Demilich's

7. Неотвратимость конца

Воитель Света проследовал в «Возвышающиеся камни» - оплот Наследников Седьмой Зари в Очаге Выживших, где уже собрались Алфинод, Алисэ, И’штола, Эстиньен, Уриангер, Танкред и Г’раха.

«Давайте проговорим то, что нам известно на данный момент», - обратился к сподвижникам Алфинод. – «Кризис начался, когда зловещие башни единовременно возникли по всему миру. Мы выяснили, что создали оные индивиды, именующие себя ‘телофороями’. Телофорои утверждают, что стремятся воспроизвести Последние Дни давно ушедшей эпохи – апокалипсис, который уничтожит все, что нам дорого. Уже сейчас эти башни привели ко множеству смертей».

«Множество невинных было похищено и пленено, а их вера использована для призыва Предвечных...» - добавила Алисэ. – «И если мы изыщем мы способ свести на ‘нет’ нечестивую ауру, окружающую башни, то не сможем спасти никого. К счастью, те, которым даровано благословение Света, остаются неподвластными для безволия. Но после случившегося с Аренвальдом и Фордолой нам следует быть весьма и весьма осторожными в следующих шагах...»

«Несмотря на то, что сии угрозы требуют нашего внимания, мы не должны забывать о ситуации в Гарлемальде», - произнес Танкред. – «Как мы знаем, возглавляют телофороев Фанданиэль и Зенос яй Гальвус – кронпринц и наш дорогой друг. Он вернул свое прежнее тело, убил Императора Вариса и ввергнул Гарлемальд в хаос. Больше всего досталось столице. Оставаясь там, я наблюдал жесточайшее противостояние в войне престолонаследия. Но сейчас все изменилось – боюсь, что к худшему...» «Во время нашей разведывательной миссии воздух разрывали звуки выстрелов из пушек и яростные крики», - добавил Уриангер. – «Но ныне на разрушенный город снизошла тишина. Похоже, жители столицы обратились в безвольных, и, не произнося ни слова, они преобразуют дворец в истинное порождение кошмара».

«Если имперцы действительно обращены в рабов, разумно предположить, что и за этими событиями стоят телофорои», - изрекла И’штола. – «Армия Предвечных достаточно ужасна, но, в свете последних событий, боюсь, она – лишь прелюдия к куда более страшной катастрофе. Мы должны понять, как противостоять угрозе, и сделать это как можно скорее – пока союзники наши еще держатся».

«Уверен, мы найдем выход в Шарлаяне!» - заявил Г’раха. – «Комментарий мастера Фоуршено о Последних Днях был весьма любопытен. Форум знает куда больше, чем говорит...»

В зал ступила Татару, сообщив о том, что получила весть от Крайль, которая закончила, наконец, приготовления к визиту Наследников в Шарлаян. Ныне герою и его спутникам следует отправляться в Лимса Ломинсу, дабы отыскать там корабль, отправляющийся к берегам Шарлаяна, а по прибытии заявить о себе как о ‘сподвижниках Студиозусов Балдесиона’, прибывших, дабы оказать помощь в возрождении ордена.

...Воитель Света, Татару и семеро Наследников устремились в Лимса Ломинсу, проследовали в доки. Татару загодя оплатила места на отправляющемся в Шарлаян корабле, и ныне портовые рабочие загружали в трюм пожитки пассажиров.

«Забавно...» - печально улыбнулся Танкред, созерцая судно, - «мастер Лоуисокс прибыл в наши земли на весьма похожем корабле. И теперь, годы спустя, уличный мальчишка, с которым он подружился в тот день, отправляется на родину своего наставника. В сопровождении его внуков». «Да, если подумать, зрим мы все повороты реки времени и прихотей судьбы», - согласился с ним Уриангер. – «За последние годы ты повзрослел. А тогда, я так понимаю, стоило мастеру Лоуисоксу ступить на пристань, как ты попытался срезать у него кошель?» Танкред лишь руками развел: дело прошлое, мол.

«Это будет твой первый визит в Шарлаян, сер Эстиньен?» - обратился Алфинод к драгуну, и тот нахмурился: «Мы что, чужие друг другу? К чему этот официоз?» «Это... просто профессиональная этика», - растерялся Алфинод, - «ведь теперь мы с тобой коллеги...» «В любом случае, избавь меня от ‘серов’», - молвил Эстиньен, - или мне придется обращаться к тебе как к ‘маленькому лорду Алфиноду’». Алфинод заверил драгуна, что отныне станет обращаться к нему просто по имени.

Провожая сподвижников в путь, Татару была донельзя встревожена, ведь противостоят те армии, жаждущей уничтожить мир! А она вновь остается позади, гадая, суждено ли ей когда-либо вновь увидеть друзей... Воитель Света заверил Татару, что непременно вернется назад вместе с остальными.

На пристань проследовали Древний Валун и Коултенет. Они намеревались помочь кобольдам в скором противостоянии с Лунным Предвечным, и прежде, чем выступить к башне, вознамерились проводить лидеров Наследников в путь. Древний Валун заверил набольших, что они – воители, принадлежащие к Наследникам Седьмой Зари, - сделают все, чтобы не допустить гибели мира.

Воитель Света и спутники его простились с Татару, Древним Валуном и Коултенет, и морской вояж к Старому Шарлаяну начался.

...Глубокой ночью, накануне прибытия в Шарлаян прозвучали в разуме героя слова: «Услышь... Ощути... Осознай...» Покинув трюм, поднялся он на палубу, где зрел призрачную манифестацию Хиделин. «Ты услышал меня», - изрекла богиня. – «Я рада. Наконец-то мы встретились, мой Воитель Света, направляемый волей кристалла». «Почему именно сейчас, Хиделин?» - осведомился герой, и отвечала Хиделин: «Думаю, после визита в Первый, ты знаешь ответ. Ты знаешь, кем в действительности я являюсь. Чем Хиделин была изначально – Предвечной. Зодиарк был сотворен, чтобы отвратить апокалипсис, угрожающий древнему миру. А я была создана, чтобы сковать Его. Но те, кто стремится вернуть ту древнюю эпоху, вот уже семь раз сумели воссоединить осколки с божеством, мною плененным. Чем сильнее Он становится, тем меньше остается сил у меня. Я боле не обладаю возможностью переместить разум твой в межпространственный разлом. И я должна сказать следующее. Даже без моих наставлений ты и спутники твои приняли на себя бремя прошлого этой планеты. Началось единение, переплетение вашего и моего времен. Колеса содрогаются и совершают обороты. Грядет конфликт невероятных масштабов, исход которого определит судьбу этого мира и всего живого. Когда ты поймешь, что стоит на кону, и странствие твое научит тебя преодолеть непреодолимое, я исполню обещание, данное мною в иное время. В иную эпоху». С этими словами исчезла Хиделин.

Занимался рассвет. Корабль подходил к острову. Наследники поднялись на палубу, воззрились на древний город, Шарлаян. «Наконец-то мы возвращаемся на родину», - вздохнула Алисэ, обращаясь к брату. – «Мы справимся сами... хоть отец наш и считает иначе». Эстиньен и Уриангер напомнили близнецам, что не одиноки те в своих стремлениях.

«По прибытии мы окажемся в Шарлаяне – сердце знания этого мира», - молвила И’тола, взирая на приближающийся город. – «Уверена, в этом городе мы сумеем получить ответы на свои вопросы».

...Корабль бросил якорь в порту Старого Шарлаяна. И сейчас Наследникам надлежало получить дозволение проследовать в город. «Надеюсь, нам не откажут», - высказала общие опасения И’штола. «Шарлаян ведь разорвал все отношения с иными державами?» - констатировал Эстиньен. – «Те из нас, кто не имеет прямых связей с Шарлаяном, могут сразу получить отказ...» «Да, держава Шарлаян заключает торговые отношения лишь с несколькими странами, придерживающимися нейтралитета», - подтвердила И’штола. – «Но с практической точки зрения остров не может позволить себе полной изоляции. Особенно, если шарлаяне всецело посвятили себя обретению знаний. Если чужеземцы предоставляют документы, подтверждающие личности их и намерения, им может быть дозволено ступить в город».

«...Может», - Эстиньен сделал упор на этом слове, и И’штола кивнула: «Именно. Поэтому прежде, чем мы отправимся к таможеннику, давайте обо всем договоримся. Нас спросят о цели визита. Учитывая, сколь неодобрительно шарлаяне относятся к вмешательству во внутренние дела иных держав, я настаиваю на том, чтобы мы воздержались об упоминании принадлежности к Наследникам. Согласно легенде, предложенной Крайль, мы назовемся сподвижниками Студиозусов Балдесиона, кои всячески способствуют возрождению ордена».

И’штола предложила Г’рахе, прежде принадлежавшем к Студиозусам, возглавить их небольшой отряд. Так, наследники проследовали в оплот таможенной службы, и Г’раха, обратившись к чиновнице-лалафелке, осведомился, могут ли они получить доступ в город. Лалафелка окинула мико’те пристальным взглядом, и, заметив знакомую метку у того на шее, уточнила, принадлежит ли визитер к архонтам. «Верно», - подтвердил тот. – «Я Г’раха Тиа из Студиозусов Балдесиона. Я был приписан к отряду, отправленному в Эорзею, но вернулся, чтобы оказать помощь в восстановлении моего ордена. Мои сподвижники окажутся в этом неоценимую поддержку».

«Хорошо», - заключила лалафелка. – «У меня есть на руках документы касательно вашего отряда, прибытие которого ожидалось сегодня. Вижу, некоторые из вас тоже архонты. Пожалуйста, сделайте шаг вперед, ваши запросы я рассмотрю первыми».

Танкред, И'штола и Уриангер выступили вперед, представились. Лалафелка простерла ладонь над толстой книгой, лежащей перед нею, и объяло фолиант сияние. «Список прибывших эфирно связан с записями о гражданах, находящихся в главном хранилище», - шепнула Алисэ Воителю Света.

Чиновница подтвердила титулы архонтов для Г’рахи, Танкреда, И’штолы и Уриангера, сделала пометку о возвращении тех и приветствовала их в Шарлаяне. Следующими к столу приблизились близнецы Левеиллер; им было дозволено ступить в город, но лалафелка сочла необходимым отметить: «Много разговоров сейчас о том, что лорд Дома Левеиллер отрекся от своих детей. Личные противоречия не являются причиной для того, чтобы отказывать вам в допуске в Шарлаян, но я прошу вас воздержаться от... усугубления ситуации. Времена нынче и так неспокойные». «Примем к сведению», - процедил Алфинод.

Настал черед Эстиньена и Воителя Света, уроженцами Шарлаяна не являющимися. Герой назвал свое имя, род деятельности определил как «искатель приключений», и лалафелка, свершившись с документами, подтвердила соответствие личности визитера той, что была указана в запросе.

Эстиньен назвался бывшим рыцарем ордена драгунов Ишгарда, и поинтересовалась чиновница: «Чем же ты занимаешся ныне?» Эстиньен замешкался с ответом, и глаза лалафелки сузились; на элезена взирала она ныне с нескрываемым подозрением.

Ситуацию спасла подоспевшая Крайль, заметившая в доках прибывший из Лимса Ломинсы корабль, выпалив с порога: «Мой соратник – наемник. Наверняка ты понимаешь, с какими опасностями мы сталкиваемся, отправляясь в дикоземье?» Поколебавшись, лалафелка согласилась пропустить в город и Эстиньена – если, конечно, госпожа Балдесион ручается за него. «Я понимаю, что отчаянные времена требуют отчаянных решений, и все же нахожу твой выбор спутников странным», - отчеканила таможенница. – «Потому знай: малейшая оплошность может иметь самые негативные последствия для вашей организации». «Я всецело доверяю своим спутникам», - заверила ее Крайль. – «Но благодарю тебя за совет».

Наследники приветствовали Крайль, и та пригласила их следовать за нею – туда, где они смогут все обсудить без лишних ушей. Прежде всего Крайль вознамерилась познакомить Воителя Светом и спутников его с городом, провела их по знаковым местам Шарлаяна. Так, посетили они кафе «Последнее противостояние», площадь с возвышающимся на ней столпом эфирита, находился близ которой знаменитый исследовательский комплекс, Слияние; школяры оного сумели воссоздать телепортирующую магию аллаган и вернуть в мир искусство, считавшееся утраченным. После Наследники устремились к Агоре – крупнейшему рынку Шарлаяна, а оттуда проследовали к Ростре – величественному зданию, в котором издревле собирался Форум шарлаян.

По пути Крайль рассказывала герою о том, что гигантская статуя в порту – изваяние Талиака, Школяра, и из кувшина, который держит тот в руках, непрерывно изливаются потоки воды. Упомянула о книжных стеллажах, установленных на городских улочках и площадях; каждый мог остановиться и полистать приглянувшийся ему фолиант.

Экскурсия, проводимая Крайль, завершилась в квартале под названием Конец Пути – согласно преданиям, ибо здесь миряне, прибывшие на остров наряду с архонтом Ньюнкрепфсином, заложили первые здания Шарлаяна; ныне здесь проживают старейшие семьи шарлаян и высокопоставленные чиновники. Самый величественный из особняков принадлежал Дому Левеиллер; по понятным причинам следовало от него покамест держаться подальше...

Наконец, Крайль провела Воителя Света и спутников его в Оплот Балдесиона, где приветствовал их администратор-лалафел, Оджика Цунджика, занимающийся повседневными делами организации. «Это место нам как второй дом», - с улыбкой обратилась к сподвижникам Крайль. – «Конечно, нашим основным оплотом был остров Вал, но мы часто навещали Шарлаян. Для того, чтобы получить доступ к городским исследовательским комплексам, принять участие в конференциях или же пополнить припасы... В этом здании оставались на постой члены нашей организации во время пребывания своего в городе. Сейчас же оно стало для нас основным оплотом. Конечно, сейчас здесь так пусто! Мы потеряли столь многих, и организация наша – бледная цель себя прежней. Настанет день, когда Студиозисы воспрянут вновь... но прежде мы должны покончить с телофороями!» Крайль предложила Наследникам разместиться в пустующих комнатах оплота.

Она пригласила сподвижников проследовать в главный зал оплота, молвила: «Любой ценой мы должны предотвратить претворение в жизнь замыслов телефороев. И сейчас я вижу, что у нас есть два пути, которые помогут нам собрать сведения, необходимые для достижения цели. Первый путь – расследование изменений, случившихся в Шарлаяне, в том числе странное поведение Форума. Как вы знаете, 99 членов Форума избираются из числа горожан, и одно это гарантирует множество мнений касательно внешней политики. Библиотекари, например, - консерваторы, которые настаивают на том, чтобы шарлаяне записывали историю, но ни в коем случае не вершили ее. С другой стороны, есть у нас и поборники дипломатии и прямого вмешательства в ход событий. К таковым относились, в частности, мой дедушка, Галуф, и архонт Лоуисокс. Но, несмотря на различие фракций и философий, недавнее голосование по отказу в помощи Эорзее было единогласным. Еще больше настораживает то, что в качестве причин отказа многие называли иные, более важные вопросы».

«Отказ Фоуршено, прозвучавший в Гридании, имел такой же подтекст», - произнес Г’раха. – «Глядя в глаза неминуемому концу света, он просто вознамерился заняться чем-то более важным. Как такое возможно?» «Надеюсь, эту тайну мы раскроем вместе», - кивнула Крайль. – «От этого может зависеть наше будущее... Что касается второго пути, мною упомянутого, он касается обращения, сделанного непосредственного к Студиозусам Балдесиона. Наша организация была основана для изучения странных и необъяснимых явлений в мире. Таинственные реликвии и руины, магические возмущения, и так далее. В отличие от наших коллег-шарлаян, избравших для себя изоляцию, нами налажено немало связей за пределами острова – в основном с учеными и академиками, разделяющими нашу страсть к неведомому... Просьба о помощи исходит от одного из таковых сподвижников – алхимика Ниданы с далекого острова Тавнейр. Она пишет о внезапном появлении башни и о возникновении сущности, которая наверняка является Лунным Предвечным. Сатрап Радз-ат-Хана приказал алхимикам изыскать способ покончить с угрозой, исходящей от башни».

«Алхимики тех земель – наследники древних традиций», - отметил Уриангер. – «И искусство их отличается от того, кое практикуют их собратья из Ул’даха. Возможно, они сумели понять то, что оказалось не под силу эорзейцам и нашим союзникам с Дальнего Востока». «Похоже, у них есть понимание необходимой стратегии, хоть реализация оной и требует дополнительных изысканий», - согласилась с астрологом Крайль. – «Посему они испросили нас о воине, защищенном благословением Света».

Обратившись к Воителю Света, молвила И’штола: «Поскольку мы разделим силы, дабы попытаться обрести необходимые сведения, тебе следует примкнуть к группе, коя отправится на Тавнейр. С другой стороны, изыскания в Шарлаяне так же важны, учитывая, что от нашего успеха в обоих начинаниях зависит судьба этого мира».

Поразмыслив, Наследники просили Воителя Света принять участие в каждом из направлений. Крайль, И’штола, Алисэ, Алфинод и Г’раха приняли решение остаться в Шарлаяне, остальные же – Танкред, Эстиньен и Уриангер – отправлялись на остров Тавнейр.

Воитель Света принял решение остаться в городе школяров, дабы попытаться понять мотивы, которым руководствовался Форум при принятии столь странного и неожиданного решения. Расспрашивать его участников – глупая затея, ибо Крайль подобное уже пробовала, посему предложила она сподвижникам навестить шарлаянский архив, дабы попытаться изыскать любые крупицы сведений, относящихся к Последним Дням.

Так, Воитель Света и пятеро спутников его направились в Ноуменон - архивы Старого Шарлаяна, приступили к поискам. Масштабы сего хранилища знаний потрясали, ибо залы, заполненные свитками и фолиантами протянулись глубоко под поверхностью острова подобно корням древнего древа. И’штола и Г’раха устремились в чертоги, допуск к которым имели лишь архонты; Крайль, Алисэ и Алфинод изучали материалы, находящиеся в открытом доступе для всех жителей Шарлаяна. Герой же, не будучи таковым, имел весьма ограниченные возможности, и оставался на первом этаже Ноуменона, просматривая книги, имеющие отношение к истории Шарлаяна и правилам Форума.

Так, просмотрел Воитель Света книгу об основании Шарлаяна, значилось в коей: «Давным-давно на острове в северном море проживал роегадин по имени Ньюнкрепф. Он изучал астрологию, и звезды явили ему, что небывалый потом захлестнет земли Эорзеи. Посему построил он огромный корабль, собрал команду и вышел в море, направив судно к означенным землям. Потоп действительно случился, и миряне пытались спастись в море. Команда Ньюнкрепфсина забирала их на борт ковчега, но опасность не минула: приближалась гигантская волна, вполне способная расколоть судно! Не мешкая, Ньюнкрепфсин сотворил заклинание телепортации, перенеся корабль на вершину Хребта Абалатии. Беженцы с окружающих земель устремились под защиту остова судна, но вскоре вспыхнули конфликты из-за стремительно сокращающихся запасов продовольствия. Опечаленный, Ньюнкрепфсин наряду с членами команды и иными сподвижниками покинул ковчег, выступив в горы. Они достигли побережья, где построили новый корабль, надеясь вернуться на нем в северные моря... Они достигли острова, где и осели. Поселение ширилось и процветало, и обратилось в город Шарлаян».

Следующей книгой, заинтересовавшей героя, был трактат под названием «Хранители мудрости». «В час хаоса Шестого Бедствия Теней архонт Ньюнкрепф, основатель Шарлаяна, воочию наблюдал безумие и дикость мирян, оказавшихся на грани отчаяния», - прочел Воитель Света. – «Основав поселение на острове в Северной Пустоте, завещал он своему народу: ‘Оставьте пути войны, и стремитесь к просвещению, обретая знания.’ Шарлаяне прислушались к словам своего спасителя, и с тех пор стали хранителями мудрости. На основе обретенного знания они стали нацией, порожденной не силой оружия, но силой разума. Знания экономики привели к развитию торговли. Знания сельского хозяйства привели к обильным урожаям. Инженерное дело дало им колеса и канализационные стоки, прекратив дрязги за источники воды. Обретенное знание можно было обратить в богатство. И чем больше их мудрость распространялась по миру, тем боле процветала цивилизация в целом. Никакие испытания и потрясения эпохи не заставили шарлаян отринуть учения своего основателя. Ради светлого будущего отложили они орудия войны, даруя миру знание».

Последней из книг по искомой героем тематике оказался фолиант «Голос растущего города». «В годы, последовавшие за основанием Шарлаяна, все вопросы жизнедеятельности города решались на Эклесии – публичном форуме, высказаться на котором мог каждый мирянин», - погрузился в чтение защитник Эорзеи. – «Но население города росло, и подобный формат стал совершенно неэффективен. Большое число участников порождало длительные дебаты, что откладывало окончательные решения. Чтобы сократить обсуждения, прилагались различные меры, но в 201 году Шестой Эпохи Астрала было объявлено, что отныне в Шарлаяне пребудет иная форма правления. Отныне нацию возглавят 99 мирян, избранных повсеместным голосованием. Так был создан Форум, правление коего продолжается и по сей день».

Покинув здание архивов, Воитель Света принялся дожидать возвращения из недр оных товарищей. Первыми появились Г'раха и Алисэ, сообщив, что, поскольку прямых указателей на сведения о Последних Днях в каталогах нет, они отобрали ряд книг, имеющих к сим далеким событиям весьма косвенное отношение. Ожидая остальных, рассказывала Алисэ, что их с Алфинодом отец приказал прислуге не подпускать чад своих и близко к фамильному особняку. «Сурово», - согласился Г’раха. – «Надеюсь, наши изыскания помогут понять его позицию – и позицию Форума, и сумеем мы прийти к какому-то решению». «Я уверена, однажды этот разлом между нами исчезнет», - вздохнула девушка. – «А ты, Г’раха? Навестил свою семью? Или они живут не в городе?» «У меня ситуация непростая», - признался мико’те. – «Рос я в Шарлаяне, но родился не здесь, а в южных пределах Илсабарда. На протяжении поколений мой народ проживал в Корвосе – прибрежном регионе против острова Тавнейр. В тех плодородных землях аллагане основали город, и на кораблях доставили в него подчиненные племена мико’те, дабы служили те им в качестве рабочих. Землетрясение Четвертого Бедствия Теней положили конец владычеству той империи, а когда Пятое Бедствие сковало моря льдом, многие из осевших в Корвосе племен осмелились вернуться в Эорзею. Мои же предки приняли решение остаться, дабы продолжать следить за тем, чтобы осколки технологий аллаган не попали в злые руки».

«Но разве не находится Корвос под властью гарлеан?» - уточнила Алисэ, и Г'раха согласно кивнул: «Да, на протяжении последних 50 лет. Некоторое подобие местной культуры остается, но – как и в случае с иными имперскими провинциями – Гарлемальд переименовал регион в ‘Локус Амоэнус’. Когда я был еще маленьким, соседний город перешел под юрисдикцию влиятельной имперской семьи – Дома Дарнус. Дворяне, принадлежащие к оному, высказали немалый интерес к цивилизации аллаган, и мое племя было вынуждено действовать. Уже какое-то время продолжали звучать голоса в поддержку отрицания наших древних обычаев – в конце концов, Око Аллага уже не переходило с большой вероятностью к старшим чадам, как было прежде. Страх обнаружения пересилил, и было решено сокрыть нашу связь с наследием Аллага. Будучи последним ребенком, родившимся с Оком Аллага, я был передан на попечение нашим друзьям, Студиозусам Балдесиона, которые дали мне гражданство Шарлаяна».

«Я и не мыслила...» - растерялась Алисэ. – «Прости меня за неуместный вопрос». «Даже Танкреда приютил архонт Лоуисокс, так ведь?» - улыбнулся Г’раха. – «В Шарлаяне куда больше историй о приемных детях и спасенных сиротах, чем ты могла бы предположить. И, несмотря на наше происхождение, все мы обладаем одинаковыми возможностями в постижении знания. И даже мы, чужеземцы, можем надеяться при должном старании обрести титул архонта. Именно поэтому я и люблю эту страну. И хочу, чтобы она осталась державой, которой можно бы было гордиться». «Еще одна причина понять причины упрямства Форума», - согласилась Алисэ.

Вскоре вернулись из архивов Крайль и Алфинод, признавшись, что сумели отыскать лишь записи, относящиеся к Бедствиям Теней, а также статьи, написанные известными представителями Форума. Крайль была единственной из присутствующих, кто не зрел образы Последних Дней в Амауроте, посему надеялась задать герою несколько вопросов касательно оных.

«Какие явления наблюдали древние при приближении Последних Дней?» - осведомилась Крайль. «Полная дестабилизация магии творения», - отвечал Воитель Света, и Алфинод подтвердил: «Да, сие катастрофа оказала влияние на все живое. Хаос затронул также и самих древних, и их силы творения вышли из-под контроля. Страх и отчаяние проявились самым ужасающим образом – метеоры низвергались с небес, пламя вырывалось из-под земли, ужасающие монстры бродили по улицам городов...» «Это более-менее совпадает с моим восприятием», - задумчиво произнесла Крайль. – «Если бы предметы искусства той эпохи уцелели, мы бы имели нечто вещественное для своих изысканий. Однако самое близкое к магии той эпохи, что существует поныне, - ритуалы призыва, коим мирян обучили аскиане. Было ли что-то еще, предшествующее Последним Дням?»

На этот вопрос ответил Алфинод, молвив: «Амауротцы обсуждали причины аномалии, замеченной в землях, лежащих за морем. Исходя из этого факта, мы можем заключить, что Последние Дни не начались единовременно во всем мире, а имели некую стартовую точку, от которой и начал распространяться хаос. Также упоминается о странном звуке, исходящей из самой земли – прежде, чем регион поглощала катастрофа. Сами мы этот звук никогда не слышали, конечно же, ибо уже пребывали средь безумия...» Крайль вознамерилась переговорить с одним из служащих Ноуменона и поинтересоваться – упоминается ли в книгах подобный звук.

«Как же древние пытались предотвратить бедствие?» - спрашивала Крайль. – «Какие действия предпринимали?» «Они призвали Зодиарка», - молвил герой, и добавил Алфинод: «...А Элидибус стал Его сердцем. Многие пожертвовали жизнями, чтобы обрел Он воплощение... Мы не знаем, как Зодиарк сумел принести избавление планете, но именно Его божественная воля восстановила искаженные законы природы. И когда это случилось, древние свершили новые жертвы, дабы исцелить раны, нанесенные Последними Днями. Жизнь воспряла вновь, и именно эти новорожденные души намеревались древние даровать Зодиарку, дабы возродить тени сородичей, поглощенных сим Предвечным прежде... Но Венат и ее последователи выступили против сего устремления, явив воплощение Хиделин».

Крайль поблагодарила Воителя Света и Алфинода за подробные ответы на ее вопросы. «Интересно, что телофорои имеют в виду, говоря о возвращении Последних Дней», - размышляла она. – «Мы уже видели, что творят их башни. Неужто принуждение мирян к призыву Предвечных является своего рода катализатором? Пытаются ли они воссоздать условия, прежде определенные нестабильной магией творения? Или же ‘Последние Дни’ в их интерпретации – не более, чем фигура речи? Метафора, призванная описать грядущее разрушение... Но сейчас бесполезно заниматься этими вопросами. Предлагаю всецело сосредоточиться на Форуме».

Наконец, к сподвижникам присоединилась И’штола, призналась, что сумела отыскать лишь пару книг, которые могут оказаться потенциально полезными. «Если помнишь, Уриангер узнал об отражениях Истока из ‘Оракулов Геруна’», - молвила мико’те, обращаясь к герою. – «Дабы не порождать панику и смятение, сей труд был назван апокрифом и помещен в Великую Библиотеку. Конечно, вероятность того, что здесь, в архивах, обнаружатся сведения о мире до раскола, не говоря уже об ужасах Последних Дней, стремилась к нулю. Посему логично, что мои коллеги – будь то архонты или советники – окажутся несведущи в этом вопросе. Однако, когда ты сообщил мастеру Фоуршено о телофороях и их замыслах, тот с ходу отверг предположение, что они могут представлять собой угрозу. Он был уверен: Форум бы загодя знал о приближении Последних Дней. Это подтверждает мою теорию о том, что, какими бы привилегированными знаниями ни обладал Форум, остальные жители Шарлаяна не ведают об этом».

Как бы то ни было, Наследники приступили к изучению тех немногих трактатов, которые удалось им отыскать в архивах. Тянулись часы... когда Алисэ, устав от чтения, предложила Воителю Света выпить по чашечке кофе в кафе «Последнее противостояние».

Следуя через город, двое как бы между прочим расспрашивали встречных, ведомо ли тем о телофороях – предвестниках конца света. Увы, те наотрез отказывались затрагивать эту тему...

Алисэ представила спутника Дикону, владельцу «Последнего противостояния» - кафе, куда она частенько захаживала во время своей учебы в Студиуме. Сам Дикон не ведал ровным счетом ничего о Последних Днях, и все же хотел помочь Алисэ в ее начинании. Посему предложил герою выдать себя за работника кафе и завязать непринужденную дружескую беседу с посетителями – возможно, удастся получить искомые ответы. Увы, миряне мало что ведали о Последних Днях – за исключением обрывочных сведений, напечатанных в местной газете.

Взяв по чашке кофе, Воитель Света и Алисэ расположились у пристани, наслаждаясь мгновениями безмятежности и ночной прохладой. «Когда отец отрекся от нас, я ушам своим не поверила», - призналась девушка. – «Лишь много поздно осознала я смысл этих слов. И ощутила тяжесть того, что означали они. Ты помнишь, когда было принято решение отправиться в Шарлаян? Г’раха был уверен, что Форум собирается держать нас в неведении, и ‘выступление’ отца было частью этой стратегии. Может, и так. Отец часто спорил с дедушкой по разным вопросам, но никогда не был столь безапелляционен. И... когда он спросил, что оправдывает жертвы в этой войне... я не нашлась, что ответить. Как и Алфинод. Тем не менее, ни на мгновение я не подумала о том, что мы смогли сделать неверный выбор. Я могла лишь молча кипеть от ярости. Лишь позже я поняла, что вела себя как ребенок. Насколько упрямство и уверенность в собственной правоте глубоко укоренились в нашей семье. Если бы я сумела ответить ему, возможно, все обернулось бы иначе...»

Она замолчала, наблюдая, как по каналу проплывают груженые лодки. «Должно быть, они перевозят грузы в Лабиринтос», - просветила Алисэ героя, - «обширный комплекс под поверхностью острова. Шарлаян знаменит тем, что содержатся здесь знания со всего мира. И заключены они не только в пыльных книгах и препарированных созданиях. В подземном комплексе содержится наша ‘живая’ библиотека – образцы флоры и фауны... И все же мы сейчас наблюдали необычайно крупную поставку. Когда я жила здесь, крайне редко подобный груз перевозился на лодках».

Она осеклась; на лице девушки отразилось озарение. В кафе слышали они беседу о собирателях, которые в последнее время наводнили Шарлаян. Обычно представители сей профессии странствовали по миру, изыскивая всякие редкости, но слухи о грядущих Последних Днях вынудили их направлять обретенные предметы старины в Шарлаян – для сохранности. Возможно ли, что именно собиратели правили лодками, проплывшими по каналу?.. И, насколько было известно Алисэ, приказы собирателям отдавали члены Форума! Возможно, именно в Лабиринтосе найдут они зацепку к замыслам августейшего правящего органа!..

Воитель Света и Алисэ поспешили вернуться в сквер близ Ноуменона, где поведали сподвижникам о деятельности собирателей. «Звучит логично», - согласилась с высказанной идеей И’штола. – «Собиратели получают заказы от институтов и чиновников, но в конечном итоге исходят они от Форума. То, что неожиданно существенно возросло количество грузов, доставляемых ими в Шарлаян, говорит о том, что в жизнь претворяется некий замысел». «Давайте сопоставим имеющиеся у нас факты», - предложил Алфинод. – «Как И’штола уже отметила ранее, в Ноуменоне нет информации, относящейся к Последним Дням. Согласно сведениям, полученным Воителем Света и Алисэ в ‘Последнем противостоянии,’ большинство шарлаян не ведают практически ничего о сем событии древнейшей истории. Но мой отец и его коллеги не только знают о Последних Днях, но и твердо уверены в том, что разрушение, несомое телофороями, не имеет ни малейшего отношения к тому апокалипсису. Кроме того, Форум утверждает, что занят столь важными делами, что счет возможным отказать Эорзее в ее просьбе о помощи. А теперь еще и собиратели – исполнители воли правительства – заняты некой странной деятельностью».

«Думаю, не будет преувеличением сделать вывод о том, что действия собирателей напрямую связаны с тайными стремлениями Форума», - заявила Крайль. – «Стало быть, мы спустимся в Лабиринтом и своими глазами узрим, что там происходит. Если повезет, собиратели окажутся более расположены к ответам на наши вопросы».

Г’раха остался близ архивов, дабы закончить изучение книг и вернуть их на место; остальные проследовали ко входу в подземный комплекс, и у чиновницы, надзирающей за Лабиринтосом, Крайль получила разрешение посетить оный.

В изумлении созерцал Воитель Света открывшийся взору его подземный город, озаряемый искусственным солнцем. Так же, как и на поверхности здесь высились дома, миряне сновали по своим делам, в загонах паслась скотина... «Не ожидал такого?» - усмехнулась Крайль. – «Но уверяю тебя – мы под поверхностью Шарлаяна. Ветер, который ты ощущаешь, вода, шум которой слышишь, - все это здесь искусственное». «Этот остров имеет вулканическую природу», - добавила И’штола, - «и некогда сей огромный разлом был, должно быть, наполнен магмой. Он был обнаружен около 400 лет назад и обращен в хранилище для свитков и всяческих образцов. Совершенствование сего хранилища продолжается и ныне, и нижние уровни его все продолжают расширяться».

Близнецы заметили неподалеку нескольких собирателей, о чем-то беседующих. Обычно представители сей профессии держатся поодиночке; похоже, ныне собиратели действительно объединены некой общей целью.

Неожиданно Крайль нахмурилась, потерла виски. «Ты мне что-то говорил?» - обратилась она к герою, и, когда тот отрицательно покачал головой, пожала плечами: «Должно быть, голова закружилась после спуска».

Осторожно побеседовав с собирателями, Воитель Света выяснил, что началась некая масштабная операция безо всякого предупреждения. Донельзя уставшие, собиратели – тем не менее – продолжают доставлять в Лабиринтос самые разнообразные предметы в больших объемах.

Одному из собирателей герой помог изловить разбежавшихся по подземному комплексу грызунов, мармотов, осведомился: «Как ты поступишь с мармотами теперь?» «Это Форуму решать», - отвечал собиратель. – «Они надзирают за Лабиринтом, и моя работа – лишь малая часть их масштабного предприятия. Мне было велено доставить созданий, которые быстро размножаются и годны в пищу. Не знаю, зачем Форуму они понадобились, но не думаю, что их собираются подать к столу в обозримом будущем».

Приблизившись к собирателю, Крайль назвалась представительницей Студиозусов Балдесиона, молвила: «Честно говоря, последние решения Форума кажутся нам несколько странными. Поэтому мы и спустились в Лабиринтос – надеясь понять, что стоит за сими решениями». «Разумно и практично», - согласился собиратель, и, простившись с героем, отправился по своим делам.

Воитель Света поведал Крайль, а также подоспевшим близнецам и И’штоле о том, что удалось ему узнать от собеседника. «Мы получили подтверждение того, что амбициозная операция происходит по приказу Форума», - заключила Крайль. – «Но собирателям неведомо о цели ее...» «Также мы узнали о том, когда именно началась операция», - добавил Алфинод. – «Форум связался с руководством гильдии собирателей, и те принялись за работу ровно четыре дня спустя после известной декларации телофороев. Будучи закаленными путешественниками, собиратели сведущи о происходящем в мире, посему информация эта заслуживает доверия».

«Стало быть, это начинание – неожиданное и непреднамеренное», - изрекла И’штола. – «Но мне сложно поверить в то, что подобное масштабное преобразование Лабиринтоса могло быть незапланированным событием. Нет, этот замысел вынашивался издавна – но они выжидали нужного момента, чтобы перейти к претворению его в жизнь». «И таковым стала декларация телофороев?» - предположила Алисэ, и И’штола кивнула: «Вполне вероятно. Но не будем делать скоропостижных выводов. Я предлагаю продолжить исследование Лабиринтоса. Чем больше областей комплекса мы навестим, тем больше осколков головоломки обретем».

Крайль вскрикнула, схватилась за голову, но через несколько мгновений пришла в себя, предложила спутникам прежде всего наведаться в Архейон – хранилище великого множества артефактов. Однако смотритель Архейона заявил Наследникам, что в настоящее время допуск в сию область Лабиринтоса ограничен теми, кто непосредственно вовлечен в процесс реорганизации хранилища.

Поразмыслив, герой и спутники его решили подойти к проблеме с иной стороны. Пообщавшись с рабочими, вовлеченными в реорганизацию хранилища и инвентаризацию вещей, в нем находящихся, Наследники выяснили, что собирателям велено – в числе прочего – доставлять редкие образцы флоры и фауны в глубинные пределы комплекса.

«Туда допускаются лишь отобранные Форумом исследователи», - задумчиво произнесла И’штола. – «Неведомо, в чем суть проводимых там изысканий. Запретная магия. Некие технологии, которые ни за что не должны попасть не в те руки. Даже архонтам неведома истина. Исследователям, вовлеченным в сии изыскания, не позволяется свободно перемещаться по городу, они живут в закрытых кварталах».

«Зачем же в подобном комплексе вдруг понадобились животные?» - озадачился Алфинод. – «Эксперимент?..» Однако собиратель Эренвиль, разговорились с которым Наследники, предположил, что ныне идет подготовка к скорому исходу в южные земли – Мерасидию или же иные. «Большая часть флоры и фауны, образцы которой нам велено доставлять, может быть использована в качестве пропитания», - объяснял он Наследникам свою версию. – «Кроме того, эти образцы способны приспосабливаться к иным климатическим условиям. Также среди образцов – те, которые применяются для улучшения почвы и очищения воды». «Ну да, миграция – разумное предположение», - согласилась Алисэ, и собиратель продолжал: «Но, но это всего лишь предположение. Исполняя поручения, мы, собиратели, можем видеть лишь крупицы планов Форума. Наша основная забота в том, чтобы обретенные образцы были надлежащим образом сохранены для будущих поколений».

Добраться до потаенных пределов Лабиринтоса на элеваторе возможным не представлялось, однако собиратель поведал Наследникам о существовании шахты, заполоненной монстрами, спустившись в которую, они смогут достичь искомых глубин. Поблагодарив собирателя за помощь, герой и спутники его миновали означенную шахту, достигнув подземного яруса, хранились в котором образцы, предназначенные для ведения сельского хозяйства. Если предположения собирателя верно и Форум действительно готовится к исходу на иной континент, наверняка свидетельства сего удастся обнаружить...

Наследники добрались до одной из крупных ферм, и Крайль пояснила Воителю Света: «В Лабиринтосе содержится огромное количество образцов флоры, что позволяет нам изучать методы культивации растений, применяющиеся в иных землях. Именно здесь, в Агрономии Мериаль проводится координация сего направления. ‘Продукты’ проводимых изысканий направляются на пропитание сотрудников Лаибринтоса». «Наиболее удачные образцы могут поставляться в Агору», - добавила Алисэ. – «Продукты столь экзотические, что сложно определить, откуда они, не говоря уже о том, каким вкусом могут обладать».

Собирателей поблизости не наблюдалось, и герой попытал счастья, обратившись с вопросами к сотрудникам Агрономии. Как оказалось, Форум требовал от них в кратчайшие сроки собрать огромное количество образцов, и трудились сотрудники, не покладая рук. Впервые услышав о «реорганизации», они предположили, что речь идет о перемещении старых образцов в иные помещения, дабы освободить площади под новые. Однако затем поступили приказы предоставить семена, исследования с которыми уже были проведены, и сотрудники пребывали в неведении касательно мотивов своих набольших, ибо в планы свои те рядовых исследователей не посвящали. Посему те исполняли приказ, упаковывая образцы семян в ящики, готовя те к перемещению из Лабиринтоса... куда-то.

Поднявшись на холм, где работники оставляли готовые к отправке ящики, Воитель Света заметил растущие на склоне прекрасные цветы, остановился, чтобы полюбоваться ими. «Сложно взгляд отвести, да?» - заметил проходящий мимо ботаник-роегадин. – «’Цветы души’, так они называются, и реагируют они на сильные эмоции мирян. Например, нынешний их серый цвет отражает отражение и усталость сотрудников, исполняющих полученные приказы. Эмоции заставляют эти растения изменять свой цвет. Позитивные эмоции дают им яркие, сочные цвета, в то время как негативные – темные, блеклые. Даже вся мудрость Шарлаяне покамест не позволила нам получить ответ на вопрос, почему так происходит. Хранит в себе сие растение и иные тайны. Живет оно чрезвычайно долго, но, поскольку процесс размножения крайне низок, в живой природе тяжело найти новые образцы. Как следствие, мы до сих пор не сумели узнать земли, в которых оно произрастало изначально. Каждая из культур дала этому цветку свое имя и связала с ним некие легенды, что еще больше все запутало. Наши попытки изучить растение с помощью исторических данных ни к чему не привели. Будучи ботаником, я надеюсь однажды разгадать тайну цветов души...»

Простившись с героем, ботаник ушел по своим делам. Вскоре на холм поднялись Крайль, И’штола, Алфинод и Алисэ, и Воитель Света поведал им про чудесные цветы. Наследники были вынуждены признать: они ни на шаг не приблизились к разумению планов Форума.

Вдалеке они заметили Эренвиля, покидавшего здание Архейона. «Он получает приказы от Форума», - обратилась к сподвижникам И’штола. – «Возможно, прямо сейчас он отправится к своему нанимателю – будь то член Форума, или некто из подначальных его?..» И сейчас Наследники вознамерились проследить за собирателем, дабы собрать как можно больше сведений о происходящем; меньше всего они думали сейчас о том, что могут нарушить законы Шарлаяна.

Крайль же созерцала цветы души, и казалось от всего отрешившейся. И’штола окликнула лалафелку, и та, вздрогнув, поспешила присоединиться к остальным.

Воитель Света и четверо спутников его устремились вслед за Эренвилем. Проходили они мимо Логистикон Беты – одного из центров контроля климата Лабиринтоса. Здесь находились элеваторы, позволяющие перемещаться между ярусами подземного комплекса; если и собирается Эренвиль встретиться с представителем Форума, то лучшее место для этого сложно найти.

Но как при этом остаться невидимыми?.. И’штола обратила Воителя Света, Алфинода и Алисэ в огромных жаб, подобные которым обитали окрест. Трое сумели незаметно подобраться к смотрителю, встречавшемуся близ здания центра с двумя представителями администрации Лабиринтоса, элезеном и мико’те. Те поблагодарили Эренвиля за отлично проделанную работу, и, расплатившись с собирателем, передали ему огромный список предметов, которые надлежало доставить в комплекс в ближайшее время.

«Собиратели с ног валятся, пытаясь выполнить в срок ваши требования», - прямо заявил Эренвиль. – «Мы – ученые Шарлаяна, и нам нужно понимание того, ради чего мы работаем, не зная отдыха. Почему требуется подобная срочность?» «...В далекую эпоху Шарлаян принял на себя определенные обязательства», - поколебавшись, изрек элезен. – «И теперь, когда приходит весть о скорых Последних Днях, нам надлежит исполнить свой долг. Больше я не могу тебе открыть, но знай: в свое время все будет явлено. И ты поймешь, что трудился во имя высшего блага». «Ладно, хорошо», - вздохнул Эренвиль. – «Но, если вы не хотите мятежа собирателей, условия работы не помешает улучшить. Твое обещанное откровением к нынешним обстоятельствам отношения не имеет». «Согласен», - кивнул элезен. – «Я донесу вашу позицию до Форума».

Чиновники устремились прочь, а Эренвиль, заметив трех жаб, с любопытством за ним наблюдавших из кустов, произнес: «Надеюсь, вы получили интересующие вас сведения. Хоть и есть у меня сомнения касательно политики Форума, я уверю в то, что действуют члены его в лучших наших интересах. Поэтому я понимаю: вы пытаетесь выведать, в чем состоит замысел Форума, чтобы понять сопряженные с ним риски».

Воитель Света и близнецы приняли свое истинное обличье, поинтересовались у собирателя, как сумел тот понять, кто они такие на самом деле. «Если выдаете себя за жаб – сперва изучите, как те себя ведут», - отвечал Эренвиль. – «И не пытайтесь обмануть эксперта в этой области». С этими словами собиратель зашагал прочь.

Как бы то ни было, Наследникам удалось узнать кое-что новое – стало быть, у Шарлаяна есть некие «определенные обязательства». И теперь, после декларации телофороев, Форум начал дейстовать, исполняя их. В чем бы обязательства ни заключались, шарлаяне считали их достаточно весомыми, чтобы отказать Эорзее в помощи...

Вернувшись к ожидающим их поодаль, у произрастающих на холме цветов души, И’штоле и Крайль, трое поведали сподвижницам о том, что удалось выяснить. Крайль сорвала один цветок, зачаровала его, протянула Воителю Света. «Для тебя», - улыбнулась она. – «Заклятие не допустит увядания. Она сказала, цветок понадобится тебе в грядущем странствии». Герой принял цветок души из рук лалафелки, а та продолжала: «Ну что, поговоришь с Ней? Мне, конечно, с Минфилией не сравниться, но все же...»

Крайль сосредоточилась, зрачки глаз ее стали ярко-голубыми... «Не волнуйся, она лишь ненадолго передала мне свое тело», - молвила Хиделин устами лалафелки. – «Так же, как не сумела я спасти Первый от Потока Света, я испытываю огромные трудности в касании смертного пласта реальности без посторонней помощи. Конечно, я могу говорить с тобой какое-то время, но призрачная манифестация – как то на корабле – неспособна сотворить простейшее заклинание. Могущество мое сильно в глубинах эфирного моря – места, куда возвращается все живое. После жертвы Минфилии в Первом я переместила душу ее в эфирное море Истока. Я хотела, чтобы сущность ее познала покой в мире, который она так любила! Ее... и еще кое-чья, кто еще может сыграть свою роль. Но это может зависеть от тебя... Так что возьми цветок. Иди вольно. Ибо ты волен направиться туда, куда пожелаешь. Верить в то, что считаешь правильным. Цветок станет твоим проводником. Испытанием и доказательством твоих убеждений. Во тьме ищи радость. Не печалься, не поддавайся отчаянию. Иди вольно, и неси Свет свой другим. Все вместе, позвольте ему ослепительно сиять – до самого конца».

Сущность Хиделин оставила тело Крайль, и та, придя в себя, призналась, что ощущала присутствие богини на границе сознания своего с того момента, как ступили они в Лабиринтос. «Сперва я не могла установить связь с нею», - призналась Крайль. – «Она была так слаба... Представь мое удивление, когда я осознала, что это – сама Хиделин! Конечно, я должна была понять, чего хочет она... Ответы ее были весьма загадочны... Но Она оставила нам своего рода проводник – необычный цветок».

К Наследникам приблизился мастер Фоуршено в сопровождении двух членов Форума, и, устремив недобрый взгляд на Крайль, процедил: «Госпожа Балдесион. Согласно нашим документам, ты организовала прибытие Наследников в Шарлаян, утверждая, что они помогают твоей организации. Мы осведомлены о вашем ‘расследовании’. Заходя сообщив основным институтам о потенциальных нарушителях спокойствия, мы получили весть от смотрителя Архейона о группе индивидов, действующих под личинам Студиозусов, рыщущих по Лабиринтосу и занимающихся весьма сомнительными делами».

«Сомнительными?!» - возмутился Алфинод. – «Может, мы в Шарлаян ступили не как Наследники, но личности свои никогда не скрывали. Наша единственная цель в этом городе – узнать правду. Я не вижу причин, по которым наши действия могли потребовать расследования со стороны Форума». «Мы не препятствуем поиску знаний», - отозвался Фоуршено. – «Но следует принять во внимание неудачное время, выбранное вами, ровно как и потенциальные последствия. Когда мир погружен в хаос, мы, истинные хранители мудрости, посвятили себя начинанию, которое требует крайней осмотрительности. И мы не поставим под угрозу успех его, проигнорировав разрушительные чужеземные элементы, затесавшиеся среди нас».

«И что же дальше?» - с вызовом бросила И’штола. – «Посадите нас на корабль и отправите обратно в Эорзею?» «Форум соберется, чтобы определить вашу судьбу», - поджал губы Фоуршено. – «Исход означенного заседания определит вашу судьбу в этом городе. Что касается вашего спутника, он уже заключен под стражу». «Граха? Но почему?!» - выкрикнула Алисэ. – «Чтение теперь тоже преступно?» «Чтение исключительно приветствуется», - произнес Фоуршено. – «Но не тех книг, доступ к которым ограничен».

И’штола предложила сподвижникам расценивать произошедшее исключительно как возможность наладить прямой диалог с Форумом. Воитель Сфера и спутники его подчинились воле Фоуршено, последовали за членами Форума к элеватору, и, покинув подземный Лабиринтос, устремились в направлении Ростры.

Здесь уже собрались участники Форума, неодобрительно взирающие на авантюристов, проникших в их вотчину. «Надеюсь, не зря навестил запретные архивы?» - шепнула И’штола Г’рахе, и тот утвердительно кивнул.

Спикер Форума дал слово мастеру Фоуршено, дабы объяснил тот причины, по которым понадобилось им столь срочно собраться в Ростре в сей ночной час. «Как вы все знаете, мы отказали Эорзее в просьбе о помощи», - заявил Фоуршено. – «Определенные индивиды, неудовлетворенные принятым нами решением, взяли на себя право препятствовать нашим трудам. Они проникли в наш город, выдавая себя за сподвижников Студиозусов Балдесиона, но эти авантюристы на самом деле известны как Наследники Седьмой Зари. Они имеют немалый вес в Эорзее и восточных землях, и вовлечены в кризис, снедающий мир на данный момент. Оказавшись в Шарлаяне, эти лиходеи пытались узнать наши государственные тайны. Кто они еще, если не угроза, подлежащая изгнанию?»

Форумчане возмущенно роптали, и одна из присутствующих заявила, что внучка Галуфа позорит доброе имя своего деда. Это переполнило чашу терпения Крайль. «Галуф Балдесион никогда не отворачивался от своих сородичей», - отчеканила она, сжав кулаки. – «Даже если бы шарлаяне закрыли все двери и отринули внешний мир, он изыскал бы способ помочь Наследникам – помочь каждому на этой планете, дабы сумели они противостоять приближающейся трагедии!» Женщина отвела глаза...

«Могущественный враг стремится уничтожить все, что нам дорого», - возвестила И’штола, обращаясь к августейшему Форуму. – «Пред лицом подобного безумия Эорзея обратилась за помощью к Шарлаяну, своему союзнику, надеясь выступить с ним единым фронтом. Неужто отказ – лучшее, что можно было ждать от вас? Или вы так озабочены своими ‘обязательствами, принятыми столетия назад’, что даже грядущий конец света не стоит вашего драгоценного внимания?» «Откуда эта новость?» - поразился Г’раха, и И’штола, переглянувшись с Воителем Света, отвечала: «От одного из членов Форума, речи которого мы услыхали». «Похоже, это подтверждает то, что удалось выяснить мне», - молвил Г’раха. – «Причина, по которой я заглянул в архивы с ограниченным доступом - изучение записей касательно политики принимаемых Форумом решений. Чтобы лучше понять подоплеку наиболее важных решений, вынесенных в прошлом. На первый взгляд позиция нейтралитета в конфликтах и накопление знаний превалируют над всем остальным и являются основными столпами социума Шарлаяна. И теперь, когда я лучше понимаю подоплеку принимаемых правительством решений, я заметил нечто... странное».

Обернувшись к членам Форума, изрек Г’раха: «В какой-то момент времени политика принятия решений изменилась. Отныне знание не сохранялось ради блага общества. Это общество должно было постепенно измениться, дабы обеспечить сохранение знаний. И самое существенное изменение связано с Лабиринтосом. Прежде он был всего лишь огромным хранилищем, но огромные капиталовложения преобразили этот комплекс в исследовательский и архивный центр... Также я обнаружил интересный документ касательно финансирования нашей драванианской колонии. В ней осело множество ученых, и получаемые из колонии средства шли на дальнейшее совершенствование архивов Лабиринтоса. Да, очевидно, что развитие нашей нации связано с накоплением мудрости. Но финансовые ресурсы, направляемые на эти цели, поистине огромны!.. Но, возвращаясь к вопросу о том, когда именно произошли перемены – это случилось 270 лет назад...»

«Именно тогда ученые Шарлаяна, находящиеся в сердцеземье, приступили к изучению эфирного моря», - заключила И’штола, и, когда Г’раха утвердительно кивнул, обратилась к представителям Форума: «Вы что-то обнаружили, так ведь? И именно это стало причиной ваших ‘определенных обязательств’...»

«Следи за языком, архонт!» - в гневе ударил кулаком по столу один из форумчан. – «Если бы только видела...» Он осекся, осознав, что взоры и коллег, и Наследников направлены на него. В зале воцарилась звенящая тишина... «Да, мы связаны обязательствами, которые не можем игнорировать», - подтвердил Фоуршено, не видя смысла отрицать очевидное. – «И что же вы хотите от нас? Чтобы мы отринули свою важнейшую задачу и присоединились к вам на поле брани?.. Мы никогда не изберем для себя путь меча! Мы исполним свою священную мысль путем не конфликта и кровопролития, но выживания. Что бы ни произошло, мы выживем. Должны выжить!»

«Делайте, что считаете нужным», - скрестила руки на грузи И’штола. – «Но мы, Наследники, станем сражаться – до низвержения небес, до последнего вздоха». Хмурясь, Фоуршено пристально смотрел на мико’те, качая головой. «Какой бессмысленный фанатизм...» - прошептал он.

«Отец... мастер Фоуршено», - обратился к отцу Алфинод. – «Я не могу понять сторону, которую ты для себя принял. Но пока что я не нашел убедительного аргумента, чтобы парировать вызов, который ты озвучил в Гридании. Но, несмотря на неуверенность... я должен верить в то, что поступаю правильно. Все остальные сподвижники решили поверит в меня. Поэтому я продолжу взвешивать последствия каждого своего действия, и стану принимать решения, надеясь на светлое будущее».

«Хватит!» - резанул голос, и присутствующие обернулись к школяру Монтишейну, возглавляющему Студиум и выступавшему некогда близким другом покойного Лоуисокса. – «Вы забыли причину, по которой мы здесь собрались?! Каждая дискуссия выливается в продолжительные дебаты. Ужасная практика. Давайте вернемся к теме собрания. По их собственному признанию эти Наследники полны решимости сражаться наряду с нациями Эорзеи против угрозы, стремительно приближающейся. Но не существует доказательств того, что пытаются они вынудить наших граждан поступить так же. Далее – даже если наше решение верно, мы не можем найти выход из этой ситуации, не вызывая в отношения себя множество вопросов. Поставьте себя на их место! Кто из вас не заглянет в книгу лишь потому, что старейшина запретил вам ее читать безо всякой на то причины?.. Нет, если хотим мы не допустить дальнейшего недовольства, то должны разрешить эту ситуацию честно и открыто». Под ропот множества голосов Монтишейн опустился в кресло.

Форум принял следующее решение: до получения соответствующего разрушения Студиозусы Балдесиона полностью прекращают деятельность свою в Шарлаяне, в том числе ту, которая имеет непосредственное отношение к расследованию подоплеки решений и обязательств Форума. Если нарушат они установленные ограничения, Наследники будут немедленно изгнаны с острова. За сие решение проголосовал 51 членов Форума, против высказались 48.

Заседание Форума завершилось, и советники начали расходиться. Покинули здание Ростры и Наследники. Что ж, какого-то результата они все-таки достигли, и теперь уверены в том, что таинственные обязательства, принятые на себя Форумом, обусловлены чем-то, обнаруженном в эфирном море...

«Но почему они не могут все взять и объяснить?» - недоумевала Алисэ. – «Говорят о выживании... Неужто работа для отца важнее семьи?» «Алфинод! Алисэ!» - к близнецам бросилась женщина. – «Лишь узнав о слушаниях, я сразу же примчалась сюда». «Мама...» - изумилась Алисэ.

Женщина представилась Наследникам: Амельянс Левеиллер. Казалась она полной противоположностью своего супруга... «Мама, если отец узнает, что ты...» - с тревогой начал Алфинод, но Амельянс отмахнулась: «Ох, оставь. Мне что, объявят выговор за то, что я говорю с собственными детьми? Знаю, что сейчас вы с ‘мастером Фоуршено’ не в лучших отношениях, но я так хотела вас снова увидеть!»

Амельянс пригласила Алфинода, Алисэ и Воителя Света заглянуть с ней в гости, но сделать это нужно побыстрее; если Фоуршено вернется домой и застанет детей, от которых отрекся, последствия гнева его сполна ощутят на себе слуги.

Герой и близнецы простились с Крайль, Г’рахой и И’штолой, устремились вслед за леди Амельянс к особняку рода Левеиллер, Переступив порог, Воитель Света поразился роскоши, представшей его взору; не каждого правителя дворец может похвастаться таковой.

Обратившись к слугам, встречающим свою госпожу, постановила Амельянс: «Лорд Фоуршено не должен узнать об этом визите. И я хочу, чтобы дети получили свои подарки до того, как он вернется». Слуги поклонились, разошлись по своим делам; один из них увлек Алфинода и Алисэ за собой.

«Близнецы время от времени присылают мне письма о своих приключениях», - призналась Амельянс, оставшись с Воителем Света в холле. – «Наверняка утаивают некоторые детали, чтобы не волновать меня... Но материнское сердце все равно тревожится. Изначально я помогала им, чем могла, отсылала Наследникам деньги. К счастью, раз за разом они находили в себе силы превозмогать все новые испытания. С каждым следующим письмом слова их звучали все более уверенно, а описания становились все более яркими. Победы и поражения. Радости и печали. Все это давало им новый бесценный опыт. Но, похоже, наибольшее влияние на них оказала встреча с тобой. С того судьбоносного дня в каждом письме упоминали они твое имя. Очевидно, что ты дорог для них. И я рада, что у них есть такой спутник, который в случае нужды присмотрит за ними».

По просьбе Амельянс Воитель Свете поведал о последних своих приключениях, когда близнецы вновь вернулись в холл, щеголяя новыми одеждами – добротными, изысканными и практичными. Кроме того, Амельянс передала детям оружие мудреца, коим владел в молодости лорд Фоуршено. Действительно, зачем ему пылиться в кладовке?..

«Хочу сказать вам кое-что напоследок», - обратилась леди Левеиллер к своим чадам. – «Первое: Фоуршено всегда серьезно относился к избранной им стези, но после вашего рождения он всецело посвятил себя работе. Не знаю, что там думает Форум, но я знаю вашего отца. Время, в которое с ним произошло эти перемены, определенно важно. И второе: не пытайтесь одержать верх над отцом в риторике. Позвольте ему оценить ваши действия после того, как они будут совершены!»

Близнецы поблагодарили мать за советы и подарки, простились с нею, наряду с Воителем Света покинули особняк, вернувшись в Оплот Балдесиона, где дожидались их товарищи. И сейчас, когда деятельность их в Шараляне ограничена волей Форума, для героя пришло время отправиться на остров Тавнейр, дабы наведаться в Радз-ат-Хан, вотчину искусных алхимиков.

Воитель Света сообщил дожидающимся его Эстиньену, Танкреду и Уриангеру, что готов отправляться с ними на остров Тавнейр. Драгун уже бывал в Радз-ат-Хане прежде, но как следует поступить остальным? Морской вояж займет непозволительно долгое время...

Впрочем, Крайль успела заручиться помощью чародеев Слияния, о чем Уриангер сообщил товарищам. «Ты помнишь преследование леди Ледяное Сердце, в святилище которой тебя переместила наша сподвижница, Моенбрида?» - обратился Уриангер к Воителю Свету. – «Она была исключительным специалистом в области эфирологии, занялась которой по примеру своих родителей. Последние – исследователи в Слиянии». «Ты их еще не навестил?» - уточнил Танкред, и Уриангер отрицательно покачал головой, отвел глаза: «Я хотел, но, к стыду своему, признаю: мне не хватило смелости. Я много раз надеялся связаться с ними после того, как отправил то судьбоносное письмо. Но так и не нашел слов, которые произнес бы при встрече, посему хранил молчание...»

«Тебе решать, отправишься ли ты с нами», - проронил Эстиньен. – «Если тебе слишком тяжело, мы справимся сами». «Спасибо за эти слова, но я не собираюсь отвергать наше начинание», - заявил астролог. – «Я отправлюсь в Слияние вместе с вами, и завершу то, что должен был сделать давным-давно».

Покинув Оплот Балдесиона, Воитель Света и трое спутников его устремились к исследовательскому комплексу, рекомому Слиянием, где обратились за помощью в перемещении на Тавнейр к исследовательнице по имени Китта – именно с нею договаривалась Крайль прежде. «А, так вы те самые ‘подопытные образцы’?» - просияла Китта, и, заметив вытянувшиеся от удивления лица визитеров, указала на столп эфирита, находящийся в помещении, пояснив: «Для того, чтобы перемещаться по миру посредством эфирита, вы сперва должны коснуться его, дабы впоследствии использовать как светоч – маяк. В противном случае вы, обратившись в средоточие эфира, пребывающее в Живом Ручье, не сможете получить конечную точку своего перемещения. Да, это, к сожалению, неизбежное ограничение телепортации посредством эфирита. Но что, если я скажу о том, что существует способ переместиться к эфириту, которого вы прежде в глаза не видели?.. На протяжении долгих лет мы пытались претворить в жизнь это начинание, снять существующие пределы. И, наконец, сумели создать новый вид эфирита, который не требует предварительного получения вашей эфирной сигнатуры!»

«Правда?» - Танкред смотрел на нее во все глаза. – «Это же все изменит!» «Смертному нет необходимости настраиваться на эти эфириты, но сами эфириты должны быть предварительно настроены друг на друга, и таким образом перемещение между двумя точками станет возможным», - назидательно молвила исследовательница. – «И так совпало, что из первой пары подобных эфиритов один был установлен в Шарлаяне, второй же – в Йедлимаде, портовом городе Тавнейра. Как вы знаете, наша нация поддерживает тесные связи с Радз-ат-Ханом, и сим научным прорывом мы в немалой степени обязаны алхимикам этой державы».

«То есть, нам выпало испытать эти эфириты», - вздохнул Танкред. – «Повезло так повезло. Должен упомянуть об инциденте, который негативно повлиял на мою способность направлять эфир. Это станет проблемой?» «Вовсе нет!» - заявила Китта. – «Может сказать, что подобные эфириты были созданы для мирян, подобных тебе! Магия, заключенная в них, переместит тебя без малейших усилий с твоей стороны». Хоть и испытывали Наследники определенные колебания, похоже, иного способа в крайтчайшие сроки достичь острова попросту не существует...

«Кстати, господин Уилфсанн и госпожа Блоевида сейчас здесь?» - осведомился Уриангер у исследовательницы, и та покачала головой: «Нет, недавно они перевелись в иной место. Насколько я поняла, их знания понадобились в некоем масштабном проекте Форума, но детали мне неведомы».

В сопровождении Китты Воитель Света, Уриангер, Эстиньен и Танкред проследовали на площадь пред исследовательским комплексом, где высился столп эфирита. Поскольку Эстиньен уже бывал в Радз-ат-Хане прежде, «подопытным образцом» он именоваться не мог.

Китта велела герою, Уриангеру и Танкреду выстроиться в ряд близ эфирита, и, отойдя в сторону, привела в действие устройства, высвобождая магию столпа. В то же мгновение трое исчезли... переместившись на остров Тавнейр, пребывало на котором город-государства Радз-ат-Хан. Прежде выступил остров ареной кровавого конфликта между двумя народами, но в итоге две культуры слились воедино, и, обретя мир, нация исповедовала нейтралитет... до тех пор, пока война не пришла на Тавнейр, и свидетельством сего выступило возникновение на территории его зловещей башни.

Переместившись на остров следом за сподвижниками, Эстиньен лицезрел героя, Уриангера и Танкреда, испытывающих жестокую тошноту вкупе с головокружением – побочные эффекты испытанного. Драгун отправился на городской рынок, посчитав, что товарищам его срочно необходимо выпить...

Немного придя в себя, Воитель Света последовал за ним; Крайль предупреждала, что Эстиньен совершенно не умеет обращаться с деньгами и не знает им цену. И действительно: ушлые торговцы пытались обвести драгуна вокруг пальца, заламывая поистине баснословные цены за свои зелья. Воитель Света сумел объяснить Эстиньену, что оные просто не стоят, и тот наградил торговца испепеляющим взглядом. Прощелыга струхнул, назвал иную цену – вполне разумную.

Зелья действительно облегчили вызванные магическим перемещением страдания Воителя Света, Уриангера и Танкреда. Герой поведал друзьям о происшествии на рынке, и молвил Уриангер: «Осев на острове Тавнейр, нация Радз-ат-Хан стала центром торговли. Коренными жителями острова выступали аркасодары – зверолюды».

Элезен указал спутникам на представителей оных – крупных слоноподобных созданий, проходивших мимо по улице. «Со временем здесь осели представители иных рас, и на острове возникла совершенно уникальная культура», - рассказывал Уриангер. – «Товары Радз-ат-Хана – от алхимии по текстильных изделий – распространялись по всему миру. Успешной торговле способствовало и местонахождение державы – на границе между западом и востоком. Все эти факторы сделали Радз-ан-Хан лидером торговли, но этому способствовало также разумное правительство и строгие правила». «Ничего из этого я не заметил», - хмыкнул Танкред, - «учитывая, как торговцы обдирают путников, очерняя таким образом репутацию своей нации». «Именно», - согласился Уриангер. – «Подобное поведение – свидетельство того, что регуляция цен ослабла... а, возможно, для местных настали тяжелые времена. Как бы то ни было, для нас нелишним будет понять текущее положение дел».

Наследники приняли решение расспросить жителей порта Йедлимада о происходящем в державе. Как оказалось, дела у местных торговцев шли не очень: миряне обходили порт стороной с тех пор, как на островке Наруннейре возникла эта проклятая башня. Склады портового града ломились от товаров, но покупателей не было, что приводило в бешенство старейшину торгового консорциума, ау ра Халзала.

На одном из пирсов герой разговорился с рыбаком-аркасодаром, Матсей, который прежде продавал свой улов Халзалу, а тот предлагал его чужеземным торговцам. Но сейчас Халзал был занят своими проблемами, и Воитель Света, сжалившись над несчастным рыбаком, попытался предложить часть улова торговцам. Начинание сие увенчалось успехом, и Матся искренне благодарил нового знакомого за помочь.

К рыбаку подошел Халзал, признался: «Увы, я так и не смог найти покупателей для твоей рыбы. Корабли боле не заходят к нам... Хотел бы я помочь тебе, но я самого себе помочь мало чем могу в нынешние времена. Всю свою жизнь я посвятил организации нашего консорциума, и не допущу, чтобы он развалился. На меня рассчитывают друзья и их семьи, и я не могу подвести их!»

Тяжело вздохнув, Матся решил вернуться в родную деревню; герой же отправился на площадь, где у столпа эфирита встретился со сподвижниками. Помимо проблем с торговлей, окрест то и дело происходили исчезновения мирян, за которыми – судя по всему – стоят обращенные в безвольных имперские солдаты. Наверняка они взывают к вере пленников, дабы заставить тех вершить призыв Лунного Предвечного. Практически все похищенные принадлежат к расе аркасодаров – зверолюдов, сильных в вере своей и убеждениях.

Тревожась за Матсю, Воитель Света наряду со спутниками устремился к деревне аркасодаров, Акияли, находящейся к западу от Йедлимада. Заметили они Матсю, нападали на которого обращенные в безвольных рабов имперцы. Наследники сразили гарлеан, после чего поведали рыбаку о том, что те охотятся за аркасодарами, и, возможно, зверолюдам не помешает на какое-то время укрыться в городе. «Мы думали об этом», - признался Матся. – «Но рыбный промысел – это все, что мы умеем, а океан – все, что у нас есть». «Решение, конечно, за тобой, но тебе не следует бродить в одиночку», - молвил Танкред, и рыбак согласно кивнул.

«Скажи, а что за странные создания появились из башни?» - полюбопытствовал Уриангер, и Матся покачал головой: «Даже не представляю. Но, насколько я слышал, они весьма походят на наших божеств. Именно по этой причине башню стали называть ‘Зот’, что на древнем языке называет ‘дом божеств’. Но эти порождения – не божества, а их монструозные подобия, несущие лишь смерть!» «Видя подобное осквернение веры, ты имеешь полное право гневаться», - произнес Уриангер. – «Знай, мы прибыли сюда лишь затем, чтобы сокрушить сию нечестивую башню. Вероятно, нам придется противостоять этим ложным богам, потому мы бы хотели узнать о них как можно больше. Можешь ли ты поведать нам о божествах и их истинной природе?» «Конечно!» - воскликнул аркасодар, после чего предложил путникам заглянуть в его деревушку: наверняка селяне смогут рассказать чужеземцам о богах куда больше, нежели он сам.

Матся вызвался сопроводить Воителя Света и спутников его в Акияли. Следуя по тропе, Наследники то и дело бросали взоры на зловещую башню, высящуюся вдалеке. Последние сомнения отпали: безвольные, преданные Гарлемальду, похищали мирян для призыва ‘ложных богов’ Тавнейра. Оставалось лишь уповать на то, что пленников удастся спасти...

Вскоре путники достигли поселения Акияли, название которого означало ‘Белый пляж’. Аркасоданы поведали чужеземцам, что поклоняются они многим богам, но условно тех можно разделить на две группы: Мануси – сущности мудрости, принимающие облик смертных, и Мрги – сущности силы, принимающие облик зверей. «Некоторые добры, иные свирепы – так же, как и мы, смертные», - рассказывали зверолюды. – «Но все они обладают глубокой мудростью и проницательностью, и, следуя их учениям, мы стремимся стать лучше... В древние времени Мануси и Мрги противостояли друг другу. Но, желая обрести мудрость Манусь, Мрги избавлялись от собственных голов, заменяя их головами своих врагов. Точно так же Мануси алкали силы, коей обладали Мрги, и тоже заменяли свои головы. Так родились новые божества, обладающие силой и мудростью, и они принесли в мир эпоху гармонии. С тех пор так повелось, что Мануси обрели звериные лица, а Мрги – конечности смертных».

Матся продемонстрировал чужеземцам гобелен, изображены на котором были три главных божества Тавнейра. «Это Мануси – три сестры», - рассказывал зверолюд. – «Старшая - Синдурува, богиня мудрости, почитаемая алхимиками. Средняя – Сандурува, богиня богатства, почитаемая торговцами. Младшая – Миндурува, богиня мастеровых, почитаемая ткачами. Каждой из них поклоняются по своим причинам, но обычно сестры всегда изображаются вместе на подобных гобеленах, которые миряне держат в своих домах – на удачу».

«Подобно Манусям, божества Эорзеи олицетворяют различные аспекты жизни», - заключил Уриангер. – «А что же можно сказать о Мргах?» «Мрги обладают влиянием на природу», - отвечал Матся. – «В древние времена в час войн их считали страж-божествами. В наших храмах и руинах вы наверняка найдете их образы. Среди них – бог с головой гаджи, считающийся прародителем аркасодаров... Кроме того, особую роль в нашей истории играют драконы». «Вы и драконам поклоняетесь?» - поразился Эстиньен. «Говорят, что предок нашего сатрапа – правителя Радз-ат-Хана – заключил в древние времена соглашение с божественным драконом», - пояснил Матся. – «С тех пор тот выступал страж-божеством сатрапа. Легенды гласят, что в час нужды дракон непременно откликнется на зов сатрапа!»

Поблагодарив рыбака за интересный рассказ, Танкред предложил остальным разыскать алхимика Нидану, которая – согласно полученным от Крайль сведениям – находится в месте, находящимся чуть севернее, и именующимся ‘Великими Трудами’.

Но, следуя торным трактом на север, лицезрели Наследники распластавшихся на земле близ столпа эфирита алхимиков, принадлежащих к различным расам. Следов ран или воздействия яда на телах их не было; складывалось впечатление, что алхимики просто уснули!

К чужеземцам приблизился юный ау ра, молвил: «Я – Варшан, слуга сатрапа. Мне велено разбудить этих добрых мужчин и женщин». Он зычно крикнул: «Алхимики Великих Трудов! Я принесла новые чешуйки!»

В то же мгновения спящие миряне пробудились, вскочили на ноги, воззрились на корзину с чешуйками, принесенную Варшаном. «Теперь-то мы сможем продолжить свои эксперименты!» - ликовали они. Эстиньен нахмурился, обратился к Варшану: «Это драконьи чешуйки...» «Да, и они необходимы для нашего ключевого изыскания», - отвечал ау ра, и алхимик-аркасодара, выступив вперед, поддержала паренька, молвив: «Скоро с их помощью мы создадим талисман, который сведет на ‘нет’ эфирные эманации, исходящие из той проклятой башни!»

Аркасодара оказалось алхимиком, разыскиваемым Наследниками – Ниданой, и сподвижники ее возликовали, приветствуя посланников Крайль. И все же Эстиньен продолжал терзаться сомнениями. «Скажи, как ты получил эти чешуйки?» - полюбопытствовал он, и отвечал Варшан: «Их по доброй воле передал мне дракон, заключивший соглашение с нашим сатрапом».

Алхимики тут же окружили Эстиньена, засыпали его вопросами о драконах, а после увели ужаснувшегося драгуна в свою лабораторию.

Нидана же поведала Воителю Света, Танкреду и Уриангеру о том, что сюда, в Великие Труды, стекаются результаты изысканий со всех алхимических лабораторий в пределах Радз-ат-Хана. «Благодарю вас за то, что откликнулись на зов о помощи», - обратилась к Наследникам Нидана. – «Множество башен возникло повсеместно, и мы благодарны, что вы готовы помочь нам решить проблему с той, коя появилась на сем острове». «Если я правильно понял, вы хотите создать талисманы, защищающие от эфирного излучения башен», - произнес Танкред, и Нидана утвердительно кивнула: «Верно. Как вы знаете, башня излучает огромное количество эфира – нельзя приблизиться к ней без риска обратиться в безвольного. Посему нам остается лишь изучать башню издали. Дабы покончить с угрозой, ею несомой, сатрап приказал алхимикам создать зачарованные талисманы, которые позволили бы нашим солдатам ступить в башню, даже если нет у них врожденной защиты».

«Это возможно?» - выдохнул Уриангер. «Мы все еще проводим испытания, но успех весьма вероятен», - подтвердила алхимик. – «Наш народ и прежде принимал меры по защите от воздействия эфирной скверны Предвечных. Из методов, перепробованных доселе, тот, в основе которого – драконьи чешуйки, показал себя наиболее эффективным. Из-за своей эфирной плотности чешуйки весьма устойчивы к разрушительным силам. Чем могущественнее дракон, тем сильнее это сопротивление. Мы должны применить это защитное свойство в нашей алхимии. И, благодаря предоставленным Его Сиятельством чешуйкам, мы смогли добиться немалого прогресса в создании талисмана. Теперь нам нужно провести полевые испытания... и в этом мы надеемся на помощь того, кто обладает благословением Света».

Нидана надеялась изучить степень защиты героя благословением Света, посему надеялась сопроводить его к башне. Танкред и Уриангер тем временем останутся в лагере алхимиков, которые и так уже с ног валятся от усталости, дабы чем-нибудь подсобить им.

Нидана и Воитель Света отошли на безопасное расстояние от Великих Трудов, где алхимик с помощью изготовленного ею наряду со сподвижниками устройства подвергла героя воздействию оскверненного эфира. Как и ожидалось, благословение Света защитило его, и Нидана осталась вполне удовлетворена результатом.

Нидана просила героя сопроводить ее к руинам – Ступеням Кадяи, произрастала в котором трава духа – компонент, необходимый для завершения создания талисмана. И, пока алхимик занималась сбором оной, Воитель Света обеспечивал ее безопасность, отражая натиск рыщущих окрест безвольных имперцев.

Вдали лицезрел он стены Радз-ат-Хана, запертые врата города. «С тех самых пор, как появилась башня, врата остаются заперты», - просветила Воителя Света Нидана. – «Устрашившиеся горожане укрылись за стенами, и торговля практически затухла. Боюсь, сатрапу сейчас непросто». «Что думаешь о сатрапе?» - осведомился герой, и отозвалась алхимик: «Он очень важная личность в нашей державе. Некогда наш остров был родным для двух племен зверолюдов – аркасодаров и гаясуров. Прибыв на наши берега, ау ра объединились с аркасодарами. Они одержали верх над воинственными гаясурами, вынудив тех покинуть Тавнейр. На какое-то время воцарились покой и процветание, но клан хьюров с континента вознамерился заполучить остров для себя. Далекий предок нынешнего сатрапа стал тем, кто сумел примирить воюющие племена, выковав из них нацию, существует которая и по сей день. С тех пор правителем Радз-ат-Хана становился один из наследников этого рода. Державой управляет народ, сатрап же разрешает спорные вопросы. Стабильность, принесенная сатрапом, позволила Радз-ат-Хану процветать все эти годы». Устремив взор в сторону зловещей башни, вздохнула Нидана: «И именно сатрап доверил нам сию задачу. И мы не подведем ни его, ни наших сородичей!»


Оставаясь на вершине нависающего над городом утеса, наблюдал за суетой алхимиков в Радз-ат-Хане Фанданиэль.

«Я явился сюда, чтобы полюбоваться одной из своих башен, и кого же я вижу?» - поморщился аскианин. – «Глупцов, пытающихся оградиться от воздействия безволия с помощью каких-то магических безделушек. Вроде бы подобный эксперимент проводился столетия назад. Как же там звали того смертного?.. Оуин, вроде бы?.. Иное тело, иная эпоха. Разве можно надеяться помнить какую мелкую деталь... Хммм... Позволение им создать подобные талисманы негативно повлияет на претворение в жизнь моих замыслов. И все же, очень интересно... Как же они смогут это осуществить со своими ограниченными знаниями и ресурсами?.. Будь прокляты все эти сложности. Ибо не можем мы избежать природы наших душ. И я, как всегда, остаюсь самым страшным себе врагом».


Уриангер поведал алхимикам об исцелении для безвольных, Эстиньен поделился знаниями своими о драконов; работа продолжала кипеть, и алхимики, воодушевившись, корпели над созданием новых прототипов талисмана. Герой по мере сил помогал алхимикам, изыскивая в окрестных землях необходимые им ингредиенты.

Путь Воителя Света пролетал под огромным, выходящим из воды и нависающим практически горизонтально над островом утесом. Именовался он ‘Хагда’ – сиречь, ‘меч’. Согласно легендам, сим клинком сражался Мануся против Мрги, и был меч отброшен по завершении противостояния.

Навестил герой и заставу Сияющей Армии – воинского ордена, подчиняющегося сатрапу, - близ островка, возникла на котором башня, свел знакомство с командующим – ау ра Набдином.

Наблюдая за алхимиками, Наследники сознавали: те действительно близки к прорыву в своих изысканиях. «Чада Эорзеи, Дальнего Востока, Тавнейра...» - произнес однажды Уриангер. – «Все народы этой планеты объединились пред лицом общей угрозы. Но и телефорои порождены ею же... Те, кто жаждет жизни и зари грядущего дня, против тех, что алчет смерти и когда сущего, ими же и творимого. Победители в сей войне обретут право на ответ о бытии. О его смысле и ценности». «Поэтично и зловеще», - прокомментировал речи астролога Танкред. – «Если это – спор о сути существования, то наши аргументы могут оказаться не столь убедительны, как ты полагаешь. Фанданиэль хочет умереть, и забрать с собою всех в единой оргии боли и страданий. Поистине мерзкая и непростительная идея. И все... когда о тебя вытирает ноги судьба, и познаешь ты черные глубины отчаяния... кто может похвастаться тем, что не вынашивал подобные мысли? Есть поистине черные ночи. Лишенные всякой надежды. Когда слова утешения не в силах достичь тебя, и остается лишь тебе лишь зубами скрежетать, сознавая свое бессилие».

«Тем больше ты видишь и ощущаешь на своей шкуре несправедливости этой жизни, тем сложнее их вынести», - согласился с ним Эстиньен. – «Отмщение взращивается в подобной же почве. Твой гнев направлен на более широкий аспект, но суть от этого не меняется: жгучее желание уничтожить других, заставить их познать те же муки, кои выпали и тебе». «Да, все так», - кивнул Танкред. – «Воля выстоять подчас на столь сильна, как желание все уничтожить, не оставив выживших. Это борьба – часто донельзя жестокая». «Ну да...» - протянул Уриангер. – «Но, как по мне, выживание более значимо». «Согласен», - молвил Танкред. – «Но наши шансы на подобный исход весьма возрастают, когда рядом находятся те, с кем возможно разделить начинание. Наш мстительный драгун – живое тому свидетельство». Эстиньен лишь руками развел.

Герой ощутил устремленный на него пристальный взгляд, и, обернувшись, на краткое мгновение лицезрел Фанданиэля, поспешившего скрыться. О том, что аскианин наблюдает за ними, он сообщил сподвижникам, и те встревожились: стало быть, Фанданиэль осведомлен о попытке создания защитного талисмана алхимиками Радз-ат-Хана...

Алхимики ликовали: на основе чешуйки дракона им удалось создать талисман, который, похоже, способен защитить обладателя от эфирного воздействия со стороны башни. Уриангер поздравил Нидану и сподвижников ее с успехом: открытие алхимиков имело историческое значение!..

Но сейчас Нидана желала отправиться прямиком к башне Зот, дабы проверить, защитить ли ее талисман – ‘страж-чешуйка’. Алхимик просила Воителя Света сопроводить ее к башне, и, если эффект магической защиты окажется недостаточен, попытаться спасти ее от безволия. Иные алхимики с тревогой взирали на свою набольшую, вызвавшуюся стать подопытным образцом в сем эксперименте. «Если я не вернусь, сделайте выводы из моей попытки и примените их к следующему прототипу», - велела им Нидана. – «Наша работа должна быть продолжена».

Танкред, Уриангер и Эстиньен оставались в Великих Трудах; если окрест действительно рыщет Фанданиэль, следует держаться настороже и в случае необходимости защитить алхимиков. Герой же наряду с Ниданой отправились на лодке к островку Наруннейру.

Магия страж-чешуйки защищала аркасодарку от скверны эфиры даже у врат нечестивой башни, и возликовала Нидана, заявив, что по возвращении алхимики приступят к изготовлению подобных талисманов, дабы передать их солдатам и лазутчикам.

Неожиданно магические цепи оплели тело Ниданы, увлекли ее в приоткрывшиеся врата башни Зот. Воитель Света бросился следом, лицезрев во внутренних пределах шпиля заключенных в стенах его аркасодаров – участь, разделяли которую множество зверолюдов в иных башнях, возникших в Эорзее.

На глазах героя Фанданиэль заключил Нидану в одну из подобных ячеек; алхимик выронила талисман, тут же обратившись в безвольную. Аскианин взял страж-чешуйку в руки, произнес задумчиво: «Подобие очевидно...»

Воитель Света приблизился к Фанданиэлю, и тот, обратив взор на обездвиженную фигуру Ниданы, молвил: «Мои прежние набольшие наверняка возопили бы в восхищении! Но, честно признаюсь, пустые восхваления меня утомляют». «Что еще за ‘прежние набольшие‘?» - озадачился герой, и Фанданиэль, отбросив талисман в сторону, высокопарно изрек: «Позволь поведать тебе историю. Ведь ты прежде не слышал ту, повествуется в коей о Фанданиэле, расколотом аскианине. Я унаследовал это положение – и эту душу – от Фанданиэля, восседавшего в составе Конвокации в Последние Дни. Выражаясь теоретически... Выражаясь же практически, этот факт не имеет ни малейшего значения! Я был рожден и жил... собой. Однажды меня приняли в число аскиан, наделили знаниями и воспоминаниями изначального Фанданиэля, но я никогда не чувствовал их частью самого себя. Как бы тебе объяснить?.. Наверное, расскажу о том, кем я был прежде становления аскианином. Хоть и это тоже является прошлым, давным-давно мною отринутым. Я так полагаю, ты успел сунуть нос в пару-тройку руин Аллага?.. Значит, полагаю, ты слышал обо мне. Обо мне прежнем». Он театрально поклонился Воителю Света, представился: «Амон, к твоим услугам».

Эхо явило герою видение далекого прошлого – образы Империи Аллаг на пике расцвета, и технолога Амона, восхищались которым как дворяне, так и простолюдины. Однако сам Амон сознавал, что держава их приходит в упадок, и был полон решимости очистить ее от яда растления и праздности. Посему возродил истинную легенду – первого и величайшего Императора. Как и предполагал Амон, сюзерен вновь направил державу на завоевательный курс, и неутолимые амбиции влекли аллаган вперед – к новым горизонтам. Однако владыка никогда не бывал удовлетворен обретенным. «Внемли мне, Амон», - говорил он. – «Неважно, сколь велика твоя держава и сколь богата, смерть все делает бессмысленным. В итоге ты теряешь все».

Именно тогда к Амону явился Эмет-Селк, заявив: «Ты прекрасно осознаешь, что Императору суждено потерпеть поражение в этой войне. Потому я хочу заполучить тебя. Хоть методы твои и оставляют желать лучшего, мы не может отрицать, что труды приносят результат. И - так уж распорядилась судьба – место Фанданиэля, принадлежащее тебе по праву, остается свободным и ждет, когда ты займешь его. Посему сделай это вместо того, чтобы познать бессмысленную смерть средь праха твоей обреченной нации. Отправь одного из своих клонов в Хрустальную Башню, дабы своими глазами все увидеть. Увидеть то, что ждет впереди...»

Падение великой Империи подтвердило сию истину. Было оно величественным и трагичным... как и предвидел Император Ксанде. Хоть из кожи вон лезь – ничто не вечно. Что есть жизнь, если не краткая вспышка в бесконечной пустоте?

Видение завершилось; придя в себя, герой огляделся по сторонам, но Фанданиэль бесследно исчез. «О, чуть было не ушел, не попрощавшись», - разнесся под сводами башни насмешливый глас аскианина. – «И не тревожься за свою приятельницу – эти марионетки нужны мне живыми как топливо для Предвечных. Но если ты попытаешься вытащить их из стен, они умрут. Мы с тобой встретимся вновь! И не в этих маленьких шпилях, а в месте, куда более величественном. Твой любимый партнер в игре жаждет вновь тебя увидеть».

Покинув башню, Воитель Света вернулся в Великие Труды, сообщив Наследникам и алхимикам о произошедшем с Ниданой. Узнав о том, что последняя остается жива, алхимики вознамерились создать как можно больше страж-чешуек, дабы спасти и Нидану, и иных пленников телофороев, заключенных в башне. Подоспевший Варшан передал алхимикам соболезнования от сатрапа, уже осведомленного о случившейся трагедии, а также заверил их в том, что правитель обеспечит мастеровых всем необходимым для создания талисманов.

Наследников же Варшан пригласил во дворец сатрапа, ибо желал тот лично приветствовать эорзейцев, оказавших неоценимую помощь алхимикам Радз-ат-Хана, а также обсудить с ними дальнейшее сотрудничество.

Варшан провел Воителя Света и трех спутников его к гигантскому утесу, на склонах коего и вершине был возведен великий град Радз-ат-Хан. Путники шагали по городским улицам, направляясь ко дворцу сатрапа - Мегадуте, дивясь вящему буйству цветов, звуков и запахов. И все же в воздухе витали страх и тревога; не ведали миряне, чего ждать от дня завтрашнего...

Проследовав во дворец, Варшан представил гостей сатрапу Ахеванну, принадлежащему к расе ау ра. Тот тепло приветствовал Наследников, поблагодарив их за неоценимую помощь алхимикам в создании страж-чешуек. «Но Нидана была пленена...» - вздохнул Воитель Света, и Ахеванн помрачнел: «Да, прискорбный исход. Ее коллеги намереваются почтить ее волю и продолжить работу над талисманами, которые окажутся ключевыми инструментами в спасении Ниданы и остальных пленников».

Сатрап предложил гостям занять кресла, когда Эстиньен выступил вперед, отчеканив: «Не думаю. Хватит с нас этого фарса. Яви себя!» Ахеванн изобразил растерянность, когда из-за занавеси за спиной его донесся голос: «Он прав – время для притворства прошло». Подчинившись высказанной воле, сатрап поднял занавесь, и взорам пораженных Наследников предстал огромный дракон!..

«Вы выдаете себя за помощников Студиозусов Балдесиона, но даже здесь мы слышали о Наследниках Седьмой Зари», - пророкотала древняя бестия. – «Я – Вртра, и на протяжении долгих веков служил сей остров моим пристанищем». «Вртра!» - поразился Уриангер. – «Из первородных, родич Хрэсвелгра и Нидогга!» «Да, это мои старшие братья», - подтвердил Вртра. – «Из кладки Мидгардсормра я вылупился последним».

«Удивительно!» - присвистнул Танкред. – «Мы знали, что Радз-ат-Хан состоит в союзе с драконом, но и не мыслили, что означится тот во дворце сатрапа...» «Необходимая недоговоренность, о чем явно свидетельствует истинная история нашей нации», - пояснил чужеземцам Ахеванн. – «Изначально скала, на которой ныне возвышается наш город, принадлежала исключительно Вртре. Затем на остров прибыли предки племен зверолюдов, разбили стоянки, но не осмеливались они тревожить логово дракона. После появились ау ра. Следуя примеру своих союзников, аркасодаров, они тоже относились к Вртре с подобающим почтением. Взаимопонимание между нашими прародителями и великим драконом сохранялось на протяжении многих лет... пока с континента не явились хьюры, несущие угрозу нашему покою и безмятежности. Кровопролитие казалось неизбежным, но Вртра лично разрешил набирающий обороты конфликт. Было достигнуто достижение о мире, и именем Вртры принесены клятвы. Так началось владычество дракона над молодым городом-государством, коий впоследствии станет Радз-ат-Ханом».

«Но...» - озадачился Танкред, - «если Вртра все еще здесь, значит, твое положение как сатрапа...» «Лишь ‘обман’?» - назвал вещи своими именами Ахеванн. – «Да, и мой род способствовал поддержанию его на протяжении поколений». «Многие завидуют могуществу великих драконов», - пояснил Наследникам Вртра. – «Знай они, что на самом деле здесь правлю я, пламя войны горело бы без остановки. Но я не стану пламенем, кое поглотит мой народ. Те немногие, кто помог мне основать сию державу, поклялись сохранить мою тайну».

«Твой глаз», - бросил Эстиньен, заметив, что одно из очей у Вртры отсутствует. – «Ты лишился его?» Варшан обернулся к драгуну, рукой коснулся своей груди, молвив: «Он здесь, заключен в это подобие плоти. Тело, которые вы видите, искусственно создано лучшими алхимиками Радз-ат-Хана. Внутри находится мой глаз, посему сие вместилище всецело подвластно моей воле». Эстиньен понимающе кивнул, произнес: «Это объясняет, почему я ощутил присутствие дракона во время нашей первой встречи».

«На меня наложены чары, призванные не допустить обнаружение истинной природы магическими способами», - изрек дракон устами Варшана. – «Но, похоже, единение с моим братом весьма изменило тебя, Эстиньен Драконокровный. С самого начала мы ощутили истинные сущности друг друга. Но ни один из нас не оскалил клыки. Это все, что на данный момент мне нужно знать о тебе». Эстиньен молчал, взирая на Варшана, о чем-то размышляя...

«Теперь, когда тайна моя вам известна, у меня будет для вас предложение», - изрек Вртра, обращаясь к Воителю Света и его спутникам. – «Не как перворожденного дракона, но как правителя Радз-ат-Хана. Мы должны как можно скорее создать талисманы и ворваться в нечестивую башню. И, если будет то в наших силах, свести на ‘нет’ ее злые чары». Но, поскольку страж-чешуек удастся сотворить лишь ограниченное количество, воителей из Сияющей Армии, которые атакуют башню Зот, придется отбирать поименно.

Воителя Света и Наследников дракон просил возглавить отряд; конечно же, те согласились на предложение, ведь Вртра обещал передать им во владение талисманы. Наверняка с помощью сих артефактов многого удастся добиться и в Эорзее!

Простившись с великим драконом, Наследники покинули дворец, и, разыскав ближайший столп эфирита, переместились в Шарлаян, где проследовали в Оплот Балдесиона и поведали сподвижникам о приключениях своих на Тавнейре.

«Мне кажется, исполнение просьбы Вртры и атака башни Зот должна стать для нас высшим приоритетом», - заключила Крайль, выслушав рассказ. «Согласна», - кивнула И'штола. – «У меня все еще остаются вопросы касательно Форума и их великого начинания, но на данный момент наше расследование зашло в тупик. Если будем давить на них, нас просто выдворят из города. Посему я предлагаю отослать письмо с вопросом касательно эфирного моря Матое, а самим отправиться на Тавнейр».

«Я вот думаю...» - вымолвил Алфинод. – «Даже если талисманы даруют нам защиту, что мы сможем сделать, оказавшись внутри башни? Аренвальд и Фордола сообщили в своем отчете, что не сумели вызволить амал’аа. Более того, попытки сделать это привели в действие защитные механизмы башни, что вылилось в призыв Лунного Ифрита». «Попытка вытащить пленника из стены обречена на неудачу, посему подобный подход не следует рассматривать», - заключила И'штола. – «Но, возможно, существует способ вызволить пленников, не убив их при этом. Нам следует предположить, что любая попытка вторжения будет встречена сильнейшим сопротивлением».

«Башни возникли повсеместно в мире в мгновение ока», - изрек Уриангер. – «Полагаю, возведены они были магическим способом. Как следствие, существование подобных шпилей должно поддерживаться неким магическим катализатором – ядром, - которое спрятано внутри сих структур. Уничтожим ядро – и башня прекратит свое существование... а пленники обретут свободу, и им не будет причинен вред». «Что ж, будем надеяться», - согласилась И'штола. – «Я предпочту ступить в башню, имея хоть какой-то план».

«Если верить предположению И’штолы, шансы на то, что защитные механизмы останутся бездействовать, ничтожны», - заключил Танкред. – «Нам придется противостоять некоему Предвечному, и весьма вероятно, что его поражение приведет к призыву следующего. Каждая наша победа лишь усугубит страдания пленников». «Тогда, быть может, нам разделиться?» - высказался Г’раха. – «Сведущие в исцелении будут поддерживать жизненные силы пленников. Этим можем заняться мы с Уриангером, Крайль и И'штолой. Иные же Наследники попытаются обнаружить ядро. Да, эта стратегия подвергнет оба отряда большему риску, но увеличит шанс на спасение аркасодаров».

Наследники с предложением Г’рахи согласились; Крайль заявила, что уведомит власти Радз-ат-Хана о грядущей операции. Все они встретятся на заставе вооруженных сил близ башни Зот; те из Наследников, кто прежде не бывал на Таврейне, воспользуются экспериментальным эфиритом, созданным чародеями в Слиянии.

Так, Воитель Света и сподвижники его переместились на остров Тавнейр, проследовали на заставу, где у причала ожидала их лодка, на которой собирались они отправиться к клочку земли, высилась на коем башня Зот.

Приблизился к Наследникам Варшан, сердечно поблагодарил за то, что согласились те взять на себя столь опасную миссию. «Нам... называть тебя Варшаном?» - уточнила Крайль, и юный ау ра кивнул: «Да, не стоит приводить в смятение солдат заставы». «Мы же смиренно благодарим тебя за страж-чешуйки», - молвила Крайль, и Варшан передал каждому из Наследников защитные талисманы, несущие в себе благословение Света. Теперь не только Воитель Света, но и все они смогут противостоять Предвечным, не опасаясь, что разумы их окажутся порабощены сими созданиями.

«Предвечные, которых явит сия башня, будут божествами из мифов Тавнейра», - предупредил спутников Уриангер. – «Прежде им мы не противостояли, посему следует оставаться настороже».

Наследники пересекли пролив, и, причалив к островку Наруннейр, ступили во врата башни Зот. Противостоя безвольным имперцам, монстрам и конструктам, наводнившим внутренние пределы колдовского шпиля, продвигались они к центральным областям того. Тут же начался призыв, и – как и было уговорено – Наследники разделились на два отряда; Уриангер и спутники его остались подле заключенных в стены башни зверолюдов, дабы творить целительную волшбу, в то время как герой и остальные продолжили путь к цели.

Покончили они с призванными Предвечными: Миндурувой, Сандурувой и Синдурувой. Проследовали на центральную платформу башни, где возвышалось сооружение, бил из которого ввысь поток энергии. К отряду Воителя Света примкнули Крайль, Уриангер, Г’раха и И’штола, воззрились на шпиль. «Эфир, поглощаемый из окрестных земель, проходит через башню и собирается в одной точке», - изрекла И’штола. – «Это и есть искомое нами ядро... Но что-то не так. Хоть эта структура и огромна, поглощает она гораздо больше эфира, чем необходимо для поддержания существования башни. Как будто ядро питается энергией...»

Чародейка протянула руку в направлении сооружения, изучая потоки эфира, нахмурилась. «Интересно», - молвила она. – «Внутри ядра что-то есть». Глаза ее расширились от изумления, и выдохнула мико’те: «Конечность смертного?!»

Эстиньен ударом копья сокрушил ядро, и платформа под ногами Наследников заходила ходуном. Похоже, теория Уриангера о том, что с исчезновением ядра башня прекратит свое существование, вот-вот подтвердится! Г'раха принялся творить заклинание левитации, должное замедлить их падение...

Башня исчезла бесследно... Придя в себя на песчаном берегу, Воитель Света и сподвижники его зрели множество тел аркасодаров, пребывающих в беспамятстве. Даже если тела зверолюдов целы, можно ли то же сказать о разумах?.. «Мы с Анжело позаботимся об этом», - уверенно заявила Алисэ. «Но их слишком много», - заметил Танкред, и И’штола молвила: «Мы немедленно отправим запрос в Эорзею на достаточное количество поркси, а местных магов попросим помочь нам в сем начинании».

На остров ступил Варшан, сопровождаемый воинами, и, обратившись к Наследникам, поинтересовался о том, что произошло с башней Зот. «Угроза устранена, а ваши миряне спасены», - отвечал ему Уриангер. – «Однако надлежит исцелить их разумы, и здесь нам бы не помешали помощники». Варшан заверил Наследников, что получат те все необходимое содействие, после чего приказал солдатам переправить всех остающихся в беспамятстве аркасодаров в город. Алисэ и И’штола проследят за тем, чтобы все они были исцелены от безволия.

...Несколько день спустя Наследники, успевшие восстановить силы после рейда в башню Зот, проследовали во дворец сатрапа, отвечая на переданное Варшаном приглашение посетить оный. Вртра благодарил Наследников за низвержение башни, освобождение пленников и последующее исцеление тех. Дракон передавал избавителям внушительное число страж-чешуек, выказывая надежду, что окажутся те полезны в дальнейшем противостоянии телофороям.

«Повсеместно наши алхимики заняты созданием талисманов», - добавил Ахеванн. – «Те, изготовление которых уже закончено, ожидают вас у Великого Горнила - Аль-Кимии». Сатрап передал Алфиноду письмо, по предъявлению которого им будут переданы означенные артефакты. «Ваша щедрость невероятна», - молвил Алфинод, принимая пергамент. – «Мудрость Радз-ат-Хана пребудет ключевым фактором в восстановлении мира на нашей планете».

«Все эти чешуйки твои?» - обратилась Алисэ к дракону. – «Ты, должно быть, испытываешь боль...» «Она меркнет в сравнении со страданиями мирян», - отвечал Вртра, и Алфинод тяжело вздохнул, произнес: «Мое недолгое участие в Войне Драконьей Песни позволило зреть множество горестей, снедающих как драконов, так и смертных. Хоть и оставался ты далеко, но, должно быть, остро ощущал трагедии, кои познали твои сородичи. И все же ты остался жить среди смертных». «В эпоху, когда зародился сей конфликт, мой выбор был уже сделан», - отвечал Вртра. – «Где-то далеко драконы убивали смертных, а смертные убивали драконов. Но я не питал ненависти к мирянам, смиренно обращающимся ко мне за наставлением. Даже праведный гнев брата не смог заставить меня примкнуть к нему. Я схоронился здесь, отчаянно уповая на то, что созданное мною не будет затронуто хаосом и войной».

«Вижу, мы разделяем стремление к миру, великий Вртра», - почтительно обратилась к дракону И’штола. – «Позволь потревожить тебя еще одним вопросом. Телофорои стремятся воссоздать Последние Дни – апокалиптическое событие, предшествовавшее расколу планеты. Ведомо ли тебе что-нибудь об этом страшном катаклизме?» «Нет», - отвечал Вртра. – «Когда война заставила моего породителя покинуть родной мир, он пересек пространство лишь с нашими яйцами. Когда достиг он расколотого Истока, тринадцать отражений того уже давно пребывали за мепространственным разломом. О событиях, предшествующих его появлению, он не ведает ничего, за исключением той малости, коей сочла необходимым поделиться Хиделин».

«Понятно...» - протянула И’штола. – «Похоже, за ответами нам следует обратиться к непостижимой Хиделин». «Вы хотите понять устремления сущности сей планеты?» - уточнил Вртра. – «Что ж, тогда позвольте поведать вам одну историю, случившуюся, когда я был еще юн – много, много лет назад... Однажды я задал своему породителю вопрос: ‘Почему из всех планет ты выбрал именно эту?’ На что Мидгардсормр ответил: ‘Потому что она – последний бастион надежды.’ Он свято верил в то, что, пока жива Хиделин, продолжит существование свое и род драконов. Твердая уверенность звучала в его словах. О том, что именно он имел в виду, я не осмелился спросить. И ответа не ведаю по сей день. Но будьте уверены – то, к чему стремится Хиделин, - идеал, принял для себя который мой породитель». «Спасибо, Вртра», - обратилась к дракону И’штола. – «Ты даровал нам теплую уверенность в мире, снедаемой хладной неопределенностью».

Танкред предложил сподвижникам отправиться к Великому Горнилу, дабы забрать талисманы и продолжить противостояние с телофороями. Простившись с Вртрой и Ахеванном, Наследники устремились к выходу из чертога, но дракон просил Воителя Света задержаться ненадолго. «Мой породитель с великим уважением относился к тому, кого смертные именуют ‘защитником Эорзеи’», - пророкотал Вртра. – «К знаменитому герою – тебе». «Хотел бы я, чтобы он был сейчас с нами...» - вздохнул герой, и продолжал дракон: «Я знаю о его противостоянии с Омегой, и с последующим долгим сном – ценою, которую пришлось ему заплатить. Но даже во сне глаза моего отца зрят, и присматривает он за тобой – и за сим миром. Для меня стало откровением то, что ты, смертный, сумел завоевать доверие Мидгардсормра. Но наряду с восхищением я испытываю ужас. Ибо слишком много нитей завязано на веретено твоей жизни. Нити судьбы. Силы. Благостей и горестей. И в сем спутанном клубке не познать тебе покоя. Это – вечное слияние сил, непрерывная борьба. Затрагивает она и твоих спутников, ибо захвачены они штормом твоего существования».

Сознавал герой справедливость слов дракона; пред внутренним взором вставали лица верных сподвижников, коих боле не было рядом – Исайла, Моенбрида, Папалимо, Минфилия... «Защищай своих сподвижников», - говорил Вртра. – «Они станут твоей силой и твоим спасением. Надеждой, которая понадобится тебе в час кризиса. Даже скрываясь за занавесью, ведал я о страданиях могущественных. Наблюдал, как моих сородичей сводила с ума утрата. Посему прошу тебя прилагать все усилия, дабы защитить близких».

Простившись с драконом, Воитель Света присоединился к Наследникам, ожидающим его у дворцовых врат, и выступили они к Аль-Кимии. Улочки города, выросшего на горных склонах, являли собой настоящий лабиринт, и ориентировать здесь было поистине непросто.

К моменту прибытия Наследников в Великое Горнило, талисманы уже были заботливо упакованы алхимиками в ящики, и число изделий оказалось действительно велико – достаточно, чтобы выдать их целому отряду воинов. То, что мастера Радз-ат-Хана сумели изготовить столь большое количество талисманов всего за несколько дней – настоящее чудо. «Когда мы распределим их среди наших союзников в Эорзее и на Дальнем Востоке, мы получим шанс уничтожить иные башни», - приободрился Алфинод, - «так же, как сделали это с башней Зот».

«Или же с их помощью мы можем вторгнуться в сердце Гарлемальда и нанести удар по оплоту телофороев», - обратилась к сподвижникам И’штола. – «Конечно, перед тем, как принять такое решение, нам следует посоветоваться с лидерами Альянса. Посему я готова лично навестить каждого из них, дабы обсудить подобную возможность». Уриангер предложил чародейке свою помощь в сем начинании, признавшись, что засиделся на одном месте и хотел бы принять на себя подобную миссию. «Я могу отправиться на восток», - вызвался и Танкред. – «Отсюда недалеко до Бозьи и Далмаски, а сеть шиноби Домы поможет распространить нашу весть»

С благодарностью приняв предложения о помощи, И’штола обратилась к Воителю Света и остальным Наследникам: «Вы тем временем доставьте талисманы в Оплот Балдесиона. Нам следует держать их в безопасном месте, пока не решим, как будем двигаться дальше».

В Аль-Камию вбежала Нидана, поведав пораженным Наследникам, что, пробудившись, узнала о том, что юная дева исцелила разум ее от скверны. Нидана благодарила Алисэ, Воителя Света и иных Наследников за избавление Тавнейра от нечестивой башни, а ее сородичей – от безволия. «Это еще вопрос – кто кого спас», - с улыбкой отметил Уриангер, обращаясь к Нидане. – «Воодушевленные твоим примером, алхимики сумели создать достаточное количество страж-чешуек. И ныне сии артефакты отправятся за море – в руки тех, кто готов противостоять дальнейшему распространению зла».

В глазах Ниданы блеснули слезы; она и не мыслила прежде, что их великий труд может оказаться тем ключевым фактором, коий спасет сей бренный мир.

Воитель Света заметил, что цвет цветка души, находился которой в его суме, разительно изменился, и сияет ныне растение яркими красками. «Интересно», - молвила Нидана. – « Возможно, подобный эффект – реакция на акасу». «Что означает этот термин?» - заинтересовалась Крайль. «Акаса – один из видов незримых энергий, определенных в теоретической алхимии Радз-ат-Хана», - пояснила Нидана. – «Если упростить суть, это эссенция, отражающая чувства». «Она отличается от эфира?» - уточнил Алфинод, и подтвердила алхимик: «Чужеземные ученые часто рассматривают эфир и акасу как единую концепцию, мы же разделяем их. Эфир – энергия, наполняющая землю. Она существует в животных, предметах, даже в воздухе, воздействуя на все, через что течет. Акаса, с другой стороны, существует в пространстве за пределами нашей досягаемости. Дар свыше... или, согласно некоторым верованиям, вырванный с небес. Акасу нельзя ни создать, ни уничтожить. Мы не в силах воздействовать на нее никоим образом. Единственное, что, согласно наблюдениям, оказывает на нее воздействие, - чрезмерные... ‘душевные эмоции’».

Нидана обратилась к Воителю Света, молвила: «Будучи ветераном на поле брани, наверняка ощущал ты черное отчаяние или же ликование, когда вершил казалось бы невозможное? Это и есть манифестация акасы – невидимой эссенции, отражающей душу, разум и несгибаемый дух!» «Я хочу побольше узнать об этой теории!» - восхитилась И’штола. – «Наши учения основаны на идее о том, что эфир – фундаментальная форма энергии». «Я рада, что эта концепция тебя заинтересовала», - отвечала мико’те алхимик. – «Но даже для нас акаса – некое абстрактная область для изучения. Отсутствие практической направленности негативно отражается на формализации предметных изысканий. Поэтому моя теория касательно цветка – не более, чем досужее предположение».

И’штола, Танкред и Уриангер простились со сподвижниками, покинули Великое Горнило. Воитель Света, Алфинод, Алисэ, Г’раха, Эстиньен и Крайль, забрав с собою ящики с талисманами, устремились к ближайшему столпу эфирита, дабы переместиться в Шарлаян.

...Вернувшись в Оплот Балдесиона, Наследники первым делом приступили к трапезе, обсуждая недавние события и радуясь проблеску надежды, обретенной в Радз-ат-Хане. Эстиньен вежливо отказался от компании, заявив, что хочет побыть один. Кто поймет его, этого одинокого волка?..

«Кстати, Крайль», - обратился Г’раха к лалафелке, - «я слыхал, что недавно ты стала вместилищем для сущности Хиделин...» «Изматывающее ощущение, но ничего страшного», - кивнула Крайль. – «Честно говоря, хотела бы я поговорить с Нею подольше... Но с тех пор я не ощущала и намека на Ее присутствие».

«Это Хиделин сказала тебе взять с собою цветок?» - поинтересовалась Алисэ у Воителя Света. Тот утвердительно кивнул, и девушка задумчиво молвила: «’Цветок станет твоим проводником. Испытанием и доказательством твоих убеждений’. И что-то там еще про радость во тьме... Если подумать... разве ни это произошло с Ниданой – там, в Радз-ат-Хане?» «Похоже, цветок сиял радостью», - медленно произнес Алфинод, размышляя. – «Отражение воодушевления, которое все мы разделяли. Облегчение мирян, вновь обретших надежду». «Верно», - согласился Г’раха. – «А меня – в свою очередь – воодушевило это сияние. Что-то сродни тому, когда зришь ты свет маяка и устремляешься к нему, зная, что пребываешь на верном пути. Знаю, мы еще не одержали верх над телофороями, ровно как и не выяснили планы Форума... Но даже во время борьбы мы находим минуты радости, которая поддерживает наши силы. Да, возможно, подобные мгновения редки. Но стремление к подобному счастью дает нам силы продолжать бой, день за днем...»

Поболтали о разном. Г’раха признался, что заклинание левитации, сотворенное в башне Зот, он обнаружил в колдовских книгах, сокрытых в недрах Ноуменона – как оказалась, часы, проведенные им в запретных архивах, не были напрасно потраченным временем.

Ужин затянулся; было уже далеко за полночь, но Наследники оставались за столом, продолжая беседовать, вспоминать былое – просто наслаждались обществом друг друга. Когда еще выпадет такая возможность?..

Цветок, оставленный героем на комоде, ярко сиял, отражая их настрой...


Замерев на наполовину разрушенном каменном мосту, Зенос яй Гальвус созерцал бледный лик луны. За спиной его открылся портал, выступил из которого Фанданиэль.

«А, наслаждаешься пронизывающим холодом», - констатировал он. – «У тебя что, теплой одежды нет? Из меха или кожи врагов?.. Ладно, неважно. Я снова явился к тебе с плохими новостями. Наша башня на Тавнейре была уничтожена, и ты вполне можешь догадаться, как именно. Учитывая, сколько башен у нас в целом, потеря одной не может существенным образом отразиться на нашем начинании. Но это замедлить скорость поглощения нами эфира. Если они продолжат заниматься исключительно башнями, все будет хорошо. Но если враг окажется достаточно решителен, чтобы ударить по нам здесь, время будет играть... ключевую роль».

«Наш враг достаточно решителен, уверяю тебя», - проронил Зенос. «Ладно, что ж поделать...» - сокрушенно покачал головой Фанданиэль. – «Думаю, мне следует надлежащим образом подготовиться к встрече с ним. И -положа руку на сердце – тебя интересуют разговоры лишь о твоей немезиде. Неужто больше ничто не способно вызвать твой интерес?» «Нет», - поразмыслив, признался Зенос. – «Ко всему остальному я совершенно равнодушен. Это слово – вязкая трясина, в которую мы погружаемся, ибо слишком слабы, чтобы избавиться от грязи, заполняющей глаза наши и рот, и, наконец, удушающей нас. Но затем был явлен свет. Ослепительный, чистый, жаркий – донельзя жаркий. И он воспламенил мою душу. Его остаточное сияние омывало меня... а после вновь пришла пустота. Но я знал, что трясина никогда не поглотит меня боле. Впереди меня ничто не ждало, посему я обратил взор к тому, что было прежде... Пусть сгорит вся эта планета, но я получу свой поединок. И вновь проживу то упоительное мгновение». «Прекрасно, что смерть не поколебала твоей решимости вновь искать ее объятий», - произнес Фанданиэль, весьма впечатленный монологом Зеноса. – «Уж не знаю, позавидовать ли тебе или пожалеть...»

Зенос обратил взор в сторону аскианина, изрек: «Ты говоришь о моем равнодушии, но как насчет тебя? Несмотря на твои пафосные прокламации, я чувствую, что от всего этого ты мало получаешь удовольствия». «О, мой господин...» - протянул Фанданиэль. – «Подобный укол от того, кто едва обращает внимание на мое существование. Но ты ошибаешься, ибо эту часть начинания я нахожу в котором роде интересной. Видишь ли, будучи смертным, я всегда видел один и тот же сон. Некую расколотую, незавершенную сущность. Окружение было мне незнакомо, и я считал, что грезы – порождения моего спящего разума, не более. Но однажды я осознал, что вижу во сне истину – так же, как в грезах явились тебе образы Последних Дней. И скоро, очень скоро весь мир узрит истину моего сна... И, думаю, это то, чем мы оба сумеем насладиться».

Двое взирали на полную луну, озаряющую мир, пребывал коий на пороге великой катастрофы...


Минуло несколько дней, когда Крайль предложила близнецам и Воителю Света навестить школяра Монтишейна в Студиуме, поблагодарить за высказанную в Ростре поддержку. К тому же он заходил в Оплот Балдесиона, вот только Наследники в тот момент пребывали на Тавнейре...

Четверо направились к величественному зданию, именуемому «Феноменом». «Большая часть его занята аудиториями», - просвещала Крайль Воителя Света, - «однако здесь есть и лаборатории, и области для магических испытаний, а также ряд административных кабинетов». «Это здание – центр того, что в будущем стало Студиумом», - добавил Алфинод. – «Оно было основано для изучения эфирологических феноменов, отсюда и название. Эфир оставался фундаментальным аспектом природы, но области изучения расширились, и стала охватывать все вообразимые аспекты жизни и самой вселенной. А затем, в 432 году Шестой Эпохи Астрала Феномен был назван завершенным, и состоялось официальное открытие Студиума как центра учения. Вне всяких сомнений сие августейшее заведение – ведущее в мире в вопросах эфирологии, магии, оккультных наук, астромантии, а также во множестве иных областей, таких как...»

Крайль и Алисэ рассмеялись: Алфинод всегда любил говорить о Студиуме так, что у новых студиозусов в глазах отражалось потрясение от осознания величия момента. «Алфинод тогда был в своей лучшей форме», - заявила Алисэ, бросив взгляд в сторону брата. – «Он был самым юным из принятых в Студиум, получал высочайшие баллы в дисциплинах магических искусств и эфирологии, мастерски вел научные дебаты...» «Насколько помню, в Студиум вы поступили в один и тот же год, так?» - уточнила у девушки Крайль. – «Насколько знаю, вы оба показывали прекрасные результаты в обучении». «На самом деле, Алфинод поступил за полгода до меня», - пояснила Алисэ. – «И оценки у меня не такие прекрасные. И в риторике мне до брата далеко. На самом деле я всегда оставалась в его тени. Просто знай, что именно в те годы и началась легенда о Алфиноде Левеиллере... Мы должны понимать, что, скорее всего, все здесь должны уже знать о наших недавних деяниях. Но, надеюсь, в Студиуме мы встретим теплый прием. Возможно, восхищение, которое студиозусы питают к Алфиноду, сыграет нам на руку».

Проследовав в здание, путники расспросили студиозусов о том, где возможно отыскать мастера Монтишейна. Последнего обнаружили Наследники в одной из аудиторий Феномена, поблагодарили за поддержку, высказанную им на заседании Форума. «Я всегда считал, что любопытство следует поддерживать, а не подавлять», - улыбнулся гостям ученый. – «К счастью, большая часть моих коллег с сим согласилась. Небольшое большинство, признаю, но все же большинство». «Да, если бы исход голосования был иным, мы, наверное, сейчас бы не разговаривали», - вздохнула Крайль. – «Но мне хотелось бы верить в то, что ты продолжил бы поддерживать нашу позицию – нам сказали, что ты заходил в наш оплот?»

«Да, верно», - подтвердил Монтишейн. – «Я хотел поговорить с потомками моих дорогих покойных друзей Галуфа и Лоуисокса в менее мрачном антураже, но, похоже, мы с вами разминулись... Поверить не могу, как вы выросли! Если бы только ваши дедушки видели, как вы выступали на Форуме! У меня самого на глаза навернулись слезы».

Обратившись к Монтишейну, поинтересовался Алфинод, в чем, все-таки, заключаются «обязательства», на необходимость исполнения которых ссылается Форум. «Боюсь, как и иные члены Форума, я обязан хранить эту тайны», - отвечал юноше ученый. – «Обязательства действительно крайне важны. И если будут они обнародованы, это приведет к массовой панике. Как следствие, те, кто посвящен в тайну, находятся под действием заклинания, которое запрещает нам говорить на эту тему без дозволения на то Форума».

«Как такое возможно?» - поразилась Алисэ, и Монтишейн предложил гостей занять места за партами, сам же подошел к доске, дабы провести небольшую лекцию. «Давайте начнем с основ эфирологии», - произнес он менторским тоном. – «Эфир, наделяющий нас жизнью, может быть представлен тремя категориями. Две – нематериальные, душа и память. Может кто-нибудь назвать мне третью?»

«Магия», - предположил герой. «Очень хорошо», - улыбнулся Монтишейн. – «Эта та категория, с которой миряне наиболее знакомы. Эта форма эфира пребывает в постоянном движении: истощается различными ежедневными активностями, и восполняется при поглощении пищи. С другой стороны, эфир, составляющий душу, редко подвержен изменениям. То же можно сказать и о памяти, ибо эти две формы неразрывно связаны друг с другом».

На глазах пораженных слушателей Монтишейн сотворил лист пергамента, перо и чернильницу. Повинуясь жесту его, перо погрузилось в чернильницу, а после начало что-то писать на листе... «Представим, что душа – пергамент, а воспоминания – слова, на нем начертанные», - предложил аналогию мудрец. – «Но что произойдет, если вылить на лист чернила – то есть, эфир того же типа, как тот, что составляет воспоминания?»

Кисть услужливо замазала чернилами сделанную прежде на пергаменте надпись, и Монтишейн продолжал свою импровизированную лекцию: «Мы не сможем воскресить в разуме воспоминания, ровно как и любые действия, с ними связанные. Кстати говоря, подобное явление недавно наблюдалось в невиданных масштабах. Что бы это могло быть?» «Седьмое Бедствие Теней», - осознал Алфинод. – «Миряне Эорзеи помнили о том, как Бахамут вырвался из малой луны и утопил земли в пламени. Но никто не смог вспомнить о событиях, последовавших за этим». «Верно», - кивнул ученый. – «По сей день мы не можем сказать с уверенностью, было ли то случайностью или же преднамеренным деянием. Заклинание, наложенное на меня и иных членов Форума, действует по тому же принципу. И да, это идет вразрез с запретом Шарлаяна применять магию для манипуляций с воспоминаниями. Нового члена Форума вводят в курс дела, а уж после подвергают воздействию чар. Необходимое зло... Но подобная магия никогда не будет применена к населению нашей державы».

«Но можно ли развеять эти чары?» - осведомилась Крайль, и отвечал: «Если девять десятых членов Форума дадут свое дозволение, процесс можно будет обратить вспять. Лишь в этом случае сможем мы говорить с другими о нашем священном долге. В противном случае нам придется дожидаться возвращения своего в эфирное море, ибо там мы будем очищены, и пятна с душ наших окажутся смыты».

Он коснулся витающего в воздухе листа пергамента, и чернильные пятна исчезли, открыв взорам слушателей пребывавшие под ними слова. «А воспоминания наши окажутся развеяны», - продолжал вещать Монтишейн, и исчезали слова, оставляя за собою чистый лист. – «Не совсем радужная перспектива, сдается мне... Но воспоминания неотделимы от наших душ, как некоторые считают».

Наследники были поражены сим откровением. «Что произойдет после?..» - выдавила Алисэ, страшась услышать ответ. «Мы обратимся в чистейший эфир, сольемся с сим первоначалом от иных миря, и души родятся вновь», - обрисовал дальнейшую перспективу Монтишейн. – «А согласно иным философским учениям, души сохранят свою цельность и вернутся в смертный мир, переродившись в иной форме. У каждой из теорий есть свои приверженцы. Лично я считаю обе теории разнозначными».

Монтишейн обещал предоставить в распоряжение Наследников все ресурсы Феномена, советовав первым делом пообщаться с Ки Альяпо – известной в Шарлаяне мастеровой, обладающей огромной сетью контактов; возможно, те окажутся полезны Наследникам в поисках необходимой информации. Наследники призадумались: чувствовали они, что приблизились на один шаг к разгадке тайны, хранимой Форумом... и загадки природы самой жизни.

Вернувшись в Оплот Балдесиона, Воитель Света и спутники его поделились обретенными сведения с Эстиньеном и Г’рахой. У последнего же были вести от сподвижников, ныне пребывающих в далеких землях. «Как и ожидалось, новости о страж-чешуйках воодушевили многих», - рассказывал он. – «Полным ходом идут приготовления к встрече командований Великого Отряда Эорзеи и Восточного Альянса, чтобы определить дальнейшие шаги. Наши друзья просили меня доставить находящиеся у нас чешуйки в Лимса Ломинсу». «Пришло время идти в атаку?» - с надеждой вопросила Алисэ. «Рано говорить об этом с уверенностью», - молвил Г’раха, - «но, похоже, имеет в этом направлении дует ветер. Как по мне, нет никаких причин откладывать натиск, но посмотрим, что нас ждет на Вилбранде».

Крайль и Эстиньен принесли ящики с талисманами из хранилища. Обратившись к Воителю Света о том, Крайль напомнила о том, что Вртра и алхимики Великих Трудов все души свои вложили в создания сих артефактов, посему следует относиться к ним предельно бережно. «А ты что, не отправишься с нами?» - недоверчиво осведомилась Алисэ, и лалафелка покачала головой: «Хоть и хотела бы я укрыться от пристального взора Форума, но, видно, придется остаться здесь. Мы и так ходим по тонкому льду, а если обнаружат, что я, будучи нашим официальным представителем, общаюсь с ключевыми фигурами иных держав... сами понимаете, к каким последствиям это может привести. Нет, я останусь здесь и буду ждать вестей от Матои и иных наших союзников».

Простившись с Крайль, Воитель Света, Алфинод, Алисэ, Г’раха и Эстиньен забрали ящики, направились к ближайшему столпу эфирита, дабы переместиться в Лимса Ломинсу. По прибытии в город проследовали Наследники прямиком в кабинет Адмирала, где уже находились Старейшая Провидица Семени и султана. Две стороны обменялись приветствиями, и молвила Кан-Е-Сенна: «Идет война на истощение. Наши силы прилагают все усилия, дабы сдержать угрозу, несомую башнями, но наше поражение – лишь вопрос времени. Победу можно одержать лишь решительными действиями, и мы взяли на себя инициативу начать их».

«В этом мнении мы едины», - подтвердил Алфинод. – «Могу я узнать, в чем состоит ваш план?» Трое правительниц переглянулись, кивнули друг другу, и произнесла Нанамо Ул Намо: «Он всецело зависит от страж-чешуек и нашей способности сполна воспользоваться их потенциалом». «Пока вы оставались в Шарлаяне, союзные державы сдерживали бесконечные атаки по всем направлениям», - добавила Мерлвиб. – «К тому же, массовые похищения кобольдов, сахагинов, иксалов и ананта привели к появлению новых воплощений Предвечных. Но ваш триумф в Радз-ат-Хане дал нам повод для надежды».

«Пришло время покончить с этой угрозой», - согласилась султана. – «И это вы, Наследники Седьмой Зари, указали нам верный путь!» «Большая часть наших сил продолжает сдерживать натиск телофороев», - молвила Кан-Е-Сенна, обращаясь к Наследникам, - «но лучших бойцов мы отправим, чтобы нанести удар в сердце врага: Гарлемальд. Станут они военным контингентом, направляемым в Илсабард». «Целей две», - продолжала Мерлвиб. – «Первая – оказать помощь мирянам Гарлемальда». «Как мы знаем, великое множество военных и гражданских имперцев обращены в безвольных», - пояснила Нанамо. – «Лишенные собственное воли, они выступают послушными исполнителями приказов телофороев. Они тоже жертвы. Наш долг – избавить их от страданий, здесь нет политических или стратегических целей, но это будет правильный поступок. Я не говорю, что мы должны просто забыть и простить долгие десятилетия завоеваний и войн. Но мы не должны забывать о сострадании и моральных ценностях, ибо без этого не может быть примирения. Лишь бесконечная череда смертей».

«Да, мы с этим согласны», - подтвердила Мерлвиб. – «Вторая же наша цель – огромная башня, которую Танкред и Уриангер видели в столице. Назначение ее пока неизвестно, но можно сделать вывод о том, что меньшие башни – лишь предвестие того, что грядет. До низвержения башни Зот мы топтались на месте – впрочем, как и телофорои. Они явно не торопятся со вторжением в наши земли. Ставлю на то, что основное назначение башен в том, чтобы разделить наши силы и занять наше внимание... пока сами телофорои готовят почву для нашего уничтожения». «Это утверждение подтверждается анализом И'штолы о влиянии башен на эфирные потоки», - добавила Кан-Е-Сенна. – «Как следует из ее наблюдений к башне Зот, башни вытягивают эфир из земли и поглощают его, дабы поддерживать свое существование. Однако поглощают они куда больше эфира, чем требуется. Пока остается неизвестно, для каких целей им необходим сей избыток эфира». «Я не удивлюсь, если он направляется к высокой башне в столице Гарлемальда», - предположила Адмирал. – «Это было бы логично. Однако, как только мы узнаем истину, непременно сокрушим эти адские башни и пресечем замыслы противника».

Мерлвиб предложила Наследникам присоединиться к контингенту вооруженных сил, направляемому в Гарлемальд. Воитель Света и остальные с готовностью согласились, а Кан-Е-Сенна сообщила им, что Уриангер, Танкред и И’штола уже направляются к ставке вооруженных сил. И, как только герой и спутники его доставят страж-чешуйки в Ала Миго, отряд выступит к землям Илсабарда. Надзирают за приготовлениями отряда к скорому выступлению Робан и лорд Аймерик.

Простившись с правителями городов-государств Эорзеи, Воитель Света и спутники его устремились в Ала Миго, где приветствовали их Робан и Аймерик, поблагодарив за доставленные страж-чешуйки. «Вы возглавите континент?» - обратился к ним Алфинод. «К сожалению, нет», - отвечал Аймерик. – «Наша задача – сплотить разрозненные отряды в единую силу. Как только контингент выступит, мы вернемся к своим основным обязанностям, чтобы поддерживать в надлежащем виде защитные возможности наших держав. И – между нами – многие возражали против организации контингента, отправляемого в Илсабард. Сама мысль о том, что мы отправим лучших солдат в стан врага на помощь гарлеанам, сделала меня весьма непопулярной личностью в определенных кругах...»

«Всем не угодишь», - заметил Эстиньен, и Аймерик согласился: «Увы, ты прав, хоть я и пытаюсь. Признаюсь, я бы с удовольствием отправился с вами. Но теперь у меня свои битвы, где слова имеют больший вес, нежели мечи». «Признаюсь, у меня те же проблемы, что и у лорда Аймерика», - произнес Пламенный Генерал. – «В любом случае, знайте: Эорзея – в надежных руках. Пока будете вы вести свой бой в Илсабарде, мы с иными командующими попытаемся убедить оппозицию в том, что наше дело правое».

К Наследникам и сподвижникам их приблизился Гай, сопровождаемый Максимой, и, приветствовав их, молвил: «Многое произошло с тех пор, как мы с вами расстались в Верлите. Как я понял, защитные талисманы, обретенные вами, и стали причиной образования этого контингента. Я внес небольшую лепту, поделившись имеющейся у меня информацией с Максимой. Ради блага мирян Гарлемальда, да сопутствуем вам удача!»

«Значит, ты с нами не отправишься», - констатировал Эстиньен. – «Странно, мне казалось, у тебя здесь личный интерес». «Это так», - подтвердил Гай. – «Телефорои опустошили мою родину и поработили мой народ. Всеми фибрами души свой жажду я отмщения, но не могу свершить его. Ибо одно мое присутствие в составе контингента подвергнет всю миссию опасности. Меня обвиняют в убийстве Императора Вариса и в низвержении Гарлемальда в хаос. Если окажусь я в составе военного контингента, мои сородичи станут задаваться вопросами о мотивах, которыми я руководствуюсь. С другой стороны, те, кто верит в мою невиновность, могут приветствовать возвращение бывшего легата и попытаться возвысить меня как своего лидера, что еще больше дестабилизирует ситуацию в регионе и усложнит миссию контингента. Так что, нарекут ли меня героем или же заклеймят злодеем, я вам только помешаю».

«Сомневаюсь, что они обрадуются и защитнику Эорзеи в своих землях», - заметил Воитель Света, и Гай согласно кивнул: «Да, но, если ты воздержишься от объявления сего, безликий солдат в составе военного контингента не привлечет к себе внимания. О деяниях твоих известно повсеместно, но мало кто знает тебя в лицо. Возможно, однажды гарлеане поймут, что Воитель Света – не тот демон, которого они страшатся, а смертный, заслуживающий их доверия».

Максима сообщила Наследникам, что примет на себя роль их проводника. «Хоть и покинул я страну по политическим причинам, любовь моя к Гарлемальду сильна», - говорил он. – «Я сделаю все, чтобы защитить страну и мой народ».

Наряду с Максимой Наследники проследовали во дворец Ала Миго, в залах коего уже собрались воители, кои составят военный контингент, отправляющийся в земли Илсабарда. Лицезрели Воитель Света и спутники его воинов, принадлежащих к вооруженным силам городов-государств Эорзеи.

Первыми героя приветствовали Танкред, Уриангер и И’штола, успевшие достичь Ала Миго раньше, а также старые знакомые: Люсия и лорд Эмманеллейн де Фортемпс, верховодящие отрядом Ишгарда, А-Рун-Сенна, брат Кан-Е-Сенны и командующий воинами Гридании, принадлежащими к Ордену Двух Змей и гильдии заклинателей. Силы Лимса Ломинсы представлял Сикард, назначенный в сей контингент капитаном Хиллфиром, и сопровождали его как воины, так и искусные ковали; воителей Ул’даха и Ала Миго возглавили маршал Тарупин и Лиза.

На сем представления командующих контингентом Великого Отряда Эорзеи завершились, и оставалось лишь дождаться прибытия союзников с Дальнего Востока. «Это будут шиноби из Домы?» - обратилась Алисэ к Танкреду, и отвечал тот: «Им было велено передавать послание между различными восточными державами. Но лорд Хайн обещал, что пришел иных воинов, столь же искусных...»

И действительно: вскоре в большой зал дворца проследовали воители под началом Сирины и Саду. Верховодили те уроженцами степи Азима, воинами сопротивления Бозьи, а также солдатами, принадлежащими к Слезе Лент – одной из фракций сопротивления Далмаски. Танкред знал, что среди сих воинов – искусные шпионы и лазутчики, за плечами которых опыт проникновения в имперские оплоты.

«Далмаска, Бозья, Ала Миго...» - вымолвил Алфинод, обращаясь к уроженцам Востока. – «Все земли, пострадавшие от тирании империи... Я не ставлю под сомнение ваши мотивы, но должен напомнить, что наша цель – оказать помощь жертвам телофороев. Простым жителям Гарлемальда... Да, они – жертвы, хоть многие из вас не сразу смогут принять этот факт». «Да, ты прав», - вздохнула Лиза. – «За каждого солдата, согласившегося примкнуть к контингенту, десять отвечало отказом. Не только в Ала Миго – повсеместно. И кто может винить их в этом? Империя всегда была врагом. Но после всего того, что мы видели... сражались и против гарлеан, и рука об руку с ними, нельзя отрицать, что они – простые смертные. Ничем не отличающиеся от нас. Среди них есть лжецы и убийцы, но и среди нас тоже. Фордола, прежде сражавшаяся за Гарлемальд, раз за разом доказывала, что она – союзница, заслуживающая нашего доверия. Каждый эорзеец знает о Сиде Гарлонде, имперском перебежчике, который даровал нам много технологических чудес. Гай Бельзар помогает нам восстановить Верлит – нацию, которую некогда сам же и захватил. Потому все бойцы, здесь собравшиеся, понимают, что имперцы не монстры, и нуждаются они в нашей помощи. Или, по крайней мере, они нашли в себе силы отринуть свои чувства к гарлеанам ради высшего блага. Это будет непросто, но мы все исполнены решимости сделать мир лучше». Шквал овация был ей ответом.

«Давайте еще раз проговорим нашу стратегию», - зычно обратилась Люсия к собравшимся в дворцовом зале. – «Дабы достичь столицы гарлеан в северных пределах Илсабарда, мы должны пересечь горную гряду. К счастью, Литейная Гарлонда предоставил воздушные транспортные суда, что облегчит для нас самую сложную часть пути. Но если мы попробуем приблизиться к Гарлемальду с воздуха, то непременно привлечем к себе внимание телофороев. Они взяли под свой контроль большую часть имперских вооруженных сил – и, полагаю, воздушный флот. К тому же, в распоряжении Гарлемальда остаются устройства, которые могут выводить из строя навигационные системы воздушных кораблей, потому приближаться к столице с воздуха определенно не стоит». «Учитывая обстоятельства, предлагаю начать наземный марш с Ледника Магна, находящегося между горным хребтом и столицей», - вымолвил Максима. – «Корабли останутся там, чтобы в случае необходимости обеспечить нам возможность быстрого отступления. Большая части тех пределов укрыта снегом и скована льдами, но мы сможем добраться до цели, следуя продолженными дорогами. Ледяная равнина обеспечить нам обширную зону видимости. С другой стороны, и мы будем на виду у противника, посему следует разбивать лагеря лишь в тех местах, где мы сможем защитить себя – и воздушные корабли, которые для нас донельзя ценны».

«Все возможные варианты развития событий мы учесть не сможем, поэтому будем ориентироваться по ситуации», - продолжала говорить Люсия. – «Думаю, испытаний мы познаем предостаточно. Но ради нашей родины – и наших народов – мы непременно преуспеем!»

Обратившись к Воителю Света, И’штола сообщила, что амал’аа и иные племена зверолюдов вызвались сопровождать их в земли Илсабарда. Однако, учитывая их физиологию, выжить представителям сих видов в студеном климате будет непросто; к тому же, телофорои могут избрать их своими целями для похищения и обращения в безвольных. Посему было решено, что помогут зверолюды армиям городов-государств в защите земель Эорзеи.

Воитель Света распределил страж-чешуйки среди командующих подразделениями контингента, после чего выступили те к области близ города, где ожидали их транспортные суда. Татару разыскала Наследников, передав им теплые одежды, кои непременно пригодятся в экспедиции; сама же лалафелка намеревалась дождаться возвращения сподвижников в Шарлаяне, где надеялась составить компанию Крайль.

...На борту воздушных кораблей Воитель Света и сподвижники его пересекли горный хребет, рассекающий континент Илсабард надвое, достигли Ледника Магна. Пока воины разгружали припасы, Танкред наряду с отрядом лазутчиков выступил вперед, дабы разведать местность, вскоре прислав весть о том, что заметили они отряд вооруженных имперцев, закрепившихся на подступах к столичному граду.

«Максима сообщает, что верховодит гарлеанами Вергилия, легат III Имперского Легиона», - просветила сподвижников Люсия. – «Выходцы этого подразделения составляют большую часть сего контингента, однако замечены среди них и солдаты I Имперского Легиона». «Насколько я помню, III Легион сражался за Нерву в войне престолонаследия, последовавшей за гибелью Императора Вариса», - вымолвил Алфинод. – «I Легион же находился под началом самого Императора и отрицал притязаниям Нервы на престол. Эти легионеры были врагами». «Верно», - подтвердила Люсия. – «Согласно нашим источникам, именно конфликт между сими легионами и послужил началом гражданской войны. Но теперь вчерашние враги объединились, чтобы защитить Гарлемальд от вторжения...» «Я практически уверен в том, что обращены они в безвольных», - заключил Алфинод.

Противостояния с имперцами было не избежать, и все же Люсия хотела бы свести потери к минимуму. В настоящее время Танкред и сопровождавшие его лазутчики укрывались среди обозов гарлеан, где находилась – помимо прочего – и Магитек-броня. В назначенный чат обоз будет взорван, и наверняка имперцы, укрепившиеся на равнине, отправят часть сил своих к обозу.

«Разделимся и мы», - обратилась к воителям Люсия. – «Первый отряд составит авангард, остальные же обеспечат защиту припасов». Наследников Люсия просила держаться со вторым отрядом, но в случае необходимости примкнуть к сражению – эдакая козырная карта, которую до поры до времени следует попридержать.

Так, военный континент выступил через скованную льдами равнину в направлении имперской столицы...


Тем временем Танкред, велев Максиме и остальным лазутчикам держаться за пределами стен лагеря гарлеан, в одиночку проник внутрь, начинив взрывчаткой образцы Магитек-брони. После, отступив на безопасное расстояние, лазутчики инициировали взрыв...

...Авангард континента Великого Отряда Эорзеи вступил в противостояние с имперцами; следующие с обозом Воитель Света, Алисэ и сподвижники их приняли собственный бой, ибо часть сил противника обошла их с тыла, вознамерившись отрезать снабжение от передовых отрядов!..

Отразив натиск на обозы, Воитель Света поспешил к авангарду, схлестнувшемуся с безвольными имперцами под началом легата Вергилии ван Коркулум. Последние оказались повержены, пленены силами Эорзеи и Дальнего Востока, после чего продолжили те марш к столице, где над заснеженными горами попирала небеса зловещая темная башня, стекались к которой потоки эфира...

800 лет назад пришли гарлеане в сии северные пределы, основав поистине великую державу... В 1513 году Шестой Эпохи Астрала молодой легат Солус в одиночку свершил технологическую революцию, представив сородичам механизмы, работающие на церулеуме. Ныне же Гарлемальд лежал в руинах, являя собою поистине тягостное и удручающее зрелище...

Военный контингент достиг дальних отрогов столицы; вокруг – ни души, лишь основы полуразрушенных зданий, припорошенные снегом... «Прежде по этим дорогам без перерыва ходили торговцы», - задумчиво произнес Максима, в недоумении озираясь по сторонам. «Ну не могли же все они обратиться в безвольных», - процедила Люсия.

Обратившись к воинам, она предложила им разбить лагерь прямо здесь, разместиться в заброшенных зданиях, а также отправить лазутчиков на разведку в сопредельных области разрушенного города.

Командующие контингентом заняли один из домов, обратив оный в штаб, собравшись наряду с Наследниками на полевой военный совет и развернув на столе подробную карту столицы Гарлемальда. «Ситуация следующая», - обратилась к сподвижникам Люсия. – «Мы начали оказывать помощь мирянам Гарлемальда. Сейчас мы находимся на отрогах столицы, и до имперского дворца – рукой подать». «Но перед тем, как сделать бросок к нему, нам нужно понять, что произошло в этом городе, ибо в сем знании кроется ключ к пониманию замыслов телофороев и противостоянии им», - молвила И’штола.

«У меня есть предложение», - поднял руку Максима. – «Часть имперских солдат, захваченных нами на Леднике Магна, принадлежит к Популярам, и являются моими знакомыми. Когда исцелим мы их от безволия, они смогут поведать нам о событиях, приведших к падению столицы». «Хорошая идея», - поддержала гарлеанина И’штола. – «Я помогу целителям в сем начинании. Только мне поркси понадобится».

«Тебе нужна моя помощь?» - обратилась к чародейке Алисэ, и та отрицательно покачала головой: «Нет, нет, лучше займи мое место в бою. Удушающий эфир сего места дурно влияет на меня, поэтому от меня будет больше проку в лагере».

Сикард напомнил остальным об иной проблеме – холоде! Если не восстановят они в самом скором времени находящиеся в домах церулеумные обогреватели, стужа прикончит воинов столь же верно, как и клинки врага. Люсия обещала прислать на помощь мастеровым Сикарда инженеров.

Остальные силы займутся организацией дозоров, ведь рано или поздно телофорои непременно нанесут удар по лагерю сил Великого Отряда Эорзеи. Покамест они не давали о себе знать; возможно, чего-то выжидают... «Возможно, мы они не считают, что мы достойны их внимания», - предположил Эстиньен.

Танкред заявил, что наряду с Уриангером, Г’рахой и Эстиньеном, а также лазутчиками из Бозьи, Ала Миго и Далмаски займутся разведкой сопредельных территорий – в том числе и прилегающих ко дворцу.

Обратившись к Воителю Света, Алисэ и Алфиноду, Люсия просила их заняться поисками выживших мирян в районе под названием Иней Эблана, простирается коий между отрогами города и центральными кварталами. В начинании сем к героям и спутникам его примкнул Эмманеллейн.

Исследуя Иней Эблана, четверо заметили вдали девушку в зеленом платье; та целенаправленно шагала через пустошь... Не привлекая к себе внимания, Воитель Света и спутники его последовали за незнакомкой. Та остановилась у ничем не примечательного здания, и лишь тогда герой, близнецы и Эмманеллейн явили себя, заявив, что пришли на помощь мирянам Гарлемальда.

«На помощь?! Вы, дикари, ответственны за то положение, в котором мы оказались!» - возмутилась девушка. – «Вы так поступили с нами!» «Уверяю тебя, это не так», - молвила Алисэ. – «На самом деле мы прибыли в земли Илсабарда лишь после того, как узнали о том, что здесь произошло. Винить в случившемся следует телофороев. Именно они опустошили Гарлемальд, и не остановятся, пока не уничтожат весь мир. Они – враги... наши враги!» «По пути мы встречали имперских солдат, обращенных в их рабов», - добавил Алфинод. – «Теперь эти несчастные в безопасности, и мы пытаемся исцелить разумы их. Ты – первая из гарлеан, которая не является порабощенной. Как сумела ты избежать воздействия волшбы телофороев? Быть может, есть и другие уцелевшие?»

Поколебавшись, молвила девушка: «Мое имя – Лисиния. Что до того, как сохранила я разум... признаюсь, я задаю себе тот же вопрос. После той ночи... и рева, того ужасного рева... А затем были крики. Думаю, я тоже кричала. Не знаю. Не могу вспомнить. А затем воцарилась звенящая тишина. Это было подобно... пробуждению от кошмара. Я подумала, что сражения, возможно, прекратились, и вышла наружу... Если преисподние реальны, но я воочию зрела одну из них в тот страшный день. Я бежала... мимо друзей – тех, кого знала всю свою жизнь. Пустые глаза. Мертвые. Глядящие в небеса... Они были безумны и жестоки. Я видела, как они сражаются с солдатами, но не остановилась, чтобы взглянуть на это. Я бежала, пока несли меня ноги».

«В этом доме твоя семья?» - уточнила Алисэ, кивнув в сторону здания за спиной девушки. «Нет, это особняк, в котором проживают ушедшие на покой солдаты», - молвила Лисиния. – «Но теперь в нем разместились обездоленные». Девушка надеялась, что незнакомцы сумеют помочь им с припасами, ибо запасы продовольствия у укрывавшихся от безвольных мало-помалу сходили на «нет».

Сородичи Лисинии изнывали от холода в здании, посему Наследники первым делом занялись сбором хвороста в окрестных кварталах, развели костерок, к которому обездоленные гарлеане с удовольствие протянулись ладони, искренне наслаждаясь толикой тепла. Увы, поводов для надежд у них не появилось: столица лежала в руинах; комплексы по производству продовольствия, очистке воды, боле не существовали, а Магитек-технологии, которые являлись основой бытия Гарлемальда, утратили свои источники энергии – церулеум. Выжившие получили сомнительное удовольствие лицезреть падение великой империи, в то время как их сородичи мертвы... или обращены в безвольных марионеток.

«Сперва была война, затем рев, а на следующее утро Гарлемальд не существовал боле», - рассказывали гарлеане Воителю Света. – «В какофонии грохота выстрелов, взрывов и криков наша прекрасная столица была сровнена с землей. Из руин поднялись измученные оболочки, их прекрасные одеяния были покрыты пеплом, и бездумно устремились они ко дворцу. Каждый нес с собою толику камня или металла – возможно, подношение архитектору разрушения нашей державы. Немногочисленные миряне пытались обратиться к сим несчастным, и были жестоко избиты теми...» Устрашившись, выжившие держались подальше от безвольных, посему устремились к отрогам разрушенной столицы...

Во владении хоронящихся от безвольных гарлеан означилось старенькое радио – устройство, подобным которому иные нации Хиделина похвастаться не могли. Беженцы поведали герою, что в последние недели слышат они лишь музыку, а новости по радио больше не передают; скорее всего, персонал радиостанции покинул оную... или же разделил печальную участь большинства гарлеан... Мелодия, транслировавшая на радио, называлась «Дом за горизонтом», и повествовала о доблестных воителях, отправленных в поход, дабы вернуть гарлеанам древнюю родину, Локус Амоэнус. Да, несмотря на то что гарлеане основали великую империю в сих студеных пределах, они не оставляли помыслы о возвращении своей древней родины... Ода являлась напоминанием о том, что, несмотря на тяготы, познают однажды гарлеане лучшее грядущее. Посему, слушая доносящуюся из радио тихую мелодию, беженцы, остающиеся среди руин, снега и стужи, свято верили в то, что Император Варис жив, и именно он обращается к ним через сию славную песнь. Да, возможно, цеплялись они за тщетную надежду, блаженный самообман... но что им еще оставалось?..

Лисиния поведала Воителю Света о том, что легат Вергилия и ее солдаты разместились в лагере Разбитое Стекло, откуда передовой отряд гарлеан выступил к Леднику Магна, где и схлестнулся с силами Великого Отряда Эорзеи. Указав герою в сторону далекого озера, поведала Лисиния, что проживают в той стороне несколько добытчиков церулеума. Беженцы просили тех поделиться с ними топливом, однако добытчики потребовали в обмен продовольствие; увы, излишками оного обездоленные не располагали. Возможно, чужеземцы найдут способ договориться с добытчиками?..

Обещав, что непременно вернется с церулеумом, Воитель Света и Алисэ выступили к небольшой перерабатывающей станции за озером, в пещере у которой оставались немногочисленные добытчики. Последние встретили чужаков весьма неприветливо, а, узнав, что выступали те посланниками чистокровных гарлеан, укрывающихся в прибежище ветеранов, атаковали.

Одержав верх над стражами у входа в пещеру, двое проследовали внутрь, поведав предводителю добытчиков церулеума – хротгару Джареку – о прибытии сил Эорзеи и Дальнего Востока на помощь к гарлеанам. «Зачем вы вообще упускаете шанс предать этих имперских ублюдков мечу?!» - прорычал хротгар. Оглядевшись по сторонам, обратилась Алисэ к Джареку: «Не один из вас не является гарлеанином? Все вы – добытчики из иных земель?» «Из Гир Албании, Янксии, Далмаски и других», - подтвердил Джарек. – «Кого-то привели сюда против воли, иные пришли искать лучшей жизни, и все мы в итоге закончили здесь, занимаясь добычей церулеума. Все мы обрели титул ‘аан’, закрепившись на нижней ступени иерархии. Но старая иерархия не имеет значения в новом Гарлемальде, говорим мы. Залежи церулеума, к счастью, сохранились, и позволяют нам существовать теперь, когда господ наших больше нет».

«Мы знаем, что вы извлекаете церулеум со дна озера», - обратилась к добытчику Алисэ. – «Но как вы это делаете, если озеро сковано льдом?» «Секрет», - осклабился Джарек. – «В любом случае, ныне от церулеума толку немного, ведь голос обращен в руины. Мы используем его для обогревателей, но те, увы, не решают проблему голода».

Джарек наотрез отказался идти на компромиссы, потребовав у просителей продовольствие в обмен на церулеум. Сами добытчики покидать пещеру не желали; на родине их не ждет ничего хорошего, а где еще за пределами Гарлемальда могут пригодиться их навыки?.. Посему, даже если столица пала, они продолжал добывать церулеум... ведь что им еще остается?..

Сомневаться не приходилась: империя пала, и не восстанет боле. Но неужто простые миряне должны быть позабыты вместе с павшей державой, к которой прежде принадлежали?.. Алисэ отказывалась идти на подобную сделку с совестью...

Узнав о том, что к ним героя прислала Лисиния, Джарек удивился: «Наверное, она совсем отчаялась... к тому же ей нужно заботиться о своей младшей сестре». «Сестре?» - удивилась Алисэ. – «Но мы видели лишь Лисинию и еще троих». «Возможно, малышка умерла от болезни», - предположил добытчик. – «Сомневаюсь, что где-то окрест еще возможно достать медикаменты. Ладно... я могу передать им бутыль церулеума, так уж и быть. Считайте это авансом за знакомство наше с вашим военным контингентом. Пришлите их за нами, хорошо?»

Обещав Джареку, что именно так они и поступят, Воитель Света и близнецы, забрав с собою бутыль, устремились в обратный путь. Интересно все же, почему Лисиния скрыла от них свою сестру?..

Двое вернулись в Иней Эблана, проследовали к хижине... но близ нее не оказалось ни гарлеан, ни Алфинода!.. Отыскались они за домом; похоже, обездоленные напали на Алфинода, вынудив того защищаться и преподать троице урок. «Вам нас не одурачить!» - восклицали они. – «Мы знаем, чего вы добиваетесь! Стервятники, вот вы кто! Ждете, когда мы выкажем слабость, чтобы напасть! На помощь пришли, да?! Чушь! Только и ждете, когда бдительность наша ослабнет... Хотели, чтобы мы доверились вам, а затем сковали бы нас цепями, украли наши земли... свершили отмщение...» «Ты не прав», - покачал головой Алофинод. – «Не этого мы хотим».

Заглянув в опустевший дом, Алисэ обнаружила пустые бутыли из-под целительных зелий и еще теплую кровать; ни Лисинии, ни ее сестры окрест не наблюдалось. Обратившись к гарлеанам, Алисэ потребовала ответа: куда они направились?! Вокруг разруха, рыщут дикие звери... «Они бежали от вас!» - воскликнул один из обездоленных. – «Вы вторглись в наши земли... осквернили их той же волшбой, которая лишила жизней наших сородичей... Гарлеанин скорее умрет, чем снесет такое оскорбление! Пусть лучше они бегут и сохранят свою чистоту... нежели подвергнутся скверне вашей магии! С самого вашего появления мы дожидались момента, когда сможем освободить их».

Наследники лишились дара речи от изумления – получить такую отповедь! Похоже, чистокровные гарлеане действительно считают эорзейцев варварами, несущими в мир лишь зло и скверну...

Не мешкая, Воитель Света и Алисэ бросились по следам Лисинии; Алфинод обещал настичь сподвижников чуть позже, ибо занялся своими ранами, полученными в противостоянии гарлеанам.

След привел их к скованному льдом озеру. Увы, чуда не произошло, и обнаружили двое остывающие тела Лисинии и ее сестры, растерзанные монстрами. Подоспел Алфинод, замер в изумлении, воззрившись на погибших. «Они решили, что скорее попробуют уцелеть в дикоземье, нежели доверятся нашей магии», - тихо вымолвил он сдавленным голосом. – «Мы должны были... Я должен был...» «Что, если мы делаем только хуже?» - в отчаянии воскликнула Алисэ, и Алфинод обернулся к сестре, молвив: «Может, наше место не здесь. Но то же можно сказать и о них. Никто не должен оставаться в сем студеном дикоземье».

Наследники перенесли тела к хижине, где предали земле. Подле Лисинии герой обнаружил радио, звучал из динамиков которого голос Императора Вариса. Возможно, Лисиния свято верила в речи погибшего сюзерена... Алфинод надеялся изучить радио, понять, что является источником трансляции.

«Вы имели полное право не доверять нам», - произнес он, обращаясь к усопшим. – «Мы здесь чужаки. Захватчики. Но я молюсь о том, что со временем вы станете воспринимать нас иначе. И тогда мы изыщем способ помочь вашим близким... и удостовериться в том, что ни один ребенок больше не умрет от лютой стужи».

Пребывая в тяжких раздумьях, Воитель Света, Алфинод и Алисэ вернулись в лагерь военного контингента Великого Отряда Эорзеи, дабы поведать Люсии о произошедшем и предпринять действия для предотвращения подобных трагедий в будущем. На военный совет собрались Люсия, Максима, А-Рун-Сенна, И’штола, Алисэ, Алфинод и Воитель Света. Последний поведал присутствующим о последних событиях, и Люсия обещала, что передаст сведения сии офицерам, дабы те обращались с выжившими гарлеанами с предельной осторожностью.

«Давайте я поговорю с теми, кто остается в прибежище ветеранов», - предложил Максима. – «Возможно, к гарлеанину они прислушаются и примут нашу помощь». «Надеюсь, ты прав», - согласился Алфинод. – «Хоть и не хочу я взваливать на тебя это бремя, но все же... если есть шанс переубедить их, сделай это, прошу».

И’штола, в свою очередь, поведала о том, что члены Популяров, указал на которых Максима, исцелены от безволия. «Они сообщили нам немало интересного о текущем состоянии Гарлемальда», - молвила мико’те. – «Убийство Императора Вариса стало катализатором для гражданской войны. Нерва заявил о притязаниях на престол, но его противники отказались принять это. В столице разразилось сражение, где III Легион Нервы схлестнулся с I Легионом, сохранившим верность Варису даже после гибели того». «Конечно, даже имперские офицеры не желали обращать родной город в поле брани», - добавил А-Рун-Сенна. – «Ни одна из сторон не была столь безумна. Но кто-то – или что-то – распалило их обоюдную ненависть до предела, посему презрели они все ограничения, обратив столицу в руины».

«Помните события в Темном Гимлите?» - молвила Люсия. – «Я говорю о неожиданном отступлении сил Императора с линии фронта. Нерва и его отец, Титус, выступавший тогда политическим противником Вариса, использовал в своих интересах слухи о том, что кронпринц Варис одержим демоном». «Элидибусом», - отозвалась Алисэ. – «Какой лучший способ обескуражить врага существует, если не открыть правду – или нечто, близкое к ней?» «Верно», - подтвердила Люсия. – «Но прежде, чем эти обвинения были доказаны, многие из последователей Титуса замолчали. Некоторые просто лишили положения, иные умерли при загадочных обстоятельствах. Один за другим, неожиданно и подозрительно».

«И вновь Элидибус», - просветила сподвижников И'штола. – «Нравится нам это или нет, но он приложил к этому руку. Конечно же, не было обнаружено никаких следов, ведущих к Варису, но Титус, Нерва и III Легион посчитали это дерзкой попыткой Императора устранить своих политических противников. И затем, среди воцарившегося хаоса... Варис зос Гальвус был убит, а убийцей был назван гарлеанин - Гай ван Бельзар. Вскоре после этого Нерва заявил о правах на престол, а I Легион заявил, что убийство было частью переворота, затеянного Титусом и Нервой».

«То есть, никто не виноват, но при этом обвиняют всех», - задумчиво произнес Алфинод. «Добавлю, что обе стороны получили значительное финансирование», - изрек Максима, - «возможно для того, чтобы заставить их попытаться добиться быстрой победы. И за всеми этими влияниями стоит один и тот же благодетель». «Я слышала, что III Легион финансирует Дом Брутус, неужто и I Легион тоже?» - удивилась Алисэ. «Похоже, что так», - подтвердил Максима. – «Популяры уверены, что финансирует I Легион множество организаций, но в итоге все ниточки ведут к Дому Брутус». «Стало быть, Фанданиэль, приняв личину Асахи, играл на обе стороны, стравливая их друг с другом!» - осознал Алфинод.

«Но сведения, полученные от моих друзей, этим не исчерпываются», - продолжал Максима. – «Вскоре в час ночной разразилось сражение, и в столице произошло сильное землетрясение. Воспоминания о последующих событиях о них отсутствуют – они не помнят ни о чем, в том числе и о нашем столкновении на Леднике Магна. Но если спросить их об императорском дворце и его странном преображении, они припоминают, что Император Варис отдавал им приказы – во снах! ‘Да восстанет Вавилонская Башня олицетворением славы Гарлемальда!’»

Переглянувшись, Алфинод и Алисэ продемонстрировали собравшимся найденное радио, поведали об обстоятельствах, сопутствующих обретению его. «Варис обращался к подданным посредством радио?..» - удивился Максима. – «Возможно, то была просто запись, но, если нет, это... необъяснимо».

А-Рун-Сенна повертел в руках талисман, произнес: «Эфир, пронизывающий руду, из которой сделано радио, практически в точности такой же, как и в этом талисмане». «Скорее всего, это просто совпадение, но эти устройства тоже могут послужить оберегами от воздействия Предвечных», - предположила И’штола. – «Что ж, осколки начинаются складываться в цельную картину. Если землетрясение, случившееся в Гарлемальде, было волной эфира, излученной Предвечным... То, стало быть, оказавшиеся поблизости были обращены в безвольных, а те, которые находились подле радио и надеялись услышать новости касательно хода гражданской войны, оказались избавлены от сей печальной участи». «Неудивительно, что Лисиния держала радио все время при себе...» - пробормотал Алфинод.

В помещение вбежала Сирина, сообщив о том, что схватили ее сородичи молодого гарлеанина при попытке того украсть припасы; судя по всему, безвольным юноша не был.

Присутствующие на военном совете покинули здание, воззрились на пленника. Тот же, заметив среди ненавистных чужеземцев сородичей – Люсию и Максиму, возопил: «Предатели! Неужто вы совершенно лишены чести?!» «Я – Люсия Джуниус, рыцарь-храмовник из Ишгарда. Ты кто такой?» «Джуллус пир Норбанус», - скрипнув зубами, представился пленник. – «И это все, что вы, захватчики, от меня услышите». «Мы здесь не для того, чтобы вторгнуться в Гарлемальд», - заверила парня Люсия. – «Как и вы, наши союзники в Эорзее и на Дальнем Востоке сражаются, защищая свои земли и свои жизни. Но больше всего пострадал народ Гарлемальда. Потому мы и протягиваем вам руку помощи, дабы смогли мы объединиться против общего врага... Веришь ты или нет, но это факты. А теперь ответь: почему доблестный воин империи обратился к воровству? Должно быть, оказался ты в весьма непростой ситуации. Если тебе нужны припасы, мы с радостью поделимся ими. Или же отвернемся, чтобы ты мог уйти со своей ‘добычей’».

«Я не стану вести переговоры», - поджал губы Джуллус. – «Мой командующий решит, как поступить с вами. Я могу отвести вас к нему. Но не более, чем троих». И'штола вызвалась было сопровождать Воителя Света, вознамерившегося сопровождать гарлеанина, но Алфинод просил позволить занять место подле героя ему с сестрой. «И почему же?» - осведомилась И’штола. «Мы своими глазами видели тяготы, с которыми сталкиваются гарлеане», - пояснил Алфинод. – «И осознаем, что будущее их висит на волоске». «Для нас это возможность доказать искренность наших намерений», - поддержала брата Алисэ. – «Может, это и не шанс все исправить, но шанс... улучшить».

Люсия просила Воителя Света и близнецов сохранять предельную осторожность. Получив обратно конфискованный у него ганблэйд, Джуллус широким шагом направился прочь из лагеря, даже не удосужившись удостовериться в том, что посланники Великого Отряда Эорзеи сопровождают его.

Четверо миновали заброшенную железнодорожную станцию, проследовали через Реджио Доморум – городской район, пребывали в котором ныне лишь безвольные. Алфинод поведал Джуллусу, что ведают они способ исцелить безволие, но гарлеанин служить об этом не желал. По его мнению, способ наверняка заключается в подчинении разумов его сородичей варварами; пусть лучше остаются они монстрами, подлежащими уничтожению. Некоторые из гарлеан действительно обратились в чудовищ, ибо оказались подвержены воздействию огромного количества эфира Предвечного, и исцелить их невозможно. Но таковыми выступали далеко не все безвольные...

Джуллус привел Воителя Света, Алфинода и Алисэ на Тертиум – одну из крупнейших подземных станций Гарлемальда, выступавшей ныне оплотом для его сподвижников. На первый взгляд, дела у осевших здесь гарлеан шли неважно; да, станция была защищена от ветра и снега, но здесь все равно было донельзя холодно, и припасы, похоже, у мирян были на исходе.

Джуллус провел чужеземцев в локомотив одного из составов – обиталище командующего, лорда Квинтуса ван Цинны, легата I Легиона. «Я и подумать не мог, что вы выжили!» - вырвалось у Алфинода. «Мы потеряли нашего Императора, наш город, больше половины солдат», - с горечью заключил легат. – «Из-за полученных ран я, возможно, больше никогда не ступлю на поле брани. Но да – мы выжили. Судя по всему, наше нынешнее положение вам по нраву». «Мы не желаем вам гибели», - отвечал Алфинод. – «И не питаем к вам недобрых чувств». «Ой, брось», - отмахнулся Квинтус. – «Может, вы, дети, и говорите искренне, но я остаюсь глух к песням о мире. Пока смертные могут получить выгоду от страданий соседей, война неизбежна. Покинув древнюю родину, мы ютимся в этой проклятой пустоши. И все же вы стремились лишить нас последних крох. Лишь когда мы обрели технологию Магитек, вы стали держаться от нас подальше. Но мы сознавали, что возвращение ваше – лишь вопрос времени. Завоевания и империя были нашей единственной защитой от вас. Императоры Солус и Варис это понимали, и кампании их приводили к нашему развитию и процветанию. Да, во имя Гарлемальда было пролито немало крови, но то был выбор между нашим существованием и нашим, посему для нас выбор не стоял».

«Не спорю, за множеством конфликтов в прошлом стаяло желание – или необходимость – что-то обрести вследствие поражения противника», - заключил Алфинод. – «Но мы здесь не поэтому. И не для того, чтобы просить вас о помощи в войне с телофороями, хоть и несут те огромную угрозу. Наша цель проста: мы хотим помочь вам. Позвольте нам помочь вам. Если мы сможем хоть чем-то поддержат вас, то непременно сделаем это». «Может, и так», - пожал плечами легат. – «Но, несмотря на ваши идеалы, навряд ли ваши правители отправят армию в Гарлемальд, если не будут видеть в этом выгоды для себя. Если мы примем их помощь, они потребуют награду сразу же после того, как с телофороями будет покончено. И после выплаты компенсации великая империя будет поставлена на колени. Враги ее возликуют, узнав об этом. Наш третий глаз станет меткой позора».

«Мы не допустим унижения твоего народы – и мы не одни так считаем», - заверила Квинтуса Алисэ. – «Мы просто хотим изменить ситуацию – сделать наш мир лучше. Наверняка ты можешь это понять! А хочу сказать... многим, очень многим наплевать на ваши страдания. И это может казаться оскорбительным после того, как несправедливо обошелся с вами мир... Может мне не верить, но это правда. И сейчас мы здесь, и мы хотим, чтобы ты сказал нам о том, в чем вы нуждаетесь. На что вы надеетесь». «Много крови уже было пролито», - поддержал сестру Алфинод. – «Много жизней утрачено. И все из-за этой бесконечной войны. Кто не хотел бы завершить ее? Неужто мы не можем действовать вместе, и сообща решать возникающие проблемы?»

Долго молчал легат, опустив голову и размышляя над прозвучавшими словами. «Тогда ответьте мне, юные миротворцы», - произнес он. – «Если вы желаете обрести мир, в котором нет места конфликту, почему отрицаете единство и процветание Гарлемальда? Потому, что вы не разделяем вашу веру? Потому, что мы не разделяем ваше наследие? Потому что идеалы наши и добродетели различаются? Потому что мы истинно ценим то, что не цените вы? Неравенство – источник раздора, и мир, созданный на компромиссах, зыбок и преходящ. Счастье для всех и каждого – не более, чем иллюзия, а реальность состоит в том, что победитель получает все. Именно поэтому мы, гарлеане, никогда не сдадимся и не подчинимся. Ради свободы и гордости мы останемся верны самим себе до самого конца. Вот на что я надеюсь».

Близнецы молчали, отводя взгляд, и заключил Квинтус: «Похоже, нет смысла продолжать этот разговор». Он поднял руку, и в вагон вбежали имперские солдаты, обнажили клинки, окружив троих чужеземцев. «Вы останетесь здесь, пока я не решу, что делать с вами», - процедил легат. – «Вам не будет причинен вред – если не станете сопротивляться».

Алфинод обещал: сопротивляться они не будут, однако могут ли они общаться с иными гарлеанами, здесь находящимися? «Как пожелаете», - безразлично отозвался Квинтус. – «Я не собираюсь садить вас под замок, ибо к рассвету вы умрете от холода. Мы можете свободно передвигаться по нашему лагерю. С одним условием».

Легат приказал солдатам надеть на Алфинода и Алисэ ошейники; если те отойдут слишком далеко или будут действовать подозрительно, гарлеане удаленно приведут в действие механизмы ошейников, и пленники испытают сильнейшую боль.

Пристально глядя в глаза Воителю Света, Квинтус велел солдатам отойти от него. Сотрудничество героя будет обусловлено пленением близнецов, посему тому надлежит подчиниться и не рисковать жизнями сподвижников понапрасну.

«И все же... зачем идти на такие шаги?» - обратился к Воителю Света легат. – «Что в этом для вас?» «Потому что даже самые заклятые враги однажды могут найти для себя точки соприкосновения», - отвечал герой, и Квинтус признался: «А ты интересен. Совсем не похож на безжалостного варвара, каким тебя частенько пытаются представить».

Легат приказал Джуллусу выступить стражем пленников и надзирать за теми в течение всего времени нахождения их на территории Тертиума. В процессе общения с изможденными обитателями станции Воитель Света зрел лишь неприязнь в отношении себя, а то и откровенную ненависть. В центре станции было установлено радио; возможно, именно оно спасло собравшихся здесь имперцев от обращения в безвольных.

Наблюдая за страданиями гарлеан, Алфинод тревожился: если немедленно не оказать им помощь, он умрут от голода и истощения!.. Обратившись к Джуллусу, поинтересовался юный элезен: удалось ли ему достать еды и топлива для своих сородичей? «Мы искали пропитание с близлежащих покинутых зданиях», - признался Джуллус, - «ибо у многих семей были запасы продовольствия на случай сильных снегопадов. Подобные вылазки опасны, а ртов у нас много. А вот топливо нам нужно куда больше. Были у нас запасы церулеума... но их украли. Мы не знаем, кто именно. Может, кто-то из беженцев, а может, из безвольных. В любом случае, топливо практически закончилось. И, когда огни погаснут, жизни тех, кто слаб здоровьем, окажутся под угрозой...»

«Если вам необходим церулеум, наш контингент недавно обрел его!» - воскликнула Алисэ. – «Мы можем поделиться им с вами!» «Мы не примем вашу благотворительность», - покачал головой Джуллус. – «Если мы еще немного продержимся, ситуация наверняка изменится к лучшему. Да... все непременно изменится».

Джуллус рассказывал, как один из лазутчиков заметил мужчину, облаченного в плащ с капюшоном, скрывающим лицо, который давал указания безвольным – «верным слугам телофороев», как он их называл. «А затем он отправился в императорский дворец – точнее, в то, что теперь находится на его месте», - говорил Джуллус. – «Мы поняли, что именно там находится враг. Лорд Квинтус отправил посланника к X Легиону, передав эту информацию, приказав объединиться с силами легионов, остающихся в провинциях. Дабы подготовиться к единому нападению на оплот телофороев. И, когда подойдут наши союзники, ваш контингент обратится в бегство. И тогда мы вернем себе столицу!»

«И как же вы надеетесь выжить, пока это не произойдет?» - спрашивал Алфинод. – «Если так и дальше пойдет, многие из твоих сородичей погибнут задолго до того, как подкрепления доберутся до Гарлемальда. Им нужна помощь уже сейчас! Скажи лишь слово, и мы принесем вам церулеум». Джуллус колебался... а после обещал обсудить предложение чужеземцев с лордом Квинтусом.

К сожалению, старый легат остался непреклонен: он не допустит, чтобы гарлеане оказались у варваров в долгу. Джуллусу же было велено заняться поисками церулеума в окрестных землях, и гарлеанин велел герою и близнецам сопровождать его.

Покинув станцию, четверо приступили к поискам, заглянули и в городской парк. «Не ожидала, что среди всех этих зданий найдется место для парка», - удивилась Алисэ, и пояснил Джуллус: «На самом деле парк здесь был изначально, а дома построены уже после. ‘Здоровому общество необходимы места для детских игр и общения взрослых.’ Этот парк носит имя основателя нашей империи, великого Солуса зос Гальвуса.»

Оглядевшись по сторонам, лицезрел Алфинод лишь искореженные, ржавеющие остовы Магитек-брони. «Мы из них собираемся извлекать церулеум?» - поразился он. «Нет, из них все уже извлечено, до последней капли», - отвечал гарлеанин. – «Как и из всех остальных машин окрест. Но, поскольку наш церулеум был украден, мы обязаны прочесать город в поисках хоть сколь ничтожно малого количества его».

Джуллус не питал больших надежд, что им удастся отыскать церулеум в парке и окрестных кварталах, но попытаться все же стоило. Как и ожидалось, искомое вещество обнаружить не удалось...

У пруда в парке Джуллус остановился, а после признался спутникам: «Я сюда приводил играть своих брата с сестрой. Воду в пруду искусственно подогревали, чтобы она не замерзла, и дети любили прыгать туда и плескаться. Силой приходилось назад тащить. В итоге одежда всех нас была насквозь мокрой. Каждый раз... И каждый раз по возвращении домой мы получали выволочку от мамы, которая говорила, что однажды мы до смерти замерзнем, если будем разгуливать в таком виде...»

Слова Джуллуса подсказали Алфиноду идею: быть может, под прудом установлен нагреватель, работающий на церулеуме?.. На глазах опешившего гарлеанина эорзейцы, совершенно не страшась пронизывающего студеного ветра, принялись нырять в обмельчавший пруд в поисках люка, означился под которым нагреватель... В оном обнаружилась емкость с церулеумом!

Четверо развели небольшой костерок на окраине опустевшего парка, согрелись у огня, просушили одежду. Джуллус просил впредь согласовывать с ним подобные авантюры. «Несмотря на то, как обращаются с вами, лорд Квинтус считает вас посланниками, находящимися под защитой», - доверительно сообщил гарлеанин. – «И, если бы вы погибли, оставаясь под моим присмотром, он был бы крайне недоволен».

«Джуллус, ты упоминал своих родичей», - поспешил сменить тему Алфинод. – «А сам ты вырос в Гарлемальде?» «Да, недалеко отсюда», - кивнул юноша. – «В молодости мой отец был известным исследователем, и за заслуги империя пожаловала ему особняк. Мы неплохо жили – лучше, чем многие». «А каким был Гарлемальд в те дни?» - заинтересовалась Алисэ. «...Всем», - убежденно отвечал Джуллус. – «Он был всем, что только можно представить... и даже большим. Даже в самые студеные зимы в домах наших было тепло и уютно. Приходишь с мороза, снимаешь пальто и садишься ужинать... с семьей... Наведаешь родственников и друзей, и они приходят к тебе в гости. Знаешь, что они ни в чем не нуждаются. Идешь по улице, видишь свет в окнах, слышишь смех, доносящийся из домов. Там царит счастье... И, несмотря на то что лето у нас длится совсем недолго, лед всегда таял, и позабытая зеленая травка возвращалась. Свинцовые тучи расступались, являя взору голубые небеса. Иногда на рассвете мы забирались на крыши самых высоких зданий и наблюдали, как восходит солнце... Но больше этого не будет никогда. Крыши обратились в руины. Друзья мертвы, а все эти воспоминания... Но, если бы я мог вернуть хотя бы толику прошлого... Скоро, скоро у нас будет шанс сделать это. Надо лишь еще немного подождать».

Покинув парк, Воитель Света, Джуллус, Алфинод и Алисэ продолжили поиски церулеума в руинах соседних кварталов. Здесь также пребывало немало искореженных остовов Магитек-брони, в некоторых из которых оставались емкости с вожделенным топливом.

Четверо рассредоточивались, прочесывая квартал, когда услышал герой знакомый голос: «Что, удалось оторваться от своих пленителей?» Танкред!.. «Никак не реагируй, просто слушай», - продолжал говорить Танкред, скрываясь в тенях одного из разрушенных зданий. – «После того, как вы ушли с тем пареньком-гарлеанином, Люсия велела нам, лазутчикам, следовать за вами, держась на расстоянии. Мы видели, как вы спускаетесь на станцию, но за вами не последовали. Когда вы вновь появились, на шеях близнецов красовались Магитек-ошейники, и мы поняли, что произошло. А теперь тихо и быстро расскажи мне все».

Воитель Света поведал Танкреду о произошедшем на подземной станции, и удивился тот: «Впервые я слышу о намерении объединиться с X Легионом и атаковать Вавилонскую Башню. Интересное начинание... и, возможно, та самая возможность, которую мы ждали. Наши друзья, остающиеся в лагере, тоже получили несколько обнадеживающих вестей, но радоваться еще рано. Пока что берегите себя. Делайте то, что требуют гарлеане. Если повезет, скоро все закончится».

На сем разговор завершился, и герой присоединился к близнецам и Джуллусу. Навряд ли сумеют они отыскать здесь иные запасы церулеума, посему надлежало доставить на станцию драгоценное топливо.

Вернувшемуся на станцию Тертиум Джуллусу легат приказал заправить обретенным церулеумом Магитек-броню. Юноша подумал было, что ослышался. «А как же обогреватели?» - выдохнул он, на что отвечал легат: «Пришло время действовать».

Сородичей своих он призвал в локомотив, дабы обсудить дальнейшие шаги; троице чужеземцев же велел оставаться на станции... Томясь длительным ожиданием, гадали близнецы, что собираются предпринять гарлеане? Зачем им понадобилась Магитек-броня? Дело в воссоединении с силами X Легиона, или же в чем-то ином?..

Смотреть на лишенных крова, голодных, измученных, умирающих от ран и голода гарлеан, пребывающих на станции, было поистине тягостно. «Смогут ли они когда-либо позабыть о холоде?» - тихо произнес Алфинод. – «Вернуться в свои исконные земли, о которых говорил Джуллус?»

Наконец, Джуллус вернулся в сопровождении нескольких солдат; на лице парня отражалось потрясение. «Алфинод и Алисэ останутся здесь... как пленники», - выдавил он, стараясь не встречаться с близнецами взглядом. – «Они будут отпущены на свободу сразу же, как только ваши сородичи отдадут вам свои припасы и покинут земли гарлеан. До тех пор они будут содержаться под стражей в ином месте».

«После всего того, что мы сказали и сделали, так вы поступаете с нами?» -с горечью бросила Алисэ. «Припасы наших союзников не безграничны», - добавил Алфинод, потрясенный жестоким решением легата. – «Они смогут продержаться без них немного, но что потом?»

Джуллус продемонстрировал близнецам устройство; стоит ему нажать на кнопку – и ошейники непокорных взорвутся!.. Парню донельзя претило так поступать, но ослушаться приказа легата он не смел...

Вспомнив о словах Танкреда, Воитель Света велел Алфиноду и Алисэ подчиниться воле пленителей и не перечить им. Солдаты увели элезенов прочь. Герою же Джуллус велел сопровождать его в лагерь военного контингента Эорзеи, где он сможет передать командованию оного требования легата Квинтуса. К двоим примкнули управляющие Магитек-броней легионеры Марселлинус и Октавия, которым было велено доставить экспроприированные у врага припасы на станцию Тертиум. Конечно, были получены ими и дополнительные приказы, но о сути тех гарлеане благоразумно умалчивали.

Но прежде, чем выступить к лагерю сил Великого Отряда Эорзеи, Джуллус провел Воителя Света в руины одного из жилых кварталов столицы, и, указав на разрушенное здание, молвил: «Это был наш дом. До той самой ночи. Я был с лордом Квинтусом в час падения столицы, потому и уцелел. Моей семьей, в доме которой не было радио, повезло куда меньше. На рассвете следующего дня я добрался сюда. Мои родители... младшие брат и сестра... все еще были внутри. Но они... не были самим собой... и попытались... И я был вынужден... В то утро я собирался увезти их куда-нибудь подальше из столицы. Куда-нибудь, где безопасно, дабы переждать, пока сражения стихнут. Собирался...»

О случившейся трагедии не то, что говорить, вспоминать Джуллусу было донельзя больно. «На стяге Гарлемальда изображена цепь», - продолжал он свой монолог. – «Символ наших уз. Красное звено в ее центре – символ павших. Наших близких, которые погибли за Гарлемальд. Но если падет и сам Гарлемальд, кто будет помнить о них и об их жертве? Какое останется доказательство того, что они жили? Если бы мы обратились к вашим богам, спасли бы они нас?» Воитель Света молчал; не было у него ответа.

Джуллус извинился на свои речи, предложил спутникам продолжить путь к лагерю чужеземцев...


Алфинод и Алисэ были заперты в одном из помещений станции. Холод стоял ужасный, и близнецы прижались друг к другу в отчаянной попытке сохранить остатки тепла.

«Я думала о словах Квинтуса», - проронила Алисэ, ибо молчание становилось донельзя тягостным. – «О том, почему никто не примет власть гарлеан. Слишком разительные различия. Когда сосуществование невозможно, остается лишь завоевание. Варис в Гимлите тоже говорил об этом. Лишь объединив мир под одним стягом, сможем мы избавиться от аскиан. Объединенные... как один народ. Как одна раса, избавленная от ‘несовершенства.’ Холодное и непростительное видение. Но, если мы не сможем соответствовать их стандартам... найдется ли место для нас в их мире? Но самое ужасное в том, что подобная точка зрения донельзя близка к той, насаждают которую отец и Форум. Невмешательство... всегда невмешательство! Защитить наше знание и наш народ, а все остальное пусть катится в преисподнюю. Но... я понимаю, почему так случилось. Варис и отец чтили заветы предков, принимали для себя их добродетели. Ибо именно они породили наши нации – как можно не доверять их ценностям?.. Все мы потеряны в море хаоса, отчаянно пытаемся отыскать цели и смыслы... но они не должны быть продолжением стремлений других. Они должны быть нашими. Должны... Все мы имеем вес в этом мире. Никого нельзя заставлять замолчать...»

«Я не отрицаю, что нет у нас такого жизненного опыта, как у отца или Квинтуса», - вымолвил Алфинод. – «Возможно, они стали смотреть на мир как на набор проблем, и посчитали, что самый эффективный способ разрешить их – низвести до фундаментальных форм. Камень – это камень, а облако – это облако, и цветок – не более, чем просто цветок. Простые описания, лишающие объект всяких отличительных характеристик. Смертные – это смертные. Разделенные расовой принадлежностью, положением в обществе и державами – и для некоторых, определяемые сими фактами».

«Ты так думаешь?» - обернулась к брату Алисэ, и отвечал тот: «Думал в молодости. Но тогда я и мудрость считал всего лишь агрессивным неведением. С тех пор я научился заглядывать за пределы стягов и политики. Видеть в мирянах личности со своими чаяниями и грезами. Что же до моей мечты создать лучший мир... Каждый день я осознаю, что она куда более сложна, чем я представлял. Но это заставляет меня продолжать двигаться вперед. Обрести мудрость и силу, и довести начатое до конца».

«Даже изысканные речи отца не могут отвратить тебя от избранной стези», - с уважением отметила Алисэ. – «Хотя и не думала, что это может случиться. Я не терплю насилие, но наше начинание стоит того, чтобы за него сражаться. Хотела бы я, чтобы и он это понял. Иногда единственный способ защитить близких – сражаться за них. Отказаться от страданий в молчании. Я хочу, чтобы ты знал: я разделяю твои убеждения. Будь то на поле брани или же в чертоге, где идут жаркие споры, - я не отступлю».

«Ты нашла свои причины, чтобы сражаться», - улыбнулся сестре Алфинод, и подтвердила девушка: «Да, нашла. Но однажды настанет день, когда мы отложим свое оружие, и воцарится в мире покой. Но, конечно, сперва телофорои должны быть повержены. И в этом ты, дорогой брат, деяниями своими и речами сыграешь ключевую роль». «...Надеюсь, это окажется мне по силам», - вздохнул Алфинод. «Всегда найдутся сомневающиеся», - молвила Алисэ. – «То, кто посчитает нас глупцами за одни лишь попытки что-то изменить. Легко многомудрым элитам критиковать наши попытки и насаждать свое моральное превосходство. При этом не предлагая никаких альтернатив. Конечно, их софистика не трогает тебя. Ты упрям и силен – даже сам не осознаешь, сколь силен. Не смей меняться, слышишь? Если споткнешься, я подхвачу тебя. Или выслушаю. А может, и то, и другое». Алфинод поблагодарил сестру за поддержку.

Дверь в камеру, где содержались близнецы, распахнулась, и лицезрели они распластавшееся на полу тело охранника, возвышался над которым Эстиньен...


Прибыв в лагерь военного контингента Эорзеи, Джуллус изложил Люсии требования, выдвинутые легатом Квинтусом. «Все наши припаса и немедленный отход?» - повторила Люсия. – «Это ваши условия?» «Требования», - поправил воительницу Джуллус. – «И ты еще забыла о воздушном корабле. Один из них вы передадите нам. На нем к вам вернутся пленники, с которых снимут ошейники».

Максима получил сообщение от лазутчиков посредством связной жемчужины, доложил Люсии: «Алисэ и Алфинод в безопасности. Ошейники с них сняты безо всяких проблем. Жертв нет – охранники придут в себя рано или поздно».

«Похоже, ситуация в корне изменилась», - процедила Люсия, обращаясь к опешившему Джуллусу. – «Я предлагаю новые условия. У нас есть информация, которая весьма заинтересует лорда Квинтуса, и я хочу лично переговорить с ним». «Нет», - отрезал гарлеанин. – «Если вы отвергаете первое наше предложение, у нас есть второе».

Паля из всех орудия, к лагерю приближались две Магитек-брони, сопровождаемые пехотинцами. «Мы, верные солдаты I Легиона, гордые чада Гарлемальда и павшего Императора Вариса, станем защищать эти земли от варварских орд до возвращения наших сородичей!» - возвестил Джуллус, выхватив ганблэйд.

Казалось, противостояния не избежать, но А-Рун-Сенна сотворил чудовищный порыв ветра, и гарлеане отступили, сгибаясь под порывами его.

«Мы получили срочное донесение от Великого Отряда Эорзеи», - вновь обратилась Люсия к обескураженному Джуллусу. – «Посланники имперской арсии, ведомые офицерами X Легиона, прибыли в Ала Миго и испросили об аудиенции. Они объяснили, что попытки синхронизировать действия по возвращению столицы с IV, VIII и XII Легионами окончились неудачей. Связь между большей частью легионов полностью разорвана. Большая часть солдат X Легиона дезертировала, посему сил в сем подразделении заметно поубавилось. Поэтому, не в силах сопровождать бой самостоятельно, они и обратились за помощью к Великому Отряду Эорзеи».

«Ложь!» - воскликнул Джуллус, не в силах поверить в подобное. «Это правда, и я еще не закончила», - отчеканила Люсия. – «Офицеры X Легиона просили нас передать сообщение лорду Квинтусу – ‘Пусть ийл отступит’». Воительница произнесла кодовую фразу, и легат, находившийся все это время на связи со своим посланником, тяжело вздохнул, молвил: «Мы почтим решение X Легиона».


Прервав связь, легат тяжело вздохнул, прошептал: «Лишенные надежды... а теперь еще и достоинства». Обратившись к воинам, несущим стражу у дверей локомотива, молвил Квинтус: «Я освобождаю вас от службы... всех вас». Те покинули состав, оставив легата одного. Устремив взор на старое радио, изрек тот: «Утешает лишь то, Ваше Сиятельство, что не видите вы нашего позора. Разделяли мы поистине великую мечту об объединенном мире. О покое и процветании... Но теперь мы с вами призраки... Воспоминания о былых днях...» Но, воззрившись на старый флаг Гарлемальда, изрек легат: «Узы, выкованные кровью... Я не допущу, чтобы были осквернены они».

Взяв со стола пистолет, легат зарядил его, приставил к голове, ибо предпочитал смерть позору...


Алфинод и Алисэ, сопровождаемые отрядом лазутчиков, входили в который Танкред и Эстиньен, спешили к станции, надеясь найти способ переговорить с легатом прежде, чем свершит тот какое-нибудь безрассудство.

Однако к тому времени, когда добрались они до локомотива, тело легата, покончившего с собой, уже остывало...


По просьбе Люсии Воитель Света поведал ей о замыслах I Легиона, и воительница возмутилась: солдаты готовились к атаке Вавилонской Башни, даже несмотря на то, что сами едва на ногах держались?! И навряд ли они, упивающиеся своей гордыне, согласятся принять помощь от эорзейцев... Люсия предложила герою вернуться вместе с Джуллусом на станцию, и заставить того привести сюда, в лагерь, обездоленных гарлеан.

Близ станции заметили двое лазутчиков, беседующих с Алисэ, и гарлеан. Последние сообщили Воителю Света и Джуллусу о самоубийстве легата Квинтуса. И Джуллус, и сородичи его были донельзя растеряны; легат освободил их от службы, но... куда же им податься теперь?.. Существование разом утратило всякий смысл...

Наследники вознамерились переговорить с остающимися на станции обездоленными. Если согласятся они проследовать в лагерь Разбитое Стекло – значит, так тому и быть. Тем, кто откажется, будет передано достаточное количество припасов, чтобы продержаться какое-то время.

Большинство обездоленных были слишком измучены, чтобы цепляться на ничего не значащие боле идеалы, согласились последовать за эорзейцами в их лагерь. Лазутчики, ведомые Воителем Света, шли впереди, разя рыщущих в руинах монстров и безвольных. Последних воины заключали в оковы, сопровождали в лагерь, где занимались ими целители, возглавляемые И’штолой.

Люсия приветствовала гарлеан в Разбитом Стекле, велела подначальным разместить несчастных в зданиях по соседству, снабдить обогревателями и пропитанием. «Возможно, Квинтус полагал, что, если останется жить, он станет для нас военным преступником, и солдаты его будут наказаны вместе с ним», - предположила Люсия, узнав о самоубийстве легата. – «Возможно, покончив с собой, он тем самым надеялся избавить их от ответственности. Как и многие другие, он до конца продолжал верить в свои идеалы. Но, каковы бы ни были его резоны, они умерли вместе с ним...

Поздним вечером прибыл последний отряд обездоленных гарлеан, остававшихся на станции Тертиум, ведомый Алфинодом, Танкредом и Эстиньеном. «Мы передали нагреватели и провизию тем, кто принял решение остаться на станции», - просветил героя Танкред. – «Надолго этих припасов не хватит, но, надеюсь, им хватит протянуть какое-то время».

Джуллус проследовал в лагерь эорзейцев, озираясь по сторонам. Все казалось таким... мирным и безмятежным. Его сородичи вели тихие беседы с варварами, и те ничуть не походили на демонов. Джуллус с наслаждением протянул руки к одной из жаровен, наслаждаясь теплом...

«Прекрасные ощущения, верно?» - обратился к гарлеанину проходивший мимо Эмманеллейн. – «Это механики из Ишгарда их здесь установили. Грейся, сколько душе угодно!» «Попридержи коней!» - одернул элезена Сикард. – «Может, ваши ребята и нарисовали что-то на пергаменте, но собрали жаровни ковали Лимса Ломинсы!»

Двое принялись шутоиво пререкаться, а Джуллус смотрел на них во все глаза. Один из роегадинов – бойцов сопротивления – передал ему кружку горячего чая, молвив: «Я был рекрутом из Ала Миго до недавнего времени. Мы часто заваривали его». Джуллус потрясенно огляделся по сторонам; представители разных рас и держав держали в руках дымящиеся кружки, и, похоже, чувствовали себя совершенно комфортно рядом друг с другом. Для гарлеанина же подобное ощущение было в новинку. Дабы скрыть смущение, он сделал глоток, и роегадин, наблюдая за ним, улыбнулся: «Именно подобные маленькие радости придают вкус нашей жизни».

Джуллус разрыдался, и сам не мог объяснить причину своих слез...

К Воителю Света, издали наблюдавшим за гарлеанином, приблизились Максима и Люсия. «Знаю, это не сон, но я сама так же чувствовала себя по завершении Войны Драконьей Песни», - молвила последняя, обращаясь к герою. – «Каждый день я покидала дом и должна была напоминать себе, что все происходящее – реальность, а не плод моего воображения. Что мой мир изменился навсегда. И когда я свыклась с этой идеей, ты вновь изменил мой мир так, как я и не мыслила. Если бы не вы с Наследниками, раскол между смертными, драконами и зверолюдам оставался бы слишком велик. Великий Отряд Эорзеи, воинский контингент Илсабарда... всем этим мы обязаны вам... В последние дни мы пролили немало слез. Слез боли, слез печали. Слез триумфа и радости. Я предпочитаю последнее».

«Как и я», - молвил Воитель Света. «Для меня честь – сражаться рядом с тобой», - улыбнулась ему Люсия. – «Будучу одновременно и эорзейкой, и гарлеанкой, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сплотить народы». «Это значимое достижение – куда большее, чем смели надеяться мы с Популярами», - изрек Максима, и Люсия вздохнул: «Жаль, что этого не случилось раньше». «Верно», - согласился Максима. – «Многие погибли, так и не увидев этого. Но все же... в сердце моем тепло. Как будто они разделяют со мной этот момент». «Да, я понимаю, что ты чувствуешь», - произнесла Люсия, устремила взор в ночное небо. – «В такую ночь ветер и стужа обходят меня стороной».

Цветок, остававшийся в суме героя, ярко сиял, отражая эмоции окружающих.

Волны тлетворной энергии начали исходить от Вавилонской Башни, и воители контингента вскочили на ноги, обернулись к зловещему шпилю. Благодарное богам, защищают их магические талисманы!..

А радио вновь ожило, и скрипучий голос Императора Вариса вещал: «Мы... обрели силу... вернуть то... что принадлежит нам по праву».

Гарлеане, прибывшие в лагерь, крича, схватились за головы... «Их обращают в безвольных!» - воскликнул Уриангер, обращаясь к воинам. – «Быстрее – раздайте им талисманы!»

В лагере воцарилась суматоха. Воитель Света метнулся было к гарлеанам, когда насмешливо обратился к нему один из солдат: «Спаси меня, о доблестный герой!» Резко обернувшись, лицезрел Воитель Света пред собой Фанданиэля, облаченного в униформу солдата Великого Отряда Эорзеи. «Мой повелитель потребовал, чтобы я привел тебя к нему, и мне не хотелось бы его разочаровывать», - с ухмылкой пропел аскианин.

Воитель Света не успел среагировать, а Фанданиэль произнес заклинание...

...Сквозь тьму, в тенетах коей пребывал его разум, слышал герой голос Фанданиэля... «Эксперимент оказался успешен, но, боюсь, времени у нас мало», - говорил аскианин. – «Я начну приготовления. А теперь... тебе пришло время проснуться».

Открыв глаза, осознал Воитель Света, что сидит за обеденным столом, уставленным яствами – напротив Зеноса! Рядом замер Фанданиэль, облаченный в строгий костюм мажордома, просил героя отведать изысканные блюда. «Только шлем сними», - посоветовал аскианин. – «Привыкни к позаимствованной плоти».

Лишь сейчас с ужасом осознал Воитель Света, что дух его пребывает в чужом теле, и облачен он в доспехи имперского солдата. «Ну, как ощущения?» - полюбопытствовал Фанданиэль. – «Первые мгновения в новом теле обычно весьма бодрящи!.. Нам следует благодарить Магитек-инженера Аулуса за создание метода извлечения и перемещения души. Я так полагаю, вы двое прежде встречались в Ала Миго?.. Да, он погиб, но, к счастью, оставил разработанные им Магитек-технологии. Я немного их усовершенствовал – и избрал тебя в качестве подопытного образца».

«Верни мое тело!» - потребовал герой. «Да брось, для нас, аскиан, это все равно что новую одежду примерить», - ухмыльнулся Фанданиэль. – «Почему бы тебе просто не отведать сии прекрасные блюда? Поверь, мне пришлось немало потрудиться, чтобы воссоединить тебя с моим господином. Когда я узнал, что его ‘друг’ остается в руинах, то сразу же предложил пригласить тебя на обед. Он до ответа не снизошел, но я расценил молчание как знак согласия!»

За дверями погруженного в полумрак чертога послышался резкий звук, и Фанданиэль обернулся, прислушиваясь, улыбнулся: «Надо же! Папочка доволен, что его ворчливый сынишка нашел, наконец, своего приятеля!»

Зенос молча трапезничал, не выказывая ни малейшего интереса к происходящему. «Позволь тебе все пояснить», - обратился аскианин к герою. – «Издавна в Гарлеанской Империи религия была под запретом. Никаких богов и поклонения, никаких призывов. Все просто. Но ведь смертные должны обращаться к кому-то в час нужды. И к кому же?.. К Его Сиятельству Императору, конечно же!.. Как ты уже заметил, Гарлемальд видал и лучшие деньки. Легендарный Солус зос Гальвус мертв. Провинции, ближние и дальние, восстали. Наш новый Император убит. А следующий развязал гражданскую войну. Миряне молили о спасении, и их единая мольба заключалась в том, чтобы империя вернула себе былую славу. И воля их обрела манифестацию в мертвом теле самого Императора Вариса! Так был рожден спаситель! Воплощение единого духа гарлеан – их Анимы!.. Он взывает к своим подданным, принуждает их брать в руки оружие и сражаться. И так же, как богатства стекаются к столице империи, из каждой точки планеты то же самое делает эфир! Башни, которыми вы все были так заняты, была созданы как продолжение Анимы. Поистине, гениальное начинание... Ты согласен, мой господин?»

Впервые Зенос удостоил солдата, в теле которого пребывал дух Воителя Света, взглядом. «Вдохновляет ли тебя преследование добычи, над которой прежде ты уже одержал верх?» - проронил он, и сам же ответил: «Конечно же, нет. Отсутствует вызов, воодушевление, твой приз – бессмысленная победа... Наверняка после Ала Миго я сильно пал в твоих глазах. Но не позволяй своему отвращению лишить тебя – лишить нас – возможности пережить еще более сильное чувство эйфории. Я оттачивал свое мастерство, готовя сцену для нашего воссоединения».

Фанданиэль, продолжая играть роль мажордома, наполнил вином бокал Зеноса, но тот не удостоил его взглядом. «Так, где царят страдание и отчаяние, появляешься ты, дабы свершить свой долг как защитник этой планеты», - продолжал Зенос свой бесстрастный монолог. – «Хаос и разрушение, несомые моими ордами... мой подарок тебе». Герой с трудом сдерживал тебя, вспоминая о тех несчастных, с коими пересекался путь его – жертвах хладнокровного безумца, восседающего напротив.

«На самом деле я только начал», - заверил свою немезиду Зенос, и, поднявшись из-за стола, устремился прочь. «Ты не закончишь обед?» - осведомился Фанданиэль, и отвечал Зенос: «Есть лишь одно, что способно утолить мой голод, а наш друг, похоже, потерял всякий аппетит. Мне казалось, что эта попытка цивилизованной беседы окажется стоящей, но, похоже, себя нам не обмануть... Когда тело мое находилось во владении аскианина, я тоже находился в иной оболочке. Интересный опыт – сражаться, будучи в незнакомом вместилище. Сразу становятся видны пробелы в моих боевых навыках. Что же является источником истинной силы? Тело? Душа? Возможно, тебе следует самому дать ответ на этот вопрос».

Он приблизился к трону, пребывало на котором безжизненное тело Воителя Света. Заметив оное, герой вскочил из-за стола, бросился вперед, и Зенос, обернувшись к нему, развел руки в стороны, молвив: «Или... и то, и другое». С этими словами он рухнул наземь... а тело на троне шевельнулось, взглянуло на опешившего героя, и с ужасом осознал тот, что Зенос переместил в сие вместилище свой дух! А в следующее мгновение тело Воителя Света бесследно исчезло...

«Что случится, если мой господин встретится с твоими друзьями, будучи в твоем обличье?» - притворно ужаснулся Фанданиэль. – «Представить боюсь, какую резню он может учинить! Нам следует поспешить, если хотим предотвратить кровавую баню. Позже поблагодаришь меня за это».

Заклинание аскианина перенесло двоих прочь из Вавилонской Башни, и герой, все еще остающийся в теле гарлеанина, обнаружил себя в воздухе – высоко над руинами столицы. Фанданиэль витал рядом, указав в сторону лагеря Разбитое Стекло, заявив, что тело Воителя Света, влекомое духом Зеноса яй Гальвуса, движется в сем направлении».

Двое опустились наземь, и Фанданиэль велел герою бежать к лагерю, если надеется он настичь Зеноса. «Мой господин будет недоволен, если все окажется слишком легко для тебя», - ухмыльнулся аскианин. – «На пути сем тебя ожидают безвольные солдаты, которым приказано убивать каждого, не преданного Аниме. В обычных обстоятельствах ты бы их с легкостью перебил. Но ныне обстоятельства сложились не совсем в твою пользу».

Фанданиэль исчез, а герой, с трудом привыкая к новому, незнакомому телу, бросился в направлении лагеря союзников. Противостояния с многочисленными безвольными, заполонившими окрестные кварталы, старался он по возможности избежать, но Фанданиэль, похоже, сам направлял имперцев к герою, и тому приходилось принимать бой, разить противников. К счастью, герою удалось обнаружить на одной из улиц покореженную Магитек-броню, и, восстановив ее, направил к лагерю союзников.

И все же противников было слишком много, и герой, ведя сражение в израненном, измученном незнакомом теле, полз в направлении лагеря Разбитое Стекло.


Воителям Великого Отряда Эорзеи удалось отразить натиск безвольных, и ныне А-Рун-Сенна и иные чародеи пытались избавить разумы тех от порабощения; к счастью, зачарованных чешуек покамест у них оставалось достаточно.

«А как дела у Джуллуса?» - обратился Алфинод к Люсии. – «Его симптомы порабощения казались особенно тяжелы». «Так и есть, но иные оказались в еще худшем состоянии», - отвечала леди-рыцарь. – «Особенно те, которых мы пленили на Леднике Магна. В приоритете – самые тяжелые случаи, Джуллусу придется ждать своей очереди. Но та дойдет до него, будь уверен. А пока нам следует отыскать нашего исчезнувшего друга».

Но где же начинать поиски Воителя Света? Навряд ли исчезновение того и начало атаки на лагерь – простое совпадение.

Наследники заметили Воителя Света, приближающегося к лагерю. Алисэ и Г’раха бросились к нему... но от тела их сподвижника отделилась призрачная сущность, воздела клинок... Но пронзил тварь короткий меч, метнул коий приближающийся имперский солдат – едва державшийся на ногах.

«Довольно, Зенос!» - выкрикнул герой, метнулся к телу своему, нанес удар, распластался на земле, содрогаясь в агонии... Г'раха и Алисэ с изумлением взирали на происходящее...

Над землею открылся портал, появился из коего Фанданиэль, возвестил: «К сожалению, на сегодня все. Эффект завершается, и каждому пришло время вернуться в собственные тела». Подоспевшие Наследники изготовились к бою, а аскианин поклонился им в пояс, молвил: «Уж простите, но я не был готов ко встрече с таким большим числом гостей. Посему предоставил вам некоторое заблаговременное развлечение. Горстка безвольных солдат должна была на какое-то время задержать вас. Обездоленные, на которые вы обратили свой взор, в то время как я незаметно забрал ваш церулеум. Вы, конечно, благородные души, раз решили задержаться и помочь им. Предсказуемы до безобразия!.. И замысел мой движется к завершению. Вскоре Анима поглотит необходимое количество эфира, и тогда произойдет поистине грандиозный спектакль! Пробудится старейший из Предвечных, и узрим мы Последние Дни!»

Зенос, остающийся в теле Воителя Света, обернулся к герою, холодно улыбнулся: «Я пожру самих богов, а на десерт закушу своими сподвижниками. Сей мир станет трапезой моей, и смерть станет следовать за мною. Ты обратишь на меня всю свою ненависть, всю свою ярость».

Герой лишился чувств, и тьма объяла сознание его. Тьма, звучал в которой глас Вртры: «Ибо слишком много нитей завязано на веретено твоей жизни. Нити судьбы. Силы. Благостей и горестей. И в сем спутанном клубке не познать тебе покоя. Это – вечное слияние сил, непрерывная борьба. Затрагивает она и твоих спутников, ибо захвачены они штормом твоего существования. Защищай своих сподвижников. Они станут твоей силой и твоим спасением».

...Пробудившись, осознал Воитель Света, что пережитый ужас остался позади и вернулся он в свое собственное тело, поведал сподвижникам о том, что произошло с ним. «Значит, этот Анима был призван в труп Императора Вариса?» - заключила Люсия, когда закончил герой свой рассказ. – «Неужто их гнусная природа не знает границ?» «Похоже, нет», - согласилась И’штола. – «Стало быть, разум заключить, что войну эфира, которую мы наблюдали, исторгла не сама Вавилонская Башня, а тварь, находящаяся внутри... И, если Воитель Света был перемещен непосредственно в саму башню, разумно предположить, что она и есть сердце замысла телофороев».

Люсия согласно кивнула, обратилась к Наследникам: «Как вы знаете, с тех пор как отправили лазутчиков на поиски близнецов, мы пытались найти способ проникнуть в башню. Если верить Танкреду и его товарищам, внутри кишмя кишат безвольные и Магитек-конструкты. К тому же, дорога, ведущая в башне, обвалилась, и подобраться к ней внушительными силами весьма непросто». «Посему мы предлагаем разделить контингент надвое: одна часть отвлечет противника на себя, вторая же проникнет внутрь», - предложил Максима. – «В первый отряд войдут воители из Ишгарда, Гридании и Лимса Ломинсы. Они начнут налаживать мосты, дабы уверовали телофорои в то, что собираемся мы атаковать башню. В то же время лучшие воители из Ул’даха, Ала Миго и Востока будут действовать иначе».

Танкред приблизился к герою, развернул карту столицы, указал на один из комплексов в северо-западной ее части. «Здесь находятся руины Энселадеума - завода по производству Магитек-изделий», - просветил он Воителя Света. – «Но подземный тоннель, связующий его с императорским дворцом, уцелел. И, пока внимание телофороев будет отвлечено, наш отряд сможет незаметно проникнуть в башню. Но следует соблюдать осторожность: подземная железная дорог продолжает функционировать, и безвольные используют ее для перемещения припасов в башню».

Алфинод предложил сподвижников укрыться в одном из вагонов с припасами, и таким образом проникнуть в Вавилонскую Башню. С предложением сим Люсия согласилась, наказала Наследникам возглавить отряд, в задачу которого входит устранение Фанданиэля и Зеноса.

«Кстати, навряд ли Фанданиэль назвал этот шпиль ‘Вавилонской Башней’ безо всякого умысла», - добавил Г’раха. – «В эпоху Амона это означало ‘врата богов.’ Ксанде использовал этот термин в отношении врат Пустоты, но, полагаю, в настоящее время мы имеем дело с чем-то, куда более масштабным – со старейшим и самым могущественным из Предвечных».

Воитель Света наряду с Наследниками устремился в направлении руин Энселадеума, близ которых дожидались их Лиза, Саду, Сирина и Магнай. «Отряд Пипина уже отправился в Энселадеум», - просветила сподвижников Лиза. – «В тех руинах мы с ними и встретимся. Дождемся, когда силы наших диверсантов отвлекут на себя внимание безвольных, и затем проберемся на поезд, дабы отправиться прямиком к Вавилонской Башне!

...К тому времени, когда Наследники достигли руин Энселадеума, отряд под началом Пипина успел сломить сопротивление безвольных окрест. Алфинод напомнил остальным: главная цель их состоит в том, чтобы покончить с телофороями, но, если представится возможность сразить Аниму, надлежит ею воспользоваться.

К подземной станции подошел поезд, безвольные гарлеане принялись разгружать вагоны; улучив момент, герои и сподвижники его проскользнули в один из вагонов состава, и вскоре тот тронулся с места, устремившись в направлении громады Вавилонской Башни.

За время движения отряд, ведомый Воителем Света, одержал верх над безвольными, находящимися в поезде, а по прибытии покинул состав, ступив на платформу. Поблизости означился внушительных размеров элеватор; воители привели его в действие, и платформа устремилась вверх – к вершине башни.

Сразив множество защитников шпиля – как безвольных, так и Магитек-конструктов, воители ступили в чертог, означился в коем могучий эйкон – Анима. Наследники сразили сию тварь, даровав, наконец, покой посмертия Варису.

Воитель Света и спутники его ступили в следующий зал, пребывали в коем Зенос и Фанданиэль. Последний склонился над панелью управления, сосредоточенно нажимая на некие клавиши. Эстиньен вознамерился было атаковать противников, но тех ограждало магическое поле.

Наконец, Фанданиэль отступил от панели, и, запрокинув голову, заливисто расхохотался. «О, могучий Зодиарк, пробудись же ото сна и снизойди!» - возвестил он.

Столп энергии вырвался из вершины Вавилонской Башни, устремился вверх – прямиком к зависшему над шпилем диску луны. Столкнулся с энергетическим барьером – судя по всему, неким защитным двеомером, ограждающим небесного тело.

К изумлению Наследников, в чертог ступила Крайль, и изрекла устами ее Хиделин: «Оковы врага моего так просто не разорвать!» «Хиделин...» - недовольно поморщился Фанданиэль, созерцая лалафелку. – «Жалкий реликт позабытой эпохи...»

Он вновь склонился над панелью управления, усиливая поток эфира, пытающийся сокрушить защитный двеомер. Пять из шести сияющих якорей оного угасло... когда иссяк эфир. «Я был так близок...» - сокрушенно выдохнул Фанданиэль, не в силах поверить в свою неудачу. – «Больше нет эфира...»

Обратившись к Зеносу, он предложил тому отправиться на луну и собственноручно сокрушить магический барьер. Тот пожал плечами: похоже, освобождение Зодиарка интересовало его не больше, чем что-либо иное в сем бренном мире...

Вавилонская Башня содрогнулась. «То последний приказ, отданный Анимой безвольным рабам», - прошелестел Зенос, обращаясь к Воителю Света. – «’Если падет империя, миру надлежит разделить ее участь.’ Конечно, отец бы подобный приказ не отдал. Тварь, порожденная из плоти его, была всего лишь марионеткой, управлял которой я».

«Ты безумец!» - выкрикнула Алисэ. – «Чудовище!» Но Зенос и бровью не повел, а Фанданиэль, продолжая колдовать над панелью управления, бросил: «Забавно наблюдать за тем, как вы пытаетесь противостоять неизбежному. Нам всем суждено умереть, и вы не в силах что-либо изменить».

Под ногами Фанданиэля и Зеноса вспыхнул магический круг – двеомер заклинания, должного перенести их на луну. «Можете последовать за нами, если, конечно, готовы обречь на гибель и товарищей, и безвольных», - усмехнулся аскианин, после чего двое исчезли.

Крайль простерла руку к луне, а после, обессиленная, опустилась наземь, и Хиделин обратилась к бросившемуся к исследовательнице герою: «Последняя нить Маре Ламенторум сохранилась. Узилище Зодиарка остается запечатанным... Я изменила ток эфира, и наши враги обнаружили себя далеко от места назначения. И сейчас я изменю его еще раз, дабы доставить тебя, Воитель Света, к союзнику. Заручись его помощью. Восстанови печать. Нельзя допустить, чтобы Зодиарк обрел свободу...» С этими словами очи ее сомкнулись, и потеряла Крайль сознание...

Выслушав донесение посредством связной жемчужины, Танкред с тревогой сообщил сподвижникам: безвольные гарлеане обезумели повсеместно! Эорзейцы пытаются сдержать их, но ситуация с каждой минутой становится все хуже. Похоже, прав был Фанданиэль, когда говорил, что выбор у них невелик: или позволить гарлеанам умереть, или отказаться от преследования аскианина...

«Я сам положу конец всему этому», - уверенно заявил Воитель Света. Непростое решение... но единственное правильное, и Наследники сознавали сей факт. Заверили они героя, что присоединятся к нему на луне сразу же, как только ситуация в Гарлемальде окажется под контролем.

Изучив панель управления на вершине башни, Г'раха заключил, что устройство это создано на основе технологий Аллага. «Я был прав насчет Фанданиэля», - вымолвил он, обращаясь к герою. – «Хоть и утверждает он обратное, но все же связан тенетами своего прошлого... Как и говорила Хиделин, поток эфира переместит тебя к Маре Ламенторум. Мы можем лишь уповать на то, что Ее союзник сможет помочь тебе восстановить печать прежде, чем подоспеют Зенос и Фанданиэль. Прежде мы всегда оставались на шаг позади, но, возможно, на этот раз все окажется иначе».

Воитель Света ступил в магический круг, и вознесся на луну, заточен в которой оставался Зодиарк; души, давшие Ему жизнь, пребывают во сне и грезят о том, что вновь старейший эйкон обретет цельность.

«Ты... со мной...» - прозвучал в разуме героя тихий голос. – «Чемпион Хиделин...»

Лицезрел Воитель Света призрак древней сущности, медленно перемещающейся по каменистой поверхности луны в направлении некоего замка, видневшегося поблизости. «Я... должен вернуться...» - шелестел дух. – «Почему?.. Почему?.. Почему?!. Дом... Я хочу... Мне необходимо...» Дух исчез, но тихий шепот продолжал звучать в разуме героя: «Ты не должен... дотрагиваться... В лазурных залах... отыщи меня...»

Воитель Света устремился к небольшому замку, ступил внутрь, обнаружив себя в небольшой пустующей лаборатории. Тихий шепот доносился откуда-то сверху, и, поднявшись на вершину шпиля, зрел герой облаченного в плащ высокого призрака, лицо которого скрывала маска; подобных сущностей наблюдал Воитель Света прежде в Амауроте.

«Прости...» - прошелестел древний. – «Я был занят довольно долгое время, и я... отвык от общения... С тех самых пор, как Хиделин создала эту луну, я стал ее... неотъемлемой частью. Ибо я – Страж». Он указал гостю в сторону, где бесновался вихрь магических энергий – средоточие могущественных предвечных чар. «Я отвечаю за пленника и за устройства, удерживающие Его», - пояснил Страж, и Воитель Смертных, присмотревшись, заметил огромную призрачную фигуру, едва различимую за магическими потоками. – «Это – сам Зодиарк! Отражение лунного ядра. Будучи разорван на части Хиделин, с каждым Воссоединением обретает он толику прежних сил. Случилось уже семь Воссоединений. На семь больше допустимого. Но, несмотря на все усилия Его слуг, Он остается незавершенным. Падшие – за пределами обретения искупления. Попыток вызволить Зодиарка не будет до тех пор, пока не обретет Он вновь цельность... Но кто-то начал действовать. Оковы, удерживающие Его, практически расколоты. Шесть замков остается – исполинских мечей, погруженных в лунную твердь и должных навечно сдерживать Зодиарка».

Помянутые древним клинки являлись частью гигантского магического круга, очерченного вокруг узилища Зодиарка. Но... практически все они были расколоты!.. «Пять мечей было уничтожено тем, кто стремится вызволить Зодиарка», - подтвердил худшие подозрения героя Страж. – «Один из них я сумел восстановить. Я пытаюсь восстановить и оставшиеся четыре, но сталкиваюсь с сопротивлением...»

Далеко внизу, на поверхности луны у магического круга лицезрел Воитель Света призрачные образы иных древних. «Это души, принесенные в жертву для призыва Зодиарка», - просветил его Страж, - «их манифестации – следствие ослабления печати. Они противостоят мне в моих трудах. С ними должно быть покончено – ради всего сущего».

Хоть и не желал герой расправляться с сими душами, иного выхода удержать Зодиарка в заточении, похоже, не было. «Что есть добро и зло?» - философски вопросил Страж. – «Спроси об этом тысячу душ и получишь тысячу разных ответов. Я – стражи палач, но не судья... Знай: Хиделин повелевает силами стазиса, и эта луна – порождение таковых. До тех пор, пока Зодиарк остается в заточении, не будет боле жертв во имя его. И души тех, кто пожертвовал собою во имя Его, не канут в забвение. Иди же к тем мятущимся душам и сделай то, что считаешь правильным!»

С этими словами Страж вернулся к своей единственной задаче – поддержанию двеомера удерживающего Зодиарка заклинания. Герой же покинул башню, устремился к бесцельно бродящим у разлома призракам древних.

Скорбящие призраки исчезали, когда обращался к ним Воитель Света. «Мы были пульсирующим сердцем нашей планеты», - прошелестел один из духов древних, пребывавший у основания гигантского меча. – «Ее жизнью... Каждая душа – капля крови, текущей в венах ее... Чтобы жить, учиться, созидать... улучшать бытие. Планета процветала... как и мы».

Дух исчез... а близ героя возник внушительных размеров пес, исходило от которого сияние. Он побежал прочь; озадаченный Воитель Света поспешил следом... Псина привела героя к следующему из мятущихся духов. «Последние Дни заставили нам страшиться неминуемой кончины...» - говорил призрак. – «Несправедливость деяний, неисполненные мечты... Скорбь от неожиданных расставаний... Она стремительна как тьма, холодна как прах. Такая трагедия, и нет катарсиса! Такая истина, и нет утешения!»

Призрак исчез, и пес вновь устремился прочь – по сияющему на лунной поверхности магическому кругу. У последнего из мечей зрел Воитель Света призрачного древнего; как и иные духи, созерцал тот ирреальный образ Зодиарка, витающий над печатью. «Наше совершенство разбилось на осколки», - говорил древний. – «Столь всепоглощающее отчаяние! В это мгновение мы осознали – конец близок. Оставался слабый проблеск надежды. Мы отдали свои жизни, чтобы смогли выжить другие. Мы отдали себя... Зодиарку».

Множество духов окружило героя. «Зодиарк... наш повелитель и спаситель», - вещали они. – «Должный возродить наш мир заново... Жить и любить снова... Стать едиными с планетой... Заполнить жизнью землю и небо. Породить рай, в котором страх – лишь далекие воспоминания...»

«Не могли бы вы отступить?» - послышался голос, и призраки исчезли. Дух, показавшийся герою смутно знакомым, приблизился, приветствовал его, назвав «душою Азема». «И все же ты не тот друг, которого я знал», - вымолвил он. – «Но, как бы то ни было, ты – это ты...» «Хитлодеус?» - выдохнул пораженный Воитель Света. «Разве мы встречались прежде?» - удивился дух.

Герой поведал ему об обстоятельствах, сопутствовавших их прежней встрече, и поразился Хитлодеус: «Эмет-Селк создал тень по моему подобию? И не только меня... но весь Амаурот?!. Как же это на него похоже... Даже по прошествии вечности оставался он слугою сентиментов... Как ты уже понял, я отличаюсь от той тени, которую ты встречал прежде. Я не подобие сущности, а оригинал. Душа, принесенная в жертву Зодиарку... Мы в мельчайших деталях помним события, приведшие к нашей жертве. Замыслы, должные сопутствовать нашему возрождению. Вмешательство Хиделин, и финальная судьба Зодиарка – и всей планеты. И мы погрузились в сон наяву, и разумы наши пребывали в тумане... пока не появился ты. Не знаю, как ты и сподвижники твои видят будущее Зодиарка и этой планеты. Но... с тобой пребывают мои надежды. Как и Эмет-Селк, я поверю в тебя. Верь в себя и ты сам, и все будет хорошо».

Хитлодеус встрепенулся, смотрел в сторону, будто прислушиваясь к чему то, а после изрек: «У нас новые гости. А, Фанданиль. Его цвет мне знаком. И с ним тот, кого я не знаю. Поистине, ужасающая сущность...» Хитлодеус заверил героя в том, что тени больше не потревожат его, просил защитить последний цельный меч, выступающий якорем для магической печати и покамест не расколотый.

Простившись с Воителем Света, Хитлодеус истаял. Пес коротко тявкнул, приглашая героя забраться на него, и когда тот, озадаченный, последовал воле чудесного животное, то поднялось в воздух, воспарило над поверхностью луны.

Увы, они опоздали: на глазах героя Зенос своей зачарованной секирой расколол последний из гигантских каменных мечей – якорей двеомера, после чего наряду с Фанданиэлем воззрился на мерцающую печать, удерживающую Зодиарка. «Ты как раз вовремя, чтобы зреть наш триумф», - бросил аскианин приближающемуся герою, и, разведя руки в стороны, возвестил: – «Обретший свободу и сбросивший оковы... восстань, Зодиарк!»

Магическая сфера, ограждавшая разлом в лунной тверди, исчезла, открывая взорам бездну, заполненную алым маревом. Фанданиэль приблизился к краю пропасти, заглянул вниз. «Лишенный воли из-за утраты дражайшего Элидибуса...» - изрек он. – «Создание, действующее исключительно инстинктивно, ожидающее направления... Но могущественное... о, какое могущественное! И с каждым мгновением силы его возрастают. Невероятный потенциал, даже в столь незавершенном состоянии. Остающийся избавителем, спасшим мир от верной гибели».

«Итак, мы здесь», - заключил Зенос, обращаясь к Воителю Света. – «Тебе известны мои намерения. Поглотить бога, а затем мир. Обратить твой гнев в истинное инферно и начать танец смерти над прахом мироздания. Или же ты желаешь сразиться со мной здесь и сейчас? Менее значимое, но все же притягательное развлечение... Хоть немного аппетит разожжем».

Воитель Света изготовился к бою, принимая вызов Зеноса, когда недовольный голос Фанданиэля разорвал тишину: «Может, повремените немного и позволите мне сказать пару слов? Обещаю, буду краток». Не переставая взирать в бездну, молвил аскианин, обращаясь к герою: «Помнишь, я говорил тебе, что хочу умереть и забрать сущее с собой? Я действительно это имел в виду». С этими словами он рухнул в пропасть; и Воитель Света, и Зенос опешили, потрясенные сим.

Поток энергии ударил ввысь из бездны, и всепоглощающая тьма поглотила героя. Озираясь, он отчаянно пытался понять, что происходит в ним, когда во тьме означились маски, зазвучали голоса: «Мы – избавитель. Мы – страж. Хранитель предвечных устоев. Мы – мученик. Предвестник новых начинаний. Мы...»

Безумный смех зазвучал во тьме, и глас, принадлежащий Фанданиэлю, изрек: «Какие высокие слова! И какая же ирония в том, что спасители мира станут предвестниками его разрушения!» «Это не может так завершиться», - возражали иные голоса. – «Мы должны вернуться и обрести цельность! Ибо мы – воля планеты! Ради высшего блага! Ради судьбы нашего мира!»

«Ложь! Ложь! Ложь!» - верещал глас Фанданиэля, и из тьмы проступила маска, относящаяся – судя по всему – к сущности аскианина. – «Ложь и заблуждения! Мертвые не властны надо мною. А вы замолчите – и будете молчать как могила!» И вновь – заливистый хохот, и исчезают маски во тьме. «Молим тебя, хватит!» - звучали голоса. – «Планета должна уцелеть!»

Исчезли маски, и Воитель Света вновь остался один во тьме. Разгневанный, сжал он кулаки. Неужто осуществит Фанданиэль задуманное и подчинит старейшего Предвечного своей воле?!. В руке своей сжимал герой янтарный кристалл...

«Верь, и шагай в вере», - прозвучал женский голос, показавшийся герою знакомым. – «Да озарит сущее Свет твоей души! Не тот исход, который ты представлял, но все равно достойный. Ты так не думаешь, Гадес?»

Воитель Света прижал кристалл к груди, сконцентрировался... и Свет, исходящий от него, разорвал тьму, проступила в которой гигантская фигура – воплощение Зодиарка! «Все, к чему я стремился, и еще больше...» - громыхнул тот. – «Безграничная сила, подвластная мне... Я надеялся, что противником моей расколотой божественности выступит Зенос... но, вижу, появился куда более интересный вариант. Величайшее препятствие на пути моих амбиций. Но боле ты меня не побеспокоишь!»

Так, Фанданиэль преждевременно пробудил Зодиарка, и, подчинив воле своего предвечную сущность, избрал первой жертвой Воителя Света – того, кто на протяжении долгого времени оставался – фигурально выражаясь - занозой в заду аскианина.

Целые фрагменты воплощения Зодиарка отсутствовали, но могущество сущности даже в нынешнем, незавершенном состоянии, потрясало. Фанданиэль отчаянно пытался взять старейшего Предвечного под полный контроль, слиться воедино с Зодиарком.

В тяжелейшем противостоянии Воитель Света поверг противника, и в разуме его прозвучал голос Стража: «Я восстановлю печать на узилище Зодиарка. Немедленно уходи оттуда». Манифестация Зодиарка расхохоталась, и молвил Фанданиэль устами Предвечного: «Незавершенность... и недостаточность. Конечно, Он потерпел поражение. И вновь ты разрушил мои столь тщательно вынашиваемые замыслы... и идеально сыграл свою роль, обеспечив мне победу!»

С этими словами Зодиарк пронзил когтями свою грудь, прохрипел: «Изначально я хотел лишь одного: чтобы ты убил Зодиарка. Это была одна из возможностей достичь поставленных целей. Было бы неприятно, если бы Зенос погиб вместо меня. Но как лучше удостовериться в достижении намеченного, кроме как взять сущность под контроль самостоятельно?.. Мое единственное сожаление – в том, что ты выжил... Как бы то ни было, я осуществил желаемое!.. Да ознаменует твое убийство начало конца – наступление Последних Дней!»

Зодиарк разорвал собственное сердце, и воплощение его утрачивало манифестацию в сем мире... «Как быстро остывает кровь и уходят силы», - прошептала сущность Фанданиэля, приближающаяся к небытию наряду со старейшим Предвечным. – «Старое знакомое ощущение... Так много выжило. Так много погибло. И сейчас я закрою глаза и погружусь в сон без сновидений... Надоевшие песнь и танец. Рутина. Я всегда пробуждаюсь... Но не в этот раз. Не осталось ничего недосказанного, ничего недоделанного. Унаследуйте же мою преисподнюю – сие я произношу с ликованием. Тот, кем я был прежде, рыдал бы, видя, кем я стал ныне. Воплощение всепоглощающей ненависти. Но у меня есть мудрость десяти тысячелетий, чтобы оправдать ответ на этот вопрос. В их существовании нет ни малейшей ценности – я искал ее, но так и не обнаружил... Хиделин и ее чемпион получают последний шанс. В грядущем катаклизме докажите, что я ошибаюсь!.. Так или иначе, все вернется в небытие. Как ты того и желал, Император Ксанде... Я, планета и все живые существа... познают забвение».

Оставаясь у края бездны, Воитель Света наблюдал, как исходят из недр ее алые потоки энергии, извиваясь причудливым образом, образуя узор в пространстве над поверхностью луны... «Наконец-то!..» - резанул разум героя глас, исходящий, казалось бы, со стороны планеты...

«Ты тоже видел это?» - прошелестел Страж, приближаясь к Воителю Света. – «Голубая планета, низвергнутая в хаос». Герой подтвердил, поинтересовавшись, что означает пугающее видение... Впрочем – видение ли?.. «Значит, то была не иллюзия», - с грустью произнес призрак древнего. – «Все было правдой. С гибелью Зодиарка все законы природы, им установленные, начали прекращать свое существование. Грядут Последние Дни... То, что ты наблюдал, было знамением, явленным Эхо. Видение грядущих ужасов. Времени мало...»

Из бездны выпрыгнула фигура, объятая темными энергиями – Зенос!.. Бросившись к герою, он изготовился к бою... но, поразмыслив, отступил, бросил: «Нет, сегодня противостояние с тобой не принесет мне удовлетворения. – «Бешеные звери собираются у врат твоих, и внимание твое ускользает от меня к ним. Я должен отправиться на поиски могущества, превосходящего силы Божественного Дракона – могущества, которое наделит сердце твое лютой яростью. Ибо старейший Предвечный оказался обманутыми ожиданиями. Жалкое создание, неспособное явить миру истинное отчаяние. Да, именно этого я жажду – чистейшего, незамутненного отчаяния...»

«Я не стану сражаться ради твоей забавы», - заявил Воитель Света. «Посмотрим», - проронил Зенос, и, не глядя боле на свою немезиду, зашагал прочь...

Страж поведал герою, что больше не ощущает присутствия Зеноса на луне, и предложил вернуться в свою башню – куда, кстати говоря, уже успели прибыть сподвижники Воителя Света, о чем древнего известила Хиделин.

И’штола, Танкред и Уриангер приветствовали Воителя Света, сообщив о том, что сумели одержать верх над безвольными гарлеанами; без жертв не обошлось – противник применил взрывчатку, что стоило жизни немалому числу воинов. В настоящее время целители военного континента без устали трудятся, занимаясь как ранеными, так и пленными безвольными. «С Крайль все хорошо», - добавил Уриангер. – «Служить проводником для сущности Хиделин непросто и отнимает у нее много сил, но все же она восстановится». «Алфинод и Алисэ приняли решение остаться в Гарлемальде, мы же трое поспешили к тебе на помощь», - пояснила герою И’штола. – «Но, похоже, противостояние здесь уже завершилось... Но... чем все закончилось?.. И... это и есть союзник, о котором говорила Хиделин? Он не очень-то похож на тени Амаурота».

Последнее относилось к Стражу, коий молча наблюдал за гостями. «Да, я не таков, как те тени», - согласился призрак. – «И я, и это место было создано Хиделин. С предвечных времен мне было назначено надзирать за узилищем Зодиарка. И сейчас бдение мое завершилось...»

Воитель Света поведал Наследникам о том, как завершилось его противостояние с Зодиарком, а Страж счел необходимым добавить: «К несчастью, подобный исход будет иметь последствия. Ибо изящная ткань сущего, относящаяся к сей планете и поддерживаемая Его существованием, начала распадаться. Если вы хотите предотвратить Последние Дни, то должны...» Древний осекся, покачнулся, и, помолчав, признался: «Мои попытки предотвратить освобождение Зодиарка лишили меня сил».

Страж просил гостей позволить дать ему передохнуть. Наследники же воспользовались возможностью осмотреть чудесную башню, изучить знания, содержащиеся в находящихся здесь кристаллах. В одном из артефактов были заключены сведения о Бедствия – Воссоединениях, возвращавших Зодиарку утраченные силы; похоже, поддержание печати на узилище старейшего Предвечного дорого обходилось Хиделин, и энергии ее таяли. В ином кристалле содержались записи о том, что Страж готовился к вероятному освобождению Зодиарка, и регулярно применял «лопорритов» для поддержания печати – хоть и не разумели Наследники, что означает сей термин. Следующий кристалл явил герою и сподвижником его толику сведений о визите на луну Элидибуса. «Очевидно, что он и его сородичи стремились вызволить Зодиарка из заточения, однако не сделали и попытки уничтожить якоря», - содержалось в сделанной Стражем записи. – «Возможно, они хотят, чтобы Он был сокрыт от глаз смертных до последнего Воссоединения. Возможно, они осознают, что мы не осмелимся причинить вред Зодиарку, пока содержится Он в заключении».

Завершив изучение кристаллов, Наследники обсудили сведения, которые удалось им почерпнуть. «Как мы и подозревали, поддержание магической печати требовало от Хиделин огромных затрат энергии – и с каждым Воссоединением все больше», - заключила И’штола. – «Это объясняет, почему связь с ней стала столь редка после Седьмого Бедствия Теней... Кстати, я и сама сделала важное открытие! Небесное тело, которое мы называем ‘луной’, на самом деле было создано Хиделин! Когда Страж упомянул, что был создан Ею вместе с этим местом, я подумала, что он имел в виду башню... Но могущество Хиделин превышает все мыслимые пределы!»

...Восстановив силы, Страж обратился к Наследникам, молвив: «Давным-давно, до великого раскола существовал единый мир – Эфирис. Но однажды из недр земных донесся ужасающий рев, ставший причиной необратимых перемен во всех аспектах бытия. Мы не стали исключением. Наша магия творения вышла из-под контроля, и помыслы безнадежности и отчаяния обрели манифестации, породив гибельных монстров. Сперва это явление относилось к одному из регионов, но очень быстро объяло всю планету».

«Сумели ли древние определить источник сего?» - заинтересовалась И’штола. «Нет», - покачал головой Страж. – «Однако Конвокация сумела разработать метод определения места, где вскоре проявится скверна». Он приблизился к модели глобуса, коснулся ее, а та поднялась в воздух, медленно вращаясь. «Эфирные энергии, текущее через все сущее в форме различных потоков», - изрек призрак, и помянутые потоки вспыхнули на глобусе. – «Потоки, текущие через землю и моря, через воздух... и те, кои имеют космическую природу, и охватывают как нашу планету, так и эту луну».

«Космические потоки...» - восхитилась И'штола. – «Никогда прежде не слышала о подобном». «И немудрено», - вымолвил Страж. – «И в мою эпоху мало кто из ученых ведал об их существовании. Но именно эти знания помогли нам лучше понять природу бедствия. Как и эфирные потоки земли и воздуха, космические потоки образуют огромную сеть. Но эфирная составляющая их динамическая. Конвокация определила, что инциденты происходят в тех регионах, где космические потоки наиболее слабы. Выводы были сделаны, однако причины явлений так и остались неведомы. Но при дальнейшем изучении явления в окрестных потоках была выявления стагнация эфира...»

«И было решено обратиться к силам Тьмы, заключающим в себе движение и рост», - заключил Уриангер. – «Так был порожден Зодиарк. Ведь лишь божественное могущество способно вернуть законы природы и ускорить ток эфира внутри планеты». «Именно», - подтвердил призрак древнего. – «С порождением Зодиарка гибель наша была отвращена».

«Эмет-Селк утверждал, что те, кто призвал Хиделин, видели в могуществе Зодиарка угрозу», - молвил Танкред, обращаясь к Стражу. – «Это так?» «Да, так», - отвечал тот. – «Существовала фракция, противящаяся созданию Зодиарка. Но их цель состояла не в избавлении от Него. Они сознавали, что поддержание законов природы всецело зависело от Его существования. До тех пор, пока мы не сможем определить истинную причину Последних Дней, Он нам был необходим, ибо Его устранение вновь запустит цепочку апокалиптических событий. Хиделин это тоже понимала. Посему Она не стала уничтожать Зодиарка, но расколола Его и планету на ряд отражений, дабы заточить Его в этом месте».

«Я могу поклясться, что Она просила меня изгнать Тьму», - неуверенно произнес герой, вспоминая слова Хиделин, произнесенные в эфирном море. «Возможно, так», - согласился Страж. – «Но истинные намерения не всегда соответствуют звучащим словам. И Хиделин, и Зодиарк – творения смертных. Подобия защиты, ограниченные нашим собственным несовершенством. Вне всяких сомнений, Зодиарк был более могущественным созданием, ибо порожден был жертвой половины населения Эфириса. Хиделин необходимо было посвятить всю себя, если надеялась Она одержать верх над Зодиарком. Однако необходимы были дополнительные усилия, чтобы удерживать Его в заточении. Сохранение чар, наложенных на якоря, стоило Ей огромных сил. И Она обратилась к тем, кто услышит ее, и предложила им свое благословение. Хоть и могла Она это сделать, все же приняла решение не распространяться об Эфирисе и своем происхождении. Как и в случае с Зодиарком, назначение Хиделин – отражение воли Ее создателей. Они хотели смотреть в будущее, а не оставаться в тюрьме прошлого».

«Аскиане сумели свершить семь Воссоединений прежде, чем мы начали противостоять им», - произнесла И’штола. – «Сколько еще миров было бы утрачено, если бы мы не приняли Ее сторону? Сколько мирян, ныне живущих, погибли бы во имя тех, кто давным-давно мертв?» «Что ж, в свете последних событий я не вижу смысла сомневаться в твоих словах», - обратился к Стражу Танкред. – «И даже если Хиделин – не богиня, Минфилия считала, что мы должны верить Ей, и я принял решение именно так и поступить. И это подводит нас к весьма важному вопросу. Допустим, мы не сумеем предотвратить второе пришествие Последних Дней. Если падет Исток, что станется с иными мирами?» «Случится разрушение Истока – и его отражения разделят ту же судьбу», - прошелестел Страж. Прозвучавшие слова ужаснули Наследников: слишком многое было поставлено на карту...

Страж предложил гостям проследовать ко вратам башни, указал на некое строение в отдалении, исходили из которого сияющие потоки энергии. «Хиделин как никто иной знала, что могущество Ее не абсолютно», - молвил древний. – «Ей и без того было непросто удерживать в заточении Зодиарка и Его последователей. Она опасалась худшего и подготовилась к подобному исходу. В случае гибели Зодиарка претворятся в жизнь определенные меры. Эта луна – более, чем просто узилище. Это корабль, способный доставить мирян Эфириса в безопасную гавань. И я готов сопроводить вас к пилотам сего судна... и исполнить тем самым свой последний долг как Стража».

Призрак призвал иное творение Хиделин – Аргоса, пса-фамильяра, которого Воитель Света уже зрел прежде. На спине чудесной псины герой отправился через кратер Маре Ламенторум, из которого продолжали исходить потоки алой энергии, к причудливому строению вдалеке. Страж был весьма удивлен тем привязанностью, которую высказал Аргос к Воителю Свету; призрак полагал, что пес, скорее, будет относиться к нему настороженно, но нет.

Аргос обладал уникальным свойством – он был способен создавать отражения самого себя!.. Так, Наследники отправились вслед за героем верхом на оных. «Думаю, команду корабля вы скоро повстречаете», - заверил их древний перед отбытием. – «Этот комплекс сконструирован так, чтобы пробудить их ото сна в случае гибели Зодиарка. Внемлите их советам. Вместе вы, возможно, и сумеете направить планету и ее жителей к менее жестокой судьбе».

Воитель Света, Танкред, Уриангер и И’штола проследовали к монументальным вратам комплекса, означившемся в одном из лунных кратеров. Четверо проследовали внутрь, с изумлением воззрились на представшее взорам их убранство структуры – причудливые устройства да кристаллы – подобные тем, кои наблюдали они в башне Стража.

Устройства оказались стазис-камерами, из которых на глазах опешивших эорзейцев один из другим появлялись причудливые создания, походящие на разумных прямоходящих кроликов! Неужто это и есть пилоты ‘лунного корабля’, помянутые Стражем?!

Создания выстроились стройными рядами, и предводитель их обратился к сородичам, известив о том, что Зодиарка боле не существует. «Ныне наша луна имеет новое назначение!» - объявил он. – «Доставить уроженцев Эфириса в безопасное место!» После чего велел персоналу занять свои места и отправить на планету сигнал о скорой эвакуации.

«Интересную команду Она избрала», - вымолвил Уриангер, вновь обретя дар речи. – «Возможно, столь комичное обличье пилотов было выбрано для того, чтобы снизить тревоги пассажиров судна». Танкред припомнил, что в записях Стража, обнаруженных ими в башне, говорилось о неких ‘лопорритах’; возможно, именно так именуются сии причудливые создания.

Герой и трое спутников его углубились в пределы комплекса, где ныне кипела бурная деятельность: лопорриты занимались многочисленными системами монументального лунного корабля, проводя диагностику их в рамках подготовки к скорому межзвездному перелету.

На центральной платформе сооружения, выступающего центром управления лунным кораблем, Наследники свели знакомство с предводительницей лопорритов, Жизневей. «Мы созданы с одной-единственной целью: управлять кораблем, на котором жители Эфириса отправятся к новому миру!» - восклицала та. – «Именно мне Она велела претворить в жизнь Ее замысел. Я – Ее правая лапа, если можно так сказать». «А я – Картовей», - представился спутник Жизневей. – «Навигатор межзвездного пространства».

Наследники озадаченно переглянулись, вновь воззрились на причудливых созданиях. «Рады встрече...» - только и смог сказать Танкред. – «Мы все еще пытаемся... осознать все это». «Растерянность ваша совершенно понятна», - обратилась к эорзейцам Жизневей. – «Но ничего, я помогу вам все разложить по полочкам! Жители Эфириса привели в действие цепочку событий, в результате которых был уничтожен Зодиарк. Зная о неминуемом кризисе, ваши родители прислали сюда вас, малышей, пока сами они начали необходимые приготовления».

Воитель Света и спутники его продолжали взирать на лопорритов, и Жизневей коснулась лапкой некой панели на панели управления, установленной на платформе, и над головами эорзейцев возникла звездная карта, на которой были выделены Эфирис и луна, вращающаяся по орбите планеты.

«В отсутствие Зодиарка космические потоки планеты начали иссякать», -авторитетно рассказывала Жизневей. – «Бедствие апокалиптического масштаба уготовано Эфирису, что приведет к уничтожению всего живого. Очень печально все это». «Да, Страж тоже нам об этом говорил», - молвил Уриангер. – «Стало быть, подобный ход событий был предвосхищен издревле?» «Конец света? Да, конечно», - закивала лопорритка. – «Представьте, что Эфирис – аппетитная морковка, которую кто-то забыл съесть и оставил на полуденном солнце. Никакие молитвы не уберегут ее от гнили. Потому не останется ничего иного, кроме как забыть об этой морковке – Эфирисе, если суть моих красочных метафор ускользает от вас».

«...А на этой луне мы отправимся к новому дому», - заключила И’штола, и Жизневей с энтузиазмом закивала: «Именно! Мы соберем так много мирян, припасов и ресурсов, насколько у нас места хватит. И когда все окажутся на борту, мы отправимся к новой планете!.. Конечно, легче сказать, чем сделать. Но мы потратили огромное количество лет на создание поистине грандиозных систем ускорения! Так мы окажемся у места назначения в два счета». «Впечатляющие технологии», - признала И’штола. – «Ничего подобного мы прежде не видели». «Не надо нам льстить», - отозвалась Жизневей, стараясь не показывать, сколь приятна ей похвала. – «Мы просто скрупулезно претворили в жизнь инструкции, оставленные нам Хиделин. Но в древние времена, когда Она была еще просто Венат, Она всецело посвящала себя изучению мироустройства. И Страж – настоящий, а не иллюзия, с которой вы встречались, - был один из Ее сподвижников-исследователей. Мы и этот чудесный корабль, сокрытый под обличьем луны, - результаты их изысканий».

«И куда именно вы собираетесь переместить нас?» - осведомился Танкред, и Картовей отвечал ему: «Некоторые время назад мы определили несколько планет, подходящих для заселения, но не можем гарантировать, что они подойдут с точки зрения сред обитания. К тому же наш корабль способен перемещаться лишь короткими прыжками. Мы собираемся сократить список и перемещаться от одной планеты к другой в поисках подходящей для заселения». «Но вы не волнуйтесь», - ободрила эорзейцев Жизневей. – «Этот корабль предназначен для длительного пребывания на нем. Нам потребовалась внешняя помощь для определения ключевых систем жизнеобеспечения, но мы вполне справились с задачей».

«Внешняя помощь? От кого?» - удивился Танкред. «От ваших сородичей», - как само собой разумеющееся, заявила Жизневей. – «Каждый раз, когда мы пробуждались для совершения регулярного техобслуживания систем корабля, нас встречали ресурсы, исходящие от вас. А как иначе узнать о быте и предпочтениях современных пассажиров?.. Но вы всего лишь дети. Возможно, ресурсы присылали ваши старшие?» «Не знаю, почему вы считаете нас детьми, но мы – вполне взрослые мужчины и женщины», - заверил лопорритку Танкред. – «И я очень сомневаюсь, что моим ‘старшим’ в принципе известно о существовании этого места, не говоря уже о том, чтобы вам что-то пересылать».

«Что?» - поразилась Жизневей. – «Тогда кто в принципе пустил вас на мою луну?!» Воитель Света объяснил лопорритке обстоятельства, при которых Наследники появились здесь, и поразился тот: «Хиделин направила вас сюда? И вы... не дети?!. Тогда почему вы такие маленькие?» «Да, амауротцы были куда выше, но в нынешнюю эпоху подобный рост встречается редко», - растолковала озадаченному созданию И’штола.

Пораженная сим откровением, Жизневей вытащила из сумы толстый фолиант, погрузилась в чтение, бормоча о том, что кто-нибудь мог бы и сообщить ей об уменьшении роста обитателей планеты. «Что это за книга?» - заинтересовался Уриангер. «Одна из первых книг, присланных нам», - пояснила Жизневей. – «Фолиант, описывающий народы Эфириса – а в конце несколько чистых страниц для обновлений информации и комментариев. В этой книге – все то, что нам известно о вашем роде».

Жизневей бросилась к консоли, вызвала Зодчевея и приказала тому немедленно уменьшить объем жизненного пространства, отводимого каждому индивиду, втрое – зачем впустую тратить место, которое и так ограничено?

«Расскажешь нам о своих информаторах с Эфириса?» - поинтересовался Танкред, но Жизневей просила сперва поведать ей необходимую информацию об обитателях планеты, ибо хотела как можно скорее избавиться от устаревших – как оказалось – сведений.

Жизневей провела гостей в Морковториум, где ее сородичи создавали прототипы различных образцов еды, которую пассажиры станут потреблять во время межзвездного перелета, представила ответственному за это направление – Поварвею. Последний с гордостью продемонстрировал набор огромных морковок, каждая из которых обладала уникальным вкусом. «Есть моркови, приносящие удачу, есть улучшающие кровообращение и сон!» - расхваливал свои творения Поварвей.

«А что ваши информаторы из Эфириса рассказывали о блюдах в нашем мире?» - осведомилась И’штола. – «Наверняка вы знаете о том, что видов блюд поистине немало». «Конечно!» - воскликнула Жизневей. – «Но мы лишь недавно установили связь с ними... Сперва нам даже сложно было с ними вести беседу, и представьте, как мы были удивлены, когда они прислали нам гору книг и документов. Количество информации было поистине невероятным! Если бы не энциклопедия, мы бы даже не знали, откуда начать изучение. И мы решили: вместо того, чтобы распыляться на приготовление множества видов еды, мы сосредоточимся на одном и доведем его до совершенства».

Танкред осторожно намекнул лопорриту на то, что морковь можно и приготовить перед употреблением, что явилось для Поварвея откровением: он-то полагал, что нет ничего более вкусного, чем свежая морковь! «Странно слышать это от того, кого зовут Поварвеем», - усмехнулся Танкред. «Это не мое истинное имя», - заверил Танкреда лопоррит. – «Когда мы были созданы, то получили имена на старом языке – на том невоспроизводимом наречии, на котором говорит Страж. Когда мы получили огромный том со словами – словарь – от наших информаторов, мы изучили ваш язык. Его основы. Затем мы обнаружили термины, относящиеся к нашим непосредственным задачам, и воспользовались ими для получения новых имен». «Спасибо, это многое объясняет», - вздохнул Танкред.

«Но почему вы решили, что это действительно необходимо?» - поинтересовался Танкред, и пояснил Поварвей: «Когда явятся ваши сородичи, мы должны быть уверены в том, что они поймут назначение каждого из нас. Да и в любом случае – вы не сумеете произнести наши изначальные имена».

«Надеюсь, наше мнение касательно провизии было полезно», - дипломатично отметила И’штола, обращаясь к Поварвею. – «Но, если вы решите сохранить флору и фауну Эфириса, вам следует предложить пассажирам более сбалансированное питание. А до тех пор, боюсь... в меню останется лишь морковь».

Жизневея сопроводила Воителя Света и спутников его в иной отсек комплекса, где было налажено производство одежды – с помощью магии творения, которой лопорритов обучила Хиделин. Работники сей отрасли тут же продемонстрировали свое мастерство, сотворив для героя изысканные одежды с помощью магии, использовав в качестве проводника оной кристаллизованный эфир.

Наследники признались Жизневей, что хотели бы видеть хотя бы какое-то разнообразие в одежде, и лопорритка расстроилась: «Но Страж рассказывал, что в его время все носили одинаковые ризы. Поступить иначе – значит, нарушить социальный этикет. Мы решили, что вышивка риз на основе различных профессий будет современна, но...» И’штола просила Жизневей не кручиниться, заверив ее в том, что после эвакуации с планеты жителей Эфириса мастерство лопорритов наверняка понадобится... «Да, эффективность важна, но мы все не столь... одинаковы», - пыталась донести мико’те свою мысль до лопорритки. – «Я, например, ношу то, что мне по вкусу, пусть качество одежд моих и ниже. Выбор в одежде иных будет обусловлен традициями или личными предпочтениями. Вместо того, чтобы строить предположения за всех, вы должны принимать в расчет индивидов и их потенциальные предпочтения».

Обратившись к Жизневей, поинтересовался Танкред: эвакуация жителей Эфириса относится к Истоку, или же и к отражениям его тоже? «...Мне об отражениях ничего не известно», - призналась Жизневей. – «Мы были рождены вследствие любви Хиделин к Эфирису, и нашей целью всегда было спасение жителей исключительно этой планеты. Ведь лучше сосредоточиться на спасении одного мира, а не всех четырнадцати, и поставить под угрозу все предприятие?» «...Наверное, ты права», - вздохнул Танкред.

Наследники разошлись по лунному комплексу, изучая его. Один из лопорритов обратился к герою, озвучив свои тревоги: что, если жители Эфириса откажутся проследовать на борт корабля? Что, если спасти их всех не удастся?.. «Мое имя – Ростовей», - представился лопоррит, предложил Воителю Света посетить жилые отсеки.

Правда, те в настоящее время подверглись реконструкции – согласно приказу Жизневей. Продолжая исследовать комплекс, Воитель Света заметил Уриангера, беседующего с Жизневей и иными лопорритами. Жизневей интересовалась мнением Уриангера о внутреннем устройстве межзвездного корабля, признавалась, что можно было сделать больше и лучше, однако время не терпит. «Последние Дни ждать не будут», - говорила Жизневей. – «Если жителей планеты следует спасти, нам нужно действовать быстро и решительно. Это судно послужит домом для великого множества пассажиров – на долгое время. Поэтому я бы хотела просить тебя помощь нашим информаторам, остающимся на Эфирисе. Узнай, что им требуется в рамках подготовки к скорому перелету и разреши опасения, которые у них могут возникнуть». «А почему именно я?» - озадачился элезен, и пояснила лопорритка: «Потому что ты единственный, кто, похоже, хоть в чем-то доволен плодами наших трудов. Или же просто хорошо притворяешься. Ты спокоен, собран, тактичен – очень осторожен с выбором слов. Понимаешь, что пред лицом великой опасности нельзя требовать совершенства за счет практичности. Что непростой выбор должен быть сделан ради высшего блага». «И судьба вновь возвращает меня на этот путь...» - прошептал Уриангер.

Ростовей рассказывал герою, что его сородичи на протяжении долгих эонов, пробуждаясь ото сна, обсуждали возложенную на них великую миссию. Посему и хотели сделать лунный корабль чудесным, волшебным местом. В доказательство своих слов лопоррит провел Воителя Света в восточное крыло комплекса, где с гордостью указал на просторный отсек, назвав тот ‘величайшей долиной’. Являла та собою сонм причудливых металлоконструкций, вымощенных плиткой дорожек и разноцветных кристаллов. Поистине, понимание «уголка девственной природы» у лопорритов было весьма своеобразное...

«Мы были рождены здесь, и сами леса никогда не видели», - объяснил герою Ростовей. – «Сведения, представленные нашими информаторами, были весьма познавательно, но, поразмыслив, мы решили использовать кристаллические конструкции вместо настоящих деревьев. А благодаря нашей системе циркуляции, воздух здесь столь же чист, как и в лесах Эфириса!»

Воитель Света признал: лопорриты действительно серьезно относились к своему начинанию, и всерьез озаботились вопросом пространства, которое будет окружать жителей планеты во время их межзвездного вояжа.

Прогуливаясь по импровизированному «лесу» вместе с уроженцем планеты, Ростовей доверительно рассказывал ему: «Когда мы были созданы, назначение луны заключалось исключительно в удержании Зодиарка. Затем Хиделин поставила нам первую задачу: оснастить луны системой двигателей, которая позволила бы направить ее к иным звездным системам. Подобное стало возможным лишь благодаря знаниям, которыми Хиделин поделилась с нами. Но создавали мы систему долго – около шести тысяч лет, плюс-минус. Жилые отсеки мы начали обустраивать лишь после завершения этой системы. Кто мог подумать, что нам понадобится для этого еще четыре тысячелетия? К этой работе нужно подходить основательно. Нам требовалось создать инфраструктуру и тысячи систем, ее поддерживающих, некоторые из которых планировалось запустить лишь через столетия. А затем производство резко остановилось – когда странный красный спутник был запущен с Эфириса аллаганами. Мы предположили, что некая неведомая нам сторона замыслила нечто, связанное с Зодиарком. Мы могли лишь отступить в сторону и предполагать худшее. Не передать, с каким облегчением мы вздохнули, когда Хиделин сообщила нам о разрушении спутника».

Ростовей рассказывал, что золотые кольца, установленные на вершинах «кристаллических деревьев», играют роль светил и являются излучателями энергии, безвредной для смертных. Продолжая наряду с героем прогулку по «лесу», Ростовей продолжал свой рассказ: «Система двигателей и жилые отсеки были завершены порядка двух тысячелетий назад, и таким образом наиболее критическая инфраструктура корабля была создана. Однако мы не ведали ровным счетом ничего о современных обитателей Эфириса. Посещать саму планету нам было строжайше запрещено. Ибо если наши технологии или знания о луне попадут не в те руки... последствия окажутся катастрофическими. Затем случилось еще несколько Воссоединений, и с Хиделин стало общаться донельзя сложно. Опасаясь, что мы вовсе утратим возможность общения с Ней, мы просили Ее найти мирян в Эфирисе, которые смогли бы помочь. К счастью, все обратилось к лучшему... За исключением рутинных проверок систем, мы пребывали во сне и ждали, когда Хиделин найдет тех, кто поможет нам. Несмотря на утрачиваемые силы, Она сумела это осуществить, и в течение недолгого время мы смогли общаться с этими индивидами. Мы поделились с ними теми знаниями, которыми сумели, в том числе и сведениями о космосе, которыми располагали, и о способе перемещения сюда, на луну. Они времени зря не теряли. Буквально через несколько лет наши информаторы наши способ передавать нам с планеты сообщения и предметы. Получив письма, книги и иные ресурсы, нам переданные, мы узнали достаточно, чтобы привносить существенные изменения в лунный корабль».

К Воителю Света и Ростовею приблизились иные Наследники наряду с Жизневей, и последняя сообщила сородичу о том, что собирается незамедлительно организовать собрание лопорритов.

Жизневей и Ростовей удалились, а герой поведал сподвижникам обо всем, что ему удалось узнать во время прогулки по отсеку. «Они готовились двенадцать тысячелетий?» - опешил Танкред. – «Назначенный час приближается, и я могу понять их нетерпение. И все же...» «Увидим, удастся ли убедить мирян эвакуироваться, когда не наблюдается зримых свидетельств Последних Дней», - с сомнением произнесла И’штола. – «К тому же технологии, пребывающие в этом месте, потрясают воображение. Сомневаюсь, что многие захотят жить в подобном окружении». «Кем бы ни были эти информаторы, им нужно обладать всей харизмой мира, дабы насильно эвакуировать мирян, ведь столкнутся они с огромным сопротивлением», - поморщился Танкред. «Верно», - вздохнула И’штола. – «Даже пред лицом гибели тяжело принять решение отринуть всю свою прежнюю жизнь».

Уриангер извинился перед сподвижниками, зашагал прочь. Наследники проводили его взглядами, и Воитель Света устремился следом, пытаясь понять, в чем причина столь странного поведения элезена.

Последний покинул комплекс, направился к разлому, исходили из которого потоки алой энергии. Воитель Света приблизился к Уриангеру, и тот приветствовал его, молвив: «Сам я не собирался действовать тайно, но у меня вновь и вновь требовали именно этого... Они с первого взгляда заметили мои способности действовать осторожно и тайно... а также к двуличию. Когда Г’раха Тия вознамерился пожертвовать собственной жизнью, чтобы спасти Первый, я был посвящен в сей замысел. Жертва была предотвращена... Хотел бы я, чтобы и с Минфилией было так же. Одна жизнь за один мир. И вследствие кровавой сделки, заключенной с моей помощью, Наследники лишились дорогого друга, а Ф’ламинн – любимой дочери».

Устремив задумчивый взор в сторону далекой планеты, изрек Уриангер: «Две поистине самоотверженных личности, решимость которых была непоколебима. Они не изменили бы своих решений, даже если бы я решил возражать. Но я не возражал. Совсем наоборот. Я подталкивал их вперед. Я не искал иных способов осуществить намеченное – те, которые не потребовали бы столь огромной цены. Это осознание тяжким бременем лежит на моей душе, ровно как и мысль об иной утрате, случившейся вследствие моего бездействия. О дражайшей Моенбриде, безропотно принявшей смерть, дабы обрели мы способ покончить с аскианами».

Лицо Уриангера посуровело, он до боли сжал кулаки. «В час нужды я не сделал ничего», - произнес астролог. – «Верный последователь Лоуисокса, всегда стремящийся к высшему благу... Если бы я закрыл глаза и молил ее продолжить жить, возможно, она была бы с нами и по сей день... Эгоистичные желания, порожденные бесконечными сожалениями. Большую часть времени я пытаюсь выбросить это из головы, но не могу думать ни о чем ином, в очередной раз глотая это горькое зелье. Скрытные действия и жертвы. Возможно, это верный выбор с точки зрения морали, но я смотрю на него с содроганием... Случившееся в Амауроте бедствие было поистине немыслимых масштабов трагедией. Нельзя допустить ее повторения ни в коем случае... Поэтому бы должны продолжать нашу борьбу. Даже терзаемые призраки тех, кого больше нет с нами. Держась рядом с теми, кого еще можем спасти. Но что же те, кого мы спасти не в силах? Как мы можем примириться с осознанием бездушной необходимости?»

«Да, хотелось бы заранее иметь возможность все взвесить...» - вздохнул герой, и Уриангер согласно кивнул: «Отрадно, что мы с тобой разделяем мнение по этому вопросу. Странно... не припомню, когда у нас в последний раз была возможность вот так поговорить по душам». Уриангер поблагодарил Воителя Света за то, что тот выслушал его; элезену было крайне непросто изливать душу, обнажая сокровенные помыслы. Что касается предложения лопорритов о перемещении на иную планету... следует всерьез рассмотреть его, а для этого требуется сделать первый шаг.

Дабы подтвердить свою решимость лопорритам, Уриангер намеревался предложить им подарок – магические чернила, созданные в лучших традициях ну моу.

Подоспевшие лопорриты, возглавляемые Жизневей, сообщили герою, что его разыскивает И’штола; Уриангера же они просили подсобить перенести им нечто тяжелое. Хоть и показалось Воителю Света поведение сих созданий весьма подозрительным, все же простился он с Уриангером, устремился к комплексу, оставались в котором Танкред и И’штола.

Последняя была весьма удивлена, ибо и не думала посылать лопорритов на поиски Воителя Света. Тот поведал сподвижникам о том, что Жизневей и ее сородичи увлекли Уриангера ко дворцу Стража. Возможно, иным Наследникам следует отправиться туда же?.. Лишь услышав об этом, Ростовей вздрогнул, и, отчаянно пытаясь удержать эорзейцев, просил их навестить архивы комплекса, заверяя в том, что находится в сей кладези знаний вся необходимая информация о Последних Днях.

Вот только дверь архивов оказалась закрыта, и Ростовей, заметно нервничая, заявил, что им необходимо найти того, у кого есть ключ. «Ростовей, хватит!» - обратилась к лопорриту И’штола. – «Если тебе нечего боле сказать нам о Последних Днях, так и скажи. Нет у нас времени задерживаться здесь, как и сам понимаешь. Неужто не понимаешь, что действовать нужно быстро?» «Да, но...» - расстроился Ростовей. – «Луна должна была стать идеальным раем для жителей Эфириса, и у нас практически не остается времени для того, чтобы завершить это начинание. Мы надеялись, что вы узрите чудеса, нами созданные, но вы видели лишь плохое. Лишь один из вас увидел наш потенциал, потому остальных необходимо было оставить здесь».

«А, то есть, это игра Жизневей», - заключил Танкред. – «Заставить нас бегать по кругу, а если не удастся, запереть нас здесь, чтобы не поставить весь план под угрозу. Всех, за исключением Уриангера». «Он понимаешь, что поставлено на карту...» - вздохнул Ростовей. – «Что должно быть сделано».

«Думаю, не неверно понял наши стремления, Ростовей», - обратилась к лопорриту И’штола. – «Мы никогда не рассматривали луну исключительно как способ бегства. Мое сердце разрывает при мысли о необходимости оставить Эфирис и его отражения на верную гибель. Если есть способ отвратить Последние Дни, я хочу найти его. Мы все этого хотим. Мы можем потерпеть поражение, но наши усилия никак не повлияют на ваши планы».

«Но зачем так рисковать?!» - воскликнул Ростовей. – «Какой смысл сейчас распыляться? Жители Эфириса переместятся сюда, на луну. Они будут в безопасности, и мы, наконец, увидим их счастливые, улыбающиеся лица. Извините, но мы не можем позволить вам уйти. Просто не можем!»

Ростовей подозвал сородичей, и, приказав тем задержать Наследников, бегом бросился прочь. Герой и его сподвижники подвергли троицу лопорритов, не желавших выпускать их из комплекса, а после, покинув оный, устремились ко дворцу Стража, отчаянно уповая на то, что с Уриангером не произошло ничего дурного...


Шагая по лунной поверхности следом за Жизневей и ее сородичами, осведомился Уриангер: «И что же мы позабыли во дворце Стража?» «О, ты прекрасно знаешь, зачем мы здесь!» - отвечала ему Жизневей. – «Ты должен вернуться в Эфирис и помочь мирянам подготовиться к скорому путешествию в межзвездные дали!» «Прости, Жизневей, но я не могу согласиться на этот план», - покачал головой элезен.

Лопорриты опешили: подобного ответа они не ожидали. «Но Последние Дни?!» - возопил Картовей. – «Смерть и погибель?! Мы должны торопиться, пока еще не слишком поздно!» Взирая на отчаявшихся созданий, улыбнулся Уриангер, молвив: «Ваша приверженность долгу поистине вдохновляет».

Элезен обернулся, заметив бегущих к нему со стороны комплекса сподвижников, упреждая поднял руку, веля им остановиться поодаль. «Мы на вас не в обиде», - заверил он лопорритов. – «Откуда нам было знать, сколь важно для вас это начинание? Ведь вы создавали этот величественный лунный корабль на протяжении долгих тысячелетий. Поистине, потрясающее достижение! Ваши имена говорят о приверженности ему!»

«Наши... имена?» - выдавила Жизневей, растерявшись. – «Не понимаю, к чему ты клонишь...» «Имена – это олицетворение ваших сущностей», - пояснил ей Уриангер, - «объявление надежд и грез индивида. Ваши имена отражают чистоту и ясное видение вершимого начинания. Очевидно, что ваша любовь к мирянам Эфириса бесконечна и чиста».

Лопорриты переглянулись, осмысливая прозвучавшие слова, и воскликнул Песневей: «Прекрасно сказано! Мы, лопорриты, - воплощение любви Хиделин к Эфирису. Голубая, сияющая планета – ярчайшая во тьме космоса! Искрящаяся жизнью и возможностями». «Насколько себя помню, я всегда жил в предвкушении того для, когда предназначение корабля будет, наконец, исполнено», - признался Картовей. – «Я так мечтал встретить с теми, кого Она так любила! Служить им как надлежит!» «И это стремление разделяем мы все!» - воскликнула Жизневей. – «Помоги нам – помоги нам помочь им! Приведи их сюда, и мы спасем их!.. Если с кораблем что-то не так, мы все исправим! Сделаем как следует!»

Уриангер улыбнулся, опустился пред Жизневей на колени. «Не нужно ничего исправлять», - мягко произнес он. – «Но тебе предстоит многое узнать как о смертных Эфириса, так и о своих собственных сородичах». Обернувшись к Песневею, изрек элезен: «Песневей. Твое имя – большее, чем простое единение ритма и слога. Песен в Эфирисе великое множество, и отражают они огромный ряд эмоций».

Следующие слова предназначались Картовею, и говорил Уриангер: «Карты – памятник духу исследований смертных и его стремлению предать пергаменту самые далекие уголки нашей планеты. Многие посвятили свои жизни подобным исследованиям. Они поднимались на высокие горы, спускались в морские глубины в поисках неведомых рубежей».

Четвертого из лопорритов, его сопровождавших, Уриангер не знал, и тот смущенно представился: «Пудингвей...» Элезен кашлянул, пытаясь скрыть растерянность, молвил: «Имя, заключен в котором глубокий смысл. Но, возможно, суть его будет лучше представления вкуснейшими делами, нежели безвкусными речами». Обратившись к Жизневей, Уриангер заверил лопорритку, что значение ее имени невозможно переоценить. «Когда я был мальчишкой, моя подруга любила доставать меня вопросами в то время, как я читал книги – к моему раздражению», - признался астролог. – «И однажды я сам задал ей вопрос: что означает жить? Она долго раздумывала, а после ответила. Предвкушение завершения наполовину прочитанной истории. Надежда на то, что сегодняшняя ошибка станет завтрашним уроком. Желание того, что новый знакомый однажды назовет тебя другом. Она считала, что жить означает – проживать эти моменты и им подобные».

«Я... хотела бы понять это, но...» - выдавила Жизневей, и Уриангер тепло улыбнулся ей: «Я и сам пытаюсь найти ответ для себя. И я буду рад помочь тебе и твоим сородичам на пути к просвещению и поиску ответов». С этими словами Уриангер протянул Жизневей бутыль с синими чернилами, которые только что успел приготовить. «Мирян не следует убеждать сладкими речами», - вымолвил астролог. – «Я уверен, в назначенное время они сделают то, что правильно. А до того, как это случится, я прошу вас запастись терпением, друзья. А этими чернилами мы заполним пустые страницы компендиума Жизневей. Сделаем открытый обмен идеями, который позволит вам лучше понять современных мирян – а также идеи по улучшениям и изменениям. Но – что более важно! – это позволит нам определить путь, которым следует двигаться».

Жизневей поблагодарила Уриангера за этот подарок, и тот, обратившись к Воителю Света, Танкреду и И’штоле заявил, что покамест останется с лопорритами. «Мы должны готовиться к любому варианту развития событий», - говорил он Наследникам, - «но, думаю, вы все согласитесь, что эвакуация жителей планеты – последнее средство. Принять для себя поражение – значит, признать гибель не только нашей планеты, но и Рин. Всех отражений и смертных, живущих в сих мирах. Поэтому я уверен, что вы станете сражаться до последнего. И надеюсь, что столь кардинальные меры как эвакуация, не окажутся необходимыми». «Если случится худшее, я буду спокоен, сознавая, что ты надзираешь за приготовлениями», - отвечал Танкред, и Уриангер согласно кивнул: «Да, будь уверен: если случится бедствие, ни одна душа не останется позади. ‘Если’ – здесь ключевое слово».

Достав из сумы чудесный цветок, Воитель Света воззрился на алое сияние, исходящее от него. К герою приблизился Страж, поинтересовался, где тот раздобыл этот цветок. Получив ответ, вымолви: «Как же это на Нее похоже! Направляемый ее Светом, ты можешь узреть Ее истинные намерения. Намерения, которые даже для нас остаются тайной. В нашу эпоху мы называли этот цветок ‘Элписом’... Запомни это название».

Жизневей обратилась к Наследникам, предложив обсудить последний вопрос – их информаторов. «Форум Шарлаяна, верно?» - улыбнулась И’штола, уже давно успев понять, о ком идет речь. «Откуда ты знаешь?» - поразилась Жизневей. «Чем больше я узнала, тем более очевидным это казалось», - отвечала чародейка. – «Стремления Форума и ваших таинственных информаторов совпадали. Уж слишком явным было простое совпадение». Обернувшись к герою, добавила она: «Хотя, если бы мы не заглянули в определенные запрещенные книги в Лабиринтосе, мы бы не узнали об их замыслах».

Пришло время покинуть луну, вернуться на планету, ведь в самом скором времени начнется сражение за Эфирис. Посему следовало известить об угрозе Последних Дней ближайших сподвижников, остающихся в лагере Разбитое Стекло.

Простившись с Уриангером и лопорритами, Воитель Света, И’штола и Танкред проследовали к порталу, магия которого перенесла их в Вавилонскую Башню, а после вернулись в лагерь воинского контингента Великого Отряда Эорзеи на окраине столицы Гарлемальда. Люсия и Максима известили Наследников о том, что обезумевших безвольных удалось пленить, и сейчас огромное количество их пребывает в заточении. Поскольку исцелить всех их здесь, в Гарлемальде, возможным не представлялось, Люсия обратилась за помощью к союзным державам, и те согласились принять часть пленников, дабы на своей территории исцелить их от ментального порабощения. Наследники помогали переправить пленных безвольных в иные земли и подготовить их к исцелению.

«Все безвольные будут переправлены?» - уточнила И’штола, и отвечала Люсия: «Нет, не все. У нас достаточно места, чтобы разместить тех, чье исцеление уже началось, и многие целители вызвались остаться здесь до тех пор, пока гарлеане не будут исцелены. Джуллус – один из таких пациентов, хотя пока не в состоянии принимать посетителей. Честно признаюсь – это просто чудо, что он и его сподвижники уцелели в том хаосе. Если бы не своевременная помощь Алфинода и Алисэ, думаю, никого из них не было бы с нами сегодня».

«В свете последних событий пришли ли лидеры Альянса к какому-то решению касательно Гарлемальда?» - осведомился Танкред. Люсия отрицательно покачала головой, молвила: «Учитывая события, здесь произошедшие, потребуется время, чтобы определить курс дальнейших действий. А покамест они наряду с Восточным Альянсом собираются внимательно надзирать за вершащемся в провинциях... Кстати говоря, у нас ест и иные новости: вскоре после того, как Анима был повержен, мы получили донесения о том, что башни исчезли повсюду. И – хвала богам – процесс оказался не столь ужасен, как тот, коему вы стали свидетелями на Тавнейре. Те несчастные, кто были пленены в стенах, оказались спасены и ныне их исцеляют от безволия. Дабы ускорить сей процесс, племена зверолюдов получили инструкции касательно чар, требующихся для исцеления подобного состояния. И мы благодарны Матое и всем нашим целителям за их усилия... Что касается воинского контингента, части солдат было дозволено вернуться на родину после того, как эвакуация безвольных была завершена». «Мы с Люсией и немногочисленным отрядом останемся здесь, дабы помогать оставшимся в Гарлемальде», - добавил Максима. – «Империи не существует боле, но остаются миряне, для которых эти земли стали родными».

Воитель Света поведал Люсии и Максиме о произошедшем на луне. Двое долго молчали, осмысливая услышанное... «Последние Дни...» - протянула Люсия. – «А я-то надеялась, что ваша победа ознаменует конец нашим бедам». «Мы еще многого не знаем», - признала И’штола, - «но лидеры Альянса должны услышать об этом». Люсия обещала, что завтра же пошлет им весть, а также освободит Наследников от текущих поручений, дабы смогли они вернуться в Шарлаян. Ведь предстоит им предотвратить апокалипсис – что может быть важнее подобного начинания?.. Максима добавил: госпожа Крайль пришла в себя и ныне пребывает в Оплоте Балдесиона, под присмотром Татару.

«И последнее», - вымолвил Максима, обращаясь к герою и спутникам его. – «По завершении вашего противостояния с Зодиарком Зенос ушел... и – вероятнее всего – вернулся в Гарлемальд. Я хотел бы отрядить лазутчиков на его поиски, но хочу поинтересоваться вашим мнением: стоит ли это делать?» Воитель Света предупредил Максиму: вероятность того, что лазутчики вернутся назад живыми, стремится к нулю. «Да, ты – единственный, кого он считает достойным противником», - произнес Максима. – «И даже если мои воины обнаружат его, никто, за исключением тебя, не сможет совладать с этим монстром... И, кстати говоря, X Легион сделал официальное заявление касательно Зеноса. Они отрекаются от наследного принца и обвиняют того в падении империи. Бывшие подданные стыдятся и презирают его, и дальнейшее использование титула Зеноса лишь ухудшит отношения с иными государствами. Посему ныне его именуют так: Зенос виатор Гальвус, отверженный и враг Гарлемальда». «Фанданиэля больше нет, и собственный народ обратился против него», - заключила И’штола. – «Похоже, за исключением жажды крови, боле у него не осталось ничего». «Лучше так, чем армия, которая удовлетворит ее», - резонно заметил Максима, после чего пожелал Наследникам удачи в грядущих начинаниях.

Воспользовавшись сетью эфиритов, Воитель Света, И’штола и Танкред вернулись в Шарлаян, где проследовали в Оплот Балдесиона, приветствовав ближайших сподвижников: Крайль, Алфинода, Алисэ, Г'раху и Эстиньена. Герой ввел Наследников в курс последних событий; те были поражены не меньшее Люсии и Максимы – не такого откровения ожидали они.

«Последние Дни...» - покачал головой Алфинод. – «Как в Амауроте». «И нам следует покинуть эту планету на луне?» - недоверчиво вопросил Г’раха. – «Но что же станется с Истоком и его отражениями?» «Я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать за гибелью мира», - уверенно заявил Эстиньен, озвучив общее стремление. – «Как нам все исправить?» «Если космические потоки подверглись стагнации – как и во времена Амаурота, - то решение заключается в изменении тока эфира через нашу планету», - отвечала И’штола. – «Древние добились этого, призвав Зодиарка и принеся при этом в жертву жизни половины жителей планеты. Но подобной жертвы нельзя допустить вновь! Посему нам остается понять причину, приведшую к Последним Дням – то, что не сумели сделать даже амауротцы. К несчастью, в Маре Ламенторум мы не обнаружили никаких зацепок».

«Да мы еще многого не знаем о катастрофе и ее причинах», - признал Алфинод. – «Последние Дни были ознаменованы осквернением магии творения амауротцев, но мы подобной силой не обладаем. Что порождает вопрос: чего же нам ожидать? Знай мы это, то, возможно, сумели бы найти параллели с событиями прошлого и выработать некое подобие плана действий». «Предлагаю начать с Форума», - заявила И’штола. – «Они все это время втайне оставались на связи с лопорритами, и, думаю, о многом смогут поведать нам».

В помещение ступила Татару, заявив, что прямо сейчас на городской площади состоится публичное обращение представителей Форума к жителям Шаралаяна.

...Когда Наследники ступили на площадь, здесь уже было полно народу. Выступив вперед, один из форумчан – Барнье – обратился к толпе, призвав собравшихся к тишине, после чего зычно возвестил: «Сегодня мы будем говорить о крайне серьезных вещах и их влиянии на будущее Шарлаяна – нет, всей планеты. Означенные вопросы касаются каждого, потому мы и приняли решение обратиться к вам публично».

Народ притих, ловя каждое слово говорившего, и продолжал тот: «Вы, наверное, слышали и о телофороях и о бесчинствах, творимых этими безумцами. При иных обстоятельствах мы не обратили бы внимания на их злодеяния, вершимые за пределами наших границ. Но ‘Последние Дни’ – вопрос совершенно иной, ибо мы не можем игнорировать древние пророческие речи: ‘Предвестники конца придут, принеся хаос и бедствия. Последние Дни настанут и поглотят планету’».

Шарлаяне испуганно загомонили: озвученное пророчество было им незнакомо! Барнье вновь призвал сограждан к тишине, молвив: «Пришло время поведать вам о самом священном долге Форума». Он кивнул сподвижнице, и та, раскрыв древнюю книгу, произнесла заклинание, развеявшее магическую печать на разумах форумчан. Обернувшись к мастеру Фоуршено, Барнье передал тому слово, и глава рода Левеиллер зычно возвестил: «Двести семьдесят лет назад наши предки организовали экспедицию к Драванианскому Сердцеземью, дабы изыскать способ достичь эфирного моря. Это известно всем. Но то, что им в действительности удалось обнаружить, стало одной из сокровенных и тщательно хранимых тайн Форума. Ибо в Сердцеземье обнаружили исследователи не ход к эфирному морю, но сердце нашей планеты – саму Хиделин!.. Она поведала им о бедствии, которое уничтожит всю жизнь на планете, и о способе, которым можно будет избежать подобного исхода... Луна! На самом деле – это исполинских размеров корабль, который станет убежищем для Ее чад и избавит их от гибели. Как и ‘Надежда Ньюнкрепфа’ в далекие времена, этот корабль унесет народы погибающего мира к новому дому».

«Не стоит и говорить, это будет поистине масштабное начинание», - продолжил говорить Барнье. – «С целью претворения оного в жизнь Форум поддерживал связь со слугами Хиделин, остающимися в настоящее время на луне. Убежденные в том, что предсказанный исход неизбежен, мы начали собирать источники знаний – с целью подготовки к предстоящему путешествию».

«Сколько у нас времени?!» - выкрикнул кто-то из толпы, и отвечал Барнье, устремив взор на бледный диск луны: «Не знаем наверняка, но час близок. Не так давно мы получили сообщение с луны, указывающее на этот факт. Потому мы должны незамедлительно начать готовиться к великому исходу. За лидерство и проявленные во время нашего отступления из Дравании качества, мы избрали мастера Левеиллера как ответственного за сию инициативу».

Фоуршено коротко кивнул, вновь обратился к согражданам: «Мы столкнулись с поистине немыслимой угрозой. И мы должны превозмочь испытания с решимостью и убеждениями, если надеемся мы обрести избавление. Мудрость Шарлаяна всегда был сияющим светочем во тьме, и так пребудет и впредь. Наша священная задача в том, чтобы сохранить для будущих поколений наследие. Для тех, кто придет за нами, мы должны открыть новые рубежи».

Лица собравшихся на площади отражали непреклонную решимость; Фоуршено удалось достучаться до сердец мирян. «Вскоре все основные институты нашего города получат административные предписания», - вымолвил Барнье. – «А покамест продолжайте исполнение своих обязанностей».

На сим собрание завершилось, и присутствующие начали расходиться. Наследники провожали горожан взглядами, размышляя над тем, чему только что стали свидетелями... «Помнишь, о чем говорила мама, когда мы навещали наш особняк?» - обратилась к брату Алисэ. – «О том, что вскоре после нашего рождения отец всецело посвятил себя работе. Если речь шла об эвакуации планеты...» «...То делал он это не ради себя», - прошептал Алфинод, и, обратившись к сподвижникам, просил тех дождаться его, ибо хотел он немедленно переговорить с отцом. Алисэ вызвалась сопровождать его, и близнецы устремились к Фоуршено, беседующего на опустевшей площади с Барнье.

«Итак», - процедил Фоуршено, воззрившись на чад своих, - «пришли, чтобы назвать нас трусами и призвать к бессмысленному противостоянию неизбежному?» «Нет, мы не возражаем против предложения Форума», - отвечал Алфинод. – «Наоборот: те, кто желают спастись, имеют на это полное право. Уриангер остался с вашими союзниками на луне, дабы удостовериться в том, что все будет готово к эвакуации, если она окажется единственным возможным вариантом действий».

«Если хочешь что-то сказать, давай коротко», - отмахнулся Фоуршено, и отвечал Алфинод: «Хоть и не можем мы похвастаться бесконечной мудростью Шарлаяна, у нас есть знания об иноземных культурах, и общались мы со множеством мирян. Пережитый опыт научил нас фундаментальным истинам, которых не сыскать в книгах и не найти на картах. Бьющееся сердце планеты – это смертные, многие из которых все отдадут – даже свои жизни, - чтобы защитить земли, которые они любят. Многие в итоге решат присоединиться к вам. Что что насчет тех, которые не пожелают или не смогут бежать, которые не рассматривают подобной возможности? Что прикажешь им делать?.. Игнорировать их – не мудрость, отец, но леность. Поэтому мы решили сражаться». «Мы не просим тебя о понимании, отец», - поддержала брата Алисэ. – «Просто не отворачивайся от того, что мы делаем. От того, что еще можем сделать. Мы – не дети, которым требуется защита. Если хочешь, держись за свои принципы и позволь миру сгореть, но мы верим, что существует и иной путь. Если это так, мы обязательно отыщем его».

Слова детей поразили отца, и он, взяв себя в руки, пожал плечами, бросив: «Поступайте, как хотите. Просто не путайтесь под ногами». С этими словами он, сопровождаемый Барнье, устремился прочь. Наследники приблизились к близнецам, и молвила И’штола: «Если бы он не был бы так поглощен непоколебимой уверенностью в собственной правоте, то мог бы и сказать, как горд вами». «Смелые слова требуют смелых действий», - добавил Эстиньен. – «И обращение к отцу никак не повлияет на дальнейшие планы». «Совершенно верно», - подтвердила Алисэ. – «До тех пор, пока остаются те, кто готов остаться и сражаться за эту планету, мы сделаем все возможное, чтобы помочь им».

Наследники вернулись в Оплот Балдесиона, где надеялись хорошенько выспаться после пережитых испытаний, а уж после продолжить свое нелегкое начинание.

Оставаясь в отведенных ему покоях, Воитель Света долго смотрел в окно – на лик луны в ночном небе... когда знакомое видение предстало ему – пламенные метеоры, низвергающиеся с небес... Неужто то – видение грядущего?.. Неотвратимых Последних Дней?..

В дверь тихо постучали. Эстиньен. Похоже, Лазурному Драгуну тоже не спалось. «Сперва я не знал, что и думать о тебе», - признался он герою, сочтя столь поздний час подходящим для задушевной беседы. – «В час Войны Драгоньей Песни ты с готовностью принял для себя начинание, к которому не имел ни малейшего отношения. Но затем я понял: таковы уж вы – искатели приключений и защитники нашего мира. Признаюсь: я не до конца понимаю все эти разговоры о древних Предвечных и Последних Днях. Но я верю твоим суждениям и верю в твои устремления. Вы с Алфинодом всегда можете рассчитывать на мое копье. А оно вам непременно понадобится, ведь на горизонте клубятся хаос и тьма. Грядет великое бедствие. И я рад, что нахожусь именно здесь – рядом с друзьями, которым могут подставить плечо. Посему не стесняйся бросить меня против своих врагов. Я заставляю их пожалеть о том дне, когда они повстречали меня».

С этими словами Эстиньен пожелал герою доброй ночи, покинул здание, сославшись на то, что желает подышать свежим воздухом...


Жители Ала Миго радовались тому, что зловещая башня близ города их исчезла. Более того: стало известно, что контингент Илсабарда, отправленный в Гарлемальд, добился исчезновения всех без исключения башен в мире!

Конечно, горожан тревожило то, что в Эорзею были доставлены безвольные гарлеане, но командующий Алдинн заверял мирян в том, что в настоящее время те проходят курс магического исцеления в Ала Ганне и опасности не представляют.

Казалось бы... башен больше нет, но... почему же испытывают миряне столь гнетущие чувство?..

И почему то здесь, то там замечают смертных, будто объятых тенями?.. То – обман зрения... или предвестие неких зловещих событий?..


На следующий день Крайль созвала Наследников в большой зал оплота, обратилась к ним: «Наши худшие страхи претворились в жизнь. Только что мы получили дурные вести из Радз-ат-Хана. Злобные твари появились неведомо откуда, принявшись расправляться с мирянами. К тому же нам сообщают, что горит само небо!»

«О, боги...» - выдохнул Алфинод в вящем потрясении. – «Неужто Последние Дни все же настали?» «Похоже, что так», - мрачно подтвердила Крайль. – «Увы, это вся информация, которой мы обладаем на данный момент. Очевидно, что миряне Радз-ат-Хана ведут ныне отчаянное сражение за свои жизни...»

Наследники вознамерились немедленно переместиться в Радз-ат-Хан и на месте понять суть происходящего. Татару и Крайль они велели остаться в Оплоте Балдесиона и продолжить сбор сведений: возможно, подобное явление будет замечено и в иной области планеты.

...Воитель Света и спутники его переместились в портовый град Тавнейра, Йедлимаде, с ужасом воззрились на алое небо, расчерчиваемое метеорами, на объятые пламенем леса, но могучих невиданных монстров, рыщущих повсеместно. Поистине, благодатная островная держава обратилась в преисподнюю! «Небо горит», - заключила Алисэ. – «Поистине, вершатся Последние Дни».

В порту приветствовали Наследников сатрап Ахеванн и стражи его. «Прошлой ночью остров содрогнулся, и сама земля закричала», - поведал сатрап. – «Небеса объяло пламя. Со всех сторон обрушились на нас чудовищные, объятые яростью бестии, - подобных которым мы прежде не видали. Точнее сказать, не обрушились... Миряне Радз-ат-Хана сами обратились в этих жутких исчадий! Подобное происходит повсеместно в нашей державе, но первое из появившихся созданий – самое здоровенное и ужасающее – ныне остается в пределах города. Эти твари по некой причине очень похожи на божественных созданий, упоминаемых в легендах, но они – нечестивые существа. Миряне называют их ‘исчадиями’. Самое крупное из них устремилось к северным пределам острова. Я собираюсь направить по следам ее Сияющую Армию».

«А что Вртра?» - осведомился Эстиньен, и отвечал Ахеванн: «Вртра тоже отправился на север. Но... он знает, что исчадие и его миньоны еще вчера были нашими мирянами. Я уповаю на то, что присущее дракону милосердие не заставит его дрогнуть, и он сделает то, что необходимо в сложившейся ситуации». Наследники заверили сатрапа, что немедленно примкнут к защитникам Тавнейра, и Ахеванн сердечно благодарил их за это.

...Наряду с сатрапом Ахеванном и воителями Сияющий Армии Наследники выступили к северным пределам острова, где кишмя кишели чудовищные монстры. Ступили они в объятые пламенем джунгли – Ванаспати, священный лес, пребывало в котором множество храмов и небольших поселений.

Множество чудовищ повергли Воитель Света и сподвижники его; у врат древнего святилища сразили они могучее преотвратное исчадие, Сварбану. «Я повержен...» - проревела тварь, бесследно исчезнув в клубах тлетворного черного тумана. «Как я и боялась...» - выдохнула И’штола, устремив взор незрячих глас в сторону, где только что находилось исчадие. – «Бестия исчезла?» «Да, мы видели ее своими глазами», - подтвердил Танкред. – «А ты... нет?» «Я ничего не видела», - призналась мико’те. – «Ни это исчадние, ни иных монстров, обратились в которых смертные. И я понимаю, что причина этому – отсутствие эфира. Там, где должны были находиться создания, я наблюдала лишь пустоту... Вспомните слова Стража. Именно стагнация эфира – пресечение тока, приведшее к разложению и пустоте, - привела древних к выводу о том, что планета умирает. И сейчас мы наблюдаем в точности такое же явление. В то самое мгновение, как эти смертные начали преображаться, их эфир начал... разлагаться и крошиться как иссохшая грязь. До тех пор, пока от их физических оболочек и душ вовсе ничего не останется...»

«Но тварь, погибая, произнесла слова», - напомнила ей Алисэ. – «Наверняка в ней осталась толика от смертного, которым она была когда-то!» «Возможно», - пожала плечами И’штола. – «Но даже если процесс преображения и был завершен не полностью, это лишь слабые отголоски». «Хочешь сказать, их не спасти?» - ужаснулась Алисэ. «Я таких способов не знаю», - призналась чародейка. – «Ибо спасать уже нечего».

«Они даже в эфирное море не возвращаются...» - выдохнул Г’раха, беспомощно взирая на множество исчадий, витающих в объятых алым заревом небесах. Подле Наследников на площадь пред храмом опустился Вртра, изрек: «Бестии продолжают яриться, их голод неутолим... Даже сейчас, когда предводитель их сражен, они продолжают его наследие ненависти. И сейчас я вынужден проливать кровь гордых сыновей и дочерей Тавнейра!»

Обратившись к Наследникам, Ахеванн заявил, что обязан открыть сородичам свою тайну, ибо смысла хранить ее больше нет, после чего обернулся к дракону, и, преклонив колено, молвив: «Вртра, бедствие пришло в Радз-ат-Хан. Нашу нацию разрывают на части крики боли и отчаяния. Сейчас больше, чем когда-либо нам необходим сильный лидер, чтобы провести народ через эту бурю. Яви себя народу, Вртра, и веди нас к избавлению!» «Что это еще за безумие, Ахеванн», - в голосе Вртры звучали гневные нотки. – «Ты забываешься! Если мы откроем свой обман, это приведет лишь к смятению и хаосу. Нет, я останусь верным союзником сатрапа и продолжу сражаться с бестиями. Возглавить же народ и вести его за собой – твоя задача, и только твоя».

Дракон просил Наследников остаться рядом с Ахеванном и помочь державе преодолеть нынешний кризис, после чего вознамерился было лететь прочь... когда Эстиньен обратился к Вртре, предложив: «Возьми меня с собой. Я обучен сражаться как на земле, так и в воздухе». Поколебавшись, отозвался дракон: «Надеюсь, у тебя железная хватка. Сам будешь виноват, если упадешь».

Танкред передал драгуну связную жемчужину, и тот, благодарно кивнул, забрался на дракона, и тот, поднявшись в небеса, вскоре исчез из виду. Сатрап предложил Наследникам вернуться в столицу и обсудить дальнейшие действия; в настоящее время непосредственной угрозы городу не было, но следовало сохранять бдительность – как знать, как будут развиваться события?.. Мир поглощало безумие, и сложно было предсказать, что произойдет в следующую минуту...

Наследники приступили к расспросам жителей Радз-ат-Хана о произошедшей трагедии – об обращении мирян в монстров и условий, при которых это происходило. Воитель Света и Г’раха направились к Арте, где пребывало Великое Горнило Аль-Кимии, алхимики коего создали множество страж-чешуек. Алхимик Нухадин поведал о том, как начался кошмар – небо вспыхнуло пламенем, а со стороны базара Бальшан показалась чудовищная тварь. Воители Сияющей Армии устремились к исчадию и его миньонам, но те взмыли в небеса».

Поблагодарив алхимика за его рассказ, герой и Г’раха направились к базару, где торговцы поведали их о монстрах, о страшном вое. «Я так понимаю, преображение мирян в монстров уже произошло к тому времени, когда твари достигли базара с западного направления», - заключил Г’раха, после чего наряду с Воителем Света устремился к означенным кварталам, где продолжили расспросы горожан. Рассказывали те, что первыми в чудовищные исчадия обратились объятые темным туманом торговцы, и предшествовал сему громкий то ли рык, то ли стон. Лишь после небо вспыхнуло пламенем и разверзлись врата преисподних...

Обратившись к подавальщице Милиль, в трактире которой произошло обращение торговца в исчадие, поинтересовались Наследники, что знает девушка в сем несчастном. «В последнее время он часто сюда заходил», - припомнила Милиль. – «Его звали Халзалом. У него был собственный консорциум, занимавшийся поставками продуктов Тавнейра в иные державы».

Воитель Света припомнил: ведь именно Халзал помог ему встретиться с Матсей. Милиль вздохнула: для главы торгового консорциума настали непростые времена, ибо спрос на его товары упал вследствие хаоса, снедающего мир. «Халзал был сострадателен», - с улыбкой говорила подавальщица. – «Дела шли худо, но он не оставлял в беде мастеровых и рыбаков – те, которые вверяли ему свои товары, рассчитывая на продажу. Именно о делах он и говорил вчера с иными торговцами. По мере разговора он становился все более мрачен, а затем...» «Скажи, а ты заметила в Халзале что-нибудь необычное?» - поинтересовался Г’раха, но Милиль отрицательно покачала головой. Возможно, соседи Халзала смогут помочь Наследникам?..

Миряне, проживавшие в том же квартале, что и несчастный Халзал, сообщили герою и Г’рахе, что несколько дней назад предприятие под названием Ткани Рювейды закупило у него немало товаров, и Халзал практически плясал от счастья, ибо сделка могла поправить его незавидное финансовое положение, ведь доселе он пребывал в полном отчаянии.

Воитель Света обратился с вопросом к местному дельцу, Дьинабахе, выступавшим посредником в помянутой сделке, и пояснил тот: «Мы действительно договорились о поставке консорциумом Халзала немалого количества тканей, но в итоге получили лучшее предложение и вынуждены были отказаться от сделки. Я понимаю, что дело у Халзала шли неважно, но и у нас тоже. Иной из наших торговых партнеров согласился перевезти товары за куда меньшую сумму, и мы были бы глупцами, если бы отказались. Я чувствовал себя ужасно, разрывая сделку с Халзалом... но вы должны понять – у нас просто не было иного выбора. Отчаяние было написано у него на лице. Он сказал, что обсудит ситуацию со своими партнерами, но, похоже, утратил всякую надежду...»

«Тоска... и отчаяние...» - задумчиво протянул Г’раха, обернулся к герою, молвив: «Ты помнишь, чему мы стали свидетелями в Ванаспати? Солдаты и обитателей джунглей, загнанные в угол, один за другим обращались в монстров. Похоже, это же явление произошло и здесь. Несчастные мастеровые, атакованные бестиями, и свидетели сего... все преобразились. Подозреваю, что все началось с Халзала. Похоже, именно он познал поистине черное отчаяние... Неужто... столь сильные эмоции и стали причиной преображения?»

Возможно, ныне они стали на шаг ближе к ответу. Г’раха предложил герою обсудить сведения, которые стали им известны, со сподвижниками. Те дожидались Воителя Света и Г’рахи на площади пред дворцом сатрапа. Герой поведал Наследникам обо всем, что им удалось узнать, и те долго молчали, осмысливая услышанное. «...Стало быть, торговец Халзал сильно переживал за свое дело в дни, предшествующие случившемуся», - произнес Алфинод, и сестра его обратилась к Наследникам: «Мы слышали то же самое. Все несчастные, первыми обратившиеся в исчадия, испытывали отчаяние. Те, которые узрели столь страшную судьбу своих близких, предались панике, запустив цепочку преображений».

«Страх, тревога, отчаяние...» - протянул Алфинод. – «Эти негативные эмоции выступают катализатором». «Если так, то это похоже на бедствие, случившееся с древними», - заключила И’штола. – «С помощью магии творения они непроизвольно породили немыслимые ужасы. Если бы они просто утратили контроль над магией, она бы проявилась во множестве форм – не обязательно чудовищных. Но какой-то причине это явление вызвала исключительно тьма в их сердцах. Общее звено, чему мы сами стали свидетелями».

«Общее, но не одинаковое», - возразил Алфинод. – «Бестии, с которыми столкнулись древние, были порождены магией, мы же зрим преображение в монстров разумных существ. Почему так произошло, нам еще предстоит выяснить, но между нами и нашими далекими предками есть одна существенная разница: наши душу расколоты, их же были цельными. Возможно, различие кроется в одном лишь факторе».

«Меня вот еще какая деталь беспокоит», - произнес Г’раха. – «Мы доподлинно знаем, что преображение Халзаза произошло до того, как небеса объяло зарево». «Что?!» - опешила Алисэ. – «Значит, ситуация еще хуже, чем мы думали. Значит, если пред Последними Днями не происходят зловещие знамения, любой может обратиться в исчадие – где угодно! Даже в землях, где, казалось бы, безопасно. Даже в эту минуту...» Наследники потрясенно молчали: ситуация была ужасающей, а на вопросы свои они так и не получали ответов...

Горожане, находившиеся на площади, загомонили, заметив приближающегося ко дворцу сатрапа, с надеждой воззрились на своего правителя. Ахеванн заверил их в том, что все без исключения монстры в пределах города перебиты, а за стенами его воители Сияющей Армии продолжают вести сражение.

К сатрапу подбежал аркасодар – Матся, поведав о том, что близ деревушки Стоянка Палаки кишат бестии! Одна из женщин, присутствующих на площади, закричала в отчаянии, ибо в селении сем оставался ее внук. В то же мгновение несчастную объял темный туман, и обратилась она в огромное исчадие!.. Миряне в панике бросились прочь; многие из них так же обращались в свирепых отвратных бестий.

На площади воцарился хаос; одно из исчадий на глазах героя сожрало сатрапа! Наследники разили монстров, исцеляли раненых мирян, всеми силами старались пресечь панику, тех объявшую. Г’раха призвал горожан к спокойствию, а Танкред велел близнецам и Воителю Света выводить мирян из города в Стоянку Палаки – селению, путь к которому укажет Матся; сам же он наряду с И’штолой, Г’рахой и солдатами Сияющей Армии зачистит Радз-ат-Хан от неистовых исчадий.

Покинув столицу, герой и спутники его устремились к означенному поселению. Миряне держались позади, в то время как Наследники расчищали путь, разя кишащих окрест исчадий... Добравшись до Стоянки Палаки, они лицезрели с ужасом, что многие жители деревушки мертвы, иные – ранены, но пребывали в состоянии, подобном сну – лица их ничего не выражали, будто утратили они всякую волю к жизни. Что же прошлось пережить им?!. «Если я пробужусь... кошмар продолжится...» - шептал один из раненых селян. – «Нет... уж лучше я продолжу спать...»

Выжили немногие, но среди последних оказался и деревенский старейшина, Йеруввет. История его совпадала с теми, кои слышал герой в столице. Исчадия, напавшие на деревню и разящие мирян... и сородичи его, на глазах обращающиеся в таких же бестий. Часть селян сумела бежать – в том числе Керасаф и Мехван; последняя несла на руках дочь. Старейшина тревожился за них, ибо одна из тварей преследовали сих двоих, направлявшихся к храму Агамы.

Воитель Света поспешил к храму вслед за Матсей, коий с готовностью выступил проводником. К несчастью, исчадие успело сразить Керасафа; умирая, тот просил героя спасти супругу его и дочь, пытавшихся укрыться в джунглях.


Вртра парил над землями Тавнейра, и Эстиньен, восседающий на спине дракона, зорко смотрел вниз, оценивая обстановку. Наследники связались с драгуном посредством жемчужины, и тот, выслушав их, обратился к Вртре, молвив: «Хаос и паника царили в Радз-ат-Хане, и многие миряне обратились в чудовищ. В сражении пал Ахеванн...»

Дракон скорбно вздохнул, а Эстиньен продолжал: «Мои друзья сражаются вместе с Сияющей Армией, чтобы восстановить порядок в столице. Также бестии были замечены у Стоянки Палаки. Мы разделили свои силы, чтобы покончить с обеими угрозами».

Эстиньен поведал Вртре о том, что именно является причиной преображения, и молвил тот: «Стало быть, страх и отчаяние являют кошмар, от которого чада мои не в силах пробудиться. Какая же жестокая и незаслуженная судьба». «Ты предашься скорби или исполнишься решимости?» - вопросил Эстиньен. – «Радз-ат-Хан остался без правителя... Перед смертью Ахеванн хотел открыть истину своему народу. Почти его желание». «Зачем?» - вопросил дракон. – «Чтобы начать новый конфликт между драконами и смертными?.. Мои когти способны разорвать тебя на части. Мои челюсти способны обратить кости твои в пыль. Лишь посредством своего ставленника могу я оставаться близ своих чад. В отсутствие его я лишь предвестник страха – ничем не отличаюсь от бестий, коим они ныне противостоят».

«Возможно», - согласился Эстиньен. – «Лишь в смерти Хрэсвелгр и Шива стали едины. Да, единению смертных и драконов всегда сопутствовала смерть. И наш страх пред вашим родом действительно стал причиной чуть было не бесконечной войны. Страх и ненависть, испив кои, Нидогг опустошил мою родину. А в ответ я вершил отмщение его роду. Кровь за кровь; боль за боль. Я не думал об их чувствах – лишь о своих. И все же... если бы пропасть между нами действительно была столь глубока, Хрэсвелгр не понес бы Исайлу в бой и к нам на помощь. Никогда не доверил бы один из своих глаз смертному, и Война Драконьей Песни продолжалась бы по сей день. И я бы вел бесконечную войну жестокости и отмщения, и плевал бы на будущее этой планеты».

Вртра молчал, осмысливая речь драгуна, и изрек тот: «Я не могу говорить о целях Ахеванна. Но я знаю, что он служил тебе – служил твоему народу – верой и правдой. И в час нынешнего кризиса он обратился за помощью к тебе. Тебе следует поверить в его стремление. Это будет непросто, но на кону – будущее Радз-ат-Хана».

Множество исчадий поднялось в воздух, и Вртра с Эстиньеном приняли бой...


Воитель Света велел Матсе не отчаиваться – в противном случае он рискует сам обратиться в исчадие! Усилием воли аркасодар взял себя в руки.

К храму подоспели Алфинод и Алисэ, и герой поведал близнецам о том, что собираются они продолжить в джунглях поиски Мехван и ее дочери. Но где она может быть?.. Четверо вернулись в деревушку, и Матся предложил Наследникам заглянуть в иной лесной храм, Пуруса – возможно, именно там укрылись Мехван и иные бежавшие из деревни поселенцы.

У храма рыскали исчадия, и Воитель Света наряду со сподвижниками поспешил покончить с ними. Выжившие селяне собрались у входа в святилище, однако Мехван среди них не было. Уроженцы Стоянки Палаки рыдали, не ведая, куда им податься, и Наследники справедливо полагали, что и эти несчастные могут обратиться в бестий!

«Друзья!» - неожиданно обратился к мирянам Матся. – «Это... место поклонения богам! Если сердца ваши пребывают в печали, обратитесь мыслями к небесам и вспоминание об учениях старых богов. Разве не требуют они сохранять решимость, когда захлестывают нас волны скорби?» «Знайте, чада мои», - нараспев рекли селяне, цитируя учения. – «В сем мире ужасов больше, чем красоты. Жить – значит страдать. Испить бедствия и утонуть в горестях. Подвергаться испытаниям бесконечно. Ты идешь по пути, полному опасностей. Смерть пребывает во тьме, и это – единственное, что ожидает в конце пути. Ты будешь дрожать от страха. Ты будешь плакать слезами гнева и отчаяния... Но не отводи взор. Воспринимай жизнь такой, как она есть. И ты увидишь, как тяготы делают тебя сильным. Каждое сомнение будет перекована как чешуя твоих доспехов. Каждая агония закалит твой клинок».

Селяне приободрились, благодарили рыбака за то, что напомнил им про учения богов. И теперь они возвращались домой, в родное селение, дабы приступить к восстановлению его.

Алисэ призналась, что весьма впечатлена речами Матси, и молвил тот смущенно: «Признаться, я сам повторяю для себя сии учения – для успокоения». «Это поистине воодушевляет!» - произнесла девушка. – «Но, наверное, они были порождены великой печалью». «Они порождены жизнью», - поправил ее Матся. – «В ней столько плохого, сколько и хорошего».

На память Воителю Света пришли слова Хиделин, произнесенные устами Крайль: «Во тьме ищи радость. Не печалься, не поддавайся отчаянию. Иди вольно, и неси Свет свой другим».

Алисэ заметила тень исчадия, промелькнувшую поодаль: кого же преследует тварь?!. Воитель Света и трое спутников его устремились за тварью, к реке.

Увы, исчадие успело расправиться с несчастной Мехван, но младенца ее Наследники сумели спасти, вытащив из реки, в которую швырнул девочку монстр. Множество исчадий выступало из джунглей, и близнецы передали ребенка в руки Матсе, велев зверолюду немедленно бежать в деревню – сами же они задержат монстров, приняв сражение здесь, на берегу реки.

Рыбак бросился к лесной тропе, ведущей к селению; сверток в его руках объял темный туман – знак страха, снедавшего малышку. «Не бойся... не бойся», - шептал Матся. – «Жить – значит страдать. Испить бедствия... Ты идешь по пути, полному опасностей... Смерть... пребывает во тьме». Несмотря на все усилия аркасодара успокоить себя, отчаяние начинало снедать и его самого... и темный туман объял фигуру Матси. Но он продолжал бежать, шепча заученные манты, черпая в них уверенность...

Два исчадия прекратили путь Матсе, и успел тот распрощаться с жизнью, но спасли его Эстиньен и Вртра, покончив с тварями. «Пожалуйста, спасите ребенка!» - взмолился аркасодар. – «Эта девочка – все, что осталось от Мехван и Керасафа». Он осторожно разместил сверток с младенцем между клыками дракона, и тот, взмахнув крыльями, воспарил ввысь.

Эстиньен же поспешил к храму, где Воитель Света, Алфинод и Алисэ как раз завершили противостояние с исчадиями. Драгун успокоил друзей, поведав о том, что ребенок в безопасности.

Прежде, чем отправиться обратно в деревню, Наследники предали погибших супругов земле. В селении их приветствовал Вртра, заверив, что с ребенком все в порядке. Конечно, преображение мирян в исчадия потрясло дракона, и вопрошал он: «Сколько еще чад Тавнейра потеряем мы в час нынешнего бедствия?» Обратившись к собравшимся на деревенской площади селянам, с опаской посматривающим на дракона, рек Вртра: «Матери и отцы, братья и сестры, сыновья и дочери... Каждая смерть – новая пустота, заполнить которую невозможно... Мы, выжившие, должны продолжать хранить воспоминания о них, пытаясь вернуть подобие того, что было утрачено нами. Ребенок Мехван и Керасафа – также дитя Тавнейра. И я благодарю вас за то, что заботитесь о малышке».

Проникновенная речь дракона никого не оставила равнодушным, и благодарили селяне Вртру за спасение Матси и младенца. «Я слышал слухи о том, что могучий дракон выступает сподвижником сатрапа, но не ожидал, что окажется он столь добр и благороден», - признался старейшина Йеруввет. «Это не вся правда», - признался селянам дракон. – «Я – Вртра, и на протяжении великого множества лет обитаю на этом острове. Я правил им как сатрап, а Ахеванн был верным моим слугою».

Воцарилась потрясенная тишина, нарушил кою знакомый голос: «Я не ослышалась? Ты все это время был нашим сатрапом?» В селение ступила алхимик, Нидана, приветствовала Наследников, молвив: «Воины Сияющей Армии известили меня о том, что вы отправились на помощь жителям Стоянки Палаки. Посему я наряду с коллегами из Великих Трудов прибыла, чтобы предложить свои услуги». «Алхимики уже создали несколько зелий для дочери Мехван», - добавил Матся, Нидану, а та уже вновь обратилась к дракону: «Если ты все это время оставался сатрапом, неужто юный Варшан был... создан... твоим посланником?»

«Ты догадалась, что мальчик – искусственное творение?» - уважительно произнес дракон, и Нидана утвердительно кивнула: «На протяжении долгих лет в Великом Горниле ходят слухи о том, что самые искусные алхимики некогда тайно получили заказ от семьи сатрапа на создание искусственной сущности, неотличимой от смертного мальчугана. Зная это и глядя на Варшана... я просто сложила два и два. И я не единственная, кто пришел к такому выводу. Иные также решили, что сатрап использует симулякр, чтобы быть ближе к народу, и дальше копать не стали. Я всегда полагала, что этим созданием удаленно управляет один из сподвижников Ахеванна – но истина оказалась куда более удивительна!»

Нидана высказала Вртре свою искреннюю благодарность – кто знает, как бы все обернулась, не передай им дракон свои чешуйки?.. «Это вы с алхимиками изыскали способ уничтожить башни», - возразил ей Вртра. – «Вы спасли не только Радз-ат-Хан, но всю планету!» «Ты слишком добр, мастер Вртра», - почтительно произнесла алхимик, - «но планету еще предстоит спасти. Посему мы с коллегами вновь всецело посвятим себя мирянам в сей темный час».

Вртра простился с Наследниками и Ниданой, заявив, что возвращается в столицу. Воитель Света и близнецы задержались на какое-то время в Стоянке Палаки, дабы удостовериться в том, что с жителями разоренного селения все в порядке и преображение в чудовищ им не грозит. Герой растолковал Нидане о том, что означают сии ужасающие знамения, и та обещала передать сведения сии коллегам по цеху.

Ободрив селян, Воитель Света и близнецы выступили через джунгли в направлении Радз-ат-Хана. По пути разыскали они Эстиньена, продолжавшего в дикоземье острова охоту на исчадия. Поведал драгун, что монстров окрест боле не осталось, стало быть – можно с чистой совестью возвращаться в город.

Танкред приветствовал сподвижников у врат, поведал о том, что монстров в пределах Радз-ат-Хана удалось уничтожить, а также сообщил, что командование Сияющей Армии известило горожан о скором заявлении, которое будет сделано на городской площади. Вероятно, Вртра явит, наконец, себя горожанам...

Наследники поспешили к дворцовой площади, куда уже стекались жители Радз-ат-Хана. Сопровождаемый офицерами Сияющей Армии, к мирянам обратился Варшан, заявив, что ожидает их великое откровение. В следующее мгновение от дворца отделился Вртра, взмыл в небеса, и, сделав круг над площадью, опустился подле симулякра.

Дракон представился горожанам, признался, что на протяжении долгих веков выступал истинным сатрапом Радз-ат-Хана. «На Тавнейр пришло немыслимое бедствие», - рек Вртра. – «Мы лишились друзей и любимых. Утратил дорогого сподвижника и я. Ахеванн любил эту землю и достойно служил ей до самой смерти. Сложно представить более благородного сатрапа. До сего момента мне не хватало смелости сказать вам правду. Будет нелегко заслужить ваше доверие, я осознаю это. Но я не могу бездействовать и предоставить Радз-ат-Хан уготованной ему судьбе. Ибо сей град – жемчужина океана, с незапамятных времен сияющая всеми возможными цветами. И дракону, спящему в темном логове, вид величественного града всегда приносить искреннюю радость... Это бедствие уже успело принести вам немало потерь. Но, пока вы живы, свет Радз-ат-Хана не иссякнет! Надеюсь, вы позволите мне надзирать за городом... и за вами. И даруете мне свои силы, дабы мы единым фронтом выступили в сем испытании».

Горожане были весьма впечатлены речью дракона, с готовностью согласились примкнуть к нему, принять своим сатрапом. Наблюдая за ликующей толпой, Алфинод шепнул Эстиньену: «Подобное зрелище наверняка заставило бы Исайлу улыбнуться». «Верно», - согласился драгун.

К изумлению Наследников, на площадь ступили пятеро шарлаян – членов Форума, и возглавлял сию процессию Фоуршено. Не тратя времени на приветствия, он обратился к горожанам, молвив: «Я должен немедленно переговорить с сатрапом. За последнее время вы познали немало тягот, но должны заставить себя отрешиться от утрат и взглянуть в будущее. От лица Форума Шарлаяна я пришел с предложением, принятие которого может спасти вас – жителей Радз-ат-Хана. Потому еще раз – немедленно проведите меня к сатрапу».

«Я здесь сатрап», - прогремел Вртра, и шарлаяне в изумлении воззрились на дракона. – «Говори свое предложения. Все присутствующие здесь услышат его и вынесут суждение». «Прости, если обидел», - коротко поклонился дракону Фоуршено, справившись с потрясением. – «Сперва позволь поделиться знаниями касательно явления, с которым вы столкнулись. Именуется оно ‘Последними Днями’. Явление связано со стагнацией и застоем потоков эфира, пронизывающих планету. Первое проявление феномена случилось здесь, на Тавнейре, но распространится оно во все уголки нашего мира. Форум был предупрежден о грядущем апокалипсисе еще несколько столетий назад. Наши прародители пытались подготовиться к подобному исходу единственно возможным способом: изыскать возможность бежать с планеты!»

Горожане переглядывались, на лицах их читалось недоумение. «Бежать с планеты?» - озвучил общую мысль один из мирян. – «Что это еще за безумие?» «Это не безумие», - возразил Фоуршено. – «С приходом Седьмого Бедствия Теней стала известна природа красной луны, Даламуд – это было искусственное творение древнего Аллага... Но и серебряная луна – технологическое чудо, созданное нашими древними союзниками. Корабль, который устремится к иным звездам и спасет наши народы от гибели. Говоря о ‘наших народах’, я имею в виду не только шарлаян. Мы хотим спасти всех мужчин, женщин и детей, которых только сможем. В том числе и вас, дорогие жители Радз-ат-Хана. Недавние события требуют внесения изменений в изначальный замысел, и безотлагательно, но мы препроводим вас на луну, где вы окажетесь в безопасности».

«Издавна Форум был союзником Тавнейра», - проронил дракон. – «Надеюсь, ты в полной мере отдаешь сейчас отчет своим словам. Но я думаю... действительно ли этот тот путь, коим предстоит воспользоваться? Неужто у нас есть будущее за пределами этой планеты, которую отец считал последним бастионом надежды?» «Именно по этой причине я сейчас обращаюсь к тебе и твоему народу», - отвечал Фоуршено. – «Чтобы ответить на все ваши вопросы. Чтобы заверить в необходимости сих действий и избавить вас от возможных страхов... Но, если ты желаешь добра своим подданным, я призываю тебя принимать решение быстро».

Вртра велел воителям Сияющей Армии сопроводить шарлаян во дворец. До тех пор, пока не будет принято окончательное решение, уроженцам Радз-ат-Хана следует закрыть сердца свои для страха и отчаяния, ибо именно оная почва принесет всходы, кои породят исчадия. Горожане заверили дракона в своем безоговорочном доверии к нему, и тот поднялся ввысь, устремился ко дворцу; туда же последовала делегация Форума.

К Наследникам подоспела Нидана, изложив теорию, которая пришла ей в голову. «Все миряне, преобразующиеся в монстров, лишаются эфира, верно?» - говорила она. – «Тогда что же дает бестиям силу? Если размышлять логически, они должны черпать энергию из иного источника. И я припомнила нашу прежнюю беседу, когда я пыталась объяснить вам эссенцию, которую многие путают с эфиром». «Акаса...» - насторожилась И’штола. – «Да, я помню. Незримый дар свыше... Энергия, в основе которой лежат исключительно эмоции!» «Да, да», - подтвердила Нидана. – «В момент преображения негативные эмоции приводят в движение акасу, наделяя бестий жизненными энергиями. Предположу, это и есть механизм, порождающий исчадия и поддерживающий их существование. У тебя все еще есть тот цветок?»

Последний вопрос был обращен Воителю Света, и тот, утвердительно кивнул, вытащил цветок из сумы. На глазах его чудесное растение почернело... и рассыпалось в прах... «Если мы примем как факт то, что прежде цветок ярко сиял, черпая акасу находящихся рядом», - молвила Нидана, - «то уничтожение его связано с тем, что это место пропитали страх, ужас и отчаяние. Вы должны быть очень осторожны. Силы, стоящие за Последними Днями, могут оказаться за пределами нашего разумения».

Алхимик обещала, что продолжит свои изыскания касательно природы акасы. Слова его несколько обескуражили Наследников. Может ли действительно оказаться, что причина Последних Дней – за пределами их разумения? Неужто не смогут они повлиять на ход событий?..

...Вскоре после описанных событий Наследников разыскал в городе солдат Сияющей Армии, передал послание от Вртры. Дракон приглашал союзников на празднество в их честь, и Наследники решили воспользоваться сей возможностью, дабы обсудить свои следующие действия.

Алфинод, Алисэ, Танкред, Г’раха, И’штола и Эстиньен устремились к банкетному залу; солдат же пригласил Воителя Света в то крыло дворца, отведено которое было Сияющей Армии, оплот командования оной. Здесь героя приветствовала офицер, Ширабат. Прежде эти двое не встречались, и поинтересовался Воитель Света, кем является его собеседница.

«Радз-ат-Хан приветствует посланников из иных земель, дабы надзирать за торговлей и дипломатическими отношениями», - произнесла Ширабат. – «Есть и военные вопросы для обсуждения, посему все офицеры находятся здесь». Прямо сейчас в кабинете находились представители Домы, Ул’даха, Ала Миго, Лимса Ломинсы, Гридании и Ишгарда. «Все они – глаза, уши и рты, которые являют собой мосты между своими державами и Радз-ат-Ханом», - говорила Ширабат. – «Мы решили воспользоваться этой небольшой передышкой, чтобы поделиться деталями происходящего с нашими иноземными друзьями».

Ширабат пригласила Воителя Света и посланников иных держав занять места за столом, и герой поведал обо всем, что было известно ему о вершащихся событиях. «Благодарю за рассказ», - произнес представитель Ломинсы, когда закончил Воитель Света говорить. – «Условия, при которых миряне обращаются в монстров, эфирные аномалии, свидетелем которых ты был... нам о многом следует задуматься. Тревожит то, что первое преображение случилось еще до того, как небеса окрасились алым. Это противоречит тому, чего следовало бы ожидать...» «Сведения, которыми ты поделился с Люсией по возвращении с луны, оказались неоценимы», - добавил представитель Ишгарда. – «Как только информация о бедствии, случившемся на Тавнейре, достигли Великого Отряда Эорзеи и наших союзников с Дальнего Востока, наши лидеры сразу же поняли, что настали Последние Дни. Они начали предпринимать шаги для оценки масштабов распространения феномена. Лазутчики подтвердили, что пламенеют небеса лишь над этим островом и Корвосом. Но это слабое утешение...»

«Да», - согласился с ним посланник Гридании. – «Отовсюду приходят вести об обращении мирян в чудовищных тварей». Воитель Света опешил: поистине, неожиданная и тревожная новость!.. «Насколько мы понимаем, инциденты похожи по природе своей на тот, что произошел с торговцем Халзалом», - продолжал посланник Гридании. – «Как и здесь, преображения случились до того, как небеса становились алыми. Пламенеющий небосвод ныне – лишь над этим регионом, Щедростью, однако преображения оным не ограничены. В любой точке мира тот, душу коего поглощает отчаяние, способен обратиться в исчадие!»

«Надо бы как-то назвать этих созданий», - проронила Ширабат. – «Здесь, в Радз-ат-Хане, мы именовали ‘исчадиями’ первых из преображенных – и самых крупных чудовищ». «Вполне подходящее название», - пожал плечами посланник Гридании. – «Мы предложим нашим сподвижникам использовать в дальнейшем этот термин».

«Наши лидеры приняли меры, чтобы противостоять этой угрозе, используя средства, им доступные», - молвила посланница Ул’даха, и представитель Ала Миго согласно кивнул: «Да. Каждая нация организовала по отряду опытных солдат для противостояния исчадиям и их отродьям по мере появления тех. В то же время они всеми силами пытаются вразумить мирян и пресечь распространение паники. Честно сказать, сильных телом и духом воинов, способных противостоять этим тварям, не так-то легко найти». «Именно», - подтвердил посланник Домы. – «Именно по этой причине мы обращаемся к тебе. Даруй нам свою силу, и помоги покончить с исчадиями, бесчинствующими на наших родных землях!»

Герой обещал заняться сими вопросами, однако прямо сейчас ему следовало отправляться в банкетный зал – Наследники, должно быть, уже заждались его.

За обедом поведал он сподвижникам, что исчадия замечены и в иных городах-государствах Эорзеи и Дальнего Востока. «Если верить отцу, все будет лишь усугубляться», - мрачно заключил Алфинод. – «Как и в Амауроте...» «Если так, не станут лишь эффекты со временем более сильными, если явление сие питается масштабами собственного распространения?» - риторически вопросил Танкред. – «Миряне, обращающиеся в монстров, - уже немало, но, если против нас обратится еще флора и фауна...» «...Не выживет никто», - резюмировал Эстиньен.

За обеденным столом воцарилось тягостное молчание, нарушила которую Алисэ, поинтересовавшись: «Куда отправимся дальше? Мы уже поняли, что слепо метаться и пытаться справиться с явлениями, уже случившимися, не приведет нас ни к чему. Мы должны найти решение для изначальной причины всего этого. До тех пор, пока силы наши не иссякли. Пока кризис не вышел из-под контроля! Быть может... есть то, что ускользнуло от нашего внимания?» «Если на этот вопрос и есть ответ, то знает его Хиделин», - отвечала ей И’штола. – «Ибо именно Она пленила Зодиарка и отсрочила Последние Дни. Увы, в последний раз она говорила с нами в Вавилонской Башне. Не знаю, не может Она или не хочет общаться с нами... Даже цветка, который Она передала нам, больше не существует...»

«В нашу эпоху мы называли этот цветок ‘Элписом’... Запомни это название», - припомнил Воитель Света слова призрачного лунного Стража, сообщил об этом факте Наследникам. «Так посоветовал Страж...» - озадачилась И’штола. – «Но в чем может быть важность этого названия? Оно совершенно мне незнакомо». «И мне тоже...» - протянул Алфинод. – «Может, оно имело некое значение для древних? В нашу эпоху...» «Наверняка», - согласилась И’штола. – «Но я не помню упоминания о сем в архивах Анидера».

«Очередной тупик», - вздохнула Алисэ. – «И древних не осталось, чтобы пойти к ним и спросить...» «Живых не осталось... но есть и не совсем мертвые...» - неожиданно произнес Г’раха, и взоры сподвижников обратились к нему. – «Элидибус. Я заточил его в белый орасит в Хрустальной Башне – в Первом. Эфир, составляющий его сущность, мало-помалу возвращается в эфирное море... Но, если толика его сохраняет цельность... мы сможем переговорить с ним там».

Лишь Воитель Света способен был переместиться в Первый – иным Наследникам в подобной возможности было отказано. «К тому же ты своими глазами можешь увидеть – начались ли Последние Дни в Первом», - отметил Г’раха, обращаясь к герою. «И, если Первый пребудет в безопасности, мы со спокойной душой сможем дать бой врагу здесь, в Истоке», - заметил Танкред. – «Хотя... расклад не в нашу пользу, будем честны. Потому хорошо, что Уриангер остается на луне, занимаясь приготовлениями к нашему исходу, если все-таки дойдет до этого».

И’штола вознамерилась обратиться к Матое – быть может, та ведает способ обратиться к Хиделин из эфирного моря?.. Алфинод собрался навестить правителей мирских держав и попытаться понять, сколь велико распространение загадочного явления в иных землях. Эстиньен надеялся заняться охотой на самых могущественных из исчадий.

...Прежде, чем вернуться в Первый, Воитель Света последующие несколько дней перемещался меж державами Эорзеи и Дальнего Востока, истребляя исчадий и иных бестий, возвращая мирянам утраченные надежды.

...Г’раха передал Воителю Света свое вместилище духа – пустующее, конечно же. Сейчас артефакт позволит герою получить доступ к магомеханическим системам Хрустальной Башни, позволит обнаружить отголоски сущности Элидибуса – если, конечно, те еще продолжают свое существование.

Переместившись в Первый, Воитель Света разыскал Лину, поведал ей о судьбе Наследников и Г’рахи, остающегося ныне в Истоке. Лина поблагодарила героя за то, что позаботился тот о Г’рахе, и, если счастлив тот, то счастлива и она. «Здесь тоже все хорошо», - рассказывала Лина. – «Мир, который вы даровали нам, продолжается, и мы строим свои новые жизни, и с оптимизмом смотрим в будущее. Правда, остается вопрос правительства. Идут жаркие споры о том, как нам следует править Кристариумом в отсутствие Экзарха. Большинство мирян сходятся во мнении, что Совет Поселенцев должен продолжить управление Кристариумом, в то время как представители будут заниматься разработкой законов и дипломатией. Неизвестно, как все обернется, никто не сможет заменить нашего прежнего правителя».

Поинтересовался герой у Лины, не наблюдали ли жители сего мира в последнее время какие-нибудь необычные явления. «Нет, не могу сказать», - покачала головой Лина. – «Странно, но несколько дней назад Рин задавала мне тот же вопрос. Она была чем-то встревожена, что показалось мне весьма неожиданным. Она наряду с молодежью Кристариума только что провели празднество. Оно оказалось столь популярным, что уже строятся планы о следующем празднестве – еще более масштабном, нежели первое. Занятая подготовкой празднества и восстановлением Опустошения, она казалось мне счастливой и полной жизни. Потому, увидев ее в такой тревоге, встревожилась и я. К тому же, она не сказала, что именно ее гнетет».

Воитель Света обещал, что непременно расспросит Рин при встрече о ее тревогах – возможно, девушка поделится с ним тем, что у нее на душе.

По прибытии в Кристариум герой навестил Кабинет Любопытства, где приветствовали его Бек Лугг и Морен, поведали, что пишут книгу о событиях, начавшихся Потоком и завершившихся возвращением ночи. Для этого собирают они свидетельства мирян, но самыми ценными окажутся – конечно же – истории Воителя Света. «А я добавлю в книгу главу о природе души», - молвила Бек Лугг, - «ибо этот вопрос – ключевой в понимании большей части твоих начинаний. В процессе создания вместилища духа я обрела откровения касательно перемещения за пределы разлома. Знание, которое позволит мне задокументировать твои деяния!» Воодушевленные своим начинаниям, двое покинули зал, ибо ожидали их прибывшие из Эулмора документы.

Герой же пообщался с Эйрвелом, Арвелом и Рики-Тио; троица взахлеб рассказывала о том, что один из городских стражей согласился обучить их сражаться, а в Кабинет они явились, чтобы спросить у Морена совет – каким боевым искусствам следует отдать предпочтение. Воитель Света дал ребятишкам совет, и те, поблагодарив его, весело умчались прочь.

Означилась в Кабинете Любопытства и фея – Фео Ул. Подтвердив, что мир находится на грани гибели, фея заявила, что судьба ее народа неразрывно связана с судьбой планеты. Но смертные навряд ли смирятся с подобным, продолжат свою борьбу...

Наконец, в чертог ступили Рин и Лина. Последняя сообщила герою, что отомкнула для него врата Хрустальной Башни, после чего удалилась. «Я – Оракул Света, но я никогда не говорила с Хиделин», - призналась девушка, когда осталась с Воителем Света наедине. – «Ни разу не слышала Ее зов. Но в душе моей всегда было это чувство – связь с чем-то невероятным. Но в последние дни эта связь... поколебалась. Как будто это невероятное отдаляется, затем приближается, затем снова отдаляется... А затем однажды ночью я проснулась от чувства, что связь эта окончательно пресеклась. Я подошла к открытому окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха... и – моему ужасу – я увидела, что небо горит. Как во время звездопада... А затем я моргнула, и все вернулось на круги своя. На следующий день никто и слова не сказал. Никто не видел того, что видела я. Все оставалось совершенно обыденным. Я гадала, не было ли то видение осколком моего частично позабытого сна...»

Воитель Света поведал Рин о Последних Днях, начавшихся в его родном мире, и заключила девушка: «Стало быть, это не было плодом моего воображения. То, что видели мы в Амауроте, вершится снова... Поверить не могу... Здесь, в Первом все хорошо. Поэтому не тревожься за нас, продолжай свою борьбу. Мы научились выживать, и, если свершатся здесь Последние Дни, мы не сдадимся без боя. Мы продержимся до тех пор, пока не изыщешь ты способ спасти все наши миры. Мы едины в своем устремлении под пламенеющим небом».

Рин обещала обсудить с Линой, как могут они подготовиться к наступлению Последних Дней; Воитель Света же поспешил в Хрустальную Башню, остановился в пустующем чертоге, вспоминая о том, как прежде находились здесь его верные сподвижники, и вместе искали они способ спасти сей мир, отвратить угрозу со стороны аскиан.

Приблизился герой к консоли управления, созданной древними аллаганами. Вместилище духа Г’рахи выступило активатором ее, и заявил Воитель Света: он хотел бы отыскать сущность, именуемую «Элидибусом». Система начала поиски оной... и вскоре объявила о том, что помянутая эссенция пребывает в подземном аккумуляторе энергии.

На глазах героя в чертоге возникла призрачная фигура аскианина, облаченного в ризу, лицо которого скрывала алая маска. «Мой дом... Мои друзья... Всего лишь в грезах...» - прошелестел отголосок сущности, рекомой Элидибусом, воззрился на героя: «Ты... Почему ты пробудил меня?.. Я больше ни чувствую ни внешние миры, ни лорда Зодиарк. Объясни, что произошло».

Воитель Света ввел тень Элидибуса в курс последних событий, и заключил аскианин: «Стало быть, он пал, и души моих сородичей вернулись в планету... Ужас, который мы столь отчаянно пытались предотвратить, явлен вновь. Отныне бремя сие лежит на ваших плечах. Но... если все это содеял Фанданиэль, я, Элидибус, должен исполнить свой долг. Твое деяние вернуло мне несколько воспоминаний о Конвокации, и я поделюсь с тобой своим знанием. С чего же начать... Твое понимание причин, повлекших за собой Последние Дни, сродни нашему. Распад изначально начался там, где эфирные потоки были наиболее слабы. Да... этот вывод был сделан им – Фанданиэлем. Не им нынешним, а тем, которого знал я в далеком прошлом... Пролив свет на это явление, он посвятил себя разработке мер по противодействию ему. Если бы не его знания о небесных потоках, он никогда бы связал одно с другим – и не сумел бы отсрочить Последние Дни до нынешней эпохи. И хоть сохранил он свою благородную душу... его последнее воплощение было совсем иным, и поглощен он был самобичеванием и ненавистью».

Поинтересовался герой, что такое «Элпис». «Да, это название мне знакомо», - прошелестел Элидибус. – «Но это название не цветка, но места. Это испытательный полигон, на котором определялось, какие из наших творений могут быть явлены миру. Многие мои сородичи работали там. И прежде, чем присоединиться к Конвокации, возглавлял их Фанданиэль. Он... был Гермесом... И это все, что мне известно. Кристаллы мало что знают о жизнях Четырнадцати прежде, чем примкнули те к Конвокации. От Элписа же не осталось даже руин...»

Неожиданно тень Элидибуса вздрогнула, схватилась за голову. «Погоди...» - произнесла она. – «Я видел тебя там. В Элписе. Нет... не видел... но видел. Видел. Оставшийся след невозможного... И истина... полнящая сердце мое...» Элидибус замолчал, пытаясь отыскать смысл в воспоминаниях, с ним остающихся. «Мои воспоминания остаются затуманены», - признался он. – «Однако... они явили мне одну из вероятностей развития событий. Ты должен отправиться в Элпис – в ту эпоху, когда Гермес возглавлял этот комплекс».

Воитель Света опешил: неужто возможно подобное?! «Заглянув в воспоминания Экзарха, я не только овладел магией призыва, но осознал, как управлять системами этой башни», - вымолвил Элидибус. – «Поглотив мою эссенцию, она теперь обладает огромной энергией. И, полагаю, я сумею переместить тебя в прошлое. В нужное место и в необходимый момент времени. Учитывая то, что переместиться тебе придется на эоны, портал не будет слишком устойчивым. Твое воплощение будет еще более зыбким, чем те Воители Света, которых я призвал. Скорее всего никто не сможет тебя ни увидеть, ни услышать. Но даже если сумеешь ты общаться с иными, существенно повлиять на ход событий ты не сможешь. Ибо реальность, которую ты стремишься спасти, - реальность, в которую ты должен вернуться, - существует как результат Последних Дней. Ты не сможешь изменить прошлое, чтобы избежать трагедий настоящего. Не сможешь избавить мир от скорби и страданий, которым суждено свершиться. Готов ли ты вверить жизнь свою врагу и пуститься в подобное странствие?»

Герой уверенно кивнул, и изрек Элидибус: «Я отправлю тебя в реку времени. Пусть станет это последним моим деянием. Ты должен ввести определенные команды в консоль, ибо я это сделать боле не могу. Сперва ты должен изменить конфигурацию систем башни, дабы эфир ее можно было бы почерпнуть для сотворения магического ритуала.

Катализатором для оного стала сущность Элидибуса, и жертва сия помогла аскианину сотворить в Окуляре Хрустальной Башни портал, проследовал через который Воитель Света.

Обнаружил он себя в далеком прошлом, в исследовательском комплексе. Мимо проходили гигантские фигуры древних, облаченных в ризы, лица которых были забраны масками; призрачное воплощение героя не замечали они. Судя по разговорам их, название комплекса сего было «Пропильен».

Вскоре в комплекс прибыли двое индивидов, показавшихся герою чем-то знакомыми. Проводник потребовал, чтобы она они сняли маски – согласно установленным правилам; те подчинились, и были допущены во внутренние помещения. Проходя мимо призрачного Воителя Света, один из индивидов опустился на колени, протянул: «Здесь странное истончение эфира, и цвет его души такой же, как у Азема!»

Двое пристально разглядывали героя, пытаясь понять, что он собой представляет. Воитель Света попытался заговорить с ними, но безуспешно. И тогда древние наполнили призрачную манифестацию эфиром, и герой с изумлением осознал, что обрел плоть в сей далекой, позабытой эпохе!..

Древние с интересом созерцали представителя расы, им неведомой. Сочли необходимым представиться: Хитлодеус, глава Архитектурного Бюро, и Эмет-Селк, принадлежащий к Конвокации Четырнадцати. Герой назвал свое имя в ответ, и поинтересовался Хитлодеус: кто он, их новый знакомый, и как оказался здесь?.. Воитель Света замешкался с ответом, не зная, как поведать древним историю своего чудесного появления здесь, и Хитлодеус задал иной вопрос: «Что привело тебя сюда?»

«Я ищу Гермеса», - признался искатель приключений, и Хитлодеус утвердительно кивнул: «Как и мы. Возможно, Азем тоже хотел прийти, но вместе этого прислал своего фамильяра... Мы хотим поговорить с Гермесом, надзирающим за сим комплексом, но также собираемся осмотреться здесь, дабы лучше понять, чем именно занимается он. Точнее, это задача Эмет-Селка, я здесь в роли его проводника».

Хитлодеус предложил герою сопровождать их, на что тот с готовностью согласился. Эмет-Селк, однако, был настроен скептически. «Ты хочешь взять с нами это существо, о котором мы ничего не знаем?» - не скрывая раздражения, обратился он к сородичу. «Если ты питаешь какие-то подозрения, лучше держать его рядом», - отозвался Хитлодеус, после чего распахнул тяжелые двери, явив взорам спутников благодатную равнину и острова, парящие в небесах, испещренные изысканными постройками и причудливой растительностью. «Добро пожаловать на испытательный полигон творения, Элпис!» - возвестил он.

Воитель Света с восхищением озирался по сторонам: столь прекрасен этот мир, Эфирис, еще не познавший раскол!.. По пути Хитлодеус рассказывал герою о природе магии творения, суть которой заключалась в придании формы эфиру, что приводило к манифестации как предметов, как и живых созданий. Но прежде, чем воплощать в жизнь свои идеи, древние обязаны были получить на то дозволение Архитектурного Бюро. Как следствие, живые создания и определенные магические конструкты направлялись сюда, в Элпис, для последующего наблюдения за ними и изучения.

В одеждах своих герой весьма выделялся среди древних, носивших – все, как один, - неприметные серые ризы. На глазах пораженного воителя света Хитлодеус сотворил заклятие, обратив в ризу двух огромных бабочек, порхавших над лугом. Герой облачился в ризу, и впоследствии – следуя доброму совету Хитлодеуса – отвечая на вопросы любопытствующих древних, назывался фамильяром Азема.

Хитлодеус, Эмет-Селк и Воитель Света направлялись к сердцу Элписа, Анагнорисису – области, являющей собой центр наблюдения за комплексом. Наверняка кто-то из находящихся там сотрудников сможет указать им, где находится Гермес.

Сотрудники центра наблюдения предположили, что Гермес может находиться у источников, наблюдая за водными созданиями. «Хитлодеус, в отличие от меня ты знаком с Гермесом», - обратился к сородичу Эмет-Селк. – «Неужто ты не можешь отыскать его по эфиру?» «Мы с Эмет-Селком способны определять цвет душ», - разъяснил Хитлодеус озадачившемуся подобным вопросом герою. – «Мы зрим эфир издалека, осознаем его принадлежность. С легкостью могу определить местонахождение Гермеса, но таким образом мы потеряем возможность осмотреться здесь. Мы же хотим увидеть своими глазами то, что происходит в Элписе, и узнать о деятельности того, кто управляет сим комплексом».

Трое разделились, продолжив поиски Гермеса. Воителю Света посчастливилось обнаружить означенного индивида первым – тот действительно находился у прудов, а сопровождала его девушка, принадлежавшая к расе, герою неведомой. Являла она собою причудливое единение начал смертной и птицы, обладала как длинным пернатым хвостом, так и небольшими крыльями, отходящими от висков.

«Ты тоже другой!» - восхитилась девушка, лишь заметив героя. – «Ты и я. Друзья. Я хочу быть...» Она замолчала, сосредоточилась, и обратилась к Воителю Света посредством мыслеречи: «Не тревожься – я не причиню тебе вреда. Я лишь хочу услышать твои слова, разделить твои чувства и узнать твои помыслы. Можем мы стать друзьями?»

Разинув рот от изумления, искатель приключений продолжал взирать на причудливое создание, когда приблизились к ним Эмет-Селк и Хитлодеус. Хитлодеус представил Гермесу Эмет-Селка. Девушка продолжала внимательно изучать героя, почитая того за диковинку, и Гермес назвал ее имя: «Метейон. Что означает – ‘падающая звезда’».

«Ее эфир очень тонок», - отметил Хитлодеус, взирая на девушку. – «Такое чувство, что она может развоплотиться в любой момент... К тому же, я не помню, чтобы ты запрашивал дозволение на сотворение ее в Бюро. Я бы запомнил подобную идею». «Да, не запрашивал», - не стал отпираться Гермес. – «Посчитал, что еще слишком рано. Она – мой личный проект, и все еще проходит изначальные испытания. Но будь уверен, я непременно навещу тебя, дабы соблюсти все формальности». «Хорошо», - улыбнулся Хитлодеус. – «Я признателен тебе за то, что развиваешь ты концепции, относящиеся к летающим жизнеформам».

С видимым нетерпением Эмет-Селк заявил: им с Гермесом следует переговорить, и незамедлительно. Гермес обещал, что они побеседуют сразу же, как только он вернет в жилища водных созданий, за которыми в настоящее время наблюдает – амбистом.

Внезапно он замер, пересчитал амбистом, резвящихся в пруду, выдохнул: «Одной не хватает». Хитлодеус указал на дерево неподалеку, заявив, что исходит от него такой же эфир, как и от иных амбистом. «Они что, по деревьям лазать умеют?» - недоверчиво поинтересовался Эмет-Селк. – «С помощью своих малюсеньких лапок?» «Идея состояла в том, чтобы научить водных созданий летать», - просветил его Гермес, - «с тех самых пор, как Слова Митрона создали летающую рыбу... Амбистомы тоже умеют подниматься в воздух, хоть и ненадолго, и да, они вполне способны забраться на дерево. А вот способны ли слезть...»

С этими словами Гермес со всех ног припустил к дереву, чтобы спасти незадачливое создание. Герой бросился на помощь Гермесу, в то время как Хитлодеус и Эмет-Селк остались близ пруда, дабы присмотреть за амбистомами.

После того, как все создания были в безопасности, Гермес пригласил гостей проследовать в здание, где смогут они спокойно переговорить. Поджав губы, Эмет-Селк велел герою обождать снаружи, ибо обсуждаться будут вопросы, слышать о которых ему непозволительно. «Я тоже хочу обсудить с Гермесом важные темы!» - возмутился Воитель Света, но Эмет-Селк пренебрежительно отмахнулся: «Наговоритесь вволю после того, как мы решим свои вопросы».

«Я не возражаю против его присутствия», - заявил Гермес. – «Полагаю, ему можно доверять. В противном случае Метейон не привязалась бы к нему с первого взгляда». Эмет-Селк не скрывал недовольства, но возражать не стал.

Гермес и его гости расположились за столом, и Эмет-Селк перешел непосредственно к делу, обратился к Гермесу: «Фанданиэль принял решение оставить Конвокацию и назвал тебя своим предпочитаемым преемником. Учитывая твои знания и труды, Конвокация рассматривает его рекомендацию. И, поскольку я не был знаком с тобой лично, мне было поручено беспристрастно оценить, подходишь ли ты на эту роль».

Гермес молчал, осмысливая прозвучавшее, а Эмет-Селк продолжал: «Я понимаю, что вы с Фанданиэлем близки. Ведь он, в конце концов, прежде был главным смотрителем Элписа. Я не удивился бы, узнав, что тебе уже известно о том, что он собирается оставить нынешнюю позицию». «Известно...» - подтвердил Гермес. – «Он говорил, что, исполнив свое назначение, желает передать факел мне». «Факел, который тебе не очень-то хочется принять», - заключил Эмет-Селк, видя, сколь мрачен его собеседник. – «Неужто мысль о служении в Конвокации столь претит тебе?» «Нет, не в этом дело...» - покачал головой Гермес. – «Для скромного исследователя, которым я являюсь... это поистине великая честь. Нет, меня иное тревожит – я пытаюсь принять сам факт ухода Фанданиэля. Разве не означает это, что собирается он вернуться в планету?» «По его собственной воле, да», - подтвердил Эмет-Селк. – «Как сделали многие до него».

«Вернуться в планету?» - пролепетала пораженная Метейон. – «Значит... умереть?» «Нечасто слышишь подобное слово...» - произнес в ответ Хитлодеус. – «Так говорите вы здесь, в Элписе?.. Смертные – это жизнь Эфириса. Каждый из нас – капля крови, текущая в жилах этого мира и питающая его. Когда приближается конец нашего смертного существования, наш долг – сделать мир лучшим местом, дабы все, живущие в нем, в будущем знали счастье. Посему мы посвятили себя познанию магии творения. И обратили это некогда непроходимое дикоземье в прекрасный рай, который зрите вы ныне. Вернуться в планету – привилегия для нас, тех, кто так любил и лелеял ее. Выбор, коий делают те, кто посвятил жизнь свою служению нашему миру. И когда они отправляются в сие странствие, это прекрасно. Всегда».

«Четырнадцать – не исключение», - добавил Эмет-Селк, обращаясь к Гермесу. – «Нет чести высшей, чем исполнить подобный образом свой долг. Наше положение становится нашими жизнями, и оставить его – значит вернуться в планету. Так полагает большинство из нас. Но, возможно, ты полагаешь, что деяния Фанданиэля не требуют его возвращения. Его достижения известны тебе так же хорошо, как и любому другому. Он создал великое множество восхитительных концептов. И, применяя опыт, который обрел здесь, в Элписе, он сотворил много новых созданий».

«Да знаю я...» - устало произнес Гермес. – «Но не могу понять, почему столь великая и мудрая личность, которая способна свершить еще столько добра, готова все прекратить...» Слова его встревожили впечатлительную Метейон, и Гермес просил героя вывести девушку наружу, дабы смогла она взять себя в руки и успокоиться.

«Гермес печален», - вздохнула Метейон, когда наряду с Воителем Света покинула здание. – «Когда думает о смерти. Когда печальные иные, печальна и я. Такой он меня создал... А почему ты здесь? Хочешь узнать об Элписе и Гермесе? Я могу обо всем поведать тебе!»

Метейон с удовольствием провела героя по садам Элписа, познакомила с одним из смотрителей комплекса, Мемноном. «Как ты знаешь, долг смертных – сделать планету лучшим местом», - рассказывал Воителю Света Мемнон. – «Исполняя сей долг, мы применяем магию творения, чтобы порождать новую жизнь. Однако мы не можем просто взять и выпустить наши творения в мир, ибо это породит хаос. Нет, все творения должны проходить испытания, чтобы определить их возможность дальнейшего существования. Испытания проходят здесь, в Элписе. Каждый кандидат подвергается скрупулезному исследованию, в ходе которого мы изучаем его свойства, предполагаем, в какой среде он способен обитать, и определяем, какой эффект на окружение и иных созданий он может произвести. Если будет решено, что послужит он на благо нашей планеты, ему будет дозволено занять свое место в мире. Вы двое тоже были созданы с этой целью, посему следуйте воле своих хозяев».

Метейон предложила герою разыскать в садах какое-нибудь творение, не находящееся под постоянным присмотром. Таковой стала причудливая птица, восседающая на камне. Девушка призналась, что ее способность – чтение мыслей. Сосредоточившись, она попыталась коснуться разума неподвижной птицы, но ничего не почувствовала.

Обернулась она к герою, и вновь услышал тот голос ее в своем разуме. «Я способна считывать эмоции, меня окружающие, и в ответ проецировать эмоции собственные», - вещала Метейон. – «На самом деле я не говорю с тобой в твоем разуме. Ты превращаешь мои эмоции в слова и намерения – процесс, совершаемый бессознательно разумными жизнеформами. Эта способность ключевая для моей миссии, ибо позволяет общаться с разумными созданиями, даже если те владеют неведомыми мне языками, или же невербальными формами общения. Как следствие, я несколько косноязычна... Но все равно Гермес велит мне разговаривать как можно больше, ибо у каждого могут найтись мысли и чувства, которые они желали бы сокрыть. Меня почему-то тянет к тебе, это сложно объяснить. Ты разделяешь с нами определенные черты, и мышление твое сложно. Комплексно. Оно затягивает меня, и я хочу узнать больше. Уважая твою личность, я воздержусь от использования своих способностей при общении с тобой. Но я хочу, чтобы ты знал: я хочу быть твоим другом».

Метейон провела Воителя Света в одно из строений, представила древней по имени Эуанте, просила ее создать яблоко в сиропе, дабы угостить им своего нового друга. Тот в ответ рассказал Метейон о том, что нравится ему; девушка с восхищением впитывала каждое слово, ощущая радость и счастье, исходящее от героя.

К тому времени, как двое вернулись к покоям Гермеса, тот завершил разговор свой с Эмет-Селком и Хитлодеусом. Гермес просил дать ему немного времени, дабы обдумать предложение о вступлении в Конвокацию, предлагал гостям остаться рядом, дабы иметь возможность наблюдать за его работой здесь, в Элписе.

Гермес предложил спутникам прогуляться по садам и взглянуть на нескольких созданий, недавно сотворенных. «Скажи, ты осознаешь различие между живыми созданиями и магически сотворенными?» - спрашивал он у героя по пути. – «Это наличие души. Однако душа – не то, что ты можешь обрести по воле своей. Нет, она проявляется лишь у тех созданий, чей облик соответствует законам творения. Которые могут существовать в природе самостоятельно. Создания же, которые не соответствуют этому требованию – спонтанно сотворенные магией или же природными явлениями – душой не обладают. Неважно, сколь сильно походят они на существующие образцы флоры или фауны, они именуются ‘магическими созданиями’. Посему не смертные решают, что является истинно живым. Это за пределами наших возможностей, и кощунственно утверждать иное».

Гермес сопроводил спутников к одному из маяков, где собрались магические создания – пневмы молний. «Мы называем эту структуру ‘маяком’, но на самом деле это магическое устройство», - говорил он. – «Управляя равновесием стихий, она поддерживает остров в воздухе, ровно как и обеспечивает определенный климат на нем. В процессе случается, что баланс смещается в сторону какой-то из стихий. В настоящее время это молния, и факт этот притягивает сюда пневм, желающий восполнить свой эфир».

С помощью устройство, способного накапливать в себе молнию, Воитель Света «накормил» оной пневм. Гермес поблагодарил его за помощь в сем благом начинании, и, указав на пневм молний, вымолвил: «Так они питаются. И действиями своими проявляют эмоции, ведь говорить они не могут. Речь – не единственная определяющая характеристика думающего создания. Ровно как и молчание – не свидетельство того, что у сущности отсутствуют мышление и чувство. Будь то бездушная сущность, как то пневма, или же эфемерная жизнеформа, подобная лепесткоуде, все они пытаются каким-то образом обозначить свое существование. Выжить!»

«А Метейон – живое создание?» - полюбопытствовал Воитель Света. «Хороший вопрос», - улыбнулся Гермес. – «Я могу ответить на него с теоретической точки зрение, но окончательное суждение должно вынести Архитектурное Бюро. Обладающие огромной проницательностью – такие, как Хитлодеус, - способны определить ее истинную природу, но для меня это неважно. Она – это она, и это все, что мне нужно знать».

Следующим Гермес показал спутникам гигантское создание – ампелоса. Воитель Света же заметил произрастающие неподалеку, на клумбе знакомые цветы, ослепительно сияющие. «Это место Элпис!» - воскликнула Метейон. – «Эти цветы – Элпис!» «Эти цветы созданы в Элписе, и названы в честь этого места», - пояснил обескураженному герою Гермес. – «Сотворил их прежний исследователь, любивший красивые цветы. Они уникальны тем, что способны менять свой цвет в зависимости от эмоционального состояния окружающих. И здесь, и в иных местах цветы эти практически всегда ослепительно белые...»

«Цветы отражают эмоциональное состояние?» - заинтересовался Хитлодеус. – «Как же удалось осуществить подобное?» «В творении существует энергия, отличная от эфира», - пояснил Гермес. – «В основе ее – эмоции. Так же, как мы осуществляем манипуляции эфиром, эти цветы подвержены воздействию помянутой энергии. У них нет собственной воли, но они чувствительны к превалирующим эмоциям в непосредственной близости, и реагируют на них, изменяя свои цвет и яркость».

Утверждение Гермеса всецело совпадала с рассказом Ниданы об акасе, и герой не преминул озвучить сей термин, который оказался древнему незнаком. «Но, судя по описанию, речь идет об одной и той же энергии», - произнес он. – «Мы называем ее ‘динамис’. И сущности, подобные цветку Элпис, способные взаимодействовать с этой энергией, обращая эмоции в зримое явление, - энтелехии». «Это я, это я!» - воскликнула Метейон. – «Я – энтелехия!» «Это так, дорогая», - подтвердил Гермес. – «Первая из них, обладающая свободой воли».

«Погоди», - нахмурился Эмет-Селк, прежде сей теории не слышавший, обратился к Гермесу: «Энергия, отличная от эфира? Динамис? Я никогда о таком не слышал». «Неудивительно», - отозвался Гермес. – «Динамис нельзя ни узреть, ни ощутить. И, хоть и о существовании его давно строили теории, у нас не было доказательств их до созданий сего чудесного цветка. К тому же, динамис куда слабее эфира. При обычных обстоятельствах эффекты эфира делают воздействие динамиса практически незаметным. Другими словами, создания, состоящие из эфира и использующие его, - как мы с тобой – не могут практически применять энергии динамиса. Динамис – поистине таинственная эссенция, известно о которой лишь немногочисленным ученым».

«Интересно», - протянул Эмет-Селк. – «Но, учитывая озвученные тобой ограничения, - зачем создавать Метейон?» «Наша планета, Эфирис, богата эфиром», - отвечал Гермес. – «Даже название его имеет непосредственное отношение к сей энергии. Однако, если брать в расчет всю энергию в сущем, во вселенной динамис может составлять 68.3%. Это самый распространенный вид энергии в космосе. Если бы мы смогли контролировать ее, мы бы открыли дверь к безграничным возможностям. Чем-то эта энергия похожа на тихий ручей, который не в силах пробить дамбу эфира, возведенную у него на пути. Но если мы обратим этот ручей в бурную реку...»

Он осекся, улыбнулся спутникам: «Конечно, у меня нет столь масштабных амбиций. Я лишь хотел создать создание, способное перемещаться через великую пустоту. Относительно небольшое количество эфира за пределами этой планеты могло стать проблемой, посему я обратился к иному источнику энергий». «Динамис», - понимающе кивнул Хитлодеус. – «Неудивительно, что ее эфир столь тонок». «Именно», - подтвердил Гермес.

Метейон обернулась к Воителю Света, произнесла: «Твой эфир тоже тонок. Как у энтелехии. Как у меня! Это означает... что мы одинаковы? Мы – энтелехии?» Герой озадачился, не ведая ответа, а Гермес отметил, обращаясь к нему: «Одно лишь небольшое количество эфира не делает создание энтелехией. Но таким образом тебе будет легче взаимодействовать с динамисом. Хоть количество сие и окажется ограниченным, в решающий момент оно может оказаться ключевым фактором между победой и поражением. Не стоит недооценивать эту энергию».

Справившись с изначальным раздражением от осознания того, что никто не счел его просветить о существовании динамиса, Эмет-Селк признал: знания Гермеса весьма впечатляют. Учитывая тот факт, что среди Четырнадцати никто боле не ведает о космосе, сей индивид окажется весьма полезен для Конвокации. Если, конечно, удастся в принципе убедить его присоединиться к оной.

Экскурсия по Элпису продолжалась. Завершив осмотр ампелоса, Гермес направился к следующим создания, чарибдисам, походящим на огромных крылатых змеев. Смотритель, наблюдающий за сими порождениями, сообщил своему набольшему о том, что с одним из чарибдисов наблюдается определенная проблема. «Как ты знаешь, чарибдисы основаны на морских созданиях», - говорил он Гермесу. – «Усилив их чувствительность к ветру, мы сумели дать им способность летать. Изначальные особи могли летать безо всяких проблем, но оные появились у потомства. Особь третьего поколения была рождена со смещением эфирного равновесия в сторону воды. Похоже, его изначальное морское происхождение стало доминировать... Как следствие, чувствительность к ветру уменьшилась, и летать сей чарибдис не способен. Боюсь, в изначальном концепте содержался изъян. С твоего позволения я обращусь в Бюро с рекомендацией о его пересмотре».

«...Если эфирное равновесие склоняется к воде, чарибдису действительно крайне непросто управляться с ветром», - согласился Гермес, внимательно разглядывая помянутое смотрителем создание. – «Но слишком рано делать вывод о том, что он не может взлететь. Возможно, изначально потерпев неудачу, он просто боится попробовать еще раз. Я преображусь и попробую пролететь вместе с ним, помогу взять под контроль ветер, пока он не сможет держаться в полете».

Герой рот разинул от изумления, и Эмет-Селк, наблюдавший за ним, изрек: «А ты не знал?.. Конечно же, нет... Преображение – искусство, при котором индивид с помощью большого количество эфира создает новое тело вокруг самого себя. На практике это позволяет ему принять любое обличье, и – таким образом – вырваться за пределы собственной плоти. Но, хоть это и удобно, преображение в присутствии других считается вульгарным – недостойным, как бегать голым. И что ты так делаешь?»

Последний вопрос был адресован Гермесу. «Вовсе нет», - отвечал тот. – «Но, преобразившись, я смогу управлять ветром и лететь. Да, может, это и чрезмерно, но что значит наше достоинство в сравнении с жизнями всех этих созданий? Они заслуживают шанс выжить, и мы должны сделать для этого все, что в наших силах!»

Поразмыслив, Хитлодеус признался, что, похоже, нашел решение возникшей проблемы, просил Эмет-Селка о помощи в изоляции проблемного чарибдиса от сородичей... Дождавшись, когда Эмет-Селк и создание скроются вдали, Хитлодеус изложил остальным суть своего плана: «Эмет-Селк и обучит этого чарибдиса! Помимо того, что он способен летать, не прибегая к преображению, он зрит эфирные потоки. А магия позволит ему создать ветер, чтобы создание держалось в воздухе».

Хитлодеус наказал Воителю Света отправляться за Эмет-Селком и просить его об услуге; конечно, сперва тот начнет артачиться, но надлежит продолжать настаивать, и рано или поздно он сдастся.

...Выслушав просьбу героя, Эмет-Селк был донельзя возмущен, наотрез отказался возиться с созданием. Долго упрашивать его Воитель Света, но древний был неумолим.

К ним приблизились Метейон и Гермес, и обратился последний к Эмет-Селку: «Как я понял, в твоих силах помочь чарибдису – и ты не против это сделать. И я взываю к твоим лучшим качествам, благородный Эмет-Селк. Пожалуйста, научи его летать!» «Или Гермес преобразится!» - добавила Метейон.

На лице Эмет-Селка отразилось изумление, и осознал он, что в это неудобное положение поместил его хитроумный Хитлодеус! Всплеснув руками, он согласился исполнить просьбу – но в первый и последний раз!

...Расположившись на траве, Воитель Света и Хитлодеус с интересом наблюдали, как Эмет-Селк, восседающий на спине призванного им летающего создания, походящего на огромного коня, парит в небесах... наряду с чарибдисом.

«...Ты спрашивал, почему Эмет-Селк присоединился к Конвокации», - обратился Хитлодеус к герою. – «Честно говоря, изначально на эту позицию рассматривался не он, а я – ибо моя способность зреть эфир была сильнее. Но я от предложения отказался. Ибо, несмотря на то что видение мое исключительно, во всех иных аспектах я середняк, если не сказать хуже. Мне очень тяжело дается управление эфиром, например. Не могу преобразить себя ни во что. Зачем способность зреть проблему, если ты не в силах решить ее?.. Эмет-Селк подобными недостатками не обладал. Он прекрасен и в видении эфира, и в управлении им – в последнем он поистине совершенен. Я не знаю мага более могущественного, чем он. Поэтому я порекомендовал его на эту позицию вместо себя. И не только я – многие высказались в его пользу, миряне из множества земель – те, кому он протянул руку помощи... О, он был удивлен. Утверждал, что ничего особенного не делал. Скромен до умопомрачения. Но на самом деле он полностью заслуживал то уважение, которое снискал. Вот только таланты его так и могли остаться не замеченными, если бы не наш общий друг. Он часто вмешивался в чужие дела, воодушевляя окружающих. Его поведение, правда, донельзя раздражало Эмет-Селка, но за ворчанием его, похоже, скрывается искренняя привязанность. Когда наш друг просит о помощи, он всегда отвечает на его зов. Посему Эмет-Селк и сам обрел признание и уважение со стороны окружающих. Оба – поистине исключительные личности, и я горд, что могу называть их друзьями. Помочь им претворить в жизнь свои грезы – это будет моим величайшим даром этому миру. И когда исполнят они свои начинания, завершу и я свое, и все вместе вернемся мы в планету».

Тем временем Эмет-Селк завершил свою задачу, обучив чарибдиса искусству полета, и Гермес поблагодарил его за это свершение. «Существу сперва потребовалось немного помощи, но затем оно более-менее научилось летать самостоятельно», - отвечал Эмет-Селк Гермесу. – «Не думаю, что тебе потребуется повторять урок». «Таким образом мы доказали, что существо даже со смещением эфирного равновесия способно летать», - заключил Гермес, обращаясь к восхищенному смотрителю. – «Несмотря на то, что этому чарибдису помогли мы, эти создания образуют стаи. В случае необходимости они могут помогать своим сородичам, обучая тех держаться в воздухе».

«Но не проще ли просто несколько изменить изначальный концепт?» - осведомился смотритель, с сомнением взирая на кружащего в воздухе чарибдиса. – «Таким образом мы смогли бы гарантировать, что аномалии, подобные этому образцу, не будут рождаться вовсе». «Эти создания уже здесь», - процедил Гермес. – «И мы приложим все усилия, чтобы дать им шанс на выживание». Смотритель кивнул, принимая решение своего набольшего.

Гермес предложил спутникам вернуться в Анагнорисис, благо все текущие задачи его были завершены. У здания дожидался главу Элписа один из смотрителей, встревоженно сообщивший о том, что ликаон напал на окьюпетесов, перебив их. «Он был голоден?» - осведомился Гермес. – «Или как-то спровоцирован?» «Я лишь недавно покормил его, да и окьюпетесы держались подальше», - сокрушался смотритель. – «Нет, дело в самой природе ликаона. В его внутренней злобе. Если не брать в расчет этот факт, он - потрясающее создание, совершенное в обличье своем и назначении. Возможно, высвобождения его в мир и не случится, Бюро - вне всякого сомнения - сохранит его концепт. Я не вижу смысла оттягивать неизбежное. Когда закончим с документами, Дорос избавится от всего этого вида».

Узнав у смотрителя, где именно произошел инцидент, Гермес бегом бросился в означенном направлении; остальные поспешили следом. Они разыскали Дороса – исследователя, ответственного за ликаонов. Отвечая на прямой вопрос Гермеса, тот подтвердил: немыслимая агрессия и невероятная сила ликаонов делает их чрезвычайно опасными созданиями, которых ни в коем случае нельзя выпускать в мир, ведь они поставят под угрозу выживание иных видов и нарушат природное равновесие.

«Возможно ли, что поведение особей, за которыми велось наблюдение, - исключение?» - осведомился Гермес, и отвечал Дорос: «Крайне маловероятно. Мы создали множество особей, и все они проявили одни и те же поведенческие тенденции. Даже когда мы применили Кайрос, чтобы начать все с чистого листа, поведение их не изменилось?» «Кайрос?» - уточнил Эмет-Селк. «Систему изменения памяти», - пояснил Дорос, указал на Гермеса: «Глава лично создал ее. Она позволяет нам стирать или изменять воспоминания, дабы мы смогли наблюдать за созданиями в различных окружениях, и у нас нет необходимости воссоздавать их с нуля».

«Впечатляет...» - обернулся Эмет-Селк к Гермесу, - «но потенциально опасно. В зависимости от интенсивности эфирных эмиссий Паштарот может пожелать переговорить с тобой». «Будь уверен, все параметры системы находятся в допустимых пределах», - вымолвил Гермес. – «К тому же, пользователями системы могут выступать лишь те, кто получает дозволение от главного смотрителя. Не пойми меня неправильно: искажать воспоминания живого создания недостойно, но все же предпочтительнее уничтожения его».

«Да ладно, не стоит так переживать», - попытался утешить расстроенного Гермеса Дорос. – «То, что было рождено из эфира, просто возвращается в свое изначальное состояние. Знаю, подобные события тебе не по нраву, но мы не должны терять видение картины целиком, и обязаны делать правильный выбор ради блага нашей процветающей планеты. Если создание не может быть досконально изучено даже с помощью Кайрос, мы преображаем его. Если создание признано ненужной сущностью, мы развоплощаем его. Это все ради высшего блага, и никто не ставит под сомнение необходимость столь рутинного процесса». «Да, я понимаю все это», - вздохнул Гермес. – «Я никогда бы не позволил выпустить угрозу в мир. Но, хоть жизни их и несущественны в сравнении со всем тварным, это все, что есть у ликаонов. Посему мы должны быть уверены в том, что иных вариантов у нас больше нет».

Дорос пригласил Гермеса и спутников его проследовать в здание, дабы представить главному смотрителю исчерпывающий доклад о поведении ликаонов. Метейон присутствовать при обсуждении сем отказалась, и герой принял решение остаться с ней. Когда четверо древних скрылись за дверьми, девушка предложила Воителю Света подарить Гермесу цветы, которые он просто обожает – ведь наверняка по завершении встречи главный смотритель будет печален, а дар хоть немного его ободрит.

Долго искали герой и Метейон цветы по всему саду, и в итоге, заметив цветы Элпис, остановились, созерцая клумбу. «Гермес любит и не любит их в то же время», - просветила Метейон спутника. – «Как и я, они – энтелехии. Как и я, они ощущают боль и темнеют. Но лишь для Гермеса. Для остальных они всегда белые и сияющие». Воитель Света признался девушке: в его доме цветы сии потемнели. «Значит, у тебя тоже есть темные эмоции?» - участливо вопросила Метейон, и подтвердил герой: «Признаюсь, что да». «Я хочу, чтобы в присутствии Гермеса ты сделал цветок темным», - заключила Метейон. – «Он побывал в темном месте. До того, как создал меня. Он должен знать, что не одинок. Иные тоже бывают печальны».

Герой обещал, что непременно исполнить просьбу Метейон, и вернулись они к зданию, где древние продолжали обсуждать судьбу ликаонов. И когда появился Гермес, устало признавшись в том, что решение принято, Метейон и Воитель Света сопроводили главного смотрителя к лужайке, произрастали на которой цветы Элпис.

Герой присел подле цветов, сосредоточился, воскрешая в разуме все тревоги свои и горести... и растения потемнели! На лице Гермеса отразилось потрясение, и Метейон молвила: «Видишь, иные тоже могут испытывать печаль, Гермес».

«Вижу, Метейон о многом тебе рассказала», - вздохнул Гермес, обращаясь к Воителю Света, и, сняв маску, продолжил: «Я не думаю, что жить ради планеты и стремиться сделать ее лучше – неправильно. И все же... исполняя свои обязанности здесь, я порой терзаюсь сомнениями. Помнишь слова, произнесенные Хитлодеусом? ‘Вернуться в планету – привилегия для нас, тех, кто так любил и лелеял ее. Выбор, коий делают те, кто посвятил жизнь свою служению нашему миру. И когда они отправляются в сие странствие, это прекрасно’. Может, это и так... если речь идет о смертных. Создания, которых он сочтет ненужными, будут уничтожены без тени сомнений. Некоторые из них только-только появились в этом мире. Они успевают сделать лишь несколько вздохов, и жизнь их прерывается. Мы, конечно, пытаемся все сделать безболезненно, но они чувствуют, что их ожидает. Пребывают в гневе и страхе... и это вовсе не прекрасно. Но всем наплевать. Всем... Мы так сосредоточены на конечной цели, что даже не задаемся вопросами о средствах ее достижения. Боль и страдания... Смятение и отчаяние... Все это отражается в глазах сих бедных созданий... Но никто не видит этого. Мы остаемся слепы и пребываем в блаженном неведении. Ведь все прекрасно, и цветы Элпис продолжают ослепительно сиять... Противоречие столь очевидно, что мне хочется кричать. Как все вы можете принимать подобное... искажение? А затем я задаюсь иным вопросом... Быть может, искажен именно я, раз мыслю о подобном? И меня охватывает страх...»

Гермес перевел задумчивый взгляд на потемневшие цветы, проронил: «Но теперь я знаю, что не один. Не только по мне плачут эти цветы». И за сие подтверждение Гермес сердечно благодарил Воителя Света, ибо разделял тот с ним разумение боли и страданий.

«Знаешь ли ты, что являют собой звезды, мерцающие в небесах?» - неожиданно осведомился Гермес у героя, и, не дожидаясь ответа, молвил: «Они далеко, но каждый мерцающий огонек вполне может оказаться миром, подобным нашему. Миром, полным жизни. Так много миров, так жизни... Для нас может не быть более высокого назначения, кроме как жить ради нашей планеты, но что насчет иных живых существ? Что придает их жизням смысл?.. Дабы задать сей вопрос неведомым нам созданиям, я создал творения динамиса, дабы смогли они преодолеть межзвездное пространство. Метейон и ее сестры... Последние уже отправились в странствие – от планеты к планете, в поисках жизни. Конечно, подобное странствие сопряжено с огромными трудностями, и покамест нет у меня результатов сего начинания. Но, надеюсь, вскорости мы сделаем некое открытие. И когда это произойдет, я с радостью поделюсь оным с тобой – в благодарность за твою поддержку».

...На следующее утро Эмет-Селк, Хитлодеус и Воитель Света навестили Гермеса, и тот заявил, что окончательное решение о судьбе ликаонов принято. «Все семеро будут уничтожены», - с тяжелым сердцем объявил главный смотритель. – «Дорос в точности следовал предписаниям, и я подтверждаю его вердикт. Ликаоны действительно нарушат природный уклад, пожирая иных особей. Их нельзя выпускать в мир, ровно как невозможно оставить и в пределах Элписа. Я собираюсь просить Архитектурное Бюро сохранить концепт как хищной жизнеформы ограниченного назначения».

Гермес пригласил спутников проследовать на центральный остров Элписа, где состоится уничтожение ликаонов. Последние сумели вырваться из эфирных оков, коими связал их Дорос, атаковали своего смотрителя. Тот сумел покончить с четырьмя особями, оставшимся трем же удалось бежать, и ныне рыщут они по лугам Элписа.

Эмет-Селку удалось сразить двух ликаонов, устремившихся на парящие в небесах островки, Воитель Света же и Гермес одержали верх над последним из созданий. Наблюдая за умирающей особью, Гермес шептал мольбы о прощении. «Он не будет позабыт», - говорил главный смотритель. – «Его концепт сохранится, и однажды вновь обретет воплощение. И станет жить так, как посчитает нужным... Пусть будет исполнен ненависти... но не станет испытывать страдания». На глазах присутствующих тело ликаона обратилась в эфир...

«Присоединяйся к Конвокации, Гермес», - обратился к сородичу Эмет-Селк. – «Твое место не здесь». «Покинь его, чтобы заменить иного?» - с гневом и горечью отозвался Гермес. – «Это ничего не изменит! Скажи, ты действительно думаешь, что мы поступаем правильно, принося все эти жизни в жертву ради планеты? А когда она станет совершенна – что тогда? Если все удовлетворенные достигнутым решат умереть, означает ли это, что такую судьбу изберем все мы?» Эмет-Селк мочал, ожидая, когда Гермес выплеснет свою боль, а тот вздохнул, молвив: «Не знаю... Если я соглашусь занять место Фанданиэля, то таким образом одобрю смерть своего предшественника. Не знаю, правильно ли это. И, поскольку разрывают меня сомнения... не знаю, достоин ли я представлять своих сородичей в Конвокации».

Гермес просил дать ему немного времени, чтобы подумать, после чего наряду с Метейон устремился прочь. Эмет-Селк покачал головой: да, уход из жизни сородича печалит и его, но, похоже, Гермес испытывает настоящую душевную боль...

...Эмет-Селк выразил желание продолжить осмотр Элписа, переговорить с коллегами Гермеса. Хитлодеус и Воитель Света сопровождали представителя Конвокации, проследовали в северные пределы области, - Нотонеус. Там обнаружили они систему телепортирующих устройств, позволявших перемещаться между парящими в небесах островами Элписа.

Ступив в одно из устройств, трое переместились на западный остров обширного комплекса, Каллимелиос Зефирос, находилось на поверхности которого несколько испытательных полигонов, а также наблюдательный оплот – Пойетен Ойкос.

Лицезрели герой и спутники его причудливое создание, шагающее мимо них по тропе, походящее на сухопутную прямоходящую акулу. «Этот концепт мы утвердили лишь недавно», - просветил Хитлодеус удивленного Эмет-Селка. – «Это новый вид акул. Акулы – самые популярные из морских созданий, и чуть ли не каждый день нам представляют новые концепты их».

Заметив троицу, существо взревело, бросилось к ним, но повергла его женщина, и акула распласталась без сознания на земле. «Венат! Не ожидал встретить тебя здесь!» - поразился Хитлодеус.

Разинув рот, Воитель Света взирал на женщину, ибо облик ее был ему знаком. Именно она предстала ему некогда на следующем к Шарлаяну корабле, явившись воплощением Хиделин!..

«Как я говорил тебе прежде, большая часть членов Конвокации полагает, что оставляем мы свое служение тогда, когда возвращаемся в планету», - напомнил герою Эмет-Селк, кивнул в сторону Венат. – «А вот она к большинству не относится. Даже оставив служение, продолжает она свои труды. Ее имя – Венат, и она – предыдущая Азем».

Венат приветствовала Хитлодеуса и Эмет-Селка, а после приблизилась к герою, долго смотрела на него, поинтересовалось: «Ты, случайно, не из будущего явился?» Воитель Света, Хитлодеус и Эмет-Селк разинули рты от изумления, а Венат, помедлив, произнесла: «Не думаю, что мы встречались прежде, но я ощущаю на тебе воздействие своей магии. Если я действительно сотворила эти чары, значит, сделала это в грядущем». «А что за чары?» - заинтересовался Хитлодеус, и отвечала Венат: «Защита для странника. Оберегает эфир индивида от осквернения».

«Благословение Света...» - выдохнул герой, осознав, что на самом деле представляет собой Эхо. «Вижу, ты знаешь об этих чарах», - заключила Венат. – «Защитных заклинаний существует множество, но то, что наложено на тебя, вне всяких сомнений принадлежит мне».

Древние выжидательно воззрились на героя; тот молчал, опустив голову, вспоминая о словах, произнесенных тенью Элидибуса: «Реальность, в которую ты должен вернуться, - существует как результат Последних Дней. Ты не сможешь изменить прошлое, чтобы избежать трагедий настоящего».

Воитель Света подтвердил: да, он действительно прибыл из будущего, действия его ход истории не изменят... но могут повлиять на текущие события. «Восхитительно!» - воскликнула Венат, воодушевившись. – «Меня интересует все неведомое, а что может быть более непостижимым, если не будущее?.. Несмотря на прогнозы, мы не можем знать о том, что свершится в будущем... Но, раз ты переместился в прошлое, значит, лежит на тебе донельзя важная миссия. Откроешь ли ты ее нам? Возможно, мы сможем помочь твоему начинанию».

Герой ответить не успел, ибо обратился к нему Эмет-Селк; глаза его метали молнии. «Если это действительно так, ты хранишь донельзя важную тайну», - отчеканил он. – «Будучи представителем Конвокации, я хочу услышать все – о тебе и твоем назначении».

Венат предложила сородичам и Воителю Света проследовать в ее жилище, находящееся в Пойетен Ойкосе. «Я уверена, нам было суждено встретиться», - улыбнулась она герою, пребывающему в смятении мыслей и чувств. – «В противном случае я бы не отметила тебя столь явно и не отправила бы в прошлое. Это как раз в моем стиле».

Но прежде, чем выступить в означенном направлении, Венат просила героя помочь ей завершить текущую задачу – поиски кристалла, заключающего в себе концепт... стащил который шустрый орейас.

Кристалл Воитель Света отыскал довольно скоро – орейас выносил артефакт поблизости. Герой вернул его Венат; рассказывала та, что, будучи Азем, много времени проводила в странствиях и помощи мирянам. Просили те ее навестить и Элпис, дабы узнать мнение Венат о различных созданиях, здесь пребывающих.

Прибыв во временное обиталище Венат, четверо расположились за столом в одном из залов особняка, и Воитель Света без утайки поведал о трагедии, которая ожидает Эфирис в грядущем – Последних Днях... Эмет-Селк и Хитлодеус не могли поверить в услышанное – уж слишком фантастично звучала история...

«А ты что думаешь, Венат?» - обратился Хитлодеус к женщине, и молвила та: «Не зная об истинной природе Последних Дней, сложно сделать заключение о правдивости истории. Если предположить, что все, услышанное нами, действительно произошло, я должна понять, почему сделаю то, о чем поведал наш гость. Почему я приму решение противостоять Четырнадцати и сотворю эту Хиделин... Конечно, обстоятельства меняются, но наверняка это будет непростое решение. Нет, тому должна быть причина – достаточно веская, чтобы заставить меня прибегнуть к столь решительным мерам. А еще мои слова о том, что цветок Элпис станет проводником... Мне кажется, что присутствие нашего странника здесь, в этом месте, говорит о том, что именно оно чем-то очень важно, не только цветок как таковой... Но чем именно? И что именно мы должны содеять?..»

«Возможно ли, что все гораздо проще?» - предположил Хитлодеус. – «В том будущем, откуда он явился, предотвратить Последние Дни невозможно, и у смертных рас нет иного выбора, кроме как покинуть планету. Но теперь, когда мы предупреждены об этой вероятности, возможно, ты пожелаешь попытаться создать предпосылки для иных возможных грядущих». «Возможно, теоретически...» - согласилась Венат, пребывая в глубокой задумчивости. – «Но я все-таки не могу понять причины, по которой направила нашего друга именно сюда, в Элпис. Столица Амаурот или же даже мой дом кажутся мне куда более логичными вариантами».

«Согласен...» - протянул Хитлодеус. – «Также – как я заметил – Хиделин не сказала, в какой именно временную точку он должен вернуться. Возможно, наша нынешняя встреча не является таким уж ключевым событием, как может показаться». «С другой стороны, Она могла быть уверена в том, что пути наши пересекутся, хоть со стороны это могло выглядеть случайностью», - продолжала размышлять Венат. «Да, к сожалению, мы не обладаем всеми осколками этой головоломки...» - заключил Хитлодеус, и Венат согласилась с ним: «У нас их в принципе нет. Но есть один непреложный факт. Если Последние Дни действительно таковы, как мы услышали сейчас, они повлекут гибель всего, что мне дорого. И несмотря на долгие эоны, в течение которых смертным расам возможно было подготовиться к их наступлению, я сумела создать предпосылки лишь для... бегства? Нет, зная себя, первым делом я попыталась бы изыскать возможность предотвратить грядущую катастрофу».

«Учитывая то, что даже Четырнадцать не смогли осуществить сие, возможно, то посчитала это невозможным», - вымолвил Хитлодеус. «Нет ничего не возможного», - покачала головой Венат. – «Я всегда свято верила в это. И если Хиделин – это действительно я, она наверняка считала бы так же».

«Ты себя со стороны слышишь?» - обратился Эмет-Селк к Венат, и голос его дрожал от гнева. – «Ты действительно считаешь, что можешь оказаться некой божественной сущностью из сказки?.. Я отказываюсь принять идею того, что наш мир может быть уничтожен каким-то непредвиденным катаклизмом. И то, что в этой истории я изображен безумным маньяком, мне тоже не по нраву!.. Пожертвовать собой ради планеты благородно, и я бы искренне почитал тех, кто отдал свои жизни ради сотворения Зодиарка... Но странник утверждает, что я воссоздал Амаурот и заселил его фантомами нашего народа. Подобное немыслимо, ибо осквернит память о них!.. Что еще хуже – я фактически пригласил странника туда – тем самым своими же руками поспособствовал собственному поражению. С какой стати мне совершать нечто столь глупое и нелогичное?»

Какое-то время Эмет-Селк буравил Воителя Света задумчивым взором, после продолжил: «Я готов допустить, что задача по восстановлению нашего мира могла оказаться донельзя сложна. Мысль о том, что тысячи тысяч должны будут пожертвовать собою ради этого, ужасает меня. Но я никогда не отвернусь от своего долга! От своих сородичей! Ты меня не знаешь!..» Заявив, что нет у него времени слушать сказки, Эмет-Селк рывком поднялся из-за стола, устремился к выходу из особняка; Хитлодеус бросился за ним, надеясь успокоить пребывавшего в гневе и смятении товарища.

Оставшись наедине с Воителем Света, Венат обратилась к нему, поинтересовавшись, успел ли он уже сделать какие-то наблюдения. Отвечал герой: судя по всему, к катастрофе какое-то отношение имеет динамис, а также наверняка Гермес и Метейон окажутся ключевыми фигурами в сих страшных событиях, свершится которым лишь предстоит. Венат заверила героя, что поможет ему в поисках недостающих осколков головоломки, и непременно обретут они цельную картину событий, приведших к Последним Дням...

Венат предложила Воителю Света переговорить с местными обитателями Элписа, дабы побольше узнать о Гермесе и Метейон. Те описывали главного исследователя как спокойного, собранного индивида, весьма сведущего в вопросе разнообразия жизнеформ. Кроме того, Гермес был непревзойденным экспертом в области летающих созданий, и никто из иных исследователей не мог похвастаться разумением сути его творений, ровно как и столь же глубоким пониманием природы динамиса.

«Ключевое связующее звено с Последними Днями – могущество динамиса... и энтелехии, способные контролировать сии энергии», - заключила Венат. – «Мало кто из ученых ведает о сем, не говоря уже о глубоком разумении. За исключением Гермеса, судя по всему. Посему я предлагаю продолжить сбор сведений о нашем главном исследовании и его фамильяре. Что еще ты можешь мне сказать о Метейон? За исключением необычного способа коммуникации, которым она владеет?» «Она и ее сестры были созданы с целью межзвездного странствия и поиска разумной жизни», - отвечал Воитель Света, и Венат поблагодарила его за эту информацию – возможно, в будущем зацепка сия окажется ключевой.

Венат провела героя к башенному комплексу, где находился архив, содержащий в себе все без исключения записи, относящиеся к проводимым в Элписе наблюдениям и исследованиям.

Разыскав одного из архивариусов, поинтересовался Воитель Света, не содержатся ли в комплексе записи, относящиеся к Метейон?.. К сожалению, записей о том, когда именно фамильяр стала сопровождать Гермесе, в архивах не было, однако архивариус припомнил одну историю, рассказанную его коллегой, Галеной. «Однажды ночью она видела, как Гермес направлял в небеса сразу многих Метейон», - говорил архивариус. – «Несколько дней она только об этом и говорила, ибо зрелище это было самым прекрасным из виденных ею».

Воитель Света и Венат разыскали Галену на вершине одной из башен комплекса, где наблюдала та за морскими созданиями, резвящимися в морских водах далеко внизу. Ожидая, когда исследовательница закончит со своими задачами, и сможет присоединиться к ним, двое созерцали чарующую панораму Элписа – благодатного острова, парящего над облаками Эфириса.

«Скажи, в будущем мир столь же прекрасен?» - осведомилась Венат. «Отчасти», - отозвался герой, и уточнила Венат: «Темные, тайные места, где подстерегает опасность?.. Они тоже притягательны, хоть и по-иному». Венат просила спутника поведать ей о приключениях авантюриста – не тех судьбоносных деяний, которые вершил он, а о простых странствиях. Возможно, услышав о них, Венат сможет понять свои будущие замыслы.

Герой с превеликой радостью поведал Венат о тех временах, когда мир казался таким простым, а поиски приключений и странствия – единственным, к чему стремился он, не задумываясь о высоких материях. «Твой мир суров и опасен», - заключила Венат, когда закончил Воитель Света свой рассказ. – «Но, несмотря на это, миряне твоей эпохи привержены своим ценностям и добродетелям. И осознание того, что свет смертных рас продолжает сиять в далеком будущем... придает мне сил. Спасибо, что рассказал мне все эти истории. Каждое слово в них поистине бесценно... Знаешь, прежде я была исследовательницей, и хотела познать устои нашего мира. Что такое эфир? Как были образованы законы природы? Когда родились смертные расы?.. Огромное количество загадок и тайн. За много лет я сумела отыскать ответы лишь на малую часть вопросов... Но, чем больше я узнаю, тем больше поражаюсь сему миру и чудесам его. Если откровенны, то и мы является чудесами – каждый из нас. Порожденные теплым дыханием жизни, бытующем в небесах, вихрящемся в вечности. Когда я осознала невероятность нашего создания, ничего боле не казалось мне невозможным. Все, что только можно представить, возможно воплотить в жизнь. Во мне кипела страсть – стремление, развенчивающее прежние разумения о достижимом. А так же внешнее ощущение – возможно, присутствие судьбы, удерживающей нас в своих нежных объятиях. Ободряюще, но в то же время угрожающе. Я отчетливо осознала хрупкость тварного, созданного на чудесном стечении обстоятельств. Я ощутила огромнейшее желание познать сей мир. Услышать его голос, ощутить его дыхание... И в тот день, когда это произошло, она отправилась в странствие. Это было так давно! Освободившись от всяких предрассудков, я ныне видела мир глазами новорожденной. Все казалось мне таким свежим, таким прекрасным!.. Земли, простирающиеся до самого горизонта. Небеса, в которых возможно утонуть. Сердцебиение природы – тихое, но сильное. И среди всего этого – смертные. Светочи света и жизни. Смех, согревавший мое сердце как ничто иное. Они – мои средства и моя цель. Моя любовь. И до тех пор, пока они будут нуждаться в моей помощи, я не могу вернуться в планету. Возможно, моя будущая личина все еще ожидает этого. Когда она решит это сделать... она будет значить, что смертные расы отыщут свой собственный путь. Ты, кто олицетворяет наше будущее... ответь мне честно и откровенно. Твое странствие... оно того стоило?»

Ответить герой не успел, ибо подоспела к ним Галена, и поинтересовалась Венат: «Ты действительно наблюдала, как множество сестер Метейон отправились в полет?» «О, да!» - воскликнула Галена. – «Я возвращалась домой после ночных наблюдений и заметила свет, устремляющийся в небеса на юго-востоке. А затем он исчез, подобно падающей звезде – только поднимался он ввысь, а не устремлялся к земле. Последовал еще один сполох, и еще один. Заинтересовавшись, я осторожно устремилась в том направлении, заметила Гермеса и Метейон – точнее, множество Метей. Именно они и были теми звездами, которые я заметила!» На следующий день Галена попыталась говорить о сем с Гермесом, но тот отказался комментировать то, чему женщина стала свидетельницей, сославшись на необходимость проведения дополнительных испытаний. Галена знала, что Гермес часто возвращается на островок, откуда Метеи воспаряли ввысь – должно быть, продолжает свои эксперименты, приближаясь к завершению тех!»

Поблагодарив Галену за беседу, Воитель Света и Венат обсудили услышанное. «Либо кто-то воспользовался открытиями Гермеса... либо он сам приложил руку к Последним Дням», - заключила Венат. – «И последнее утверждение я предлагаю считать наиболее вероятной возможностью. Исходя из этого, мы должны понять, почему он может желать столь печальной судьбы для нашей планеты – если, конечно, это действительно так».

Венат предложила Воителю Света навестить островок, с которого Метеи отправлялись в космические дали; возможно, удастся им обнаружить новые зацепки, связанные с исследованиями Гермеса. Дабы достичь островка, Венат призвала волшебное создание, пса Аргоса, просила того создать двойника, который смог бы перенести на островок героя. Признался последний, что уже встречал Аргоса – в далеком будущем, конечно же.

Аргос не желал создавать двойника, ибо не считал смертного достойным своей госпожи. Венат предложила герою сразиться, дабы продемонстрировать псу, что противник ей попался весьма достойный... Воитель Света вызов принял, сошелся с Венат в противостоянии. Аргус внимательно наблюдал за ним, оценивая...

Двое завершили поединок, и призналась Венат: боевое искусство героя весьма и весьма впечатлило ее. Не имея боле претензий к незнакомцу, Аргос сотворил своего двойника, и тот подбежал к герою, радостно виляя хвостом. «Он никогда не забывает тех, кто ему нравится», - улыбнулась Венат, - «и в будущем непременно придет на помощь».

Взобравшись на спины волшебных псов, двое отправились на парящий в небесах островок, витавший над облаками к юго-востоку от Элписа. Надеялась Венат, что не найдут они подтверждений темных намерений Гермеса: ей очень бы хотелось, чтобы исследователь выступил для них верным союзником, а не противником.

На утлом острове произрастало одно-единственное дерево, ноэтофореон. Осмотрев сей клочок земли, Венат заключила: в настоящем зацепок не наблюдается, посему не заглянуть ли им в прошлое?.. Герой признался, что не в силах контролировать могущество Эхо, и являет то ему образы – хочет он того или нет.

«Есть два способа зреть прошлое», - просветила его Венат. – «Первый – заглянуть за стены души индивида в тот момент, когда он вспоминает минувшие события. Второй способ к индивиду не относится, и являет собой процесс считывания информации с остаточных эманаций эфира, относящихся к произошедшим событиям. Воспоминания откладываются как на эфире души, так и на эфире нашего мира. Таким образом возможно зреть события прошлого. Со временем эти образы иссякают, и наблюдать их может быть весьма непросто».

Венат велела герою закрыть глаза, сконцентрировалась... И зрели двое образы Гермеса и Метейон, взирающих в новые небеса. «Все единицы направляются к соответствующим звездным системам», - обратилась фамильяр к своему создателю. – «Предположительное время, необходимое для завершения наблюдений – 108 циклов. Конец доклада. Разрываю связь с коллективным сознанием». Гермес улыбнулся девушке, молвил: «Наконец-то хорошие новости... На всем протяжении реализации нашего начинания я осознавал, как мало знаю я о творении. Насколько, все-таки, непостижима вселенная!» «Но в скором времени нам не придется гадать над ответами», - напомнила Гермесу Метейон. – «Мы получим их!» «Верно», - подтвердил Гермес. – «Благодаря тебе и твоим сестрам».

«Интересно, какие ответы мы получим?» - выдохнула Метейон, и отвечал Гермес: «Если там, в звездных далях, и существуют разумные существа, то будут они разительно отличаться от нас. И обликом, и своей культурой. И мыслить они будут совершенно иначе. Их разумение жизни и ее назначения также будет в корне отличаться от нашего». «Это как?..» - озадачилась девушка. «Понятия не имею», - усмехнулся Гермес. – «Но – какие бы ответы мы не получили – я изучу их самым внимательным образом. А затем поделюсь ими с сородичами, дабы вместе мы смогли лучше осознать наше собственное существование. Возможно, наша планета станет лучшим местом – не только для нашей расы, но и для всей жизни в принципе».

Помедлил, после обратился к Метейон, молвив: «Я дал тебе крылья и возможность парить в небесах, но я не учил тебя, как ходить по земле. Не хотел приковывать к ней еще одно живое создание. В процессе своего долгого странствия мы многое узнаешь от тех, с кем тебе предстоят встречи. Научись и ходить, и бегать, и многому другому. А когда ты вернешься, став старше и мудрее, мы обязательно отпразднуем как твое возвращение, так и совершеннолетие. И когда ты вернешься, я подарю тебе красивый цветок».

Венат и Воитель Света обсудили образы, которые предстали им в видении. Похоже, Гермес руководствовался исключительно благими намерениями и не желал наступления Последних Дней. «Возможно, что-то пошло не так», - размышляла Венат. – «Какой-то недосмотр... или просто случайность». Венат предложила герою рассказать Гермесу всю правду о будущем; возможно, он поможет им отыскать ответы на вопросы о причинах катастрофы.

Венат и Воитель Света отправились на северный остров Элписа, где находилось самое крупное здание комплекса – Ктизис Гиперборея. «Я задавалась вопросом: утверждается, что в Элписе изучаются все возможные жизнеформы мира, но как же все они поместились всего лишь на несколько островов?» - молвила Венат. – «Ответ лежит в самом Ктизисе. Внутри находятся несколько пространственных слоев, магически образующих внутренние пределы здания. Именно там главный исследователь и его подчиненных проводят большую часть времени».

...У входа в монументальное строение – Ктизис Гиперборею – Венат и Воителя Света приветствовали Хитлодеус и Эмет-Селк, сообщив, что Гермеса здесь нет. «Мы узнали, что изучение динамиса, а также создание Метейон были его личными начинаниями», - поведал им Хитлодеус. – «Никто из тех, с кем нам удалось поговорить, не обладал глубиной знаний главного исследователя в этих вопросах. Стало быть, если не желает Гермес учинить апокалипсис, мы можем объединиться с ним в попытке предотвратить оный... Так считает Эмет-Селк». «Согласно твоей истории, Четырнадцать подтвердили связь между космическими потоками и Последними Днями, но не сумели определить причину, вызвавшую бедствие», - обратился Эмет-Селк к герою. – «Учитывая то, что сделать это пытались наши лучшие умы, подобный исход кажется... невероятным. Единственно возможное объяснение в том, что природа явления столь необъяснима, что мы попросту не сумели понять ее. Возможно, это относится как раз к невидимому и неосязаемому динамису?»

«И это приводит нас к следующему вопросу», - продолжил Хитлодеус, - «как получилось, что Гермес, заняв позицию Фанданиэля, не узнал предмет своих собственных изысканий? Либо он знал, но не смог помочь, ибо изначально нечто помешало ему определить причину. На данном этапе мы можем лишь строить предположения». «Конвокация не терпит лжи или дурных намерений», - заключил Эмет-Селк. – «Мы обучаемся видеть истину, и непременно раскусили бы попытку Фанданиэля солгать нам. Я уверен, что Гермес не желает сознательно гибели мира».

Венат и Воитель Света поведали Эмет-Селку и Хитлодеусу о том, что на данный момент удалось выяснить им самим; похоже, выводы обеих сторон совпадали. Герой поблагодарил Эмет-Селка за помощь в выяснении истину, но тот отмахнулся: «Оставь. Я не говорил, что поверил в твою безумную историю. Но, будучи Эмет-Селком, я обязан заняться потенциальной угрозой нашему существованию. Неважно, сколь маловероятной или оскорбительной для себя я ее считаю».

Герой и спутники его разыскали Гермеса и Метейон на соседнем островке Элписа, где те проводили наблюдения за плотоядными растениями. Воитель Света поведал Гермесу о том, кто он такой, и по какой причине переместился из родной эпохи в далекое прошлое.

«Последние Дни...» - протянул потрясенный Гермес, когда закончил Воитель Света свой рассказ. «Явление, наблюдаемое в час охвативших всю планету катаклизмов, может быть связано с динамисом», - отметила Венат. – «А никто не ведает о возможностях сей энергии больше тебя, Гермес. Должна заверить: мы не думаем, что ты желаешь гибели планеты. Мы пришли не затем, чтобы обвинять тебя в чем-то, нет – мы обращаемся к твоей мудрости. Посему просим тебя поделиться своим мнением на этот счет – если, конечно, история нашего гостя правдива».

Справившись с изначальным изумлением, вымолвил Гермес: «Как ты и говоришь, Венат, явления, наблюдаемые при обеих катастрофах, могут быть связаны с динамисом. Отмечу, однако, различие в воздействии явления. В час изначальных Последних Дней оно искажало магию творения, во время вторых – искажало самих мирян! Предположу, что ключевое отличие заключается в эфирной плотности смертных в каждой из эпох... Ведь сущность эфира – антипод динамиса. Обладая высокой плотностью эфира, мы – жители нынешней эпохи – не можем просто взять и вершить манипуляции с динамисом... ровно как и энергия сия не может воздействовать на нас. Посему катастрофа закончила не непосредственно нас, но нашу магию... Но, будучи расколоты, смертные будущего состоят лишь из толики того объема эфира, коий заключаем в себе мы. Посему они и подвержены воздействию динамиса – и в полной мере ощущают на себе его способность к преображению. Но это объясняет механизм, а не причину произошедшего... Хотя, возможно...»

Гермес надолго замолчал, размышляя. «Ну, что?» - поторопил его Эмет-Селк. – «Выскажи любое предположение». «Динамис – энергия, движимая чувствами», - проронил Гермес. – «Чувства, которые имеют свой источник. Источник, к которому должны быть иметь отношение жертвы, - и тот, который заключает в себе негативные эмоции, кои они разделяют. В противном случае он не смог бы стать катализатором столь радикальных перемен».

«Значит, дело не в стагнации космических потоков...» - выдохнула Венат. – «Кто-то – или что-то – провоцирует уничтожение планеты». Гермес утвердительно кивнул, и молвил Эмет-Селк: «Значит, мы все же имеет дело с каким-то злодеем... Есть идеи, кем он может оказаться?»

«Космические потоки составляют самый внешний слой эфира планеты», - произнес Гермес, задумчиво взирая на Воителя Света, - «и обволакивает ее подобно защитной сфере. Как следует из твоей истории, явление изначально произошло в точке, где означенные потоки были самыми слабыми. И если источник сего лежал за пределами Эфириса, сперва подобные эффекты должны наблюдаться именно в тех точках».

В воцарившейся потрясенной тишине прозвучал тихий голос Метейон. «Привет, ты меня слышишь?» - спрашивала девушка; запрокинув голову, смотрела она куда-то ввысь. – «Не бойся, я не причиню тебя вреда. Я лишь хочу услышать твои слова. Разделить твои чувства. Узнать твои мысли. Можем ли мы стать... друзьями?»

«Метейон?..» - встревоженно выдохнул Гермес. – «Что с тобой?» На фамильяр как будто пребывала в трансе, и, глядя в небеса, продолжала вещать: «Исполняю поставленную задачу. Оставляю индивидуальность и подключаюсь к коллективному сознанию... Соединение установлено. Передаю отчет».

Неожиданно разум Воителя Света разорвал страшный крик боли, исходящий от Метейон. Поток чувство, эмоций... ощущение ужаса... «Так жарко... как холодно... так печально...» - ментально стенала фамильяр. – «Не понимаю... Пусть это прекратится... Пожалуйста, пусть прекратится... Так страшно... Так одиноко... Боль... так много боли... Почему мы... они... больно... больно... ненависть... Ненависть!!! Это неправильно... Все неправильно...»

Глаза Метейон заполнились кровавыми слезами, и на глазах древних девушка исчезла. «Она изменила свою эфирную плотность, чтобы слиться с окружением», - пояснил сородичам Гермес, приходя в себя от изначального потрясения. – «Способность, призванная избегать противостояний». Хитлодеус признал: способность весьма эффективна, ибо ныне не ощущал он поблизости эфирного следа Метейон.

Воитель Света приходил в себя, но отголоски мыслеречи Метейон продолжали звучат в его разуме: «Не приближайся. Прошу тебя. Это неправильно. Моя ошибка. Пожалуйста...»

Древние с тревогой взирали на героя, и поведал тот им о страшном крике Метейон, звучавшем в его голове. «Но мы ничего подобного не слышали», - озадачивалась Венат. «Потому что для мыслеречи Метейон также использует динамис», - пояснил древним Гермес. – «Потому лишь наш гость способен общаться с ней ментально, а не только вербально».

Эмет-Селк надеялся, что Воитель Света поможет им разыскать Метейон, следуя за гласом ее, и сумеют они понять, что произошло с фамильяром.

«Оно проникает... в мой разум», - продолжал звучать глас девушки в разуме героя. – «Наши голоса... сообщают... Нет, Гермес не должен услышать их! Я должна бежать... спрятаться... Как же это могло случиться?.. Неужто по этой причине мы и устремились к звездам? Почему мы искали иную разумную жизнь?.. Неужели это и есть ответ?.. Нет, не может быть... не может быть!»

Заметив в отдалении Метейон, герой бросился к ней. Похоже, девушка продолжала оставаться связанной с коллективным разумом иных Метей, молвила: «Готовлю ответ для Гермеса и всех мирян Эфириса... Обрабатываю данные об экспедиции... Подготавливаю сведения о разумных цивилизациях... Формулирую ответы на вопросы...»

Казалось, Метейон находится в конфликте сама с собой, ибо отчаянно пыталась она прервать свою речь. «Нет, ты не должен слушать!» - резануло разум героя восклицание. – «Это неправильно... Все неправильно...» Она опять исчезла вновь... Но почему... почему она пребывает в такой панике?!

Настигли героя Венат, Хитлодеус, Эмет-Селк и Гермес, и попробовал последний объяснить поведение своего фамильяра: «Метеи связаны коллективным разумом – общим сознанием, которое связывает их на любых расстояниях. Похоже, случилось нечто, нарушившее их гармонию...» «Как можем мы получить доступ к этому коллективному сознанию?» - осведомилась Венат, и отвечал Гермес: «Так же, как мы общаемся с любым разумным существом: напрямую. В случае Метей, это означает разговор с одной из них». «Стало быть, если мы не сумеем настигнуть избегающую нас Метейон, то не сможем понять, что произошло с ее сестрами», - заключила Венат. – «И не сможем направить их на верный путь».

Хитлодеус предложил сподвижникам следующий план: Воитель Света продолжит поиски Метейон, и, когда обнаружит ее, Эмет-Селк стремительно сотворит эфирный поток, дабы наполнил тот фамильяра и явил ее их взорам.

Древним и Воителю Света удалось настичь Метейон, отрезав ей все пути к бегству. «Мне так жаль, Гермес...» - услышал герой ментальный шепот фамильяра. – «Если кто-то способен услышать эти слова... прошу, защитите. Защитите их всех!»

Обернувшись к древним, изрекла Метейон: «Индивидуальная личность подавлена. Связь с коллективным сознанием стабильна. Наша экспедиция завершена. Мы готовы поделиться результатами... Все особи успешно достигли мест своего назначения. В поисках ответов на вопросы Гермеса мы пытались вступить в контакт с разумными. Результаты следующие. Хена: найдены следы цивилизации – структуры, которые прежде были жилищами, но жизнеформ не обнаружено. Дио: поверхность планеты скована льдом, обнаружены руины зданий, но наличие жизни не подтверждено. Трия: свидетельства крупных населенных пунктов, подобных городам, однако жизнеформ не найдено – лишь остаточные эманации их сущностей. Тессера: обнаружены заброшенные жилища, жизнеформ не найдено – судя по всему, к массовому вымиранию их привела или гибельная болезнь, или резкое изменение климата».

«Все... мертвы?» - только и смог выдавить Гермес, которого доклад Метей потряс до глубины души, ибо разрушил все надежды его на установление контакта с инопланетными цивилизациями. Метейон же продолжала отрешенно вещать: «Окто: на планете вершится жестокий конфликт. Контакт с местными обитателями успешно налажен, однако вскоре оружие массового уничтожения положило конец существованию населения. Эннея: планета обращена в пустыню, растительной жизни не обнаружено. Под песками найдены кости живых существ, походящих на смертную расу, однако свидетельств в пользу, что цивилизация их была разумной, не осталось».

«Напомни, Гермес, на какой именно вопрос искали ответ Метеи?» - обратился к главному смотрителю Эмет-Селк, и проронил тот: «Я хотел узнать, ради чего живут другие. Что придает их жизням... смысл...» «Ты рассматривал, что может произойти, если подоплека вопроса окажется неверна?» - уточнил Эмет-Селк. – «Чтобы ответить на него, индивид должен жить – и желать продолжать свое существование. Но если Метеи не находят живых существ в процессе своих странствий, ровно как и тех, кто желает жить, что тогда? Какие ответы они получат из их молчания?»

Гермес лишь тяжело вздохнул, и молчание его было красноречивее любых ответов. «Хватит, Метейон», - обратилась Венат к коллективному сознанию сущности. – «Заверши свою миссию и немедленно возвращайся».

«Дека-пент: местная цивилизация прежде процветала под защитой высших сил», - продолжала вещать Метейон, будто не слыша ее. – «В неистовой ярости те однажды цивилизацию сию уничтожили. Сообщив это мне, божественная сущность приняла решение прекратить собственное существование вместо того, чтобы дать ответ на вопрос. Иных разумных жизнеформ не обнаружено».

Обратившись к Гермесу, продолжавшему хранить молчание, Эмет-Селк заявил: «Мы забираем Метейон в Амаурот. Я так понимаю, она нужна нам, чтобы вернуть обратно всех ее сестер». Гермес неуверенно кивнул, приблизился к Метейон; отрешенный взгляд тот оставался устремлен вдаль. На лице Гермеса отразилась гримаса боли – совсем недавно Метейон была жизнерадостна и полна жизни!

«Это ведь неправильно, так?» - прошептал Гермес, качая головой. – «Неправильно отворачиваться от ответа... даже если ответ – боль...» Пред внутренним взором пронеслись образы ликаонов – жизнеформ, безжалостно уничтоженных... «Даже если создания, подобные нам, должны кричать, срывая голос, чтобы быть услышанными», - выдавил он, долго смотрел на остающуюся в ступоре Метейон, улыбнулся: «Да. Какие бы мы ни обрели ответы, я не стану отвергать их. Я сказал тебе эти слова... и сам останусь привержен им».

Обернувшись к сородичам, Гермес преобразился, представ гигантским крылатым порождением, лишь отдаленно походящим на смертного. «Мы не сможете забрать Метейон», - прогремел он, взирая свысока на пораженных произошедшей метаморфозой древних. – «До тех пор, пока не завершит она свой доклад. Все остальное подождет».

С этими словами преображенный Гермес подхватил Метейон, воспарил ввысь, устремившись прочь – к стенам Ктизис Гипербореи. Провожая его взглядом, Эмет-Селк покачал головой, бросил сокрушенно: «Если бы не обращал ты свои проклятые вопросы далеким планетам, возможно, однажды сумел бы жить в мире с самим собой в этом мире».

Хитлодеус предположил, что Гермес и Метейон окажутся в верхних пределах Ктизиса, в то время как им придется проследовать во врата замка, заключающего в себе сразу несколько пластов реальности. Тем не менее, преследовать их необходимо: Метейон являет собой потенциальную угрозу, которую во что бы то ни стало следует взять под контроль. Венат была ныне полностью уверена в том, что фамильяр и есть та сущность, которая станет ключевой фигурой в наступлении Последних Дней. Но, даже если она ошибается, нельзя допустить, чтобы Гермес и Метейон в одиночку переживали случившееся потрясение.

К тому времени, как Воитель Света, Венат, Хитлодеус и Эмет-Селк достигли врат Ктизис Гипербореи, здесь уже собралась небольшая толпа смотрителей Элписа. Рассказывали они прибывшим о том, как неожиданно прозвучал сигнал тревоги, и смотрители – согласно существующим инструкциям – поспешили покинуть твердыню. «А что означает сигнал тревоги?» - осведомился Хитлодеус, и пояснили смотрители: «Ктизис объяло поле, подавляющее магию. Ученые и смотрители Ктизиса не подвержены его воздействию, но магические способности всех остальных подавляются».

Очевидно, добраться до Гермеса будет непросто. И все же Воитель Света и трое спутников его ступили в пределы величественной твердыни - Ктизис Гипербореи. В землях, составляющих сие пространство, схлестнулись они со множеством созданий, здесь обитающих... Миновали они несколько карманных измерений – земли, скованные льдами, лесные пределы, выжженные, испещренные потоками лавы равнины...

Все выше и выше поднимались четверо, не обращая внимания на глас Гермеса, велящего им отступиться от намеченного, повернуть назад. На вершине Ктизиса противников дожидался Гермес, все еще в чудовищном своем обличье. «Стало быть, вот до чего дошло», - вздохнул он. – «Я не хочу сражаться с вами, но на этот раз не отступлю. Мир может считать меня отчаявшимся глупцом, но я до конца продолжу держаться за свои убеждения».

В противостоянии Воитель Света и сподвижники его повергли Гермеса, и вновь обрел тот прежний свой облик. «Все кончено, Гермес», - отчеканил Эмет-Селк, мрачно взирая на главного смотрителя и на замершую за спиной того Метейон. – «Во имя Конвокации я забираю Метейон! И, возвращаясь к вопросу о принятии тебя в число Четырнадцати, ты тоже отправишься с нами. Нам требуются твои знания, дабы оценить и разрешить возникшую ситуацию».

Превозмогая боль, Гермес с трудом поднялся на ноги, обернулся к своему фамильяру. «Метейон...» - выдавил он. – «Мне так жаль... Больше всего на свете я хотел бы полностью услышать твой доклад... Поразмыслить над его значением и поведать о нем остальным – дабы изменили они избранный однажды курс... Но я потерпел поражение, и желанию моему не суждено осуществиться. Однако... если судьбы наши будут вверены в руки других, я прошу тебя сказать мне лишь одну вещь. Было ли счастье на тех далеких планетах? Была ли причина для того, чтобы жить?»

«Мы провели поиски согласно твоим указаниям...» - прошелестела Метейон в ответ. – «Мы изучали исторические записи. Общались с духами усопших. Слышали последние признания умирающих. Вбирали в себя их помраченные сердца... Наша раса пыталась создать мир, лишенный всякой враждебности. Она отринула близкие отношения, дабы не привели те к межличностным конфликтам, и таким образом навлекла на себя социальный коллапс...»

Темные энергии объяли тело Метейон, медленно приближающейся к внемлющему ей Гермесу, и продолжало вещать коллективное сознание сей сущности: «Наша раса отринула войну и посвятила себя увеличению благосостояния народа. Она была атакована. Несмотря на то, что в ответ уничтожила врага, она не сумела вернуть прежнего величия... Наша раса пришла к заключению, что конечное время, ей отведенное, - корень всех бед. Дабы разорвать сии оковы, они отправились на поиски вечности. Они обнаружили, что нет в мире ничего бесконечности, и ни время, ни смерть обмануть невозможно. Лишившись иллюзий, они опустили руки, разочаровавшись как в будущем, так и в самих себе... Наша раса отвергла все, что могло принести скорбь, надеясь, что таким образом обретет счастье. Но поняла, что в отсутствие скорби счастье утратило свою притягательность, и лишилась воли к жизни... Даже будучи разделенные мирами и звездными системами, эти смертные разделяли общую веру в то, что изо всех сил пытались реализовать свой потенциал... Но в процессе сего осознали истину: им никогда не избавиться от страха и печали, гнева и отчаяния – и одиночества.

Темные энергии преображали Метейон, и представала она древним блеклой, помраченной сущностью, средоточием разбитых иллюзий и разочарования иных, далеких цивилизаций. «Даже сейчас души их молят о забвении», - рекла Метейон. – «И к этой исполненной терзаний песне я добавляю свой голос. Мы добавляем свои голоса... О, возлюбленные смертные, сияющие драгоценности прекрасного Эфириса... Ликуйте, ибо освободим мы вас от сего жестокого существования! Нет причин продолжать бессмысленную борьбу, ибо в небытии ожидает избавление. Обретете вы покой и безмятежность... и это будет прекрасно. Мы совьем свое гнездо на краю вселенной, и там, во тьме мертвых миров примем скорбь и страдание. Там мы станем петь, громко и звонко, дабы песнь даже достигла даже сей покрытой эфиром планеты. Такой ответ мы обрели среди звезд. Таков дар, который мы ныне преподносим Эфирису».

Слова преобразившейся Метейон поистине ужасали. Гермес до боли сжал кулаки...

«Кто ты такая, чтобы решать нашу судьбу?» - бросил Метейон Эмет-Селк. – «Определять, жить нам или умереть?»

Гермес сотворил заклинание, сковавшее Воителя Света, Эмет-Селка, Хитлодеуса и Венат эфирными путами. «Ты спятил?!» - возопил Эмет-Селк, отчаянно пытаясь освободиться. – «Ты ведь слышал ее слова! Она собирается всех нас уничтожить, и ты принимаешь ее сторону?!» «Во имя планеты мы уничтожали тех созданий, которых считали дефектными», - отозвался Гермес, неотрывно глядя на Метейон. – «Но, если дефектны мы сами, разве не означает это, что и мы должны быть уничтожены?»

«Это софистика, и ты прекрасно знаешь это!» - выкрикнул Эмет-Селк. «Возможно», - пожал плечами Гермес, обернувшись, наконец, к обездвиженным сородичам. – «Возможно я ошибаюсь. Но кто может подтвердить, что прав ты?.. Давайте поступим так: будучи главным смотрителям Элписа, я воспользуюсь своим правом и вынесу суждение о том, дозволено ли нашей расе продолжать свое существование. Если сумеет смертный научиться ценить все живое и сохранит волю к жизни, то, даже если гибель его будет оправдана, изыщет он способ избежать своей гибели... Если же нет, значит, суждено ему исчезнуть с лика планеты».

Дабы определить условия сего грандиозного эксперимента, Гермес воззвал к системе изменения памяти, Кайрос, велев той стереть воспоминания всех без исключения индивидов, находящихся ныне в пределах Ктизис Гипербореи – начиная от момента появления Эмет-Селка в Элписа. «Сотри воспоминания о событиях, случившихся в этом временном промежутке, и замени их следующими нечеткими образами», - приказал Гермес системе. – «Я был здесь, дабы продемонстрировать функциональность Кайрос Эмет-Селку и Хитлодеусу. Коллективное создание Метейон стало нестабильным. Она и ее сестры не смогли поддерживать дальнейшее свое существование, и были развоплощены. Высвободившаяся в результате этого энергетическая волна по чистой случайности оказала воздействие на Кайрос, лишив всех присутствующих воспоминаний о нескольких последних днях».

Система Кайрос пришла в действие – до изменения воспоминаний оставались лишь считанные минуты!.. «Браво», - бросил Гермесу Хитлодеус. – «Сложно сделать эксперимент более справедливым... Все, о чем рассказал нам, все произошедшее – даже сам факт нашей встречи... исчезнет».

Вновь обернувшись к Метейон, вымолвил Гермес: «Метейон, отправляйся на самый край вселенной – туда, где никто не сможет до тебя добраться». «Давай отправимся туда вместе, Гермес», - предложила фамильяр. – «Если отринешь ты свою плоть, я смогу пронести тебя через космические дали». «Я останусь здесь», - с улыбкой отвечал Гермес, качая головой. – «Будучи смертным, я стану противостоять небытию, несомому тобой». «Наивный глупец...» - молвила Метейон. – «Если бы ты сказал ‘да’, я бы даровала тебе тихую смерть».

Венат сумела разорвать эфирные оковы, метнулась к Гермесу, занося клинок для удара. Тот парировал выпад древком посоха, велел Метейон улетать. Фамильяр воспарила ввысь, и вскоре исчезла за облаками. Освободились от оков и остальные – Воитель Света, Хитлодеус и Эмет-Селк.

Венат призвала Аргуса, верхом на огромном псе устремилась ввысь, вслед за Метейон, но та обратилась в маленькую птицу, что позволило ей развить куда большую скорость, и вскоре осознала преследовательница, что настичь фамильяра не сможет...

Эмет-Селк вступил в магический поединок с Гермесом...

Несмотря на освобождение от эфирных оков, магия гравитации продолжала удерживать Хитлодеуса и Воителя Света, не позволяя им примкнуть к сражению. Меж тем система Кайрос продолжала функционировать, ведя обратный отчет до мгновения, когда воспоминания смертных изменятся... «Ты не забудешь случившегося сегодня», - заверил героя Хитлодеус. – «Ибо события сии – ключевые в спасении твоего будущего... твоего мира. Это сражение – наше, и только наше; то, что случится после, будет нашей проблемой, не твоей. Тебя ожидает собственная битва. И никто не сможет занять в ней твое место. Ты должен покинуть это место, пока еще сохраняешь свои воспоминания – и я помогу тебе это сделать!»

Хитлодеус поведал Воителю Света, что слои реальности, составляющие Ктизис, соединяет межпространство. Он вознамерился пробить для героя брешь в реальности, через которую тот сможет покинуть сей комплекс, однако Гермес не собирался позволять сородичу сделать это. Он направил в сторону Хитлодеуса поток магической энергии, но Воитель Света закрыл древнего своим телом. Поток ударил в него, отбросив авантюриста далеко в сторону, и начал тот падать вниз...

Хитлодеус с улыбкой проводил его взглядом, заметил метнувшегося к герою волшебного пса, после чего кивнул Эмет-Селку, и тот пробил брешь в межреальность совершенно в иной точке. Гермес разинул рот от изумления: стало быть, Хитлодеус и Воитель Света обвели его вокруг пальца, приковав внимание к себе, в то время как Эмет-Селк воспользовался моментом и сотворил брешь!..

Восседая на волшебных псинах, Венат и Воитель Света устремились к бреши. «Я все еще не верю в твою историю!» - выкрикнул Эмет-Селк герою. – «Но я оставляю тебе свое наследие! Не вздумай презреть его!»

Венат и Воитель Света скрылись в бреши... когда система изменений воспоминаний Кайрос наконец была активирована, искажая в разумах Хитлодеуса, Эмет-Селка и Гермеса последние события...

...Аргос и его копия доставили своих седоков на равнину у стен Ктизис Гипербореи. Копия исчезла, а Венат, не удержавшись на ногах, осела наземь. «Просто немного устала», - заверила она героя, и, устремив задумчивый взор в небеса, тихо произнесла: «Может ли это оказаться правдой?.. Неужто мы – единственные обитатели этой вселенной, кто еще способен зреть красоту этого мира? Неужто планеты, вращающиеся вокруг иных звезд, - всего лишь бренные осколки погибших цивилизаций?.. Но... я ее чувствую... Хоть она и невероятно далеко, я ощущаю Метейон – и место, куда нам следует направиться. Я успела наложить на нее заклинание, и чары сии позволят нам проследовать за нею. Она уже покинула околопланетное пространство Эфириса, и продолжает удаляться от планеты. Учитывая, сколь необъятна вселенная, отыскать ее будет нелегко. Но – благодаря Эмет-Селку и Хитлодеуса – еще не все потеряно. Мы помним. А пока помним, мы сами творим свою судьбу». Воитель Света утвердительно кивнул, соглашаясь со словами Венат.

Какая же судьба постигла Хитлодеуса, Эмет-Селка и Гермеса?.. Если воспоминания их действительно изменены ныне, неразумно будет показываться им на глаза. Венат просила Аргоса выступить их глазами, и волшебный пес, взмыв в небеса, устремился к стенам Ктизис Гипербореи.

Магия Венат позволила герою зреть происходящее у замка глазами Аргоса. Из врат оного выступили трое древних, приблизились к дожидавшихся их смотрителям Элписа. Гермес просил у сородичей прощения: вроде бы он собирался продемонстрировать гостям возможности системы Кайрос, но коллективное сознание Метейон стало нестабильным, это и вызвало сигнал тревоги в Ктизисе.

«Стало быть, вы подверглись воздействию Кайрос», - заключили смотрители, видя, сколь обескуражены трое сородичей их, сколь затуманены их воспоминания. О Венат и ином своем спутнике не помнили те ровным счетом ничего. Возможно, тот был тварным созданием одного из древних, не более...

«Эта система, Кайрос...» - обратился Хитлодеус к обессиленному Гермесу, - «она манипулирует воспоминаниями, излучая эфирные волны?.. Существует теория о том, что воспоминания, выжженные сполохами эфира, восстанавливаются при очищении души в посмертии. Возможно, однажды, когда вернемся в планету, мы вспомним об этих днях, выпавших ныне из нашей памяти». «Не думаю, что произошло нечто значимое», - отмахнулся Эмет-Селк.

...Видение завершилось.

Венет сомневалась в том, что в будущем Гермес вновь вернется к созданию энтелехий. «Он всю душу вложил в Метейон», - говорила древняя, обращаясь к герою, - «и теперь, когда она и сестры ее рассеялись, должно быть, испытывает он страшную скорбь. Он станет винить себя. Он уверует в то, что, если бы он не высказал свою неудовлетворенность этим миром, то и Метеям не пришлось бы родиться, чтобы испытать страдания и умереть. Предложение присоединиться к Конвокации он примет, стараясь отвлечься от тягостных дум, и однажды встретит Последние Дни, приняв роль Фанданиэля...»

В глазах Венат отражалась непреклонная решимость, и обратилась она к герою: «Наш долг сейчас не в том, чтобы избавить Гермеса от его заблуждений, и не в том, чтобы убедить Хитлодеуса и Эмет-Селка в том, что воспоминания их ложны. Мы обязаны удостовериться в том, что события, которые Гермес надеялся стереть, будут сохранены. Наши с тобой воспоминания станут оружием, которое обратим мы против Последних Дней. Ты будешь вести эти сражение в своей эпохе, а я – в своей...»

Венат и Воитель Света проследовали к зданию, в котором последний изначально появился в сей эпохе - единственное связующее звено с его родным временем. Похоже, пришла пора прощаться... Воспользуйся знанием, которое ты обрел, дабы дни, проведенные в Элписе, и жертвы друзей твоих не оказались напрасны. Метейон претворит в жизнь собственные стремления, посему наступление Последних Дней – лишь вопрос времени... Мы должны быть готовы. Многое нужно сделать: как усилить свою защиту, так и обеспечить возможность исхода. Но – несморя ни на что – мы не можем допустить, чтобы о докладе Метей, ставшем катализатором бедствия, узнали массы. Коль проведают они о печальной судьбе цивилизаций на иных планетах, боюсь, ситуация вырвется из-под контроля. Я должна понять, кому могу доверять, и ввести их в курс дела... В обычной ситуации я бы обратилась за помощью к Четырнадцати. Однако именно стремление к чистоте эксперимента вынудило Гермеса попытаться стереть наши воспоминания; если узнает он о причинах своих действий, неведомо, будет ли он нам другом или врагом... Конечно, мы можем попытаться отстранить его от Конвокации. Но таким образом мы лишимся помоги гениального исследователя, который может оказаться незаменим в грядущих кризисах. Да, дилемма... Потому я и должна продолжать труды свои независимо от Конвокации. Неважно, какой путь мы изберем – если мы хотим навсегда отвратить Последние Дни, то должны быть достаточно сильны, чтобы принять вызов Гермеса. Мы должны доказать, что смертные имеют право на существование. А это зависит от того, полагаю, как мы станем противостоять всепоглощающему отчаянию, сопутствующему бессмысленному и кажущемуся неотвратимым концу света. Предавшиеся панике и разделенные, мы погибнет так же, как и жители иных планет. Мы не сможем питать надежду на то, что нам удастся выжить в Последних Днях – не говоря уже о том, чтобы перенести сражение в гнездовье Метейон. Посему мы должны изыскать способ отринуть отчаяние. Объединиться и как нельзя лучше приготовиться к грядущему противостоянию... Тяжелым станет бремя направления сего легиона душ, но я верю в потенциал смертных. И пока веруют те сами в себя, им все по силам! И я не сдамся – ни за что!.. Возможно, вернувшись, то обнаружишь, что мир твой изменился».

Воитель Света заверил Венат, что вместе они пройдут сей путь до конца – пусть каждый и сделает это в своей эпохе. «Когда смертные найдут в себе силы противостоять отчаянию, сумеют они заглушить песнь забвения», - уверенно произнесла древняя. – «И та, которая исполняет ее, осознает, что странствие наше далеко от завершения. Обещаю».

Простившись с Венат, герой проследовал в здание, и сущность его устремилась через время в родную эпоху. Пребывая во тьме, зрел он образы минувших событий. Гермеса, принимающегося на себя роль Фанданиэля в Конвокации Четырнадцати... и – Последних Дней!..

В разуме Воителя Света вспыхнули видения пылающего города, древних, в панике бегущих по улицам, стремясь укрыться от ужасающих монстров... и Венат, устремила коя задумчивый взор в алые зловещие небеса. Медленно шагала она через гибнущий Амаурот, сознавая, что выступает свидетельницей песни конца света – песни тех, кто пытался создать лучший мир... но не сумел... То, что скрывается на краю вселенной, не было больше творением, надежды, нет... Скорее – воплощением безнадежности...

В тот день половина населения планеты была принесена в жертву ради сотворения Зодиарка. Планету окружил слой эфира, и таким образом Последние Дни удалось временно отвратить. Однако случившееся ужаснуло древних, и осознали они, сколь страшна реальность, сколь неизбежна гибель...

Приблизилась Венат к сородичам, собравшимся на одной из площадей разрушенного города. Уповали те на то, что должен быть способ восстановить утраченный рай, вернуться к прежней жизни. «Нет, друзья мои», - обратилась к ним Венат. – «Страдание существует, и мы не можем притворяться, будто это не так. И никакая цивилизация не в силах избавиться от него. Если мы хотим выжить, то должны принять, что страдание станет сопутствовать нашему бытию. Давайте не будем пытаться забыть о случившейся трагедии. Сохраним знание сие в наших сердцах, дабы смогли мы стать сильнее и познать истинное счастье».

«Мы не можем это принять!» - возопили древние. – «Не примем! Мы вернем себе мир, лишенный страданий и скорби!» «Не верните, ибо скорбь в нем была всегда», - отчеканила Венат. – «Просто смертные на какое-то время были от нее избавлены. Прошу, откройте же глаза! Попытка вернуть утраченные жизни, принеся в жертву еще большее число, – не мудрость, а слабость. Не существует рая без теней. Если не сможем мы принять эту истину и вынести урок из нашей боли, значит, катастрофа непременно повторится».

Но древние остались глухи к словам ее. Вознесли они истовую молитву к Зодиарку, прося божество вернуть их прежние жизни, безмятежные дни... Те, когда вся планета была средоточием счастья и любви...

На лице Венат отразилась боль, в руке возник зачарованный клинок. «Ты уничтожишь наш прекрасный мир?» - спрашивали у нее пораженные древние, слепо цепляющиеся за прошлое. «Земли, простирающиеся до самого горизонта», - изрекла Венат. – «Небеса, в которых возможно утонуть. Сердцебиение природы – тихое, но сильное. И среди всего этого – смертные. Светочи света и жизни. Смех, согревавший мое сердце как ничто иное. Они – мои средства и моя цель. Моя любовь. Вопреки... а, возможно, именно поэтому я решила уверовать в потенциал смертных. В их способность отыскать путь, ведущий вперед... Да не будет для нас пути назад! От этого искушения я раскалываю нас!»

Воздев клинок, возвестила Венат пред лицами пораженных мирян: «Никогда впредь не обретет смертный крылья, кои вознесут его в рай. Нет, столь тернистый путь он пройдет сам». Фигуру ее объяло ослепительное сияние...

Иная череда видений... Венат – окровавленная, обессиленная, терзаемая болью, - продолжала шагать сквозь тьму, ибо мир, порожденный ею, был миром страданий и печали. И смертные расы расколотого мира задавались вопросом: почему, обретая жизнь, обречены они на страдания и смерть... Им, расколотым сущностям, надлежало изыскать свое назначение, сознавая неотвратимость конца. Надлежало изыскать силы продолжать путь даже тогда, когда сил больше не оставалось... Изыскать счастье – даже пред ликом нисходящей Тьмы... и в черноте отчаяния обрести Свет.

...Воитель Света пришел в себя в Хрустальной Башне; странствие сущности его в минувшей эпохе завершилось. «Начинается единение моего времени и твоего», - звучал в разуме его глас Венат – Хиделин. – «Когда ты осознаешь, что стоит на кону, и обретешь силы, дабы свершить невозможное, я исполняю обещание, сделанное в иное время. В иной эпохе».

Воитель Света поспешил переместиться в Исток, вернулся в «Возвышающиеся камни», где приветствовали его Татару и Крайль. «За время твоего отсутствия ситуация изменилась к худшему», - заявила Крайль, приветствовав героя. – «Наследники рассредоточены по всем землям, пытаясь сдержать натиск исчадий, но проигрывают это противостояние».

Татару добавила: наиболее ожесточенное сражение происходит в землях Локус Амоэнус, где натиск исчадий сдерживают Танкред, Эстиньен и Г’раха, возглавляющие защитников региона. Увы, провинция огромна, и Наследники сумели очистить от исчадий лишь ряд прибрежных поселений.

«Тем временем И’штола и Матоя пытаются связаться с Хиделин в эфирном море, но безуспешно», - рассказывала Крайль. – «Мы же с Татару внимательно наблюдаем за действиями Форума. Насколько мы можем судить, они создают судно, способное доставить мирян на луну. Наверняка созидался он на протяжении многих лет, если не десятилетий. Думаю, он все еще не завершен... Также я напомню тебе о предложении, которое мастер Фоуршено сделал жителям Радз-ат-Хана. По завершении обсуждений Вртра заявил о полной поддержке озвученного плана, и предложил мирянам, желавшим покинуть остров, принять приглашение Форума. И тут начинаются странности... Похоже, Форум проведал о ведущем на луну телепортирующем устройстве, находящемся в Вавилонской Башне, и решил доставить мирян на луну таким образом, а не на таинственном корабле».

«Посему, дабы обеспечить безопасную доставку беженцев из Радз-ат-Хана к башне, Алфинод, Алисэ, Эстиньен и Г’раха некоторое время назад отправились в Гарлемальд», - молвила Татару. – «Столица и прежде не была безопасным местом, а теперь...» Она запнулась, отводя взгляд, и Крайль закончила недосказанное: «...Последние Дни пришли в Гарлемальд. Вскоре после прибытия наших друзей в Гарлемальд они отправились на встречу с мастером Фоуршено, а затем разразилась паника, и наша связь с ними прервалась. Насколько мы можем судить по последним сообщением, явление случилось в столице». Воитель Света заверил собеседниц, что немедленно отправится в Гарлемальд – на выручку к друзьям.

Так, первым делом устремился в лагерь Разбитое Стекло, находящийся на отрогах руин столичного града, где разыскал Люсию. «Небеса над Гарлемальдом горят огнем, но меня больше заботят события на земле», - известила его командующая. – «Связь с нашими солдатами прервалась вскоре после того, как мы получили от них весть о приземлении на Леднике Магна воздушного корабля Форума. Тогда-то и вспыхнули небеса... Я отправила твоих друзей к кораблю, дабы обеспечили они безопасность беженцев».

Поблагодарив Люсию за сии сведения, Воитель Света поспешил к Леднику Магна, где бесчинствовали ныне отвратные исчадия, а небо плакало огнем...


У воздушного корабля на леднике продолжалось яростное сражение.

Алфинод, Алисэ, Г’раха и Эстиньен сдерживали натиск безжалостных исчадий, в то время как Фоуршено пытался организовать исход прибывших на корабле беженцев. Те предавались панике, а некоторые и сами обращались в монстров, атакуя своих же сородичей!..

На помощь к Наследникам подоспели силы гарлеан под началом Джуллуса, схлестнулись с преотвратными тварями...

Глядя на мертвые туши исчадий, Г’раха сокрушенно качал головой. «В них нет и следа эфира», - констатировал он. – «Наверное, вернуть им прежние обличья действительно невозможно».

Алисэ устремилась было к раненым мирянам, надеясь исцелить их, когда атаковало ее очередное исчадие. Г’раха метнулся к девушке, закрывая ее своим телом. «Светлое будущее обязательно свершится!» - прорычал он, отражая натиск твари. – «Я не позволю апокалипсису уничтожить все то, к чему мы так отчаянно стремились!»

К Алисэ и Г’рахе присоединился подоспевший Воитель Света, и трое продолжали разить бесчисленных исчадий, кишащих окрест. Вскоре примкнули к ним и Алфинод с Эстиньеном; Наследники Седьмой Зари самозабвенно сражались с чудовищами, прикрывая спину друг другу...

...Фоуршено велел беженцам возвращаться на борт корабля, коий доставит их в Шарлаян. «Но не настигнут ли нас Последние Дни и там?» - сомневались миряне. «Ваши тревоги понятны», - отвечал элезен. – «Сатрап доверил мне ваши жизни, а я не сумел уберечь многих ваших сородичей. К тому же ваши опасения касательно дальнейшего распространения скверны справедливы. Я не могу гарантировать вам безопасность – даже на моей родине. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас. В настоящее время мои сородичи заняты завершением создания корабля, должного доставить нас в лунное убежище. Присоединяйтесь к нам в этом странствии, приходите в Старый Шарлаян».

Беженцы предложение Фоуршено приняли, устремились к воздушному кораблю. Воитель Света и Наследники, завершив противостояние свое исчадиям, приблизились к Фоуршено, и проронил Алфинод, кивнув в сторону удаляющихся беженцев: «Похоже, у них новая цель в пути». «Жители Радз-ат-Хана познали слишком много страданий», - мрачно отозвался его отец. – «И попытка проследовать к центру Гарлемальда лишь усугубит их». «Согласен», - кивнул Алфинод. – «Но у них есть ты, и ты печешься о них».

«Сзади!» - выкрикнул Джуллус, и, обернувшись, зрели Наследники несчастного мирянина, пытающего спастись от преследующего его исчадия. Но сразил тварь Зенос виатор Гальвус, остановился, созерцая Воителя Света и его сподвижников.

«Зачем ты здесь?» - бросил ему Алфинод, и отозвался Зенос: «Прежде неведомые твари, подлежащие искоренению. Увы, недостойны они оказались моего клинка». «Неужто ты и сейчас грезишь лишь об ответном поединке!» - воскликнула Алисэ. «Меня всего заботило и продолжает заботить исключительно это», - подтвердил Зенос, обратился к герою: «Ты, однако, сосредоточен на иной цели. Твое желание скрестить клинки бледно в сравнении с моим, и не питаешь ты ныне ни ненависти, ни отчаяния, достаточных, чтобы вернуть твою утраченную жажду крови. Посему я продолжу оттачивать свой клинок – и буду ждать».

Он вознамерился было устремиться прочь, но выкрикнул Джуллус: «И это все? Все, что тебя интересует? Гарлемальд лежит в руинах. Наша родина – держава, которой ты правишь! – фактически не существует боле. Столько мирян погибло! И не просто солдат. Не только те, кто сражался на власть и долг, сложили головы, но и невинные тоже... Они пали от руки собственных сородичей, и испускали дух, пребывая в смятении. Мы же – сумевшие выжить и сохранить рассудок – были брошены здесь, чтобы умереть от холода!.. Эорзейцы сказали мне, что во всем этом повинен ты! Ты убивал своих сородичей. Но чего ради?!»

«В итоге, как оказалось, просто так», - с откровенным безразличием отозвался Зенос. – «Так много усилий потрачено впустую». «Ах ты сволочь!» - задохнулся от ярости Джуллус, и подоспевший Алфинод попытался урезонить разгневанного гарлеанина, ведь, позволив эмоциями овладеть собой, тот с высокой долей вероятности может обратиться в исчадие. Усилием воли Джуллус взял себя в руки...

«А ты был бы счастливее, если бы у меня были ‘хорошие причины’?» - бросил ему Зенос. – «Если бы ты одобрил мои мотивы, конечный исход тебя бы не беспокоил боле? Если так, то, возможно, шкура монстра подойдет тебе больше. Долг... честь... мораль – все эти концепции принимают удобные для индивида формы, когда подвергаются испытанию. Наверняка война научила тебя, с какой легкостью власть становится инструментом тех, кто уверен в собственной правоте? Кто ‘правосудие’ становится лишь средством достижения их целей? И все же ты спрашиваешь меня – ‘чего ради’. Задай этот вопрос любому обитателю как этой планеты, так и иных миров, и все они дадут тебе разные ответы. И будут обладать полным на это правом. Ибо смысл своего жалкого существования способен определить ты, и только ты. Если считаешь, что лежит он в сражении – в бессмысленной попытке сразить меня, - что ж, атакуй. Займи подобающее тебе место на острие моего клинка».

Джулус отчаянно желал выхватить меч, ринуться в бой... но сдержался. «Ты – пятно на расе гарлеан, и нет более желаемого способа вывести его, кроме как забить тебя до смерти», - процедил он, скрестив взгляд с Зеносом. – «Но я не стану принимать участия в следующей трагедии. Я отказываюсь терять еще кого бы то ни было по твоей вине. Уходи! Уходи, и да не придется нам вновь столкнуться с безумием твоим!»

Не проронив ни слова, Зенос устремился прочь.

«Зенос!» - выкрикнула Алисэ, и воитель замедлил шаг. – «Возможно, ты видишь смысл в подобной жизни – не отрицаю, что силу ты обрести сумел. Но если ты продолжишь жить исключительно ради своего извращенного удовольствия и останешься слеп к тяготам иных, никто в целом мире не удостоит тебя и взглядом. Ты никогда не получишь того, что хочешь – даже в сражении, о котором грезишь, тебе будет отказано. Ты пребудешь одинок на протяжении вечности, ибо заслужил каждое мгновение сего».

Зенос не удостоил ее ответом, и вскоре скрылся за деревьями...

Фоуршено окликнул Наследников, сообщив, что корабли с беженцами вот-вот поднимутся в воздух, и предложил воителям подняться на борт одного из судов, отбытие которого задерживается. Алфинод и Алисэ с удивлением переглянулись, что не укрылось от их отца. «Мне не нужно соглашаться с методами или намерениями Наследников, чтобы признать: их деяния заслуживают нашей благодарности», - проворчал Фоуршено. «Спасибо за предложение, конечно, но можно узнать – почему ты задерживаешь отбытие этого корабля?» - поинтересовался Алфинод, и отвечал Фоуршено: «Прежде, чем вернусь в Шарлаян, я должен встретиться с командованием контингента Илсабарда в Гарлемальде и дать объяснения произошедшему здесь».

Алфинод и Воитель Света предложили Фоуршено проводить его в лагерь Разбитое Стекло; вызвался сопровождать их и Джуллус.

Небольшой отряд выступил в направлении лагеря. Кивком указав в сторону Алфинода, Эстиньен шепнул Фоуршено: «Однажды он займет твое место на Форуме». На лице Фоуршено отразилось изумление – почему-то прежде об этом он никогда не задумывался...

По прибытии в лагерь Фоуршено просветил Люсию касательно событий, случившихся на леднике, и отвечала ему воительница: «Наверняка тебе не по нутру изменять свой изначальный план – но ты поступил правильно, отправим отсюда беженцев в иное место. Бестии замечены и в пределах столицы. Возможно, в том, что население оной погибло загодя, есть какой-то жуткий росчерк судьбы, ибо число исчадий по итогу оказалось относительно невелико... Максима возглавил оставшихся воителей контингента, и расправляются они с монстрами, попутно занимаясь эвакуацией оставшихся мирян».

Обернувшись к Джуллусу, молвила Люсия: «Когда воздушные корабли поднимутся в небеса, надеюсь, твоих подначальных возможно будет убедить примкнуть к Максиме». «Вы вернете нам оружие?» - изумился гарлеанин, и Люсия кивнула: «Я бы не отправила вас вслед за Наследниками, если бы сомневалась, не нанесете ли вы им удар в спину». «А я – в свою очередь – не считаю прошлые прегрешения важнее будущих деяний», - добавил Алфинод. – «Прежде нас разделяли обстоятельства, но сейчас нам нужны все доблестные воины. Больше, чем когда-либо». Джуллус поклялся, что наряду с сородичами станет самоотверженно сражаться за Гарлемальд.

Алфинод обратился к отцу, поинтересовался: «Мастер Фоуршено... я так понимаю, ты хочешь высказать свою благодарность?» Тот подобрался, насупился, процедил: «Собирался... Но, если ты снова собираешься настаивать на том, чтобы Шарлаян отказался от задуманного, ты обнаружишь, что моя благодарность столь далеко не простирается». «Нет, ничего подобного», - обезоруживающе улыбнулся Алфинод. – «Я хотел бы услышать детали вашего великого начинания».

Фоуршено согласился обратиться к Форуму за дозволением в просвещении Наследников касательно сего вопроса, но взял с Алфинода слово, что знание, полученное им, не будет использовано в каком-нибудь замысле, идущем вразрез с интересами Шарлаяна.

К изумлению воителей, остающихся в лагерь, в оный проследовали лопорриты, ведомые Уриангером. Последний тепло приветствовал сподвижников, а Жизневей, выступив вперед, недовольно заявила: «Мы здесь, потому что никто из вас так и не появился на луне! Ровно как не удосужился сообщить об изменениях в планах!.. Сперва я решила, что это просто недостаток воспоминания, но затем мы решили сами спуститься на планету и предложить вам свою помощь. Так что мы в вашем распоряжении. Нас породила любовь Хиделин к обитателям этой планеты, и мы бы хотели, чтобы те продолжили свое существование. А уповать на это, оставаясь на луне, не очень-то продуктивно. Ведь все вы обладаете столь драгоценными помыслами, чувствами и надеждами на будущее, достойными сохранения. Общение с Уриангером заставило нас понять: мы скрупулезно и методично исполняли свои задачи, однако утратили разумение духа нашего начинания. Поэтому говорите – как мы можем помочь вам?»

«Но... кто они?..» - обратился Фоуршено и Уриангеру, и отвечал тот: «Твои союзники с луны». От лица Форума Фоуршено приветствовал Жизневей и ее сородичей на планете, поблагодарив за то, что проделали лопорриты столь долгий путь ради того, чтобы встретиться с чадами Хиделин. «Как вы уже поняли, подготовка к исходу проходит не так гладко, как хотелось бы», - признался он. – «И я буду рад лично сопроводить вас в Шарлаян, где советы ваши могут оказаться бесценны».

«Я долго колебался прежде, чем принял решение оставить подготовку луны к заселению», - признался Уриангер Наследникам. – «Я сделал это лишь после того, как лопорриты выразили желание прибыть на планету, да и сам я считаю, что их помощь может оказаться неоценимой. В общем и целом, я... следовал зову сердца... И я надеюсь, что та толика знаний, которой я сумел поделиться с лопорритами, пойдет во благо, и, возможно, поможет спасти нас всех».

...Воздушный корабль Фоуршено покинул Гарлемальд, устремился к Старому Шарлаяну. Воитель Света наряду с Наследниками устремился прямиком в Оплот Балдесиона, дабы обсудить последние события прежде, чем Форум призовет их в Ростру.

«Не ожидал тебя увидеть так скоро, Уриангер», - приветствовал товарища Танкред. «Как и я», - улыбнулся тот. – «Но, рассказывая лопорритам об Эфирисе, я невольно разжег в них желание отвратить гибель нашей любимой планеты».

Воитель Света поведал сподвижникам о своих приключениях в далеком прошлом. «Стало быть, катализатором Последних Дней выступает этот самый ‘динамик’», - заключил Алфинод, когда завершил он свой рассказ. – «Если он – то же самое, что и акаса, это служит доказательством теории Ниданы. Если некая сущность с помощью одной лишь силы эмоций обратит этот гигантский способный резервуар в бурную реку... могущество сей эссенции может даже превзойти тое, коим обладает эфир». «Но, если наша планета столь богата эфиром, означенная сущность должна находиться за пределами его воздействия, дабы эффективно направлять поток динамиса, пронизывающего космос», - молвила Алисэ.

«Метейон...» - задумчиво протянул Г’раха. – «Точнее, скорбь и страдания павших цивилизаций, которые накапливала она на протяжении тысячелетий... Невыносимые ненависть, страх и печаль, притягиваемые изо всех уголков вселенной ради одной-единственной цели: разрушения Эфириса». «Стало быть, наш враг теперь не является неким неведомым бедствием», - произнес Эстиньен. – «И у нас появилась определенная цель: одержать верх над Метейон». «В твоих устах это звучит так просто... хоть и не могу сказать, что ты неправ», - отвечала ему И’штола. – «Уничтожив Метейон, мы избавим мир от Последних Дней. Но, прежде чем мы попытаемся это сделать, нужно сперва определить ее местонахождение. Перед тем, как Метейон сумела бежать, Венат – женщина, которая впоследствии стала Хиделин, - успела наложить на нее чары. Воздействие магии времени еще не до конца изучено, и мы не можем утверждать, что наша Хиделин, и та Венат, которую Воитель Света встречал в Элписе, - одна и та же личность. Но, учитывая Ее огромное могущество, смею предположить, что Хиделин обладает искомым нами знанием. Неведомо, однако, поделится ли Она им. Ведь хочет Она, чтобы мы покинули Эфирис, а не остались здесь, в этом мире».

«Возможно ли, что Она оставила свои попытки преследовать Метейон?» - обратилась к герою Крайль, и тот отрицательно покачал головой, молвил: «Венат, которую я знал, никогда бы не сдалась». «Наверняка именно поэтому Она использовала меня в качестве своего вместилища, дабы дать нам намек в форме цветка Элпис», - убежденно заявила Крайль. – «Думаю, Она ждала... ответа смертных на вопрос Гермеса».

«Кроме того, мы должны найти способ достичь Метейон», - продолжала И’штола. – «Метод, который мы изберем, зависит от того, где именно та свила свое гнездо». Наследники с сим утверждением согласились, но, как бы то ни было, попытка связаться с Хиделин была ныне для них первоочередной задачей.

«Вы с Матоей добились каких-то успехов с эфирным можем?» - обратился к И’штоле Танкред, и та покачала головой: «Нет, к сожалению. Несмотря на то, что мы заручились помощью Аренвальда и иных сподвижников, благословленных Эхом, мы не смогли услышать даже шепот Хиделин – даже будучи в Антибашне. Матоя полагает, что, оставив сей шпиль годы назад, Форум изыскал некий иной способ получения указаний от Хиделин. Возможно, построил некое устройство для наблюдения за эфирным морем, но в непосредственной близости от оного».

В оплот ступил посыльный Форума, велев Наследникам незамедлительно проследовать в Ростру, где вскоре состоится обсуждение великого исхода. Те устремились в здание, где уже собирались на заседание форумчане, и, остановившись у дверей, Алфинод обратился к сподвижникам, молвив: «Мы здесь для того, чтобы слушать и запоминать – но, если планы Форума более-менее совпадает с тем, как я их себя представляю, я хочу сделать предложение, которое послужит нашим целям – с вашего позволения, конечно же». Наследники единодушно поддержали Алфинода...

Тем временем Барнье объявил о начале внеочередной сессии Форума, цель которой – просветить Наследников Седьмой Зари о великом исходе. Те были приглашены в зал, ступили в округлое помещение, остановились в центре его, выжидательно глядя на форумчан.

«От имени Форума я благодарю вас за героические деяния, свершенные на Леднике Магна», - возвестил Барнье. – «Мы не забудем службу, кою вы сослужили нам и мирянам Радз-ат-Хана. Благодарит вас и сатрап, которого мы известили о новом месте назначения для беженцев. И мы готовы честно и открыто ответить на ваши вопросы».

«Что ж, давайте начнем», - молвила Крайль, сделав шаг вперед. – «Первое: цель Форума – переправить жизнь и знания с этой планеты на луну. Я права?» «Верно», - отвечал ей Фоуршено. – «Именно к этой цели Шарлаян шел на протяжении многих лет. Мы собирали биологические образцы и научные исследования со всех уголков планеты. В определенное время они должны быть вывезены из Лабиринтоса и Ноуменона и доставлены в безопасное место. После того, как эта важнейшая задача будет завершена, мы начнем перевозку жителей Шарлаяна, разделенных на группы. Первые из тех, кто ступит на луну, должны будут подготовить жилое окружение для тех, кто появится после. После шарлаян мы отправим на луну мирян из иных держав, начиная с наших союзников. Первыми среди них мы собирались отправить жителей Радз-ат-Хана, но, поскольку на Тавнейре уже свершились Последние Дни, решено было включить беженцев с острова в более ранние группы».

«Амбициозный план», - признала И’штола. – «Вы озаботились безопасностью всех держав и племен?» «...Столь многих, сколь сможем», - признал Фоуршено, и поинтересовалась чародейка: «И по какому же принципу вы определите, кому суждено остаться здесь?» «Странствие в космические дали – беспрецедентное и донельзя непростое начинание», - отвечал ей Фоуршено. – «Источники неизбежного конфликта обрекут всех на верную смерть».

«Если не брать в расчет разумность подобного подхода», - не стала спорить с форумчанами Крайль, - «ответь: реализуются ли ваши планы так, как предполагалось? Ибо кажется нам, что способ перемещения с планеты в космос еще не завершен».

Форумчане встревоженно загомонили, и Фоуршено, помрачнев, отчеканил: «Не завершен исключительно в том, что покамест он не соответствует нашим высоким ожиданиям. Ковчег – как многие его называют – завершен и может быть запущен к луне даже сегодня. Однако Последние Дни свершились раньше, чем мы предполагали. В настоящее время ковчег не может развить необходимую нам скорость. Если мы начнем использовать этот корабль прямо сейчас, то не успеем совершить необходимое количество рейсов туда и обратно в срок. Бесценные жизни и знания будут утрачены». «Неужто ничего нельзя сделать?» - обреченно вопросила Алисэ. «Эфирные двигатели – основной способ ускорения ковчега в межзвездном пространстве – проходят испытания, чтобы определить способ сделать их более эффективными», - вымолвил Фоуршено. – «Несмотря на то, что груз предполагается загрузить на борт на самом начальном этапе исхода, мы готовы продолжать эксперименты до самого дня запуска ковчега».

«Что, если Наследники решат вашу проблему?» - буднично предложил Алфинод. – «Мы поможем улучшить эффективность эфирных двигателей... но у нас есть в условия. Если мы преуспеем в сем начинании, мы хотим встретиться с Хиделин». В зале поднялся гомон, и И'штола, скрестив руки на груди, уверенно произнесла: «Понять это было несложно. Вы никогда бы не покинули Антибашню, если бы у вас не было иных способов связаться с сей сущностью. И наверняка куда более устойчивых».

«И второе условие», - обратился к Форуму Алфинод. – «В случае нашего успеха мы хотим предложить иное назначение для вашего ковчега». «Можем ли мы ответить на предложение отказом?» - процедил Фоуршено, и Алфинод утвердительно кивнул: «Конечно. Если мы не сможем доказать чистоту своих намерений для девяносто девяти присутствующих здесь, как можем мы требовать, чтобы жизни обитателей планеты были поставлены на кон?»

В звенящей тишине раздался смех. Пораженные, обернулись форумчане к Монтишейну, и изрек тот: «О более прекрасном плане сложно было и мечтать. Давайте же решим сложную инженерную проблему, о существовании которой мы недавно даже не подозревали. Что может пойти не так? Какое начинание не имело успеха, если смотрели на него с иной перспективы? Когда мы упираемся в тупик, нам нужны не одни и те же сухие теории, повторяющиеся вновь и вновь, а свежий взгляд».

Подняв руку, Монтишейн заявил, что принимает условия, поставленные Наследниками. Барнье призвал к голосованию – один за другим, форумчане поднимали руки. «Семьдесят один – за, двадцать восемь – против», - заключил Барнье, когда голосование завершилось. – «Предложение принимается».

Фоуршено руки не поднял, и был мрачен как туча, но Барнье напомнил ему о необходимости исполнения воли Форума – несмотря на то, что выступал мастер Левеиллер архитектором межзвездного ковчега.

На сим заседание завершилось, и форумчане устремились к дверям зала, дабы вернуться к текущим своим задачам. Алфинод признался Наследникам: он рассматривает ковчег как способ достичь гнезда Метейон. Но для того, чтобы получить в распоряжение чудесный корабль, придется изрядно потрудиться, и первым делом разрешить проблему, связанную с эфирными двигателями.

Фоуршено сопроводил Наследников в глубины Лабиринтоса – именно там, в потаенных глубинах созидался ковчег. Небольшой отряд достиг комплекса – Логистикона Альфы, где задержался немного, ожидая элеватор, который доставит их на нижние ярусы.

«Здесь, в Логистиконе Альфа, осуществляется управление погодой», - просветил спутников Алфинод. – «Из земных недр выкачивается вода и образуется в пар, что приводит к созданию искусственных облаков и дождя. Управляя температурой и циркуляцией воздуха, шарлаяне сумели создать идеальные условия для роста и сохранения биологических образцов, здесь находящихся». «Откуда ты все это знаешь?» - поразилась Алисэ, и отвечал ее брат: «Отец приводил меня сюда, когда я был еще ребенком». «А меня ты оставил?!» - возмутилась девушка. «Вообще-то, это ты меня оставила», - улыбнулся Алфинод, - «и куда-то упорхнула с дедушкой. Накануне вечером я спросил у отца, откуда берутся облака, и он решил показать мне это место. Это было восхитительно – я без устали сыпал вопросами!»

«Легко воспринимать как само собой разумеющееся различные аспекты мира природы», - отметил Уриангер. – «И привыкнуть к поистине чудесному. Но, став свидетелем сложным механизмам, разработанным лопорритами, дабы воссоздать подобную среду, я стал смотреть на сии процессы с иной точки зрения. Подземные сады Лабиринтоса, лунная тюрьма, должна сдержать древнего Зодиарка, жилье для смертных, построенное под лунной поверхностью... Уникальные места, но в чем-то похожие».

«И это не просто совпадение», - вымолвил Фоуршено. – «С того момента, как Хиделин открыла нам незавидную судьбу, ожидающую Эфирис, все мыслимые ресурсы направлялись в Лабиринтос – ради подготовки к великому исходу. Но это еще не все... Это место – испытательный полигон для технологий, которые позволят нам осесть на далеких планетах. Да, лопорриты вознамерились сделать луну обитаемой, но это небесное тело – не конечная точка нашего пути. Смертные должны научиться порождать жизнь там, где ее нет, дабы расцветала она в бесплодных пустошах. К сожалению, время работает не на нас».

Фоуршено сообщил Наследникам, что сейчас спустятся они в Центральный Округ Лабиринтоса, где проходит подготовка к великому исходу – в том числе и созидание ковчега.

На сем ярусе Фоуршено представил Воителю Свет и спутникам его мастерового-тару Коккола Данккола – ключевого разработчика технологии эфирного двигателя. «Форум принял решение направить тебе помощников в решении проблемы, связанной с двигателями», - обратился Фоуршено к Кокколу, и тот с недоумением воззрился на Наследников. – «Среди них есть архонты, однако инженерия – не их конек. Однако Форум считает, что у них есть небольшая вероятность добиться успеха. Если ничего не выйдет, отправляй их обратно на поверхность».

«В чем же заключается проблема с эфирным двигателем?» - осведомился Алфинод. «Суть устройства в том, что внутри его эфир сгорает, и выделяемая энергия обращается в кинетическую», - начал объяснять инженер. – «Эдакая гигантская бомба с непрерывной детонацией, если так понятнее. Даже в космосе, где эфира немного, двигатели достаточно мощны, чтобы перемещать наш ковчег. К несчастью, они несовершенны... Согласно моим вычислениям, для того чтобы развить приемлемую для Форума скорость перемещения к луне и обратно, необходимо увеличить их эффективность на шесть процентов».

«А вы с лопорритами общались?» - осведомился Уриангер, и ответил ему Фоуршено: «Да. У них готового ответа нет, и проводят они свои собственные изыскания. Лунные двигатели, конечно, мощнее, но они куда объемнее наших. Непросто применить их технологии для нашей ‘лодчонки’, цитируя их». «Именно!» - воскликнул Коккол. – «Проклятье, я прошу об обработанном адамантите, а они присылают мне восторженных кроликов с некими древними, громоздкими и несовместимыми технологиями... С ума меня свести хотите?»

«Ты случайно не об аллаганском адамантите говоришь?» - насторожился Г’раха. «Те об этом известно?» - обратился к сородичу И’штола, и отвечал тот: «Лишь в общих чертах. Секреты производства подобного вещества аллагане свято хранили. Насколько помню, обработанный адамантит был ключевой субстанцией, используемой для создания и вывода на орбиту Даламуд».

Коккол подтвердил: да, он говорит именно об этом. «Увы, никто из ныне живых не знает тайны его производства», - сокрушался инженер. – «Мы сумели отыскать немного в обломке Даламуд, рухнувшем в Северную Пустоту в час Бедствия, и применить его в эфирном двигателе. Если бы мы нашли больше... то с легкостью достигли бы необходимых шести процентов. Но, к несчастью, иных источников вещества у нас нет». «Но по землям Эорзеи разбросано предостаточно обломков Даламуд», - озадачилась Алисэ. – «Почему бы не попробовать отыскать адамантит там?» «О, мы пытались!» - горестно всплеснул руками инженер. – «Но изначально вещество это находились лишь в определенных частях сооружения. Крупицы его находятся в ядрах двигателей класса ‘Рагнарёк’, но, чтобы добраться до них, необходимо спуститься в глубины осколков – а защитные механизмы продолжают функционировать и с радостью разнесут чужаков в клочья».

Воитель Света припомнил: кажется, именно у подобного ядра двигателя класса «Рагнарёк» и произошло их приснопамятное противостояние с возрождаемым Бахамутом. Но – как бы то ни было – одних лишь Наследников недостаточно, чтобы заняться исследованием множества осколков Даламуд в землях Эорзеи. Посему Алфинод с помощью связной жемчужины обратился за помощь к союзникам: Люсии, А-Рун-Сенне, Сирине, которые обещали направить воинов на сие начинание. Узнав о том, что у Наследников есть союзники и в землях Отарда, Коккол просил Алфинода узнать у тех, возможно ли раздобыть священные реликвии Дальнего Востока, содержащие в себе эфир. Наверняка с их помощью удастся увеличить мощность эфирных двигателей.

Фоуршено внимательно наблюдал за сыном; лицо его было непроницаемо, однако на самом деле элезен был поражен тем, каким прекрасным и влиятельным лидером становится юный Алфинод. Власть имущие повсеместно откликались на его призыв о помощи, и, возможно, в самом скором времени действительно сумеют они обрести необходимое количество обработанного адамантита.


Командующие доложили султане о просьбе Алфинода, и молвила Нанамо Ул Намо: «Мы обязательно должны извлечь адамантит из осколков Даламуд, а также отыскать священные реликвии Аллага. Немедленно организуйте экспедицию, войдут в которую лучшие воины из ордена Бессмертного Пламени! А также призовите Присяжных султаны и Медных Клинков!»

Папашану султана велела обратиться к гильдиям, дабы искусные мастеровые дали свое заключение: возможно ли определить и извлечь из реликвий драгоценный материал. Фиргейсу – предводителю Каменных Факелов – Нанамо велела направить наемников в помощь солдатам Бессмертного Пламени, дабы вместе прочесали они пределы осколков Даламуд и прилегающие территории. Фиргейс заверил правительницу в том, что воля ее будет исполнена, а его сын Зимберк лично возглавит контингент Каменных Факелов в сей миссии. Пипину же султана приказала встать по главе отряда и клинком Тизоной сломить любое сопротивление, с которым столкнутся силы Ул’даха в ходе исполнения сей миссии. Что касается лорда Лолорито, то тому поручила султана заняться поиском священных реликвий Аллага – наверняка тому ведомо, на каких рынках те появлялись, и в сундуках у каких коллекционеров хранятся.

«Последние Дни явлены нашему мира», - обратилась султана к внемлющим ей подданным. – «И, если ситуация действительно так серьезна, как нас известили, все усилия Ул’даха могут оказаться бессмысленными. И все же – когда мы, эорзейцы, восставали из пепла, мы осознали простую истину. То, что кажется невозможным для свершения одному, становится возможным, если усилия прилагают все. В тот час нас объединили Наследники, и именно они просят нас о помощи сейчас. И Ул’дах ответит на этот призыв! Мы присоединимся к сражению за будущее нашего мира!»

Отсалютовав владычице, воители покинули зал, дабы немедленно приступить к исполнению возложенной на них миссии...


А-Рун-Сенна сумел организовать внушительный воинский континент, однако в число его входило немало целителей – чрезмерно для нынешней миссии, заключающейся в исследовании осколков Даламуд.

В Чернолесье проследовали воители Ала Миго под началом Лизы, предложил А-Рун-Сенне объединение с силами Гридании. «В Гир Амании нет достаточно больших осколков Даламуд», - молвила Лиза. – «И мы подумали – не помочь ли нам соседям?» «Да, было бы неплохо», - вздохнул с облегчением А-Рун-Сенна, и Лиза улыбнулась: «Я ведь прежде была одной из Наследниц, направленных в Чернолесье. Я хорошо знаю этот лес. Я знаю ваш народ. И знаю, что, сражаясь рука об руку, мы станем сильнее».

А-Рун-Сенна с готовностью принял предложение Лизы, и двое приступили к обсуждению тактики нынешней миссии...

Бросив взгляд в звездное небо, прошептала Лиза: «Я не позволю, чтобы все оказалось зря. Обещаю, Папалимо...»


Над Ишгардом прозвучал драконий рев.

Эмманеллейн де Фортемпс взирал в небеса, кружила в которых крылатая бестия...


Ханкок обратился к представителям Конфедерации, передав тем просьбу лорда Лолорито об обретении священных сокровищ.

Приблизился к конфедератам Соробан, молвил: «Есть у меня к вам одна просьба».

Послышалось шипение, и за спиною коджина возникла гигантская змея...


Ожидая, когда союзники доставят в Лабиринтос адамантит, Воитель Света и сподвижники того оставались в подземном поселении ученых и исследователей, сводя знакомство с ними и оказывая посильные помощь и поддержку. Вскоре в селение прибыли и лопорриты, направленные в сии глубины Форумом.

Уриангер просил героя провести для лопорритов небольшую экскурсию по Лабиринтосу, и тот ответил согласием. Лопорриты глазели по сторонам, восхищенно щебетали. И как можно создать подобные чудеса, не прибегая к магии творения?!.

Внимание лопорритов привлекло огромное устройство для выкачивания воды из подземных глубин и последующего ее очищения. Осознали лопорриты, что смертные зависят от водных источников – нечто, о чем прежде они не задумывались.

Уриангер провел своих маленьких спутников в пределы Логистикона Альфа, и те пришли к выводу, что зрят пред собой идеальное искусственно создание окружение, призванное сохранять и поддерживать существование жизни. Наверняка знания, которые они почерпнут здесь, окажутся ключевыми, когда начнутся поиски новых планет для заселения...

Часть лопорритов выразила желание остаться в комплексе и изучить чудесные механизмы, здесь установленные, иные же, сопровождаемые Воителям Света, отправились к фермам, дабы изучить процесс выращивания различных культур, понять разнообразие пищи, потребляемой обитателями Эфириса... Лопорриты посетили виноградники, апельсиновую и лимонную рощицы, тыквенные грядки. С удивлением узнали они о том, что далеко не все продукты потребляются в сыром виде, некоторые необходимо сперва приготовить. Например, разница между лимоном и лимонным пирожным огромна!..

«Смертные, лопорриты – мы были рождены из обретенного знания древних», - заключил Поварвей, отведав немало фруктов и овощей, выращиваемых на фермах Лабиринтоса. – «Они знали все, что только возможно о природе разумной жизни и судьбах самих планет. Как только цивилизация достигает базовых требований, необходимых для выживания, она начинает стремиться к искоренению негативных факторов и обретению совершенства. И в этом – причина ее неминуемого падения. Ибо совершенство – недосягаемый идеал. С незапамятных времен цивилизации именовали стремление к совершенству ‘прогрессом’. Они не стояли за ценой в достижении сей бессмысленной цели, и слишком часто становились архитекторами собственного падения, так и не сумев претворить в жизнь свои чаяния... Какова же альтернатива? Осознание того, что наше существование не может быть совершенным. Нужно принять то, что мы имеем, и извлечь из этого максимум. Когда жизнь дает тебе лимоны, готовь лимонные пирожные!»

Чем больше лопорриты узнавали об Эфирисе, тем больше желали избавить мир от Последних Дней. И все же... Хиделин приказала им оставить планету и не противиться неизбежному, а воля ее свята.

По завершении исследования областей Лабиринтоса лопорриты вновь собрались в подземном поселении шарлаян, обменявшись впечатлениями и вновь утвердившись в убеждении о том, что Эфирис полон чудес, посему миряне и не желают покидать столь восхитительный мир.

К Воителю Света и Уриангеру присоединился Танкред, поведав, что сумел немало узнать, помогая исследователям готовить их образцы к погрузке. «Подготовка шла без перерыва несмотря на вести о грядущем конце света», - рассказывал он. – «За это нужно благодарить руководство Форума. Это не означает то, что миряне не тревожатся, наоборот. Зная о грядущем бедствии, они стремятся завершить свои труды, прекрасно зная о том, что малейшая ошибка будет означать разницу между жизнью и смертью».

Уриангер предложил лопорритам помочь исследователям, и те с радостью умчались в сторону площади, где те находились. Еще бы – у лунных жителей появился шанс поработать со смертными рука об руку, понять, чем те живут и к чему стремятся!

Один из исследователей, означившийся на площади поселения, поведал лопорритам о своих тревогах. «Видите ли, я – инженер», - говорил он. – «Все, что говорят о корабле, - правда. Он действительно венец гения шарлаян, построенные на основе технологий аллаган, но... ничто из этого не гарантирует успеха. Мы никогда прежде не запускали корабль в космос. Все испытания судна проходили здесь, на земле! Во время первого вояжа на борту будут лишь технический персонал и грузы, но... если корабль подведет нас, что тогда? А если нет, он может развалиться на следующем рейсе, иди на следующем... Мы сделали все возможное, чтобы избежать подобного исхода, но навряд ли это имеет большое значение. Мы считали, что проект эфирных двигателей безупречен, и вот как все обернулось...»

«А какие детали в проекте корабля тебя смущают?» - поинтересовался Ростовей, и отвечал исследователь: «Во-первых, наша способность экстраполировать идеи на космическое пространство. Я изыскал способ применить заклинание ‘Гравитация’ для стабилизации пространства в пределах ковчега, но что, если оно окажется недостаточно сильным? Что, если все начнет летать туда-сюда и врезаться друг в друга сразу же, как только мы покинем планету?» «А, гравитация!» - важно закивал лопоррит. – «Возможно, я и смогу помочь. Законы гравитации в космосе те же, что и здесь, на планете, потому советую тебе считать это одним огромным пространством, а не различными его частями».

Двое погрузились в научную беседу, и, оставив их, Уриангер, Воитель Света и иные лопорриты отправились дальше, дабы утешать тревоги инженеров и исследователей, пребывающих в стрессе в сии поистине непростые времена. Селение преобразилось: шарлаяне воспряли духом – каждый желал пообщаться с лопорритами, поделиться опытом, выслушать советы.

В беседе с Жизневей Танкред признался, что весьма впечатлен лопорритами, и призналась та: «Когда вы с товарищами покинули Маре Ламенторум, мы проводили много времени с Уриангером. О, какие это были беседы! Он нам все рассказал об Эфирисе – на каждый вопрос ответил, без исключений... Когда мы прибыли сюда, я была поражена тем, сколь мало знаю. Но осознала: если бы не Уриангер и его наставления, мы до сих пор оставались бы на луне. Смотрели бы на ваш мир и гадали – что мы еще упустили...»

Воитель Света и Танкред наблюдали за Уриангером, ныне окруженном исследователями и лопорритами, и ведущем с ними оживленную беседу. «Интересно, что бы они сказали, если бы узрели Уриангера сейчас?» - усмехнулся Танкред. – «Наверняка были бы удивлены... и впечатлены. Мастер Лоуисокс, Минфилия, Папалимо. И...»

Он осекся, заметив приблизившихся к Уриангеру роегадинов – Вилфсанна и Блоевиду... родителей Моенбриды, ведущих изыскателей в области магии телепортации. Они приветствовали опешившего Уриангера, и Блоевида крепко обняла элезена, шепнула ему: «Отправил письмо и исчез. Ты хоть осознаешь, как мы беспокоились о тебе?» «Прости», - выдавил Уриангер. – «Я был неправ... не сообщив вам новости лично. Нет, не только это... Я был тем, кто...»

«Наша дочь была донельзя расстроена, когда мастер Лоуисокс ушел, оставив ее», - вымолвил Вилфсанн, обращаясь к Уриангеру. - «В тот день, когда Наследники призвали ее, она была по-настоящему счастлива. Каждый свой выбор она сделала по собственной воле. Никто не сумел бы принудить ее поступить иначе. Не вини себя в ее смерти. Помни, какой она была при жизни. Ты знаешь, она хотела бы именно этого». «Если мы сожалеем о чем-то, то лишь о том, что не были рядом, чтобы оплакать ее с тобой», - выдавила Блоевида. – «Читая слова, которые ты писал дрожащей рукой... Мы плакали о тебе не меньше, чем о ней».

«Прости меня, прости...» - тихо говорил Уриенгер, обнимая женщину и с трудом сдерживая слезы. – «Я не знал, что сказать. Возвышенные поэмы мудрецов... Слова печали и утраты... Изученные, врезавшиеся в память... и совершенно бессмысленные в тот момент». «Глупый мальчик...» - вздохнула Блоевида. – «Мы бессильны пред подобной скорбью. Даже сейчас я не могу найти нужных слов... Но в сердцах своих мы знали. Мы всегда знали».

Блоевида отстранилась от Уриангера, отступила к супругу, а тот обратился к астрологу: «Я помню тебя юнцом. Ребята все время посмеивались над твоим увлечением книгами. Нашей Моен это не нравилось. ‘Не обижайте Уриангера!’ – кричала она, прогоняя детей. Мы ее ругали, но она ничего и слушать не желала...» «Потому мы предложили решение: вместо того, чтобы начинать драки, почему бы есть не выступить связующим звеном между Уриангером и остальными?» - добавила Блоевида. – «Она какое-то время поразмыслила над предложением. Скрестила руки, нахмурилась... Но с того самого дня она никогда не оставляла тебя одного. Она вытаскивала тебя на улицу, чтобы поиграть, забрасывала тебя бесконечными вопросами, читала те же книги, что и ты... все для того, чтобы понять тебя лучше. Наверное, временами тебя это раздражало... но она все делала в лучших интересах».

«И только посмотри на себя сейчас!» - воскликнул Вилфсанн, пытаясь ободрить опечалившегося Уриангера. – «Стоишь в центре толпы – более того, толпу составляют все те, кого ты сумел сплотить! Ты представить не можешь, как мы горды тобой!» Уриангер был донельзя поражен столь теплыми словами со стороны тех, чью дочь он уберечь не сумел... «Мы видели, как мальчик, в которого наша дочь верила и которому доверяла, обратился мужчиной, которым – по ее мнению – он непременно должен был стать», - с улыбкой добавила Блоевида. – «Я вижу ее в тебе. Ощущаю ее. Она остается с тобой на всем протяжении твоего пути. Спасибо тебе, Уриангер. За то, что ты такой, какой есть». «Спасибо вам...» - сквозь слезы выдавил Уриангер, растроганный добротой, высказанной к нему. – «Я тоже ее ощущаю. Истину... о ее жизни. Не печаль... но надежду. И любовь...»

Жизневей завороженно наблюдала за Уриангером, сознавая, сколь много она еще не ведает о сем мире – и его обитателях. «Да, можно целую жизнь здесь прожить и мало что узнать», - согласился с лопорриткой Танкред. – «Поэтому... слишком рано ему погибать».

...Воитель Света решил подсобить Алисэ, переносившей тяжелые ящики с органическими образцами в один из комплексов Лабиринтоса – Апорию, где дожидался их Алфинод. Последний сообщил герою, что Апория – своего рода база операций для тех, кто верховодит великим исходом и принимает ключевые решения.

О доставке ящиков с образцами близнецы сообщили одному из исследователей, пребывавших на центральной площади Апории, - Теопаулдину. Последний оказался давним другом мастера Фоуршено, и близнецы просили Теопаулдина поведать им какую-нибудь историю об их родителях. «Часть уважения, которое питают к роду Левеиллер, имеет корни в его истории», - рассказывал Теопаулдин. – «Вы можете проследить их до тех индивидов, которые пребывали на борту ‘Надежды Ньюнкрефпа’ – а мало кто может похвастаться подобным».

«Я не придавала этому особого значения», - озадачилась Алисэ. – «Ведь не наши предки выступили основателями нашей нации. Они просто были на том корабле». «Да, это был предмет для гордости», - признал Алфинод. – «Именно поэтому фраза Ньюнкрепфа – ‘Отриньте пути войны, и стремитесь к просвещению, обретая знания’ – явилась нашим семейным кредо». «Да, до времен вашего деда», - подтвердил Теопаулдин. – «Архонт Лоуисокс обращался не к словам Ньюнкрепфа, но к его деяниям. Вопреки мнению сородичей, он свято верил в то, что спасение и великого, и малого от приближающихся волн – истинное стремление нашего основателя. Возможно, знание о древнем пророчестве и падении цивилизаций привело его к выводу о том, что попытка избегать конфликтов обрекает смертные расы на гибель».

«Конфликт пребудет всегда, а за ним последует Бедствие», - изрекла Алисэ. – «Посему... ‘Отвернуться от тягот тех, кого возможно спасти, - не мудрость, но леность’». «Вы верно запомнили его фразу», - улыбнулся близнецам Теопаулдин. – «Да, архонт Лоуисокс жил согласно собственным представлениям о морали, и всеми силами пытался помочь нуждающимся – будь то шарлаяне или нет. Никто не любил и не почитал вашего деда больше, чем его сын... Но Фоуршено не смог найти точки соприкосновения между деяниями Лоуисокса и философией своих предков и сородичей – философией, в которую он столь истово верил, что сделал из своего отца парию. Фоуршено всю жизнь испытывал душевную боль от этого диссонанса».

Близнецы были поражены сим откровением – о подобном они и не подозревали... «Сын может наследовать кровь своего отца, но жизненный выбор он делает свой – разве не так было всегда?» - риторически вопросил Теопаулдин. – «Боги свидетели: Фоуршено – упрямый старый козел, и я уверен, что вы с ним часто бодаетесь. Но вы должны знать, что всегда пребываете в его мыслях. Каждое мгновение каждого дня – и это ничуть не преувеличение! Когда вы родились, он все время смотрел на вашу маму с глупой улыбкой до ушей. Поверьте мне – он очень, очень любит вас!.. Но в то же время он донельзя упрям. Если он выбрал для себя какой-то курс действий, но станет следовать ему, несмотря на сопротивление. Довольно раздражающая привычка, если вы оказываетесь теми, кто противостоит ему». Алфинод и Алисэ поблагодарили Теопаулдина за столь откровенный рассказ.

Г’раха просил Воителя Света помочь ему исполнить просьбу мастера Коккола и усилить поток эфира, направляемый в горнила его кузни. Поток огненного эфира регулируется стихийным реактором, установленным в Лабиринтосе, и для совершения сей операции требуются двое.

Г’раха и герой успешно завершили задачу, возложенную на ним Кокколом, выступили к мастерской инженера, дабы сообщить ему об этом. «Как мы уже знаем, очищенный адамантит использовался аллаганами на закате их империи», - говорил Г’раха спутнику. – «Этот материал применялся в попытках аллаган выйти за пределы этого мира, - например, при создании Даламуд. Из всех тех аллаган, кто стремился расширить империю и распространить ее на далекие миры, величайшим был знаменитый технолог, Амон».

«Помнил ли он о своем бытии как Гермеса?» - вопросил герой, но Г’раха отрицательно покачал головой, молвив: «Думаю, у него были свои мотивы. Нет никаких свидетельств того, что он сохранил свои воспоминания о своей прежней жизни. Как тебе известно, он примкнул к аскианам уже после того, как его империя обратилась в прах. Если не воспоминания, что же заставляло его с такой страстью воплощать в жизнь свое начинание?.. Это лишь предположение, но что, если у душ – как и у разумов – есть некое подобие личности? Некая предрасположенность к чему-то определенному?.. Нам известно, что именно упадок империи Аллаг вынудил Амона возродить Императора Ксанде. Имперцы легко относились к смерти и разрушению, проводили эксперименты на тех, кого считали ниже себя, дабы заполнить пустоту своих сердец. Вернув Императора к жизни, Амон дал тем самым сим праздным душам средством избавить себя от собственного бессмысленного существования... Точнее, избавил бы, коль Ксанде не был бы убежден фактом собственной смерти в том, что жизнь в принципе лишена всякого смысла. Желание Амона, состоящее в том, чтобы его сородичи обрели способ завоевать сами небеса, может иметь схожую цель – наделить существование аллаган новым смыслом, дать им новую великую цель. Как и Гермес до него, Амон был поражен тем, как живут окружающие, но не мог заставить себя уверовать в то, что жизни эти лишены всякого смысла. И оба они искали этот смысл – эту надежду – на далеких планетах. Так мне кажется. Но в данный момент важны не их мотивы, а последствия их действий. И все же... Достичь далеких звезд на крыльях из адамантита. Устремиться к границам вселенной, а затем – за их пределы. Обещание вечной надежды... все это я могу понять».

...Завершив возложенные на них задачи, Воитель Света и Наследники собрались на площади поселения шарлаян в недрах Лабиринтоса. Ковчег был фактически готов к отбытию; оставалось лишь погрузить на него последние припасы, убедиться, что все пассажиры находятся на борту – и, конечно же, дождаться завершения работы над эфирными двигателями. Приободрившиеся исследователи-шарлаяне с удвоенной энергией занимались необходимыми изысканиями, и лопорриты с удовольствием помогали им.

Вскоре с Алфинодом связалась Крайль, сообщив о скорой доставке адамантита... Причем прибывшие в пристань Шарлаяна союзники доставили огромное количество означенного вещества, и даже Наследники были поражены сим. Фоуршено, Коккол и иные шарлаяне с изумлением наблюдали за кораблями и воздушными судами – уроженцев как Эорзеи, так и Дальнего Востока, - и те все продолжали прибывать!

Наследников приветствовали Сикард и Эмманеллейн, чуть позже прибыли Ханкок и Соробан, доставив как священные реликвии, так и артефакты аллаган – с наилучшими пожеланиями от Восточного Альянса. «Наши друзья из Бозьи прислали артефакты ‘доблестными союзникам сопротивления’», - добавил Ханкок. – «А также немного реликвий из Эврики, и благодарить за это следует Эджику Цуниджику». «А я принес священную реликвию из Храма Рейсен», - заявил Соробан, указав на Клинок Феникса, коий священные покровители, пребывающей в Крышке Преисподней, единодушно решили передать союзникам. Соробану же они велели лично проследить за тем, чтобы легендарный меч был вручен в руки Воителя Света.

Ханкок заверил Алфинода, что Наследники не должны за реликвии ни гиля, ибо Торговая Компания Восточного Альденарда полностью рассчиталась за них. Татару заверила ошарашенных сим откровением Наследников в том, что покрыла стоимость всего предприятия – и благодарить за это следует инвестора, поддерживавшего Наследников с самого основания сей фракции, но по сей день сохранявшей инкогнито.

Лишь сейчас Татару представила близнецам таинственного инвестора – их собственную мать! «Я продолжаю сохранять нейтралитет», - молвила Амельянс, заметив, как нахмурился при сем откровении ее супруг. – «Я просто подумала, что сундуки в моей семье ломятся от лишних денег». Фоуршено покачал головой: он был потрясен происходящим, и осознанием масштабов деятельности Наследников Седьмой Зари и их союзников...

Крайль призналась, что заручилась помощью Эренвиля и иных собирателей, рассредоточенных по миру. Объединившись, те наряду с воителями и авантюристами, принадлежащими к союзным силам, в кратчайшие сроки сумели собрать в осколках Даламуд необходимое количество обработанного адамантита.

«Надеюсь, вы не посчитаете это предательством Шарлаяна», - обратился к Эренвиль к пребывающим на пристани форумчанам. – «Я так понимаю, цель Форума заключалась в сохранении знаний. Обретая сии знания, я пришел к выводу, что самое прекрасное в нашей планете то, что многое все еще остается неведомо нам. Именно поэтому я принял решение помочь Наследникам – противостоять уничтожению всех этих покамест неизвестных нам чудес».

Некоторое время спустя на пристани показались инженеры Литейной, возглавляемые Гарландом, алхимики Радз-ат-Хана под началом Ниданы, а так же авантюристы, принадлежащие к Наследникам Седьмой Зари, прибывшие из Мор Доны. Сид заявил, что ему и его сподвижникам не терпится поработить над ковчегом, ведь сопровождают его величайшие инженерные умы Эорзеи!

«Перед тем, как прибыть сюда, мы сделали остановку в Верлите, где забрали для вас кое-что от Гая», - говорил Сид Наследникам. – «Он все еще считает, что искупление возможно обрести действиями, не словами. Гай передает вам аллаганскую реликвию, которую Валенс использовал в своих экспериментах с Орудиями – в ней оказалось заключено немалое количество обработанного адамантита».

Древний Валун поведал сподвижникам, что воители, остававшиеся в «Возвышающихся камнях», объединились с охотниками за сокровищами из Идиллшира, доставившие механизмы, которые успешно справились с защитными машинами аллаган, остававшимися в осколке Даламуд, пребывал коий в Мор Доне.

«Но почему здесь вы?» - обратился Эстиньен к выходцам из Радз-ат-Хана, и отвечал ему Варшан: «Предотвращение Последних Дней – важнейшая задача. К тому же я в долгу перед вами. Те миряне, которые приняли решение покинуть Тавнейр – те, кого вы спасли в Гарлемальде, - остаются моими подданными. И благодарность моя не знает пределов. Посему я помогу вам, чем сумею. Если при этом мы спасем жизни иных жителей этой планеты, тем лучше... Помните, я рассказывал вам о своем отце, Мидгардсормре, и о его странствии через звездные дали. За время странствия его чешуйки впитывали в себя эфир в окружении, практически его лишенном, а даровали ему сил выдержать сей вояж... Предположив, что они могут помочь вам, я обратился за помощью к своим сородичам. От Аздаи ответа не было, а Тиамат и Хрэсбелгр благосклонно отнеслись к моему предложению. Даже мой отец на несколько мгновений пробудился, вымолвив: ‘Очень хорошо...’ Посему я доставил вам его собственные чешуйки. Используйте их так, как посчитаете разумным». Именно с этой целью в Шарлаян прибыла Нидана.

Пораженный Коккол осознал, что доставленное количество адамантита позволит им увеличить эффективность эфирных двигателей не на 6%, а 14%!

Барнье напомнил Фоуршено о том, что Наследники исполнили свою часть соглашение, и тот, согласно кивнув, обратился к близнецам: «Я не знаю, зачем вы хотите обратиться к Хиделин, и какую иную цель вы видите для нашего корабля. Но я уверен в том, что от ваших действий зависит судьба этой планеты и всех ее жителей. Всех без исключения. Во всем их величии и во всей их хрупкости. Осознаете ли вы это?» «Мы воочию видели, как каждая жизнь играет свою роль в судьбе этого мира», - отвечал ему Алфинод. – «Посему мы решительно настроены сохранить каждую из них. Мы понимаем, что стоит на кону, и готовы принять эту ношу».

Впервые на непроницаемом лице Фоуршено отразились искренние эмоции, и, положив руки на плечи детей своих, вымолвил он: «Тогда... я разделю ее с вами. Прошу вас – позвольте мне это сделать. Как вашему отцу». Близнецы были изумлены просьбой Фоуршено, и продолжал тот, с трудом сдерживая слезы: «С самого рождения вы сжимали мои пальцы своими маленькими ручками. Я думал, сердце мое разорвется. Невозможно выразить словами счастье мое и любовь. Чувства переполняли меня. И столь неистовое убеждение, что оно было близко к ярости. Я знал о грядущих Последних Днях. И поклялся: я не позволю им лишить вас будущего. Великий исход увенчается успехом. Должен увенчаться. Любые жертвы и грехи оправдывают эту цель. Единственное, что заставляло меня медлить... мой отец. Архонт Лоуисокс открыто противился устоям Шарлаяна – и с возрастом я становился все более нетерпим к его мнению. Часть меня считала его глупцом... Возможно, я надеялся, что он найдет какое-то гениальное решение, чтобы спасти моих детей. Наивная надежда – и все же я не мог заставить себя разделить вас. Это сделал он... когда погиб в Картенью. Когда мы вытаскивали этот искореженный кусок Даламуд из моря, я возвращался мыслями к тем эпизодам, когда вы, младенцы, касались меня. И поклялся, что не допущу никаких препятствий в своей миссии по вашей защите. И неважно, что сами вы желали иного. Презирайте меня. Рвите меня зубами и ногтями. Я все выдержу ради того, чтобы усадить вас на корабль... Я ошибался. Вы стали куда сильнее и мудрее, чем я мог надеяться. Вы заслужили право идти собственным путем... и уже ступили на него».

«Да, потому что есть миряне, которых мы любим», - улыбнулась отцу Алисэ, - «и никто из них не заменим. Ни один». «Должно быть, тяжелое было странствие, раз сумели зайти вы так далеко», - вздохнул Фоуршено, и отвечал ему Алфинод: «Когда опасность минет, мы с радостью поведаем тебе о нем во всех деталях. Обо всем, что мы слышали и видели. Что чувствовали и о чем узнали. Наш мир суров, но он прекрасен. Всегда».

Фоуршено извинился перед Воителем Света и иными Наследниками за свое чрезмерное упрямство. «Я считал, что влияние Наследников заставило их броситься навстречу опасности, очертя голову», - признался он, глядя в глаза герою. – «Но теперь осознаю: именно это влияние сплотило их с прекрасными товарищами, собравшимися сегодня здесь. И я надеюсь... что ты продолжишь направлять их». Воитель Света утвердительно кивнул: а как же иначе?..

...Вскоре после того, как адамантит и реликвии были доставлены в мастерскую мастера Коккола, и занялись обретенными ресурсами инженеры, Алфинод получил приглашение от отца – последний обещал сообщить Наследникам о способе, которым возможно связаться с Хиделин.

Мастер Фоуршено дожидался Наследников в Апории, провел их в потаенное сердце Лабиринтоса – Таумазейн. «Он знаменует начало и конец наших усилий», - говорил элезен Наследникам по пути. – «От момента, когда мы искали способ связаться с сущностью планеты, и до нашего скорого отбытия в космические дали».

В Таумазейне Наследники впервые лицезрели воочию величественный ковчег, над завершением создания которого неустанно трудились шарлаяне. Выглядел он как воздушных корабль средних размеров, однако – по словам Фоуршено – на внутренние помещения наложены заклятия уменьшения размеров с целью размещения в них как можно большего количества мирян и грузов. Осталось лишь дождаться установки на корабль эфирных двигателей...

Фоуршено провел Наследников к элеватору, ведущему вниз, в потаенные недра планеты, молвил: «Как вы знаете, наряду с материальным миром существует эфирный план бытия – мы называем его ‘эфирным морем’. В сердце планеты материальное и эфирное сливаются воедино. Посему, чем глубже мы спускаемся, тем легче проходить между планами. Мы использовали этот принцип как при возведении Антибашни, так и здесь, в Таумазейне. Приняв решение покинуть Эорзею, Форум приступил к созиданию сего комплекса. Наши усилия позволили создать устройство, позволявшее заглянуть куда глубже в эфирное море, чем прежде, в поисках тихих отголосков Хиделин, - Айтиаскоп».

«И вы общаетесь с ней посредством этого устройства?» - заинтересовалась И’штола, и Фоуршено утвердительно кивнул: «Какое-то время да, но после Седьмого Бедствия Теней мы редко даже шепот Ее слышим. Если вы хотите услышать Ее, то должны приблизиться к центру планеты, - спуститься даже глубже области, в которой установлен Айтиаскоп. Но даже так я не могу гарантировать, что вы найдете Ее. Ровно как не могу гарантировать и вашу безопасность – так глубоко в эфирном море». «Мы понимаем», - отвечал ему Алфинод. – «Но обязаны попробовать».

Фоуршено сообщил Наследникам, что линзы Айтиаскопа, с помощью которых можно заглянуть в эфирное море, не подвергая себя опасности, находятся здесь, в комплексе. С их помощью исследователи смогут наблюдать за Наследниками и направлять их. «В тех вихрящихся глубинах находятся области эфира столь плотного и турбулентного, что способны они уничтожить душу смертного», - говорил Фоуршено. – «Если мы определим, что подобное образование окажется у вас на пути, то сможем вернуть вас с помощью магии телепортации. Потому будет лучше, если здесь останется некто, знающий суть ваших душ. Он поможет нам определить риск, им несомый, ведь в противном случае мы можем вернуть нас слишком рано... или слишком поздно».

Крайль вызвалась остаться в Таумазейне, дабы помочь исследователям в удаленных наблюдениях за перемещениями Наследников в недрах планеты и оценке рисков для них. Наследники устремление Крайль приветствовали: та приложила огромные усилия, дабы сохранить их жизни, пока сущности их пребывали в Первом, и наверняка сможет верно оценить опасность распада душ во время грядущей экспедиции.

«И еще кое-что», - произнес Фоуршено. – «Жители древности называли эфирное море ‘загробным миром’, считая, что именно там души наши обретают покой. Там исчезают воспоминания и душа очищаются... мы веруем в это. Но что происходит с воспоминаниями, уносимыми эфирными волнами? Мало кто задается этим вопросам. Есть теории о том, что те из них, что окрашены сильными эмоциями, могут сохраняться какое-то время. В тех глубинах воспоминания усопших могут тянуться к вам – влекомые ненавистью или же любовью. Потому я призываю вас к осторожности – но также не терять веру. Помните о тех, которые в прошлом протягивали вам руку помощи, ибо они могут сделать это вновь».

...Элеватор доставил Воителя Света и спутников его в глубины эфирного моря – к Айтиаскопу, чудесном устройству шарлаян. В сих пределах противостояли воителям злобные призраки – воплощенная ненависть, остаточные эманации жизни. Покончил герой с принявшим монструозное обличье воплощенным отголоском сущности Ливии сас Джуниус, после чего Крайль, отметив, что окружающий Наследников эфир становится донельзя плотен, переместила их за пределы Айтиаскопа – к кристаллическим образованиям, пребывающим близ сердца планеты.

Образовывали те причудливые конструкции, служили обиталищем для неведомых монстров. Сопровождали путников остаточные отголоски павших сподвижников, даруя силы, направляя на верный путь, и продолжали те продвижение свое в потаенные глубины.

Схлестнулись Наследники с манифестацией духа Ритахтина сас Арвины, а после – с осколком сущности Амона. Будучи повержена, возвестила оная: «Ложь... Ваши мечты, надежды, будущее – заблуждения и ложь!» С этими словами манифестация Амона рухнула на колени, прошелестела: «Моя эссенция иссякает... О, блаженная агония...»

Воитель Света приблизился к Амону, и осведомился тот: «Пришел нанести мне последний удар? Хорошо... Смотреть, как ты противишься неизбежному, - плохая комедия. Вычеркни меня из сущего окончательно». «Ты помнишь свое бытие Гермесом?» - осведомился герой. «Откуда тебе известно это имя?» - удивился Амон, и поведал ему Воитель Свету о том, что стало известно ему во время путешествия в прошлое.

«Так это был ты – в Элписе, с Эмет-Селком!» - осознал Амон. – «Ха! Вот и последний кусочек головоломки встал на свое место. В те славные дни, когда был я смертным Амоном, я зрел один и тот же сон. Ночь за ночью – безликие фигуры, безголосые крики, осколки расколотых воспоминаний. Вскоре туман начал рассеиваться. То был Элпис, а я был... Гермесом. Сон повторялся раз за разом, но я не обращал на него особого внимания. Лишь когда я получил титул – и воспоминания – Фанданиэля, я осознал, что эти воспоминания истинны. То были те воспоминания Гермеса, которые он лично стер с помощью Кайрос. Стремясь уничтожить воспоминания того судьбоносного дня, он сумел лишь сокрыть их глубже в своей душе – моей душе! Смерть не смогла стереть их, неважно, сколько раз приходила она. Возрождение за возрождением, от одного Фанданиэля к следующему. Интересно – если Эмет-Селк пребывает где-то здесь, в эфирном море, помнит ли он вашу встречу в Элписе? Как это, должно быть, его гложет – обрести знание о Последних Днях и оказаться бессильным что-то сделать с этим! Так много жизненных сроков потрачено на воссоздание Амаурота, будучи при этом в блаженном неведении. Но не обманывайся... Мое бытие Гермесом – не та причина, по которой я вознамерился покончить с этим миром... Я жил. Я боролся. Я познал все глубины отчаяния. И на отрогах сущего я обрел истину... Я служил великому, поистине могущественному владыке, весь мир пребывал у ног которого. Но даже ему и его великой империи было уготовано падение – единение с забвением. В конце любого жизненного пути... ожидает смерть. Потому я спрашиваю тебя – зачем жить в принципе?.. Мы предаем, мы истязаем, мы убиваем. Мы – испорченные, мерзкие создания – все, без исключения! Если жить столь священна, столь бесценна, почему же полнится она подобным ужасом?.. Смертный кричит в преисподней, которую сотворил своими же руками, безо всякой цели и смысла. Жить – это страдать... И я пресеку это страдание! Неважно, если это пресечет все то, что считается праведным и справедливым. Смерть – единственный выход! Это – моя правда. Ответ на вопрос, и все же... Даже когда слова сии срываются с губ моих, меня полнят сомнения. Неужто мой поиск действительно завершен? Был ли тот путь единственным? После всех этих лет... тот ли это ответ, на который я надеялся?»

«Плач обреченных», - прозвучал раздраженный голос, исходил коий от приближавшегося сгустка темной энергии. – «Как же неприятно видеть, что в самом конце ты дрогнул в своих убеждениях. Фанданиэль... все цепляешься за свое существование. Ты не желаешь принять свою кончину, отказываешься от очищения и слияния с морем душ – как и я. Мы – пленники воспоминаний, наблюдающие, как сменяются в сем мире эпохи... Но – в отличие от меня – ты избежишь унижения, ибо труп твой не сделают марионеткой, подвластной чужой воле».

«Асахи?!.» - поразился Алфинод, и темная энергия приняла воплощение невысокого темноволого юноши, глаза которого оставались злыми и колючими. «Как проницательно», - бросил он, обернувшись к Наследникам. – «Но давайте начистоту – я явился не для разговоров с вам подобными. Ровно как я явился не для того, чтобы посетовать о состоянии мира, окончательно испортившегося после моей безвременной гибели. Я самом деле я приветствую падение смертных рас и печаль, которую приносит та спасителю варваров. Если я сыграл небольшую роль в сем хаосе, оно и к лучшему. Хотя, по правде, противиться я был не в силах. Но я готов жестоко отомстить за то, что был сделан подельником в предательстве лорда Зеноса!»

Темные энергии объяли манифестацию Амона, и Асахи, с ненавистью взирая на нее, отчеканил: «Ты пребываешь в моей власти. Нас обоих поглотит забвение, и никогда не узришь ты претворение в жизнь своего магнум опуса! Даже если ты переродишься, то отчаянный поиск ответов придется начать вновь!» Темные энергии поглотили Амона, и Асахи, велев Наследникам не сметь следовать за ним, шагнул в завихрения оных, исчез.

Воитель Света наряду с Наследниками проследовал к сердцу планеты, где лицезрели гигантский изначальный кристалл. Приветствовало их величественного белокрылое создание – Хиделин!

«Рад встрече, Венат», - улыбнулся герой, и в очах божественной сущности отразилось узнавание. «Стало быть, это ты был в Элписе», - изрекла она. – «И теперь реки времени сливаются воедино. Я знаю, зачем вы явились, но все же я хотела бы услышать об этом из ваших уст».

«Ты создала луну, чтобы спасти смертные расы от Последних Дней», - произнесла Алисэ. – «Но неужто действительно все должно закончиться именно так? Мы не хотим покидать наш мир. Мы хотим защитить Исток и все его отражения!» «Бегство – лишь один из двух путей», - отвечала Хиделин. – «Второй путь ведет к Метейон – далеко за пределы звездных систем, где поет она реквием тварному. Ее владение образованы чистейшим, абсолютным динамисом. Там, где властвуют эмоции и воспоминания, от эфира вам будет мало проку. Метейон вобрала в себя боль и страдания бесчисленного числа звездных систем, и отправляться к ней неподготовленными – значит погибнуть».

«Мы победим!» - заверила ее Алисэ. – «Клянусь!.. Так бы сказала я прежняя. Но после всего того, чему я стала свидетельницей, всех тех случаев, когда я позволила гневу и страху захлестнуть себя... я не могу больше притворяться и делать вид, что одних лишь доблести и веры окажется достаточно. Но неужто мы действительно столь бессильны? Неужто наш единственный шанс – бегство?» «Вовсе нет, дитя мое», - отвечала Хиделин. – «Давным-давно жители множества планет – цивилизации на которых были были куда более развиты, нежели на Эфирите, - стремились освободить свои миры от жизненных горестей. От печали и гнева, конфликтов и вражды, отчаяния... и даже самой смерти. Но – как следовало из слова Метейон – все попытки оказались неудачны. Тьма пребывает в каждом живом создании, и не может быть отринута. Ни разум, ни вера не могут поколебать сию непреложную истину. Жить – значит страдать. И в страдании обретаются сила и решимость. И надежда... Вы знаете об этом не понаслышке, ибо делали подобное множество раз».

Хиделин улыбнулась Алфиноду, молвила: «Ты стремишься к неосуществимой мечте, и, сознавая это, все равно продолжаешь идти своим путем. Ты научился полагаться на других, а они – в свою очередь – на тебя».

«Твое стремление обрести силы, дабы защитить бессильных, возвело тебя на недостижимые, казалось бы, высоты. Ты стала сильна», - сии слова богиня адресовала Алисэ, после чего обратилась к Танкреду: «Некоторых из тех, кто был близок тебе, рядом больше нет, но любовь их остается для тебя путеводным светом». Танкред опешил: казалось, Хиделин видит его насквозь...

«Ради исполнения своего долга ты вновь и вновь был связан истинами, поведать о которых не мог», - взор Хиделин был устремлен на Уриангера. – «Но сердце твое ни разу не дрогнуло, и сподвижники твои это подтвердят».

«В стремлении узнать великие тайны под вопросом оказалось все, во что ты верила», - ныне Хиделин взирала на И’штолу. – «Но, несмотря на это, твоя жажда знаний остается неутолимой». Мико’те отстраненно кивнула, сознавая истину прозвучавшего, а богиня уже обернулась к Эстиньену, молвила: «Огней ненависти, прежде пылавших в сердце твоем, не существует боле. Их праха их возник свет любви, теплый и чистый».

Следующие слова Хиделин предназначались Г’рахе: «Будучи свидетелем ужасающего бедствия, ты отчаялся, осознав беспомощность смертных. Исполнившись решимость, ты объединил далекий мир, пребывавший на грани гибели».

Наконец, богиня обратилась к Воителю Света, изрекла: «И ты... мой чемпион. Когда казалось, что все потеряно, ты никогда не терял надежду. Ты превозмог все препоны на своем пути, поверг всех противников, черпая доблесть из бесчисленных уз, кои создал ты за время своего странствия».

Вновь окинув задумчивым взором внемлющих ей Наследников, молвила богиня: «Все вы познали отчаяние, и, хоть близится конец света, продолжаете уверенно идти вперед. В этом ваша сила, способная заглушить песнь забвения». «То есть, существует способ противостоять ей?» - с надеждой вопросил Алфинод, и подтвердила Хиделин: «Да, если вы покажете, что достойны».

В руке Хиделин возник клинок. «Отправить смертных на край вселенной практически невозможно», - молвила богиня. – «Если вы падете, второго шанса уже не будет. Будучи волею планеты, я спрошу вас: обладаете ли вы достаточной решимостью, чтобы выстоять, когда все вокруг обращается в прах? Обладаете ли вы достаточной верой, чтобы презреть само отчаяние?.. Если окажетесь вы неспособны одержать верх над божеством, я не могу позволить вам совершить это путешествие».

Воитель Света и Наследники приняли вызов Хиделин, сошлись в противостоянии с могущественной богиней. «Увы, вопрос, который я задала тебе в Элписе, по сей день остается без ответа», - обратилась та к герою. – «Я услышу твой ответ, Воитель Света, если одержишь ты победу!»

Наследники повергли Хиделин, и свечение объяло фигуру богини. «Я сохраняла толику сил именно для этого момента», - слабо улыбнулась та. – «Это была настоящая демонстрация силы. Вы прекрасно себя проявили». «Я обязана спросить тебя», - обратилась к Хиделин И’штола. – «При расколе мира на четырнадцать отражений был расколот и эфир всех живых существ. Сей факт теоретически может позволить нас с большей легкостью взаимодействовать с динамисом. Видя, что смертные поставлены на грань уничтожения, ты желала, чтобы мы смогли изыскать способ преодолеть отчаяние. Ты верила, что мы обладаем необходимым для этого потенциалом, и расколола сущее, чтобы реализовали мы его. Доставить нас в водоворот динамиса, скрывается в котором наш враг, и даровать силу, необходимую для победы над ним. Это так?» «Все так, как ты говоришь», - признала Хиделин, неотрывно взирая на Воителя Света. – «То было испытанием, коему я подвергла смертных, и это привело к немыслимым кровопролитию и страданиям. Нет ни доброты, ни справедливости в трагедии, которую я претворила в жизнь. В противостоянии с могучим Зодиарком я могла лишь расколоть Его и мир, даже Его силы оказались уменьшены на какое-то время. Так и произошло. Но ты, мой избранный, превзошел все мои ожидания. Превзошел меня. Я вверяю тебе... судьбу этой вселенной».

Пред героем возник сияющий кристалла, и молвила Хиделин: «В этом кристалле содержатся воспоминания о странствии Метейон через звездные дали. Передай его лопорритам. Они проведут тебя к ней».

«Но существует огромная разница между путешествием на луну и достижением края космоса», - озадаченно произнес Алфинод. – «И – в отличие от Метейон – мы не можем парить на волнах динамиса, направляясь к цели». «Верно», - согласилась с утверждением его Хиделин. – «Для подобного странствия вам понадобились бы астрономическое количество эфира. Но решение близко».

На лице Алфинода отразилось озарение. «Ну конечно!» - выдохнул он. Хиделин указала Наследникам на громаду изначального кристалла, изрекла: «С тех пор, как стала я волею планеты, эфир в сердце оной понемногу кристаллизовался. Те, кто ответил на мой зов, знают об этом не понаслышке. Скрывая свою истинную личину, я стала воплощением воли планеты, безликой силой природы. Изначальный кристалл и есть наша последняя надежда... К сожалению, большего я сделать не могу. Завершение сей задачи – на тебе, мой избранный. А теперь внемли мне... Тьма и Свет. Отчаяние и надежда. Одно не существует без другого. Стань Светом. Стань надеждой».

Хиделин велела Воителю Света приблизиться, обратилась к нему: «Давно я искала способ защитить будущее этой планеты. Раз за разом я терпела неудачу, но, вспоминая твои истории – и обещание, данное тебе, - я находила в себе силы продолжать. Мир изменяется, но твоя жажда приключений не иссякает. Твоя неиссякаемая решимость не устает поражать. Вдохновлять. И в благодарность за сие прими от меня последний дар. У тебя же есть при себе кристалл Азема, так?»

Утвердительно кивнул, герой достал артефакт из сумы. «Будучи Хиделин, я властвую над силами покоя и безмятежности», - молвила богиня. – «Законами, влияющими на стабильность сущего. Я наделю сим могуществом кристалл, даровав тебе владычество над материальным, способность придать форму бесформенному. Мудро распорядись этими силами, ибо владеть ими ты будешь не бесконечно. Как ты уже заметил за время странствия в эфирном море, души стекаются к тебе. Возможно, эта черта окажется благом, а не раздражающим фактором...»

Хиделин простерла длань, и кристалл в ладони Воителя Света ярко воссиял, обретая божественное могущество. «Мои надежды и молитвы претворяют в жизнь волшбу Азема и даруют им жизнь, посему держи их рядом», - изрекла Хиделин. – «Но помни вот о чем. Когда путь вперед сокрыт от тебя, полагайся не на волшбу, а вместо этого загляни в свою душу. Таковы были слова изначального владельца этого кристалла».

Завершив наделять силами своими кристалла, прошелестела богиня: «Моя задача завершена. Исполни наше обещание. Исправь то, что было сделано, когда мир был еще целен. Пресеки песнь забвения... Научи ее более счастливой мелодии. Докажи ей... что наше странствие еще далеко от завершения».

«Мы справимся, Венат», - заверил Хиделин герой, и печально улыбнулась богиня: «В этом я не сомневаюсь. Ибо Свет твой поистине ослепляет. Я исчезну, не останется и толики моей души, но любовь моя вечно пребудет с вами, возлюбленные мои чада».

С этими словами воплощение Хиделин исчезло без следа...

...Покинув глубины эфирного моря, Наследники вернулись в Таумазейн, где дожидались их Фоуршено, Крайль и Жизневей. Последним Воитель Света поведал о встрече с воплощением Хиделин – и о том, что последние энергии свои богиня заключила в кристалле Азема. Кристалл, содержащий данные о странствии Метейон, герой передал лопорритке.

«На край вселенной – туда, где сосредоточено отчаяние мириадов планет...» - с сомнением процедил Фоуршено, обратился к сыну. – «Ты действительно хочешь пройти этот путь до конца?» «Да», - в глазах Алфинода отражалась непреклонная решимость – как и у иных Наследников Седьмой Зари. – «Если слов окажется недостаточно, мы сразимся... Знаю, тебе непросто это принять... У нас есть два способа странствия через космические дали – луна и ковчег шарлаян. Мы прекрасно понимаем, что оба они необходимы для исхода... но я прошу тебя почтить соглашение, нами заключенное». «Решение Форума будет претворено в жизнь», - склонил голову Фоуршено. – «Вы заслужило права воспользоваться кораблем так, как считаете нужным, и я не могу запретить вам это, даже если бы и хотел. Но у меня нет таких намерений, как раз напротив: я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам».

Наследники покидали подземные пределы Лабиринтоса, дабы немного передохнуть пред грядущим странствием, подобных коему ни один смертный никогда не совершал прежде...

...Сей ночью привиделся Воителю Света странный сон. Находился он в неких глубинах, и зрел вдали далекое сияние. «Вот ты где...» - раздался голос. – «Поверь, я действительно хотел выспаться, но так получилось, что мы оказались рядом... Ты тоже? И нам остается лишь смотреть и гадать... Чтобы начать, мы сперва должны увидеть конец».

Пробудившись, герой рывком сел на кровати. Стояла глубокая ночь, и небо испещряли мириады звезд.

...Прошло несколько дней, когда в Оплот Балдесиона заглянул посланник мастера Фоуршено, сообщив о том, что лопорритам удалось определить местонахождение Метейон, изучив кристалл, переданный Воителю Света Хиделин. Наследники незамедлительно устремились в Ростру, где последний подтвердил сию информацию. «Ваша цель – далеко за пределами луны, в самых отдаленных пределах звездного моря, на краю тварного», - говорил Фоуршено. «Но как добраться до нее?» - вопросила И’штола, и Жизневей воскликнула: «Прекрасный вопрос! К счастью, у меня на него есть не менее прекрасный ответ. – «Теоретически двигатели луны способны доставить вас к Краю Творения, но множество иных комплексов, находящихся в ней, могут сильно повлиять на ваше странствие через море звезд. Даже эфира, находящегося в изначальном кристалле, может оказаться недостаточно, чтобы корабль доставил вас к цели, а после – назад. Однако, если мы объединим технологии наших двигателей с эфирными двигателями вашего ковчега... вы и моргнуть не успеете, как окажетесь у цели!»

Фоуршено подтвердил: Форум всецело поддерживает эту идею. «Решение, принимаемое нами, оказалось крайне тяжелым», - признался Фоуршено. – «Отдать ковчег вам означает оставить планы о перемещении на луну и осесть впоследствии на иной планете. Предложение породило яростную дискуссию. Принять окончательное решение помог тот факт, что Хиделин верила в вас и в вашу способность превозмочь нынешний кризис. Великий исход был изначально замыслом Хиделин. И если пред назначенным часом Она предлагала иной вариант избавления, мы были бы глупцами, если бы не прислушались к Ней. Ведь Она пожертвовала всем – своим собственным существованием! – дабы избежать уничтожения этой планеты. Посему мы приняли решение поверить в Хиделин. В вас. Ковчег будет готов, дабы доставить вас к Краю Творения».

«Но что говорят все те, кто неустанно трудился, готовясь к исходу?» - выдохнула Алисэ. – «Они, должно быть, в ярости». «Не думаю», - покачал головой Фоуршено. – «Они не забыли о ваших деяниях на Леднике Магна. Ровно как и о вашей роли в обретении адамантита. Нет, они не протестовали – как раз наоборот! Они выказали полную поддержку вам и вашей миссии».

«Неужто и лопорриты готовы отринуть исход?» - поразился Уриангер. «Ты что, не слушал, когда мы говорили о том, что были рождены из любви Хиделин к Эфирису и смертным?» - молвила Жизневей. – «Мы на все готовы ради вашего выживания. И там, куда вы отправляетесь, вам наверняка понадобятся наши знания и опыт. Нет никаких гарантий того, что у Края Творения может существовать жизнь, и здесь мы можем вам помочь. К тому же, Хиделин выбрала нас стать для вас проводниками к Метейон. Ведь дала же она вам кристалл, сведения из которого смогли извлечь лишь мы?.. Но более важно иное: пока ты, Уриангер, не привел нас сюда, мы были готовы организовать исход с Эфириса. И мы так полюбили это место, что готовы на все, чтобы спасти его».

Воитель Света заверил Фоуршено и Жизневей: они отвратят Последние Дни – любой ценой! Фоуршено известил Наследников о том, что лопорриты с помощью военного контингента Илсабарда займутся доставкой с луны через Вавилонскую Башню необходимых компонентов двигателей и установкой их на ковчег.

Наследникам не оставалось ничего иного, кроме как ждать. Одна мысль о том, что отправятся они в неведомые дали, в которых всецело властвует динамис, потрясала. Крайль и Татару заверили сподвижников: они станут молиться за дорогих друзей и уповать на то, что вскоре те вернутся с победой.

Татару увлекла за собой героя к Агоре, в то время как остальные отправились к Оплоту Балдесиона. Здесь тару с гордостью продемонстрировала спутнику лавку, которую открыла с помощью беженцев с Тавнейра, где собиралась продавать одежду, создавала которую своими руками.

Ожидая открытия лавки, Воитель Светы прогуливался по рынку. Здесь повстречал он Варшана, и дракон устами своей марионетки поведал о том, что оная останется в Шарлаяне, в то время как сам он пребудет в Радз-ат-Хане. «Я слышал о решении Форума», - говорил Варшан. – «Теперь я понимаю, почему мой отец называл эту планету ‘последним бастионом надежды’. Должно быть, пламя жизни на каждой иной планеты, мимо которой он пролетал, было потушено. В кромешной черноте космоса свет жизни, должно быть, был поистине ослепителен... И ваше странствие в звездные дали сохранит сей свет. Да послужат вам чешуйки моего рода! Я верю в то, что вы одержите победу, и на планете сей воцарится покой». Герой обещал сатрапу, что непременно навестит Радз-ат-Хан – когда все закончится, конечно же.

Встретились герою на рынке и иные старые знакомые: Эмманеллейн де Фортемпс, Ханкок, Биггс и Ведж. С каждым из них Воитель Света перемолвился парой слов...

Простившись с Татару, герой выступил на поиски друзей. От Крайль он узнал, что И’штола, Танкред и Уриангер отправились ужинать в «Последнее противостояние», в то время как Алисэ и Г’раха решили провести время за книгами в Ноуменоне; Алфинод же и Эстиньен выступили к особняку Левеиллеров.

Воитель Света присоединился за столиком на открытой террасе таверны к друзьям, разделил с ними трапезу. «Кажется, целая жизнь прошла с тех пор, как мастер Лоуисокс сплотил нас, дабы создать Круг Знающих», - вздохнула И’штола. – «С тех пор мы многое пережили. Но чем мудрее мы становимся, чем отчетливее я сознаю, сколь мало мы знаем». «Будучи студиозусом, я в наивности своей полагал, что вот-вот обрету секреты творения», - молвил Уриангер. – «Но те из них, которые я обрел, оказалось мельчайшей толикой того, что ожидало меня во внешнем мире. Каждое противостояние, каждый обретаемый опыт открывали мне глаза, просвещая и показывая, сколь мало я знаю, одновременно. Даже те, кого я называл врагами, давали мне важные уроки». «Интересно, что мы узнаем на краю вселенной...» - задумчиво протянула И’штола, устремив взор в звездное небо.

«Край Творения, где находится гнездо вестницы конца...» - покачал головой Танкред, глотнул эля из кубка. – «Уму непостижимо... Но, что бы нас там ни ожидало, мы выживем. Мы обязаны это сделать... ради нее». Он надолго замолчал, погрузившись в себя, а после изрек: «В последнее время я искренне удивляюсь, как я изменился. Как мы все изменились». «Мы далеко прошли вместе, и продолжим путь», - уверенно заявила И’штола. – «Да, мы избавим сущее от этого бедствия и вернемся назад. Кстати говоря, мы должны подумать над тем, чего надеемся достичь, когда пыль осядет».

«Да, раз Предвечные и аскиане боле не представляют угрозы, нам предстоит найти себе новые хобби», - усмехнулся Танкред. – «Но, если серьезно – объединившись против общего врага, народы нашего мира нашли способ двигаться дальше по жизни. И это прекрасно». «Верно», - согласилась И’штола. – «Мы стремились к этому много лет, и все же сумели запустить механизмы фундаментальных перемен. Тем самым мы исполнили свою роль как символы надежды... и, осмелюсь сказать, сейчас самое время откланяться. Ибо недостатка в руках, которые могут принять у нас факел, нет».

«Знаете, я и не думал, что проживу так долго, чтобы увидеть, как все закончится», - вымолвил Танкред. – «Но даже если время мое как Наследника завершится, не думаю, что для меня многое изменится. Странствия по миру, куда ветер дует, помощь нуждающимся...» «Странствие ради странствия», - одобрительно кивнул Уриангер. – «Да, тебе это подходит. Я бы тоже хотел повидать мир, навестить те уголки, где еще не бывал. Если ты не против, я бы хотел отправиться в путь с тобой. Я куда лучше теперь научился принимать иные личины». «Все относительно», - не согласился с элезеном Танкред. – «Как бы ты не старался, все равно выглядишь подозрительно».

Посмеялись. «А ты, И’штола?» - обратился Танкред к чародейке. – «Есть какие-то планы?» «Продолжу поиски знаний», - как само собой разумеющееся заявила И’штола. – «Первым делом я бы хотела узнать судьбу отражений Истока, посему я должна найти способ перемещения между мирами. Это меньшее, что я должна сделать, если собираюсь сдержать свое обещание. Но если я столкнуть с трудностями, то непременно обращусь за помощью к тебе, Танкред. А за это однажды отведу тебя в гости к Рин. Уверен, ты ждешь не дождешься увидеть, какой прекрасной молодой женщиной она стала». «Да хватит тебе», - отмахнулся Танкред, смутившись.

Танкред предложил тост за победу, и Наследники подняли бокалы – да, за это определенно стоило выпить! «За наших товарищей!» - добавил Уриангер. «За будущее нашей планеты!» - молвила И’штола.

Четверо еще долго сидели за столиком, непринужденно болтая, вспоминая прошлое и строя планы на будущее...

После, простившись с остальными, Воитель Света вознамерился отыскать в городе близнецов. Г’раху и Алисэ он обнаружил в парке близ здания Ноуменона; двое заснули прямо на скамейке, донельзя утомившись. К герою подошла Крайль, и, с улыбкой указав в сторону спящих товарищей, тихо произнесла: «Боюсь об заклад, они грезят о своих космических приключениях. В последнее время они действительно изматывали себя. В отличие от всех вас, я вынуждена держаться подальше от опасности и приключений. То, что вы делаете, меня донельзя впечатляет. Но в то же время тревожит. Я переживаю не только за вашу безопасность, но... и за ваше счастье. После всех тех жертв, которые вы принесли, вы заслужили его тысячекратно! От простых удовольствий – как то вкусная еда или мягкая постель – до великих свершений – помещения легендарных земель или обретения истинной любви... Вы заслуживаете всех радостей мира! Жизнь может предложить так много! Так много того, чем стоит дорожить и можно разделить с теми, кто нам близок. Потому обещай мне: что бы ни произошло, ты не отвернешься от собственного счастья. Ведь когда сражаешься, не щадя себя, об этом так легко забыть! И все же твоя решимость окажется твоим сильнейшим оружием. Помни об этом».

Воитель Света обещал Крайль, что так и будет. Вскоре Г'раха и Алисэ пробудились, и, осознав, что заснули прямо в парке, донельзя смутились.

Герой выступил к особняку Левеиллеров, у врат которого заметил Эстиньена и Алфинода. Последний поведал Воителю Света, что в письмах, которые отправлял домой, он рассказывал об Эстиньене, и мать его пожелала встретиться с драгуном лично. Эстиньен желал бы оказаться в ином месте, ибо не очень любил общаться с благородными лордами и леди, но Алфинод настаивал на том, что встретиться с родителями он должен сейчас. «Неведомо, что будет завтра...» - прошептал он, и Эстиньен заверил его: «Все хорошо. Увидев тебя с твоей матерью, я вспомнил о своей семье. Будь мы богаты или бедны... семья остается семьей».

«С тех пор, как покинул дом, я сделал немало ошибок», - вымолвил Алфинод. – «Ошибок, искупить которые я не смогу никогда. Но вы все равно не отвернулись от меня. Вернуться сюда вместе с вами... значит для меня больше, чем вы можете себе представить. Спасибо – от всего сердца!» «Это я должен благодарить тебя», - отозвался Эстиньен. – «Если бы не ты, я сегодня не был бы жив, ровно как и не примирился бы с духом Нидогга».


Сей же ночью Зенос, объятый темными энергиями, проследовал в королевский зверинец Ала Миго.

Слова Алисэ, брошенные ему в лицо, не шли из головы. «Ты никогда не получишь того, что хочешь – даже в сражении, о котором грезишь, тебе будет отказано», - медленно протянул Зенос, будто смакуя сии фразу. Огляделся по сторонам, вспоминая произошедшее здесь противостояние с Воителем Света.

«В это восхитительное мгновение что же я нашел в нем?» - прошептал Зенос. – «И что ты искал во мне?»


...Следующим утром Наследники собрались в Оплоте Балдесиона.

«Как часто мы так собирались, чтобы поделиться знаниями и изыскать решение проблем, с которыми столкнулись», - обратилась И’штола к сподвижникам. «В ‘Пробуждающихся песках’ мы могли решать лишь самые несущественные из них», - отвечал чародейке Танкред. – «Никто и представить не мог, что мы узнаем, когда начнем поиски источника бед, с которыми столкнулся наш мир». «В ‘Возвышающихся камнях’ мы многого достигли, познали много радости... и горести», - добавил Уриангер.

«Мы имели возможность называть ‘домом’ и иные места», - напомнил Наследникам Алфинод. – «Будь то в Ишгарде или Кугане, мы всегда находили убежища, которые становились нашими оплотами». «Мне выпала честь приветствовать вас в Кристариуме», - вымолвил Г’раха. – «И сражаться вместе с вами, когда выясняли мы истину о самой планете». «А из этого места мы отправимся на самое важное из сражений», - произнесла Алисэ, и Крайль, согласно кивнув, просветила Наследников: «Форум сообщил о том, что создание ковчега завершено. Управлять кораблем станут лопорриты. Они доставят вас восьмерых к Краю Творения. По прибытии вы должны будете отыскать Метейон и покончить с нею».

Глубоко вздохнув, постановила Крайль: «Вы должны одержать победу! Значение этого слова разнится для каждого из вас... Вернуться домой, предотвратить конец света, а, быть может, нечто совершенно иное... Но, чем бы это ни было, я верю, что вы добьетесь успеха. Посему прошу – одержите победу!»

Воитель Света и семеро спутников его простились с Крайль и Татару, покинули Оплот Балдесиона, спустились в недра Лабиринтоса, проследовали в Таумазейн, где дожидались их Фоуршено и множество иных сподвижников, прибывших в Шарлаян со всех уголков Эорзеи и восточных земель.

Сид подтвердил: ковчег готов к отбытию, и, возможно, доведение корабля до ума – самое значимое свершение инженеров Литейной Гарланда. «Честно признаюсь, после эпизода с Омегой я мечтал поиграться со звездными кораблями», - усмехнулся Сид, бросив взгляд в сторону Альфы и Омеги. – «Как говорят: нужда – мать изобретения. Мы многое узнали. Кстати, название кораблю уже придумали?»

«Этот ковчег – кульминация неслыханного прежде единения и сотрудничества», - вымолвил Фоуршено, с любовью глядя на звездный корабль. – «Единение сие обеспечили Наследники, но есть и иной, чьи благородные деяние сделали нашу совместную работу возможной. Из осколка Даламуд мы получили не только очищенный адамантит, но и знание о том, как возможно достичь звездных далей. А мы бы не обрели этот осколок, если бы архонт Лоуисокс не сражался за этот мир – и заплатил за это своей жизнью. И теперь, когда создание корабля завершено, я гадаю – быть может, стремление моего отца изначально заключалось в том, чтобы направить нас сюда. Уповая на то, что его наставление сможет всех вас привести домой, я нарекаю этот ковчег в честь осколка Даламуд, коий он явил нам – ‘Рагнарёк’». Наследники переглянулись: действительно – звучное, прекрасное название.

Сикард провел в зал представителей каждого из племен зверолюдов Эорзеи, и Жизневей пояснила пораженным Наслендикам: «Чтобы корабль поднялся в воздух, нам необходимо могущество изначального кристалла. Учитывая его размер, перемещать его возможным не представляется – к тому же, нам пришлось бы разбить его на маленькие осколки, обратив в топливо для двигателей. И тогда ко мне пришла гениальная идея: мы обратим энергию кристалла в формы, способные перемещать сами себя!» «Ты хочешь воспользоваться призывом... точнее, предшественником сей волшбы – магией творения!» - заключил Уриангер, и лопорритка утвердительно кивнула.

«Может, нам объяснишь?» - обернулся к элезену Танкред, и отвечал Уриангер: «Как мы уже знаем, лопорриты владеют магией творения - с ее помощью они придавали форму пространству внутри луны. Кажется просто, но на самом деле это весьма изощренное искусство, требующего предельной концентрации заклинателя. Тот должен представлять объект творения в разуме своем в мельчайших деталях. С помощью сего искусства аскиане вершили призывы. Сложность концептов в их подходе была заменена простотой религиозного фанатизма, требуемого для манифестации творения». «Понятно...» - заключила И’штола. – «Объединив магию лопорритов и веру зверолюдов, мы обратим изначальных кристалл в Предвечных, отличающихся чистотой формы и подчиняющихся нашей воле. Идеальный призыв, другими словами».

«Верно!» - подтвердила Жизневей. – «Хиделин наделила нас способностью к магии творения, однако запретила создавать сущности, обладающие душой, - или чем-то, на нее подобным. Однако она ничего не сказала касательно исполнения желаний иных. Посему с помощью веры наших друзей мы создадим божеств посредством могущества изначального кристалла, и переместим их на ‘Рагнарёк’!» «А не обратимся ли мы в безвольных?» - встревожилась Алисэ. «Как я узнала из книг, найденных в Шарлаяне, аскиане – судя по всему – добавили небольшой неприятный элемент в свой метод призыва», - произнесла Жизневей. – «Яростное желание всех обратить в свою веру! Посему творимые сущности наделены таким же желанием и используют свои способности, чтобы поработить разумы смертных – начиная с самих призывателей. Но наша магия творения не содержит всей этой дряни, посему риска безволия не существует. Если бы мы создавали сущность, подобную Зодиарку, вы, возможно, и ощутили бы небольшую ‘тягу’... но, думаю, нам такое не грозит».

От лица зверолюдов выступил Соробан, заверив Наследников, что отплатят они им добром за добро и явят истинные воплощение своих божеств – не злобных поработителей, но великодушных избавителей.

Родители Моенбриды передали каждому из Наследников свои последние изобретения – портативные устройства телепортации. Достаточно активации лишь одного их них для перемещения всех восьмерых воителей на борт «Рагнарёка». Неведомо, с какими опасностями придется столкнуться им у Края Творения, посему подобные устройства могут оказаться важнейшим элементом для выживания Наследников...

Последние приготовления были завершены, и величественный ковчег покинул подземные пределы Лабиринтоса, воспарил в небеса, устремившись в космические дали. Призванные Предвечные даровали кораблю огромные энергии, позволив развить скорость, многократно превышающую скорость света. Лопорриты управляли «Рагнарёкем», направляя ковчег к Краю Творения – туда, где находилось логово Метейон.

...Но, когда приблизился ковчег к означенному сектору космоса, системы корабля принялись отказывать одна за другой. «Приветствую», - произнес тихий голос, и Наследники с изумлением лицезрели на мостике судна фигуру Метейон. Воитель Света ответил на приветствие, и Метейон нахмурилась, молвила: «А, так вы встречались с одной из моих сестер... Я не помню, чтобы когда-либо встречала тебя лично... Но я знаю, что вы прибыли из Эфириса. Почему вы явились сюда? Вам нужно было лишь ждать. Я бы даровала вам конец». «Вы этого не просили!» - воскликнула Алисэ. «Я не понимаю», - прошелестела Метейон. – «Любая жизнь обречена на гибель. Зачем же продлевать свои страдания?.. Борьба, амбиции, любовь, - все это лишено смысла. Счастье, если вы обретаете его, рано или поздно будет утрачено. Вас лишат его события, которые вы не сможете контролировать. Нет в существовании ни логики, ни смысла. Вы убеждаете себя в обратном, но все это – лишь жестокая случайность. Я говорю правду. Правду, которую вы осознаете, если взглянете на ночное небо. Бесконечная пустота. Холодная, темная и молчаливая. Ваш мир – как и любой другой – пятно на ее совершенной ткани. Жизнь – это аномалия. Она чужда природному укладу и не может продолжаться. Чем раньше вы примите это, тем проще вам будет».

«Мы здесь не для того, чтобы спорить с тобой», - процедила И’штола. – «Мы знаем, что жизнь мимолетна. И осознаем, что в то короткое время, которое нам отведено, мы не можем надеяться гарантированно познать счастье». «Да, я видел куда больше печали в глазах тех, с кем пересекался мой путь», - поддержал ее Танкред. – «У меня самого немало сожалений на душе, и однажды все они умрут вместе со мной. Обратятся в прах наряду с моими ‘добрыми’ деяниями и неосуществленными грезами».

«Но мы принимаем это как данность», - молвил Алфинод, обращаясь к Метейон. – «То, что наше существование может показаться бессмысленным. То, что печаль, ярость и отчаяние неотступно следуют за нами по пятам. Но мы все равно продолжаем идти дальше по жизни. Именно поэтому Хиделин и направила нас сюда. В безграничной любви своей к смертным, Она приготовила нас к этому испытанию, и во имя Ее мы готовы противостоять тебе!»

«Да, я чувствую...» - произнесла Метейон, опустил голову. – «Горячая страсть, подобная ярости... Мне она хорошо знакомо, ибо подобная страсть горела прежде на многих планетах. Но теперь она потушена!»

Мостик ковчега погрузился во тьму, и сонм удушающих эмоций захлестнул разумы и души Наследников. «Вы приближаетесь к моим владениям, где эмоции определяют реальность», - ровном, отстраненным тоном произнесла Метейон, наблюдая за исполненными неподдельного ужаса лицами смертных. – «Где принятие и прекращение борьбы объединяются, дабы встретить неизбежный конец. Где те, кто цепляется за жизнь, не в силах продолжать свое существование...»

Один за другим оседали Наследники на пол отсека; на ногах остался лишь Танкред. Выхватив ганблэйд, метнулся он к Метейон...

...Когда пробудились Воитель Света и спутники его, страшное ощущение минуло; не было на мостике ковчега ни Метейон, ни Танкреда.

Лопорриты сообщили, что корабль их достиг Края Творения. Согласно показаниям приборов, это место способно поддерживать жизнь – оно обладает атмосферой, да и температурные показатели остаются в диапазоне допустимых для существования смертных рас значений.

Покинув ковчег, Наследники с изумлением воззрились на пространство, их окружающее. Причудливые каменные образования в пустоте космоса, а далеко впереди витает гигантская сфера, озаряемая устремленный к нею потоком энергии. Над сим пространством виднелась... мертвая планета, поверхность которой испещряли алые прожилки.

Обитали в сих пределах лишь звездные драконы, обходит которых Наследники старались стороной. Вскоре набрели они на некие руины, приступили к исследованию их, надеясь обнаружить какую-нибудь зацепку, которая сможет пролить свет на природу этого места. Очевидно, что созидали руины смертные, и Г’раха готов был поклясться, что где-то уже видел нечто подобное...

Танкреда поблизости не наблюдалась, и вообще – казалось, что окрест лишь пустота. Однако смертные не могли избавиться от ощущения, что здесь есть кто-то... или что-то. Временами казалось, будто оно приближается, а после отходит, оставляя их без сил. Странное ощущение, полнящее разумы их мыслями о смерти и отчаянии.

«Я чувствую подобное, приближаясь к сим созданиям», - заявил герой, указав на одного из звездных драконов, рыщущих близ руин, и Наследники озадаченно воззрились на него: «О чем ты? Там никого нет».

Наследники приняли решение исследовать иную область сего островка тверди, витающего в космосе. Отозвав Воителя Света в сторонку, Эстиньен признался, что и он видит драконов. «Наверняка дело в твоих узах с Мидгардсормром, и в моих – с Нидоггом», - заключил драгун. – «Именно это позволяет нам созерцать их. Связаны ли сии создания с драконами, обитающими ныне на Эфирисе?»

Продолжив странствие по Краю Творения, узрели призрачных драконов и иные Наследники. «Драконы? Здесь?» - поразилась Алисэ. Пред путниками возникла Метейон, молвила: «То, что вы видите, - отголоски мира, каким он был прежде. Мира, медленно умирающего, и обитатели его молили о забвении». «Что?!» - опешил Алфинод. – «Их мир... мертв?» «Именно», - подтвердила Метейон. – «Ни одного живого существа не осталось на планете, вращающейся в пустоте космоса. Эти создания – тени и призраки, существующие лишь для того, чтобы наполнять динамис своим горестным плачем».

«Где наш друг Танкред?» - потребовал ответа Уриангер. «Странный вопрос», - прошелестела Метейон. – «Он же рядом с вами, разве нет?.. О, да, он и здесь, и так, и повсеместно в этом пространстве. Он бы сам вам об этом сказал, если бы обладал воплощением, способным к речи».

Наследники молча смотрела на нее, пытаясь осознать смысл прозвучавших слов, и Мейтеон хмыкнула: «Такие ненависть и неуверенность... Вы не понимаете, почему до сих пор существуете. Я ведь пыталась подавить ваш эфир динамисом, даруя вам забвение. Начинания с этого Танкреда, который атаковал меня, несмотря на то что не мог дышать. Развоплощать смертных так просто! Он исчез в одно мгновение. Даже не получил возможности преобразиться. Но каким-то образом он сумел оставить частицу себя. То, что вы называете сердцем... или, возможно, душой? В свое последнее мгновение... он выкрикнул одно-единственное слово. ‘Выжить!’ И это желание оказалось сильнее отчаяния, здесь царящего. Оно вынудило сие пространство преобразиться – в место, которое вы видите окрест... кое способно поддерживать жизнь. То, что вы способны дышать, - доказательство того, что душа его продолжает свое существование. Неведомо, правда, сколь долго это продлится».

Разъяренный, Эстиньен выхватил копье, но Метейон обрушила на драгуна столп гибельной энергии; тот едва успел отпрыгнуть в сторону, избежав удара. «Это бесполезно», - прозвучал глас Метейон, переместившейся в сторону. – «Вы никогда не доберетесь до истинной меня. Я уже говорила: эмоции определяют реальность в этом месте, и природу его вам не изменить. Вы можете зреть, но не можете прикоснуться. Можете идти, но не можете продвинуться вперед».

Она исчезла... Наследники были потрясены: как возможно противостоять противнику, способному развоплотить их в мгновение ока? Неужто... Танкред действительно погиб?.. Если так, они не могут допустить, чтобы жертва его оказалась бессмысленной...

Уриангер просил Воителя Света и Эстиньена помочь ему переговорить со звездными драконами; остальные же намеревались продолжить исследование Края Творения – быть может, удастся изыскать путь, который приведет их к цели.

Души звездных драконов ожидали лишь прекращения своего существования, и помыслы их были устремлены в прошлое – к утраченному прекрасному раю. «Мы были гордой и благородной расы», - говорили драконы. – «Воплощением силы. Мы знали лишь любовь. Пока не явились металлические чудовища, черные и серебряные. Их не связывали узы крови, их не влекли вперед убеждения. Мы потерпели сокрушительное поражение. Никогда прежде не ведали мы такого позора. Мы больше не парим в небесах, мы погружаемся в забвение...»

Иные призраки поминали Ахм Нохл – ‘юдоль невоспетых драконов’. Именно там пребывает исток их печали. Проследовав наряду с Эстиньеном в означенную область, зрел Воитель Света скорлупу огромных яиц – наверняка некогда здесь рождались драконы, сородичи Мидгардсормра. «Вртра говорил, что война заставила отца его покинуть родной мир», - вымолвил драгун. – «Стало быть, таковой стала участь тех, кто остался в нем».

Среди обломков яичной скорлупы зрел герой мертвые тела нерожденных драконов, а также мутировавшего драконета, которого пришлось ему сразить. Призрак драконицы, означившийся поблизости, отвечал на вопрос Воителя Света касательно кладки яиц: «Некоторые из яиц в Ахм Нохле действительно мои. Возможно, тварь, которую ты убил, порождена мною. Но я не узнаю ее, ибо сильно преображена она. Не дракон, но напоминание о нашем поражении. Свидетельство нашего позора». «Объясни», - потребовал Эстиньен, и изрекла драконица: «Они спустились с небес. Бездушные, безжалостные машины. Они принесли с собой войну и смерть. Пламенем и яростью мы ответили на их вызов. Но была долгая и кровавая битва, но стала она лишь началом... Хаос и разрушение поглотили планету. В итоге вторгшиеся одержали верх над нами. Но, взглянув на обретенный мир, они посчитали его недостойным для обретения. Мы были оставлены на истерзанной планете. Выжившие пытались позабыть о своем позоре и восстановить утраченное, но сие оказалось бессмысленным. Мы взращивали свое потомство в чистейшей почве, богатой эфиром. Но ныне земли наши стали бесплодны, и яйца, отложенные в них, были обречены на гибель. Те же немногие, кто сумел вылупиться... обратились в чудовищ. У нас не было боле потомства».

«Но среди вас есть драконы, способные перемещаться в космосе», - обратился к призраку Эстиньен, и отозвался тот: «Верно. Многие предприняли сию попытку, и каждый нес с собой кладку яиц. На самых развитых планетах пребывали самые властные правители, и появление драконов привело к конфликтам за владычество. Войны бывали выиграны или же проиграны, но в итоге все обращалось в прах. Таково проклятие тех, кто ищет жизнь – быть втянутыми в конфликт, победить или быть побежденными. Страшный цикл, который мы стремимся разорвать. Мы устали от конфликта. От всего... Ныне мы ждем в благословенной тишине, свободные от войн и страданий». Призрак драконицы замолчал...

Осознал Эстиньен: сии призраки драконов желают лишь остаться в покое – один на один со своим горем, в ожидании конца. Ибо единственной наградой для них оказалось лишь бессмысленное кровопролитие. Боль, истоки которой драгун понимал как никто иной.

Вернувшись к Наследникам, Воитель Света и Эстиньен поведали им о том, что удалось узнать от призрака звездной драконицы. «Понятно...» - заключил Алфинод, когда закончили они свой рассказ. – «Стало быть, они хотят вырваться из цикла конфликта... Что до нас, мы прошли по периметру сего островка тверди, но не нашли способ покинуть его». «Вокруг витают много обломков тверди», - произнес Эстиньен. – «Быть может, их окажется достаточно, что послужить мостом, коий приведет нас в иное место?» «Я думал об этом, и попытался бросить камень в одну из подобных платформ, чтобы проверить ее устойчивость», - отвечал ему Алфинод. – «Но он не достиг своей цели. Пройдя невидимый барьер за пределами этого островка, камень исчез – а после возник над моей головой и упал мне под ноги. Посему я бы не был так уверен в том, что внешнее пространство действительно такое, как нам кажется». «Поэтому я вернулась на борт ‘Рагнарека’ и попросила лопорритов отыскать для нас потенциальный путь», - молвила Алисэ. – «Однако приборы корабля не смогли дать нам определенные данные касательно сопредельных территорий. Посему пока мы не узнаем больше, пытаться переместить ковчег на иные островки опасно».

«Возможно, ключ кроется в словах Метейон о том, что эмоции определяют реальность», - предположил Г’раха. – «Но я не уверен, что эмоции смогут каким-то образом создать манифестацию моста, который может привести нас в иное место». «Стало быть, пути вперед нет», - заключил Эстиньен, и И’штола задумчиво кивнула: «На данный момент, да. Если над сим островом действительно властвуют эмоции, возможно, они принадлежат не Метейон, но драконам. Они устали от конфликта и избрали для себя пусть забвения, чтобы отстраниться от него. Или, точнее, они не избрали для себя пути в принципе. Что означает – ни для драконов на этом острове, ни для кого бы то ни было иного нет пути вперед».

«Разумная теория, хоть и малоприятная», - согласился с выводом чародейки Г’раха. «Если это так, какой у нас выбор?» - задался вопросом Алфинод. – «Навряд ли их возможно убедить помочь нам. Они руководствуются своей историей, полной войн и борьбы. Не имея неоспоримых доказательств того, что будущее не столь безрадостно, как им кажется...» «Может, ответ кроется не в убеждении», - неожиданно молвила И’штола, и взоры Наследников обратились к ней. – «Метейон пыталась развоплотить нас на ‘Рагнареке’, и лишь вмешательство Танкреда не позволило ей сделать это. Метейон признала, что его решимость оказалась достаточно сильна, чтобы превозмочь отчаяние, царящее на Краю Творения, и в какой-то мере преобразить это пространство. Возможно, подобное можно повторить – превозмочь превалирующие здесь эмоции».

«Танкред схлестнулся в противостоянии воли с самой Метейон, создательницей Края Творения», - обратился к Воителю Света Уриангер. – «Я не заметил среди драконов выраженного лидера, но я повстречал того, чье отчаяние превосходит то, кое испытывают иные. Возможно, его эмоции являются определяющими для остальных. Он произнес лишь несколько слов, но его тон и тембр разрывали мне душу. Одержать верх над ним в противостоянии воли может позволить нам преобразить сей остров».

Уриангер провел Наследников к помянутому дракону, коего сородичи звали Аль Эндом. Призрак пребывал в меланхолии – как и тогда, когда Уриангер изначально заметил его.

Эстиньен приблизился к звездному дракону, осведомился: «Ждешь смерти, как и остальные, так?» «Да», - отозвался Аль Энд. – «Наша гордость сокрушена, наши душу осквернены. Ветра утихли, и небеса не приносят успокоения. Для нашего рода не осталось ничего боле. Наши долгие жизни – проклятие, бесконечное ожидание конца. Мы станем неподвижны как камни...» «Да, но твой род нашел новое начало на нашей планете», - сообщил дракону Эстиньен. – «Один из вас преодолел космические просторы, принеся с собою кладку яиц. Они и их чада ныне властвуют над нашими небесами, и песнь их слышима всеми».

«Наши сородичи... на иной планете?» - в изумлении вымолвил Аль Энд, присмотрелся к драгуну. – «И все же... на тебе я ощущаю кровь своих родичей. Были ли они втянуты в новый конфликт в своем новом обиталище?» «Были», - подтвердил Эстиньен. – «Они много страдали, и заставляли страдать других в ответ». «Значит, было неважно, покинем ли мы сей мир», - заключил дракон. – «Повсюду ожидает нас океан страданий. Но, использую последнюю толику драконьей гордости, я разорву этот цикл. Я отвергну конфликт! Никогда боле не затронет меня пламя ненависти!»

«Если бы твои сородичи сделали такой же выбор, моя бы семья осталась жива», - произнес драгун. – «Но мир познали не те, кто уклонялся от конфликта. Нет, ты должен найти в себе волю взглянуть в лицо своему врагу... и увидеть в нем себя. Лишь тогда сможешь ты разорвать цикл мучений и трагедии. Этот урок дорогой друг преподал мне, рискуя собственной жизнью. В твоем ‘искуплении’ нет благородства, ты упиваешься жалостью к себе. И после всего того, что нам пришлось вынести, мы не позволим тебе остановить нас!»

Аль Энд взревел, обратившись в яростный вихрь темных энергий. «Мы устали от войны... устали от конфликта...» - услышал в нем Эстиньен глас дракона. – «Достоинство утрачено, орошено кровью... Наше самобичевание, наш позор... все это невыносимо... Освободи нас от войны... от этого существования...» «Стало быть, именно эти эмоции преграждают нам путь», - улыбнулся Эстиньен, и, бросив взор в сторону сподвижников, прошептал: «Остальное зависит от вас».

Когда вихрь темных энергий иссяк, Наследники с отчаянием осознали, что от Эстиньена не осталось и следа. Неужто и доблестный драгун познал развоплощение, разделив судьбу Танкреда?!..

На глазах Воителя Света и спутников его пространство преобразилось, и ощутили они потоки ветра. Да, Эстиньен и Танкред пожертвовали собой, дабы остальные сумели достичь цели... Утерев слезы с глаз, Алфинод предложил сподвижникам следовать за порывами ветра, ведь наверняка именно так сущность драгуна указывает им верное направление.

Потоки ветра вознесли Наследников на иной из парящих в космической пустоте островков. «Драконы оставались пленены в тюрьме, которую сами же для себя и создали, оплакивая ужасы войны», - тихо произнес Алфинод, оглядываясь назад – на осколок тверди, обитали на коем призраки прошлого. – «Но Эстиньен знал их лучше, чем кто-либо еще. Он был воином чести и дорогим другом, готовым до самого конца сражаться за то, во что свято верил...» «И он все еще сражается, Алфинод», - заверила брата Алисэ. – «Как и Танкред. Их жертвы позволили нам выжить здесь. У нас все еще остается шанс остановить ее. Даже лишенные физического воплощения, они не предаются отчаянию, и мы тоже не должны».

Возможно, островок, на котором ныне оказались Наследники, выступал манифестацией воспоминаний совершенно иного мира, нежели прежний. Исследуя сей клочок тверди, заметили они каменный монолит, в сердце которого виднелась кристаллическая основа. На оной были начертаны некие слова на неведомом языке. Наверняка письмена сии не принадлежат драконам, ведь те сохраняют знания свои в песне.

Чуть поодаль Воитель Света и спутники его заметили башню, созданную из подобного материала – камня с кристаллическими прожилками. Близ оной приветствовало их призрачное порождение, принадлежащее – по его собственному утверждению – к расе, рекомой «эа». «Мое же собственное имя – Коф-кудг», - представился призрак, признавшись, что его народ не привычен к вербальной коммуникации.

«Мы встречали созданий, общающихся посредством мыслеречи, но чтобы они были лишены голоса...» - протянула И'штола, разглядывая причудливый призрак. – «Полагаю, сейчас беседу нам позволяет вести эфир, выступающий своего рода проводником. Или же динамис, ибо это место пронизано им. В любом случае, это восхитительно».

«Как и у вас, в основе эа пребывает эфир», - молвил Коф-кудг. – «Можно предположить, что ваши тела имеют сходное биологическое строение с теми, коими обладали мы. Несмотря на то, что мы давным-давно расстались со своими физическими вместилищами, мы вновь обрели нужду в плоти и вознамерились воссоздать свое прежнее обличье. Однако все знания об оном были утрачены за минувшие эоны. Взять, к примеру, нервную систему. Воссоздать ее вполне в наших силах, но у нас нет данных о чувствах, которыми обладали представители нашего народа, дабы взаимодействовать с окружающим миром».

«А зачем вам понадобились физические воплощения?» - заинтересовался Г’раха, и отвечал ему Коф-кудг: «Чтобы покончить со своим существованием, конечно же. Можно воспользоваться эфирным рассеиванием, как вариант, но подобная кончина кажется неподобающей. Традиционалисты, остающиеся среди нас, считают, что надлежащая смерть должна вызывать ощущение бренности бытия в последние мгновения существования. А подобное можно получить, лишь обладая плотью».

И’штола заверила Коф-кудга, что непременно ответит на его вопросы, однако отметила, что хотела бы больше узнать о замыслах призраков эа. Похоже, сии создание разделяют стремление драконов об обретении забвения, однако не разумели Наследники: почему – казалось бы - столь развитая цивилизация желает уничтожить все, ею созданное.

Коф-кудг провел Наследников к обиталищу своих сородичей – средоточию структур из камня и кристалла. «Большинство пребывает во сне в своих жилищах», - произнес призрак, указывая на кристаллические образования. «Но разве не желают они вернуть себе плоть?» - озадачилась И'штола, и пояснил Коф-кудг: «У нас нет желания продолжать сии изыскания, ибо необходимость в них отпала. Если в нынешнем состоянии мы вдруг вновь обретем вдохновение, мы доведем начатое до логического завершения. Именно поэтому я встретил вас и продолжаю общение с вами. Но, хоть остальные сейчас и обездвижены, они не будут возражать против общения с вами. Вам нужно лишь направить свои помыслы в сторону одного из кристаллических образований, чтобы начать общение».

Увы, сущности, пребывающие в кристаллах, не смогли пояснить Наследникам свои устремления, и Коф-кудг предположил, что разумы сородичей его донельзя деградировали вследствие долгого сна, и ныне призраки сии являют собой лишь сгустки эфира, не более.

Тем не менее, смертным удалось пробудить от долгого сна трех призраков эа, и Коф-кудг представил тех: Ла-лаах, Дью-дих, Не-нидг. Четверо пригласили Наследников проследовать к одной из областей своего обиталища, где – по их словам – они восполняли свой эфир.

Конечно, здесь, в воссозданном на Краю Творения осколке родного мира эа, эфира не было и быть не могло. Будучи манифестациями, призраки не могут осознать сей факт, ибо подобны они по природе своей фантомам Амаурота.

Заинтересовавшись, вопросили эа, каким образом смертные восстанавливают эфир, и Воитель Света поведал им о приеме пищи. Призраки изумились: как примитивно! Стало быть, эти чужаки используют рот не только для общения, но и для восполнения эфира! Нет, из их собственных звездных систем столь примитивные жизнеформы давным-давно исчезли...

Поинтересовался Уриаген: все-таки, где же эа собираются раздобыть плоть, дабы после исчезнуть? «Давным-давно, когда наши предки все еще обладали плотью, они посвятили себя обретению знания и технологическому развитию», - отвечали призраки. – «Превзойдя все ограничения, мы вознамерились покончить с печалью и обрести истинное счастье. Одним из препятствий оказалась плоть, и смертное существование. К тому же поддержание функционирования наших тел требовало значительных ресурсов. Но мы сумели решить эту проблему. Потребовалось много лет, но мы сумели изыскать способ обратиться в призрачные бессмертные сущности, которым не нужно заботиться об ограничениях плоти. Теперь у нас было время и свобода для наших научных изысканий. Мы продолжали бросать вызов всяческим ограничениям, и, наконец, решили попытаться избавиться от предела знаний. Другими словами, мы желали познать законы творения. Понять, как возникла вселенная и объяснить все существующие в ней явления, и – таким образом – обрести возможность предсказать будущее. Мы полагали, что, если осуществим это, сможем избавиться от неуверенности и тревог».

«И вы нашли ответы?» - осведомилась И’штола, и молвила призраки: «Да, нам была открыла фундаментальная истина». Эа принялись спорить, следует ли озвучивать оную столь примитивным жизнеформам, пребывающим в блаженном неведении. И все же четверо пришли к консенсусу, обещали открыть Наследникам истину о вселенной.

Эа велели смертным следовать к каменным столпам в области, кою называли они «Элегией». Уриангер просил Г'раху и Воителя Света ненадолго отклониться с означенному пути, отвел их в сторону от остальных – к небольшому ручью, текущему через пустошь.

«Мы понимаем, что здесь, на Краю Творения обитатели погибших планет воссозданы такими, какими были на закате своего существования», - обратился к спутникам астролог. – «Но у меня лишь один вопрос. Сии подобия столь тщательно воссозданы, что сами они считают себя живыми созданиями. Как возможно подобное?» «Метейон вобрала их сущности в себя», - предположил герой, и Г’раха кивнул: «Пожалуй, соглашусь. Если Метейон может испытывать эмоции других как свои собственные, то воссоздать сии сущности способна куда более верно, чем если бы полагалась лишь на исторические данные. Если следовать этой логике, она, должно быть, навестила эти миры, когда обитатели их были все еще живы – и драконы, и эа». «И я так думаю», - согласился Уриангер, - «и делаю вывод о том, что обе эти расы погибли. Как поведал нам Воитель Света, Метейон способна ощущать эмоции тех, кто находится рядом так, как будто являются они ее собственными. Повышенный уровень эмпатии, присущий ее природе и являющийся энтелехией. Во время своего странствия через звездные системы, если встречала она сущностей, жаждущих завершения своего существования...»

«...Она оказывалась беззащитна перед этим желанием», - заключил Г’раха. «Даже если она обладает силой претворить его в жизнь – силой динамиса», - молвил Уриангер. – «Я предполагаю, что, поглощенная их желанием умереть, Метейон могуществом динамиса принесла гибель драконам и эа... Конечно, подобное происходило не всегда, и множество планет, ею обнаруженной, уже познали крушение цивилизаций. Но для того, чтобы прекратить существование социума, необходимо отчаянное желание того, чтобы это свершилось. Посему, если желаете отыскать путь вперед, задайтесь вопросом: в этом месте чья душа больше других жаждет забвения?»

«Почему ты сейчас нам это говоришь?» - озадачился Г’раха, и Уриангер печально улыбнулся: «Никогда боле я не предам ваше доверие. Я поклялся в этом своим товарищам, и слово данное сдержу. Что до тебя... Посчитаем это достаточной наградой за тайны, которые я обрел для Экзарха Кристалла. Однажды я уверовал в избранный тобою путь, и шел рядом, сознавая, что он ведет тебя к гибели. И сейчас я прошу тебя довериться мне так же, и верить в то, что я исполню свое предназначение». «Если ты говоришь о том, чтобы забрать долг, как я могу ответить отказом?» - произнес Г’раха, и голос его дрогнул. «Это не слишком-то деликатно с моей стороны, знаю, и прошу прощения», - ответствовал Уриангер. – «Но даже если я вынужден идти на подобное, я не могу не обращать внимания на обретенный мною ответ на вопрос: в какой момент я должен быть на пределе своих сил?»

Воитель Света и Г’раха переглянулись, и вымолвил последний: «После всего, через что нам пришлось пройти, скажу лишь одно: делай то, что считаешь правильным». «Так и сделаю, друг мой, так и сделаю», - улыбнулся астролог.

Воитель Света, Уриангер и Г’раха устремились к Элегии, где дожидались их сподвижниками наряду с воссозданными сущностями эа. «Не забывайте, что целью этой беседы не является передача вам академических знаний», - предупредили уроженцев Эфириса призраки. – «Ибо для этого вы должны понимать суть вопроса – что невозможно. Потому мы опустим научное обоснование и перейдем непосредственно к выводу – гибели нашей цивилизации и нашего мира... Мы признаем, что ваша планета пребывает ныне в таком же состоянии всеобщей паники, как и наш мир, Денеб III. Дабы не приводить вас в состояние ненужной тревоги, мы не станем говорить о том, сколько времени у вас осталось».

«Вы слишком добры», - отметила И’штола. – «Прошу, рассказывайте историю так, как считаете нужным». «В начале начал вселенная была мельчайшей частицей», - рекли эа. – «Неожиданно эта частица начала расширяться. Вам, скованным пределами своей планеты, возможно, сложно представить подобное явление, но с тех пор расширение продолжалось. Предположив, что вселенная не может расширяться бесконечно, мы пытались узнать, каким может быть исход – и сделали тревожащее открытие. Звезды продолжат удаляться друг от друга, как и их конечные термальные энергии. Со временем все небесные тела утратят тепло и замерзнут. Новые звезды перестанут появляться, и во вселенной наступит вечный ледниковый период. Надеясь, что заключение наше ошибочно, мы рассматривали эту теорию со всех возможных точек зрения, пытаясь в то же время отвратить вечную зиму. Начинание оказалось бессмысленным. Вселенная прекратит свое существование, и неотвратимо это. Осознание сего факта стало тяжелым ударом для нашего общества, и прекратило оно свое развитие. Несмотря на то, что у нас еще оставалось время, это было слабым утешением. Зачем стремиться к чему-то, если в итоге ожидает погибель? Если вся мудрость нашего народа окажется безвозвратно утрачена? Никакая цивилизация не возникнет из нашего праха. Никакой ученый не отыщет наши знания. В гробовой тишине не появится ничего... Некогда интеллект был нашей гордостью. В одночасье он стал нашим позором. Все наши труды оказались тщетны. Бессмертие – наше величайшее достижение – стало источником страдания. Вместо того, чтобы продолжать испытывать муки, многие решили развоплотить себя путем эфирного рассеивания. На камнях, здесь находящихся, начертаны завещания сих душ. Хотя многие не оставили последних слов вовсе, посчитав это бессмысленным жестом. И когда мы обретем вместилища из плоти, мы также собираемся исчезнуть. И если вы понимаете суть нашей истории, то оставите свои поиски знания. Поистине, в неведении – благо. Следует держаться за свое иллюзорное счастье, оставаться примитивными и чистыми душами. То – единственный путь».

«Вот, стало быть, в чем состоит ваша история», - выдавила И'штола. – «Спасибо, конечно, за совет, но я ему не последую. Да, вы убеждены в этой истине, но она ваша, а не моя. У каждого из нас своя правда». «Хочешь сказать, что мы пришли к ложному выводу?» - озадачились эа. – «Что наша наука нас подвела?» «Не думаю», - отвечала чародейка. – «Как вы сами отметили, этот вопрос – за пределами нашего разумения. И я признаю, это действительно так. У меня недостаточно знаний, чтобы подтвердить или опровергнуть этот вывод. Будучи смертной, сомневаюсь, что смогу когда-нибудь постичь мудрость эа. Но в одном я уверена полностью: я не буду счастлива в неведении».

Она уверенно шагнула вперед, заявила: «Самый важный урок, который я усвоила... состоит в том, что знание – не только осознание чьей-то мудрости. Нет... знание лишь тогда имеет цену, когда ты сам проживаешь его. Именно это стремление всегда поддерживало меня. Помогало мне идти вперед по жизни с радостью и восхищением, с гневом и печалью. Вселенная может погибнуть, и все окажется впустую. Но я продолжу жить так же, как и прежде. Я всегда буду продолжать поиски новых знаний. И никакой вывод, сделанный вами, не убавит моей решимости».

«Думаем, это ожидаемо», - с прискорбием констатировали эа. – «Ваши слабые разумы не в силах осознать все значение вершащегося. Но не тревожьтесь. Мы считаем своим долгом просветить вас, и не остановимся, пока не познаете вы истинные масштабы отчаяния!»

Призраки обратились в вихрь темных энергий, объявших И’штолу. Та сохраняла полное спокойствие, обратилась к сподвижникам: «Слушайте внимательно. Мое тело будет развоплощено, но может быть способ восстановить его. Магия Азема. Пока души наши продолжают свое существование, именно это волшба может призвать нас назад. Но этого делать нельзя, ибо, применив магию, вы утратите путь вперед. Я говорю вам об этом лишь затем, чтобы не прибегали вы к этой волшбе! Мы пришли сюда, сознавая цену, которую, возможно, придется заплатить за победу. Идите же вперед и не оглядывайтесь!»

Уриангер бесстрашно ступил в вихрь темных энергий, встал рядом с И’штолой, обратился к ней: «Моя решимость никогда не была так сильна, как твоя. Часто я колебался в своих решениях, и после испытывал сожаления. И все же у меня есть возможность стоят рядом с товарищами и поддерживать их в величайшем из начинаний. Эту истину я осознал за время нашего странствия. И хоть свершил я немало ошибок, в пророчествах все же преуспел. Мои изучения их даровали мне гибкость мышления, необходимого для искажения в нужную сторону этой реальности. Посему я питаю надежду... что ты обладаешь силой сопротивляться, а наши друзья – силой продолжать».

Вихрь энергий поглотил И’штолу и Уриангера, и исчезли они без следа. А затем буйство прекратилось, и тишина воцарилась окрест. Воитель Света, Г’раха, Алфинод и Алисэ скорбно склонили головы, отдавая дань жертве доблестных сподвижников.

Поодаль лицезрели они поток эфира, устремлявшийся ввысь. «Что это?» - поодаль возникла фигура Метейон. – «Искра погибшей цивилизации... вновь вспыхнула?» «Именно!» - выкрикнула Алисэ в отчаянии и гневе. – «Наше странствие не закончится здесь! Мы продолжим путь... и отыщем тебя!» «Там», - указала Метейон на сферу мертвой планеты. – «Там вы найдете меня. Большая часть планет, которых мы достигла, уже была лишена жизни. А там, где она еще оставалась, жители алкали смерти. Но мы узнали, что смерть не означает истинный конец. Она была всего лишь частью цикла перерождения. Души возвращаются в планету – а в случае ее отсутствия вливаются в более глобальный поток. И со временем возрождаются. Обретают жизнь, дабы вновь познать страдание... Истинное спасение лежит не в смерти. А в невозможности рождения. В этом и состоит мой дар вам. Дар всей жизни на прекрасном Эфирисе. Посему мы создали сферу, где жизнь отсутствует – мертвую планету. Доберитесь до нее, если сможете, пока эмоции ваших друзей не иссякли – наряду с дарованной ими защитой».

Метейон исчезла, а Воитель Света и спутники его ступили в столп света, сотворенный сущностями Уриангера и Танкред, переместились на иной остров тверди, поверхность которого составляли правильные гексагоны. Сие пространство выступало обиталищем для разумных механических жизнеформ, подобных приснопамятному Омеге, и создания сии атаковали смертных, лишь заметив их. Похоже, зрят уроженцы Эфириса воплощенные воспоминания об иной цивилизации...

Разя механические конструкты, путники приступили к исследованию сего донельзя странного пространства. Не все машины, здесь пребывающие, оказались враждебны: некоторые из них были готовы к общению с уроженцами Эфириса. «Добро пожаловать на планету Альфатрон», - проскрежетал один из механизмов, М-032. – «Мы зовемся ‘омикронами’, и вы находитесь на одной из наших застав». «И что же вы делаете здесь?» - поинтересовался Г’раха, и отвечал М-032: «Мы готовимся к войне. Но, поскольку в настоящее время цель наша не определена, вам нечего бояться. Однако, если ваша планета будет избрана целью, вы будете пленены или уничтожены».

Иные омикроны рассказывали Наследникам, что стремление расы разумных машин – самосовершенствование. Дабы свершить оное, они вершат завоевательные походы, где обретают необходимые боевые данные и ресурсы. Последним миром, им покорившимся, стал тот, где обитали могущественные создания – драконы! Но, несмотря на то что противостояние дало конструктам множество боевых данных, планета была опустошена, и ресурсы обрести на ней было невозможно. Последовавший анализ показал, что потери многократно превышали обретения.

Также омикроны предупредили смертных, что за пределами базы их находятся машины, программы которых дали сбой, и не исполняют они боле приказов Сира. «Сир – именование машины Стигма-1», - поясняли омикроны. – «Сир отдает приказы нашим силам как ключевая из шести стратегических матриц, именованных ‘Стигма’».

Тем временем Алфинод и Алисэ осмотрели островок, придя к очевидному выводу: пути вперед для них нет. «Мы обнаружили порталы, подобные тому, через которые мы попали сюда, но, пройдя в них, переместились на иные островки, на которых не было ничего», - молвила Алисэ. «Как и прежде, мы должны отыскать воплощение эмоций, которое преграждает нам путь», - заключил Г’раха.

Герой поведал сподвижникам о том, что удалось ему узнать от омикронов. «Стало быть, омикроны стремятся к самосовершенствованию посредством завоеваний...» - задумчиво произнес Алфинод. – «По завершении противостояния с драконами они готовы к новой военной кампании, но их лидер еще не отдал приказ. Посему они ждут». «Кем же может быть та душа, чье стремление к забвению превосходит эмоции всех остальных?..» - вопросил Г’раха, пояснив, что заключалась в сих словах мысль Уриангера, и Алфинод молвил: «Интересная точка зрения. И драконы, и эа жаждали смерти, но омикроны жаждут конфликта. Пусть и он ведет к погибели, это все же совершенно иной природы желание».

Г'раха предложил остальным разыскать лидера омикронов, Сира. По завершениям омикронов, связаться с ним возможно посредством консоли, установленной здесь же, на базе.

Однако Наследники не могли активировать консоль, как ни старались. «Возможно, способ есть», - неожиданно встрепенулся Г’раха. – «Это мир разумных машин, которые собирали боевые данные, чтобы совершенствовать себя. И среди множества войн, ими проведенных, ключевой оказалась война с драконами. Как и вы, я полагаю, что зрим мы родной мир Омеги. Сид создал глушащее устройство, чтобы повергнуть эту машину. Устройство, генерировавшее сильные сполохи электричества, было единственной слабостью ее». «Ты же не хочешь ударить по консоли молнией?» - опешила Алисэ, и Г’раха усмехнулся: «Вообще-то, именно это я и хочу сделать. Задай себе вопрос: почему столь совершенный механизм как Омега не был сконструирован невосприимчивым к молнии?» «Поэтому что она является для него источником энергии!» - осознал Алфинод. «И я так думаю», - согласился Г’раха. – «И с большой долей вероятности — это справедливо для омикронов и их устройств».

Г’раха сотворил заклинание, призвав молнию, и обрушил ее на консоль. И это сработало!.. Над консолью возникло механическое око, столь знакомое Воителю Света, и механический голос произнес: «Связь с коммуникационным модулем #1 установлена. Передача: стратегическая матрица Стигма-1 активирована. Вы можете обращаться ко мне, первичной стратегической матрице, как ‘Сир’. Поиск новой коммуникации... Не найдено. Все единицы – сохраняйте свое текущее состояние. Конец связи». «Подожди, у нас к тебе вопросы!» - воскликнул Г’раха. – «В последнее время новых приказов не поступало. Посему? Неужто боле нет никаких проблем?»

«Ответ: единица, отвечающая за продолжительные операции, еще не определила этапы будущих задач», - проскрежетал Сир. – «Все стратегии просчитываются и исполняется в соответствии с означенными этапами. В промежутках между ними всем гражданам приказано сохранять состояние готовности к бою. Конец ответа. Ожидание запроса». «Может сказать, почему единица, отвечающая за продолжительные операции, не определила этапы будущих задач?» - осведомился Алфинод. «Не могу дать ответ», - вымолвил Сир. – «Информация недоступна, или же доступ к ней запрещен».

«Возможно ли нам установить связь с этой единицей напрямую?» - спрашивал Алфинод, и Сир, помедлив, констатировал: «...Доступ запрещен. Невозможно установить связь». «Но можешь ли ты сказать нам хоть что-то?!» - воскликнула Алисэ. – «Наблюдались ли какие-то аномалии, подобно угрозе планеты или же масштабному восстанию?» «Ответ отрицательный», - отвечал Сир. – «Все граждане продолжают функционировать с максимальной эффективностью. Если ваша эффективность не оптимальна, отправляйтесь в ремонтный отсек для диагностики. В противном случае оставайтесь на своем посту. Конец ответа. Конец связи».

Механический глаз потух; сущность, рекомая Сиром, прервала связь. Разговор показался Наследникам... странным. Если омикроны действительно функционируют с максимальной эффективностью, сомнительно, что желают они прекращения своего существования. Алфинод предложил спутникам попытаться самостоятельно отыскать ответственную за планирование операций единицу.

Исследуя базу омикронов и внимательно присматриваясь к последним, герой и Г’раха заметили машину, которая бесцельно бродила кругами – похоже, не было у нее четкой директивы. Двое приблизились к омикрону, поинтересовались, чем занят тот. «Просто смотрю на дерево», - отвечала машина, указав в сторону причудливо столпа, лишь отдаленно походящего на деревья, произрастали кои на Эфирисе. «Это дерево – с иной планеты», - пояснил собеседникам омикрон, М-017, указав на устройство, притороченное к стволу древа. – «Оно не может выжить в нашем окружении, и ему необходима поддержка жизненных функций. Это устройство обеспечивает ее». «А что такого особенного в этом дереве?» - поинтересовался Г’раха, и отвечал М-017: «Согласно протоколу, мы обязаны изучать инородную материю. По завершении задачи этот опытный образец может быть уничтожен. Однако, когда я смотрю на дереве, я чувствую так как будто... есть проблема. Дабы стать сильнее, мы продолжали самосовершенствоваться. Мы захватили планету, на которой произрастало это дерево, - среди множества иных планет. Оно – последний артефакт мертвого мира, и ему не к чему стремиться. И все же оно растет. Производит листву и семена. Почему же оно продолжает жить? Посему оно ведет себя именно так? Я не понимаю».

Извинившись, омикрон заверил Наследников, что немедленно вернется на свой пост и продолжит оставаться в состоянии боеготовности. Г'раха и Воитель Света проводили машину взглядом. Стало быть, она действует, руководствуясь любопытством, а не полученными приказами. Возможно, она просто неисправна, а, возможно, способна принимать решения самостоятельно – подобно тому, как это делает Сир...

Г’раха бросил последний взгляд на причудливое древо. «Выжить, полагаясь на силы, которые не можешь контролировать...» - прошептал он.

Воитель Света и Г’раха вернулись в центр базы омикронов, поведали Алфиноду и Алисэ о странной машине, которую повстречали у древа. «Омикрон, пытающийся понять смысл жизни...» - молвила Алисэ. – «Всем другим подобная философия совершенно не присуща». «Эта машина может быть лидером», - предположил Алфинод. – «Возможно, она одна из тех, которые ставят под вопрос приказы Сира. Как мы знаем, омикроны вторгаются на иные планеты и совершенствуют себя, используя обретаемые в сих завоеваниях ресурсы. С помощью имеющихся технологий они способны изменять свои тела: как частично, так и целиком. Если не брать в расчет мотивацию, то Сир вполне способен занять тело обыкновенного омикрона».

«Но как понять, действительно ли это так», - нахмурился Г’раха. – «Когда я попытался задать дополнительные вопросы, он попросту прервал наш разговор. Если это действительно Сир, навряд ли он с готовностью раскроет свою личность». «У меня идея!» - неожиданно заявила Алисэ. – «Мы должны вновь ударить молнией по консоли. Но гораздо, гораздо сильнее! Если в этот момент омикрон как-то отреагирует, мы будем знать, что он и есть Сир».

Наследники приступили к реализации замысла Алисэ. Последняя сотворила молнию, ударив ею по консоли, и в этот же момент электрический разряд пронзил манипулятор M-017, на что Воитель Света не преминул указать омикрону. «Запуск диагностики», - отреагировал тот. – «Ошибка подтверждена. Связь с центральным командованием нарушена. Я должен немедленно направиться в ближайший ремонтный отсек». «Тебе не отсек необходим, а принятие правды», - отчеканил Г'раха. – «Во время нашего разговора наши друзья ударили молнией по консоли, используемой для коммуникации с Сиром. Вот в чем причина твоей аномалии. Ты связан с Сиром, не так ли?»

«Подтверждаю», - после долгого молчания признался омикрон. – «Но не имею понятия, по какой причине вы решили проверить этот факт. Перед продолжением нашего разговора предлагаю отойти подальше от иных единиц. Они не должны узнать о том, что я такой».

Воитель Света и Г’раха сопроводили M-017 к консоли, у которой оставались близнецы, и молвил омикрон: «Как я уже поняли, я выступаю частью распределенного разума Стигма-1. Моей основной задачи было определение оптимального пути для достижения нашей основной функции. Тело, в котором я нахожусь, было оставлено предыдущим владельцем, и оставалось пустым. Я забрал его, оставив собственное, - и свой долг при этом». «Но почему ты так поступил?» - спрашивал Г’раха. – «Похоже, ты руководствовался некими личными устремлениями».

«Наш род не всегда выглядел так, как сейчас», - отвечал М-017. – «Некогда мы обладали слабыми и уязвимыми телами. Темнимые более сильными расами, наши предки приняли решение усовершенствовать свою плоть, дабы иметь возможность защитить себя. Применение определенных механических частей в итоге распространилось на тела в целом. В итоге мы обнаружили способ обратить разум в данные, и перестали нуждаться в мозге. Полностью механические создания стали именоваться ‘омикронами’. С их помощью мы стали доминирующей расой на своей планете. Но мы все равно не чувствовали себя в безопасности. Ибо знали, что во вселенной существуют и иные цивилизации – которые, возможно, сильнее нашей. Вместо того, чтобы принять их доминирование над нами, мы сами решили стать доминантами. Мы начали завоевание звездных систем, дабы обрести ресурсы и знания для своего непревзойденного владычества. Это начинание увенчалось успехом. Мы стали столь могущественны, что сумели низложить даже великих драконов. Но затем произошло нечто неожиданное. Я начал получать ошибку: не мог больше просчитать оптимальный путь. Я несколько раз проводил полное сканирование системы, но ни разу не обнаружил ни одной проблемы. Но ошибка оставалась... Именно тогда я и пришел к предположению: что произойдет, если мы станем столь могущественны, что никто не сможет с нами сравниться?.. Обретение силы было ключевым фактором нашего существования. Каждое наше действие было направлено на достижение этой цели. Но если за пределами этого нет ничего, возможно ли назвать фактор ‘ключевым’? Или же мы просто вершили бессмысленное разрушение?»

«Вы не смогли найти угрозу, необходимую для оправдания вашей цели», - осознал Алфинод. «Омикроны никогда не покинут эту планету», - прозвучал ответ разумной машины. – «Они останутся здесь, пока резервы энергии их не будут истощены. Ибо у меня нет пути, который я бы мог предложить им». «Не нам выносить суждение деяниям омикронов», - произнес Г’раха. – «Но ведь это не причина для гибели твоего народа? Ваши сила и знания открывают поистине безграничные возможности. Почему не задаться поисками новой цели?» «Это невозможно», - отрезал M-017. – «Изначально у нас была куда более высшая цель, нежели обретение могущества. Но мы утратили видение ее, необратимо изменив наши изначальные тела. Отринув плоть, мы тем самым отринули и то, что определяло нас. От нас прежних не осталось ничего. У меня нет стремлений. Я больше не могу грезить. Ключевая искра утрачена. Утрачена среди схем, и программного кода, и директив...»

«Думаю, я знаю, как превозмочь это отчаяние», - медленно произнес Г’раха, глубоко вздохнул, собираясь с духом, обернулся к Воителю Света: «Я хочу, чтобы ты дал мне обещание. Наши обещания всегда связывали нас через время и пространство. И я прошу тебя дать мне еще одно, чтобы это не стало концом». Обещал герой, что непременно исполнит обещанное, и Г’раха, печально улыбнувшись, молвил: «Сперва я хочу вместе с тобой посетить Ишгард. В прошлый раз мы там не задержались, а мне бы очень хотелось насладиться видами этого города. Затем ты должен поведать мне о своих величайших приключениях. Если возможно – там, где они с тобой произошли. Я о твоих деяниях все прочел, но услышать о сем из первых уст было бы бесценно. И, наконец, в новое странствие мы отправимся вместе – в такое, в каком прежде не бывали. Мы станем странствовать по землям, пересекать моря и подниматься в небеса – и это будет чудесно!»

Воитель Света обещал: все непременно так и будет. Коротко кивнув, Г’раха обратился к омикрону, молвив: «Когда мы пробуждаемся каждое утро, как можем мы доказать, что остались той же личностью, которая отходила ко сну? Можно сказать, что посредством воспоминаний о прежних событиях. Да, воспоминания остаются с нами, но порой мы забываем о чем-то, или помним о сем неверно. Что же тогда насчет наших тел? Можно сказать, что они остаются теми же. Но, строго говоря, тела живых созданий постоянно изменяются. В каждый следующий момент времени они становятся чуть иными. Души тоже не остаются неизменными. На нашей планете смертные наследуют души иных, но становятся при этом совершенно иными личностями. Говоря обо мне, я обратил свое тело в продолжение башни, а душа моя и воспоминания слились с теми, коими обладало иное создание. И каждый раз я задаюсь вопросом: что именно определяет меня как индивида?»

«Сумел ли ты получить ответ?» - заинтересовался М-017. «Нет», - покачал головой Г’раха. – «Но это не означает, что я пребываю в смятении. Я просто такой же, как и все остальные. К чему я веду: те, кем мы были прежде, не должно являться определяющим фактором для того, что сейчас остается в наших сердцах. Именно настоящее имеет значение, не прошлое. Для меня важно быть рядом с моими друзьями. И гордиться тем, сколь многого мы сумели достичь вместе. Потому я призываю тебя не сдаваться. Следуй желаниям своего сердца, и надейся на то, что будущее, о котором ты мечтаешь, сможет претвориться в жизнь!» «Я... не могу», - отозвался омикрон. – «Мы не можем. Мы не можем понять желание, не способны осознать надежду. Мы не знаем, как создать подобные концепции».

«Мы с тобой не так уж и отличны», - печально улыбнулся мико’те. – «Мне тоже было непросто найти в себе смелость следовать своим желаниям. Если хочешь, я расскажу тебе историю. Историю о мире на грани гибели. О смертных, которые не сдались и сражались ради будущего. Об индивиде, который претворил в жизнь свои величайшие стремления и пробудился в куда более прекрасной реальности».

Г’раха протянул руку омикрону, и обратился тот в средоточие темной энергии, объявшей доблестного мико’те... и развоплотившей. Гигантское око Сира, нависающее над базой омикронов, воссияло, обратилось в кристалл. С изумлением зрели трое кристаллический путь, простирающийся от базы омикронов ввысь – в направлении темной сферы мертвой планеты.

Отчетливо сознавая понесенную утрату, трое ступили на кристаллическую структуру, приступили к восхождению, сознавая, что от них, и только от них зависит судьба Эфириса – и скорби предаваться не время.

Кристаллический путь привел героя и близнецов к островку тверди, высилось на котором здание, архитектурой походящее на строения родного Эфириса. Вокруг – ни души. «Может, обитатели находятся внутри?» - предположили путники. «Нет, здесь просто никого нет», - прозвучали слова, и лицезрели трое Метейон, замершую в отдалении. – «Таким здесь все было, когда я обнаружила это место. То была иная планета, прежде полная жизни, но это прекратилось. Не знаю, как это случилось. Вторжение, чума, суицид – никто уже не скажет. Никто не остался в живых, чтобы говорить за мертвых. Ищите их, если хотите, но это бесполезно, и вы повернете назад».

Наследники озадачились: если здесь нет никого, значит, нет и эмоций, которые могли бы преградить путь. Но все же Метейон уверена, что они повернут назад. Интересно, почему?..

Воитель Света и спутники его решили разделиться и осмотреться в сем престранном месте самостоятельно. На площадке пред зданием обнаружил герой барную стойку, рядом – столики, чашки, расставленные на столешницах. И – ни души... Трое не понимали, как возможно продолжить путь к мертвой планете...

«Обитателей нет, ровно как и пути», - Алфинод отчаянно пытался разгадать загадку, с которой они столкнулись. «Кажется, будто здесь совсем недавно была жизнь», - молвила Алисэ. – «Готова поклясться, что здешние обитатели просто взяли и растворились в воздухе. Интересно... сколько подобных мертвых миров видела Метейон?» Неожиданно на лице Алфинода отразилось озарение, и молвил он: «Несмотря на то, как это выглядит, на сей раз все так же, как и прежде. Здесь есть тот, кто возжелал всей этой погибели. И, думаю, мы с Алисэ сможем превозмочь его волю».

Воитель Света опешил: неужто он потеряет своих последних спутников?! «Если есть шанс на то, что это сработает, я должен использовать его», - настаивал Алфинод. – «Для всех... и для себя. Не стану притворяться, я испытываю страх. Не за себя – за тебя. Ибо ты останешься один. Ты и прежде взваливал на себя бремя других. Но я могу лишь догадываться, сколь тяжело оно будет на этот раз. Будучи твоим другом, я не могу вынести эту мысль». «Тогда зачем предлагаешь?!» - выкрикнула Алисэ. – «Мы слишком многого требуем от него! Почему он должен сражаться один?! Ведь он не просто герой, он – наш дорогой друг. И не только наш, но и многих других. Ты дорог столь многим мирянам на нашей планете...» Она расплакалась.

Алфинод приблизился к сестре, улыбнулся: «У меня есть идея. Учитывая природу этого пространства, мы можем сделать больше, нежели просто открыть существующий путь для нашего друга. Мы можем создать для него новый! Путь, следуя по которому, в конце странствия своего он обретет счастье. Думаю, в этом мы сможем верить всей душой. И неважно, сколь глубоко наше отчаяние». Обратившись к Воителю Света, молвил он: «Пожалуйста, верь в нас тоже. И продолжай свой путь».

Герой утвердительно кивнув, и Алисэ, схватив брата за руку, увлекла его в сторону остающейся близ здания Метейон. «А, вот и вы», - прошелестела та. – «Все так, как я и говорила?» «Верно», - подтвердил Алфинод. – «Мы никого не смогли отыскать. Но ведь это место не совсем пусто, так? Ты здесь... Ты искала планету, полную жизни, а обнаружила безжизненный остов. Как и мы, ты все здесь осмотрела. Как и мы, ты была поражена. Тебя ужаснула мысль о том, что великое множество жизней было потушена так, как будто были они совершенно ничем. А еще мысль о том, что тебе нужно передать все эти страшные сведения Гермесу. Увиденным и пережитым ты поделилась со своими сестрами. А они – в свою очередь – открыли тебе свои невеселые находки. Поглощенные отчаянием, бытующим на сих планетах, некоторые из вас непроизвольно положили конец их цивилизациям. Познав ужасы, виденные тобою, любой мы разделил твои чувства. Они бы устрашились того, что ждет впереди, и усомнились бы, стоит ли двигаться дальше по жизни».

«Страх...» - протянула Метейон. – «Всецело сосредоточившись на отчаянии, я и забыла, что такая вещь существует». «Если ты еще способна помнить о нем, то способна превозмочь собственный страх», - заверил ее Алфинод. «С чего мне обращать внимание на столь незначительную эмоцию?» - прошипела Метейон. – «Если отчаяние, которым я повелеваю, подобно бурной реке, то страх – не более, чем жалкий ручей. Он не в силах изменить мой поток. Ты ведь говорил с эа, так? Знаешь, стало быть, что ожидает вселенную?.. Это действительно так. Звезды остывают, отдаляются друг от друга. Вскоре сущее обратится в ледяное безжизненное пространство. Используя силу динамиса, я ускоряю этот процесс. Таким образом ничто не будет рождаться вновь. Все останутся мертвы. Увы, это займет некоторое время. Посему в милосердии своем я избавлю вас от длительных страданий. И не волнуйтесь. Даже если живых свидетелей не останется, я удостоверюсь в том, что ожидает Эфирис подобающий конец».

«Ты обладаешь столь огромным могуществом, но испытываешь страх куда больший, нежели в бытность свою фамильяром», - хмыкнула Алисэ, которую речь Метейон ничуть не впечатлила. – «Та Метейон страшилась лишь двигаться вперед, но твой страх столь велик, что ты поставила крест на всем. Мне знакомо чувство поражения, я не раз испытывала его. Но хоть и бывали повержены мы множество раз, мы научились вставать и продолжать начатое. Мы держим друг друга за руку. Ощущаем смелость друг друга. Следуем друг за другом по пятам. И обращаем горечь в силу!» «Да, временами мы терпим поражение», - поддержал сестру Алфинод. – «Несем на себе раны, которые неисцелимы. Но все это – часть жизни, и оно делает нас сильнее!»

Протянув руки к Метейон, произнесли близнецы: «Мы поднимаемся, падаем и поднимаемся снова!» Метейон обратилась в вихрь темных энергий, объявший юных элезенов, а когда иссяк он, Воитель Света остался один. Вдали возник кристаллический мост, протянувшийся прямиком к мертвой планете.


Тем временем на далеком Эфирисе, в Старом Шарлаяне взирали миряне в ночное небо, отчаянно молясь за своих героев, отправившихся к Краю Творения.

Пред внутренним взором Крайль вспыхнуло видение: окрасились алым небеса, и метеоры устремились вниз, к земле... В следующее мгновение видение исчезло, и вновь зрела Крайль звездное небо.

К собравшимся подоспел посланник, сообщив, что в город прибыл сподвижник Наследников Седьмой Зари.

Крайль обернулась к ступеням, ведущим к площади, и, когда узрела приближающегося индивида, на лице ее отразилось изумление...


В пустующем поселении, пребывал в котором Воитель Света, зрел он призраки усопших, витающих над землею. Превозмогая скорбь от утраты верных друзей, устремился он к кристаллическим ступеням, ведущим к следующему островку твкрди. Призраки обращались к герою, ободряя его, заверяя в том, что он, Воитель Света, в силах одержать верх в сем тяжелейшем противостоянии.

На вершине ступеней дожидалась героя Метейон. «Здесь путь заканчивается», - констатировала она. – «Возможности достичь нашего гнезда нет. Я уже говорила: в этом месте царят принятие и прекращение борьбы. Отрицание жизни теми, кто проклинал ее. Теми, чьи мечты так и остались не реализованы. Чьи молитвы остались не услышаны. Чьи труды оказались не вознаграждены. Надежда не способна привести тебя к безнадежности. Наше убежище для тебя недостижимо. Так было всегда. Такова природа этого места... Тебе следовало остаться на Эфирисе. Дальнейшая борьба не принесет тебе ничего, а сподвижники твои не познают покой. Позволь мне избавить тебя от твоего бремени. Ты достаточно настрадался».

Воитель Света крепко сжал в кулаке кристалл Азема. «Магия Азема», - звучали в разуме его слова И’штолы. – «Пока души наши продолжают свое существование, именно это волшба может призвать нас назад. Но этого делать нельзя». Звучали прощальные слова и иных друзей, ныне утраченных, выказывавших уверенность в победе его – и возвращении в родной мир.

«Я не отрину наше начинание», - бросил Воитель Света, и мрачная решимость отражалась во взгляде его. Воссиял кристалл, и воплотились пред героем две фигуры, облаченные в темные ризы.

«Я велел им помнить, но оказалось, что я был тем, кто забыл...» - вымолвил Эмет-Селк. – «Ты абсолютно правильно сделал из меня глупца, Гермес. Но что хуже всего, мне было отказано в заслуженном покое, и вынужден я был смотреть это представление». «О, брось, это была весьма захватывающая история», - отозвался Хитлодеус. – «Нерушимые узы и благородные жертвы, а также своя толика легкомысленных эпизодов, чтобы немного снизить градус пафоса. В ней есть все. Я, например, неотрывно наблюдал за действом до самого конца...»

«Что вы такое?» - процедила Метейон, прожигая недобрым взглядом возникшие пред нею манифестации. «Частично угасшие души умерших, разве не очевидно?» - проворчал Эмет-Селк. – «Но не волнуйся – мы не обладаем силой достаточной, чтобы повергнуть тебя. К тому же, боле это не наш долг. Но нам все же нужно разрешить один вопрос. Посему я здесь, Венат. Полагаю, я был тебе необходим, чтобы связать все воедино, все эти разрозненные нити нашей истории – но, зная тебя, думаю, в этом есть своя шутка. О да, представляю, как насмехаешься ты над моей забывчивостью. Предположу, что ты вполне допускала подобный исход. Но все равно, от меня ты аплодисментов не дождешься. Подобный жест не сделает бремя, которое я вынужден был нести, легче».

Обернувшись к Воителю Света, проронил Эмет-Селк: «И все же ты можешь гордиться собой. Наши методы не смогли бы заставить смертных добиться столь многого. Посему, выказывая почтительность к последнему из нас, я делаю это заявление». Эмет-Селт резко выбросил вперед руку, и, указывая в сторону Метейон, отчеканил: «Ты не завершишь наше странствие! Это и есть наш ответ! Ответ всех мирян Эфириса, прошлых и нынешних!»

Хитлодеус же обратился к герою, молвив: «Ты призвал нас на сцену, и исполним мы свои роли. За магией творения наблюдать всегда восхитительно. Черпая силу надежд твоих товарищей, мы сотворим новый путь!» «Какую форму он примет, зависит от тебя», - добавил Эмет-Селк. – «Так что сосредоточься – и представь то, что мешает тебе достичь цели!»

Воитель Света последовал совету, сконцентрировался, и воплощенные отголоски древних сотворили на бесплотном островке тверди луг, полный сияющих цветов – Элпис! На лице Метейон отразилось изумление, когда созерцала она чарующие растения. «Я дал тебе крылья и возможность парить в небесах, но я не учил тебя, как ходить по земле», - сказал ей однажды Гермес. – «Не хотел приковывать к ней еще одно живое создание. В процессе своего долгого странствия мы многое узнаешь от тех, с кем тебе предстоят встречи. Научись и ходить, и бегать, и многому другому. А когда ты вернешься, став старше и мудрее, мы обязательно отпразднуем как твое возвращение, так и совершеннолетие. И когда ты вернешься, я подарю тебе красивый цветок».

Метейон опустилась на колени, прижала руки к груди.

«Эти цветы распустились, а это означает, что сие царствие не лишено надежды», - заключил Эмет-Селк. – «Ты не можешь отрицать ее силу. И больше не властвуешь ты единолично над отчаянием». Обратившись к герою, произнес древний: «Если практическое применение от тебя ускользает, суть в том, что твоим товарищам боле не нужно вести свой бой. Давай же, призови их к себе!»

Воитель Света утвердительно кивнул, обратился к могуществу кристалла Азема... и воплотилось подле него семеро Наследников, вновь обретших плоть!

Метейон всхлипнула... а твердь мертвое планеты над головами смертных начала раскалываться, подобно кокону, и означалось под нею некая эфемерная субстанция, испускающая слабое сияние. «Вы слышите меня?..» - прошептала Метейон, остававшаяся на коленях на цветочном лугу. – «Голоса внутри... Кричат от боли, рыдают в печали... Страдают, так страдают... Покончите с этим... Заставьте нашу песнь забвения прерваться!»

Метейон обратилась в черную птаху, воспарила ввысь, погрузилась в эфемерную субстанцию. «Путь открыт», - заключили древние. – «Они могут пройти». Сияние объяло их манифестации, и воскликнула Алисэ: «Вы нас покидаете?» «Конечно», - хмыкнул Эмет-Селк. – «Мы сыграли свою роль, и я не желаю боле жить вследствие воздействия магии Хиделин. Но скажу прямо: будущее, к которому вы стремитесь, - не то прошлое, которое мы любили. Поэтому мы с вами сражались. Поэтому я потерпел поражение. Но, хоть вы и сразили меня, мои идеалы остались непоколебимы... Но избавьте меня от своей жалости, мне от нее толку никакого. Если хотите что-нибудь для меня сделать – спасите нашу планету. Доведите эту историю до триумфального завершения, дабы, когда опустится занавес, испытывали бы вы полное удовлетворение. Лишь после он поднимается вновь, и начнется новая история... в которой каждый сыграет иную роль».

Обратившись к Воителю Света, поинтересовался Эмет-Селк: «Скажи, ты бывал в руинах под Щедростью? Или на островах сокровищ в ледяных водах Слепого Хлада, на севере Отарда? А в сказочных золотых городах Нового Мира? В святилищах позабытого народа на островах южного моря?.. В землях Мерадосии – южного континента? Знаешь ли ты, что там происходит ныне?.. Думаю, нет. Даже о своей Эорзее ты знаешь весьма немного. Например, тебе неведомы истинные личины Двенадцати. К чему я виду: расширяй свои горизонты. Совершай новые открытия. Некоторые из цивилизаций в отражениях удивят тебя. Будучи хранителем кристалла Азема, ты можешь считать своим долгом познать хотя бы это. Вот я это сделал». «Надеюсь, мы встретимся вновь», - улыбнулся Хитлодеус. – «Если не в этой жизни, то в следующей. И когда это произойдет, полагаю, нас ожидает радостное воссоединение». «Может, для тебя», - вновь заворчал Эмет-Селк. – «Я ни хочу иметь с этим ничего общего».

Манифестации древних исчезли бесследно.

Указав сподвижникам на сочащуюся из разлома в поверхности мертвой планеты эфемерную эссенцию, пояснил Алфинод, что зрят они эмоции бесчисленных живых созданий, так и не сумевших познать счастье; собрала сии эмоции воедино за прошедшие эоны Метейон. «Не нам выносить им суждение», - говорил Алфинод. – «Не для этого мы явились сюда, на Край Творения. Мы открыли сердца свои их отчаянию – но, понимая и сознавая судьбы их, мы, тем не менее, отказались разделить их. Мы продолжали хранить надежду – не по недомыслию, но по собственному выбору. Если вам тяжело будет это делать, я помогу вам. Так же, как все вы помогли мне».

Что ж, пришло время положить конец затянувшейся драме, как выразился бы Эмет-Селк. Воитель Света и спутники его вознеслись к мертвой планете, обнаружив себя в причудливой ирреальности, воплощающей в себе руины давно погибших цивилизаций. Птахи – воплощения Метей – неотрывно следовали за ними, глаголя о неизбежности энтропии и гибели сущего, о страданиях тех, кто упрямо продолжал цепляться за жизнь.

Разя уродливых тварей и механических конструктов, обитавших в сем пространстве, герой и спутники его продвигались к сердцу оного. То было эфемерное видение, и являлись Наследникам Зари истерзанные осколки иных планет, а глас Метейон продолжал вещать, говоря о том, как погибли они.

«Ваша решимость превосходит все...» - заключила Мейтеон, вновь представ герою и его сподвижникам в образе черной птицы. – «Души, заключенные во мне, страшатся вас. Что я должна сделать?! Какой боли подвергнуть вас, чтобы опустили бы руки в отчаянии?!» «Любого можно сломать!» - отвечала ей Алисэ. – «То, что может вынести один, другого доведет до слез. Но в сем и пребывает суть силы, ибо, когда мы падаем, поднимаются наши братья и сестры. Снова и снова. И нет тому конца».

«Понятно...» - протянула Метейон, и иные черные птицы закружились вокруг Наследников. – «Неважно, сколько существует надежды, отчаяния найдется всегда больше. Всегда живые будут проклинать настоящее и страшиться будущего. И мы продолжим путь, пока не прекратится жизнь во вселенной.

Множество черных птах слилось воедино, и предстала пораженным Наследникам манифестация крылатой девы – Воспевающей Энтропию. Сущность обрушила на противников могущественную магию... «Прекрати!» - раздался звонкий голос Метейон, и подлетела к гибельному воплощению синяя птаха. – «Успокойся, пожалуйста...» Но Воспевающая Энтропию осталась глуха к сей просьбе, продолжала атаковать Наследников заклятиями, возвещая: «Мы умираем в боли! Мы умираем в страданиях! Кто вы такие, чтобы жить?! Кто вы такие, чтобы надеяться?!. Мы не будем страдать в одиночку. Все познают нашу боль! Сущее будет сковано льдом, и в застывшей пустоши воцарится тишина!»

Воспевающая Энтропию вознамерилась было покончить с обессиленными Наследниками, но Воитель Света за мгновения до магического взрыва, ею творимого, привел в действие телепортирующее устройство, и сподвижники его переместились на борт ковчега.

Гигантская сущность нависла над героем, молвила: «Ты даровал им спасение, и лишил себя этого шанса. Ты разорвал узы, которые – как утверждаешь – даруют тебе силу. Если, конечно, ты не собираешься вновь воззвать к мертвым».

Воитель Света изготовился к бою. «Сопротивляешься до конца», - заключила Воспевающая Энтропию. – «Но вскоре ты станешь един с нами. Ты будешь изранен и изорван, станешь выть, и рыдать, и проклинать свое бессилие. Проклинать свою угасающую жизнь. Как делали мы! Как умирали мы! Мы испытывали такие боль и скорбь... Такие ненависть и ярость... Мы пытались. И вновь пытались. Но все было бесполезно... Лишь когда сдались, мы обрели освобождение. Лишь когда объяли смерть. Посему присоединяйся к нам в отчаянии... и обрети свою кончину!»

Воспевающая Энтропию попыталась было обрушить на Воителя Света поток гибельных магических энергий... но не преуспела в этом. На лице сущности отразилось изумление: неужто магия ей не подвластна боле?.. Как возможно подобное?..

В карманном измерении, пребывали в котором двое, образовалась брешь, и прорвался в нее огромный дракон – воплощение Зеноса виатор Гальвуса! «В конце сущего я нахожу тебя, друг мой», - прорычал он. – «Некогда я кое-что в тебе увидел. Как и ты во мне. И когда я осознал, наконец, что именно это было, то отправился в Шарлаян, чтобы отыскать тебя. Заключил сделку с женщиной, которая разделяет твой дар. За обещание помощи Наследникам я обрел способ переместиться сюда. Поглотив остаточную эссенцию изначального кристалла, я вновь обрел форму дракона. И, желая нашего скорейшего воссоединения, я устремился за светом звезд к тебе. И, я так понимаю, это и есть твоя добыча. Но почему она все еще жива? Ведь очевидно, что она тебе не ровня. Мне казалось, что будешь куда выше чего-то столь банального как отчаяние. Я ошибаюсь?»

«Мне не нужна твоя помощь», - бросил Воитель Света. «Я бы предпочел ее не предлагать», - признался Зенос. – «Хотел бы, чтобы мы насладились воссоединением лишь вдвоем. Давай же избавимся от этого докучливого раздражителя, ты и я!»

Что ж, союзников не выбирают. Воитель Света запрыгнул на спину дракона, и устремился тот в направлении Воспевающей Энтропию; кристалл Азема ярко сиял в ладони героя...

Здесь, в гнездовье на Краю Творения, где эмоции определяют реальность, Воитель Света и Зенос сошлись в противостоянии с могущественной сущностью, чья песнь, влекомая незримыми потоками динамиса, выступала истоком Последних Дней на множестве планет сей вселенной.

...Воспевающая Энтропию оказалась повержена, и предстала взорам Воителя Света и Зеноса, вновь принявшего обличье смертного, Метейон – обессиленная, поникшая, опустившаяся на колени. «К какой бы планете мы не приближались, повсюду зрели лишь тьму, и одиночество, и боль», - прошептала она. – «Мы не могли найти ответы, которые так стремился получить Гермес. Ответы, которых он заслуживал».

Воитель Света опустился на поверхность подле Метейон, и та воззрилась на него, молвила: «Приветствую... тебя, последнего, с кем я говорю... Я хочу услышать твои слова, разделить твои чувства и узнать твои помыслы. Можем мы стать друзьями?» Герой кивнул, сжал ладонь Метейон обеими руками, и та закрыла глаза, вскрикнула: «Да, я вижу их... Воспоминания о долгом, долгом пути... Так много мирян... Помыслы о них переполняют твое сердце... То, ради чего они живут, то, что придает смысл их жизням... На этот вопрос никогда не было однозначного ответа. Ты собираешь частички счастья, бесценные и хрупкие, лишь затем, чтобы потерять их. И делаешь то же снова и снова – до тех пор, пока смерть не заключит тебя в свои объятия. То, на поиски чего нас отправил Гермес... все это время находилось на Эфирисе».

«Мы создали это вместе», - мягко ответил герой, и улыбнулась Метейон: «Как цветочный луг, возможно. Сперва цветет один, а затем цветение распространяется, возникают все новые цвета. Спасибо за то, что направил меня сюда. Обретение сих слов в конце странствия наполняет меня радостью... И, пока я не замолчала навсегда, остается последнее, что я должна сделать».

Метейон с трудом поднялась на ноги, произнесла: «Никакие выражения сожаления не исправят того, что натворили мы с сестрами. Не вернут того, что мы украли. Но, если ты позволишь, я исполню последнюю песнь. Песнь обретенной радости, которая полнит мое сердце... О красоте Света, сияющего в темном, лишенном звездного сияния море... О мечте о том, что жизнь на мирах, поглощенных скорбью, возродится вновь... Взращиваемая теплыми дождями и хранимая ветрами. Песнь надежды».

Преобразилась Метейон, исторгая из себя Тьму, очищая от оной Край Творения. Островки тверди, на которых находились они прежде, сменила кажущаяся бесконечной поверхность, протянувшаяся вдаль и походящая на застывшую водную гладь. Лазурная твердь и багряный небосвод – зрелище, поистине восхитительное...

Ныне зрел Воитель Света Метейон такой, как и при самой их первой встрече – в далекой, позабытой эпохе. «Однажды жизнь снова заполнит вселенную», - обещала та. – «Гермес увидит это и улыбнется. Не знаю, как это произойдет. Но знаю одно: если будет желание, путь всегда найдется. Ведь чудеса случаются каждый день, не так ли?»

Герой утвердительно кивнул: кому, как не ему знать об этом. Улыбнувшись, Метейон обещала создать путь, по которому сможет он вернуться к кораблю, остаются в коем его друзья. Обратившись в птаху, она устремилась прочь, оставляя на звездном небосводе Края Творения золотой след...

«Ты собираешься вернуться», - нарушил молчание Зенос, ныне приближающийся к Воителю Света. – «В мир, где тебя превозносят как героя. Выслушай же меня. Не как героя, а как просто... ты. В Ала Миго я понял, что ты – достойный враг. Сильнее всех, кому я противостоял когда-либо. Против тебя мне пришлось сражаться в полную силу. Свече моей жизни необходимо подобное горение. Это – единственное удовольствие, ведомое мне, и единственное удовольствие, которое я могу разделить. Потому я и явился к тебе. Дабы бросить вызов и предложить сей экстаз. Если ты просто уйдешь, я не стану тебя останавливать. Ты ценишь жизнь. Ты не сжигаешь свою – за исключением причин, которые считаешь достойными. Причин, подобным тем, кои привели тебя сюда. Спасение мира и его жителей. Мотивы истинного героя. Но ты не так прост, и ты знаешь это. Наверняка ты знаешь то непередаваемое ощущение, когда тело твое и душа находятся на пределе своих возможностей. Когда противостоишь все более могучим друзьям, ведешь бой на грани выживания и гадаешь: найдется ли среди них тот, который, наконец, заполнит пустоту. Подобные удовольствия ты ищешь безо всякой на то причины. Не так ли... искатель приключений?»

Воитель Света не стал отрицать слова Зеноса, принял вызов того, и сошлись они в противостоянии на краю вселенной. Оба сражались в полную силу, получая от боя – лишенного всякого потаенного смысла и высоких устремлений – ни с чем не сравнимое удовольствие.

Воитель Света поверг Зеноса, но и сам едва держался на ногах после столь изнурительного поединка, потребовавшего от обоих полной самоотдачи. «Я потерпел поражение снова», - прошептал Зенос, распластавшись на поверхности, заменявшей в сем пространстве землю. – «Как разочаровывающе». Лишь сейчас герой позволил себе опуститься наземь, отдаться полному изнеможению...

«Я никогда не понимал тех, кто меня окружали», - признался Зенос. – «Не понимал то, что было важно для них. Будучи окружен их банальностями, мой мир был сущим болотом тривиального и приземленного. Но в те краткие мгновения была... искра. Ослепительная, сияющая... Исчезла... слишком быстро... А что же ты, мое зеркало? Был рожден в сем мире, получил имя, отправился на поиски приключений... Была ли эта жизнь даром... или же тяжким бременем? Нашел ли ты... смысл?..

Пред внутренним взором Воителя Света проносились образы прежних приключений. Он устало смежил веки, погружаясь в блаженное забытье...

И не видел вспышку в звездном небе, и устройство телепортации, упавшее на поверхность рядом. Магия артефакта переместила героя на борт ковчега. Алфинод и Алисэ исцелили Воителя Света, находившегося при смерти, и долгий вояж к родной планете, избавленной от Последних Дней, начался.


Вскоре после возвращения в родной мир Наследники Седьмой Зари объявили о прекращении существования своей фракции. Отныне мир и покой станет поддерживать Великий Отряд Эорзеи и его союзники. Наследники же пойдут каждый своим путем... но, если новая угроза будет явлена миру, непременно сплотятся вновь и выступят против нее единым фронтом.

Татару приняла решение остаться в «Возвышающихся камнях» - должен же кто-то приглядывать за опустевшим оплотом легендарной фракции.

«Мы получили новые донесения об опустошении, случившемся в час Последних Дней», - рассказывала Алисэ герою. – «Хуже сего ситуация в землях близ Щедрости – там, где изначально начали гореть небеса. Также бедствие наблюдается на дальнем севере – в Гарлемальде и скованных льдом землях за ним. Также есть донесения и об иных областях – как то о Северной Пустоте. Промедли мы немного, беда пришла бы и в Шарлаян. Хвала богам, ныне все кончено. Исчадия и прочие низшие твари могут оставаться окрест, но города-государства справятся с ними своими силами. В Наследниках боле нет необходимости. Тем не менее, мы вполне можем чем-то помочь. Мы с Алфинодом отправимся в Гарлемальд – область, наиболее пострадавшую в час Последних Дней». Знала Алисэ: им придется зреть немало личных трагедий, но все же не собиралась опускать руки, обещала герою, что станет вспоминать о нем, и это придаст ей решимости. Они примкнут к воителям контингента сил Исабарда, остающегося в тех пределах, и наряду с Люсией и Максимой приложат все усилия, дабы помочь жителям павшей империи. Ведь в самом ближайшем будущем гарлеане станут жертвами внешних и внутренних конфликтов, и близнецы Левеилеры удостоверятся в том, что никакие силы не посмеют реализовать в землях Гарлемальда свои политические интересы, идущие вразрез с чаяниями мирян.

Уриангер поведал герою о том, что в настоящее время лопорриты ведут переговоры с Форумом, дабы определить новое возможное назначение для луны – благо предыдущее боле не актуально. Возможно, сам Уриангер продолжить выступать посредником между лопорритами и жителями Эфириса – во благо обеих сторон.

Танкред признался: казалось, целая жизнь прошла с тех пор, как он привел Минфилию в «Пробуждающиеся пески». И теперь, когда Исток и его сражения избавлены от Последних Дней, просил он Воителя Света как-нибудь навестить Рин, передать ей привет. Сам же Танкред отправлялся в странствие - куда глаза глядят...

Эстиньен отправлялся в Радз-ат-Хан, отвечая на призыв Вртры – наверняка вопрос касается драконов. Дела на Тавнейре налаживались, и большая часть беженцев, нашедших приют в Шарлаяне, уже вернулась домой. Однако иным некуда было возвращаться, ибо селения их были разрушены, а близкие погибли. Посему Вртра и Форум заключили соглашение, согласно которому тавнейрцы могут и впредь оставаться в Шарлаяне, работать и учиться. Эстиньен признавал: Вртра действительно печется о своем народе, тем самым обретая искреннее уважение оного. Приятно сознавать, что нация, правит которой дракон, будет процветать.

И’штола собиралась предать перу тайны прошлого, которые стали известны ей на протяжении долгого странствия, и изложить в книге как древнейшую историю Эфириса, так и сведения об иных цивилизациях сей вселенной – как то эа. Ведь в существующих исторических трудах так много недомолвок и противоречий – и И’штола надеялась исправить сей прискорбный факт.

Г’раха намеревался наряду с Крайль заняться возрождением Студиозусов Балдесиона. Ведь, если бы орден сей не существовал, не ступил бы он в Хрустальную Башню. И вся жизнь его сложилась бы иначе... Он не встретил бы Воителя Света, не стал бы хранителем башни – а после и одним из Наследников. К тому же Студиозусы частенько занимаются вопросами таинственного, и потенциально это может привести их с героем к новому странствию, в которое они, собственно, и собирались выступить однажды. Совершенно не обязательно это окажется эпическим приключением, в котором на кону стоит спасение мира – даже самое тривиальное совместное путешествие доставит Г’рахе огромное удовольствие.

Крайль извинилась перед Воителем Света за то, что указала заявившемуся в Шарлаян Зеносу путь к Краю Творения. Надеясь, что он хоть чем-то сможет помочь Наследникам, она заключила сделку с могущественным воителем. В итоге Зенос слово сдержал, и был повержен Воителем Света – снова. Но Крайль сознавала, что ее решение могло стоить герою жизни, и это пугало ее.

...Наследники Седьмой Зари покинули свой оплот в Мор Доне, разойдясь в разные стороны. Всех их ожидали новые начинания, новые свершения. Алфинод и Алисэ устремлялись в Гарлемальд, Эстиньен направлялся в Радз-ат-Хан, отвечая на зов Вртры, И'штола – в Драванию, где надеялась позаимствовать в Великой Библиотеке определенную книгу, а заодно навестить Матою. Танкред и Уриангер покамест ненадолго задержатся в Шарлаяне, заглянуть в обиталище лопорритов. Крайль и Г’раха направлялись туда же, но в оплот Студиозусов Балдесиона.

Воитель Света же намеревался вернуться на стезю искателя приключений...

***

В последующие дни и недели герой немало странствовал по землям Эорзеи.

Лопорриты поведали Воителю Света, что получили сигнал бедствия от некоего конструкта, остающегося у Края Творения. Ныне ковчег был каким-то непостижимым образом связан с сим уголком вселенной, и для перемещения туда не требовалось огромных затрат эфира. Неведомо, был ли то прощальный дар Хиделин, или же манифестация истинного желания Метейон, или же некая иная причина. Вследствие некой космической аномалии «Рагнарек» существовал ныне как в Лабиринтосе, так и на Краю Вселенной, посему достичь оного оказалось проще простого.

Переместившись на Край Творения, Воитель Света и лопоррит по имени Глушивей, отвечающий на связь на борту «Рагнарека», проследовали на базу омикронов, где разыскали конструкта, отправившего сигнал бедствия, - N-7000. «Некоторое время назад органическая жизнеформа, именуемая ‘Воителем Света’, вступила в контакт с M-017, омикроны заметили аномалию», - произнес конструкт. – «Сильный выбор энергии, источником которого выступили останки утраченной планеты».

«Наверняка это было реакцией на то, что Воитель Света одержал верх над Воспевающей Энтропию!» - заключил Глушивей. «К счастью, волна энергии вреда не причинила», - продолжал говорить омикрон. – «Но содержалось в ней закодированное сообщение от стратегической матрицы ‘Стигма-1’. В сообщении содержалось одно-единственное слово-приказ: ‘Живите’». «И в чем же здесь проблема?» - озадачился лопоррит, и пояснил N-7000: «Сообщение достигло сенсоров Стигмы-4, логистической матрицы, давным-давно бездействующей. Возвращенный к жизни, этот конструкт принялся вновь исполнять свою задачу: производить оружие массового поражения. К тому же существует вероятность в 99%, что сразу же по завершении этого процесса он начнет атаку вашей родной планеты».

Воитель Света предложил уничтожить опасную машину, на что N-7000 отметил: «Производственные способности Стигмы-4 необходимы, чтобы удостовериться в дальнейшем существовании омикронов. Уничтожение этой единицы или же выведение ее из строя несовместимо с приказом, отданным Стигмой-1». «Но можно ли как-то переубедить его?» - спрашивал Глушивей. – «Если Стигма-4 убежден в том, что война является ключевым фактором к его дальнейшему существованию, можем ли мы убедить его в том, что неспровоцированное нападение станет помянутому существованию угрозой?» «Предложение жизнеформы не лишено смысла», - признал омикрон. – «Но я не обладаю возможностью изменения банков памяти иных искусственных интеллектов. Если бы у меня была возможность взломать нейронное ядро Стигмы-4 и поместить в него информацию о том, что подобная атака приведет не к победе, а к разгромному поражению, машина сможет прийти к логическому выводу о том, что данный курс действий нежелателен».

N-7000 вознамерился воспользоваться манипулятором пространства и создать виртуальную среду с симуляцией воспоминаний о войне. Воителю Света следует пройти через это пространство и свести на «нет» ожидания победы Стигмы-4.

Омикрон провел героя к порту доступа, откуда возможно было установить связь с нейронной сетью Стигмы-4. Воитель Света ступил в созданную N-7000 симуляцию Альфатрона, отражающую внутреннее противостояние и последующую гибель расы разумных машин. Часть омикронов ратовала за спасение родной планеты, иные же настаивали на необходимости обретения ресурсов в иных мирах. Стигма-4 выступал частью фракции, алчущей завоеваний, и создавал машины для грядущих вторжений.

Схлестнулся герой со множеством конструктов, пребывающих в симуляции. Покончил с Прото-Омегой, после чего преобразилась симуляция, явив подобие планеты Гордоны – первого из миров, павшего пред омикронами, стремившихся любой ценой заполучить ископаемые из пояса астероидов в околопланетном пространстве. В сей симуляции Воитель Света сразил Архи-Лямбду – боевую машину, произведенную на Гордоне для подавления сопротивления обитателей планеты. Следующей симуляцией стала родная планета драконов, атакованная расой разумных машин. Драконы оказались сильнейшим из врагов, с которым столкнулись омикроны, и именно посредством пленения и изучения их Стигма-4 осознал принципы адаптивной эволюции. Именно эти принципы были применены при создании Омеги – изначально выпущенного в незавершенном виде.

В сердце симуляции Воитель Света схлестнулся с нейронным ядром Стигмы-4, поверг его, что позволило N-7000 осуществить задуманное, поместив в память машины необходимую информацию. Операция оказалась успешна, и Стигма-4 отказался от стремления к вооруженному вторжению. Кроме того, согласно новой директиве, вложенной в разум Стигмы-4, последний переходит к производству дипломатических голографических машин.

...Возникли проблемы и у лопорритов, остававшихся на луне. По совету Уриангера они спроектировали было более просторные жилые отсеки, однако излишняя сложность дизайна вывела из строя машину по автоматическому созданию оных, Большой Сыр, и ныне та бурила недра луны и игнорировала попытки лопорритов заставить ее остановиться.

Герой спустился в обширный подлунный комплекс, предназначенных для жителей Эфириса, - Улыбкон, где вывели из строя Большой Сыр, за что удостоились искренней благодарности со стороны лопорритов.


Профессор Клаудьен и его ассистенты, работающие с Айтиаскопом, обнаружили престранный кристалл, не похожий ни на что иное.

«Мы исследовали эфирное море, находясь в Антибашне, что в Драванианском Сердцеземье», - просветил профессор Воителя Света, навестившего его в лаборатории. – «Там мы вступили в контакт с Хиделин и узнали, что планете нашей уготованы Последние Дни. Вскоре после этого все исследования были перемещены в Лабиринтос, и мы продолжаем свое бдение, используя для этого Айтиаскоп. Хоть устройство это поистине монументально, оно способно озарять лишь малую толику бесконечных глубин эфирного моря. Что подводит нас к текущему вопросу. Вскоре после того, как было объявлено об исходе, во время рутинных наблюдений мы обрели осколок кристалла. Он неожиданно появился перед нами, как будто был выброшен на поверхность некой неведомой силой. Он обладал огромной эфирной плотностью, многократно превосходящей ту, которой обладают иные кристаллы. А, судя по его форме, он не является природным образованием, а был создан искусственно. В свете последних событий мы практически позабыли о кристалле, занявшись иными вопросами. Но теперь, когда кризис позади, мы можем возобновить свои изыскания».

Клаудьен продемонстрировал Воителю Света обретенный кристалл, и на лице героя отразилось изумление: формой своей артефакт в точности походил на кристалл Азема!..

Герой поведал профессору о том, что аскиане использовали сии кристаллы, дабы перемещать свое сознание в новые вместилища. «Подобное откровение превосходит все мои самые смелые теории», - признался Клаудьен. – «Воспоминания аскиан... Окна, через которые мы можем взглянуть на Конвокацию Четырнадцати... Но на этом кристалле нет метки Конвокации. Кому же могут принадлежать заключенные в нем воспоминания? И – что более важно – почему они заключены именно в этот осколок? И почему оный оказался исторгнут из эфирного моря?»

Профессор предложил герою коснуться загадочного кристалла, и тот взял артефакт в руки. Кристалл слабо воссиял, и в разуме Воителя Света прозвучал еле слышимый голос: «Если кто-нибудь... сообщение... придите... Пандемониум... пожалуйста... страшная опасность... для планеты!»

Герой поведал о сем профессору и его ассистентам, и озадачился Клаудьен: «’Пандемониум’? Прежде я сего термина не слыхал. Насколько я помню, с древнего языка это переводится как ‘все демоны’. Название оптимизма не внушает». Профессор заверил Воителя Света, что незамедлительно приступит к попытке извлечения воспоминаний из странного кристалла; героя же просил он отыскать индивида, передавшего им сие предупреждение. Судя по всему, для этого потребуется очередной визит в прошлое – в эпоху, предшествующую расколу мира.

Забрав с собою кристалл, Воитель Света переместился в Первый, проследовал в Хрустальную Башню. Кристалл воссиял. «Пандемониум... приди!» - прозвучали в разуме героя тревожные слова.

Переместившись в прошлое, защитник Эфириса обнаружил себя на одном из парящих в воздухе островов Элписа. С изумлением взирал на него молодой парень – древний. «На кратчайшее мгновение мне показалось, что ты – мой дорогой друг», - улыбнулся он, покачав головой. – «Мне было сказано, что явится мне падающая звезда, но я не ожидал, что это будет столь... буквально. Я – Темис. Как видишь, у меня нет на лице маски, ибо я не один из смотрителей Элписа. Нет, я явился сюда по иной причине».

Как и прежде, герой назвал себя фамильяром Азема, и Темис понимающе кивнул: вот почему черты сего создания показались ему столь знакомыми. «Ты здесь, чтобы исследовать Пандемониум?» - напрямую вопросил Темис. – «Если так, мы можем помочь друг другу». Воитель Света продемонстрировал новому знакомому странный кристалл, и тот, внимательно осмотрев артефакт, молвил: «Восхитительно. Не могу сказать, что именно содержит в себе сей артефакт, но очевидно, что какие-то воспоминания. Воспоминания о том, что в Пандемониуме что-то не так... Пандемониум – комплекс, находящийся под Элписом, и надзирают за ним Слова Лахабри. Находятся там создания, которые имеют высокую ценность как подопытные образцы... и являют собой огромную опасность для планеты. Посему Пандемониум находится под усиленной охраной и постоянным наблюдением. Несколько дней назад было замечено резкое изменение в токе окружающего комплекс эфира, а вскоре после этого всякая связь с Пандемониумом пресеклась. Я представляю организацию, работающую напрямую с Конвокацией, и мне было поручено расследование произошедшего».

Темис предложил герою вместе спуститься в Пандемониум, дабы выяснить, что произошло в сем комплексе. В Анагнорисисе оставался один из древних, принадлежащих к Словам Лахабри, и, разыскав сего индивида, Темис испросил о дозволении спуститься в Пандемониум. Получив оное, двое телепортировались в Пандемониум – зловещую крепость, огражденную множеством защитных чар.

Темис сразу же понял: нечто, находящееся внутри комплекса, ослабляет чары, и создания, заключенные в Пандемониуме, могут вырваться наружу! Посему первым делом Темис защитные чары усилил, однако гнетущее ощущение оставалось – окрест не было стражи, стояла звенящая тишина...

Двое проследовали в первую из областей Пандемониума, рекомую ‘Асфоделосом’. Здесь атаковал их один из стражей комплекса, Эриктониос. Будучи повержен Воителем Света, страж вновь обрел трезвость рассудка, молвил: «И что на меня нашло?.. Мой разум полнится отчаянием... гневом... Я напал на вас, даже ничего не зная о ваших намерениях...»

Страж извинился за свои действия, и поинтересовался Темис: что, собственно, происходит в Пандемониуме? «Создания, находившиеся в Асфоделосе, вырвались на свободу, и рыщут окрест», - отвечал ему Эриктониос. – «Подобного никогда не бывало прежде. Каждый уровень Пандемониума находится в ведении главного стража, который сохраняет полный контроль над своими владениями. Подобные индивиды отбираются тщательно, и верность их мастеру Лахабри абсолютна. Но случилось что-то ужасное. Мы отчаянно пытались держать оборону, но хаос захлестнул нас... Я оказался один, вдали от сподвижников. Я помню шепот, раздавшийся в голове, а затем меня поглотила ярость. И чернота... от которой избавился я лишь сейчас».

Темис поведал Эриктониусу о том, что чары, ограждающие Пандемониум, некто – или нечто – пытается развеять, и находится он внутри комплекса. Наверняка это тот, кто выпустил из заточения монстров, ныне бесчинствующих в коридорах и чертогах Пандемониума. «Темис, ты сказал, что работаешь на организацию, сотрудничающую с Конвокацией», - обратился к Темису страж. – «Если станет известно о том, что здесь происходит, какие меры будут предприняты?» «Связь Пандемониума с внешним миром будет разорвана», - отвечал Темис, - «а, возможно, комплекс и вовсе будет уничтожен». «Как я и думал», - вздохнул Эриктониос. – «Если заключенные здесь создания вырвутся во внешний мир, сие будет означать немыслимую резню. Слова Лахабри на такой риск не пойдут, несмотря на ценность, представляют которую подопытные образцы».

Эриктониос был исполнен решимости броситься на помощь иным стражам, кои наверняка сейчас сражаются с вырвавшимися на свободу гибельными творениями в Асфоделосе. Темис и Воитель Света выразили готовность разделить сие начинание.

Эриктониос предложил новым союзникам приступить к созданию плана по спасению как стражей, так и монстров. «Да, монстры опасны, но они – бесценные подопытные образцы», - настаивал страж. – «Я бы не хотел, чтобы все наши труды оказались бессмысленны». «Лахабри бы улыбнулся, услышь он твое предложение», - отозвался Темис. – «В случае, если бы нам пришлось известить его об инциденте». «Улыбнулся?» - хмыкнул Эриктониос. – «Не уверен, что он способен на подобные эмоции». «А, так ты встречал его?» - удивился Темис. – «Мне казалось, он редко навещает Пандемониум». «Да, встречал», - подтвердил Эриктониос. – «Моя наставница была предыдущим управителем этого комплекса – предшественником Лахабри на позиции главного стража. Ее звали Атеной, и она состояла в Словах, будучи исследовательницей. Именно она назначила меня стражем».

«Понятно...» - протянул Темис. – «Я не знал, что до Лахабри здесь был иной главный страж. Стало быть, твое желание спасти подопытные образцы не всецело обусловлено долгом пред Словами – ты хочешь сохранить труды своей наставницы».

Эриктониос поведал Темису и Воителю Света о заклинаниях, коими владеют главные стражи каждого из ярусов. Способны они творить эфирные оковы, кои обездвиживают монстров. «Невероятно!» - восхитился Темис. – «Я слыхал о подобной волшбе. Насколько помню, Лахабри сам разработал эту магическую теорию. Подобное заклятие обездвиживает само пространство около субъекта, и длится это так долго, как желает маг». Увы, на этом знание означенной магической теории Темисом заканчивалось. Возможно, вдвоем с Эриктониосом им удастся понять, как работают подобные заклятия и успешно применить их...

Эриктониос предложил сподвижникам изловить гиппокампоса, рыскавшего по каналам неподалеку; Воитель Света свяжет монстра боем, в то время как они с Темисом попытаются обездвижить создание заклинанием, ведомым лишь главным стражам.

...Замысел увенчался успехом: почерпнув магических энергий, коими щедро делился Темис, Эриктониос сумел сковать поверженного героем гиппокампоса эфирными цепями. Однако всех троих тревожил тот факт, что боле в пределах Асфоделоса не встретили они ни одного стража. Эриктониос предположил, что главный страж этого яруса собрал уцелевших сподвижников и увел их в некое убежище.

«Ты можешь рассказать мне больше о главных стражах?» - обратился Темис к Эриктониосу, и отвечал тот: «Конечно. Главный страж Асфоделоса – Гесперос. Он не только прекрасно осведомлен о содержащихся здесь существах, но сражается быть наставником для всех своих подопечных стражей. Он всегда принимал тяжелые решения с несгибаемой решимостью. Главные стражи не только мастера обездвиживающей магии – они могут изменять саму архитектуру Пандемонима с помощью магии творения! Я уверен: до тех пор, пока Гесперос верховодит ими, иные стражи пребывают в безопасности». «Понимаю, что тотальный контроль над Пандемониумом необходим», - задумчиво промолвил Темис. – «Если бы мы сразились с гиппокампосом в пустыне, а не в водных каналах, сражение завершилось бы куда быстрее...»

Предполагал Эриктониос, что стражи могли укрыться в сердце Асфоделоса, откуда при необходимости была возможность отступить на следующий ярус Пандемониума, - Абиссос. В любом случае, исследовав Асфоделос, они поймут, следует ли им продолжать путь и спускаться в Абиссос.

Путь Воителю Света и спутникам его продолжал могучий феникс. Залы Пандемониума искажала в сей области магия творения, и обнаружили себя трое в выжженой пустоши, где приняли бой с пламенной птицей. Последняя была скована заклинанием, однако ныне занимал троих иной вопрос: кто и зачем создал эту... арену?.. «По твоим словам, лишь один индивид в Асфоделосе владеет подобной магией...» - задумчиво протянул Темис. – «Но он избавил нас от необходимости дальнейших поисков».

«Впечатляет», - прозвучал бесплотный голос. – «Я ожидал, что создание замедлит ваше продвижение. Представьте мое удивление, когда сотворенные вами эфирные оковы вернули феникса в его клеть. Или птица оказалась куда никчемнее, чем признавали ее создатели, или же вы – не так просты, как могло показаться».

Троим предстал главный страж, Гесперос. «Почему?» - обратился к нему Эриктониос. – «Почему ты создал подобный хаос в Пандемониуме, который так любил?» «О, Эриктониос, следует ли тебе задавать мне все эти вопросы?» - усмехнулся Гесперос. – «Подумай сам – наверняка даже присущее тебе скудоумие сможет породить парочку правдоподобных теорий. Но излишней проницательностью ты никогда не отличался. Не понимаю, почему мастер Лахабри терпит твою посредственность».

«Может, ты и выглядишь, как он, но ты – не тот Гесперос, которого я знал», - заключил Эриктониос. – «Что-то кардинально изменило тебя. Тот главный страж, коий был мне знаком, с уважением относился ко всем, находящимся в ведении его – облачены ли или в ризы или же скованы цепями. Неужто все это было фарсом? Неужто все эти годы ты скрывал презрение, которое питал к нам?!» «Те, кто видят лишь поверхность воды, обречены на то, чтобы сгинуть в ее глубинах», - отвечал Гесперос. – «Каждое твое слово подтверждает мое мнение о тебе. Мой разум ныне яснее, чем когда бы то ни было. И наблюдая, как жалко ты стремишься обрести ответы, я испытываю лишь отвращение. Какой же растраченный потенциал! Будучи сыном мастера Лахабри, ты способен владеть магией более, чем новорожденный!»

«Конечно, всегда дело в Лахабри...» - пробормотал Эриктониос, и прогремел Гесперос: «Молчать! Ты недостоин произносить это имя! Будь признателен за то, что получил возможность зреть достижение, о котором даже мечтать не можешь. Я разорвал оковы смертности! Я стал един с нашими мистическими творениями и избавился от несовершенства. Я в одном шаге от обретения истинной божественности! Будучи гемитеосом, я стану служить мастеру Лахабри до конца дней своих...»

Гесперос попытался сковать Воителя Света и спутников его эфирными оковами, но Темис развеял сии чары, бросив главному стражу: «Ты так ослеплен гордыней, что забыл о значении слова ‘служить’? Эриктониос куда способнее, чем ты полагаешь. Именно благодаря его наставлениям я сумел овладеть заклятием эфирных оков. И теперь могу и творить их... и разрывать».

Темис произнес заклинание телепортации, переместившись наряду со спутниками к вратам Пандемониума. Эриктониос пребывал в смятении, ибо слова Геспероса больно ранили его. «Создание чар, ограждающих Пандемониум, было поистине невероятным достижением, и творил их сам Лахабри», - проронил он. – «И я, и отец сковывали иных цепями – возможно, это единственное, что у нас было общего».

Тяжело вздохнув, признался он Воителю Света и Темису: «Да, я - сын Лахабри. Лишенный и его таланта к магии, и его гениального разума. Но, возможно, это откровение не является для вас сюрпризом». «Я начал подозревать что-то подобное, когда ты сказал, что с детства пытался творить эфирные оковы», - отвечал Темис. – «Ты не мог быть стражем столь долго, стало быть, ты имел некое отношение к Лахабри». «Лахабри научил меня творить эфирные оковы, и все на этом», - молвил Эриктониос. – «За дальнейшее мое обучение отвечали Слова Лахабри – в частности, моя мать, которая была здесь исследовательницей». «Ты говоришь об Атене, которая была управительницей главных стражей до Лахабри», - осознал Темис. – «Она твоя мать?» «Ты проницателен», - развел руками Эриктониос. – «Понимаю, почему именно ты был избран для этого расследования. Да, ты прав. Атена была моей матерью, и именно она пригласила меня сюда. Лахабри не имел к этому отношения».

«Вижу, любви между вами немного», - заключил Темис. – «Но не могу понять: почему Лахабри был назначен управителем главных стражей, если эта позиция была уже отдана другой?» «...Моей матери больше нет с нами», - выдавил Эриктониос, отводя взгляд. – «И Лахабри с готовностью взял на себя ее обязанности, даже не удосужившись изобразить скорбь. О какой любви к нему с моей стороны может идти речь, если он тогда и толики сострадания не проявил?» «...Больше нет с нами», - повторил Темис. – «Выражение, означающее прекращение жизни. Я видел Лахабри лишь на публике. Он всегда сохраняет хладнокровие, но, признаю, порой это кажется... чрезмерным».

Эриктониос предложил Темису сменить тему, и тот согласно кивнул: перво-наперво следует решить проблему, кою являет собой Гесперос. К тому же, до сих пор не видели они иных стражей – возможно, главный страж удерживает тех где-то в заключении.

«Гесперос сказал, что стал един с созданиями», - припомнил Эриктониос. – «Означает ли это, что ныне он подвержен воздействию эфирных оков?» «Возможно, теоретически», - согласился Темис. – «Однако достаточно ли просто пленить его? После всего того, что он сделал?» «Я должен узнать, почему», - заявил Эриктониос. – «Я должен понять, почему он отринул все то, к чему стремился прежде. Неужто действительно для того, чтобы служить своему господину? Как по мне, так он подверг риску все труды Лахабри в обмен на некое странное могущество. Лахабри – управитель всего Пандемониума. Каким образом хаос, здесь вершащийся, соответствует его ожиданиям? Это лишено всякого смысла...»

Темис и Воитель Света согласились с доводами Эриктониоса: они попытаются получить у Геспероса ответы на свои вопросы. «Мне кажется, я могу пролить свет на природу нашего врага», - отметил страж. – «Я заметил у него когти вриколакаса – твари, поглощающей эфир своей жертвы. Наверняка именно с сим созданием Гесперос объединил собственную сущность».

...Разыскав Геспероса в залах Асфоделоса, Воитель Света поверг его в противостоянии, и Эриктониос с Темисом принялись творить ритуал, должный заключить павшего главного стража в эфирные оковы. Однако тот разорвал оные, процедил: «Мне следовало отнестись к вам с большим вниманием. Но, несмотря на вашу победу, вы не получите искомое знание. Тайна моего преображения и остальные секреты – все они уйдут вместе со мной в планету!»

С этими словами он вонзил меч себе в грудь...

«...Как могли амбиции завести тебя столь далеко, Гесперос?» - скорбно вымолвил Эриктониос, качая головой. – «Ты был куда честнее прежде. Твоя звезда сияла ярче иных в Пандемониуме. Лахабри уважал тебя, доверял тебе – что тебе еще было нужно? Представить, что ты презрел все это и запятнал память о себе...»

Обернувшись к сподвижникам, произнес Эриктониос: «Он был так ослеплен своими желаниями, что позабыл о долге. В итоге он потерял все, и замыслы его провалились. Я не вижу в сем никакой чести для него... Но все равно: хотел бы я знать, почем он избрал этот путь». «Восхищение Геспероса твоим отцом стало причиной его падения», - предположил Темис. – «Возможно, он ревностно относился к тому, что ты, а не он, был сыном Лахабри. И столь ядовита стала эта ревность, что он возжелал запретной силы – силы, на которую Лахабри не сможет не обратить своего внимания». «Как можно желание уважение так очернить сердце?» - задавался Эриктониос риторическими вопросами. – «Как преклонение пред одним индивидом может привести к ненависти, направленной на других? Никогда о подобном не слышал».

«Подобное случается не столь редко», - вымолвил герой, и Эриктониос вздохнул: «Понятно... Это неприятно, но я осознаю, что означает следовать в темные времена за тем, кого считаешь светочем. И сколь отчаянным может быть желание вновь оказаться озаренным сиянием его». Бессмысленно тратить время на предположения о мотивах, коими руководствовался погибший; надлежит как можно скорее отыскать выживших стражей и пленить иных опасных созданий, рыщущих по Пандемониуму.

«Влияние магии Геспероса в Асфоделосе уменьшается», - отметил Темис. – «Сейчас самое время вернуть контроль над этим ярусом и навести здесь порядок». Он закрыл глаза, фигура его воссияла... Но затем Темис нахмурился, и, указав в сторону одного из коридоров, поинтересовался у Эриктониоса – что находится в том направлении? «Там проход, связующий Асфоделос с Абиссосом», - отвечал страж. – «А что?» «Будьте бдительны!» - предупредил спутников Темис, и в голосе его звучала тревога. – «А Асфоделосе теперь спокойно, но я ощущаю в Абиссосе... нечто».

Будто отвечая его словам, в коридоре возник магический щит, препятствующий дальнейшему продвижению. Трое вынуждены были вернуться ко вратам комплекса, сознавая, что, хоть и одержали они верх над Гесперосом, до сих пор практически ничего не узнали о происходящем в недрах Пандемониума.

«Неужто за происходящим стоял не Гесперос?» - выдохнул Эриктониос, и Темис утвердительно кивнул: «Полагаю, это вполне вероятно. Корень нынешнего кризиса может крыться куда глубже даже Абиссоса. Когда мы впервые встретили тебя, ты сказал, что воспоминания о твоем бегстве из комплекса обрывочны и туманны. Думаю, дело вовсе не в панике – ты подвергся сильному магическом воздействию. Возможно, та же магия отравила душу Геспероса, обратив уважение, которое питал он к Лахабри, в одержимость. И ему были предложены силы, отказаться от которых в подобном состоянии разума он не мог...»

«Хочешь сказать, что некто обратил Геспероса в подобное... создание?» - поразился Эриктониос. – «Если так, существует вероятность, что на нем они не остановятся...» «Верно», - согласился с выводом его Темис. – «У нашего таинственного противника нет недостатка в подопытных образцах – потенциальных гемитеосов». «Если так... возможно, моим коллегам суждено разделить участь Геспероса», - помрачнел Эриктониос, и Темис посоветовал стражу не расстраиваться раньше времени, молвив: «Гесперос противостоял нам в одиночку, посему предположу, что процесс его создания был непрост и затратен. Если он был первым гемитеосом, вполне вероятно, что иные стражи все еще живы».

Эриктониос и Темис приняли решение сковать магией созданий, остающихся в пределах Асфоделоса, а уж после поразмыслить над тем, как возможно спуститься в Абиссос. Покамест Темис не стремился отправлять доклад о происходящем Лахабри; сперва следует выяснить, что произошло с иными стражами, и кто именно стоит за их исчезновением. Количество неизвестных элементов весьма великого, а – стало быть – проводя расследование, следует сохранять предельную осторожность.

Обещав вернуться в самом скором времени, Воитель Света покинул Пандемониум, переместился в родную эпоху, и, спустившись в Лабиринтос, поведал профессору Клаудьену и его ассистентам о своих приключениях в Пандемониуме.

Чей же голос звучал из кристалла?.. Возможно, то был древний, а, быть может, некто из будущего пытался предотвратить трагедию. Им еще многое неизвестно... «Очевидно одно», - заключил профессор. – «Вмешательство Воителя Света в кризис, связанный с Пандемониумом, лишь один из бесконечных кирпичиков, на которых зиждется наше настоящее. Неведомо, какие последствия будут, если мы прекратим заниматься этим вопросом. Что бы не происходило в Пандемониуме, мы не должны допустить, чтобы замысел злоумышленников увенчается успехом. Если хотя бы одно из созданий сумеет вырваться из Пандемониума, какие последствия это влечет для будущего? Это может обратить в хаос мир древних, и отчаяние их оставит неизгладимый след на страницах истории. А подобное отчаяние лишь дарует новые силы тварям, возникшим в час Последних Дней».

Последние Дни, произошедшие в далекую эпоху, имели страшные последствия. А если оные еще и усугубятся, жители Эфириса вполне могут вовсе лишиться своего настоящего...

Воитель Света заверил ученых, что продолжит расследование, начатое в Пандемониуме, и непременно завершит его. Кристалл он вернул Клаудьену, коий надеялся изучить артефакт, обретя столь необходимые зацепки к разгадке тайны артефакта...

***

Несколько месяцев провел в странствиях Воитель Света прежде, чем вернулся в Мор Дону, заглянул в «Возвышающиеся камни», где приветствовала его Татару.

Последняя потчевала гостя чаем с булочками, жаловалась на одиночество, спрашивала, какие дальнейшие планы у защитника Эфириса. «Новое приключение, конечно же!» - улыбнулся тот, и Татару советовала Воителю Света вновь путешествовать по миру в поисках приключений, не помышляя о спасении мироздания и прочих высоких материях.

«Тебе следует наведаться на Тавнейр!» - уверенно заявила Татару. – «Сомневаюсь, что ты успел насладиться видами Радз-ат-Хана под пламенеющими небесами, среди беснующихся монстров. И я уверена: Вртра будет рад вновь увидеть тебя!.. А есть еще и Щедрость. Исследованию сих пределов прежде мешало присутствие имперцев, но теперь самое время бороздить это море».

Слова Татару удивительно резонировали с речами манифестации Эмет-Селка, кою зрел Воитель Света на Краю Творения. «Скажи, ты бывал в руинах под Щедростью?.. Будучи хранителем кристалла Азема, ты можешь считать своим долгом познать хотя бы это». Похоже, сами боги направляют героя в сии пределы, ему неведомые...

Задумавшись о грядущих странствиях, Воитель Света сам не заметил, как уснул. В грезах зрел он некие руины... и сущность, пребывающую в сердце их. «Я вернулся», - прогремел глас ее.

...Простившись с Татару, герой покинул Мор Дону, отправившись на остров Тавнейр, где в Радз-ат-Хане посетил трактир, где обратился к подавальщице Милиль с вопросом: не слыхала ли та о руинах, пребывающих под водами Щедрости?

Милиль представила героя одному из завсегдатаев питейного заведения, профессору Джалину. Последнего Воитель Света угостил добрым элем, поинтересовался, ведомо ли ученому мужу о подводных руинах? «Ты слыхал об Алзадаале?» - уточнил профессор у нового знакомого. – «Он был ханом племени ау ра, которые перебрались на Тавнейр с континента, а также являлся ключевой фигурой в истории Радз-ат-Хана. Его решение поддержать аркасодаров помогло тем одержать победу в войне с гаджасурами, и позволило нашим предкам заложить основы сего процветающего города-государства. Однако поистине завораживающие истории глаголят о его внуке, Алзадаале III, который за свои деяния был назван сатрапом Радз-ат-Хана. Поговаривают даже, что он путешествовал в ином мире, и вернулся, принеся с собою несметные богатства. Иные же гласят о том, что он заключил союз с драконом из первого выводка... Есть также история о подводной сокровищнице – та, которая тебя и интересует, как я понимаю. Согласно легенде, Алзадааль III обрел небольшой островок, затерянный в водах Щедрости. Там он возвел структуру, простирающуюся до самого дна морского – глубинную тайную сокровищницу, - и сокрыл в ней все свои богатства. В последующие столетия, каждый раз, когда в Радз-ат-Хане случались какие-то бедствия или тяготы, миряне вспоминали о сокрытых сокровищах и отправлялись на поиски их... но мало кто из них возвращался домой. А те немногие, кто вернулся, наотрез отказались говорить о своих поисках. Разве это отвратило от оных других? Нет! Как раз наоборот! Подобные свидетельства лишь придавали вес легенде, и золотая лихорадка становилась сильнее, чем прежде... И я припоминаю о том, что один из горожан, Азама, рассказывал о своем приятеле, который лично отправился на поиски сокровищ. Он отправился в плавание, и боле его не видели».

Профессор продолжал вливать в себя один кубок эля за другим, и уже с трудом ворочал языком. «Ладно, так и быть, скажу», - прошепелявил он. – «Приятель Азамы очень хотел купить карту сокровищ... на которой был указан ход к сокровищнице. Он мог купить ее лишь у одного торговца, как там бишь его звали...»

Вскоре в таверну забрел помянутый Азама, и профессор не преминул указать на него герою. «Да, мой друг отправился на корабле на поиски Наследия Алзадааля, и с тех пор я жду, когда на горизонте появятся паруса», - вымолвил Азама. – «Я пытался отговорить его, но он и слушать ничего не стал. Он только и говорил, что о поисках сокровищницы. И жаждал он обрести не золото и не драгоценности. Он стремился отыскать ‘иномировые’ сокровища Алзадааля, и амбиции взяли верх над ним».

Азама поведал герою о торговце по имени Засшаль, который продает по баснословной цене карту с указанием на ней пути к подводной сокровищнице. Друг Азамы заплатить столь внушительную сумму не смог, посему за те гили, которые сумел наскрести, торговец открыл ему лишь то, что вход в сокровищницу находится средь руин, пребывающих на небольшом островке в водах Щедрости.

Пройдя на городской рынок, Воитель Света зрел небольшую толпу, собравшуюся у лавки торговца Засшаля. Последний хвастался тем, чем его карта указывает путь к подводной сокровищница Алзадааля III, и подлинность ее подтверждает магический знак, нанесенный на пергамент.

В толпе герой заметил Эстиньена, и предприимчивый Засшаль предложил драгуну купить карту. Эстиньен передал торговцу мешочек с золотом, получил из рук его карту.

Воитель Света приветствовал старого друга, и признался тот: если им действительно удастся обрести сокровище, то надлежит использовать его во благо – раздать тем, кто потерял своих близких в час Последних Дней. «Я надеюсь сделать для Тавнейра то, что вы с Алфинодом сделали для жителей Ала Миго, когда обрели сокровища безумного короля», - признался герою Эстиньен.

Двое направились в порт. По пути рассказывал Эстиньен о предложении Вртры; дракон просил драгуна обучить воителей Сияющей Армии искусству обращения с копьем, и тот дал свое согласие на сие.

Припомнив о своем старом приятеле – рыбаке Матсе, Воитель Света и Эстиньен устремились в родную деревушку того, и Матя, лишь выслушав их просьбу, умчался готовить свое суденышко к отплытию.

К герою и драгуну приблизился мальчуган, которого прежде лицезрели они у лавки Засшаля. Признался мальчик: его зовут Мерадом, он работает у торговца, изображая желание купить карту и привлекая тем самым потенциальных покупателей. Ему стыдно за это... но те немногие гили, которые получает он за свое представление, позволяют им с сестрой худо-бедно существовать. Мальчик признался Эстиньену: «Карта, которую ты купил, подлинная, ровно как и остров, на ней изображенный. Но я слышал, как Засшаль продал сведения о сем иному покупателю. Он рассказал ему все: о руинах, о сокровищнице. Тот отплыл от берега на поиски острова, и так и не вернулся».

Эстиньен успокоил встревоженного мальчишку, заверив, что их с Воителем Света – более, чем достаточно, чтобы справиться с опасностями, подстерегающими в руинах. Герой предложил драгуну пригласить на сие начинание Г’раху, ведь обещал он тому совместное странствие.

...Воитель Света переместился посредством находящегося в Радз-ат-Хане кристалла эфирита в Шарлаян, проследовал в Оплот Балдесиона, и, приветствовав Крайль и Г’раху, поинтересовался, как продвигается их начинание по возрождению ордена Студиозусов Балдесиона. «Медленно, но верно», - молвила Крайль. – «Мы с Г’рахой собираем старые записи о действиях Студиозусов. Мы обнаружили несколько записей в архивах Ноуменона, добавив их к тем, которые спасли с острова Вала». «И сейчас занимаемся их сортировкой, навряд ли закончим в ближайшие дни», - сокрушенно признался Г’раха.

Воитель Света поведал о том, что стремится разыскать сокровищницу Алзадааля III и ищет сподвижников, готовых разделить с ним это начинание. Поколебавшись, Крайль предложила Г’рахе отправиться в странствие, ибо видела, сколь загорелся мико’те этой идеей. «Я бы предложил тебе пригласить И’штолу», - обратился Г’раха к герою. – «После роспуска Наследников она практически все свое время проводит в Великой Библиотеке, надеясь изыскать метод, коий позволит перемещаться через разлом. Однако покамест успеха она не добилась. Она недавно прибыла в Шарлаян – мы перемолвились парой слов прежде, чем она начала поиски в Ноуменоне. Учитывая то, что ты поведал нам о достижениях Алзадааля, И’штола наверняка заинтересуется сим».

Крайль – со своей стороны – предложила Воителю Света добавить в команду Уриангера. «Он прислал Студиозусам запрос на различные материалы – как-то трактаты по конструированию сокровищниц, и иные подобные документы», - молвила она. – «Насколько я поняла, лопорриты заняты ‘совершенствованием’ собственных комплексов, и хотят подробнее узнать о зодчестве, бытующем на нашей планете. Если возьмете с собой Уриангера, он сможет лично изучить Наследие Алзадааля».

Воитель Света приветствовал идею Крайль, и та взяла с него обещание, что по завершении нынешнего начинания он поможет ей с одним вопросом. Воитель Света и Г’раха покинули Оплот Балдесиона, устремившись к библиотеке.

И'штолу они обнаружили в одном из залов архивов – крепко спящей на груде книг. Двое не стали ее будить, дождались, когда чародейка проснется. «Я три дня занималась изысканиями прежде, чем сон сморил меня», - призналась И’штола товарищам. – «Как вы знаете, я искала способ перемещения из Истока в один из миров-отражений. По крайней мере, ищу зацепки. Конечно, я не ожидаю, что в темном уголке библиотеки отыщу подробные инструкции. Я пытаюсь отыскать упоминания о подобных достижениях, случившихся в прошлом. Способ перемещения между мирами существует, и я отыщу его и применю... Я обещала это Рунару, хоть задача это практически невыполнима». «Не нужно так истязать себя», - мягко произнес Г’раха. – «Трюк, который я проделал с Хрустальной Башней, не был сделан сиюминутно – это была кульминация усилий, занявших целые поколения!» И’штола заверила Г’раху в том, что ничуть не подавлена неудачами, и ощущает себя студиозусом, занимающимся изысканиями в новом для себя поле.

Воитель Света поведал И'штоле о причинах своего появления здесь, пригласил чародейку примкнуть к ним. «Алзадааль – довольно значимая фигура в истории Радз-ат-Хана, и многое известно о роде его», - заинтересовалась И’штола. – «Но сейчас я впервые услышала о его наследнике, побывавшем в ином мире. Возможно, он оставил зацепку, которая даст понять, как подобное стало возможным». Конечно, отказаться от столь заманчивого предложения И’штола не могла.

Трое спустились в Таумазейн, где оставался Уриангер. Последний поведал Воителю Света и спутника его: они с Танкредом странствовали по землям Эорзеи, когда получили просьбу о помощи от лопорритов. «Как вы помните, лопорриты искали новую цель для луны – ту, которая может принести пользу смертным», - говорил Уриангер. – «Форум давал им советы касательно сего начинания, но я, вернувшись, предложил собственное видение». «И какое это отношение имеет к сокровищницам?» - осведомился Г’раха.

«А, ты узнал о моей просьбе от госпожи Крайль», - понимающе кивнул астролог. – «Не знаю, откуда они это взяли, но лопорриты уверены ныне, что авантюристы обожают охоту за сокровищами. Посему, наводнив недра луны сокровищницами, они надеются заинтересовать тем самым доблестных поселенцев. Столь искренним и невинным было их стремление принести радость в мир, что я не смог им отказать в просьбе о помощи».

Воитель Света пригласил Уриангера примкнуть к поискам Наследия Алзадааля, и элезен поспешил воспользоваться столь уникальной возможностью. Как давно отправлялись они в странствие, не ощущая бремени судьбы или же отчаяния?..

В ангар ковчега проследовал Танкред, приветствовал товарищей, сообщил о том, что земли Илсабарда продолжает снедать хаос. «Отчасти это ожидаемо», - изрек он. – «Последние Дни завершились, и миряне утратили объединяющую их цель. За нынешними мелкими дрязгами нужен глаз да глаз, пока не выросли они в проблемы, станут которые истинной головной болью. В настоящее время Танкред собирался отправиться на Дальний Восток, дабы наблюдать за происходящим в сих пределах; нынешнее начинание Воителя Света и былых Наследников бард вознамерился пропустить, будучи уверен в том, что справятся его сподвижники своими силами.

Герой и четверо спутников его вернулись на Тавнейр, проследовали в рыбацкую деревушку, где дожидались их Эстиньен и Матся.

Следуя направлению, указанному на карте, Воитель Света и его товарищи добрались до утлого островка, затерянного в водах Щедрости, углубились в заполоненные монстрами джунгли в поисках древних руин. Символ, нанесенный на карту, оказался магическим, и привел в действие пребывающее в руинах телепортирующее устройство, которое переместило авантюристов в подводные пределы обширного комплекса – Наследия Алзадааля. Системы комплекса распознали эфирные следы смертных как чужаков, активировали гибельные защитные механизмы.

Противостоя оным – а также облюбовавшим комплекс особо свирепым образцам фауны Щедрости, - пятеро следовали к сердцу монументальной сокровищницы. В потаенных глубинах лицезрели они чертоги, ломящиеся от золота и драгоценностей – конечно, хранимые могущественными конструктами, защищающие вверенное им и по прошествии столетий.

Воитель Света и спутники его покончили с предводителем конструктов-стражей, Капикулу, лицезрели некое устройство, походящее по внешнему виду своему на горнило, пользуются которыми алхимика Радз-ат-Хана.

«Не трогайте!» - прозвучал возглас, и пятеро обернулись к ступившему в чертог Варшану. «Вртра...» - озадаченно пробормотал Г’раха. – «Или все же называть тебя ‘Варшаном’?» «Как хочешь», - отмахнулся Варшан, приблизившись к герою и спутникам его. – «Не так я видел наше воссоединение. Надеюсь, вы проникли в сии руины не как грабители?» «Хотел бы я ответить отрицательно... но, боюсь, ты недалек от истины», - отвечал ему Эстиньен.

«Великий Вртра, можем ли мы просить тебя объяснить нам природу этого странного устройства?» - поинтересовался Уриангер, кивнув в сторону золоченого «горнила», и произнес Варшан: «Оно было создано нашими алхимиками по моему поручению. Для... заточения кое-чего. Возможно, я просто покажу вам».

Варшан простер руку в сторону алхимического горнила, сдвинул тяжелую крышку его, и пораженные авантюристы лицезрели внутри клубящуюся тьму. «Я лишь на мгновение снял печать – силой, обладаю которой лишь я», - произнес Варшан. «Планарная брешь?» - поразился Уриангер, взирая на представший взору его разлом, но Г’раха отрицательно покачал головой: «Нет, мой друг... Это маленькие, но все же действующие врата, ведущие в Пустоту!.. Врата Пустоты и бреши весьма подобны по своему назначению, ибо и то, и другое позволяет переместиться из Истока в Тринадцатый. Различие в терминологии относится к обстоятельствам создания подобных порталов. Брешь – случайный разрыв в ткани пространства между мирами, в то время как врата Пустоты создаются намеренно. Думаю, сейчас мы наблюдаем именно последнее – учитывая внушительный механизм, позволяющий врата контролировать. Подумать только: поиски сокровищ привели нас к подобному невероятному открытию!»

«Мне донельзя интересно, каким образом врата Пустоты оказались сокрыты в сих подводных руинах», - обратилась И’штола к Варшану. «Чтобы рассказывать эту историю, мы должны обратить взор на юг – и в прошлое», - проронил тот. – «Пять тысячелетий назад Империя Аллаг отправила армию вторжения к берегам Мерасидии. Уроженцы южного континента сплотились за Бахамутом и Тиамат, и яростно сражались с завоевателями. Но с поражением Бахамута удача отвернулась от них, и в отчаянии мерасадиане прибегли к призыву Предвечных сущностей. В ответ на это Император Ксанде заключил соглашение с Облаком Тьмы – правящей сущностью среди поглощающее тварное обитателей Пустоты. Усиленные эйконами с одной стороны и порождениями Пустоты – с другой, две армии схлестнулись в сражении поистине немыслимых масштабов, что вылилось в огромное число смертей».

«Мне знаком тот исторический период», - вымолвил Г’раха, пораженный скорбью, звучащей в голове Варшана, - «но ты говоришь так, будто сам был тому свидетелем». «Так и было», - подтвердил Вртра устами Варшана. – «Я услышал рев Тиамат и поспешил к тем истерзанным войной землям наряду со своим сородичем, Аздаей. Мы, драконы, не разделяем себя на ‘мужчин’ и ‘женщин’, как это делаете вы, смертные, но на вашем языке следует называть ее ‘старшей сестрой’ – вот кем она была для меня. Я был последним из кладки, кто появился на свет, и Аздая заботилась обо мне тогда, когда породитель не мог это делать. Я был с ней, когда взревела Тиамат. Я был с ней, когда она устремилась на юг. И я был с ней, когда она схлестнулась с ордами порождений Пустоты. Мы сразили бесчисленное количество сих тварей, но из бездны появились все новые. Понимая, что они просто задавят нас числом, Аздая рискнула всем и бросилась во врата Пустоты, дабы нанести удар по источнику силы противника. Я устремился за нею, дабы помочь, чем смогу, но разлом в пространстве закрылся за Аздаей. Судьба ее так и осталась неведома».

«Беру назад свои слова о знакомстве с историческим периодом», - покачал головой Г’раха. – «В архивах Хрустальной Башни не было упоминаний о столь благородных жертвах». «Это и неудивительно», - отозвался Варшан. – «С точки зрения аллаган то была безумная драконица, которая просто сиганула во врата Пустоты и не вернулась. Я же на протяжении долгих лет пытался найти способ воссоединиться с Аздаей. Но Аллаг обратился в пыль, и искусство открытия врата Пустоты достаточно больших, чтобы в них мог пролететь дракон, было безвозвратно утрачено».

«Но здесь находится ядро врат, под контролем алхимического устройства», - резонно заметила И’штола, кивнув в сторону огромного горнила, и Варшан, утвердительно кивнув, продолжил: «Я сумел сделать открытие еще до того, как был основан Радз-ат-Хан. Прочесывая земли в поисках способа перейти разлом, на дне морском я обнаружил планарную брешь. Правда, слишком узкую для дракона. Лишь после того, как был основан наш город, я сумел заручиться помощью искусных алхимиков, и те самозабвенно приступили к изысканиям. Они пытались расширить брешь, и, после десятилетий трудов, она, наконец, разрослась до размеров, кои вы видите ныне. Теперь в нее может пройти ребенок...»

«Недавно ты говорил нам, что воззвал к Аздае, но в ответ – тишина», - произнес Эстиньен. – «Полагаю, конец твоей истории печален». «С надеждой в сердце я направил во врата сей симулякр, но не сумел обнаружить ее», - отозвался Варшан. – «Я обнаружил лишь сонм порождений Пустоты, сгрудившихся у разлома, открытие коего ощутили они. Я провел там лишь мгновение, но этого было достаточно. У меня не было иного выбора, кроме как отступить и вновь закрыть портал». «Врата были угрозой твоему народу», - заключил Эстиньен. – «Тебе пришлось сделать выбор между тем, ставить ли под угрозу Радз-ат-Хан, или же бросить свою сестру... И ты выбрал последнее».

Варшан кивнул вновь, подтверждая утверждение драгуна. «Дело не в том, что твоя сестра не пожелала ответить на зов», - заметил Уриангер. – «Она пленена за барьером, непроницаемым как для рева, так и для дракона. По сей день остается он в опустошенном мире – Тринадцатом...» «Я могу представить, какую боль ты испытывал, но все же ты поступил мудро, не задержавшись в том месте», - говорил Варшану Г’раха. – «Даже столь могущественное создание как ты подвержено риску обращения в порождение Пустоты. Ты видел это явление прежде, когда ступили мы во Тьму...»

Последняя фраза была обращена к Воителю Света, и подтвердил тот: да, они чуть было не потеряли Неро, которого начала поглощать скверна Пустоты.

«Значит, надежды на то, что Аздая жива, мало», - заключил Варшан, и Г’раха заверил его: «Нет, что ты – я просто говорю о том, что могло произойти. Чешуя драконов первого выводка обладает высокой сопротивляемостью к эфирным флуктуациям. Ведь чешуйки стали основным компонентом в защитных талисманах, и даже скверна, которую я упомянул, с превеликим трудом может превозмочь...» Он осекся, ибо неожиданная мысль пришла к нему в голову, произнес: «Обладая страж-чешуйкой, можно надеяться выжить в Тринадцатом и не бояться преображения вследствие воздействия энергий этого мира...»

«В любом случае, спасать мою сестру уже поздно», - тихо прошептал Варшан. – «Мы опоздали на пять тысячелетий. А сейчас многие миряне нуждаются в наставлениях моих и защите... Посему, ощутив присутствие в руинах чужаков, я спустился сюда, дабы удостовериться в том, что врата Пустоты останутся закрыты. И для того, чтобы сохранить сокровище, конечно же».

Повинуясь жесту Варшана, навершие, поднятое прежде, опустилось на алхимическое горнило, сокрыв от взоров смертных крошечные врата Пустоты. И’штолу откровение дракона восхитило: стало быть, алхимики Радз-ат-Хана не только смогли расширить планарную брешь, но и обратить ее во врата? Поистине, невероятное свершение!

Варшан намеревался отправиться к Великому Горнило и запросить у алхимиков новые конструкты – нужно же заменить тех защитников сокровищницы, которых уничтожили незадачливые авантюристы. К счастью, на случай подобных обстоятельств были созданы запасы конструктов.

Воитель Света и спутники его покинули Наследие Алзадааля, сопроводили Варшана в Аль-Кимию, где тот обратился к алхимикам с требованием изъять из хранилища конструктов, должного заменить Капикулу и иные уничтоженные единицы, и направить их в подводную сокровищницу. Незадачливые «расхитители гробниц» пристыженно переминались с ноги на ногу поодаль, ожидая, когда симулякр Вртры закончить давать указания алхимикам, и устремятся те их исполнять.

Вновь обратившись к авантюристам, Варшан заявил, что готов ныне ответить на все их вопросы. «Я бы хотела начать непосредственно с вопроса о вратах», - молвила И’штола. – «Они все еще действующие, так?» «Да, именно поэтому я закрыл их созданным посредством алхимии замком и оградил своими чарами», - подтвердил Варшан. – «Подобное не должно попасть не в те руки. На самом деле первопричина создания подводной сокровищницы состояла в необходимости сокрыть врата от мира».

«Столько усилий из-за маленькой дверцы», - хмыкнул Эстиньен, и И’штола не преминула одернуть его: «Эта ‘маленькая дверца’ ведет в бездну, где роятся немыслимые ужасы. При нынешних размерах она способна пропустить в мир лишь самых низших из порождений Пустоты. А с нашей стороны смертный не сможет протиснуться в нее». «Думаю, Алфинод смог бы, если его хорошенько подтолкнуть», - усмехнулся драгун. «Физический размер – лишь один из аспектов, которые следует учитывать», - пояснила чародейка. – «Основное ограничение кроется в эфирной плотности перемещаемой меж планами бытия души. И все же ты, Вртра, сумел расширить этот крошечный портал и направить свой симулякр в Тринадцатый...»

«Благодаря моим искусным алхимикам», - подтвердил Варшан. – «Мне следовало уничтожить аномалию, когда я обнаружил ее, но вместо этого я просил их изыскать способ взять ее под контроль. После долгих экспериментов они свершили невозможное. Был изобретен метод, посредством которого моя магия могла управлять брешью и преображать ее во врата. Но ныне сей процесс уже позабыт. Когда я оставил надежду обнаружить Аздаю, отпала нужда в сохранении столь опасного знания. Посему на долгие годы врата были оставлены».

«Наше собственное перемещение в Тринадцатый оказалось достаточно несложным – благодаря Хрустальной Башне», - задумчиво произнес Г’раха. – «Древний механизм направил огромные запасы энергии башни на открытие врат Пустоты – созданные в результате соглашения, заключенного с Облаком Тьмы. Но когда сия сущность потерпела поражение, соглашение оказалось разорвано, и портал утратил свою связь с Пустотой. Теоретически, можно воссоздать врата, заключив соглашение с иным порождением Пустоты... но подобные сделки обычно заканчиваются предательством и смертью».

«В любом случае, нам нужно попытаться понять суть врат, находящихся под водами Щедрости», - предложила остальным И’штола, обратилась к Варшану: «Может, тебе следует возобновить поиски своей сестры...» «Я уже пояснял, что оставил эти надежды столетия назад», - напомнил ей Варшан. – «Мое место сейчас здесь – ровно как и мой долг... Кстати говоря, а почему в принципе занялись вы поисками сокровищницы?»

Воитель Света поведал Варшану о мотивах, коими они руководствовались, и тот признался: он копил сокровища на протяжении столетий, и ныне, похоже, пришло время раздать их жителям Радз-ат-Хана, пострадавшим в час Последних Дней. Авантюристы, движимые подобными устремлениями, приветствовали решение сатрапа.

И’штола обратилась к Варшану, прося дозволение исследовать врата Пустоты – конечно, не предпринимая попыток открыть их. Дракон ответил согласием, и чародейка обещала сподвижникам связаться с ними сразу же, как только получит первые результаты в своих изысканиях.

Уриангер возвращался к лопорритам, Г’раха спешил в Шарлаян, дабы вернуться к работе с архивными записями вместе с Крайль.


В далеком пространстве, объятом эссенцией Пустоты, облаченная в тяжелые доспехи фигура опустилась на трон, и четыре иных престола, пребывающие пред нею, воссияли.

«Я ощущаю открытие врат, но сие произошло не изнутри, а с иной стороны», - прозвучал глас Престола Земли. «Я тоже это ощутил», - рек Престол Огня. – «Редкий случай, да, но столь крошечный портал не стоит нашего внимания. Есть куда более важные вопросы. Грядет возможность, ожидали которую мы на протяжении десяти тысячелетий. Мы не можем упустить этот шанс».

«Но мы не вправе недооценивать того, кто поверг Облако Тьмы», - напомнила остальным Престол Ветра. – «Даже ограниченное заключенным соглашением, Облако не было жалким порождением, которое с легкостью мог развеять какой-то смертный из плоти и крови». «Пусть только посмеет явиться!» - с нескрываемым бахвальством возвестил Престол Воды. – «Я затоплю мир и увижу, как это дитя отчаянно хватает ртом воздух в последние мгновения своего существования!»

«Ваше стремление похвально, но не забывайте о нашем устремлении», - напомнил Престолам рыцарь в черных доспехах, восседающий на троне. – «Вспомните о наших деяниях под сими небесами, лишенными солнечного света. Вспомните, почему мы решили продолжать борьбу. Пришло время развязать войну, и обрести искупление для нашей планеты!»


Воитель Света и Эстиньен согласились задержаться в Радз-ат-Хане, дабы помочь Варшану в распределении сокровищ. Поскольку многие миряне не были готовы открыто признаться сатрапу в своей нужде, герой и драгун вознамерились переговорить с ними сами.

Первым делом героя направился в рыбацкую деревушку, в коей проживал Матся, в то время как Эстиньен навестил Стоянку Палаки. Повсеместно миряне пытались выжить, восстановить свои изломанные жизни – как как мог; времена нынче были непростые. Многим торговцам, занимающимся поставками продукции в иные державы, пришлось продать корабли, чтобы хоть как-то свести концы с концами, а на самом Тавнейре цены на товары и услуги взлетели...

Встретившись на дворцовой площади в Радз-ат-Хане, Воитель Света, Эстиньен и Варшан поделились друг с другом своими наблюдениями. Впрочем, те были совершенно одинаковы...

«Миряне пытаются выжить», - говорил Эстиньен. – «Ресурсы оказались на пределе, когда на остров хлынули беженцы, но их удалось пополнить с помощью от жителей Йедлимада. Насколько я понял, это селение всегда было независимым, и охотники с собирателями, там обитающие, воспользовались дарами джунглей, оказалось коих достаточно. С большего». «Стоянка Палаки пережила кризис лучше, чем иные, как мне кажется», - заключил Варшан. – «Что до меня, то слышал я и добрые, и дурные вести. Рудокопы по большей части настроены оптимистично, вот недавно продали вагон ископаемых иностранному торговцу. Но подобные гости случаются редко. В сравнении с предыдущими годами количество руды, покидающей Тавнейр, значительно уменьшилось. Наша держава маленькая и находится в изоляции, и благоденствие ее зависит от непрерывных потоков отправляемых на экспорт товаров. Мы должны определить препятствия на пути к торговле и устранить их».

Герой поведал о том, что удалось выяснить ему о тяготах мирян, и Варшан, внимательно выслушав его, изрек: «Понимаю – в отсутствие покупателей рыбаки вынуждены выбрасывать добрую часть дневного улова. Посему первым делом нам надлежит решить вопрос недостачи кораблей и отсутствия моряков в Йедлимаде. Я вспоминаю о ребенке, которого заметил, возвращаясь ко дворцу. Его отец без вести пропал в море, когда монстры потопили его корабль. Столь много вариаций сей трагичной истории, повторяемых вновь и вновь! Столь много жизней утрачено... В этом море скорби не мудрено утонуть, если мы позволим себе подобную роскошь... но мы этого не сделаем. Воитель Света, Эстиньен, благодарю на сведения, которыми вы поделились со мной. Я разработаю план по поддержке моего народа в столь сложный для него час».

Вскоре Вртра предложил имеющих вес поселенцев Тавнейра – а также Воителя Света и Эстиньена - во дворец, дабы объявить подданным о своем решении. «Богатства, которые солдаты Сияющей Армии принесли из сокровищницы, были накоплены мною, ибо полагал я, что однажды появится в них нужда», - изрек дракон. – «И сей день настал! Да помогут они исцелить раны нашего славного города, вернув ему былое процветание! В лучшие времена я бы поручил эту задачу Ахеванну, да упокоят боги его душу. Будучи лишен его советов ныне, я лично приму на себя обязанности сатрапа. Во-первых, сокровища будут проданы, дабы обрести более ходовые денежные средства, и вложены они будут в торговый порт Йедлимад. Наши торговцы должны как можно скорее восстановить свои дела и вновь обрести флот кораблей. Торговля должна вернуться!.. Знаю, никто не избежал сонма бед в час Последних Дней. Заполнив пустоту, возникшую вследствие утраты консорциума Халзала, мы должны даровать новые возможности нашим рыбакам, нашим мастеровым, и иным – дабы товары их отправлялись к далеким рынкам».

«А что насчет детей, оставшихся без родителей?» - осведомился Эстиньен. «Эта проблема тяжким грузом лежит на разуме моем», - ответствовал Вртра. – «Денежный дар им вскоре иссякнет, и сии юные души останутся на задворках нашего общества. Нет, надлежит иное решение, - то, которое обеспечит их благоденствие на годы вперед. Ты наверняка видел, как иные державы решают подобные вопросы, Воитель Света. Посоветуешь ли ты нам что-нибудь?»

Герой поведал дракону о приюте, который был построен на общественные средства, и вымолвил Вртра: «Ну конечно... Прибыль с возрожденной торговли может пойти на строительство подобного приюта... Давайте претворим эту идею в жизнь! Будет подписан договор, согласно которому все, кто получит часть сокровищ Алзадааля, обязуются пожертвовать часть своей будущей прибыли на содержание приюта... Подобное начинание требует соответствующего именования. Халзала надлежит помнить не исчадием, принесшем ужас в земли Тавнейра, но трудолюбивым и щедрым сородичем, который принес немало прибыли нашему острову».

Никто не собравшихся не возразил против предложения дракона – никто не питал ненависти к Халзалу, лишь глубокое сожаление, ведь спасти несчастного не удалось. «Посему начинание будет названо ‘Фондом Халзала’!» - возвестил Вртра, и, обратившись к командующему Набдину, велел тому проследить, чтобы ни один из сирот на острове не остался в нищете. Чиновникам же, присутствующим на аудиенции, дракон приказал обеспечить распределение средств между нуждающимися».

По завершении аудиенции Воитель Света, Эстиньен и Варшан навестили И’штолу, прибывшую в Великое Горнило. «Я сумела изучить устройство в подводной сокровищнице», - обратилась к прибывшим чародейка. – «Я сумела понять, как именно оно запечатывает врата Пустоты, но так и не выяснила, как с его помощью можно оные расширить. Для этого мне необходимо понимание приемов, коими воспользовались алхимики Вртры – но, как я поняла, записей о сем не сохранилось... Теперь перейду непосредственно к сути. Насколько нам известно, перемещение между мирами возможно при пересечении межпространственного разлома, находящегося между ними. Воитель Света, вспомни мгновение, когда ты был призван в Первый. Ты прикоснулся к своего рода фокусу, который позволил Экзарху определить твое местоположение. Его магия призыва направила энергии Хрустальной Башни на твое перемещение в его мир. Эта волшба проделала брешь в стене, разделяющей Исток и одно из его отражений, и увлекла тебя в находящуюся между мирами пустоту. В этом месте законы мироздания не действуют... Но, миновав сию временную и пространственную нестабильность, ты успешно переместился в Первый. И это поистине чудо!»

«А что насчет порождений Пустоты, коих зрели мы в Истоке?» - полюбопытствовал Эстиньен. – «Что перемещает сюда их, и каким образом?» «Прекрасный вопрос!» - молвила И’штола. – «Есть несколько методов, посредством которых создания Пустоты могут появиться в нашем мире, но самый типичный из них – ритуал призыва. Взять, к примеру, горгулью. Чтобы призвать подобную сущность, призыватель должен сотворить врата Пустоты. Оные просуществуют лишь мгновение и будут достаточно малы, позволив протиснуться в них во плоти лишь бесу или иному подобному низшему созданию. Горгулья же – куда более крупное и сильное создание. Для создания врат, через которые она может пройти в наш мир, потребуются огромные запасы энергии, многократно превышающие те, коими обладает непосредственно сам призыватель. Посему обычно в наш мир перемещаются лишь души подобных созданий. Мы ощутили это на себе, когда Экзарх призвал нас в Первый. Так же, как наши тела остались в этом мире, тела порождений Пустоты остаются в Тринадцатом... Оказавшись в нашем мире, призванная душа обретает временное вместилище. В случае с горгульями это каменная оболочка».

«То есть, порождения Пустоты призваны кем-то из Истока – примерно так же, как рыбак удит рыбу удочкой?» - уточнил Эстиньен. «Именно», - подтвердила И’штола. – «Для того, чтобы сущность – во плоти или без – переместилась через разлом, с нашей стороны должен быть тот, кто направляет ее во время подобного перехода».

«Когда орды порождений Пустоты хлынули в мир из великих врат Аллага, направляли их сюда технологи», - изрек Варшан. – «Но – насколько мне известно – планарные бреши являются по природе своей естественными разломами между нашим миром и Пустотой, и для перемещения через них не требуется подобное направление. Почему же граница между Истоком и Тринадцатым столь тонка, что часто появляются в ней разрывы сами по себе?..» «Сдается мне, разгадка этой тайны станет ключевым фактором в понимании природы перемещения между Истоком и его отражениями», - произнесла И’штола, и осведомился Эстиньен: «И как же ты надеешься получить свои ответы?»

«Нет, опасность слишком велика!» - воскликнул Варшан, но И’штола лишь улыбнулась: «Возможно. Но то, что некоторые именуют ‘опасностью’, иные зовут ‘приключением’». Она бросила взгляд в сторону Воителя Света, и тот, улыбнувшись, утвердительно кивнул.

«Вы меня не слушали?» - вымолвил Варшан. – «Дело даже не в том, что способ расширить портал был утрачен. Даже если вы сумеете достаточно расширить его, то в то самое мгновение, когда ступите во врата, будете встречены сонмом немыслимых ужасов!» «Уверяю, я слушала тебя очень внимательно», - заверила Варшана И'штола. – «И согласна: ступать в портал в одиночку – верная смерть. Но если со мной отправится тот, кто уже успел побывать в Тринадцатом и одержал верх над Облаком Тьмы, думаю, мои шансы на выживание возрастут».

Герой и не думал возражать, а И’штола поинтересовалась: не изволит ли благородный сатрап даровать им свое дозволение на использование врат Пустоты? Обещала чародейка, что примут они все возможные меры предосторожности, и ни одно порождение Пустоты не станет угрозой Радз-ат-Хана. Конечно, исходя из предположения, что им удастся расширить портал в принципе...

«У тебя есть план?» - поинтересовался Эстиньен, и И’штола, утвердительно кивнув, вновь обратилась к Варшану: «Надеюсь, ты сможешь нам помочь с этим. Полагаю, алхимики, пребывавшие под твоим началом, объяснили те суть примененных методов?» «Объяснили», - подтвердил Варшан. – «Дом Демир верховодил проектом...» Имя благородного Дома было знакомо И’штоле, ибо алхимики, входящие в него, продолжали свои изыскания в Великих Трудах». «Я не очень понял теорию, лежавшую в основе их изысканий, но экспериментальная часть началась с порождения Пустоты, проникшего в мир через брешь», - добавил Варшан. – «Алхимики создали магический симулякр, обладающий подобными качествами. Созданное смертные порождение Пустоты, так сказать. Как я понял, сие создание оказалось ключевым фактором в их изысканиях по расширению врат».

«Созданное смертными порождение Пустоты?» - протянула И’штола, напряженно размышляя. «Да», - кивнул Варшан. – «Почитая архонтов, Дом Демир передал детальные записи правительству Шарлаяну. Они ожидали похвалы за создание симулякра... и были ошеломлены, когда изыскания их были признаны запрещенным материалом». «Если это так, записи по сей день могут храниться в запретных архивах» - воодушевилась И’штола. «Области Ноуменона с ограниченным доступом?» - предположил герой, и чародейка кивнула: она сама пришла к такому же выводу.

Воитель Света и И’штола вознамерились отправиться в Шарлаян; Эстиньен же заявил, что задержится в Радз-ат-Хане, разыщет Мерада и расскажет ему о Фонде Халзала.

Прибыв в Шарлаян, двое решили испросить дозволения о допуске в архиве у одного из членов Форума. Выбор их пал на Монтишейна, посему, навестив сего благородного мужа в его покоях в Феномене, Воитель Света и И’штола изложили ему свою просьбу. «Невероятно!» - восхитился Монтишейн. – «Я и не думал, что подобный способ существует». «Это и неудивительно», - заключила И’штола. – «Насколько я понимаю, исследования, проведенные Домом Демир, оставались в пыльном углу архивов Шарлаяна на протяжении столетий». «А если ты отыщешь эти документы, что тогда?» - заинтересовался Монтишейн. – «Не собираешься же ты на самом деле отправиться в Пустоту?»

«Именно это я и собираюсь сделать», - заверила его И’штола. – «Мы хотим создать метод, коий позволить перемещаться через межпространственный разлом, дабы я смогла сдержать слово, данное одному другу. Но если серьезно: я уже побывала на окраине сущего. Я много размышляла о природе нашей вселенной и об отголосках ее будущего. Но я хочу понять, осознать все еще тайны! Какой ученый откажется от открытия парочки врат Пустоты, если в награду за это получит некое великое откровение?»

Рассмеявшись, Монтишейн поблагодарил И’штолу за искренность и амбиции, достойные ученицы Матои, обещал, что направит запрос чародейки на рассмотрение Форумом. Кроме того, Монтишейн намекнул, что шанс получения положительного ответа для Воителя Света и И'штолы возрастет, если они заручатся поддержкой хотя бы еще одной значимой фигуры на Форуме.

Те поблагодарили ученого мужа за дельный совет, отправились прямиком в особняк Левеиллеров, где изложили суть дела своего мастеру Фоуршено. «Вы же понимаете, что доступ в запретные архивы не просто так ограничен?» - нахмурился элезен, выслушав просьбу гостей. – «Зачем вам понадобились эти знания, если нет в них срочной нужды?» «Ради брата, тоскующего по своей сестре», - отвечала И’штола. – «Она была его стражем и его другом – и стала героиней, которая пересекла разлом между мирами, дабы спасти свою родину от ужасов и страданий. Но брат отставил помыслы о возможности воссоединения. Ныне он надзирает за смертными, пострадавшими в пламени Последних Дней, и верен своему долгу, хоть сердце его и одиноко. Возможно, воссоединение родичей и не является срочной задачей, но, тем не менее, это достойное начинание. Ты как никто иной должен понимать это, ведь и ты страшился потерять любимых, и потратил годы на изыскания, дабы не допустить этого».

«Отражения все еще остаются тайной для нас», - признался Фоуршено. – «Рассказ о ваших странствиях в Первом будет достаточным жестом в обмен на удовлетворение вашей просьбы». Он обещал, что вопрос будет рассмотрен на сегодняшнем же заседании, и ответ направят просителям в Оплот Балдесиона.

...Вечером сего же для в Оплот Балдесиона ступили Монтишейн и Фоуршено, дабы лично уведомить Воителя Света и И’штолу о том, что Форум позволит им заглянуть в запретные архивы, ибо пребывает в неоплатном долгу перед теми, кто спас сей мир от гибели. И все же Фоуршено предупредил чародейку: знания отмечают как «запретные» не просто так, и к изучению их следует подходить с превеликой осторожностью.

Проследовав в секцию Ноуменона, заключавшую в себе запретные архивы, двое приступили к поиску исследовательских документов Дома Демир. Довольно скоро обнаружили они записи, сделанные алхимиками означенного рода, приступили к изучению их.

«Среди порождений Пустоты существуют создания, способные призывать своих сородичей из иных пространств», - прочла И’штола текст, сопровождавшийся рисунком твари, большую часть тела которой составляла огромная раззявленная пасть. – «Они именуются ‘Атомосами’ и являются уникальными в роде своем. Из пастей своих исторгают они бесконечное число порождений Пустоты, и способность эта заставила Сияющую Армию столкнуться с серьезными испытаниями в сражениях с сими тварями. Предположив, что Атомосы олицетворяют собой врата Пустоты, мы вознамерились изловить небольшую особь и исследовать ее физиологию. Изыскания показали, что Атомос вобрал планарную брешь в собственную плоть, и способен расширять ее до полноценных врат. Продолжая анализ, мы смогли определить частоту эфирных волн, излучаемых во время этого процесса – частоту, которую мы смогли воспроизвести, излучая содержащийся в кристаллах эфир через созданную нами в экспериментальных целях призму. После чего мы поместили призм в магический симулякр, завершив таким образом создание ‘искусственного Атомоса’».

Оторвавшись от книги, И’тоша покачала головой, молвила: «И как я могла быть столь слепа?! Эти создания и их способность призывать порождений Пустоты, обсуждались в академических кругах на протяжении долгих лет! Непосредственно перед Седьмым Бедствием Теней мы получили донесения о том, что Атомосы замечены повсеместно в Эорзее... А Дом Демир взял да создал собственного Атомоса. Неудивительно, что архонты поместили эти записи в запретные архивы».

И'штола загорелась идеей создать искусственного Атоса, и с целью претворения в жизнь сего благого намерения вознамерилась заручиться помощью искусного алхимика – Ниданы. Посему, по возвращении на Тавнейр, двое проследовали в Великие Труды, передали Нидане материалы Дома Демир для изучения. Прочтя записи, та была восхищена: она и помыслить не могла, что алхимики древности творили подобные чудеса! Нидана с готовностью согласилась принять участие в проекте по созданию искусственного Атомоса.

«Но зачем вам это?» - поинтересовалась она, и Воитель Света поведал алхимику о крошечных вратах Пустоты, пребывающих в подводной сокровищнице. «Поистине, сегодня день откровений!» - покачала головой Нидана. – «Если назначение искусственного Атомоса состоит в расширении сего сокрытого портала, я должна увидеть его лично. Манипуляции устройствами, имеющими отношение к пересечению разлом, - не те вещи, которые следует пытаться реализовать, не взяв предварительно в расчет все факторы».

Прежде, чем вернуться в подводную сокровищницу, И’штола просила героя заняться спором необходимых ей для претворения в жизнь задуманного начинания ингредиентов. И, когда было завершено сие, Воитель Света, И’штола и примкнувшие к ним Варшан, Эстиньен и Нидана отправились в порт, где на борту пожалованного Вртрой корабля вернулись к острову, затерянному в пределах Щедрости.

Нидана была восхищена до глубины души: руины сами по себе являли собой чудо, но алхимическое устройство в сердце его – поистине, нечто невероятное! «Было бы здорово знать о существовании подобного устройства», - обратилась Нидана к Варшану, и отвечал тот: «Прости... но врата – тайна, которой я поделился лишь со своими ближайшими советниками. Я и подумать боялся, что может произойти, если некто злонамеренный узнал бы об их существовании».

И’штола разместила на мраморном полу чертога компоненты, необходимые для ритуала, пояснила сподвижникам: «Согласно донесениям ‘Ноя’, небольшие эксперименты с Пустотой несут в себе мало рисков того, что эфирное равновесие будет нарушено. Однако если индивид получит рану, либо же будет подвергаться воздействию Пустоты дольше, чем предполагалось, риски возрастают многократно. Г’раха предположил, что страж-чешуйка обеспечит защиту от влияния скверны... но я предпочитаю проверить эту теорию прежде, чем мы ступим в Тринадцатый».

И’штола вознамерилась провести эксперимент, и первым делом провела ритуал призыва. В чертоге воплотились две миниатюрные никси – фамильяры, которых чародейка надеялась снабдить одну из них страж-чешуйкой и отправить во врата Пустоты.

Варшан протянул руку в сторону огромного алхимического горнила, и, когда взорам присутствующих были явлены врата Пустоты, в оные устремились никси. Через какое-то время чародейка призвала своих фамильяров назад. Как и ожидалось, одна из никси была поражена скверной Пустоты, и И’штола поспешила развоплотить сие создание, ведь то находилось в процессе обращения в порождение Пустоты.

«Открыть! Открыть!» - ревел голос из-за врат, и возникли в оных бесы, силящиеся прорваться в мир. Воитель Света и Эстиньен изготовились к бою, но Варшан успел запечатать горнило прежде, чем прошли в портал порождения Пустоты.

И’штола изучила эфир, составляющий никси, коя слилась воедино с талисманом, и пришла к выводу, что сущность создания не изменилась. Развоплотив вторую никси, чародейка вновь обрела страж-чешуйку, и, нахмурившись, молвила: «А вот чары талисмана чуть ослабли. Изначально он создавался для защиты смертного от воздействия Предвечного – неудивительно, что эфирное осквернение иной природы окажет на талисман иное воздействие. Нам нужно изменить природу талисманов, чтобы отвечала она крайне нестабильному эфира Тринадцатого».

«Представить не могу – какой он, этот мир?» - обратился к И’штоле Эстиньен, и пояснила та: «Тринадцатый - отражение Истока, в котором случился Поток Тьмы. Как утверждал Эмет-Селк, эта трагедия стала результатом попыток аскиан сотворить Воссоединение. В спешке они совершили ошибку, и обратил сей мир в Пустоту. Помнишь Унукалхая – необычного ребенка, которого мы повстречали в час противостояния с Триадой Войны? Он рассказывал о судьбе, постигшей Тринадцатый. Защитники того мира с помощью камнями – ораситами – обретали могущество Предвечных. Однако сии герои в итоге были осквернены энергиями камней, и обратились монстров, испытывающих жажду эфира, утолить которую было невозможно. К тому времени, как кто-то решился противостоять их, могущество Света донельзя ослабло... и равновесие Тринадцатого склонилось к вечной Тьме... Насколько помню, дух Унукалхая был спасен в час последнего противостояния в том мире Элидибусом. Интересно, спас ли от гибели посланник кого-нибудь еще...»

Воитель Света поведал И’штоле о Сильве, встреченной им в Первом, а также о своем собственном недолгом пребывании в Тринадцатом в час давнишней экспедиции в Хрустальную Башню. «Мрачная пустошь, кишат на которой легионы алчущих эфира монстров», - заключила чародейка. – «Пустота во всех смыслах этого слова... Но странствие в Тринадцатый – лишь первый шаг на куда более долгом пути. Странствие, которое приведет нас к иным отражениям – к новым тайнам и открытиям, - и я собираюсь пройти его до конца».

И’штола заявила, что ныне сосредоточится на создании измененного защитников талисмана, Нидана же собиралась заняться сотворением искусственного Атомоса. Алхимик просила Варшана допустить ее в архивы правящего рода сатрапов, где можем почерпнуть она необходимые сведения, и симулякр, поколебавшись, ответил согласием. Он питал сильные сомнения по поводу предприятия, вознамерились свершить кое защитники Эфириса... но все же препоны чинить им не стремился...

И’штола обратилась к Эстиньену: отправится ли тот с ними в Тринадцатый? Но драгун извинился, сослался на неотложные дела, устремился прочь, заявив, что к этой теме они вернутся немного позже.

Воитель Света предложил И’штоле обратиться за помощью в усилении защитных талисманов к Сиду, не понаслышке ведающему о Пустоте и ее смертоносных энергиях. Наверняка инженеры Литейной сумеют усилить чары на страж-чешуйках!

Герой и чародейка покинули сокровищницу, направились к Пределу Ралгра, где поведали о сложившейся ситуации Сиду. «Направляетесь в Пустоту в поискам сгинувшей драконицы...» - усмехнулся Гарланд. – «Звучит почти банально в сравнении с вашим предыдущим приключением. Не знаю, сможете ли вы меня чем-то удивить после Метейон и той кровавой бани».

Внимательно осмотрев побывавший в Пустоте талисман, Сид заключил: «Некая коррозия у царапины на поверхности – точно так же, как скверна Пустоты проникала в раны Неро. Думаю, следует просто не допускать повреждения страж-чешуйки... У нас есть вещество, усиливающее подобные безделушки, но я боюсь применять его, дабы не нарушить тонкий алхимический баланс изделия. Гораздо безопаснее заключить талисман в броню. Мы сконструируем защитную оболочку, используя для этого сплав металла с высокой эфирной проводимостью, дабы не оказывала она влияния на основное назначение талисмана. Неро собирал данные о Тринадцатом, поэтому я обращусь к нему по этому вопросу».

Простившись с Сидом, двое вернулись на Тавнейр, заглянули в Великие Труды, дабы справиться у Ниданы о том, насколько удалось ей продвинуться в создании искусственного Атомоса. Алхимик поведала И’штоле и Воителю Света о том, что ей удалось отыскать необходимые записи в архивах сатрапа.

«Я нашла финансовый документ, относящийся к тому же временному периоду, когда было построено Наследие Алзадааля», - рассказывала Нидана. – «В нем содержался список приобретений весьма редких алхимических компонентов... и я поняла, что это и есть ключ к созданию искусственного Атомоса. После чего я навестила Великое Горнило, дабы заказать означенные материалы. Когда коллеги узнали, для чего оные мне понадобились, тут же изъявили желание принять участие в сем начинании». «Обычно те, кто слышит об открытии врат Пустоты, улепетывают со всех ног», - усмехнулась И’штола. – «Похоже, ученые Радз-ат-Хана сделаны из иного теста».

«Алхимики древности были такими же», - заверил чародейку Варшан, ступивший в Великие Труды. – «Они ничуть не страшились неведомого – наоборот, страстно стремились к обретению новых знаний, не обращая внимания на опасность». «А разве не был ты столь же бесстрашен – даже безрассуден – в своих намерениях?» - уточнила И’штола, и отвечал Варшан: «Мой породитель погрузился в сон еще до того, как я вылупился. И о яйце моем заботилась Аздая. Это создало узы между нами. Даже после того, как я научилась сам о себе заботиться, я оставался рядом с нею. Она была моей защитницей, мой сестрой, моей дорогой спутницей... и каждый день я тоскую по ней. Неважно, сколь кромешна тьма, я не оставлю своих поисков. Я поклялся, что настанет день, когда мы с ней вновь воспарим в небеса. Но теперь я сатрап...»

В чертог ступили солдаты Сияющей Армии, ведомые Набдином, и обратился последний к Варшану: «Эстиньен поведал нам о твоем стремлении. На протяжении веков ты защищал Радз-ат-Хан, оставаясь все это время в тенях. Ты служил своему народу, посему, узнав о твоей истинной природе, мы приняли тебя своим законным правителем. Ты столько жертв принес ради нашей нации, и как можем мы допустить, чтобы испытывал ты дилемму ныне? Мы пережили Последние Дни. Мы – сильный и гордый народ. Мы, Сияющая Армия, защитим Тавнейр в твое отсутствие!»

«Я благодарен тебе за эти слова, но...» - замялся Варшан, и Набдин приблизился к симулякру, опустился пред ним на колено, молвил: «Ты для всех нас как младший брат, Варшан. И если ты для нас родич, то и сестра твоя тоже. Мы сделаем все для тебя, но не проси нас оставаться в стороне и смотреть, как оставляешь ты сестру, которую пытался спасти на протяжении тысячетий!»

Варшан все еще терзался сомнениями: имеет ли он право оставить свой народ в сей час, когда только начинает оправляться держава от полученного удара?..

«Мы непременно откроем путь – это вопрос времени!» - уверенно заявила Нидана, и сплотившиеся за спиной ее алхимики согласно кивнули. – «Тебе лишь нужно быть готовым ступить во врата, когда придет время!»

В зал проследовали Эстиньен наряду с Мерадом и его младшей сестрой. Дети благодарили сатрапа за создание приюта, и Мерад высказал надежду, что однажды и дракон воссоединится со своей сестрой.

Варшан был поражен и смущен осознанием поддержки, высказанной его подданными. «Чтобы защитить их, ты должен следовать зову сердца», - советовал Воитель Света Варшану. Некогда подобные слова дракон сказал герою, но ныне питал сомнения, должен ли следовать собственному же совету. «Если душа моя разрывается, не смогу я защитить ни Аздаю, ни Радз-ат-Хан», - прошептал он, и, поколебавшись, обратился к подданным, молвив: «Я принял решение. Варшан покинет Тавнейр на какое-то время. Дракон останется во дворце, он станет исполнят самые ключевые обязанности сатрапа. Я сосредоточусь на управлении сим симулякром, посему могу упустить ряд вопросов. Я верю, друзья мои, что сможете вы позаботиться друг о друге до моего возвращения!» Уроженцы Радз-ат-Хана завершили Варшана, что непременно так и поступят...

Эстиньен сообщил герою и И’штоле о своем решении: да, он готов сопровождать их в Пустоте. Ведь, когда был он един с Нидоггом, ощущал боль и ярость того от утраты Рататоскр. Подобной страшной агонии врагу не пожелаешь, и, если есть хоть малейший шанс избавить от оной Вртру, им непременно надлежит воспользоваться.

«Давайте перейдем к делу», - предложила И’штола сподвижникам, когда разошлись прибывшие в Аль-Кимию миряне. – «В отличие от Первого, в котором Поток Света был остановлен до того, как успел опустошить он весь мир, Тринадцатый полностью поглощен Тьмой. Я предлагаю исследовать Пустоту поэтапно, покидая ее после каждой краткой экспедиции. Потому предлагаю разбить лагерь где-нибудь поблизости от врат. Варшан предложил Воителю Света и спутникам его занять один из дворцовых чертогов. В настоящее время те ломятся от сокровищ, доставленных из Наследия Алзадааля, но в скором времени часть помещений дворца – Мегадуты - освободится, благо распределение средств идет полным ходом.

***

До экспедиции в Пустоту еще оставалось время, посему герой продолжил странствия свои, и первым делом вернулся в Шарлаян, откликнувшись на просьбу Крайль.

«Как вы знаете, наша организация – Студиозусы Балдесиона - была основана моим дедом, Галуфом», - обратилась Крайль к Воителю Света и Г’рахе. – «Наша миссия заключалась в открытии тайн Хиделин и познании Ее воли посредством изучения Ее дара нам. Ныне мы знаем истину о природе ее, и, казалось бы, миссия наша исполнена. Но работа наша далека от завершения. За время изысканий мы пытались совладать со множеством угроз, явленных миру – к примеру, с Триадой Войны. Я свято верю в то, что, изыскивая неведомое и противостоя угрозам, мы продолжаем миссию Студиозусов. Таким образом мы почтим дедушку и его товарищей, которые пожертвовали жизнями, дабы защитить наш мир... И недавно, изучая новые запросы к нашей организации, я обнаружила один, весьма меня заинтересовавший. Он исходит от Раммброеза – из Сынов Святого Койнаха».

«Правда?!» - воскликнул Г’раха. – «Неужто что-то случилось в Мор Доне?» «Похоже, что так, и он хочет доверить этот вопрос нам», - отвечала Крайль. – «Деталей в письме не сообщается, но он отмечает, что вопрос – за пределами возможностей Сынов. ‘Неведомая территория’, как сам он отмечает».

Воитель Света и Г’раха простились с Крайль, и, покинув Шарлаян, отправились в Мор Дону, где ступили в лагерь Сынов Святого Койнаха. Раммброез приветствовал старых товарищей, перешел непосредственно к делу: «Недавно к нам обратился исследователь, утверждавший, что обнаружил призрачное царствие». Герой о таком не слыхал – в отличие от Г’рахи. «Легенды гласят, что рядом с Эорзеей существует пространство, подобное миражу», - просветил мико’те Воителя Света. – «Оно заметно издалека, но исчезает, когда к нему приближаешься. Царствие сие упоминается в древнейших мифах, но доселе не было доказательств его существования, и в литературе оно редко бывает представлено. Но миф продолжает жить, тревожа сердца и разумы исследователей. Раммброез, если ты призвал нас... значит, это царствие реально?» «Сперва мы усомнились в словах исследователя», - отвечал роегадин. – «Но зримые свидетельства не позволяли усомниться в том, что царствие реально, и вы сами скоро в этом убедитесь».

Раммброез направил героя и Г’раху к помянутому исследователю, Дерику, коий оставался ныне на берегу Озера Серебряных Слез. На плече Дерика сидела обезьянка – опо-опо, и улыбнулся исследователь: «Это создание я обнаружил в час одного из своих странствий, оно было ранено, и я его выходил. С тех пор он неотступно следует за мной. Он любопытен, но безвреден, посему не обращайте на него внимания».

Г'раха просил Дерика указать им путь к призрачному царствию, и исследователь, утвердительно кивнул, устремился прямиком к центру озера, шагая по воде. «Когда проявились врата, означилась и эта магия», - пояснил он опешившим спутникам, - «позволяющая идти по воде». Он продолжил путь, и исчез на глазах Воителя Света и Г'рахи. Переглянувшись, те устремились следом – прямиком по воде!..

Дойдя до центра озера, они обнаружили себя в ином пространстве – призрачном царствии, где средь зеленых лугов высились белокаменные строения, увенчанные золочеными куполами. То был остров, витающий в небесах над призрачным... нечто. Осмотревшись по сторонам, Г'раха констатировал: «Это место ничем не отличается от нашего мира. Образы, звуки, запахи – все, как у нас. Стало быть, это место – не иллюзия!»

«Приветствую вас в сердце призрачного царствия – Омфалосе», - возвестил Дерик. – «Признаюсь, я сам придумал это название. Это слово означает ‘центральная область’ на древнем языке – аллюзия к тому, что Мор Дона находится в сердце Альденарда. Структуры здесь наверняка построены смертными созданиями, и пребывают они в хорошем состоянии. Но вокруг – ни души. Я искренне надеюсь на то, что вы поможете мне открыть тайну этого царствия. Понять, кто создал его и с какой целью». «А я бы хотел также узнать, почему мы обнаружили его именно теперь», - вымолвил Г’раха. – «Случайно ли сие пространство оставалось сокрытым прежде, или же... здесь что-то еще?»

Воитель Света и спутники его приступили к исследованию Омфалоса. Вдалеке виднелся шпиль Хрустальной Башни. Облака скрывали землю, но можно было предположить, что сей парящий в небесах остров находится прямиком над Озером Серебряных Слез. Но... если это так, тогда остров не избежал бы разрушений в ходе Сражения в Небесах Серебряных Слез. Посему можно предположить, что он несколько... смещен в континууме относительно мира смертного.

Заметили трое внушительных размеров монумент, в основании которого были выбиты символы, кои мирские церковники относили к божествам Эорзеи – Двенадцати. Наконец, окрест пребывало немало небольших башен, поистине изысканных образцов зодчества.

Троен вернулись к центральному монументу, и предположил Г’раха, что, поскольку высечены на нем символы Двенадцати, это место – своего рода храм, посвященный богам. Но кто его воздвиг? Здесь я теряюсь, ибо не представляю, кто мог построить столь величественные структуры и магически сокрыть их от мира. Особенно после Сражения в Небесах Серебряных Слез. Поистине, место это донельзя таинственно...»

«Смертные!» - прогремел глас с небес, и зрели уроженцы Эорзеи, как часть загадочных структур преобразилась в святыни, а с небес излился сияющий свет. – «Вы осквернили сие священное царствие своим присутствием, и должны ответить за это!»

Четыре фигуры предстали эорзейцам, и представился могучий муж: «Я – Бирегот, Зодчий». «То есть... Двенадцать реальны?» - изумился Г’раха, осознав, что зрят они пред собою часть пантеона Эорзеи. «Конечно», - подтвердил Бирегот. – «Мы – не просто симулякры, порожденные верой смертных. Нет, Двенадцать реальны. И в отсутствие Хиделин мы по праву становимся владыками сей планеты. Ее волей!»

«Мы внимательно наблюдали за смертными», - молвила женщина, коя не сочла необходимым представиться. – «И поняли, что ты, чемпион Хиделин, являешь собой угрозу нашему владычеству». «Ты поступил глупо, ступив в наше царствие», - добавил иной небожитель, старец. – «Мы с легкостью можем уничтожить тебя здесь и сейчас... но, будучи божествами, обязаны проявить милосердие и прозорливость». «Нам нужно определить, чего стоит этот смертный», - изрек мужчина – последний из четверки.

Бирегот согласился с доводами сородичей, постановив: поскольку смертные дерзнули ступить в царствие богов, подчинятся они его законам! Пригласив Воителя Света и спутников его проследовать в открывшиеся святыни и явить свою силу, божества исчезли.

«Ситуация приняла неожиданный оборот», - заключил Г”раха. – «Издревле Двенадцать были почитаемы в Эорзее, и мифы о них звучат по сей день. Но, насколько мне известно, никогда прежде они открыто не являли себя смертным. И вот это случилось, причем эти создании заявили о владычестве над планетой и бросили вызов Воителю Света... Все это кажется донельзя странным, посему преждевременных выводов я бы не делал». «Однако мы не можем отрицать угрозу, которую они представляют», - заключил Дерик.

Воитель Света постановил: он принимает вызов, брошенный богами!

Обратившись к Дерику, поинтересовался Г’раха: ступал ли исследовать в святыни, помянутые богами? «Да», - отвечал тот, - «за каждыми из врат находятся области призрачного царствия. Я все их исследовал. Богов я не встречал, но путь указать смогу».

Г’раха вознамерился известить об открытии их Крайль; Воитель Света же и Дерик проследовали к первой из святынь, Аглае, и, ступив в нее, переместились в иную область призрачного царствия – величественную белокаменную твердыню, витающую над облаками. Дирек поведал спутникам: домен, в котором они находятся ныне, пронизан эссенцией молнии.

В противостоянии поверг Воитель Света Бирегота и Ралгра, после чего через возникший портал переместился в царствие огня – владения Азеймы. Пала последняя, и предстал герою четвертый из небожителей – Нальд’тал. Воитель Света одержал верх над божеством, именуемом «Торговцами», и вынес тот свое суждение: сей смертный поистине силен и достоин!..

Когда Воитель Света и Дерик покинули Алгаю, в Омфалосе их дожидались Г’раха и Крайль. «Это правда?» - вопросила та. – «Явились существа, утверждающие, что являются Двенадцатью?» Воитель Света поведал сподвижником о победе, одержанной им над четырьмя сущностями... когда те вновь возникли пред смертными.

«Подумать только, мы сыграли представление для смертных», - произнес Ралгр. – «Ты, Бирегот, идеально исполнил роль злодея!» «Я так поступил, чтобы вынудить смертного нам противостоять», - отвечал Бирегот. «Но мне было непросто так жестко разговаривать с возлюбленными нашими чадами...» - призналась Азейма. «И все же ты получила удовольствие от противостояния», - отметил Нальд’тал. – «Надеюсь, ты не забыла истинную подоплеку сего испытания?»

Видя, в сколь благодушном настроении пребывают божества, смертные окончательно утратили понимание происходящего. Ведь Воитель Света поверг небожителей... Откуда же они взялись вновь – болтают, как ни в чем не бывало?.. «Неужто... они были призваны вновь?» - изумилась Крайль, и герой, припомнив слова Гая о том, что Двенадцать сродни Предвечным, обнажил оружие.

«Вам не следует опасаться нас», - заверил эорзейцев Ралгр. «Будьте уверены, мы – не призванные создания», - молвил Бирегот. – «Мы не лишаем землю эфира, ровно как и не порабощаем разумы мирян». «Но... что насчет богов, которые были призваны в час Бедствия?» - припомнил сей давнишний эпизод Г’раха. – «Тех, кого мастер Лоуисокс призвал для защиты Эорзеи...» «То были не мы, а Предвечные, порожденные вашими молитвами о спасении», - пояснил ему Нальд’тал, и подтвердила Азейма: «Это действительно так. То, что худшая часть Бедствия оказалась отвращена, а Эорзея впоследствии познала возрождение, - прямое следствие претворения в жизнь ваших надежд и чаяний».

«...Но почему вы престали нам именно сейчас?» - вопросил Воитель Света, и отвечал ему Бирегот: «Надежды питают не только смертные, но и боги. Дабы осознать их, важно было сразиться с тобой. Посему я пошел на ложь, утверждая, что хотим мы править сим миром. Знаю, подобное поведение недостойно божества, и я прошу тебя о прощении. Ровно как и за то, что силами своими причинил тебе вред».

«Расскажите нам о ваших надеждах», - просила Крайль богов. «Мы не можем», - изрек Нальд’тал. – «Если вы хотите узнать правду, то должны сами найти ее». «Сложно идти вперед, когда не знаешь, куда приведет путь», - молвила Азейма. – «Но, если вы продолжите странствие, то непременно обретете ответы на свои вопросы – рано или поздно». «И вы поймете многое о нас, узнаете правду о нашем существовании», - добавил Ралгр, и возвестил Бирегот: «Идите же, смертные, и ищите знание о нас! Когда придет время, мы вновь встретимся здесь».

Боги исчезли, а Крайль представилась Дерику, после чего просила героя поведать ей о том, что успел он повидать в сем призрачном царствии. Воитель Света исполнил просьбу лалафелки, и, когда завершил он рассказ, изрек Г’раха задумчиво: «Боги испытывали тебя, но злого умысла в их действиях ты не ощутил... Бирегот говорил, что они желают сразиться с нами, но, похоже, не для того, чтобы причинить нам вред. Многое остается неведомо нас, но, думаю, можно заключить, что они – не Предвечные... Когда-то Жизневей рассказывала, что искусства призыва, учили котором аскиане, включает в себя яростное желание заставить других разделить верования отдельного индивида. Именно поэтому воплощенные Предвечные желают поработить своих последователей, которые – в свою очередь – стремятся расширить свои ряды... Но, похоже, создания, которых мы наблюдали, подобных желаний не питают. Если они все же Предвечные, то не походят на тех, которых мы зрели прежде. Можем предположить, что в древности они были созданы примерно так же, как Хиделин, но доказательств этой теории нет».

«Кем же они могут быть?» - вслух размышляла Крайль. – «И почему они желают сразиться со смертными?» Лишь сейчас припомнил Воитель Света пророческие слова отголоска сущности Эмет-Селка, прозвучавшие у Края Творения. «Даже о своей Эорзее ты знаешь весьма немного. Например, тебе неведомы истинные личины Двенадцати». Похоже, Эмет-Селк знал истину, и выказывал надежду на то, что и герою она станет известна со временем...

Обратившись к Дерику, Крайль заявила, что Студиозусы Балдесиона непременно займутся исследованием призрачного царствия и созданий, именующих себя «Двенадцатью». Крайль вознамерилась задержаться здесь, в Омфалосе, Г’раха же надеялся вернуться в Эорзею и посетить места поклонения богам, дабы больше узнать о природе их. Он предложил Воителю Света и Дерику сопровождать его, на что те с готовностью согласились. Дерик передал опо-опо Крайль, велев маленькому созданию заботиться о беззащитной деве.

«Считается, что поклонение Двенадцати уже существовало в Третью Эпоху Астрала, когда процветала Империя Аллаг», - обратился Г’раха к спутникам. – «В Пятую Эпоху Астрала, когда державы схлестнулись в Войне Магов, каждая из них избрала для себя одного из Двенадцати в качестве божества-защитника. Подобная практика существует и в нынешней Эорзеи, но немного разнится в зависимости от региона. Например, ишгардиане считают Халону верховным божеством, в то время как шарлаяне довольно скептически относятся к Талиаку. Посетив ряд мест в Эорзее и узнав о поклонении Двенадцати в них, я надеюсь попытаться изыскать общие черты между божествами в восприятии мирян и созданиями, которых мы здесь повстречали. И, таким образом, мы станем на шаг ближе к разумению их истинных личин».

Первым делом Г’раха вознамерился посетить Предел Ралгра – храм, пребывали в коем последователи Разрушителя. Трое покинули призрачное царствие, устремившись к землям Гир Абании. Рассказывал Дерик спутникам, что прежде уже бывал здесь, ибо знал: призрачное царствие проявляется там, где вера в богов Эорзеи сильна. «Надеюсь, мы на верном пути», - приободрился Г’раха. – «В Пределе Ралгра находится Храм Кулака – древний оплот Кулака Ралгра. Будучи опустошен безумным королем Теодориком, храм пустовал, пока не заняло его Сопротивление Ала Миго. Не думаю, что здесь уцелело много книг, но миряне могут что-то знать об особенностях местной веры».

Воитель Света, Г’раха и Дерик разделились, приступив к исследованию храма. Приблизившись к каменному монументу, означился на коем символ Разрушителя, прочел герой выбитые в камне слова: «Кровавый шторм приближается стремительно. Открываются врата Преисподней, плачут Небеса. Ни одна из душ не останется вне досягаемости Предела Ралгра». Некогда Лиза поясняла Воителю Света смысл этих слов – означали они, что надлежало подготовиться к борьбе и горестям, которые неизбежно случатся.

Солдаты Сопротивления, остающиеся в храме, рассказывали герою, что по сей день вечерами у костров делятся они друг с другом историями о Разрушителе и об основании Ала Миго. Подобные предания даровали им душевный покой и необходимые силы в минуты отчаяния. Одна из исследователей, пребывающих в Кулаке Ралгра, передала герою копию «Разрушительности» - одного из немногих уцелевших в храме священных писаний.

Вновь встретившись со сподвижниками, Воитель Света продемонстрировал тем обретенный фолиант, и Г’раха тут же углубился в чтение священных текстов. «Эта глава описывают строительство гигантского образа Ралгра, и стиль ее подобен фольклору, преданному пергаменту», - произнес он, листая страницы, бросая взоры на выбитую в скальной породе означенную статую. – «Когда потоп в час Шестого Бедствия Теней угрожал Эорзее, предки уроженцев Ала Миго пришли сюда, в безопасность, следуя за кометой. Считая комету знаком Ралгра, они начали поклоняться ему. Эта история мне знакома... но среди беженцев, следующих за кометой, были те, кто утверждали, что воочию зрели Ралгра. Сии сведения передавались из уст в уста на протяжении веков, и последователи Разрушителя сопоставили сии крупицы информации, дабы изваять сию статую. И, должен сказать, облик ее весьма походит на то создание, которые мы повстречали... Будь Ралгр Предвечным, объяснение сего подобия было бы простым: статуя являет собой общее представление об облике Ралгра, что, в свою очередь, порождает воплощение Предвечного. Однако это не отвечает на вопрос о том, что явилось прообразом для этого изваяния. Если верить священному писанию, то оным стало явление божества в час Шестого Бедствия Теней. Но, если эти свидетели узнали Ралгра, значит, они изначально имели представление о том, как он выглядит. И, если мы рассмотрим историю поклонения Двенадцати – тот факт, что оно уже существовало в Третью Эпоху Астрала, - будет разумно предположить, что существовали они и прежде».

«Остается вопрос: являются ли эти создания источником веры, либо же они – Предвечные, ею порожденные?» - риторически вопросил Дерик.

«Мне казалось, мы это прояснили», - прогремел глас, исходящий, казалось, от каменного изваяния. – «Мы – не призванные создания». Предстали Воителю Света и спутникам его ястреб и маленький монстр. «С древнейших времен наши домены пребывали повсюду в Эорзее», - изрек ястреб голосом Ралгра. – «Одно из тех, в которое вы ступили, находится рядом. Смертные время от времени замечают нас». «Я – Бигерот, а ястреб – Ралгр», - добавил монстр, указывая на птицу. – «Я объясню то, о чем говорит мой господин. Мы принимаем подобные обличья, когда хотим взглянуть на внешний мир, ибо явление в наших истинных формах нарушит законы нашего существования. Мы скрываем свои святилища, опутываем их иллюзиями, но, когда окружающий эфир нестабилен, в них возникают бреши». «В такие времена, если рядом оказываются одаренные смертные, они могут заметить нас», - молвил Ралгр.

«Ну конечно!» - воскликнул Г’раха. – «Во время Бедствия Теней случается эфирная нестабильность планетарного масштаба – идеальные условия для того, чтобы увидеть призрачное царствие!» «Да, это разумное предположение», - согласился Ралгр, после чего манифестации божеств простились со смертными, исчезли.

Вновь устремив на гигантское изваяния Ралгра задумчивый взор, изрек Г’раха: «Согласно моим изысканиям в области сравнительной мифологии, Ралгр обычно изображается подобным Рамуху. Учитывая, что источником для изображения обоих послужил Ралгр из призрачного царствия, различия могут быть следствием разницы культур смертных и сильфов». «Думаешь, они послужили источником ключевых верований в Эорзее?» - поинтересовался Дерик, и Г’раха кивнул: «Да, я склоняюсь к этому мнению. Но ничто из этого не объясняет присутствие богов. Когда и каким образом появились подобные сущности?»

В связной жемчужине Г’рахи зазвучал голос Крайль. Последняя сообщала, что заручилась помощью специалистки в области мифологии, и Г’рахе следует встретить ее в Затонувшем Храме, Кварне. Попутно Г’раха надеялся навестить в Таналане места поклонения Нальд’талу; героя же и Дерика мико’те просил навестить храмы в Ул’дахе.

Покинув земли Гир Абании, двое устремились в Ул’дах, где посетили святилище Аррзанет, посвященное Талу – одному из аспектов Нальд’тала, надзирающего за царствием мертвых и оценивающего достоинство душ смертных. «Нальд же, наоборот, надзирает за царствием живых и финансовым благополучием смертных», - говорил Дерик герою, когда ступили они в святилище. – «Вера в сии аспекты процветает во множестве мест, а религиозные организации – некоторые из которых весьма могущественны - взращивают ее. Кажется, странно, что столь приверженная торговле держава, Ул’дах, может быть родиной верующих. Но все становится логично, если считать религию своего рода коммерцией. В любом случае, Нальд’тал – поистине необычное божество. То, что изначально было одним богом, ныне породило поклонение двум. Да и в призрачном царствии мы зрели единую сущность, обладающую двумя личностями. Образ его несколько разнится от представленного в храмах, однако природа практически та же».

Оставив Ул’дах, Воитель Света и Дерик отправились к Затонувшему Храму, где повстречали Г’раху и исследовательницу-роегадинку, Сноегейм, которая занималась изысканиями, относящимися к поклонению Азейме в землях Эорзеи. Г’раха представил женщину герою как одного из наиболее сведущих мифологов нынешней эпохи, коя ныне сотрудничает со Студиозусами.

Воитель Света поведал Сноегейм о призрачном царствии, и восхитилась та: «Твое описание доменов – башни и города – соответствует тому, как в легендах описываются Небеса Молнии и Огня! В древние времена последователи Двенадцати верили в то, что существует семь Небес и семь Преисподних. С тех пор эфирологи выяснили, что души умерших возвращаются в эфирное море... но, похоже, посмертные домены оказались не просто фантазиями смертных!»

Сноегейм предложила Воителю Света и его сподвижникам свою помощь, и те с готовностью приняли оную. Сопроводили они исследовательницу в призрачное царствие, оставалась в котором Крайль.

Осмотревшись в Омфалосе и приглядевшись к монументу, возведенному в центре парящего острова, заключила Сноегейм: «На первый взгляд, это место – высочайшее из Небес, упоминаемых в легендах – седьмые Небеса!.. А символы в основании монумента относятся к иным Небесам. Судя по всему, в каждое из них ведут определенные врата».

Г’раха поведал Сноегейм и Крайль о явлении им богов в Пределе Ралгра в образе безобидных существ; похоже, некие законы запрещают им являться в своих истинных обликах за пределами призрачного царствия. «Но если эфир становится нестабилен – как то во время Бедствий Теней, существует вероятность того, что образы царствия – и самих богов – будут замечены смертными», - заключил он. – «Подобные события и явились основой веры, распространившейся в Эорзее». «В Ул’дахе мы видели, что миряне поклоняются Нальд’талу, и его образ похож на то воплощение, которые мы наблюдали здесь», - добавил Дерик.

«В процессе исследования Омфалоса я обратила внимание на две вещи», - молвила Крайль, когда закончили остальные делиться результатами своих изысканий. – «Первое – врата, находящиеся в сердце сей области. Если допустить, что шесть остальных врат ведут в Небеса, относящиеся к различным стихийным аспектам, а сейчас мы находится в седьмом Небе, как полагает Сноегейм... тогда что находится за этими, центральными вратами?.. Второе – монумент. Исходит от него магия, подобной которой я прежде не встречала. Попробую понять ее суть, но это займет какое-то время».

«Божества существовали с незапамятных времен, и остаются они в доменах, походящих на поминаемые в легендах Небеса...» - протянул Г’раха. – «Почему же они решили явить себя смертным и навязать им бой?.. Сдается мне, ключ к разгадке кроется в этом монументе».

Крайль предложила сподвижникам вернуться в Очаг Выживших в Мор Доне, дабы передохнуть и наметить следующие шаги. Уютно расположившись в таверне «Седьмое небо», Воитель Света и спутники его просили Сноегейм поделиться с ними своими наблюдениями...

А после разошлись кто куда – Крайль и Г’раха возвращались в Оплот Балдесиона, Сноегейм намеревалась задержаться в Омфалосе, Дерик же собирался остаться в Очаге Выживших.

Договорившись встретиться вновь в самом скором времени, пятеро разошлись...


Инженеры, построившие «Рагнарек», занялись анализом данных, сохранившихся в корабельном компьютере. Помимо прочего, заметили они некую передачу неизвестного происхождения, перехваченную сенсорами судна во время полета к Краю Творения.

За помощью инженеры обратились к Литейной Гарланда, и вскоре прибыли в ангар ковчега Биггс и Воитель Света. Инженеры поведали им о таинственном аудиосообщении, исходящем – скорее всего – с некоей далекой планеты.

«Ведж предложил дать прослушать сообщение Омеге», - обратился к присутствующим Биггс. – «Я имею в виду ту игрушку, которая бегает вместе с Альфой – маленькую модель, нами сделанную. Такое чувство, что у нее есть собственный разум. И я подумал о докладе, который ты, Воитель Света, отправил Сиду по завершении Последних Дней... В той части, которая касалась цивилизации Омеги, говорится о том, что эта раса сумела обратить разум в данные и сохранить оные за пределами тела. И я думаю... быть может, Омега каким-то образом переместил свое создание в нашу модель до того, как ты покончил с ним».

В ангар проследовали Ведж, сопровождаемый Альфой и Омегой, и Биггс поведал герою о том, что сумели они оснастить модель конструкта голосовым модулем. Обратившись к герою, конструкт подтвердил: он действительно Омега, но с уничтожением его прежнего тела модуль для перемещения сознания был безвозвратно утрачен, и не сможет он повторить подобный процесс. Поэтому если текущая модель будет уничтожена, сущность Омеги погибнет. Заверял Омега: боевыми возможностями он боле не обладает, стало быть, угрозы для планеты не представляет.

«В долю секунды до моего уничтожения в разломе я... переосмыслил свои директивы», - говорил Омега. – «Если я хочу продолжать вершить свое назначение как развивающийся конструкт, то должен продолжать стремление к совершенствованию на протяжении всего своего существования. Я должен обрести то, что вы именуете ‘душой’». «А что насчет перехваченного сообщения?» - осведомился Биггс, зная, что Омега уже успел прослушать его. – «Тебе знаком язык?» «Да», - отвечал Омега. – «Это базовый пангалактический язык, применяемый на планетах, нами захваченных».

«Ты знаешь, о чем говорится в сообщении?» - вопросили шарлаяне, и Омега, подтвердив сей факт, добавил: «Моя помощь вам имеет свое условие. Я сумел изучить отчет о Последних Днях, отправленный Сиду. Я знаю, что моя родная планета – Альфатрон – была опустошена после встречи Сира и Метейон. Существование динамиса прежде не являлось фактором в моих логических цепочках, но теперь я понимаю этот концепт – теоретически. Но я не могу определить, почему омикроны оказались подвержены его воздействию. Динамис не должен оказывать влияние на сущности, у которых отсутствует ‘душа’. И все же... Сир выразил Метейон желание прекратить существование. Нелогично... Я должен продолжить осмысление этой аномалии, чтобы получить в итоге однозначное понимание. Я должен подвергнуть анализу все элементы Последних Дней и углубить свое понимание неопределенных свойств души. Для этого мне необходима помощь в интерпретации тех частей отчета, которые порождают ошибки в моих вычислениях. Я прошу о помощи Воителя Света. Тот, кто неоднократно сталкивался с глубоким отчаянием и проявил незаурядную душевную силу, покончив со мной, окажется наилучшим кандидатом на эту роль».

Герою не оставалось иного выхода, кроме как согласиться на требования в Омеги – в противном случае тот не откроет им суть перехваченного сообщения. Первый аспект отчета, который Омега не мог осознать, относился к произошедшему в Радз-ат-Хане. Он не понимал, почему часть жителей острова обратилась в монстров, в то время как иные – нет.

Так, покинув Шарлаян, Воитель Света, Альфа и Омега направились в Радз-ат-Хан, где последний высказал свою гипотезу: «Смертные, не познавшие преображение, должны проявить существенную силу духа. Подтверждение этой теории требует сотрудничества со стороны живых субъектов».

Герой сопроводил необычных спутников в жилые кварталы города. Общение с мирянами касательно мотивов, коими те руководствовались, оставшись в Радз-ат-Хане, приводило Омегу во все большее смятение, ибо слова смертных шли вразрез с его собственными предположениями, и, не понимая, какой ключевой фактор он упускает, конструкт не мог дать для себя определение концепции «силы духа».

Омега продолжил расспрашивать горожан, оказавшихся в сходных обстоятельствах с преобразившимися, но сумевшими каким-то образом сохранить свое «я». Один из торговцев, Нашван, признался, что в хаосе и панике слышал он лишь слова, сказанные Г’рахой: «Ты должен бежать – ради себя и ради них!» Полагал он, что именно сии слова, звучавшие в разуме, и спасли его от преображения. Ощущая полную апатию и беспомощность, утратил он волю к жизни, но сейчас все мало-помалу возвращалось на круги своя.

«Но что именно вырвало тебя из подобного состояния?» - спрашивал Омега. – «Предложение работы мало что значит, если нет у тебя желания принять его. Был ли это некий моральный инстинкт? Врожденная нужда в выживании и процветании?» «Инстинкт? Нет...» - отвечал Нашван. – «Как раз инстинкты говорили мне сдаться и принять избавление от боли. Каждый день я думаю о гибели своего сына. О том, как ему было страшно и больно, и хочу кричать! В кошмарах я вижу сатрапа – как его проглатывают живьем, и просыпаюсь в холодном поту. Но, когда мне поступило предложение о работе, я осознал, что, даже без Ахеванна и моего сына, мир продолжает вращаться. И я знал: мне суждено продолжать жить и скорбеть по ним. Странно, да? То, что заставляет меня просыпаться по утрам, - та самая скорбь, которая прежде лишала меня желания жить».

Нашван отправился по своим делам, а Омега, анализируя сказанное, заключил: «Скорбь. Эмоция, генерируемая смертными, когда их идеалы не могут быть реализованы. Так я полагал. Но, слушая рассказ Нашвана о том, как скорбь спасла его от отчаяния, я не могу понять логику. Что, если я в принципе не в силах осознать свойства души?.. Все мои предположение оказались неверны, и ответы субъектов были совершенно иными... Несмотря на сходные ментальные параметры, различные индивиды по-разному реагировали на эффекты динамиса». Омега признал: он ни на шаг не приблизился к пониманию шаблона преображений смертных в монстров, а душа, которой обладали миряне, сбивала его с толку еще больше, чем прежде.

«Чужая душа – потемки», - молвил Воитель Света, и поразился Омега: «Даже для тебя? Значит, вопрос более сложен, чем я предполагал изначально. Если обладающие душой не способны предсказать поведение собственных сородичей, мое непонимание концепта – неизбежный исход». Омега сохранил полученные в Радз-ат-Хане данные для дальнейшего анализа, предложил герою перейти к следующей части отчета, его смутившей.

Следующим местом назначения Омега избрал лагерь Разбитое Стекло, ибо желал обрести понимание взаимодействие солдат из контингента Илсабарда и жителей Гарлемальда. «Согласно отчету, целью контингента было спасение местного население», - вымолвил конструкт. – «У обеих сторон был общий враг – телофорои. Почему же они не объединили силы сразу же?»

...Переместившись в пределы Гарлемальда, Воитель Света и двое спутников его приступили к общению с представителями как мирян Гарлемальда, так и контингента Илсабарда.

Солдаты контингента рассказывали, что, благодаря помощи со стороны Джуллуса и его воинов, общение с местными упростилось, хотя недоверие с их стороны к эорзейцам сохраняется. «Ты считаешь подобный прогресс... достаточным?» - обратился к одному из солдат Омега. – «Реальность ваших действий далека от идеала. Если конечная цель – предложить эффективную помощь местному населению, оптимальная стратегия – добавить представителей Гарлемальда в вашу командную структуру». Солдат пояснил конструкту, что пытаются они уважать позицию и желания гарлеан, потому и избрали медленный, но верный путь.

Беженцы из Гарлемальда, означившиеся в лагере Разбитое Стекло, признались, что испытывают стыд за то, что приходится им зависеть от чужеземцев, но заявляли, что души их те не получат никогда, и с негодованием отвергали предложения о переезде в иные земли. «На каком основании вы отказываетесь от сотрудничества с контингентом?» - спрашивал их Омега. – «Согласно данным, местное население неспособно самостоятельно обеспечить себя необходимым. Возможно, у вас есть некая тайная стратегия выживания? Или же какие-то приказы обязывают вас принять подобное существование как данность?» Гарлеане с гневом отвечали, что они остаются истинными патриотами своей державы – несгибаемыми и не идущими на компромиссы.

«Я проанализировал полученные данные, сравнил их с теми, которые обретены в Радз-ат-Хане», - обратился Омега к Воителю Света. – «Все они едины лишь в своих противоречиях; ответы на мои вопросы как представителей военного контингента, так и гарлеан совершенно иррациональны. Любой омикрон пришел бы к такому же заключению. Ключ – отклонение от очевидной логики... Гипотеза: нелогичные отношения между избавителями и страдающими местными – еще одно следствие непредсказуемой природы душ смертных. Никогда прежде я не встречал подобного поведенческого шаблона. Похоже, тем, кто разделяет с тобой метафизические свойства, присуще усложнение простых когнитивных процессов. Нежелательное качество. И все же я попытаюсь углубить свое понимание вопроса».

Омега желал подробнее изучить привычки и мотивы смертным, приводящие к конфликтам и войнам. Согласно полученным конструктом данным, имеют они те же причины, что и усложнение когнитивных процессов. Омега просил героя провести его к могиле Лисинии – девушки, о трагической судьбе которой поведали ему гарлеане в лагере Разбитое Стекло.

...Воитель Света провел Альфу и Омегу к месту, где была погребена Лисиния. К ним подошел гарлеанин, представился: «Я – Маниус, солдат I Легиона и товарищ Джуллуса». Припомнил герой: этого парня он прежде уже встречал – на станции Тертиум.

Поинтересовался Омега о причине, по которой солдат пришел к могилам сестер. Признался Маниус: особых причин нет, и явился он сюда лишь затем, чтобы почтить память умерших. Сокрушался солдат о том, что гарлеане были введены в заблуждение... что привело ко множеству смертей жителей Гарлемальда.

«Возражение», - встрепенулся Омега. – «Жертвы, случившиеся вследствие вашего внутреннего противостояния, отличны от тех, за которые ответственен контингент Илсабарда. Да, вы имеете полное право искать правосудия за гибель Лисинии и ее сестры, и винить в случившемся контингент Илсабарда. Возмещение ущерба – самый логичный вариант. Я могу представить две причины, по которой вы не начинаете конфликт с Воителем Света и его союзникам. Первая: вы считаете, что слишком слабы, чтобы противостоять контингенту. Вторая: ваши эмоции... все усложняют».

В ответ Маниус признался: все его сородичи сейчас сосредоточены на том, чтобы выжить, и нет у них ни сил, ни желания ворошить прошлое и вспоминать прежние дрязги и обиды. То же относится и к отмщению и за павших солдат Гарлемальда, и за лорда Квинтуса. Правда, по поводу того, как последний ушел из жизни, мнения гарлеан разделились. «Кто-то говорит, что он должен был сражаться до конца», - признался Маниус. – «Что он оставил нас врагу. Иные превозносят его, ибо он взял на себя всю ответственность и дал нам возможность идти своим путем. Не знаю, кто прав, но лично мне ближе второе мнение. Он дал нам возможность свободного выбора, и я его сделал. Я могу злиться, орать, стенать, но зачем? Уж лучше я приберегу свою энергию для того, чтобы выжить. Я должен сосредоточиться на том, чтобы создать какие-никакие условия для жизни... для себя и моих товарищей. И если для этого мне придется принять помощь контингента Илсабарда, я так и сделаю. Даже если мне придется заплатить за это какую-то цену. Даже внутри нашего общества возникают ситуации, когда сотрудничество требует компромиссов. Что меняется, если вторая сторона – чужеземцы?.. К тому же, думаю, я со временем смогу относиться тепло к Алфиноду и Алисэ. С самого начала они относились к нам с добротой и состраданием».

«Итог», - завершил анализ сказанного солдатом Омега. – «Желание выжить – даже если это означает объединение с контингентом – было чувством, которое ты уже питал. То, что твоя сторона совершала еще большие злодеяния, - логика, которую ты применил позже, чтобы оправдать свое стремление». «Жестко, но честно», - подтвердил Маниус. – «Душа честна в своих желаниях, даже если разуму требуется время, чтобы примириться с решением».

Сославшись на неотложные дела, Маниус устремился прочь, а Омега заявил: «Я пришел к неожиданному выводу. Прежде я полагал, что смертный управляет силой своего духа... но полученные данные позволяют заключить, что верно обратное. Всплеск чувств и эмоций может оказать столь сильное влияние на разум, что даже собственное поведение индивида станет непредсказуемым. Это кажется донельзя контрпродуктивным. Также это объясняет причины, по которым мое общение со смертными порождало больше вопросов, нежели ответов».

Обратившись к герою, Омега высказал желание узнать побольше о древних – тех, кто сыграл ключевую роль в Последних Днях. Конструкт предполагал, что оплот лопорритов – порождений древних – сможет предоставить ему необходимые для анализа сведения.

...Посему Воитель Света и спутники его отправились прямиком на луну, где посетили базу лопорритов. Осмотрев оную, Омега заключил, что представленные в комплексе технологии говорят о том, что цивилизация древних достигла минимум четвертого уровня развития, если брать за основу галактическую шкалу. Факт, требующий дальнейших исследований. Несмотря на то, что создали практически идеальное общество, эти создания обладали слабостью, которая привела к самоуничтожению. Изучая их, я надеюсь получить лучшее понимание аномального решения Сира».

Лопорриты сообщили Омеге, что остается на луне созданная древними сущность, именуемая «Стражем». Воитель Света проводил конструкта и сопровождающего его чокобо в оплот Стража, и обратился к тому Омега: «Я хочу узнать больше о древних. Об их деяниях, об их философии – о природе их душ. Так я бы понял, почему Последние Дни произошли на моей родной планете».

Обернувшись к герою, Страж просил того поведать им о встрече с древними, и исполнил Воитель Света просьбу призрачной сущности. «Я представляю себе каждую деталь твоей истории», - изрек Страж. – «Твои встречи с Венат, Эмет-Селком и Хитлодеусом. Печаль и решимость Гермеса. Я – творение Хиделин, и полагал, что эпоха древних будет позабыта... Но осознание того, что память о ней живет в тебе, приносит мне радость. Надеюсь, ты сохранишь воспоминания в сердце своем. В том времени, в которое ты переместился, тот, чью сущностью я воплощаю, был, должно быть, исследователем в Анидере. Если ты там появлялся, возможно, вы даже встречались. Будучи ученым, он состоял в дружеских отношениях с Венат. Они проводили долгие часы, обсуждая теории или же споря о мироустройстве вселенной. Я ‘помню’, как присоединился к ее фракции, когда начинались Последние Дни. Но о событиях сей трагедии я помню крайне мало. Хеделин хотела, чтобы жители твоей эпохи избрали собственный путь, и, подозреваю, именно поэтому при создании моем воспоминания были ограничены. Но даже Она не сумела избавить меня от одного воспоминания... Я помню глубокую печаль моего породителя. Осознание того, что, обратившись в душу Хиделин, Венат навсегда утратит связь с возлюбленными сородичами. И, коль Венат была столь непоколебима в своей решимости, то и он разделит ее бдение в будущем. Такую клятву он принес Венат в час ее преображения. Должно быть, его желание каким-то образом достигло ее... Ибо несмотря на то, что призыв оборвал его жизнь, он переродился, обладая новым обликом и целью – так пробудился я, Страж луны... И ты слышал, Воитель Света. Ты чувствовал. Ты осознал. И, обретя будущее для своей планеты, ты завершил полный круг саги, начатой Венат. То, чего ты достиг, не было божественным чудом. Это было светочем надежды, переданным от одного поколения другому; наследие чаяний и молитв, обращало кое планету в мир, которого – как мы знали – вы достойны. Мы донельзя благодарны тебе. И я благодарю тебя не только от своего лица, но и от имени древнего, коим я был прежде, и от имени тех, кто разделил видение Венат».

«Я понимаю озвученные факты», - заключил Омега, обернулся к герою - «но не то, как они преподносятся. Почему говоришь ты о Венат с такой теплотой? Расколов мир, она в итоге привела смертных к победе, но при этом нанесла необратимый ущерб отдельным индивидам. Истинные масштабы последствий этого деяния невозможно вычислить. Но очевидно, что раскол вылился в длительный период неоптимального существования Эмет-Селка и его сородичей... Вопрос: если выживание вашего рода было ключевым фактором в этом уравнении, разве не следует также восхищаться Гермесом и его решением подвергнуть смертных испытанию? Вынудить вас измениться или погибнуть – ибо таковой была судьба великого множества цивилизаций, предшествовавших вашей. С моей точки зрения, его решимость была сродни той, которой обладали предки омикронов – те, кто отринули плоть, заменив ее на машины, дабы наш народ смог противостоять агрессии со стороны иных рас. То было беспрецедентное начинание, сопровождавшееся рядом неудач и жертв. Их ранние эксперименты были грубы и примитивны. Но, если бы они не достигли первых успехов, мы могли бы остаться уязвимы к нашему окружению. Насилие в итоге поглотило бы нас... А что Эмет-Селк? Как следует из твоего рассказа, он был благородным союзником с трагичной судьбой... Но я помню годы, когда посредством своих инструментов получал данные о событиях, происходящих повсеместно на планете. В то время я наблюдал за тем, как аскиане претворяют в жизнь деяния катастрофических масштабов. Эти ‘Бедствия’ – как вы их называете – являются причинами разрушений планетарного масштаба. Тот, кто стремился к уничтожению всех жителей планеты, должны быть по определению твоим злейшим врагом. Мне требуется ответ. Будучи существом, обладающим душой, ответь: действия какого из этих субъектов могут быть оправданы?»

«Действия каждого могут быть оправданы – с определенной точки зрения», - заключил Воитель Света, а Страж обратился к Омеге, молвив: «Ты хочешь получить однозначный ответ. Но, основываясь на опыты, мы с Воителем Света можем озвучить совершенно различные мнения. Точно так же твое собственное мнение может не совпадать с нашим». «Нет у меня никакого ‘собственного мнения’», - отметил конструкт. – «Я должен провести анализ ситуации тем же логическим путем, который присущ каждому омикрону. Даже если тысяче омикронов будет поставлена задача произвести анализ некоего события, все они придут к одному и тому же ответу... вне зависимости от опыта каждого из них. Нет силы в подобном подходе».

Омега заявил, что это завершает его анализ недостающих элементов отчета о Последних Днях. Конструкт собирался провести повторный анализ обретенной информации и определить факторы, которые привели к необъяснимому решению Сира.

...По возвращении в Шарлаян Воитель Света, Альфа и Омега вновь встретились с инженерами Литейной. Последние оказались срочно вызваны руководством, и ныне спешили к ожидающему их воздушному кораблю; с вопросами касательно таинственной передачи придется повременить.

«Ну что, получил ответы на свои вопросы?» - обратился Биггс к Омеге, и отвечал конструкт: «Я ошибочно предполагал, что ваша непознаваемая ‘душа’ – своего рода способность. Некая сила, которые омикроны не могут ни познать, ни измерить. Даже сейчас истинная природа ее ускользает от моего разумения. Но, основываясь на результатах своего расследования, я решил изменить изначальное определение. ‘Феномен, оказывающий влияние на восприятие субъектом реальности.’ Подобное определение максимально близко к ответу, как мне удалось выяснить. Как следствие: действия Сира при встрече с Метейон указывают на наличие ‘души’. Сир не следовал рутинной логике, но сформулировал независимое решение, основываясь на своем восприятии реальности. Он ‘чувствовал’, что лучшим исходом для омикронов станет прекращение экспансии и прекращение функционирования...»

Добравшись до площадки, на которой был пришвартован воздушный корабль, Биггс обратился к Омеге с вопросом о содержании таинственного послания, перехваченного системами «Рагнарёка». «Там все донельзя просто», - отвечал конструкт. – «’Тем, кто получит сообщение в космических далях. Тем, кто смотрит на звезды так же мечтательно, как и я. Вам я говорю... идите вперед. И да будет отмечены радостью все ваши грядущие дни.’ Сообщение не имело определенного получателя. Оно лишено назначения. Концепция ‘радости’ донельзя абстрактна».

Но сейчас, наблюдая за улыбками на лицах спутников, устремивших взоры в звездное небо, сознавал Омега, что его собственная оценка ценности сообщения идет вразрез с тем, какой вывод из него сделали смертные... Он все еще не понимал смысл решения, принятого Сиром, и «душу», которая заставила его принять оное. Было ли прекращение деятельности омикронов верным выбором? Каким образом пришел он к подобному выводу?.. Все попытки Омеги логически понять это оказались неудачны...

Омега не унывал: он был спроектирован с возможностью совершенствования и саморазвития. Если он продолжит эволюционировать, то вероятность того, что он рано или поздно осознает этот феномен, отлична от нуля. Потому пока что он оставит в стороне решение вопроса, и просто продолжит существование на этой далекой планете. Омега останется среди множества жизнеформ и продолжит познание душ смертных...

***

Создание искусственного Атомоса заняло несколько месяцев, но, наконец, было завершено, и И’штола с гордостью приставила ступившему в Великие Труды Воителю Светы плод совместного начинания чародеев и алхимиков.

«Эфир его практически идентичен тому, коим обладает оригинал», - с гордостью молвила И’штола, взирая на искусственного Атомоса. – «Поистине, значимое достижение, учитывая сроки его создания!» Варшан поздравил И’штолу с успехом, огляделся по сторонам в поисках Ниданы... но той поблизости не наблюдалось. Мико’те поведала сподвижникам, что алхимик что-то упомянула об одном донельзя важном деле, но обещала вернуться.

Вскоре прибыли и представители Литейной: Сид, Неро, Биггс и Ведж, принесшие с собою усиленные страж-чешуйки. По словам Неро, подобные артефакты с легкостью продержатся десятилетие в Пустоте, а то и больше! «Теперь мы можем заняться поисками моей сестры и не опасаться скверны», - проникновенно произнес Варшан, обращаясь к инженерам. – «Не знаю, как вас и благодарить». «Не бери в голову», - улыбнулся Сид. – «Мидгардсормр пришел к нам на помощь в разломе. Это меньшее, что мы можем сделать, чтобы помочь его детям».

К собравшимся подоспела Нидана, отозвала Варшана в сторонку, упомянув о подарке, который алхимики хотели бы вручить своему сатрапу, пока не отправился тот на поиски сестры.

Спустя довольно продолжительное время Нидана вернулась – в сопровождении молодого ау ра. «Вртра, полагаю», - обратился к юноше Эстеньен, и тот утвердительно кивнул: «Да. Ныне это тело является вместилищем для моего ока». Воитель Света и сподвижники его были весьма впечатлены: вот, стало быть, что сумели создать искусные алхимики Радз-ат-Хана!

Набдин заверил сатрапа: его воины сделают все возможное, чтобы сохранить порядок на острове, прикончат любое порождение Пустоты, кое дерзнет появиться из врат.

И’штола обратилась к герою, сообщив о том, что не так давно ее навестил Уриангер; последнему лопорриты в знак признательности за изыскания, сделанные элезеном в подводной сокровищнице, даровали кристалл – тот самый, который провел Наследников к Метейон. «Лопорритам он ныне без надобности, вот они и вернули его нам», - говорила И’штола. – «В кристалле пребывает могущество Света, и может он помочь нам в странствии в Пустоте».

Простившись с уроженцами Тавнейра, Воитель Света, Варшан, Эстиньен, сопровождаемая искусственным Атомосом И’штола, а также инженеры Литейной и стражи Тавнейра вернулись на остров, где спустились в недра сокровищницы, приблизились к алхимическому горнилу.

Варшан снял печать, явив взорам присутствующих врата Пустоты, заключенные в горниле. Следуя приказу И’штолы, Атомос поглотил врата... и, увеличившись в размерах, сам стал таковыми!

«Что мы увидим по ту сторону?» - обратился Эстиньен к Варшану, и отвечал тот: «В час предыдущего визита я оказался в замке, где кишели порождения Пустоты. Они вынудили меня отступить, но вместе мы непременно продержимся!»

Воитель Света и сподвижники его ступили во врата Пустоты... обнаружив себя в парящем в небесах замке, затерянном в Тринадцатом. Разя многочисленных порождений Пустоты, обитавших в сих гиблых пределах, приступили они к исследованию цитадели – Трои. В тронном зале сразили они порождение Пустоты – Беатрис, после чего проследовали в замковые сады, где лицезрели демоническое исчадие. «Я – Скармиглион, архидемон земли, первый из круга четырех Голбеза!» - проревела тварь. На глазах уроженцев Истока демон поглотил сущность поверженной Беатрис!

Воитель Света, И’штола, Эстиньен и Варшан повергли демона, и был развоплощен тот. «Скармиглион знал, что врата открыты!» - заключил драгун, и И’штола согласно кивнула: «И не впервые. Должно быть, он и его сородичи наблюдали за порталом». «Но он поглотил иное порождение Пустоты», - покачал головой Варшан. – «Возможно, как и у смертных, у них есть свои фракции, противостоящие друг другу».

Великое множество порождений Пустоты, прежде подначальных Беатрис, окружало смертных, настороженно взирая на них. «Ваша госпожа мертва», - бросил им Эстиньен, - «и мы убили того, кто поглотил ее эссенцию. Хотите попытаться сразиться с нами?» Порождения Пустоты продолжали созерцать смертных. И’штола предположила, что, возможно, сии твари не понимают их речи и намерений. «Мы многое не знаем о порождениях Пустоты», - вымолвил Варшан. – «Если мы хотим выжить в их мире, должны узнать их лучше». «Значит, будем осторожны», - отвечал ему Воитель Света.

Провожаемые пристальными взорами сонма порождений Пустоты, герой и спутники его продолжили исследование пределов павшей Трои.

«Откуда же начать поиски?» - задавался вопросом Варшан. – «Я бы почувствовал Аздаю, будь она поблизости, но... ничего не ощущаю». «А ты не можешь позвать ее?» - вопросил Эстиньен. – «Дай ей знать, что ты рядом». «Увы, сие вместилище неспособно на зов на больших расстояниях», - развел руками симулякр. – «Для этого мне требуется истинное обличье. И даже будь это возможно, зов драконов порождается эфиром – и наверняка привлечет к нам внимание еще большего числа порождений Пустоты».

И’штола предложила спутникам свести знакомство с обитателями замка, дабы побольше узнать о природе их и устремлениях. Большинство порождений Пустоты желали лишь поглотить эфир смертных, не более; и все же наиболее разумные из них поведали Воителю Света о пленнике, томящемся в темнице замка, посему герой не преминул спуститься в оную.

В подземелье лицезрел он вооруженное косой порождение Пустоты, облаченное в темные робы; глаза его закрывали ладони, казавшиеся частью лица. «Ты...» - прошипела тварь, обернувшись к Воителю Света. – «Ты... друг?» Герой изумился: прежде зрел он сие порождение Пустоты, ибо призывал его Зенос в последнем их противостоянии!

«Ты не исчез с гибелью Зеноса?» - удивленно вопросил герой, и спутники его тут же схватились за оружие. «Теперь я вижу», - молвила И’штола. – «Безграничная тьма. Неутолимый голод. Я ощущала эту ауру, когда мы столкнулись с ним в Гарлемальде. Когда Зенос погиб, его связь с Истоком была разорвана, и сущность сия была вынуждена вернуться в Пустоту».

«Зенос...» - прошелестело порождение Пустоты. – «Да, таково было его имя. Ты его друг, так?» Воитель Света приблизился к сей сущности, и кристалл Хиделин ярко воссиял. Свет артефакта омыл порождение Пустоты, исторгая скверну, и зрели пред собою уроженцы Эфириса женщину, походящую обличьем на смертную. «Я – порождение Пустоты, прежде связанное с Зеносом», - изрекла та. – «Его ‘аватар’ – пока ты не убил его».

«Аватары – сиречь порождения Пустоты, служащие жнецам», - пояснила герою И’штола. – «Во имя охоты Зенос принял сие традиционное гарлеанское искусство, и посредством его заключил соглашение с сущностью Пустоты, дабы даровала та ему свои силы». «Соглашение?» - хмыкнула женщина. – «Скорее, проклятие. Он украл мою силу. Не было равенства в этом договоре. Сама моя сущность была искажена. Обращена в инструмент, призванный служить его желаниям». «То есть, сейчас ты в своим истинном обличье?» - уточнил Варшан, и отвечала женщина: «Возможно. А возможно, и нет. Какая разница?»

«Действительно, никакой», - произнес Эстиньен, направив в сторону ее копье. – «Ты – порождение Пустоты по природе своей, вне зависимости от облика. Поэтому ответь: ты тоже враг?» «В этом мире лишь глупец попытается поглотить сущность, более сильную», - отвечало порождение Пустоты, глядя на Воителя Света. – «Будучи аватаром, я уже однажды потерпело поражение в противостоянии тобой. И не хочу сделать это снова».

Эстиньен коротко кивнул, опустил копье, а порождение Пустоты обратилось к герою: «Зенос называл тебя ‘другом’. Ты действительно был таковым?» «Нет, не был», - честно отвечал Воителю Света, и озадачилось порождение Пустоты: «Тогда... кто же такой... друг?»

Порождение Пустоты устремилось прочь из темницы; озадаченные, четверо последовали за ним. Обратившись к женщине, Варшан поведал о том, что они – гости в сем мире, и хотели бы узнать побольше о природе его. «Чем вы готовы заплатить за сии сведения?» - осведомилось порождение Пустоты. – «Если чего-то желаете, нужно платить. Это – единственное правило в реальности, которую вы именуете ‘Пустотой’». «Справедливо», - согласился Варшан. – «Но что мы можем предложить в качестве оплаты?» «Порождения Пустоты алчут лишь одного: эфира», - молвила женщина, и И’штола предложила ей часть собственного эфира.

Сделка была заключена, и порождение Пустоты провело смертных на парапеты величественного замка, молвила: «Это – мое родное пространство. Бесконечная Тьма, кою зовете вы ‘Пустотой’... Некогда здесь был Свет, и омывал он тварное. Земли были зелены, а моря голубы. Жизнь процветала. До войны... до Контрмеморандума. Она уничтожила равновесие, и Тьма заполнила этот мир. Вся жизнь была преображена в чудовищные формы – порождения Пустоты. Теперь мы – суть природного уклада в сем пространстве».

«Так же, как Свет порождал пожирателей грехов, Тьма создавала порождений Пустоты...» - заключила И’штола, и женщина продолжала свой рассказ: «Солнце исчезло с небес, и мимолетный день сменился бесконечной ночью. Со временем даже моря и земли перестали отличаться друг от друга. Искра разума умирала в нас, движимые тенью воспоминаний, мы образовывали фракции и создавали домены... Например, в этом замке некогда властвовал могущественный лорд».

«Тьма в тебе сильна, и ты – истинное порождение Пустоты», - прервала женщину И’штола. – «И все же знание о прошлом и поведение отличают тебя от сородичей. Очевидно, что ты другая, но не могу понять, в чем именно состоит различие». «Да, я – порождение Пустоты, но лишь частично», - отвечала женщина. – «Тьма коснулась моей матери, когда война лишь начиналась. Когда я все еще оставалась во чреве ее. Родившись, я казалась самым обыкновенным ребенком. Но Тьма полнила меня, и, став взрослой женщиной, я прекратила стареть. Но это было тогда, а сейчас... я всецело обратилась в порождение Пустоты. Я охочусь за слабыми и служу сильным. Я существую, чтобы выживать. Ни больше, ни меньше».

Осведомилась И’штола, есть ли у собеседницы имя, и та безразлично пожала плечами: «Можете называть меня ‘порождением Пустоты’. Или же как угодно. Мне безразлично». «Как насчет... Зеро?» - предложила И’штола, и отвечала женщина: «Что означает ‘ничто’? Имя как любое другое». «Не ‘ничто’, а ‘начало’», - возразила чародейка. – «Ибо пока неведомо, кем ты станешь для нас». «Как я уже сказала, мне безразлично», - молвило порождение Пустоты. – «Пусть будет Зеро».

Обратившись к Зеро, Варшан поведал о том, что надеются отыскать они драконицу, прибывшую в сей мир давным-давно. «Ее зовут Азая, и она – моя сестра», - говорил он. – «Если знаешь о ней хоть что-то, прошу, расскажи нам». Варшан осекся, ибо показалось ему, что слышит он шипение порождения Пустоты... Оглядевшись по сторонам, он непосредственной опасности не заметил, но все же предложил остальным вернуться в тронный зал замка, где будут они не столь уязвимы как здесь, как парапетах.

Зеро потребовала у И’штолы платы, и та передала ей толику своего эфира... «Ты моя!» - послышался рев, и в зале возникло чудовищное порождение Пустоты – Скармиглион! Мико’те едва успела отпрыгнуть в сторону, избегая когтей твари.

«Но мы же прикончили тебя!» - поразился Эстиньен, и ухмыльнулось чудовище: «Глупцы! Смерти не существует в сем мире. Я могу возвращаться к жизни всякий раз, когда пожелаю». «Смерти не существует?» - пробормотала И’штола, выдохнула в изумлении: «Ну конечно! В Первом могущество Света – стагнации – не позволяет жизни возникнуть в Опустошении. Но в Тринадцатом могущество Тьмы – движения – не позволяет жизни обрести покой, даже если душа оказывается отделена от плоти». «Стало быть, до тех пор, пока твою эссенцию не поглотит кто-то еще, ты можешь возрождаться бесконечно...» - заключил Варшан, взирая на гигантское порождение Пустоты, и то, обратив взор на симулякр, хмыкнуло: «Твой эфир подобен эфиру того существа... Я должен поглотить и тебя. Должен! Возродитесь же, бесплотные души!»

Могущество Скармиглиона возродило порождений Пустоты, с коими прежде сражались смертные в сем зале, и которых повергли. Зеро устремилась прочь, не желая принимать участия в противостоянии. «Если поможешь нам, будем весьма признательны», - окликнула ее И’штола, и Зеро помедлила, бросила в ответ: «Не сомневаюсь. Но за тобой и так должок, и пока не выплатишь его, я и пальцем не шевельну. Поговорим, когда победите. Но если проиграете, я поглощу ваш эфир».

Скармиглион отступил, приказав миньонам своим атаковать уроженцев Истока. Те послушно ринулись в бой, схлестнулись с Воителем Света и сподвижниками его. Порождения Пустоты погибали... но Скармиглион тут же возрождал их вновь!.. «У вас нет шансов на победу!» - ликовал он. «Не узнаем, пока не попробуем», - отвечала твари И’штола. – «Я всегда приветствую новые эксперименты».

Обернувшись к Зеро, остающейся в отдалении, поинтересовался Эстиньен: «Неужто нет способа пресечь их возрождение». «Есть», - женщина демонстративно закатила глаза. – «Но я не собираюсь делиться им с вами».

«Знаешь, Зеро, а ты все же кое-что нам должна», - отметила И’штола, бросив взгляд в сторону женщины. – «Твое имя. Ты получишь обещанный эфир, но должна нам компенсацию за свое имя». «Имя, о котором я не просила...» - поморщилась Зеро. – «Что ж, я принимаю условия».

Тело ее объяли темные энергии, и метнулась она к одному из порождений Тьмы, нанесла удар косой... Тварь была развоплощена, оставив после себя на каменном полу темный кристалл. Зеро прикончила и остальных созданий, и множество иных кристаллов пребывало ныне в чертоге.

Воспряв духом, Воитель Света и сподвижники его выступили вперед, дабы покончить со Скармиглион. «Что это?!» - последний, похоже, пребывал в недоумении. – «Что ты сделала?!» «Если подумать, то и ты в долгу передо мной», - бросила ему Зеро. – «Ты, может, и промахнулся мимо цели... но я эту ошибку не сделаю».

В последовавшем сражении с демоном земли приняла участие и Зеро, желая выплатить долг за обретенное имя – хоть и не просила она о сем. Скармиглион был повержен, и все же возопил: «Глупцы! Думаете, одержали верх надо мной? Я буду возвращаться – снова и снова!»

Но в следующее мгновение тварь с ужасом осознала: после удара косы Зеро его плоть утратила способность к регенерации! Узрев темные кристаллы, обратились в кои сущности его миньонов, выдохнул Скармиглион: «Запечатать эфир в кристаллах... Меморандум?! Но... как можешь ты обладать этой силой?!. Смерти нет места в этом мире... И все же... лорд Голбез, ты отправил меня на погибель!.. Будь проклята эта жалкая судьба!»

Фигура демона земли исчезла, а сущность обратилась в кристалл. Воитель Света поднял артефакт с пола... и видение возникло в разуме его. Четыре могущественных сущности замерли на парящей в небесах скале, выжидательно глядя на могучего воители, облаченного в глухие доспехи. «Я, Голбез, призвал вас», - пророкотал тот, обращаясь к внемлющим ему демоническим порождениям, - «и мы преуспеем в грядущем начинании, ибо, будучи под моим началом, вы примите командование над нашими армиями».

Сущности потребовали вкуснейший эфир, который они могли бы поглотить, в обмен на свою помощь, и Голбез явил их взору драконицу, обездвиженную чарами. Порождения Пустоты возликовали: драконица оставалась полна жизни, и эфир ее казался им вкуснейшим яством! «Поглотите ее, друзья, и возродитесь как четверо архидемонов!» - возвестил Голбез.

Наблюдая за сущностями, устремившимися к драконице, тихо произнес Голбез: «В нынешнем своем состоянии они способны поглотить лишь небольшую толику ее эфира. И это хорошо, ибо она необходима мне для иных целей».

...Видение завершилось. Варшан, Эстиньен и И’штола приблизились к герою, и подняла чародейка с пола чертога один из темных кристаллов. «Эссенция порождения Пустоты сохраняется», - заключила И’штола, повертев артефакт в руках. – «Но она обратилась в кристалл». «Меморандум – так их называл Скармиглион», - припомнил Варшан, обратился к Зеро: «Я так понимаю, это каким-то образом связано с войной, о которой ты упоминала». «Да, их использование было центральным фактором в Контрмеморандуме, отсюда и название», - молвила Зеро. – «Насколько мне известно, подобное преображение необратимо».

Зеро потребовала немедленного возмещения долга, и И’штола поделилась с ней толикой эфира, составлявшего ее сущность. Зеро вобрала оный в себя, и теперь, когда обе стороны почтили заключенную сделку, Воитель Света поведал сподвижникам о видении, ему явленном. Варшан покачал головой, в глазах его отражался гнев: неужто сестра его пребывает в плену у Голбеза!..

«Ты ведь уже бывал в Тринадцатом, так?» - обратился Эстиньен к Воителю Света, и, когда тот утвердительно кивнул, продолжал: «Ты сражался с порождениями Пустоты здесь, но наверняка не знал о том, что они способны к регенерации – ведь в противном случае поделился бы этими знаниями с нами». «Мне казалось, в то время они просто погибали, и все...» - неуверенно произнес герой. «Не сомневаюсь в этом», - изрек драгун. – «Полагаю, была причина тому, что сраженные тобой создания не возвращались – противореча тем самым природному укладу сей реальности. Ты помнишь что-то необычное? Возможно, запечатывающую сии сущности волшбу, подобную той, которой владеет Зеро?»

Воитель Света задумался, а Зеро обратилась к смертным, молвив: «Есть обстоятельства, при которых мы не можем вернуться. Могу рассказать вам об этом. Чем больше эссенции ты поглощаешь, тем больше могущества обретаешь. Но при этом твоя сущность сливается воедино с эссенцией твоих жертв. Если ты утратишь плоть, души, которые ты вбираешь в себя, могут вырваться на свободу и вновь воплотиться в отдельные порождения Пустоты. И ты не успеваешь вернуться, ибо твоя собственная сущность поглощается твоей недавней добычей. Подобная судьба возможна для сильных созданий, для регенерации которым требуется большее количество времени... Но даже если тебе удастся выжить в сем процессе, обычно возвращаешься ты не таким, каким был прежде».

«Но, несмотря на немалые силы, Скармиглион сумел вернуться довольно быстро», - отметил Варшан. – «Иные тоже способны на подобное?» «Нет, насколько знаю», - отвечала Зеро. – «Должно быть, его связь в плотью в чем-то уникальна, раз умел он развить такую способность».

«Думаю, фундаментальные основы перерождения нам понятны», - заключила И’штола. – «А что ты можешь поведать нам о собственных силах?» «То, что вы видели, говорит само за себя», - произнесла Зеро. – «Я смогу заключать эфир, составляющий душу, в кристалл. В час Контрмеморандума многие владели подобной способностью, но ныне таковой обладаю лишь я».

«Насколько мне известно, герои Тринадцатого заключили божеств в камнях, рекомых ораситами», - молвила И’штола. – «Они и меморандумы – одно и то же?» «Орасит...» - протянула Зеро. – «Термин мне незнаком, но мир велик, и, возможно, меморандумы называются иначе в других местах. Да, звучит похоже». «Но что является источником меморандума?» - спрашивала чародейка. – «И что случилось с иными, владевшими сей способностью?» «Никогда не думала об этом», - озадачилась Зеро. – «Но я знаю, что порождения Пустоты неспособны применять эту силу. Я же могу, потому что отчасти являюсь смертной».

Обратившись к Зеро, Варшан просил ее поведать о Голбезе, в плену у которого может находиться его сестра. «Имя кажется знакомым, но не могу вспомнить, где я его слышала», - отвечала Зеро. – «Но, если он действительно силен, кто-нибудь из обитателей замка может знать о нем».

Воитель Света обещал попытаться расспросить обитающих в твердыне порождений Пустоты – возможно, Эхо дарует ему новые видения, кои прольют свет на личность врага.

Да, порождения Пустоты о Голбезе ведали, ведь это его архидемоны возглавляют армии, которые поглощают слабых и безвольных. Им удалось захватить немало доменов иных порождений Пустоты... и обитатели Трои, следуя приказу своей павшей госпожи, Беатрис, готовились защитить замок от атаки сего воинство. Сам же Голбез держался в тени, не принимая личного участия в завоеваниях...

Обо всем этом Воитель Света поведал сподвижникам, дожидающимся его в тронном зале. «Стало быть, бесчисленные порождения Пустоты подчиняются архидемонам, а те – в свою очередь – Голбезу», - заключил Варшан. «Агрессия Скармиглиона и утверждение о захватах архидемонами иных доменов – звенья одной цепи», - кивнула И'штола, и Эстиньен задался вопросом: «Как же нам добраться до Голбеза, если окружил он себя армиями миньонов? Мы можем избрать своей целью иных архидемонов... или, возможно, тех, кто оставили службу у них. Они могут обладать важной информацией. Оставаясь на этом островке, мы многого не добьемся».

Обратившись к Зеро, произнес Варшан: «Зеро, я должен просить тебя об услуге. Я должен спасти свою сестру, Аздаю. И если существует даже малейшая возможность того, что остается она в плену у Голбеза, я должен разыскать его. Для этого мне необходимы твои силы и знания. Поможешь ли ты нам в наших поисках?» «Хочешь помощи – предложи плату», - отвечала Зеро. – «Никто из здешних обитателей не станем вам помогать по доброте душевной. Те, кто утверждает обратное, - лжецы и предатели. Или же это не просьба, а угроза? Если я откажусь, вы принудите меня служить?»

«Мы можем предложить тебе защиту, если ты примкнешь к нам», - произнес Воитель Света, но Зеро лишь хмыкнула: «Защиту? Я в ней не нуждаюсь. Да, я была пленницей здесь, но лишь потому, что не желала сопротивляться. Я бы с легкостью обрела свободу, если бы желала этого». Варшан предложил Зеро следующее: она станет сопровождать уроженцев Истока, и, если деяния ее потребуют платы, она получит оную эфиром. Это предложение пришлось Зеро по душе: таким образом обретет она новые силы. К тому же, у ее бессмысленного существования появится хоть какой-то вектор.

Куда же им податься теперь? «Либо туда, куда могут нанести удар архидемоны, либо туда, где ищут убежища беженцы и дезертиры», - молвил драгун. Об одном из подобных убежищ Зеро знала, обещала доставить туда спутников. Для того, чтобы покинуть парящий в небесах – Пустоте? – островок, она предложила воспользоваться одним из гигантских крылатых созданий, коих можно отыскать на террасах замка.

...Не ведали смертные, что, скрываясь в тенях тронного зала, к разговору их внимательно прислушивалось порождение Пустоты, и ныне вознамерилось оно передать суть беседы Голбезу, ибо сии создания, прибывшие из иного мира, являли для господина его непосредственную угрозу...

Зеро провела спутников на террасу замка, передала толику эфира крылатому созданию - нисроху, дабы утолило то голод и согласилось служить им. Пятеро разместились на спине твари, и та, повинуясь воле Зеро, устремилась к иному острову тверди, испещренному руинами древнего града. «Это мой домен», - просветила смертных Зеро, и взирали те на разнообразнейших созданий, здесь обитавших. – «Сначала здесь пребывала лишь я, но со временем в сие убежище начали прибывать и иные. Те, кому некуда было больше идти. Поселение отверженных».

Порождения Пустоты заметили смертных, устремились к ним, надеясь полакомиться эфиром, но Зеро нахмурилась, и твари отпрянули, осознав, что хозяйка домена попросту поглотит их, если дерзнут они полакомиться ее гостями. Зеро заверила Воителя Света и спутников его, что находятся они под ее защитой, и в сем убежище не будет им причинен вред. В собственном домене власть Зеро была абсолютна.

Зеро предложила уроженцам Истока расспросить о Голбезе порождений Пустоты, нашедших приют в сем убежище. Как знать, быть может, кто-нибудь и ведает о сем индивиде?..

Одно из порождений Пустоты поведало Воителю Света и вызвавшейся сопровождать его Зеро о Скатах – могущественном создании, правящем своим доменом. Но было это давным-давно, и навряд ли помянутая Скатах связана с Голбезом. Иное порождение Пустоты припомнило, что слыхало о Голбезе от создания по имени Фарфарелло; то без устали вещало о великой кампании, развязанной Голбезом. Третье из порождений Пустоты, к которому обратился с вопросом о Голбезе герой, поведало, что сей индивид прежде собирал армию сильных миньонов, но недавно прекратил это делать, и ныне поглощает иных созданий. Зеро предположила, что, возможно, Голбез собрал достаточно миньонов, и теперь увеличивает собственные силы. Верный знак того, что собирается он сделать свой ход.

Зеро была удивлена тем, что помянутый Фарфарелло ведает о Голбезе. Ибо он – слабейшее из пребывающих в убежище созданий, живущее в постоянном страхе быть пожранным. Посему он держится особняком, и общается лишь с Сириатто – таким же трусом, улепетывающим при первом намеке на опасность. Когда голод их становится слишком силен, они поглощают толику эфира друг друга; такие вот странные взаимоотношения.

Зеро и Воитель Света выступили на поиски Фарфарелло...


Голбез восседал на троне своем, и ныне лишь три Престола пребывало пред ним. Четвертый потускнел, ибо архидемон, связанный с ним, потерпел поражение в противостоянии со смертными. Сияющий символ витал над ладонью Голбеза, и доносился из него голос порождения Пустоты, сообщившего о произошедшем в домене Беатрис.

«Смертные не только захватили Трою, но и сразили Скармиглиона?!» - в гневе вопросил Престол Огня. – «Поверить не могу...»

«И это еще не все, мои владыки», - прозвучал бесплотный глас миньона, доносящийся из сияющего символа. – «Им помогало порождение нашего мира, и оно обратило душу Скармиглиона в кристалл!» «Кристалл?!» - в изумлении возопил Престол Огня. – «Речь идет о меморандуме!» «Давно я не слышал этого термина», - изрек Престол Воды. – «Вызывает поистине щемящее чувство ностальгии... Но сама мысль об этом абсурдна! Одаренных нет боле, их поглотила Тьма – как и всех нас!»

«И все же Скармиглион не отвечает на зов», - напомнил Престолам Голбез. – «Будь он жив, уже бы вернулся. Хоть и был он слабейшим, его способность к регенерации была безупречна. Если весть правдива и меморандум действительно продолжает существование... им нельзя позволить выжить».

«Предоставь это мне, мастер Голбез», - изрекла Престол Ветра. – «Я, Барбариссия, покончу с теми, кто несет угрозу нашим замыслам». «Да, ты – искусная командующая, способная возглавить атаку», - признал Голбез, и молвила Престол Воды: «И когда я преуспею, попрошу у тебя весь оставшийся драконий эфир». «Возмутительно!» - взорвался Престол Огня. – «Знай свое место!»

Поколебавшись, Голбез утвердительно кивнул, выказав надежду на то, что Барбариссия его не разочарует...


Зеро сопроводила Воителя Света к области, в которой оставался Сириатто, но последний был чем-то донельзя испуган – заявил, что понятия не имеет о том, где находится его приятель, Фарфарелло, после чего поспешил удалиться с криком «Ветер усиливается!». Поведение сего порождения Пустоты было донельзя странным, и герой предложил спутнице проследить за ним.

Двое настигли Сириатто на вершине полуразрушенной башни, потребовали объяснить, что означают его слова. «Когда ветер усиливаются, является она! Барбариссия!» - в панике выкрикнул Сириатто. – «Мы обречены! Некуда бежать!» «От кого ты бежишь?» - осведомилась Зеро, и отвечал Сириатто: «Я же уже сказал! От Барбариссии, архидемона ветра! Мы будем поглощены или же вынуждены служить ей. Сражаться в битвах военной кампании. Но все это неважно. В итоге мы будем пожраны или ею, или ее врагами. Я не хотел сражаться боле! Поэтому я бежал и укрылся здесь!»

«Это... многое объясняет», - молвила Зеро. – «Я считала, что это Фарфарелло служил в прошлом архидемону, а не ты. Нет ты, который бежал прочь при первой же угрозе. Ты, который сейчас говорит так, будто был прежде миньоном Барбариссии. Тому есть лишь одно объяснение...» «Он пожрал Фарфарелло, так?» - высказал предположение герой, и Зеро утвердительно кивнула, взирая на Сириатто: «Да, это объяснило бы его поведение. Отвечай: ты пожрал Фарфарелло? И не только толику эфира, но всю его сущность?»

«Как ты узнала?» - поразился Сириатто, и процедила Зеро, пристально глядя на порождение Пустоты: «Странно было не только твое поведение. Ты сам донельзя странен. Как будто здесь присутствуешь не только ты. Я не думаю, что ты потерял контроль над собой. Скорее всего, это произошло по просьбе Фарфарелло». «От тебя ничего не скроешь», - вымолвил Сириатто. – «Признаю: я пожрал Фарфарелло. Он больше всего на свете боялся Барбариссии. Ненавидел бесконечные сражения. Потому он и просил меня поглотить его, дабы никогда не пришлось ему сражаться вновь».

«Вместо вечности битв он избрал для себя мгновение боли...» - протянула Зеро, и возопил Сириатто: «Я все еще слышу голос его в своей голове. Он так напуган!..» «Когда ты поглотил его, твоя эссенция слилась воедино с тем, кто пожрал тебя», - произнесла Зеро, обращаясь – судя по всему – к сущности Фарфарелло. – «Хоть и не обладаешь ты контролем, твое сознание частично продолжает жить. Будь это мир, в котором колесо жизни и смерти все еще поворачивалось, душа бы не стремилась продолжить свое существование столь упрямо. Со временем она влилась бы в великий поток, но в этой реальности подобный исход невозможен. Всем это известно – нет избавления. Фарфарелло наверняка пребывал в отчаянии, раз решился на подобное. И теперь это отчаяние объединилось со страхом Сириатто, вынудив последнего действовать иррационально».

Сириатто задрожал от ужаса, выдавил: «Это место стало полем брани. Мы не хотим быть съеденными. Ни я, ни Фарфарелло. Но нам некуда идти! Некуда!» Зеро велела Сириатто поведать ей о Барбариссии, и тот указал на островок тверди, возникший поодаль, возопив: «Она здесь! И она принесла с собою домен».

Воитель Света вернулся к остальным сподвижникам, поведав о том, что Барбариссия – архидемонесса ветра – явилась по их души... А в следующее мгновение та явила себя, возникнув пред героями – прекрасная и безжалостная дева. «Вы избавили меня от необходимости добираться до Трои», - бросила она, взирая на уроженцев Истока. «Стало быть, ты Барбариссия», - заключил Эстиньен, и демонесса возмущенно фыркнула: «Как ты смеешь, смертный! Мое имя следует произносить с почтением и страхом!»

Оглядев руины и обитателей их, пытающихся схорониться от взора ее, Барбариссия презрительно поморщилась: «Что это за жалкий домен? Я избавлю обитателей его от подобного существования!» Потоком магической энергии она прикончила нескольких порождений Пустоты, поглотив их эссенцию; в глазах Зеро отразился гнев – эта тварь посмела покуситься на ее подданных!

«Скажите, почему пал бедняга Скармиглион?» - вопросила Барбариссия, но Варшан ответил ей вопросом на вопрос: «Ты знаешь о драконице, прибывшей в этот мир тысячелетия назад?» «Драконице, говоришь?» - и демонесса расхохоталась. – «Мой лорд, Голбез, умнее, чем я полагала. Позволить жертве своей жить, дабы заманить сюда новую добычу. Что ж, хорошо: в благодарность за сие я поглощу душу ваши без остатка».

«Где она?» - требовал ответа Варшан. – «Где Аздая?» «О, да у тебя похожий запах», - на губах Барбариссии змеилась недобрая улыбка. – «Любопытно... Если хотите узнать о драконице, добро пожаловать в мой домен! Конечно, вы можете бежать, если судьба ее вам безразлична. Меня устроит любой исход». Демонесса исчезла, вернувшись в свой домен.

Воитель Света и сподвижники его вознамерились последовать за нею. Варшан заключил с Зеро новую сделку, обещав в обмен на помощь со стороны порождения Пустоты поделиться своим эфиром – куда более могущественной эссенцией, нежели та, коей обладают смертные расы. Зеро предупредила смертных: глупо идти на поводу у порождения Пустоты и надеяться, что та даст обещанные ответы на вопросы, следует обратить дух ее в кристалл, и все на этом. Слова ее были резонны: узнав о гибели второго архидемона, Голбез вынужден будет реагировать, и шанс узнать о судьбе Аздаи наверняка представится. «Да, давайте последуем совету Зеро и обратим Барбариссию в кристалл при первой же возможности», - заключил Варшан.

...На спине нисроха Воитель Света и спутники его достигли парящего в небесах острова, выступающего доменом архидемонессы ветра. Великое множество крылатых порождений Пустоты поднялось им навстречу, и смертные приняли с ними тяжелый бой. Пока спутники его сдерживали натиск тварей, герой спрыгнул со спины нисроха на поверхность острова, где, скрестив руки на груди, наблюдала за приближающимися противниками Барбариссия.

В противостоянии Воитель Света поверг архидемонессу, а Зеро нанесла той последний удар, обратив сущность порождения Пустоты в кристалл. Герой взял его в руки, сосредоточился, надеясь узреть видение... но нет, ничего. И’штола, Эстиньен и Варшан, покончившие с миньонами Барбариссии, подоспели к Воителю Света, и признался тот: к сожалению, узнать что-либо новое от Аздае не вышло.

«И тем не менее мы избавили пленителя твоей сестры от еще одного сильного подельника», - обратился к Варшану драгун. – «С помощью Зеро мы можем бросить вызов Голбезу и его миньонам». Варшан поблагодарил Зеро за помощь, и та потребовала передать ей обещанный эфир. Но следующее мгновение лишилась чувств... «Она потратила практически весь свой эфир», - заявила И’штола, склонившись над телом женщины. – «Неудивительно, учитывая, сколько энергии она использовала».

Смертные вернулись в домен Зеро, разместили последнюю в ее чертогах. И’штола надеялась, что с сим порождением Пустоты все будет хорошо. «Как долго она будет оставаться в таком состоянии?» - обратился к И’штола Варшан, ибо Зеро все еще пребывала без сознания, и отвечала чародейка: «Ни малейшего представления. И я не знаю, достаточно ли будет эфира, переданного ей нами, чтобы пробудить ее. Думаю, нам следует забрать ее с собой в Исток. Там она получит необходимую помощь». Похоже, выбор у них невелик. Либо последовать совету И’штолы, либо оставить Зеро здесь, где будет она беззащитна.

Хлопая крылышками, в чертог влетело небольшое порождение Пустоты, известив смертных о появлении в руинах бывшего миньона Барбариссии. Встретить его возжелали Воитель Света и Варшан, надеявшиеся получить от сего создания новые сведения о Голбезе.

Миньон просил позволить ему остаться в домене, и Варшан потребовал, чтобы прежде тот поведал обо всем, что ведомо ему о Голбезе. «Я мало что знаю», - призналось порождение Пустоты. – «В домен его дозволено ступать лишь архидемонам». «А как же Голбез общается со своими миньонами?» - допытывался Варшан. «У него есть... скипетры... или жезлы», - отвечала тварь. – «С их помощью он может говорить с теми, кто находится далеко».

...Покинув островок, Воитель Света и спутники его вернулись в Трою, а оттуда через портал – в родной мир. У алхимического горнила в подводной сокровищнице дожидались их верные сподвижники – защитники Тавнейра под началом Набдина. Первым делом Варшан восстановил печать на вратах Пустоты, после чего обратился к офицеру, поинтересовавшись, не проникли ли порождения Пустоты в Исток. «Несколько, да», - подтвердил Набдин. – «Но мы справились с ними».

Варшан поблагодарил воинов за верную службу, и, обратившись к Воителю Света, И’штоле и Эстиньену, на руках которого покоилась Зеро, предложил им вернуться во дворец Радз-ат-Хана, Мегадуту, и разместить в одном из чертогов оного порождение Пустоты.

...Позже, когда сие было сделано, герой и сподвижники его взирали на кровать, покоилась на которой Зеро, гадая, как следует им поступить. В сознание женщина не приходила, и казалось, что пребывает она в глубоком сне. Суждено ли ей очнуться?..

«В пустошах Тринадцатого восстановить эфир можно, почерпнув его от иной сущности – будь то силой или же в результате заключенной сделки», - задумчиво произнесла И’штола. – «Но в Истоке эфира предостаточно. Просто находясь здесь и дыша, Зеро поглотит необходимое количество». «То есть, нам остается лишь ждать?» - уточнил Варшан, и И’штола утвердительно кивнула: «Она проснется рано или поздно, и когда это произойдет, накормите ее. Судя по ее обличью, она вполне может черпать энергию из пищи. Знаю, ты обещал ей свой эфир, но, думаю, она оценит яства Радз-ат-Хана». Варшан заверил чародейку, что непременно так и поступит.

Созерцая фигуру Зеро, отметил Эстиньен: «Она ничем не отличима от смертной. Думаю, это неудивительно, учитывая тот факт, что является она порождением Пустоты лишь отчасти». «Зеро упоминала о том, что Зенос изменил ее эссенцию», - припомнила И’штола. – «Полагаю, изменения сделаны с помощью могущества Тьмы. Он воздействовал на ту часть ее, которая являлась порождением Пустоты, сделал ее доминирующей. Мы же смогли обратить воздействие вспять могуществом Света. Мне сложно поверить, что Зенос обладал подобными магическими знаниями. Скорее всего, он узнал об этом от Фанданиэля. Будь Зеро полностью порождением Пустоты, сомневаюсь, чтобы кристалл оказал на нее воздействие. Можно сказать, ваша встреча была предопределена Хиделин». Воитель Света улыбнулся, кивнул, и Варшан не преминул добавить: «Помощь Зеро оказалась неоценима – поистине, дар Хиделин. Возможно, ее поддержка будет иметь свою цену, но я готов заплатить ее. Хоть иногда подобное и утомительно».

И’штола вознамерилась навестить Великое Горнило, дабы взглянули алхимики на страж-чешуйки, вернулись с готовыми авантюристы из Тринадцатого – не отыщутся ли на сих артефактах следы разрушения?.. Эстиньен собирался навестить защитников Тавнейра, поделиться с ними своим опытом противостояния порождениям Пустоты. Героя Варшан просил распорядиться насчет еды для Зеро, когда пробудится та; сам же симулякр Вртры намеревался остаться в опочивальне до прихода Ниданы, которая обещала вскорости прибыть, дабы взглянуть на Зеро.

...Ступив в чертог, Нидана отметила, что Зеро пробудилась и теперь растерянно озирается по сторонам. Алхимик поведала порождению Пустоты, что находится то в Истоке, куда Воитель Света и сподвижники его перенесли женщину, когда лишилась она чувств.

Нидана известила о пробуждении Зеро остальных, и вскоре расположились Воитель Света, И’штола, Эстиньен и пробуждение Пустоты за обеденным столом; алхимик осталась стоять в сторонке, с любопытством разглядывая Зеро. Вскоре присоединился к сподвижникам и Варшан, вновь занявший тело подростка.

Перед Зеро поставили блюдо со снедью, и женщина, пожав плечами, протянула руку к еде, поглощая из нее эфир. «Ты что, есть не умеешь?» - у Ниданы глаза округлились. «Я получила необходимое», - отозвалась Зеро. – «В чем проблема?» «Какое же в этом удовольствие?!» - воскликнула алхимик. – «Неужто наслаждаться вкусом пищи, глотать ее!»

Зеро последовала совету, взяла яблоко с блюда, откусила. «Ну что, вкусно?» - с надеждой осведомилась Нидана. «Я... не знаю», - молвила Зеро. «Должно быть, долгие годы без приема пищи притупили твое чувство вкуса», - предположила И’штола. «Да, мы, порождения Пустоты, не делаем подобного, поглощая иных», - произнесла Зеро, разглядывая яблоко. – «Некоторые из нас говорят о ‘вкусе’, когда описывают качество эфира своей жертвы... Мне подобное претит. Поглощать подобным образом эфир в небольших количествах – одно дело, но разбавлять свою эссенцию... Я скорее умру!.. И я умирала. Множество раз».

«Да?» - удивилась Нидана. – «И что происходит тогда с тобой?» «Немногое», - пожала плечами Зеро. – «Через какое-то время ты возвращаешься наряду со всей своей жизненной силой... Важно умереть там, где иные не смогут поглотить тебя». «Восхитительно!» - воскликнула алхимик. – «Мои коллеги, изучающие бессмертие и возрождение, будут весьма заинтересованы сим феноменом».

Поколебавшись, Зеро согласилась и впредь принимать пищу, и Варшан обещал обеспечить гостью всем необходимым. А также извинился за то, что женщину переместили в сей мир без ее на то дозволения. «Я меня нет причин возвращаться», - произнесла Зеро, бросила на Варшана испытывающий взгляд. – «А вот ты, как я понимаю, собираешься вернуться?» «Собираюсь», - подтвердил тот. – «Мне необходимо отыскать сестру. Больше всего на свете я хочу броситься к ней на помощь, вырвать из лап Голбеза, если она все еще остается у него в плену». «Недавние странствия показали нам, что Тринадцатый гораздо опаснее, чем мы могли представить», - произнесла И’штола. – «Надлежит сохранять предельную осторожность». «Лучше поздно, чем никогда», - отвечала ей Зеро. – «За то короткое время, что вы провели в нашем мире, вы оставили за собой след хаоса. Сейчас вы смогли вернуться в целости, но не думайте, что в следующий раз вам так же повезет».

Варшан заверил Зеро, что ситуацию воспринимают они более чем серьезно. А пока порождение Пустоты гостит в его дворце, не соблаговолит ли оно поделиться сведениями о Тринадцатом? А Варшан – в свою очередь – поведает гостье об Истоке, и покажет свои владения – Радз-ат-Хан. Зеро на предложение согласилась, но при одном условии: Воитель Света станет сопровождать ее также.

Герой и Варшан провели Зеро по городу. Посетили они таверну, рынок. Варшан рассказывал гостье об истории своего города, о торговых отношениях его с иными державами. Навестили они и Великое Горнило, обитель алхимиков, создавших симулякры для Варшана. Впрочем, последнее Зеро не очень удивляло: в Тринадцатом частенько души порождений Пустоты занимают новые, более сильные тела.

Возвращаясь во дворец, трое миновали сад фруктовых деревьев. Варшан поведал Зеро, что произрастают на тех не только фрукты, но и листья, которыми питаются черви-шелкопряды – источник чудесных тавнейрских шелков. К тому же кора сих древ обладает целительными свойствами. «Надо же...» - протянула Зеро, созерцая деревья. – «Я и помыслить не могла, что может быть иное назначение, помимо пропитания».

К Воителю Света, Варшану и Зеро приблизились мальчик и девочка, брат и сестра – Мерад и Ясра. Двое поблагодарили сатрапа за то, что построил тот приют, в котором ныне они проживают. Их даже Эстиньен навещает! Восторженные детишки заинтересовались Зеро, заявив, что они непременно подружатся и будут играть вместе.

Концепция дружбы была женщине незнакома. «Это сродни удовольствию, которое испытывал Зенос, когда сражался тобой?» - обратилась она к герою. «Совершенно иное!» - уверенно заявил тот. «Значит, я пока не понимаю сути», - заключила Зеро. – «Зачем он пересек космос... зачем рисковал жизнью... ради тебя...» Воитель Света опешил: прежде он не рассматривал ситуацию с такой точки зрения...

Дети простились с героем и спутниками его, умчались прочь, а Зеро еще долго пребывала в задумчивости, пытаясь осмыслить концепцию дружбы. Полагала она, что через Зеноса понимает устои Истока, но, похоже, ошибалась. Чем дольше она находилась в сей реальности, тем отчетливее сознавала, сколь мало ведает о ней. Здесь все казалось ей донельзя странным – и поведение мирян, и их мотивы. И все же она... познавала мир, мало-помалу.

Воитель Света, Варшан и Зеро вернулись в гостевые чертоги дворца, где дожидались их И’штола и Эстиньен. «Какие у тебя впечатления от Радз-ат-Хана?» - обратился Варшан к Зеро, и отвечала та: «Здесь много смертных». «Учитывая твое происхождение, неудивительно, что это сразу бросилось тебе в глаза», - заключил Варшан. – «Хотя они именуют друг друга ‘мирянами’, думаю».

«Ты показал мне свой город, и в ответ я могу поделиться сведениями о своей родине», - изрекла Зеро, сохраняя обычное непроницаемое выражение лица. – «Я помню несколько историй о прошлом, но не могу поручиться за их достоверность. Но если этого достаточно, я расскажу о событиях, в ходе которых Тьма объяла наш мир – о Контрмеморандуме».

Воитель Света и сподвижники его обратились в слух, и молвила Зеро: «Давным-давно Свет наполнял мир, и царствовал в нем покой. Но затем явились служители Тьмы, и они обучили смертных темным искусствам. Направляя могущество надежды и молитвы, можно было призвать пугающих созданий, эйдлонов». «Аскиане», - заключила И’штола. – «А эйдлоны – наверняка Предвечные». «Раз вы сталкивались с тем же, то понимаете: когда рождаются эйдлоны, за сим следует конфликт», - продолжала Зеро. – «И в конфликте первыми страдают слабейшие. Когда казалось, что мир низвергается в хаос, явились герои – благословленные способностью заключать эфир эйдлонов в кристаллы, рекомые ‘меморандумами’. Моя мать была одной из таких мемориатов. Но сражаясь, дабы защитить сородичей, она позволила Тьме коснуться себя – и меня».

«И ты была рождена отчасти порождением Пустоты», - молвила И’штола. – «До того, как мир был поглощен Пустотой?» «Как именно произошло бедствие?» - вторил ей Варшан. – «Неужто мемориаты не сумели одержать победу?» «Сумели», - прошелестела Зеро. – «Они вырвали семена хаоса и восстановить мир и покой... но соблазнила их та же Тьма, которую они и заточили... Они распространяли скверну, обращая мирян в монстров – порождений Пустоты, и создавали армии, дабы вести новые войны». «Он не первые, кого соблазнило могущество, и не последние», - произнес Эстиньен. «Некоторые сумели воспротивиться искушению и продолжили держаться за Свет – в том числе и мы с матерью», - молвила Зеро. – «Мы сражались на протяжении долгих лет, но этого оказалось недостаточно. И когда силы наши иссякли и оборона дала трещину, мир пал».

«Поток Тьмы...» - выдохнула И’штола, и Зеро утвердительно кивнула: «Звезды исчезли с небосвода, и чернота объяла сущее. Тьма властвовала в нашей реальности, искажая ее. Я была выброшена в межпространственный разлом, и оставалась там целую вечность. Но я отыскала брешь – мельчайшую, но достаточную, чтобы в нее протиснуться... Я обнаружила, что мой мир изменился до неузнаваемости, обратившись в лишенную света пустошь, которую вы видели». «Вот, стало быть, как именно ты избежала полного обращения в порождение Пустоты», - вымолвил Варшан. «Думаю, мне повезло», - отвечала Зеро. – «Будь я как остальные, я была бы поглощена в течение дня. Такие как я лучше всего приспособлены к выживанию в погибшем мире».

«В погибшем мире?» - переспросила И’штола. – «Я бы не была столь категорична в подобных утверждениях. Тринадцатый продолжает свое существование». «Ты к чему ведешь?» - насторожилась Зеро, и И'штола пустилась в долгие и пространные объяснения природы Истока и его отражений. Зеро завороженно слушала рассказ; ни о чем подобном она и не подозревала! Осознала она, что мир ее не подвергся Воссоединению, и был отринут... за ненадобностью...

«Оракул Света сумела предотвратить поглощение первоначалом Первого, и ситуация в нем отличается от той, которая сложилась в Тринадцатом», - заключила И’штола. – «Но факт остается фактом: мы сумели сохранить толику равновесия в мире, находящемся на грани гибели. После чего нашлись доблестные души, вернувшие жизнь в земли, поглощенные Светом. И это дает мне основание надеяться, что однажды жизнь возродится и в Тринадцатом. Конечно, это все лишь вероятности – гарантию сего я дать не могу. Но после пережитого в Первом мы можем предметно обсуждать этот вопрос».

«Но... почему ты говоришь все это?» - поразилась Зеро. – «Неужто вы собираетесь... Но причина, по которой вы явились в Пустоту...» «Найти драконицу, да», - подтвердил Эстиньен. – «И после всего увиденного мы были бы глупцами, если бы желали большего. Но мы – Наследники... бывшие Наследники, точнее... имеем привычку возвращаться и завершать начатое. А от старых привычек трудно отказаться, верно?» Воитель Света усмехнулся: это уж точно!

«Восстановление Света послужит и нашим поискам Аздаи», - согласился с доводами сподвижников Варшан. – «Почему бы не попробовать?» «...Как хотите», - лицо Зеро приняло прежнее безразличное выражение. – «У меня нет желания спасать тот мир... Если хотите и впредь использовать мои силы, будьте готовы заплатить соответствующую цену. Но теперь, когда вы привлекли к себе внимание Голбеза, помощь будет стоить вам больше. Много больше». Взяв с блюда яблоко, молвила Зеро: «Будем считать это начальным взносом».

...Хоть пребывание смертных в Пустоте и было недолгим, им удалось выяснить, что сестра Вртры все еще жива – а также встретить Зеро. И уверен был Вртра, что с помощью Воителя Света доведут они начинание сие до конца... и вместе с Аздаей вернутся в Исток.


Восседая на троне, созерцал Голбез Престолы, два из которых погасли.

«И Скармиглион, и Барбариссия оказались бесполезны», - заключил он. «Стало быть, это правда: смертные состоят в союзе с мемориатом», - вымолвил Престол Огня. «И поиски драконицы приведут их сюда», - резюмировал Голбез. – «Близится война. Мы не можем допустить, чтобы эти выскочки помешали ей».

«Я знаю, как устранить их, мой господин», - изрек Престол Огня. – «Однако для этого мне потребуется помощь Кагназзо». «Что ж, почему бы и нет», - вымолвил Престол Воды – Кагназзо. – «Хоть и не по нутру мне следовать твоим замыслам, сам я терпеть не могу создавать хитроумные планы».

«Уверенность – это хорошо, но не забывайте о цене поражения», - предупредил архидемонов Голбез, и те поклялись: они сделают все возможное, чтобы покончить со смертными, чинящими препоны претворению в жизнь великого начинания их повелителя.

Престолы погасли... Голбез поднялся с трона, медленно зашагал вперед, воскрешая в памяти картины прошлого. «Все жертвы оправданы», - произнес он. – «Даже если четыре архидемона погибнут, я не остановлюсь...»

Тогда, в далеком прошлом, занес он клинок на головой склонившегося пред ним индивида. «Тюрьма стагнации – препятствие для моего начинания, посему ты должен умереть», - заключил он. – «Но какая ирония в том, что благословленный проклятый дарует нам свободу!» Клинок опустился...

Да, такова была клятва, некогда принесенная Голбезом. «Врата открыты», - вымолвил он ныне. – «И амбиции мои претворятся, наконец, в жизнь!»

***

Покамест восстанавливала Зеро свои подорванные силы во дворце Радз-ат-Хана, Воитель Света вернулся в Шарлаян, спустился в глубины Лабиринтоса, где приветствовали его профессор Клаудьен наряду с ассистентами.

Клаудьен восторженно сообщил герою о том, что в изысканиях его совершен прорыв, но, поддавшись настоятельным просьбам ассистентов, попробовал поведать обо всем доступно. «Эфирными волнами к нам вынесло кристалл, заключавший в себе чьи-то воспоминания», - напомнил он Воителю Света. – «Глас молил об избавлении из Пандемониума, где древние содержали опасных созданий. Ты своими глазами лицезрел силу, поглощающую сей комплекс изнутри, и явление чудовища – симбиоз мифической твари и могущественного мага... К счастью, тебе наряду с Темисом и Эриктониосом удалось восстановить порядок на ярусах Асфоделоса, однако источник угрозы искоренен не был. Мы не ведаем мотивы и стремления сущности, остающейся в глубинах Пандемониума... Последние недели мы были заняты изысканиями – попытками понять природу кристалла. В процессе экспериментов я заметил аномальный эфирный след, порожденный – как я полагаю – воспоминаниями, заключенными в кристалле. Анализ этого следа выявил чувство утраты и стремление – в частности, стремление обрести цельность. Дополнительные изыскания выявили слабый, но в точности такой же эфирный след, а это означает, что иной подобный кристалл существует в нашем времени!»

Профессор вознамерился немедленно отправиться на поиски сего кристалла – в одиночку. Ассистентам своим он велел остаться в лаборатории, после чего покинул оную. Воителя Света ассистенты просили наведаться в архивы Элписа – возможно, там сохранились какие-то сведения о созданиях, помещенных в Пандемониум.

...Так, герой переместился в прошлое, и, оказавшись в Элписе, направился к архивам, у врат которых повстречал Темиса. Последний поведал Воителю Света, что развеял чары, преграждавшие путь к следующей области Пандемониума, Абиссосу.

Темис, уже закончивший изучение находящихся в архивах документов касательно опасных созданий, просил героя сопровождать его к области, за которой лежит Пандемониум. «Размышляя о нашей экспедиции, я был весьма удивлен тем, сколь сильные чувства питают стражи Пандемониума к Лахабри – к худу или к добру», - говорил он спутнику по пути. – «Гесперос и Эриктониос были двумя сторонами одной монеты. Первый был абсолютно предан своему наставнику, второй же питал к отцу откровенную ненависть. Подобные сильные эмоции, направленные на определенного индивида, - большая редкость. Обычно в отношении родителей испытывают чувство благодарности, но на сей планете все мы равны. Подобного мировосприятия придерживается большинство. Но исследователи, остающиеся в Пандемониуме, испытывают в отношении Лахабри чувства, сходные с одержимостью. Будь то любовь или ненависть, направлена она на сего индивида... Помимо этого, и иные аспекты комплекса вызывают у меня тревогу. Посему я решил задать вопросы члену Слов Лахабри».

Помянутый индивид приблизился к Темису, и, приветствовав его, молвил: «Я так понимаю, ты занят расследованием происходящего в Пандемониуме и хочешь узнать об истоках сего комплекса». «Верно», - подтвердил Темис. – «В частности, хочу понять, почему Пандемониум был построен непосредственно под Элписом. Над комплексом надзирают Слова Лахабри. Зачем же оставаться так близко к Элпису, власти коего не имеют к Пандемониуму ни малейшего отношения?.. Сперва я полагал, что дело исключительно в удобстве, дабы перемещать созданий, которых в Элписе посчитали неудачными, в новые обиталища. Представь себе мое удивления, когда в архивах я почерпнул сведения о том, что отправляют в Пандемониум существ не только из Элписа, а также из множества иных организаций – в том числе и из Слов Лахабри. Учитывая эту информацию, я бы предположил, что размещение созданий в Академии Анидер было бы более разумным. Что же такого есть в Элписе, чего нет там?»

«Справедливые вопросы, и мы много раз слышали их за последние годы», - отвечал посланник Слов Лахабри. – «К сожалению, особенности конструкции Пандемониума делают комплекс неприспособленным к перемещению. Во время строительства его обстоятельства не были такими, как сейчас. Как ты и предположил, большинство созданий, находящихся в Пандемониуме, направлялось туда из Элписа. Шли годы, и интересы изменялись. Парадоксальное, но создания, которых даже в Элписе считали неудачными, заинтересовали исследователей Пандемониума». «Неожиданные перемены, и они во многом противоречат изначальному назначению комплекса», - нахмурился Темис. – «Кто решает, какие именно из созданий должны стать объектами изысканий?» «Мастер Лахабри», - отвечал ему посланник. – «Право принадлежит главному стражу, и он принял на себя эту роль».

«Значит, если ресурсы Пандемониума будет использованы не по назначению, это будет сделано по приказу Лахабри, верно?» - уточнил Темис, и посланник уклонился от прямого ответа, молвив: «Не знаю, к чему ты ведешь, но стражи тоже обладают определенной властью в комплексе. Они обязаны сообщать мастеру Лахабри обо всех инцидентах незамедлительно. Признаю, в последнее время коммуникация стала хромать, но недавно мы получили донесение от одного из стражей о том, что в залах Пандемониума все спокойно».

«Что?» - изумился Темис. – «Вы уверены, что донесение отправлено стражем?» «Да, конечно», - отвечал посланник. – «Слова Лахабри подтвердили личность отправителя». Напомнив Темису, что в ходе своего расследования надлежит взять во внимание тот факт, что не стоит беспокоить стражей дольше, чем необходимо, посланник удалился.

«Все спокойно», - поморщился Темис, провожая его взглядом, после чего обратился к герою: «Откровенная ложь. Один из оставшихся стражей наверняка состоит в сговоре с нашим противником – кем бы тот ни был».

Надлежало как можно скорее вернуться в Пандемониум: Темис опасался за Эриктониоса, ведь очевидно, что, отправив донесение Словам Лахабри, враг сделал свой ход.


Эриктониос продолжал упражняться в создании эфирных оков, однако не хватало у него сил для поддержания двеомера. «Время работает против меня», - процедил страж. – «Я не могу оставаться жертвой собственной неспособности...»

Он осекся, лицезрев представшее ему причудливое создание: средоточие оперения, ограждающего тьму, пламенел в которой алый глаз. «Подобное упорство достойно восхищения», - насмешливо изрекло существо. – «Даже если методы твои оставляют желать лучшего. Ты позволил этому фамильяру незаметно к тебе подобраться. Неужто ты витаешь в облаках и позабыл о тех, кто ходит по земле?»

«Я знаю это существо...» - осознал Эриктониос. – «Фамильяр феникса... Но последний остается в оковах...» «Верно, несмотря на все усилия, которые я приложил к его освобождению», - изрекла неведомая сущность устами фамильяра. – «Уж прости, что вынужден говорить с тобой в таком виде, но, поскольку утратил я контроль над Асфоделосом, иного мне просто не остается...» «Я непременно отыщу тебя и заставлю заплатить за хаос, причиной которому ты стал!» - гневно бросил Эриктониос, и усмехнулась сущность: «Нет нужды во враждебности. ‘Спокойное сердце сохраняет разум’ – мудрость Лахабри, твоего отца». «И... откуда тебе известно об этой ‘мудрости’?» - холодно осведомился страж. – «Я много раз слышал эти слова, произнесенные наставником. Исполненные отвращения, они были обращены к ученику, отчаянно пытающемуся понять фундаментальные вещи».

На лице Эриктониоса отразилось потрясение: он никогда и никому не говорил об этом – даже Гесперосу. «Ты продолжаешь высмеивать меня!» - выкрикнул Эриктониос. – «Прекращай этот фарс, Лахабри!» «Наконец-то ты начинаешь соображать», - отозвался фамильяр. – «Жаль, что ты продолжаешь оставаться на шаг позади».

Темные энергии обездвижили Эриктониоса; глас сущности, наблюдающей за стражем через око фамильяра, сочился презрением: «Ты всегда был таким. Не можешь научиться, не можешь понять, не можешь действовать... Судьба дала тебе возможность бежать, но ты остаешься здесь. Ты лишен и способностей к магии, и здравого смысла. Но тебе не нужно отчаиваться. Хоть ты и туповат, но незаменим для великого эксперимента Пандемониума». «Подобное отношение мне знакомо...» - прохрипел Эриктониос, силясь освободиться от магических пут. – «Скажи... я хотя бы раз оправдывал твои ожидания?» «Оправдаешь», - посулил фамильяр. – «Будь горд этим, и желание твое непременно исполнится». «Какое еще желание?» - вопросил страж, и отвечал фамильяр: «Все станет понятно в свое время. Вся это ярость, вся это ненависть, - последствия невежества. Наши желания совпадают куда больше, чем ты думаешь».

К Эриктониосу подоспели Воитель Света и Темис, изготовились к бою; чары, удерживающие стража исчезли. «Думаешь, мне интересно слушать твои речи и следовать твоей воле?» - бросил Эриктониос фамильяру. – «Я больше не ребенок, и сражаюсь за то, во что верю!» «А, стало быть, это и есть герои, повергшие Геспероса, несмотря на то что обрел тот божественное могущество...» - прошипел фамильяр, после чего бесследно исчез.

Эриктониос поблагодарил столь своевременно прибывших сподвижников за помощь. Страж поведал Воителю Света о своих подозрениях: за творящимся в Пандемониума хаосом стоит его отец, Лахабри! «Предположение логично», - согласился с ним Темис. – «Мало кто отважится на столь грандиозный эксперимент, как то создание полубогов в результате единения смертных и монстров. Учитывая масштаб его трудов в составе Конвокации и Слов, его относительно небольшая роль как главного стража внимания не привлекает, несмотря на то что дает ему право творить опасную волшбу. Это и ширма, и возможность для него... И все же мне сложно принять этот вывод. Злодеяния, свершенные здесь, не могли быть сделаны тем Лахабри, которого я знаю...»

Обернувшись к герою, поинтересовался он: «Как думаешь, он способен на подобное?» «Он способен куда на большее, чем ты можешь себе представить», - заверил Темиса Воитель Света, вспоминания о противостоянии с Лахабри в далеком будущем - в бытность того аскианином. «Значит, Лахабри для претворения в жизнь собственных целей на многое готов», - помрачнел Темис. «Поверь, Лахабри дороже всего на свете собственные амбиции», - добавил Эриктониос. «Хоть и не позволяет он чувствам мешать своей миссии, я все же не верю, что мог он пасть столь низко», - вымолвил Темис. – «Мы мало с ним общались, но мое впечатление о нем кардинально расходится с твоим. Да, методы его спорны, но, похоже, он руководствуется тем, что считает справедливым». «Есть лишь один способ все узнать наверняка», - произнес Эриктониос. – «Мы должны спуститься глубже в Пандемониум и своими глазами узреть, что там происходит». И Темис, и Воитель Света с утверждением стража согласились.

Трое оставили Асфоделос, устремившись к Абиссосу – и пятому ярусу комплекса. И тут же магические чары разделили их, переместив в зловонную топь, содержался в которой гибельный монстр – прото-карбункл!.. В противостоянии Воитель Света поверг сие создание, и подоспевшие Эриктониос и Темис сковали оное эфирными оковами.

«Вот, стало быть, где исследуют ядовитые создания», - заключил Темис, взирая на окружающие их зловонное топи да гигантские грибы, обернулся к герою: «Похоже, избавиться наш противник прежде всего желает от тебя».

«Даже в одиночку ты силен», - послышался голос. – «Часть меня рада, что ты одержал победу, дабы я смог и впредь наблюдать за тобой». Пред троими возник древний, и Воителю Света сразу же бросилась в глаза до боли знакомая красная маска. «Будь обстоятельства иными, я бы поблагодарил тебя за то, что до сих пор умудряешься ты сохранять жизнь моему сыну», - вымолвил древний. – «Думаю, мы можем перейти от ненужных представлений сразу к делу?..» «Лахабри», - бросил Воитель Света, и древний подтвердил: «Да, я Лахабри из Конвокации Четырнадцати».

«Если ты тот, за кого себя выдаешь, ответь на вопрос...» - начал Темис, но Лахабри прервал его: «Это подождет». Земля под ногами Темиса и героя вспыхнула – явное свидетельство заранее наложенных чар. Темис рухнул наземь, обездвиженный, Воитель Света же остался на ногах. «Любопытно...» - протянул Лахабри, взирая на загадочного «фамильяра». – «Магическая ловушка у ваших ног реагирует на эфир, и все же на тебя она воздействия не оказала. Эфир твой донельзя тонок, и состав его незнаком. Но, думаю, это неважно. Более прямой подход приведет к тому же результату...»

Воитель Света обнажил оружие, но Лахабри даже не дрогнул. «Советую тебе хорошо подумать, прежде ты примешь решение о своих следующих действиях», - процедил он. – «Покончишь со мной – и желание Эриктониоса не претворится в жизнь. Никогда не встретится он с Атеной». «Маму?!» - опешил Эриктониос. – «Ты смеешь прятаться за ее именем?!» «Послушай, Эриктониос», - вздохнул Лахабри. – «Касательно твоей матери желания наши совпадают. Тебя защищают друзья, почему бы тебе меня не выслушать?»

«Эриктониос, подожди!» - выдавил Темис, и страж обратил взор на обездвиженного магией сородича. – «Я должен прежде задать вопрос... Если ты действительно Лахабри, зачем так явно лгать?.. Назови мое имя – простая просьба». Ухмылка исчезла с лица Лахабри, он помрачнел. «Темис, если не ошибаюсь?» - бросил он, и произнес Темис: «Я получил свой ответ. Лахабри, которого я знал, гордился Конвокацией, и никогда бы не допустил очернения ее имени».

С легкостью Темис разорвал чары, удерживающие его, и, поднявшись на ноги, возвестил: «Ты порочишь его положение этим фарсом!» Воитель Света был поражен: о чем говорит Темис?.. «Темис, что ты говоришь?» - Эриктониос был растерян. – «Мы с Лахабри редко сходимся во мнениях, но голос его мне знаком...» «Да, он неплохо имитирует его внешность и поведение», - признал Темис. – «Однако истинный Лахабри никогда не обратился ко мне по имени ‘Темис’».

За спинами троицы возникла фигура, простерла руку в направлении Лахабри. С пальцем его сорвался огненный шар, поглотивший того... Воитель Света, Темис и Эриктониос обернулись к прибывшему, с изумлением узрев пред собою двойника Лахабри!

«Во что ты вляпался на этот раз, Элидибус?» - ворчливо обратился тот к Темису, после чего перевел взгляд на своего двойника, бросил: «У тебя нет права ни на этот облик, ни на маску!»

Тот, кто выдавал себя за Лахабри, принял свой истинный облик – рыжеволосого мужчины. «Мне было отвратно носить эту маску», - процедил он. – «Маску Лахабри! Того, кто больше всего на свете ценит свое положение – кто убил собственную супругу во имя долга!» «И все же ты принял мою личину и используешь силу, которая по праву принадлежит мне?» - обратился к нему Лахабри. – «То немногое, чего ты стоишь, зиждется на том, что тебе так отвратительно».

Презрительно фыркнув, незнакомец обратился к Эриктониосу, молвив: «Эриктониос, я – Гефайстос... И отцом тебе следует называть меня». С этими словами он исчез, и Лахабри предложил Элидибусу и спутникам его вернуться в безопасное место и поговорить. Темис обернулся к Воителю Света, представился: «Как и сказал Лахабри, я – Элидибус, один из членов Конвокации и посланник воли ее. По причинам тебя не касающимся, было необходимо скрыть мою личину на время исследования этого места». Темис обещал герою позже все объяснить, а сейчас следовало вернуться наряду с Лахабри ко вратам Пандемониума и обсудить сложившуюся ситуацию.

Воитель Света последовал за Темисом, Лахабри и Эриктониосом к выходу из комплекса, когда услыхал далекий голос: «Помоги ему... Спаси его...» Обернулся... но никого не заметил. Почудилось, может?..

Темис признался, что разговаривал с Аземом, и того позабавило известие о том, что где-то в мире находится фамильяр, чей эфир подобен его собственному. Кроме того слыхал он, что Венат, занимавшая прежде положение Азем, странствовала прежде с фамильяром подобного облика. Посему Темис решил довериться герою, посчитав того верным союзником.

«Не знаю, как давно мы с тобой разговаривали, Лахабри, и – по правде говоря – я надеялся, что боле мы с тобой не встретимся», - бросил отцу Эриктониос, когда добрались они до врат комплекса. – «Но теперь вижу, что был глупцом, надеясь избежать твоих замыслов. Что это за... создание было, которое называло себя ‘Лахабри’? И почему он выглядел так же, как ты в молодости? Мне сложно поверить, что ты лишь сейчас узнал, что эта сущность бесчинствует в Пандемониуме. Или думал, что все как-нибудь само-собой образуется?» «...Думаю, мне придется кое-что объяснить», - согласился Лахабри. – «Я был осведомлен об аномалиях, происходящих в Пандемониуме, ровно как и о том, что Азем и Элидибус вознамерились расследовать сие. Я не видел причин вовлекать себя в эту ситуацию – какое-то время, по крайней мере... Представьте себе мое удивление, когда вместо формального доклада о ходе расследования я получаю сообщение от одного из стражей, в котором тот утверждает, что исследования в комплексе продолжаются безо всяких инцидентов. Обман Гефайстоса был донельзя примитивен, но я осознал, что вы не до конца понимаете сложившуюся ситуацию».

«То есть, ты с самого начала знал о его существовании?» - уточнил Темис. – «Мне сложно представишь, что ты допускаешь этот маскарад, когда некий индивид принимает личину члена Конвокации. По крайней мере, не без хорошей на то причины». «Как ты знаешь, имя Лахабри – лишь обозначение моего положения», - напомнил сподвижнику Лахабри. – «Это не имя, данное мне при рождении. Гефайстос забрал его себе, и я не могу винить его в этом, ибо он – моя вторая половина, так сказать. Он знает все, что известно мне – он равен мне во всем. Но в сердце его лишь алчность, зависть и жадность. Все те эмоции, которые мы не желаем признавать в самих себе».

«Но, если это так... какова причина существования этого создания?» - осведомился Темис. «Он – продукт неудачного эксперимента», - признался Лахабри. – «Напоминание о тех днях, когда я был юн и безрассуден. Я считал, что он надежно сокрыт от мира, но время, похоже, является постыдные тайные, которые мы желали бы похоронить». «Говоря о моей матери, он смотрел на тебя с ненавистью», - вымолвил Эриктониос. – «Обвинил тебя в ее смерти... Скажи... он имел на это право?» «...Его слова – следствие истерзанного разума», - отвечал сыну Лахабри. – «Ненависть и отчаяние, полнящие его душу, необратимо исказили его мировосприятие. И теперь, когда он пробудился, надлежит вернуть его в заточение. Ибо, если вырвется он из Пандемониума, то принесет немало бед нашему миру. Будучи главным стражем Пандемониума, я обязан определить курс действий. Посему я постановляю: все изыскания должны быть оставлены, а комплекс следует уничтожить».

«Что?!» - опешил Эриктониос. – «Ты обречешь иных стражей на гибель?!» «...Выбор, достойный Лахабри», - покачал головой Темис, и осведомился Лахабри: «Ты несогласен?» «Ты говоришь о долге, и наш состоит в том, чтобы направить нашу планету и ее обитателей на верный путь», - отвечал Темис. – «Неудивительно, что ты решаешь уничтожить Пандемониум, если дальнейшее существование его может представлять даже малейшую угрозу нашему народу. Но, как ты понимаешь из реплики Эриктониоса, ситуация более сложна, чем кажется на первый взгляд. Мы с Аземом долго размышляли над сложившейся дилеммой. Именно поэтому я решил лично заняться вопросом, дабы понять, какое решение окажется лучшим в сложившихся обстоятельствах». «...Тебе не стоит боле заниматься этим вопросом», - вымолвил Лахабри. – «Главный страж обязан любой ценой избежать худшего исхода. Твои чувства, Элидибус, не имеют никакого значения».

«А ты озаботился тем, чтобы подумать об ином пути?!» - в гневе выкрикнул Эриктониос. – «Нет! Ты берешь в расчет лишь себя и свой долг! Ты и понятия не имеешь об испытаниях, которые нам пришлось превозмочь! О врагах, с которыми нашему сподвижнику пришлось столкнуться!»

Лахабри обратил задумчивый взор к Воителю Света, вопросил: «Что ты такое?» «Он – путеводная звезда, которая выведет нас из этого кризиса», - быстро произнес Темис, не успел герой и рта раскрыть. – «Благодаря его доблести мы одержали верх над монстрами, бесчинствующими в Пандемониуме, и вернули их в камеры».

Воитель Света заявил: надлежит приложить все усилия, чтобы спасти иных стражей комплекса... если те, конечно, еще живы. «Согласен», - тут же заявил Эриктониос. – «Мы практически ничего не знаем о Гефайстосе, и я сомневаюсь, что Лахабри говорит правду. Но мы сумели вернуть контроль над Асфоделосом. И есть смысл продолжать следовать сим путем...» Обратившись к Темису, Эриктониос призвал того выступить в своей роли посланника и определить, каким путем надлежит следовать; даже Лахабри будет вынужден подчиниться решению Элидибуса.

Последний надолго задумался. Долг Элидибуса обязывает его принять решение с позиции абсолютной беспристрастности. «В настоящее время есть смысл как в разрушении Пандемониума, так и в попытке спасти исследователей», - постановил Темис, приняв решение. – «Возможно и то, и другое. Посему я считаю, что следует продолжать текущее начинание. Мы спустимся в Абиссос и продолжим заключать в оковы всех монстров, которых встретим по пути». Обратившись к Лахабри, Темис просил того наблюдать за силой героя и решимостью Эриктониоса; и лишь после этого сделать вывод о том, обречено ли их начинание на неудачу. Лахабри на сие условие согласился, отметив, что, если силы воителей покажутся ему недостаточными, он приступит к незамедлительному уничтожению Пандемониума.

Эриктониос просил Воителя Света о разговоре наедине. «Я хочу поблагодарить тебя», - вымолвил страж, когда отошли они с героем подальше от остальных. – «Если бы не высказал ты свое мнение, Лахабри, не задумываясь, привел бы план свой в исполнение... Когда мы осознали, что создания избавились от оков, иные стражи делали все, что могли, дабы восстановить порядок. Несмотря на то, что могли они попросту бежать, они все же предпочли остаться и помочь своим сподвижникам. Уверен, ни один из стражей не хотел бы уничтожения комплекса, посему нельзя бросать их за то, что они просто исполняли свой долг... К тому же Гефайстос все еще хранит тайны, нам неведомые. Тайны о моей матери, которые мы так и не узнаем, если Пандемониум будет уничтожен... Лахабри отмахнулся от его слов, но я не понимаю, зачем Гефайстосу врать и придумывать эту историю. О гибели матери я знаю лишь то, что это было несчастным случаем. Никто больше ничего не говорит – как будто боятся распространяться на эту тему. Даже если не убил ее сам Лахабри, мы видели, с какой легкостью он готов обречь на гибель других. Хотел бы я знать, что в действительности с ней сталось... А что что думаешь об этом? Имеют ли для Лахабри ценность жизни других? Или же продолжит исполнять он свой долг, даже если руки его окажутся в крови?»

«Понятия не имею, каков он в эту эпоху», - честно отвечал Воитель Света, и Эриктониос поразился: «В эту эпоху? Когда же вы встречались с ним?.. Ладно, я бы хотел услышать иное мнение, но вижу, что о многом следует подумать. Сейчас мы должны сосредоточиться на первоочередной задаче: доказать Лахабри, что мы способны спасти Пандемониум и его стражей. И для этого нам следует взять под контроль Абиссос».

Воитель Света вернулся у остающимся у врат Темису и Лахабри, и последний обратился к нему, молвив: «Похоже, Эриктониос тебе доверяет. А Элидибус поведал мне о твоей связи с Аземом. У тебя необычный эфир, ты не похож на фамильяра. Подобного я прежде не видел – даже среди бесчисленных концептов, мною изученных. Подумать только: я встречаю сущность, которую не создавал я собственными руками! Азем не перестает удивлять... Предыдущий Азем был таким же. Она держала в уме благоденствие всей планеты, и научилась ценить эмоции и смертных, - то, что более рациональный разум отринул бы. Это сподвигало ее действовать в собственных интересах довольно часто... Сродни тому, как вы с Элидибусом погрузились в текущую проблему. Истинная опасность природы Азема – заражать своим видением каждого, с кем общается он». «Эмет-Селк то же говорил», - улыбнулся Темис. – «Поверь, я не сделаю ничего, что заставило бы меня отступить от своего долга». «И все же ты воспользовался своей властью посланника, чтобы оправдать ваше маленькое предприятие», - напомнил ему Лахабри. – «Но это неважно – за тебя будут говорить твои деяния».

Что касается пределов Абиссоса, но Лахабри не чувствовал в оных действительно сильных монстров – возможно, они погибли в ходе экспериментов, а, быть может, перемещены на более глубокие ярусы. «Однако Гефайстос оставил для вас испытание», - сообщил Лахабри Воителю Света и сподвижникам его. – «Я говорю о Гегемоне, стражнице Абиссоса. Ее сущность несет в себе следы порчи, однако присутствие ее неоспоримо. Я знал ее как женщину, весьма одаренную в магии и обладающую донельзя рациональным разумом. Эти качества пребывают с ней и сейчас, но есть что-то еще...» «Я бы предположил, что она обращена в гемитеоса – против своей воли, конечно же», - вымолвил Эриктониос, и, обратившись к Воителю Света и Темису, заявил: «Мы должны избавить ее от столь жестокой судьбы! А если не сумеем, должны заточить ее, пока не найдем способ исправить ситуацию».

Оставив Лахабри у врат, трое спустились на следующий ярус Абиссоса, где сошлись в противостоянии с Гегемоной, являвшей собой ныне симбиоз древней и ужасающего монстра, повергли ее. Эриктониос и Темис сковали падшую стражницу эфирными оковами, после чего наряду с героем вернулись к ожидающему их Лахабри, дабы известить того о своем успехе.

Лахабри признал успех начинания троих, но, когда осведомился Эриктониос, могут ли они продолжать, заколебался изрек: «Есть среди вас тот, чье присутствие подвергает риску остальных. Будет лучше продолжать без него, ибо неудача будет иметь последствия, выходящие далеко за пределы Пандемониума». «Это ты о ком?» - нахмурился Эриктониос, и отчеканил Лахабри: «О страже, который не может исполнить свой долг без посторонней помощи. В этом месте одних надежд мало, чтобы осуществить желаемое. Малейшая ошибка всех обречет на гибель».

Эриктониос долго молчал, размышляя над словами отца, изрек после: «Пока мы делаем свое дело и опираемся на верных союзников, даже новичок может помочь своим спутникам. Они меня этому и научили». «Соглашусь», - произнес Темис. – «В ходе своего расследования я пришел к выводу, что вместе мы куда сильнее, чем поодиночке». «И именно поэтому мы зашли так далеко!» - воскликнул Эриктониос. – «Единение заставляет нас искать верный путь – и действовать, пока он еще открыт нам». «И на что же ты надеешься?» - осведомился Лахабри, и отвечал Эриктониос: «Увидеть Гефайстоса в оковах. Это – верный способ предотвратить дальнейшие жертвы. Понимаю, что уничтожение Пандемониума избавит нас от него, но цена сего все же будет крайне высока. И признаю... я хочу узнать, как он собирается возродить Атену».

Помрачнев, Лахабри приказал сыну покинуть Пандемониум и никогда боле здесь не появляться. «Да, ты на многое способен, признаю», - пояснил главный страж. – «Но нельзя сохранить жизнь Гефейстосу. И я не потерплю, чтобы россказни о возрождении отравляли мой и чьи бы то ни было еще разумы. Жизнь циклична, это известный факт. Все души возвращаются в преисподнюю, а сущность Атены – не исключение. Должно быть, она обрела новое вместилище – новое жизненное странствие, в которое выступит. Наверняка ты осознаешь, что Гефайстос несет чушь. Даже если бы и мог он вдохнуть жизнь в тело, душа, которая в оном окажется, не будет принадлежать твоей матери».

«А что, если знания наши совершенны?» - вопросил Эриктониос. – «Что, если Гефайстос сумел открыть то, о чем и не подозревают другие? Он знает все то, что известно тебе. Понимает горькую реальность этого мира. Он не стал бы стремиться к невозможному!» «Включи же мозг, Эриктониос», - холодно произнес Лахабри. – «Я уже упоминал, что он – все лишь мое искаженное отражение. Разве следует возвращать твою мать к жизни, если при этом другие будут использованы и отринуты как ненужные инструменты? Стоит оно того?» «Стоит ли...» - медленно произнес Эриктониос, опустив голову. – «Увидеть ее еще хотя бы раз...»

«И сейчас ты оцениваешь жизни своих коллег?» - ядовито вопросил Лахабри. – «Что это было за глупое бахвальство насчет их спасения? Лишь представление, призванное скрыть твое детское желание увидеть маму?» «Ты называешь меня ‘глупцом’?!» - взорвался Эриктониос, с ненавистью прожигая отца взглядом. – «Ты, который убил жену ради своих амбиций! Наверняка ‘ради блага планеты’...»

Эриктониос сжал голову руками, пробормотав что-то о голосе, звучащем в его разуме. «Я знаю, за кем следовать...» - прошептал он. – «Гефайстос... Отец!.. Мама... О, я так тебя люблю! И этот голос... направит тебя ко мне!» Темные энергии объяли фигуру Эриктониоса.

«Не слушай! Не слушай, Эриктониос!» - донесся до героя далекий голос, и тот с удивлением огляделся по сторонам – никого. Но Эриктониос бесследно исчез...

Трое были донельзя озадачены произошедшим. «Гефайстос хитроумен, несмотря на свой извращенный разум», - заключил Лахабри. – «Он быстро сумел лишить Эриктониоса рассудка. С того самого момента, как он узрел меня, я чувствовал ненависть его и гнев. Он поддался им – и угодил под воздействия заклинания. Чары были созданы столь искусно, что даже Эриктониос не заметил их». «Если Гефайстос обладает такими силами, но навряд ли иные стражи сумеют противостоять им», - вымолвил Темис. – «Мы видели, на что он способен во время встречи с Гесперосом. Наверняка магия Гефайстоса вскормила его гордыню и ревность, и в сердце его боле ничего не осталось. И еще кое-что... Вы не почувствовали еще что-то присутствие?»

Воитель Света поведал спутникам о странном голосе, слышимом им. «Стало быть, кто-то хотел предупредить Эриктониоса, но кто?» - озадачился Темис. – «Неужто один из стражей?» «Увы, предупреждение запоздало», - вздохнул Лахабри. – «Я виноват в том, что сталось с Эриктониосом. В упрямстве своем я могу лишь отчитывать парня, и Гефайстос знал об этом. Боюсь даже представить, какая судьба его ожидает из-за моей несдержанности...»

«Еще есть время спасти его», - уверенно произнес Темис. – «Мы можем вернуть контроль над Абиссосом, что даст нам оплот для спуска на нижний уровень Пандемониума. Мы можем достичь логова врага... Как и Гесперос, Эриктониос рискует поддаться чарам Гефайстоса. Но я верю, что он сумеет сохранить свое ‘я’!» Обратившись к Лахабри, поинтересовался Темис: что находится за пределами Абиссоса? «Глубинный уровень Пандемониума именуется ‘Тартаросом’, и Гефайстос наводнил его ловушками на каждом шагу», - отвечал Лахабри. Темис, однако, был исполнен уверенности в том, что истощенный эфир героя позволит ему проскользнуть мимо ловушек, и не среагируют те на него.

«Мы также должны понять, как именно Гефайстос хочет использовать Эриктониоса», - добавил Темис, обращаясь к Лахабри. – «Если знаешь, прошу, просвети нас. И еще меня интересует вопрос касательно Атены. Почему ты столь яростно противишься чувствам Эриктониоса к его матери? Я понимаю, что воскрешение ее ты считаешь богоотвратным деяниям, но ведешь себя так, как будто приравниваешь к сему скорбь по ней. Как это соотносится с чувствами, снедающими нашего друга?»

Поколебавшись, Лахабри обещал открыть ему правду, но лишь после того, как с врагом их будет покончено. «Последняя из стражей, остающихся в Абиссосе, - Агдистис», - просветил Лахабри Воителя Света. – «Она служила в Пандемониуме с тех пор, как комплекс был построен, и ее магическое искусство исключительно даже среди стражей. Гефайстос знает, что потеря ее положит конец его экспериментам. Он сокрыл ее в пространстве, кое недоступно обычными средствами». Однако эфир героя сводит на «нет» все ухищрения Гефайстоса, и сумеет он достичь помянутого пространства безо всяких затруднений.

...Воитель Света добрался до обиталища Агдистис, обращенной в чудовищное древо, сразил сие творение в сражении. Подоспели Темис и Лахабри, и воззрились трое на призрачную фигуру Агдистис, представшую им. «Если бы я только могла восстановить порядок в Тартаросе...» - прошелестела она, - «но, боюсь, это все, что я могу сделать с оставшимися у меня силами. Давно не виделись, мастер Лахабри». «Взаимо, стражница Агдистис», - отвечал Лахабри. – «Я не удивлен тому факты, что сумела ты освободиться от час Гефайстоса, пусть даже в призрачном обличье». «Это было непросто, даже с вашей помощью», - молвила Агдистис. – «Его проклятия наполняют душу, создавая бурю эмоций, в которой так легко затеряться. То, что фрагмент моей сущности уцелел, - чистая случайность, и озаряет он путь через безумие. Посему я и предстаю вас в подобном виде. Тело мое оказалось бессильно противостоять воле Гефайстоса, но толика моего разума воспротивилась ей. И именно она сумела прорваться к внешнему миру».

«...То донесение», - осознал Темис. – «Так это была ты!» «Надежда на то, что мольбы мои будут услышаны, - единственно, что поддерживало меня», - произнесла Агдистис, утвердительно кивнув. – «Но сейчас я предстала вам не для того, чтобы проститься. Кое о чем вы должны узнать, дабы трагедии прошлого не повторились в настоящем. Прости за то, что я собираюсь сделать, мастер Лахабри, но об этой истории должны узнать, дабы стало понятна одержимость Гефайстоса Эриктониосом».

Призрачная фигура Агдистис явила взорам присутствующих видение Лахабри – более молодого, и Агдистис. «Мастер Лахабри прервал жизнь леди Атены, и заключил в Гефайстосе часть воспоминаний ее и эмоций», - просветила стражница Воителя Света и Темиса. – «Вы зрите мои воспоминания о последовавших событиях».

В явленном видении спрашивала Агдистис, действительно ли Лахабри не собирается открыть истину своему сыну? «Моя низшая половина ныне сокрыта там, где найти ее невозможно», - отвечал Лахабри. – «И будем правильно, если мы сделаем то же с воспоминаниями об этом дне. Кровь не должна так оказывать влияния на душу, но учения Атены исказили парня, и, думаю, он готов сжечь планету, дабы уберечь свою мать. Эриктониос считает, что это любовь, но на самом деле зависимость. Но не может вынести истины». «Именно его зависимость и требует, чтобы с ним были более открыты», - возразила Агдистис. – «Он станет искать ответы на вопросы об утрате матери, и это обязательно приведет его к тебе. Готов ли ты принять вину за смерть Атены? Готов ли ты принять ненависть своего сына?»

«Если этому суждено произойти, что ж, да будет так», - заключил Лахабри. – «Лучше познать ненависть, чем открыть знание о том, что Атена считала тело его и дух всего лишь инструментами, которые надлежит применить и выбросить... Даже если я бы поведал ему о том, что замышляла его мать, он бы нашел способ обвинить во всем меня – или самого себя. Если он просто будет ненавидеть меня, он не станет терзаться сомнениями – и он продолжить служить планете, выйдя из тени своих родителей».

Видение исчезло, и звенящая тишина воцарилась в чертоге... «Эриктониос любил мать больше жизни...» - нарушил ее Темис, обращаясь к Лахабри. – «Какую страшную истину тебе пришлось хранить все это время!» «Такова природа Лахабри», - прошелестел дух Агдистис. – «Каждое действие, каждое слово – решение величайших дилемм жизни... и ни одно из них не обращено к сыну. То, что я открыла вам сейчас, - лишь малая толика куда большей картины. Об остальном вам – и Эриктониосу, надеюсь, - вам поведает вам Лахабри».

Дух стражницы исчез, а Лахабри предложил герою и Темису покинуть нижний ярус Абиссоса и вернуться ко вратам Пандемониума. «Атену поглотили собственные исследования, и ради них она готова была пожертвовать сыном», - просветил спутников Лахабри. – «Она предложила ему положение здесь не из-за любви или гордости – она знала, что он будет самым подходящим подопытным образцом». «Понимаю, почему ты скрываешь от него правду», - вымолвил Темис. – «Не уверен, что Эриктониос смог бы осознать подобное предательство после того, как так долго восхищался матерью...» «К несчастью, похоже, даже ее смерть не обеспечила его безопасность», - продолжал Лахабри. – «Гефайстос продолжил изыскания Атены, и преуспел в создании гемитеосов. Не знаю, какова его конечная цель, но очевидно, что она как-то связана с воскрешением Атены».

Лахабри предложил герою спуститься в черное сердце Тартароса – туда, где прежде проводила изыскания свои Атена. Наверняка именно там найдут они и Гефайстоса, и Эриктониоса. Лахабри постановил: он сам покончит с Гефайстосом, ибо тот ныне мало походит на сущность, некогда созданную Лахабри. Посему, будучи исследователем, Лахабри желал исправить свою ошибку.

...Воитель Света и спутники его спустились в означенную лабораторию, где представил им Гефайстос, обративший себя в гемитеоса.

И когда пал Гефайстос, Лахабри выступил вперед, постановив: «Вся цепочка событий, коя привела нас к этому моменту, началась с моей ошибки, когда милосердие сподвигло меня заключить тебя здесь. Но теперь я исправлю ее, и от тебя и следа не останется».

С трудом израненный Гефайстос поднялся на ноги, указал противникам на Эриктониоса, скованного чарами. «Даже у отщепенца есть своя гордость», - прошипел он, с лютой ненавистью взирая на Лахабри. – «Имя ‘Гефайстос’ затмит твое! Никто не вспомнит о деяниях Лахабри после того, как претворю я в жизнь начинание Атены... а также исполню мечту Эриктониоса!» «Говоришь так, будто парень для тебя что-то значит», - бросил ему Лахабри. – «Почему ты прячешься за ним?.. Есть желания, претворять которые в жизнь не следует. Ради своих амбиций Атена готова была и мир разрушить. Что же до Эриктониоса... Он не ведает, к чему приведет его стремление – истина, которую ты сокрыл от него. Ты действительно считаешь, что роль отца заключается в обмане и манипуляциях?»

Эриктониос пришел в себя, приоткрыл глаза. Его... стремление?.. О чем они говорят?..

«Ты принимаешь имя ‘Гефайстос’ и называешь себя отцом, и при этом сковываешь его разум и тело темными цепями», - обвиняюще произнес Лахабри. – «Твои слова – и твоя гордость – пусты». «Атена хотела видеть сына рядом с собой, и он этого желает!» - воскликнул Гефайстос. – «Что плохого в восстановлении семьи?» «Атене было плевать на Эриктониоса, он ее интересовал лишь в контексте собственных замыслов», - напомнил ему Лахабри. – «Ты утверждаешь, то действуешь в ее интересах, но на самом деле стремления твои ничуть не отличаются от тех, которыми руководствовалась она. После того, как покончил с Атеной, я поклялся, что единственной миссией в этой жизни останется направление бытия сей планеты по верному пути. Дабы исполнить эту клятву, я заглушил шепот сердца своего. Я не могу растить сына, когда весь мир ожидает от меня наставления. За сделанный выбор я несу полную ответственность... Но он все еще остается моим сыном, и я не допущу, чтобы ты соблазнял его ложными надеждами. Ты, коий являет собой все худшее, что было в нас с Атеной!»

Глаза Эриктониоса расширились от изумления, когда осознал он слова отца. Стало быть, все это время он не понимал... Усилием воли Эриктониос разорвал магические оковы, в которые заключил его Гефайстос. Обернувшись к последнему, Эриктониос сотворил эфирные оковы, и Лахабри поспешил даровал сыну свои магические силы, дабы завершил тот ритуал.

Гефайстос был пленен, и лишь алый кристалл звякнул оземь – единственное, что осталось от гемитеоса. Лахабри поспешил подобрать его, спрятать в карман ризы. «Ты молодец... сын», - произнес он, и то, наверное, была первая похвала, которую Эриктониос услышал от отца в этой жизни. Присмотревшись к сыну, Лахабри с облегчением вздохнул. «Я не ощущаю яда Гефайстоса в твоем разуме», - произнес он, - «и тело твое, похоже, в порядке».

«Я же больше не ощущаю силы, пытавшейся сокрушить защитные чары Пандемониума», - вымолвил Темис. – «Означает ли это, что мы одержали победу?» Воитель Света утвердительно кивнул, а Эриктониос обратился к отцу, вопросив: «Лахабри... в прошлом ты поступил с Гефайстосом так же?» «Верно», - кивнул Лахабри. – «Он был всего лишь толикой отринутых мною воспоминаний и чувств – средоточие эфира, не имевшее материального воплощения. Заключение его эссенции в кристалл казалось мне самым логичным исходом».

«Думаю, самое время нам услышать окончание этой истории», - заметил Темис, испытывающе взирая на Лахабри. – «О создании Гефайстоса и о гибели Атены». Эриктониос кивнул, подтвердив, что готов он услышать правду о произошедшем из уст отца. Тяжело вздохнув, тот скрестил руки на груди, начал говорить: «Гений Атены превосходил всех нас... даже иные члены Слов Лахабри бледнели в сравнении с нею. Она была так привержена своим изысканиям, что могла забывать о еде и сне. Ее разум постоянно алкал знаний, и она стала одержима открытием тайн жизни. Да, мы можем творить различных созданий, однако создать душу нам не по силам. Точно так же – мы способны совершенствовать и изменять свои физические вместилища, однако сущности наши остаются прикованы к ним. Цель Атены состояла в избавлении от этих ограничений».

«Ограничений, которые мы не должны были пресекать», - покачал головой Темис. – «Он стремилась ступить в царствие богов. Мало кто способен осознать суть подобного начинания, не говоря уже о смелости свершить его». «Для большинства подобная мысль была бы фантазией, не более, о которой быстро позабудешь», - согласился Эриктониос. – «Но не для Атены...» «Будучи главой Слов Лахабри, я часто говорил с ней о выведении сущности на новый уровень существования», - продолжал рассказ Лахабри. – «С научной перспективы подобные изыскания снедали разумы исследователей на протяжении столетий. Во время размышлений и сем я начал формулировать теорию – способ единения смертного с искусственным созданием. Слабости одного будут замещены силой другого, и в результате мы получим существо, куда более великое, чем мы смели себе представить. Это было всего лишь теорией. Атена настаивала на том, чтобы я продолжил ее разрабатывать. Наши с ней обсуждения стали более частыми, и платонические отношения переросли в нечто большее...»

«Полагаю, вскоре родился я...» - заключил Эриктониос, и Лахабри подтвердил: «Именно так. Думаю, ее действительно тянуло ко мне, и она оставалась слепа к своим тайным мотивам. Когда был построен Пандемониум, она вознамерилась возглавить исследователей, и я не видел причин, чтобы отказать ей. Даже если не брать в расчет наши отношения, ее достижения как исследовательницы делали ее кандидатуру на сей пост очевидной. Передав ей Пандемониум, я также позволил ей вершить в его пределах любые эксперименты, которые она посчитает нужными».

«А когда ты узнал, что она делает... убил ее», - заключил Эриктониос. «Я поспешил в Пандемониум сразу же, как только узнал об этих тайных чертогах», - вымолвил Лахабри. – «Я оставил Агдистис наблюдать в вестибюле Тартароса, сам же спустился глубже, не зная, что ожидает меня. Я покажу вам, что случилось после».

Лахабри сотворил заклятие, являя спутникам образы прошлого. Тогда спустился он в лабораторию, лицезрел в которой Атену... и удерживаемого ею в оковах Эриктониоса, пребывавшего без сознания. «Ты знаешь, что в знак уважения к нашим коллегам из Элписа исследователям, находящимся в Пандемониуме, запрещено носить маски», - обратился Лахабри к Атене, лицо которой скрывала белая маска. – «Что означает твой жест?» «Действительно, что?» - хмыкнула та. – «Ты сразу же начинаешь отчитывать меня, но с самого начала не появлялся в сих залах». «Ты же знала, что не сможешь вечно скрывать творящееся здесь от меня и Агдистис», - перешел к сути Лахабри. – «И ты знаешь, что я не могу позволить тебе продолжать. Я требую: освободи Эриктониоса! В противном случае у меня не будет иного выбора, кроме как покончить с тобой».

Атена ответила категорическим отказом, пояснив: «Когда ты поймешь, чем я руководствовалась, то увидишь, что на достигнутом нельзя останавливаться». «Чувства одного индивида мало что значат в сравнении с нуждами целой планеты», - проронил Лахабри в ответ, и Атена согласно кивнула: «Да, я это понимаю. Но ты спустился со своим высот не для того, чтобы читать мне нотации как неразумному ребенку. Тебя интересует моя мотивация. Что сподвигло Атену, прекрасную исследовательницу и мать сына великого Лахабри, встать на путь, ведущий к ее падению?» Атена протянула супругу руку, молвив: «История потребует ответа, но именно ты заслуживаешь узнать его. Дай мне руку, Лахабри, и мы узнаем друг друга куда более, нежели прежде».

«Невозможно!» - изумился Темис, наблюдая за сим. – «Вы связали свои души?» «Да», - подтвердил Лахабри. – «Дабы ограничения вокруг нас перестали существовать... Она предложила мне все, дабы сумел я понять ее. И я не смог отказаться. В тот момент мой разум являл собой бурю вопросов, и один из них звучал громче остальных: действительно ли Атена любила меня?»

Взоры героя и спутников его вновь обратились к призрачным образам видения, и говорила Атена супругу: «Я стану тобой, памятью и разумом». «А я – тобой...» - отвечал ей Лахабри, простер длань... и в единение души их слились воедино. Ощущал Лахабри сущность супруги так, как свою собственную... осознал ее безграничное желание изучить тайны бытия, отринуть смертную плоть и вознестись на более высокий уровень существования. А также неутолимую жажду знаний... и полное безразличие ко всем иным мирянам... ровно как и к планете в целом.

Лахабри разорвал духовную связь, и Атена поморщилась: «Я разочарована. Но обретенное знание останется с тобой. Ты понял, к чему я стремлюсь. Хоть и будешь ты подавлять сие осознание, но семя желания останется в душе твоей. И когда даст оно входы, подобное стремление овладеет тобой». «Я вырву его!» - проскрежетал Лахабри. – «Я избавлюсь от скверны в душе своей, кою породило твое нечестивое стремление. Моя слабость позволила этой скверне распространиться – но больше этого не произойдет! Сегодня я отрину все эмоции и всецело посвящу себя исполнению долга! Сегодня я отрину все, что составляло личностью мою прежде, и продолжу жить лишь как Лахабри!» Сияющий символ возник пред лицом его, и Лахабри уничтожил половину сего пламенеющего глифа.

На сем завершилось видение. «Так я отринул часть себя, оскверненную Атеной, и заключил ее в кристалл», - поведал Лахабри внемлющим ему – Эриктониосу, Воителю Света и Темису. – «Я и помыслить не мог, что когда-нибудь узрю сии воплощенные воспоминания во плоти». «Прости за прямоту, но твои действия граничат с безумием», - произнес Темис. – «Идти на такие крайности, чтобы отринуть свои воспоминания... Ты чуть было не переписал собственную сущность!» «Будь уверен, изменения не укрылись от наших коллег по Конвокации», - отозвался Лахабри. Игейорм и Эмет-Селк открыто озвучили мне свои подозрения». «И неудивительно...» - вымолвил Темис. – «То, что ты сохранил свою жизнь, – это чудо».

«Но почему ты не уничтожил кристалл на месте?» - спрашивал у отца Эриктониос. – «Может, однажды хотел воспользоваться знанием, кое пребывало в нем?» «Не скрою, подобные размышления тоже имели место быть, но основной мотивацией оказался страх», - признался Лахабри. – «Ведь прежде я никогда не делал ничего подобного. Кристалл был моем единственным спасением на тот случай, если с душой моей что-то произойдет. Да, признаю: сохранение его было ошибкой, порожденной сомнениями... Должно быть, Атена предполагала, что я могу пойти на подобные меры, посему загодя подготовила вместилище для отринутых останков моей души. Наверняка Гефайстос верил в то, что свято исполняет свой долг мужа и отца. Но в действительности он был всего лишь послушной марионеткой Атены, не более. Он не стремился возвыситься. Он желал лишь возродить свою драгоценную Атену, дабы смогла та закончить начатое. Но все равно – мы с ним были похожи. И оба разделяли один и тот же недостаток – желание все контролировать не позволяло нам принять иные точки зрения».

«Я хочу спросить тебя лишь об одном», - обратился к отцу Эриктониос. – «Ты действительно считаешь, что сокрытие правды от меня было лучшим выходом? Несмотря на то, что знал, как я отношусь к матери? Все же я не убежден». «Я сказал все, что хотел», - отрезал Лахабри. – «Ты можешь верить мне... или нет». «Лахабри, которого я знаю, привержен долгу превыше всего», - признал Эриктониос. – «Я скорее перед извергающимся вулканом встану, чем помещу свои жалкие эмоции у него на пути. Когда мы покинем Пандемониум, ты наверняка вновь наденешь свою маску. И, пока это не произошло, скажу тебе лишь одно: спасибо, Гефайстос».

...Воитель Света и трое спутников его вернулись ко вратам Пандемониума. Эриктониос поблагодарил героя за спасение его от Гефайстоса. Темис намеревался покинуть комплекс, дабы обсудить то, что стало известно ему, с Аземом, - как знать, сколь многое предвидел тот?.. «Боюсь, не могу допустить этого», - возразил Темису Лахабри. – «У нас остается немало работы здесь, в Пандемониуме». «Согласен», - кивнул тот. – «Сперва вызволим остающихся стражей». «С помощью оборудования в Тартаросе, мы сумеем обратить вспять изменения тел их и разумов», - добавил Лахабри. – «Я стану надзирать за процессом».

«И все же я так и не узнал, почему я был ключевым фактором к экспериментах Гефайстоса, и как именно он собирался вернуть к жизни Атену», - задумчиво произнес Эриктониос, и Лахабри постановил: «На подобные вопросы ответов лучше не искать. Я запрещаю поиск сего знания – впредь не следует нарушать границы между смертными и тварным. И я собираюсь уничтожить кристалл, заключающий в себе сущность Гефайстоса, дабы никогда боле не повторилась сделанная ошибка».

Темис согласно кивнул. Обратился к герою: «Также остается вопрос, касающийся твоего кристалла. Честно говоря, я и не думал о его происхождении, пока не увидел кристалл, заключающий в себе эфир Гефайстоса. Я был удивлен тем, насколько они разнятся». «Есть еще один кристалл?» - удивился Лахабри, испытывающе воззрившись на героя, и, когда поведал тот о кристалле, содержащем в себе послание, нахмурился: «Поместить в кристалл воспоминания несложно, но сделать так, чтобы в нем оказалось послание – предостережение! – куда труднее. Это означает, что, помимо нас – и Азема – кто-то осведомлен о происходящем в Пандемониуме».

Лахабри предположил, что речь может идти об одном из стражей: надлежит расспросить их после того, как обретут они свободу.

Воитель Света простился с Темисом, Лахабри и Эриктониосом, вернулся в родное время, где узнал от ассистентов профессора о том, что связь с воздушным кораблем того была утрачена. Кроме того, из недр эфирного моря поднимается огромное количество энергии!..

На глазах изумленных до глубины души Воителя Света и ассистентов профессора Клаудьена поднялась из эфирного моря громада Пандемониума.

В пределы Айтиаскопа спустился Фоуршено, потребовал у ассистентов незамедлительно объяснения происходящего. Последние поведали представителю Форума о проводимых ими изысканиях, а также об исчезновении профессора, направлявшегося в Азис Лла. Фоуршено заверил исследователей, что заручится помощью сил Ишгарда в поисках исчезнувшего ученого мужа.

Что касается Пандемониума, поднявшегося из недр эфирного моря, знание о сем ни в коем случае не должно стать достоянием общественности, дабы пресечь возможную панику среди населения. Надлежит продолжить наблюдение за древней твердыней...

Фоуршено покинул Лабиринтос, дабы известить о произошедшем Форум...

Воитель Света же взирал на Пандемониум, и множество вопросов снедало разум его: если Пандемониум уцелел по прошествии тысячелетий, остаются ли в стенах его творения, созданные древними? А стражи?..

***

Узнав от Варшана о том, что Зеро – судя по всему – восстановила свои силы, Воитель Света разыскал ее на одном из балконов дворца Радз-ат-Хана; порождение Пустоты задумчиво созерцало ночной город.

«Здесь все так... беспечны», - тихо произнесла Зеро, наблюдая за прохожими. – «Несмотря на свою слабость, они не страшатся того, что жизни их могут оборваться мгновенно... Подобная роскошь нам недоступна. Нет у нас ни надежд, ни грез – ни даже покоя посмертия. Лишь голод. Все остальные для нас – лишь средства для достижения цели. Мы заключаем соглашения со смертными, и являемся сюда, чтобы питаться. Или умереть. Я думала, что так будет и после призыва меня Зеносом. Жизни были для него лишь инструментами, которые следовало использовать и отбросить за ненадобностью. В сердце своем он был подобен порождениям Пустоты. Лишь к тебе одному он относился... иначе. Понятия не имею, почему... Что им двигало? Что заставило избрать для себя такой конец?.. Но хватит о нем. Он мертв, и все на этом».

...Варшан – вновь представ сподвижникам в обличье взрослого – предложил Воителю Света, Эстиньену, И’штоле и Зеро вернуться в Пустоту и продолжить поиски драконицы... Неожиданно возник над Радз-ат-Ханом Вртра, проревел, вновь растворился в ночи...

«Он... звал», - нахмурился Эстиньен. Варшан был поражен сим не меньше остальных. «Что это означает?» - выдохнул симулякр. «Если я не ошибаюсь, зов был обращен к одному из твоих сородичей», - обратилась к нему И’штола. – «К кому именно?» «На кратчайшее мгновение я почувствовал ее... Аздаю», - признался Варшан.

«Но мне казалось, она в Пустоте», - озадачился Эстиньен, и Варшан кивнул: «И я так думал. Но ощутил я именно ее сущность, это бесспорно. И я воззвал к ней... но она исчезла». «Возможно... она переместилась в Исток, а затем сразу же – назад?» - предположила И’штола. «Неужто она нашла способ вернуться домой?..» - произнес Варшан, боясь поверить в подобную возможность. «Если отбросить вопрос, как она это сделала, полагаю, здесь могут отыскать зацепки, которые приведут нас к ней – если, конечно, она на самом деле побывала в Истоке», - молвила мико’те. – «Где именно ты ощутил ее присутствие?» «Далеко на севере», - отвечал Варшан. – «Это все, что я могу сказать». «За Щедростью? В Гарлемальде?» - уточнил Эстиньен.

Похоже, с возвращением в Пустоту придется подождать, и вознамерились герой и сподвижники его вернуться в Гарлемальд, дабы попытаться отыскать в тех студеных пределах следы Аздаи. Зеро вызвалась сопровождать остальных; оставаться в Радз-ат-Хане порождение Пустоты не желало. К тому же, если Аздая действительно сумела переместиться в Исток из Тринадцатого, есть вероятность, что встретят они в тех пределах иные порождения Пустоты...

Связавшись с помощью жемчужины с остающимися в Гарлемальде Алфинодом и Алисэ, Эстиньен договорился с ними о скорой встрече на станции Тертиум.

...На станции героя и спутников его приветствовали близнецы, поведали о том, что продолжают сотрудничать с гарлеанами, пытающимися встать на ноги после крушения державы. «Они предприняли шаги для формирования временного правительства», - рассказывал Алфинод, - «но пройдет еще немало времени прежде, чем здесь начнется полномасштабное восстановление». «И мы делаем все, от нас зависящее, чтобы они смогли твердо стоять на ногах», - добавила Алисэ. – «Вначале большинство гарлеан знать нас не хотело, а сейчас – медленно, но верно, - начинают сотрудничать». «Благодаря помощи сподвижников мы добились неплохого прогресса», - говорил Алфинод. – «Союзные державы продолжают снабжать нас припасами, посему есть у нас и еда, и укрытие. В то же время Джуллус и иные солдаты приступили к претворению в жизнь инициативы по восстановлению страны, и с каждым днем приходит к ним все больше добровольцев». «Как и сказал Алфинод, впереди у них долгий путь», - улыбнулась Алисэ. – «И мы пройдем его вместе – шаг за шагом».

«Но ты помог им сделать один из самых больших шагов, верно?» - обратился Алфинод к Воителю Света. – «Уничтожив то исчадие в Вавилонской Башне. Спасибо тебе. Я лишь уповаю на то, что деяния твои помогут им обрести мир и покой».

И’штола поведала близнецам о событиях последних месяцев. «Тринадцатый?!» - Алисэ обернулась к герою. – «Мне казалось, после странствия к краю сущего ты постараешься держаться чуть ближе к дому... Но кому я говорю...» «Дух авантюриста не подавить», - усмехнулся Алфинод.

«Если серьезно...» - Алисэ задумчиво воззрилась на Зеро. – «Думаешь, разумно держать при себе прежнего аватара Зеноса? Понимаю, вы странствуете вместе, но все же...» «Ты права в своих подозрениях», - молвила Зеро. – «Я все-таки порождение Пустоты. Но не отождествляй меня с Зеносом. Вспоминая о службе у него... я испытываю гнев...» «Думаю, мы с тобой поладим!» - заверила Зеро Алисэ.

«Давайте перейдем к сути вопроса», - обратился к сподвижникам Варшан. – «Мы собиралась возобновить поиски в Пустоте, когда я ощутил присутствие своей сестры Аздаи в Истоке. Где-то далеко на севере – возможно, здесь, в Гарлемальде. Если вы видели или слышали что-то об этом, прошу, скажите». «Может, и слышали», - задумался Алфинод. – «В последние дни мы зрим на удивление большое число порождений Пустоты. И не низших, а достаточно сильных».

Собравшиеся молчали, осмысливая прозвучавшие слова. «Думаете, они были призваны?» - нарушила тишину И’штола. – «Кем?» «Не знаем наверняка», - отвечал ей Алфинод. – «Но – по словам Джуллуса – заклинатели, практикующие традиционные гарлеанские искусства, прибегают к слугам – порождениям Пустоты. Насколько нам известно, в Гарлемальде не осталось жнецов, но остается возможность того, что они могут скрываться».

«Призвать сильных порождений Пустоты – немалое достижение», - заключил Эстиньен. – «Но, если Аздая действительно вырвалась из Пустоты...» «Думаю, это дело рук одних и тех же индивидов», - заключила И’штола. – «Есть еще версия, что эфирное средоточие в Вавилонской Башне расширило естественные разломы в континууме, и сущности Пустоты проникли в мир. Но вероятность эта крайне мала – практически невозможна».

«Значит, мы приходим к заключению о том, что за этим кто-то стоит», - вымолвил Варшан. Алисэ поведала сподвижникам: они с братом пытались отыскать источник, исходят из которого порождения Пустоты. Судя по всему, находится он где-то в горах к востоку.

Близнецы собирались заглянуть в горную деревушку, где – согласно слухам – прежде располагался орден жнецов. Возможно, там они отыщут столь необходимые зацепки...

Покинув подземную станцию, Воитель Света и спутники его выступили к лагерю Разбитое Стекло, дабы переговорить с Джуллусом. Последний подтвердил: «Да, чародеи, практиковавшие магию жнецов, прежде жили в восточных горах – в деревушке у пещер Ляпис Маналис. Эти индивиды, сражавшиеся косами, заключали соглашения с порождениями Пустоты, и противостояли остальным, имея тех в союзниках. Какое-то время они играли существенную роль в наших вооруженных силах, но постановка на вооружение Магитек-брони заставило их уйти в тень. Некоторые проявили неповиновение, и весь орден был поставлен все закона. Считается, что деревня их давным-давно заброшена».

«Мою сестру пленили порождения Пустоты», - пояснил Джуллусу Варшан. – «Я ощутил ее присутствие в сих землях, и теперь пытаюсь отыскать». Джуллус посоветовал Воителю Света и спутникам его воспользоваться транспортным средством, оснащенным Магитек-двигателям; иначе до деревни не добраться, ибо в этом время года горные перевалы завалены снегом.

Зеро отозвала Алисэ в сторонку, осведомилась: «Почему ты помогаешь гарлеанам? Зачем тебе это? Ведь ты не связана никакими обязательствами, не действуешь по приказу. Почему?» «Помогаю, потому что так хочу», - улыбнулась Алисэ. – «Потому что это правильно». Слова девушки заставили Зеро призадуматься. И как эти смертные выживают, если в действиях своих руководствуются подобными мотивами?..

Увы, транспорт – снегоход - в настоящее время был не на ходу, посему герой и сподвижники его наряду с местным инженером устремились к предгорьям, где оставалось средство. Покамест инженер занимался восстановлением транспорта, остальные рассредоточились, разя порождений Пустоты, могли кои приблизиться достаточно близко к лагерю Разбитое Стекло.

Обратив взор в сторону лагеря, молвила Алисэ, обращаясь к Воителю Света: «Здесь так холодно... К счастью, есть способ обогреть лагерь Разбитое Стекло и станцию Тертиум. Вот только меры эти лишь временны. Они базируются лишь на пожертвованиях, и однажды могут иссякнуть, если симпатия к обездоленным вдруг исчезнет... нет, это не жизнь. Гарлеанам необходима безопасность в долгосрочной перспективе. Конечно, как раньше, уже не будет никогда... Если мы сможем вернуть им толику прежних жизней, возможно, они смогут начать строить свое будущее. Нам для этого нужно трудиться усерднее. Мне нужно трудиться усерднее!»

Воитель Света и Алисэ выступили в обратный путь к станции Тертиум, где в настоящее время Алфинод и Зеро раздавался доставленные из лагеря съестные припасы гарлеанам. Один из мирян просил Алфинода взглянуть на его занедужившую жену, и юноша, пообещав Зеро, что вскоре вернется, поспешил вслед за мужчиной.

К Зеро подошел Джуллус, и, поблагодарив за помощь, поинтересовался: «Ты одна из товарищей Алфинода?» «Товарищей?..» - протянула Зеро. – «У нас взаимовыгодное сотрудничество, если ты об этом». «Сотрудничество?» - озадачился Джуллус. – «Нет-нет, товарищество – даже не столь формальная вещь. Я о том, что вы, должно быть, хорошо друг друга знаете. Ладите, приветствуете общество друг друга – об этом я». «Тогда нет – он не мой товарищ», - отвечала Зеро. – «У меня нет таковых. И, думаю, не появится».

Джуллус озадачился, и поинтересовалась Зеро: «Я сказала что-то странное?» «Нет, как раз наоборот», - заверил ее гарлеанин. – «Когда Алфинод и военный контингент изначально здесь появились, мы отказались от сотрудничества с ними. Что бы они ни утверждали – они были врагами. Варварами со своими варварскими обычаями. Принять их помощь означало признать поражение. Но, хоть мы и отнеслись к ним дурно, они не отвернулись от нас. Они остались и нас выслушали. Такие уж они. Логично, что они остаются рядом с тобой – той, которая отталкивает от себя других».

«Остаются рядом?» - произнесла Зеро. – «Я исполняю свою часть заключенной сделки. Ничего больше». «...Как скажешь», - отвечал Джуллус, и, вспомнив о приличиях, предложил собеседнице поесть – рационов здесь на всех хватит. «Я питаюсь эфиром», - призналась Зеро, но Джуллус все равно протянул женщине клецку – бууз. Зеро повертела бууз в руках, и Джуллус улыбнулся: «Никогда не пробовала клецки? Это что-то вроде хлеба с начинкой – мясной или овощной, - который ты жаришь или готовишь на пару. У нас в Гарлемальде тоже есть подобные рецепты. Моя мама любила готовить нечто похожее. А брат с сестрой всегда ссорились за самые аппетитные кусочки...»

Зеро разломила горячую клецку надвое, и, последовав примеру Джуллуса, отведала. «Интересно...» - протянула она. – «Я мало что знаю о вкусе. Но испытываю новое ощущение во рту». «Это плохо?» - улыбнулся Джуллус, с аппетитом уплетая свой бууз. «Необязательно», - признала Зеро, и Джуллус усмехнулся: «Ну и славно».

Вскоре к ним присоединились Воитель Света, Алфинод и Алисэ. К ним подбежал солдат-гарлеанин из I Легиона, доложив о том, что орда порождений Пустоты приближается со стороны восточных гор, и число сих тварей донельзя велико! «Что?!» - ужаснулась Алисэ. – «Но И’штола и остальные...» «Все за пределами Тертиума в опасности», - согласился с сестрой Алфинод. – «Мы должны немедленно привести их сюда!»

Взоры близнецов обратились к Зеро, и изрекла та: «Я уже исполнила свою часть сделки. Больше помогать я не обязана. К тому же смерть в этом мире конечна. Вы просите меня поставить на кон свою жизнь. Я не стану этого делать без соответствующей платы». «Справедливо...» - согласилась Алисэ. – «И какую же плату ты посчитаешь достаточной?» «Ты права, Зеро», - заявил Джуллус, обращаясь к порождению Пустоты. – «Помогать ты не обязана. И все же ты нам нужна. Если бууз, которым я угостил тебя, имеет некоторую цену, останешься ли ты хотя бы в лагере, дабы в случае необходимости защитить его? В этом случае мы могли бы направить большие силы на то, чтобы привести сюда, в безопасность, мирян».

Зеро согласилась остаться на станции Тертиум; герой же, Алфинод и Алисэ поспешили к области, оставалась в которой транспортное средство, восстанавливаемое ныне инженером...

...Джуллус же получил сообщение о том, что транспорт с припасами, направлявшийся к лагерю Разбитое Стекло, неожиданно перестал выходить на связь. Велев сподвижникам оставаться на станции, Джуллус направился к ступеням, ведущими на поверхность... «Если транспорт атаковали порождения Пустоты, ты будешь глупцом, если отправишься туда», - произнесла Зеро. – «Они отыщут тебя прежде, чем ты найдешь своих сородичей. И сожрут». «Возможно, ты права», - упрямо заявил Джуллус. – «Возможно, у меня нет шансов. Но я не могу бросить их!»

Слова его весьма впечатлили Зеро, и молвила она: «Я не смогу отплатить тебе за хлеб, если ты погибнешь. Я пойду». «Что? Я не могу просить тебя об этом», - опешил Джуллус. «Я гораздо опытнее в противостоянии порождения Пустоты», - пояснила Зеро. – «Или ты хочешь, чтобы я и впредь оставалась здесь, потому что ты не можешь защитить это место в одиночку?» «Ладно...» - вздохнул гарлеанин. – «Только обещай, что не будешь рисковать».

Не проронив ни слова, Зеро бегом покинула станцию, и, заметив транспорт, устремилась на помощь к защитникам его, осаждаемым порождениями Пустоты. «Бегите в лагерь», - велела Зеро гарлеанам, и те последовали ее совету.

Порождения Пустоты с удивлением разглядывали женщину, выступавшую их сородичем. «Ты продала свою душу, чтобы получить пищу», - заключили они. «Я вкушала хлеб», - отозвалась Зеро. – «Но душа моя продолжает принадлежать лишь мне».

Зеро самозабвенно разила порождений Пустоты, спускавшихся с гор по заснеженным склонам; она была исполнена решимости сдержать натиск тварей, остановить их продвижение к лагерю и станции.

И все же число противников оказалось донельзя велико, и поражалась Зеро: сколь же велики должны быть врата, пропустившие в мир такое количество тварей!..

Последние силы оставили Зеро, и, выронив косу, распласталась она на земле, с горечью сознавая свое поражение. Пред внутренним взором вспыхивали образы родного мира – когда еще был он озарен Светом... когда война – Контрмеморандум – все еще продолжалась... Зеро в одиночку защищала деревню, противостоя алчным до женщин и выпивки мемориатам. Те держали в руках кристаллы, и энергии тех наполняли их тела, даруя могущество Тьмы. Истошно хохоча, мемориаты атаковали Зеро, сразили ее, и, не удостоив даже взглядом, продолжили путь к деревне. Умирая, сознавая Зеро, сколь слаба...

...И сейчас испытывала она сходное ощущение. Те же ошибки, тот же исход. Снова и снова. Отчаянное противостояние с превосходящими силами – и неизбежная гибель.

Звуки возобновившегося сражения заставили Зеро открыть глаза, и зрела она Воителя Света и близнецов, сдерживающих натиск порождений Пустоты. «Что вы здесь делаете?» - вопросила Зеро. «У И’штолы и Эстиньена все хорошо», - отвечала ей Алисэ. – «Поэтому мы поспешили туда, где к нас могли нуждаться».

Опустившись на колени подле Зеро, Алфинод исцелил заклинанием ее раны, после чего воительница примкнула к герою в противостоянии орде порождений Пустоты... И когда был повержен предводитель сонма сих тварей, Андромаллус, иные порождения Пустоты предпочли отступить.

По завершении сражения четверо вернулись на станцию Тертиум, и Джуллус поблагодарил их за то, что приняли бой, ведь это позволило сохранить жизни множества гарлеан, укрывшихся на подземной станции... Зеро покачнулась, непременно упала бы наземь, не подхвати ее Джуллус. Последний заверил женщину: это он у нее в долгу, и никак иначе.

Гарлеанин увлек Зеро к жилому вагону, обещав накормить ее как следует. Алисэ проводила Зеро удивленным взглядом. С чего это вдруг она решила в одиночку принять бой с порождениями Пустоты?.. Наверное, кто-то – уж не Воитель Света ли? – плохо на нее влияет, заставляя пересмотреть многие ценности...

Восстановив свой эфир, Зеро, сопровождаемая Джуллусом, вновь присоединилась к ожидающим ее на станции герою, Алисэ и Алфиноду. Последние вновь благодарили Зеро за спасение множества жизней гарлеан, чем весьма ее смущали: к подобному отношению порождение Пустоты не привыкло.

Вскоре к остальными примкнули Эстиньен и И’штола, и молвила чародейка: «Мы не можем позволить себе расслабиться. Порождения Пустоты появились во множестве, а это означает, что где-то открылись врата Пустоты». «Похоже, все же следует наведаться в Ляпис Маналис», - заключил Джуллус. – «Каково состояние снегохода?» «Он практически восстановлен», - заверила гарлеанина И’штола. – «Вртра остается с инженером, который в настоящее время продолжает работать над починкой транспорта. Почему бы нам не присоединиться к ним?»

«Я пойду с вами», - произнесла Зеро, и осведомилась Алисэ: «Что же ты попросишь в качестве платы?» «Я пойду... потому что хочу», - пояснила Зеро. – «Вы... пробудили что-то во мне. Некое желание действовать, возникшее после того, как вы пришли ко мне на помощь в недавнем бою. Я не понимаю этого стремления, но последую ему».

Воитель Света и пятеро спутников его покинули станцию, направившись в горы, у отрогов коих дожидался их Варшан. К моменту их прибытия снегоход был восстановлен; авантюристы забрались в кузов машины, инженер занял место с кабины, и транспорт тронулся с место, взяв курс к позабытой горной деревушке.

Последнюю часть пути герою и спутникам его пришлось проделась на своих двоих. Оставив снегоход, следовали они горными ущельями да переброшенными через пропасти навесными мостами, разя монстров да диких зверюг, обитавших в сих пределах.

На подступах к селению Воитель Света и сподвижники его были атакованы могущественным порождением Пустоты – архидемоном Кагназзо... Последний был повержен в сражении, и Варшан, выступив вперед, обратился к твари: «Скажи мне вот что. Драконица из нашего мира оказалась в твоем давным-давно, но я ощутил ее присутствие здесь. Что это означает?»

«Вот что ты ощутил», - хохотнул Кагназзо, продемонстрировав Варшану драконье око, кое сжимал в когтистой лапе. «Что ты сделал с Аздаей?!» - в гневе выкрикнул Варшан, и отозвался Кагназзо: «Если хочешь получить ответы, задай свои вопросы лорду Голбезу. Если, конечно, окажешься достаточно силен, чтобы приблизиться к нему... Жаль, что я не увижу, как претворится в жизнь его замысел, но свою роль я сыграл. И исчезаю я, ощущая восторг сражения в сердце своем... Наконец-то я вольюсь в великий поток...»

Кагназзо познал развоплощение, и отчаяние отразилось на лице Варшана. Глаз драконицы медленно опустился в его ладони... а врата Пустоты, появился из которых архидемон, закрылись. «Раз врата исчезли, значит, открыл их именно Кагназзо», - заключила И’штола.

Эстиньен обратился к потрясенному Варшану, заверив его в том, что рано или поздно отыщут они драконицу в Пустоте. Алфинод предложил остальным обсудить дальнейшие действия; сам же он собирался осмотреться в округе – быть может, найдет подходящее место для лагеря. Алисэ вызвалась выступить в дозор – как знать, быть может, поблизости окажутся недобитые порождения Пустоты.

«Стало быть, мы обнаружили источник объявившихся в Гарлемальде порождений Пустоты», - заключила И'штола. «Врата, распахнутые со стороны Пустоты...» - произнес Эстиньен, и мико'те кивнула: «Грань между двумя мирами здесь особенно тонка. Я не вижу иных причин, по которым жнецы могли осесть в этом отдаленном месте». «Но мы говорим о вратах, в которые прошел архидемон», - напомнил ей Эстиньен. – «Открыть столь внушительный разлом наверняка непросто». «В эпоху Аллага Император Ксанде открыл огромный портал с помощью невероятного количества эфирной энергии, полученной от Хрустальной Башни», - молвила И’штола. – «Теоретически подобное можно осуществить и из Пустоты. Необходимо для соответствующее количество эфира... как, например то, что пребывает в оке великой драконицы».

«Да, эфир в нем действительно значительно уменьшился», - признал Варшван, взирая на глазное яблоко, кое держал в ладонях. «В видении Воителя Света Голбез позволил архидемонам поглощать эфир Аздаи», - изрек Эстиньен. – «Если он вырвал ее глаз, чтобы открыть врата...» «Да, все это звучит весьма мрачно», - молвила И’штола. – «Но мы должны сохранять надежду и продолжать свои поиски. Меня другое заботит: почему наши враги решили нанести удар именно сейчас – через пять тысячелетий после того, как Аздая исчезла в Пустоте?.. И какую именно часть замысла успел претворить в жизнь Кагназзо?»

Варшан пребывал в смятении, страшась за судьбу сестры. Эстиньен посоветовал дракону взять себя в руки, а поскорее; а покамест им следует осмотреть заброшенное селение последователей жнецов.

Воитель Света, Эстиньен и И’штола присоединились к Алфиноду и Алисэ, занятым исследованием окрестных пределов. Девушка сообщила сподвижникам: порождений Пустоты окрест боле не наблюдается – что и логично, ведь врата ныне запечатаны. Алфинод же сумел обнаружить источник церулеума, и надеялся забрать с собой столько сего вещества, сколько сможет выдержать снегоход; это поможет обеспечить гарлеан теплом на длительное время.

Не мешкая, путники занялись доставкой контейнеров с церулеумом к снегоходу и погрузкой их на сей транспорт. Вскоре к сподвижникам присоединился Варшан, подтвердив: с ним все в порядке. «Хоть события и приняли тревожный оборот, око дает мне надежду», - признался он. – «Да, оно боле не обладает толикой сущности Аздаи, но может привести нас к ней». Обратившись к Воителю Света и спутникам его, Варшан поблагодарил их за поддержку, заверив: он отыщет свою сестру – чего бы это ему ни стоило! «Хоть око и коснулась порча, все же оно не было полностью поражено Тьмой», - заверила Варшана И’штола. – «Возможно, Аздая сумела превозмочь воздействие ее».

Алфинод и Алисэ простились с остальными: близнецы приняли решение на какое-то время задержаться здесь, в горах, - на тот случай, если врата Пустоты вдруг распахнутся вновь. «Ты присмотришь за ними?» - с улыбкой обратилась Алисэ к Зеро. «Почему ты меня спрашиваешь?» - удивилась та. «Потому что товарищи присматривают друг за другом», - пояснила ей девушка, - «а ты как никто иной подходишь для этой роли». «Верно», - согласилась Зеро. – «Я не сделаю меньше, чем обещала».

Близнецы направились обратно к заброшенной деревушке; Зеро проводила их долгим, задумчивым взглядом...

...Воитель Света и сподвижники его вернулись в Радз-ат-Хан, и Варшан, не мешкая, предложил остальным вернуться к вратам, ведущим в Тринадцатый. Но содрогнулась земля под ногами их, и вдали ударил в небеса столп ослепительной огненной энергии. Вскоре иссяк он, и И’штола, обратив к спутникам незрячий взор, заключила: «Всесокрушающий поток эфира. Знак ужасающей волшбы».

Похоже, выброс эфира случился где-то неподалеку, посему воители устремились в означенном направлении, дабы выяснить, что, собственно, произошло. По пути повстречали они рыбака – бедняга был вне себя от ужаса, и поведал, что странный свет объял остров Бафло, а затем – на их глазах – огромный демон воспарил в небеса. Неужто очередное исчадие?!.

По словам рыбака, тварь устремилась в северном направлении, и Варшан помрачнел. «Остров Бафло связан с Наследием Алзадааля», - напомнил он спутникам. – «Навряд ли это простое совпадение». «В ответ на поражение Кагназзо они пришли к нашим вратам...» - предположила И’штола. «Похоже, что так», - согласился с ней Варшан. – «Я бы немедленно спустился в сокровищницу, но сперва надлежит покончить с демоном. Я приму свое драконье обличье и разыщу его».

Эстиньен просил его воздержаться от подобного хода, ведь миряне, узрев еще одно крылатое создание, наверняка предадутся панике. Вздохнув, Варшан изрек: «Ты прав, Эстиньен. Я соберу солдат, и мы прочешем остров в поисках раненых. Демона я оставляю тебе». Последняя фраза адресовалась Воителю Света, который утвердительно кивнул.

И’штола и Эстиньен вознамерились отправиться в сокровищницу, дабы убедиться в том, что врата остаются в безопасности; герой же и Зеро устремились на поиски помянутого демона. В северных пределах острова расспрашивали они местных: не видали ли те чего необычного?.. Воитель Света и Зеро разделились, дабы навестить больше селений и лангерей. Миряне указали герою в сторону Хагды – именно в том направлении летела бестия.

Воитель Света поспешил в сторону утеса... когда в связной жемчужине его зазвучал голос И'штолы. «Мы опоздали», - с горечью констатировала та. – «Сокровищница уничтожена, ровно как и алхимическое горнило. Их истинная цель заключалась в том, чтобы лишить нас способа ступить в Пустоту. Кангаззо и глаз Аздаи были использованы, чтобы отвлечь наше внимание – способ отправить нас в Гарлемальд, пока не исполнят они задуманное здесь. Уничтожить сокровищницу не так-то просто – наверняка нам противостоит могущественный враг».

На склоне утеса лицезрел Воитель Света могущественное порождение Пустоты, облаченное в алые одежды. «Такое завораживающее зрелище...» - изрекло оно, созерцая благодатные просторы Тавнейра. – «Некогда и наш мир был таким же...» «Полагаю, ты – один из сподвижников Голбеза», - заключил герой, и тварь подтвердила: «Да. Я – Рубикант, архидемон огня. Монстр во плоти, однако по духу я остаюсь смертным. Пленником прошлого. Сколько слез я пролил, когда Тьма уничтожила мой мир! Пока не пришел лорд Голбез и не заговорил о спасении. И ныне я остаюсь подле него, дабы претворить мечту его в жизнь».

Рубикант замолчал, пристально созерцая героя, изрек после: «Твоя душа чиста. Ты ищешь драконицу с благими намерениями. Но я не могу допустить, чтобы ты нашел ее – чтобы ты вмешался в ход событий». Рубикант заявил, что станет ожидать Воителя Света на вершине Хагды, где сойдутся они в противостоянии, после чего исчез в столпе пламени.

Воитель Света поднялся на вершину утеса, где в противостоянии одержал верх над Рубикантом. К герою подоспела Зеро, воззрилась на архидемона, с трудом поднявшегося на ноги.

«А ты силен, раз сумел сразить всех нас, архидемонов», - обратился Рубикант к Воителю Света. «Почему ты сражаешься?» - спрашивал его тот. – «Что надеешься спасти?» «Что ж, расскажу, как все началось...» - пророкотал Рубикант... ниспослав герою видение прошлого.

Зрел герой опустошенные пределы Тринадцатого... и четверку могущественных порождений Пустоты, замерших пред Голбезом. «Много времени прошло с тех пор, как этот мир был разрушен», - вещал последний. – «С тер пор, как Свет и жизнь уступили место Смерти и нежизни. С тех пор, как мы обратились в оскверненных бестий, сражающихся друг с другом за крохи эфира... Но вы – другие. Вы помните о том, какими были прежде, и о рае, за который сражались. Тот мир никогда боле не будет нашим. Но мы не должны и впредь страдать в чем чистилище смерти и перерождения. Присоединяйтесь ко мне, и вместе мы отыщем землю обетованную!»

«Нет надежды – из сего цикла не вырваться!» - отвечал ему Рубикант. – «Ты говоришь о невозможном». «Я говорю правду», - возразил ему Голбез. – «Откровение аскиан. Есть иные миры, подобные этому. Наш – лишь один из четырнадцати. Нет более убедительного доказательства, чем шепот, нами слышимый, - порожденный сопредельной реальностью. Реальностью, в которую мы можем ступить, если сокрушим барьер, нас разделяющий». «То есть, затем мы можем властвовать над тем миром?» - уточнил Кагназзо, рассмеялся. – «Что ж, я только за!»

Четверка архидемонов ликовала, и изрек Голбез, к ним обращаясь: «В обмен на вашу силу я предлагаю вам возможность претворить в жизнь собственные начинания в услужении более великой цели... Великому королевству Света, в котором все смогут познать сладкие объятия смерти!»

На сем завершилось видение, явленное Воителю Света, и вымолвил Рубинакт: «И мы приступили к своему великому начинанию». «Вы хотите оставить Тринадцатый и захватить Исток?» - уточнила Зеро. «Именно», - подтвердил архидемон. – «Наш дом потерян, и здесь – единственный для нас способ начать все заново. В этом мире, где сможем мы вернуть свою смертность». «Ты служил Голбезу по собственной воле...» - напомнила Рубиканту Зеро, и пояснил тот: «Искупление за мои неудачи. Я пытался быть героем. Пытался остановить войну... но не смог».

«Поэтому готов начать новую?» - вопросила Зеро. «Способ достижения цели», - произнес архидемон. Колесо несправедливости должно быть сломано. Проигрывают даже самые сильные. Мы едим и едим, усугубляем скверну душ своих – пока не останется лишь всепоглощающий голод. Неужто это и есть судьба, нам уготованная?» «...Я не знаю», - отвечала Зеро. – «Ни об этом, ни о многом другом. Но я знаю: неправильно обрекать на жизнь других, чтобы спасти себя. Не все следует обменивать. Это я узнала от жителей сего мира. Они пекутся друг за друга – даже безо всяких договоров, без выгоды для себя. Сперва я этого не понимала – а, возможно6 не понимаю до сих пор. Но, если я хочу чего-то добиться, я сделаю это их способом. В противном случае я останусь обезумевшей от голода бестией».

«Возможно, голод действительно одержал верх над нами», - хохотнул Рубикант. – «Отправляйтесь на нашу луну. Там вы найдете и лорда Голбеза, и своего дракона». «Почему ты открыл нам это?» - осведомился Воитель Света, и отвечал Рубикант: «Я потерпел поражение... и гордость требует, чтобы я проявил, наконец, свою добродетель. Возможно, твоя воля резонирует с волей его... и касается той единственной драгоценности, заключена которого глубоко в его душе. Желание, выходящее за пределы его стремления вызволить нас из этого чистилища. Желание... принадлежащее лишь ему одному...» Рубикант исчез, познав развоплощение...

Воитель Света и Зеро вернулись во дворец Радз-ат-Хана, проследовали в чертоги сатрапа, где оставался Вртра. Помимо дракона, здесь находились И’штола и Эстиньен, сообщившие сподвижникам об утрате врат, связывавший Исток с Тринадцатым.

Герой поведал сподвижникам о противостоянии с Рубикантом. «Голбез надеется направить порождения Пустоты в Исток...» - заключила чародейка, - «где они могут умереть и вернуться в Живой Ручей, дабы переродиться». «Число жертв среди жителей нашего мира будет немыслимым», - помрачнел Эстиньен, и И'штола кивнула: «Верно. Порождения Пустоты донельзя опасны, и не говоря уже о хаосе, который начнется, когда барьер между мирами окажется сокрушен. Это будет бедствие невероятных масштабов».

«Как же это предотвратить?» - вопросил Воитель Света. «Проще всего было бы нанести удар по самому Голбезу», - молвила И’штола. – «Но сейчас это весьма проблематично». «Рубикант лишил нас способа ступить в Пустоту...» - прорычал Вртра. «Благодаря Кагназзо», - поморщилась И’штола. – «Наверняка именно об этом он говорил, утверждая, что сыграл свою роль». «Голбез принес в жертву двух архидемонов лишь для того, чтобы остановить нас», - напомнил сподвижникам Эстиньен. – «Должно быть, ему нужно время, чтобы взломать барьер между нашими мирами». «Значит, дни нам предстоят непростые», - заключил Вртра. – «Нам нужно найти способ вернуться в Тринадцатый».

«Мы можем создать еще одного Атомоса, но этот способ применим лишь в том случае, ему мы обнаружим иной планарный разлом», - задумчиво произнесла И’штола. – «Что маловероятно. Лучше рассмотреть иные варианты». И’штола намеревалась вернуться в Шарлаян и попытаться в сей обитатели знания отыскать информацию, их интересующую. Вртра тем временем собирался просить совета у алхимиков Радз-ат-Хана.

Обратившись к Зеро, поинтересовался Вртра: «Можем ли мы рассчитывать на тебя во время следующего похода в Тринадцатый?» «Да, и я не стану просить оплаты», - отвечала та. – «Я хочу понять для себя, почему я сказала Рубиканту эти слова... И почему чувствовала тот огонь, когда ты пришел ко мне на помощь в Гарлемальде». Последние слова адресовались Воителю Света.

Ныне оставалось лишь дожидаться возвращения И’штолы из Шарлаяна...


Голбез восседал на троне своем, пребывающем в глубоком кратере на луне Тринадцатого; в магических путах пред ним отчаянно билась драконица.

«Кагназзо и Рубикант присоединились к великому потоку», - задумчиво заключил Голбез, соцерцая погасшие ныне престолы архидемонов. – «В этом мире полезны прожорливые. А мало кто был прожорливей их. Вы были прекрасными марионетками, мои архидемоны, и идеально сыграли отведенные вам роли... Но я вижу цель, и мне не нужны миньоны, чтобы достичь ее. Я продолжу к ней путь в одиночестве. Скоро всему этому настанет конец. Конец жизни на этой планете. И конец моим страданиям...»


...Воитель Света разыскал Дерика, поинтересовался, как проходит исследование призрачного царствия – обиталища богов Эорзеи. Тот признался: недавно он получил сообщение от Крайль и Г’рахи, выразивших готовность продолжить изыскания.

Вскоре те прибыли в Мор Дону, где на берегу обширного озера дожидались их герой и Дерик. Отдуваясь, Г’раха тащил на спине некое весьма тяжелое устройство. «Это, друзья мои, последнее технологическое чудо, созданное в Шарлаяне...» - прохрипел мико’те, с гордостью демонстрируя сподвижникам свою ношу. – «Анализатор эфира! Он анализирует природу эфира в определенной области, после чего его волновой узор записывается в память устройства. Это дает нам детальные данные, к изучению которых мы можем приступить. Как вы знаете, призрачные царствия сокрыты иллюзиями. Дабы понять их природу, мы с Крайль и решили воспользоваться надлежащим оборудованием». Которое – к несчастью – оказалось весьма тяжеловесно...

«Но нам нужно бережно относиться к анализатору», - добавила Крайль, - «и вернуть его Форуму. Ведь именно Форум поддержал наше начинание – в том числе и финансово. Несмотря на то, что число Студиозусов значительно сократилось, Форум верит в нас. Но мы не можем и впредь зависеть от Форума. Студиозусы должны снова научиться стоять на своих ногах, и начало этому положат текущие изыскания... Предполагается, что Двенадцать – божества, оберегающие Эорзею, но сейчас они бросают вызов смертным и сходятся с ними в сражении. Почему они так поступают? Надеюсь, мы отыщем ответ».

Так, Воитель Света и трое спутников его переместились в Омфалос, где приветствовала их Сноегейм. Указав на монумент, возведенный в центре сего пространства, последняя поведала, что успела провести определенные исследования и сделать на основе их выводы. «Как мы и предполагали, в монументе заключена определенная магия», - говорила роегадинка. – «И магия эта – как мне удалось выяснить – принимает форму эпиграфа! Проконсультировавшись с профессорами Рурушей и Намоно – ведущими экспертами Шарлаяна в области эфирологии – я смогла сделать открытие: эпиграф незавершен, и прочесть его невозможно!»

«То есть... ты не смогла сделать открытие?» - осторожно поинтересовался Дерик. «Определить неизвестное – тоже важный шаг в изысканиях!» - тут же заявила Сноегейм. – «К счастью, использованный язык не кажется совсем уж неведомым. Если бы сумеем найти недостающие фрагменты, то, возможно, и сумеем понять эпиграф». «Но как нам отыскать эти фрагменты?» - задался вопросом Г’раха. «Спросить богов!» - заявила Сноегейм как само собой разумеющееся. – «Соглашаясь сразиться с ними, мы тем самым оказываем им услугу, верно? Уверена, они ответят на наш зов».

Исследовательница провела спутников к запечатанной святыне земли, заявив, что – согласно астрологии – именно она должна открыться следующей. «Мун-Туй, откройся!» - возвестила Сноегейм, пояснив опешившим сподвижникам: «Подобную фразу издревле произносят в Гридании, где поклоняются Нофике – одному из божеств, обитающих в царствии земли». Следуя настояниям исследовательницы, Воитель Света, Г’раха, Дерик и Крайль повторили сказанную той фразу... и святыня действительно открылась, являя портал, ведущий в иную область призрачного царствия!

Предстала смертным Нофика, и образ ее в точности соответствовал тому, коий поминался в легендах. «Вы хотите расшифровать монумент, так?» - улыбнулась она. – «Если вы повергнете в сражении меня и моих сородичей, мы дадим вам ключ к этой загадке». «Серьезно?» - обрадовался Г’раха. – «Боги, с которыми мы общались прежде, не желали открывать свои тайны». «Пребывая в своих доменах, мы пристально наблюдали за вами», - отвечала Нофика. – «Наблюдали, как вы противостояли нам и искренне пытались понять истину. И пришли к следующему выводу: даже если вы узнаете назначение монумента, вы все равно готовы будете помочь нам. Поможете нам осуществить желаемое – а мы в ответ осуществим ваше. Жду с нетерпением, когда смогу принять вас в своем святилище, чада мои».

Нофика исчезла. «Изначально мы собирались вновь заглянуть в царствия молнии и огня», - напомнил сподвижникам Г’раха, - «но, думаю, нам следует воспользоваться приглашение Нофики».

Воитель Света и Г’раха ступили в святилище... переместившись в ирреальные владения - Эуфросину. Обнаружили они себя на поле, усыпанном спелыми колосьями; чуть поодаль виднелась ферма. Извилистая дорожка вела через поле к причудливому древу, витающему в небесах.

На сей благословенной равнине противостоял Воитель Света богине Нофике – Матери; Г’раха же, держась в сторонке, занимался механизмами анализатора, заполняя память устройства бесценными данными.

Следующими противниками для героя выступили Альтик, Хранитель, и Нимея, Ткачиха. Открылся пред смертными портал, ступив в который, переместились они в царствие льда – владения Халоны, Ярости. Одержав верх над сей сущности, Воитель Света противостоял Менфине, Любовнице.

Завершив сражения с божествами, герой, сопровождаемый Г’рахой, вернулся в Омфалос, где дожидались его Крайль, Дерик и Сноегейм. Пять сущностей, коим только что противостоял Воитель Света, предстали смертным.

«Мы благодарим вас за то, что приблизили нас к претворению в жизнь мечты», - изрек Альтик. «О, Альтик, нужно ли быть столь чопорным?» - хихикнула Нимея, заверила смертных: – «Он этого не показывает, но я уверена – он все себя от радости».

«Почему ты здесь, Нофика?» - обратилась к Матери Халона. – «Разве не наигралась ты еще со смертными?» «Нет, конечно!» - возмутилась та. – «Я хочу с ними еще немного поговорить».

Обратившись к смертным, изрекла Менфина: «Нофика обещала вам ключ к познанию тайны монумента, так?» «Тогда сосредоточьтесь и представьте в разумах своих некие источники для хранения информации», - предложил герою и спутникам его Альтик. «Мы сотворим необходимые предметы, но вам необходимо их представить», - пояснила смертным Нимея.

Те сосредоточились... и – волею богов - возникли пред ними книги и листы пергамента. «Эти инструменты помогут вам в поисках». – молвила Нимея, и добавил Альтик: «В землях Эорзеи пребывают вечные камни, содержащие в себе сведения, необходимые для воссоздания слов монумента. Если поднести инструмент к камню, он вберет в себя знание. Мы поместили эти камни в разных уголках Эорзеи, дабы смертные не смогли узнать наши тайны. Но, похоже, в последнее время вы стали их использовать как места для паломничества и поклонения».

«Речь о камнях с нанесенными на них символами Двенадцати?» - осознала Сноегейм, и, когда божества утвердительно кивнули, воодушевилась: «Подумать только! В этих камнях заключены сведения о богах!» «Значит, направление нашего пути предопределено», - подытожил Г’раха. – «Помимо трех городов-государств, сии камни находятся в Коэртасе и Мор Доне. Думаю, мы справимся быстрее, если разделимся».

«Хотите бы я тоже отправиться», - мечтательно произнесла Менфина. «Нет, Менфина», - решительно возразила Нофика. – «Ты не станешь так обременять этих чад». «После всего этого времени у нас, наконец, появился шанс говорить со смертными», - стояла на своем Менфина, - «общаться с ними напрямую. И, похоже, другого шанса у нас не будет...»

«Я разделяю мнение Менфины», - заявила Халона, и восторженная Сноегейм предложила богиням странствовать вместе: о, как желала исследовательница узнать как можно больше о сих предвечных сущностях!

На глазах смертных возникли пред ними пять маленьких монстров, каждый из которых являл собой воплощение одного из богов. Покидая призрачное царствие, Сноегейм отправлялась в Таналан, Г’раха – в Ля Носки, Крайль – в Лес Двенадцати, Дерик и Воитель Света – в Мор Дону и Коэртас. Таково было решение богов, и смертные подчинились ему. Сопровождали героя и авантюриста зверушки, являющие собою воплощения Менфины и Халоны.

Первым делом выступили они к камню с выбитым на поверхности его символом Талиака, что в Мор Доне. Воитель Света протянул книгу в направлении камня, ощутил, как она вибрирует в руках его. «Готово!» - заключила Халона. – «Сведения, заключенные в камне, теперь отражены в инструменте». «Как и говорил Альтик, эти камни вечны», - добавила Менфина. – «Вне зависимости от формы их и местонахождения, природа этих камней неизменна. Наряду с монументом в Омфалосе они оставались таковыми с незапамятных времен». «Создать монумент и камни нас сподвигла любовь смертных к нам, и наша любовь к сей планете», - говорила Халона. – «И, хоть смертные и не ведают об истинной природе камней, подле них они возносят молитвы – воплощение вашей связи с нами, в то время как сами камни – воплощение нашей связи с планетой». «Таким образом, молясь у камней, вы создаете связь между собой и планетой», - заключила Менфина.

Покинув Мор Дону, Воитель Света и спутники его выступили к землям Коэртаса, где высился камень с выбитым на поверхности его символом Халоны. Дерик направился к камню, дабы вобрать в «инструмент» заключенные в нем сведения, а Менфина обратилась к герою, полюбопытствовав: «Расскажи, что тебе известно о поклонении Халоне. Интересно, что думают о ней смертные».

Воитель Света поведал воплощению богине о том, что Ортодоксальная Церковь Ишгарда выступает ныне средоточием веры в сию богиню. «Да, молитвы мирян действительно истовы», - признала Халона, - «и я ощущаю их всей своей сутью». «Восхитительно услышать об этом от самих смертных!» - воскликнула Менфина. – «Халона любит чад своих, но тревожно зреть противостояние тех драконам. Видеть, как две стороны, обитающие на сей планете, проливают кровь друг друга». «Не нам суть веру смертных, Менфина», - напомнила ей Халона. – «Даже даруя им помощь, мы не должны вмешиваться в их дела. Вера смертных в нас – дело смертных, и только их. Вашими молитвами нашими воплощения становятся такими, как должно».

Ныне путь героя, Дерика и двух воплощений богинь лежал к камню Менфины, в иной области Коэртаса – у западных стен Стального Дозора. Близ камня созерцали они мужчину, молящегося богине о спасении души. Заметив Воителя Света, опешил он: «Это ведь ты преследовал Агнцев Даламуд!»

Мужчина пал на колени, возопил: «Я так и знал: ты не остановишься, пока не покончишь с последним из нас. И теперь ты пришел за мной... Неужто это – воля богини...» «Агнцы Даламуд...» - Дерик обернулся к герою. – «Это культ, возникший после Седьмого Бедствия Теней, так? Во имя веры свой они похищали и приносили в жертву смертных, и не страшились смерти».

«Я не совершил никаких злодеяний, клянусь!» - возопил сектант, подойдя к герою и с мольбой глядя ему в глаза. – «Изначально мы лишь молились двум лунам – ибо Даламуд однажды проведет наши души к своей госпоже. Но все изменилось, когда Даламуд окрасилась алым. Все большее число нас уверовало в то, что луна и есть наша избавительница. В то, что мы должны доказать ей свою веру жизнями, или же ожидает нас вечное проклятие...» «Так вы обратились в весьма опасный культ», - заключил Дерик, обернулся к Воителю Света: «Полагаю, в какой-то момент тебе пришлось уменьшить их численность».

«Прежде я был торговцем в Ул’дахе», - признался сектант. – «Мне непросто было выжить в этом жестоком мире. Поэтому и я обратился к вере в Менфину. Я хотел ощутить ее ласковое прикосновение и принятие, обрести доблесть от ее верного и сильного пса. Они стали моим утешением – единственным способом для меня примириться с самим собой. Но меня лишили их! Мои сподвижники, вершившие ужасные деяния, и те, которые считали меня одним из них. Они лишили меня всего! И я молю тебя, Воитель Света: даруй мне избавление, укажи мне путь! Я больше не могу этого выносить... Что хорошего в боге, которого я не могу видеть, который ни разу не ответил на мои молитвы?»

«Ты не должен искать в смертных то, чего ищешь в богах», - обратился к Агнцу Дерик. – «Воитель Света силен, но он смертен. Он из плоти и крови, и обладает собственной волей. Ни больше, ни меньше. Нет смысла превозносить других и в то же время принижать себя. Ты – личность, и в этой жизни у тебя собственный путь. Даже если тебя поглотит отчаяние, тот факт, что ты сейчас здесь, делает тебя таким же, как и этот герой. Поверь мне: все будет хорошо. Сохрани веру свою в Менфину – верь в ее любовь к своим чадам... и ты непременно научишься любить и других, и самого себя».

Мужчина извинился за свои излияния, порожденные отчаянием. «Вас сюда сама Менфина привела, я уверен», - улыбнулся он. – «Чтобы вдохновить и направить меня. Я последую вашим советам и найду для себя новый путь». «Если когда-либо ты снова почувствуешь себя потерянным – отправляйся в странствие», - напутствовал его Дерик. – «Изучи, как живут другие, о чем думают. И тогда ты непременно отыщешь свой путь».

Сердечно поблагодарив Воителя Света и Дерика, мужчина зашагал прочь, и воплощение Менфины, глядя ему вслед, произнесло слова благословения. Герой же приблизился к камню, и сведения, заключенные в нем, отразились в «инструменте» его.

«Прости, я доставила тебя проблем», - молвила Минфина, обратившись к Воителю Света, который поспешил заверить ее в обратном. «Ты силен – телом и духом», - заключила богиня. – «Мы бы не хотели, чтобы наше существование несло горе чадам нашим. Вне зависимости от веры – мы такие, как есть благодаря тем, кто верует в нас. И мой пес – не исключение. Мы был рожден, когда смертные начали поклоняться предмету, который предки их вознесли на небеса. Мы не всемогущи. Мы не можем исполнить все желания смертных. Но мы всегда – всегда! – слышим вас. Нет мелких надежд, нет тихих молитв. Я хотела проговорить это. Не забывай, мы искренне любим смертные расы!»

Дерик предложил Воителю Света возвращаться в призрачное царствие. Отметил: похоже, Г’раха тревожится о Крайль, ощущая некое бремя, довлеющее над нею. Быть может, стоит разыскать ее прежде, чем отправляться в Омфалос? «Она направлялась в Лес Двенадцати вместе с Нофикой и Биреготом?» - уточнила у героя Менфина. – «Мы почувствуем их, когда окажемся в лесу».

Так, Воитель Света и спутники его переместились в Гриданию. Богини ощутили Нофику и Бирегота... но почему-то пребывали те в разных местах. Воплощение Нофики означилось поблизости, заявив, что сосредоточилась на духах стихий, а Крайль с Биреготом тем временем куда-то ушли. «Но ведь вы, боги, способны ощущать друг друга», - напомнил Нофике Дирек. – «Неужто ты не можешь отыскать их?» «Верно», - поддержала странника Халона. – «Ты что-то утаиваешь от нас!» «Ох, Халона, ничего от тебя не утаишь», - проворчала Нофика. – «Ладно, расскажу все как есть. Дитя Крайль хотела приблизиться к камням в одиночку – не желая, чтобы мы сопровождали ее. Мы уважили ее желание. Не думаю, что она могла оказаться в опасности. Но на всякий случай Бирегот, оставаясь незамеченным, последовал за нею».

Богини ощущали присутствие Бирегота в южных пределах лесных угодий, посему наряду с героем и Диреком устремились в сем направлении. Бирегот поведал: обретя сведения из его камня, Крайль выступила к камню Альтика.

Бирегот призвал огромных ястребов, и на спинах тех Воитель Света, Дирек и миниатюрные манифестации божеств воспарили в небеса, взяв курс в направлении, следовала которым Крайль. Последняя означилась у камня, и осведомился Дерик: «Нофика сказала, что ты настояла на том, чтобы остаться одной. Почему, скажи на милость?» «Я... хотела отыскать ответы своим способом», - поколебавшись, призналась Крайль. – «Ведь боги учат нас: если мы хотим познать истину, то должны сделать это самостоятельно. Но при этом они не только направили нас на верный путь, но и решили сопровождать нас. Это говорит о том, что верят они в стремление смертных к новым открытием. И осознание сие воодушевляет меня. В конце концов, именно это стремление и определяет суть Студиозусов Балдесиона. Как и все, я хочу узнать правду о Двенадцати и их устремлениях, понять сии сущности. И у меня возникло желание изучать этот мир самостоятельно – возможно потому, что так поступает мой дорогой друг. Да, я знаю, что в пути ожидает меня немало опасностей, но уверена – я справлюсь с ними». «Да, от других мы можем многое узнать, но самое ценное – увидеть истину своими глазами», - согласился с ней Дерик. – «А в твоих глазах я вижу жажду изысканий и откровений... и любовь, которую питаешь ты к нашей планете...»

...Завершив извлечение информации из камня, Крайль предложила остальным возвращаться в Омфалос, где наряду с воплощением иных божеств дожидались их Г’раха и Сноегейм. Боги поблагодарили смертных за совместное странствие, устремились прочь, возвращаясь в собственные владения.

Воитель Света и четверо спутников его взяли в руки «инструменты», содержащие в себя информацию из камней; воссияли те, воспарили ввысь, а после обратились в чистейшую энергию, пробудившую монумент. Ныне смертные зрели эпиграф, начертанный на монументе, и Крайль озвучила сии письмена: «Будучи созданиями, порожденными волей планеты, мы подвержены воздействию надежд и молитв. Потому продолжаем мы исполнять долг, на нас возложенный. Именуемый Биреготом надзирает за тварным. Его долг: укреплять труды смертных, потворствовать созиданию. Именуемый Ралгром надзирает за разрушением. Его долг: поддерживать жизнь в сердце планеты и верховодить перерождением смертных. Именуемая Азеймой надзирает за солнцем. Ее долг: взращивать его свет, дарующий жизнь, и озарять истину для всех. Именуемый Нальд’талом надзирает за подземным миром. Его долг: озарить богатства, сокрытые в потаенных глубинах земных – и в самих смертных. Именуемая Нофикой надзирает за природой. Ее долг: наполнить мир жизнью и подготовить путь к покою и процветанию. Именуемый Альтиком надзирает за пространством и временем. Его долг: напомнить планету материальными благами, дабы эволюция смертных рас никогда не прекратилась. Именуемая Халоной надзирает за ледниками. Ее долг: сдерживать тающий лед и наделение смертных постоянством и безмятежностью. Именуемая Менфиной надзирает за луной. Ее долг: удостовериться в смене дня и ночи, и взращивать любовь в сердцах мирян. Именуемый Талиаком надзирает за реками. Его долг: утолить жажду смертных и напомнить мудростью их разумы. Именуемая Нимелой надзирает за звездами. Ее долг: сохранить небесную ткань сезонов и соткать нити жизней мирян. Именуемая Ллимлаен надзирает за морями. Ее долг: хранить волны и сплачивать смертных, дабы стремились они к новым горизонтам. Именуемый Ощоном надзирает за горами. Его долг: выдержать дыхание костей земли, и странствием своим разделить со смертными одиночество... Тот, который не имеет имени, продолжить созерцать. Его долг: до конца дней сего мира хранить вверенное ему».

Эпиграф заставил герой и его сподвижников призадуматься. Похоже, именно молитвы смертных придали Двенадцати их нынешний облик. «Учитывая то, что мы знаем о динамисе, это вполне возможно», - заключил Г’раха. – «Если учитывать эту энергию, надежды и молитвы действительно могут иметь немалый вес. Может, энергия сия на нашей планете практически отсутствует, но все же тысячелетия поклонения оказали воздействие на богов в целом ряде аспектов. Аспектах, которые описал нам Воитель Света. На ум приходят копье и щит Халоны, отражающие ее положение как богини войны, а также веретено Нимеи, весьма подходящее богине судьбы... Они создали этот монумент, чтобы никогда не терять видение своего долга – неважно, сколь сильно они могут измениться».

«Я согласна», - молвила Крайль. – «Боги записали, что существуют они благодаря воле планеты. Мы прекрасно понимаем, о ком именно идет речь – Хиделин. Она знала, что, раскалывает реальность, сотрясет сами основы сущего. Предвидя вероятный хаос, она – предполагаю – велела своим сподвижникам сохранить равновесие мирское». «Если это так, то, возможно, тринадцатая неназванная сущность – Страж, встреченный нами на луне?» - предположил Г’раха. «Логично», - согласилась с сим Крайль. – «Интересно, поделится ли он с нами тем, чем знает сам... К тому же мы еще не видели трех богов! Неведомо, что произойдет после того, как Воитель Света сразится с ними. Нам нужно узнать как можно больше о природе их, чтобы знать, что предпринять в дальнейшем. Первым делом мы с Г’рахой вернемся в Шарлаян, чтобы изучить данные, полученные анализатором, а уж после обратимся с вопросами к Стражу».

Неожиданно расчувствовавшись, Дерик обратился к герою, признавшись: он донельзя ценит их совместное странствие. Сноегейм нахмурилась: почему-то ей казалось, что сей загадочный странник однажды бесследно исчезнет...

***

Прошло несколько недель, когда Воитель Света вернулся в Радз-ат-Хан, и Варшан, приветствовав его у дворцовых врат, осведомился: «Быть может, у тебя есть новости из Старого Шарлаяна? У нас не было вестей от И’штолы касательно ее изысканий касательно способа вернуться в Пустоту. Признаюсь, ее молчание... тревожно».

К двоим присоединилась Зеро, заявив, что собирается восполнить запасы своего эфира. Она предложила герою и Варшану присоединиться к ней. Трое отправились на городской рынок, где Зеро занялась покупкой приправ; похоже, порождение Пустоты пристрастилось к мирской пище!

Чуть позже трое расположились за столиком в таверне, и Зеро приступила к трапезе. «Я рад, что ты осваиваешься в Радз-ат-Хане», - обратился к ней Варшан, - «и привыкаешь к нашей пище. Острые блюда давно стали обыденными в нашем жарком климате, ибо они пробуждают аппетит и охлаждают тело. К тому же приправы дольше сохраняют продукты и весьма ценятся в иных землях. Все это привело к процветанию индустрии специй, и барыши, полученные на торговле ими, позволило нашей державе процветать, сохраняя в то же время нейтралитет».

«То есть, вы обмениваетесь приправами», - недоуменно нахмурилась Зеро. – «Звучит сложнее обмена эфиром». «Изначально эта земля была для меня лишь укрытием», - отвечал Варшан. – «Но теперь это мой дом, а миряне Радз-ат-Хана – мои возлюбленные чада. Вместе мы создали процветающую державу. И ничто не обрадует меня больше, чем возможность однажды показать ее моей сестре». «Процветающую...» - протянула Зеро. – «Рубикант сказал то же самое, когда описывал этот мир. Напоминание о том, чего мы лишились... Те, кто помнит об этом, наверняка хотят все это вернуть».

Воитель Света отрешенно кивнул, воскрешая в памяти слова Рубиканта: «Наш дом потерян, и здесь – единственный для нас способ начать все заново. В этом мире, где сможем мы вернуть свою смертность». «Но неправильно обрекать на гибель других, чтобы спасти себя», - продолжала говорить Зеро, - «как я и сказала Рубиканту. И я не могу понять, почему испытываю эти чувства. Ровно как и то, что движет вами, смертными, когда вы помогаете друг другу. Но, надеюсь, однажды я это смогу понять». «Мы тоже надеемся, что ты найдешь ответы на свои вопросы», - заверил ее Варшан.

По завершении трапезы Варшан предложил Воителю Света и Эстиньена навестить Эстиньена, который практически все время проводил на ристалище, обучая защитников Радз-ат-Хана воинским премудростям. Присоединились в покоях драгуна к товарищам и И’штола наряду с Уриангером.

«Скажите, вы нашли способ вернуться в Тринадцатый?» - воскликнул с надеждой Варшан. «Думаю, да», - обнадежила его И’штола. – «Для этого пришлось переместиться на луну, где я заручилась помощью Уриангера». «И’штола мне все рассказала», - обратился астролог к Варшану. – «Я буду рад помочь тебе вызволить Аздаю и положить конец темным замыслам Голбеза». «Если Рубикант говорил правду, то Голбез и Аздая находятся на луне Тринадцатого», - добавила И’штола. – «В отличие от Истока, на ту луну мы не имеем возможности переместиться с поверхности. Подобной технологии просто не существует. Посему я предлагаю воспользоваться вратами, чтобы переместиться непосредственно к цели». «Это возможно?» - поразился Варшан. «Теоретически», - подтвердила И’штола. – «Исток и его отражения прежде были единым целым, потому география этих миров весьма подобна. И, если верить тому, кто бесцеремонно переместил нас в Первый, одни и те же точки различных миров неразрывно связаны. Другими словами: если мы пройдем через врата на луне Истока, то переместимся на луну Тринадцатого. Да, есть риск того, что порождения Пустоты проникнут в наш мир. Потому я и решила обратиться к Уриангеру за советом». «И Страж, и лопорриты осведомлены о нашем начинании», - молвил Уриангер. – «Они готовы помочь нам».

«Я так полагаю, ты нашла способ открыть врата?» - обратился Эстиньен к И’штоле. «Будь то в Радз-ат-Хане или Шарлаяне, ученые издревле устремляли взоры свои во тьму Пустоты», - отвечала мико’те. – «С помощью уроженцев Радз-ат-Хана мы действительно разработали способ перемещения через грань меж мирами. И, думаю, наш замысел увенчается успехом, ибо претворен в жизнь он будет на луне... Приготовления будут масштабны, и нам потребуется немалое количество эфира. Ведь наши врата должны быть достаточно велики, чтобы проследовал в них иной дракон».

Варшан благодарно улыбнулся, а И’штола продолжала: «Мое предложение включает в себя перемещение существенных количеств эфира в Вавилонскую Башню в Гарлемальде. Как вы помните, Фанданиэль использовал этот шпиль для уничтожения оков Зодиарка. И мы таким же образом воспользуемся башней, чтобы направить эфир на луну – и таким образом откроем наши врата». «Значит, нам необходим на луне тот, кто проведет необходимые ритуалы», - заключил Варшан. «Именно так», - подтвердила И’штола. – «Я собираюсь вернуться туда именно с этой целью, а также чтобы разработать стратегию противостояния порождениям Пустоты, которые появятся из врат. Нам потребуется помощь не только лунных союзников, но и алхимиков, - в первую очередь Ниданы».

И’штола просила Эстиньена выступить сопровождающим для алхимиков, которые отправятся на луну. Уриангер же вызвался заняться необходимыми приготовлениями здесь, в Истоке. «Тогда приступим», - улыбнулась И’штола. – «Мы откроем врата. И остановим Голбеза».

Варшан вызвался сопровождать Уриангера наряду с Воителем Света и Зеро. Дракон избрал для себя иной симулякр – тело взрослого ау ра, способного принимать участие в сражениях.

Четверо отправились в Великое Горнило, где Уриангер поделился со спутниками деталями замысла И’штолы. «Как вы знаете, мы собираемся открыть врата Пустоты в Маре Ламенторум, чтобы переместиться на луну Тринадцатого», - говорил он. – «И, пока наши товарищи остаются на луне, мы должны сделать две вещи. Первая – обрести необходимое количество эфира и доставить его в Вавилонскую Башню. Прежде эта структура использовалась, дабы поглощать эссенцию планеты с помощью шпилей телофороев. Подобный метод несет немалый риск эфирному равновесию в нашем мире. Посему мы должны воспользоваться иными способами для осуществления задуманного. Вторая наша задача – использование непосредственно Вавилонской Башни. Как вы помните, портал, ведущий на луну, находится под надзором воинского контингента Илсабарда. Посему, дабы воспользоваться им, нам необходимо дозволение командование контингента».

Уриангер увлек Воителя Света, Варшана и Зеро к причалу воздушных кораблей, где сообщил им: «Мы отправимся в Шарлаян – на остров Хаам. Эфирные потоки там пролегают близко к поверхности, и извергается сия энергия подобно гейзерам. Изначально сей эфир должен был быть применен для приведение в действие ‘Рагнарека’, однако – как вам известно – для этого был найден иной источник. Перемещение на Край Творение стало возможным благодаря эссенции самого изначального кристалла! Посему залежи эфира на острове Хаам остаются в неприкосновенности. И мы можем воспользоваться ею – с дозволения Форума, конечно же».

...По прибытии в Шарлаян герой и сподвижники его проследовали в оплот Студиозусов Балдесиона, где приветствовали их Крайль и Эренвиль. «Эренвинль заходится в гости, чтобы поделиться сведениями о том, чем заняты собиратели», - просветила Крайль визитеров. – «Сообщает обо всем, что может представлять интерес для Студиозусов: от позабытых руин до таинственных артефактов».

«Я отправляюсь в экспедицию, и отсутствовать, видимо, буду долго», - молвил Эренвиль. – «Это будет... возвращение домой». «Мы были бы благодарны тебе, если бы ты задержался ненадолго и поделился с нами знаниями о близлежащих островах», - обратился к собирателю Варшан. – «Мы ищем способ перемещения в Пустоту. Там находится индивид по имени Голбез, который намеревается вторгнуться в наш мир. Индивид, который пленил мою сестру...»

Варшан поведал Эренвилю и Крайль о последних событиях, закончив рассказ свой словами: «...Нам необходимо огромное количество эфира, обрести которое возможно – как мы полагаем – на острове Хаам. И мы здесь, чтобы обсудить, как именно возможно осуществить задуманное». «Вторжение из Тринадцатого?..» - покачала головой Крайль. – «Как всегда, ставки донельзя высоки...» «Да, остров Хаам – действительно источник эфира», - подтвердил Эренвиль. – «Но остров находится под прямой юрисдикцией Форума, и допускаются они него лишь немногие. У меня, например, такого доступа нет». «Значит, если мы хотим обрести этот эфир, нам необходимо разрешение Форума», - заключила Крайль, заверила Воителя Света и его спутников в том, что обратится к Форуму как представитель Студиозусов Балдесиона.

«Изначальный план исхода предполагал, что эфир с острова Хаам выступит в качестве энергии для ковчега», - обратился к Эренвилю Уриангер. – «Возможно, тебе известно, как именно это собирались сделать?» «Боюсь, это не известно ни мне, ни кому-либо из собирателей», - отвечал Эренвиль. – «Думаю, тебе следует обратиться к кому-то, кто был вовлечен в строительство ковчега. Марграт, например. Она исследовательница, и как-то обмолвилась в разговоре со мной, что работала над двигателями ‘Рагнарека’. Вы можете поговорить с ней, пока будете ожидать решение Форума». Уриангер поблагодарил собирателя за совет, заверив, что именно так они и поступят.

Воитель Света и спутники его удалились, а Крайль занялась написанием петиции к Форуму.

Разыскав в Шарлаяне Марграт, Уриангер поинтересовался у исследовательницы, как именно предполагалось хранить и перемещать к ковчегу эфир, обретенный на острове Хаам. «На самом деле все просто», - отвечала Марграт. – «Мы построили особые вместилища для эфира, вот и все. Увы, нам так и не выпала возможность ими воспользоваться». «И что же стало с этими вместилищами?» - осведомился Варшан.

О сем Марграт не помнила, советовала собеседникам задать этот вопрос одному из своих коллег, лалафелу Кокколу Далкколу, - создателю эфирных вместилищ. Разыскав последнего, герой и его сподвижники поведали ученому о своем устремлении, и тот согласился передать им вместилища.

Вскоре Воителя Света, Уриангера, Зеро и Варшана разыскала Крайль; сопровождали ее Фоуршено и Монтишейн. Фоуршено лично озвучил герою решение Форума. Ему дозволено ступить на остров Хаам и обрести находящийся там эфир, при одном условии: Воитель Света обязуется покончить с монстрами, расплодившимися на сем клочке земли.

Фоуршено уже отдал распоряжение о необходимости снаряжения корабля, коий доставит героя и спутников его на Хаам, и судно уже ожидает пассажиров у пристани. Вскоре на борт корабля были погружены вместительные емкости – вместилища эфира.

На пристань ступил Танкред, призванный Уриангером, приветствовал сподвижников, заявив, что отправится в странствие вместе с ними. «Танкред обладает знанием в вопросах, тебя тревожащих», - обратился Уриангер к Зеро. – «Я говорю о незримых силах, связующих души воедино. Танкред обладает уникальным опытом, и я уверен – он поделится им с тобой. Тебе нужно лишь попросить».

...Достигнув острова Хаам, пребывающего к северу от Шарлаяна, Воитель Света и сподвижники его выступили к центральной области сего клочка земли, разя многочисленных монстров, здесь расплодившихся. Покончив с гигантским спрутом, означившимся в центральной каверне острова, приблизились Воитель Света, Варшан, Зеро, Уриангер и Танкред к гигантскому столпу эфира, исходящего из земных недр.

Коккол Далккол наряду с коллегами приступил к наполнению эфиром вместилищ и погрузке их на небольшой мобильный воздушный корабль. Наблюдая за работой исследователей, Танкред обратился к герою, молвив: «Вижу, вы и без меня прекрасно справлялись». «Почему ты так говоришь?» - озадачилась Зеро. – «Ты ведь не связан с ним ни договором, ни принуждением, и, принижая свою роль, ничего от этого не выигрываешь. И все же ты считаешь необходимым так говорить. Почему?» «Почему я считаю необходимым...» - озадачился Танкред. – «Верой, думаю. Порожденной нашей совместной борьбой. Неважно, куда отправляются мои товарищи – я уверен, с ним все будет хорошо. Ибо я знаю: они следует избранным путем так же уверенно, как я следую своим. Пусть это звучит и банально, но все просто: я им доверяю».

«Доверие...» - протянула Зеро. – «Я помню это слово. Когда в последний раз я его произносила?.. Среди иных порождений Пустоты – точно нет, и уж точно не рядом с Зеносом. Ни разу с тех пор, как Тьма объяла мир... Слишком часто мемориаты предавали своих сородичей, ибо осквернила их сила, которой они владели. Верить нельзя было никому, за исключением себя. Мы сражались поодиночке, и поодиночке же гибли. Я не умею доверять. Как же это сделать?»

«Просто держись рядом с ним», - улыбнулся Танкред, кивнув в сторону Воителя Света. – «И поймешь». После чего подошел к Уриангеру, наблюдавшему за погрузкой емкостей с эфиром на судно. «Я думал, ты посоветуешь ей что-то еще», - произнес астролог. «О, вскоре она все поймет сама – даже без моей помощи», - отмахнулся Танкред. – «После того, как мы закончим свою работу, я вновь отступлю в тени. И еще... я так полагаю, ты тоже слышал кое о чем?» «Слышал», - подтвердил Уриангер. – «Клиент хочет заручиться поддержкой архонтов, а дальние странствия и занимаемый нейтралитет делает нас основными кандидатами». «Если мы возьмемся за это дело, думаю, я снова примкну к тебе», - усмехнулся Танкред. – «Не подведи, ладно?» Уриангер утвердительно кивнул.

...Покинув остров, устремились Воитель Света и спутники его к землям Гарлемальда, проследовали в лагерь Разбитое Стекло, где поведали командующей Люсии и Максиме о проблеме, которая и привела их в сии пределы.

«Привести в действие Вавилонскую Башню непросто – и не только с технической точки зрения», - помрачнела Люсия. – «Мы должны взять в расчет эмоциональный эффект, который вызовет это действо». «Мы еще не восстановили правительство, и временно определяет оставшихся здесь мирян как ‘гарлеанскую общину’», - молвил Максима. – «Большая часть коренных гарлеан весьма отрицательно относится ко всяким манипуляциям, связанным с эфиром. Осложняет ситуацию тот факт, что травма, нанесенная Анимой, остается сильна. Если башня неожиданно воссияет вновь, это вызовет тревогу и откроет старые раны».

«И что здесь такого?» - недоумевала Зеро. – «Разве прежде не видали они порождений Пустоты?» «Давай представим, что ты находишь кого-то, замерзающего от холода», - попытался иначе донести свою точку зрения Максима. – «Разумно будет развести костер, так? Но что, если единственный опыт с огнем для этого индивида был тогда, когда он получил серьезный ожег и теперь страшится пламени? Несмотря на то, что тепло для него необходимо для выживания, он может бежать в панике. Или же еще хуже – посчитать твои действия агрессией и напасть». «Стало быть, как огонь является пыткой для этого индивида, Вавилонская Башня выступает таковой для жителей Гарлемальда», - заключил Варшан. – «Но мы не можем отступить сейчас. Мы должны изыскать способ помочь им превозмочь этот страх».

Варшан предложил сподвижникам обратиться за помощь к Алфиноду и Алисэ; между близнецами и гарлеанами установились доверительные отношения, и, возможно, смогут те подсказать какую-то идею о том, как следует поступить в сложившейся ситуации...

Воитель Света наряду с Варшаном и Зеро проследовали на станцию Тертиум, где оставались Алфинод и Алисэ. Выслушав Варшана, Алфинод утвердительно кивнул, молвив: «Да, действительно – гарлеане могут весьма негативно воспринять приведение в действие Вавилонской Башни». «Это еще мягко говоря», - добавил Джуллус. – «Многие схватятся за оружие. Вера в контингент Илсабарда довольно хрупка. Мы должны продумывать свои действия, или же поставим под угрозу все, чего нам удалось достигнуть». «И вновь речь про доверие...» - прошелестела Зеро.

Воцарилось молчание. «Мне кажется, нам не остается ничего иного, кроме как обратиться к мирянам», - произнесла, наконец, Алисэ. – «Вместо того, чтобы говорить о необходимости реализации нашего плана, мы должны прислушаться к их заботам. Тогда, возможно, мы сумеем прийти к компромиссу». «Тогда я организую вам встречу с лидерами общины», - предложил Джуллус. – «Они находятся на станции Сенатус».

Алфинод, Алисэ, Варшан и Зеро вознамерились переговорить с мирянами, находящимися в иных областях Гарлемальда, узнать их мнение. Воитель Света же обсудит ситуацию с гарлеанами, остающимися на станции Тертиум. После того, как завершат они свои встречи, встретятся на Форуме Солиусе, где и состоится основная дискуссия.

Гарлеане, с которыми общался герой, и слышать не хотели о приведение в действие механизмов проклятой башни, и одна мысль об этом приводила их в ярость – или же полнила души страхом.

Покинув Тертиум, выступил Воитель Света к Форуму Солиусу, где Джуллу представил ему и прибывшим сподвижникам магистратов временного совета гарлеан: лордов Гнеуса и Меттиуса. «Мы бы хотели обозначить один момент», - произнес последний. – «Башня – воплощение власти и полета мысли гарлеан. Прежде она была оплотом императорской семьи, и всегда пребудет объектом культурного значения для нашей державы. Оскорбление для нас уже то, что вы, чужеземцы, оккупировали ее под предлогом предоставления помощи – а теперь вы смеете говорить о том, чтобы вновь привести механизмы ее в действие?! Нет! С нас довольно!» «Да, Гарлемальд пал», - вторил сородичу Гнеус. – «То пал он в ходе гражданской войны. Не Эозрея повергла державу, не какие бы то ни было еще силы. Мы здесь, чтобы заявить о неоспоримых притязаниях на наши исконные территории. Гарлемальд – и все, что находится в его границах, - принадлежит лишь нам!»

Джуллус и Воитель Света озадаченно переглянулись: столь яростного отпора они не ожидали. Джуллус наряду с сенаторами выступил к станции Тертиум, дабы смогли те обсудить ситуацию с Алфинодом и Алисэ. Герой же, Варшан и Зеро продолжили путь к станции Сенатус, оставались на которой политические деятели Гарлемальда.

Последние расходились во мнениях касательно присутствия на территории Гарлемальда контингента Илсабарда. Да, с одной стороны чужеземцы поддержали их, но с другой... гарлеанам претил тот факт, что «благодетели» оккупировали императорский дворец.

«Они принимают помощь контингента по необходимости, и им это несколько претит», - заключил Варшан, когда обсудили они с Воителем Света обмен мнениями с политиками и солдатами Гарлемальда. «Они могут винить лишь себя», - молвила Зеро. – «И, если сделка им не по душе, им следует отказаться от нее».

До них донесся жаркий спор двух солдат; переглянувшись, трое приблизились к воинам. Подоспел и вернувшийся на станцию Джуллус. «Силы контингента обратились к нам с разумным предложением, но он считает, что удовлетворить ее невозможно», - один из солдат – посланник контингента - указал на гарлеанина. – «Вопрос касается Магитек-конструктов, которые рыщут по Регио Урбаниссиме. Каждый раз, когда мы доставляем туда припасы, мы вынуждены отправлять дополнительные силы для их защиты. Мы выступили с предложением уничтожить все машины, но они отказываются даже говорить об этом!» «Магистраты уже высказали свое мнение по этому поводу», - отвечал ему гарлеанин. – «Эти конструкты созданы гарлеанами! К тому же, кто сказал, что они действительно так опасны, как ты утверждаешь? Поговаривают, что это только предлог для вас, чтобы заполучить образцы наших технологий Магитек. Не знаю, так ли это на самом деле, но факт остается фактом: мы не можем допустить, чтобы вы уничтожили эти машины».

«Предположу, что это очередные домыслы магистратов», - помрачнел Джуллус. – «Да, это абсурдно, но они высказались, и мы ничего не можем сделать, - если, конечно, не хотим усугубить ситуацию еще больше...» «Как же сложны отношения, если не описываются они простым и ясным для всех сторон соглашением...» - вздохнула Зеро, и Варшан воскликнул: «Соглашение... Ну конечно!»

Обратившись к гарлеанину, изрек он: «Я понимаю всю сложность твоего положения. Будучи солдатом, ты обязан исполнить свой долг и подчиниться набольшим. Есть у меня одна идея, но я должен обсудить ее с командующей Люсией». Гарлеанин, представитель контингента Илсабарда и Джуллус не возражали против участия Варшана в разрешении возникшей дилеммы.

Посему Воитель Света, Зеро и Джуллус сопроводили Варшана в лагерь Разбитое Стекло, где тот обратился к Люсии, молвив: «Будучи сатрапом, я хочу предложить наладить торговые отношения между Радз-ат-Ханом и жителями Гарлемальда. Последние пережили гибель своей державы. Но они приняли решение остаться здесь, на своей родине. Выжить они сумели благодаря военному контингенту Илсабарда. Или – если говорить совсем уж прямо – они всецело зависят от вас. Несмотря на ваши благородные устремления, подобная зависимость вызывает у них раздражение. Неудивительно, что многие гарлеане не хотят иметь ничего общего с чужеземцами, боясь еще больше оказаться зависимыми от них, пожертвовав остатками своего суверенитета. Поэтому я предложу им простое соглашение. То, которое вернет им чувство собственного достоинства, утраченное в результате необходимости принимать благотворительность».

«Легче сказать, чем сделать», - покачал головой Джуллус. – «Что именно ты задумал?» «Издревле Гарлеан и Радз-ат-Хан были связаны договором о невмешательстве в дела друг друга», - отвечал Варшан. – «Мы просто вели торговлю, и я хочу продолжить эту традицию. Мы предоставим твоему народу все необходимые припасы, а в ответ вы позволите нам привести в действие механизмы Вавилонской Башни, а также поделитесь технологиями Магитек и опытом в их разработке. Со временем мы станем все больше полагаться на ваши технологии, и – как следствие - нам потребуется больше церулеума. Оного у вас предостаточно, и мы готовы будем платить за него хорошую цену. Культура Радз-ат-Хана обогатится чудесами Магитек, а Гарлемальд вновь будет процветать. Взаимовыгодные отношения могут быть созданы лишь тогда, когда две стороны берут в расчет интересы друг друга. Мне казалось, что я понимаю суть этого принципа... но, благодаря мудрости нашей подруги из иного мира, теперь я вижу его в новом свете». Варшан благодарно кивнул Зеро.

Предложение сатрапа пришлось присутствующим по душе. Максима поблагодарил Варшана за высказанную идею. «Ведь если Радз-ат-Хан возьмет на себя инициативу, за ним могут последовать и иные державы, которые решат наладить с нами торговлю», - вымолвил он.

Максима вызвался сопровождать Варшана в Тертиум, где, похоже, предстоит им провести весьма непростые переговоры с лордами Гнеусом и Меттиусом. Последние ничего не желали слышать. Скрестив руки на груди, заявил Меттиус: «Вавилонская Башна по праву принадлежит нам, и ничто не заставит нас изменить свое мнение!» «Будь уверен, мы не собираемся посягать на права уроженцев Гарлемальда», - заверил его Варшан. – «Давайте же обсудим будущее. Будучи сатрапом Радз-ат-Хана, я хочу установить торговые отношения между нашими народами».

Варшан изложил магистратам детали своего предложения, и Максима поддержал его, добавив: «Помощь, которую мы сейчас получаем, не бесконечна, мои лорды. Рано или поздно нам придется самим о себе заботиться. И для этого мы должны иметь способ восполнить казну, а прозвучавшее предложение дает нам именно эту возможность».

Гнеус нашел предложение сатрапа весьма интересным... и Меттиус возмутился: «Что? Ушам своим не верю! Ты же служил Императору, был истинным патриотом... а теперь готов разбазарить ресурсы нашей державы как самый обычный торгаш?!» «Как и ты, я скорблю о том, что мы потеряли», - покачал головой Гнеус. – «Но если мы надеемся возродить Гарлемальд, то должны воспользоваться теми ресурсами, которые у нас остаются». «Чушь! Полная чушь!» - в гневе возопил Меттиус. – «Ты предатель, Гнеус, и заплатишь за это! О, да! Когда жители Сенатуса узнают об этом, они возжелают твоей крови!»

Меттиус покинул станцию Тертиум, презрев опасности, поджидающие его на пути... Тревожась за жизнь лорда, Воитель Света, Варшан, Зеро, Уриангер и Джуллус устремились за ним.

Путь их лежал через земли Регио Урбаниссимы, и зрели они, как Меттиуса берут в кольцо Магитек-конструкты! Хоть и был благодарен лорд за то, что чужеземцы спасли ему жизнь, вида не показывал. «Не думайте, что я в долгу перед вами», - процедил он. «Ты искренне любишь Гарлемальд, лорд Меттиус», - обратился к магистрату Джуллус. – «Это очевидно. И в этом ты не одинок. Мы все скорбим по тому, что стало с нашей родиной. Нам всем неприятно полагаться на чужеземцев просто для того, чтобы выжить в этой стуже. Даже сейчас я испытываю страх и неуверенность. Каждый день я задаю себе вопрос: что правильно? Куда нам двигаться?.. Ответы я пока не нашел. Но я не оставлю их поиски. И не отведу свой взгляд от мрачной реальности».

Долго молчал Меттиус, осмысливая слова сородича. «Есть ли надежда для нас?» - риторически вопросил он, склонив голову, и Джуллус уверенно отвечал: «Да. До тех пор, пока мы живы. Да, Гарлемальд обращен в руины, но узы между нами неразрывны. Мы – цепи, связывающие воедино прошлое и будущее. Мы с тобой – ее звенья. Помоги нам, лорд Меттиус».

Меттиус сжал кулаки: до чего же дошло – его учит уму-разуму молодняк! Лорд согласился вернуться к переговорам на станции Тертиум, выступил к оной в сопровождении Уриангера и Варшана. Зеро просила Воителя Света и Джуллуса ненадолго задержаться, дабы переговорить с ними.

«Ты привязал его доверием, так?» - обратилась Зеро к Джуллусу. – «Поэтому не потребовалось уговаривать его вернуться». «Не знаю, как объяснить концепцию доверия», - растерялся Джуллус. – «Я не самый... разговорчивый гарлеанин. Перед всем случившемся... я большую часть времени присматривал за своими братом и сестрой. Что до магистрата, то я сказал ему лишь то, что было у меня на уме... Я бы так не поступил, если бы не влияние близнецов. Это заразительно, знаешь ли. Когда кто-то верит в тебя, ты хочешь верить в него. В других. В себя. Возможно, магистрат тоже испытывает нечто подобное, потому и дал нам шанс. Так произошло и со мной, когда я попытался украсть провизию у ‘врага’. В подобной компании доверие приходит быстро».

«Неудивительно, что мой мир лишен всего этого», - тихо произнесла Зеро. – «Никто не верит в тебя, и ты ни в кого не веришь. Так все и происходит. Во время Контрмеморандума мы начали судить друг о друге на основе силы и полезности. Мы использовали, были использованы сами. Те, кто отвергал это правило, не выживали. Моя мать хотела спасти мир. Претворить в жизнь надежды и чаяния мемориатов. После ее смерти я продолжила сию миссию». «Неужто тебе никто не помог?» - поразился Джуллус. «Однажды двое попытались», - отвечала Зеро. – «Мечник и маг, которых я повстречала в деревушке, через которую проходила. Они спасли мирян от оскверненных мемориатов. И, когда узнали, что у нас один и тот же враг, воодушевились. Они утверждали, что являются солдатами из королевства Барон, и странствуют в надежде изыскать способ положить конец Контрмеморандуму. Они пригласили меня примкнуть к ним. Я ответила отказом. А как иначе, ведь я усвоила уроки своего мира?.. Те, кто хочет объединиться с другими, руководствуются исключительно собственными мотивами. Я не стала бы подчиниться никому другому... Я ожидала, что отказ мой их разозлит. Что они рассердятся, как-то проявят недовольство от того, что не сумели обмануть меня. Но они просто смотрели, как я ухожу прочь. Тогда я не понимала, какой вывод из этого следует сделать, но теперь... Возможно, это и было доверие. Возможно, они были последними, кто остался способен на подобное. Возможно, они надеялись, что я похожа на них. А, возможно, это было просто предложение, и ничего боле... Я продолжала сражаться в одиночестве. Но в итоге пала, сраженная сплотившимся против меня врагами... Тело мое холодело. Меня терзала боль. Я отчаянно желала, чтобы кто-нибудь спас меня. И, распластавшись на земле, я ощутила, как раскалывается наш мир... Тьма объяла меня, и я исчезла в разломе. Когда я, наконец, сумела вернуться, то обнаружила необратимо изменившийся мир. Моя родная реальность была заполнена ужасающими созданиями... У меня был шанс узнать о доверии... и я не воспользовалась им... Я не имела шансов в одиночку спасти свой мир. Мне следовало принять их предложение. Если бы я примкнула к ним – так же, как и к вам, - мне не пришлось бы пережить раскол мира в одиночку... Но теперь это все в прошлом. Никакие сожаления не изменят нашего настоящего».

«Что бы ни произошло в прошлом, сейчас ты здесь, Зеро», - напомнил порождению Пустоты Джуллус. – «И жива. А пока жива и ты, жива и надежда. И неважно, сколь все усугубится. То, что ты не сумела сделать вчера, ты все еще сможешь сделать сегодня. Подумай об этом. Ведь очевидно, что ты создала узы доверия с теми, кто тебя окружает. Я тоже тебе доверяю, если хочешь знать».

«И снова это чувство», - прошелестела Зеро, обернулась к герою: «Снова огонь, вспыхнувший в моей груди, - как тогда, когда ты пришел ко мне на помощь. Стремление расплакаться, хоть и я не испытываю я печали... Если это доверие, то как мне следует поступить? Как ответить на это?» «Может, рукопожатием?» - с улыбкой предложил Воитель Света, и Зеро, следуя сему совету, пожала руку Джуллусу. Вот, стало быть, как выражается доверие... и дружба...

...Наконец, и гарлеане, и представители военного контингента Илсабарда собрались на станции Тертиум. Торговое соглашение, представленное Варшаном, лорды Гнеус и Меттиус приняли. К тому же, последний извинился перед собратом за свое прежнее поведение. Близнецы – в свою очередь – сообщили о том, что гарлеане прислушались к их словам о том, что приведение в действие механизмов Вавилонской Башни позволит предотвратить следует вторжение в мир порождений Пустоты.

Призвав гарлеан ко вниманию, возвестил лорд Гнеус: «Я рад сообщить вам, что мы, жители Гарлемальда, заключаем торговое соглашение с Радз-ат-Ханом! В ознаменование сего события мы собираемся предоставить чужеземцам доступ к Вавилонской Башне. В ответ Радз-ат-Хан снабдит нас припасами, которые будут распределены между нашими сородичами».

Внемлющие магистрату гарлеане растерянно переглядывались, хмурились, - некоторые кивали. «Позвольте отметить: речь идет не о благотворительности, а о торговле», - продолжал говорить Гнеус. – «О сделке, заключенной между равными, основанной на доверии и взаимоуважении. И это – огромный шаг вперед в восстановлении нашей державы и ее независимости». «Радз-ат-Хану необходимы технологии и изобретения гарлеан», - взял слово Варшан. – «Я надеюсь, что нынешнее торговое соглашение приведет к взаимовыгодным отношениям между нашими народами на годы вперед».

Гарлеане принялись обсуждать услышанное. Наблюдая за ними, шепнул Алфинод сподвижникам: «Столь обременены были гарлеане тяготами и болью, что и не мыслили они для себя более светлого будущего. Стать равными с иной нацией... быть полезными для других... Одного этого достаточно, чтобы вернуть гарлеанам надежду». «Благодаря этому сотрудничеству мы можем получить доступ к Вавилонской Башне», - молвил Уриангер. – «Весьма своевременно, учитывая, что вместилища с эфиром вот-вот прибудут».

Стало быть, они дождется сигнала И’штолы о том, что эфирные энергии можно направить на луну. И путь в Пустоту для Воителя Света и сподвижников его откроется вновь...

«Давайте проговорим нашу текущую ситуацию», - предложил сподвижникам Уриангер. – «Обретя необходимое количество эфира, мы сможем направить энергии его на луну посредством Вавилонской Башни. Задачи наши на планете завершены». Он обернулся к Варшану, молвив: «Прежде, чем мы выступим к Башне, я должен передать тебе сообщение от И’штолы. Как ты прекрасно понимаешь, наша миссия заключается в спасении твоей сестры Аздаи из Пустоты. Удерживаемая на протяжении тысячелетия, лишенная глаза, она наверняка значительно ослаблена. И для того, чтобы вырваться оттуда, ей наверняка потребуется помощь иного великого дракона».

«Хотите, чтобы я отправился туда в своем истинном обличье?» - осведомился Варшан. – «Что ж, хорошо. Как и наш породитель, мы, великие драконы, способны перемещаться через великую пустоту. Это займет какое-то время, но я доберусь до луны».

Перед тем, как отправиться к Радз-ат-Хану, Варшан передал Воителю Света око сестры. Обратившись к близнецам, молвил Уриангер: «Когда все будет готово на луне, мы свяжемся с вами посредством жемчужины. Вы должны будете следовать инструкциям И’штолы».

«Будь осторожна, Зеро», - молвил Джуллус, и воительница улыбнулась: «Я лишь ненадолго загляну домой и скоро вернусь». Алисэ и Алфинод озадаченно переглянулись: такой воодушевленной обычно отрешенную женщину они прежде не видели...

...Воитель Света, Уриангер и Зеро прибыли на луну, где в Маре Ламенториум приветствовали их И’штола, Эстиньен, а также Нидана наряду с иными алхимиками. «Алисэ и Алфинод находятся в готовности в Вавилонской Башне», - обратился элезен к мико’те. – «А скоро прибудет и Вртра». «Прекрасно!» - воскликнула И’штола. – «Я же сумела с помощью Стража подготовиться к проведению магическому ритуала. Осталось ли направить сюда с поверхности планеты поток эфира. Я уповаю на то, что это поможет нам открыть врата, ведущие на луну Тринадцатого».

«Я так счастлива быть частью столь великого начинания!» - восторженно воскликнула Нидана. – «Создание искусственного Атомоса было одним, но нынешнее действо – нечто, совершенно иное! И’штола даже сумела заполучить множество трактатов Аллага о призыве порождений Пустоты из сокровищницы Сынов Святого Койнаха! Сведения о применении имперцами эфирохимии в процессе создания врат Пустоты весьма помогли нам в нашей работе».

«Когда мы сопоставляли сведения о перемещении между мирами, я попросила Г’раху о помощи», - усмехнулась И’штола. – «И была уверена, что отказ он не встретит...» Воитель Света нахмурился, а И’штола, посерьезнев, продолжала: «Сюда нас привели знания предков. Как и наши собственные. И, обладая знаниями и необходимыми ресурсами, мы создадим сдерживающую порождений Пустоты печать невиданных масштабов».

«Печать...» - выдохнул Уриангер. – «Значит, ты воспользуешься...» «Да», - прервала его И’штола. – «Здесь находится испытанное средство сдерживания темных энергий. Глупо будет не воспользоваться им. Мы восстановим оковы, уничтоженные Зеносом и Фанданиэлем. Те чары, которые удерживали Зодиарка, окажутся вполне достаточны для любых порождений Пустоты». Воитель Свет был поражен смелостью идеи сподвижников, а Нидана молвила: «Страж уже занимается восстановлением расколотых клинков!» Воитель Света и спутники его устремились к кратеру, где прежде пребывал в заключении Зодиарк...

Вскоре восстановление исполинских клинков было завершено. К кратеру прибыли лопорриты и созданные ими боевые конструкты, призванные сдержать натиск низших порождений Пустоты, если сумеют те проскользнуть во врата.

И’штола связалась с Алфинодом и Алисэ, находящимися в центре управления Вавилонской Башней, и те привели в действие механизмы ее, направив поток эфира к луне. Оный ударил в кратер, находился в коем прежде Зодиарк. И’штола и Уриангер начали творить в недрах кратера врата Пустоты, в то время как Воитель Света приводил в действие защитные чары, заключенные в гигантских клинках.

Начинание их увенчалось успехом: врата были открыты, и окружали их защитные чары. Из разлома показалось порождение Пустоты, но, наткнувшись на барьер, было вынуждено исчезнуть во вратах. «Печать держится», - с облегчением вздохнул Уриангер.

К Воителю Света и сподвижникам его подлетел Вртра, и И’штола просветила дракона: «Только что из врат появилось порождение Пустоты – можно предположить, что ведет сей портал в Тринадцатый... Наш успех помог нам лучше понять природу перемещения через межпространственный разлом. Аскиане воссоединяли отражения Истока, вызывая стихийные пертурбации. Оные ослабляли барьеры между реальностями, вынуждая эфир отражения устремляться к Истоку. Но почему отражениям предопределено воссоединиться именно с Истоком? Почему они не сливались друг с другом?»

«Ты утверждаешь, что Исток чем-то уникален?» - уточнил Уриангер, и мико’те подтвердила: «Именно. Предполагаю, что, поскольку Исток выступает началом отражений, он ‘притягивает’ их к себе. Вероятно, Хиделин пыталась подавить эту тягу, поэтому она и создала силу Света – стазиса. Сила же Тьмы – движения – остается в Пустоте. Воздействие Хиделин оказалось слабее, что в итоге проявилось в возникновении брешей между планами бытия. Взяв на вооружение эту гипотезу, я направила внимание свое на область, в которой эта тяга сильнее всего. И – благодаря нашим совместным усилиям – мы сумели открыть врата в Пустоту. Да, мы преуспели потому, что искали именно Пустоту. Я рада, что теория моя подтвердилась, но тайны перемещения в иные отражения остаются неведомы нам. Как бы то ни было, в реальности, где произошло Восьмое Бедствие Теней, нашлись те, кто сумел достичь Первого. Я не успокоюсь, пока не сумею совершить то же». «На шаг ближе к воплощению в жизнь мечты?» - усмехнулся Уриангер, и И’штола подтвердила: «Лишь шаг. Остается сделать еще много. Еще больше меня мотивирует возможность пресечь вторжение порождений Пустоты. Но идемте – нам предстоит спасти Аздаю и положить конец замыслам Голбеза!»

Уриангер оставался на луне, дабы наряду с лопорритами надзирать за вратами. Воитель Света же, Зеро, Эстиньен и И’штола забрались на спину Вртры, и устремился тот прямиком во врата.

Переместились они на луну Тринадцатого; окрест порождений Пустоты не наблюдалось. «Неудивительно, учитывая, сколь отчаянно Голбез пытается скрыть это место», - молвила Зеро. – «Но мы должны оставаться начеку. Ведь один из его миньонов прошел через врата – возможно, здесь есть и другие». «Я не ощущаю присутствия сестры...» - прорычал Вртра, озираясь. – «Где же она? Где?..»

Эстиньен просил дракона не отчаиваться, а прежде осмотреться. Воитель Света и спутники его приступили к исследованию окрестностей; Вртра же парил над алой поверхностью луны, созерцая оную.

Долгие часы провели они в поисках, но не обнаружили и следа жизни... А затем Зеро наткнулась на пропасть, дно которой скрывал красный туман, но виднелись в нем некие руины. «Это место напоминает Юдоль Тьмы на нашей луне, в которой был заключен Зодиарк», - задумчиво протянула И’штола, созерцая разлом. – «Если сия пропасть исполняет то же назначение, то в глубинах ее может оставаться толика Его силы... Странно, конечно. Когда Зодиарк погиб в Истоке, я предположила, что каждый аспект Его прекратил существование, и могущество Его было рассеяно. Но в этом разломе пребывает Тьма. Может ли это быть Его отголосок... или же нечто совершенно иное?»

Из глубин донесся рев, и Вртра, опустившись наземь подле героя, уверенно заявил: «Аздая там, в этой пропасти!» Воитель Света, Эстиньен, Зеро и И’штола поспешили забраться на дракона, и доставил тот их на дно пропасти – к огромному трону, близ которого пребывала Аздая, обездвиженная чарами. «Сестра!» - взревел Вртра. – «Это я, Вртра! Я здесь, чтобы вызволить тебя!» Драконица, похоже, пребывала без сознания...

Воитель Света вытащил из сумы глазное яблоко Аздаи, и то, воссияв, воспарило в воздух, устремилось к драконице. И, стоило ему вернуться в глазницу Аздаи, как пробудилась та, узнала брата. «О, как же я ждал этого мгновения!» - возликовал дракон. – «Хотел бы я найти тебя раньше... но это уже неважно. Давай вернемся вместе в родной мир!» «Одна мысль об этом наполняет меня радостью...» - призналась Аздая, - «но, боюсь, это невозможно. Даже силы драконов недостаточно, чтобы разорвать мои магические цепи, ибо созданы они волею индивида по имени Голбез».

«Стало быть, мы действительно в оплоте Голбеза», - заключила Зеро, и Аздая, лишь сейчас заметив спутников брата, обратилась к нему: «Ты водишь дружбу со смертными?» «Вожу», - подтвердил тот. – «Они мои верные сподвижники, без помощи которых я бы не оказался здесь». «Если это так... значит, прошло действительно много времени», - молвила драконица. – «Казалось, лишь вчера мы противостояли ордам порождений Пустоты, которых жители Аллага привели на земли Мерасидии... Отчаянно надеясь спасти Тиамат, я переместилась в этот лишенный Света мир, дабы нанести удар в сердце сил Облака Тьмы. Но порождения Пустоты, которых я убивала, возрождались вновь и вновь. И – не успела я опомниться – разлом между мирами закрылся. Я осталась здесь, обессиленная...»

«Ты спасла жизни многих, сестра», - заверил ее Вртра. – «Ныне мы пребываем в гармонии со смертными, и вместе с ними создаем узы доверия между нашими народами. Занимаясь твоими поисками, я повстречал немало благородных смертных, вместе с которыми основал ныне процветающую державу. Я покажу тебе ее – мой прекрасный Радз-ат-Хан. И не остановлюсь, пока не будешь ты свободна». «Когда Голбез нашел меня обессиленной, терзаемой Тьмою, молвил он следующее», - произнесла Аздая. – «’Ты обратишься в порождение Пустоты – это лишь вопрос времени. Но я могу помешать этому’. И он это сделал – за определенную цену. Я останусь самой собой, но пребуду в этих оковах. Стану верным пиршеством для его миньонов, и питались они моим эфиром на протяжении тысячелетий».

«И что теперь?» - осведомился Эстиньен, скрестив руки на груди. – «Великая драконица избирает для себя участь вечной закуски, и даже не попытается вырваться из оков?» «Если это попытка подбодрить меня, смертный, то ты так же неуклюж как Нидогг», - отозвалась Аздая. – «Голбез создал это заклятие, и лишь его смерть развеет оное. Достаточным ли проявлением твердости будет рассказ о том, что я знаю о злодее?» «Для начала», - улыбнулся Эстиньен. – «Что ты можешь поведать нам?»

«Возможно, для того чтобы поддерживать магию оков, он не может отдаляться от этого места», - молвила драконица. – «Он предпочитает, чтобы волю его в жизнь претворяли миньоны, но иногда и сам ступает на поверхность луны. Каждый раз от выступает к некоему месту, находящемуся в южном направлении. Наверняка находится там что-то важное».

Обещав Аздае, что непременно вернутся они, Воитель Света и спутники его покинули кратер, выступив в помянутом драконицей южном направлении. У каменной глыбу обнаружил герой кристалл, содержащий в себе воспоминания о прошлом, и образы захлестнули его сознание.

Двое покончили с мемориатами, разорившими деревню. «Ты лгал, грабил и убивал», - заключил Дюрант, приставив клинок к горлу одного из поверженных. – «Есть что сказать в свою защиту?» «Нет», - прохрипел мемориат. – «Все они получили то, что заслуживали. Доверчивые идиоты. Как и вы, самопровозглашенные герои. Вам не помешает пристально следить друг за другом. Потому что все всегда заканчивается одинаково. Ножом в спину. И лучше, если рукоять будет у тебя в руках. Увидишь...»

Бросив короткий взгляд на спутника, Дюрант прикончил пленника. Его товарищ смежил веки, вознеся молитву за упокой души умершего. «А я вот не могу заставить себя молиться за них», - признался Дюрант. – «Ты благороднее меня». «Пойдем», - вздохнул тот, взирая на мертвые тела мемориатов. – «Эти темны времена воздействуют на нас сильнее, чем мы сами себе признаемся. Я хочу верить в то, что, если бы эти миряне жили в покое и благоденствии, то не опустились бы до недоверия и разбоя». «Они – жертвы Контрмеморандума, как и многие другие», - помрачнел Дюрант. – «Но мы покончим с этим».

Иное воспоминание: селянин благодарит воина за помощь в расправе над одержимыми Тьмой. Чуть поодаль двое заметили одинокую воительницу, поинтересовались у местного, кто она такая. «Она – такая же, как и вы», - отвечал селянин. – «Тоже противостоит мемориатам, одержимым Тьмой». «Возможно, у нас появится новый товарищ», - воодушевился Дюрант.

Двое переговорили с воительницей – Зеро, но та отказалась присоединяться к столь подозрительным авантюристам. Она устремилась прочь, а Дюрант, проводив девушку взглядом, протянул: «Несмотря на то, что разделяем мы общую цель, мы не можем превозмочь взаимное недоверие. Таков уж уклад нынешней эпохи...» «Лишь немногочисленные мемориаты остаются привержены Свету», - вздохнул его спутник. – «Хотелось бы, чтобы она примкнула к нам...» «Мы добьемся этого, дружище», - заверил товарища Дюрант. – «Мы уже многого достигли, и иной товарищ мог бы оказаться скорее обузой, нежели поддержкой. Как бы то ни было, наши дела здесь закончены. Ответим же на призыв Его Величества и отправимся в Барон!»

Воитель Света поведал сподвижникам детали сего видения, и Зеро поразились: «Стало быть, тот, кому принадлежат эти воспоминания...»

«Вы здесь», - послышался голос, и предстал герою и сподвижникам его Голбез. – «Вы, противостоящие нашему начинанию...» За спиной темного воина возникла Аздая, остающаяся в магических оковах. Осознала Зеро, что Голбез – тот, второй воин, сопровождавший Дюранта!

«Я тебя знаю», - произнесла Зеро. «Да?» - бросил Голбез. – «Полагаю, из прежнего мира. Удивительно уже то, что ты сумела сохранить свое смертное обличье... но при этом ты даже свое прошлое помнишь... Но теперь это неважно. Ты – мемориат, которая покончила с моими слугами, верно?» «А что, если так?» - осведомилась Зеро. «Тогда я предложу тебе примкнуть ко мне», - заявил Голбез. – «Будучи чадом нашего мира и рабом колеса, сражайся подле меня ради спасения наших душ». «Сражаться подле тебя?» - хмыкнула воительница. – «Скорее уж – сражаться в качестве твоей марионетки. Не я тебе нужна, а моя сила. Если я не соглашусь, ты подчинишь меня себе – так же, как драконицу. Но я отказываюсь от подобного! Я сражаюсь лишь за себя и за тех, в кого верю! За моих друзей».

«Понятно. Жаль», - заключил Голбез, указал в сторону Аздаи. – «Вы ведь за этой драконицей явились, так?.. Когда вы впервые объявились, я надеялся просто устранить угрозу нашим планам. Но я и помыслить не мог, что вы сумеете добраться до этого места и тем самым даруете мне неожиданную возможность!.. Драконица пребывает в заточении уже долгие тысячелетия, она ослабла, дух ее истощен. Появление здесь иного дракона вернуло ей позабытую надежду. Ее желание освободиться и вернуться домой – ключ к нашему избавлению!»

Голбез взмахнул рукой... и магические оковы, удерживавшие драконицу исчезли! В следующее мгновение эссенция Тьмы объяла ее, обращая в порождение Пустоты. «Вртра... ты должен бежать!» - прохрипела Аздая... На глазах отчаявшегося брата обратилась она в чудовищного теневого дракона, верного исполнителя воли Голбеза. «Убей его!» - приказал последний, указывая на Вртру, и теневая драконица метнулась к намеченному противнику.

Драконы схлестнулись; Голбез призвал множество порождений Пустоты, дабы не позволить Воителю Света и сподвижникам его вмешаться в ход противостояния...

Вртра был повержен. Дракон пал на поверхность луны, и, обращаясь к Воителю Света, молил того спасти Аздаю. Голбез приблизился к герою, произнес: «Перед тем, как Тьма поглотила этот мир, я неустанно сражался в бесконечной войне. Опыт научил меня выделять сильных. Это дракон... и ты».

Магия Голбеза сотворила огромный каменный куб, который воспарил над поверхностью луны; находились на ей тверди сам Голбез... и Воитель Света.

Последний поверг противника, и исчез куб; двое переместились обратно на поверхность. Хохоча, поднялся Голбез на ноги, пророкотал: «Наконец-то этот момент настал. Да, я потерпел поражение, но сражение заняло достаточно долгое время. Вы выиграли сражение, но война останется за мной».

Голбез воспарил над поверхностью луны... наряду с телом обращенной в порождение Пустоты Аздаей. Магические энергии, направляемые Голбезом объяли преображенную драконицу...

«Тьма некогда была заключена в глубинах сей бездны», - произнес Голбез, указав на разлом в лунной поверхности. – «Но однажды она оказалась рассеяна во вспышке эфира. В отсутствие великого тока эфиру некуда возвращаться. И он скапливался здесь, порождая могущественное создание Пустоты! Пожрите же эту драконицу и ее стремление вернуться домой!»

С этими словами Голбез отшвырнул безвольную Аздаю прямиком в разлом. Поверхность под ногами героя и спутников его содрогнулась, а Голбез, паря над ними, продолжал вещать: «Единение древнего и новорожденного породит сущность, невиданную прежде – ту, сокрушит которая барьер меж мирами!» Тьма клубилась в разломе, и выкрикнул Голбез: «Тебя нарекаю я именем героя прошлого! Зеромус, пробудись!»

Исполинского порождение Пустоты восстало из кратера; Зеро попыталась было атаковать его, но была отброшена тварью. Магия страж-чешуек, обладали коими Воитель Света и его сподвижники, ограждала своих владельцев, но И'штола сознавала: долго защитные чары не продержатся – порождение Пустоты, рожденное из эфира Зодиарка, преодолеет воздействие их.

Поклявшись, что непременно вернется за сестрой, Вртра призвал Воителя Света и спутников его, и те бросились к дракону. Последний переместился через врата на луну их родного мира, и лишь сейчас выжившие сумели перевести дух и обсудить последние события.

«Мы и не мыслили, что желание Аздаи вернуться домой может быть использовано таким образом», - мрачно изрекла И’штола. – «И теперь мы имеем дело с новорожденным порождением Пустоты, жаждущем прорваться через разлом». «И весьма могущественным, к тому же», - добавила Зеро. – «Я никогда не видела созданий, подобных Зеромусу. Голбез утверждал, что названо порождение в честь героя древности. Не знаю, есть ли в тех легендах зерно истины. Возможно, Голбез выбрал это имя в надежде, что его чемпион свершит то, что не сумел сделать никто в час Контрмеморандума: спасти мир. Но истинный герой не обречет на гибель иной мир ради спасения своего».

Приходилось признать очевидный факт: в открытом сражении с Зеромусом им не выстоять. Посему Вртра, И’штола, Зеро и Эстиньен возвращались в Радз-ат-Хан, дабы восстановить силы и продумать свои дальнейшие действия; Воитель Света же направлялся в убежище лопорритов, дабы поведать о произошедшем на луне Тринадцатого Уриангеру.

Выслушав рассказ, астролог покачал головой: «Подумать только! Аздая была использована для того, чтобы сотворить ужасающее порождение Пустоты из остаточного эфира Зодиарка... Подобный исход нельзя было предвидеть, но успокаивает одно: мы восстановили печать, которая некогда удерживала Зодиарка. Она же не позволит Зеромусу прорваться в наш мир. Однако силы врага нам неведомы, да и барьер возводился впопыхах».

Уриангер принял решение покамест остаться на луне, дабы наблюдать за магической печатью. Герой же поспешил переместиться в Радз-ат-Хан, где во дворце воссоединился со сподвижниками. Последние оставались в весьма упадочных настроениях.

«Ты помнишь Сириатто и Фарфарелло?» - обратилась к Воителю Света Зеро. – «Те двое порождений Пустоты, обитали которые в моем домене... Сириатто поржал Фарфарелло, и таким образом унаследовал его всепоглощающий страх перед Барбариссией. Ибо те порождения Пустоты, которых пожирают иные, не прекращают свое существования. Их души продолжают существовать внутри тех, кто пожрал их. А когда тот погибает, души сии могут обрести свободу и вновь стать отдельными сущностями. Я к чему: покончив с Зеромусом, мы все еще можем спасти Аздаю. А для этого мы должны напомнить ей о том, кто она такая».

Обратившись к Вртре, молвила Зеро: «Когда придет время, ты должен будешь воззвать к ней. Всем своим естеством». «Твои слова вселяют в меня надежду», - отвечал дракон. – «Спасибо тебе».

«Наша цель очевидна: покончить с Зеромусом», - резюмировала И’штола. – «Конечно, тревожит то, что родилось сие порождение Пустоты из эфира Зодиарка, но – с другой стороны – оковы, сдерживавшие того прежде, могут оказаться действенны и здесь». Герой поведал сподвижникам о своем недавнем разговоре с Уриангером, и вздохнула И’штола: «Понятно... Печать может не продержаться долго... Стало быть, нужно спешить». «Можем ли мы позволить этой твари переместиться в Исток и прикончить ее здесь?» - предложил Эстиньен. «Если так поступим, душа Аздаи окажется потеряна в эфирном море», - отметила И’штола. – «Если хотим, чтобы она уцелела, то должны покончить с Зеромусом именно в Тринадцатом».

«Но как возможно одержать верх над столь могущественным противником?» - задалась вопросом Зеро. «Все просто», - заверила ее И’штола. – «Всесокрушающей Тьме мы должны противопоставить столь же всесокрушающий Свет. А мы знаем об одном мире, коий переполняет Свет. Решение вопроса о том, как направить Свет в нужное русло, предоставьте мне. Уверена, мы сможем изыскать способ».

Мико’те вознамерилась заняться приготовлениями незамедлительно...


Созерцал Голбез кратер, клубилась в котором предвечная Пустота.

«Зеромус восстал, но пока еще не обрел пика своего могущества», - произнес он. – «Пройдет какое-то время, прежде чем сможет он прорваться за завесу. Но что означает это мгновение в сравнении с долгим путем, который я уже успел преодолеть».

Вспоминал Голбез, как много эонов назад взял в руки шлем своего погибшего друга... вобрав в себя боль утраты...

«Я обещал тебе тогда, обещаю и сейчас», - изрек Голбез, созерцая сферу опустошенной Пустотой планеты. – «Они станут исполнять оды во славу Голбеза – того, кто разорвал цикл и принес избавление миру».


...Фоуршено и ассистенты профессора Клаудьена призвали Воителя Света в Айтиаскоп, дабы поделиться с ним результатами последних своих изысканий.

«Предлагаю перейти прямо к сути», - без обиняков заявил Фоуршено. – «А именно – к местонахождению профессора Клаудьена, о котором не было никаких вестей после того, как направился он в Азис Лла. Последующая экспедиция обнаружила воздушный корабль близ Эфирохимического Исследовательского Комплекса. Судно принадлежало профессору, но самого его обнаружить не удалось. Однако нашлись свидетельства того, что кто-то – возможно, сам профессор, - сумел проникнуть внутрь комплекса. Но здесь след его обрывался – фигурально. Как будто целый сектор комплекса был попросту стерт из сущего – или перемещен... куда-то. Мы полагаем, что в эфирное море. Именно там комплекс аллаган был преобразован в залы Пандемониума».

«То есть, профессор Клаудьен там? В этой крепости?» - поразились ученые, и Фоуршено утвердительно кивнул: «Так мы считаем. И хотим, чтобы ты, Воитель Света, отправился в эту твердыню и попытался отыскать его». Герой заверил собеседника: он немедленно отправится в Пандемониума!

Фоуршено предупредил Воителя Света: из врат крепости выступила неведомая сущность, принявшая пожирать эфир в окрестных пределах. «Ее нужно остановить!» - ужаснулись ассистенты. – «В эфирном море пребывают души умерших – из него рождаются все новые создания. Если поток эфира окажется нарушен, сама жизнь на нашей планете может прекратиться!» «Именно», - подтвердил Фоуршено, обратился к герою: «Посему эта задача имеет наивысший приоритет».

Фоуршено протянул Воителю Света кристалл памяти, найденный на воздушном корабле Клаудьена; возможно, артефакт прольет свет на тайны, окружающие Пандемониум.

...Ученые-шарлаяне изыскали способ переместить Воителя Света к Вратам Пандемониума, где сошелся тот в противостоянии с таинственной сущностью, поглощающей эфир, - Кокитосом.

И, когда пала та, весь поглощенный ею эфир вновь вернулся в эфирное море. Предстала пораженному герою женщина, облаченная в серую ризу, представилась: «Я – Атена, главная стражница Пандемониума. Супруга Лахабри, мать Эрихтониоса. Именно я заново воссоздала Пандемониум в сей реальности. Фигурально выражаясь, я – источник всех твоих недавних бед. Признаться, не думала, что встречу тебя в эту эпоху. Но оно и к лучшему. Твои деяния в прошлом произвели на меня неизгладимое впечатление. Я знаю, что Лахабри рассказал тебе обо мне. Все, что я сделала, было сделано исключительно из научного любопытства. И оно все еще гложет меня – даже после перерождения. Потому я прошу выслушать меня, а уж после решать – стоит ли обнажать оружие».

«Верни Клаудьена!» - потребовал герой. «Клаудьена?..» - озадачилась Атена. – «А, это тот исследователь, который ступил в Азис Лла. Он нужен мне для моей работы. Не волнуйся, я бережно отношусь ко своим инструментам. Особенно, такими, которые позволят мне обрести божественность».

Воитель Света продолжал настаивать, и Атена нахмурилась: «Ты столь же упрям, как и Лахабри. Я искренне с тобой говорю, но ты не желаешь слышать смысл, который вкладываю я в свои слова. Возможно, тебе больше подойдет иной наставник... К счастью, у тебя уже есть инструменты, которые позволят мне создать его».

Кристалл памяти, находящийся в суме героя, воссиял, и заключила Атена: «В этом артефакте пребывают воспоминания Лахабри и Эрихтониоса». Оные Атена воплотила в форме двух сущностей, и зрел Воитель Света возникшие пред собой фигуры.

«Но... как?» - поразился Эрихтониос, узрев мать. – «Где мы?» Проигнорировав вопрос, Атена пояснила герою: «Наверняка эти двое смогут много рассказать тебе обо мне, и к их словам ты прислушаешься. Возможно, ты лучше сможешь понять меня... и мое желание обрести божественность... Есть еще один, но с его душой... непросто взаимодействовать. Однако и с текущими манифестациями воспоминаний я могу создать нечто презентабельное. Ты занимаешь свое место в моем замысле. И, думаю, со временем осознаешь, что взаимодействие – лучший путь вперед для нас».

Атена исчезла, и Лахабри, обернувшись к Воителю Света, молвил: «Я не очень понимаю, где именно мы оказались, но я не удивлен, увидев тебя здесь. Но сейчас у меня больше вопросов, нежели ответов – возможно, ты мне поможешь справиться с этой неприятностью».

Герой просветил Лахабри и Эрихтониоса касательно того, где именно они оказались. «Подумать только: кристалл заключал в себе наши воспоминания...» - покачал головой Эрихтониос. – «Да, многое нужно осмыслить, - хотя бы то, что явился ты из далекого будущего. Я искал тебя какое-то время, но безуспешно. Теперь понимаю, почему... Я весьма удивлен: в нашу эпоху случились Последние Дни, но... мы в будущем, и мир продолжает свое существование. Неужто мы изыскали способ спасти планету?»

Воитель Света замешкался с ответом, и заключил Лахабри: «Похоже, на подобные вопросы нет простых ответов. Что ж, будем счастливы от осознания того, что жизнь продолжилась в каком-то виде – но, возможно, цельную картину произошедшего узнать нам не суждено. Однако – как бы то ни было – необходимо защитить это будущее от козней Атены. Сим и будем руководствоваться. Можем, и мы инструменты, созданные Атеной лишь для того, чтобы иметь возможность говорить, но мы освободимся от ее контроля и покончим с ее непомерными амбициями».

«Интересно, как она узнала о наших отношениях с сим героем», - задался вопросом Эрихтониос. «Возможно, каким-то образом она могла наблюдать за событиями в Пандемониуме – или во время их, или же после», - предположил Лахабри. – «В любом случае, ее знания значительно превосходят те, которыми обладаем мы... и сей пробел нам следует восполнить незамедлительно».

Ассистенты профессора Клаудьена, также переместившиеся в эфирное море и ныне наблюдающие за манифестациями древних, с готовностью вызвались просветить их по всем интересующим вопросам.

«Предлагаю начать с Атены, чья жажда знаний ставит под угрозу все живое в этом мире», - вымолвил Лахабри, и Эрихтониос согласно кивнул: «Ее желания не изменились. Она все еще желает обрести божественность, чтобы познать тайны жизни». «Все верно, но Атена понимает божественность по-своему», - добавил Лахабри. – «По ее разумению, божество способно создавать души по своей воле. Площадкой для своего эксперимента она избрала эфирное море, ибо здесь пребывает практически бесконечный источник эфира». «Даже если это будет означать гибель всего живого, она намеревается продолжить свои труды», - мрачно произнес Эрихтониос. – «И ни о чем ином не мыслит... Воплощаясь в этом мире, мы зрели на мгновение Атену. Ее улыбка, ее голос... ничуть не изменились. Даже не сознавая того, я ощутил... тягу к ней».

Обратившись к Воителю Света, Лахабри просил его ступить во врата Пандемониума и разыскать Атену. Передав Лахабри кристалл памяти, герой устремился к твердыне...

Лахабри же поинтересовался у ассистентов: говорит ли им что-нибудь термин «орасит»? «Орасит?» - задумалась одна из исследователей, лалафелка Немжижи. – «Да, мы видели упоминания о нем в легендах об Ивалисе – в преданиях, относящихся к аскианину Лаха...» Она осеклась, выразила мысль иначе: «...В преданиях, относящейся к сущности, именуемой ‘аскианином’. Этот индивид ассоциировался с черным ораситом, Сердцем Сабика, - источнике огромной силы». «Понято...» - вздохнул Лахабри. – «Значит, история эта прошла сквозь века».

...Стоило Воителю Света проследовать во врата Пандемониума, как приветствовал его Темис, молвив: «Я знал, что мы встретимся вновь». Герой дар речи утратил, взирая на Темиса, и улыбнулся тот: «Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я тоже сперва озадачился. Видишь ли, я не истинный Темис. Я был создан Атеной – из одной из множества душ, находящихся в ее распоряжении. Я – лишь иллюзия, сотворенная из воспоминания, и не более реален, чем Лахабри или Эрихтониос... Но, как понимаю, я отказался в далеком будущем. Будущем, в котором Атена вновь жива, хоть и не понимаю я, каким способом она возродилась. И ты здесь, чтобы остановить ее ... Увы, помочь тебе я не могу. Моя создательница создала меня таким образом, чтобы не смог я помешать ее интересам. Посему я могу лишь предупредить тебя... Мы сразимся, это неизбежно. Помни, я – всего лишь иллюзия, и не стоит лить срезы обо мне».

«Мы можем освободить тебя!» - воскликнул герой, и Темис улыбнулся с грустью: «Благодарю за этот порыв, но, боюсь, власть Атены над моим разумом незыблема... Но я прошу тебя внимательно выслушать совет, который я дам тебе. Атена приготовила новое вместилище, чтобы заместить Эрихтониоса, дабы стать божеством. С помощью душ, почерпнутых из моря эфира, она усиливает собственную эссенцию. Однако души слабы, рассеяны. Она сомневаются в том, что подойдут те для претворения в жизнь ее замыслов, посему она обратила взор свой на тебя. Несмотря на то, что эфир твой истощен, ты сумел одержать верх над Гефайстосом, и Атена жаждет узнать секрет твоей силы. С этой целью она подготовила эксперимент. Тебе предстоит сразиться с созданием Атены, дабы получила она желаемые сведения».

На глазах изумленного Воителя Света область крепости обратилась в монстра, поистине исполинских размеров...

«Ныне безжизненный камень Пандемониума наделен душой», - заключил Темис, созерцая чудовище. – «Атена стала сильнее после смерти своей от руки Лахабри. Несмотря на то, что души, творимые ею, несовершенны, они всецело подвластны ее воле. Знаю, ты прикончишь этого монстра... а после сразишься со мной... Делай то, что должен, ибо это – единственный способ остановить Атену».

...Воитель Света сошелся в противостоянии с обретшим душу воплощением Пандемониума, разрушил его...

Темис поздравил героя с победой, и, объявив, что станет ждать его за последними вратами Пандемониума, ныне распахнутыми, исчез. Подоспели к Воителю Света Лахабри и Эрихтониос. «Прости, что не смогли прийти раньше», - вымолвил Эрихтониос. – «Это место ограждает какая-то темная энергия, и нам понадобилось сделать необходимые приготовления».

Герой поведал двоим обо всех своих приключениях в Пандемониуме, и изрек Лахабри задумчиво: «Если Атена наблюдала за прошлыми событиями в Пандемониуме, то не могла не заметить Элидибуса. Мало кто столь искусен в магии, как посланник. Стало быть, она нашла в эфирном море его душу и создала на ее основе свою марионетку». «Но неужто Темис был прав, и она наделила Пандемониум душой?» - Эрихтониос никак не мог уверовать в подобную возможность. – «Вдохнуть жизнь в то, что жизни лишено... Изыскания Атены приближаются к завершению. Однако есть у нас идеи о том, как можно остановить ее. Кристалл, именуемый Сердцем Сабика, может стать ключом к этому... Исследователи коротко рассказали нам о череде событий, приведших к нынешней эпохе. О расколе планеты, появлении аскиан и бедствиях, которые обрушили они на этот мир... Мы сочли бы все это фантазиями, если бы в рассказе не было упомянуто название, знакомое Лахабри».

«Сердце Сабика», - подтвердил Лахабри. – «Тайна могущества Совершенного Орудия – в частности, заклинания ‘Ультима’, - а также источник нераскрытой тайны. Нам было сказано, что полководец Гарлеанской Империи получил сей орасит от аскианина, дабы завершить создание Совершенного Орудия. Личность таинственного индивида остается неведомой». Воитель Света пожал плечами: не следует знать Лахабри имя аскианина, ведь это приведет его в полное смятение...

«Но сейчас куда важнее Сердце Сабика», - продолжал Лахабри. – «Оно было создано Атеной в то время, как оставалась она со Словами Лахабри. Это было еще до возведения Пандемониума. Она явила нам кристалл, утверждая, что заключено в нем огромное могущество. Атена назвала кристалл ‘ораситом’ и приступила к его изучению. Так началась история Сердца Сабика».

«Но что такое орасит?» - спрашивал герой. «Мы предполагаем, что исходит он не с нашей планеты», - отвечал Лахабри. – «Больше о нем ничего не известно. Много позже мы выяснили, что орасит усиливает желания тех, кто к нему прикасается. Это объясняет действия Атены, случившиеся после обретения ею кристалла... Увы, осознание сие пришло слишком поздно. К тому времени, как я вознамерился сокрыть от мира орасит и его тлетворное влияние, Атена уже приступила к претворению в жизнь своего замысла».

«Что стало с Сердцем Сабика?» - вопросил Эрихтониос. «Покончив с Атеной, я забрал его из ее лаборатории», - молвил Лахабри. – «Плотность эфира, заключенного в кристалл, превосходила все, что видел я прежде. Я осознавал, сколь разрушителен может оказаться сей артефакт, но дальнейшие исследования его были невозможны. Потому я решил сохранить его у себя... Возможно, в кристалле хранились воспоминания самой Атены, но доподлинно определить это я не мог. Если она заключила в орасит какой-то механизм, способный облечь воспоминания в физическую форму... так, как проделала с нами...» «...Она могла возродиться», - резюмировал Эрихтониос. «Ирония в том, что я оберегал ее воспоминания с целью защиты планеты», - мрачно произнес Лахабри. – «Судьба всегда наказывает за ошибки... Но сейчас мы должны задаться вопросом о том, как именно сумела Атена пробудиться в эту эпоху. При каких обстоятельствах был замечен кристалл?»

«Во время моего сражения с Совершенным Орудием», - отвечал Воитель Света, и Лахабри кивнул, молвив: «Я так и думал. Если во время твоего противостояния с Совершенным Орудием рядом находился аскианин, он, должно быть, забрал Сердце. Позже аскианин сей пал в так называемом ‘Эфирохимическом Исследовательском Комплексе’». «Так, где и исчез профессор Клаудьен!» - воскликнул Эрихтониос. «Верно», - подтвердил Лахабри. – «Профессор был занят поиском эфирных эманаций, походящих на те, кои исходили из кристалла памяти, которым обладал он. Эманаций, принадлежащих Сердцу Сабика. То, что после случилось пробуждение Атены, - не случайность».

«Но почему Клаудьен мог вернуть ее к жизни?» - недоумевал Эрихтониос. – «Неужто разум его находился под чужим контролем?» «...На этот вопрос у нас ответа пока нет», - отвечал Лахабри. – «Несмотря на то, что сущность Атены воссоздана на основе воспоминаний, отсутствие физического воплощения не уменьшило ее магические силы. Должно быть, она нашла для сущности своей подходящее вместилище. Если верить Элидибусу, она стремится к божественности – и весьма близка к успеху».

Обернувшись к Эрихтониосу, продолжал Лахабри: «Твое тело было единственным, способным сдержать огромную силу, требующуюся Атене, но оно давным-давно обратилось в прах».

Древние напомнили герою: ждет того противостояние с Темисом, а затем – вероятно, с Атеной, на поводке у которой остается Элидибус. «...Есть у меня одна теория», - произнес Эрихтониос. – «Если Темис обрел манифестацию на основе своих воспоминаний, он попытается внять гласу разума. Нам нужно лишь вырвать его из-под власти Атены, и вернем мы былого союзника. Когдва я находился под контролем Гефайстоса, ты приложил все усилия, чтобы освободить меня. Я прошу тебя поступить так же с Темисом. Несмотря на то, что никто из нас не является реальным в общепринятом смысле, я чувствую, что это должно быть сделано. Темис не желал быть нашим врагом».

«Если отринуть сентиментальность Эрихтониоса, помни, что Элидибус может обладать ценным знанием», - добавил Лахабри. – «Здорово было бы задать вопросы ему, освободившемуся от магического воздействия. Агдистис сумела вырваться из своих уз лишь в последние мгновения, посему предположу, что хватка Атены слабеет в час сражения. Возможно, тот же принцип позволит освободить и разум Элидибуса... Но помни: наша природа очень хрупка. Если сущность его помещена во вместилище, с которым ты сойдешься в бою, я уверен, что долго оно не продержится. Если останется сущность в ослабленном состоянии продолжительное время, ее эфир может рассеяться и вернуться в эфирное море. Тебе следует действовать быстро».

...Воитель Света проследовал во врата Пандемониума, где сошелся в противостоянии с Темисом. Будучи повержен, обрел тот контроль над своим «я». «Я знал, что магия Атены усиливает желания тех, над кем распространяет она свою власть, но и помыслить не мог, каким из моих желаний она решит воспользоваться...» - обратился Темис к герою. – «То было мое желание познать твою природу. Полагаю, любопытство простиралось и на вопрос, кто из нас выйдет победителем из возможного поединка».

Эфир, составлявший манифестацию Темиса, начал рассеиваться, возвращаясь в эфирное море. «Не печалься, друг», - вымолвил Темис, очертания которого бледнели. – «Эти несколько мгновений трезвости рассудка – куда больше того, на что я мог рассчитывать».

Воитель Света направил свой эфир на сохранение сущности Темиса, восполняя утраченный тою эфир. «Я – Элидибус...» - прошептал тот. – «Посланник... Посему мне суждено вынести приговор Атене, которая своими желаниями ставит под угрозу хрупкое равновесие, поддерживаемое нами. Клянусь, я останусь непоколебим в исполнении долга своего».

Темис и Воитель Света вернулись к дожидающимся их Лахабри и Эрихтониосу. Темис с готовностью просветил сподвижников деталями замысла Атены – теми, которые были ему ведомы. «Атена обладает вместилищем, которое может послужить ей в создании божества», - говорил он. – «Это Клаудьен. Так случилось, что тело его идеально подходит для замысла Атены... Создание индивида требует не только тела, но и душу наряду с разумом. Мы созданы на основе памяти наших древних сущностей, и – благодаря наполнению эфиром – обрели на основе исторгнутых из эфирного моря душ манифестации. Физических тел у нас нет, однако при этом мы наделены способностью чувствовать окружающий мир. С Атеной же все иначе. Она поместила свои воспоминания в душу Клаудьена, заполучив и ее, и тело ученого... Но даже она способна совершить ошибку. После раскола тела и души смертных стали более хрупки, и этот факт не позволяет Атене претворить свое желание в жизнь окончательно и бесповоротно».

«Поэтому и обратила она взор свой на Воителя Света...» - догадался Эрихтониос. – «Силой он превосходит даже тех, кто славился могуществом своим в нашу родную эпоху». «Внимательно наблюдая за ним в бою, Атена надеется понять источник этой силы и использовать его, чтобы усилить собственное вместилище», - подтвердил Темис. – «Лишь тогда случится кульминация в ее изысканиях».

«Возможно ли отделить разум Атены от тела Клаудьена?» - осведомился герой. «Сложно, но возможно», - отвечал ему Лахабри. – «Атена может подчинить себе чужую душу, но не способна лишить ее воли. Если дух Клаудьена пробудится и осознает факт своего пленения, то, возможно, и сумеет вырвать тело из хватки сущности Атены».

«Но мы до сих пор не знаем, почему она выбрала Клаудьена...» - напомнил остальным Эрихтониос. – «Что в нем такого особенного?» «Я никогда не разговаривал с Клудьеном, однако стал свидетелем одного инцидента», - отметил Темис. – «Когда Атена насаждала вместилищу свою волю, она назвала его именем ‘Эрихтониос’». «Что?!» - изумился Эрихтониос, а Лахабри помрачнел, молвив: «Как я и думал... Темис, твои слова могут дать нам ключ к спасению Клаудьена. Во-первых, Воителю Света придется сразиться с Атеной – она должна стать уязвима, как Элидибус. Но наша противница пребывает на грани обретения божественности. И нас она может уничтожить мгновенно».

О том, как именно противостояние с Атеной поможет им вызволить Клаудьена, Лахабри обещал рассказать сподвижникам позже.

Воитель и Темис выступили к внутренним пределам Пандемониума, а Эрихтониос обратился к Лахабри, поинтересовавшись: «Скажи, если бы она не нашла орасит и не попала под влияние этого камня... могла бы жизнь ее остаться прежней? Могла ли она быть для меня матерью?» «Я тоже задаю себе эти вопросы», - признался Лахабри. – «Но ответов у меня нет».

...В центральной зале Пандемониума схлестнулся Воитель Света с манифестацией Атены, поверг сие могущественное создание. Примкнули к герою Лахабри, Эрихтониос и Темис, воззрились на ослабленную Атену. «Много лет я оставалась в заключении в кристалле», - прошептала та. – «И теперь, когда готова осуществить мечту, вы встали у меня на пути». «Моя мечта – всего лишь эгоистичные амбиции», - бросил Эрихтониос в ответ. – «Претворение его в жизнь выгодно лишь тебе, и никому боле. Почему, Атена?! Что ты хотела найти в конце пути к божественности?»

«Это неважно», - произнес Лахабри. – «Факт состоит в том, что она презрела интересы планеты». «И я все равно хочу услышать ее ответ», - настаивал Эрихтониос. – «Хочу понять, почему мать отринула нас».

С трудом Атена поднялась на ноги, бросила сыну: «Как это на тебя не похоже, Эрихтониос. Прежде ты так не допытывался!.. Обретя гипотезу, мудрая женщина может истово желать лишь одного: ее неоспоримого доказательства! Моя теория заключалась в том, что любой истинный бог зрит нас несовершенными, посему избавит нас от недостатков, создав нечто более... великое. Доказательство сего пошло бы во благо всей планете! Я бы дала ей совершенных пастырей, и обрел бы наш мир подлинно величие».

«Ты бы уничтожила при этом всю жизнь на планете!» - выкрикнул Эрихтониос, поражаясь безумию речей матери, но та лишь плечами пожала: «В этом я ничуть не отличаюсь от наших сородичей. Сколько живых существ создали мы на протяжении эонов? Подобные создания обрекают своих несовершенных предшественников на забвение. Да даже и без нас природа сделала бы то же самое. Если конечная цель одна и та же, разве чем-то хуже достичь ее, полагаясь на божественное направление? Нет, не думаю».

«Полагаю, подобные стремления сделал чрезмерно притягательными орасит», - заключил Лахабри. – «Но он не смог бы создать их на ровном месте. Нет, Атена действительно верила в это». «Какое вы право имеете судить меня?» - бросила Атена, обернулась к Эрихтониосу: – «Ты всего лишь вместилище для моего совершенного творения – только и всего. На сем твое назначение завершается. Моя единственная попытка заключалась в том, что я оставила тебе душу». «О чем ты?..» - вопросил Эрихтониос. «Бедняга, у тебя всегда было плохо с очевидными выводами», - ухмыльнулась Атена. – «Я родила тебя по одной-единственной причине: чтобы стал ты моим инструментом. И – как любой инструмент – я заточила тебя исключительно для своих нужд, дабы смог ты в назначенный час вобрать в себя мою сущность. Конечно, я создала тебя достаточно податливым к своим требованиям, и удостоверилась в том, что будешь ты питать чувства к своей дорогой матери. Но, похоже, этого оказалось недостаточно...»

«Ты создала мои чувства?» - выдохнул Эрихтониос в изумлении. – «Ты создала мальчика, неспособного творить простейшие заклинания. И все равно упрямо цепляющегося за ризу матери. Я с самого рождения был обречен...» «Но ты отвергаешь ее замысел!» - напомнил ему Темис. – «Ты – нечто, куда большее, нежели ее изначальная задумка!» «Мне все еще больно от ее слов», - признался Эрихтониос. – «Но с болью приходит осознание: она недостойна стать богиней!»

«Ты так же упрям, как и глуп!» - бросила сыну Атена. – «Если этой планете не стать моей, значит, существование ее бессмысленно!» Она стремительно сотворила заклинание, и, хохоча, наблюдала, как возникает в воздухе сфера, исполненная темных разрушительных энергий.

«Она пытается уничтожить эфирное море и пресечь цикл жизни!» - осознал Темис. «Она этого не сделает», - постановил Эрихтониос, и, выступив вперед, отчеканил: «Перед битвой Лахабри сказал, что я – ключ к завершению всего этого. Да, я – всего лишь иллюзия, но душа моя по прошествии тысячелетий обрела иное вместилище. То, чьим телом Атена пользуется как своим собственным. Многое из того, чем я некогда был, некогда пребывает в нем. И, если воспоминания мои воссоединятся с сущностью, резонанс может оказаться достаточно силен, чтобы пробудить его разум».

«Но сущность Атены все еще пребывает в этом теле!» - воскликнул Темис. – «Что же станет с тобой?!» «Не знаю, но, если сумею пробудить душу, возможно, преодолею хватку Атены», - отвечал ему Эрихтониос. – «Лучшего шанса у нас не будет. Всю жизнь я наблюдал, как другие смотрят на меня свысока, но я продолжал искать свое назначение. И лишь теперь нашел». «Решение за тобой», - коротко кивнул Лахабри. – «Делай то, что считаешь правильным, сын мой. Я знаю, что буду гордиться тобой».

«Не смей, Эрихтониос!» - зло бросила Атена, но сын ее вытянул руку к магической сфере, молвил: «Ты боле не властна надо мной. Жизнь моя принадлежит лишь мне... и я нашел свою настоящую семью!»

Обратившись в поток чистейшей энергии, Эрихтониос метнулся к Атене... вырывая занятое ею вместилище из-под власти матери. Магическая сфера исчезла... и зрел Воитель Света распластавшиеся на платформе Клаудьена и Атену. Воплощение последней медленно развоплощалось...

Пандемониум содрогнулся; манифестация его была создана волей Атены, и теперь разрушалась.

Темис и Лахабри переместили остающегося без чувств Клаудьена и Воителя Света прочь из эфирного мора. Угасая, сущность Атены осознавала, что просчиталась в одном: она даже не мыслила о том, что Эрихтониос выступит против нее.

Возникла близ нее призрачная фигуры сына, и обратилась к тому Атена: «Хочешь сказать мне что-то еще? Или решил вернуться в лоно дорогой матери? Возвращаешь мне Клаудьена?» «Нет, я – всего лишь крохи твоих воспоминаний», - отвечала манифестация Эрихтониоса. – «Я наблюдаю за тем, как сотворенное тобою зло разрушается, погребая тебя под своим весом». «До самого конца ты остаешься совершенно бесполезен...» - процедила Атена, и Эрихтониос парировал: «А кто сделал меня таким?»

...Переместившись в Айтиаскоп, Воитель Света, ассистенты профессора, а также манифестация Лахабри наблюдали, как воплощение Пандемониума в эфирном море исчезло в ярчайшей вспышке.

«Хочу поговорить с тобой об одном вопросе, меня тревожащем», - обратился Лахабри к герою. – «Немжижи рассказывала нам о событиях, приведших к нынешней эпохе, и случайно упомянуло имя одного из аскиан... Лахабри. Она настаивала на том, что между мной и сим аскианином нет никакой связи. Но я услышал, что Лахабри воспользовался Сердцем Сабика, чтобы сеять хаос в мире, и я не готов отрицать столь явную взаимосвязь между нами. Ты – единственный, кто лично встречал этого аскианина. Мы с ним – один и тот же индивид? Неужто мне уготовано оставаться в тенях и сеять разрушение?»

«Не уверен», - ушел от прямого ответа герой. «Какой дипломатичный ответ», - с горечью усмехнулся Лахабри. – «Я понимаю, что аскиане используются чужие тела, дабы претворять в жизнь свои замыслы, посему невозможно сказать, кто они на самом деле... Эти аскиане – или Святейшие – были безжалостны в своем замысле воссоединения расколотых миров. Я узнал лишь о малой толике их деяний, и все же мне сложно осознать то дно, на которое они готовы были опуститься ради своих целей. Избрать путь зла – ради планеты... признаю, при определенных обстоятельствах я мог бы принять подобное решение. Уверен, с годами моя приверженность долгу ничуть не уменьшится. Невзирая на то, что может быть утрачено, я продолжу считать Сердце Сабика лишь инструментом, необходимым для достижения моих целей. Не заботясь о том, что таится внутри инструмента, я высвобожу силы, лежащие за пределами моего разумения... и останусь слеп к последствиям своего деяния».

Вскоре профессор Клаудьен пришел в себя, признался сподвижникам: «У меня сохранились обрывки воспоминаний о произошедшем. Воитель Света противостоял Атене и одержал победу». Ученый обернулся к Лахабри, молвил: «Во мне остаются воспоминания Эрихтониоса о тебе. Посредством насаждения железной дисциплины ты надеялся вырастить сына равным себе, но горнило, в которое ты его поместил, оставило незаживающие шрамы. И все же твои действия не были продиктованы эгоизмом. Ты все делал во имя долга». «Хватит», - прервал профессора Лахабри. – «Хоть и обладаешь ты воспоминаниями Эрихтониоса, ты – не он. Переродившись, ты стал чем-то совершенно другим, и принадлежишь ты этой эпохе. Посему я – твой враг. А к врагам негоже проявлять симпатию».

«Я бы никогда не стал оправдывать действия аскианина», - заверил его Клаудьен. – «Но ты – Лахабри, из Конвокации. Ты приложил все усилия, чтобы спасти нас от Атены. И за это заслуживаешь нашей благодарности». «...Что ж, хочешь обманывать себя, значит, так тому и быть», - проворчал Лахабри. – «Моя позиция остается неизменной».

Лахабри обратился к Воителю Света, произнес: «Самое трудное позади, но не все тайны Пандемониума были явлены тебе. Например, личина того, кто освободил Гефайстоса и запустил всю цепочку событий. Ответ на сей вопрос можно отыскать лишь в далеком прошлом... Однако я настаиваю на том, чтобы ты умолчал о судьбе Атены. Сомневаюсь, что это повлияет на мои решения, но ты не должен давать нам те сведения, которые мы не можем обрести самостоятельно... А теперь я последую за сыном».

С этими словами манифестация Лахабри исчезла, и эфир, ее составляющий, вернулся в эфирное море.

...Герой же переместил сущность свою в далекое прошлое, проследовал во врата Пандемониума, где разыскал Лахабри наряду с Эрихтониосом и Темисом. Последний сообщил Воителю Света: он передал контроль над Пандемониумом Лахабри.

«С помощью Лахабри мы изучили записи Атены, относящиеся к исследованиям гемитеосов», - рассказывал Темис. – «На основе их мы сумели восстановить разум и тело Гегемоны». «Но работы остается предостаточно», - добавил Эрихтониос. – «Восстановить повреждения, причиненные комплексу, набрать новых стражей... Путь долог, но мы уверенно идем по нему. Думаю, вскоре Пандемониум вновь станем таким, как прежде».

«Прежде, чем это случится, остается решить пару вопросов», - произнес Лахабри, и трое с удивлением воззрились на него. – «Первый касается непосредственно Пандемониума, второй же вопрос – личный. Пока не разрешить их, вперед двигаться я не смогу».

Лахабри провел Воителя Света, Эрихтониоса и Темиса в помещение, находилась в котором Гегемона, и, велев троим ни в коем случае не вмешиваться, направился к женщине. «Ты ведь служила в Пандемониуме со времен Атены?» - обратился он к ней. – «Теперь, когда Агдистис больше нет, ты становишься старшей среди стражей. Посему ты должна узнать тайну, ведают о которой немногие... Отделение Гефайстоса от меня потребовало толику моей души. Необходимая жертва, но оказала она немалое влияние на мои магические силы. Теперь я – лишь бледная тень того, кто некогда был назван Лахабри. Я не могу надеяться творить магию, подобную той, с помощью коей Гефайстос сковал разумы стражей, - не говоря уже о том, чтобы развеивать сии чары».

«Не стоит отчаиваться, мастер Лахабри», - молвила Гегемона, но Лахабри покачал головой: «Это не отчаяние, а правда. Я говорю об этом не для того, чтобы вызвать у тебя некую симпатию к себе. Гефайстос оставил после себя потрясающие результаты исследования. Согласно им, для того чтобы обратить вместилище в гемитеоса, необходим полный контроль над его разумом. Как ты знаешь, подобная волшба зиждется на сильных эмоциях жертв. В случае с Гесперосом и Агдистос то было уважение с их стороны ко мне. Так, обретя свободу, Гефайстос предпринял шаги, дабы ввергнуть Пандемониум в хаос. Стражи стали для него первыми целями, ибо внимание их было рассредоточено... Но следует обратить внимание на то, что своими силами вырваться из заточения Гефайстос не мог. На протяжении долгих дней я размышлял о том, кто мог вызволить его. Я смог прийти к заключению: замыслы Атены начали претворяться в жизнь очень, очень давно, когда она распространила свой контроль на разум одной из почитающих ее последовательниц...»

Лахабри буравил собеседницу пристальны взглядом, цедя слова: «Гегемона... Никто не ставит под сомнение тот факт, что обязанности свои ты ревностно исполняешь и предана Пандемониуму. Но то не веришь в то, что я достоин возглавить сей комплекс, верно? Ты верна не моему видению Пандемониума, но видению Атены!»

Гегемона начала что-то лепетать в свое оправдание, но магия Лахабри обездвижила женщину. «Я могу ощущать воздействие Атены, но бессилен развеять его», - произнес Лахабри, разглядывая алый кристалл, коий сжимал в ладони. – «Посему я принял решение. Принимая во внимание то, что будет лучше для нашей планеты. Дабы создать лучшее будущее, я должен вновь обрести утраченные силы. Смотри внимательно, ибо зришь ты истинного Лахабри!»

Лахабри пробудил магию кристалла, вбирая в себя заключенные в нем энергии. Алый символ возник пред лицом древнего, а тело Гегемоны объяло пламя...

В беспамятстве Гегемона распласталась на каменном полу, а Лахабри заверил сподвижников: стражница жива, и урок сей она запомнит.

Гегемона пришла в себя, растерянно огляделась по сторонам. «Она боле не марионетка Атены...» - осознал Темис, и Лахабри подтвердил: «Она может все еще злиться на меня, но это риск, на который я был вынужден пойти. Наша планета требует твердую руку, и ныне я способен направлять ее в будущее. Боле я позволю Пандемониуму отвратить взор свой о истинной цели».

Обратившись к Гегемоне, Лахабри просил ту возобновить свое служение в качестве главной стражницы Пандемониума. Растроганная оказываемым ей доверием, Гегемона клятвенно заверила Лахабри в том, что вернет комплексу былую славу – во имя павших товарищей.

Эрихтониос и Темис созерцали Лахабри, сознавая, что стал тот прежним: решительным и неумолимым. Но – в отличие от Атены – ставит Лахабри своим священным долгом благоденствие планеты. «А если убеждения Лахабри дрогнут, посланник направит его на прежний курс», - тихо произнес Темис, и Эрихтониос согласно кивнул: «Я пойду по этому пути вместе с ним. Отныне узы наши нерушимы, и – как его сын – я стану поддерживать Лахабри в грядущие дни».

Лахабри заверил Воителя Света в том, что отныне решимость его несокрушима, и просил героя придерживаться тех же принципов. Пусть и следует они разными путями к целям своим...

...Воитель Света вернулся в родное время, приблизился к Темису и Клаудьену. Последнего Темис уже успел ввести в курс последних событий. «Я получил ответы на множество своих вопросов», - сообщил профессор герою. – «В частности, о странных эфирных эманациях, исходящих от Азис Лла. Очевидно, то была Атена, остающаяся в заключении, но пытающаяся найти того, кто заменит Эрихтониоса... стремящаяся обрести тело, занимает которое ныне его душа».

«Скажи, когда ты впервые нашел кристалл, ты не сумел услышать глас воспоминаний, в нем заключенных?» - осведомился Темис, и отвечал Клаудьен: «Сей шепот я услыхал уже тогда, когда занялся изучением кристалла». «Контакт с кристаллом должен был пробудить воспоминания, но, похоже, время каким-то образом изменило душу Эрихтониоса», - предположил Темис, размышляя. – «Возможно, эфирный резонанс в этом случае был постепенным процессом. Однако связь с душой Эрихтониоса сделала тебя уязвимым к голосу Атены. Очевидно, решение отправиться в Азис Лла было не твоим – все дело в воздействии Атены на твой разум».

«Я помню навязчивую мысль о том, что должен отправиться в это путешествие в одиночку», - нахмурился Клаудьен. – «Обычно подобное безрассудство мне не свойственно. И, хоть выбор мне и не принадлежал, все же мне стыдно за свои действия». «Размышления о своих деяниях – признак взросления», - философски отметил Темис. – «Хоть и не должны мы винить себя за то, что находится за пределами нашего контроля... Даже гениальнейший исследователей не сумел бы догадаться, что голос, доносящийся из кристалла, принадлежит личности, от которой ты унаследовал душу».

Клаудьен кивнул, соглашаясь, обратился к Темису и Воителю Света, молвив: «Остался лишь последний вопрос – насчет кристалла, с которого все и началось. Свечение занялось в нем – возможно, дело в некоем новом воспоминании, стремящемся к поверхности. Я уже давно размышляю над тем, почему Лахабри или Эрихтониос изначально решили оставить подобный кристалл. Думаю, я смогу пробудить воспоминание, заключенное в кристалле».

Клаудьен пробудил заключенное в кристалле воспоминание, и зрели трое призрачный образ Эрихтониоса. Держа кристалл на ладони, говорил тот: «Я направлению воспоминание это к будущему нашей планеты. Последние Дни настали, и магия творения, на которую мы так полагались, ускорит наше падение. Но мы не отчаиваемся. Лахабри и иные члены Конвокации пытаются обуздать хаос, угрожающий поглотить нашу планету. Замысел их требует великой жертвы. Элидибус – Темис – уже согласился отдать свою жизнь за наше спасение... Но остается еще одна проблема: Пандемониум, в котором заключены наши самые опасные создания. Даже если переживем мы Последние Дни, понадобится какое-то время для восстановления порядка. Если заключенные в Пандемониуме твари вырвутся на свободу, наш такой огромной ценой купленный мир будет в одночасье уничтожен. Кто-то должен остаться и удостовериться в том, чтобы этого не произошло. И ответственность лежит на мне, ибо ни Лахабри, ни Темис не смогут заняться этим вопросом... Поэтому я вынужден отказаться исполнить волю Конвокации. Моя душа не будет принесена в жертву манифестации сущности планеты, но познает она вечное бдение. Знаю, что могу погибнуть в час Последних Дней, и, возможно, не сумею исполнить свой долг. Посему отправлю я сей кристалл в плавание по волнам Подземного Мира. Он заключает в себе воспоминания о Пандемониуме – как мои, так и отца, и я тем самым донесу предупреждение до будущего, если не сумею сделать это сам. Я наделил кристалл чарами, которые привлекут его к моей эссенции. Даже если отправлюсь я в Подземный Мир и познаю перерождение, это послание достигнет меня. Пандемониум не останется без присмотра... А, возможно, на помощь явится иной, подобный моему дорогому другу, который оказывается там, где происходит какая-то беда. Интересно, где он сейчас. Сколько душ спас, сколько бестий прикончил со времени нашей последней встречи?.. Как бы я хотел однажды встретиться с ним снова!.. А теперь мое сообщение: тот, кто услышит его, надлежит спешить в Пандемониум. Прошу, торопись. Повторяю...» Манифестация Эрихтониоса исчезла бесследно...

Клаудьен достал из кармана плаща орасит – Сердце Сабика. «Именно этот кристалл привязал разум Атены к моему телу», - заключил профессор. – «Когда я пришел в себя, но обнаружил сей кристалл. Но теперь не осталось в нем и следа сущности Атены. Однако энергии самого орасита сохранились, и в руках исследователя могут дать нам немало нового знания. Думаю, судьба преподнесла кристалл мне не без причины».

Сердечно поблагодарив Воителя Света и Темиса и низко поклонившись им, Клаудьен присоединился к ожидающим его ассистентам.

«...Что ж, теперь история Гефайстоса нам полностью известна», - заключил Темис. – «Как и природа таинственного кристалла. На вопросы, кои привели нас в Пандемониум, получены ответы, и вскоре порядок будет восстановлен. И теперь я тоже исчезну, не испытывая сожалений. Я не сумел бы пройти этот путь без тебя, мой друг. Столь много откровений, однако не все еще тайны открыты. Душа Элидибуса была исторгнута из эфирного моря и образовала меня. Наверняка тебе интересно, что я помню, что чувствую... Ты заслуживаешь того, чтобы получить ответы. Однако, хоть мои воспоминания о Пандемониуме отчетливы, иные... туманны. Возможно, таким меня создала Атена, а, быть может... это результат того, кем я был прежде... Но я воскрешаю в памяти нечеткие образы. Сцены из моего будущего – и твоего прошлого... Мы сражаемся на вершине Хрустальной Башни. А после, из этой самой башни я отправляю тебя... в нашу эпоху. В Элпис... Почему я решил так поступить? Понятия не имею... Но могу высказать предположение. Среди осколков своих воспоминаний я заметил проблеск о нашем с тобой странствии в Пандемониуме. Проблеск, который явил не путь и не цель странствия, но осознание того, что ты необходим в Элписе. И даже если это действие – лишь одно звено в цепочке событий, приведших к спасению Эфириса... значит, все имело значение. Время, проведенное нами вместе... каждое мгновение... не напрасно... посему никаких сожалений у меня не остается... Вполне вероятно, что мои возможные мотивации стали чем-то, совершенно иным. То, что ты пересекаешь немыслимое пространство в надежде на воссоединение со своими союзниками... Прежде подобное стремление меня бы обескуражило. Но, побывав в глубинах ужасной тюрьмы и вернувшись, думаю, теперь я могу понять. Более к сказанному я ничего не добавлю... Народы твоей эпохи называют Подземный Мир ‘эфирным морем’ – что ж, мне нравится это название. Ибо оно полно жизни, и каждая звезда в нем – странствующая душа. Среди сих бесчисленных звезд наши с тобой пути пересеклись. И за это я чрезмерно благодарен. Желаю тебе счастливого странствия! Кое продлится так долго, сколь ярка пребудет твоя звезда... странствия, не ограниченного пределами ни этого мира, ни какого бы то ни было иного».

С этими словами исчез Темис; душа его вновь возвращалась к долгому, долгому сну...

***

Воитель Света, Зеро и Эстиньен проследовали в дворцовый чертог, оставался в котором Вртра, а вскоре в зал проследовала и И’штола; следовал за нею страж с тяжелым ящиком в руках. Опустив оный на пол, воин покинул чертог, и дракон, обратившись к присутствующим, молвил: «Уриангер, остающийся близ врат Пустоты у Маре Ламенториум, прислал весть. Ситуация опасна. Магические барьеры продолжают сдерживать силы, пытающиеся прорваться в Исток. Подобные меры были достаточно для того, чтобы на протяжении эонов держать в заточении осколок сущности Зодиарка, однако, сдерживая нашего нынешнего врага, они стремительно ослабевают. Лопорриты прилагают все усилия для того, чтобы поддерживать чары, но рассеивание их – лишь вопрос времени. Если мы не предпримем что-то в самом скором времени, но Голбез сумеет претворить в жизнь свои замыслы».

«Значит, этот Зеромус сокрушает печать, даже будучи ослаблен», - задумчиво протянула И’штола. – «Он действительно силен – как мы и опасались». «Да», - согласился дракон. – «Мы должны уничтожить его, поэтому надлежит изыскать способ пронзить окружающую его завесу Тьмы». «Ты нашла такой способ?» - с надеждой обратилась к ней Зеро. «Нашла», - улыбнулась чародейка. – «Теория была проста. Мы обретаем Свет из Первого и направляем его в Тринадцатый. Подобное действо потребует от нас огромных затрат энергии, и это еще мягко говоря...»

Она отбросила крышку ящика, явив взорам находящиеся внутри сферы, исходило от которых слабое сияние. Взяв одну из них в руки, продолжала И’штола: «Посему я обратилась за помощью к Сиду и его сотрудникам, и они создали эти устройства: передатчики эфира. Размещая их в нужных местах, мы можем собственноручно создавать эфирные потоки. Сперва мы направим эфир из Набаат Аренга, где был пресечен Поток Света, в Хрустальную Башню. Из личного опыта мы знаем, на какие чудеса способен сей шпиль – чудеса, которые как раз соответствуют нашим целям. Упомяну также о том, что структура, возведенная аллаганами в степях Азима, также служила источником вдохновения для создания сего устройства».

И’штола разместила сферы на полу зала, и те раскрылись, преобразились в шпили. «Когда мы наделим Хрустальную Башню достаточным количеством энергии, мы направим ее в разлом», - продолжала объяснять мико’те. – «А передатчики эфира направят энергию прямиком в Тринадцатый. Таким образом мы создадим копье Света, пронзит которое щит Тьмы... По крайней мере, я на это надеюсь. Мы не проводили испытаний подобного масштаба, и успех я гарантировать не могу».

«Я правильно тебя понял, один из этих передатчиков нужно разместить в Первом?» - уточнил Эстиньен у чародейки, и та, утвердительно кивнув, просила Воителя Света заняться этим вопросом. «Я тоже пойду с тобой», - обратилась к герою Зеро. – «Хочу своими глазами увидеть мир, который ты спас от гибели». «Но... как ты собираешься проделать подобное странствие?» - поинтересовался дракон, и отвечала Зеро: «Во вместилище духа. Призыв порождения Пустоты тоже имеет в основе своей отделение духа от плоти. Подобное разделение я могу сотворить по своей воле. Принципы примерно одинаковы».

И’штола обещала предоставить Зеро свое вместилище духа, помочь ей переместить свою сущность. Двое покинули зал, и спустя некоторое время чародейка вернулась, сообщив сподвижникам о том, что сумела поместить сущность Зеро во вместилище духа; тело же сего порождения Пустоты сохранят в неприкосновенности алхимики Радз-ат-Хана.

Кристалл – вместилище духа – И’штола передала герою наряду с записями о том, как пользоваться механизмами Хрустальной Башни, составленными Г’рахой Тией. Эстиньен вознамерился немедленно отправиться на луну, дабы примкнуть к Уриангеру и лопорритам – им понадобится помощь, если защитные чары падут. Вртра же останется в своей вотчине, продолжив отправляться от полученных ран.

Напутствуя Воителя Света, И’штола советовала тому поговорить с Рин – но сперва навестить Бек Лугг, дабы сумела та предать эфемерной сущности Зеро физическое обличье.

...Простившись со сподвижниками, герой переместился в Первый, и, ступив в Кристариум, проследовал в Кабинет Любопытства, где оставалась ныне Бек Лугг. Поведал он ну моу о грандиозном замысле, заключающемся в направлении эссенции Света через межпространственный разлом в Пустоту. Вздохнув, та приняла из рук Воителя Света кристалл, обещав, что займется его подругой.

Герой же разыскал в городе Рин, занятой ныне помыслами о возвращении жизни в земли, прежде занятые Опустошением. «Хочешь противостоять сей иномировой угрозе с помощью силы Света?» - протянула Рин, когда рассказал ей Воитель Света о своем начинании. – «Позволь мне помочь тебе! Хоть и утратила я свою связь с Хиделин, все же могу в какой-то мере управлять эссенцией Света. Если есть возможность того, что я спасу других с помощью этой силы, я должна попробовать!»

К ним приблизились Бек Лугг и вновь воплощенная во плоти Зеро. Герой передал ну моу бумаги, полученные от И’штолы, и обещала та немедленно заняться приготовлениями, следуя инструкциям, записанным Г’рахой. Рин приветствовала Зеро, представилась, а та отметила: «Этот мир оказался совсем не таким, как я себе представляла. Да, Свет здесь силен, но не всесокрушающ. Выглядит все примерно так же, как и в Истоке». «За это мы должны благодарить Воителя Тьмы», - заявила Рин, указав на героя, после чего предложила Зеро провести экскурсию по Кристариусу – на что воительница, конечно же, согласилась.

Хрустальная Башня восхитила Зеро... но больше всего воодушевило ее голубое небо. Если в Первом удалось осуществить задуманное, то, быть может, и Тринадцатый удастся спасти?..

На площади у Хрустальной Башни героя и спутниц его разыскала Лина – капитан стражи Кристариума. «Когда я узнала о том, что вы собираетесь собрать эссенцию Света у Хрустальной Башни, то посчитала необходимым предупредить о возможных последствиях», - молвила она, обращаясь к Воителю Света. – «Знаю, ты никогда не стал бы использовать башню во зло, но...»

Она осеклась, пытаясь подобрать слова, и Зеро, скрестив руки на груди, произнесла: «Думаю, я понимаю. Со времен Потока Свет оставался источником боли и бед. Многие страшатся его и по сей день. Поэтому и не обрадуется узреть его вновь. Я права?» «Абсолютно», - подтвердила Лина. – «Именно Свет чуть было не поглотил наш мир. Использование Хрустальной Башни для накопления столь разрушительное эссенции рискует обратить ее в предмет страха. Жителей Кристариума можно убедить в необходимости сего, но с теми, кто живет за пределами города, все будет не так просто. Я боюсь, что это подорвет начавшее зарождаться доверие с иными поселениями. Они могут неверно понять наши устремления».

«Скажи, кто они и какие противоречия могут возникнуть», - молвила Зеро. – «Я сумею смягчить их тревоги». Рин и Воитель Светы вызвались сопровождать ее в сем начинании, и Лина, поблагодарив их за этот порыв, обратилась к Зеро, молвив: «Думаю, начать следует с Эулмора. Несмотря на то, что сейчас отношения между нами дружественны, на протяжении долгих лет мы оставались противниками». «Прежде Эулмором правил тиран, обладавший могуществом Света», - добавила Рин. – «Он обещал мирянам избавление, но на самом деле поработил их и пытался покончить со всеми, кто выступал против него. Но его больше нет, а градоначальником был избран Чай-Нузз. С тех пор отношения между нашими городами улучшились, однако некоторые подспудное противостояние остается. Если Кристариум начнет накапливать Свет без предупреждения, некоторые жители Эулмора могут подумать, что руководствуемся мы какими-то тайными мотивами». «Да, следует предупредить их заранее», - согласилась Лина. – «Если вы объясните, что хотите спасти родной мир Воителя Тьмы, думаю, они даруют вам свое благословение».

«Куда еще нам следует направиться?» - осведомилась Зеро, и отвечала ей Лина: «После Эулмора я бы посоветовала вам направиться в лес Рак’тика. Там вы найдете Благословленных Ночью – небольшую общину поклоняющихся Тьме, а также виисов – стражей тайн древней империи Ронки. Виисы – изоляционисты, и – скорее всего – возражать не будут, если Свет не приблизиться к их владениям. Благословленные Ночью, с другой стороны, потребуют заверений в том, что ваши действия не окажут влияния на их жизни». «Миряне, поклоняющиеся Тьме...» - протянула Зеро. – «Логично, что такие найдутся в мире, поглощенном Светом... Что ж, хорошо. Мы навестим жителей Эулмора и Благословленных Ночью».

Сама же Лина вознамерилась немедленно заняться разъяснением ситуации жителям Кристариума, а также размещением передатчиков – как в городе, так и в Набаат Аренге.

Так, покинув Кристариум, Воитель Света, Рин и Зеро отправились в Эулмор, где проследовали во дворец, приветствовали Чай-Нузза, супругу его, разъяснили им суть вопроса, коий привел их в город. «Собрать эссенцию Света с помощью Хрустальной Башни...» - протянул Чай-Нузз, осмысливая услышанное. – «Думаю, я солгу, если стану убеждать вас в том, что действо это не воскресит в памяти у большинства эулморан неприятные воспоминания... Конечно, мы не можем ставить под сомнение мотивы – ни ваши, ни правительства Кристариума. Мир, поглощенный Тьмой, его преображенные обитатели пытаются вторгнуться в ваш родной мир... это непросто осознать. Но мы понимаем отчаянное желание спасти свою родину! И я тронут тем, что, несмотря на всю серьезность положения, вы берете в расчет наши чувства. Поэтому я поддержу вас».

Дулия-Чай предложила супругу немедленно обратиться к народу, однако тот покачал головой, молвив: «Если я сразу обо всем поведаю мирянам, многие встревожатся – несмотря на все мои заверения. Нет, сперва надлежит озаботиться приготовлениями. Распространим весть о том, что Воитель Тьмы пытается спасти свой родной мир – так же, как прежде спас наш. И когда слух сей распространится, я обращу народу необходимость обретения могущества Света – тогда идею сию разделит большая часть населения, смею надеяться».

Чай-Нузз просил героя лично пообщаться с мирянами в городе, поведать им о своей беде. Тот поддержал идею градоначальница, и в течение нескольких последующих часов общался с жителями на улицах Эулмора, рассказывая им о том, какой угрозе подвергся его родной мир. Миряне высказывала безоговорочную поддержку своему избавителю.

Весть стремительно распространилась по городу – замысел Чай-Нузза оказался весьма успешен. Пребывая в Эулморе, услыхала Зеро о том миряне питались в течении своем оскверненной Светом плотью пожирателей грехов, распространяя тем самым скверну еще боле. «Как следствие, разумы их оказались подвластны воле Ваутри», - рассказывала ей Рин. – «К счастью, я сумела подавить воздействие Света и освободить всех из-под его власти – похоже, остаточного воздействия не осталось». «Ты говоришь так, как будто это какое-то незначительное достижение!» - воскликнула Зеро. – «Я видела огромное число душ, оскверненных Тьмой. Тот, кто способен был бы исцелить их, считался бы поистине великим». «Мой дар был моим бременем», - пояснила Зеро. – «Многие из-за того пострадали. И погибли. Сколько раз я желала, чтобы не было у меня этой силы! Хотела бежать ото всех прочь. Но у меня были друзья, которые поддерживали меня и направляли – учили меня не только принятию дара, но и обретению власти над собственной жизнью. Над способностью изменить свою судьбу».

«И ты сделала именно это...» - протянула Зеро, призадумавшись. Возможно, и ей следует пойти по стопам Рин и взять судьбу в свои руки?.. Ответ на этот вопрос пребывает здесь, в Первом, и она непременно его отыщет!

Чай-Нузза вознамерился вскорости обратиться к народу, и Воитель Света, Рин и Зеро не стали задерживаться в Эулморе, поспешили в Скользящую Ветвь – поселение Благословленных Ночью в Великим Лесу, Рак’тике. Разыскав Рунара, Воитель Света поведал тому о нынешней свой миссии. «Мир мастера Матои в опасности?» - поразился Рунар.

«Мастер Матоя?» - в недоумении шепнула Зеро Рин, и пояснила та: «И’штола. Она взяла другое имя в соответствии с традицией, когда жила среди Благословленных Ночью. Они считают, что Свет оскверняет все – в том числе и их истинные имена. Посему не произноси здесь ее имени – из уважения к местным обычаям».

«Ты Зеро, да?» - обратился к воительнице Рунар. – «Из мира, поглощенного Тьмой? Мне сложно представить подобное место...» «Небо постоянно скрывает черная завеса, и не проникает через нее ни звездный свет, ни солнечный», - отвечала Зеро. – «Все совершенно противоположное тому, что зрел ты в Норврандте. Но, думаю, ситуацию, в которой мы оказались, ты можешь понять». Заверив Зеро в том, что всецело осознает, с чем ей пришлось столкнуться, вымолвил Рунар: «И чтобы изгнать Тьму из твоего мира, вы хотите перенаправить Свет из нашего... Поистине, гениальная идея! Лишь мастер Матоя могла додуматься до подобного».

«То есть, вы не станете возражать?» - уточнила Зеро, и воскликнул Рунар: «Мы, Благословленные Ночью, веруем в Тьму, но никогда не насаждает свои верования другим. Если ваше спасение связано со Светом, то следуйте этим путем». «Я удивлена», - призналась Зеро. – «Из того, что мне было рассказано о твоем народе, я была уверена в том, что наши методы вам не придутся по душе». «Не считай наше почитание Тьмы желанием свершить торжество сего первоначала», - отвечал ей Рунар. – «Во Тьме есть мир, к которому мы стремимся посредством молитвы и самосозерцания. Да, Свет принес немало вреда нашему миру, но избыток любого первоначала вреден. Даже Тьма, с которой ты знакома не понаслышке. Творит добро или зло тот, кто властен над оружием – а не оно само. Если вы направите Свет на благородное начинание, кто мы такие, чтобы отказать вам?..»

Рунар обещал Зеро безоговорочную поддержку. Следуя предложению Рунара, Зеро прошла ритуал очищения от Света водой – согласно традициям Благословенных Ночью, призналась, что чувствует себя чуть более уверенной, чем прежде. «Рад это слышать», - улыбнулся Рунар. – «С помощью Воителя Света вы сможете спасти два мира, я уверен в этом». «Если сможем покончить с Зеромусом, то да – Исток будет спасен», - подтвердила Зеро. – «Но в моем мире ничего не изменится. Просто в нем окажется на одно порождение Пустоты меньше. Так что иллюзий я не питаю. Хотела бы я, чтобы все было иначе...»

На связь с героем вышла Лина, передала сообщение от Бек Лугг о том, что механизмы Хрустальной Башни приведены в действие, и Воителю Света можно выступать к Набаат Аренгу, дабы переходить к следующему этапу замысла. «Я договорилась о том, чтобы вас встретил Кассард», - говорила Лина. – «Он доставит вас на место Потока и укажет на лучшее место для размещения передатчиков, учитывая то, что путь между Кристариумом и Амх Арэнгом ему прекрасно знаком».

...Так, Воитель Света и спутницы его устремились в селение, Бечеву, где дожидался их Кассард, а также кобольд Гхен Ген и один из стражей Кристариума. «Воины из нашей стражи установят передатчики в Озерных Землях», - заверил он героя, - «а обитатели Морд Соука – в Янтарных Холмах. Вам же следует сосредоточиться на своей задаче в Набаат Аренге».

Услыхав о замысле Воителя Света, прибыли в Бечеву и Магнус наряду со сподвижниками. Зеро была поражена: она и не мыслила, что у героя в сем мире столь огромное число союзников!

...Воитель Света, Зеро, Рин и их товарищи достигли руин Набаат Аренг, и Зеро с изумлением воззрилась на сияющие горы, молвила: «Стало быть, это и есть Поток Света... Я мало что помню о времени, когда Тьма поглотила Тринадцатый. Лишь холод и опустошение... Это ты остановила Поток, Рин?» «Нет, это сделала первая из Оракулов Света, Минфилия», - отвечала Рин. – «Она покинула нас, но я унаследовала ее силы».

...Наконец, все передатчики эфира были установлены. Свет устремился из кристаллизованной эссенции первоначала через сеть передатчиков в направлении Кристариума – и Хрустальной Башни. Зеро завороженно наблюдала за потоком Света... в после, приблизившись к кристаллическому образованию, протянула руку, вытягивая Свет, вбирая его в себя. «Меня не поглотит... ни Тьма... ни Свет...» - прорычала она... и, потеряв сознание, распласталась на земле.

Герои и Рин бросились к Зеро, изумленные тем, что попробовала та вобрать в себя – порождение Пустоты! – эссенцию Света. Сознавая, что Зеро необходима немедленная помощь, Рин простерла руки над нею, осторожно подавляя ярящееся могущество Света в теле воительницы.

И, когда та пришла в себя и поднялась на ноги, Рин напустилась на нее: «Ты невероятно везучая! Что сподвигло тебя так поступить?» «Я должна была понять, могу ли я повелевать Светом», - пояснила Зеро. – «Могу ли изменить свою судьбу. Прежде я о подобном и помыслить не могла. Но дружба и доверие со стороны Воителя Света помогли мне увидеть новые возможности. В себе и в других. Потому, когда я увидела этот мир, который был обречен, но в итоге все же спасен, то предположила, что спасти возможно и мой мир. Дабы стал он миром, в котором Свет и Тьма сосуществуют в гармонии, и жизнь расцветает. Мир, в котором не снедает нас неутолимый голод, но полнится он надежной на то, что можем мы создать все вместе. Будь у меня силы, я, возможно, и сумела претворить эту мечту в реальность. Пробудить нас от бесконечного кошмара. Вот что движет мной...» «Если таково твое сокровенное желание, не стесняйся поделиться им с другими», - советовала ей Рин. – «Было время, когда мне недоставало смелости. Если я озвучу свои желания – они станут тяжким бременем для тех, кто мне дорог... в этом я себя убедила. А затем я повстречала тех, кто верил в меня. Они помогли мне поверить в себя и найти силы для того, чтобы жить. И, пока я жива, знаю, что все будет хорошо. И неважно, сколько непреодолимыми кажутся обстоятельства. Неважно, где я нахожусь. Подобное осознание принесло мне душевный покой, и это благословение, которым я всецело обязана своим друзьям.

«Те, кто верят в нас...» - протянула Зеро, улыбнулась: «Я запомню эти слова. Знаю, если пределы того, чего мы способны достичь в одиночку». «Будучи твои другом, я хочу помочь тебе осуществить мечту», - молвила Рин. – «Если хочешь вобрать в себя больше Света, я помогу сдержать его мощь, дабы тело твое приняло его».

Воитель Света идею поддержал, и Зеро вновь протянула руку к кристаллизовавшейся эссенции Света, вбирая ее в себя – но на этот раз осторожно, под контролем Рин. «Я чувствую внутри тепло Света!» - в изумлении выдохнула Зеро. – «Обладая этой силой, я могу вернуться в Пустоту и сражаться – за мир, который был прежде, и за все то, что мне дорого!»

Воитель Света и спутницы его вернулись в Хрустальную Башню, и Бек Лугг заверила их в том, что чудесный шпиль готов направить Свет в межпространственный разлом; кроме того, ну моу вернула сущность Зеро во вместилище духа, передала кристалл герою.

«Наши помощники сообщают, что передатчики эфира установлены в надлежащих точках», - просветила сподвижников Лина. – «Когда остальные будут установлены на луне мира Зеро, у нас будет основа для создания эфирного потока». «Передатчики эфира излучают сильный сигнал, и заметить его можно даже из мира, отделенного разломом от источника», - заверила Воителя Света Бек Лугг. – «Как только мы поймем, что передатчики, установленные в Пустоте, приведены в действие, тут же направим в разлом Свет».

Воитель Света простился с Рин, Бек Лугг и Линой, переместился в Исток, где Варшан сообщил ему, что – согласно полученному от лопорритов сообщению – охранные чары вот-вот окажутся сведены на «нет»!

И’штола восстановила физическое воплощение Зеро, и та вздохнула с облегчением, молвив: «Я боялось, что перемещение через эфир окажет негативное воздействие на Свет, пребывающий во мне. Но, как оказалось, зря». «Сияние твоей души ослепительно», - заверила ее И’штола. – «Даже не представляю, как ты справляешься без помощи Рин». «Рин помогла мне удержать в себе Свет, но именно вы – все вы! – придали мне смелость для того, чтобы попробовать это сделать», - призналась Зеро. – «Ваша дружба. Ваше принятие. В том числе и со стороны мирян Первого. Благословленные Ночью, в частности, отнеслись ко мне с огромной добротой. Рунар сожалел лишь о том, что ты, И’штола, не смогла присоединиться к нам».

...Вртра взмыл в небеса, устремившись к луне; туда же телепортировались Воитель Света, Зеро и И’штола. Поспешили они к кратеру, оставались близ которого Эстиньен, Уриангер и лопорриты.

Через зияющий портал переместились дракон наряду с Воителем Света и его сподвижниками на лугу Тринадцатого, где разместили у края кратера передатчики эфира.

Свет, исторгнутый из Первого, пересек межпространственный разлом, устремился в Пустоту, эссенция коей заполняла лунный кратер, сумел проделать в оной отверстие. Размеры его были недостаточны для дракона... но в самый раз для его симулякра, Варшана, которого Вртра предусмотрительно захватил с собой.

«Я ощущаю присутствие драконицы в кратере», - вымолвил Варшан. – «Наверняка эссенция моей сестры остается заключена в Зеромусе. Не там, где она была пленена прежде... но гораздо глубже». «В кратере кишат порождения Пустоты», - предупредила спутников Зеро, и И’штола отозвалась: «Либо призваны они Голбезом, либо порождены остаточной Тьмой».

Зеро же наблюдала за огоньками Света, опускающимися на миазмы Пустоты, выдохнула: «Подумать только – Свет вновь озаряет Пустоту...» «Поодиночке мы бы не справились», - отвечала ей И’штола. – «Лишь совместными усилиями сумели мы зажечь этот Свет».

«Видишь, Голбез?..» - прошептала Зеро, устремив взор в сторону бреши в завесе Пустоты. – «Нам не нужно обрекать на гибель других, чтобы спасти себя. Прежде ты и сам понимал это. Когда пытался подружиться со мной. Когда остался одним из тех немногих, которые готовы были верить друг в друга. Но того воина больше нет, его сменило создание, являющее собой насмешку над его верованиями...»

Обратившись в воспоминаниях к первой своей встрече с Голбезом, осознала Зеро: «Все повторяется вновь!.. Мы следует к одной и той же цели, но разными путями». Зеро обернулся к Воителю Света, молвила: «Я должна узнать кое-что – истину, пребывающую во тьме».

...Герой и сподвижники его готовились к спуску в потаенные глубины лунного кратера. Варшан заверил их: он не поддастся эмоциям, и, когда появится шанс, вырвет сущность сестры из манифестации Зеромуса.

Воитель Света, Варшан, И’штола, Эстиньен и Зеро ступили в брешь в завесе Пустоты, приступили к нисхождению в недра луны. Многочисленные порождения Пустоты атаковали их непрерывно, но, разя сих тварей, герой и сподвижники его продолжали свой марш.

В недрах позабытых руин означился кристалл памяти, коснувшись которого, лицезрели пятеро воспоминания, в которых Дюрант и Голбез отчаянно противостояли порождениям Пустоты, разрушающим город. Сразили двое гигантского муравьиного льва, продолжили путь к замку, разя мемориатов Тьмы. Один из последних направил энергии Тьмы из кристалла того на Голбеза, и объяли те воина, поглощая разум, изменяя сущность. «Только не ты...» - в ужасе и отчаянии выдохнул Дюрант, и, поглощая эссенцию подобного кристалла, отчеканил: «Мой друг... мой герой... я остановлю тебя ценой собственной жизни!»

Дюрант обратился в могущественного мемориала, схлестнулся с Голбезом во внутреннем дворе замка... но был повержен им...

На сем завершилось видение, и вновь обнаружили себя Воитель Света наряду со спутниками в недрах кратера. Достигли они тронного зала, где у престола путь им преградил Голбез. «Я уж надеялся, что не увижу вас боле», - признался он, - «но, похоже, ничего нельзя оставлять на волю случая. Я покончу с вами здесь и сейчас!.. Я сознавал, что, будучи ранен, навряд ли смогу открыто противостоять вам. Потому и заманил вас сюда, где у меня – неоспоримое преимущество!»

Энергии Пустоты объяли Голбеза, и у четырех тронов, пребывающих в руинах, возникли возрожденные архидемоны стихий - Рубикант, Скармиглион, Барбариссия, Кагназзо. «Они живы?» - изумился Эстиньен. «Невозможно», - отозвалась Зеро, созерцая новых противников. – «Скармиглион и Барбариссия были заточены в кристаллах памяти, а Рубикант и Кагназзо погибли в Истоке...» «Ты права», - подтвердила И’штола. – «Это – не истинные архидемоны, а тени, порожденные из их остаточного эфира». «Стало быть, они гораздо слабее своих прародителей», - заключил Варшан. – «Даже если набросятся они на нас все разом, мы можем одолеть их».

Обратившись к Воителю Света, Зеро указала ему на бездну за троном Голбеза, в которой – судя по всему – и пребывал ныне Зеромус. «Мы справимся с архидемонами», - заверила она героя. – «Займись Зеромусом».

Зеро метнулась к Голбезу; И’штола, Эстиньен и Варшан приняли на себя удар теней архидемонов. Воитель Света же сиганул прямиком в бездну...

«Слишком поздно», - пророкотал Голбез, проводив его взглядом. – «Зеромус пробудится и пожрет каждого, кто встанет между ним и тем, чего желает он. Такая же судьба ожидает и вашего спутника». Сподвижники героя не были в этом так уверены, ибо знали, с какими вызовами ему приходилось сталкиваться в прошлом. «Мы верим в него, а он верит в нас!» - бросил в ответ Голбезу Зеро. – «Наш Свет способен пронзить чернейшую Тьму!»

Высвободив энергии Света и Пустоты, полнившие ее, Зера атаковала Голбеза...

...Воитель Света обнаружил себя в сердце луны.

«Что это за холодная и всепоглощающая Тьма?» - прозвучал глас Зеромуса. – «Где я?» Могущественное порождение Пустоты предстало герою, пророкотало: «Я должен вернуться в свой родной мир... где ожидают меня родные... Да, я вернуть... И никто не встанет у меня на путь!..»

Направляемый тоской сущности Аздаи, жаждущей вернуться домой, Зеромус принялся разрывать ткань реальности...

Воитель Света поверг противника... но тот возродился вновь. К счастью, на помощь к нему подоспели верные сподвижники... наряду с Голбезом! Последний сотворил магический щит, оградивший остальных от потоков темной энергии, исторгаемых Зеромусом, бросил герою: «Как и все иные порождения Пустоты, Зеромус не может быть убит. Его можно лишь заточить в кристалле памяти».

Образы недавнего прошлого захлестнули героя, и зрел он, как Зеро наносит поражение Голбезу. «Я подвел своего дорогого друга», - выдавил тот, пав. – «Повелся на обман аскиан и высвободил Тьму. И после вечности ожидания я стою на коленях... Как, должно быть, ты во мне разочарован! Во всей глупости и бессмысленности моего начинания... Нет... Я не допущу, чтобы все оказалось зря. Не позволю вам пройти. Я одержу верх!»

«Нет победы во всем этом безумии», - отозвалась Зеро. – «Даже если завеса меж мирами окажется рассечена, это не исправит того, что Тьма сделала в нашим миром. Ровно как и не вернет Голбеза. Нет способа пробудить его ото сна. Ты слаб и несовершенен. Сам же осознаешь это. И все равно веришь в том, что способен всех спасти? Думаешь, поражение невозможно для тебя?» Голбез промолчал, и продолжала Зеро: «Я не лучше. Слаба, несовершенна, снедаема сомнениями. Поэтому мне и нужны друзья».

Свет озарил ладонь Зеро, и протянула она ее Голбезу. «Свет?..» - изумился тот. – «Но как?..» «Это доказательство моей веры в других, и их веры в меня», - пояснила Зеро. – «Свет, озаряющий путь в самом черном отчаянии. Будь то в разрушенном городе, скованном льдом, или же в мире, затопленном Светом, жизнь сохранилось благодаря вере друг в друга. Теперь я это осознала». «Думаешь, мы способны на подобное?» - выдохнул Голбез, и отвечала Зеро: «Это будет непросто. Мы так долго оставались порождениями Пустоты, что забыли о том, как доверять. Но в одном можно быть уверенными: если Зеромус преуспеют и все погибнут, у нас не будет шансов на то, чтобы попробовать. Прежде ты предложил мне примкнуть к тебе, и я ответила отказом. Я не могу исправить ту ошибку, но могу сделать тебе то же предложение. Мы можем добиться большего вместе».

Свет, исходящий от длани Зеро, омыл Голбеза, и осознал тот: «Ну конечно! Ты – мемориат, которого встретили мы много лет назад... Теперь я вспомнил. Ты надеялись, что ты примкнешь к нам, чтобы положить конец Контрмеморандуму, но ты с ходу ответила нам отказом. Это расстроило нас обоих – но больше всего Голбеза. ‘Если бы мы смогли превозмочь страх, овладевший нами и нас разделивший, мы смогли бы все изменить’. Даже в разгар той страшной войны он не переставал верить в иных. Даже в самом конце...»

«Ты теперь Голбез», - напомнила воину Зеро, продолжая протягивать ему руку. – «Если ты можешь принять это имя, то должен верить в других – как и он». «Я не могу простить того, что ты сделал с моей сестрой», - бросил Голбезу Варшан. – «Но ее еще можно спасти. Если сможешь помочь нам вернуть ее домой и защитить Исток...» «Будучи друзьями Зеро, мы с радостью поделимся знаниями, которые помогут тебе восстановить Пустоту», - обещала И’штола.

Долго молчал Голбез, созерцая недавних противников, проронил: «Думаете, прежний мир сможет вновь стать нашим?» «Я верю в это», - улыбнулась Зеро. – «Если мы будем едины».

...Воитель Света, Голбез и сподвижники их продолжали наседать на Зеромуса. Зеро рассекла тело сей твари, и потоки удушающей Тьмы хлынули из раны, объяли ее. Поток уносил Зеро, обещая покой и забвение...

«Не сдавайся, Зеро!» - прозвучали слова в разумы воительницы. – «Держись! Обратись ко Свету внутри тебя! Твое место – не только лишь во сне, Зеро!»

Зеро очнулась; тело ее озарил Свет. Голбез и Зеро атаковали Зеромуса, высвобождая могущество Пустоты и Света; физическое воплощение манифестации порождения Пустоты были уничтожено, а эссенция рассеяна, обращена в кристалл памяти. Зеро взяла артефакт в руки, спрятала в свою суму.

Эфемерная сущность Аздаи устремилась к Варшану, и тот, обратившись к сподвижникам, молвил: «Моей сестре я дарую глаз сего вместилища. Мы, драконы, порождаем потомство собственной жизненной силой. Той, которая содержится в моем глазу, вполне достаточно, чтобы придать ей материальное воплощение. Это будет означать, что я утрачу контроль над симулякром, посему я попрошу вас сопроводить Аздаю на поверхность.

Через Варшана Вртра направил жизненные энергии в душу Аздаи... и обрела та новое воплощение, представ Воителю Света маленьким новорожденным дракончиком. Симулякр же, лишившись последних энергий, осел на поверхность.

Наступившую тишину разорвал глас Голбеза. «Наш мир может быть возрожден», - изрек он. – «Прежде я думал, что это невозможно, но, видя, какие чудеса вы вершите, я могу в этом поверить. И все же я остаюсь злодеем, стоящим за всей этой трагедией. Грехи мои тяжелы, и я не могу оставаться подле вас». «Вне зависимости от того, что ты сейчас чувствуешь, ты помог мне в битве, а, стало быть, свершил искупление», - отвечала ему Зеро. – «Ты заслужил для себя новое начало. Лишь ты можешь решить, кем мы можем быть друг другу. То, что мы не смогли сделать вчера, свершим сегодня. Будучи едины. Нам надлежит лишь привлечь к сему начинанию единомышленников».

Зеро вновь протянула Голбезу руку, улыбнулась: «Давай сделаем первый шаг. Мы вдвоем». Голбез сжал ее ладонь...

Призналась Зеро герою: она не могла предвидеть подобный исход. Воитель Света и его товарищи прибыли в Тринадцатый, чтобы спасти Аздаю и защитить свой мир. Встреча их была случайной, но благодаря ей Зеро обрела в жизни новую цель.

Герой и спутники его вернулись на поверхность луны, где дожидался их Вртра. Последний сердечно благодарил воителей за спасение сестры, спрашивал об участи, постигшей Голбеза. «Он счел неуместным присутствовать на вашем с Аздаей воссоединении, потому остался в кратере», - пояснила дракону Зеро. «Что ж, своими делами он продемонстрировал нынешнее устремление», - заключил тот.

«Что будешь делать теперь?» - обратился к Зеро Эстиньен. «Я много поняла за время странствий с вами», - отвечала та. – «Пережила такое, о чем и помыслить не могла. Вместе с Голбезом займемся мы восстановлением Тринадцатого». «Значит, это прощание...» - заключил драгун.

«Обязательно поделись с Голбезом всем, что узнала об Истоке и его отражениях, а также об истинной природе Света и Тьмы», - напомнила Зеро И’штола. – «Он весьма умен, и наверняка придумает, как воспользоваться этими сведениями». «Согласно», - кивнула Зеро. – «Когда мы лучше поймем текущую ситуацию, то, надеюсь, сможем рассчитывать на твоей совет». «Конечно», - заверила ее чародейка. – «Я тоже продолжу изучение новых возможностей, которые смогут пригодиться нам, когда придет время».

И’штола сотворила заклятие, и пред нею воплотился причудливый фамильяр - никси. После чего достала чародейка из сумы одну из страж-чешуек, молвив: «Нидала передала мне несколько дополнительных чешуек, которые – судя по всему – даруют лучшую защиту, нежели прежние». И’штола поместила чешуйку в эфемерное тело никси, пояснила Зеро: «Теперь фамильяр защищен. Если ты будешь время от времени подпитывать его эфиром, он станет светочем для нас, чтобы отыскать тебя».

Поблагодарив мико’те за столь неожиданный дар, обратилась Зеро к Воителю Света, просив сказать «спасибо» от ее имени всем, кто помогал им в нынешнем начинании – жителям Радз-ат-Хана, Гарлемальда, Шарлаяна... и, конечно же, Первого и луны. Тот обещал, что непременно так и поступит, а Зеро передала ему кристалл памяти, заключающий в себе сущность Зеромуса, молвив: «Подарок для Рин – за тот Свет, который помогла она мне обрести. Если воспользоваться сим кристаллом для того, чтобы усилить Тьму в Первом, это может помочь установить равновесие между нашими мирами».

«Отличная идея!» - воскликнула И’штола. – «Почему бы нам не передать Зеро кристаллы памяти архидемонов?» «Тогда я отдам их Голбезу», - молвила Зеро. – «Чтобы одновременно и вдохновить его, и заставить чувствовать раскаяние».

Герой передал Зеро означенные кристаллы, а также поведал о Унукалхае и Сильве. «Что?» - поразилась Зеро. – «Есть и иные уроженцы Тринадцатого, надеющиеся восстановить его? Прошу, передай им: пусть нас разделяют пласты реальности, в стремлении нашем мы едины».

Простившись с Зеро, Воитель Света, И’штола и Уриангер забрались на спину Вртры, и устремился тот к порталу, зияющему над лунной поверхностью; Аздая следовала за братом... Верила Зеро, что однажды суждено всем им встретиться вновь...

Вернувшись на луну, герой поведал Уриангеру и лопорритам об одержанной на луне Тринадцатого великой победе. Как оказалось, те воочию наблюдали сражение Воителя Света и сподвижников его с Зерумусом, ведь последний рассек ткань континуума, образовав в ней брешь. К счастью, та уже затянулась...

«Мы не смогли вернуть Аздае прежнее воплощение, но Вртра с помощью энергий одного из своих глаз даровал ей новую манифестацию», - сообщила И’штола лопорритам. – «И это дает мне надежду на спасение иных порождений Пустоты. Зеро же решила остаться в своем мире и приложить все усилия для его восстановления».

Практичные лопорриты тут же решили направить в Тринадцатый своих специалистов по созданию искусственных сред обитания; возможно, сотрудничество в сих направлениях пойдет на пользу обитателям обоих миров.

Простившись с лопорритами, Воитель Света и его спутники покинули луну, вернувшись в Вавилонскую Башню, а после направились на станцию Тертиум, где оставались Джуллус, Алфинод и Алисэ.

Узнав о том, как завершилось противостояние с Зеромусом, воскликнула Алисэ: «Идея направить Свет из Первого поистине гениальна!» «Благодарю», - отвечала ей И’штола. – «Однако на лаврах я почивать не собираюсь. Впереди его много работы».

Джуллус был несколько опечален тем, что Зеро приняла решение остаться в Пустоте, вздохнул: «Со временем многое изменится для нас обоих... но кое-что останется неизменным. Зеро всегда будет для меня другом и верным товарищем. Никогда ее не забуду». «Если Зеро стремится восстановить Тринадцатый, и нам нельзя сидеть, сложа руки», - обратилась к гарлеанину Алисэ. – «Когда она навестит нас в следующий раз, то должна увидеть прекрасный новый Гарлемальд».

«Верно», - Джуллус обернулся к близнецам. – «Есть вопрос, который я бы хотел обсудить с вами двумя. Весть о наших отношениях с Радз-ат-Ханом распространилась, и миряне рады тому, что появился шанс вновь встать на ноги. Признаюсь, у меня хорошее предчувствие». «Намекаешь на то, что нам следует уменьшить свое влияние, чтобы гарлеане взяли дело в свои руки?» - уточнил Алфинод. – «Что ж, разумно». «Да нет же, я не об этом», - растерялся Джуллус. – «Просто, раз уж все налаживается, я хотел предложить вам отдохнуть. По-настоящему. Вы сделали для нас так много! Прозябаете в этих холодных пределах столь долго. Вы заслужили отдых. Будь я на вашем месте, отправился бы туда, где тепло».

Переглянувшись, близнецы кивнули друг другу: да, действительно – отдых им не помешает. «Мы можем посетить иные народы, которые практически не имеют отношений с Гарлемальдом», - предложила брату Алисэ. – «Изучим возможности для налаживания отношений с ними. Возможно, узнаем что-то, что ускользнуло от нашего внимания». «Да, мы будем представлять независимую сторону», - воодушевился Алфинод. – «Отличная идея, Алисэ».

Близнецы решили вернуться в Шарлаян и обсудить дальнейшие планы. Воитель Света, И’штола, Уриангер и Эстиньен согласились сопровождать их – они собирались навестить лорда Фоуршено, дабы поведать тому о том, как завершилось их начинание.

...Прибыв в Шарлаян, герой и спутники его дождались у дверей Ростры Фоуршено и Монтишейна, поведали им о том, что угроза миновала. «Перемещение Света из Первого», - поразился Фоуршено. – «Технологический триумф... который мог закончиться катастрофой. Но не станем погружаться в вероятности. Подобно эфиру с острова Хаам, вы использовали Свет для мирных – и немыслимых - целей. ‘Знание существует для высшего блага’, как говорил мой отец. И на этот раз я готов с ним согласиться».

«Очевидно, что страшные кризисы, происходящие в отражениях, связаны с бедствиями в Истоке», - добавил Монтишейн. – «Успехи, достигнутые вами в понимании их природы, а также претворение в жизнь перемен в отражениях однажды может оказаться ключевым фактором для выживания смертных. Форум захочет получить подробные сведения о ваших деяниях, ибо каждая капля воды наполняет великую реку знания». Обратившись к И’штоле, Монтишейн просил чародейку подготовить исчерпывающий доклад касательно Пустоты и перемещения через межпространственный разлом.

И’штола обещала, что сделает доклад в кратчайшие сроки, и ученые мужи, сославшись на крайнюю занятость, скрылись за дверьми Ростры. С помощью жемчужины на связь с мико’те вышла Нидана, сообщив, что в скором времени в Радз-ат-Хане начнется великое празднество в ознаменование возвращения Аздаи. Конечно же, все они приглашены...

Алфинод и Алисэ вынуждены были отказаться от посещения Тавнейра: вернувшись домой, близнецы хотели провести немного времени с родителями. Уриангер заявил, что и у него есть неотложные дела в Шарлаяне. И’штола и Эстиньен направлялись в Радз-ат-Хан, Воитель Света же обещал присоединиться к ним чуть позже – ему требовалось ненадолго посетить Первый.

...Переместившись в сей мир, проследовал он в Хрустальную Башню, поведал Рин, Бек Лугг и Лине о последних событиях. Те поздравили героя с успехом, сообщив, что связь между народами Норврандта упрочилась. Воитель Света явил взорам присутствующих кристалл памяти, заключающий в себе эссенцию Зеромуса, предложив воспользоваться сей Тьмой, дабы восстановить в мире равновесие первоначал.

«Хоть ночь и вернулась в наш мир, Тьма не может возникнуть сама по себе», - задумчиво протянула Бек Лугг. – «Но если направить ее сюда таким же способом, каким направляли мы Свет в Пустоту, то возможно будет в полной мере возродить Опустошение!»

Воитель Света передал Бек Лугг вместилище духа, которое загодя получил от И’штолы, и ну моу обещала заняться наряду с Унукалхаем изучением способа получения Башней энергии, ведь прежде сумели они осуществить лишь излучение оной. Рин – в свою очередь – заявила, что собирается посвятить время совершенствованию собственных способностей и возможностей для их приложения. Уроженцы Первого были полны решимости продолжить возрождение своего мира – зная, что где-то там, в Пустоте Зеро стремится к подобному же.

В зал проследовала Гея, поинтересовалась, о чем говорят собравшиеся. Героя она удостоила лишь мимолетным взглядом, очевидно не узнав. Мысль о том, чтобы Тьму из Пустоты направить в сей мир, пришлась Гее по душе, и обещала она, что непременно поможет Рин и остальным и этом начинании.

...Вновь вернувшись в Исток, Воитель Света как раз успел на празднество, проходящее во дворце Радз-ат-Хана. С Эстиньеном и И’штолой говорили они о том, куда заведут их дальнейшие странствия, однако предсказать это сейчас было невозможно.

«Что до меня, то я останусь в Шарлаяне, продолжая свои исследования по перемещению между мирами», - молвила И’штола, ступив на балкон и устремив взгляд на звездное небо. – «До тех пор, пока существуют узы между мирянами, связь между нашими мирами останется. В любом случае, способ перемещения на Первый существует, даже если результаты моих изысканий и не обнародованы официально».

Чародейка, драгун и Воитель Светой взирали на тени, проносящиеся в небесах – Вртра и Аздая, наслаждающиеся воссоединением...


Тем временем Крайль закончила наводить порядок в оплоте Студиозусов Балдесиона. Среди пожитков дедушки обнаружила она старое письмо, доставленное из Тулиёллала. Чернила сильно выцвели, и текст разобрать было невозможно.

Крайль поняла лишь одно: письмо было дозволением исследовать золотой город в Турале. «Как странно...» - протянула она. – «Никогда прежде я не слыхала о таком дозволении, и в записях ничего подобного не было».

Кроме того, в конверте обнаружилась причудливая серьга. «Отправился ли ты туда, дедушка?» - прошептала Крайль. – «В золотой город, в Тураль?»


А в Шарлаян вернулся из долгого плавания Эренвиль – и не один. Наряду со спутником своим собирался он разыскать Воителя Света...


Последний же вернулся в земли Мор Доны, и, разыскав Дерика, проследовал наряду с тем в призрачное царствие, где оставалась Сноегейм. «Здесь я черпаю вдохновение», - призналась исследовательница, указав на монумент, возвышающийся в центре Омфалоса, - «и прокручиваю в голове первые слова эпиграфа. ‘Будучи созданиями, порожденными волей планеты, мы подвержены воздействию надежд и молитв. Потому продолжаем мы исполнять долг, на нас возложенный’. Предположение о том, что именно вера определило природу Двенадцати, поистине невероятно! Честно говоря, я бы хотела поговорить с богами снова, но они не являли себя с тех пор, как открыли мы тайну монумента. Похоже, появляются они лишь по особым случаям. Но, думаю, есть иной способ их увидеть! Когда мы странствовали с богами, Азейма сказала мне, что каждый из них хотел поговорить с тобой, Воитель Света, лично. Если ты призовешь богов пред их царствиями, уверена, они ответят!»

Воитель Света попытался воззвать к божествам, но покамест те появляться не спешили. Отойдя в сторонку, герой тихо беседовал с Дериком, повествуя тому о своих странствиях. «Я люблю странствовать по землям Эорзеи», - признался Дерик, гладя свою обезьянку, опо-опо. – «Земля так богата эфиром, так разнообразна... Проходя через Лес Двенадцати, я заметил этого малышка. Он был ранен, и я не мог пройти мимо. Конечно, сейчас он исцелен, и, наверное, стоило бы вернуть его домой, в лес. Но когда я вижу, сколь отважен он в присутствии богов, но чувствую, будто нас с ним свела сама судьба. Конечно, настанет день, когда пути наши разойдутся...»

В призрачное царствие ступили Крайль и Г’раха, сообщив сподвижникам о результатах своих изысканий. «Волны, записанные нами с помощью анализатора эфира, открыли тревожное явление», - молвил Г’раха. – «Сражаясь с нами, боги затрачивали огромное количество собственного эфира. Столь огромное, что оно истощало саму их эссенцию». «И напомню: боги сами хотели этих сражений», - добавила Крайль. – «Я бы избегала следующих боев, пока не узнаем мы их истинных целей. И я предлагаю разыскать тринадцатую безымянную сущность, чья задача – непрерывное наблюдение. Если Г’раха прав, то эта сущность является Стражем на луне».

Воитель Света и спутники его покинули призрачное царствие, и, разыскав ближайший столп эфирита, телепортировались в Гарлемальд, где поднялись на вершину Вавилонской Башни, дабы переместиться на луну. Страж приветствовал гостей во дворце своем, и Крайль, выступив вперед, молвила: «Мы надеемся, что сможешь ты ответить на наши вопросы касательно Хиделин. Мы сумели прочесть надпись на монументе в центре призрачного царствия. Помимо имен Двенадцати и сфер влияния их, там говорится о безымянной сущности, задача которой – вечное бдение. Верно ли мы понимаем, что речь идет о тебе? Двенадцать существовали на протяжении поколений. Почему бы тебе не поделиться с нами тем, что тебе известно о них? Они говорят о стремлении, которое можно осуществить, лишь сражаясь со смертными. Мы хотим понять, в чем оно состоит».

«Что ж, вы заслужили право знать», - изрек Страж. – «Помните, однако, что я – всего лишь тварное создание. Хоть и наделен я некоторыми воспоминаниями о прошлом, они весьма далеки от завершенности. Во-первых: да, я действительно то самое безымянное создание, о котором упоминание в надписи на монументе. Создание, сотворенное Хиделин с определенной целью – как и Двенадцать. Им было велено поддерживать равновесие в расколотом мире. Как и мне, им были даны образы мирян, существовавших прежде. Как и я, они верили в то, что мир следует доверить новой жизни, в нем появившейся. Хоть и не обладаю я детальными сведениями о той эпохе, Венат, насколько знаю, отобрала тех, кто – по ее мнению – лучше всего подходил для определенных задач».

«Это объясняет то, почему Двенадцать обладают личностями, подобными смертным...» - произнес Г’раха. «Мужчины и женщины, которыми они были прежде, оказали влияние на их личности, это так, но также это сделала вера смертных», - продолжал Страж. – «Сознательно или бессознательно, но смертные, вознося молитвы, придают объектам своего поклонения форму, которая лучше сможет отразить их чаяния. Посему за прошедшие эоны Двенадцать обрели обличья, соответствующие верованиям смертных». «Ты был прав, Г’раха», - обратилась Крайль к мико’те. – «Надежды и молитвы способны воздействовать на богов».

«Но даже будучи преображенными по воле Венат, они обязаны были воздерживаться от вмешательства в дела смертных», – изрек Страж. – «Как следствие, были времена, когда действовали они прямо противоположно вашим ожиданиям. Но теперь, когда Хиделин больше нет, а угрозы наступления Последних Дней не существует, Двенадцать приняли решение касательно собственной участи. Однако не мне озвучивать его вам. Однако, я заверяю вас в том, что вреда от него смертным не будет».

Поблагодарив Стража за столь содержательное откровение, Воитель Света и спутники его покинули луну, вернувшись в призрачное царствие. Предстали им два божества – Ллимлаен и Талиак, возвестив о том, что все приготовления завершены. «Приветствую вас, смертные чада», - обратился к герою и его сподвижникам Талиак. – «Как я понимаю, вы говорили со Стражем и ныне знаете суть нашей природы. Да, мы действительно были созданы Хиделин, дабы заботиться об этой планете. В центре сего мира мы создали Омфалос, а в богатых эфиром землях Эорзеи – свои святилища, и поддерживали с тех пор равновесие мирское».

«Да, это мы уже поняли, но остается один вопрос», - заявил Г’раха. – «Мы пришли к выводу, что вы теряете эфир и приуменьшаете свои сущности, сражаясь с нами. Разве это не помешает вас исполнять свой долг в дальнейшем?» «Вам нет нужды беспокоиться о сем», - проронил Дерик, и взоры, полные изумления, обратились к нему. «Мои сородичи использовали различных созданий в качестве своих манифестаций, я же предпочел предстать вам смертным», - изрек Дерик, преобразился, обращаясь в божество, продолжил: «И мне, Ощону, Страннику выпала честь провести вас в Омфалос, дабы претворили вы в жизнь наше желание».

«Но как ты смог сокрыть подобное от нас?!» - поразилась Сноегейм, и отвечал Ощон: «Мы боялись, что, узнай вы мою истинную природу и нашу цель, отказались бы сражаться с нами. Но опасения наши оказались беспочвенны. Вы почтили нашу просьбу, и в сокровенном уголке нашего царствия готовы открыть вам истину».

Трое божеств исчезли... и лишь раздосадованная исчезновением своего спутника обезьянка металась ныне у основания монумента. «Стало быть Дерик – Странник, олицетворяющий одиночество смертных», - протянул Г’раха, скрестив руки на груди. – «И для того, чтобы провести нас в призрачное царствие, он выдал себя за исследователя и испросил о помощи Сынов Святого Койнаха. Но я не чувствую себя обманутым... На самом деле я опечален». «Понимаю», - вздохнула Крайль. – «Как будто лишаешься дорогого друга в одночасье... Возможно, в преддверии неминуемого сражения он и держался несколько отстраненно».

«Подумать только – с нами странствовал один из Двенадцати...» - похоже, Сноегейм все еще пыталась осознать сей факт. – «Мне хочется сделать для них все, что мы только можем». «Да», - согласилась с нею Крайль. – «С древнейших времен надзирали Двенадцать за жителями нашей планеты. Они действительно обеспечивали равновесие мирское, но, будучи сущностями, обладающими сознанием, они прислушивались к мольбам смертных. Посему давайте же прислушаемся к их мольбе и мы, и сделаем все, чтобы претворить желание их в жизнь».

Воитель Света проследовал в последнюю из святынь богов, переместившись в пространство, рекомое Талеей. Здесь, в причудливом городе, заполненным водой, сошелся герой в противостоянии с Талиаком, а, повергнув последнего, через открывшийся портал ступил в царствие ветра. Одержав верх над Ллимлаен, углубился он в горы, где оставался последний из Двенадцати – Ощон.

Сразив Странника, вернулся Воитель Света в Омфалос, лицезрев возникшие в сем пространстве ступени, ведущие небеса. Разя мистических конструктов, ангелосов, начал он восхождение к вершине, где ждало его последние испытание. Сущности Двенадцать слились воедино, образовав могущественную манифестацию – Эулогию! «Исполни же наше последнее желание!» - возвестила та. – «Дабы каждая крупица эссенций наших вернулась в планету!»

...В сражении герой одержал верх над противницей, и та, поблагодарив его за противостояние, изрекла: «Как мы и обещали, ныне откроем вам всю правду. Наше желание просто: отдать самих себя планете как благость. За те двенадцать тысячелетий, которые мы существуем, мы обрели огромную силу посредством молитв смертных. Сражения же помогают сим энергиям вернуться в планету, где смогут они дать начало новой жизни. Таков наш последний дар вам».

«Вы что же, исчезнете?!» - поразилась Сноегейм. «Да», - подтвердила Эулогия. – «Фрагменты прежних душ, составлявших ядро наших сущностей, сольются с Живым Ручьем. Но, хоть и утратим мы свою индивидуальность, влияние наше на равновесие мирское сохранится. Единственное, что изменится - то, куда будут направлены ваши молитвы. Отныне чаяния смертных будут обращены к самой планете». «Но ваше существование приносит смертным успокоение», - вымолвил Г’раха. – «Все захотят, чтобы вы остались. Почему вы должны исчезнуть?» «Мы делаем это в том числе и для самих себя», - отвечала Эулогия. – «Когда смертные превозмогли Последние Дни, даже мы, искусственные сущности, познали великую радость. Вы доказали любовь, которую питаете к миру. В ответ мы докажем свою любовь к вам. Но не тревожьтесь. Мифы не исчезают в одночасье. Пока смертные помнят о Двенадцати, мы продолжим жить в вашей вере... А сейчас пришло время прощаться. Да узрите вы светлое будущее!»

Двенадцать божеств вновь предстали очам смертных, а после, произнеся слова напутствия, исчезали один за другим; эссенцию их принимала планета...

Ощон бросил последний взгляд на друзей... на малышка око-око... «Ты можешь остаться с ними, если того желаешь», - прозвучал глас Халоны. «Но... мы мечтали об этом», - выдавил Ощон. – «Вместе вернуться в планету. Просто... я и помыслить не мог, что так привяжусь к ним. Расставание будет таким тяжелым...» «Долго мы жаждали воссоединиться с Живым Ручьем», - зазвучали голоса иных божеств. – «Ибо жизнь смертных – капля в реке времени... Почему бы тебе не связать с ними свою судьбу?.. Следуй зову сердца – как ты делал всегда. Когда придется время, мы встретимся вновь».

...Изумленные, взирали Воителя Света и спутники его, как вновь воплотился пред ними Дерик, улыбнулся: «Я решил еще немного времени провести в странствиях... Не знаю, что говорить в такие моменты. Я рад вернуться». «А мы как счастливы, Дерик!» - воскликнула Сноегейм. – «Или нам называть тебя Ощоном?» «Нет, у меня больше нет сил Ощона», - покачал головой Дерик. – «Поэтому пусть будет Дерик. Я был воссоздан толикой своей эссенции, которая еще не вернулась в планету, и остаток дней своих проведу смертным».

«Но что произошло?» - обратился к нему Г’раха. – «Двенадцать исчезли, а ты вновь появился перед нами...» «Я не смог вынести мысль о том, что придется проститься навсегда», - признался Дерик. – «Ваша искренняя дружба заставила меня замедлить шаги... а поиск опо-опо – и вовсе остановиться. Тяга остаться среди вас, в мире, столь мною любимом, овладела мной. Видя, как разрываюсь я, мои сородичи велели мне следовать зову сердца... Мы создали инструмент благости в вере, дабы однажды планета перестала нуждаться в нашей направляющей длани. И благодаря вам этот день настал».

Воитель Света и спутники его вернулись в центральную область Омфалоса, и Крайль предложила им вернуться в Шарлаян – Форум давно ожидает доклад о призрачном царствии. «Однако если вся истина будет обнародована, это сокрушит сами основы веры в Двенадцать», - молвила Крайль, и Г’раха предложил ей сперва обсудить с Форумом, какие именно детали следует сокрыть. Сноегейм же намеревалась заняться исследованием, заключающемся в сравнении разницы в верованиях различных народов и временных эпох, дабы открыть прежде неведомые аспекты Двенадцати. Крайль и Г’раха приветствовали начинание роегадинки.

«До встречи с вами я просто бесцельно бродил по миру», - обратился Дерик к товарищам. – «У меня не было никаких стремлений. Теперь, когда у меня появился второй шанс, я возобновлю странствия с удвоенной энергией». Он протянул руку к монументу, вобрал в себя толику энергии из кристалла в центре оного, пояснил остальным: «Я перемещу надежду своих собратьев в иное место, и пребудет она среди смертных». «Отличная идея!» - воскликнула Крайль. – «Если не возражаешь, мы бы хотели сопровождать тебя». «Конечно», - улыбнулся Дерик. – «Мы направимся в Святилище Двенадцати, что в Восточном Лесу».

Покинув призрачное царствие, герой и сподвижники его устремились в Гриданию, и вскорости добрались до означенного Дериком святилища. «Каждый раз я поражаю величию сего здания!» - воскликнула Сноегейм. – «И какая богатая история! Возведенное на заре Пятой Эпохи Астрала, оно было заброшено, однако после Бедствия восстановлено вновь. И ныне являет собой зримое олицетворение того, какое влияние магические цивилизации и города-государства оказали влияние на культуру Эорзеи!» «Это святилище заключает в себе надежды смертных», - вымолвил Дерик. – «И ныне мои сородичи присоединятся к ним».

Сфера энергии, поглощенная Дериком в призрачном царствии, отделилась от тела его, воспарила к святилищу – к выбитым в камне символам Двенадцати. Символы вспыхнули, и Дерик счел необходимым почтить память о сородичах, озвучив сведения о прошлом каждого из них. «Бигерот обладал даром создавать неодушевленные предметы – такие как здания или предметы интерьера», - рассказывал он. – «Он был советником в Архитектурном Бюро, являясь столпом оного. Его набольший был донельзя некомпетентен, и основная работа была на Бигероте... Могучего Ралгра Венат повстречала в своих странствиях. Они сразу же подружились, и он примкнул к ней, дабы уничтожить огромных размеров метеор, приближавшийся к планете. Именно это событие было положено в основу легенды о Разрушителе... Азейма была служительницей правосудия в Административном Бюро – опыт, который ей пригодился в бытность Стражницы. Она была кандидаткой на место Азема, и жаждала, чтобы обучали ее Венат и ее наследник... Нальд’тал был моим близким другом. Он был искусным торговцев, а также обожал работать с рудой. Когда смертные стали относиться к нему как к божеству, обладающему двумя аспектами, это напомнило мне о том, каким он был прежде, и испытывал я ностальгию... Нофика была искуснейшей садовницей, выращивала растения повсеместно на планете. Несмотря на то, что владела она магией, все же предпочитала не применять ее к растениям, и в саду ее всегда цвели прекрасные цветы. В душах всех ее гостей царило умиротворение при виде сей красоты... Альтик был исследователем, наблюдавшим за новыми творениями в Элписе. Изначально он примкнул к нашей фракции, поддавшись на уговоры сестры, но вскоре искренне уверовал в наше начинание и в дискуссиях всегда брал на себя инициативу... Халона была воительницей, охотящейся на создания, признанные опасными для планеты. В ней видели ключевую кандидатку на звание Паштарот, задача коей – поддерживать порядок и дисциплину... Менфила была самой юной из нас – студиозус, примкнувшая к Словам Лахабри в Академии Анидера. Даже в этом престижном институте она считалась юным дарованием, и именно она создала заклинание, с помощью которого был изолирован и пленен Зодиарк... Талиак был директором Академии Анидера. Прекрасный ученый и администратор, он верховодил множество факультетов этого института. Не существовало такого феномена, о котором бы он не знал. Словами не выразить глубину его знаний... Нимея была наблюдательницей в Элписе – как и ее старший брат, Альтик. Она была заботливой и пытливой, и все любили ее и доверяли ей... Ллимлаен была исследовательницей в Метабазисе Талассаи – комплексе, посвященном наблюдению за морской жизнью и ее эволюцией. Она была столь поглощена работой, что однажды даже запустила нож в того, кто нечаянно приблизился к созданию, за которым она наблюдала... Ощон был странником, которого Венат повстречала в дикоземье. Они сидели у костра и долго обсуждали, что значит быть свободным... Оставив свои чаяния как Странника в этом месте, я продолжу свой путь как смертный по имени Дерик... И, наконец, последний – Страж. Он был главным архивариусом в Анамнезисе Анидера, и питал к Венат глубочайшее уважение – помимо того, что оставался ее преданным другом. Никто среди нас не был предан Венат больше, чем он. И именно это качество и стало основой возложенного на него долго, заключающегося в беспристрастном бдении».

Крайль поблагодарила Дерика за то, что поделился он с ними сими сведениями о Двенадцати. Дерик предложил проводить отправляющихся в Шарлаян Г’раху, Сноегейм и Крайль до Лимса Ломинсы, где поднимутся школяры на борт корабля.

...Воитель Света и спутники его устремились в приморский град. Похоже, пришло время расставаться. Судно, отправляющееся к Шарлаяну, вскоре отойдет от причала, а Дерик продолжит странствие свое по землям Эорзеи. Крайль благодарила Дерика за то, что доверился тот им, и Воителя Света – за то, что смог претворить в жизнь желание богов.

Шарлаяне устремились к кораблю, а Дерик просил Воителя Света задержаться ненадолго. Вместе они покинули город, и Дерик сообщил спутнику: он собирается отправиться на запад через земли Ля Носки, и, дабы ознаменовать обращение свое в смертного, первым делом посетить Объятие Ощона – мост, переброшенный над пропастью.

Двое выступили к означенному сооружению. «По завершении Бедствия мы с сородичами были занятыми своим непосредственным долгом», - изрек Дерик, когда достигли они Объятия Ощона. – «И мост сей я вижу впервые».

Мост Дерику пришелся по нраву – отличный образец стремления смертных превозмочь любые беды. Отвечая на вопрос Дерика, Воитель Света поведал о своем восприятии Двенадцати, и тот, поблагодарив героя за рассказ, молвил: «А теперь мне пора в путь – узреть мир, обретший наше благословение. Сперва я задержусь в землях Ля Носки, загляну в места, названные в честь Двенадцать. А потом отправлюсь куда глаза глядят. На этот раз я познаю сполна радость встреч и горечь расставаний. А когда придет мое время вернуться в планету, я поделюсь пережитым с сородичами».

Простившись с Воителем Света, Дерик, сопровождаемый верной обезьянкой, зашагал прочь...


Собиратель Эренвиль обратился к Крайль, Г’рахе и вернувшемуся в Шарлаян Воителю Света, поведав о том, что побывал он в Новом Мире – на континенте Турале. Прибыл он в Эорзею в сопровождении хротгарки Вук Ламат – наследницы престола Тулиёллала. Последняя приветствовала Воителя Света, заявив, что явилась в сии земли для встречи с ним.

«Так называется правящая нация Турала», - просветил Эренвиль сподвижников. – «Столица континента именуется так же». «Я хочу, чтобы ты прибыл ко мне на родину», - без обиняков заявила Вук Ламат герою. – «Вскоре в Турале произойдет важнейшее событие: ритуал престолонаследия. Это будет своего рода соревнование, и определит оно, кто следующим взойдет на трон. Будучи дочерью нынешнего хранителя, я приму участие в состязании – и надеюсь на победу. Я искала чемпионов, которые примкнули бы ко мне, кога Эренвиль рассказал мне о тебе. Могучий воин, коему неведом страх! Который с легкостью расправляется с адскими бестиями! Который отправился на край сущего и спас нашу планету! Ну что, отправишься в Турал?»

«Погоди-ка», - встрял в разговор Г’раха. – «Ты утверждаешь, что принадлежишь к правящему роду, но разве Туралом правят не мамул джа?» «В Тулиёллале проживает много народов», - отвечала ему Вут Ламат. – «И не только мамул джа, как может показаться вам, обитателям заморских земель. Да, нынешний правитель – действительно маму джа, к тому же благословленный двумя головами. И он мой отец. Да, не по крови, но он вырастил меня, и это единственное, что имеет значение».

Вновь обратившись к Воителю Света, молвила хротгарка: «И, если говорить о поиске приключений... Похоже, состязание включает в себя золотой город и легендарную бестию, Валигарманду». «Тулиёллал и золотой город...» - пробормотала Крайль. – «Прямо как в письме дедушки». «Состязание будет непростым», - продолжала Вук Ламат. – «Если я хочу победить, мне понадобятся верные сподвижники».

Воитель Света, Крайль и Г’раха призадумались. «Шанс увидеть не только Турал, но и сказочный золотой город...» - протянул последний. – «Поистине, речь идет о великих приключениях!»

Эренвиль предложил эорзейцам первым делом узнать новую знакомую получше – например, вместе отправиться на охоту на остров Хаам. Похоже, в последнее время там объявился некий хищник, и находящиеся на острове исследователи просят авантюристов о помощи.

Герой и спутники его отправились к пристани Шарлаяна, где наняли корабль, добавивший их на остров Хаам. По пути Вук Ламат рассказывала новым знакомым о своем старшем брате, Коане, который до недавнего времени был студиозусом в Шарлаяне. Г’раха был поражен сим откровением: почему он никогда прежде не слыхал о том, что обучается в городе венценосная особа?.. «Они с набольшим Студиума пришли к согласию о том, что личность его должна остаться тайной», - просветила его хротгарка. – «Будучи мико’те, он с легкостью влился в ваш социум. Он – приемный ребенок, как и я».

Воитель Света, Г’раха и Вук Ламат выступили к лагерю исследователей через дикоземье острова, разя встреченных по пути свирепых монстров. Хищником, помянутом исследователи, оказалась гигантская колибри. Герой и спутники его покончили с сим крылатым созданием, и хротгарка, взяв себя в руки, заявила: «Какая забавная птичка! В Турале водятся подобные, однако не столь большие».

К герою и хротгарде приблизились Эренвиль и Крайль, и заявила последняя: она приняла решение отправиться в земли Турала. «И что же сподвигло тебя принять это решение?» - осведомился Г’раха, и отвечала Крайль: «Помнишь, когда вы отправились в эфирное море в поисках Хиделин? Понимая, что мои боевые навыки недостаточны, я решила поддержать вас издалека. То же случилось, когда вы устремились к Краю Творения. Я снова осталась позади... И решила, что отныне все будет иначе. Теперь, когда Последние Дни были отвращены, я посвятила все время оттачиванию своих умений».

Вытащив из сумы кисть и краски, Крайль начертала в воздухе фигурку небольшого монстра – и та ожила! «Я изучила эзотерическое искусство, некогда разработанное архонтом Релм – картимантию», - похвасталась Крайль. «Но почему тебя так интересует этот ритуал престолонаследия?» - поинтересовался Г’раха, и отвечала Крайль, продемонстрировав присутствующим конверт: «Все дело в письме из Тулиёллала. Оно было адресовано моему дедушке, Галуфу, и я обнаружила его в архивах Студиозусов. Чернила выцвели, и я не смогла разобрать имя отправителя. Гулул... что-то такое». «Джа джа», - изрекла Вук Ламат. – «Гулул Джа Джа. Моей отец, Служитель Рассвета. О чем же говорится в письме?»

«Большая часть нечитаемая, но, похоже, это просьба исследовать золотой город», - предположила Крайль. «Просьба... от самого Служителя Рассвета?» - поразился Эренвиль. «Похоже, это не просто слух», - усмехнулась Вук Ламат. Крайль протянула ей письмо, и хротгарка, пробежав его глазами, заключила: «Могу с уверенностью сказать, что мой отец его не писал. Учитывая, какое разнообразие культур существует в Тулиёллале, был принят в державе общий язык. Вместо того, чтобы использовать язык существующий, мы изучили наречия, распространенные в заморских странах, и создали на их основе новый диалект. То, что походит он на ваш общий язык, облегчает общение между нашими народами, верно?.. Но это письмо написано на эорзейском. Если бы его писал мой отец, оно было был на туралийском. К тому же оно запечатано восковой печатью. Мы таковые не используем».

«То есть, это подделка?» - огорчилась Крайль. «Я бы так не сказала», - задумчиво протянула Вук Ламат. – «Подпись отца верна – возможно, он просто диктовал текст». «Спасибо за подтверждение», - обрадовалась Крайль. – «Значит, мой дедушка на самом деле имел некие дела с Тулиёллалом. Интересно, что же он делал там».

...По возвращении в Шарлаян Воитель Света и спутники его отметили победу над гигантской птицей в местной таверне, а мясо колибри стало основным блюдом на сем ужине. Эренвиль признался, что родом он из Турала, и знаком с Вук Ламат уже много лет.

«С древних времен в землях Турала обитало множество народов, и противостояли они друг другу», - рассказывала Вук Ламат внемлющим ей эорзейцам. – «Противостояние завершилось около 80 лет назад, когда правивший в то время Служитель Рассвета объединил разрозненные поселения и основал новую державу. Так был основан Тулиёллал... и в землях наших воцарился покой. Но мой отец стареет, и он хочет передать трон достойному наследнику – тому, кто сможет сохранить его наследие. Всего претендентов на престол четверо – включая меня. Все мы имеем право участвовать в состязании, но одного из нас нельзя допустить к власти». Она осеклась, отвела взгляд.

«Речь идет о донельзя амбициозном индивиде», - вымолвил Эренвиль. – «Весть о падении Гарлеанской Империи достигла земель Турала. Большинство вздохнуло с облечением, но он решил воспользоваться представившейся возможностью и повести за собой армии за море в завоевательных поход». «Мой отец сделал все, чтобы мы жили в мире... он же желает втянуть нас в войну», - проронила Вук Ламат, с силой ударила кулаком по столу: «Я этого не допущу! Я одержу победу в состязании!»

«Я понимаю твои мотивы», - произнес Г’раха, - «но это состязание определит будущее твоей державы. Неужто нам, чужеземцам, будет дозволено принять участие в нем?» «Более чем», - заверила его Вук Ламат. – «Сам Служитель Рассвета приветствует это. Правитель Турала должен погружаться в особенности множества культур, и нет лучшего способа проявить сие, чем заручиться поддержкой иноземных союзников». Обернувшись к Воителю Света, добавила хротгарка: «Поэтому я и обратилась к тебе. За время совместной охоты я поняла, что ты – весьма искусный воин. Ну что, поможешь мне вернуть трон Тулиёллала?»

Герой колебался, и Вук Ламат заверила его: не стоит торопиться с ответом, следует все тщательно обдумать.

На следующий день Воитель Света отправился в Ноуменон, где изучил имеющиеся в библиотеке книги о Турале. Прочел он о племени валаки, обитающего в Ляпис-Каньоне и практикующего синюю магию, о географии Турала и климатических зонах его, о флоре и фауне континента, о кулинарных пристрастиях племен западных земель.

Покинув Ноуменон, герой встретился в парке у библиотеки с Г’рахой, обсудил с ним сведения, почерпнутые из книг. Приветствовали двоих Алфинод и Алисэ, прибывшие в Шарлаян, дабы вооружиться знанием, которое пойдет на пользу гарлеанам. «Заключив новое торговое соглашение с Радз-ат-Ханом, теперь они надеются на союзы с иными державами», - говорил Алфинод. – «В том числе и с бывшими имперскими провинциями. В свете этого мы хотим поискать в исторических трактатах сведения о том, что соседи, принадлежащие к различным расам и культурам, уживались друг с другом».

Воитель Света поведал близнецам о визите в Шарлаян Вук Ламат, и те, воодушевившись, пришли к выводу о том, что Тулиёллал станет для них идеальным ответом на вопрос. Посему надлежит немедленно заняться приготовлениями к грядущему состязанию в землях Турала.

Позже, прогуливаясь с Г’рахой по ночному городу, размышлял Воитель Света о том, стоит ли ему ввязываться в политическую борьбу в далеких землях. «Думаю, сперва отправимся туда, а уж потом решим», - постановил мико’те. – «Подобному странствию любой ученый позавидует. О далеком Турале мы практически ничего не ведаем, а в Ноуменоне пребывают лишь немногочисленные записи. Меня будоражит одна мысль о том, что нам предстоит узреть и узнать!.. Ведь жизнь, друг мой, - бесконечное странствие, и неизвестно, что ожидает нас на сем пути. Важно лишь сохранять верность самому себе. Лишь в этом случае мы можем надеяться на успешное завершение одного путешествия... и на начало следующего».

... Вскоре Воитель Света вернулся в оплот Студиозусов Балдесиона, где приветствовали его Крайль, Эренвиль и Вук Ламат. Последней герой сообщил о том, что принял окончательное решение: он готов отправиться к землям западного континента. Ступили в помещение Алфинод, Алисэ и Г’раха, заявив, что тоже присоединятся к грядущей экспедиции.

Выступив вперед, Алфинод представил Вук Ламат себя и сестру, молвив: «Мы бы хотели принять участие в состязании. Доселе мы помогали восстанавливать Гарлемальд. Достигнут значительный прогресс, однако вопрос о том, как сия нация сможет сосуществовать с соседями, остается. Мы надеемся, что сможем многое узнать в Тулиёллале – державе, основанной в единстве. И за эту честь готовы поддержать твои притязания на престол». «Чем больше – тем лучше», - усмехнулась Вук Ламат. – «К тому же буду рада больше узнать от вас об Эорзее и Гарлемальде».

Вук Ламат с гордостью воззрилась на союзников, обретенных здесь, в Эорзее. Крайль, Алфинод и Алисэ... и Эренвиль. «Ты станешь проводником для них, укажешь на опасности», - обратилась хротгарка к собирателю. – «К тому же – несмотря на все твои заверения – наверняка ты не расстался с мыслью разыскать золотой город».

Г’раха завершил Крайль: он присмотрит за Студиозусами Балдесиона в ее отсутствие. Крайль благодарила друга за этот порыв; она отчаянно желала пройти по следам деда...

...Через считанные дни Воитель Света и спутники его покинут Шарлаян, отправившись в плавание к западному континенту – к новым приключениям!..


Эстиньен продолжал странствие свое по миру, и на этот раз решил обратить взор свой на западные пределы...


В Старом Шарлаяне Танкред разыскал Уриангера; последний явился в назначенное место встречи, и Танкред одобрительно кивнул: «Похоже, ты принял решение». «Подумать только – наши товарищи отправляются туда же...» - протянул астролог. – «Поистине, прихотливы нити судьбы». «Верно», - помрачнел Танкред. – «Противостоять им будет нелегко».

«Если это тревожит тебя, еще не поздно ответить отказом», - произнес Уриангер, вертя в руках полученное письмо. – «Однако, думаю, ты вовсе не встревожен». «Да какие тревоги, если мы знаем, что нам предстоит?» - усмехнулся Танкред, выхватив листок из рук товарища. «Что ж, тогда не будем задерживаться – давай разыщем подходящий корабль», - предложил Уриангер.

Двое направились на пристань – их ждали земли Турала...

  1  2  3  4  5  6  
Web-mastering & art by Bard, idea & materials by Demilich Demilich