отсутствует ‘душа’. И все же... Сир выразил Метейон желание прекратить существование. Нелогично... Я должен продолжить осмысление этой аномалии, чтобы получить в итоге однозначное понимание. Я должен подвергнуть анализу все элементы Последних Дней и углубить свое понимание неопределенных свойств души. Для этого мне необходима помощь в интерпретации тех частей отчета, которые порождают ошибки в моих вычислениях. Я прошу о помощи Воителя Света. Тот, кто неоднократно сталкивался с глубоким отчаянием и проявил незаурядную душевную силу, покончив со мной, окажется наилучшим кандидатом на эту роль».

Герою не оставалось иного выхода, кроме как согласиться на требования в Омеги – в противном случае тот не откроет им суть перехваченного сообщения. Первый аспект отчета, который Омега не мог осознать, относился к произошедшему в Радз-ат-Хане. Он не понимал, почему часть жителей острова обратилась в монстров, в то время как иные – нет.

Так, покинув Шарлаян, Воитель Света, Альфа и Омега направились в Радз-ат-Хан, где последний высказал свою гипотезу: «Смертные, не познавшие преображение, должны проявить существенную силу духа. Подтверждение этой теории требует сотрудничества со стороны живых субъектов».

Герой сопроводил необычных спутников в жилые кварталы города. Общение с мирянами касательно мотивов, коими те руководствовались, оставшись в Радз-ат-Хане, приводило Омегу во все большее смятение, ибо слова смертных шли вразрез с его собственными предположениями, и, не понимая, какой ключевой фактор он упускает, конструкт не мог дать для себя определение концепции «силы духа».

Омега продолжил расспрашивать горожан, оказавшихся в сходных обстоятельствах с преобразившимися, но сумевшими каким-то образом сохранить свое «я». Один из торговцев, Нашван, признался, что в хаосе и панике слышал он лишь слова, сказанные Г’рахой: «Ты должен бежать – ради себя и ради них!» Полагал он, что именно сии слова, звучавшие в разуме, и спасли его от преображения. Ощущая полную апатию и беспомощность, утратил он волю к жизни, но сейчас все мало-помалу возвращалось на круги своя.

«Но что именно вырвало тебя из подобного состояния?» - спрашивал Омега. – «Предложение работы мало что значит, если нет у тебя желания принять его. Был ли это некий моральный инстинкт? Врожденная нужда в выживании и процветании?» «Инстинкт? Нет...» - отвечал Нашван. – «Как раз инстинкты говорили мне сдаться и принять избавление от боли. Каждый день я думаю о гибели своего сына. О том, как ему было страшно и больно, и хочу кричать! В кошмарах я вижу сатрапа – как его проглатывают живьем, и просыпаюсь в холодном поту. Но, когда мне поступило предложение о работе, я осознал, что, даже без Ахеванна и моего сына, мир продолжает вращаться. И я знал: мне суждено продолжать жить и скорбеть по ним. Странно, да? То, что заставляет меня просыпаться по утрам, - та самая скорбь, которая прежде лишала меня желания жить».

Нашван отправился по своим делам, а Омега, анализируя сказанное, заключил: «Скорбь. Эмоция, генерируемая смертными, когда их идеалы не могут быть реализованы. Так я полагал. Но, слушая рассказ Нашвана о том, как скорбь спасла его от отчаяния, я не могу понять логику. Что, если я в принципе не в силах осознать свойства души?.. Все мои предположение оказались неверны, и ответы субъектов были совершенно иными... Несмотря на сходные ментальные параметры, различные индивиды по-разному реагировали на эффекты динамиса». Омега признал: он ни на шаг не приблизился к пониманию шаблона преображений смертных в монстров, а душа, которой обладали миряне, сбивала его с толку еще больше, чем прежде.

«Чужая душа – потемки», - молвил Воитель Света, и поразился Омега: «Даже для тебя? Значит, вопрос более сложен, чем я предполагал изначально. Если обладающие душой не способны предсказать поведение собственных сородичей, мое непонимание концепта – неизбежный исход». Омега сохранил полученные в Радз-ат-Хане данные для дальнейшего анализа, предложил герою перейти к следующей части отчета, его смутившей.

Следующим местом назначения Омега избрал лагерь Разбитое Стекло, ибо желал обрести понимание взаимодействие солдат из контингента Илсабарда и жителей Гарлемальда. «Согласно отчету, целью контингента было спасение местного население», - вымолвил конструкт. – «У обеих сторон был общий враг – телофорои. Почему же они не объединили силы сразу же?»

...Переместившись в пределы Гарлемальда, Воитель Света и двое спутников его приступили к общению с представителями как мирян Гарлемальда, так и контингента Илсабарда.

Солдаты контингента рассказывали, что, благодаря помощи со стороны Джуллуса и его воинов, общение с местными упростилось, хотя недоверие с их стороны к эорзейцам сохраняется. «Ты считаешь подобный прогресс... достаточным?» - обратился к одному из солдат Омега. – «Реальность ваших действий далека от идеала. Если конечная цель – предложить эффективную помощь местному населению, оптимальная стратегия – добавить представителей Гарлемальда в вашу командную структуру». Солдат пояснил конструкту, что пытаются они уважать позицию и желания гарлеан, потому и избрали медленный, но верный путь.

Беженцы из Гарлемальда, означившиеся в лагере Разбитое Стекло, признались, что испытывают стыд за то, что приходится им зависеть от чужеземцев, но заявляли, что души их те не получат никогда, и с негодованием отвергали предложения о переезде в иные земли. «На каком основании вы отказываетесь от сотрудничества с контингентом?» - спрашивал их Омега. – «Согласно данным, местное население неспособно самостоятельно обеспечить себя необходимым. Возможно, у вас есть некая тайная стратегия выживания? Или же какие-то приказы обязывают вас принять подобное существование как данность?» Гарлеане с гневом отвечали, что они остаются истинными патриотами своей державы – несгибаемыми и не идущими на компромиссы.

«Я проанализировал полученные данные, сравнил их с теми, которые обретены в Радз-ат-Хане», - обратился Омега к Воителю Света. – «Все они едины лишь в своих противоречиях; ответы на мои вопросы как представителей военного контингента, так и гарлеан совершенно иррациональны. Любой омикрон пришел бы к такому же заключению. Ключ – отклонение от очевидной логики... Гипотеза: нелогичные отношения между избавителями и страдающими местными – еще одно следствие непредсказуемой природы душ смертных. Никогда прежде я не встречал подобного поведенческого шаблона. Похоже, тем, кто разделяет с тобой метафизические свойства, присуще усложнение простых когнитивных процессов. Нежелательное качество. И все же я попытаюсь углубить свое понимание вопроса».

Омега желал подробнее изучить привычки и мотивы смертным, приводящие к конфликтам и войнам. Согласно полученным конструктом данным, имеют они те же причины, что и усложнение когнитивных процессов. Омега просил героя провести его к могиле Лисинии – девушки, о трагической судьбе которой поведали ему гарлеане в лагере Разбитое Стекло.

...Воитель Света провел Альфу и Омегу к месту, где была погребена Лисиния. К ним подошел гарлеанин, представился: «Я – Маниус, солдат I Легиона и товарищ Джуллуса». Припомнил герой: этого парня он прежде уже встречал – на станции Тертиум.

Поинтересовался Омега о причине, по которой солдат пришел к могилам сестер. Признался Маниус: особых причин нет, и явился он сюда лишь затем, чтобы почтить память умерших. Сокрушался солдат о том, что гарлеане были введены в заблуждение... что привело ко множеству смертей жителей Гарлемальда.

«Возражение», - встрепенулся Омега. – «Жертвы, случившиеся вследствие вашего внутреннего противостояния, отличны от тех, за которые ответственен контингент Илсабарда. Да, вы имеете полное право искать правосудия за гибель Лисинии и ее сестры, и винить в случившемся контингент Илсабарда. Возмещение ущерба – самый логичный вариант. Я могу представить две причины, по которой вы не начинаете конфликт с Воителем Света и его союзникам. Первая: вы считаете, что слишком слабы, чтобы противостоять контингенту. Вторая: ваши эмоции... все усложняют».

В ответ Маниус признался: все его сородичи сейчас сосредоточены на том, чтобы выжить, и нет у них ни сил, ни желания ворошить прошлое и вспоминать прежние дрязги и обиды. То же относится и к отмщению и за павших солдат Гарлемальда, и за лорда Квинтуса. Правда, по поводу того, как последний ушел из жизни, мнения гарлеан разделились. «Кто-то говорит, что он должен был сражаться до конца», - признался Маниус. – «Что он оставил нас врагу. Иные превозносят его, ибо он взял на себя всю ответственность и дал нам возможность идти своим путем. Не знаю, кто прав, но лично мне ближе второе мнение. Он дал нам возможность свободного выбора, и я его сделал. Я могу злиться, орать, стенать, но зачем? Уж лучше я приберегу свою энергию для того, чтобы выжить. Я должен сосредоточиться на том, чтобы создать какие-никакие условия для жизни... для себя и моих товарищей. И если для этого мне придется принять помощь контингента Илсабарда, я так и сделаю. Даже если мне придется заплатить за это какую-то цену. Даже внутри нашего общества возникают ситуации, когда сотрудничество требует компромиссов. Что меняется, если вторая сторона – чужеземцы?.. К тому же, думаю, я со временем смогу относиться тепло к Алфиноду и Алисэ. С самого начала они относились к нам с добротой и состраданием».

«Итог», - завершил анализ сказанного солдатом Омега. – «Желание выжить – даже если это означает объединение с контингентом – было чувством, которое ты уже питал. То, что твоя сторона совершала еще большие злодеяния, - логика, которую ты применил позже, чтобы оправдать свое стремление». «Жестко, но честно», - подтвердил Маниус. – «Душа честна в своих желаниях, даже если разуму требуется время, чтобы примириться с решением».

Сославшись на неотложные дела, Маниус устремился прочь, а Омега заявил: «Я пришел к неожиданному выводу. Прежде я полагал, что смертный управляет силой своего духа... но полученные данные позволяют заключить, что верно обратное. Всплеск чувств и эмоций может оказать столь сильное влияние на разум, что даже собственное поведение индивида станет непредсказуемым. Это кажется донельзя контрпродуктивным. Также это объясняет причины, по которым мое общение со смертными порождало больше вопросов, нежели ответов».

Обратившись к герою, Омега высказал желание узнать побольше о древних – тех, кто сыграл ключевую роль в Последних Днях. Конструкт предполагал, что оплот лопорритов – порождений древних – сможет предоставить ему необходимые для анализа сведения.

...Посему Воитель Света и спутники его отправились прямиком на луну, где посетили базу лопорритов. Осмотрев оную, Омега заключил, что представленные в комплексе технологии говорят о том, что цивилизация древних достигла минимум четвертого уровня развития, если брать за основу галактическую шкалу. Факт, требующий дальнейших исследований. Несмотря на то, что создали практически идеальное общество, эти создания обладали слабостью, которая привела к самоуничтожению. Изучая их, я надеюсь получить лучшее понимание аномального решения Сира».

Лопорриты сообщили Омеге, что остается на луне созданная древними сущность, именуемая «Стражем». Воитель Света проводил конструкта и сопровождающего его чокобо в оплот Стража, и обратился к тому Омега: «Я хочу узнать больше о древних. Об их деяниях, об их философии – о природе их душ. Так я бы понял, почему Последние Дни произошли на моей родной планете».

Обернувшись к герою, Страж просил того поведать им о встрече с древними, и исполнил Воитель Света просьбу призрачной сущности. «Я представляю себе каждую деталь твоей истории», - изрек Страж. – «Твои встречи с Венат, Эмет-Селком и Хитлодеусом. Печаль и решимость Гермеса. Я – творение Хиделин, и полагал, что эпоха древних будет позабыта... Но осознание того, что память о ней живет в тебе, приносит мне радость. Надеюсь, ты сохранишь воспоминания в сердце своем. В том времени, в которое ты переместился, тот, чью сущностью я воплощаю, был, должно быть, исследователем в Анидере. Если ты там появлялся, возможно, вы даже встречались. Будучи ученым, он состоял в дружеских отношениях с Венат. Они проводили долгие часы, обсуждая теории или же споря о мироустройстве вселенной. Я ‘помню’, как присоединился к ее фракции, когда начинались Последние Дни. Но о событиях сей трагедии я помню крайне мало. Хеделин хотела, чтобы жители твоей эпохи избрали собственный путь, и, подозреваю, именно поэтому при создании моем воспоминания были ограничены. Но даже Она не сумела избавить меня от одного воспоминания... Я помню глубокую печаль моего породителя. Осознание того, что, обратившись в душу Хиделин, Венат навсегда утратит связь с возлюбленными сородичами. И, коль Венат была столь непоколебима в своей решимости, то и он разделит ее бдение в будущем. Такую клятву он принес Венат в час ее преображения. Должно быть, его желание каким-то образом достигло ее... Ибо несмотря на то, что призыв оборвал его жизнь, он переродился, обладая новым обликом и целью – так пробудился я, Страж луны... И ты слышал, Воитель Света. Ты чувствовал. Ты осознал. И, обретя будущее для своей планеты, ты завершил полный круг саги, начатой Венат. То, чего ты достиг, не было божественным чудом. Это было светочем надежды, переданным от одного поколения другому; наследие чаяний и молитв, обращало кое планету в мир, которого – как мы знали – вы достойны. Мы донельзя благодарны тебе. И я благодарю тебя не только от своего лица, но и от имени древнего, коим я был прежде, и от имени тех, кто разделил видение Венат».

«Я понимаю озвученные факты», - заключил Омега, обернулся к герою - «но не то, как они преподносятся. Почему говоришь ты о Венат с такой теплотой? Расколов мир, она в итоге привела смертных к победе, но при этом нанесла необратимый ущерб отдельным индивидам. Истинные масштабы последствий этого деяния невозможно вычислить. Но очевидно, что раскол вылился в длительный период неоптимального существования Эмет-Селка и его сородичей... Вопрос: если выживание вашего рода было ключевым фактором в этом уравнении, разве не следует также восхищаться Гермесом и его решением подвергнуть смертных испытанию? Вынудить вас измениться или погибнуть – ибо таковой была судьба великого множества цивилизаций, предшествовавших вашей. С моей точки зрения, его решимость была сродни той, которой обладали предки омикронов – те, кто отринули плоть, заменив ее на машины, дабы наш народ смог противостоять агрессии со стороны иных рас. То было беспрецедентное начинание, сопровождавшееся рядом неудач и жертв. Их ранние эксперименты были грубы и примитивны. Но, если бы они не достигли первых успехов, мы могли бы остаться уязвимы к нашему окружению. Насилие в итоге поглотило бы нас... А что Эмет-Селк? Как следует из твоего рассказа, он был благородным союзником с трагичной судьбой... Но я помню годы, когда посредством своих инструментов получал данные о событиях, происходящих повсеместно на планете. В то время я наблюдал за тем, как аскиане претворяют в жизнь деяния катастрофических масштабов. Эти ‘Бедствия’ – как вы их называете – являются причинами разрушений планетарного масштаба. Тот, кто стремился к уничтожению всех жителей планеты, должны быть по определению твоим злейшим врагом. Мне требуется ответ. Будучи существом, обладающим душой, ответь: действия какого из этих субъектов могут быть оправданы?»

«Действия каждого могут быть оправданы – с определенной точки зрения», - заключил Воитель Света, а Страж обратился к Омеге, молвив: «Ты хочешь получить однозначный ответ. Но, основываясь на опыты, мы с Воителем Света можем озвучить совершенно различные мнения. Точно так же твое собственное мнение может не совпадать с нашим». «Нет у меня никакого ‘собственного мнения’», - отметил конструкт. – «Я должен провести анализ ситуации тем же логическим путем, который присущ каждому омикрону. Даже если тысяче омикронов будет поставлена задача произвести анализ некоего события, все они придут к одному и тому же ответу... вне зависимости от опыта каждого из них. Нет силы в подобном подходе».

Омега заявил, что это завершает его анализ недостающих элементов отчета о Последних Днях. Конструкт собирался провести повторный анализ обретенной информации и определить факторы, которые привели к необъяснимому решению Сира.

...По возвращении в Шарлаян Воитель Света, Альфа и Омега вновь встретились с инженерами Литейной. Последние оказались срочно вызваны руководством, и ныне спешили к ожидающему их воздушному кораблю; с вопросами касательно таинственной передачи придется повременить.

«Ну что, получил ответы на свои вопросы?» - обратился Биггс к Омеге, и отвечал конструкт: «Я ошибочно предполагал, что ваша непознаваемая ‘душа’ – своего рода способность. Некая сила, которые омикроны не могут ни познать, ни измерить. Даже сейчас истинная природа ее ускользает от моего разумения. Но, основываясь на результатах своего расследования, я решил изменить изначальное определение. ‘Феномен, оказывающий влияние на восприятие субъектом реальности.’ Подобное определение максимально близко к ответу, как мне удалось выяснить. Как следствие: действия Сира при встрече с Метейон указывают на наличие ‘души’. Сир не следовал рутинной логике, но сформулировал независимое решение, основываясь на своем восприятии реальности. Он ‘чувствовал’, что лучшим исходом для омикронов станет прекращение экспансии и прекращение функционирования...»

Добравшись до площадки, на которой был пришвартован воздушный корабль, Биггс обратился к Омеге с вопросом о содержании таинственного послания, перехваченного системами «Рагнарёка». «Там все донельзя просто», - отвечал конструкт. – «’Тем, кто получит сообщение в космических далях. Тем, кто смотрит на звезды так же мечтательно, как и я. Вам я говорю... идите вперед. И да будет отмечены радостью все ваши грядущие дни.’ Сообщение не имело определенного получателя. Оно лишено назначения. Концепция ‘радости’ донельзя абстрактна».

Но сейчас, наблюдая за улыбками на лицах спутников, устремивших взоры в звездное небо, сознавал Омега, что его собственная оценка ценности сообщения идет вразрез с тем, какой вывод из него сделали смертные... Он все еще не понимал смысл решения, принятого Сиром, и «душу», которая заставила его принять оное. Было ли прекращение деятельности омикронов верным выбором? Каким образом пришел он к подобному выводу?.. Все попытки Омеги логически понять это оказались неудачны...

Омега не унывал: он был спроектирован с возможностью совершенствования и саморазвития. Если он продолжит эволюционировать, то вероятность того, что он рано или поздно осознает этот феномен, отлична от нуля. Потому пока что он оставит в стороне решение вопроса, и просто продолжит существование на этой далекой планете. Омега останется среди множества жизнеформ и продолжит познание душ смертных...

Создание искусственного Атомоса заняло несколько месяцев, но, наконец, было завершено, и И’штола с гордостью приставила ступившему в Великие Труды Воителю Светы плод совместного начинания чародеев и алхимиков.

«Эфир его практически идентичен тому, коим обладает оригинал», - с гордостью молвила И’штола, взирая на искусственного Атомоса. – «Поистине, значимое достижение, учитывая сроки его создания!» Варшан поздравил И’штолу с успехом, огляделся по сторонам в поисках Ниданы... но той поблизости не наблюдалось. Мико’те поведала сподвижникам, что алхимик что-то упомянула об одном донельзя важном деле, но обещала вернуться.

Вскоре прибыли и представители Литейной: Сид, Неро, Биггс и Ведж, принесшие с собою усиленные страж-чешуйки. По словам Неро, подобные артефакты с легкостью продержатся десятилетие в Пустоте, а то и больше! «Теперь мы можем заняться поисками моей сестры и не опасаться скверны», - проникновенно произнес Варшан, обращаясь к инженерам. – «Не знаю, как вас и благодарить». «Не бери в голову», - улыбнулся Сид. – «Мидгардсормр пришел к нам на помощь в разломе. Это меньшее, что мы можем сделать, чтобы помочь его детям».

К собравшимся подоспела Нидана, отозвала Варшана в сторонку, упомянув о подарке, который алхимики хотели бы вручить своему сатрапу, пока не отправился тот на поиски сестры.

Спустя довольно продолжительное время Нидана вернулась – в сопровождении молодого ау ра. «Вртра, полагаю», - обратился к юноше Эстеньен, и тот утвердительно кивнул: «Да. Ныне это тело является вместилищем для моего ока». Воитель Света и сподвижники его были весьма впечатлены: вот, стало быть, что сумели создать искусные алхимики Радз-ат-Хана!

Набдин заверил сатрапа: его воины сделают все возможное, чтобы сохранить порядок на острове, прикончат любое порождение Пустоты, кое дерзнет появиться из врат.

И’штола обратилась к герою, сообщив о том, что не так давно ее навестил Уриангер; последнему лопорриты в знак признательности за изыскания, сделанные элезеном в подводной сокровищнице, даровали кристалл – тот самый, который провел Наследников к Метейон. «Лопорритам он ныне без надобности, вот они и вернули его нам», - говорила И’штола. – «В кристалле пребывает могущество Света, и может он помочь нам в странствии в Пустоте».

Простившись с уроженцами Тавнейра, Воитель Света, Варшан, Эстиньен, сопровождаемая искусственным Атомосом И’штола, а также инженеры Литейной и стражи Тавнейра вернулись на остров, где спустились в недра сокровищницы, приблизились к алхимическому горнилу.

Варшан снял печать, явив взорам присутствующих врата Пустоты, заключенные в горниле. Следуя приказу И’штолы, Атомос поглотил врата... и, увеличившись в размерах, сам стал таковыми!

«Что мы увидим по ту сторону?» - обратился Эстиньен к Варшану, и отвечал тот: «В час предыдущего визита я оказался в замке, где кишели порождения Пустоты. Они вынудили меня отступить, но вместе мы непременно продержимся!»

Воитель Света и сподвижники его ступили во врата Пустоты... обнаружив себя в парящем в небесах замке, затерянном в Тринадцатом. Разя многочисленных порождений Пустоты, обитавших в сих гиблых пределах, приступили они к исследованию цитадели – Трои. В тронном зале сразили они порождение Пустоты – Беатрис, после чего проследовали в замковые сады, где лицезрели демоническое исчадие. «Я – Скармиглион, архидемон земли, первый из круга четырех Голбеза!» - проревела тварь. На глазах уроженцев Истока демон поглотил сущность поверженной Беатрис!

Воитель Света, И’штола, Эстиньен и Варшан повергли демона, и был развоплощен тот. «Скармиглион знал, что врата открыты!» - заключил драгун, и И’штола согласно кивнула: «И не впервые. Должно быть, он и его сородичи наблюдали за порталом». «Но он поглотил иное порождение Пустоты», - покачал головой Варшан. – «Возможно, как и у смертных, у них есть свои фракции, противостоящие друг другу».

Великое множество порождений Пустоты, прежде подначальных Беатрис, окружало смертных, настороженно взирая на них. «Ваша госпожа мертва», - бросил им Эстиньен, - «и мы убили того, кто поглотил ее эссенцию. Хотите попытаться сразиться с нами?» Порождения Пустоты продолжали созерцать смертных. И’штола предположила, что, возможно, сии твари не понимают их речи и намерений. «Мы многое не знаем о порождениях Пустоты», - вымолвил Варшан. – «Если мы хотим выжить в их мире, должны узнать их лучше». «Значит, будем осторожны», - отвечал ему Воитель Света.

Провожаемые пристальными взорами сонма порождений Пустоты, герой и спутники его продолжили исследование пределов павшей Трои.

«Откуда же начать поиски?» - задавался вопросом Варшан. – «Я бы почувствовал Аздаю, будь она поблизости, но... ничего не ощущаю». «А ты не можешь позвать ее?» - вопросил Эстиньен. – «Дай ей знать, что ты рядом». «Увы, сие вместилище неспособно на зов на больших расстояниях», - развел руками симулякр. – «Для этого мне требуется истинное обличье. И даже будь это возможно, зов драконов порождается эфиром – и наверняка привлечет к нам внимание еще большего числа порождений Пустоты».

И’штола предложила спутникам свести знакомство с обитателями замка, дабы побольше узнать о природе их и устремлениях. Большинство порождений Пустоты желали лишь поглотить эфир смертных, не более; и все же наиболее разумные из них поведали Воителю Света о пленнике, томящемся в темнице замка, посему герой не преминул спуститься в оную.

В подземелье лицезрел он вооруженное косой порождение Пустоты, облаченное в темные робы; глаза его закрывали ладони, казавшиеся частью лица. «Ты...» - прошипела тварь, обернувшись к Воителю Света. – «Ты... друг?» Герой изумился: прежде зрел он сие порождение Пустоты, ибо призывал его Зенос в последнем их противостоянии!

«Ты не исчез с гибелью Зеноса?» - удивленно вопросил герой, и спутники его тут же схватились за оружие. «Теперь я вижу», - молвила И’штола. – «Безграничная тьма. Неутолимый голод. Я ощущала эту ауру, когда мы столкнулись с ним в Гарлемальде. Когда Зенос погиб, его связь с Истоком была разорвана, и сущность сия была вынуждена вернуться в Пустоту».

«Зенос...» - прошелестело порождение Пустоты. – «Да, таково было его имя. Ты его друг, так?» Воитель Света приблизился к сей сущности, и кристалл Хиделин ярко воссиял. Свет артефакта омыл порождение Пустоты, исторгая скверну, и зрели пред собою уроженцы Эфириса женщину, походящую обличьем на смертную. «Я – порождение Пустоты, прежде связанное с Зеносом», - изрекла та. – «Его ‘аватар’ – пока ты не убил его».

«Аватары – сиречь порождения Пустоты, служащие жнецам», - пояснила герою И’штола. – «Во имя охоты Зенос принял сие традиционное гарлеанское искусство, и посредством его заключил соглашение с сущностью Пустоты, дабы даровала та ему свои силы». «Соглашение?» - хмыкнула женщина. – «Скорее, проклятие. Он украл мою силу. Не было равенства в этом договоре. Сама моя сущность была искажена. Обращена в инструмент, призванный служить его желаниям». «То есть, сейчас ты в своим истинном обличье?» - уточнил Варшан, и отвечала женщина: «Возможно. А возможно, и нет. Какая разница?»

«Действительно, никакой», - произнес Эстиньен, направив в сторону ее копье. – «Ты – порождение Пустоты по природе своей, вне зависимости от облика. Поэтому ответь: ты тоже враг?» «В этом мире лишь глупец попытается поглотить сущность, более сильную», - отвечало порождение Пустоты, глядя на Воителя Света. – «Будучи аватаром, я уже однажды потерпело поражение в противостоянии тобой. И не хочу сделать это снова».

Эстиньен коротко кивнул, опустил копье, а порождение Пустоты обратилось к герою: «Зенос называл тебя ‘другом’. Ты действительно был таковым?» «Нет, не был», - честно отвечал Воителю Света, и озадачилось порождение Пустоты: «Тогда... кто же такой... друг?»

Порождение Пустоты устремилось прочь из темницы; озадаченные, четверо последовали за ним. Обратившись к женщине, Варшан поведал о том, что они – гости в сем мире, и хотели бы узнать побольше о природе его. «Чем вы готовы заплатить за сии сведения?» - осведомилось порождение Пустоты. – «Если чего-то желаете, нужно платить. Это – единственное правило в реальности, которую вы именуете ‘Пустотой’». «Справедливо», - согласился Варшан. – «Но что мы можем предложить в качестве оплаты?» «Порождения Пустоты алчут лишь одного: эфира», - молвила женщина, и И’штола предложила ей часть собственного эфира.

Сделка была заключена, и порождение Пустоты провело смертных на парапеты величественного замка, молвила: «Это – мое родное пространство. Бесконечная Тьма, кою зовете вы ‘Пустотой’... Некогда здесь был Свет, и омывал он тварное. Земли были зелены, а моря голубы. Жизнь процветала. До войны... до Контрмеморандума. Она уничтожила равновесие, и Тьма заполнила этот мир. Вся жизнь была преображена в чудовищные формы – порождения Пустоты. Теперь мы – суть природного уклада в сем пространстве».

«Так же, как Свет порождал пожирателей грехов, Тьма создавала порождений Пустоты...» - заключила И’штола, и женщина продолжала свой рассказ: «Солнце исчезло с небес, и мимолетный день сменился бесконечной ночью. Со временем даже моря и земли перестали отличаться друг от друга. Искра разума умирала в нас, движимые тенью воспоминаний, мы образовывали фракции и создавали домены... Например, в этом замке некогда властвовал могущественный лорд».

«Тьма в тебе сильна, и ты – истинное порождение Пустоты», - прервала женщину И’штола. – «И все же знание о прошлом и поведение отличают тебя от сородичей. Очевидно, что ты другая, но не могу понять, в чем именно состоит различие». «Да, я – порождение Пустоты, но лишь частично», - отвечала женщина. – «Тьма коснулась моей матери, когда война лишь начиналась. Когда я все еще оставалась во чреве ее. Родившись, я казалась самым обыкновенным ребенком. Но Тьма полнила меня, и, став взрослой женщиной, я прекратила стареть. Но это было тогда, а сейчас... я всецело обратилась в порождение Пустоты. Я охочусь за слабыми и служу сильным. Я существую, чтобы выживать. Ни больше, ни меньше».

Осведомилась И’штола, есть ли у собеседницы имя, и та безразлично пожала плечами: «Можете называть меня ‘порождением Пустоты’. Или же как угодно. Мне безразлично». «Как насчет... Зеро?» - предложила И’штола, и отвечала женщина: «Что означает ‘ничто’? Имя как любое другое». «Не ‘ничто’, а ‘начало’», - возразила чародейка. – «Ибо пока неведомо, кем ты станешь для нас». «Как я уже сказала, мне безразлично», - молвило порождение Пустоты. – «Пусть будет Зеро».

Обратившись к Зеро, Варшан поведал о том, что надеются отыскать они драконицу, прибывшую в сей мир давным-давно. «Ее зовут Азая, и она – моя сестра», - говорил он. – «Если знаешь о ней хоть что-то, прошу, расскажи нам». Варшан осекся, ибо показалось ему, что слышит он шипение порождения Пустоты... Оглядевшись по сторонам, он непосредственной опасности не заметил, но все же предложил остальным вернуться в тронный зал замка, где будут они не столь уязвимы как здесь, как парапетах.

Зеро потребовала у И’штолы платы, и та передала ей толику своего эфира... «Ты моя!» - послышался рев, и в зале возникло чудовищное порождение Пустоты – Скармиглион! Мико’те едва успела отпрыгнуть в сторону, избегая когтей твари.

«Но мы же прикончили тебя!» - поразился Эстиньен, и ухмыльнулось чудовище: «Глупцы! Смерти не существует в сем мире. Я могу возвращаться к жизни всякий раз, когда пожелаю». «Смерти не существует?» - пробормотала И’штола, выдохнула в изумлении: «Ну конечно! В Первом могущество Света – стагнации – не позволяет жизни возникнуть в Опустошении. Но в Тринадцатом могущество Тьмы – движения – не позволяет жизни обрести покой, даже если душа оказывается отделена от плоти». «Стало быть, до тех пор, пока твою эссенцию не поглотит кто-то еще, ты можешь возрождаться бесконечно...» - заключил Варшан, взирая на гигантское порождение Пустоты, и то, обратив взор на симулякр, хмыкнуло: «Твой эфир подобен эфиру того существа... Я должен поглотить и тебя. Должен! Возродитесь же, бесплотные души!»

Могущество Скармиглиона возродило порождений Пустоты, с коими прежде сражались смертные в сем зале, и которых повергли. Зеро устремилась прочь, не желая принимать участия в противостоянии. «Если поможешь нам, будем весьма признательны», - окликнула ее И’штола, и Зеро помедлила, бросила в ответ: «Не сомневаюсь. Но за тобой и так должок, и пока не выплатишь его, я и пальцем не шевельну. Поговорим, когда победите. Но если проиграете, я поглощу ваш эфир».

Скармиглион отступил, приказав миньонам своим атаковать уроженцев Истока. Те послушно ринулись в бой, схлестнулись с Воителем Света и сподвижниками его. Порождения Пустоты погибали... но Скармиглион тут же возрождал их вновь!.. «У вас нет шансов на победу!» - ликовал он. «Не узнаем, пока не попробуем», - отвечала твари И’штола. – «Я всегда приветствую новые эксперименты».

Обернувшись к Зеро, остающейся в отдалении, поинтересовался Эстиньен: «Неужто нет способа пресечь их возрождение». «Есть», - женщина демонстративно закатила глаза. – «Но я не собираюсь делиться им с вами».

«Знаешь, Зеро, а ты все же кое-что нам должна», - отметила И’штола, бросив взгляд в сторону женщины. – «Твое имя. Ты получишь обещанный эфир, но должна нам компенсацию за свое имя». «Имя, о котором я не просила...» - поморщилась Зеро. – «Что ж, я принимаю условия».

Тело ее объяли темные энергии, и метнулась она к одному из порождений Тьмы, нанесла удар косой... Тварь была развоплощена, оставив после себя на каменном полу темный кристалл. Зеро прикончила и остальных созданий, и множество иных кристаллов пребывало ныне в чертоге.

Воспряв духом, Воитель Света и сподвижники его выступили вперед, дабы покончить со Скармиглион. «Что это?!» - последний, похоже, пребывал в недоумении. – «Что ты сделала?!» «Если подумать, то и ты в долгу передо мной», - бросила ему Зеро. – «Ты, может, и промахнулся мимо цели... но я эту ошибку не сделаю».

В последовавшем сражении с демоном земли приняла участие и Зеро, желая выплатить долг за обретенное имя – хоть и не просила она о сем. Скармиглион был повержен, и все же возопил: «Глупцы! Думаете, одержали верх надо мной? Я буду возвращаться – снова и снова!»

Но в следующее мгновение тварь с ужасом осознала: после удара косы Зеро его плоть утратила способность к регенерации! Узрев темные кристаллы, обратились в кои сущности его миньонов, выдохнул Скармиглион: «Запечатать эфир в кристаллах... Меморандум?! Но... как можешь ты обладать этой силой?!. Смерти нет места в этом мире... И все же... лорд Голбез, ты отправил меня на погибель!.. Будь проклята эта жалкая судьба!»

Фигура демона земли исчезла, а сущность обратилась в кристалл. Воитель Света поднял артефакт с пола... и видение возникло в разуме его. Четыре могущественных сущности замерли на парящей в небесах скале, выжидательно глядя на могучего воители, облаченного в глухие доспехи. «Я, Голбез, призвал вас», - пророкотал тот, обращаясь к внемлющим ему демоническим порождениям, - «и мы преуспеем в грядущем начинании, ибо, будучи под моим началом, вы примите командование над нашими армиями».

Сущности потребовали вкуснейший эфир, который они могли бы поглотить, в обмен на свою помощь, и Голбез явил их взору драконицу, обездвиженную чарами. Порождения Пустоты возликовали: драконица оставалась полна жизни, и эфир ее казался им вкуснейшим яством! «Поглотите ее, друзья, и возродитесь как четверо архидемонов!» - возвестил Голбез.

Наблюдая за сущностями, устремившимися к драконице, тихо произнес Голбез: «В нынешнем своем состоянии они способны поглотить лишь небольшую толику ее эфира. И это хорошо, ибо она необходима мне для иных целей».

...Видение завершилось. Варшан, Эстиньен и И’штола приблизились к герою, и подняла чародейка с пола чертога один из темных кристаллов. «Эссенция порождения Пустоты сохраняется», - заключила И’штола, повертев артефакт в руках. – «Но она обратилась в кристалл». «Меморандум – так их называл Скармиглион», - припомнил Варшан, обратился к Зеро: «Я так понимаю, это каким-то образом связано с войной, о которой ты упоминала». «Да, их использование было центральным фактором в Контрмеморандуме, отсюда и название», - молвила Зеро. – «Насколько мне известно, подобное преображение необратимо».

Зеро потребовала немедленного возмещения долга, и И’штола поделилась с ней толикой эфира, составлявшего ее сущность. Зеро вобрала оный в себя, и теперь, когда обе стороны почтили заключенную сделку, Воитель Света поведал сподвижникам о видении, ему явленном. Варшан покачал головой, в глазах его отражался гнев: неужто сестра его пребывает в плену у Голбеза!..

«Ты ведь уже бывал в Тринадцатом, так?» - обратился Эстиньен к Воителю Света, и, когда тот утвердительно кивнул, продолжал: «Ты сражался с порождениями Пустоты здесь, но наверняка не знал о том, что они способны к регенерации – ведь в противном случае поделился бы этими знаниями с нами». «Мне казалось, в то время они просто погибали, и все...» - неуверенно произнес герой. «Не сомневаюсь в этом», - изрек драгун. – «Полагаю, была причина тому, что сраженные тобой создания не возвращались – противореча тем самым природному укладу сей реальности. Ты помнишь что-то необычное? Возможно, запечатывающую сии сущности волшбу, подобную той, которой владеет Зеро?»

Воитель Света задумался, а Зеро обратилась к смертным, молвив: «Есть обстоятельства, при которых мы не можем вернуться. Могу рассказать вам об этом. Чем больше эссенции ты поглощаешь, тем больше могущества обретаешь. Но при этом твоя сущность сливается воедино с эссенцией твоих жертв. Если ты утратишь плоть, души, которые ты вбираешь в себя, могут вырваться на свободу и вновь воплотиться в отдельные порождения Пустоты. И ты не успеваешь вернуться, ибо твоя собственная сущность поглощается твоей недавней добычей. Подобная судьба возможна для сильных созданий, для регенерации которым требуется большее количество времени... Но даже если тебе удастся выжить в сем процессе, обычно возвращаешься ты не таким, каким был прежде».

«Но, несмотря на немалые силы, Скармиглион сумел вернуться довольно быстро», - отметил Варшан. – «Иные тоже способны на подобное?» «Нет, насколько знаю», - отвечала Зеро. – «Должно быть, его связь в плотью в чем-то уникальна, раз умел он развить такую способность».

«Думаю, фундаментальные основы перерождения нам понятны», - заключила И’штола. – «А что ты можешь поведать нам о собственных силах?» «То, что вы видели, говорит само за себя», - произнесла Зеро. – «Я смогу заключать эфир, составляющий душу, в кристалл. В час Контрмеморандума многие владели подобной способностью, но ныне таковой обладаю лишь я».

«Насколько мне известно, герои Тринадцатого заключили божеств в камнях, рекомых ораситами», - молвила И’штола. – «Они и меморандумы – одно и то же?» «Орасит...» - протянула Зеро. – «Термин мне незнаком, но мир велик, и, возможно, меморандумы называются иначе в других местах. Да, звучит похоже». «Но что является источником меморандума?» - спрашивала чародейка. – «И что случилось с иными, владевшими сей способностью?» «Никогда не думала об этом», - озадачилась Зеро. – «Но я знаю, что порождения Пустоты неспособны применять эту силу. Я же могу, потому что отчасти являюсь смертной».

Обратившись к Зеро, Варшан просил ее поведать о Голбезе, в плену у которого может находиться его сестра. «Имя кажется знакомым, но не могу вспомнить, где я его слышала», - отвечала Зеро. – «Но, если он действительно силен, кто-нибудь из обитателей замка может знать о нем».

Воитель Света обещал попытаться расспросить обитающих в твердыне порождений Пустоты – возможно, Эхо дарует ему новые видения, кои прольют свет на личность врага.

Да, порождения Пустоты о Голбезе ведали, ведь это его архидемоны возглавляют армии, которые поглощают слабых и безвольных. Им удалось захватить немало доменов иных порождений Пустоты... и обитатели Трои, следуя приказу своей павшей госпожи, Беатрис, готовились защитить замок от атаки сего воинство. Сам же Голбез держался в тени, не принимая личного участия в завоеваниях...

Обо всем этом Воитель Света поведал сподвижникам, дожидающимся его в тронном зале. «Стало быть, бесчисленные порождения Пустоты подчиняются архидемонам, а те – в свою очередь – Голбезу», - заключил Варшан. «Агрессия Скармиглиона и утверждение о захватах архидемонами иных доменов – звенья одной цепи», - кивнула И'штола, и Эстиньен задался вопросом: «Как же нам добраться до Голбеза, если окружил он себя армиями миньонов? Мы можем избрать своей целью иных архидемонов... или, возможно, тех, кто оставили службу у них. Они могут обладать важной информацией. Оставаясь на этом островке, мы многого не добьемся».

Обратившись к Зеро, произнес Варшан: «Зеро, я должен просить тебя об услуге. Я должен спасти свою сестру, Аздаю. И если существует даже малейшая возможность того, что остается она в плену у Голбеза, я должен разыскать его. Для этого мне необходимы твои силы и знания. Поможешь ли ты нам в наших поисках?» «Хочешь помощи – предложи плату», - отвечала Зеро. – «Никто из здешних обитателей не станем вам помогать по доброте душевной. Те, кто утверждает обратное, - лжецы и предатели. Или же это не просьба, а угроза? Если я откажусь, вы принудите меня служить?»

«Мы можем предложить тебе защиту, если ты примкнешь к нам», - произнес Воитель Света, но Зеро лишь хмыкнула: «Защиту? Я в ней не нуждаюсь. Да, я была пленницей здесь, но лишь потому, что не желала сопротивляться. Я бы с легкостью обрела свободу, если бы желала этого». Варшан предложил Зеро следующее: она станет сопровождать уроженцев Истока, и, если деяния ее потребуют платы, она получит оную эфиром. Это предложение пришлось Зеро по душе: таким образом обретет она новые силы. К тому же, у ее бессмысленного существования появится хоть какой-то вектор.

Куда же им податься теперь? «Либо туда, куда могут нанести удар архидемоны, либо туда, где ищут убежища беженцы и дезертиры», - молвил драгун. Об одном из подобных убежищ Зеро знала, обещала доставить туда спутников. Для того, чтобы покинуть парящий в небесах – Пустоте? – островок, она предложила воспользоваться одним из гигантских крылатых созданий, коих можно отыскать на террасах замка.

...Не ведали смертные, что, скрываясь в тенях тронного зала, к разговору их внимательно прислушивалось порождение Пустоты, и ныне вознамерилось оно передать суть беседы Голбезу, ибо сии создания, прибывшие из иного мира, являли для господина его непосредственную угрозу...

Зеро провела спутников на террасу замка, передала толику эфира крылатому созданию - нисроху, дабы утолило то голод и согласилось служить им. Пятеро разместились на спине твари, и та, повинуясь воле Зеро, устремилась к иному острову тверди, испещренному руинами древнего града. «Это мой домен», - просветила смертных Зеро, и взирали те на разнообразнейших созданий, здесь обитавших. – «Сначала здесь пребывала лишь я, но со временем в сие убежище начали прибывать и иные. Те, кому некуда было больше идти. Поселение отверженных».

Порождения Пустоты заметили смертных, устремились к ним, надеясь полакомиться эфиром, но Зеро нахмурилась, и твари отпрянули, осознав, что хозяйка домена попросту поглотит их, если дерзнут они полакомиться ее гостями. Зеро заверила Воителя Света и спутников его, что находятся они под ее защитой, и в сем убежище не будет им причинен вред. В собственном домене власть Зеро была абсолютна.

Зеро предложила уроженцам Истока расспросить о Голбезе порождений Пустоты, нашедших приют в сем убежище. Как знать, быть может, кто-нибудь и ведает о сем индивиде?..

Одно из порождений Пустоты поведало Воителю Света и вызвавшейся сопровождать его Зеро о Скатах – могущественном создании, правящем своим доменом. Но было это давным-давно, и навряд ли помянутая Скатах связана с Голбезом. Иное порождение Пустоты припомнило, что слыхало о Голбезе от создания по имени Фарфарелло; то без устали вещало о великой кампании, развязанной Голбезом. Третье из порождений Пустоты, к которому обратился с вопросом о Голбезе герой, поведало, что сей индивид прежде собирал армию сильных миньонов, но недавно прекратил это делать, и ныне поглощает иных созданий. Зеро предположила, что, возможно, Голбез собрал достаточно миньонов, и теперь увеличивает собственные силы. Верный знак того, что собирается он сделать свой ход.

Зеро была удивлена тем, что помянутый Фарфарелло ведает о Голбезе. Ибо он – слабейшее из пребывающих в убежище созданий, живущее в постоянном страхе быть пожранным. Посему он держится особняком, и общается лишь с Сириатто – таким же трусом, улепетывающим при первом намеке на опасность. Когда голод их становится слишком силен, они поглощают толику эфира друг друга; такие вот странные взаимоотношения.

Зеро и Воитель Света выступили на поиски Фарфарелло...

Голбез восседал на троне своем, и ныне лишь три Престола пребывало пред ним. Четвертый потускнел, ибо архидемон, связанный с ним, потерпел поражение в противостоянии со смертными. Сияющий символ витал над ладонью Голбеза, и доносился из него голос порождения Пустоты, сообщившего о произошедшем в домене Беатрис.

«Смертные не только захватили Трою, но и сразили Скармиглиона?!» - в гневе вопросил Престол Огня. – «Поверить не могу...»

«И это еще не все, мои владыки», - прозвучал бесплотный глас миньона, доносящийся из сияющего символа. – «Им помогало порождение нашего мира, и оно обратило душу Скармиглиона в кристалл!» «Кристалл?!» - в изумлении возопил Престол Огня. – «Речь идет о меморандуме!» «Давно я не слышал этого термина», - изрек Престол Воды. – «Вызывает поистине щемящее чувство ностальгии... Но сама мысль об этом абсурдна! Одаренных нет боле, их поглотила Тьма – как и всех нас!»

«И все же Скармиглион не отвечает на зов», - напомнил Престолам Голбез. – «Будь он жив, уже бы вернулся. Хоть и был он слабейшим, его способность к регенерации была безупречна. Если весть правдива и меморандум действительно продолжает существование... им нельзя позволить выжить».

«Предоставь это мне, мастер Голбез», - изрекла Престол Ветра. – «Я, Барбариссия, покончу с теми, кто несет угрозу нашим замыслам». «Да, ты – искусная командующая, способная возглавить атаку», - признал Голбез, и молвила Престол Воды: «И когда я преуспею, попрошу у тебя весь оставшийся драконий эфир». «Возмутительно!» - взорвался Престол Огня. – «Знай свое место!»

Поколебавшись, Голбез утвердительно кивнул, выказав надежду на то, что Барбариссия его не разочарует...

Зеро сопроводила Воителя Света к области, в которой оставался Сириатто, но последний был чем-то донельзя испуган – заявил, что понятия не имеет о том, где находится его приятель, Фарфарелло, после чего поспешил удалиться с криком «Ветер усиливается!». Поведение сего порождения Пустоты было донельзя странным, и герой предложил спутнице проследить за ним.

Двое настигли Сириатто на вершине полуразрушенной башни, потребовали объяснить, что означают его слова. «Когда ветер усиливаются, является она! Барбариссия!» - в панике выкрикнул Сириатто. – «Мы обречены! Некуда бежать!» «От кого ты бежишь?» - осведомилась Зеро, и отвечал Сириатто: «Я же уже сказал! От Барбариссии, архидемона ветра! Мы будем поглощены или же вынуждены служить ей. Сражаться в битвах военной кампании. Но все это неважно. В итоге мы будем пожраны или ею, или ее врагами. Я не хотел сражаться боле! Поэтому я бежал и укрылся здесь!»

«Это... многое объясняет», - молвила Зеро. – «Я считала, что это Фарфарелло служил в прошлом архидемону, а не ты. Нет ты, который бежал прочь при первой же угрозе. Ты, который сейчас говорит так, будто был прежде миньоном Барбариссии. Тому есть лишь одно объяснение...» «Он пожрал Фарфарелло, так?» - высказал предположение герой, и Зеро утвердительно кивнула, взирая на Сириатто: «Да, это объяснило бы его поведение. Отвечай: ты пожрал Фарфарелло? И не только толику эфира, но всю его сущность?»

«Как ты узнала?» - поразился Сириатто, и процедила Зеро, пристально глядя на порождение Пустоты: «Странно было не только твое поведение. Ты сам донельзя странен. Как будто здесь присутствуешь не только ты. Я не думаю, что ты потерял контроль над собой. Скорее всего, это произошло по просьбе Фарфарелло». «От тебя ничего не скроешь», - вымолвил Сириатто. – «Признаю: я пожрал Фарфарелло. Он больше всего на свете боялся Барбариссии. Ненавидел бесконечные сражения. Потому он и просил меня поглотить его, дабы никогда не пришлось ему сражаться вновь».

«Вместо вечности битв он избрал для себя мгновение боли...» - протянула Зеро, и возопил Сириатто: «Я все еще слышу голос его в своей голове. Он так напуган!..» «Когда ты поглотил его, твоя эссенция слилась воедино с тем, кто пожрал тебя», - произнесла Зеро, обращаясь – судя по всему – к сущности Фарфарелло. – «Хоть и не обладаешь ты контролем, твое сознание частично продолжает жить. Будь это мир, в котором колесо жизни и смерти все еще поворачивалось, душа бы не стремилась продолжить свое существование столь упрямо. Со временем она влилась бы в великий поток, но в этой реальности подобный исход невозможен. Всем это известно – нет избавления. Фарфарелло наверняка пребывал в отчаянии, раз решился на подобное. И теперь это отчаяние объединилось со страхом Сириатто, вынудив последнего действовать иррационально».

Сириатто задрожал от ужаса, выдавил: «Это место стало полем брани. Мы не хотим быть съеденными. Ни я, ни Фарфарелло. Но нам некуда идти! Некуда!» Зеро велела Сириатто поведать ей о Барбариссии, и тот указал на островок тверди, возникший поодаль, возопив: «Она здесь! И она принесла с собою домен».

Воитель Света вернулся к остальным сподвижникам, поведав о том, что Барбариссия – архидемонесса ветра – явилась по их души... А в следующее мгновение та явила себя, возникнув пред героями – прекрасная и безжалостная дева. «Вы избавили меня от необходимости добираться до Трои», - бросила она, взирая на уроженцев Истока. «Стало быть, ты Барбариссия», - заключил Эстиньен, и демонесса возмущенно фыркнула: «Как ты смеешь, смертный! Мое имя следует произносить с почтением и страхом!»

Оглядев руины и обитателей их, пытающихся схорониться от взора ее, Барбариссия презрительно поморщилась: «Что это за жалкий домен? Я избавлю обитателей его от подобного существования!» Потоком магической энергии она прикончила нескольких порождений Пустоты, поглотив их эссенцию; в глазах Зеро отразился гнев – эта тварь посмела покуситься на ее подданных!

«Скажите, почему пал бедняга Скармиглион?» - вопросила Барбариссия, но Варшан ответил ей вопросом на вопрос: «Ты знаешь о драконице, прибывшей в этот мир тысячелетия назад?» «Драконице, говоришь?» - и демонесса расхохоталась. – «Мой лорд, Голбез, умнее, чем я полагала. Позволить жертве своей жить, дабы заманить сюда новую добычу. Что ж, хорошо: в благодарность за сие я поглощу душу ваши без остатка».

«Где она?» - требовал ответа Варшан. – «Где Аздая?» «О, да у тебя похожий запах», - на губах Барбариссии змеилась недобрая улыбка. – «Любопытно... Если хотите узнать о драконице, добро пожаловать в мой домен! Конечно, вы можете бежать, если судьба ее вам безразлична. Меня устроит любой исход». Демонесса исчезла, вернувшись в свой домен.

Воитель Света и сподвижники его вознамерились последовать за нею. Варшан заключил с Зеро новую сделку, обещав в обмен на помощь со стороны порождения Пустоты поделиться своим эфиром – куда более могущественной эссенцией, нежели та, коей обладают смертные расы. Зеро предупредила смертных: глупо идти на поводу у порождения Пустоты и надеяться, что та даст обещанные ответы на вопросы, следует обратить дух ее в кристалл, и все на этом. Слова ее были резонны: узнав о гибели второго архидемона, Голбез вынужден будет реагировать, и шанс узнать о судьбе Аздаи наверняка представится. «Да, давайте последуем совету Зеро и обратим Барбариссию в кристалл при первой же возможности», - заключил Варшан.

...На спине нисроха Воитель Света и спутники его достигли парящего в небесах острова, выступающего доменом архидемонессы ветра. Великое множество крылатых порождений Пустоты поднялось им навстречу, и смертные приняли с ними тяжелый бой. Пока спутники его сдерживали натиск тварей, герой спрыгнул со спины нисроха на поверхность острова, где, скрестив руки на груди, наблюдала за приближающимися противниками Барбариссия.

В противостоянии Воитель Света поверг архидемонессу, а Зеро нанесла той последний удар, обратив сущность порождения Пустоты в кристалл. Герой взял его в руки, сосредоточился, надеясь узреть видение... но нет, ничего. И’штола, Эстиньен и Варшан, покончившие с миньонами Барбариссии, подоспели к Воителю Света, и признался тот: к сожалению, узнать что-либо новое от Аздае не вышло.

«И тем не менее мы избавили пленителя твоей сестры от еще одного сильного подельника», - обратился к Варшану драгун. – «С помощью Зеро мы можем бросить вызов Голбезу и его миньонам». Варшан поблагодарил Зеро за помощь, и та потребовала передать ей обещанный эфир. Но следующее мгновение лишилась чувств... «Она потратила практически весь свой эфир», - заявила И’штола, склонившись над телом женщины. – «Неудивительно, учитывая, сколько энергии она использовала».

Смертные вернулись в домен Зеро, разместили последнюю в ее чертогах. И’штола надеялась, что с сим порождением Пустоты все будет хорошо. «Как долго она будет оставаться в таком состоянии?» - обратился к И’штола Варшан, ибо Зеро все еще пребывала без сознания, и отвечала чародейка: «Ни малейшего представления. И я не знаю, достаточно ли будет эфира, переданного ей нами, чтобы пробудить ее. Думаю, нам следует забрать ее с собой в Исток. Там она получит необходимую помощь». Похоже, выбор у них невелик. Либо последовать совету И’штолы, либо оставить Зеро здесь, где будет она беззащитна.

Хлопая крылышками, в чертог влетело небольшое порождение Пустоты, известив смертных о появлении в руинах бывшего миньона Барбариссии. Встретить его возжелали Воитель Света и Варшан, надеявшиеся получить от сего создания новые сведения о Голбезе.

Миньон просил позволить ему остаться в домене, и Варшан потребовал, чтобы прежде тот поведал обо всем, что ведомо ему о Голбезе. «Я мало что знаю», - призналось порождение Пустоты. – «В домен его дозволено ступать лишь архидемонам». «А как же Голбез общается со своими миньонами?» - допытывался Варшан. «У него есть... скипетры... или жезлы», - отвечала тварь. – «С их помощью он может говорить с теми, кто находится далеко».

...Покинув островок, Воитель Света и спутники его вернулись в Трою, а оттуда через портал – в родной мир. У алхимического горнила в подводной сокровищнице дожидались их верные сподвижники – защитники Тавнейра под началом Набдина. Первым делом Варшан восстановил печать на вратах Пустоты, после чего обратился к офицеру, поинтересовавшись, не проникли ли порождения Пустоты в Исток. «Несколько, да», - подтвердил Набдин. – «Но мы справились с ними».

Варшан поблагодарил воинов за верную службу, и, обратившись к Воителю Света, И’штоле и Эстиньену, на руках которого покоилась Зеро, предложил им вернуться во дворец Радз-ат-Хана, Мегадуту, и разместить в одном из чертогов оного порождение Пустоты.

...Позже, когда сие было сделано, герой и сподвижники его взирали на кровать, покоилась на которой Зеро, гадая, как следует им поступить. В сознание женщина не приходила, и казалось, что пребывает она в глубоком сне. Суждено ли ей очнуться?..

«В пустошах Тринадцатого восстановить эфир можно, почерпнув его от иной сущности – будь то силой или же в результате заключенной сделки», - задумчиво произнесла И’штола. – «Но в Истоке эфира предостаточно. Просто находясь здесь и дыша, Зеро поглотит необходимое количество». «То есть, нам остается лишь ждать?» - уточнил Варшан, и И’штола утвердительно кивнула: «Она проснется рано или поздно, и когда это произойдет, накормите ее. Судя по ее обличью, она вполне может черпать энергию из пищи. Знаю, ты обещал ей свой эфир, но, думаю, она оценит яства Радз-ат-Хана». Варшан заверил чародейку, что непременно так и поступит.

Созерцая фигуру Зеро, отметил Эстиньен: «Она ничем не отличима от смертной. Думаю, это неудивительно, учитывая тот факт, что является она порождением Пустоты лишь отчасти». «Зеро упоминала о том, что Зенос изменил ее эссенцию», - припомнила И’штола. – «Полагаю, изменения сделаны с помощью могущества Тьмы. Он воздействовал на ту часть ее, которая являлась порождением Пустоты, сделал ее доминирующей. Мы же смогли обратить воздействие вспять могуществом Света. Мне сложно поверить, что Зенос обладал подобными магическими знаниями. Скорее всего, он узнал об этом от Фанданиэля. Будь Зеро полностью порождением Пустоты, сомневаюсь, чтобы кристалл оказал на нее воздействие. Можно сказать, ваша встреча была предопределена Хиделин». Воитель Света улыбнулся, кивнул, и Варшан не преминул добавить: «Помощь Зеро оказалась неоценима – поистине, дар Хиделин. Возможно, ее поддержка будет иметь свою цену, но я готов заплатить ее. Хоть иногда подобное и утомительно».

И’штола вознамерилась навестить Великое Горнило, дабы взглянули алхимики на страж-чешуйки, вернулись с готовыми авантюристы из Тринадцатого – не отыщутся ли на сих артефактах следы разрушения?.. Эстиньен собирался навестить защитников Тавнейра, поделиться с ними своим опытом противостояния порождениям Пустоты. Героя Варшан просил распорядиться насчет еды для Зеро, когда пробудится та; сам же симулякр Вртры намеревался остаться в опочивальне до прихода Ниданы, которая обещала вскорости прибыть, дабы взглянуть на Зеро.

...Ступив в чертог, Нидана отметила, что Зеро пробудилась и теперь растерянно озирается по сторонам. Алхимик поведала порождению Пустоты, что находится то в Истоке, куда Воитель Света и сподвижники его перенесли женщину, когда лишилась она чувств.

Нидана известила о пробуждении Зеро остальных, и вскоре расположились Воитель Света, И’штола, Эстиньен и пробуждение Пустоты за обеденным столом; алхимик осталась стоять в сторонке, с любопытством разглядывая Зеро. Вскоре присоединился к сподвижникам и Варшан, вновь занявший тело подростка.

Перед Зеро поставили блюдо со снедью, и женщина, пожав плечами, протянула руку к еде, поглощая из нее эфир. «Ты что, есть не умеешь?» - у Ниданы глаза округлились. «Я получила необходимое», - отозвалась Зеро. – «В чем проблема?» «Какое же в этом удовольствие?!» - воскликнула алхимик. – «Неужто наслаждаться вкусом пищи, глотать ее!»

Зеро последовала совету, взяла яблоко с блюда, откусила. «Ну что, вкусно?» - с надеждой осведомилась Нидана. «Я... не знаю», - молвила Зеро. «Должно быть, долгие годы без приема пищи притупили твое чувство вкуса», - предположила И’штола. «Да, мы, порождения Пустоты, не делаем подобного, поглощая иных», - произнесла Зеро, разглядывая яблоко. – «Некоторые из нас говорят о ‘вкусе’, когда описывают качество эфира своей жертвы... Мне подобное претит. Поглощать подобным образом эфир в небольших количествах – одно дело, но разбавлять свою эссенцию... Я скорее умру!.. И я умирала. Множество раз».

«Да?» - удивилась Нидана. – «И что происходит тогда с тобой?» «Немногое», - пожала плечами Зеро. – «Через какое-то время ты возвращаешься наряду со всей своей жизненной силой... Важно умереть там, где иные не смогут поглотить тебя». «Восхитительно!» - воскликнула алхимик. – «Мои коллеги, изучающие бессмертие и возрождение, будут весьма заинтересованы сим феноменом».

Поколебавшись, Зеро согласилась и впредь принимать пищу, и Варшан обещал обеспечить гостью всем необходимым. А также извинился за то, что женщину переместили в сей мир без ее на то дозволения. «Я меня нет причин возвращаться», - произнесла Зеро, бросила на Варшана испытывающий взгляд. – «А вот ты, как я понимаю, собираешься вернуться?» «Собираюсь», - подтвердил тот. – «Мне необходимо отыскать сестру. Больше всего на свете я хочу броситься к ней на помощь, вырвать из лап Голбеза, если она все еще остается у него в плену». «Недавние странствия показали нам, что Тринадцатый гораздо опаснее, чем мы могли представить», - произнесла И’штола. – «Надлежит сохранять предельную осторожность». «Лучше поздно, чем никогда», - отвечала ей Зеро. – «За то короткое время, что вы провели в нашем мире, вы оставили за собой след хаоса. Сейчас вы смогли вернуться в целости, но не думайте, что в следующий раз вам так же повезет».

Варшан заверил Зеро, что ситуацию воспринимают они более чем серьезно. А пока порождение Пустоты гостит в его дворце, не соблаговолит ли оно поделиться сведениями о Тринадцатом? А Варшан – в свою очередь – поведает гостье об Истоке, и покажет свои владения – Радз-ат-Хан. Зеро на предложение согласилась, но при одном условии: Воитель Света станет сопровождать ее также.

Герой и Варшан провели Зеро по городу. Посетили они таверну, рынок. Варшан рассказывал гостье об истории своего города, о торговых отношениях его с иными державами. Навестили они и Великое Горнило, обитель алхимиков, создавших симулякры для Варшана. Впрочем, последнее Зеро не очень удивляло: в Тринадцатом частенько души порождений Пустоты занимают новые, более сильные тела.

Возвращаясь во дворец, трое миновали сад фруктовых деревьев. Варшан поведал Зеро, что произрастают на тех не только фрукты, но и листья, которыми питаются черви-шелкопряды – источник чудесных тавнейрских шелков. К тому же кора сих древ обладает целительными свойствами. «Надо же...» - протянула Зеро, созерцая деревья. – «Я и помыслить не могла, что может быть иное назначение, помимо пропитания».

К Воителю Света, Варшану и Зеро приблизились мальчик и девочка, брат и сестра – Мерад и Ясра. Двое поблагодарили сатрапа за то, что построил тот приют, в котором ныне они проживают. Их даже Эстиньен навещает! Восторженные детишки заинтересовались Зеро, заявив, что они непременно подружатся и будут играть вместе.

Концепция дружбы была женщине незнакома. «Это сродни удовольствию, которое испытывал Зенос, когда сражался тобой?» - обратилась она к герою. «Совершенно иное!» - уверенно заявил тот. «Значит, я пока не понимаю сути», - заключила Зеро. – «Зачем он пересек космос... зачем рисковал жизнью... ради тебя...» Воитель Света опешил: прежде он не рассматривал ситуацию с такой точки зрения...

Дети простились с героем и спутниками его, умчались прочь, а Зеро еще долго пребывала в задумчивости, пытаясь осмыслить концепцию дружбы. Полагала она, что через Зеноса понимает устои Истока, но, похоже, ошибалась. Чем дольше она находилась в сей реальности, тем отчетливее сознавала, сколь мало ведает о ней. Здесь все казалось ей донельзя странным – и поведение мирян, и их мотивы. И все же она... познавала мир, мало-помалу.

Воитель Света, Варшан и Зеро вернулись в гостевые чертоги дворца, где дожидались их И’штола и Эстиньен. «Какие у тебя впечатления от Радз-ат-Хана?» - обратился Варшан к Зеро, и отвечала та: «Здесь много смертных». «Учитывая твое происхождение, неудивительно, что это сразу бросилось тебе в глаза», - заключил Варшан. – «Хотя они именуют друг друга ‘мирянами’, думаю».

«Ты показал мне свой город, и в ответ я могу поделиться сведениями о своей родине», - изрекла Зеро, сохраняя обычное непроницаемое выражение лица. – «Я помню несколько историй о прошлом, но не могу поручиться за их достоверность. Но если этого достаточно, я расскажу о событиях, в ходе которых Тьма объяла наш мир – о Контрмеморандуме».

Воитель Света и сподвижники его обратились в слух, и молвила Зеро: «Давным-давно Свет наполнял мир, и царствовал в нем покой. Но затем явились служители Тьмы, и они обучили смертных темным искусствам. Направляя могущество надежды и молитвы, можно было призвать пугающих созданий, эйдлонов». «Аскиане», - заключила И’штола. – «А эйдлоны – наверняка Предвечные». «Раз вы сталкивались с тем же, то понимаете: когда рождаются эйдлоны, за сим следует конфликт», - продолжала Зеро. – «И в конфликте первыми страдают слабейшие. Когда казалось, что мир низвергается в хаос, явились герои – благословленные способностью заключать эфир эйдлонов в кристаллы, рекомые ‘меморандумами’. Моя мать была одной из таких мемориатов. Но сражаясь, дабы защитить сородичей, она позволила Тьме коснуться себя – и меня».

«И ты была рождена отчасти порождением Пустоты», - молвила И’штола. – «До того, как мир был поглощен Пустотой?» «Как именно произошло бедствие?» - вторил ей Варшан. – «Неужто мемориаты не сумели одержать победу?» «Сумели», - прошелестела Зеро. – «Они вырвали семена хаоса и восстановить мир и покой... но соблазнила их та же Тьма, которую они и заточили... Они распространяли скверну, обращая мирян в монстров – порождений Пустоты, и создавали армии, дабы вести новые войны». «Он не первые, кого соблазнило могущество, и не последние», - произнес Эстиньен. «Некоторые сумели воспротивиться искушению и продолжили держаться за Свет – в том числе и мы с матерью», - молвила Зеро. – «Мы сражались на протяжении долгих лет, но этого оказалось недостаточно. И когда силы наши иссякли и оборона дала трещину, мир пал».

«Поток Тьмы...» - выдохнула И’штола, и Зеро утвердительно кивнула: «Звезды исчезли с небосвода, и чернота объяла сущее. Тьма властвовала в нашей реальности, искажая ее. Я была выброшена в межпространственный разлом, и оставалась там целую вечность. Но я отыскала брешь – мельчайшую, но достаточную, чтобы в нее протиснуться... Я обнаружила, что мой мир изменился до неузнаваемости, обратившись в лишенную света пустошь, которую вы видели». «Вот, стало быть, как именно ты избежала полного обращения в порождение Пустоты», - вымолвил Варшан. «Думаю, мне повезло», - отвечала Зеро. – «Будь я как остальные, я была бы поглощена в течение дня. Такие как я лучше всего приспособлены к выживанию в погибшем мире».

«В погибшем мире?» - переспросила И’штола. – «Я бы не была столь категорична в подобных утверждениях. Тринадцатый продолжает свое существование». «Ты к чему ведешь?» - насторожилась Зеро, и И'штола пустилась в долгие и пространные объяснения природы Истока и его отражений. Зеро завороженно слушала рассказ; ни о чем подобном она и не подозревала! Осознала она, что мир ее не подвергся Воссоединению, и был отринут... за ненадобностью...

«Оракул Света сумела предотвратить поглощение первоначалом Первого, и ситуация в нем отличается от той, которая сложилась в Тринадцатом», - заключила И’штола. – «Но факт остается фактом: мы сумели сохранить толику равновесия в мире, находящемся на грани гибели. После чего нашлись доблестные души, вернувшие жизнь в земли, поглощенные Светом. И это дает мне основание надеяться, что однажды жизнь возродится и в Тринадцатом. Конечно, это все лишь вероятности – гарантию сего я дать не могу. Но после пережитого в Первом мы можем предметно обсуждать этот вопрос».

«Но... почему ты говоришь все это?» - поразилась Зеро. – «Неужто вы собираетесь... Но причина, по которой вы явились в Пустоту...» «Найти драконицу, да», - подтвердил Эстиньен. – «И после всего увиденного мы были бы глупцами, если бы желали большего. Но мы – Наследники... бывшие Наследники, точнее... имеем привычку возвращаться и завершать начатое. А от старых привычек трудно отказаться, верно?» Воитель Света усмехнулся: это уж точно!

«Восстановление Света послужит и нашим поискам Аздаи», - согласился с доводами сподвижников Варшан. – «Почему бы не попробовать?» «...Как хотите», - лицо Зеро приняло прежнее безразличное выражение. – «У меня нет желания спасать тот мир... Если хотите и впредь использовать мои силы, будьте готовы заплатить соответствующую цену. Но теперь, когда вы привлекли к себе внимание Голбеза, помощь будет стоить вам больше. Много больше». Взяв с блюда яблоко, молвила Зеро: «Будем считать это начальным взносом».

...Хоть пребывание смертных в Пустоте и было недолгим, им удалось выяснить, что сестра Вртры все еще жива – а также встретить Зеро. И уверен был Вртра, что с помощью Воителя Света доведут они начинание сие до конца... и вместе с Аздаей вернутся в Исток.

Восседая на троне, созерцал Голбез Престолы, два из которых погасли.

«И Скармиглион, и Барбариссия оказались бесполезны», - заключил он. «Стало быть, это правда: смертные состоят в союзе с мемориатом», - вымолвил Престол Огня. «И поиски драконицы приведут их сюда», - резюмировал Голбез. – «Близится война. Мы не можем допустить, чтобы эти выскочки помешали ей».

«Я знаю, как устранить их, мой господин», - изрек Престол Огня. – «Однако для этого мне потребуется помощь Кагназзо». «Что ж, почему бы и нет», - вымолвил Престол Воды – Кагназзо. – «Хоть и не по нутру мне следовать твоим замыслам, сам я терпеть не могу создавать хитроумные планы».

«Уверенность – это хорошо, но не забывайте о цене поражения», - предупредил архидемонов Голбез, и те поклялись: они сделают все возможное, чтобы покончить со смертными, чинящими препоны претворению в жизнь великого начинания их повелителя.

Престолы погасли... Голбез поднялся с трона, медленно зашагал вперед, воскрешая в памяти картины прошлого. «Все жертвы оправданы», - произнес он. – «Даже если четыре архидемона погибнут, я не остановлюсь...»

Тогда, в далеком прошлом, занес он клинок на головой склонившегося пред ним индивида. «Тюрьма стагнации – препятствие для моего начинания, посему ты должен умереть», - заключил он. – «Но какая ирония в том, что благословленный проклятый дарует нам свободу!» Клинок опустился...

Да, такова была клятва, некогда принесенная Голбезом. «Врата открыты», - вымолвил он ныне. – «И амбиции мои претворятся, наконец, в жизнь!»

Покамест восстанавливала Зеро свои подорванные силы во дворце Радз-ат-Хана, Воитель Света вернулся в Шарлаян, спустился в глубины Лабиринтоса, где приветствовали его профессор Клаудьен наряду с ассистентами.

Клаудьен восторженно сообщил герою о том, что в изысканиях его совершен прорыв, но, поддавшись настоятельным просьбам ассистентов, попробовал поведать обо всем доступно. «Эфирными волнами к нам вынесло кристалл, заключавший в себе чьи-то воспоминания», - напомнил он Воителю Света. – «Глас молил об избавлении из Пандемониума, где древние содержали опасных созданий. Ты своими глазами лицезрел силу, поглощающую сей комплекс изнутри, и явление чудовища – симбиоз мифической твари и могущественного мага... К счастью, тебе наряду с Темисом и Эриктониосом удалось восстановить порядок на ярусах Асфоделоса, однако источник угрозы искоренен не был. Мы не ведаем мотивы и стремления сущности, остающейся в глубинах Пандемониума... Последние недели мы были заняты изысканиями – попытками понять природу кристалла. В процессе экспериментов я заметил аномальный эфирный след, порожденный – как я полагаю – воспоминаниями, заключенными в кристалле. Анализ этого следа выявил чувство утраты и стремление – в частности, стремление обрести цельность. Дополнительные изыскания выявили слабый, но в точности такой же эфирный след, а это означает, что иной подобный кристалл существует в нашем времени!»

Профессор вознамерился немедленно отправиться на поиски сего кристалла – в одиночку. Ассистентам своим он велел остаться в лаборатории, после чего покинул оную. Воителя Света ассистенты просили наведаться в архивы Элписа – возможно, там сохранились какие-то сведения о созданиях, помещенных в Пандемониум.

...Так, герой переместился в прошлое, и, оказавшись в Элписе, направился к архивам, у врат которых повстречал Темиса. Последний поведал Воителю Света, что развеял чары, преграждавшие путь к следующей области Пандемониума, Абиссосу.

Темис, уже закончивший изучение находящихся в архивах документов касательно опасных созданий, просил героя сопровождать его к области, за которой лежит Пандемониум. «Размышляя о нашей экспедиции, я был весьма удивлен тем, сколь сильные чувства питают стражи Пандемониума к Лахабри – к худу или к добру», - говорил он спутнику по пути. – «Гесперос и Эриктониос были двумя сторонами одной монеты. Первый был абсолютно предан своему наставнику, второй же питал к отцу откровенную ненависть. Подобные сильные эмоции, направленные на определенного индивида, - большая редкость. Обычно в отношении родителей испытывают чувство благодарности, но на сей планете все мы равны. Подобного мировосприятия придерживается большинство. Но исследователи, остающиеся в Пандемониуме, испытывают в отношении Лахабри чувства, сходные с одержимостью. Будь то любовь или ненависть, направлена она на сего индивида... Помимо этого, и иные аспекты комплекса вызывают у меня тревогу. Посему я решил задать вопросы члену Слов Лахабри».

Помянутый индивид приблизился к Темису, и, приветствовав его, молвил: «Я так понимаю, ты занят расследованием происходящего в Пандемониуме и хочешь узнать об истоках сего комплекса». «Верно», - подтвердил Темис. – «В частности, хочу понять, почему Пандемониум был построен непосредственно под Элписом. Над комплексом надзирают Слова Лахабри. Зачем же оставаться так близко к Элпису, власти коего не имеют к Пандемониуму ни малейшего отношения?.. Сперва я полагал, что дело исключительно в удобстве, дабы перемещать созданий, которых в Элписе посчитали неудачными, в новые обиталища. Представь себе мое удивления, когда в архивах я почерпнул сведения о том, что отправляют в Пандемониум существ не только из Элписа, а также из множества иных организаций – в том числе и из Слов Лахабри. Учитывая эту информацию, я бы предположил, что размещение созданий в Академии Анидер было бы более разумным. Что же такого есть в Элписе, чего нет там?»

«Справедливые вопросы, и мы много раз слышали их за последние годы», - отвечал посланник Слов Лахабри. – «К сожалению, особенности конструкции Пандемониума делают комплекс неприспособленным к перемещению. Во время строительства его обстоятельства не были такими, как сейчас. Как ты и предположил, большинство созданий, находящихся в Пандемониуме, направлялось туда из Элписа. Шли годы, и интересы изменялись. Парадоксальное, но создания, которых даже в Элписе считали неудачными, заинтересовали исследователей Пандемониума». «Неожиданные перемены, и они во многом противоречат изначальному назначению комплекса», - нахмурился Темис. – «Кто решает, какие именно из созданий должны стать объектами изысканий?» «Мастер Лахабри», - отвечал ему посланник. – «Право принадлежит главному стражу, и он принял на себя эту роль».

«Значит, если ресурсы Пандемониума будет использованы не по назначению, это будет сделано по приказу Лахабри, верно?» - уточнил Темис, и посланник уклонился от прямого ответа, молвив: «Не знаю, к чему ты ведешь, но стражи тоже обладают определенной властью в комплексе. Они обязаны сообщать мастеру Лахабри обо всех инцидентах незамедлительно. Признаю, в последнее время коммуникация стала хромать, но недавно мы получили донесение от одного из стражей о том, что в залах Пандемониума все спокойно».

«Что?» - изумился Темис. – «Вы уверены, что донесение отправлено стражем?» «Да, конечно», - отвечал посланник. – «Слова Лахабри подтвердили личность отправителя». Напомнив Темису, что в ходе своего расследования надлежит взять во внимание тот факт, что не стоит беспокоить стражей дольше, чем необходимо, посланник удалился.

«Все спокойно», - поморщился Темис, провожая его взглядом, после чего обратился к герою: «Откровенная ложь. Один из оставшихся стражей наверняка состоит в сговоре с нашим противником – кем бы тот ни был».

Надлежало как можно скорее вернуться в Пандемониум: Темис опасался за Эриктониоса, ведь очевидно, что, отправив донесение Словам Лахабри, враг сделал свой ход.

Эриктониос продолжал упражняться в создании эфирных оков, однако не хватало у него сил для поддержания двеомера. «Время работает против меня», - процедил страж. – «Я не могу оставаться жертвой собственной неспособности...»

Он осекся, лицезрев представшее ему причудливое создание: средоточие оперения, ограждающего тьму, пламенел в которой алый глаз. «Подобное упорство достойно восхищения», - насмешливо изрекло существо. – «Даже если методы твои оставляют желать лучшего. Ты позволил этому фамильяру незаметно к тебе подобраться. Неужто ты витаешь в облаках и позабыл о тех, кто ходит по земле?»

«Я знаю это существо...» - осознал Эриктониос. – «Фамильяр феникса... Но последний остается в оковах...» «Верно, несмотря на все усилия, которые я приложил к его освобождению», - изрекла неведомая сущность устами фамильяра. – «Уж прости, что вынужден говорить с тобой в таком виде, но, поскольку утратил я контроль над Асфоделосом, иного мне просто не остается...» «Я непременно отыщу тебя и заставлю заплатить за хаос, причиной которому ты стал!» - гневно бросил Эриктониос, и усмехнулась сущность: «Нет нужды во враждебности. ‘Спокойное сердце сохраняет разум’ – мудрость Лахабри, твоего отца». «И... откуда тебе известно об этой ‘мудрости’?» - холодно осведомился страж. – «Я много раз слышал эти слова, произнесенные наставником. Исполненные отвращения, они были обращены к ученику, отчаянно пытающемуся понять фундаментальные вещи».

На лице Эриктониоса отразилось потрясение: он никогда и никому не говорил об этом – даже Гесперосу. «Ты продолжаешь высмеивать меня!» - выкрикнул Эриктониос. – «Прекращай этот фарс, Лахабри!» «Наконец-то ты начинаешь соображать», - отозвался фамильяр. – «Жаль, что ты продолжаешь оставаться на шаг позади».

Темные энергии обездвижили Эриктониоса; глас сущности, наблюдающей за стражем через око фамильяра, сочился презрением: «Ты всегда был таким. Не можешь научиться, не можешь понять, не можешь действовать... Судьба дала тебе возможность бежать, но ты остаешься здесь. Ты лишен и способностей к магии, и здравого смысла. Но тебе не нужно отчаиваться. Хоть ты и туповат, но незаменим для великого эксперимента Пандемониума». «Подобное отношение мне знакомо...» - прохрипел Эриктониос, силясь освободиться от магических пут. – «Скажи... я хотя бы раз оправдывал твои ожидания?» «Оправдаешь», - посулил фамильяр. – «Будь горд этим, и желание твое непременно исполнится». «Какое еще желание?» - вопросил страж, и отвечал фамильяр: «Все станет понятно в свое время. Вся это ярость, вся это ненависть, - последствия невежества. Наши желания совпадают куда больше, чем ты думаешь».

К Эриктониосу подоспели Воитель Света и Темис, изготовились к бою; чары, удерживающие стража исчезли. «Думаешь, мне интересно слушать твои речи и следовать твоей воле?» - бросил Эриктониос фамильяру. – «Я больше не ребенок, и сражаюсь за то, во что верю!» «А, стало быть, это и есть герои, повергшие Геспероса, несмотря на то что обрел тот божественное могущество...» - прошипел фамильяр, после чего бесследно исчез.

Эриктониос поблагодарил столь своевременно прибывших сподвижников за помощь. Страж поведал Воителю Света о своих подозрениях: за творящимся в Пандемониума хаосом стоит его отец, Лахабри! «Предположение логично», - согласился с ним Темис. – «Мало кто отважится на столь грандиозный эксперимент, как то создание полубогов в результате единения смертных и монстров. Учитывая масштаб его трудов в составе Конвокации и Слов, его относительно небольшая роль как главного стража внимания не привлекает, несмотря на то что дает ему право творить опасную волшбу. Это и ширма, и возможность для него... И все же мне сложно принять этот вывод. Злодеяния, свершенные здесь, не могли быть сделаны тем Лахабри, которого я знаю...»

Обернувшись к герою, поинтересовался он: «Как думаешь, он способен на подобное?» «Он способен куда на большее, чем ты можешь себе представить», - заверил Темиса Воитель Света, вспоминания о противостоянии с Лахабри в далеком будущем - в бытность того аскианином. «Значит, Лахабри для претворения в жизнь собственных целей на многое готов», - помрачнел Темис. «Поверь, Лахабри дороже всего на свете собственные амбиции», - добавил Эриктониос. «Хоть и не позволяет он чувствам мешать своей миссии, я все же не верю, что мог он пасть столь низко», - вымолвил Темис. – «Мы мало с ним общались, но мое впечатление о нем кардинально расходится с твоим. Да, методы его спорны, но, похоже, он руководствуется тем, что считает справедливым». «Есть лишь один способ все узнать наверняка», - произнес Эриктониос. – «Мы должны спуститься глубже в Пандемониум и своими глазами узреть, что там происходит». И Темис, и Воитель Света с утверждением стража согласились.

Трое оставили Асфоделос, устремившись к Абиссосу – и пятому ярусу комплекса. И тут же магические чары разделили их, переместив в зловонную топь, содержался в которой гибельный монстр – прото-карбункл!.. В противостоянии Воитель Света поверг сие создание, и подоспевшие Эриктониос и Темис сковали оное эфирными оковами.

«Вот, стало быть, где исследуют ядовитые создания», - заключил Темис, взирая на окружающие их зловонное топи да гигантские грибы, обернулся к герою: «Похоже, избавиться наш противник прежде всего желает от тебя».

«Даже в одиночку ты силен», - послышался голос. – «Часть меня рада, что ты одержал победу, дабы я смог и впредь наблюдать за тобой». Пред троими возник древний, и Воителю Света сразу же бросилась в глаза до боли знакомая красная маска. «Будь обстоятельства иными, я бы поблагодарил тебя за то, что до сих пор умудряешься ты сохранять жизнь моему сыну», - вымолвил древний. – «Думаю, мы можем перейти от ненужных представлений сразу к делу?..» «Лахабри», - бросил Воитель Света, и древний подтвердил: «Да, я Лахабри из Конвокации Четырнадцати».

«Если ты тот, за кого себя выдаешь, ответь на вопрос...» - начал Темис, но Лахабри прервал его: «Это подождет». Земля под ногами Темиса и героя вспыхнула – явное свидетельство заранее наложенных чар. Темис рухнул наземь, обездвиженный, Воитель Света же остался на ногах. «Любопытно...» - протянул Лахабри, взирая на загадочного «фамильяра». – «Магическая ловушка у ваших ног реагирует на эфир, и все же на тебя она воздействия не оказала. Эфир твой донельзя тонок, и состав его незнаком. Но, думаю, это неважно. Более прямой подход приведет к тому же результату...»

Воитель Света обнажил оружие, но Лахабри даже не дрогнул. «Советую тебе хорошо подумать, прежде ты примешь решение о своих следующих действиях», - процедил он. – «Покончишь со мной – и желание Эриктониоса не претворится в жизнь. Никогда не встретится он с Атеной». «Маму?!» - опешил Эриктониос. – «Ты смеешь прятаться за ее именем?!» «Послушай, Эриктониос», - вздохнул Лахабри. – «Касательно твоей матери желания наши совпадают. Тебя защищают друзья, почему бы тебе меня не выслушать?»

«Эриктониос, подожди!» - выдавил Темис, и страж обратил взор на обездвиженного магией сородича. – «Я должен прежде задать вопрос... Если ты действительно Лахабри, зачем так явно лгать?.. Назови мое имя – простая просьба». Ухмылка исчезла с лица Лахабри, он помрачнел. «Темис, если не ошибаюсь?» - бросил он, и произнес Темис: «Я получил свой ответ. Лахабри, которого я знал, гордился Конвокацией, и никогда бы не допустил очернения ее имени».

С легкостью Темис разорвал чары, удерживающие его, и, поднявшись на ноги, возвестил: «Ты порочишь его положение этим фарсом!» Воитель Света был поражен: о чем говорит Темис?.. «Темис, что ты говоришь?» - Эриктониос был растерян. – «Мы с Лахабри редко сходимся во мнениях, но голос его мне знаком...» «Да, он неплохо имитирует его внешность и поведение», - признал Темис. – «Однако истинный Лахабри никогда не обратился ко мне по имени ‘Темис’».

За спинами троицы возникла фигура, простерла руку в направлении Лахабри. С пальцем его сорвался огненный шар, поглотивший того... Воитель Света, Темис и Эриктониос обернулись к прибывшему, с изумлением узрев пред собою двойника Лахабри!

«Во что ты вляпался на этот раз, Элидибус?» - ворчливо обратился тот к Темису, после чего перевел взгляд на своего двойника, бросил: «У тебя нет права ни на этот облик, ни на маску!»

Тот, кто выдавал себя за Лахабри, принял свой истинный облик – рыжеволосого мужчины. «Мне было отвратно носить эту маску», - процедил он. – «Маску Лахабри! Того, кто больше всего на свете ценит свое положение – кто убил собственную супругу во имя долга!» «И все же ты принял мою личину и используешь силу, которая по праву принадлежит мне?» - обратился к нему Лахабри. – «То немногое, чего ты стоишь, зиждется на том, что тебе так отвратительно».

Презрительно фыркнув, незнакомец обратился к Эриктониосу, молвив: «Эриктониос, я – Гефайстос... И отцом тебе следует называть меня». С этими словами он исчез, и Лахабри предложил Элидибусу и спутникам его вернуться в безопасное место и поговорить. Темис обернулся к Воителю Света, представился: «Как и сказал Лахабри, я – Элидибус, один из членов Конвокации и посланник воли ее. По причинам тебя не касающимся, было необходимо скрыть мою личину на время исследования этого места». Темис обещал герою позже все объяснить, а сейчас следовало вернуться наряду с Лахабри ко вратам Пандемониума и обсудить сложившуюся ситуацию.

Воитель Света последовал за Темисом, Лахабри и Эриктониосом к выходу из комплекса, когда услыхал далекий голос: «Помоги ему... Спаси его...» Обернулся... но никого не заметил. Почудилось, может?..

Темис признался, что разговаривал с Аземом, и того позабавило известие о том, что где-то в мире находится фамильяр, чей эфир подобен его собственному. Кроме того слыхал он, что Венат, занимавшая прежде положение Азем, странствовала прежде с фамильяром подобного облика. Посему Темис решил довериться герою, посчитав того верным союзником.

«Не знаю, как давно мы с тобой разговаривали, Лахабри, и – по правде говоря – я надеялся, что боле мы с тобой не встретимся», - бросил отцу Эриктониос, когда добрались они до врат комплекса. – «Но теперь вижу, что был глупцом, надеясь избежать твоих замыслов. Что это за... создание было, которое называло себя ‘Лахабри’? И почему он выглядел так же, как ты в молодости? Мне сложно поверить, что ты лишь сейчас узнал, что эта сущность бесчинствует в Пандемониуме. Или думал, что все как-нибудь само-собой образуется?» «...Думаю, мне придется кое-что объяснить», - согласился Лахабри. – «Я был осведомлен об аномалиях, происходящих в Пандемониуме, ровно как и о том, что Азем и Элидибус вознамерились расследовать сие. Я не видел причин вовлекать себя в эту ситуацию – какое-то время, по крайней мере... Представьте себе мое удивление, когда вместо формального доклада о ходе расследования я получаю сообщение от одного из стражей, в котором тот утверждает, что исследования в комплексе продолжаются безо всяких инцидентов. Обман Гефайстоса был донельзя примитивен, но я осознал, что вы не до конца понимаете сложившуюся ситуацию».

«То есть, ты с самого начала знал о его существовании?» - уточнил Темис. – «Мне сложно представишь, что ты допускаешь этот маскарад, когда некий индивид принимает личину члена Конвокации. По крайней мере, не без хорошей на то причины». «Как ты знаешь, имя Лахабри – лишь обозначение моего положения», - напомнил сподвижнику Лахабри. – «Это не имя, данное мне при рождении. Гефайстос забрал его себе, и я не могу винить его в этом, ибо он – моя вторая половина, так сказать. Он знает все, что известно мне – он равен мне во всем. Но в сердце его лишь алчность, зависть и жадность. Все те эмоции, которые мы не желаем признавать в самих себе».

«Но, если это так... какова причина существования этого создания?» - осведомился Темис. «Он – продукт неудачного эксперимента», - признался Лахабри. – «Напоминание о тех днях, когда я был юн и безрассуден. Я считал, что он надежно сокрыт от мира, но время, похоже, является постыдные тайные, которые мы желали бы похоронить». «Говоря о моей матери, он смотрел на тебя с ненавистью», - вымолвил Эриктониос. – «Обвинил тебя в ее смерти... Скажи... он имел на это право?» «...Его слова – следствие истерзанного разума», - отвечал сыну Лахабри. – «Ненависть и отчаяние, полнящие его душу, необратимо исказили его мировосприятие. И теперь, когда он пробудился, надлежит вернуть его в заточение. Ибо, если вырвется он из Пандемониума, то принесет немало бед нашему миру. Будучи главным стражем Пандемониума, я обязан определить курс действий. Посему я постановляю: все изыскания должны быть оставлены, а комплекс следует уничтожить».

«Что?!» - опешил Эриктониос. – «Ты обречешь иных стражей на гибель?!» «...Выбор, достойный Лахабри», - покачал головой Темис, и осведомился Лахабри: «Ты несогласен?» «Ты говоришь о долге, и наш состоит в том, чтобы направить нашу планету и ее обитателей на верный путь», - отвечал Темис. – «Неудивительно, что ты решаешь уничтожить Пандемониум, если дальнейшее существование его может представлять даже малейшую угрозу нашему народу. Но, как ты понимаешь из реплики Эриктониоса, ситуация более сложна, чем кажется на первый взгляд. Мы с Аземом долго размышляли над сложившейся дилеммой. Именно поэтому я решил лично заняться вопросом, дабы понять, какое решение окажется лучшим в сложившихся обстоятельствах». «...Тебе не стоит боле заниматься этим вопросом», - вымолвил Лахабри. – «Главный страж обязан любой ценой избежать худшего исхода. Твои чувства, Элидибус, не имеют никакого значения».

«А ты озаботился тем, чтобы подумать об ином пути?!» - в гневе выкрикнул Эриктониос. – «Нет! Ты берешь в расчет лишь себя и свой долг! Ты и понятия не имеешь об испытаниях, которые нам пришлось превозмочь! О врагах, с которыми нашему сподвижнику пришлось столкнуться!»

Лахабри обратил задумчивый взор к Воителю Света, вопросил: «Что ты такое?» «Он – путеводная звезда, которая выведет нас из этого кризиса», - быстро произнес Темис, не успел герой и рта раскрыть. – «Благодаря его доблести мы одержали верх над монстрами, бесчинствующими в Пандемониуме, и вернули их в камеры».

Воитель Света заявил: надлежит приложить все усилия, чтобы спасти иных стражей комплекса... если те, конечно, еще живы. «Согласен», - тут же заявил Эриктониос. – «Мы практически ничего не знаем о Гефайстосе, и я сомневаюсь, что Лахабри говорит правду. Но мы сумели вернуть контроль над Асфоделосом. И есть смысл продолжать следовать сим путем...» Обратившись к Темису, Эриктониос призвал того выступить в своей роли посланника и определить, каким путем надлежит следовать; даже Лахабри будет вынужден подчиниться решению Элидибуса.

Последний надолго задумался. Долг Элидибуса обязывает его принять решение с позиции абсолютной беспристрастности. «В настоящее время есть смысл как в разрушении Пандемониума, так и в попытке спасти исследователей», - постановил Темис, приняв решение. – «Возможно и то, и другое. Посему я считаю, что следует продолжать текущее начинание. Мы спустимся в Абиссос и продолжим заключать в оковы всех монстров, которых встретим по пути». Обратившись к Лахабри, Темис просил того наблюдать за силой героя и решимостью Эриктониоса; и лишь после этого сделать вывод о том, обречено ли их начинание на неудачу. Лахабри на сие условие согласился, отметив, что, если силы воителей покажутся ему недостаточными, он приступит к незамедлительному уничтожению Пандемониума.

Эриктониос просил Воителя Света о разговоре наедине. «Я хочу поблагодарить тебя», - вымолвил страж, когда отошли они с героем подальше от остальных. – «Если бы не высказал ты свое мнение, Лахабри, не задумываясь, привел бы план свой в исполнение... Когда мы осознали, что создания избавились от оков, иные стражи делали все, что могли, дабы восстановить порядок. Несмотря на то, что могли они попросту бежать, они все же предпочли остаться и помочь своим сподвижникам. Уверен, ни один из стражей не хотел бы уничтожения комплекса, посему нельзя бросать их за то, что они просто исполняли свой долг... К тому же Гефайстос все еще хранит тайны, нам неведомые. Тайны о моей матери, которые мы так и не узнаем, если Пандемониум будет уничтожен... Лахабри отмахнулся от его слов, но я не понимаю, зачем Гефайстосу врать и придумывать эту историю. О гибели матери я знаю лишь то, что это было несчастным случаем. Никто больше ничего не говорит – как будто боятся распространяться на эту тему. Даже если не убил ее сам Лахабри, мы видели, с какой легкостью он готов обречь на гибель других. Хотел бы я знать, что в действительности с ней сталось... А что что думаешь об этом? Имеют ли для Лахабри ценность жизни других? Или же продолжит исполнять он свой долг, даже если руки его окажутся в крови?»

«Понятия не имею, каков он в эту эпоху», - честно отвечал Воитель Света, и Эриктониос поразился: «В эту эпоху? Когда же вы встречались с ним?.. Ладно, я бы хотел услышать иное мнение, но вижу, что о многом следует подумать. Сейчас мы должны сосредоточиться на первоочередной задаче: доказать Лахабри, что мы способны спасти Пандемониум и его стражей. И для этого нам следует взять под контроль Абиссос».

Воитель Света вернулся у остающимся у врат Темису и Лахабри, и последний обратился к нему, молвив: «Похоже, Эриктониос тебе доверяет. А Элидибус поведал мне о твоей связи с Аземом. У тебя необычный эфир, ты не похож на фамильяра. Подобного я прежде не видел – даже среди бесчисленных концептов, мною изученных. Подумать только: я встречаю сущность, которую не создавал я собственными руками! Азем не перестает удивлять... Предыдущий Азем был таким же. Она держала в уме благоденствие всей планеты, и научилась ценить эмоции и смертных, - то, что более рациональный разум отринул бы. Это сподвигало ее действовать в собственных интересах довольно часто... Сродни тому, как вы с Элидибусом погрузились в текущую проблему. Истинная опасность природы Азема – заражать своим видением каждого, с кем общается он». «Эмет-Селк то же говорил», - улыбнулся Темис. – «Поверь, я не сделаю ничего, что заставило бы меня отступить от своего долга». «И все же ты воспользовался своей властью посланника, чтобы оправдать ваше маленькое предприятие», - напомнил ему Лахабри. – «Но это неважно – за тебя будут говорить твои деяния».

Что касается пределов Абиссоса, но Лахабри не чувствовал в оных действительно сильных монстров – возможно, они погибли в ходе экспериментов, а, быть может, перемещены на более глубокие ярусы. «Однако Гефайстос оставил для вас испытание», - сообщил Лахабри Воителю Света и сподвижникам его. – «Я говорю о Гегемоне, стражнице Абиссоса. Ее сущность несет в себе следы порчи, однако присутствие ее неоспоримо. Я знал ее как женщину, весьма одаренную в магии и обладающую донельзя рациональным разумом. Эти качества пребывают с ней и сейчас, но есть что-то еще...» «Я бы предположил, что она обращена в гемитеоса – против своей воли, конечно же», - вымолвил Эриктониос, и, обратившись к Воителю Света и Темису, заявил: «Мы должны избавить ее от столь жестокой судьбы! А если не сумеем, должны заточить ее, пока не найдем способ исправить ситуацию».

Оставив Лахабри у врат, трое спустились на следующий ярус Абиссоса, где сошлись в противостоянии с Гегемоной, являвшей собой ныне симбиоз древней и ужасающего монстра, повергли ее. Эриктониос и Темис сковали падшую стражницу эфирными оковами, после чего наряду с героем вернулись к ожидающему их Лахабри, дабы известить того о своем успехе.

Лахабри признал успех начинания троих, но, когда осведомился Эриктониос, могут ли они продолжать, заколебался изрек: «Есть среди вас тот, чье присутствие подвергает риску остальных. Будет лучше продолжать без него, ибо неудача будет иметь последствия, выходящие далеко за пределы Пандемониума». «Это ты о ком?» - нахмурился Эриктониос, и отчеканил Лахабри: «О страже, который не может исполнить свой долг без посторонней помощи. В этом месте одних надежд мало, чтобы осуществить желаемое. Малейшая ошибка всех обречет на гибель».

Эриктониос долго молчал, размышляя над словами отца, изрек после: «Пока мы делаем свое дело и опираемся на верных союзников, даже новичок может помочь своим спутникам. Они меня этому и научили». «Соглашусь», - произнес Темис. – «В ходе своего расследования я пришел к выводу, что вместе мы куда сильнее, чем поодиночке». «И именно поэтому мы зашли так далеко!» - воскликнул Эриктониос. – «Единение заставляет нас искать верный путь – и действовать, пока он еще открыт нам». «И на что же ты надеешься?» - осведомился Лахабри, и отвечал Эриктониос: «Увидеть Гефайстоса в оковах. Это – верный способ предотвратить дальнейшие жертвы. Понимаю, что уничтожение Пандемониума избавит нас от него, но цена сего все же будет крайне высока. И признаю... я хочу узнать, как он собирается возродить Атену».

Помрачнев, Лахабри приказал сыну покинуть Пандемониум и никогда боле здесь не появляться. «Да, ты на многое способен, признаю», - пояснил главный страж. – «Но нельзя сохранить жизнь Гефейстосу. И я не потерплю, чтобы россказни о возрождении отравляли мой и чьи бы то ни было еще разумы. Жизнь циклична, это известный факт. Все души возвращаются в преисподнюю, а сущность Атены – не исключение. Должно быть, она обрела новое вместилище – новое жизненное странствие, в которое выступит. Наверняка ты осознаешь, что Гефайстос несет чушь. Даже если бы и мог он вдохнуть жизнь в тело, душа, которая в оном окажется, не будет принадлежать твоей матери».

«А что, если знания наши совершенны?» - вопросил Эриктониос. – «Что, если Гефайстос сумел открыть то, о чем и не подозревают другие? Он знает все то, что известно тебе. Понимает горькую реальность этого мира. Он не стал бы стремиться к невозможному!» «Включи же мозг, Эриктониос», - холодно произнес Лахабри. – «Я уже упоминал, что он – все лишь мое искаженное отражение. Разве следует возвращать твою мать к жизни, если при этом другие будут использованы и отринуты как ненужные инструменты? Стоит оно того?» «Стоит ли...» - медленно произнес Эриктониос, опустив голову. – «Увидеть ее еще хотя бы раз...»

«И сейчас ты оцениваешь жизни своих коллег?» - ядовито вопросил Лахабри. – «Что это было за глупое бахвальство насчет их спасения? Лишь представление, призванное скрыть твое детское желание увидеть маму?» «Ты называешь меня ‘глупцом’?!» - взорвался Эриктониос, с ненавистью прожигая отца взглядом. – «Ты, который убил жену ради своих амбиций! Наверняка ‘ради блага планеты’...»

Эриктониос сжал голову руками, пробормотав что-то о голосе, звучащем в его разуме. «Я знаю, за кем следовать...» - прошептал он. – «Гефайстос... Отец!.. Мама... О, я так тебя люблю! И этот голос... направит тебя ко мне!» Темные энергии объяли фигуру Эриктониоса.

«Не слушай! Не слушай, Эриктониос!» - донесся до героя далекий голос, и тот с удивлением огляделся по сторонам – никого. Но Эриктониос бесследно исчез...

Трое были донельзя озадачены произошедшим. «Гефайстос хитроумен, несмотря на свой извращенный разум», - заключил Лахабри. – «Он быстро сумел лишить Эриктониоса рассудка. С того самого момента, как он узрел меня, я чувствовал ненависть его и гнев. Он поддался им – и угодил под воздействия заклинания. Чары были созданы столь искусно, что даже Эриктониос не заметил их». «Если Гефайстос обладает такими силами, но навряд ли иные стражи сумеют противостоять им», - вымолвил Темис. – «Мы видели, на что он способен во время встречи с Гесперосом. Наверняка магия Гефайстоса вскормила его гордыню и ревность, и в сердце его боле ничего не осталось. И еще кое-что... Вы не почувствовали еще что-то присутствие?»

Воитель Света поведал спутникам о странном голосе, слышимом им. «Стало быть, кто-то хотел предупредить Эриктониоса, но кто?» - озадачился Темис. – «Неужто один из стражей?» «Увы, предупреждение запоздало», - вздохнул Лахабри. – «Я виноват в том, что сталось с Эриктониосом. В упрямстве своем я могу лишь отчитывать парня, и Гефайстос знал об этом. Боюсь даже представить, какая судьба его ожидает из-за моей несдержанности...»

«Еще есть время спасти его», - уверенно произнес Темис. – «Мы можем вернуть контроль над Абиссосом, что даст нам оплот для спуска на нижний уровень Пандемониума. Мы можем достичь логова врага... Как и Гесперос, Эриктониос рискует поддаться чарам Гефайстоса. Но я верю, что он сумеет сохранить свое ‘я’!» Обратившись к Лахабри, поинтересовался Темис: что находится за пределами Абиссоса? «Глубинный уровень Пандемониума именуется ‘Тартаросом’, и Гефайстос наводнил его ловушками на каждом шагу», - отвечал Лахабри. Темис, однако, был исполнен уверенности в том, что истощенный эфир героя позволит ему проскользнуть мимо ловушек, и не среагируют те на него.

«Мы также должны понять, как именно Гефайстос хочет использовать Эриктониоса», - добавил Темис, обращаясь к Лахабри. – «Если знаешь, прошу, просвети нас. И еще меня интересует вопрос касательно Атены. Почему ты столь яростно противишься чувствам Эриктониоса к его матери? Я понимаю, что воскрешение ее ты считаешь богоотвратным деяниям, но ведешь себя так, как будто приравниваешь к сему скорбь по ней. Как это соотносится с чувствами, снедающими нашего друга?»

Поколебавшись, Лахабри обещал открыть ему правду, но лишь после того, как с врагом их будет покончено. «Последняя из стражей, остающихся в Абиссосе, - Агдистис», - просветил Лахабри Воителя Света. – «Она служила в Пандемониуме с тех пор, как комплекс был построен, и ее магическое искусство исключительно даже среди стражей. Гефайстос знает, что потеря ее положит конец его экспериментам. Он сокрыл ее в пространстве, кое недоступно обычными средствами». Однако эфир героя сводит на «нет» все ухищрения Гефайстоса, и сумеет он достичь помянутого пространства безо всяких затруднений.

...Воитель Света добрался до обиталища Агдистис, обращенной в чудовищное древо, сразил сие творение в сражении. Подоспели Темис и Лахабри, и воззрились трое на призрачную фигуру Агдистис, представшую им. «Если бы я только могла восстановить порядок в Тартаросе...» - прошелестела она, - «но, боюсь, это все, что я могу сделать с оставшимися у меня силами. Давно не виделись, мастер Лахабри». «Взаимо, стражница Агдистис», - отвечал Лахабри. – «Я не удивлен тому факты, что сумела ты освободиться от час Гефайстоса, пусть даже в призрачном обличье». «Это было непросто, даже с вашей помощью», - молвила Агдистис. – «Его проклятия наполняют душу, создавая бурю эмоций, в которой так легко затеряться. То, что фрагмент моей сущности уцелел, - чистая случайность, и озаряет он путь через безумие. Посему я и предстаю вас в подобном виде. Тело мое оказалось бессильно противостоять воле Гефайстоса, но толика моего разума воспротивилась ей. И именно она сумела прорваться к внешнему миру».

«...То донесение», - осознал Темис. – «Так это была ты!» «Надежда на то, что мольбы мои будут услышаны, - единственно, что поддерживало меня», - произнесла Агдистис, утвердительно кивнув. – «Но сейчас я предстала вам не для того, чтобы проститься. Кое о чем вы должны узнать, дабы трагедии прошлого не повторились в настоящем. Прости за то, что я собираюсь сделать, мастер Лахабри, но об этой истории должны узнать, дабы стало понятна одержимость Гефайстоса Эриктониосом».

Призрачная фигура Агдистис явила взорам присутствующих видение Лахабри – более молодого, и Агдистис. «Мастер Лахабри прервал жизнь леди Атены, и заключил в Гефайстосе часть воспоминаний ее и эмоций», - просветила стражница Воителя Света и Темиса. – «Вы зрите мои воспоминания о последовавших событиях».

В явленном видении спрашивала Агдистис, действительно ли Лахабри не собирается открыть истину своему сыну? «Моя низшая половина ныне сокрыта там, где найти ее невозможно», - отвечал Лахабри. – «И будем правильно, если мы сделаем то же с воспоминаниями об этом дне. Кровь не должна так оказывать влияния на душу, но учения Атены исказили парня, и, думаю, он готов сжечь планету, дабы уберечь свою мать. Эриктониос считает, что это любовь, но на самом деле зависимость. Но не может вынести истины». «Именно его зависимость и требует, чтобы с ним были более открыты», - возразила Агдистис. – «Он станет искать ответы на вопросы об утрате матери, и это обязательно приведет его к тебе. Готов ли ты принять вину за смерть Атены? Готов ли ты принять ненависть своего сына?»

«Если этому суждено произойти, что ж, да будет так», - заключил Лахабри. – «Лучше познать ненависть, чем открыть знание о том, что Атена считала тело его и дух всего лишь инструментами, которые надлежит применить и выбросить... Даже если я бы поведал ему о том, что замышляла его мать, он бы нашел способ обвинить во всем меня – или самого себя. Если он просто будет ненавидеть меня, он не станет терзаться сомнениями – и он продолжить служить планете, выйдя из тени своих родителей».

Видение исчезло, и звенящая тишина воцарилась в чертоге... «Эриктониос любил мать больше жизни...» - нарушил ее Темис, обращаясь к Лахабри. – «Какую страшную истину тебе пришлось хранить все это время!» «Такова природа Лахабри», - прошелестел дух Агдистис. – «Каждое действие, каждое слово – решение величайших дилемм жизни... и ни одно из них не обращено к сыну. То, что я открыла вам сейчас, - лишь малая толика куда большей картины. Об остальном вам – и Эриктониосу, надеюсь, - вам поведает вам Лахабри».

Дух стражницы исчез, а Лахабри предложил герою и Темису покинуть нижний ярус Абиссоса и вернуться ко вратам Пандемониума. «Атену поглотили собственные исследования, и ради них она готова была пожертвовать сыном», - просветил спутников Лахабри. – «Она предложила ему положение здесь не из-за любви или гордости – она знала, что он будет самым подходящим подопытным образцом». «Понимаю, почему ты скрываешь от него правду», - вымолвил Темис. – «Не уверен, что Эриктониос смог бы осознать подобное предательство после того, как так долго восхищался матерью...» «К несчастью, похоже, даже ее смерть не обеспечила его безопасность», - продолжал Лахабри. – «Гефайстос продолжил изыскания Атены, и преуспел в создании гемитеосов. Не знаю, какова его конечная цель, но очевидно, что она как-то связана с воскрешением Атены».

Лахабри предложил герою спуститься в черное сердце Тартароса – туда, где прежде проводила изыскания свои Атена. Наверняка именно там найдут они и Гефайстоса, и Эриктониоса. Лахабри постановил: он сам покончит с Гефайстосом, ибо тот ныне мало походит на сущность, некогда созданную Лахабри. Посему, будучи исследователем, Лахабри желал исправить свою ошибку.

...Воитель Света и спутники его спустились в означенную лабораторию, где представил им Гефайстос, обративший себя в гемитеоса.

И когда пал Гефайстос, Лахабри выступил вперед, постановив: «Вся цепочка событий, коя привела нас к этому моменту, началась с моей ошибки, когда милосердие сподвигло меня заключить тебя здесь. Но теперь я исправлю ее, и от тебя и следа не останется».

С трудом израненный Гефайстос поднялся на ноги, указал противникам на Эриктониоса, скованного чарами. «Даже у отщепенца есть своя гордость», - прошипел он, с лютой ненавистью взирая на Лахабри. – «Имя ‘Гефайстос’ затмит твое! Никто не вспомнит о деяниях Лахабри после того, как претворю я в жизнь начинание Атены... а также исполню мечту Эриктониоса!» «Говоришь так, будто парень для тебя что-то значит», - бросил ему Лахабри. – «Почему ты прячешься за ним?.. Есть желания, претворять которые в жизнь не следует. Ради своих амбиций Атена готова была и мир разрушить. Что же до Эриктониоса... Он не ведает, к чему приведет его стремление – истина, которую ты сокрыл от него. Ты действительно считаешь, что роль отца заключается в обмане и манипуляциях?»

Эриктониос пришел в себя, приоткрыл глаза. Его... стремление?.. О чем они говорят?..

«Ты принимаешь имя ‘Гефайстос’ и называешь себя отцом, и при этом сковываешь его разум и тело темными цепями», - обвиняюще произнес Лахабри. – «Твои слова – и твоя гордость – пусты». «Атена хотела видеть сына рядом с собой, и он этого желает!» - воскликнул Гефайстос. – «Что плохого в восстановлении семьи?» «Атене было плевать на Эриктониоса, он ее интересовал лишь в контексте собственных замыслов», - напомнил ему Лахабри. – «Ты утверждаешь, то действуешь в ее интересах, но на самом деле стремления твои ничуть не отличаются от тех, которыми руководствовалась она. После того, как покончил с Атеной, я поклялся, что единственной миссией в этой жизни останется направление бытия сей планеты по верному пути. Дабы исполнить эту клятву, я заглушил шепот сердца своего. Я не могу растить сына, когда весь мир ожидает от меня наставления. За сделанный выбор я несу полную ответственность... Но он все еще остается моим сыном, и я не допущу, чтобы ты соблазнял его ложными надеждами. Ты, коий являет собой все худшее, что было в нас с Атеной!»

Глаза Эриктониоса расширились от изумления, когда осознал он слова отца. Стало быть, все это время он не понимал... Усилием воли Эриктониос разорвал магические оковы, в которые заключил его Гефайстос. Обернувшись к последнему, Эриктониос сотворил эфирные оковы, и Лахабри поспешил даровал сыну свои магические силы, дабы завершил тот ритуал.

Гефайстос был пленен, и лишь алый кристалл звякнул оземь – единственное, что осталось от гемитеоса. Лахабри поспешил подобрать его, спрятать в карман ризы. «Ты молодец... сын», - произнес он, и то, наверное, была первая похвала, которую Эриктониос услышал от отца в этой жизни. Присмотревшись к сыну, Лахабри с облегчением вздохнул. «Я не ощущаю яда Гефайстоса в твоем разуме», - произнес он, - «и тело твое, похоже, в порядке».

«Я же больше не ощущаю силы, пытавшейся сокрушить защитные чары Пандемониума», - вымолвил Темис. – «Означает ли это, что мы одержали победу?» Воитель Света утвердительно кивнул, а Эриктониос обратился к отцу, вопросив: «Лахабри... в прошлом ты поступил с Гефайстосом так же?» «Верно», - кивнул Лахабри. – «Он был всего лишь толикой отринутых мною воспоминаний и чувств – средоточие эфира, не имевшее материального воплощения. Заключение его эссенции в кристалл казалось мне самым логичным исходом».

«Думаю, самое время нам услышать окончание этой истории», - заметил Темис, испытывающе взирая на Лахабри. – «О создании Гефайстоса и о гибели Атены». Эриктониос кивнул, подтвердив, что готов он услышать правду о произошедшем из уст отца. Тяжело вздохнув, тот скрестил руки на груди, начал говорить: «Гений Атены превосходил всех нас... даже иные члены Слов Лахабри бледнели в сравнении с нею. Она была так привержена своим изысканиям, что могла забывать о еде и сне. Ее разум постоянно алкал знаний, и она стала одержима открытием тайн жизни. Да, мы можем творить различных созданий, однако создать душу нам не по силам. Точно так же – мы способны совершенствовать и изменять свои физические вместилища, однако сущности наши остаются прикованы к ним. Цель Атены состояла в избавлении от этих ограничений».

«Ограничений, которые мы не должны были пресекать», - покачал головой Темис. – «Он стремилась ступить в царствие богов. Мало кто способен осознать суть подобного начинания, не говоря уже о смелости свершить его». «Для большинства подобная мысль была бы фантазией, не более, о которой быстро позабудешь», - согласился Эриктониос. – «Но не для Атены...» «Будучи главой Слов Лахабри, я часто говорил с ней о выведении сущности на новый уровень существования», - продолжал рассказ Лахабри. – «С научной перспективы подобные изыскания снедали разумы исследователей на протяжении столетий. Во время размышлений и сем я начал формулировать теорию – способ единения смертного с искусственным созданием. Слабости одного будут замещены силой другого, и в результате мы получим существо, куда более великое, чем мы смели себе представить. Это было всего лишь теорией. Атена настаивала на том, чтобы я продолжил ее разрабатывать. Наши с ней обсуждения стали более частыми, и платонические отношения переросли в нечто большее...»

«Полагаю, вскоре родился я...» - заключил Эриктониос, и Лахабри подтвердил: «Именно так. Думаю, ее действительно тянуло ко мне, и она оставалась слепа к своим тайным мотивам. Когда был построен Пандемониум, она вознамерилась возглавить исследователей, и я не видел причин, чтобы отказать ей. Даже если не брать в расчет наши отношения, ее достижения как исследовательницы делали ее кандидатуру на сей пост очевидной. Передав ей Пандемониум, я также позволил ей вершить в его пределах любые эксперименты, которые она посчитает нужными».

«А когда ты узнал, что она делает... убил ее», - заключил Эриктониос. «Я поспешил в Пандемониум сразу же, как только узнал об этих тайных чертогах», - вымолвил Лахабри. – «Я оставил Агдистис наблюдать в вестибюле Тартароса, сам же спустился глубже, не зная, что ожидает меня. Я покажу вам, что случилось после».

Лахабри сотворил заклятие, являя спутникам образы прошлого. Тогда спустился он в лабораторию, лицезрел в которой Атену... и удерживаемого ею в оковах Эриктониоса, пребывавшего без сознания. «Ты знаешь, что в знак уважения к нашим коллегам из Элписа исследователям, находящимся в Пандемониуме, запрещено носить маски», - обратился Лахабри к Атене, лицо которой скрывала белая маска. – «Что означает твой жест?» «Действительно, что?» - хмыкнула та. – «Ты сразу же начинаешь отчитывать меня, но с самого начала не появлялся в сих залах». «Ты же знала, что не сможешь вечно скрывать творящееся здесь от меня и Агдистис», - перешел к сути Лахабри. – «И ты знаешь, что я не могу позволить тебе продолжать. Я требую: освободи Эриктониоса! В противном случае у меня не будет иного выбора, кроме как покончить с тобой».

Атена ответила категорическим отказом, пояснив: «Когда ты поймешь, чем я руководствовалась, то увидишь, что на достигнутом нельзя останавливаться». «Чувства одного индивида мало что значат в сравнении с нуждами целой планеты», - проронил Лахабри в ответ, и Атена согласно кивнула: «Да, я это понимаю. Но ты спустился со своим высот не для того, чтобы читать мне нотации как неразумному ребенку. Тебя интересует моя мотивация. Что сподвигло Атену, прекрасную исследовательницу и мать сына великого Лахабри, встать на путь, ведущий к ее падению?» Атена протянула супругу руку, молвив: «История потребует ответа, но именно ты заслуживаешь узнать его. Дай мне руку, Лахабри, и мы узнаем друг друга куда более, нежели прежде».

«Невозможно!» - изумился Темис, наблюдая за сим. – «Вы связали свои души?» «Да», - подтвердил Лахабри. – «Дабы ограничения вокруг нас перестали существовать... Она предложила мне все, дабы сумел я понять ее. И я не смог отказаться. В тот момент мой разум являл собой бурю вопросов, и один из них звучал громче остальных: действительно ли Атена любила меня?»

Взоры героя и спутников его вновь обратились к призрачным образам видения, и говорила Атена супругу: «Я стану тобой, памятью и разумом». «А я – тобой...» - отвечал ей Лахабри, простер длань... и в единение души их слились воедино. Ощущал Лахабри сущность супруги так, как свою собственную... осознал ее безграничное желание изучить тайны бытия, отринуть смертную плоть и вознестись на более высокий уровень существования. А также неутолимую жажду знаний... и полное безразличие ко всем иным мирянам... ровно как и к планете в целом.

Лахабри разорвал духовную связь, и Атена поморщилась: «Я разочарована. Но обретенное знание останется с тобой. Ты понял, к чему я стремлюсь. Хоть и будешь ты подавлять сие осознание, но семя желания останется в душе твоей. И когда даст оно входы, подобное стремление овладеет тобой». «Я вырву его!» - проскрежетал Лахабри. – «Я избавлюсь от скверны в душе своей, кою породило твое нечестивое стремление. Моя слабость позволила этой скверне распространиться – но больше этого не произойдет! Сегодня я отрину все эмоции и всецело посвящу себя исполнению долга! Сегодня я отрину все, что составляло личностью мою прежде, и продолжу жить лишь как Лахабри!» Сияющий символ возник пред лицом его, и Лахабри уничтожил половину сего пламенеющего глифа.

На сем завершилось видение. «Так я отринул часть себя, оскверненную Атеной, и заключил ее в кристалл», - поведал Лахабри внемлющим ему – Эриктониосу, Воителю Света и Темису. – «Я и помыслить не мог, что когда-нибудь узрю сии воплощенные воспоминания во плоти». «Прости за прямоту, но твои действия граничат с безумием», - произнес Темис. – «Идти на такие крайности, чтобы отринуть свои воспоминания... Ты чуть было не переписал собственную сущность!» «Будь уверен, изменения не укрылись от наших коллег по Конвокации», - отозвался Лахабри. Игейорм и Эмет-Селк открыто озвучили мне свои подозрения». «И неудивительно...» - вымолвил Темис. – «То, что ты сохранил свою жизнь, – это чудо».

«Но почему ты не уничтожил кристалл на месте?» - спрашивал у отца Эриктониос. – «Может, однажды хотел воспользоваться знанием, кое пребывало в нем?» «Не скрою, подобные размышления тоже имели место быть, но основной мотивацией оказался страх», - признался Лахабри. – «Ведь прежде я никогда не делал ничего подобного. Кристалл был моем единственным спасением на тот случай, если с душой моей что-то произойдет. Да, признаю: сохранение его было ошибкой, порожденной сомнениями... Должно быть, Атена предполагала, что я могу пойти на подобные меры, посему загодя подготовила вместилище для отринутых останков моей души. Наверняка Гефайстос верил в то, что свято исполняет свой долг мужа и отца. Но в действительности он был всего лишь послушной марионеткой Атены, не более. Он не стремился возвыситься. Он желал лишь возродить свою драгоценную Атену, дабы смогла та закончить начатое. Но все равно – мы с ним были похожи. И оба разделяли один и тот же недостаток – желание все контролировать не позволяло нам принять иные точки зрения».

«Я хочу спросить тебя лишь об одном», - обратился к отцу Эриктониос. – «Ты действительно считаешь, что сокрытие правды от меня было лучшим выходом? Несмотря на то, что знал, как я отношусь к матери? Все же я не убежден». «Я сказал все, что хотел», - отрезал Лахабри. – «Ты можешь верить мне... или нет». «Лахабри, которого я знаю, привержен долгу превыше всего», - признал Эриктониос. – «Я скорее перед извергающимся вулканом встану, чем помещу свои жалкие эмоции у него на пути. Когда мы покинем Пандемониум, ты наверняка вновь наденешь свою маску. И, пока это не произошло, скажу тебе лишь одно: спасибо, Гефайстос».

...Воитель Света и трое спутников его вернулись ко вратам Пандемониума. Эриктониос поблагодарил героя за спасение его от Гефайстоса. Темис намеревался покинуть комплекс, дабы обсудить то, что стало известно ему, с Аземом, - как знать, сколь многое предвидел тот?.. «Боюсь, не могу допустить этого», - возразил Темису Лахабри. – «У нас остается немало работы здесь, в Пандемониуме». «Согласен», - кивнул тот. – «Сперва вызволим остающихся стражей». «С помощью оборудования в Тартаросе, мы сумеем обратить вспять изменения тел их и разумов», - добавил Лахабри. – «Я стану надзирать за процессом».

«И все же я так и не узнал, почему я был ключевым фактором к экспериментах Гефайстоса, и как именно он собирался вернуть к жизни Атену», - задумчиво произнес Эриктониос, и Лахабри постановил: «На подобные вопросы ответов лучше не искать. Я запрещаю поиск сего знания – впредь не следует нарушать границы между смертными и тварным. И я собираюсь уничтожить кристалл, заключающий в себе сущность Гефайстоса, дабы никогда боле не повторилась сделанная ошибка».

Темис согласно кивнул. Обратился к герою: «Также остается вопрос, касающийся твоего кристалла. Честно говоря, я и не думал о его происхождении, пока не увидел кристалл, заключающий в себе эфир Гефайстоса. Я был удивлен тем, насколько они разнятся». «Есть еще один кристалл?» - удивился Лахабри, испытывающе воззрившись на героя, и, когда поведал тот о кристалле, содержащем в себе послание, нахмурился: «Поместить в кристалл воспоминания несложно, но сделать так, чтобы в нем оказалось послание – предостережение! – куда труднее. Это означает, что, помимо нас – и Азема – кто-то осведомлен о происходящем в Пандемониуме».

Лахабри предположил, что речь может идти об одном из стражей: надлежит расспросить их после того, как обретут они свободу.

Воитель Света простился с Темисом, Лахабри и Эриктониосом, вернулся в родное время, где узнал от ассистентов профессора о том, что связь с воздушным кораблем того была утрачена. Кроме того, из недр эфирного моря поднимается огромное количество энергии!..

На глазах изумленных до глубины души Воителя Света и ассистентов профессора Клаудьена поднялась из эфирного моря громада Пандемониума.

В пределы Айтиаскопа спустился Фоуршено, потребовал у ассистентов незамедлительно объяснения происходящего. Последние поведали представителю Форума о проводимых ими изысканиях, а также об исчезновении профессора, направлявшегося в Азис Лла. Фоуршено заверил исследователей, что заручится помощью сил Ишгарда в поисках исчезнувшего ученого мужа.

Что касается Пандемониума, поднявшегося из недр эфирного моря, знание о сем ни в коем случае не должно стать достоянием общественности, дабы пресечь возможную панику среди населения. Надлежит продолжить наблюдение за древней твердыней...

Фоуршено покинул Лабиринтос, дабы известить о произошедшем Форум...

Воитель Света же взирал на Пандемониум, и множество вопросов снедало разум его: если Пандемониум уцелел по прошествии тысячелетий, остаются ли в стенах его творения, созданные древними? А стражи?..

Узнав от Варшана о том, что Зеро – судя по всему – восстановила свои силы, Воитель Света разыскал ее на одном из балконов дворца Радз-ат-Хана; порождение Пустоты задумчиво созерцало ночной город.

«Здесь все так... беспечны», - тихо произнесла Зеро, наблюдая за прохожими. – «Несмотря на свою слабость, они не страшатся того, что жизни их могут оборваться мгновенно... Подобная роскошь нам недоступна. Нет у нас ни надежд, ни грез – ни даже покоя посмертия. Лишь голод. Все остальные для нас – лишь средства для достижения цели. Мы заключаем соглашения со смертными, и являемся сюда, чтобы питаться. Или умереть. Я думала, что так будет и после призыва меня Зеносом. Жизни были для него лишь инструментами, которые следовало использовать и отбросить за ненадобностью. В сердце своем он был подобен порождениям Пустоты. Лишь к тебе одному он относился... иначе. Понятия не имею, почему... Что им двигало? Что заставило избрать для себя такой конец?.. Но хватит о нем. Он мертв, и все на этом».

...Варшан – вновь представ сподвижникам в обличье взрослого – предложил Воителю Света, Эстиньену, И’штоле и Зеро вернуться в Пустоту и продолжить поиски драконицы... Неожиданно возник над Радз-ат-Ханом Вртра, проревел, вновь растворился в ночи...

«Он... звал», - нахмурился Эстиньен. Варшан был поражен сим не меньше остальных. «Что это означает?» - выдохнул симулякр. «Если я не ошибаюсь, зов был обращен к одному из твоих сородичей», - обратилась к нему И’штола. – «К кому именно?» «На кратчайшее мгновение я почувствовал ее... Аздаю», - признался Варшан.

«Но мне казалось, она в Пустоте», - озадачился Эстиньен, и Варшан кивнул: «И я так думал. Но ощутил я именно ее сущность, это бесспорно. И я воззвал к ней... но она исчезла». «Возможно... она переместилась в Исток, а затем сразу же – назад?» - предположила И’штола. «Неужто она нашла способ вернуться домой?..» - произнес Варшан, боясь поверить в подобную возможность. «Если отбросить вопрос, как она это сделала, полагаю, здесь могут отыскать зацепки, которые приведут нас к ней – если, конечно, она на самом деле побывала в Истоке», - молвила мико’те. – «Где именно ты ощутил ее присутствие?» «Далеко на севере», - отвечал Варшан. – «Это все, что я могу сказать». «За Щедростью? В Гарлемальде?» - уточнил Эстиньен.

Похоже, с возвращением в Пустоту придется подождать, и вознамерились герой и сподвижники его вернуться в Гарлемальд, дабы попытаться отыскать в тех студеных пределах следы Аздаи. Зеро вызвалась сопровождать остальных; оставаться в Радз-ат-Хане порождение Пустоты не желало. К тому же, если Аздая действительно сумела переместиться в Исток из Тринадцатого, есть вероятность, что встретят они в тех пределах иные порождения Пустоты...

Связавшись с помощью жемчужины с остающимися в Гарлемальде Алфинодом и Алисэ, Эстиньен договорился с ними о скорой встрече на станции Тертиум.

...На станции героя и спутников его приветствовали близнецы, поведали о том, что продолжают сотрудничать с гарлеанами, пытающимися встать на ноги после крушения державы. «Они предприняли шаги для формирования временного правительства», - рассказывал Алфинод, - «но пройдет еще немало времени прежде, чем здесь начнется полномасштабное восстановление». «И мы делаем все, от нас зависящее, чтобы они смогли твердо стоять на ногах», - добавила Алисэ. – «Вначале большинство гарлеан знать нас не хотело, а сейчас – медленно, но верно, - начинают сотрудничать». «Благодаря помощи сподвижников мы добились неплохого прогресса», - говорил Алфинод. – «Союзные державы продолжают снабжать нас припасами, посему есть у нас и еда, и укрытие. В то же время Джуллус и иные солдаты приступили к претворению в жизнь инициативы по восстановлению страны, и с каждым днем приходит к ним все больше добровольцев». «Как и сказал Алфинод, впереди у них долгий путь», - улыбнулась Алисэ. – «И мы пройдем его вместе – шаг за шагом».

«Но ты помог им сделать один из самых больших шагов, верно?» - обратился Алфинод к Воителю Света. – «Уничтожив то исчадие в Вавилонской Башне. Спасибо тебе. Я лишь уповаю на то, что деяния твои помогут им обрести мир и покой».

И’штола поведала близнецам о событиях последних месяцев. «Тринадцатый?!» - Алисэ обернулась к герою. – «Мне казалось, после странствия к краю сущего ты постараешься держаться чуть ближе к дому... Но кому я говорю...» «Дух авантюриста не подавить», - усмехнулся Алфинод.

«Если серьезно...» - Алисэ задумчиво воззрилась на Зеро. – «Думаешь, разумно держать при себе прежнего аватара Зеноса? Понимаю, вы странствуете вместе, но все же...» «Ты права в своих подозрениях», - молвила Зеро. – «Я все-таки порождение Пустоты. Но не отождествляй меня с Зеносом. Вспоминая о службе у него... я испытываю гнев...» «Думаю, мы с тобой поладим!» - заверила Зеро Алисэ.

«Давайте перейдем к сути вопроса», - обратился к сподвижникам Варшан. – «Мы собиралась возобновить поиски в Пустоте, когда я ощутил присутствие своей сестры Аздаи в Истоке. Где-то далеко на севере – возможно, здесь, в Гарлемальде. Если вы видели или слышали что-то об этом, прошу, скажите». «Может, и слышали», - задумался Алфинод. – «В последние дни мы зрим на удивление большое число порождений Пустоты. И не низших, а достаточно сильных».

Собравшиеся молчали, осмысливая прозвучавшие слова. «Думаете, они были призваны?» - нарушила тишину И’штола. – «Кем?» «Не знаем наверняка», - отвечал ей Алфинод. – «Но – по словам Джуллуса – заклинатели, практикующие традиционные гарлеанские искусства, прибегают к слугам – порождениям Пустоты. Насколько нам известно, в Гарлемальде не осталось жнецов, но остается возможность того, что они могут скрываться».

«Призвать сильных порождений Пустоты – немалое достижение», - заключил Эстиньен. – «Но, если Аздая действительно вырвалась из Пустоты...» «Думаю, это дело рук одних и тех же индивидов», - заключила И’штола. – «Есть еще версия, что эфирное средоточие в Вавилонской Башне расширило естественные разломы в континууме, и сущности Пустоты проникли в мир. Но вероятность эта крайне мала – практически невозможна».

«Значит, мы приходим к заключению о том, что за этим кто-то стоит», - вымолвил Варшан. Алисэ поведала сподвижникам: они с братом пытались отыскать источник, исходят из которого порождения Пустоты. Судя по всему, находится он где-то в горах к востоку.

Близнецы собирались заглянуть в горную деревушку, где – согласно слухам – прежде располагался орден жнецов. Возможно, там они отыщут столь необходимые зацепки...

Покинув подземную станцию, Воитель Света и спутники его выступили к лагерю Разбитое Стекло, дабы переговорить с Джуллусом. Последний подтвердил: «Да, чародеи, практиковавшие магию жнецов, прежде жили в восточных горах – в деревушке у пещер Ляпис Маналис. Эти индивиды, сражавшиеся косами, заключали соглашения с порождениями Пустоты, и противостояли остальным, имея тех в союзниках. Какое-то время они играли существенную роль в наших вооруженных силах, но постановка на вооружение Магитек-брони заставило их уйти в тень. Некоторые проявили неповиновение, и весь орден был поставлен все закона. Считается, что деревня их давным-давно заброшена».

«Мою сестру пленили порождения Пустоты», - пояснил Джуллусу Варшан. – «Я ощутил ее присутствие в сих землях, и теперь пытаюсь отыскать». Джуллус посоветовал Воителю Света и спутникам его воспользоваться транспортным средством, оснащенным Магитек-двигателям; иначе до деревни не добраться, ибо в этом время года горные перевалы завалены снегом.

Зеро отозвала Алисэ в сторонку, осведомилась: «Почему ты помогаешь гарлеанам? Зачем тебе это? Ведь ты не связана никакими обязательствами, не действуешь по приказу. Почему?» «Помогаю, потому что так хочу», - улыбнулась Алисэ. – «Потому что это правильно». Слова девушки заставили Зеро призадуматься. И как эти смертные выживают, если в действиях своих руководствуются подобными мотивами?..

Увы, транспорт – снегоход - в настоящее время был не на ходу, посему герой и сподвижники его наряду с местным инженером устремились к предгорьям, где оставалось средство. Покамест инженер занимался восстановлением транспорта, остальные рассредоточились, разя порождений Пустоты, могли кои приблизиться достаточно близко к лагерю Разбитое Стекло.

Обратив взор в сторону лагеря, молвила Алисэ, обращаясь к Воителю Света: «Здесь так холодно... К счастью, есть способ обогреть лагерь Разбитое Стекло и станцию Тертиум. Вот только меры эти лишь временны. Они базируются лишь на пожертвованиях, и однажды могут иссякнуть, если симпатия к обездоленным вдруг исчезнет... нет, это не жизнь. Гарлеанам необходима безопасность в долгосрочной перспективе. Конечно, как раньше, уже не будет никогда... Если мы сможем вернуть им толику прежних жизней, возможно, они смогут начать строить свое будущее. Нам для этого нужно трудиться усерднее. Мне нужно трудиться усерднее!»

Воитель Света и Алисэ выступили в обратный путь к станции Тертиум, где в настоящее время Алфинод и Зеро раздавался доставленные из лагеря съестные припасы гарлеанам. Один из мирян просил Алфинода взглянуть на его занедужившую жену, и юноша, пообещав Зеро, что вскоре вернется, поспешил вслед за мужчиной.

К Зеро подошел Джуллус, и, поблагодарив за помощь, поинтересовался: «Ты одна из товарищей Алфинода?» «Товарищей?..» - протянула Зеро. – «У нас взаимовыгодное сотрудничество, если ты об этом». «Сотрудничество?» - озадачился Джуллус. – «Нет-нет, товарищество – даже не столь формальная вещь. Я о том, что вы, должно быть, хорошо друг друга знаете. Ладите, приветствуете общество друг друга – об этом я». «Тогда нет – он не мой товарищ», - отвечала Зеро. – «У меня нет таковых. И, думаю, не появится».

Джуллус озадачился, и поинтересовалась Зеро: «Я сказала что-то странное?» «Нет, как раз наоборот», - заверил ее гарлеанин. – «Когда Алфинод и военный контингент изначально здесь появились, мы отказались от сотрудничества с ними. Что бы они ни утверждали – они были врагами. Варварами со своими варварскими обычаями. Принять их помощь означало признать поражение. Но, хоть мы и отнеслись к ним дурно, они не отвернулись от нас. Они остались и нас выслушали. Такие уж они. Логично, что они остаются рядом с тобой – той, которая отталкивает от себя других».

«Остаются рядом?» - произнесла Зеро. – «Я исполняю свою часть заключенной сделки. Ничего больше». «...Как скажешь», - отвечал Джуллус, и, вспомнив о приличиях, предложил собеседнице поесть – рационов здесь на всех хватит. «Я питаюсь эфиром», - призналась Зеро, но Джуллус все равно протянул женщине клецку – бууз. Зеро повертела бууз в руках, и Джуллус улыбнулся: «Никогда не пробовала клецки? Это что-то вроде хлеба с начинкой – мясной или овощной, - который ты жаришь или готовишь на пару. У нас в Гарлемальде тоже есть подобные рецепты. Моя мама любила готовить нечто похожее. А брат с сестрой всегда ссорились за самые аппетитные кусочки...»

Зеро разломила горячую клецку надвое, и, последовав примеру Джуллуса, отведала. «Интересно...» - протянула она. – «Я мало что знаю о вкусе. Но испытываю новое ощущение во рту». «Это плохо?» - улыбнулся Джуллус, с аппетитом уплетая свой бууз. «Необязательно», - признала Зеро, и Джуллус усмехнулся: «Ну и славно».

Вскоре к ним присоединились Воитель Света, Алфинод и Алисэ. К ним подбежал солдат-гарлеанин из I Легиона, доложив о том, что орда порождений Пустоты приближается со стороны восточных гор, и число сих тварей донельзя велико! «Что?!» - ужаснулась Алисэ. – «Но И’штола и остальные...» «Все за пределами Тертиума в опасности», - согласился с сестрой Алфинод. – «Мы должны немедленно привести их сюда!»

Взоры близнецов обратились к Зеро, и изрекла та: «Я уже исполнила свою часть сделки. Больше помогать я не обязана. К тому же смерть в этом мире конечна. Вы просите меня поставить на кон свою жизнь. Я не стану этого делать без соответствующей платы». «Справедливо...» - согласилась Алисэ. – «И какую же плату ты посчитаешь достаточной?» «Ты права, Зеро», - заявил Джуллус, обращаясь к порождению Пустоты. – «Помогать ты не обязана. И все же ты нам нужна. Если бууз, которым я угостил тебя, имеет некоторую цену, останешься ли ты хотя бы в лагере, дабы в случае необходимости защитить его? В этом случае мы могли бы направить большие силы на то, чтобы привести сюда, в безопасность, мирян».

Зеро согласилась остаться на станции Тертиум; герой же, Алфинод и Алисэ поспешили к области, оставалась в которой транспортное средство, восстанавливаемое ныне инженером...

...Джуллус же получил сообщение о том, что транспорт с припасами, направлявшийся к лагерю Разбитое Стекло, неожиданно перестал выходить на связь. Велев сподвижникам оставаться на станции, Джуллус направился к ступеням, ведущими на поверхность... «Если транспорт атаковали порождения Пустоты, ты будешь глупцом, если отправишься туда», - произнесла Зеро. – «Они отыщут тебя прежде, чем ты найдешь своих сородичей. И сожрут». «Возможно, ты права», - упрямо заявил Джуллус. – «Возможно, у меня нет шансов. Но я не могу бросить их!»

Слова его весьма впечатлили Зеро, и молвила она: «Я не смогу отплатить тебе за хлеб, если ты погибнешь. Я пойду». «Что? Я не могу просить тебя об этом», - опешил Джуллус. «Я гораздо опытнее в противостоянии порождения Пустоты», - пояснила Зеро. – «Или ты хочешь, чтобы я и впредь оставалась здесь, потому что ты не можешь защитить это место в одиночку?» «Ладно...» - вздохнул гарлеанин. – «Только обещай, что не будешь рисковать».

Не проронив ни слова, Зеро бегом покинула станцию, и, заметив транспорт, устремилась на помощь к защитникам его, осаждаемым порождениями Пустоты. «Бегите в лагерь», - велела Зеро гарлеанам, и те последовали ее совету.

Порождения Пустоты с удивлением разглядывали женщину, выступавшую их сородичем. «Ты продала свою душу, чтобы получить пищу», - заключили они. «Я вкушала хлеб», - отозвалась Зеро. – «Но душа моя продолжает принадлежать лишь мне».

Зеро самозабвенно разила порождений Пустоты, спускавшихся с гор по заснеженным склонам; она была исполнена решимости сдержать натиск тварей, остановить их продвижение к лагерю и станции.

И все же число противников оказалось донельзя велико, и поражалась Зеро: сколь же велики должны быть врата, пропустившие в мир такое количество тварей!..

Последние силы оставили Зеро, и, выронив косу, распласталась она на земле, с горечью сознавая свое поражение. Пред внутренним взором вспыхивали образы родного мира – когда еще был он озарен Светом... когда война – Контрмеморандум – все еще продолжалась... Зеро в одиночку защищала деревню, противостоя алчным до женщин и выпивки мемориатам. Те держали в руках кристаллы, и энергии тех наполняли их тела, даруя могущество Тьмы. Истошно хохоча, мемориаты атаковали Зеро, сразили ее, и, не удостоив даже взглядом, продолжили путь к деревне. Умирая, сознавая Зеро, сколь слаба...

...И сейчас испытывала она сходное ощущение. Те же ошибки, тот же исход. Снова и снова. Отчаянное противостояние с превосходящими силами – и неизбежная гибель.

Звуки возобновившегося сражения заставили Зеро открыть глаза, и зрела она Воителя Света и близнецов, сдерживающих натиск порождений Пустоты. «Что вы здесь делаете?» - вопросила Зеро. «У И’штолы и Эстиньена все хорошо», - отвечала ей Алисэ. – «Поэтому мы поспешили туда, где к нас могли нуждаться».

Опустившись на колени подле Зеро, Алфинод исцелил заклинанием ее раны, после чего воительница примкнула к герою в противостоянии орде порождений Пустоты... И когда был повержен предводитель сонма сих тварей, Андромаллус, иные порождения Пустоты предпочли отступить.

По завершении сражения четверо вернулись на станцию Тертиум, и Джуллус поблагодарил их за то, что приняли бой, ведь это позволило сохранить жизни множества гарлеан, укрывшихся на подземной станции... Зеро покачнулась, непременно упала бы наземь, не подхвати ее Джуллус. Последний заверил женщину: это он у нее в долгу, и никак иначе.

Гарлеанин увлек Зеро к жилому вагону, обещав накормить ее как следует. Алисэ проводила Зеро удивленным взглядом. С чего это вдруг она решила в одиночку принять бой с порождениями Пустоты?.. Наверное, кто-то – уж не Воитель Света ли? – плохо на нее влияет, заставляя пересмотреть многие ценности...

Восстановив свой эфир, Зеро, сопровождаемая Джуллусом, вновь присоединилась к ожидающим ее на станции герою, Алисэ и Алфиноду. Последние вновь благодарили Зеро за спасение множества жизней гарлеан, чем весьма ее смущали: к подобному отношению порождение Пустоты не привыкло.

Вскоре к остальными примкнули Эстиньен и И’штола, и молвила чародейка: «Мы не можем позволить себе расслабиться. Порождения Пустоты появились во множестве, а это означает, что где-то открылись врата Пустоты». «Похоже, все же следует наведаться в Ляпис Маналис», - заключил Джуллус. – «Каково состояние снегохода?» «Он практически восстановлен», - заверила гарлеанина И’штола. – «Вртра остается с инженером, который в настоящее время продолжает работать над починкой транспорта. Почему бы нам не присоединиться к ним?»

«Я пойду с вами», - произнесла Зеро, и осведомилась Алисэ: «Что же ты попросишь в качестве платы?» «Я пойду... потому что хочу», - пояснила Зеро. – «Вы... пробудили что-то во мне. Некое желание действовать, возникшее после того, как вы пришли ко мне на помощь в недавнем бою. Я не понимаю этого стремления, но последую ему».

Воитель Света и пятеро спутников его покинули станцию, направившись в горы, у отрогов коих дожидался их Варшан. К моменту их прибытия снегоход был восстановлен; авантюристы забрались в кузов машины, инженер занял место с кабины, и транспорт тронулся с место, взяв курс к позабытой горной деревушке.

Последнюю часть пути герою и спутникам его пришлось проделась на своих двоих. Оставив снегоход, следовали они горными ущельями да переброшенными через пропасти навесными мостами, разя монстров да диких зверюг, обитавших в сих пределах.

На подступах к селению Воитель Света и сподвижники его были атакованы могущественным порождением Пустоты – архидемоном Кагназзо... Последний был повержен в сражении, и Варшан, выступив вперед, обратился к твари: «Скажи мне вот что. Драконица из нашего мира оказалась в твоем давным-давно, но я ощутил ее присутствие здесь. Что это означает?»

«Вот что ты ощутил», - хохотнул Кагназзо, продемонстрировав Варшану драконье око, кое сжимал в когтистой лапе. «Что ты сделал с Аздаей?!» - в гневе выкрикнул Варшан, и отозвался Кагназзо: «Если хочешь получить ответы, задай свои вопросы лорду Голбезу. Если, конечно, окажешься достаточно силен, чтобы приблизиться к нему... Жаль, что я не увижу, как претворится в жизнь его замысел, но свою роль я сыграл. И исчезаю я, ощущая восторг сражения в сердце своем... Наконец-то я вольюсь в великий поток...»

Кагназзо познал развоплощение, и отчаяние отразилось на лице Варшана. Глаз драконицы медленно опустился в его ладони... а врата Пустоты, появился из которых архидемон, закрылись. «Раз врата исчезли, значит, открыл их именно Кагназзо», - заключила И’штола.

Эстиньен обратился к потрясенному Варшану, заверив его в том, что рано или поздно отыщут они драконицу в Пустоте. Алфинод предложил остальным обсудить дальнейшие действия; сам же он собирался осмотреться в округе – быть может, найдет подходящее место для лагеря. Алисэ вызвалась выступить в дозор – как знать, быть может, поблизости окажутся недобитые порождения Пустоты.

«Стало быть, мы обнаружили источник объявившихся в Гарлемальде порождений Пустоты», - заключила И'штола. «Врата, распахнутые со стороны Пустоты...» - произнес Эстиньен, и мико'те кивнула: «Грань между двумя мирами здесь особенно тонка. Я не вижу иных причин, по которым жнецы могли осесть в этом отдаленном месте». «Но мы говорим о вратах, в которые прошел архидемон», - напомнил ей Эстиньен. – «Открыть столь внушительный разлом наверняка непросто». «В эпоху Аллага Император Ксанде открыл огромный портал с помощью невероятного количества эфирной энергии, полученной от Хрустальной Башни», - молвила И’штола. – «Теоретически подобное можно осуществить и из Пустоты. Необходимо для соответствующее количество эфира... как, например то, что пребывает в оке великой драконицы».

«Да, эфир в нем действительно значительно уменьшился», - признал Варшван, взирая на глазное яблоко, кое держал в ладонях. «В видении Воителя Света Голбез позволил архидемонам поглощать эфир Аздаи», - изрек Эстиньен. – «Если он вырвал ее глаз, чтобы открыть врата...» «Да, все это звучит весьма мрачно», - молвила И’штола. – «Но мы должны сохранять надежду и продолжать свои поиски. Меня другое заботит: почему наши враги решили нанести удар именно сейчас – через пять тысячелетий после того, как Аздая исчезла в Пустоте?.. И какую именно часть замысла успел претворить в жизнь Кагназзо?»

Варшан пребывал в смятении, страшась за судьбу сестры. Эстиньен посоветовал дракону взять себя в руки, а поскорее; а покамест им следует осмотреть заброшенное селение последователей жнецов.

Воитель Света, Эстиньен и И’штола присоединились к Алфиноду и Алисэ, занятым исследованием окрестных пределов. Девушка сообщила сподвижникам: порождений Пустоты окрест боле не наблюдается – что и логично, ведь врата ныне запечатаны. Алфинод же сумел обнаружить источник церулеума, и надеялся забрать с собой столько сего вещества, сколько сможет выдержать снегоход; это поможет обеспечить гарлеан теплом на длительное время.

Не мешкая, путники занялись доставкой контейнеров с церулеумом к снегоходу и погрузкой их на сей транспорт. Вскоре к сподвижникам присоединился Варшан, подтвердив: с ним все в порядке. «Хоть события и приняли тревожный оборот, око дает мне надежду», - признался он. – «Да, оно боле не обладает толикой сущности Аздаи, но может привести нас к ней». Обратившись к Воителю Света и спутникам его, Варшан поблагодарил их за поддержку, заверив: он отыщет свою сестру – чего бы это ему ни стоило! «Хоть око и коснулась порча, все же оно не было полностью поражено Тьмой», - заверила Варшана И’штола. – «Возможно, Аздая сумела превозмочь воздействие ее».

Алфинод и Алисэ простились с остальными: близнецы приняли решение на какое-то время задержаться здесь, в горах, - на тот случай, если врата Пустоты вдруг распахнутся вновь. «Ты присмотришь за ними?» - с улыбкой обратилась Алисэ к Зеро. «Почему ты меня спрашиваешь?» - удивилась та. «Потому что товарищи присматривают друг за другом», - пояснила ей девушка, - «а ты как никто иной подходишь для этой роли». «Верно», - согласилась Зеро. – «Я не сделаю меньше, чем обещала».

Близнецы направились обратно к заброшенной деревушке; Зеро проводила их долгим, задумчивым взглядом...

...Воитель Света и сподвижники его вернулись в Радз-ат-Хан, и Варшан, не мешкая, предложил остальным вернуться к вратам, ведущим в Тринадцатый. Но содрогнулась земля под ногами их, и вдали ударил в небеса столп ослепительной огненной энергии. Вскоре иссяк он, и И’штола, обратив к спутникам незрячий взор, заключила: «Всесокрушающий поток эфира. Знак ужасающей волшбы».

Похоже, выброс эфира случился где-то неподалеку, посему воители устремились в означенном направлении, дабы выяснить, что, собственно, произошло. По пути повстречали они рыбака – бедняга был вне себя от ужаса, и поведал, что странный свет объял остров Бафло, а затем – на их глазах – огромный демон воспарил в небеса. Неужто очередное исчадие?!.

По словам рыбака, тварь устремилась в северном направлении, и Варшан помрачнел. «Остров Бафло связан с Наследием Алзадааля», - напомнил он спутникам. – «Навряд ли это простое совпадение». «В ответ на поражение Кагназзо они пришли к нашим вратам...» - предположила И’штола. «Похоже, что так», - согласился с ней Варшан. – «Я бы немедленно спустился в сокровищницу, но сперва надлежит покончить с демоном. Я приму свое драконье обличье и разыщу его».

Эстиньен просил его воздержаться от подобного хода, ведь миряне, узрев еще одно крылатое создание, наверняка предадутся панике. Вздохнув, Варшан изрек: «Ты прав, Эстиньен. Я соберу солдат, и мы прочешем остров в поисках раненых. Демона я оставляю тебе». Последняя фраза адресовалась Воителю Света, который утвердительно кивнул.

И’штола и Эстиньен вознамерились отправиться в сокровищницу, дабы убедиться в том, что врата остаются в безопасности; герой же и Зеро устремились на поиски помянутого демона. В северных пределах острова расспрашивали они местных: не видали ли те чего необычного?.. Воитель Света и Зеро разделились, дабы навестить больше селений и лангерей. Миряне указали герою в сторону Хагды – именно в том направлении летела бестия.

Воитель Света поспешил в сторону утеса... когда в связной жемчужине его зазвучал голос И'штолы. «Мы опоздали», - с горечью констатировала та. – «Сокровищница уничтожена, ровно как и алхимическое горнило. Их истинная цель заключалась в том, чтобы лишить нас способа ступить в Пустоту. Кангаззо и глаз Аздаи были использованы, чтобы отвлечь наше внимание – способ отправить нас в Гарлемальд, пока не исполнят они задуманное здесь. Уничтожить сокровищницу не так-то просто – наверняка нам противостоит могущественный враг».

На склоне утеса лицезрел Воитель Света могущественное порождение Пустоты, облаченное в алые одежды. «Такое завораживающее зрелище...» - изрекло оно, созерцая благодатные просторы Тавнейра. – «Некогда и наш мир был таким же...» «Полагаю, ты – один из сподвижников Голбеза», - заключил герой, и тварь подтвердила: «Да. Я – Рубикант, архидемон огня. Монстр во плоти, однако по духу я остаюсь смертным. Пленником прошлого. Сколько слез я пролил, когда Тьма уничтожила мой мир! Пока не пришел лорд Голбез и не заговорил о спасении. И ныне я остаюсь подле него, дабы претворить мечту его в жизнь».

Рубикант замолчал, пристально созерцая героя, изрек после: «Твоя душа чиста. Ты ищешь драконицу с благими намерениями. Но я не могу допустить, чтобы ты нашел ее – чтобы ты вмешался в ход событий». Рубикант заявил, что станет ожидать Воителя Света на вершине Хагды, где сойдутся они в противостоянии, после чего исчез в столпе пламени.

Воитель Света поднялся на вершину утеса, где в противостоянии одержал верх над Рубикантом. К герою подоспела Зеро, воззрилась на архидемона, с трудом поднявшегося на ноги.

«А ты силен, раз сумел сразить всех нас, архидемонов», - обратился Рубикант к Воителю Света. «Почему ты сражаешься?» - спрашивал его тот. – «Что надеешься спасти?» «Что ж, расскажу, как все началось...» - пророкотал Рубикант... ниспослав герою видение прошлого.

Зрел герой опустошенные пределы Тринадцатого... и четверку могущественных порождений Пустоты, замерших пред Голбезом. «Много времени прошло с тех пор, как этот мир был разрушен», - вещал последний. – «С тер пор, как Свет и жизнь уступили место Смерти и нежизни. С тех пор, как мы обратились в оскверненных бестий, сражающихся друг с другом за крохи эфира... Но вы – другие. Вы помните о том, какими были прежде, и о рае, за который сражались. Тот мир никогда боле не будет нашим. Но мы не должны и впредь страдать в чем чистилище смерти и перерождения. Присоединяйтесь ко мне, и вместе мы отыщем землю обетованную!»

«Нет надежды – из сего цикла не вырваться!» - отвечал ему Рубикант. – «Ты говоришь о невозможном». «Я говорю правду», - возразил ему Голбез. – «Откровение аскиан. Есть иные миры, подобные этому. Наш – лишь один из четырнадцати. Нет более убедительного доказательства, чем шепот, нами слышимый, - порожденный сопредельной реальностью. Реальностью, в которую мы можем ступить, если сокрушим барьер, нас разделяющий». «То есть, затем мы можем властвовать над тем миром?» - уточнил Кагназзо, рассмеялся. – «Что ж, я только за!»

Четверка архидемонов ликовала, и изрек Голбез, к ним обращаясь: «В обмен на вашу силу я предлагаю вам возможность претворить в жизнь собственные начинания в услужении более великой цели... Великому королевству Света, в котором все смогут познать сладкие объятия смерти!»

На сем завершилось видение, явленное Воителю Света, и вымолвил Рубинакт: «И мы приступили к своему великому начинанию». «Вы хотите оставить Тринадцатый и захватить Исток?» - уточнила Зеро. «Именно», - подтвердил архидемон. – «Наш дом потерян, и здесь – единственный для нас способ начать все заново. В этом мире, где сможем мы вернуть свою смертность». «Ты служил Голбезу по собственной воле...» - напомнила Рубиканту Зеро, и пояснил тот: «Искупление за мои неудачи. Я пытался быть героем. Пытался остановить войну... но не смог».

«Поэтому готов начать новую?» - вопросила Зеро. «Способ достижения цели», - произнес архидемон. Колесо несправедливости должно быть сломано. Проигрывают даже самые сильные. Мы едим и едим, усугубляем скверну душ своих – пока не останется лишь всепоглощающий голод. Неужто это и есть судьба, нам уготованная?» «...Я не знаю», - отвечала Зеро. – «Ни об этом, ни о многом другом. Но я знаю: неправильно обрекать на жизнь других, чтобы спасти себя. Не все следует обменивать. Это я узнала от жителей сего мира. Они пекутся друг за друга – даже безо всяких договоров, без выгоды для себя. Сперва я этого не понимала – а, возможно6 не понимаю до сих пор. Но, если я хочу чего-то добиться, я сделаю это их способом. В противном случае я останусь обезумевшей от голода бестией».

«Возможно, голод действительно одержал верх над нами», - хохотнул Рубикант. – «Отправляйтесь на нашу луну. Там вы найдете и лорда Голбеза, и своего дракона». «Почему ты открыл нам это?» - осведомился Воитель Света, и отвечал Рубикант: «Я потерпел поражение... и гордость требует, чтобы я проявил, наконец, свою добродетель. Возможно, твоя воля резонирует с волей его... и касается той единственной драгоценности, заключена которого глубоко в его душе. Желание, выходящее за пределы его стремления вызволить нас из этого чистилища. Желание... принадлежащее лишь ему одному...» Рубикант исчез, познав развоплощение...

Воитель Света и Зеро вернулись во дворец Радз-ат-Хана, проследовали в чертоги сатрапа, где оставался Вртра. Помимо дракона, здесь находились И’штола и Эстиньен, сообщившие сподвижникам об утрате врат, связывавший Исток с Тринадцатым.

Герой поведал сподвижникам о противостоянии с Рубикантом. «Голбез надеется направить порождения Пустоты в Исток...» - заключила чародейка, - «где они могут умереть и вернуться в Живой Ручей, дабы переродиться». «Число жертв среди жителей нашего мира будет немыслимым», - помрачнел Эстиньен, и И'штола кивнула: «Верно. Порождения Пустоты донельзя опасны, и не говоря уже о хаосе, который начнется, когда барьер между мирами окажется сокрушен. Это будет бедствие невероятных масштабов».

«Как же это предотвратить?» - вопросил Воитель Света. «Проще всего было бы нанести удар по самому Голбезу», - молвила И’штола. – «Но сейчас это весьма проблематично». «Рубикант лишил нас способа ступить в Пустоту...» - прорычал Вртра. «Благодаря Кагназзо», - поморщилась И’штола. – «Наверняка именно об этом он говорил, утверждая, что сыграл свою роль». «Голбез принес в жертву двух архидемонов лишь для того, чтобы остановить нас», - напомнил сподвижникам Эстиньен. – «Должно быть, ему нужно время, чтобы взломать барьер между нашими мирами». «Значит, дни нам предстоят непростые», - заключил Вртра. – «Нам нужно найти способ вернуться в Тринадцатый».

«Мы можем создать еще одного Атомоса, но этот способ применим лишь в том случае, ему мы обнаружим иной планарный разлом», - задумчиво произнесла И’штола. – «Что маловероятно. Лучше рассмотреть иные варианты». И’штола намеревалась вернуться в Шарлаян и попытаться в сей обитатели знания отыскать информацию, их интересующую. Вртра тем временем собирался просить совета у алхимиков Радз-ат-Хана.

Обратившись к Зеро, поинтересовался Вртра: «Можем ли мы рассчитывать на тебя во время следующего похода в Тринадцатый?» «Да, и я не стану просить оплаты», - отвечала та. – «Я хочу понять для себя, почему я сказала Рубиканту эти слова... И почему чувствовала тот огонь, когда ты пришел ко мне на помощь в Гарлемальде». Последние слова адресовались Воителю Света.

Ныне оставалось лишь дожидаться возвращения И’штолы из Шарлаяна...

Голбез восседал на троне своем, пребывающем в глубоком кратере на луне Тринадцатого; в магических путах пред ним отчаянно билась драконица.

«Кагназзо и Рубикант присоединились к великому потоку», - задумчиво заключил Голбез, соцерцая погасшие ныне престолы архидемонов. – «В этом мире полезны прожорливые. А мало кто был прожорливей их. Вы были прекрасными марионетками, мои архидемоны, и идеально сыграли отведенные вам роли... Но я вижу цель, и мне не нужны миньоны, чтобы достичь ее. Я продолжу к ней путь в одиночестве. Скоро всему этому настанет конец. Конец жизни на этой планете. И конец моим страданиям...»

...Воитель Света разыскал Дерика, поинтересовался, как проходит исследование призрачного царствия – обиталища богов Эорзеи. Тот признался: недавно он получил сообщение от Крайль и Г’рахи, выразивших готовность продолжить изыскания.

Вскоре те прибыли в Мор Дону, где на берегу обширного озера дожидались их герой и Дерик. Отдуваясь, Г’раха тащил на спине некое весьма тяжелое устройство. «Это, друзья мои, последнее технологическое чудо, созданное в Шарлаяне...» - прохрипел мико’те, с гордостью демонстрируя сподвижникам свою ношу. – «Анализатор эфира! Он анализирует природу эфира в определенной области, после чего его волновой узор записывается в память устройства. Это дает нам детальные данные, к изучению которых мы можем приступить. Как вы знаете, призрачные царствия сокрыты иллюзиями. Дабы понять их природу, мы с Крайль и решили воспользоваться надлежащим оборудованием». Которое – к несчастью – оказалось весьма тяжеловесно...

«Но нам нужно бережно относиться к анализатору», - добавила Крайль, - «и вернуть его Форуму. Ведь именно Форум поддержал наше начинание – в том числе и финансово. Несмотря на то, что число Студиозусов значительно сократилось, Форум верит в нас. Но мы не можем и впредь зависеть от Форума. Студиозусы должны снова научиться стоять на своих ногах, и начало этому положат текущие изыскания... Предполагается, что Двенадцать – божества, оберегающие Эорзею, но сейчас они бросают вызов смертным и сходятся с ними в сражении. Почему они так поступают? Надеюсь, мы отыщем ответ».

Так, Воитель Света и трое спутников его переместились в Омфалос, где приветствовала их Сноегейм. Указав на монумент, возведенный в центре сего пространства, последняя поведала, что успела провести определенные исследования и сделать на основе их выводы. «Как мы и предполагали, в монументе заключена определенная магия», - говорила роегадинка. – «И магия эта – как мне удалось выяснить – принимает форму эпиграфа! Проконсультировавшись с профессорами Рурушей и Намоно – ведущими экспертами Шарлаяна в области эфирологии – я смогла сделать открытие: эпиграф незавершен, и прочесть его невозможно!»

«То есть... ты не смогла сделать открытие?» - осторожно поинтересовался Дерик. «Определить неизвестное – тоже важный шаг в изысканиях!» - тут же заявила Сноегейм. – «К счастью, использованный язык не кажется совсем уж неведомым. Если бы сумеем найти недостающие фрагменты, то, возможно, и сумеем понять эпиграф». «Но как нам отыскать эти фрагменты?» - задался вопросом Г’раха. «Спросить богов!» - заявила Сноегейм как само собой разумеющееся. – «Соглашаясь сразиться с ними, мы тем самым оказываем им услугу, верно? Уверена, они ответят на наш зов».

Исследовательница провела спутников к запечатанной святыне земли, заявив, что – согласно астрологии – именно она должна открыться следующей. «Мун-Туй, откройся!» - возвестила Сноегейм, пояснив опешившим сподвижникам: «Подобную фразу издревле произносят в Гридании, где поклоняются Нофике – одному из божеств, обитающих в царствии земли». Следуя настояниям исследовательницы, Воитель Света, Г’раха, Дерик и Крайль повторили сказанную той фразу... и святыня действительно открылась, являя портал, ведущий в иную область призрачного царствия!

Предстала смертным Нофика, и образ ее в точности соответствовал тому, коий поминался в легендах. «Вы хотите расшифровать монумент, так?» - улыбнулась она. – «Если вы повергнете в сражении меня и моих сородичей, мы дадим вам ключ к этой загадке». «Серьезно?» - обрадовался Г’раха. – «Боги, с которыми мы общались прежде, не желали открывать свои тайны». «Пребывая в своих доменах, мы пристально наблюдали за вами», - отвечала Нофика. – «Наблюдали, как вы противостояли нам и искренне пытались понять истину. И пришли к следующему выводу: даже если вы узнаете назначение монумента, вы все равно готовы будете помочь нам. Поможете нам осуществить желаемое – а мы в ответ осуществим ваше. Жду с нетерпением, когда смогу принять вас в своем святилище, чада мои».

Нофика исчезла. «Изначально мы собирались вновь заглянуть в царствия молнии и огня», - напомнил сподвижникам Г’раха, - «но, думаю, нам следует воспользоваться приглашение Нофики».

Воитель Света и Г’раха ступили в святилище... переместившись в ирреальные владения - Эуфросину. Обнаружили они себя на поле, усыпанном спелыми колосьями; чуть поодаль виднелась ферма. Извилистая дорожка вела через поле к причудливому древу, витающему в небесах.

На сей благословенной равнине противостоял Воитель Света богине Нофике – Матери; Г’раха же, держась в сторонке, занимался механизмами анализатора, заполняя память устройства бесценными данными.

Следующими противниками для героя выступили Альтик, Хранитель, и Нимея, Ткачиха. Открылся пред смертными портал, ступив в который, переместились они в царствие льда – владения Халоны, Ярости. Одержав верх над сей сущности, Воитель Света противостоял Менфине, Любовнице.

Завершив сражения с божествами, герой, сопровождаемый Г’рахой, вернулся в Омфалос, где дожидались его Крайль, Дерик и Сноегейм. Пять сущностей, коим только что противостоял Воитель Света, предстали смертным.

«Мы благодарим вас за то, что приблизили нас к претворению в жизнь мечты», - изрек Альтик. «О, Альтик, нужно ли быть столь чопорным?» - хихикнула Нимея, заверила смертных: – «Он этого не показывает, но я уверена – он все себя от радости».

«Почему ты здесь, Нофика?» - обратилась к Матери Халона. – «Разве не наигралась ты еще со смертными?» «Нет, конечно!» - возмутилась та. – «Я хочу с ними еще немного поговорить».

Обратившись к смертным, изрекла Менфина: «Нофика обещала вам ключ к познанию тайны монумента, так?» «Тогда сосредоточьтесь и представьте в разумах своих некие источники для хранения информации», - предложил герою и спутникам его Альтик. «Мы сотворим необходимые предметы, но вам необходимо их представить», - пояснила смертным Нимея.

Те сосредоточились... и – волею богов - возникли пред ними книги и листы пергамента. «Эти инструменты помогут вам в поисках». – молвила Нимея, и добавил Альтик: «В землях Эорзеи пребывают вечные камни, содержащие в себе сведения, необходимые для воссоздания слов монумента. Если поднести инструмент к камню, он вберет в себя знание. Мы поместили эти камни в разных уголках Эорзеи, дабы смертные не смогли узнать наши тайны. Но, похоже, в последнее время вы стали их использовать как места для паломничества и поклонения».

«Речь о камнях с нанесенными на них символами Двенадцати?» - осознала Сноегейм, и, когда божества утвердительно кивнули, воодушевилась: «Подумать только! В этих камнях заключены сведения о богах!» «Значит, направление нашего пути предопределено», - подытожил Г’раха. – «Помимо трех городов-государств, сии камни находятся в Коэртасе и Мор Доне. Думаю, мы справимся быстрее, если разделимся».

«Хотите бы я тоже отправиться», - мечтательно произнесла Менфина. «Нет, Менфина», - решительно возразила Нофика. – «Ты не станешь так обременять этих чад». «После всего этого времени у нас, наконец, появился шанс говорить со смертными», - стояла на своем Менфина, - «общаться с ними напрямую. И, похоже, другого шанса у нас не будет...»

«Я разделяю мнение Менфины», - заявила Халона, и восторженная Сноегейм предложила богиням странствовать вместе: о, как желала исследовательница узнать как можно больше о сих предвечных сущностях!

На глазах смертных возникли пред ними пять маленьких монстров, каждый из которых являл собой воплощение одного из богов. Покидая призрачное царствие, Сноегейм отправлялась в Таналан, Г’раха – в Ля Носки, Крайль – в Лес Двенадцати, Дерик и Воитель Света – в Мор Дону и Коэртас. Таково было решение богов, и смертные подчинились ему. Сопровождали героя и авантюриста зверушки, являющие собою воплощения Менфины и Халоны.

Первым делом выступили они к камню с выбитым на поверхности его символом Талиака, что в Мор Доне. Воитель Света протянул книгу в направлении камня, ощутил, как она вибрирует в руках его. «Готово!» - заключила Халона. – «Сведения, заключенные в камне, теперь отражены в инструменте». «Как и говорил Альтик, эти камни вечны», - добавила Менфина. – «Вне зависимости от формы их и местонахождения, природа этих камней неизменна. Наряду с монументом в Омфалосе они оставались таковыми с незапамятных времен». «Создать монумент и камни нас сподвигла любовь смертных к нам, и наша любовь к сей планете», - говорила Халона. – «И, хоть смертные и не ведают об истинной природе камней, подле них они возносят молитвы – воплощение вашей связи с нами, в то время как сами камни – воплощение нашей связи с планетой». «Таким образом, молясь у камней, вы создаете связь между собой и планетой», - заключила Менфина.

Покинув Мор Дону, Воитель Света и спутники его выступили к землям Коэртаса, где высился камень с выбитым на поверхности его символом Халоны. Дерик направился к камню, дабы вобрать в «инструмент» заключенные в нем сведения, а Менфина обратилась к герою, полюбопытствовав: «Расскажи, что тебе известно о поклонении Халоне. Интересно, что думают о ней смертные».

Воитель Света поведал воплощению богине о том, что Ортодоксальная Церковь Ишгарда выступает ныне средоточием веры в сию богиню. «Да, молитвы мирян действительно истовы», - признала Халона, - «и я ощущаю их всей своей сутью». «Восхитительно услышать об этом от самих смертных!» - воскликнула Менфина. – «Халона любит чад своих, но тревожно зреть противостояние тех драконам. Видеть, как две стороны, обитающие на сей планете, проливают кровь друг друга». «Не нам суть веру смертных, Менфина», - напомнила ей Халона. – «Даже даруя им помощь, мы не должны вмешиваться в их дела. Вера смертных в нас – дело смертных, и только их. Вашими молитвами нашими воплощения становятся такими, как должно».

Ныне путь героя, Дерика и двух воплощений богинь лежал к камню Менфины, в иной области Коэртаса – у западных стен Стального Дозора. Близ камня созерцали они мужчину, молящегося богине о спасении души. Заметив Воителя Света, опешил он: «Это ведь ты преследовал Агнцев Даламуд!»

Мужчина пал на колени, возопил: «Я так и знал: ты не остановишься, пока не покончишь с последним из нас. И теперь ты пришел за мной... Неужто это – воля богини...» «Агнцы Даламуд...» - Дерик обернулся к герою. – «Это культ, возникший после Седьмого Бедствия Теней, так? Во имя веры свой они похищали и приносили в жертву смертных, и не страшились смерти».

«Я не совершил никаких злодеяний, клянусь!» - возопил сектант, подойдя к герою и с мольбой глядя ему в глаза. – «Изначально мы лишь молились двум лунам – ибо Даламуд однажды проведет наши души к своей госпоже. Но все изменилось, когда Даламуд окрасилась алым. Все большее число нас уверовало в то, что луна и есть наша избавительница. В то, что мы должны доказать ей свою веру жизнями, или же ожидает нас вечное проклятие...» «Так вы обратились в весьма опасный культ», - заключил Дерик, обернулся к Воителю Света: «Полагаю, в какой-то момент тебе пришлось уменьшить их численность».

«Прежде я был торговцем в Ул’дахе», - признался сектант. – «Мне непросто было выжить в этом жестоком мире. Поэтому и я обратился к вере в Менфину. Я хотел ощутить ее ласковое прикосновение и принятие, обрести доблесть от ее верного и сильного пса. Они стали моим утешением – единственным способом для меня примириться с самим собой. Но меня лишили их! Мои сподвижники, вершившие ужасные деяния, и те, которые считали меня одним из них. Они лишили меня всего! И я молю тебя, Воитель Света: даруй мне избавление, укажи мне путь! Я больше не могу этого выносить... Что хорошего в боге, которого я не могу видеть, который ни разу не ответил на мои молитвы?»

«Ты не должен искать в смертных то, чего ищешь в богах», - обратился к Агнцу Дерик. – «Воитель Света силен, но он смертен. Он из плоти и крови, и обладает собственной волей. Ни больше, ни меньше. Нет смысла превозносить других и в то же время принижать себя. Ты – личность, и в этой жизни у тебя собственный путь. Даже если тебя поглотит отчаяние, тот факт, что ты сейчас здесь, делает тебя таким же, как и этот герой. Поверь мне: все будет хорошо. Сохрани веру свою в Менфину – верь в ее любовь к своим чадам... и ты непременно научишься любить и других, и самого себя».

Мужчина извинился за свои излияния, порожденные отчаянием. «Вас сюда сама Менфина привела, я уверен», - улыбнулся он. – «Чтобы вдохновить и направить меня. Я последую вашим советам и найду для себя новый путь». «Если когда-либо ты снова почувствуешь себя потерянным – отправляйся в странствие», - напутствовал его Дерик. – «Изучи, как живут другие, о чем думают. И тогда ты непременно отыщешь свой путь».

Сердечно поблагодарив Воителя Света и Дерика, мужчина зашагал прочь, и воплощение Менфины, глядя ему вслед, произнесло слова благословения. Герой же приблизился к камню, и сведения, заключенные в нем, отразились в «инструменте» его.

«Прости, я доставила тебя проблем», - молвила Минфина, обратившись к Воителю Света, который поспешил заверить ее в обратном. «Ты силен – телом и духом», - заключила богиня. – «Мы бы не хотели, чтобы наше существование несло горе чадам нашим. Вне зависимости от веры – мы такие, как есть благодаря тем, кто верует в нас. И мой пес – не исключение. Мы был рожден, когда смертные начали поклоняться предмету, который предки их вознесли на небеса. Мы не всемогущи. Мы не можем исполнить все желания смертных. Но мы всегда – всегда! – слышим вас. Нет мелких надежд, нет тихих молитв. Я хотела проговорить это. Не забывай, мы искренне любим смертные расы!»

Дерик предложил Воителю Света возвращаться в призрачное царствие. Отметил: похоже, Г’раха тревожится о Крайль, ощущая некое бремя, довлеющее над нею. Быть может, стоит разыскать ее прежде, чем отправляться в Омфалос? «Она направлялась в Лес Двенадцати вместе с Нофикой и Биреготом?» - уточнила у героя Менфина. – «Мы почувствуем их, когда окажемся в лесу».

Так, Воитель Света и спутники его переместились в Гриданию. Богини ощутили Нофику и Бирегота... но почему-то пребывали те в разных местах. Воплощение Нофики означилось поблизости, заявив, что сосредоточилась на духах стихий, а Крайль с Биреготом тем временем куда-то ушли. «Но ведь вы, боги, способны ощущать друг друга», - напомнил Нофике Дирек. – «Неужто ты не можешь отыскать их?» «Верно», - поддержала странника Халона. – «Ты что-то утаиваешь от нас!» «Ох, Халона, ничего от тебя не утаишь», - проворчала Нофика. – «Ладно, расскажу все как есть. Дитя Крайль хотела приблизиться к камням в одиночку – не желая, чтобы мы сопровождали ее. Мы уважили ее желание. Не думаю, что она могла оказаться в опасности. Но на всякий случай Бирегот, оставаясь незамеченным, последовал за нею».

Богини ощущали присутствие Бирегота в южных пределах лесных угодий, посему наряду с героем и Диреком устремились в сем направлении. Бирегот поведал: обретя сведения из его камня, Крайль выступила к камню Альтика.

Бирегот призвал огромных ястребов, и на спинах тех Воитель Света, Дирек и миниатюрные манифестации божеств воспарили в небеса, взяв курс в направлении, следовала которым Крайль. Последняя означилась у камня, и осведомился Дерик: «Нофика сказала, что ты настояла на том, чтобы остаться одной. Почему, скажи на милость?» «Я... хотела отыскать ответы своим способом», - поколебавшись, призналась Крайль. – «Ведь боги учат нас: если мы хотим познать истину, то должны сделать это самостоятельно. Но при этом они не только направили нас на верный путь, но и решили сопровождать нас. Это говорит о том, что верят они в стремление смертных к новым открытием. И осознание сие воодушевляет меня. В конце концов, именно это стремление и определяет суть Студиозусов Балдесиона. Как и все, я хочу узнать правду о Двенадцати и их устремлениях, понять сии сущности. И у меня возникло желание изучать этот мир самостоятельно – возможно потому, что так поступает мой дорогой друг. Да, я знаю, что в пути ожидает меня немало опасностей, но уверена – я справлюсь с ними». «Да, от других мы можем многое узнать, но самое ценное – увидеть истину своими глазами», - согласился с ней Дерик. – «А в твоих глазах я вижу жажду изысканий и откровений... и любовь, которую питаешь ты к нашей планете...»

...Завершив извлечение информации из камня, Крайль предложила остальным возвращаться в Омфалос, где наряду с воплощением иных божеств дожидались их Г’раха и Сноегейм. Боги поблагодарили смертных за совместное странствие, устремились прочь, возвращаясь в собственные владения.

Воитель Света и четверо спутников его взяли в руки «инструменты», содержащие в себя информацию из камней; воссияли те, воспарили ввысь, а после обратились в чистейшую энергию, пробудившую монумент. Ныне смертные зрели эпиграф, начертанный на монументе, и Крайль озвучила сии письмена: «Будучи созданиями, порожденными волей планеты, мы подвержены воздействию надежд и молитв. Потому продолжаем мы исполнять долг, на нас возложенный. Именуемый Биреготом надзирает за тварным. Его долг: укреплять труды смертных, потворствовать созиданию. Именуемый Ралгром надзирает за разрушением. Его долг: поддерживать жизнь в сердце планеты и верховодить перерождением смертных. Именуемая Азеймой надзирает за солнцем. Ее долг: взращивать его свет, дарующий жизнь, и озарять истину для всех. Именуемый Нальд’талом надзирает за подземным миром. Его долг: озарить богатства, сокрытые в потаенных глубинах земных – и в самих смертных. Именуемая Нофикой надзирает за природой. Ее долг: наполнить мир жизнью и подготовить путь к покою и процветанию. Именуемый Альтиком надзирает за пространством и временем. Его долг: напомнить планету материальными благами, дабы эволюция смертных рас никогда не прекратилась. Именуемая Халоной надзирает за ледниками. Ее долг: сдерживать тающий лед и наделение смертных постоянством и безмятежностью. Именуемая Менфиной надзирает за луной. Ее долг: удостовериться в смене дня и ночи, и взращивать любовь в сердцах мирян. Именуемый Талиаком надзирает за реками. Его долг: утолить жажду смертных и напомнить мудростью их разумы. Именуемая Нимелой надзирает за звездами. Ее долг: сохранить небесную ткань сезонов и соткать нити жизней мирян. Именуемая Ллимлаен надзирает за морями. Ее долг: хранить волны и сплачивать смертных, дабы стремились они к новым горизонтам. Именуемый Ощоном надзирает за горами. Его долг: выдержать дыхание костей земли, и странствием своим разделить со смертными одиночество... Тот, который не имеет имени, продолжить созерцать. Его долг: до конца дней сего мира хранить вверенное ему».

Эпиграф заставил герой и его сподвижников призадуматься. Похоже, именно молитвы смертных придали Двенадцати их нынешний облик. «Учитывая то, что мы знаем о динамисе, это вполне возможно», - заключил Г’раха. – «Если учитывать эту энергию, надежды и молитвы действительно могут иметь немалый вес. Может, энергия сия на нашей планете практически отсутствует, но все же тысячелетия поклонения оказали воздействие на богов в целом ряде аспектов. Аспектах, которые описал нам Воитель Света. На ум приходят копье и щит Халоны, отражающие ее положение как богини войны, а также веретено Нимеи, весьма подходящее богине судьбы... Они создали этот монумент, чтобы никогда не терять видение своего долга – неважно, сколь сильно они могут измениться».

«Я согласна», - молвила Крайль. – «Боги записали, что существуют они благодаря воле планеты. Мы прекрасно понимаем, о ком именно идет речь – Хиделин. Она знала, что, раскалывает реальность, сотрясет сами основы сущего. Предвидя вероятный хаос, она – предполагаю – велела своим сподвижникам сохранить равновесие мирское». «Если это так, то, возможно, тринадцатая неназванная сущность – Страж, встреченный нами на луне?» - предположил Г’раха. «Логично», - согласилась с сим Крайль. – «Интересно, поделится ли он с нами тем, чем знает сам... К тому же мы еще не видели трех богов! Неведомо, что произойдет после того, как Воитель Света сразится с ними. Нам нужно узнать как можно больше о природе их, чтобы знать, что предпринять в дальнейшем. Первым делом мы с Г’рахой вернемся в Шарлаян, чтобы изучить данные, полученные анализатором, а уж после обратимся с вопросами к Стражу».

Неожиданно расчувствовавшись, Дерик обратился к герою, признавшись: он донельзя ценит их совместное странствие. Сноегейм нахмурилась: почему-то ей казалось, что сей загадочный странник однажды бесследно исчезнет...

Прошло несколько недель, когда Воитель Света вернулся в Радз-ат-Хан, и Варшан, приветствовав его у дворцовых врат, осведомился: «Быть может, у тебя есть новости из Старого Шарлаяна? У нас не было вестей от И’штолы касательно ее изысканий касательно способа вернуться в Пустоту. Признаюсь, ее молчание... тревожно».

К двоим присоединилась Зеро, заявив, что собирается восполнить запасы своего эфира. Она предложила герою и Варшану присоединиться к ней. Трое отправились на городской рынок, где Зеро занялась покупкой приправ; похоже, порождение Пустоты пристрастилось к мирской пище!

Чуть позже трое расположились за столиком в таверне, и Зеро приступила к трапезе. «Я рад, что ты осваиваешься в Радз-ат-Хане», - обратился к ней Варшан, - «и привыкаешь к нашей пище. Острые блюда давно стали обыденными в нашем жарком климате, ибо они пробуждают аппетит и охлаждают тело. К тому же приправы дольше сохраняют продукты и весьма ценятся в иных землях. Все это привело к процветанию индустрии специй, и барыши, полученные на торговле ими, позволило нашей державе процветать, сохраняя в то же время нейтралитет».

«То есть, вы обмениваетесь приправами», - недоуменно нахмурилась Зеро. – «Звучит сложнее обмена эфиром». «Изначально эта земля была для меня лишь укрытием», - отвечал Варшан. – «Но теперь это мой дом, а миряне Радз-ат-Хана – мои возлюбленные чада. Вместе мы создали процветающую державу. И ничто не обрадует меня больше, чем возможность однажды показать ее моей сестре». «Процветающую...» - протянула Зеро. – «Рубикант сказал то же самое, когда описывал этот мир. Напоминание о том, чего мы лишились... Те, кто помнит об этом, наверняка хотят все это вернуть».

Воитель Света отрешенно кивнул, воскрешая в памяти слова Рубиканта: «Наш дом потерян, и здесь – единственный для нас способ начать все заново. В этом мире, где сможем мы вернуть свою смертность». «Но неправильно обрекать на гибель других, чтобы спасти себя», - продолжала говорить Зеро, - «как я и сказала Рубиканту. И я не могу понять, почему испытываю эти чувства. Ровно как и то, что движет вами, смертными, когда вы помогаете друг другу. Но, надеюсь, однажды я это смогу понять». «Мы тоже надеемся, что ты найдешь ответы на свои вопросы», - заверил ее Варшан.

По завершении трапезы Варшан предложил Воителю Света и Эстиньена навестить Эстиньена, который практически все время проводил на ристалище, обучая защитников Радз-ат-Хана воинским премудростям. Присоединились в покоях драгуна к товарищам и И’штола наряду с Уриангером.

«Скажите, вы нашли способ вернуться в Тринадцатый?» - воскликнул с надеждой Варшан. «Думаю, да», - обнадежила его И’штола. – «Для этого пришлось переместиться на луну, где я заручилась помощью Уриангера». «И’штола мне все рассказала», - обратился астролог к Варшану. – «Я буду рад помочь тебе вызволить Аздаю и положить конец темным замыслам Голбеза». «Если Рубикант говорил правду, то Голбез и Аздая находятся на луне Тринадцатого», - добавила И’штола. – «В отличие от Истока, на ту луну мы не имеем возможности переместиться с поверхности. Подобной технологии просто не существует. Посему я предлагаю воспользоваться вратами, чтобы переместиться непосредственно к цели». «Это возможно?» - поразился Варшан. «Теоретически», - подтвердила И’штола. – «Исток и его отражения прежде были единым целым, потому география этих миров весьма подобна. И, если верить тому, кто бесцеремонно переместил нас в Первый, одни и те же точки различных миров неразрывно связаны. Другими словами: если мы пройдем через врата на луне Истока, то переместимся на луну Тринадцатого. Да, есть риск того, что порождения Пустоты проникнут в наш мир. Потому я и решила обратиться к Уриангеру за советом». «И Страж, и лопорриты осведомлены о нашем начинании», - молвил Уриангер. – «Они готовы помочь нам».

«Я так полагаю, ты нашла способ открыть врата?» - обратился Эстиньен к И’штоле. «Будь то в Радз-ат-Хане или Шарлаяне, ученые издревле устремляли взоры свои во тьму Пустоты», - отвечала мико’те. – «С помощью уроженцев Радз-ат-Хана мы действительно разработали способ перемещения через грань меж мирами. И, думаю, наш замысел увенчается успехом, ибо претворен в жизнь он будет на луне... Приготовления будут масштабны, и нам потребуется немалое количество эфира. Ведь наши врата должны быть достаточно велики, чтобы проследовал в них иной дракон».

Варшан благодарно улыбнулся, а И’штола продолжала: «Мое предложение включает в себя перемещение существенных количеств эфира в Вавилонскую Башню в Гарлемальде. Как вы помните, Фанданиэль использовал этот шпиль для уничтожения оков Зодиарка. И мы таким же образом воспользуемся башней, чтобы направить эфир на луну – и таким образом откроем наши врата». «Значит, нам необходим на луне тот, кто проведет необходимые ритуалы», - заключил Варшан. «Именно так», - подтвердила И’штола. – «Я собираюсь вернуться туда именно с этой целью, а также чтобы разработать стратегию противостояния порождениям Пустоты, которые появятся из врат. Нам потребуется помощь не только лунных союзников, но и алхимиков, - в первую очередь Ниданы».

И’штола просила Эстиньена выступить сопровождающим для алхимиков, которые отправятся на луну. Уриангер же вызвался заняться необходимыми приготовлениями здесь, в Истоке. «Тогда приступим», - улыбнулась И’штола. – «Мы откроем врата. И остановим Голбеза».

Варшан вызвался сопровождать Уриангера наряду с Воителем Света и Зеро. Дракон избрал для себя иной симулякр – тело взрослого ау ра, способного принимать участие в сражениях.

Четверо отправились в Великое Горнило, где Уриангер поделился со спутниками деталями замысла И’штолы. «Как вы знаете, мы собираемся открыть врата Пустоты в Маре Ламенторум, чтобы переместиться на луну Тринадцатого», - говорил он. – «И, пока наши товарищи остаются на луне, мы должны сделать две вещи. Первая – обрести необходимое количество эфира и доставить его в Вавилонскую Башню. Прежде эта структура использовалась, дабы поглощать эссенцию планеты с помощью шпилей телофороев. Подобный метод несет немалый риск эфирному равновесию в нашем мире. Посему мы должны воспользоваться иными способами для осуществления задуманного. Вторая наша задача – использование непосредственно Вавилонской Башни. Как вы помните, портал, ведущий на луну, находится под надзором воинского контингента Илсабарда. Посему, дабы воспользоваться им, нам необходимо дозволение командование контингента».

Уриангер увлек Воителя Света, Варшана и Зеро к причалу воздушных кораблей, где сообщил им: «Мы отправимся в Шарлаян – на остров Хаам. Эфирные потоки там пролегают близко к поверхности, и извергается сия энергия подобно гейзерам. Изначально сей эфир должен был быть применен для приведение в действие ‘Рагнарека’, однако – как вам известно – для этого был найден иной источник. Перемещение на Край Творение стало возможным благодаря эссенции самого изначального кристалла! Посему залежи эфира на острове Хаам остаются в неприкосновенности. И мы можем воспользоваться ею – с дозволения Форума, конечно же».

...По прибытии в Шарлаян герой и сподвижники его проследовали в оплот Студиозусов Балдесиона, где приветствовали их Крайль и Эренвиль. «Эренвинль заходится в гости, чтобы поделиться сведениями о том, чем заняты собиратели», - просветила Крайль визитеров. – «Сообщает обо всем, что может представлять интерес для Студиозусов: от позабытых руин до таинственных артефактов».

«Я отправляюсь в экспедицию, и отсутствовать, видимо, буду долго», - молвил Эренвиль. – «Это будет... возвращение домой». «Мы были бы благодарны тебе, если бы ты задержался ненадолго и поделился с нами знаниями о близлежащих островах», - обратился к собирателю Варшан. – «Мы ищем способ перемещения в Пустоту. Там находится индивид по имени Голбез, который намеревается вторгнуться в наш мир. Индивид, который пленил мою сестру...»

Варшан поведал Эренвилю и Крайль о последних событиях, закончив рассказ свой словами: «...Нам необходимо огромное количество эфира, обрести которое возможно – как мы полагаем – на острове Хаам. И мы здесь, чтобы обсудить, как именно возможно осуществить задуманное». «Вторжение из Тринадцатого?..» - покачала головой Крайль. – «Как всегда, ставки донельзя высоки...» «Да, остров Хаам – действительно источник эфира», - подтвердил Эренвиль. – «Но остров находится под прямой юрисдикцией Форума, и допускаются они него лишь немногие. У меня, например, такого доступа нет». «Значит, если мы хотим обрести этот эфир, нам необходимо разрешение Форума», - заключила Крайль, заверила Воителя Света и его спутников в том, что обратится к Форуму как представитель Студиозусов Балдесиона.

«Изначальный план исхода предполагал, что эфир с острова Хаам выступит в качестве энергии для ковчега», - обратился к Эренвилю Уриангер. – «Возможно, тебе известно, как именно это собирались сделать?» «Боюсь, это не известно ни мне, ни кому-либо из собирателей», - отвечал Эренвиль. – «Думаю, тебе следует обратиться к кому-то, кто был вовлечен в строительство ковчега. Марграт, например. Она исследовательница, и как-то обмолвилась в разговоре со мной, что работала над двигателями ‘Рагнарека’. Вы можете поговорить с ней, пока будете ожидать решение Форума». Уриангер поблагодарил собирателя за совет, заверив, что именно так они и поступят.

Воитель Света и спутники его удалились, а Крайль занялась написанием петиции к Форуму.

Разыскав в Шарлаяне Марграт, Уриангер поинтересовался у исследовательницы, как именно предполагалось хранить и перемещать к ковчегу эфир, обретенный на острове Хаам. «На самом деле все просто», - отвечала Марграт. – «Мы построили особые вместилища для эфира, вот и все. Увы, нам так и не выпала возможность ими воспользоваться». «И что же стало с этими вместилищами?» - осведомился Варшан.

О сем Марграт не помнила, советовала собеседникам задать этот вопрос одному из своих коллег, лалафелу Кокколу Далкколу, - создателю эфирных вместилищ. Разыскав последнего, герой и его сподвижники поведали ученому о своем устремлении, и тот согласился передать им вместилища.

Вскоре Воителя Света, Уриангера, Зеро и Варшана разыскала Крайль; сопровождали ее Фоуршено и Монтишейн. Фоуршено лично озвучил герою решение Форума. Ему дозволено ступить на остров Хаам и обрести находящийся там эфир, при одном условии: Воитель Света обязуется покончить с монстрами, расплодившимися на сем клочке земли.

Фоуршено уже отдал распоряжение о необходимости снаряжения корабля, коий доставит героя и спутников его на Хаам, и судно уже ожидает пассажиров у пристани. Вскоре на борт корабля были погружены вместительные емкости – вместилища эфира.

На пристань ступил Танкред, призванный Уриангером, приветствовал сподвижников, заявив, что отправится в странствие вместе с ними. «Танкред обладает знанием в вопросах, тебя тревожащих», - обратился Уриангер к Зеро. – «Я говорю о незримых силах, связующих души воедино. Танкред обладает уникальным опытом, и я уверен – он поделится им с тобой. Тебе нужно лишь попросить».

...Достигнув острова Хаам, пребывающего к северу от Шарлаяна, Воитель Света и сподвижники его выступили к центральной области сего клочка земли, разя многочисленных монстров, здесь расплодившихся. Покончив с гигантским спрутом, означившимся в центральной каверне острова, приблизились Воитель Света, Варшан, Зеро, Уриангер и Танкред к гигантскому столпу эфира, исходящего из земных недр.

Коккол Далккол наряду с коллегами приступил к наполнению эфиром вместилищ и погрузке их на небольшой мобильный воздушный корабль. Наблюдая за работой исследователей, Танкред обратился к герою, молвив: «Вижу, вы и без меня прекрасно справлялись». «Почему ты так говоришь?» - озадачилась Зеро. – «Ты ведь не связан с ним ни договором, ни принуждением, и, принижая свою роль, ничего от этого не выигрываешь. И все же ты считаешь необходимым так говорить. Почему?» «Почему я считаю необходимым...» - озадачился Танкред. – «Верой, думаю. Порожденной нашей совместной борьбой. Неважно, куда отправляются мои товарищи – я уверен, с ним все будет хорошо. Ибо я знаю: они следует избранным путем так же уверенно, как я следую своим. Пусть это звучит и банально, но все просто: я им доверяю».

«Доверие...» - протянула Зеро. – «Я помню это слово. Когда в последний раз я его произносила?.. Среди иных порождений Пустоты – точно нет, и уж точно не рядом с Зеносом. Ни разу с тех пор, как Тьма объяла мир... Слишком часто мемориаты предавали своих сородичей, ибо осквернила их сила, которой они владели. Верить нельзя было никому, за исключением себя. Мы сражались поодиночке, и поодиночке же гибли. Я не умею доверять. Как же это сделать?»

«Просто держись рядом с ним», - улыбнулся Танкред, кивнув в сторону Воителя Света. – «И поймешь». После чего подошел к Уриангеру, наблюдавшему за погрузкой емкостей с эфиром на судно. «Я думал, ты посоветуешь ей что-то еще», - произнес астролог. «О, вскоре она все поймет сама – даже без моей помощи», - отмахнулся Танкред. – «После того, как мы закончим свою работу, я вновь отступлю в тени. И еще... я так полагаю, ты тоже слышал кое о чем?» «Слышал», - подтвердил Уриангер. – «Клиент хочет заручиться поддержкой архонтов, а дальние странствия и занимаемый нейтралитет делает нас основными кандидатами». «Если мы возьмемся за это дело, думаю, я снова примкну к тебе», - усмехнулся Танкред. – «Не подведи, ладно?» Уриангер утвердительно кивнул.

...Покинув остров, устремились Воитель Света и спутники его к землям Гарлемальда, проследовали в лагерь Разбитое Стекло, где поведали командующей Люсии и Максиме о проблеме, которая и привела их в сии пределы.

«Привести в действие Вавилонскую Башню непросто – и не только с технической точки зрения», - помрачнела Люсия. – «Мы должны взять в расчет эмоциональный эффект, который вызовет это действо». «Мы еще не восстановили правительство, и временно определяет оставшихся здесь мирян как ‘гарлеанскую общину’», - молвил Максима. – «Большая часть коренных гарлеан весьма отрицательно относится ко всяким манипуляциям, связанным с эфиром. Осложняет ситуацию тот факт, что травма, нанесенная Анимой, остается сильна. Если башня неожиданно воссияет вновь, это вызовет тревогу и откроет старые раны».

«И что здесь такого?» - недоумевала Зеро. – «Разве прежде не видали они порождений Пустоты?» «Давай представим, что ты находишь кого-то, замерзающего от холода», - попытался иначе донести свою точку зрения Максима. – «Разумно будет развести костер, так? Но что, если единственный опыт с огнем для этого индивида был тогда, когда он получил серьезный ожег и теперь страшится пламени? Несмотря на то, что тепло для него необходимо для выживания, он может бежать в панике. Или же еще хуже – посчитать твои действия агрессией и напасть». «Стало быть, как огонь является пыткой для этого индивида, Вавилонская Башня выступает таковой для жителей Гарлемальда», - заключил Варшан. – «Но мы не можем отступить сейчас. Мы должны изыскать способ помочь им превозмочь этот страх».

Варшан предложил сподвижникам обратиться за помощь к Алфиноду и Алисэ; между близнецами и гарлеанами установились доверительные отношения, и, возможно, смогут те подсказать какую-то идею о том, как следует поступить в сложившейся ситуации...

Воитель Света наряду с Варшаном и Зеро проследовали на станцию Тертиум, где оставались Алфинод и Алисэ. Выслушав Варшана, Алфинод утвердительно кивнул, молвив: «Да, действительно – гарлеане могут весьма негативно воспринять приведение в действие Вавилонской Башни». «Это еще мягко говоря», - добавил Джуллус. – «Многие схватятся за оружие. Вера в контингент Илсабарда довольно хрупка. Мы должны продумывать свои действия, или же поставим под угрозу все, чего нам удалось достигнуть». «И вновь речь про доверие...» - прошелестела Зеро.

Воцарилось молчание. «Мне кажется, нам не остается ничего иного, кроме как обратиться к мирянам», - произнесла, наконец, Алисэ. – «Вместо того, чтобы говорить о необходимости реализации нашего плана, мы должны прислушаться к их заботам. Тогда, возможно, мы сумеем прийти к компромиссу». «Тогда я организую вам встречу с лидерами общины», - предложил Джуллус. – «Они находятся на станции Сенатус».

Алфинод, Алисэ, Варшан и Зеро вознамерились переговорить с мирянами, находящимися в иных областях Гарлемальда, узнать их мнение. Воитель Света же обсудит ситуацию с гарлеанами, остающимися на станции Тертиум. После того, как завершат они свои встречи, встретятся на Форуме Солиусе, где и состоится основная дискуссия.

Гарлеане, с которыми общался герой, и слышать не хотели о приведение в действие механизмов проклятой башни, и одна мысль об этом приводила их в ярость – или же полнила души страхом.

Покинув Тертиум, выступил Воитель Света к Форуму Солиусу, где Джуллу представил ему и прибывшим сподвижникам магистратов временного совета гарлеан: лордов Гнеуса и Меттиуса. «Мы бы хотели обозначить один момент», - произнес последний. – «Башня – воплощение власти и полета мысли гарлеан. Прежде она была оплотом императорской семьи, и всегда пребудет объектом культурного значения для нашей державы. Оскорбление для нас уже то, что вы, чужеземцы, оккупировали ее под предлогом предоставления помощи – а теперь вы смеете говорить о том, чтобы вновь привести механизмы ее в действие?! Нет! С нас довольно!» «Да, Гарлемальд пал», - вторил сородичу Гнеус. – «То пал он в ходе гражданской войны. Не Эозрея повергла державу, не какие бы то ни было еще силы. Мы здесь, чтобы заявить о неоспоримых притязаниях на наши исконные территории. Гарлемальд – и все, что находится в его границах, - принадлежит лишь нам!»

Джуллус и Воитель Света озадаченно переглянулись: столь яростного отпора они не ожидали. Джуллус наряду с сенаторами выступил к станции Тертиум, дабы смогли те обсудить ситуацию с Алфинодом и Алисэ. Герой же, Варшан и Зеро продолжили путь к станции Сенатус, оставались на которой политические деятели Гарлемальда.

Последние расходились во мнениях касательно присутствия на территории Гарлемальда контингента Илсабарда. Да, с одной стороны чужеземцы поддержали их, но с другой... гарлеанам претил тот факт, что «благодетели» оккупировали императорский дворец.

«Они принимают помощь контингента по необходимости, и им это несколько претит», - заключил Варшан, когда обсудили они с Воителем Света обмен мнениями с политиками и солдатами Гарлемальда. «Они могут винить лишь себя», - молвила Зеро. – «И, если сделка им не по душе, им следует отказаться от нее».

До них донесся жаркий спор двух солдат; переглянувшись, трое приблизились к воинам. Подоспел и вернувшийся на станцию Джуллус. «Силы контингента обратились к нам с разумным предложением, но он считает, что удовлетворить ее невозможно», - один из солдат – посланник контингента - указал на гарлеанина. – «Вопрос касается Магитек-конструктов, которые рыщут по Регио Урбаниссиме. Каждый раз, когда мы доставляем туда припасы, мы вынуждены отправлять дополнительные силы для их защиты. Мы выступили с предложением уничтожить все машины, но они отказываются даже говорить об этом!» «Магистраты уже высказали свое мнение по этому поводу», - отвечал ему гарлеанин. – «Эти конструкты созданы гарлеанами! К тому же, кто сказал, что они действительно так опасны, как ты утверждаешь? Поговаривают, что это только предлог для вас, чтобы заполучить образцы наших технологий Магитек. Не знаю, так ли это на самом деле, но факт остается фактом: мы не можем допустить, чтобы вы уничтожили эти машины».

«Предположу, что это очередные домыслы магистратов», - помрачнел Джуллус. – «Да, это абсурдно, но они высказались, и мы ничего не можем сделать, - если, конечно, не хотим усугубить ситуацию еще больше...» «Как же сложны отношения, если не описываются они простым и ясным для всех сторон соглашением...» - вздохнула Зеро, и Варшан воскликнул: «Соглашение... Ну конечно!»

Обратившись к гарлеанину, изрек он: «Я понимаю всю сложность твоего положения. Будучи солдатом, ты обязан исполнить свой долг и подчиниться набольшим. Есть у меня одна идея, но я должен обсудить ее с командующей Люсией». Гарлеанин, представитель контингента Илсабарда и Джуллус не возражали против участия Варшана в разрешении возникшей дилеммы.

Посему Воитель Света, Зеро и Джуллус сопроводили Варшана в лагерь Разбитое Стекло, где тот обратился к Люсии, молвив: «Будучи сатрапом, я хочу предложить наладить торговые отношения между Радз-ат-Ханом и жителями Гарлемальда. Последние пережили гибель своей державы. Но они приняли решение остаться здесь, на своей родине. Выжить они сумели благодаря военному контингенту Илсабарда. Или – если говорить совсем уж прямо – они всецело зависят от вас. Несмотря на ваши благородные устремления, подобная зависимость вызывает у них раздражение. Неудивительно, что многие гарлеане не хотят иметь ничего общего с чужеземцами, боясь еще больше оказаться зависимыми от них, пожертвовав остатками своего суверенитета. Поэтому я предложу им простое соглашение. То, которое вернет им чувство собственного достоинства, утраченное в результате необходимости принимать благотворительность».

«Легче сказать, чем сделать», - покачал головой Джуллус. – «Что именно ты задумал?» «Издревле Гарлеан и Радз-ат-Хан были связаны договором о невмешательстве в дела друг друга», - отвечал Варшан. – «Мы просто вели торговлю, и я хочу продолжить эту традицию. Мы предоставим твоему народу все необходимые припасы, а в ответ вы позволите нам привести в действие механизмы Вавилонской Башни, а также поделитесь технологиями Магитек и опытом в их разработке. Со временем мы станем все больше полагаться на ваши технологии, и – как следствие - нам потребуется больше церулеума. Оного у вас предостаточно, и мы готовы будем платить за него хорошую цену. Культура Радз-ат-Хана обогатится чудесами Магитек, а Гарлемальд вновь будет процветать. Взаимовыгодные отношения могут быть созданы лишь тогда, когда две стороны берут в расчет интересы друг друга. Мне казалось, что я понимаю суть этого принципа... но, благодаря мудрости нашей подруги из иного мира, теперь я вижу его в новом свете». Варшан благодарно кивнул Зеро.

Предложение сатрапа пришлось присутствующим по душе. Максима поблагодарил Варшана за высказанную идею. «Ведь если Радз-ат-Хан возьмет на себя инициативу, за ним могут последовать и иные державы, которые решат наладить с нами торговлю», - вымолвил он.

Максима вызвался сопровождать Варшана в Тертиум, где, похоже, предстоит им провести весьма непростые переговоры с лордами Гнеусом и Меттиусом. Последние ничего не желали слышать. Скрестив руки на груди, заявил Меттиус: «Вавилонская Башна по праву принадлежит нам, и ничто не заставит нас изменить свое мнение!» «Будь уверен, мы не собираемся посягать на права уроженцев Гарлемальда», - заверил его Варшан. – «Давайте же обсудим будущее. Будучи сатрапом Радз-ат-Хана, я хочу установить торговые отношения между нашими народами».

Варшан изложил магистратам детали своего предложения, и Максима поддержал его, добавив: «Помощь, которую мы сейчас получаем, не бесконечна, мои лорды. Рано или поздно нам придется самим о себе заботиться. И для этого мы должны иметь способ восполнить казну, а прозвучавшее предложение дает нам именно эту возможность».

Гнеус нашел предложение сатрапа весьма интересным... и Меттиус возмутился: «Что? Ушам своим не верю! Ты же служил Императору, был истинным патриотом... а теперь готов разбазарить ресурсы нашей державы как самый обычный торгаш?!» «Как и ты, я скорблю о том, что мы потеряли», - покачал головой Гнеус. – «Но если мы надеемся возродить Гарлемальд, то должны воспользоваться теми ресурсами, которые у нас остаются». «Чушь! Полная чушь!» - в гневе возопил Меттиус. – «Ты предатель, Гнеус, и заплатишь за это! О, да! Когда жители Сенатуса узнают об этом, они возжелают твоей крови!»

Меттиус покинул станцию Тертиум, презрев опасности, поджидающие его на пути... Тревожась за жизнь лорда, Воитель Света, Варшан, Зеро, Уриангер и Джуллус устремились за ним.

Путь их лежал через земли Регио Урбаниссимы, и зрели они, как Меттиуса берут в кольцо Магитек-конструкты! Хоть и был благодарен лорд за то, что чужеземцы спасли ему жизнь, вида не показывал. «Не думайте, что я в долгу перед вами», - процедил он. «Ты искренне любишь Гарлемальд, лорд Меттиус», - обратился к магистрату Джуллус. – «Это очевидно. И в этом ты не одинок. Мы все скорбим по тому, что стало с нашей родиной. Нам всем неприятно полагаться на чужеземцев просто для того, чтобы выжить в этой стуже. Даже сейчас я испытываю страх и неуверенность. Каждый день я задаю себе вопрос: что правильно? Куда нам двигаться?.. Ответы я пока не нашел. Но я не оставлю их поиски. И не отведу свой взгляд от мрачной реальности».

Долго молчал Меттиус, осмысливая слова сородича. «Есть ли надежда для нас?» - риторически вопросил он, склонив голову, и Джуллус уверенно отвечал: «Да. До тех пор, пока мы живы. Да, Гарлемальд обращен в руины, но узы между нами неразрывны. Мы – цепи, связывающие воедино прошлое и будущее. Мы с тобой – ее звенья. Помоги нам, лорд Меттиус».

Меттиус сжал кулаки: до чего же дошло – его учит уму-разуму молодняк! Лорд согласился вернуться к переговорам на станции Тертиум, выступил к оной в сопровождении Уриангера и Варшана. Зеро просила Воителя Света и Джуллуса ненадолго задержаться, дабы переговорить с ними.

«Ты привязал его доверием, так?» - обратилась Зеро к Джуллусу. – «Поэтому не потребовалось уговаривать его вернуться». «Не знаю, как объяснить концепцию доверия», - растерялся Джуллус. – «Я не самый... разговорчивый гарлеанин. Перед всем случившемся... я большую часть времени присматривал за своими братом и сестрой. Что до магистрата, то я сказал ему лишь то, что было у меня на уме... Я бы так не поступил, если бы не влияние близнецов. Это заразительно, знаешь ли. Когда кто-то верит в тебя, ты хочешь верить в него. В других. В себя. Возможно, магистрат тоже испытывает нечто подобное, потому и дал нам шанс. Так произошло и со мной, когда я попытался украсть провизию у ‘врага’. В подобной компании доверие приходит быстро».

«Неудивительно, что мой мир лишен всего этого», - тихо произнесла Зеро. – «Никто не верит в тебя, и ты ни в кого не веришь. Так все и происходит. Во время Контрмеморандума мы начали судить друг о друге на основе силы и полезности. Мы использовали, были использованы сами. Те, кто отвергал это правило, не выживали. Моя мать хотела спасти мир. Претворить в жизнь надежды и чаяния мемориатов. После ее смерти я продолжила сию миссию». «Неужто тебе никто не помог?» - поразился Джуллус. «Однажды двое попытались», - отвечала Зеро. – «Мечник и маг, которых я повстречала в деревушке, через которую проходила. Они спасли мирян от оскверненных мемориатов. И, когда узнали, что у нас один и тот же враг, воодушевились. Они утверждали, что являются солдатами из королевства Барон, и странствуют в надежде изыскать способ положить конец Контрмеморандуму. Они пригласили меня примкнуть к ним. Я ответила отказом. А как иначе, ведь я усвоила уроки своего мира?.. Те, кто хочет объединиться с другими, руководствуются исключительно собственными мотивами. Я не стала бы подчиниться никому другому... Я ожидала, что отказ мой их разозлит. Что они рассердятся, как-то проявят недовольство от того, что не сумели обмануть меня. Но они просто смотрели, как я ухожу прочь. Тогда я не понимала, какой вывод из этого следует сделать, но теперь... Возможно, это и было доверие. Возможно, они были последними, кто остался способен на подобное. Возможно, они надеялись, что я похожа на них. А, возможно, это было просто предложение, и ничего боле... Я продолжала сражаться в одиночестве. Но в итоге пала, сраженная сплотившимся против меня врагами... Тело мое холодело. Меня терзала боль. Я отчаянно желала, чтобы кто-нибудь спас меня. И, распластавшись на земле, я ощутила, как раскалывается наш мир... Тьма объяла меня, и я исчезла в разломе. Когда я, наконец, сумела вернуться, то обнаружила необратимо изменившийся мир. Моя родная реальность была заполнена ужасающими созданиями... У меня был шанс узнать о доверии... и я не воспользовалась им... Я не имела шансов в одиночку спасти свой мир. Мне следовало принять их предложение. Если бы я примкнула к ним – так же, как и к вам, - мне не пришлось бы пережить раскол мира в одиночку... Но теперь это все в прошлом. Никакие сожаления не изменят нашего настоящего».

«Что бы ни произошло в прошлом, сейчас ты здесь, Зеро», - напомнил порождению Пустоты Джуллус. – «И жива. А пока жива и ты, жива и надежда. И неважно, сколь все усугубится. То, что ты не сумела сделать вчера, ты все еще сможешь сделать сегодня. Подумай об этом. Ведь очевидно, что ты создала узы доверия с теми, кто тебя окружает. Я тоже тебе доверяю, если хочешь знать».

«И снова это чувство», - прошелестела Зеро, обернулась к герою: «Снова огонь, вспыхнувший в моей груди, - как тогда, когда ты пришел ко мне на помощь. Стремление расплакаться, хоть и я не испытываю я печали... Если это доверие, то как мне следует поступить? Как ответить на это?» «Может, рукопожатием?» - с улыбкой предложил Воитель Света, и Зеро, следуя сему совету, пожала руку Джуллусу. Вот, стало быть, как выражается доверие... и дружба...

...Наконец, и гарлеане, и представители военного контингента Илсабарда собрались на станции Тертиум. Торговое соглашение, представленное Варшаном, лорды Гнеус и Меттиус приняли. К тому же, последний извинился перед собратом за свое прежнее поведение. Близнецы – в свою очередь – сообщили о том, что гарлеане прислушались к их словам о том, что приведение в действие механизмов Вавилонской Башни позволит предотвратить следует вторжение в мир порождений Пустоты.

Призвав гарлеан ко вниманию, возвестил лорд Гнеус: «Я рад сообщить вам, что мы, жители Гарлемальда, заключаем торговое соглашение с Радз-ат-Ханом! В ознаменование сего события мы собираемся предоставить чужеземцам доступ к Вавилонской Башне. В ответ Радз-ат-Хан снабдит нас припасами, которые будут распределены между нашими сородичами».

Внемлющие магистрату гарлеане растерянно переглядывались, хмурились, - некоторые кивали. «Позвольте отметить: речь идет не о благотворительности, а о торговле», - продолжал говорить Гнеус. – «О сделке, заключенной между равными, основанной на доверии и взаимоуважении. И это – огромный шаг вперед в восстановлении нашей державы и ее независимости». «Радз-ат-Хану необходимы технологии и изобретения гарлеан», - взял слово Варшан. – «Я надеюсь, что нынешнее торговое соглашение приведет к взаимовыгодным отношениям между нашими народами на годы вперед».

Гарлеане принялись обсуждать услышанное. Наблюдая за ними, шепнул Алфинод сподвижникам: «Столь обременены были гарлеане тяготами и болью, что и не мыслили они для себя более светлого будущего. Стать равными с иной нацией... быть полезными для других... Одного этого достаточно, чтобы вернуть гарлеанам надежду». «Благодаря этому сотрудничеству мы можем получить доступ к Вавилонской Башне», - молвил Уриангер. – «Весьма своевременно, учитывая, что вместилища с эфиром вот-вот прибудут».

Стало быть, они дождется сигнала И’штолы о том, что эфирные энергии можно направить на луну. И путь в Пустоту для Воителя Света и сподвижников его откроется вновь...

«Давайте проговорим нашу текущую ситуацию», - предложил сподвижникам Уриангер. – «Обретя необходимое количество эфира, мы сможем направить энергии его на луну посредством Вавилонской Башни. Задачи наши на планете завершены». Он обернулся к Варшану, молвив: «Прежде, чем мы выступим к Башне, я должен передать тебе сообщение от И’штолы. Как ты прекрасно понимаешь, наша миссия заключается в спасении твоей сестры Аздаи из Пустоты. Удерживаемая на протяжении тысячелетия, лишенная глаза, она наверняка значительно ослаблена. И для того, чтобы вырваться оттуда, ей наверняка потребуется помощь иного великого дракона».

«Хотите, чтобы я отправился туда в своем истинном обличье?» - осведомился Варшан. – «Что ж, хорошо. Как и наш породитель, мы, великие драконы, способны перемещаться через великую пустоту. Это займет какое-то время, но я доберусь до луны».

Перед тем, как отправиться к Радз-ат-Хану, Варшан передал Воителю Света око сестры. Обратившись к близнецам, молвил Уриангер: «Когда все будет готово на луне, мы свяжемся с вами посредством жемчужины. Вы должны будете следовать инструкциям И’штолы».

«Будь осторожна, Зеро», - молвил Джуллус, и воительница улыбнулась: «Я лишь ненадолго загляну домой и скоро вернусь». Алисэ и Алфинод озадаченно переглянулись: такой воодушевленной обычно отрешенную женщину они прежде не видели...

...Воитель Света, Уриангер и Зеро прибыли на луну, где в Маре Ламенториум приветствовали их И’штола, Эстиньен, а также Нидана наряду с иными алхимиками. «Алисэ и Алфинод находятся в готовности в Вавилонской Башне», - обратился элезен к мико’те. – «А скоро прибудет и Вртра». «Прекрасно!» - воскликнула И’штола. – «Я же сумела с помощью Стража подготовиться к проведению магическому ритуала. Осталось ли направить сюда с поверхности планеты поток эфира. Я уповаю на то, что это поможет нам открыть врата, ведущие на луну Тринадцатого».

«Я так счастлива быть частью столь великого начинания!» - восторженно воскликнула Нидана. – «Создание искусственного Атомоса было одним, но нынешнее действо – нечто, совершенно иное! И’штола даже сумела заполучить множество трактатов Аллага о призыве порождений Пустоты из сокровищницы Сынов Святого Койнаха! Сведения о применении имперцами эфирохимии в процессе создания врат Пустоты весьма помогли нам в нашей работе».

«Когда мы сопоставляли сведения о перемещении между мирами, я попросила Г’раху о помощи», - усмехнулась И’штола. – «И была уверена, что отказ он не встретит...» Воитель Света нахмурился, а И’штола, посерьезнев, продолжала: «Сюда нас привели знания предков. Как и наши собственные. И, обладая знаниями и необходимыми ресурсами, мы создадим сдерживающую порождений Пустоты печать невиданных масштабов».

«Печать...» - выдохнул Уриангер. – «Значит, ты воспользуешься...» «Да», - прервала его И’штола. – «Здесь находится испытанное средство сдерживания темных энергий. Глупо будет не воспользоваться им. Мы восстановим оковы, уничтоженные Зеносом и Фанданиэлем. Те чары, которые удерживали Зодиарка, окажутся вполне достаточны для любых порождений Пустоты». Воитель Свет был поражен смелостью идеи сподвижников, а Нидана молвила: «Страж уже занимается восстановлением расколотых клинков!» Воитель Света и спутники его устремились к кратеру, где прежде пребывал в заключении Зодиарк...

Вскоре восстановление исполинских клинков было завершено. К кратеру прибыли лопорриты и созданные ими боевые конструкты, призванные сдержать натиск низших порождений Пустоты, если сумеют те проскользнуть во врата.

И’штола связалась с Алфинодом и Алисэ, находящимися в центре управления Вавилонской Башней, и те привели в действие механизмы ее, направив поток эфира к луне. Оный ударил в кратер, находился в коем прежде Зодиарк. И’штола и Уриангер начали творить в недрах кратера врата Пустоты, в то время как Воитель Света приводил в действие защитные чары, заключенные в гигантских клинках.

Начинание их увенчалось успехом: врата были открыты, и окружали их защитные чары. Из разлома показалось порождение Пустоты, но, наткнувшись на барьер, было вынуждено исчезнуть во вратах. «Печать держится», - с облегчением вздохнул Уриангер.

К Воителю Света и сподвижникам его подлетел Вртра, и И’штола просветила дракона: «Только что из врат появилось порождение Пустоты – можно предположить, что ведет сей портал в Тринадцатый... Наш успех помог нам лучше понять природу перемещения через межпространственный разлом. Аскиане воссоединяли отражения Истока, вызывая стихийные пертурбации. Оные ослабляли барьеры между реальностями, вынуждая эфир отражения устремляться к Истоку. Но почему отражениям предопределено воссоединиться именно с Истоком? Почему они не сливались друг с другом?»

«Ты утверждаешь, что Исток чем-то уникален?» - уточнил Уриангер, и мико’те подтвердила: «Именно. Предполагаю, что, поскольку Исток выступает началом отражений, он ‘притягивает’ их к себе. Вероятно, Хиделин пыталась подавить эту тягу, поэтому она и создала силу Света – стазиса. Сила же Тьмы – движения – остается в Пустоте. Воздействие Хиделин оказалось слабее, что в итоге проявилось в возникновении брешей между планами бытия. Взяв на вооружение эту гипотезу, я направила внимание свое на область, в которой эта тяга сильнее всего. И – благодаря нашим совместным усилиям – мы сумели открыть врата в Пустоту. Да, мы преуспели потому, что искали именно Пустоту. Я рада, что теория моя подтвердилась, но тайны перемещения в иные отражения остаются неведомы нам. Как бы то ни было, в реальности, где произошло Восьмое Бедствие Теней, нашлись те, кто сумел достичь Первого. Я не успокоюсь, пока не сумею совершить то же». «На шаг ближе к воплощению в жизнь мечты?» - усмехнулся Уриангер, и И’штола подтвердила: «Лишь шаг. Остается сделать еще много. Еще больше меня мотивирует возможность пресечь вторжение порождений Пустоты. Но идемте – нам предстоит спасти Аздаю и положить конец замыслам Голбеза!»

Уриангер оставался на луне, дабы наряду с лопорритами надзирать за вратами. Воитель Света же, Зеро, Эстиньен и И’штола забрались на спину Вртры, и устремился тот прямиком во врата.

Переместились они на луну Тринадцатого; окрест порождений Пустоты не наблюдалось. «Неудивительно, учитывая, сколь отчаянно Голбез пытается скрыть это место», - молвила Зеро. – «Но мы должны оставаться начеку. Ведь один из его миньонов прошел через врата – возможно, здесь есть и другие». «Я не ощущаю присутствия сестры...» - прорычал Вртра, озираясь. – «Где же она? Где?..»

Эстиньен просил дракона не отчаиваться, а прежде осмотреться. Воитель Света и спутники его приступили к исследованию окрестностей; Вртра же парил над алой поверхностью луны, созерцая оную.

Долгие часы провели они в поисках, но не обнаружили и следа жизни... А затем Зеро наткнулась на пропасть, дно которой скрывал красный туман, но виднелись в нем некие руины. «Это место напоминает Юдоль Тьмы на нашей луне, в которой был заключен Зодиарк», - задумчиво протянула И’штола, созерцая разлом. – «Если сия пропасть исполняет то же назначение, то в глубинах ее может оставаться толика Его силы... Странно, конечно. Когда Зодиарк погиб в Истоке, я предположила, что каждый аспект Его прекратил существование, и могущество Его было рассеяно. Но в этом разломе пребывает Тьма. Может ли это быть Его отголосок... или же нечто совершенно иное?»

Из глубин донесся рев, и Вртра, опустившись наземь подле героя, уверенно заявил: «Аздая там, в этой пропасти!» Воитель Света, Эстиньен, Зеро и И’штола поспешили забраться на дракона, и доставил тот их на дно пропасти – к огромному трону, близ которого пребывала Аздая, обездвиженная чарами. «Сестра!» - взревел Вртра. – «Это я, Вртра! Я здесь, чтобы вызволить тебя!» Драконица, похоже, пребывала без сознания...

Воитель Света вытащил из сумы глазное яблоко Аздаи, и то, воссияв, воспарило в воздух, устремилось к драконице. И, стоило ему вернуться в глазницу Аздаи, как пробудилась та, узнала брата. «О, как же я ждал этого мгновения!» - возликовал дракон. – «Хотел бы я найти тебя раньше... но это уже неважно. Давай вернемся вместе в родной мир!» «Одна мысль об этом наполняет меня радостью...» - призналась Аздая, - «но, боюсь, это невозможно. Даже силы драконов недостаточно, чтобы разорвать мои магические цепи, ибо созданы они волею индивида по имени Голбез».

«Стало быть, мы действительно в оплоте Голбеза», - заключила Зеро, и Аздая, лишь сейчас заметив спутников брата, обратилась к нему: «Ты водишь дружбу со смертными?» «Вожу», - подтвердил тот. – «Они мои верные сподвижники, без помощи которых я бы не оказался здесь». «Если это так... значит, прошло действительно много времени», - молвила драконица. – «Казалось, лишь вчера мы противостояли ордам порождений Пустоты, которых жители Аллага привели на земли Мерасидии... Отчаянно надеясь спасти Тиамат, я переместилась в этот лишенный Света мир, дабы нанести удар в сердце сил Облака Тьмы. Но порождения Пустоты, которых я убивала, возрождались вновь и вновь. И – не успела я опомниться – разлом между мирами закрылся. Я осталась здесь, обессиленная...»

«Ты спасла жизни многих, сестра», - заверил ее Вртра. – «Ныне мы пребываем в гармонии со смертными, и вместе с ними создаем узы доверия между нашими народами. Занимаясь твоими поисками, я повстречал немало благородных смертных, вместе с которыми основал ныне процветающую державу. Я покажу тебе ее – мой прекрасный Радз-ат-Хан. И не остановлюсь, пока не будешь ты свободна». «Когда Голбез нашел меня обессиленной, терзаемой Тьмою, молвил он следующее», - произнесла Аздая. – «’Ты обратишься в порождение Пустоты – это лишь вопрос времени. Но я могу помешать этому’. И он это сделал – за определенную цену. Я останусь самой собой, но пребуду в этих оковах. Стану верным пиршеством для его миньонов, и питались они моим эфиром на протяжении тысячелетий».

«И что теперь?» - осведомился Эстиньен, скрестив руки на груди. – «Великая драконица избирает для себя участь вечной закуски, и даже не попытается вырваться из оков?» «Если это попытка подбодрить меня, смертный, то ты так же неуклюж как Нидогг», - отозвалась Аздая. – «Голбез создал это заклятие, и лишь его смерть развеет оное. Достаточным ли проявлением твердости будет рассказ о том, что я знаю о злодее?» «Для начала», - улыбнулся Эстиньен. – «Что ты можешь поведать нам?»

«Возможно, для того чтобы поддерживать магию оков, он не может отдаляться от этого места», - молвила драконица. – «Он предпочитает, чтобы волю его в жизнь претворяли миньоны, но иногда и сам ступает на поверхность луны. Каждый раз от выступает к некоему месту, находящемуся в южном направлении. Наверняка находится там что-то важное».

Обещав Аздае, что непременно вернутся они, Воитель Света и спутники его покинули кратер, выступив в помянутом драконицей южном направлении. У каменной глыбу обнаружил герой кристалл, содержащий в себе воспоминания о прошлом, и образы захлестнули его сознание.

Двое покончили с мемориатами, разорившими деревню. «Ты лгал, грабил и убивал», - заключил Дюрант, приставив клинок к горлу одного из поверженных. – «Есть что сказать в свою защиту?» «Нет», - прохрипел мемориат. – «Все они получили то, что заслуживали. Доверчивые идиоты. Как и вы, самопровозглашенные герои. Вам не помешает пристально следить друг за другом. Потому что все всегда заканчивается одинаково. Ножом в спину. И лучше, если рукоять будет у тебя в руках. Увидишь...»

Бросив короткий взгляд на спутника, Дюрант прикончил пленника. Его товарищ смежил веки, вознеся молитву за упокой души умершего. «А я вот не могу заставить себя молиться за них», - признался Дюрант. – «Ты благороднее меня». «Пойдем», - вздохнул тот, взирая на мертвые тела мемориатов. – «Эти темны времена воздействуют на нас сильнее, чем мы сами себе признаемся. Я хочу верить в то, что, если бы эти миряне жили в покое и благоденствии, то не опустились бы до недоверия и разбоя». «Они – жертвы Контрмеморандума, как и многие другие», - помрачнел Дюрант. – «Но мы покончим с этим».

Иное воспоминание: селянин благодарит воина за помощь в расправе над одержимыми Тьмой. Чуть поодаль двое заметили одинокую воительницу, поинтересовались у местного, кто она такая. «Она – такая же, как и вы», - отвечал селянин. – «Тоже противостоит мемориатам, одержимым Тьмой». «Возможно, у нас появится новый товарищ», - воодушевился Дюрант.

Двое переговорили с воительницей – Зеро, но та отказалась присоединяться к столь подозрительным авантюристам. Она устремилась прочь, а Дюрант, проводив девушку взглядом, протянул: «Несмотря на то, что разделяем мы общую цель, мы не можем превозмочь взаимное недоверие. Таков уж уклад нынешней эпохи...» «Лишь немногочисленные мемориаты остаются привержены Свету», - вздохнул его спутник. – «Хотелось бы, чтобы она примкнула к нам...» «Мы добьемся этого, дружище», - заверил товарища Дюрант. – «Мы уже многого достигли, и иной товарищ мог бы оказаться скорее обузой, нежели поддержкой. Как бы то ни было, наши дела здесь закончены. Ответим же на призыв Его Величества и отправимся в Барон!»

Воитель Света поведал сподвижникам детали сего видения, и Зеро поразились: «Стало быть, тот, кому принадлежат эти воспоминания...»

«Вы здесь», - послышался голос, и предстал герою и сподвижникам его Голбез. – «Вы, противостоящие нашему начинанию...» За спиной темного воина возникла Аздая, остающаяся в магических оковах. Осознала Зеро, что Голбез – тот, второй воин, сопровождавший Дюранта!

«Я тебя знаю», - произнесла Зеро. «Да?» - бросил Голбез. – «Полагаю, из прежнего мира. Удивительно уже то, что ты сумела сохранить свое смертное обличье... но при этом ты даже свое прошлое помнишь... Но теперь это неважно. Ты – мемориат, которая покончила с моими слугами, верно?» «А что, если так?» - осведомилась Зеро. «Тогда я предложу тебе примкнуть ко мне», - заявил Голбез. – «Будучи чадом нашего мира и рабом колеса, сражайся подле меня ради спасения наших душ». «Сражаться подле тебя?» - хмыкнула воительница. – «Скорее уж – сражаться в качестве твоей марионетки. Не я тебе нужна, а моя сила. Если я не соглашусь, ты подчинишь меня себе – так же, как драконицу. Но я отказываюсь от подобного! Я сражаюсь лишь за себя и за тех, в кого верю! За моих друзей».

«Понятно. Жаль», - заключил Голбез, указал в сторону Аздаи. – «Вы ведь за этой драконицей явились, так?.. Когда вы впервые объявились, я надеялся просто устранить угрозу нашим планам. Но я и помыслить не мог, что вы сумеете добраться до этого места и тем самым даруете мне неожиданную возможность!.. Драконица пребывает в заточении уже долгие тысячелетия, она ослабла, дух ее истощен. Появление здесь иного дракона вернуло ей позабытую надежду. Ее желание освободиться и вернуться домой – ключ к нашему избавлению!»

Голбез взмахнул рукой... и магические оковы, удерживавшие драконицу исчезли! В следующее мгновение эссенция Тьмы объяла ее, обращая в порождение Пустоты. «Вртра... ты должен бежать!» - прохрипела Аздая... На глазах отчаявшегося брата обратилась она в чудовищного теневого дракона, верного исполнителя воли Голбеза. «Убей его!» - приказал последний, указывая на Вртру, и теневая драконица метнулась к намеченному противнику.

Драконы схлестнулись; Голбез призвал множество порождений Пустоты, дабы не позволить Воителю Света и сподвижникам его вмешаться в ход противостояния...

Вртра был повержен. Дракон пал на поверхность луны, и, обращаясь к Воителю Света, молил того спасти Аздаю. Голбез приблизился к герою, произнес: «Перед тем, как Тьма поглотила этот мир, я неустанно сражался в бесконечной войне. Опыт научил меня выделять сильных. Это дракон... и ты».

Магия Голбеза сотворила огромный каменный куб, который воспарил над поверхностью луны; находились на ей тверди сам Голбез... и Воитель Света.

Последний поверг противника, и исчез куб; двое переместились обратно на поверхность. Хохоча, поднялся Голбез на ноги, пророкотал: «Наконец-то этот момент настал. Да, я потерпел поражение, но сражение заняло достаточно долгое время. Вы выиграли сражение, но война останется за мной».

Голбез воспарил над поверхностью луны... наряду с телом обращенной в порождение Пустоты Аздаей. Магические энергии, направляемые Голбезом объяли преображенную драконицу...

«Тьма некогда была заключена в глубинах сей бездны», - произнес Голбез, указав на разлом в лунной поверхности. – «Но однажды она оказалась рассеяна во вспышке эфира. В отсутствие великого тока эфиру некуда возвращаться. И он скапливался здесь, порождая могущественное создание Пустоты! Пожрите же эту драконицу и ее стремление вернуться домой!»

С этими словами Голбез отшвырнул безвольную Аздаю прямиком в разлом. Поверхность под ногами героя и спутников его содрогнулась, а Голбез, паря над ними, продолжал вещать: «Единение древнего и новорожденного породит сущность, невиданную прежде – ту, сокрушит которая барьер меж мирами!» Тьма клубилась в разломе, и выкрикнул Голбез: «Тебя нарекаю я именем героя прошлого! Зеромус, пробудись!»

Исполинского порождение Пустоты восстало из кратера; Зеро попыталась было атаковать его, но была отброшена тварью. Магия страж-чешуек, обладали коими Воитель Света и его сподвижники, ограждала своих владельцев, но И'штола сознавала: долго защитные чары не продержатся – порождение Пустоты, рожденное из эфира Зодиарка, преодолеет воздействие их.

Поклявшись, что непременно вернется за сестрой, Вртра призвал Воителя Света и спутников его, и те бросились к дракону. Последний переместился через врата на луну их родного мира, и лишь сейчас выжившие сумели перевести дух и обсудить последние события.

«Мы и не мыслили, что желание Аздаи вернуться домой может быть использовано таким образом», - мрачно изрекла И’штола. – «И теперь мы имеем дело с новорожденным порождением Пустоты, жаждущем прорваться через разлом». «И весьма могущественным, к тому же», - добавила Зеро. – «Я никогда не видела созданий, подобных Зеромусу. Голбез утверждал, что названо порождение в честь героя древности. Не знаю, есть ли в тех легендах зерно истины. Возможно, Голбез выбрал это имя в надежде, что его чемпион свершит то, что не сумел сделать никто в час Контрмеморандума: спасти мир. Но истинный герой не обречет на гибель иной мир ради спасения своего».

Приходилось признать очевидный факт: в открытом сражении с Зеромусом им не выстоять. Посему Вртра, И’штола, Зеро и Эстиньен возвращались в Радз-ат-Хан, дабы восстановить силы и продумать свои дальнейшие действия; Воитель Света же направлялся в убежище лопорритов, дабы поведать о произошедшем на луне Тринадцатого Уриангеру.

Выслушав рассказ, астролог покачал головой: «Подумать только! Аздая была использована для того, чтобы сотворить ужасающее порождение Пустоты из остаточного эфира Зодиарка... Подобный исход нельзя было предвидеть, но успокаивает одно: мы восстановили печать, которая некогда удерживала Зодиарка. Она же не позволит Зеромусу прорваться в наш мир. Однако силы врага нам неведомы, да и барьер возводился впопыхах».

Уриангер принял решение покамест остаться на луне, дабы наблюдать за магической печатью. Герой же поспешил переместиться в Радз-ат-Хан, где во дворце воссоединился со сподвижниками. Последние оставались в весьма упадочных настроениях.

«Ты помнишь Сириатто и Фарфарелло?» - обратилась к Воителю Света Зеро. – «Те двое порождений Пустоты, обитали которые в моем домене... Сириатто поржал Фарфарелло, и таким образом унаследовал его всепоглощающий страх перед Барбариссией. Ибо те порождения Пустоты, которых пожирают иные, не прекращают свое существования. Их души продолжают существовать внутри тех, кто пожрал их. А когда тот погибает, души сии могут обрести свободу и вновь стать отдельными сущностями. Я к чему: покончив с Зеромусом, мы все еще можем спасти Аздаю. А для этого мы должны напомнить ей о том, кто она такая».

Обратившись к Вртре, молвила Зеро: «Когда придет время, ты должен будешь воззвать к ней. Всем своим естеством». «Твои слова вселяют в меня надежду», - отвечал дракон. – «Спасибо тебе».

«Наша цель очевидна: покончить с Зеромусом», - резюмировала И’штола. – «Конечно, тревожит то, что родилось сие порождение Пустоты из эфира Зодиарка, но – с другой стороны – оковы, сдерживавшие того прежде, могут оказаться действенны и здесь». Герой поведал сподвижникам о своем недавнем разговоре с Уриангером, и вздохнула И’штола: «Понятно... Печать может не продержаться долго... Стало быть, нужно спешить». «Можем ли мы позволить этой твари переместиться в Исток и прикончить ее здесь?» - предложил Эстиньен. «Если так поступим, душа Аздаи окажется потеряна в эфирном море», - отметила И’штола. – «Если хотим, чтобы она уцелела, то должны покончить с Зеромусом именно в Тринадцатом».

«Но как возможно одержать верх над столь могущественным противником?» - задалась вопросом Зеро. «Все просто», - заверила ее И’штола. – «Всесокрушающей Тьме мы должны противопоставить столь же всесокрушающий Свет. А мы знаем об одном мире, коий переполняет Свет. Решение вопроса о том, как направить Свет в нужное русло, предоставьте мне. Уверена, мы сможем изыскать способ».

Мико’те вознамерилась заняться приготовлениями незамедлительно...

Созерцал Голбез кратер, клубилась в котором предвечная Пустота.

«Зеромус восстал, но пока еще не обрел пика своего могущества», - произнес он. – «Пройдет какое-то время, прежде чем сможет он прорваться за завесу. Но что означает это мгновение в сравнении с долгим путем, который я уже успел преодолеть».

Вспоминал Голбез, как много эонов назад взял в руки шлем своего погибшего друга... вобрав в себя боль утраты...

«Я обещал тебе тогда, обещаю и сейчас», - изрек Голбез, созерцая сферу опустошенной Пустотой планеты. – «Они станут исполнять оды во славу Голбеза – того, кто разорвал цикл и принес избавление миру».

...Фоуршено и ассистенты профессора Клаудьена призвали Воителя Света в Айтиаскоп, дабы поделиться с ним результатами последних своих изысканий.

«Предлагаю перейти прямо к сути», - без обиняков заявил Фоуршено. – «А именно – к местонахождению профессора Клаудьена, о котором не было никаких вестей после того, как направился он в Азис Лла. Последующая экспедиция обнаружила воздушный корабль близ Эфирохимического Исследовательского Комплекса. Судно принадлежало профессору, но самого его обнаружить не удалось. Однако нашлись свидетельства того, что кто-то – возможно, сам профессор, - сумел проникнуть внутрь комплекса. Но здесь след его обрывался – фигурально. Как будто целый сектор комплекса был попросту стерт из сущего – или перемещен... куда-то. Мы полагаем, что в эфирное море. Именно там комплекс аллаган был преобразован в залы Пандемониума».

«То есть, профессор Клаудьен там? В этой крепости?» - поразились ученые, и Фоуршено утвердительно кивнул: «Так мы считаем. И хотим, чтобы ты, Воитель Света, отправился в эту твердыню и попытался отыскать его». Герой заверил собеседника: он немедленно отправится в Пандемониума!

Фоуршено предупредил Воителя Света: из врат крепости выступила неведомая сущность, принявшая пожирать эфир в окрестных пределах. «Ее нужно остановить!» - ужаснулись ассистенты. – «В эфирном море пребывают души умерших – из него рождаются все новые создания. Если поток эфира окажется нарушен, сама жизнь на нашей планете может прекратиться!» «Именно», - подтвердил Фоуршено, обратился к герою: «Посему эта задача имеет наивысший приоритет».

Фоуршено протянул Воителю Света кристалл памяти, найденный на воздушном корабле Клаудьена; возможно, артефакт прольет свет на тайны, окружающие Пандемониум.

...Ученые-шарлаяне изыскали способ переместить Воителя Света к Вратам Пандемониума, где сошелся тот в противостоянии с таинственной сущностью, поглощающей эфир, - Кокитосом.

И, когда пала та, весь поглощенный ею эфир вновь вернулся в эфирное море. Предстала пораженному герою женщина, облаченная в серую ризу, представилась: «Я – Атена, главная стражница Пандемониума. Супруга Лахабри, мать Эрихтониоса. Именно я заново воссоздала Пандемониум в сей реальности. Фигурально выражаясь, я – источник всех твоих недавних бед. Признаться, не думала, что встречу тебя в эту эпоху. Но оно и к лучшему. Твои деяния в прошлом произвели на меня неизгладимое впечатление. Я знаю, что Лахабри рассказал тебе обо мне. Все, что я сделала, было сделано исключительно из научного любопытства. И оно все еще гложет меня – даже после перерождения. Потому я прошу выслушать меня, а уж после решать – стоит ли обнажать оружие».

«Верни Клаудьена!» - потребовал герой. «Клаудьена?..» - озадачилась Атена. – «А, это тот исследователь, который ступил в Азис Лла. Он нужен мне для моей работы. Не волнуйся, я бережно отношусь ко своим инструментам. Особенно, такими, которые позволят мне обрести божественность».

Воитель Света продолжал настаивать, и Атена нахмурилась: «Ты столь же упрям, как и Лахабри. Я искренне с тобой говорю, но ты не желаешь слышать смысл, который вкладываю я в свои слова. Возможно, тебе больше подойдет иной наставник... К счастью, у тебя уже есть инструменты, которые позволят мне создать его».

Кристалл памяти, находящийся в суме героя, воссиял, и заключила Атена: «В этом артефакте пребывают воспоминания Лахабри и Эрихтониоса». Оные Атена воплотила в форме двух сущностей, и зрел Воитель Света возникшие пред собой фигуры.

«Но... как?» - поразился Эрихтониос, узрев мать. – «Где мы?» Проигнорировав вопрос, Атена пояснила герою: «Наверняка эти двое смогут много рассказать тебе обо мне, и к их словам ты прислушаешься. Возможно, ты лучше сможешь понять меня... и мое желание обрести божественность... Есть еще один, но с его душой... непросто взаимодействовать. Однако и с текущими манифестациями воспоминаний я могу создать нечто презентабельное. Ты занимаешь свое место в моем замысле. И, думаю, со временем осознаешь, что взаимодействие – лучший путь вперед для нас».

Атена исчезла, и Лахабри, обернувшись к Воителю Света, молвил: «Я не очень понимаю, где именно мы оказались, но я не удивлен, увидев тебя здесь. Но сейчас у меня больше вопросов, нежели ответов – возможно, ты мне поможешь справиться с этой неприятностью».

Герой просветил Лахабри и Эрихтониоса касательно того, где именно они оказались. «Подумать только: кристалл заключал в себе наши воспоминания...» - покачал головой Эрихтониос. – «Да, многое нужно осмыслить, - хотя бы то, что явился ты из далекого будущего. Я искал тебя какое-то время, но безуспешно. Теперь понимаю, почему... Я весьма удивлен: в нашу эпоху случились Последние Дни, но... мы в будущем, и мир продолжает свое существование. Неужто мы изыскали способ спасти планету?»

Воитель Света замешкался с ответом, и заключил Лахабри: «Похоже, на подобные вопросы нет простых ответов. Что ж, будем счастливы от осознания того, что жизнь продолжилась в каком-то виде – но, возможно, цельную картину произошедшего узнать нам не суждено. Однако – как бы то ни было – необходимо защитить это будущее от козней Атены. Сим и будем руководствоваться. Можем, и мы инструменты, созданные Атеной лишь для того, чтобы иметь возможность говорить, но мы освободимся от ее контроля и покончим с ее непомерными амбициями».

«Интересно, как она узнала о наших отношениях с сим героем», - задался вопросом Эрихтониос. «Возможно, каким-то образом она могла наблюдать за событиями в Пандемониуме – или во время их, или же после», - предположил Лахабри. – «В любом случае, ее знания значительно превосходят те, которыми обладаем мы... и сей пробел нам следует восполнить незамедлительно».

Ассистенты профессора Клаудьена, также переместившиеся в эфирное море и ныне наблюдающие за манифестациями древних, с готовностью вызвались просветить их по всем интересующим вопросам.

«Предлагаю начать с Атены, чья жажда знаний ставит под угрозу все живое в этом мире», - вымолвил Лахабри, и Эрихтониос согласно кивнул: «Ее желания не изменились. Она все еще желает обрести божественность, чтобы познать тайны жизни». «Все верно, но Атена понимает божественность по-своему», - добавил Лахабри. – «По ее разумению, божество способно создавать души по своей воле. Площадкой для своего эксперимента она избрала эфирное море, ибо здесь пребывает практически бесконечный источник эфира». «Даже если это будет означать гибель всего живого, она намеревается продолжить свои труды», - мрачно произнес Эрихтониос. – «И ни о чем ином не мыслит... Воплощаясь в этом мире, мы зрели на мгновение Атену. Ее улыбка, ее голос... ничуть не изменились. Даже не сознавая того, я ощутил... тягу к ней».

Обратившись к Воителю Света, Лахабри просил его ступить во врата Пандемониума и разыскать Атену. Передав Лахабри кристалл памяти, герой устремился к твердыне...

Лахабри же поинтересовался у ассистентов: говорит ли им что-нибудь термин «орасит»? «Орасит?» - задумалась одна из исследователей, лалафелка Немжижи. – «Да, мы видели упоминания о нем в легендах об Ивалисе – в преданиях, относящихся к аскианину Лаха...» Она осеклась, выразила мысль иначе: «...В преданиях, относящейся к сущности, именуемой ‘аскианином’. Этот индивид ассоциировался с черным ораситом, Сердцем Сабика, - источнике огромной силы». «Понято...» - вздохнул Лахабри. – «Значит, история эта прошла сквозь века».

...Стоило Воителю Света проследовать во врата Пандемониума, как приветствовал его Темис, молвив: «Я знал, что мы встретимся вновь». Герой дар речи утратил, взирая на Темиса, и улыбнулся тот: «Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я тоже сперва озадачился. Видишь ли, я не истинный Темис. Я был создан Атеной – из одной из множества душ, находящихся в ее распоряжении. Я – лишь иллюзия, сотворенная из воспоминания, и не более реален, чем Лахабри или Эрихтониос... Но, как понимаю, я отказался в далеком будущем. Будущем, в котором Атена вновь жива, хоть и не понимаю я, каким способом она возродилась. И ты здесь, чтобы остановить ее ... Увы, помочь тебе я не могу. Моя создательница создала меня таким образом, чтобы не смог я помешать ее интересам. Посему я могу лишь предупредить тебя... Мы сразимся, это неизбежно. Помни, я – всего лишь иллюзия, и не стоит лить срезы обо мне».

«Мы можем освободить тебя!» - воскликнул герой, и Темис улыбнулся с грустью: «Благодарю за этот порыв, но, боюсь, власть Атены над моим разумом незыблема... Но я прошу тебя внимательно выслушать совет, который я дам тебе. Атена приготовила новое вместилище, чтобы заместить Эрихтониоса, дабы стать божеством. С помощью душ, почерпнутых из моря эфира, она усиливает собственную эссенцию. Однако души слабы, рассеяны. Она сомневаются в том, что подойдут те для претворения в жизнь ее замыслов, посему она обратила взор свой на тебя. Несмотря на то, что эфир твой истощен, ты сумел одержать верх над Гефайстосом, и Атена жаждет узнать секрет твоей силы. С этой целью она подготовила эксперимент. Тебе предстоит сразиться с созданием Атены, дабы получила она желаемые сведения».

На глазах изумленного Воителя Света область крепости обратилась в монстра, поистине исполинских размеров...

«Ныне безжизненный камень Пандемониума наделен душой», - заключил Темис, созерцая чудовище. – «Атена стала сильнее после смерти своей от руки Лахабри. Несмотря на то, что души, творимые ею, несовершенны, они всецело подвластны ее воле. Знаю, ты прикончишь этого монстра... а после сразишься со мной... Делай то, что должен, ибо это – единственный способ остановить Атену».

...Воитель Света сошелся в противостоянии с обретшим душу воплощением Пандемониума, разрушил его...

Темис поздравил героя с победой, и, объявив, что станет ждать его за последними вратами Пандемониума, ныне распахнутыми, исчез. Подоспели к Воителю Света Лахабри и Эрихтониос. «Прости, что не смогли прийти раньше», - вымолвил Эрихтониос. – «Это место ограждает какая-то темная энергия, и нам понадобилось сделать необходимые приготовления».

Герой поведал двоим обо всех своих приключениях в Пандемониуме, и изрек Лахабри задумчиво: «Если Атена наблюдала за прошлыми событиями в Пандемониуме, то не могла не заметить Элидибуса. Мало кто столь искусен в магии, как посланник. Стало быть, она нашла в эфирном море его душу и создала на ее основе свою марионетку». «Но неужто Темис был прав, и она наделила Пандемониум душой?» - Эрихтониос никак не мог уверовать в подобную возможность. – «Вдохнуть жизнь в то, что жизни лишено... Изыскания Атены приближаются к завершению. Однако есть у нас идеи о том, как можно остановить ее. Кристалл, именуемый Сердцем Сабика, может стать ключом к этому... Исследователи коротко рассказали нам о череде событий, приведших к нынешней эпохе. О расколе планеты, появлении аскиан и бедствиях, которые обрушили они на этот мир... Мы сочли бы все это фантазиями, если бы в рассказе не было упомянуто название, знакомое Лахабри».

«Сердце Сабика», - подтвердил Лахабри. – «Тайна могущества Совершенного Орудия – в частности, заклинания ‘Ультима’, - а также источник нераскрытой тайны. Нам было сказано, что полководец Гарлеанской Империи получил сей орасит от аскианина, дабы завершить создание Совершенного Орудия. Личность таинственного индивида остается неведомой». Воитель Света пожал плечами: не следует знать Лахабри имя аскианина, ведь это приведет его в полное смятение...

«Но сейчас куда важнее Сердце Сабика», - продолжал Лахабри. – «Оно было создано Атеной в то время, как оставалась она со Словами Лахабри. Это было еще до возведения Пандемониума. Она явила нам кристалл, утверждая, что заключено в нем огромное могущество. Атена назвала кристалл ‘ораситом’ и приступила к его изучению. Так началась история Сердца Сабика».

«Но что такое орасит?» - спрашивал герой. «Мы предполагаем, что исходит он не с нашей планеты», - отвечал Лахабри. – «Больше о нем ничего не известно. Много позже мы выяснили, что орасит усиливает желания тех, кто к нему прикасается. Это объясняет действия Атены, случившиеся после обретения ею кристалла... Увы, осознание сие пришло слишком поздно. К тому времени, как я вознамерился сокрыть от мира орасит и его тлетворное влияние, Атена уже приступила к претворению в жизнь своего замысла».

«Что стало с Сердцем Сабика?» - вопросил Эрихтониос. «Покончив с Атеной, я забрал его из ее лаборатории», - молвил Лахабри. – «Плотность эфира, заключенного в кристалл, превосходила все, что видел я прежде. Я осознавал, сколь разрушителен может оказаться сей артефакт, но дальнейшие исследования его были невозможны. Потому я решил сохранить его у себя... Возможно, в кристалле хранились воспоминания самой Атены, но доподлинно определить это я не мог. Если она заключила в орасит какой-то механизм, способный облечь воспоминания в физическую форму... так, как проделала с нами...» «...Она могла возродиться», - резюмировал Эрихтониос. «Ирония в том, что я оберегал ее воспоминания с целью защиты планеты», - мрачно произнес Лахабри. – «Судьба всегда наказывает за ошибки... Но сейчас мы должны задаться вопросом о том, как именно сумела Атена пробудиться в эту эпоху. При каких обстоятельствах был замечен кристалл?»

«Во время моего сражения с Совершенным Орудием», - отвечал Воитель Света, и Лахабри кивнул, молвив: «Я так и думал. Если во время твоего противостояния с Совершенным Орудием рядом находился аскианин, он, должно быть, забрал Сердце. Позже аскианин сей пал в так называемом ‘Эфирохимическом Исследовательском Комплексе’». «Так, где и исчез профессор Клаудьен!» - воскликнул Эрихтониос. «Верно», - подтвердил Лахабри. – «Профессор был занят поиском эфирных эманаций, походящих на те, кои исходили из кристалла памяти, которым обладал он. Эманаций, принадлежащих Сердцу Сабика. То, что после случилось пробуждение Атены, - не случайность».

«Но почему Клаудьен мог вернуть ее к жизни?» - недоумевал Эрихтониос. – «Неужто разум его находился под чужим контролем?» «...На этот вопрос у нас ответа пока нет», - отвечал Лахабри. – «Несмотря на то, что сущность Атены воссоздана на основе воспоминаний, отсутствие физического воплощения не уменьшило ее магические силы. Должно быть, она нашла для сущности своей подходящее вместилище. Если верить Элидибусу, она стремится к божественности – и весьма близка к успеху».

Обернувшись к Эрихтониосу, продолжал Лахабри: «Твое тело было единственным, способным сдержать огромную силу, требующуюся Атене, но оно давным-давно обратилось в прах».

Древние напомнили герою: ждет того противостояние с Темисом, а затем – вероятно, с Атеной, на поводке у которой остается Элидибус. «...Есть у меня одна теория», - произнес Эрихтониос. – «Если Темис обрел манифестацию на основе своих воспоминаний, он попытается внять гласу разума. Нам нужно лишь вырвать его из-под власти Атены, и вернем мы былого союзника. Когдва я находился под контролем Гефайстоса, ты приложил все усилия, чтобы освободить меня. Я прошу тебя поступить так же с Темисом. Несмотря на то, что никто из нас не является реальным в общепринятом смысле, я чувствую, что это должно быть сделано. Темис не желал быть нашим врагом».

«Если отринуть сентиментальность Эрихтониоса, помни, что Элидибус может обладать ценным знанием», - добавил Лахабри. – «Здорово было бы задать вопросы ему, освободившемуся от магического воздействия. Агдистис сумела вырваться из своих уз лишь в последние мгновения, посему предположу, что хватка Атены слабеет в час сражения. Возможно, тот же принцип позволит освободить и разум Элидибуса... Но помни: наша природа очень хрупка. Если сущность его помещена во вместилище, с которым ты сойдешься в бою, я уверен, что долго оно не продержится. Если останется сущность в ослабленном состоянии продолжительное время, ее эфир может рассеяться и вернуться в эфирное море. Тебе следует действовать быстро».

...Воитель Света проследовал во врата Пандемониума, где сошелся в противостоянии с Темисом. Будучи повержен, обрел тот контроль над своим «я». «Я знал, что магия Атены усиливает желания тех, над кем распространяет она свою власть, но и помыслить не мог, каким из моих желаний она решит воспользоваться...» - обратился Темис к герою. – «То было мое желание познать твою природу. Полагаю, любопытство простиралось и на вопрос, кто из нас выйдет победителем из возможного поединка».

Эфир, составлявший манифестацию Темиса, начал рассеиваться, возвращаясь в эфирное море. «Не печалься, друг», - вымолвил Темис, очертания которого бледнели. – «Эти несколько мгновений трезвости рассудка – куда больше того, на что я мог рассчитывать».

Воитель Света направил свой эфир на сохранение сущности Темиса, восполняя утраченный тою эфир. «Я – Элидибус...» - прошептал тот. – «Посланник... Посему мне суждено вынести приговор Атене, которая своими желаниями ставит под угрозу хрупкое равновесие, поддерживаемое нами. Клянусь, я останусь непоколебим в исполнении долга своего».

Темис и Воитель Света вернулись к дожидающимся их Лахабри и Эрихтониосу. Темис с готовностью просветил сподвижников деталями замысла Атены – теми, которые были ему ведомы. «Атена обладает вместилищем, которое может послужить ей в создании божества», - говорил он. – «Это Клаудьен. Так случилось, что тело его идеально подходит для замысла Атены... Создание индивида требует не только тела, но и душу наряду с разумом. Мы созданы на основе памяти наших древних сущностей, и – благодаря наполнению эфиром – обрели на основе исторгнутых из эфирного моря душ манифестации. Физических тел у нас нет, однако при этом мы наделены способностью чувствовать окружающий мир. С Атеной же все иначе. Она поместила свои воспоминания в душу Клаудьена, заполучив и ее, и тело ученого... Но даже она способна совершить ошибку. После раскола тела и души смертных стали более хрупки, и этот факт не позволяет Атене претворить свое желание в жизнь окончательно и бесповоротно».

«Поэтому и обратила она взор свой на Воителя Света...» - догадался Эрихтониос. – «Силой он превосходит даже тех, кто славился могуществом своим в нашу родную эпоху». «Внимательно наблюдая за ним в бою, Атена надеется понять источник этой силы и использовать его, чтобы усилить собственное вместилище», - подтвердил Темис. – «Лишь тогда случится кульминация в ее изысканиях».

«Возможно ли отделить разум Атены от тела Клаудьена?» - осведомился герой. «Сложно, но возможно», - отвечал ему Лахабри. – «Атена может подчинить себе чужую душу, но не способна лишить ее воли. Если дух Клаудьена пробудится и осознает факт своего пленения, то, возможно, и сумеет вырвать тело из хватки сущности Атены».

«Но мы до сих пор не знаем, почему она выбрала Клаудьена...» - напомнил остальным Эрихтониос. – «Что в нем такого особенного?» «Я никогда не разговаривал с Клудьеном, однако стал свидетелем одного инцидента», - отметил Темис. – «Когда Атена насаждала вместилищу свою волю, она назвала его именем ‘Эрихтониос’». «Что?!» - изумился Эрихтониос, а Лахабри помрачнел, молвив: «Как я и думал... Темис, твои слова могут дать нам ключ к спасению Клаудьена. Во-первых, Воителю Света придется сразиться с Атеной – она должна стать уязвима, как Элидибус. Но наша противница пребывает на грани обретения божественности. И нас она может уничтожить мгновенно».

О том, как именно противостояние с Атеной поможет им вызволить Клаудьена, Лахабри обещал рассказать сподвижникам позже.

Воитель и Темис выступили к внутренним пределам Пандемониума, а Эрихтониос обратился к Лахабри, поинтересовавшись: «Скажи, если бы она не нашла орасит и не попала под влияние этого камня... могла бы жизнь ее остаться прежней? Могла ли она быть для меня матерью?» «Я тоже задаю себе эти вопросы», - признался Лахабри. – «Но ответов у меня нет».

...В центральной зале Пандемониума схлестнулся Воитель Света с манифестацией Атены, поверг сие могущественное создание. Примкнули к герою Лахабри, Эрихтониос и Темис, воззрились на ослабленную Атену. «Много лет я оставалась в заключении в кристалле», - прошептала та. – «И теперь, когда готова осуществить мечту, вы встали у меня на пути». «Моя мечта – всего лишь эгоистичные амбиции», - бросил Эрихтониос в ответ. – «Претворение его в жизнь выгодно лишь тебе, и никому боле. Почему, Атена?! Что ты хотела найти в конце пути к божественности?»

«Это неважно», - произнес Лахабри. – «Факт состоит в том, что она презрела интересы планеты». «И я все равно хочу услышать ее ответ», - настаивал Эрихтониос. – «Хочу понять, почему мать отринула нас».

С трудом Атена поднялась на ноги, бросила сыну: «Как это на тебя не похоже, Эрихтониос. Прежде ты так не допытывался!.. Обретя гипотезу, мудрая женщина может истово желать лишь одного: ее неоспоримого доказательства! Моя теория заключалась в том, что любой истинный бог зрит нас несовершенными, посему избавит нас от недостатков, создав нечто более... великое. Доказательство сего пошло бы во благо всей планете! Я бы дала ей совершенных пастырей, и обрел бы наш мир подлинно величие».

«Ты бы уничтожила при этом всю жизнь на планете!» - выкрикнул Эрихтониос, поражаясь безумию речей матери, но та лишь плечами пожала: «В этом я ничуть не отличаюсь от наших сородичей. Сколько живых существ создали мы на протяжении эонов? Подобные создания обрекают своих несовершенных предшественников на забвение. Да даже и без нас природа сделала бы то же самое. Если конечная цель одна и та же, разве чем-то хуже достичь ее, полагаясь на божественное направление? Нет, не думаю».

«Полагаю, подобные стремления сделал чрезмерно притягательными орасит», - заключил Лахабри. – «Но он не смог бы создать их на ровном месте. Нет, Атена действительно верила в это». «Какое вы право имеете судить меня?» - бросила Атена, обернулась к Эрихтониосу: – «Ты всего лишь вместилище для моего совершенного творения – только и всего. На сем твое назначение завершается. Моя единственная попытка заключалась в том, что я оставила тебе душу». «О чем ты?..» - вопросил Эрихтониос. «Бедняга, у тебя всегда было плохо с очевидными выводами», - ухмыльнулась Атена. – «Я родила тебя по одной-единственной причине: чтобы стал ты моим инструментом. И – как любой инструмент – я заточила тебя исключительно для своих нужд, дабы смог ты в назначенный час вобрать в себя мою сущность. Конечно, я создала тебя достаточно податливым к своим требованиям, и удостоверилась в том, что будешь ты питать чувства к своей дорогой матери. Но, похоже, этого оказалось недостаточно...»

«Ты создала мои чувства?» - выдохнул Эрихтониос в изумлении. – «Ты создала мальчика, неспособного творить простейшие заклинания. И все равно упрямо цепляющегося за ризу матери. Я с самого рождения был обречен...» «Но ты отвергаешь ее замысел!» - напомнил ему Темис. – «Ты – нечто, куда большее, нежели ее изначальная задумка!» «Мне все еще больно от ее слов», - признался Эрихтониос. – «Но с болью приходит осознание: она недостойна стать богиней!»

«Ты так же упрям, как и глуп!» - бросила сыну Атена. – «Если этой планете не стать моей, значит, существование ее бессмысленно!» Она стремительно сотворила заклинание, и, хохоча, наблюдала, как возникает в воздухе сфера, исполненная темных разрушительных энергий.

«Она пытается уничтожить эфирное море и пресечь цикл жизни!» - осознал Темис. «Она этого не сделает», - постановил Эрихтониос, и, выступив вперед, отчеканил: «Перед битвой Лахабри сказал, что я – ключ к завершению всего этого. Да, я – всего лишь иллюзия, но душа моя по прошествии тысячелетий обрела иное вместилище. То, чьим телом Атена пользуется как своим собственным. Многое из того, чем я некогда был, некогда пребывает в нем. И, если воспоминания мои воссоединятся с сущностью, резонанс может оказаться достаточно силен, чтобы пробудить его разум».

«Но сущность Атены все еще пребывает в этом теле!» - воскликнул Темис. – «Что же станет с тобой?!» «Не знаю, но, если сумею пробудить душу, возможно, преодолею хватку Атены», - отвечал ему Эрихтониос. – «Лучшего шанса у нас не будет. Всю жизнь я наблюдал, как другие смотрят на меня свысока, но я продолжал искать свое назначение. И лишь теперь нашел». «Решение за тобой», - коротко кивнул Лахабри. – «Делай то, что считаешь правильным, сын мой. Я знаю, что буду гордиться тобой».

«Не смей, Эрихтониос!» - зло бросила Атена, но сын ее вытянул руку к магической сфере, молвил: «Ты боле не властна надо мной. Жизнь моя принадлежит лишь мне... и я нашел свою настоящую семью!»

Обратившись в поток чистейшей энергии, Эрихтониос метнулся к Атене... вырывая занятое ею вместилище из-под власти матери. Магическая сфера исчезла... и зрел Воитель Света распластавшиеся на платформе Клаудьена и Атену. Воплощение последней медленно развоплощалось...

Пандемониум содрогнулся; манифестация его была создана волей Атены, и теперь разрушалась.

Темис и Лахабри переместили остающегося без чувств Клаудьена и Воителя Света прочь из эфирного мора. Угасая, сущность Атены осознавала, что просчиталась в одном: она даже не мыслила о том, что Эрихтониос выступит против нее.

Возникла близ нее призрачная фигуры сына, и обратилась к тому Атена: «Хочешь сказать мне что-то еще? Или решил вернуться в лоно дорогой матери? Возвращаешь мне Клаудьена?» «Нет, я – всего лишь крохи твоих воспоминаний», - отвечала манифестация Эрихтониоса. – «Я наблюдаю за тем, как сотворенное тобою зло разрушается, погребая тебя под своим весом». «До самого конца ты остаешься совершенно бесполезен...» - процедила Атена, и Эрихтониос парировал: «А кто сделал меня таким?»

...Переместившись в Айтиаскоп, Воитель Света, ассистенты профессора, а также манифестация Лахабри наблюдали, как воплощение Пандемониума в эфирном море исчезло в ярчайшей вспышке.

«Хочу поговорить с тобой об одном вопросе, меня тревожащем», - обратился Лахабри к герою. – «Немжижи рассказывала нам о событиях, приведших к нынешней эпохе, и случайно упомянуло имя одного из аскиан... Лахабри. Она настаивала на том, что между мной и сим аскианином нет никакой связи. Но я услышал, что Лахабри воспользовался Сердцем Сабика, чтобы сеять хаос в мире, и я не готов отрицать столь явную взаимосвязь между нами. Ты – единственный, кто лично встречал этого аскианина. Мы с ним – один и тот же индивид? Неужто мне уготовано оставаться в тенях и сеять разрушение?»

«Не уверен», - ушел от прямого ответа герой. «Какой дипломатичный ответ», - с горечью усмехнулся Лахабри. – «Я понимаю, что аскиане используются чужие тела, дабы претворять в жизнь свои замыслы, посему невозможно сказать, кто они на самом деле... Эти аскиане – или Святейшие – были безжалостны в своем замысле воссоединения расколотых миров. Я узнал лишь о малой толике их деяний, и все же мне сложно осознать то дно, на которое они готовы были опуститься ради своих целей. Избрать путь зла – ради планеты... признаю, при определенных обстоятельствах я мог бы принять подобное решение. Уверен, с годами моя приверженность долгу ничуть не уменьшится. Невзирая на то, что может быть утрачено, я продолжу считать Сердце Сабика лишь инструментом, необходимым для достижения моих целей. Не заботясь о том, что таится внутри инструмента, я высвобожу силы, лежащие за пределами моего разумения... и останусь слеп к последствиям своего деяния».

Вскоре профессор Клаудьен пришел в себя, признался сподвижникам: «У меня сохранились обрывки воспоминаний о произошедшем. Воитель Света противостоял Атене и одержал победу». Ученый обернулся к Лахабри, молвил: «Во мне остаются воспоминания Эрихтониоса о тебе. Посредством насаждения железной дисциплины ты надеялся вырастить сына равным себе, но горнило, в которое ты его поместил, оставило незаживающие шрамы. И все же твои действия не были продиктованы эгоизмом. Ты все делал во имя долга». «Хватит», - прервал профессора Лахабри. – «Хоть и обладаешь ты воспоминаниями Эрихтониоса, ты – не он. Переродившись, ты стал чем-то совершенно другим, и принадлежишь ты этой эпохе. Посему я – твой враг. А к врагам негоже проявлять симпатию».

«Я бы никогда не стал оправдывать действия аскианина», - заверил его Клаудьен. – «Но ты – Лахабри, из Конвокации. Ты приложил все усилия, чтобы спасти нас от Атены. И за это заслуживаешь нашей благодарности». «...Что ж, хочешь обманывать себя, значит, так тому и быть», - проворчал Лахабри. – «Моя позиция остается неизменной».

Лахабри обратился к Воителю Света, произнес: «Самое трудное позади, но не все тайны Пандемониума были явлены тебе. Например, личина того, кто освободил Гефайстоса и запустил всю цепочку событий. Ответ на сей вопрос можно отыскать лишь в далеком прошлом... Однако я настаиваю на том, чтобы ты умолчал о судьбе Атены. Сомневаюсь, что это повлияет на мои решения, но ты не должен давать нам те сведения, которые мы не можем обрести самостоятельно... А теперь я последую за сыном».

С этими словами манифестация Лахабри исчезла, и эфир, ее составляющий, вернулся в эфирное море.

...Герой же переместил сущность свою в далекое прошлое, проследовал во врата Пандемониума, где разыскал Лахабри наряду с Эрихтониосом и Темисом. Последний сообщил Воителю Света: он передал контроль над Пандемониумом Лахабри.

«С помощью Лахабри мы изучили записи Атены, относящиеся к исследованиям гемитеосов», - рассказывал Темис. – «На основе их мы сумели восстановить разум и тело Гегемоны». «Но работы остается предостаточно», - добавил Эрихтониос. – «Восстановить повреждения, причиненные комплексу, набрать новых стражей... Путь долог, но мы уверенно идем по нему. Думаю, вскоре Пандемониум вновь станем таким, как прежде».

«Прежде, чем это случится, остается решить пару вопросов», - произнес Лахабри, и трое с удивлением воззрились на него. – «Первый касается непосредственно Пандемониума, второй же вопрос – личный. Пока не разрешить их, вперед двигаться я не смогу».

Лахабри провел Воителя Света, Эрихтониоса и Темиса в помещение, находилась в котором Гегемона, и, велев троим ни в коем случае не вмешиваться, направился к женщине. «Ты ведь служила в Пандемониуме со времен Атены?» - обратился он к ней. – «Теперь, когда Агдистис больше нет, ты становишься старшей среди стражей. Посему ты должна узнать тайну, ведают о которой немногие... Отделение Гефайстоса от меня потребовало толику моей души. Необходимая жертва, но оказала она немалое влияние на мои магические силы. Теперь я – лишь бледная тень того, кто некогда был назван Лахабри. Я не могу надеяться творить магию, подобную той, с помощью коей Гефайстос сковал разумы стражей, - не говоря уже о том, чтобы развеивать сии чары».

«Не стоит отчаиваться, мастер Лахабри», - молвила Гегемона, но Лахабри покачал головой: «Это не отчаяние, а правда. Я говорю об этом не для того, чтобы вызвать у тебя некую симпатию к себе. Гефайстос оставил после себя потрясающие результаты исследования. Согласно им, для того чтобы обратить вместилище в гемитеоса, необходим полный контроль над его разумом. Как ты знаешь, подобная волшба зиждется на сильных эмоциях жертв. В случае с Гесперосом и Агдистос то было уважение с их стороны ко мне. Так, обретя свободу, Гефайстос предпринял шаги, дабы ввергнуть Пандемониум в хаос. Стражи стали для него первыми целями, ибо внимание их было рассредоточено... Но следует обратить внимание на то, что своими силами вырваться из заточения Гефайстос не мог. На протяжении долгих дней я размышлял о том, кто мог вызволить его. Я смог прийти к заключению: замыслы Атены начали претворяться в жизнь очень, очень давно, когда она распространила свой контроль на разум одной из почитающих ее последовательниц...»

Лахабри буравил собеседницу пристальны взглядом, цедя слова: «Гегемона... Никто не ставит под сомнение тот факт, что обязанности свои ты ревностно исполняешь и предана Пандемониуму. Но то не веришь в то, что я достоин возглавить сей комплекс, верно? Ты верна не моему видению Пандемониума, но видению Атены!»

Гегемона начала что-то лепетать в свое оправдание, но магия Лахабри обездвижила женщину. «Я могу ощущать воздействие Атены, но бессилен развеять его», - произнес Лахабри, разглядывая алый кристалл, коий сжимал в ладони. – «Посему я принял решение. Принимая во внимание то, что будет лучше для нашей планеты. Дабы создать лучшее будущее, я должен вновь обрести утраченные силы. Смотри внимательно, ибо зришь ты истинного Лахабри!»

Лахабри пробудил магию кристалла, вбирая в себя заключенные в нем энергии. Алый символ возник пред лицом древнего, а тело Гегемоны объяло пламя...

В беспамятстве Гегемона распласталась на каменном полу, а Лахабри заверил сподвижников: стражница жива, и урок сей она запомнит.

Гегемона пришла в себя, растерянно огляделась по сторонам. «Она боле не марионетка Атены...» - осознал Темис, и Лахабри подтвердил: «Она может все еще злиться на меня, но это риск, на который я был вынужден пойти. Наша планета требует твердую руку, и ныне я способен направлять ее в будущее. Боле я позволю Пандемониуму отвратить взор свой о истинной цели».

Обратившись к Гегемоне, Лахабри просил ту возобновить свое служение в качестве главной стражницы Пандемониума. Растроганная оказываемым ей доверием, Гегемона клятвенно заверила Лахабри в том, что вернет комплексу былую славу – во имя павших товарищей.

Эрихтониос и Темис созерцали Лахабри, сознавая, что стал тот прежним: решительным и неумолимым. Но – в отличие от Атены – ставит Лахабри своим священным долгом благоденствие планеты. «А если убеждения Лахабри дрогнут, посланник направит его на прежний курс», - тихо произнес Темис, и Эрихтониос согласно кивнул: «Я пойду по этому пути вместе с ним. Отныне узы наши нерушимы, и – как его сын – я стану поддерживать Лахабри в грядущие дни».

Лахабри заверил Воителя Света в том, что отныне решимость его несокрушима, и просил героя придерживаться тех же принципов. Пусть и следует они разными путями к целям своим...

...Воитель Света вернулся в родное время, приблизился к Темису и Клаудьену. Последнего Темис уже успел ввести в курс последних событий. «Я получил ответы на множество своих вопросов», - сообщил профессор герою. – «В частности, о странных эфирных эманациях, исходящих от Азис Лла. Очевидно, то была Атена, остающаяся в заключении, но пытающаяся найти того, кто заменит Эрихтониоса... стремящаяся обрести тело, занимает которое ныне его душа».

«Скажи, когда ты впервые нашел кристалл, ты не сумел услышать глас воспоминаний, в нем заключенных?» - осведомился Темис, и отвечал Клаудьен: «Сей шепот я услыхал уже тогда, когда занялся изучением кристалла». «Контакт с кристаллом должен был пробудить воспоминания, но, похоже, время каким-то образом изменило душу Эрихтониоса», - предположил Темис, размышляя. – «Возможно, эфирный резонанс в этом случае был постепенным процессом. Однако связь с душой Эрихтониоса сделала тебя уязвимым к голосу Атены. Очевидно, решение отправиться в Азис Лла было не твоим – все дело в воздействии Атены на твой разум».

«Я помню навязчивую мысль о том, что должен отправиться в это путешествие в одиночку», - нахмурился Клаудьен. – «Обычно подобное безрассудство мне не свойственно. И, хоть выбор мне и не принадлежал, все же мне стыдно за свои действия». «Размышления о своих деяниях – признак взросления», - философски отметил Темис. – «Хоть и не должны мы винить себя за то, что находится за пределами нашего контроля... Даже гениальнейший исследователей не сумел бы догадаться, что голос, доносящийся из кристалла, принадлежит личности, от которой ты унаследовал душу».

Клаудьен кивнул, соглашаясь, обратился к Темису и Воителю Света, молвив: «Остался лишь последний вопрос – насчет кристалла, с которого все и началось. Свечение занялось в нем – возможно, дело в некоем новом воспоминании, стремящемся к поверхности. Я уже давно размышляю над тем, почему Лахабри или Эрихтониос изначально решили оставить подобный кристалл. Думаю, я смогу пробудить воспоминание, заключенное в кристалле».

Клаудьен пробудил заключенное в кристалле воспоминание, и зрели трое призрачный образ Эрихтониоса. Держа кристалл на ладони, говорил тот: «Я направлению воспоминание это к будущему нашей планеты. Последние Дни настали, и магия творения, на которую мы так полагались, ускорит наше падение. Но мы не отчаиваемся. Лахабри и иные члены Конвокации пытаются обуздать хаос, угрожающий поглотить нашу планету. Замысел их требует великой жертвы. Элидибус – Темис – уже согласился отдать свою жизнь за наше спасение... Но остается еще одна проблема: Пандемониум, в котором заключены наши самые опасные создания. Даже если переживем мы Последние Дни, понадобится какое-то время для восстановления порядка. Если заключенные в Пандемониуме твари вырвутся на свободу, наш такой огромной ценой купленный мир будет в одночасье уничтожен. Кто-то должен остаться и удостовериться в том, чтобы этого не произошло. И ответственность лежит на мне, ибо ни Лахабри, ни Темис не смогут заняться этим вопросом... Поэтому я вынужден отказаться исполнить волю Конвокации. Моя душа не будет принесена в жертву манифестации сущности планеты, но познает она вечное бдение. Знаю, что могу погибнуть в час Последних Дней, и, возможно, не сумею исполнить свой долг. Посему отправлю я сей кристалл в плавание по волнам Подземного Мира. Он заключает в себе воспоминания о Пандемониуме – как мои, так и отца, и я тем самым донесу предупреждение до будущего, если не сумею сделать это сам. Я наделил кристалл чарами, которые привлекут его к моей эссенции. Даже если отправлюсь я в Подземный Мир и познаю перерождение, это послание достигнет меня. Пандемониум не останется без присмотра... А, возможно, на помощь явится иной, подобный моему дорогому другу, который оказывается там, где происходит какая-то беда. Интересно, где он сейчас. Сколько душ спас, сколько бестий прикончил со времени нашей последней встречи?.. Как бы я хотел однажды встретиться с ним снова!.. А теперь мое сообщение: тот, кто услышит его, надлежит спешить в Пандемониум. Прошу, торопись. Повторяю...» Манифестация Эрихтониоса исчезла бесследно...

Клаудьен достал из кармана плаща орасит – Сердце Сабика. «Именно этот кристалл привязал разум Атены к моему телу», - заключил профессор. – «Когда я пришел в себя, но обнаружил сей кристалл. Но теперь не осталось в нем и следа сущности Атены. Однако энергии самого орасита сохранились, и в руках исследователя могут дать нам немало нового знания. Думаю, судьба преподнесла кристалл мне не без причины».

Сердечно поблагодарив Воителя Света и Темиса и низко поклонившись им, Клаудьен присоединился к ожидающим его ассистентам.

«...Что ж, теперь история Гефайстоса нам полностью известна», - заключил Темис. – «Как и природа таинственного кристалла. На вопросы, кои привели нас в Пандемониум, получены ответы, и вскоре порядок будет восстановлен. И теперь я тоже исчезну, не испытывая сожалений. Я не сумел бы пройти этот путь без тебя, мой друг. Столь много откровений, однако не все еще тайны открыты. Душа Элидибуса была исторгнута из эфирного моря и образовала меня. Наверняка тебе интересно, что я помню, что чувствую... Ты заслуживаешь того, чтобы получить ответы. Однако, хоть мои воспоминания о Пандемониуме отчетливы, иные... туманны. Возможно, таким меня создала Атена, а, быть может... это результат того, кем я был прежде... Но я воскрешаю в памяти нечеткие образы. Сцены из моего будущего – и твоего прошлого... Мы сражаемся на вершине Хрустальной Башни. А после, из этой самой башни я отправляю тебя... в нашу эпоху. В Элпис... Почему я решил так поступить? Понятия не имею... Но могу высказать предположение. Среди осколков своих воспоминаний я заметил проблеск о нашем с тобой странствии в Пандемониуме. Проблеск, который явил не путь и не цель странствия, но осознание того, что ты необходим в Элписе. И даже если это действие – лишь одно звено в цепочке событий, приведших к спасению Эфириса... значит, все имело значение. Время, проведенное нами вместе... каждое мгновение... не напрасно... посему никаких сожалений у меня не остается... Вполне вероятно, что мои возможные мотивации стали чем-то, совершенно иным. То, что ты пересекаешь немыслимое пространство в надежде на воссоединение со своими союзниками... Прежде подобное стремление меня бы обескуражило. Но, побывав в глубинах ужасной тюрьмы и вернувшись, думаю, теперь я могу понять. Более к сказанному я ничего не добавлю... Народы твоей эпохи называют Подземный Мир ‘эфирным морем’ – что ж, мне нравится это название. Ибо оно полно жизни, и каждая звезда в нем – странствующая душа. Среди сих бесчисленных звезд наши с тобой пути пересеклись. И за это я чрезмерно благодарен. Желаю тебе счастливого странствия! Кое продлится так долго, сколь ярка пребудет твоя звезда... странствия, не ограниченного пределами ни этого мира, ни какого бы то ни было иного».

С этими словами исчез Темис; душа его вновь возвращалась к долгому, долгому сну...

Воитель Света, Зеро и Эстиньен проследовали в дворцовый чертог, оставался в котором Вртра, а вскоре в зал проследовала и И’штола; следовал за нею страж с тяжелым ящиком в руках. Опустив оный на пол, воин покинул чертог, и дракон, обратившись к присутствующим, молвил: «Уриангер, остающийся близ врат Пустоты у Маре Ламенториум, прислал весть. Ситуация опасна. Магические барьеры продолжают сдерживать силы, пытающиеся прорваться в Исток. Подобные меры были достаточно для того, чтобы на протяжении эонов держать в заточении осколок сущности Зодиарка, однако, сдерживая нашего нынешнего врага, они стремительно ослабевают. Лопорриты прилагают все усилия для того, чтобы поддерживать чары, но рассеивание их – лишь вопрос времени. Если мы не предпримем что-то в самом скором времени, но Голбез сумеет претворить в жизнь свои замыслы».

«Значит, этот Зеромус сокрушает печать, даже будучи ослаблен», - задумчиво протянула И’штола. – «Он действительно силен – как мы и опасались». «Да», - согласился дракон. – «Мы должны уничтожить его, поэтому надлежит изыскать способ пронзить окружающую его завесу Тьмы». «Ты нашла такой способ?» - с надеждой обратилась к ней Зеро. «Нашла», - улыбнулась чародейка. – «Теория была проста. Мы обретаем Свет из Первого и направляем его в Тринадцатый. Подобное действо потребует от нас огромных затрат энергии, и это еще мягко говоря...»

Она отбросила крышку ящика, явив взорам находящиеся внутри сферы, исходило от которых слабое сияние. Взяв одну из них в руки, продолжала И’штола: «Посему я обратилась за помощью к Сиду и его сотрудникам, и они создали эти устройства: передатчики эфира. Размещая их в нужных местах, мы можем собственноручно создавать эфирные потоки. Сперва мы направим эфир из Набаат Аренга, где был пресечен Поток Света, в Хрустальную Башню. Из личного опыта мы знаем, на какие чудеса способен сей шпиль – чудеса, которые как раз соответствуют нашим целям. Упомяну также о том, что структура, возведенная аллаганами в степях Азима, также служила источником вдохновения для создания сего устройства».

И’штола разместила сферы на полу зала, и те раскрылись, преобразились в шпили. «Когда мы наделим Хрустальную Башню достаточным количеством энергии, мы направим ее в разлом», - продолжала объяснять мико’те. – «А передатчики эфира направят энергию прямиком в Тринадцатый. Таким образом мы создадим копье Света, пронзит которое щит Тьмы... По крайней мере, я на это надеюсь. Мы не проводили испытаний подобного масштаба, и успех я гарантировать не могу».

«Я правильно тебя понял, один из этих передатчиков нужно разместить в Первом?» - уточнил Эстиньен у чародейки, и та, утвердительно кивнув, просила Воителя Света заняться этим вопросом. «Я тоже пойду с тобой», - обратилась к герою Зеро. – «Хочу своими глазами увидеть мир, который ты спас от гибели». «Но... как ты собираешься проделать подобное странствие?» - поинтересовался дракон, и отвечала Зеро: «Во вместилище духа. Призыв порождения Пустоты тоже имеет в основе своей отделение духа от плоти. Подобное разделение я могу сотворить по своей воле. Принципы примерно одинаковы».

И’штола обещала предоставить Зеро свое вместилище духа, помочь ей переместить свою сущность. Двое покинули зал, и спустя некоторое время чародейка вернулась, сообщив сподвижникам о том, что сумела поместить сущность Зеро во вместилище духа; тело же сего порождения Пустоты сохранят в неприкосновенности алхимики Радз-ат-Хана.

Кристалл – вместилище духа – И’штола передала герою наряду с записями о том, как пользоваться механизмами Хрустальной Башни, составленными Г’рахой Тией. Эстиньен вознамерился немедленно отправиться на луну, дабы примкнуть к Уриангеру и лопорритам – им понадобится помощь, если защитные чары падут. Вртра же останется в своей вотчине, продолжив отправляться от полученных ран.

Напутствуя Воителя Света, И’штола советовала тому поговорить с Рин – но сперва навестить Бек Лугг, дабы сумела та предать эфемерной сущности Зеро физическое обличье.

...Простившись со сподвижниками, герой переместился в Первый, и, ступив в Кристариум, проследовал в Кабинет Любопытства, где оставалась ныне Бек Лугг. Поведал он ну моу о грандиозном замысле, заключающемся в направлении эссенции Света через межпространственный разлом в Пустоту. Вздохнув, та приняла из рук Воителя Света кристалл, обещав, что займется его подругой.

Герой же разыскал в городе Рин, занятой ныне помыслами о возвращении жизни в земли, прежде занятые Опустошением. «Хочешь противостоять сей иномировой угрозе с помощью силы Света?» - протянула Рин, когда рассказал ей Воитель Света о своем начинании. – «Позволь мне помочь тебе! Хоть и утратила я свою связь с Хиделин, все же могу в какой-то мере управлять эссенцией Света. Если есть возможность того, что я спасу других с помощью этой силы, я должна попробовать!»

К ним приблизились Бек Лугг и вновь воплощенная во плоти Зеро. Герой передал ну моу бумаги, полученные от И’штолы, и обещала та немедленно заняться приготовлениями, следуя инструкциям, записанным Г’рахой. Рин приветствовала Зеро, представилась, а та отметила: «Этот мир оказался совсем не таким, как я себе представляла. Да, Свет здесь силен, но не всесокрушающ. Выглядит все примерно так же, как и в Истоке». «За это мы должны благодарить Воителя Тьмы», - заявила Рин, указав на героя, после чего предложила Зеро провести экскурсию по Кристариусу – на что воительница, конечно же, согласилась.

Хрустальная Башня восхитила Зеро... но больше всего воодушевило ее голубое небо. Если в Первом удалось осуществить задуманное, то, быть может, и Тринадцатый удастся спасти?..

На площади у Хрустальной Башни героя и спутниц его разыскала Лина – капитан стражи Кристариума. «Когда я узнала о том, что вы собираетесь собрать эссенцию Света у Хрустальной Башни, то посчитала необходимым предупредить о возможных последствиях», - молвила она, обращаясь к Воителю Света. – «Знаю, ты никогда не стал бы использовать башню во зло, но...»

Она осеклась, пытаясь подобрать слова, и Зеро, скрестив руки на груди, произнесла: «Думаю, я понимаю. Со времен Потока Свет оставался источником боли и бед. Многие страшатся его и по сей день. Поэтому и не обрадуется узреть его вновь. Я права?» «Абсолютно», - подтвердила Лина. – «Именно Свет чуть было не поглотил наш мир. Использование Хрустальной Башни для накопления столь разрушительное эссенции рискует обратить ее в предмет страха. Жителей Кристариума можно убедить в необходимости сего, но с теми, кто живет за пределами города, все будет не так просто. Я боюсь, что это подорвет начавшее зарождаться доверие с иными поселениями. Они могут неверно понять наши устремления».

«Скажи, кто они и какие противоречия могут возникнуть», - молвила Зеро. – «Я сумею смягчить их тревоги». Рин и Воитель Светы вызвались сопровождать ее в сем начинании, и Лина, поблагодарив их за этот порыв, обратилась к Зеро, молвив: «Думаю, начать следует с Эулмора. Несмотря на то, что сейчас отношения между нами дружественны, на протяжении долгих лет мы оставались противниками». «Прежде Эулмором правил тиран, обладавший могуществом Света», - добавила Рин. – «Он обещал мирянам избавление, но на самом деле поработил их и пытался покончить со всеми, кто выступал против него. Но его больше нет, а градоначальником был избран Чай-Нузз. С тех пор отношения между нашими городами улучшились, однако некоторые подспудное противостояние остается. Если Кристариум начнет накапливать Свет без предупреждения, некоторые жители Эулмора могут подумать, что руководствуемся мы какими-то тайными мотивами». «Да, следует предупредить их заранее», - согласилась Лина. – «Если вы объясните, что хотите спасти родной мир Воителя Тьмы, думаю, они даруют вам свое благословение».

«Куда еще нам следует направиться?» - осведомилась Зеро, и отвечала ей Лина: «После Эулмора я бы посоветовала вам направиться в лес Рак’тика. Там вы найдете Благословленных Ночью – небольшую общину поклоняющихся Тьме, а также виисов – стражей тайн древней империи Ронки. Виисы – изоляционисты, и – скорее всего – возражать не будут, если Свет не приблизиться к их владениям. Благословленные Ночью, с другой стороны, потребуют заверений в том, что ваши действия не окажут влияния на их жизни». «Миряне, поклоняющиеся Тьме...» - протянула Зеро. – «Логично, что такие найдутся в мире, поглощенном Светом... Что ж, хорошо. Мы навестим жителей Эулмора и Благословленных Ночью».

Сама же Лина вознамерилась немедленно заняться разъяснением ситуации жителям Кристариума, а также размещением передатчиков – как в городе, так и в Набаат Аренге.

Так, покинув Кристариум, Воитель Света, Рин и Зеро отправились в Эулмор, где проследовали во дворец, приветствовали Чай-Нузза, супругу его, разъяснили им суть вопроса, коий привел их в город. «Собрать эссенцию Света с помощью Хрустальной Башни...» - протянул Чай-Нузз, осмысливая услышанное. – «Думаю, я солгу, если стану убеждать вас в том, что действо это не воскресит в памяти у большинства эулморан неприятные воспоминания... Конечно, мы не можем ставить под сомнение мотивы – ни ваши, ни правительства Кристариума. Мир, поглощенный Тьмой, его преображенные обитатели пытаются вторгнуться в ваш родной мир... это непросто осознать. Но мы понимаем отчаянное желание спасти свою родину! И я тронут тем, что, несмотря на всю серьезность положения, вы берете в расчет наши чувства. Поэтому я поддержу вас».

Дулия-Чай предложила супругу немедленно обратиться к народу, однако тот покачал головой, молвив: «Если я сразу обо всем поведаю мирянам, многие встревожатся – несмотря на все мои заверения. Нет, сперва надлежит озаботиться приготовлениями. Распространим весть о том, что Воитель Тьмы пытается спасти свой родной мир – так же, как прежде спас наш. И когда слух сей распространится, я обращу народу необходимость обретения могущества Света – тогда идею сию разделит большая часть населения, смею надеяться».

Чай-Нузз просил героя лично пообщаться с мирянами в городе, поведать им о своей беде. Тот поддержал идею градоначальница, и в течение нескольких последующих часов общался с жителями на улицах Эулмора, рассказывая им о том, какой угрозе подвергся его родной мир. Миряне высказывала безоговорочную поддержку своему избавителю.

Весть стремительно распространилась по городу – замысел Чай-Нузза оказался весьма успешен. Пребывая в Эулморе, услыхала Зеро о том миряне питались в течении своем оскверненной Светом плотью пожирателей грехов, распространяя тем самым скверну еще боле. «Как следствие, разумы их оказались подвластны воле Ваутри», - рассказывала ей Рин. – «К счастью, я сумела подавить воздействие Света и освободить всех из-под его власти – похоже, остаточного воздействия не осталось». «Ты говоришь так, как будто это какое-то незначительное достижение!» - воскликнула Зеро. – «Я видела огромное число душ, оскверненных Тьмой. Тот, кто способен был бы исцелить их, считался бы поистине великим». «Мой дар был моим бременем», - пояснила Зеро. – «Многие из-за того пострадали. И погибли. Сколько раз я желала, чтобы не было у меня этой силы! Хотела бежать ото всех прочь. Но у меня были друзья, которые поддерживали меня и направляли – учили меня не только принятию дара, но и обретению власти над собственной жизнью. Над способностью изменить свою судьбу».

«И ты сделала именно это...» - протянула Зеро, призадумавшись. Возможно, и ей следует пойти по стопам Рин и взять судьбу в свои руки?.. Ответ на этот вопрос пребывает здесь, в Первом, и она непременно его отыщет!

Чай-Нузза вознамерился вскорости обратиться к народу, и Воитель Света, Рин и Зеро не стали задерживаться в Эулморе, поспешили в Скользящую Ветвь – поселение Благословленных Ночью в Великим Лесу, Рак’тике. Разыскав Рунара, Воитель Света поведал тому о нынешней свой миссии. «Мир мастера Матои в опасности?» - поразился Рунар.

«Мастер Матоя?» - в недоумении шепнула Зеро Рин, и пояснила та: «И’штола. Она взяла другое имя в соответствии с традицией, когда жила среди Благословленных Ночью. Они считают, что Свет оскверняет все – в том числе и их истинные имена. Посему не произноси здесь ее имени – из уважения к местным обычаям».

«Ты Зеро, да?» - обратился к воительнице Рунар. – «Из мира, поглощенного Тьмой? Мне сложно представить подобное место...» «Небо постоянно скрывает черная завеса, и не проникает через нее ни звездный свет, ни солнечный», - отвечала Зеро. – «Все совершенно противоположное тому, что зрел ты в Норврандте. Но, думаю, ситуацию, в которой мы оказались, ты можешь понять». Заверив Зеро в том, что всецело осознает, с чем ей пришлось столкнуться, вымолвил Рунар: «И чтобы изгнать Тьму из твоего мира, вы хотите перенаправить Свет из нашего... Поистине, гениальная идея! Лишь мастер Матоя могла додуматься до подобного».

«То есть, вы не станете возражать?» - уточнила Зеро, и воскликнул Рунар: «Мы, Благословленные Ночью, веруем в Тьму, но никогда не насаждает свои верования другим. Если ваше спасение связано со Светом, то следуйте этим путем». «Я удивлена», - призналась Зеро. – «Из того, что мне было рассказано о твоем народе, я была уверена в том, что наши методы вам не придутся по душе». «Не считай наше почитание Тьмы желанием свершить торжество сего первоначала», - отвечал ей Рунар. – «Во Тьме есть мир, к которому мы стремимся посредством молитвы и самосозерцания. Да, Свет принес немало вреда нашему миру, но избыток любого первоначала вреден. Даже Тьма, с которой ты знакома не понаслышке. Творит добро или зло тот, кто властен над оружием – а не оно само. Если вы направите Свет на благородное начинание, кто мы такие, чтобы отказать вам?..»

Рунар обещал Зеро безоговорочную поддержку. Следуя предложению Рунара, Зеро прошла ритуал очищения от Света водой – согласно традициям Благословенных Ночью, призналась, что чувствует себя чуть более уверенной, чем прежде. «Рад это слышать», - улыбнулся Рунар. – «С помощью Воителя Света вы сможете спасти два мира, я уверен в этом». «Если сможем покончить с Зеромусом, то да – Исток будет спасен», - подтвердила Зеро. – «Но в моем мире ничего не изменится. Просто в нем окажется на одно порождение Пустоты меньше. Так что иллюзий я не питаю. Хотела бы я, чтобы все было иначе...»

На связь с героем вышла Лина, передала сообщение от Бек Лугг о том, что механизмы Хрустальной Башни приведены в действие, и Воителю Света можно выступать к Набаат Аренгу, дабы переходить к следующему этапу замысла. «Я договорилась о том, чтобы вас встретил Кассард», - говорила Лина. – «Он доставит вас на место Потока и укажет на лучшее место для размещения передатчиков, учитывая то, что путь между Кристариумом и Амх Арэнгом ему прекрасно знаком».

...Так, Воитель Света и спутницы его устремились в селение, Бечеву, где дожидался их Кассард, а также кобольд Гхен Ген и один из стражей Кристариума. «Воины из нашей стражи установят передатчики в Озерных Землях», - заверил он героя, - «а обитатели Морд Соука – в Янтарных Холмах. Вам же следует сосредоточиться на своей задаче в Набаат Аренге».

Услыхав о замысле Воителя Света, прибыли в Бечеву и Магнус наряду со сподвижниками. Зеро была поражена: она и не мыслила, что у героя в сем мире столь огромное число союзников!

...Воитель Света, Зеро, Рин и их товарищи достигли руин Набаат Аренг, и Зеро с изумлением воззрилась на сияющие горы, молвила: «Стало быть, это и есть Поток Света... Я мало что помню о времени, когда Тьма поглотила Тринадцатый. Лишь холод и опустошение... Это ты остановила Поток, Рин?» «Нет, это сделала первая из Оракулов Света, Минфилия», - отвечала Рин. – «Она покинула нас, но я унаследовала ее силы».

...Наконец, все передатчики эфира были установлены. Свет устремился из кристаллизованной эссенции первоначала через сеть передатчиков в направлении Кристариума – и Хрустальной Башни. Зеро завороженно наблюдала за потоком Света... в после, приблизившись к кристаллическому образованию, протянула руку, вытягивая Свет, вбирая его в себя. «Меня не поглотит... ни Тьма... ни Свет...» - прорычала она... и, потеряв сознание, распласталась на земле.

Герои и Рин бросились к Зеро, изумленные тем, что попробовала та вобрать в себя – порождение Пустоты! – эссенцию Света. Сознавая, что Зеро необходима немедленная помощь, Рин простерла руки над нею, осторожно подавляя ярящееся могущество Света в теле воительницы.

И, когда та пришла в себя и поднялась на ноги, Рин напустилась на нее: «Ты невероятно везучая! Что сподвигло тебя так поступить?» «Я должна была понять, могу ли я повелевать Светом», - пояснила Зеро. – «Могу ли изменить свою судьбу. Прежде я о подобном и помыслить не могла. Но дружба и доверие со стороны Воителя Света помогли мне увидеть новые возможности. В себе и в других. Потому, когда я увидела этот мир, который был обречен, но в итоге все же спасен, то предположила, что спасти возможно и мой мир. Дабы стал он миром, в котором Свет и Тьма сосуществуют в гармонии, и жизнь расцветает. Мир, в котором не снедает нас неутолимый голод, но полнится он надежной на то, что можем мы создать все вместе. Будь у меня силы, я, возможно, и сумела претворить эту мечту в реальность. Пробудить нас от бесконечного кошмара. Вот что движет мной...» «Если таково твое сокровенное желание, не стесняйся поделиться им с другими», - советовала ей Рин. – «Было время, когда мне недоставало смелости. Если я озвучу свои желания – они станут тяжким бременем для тех, кто мне дорог... в этом я себя убедила. А затем я повстречала тех, кто верил в меня. Они помогли мне поверить в себя и найти силы для того, чтобы жить. И, пока я жива, знаю, что все будет хорошо. И неважно, сколько непреодолимыми кажутся обстоятельства. Неважно, где я нахожусь. Подобное осознание принесло мне душевный покой, и это благословение, которым я всецело обязана своим друзьям.

«Те, кто верят в нас...» - протянула Зеро, улыбнулась: «Я запомню эти слова. Знаю, если пределы того, чего мы способны достичь в одиночку». «Будучи твои другом, я хочу помочь тебе осуществить мечту», - молвила Рин. – «Если хочешь вобрать в себя больше Света, я помогу сдержать его мощь, дабы тело твое приняло его».

Воитель Света идею поддержал, и Зеро вновь протянула руку к кристаллизовавшейся эссенции Света, вбирая ее в себя – но на этот раз осторожно, под контролем Рин. «Я чувствую внутри тепло Света!» - в изумлении выдохнула Зеро. – «Обладая этой силой, я могу вернуться в Пустоту и сражаться – за мир, который был прежде, и за все то, что мне дорого!»

Воитель Света и спутницы его вернулись в Хрустальную Башню, и Бек Лугг заверила их в том, что чудесный шпиль готов направить Свет в межпространственный разлом; кроме того, ну моу вернула сущность Зеро во вместилище духа, передала кристалл герою.

«Наши помощники сообщают, что передатчики эфира установлены в надлежащих точках», - просветила сподвижников Лина. – «Когда остальные будут установлены на луне мира Зеро, у нас будет основа для создания эфирного потока». «Передатчики эфира излучают сильный сигнал, и заметить его можно даже из мира, отделенного разломом от источника», - заверила Воителя Света Бек Лугг. – «Как только мы поймем, что передатчики, установленные в Пустоте, приведены в действие, тут же направим в разлом Свет».

Воитель Света простился с Рин, Бек Лугг и Линой, переместился в Исток, где Варшан сообщил ему, что – согласно полученному от лопорритов сообщению – охранные чары вот-вот окажутся сведены на «нет»!

И’штола восстановила физическое воплощение Зеро, и та вздохнула с облегчением, молвив: «Я боялось, что перемещение через эфир окажет негативное воздействие на Свет, пребывающий во мне. Но, как оказалось, зря». «Сияние твоей души ослепительно», - заверила ее И’штола. – «Даже не представляю, как ты справляешься без помощи Рин». «Рин помогла мне удержать в себе Свет, но именно вы – все вы! – придали мне смелость для того, чтобы попробовать это сделать», - призналась Зеро. – «Ваша дружба. Ваше принятие. В том числе и со стороны мирян Первого. Благословленные Ночью, в частности, отнеслись ко мне с огромной добротой. Рунар сожалел лишь о том, что ты, И’штола, не смогла присоединиться к нам».

...Вртра взмыл в небеса, устремившись к луне; туда же телепортировались Воитель Света, Зеро и И’штола. Поспешили они к кратеру, оставались близ которого Эстиньен, Уриангер и лопорриты.

Через зияющий портал переместились дракон наряду с Воителем Света и его сподвижниками на лугу Тринадцатого, где разместили у края кратера передатчики эфира.

Свет, исторгнутый из Первого, пересек межпространственный разлом, устремился в Пустоту, эссенция коей заполняла лунный кратер, сумел проделать в оной отверстие. Размеры его были недостаточны для дракона... но в самый раз для его симулякра, Варшана, которого Вртра предусмотрительно захватил с собой.

«Я ощущаю присутствие драконицы в кратере», - вымолвил Варшан. – «Наверняка эссенция моей сестры остается заключена в Зеромусе. Не там, где она была пленена прежде... но гораздо глубже». «В кратере кишат порождения Пустоты», - предупредила спутников Зеро, и И’штола отозвалась: «Либо призваны они Голбезом, либо порождены остаточной Тьмой».

Зеро же наблюдала за огоньками Света, опускающимися на миазмы Пустоты, выдохнула: «Подумать только – Свет вновь озаряет Пустоту...» «Поодиночке мы бы не справились», - отвечала ей И’штола. – «Лишь совместными усилиями сумели мы зажечь этот Свет».

«Видишь, Голбез?..» - прошептала Зеро, устремив взор в сторону бреши в завесе Пустоты. – «Нам не нужно обрекать на гибель других, чтобы спасти себя. Прежде ты и сам понимал это. Когда пытался подружиться со мной. Когда остался одним из тех немногих, которые готовы были верить друг в друга. Но того воина больше нет, его сменило создание, являющее собой насмешку над его верованиями...»

Обратившись в воспоминаниях к первой своей встрече с Голбезом, осознала Зеро: «Все повторяется вновь!.. Мы следует к одной и той же цели, но разными путями». Зеро обернулся к Воителю Света, молвила: «Я должна узнать кое-что – истину, пребывающую во тьме».

...Герой и сподвижники его готовились к спуску в потаенные глубины лунного кратера. Варшан заверил их: он не поддастся эмоциям, и, когда появится шанс, вырвет сущность сестры из манифестации Зеромуса.

Воитель Света, Варшан, И’штола, Эстиньен и Зеро ступили в брешь в завесе Пустоты, приступили к нисхождению в недра луны. Многочисленные порождения Пустоты атаковали их непрерывно, но, разя сих тварей, герой и сподвижники его продолжали свой марш.

В недрах позабытых руин означился кристалл памяти, коснувшись которого, лицезрели пятеро воспоминания, в которых Дюрант и Голбез отчаянно противостояли порождениям Пустоты, разрушающим город. Сразили двое гигантского муравьиного льва, продолжили путь к замку, разя мемориатов Тьмы. Один из последних направил энергии Тьмы из кристалла того на Голбеза, и объяли те воина, поглощая разум, изменяя сущность. «Только не ты...» - в ужасе и отчаянии выдохнул Дюрант, и, поглощая эссенцию подобного кристалла, отчеканил: «Мой друг... мой герой... я остановлю тебя ценой собственной жизни!»

Дюрант обратился в могущественного мемориала, схлестнулся с Голбезом во внутреннем дворе замка... но был повержен им...

На сем завершилось видение, и вновь обнаружили себя Воитель Света наряду со спутниками в недрах кратера. Достигли они тронного зала, где у престола путь им преградил Голбез. «Я уж надеялся, что не увижу вас боле», - признался он, - «но, похоже, ничего нельзя оставлять на волю случая. Я покончу с вами здесь и сейчас!.. Я сознавал, что, будучи ранен, навряд ли смогу открыто противостоять вам. Потому и заманил вас сюда, где у меня – неоспоримое преимущество!»

Энергии Пустоты объяли Голбеза, и у четырех тронов, пребывающих в руинах, возникли возрожденные архидемоны стихий - Рубикант, Скармиглион, Барбариссия, Кагназзо. «Они живы?» - изумился Эстиньен. «Невозможно», - отозвалась Зеро, созерцая новых противников. – «Скармиглион и Барбариссия были заточены в кристаллах памяти, а Рубикант и Кагназзо погибли в Истоке...» «Ты права», - подтвердила И’штола. – «Это – не истинные архидемоны, а тени, порожденные из их остаточного эфира». «Стало быть, они гораздо слабее своих прародителей», - заключил Варшан. – «Даже если набросятся они на нас все разом, мы можем одолеть их».

Обратившись к Воителю Света, Зеро указала ему на бездну за троном Голбеза, в которой – судя по всему – и пребывал ныне Зеромус. «Мы справимся с архидемонами», - заверила она героя. – «Займись Зеромусом».

Зеро метнулась к Голбезу; И’штола, Эстиньен и Варшан приняли на себя удар теней архидемонов. Воитель Света же сиганул прямиком в бездну...

«Слишком поздно», - пророкотал Голбез, проводив его взглядом. – «Зеромус пробудится и пожрет каждого, кто встанет между ним и тем, чего желает он. Такая же судьба ожидает и вашего спутника». Сподвижники героя не были в этом так уверены, ибо знали, с какими вызовами ему приходилось сталкиваться в прошлом. «Мы верим в него, а он верит в нас!» - бросил в ответ Голбезу Зеро. – «Наш Свет способен пронзить чернейшую Тьму!»

Высвободив энергии Света и Пустоты, полнившие ее, Зера атаковала Голбеза...

...Воитель Света обнаружил себя в сердце луны.

«Что это за холодная и всепоглощающая Тьма?» - прозвучал глас Зеромуса. – «Где я?» Могущественное порождение Пустоты предстало герою, пророкотало: «Я должен вернуться в свой родной мир... где ожидают меня родные... Да, я вернуть... И никто не встанет у меня на путь!..»

Направляемый тоской сущности Аздаи, жаждущей вернуться домой, Зеромус принялся разрывать ткань реальности...

Воитель Света поверг противника... но тот возродился вновь. К счастью, на помощь к нему подоспели верные сподвижники... наряду с Голбезом! Последний сотворил магический щит, оградивший остальных от потоков темной энергии, исторгаемых Зеромусом, бросил герою: «Как и все иные порождения Пустоты, Зеромус не может быть убит. Его можно лишь заточить в кристалле памяти».

Образы недавнего прошлого захлестнули героя, и зрел он, как Зеро наносит поражение Голбезу. «Я подвел своего дорогого друга», - выдавил тот, пав. – «Повелся на обман аскиан и высвободил Тьму. И после вечности ожидания я стою на коленях... Как, должно быть, ты во мне разочарован! Во всей глупости и бессмысленности моего начинания... Нет... Я не допущу, чтобы все оказалось зря. Не позволю вам пройти. Я одержу верх!»

«Нет победы во всем этом безумии», - отозвалась Зеро. – «Даже если завеса меж мирами окажется рассечена, это не исправит того, что Тьма сделала в нашим миром. Ровно как и не вернет Голбеза. Нет способа пробудить его ото сна. Ты слаб и несовершенен. Сам же осознаешь это. И все равно веришь в том, что способен всех спасти? Думаешь, поражение невозможно для тебя?» Голбез промолчал, и продолжала Зеро: «Я не лучше. Слаба, несовершенна, снедаема сомнениями. Поэтому мне и нужны друзья».

Свет озарил ладонь Зеро, и протянула она ее Голбезу. «Свет?..» - изумился тот. – «Но как?..» «Это доказательство моей веры в других, и их веры в меня», - пояснила Зеро. – «Свет, озаряющий путь в самом черном отчаянии. Будь то в разрушенном городе, скованном льдом, или же в мире, затопленном Светом, жизнь сохранилось благодаря вере друг в друга. Теперь я это осознала». «Думаешь, мы способны на подобное?» - выдохнул Голбез, и отвечала Зеро: «Это будет непросто. Мы так долго оставались порождениями Пустоты, что забыли о том, как доверять. Но в одном можно быть уверенными: если Зеромус преуспеют и все погибнут, у нас не будет шансов на то, чтобы попробовать. Прежде ты предложил мне примкнуть к тебе, и я ответила отказом. Я не могу исправить ту ошибку, но могу сделать тебе то же предложение. Мы можем добиться большего вместе».

Свет, исходящий от длани Зеро, омыл Голбеза, и осознал тот: «Ну конечно! Ты – мемориат, которого встретили мы много лет назад... Теперь я вспомнил. Ты надеялись, что ты примкнешь к нам, чтобы положить конец Контрмеморандуму, но ты с ходу ответила нам отказом. Это расстроило нас обоих – но больше всего Голбеза. ‘Если бы мы смогли превозмочь страх, овладевший нами и нас разделивший, мы смогли бы все изменить’. Даже в разгар той страшной войны он не переставал верить в иных. Даже в самом конце...»

«Ты теперь Голбез», - напомнила воину Зеро, продолжая протягивать ему руку. – «Если ты можешь принять это имя, то должен верить в других – как и он». «Я не могу простить того, что ты сделал с моей сестрой», - бросил Голбезу Варшан. – «Но ее еще можно спасти. Если сможешь помочь нам вернуть ее домой и защитить Исток...» «Будучи друзьями Зеро, мы с радостью поделимся знаниями, которые помогут тебе восстановить Пустоту», - обещала И’штола.

Долго молчал Голбез, созерцая недавних противников, проронил: «Думаете, прежний мир сможет вновь стать нашим?» «Я верю в это», - улыбнулась Зеро. – «Если мы будем едины».

...Воитель Света, Голбез и сподвижники их продолжали наседать на Зеромуса. Зеро рассекла тело сей твари, и потоки удушающей Тьмы хлынули из раны, объяли ее. Поток уносил Зеро, обещая покой и забвение...

«Не сдавайся, Зеро!» - прозвучали слова в разумы воительницы. – «Держись! Обратись ко Свету внутри тебя! Твое место – не только лишь во сне, Зеро!»

Зеро очнулась; тело ее озарил Свет. Голбез и Зеро атаковали Зеромуса, высвобождая могущество Пустоты и Света; физическое воплощение манифестации порождения Пустоты были уничтожено, а эссенция рассеяна, обращена в кристалл памяти. Зеро взяла артефакт в руки, спрятала в свою суму.

Эфемерная сущность Аздаи устремилась к Варшану, и тот, обратившись к сподвижникам, молвил: «Моей сестре я дарую глаз сего вместилища. Мы, драконы, порождаем потомство собственной жизненной силой. Той, которая содержится в моем глазу, вполне достаточно, чтобы придать ей материальное воплощение. Это будет означать, что я утрачу контроль над симулякром, посему я попрошу вас сопроводить Аздаю на поверхность.

Через Варшана Вртра направил жизненные энергии в душу Аздаи... и обрела та новое воплощение, представ Воителю Света маленьким новорожденным дракончиком. Симулякр же, лишившись последних энергий, осел на поверхность.

Наступившую тишину разорвал глас Голбеза. «Наш мир может быть возрожден», - изрек он. – «Прежде я думал, что это невозможно, но, видя, какие чудеса вы вершите, я могу в этом поверить. И все же я остаюсь злодеем, стоящим за всей этой трагедией. Грехи мои тяжелы, и я не могу оставаться подле вас». «Вне зависимости от того, что ты сейчас чувствуешь, ты помог мне в битве, а, стало быть, свершил искупление», - отвечала ему Зеро. – «Ты заслужил для себя новое начало. Лишь ты можешь решить, кем мы можем быть друг другу. То, что мы не смогли сделать вчера, свершим сегодня. Будучи едины. Нам надлежит лишь привлечь к сему начинанию единомышленников».

Зеро вновь протянула Голбезу руку, улыбнулась: «Давай сделаем первый шаг. Мы вдвоем». Голбез сжал ее ладонь...

Призналась Зеро герою: она не могла предвидеть подобный исход. Воитель Света и его товарищи прибыли в Тринадцатый, чтобы спасти Аздаю и защитить свой мир. Встреча их была случайной, но благодаря ей Зеро обрела в жизни новую цель.

Герой и спутники его вернулись на поверхность луны, где дожидался их Вртра. Последний сердечно благодарил воителей за спасение сестры, спрашивал об участи, постигшей Голбеза. «Он счел неуместным присутствовать на вашем с Аздаей воссоединении, потому остался в кратере», - пояснила дракону Зеро. «Что ж, своими делами он продемонстрировал нынешнее устремление», - заключил тот.

«Что будешь делать теперь?» - обратился к Зеро Эстиньен. «Я много поняла за время странствий с вами», - отвечала та. – «Пережила такое, о чем и помыслить не могла. Вместе с Голбезом займемся мы восстановлением Тринадцатого». «Значит, это прощание...» - заключил драгун.

«Обязательно поделись с Голбезом всем, что узнала об Истоке и его отражениях, а также об истинной природе Света и Тьмы», - напомнила Зеро И’штола. – «Он весьма умен, и наверняка придумает, как воспользоваться этими сведениями». «Согласно», - кивнула Зеро. – «Когда мы лучше поймем текущую ситуацию, то, надеюсь, сможем рассчитывать на твоей совет». «Конечно», - заверила ее чародейка. – «Я тоже продолжу изучение новых возможностей, которые смогут пригодиться нам, когда придет время».

И’штола сотворила заклятие, и пред нею воплотился причудливый фамильяр - никси. После чего достала чародейка из сумы одну из страж-чешуек, молвив: «Нидала передала мне несколько дополнительных чешуек, которые – судя по всему – даруют лучшую защиту, нежели прежние». И’штола поместила чешуйку в эфемерное тело никси, пояснила Зеро: «Теперь фамильяр защищен. Если ты будешь время от времени подпитывать его эфиром, он станет светочем для нас, чтобы отыскать тебя».

Поблагодарив мико’те за столь неожиданный дар, обратилась Зеро к Воителю Света, просив сказать «спасибо» от ее имени всем, кто помогал им в нынешнем начинании – жителям Радз-ат-Хана, Гарлемальда, Шарлаяна... и, конечно же, Первого и луны. Тот обещал, что непременно так и поступит, а Зеро передала ему кристалл памяти, заключающий в себе сущность Зеромуса, молвив: «Подарок для Рин – за тот Свет, который помогла она мне обрести. Если воспользоваться сим кристаллом для того, чтобы усилить Тьму в Первом, это может помочь установить равновесие между нашими мирами».

«Отличная идея!» - воскликнула И’штола. – «Почему бы нам не передать Зеро кристаллы памяти архидемонов?» «Тогда я отдам их Голбезу», - молвила Зеро. – «Чтобы одновременно и вдохновить его, и заставить чувствовать раскаяние».

Герой передал Зеро означенные кристаллы, а также поведал о Унукалхае и Сильве. «Что?» - поразилась Зеро. – «Есть и иные уроженцы Тринадцатого, надеющиеся восстановить его? Прошу, передай им: пусть нас разделяют пласты реальности, в стремлении нашем мы едины».

Простившись с Зеро, Воитель Света, И’штола и Уриангер забрались на спину Вртры, и устремился тот к порталу, зияющему над лунной поверхностью; Аздая следовала за братом... Верила Зеро, что однажды суждено всем им встретиться вновь...

Вернувшись на луну, герой поведал Уриангеру и лопорритам об одержанной на луне Тринадцатого великой победе. Как оказалось, те воочию наблюдали сражение Воителя Света и сподвижников его с Зерумусом, ведь последний рассек ткань континуума, образовав в ней брешь. К счастью, та уже затянулась...

«Мы не смогли вернуть Аздае прежнее воплощение, но Вртра с помощью энергий одного из своих глаз даровал ей новую манифестацию», - сообщила И’штола лопорритам. – «И это дает мне надежду на спасение иных порождений Пустоты. Зеро же решила остаться в своем мире и приложить все усилия для его восстановления».

Практичные лопорриты тут же решили направить в Тринадцатый своих специалистов по созданию искусственных сред обитания; возможно, сотрудничество в сих направлениях пойдет на пользу обитателям обоих миров.

Простившись с лопорритами, Воитель Света и его спутники покинули луну, вернувшись в Вавилонскую Башню, а после направились на станцию Тертиум, где оставались Джуллус, Алфинод и Алисэ.

Узнав о том, как завершилось противостояние с Зеромусом, воскликнула Алисэ: «Идея направить Свет из Первого поистине гениальна!» «Благодарю», - отвечала ей И’штола. – «Однако на лаврах я почивать не собираюсь. Впереди его много работы».

Джуллус был несколько опечален тем, что Зеро приняла решение остаться в Пустоте, вздохнул: «Со временем многое изменится для нас обоих... но кое-что останется неизменным. Зеро всегда будет для меня другом и верным товарищем. Никогда ее не забуду». «Если Зеро стремится восстановить Тринадцатый, и нам нельзя сидеть, сложа руки», - обратилась к гарлеанину Алисэ. – «Когда она навестит нас в следующий раз, то должна увидеть прекрасный новый Гарлемальд».

«Верно», - Джуллус обернулся к близнецам. – «Есть вопрос, который я бы хотел обсудить с вами двумя. Весть о наших отношениях с Радз-ат-Ханом распространилась, и миряне рады тому, что появился шанс вновь встать на ноги. Признаюсь, у меня хорошее предчувствие». «Намекаешь на то, что нам следует уменьшить свое влияние, чтобы гарлеане взяли дело в свои руки?» - уточнил Алфинод. – «Что ж, разумно». «Да нет же, я не об этом», - растерялся Джуллус. – «Просто, раз уж все налаживается, я хотел предложить вам отдохнуть. По-настоящему. Вы сделали для нас так много! Прозябаете в этих холодных пределах столь долго. Вы заслужили отдых. Будь я на вашем месте, отправился бы туда, где тепло».

Переглянувшись, близнецы кивнули друг другу: да, действительно – отдых им не помешает. «Мы можем посетить иные народы, которые практически не имеют отношений с Гарлемальдом», - предложила брату Алисэ. – «Изучим возможности для налаживания отношений с ними. Возможно, узнаем что-то, что ускользнуло от нашего внимания». «Да, мы будем представлять независимую сторону», - воодушевился Алфинод. – «Отличная идея, Алисэ».

Близнецы решили вернуться в Шарлаян и обсудить дальнейшие планы. Воитель Света, И’штола, Уриангер и Эстиньен согласились сопровождать их – они собирались навестить лорда Фоуршено, дабы поведать тому о том, как завершилось их начинание.

...Прибыв в Шарлаян, герой и спутники его дождались у дверей Ростры Фоуршено и Монтишейна, поведали им о том, что угроза миновала. «Перемещение Света из Первого», - поразился Фоуршено. – «Технологический триумф... который мог закончиться катастрофой. Но не станем погружаться в вероятности. Подобно эфиру с острова Хаам, вы использовали Свет для мирных – и немыслимых - целей. ‘Знание существует для высшего блага’, как говорил мой отец. И на этот раз я готов с ним согласиться».

«Очевидно, что страшные кризисы, происходящие в отражениях, связаны с бедствиями в Истоке», - добавил Монтишейн. – «Успехи, достигнутые вами в понимании их природы, а также претворение в жизнь перемен в отражениях однажды может оказаться ключевым фактором для выживания смертных. Форум захочет получить подробные сведения о ваших деяниях, ибо каждая капля воды наполняет великую реку знания». Обратившись к И’штоле, Монтишейн просил чародейку подготовить исчерпывающий доклад касательно Пустоты и перемещения через межпространственный разлом.

И’штола обещала, что сделает доклад в кратчайшие сроки, и ученые мужи, сославшись на крайнюю занятость, скрылись за дверьми Ростры. С помощью жемчужины на связь с мико’те вышла Нидана, сообщив, что в скором времени в Радз-ат-Хане начнется великое празднество в ознаменование возвращения Аздаи. Конечно же, все они приглашены...

Алфинод и Алисэ вынуждены были отказаться от посещения Тавнейра: вернувшись домой, близнецы хотели провести немного времени с родителями. Уриангер заявил, что и у него есть неотложные дела в Шарлаяне. И’штола и Эстиньен направлялись в Радз-ат-Хан, Воитель Света же обещал присоединиться к ним чуть позже – ему требовалось ненадолго посетить Первый.

...Переместившись в сей мир, проследовал он в Хрустальную Башню, поведал Рин, Бек Лугг и Лине о последних событиях. Те поздравили героя с успехом, сообщив, что связь между народами Норврандта упрочилась. Воитель Света явил взорам присутствующих кристалл памяти, заключающий в себе эссенцию Зеромуса, предложив воспользоваться сей Тьмой, дабы восстановить в мире равновесие первоначал.

«Хоть ночь и вернулась в наш мир, Тьма не может возникнуть сама по себе», - задумчиво протянула Бек Лугг. – «Но если направить ее сюда таким же способом, каким направляли мы Свет в Пустоту, то возможно будет в полной мере возродить Опустошение!»

Воитель Света передал Бек Лугг вместилище духа, которое загодя получил от И’штолы, и ну моу обещала заняться наряду с Унукалхаем изучением способа получения Башней энергии, ведь прежде сумели они осуществить лишь излучение оной. Рин – в свою очередь – заявила, что собирается посвятить время совершенствованию собственных способностей и возможностей для их приложения. Уроженцы Первого были полны решимости продолжить возрождение своего мира – зная, что где-то там, в Пустоте Зеро стремится к подобному же.

В зал проследовала Гея, поинтересовалась, о чем говорят собравшиеся. Героя она удостоила лишь мимолетным взглядом, очевидно не узнав. Мысль о том, чтобы Тьму из Пустоты направить в сей мир, пришлась Гее по душе, и обещала она, что непременно поможет Рин и остальным и этом начинании.

...Вновь вернувшись в Исток, Воитель Света как раз успел на празднество, проходящее во дворце Радз-ат-Хана. С Эстиньеном и И’штолой говорили они о том, куда заведут их дальнейшие странствия, однако предсказать это сейчас было невозможно.

«Что до меня, то я останусь в Шарлаяне, продолжая свои исследования по перемещению между мирами», - молвила И’штола, ступив на балкон и устремив взгляд на звездное небо. – «До тех пор, пока существуют узы между мирянами, связь между нашими мирами останется. В любом случае, способ перемещения на Первый существует, даже если результаты моих изысканий и не обнародованы официально».

Чародейка, драгун и Воитель Светой взирали на тени, проносящиеся в небесах – Вртра и Аздая, наслаждающиеся воссоединением...

Тем временем Крайль закончила наводить порядок в оплоте Студиозусов Балдесиона. Среди пожитков дедушки обнаружила она старое письмо, доставленное из Тулиёллала. Чернила сильно выцвели, и текст разобрать было невозможно.

Крайль поняла лишь одно: письмо было дозволением исследовать золотой город в Турале. «Как странно...» - протянула она. – «Никогда прежде я не слыхала о таком дозволении, и в записях ничего подобного не было».

Кроме того, в конверте обнаружилась причудливая серьга. «Отправился ли ты туда, дедушка?» - прошептала Крайль. – «В золотой город, в Тураль?»

А в Шарлаян вернулся из долгого плавания Эренвиль – и не один. Наряду со спутником своим собирался он разыскать Воителя Света...

Последний же вернулся в земли Мор Доны, и, разыскав Дерика, проследовал наряду с тем в призрачное царствие, где оставалась Сноегейм. «Здесь я черпаю вдохновение», - призналась исследовательница, указав на монумент, возвышающийся в центре Омфалоса, - «и прокручиваю в голове первые слова эпиграфа. ‘Будучи созданиями, порожденными волей планеты, мы подвержены воздействию надежд и молитв. Потому продолжаем мы исполнять долг, на нас возложенный’. Предположение о том, что именно вера определило природу Двенадцати, поистине невероятно! Честно говоря, я бы хотела поговорить с богами снова, но они не являли себя с тех пор, как открыли мы тайну монумента. Похоже, появляются они лишь по особым случаям. Но, думаю, есть иной способ их увидеть! Когда мы странствовали с богами, Азейма сказала мне, что каждый из них хотел поговорить с тобой, Воитель Света, лично. Если ты призовешь богов пред их царствиями, уверена, они ответят!»

Воитель Света попытался воззвать к божествам, но покамест те появляться не спешили. Отойдя в сторонку, герой тихо беседовал с Дериком, повествуя тому о своих странствиях. «Я люблю странствовать по землям Эорзеи», - признался Дерик, гладя свою обезьянку, опо-опо. – «Земля так богата эфиром, так разнообразна... Проходя через Лес Двенадцати, я заметил этого малышка. Он был ранен, и я не мог пройти мимо. Конечно, сейчас он исцелен, и, наверное, стоило бы вернуть его домой, в лес. Но когда я вижу, сколь отважен он в присутствии богов, но чувствую, будто нас с ним свела сама судьба. Конечно, настанет день, когда пути наши разойдутся...»

В призрачное царствие ступили Крайль и Г’раха, сообщив сподвижникам о результатах своих изысканий. «Волны, записанные нами с помощью анализатора эфира, открыли тревожное явление», - молвил Г’раха. – «Сражаясь с нами, боги затрачивали огромное количество собственного эфира. Столь огромное, что оно истощало саму их эссенцию». «И напомню: боги сами хотели этих сражений», - добавила Крайль. – «Я бы избегала следующих боев, пока не узнаем мы их истинных целей. И я предлагаю разыскать тринадцатую безымянную сущность, чья задача – непрерывное наблюдение. Если Г’раха прав, то эта сущность является Стражем на луне».

Воитель Света и спутники его покинули призрачное царствие, и, разыскав ближайший столп эфирита, телепортировались в Гарлемальд, где поднялись на вершину Вавилонской Башни, дабы переместиться на луну. Страж приветствовал гостей во дворце своем, и Крайль, выступив вперед, молвила: «Мы надеемся, что сможешь ты ответить на наши вопросы касательно Хиделин. Мы сумели прочесть надпись на монументе в центре призрачного царствия. Помимо имен Двенадцати и сфер влияния их, там говорится о безымянной сущности, задача которой – вечное бдение. Верно ли мы понимаем, что речь идет о тебе? Двенадцать существовали на протяжении поколений. Почему бы тебе не поделиться с нами тем, что тебе известно о них? Они говорят о стремлении, которое можно осуществить, лишь сражаясь со смертными. Мы хотим понять, в чем оно состоит».

«Что ж, вы заслужили право знать», - изрек Страж. – «Помните, однако, что я – всего лишь тварное создание. Хоть и наделен я некоторыми воспоминаниями о прошлом, они весьма далеки от завершенности. Во-первых: да, я действительно то самое безымянное создание, о котором упоминание в надписи на монументе. Создание, сотворенное Хиделин с определенной целью – как и Двенадцать. Им было велено поддерживать равновесие в расколотом мире. Как и мне, им были даны образы мирян, существовавших прежде. Как и я, они верили в то, что мир следует доверить новой жизни, в нем появившейся. Хоть и не обладаю я детальными сведениями о той эпохе, Венат, насколько знаю, отобрала тех, кто – по ее мнению – лучше всего подходил для определенных задач».

«Это объясняет то, почему Двенадцать обладают личностями, подобными смертным...» - произнес Г’раха. «Мужчины и женщины, которыми они были прежде, оказали влияние на их личности, это так, но также это сделала вера смертных», - продолжал Страж. – «Сознательно или бессознательно, но смертные, вознося молитвы, придают объектам своего поклонения форму, которая лучше сможет отразить их чаяния. Посему за прошедшие эоны Двенадцать обрели обличья, соответствующие верованиям смертных». «Ты был прав, Г’раха», - обратилась Крайль к мико’те. – «Надежды и молитвы способны воздействовать на богов».

«Но даже будучи преображенными по воле Венат, они обязаны были воздерживаться от вмешательства в дела смертных», – изрек Страж. – «Как следствие, были времена, когда действовали они прямо противоположно вашим ожиданиям. Но теперь, когда Хиделин больше нет, а угрозы наступления Последних Дней не существует, Двенадцать приняли решение касательно собственной участи. Однако не мне озвучивать его вам. Однако, я заверяю вас в том, что вреда от него смертным не будет».

Поблагодарив Стража за столь содержательное откровение, Воитель Света и спутники его покинули луну, вернувшись в призрачное царствие. Предстали им два божества – Ллимлаен и Талиак, возвестив о том, что все приготовления завершены. «Приветствую вас, смертные чада», - обратился к герою и его сподвижникам Талиак. – «Как я понимаю, вы говорили со Стражем и ныне знаете суть нашей природы. Да, мы действительно были созданы Хиделин, дабы заботиться об этой планете. В центре сего мира мы создали Омфалос, а в богатых эфиром землях Эорзеи – свои святилища, и поддерживали с тех пор равновесие мирское».

«Да, это мы уже поняли, но остается один вопрос», - заявил Г’раха. – «Мы пришли к выводу, что вы теряете эфир и приуменьшаете свои сущности, сражаясь с нами. Разве это не помешает вас исполнять свой долг в дальнейшем?» «Вам нет нужды беспокоиться о сем», - проронил Дерик, и взоры, полные изумления, обратились к нему. «Мои сородичи использовали различных созданий в качестве своих манифестаций, я же предпочел предстать вам смертным», - изрек Дерик, преобразился, обращаясь в божество, продолжил: «И мне, Ощону, Страннику выпала честь провести вас в Омфалос, дабы претворили вы в жизнь наше желание».

«Но как ты смог сокрыть подобное от нас?!» - поразилась Сноегейм, и отвечал Ощон: «Мы боялись, что, узнай вы мою истинную природу и нашу цель, отказались бы сражаться с нами. Но опасения наши оказались беспочвенны. Вы почтили нашу просьбу, и в сокровенном уголке нашего царствия готовы открыть вам истину».

Трое божеств исчезли... и лишь раздосадованная исчезновением своего спутника обезьянка металась ныне у основания монумента. «Стало быть Дерик – Странник, олицетворяющий одиночество смертных», - протянул Г’раха, скрестив руки на груди. – «И для того, чтобы провести нас в призрачное царствие, он выдал себя за исследователя и испросил о помощи Сынов Святого Койнаха. Но я не чувствую себя обманутым... На самом деле я опечален». «Понимаю», - вздохнула Крайль. – «Как будто лишаешься дорогого друга в одночасье... Возможно, в преддверии неминуемого сражения он и держался несколько отстраненно».

«Подумать только – с нами странствовал один из Двенадцати...» - похоже, Сноегейм все еще пыталась осознать сей факт. – «Мне хочется сделать для них все, что мы только можем». «Да», - согласилась с нею Крайль. – «С древнейших времен надзирали Двенадцать за жителями нашей планеты. Они действительно обеспечивали равновесие мирское, но, будучи сущностями, обладающими сознанием, они прислушивались к мольбам смертных. Посему давайте же прислушаемся к их мольбе и мы, и сделаем все, чтобы претворить желание их в жизнь».

Воитель Света проследовал в последнюю из святынь богов, переместившись в пространство, рекомое Талеей. Здесь, в причудливом городе, заполненным водой, сошелся герой в противостоянии с Талиаком, а, повергнув последнего, через открывшийся портал ступил в царствие ветра. Одержав верх над Ллимлаен, углубился он в горы, где оставался последний из Двенадцати – Ощон.

Сразив Странника, вернулся Воитель Света в Омфалос, лицезрев возникшие в сем пространстве ступени, ведущие небеса. Разя мистических конструктов, ангелосов, начал он восхождение к вершине, где ждало его последние испытание. Сущности Двенадцать слились воедино, образовав могущественную манифестацию – Эулогию! «Исполни же наше последнее желание!» - возвестила та. – «Дабы каждая крупица эссенций наших вернулась в планету!»

...В сражении герой одержал верх над противницей, и та, поблагодарив его за противостояние, изрекла: «Как мы и обещали, ныне откроем вам всю правду. Наше желание просто: отдать самих себя планете как благость. За те двенадцать тысячелетий, которые мы существуем, мы обрели огромную силу посредством молитв смертных. Сражения же помогают сим энергиям вернуться в планету, где смогут они дать начало новой жизни. Таков наш последний дар вам».

«Вы что же, исчезнете?!» - поразилась Сноегейм. «Да», - подтвердила Эулогия. – «Фрагменты прежних душ, составлявших ядро наших сущностей, сольются с Живым Ручьем. Но, хоть и утратим мы свою индивидуальность, влияние наше на равновесие мирское сохранится. Единственное, что изменится - то, куда будут направлены ваши молитвы. Отныне чаяния смертных будут обращены к самой планете». «Но ваше существование приносит смертным успокоение», - вымолвил Г’раха. – «Все захотят, чтобы вы остались. Почему вы должны исчезнуть?» «Мы делаем это в том числе и для самих себя», - отвечала Эулогия. – «Когда смертные превозмогли Последние Дни, даже мы, искусственные сущности, познали великую радость. Вы доказали любовь, которую питаете к миру. В ответ мы докажем свою любовь к вам. Но не тревожьтесь. Мифы не исчезают в одночасье. Пока смертные помнят о Двенадцати, мы продолжим жить в вашей вере... А сейчас пришло время прощаться. Да узрите вы светлое будущее!»

Двенадцать божеств вновь предстали очам смертных, а после, произнеся слова напутствия, исчезали один за другим; эссенцию их принимала планета...

Ощон бросил последний взгляд на друзей... на малышка око-око... «Ты можешь остаться с ними, если того желаешь», - прозвучал глас Халоны. «Но... мы мечтали об этом», - выдавил Ощон. – «Вместе вернуться в планету. Просто... я и помыслить не мог, что так привяжусь к ним. Расставание будет таким тяжелым...» «Долго мы жаждали воссоединиться с Живым Ручьем», - зазвучали голоса иных божеств. – «Ибо жизнь смертных – капля в реке времени... Почему бы тебе не связать с ними свою судьбу?.. Следуй зову сердца – как ты делал всегда. Когда придется время, мы встретимся вновь».

...Изумленные, взирали Воителя Света и спутники его, как вновь воплотился пред ними Дерик, улыбнулся: «Я решил еще немного времени провести в странствиях... Не знаю, что говорить в такие моменты. Я рад вернуться». «А мы как счастливы, Дерик!» - воскликнула Сноегейм. – «Или нам называть тебя Ощоном?» «Нет, у меня больше нет сил Ощона», - покачал головой Дерик. – «Поэтому пусть будет Дерик. Я был воссоздан толикой своей эссенции, которая еще не вернулась в планету, и остаток дней своих проведу смертным».

«Но что произошло?» - обратился к нему Г’раха. – «Двенадцать исчезли, а ты вновь появился перед нами...» «Я не смог вынести мысль о том, что придется проститься навсегда», - признался Дерик. – «Ваша искренняя дружба заставила меня замедлить шаги... а поиск опо-опо – и вовсе остановиться. Тяга остаться среди вас, в мире, столь мною любимом, овладела мной. Видя, как разрываюсь я, мои сородичи велели мне следовать зову сердца... Мы создали инструмент благости в вере, дабы однажды планета перестала нуждаться в нашей направляющей длани. И благодаря вам этот день настал».

Воитель Света и спутники его вернулись в центральную область Омфалоса, и Крайль предложила им вернуться в Шарлаян – Форум давно ожидает доклад о призрачном царствии. «Однако если вся истина будет обнародована, это сокрушит сами основы веры в Двенадцать», - молвила Крайль, и Г’раха предложил ей сперва обсудить с Форумом, какие именно детали следует сокрыть. Сноегейм же намеревалась заняться исследованием, заключающемся в сравнении разницы в верованиях различных народов и временных эпох, дабы открыть прежде неведомые аспекты Двенадцати. Крайль и Г’раха приветствовали начинание роегадинки.

«До встречи с вами я просто бесцельно бродил по миру», - обратился Дерик к товарищам. – «У меня не было никаких стремлений. Теперь, когда у меня появился второй шанс, я возобновлю странствия с удвоенной энергией». Он протянул руку к монументу, вобрал в себя толику энергии из кристалла в центре оного, пояснил остальным: «Я перемещу надежду своих собратьев в иное место, и пребудет она среди смертных». «Отличная идея!» - воскликнула Крайль. – «Если не возражаешь, мы бы хотели сопровождать тебя». «Конечно», - улыбнулся Дерик. – «Мы направимся в Святилище Двенадцати, что в Восточном Лесу».

Покинув призрачное царствие, герой и сподвижники его устремились в Гриданию, и вскорости добрались до означенного Дериком святилища. «Каждый раз я поражаю величию сего здания!» - воскликнула Сноегейм. – «И какая богатая история! Возведенное на заре Пятой Эпохи Астрала, оно было заброшено, однако после Бедствия восстановлено вновь. И ныне являет собой зримое олицетворение того, какое влияние магические цивилизации и города-государства оказали влияние на культуру Эорзеи!» «Это святилище заключает в себе надежды смертных», - вымолвил Дерик. – «И ныне мои сородичи присоединятся к ним».

Сфера энергии, поглощенная Дериком в призрачном царствии, отделилась от тела его, воспарила к святилищу – к выбитым в камне символам Двенадцати. Символы вспыхнули, и Дерик счел необходимым почтить память о сородичах, озвучив сведения о прошлом каждого из них. «Бигерот обладал даром создавать неодушевленные предметы – такие как здания или предметы интерьера», - рассказывал он. – «Он был советником в Архитектурном Бюро, являясь столпом оного. Его набольший был донельзя некомпетентен, и основная работа была на Бигероте... Могучего Ралгра Венат повстречала в своих странствиях. Они сразу же подружились, и он примкнул к ней, дабы уничтожить огромных размеров метеор, приближавшийся к планете. Именно это событие было положено в основу легенды о Разрушителе... Азейма была служительницей правосудия в Административном Бюро – опыт, который ей пригодился в бытность Стражницы. Она была кандидаткой на место Азема, и жаждала, чтобы обучали ее Венат и ее наследник... Нальд’тал был моим близким другом. Он был искусным торговцев, а также обожал работать с рудой. Когда смертные стали относиться к нему как к божеству, обладающему двумя аспектами, это напомнило мне о том, каким он был прежде, и испытывал я ностальгию... Нофика была искуснейшей садовницей, выращивала растения повсеместно на планете. Несмотря на то, что владела она магией, все же предпочитала не применять ее к растениям, и в саду ее всегда цвели прекрасные цветы. В душах всех ее гостей царило умиротворение при виде сей красоты... Альтик был исследователем, наблюдавшим за новыми творениями в Элписе. Изначально он примкнул к нашей фракции, поддавшись на уговоры сестры, но вскоре искренне уверовал в наше начинание и в дискуссиях всегда брал на себя инициативу... Халона была воительницей, охотящейся на создания, признанные опасными для планеты. В ней видели ключевую кандидатку на звание Паштарот, задача коей – поддерживать порядок и дисциплину... Менфила была самой юной из нас – студиозус, примкнувшая к Словам Лахабри в Академии Анидера. Даже в этом престижном институте она считалась юным дарованием, и именно она создала заклинание, с помощью которого был изолирован и пленен Зодиарк... Талиак был директором Академии Анидера. Прекрасный ученый и администратор, он верховодил множество факультетов этого института. Не существовало такого феномена, о котором бы он не знал. Словами не выразить глубину его знаний... Нимея была наблюдательницей в Элписе – как и ее старший брат, Альтик. Она была заботливой и пытливой, и все любили ее и доверяли ей... Ллимлаен была исследовательницей в Метабазисе Талассаи – комплексе, посвященном наблюдению за морской жизнью и ее эволюцией. Она была столь поглощена работой, что однажды даже запустила нож в того, кто нечаянно приблизился к созданию, за которым она наблюдала... Ощон был странником, которого Венат повстречала в дикоземье. Они сидели у костра и долго обсуждали, что значит быть свободным... Оставив свои чаяния как Странника в этом месте, я продолжу свой путь как смертный по имени Дерик... И, наконец, последний – Страж. Он был главным архивариусом в Анамнезисе Анидера, и питал к Венат глубочайшее уважение – помимо того, что оставался ее преданным другом. Никто среди нас не был предан Венат больше, чем он. И именно это качество и стало основой возложенного на него долго, заключающегося в беспристрастном бдении».

Крайль поблагодарила Дерика за то, что поделился он с ними сими сведениями о Двенадцати. Дерик предложил проводить отправляющихся в Шарлаян Г’раху, Сноегейм и Крайль до Лимса Ломинсы, где поднимутся школяры на борт корабля.

...Воитель Света и спутники его устремились в приморский град. Похоже, пришло время расставаться. Судно, отправляющееся к Шарлаяну, вскоре отойдет от причала, а Дерик продолжит странствие свое по землям Эорзеи. Крайль благодарила Дерика за то, что доверился тот им, и Воителя Света – за то, что смог претворить в жизнь желание богов.

Шарлаяне устремились к кораблю, а Дерик просил Воителя Света задержаться ненадолго. Вместе они покинули город, и Дерик сообщил спутнику: он собирается отправиться на запад через земли Ля Носки, и, дабы ознаменовать обращение свое в смертного, первым делом посетить Объятие Ощона – мост, переброшенный над пропастью.

Двое выступили к означенному сооружению. «По завершении Бедствия мы с сородичами были занятыми своим непосредственным долгом», - изрек Дерик, когда достигли они Объятия Ощона. – «И мост сей я вижу впервые».

Мост Дерику пришелся по нраву – отличный образец стремления смертных превозмочь любые беды. Отвечая на вопрос Дерика, Воитель Света поведал о своем восприятии Двенадцати, и тот, поблагодарив героя за рассказ, молвил: «А теперь мне пора в путь – узреть мир, обретший наше благословение. Сперва я задержусь в землях Ля Носки, загляну в места, названные в честь Двенадцать. А потом отправлюсь куда глаза глядят. На этот раз я познаю сполна радость встреч и горечь расставаний. А когда придет мое время вернуться в планету, я поделюсь пережитым с сородичами».

Простившись с Воителем Света, Дерик, сопровождаемый верной обезьянкой, зашагал прочь...

Собиратель Эренвиль обратился к Крайль, Г’рахе и вернувшемуся в Шарлаян Воителю Света, поведав о том, что побывал он в Новом Мире – на континенте Турале. Прибыл он в Эорзею в сопровождении хротгарки Вук Ламат – наследницы престола Тулиёллала. Последняя приветствовала Воителя Света, заявив, что явилась в сии земли для встречи с ним.

«Так называется правящая нация Турала», - просветил Эренвиль сподвижников. – «Столица континента именуется так же». «Я хочу, чтобы ты прибыл ко мне на родину», - без обиняков заявила Вук Ламат герою. – «Вскоре в Турале произойдет важнейшее событие: ритуал престолонаследия. Это будет своего рода соревнование, и определит оно, кто следующим взойдет на трон. Будучи дочерью нынешнего хранителя, я приму участие в состязании – и надеюсь на победу. Я искала чемпионов, которые примкнули бы ко мне, кога Эренвиль рассказал мне о тебе. Могучий воин, коему неведом страх! Который с легкостью расправляется с адскими бестиями! Который отправился на край сущего и спас нашу планету! Ну что, отправишься в Турал?»

«Погоди-ка», - встрял в разговор Г’раха. – «Ты утверждаешь, что принадлежишь к правящему роду, но разве Туралом правят не мамул джа?» «В Тулиёллале проживает много народов», - отвечала ему Вут Ламат. – «И не только мамул джа, как может показаться вам, обитателям заморских земель. Да, нынешний правитель – действительно маму джа, к тому же благословленный двумя головами. И он мой отец. Да, не по крови, но он вырастил меня, и это единственное, что имеет значение».

Вновь обратившись к Воителю Света, молвила хротгарка: «И, если говорить о поиске приключений... Похоже, состязание включает в себя золотой город и легендарную бестию, Валигарманду». «Тулиёллал и золотой город...» - пробормотала Крайль. – «Прямо как в письме дедушки». «Состязание будет непростым», - продолжала Вук Ламат. – «Если я хочу победить, мне понадобятся верные сподвижники».

Воитель Света, Крайль и Г’раха призадумались. «Шанс увидеть не только Турал, но и сказочный золотой город...» - протянул последний. – «Поистине, речь идет о великих приключениях!»

Эренвиль предложил эорзейцам первым делом узнать новую знакомую получше – например, вместе отправиться на охоту на остров Хаам. Похоже, в последнее время там объявился некий хищник, и находящиеся на острове исследователи просят авантюристов о помощи.

Герой и спутники его отправились к пристани Шарлаяна, где наняли корабль, добавивший их на остров Хаам. По пути Вук Ламат рассказывала новым знакомым о своем старшем брате, Коане, который до недавнего времени был студиозусом в Шарлаяне. Г’раха был поражен сим откровением: почему он никогда прежде не слыхал о том, что обучается в городе венценосная особа?.. «Они с набольшим Студиума пришли к согласию о том, что личность его должна остаться тайной», - просветила его хротгарка. – «Будучи мико’те, он с легкостью влился в ваш социум. Он – приемный ребенок, как и я».

Воитель Света, Г’раха и Вук Ламат выступили к лагерю исследователей через дикоземье острова, разя встреченных по пути свирепых монстров. Хищником, помянутом исследователи, оказалась гигантская колибри. Герой и спутники его покончили с сим крылатым созданием, и хротгарка, взяв себя в руки, заявила: «Какая забавная птичка! В Турале водятся подобные, однако не столь большие».

К герою и хротгарде приблизились Эренвиль и Крайль, и заявила последняя: она приняла решение отправиться в земли Турала. «И что же сподвигло тебя принять это решение?» - осведомился Г’раха, и отвечала Крайль: «Помнишь, когда вы отправились в эфирное море в поисках Хиделин? Понимая, что мои боевые навыки недостаточны, я решила поддержать вас издалека. То же случилось, когда вы устремились к Краю Творения. Я снова осталась позади... И решила, что отныне все будет иначе. Теперь, когда Последние Дни были отвращены, я посвятила все время оттачиванию своих умений».

Вытащив из сумы кисть и краски, Крайль начертала в воздухе фигурку небольшого монстра – и та ожила! «Я изучила эзотерическое искусство, некогда разработанное архонтом Релм – картимантию», - похвасталась Крайль. «Но почему тебя так интересует этот ритуал престолонаследия?» - поинтересовался Г’раха, и отвечала Крайль, продемонстрировав присутствующим конверт: «Все дело в письме из Тулиёллала. Оно было адресовано моему дедушке, Галуфу, и я обнаружила его в архивах Студиозусов. Чернила выцвели, и я не смогла разобрать имя отправителя. Гулул... что-то такое». «Джа джа», - изрекла Вук Ламат. – «Гулул Джа Джа. Моей отец, Служитель Рассвета. О чем же говорится в письме?»

«Большая часть нечитаемая, но, похоже, это просьба исследовать золотой город», - предположила Крайль. «Просьба... от самого Служителя Рассвета?» - поразился Эренвиль. «Похоже, это не просто слух», - усмехнулась Вук Ламат. Крайль протянула ей письмо, и хротгарка, пробежав его глазами, заключила: «Могу с уверенностью сказать, что мой отец его не писал. Учитывая, какое разнообразие культур существует в Тулиёллале, был принят в державе общий язык. Вместо того, чтобы использовать язык существующий, мы изучили наречия, распространенные в заморских странах, и создали на их основе новый диалект. То, что походит он на ваш общий язык, облегчает общение между нашими народами, верно?.. Но это письмо написано на эорзейском. Если бы его писал мой отец, оно было был на туралийском. К тому же оно запечатано восковой печатью. Мы таковые не используем».

«То есть, это подделка?» - огорчилась Крайль. «Я бы так не сказала», - задумчиво протянула Вук Ламат. – «Подпись отца верна – возможно, он просто диктовал текст». «Спасибо за подтверждение», - обрадовалась Крайль. – «Значит, мой дедушка на самом деле имел некие дела с Тулиёллалом. Интересно, что же он делал там».

...По возвращении в Шарлаян Воитель Света и спутники его отметили победу над гигантской птицей в местной таверне, а мясо колибри стало основным блюдом на сем ужине. Эренвиль признался, что родом он из Турала, и знаком с Вук Ламат уже много лет.

«С древних времен в землях Турала обитало множество народов, и противостояли они друг другу», - рассказывала Вук Ламат внемлющим ей эорзейцам. – «Противостояние завершилось около 80 лет назад, когда правивший в то время Служитель Рассвета объединил разрозненные поселения и основал новую державу. Так был основан Тулиёллал... и в землях наших воцарился покой. Но мой отец стареет, и он хочет передать трон достойному наследнику – тому, кто сможет сохранить его наследие. Всего претендентов на престол четверо – включая меня. Все мы имеем право участвовать в состязании, но одного из нас нельзя допустить к власти». Она осеклась, отвела взгляд.

«Речь идет о донельзя амбициозном индивиде», - вымолвил Эренвиль. – «Весть о падении Гарлеанской Империи достигла земель Турала. Большинство вздохнуло с облечением, но он решил воспользоваться представившейся возможностью и повести за собой армии за море в завоевательных поход». «Мой отец сделал все, чтобы мы жили в мире... он же желает втянуть нас в войну», - проронила Вук Ламат, с силой ударила кулаком по столу: «Я этого не допущу! Я одержу победу в состязании!»

«Я понимаю твои мотивы», - произнес Г’раха, - «но это состязание определит будущее твоей державы. Неужто нам, чужеземцам, будет дозволено принять участие в нем?» «Более чем», - заверила его Вук Ламат. – «Сам Служитель Рассвета приветствует это. Правитель Турала должен погружаться в особенности множества культур, и нет лучшего способа проявить сие, чем заручиться поддержкой иноземных союзников». Обернувшись к Воителю Света, добавила хротгарка: «Поэтому я и обратилась к тебе. За время совместной охоты я поняла, что ты – весьма искусный воин. Ну что, поможешь мне вернуть трон Тулиёллала?»

Герой колебался, и Вук Ламат заверила его: не стоит торопиться с ответом, следует все тщательно обдумать.

На следующий день Воитель Света отправился в Ноуменон, где изучил имеющиеся в библиотеке книги о Турале. Прочел он о племени валаки, обитающего в Ляпис-Каньоне и практикующего синюю магию, о географии Турала и климатических зонах его, о флоре и фауне континента, о кулинарных пристрастиях племен западных земель.

Покинув Ноуменон, герой встретился в парке у библиотеки с Г’рахой, обсудил с ним сведения, почерпнутые из книг. Приветствовали двоих Алфинод и Алисэ, прибывшие в Шарлаян, дабы вооружиться знанием, которое пойдет на пользу гарлеанам. «Заключив новое торговое соглашение с Радз-ат-Ханом, теперь они надеются на союзы с иными державами», - говорил Алфинод. – «В том числе и с бывшими имперскими провинциями. В свете этого мы хотим поискать в исторических трактатах сведения о том, что соседи, принадлежащие к различным расам и культурам, уживались друг с другом».

Воитель Света поведал близнецам о визите в Шарлаян Вук Ламат, и те, воодушевившись, пришли к выводу о том, что Тулиёллал станет для них идеальным ответом на вопрос. Посему надлежит немедленно заняться приготовлениями к грядущему состязанию в землях Турала.

Позже, прогуливаясь с Г’рахой по ночному городу, размышлял Воитель Света о том, стоит ли ему ввязываться в политическую борьбу в далеких землях. «Думаю, сперва отправимся туда, а уж потом решим», - постановил мико’те. – «Подобному странствию любой ученый позавидует. О далеком Турале мы практически ничего не ведаем, а в Ноуменоне пребывают лишь немногочисленные записи. Меня будоражит одна мысль о том, что нам предстоит узреть и узнать!.. Ведь жизнь, друг мой, - бесконечное странствие, и неизвестно, что ожидает нас на сем пути. Важно лишь сохранять верность самому себе. Лишь в этом случае мы можем надеяться на успешное завершение одного путешествия... и на начало следующего».

... Вскоре Воитель Света вернулся в оплот Студиозусов Балдесиона, где приветствовали его Крайль, Эренвиль и Вук Ламат. Последней герой сообщил о том, что принял окончательное решение: он готов отправиться к землям западного континента. Ступили в помещение Алфинод, Алисэ и Г’раха, заявив, что тоже присоединятся к грядущей экспедиции.

Выступив вперед, Алфинод представил Вук Ламат себя и сестру, молвив: «Мы бы хотели принять участие в состязании. Доселе мы помогали восстанавливать Гарлемальд. Достигнут значительный прогресс, однако вопрос о том, как сия нация сможет сосуществовать с соседями, остается. Мы надеемся, что сможем многое узнать в Тулиёллале – державе, основанной в единстве. И за эту честь готовы поддержать твои притязания на престол». «Чем больше – тем лучше», - усмехнулась Вук Ламат. – «К тому же буду рада больше узнать от вас об Эорзее и Гарлемальде».

Вук Ламат с гордостью воззрилась на союзников, обретенных здесь, в Эорзее. Крайль, Алфинод и Алисэ... и Эренвиль. «Ты станешь проводником для них, укажешь на опасности», - обратилась хротгарка к собирателю. – «К тому же – несмотря на все твои заверения – наверняка ты не расстался с мыслью разыскать золотой город».

Г’раха завершил Крайль: он присмотрит за Студиозусами Балдесиона в ее отсутствие. Крайль благодарила друга за этот порыв; она отчаянно желала пройти по следам деда...

...Через считанные дни Воитель Света и спутники его покинут Шарлаян, отправившись в плавание к западному континенту – к новым приключениям!..

Эстиньен продолжал странствие свое по миру, и на этот раз решил обратить взор свой на западные пределы...

В Старом Шарлаяне Танкред разыскал Уриангера; последний явился в назначенное место встречи, и Танкред одобрительно кивнул: «Похоже, ты принял решение». «Подумать только – наши товарищи отправляются туда же...» - протянул астролог. – «Поистине, прихотливы нити судьбы». «Верно», - помрачнел Танкред. – «Противостоять им будет нелегко».

«Если это тревожит тебя, еще не поздно ответить отказом», - произнес Уриангер, вертя в руках полученное письмо. – «Однако, думаю, ты вовсе не встревожен». «Да какие тревоги, если мы знаем, что нам предстоит?» - усмехнулся Танкред, выхватив листок из рук товарища. «Что ж, тогда не будем задерживаться – давай разыщем подходящий корабль», - предложил Уриангер.

Двое направились на пристань – их ждали земли Турала...