Demilich's

Антология

Пытка вечностью

19. Ксакария. Часть I

Мы оставили Подземную Деревню, и пришли в Улей снова. Я сказал Анне, что должен еще зайти в Мавзолей.

"У меня есть там дела, Анна".

"Не сомневаюсь, труп. Главное, выберись оттуда хотя бы чуть-чуть живым," - она махнула хвостом, и это движение не могло не привлечь мое внимание.

"Тебе нравится, мертвец," - искренне удивилась она. - "Хвост или кое-что выше? Впрочем, неважно, я готова еще пару раз крутануть своим хвостом... но только не для тебя, труп".

Да, и она поставила меня в глупое положение - уже не в первый раз. Наверное, впервые, в этой своей жизни я видел красивые ноги и задницу.

И я повел их дальше, не отвлекаясь на разговоры. Отвлекся лишь один раз: я поприветствовал Наллc:

"Вернулся, приятель", - она приподнялась с колен и бросила в сумку крупный ржавый гвоздь. - "Что тебе нужно на этот... О, да ты теперь с подружкой... И как ее зовут, интересно?"

"Анна, и я могу сама говорить за себя! Хотя тебя это совершенно не касается!" - Анна раздраженно фыркнула. Наллс лишь улыбнулась и вновь обернулась ко мне. Улыбнулся и я в ответ, после чего мы продолжили свой путь.

Я бросил быстрый взгляд на столовую утварь, предлагаемую уличной торговкой, и собирался уже пройти мимо, как она попробовала удержать меня.

"О, подождите, сир!" - рукой легкой, словно перышко, она коснулась моего запястья. - "Вы уверены, что у меня нет ничего, вам необходимого? Для вашего дома, или в подарок..."

Анна вновь подала голос: "О, да, конечно, купит он. Ты что, не поняла еще?" Анна закатила глаза. "Ради любви к Планам, почему бы тебе ненадолго просто не сгинуть? Ты сама себя унижаешь, я так скажу!"

Торговка обратила к ней свой крохотный курносый носик. "Фу! Ты так сильно ревнуешь, что лишишь бедную торговку ее заработка? Добрый сир - покупатель, Рожденный Планами, а не просто сей-то кусок мяса, за который стоит сражаться". С этими словами она ласково кивнула мне.

Анна сначала пришла в ужас, а затем - в неописуемую ярость.

"Ревную? Выкуси! Следи за своим языком, тетка, или я вырежу его из твоей пасти и закопаю его и твой труп в разных концах Сигила, обещаю!" Напуганная торговка отступила на шаг. "Да, и еще!" - Анна обернулась ко мне, в глазах ее пылала ярость. - "Ни слова! Не думай о том, что трепет эта старая кошелка, иначе пожалеешь, и очень сильно!"

Я быстро прошел мимо, не дожидаясь, когда Анна начнет осуществлять свои угрозы. Я думал о том, как ее присутствие сказывается на мне. О том, как мое собственное сказывается на ней, я не думал.

Мы достигли Мавзолея и вошли внутрь под предлогом, что хотим перемолвиться с Даллем. Что я действительно хотел сделать, так это испробовать мою новообретенную способность говорить с духом, раньше обладавшим телом, и поглядеть, не помнит ли меня кто-нибудь из здешних бродячих мертвецов. Возможно, я даже встречу своего спутника, попавшего в книгу мертвых. К сожалению, большинство зомби было так старо, что я не мог дотянуться до их духов, а недавно умершие жители Улья знали не больше, чем те живые, с которыми я общался на улицах.

Кое-что интересное я узнал, повстречав зомби с татуировкой "331" на лбу. Глаза его и губы были зашиты, а в горле зияла дыра. И вонял он просто ужасно. Я применял свою способность общаться с нежитью на этого мертвеца.

"Ух..." - к зомби возвращался голос, и довольно тревожный. - "Кто здесь?! Отвечай!"

"Ты меня не видишь?" - вопросил я.

"Я слеп в смерти, как и в жизни... А теперь отвечай. Кто ты такой?"

"Сам-то кто?" - ответил я вопросом на вопрос.

"Я..." - зомби немного помолчал. - "...мое имя... не помню. Я... не могу больше вспомнить, кто я такой".

Я отвернулся в раздражении, успев заметить озабоченность на лице Дак'кона. Он быстро вернул на лицо свою отрешенную маску, а по выражению черепушки Морти вообще нельзя ничего было сказать. И все же у меня появились подозрения и я решил их проверить.

Я вновь направился в салон татуировок Фелла, но на этот раз взял с собой и своих компаньонов. Заметив Фелла, Анна напряглась. "Мы точно обратим на себя взор Леди, если останемся здесь".

Я поинтересовался, что ее насторожило. "Ты что, глухой?!" Анна обернулась ко мне, и я впервые заметил, как она напугана. "Ты так хочешь плясать в тени Леди, что собираешься трепаться с этим? Давай-ка свалим отсюда, пока нас всех в книгу мертвых не записали!" Я озадачился, увидев, как изменило ей обычное спокойствие, и снова, более настойчиво, вопросил, что происходит.

"Это же Фелл!" Анна бросила на него испуганный взгляд. "Пошли отсюда, а? Ничего хорошего здесь нет! Он - дабус, который не дабус. Он ходит по земле..." Голос Анны опустился до шепота и она начала дрожать. "Довольно вопросов, ну пошли же прочь!" Видя, что я не собираюсь бросаться к двери, Анна продолжила: "Фелл - это дабус, разозливший ЕЁ! Говорят, что он дабус, который не дабус, и скоро настанет час, когда взгляд Леди падет на него".

"Ты говоришь о Леди Боли?" Я понял, что это и есть причина ее страха.

"Да... и следи за своим языком". Анна описала рукой полукруг в воздухе, когда я помянул о Леди всуе. "Дабусы работают на Леди и она их защищает... всех, кроме Фелла". Она содрогнулась. "Пошли, ну?"

Мне нужно было поговорить с Феллом, и я не хотел уходить, даже ради Анны. О чем я ей прямо и сказал.

Анна схватила меня за руку. "Нет, нет, пожалуйста! Ничего доброго из этого не выйдет - любой, говорящий с Феллом, может притянуть к себе взгляд Леди. Я не хочу умирать, не хочу!" К моему удивлению, Анна готова была разреветься.

Я помедлил, желая обнять ее, но боясь, что скорее всего просто получу по морде. Потому и попытался успокоить ее словами.

"Анна, с тобой ничего не случится, пока я здесь. Обещаю. Я лишь перекинусь с ним парой слов". Минуту Анна просто молча на меня смотрела. Что-то в моем взгляде успокоило ее и она взяла себя в руки.

"Не знаю, почему я..." Она тряхнула головой. "Иди, говори с ним! Мне наплевать!" В голосе ее все еж чувствовался страх.

Я притворился, что, когда заходил сюда в прошлый раз, практически не понял ребусы Фелла, и сейчас попросил Дак'кона переводить мне. Я попросил Дак'кона спросить у Фелла, не делал ли тот татуировки на отсеченной руке, найденной мною.

Фелл ответил то же, что и раньше, о том, что одна татуировка рассказывает о пути, пройденном мною с четырьмя другими. Дак'кон, вместо того, чтобы переводить, молчал. Когда я потребовал перевод, он пробомотал о том, что Фелл подтвердил принадлежность руки мне, а татуировок - ему.

Я продолжал давить на Дак'кона, спрашивая, не добавил ли Фелл еще что-либо. Дак'кон молчал... и я понял, что он лжет мне. Дак'кон продолжил ровным голосом: "Остальные татуировки мне неведомы".

Ложь Дак'кона задела меня. Я уже думал, что начал узнавать его как честного гитзераи и даже доверял ему. Поступок его я расценил как предательство и грубо вопросил, почему он лжет мне. Дак'кон снова погрузился в молчание; он не смотрел на меня - сквозь меня, далеко-далеко.

"Символы... ничего хорошего знание ответа на твой вопрос не принесет".

"Когда это незнание истины кому-нибудь помогало, Дак'кон? Советник, который не дает советов, предает своего господина".

"Твои слова истинны. Истина эта... должна быть ведома мне". Дак'кон обратился ко мне, глаза его сузились. "Символы говорят о тех четырех, что разделяли путь с тобою".

Сиволы, появившиеся над головой Фелла, сложились в ребус, виденный мной ранее, описывая четверку, путешествующую вместе со мной. Дак'кон продолжал говорить, даже не глядя на Фелла.

"Татуировка говорит о четырех разумах. О женщине, любившей мужчину, который знал ее, но не знал любви. Вторым был слепец, видевший то, что не видят смертные. Третьим был компаньон мага, купленный и связанный. А последним был раб".

"Почему ты не хотел говорить мне этого?"

"Четверо связаны символом, который ведом мне". Символ мучений появился над головой Фелла, и Дак'кон промолвил: "Это символ мук. Он говорит, что символ сей всегда пребывал с тобою, ибо плоть знает, что страдает, даже когда разум не подозревает об этом".

Дак'кон отказался сообщить больше об этой четверке, по крайней мере перед посторонними.

Я собирался было поторговаться с Феллом и купить себе еще несколько татуировок на тело, но Анна занервничала, глаза ее забегали, будто ожидая появления Леди в любую секунду, и я отложил покупки на другой раз.

20. Дак'кон. Часть II

И я вновь направился в Мавзолей, остановившись в небольшом затхлом помещении у входа, куда давным-давно не заходил никто, кроме крыс. Я обернулся к Дак'кону, собираясь продолжить беседу, начатую в салоне татуировок Фелла.

"Когда Фелл описывал татуировку у меня на руке, ты сказал, что знаешь символы, что они говорят о тех четверых, которые путешествовали со мной в прошлом. Что ты можешь рассказать о них?"

"Женщина была молода. Она поклонялась времени, ибо в крови у нее было знание о грядущем. Стрелок был слепцом и мог видеть то, что не видят другие. Стрелы его всегда поражали сердца врагов. О компаньоне мага и о рабе я мало что знаю".

"Могла видеть грядущее? Ее, случайно, не Дейонарра звали?"

"Знаю, что Дейонарра было ее именем".

"А что стрелок?"

"Я мало знаю о нем. Знаю, что он был солдатом. Знаю, что выпивка занимала важное место в его жизни. В слепоте своей он познал взор иного рода. Осознав это, он стал сильным. И все же он не знает собственной силы".

Я спросил Дак'кона, как же его звали, но, прежде, чем тот успел ответить, я понял, что знаю ответ. Я почувствовал, как имя исторгается из глубин моей памяти как из огромного замутненного океана.

Я тихо произнес: "Его звали Ксакария... он был слеп, но в слепоте своей он обрел внутренний взор, позволявший ему видеть то, что не видят другие. Он был стрелком, и стрелы его всегда находили сердца врагов".

Дак'кона все же ответил на мой вопрос. "Знай, что Ксакария было именем, которое он носил. И знай, что имя это пронзило сердца множества врагов".

"Ты знаешь, почему я путешествовал с этими четырьмя?"

"Татуировка ничего не говорит об их пути, только о символе, связавшем их. Знай, что путь этот, быть может, известен был лишь тебе одному".

Я подумал о тех двух, о которых Дак'кон ничего не сказал, о компаньоне мага и о рабе. Я подумал, что Морти вполне может оказаться компаньоном, сотворенным или призванным неким магом.

"И кем из них был ты, Дак'кон? Рабом?"

Дак'кон помолчал, лезвие его меча подернулось рябью, отвечая эмоциям хозяина. "Знай, что я должен был тебе службу. Долг этот и породил рабство".

"И как это случилось?"

"Знай, что история длинна. Она про меня и про того, кем был ты. Знай, если хочешь услышать ее, что это будет долгая история".

"Скитаясь о Плану Лимбо, Народ создавал города из хаоса силой разума. Знай, что нет места для слабого разума". Дак'кон вытащил меч из-за плеча и вытянул его перед собою на руках. Он просто глядел на клинок и тот заострился, став не толще бумаги.

"Разделенный разум не может сконцентрироваться. Разделенный разум разбивает возведенные стены и ослабляет камень". Следуя за словами Дак'кона, края лезвия слегка расплавились. "Сонм разделенных разумов может уничтожить город".

"Давно я знаю слова Зертимона. Слушая меня, их познали и остальные. Зерты хранят общество от всяческих угроз, телу ли или разуму. Они - путеводные камни в хаосе. И так случилось, что я изрек слова Зертимона, не познав слов Зертимона. Так случилось, что я больше не знал себя".

"Ты... усомнился в словах?"

"Нет". Голос Дак'кона стал резок и клинок его вновь заострился. "Я знал слова. Но сердце мое усомнилось в том, что иные знали слова Зертимона так же, как знал их он. Так начался раскол. Разум мой разделился надвое и те, кто видели во мне путеводный камень, тоже разделились. Многие гитзераи, многие сотни и тысячи гитзераи... усомнились. Шра'кт'лор погиб в тот день".

"Пришли враги Зертимона. Знай, что их ненависть к его словам и к Народу придала силу их клинкам. Знай, что они почувствовали ослабленный город и принесли с собою войну. Многих гитзераи поглотил хаос и клинки наших врагов". Маленькие капли металла проступили на поверхности меча. "Знай, что случилось это давным-давно".

"Знай, что, когда пал я со стен Шра'кто'лора, личность моя была сломлена.Клинок мой обратился в туман, разум мой был слаб и разделен. Я плыл в морях Лимбо и всем сердцем желал утонуть. И тогда смерть явилась ко мне в твоем обличье".

"Я?" - изумился я, гадая, как мог там оказаться.

Дак'кон отвечал: "Ты хотел, чтобы я выслушал тебя".

И когда Дак'кон произнес эти слова, зрение мое затуманилось, и вновь представилось, будто осколки воспоминаний всплывают из мутных морских глубин... А затем у меня перед глазами предстал хаос, все время изменяющийся, и я оказался в другом месте, в прошлом... Я отдался воспоминаниям.

Все вокруг пребывало в движении - вертелось, крутилось и расплывалось одновременно... Я видел туман, огонь, островки грязи, камень и покрытые льдом скалы, плывущие по Плану как рыбы, сталкиваясь и растворяясь, капли воды, кружащиеся в смерчах и стегающие мою плоть, подобно острым зубам - я собрал волю в кулак и взял себя в руки. То был План Лимбо, средоточие хаоса, отсутствие порядка и стабильности... Я сконцентрировался на умирающем мужчине передо мной. Из-за него я и пришел сюда.

Я осмотрел зерта, чтобы убедиться, что он все еще жив. Мужчина принадлежал к расе гитзераи; тело его погрузилось в островок земли - неосознанно, он сам сотворил себе могилу из элементов стихий и, хоть язычки огня и воды лизали его лицо, гитзераи не реагировал. Руки его приобрели пепельный оттенок, угольно-черные глаза глядели в никуда. Его иссушенная плоть говорила о долгом голоде и я знал, что это - наименьшая из его ран. Вера нанесла ему смертельный удар.

Я поискал взглядом меч гитзераи. В его безвольной руке был зажат искореженный кусок металла, поверхность которого расплавилась и облепила кисть, как перчатка. Я продолжал смотреть, и металл зашипел, как больная змея. Но гитзераи ничего не чувствовал... именно его оружие привело меня сюда.

"Дак'кон, зерт Шра'кто'лора, последний владелец меча-караха, знай, что пришел я к тебе со словами Зертимона, запечатленными не в хаосе, но в камне, сотворенными волей Неразрывного Круга".

Когда я произнес "Зертимон", глаза Дак'кона попытались сфокусироваться на мне. Губы его задвигались, пытаясь что-то сказать, но изо рта вырвалось лишь сухое шипение. Я вытащил камень из своего заплечного мешка и поднес его к глазам гитзераи.

"Знай, что слова Зертимона, нанесенные на этот камень, истинны, и знай, что твой разделенный разум не должен боле оставаться таковым. Все, что ты должен сделать, это взять этот камень и ты познаешь себя вновь".

Глаза Дак'кона созерцали Неразрывный Круг Зертимона и на какое-то мгновение я подумал, что гитзераи может быть слишком близок к смерти, чтобы узнать его. Затем правая рука его дернулась и медленно высвободилась из-под земли, которая тут же обратилась в воду и унеслась хаотическими ветрами Лимбо. Истончившиеся руки Дак'кона обхватили камень, как утопающий хватается за соломинку, а потухшие было глаза вновь зажглись жизненным огнем.

"Знай, что я спас твою жизнь, Дак'кон, зерт Шра'кто'лора".

Взгляд Дак'кона обратился от камня ко мне и он снова зашипел, слишком ослабленный, чтобы говорить. Медленно, он прочистил сухое горло и произнес тихим шепотом слова, которые я и хотел от него услышать.

"Моя... жизнь - твоя... пока твоя не завершится".

Я закрыл глаза, возвращаясь в настоящее.

"Значит, ты получил Круг от меня?"

"Да. Познав его слова, я познал себя".

"Расскажи об этом "мне"... Об инкарнации, которую ты знал. Какой я был тогда?"

Дак'кон глядел сквозь меня и молчал.

"Дак'кон?" - настаивал я.

"Знай, что он был другим. Знай, что разница крылась ни в обличье, ни в Пути оружия, ни в его одежде. Знай, что мышление его было иным и действия тоже. Лишь его Воля имела для него значение. Знай, что он глядел на остальных и не видел их. Он знал лишь то, как они послужат его целям. Сердце его было холодно и полно предательства, но никогда холод сей не причинял ему боли".

"Он предал тебя, Дак'кон?"

Клинок Дак'кона стал матово-черным и я наблюдал, как края его обратились в острые зубы. Лицо гитзераи окаменело и он процедил. "Нет моей воли в том, чтобы ты узнал об этом".

"Скажи мне, Дак'кон! Он предал тебя?"

"Я отдал ему свое СЛОВО. Я отдал ему СЕБЯ".

"О чем ты говоришь?"

"Народ не становится рабом кого бы то ни было в смысле цепей или подчинения приказам. Если мы оказываемся в подобных ситуациях, то делаем все, чтобы освободиться, даже, если это значит, что на время мы сменим одну клеть на другую. Ты оказал мне великую услугу. Сделав это, ты обратил меня в раба. Я делал все, чтобы освободиться. Знай, что я отдал тебе свое слово и я отдал тебе себя, чтобы исполнять твою волю до самой твоей смерти".

Я почувствовал, как ужас зародился у меня в душе. "Но... я не могу умереть".

"Тогда я этого не знал. Я дал ему свое слово. Я дал ему себя. Знай, что больше я ничего не могу отдать, кроме своей собственной жизни. Знай, что я следую за тобой лишь затем, чтобы умереть".

Теперь я понял, почему он так не хотел говорить об этом. Я почувствовал прилив сострадания к нему, ища способ, чтобы облегчить его боль. "Дак'кон, так не должно быть... Я могу освободить тебя от клятвы. Я не хочу, чтобы ты и дальше оставался рабом. Считай, что долг уплачен".

"Нет..." Чело Дак'кона исказилось от боли, и взгляд его, казалось, пронзал мою душу. "Нет силы в твоих словах, и они не освободят меня. Слово, связавшее меня, мое собственное. Мучения - мои собственные. В сердце своем я знаю, что цепи остались. И словами не сбросить их".

"Но есть ли способ освободить тебя?"

"Ты должен познать истинную смерть. Но путь твой не ведет к смерти. Нет решения этой задачи".

Я не мог принять подобный ответ. "Клянусь, что найду решение, Дак'кон. Я найду, как даровать тебе свободу".

Голос Дак'кона внезапно охрип. "Знай, что ты добавил свои слова к моим словам". Не отрываясь, он смотрел мне в глаза. "И теперь ты связал ими нас обоих".

Мне было жаль причинять ему еще большую боль, но я сказал именно то, что хотел: я изыщу способ освободить его.

21. Ксакария. Часть II

Мы вернулись в Мавзолей, высматривая слепого зомби. Вновь я заговорил с ним, поинтересовавшись, не его ли это имя - Ксакария.

"Что... ты!" Зомби был в полнейшем шоке. "Клянусь Взглядом Леди..." В голосе его слышалось изумление. "А ты разве не мертв, рубака?" Я спросил, кем он был на самом деле.

"Что, так сложно заглянуть за эту сгнившую кожу и увидеть под нею Ксакарию Глупца? Это я, рубака. Благословенны Силы, вот уж не думал, что снова услышу твой голос... А ты изменился тоже, если уши не подводят меня... До сих пор делаешь глупые поступки?" Из дыры в горле зомби донесся саркастический смешок. "Ты тоже мертв?"

"Это длинная история... нет нет, я не мертв".

"Ну, рубака, состояние смерти - это не то, что подвергают сомнению, хотя как еще ты можешь разговаривать со мной? Голос твой остер как нож..."

"Что ты тут делаешь?"

"Торчу в самом безжизненном месте из возможных. Эх, если бы я мог превозмочь Оковы Вечности и имел План, который назвал бы домом, но я лишился большей части своей души, потому и пребываю здесь".

"Ну и каково это - быть зомби?"

"Это честная работа..." Нитка, которой был зашит рот Ксакарии, разошлась, и кожа вокруг губ отогнулась в жутком подобии улыбки. "Да мне это безразлично".

"И как ты дошел до жизни такой?"

Он продолжил тихим голосом, будто стыдясь. "Тяжеловато следовать за тобой по пятам, рубака, и много ужасных вещей я увидел. Я пил и пил, ничего не помня. В один из таких алкогольных угаров я списал свое тело Праховичкам. Судьбе было угодно прикончить меня, когда я был вырублен, вот я и помер".

"Что ты можешь рассказать мне о моей прошлой жизни?"

"Почему? Ты забыл о себе?"

"Фигурально выражаясь... да".

"Ну, ты странным был, всегда подозрительный и всего опасающийся... думаю, такой, как ты, успел нажить предостаточно врагов за свою жизнь. И не стоит отрицать, что все, связавшиеся с тобой, заканчивали на черных страницах книги мертвых".

"А еще? Какие-нибудь подробности..."

"Ты мог быть весьма безжалостным... например, когда заставил меня подписать тот контракт или когда оставил ту подружку на Авернусе. Да и замашки у тебя были преотвратные. Действия, совершаемые тобой, были сродни захвату вражеской территории на войне; жизнь была для тебя битвой, а сам ты был самым безжалостным гадом из всех, что я встречал. Для тебя имело значение лишь достижение цели, больше ничего. Даже слезы и увещевания несчастной Дейонарры нисколько тебя не трогали, ровно как и советы гита касательно стратегии твоих действий, а бедный Ксакария лишь пытался выжить, когда мы штурмовали Планы. Тебе-то хорошо, ты умереть не можешь, но мы-то - обычные смертные. И теперь, полагаю, все мы в книге мертвых... в ней, или вне ее, если быть точным".

"Когда ты покинул нас, рубака, ты оставил Дак'кона без хозяина и черепушку - без друга. Я? Ты вонзил что-то так глубоко в меня, что, пока я был жив, оно там и оставалось. Заставляло мою кровь холодеть, будто кусок свинца в груди".

Я попросил его рассказать мне о Дейонарре. "Это девчушка-ставшая-солдатом поклялась, что пойдет за тобой в Баатор и обратно, и, клянусь Силами, мысль о том, что ты обойдешься без нее заставила ее так и поступить. Я и гит ей были безразличны. Сердце ее было отравлено тобой, о да! Уж не знаю, чем бабенок привлекает твоя сморщенная задница, но она заставляла кровь ее кипеть. Она была какой-то богатенькой цыпочкой из Района Клерков, а тебе от нее что-то было нужно, и ценой за услугу было сопровождение ею тебя".

"А что мне было от нее нужно?"

"О, эту тайну я так и не узнал, рубака. Может, сам мне расскажешь?"

"А что насчет гита?" После недавнего разговора с Дак'коном я не думал, что Ксакария может сказать нечто такое, что доставит ему еще большую боль.

"Хмурной был гит... недружелюбный и молчаливый, как и все они. Я не верил ему ни на грош. Понимаешь, рубака, этим гитам интересно лишь две вещи: выбраться из рабств да прикончить побольше спрутоголовых иллитидов. Все остальное они отметают прочь и все мы, зак исключением тебя, были ему глубоко безразличны".

Я также спросил о Морти, чтобы проверить, разделяет ли он мои подозрения. "Этот череп-сквернослов напрашивался на хорошую головомойку! Всегда умничал и прикалывался над моим недугом!"

"Ты... был... слепым стрелком?"

"Именно им. Ты что, и правда все позабыл? Все люди видят не только глазами... некоторые - лучше, некоторые - хуже. Я чувствовал сердца своих врагов - твоих врагов - и мои стрелы всегда били в цель. Ну, за редким исключением..."

"Ты не знаешь, что случилось с моим дневником?"

"Та книжонка, которую ты сшил из собственной кожи и в которой было страниц больше, чем прожитых мною лет? Вот уж повезло, если ты потерял эту мерзость! Ты всегда в ней что-то корябал, а уж как она воняла! Казалось, что ты смертельно боишься, будто у тебя ее кто-то отнимет... ты писал и писал, пока не оторвал себе кожу на пальцах и мне было интересно, пытаешься ли ты представить все, что у тебя в голове, на этих страницах. Иногда мы задерживались на несколько дней, ожидая, пока ты закончишь писанину. Я ненавидел эту адскую книгу. Она держала твое сердце, и ничего хорошего я в этом не видел. В последний раз, когда я слышал скрип твоего пера, книга пребывала с тобой. Если теперь ее нет, даже представить не могу, на каком Плане она могла оказаться".

Я собрался было уйти, когда Ксакария попросил об услуге. Тихим голосом, будто стыдясь. "Я сделал много ошибок, некоторые и вовсе глупейшие, но самая большая из них - тот контракт, что я подписал со Служителями Праха. Если бы я тогда так не нализался, никогда бы этого не сделал. Я сожалею об этом и надеюсь, что ты все исправишь".

"Насколько я знаю, тело это продержится еще долго... а теперь каждый день слишком долог для меня. Может, прикончишь меня снова, рубака... ради старых времен, что мы провели вместе? Мысль о том, чтобы провести еще много лет в Мавзолее с этими беломордыми вокруг слишком пугающа. Давай отправим меня на страницы книги мертвых, где я и должен находиться?"

"Ну, если ты так хочешь..." Я ударился его мечом и Ксакария тяжело осел на пол. Из дыры в горле вырвался последний свист, а затем тело замерло навсегда.

"Покойся с миром, Ксакария".

22. Анна. Часть I

Мы отправились обратно в Подземную Деревню. Я хотел вновь пообщаться с Фародом (как знать, вдруг он вспомнит что-нибудь еще обо мне), а заодно провести там ночь.

Однако обнаружили мы лишь труп Фарода, который стоил теперь лишь пару медяков для Служителей Праха.

"Па! Что случилось? Кто это с тобой сделал?" - выкрикнула Анна, лишь завидя тело.

Я отвел ее в сторону и спросил: "Анна, ты знаешь, как он умер?"

"Я..." - она отрицательно покачала головой. - "Не знаю. Никто, обладающий хоть зачатком мозга, не мог этого сделать - Фарод отбрасывал длинную тень. Ступишь в нее - и сдохнешь сам".

"Может, не стоит тебе больше сопровождать меня, Анна. Если тебе нужно остаться в Подземной Деревне, я..."

"Нет..." - перебила меня Анна. - "Мне нечего делать в Подземной Деревне и я уже думала, чем займусь после того, как имя Фарода окажется в книге мертвых". Она хмыкнула. "Ох, ладно, наверное он уже ползет вверх по чьей-то стене в аду".

"Но... он ведь твой отец. Разве не следует тебе..."

"Не настоящий отец, и никогда им не был". В глазах ее появилось ожесточение. "Он был жадным, он был глупым, он был эгоистом и он был слабым". Она нахмурилась. "А теперь он мертв. Вот и все".

Я задал вопрос о том, что весьма меня беспокоило. "Анна, когда Фарод отправился взять вещи, которые взял с моего трупа, он исчез ненадолго, затем вернулся - но он не покидал Зал Дурного Ветра. Знаешь, куда он ходил?"

"О, да. Старый козел складывал свои находки в яму неподалеку. Я понимаю, почему он ошивался этом мерзком грязном зале. Здесь нет ничего кроме вони и теней".

"Правда? И там он копил свое добро? Но ведь его, верно, прилично накопилось? Если он и правда пробыл в деревне так долго, как утверждал, то собрал, наверное, приличное количество хлама".

"Ну..." - Анна замялась, - "я знаю, что он никогда не выходил из этого зала, чтобы забрать то, что ему нужно".

"Наверное, тяжело ему было с хромыми ногами".

"Да, так может показаться, если ты слепой наполовину. Он не хром, хоть и пытался всячески показать обратное".

"Так зачем же он опирался на трость?"

"Не знаю". Она кивком указала на меня. "Лучше спроси себя, зачем сам носишь все эти кости на ремне".

"Возможно ли, что трость... ключ к порталу?"

Анна нахмурилась, затем медленно кивнула. "Да... это мысль". Она пожала плечами. "Я все-таки не знаю, как ее использовать. Может, достаточно просто взять ее в руки".

Фарод был мертв, но, возможно, в его накоплениях крылась какая-то информация, касающаяся моего прошлого. Я подошел к телу Фарода и осторожно поднял с пола бронзовую сферу. А также трость, с которой и начал обходить зал.

В одном темном углу трость открыла портал. Мы прошли внутрь, в сокровищницу Фарода.

Увиденное ошкломило меня. Сокровищница была огромна! Нет, далеко не несколько книг, но целые стеллажи с сотнями фолиантов, порядок которых Фарод унес с собой в могилу. Целые груды рассортированного хлама. Наверняка Фароду помогали создать это место и я догадывался, какая незавидная участь постигла этих несчастных, когда работы были завершены.

Мы занимались поисками до глубокой ночи, но сумели осмотреть лишь малую часть здесь находящегося. Да, попадались и сокровища, но ничего такого, что могло бы пролить свет на мое прошлое.

Морти и Дак'кон продолжали поиски, а я выкроил минутку, чтобы вновь поговорить с Анной наедине. Когда я сказал ей об этом, она удивленно взглянула на меня. "Да? Ну и чего тебе?"

Я попросил ее рассказать о себе. "И что ты хочешь обо мне узнать? Устал ты, что ли? Это совсем не примечательная история, так что если ты ожидаешь услышать эпический роман, иди потрещи с кем-нибудь другим, угу?" Я вновь попросил ее рассказать о прошлом, и она решила, что меня просто интересует происхождение хвоста.

"Я вижу, как ты пялишься на мой хвост - если будешь держать свои глаза при себе, так и быть, расскажу, откуда он появился: это благословение от Деда... или от Бабки, уж не знаю, кто из них был демоном. Я - тифлинг, и демонической крови во мне хватило лишь на то, чтобы отрастить вот этот самый хвост. Эта кровь пришла ко мне от Деда или Бабки, миновав Папашу или Мамашу, кто бы они ни были".

Я попросил ее рассказать мне о Фароде. "А, этот старикан? Он мой Папаша... конечно, не настоящий Папаша. Он нашей меня еще маленькой соплячкой..." Анна передернула плечами. "Ему нужен был сборщик, который протискивался бы туда, куда не могут его жирные подопечные, потому он и взял меня под свою клюку.

Не думай, что в нем была хотя бы толика доброты... он не разу не пролил по мне ни слезинки, если лишь нужен был помощник, чтобы обчищать трупы на улицах Улья, а я была достаточно маленькой, чтобы пробиваться... в самые труднодоступные места. Плюс к тому, большинство его ребят - просто трусливые бугаи, потому я таскала трупики из мест, куда они боялись сунуться. Праховички хорошо платили за трупы, что я им приносила, а Фарод не брал с меня слишком много, так что милостыню просить не приходилось. Потому-то он не так уж и плох, я полагаю.

Он жил в Деревне дольше, чем я. Пришел сюда целый каменный век назад, а может, сам ее и основал, как говорят некоторые из местных селян". Анна нахмурилась. "Фарод, конечно, был хитер, умудрялся получать больше медяков, чем остальные, и недостатка в них никогда не испытывал".

"Он все время искал эту бронзовую сферу?"

"Наверное". Анна снова пожала плечами. "Уж не знаю, что в ней такого для него. Я почуяла ее вонь сразу же, как вы приволокли ее". Она сморщила носик. "И сейчас чую. И все же это наверняка нечто особенное - почти полсотни сборщиков оказались в книге мертвых, пытаясь до нее добраться".

Я знал причину, по которой Фарод искал ее. "Он полагал, что она может спасти его жизнь", - объяснил я. Анна мигнула, не совсем понимая, что я имею в виду. Я объяснил: "Фарод не вел особо благочестивую жизнь, я припоминаю, он был одним из Гавнеров в одном из Верхних Районов. Наверное, на своей должности он лгал, обманывал и приносил вред другим и заработал тем самым себе теплое местечко в аду после смерти. Он думал, что бронзовая сфера сможет каким-то образом спасти его душу после смерти, и так уверовал в это, что отбросил свое звание, богатство и должность ради ее поисков".

"Правда?" Анна помолчала немного, качая головой. "Нет предела глупости Фарода. Безделушка не спасет тебя от длани судьбы. Если пятна на душе твоей слишком черны, ничто их не смоет". Она помедлила. "И все же, если он думал, что сфера может спасти его, что-то в ней, наверное, есть... хотя бы немного ценное".

Я тихонько пробормотал себе под нос: "Не думаю, что вы были слишком уж похожи". Глаза Анны сузились, а хвост принялся гневно хлестать по земле.

"И что же это мы имеем в виду, а?!"

Я постарался поскорее придумать ответ. "Ну, он был не похож на тифлинга".

"Да не похож... И если ты знаешь о тифлингах больше, чем тебе может поведать вечно улыбающийся недоумок на улице Улья, то понимаешь, что никто из нас, тифлингов, не похож друг на друга. Это факт, и непреложный к тому же".

"Я не хотел тебя оскорбить. Вы оба такие разные. Фарод, он... Он - Фарод, а ты - нет!"

"О, и что же навело тебя на эту мысль? Моя прическа? Моя кожа? Уж не знаю, что еще..." Анна хлопнула себя ладонью по лбу и саркастически ухмыльнулась. "А может, это хвостик? О, да, точно он! Ты гораздо проницательнее меня, правда-правда! Настоящий самородок!"

"Я имел в виду, что сложно найти сходства между отвратительный, согбенный, жадным, волючим стариканом и тобой".

Анна покраснела. "О, правда? А это ты с чего удумал?"

Я не мог лгать ей и сказал то, что почитал за истинную правду. "Ты когда-нибудь смотрела на себя со стороны? Если отбросить в сторону твои манеры, ты уверена в себе, чувственна и грациозна. Я уже не говорю о твоей прекрасной внешности: о густых, огненно-рыжих волосах, о зорких зеленых глазах, о сногсшибательной фигуре".

Анна молча пялилась на меня. Я боялся предположить, какова будет ее реакция, потому добавил: "Вот что я имел в виду, когда говорил о том, какие вы с Фародом разные".

Анна кивнула, все еще глазея на меня. Она даже не моргала.

"Эй, ты меня слушаешь?"

Внезапно Анна чуть наклонилась и куснула меня за шею, тихо зашипев. А затем прижалась ко мне и зашептала в ухо. "Прикидываешь свои шансы?" Хвостик ее описывал круги, скорее гипнотически, нежели злобно. Я слышал, как бьется ее сердце, и видел, как розовеют щечки. А затем осознал, какая мягкая и шелковистая у нее кожа. "Я хочу сказать тебе кое-что, только не смейся", - промурлыкала Анна.

"Хорошо..." - отвечал я.

"Знаешь, как мне нравится твой запах? Я становлюсь безумнее Служителей Хаоса". Она понюхала мою щеку и довольно зашипела. "Я вижу, как ты смотришь на меня, мне это тоже нравится. У тебя голодные глаза. От твоего взгляда мне горячо, очень... Я хочу нежно кусать твою шею..." В подтверждение этих слов Анна принялась ласково покусывать мою кожу острыми зубками, но не пронзая ее ими, и я чувствовал ее участившееся дыхание у своего уха. Рука ее опустилась мне на затылок и ногти вонзились мне в кожу. "Я хочу, чтобы ты поцеловал меня... Ты знаешь, что я могу унюхать тебя с пятидесяти шагов, этот запах твоей пропыленной кожи? Может, если бы ты немного помылся, то стал настоящей конфеткой!" Глаза ее полыхали. "Я трахну тебя так, что ты свалишься с Бесконечного Пика!" Она отступила на шаг, хвост ее легонько терся о мою ногу, и вперилась в меня взором: "И... хочешь меня?"

Я не ответил, просто схватил Анну и, пока она не вырвалась, легонько куснул ее шейку. Она громко зашипела, принялась царапаться, как кошка, и вырвалась.

"Я только прикалывалась над тобой, ты, вампир со шрамами! Пошел вон!" Несмотря на все протесты, лицо ее раскраснелось, а дыхание участилось. "И следи за своим членом в следующий раз!" Она сложила руки на груди. "Погляди, ты в краску меня вогнал!"

Я тоже немного отступил. Теперь, чуть подумав, решил, что, наверное, пытаюсь воспользоваться положением. Я не знал, насколько наигранной была ее реакция на смерть Фарода, потому что, несмотря на колкие слова, она беспокоилась о нем, я это видел.

Незаметно для нас Морти вернулся, и впервые я был благодарен ему за ехидные замечания, смягчившие ситуацию, ставшую внезапно очень неудобной. Морти сделал одно из своих обычных наблюдений: "Я лишь хочу сказать, что не сделаю ничего такого, что испортит тебе вечерок, шеф. Буду просто летать и смотреть. Не обращайте внимания - просто летать и смотреть, вот и все".

"Не гляди на меня, ты, озабоченный череп!" - заявила Анна. Я объявил товарищам, что уже поздно и всем нам стоит отдохнуть. Целый месяц пройдет, пока мы будем осматривать сокровищницу Фарода и я не хотел терять времени здесь. Нам нужно было двигаться дальше.

23. Лай псов хаоса

На следующий день я был готов увидеть то место, где Анна нашла мое тело. Идя по Площади Сборщиков Тряпья, я вспомнил о своем обещании рассказать Братской Могиле, откуда Фарод брал кучу трупов. Но он, вне всяких сомнений, продолжит дело усопшего старика. И даже если я ничего не скажу Братской Могиле, контроль над Подземной Деревней перейдет к какому-нибудь негодяю, и тот организует еще больше экспедиций в катакомбы, где продолжит обворовывать мертвецов.

Я размышлял об этом, пока мы шли по Улью, и принял решение. Я остановился у бара "Собирая Прах", где ошивались служители оного, и переговорил с некоторыми из них. Оказалось, Служители Праха уже давно подозревали, где Фарод берет тела, а я подтвердил их предположения, после чего почувствовал себя лучше, ибо теперь Харгримм и Дохлая Мэри, а также их мертвяки, пребудут в безопасности.

По направлению к нам шел житель Сигила, гитзераи. Я преградил ему путь и он обратил на меня свой лик. Как и у Дак'кона, кожа у гита была желтоватого оттенка. Одеяния его являли смесь ярких, режущих глаз цветов и тусклых коричневых пятен. Угольно-черные глаза гита скользнули по Дак'кону, затем остановились на мне. Кое-что о вежливом общении с гитзераи я уже узнал от Дак'кона, и приветствовал незнакомца. "Здравствуй, меч несущий".

Гитзераи проигнорировал меня и вновь обратился к Дак'кону. Он произнес несколько слов на незнакомом мне языке, однако я понял общий тон и интонацию, потому и попытаюсь представить перевод. "Я весь внимание, зерт".

Дак'кон отвечал на том же наречии. Структура предложения была странной, но мне показалось, что я уяснил ее. "Этот числится среди верующих".

Я спросил Дак'кона, о чем он говорит, дабы подтвердить свою догадку. Незнакомый гитзераи взглянул на меня, затем снова заговорил с Дак'коном, произнеся довольно длинную фразу. Переводить мне становилось все проще. "Если лишь один Дак'кон, который ныне не из Народа. Говорят, что разум его разделен. Говорят, что он - зерт, который не знает слов Зертимона".

Дак'кон отвечал той же фразой, что и прежде: "Этот числится среди верующих". Дак'кон замолчал, будто давая собеседнику осознать смысл его слов. "Тот, кто рядом со мной, говорит. Выслушаешь ли ты его?"

Ответ гита был столь резок, что напоминал внезапную атаку. Я не утверждаю, что понял весь его смысл, но складывалось впечатление, что гит бросил Дак'кону вызов в форме вопроса. "Зерт, ты подчиняешься словам этого человека?"

Я хотел было встать на защиту Дак'кона, но не хотел давать гиту понять, что я понимаю смысл их беседы. И вообще, Дак'кон вполне может защитить себя сам. Ответ Дак'кона был коротким и выразительным; он выплевывал каждое слово. "Этот выбор был сделан мною".

Гит немного помолчал, размышляя. "Во всем этом чувствуется запашок иллитидов". Глаза его ощупывали лицо Дак'кона. "Я не вижу цепей на тебе. Ты говоришь то, что думаешь. Как могло случиться подобное?"

"В цепи я облек себя сам". Кожа Дак'кона приобрела пепельный оттенок... казалось, каждое прозносимое им слово убивает его. "Нет таких песочных часов, каковых хватило бы на весь мой рассказ. В нем все запутано подобно корням Фри'хи. Исход его - одна из невозможностей и может никогда не наступить". Дак'кон нахмурился, голос его стал более твердым и громким. "Тот, кто рядом со мной, говорит. Выслушаешь ли ты его?"

Гит даже не взглянул на меня. Все его внимание было отданы Дак'кону. "Он может говорить. Я выслушаю его".

"Он выслушает тебя", - обратился ко мне Дак'кон.

"Хорошо. У меня есть несколько вопросов..."

Гит ответил метафорой. "Ач'али".

Я попытался припомнить, что она означает. Ач'али: вопрос, ответ на который лишен смысла. Обычно это содержало просьбу задавать вопросы по-существу.

Я припомнил историю, рассказанную Дак'коном. Гитзераи населяли Внешний План Лимбо, измерение хаоса. Стабильности можно было достичь, лишь видоизменяя хаотичное вещество плана силой разума, а для этого необходимы концентрация и упорядоченный ум. "Ач'али" была глупой гитзераи из преданий этого народа; она потерялась в Лимбо и, приложив огромные усилия, сумела создать около себя маленький островок. Плывя на нем в веществе хаоса, она встретила странника по планам, который предложил свою помощь. Ач'али задала так множество глупых и бессмысленных вопросов о том, как ей вернуться домой, что островок ее рассеялся и она утонула в Лимбо.

Поэтому вопросы я постарался задавать аккуратно. "Что ты можешь рассказать мне о Дак'коне?"

"Он - с тобой". Гит нахмурился. "Как такое может быть, что тебе он неведом?"

"Я надеялся, ты сможешь рассказать о нем что-то новое". Вообще-то, мне было интересно, что другие гитзераи думают о Дак'коне.

"Он не немой. Если хочешь узнать его, задай вопросы ему. Не оскорбляй нам обоих, относясь к нему, как к статуе".

Гит не желал больше отвечать на вопросы о Дак'коне и о гитзераи, и о городе от него я ничего нового не узнал. Я вновь уверился в своем стремлении освободить Дак'кона от его клятвы. Если уж это не удастся, попробую хотя бы о гитзераи побольше разузнать.

Анна привела нас к покинутой хижине. Мы подошли к двери, обрамленной аркой. Но на поверку оказалось, что дверь-то - нарисованная! Художник использовал тени от арки и некоторые эффекты поверхности материала, чтобы придать картине полную иллюзию реальности.

"Ты уверена, что это дверь, Анна?" - спросил я.

"Да... Ее разукрасили Голодные Псы. Это настоящая дверь, пока ты не начнешь рассматривать ее и утвердишься в мысли, что это - рисунок".

"Как им это удалось?"

Анна пожала плечами.

"На Планах встречаются и более странные вещи". Она внезапно нахмурилась. "С таким же успехом ты можешь спросить, как ты оказался живым после того, как был мертв, в чем я абсолютно уверена!"

"Насчет этой двери... Говоришь, мне не смотреть на нее? А затем просто подойти и открыть?"

Анна поглядела на дверь и кивнула. "Вроде бы так, если верить молве".

"Ну ладно... Сделаю, как ты скажешь. Ты просто..."

"Погоди!" Анна схватила меня за запястье. "Это единственный путь к тому месту, где я нашла твой труп, но он не самый безопасный. Ты уверен, что готов? Я не собираюсь учить тебя жизни, что бы там не говорил мой покойный старикан!"

"А что за этой дверью такого опасного?"

"Служители Хаоса", - прошептала Анна. - "Суровые ребята. Лают днями и ночами, готовы разукрасить тебя всеми цветами или проломать твою черепушку ночным горшком. Опасные создания".

"Если они столь опасны, как ты умудрилась пробраться в их логово?"

"Проползла туда тихонько-тихонько. Не могут разукрасить или убить тебя, если не видят". Она оглядела меня с ног до головы. "Не думаю, что смогу дважды это проделать, когда ты топаешь следом. Слишком уж ты неуклюж".

Я закрыл глаза, потянулся к двери... и обнаружил ручку, немало тому подивившись. Слегка толкнул дверь и та открылась. Узкий коридор вел в здание, откуда доносился приглушенный вой.

Мы вошли в небольшую комнату. Я заметил девушку-тифлинга, стоящую к нам спиной. Я заметил, что стол перед ней, ровно как и ее руки, покрыты слоем чего-то, напоминающим розовую краску. Казалось, наше появление ей совершенно безразлично.

Я поздоровался. Услышав мой голос, девушка обернулась. Лицо его, немного грязное и заляпанное розовым, было потрясающе красиво. Она широко улыбнулась мне, затем вернулась к своей художественной деятельности.

Я попытался заговорить с ней, но девушка-тифлинг всецело погрузилась в рисование и не обращала на меня никакого внимания.

Из этой комнаты вел маленький коридор, от которого в разные стороны расходились двери. В коридоре обнаружился еще один субъект, и реакция его на появление чужаков была более типична - он атаковал. Конечно, мы быстро его одолели, ведь бросаться на четверых воинов - верх глупости.

Пройдя в дверь слева, мы очутились в ином коридоре, наверняка протянувшемся почти через все здание. Заглянув в комнату по правую руку, я услышал шепот, явно обращенный ко мне. В тенях скрылась юная женщина, одетая в свободную тунику. Это, а также коротко стриженные волосы и стройная фигурка, придавали ей мальчишеский вид.

"Будь я тобой, я бы не пошла туда", - кивнула она на дверь напротив. Я спросил почему, и она испуганно огляделать по сторонам, приложила палец к губам, призывая к тишине. Немного помолчав, она прошептала: "Да там полно их, этих воющих лунатиков. Похоже, сегодня у них какое-то сборище. Не смогу пробиться в аллею, пока она не закончится".

Я поинтересовался, кто она такая.

"Меня зовут Сибил", - прошептала она, затем плюнула в ладонь и протянула мне руку. Мы обменялись рукопожатием. Затем я спросил, что она здесь делает.

"А как по-твоему? Я прячусь. Я пришла сюда в поисках... еды". Я заметил, что при этих словах правая рука ее инстинктивно дернулась к мешочку, притороченному к поясу. "А затем в соседней комнате показались эти тявкающие идиоты и решили устроить вечеринку прямо у входной двери. И теперь я не могу выбраться отсюда".

Я поинтересовался, сколько народа находится в соседней комнате.

"Я насчитала около дюжины. Конечно, я глядела в щклочку в двери, потому могла кого-то не увидеть".

Я поразмыслил над этим немного, затем задал следующий вопрос. "Есть другой путь в аллею?"

"Возможно, удастся пробиться, не вступая в сражение с этими животными. Есть другая дверь, туда ведущая. Я смогла разгляеть деревянные ящики, расставленные у той самой стены, в которой находится эта самая, вторая дверь. Возможно, удастся проскользнуть через нее к выходу. Вот только одна проблема... Дверь заперта. Я полагаю, ключ у одного из местных на верхнем этаже. Впрочем, я не настолько отчаянна, чтобы отправиться на поиски его в одиночку". Она скрестила руки на груди и вперила в меня вызывающий взгляд.

"Если ключ там, я найду его. До скорого".

Перед тем, как я ушел, Сибил добавила: "Если проживешь достаточно долго, чтобы отыскать ключ, знай: дверь - в юго-восточной комнате. Я буду наблюдать за тобой из теней. Если сможешь отомкнуть дверь и выбраться в аллею живым, я последую за тобой".

Я попросил Анну указывать путь, ведь она бывала здесь раньше. Мы вернулись в коридор и двинулись по нему до комнаты, в которой обнаружилась лестница, ведущая наверх. Анна сделала нам знак остановиться. Она обнаружила ловушку и принялась за ее обезвреживание. Морти завис у нее над плечом, с любопытством следя за процессом. Напряженная поза девушки говорила о том, что подобные зрители ей не по нраву. Закончив с ловушкой, она обратилась к Морти.

"Если будешь болтаться рядом, череп, я насажу тебя на копье!" Морти быстренько отлетел назад ко мне, тихонько ругаясь.

Лестница привела нас в новый коридор. Сразу же на набросились еще двое Служителей Хаоса, которых мы были вынуждены прикончить. Не обнаружив ничего заслуживающего внимания на этом этаже, мы проследовали вверх по лестнице, найденной в следующей комнате.

То оказался верхний этаж, где нас атаковал небольшой отряд Служителей Хаоса, в число которых входил маг. Конечно, со мной в заклинательном искусстве он не сравнялся, как и как приспешники - в воинском. На теле мага я обнаружил ключ.

Мы вернулись на нижний этаж, войдя в дверь у подножья лестницы. Вообще-то мы оказались в дальней части просторного помещения, занимаемого множеством Служителей Хаоса, а недолгий поиск позволил обнаружить упомянутую Сибил тайную панель.

Я сомневался, сможем ли мы все проскользнуть мимо отряда в следующей комнате, ведь, возможно, придется и возвращаться тем же путем. Кроме того, я не знал, насколько успешно может закончиться сражение с таким большим числом Служителей Хаоса. Но я нашел решение. Я отдал Анне волшебный артефакт, найденный в катакомбах - дудочку, что может призвать ядовитое облако. После чего доходчиво объяснил девушке принцип ее работы и меры предостарожности, которые следует предпринять, чтобы не наглотаться отравы. Затем я повелел ей проскользнуть в следующий чертог и сотворить там ядовитое облако. Я беспокоился за нее, но виду не показывал, чувствуя, что должен верить в ее способности.

Волновался я напрасно. Никто не заметил, как Анна оказалась внутри и успешно создала гибельное облако, поразившее всех собравшихся. Не очень хорошо, что все они погибли, но, если бы мы просто ворвались в комнату, результат, скорее всего, был бы тем же. Мы проследовали в противоположную дверь, оказавшись в аллее. Вслед за нами показалась и Сибил.

"Должна сказать, рубака... ты меня впечатлил. Признаюсь, была уверена, что эти твари тебя просто сожрут. Думаю, следует тебя поблагодарить". Она достала из мешочка маленький зеленый алмаз. "Вот... это тебе за Псов. Увидимся, рубака".

24. Аллея Незатихающих Вздохов

Мы оказались в улочке, названной Анной Аллеей Незатихающих Вздохов, хотя на самом деле аллей было несколько, и все они пересекались друг с другом, протянувшись между покосившимися домами и нагромождениями мусора.

Впереди я услышал удары молота. Подойдя поближе, мы поняли, что производит их дабус. Вокруг никого больше не было, даже Сибил умудрилась куда-то исчезнуть. Из любопытства я заглянул в один из домов, но обнаружил внутри лишь разложившийся труп.

Труп дабуса. Запах от него шел сногсшибательный, и лежал он здесь, судя по всему, давненько. И все же сцена эта меня почему-то встревожила.

Я призвал магию, позволяющую говорить с мертвецами. Тело дабуса на мгновение подернула рябь и я почувствовал сильную боль в голове, будто кто-то наносил мне по черепу жестокие, отчаянные удары.

В глазах у меня потемнело и боль чуть отошла и я услышал удары молота, доносящиеся уже не из моего черепа, но снаружи. Взор мой прояснился, но все вокруг выглядело нечетко, будто я смотрел на комнату сквозь туман.

Звуки молота стихли и внезапно я увидел призрачные очертания дабуса, входящего в дом. Окна и двери стали подобны воде, закрывшись, лишь только дабус переступил порог. Он обернулся, помедлил, а затем принялся медленно обходить комнату, оглядывая стены и время от времени нанося по ним удары молотком.

Дабус закончил исследование комнаты и вновь подошел к "двери", через которую и попал сюда. Он начал бить ее молотком, откалывая куски камня, но стена немедленно восстанавливалась. Видение вновь потемнело, но удары продолжались, все слабея и слабея...

Взгляд мой окончательно прояснился, когда удары стихли, и я обнаружил, что вновь стою над трупом... похоже, он так и умер, пойманный в этом здании.

Мы покинули странный дом и вновь пошли вслед за Анной, ведущей нас к месту, где она обнаружила мое тело. Мы спустились вниз по каменной лестнице и оказались в тупичке. Анна указала на землю.

"Вот это место. Ты валялся там, где мы сейчас стоим".

Я взглянул туда, куда она указывала, и в изумлении наблюдал феерическое зрелище. Там, где была самая обычная, ничем не примечательная кирпичная стена, теперь пульсировал калейдоскоп огней и движения. Стена раздавалась вширь с необычной эластичностью, как будто неведомая сила пыталась пробиться сквозь нее с другой стороны. Изгибы стали очерчиваться все более и более четко и я обнаружил, что смотрю на каменный образ человеческого лица.

"Что за?.." - вырвалось у меня.

"Я не знаю". Анна изумленно уставилась на каменный лик, руки ее нервно сжали рукояти кинжалов. "Но я собираюсь дать деру и не искать ответа на этот вопрос".

Я помедлил. Было во всем этом что-то такое... Внезапный порыв ветра принес с собою тихие вздохи. Ветер крепчал, и в нем появились иные звуки: скрип досок, шорох листьев и скрежет камня по камню. А вскоре какофония всех этих звуков слилась воедино, в голос, звучащий, казалось, со всех сторон.

"ТЫ? НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!"

"Ты знаешь меня?" - отвечал я. Ветер исчез, однако голос остался.

"ТЫ ВНОВЬ ВОССТАНОВЛЕН? Я ВИДЕЛА, КАК ТЫ БЫЛ УНИЧТОЖЕН".

"Уничтожен? Где?"

"Я ВИДЕЛА, КАК ТЫ БЫЛ УНИЧТОЖЕН ЗДЕСЬ, ПЕРЕДО МНОЮ. Я ВИЖУ ВСЕ ВНУТРИ СЕБЯ".

"Ты знаешь, что произошло со мной?"

"ТЕ, КТО НЕ ОТБРАСЫВАЮТ ТЕНИ... ТО БЫЛИ САМИ ТЕНИ. ОНИ ОКРУЖИЛИ ТЕБЯ. РАЗОРВАЛИ ТЕБЯ. ТЫ НЕ ПОМНИШЬ?" Я сконцентрировался на странном голосе, состоящем из окружающих меня звуков. Где-то в глубинах моего разума зажегся огонек узнавания. Что-то в этих звуках было каким-то... знакомым.

Я закрыл глаза и попытался вспомнить. Да, память услужливо явила картину прошлого. Я стою в аллее, окруженный тенями, отдаленно напоминающими человеческие. Они приближаются, нападают. Я, должно быть, умер, и Анна наткнулась на мой труп.

"ДА... ТЫ ВСПОМНИЛ", - грянул в ушах моих глас Аллеи, изгоняя образы из моего разума и возвращая меня в настоящее. - "УНИЧТОЖЕН. КАК ВСКОРЕ БУДУ И Я. Я НЕ МОГУ БОЛЬШЕ СДЕРЖИВАТЬ РАЗДЕЛЕНИЕ. ДАВЛЕНИЕ НАРАСТАЕТ. ВСКОРЕ КАМНИ ОБРУЖАТСЯ И ПАРЯЩИЕ ВОССТАНОВЯТ МЕНЯ, ДАБЫ УНИЧТОЖИТЬ".

"Ты умираешь?"

"ДАВЛЕНИЕ СЛИШКОМ ВЕЛИКО. СЛИШКОМ МНОГО ПОСТРОЕК ПОЯВИЛОСЬ ВНУТРИ. НЕ ХВАТАЕТ ПРОСТРАНСТВА. ДОЛЖНА РАЗДЕЛИТЬСЯ".

"Должно быть, она в положении", - встряла Анна.

"Это как?"

"Ну, беременна", - пояснила она.

"Охренеть", - ухмыльнулся Морти. - "И где же мы стоим прямо сейчас, если подходить к вопросу непредвзято?"

"На этот вопрос я не хочу знать ответ, Морти".

Голос продолжал говорить, не обращая внимание на моих товарищей. "ПОМОГИ МНЕ РАЗДЕЛИТЬСЯ. ВЫРВАТЬСЯ. РАСШИРИТЬСЯ. ОТКРОЮТСЯ НОВЫЕ УЛИЦЫ. ТЫ МОЖЕШЬ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ИХ, ЧТОБЫ ПРОЙТИ В НИЖНИЙ РАЙОН".

"Что нужно сделать, чтобы ты разделилась?"

"ПАРЯЩИЙ МЕШАЕТ МНЕ. ЧИНИТ. ОН НЕ ДАЕТ МНЕ РАЗДЕЛИТЬСЯ. Я ВНОВЬ ЛОМАЮ ОТСТРОЕННОЕ ИМ. НО ОН ВОЗВРАЩАЕТСЯ СНОВА И СНОВА. И ЧИНИТ ОПЯТЬ. ПАРЯЩИЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ УДАЛЕН".

Мне не понравился смысл слов Аллеи. "Ты хочешь, чтобы я убил дабуса?"

"УДАЛИ ЕГО. ЛИШЬ ТОГДА Я СМОГУ РАЗДЕЛИТЬСЯ".

Я знал от Наллс, что все пути, связывавшие ранее Улей с иными районами Сигила, ныне блокированы. Но мне нужно было добраться до других областей города. Если помощь этому... созданию поможет мне достигнуть цели, да будет так.

Я нашел дабуса примерно там же, где и заметил его, лишь войдя в аллею. Я был уверен, что не сумею убедить его покинуть это место, а если бы и сумел, он вскоре наверняка бы вернулся назад.

Однако, был иной способ. Я рассказал ему, что обнаружил в аллее тело другого дабуса, мертвого. Как я и думал, он весьма заинтересовался и поспешил к дому, где покоился труп его сородича.

Какое-то мгновение я наслаждался собственным могуществом. Я осознал, что легко могу навязывать собственную волю окружающим и они исполнят ее, мало заботясь о том, как это отразится на их собственных жизнях. Но лишь на мгновение эта мысль заняла меня.

Я послал дабуса на смерть, и это так же верно, как если бы я просто отсек ему голову. Конечно, можно заметить, что сделано это было ради спасения иной жизни, но понятия "добра" и "зла" слишком пресны, чтобы с помощью их описать мое видение ситуации и принципы, которым я хотел следовать.

Я подумал об инкарнации, которую знали Дак'кон и Морти, и знал, что, последуй я по столь соблазнительному пути, закончил бы так же, как и в предыдущей жизни. Подобное искушение ныне не несло для меня никакой привлекательности. Время двигаться дальше.

Когда мы вернулись к диковинному созданию, оно пожаловалось, что работа последнего дабуса слишком ослабила ее, и они не может "разродиться" или разрушить восстановленное им. Аллея описала плоды трудов дабуса и мы согласились обратить труды его в ничто.

К счастью, у меня оказался ломик, который я подобрал еще в Мавзолее, и этим инструментом я орудовал, пока не уничтожил все следы работы дабуса.

Мы вернулись к созданию. Оно заговорило вновь, используя звуки Аллеи. "ДА. ВСЕ В ПОРЯДКЕ. Я БЛАГОДАРНА". Опять задул ветер, на этот раз чересчур уж яростно. Незатихающие звуки Аллеи усилились так, что мы не слышали собственных голосов. "ТЕПЕРЬ ВЫ ДОЛЖНЫ ИДТИ. РАЗДЕЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ. ПУТЬ ОТКРЫТ ДЛЯ ВАС".

Каменное лицо передо мной начало изменяться, изгибаясь и вытягиваясь. Казалось, вся стена тает у меня на глазах, открывая узкий коридор. Земля под ногами начала дрожать, а тихие вздохи ветра переросли в протяжные стоны, подобные человеческим. Я слышал, как сокрушаются камни и ломаются доски вокруг, и мы нырнули в образовавшийся коридор, от греха подальше.

Мы бежали вперед, как можно дальше от этой области, обладающей собственным сознанием. А когда я оглянулся, то увидел, что Аллея и здания в ней полностью изменились.

25. Повелитель Костей

Мы оказались в новой области Сигила, не столь запущенной, как Улей, но со своим тяжелым ароматом. Меня отвлек уличный побирушка и я не заметил, как Морти улетел куда-то в сторону. А затем послышались его крики. Две крысы-оборотня схватили эту черепушку и пытались куда-то утащить ее.

Мы бросились в погоню, но они хорошо знали этот квартал и сумели оторваться. Я вернулся туда, откуда мы и начали гонку.

Я подошел к человеку в доспехах, одному из стражей-Гармониумов, о которых рассказывал Эбб Скрипучие Колени. Он представился как Вортен Третьей Ступени, но отказался помочь, мотивировав это тем, что находится на службе. Возможно, похищение... существ не входит в круг его полномочий?

Я огляделся по сторонам и заметил мужчину средних лет в пыльных одеждах. От него было больше толку, и сказал он, что если я ищу череп, то должен навестить Лотара, Повелителя Костей. Он не знал точно, где живет Лотар, но наказал искать низенькое здание в этом районе.

Мы бродили по округе, пока не набрели на полуразвалившуюся лачугу, единственную в этом районе, пребывающую в столь плачевном состоянии. Мы вошли и заметили круглое отверстие в полу, и костяную лестницу, опущенную в него. Должно быть, мы попали по адресу.

Спустившись, мы заметили полдюжины стеллажей с черепами. Я припомнил, что видел таковые во сне как раз перед пробуждением в Мавзолее. Знакомый голос обратился ко мне с одного из стеллажей: Морти уже успели запихать между другими черепами.

"Хвала Силам, ты здесь, шеф. Вытащи меня отсюда".

"Что ты там делаешь?" - поинтересовался я.

"Эти грызуны - крысы-оборотки - умыкнули меня и приволокли сюда! Ну же, шеф... мы должны убираться отсюда! Все это место - одни плохие новости!"

"Почему бы тебе просто не слететь вниз?"

"Не могу! Я пытался! Давай, спусти меня отсюда, пока не..."

Вспышка света и дым ослепили меня ненадолго, и передо мною возник древний старик.

"У нас гости, череп?" - поинтересовался человек. Скорее всего, это и есть Лотар.

"О... нет", - Морти яростно зыркнул на меня. - "Не зли эту кровушку, шеф... Он впишет тебя в книгу мертвых, ты и плюнуть не успеешь".

Старик проигнорировал замечание Морти. "Приветствую тебя, странник. Кто ты таков, что входишь в скромное прибежище Лотара без приглашения?"

Нет вреда в вежливости. "Мои извинения, сир, но, боюсь, у вас есть кое-что, принадлежащее мне".

"Да? И что же это?"

"Мой друг Морти угодил на вашу полку".

"Ты хочешь получить этот говорящий череп, лишенный изящества и манер? Принеси мне вместо него более величественный череп, и я отдам его тебе", - отвечал Лотар. - "Мне нет нужды торговаться из-за чего-то, что и так принадлежит мне".

"Для начала, он никогда не был вашим... или чьим-либо еще".

"Твое неведение потрясает. Ты и в самом деле знаешь слишком мало о слишком малом. А теперь: принеси мне другой череп, чтобы заменить его, или попрощайся со своим другом".

Когда я поинтересовался, где можно отыскать другой череп, он посоветовал мне навестить катакомбы под этим районом. В частности, заметил он, один черепок покоится в склепе за пределами Залов Затопленных Народов. Я понял, что некромант не столь сведущ, как хочет казаться. Он ссылался на гробницу-ловушку, оставленную для "врага" одной из моих предыдущих инкарнаций. Я сказал Лотару, что та гробница пуста.

"Что это значит?" - воскликнул он, повысив в гневе голос. - "Гробница заполнена такими замечательными ловушками, так хорошо защищена от следящей магии, что даже мне пробиться в нее проблематично! Этому должно быть какое-то объяснение и ТЫ предоставишь его мне. Пройди в портал в нижнем чертоге и отыщи для меня ответ".

Я тоже начал распаляться. Пришло время указать ему, что общается от не с каким-нибудь заурядным смертным. Я сказал ему, что знаю ответ, потому-что это моя собственная гробница.

"Твоя гробница? ТВОЯ гробница?" - он внимательно оглядел меня. - "Мы исследуем этот вопрос более внимательно. Принеси мне другой череп, если уж свой тебе так дорог, и поглядим, какие ответы я смогу тебе дать. Соглашение наше остается прежним. Не пытайся обмануть меня, притащив какую-нибудь заплесневелую кость - я что-то вроде ценителя! Возвращайся, когда отыщешь нечто действительно ценное".

Я припомнил кое о чем, что носил с собой. Что-то, о чем сложно забыть, если не испытал все то же, что и я за последние дни. Я показал некроманту мертвую голову. "У меня есть череп Соего, крысы-оборотня и посланника Служителей Праха".

Лотар забрал голову Соего у меня и долго ее рассматривал, проверил зубы. "Посланник Служителей Праха и шпион, так? Этого достаточно". Пальцы его проплясали магический жест. "Твой друг будет ждать вас, порхая над землею у входа. Задавай теперь свои вопросы!"

Лотар согласился ответить на несколько вопросов. Я спросил его сперва, почему бессмертен. "Твоя смертность - твоя душа, скажем там, что позволяет тебе жить и умереть - покинула тебя. Ее похитила у тебя магическим способом ночная ведьма Равел Источник Головоломок. Твоя смертность - ключ к твоему существованию - когда ты отыщешь ее, найдешь и все остальные ответы".

Очевидно, он знал куда больше обо мне, чем признавал ранее. Я спросил его об этой Равел. "Равел Источник Головоломок - это тайна даже среди ночных ведьм. Кто-то назовет ее безумицей; иные скажут, что она ведет куда более глубокую игру, нежели кажется остальным. Она насквозь прониклась злом, и даже демоны покажутся святошами по сравнению с нею. Но она вне досягаемости мирян, ибо, хвала Силам, Леди Боли упрятала ее в лабиринт".

В лабиринт! Я припомнил слухи о том, что те, кто навлечет на себя недовольство Леди, окажутся пленены в отдельном слое реальности, и, хоть там и будет выход, найти его практически невозможно. Я спросил, как мне добраться до нее.

"Лабиринты - это карманные измерения... маленькие пространства между пространствами. Чтобы попасть в них, нужен портал и ключ. Я не знаю, где находятся и то, и другое. Возможно, тебе следует поискать кого-то из своих старых знакомцев... ты ведь оставил их за собой целую череду. Они сами найдут тебя, в этом нет сомнений - молись, чтобы намерения их оказались благими. Возможно, тебе следует навестить Зал Народных Гуляний - там можно найти много ответов".

Я спросил, что натворила Равел. "Она создает игрушки и головоломки, решает загадки, которые не нужно решать. Она решила, что Сигил - Клеть - самая большая головоломка из всех и попыталась разрешить ее - чтобы, вне всяких сомнений, позволить армии демонов под ее началом нарушить равновесие города и обратить его в кровавый ад. Молись любой Силе, которая тебе дорога, что этого не случилось".

Прижимая к груди новое приобретение, Лотар вышел из комнаты, оставив нас. Я знал, что не стоит и пытаться стащить что-нибудь, пока его нет, потому я решил оглядеть сталлажи. Я пошел мимо полок, рассматривая черепа, пока один из них не заговорил со мной. Голос черепа был низкий и скрежечущий, звук стали и кремня.

"Я... Я думаю, что видел тебя раньше, странник".

"Где ты видел меня?"

"В Курсте. В городе-вратах в Карсери". Заметив мой озадаченный взгляд, он продолжал: "Что, не припомнишь? Это город-врата на краю Внешних Земель, дверь в измерение-тюрьму Карсери. Это логово убийц и предателей и так же заполнено всякими замыслами, как подштанники баатезу. Находиться рядом с Карсери опасно для городка; не удивлюсь, если он уже практически поглощен".

Я вспомнил, как Кандариан в баре "Горящий труп" рассказывал, что городу-вратам всегда угрожает упасность быть поглощенным соседним планом, в данном случае - Карсери.

Я спросил у черепа, что я там делал. "Что ты там делал? Бормотал о ком-то, кто хочет убить тебя и все время оказывался не в тех местах. Ты явно был безумен, потому мы с друзьями и напали на тебя. Вонзили в тебя кинжальчик и поживились твоими вещичками. Как раз после этого я и сам был предан, но все-таки успел загодя кое-что припрятать".

Когда я ненавязчиво поинтересовался, куда именно, череп озлобился. "Не скажу. Может, когда-нибудь я верну себе тело и отправлюсь туда сам, а может, и нет, но сейчас мне доставляет огромное удовольствие видеть, как ты гадаешь, что там может быть. Удачи в поисках". Череп замолчал и никакие уговоры не помогли разговорить его снова.

Еще один череп представился нам как Океан-перед-Бурей, Чувствующий из Общества Ощущений, чья резиденция расположена в Зале Народных Гуляний. Он поведал мне, что оказался здесь благодаря Равел Источник Головоломок. Я попросил рассказать подробнее.

"Ладно. Я работал в сеснориумах Зала Народных Гуляний - резиденции Чувствующих. Равел Источник Головоломок, да проклянут Силы ее черную душонку, пришла туда в поисках ответы на какие-то загадки. Он их мастерски умела разгадывать - те, которые заводили в тупик наши лучшие умы, были лишь топливом для силы ее разума. И все же она столкнулась с трудностями, требовавшими ответов иных. Я слышал, что она пришла, готовясь разгадать тайны самого Сигила! Она была отвратительно, и даже не пыталась скрыть свою внешность с помощью магии - что она делает... то есть, делала... время от времени. Ее демоническая внешность отпугнула многих потенциальных кандидатов ко вступлению в Общество Ощущений. И все же мне пришлось поинтересоваться, чем ей нужно, и спросить, не обучит ли она меня тому, что знает сама".

"Наверное, это было ошибкой", - не удержался я от замечания.

"Было. Она предложила мне сделку, ибо сама жила лишь загадками. Если она согласится ответить на мой вопрос, я должен буду ответить на один из заданных ею. Если я ошибусь, жизнь моя будет принадлежать ей. Я согласился. Она заявила мне, что собирается разгадать загадку Сигила и открыть город всем, кто захочет войти в него - Силам, демонам, ангелам, модронам и слаади, не говоря уже о тварях Внутренних Планов, которые непременно увяжутся следом. Самое главное для нее было то, чтобы все знали - тайна города раскрыта Равел.

Она задала мне вопрос. Я не смог ответить на него, хоть она и уверяла меня, что ответ столь же очевиден, как нос на ее лице. А на следующее утро, когда Чувствующие пришли в сенсориум, они обнаружили меня, кричащего. Я молил их убить меня, что они и сделали. Никто даже и не предположил, что я могу пребывать во власти новых ощущений, столь ужасно было мое состояние. И... вот я здесь. Я должен отдохнуть".

Но я не был намерен заканчивать разговор. "Что это был за вопрос?"

"Что может изменить природу человека? Я долго думал и ответил: "любовь". Она сказала, что все любят себя слишком сильно, чтобы быть измененными чем-либо столь простым, как любовь. И тогда она... она... Я должен отдохнуть!"

Мне вспомнилась старуха с крючковатым носом и темной кожей, задающая тот же вопрос... но я не мог вспомнить свой ответ.

Большинство черепов были слишком стары, чтобы мои способности беседы с мертвыми на них воздействовали, потому я решил наконец воссоединиться с Морти. Мы покинули логово Лотара, на выходе из которого Морти с нетерпением нас дожидался, и вновь ступили в Нижний Район.

Я поинтересовался у своих товарищей, знают ли они что-либо о Равел Источник Головоломок. Когда я произнес это имя, Анна сплюнула три раза и сделала руками над сердцем жест, ограждающий от злых сил.

"Хссст! Ты что, тупой? Не произноси ее имя, если тебе жизнь дорога! Она - самая злющая из Серых Леди, это уж точно". Анна заговорила громким шепотом, будто боясь быть услышанной. "Мерзкая штучка, а уж могущества поболе, чем у некоторых Сил. Говорят, ее нельзя убить, ибо тело ее подобно дереву - отсечешь одну конечность, а где-то на Планах уже вырастает новая".

"Ты говоришь так, будто она все еще жива".

"Конечно, жива. Должна быть жива!" Анна вновь зашептала. "Как можно убить существо, подобное ей? Потому-то Леди и пришлось отправить ее в лабиринт, как поговаривают".

Я спросил у Морти, знает ли он что-нибудь о Равел. "Ну, она ночная ведьма - и достаточно безумна для того, чтобы сделать тебя бессмертным. Вообще-то могла бы и меня выбрать". Морти закатил глаза. "Скажу вот что: если она считает, что способна скрестить мечи с Леди Боли, то, уверяю тебе, мы не хотим искать ее!"

26. Неразрывный Круг Зертимона. Часть II

Мы направились к рынку. Я остановился у одного прилавка, заметив колоритного, шумного мужика. Он орал во все горло и вел себя так, будто вот-вот разразится война, или будто его хорошенько чем-то отделали, или... в общем, он был слишком возбужден, чтобы говорить тихо и спокойно. Морти оглядел собравшуюся толпу, затем перевел взгляд на орущего.

"О, аукцион! Может, нам стоит продать Анну здесь?"

"Я бы пырнула тебя в живот, жаль, у тебя его нет", - разозлилась Анна.

"О, это любовь! Это ведь любовь, правда, босс?" - Морти вылупил глаза на меня.

Аукционер пытался заинтересовать нас каким-то хламом, но безуспешно, однако затем он помянул комнаты на постоялом дворе. Я быстренько согласился на предложение, и все мы отправились в снятые на ночь комнаты.

Я решил вновь попытаться прочесть Неразрывный Круг Зертимона Дак'кона. Я открыл четвертый круг и начал чтение.

"Знай, что Восстание Народа против иллитидов явилось следствием долгих десятилетий труда. Многие из Народа собирались и тайно учили друг друга способам уничтожения господ-иллитидов. Они научились защищать свои разумы и использовать их как оружие. Они научились владению сталью, но, самое важное, они познали свободу".

"Многие из Народа познали природу свободы и поместили знание сие в свои сердца. Знание придало им сил. Иные боялись свободы и хранили молчание. Были и те, кто знали свободу и знали рабство, и по собственному выбору оставались они в оковах. Одним из них был Вилквар".

"Вилквар видел в Восстании не свободу, но возможность. Он видел, что иллитиды расплодились на множестве Ложных Миров. Миров стало столь много, что взор их был направлен лишь вовне, на те миры, которые еще не познали их присутствия. Глаза Вилквара видели многое из того, на что сами иллитиды не обращали внимания. К Восстанию иллитиды оставались слепы".

"Вилквар пришел к своему господину, иллитиду Жиджитарису, со знанием о Восстании. Вилквар добавил себе новые оковы и предложил стать глазами, следящими за Восстанием. За это Вилквар попросил наградить его. Иллитид согласился".

"С этого момента настали темные времена. Много предательств совершил Вилквар и многих из Народа поглотили иллитиды, дабы пресечь Восстание. Казалось, Восстание обречено и никогда не случится, и иллитиды были довольны глазами Вилквара".

"В конце темных времен Зертимон узнал о предательстве Вилквара. Зная о глазах Вилквара, Зертимон принудил Восстание к молчанию, дабы Вилквар подумал, что предательство его увенчалось успехом и Восстание действительно уничтожено. Он знал, что в глазах Вилквара мысли лишь о награде, ему сулимой. Он видел то, что желал видеть".

"С жадностью в сердце Вилквар пришел к иллитиду Жиджитарису и рассказал ему о своем успехе. Он сказал, что Восстание пало, и отныне иллитиды вновь могут направить взоры свои вовне. Он говорил, что мудры они, коль согласились сделать Вилквара своими глазами, и попросил обещанную награду".

"В своей слепоте, навеянной жадностью, позабыл Вилквар, почему Народ искал свободу. Забыл он, что означает рабство. Забыл он, что видели господа-иллитиды, когда глядели на него. И предательство Вилквара своего Народа закончилось еще одним предательством. Вилквар узнал, что коль глазам его нечего больше видеть, значит, стали они бесполезны".

"Иллитид вознаградил Вилквара, вскрыв его череп и поглотив мозг. Труп Вилквара отбросил он на Поля Останков, дабы кровь его оросила ядовитые травы".

Смысл четвертого круга стал для меня куда понятнее. Я рассказал Дак'кону о том, что прочитал.

"Если кто-то решает видеть только то, что находится перед ним, видит он лишь часть целого. Он слеп. Вилквара ослепила обещанная награда, а иллитиды были слепы по отношению к истинному Восстанию. Ибо, услышав слова Вилквара, они вновь обратили взгляды вовне, так ведь? И Восстание готово было свершиться?"

"Знай, что слова твои истинны. Глаз Вилквара ослепил и иллитидов, и его самого. Обладатели щупалец решили, что с Восстанием покончено. А когда оно случилось, земля щедро напилась крови иллитидов. Так победу породило предательство".

"Это интересный урок. Почему он стал частью учения Зертимона?" Клинок Дак'кона стал матово-черным, а голос его показался мне злым, хоть в этом я не был уверен.

"Сложно познать многое, связанное с Путем Зертимона".

"А ты сам-то знаешь, почему глав Вилквара стал частью Пути Зертимона?"

"Это часть рассказа о том, как наш Народ пришел к познанию свободы. Он говорил о том, что даже среди Народа есть те, которые к нему не принадлежат. И даже в величайшем предательстве можно получить величайшее познание".

Я согласился с этим, и Дак'кон научил меня еще одному "заклинанию" гитзераи. Кроме того, по моей просьбе он открыл пятый круг Зертимона.

Я углубился в чтение.

"Зертимон был первым познавшим путь свободы. Но не он первым пришел к познанию пути восстания".

"Познание восстания пришло от воительницы-королевы Гит из Народа. На многих Ложных Мирах она служила иллитидам солдатом и познала войну, неся ее в своем сердце. Он познала, как можно организовать подданных и принудить иных исполнять ее волю. Она познала пути власти, и узнала искусство направлять против захватчиков оружие, с помощью которого над ними можно одержать верх. Разум ее был упорядочен, а воля ее и клинок были едины".

"В год, когда Зертимон узнал Гит, он перестал знать себя. Слова ее были подобны огням, зажигающимся в сердцах всех, кто слышал ее. Слушая ее слова, желал он узнать войну. Он не знал, что на него нашло, знал лишь, что хочет объединить свой меч с клинком Гит. Он желал высвободить ненависть и разделить свою боль с иллитидами".

"Гит была одной из Народа, но ее знание самой себя было куда больше, нежели мог предположить Зертимон. Она знала пути плоти, она знала иллитидов и, зная себя, она знала, как победить их в сражении. Сила ее знания была столь велика, что все те, кто следовал за ней, пришли к самопознанию".

"Гит была единственной. Сила ее была такова, что остальные познавали собственные силы. И Зертимон положил свою сталь к ее ногам".

Я рассказал Дак'кону о том, что узнал.

"Велика сила в численности, но велика сила и в индивиде, ибо сила воли его может собрать многих.Сила не только в самопознании, но и в знании, помогающим познать себя остальным".

Дак'кон взялся за открытие шестого круга, дабы я смог изучить его. И я вновь принялся читать.

"На Выжженных Равнинах Зертимон сказал Гит, но не может быть двух небес. За словами его последовала война".

"На Выжженных Равнинах Народ одержал великую победу над их господами-иллитидами. Они познали свободу".

"Но не потухли еще зеленые огни на поле брани, как Гит заговорила о продолжении войны. Многие из тех, в сердцах которых еще горела жажда крови, согласились с ней. Она говорила не просто о победе над иллитидами, но об уничтожении всех иллитидов на Планах. А после того, как иллитидов не станет более, они пойдут войной на иные народы, что встретятся им по пути".

"В сердце Гит бушевало пламя. Она жила войной и познавала себя на войне. Все, что видели ее глаза, жаждала она завоевать".

"Зертимон заговорил о том, что противоречило желаниям Гит. Он говорил о том, что Народ уже познал свободу. Теперь они должны познать себя вновь и исправить вред, причиненный Народу. За словами его сплотились сердца многих из Народа, уставших от войны с иллитидами".

"Знай, что сердце Гит в этом вопросе не было сердцем Зертимона. Она сказала, что война должна продолжиться. Иллитиды будут уничтожены. Плоти их не будет боле. И тогда Народ захватит их Ложные Миры для себя. Гит сказала Зертимону, что в этом вопросе будут они под одним небом. Слова были подобны обнаженной стали".

"Зертимон сделал Утверждение Двух Небес. За словами его последовала война".

Я поведал Дак'кону о том, что узнал.

"Я знаю, что верность Зертимона Народу была такова, что желал он защитить их от самих себя. Он знал, что иллитиды не пришли к самопознанию в своем стремлении властвовать и повелевать. И он предпочел остановить Гит, пока она не обрекла Народ на смерть. Равновесие должно быть во всем, иначе индивид не сможет существовать".

Дак'кон повертел в руках Круг Зертимона, но на этот раз из него показались две пластины с заклинаниями, а не одна. Я оторвал взгляд от пластин, что он прижал к себе.

"Дак'кон... вторая пластина - она для тебя?"

Дак'кон замолчал. Клинок его прекратил сиять и поверхность замерла. Будто обездвиженный, уставился он на вторую пластину.

"Ты сам познал Шестой Круг?"

Дак'кон поднял голову, но избегал встретиться со мной своими угольно-черными глазами.

"Знай, что я больше ничему не смогу научить тебя. Ты знаешь Путь так же, как знает его Народ, и даст он тебе направление, двигаясь в котором, придешь ты к самопознанию".

"Я не это у тебя спросил. Познал ли ты сам Шестой Круг или нет?"

Дак'кон вновь замолчал, а когда заговорил, слова он подбирал медленно и осторожно. "Так случилось, что я не познал Шестой Круг Зертимона. Раньше я знал его, но теперь я знаю, что видел лишь слова". Взгляд Дак'кона пронзал меня насквозь. "Вот и все. Я больше не знаю Пути Зертимона".

"Дак'кон... я хотел бы спросить еще кое о чем. Почему глаза Вилквара в Круге Зертимона? По мне это странно. Он говорит о том, как предательство одного из них принесло выгоду Народу. Мне кажется..."

Глаза Дак'кона вспыхнули. "Я говорил тебе, что это часть рассказа о том, как Народ познал свободу. Ты что, не слушал?" Голос его стал более ровным, будто он декларировал заученное некогда утверждение. "Он говорит о том, что даже в величайшем предательстве можно получить величайшее познание".

"Не похоже, чтобы ты сам верил в это. Я думаю, сказание о глазах Вилквара в Круге Зертимона по иной причине. Оно включено из-за Шестого Круга и Утверждения Двух Небес. Оно служит для того, чтобы объяснить предательство Зертимоном своего Народа на Выжженных Равнинах".

Дак'кон вновь погрузился в молчание, а клинок его, по краю которого бежала слабая рябь, принял матово-черный оттенок.

"Он разделил Народ на Выжженных Равнинах, Дак'кон. Он разделил твою расу, когда была она на пути к победе. Мне бы хотелось верить, что сделал он это для того, чтобы спасти Народ от самого себя... Но я не думаю, что ты сам в это веришь".

Дак'кон еще немного помолчал, а затем медленно заговорил. "Я... не познал Шестой Круг так, как это сделали остальные. Я боюсь, что Третий, Четвертый и Шестой Круги связаны куда более тесно, нежели считают иные. В этом знании я и потерял себя.

"В Третьем Круге Зертимон сокрыл свою волю, дабы ввести иллитидов в заблуждение, а Четвертом Круге говорится о преисмуществах предательства. Затем в Шестом Круге Зертимон разделяет свой Народ до того, как он получает шанс искоренить иллитидов. Думаешь ли ты, что слова Зертимона могли не принадлежать ему?

Знай слова мои и знай рану на сердце моем: я боюсь, что, когда Зертимон был помещен в Колонну Молчания, не сокрыл он волю свою. Боюсь, волю забрали у него иллитиды. И слова, которые говорил он на Выжженных Равнинах, были их словами. Боюсь, то, что сделал он, было сделано не для Народа, а для бывших наших господ.

"Это возможно, но знание сего не утверждает того, что так было на..."

"Так знай это и не говори об этом больше!" - голос Дак'кона резанул, как ножом. - "Знай, что я никогда не узнаю ИСТИНЫ. Нет ответа на мои вопросы, и никогда не узнаю я, что было в сердце Зертимона на Выжженных Равнинах". Его угольно-черные глаза глядели на каменный круг в руке. - "И из-за Неразрывного Круга Зертимона я не знаю себя".

Я не знал, что еще тут можно сказать. Мне было немного не по себе за то, что я вновь полез в душу Дак'кона, полную боли и сомнений, и я дейчтвительно не знал, как все исправить. Я отправился спать, но заснуть не мог еще долго.

27. Нижний Район

На следующее утро я отправился знакомиться с Нижним Районом и вскоре добрался до лавки гробовщика (что было очевидно, ибо и сама она была в форме гроба). Над дверью висела доска с надписью: "Создаем на вечность". Нечто знакомое в этой надписи побудило меня войти.

Я заметил довольно неопрятного мужчину с мощной квадратной челюстью, который с улыбкой обернулся ко мне.

"Как дела, рубака? Хороший денек сегодня, в самом деле хороший!" Он прищурился, оглядывая меня, затем протянул мне руку. В лавке находился еще один человек, которого я принял за посетителя, и он лишь молча смотрел на меня, не произнося ни слова. Я пожал руку владельца, а он продолжал говорить.

"Хамрис, к вашим услугам, член Гармониума и изготовитель гробов для недавно усопших. Мне кажется, я вас знаю, разве нет?.. Поглядим, смогу ли вспомнить..." Он немного поразмыслил. "Будучи в Гармониуме, имел я замечательную память на имена, скажу я вам. Знал всех жителей Района..."

Моя обычная ложь нечаянно сорвалась с губ. "Мое имя - Адан".

Он щелкнул пальцами. "Ну конечно! Я знал, что вспомнил вас. Как бы то ни было, вы нуждаетесь в моих услугах?" Он оглядел меня, затем улыбнулся, намереваясь отпустить шуточку. "Мне кажется сир, что вам очень скоро понадобится хороший гроб". Он заулыбался еще шире, откровенно довольный собственным чувством юмора.

Мне тяжело было заставить Хамриса слушать то, что я говорил. Он наслаждался звуком собственного голоса, и мне приходилось просто молча стоять и изнывать от скуки, пока от трещал без умолку. Изложив несколько тем в мельчайших подробностях, он начал рассказывать о своем дневнике.

"Я люблю делать заметки и записывать собственные мысли, это так интересно читать спустя месяц или полмесяца". Он кивнул мне, будто я понял, о чем он бормочет, и продолжил свой треп.

"Я уже общался с несколькими издателями в Районе Клерков о том, чтобы опубликовать мои записи. Мне сказали, что они весьма сведущи в различных аспектах городской жизни, которые я наблюдал, патрулируя улицы в качестве члена Гармониума. Даже не обладая достаточными навыками для профессиональной оценки, многие соглашаются, что мой стиль письма весьма зажигающ... но хватит об этом. Будет гораздо проще, если вы сами услышите: я могу прочесть вам некоторые из моих самых захватывающих записей..."

Хамрис монотонным голосом зачитал несколько абзацев, довольно скучных, на мой взгляд. Я уже хотел было незаметно улизнуть отсюда, когда он помянул что-то об исчезновении своего отца. Почему-то это меня остановило. Я попытался пресечь его болтовню.

"Погоди, ты сказал, что отец твой исчез?" Хамрис поднял руку, пребывая мою реплику, и закончил чтение одного из разделов своих скучнейших дневников.

"Ну, и как тебе это? Гораздо более впечатляюще, чем можно ожидать от простого члена Гармониума, а?" Он улыбнулся. Похоже, он уже забыл о моем вопросе. Мне не оставалось ничего, другого, как повторить его.

"Да, весьма впечатляюще. Так ты сказал, что твой отец исчез?"

Он кивнул. "О, да. Много, много лет назад. Мой отец был талантривым каменщиком, и делал не только саркофаги, но и гробницы. Люди со всего Сигила..."

Комната исчезла, а сознание мое унесли воспоминания...

Я стоял в этой же лавке, разговаривая с пожилым мужчиной, а в углу играл ребенок. На прилавке между мужчиной и мной лежали пергаменты с планами и набросками. Похоже, он объяснял какие-то тонкости в сооружении гробницы. Взор мой затуманился, когда я пытался вникнуть в детали планов.

Когда взгляд вновь прояснился, я стоял в пещере у гробницы. Над входом в камне была вырезана надпись "Создаем на вечность". Гробовщик с широкой ухмылкой на лице стоял рядом со мною. Он сделал приглашающий жест и двинулся в гробницу. Я быстро нагнал его и обнажил меч...

Я снова стоял в лавке Хамриса. Теперь-то я знал, кто построил гробницу, обнаруженную мною в Залах Затонувших Народов, как знал и то, что именно я (или, по крайней мере, предыдущее воплощение) убил строителя, чтобы сохранить ее тайны. Хамрис, похоже, и не заметил, что сознание мое витает где-то далеко. Когда он замолчал в следующий раз, силясь перевести дыхание, я задал вопрос.

"Расскажи, что случилось с твоим отцом".

"В один прекрасный день он просто взял и исчез, оставив на меня множество своих заказов. Весьма возмутительно; потребовалось весьма много времени, прежде чем я смог выбраться из долгов, которые возникли из-за его исчезновения, я и по сей день уплачиваю некоторые из них. Но меня привлекает эта работа, и..." Он тихонько вздохнул и в глазах его появилось мечтательное выражение.

Он пожал плечами. "Простите, я задумался... Исчезновение моего отца и стало причиной, по которой я присоединился к Гармониуму, а затем покинул его. Сначала я испытывал всепоглощающее желание выяснить, что же с ним приключилось, а затем почувствовал необходимость продолжить его дело". Он вздохнул. "Я никогда не получил ответы, которые искал. То, что случилось, осталось тайной..." Хамрис замолчал. Воспользовавшись заминкой, я быстро выскочил за дверь.

Покинув лавку, мы продолжили исследование окрестностей. Я заметил гитзераи в толпе и, заинтересовавшись, подошел к ней. Кожа у женщины имела желтоватый оттенок. Тело ее покрывали татуировки, а на боку в ножнах висел длинный меч. Глаза ее напоминали две маленькие черные жемчужины и пристально следили на Дак'коном. Не успел я дойти до нее, как тот заступил мне дорогу.

"Я хочу, чтобы ты выслушал меня".

"Что такое, Дак'кон?"

"Я желаю, чтобы мы не разговаривали с этой женщиной".

"Почему?"

"Она - зерт. Воли наши - скрещенные мечи. У нас нет ничего общего".

Теперь я хотел пообщаться с ней еще больше. И кроме того, зерт как никто иной мог понять, что так снедало Дак'кона. Я помедлил с ответом.

"Ну так не говори с ней".

Гитзераи, наблюдавшая за нашим приближением, промолвила. "Почему ты оскорбляешь Неразрывный Круг Зертимона и продолжаешь носить его, даже если это претит твоему сердцу? Ты не числишься среди Народа, предатель Шра'кт'лора! Анархи и зерты сказали свое слово, и ему надлежит подчиниться! Не открывай свое мнение мне... или любому другому зерту!"

Дак'кон ответил ей: "Выслушаешь ли ты слова этого человека?"

"Слова его отдают твоим влиянием и подобны Лимбо. Я не буду слушать тебя, Дак'кон".

"Он странствует со мной, Кии'на, последовательница Зертимона. Он приходит к тебе, дабы услышать слова Зертимона, и ты, как зерт, должна удовлетворить его желание. Выслушаешь ли ты его?" - настаивал Дак'кон.

"Слова Зертимона не предназначены для ушей человека. Разумы их не подобны нашим и повсюду за собой несут они разлад. Этот облачен в одеяния из шрамов и крови, и странствует он с предателем. Сердце Вилквара бьется в твоей груди, если просишь ты меня, чтобы я выслушала его".

Дак'кон вновь попытался урезонить ее. "Воспримешь ли ты своим разумом его слова? Знай свои слова до того, как выскажешь свое мнение, Кии'на, зерт Зертимона".

"Я не выслушаю его. Он выслушает меня", - отвечали она.

"Этого достаточно". Дак'кон обернулся ко мне и произнес на общем наречии. "Она будет учить тебя".

Женщина-гит обернулась ко мне; глаза ее опасно поблескивали.

"Ты не ведом мне, но твой вид дурно говорит о тебе, человек. Тело твое - книга, написанная шрамами и кровью, и идешь ты в тени изгоя, который пытается говорить за самого Зертимона. Говори же!"

"Приветствую тебя, мечница!" Я попытался показать ей, что знаю, как нужно формулировать приветствие, но она лишь раздраженно зашипела.

"Твоя лесть подобна пыли. Знак горести приближается - времени в обрез, человек. Я хочу знать твои вопросы, а затем я пожелаю, чтобы ты ушел".

Что ж, хорошо, забудем о вежливости. "Можешь показать мне разницу между гитзераи и гитиянки?"

Какое-то время она буравила Дак'кона тяжелым взглядом. "Гит была великой воительницей, освободившей наш Народ от ига рабовладельцев-иллитидов. Зертимон был ее помощником. Когда оба они принесли свободу нашему Народу, Гит обратилась против Зертимона на Выжженных Равнинах. Прозвучали слова, была обнажена сталь - и один Народ раскололся надвое. Те, кто остались, с королевой-сукой, получили имя "гитиянки". Те же, кто следовали пути Зертимона и остались верны Народу, назвались "гитзераи". Ярость наша направлена на предательство Гит!"

"И потому вы так ненавидите друг друга?"

"Оба наших народа подобны мулу Пенанска - упрямые, слепые и беспокойные. К этому списку гитиянки добавили еще и жестокость. Они ненавидят нас за наш рост в областях, которые они не могут понять".

Я решил переключиться на новую тему. "Ты можешь научить меня Пути Зертимона?"

Взгляд ее буравил теперь и меня. "Ты странствуешь с тем, кто называет себя зертом и читает мне нотации о моей морали, и все же ты просишь, чтобы я научила тебя Пути? Проси его учить тебя, ибо я не буду делать этого!"

Вот и пришел конец моей идее узнать больше о Зертимоне от иного зерта. Я решил разобраться в причинах неприязни между нею и Дак'коном.

"Что ты имела в виду, когда говорила, что я странствую в теби изгоя?"

"Ты странствуешь с изгоем и не знаешь его истории? Он скор на иные слова, но о своей истории умалчивает? Спроси его о Шра'кт'лоре, о подении могучей твердыни пред гитиянки, и увидишь, что его расколотый разум откроет тебе. Спроси его, как говорит он слова Зертимона, а карах его пребывает туманом".

Дак'кон встрял в разговор. "В словах Зертимона достаточно убедительности. Но эхо их исказили".

"Нет сомнения", - отвечала Кии'на, - "в том, что именно хотел сказать Зертимон. Целые поколения зертов подобны Драгоценности Рракмы, солидарны в этом вопросе. Твоя позиция говорит о разделенном разуме. Сомнения всецело твои, эхо исходит от твоего собственного неверия".

Неожиданно Дак'кон с жарос возразил ей. "В словах твоих нет выражения разума Зертимона. Состоят они из углов и ненависти, и подобны исходящим из разума Гит".

Это утверждение привело Кии'ну в ярость. "Тебе следовало остаться с мертвецами Шра'кт'лора в изменяющемся хаосе, ибо видишь ты все глазами Вилквара. Твой разум разделен, твой карах слаб!"

Я хотел встать между ними, но Дак'кон, предупредив мой порыв, обратился ко мне, не сводя взгляда с Кии'ны: "Оставайся на месте и не становись между нашими клинками!"

Я знал Дак'кона, а вот Кии'на, очевидно, нет. Но я не знал, искал ли Дак'кон смерти, или же собирался сделать еще одну ошибку. Как бы то ни было, я не собирался этого допускать. "Дак'кон, я приказываю тебе прекратить".

Дак'кон неохотно опустил свой меч. Кии'на недоуменно на него глядела, а затем на лице ее появилась ухмылка. "Вот она, истина. Разум твой не разделен. Ты просто... раб этого человека. Он обращается к тебе, как анарх, а ты слушаешь".

Совершенно спокойно Дак'кон отвечал. "А твой разум принадлежит Гит, Кии'на".

"Пойдем, Дак'кон".

Я расспрашивал прохожих в Нижнем Районе, но узнал мало чего интересного, а затем разглядел старика в богатых одеяниях, который стоял у стены, наблюдая за проходящими мимо. У него были светлые глаза и теплая улыбка. Когда я приблизися, он слегка мне поклонился.

"Добрый день, рубака. Я - Себастьян, чем могу служить?" Я поздоровался, на что он ответил: "И тебя я приветствую, рубака..." Он остановился на середине фразы, заметив мои шрамы. Я заметил, как глаза его исследуют их, а брови удивленно поднимаются. Он снова обратился ко мне: "Я хотел спросить, чем могу служить тебе, но теперь вижу, что в этом нет нужды. Думаю, что знаю, почему ты пришел ко мне, рубака".

Я спросил, кто он такой. "Я - Себастьян... маг. Я выполняю работу для тех, кому по силам оплатить мои услуги".

Я проследил его мысль, и поинтересовался: "Что... ты хочешь сказать мне, что можешь помочь с этими шрамами?"

Он улыбнулся мне и пожал плечами.

"Возможно, рубака, возможно". Он наклонился ко мне и принялся внимательно разглядывать шрамы. Некоторые из них он ткнул пальцем, что-то пробормотав под нос. Законец, он снова взглянул мне в лицо. "Да, рубака, я могу помочь тебе. Я не могу исцелить меня, но могу сгладить наиболее худшие следы твоего... состояния".

"И цена твоя?"

"Ах, да... цена". Он погладил подбородок и уставился на меня. Мне показалось, будто меня взвешивают. Наконец, он пришел к какому-то решению. "У меня есть работа, которую, я думаю, ты можешь исполнить. Я подписал договор с одним созданием. Его я не могу исполнить, это за пределами... моих возможностей. Однако, создание не освободит меня от договора. Оно угрожает мне расправой, если я не исполню его".

"Позволь догадаться: ты хочешь, чтобы я решил для тебя эту проблему".

Он вздохнул. "Да. Я не могу сделать это сам. Репутация моя требует, чтобы я или исполнил контракт, или познал последствия. Так что ответ всецело за тобой. Поможешь ли ты мне?"

"О каком создании мы говорим?"

"Абишаи по имени Гросук, рубака". Он помедлил, наблюдая за моей реакцией. "Знаю, это сложное задание, но, думаю, ты справишься. А награда, предлагаемая мною, велика". Он указал на мои шрамы.

"И в чем же состоял ваш договор?"

Он покачал головой. "Я не могу разглашать эти сведения, рубака. Меня магически принудили не делать этого. Потому-то народ и приходит ко мне. Они знают, что если я заключаю договор, он будет исполнен без лишних слов".

Демон. Мнение мое о Себастьяне, заключившем сделку с подобной тварью, нисколько не возросло, но я не хотел, чтобы он умер. Потому и согласился помочь. Он посвятил меня в детали.

"Спасибо, рубака. Тебе понадобится волшебное оружие, чтобы причинить ему вред, посему навести торговые лавки, если у тебя нет своего. Заклинатель также может успешно атаковать абишаи. Гросука можно отыскать на востоке, за осадной башней".

"Осадной башней?"

"За, она за рынком. Проклятая постройка просто взяла да возникла однажды, несколько лет назад. Никто не знает, почему, и никому не удалось проникнуть внутрь, чтобы выяснить это".

Я задал вопрос о рынке, на котором, собственно мы и находились.

"Это обычный рынок, рубака. Здесь много чего продается. Заклинания, зелья, сведения, женщины, мужчины... Практически все, если тебе это окажется по карману".

Тогда я спросил о районе в целом.

"Это Нижний Район, рубака, и живут здесь обычные люди, а также сосредоточено производство Сигила. Это, конечно, не трущобы Улья, но и роскоши Района Леди здесь нет".

"Почему же он называется Нижним Районом?" - поинтересовался я.

Он коротко хохотнул и передернул плечами. "Все зависит от твоей точки зрения, рубака. Богатеи говорят, потому что здесь живут низшие классы. А если ты спросишь об этом местных, они ответят, что все дело в порталах... и в случившемся".

"В случившемся?" - эхом повторил я.

"Да..." Он нахмурился, погрузившись в раздумья. "Давным-давно эта область называлась Главным Районом. Новоприбывших размещали здесь и не дозволяли им следовать в иные районы Сигила. Было и множество иных ограничений... Какого-то идиота это не устроило и он замыслил восстание. Конечно, оно оставалось лишь идеей, но затем он сделал потрясающее открытие... Видишь ли, в этой части города множество порталов, и большинство их ведет на Нижние Планы. Ну и наш идиот додумался открыть их все одновременно. Он позволил войти в город буквально всему, что лезло через порталы. Конечно, пролилось много крови; разразилась ужасная война. Потому-то этот район и зовется "Нижним". Из-за порталов".

"Себастьян, а как он умудрился открыть разом все врата?"

"Он воспользовался вещью, которую либо украл где-то, либо сделал сам. Как там она называлась..." Он помедлил, вспоминая. "А, вспомнил, Ключ Волшебства Теней..."

При упоминании ключа я почувствовал головокружение, мир вокруг замер и все подернулась серой пеленой. Я ощутил, как воспоминания прошлого пытаются пробиться в мое сознание, потому расслабился, и принял их.

Мир растворился, и я оказался на темных улицах Сигила. Сердце мое стучало, грозя вырваться из груди, дыхание было прерывистым и хриплым. Казалось, я бежал несколько часов и все еще не мог остановиться...

Я завернул за угол и углубился в аллею, замедлив наконец бег. Чувствуя, как истекают последние силы, я притулился к ближайшей стене и попытался перевести дыхание. И почувствовал, что сжимаю в кулаке нечто твердое. Разжав пальцы, я уставился на драгоценный камень, вросший в кожу.

Мое тело прижималось к стене до тех пор, пока я не коснулся холодной сырой поверхности лбом. Глаза мои закрылись и я принудил себя дышать медленно и глубоко. Силы начали возвращаться ко мне, когда раздался тихий звук, меня настороживший. Я обернулся ко входу в аллею.

Сперва я ничего не заметил, лишь призрачные видения, вызванные ночными тенями. Я хотел было вновь отвернуться, когда краем глаза уловил слабое движение. Медленно из-за угла появилась женская фигура, помедлила, а затем обернулась ко мне. Глаза мои переместились с ее тонкой талии на лицо, окруженное клинами. Даже во тьме я мог видеть ее холодный, лишенный всяческих эмоций взгляд...

Воспоминания исчезли, возвращая меня в настоящее. Я стоял на рынке перед Себастьяном. Он смотрел на меня с недоумением, но, завидев, что со мной все в порядке, расслабился. "Думал, что потерял тебя ненадолго, рубака".

"Что стало с этим Ключом Волшебства Теней?"

"Никто не знает. Ключ давненько утерян. Многие считают, что Леди Боли забрала ключ, дабы случившееся не повторилось".

"И каков же был итог восстания?"

Он немного поразмыслил. "Ну... Все, кроме лидера, заняли страницы в книге мертвых. Лидер и твари Нижних Планов просто взяли да исчезли, здесь явно поработала Леди. Выжившие бежали из района. Испарения Нижних Планов загрязнили воздух, видишь ли. И до тех пор, пока не построили Литейную, район пустовал".

"А что ты расскажешь мне о Литейной?"

Он нахмурился. "Это - дом Служителей Богов, рубака. Если у тебя есть вопросы у них, отправляйся в Литейную и задай их там".

Я решил поглядеть, смогу ли выследить демона Себастьяна, а заодно и осмотреть остальную часть района.

Часть рынка была внутри длинного, открытого здания с резким поворотом под прямым углом прямо посередине строения. Мы миновали нескольких торговцев, и я остановился, чтобы перемолвиться с маленьким мальчуганом.

У него была бледная желтая кожа. Его грязные одежды не помешало бы заштопать. Сам он как раз разводил огонь в очаге.

"Привет".

Он обернулся, прервав занятие, и лице его появилось подобие улыбки. "Привет... вам требуется помощь?"

Я ответил, что да, требуется. "Да, да, я буду рад помочь, коль смогу..." Мальчик был рад кратковременному перерыву от работы у очага. "На какие вопросы я могу дать вам ответ?"

"Что это за место?"

"Это место?" Он огляделся вокруг. "Это Рынок Под Открытым Небом. Множество покупателей и продавцов приходят сюда, чтобы торговать целый день. Я здесь уже прилично, работаю помаленьку под присмотром Па". Он размечтался. "Когда-нибудь я унаследую его дело, вот так!"

"Можешь рассказать мне об этом районе?"

Он кивнул. "О, да, это Нижний Район. Здесь живут обычные люди, как мы с Па". Его глаза расширились, а в голосе послышалось возбуждение. "Знаешь, почему он называется Нижним Районом?"

Он так и горел желанием объяснить. Что ж, я сделал ему знать продолжать.

"Ну, ходят предания, что в этом районе множество порталов на Нижние Планы, и они пронзают его, как дырки в сыре, потому-то, я думаю, название и приклеилось". Он гордо улыбнулся.

"А что, иногда из этих порталов появляются какие-нибудь существа?"

Глаза пареьнка немного расширились. "Да, еще как. Большинство из них, правда, проходит мимо..." Он нервно сглотнул и огляделся по сторонам.

"Ты, похоже, нервничаешь, что, сам видел кого-то из них?"

"Да, видел..." Он помедлил и снова сглотнул. "Неделю или около того назад, я видел, как через портал прошло двое абишаи. Они немного поболтали и один из них отправился назад. А второй остался здесь..." Он нахмурился.

"О чем же они говорили?"

"Уж не знаю точно, по мне так это было просто шипением, но думаю, что они говорили о Башне". Он вздрогнул.

"О Башне?"

"Да, одно из самых странных сооружений в районе. Никто не знает, как долго эта старая башня была здесь... внутрь попасть нельзя, знаешь ли. Она закрыла лучше пояса целомудрия. Хотел бы я знать, что там внутри..." Он немного подумал. "Абишаи указывали на Башню и на портал. Бьюсь об заклад, они хотят отыскать ключ".

"Какой ключ?"

"Ключ к порталу, который ведет в Башню. К каждому порталу есть ключ, который его открывает. Ключом может быть жест, вещь, даже мысль... многие пытались пробиться в башню. Но все потерпели неудачу".

Я поразмыслил над этим и высказал свою мысль. "Может, секрет попадания внутрь заключается в том, чтобы не хотет попасть туда..."

Он пожал плечами. "Не знаю, рубака. Может быть..."

"Расскажи, где находится этот портал".

Он помедлил, раздумывая. "Рядом с Башней - подъемный мост, к востоку от рынка. Там он и есть..." Паренек вновь замечтался.

Я оставил его грезить и пошел прочь, поглядывая на товары, предлагаемые торговцами.

Мы покинули Рынок Под Открытым Небом, а затем и вовсе отошли от рыночной площади, миновав забор у здания, откуда вырывались облака дыма. Должно быть, это и есть Великая Литейная, о которой упоминал Себастьян.

Впереди я разглядел фигуру в толпе. Он был похож на гитзераи, но одежды его были намного ярче. Даже походка его отличалась. Если это был тот, о ком я подумал, лучше бы мне оставить Дак'кона позади. Я попросил своих компаньонов обождать у входа на рынок, сказав, что вскоре присоединюсь к ним.

Кожа у этого создания была грубая, со светло-желтым оттенком; лицо - угловатое, нос - маленьким, а уши сужались к остриям. Татуировки и шрамы покрывали тело. Он был облачен в странные кожаные одеяния, казавшиеся скорее церемониальными, нежели боевыми доспехами. Глаза его были подобны двум маленьким черным камням и внимательно следили за мной, пока я приближался.

"Ты - человек, ищущий воспоминания", - ровно произнес он. - "Я могу помочь тебе".

"Ты - гитиянки, так?" - спросил я.

"Я имею удовольствие происходить из этого народа", - произнес он все тем же ровным голосом. - "Так нужна ли тебе моя помощь в поиске воспоминаний?"

"Что и кто ты такой?"

"Я - Йи'минн, гитиянки. Мои собраться - неоспоримые владыки Астрала, где умирают боги и воспоминания мертвых плывут, подобно листьям на воде. Моя задача - собирать средоточия воспоминаний мертвых и просеивать их в поисках полезных сведений. Я могу отыскать твои воспоминания. Тебе нужно лишь заплатить за это цену".

"И что же это за цена?"

"Всего несколько монет. Цену можно оговорить. Я прошу сотню. Ты сам определишь ценность воспоминаний, которые я найду, и заплатишь соответственно". Гитиянки держал меня за дурака, но я изобразил согласие, видя, к чему он ведет.

"Здорово. И что мне нужно сделать?"

"Если я собираюсь закинуть свою удочку и поймать твои воспоминания, мне нужны некоторые из тех, которые сейчас пребывают в твоем разуме. Так же мне нужно тихое местечко, чтобы сосредоточиться. Если ты пройдешь со мной, мы отправимся в одно из таких мест и я верну тебе целостность. Мы пойдем одни, без сопровождающих".

"Согласен. Пойдем".

Мы двинулись прочь, свернули в аллею. Полдюжины гитиянки окружили меня. Поведение Йи'минна резко стало куда более неприятным, нежели ранее.

"Теперь, человек, бросай свой разукрашенный щит и рассказывай, что ты говорил и делал для этих собак-гитзераи в стенах Сигила".

"Разве мы не собирались отправиться на поиски моих воспоминаний?" - поинтересовался я с иронией, хоть и сомневался, что гитиянки поймут, в чем она кроется.

"Единственная возможность отправиться для тебя в Астрал - в цепях, человек. У тебя последний шанс рассказать мне, что ты говорил и делал для этих собак-гитзераи в стенах Сигила".

"Не буду я тебе рассказывать", - просто ответил я.

"Значит, сдохнешь!" Он вытащил свой меч и бросился в атаку! Я просто стоял без движения и позволил им прикончить меня. Клинок Йи'минна рассек мое горло и я пал на землю, истекая кровью. Стоя над мной, они заговорили.

"Он в самом деле ничего не знал, Ал-мидиль?"

Иной голос отвечал: "Слова его были словами врага нашего народа. Даже если это было не так, мы пресекли его неведение железной смертью. Оставим же его здесь для Сборщиков. Мы уже собрали в своих мытарствах достаточно сведений о псах-гитзераи. До конца этой недели они лишатся иной крепости. Стены Вристигора падут".

"Если ты считаешь, что знание наше достаточно", - отвечал Йи'минн, - "тогда пойдемте. Собирайте воинов и присоединимся же к войне в Лимбо".

Я не мог больше оставаться в сознании и терпеть боль от страшных ран, нанесенных мне, потому и тихо скончался.

Чуть позже я очнулся в этой же аллее. Все мои пожитки оказались на месте. Судя по всему, гитиянки верили в обман и убийство, но, возможно, присваивание вещей убиенного было ниже их "чести".

Я вернулся ко зданию рынка. Конечно же, компаньоны поинтересовались, что меня так задержало. Морти выразил свое нетерпение в обычной манере. "А, ладно, давай разомнем ноги. То есть... вы разомнете ноги".

Я не говорил им, где был и что делал, попросил лишь, чтобы они сопроводили меня обратно к Кии'не, зерту. Нам пришлось немного повозиться, высматривая ее в толпе, но, наконец, поиски увенчались успехом. Злобно зерт уставилась на Дак'кона, когда мы приблизились к ней. Затем она обернулась ко мне, будто приглашая Дак'кона нанести удар.

"Говори, Кии'на. Знакома ли тебе крепость Вристигор?"

Она снова принялась буравить меня своим обычным тяжелым взглядом. "Как ты, идущий в тени изгоя, узнал это название?"

"Отряд гитиянки собирается атаковать крепость в течение недели. Они уже направились туда".

"Знай... знай, что я благодарна тебе... тебе и этому зерту. Знай, что это не будет забыто". Она обратилась к Дак'кону. "Знай, что это не искупит падение Шра'кт'лора. Вердикт анархов остается в силе".

Что там Кии'на раньше говорила о гитзераи? Упрямые, слепые и беспокойные. Я устремился прочь, и ни Кии'на, ни Дак'кон не проронили больше не слова.

Мы снова принялись за поиски демона. Все меньше и меньше людей оставалось на улицах и, осмотревшись по сторонам, я понял, почему. Гигантская осадная башня возвышалась над окрестными зданиями, преграждая путь. Стены ее были обожжены и выщерблены; наверняка она повидала множество сражений. Подъемный мост в верхнем сегменте башни, когда будет опущен, даст возможность атакующим взобраться на стены города или замка.

В тени башни я заметил змееподобное создание о четырех лапах, с кожистыми крыльями и головой, как у ящера. Чешуя, покрывающая тело, отливала грязно-зеленым. Создание стояло на задних лапах, удерживая равновесие цепким хвостом. По мере моего приближения глаза его сузились и он зашипел.

Воздух вокруг создания начал излучать тепло, а чешуя его побледнела. Оно глядело на меня голодными глазами и, казалось, готово было нанести удар. Но все же издало серию шипящих звуков и немного расслабилось.

"Ссссс! Иди прочь. Гросссук не говорит, ему сказано ждать... Ссссс...." Он глядел на меня, а хвост хлестал из стороны в сторону.

"Меня послал Себастьян".

Существо ощутимо расслабилось и воздух заметно остыл. Оно протянуло ко мне когтистую лапу.

"Ссссс. Дай Грасссуку сссведения".

"Какие сведения?" Сложно читать выражение на морде этого рептильного демона, но я был уверен, что раздражаю Грасука. Его хвост хлестнул еще более яростно и воздух снова нагрелся.

"Никаких вопросссов. Дай Грасссуку сссведения или умри. Грасссук заберет сссведения с твоего тела".

"Я должен знать, какие конкретно из сведений предназначены для тебя. Мне наказано обойти нескольких заказчиков, понимаешь ли".

Он немного подумал, рассматривая меня. Наконец, он указал на громадную башню. "Осссадная башня. Ссссс. Как проникнуть внутрь. Сссебассстьян сссказал, он отыщет вход..." Гросук подступил ко мне на шаг и вновь протянул руку: "Давай!"

"Вообще-то", - ответил я, - "Себастьян прислал меня сюда, чтобы расправиться с тобой".

Тварь немедленно бросилась в атаку, но мы вчетвером сумели прикончить ее без особых проблем.

День заканчивался, а мне необходимо было восстановиться после очередной "смерти". Я решил ночью хорошенько отдохнуть, а поутру навестить Себастьяна.

28. Закаленный металл

На следующий день я отправился к Себастьяну, который сдержал свое обещание и смог хотя бы немного приуменьшить безобразные шрамы. Пусть трупный вид моего тела и не изменился в целом, шрамы стали менее заметны.

Меня весьма заинтересовала осадная башня и не делал покоя вопрос, зачем она сдалась Гросуку. В конце концов, подобных сооружений предостаточно в их Войне Крови, и гораздо проще сделать на месте, нежели вытягивать из Сигила.

Я припомнил слова паренька Лазло и приблизился к башне с той стороны, где, по его словам, должен находиться портал, позволяющий проникнуть внутрь структуры. Подойдя к предполагаемого порталу, я попробовал сотворить свою версию ключа, подавив в себе всякое желание проникнуть в башню. Действительно, возник портал, в который мы и ступили.

Мы оказались внутри башни. Большую часть внутреннего пространства занимало железное... существо. Размеры его потрясали: если ему вздумается подняться на ноги, то головой он пробьет крышу осадной башни. Громовые удары разносились по коридорам, знаменуя работу создания в кузнице, а запах сажи и пепла наполнял воздух.

Создание все еще не заметило нас. Я колебался, взвешивая возможные последствия привлечения его внимания, но любопытство мое, так и не утихшее за несколько жизней, помогло принять решение. Кроме того, сказал я себе, может, он знает что-нибудь обо мне. "Приветствую тебя".

Металл заскрежетал о металл, когда гигант обернулся, чтобы посмотреть на меня. Внезапно я понял, что он сам был встроенной частью осадной башни: шкивы, трубы и огромные вороты соединяли его торс со стенами, а нижняя часть тела являлась, собственно, кузней.

"Что ты?"

"Я - железо, имеющее цель. Я кую приспособления, которые могут привести к падению Вселенной".

"Ты имеешь в виду оружие? В этом состоит твоя цель?"

"Металл подобен плоти. В венах и того, и другого есть потенциал. Закаленный жаром и давлением, потенциал проявляется. Моя цель - проявить потенциал. Позволить ему выразиться".

"Для чего ты создаешь это оружие?"

"Я кую его ради энтропии. В них - боль, требующая выхода".

"Зачем же энропии оружие?"

"За пределами этой башни Порядок собирает свои легионы. Вселенная исцеляет свои раны. Со временем сила ее может сравниться с энтропией".

"Вселенная - твой враг? Но почему?"

"Вселенная дышит. Она растет. Она застаивается. Она опутывается Планы один за одним своими цепями. Со временем даже энтропия может оказаться в цепях".

"И ты противостоишь пленению энтропии?"

"Когда нечто огораживает себя от разрушения, оно просто умирает иной смертью".

"То есть, ты имеешь в виду, что бессмертие - просто иной вид смерти?"

"Бессмертие - всего лишь слово. Все сущее может умереть. Каждое живое существо можно поразить оружием, против которого у него не окажется защиты. Время. Болезни. Железо. Вина".

"Откуда же ты знаешь, какое именно оружие следует использовать?"

"Чтобы знать об этом оружии, надо знать своего врага. Начать с фрагмента врага. Капли крови. Кристаллизованного помысла. Одной из его надежд. Все эти вещи могут поведать, как он может умереть".

"А что, если враг твой атакует с расстояния, бьет из теней и никогда не проявляет себя?"

"Значит, тебе следует использовать фрагмент врага. Действия твоего врага многое расскажут тебе. Твой враг не хочет сходиться с тобой открыто. Это слабость".

"Или.. по какой-то причине он не может сойтись со мной открыто".

"Это равнозначные вероятности. Каждая из них говорит о слабости".

"Как же мне быть?"

"Если враг не желает сойтись с тобой открыто, иди наперекор его желаниям. Приди к врагу сам. Если ему не дозволено сойтись с тобой открыто, узнай причину. Причина откроет слабость".

"Хмммм. А ты можешь создать оружие, которое убьет меня?"

"Да".

Я не был уверен, что действительно хочу это знать, но все же спросил. "Правда? Как же?"

"Мне понадобится капля твоей крови. И все".

Подобное оружие могло бы мне пригодиться. Интересно, хочет ли враг действительно раз и навсегда покончить со мной, ибо сколько раз я бывал слаб и начисто лишен воспоминаний. Я предоставил голему кровь и велел ему продолжать.

"Инструмент твоей гибели выкован и обучен. Этого недостаточно. Магия, заставляющая твое сердце биться, а плоть - исцеляться, слишком сильна. Ты должен вонзить клинок в свое тело лишь в том самом месте, где был исторгнут с Планов".

"Но почему?"

"Причина мне не ведома. Но и оружие, и это место важны для твоей гибели".

"Где же я найду то, что отделяет меня от Планов?"

"Мне это неизвестно".

"Ранее ты сказал, что коль Вселенная огораживает себя от разрушения, оно просто умирает иной смертью. Чем же эта смерть хуже любой другой?"

"Все сущее приходит к одному и тому же - разложению. Война необходима. Смерть необходима. Разложение необходимо".

"И когда же наступит пресыщение?"

"Этому нет пределов. Пределы - просто звенья в цепи Порядка. Пределы должны быть разбиты".

"Даже если конечный результат - смерть?"

"Все должно пасть от меча энтропии. Приближается час, когда разбить стены Творения станет необходимо. Порядок будет предан мечу. Оковы его падут. Вселенная падет".

Интересная философия, но я сомневался, что даже самые фанатичные Служители Хаоса добровольно примут столь всеобъемлющее толковании их стихии. Я задал иной вопрос.

"А что это за место?"

"Эта башня - осадный инструмент. Она существует для того, чтобы разбивать стены между Планами".

"Разбивать стены между Планами? Но как?"

"Башня устанавливается на Плане. Когда подъемный мост ее открывается, появляется разрыв во Вселенной. Через эту башню из одного Плана в другой могут пройти легионы. Когда план послужит целям энтропии, башня будет установлена в ином месте".

"А что случилось с легионами, использовавшими башню?"

"Их уничтожила энтропия".

"А что случилась с Планами, на которых побывала осадная башня?"

"Их уничтожила энтропия".

"Но если осадная башня может путешествовать между Планами, почему ты остаешься здесь?"

"Башня, попав в город, оказалась в ловушке. Город - это Клеть, которую невозможно пробить. Некогда башня осаждала Планы. Как я оказался здесь, неизвестно. Как я могу выбраться, неизвестно".

"Зачем ты куешь оружие?"

"Железо моего тела раньше было небольшими проявлениями боли. Мечи. Копья. Топоры. Наконечники стрел. Ярда для катапульт. Из этих орудий войны был создан я. Эти небольшие проявления боли сплавили воедино и образовали они мое тело. Моему потенциалу дозволено было проявиться. Теперь моя цель состоит в том, чтобы проявлять потенциал иного металла".

"Ты сказал, что некто сплавил оружие и выковал твое тело. Кто это был?"

"Энтропия создала меня на полях сражений Планов".

"Слыхал ли ты о ночной ведьме по имени Равел?"

"Ночная ведьма хотела расколоть город. Ее величайшие труды были направлены на уничтожение. Она следовала пути энтропии".

"Ты знаешь, что с ней произошло?"

"Порядок заковал ее в цепи. Ее поместили в клеть".

"Знаешь ли ты, где эта клеть?"

"Тюрьма ее неведома мне".

Как я позже узнал, некоторые древние письмена называла голема "закаленным металлом". Я принял от него меч - оружие, которое, по его утверждению, способно убить меня. Выглядело оно достаточно отвратительно и по форме напоминало символ пытки, подобный тому, что находился на моей левой руке. Черные жилы расходились по поверхности металла, а был меч столь туп, что, наверное, не мог разрезать и нагретое масло. Но казался он на удивление теплым.

Завершив свою беседу с големом, мы покинули башню.

29. Район Клерков

Мы двинулись в иной район города, известный как Верхний или Район Клерков. По направлении к нам шла женщина в сопровождении члена Гармониума, и вел он себя так, будто являлся ее личным телохранителем.

Она была уже в возрасте и поглядывала на нас свысока, кроме того, явно куда-то спешила. Заметив, что я сделал шаг в ее направлении, она наградила меня взглядом, полным неудовольствия, и поджала губы. Несмотря на столь явный намек, я упрямо решил завязать разговор.

"Приветствую..."

Женщина коротко кивнула, и ледяным тоном вопросила. "Да? Что? И следи за своим языком, ибо я - Усердие, Четвертый Магистрат Района". Интересно, жители Сигила изменяли имена сообразно своим профессиям, или это имя определяло их дальнейший жизненный путь.

"Что-то не так с моей внешностью?"

"Еще бы! Если пройдет Закон о Подобающих Одеяниях, людям твоего сорта воспретят разгуливать вот так, полуодетыми и грязными, как ты сейчас..." Я мог бы обидеться, подтвердив тем самым ее мнение обо мне. Но я решил показать себя с более дипломатичной стороны.

"Прошу прощения, но я достаточно чист, и... не хочу показаться невежливым, мадам... некоторые народы нашли бы ваш наряд вызывающим".

Она скептически оглядела меня и кивнула. "Ваше мнение мне понятно... сир. И все же вы не можете отрицать, что выглядите весьма неопрятно".

"Моя внешность - лишь следствие моего окружения, мадам, и тяжкой жизни. Не стоит винить меня в этом".

"О, еще как стоит! Легче всего сослаться на тяжкую жизнь и окружение вместо того, чтобы искать причину в себе самом! Ваши манеры говорят о вашем хорошем образовании, сир, и все же вы предпочитаете вести жизнь, полную странствий и бессмысленного насилия. Почему бы не осесть в Сигиле, стать честным горожанином вместо того, чтобы оставаться уличным кочевником с руками, окрашенными кровью?"

"К сожалению, выбор был сделан за меня, уверяю вас".

"О? Как так?" Ледяной тон ее сменился любопытством.

Губы мои растянулись в улыбке. Времени у меня было достаточно. Я поведал ей свою историю... по крайней мере то, что знал сам. Под конец Усердие выглядела пораженной.

"Это... действительно шокирующая история, сир!"

"Если бы просто история, мадам. Это - моя жизнь, и шрамы мои подтверждают ее... как вы наверняка успели заметить, как только меня увидели".

"Да, да... именно так". Она смущенно улыбнулась. А я уже гадал, способна ли она вообще улыбаться. "Желаю удачи, сир, в ваших начинаниях. Да обретете вы себя вновь!"

Она заметила, что время, которое я у нее отнял, значительно превосходит все мыслимые пределы в ее напряженном графике, потому спешно ретировалась, оставив иные мои вопросы без ответов.

Я направился к бару под открытым небом, потолкался среди посетителей у стойки.

Я решил завязать разговор с молодой женщиной в богатых одеяниях, которая наслаждалась свежим воздухом, попутно смакуя выпивку. Глаза ее слегка расширились, когда она разглядела меня. Женщина напряженно улыбнулась.

"А... приветствую вас..." Внезапно взгляд ее упал на Морти. "Ой! Какой хорошенький маленький мимир!"

Я решил ради разнообразия сам подшутить над Морти, благо обычно выходило все наоборот. "Вы находите? Он любит, когда ему чешут верх его черепушки!"

"Правда?" Она продолжала улыбаться, но взгляд стал подозрительным. "Да вы шутите, сир! Он ведь просто мимир..."

"Ну и что с того? Разве им не всем это нравится?" - невинно вопросил я.

Она покачала головой. "Нет, никому из тех, кого я видела. Они - просто предметы, разве..."

Морти перебил ее. "Вот видишь, шеф, вся разница состоит в качестве мимира. Некоторые - вроде меня - куда более замечательные, нежели остальные, только и всего. Более... "самосознательные", скажем так".

Женщина пожала плечами. "Такое вполне может быть".

Я расспросил ее о Районе Клерков. Он женщины и иных посетителей бара я узнал, что в основном оный заполнен административными зданиями. Но та часть района, в которой сейчас находился я, была несколько отлична. Здесь находился Зал Народных Гуляний фракции Чувствующих. Были и иные интересные сооружения, как то Галерея Искусств и Антиквариата, жилище адвоката, аптека, Бордель Интеллектуальной Страсти, лавка портной и небольшой магазинчик всяческих странностей.

Дальнейшие расспросы открыли мне еще больше сведений об этих заведениях. Адвокатом был Яннис, законник. Бордель служил для предоставления удовольствия разуму и чувствам, и с этим типом я явно был незнаком. Владела им Чувствующая, вроде бы суккуб, насколько я помню, один из видов демонов. Зал Народных Гуляний славился своим сенсориумом, что присутствующий может пережить ощущения иных, помещенные в специальные камни. В некоторые секции Зала допускались лишь члены фракции Чувствующих.

Я услышал, как иной, более взрослый посетитель поучает своего юного спутника, который казался в некоторой прострации. Мужчина показался мне педантом: одежда его была чрезвычайно чистой, выглаженной и аккуратной, причем он машинально стряхивал с нее возможные пылинки. На тунике красовался символ - кинжал, острием вверх пронизывающий пламя.

Я прервал его, дабы привлечь внимание. Взгляд человека скользнул по мне, а затем остановился на Морти.

"Ух-ты! Поглядите-ка на это! Летающий череп!"

Морти завертелся, силясь заглянуть ему за спину: "Где?! Где?!"

Человек разинул рот, услышав голос Морти. "Клянусь неправедными законами Твени Безжалостного!" Внезапно он прикрыл рот руками и бросил извиняющийся взгляд на Анну.

"Простите, простите... этот человек был ужасным тираном, но он давным-давно умер. Имя его не должно поминаться всуе, это довольно вульгарно. Мои глубочайшие извинения, миледи. Я не хотел оскорбить ваш слух".

Анна пожала плечами, демонстративно закатив глаза. "Говори, что хочешь, мужик. Мне совершенно плевать на то, что ты скажешь... конечно, если ты не будешь раззевать пасть, чтобы отпускать комментарии обо мне, так вот".

Он снова обернулся к Морти. "Но смотрите! Жизнерадостный череп, парящий над землей в независимости от состава оной, и обладающий способностями слышать, видеть и разговаривать".

Теперь он обращался ко мне: "Вот причина, по которой Планы никогда не станут скучны для меня, сир - когда ты думаешь, что уже все повидал, Планы открывают вам новый неведомый уголок, и..." Он восхищенно воздел руки над головой. "...Внезапно новые потрясающие видения открываются вам!"

"Не думаю, что Морти относится к категории "потрясающих видений", - с сомнением промолвил я, осознав, что начинать эту беседу не стоило. Человек проигнорировал меня, продолжая разглядывать Морти.

"Говорю же, череп..." - начал он, когда Морти неожиданно выкрикнул:

"Смотри! У тебя за спиной еще один летающий череп!"

Я отошел, предоставив событиям развиваться по сценарию Морти. Человек совершенно обо мне позабыл и принялся вертеться, ища глазами этот новый "летающий череп".

"Нет! Где же? Где?"

"Там, куда я тебе показываю! Вон там!" Бедняга даже не удосужился подумать, что Морти просто нечем показывать, и жаждал увидеть то, что "видел" Морти.

"Где? Я не вижу!"

Морти насмешливо промолвил: "Ну вот, ты их упустил! Тут проходил целый парад летающих черепов! Возможно, он никогда больше не случится за миллион обращений Великого Кольца!"

"Я понимаю, что и определенное чувство юмора у тебя есть", - хмыкнул мужчина, уловив наконец суть.

"Я предпочитаю называть это тонким анализом человеческой природы", - Морти слегка заплясал в воздухе, изображая, наверное, пожатие плечами.

Я снова попытался привлечь к себе внимание мужчины. Казалось, он только сейчас заметил меня... Глаза его расширились. "Клянусь неправедными законами Твени..." Он осадил себя и вновь принял виноватый вид. "С вами все в порядке? Вы выглядите..." Он запнулся, подбирая слова. "...раненым". Я ответил, что со мной все нормально.

Анна встряла в нашу беседу. "Да, на него даже смотреть больно".

"Очень смешно, Анна. У меня к вам несколько вопросов, и, для начала, кто вы такой?"

"Мое имя - Умеющий Мыслить Рационально. Недавно я сдал экзамен на должность администратора и получил статус "А9", исследователь-консультант в Архиве, один из множества служащих, специализирующихся на физических законах Сигила и его истории. Я ищу записи и законы, интересующие граждан. Это весьма занимательно, правда..."

Я быстренько прервал его излияние, полюбопытствовав, что за символ вышит на его тунике.

"Это символ Братства Порядка. Мы отвечаем за создание законов и управляем судами Сигила. Множество судей, адвокатов и клерков входят в наш Орден, и мы рады совершенствовать законы Сигила и отвечать за порядок в городе. Мы стремимся изучить все законы, относятся ли они к Сигилу, к Планам или к самой Вселенной. Братство Порядка верит, что Вселенная придерживается определенных законов. Когда мы познаем их все, мы познаем и Вселенную. В этом и состоит наша цель. Поняв законы и их пределы, мы научимся обходить некоторые из них".

Возможно, этот субъект все же окажется полезным. Я спросил его о Леди Боли.

"Леди Боли, да, да... она - сила, стоящая за Сигилом, ты знаешь. Весьма впечатляющая личность, но о ней мало что известно".

Он начал отмечать известные факты, загибая пальцы: "Первое: она не просто символ Сигила, как утверждают некоторые. Она весьма и весьма опасна. Второе: говорят, именно она не допускает Силы... богов... в Сигил. Доколе она здесь, Силам в Сигил не проникнуть. Третье: она воспрещает безпорядоную телепортрацию и создание врат, ведущих в Сигил и из него. Это не дает созданиям внешних планов приводить в город своих собратьев по нелегальным путям. Четвертое: она никогда не говорит. Ни с кем. Пятое: она отобрала власть над Сигилом у Аоскара, бога, ныне считающегося мертвым. Шестое: Любой, кто угрожает Сигилу... или лично ей... будет наказан, либо попав в ее тень, после чего на нем появятся множество резаных ран, достаточных, чтобы покончить с великим баатезу, либо отправившись в лабиринт, откуда мало кто выбирается. Седьмое: она не любит, когда ей поклоняются. Тех, кто это делает, частенько находят с содранной кожей. И последнее: один вид ее может свести с ума.

Я порасспрашивал его еще, но обнаружил, что он или не сведущ в иных сферах бытия, или объяснения его столь витееваты, что смысл их теряется. Он так и не понял моих намеков на прекращение беседы, почему я просто повернулся и пошел прочь.

Я направился к иной посетительнице бара - высокой, стройной женщине, потягивающей вино из маленькой керамической чаши. Похоже, она ждала кого-то. Черты лица ее были весьма экзотичны, а уши, частично скрытые каскадом длинных волос, сужались кверху.

Я поздоровался с ней. Женщина обернулась ко мне, фиолетовые глаза сверкали как два прекрасных аметиста. Голос ее был подобен музыке; когда она говорила я мог слышать тихую мелодию, подобную звону сотни хрустальных колокольчиков. Каждое слово отдавалось в моих ушах, будто они смаковали столь неземные звуки.

"Немелль оборачивается к покрытому шрамами, суровому страннику. Она спрашивает, что он хочет от нее".

"Охренеть!" - искренне впечатлился Морти.

"Тьфу!" - Анна злобно сверкнула глазами на Морти. - "Воздержись от своих комментариев, ты, похотливая черепушка!"

"Ух!" - ухмыльнулся Морти в ответ, - "какая горячая маленькая цыпочка! Изголодалась по знакам внимания? Я могу и про тебя отпустить пару слов, коль ты так откровенно ревнуешь..." Морти подлетел к Анне, старательно изображая хлюпающие звуки.

Отчетливо выговаривая каждое слово, Анна произнесла: "Еще на волосок приблизишься, череп, и я лично прослежу, чтобы ни один из твоих поганых зубов не оказался от другого ближе, чем на сотню шагов!"

Морти резко остановился, затем полетел прочь, что-то неразборчиво бурча. Я не обращал внимания на их перепалку.

"Ты - Немелль? Мне сказали, что ты знаешь волшебное слово для этого сосуда".

Немелль не сделала и движения, чтобы дотронуться и взять сосуд в руки, однако заговорила: "Немелль принимает его от странника, вертит в руках. Видела ли она его раньше, думает она? Возможно... да, она вспомнила. Она возвращает сосуд, шепча в ухо страннику..." Неожиданно я осознал, что знаю слово - "Нилденосай", хотя был уверен, что женщина ничего мне не шепнула, просто сказала, что сделала это.

Она вновь обратилась ко мне: "Оставит ли странник ее сейчас, узнав все, что хотел?"

"Еще нет. Ты кого-то ждесь?"

"Где она запропастилась?" - размышляла Немелль. - "Ее подруга Эльвин назначила встречу вот уже несколько дней назад". Женщина удрученно вздохнула; казалось, сам воздух вокруг похолодел от ее печали. "Как долго она будет вести поиски в этом огромном чужом городе до того, как отыщет свою дорогую подругу?"

Услышав это имя, я чуть не подскочил от изумления. Когда я выходил из Мавзолея, один из жителей Улья узнал меня и обвинил в ужасном преступлении, свершенном по отношении к кому-то с этим же именем. Но не может быть, чтобы имелось в виду одно и то же лицо!

"Я могу помочь тебе отыскать подругу. Как она выглядит?"

Немелль сложила вместе ладони и поклонилась мне. "Она будет рада узнать новости о своей подруге! Она рассказала доброму страннику, как выглядит Эльвин, и он узнает ее, если встретит". В разуме моем возникло видение - женщина чем-то напоминала саму Немелль, но глаза ее были золотыми, а волосы - ярко-алыми.

Теперь, когда я знал волшебное слово для Сосуда Бесконечной Воды, мы направились обратно в бар "Горящий труп" и к самому трупу, давшему название заведению.

30. Игнус

Мы двинулась назад по районам Сигила, добрались до Улья и вошли в бар "Горящий труп". Ко мне навстречу бросился худощавый мужчина с глазами навыкате. Казалось, иные посетители бара его несколько пугают, но мне он почему-то обрадовался.

"Здравствуйте?" Что-то в нем было знакомое, хоть я был уверен, что никогда раньше его не встречал. Он кашлянул и закатил глаза, старательно изображая "вы не поверите, что со мной приключилось".

"Вовремя, дружище! Думал, что могу прождать тебя здесь весь день!" Думал, что могу прождать тебя здесь весь день!"

"Эээ... Я тебя знаю?"

"Конечно!" Он подозрительно осмотрел меня. "По крайней мере, я так думаю. Я... ну... ничего о тебе не помню, но..." Он нахмурился, размышляя, затем пожал плечами. "...как бы то ни было, я рад тебя видеть. Меня зовут Адан. И мы друзья, насколько я помню. Прекрасно! Побольше бы таких друзей, как ты..." Он в смущении огляделся по сторонам. "Вот только никого из них я не знаю и не помню, как здесь вообще оказался".

Адан! Имя я действительно узнал. "А откуда ты?"

Адан удивился и его смущение стало еще более заметным. "Я... хмммм..." Он снова нахмурился. "Ну, вряд ли откуда-то отсюда, думаю я... или нет? Наверное, будь оно так, я бы вспомнил. Не знаю, откуда я пришел и куда направляюсь..."

"А ты знаешь, кто я такой?"

"Ну... старый друг?" Он будто бы пробовал почву перед собой. "Нет?"

Теперь я был совершенно уверен. Вера имеет силу на Внешних Планах. Теперь я создавал существ, затягивая их в свой круг боли, как будто и без того ко мне прилипало мало несчастных. Я должен быть осторожен в выборе слов, чтобы не усугубить его и без того глубокое смущение.

"Да, это так. У меня к тебе несколько вопросов..."

"О, и у меня к тебе тоже..." Он вздохнул. "Вот только я их не помню". Он передернул плечами. "Вопросы... Да кому они вообще нужны? Лишь ответы имеют значение. Я так думаю".

Я немного подумал и решил, что чем меньше он будет общаться со мной, тем лучше. "Ну, с тобой, конечно, интересно поболтать, Адан, но мне пора. Прощай".

"Эй! Эээ..." Адан наморщил лоб. "Перед тем как ты исчезнешь, хочу сказать, у меня для тебя кое-что есть... вроде бы..."

"И что же это?"

"Ну, не знаю". Он порылся в карманах и нахмурился. "Карманы слишком малы, чтобы в них что-то хранить..." Адан почесал затылок. "Быть может..." Он закатал рукава, левый и правый, разозлился, ничего там не обнаружив. Меня посетила странная мысль, будто играем мы по заранее известному сценарию.

"Глянь-ка еще раз в левый рукав. Может быть, оно там".

"Правда?" Он снова закатал рукав и на этот раз я заметил сверток, привязанный к запястью. Он облегченно улыбнулся, отвязал его и протянул мне. "Тебе, друг! Тебе от меня... своего рода благодарность!" Он кивнул, когда я принял сверток и развернул его. Похоже на кольцо. Неведомо откуда возникшая мысль заставила меня задать следующий вопрос.

"А что, вместе с этим денег не было?"

Он щелкнул пальцами. "А, да, было, было!" Он отвязал мешочек от пояса и передал его мне. "Все здесь. Сотня медяков". Я взял мешочек и проверил. Действительно, сотня.

"А что насчет волшебной вещи, которую ты хотел передать мне?"

Он озадачился, а затем улыбнулся, вспомнив. "А да, была и такая, правда?" Из правого рукава он извлек длинный кинжал. "Держи".

Оторвавшись от созерцания даров, я хотел было поблагодарить Адана, но обнаружил, что он уже исчез. Странно, я не слышал, чтобы он уходил. Я не знал, радоваться мне, что он избегнул горькой и сладкой боли существования, или огорчаться - ведь он прожил так мало, не успев отыскать собственного пути к счастью.

Я осмотрел кинжал и кольцо, данные мне Аданом. На вид металл казался слишком тяжелым, однако предметы были на удивление легки. Цвета их все время измерялись, сверкая то серебром, то бронзой, то золотом.

Покачав головой, я сосредоточился на истинной причине своего прихода - пламенеющем создании по имени Игнус, медленно вращающемся над железной решеткой на полу бара. Наверное, когда-то он был человеком, но кожа его обгорела до неузнаваемости. Языки огня создавали ореол вокруг его тела, и пламя лизало последние участки плоти, которые пузырились и стекали вниз подобно воску.

Жар, окружающий это... создание... был воистину непереносим. К моему изумлению, железная решетка под ним покоробилась и погнулась от жара. Сперва я думал, что тот исходит из решетки, но нет же - источником его служило само существо! Кусочки пепла отрывались от его тела и взмывали к потолку заведения.

Осторожно я плеснул ледяной воды из Сосуда Бесконечной Воды на решетку. Раздалось громкое шипение, когда она попала на огонь, и возникли клубы пара... Сосуд выскользнул из моих рук, упал на решетку и разбился!

Облака пара, сопровождаемые шипением и потрескиванием, заволокли бар. Я закрыл уши и глаза, отвернулся, смутно различая крики, кашель, звук, подобный треску огня. Крики прерывались, заглушаемые ревом пламени и шипением плавящейся плоти.

Я почувствовал, как кожа на моих закрывающих уши руках становится липкой, подобно воску или расплавленному сыру... да и из ушей моих шла кровь. Я поднес руки к глазам; кожа на них действительно оплавилась и обильно кровоточила...

Я хотел было бежать из бара, подальше от этих страшных звуков, когда внезапно установилась тишина, лишь от решетки продолжало исходить тихое потрескивание. Я обернулся - на ней лежали осколки Сосуда Бесконечной Воды. А рядом над полом парило пламенное существо; глаза его, подобные факелам, обратились ко мне...

Неожиданно я понял, что знаю его. "Да... Я знаю тебя..."

Лицо создания рассекла щель, обожженная плоть отошла от челюстей. "Да..." Голос трещал, ревел, подобно пламени, и с каждым словом облачка золы и пепла исторгались изо рта и устремлялись ввысь. Я едва мог смотреть на него, столь ослепительно было сияние.

"Игнус..."

"Да..." Существо подлетело ко мне, воздух вокруг него мерцал от жара. "Давненько я ссссспал... Ссссны о пламени..." Огонь вырвался из глотки Игнуса, пламенный язык показался за почерневшими зубами. "Я - твой... пока сссссмерть не заберет насссс обоих..."

К нам подошла возлюбленная Игнуса, Друсилла. Глаза мага вспыхнули, когда он увидел женщину и, прежде, чем я успел вмешаться, он обнял ее. Женщина ответила крепким объятием и пламя поглотило ее. Она даже не вскрикнула. Последние мгновения ее жизни навечно врезались в мою память: в глазах - яростная страсть и всепоглощающая любовь. От нее не осталось даже пепла.

Сделанное Игнусом вызвало у меня глубокую неприязнь, хотя сам я совершал куда худшие поступки. Я решил, что следует поговорить с ним прямо сейчас и четко оговорить некоторые правила.

"Игнус, что сделало тебя таким?"

"Таким..." Маленький клочок кожи на щеке Игнуса лопнул и исходящая паром капля стекла вниз. "Таким... Игнуссссс был всссегда..."

"Но... ты вроде бы человек. По крайней мере, был когда-то".

Игнус изогнулся, выбросил голову вперед, в то время как тело его медленно поднялось еще выше над полом... Он походил на пламенный водоворот, искры сыпались с его тела во все стороны. "Вссссе еще Игнусссс... всссегда Игнусссс..."

"У меня есть иные вопросы к тебе".

"Хсссссс!" Мое сердце подпрыгнуло, когда Игнус поднялся в воздухе еще на несколько футов и языки пламени вырвались из его рта, подобно клубку змей. "Хватит болтовни и вопроссссов! Молчать!"

Я спешно отступил на шаг. "Но я хочу поговорить об огне, Игнус, и о горении..." Хитрые слова мои дошли до Игнуса, яростное пламя в глазах его потухло.

"Об огне?" Игнус медленно опустился вниз, жаркий ореол, окружавшей его, усилился, будто подпитываемый интересом к теме. "Говори... Игнусссс уссслышит твои сссслова..."

Я поинтересовался, действительно ли он сжег Аллею Опасных Углов.

Лицо Игнуса вновь раскололось, кожа у уголка рта треснула, расплавилась, обратившись в красно-черную массу. "Да... Игнусссс рассскажет о ссссвоей мечте..." Волна пламени метнулась от Игнуса и я отступил еще на шаг, видя, как сам воздух "изгибается" переж жаром.

"Ночные улицы... так холодны... Игнуссссс ссссжигает дома, жителей... вссссе бегут от Игнусссса, пламени... Ссссами дома были объяты пламенем... крики жителей, сссставших факелами... А затем - лишь осссстовы домов... Углы, осссстовы тел... красссные, оранжевые и черные огни расссспространяются... Такие цвета..."

"Ссссс..." Гнев Игнуса исчез, язычки пламени, окружавшие его, чуть потрескивали. Похоже, он задумался, а, возможно, погрузился в воспоминания. "Сссс... И Игнусссс был так рад..." И вновь он вызвал у меня отвращение. Я решил переключиться на иную тему.

"Игнус, ты ведь мастер Искусства... Может научить меня чему-либо?"

"Сссс... Раньше Игнусссс много знал... но не теперь... Игнусссс горит... Сссстрадая, Игнуссс познает..." Маленький язычок вылетел из его рта, подобно смешку, а за ним последовал поток углей. "Ссстрадать... познавать..."

Я понял, что он собирался причинить мне страдания в качестве части обучения. И я знал, что не доверяю ему, что тело мое непроизвольно напряглось, готовое броситься в атаку, если он позволит себе приблизиться. Уж не знаю, почему, возможно, виной всему растущее чувство... осведомленности об Игнусе, исходящей откуда-то из глубин памяти.

"Игнус, я общался со сказителем в Улье и он упомянул, что некто научил тебя всему этому... Кто же это был?"

"Об учении и уроках ты знаешь." Языки пламени продолжали исторгаться изо рта Игнуса в страшной пародии на хохот. "Ты вссссегда учил Игнуссса... Учителем Игнуссса был именно ты".

"Я? Ты уверен?.."

Голос Игнуса стал совсем тихим, даже треск пламени уменьшился. "Да... И это - единсссственная причина, по которой Игнусссс подчиняется тебе". Огонь вновь окружил его гудящей спиралью. "Пока сссссмерть не заберет насссс обоих... Это ты ссссказал мне... Своему ученику Игнусссу... Игнусссс не забыл... Учитель..."

"Игнус, если я был твоим учителем, скажи... помнишь ли ты что-нибудь обо мне?"

Игнус зашипел... и на мгновение его очертания подернулись - я думал, что виной тому игра теней, но нет... то были внезапно нахлынувшие воспоминания.

Треск пламени Игнуса затих, обоженные кости его обратились в поленья, горящие в огромном очаге... Я глядел в огонь, откуда на каменный пол сыпались угольки и пепел. Наконец, во тьме за моей спиной послышалось чье-то дыхание.

В воспоминаниях своих я произнес: "Я слышу тебя... Выходи на свет!"

Раздалось шарканье сандалий и стройный юноша выступил из теней. В его больших черных глазах отразилось пламя. Он нервничал - я слышал, как дрожат его мускулы, как срывается голос - и этого было достаточно, чтобы усилить мое раздражение. "Простите мое вторжение, учитель. Я..."

"Ты уже вторгся и сделал это с какой-то целью. Сейчас я услышу ее, а затем ты оставишь меня предаваться размышлениям".

Мальчик глубоко вздохнул и уставился в огонь. "Учитель, мне... снова снилось пламя прошлой ночью... Оно казалось таким живым, а вы говорили, чтобы мы пришли к вам, если..."

"Это был сон и ничего больше. Теперь уйди".

Мальчик не сдвинулся с места. Брови его сошлись к переносице и он продемонстрировал мне свои руки. Кожа около его пальцев почернела, явно обожженная.

"Каким образом ты обжегся?"

"Я проснулся, и руки мои были подобны пеплу". Мальчик встретил мой взгляд; он все еще дрожал, но в голосе его звучало возбуждение, злившее меня. "Во сне я парил над землей, а она - и небо тоже - были одним лишь огнем. Весь мир был так ярок, что... на него невозможно было смотреть, учитель. И когда я проснулся, руки мои... обгорели, будто я коснулся ими этого пламени".

"Ты лжешь. Ты пришел ко мне, сочинив историю, и теперь можешь очень разозлить меня".

"Нет, учитель..." От страха мальчишку прошиб пот. "Нет, не лгу, жизнью клянусь!"

"Ты нарочно обжег свои руки свечой. Или, возможно, коснулся одного из костров в Темнице Потоков. И теперь приходишь ко мне и говоришь, будто тебя опалил сон. Я устал от твоей лжи!"

Мальчик замолчал и, к моему удивлению, на лице его отразился гнев. "Нет. Я не лгу. Именно сон меня и опалил, учитель. Вы говорили, что подобное может произойти, если могущество пробудится. То были ваши слова и я пришел, чтобы повторить их вам и сказать, что они истинны". Он воздел свои руки. "Смотрите, учитель..."

Мальчик не успел ничего проделать, ибо мои руки - огромные по сравнению с его собственными - метнулись и сжали обожженные пальцы. Мальчишка закричал, и эхо темницы разнесло звук. Я швырнул его на пол у камина и колени его с хрустом ударились о камни.

"Смотри в это пламя! Подними голову, смотри!"

Мальчик дрожал от боли в коленях... Я видел слезы в его глазах, когда он поднял голову и взглянул в огонь. Пламя окрасило лицо его красным призрачным сиянием...

"Этим ты хочешь обладать? Пламя будоражит твое сердце? Знай, что пламя может обжечь, и если ты отдашь себя изучению его силы, то пострадаешь от его прикосновения".

Мальчик молча глядел в огонь. Казалось, он зачарован. Жар высушил его слезы, да и дрожь прошла. Пламя занимало все его помыслы. Меня он не слушал, и я почувствовать ярость в душе.

"Если это заботит тебя так сильно, что ты смеешь вторгаться во время моей медитации, то я научу тебя подчинению пламени!"

Рука моя сжала запястье мальчика. Он взвыл, когда я подтащил его ближе к очагу, а затем прижал его руки к углям... Раздались треск, шипение обгорающей кожи... и страшные крики.

"Чтобы познать, ты должен страдать. Ты должен позволить силе, которой жаждешь обладать, спалить тебя. Познай эту муку и ты познаешь, как использовать ее против своих врагов".

...Воспоминания развеялись, как дым. Игнус нависал надо мной, склонив голову набок, и безумная черная ухмылка сияла на его лице. "Учитель... Игнус не забыл твои учения..."

Злость из моих воспоминаний все еще была со мной и я отдал ему приказ.

"Ты ответишь на мои вопросы, Игнус. Я освободил тебя и я же могу вновь отправить тебя в твой ад".

"Думаешь, ссссумеешь пленить Игнуссса?" Пламя облекло его в подобие плаща, затем развернулось, будто готовясь поглотить и меня. "Убить тебя, обратить в прах может Игнусссс... Пока что Игнусссс подчиняетсссся... Но угрозы... Угрозы злят Игнусссса..."

"Вообще-то, Игнус, тебе не остановить меня. Ты можешь сжечь меня, но я буду возвращаться снова и снова, пока ты не потухнешь. Так что давай не будем об угрозах..."

Снова раздалось потрескивание, и Игнус слегка наклонил голову, будто изучая меня, затем прошипел: "Пламя выжжет из тебя бесссссмертие... Тебе не одолеть мое пламя..."

"Возможно, ты просто не понимаешь, Игнус, в чем суть бессмертия..."

"Ты не бесссмертен... Игнусссс может убить тебя... и развеять прах по ветру..." На моих глазах он развел руки в стороны и от него ко мне устремился жар столь яростный, что я вынужден был прикрыть глаза; с ревом воздух в помещении втягивался в Игнуса.

Я хотел крикнуть, чтобы он прекратил, но в эту секунду раскаленная волна окатила меня. Я почувствовал, как кожа моя тлеет, дымиться... и тогда пришла БОЛЬ. Я сжал зубы и, превозмогая ее, расслышал хриплый хохот Игнуса...

Я снова выкрикнул его имя и жар спал; отведя руки от лица, я увидел, что кожа моя почернела там, где Игнус опалил ее... а сам он глядел на меня голодными глазами. Теперь-то я точнознал: кем бы ни был Игнус, какими бы силами он не владел, он мог уничтожить меня - если его пламя убьет меня, от тела не останется ровным счетом ничего.

Я едва удержался от того, чтобы проверить: смогу ли я убить его до того, как он прикончит меня. Часть моего гнева изливалась от предыдущей инкарнации, но я не мог его контролировать. Игнус не казался злым, скорее, он был подобен стихийной силе. Но я не был тем человеком, кто поддержит его. Если мы останемся вместе, придет время, когда один из нас уничтожит другого.

Я оставил Игнуса в баре уже не "Горящего трупа", решив удалиться подальше в Нижний Район и остановиться там на ночлег. Надеюсь, Игнус сам сможет найти себе помощь. Надеюсь также, что не увижу с утра полыхающий Улей.

Игнус выкрикнул мне в спину: "Вссссе вы - пища для моего пламени!"

31. Падшая Святая. Часть I

На следующий день мы вернулись в Район Клерков. Дорога привела нас к большому круглому зданию. Не заметив названия заведения, мы вошли, оказавшись в маленькой комнатушке, и, миновав ее, ступили в фойе.

Перед нами стояла прекрасная златовласая женщина в платье лазурно-фиолетовых цветов, за плечами у которой виднелась пара длинных элегантных крыльев. Она оглядела нас с едва заметной улыбкой... да, воистину, она - одна из прекраснейших женщин, виденных мною.

Я поздоровался с ней и женщина, смерив меня взглядом, слегка кивнула... Я заметил, что ее лазурные глаза точно соответствуют выбранному цвету платья.

"Добрый день, путник", - изящным движением она смахнула с лица выбившийся из прически золотистый локон. - "Чем могу служить?"

"Кто ты?"

"Меня зовут Падшей Святой". Она оглядела меня более внимательно. "Ты ведь недавно в Сигиле, так?" Я мог ответить и "да", и "нет", не соврав. И все же решил придерживаться истины.

"Нет, думаю, что здесь уже достаточно давно, вообще-то".

Падшая Святая с сомнением изогнула тонкую бровь. "В самом деле?"

"Да... Но это длинная история, и начало ее я уже позабыл. Меня гораздо больше интересует, что это за место".

"Это Бордель Интеллектуальной Страсти". Она снова внимательно меня осмотрела. "Судя по твоему вопросу, ты не собираешься вкусить прелестей этого заведения?"

"Бордель Интеллектуальной Страсти? Что это за бордель такой?"

"Я учредила это заведение, чтобы дать возможность выхода страстям, снедающим разум, вместо того, чтобы удовольствоваться лишь плотскими забавами. Удовольствие приходит в беседе и в словесных дискуссиях".

"Скучно", - выразил Морти свое мнение.

Она отвечала: "Уверяю вас, совсем нет! Пройдитесь по борделю и убедитесь сами!"

Мое неуемное любопытство побудило задать следующий вопрос: "Я должен спросить: зачем ты вообще учредило подобное заведение?"

Падшая вновь скептически изогнула бровь. "Странный вопрос". Она нахмурилась. "Никто никогда не спрашивал меня об этом. Так прямолинейно, по крайней мере".

"Приношу свои извинения, леди Святая", - промолвил я. - "Я не хотел быть слишком прямолинейным. Мне просто интересно".

"О, не нужно извиняться. Я буду более чем счастлива обсудить с тобой причины, если хочешь".

"Да, я бы хотел услышать их".

"Часть ответа на твой вопрос заключается в том, что я член Общества Ощущений. Наша фракция верит, что индивид должен испытать как можно большую часть Вселенной".

"Потому ты и учредила этот бордель?"

"Бордель действительно предназначен для удовлетворения страстей самого закоренелого интеллектуала. Он создан для стимуляции разума, для обострения познания себя и остальных, для сотворения новых способов ощущения собеседника. Он для тех, кто ищет большего, нежели простые плотские желания, наполняющие Улей и Нижний Район".

"Понятно. Стало быть, это заведение ставит поединки ума над... гм... иного рода поединками. Должно быть, женщины здесь особенные". Я сомневался, впрочем, что посетители сего заведения воздерживаются в принципе от "простых плотских желаний".

"Женщины здесь - будущие Чувствующие. Они пришли ко мне в поисках наставления, подготовить себя ко вступлению во фракцию. Также, многие из них замечательно владеют речью и могут пробить барьеры, которыми ограждает себя самый необщительный индивид".

"Понятно. Стало быть, местные леди - "обучающиеся леди", так сказать?"

"Да. Я надеюсь, что изучив язык и его оттенки как посетители, как и ученицы могут узнать больше о самих себе. Индивид ограничен лишь владением собственной речью. Использовать ее, чтобы вызывать эмоции у окружающих - потрясающее умение".

Я все еще не понимал, с каким созданием сейчас беседую. "Могу я узнать, леди Святая, эти крылья у вас на спине... вы ведь не человек, как я понимаю?"

"Она - одна из демонов, из суккубов", - встряла Анна. - "Она обработает тебя как следует, а потом заберет душу на Нижние Планы, так и сделает!"

Падшая Святая отвечала: "Твоя спутница права. Я - низшая танар'ри, конкретно - суккуб". Она тихо вздохнула. "Боюсь, нас слишком много на Нижних Планах, да и в других местах, вот только пользы от этого немного. Большинство представительниц моего народа проводит время, соблазняя смертных различными плотскими удовольствиями".

"А ты?.."

"Мне бы хотелось верить, что я отошла от этого... Слишком уж банальный и бессмысленный способ проводить время во Вселенной. Жизнь - это куда больше, ты согласен со мной?"

Решив воздержаться от комментариев, я перешел на другую тему, надеясь, что в этом вопросе она сумеет мне помочь. "Возможно, ты поможешь мне. Я потерял память... и, соответственно, потерял себя".

"У тебя амнезия?" На лице Падшей Святой отразилась боль. "Как ужасно! Догадываешься, как такое могло произойти?"

"Не совсем... если честно, не помню. Я очнулся на плите в Мавзолее, а все, что было до этого, покрыто темной пеленой".

"Ты очнулся в Мавзолее?"

"Думаю, Служители Праха посчитали меня за мертвеца... или я был мертв... а может, причина и вовсе в ином. Все, что я знаю, так это что, что могу быстро залечивать раны. Возможно, я бессмертен, но даже в этом я не уверен".

Падшая Святая взглянула на меня с куда большим интересом, чем ранее. "Эти шрамы на твоем теле..." Она протянула руку, будто желая дотронуться до меня. "Можно?"

"Да".

Падшая Святая осторожно коснулась пальчиком моей груди, провела по краям шрамов, там, где они соприкосались с татуировками. Она казалась восхищенной.

"Эти шрамы выглядят так, будто ты зарабатывал их в течение нескольких жизней".

"В этом можешь быть уверена... Хотя некоторые из них достаточно свежие".

Падшая Святая отстранилась. "Многие из этих ран должны были оказаться смертельны. Для обычного человека". Она задумчиво постучала по подбородку костяшкой пальчика. "Что ты собираешься предпринять теперь?"

"Я должен вернуть свои воспоминания и свою жизнь. Я собираюсь прочесать Планы и искать в себе, пока не сложу цельную картину и не узнаю, кто я такой и что сделало меня таким".

Падшая Святая продолжала напряженно раздумывать, стуча пальчиком по подбородку. "Должна сказать, никогда не встречала человека, потерявшего себя в прямом смысле". Она приподняла бровь. "Прости меня, но состояние твое чрезвычайно интригует".

"Интригует? Скорее, пугает. Мне не нравится не знать, кто я такой, что я мог совершить, кто мои враги, а кто - друзья".

"Я обидела тебя своими словами". Падшая Святая поклонилась. "Приношу свои извинения, если ты готов принять их".

"Извинения приняты".

Падшая Святая кивнула. "Если это поможет, добро пожаловать в наш бордель. Многие из наших учениц весьма подкованы в вербальном искусстве. Возможно, они сумеет разжечь огонь твоих воспоминаний".

Я почувствовал растущее влечение к ней и выпалил следующий вопрос: "Хочешь присоединиться к нам в странствиях?" А я думал, что уже вышел из возраста, когда ляпают подобные глупости женщине в лицо.

Анна напряглась, тихо пробормотала под нос: "Кто сказал, что она пойдет с нами? Нам такие не нужны!"

"Заткнись, демоненок!" Морти радостно клацнул зубами. "Я за то, чтобы суккуб отправилась с нами... Видят боги, с тобой, Анна, веселье подобно проглоченному шарику с шипами!"

Вполне предсказуемо, Анна заглотила наживку. "Лучше бы ты закрыл свою тяфкалку, черепушка, или я так тебе врежу, что будешь зубы собирать по всему шпилю!"

"Отправиться с вами?" Падшая Святая слегка улыбнулась. Похоже, она не обратила внимания на моих спутников. "Какой ты быстрый!"

Я постарался поскорее придумать причину (любую!), по которой ей стоит отправиться с нами. "Буду честен насчет своих намерений. Ты кажешься мне весьма учтивой и хорошо подкованной в знании Планов. Столь образованную спутницу я бы только приветствовал!"

Теперь я обидел Морти. "Эй, погоди-ка! Это я подкован в знании Планов! Это моя работа, шеф!"

"Если в нашем отряде будут двое личностей, столь сведущих в Планах, ему это только пойдет на пользу. Кроме того, я сказал и "учтивая", Морти!"

"Может, в твоих глазах и учтивая! По мне так, цыпочка дает тебе поглядеть на кусочек своей голой кожи и ты тут же готов записать ее в отряд!" Морти помолчал немного. "Не думай, что я возражаю, просто я должен был это сказать!"

"Намек понял, Морти. Ладно... леди Святая, простите мою настойчивость, но не соблагоизволите ли вы отправиться с нами?"

"Ценю твою прямоту. Отвечу такой же: почему я должна отправиться с вами?"

"Ты хочешь сказать, что тебе будет не интересно странствовать с бессмертным, страдающим амнезией, который прочесывает Планы в надежде вновь обрести себя?"

"О! Это будет чрезвычайно интересно!" Она улыбнулась. "Твое предложение весьма интригует, уж поверь".

"Стало быть, ты пойдешь вместе с нами?"

"Если хочешь, чтобы так и было, ты должен кое-что для меня сделать. В этом заведении десять учениц. Я хочу, чтобы ты пообщался с каждой из них, а затем вернулся ко мне и высказал свои умозаключения. Тогда и посмотрим, совпадут наши пути или нет".

32. Бордель Интеллектуальной Страсти

Я принял решение пообщаться с проститутками этого весьма необычного борделя. Здание имело форму круга, и внутри его опоясывал округлый же коридор. Комнаты проституток были расположены у внешней стены и выходили в коридор. В центре здания был разбит небольшой сквер со скамеечками, где можно было передохнуть в приятной обстановке.

Устремившись по коридору, я столкнулся с высокой элегантной женщиной, красавицей-аристократкой, судя по ее резким чертам лица и высокомерному поведению. Казалось, ее одеяние соткано из серебра, а ожерелье на шее украшал маленький фиал. Духи ее источали экзотический, эротический аромат, что невольно притягивал меня к ней. Она оглядела меня с ног до головы и приподняла бровь, изобразив на лице подобие отвращения.

"Добрый день. Меня зовут Вивиан. Могу я предположить, что меня вызвали?"

Я уверил ее, что это не так, и задал вопрос насчет окружавшего ее аромата. Она окрысилась было, но пересилила себя и улыбнулась.

"Да, да, спасибо за комплимент... но уверяю тебя, именно этот аромат не идет не в какой сравнение с моим личным, интимным запахом".

Затем она рассказала, что ее личный запах исчез, скорее всего, его украли. Я согласился помочь ей отыскать его. Она не хотела меня утруждать, но я заверил ее, что помощь столь прекрасной женщине, как она, никак не может быть обременительной.

На это Анна что-то злобно пробубнила, я уловил слова "завлекает" и "стояк". Вивиан поблагодарила меня за предложение.

В комнате, чуть отстоящей от основного коридора, я повстречал Джульет, черноволосую молодую женщину с безжизненным взглядом, устремленном в пространство, грустно вздыхающую и время от времени разглаживающую складки на своем зеленом платье. Непонятно, в депрессии она или же просто скучает. Я спросил, почему она печальна, не из-за отсутствия ли женихов.

"У меня уже есть мужчина, сир, и я очень его люблю. Просто я хотела бы..." Она помедлила. "...большего от наших отношений".

"А что не так в ваших отношениях?"

"Да, есть проблема..." Она вздохнула. "...в том, что вообще нет никаких проблем! Наши семьи прекрасно возникли весть о помолвке, его родственники любят моих, а друзья полагают, что наш союз благословлен самим Силами! Все хорошо и прекрасно, но все так..." Она нахмурилась. "...так гладко. Плохо, когда в отношениях совершенно отсутствуют проблемы".

"Ну, не знаю..." - озадачился я.

"Что, нет? У тебя никогда не было подобных отношений?" Она стрельнула на меня глазами. "Судя по твоей коже, в жизни твоей полно проблем".

"Я вообще не помню свои отношения. По останкам тех, с кем я встречался, можно предположить, что проблемы у нас были".

"У всех моих друзей такие интересные отношения... заполненные борьбой, ненавидящими друг друга семьями, кинжалами, приставленными к спинам, ядом, безумными родственниками и ревнивыми отцами с большими мечами. Я меня любит семья моего возлюбленного, его же любит целый мир". Она снова тяжело вздохнула. "Вечный источник раздражения. Как бы я хотела немножко взбаламутить воду..."

Морти подлетел ко мне и зашептал на ухо: "Жаль мне ее любовничка. Он еще не знает, как попал! От этой цыпочки только беды и жди".

"По-моему, это не очень мудро, Джульет. Наслаждайся тем, что имеешь", - посоветовал я.

"Однако я хочу испытать на себе проблемы! Хочу испытать взлеты и падения в наших отношениях... но только с ним, ни с кем-то другим". Она вздохнула. "Ах, такова любовь. Она может быть тупа, как дубина, никакого толку для будущей Чувствующей".

Я спросил, как она хотела бы "взбаламутить воду", но она и сама толком не знала. Я выдвинул предложение. "Почему бы тебе не сделать люжные любовные письма, будто бы от тайной интрижки?"

Джульет просияла. "Замечательная идея! Просто прекрасная!" Она внезапно нахмурилась. "Но он знает мой почерк... Ты напишешь их за меня?"

"Боюсь, это не мой конек. Но я поищу их для тебя".

"О, правда? Прекрасно! Когда найдешь такие письма, пожалуйста, отдай их моему возлюбленному Монтагу... его можно найти в Зале Народных Гуляний. А что до писем... загляни к Пенну Беззаконнику. Он держит печатную лавку в Нижнем Районе. Увидимся!"

33. Девятиглазая Ненни

Я вошел в следующую комнату, где встретил Девятиглазую Ненни. Миниатюрная привлекательная женщина блаженно улыбалась и мычала что-то сама себе, быть может, какую-то песенку. Взгляд ее огромных, бледно-голубых глаз внимательно изучал все, на чем останавливался.

Женщина сделала реверанс и улыбнулась мне.

"Добро пожаловать, добрый сир! Я - Ненни! И как вы себя чувст..." Внезапно она обратила внимание на мои шрамы и поднесла затянутую в перчатку руку ко рту. "О, боги! Вы ранены!" Она изумленно моргнула. "С головы до пят!"

Морти закрутился вокруг меня, высмеивая столь очевидное утверждение. "Всевышние Силы, шеф!.. А она права!.. И как это я раньше не замечал... Ты же весь покрыт шрамами!"

Я не обратил внимание на Морти, ответив женщине: "Это все старые шрамы. Я в порядке".

Затем ее привлекли мои татуировки и она принялась водить по ним пальцем. "Мне кажется, это чернила". Она потерла пальчиком одну из них. "Это чернила? Что за чудный узор! Посмотрите, как тут пересекаются линии!" Она прикоснулась к центру татуировки. "Просто потрясающе..." Она пожевала губами и недовольно скривилась. "Я бы сделала лучше, если бы не шрамы".

"Со шрамами ничего не поделаешь. Они на всю жизнь".

"О, простите. Простите... будь я проклята за то, что вообще о них упомянула... Но мне нужно знать... вы совершенно точно уверены, что с вами все в порядке? Я смотрю на вас и мне кажется, что нечто причиняет вам боль".

Я мог бы рассказать ей то, что ведал об истории собственной жизни, что несомненно привело бы ее в еще большее смятение, но ограничился фразой "У меня амнезия, вот и все".

"Амнезия?" Ненни заморгала, а затем неожиданно обрадовалась: "Потеря памяти! Вы такой счастливый! Все, должно быть, в новинку для вас!"

"Это... я никогда не оценивал произошедшее с такой точки зрения".

Ненни радостно захлопала в ладоши. "Я так рада, что смогла открыть ваш разум для этой идеи! Мне говорили, что в том и состоит суть бытия Чувствующей... дарить иным новые ощущения". Я спросил, о чем это она.

"Я говорю с вами, глупенький!" Она хихикнула и игриво ткнула меня пальчиком в живот. "Так же, как я говорю со всеми клиентами. Все проститутки так делают, в этом ведь и суть борделя! Поиск новых направлений разговора, разделение ощущений и понимание иных людей. Бордель Интеллектуальной Страсти - школа, основанная госпожой Падшей Святой. Проститутки, подобные мне, обучаются всем выходам и входам разговоров с людьми, и лучшего познания самих себя и других. Мне здесь нравится... это бесконечная волна опыта, она поглощает меня, заполняет голову новыми свежими идеями!"

Морти прокомментировал тихим голосом: "Да, радует уже то, что там есть хоть что-то!"

Я спросил, не знает ли она что-либо о пропавшем запахе Вивиан. Она кое-что знала, но сомневалась, стоит ли рассказывать мне о своих подозрениях и не желая бросать тень на кого-то еще. Я посоветовал ей попытаться сказать что-то хорошее о той, кого она подозревает. Она и попыталась.

"Ох, хорошо", - Ненни уперла кулаки в бока и набычилась так потешно, что я едва удержался от смеха. "Оооох, мне она таааааак не нравится!" Она помедлила, наблюдая за мной уголком глаза, будто пытаясь уловить реакцию. "Ну как, убедительно?"

"Не очень".

Ненни нахмурилась. "Я так и знала, что у меня ничего не выйдет!" Расстроенная, она поглядела на меня. "Знаете, как это трудно - говорить про других гадости? Мне так плохо!"

Очарованный ее простотой, я предложил: "Почему бы вам не попрактиковаться на мне, Ненни?"

Лицо ее выражало сомнение, но все же она попыталась. "Ты - большой, вредный, страшный варвар!" Она снова уперла кулаки в бока. "Вредный!" И с надеждой взглянула на меня. "Ну как?"

"Попробуйте меня ударить".

В ужасе Ненни прижала ладошки ко рту. "О, я не могу! Я не должна!" Она заморгала. "И как это - бить кого-то?"

"Не стесняйтесь. Сделайте это еле-еле, если хотите. Помните: я - вредный и страшный варвар. Я это заслужил".

Ненни шлепнула меня, я едва ощутил это. И все же она очень боялась, что могла сделать мне больно. "О, простите! Больно, да? Скажите, что с вами все в порядке!"

"Соберитесь, Ненни! Давайте-ка! Покажите, из какого теста вы сделаны! Можете сказать что-нибудь плохое... просто выпустите из себя пар!"

"О... то есть, о!" Ненни выпрямилась во весь свой маленький рост, снова уперла сжатые кулаки в бока и изобразила на лице премилый оскал. "О, будь ты проклят! Ты заслужил это за все те непотребства, через которые я прошла по твоей вине! Уходил но ночам..." Глаза ее блуждали по моему телу. "Ввязывался в драки и теперь весь покрыт шрамами! Что, по-твоему, подумают дети, хммм?"

"Дети?" - поразился я про себя, а вслух сказал: "Прекрасно!"

"Не тыкай мне своим "прекрасно", что я, третьеразрядная актеришка и пляшу здесь для твоего ублажения?! Я - свободная женщина, и эта женщина собирается прямо сейчас уйти из твоей жизни, если прямо сейчас ты не назовешь вескую причину, чтобы я этого не делала!"

"Хорошо... достаточно, Ненни".

Она ударила меня. "Получай!" И ударила снова, замолотила кулачками без передышки.

"Ну, ну... кончайте злиться".

Ненни устало вздохнула. "Ух. Оказалось легче, чем я думала!"

"Серьезно?" После того, как я помог ей выпустить пар, она была готова обвинить ту, которую подозревала в краже запаха, и назвала проститутку по имени Марисса.

В следующей комнате я обнаружил сногсшибательную молодую женщину с медной кожей, которую, как я позже узнал, звали Экко. Прозрачное белое платье на золотых бретельках соблазнительно облегало ее прекрасную фигуру. Одно это делало ее идеальной собеседницей для посетителей борделя, но после того, как мы быстро исчерпали все темы для беседы, мне пришлось откланяться.

34. Марисса

Войдя в слабо освещенную комнату Мариссы, я приблизился к занавеси, за которой различил девичью фигуру. Она обернулась ко мне, но черты лица различить я не мог.

Я поздоровался с нею, и она ответила тоном медленным и убийственным, подобным стальному кинжалу, проскрежетавшему по камню.

"Да? Пришел поболтать с Мариссой? Довольно невежливо входить в затемненную комнату, приближаться к занавеси... это грубо и глупо". Я услышал тихое шипение, подобно легкому бризу... или растревоженной змее.

Морти тихо прошептал: "Ух-ты... пугает меня эта цыпочка".

"Прошу прощения, миледи... Я не знал, что тут кто-то есть", - отвечал я неясной тени. Женщина недовольно хмыкнула.

"Но теперь-то ты понял, что комната занята? Может, пойдешь погуляешь?"

"Не сейчас... У меня есть несколько вопросов".

Она недовольно велела мне задавать их.

"Почему ты остаешься за занавесью?"

"Уверен, ты хочешь, чтобы я вышла из-за нее на свет и мы встретились лицом к лицу?" Марисса рассмеялась и я услышал звук прошуршавшей чешуи. "Нет, не думаю. Темнота вполне меня устраивает, и я точно знаю, что и тебя тоже. Кроме того, она пресекает нежелательные... и неудобные... случайности. Короче, что тебе нужно?"

Я был заинтригован. "Я хочу, чтобы ты вышла на свет".

"Нет, и даже если ты скажешь "пожалуйста", толку от этого не будет. Так что тебе нужно? Не думаю, что ты проделал такой долгий путь лишь затем, чтобы увидеть меня".

"Я хочу увидеть, как ты выглядишь..."

"Нет, не хочешь". Чем больше она отказывала, тем сильнее я желал этого.

"Нет, хочу!"

"А как ты сам выглядишь? Темнота скрывает нас обоих. Давай поиграем? Я жутко скучаю. Дай-ка я догадаюсь... ты - мужчина-человек?"

"Да".

"Ты... ранен в горло?"

"Не вижу, но думаю, что да".

"Хммм... опиши себя".

"Я высокий, мускулистый и покрыт ужасными шрамами", - честно отвечал я.

"В самом деле? Хмммм..." Она немного помолчала. "И как это тебя угораздило получить столько шрамов? Погоди... это неважно. Я не хочу знать".

Мне было крайне интересно, что она скрывает. "А теперь опиши себя ты".

Марисса описала себя бледнокожей красивой женщиной с прекрасной фигурой, а также с раздвоенным языком, шевелюрой из извивающихся гадюк и светящимися глазами... которые, судя по всему, сейчас были закрыты. Я предположил, что она, возможно, прибыла с Нижних Планов. "Ты - демон?"

Марисса хохотнула, и звук этот сопровождался тихим шипением.

"Нет, вряд ли... хотя я обладаю силами, которые можно назвать демоническими. Взгляд мой намедленно обращает в камень живых существ. Моргула - был живым, стал статуей".

"Должно быть, временами это очень мешает".

"Думаешь? Наверное, потому я сижу одна в темноте за занавесью". Хоть я и не видел Мариссу, но был уверен, что лицо ее исказила злая ухмылка. Неожиданно она вздохнула. Если бы я только знала, куда делась моя Алая Вуаль. Не, часом, ее не видал?"

Я уверел ее, что не видал, и спросил о пропавшем запахе, упомянув, что кое-кто видел, как она кралась прочь из комнаты Вивиан. Марисса довольно долго молчала, а из тьмы, ее окружавшей, исходило злобное шипение.

"Да, порой я захаживала к Вивиан, чтобы стянуть чуток ее ароматов... хоть я и сомневаюсь, что здесь есть кто-то, этим не занимавшийся. Если же ты ведешь к тому, что я украла ее личный запах, что ж... может тут все обнюхать. Ты не найдешь его ни на мне, ни в моей комнате, уверяю тебя. Возможно, его украл тот же субъект, который взял мою Алую Вуаль".

35. Кесай-Серрис

В следующей комнате, отходящей от окружности коридора, мне встретилась чересчур уж сладострастная женщина с густой гривой въющихся черных волос, голубоватой кожей и светящимися красными глазами, подобными огненным рубинам. Хоть она и не была красива в обычном значении этого слова, черты ее были весьма экзотичны и необычны. Я поздоровался с ней. Голос ее был глубок и чувственен.

"И я приветствую вас, сир". Ее сверкающие глаза опалили меня. "Я - Кесай-Серрис. Но скажите мне: что я могу сделать для вас, хммм?"

"Все, что угодно!" - не сдержался Морти. - "Делай со мной все, что хочешь!"

Кесай искренне рассмеялась, и во рту ее я разглядел резцы досаточно большие, чтобы именоваться клыками. Она покачала головой и улыбнулась Морти. "Ну а если серьезно... что я могу для вас сделать?"

Я ответил вопросом на вопрос. "Если вас не смутит мой вопрос, скажите, как вы такая?" Кесай покачала головой.

"Что, не можете ответить?" Она вытянулась, упершись в меня внушительной грудью. "Женщина!" Она изогнула бровь. "Вижу, мой ответ не удовлетворил вас... Вообще-то, я затронута Планами, как и ваша подруга". Кесай кивнула на Анну. "Это все, что вам следует знать".

Я спросил, не знает ли она, куда мог подеваться запах Вивиан.

"Нет, не знаю". Кесай нахмурилась. "Большинство женщин скажут, что она стерва, но ко мне она неплохо относилась... говорила, что у меня красивые глаза... и она так хорошо пахнет! Надеюсь, она скоро отыщет свой запах".

Во время разговора я заметил, что экзотические черты Кесай действительно весьма привлекательны.

"Знаете, а у вас прекрасные глаза".

"Хм!" - вырвалось у Анны, и она демонстративно закатила глаза. - "Идиот!"

"Не расстраивайся, Анна... ты не менее миленькая". Это был совершенно неверный подбор слов, в чем я немедленно убедился.

"И что это должно означать, ты, хренов бабник?! Думаешь, я ревную к этой болтливой шлюшке? Скотина!" Анна сплюнула на пол и отвернулась, после чего вышла из комнаты.

Кесай-Серрис лишь пожала плечами и вновь обратилась ко мне, отвечая на комплимент: "О, спасибо! Ты видишь, как они светятся во тьме... феерически, да?" Она помедлила, рассматривая меня. "И тебя тоже красивые глаза... темные и таинственные! Такие... волевые!"

Я спросил у Кесай о Мариссе и ее вуали.

"Хммм... Нет, в последний раз, когда я видела ее, она была на самой Мариссе... может, Ненни что-нибудь видела, попробуйте спросить у нее. Но, вообще-то, это и не плохо... Марисса не решиться показаться из своей комнаты без вуали, так что все мы спасены от ее злого язычка... и остается у нас только Кимаскси". Кесай подмигнула. "Хотя из этих двоих Кимаскси еще хуже".

"Как так?"

"Марисса вредная и злобная, но Кимаскси... она - полный яда и горечи монстр в женском обличье, с ядовитым языком и поведением балора. Не знаю, почему кому-то может хотеться пообщаться с ней - не думаю, что ее внешность может восполнить этот грязный ядовитый рот - и все же посетители заходят и к ней".

Меня заинтересовали таланты Кесай. "А что вы обычно делаете для клиентов?"

"Говорю с ними, конечно же! Обычно о снах, часто - об эротических... но не всегда!" С улыбкой она подмигнула мне. "Итак! Что вы хотите рассказать мне? Не стесняйтесь: я уже такое слышало, что меня ничто не смутит и не удивит. Просто я люблю слушать рассказы о снах. Мы можем рассказать о своих снах друг другу, но вы - первый!"

Я решил подыграть ей. "Мои сны резко изменились, когда я повстречал вас, миледи..."

"Да неужели?" Кесай улыбнулась, ее сияющие красные глаза еще раз хорошенько меня осмотрели. "Знаете, вы выглядите таким диким... Скажите, вы грубы со своими любовницами? Ну, в смысле, во время акта... близости".

"Почему вы меня об этом спрашиваете?"

"Мне интересно... а еще я люблю говорить о половых актах. Многих это смущает, но уметь говорить об этом полезно, особенно со своим партнером - это идет на пользу обоим! Мне хотелось бы надеяться, что мои клиенты найдут слова, чтобы поговорить со своими возлюбленными об этих вещах, если, конечно, уже этого не сделали. Кстати, вы мне так и не ответили..."

"Да, я груб, если это доставляет им удовольствие". По крайней мере, мне казалось, что я именно таков, ведь воспоминаний о подобных актах у меня не было вовсе. Последние несколько дней я был слишком занят, чтобы забивать себе голову подобными вещами, да и с единственной женщиной, к которой я мог бы серьезно отнестись в качестве партнерши, оставалось слишком много вопросов. Подумав об Анне, я осознал, что последний мой комментарий она не заслужила, ведь я обращался с ней, как с испорченным ребенком. Хотя ей нужно как-то усмирять свою ревность...

"Я так и думала, что вы это скажете. Я и сама довольно груба... Я люблю менять позы и просто обожаю кусаться! Правда, у меня острые зубки и поневоле приходится осторожничать. Иногда я забываюсь и могу пустить немного крови".

Морти встрял с комментарием: "Я сейчас заплачу... Где была эта цыпочка, когда у меня еще оставалось тело?!"

"Скорее всего, странствовала по Внешним Землям. Но ведь это был реторический вопрос, правда?" - она подмигнула Морти, а затем вновь обратилась ко мне.

"У вас острые зубки?" - поинтересовался я, видевший их лишь мельком.

Кесай кивнула. "Мммм, еще какие. Хотите посмотреть? Вот..." Она слегка приоткрыла ротик, провела фиолетовым язычком по нижнему ряду клыков, которые не показались мне слишком уж опасными.

"Не думаю, что буду против укусов..."

Кесай рассмеялась. "Да я все равно не прокусила бы вашу толстую кожу. У вас еще осталась способность ощущать?"

"Нет, у сожалению. Шрамы уж слишком глубоки".

"О, как жаль! У вас много шрамов..." Кесай пристально взглянула мне в лицо. "Даже ваши губы и веки... Скажите, а шрамы у вас везде? Ну, вы понимаете, о чем я... Везде?"

"Нет, определенным частям моего тела повезло".

"Вот и здорово!" Радостно рассмеялась Кесай, а затем напустила на себя серьезный вид, уперев кулачки в бока. "Вы так и не рассказали мне о своих снах! Давайте, я вас слушаю!"

"Мне... не снятся сны". Я осознал, что это действительно так. И не только в последние дни, о которых я еще помнил, но куда более долгое время. Кесай удивленно изогнула бровь.

"Правда? Как жаль! Даже демоны и ангелы видят сны, знаете ли. Вы точно уверены, что не грезите?"

"Точно. Нет у меня снов, совсем нет".

36. Кимаскси Змеиный Язык

Следующая комната в округлом коридоре оказалась пустой, посему я проследовал дальше.

Но не успел я войти в дверь, как меня опередил какой-то мужчина. Я потоптался снаружи, услышав громкий женский голос: "Снова? Ты, тупорылый мешок с дерьмом!"

Я едва расслышал тихий ответ мужчины: "Да, госпожа..."

"Вот тебе!!!" - взвизгнула женщина, после чего послышался звук удара.

"И еще!!!" Снова удар.

"И не возвращайся, ты, жалкая пародия на мужика!!!" - орала она.

И снова еле слышимый ответ: "Спасибо... госпожа".

У двери послышались шаги и появился мужчина с подбитым глазом. Он слегка поклонился мне. "Приветствую вас, сир".

Заинтересовавшись, я полюбопытствовал: "Кто это вас так приложил?"

Он моргнул. "А, это? Долгая история, сир. Вам она будет не интересна".

Морти сказал: "Оооо, нет... Ты расскажешь ее нам сейчас же!"

Я поддержал его: "Да... пожалуйста, сир, расскажите нам".

Человек вздохнул, закатив глаза. "Ну хорошо... но в детали я вдаваться не буду. Хоть я и говорил, что история длинна, уложу ее в три слова: Кимаскси Змеиный Язык".

"Я уже слышал это имя..."

"А, понимаю, с ней вы еще не успели пообщаться. Больше я вам ничего не скажу об этом потрясающем создании, Кимаскси, добрый сир... я настаиваю, чтобы вы лично с ней поговорили. Она одна из здешних проституток и самая замечательная ученица леди Святой". Он улыбнулся мне.

Я вошел в комнату, дабы встретиться с предметом его обожания, гадая, окажутся ли Морти и Дак'кон достаточной защитой. Растрепанная тифлинг встретила меня злым оскалом. Ее покрытое татуировками тело было практически полностью обнажено и прикрыто лишь кожаной набедренной повязкой, черной тканью на груди и наплечниками, которые, скорее, она носила для красоты, нежели для защиты. Ее стоящие торчком волосы - ровно как и мех, покрывавший козлиные ноги - были светло-медные, и множество серег свисало из ушей, ноздрей, губ и бровей. На шее у нее был кожаный ошейник с надписью "Кимаскси Змеиный Язык".

В ответ на мое приветствие Кимаскси оскалилась. "И на что это ты уставился, гад?"

Морти ответил за меня: "Мой друг думал, что ты так привлекательна, но - Ух! - никогда еще он так не ошибался!"

Она еще больше озлобилась и посмотрела под Морти, где у обычных гуманоидов находится тело. "Язвительный язычок... для безногого трупика".

Морти отвечал ей в тон: "Будь у меня ноги, думаешь, я был бы сейчас здесь? Что, услышала слово "бордель" и думаешь, что сможешь здесь заработать, ты, поеденная молью драная шлюха? Ха! Не знаю, как тебя вообще сюда впустили, с твоих же небритых ног клопы падают!"

"Клопы?! Здесь есть лишь одно мерзкое насекомые, и это - ты!" Внезапно она обернулась ко мне. "Эй! Ты пришел поговорить со мной, или что тебе надо?"

"Что мне надо? А что еще мне с тобой делать?" - спросил я, благо последний вопрос ее меня немало повеселил.

"А что у тебя на уме, ты, болтливый неудачник? Давай же, говори. Дай мне причину отказать тебе!"

"Что ты обычно делаешь для клиентов?"

"Я практикуюсь в оскорблениях".

Интересно, насколько она откровенна. "Что это значит?"

"Сейчас покажу". Она хотела ударить меня по лицу, но я успел уклониться. Кимаскси расстроилась, затем зло ухмыльнулась: "Ну ладно..."

"Я думал, что у наполовину животного окажутся более быстрые рефлексы", - заметил я, приспособившись к ее манере речи.

Она скептически на меня взглянула. "Ты умеешь думать? Ха! Знаешь, а я думала, что у наполовину зомби окажутся более медленные рефлексы".

"Ну, ты ошиблась... думаю, это часто случается".

"Ты думаешь слишком часто: думаешь, что ты не чертовски страшен, думаешь, что женщины воспринимают тебя серьезно... и прекрати пялиться на мою грудь!" Последние слова удивили меня, ибо были в корне неверны. Я смутился, пытаясь отыскать за словами скрытый смысл.

"О чем ты говоришь?"

"О, конечно, ты не смотрел, да? Ты, огромный похотливый труп... что с тобой такое? Что, никогда не видел пары титек?"

Улыбнувшись прозвучавшей характеристике, я отвечал на ее оскорбление: "А, ты про эти? А я думал, это какие-то маленькие преотвратные наросты".

Она изогнула бровь. "Если ты не сумел разглядеть грудь, столь прекрасную, как мою, ты наверняка немного времени провел в компании женщин..."

"Намекаешь на то, что ты - женщина? Не слишком ли притягиваешь за уши определение?"

Казалось, Кимаскси не знает, что ответить на это. На какое-то мгновение показалось, что улыбка вот-вот появится на ее застывшем лице, но этого не случилось. "Ладно, чего ты хочешь от меня?"

Я расспросил ее об исчезнувших вещах, но ничего нового не узнал. И я решился задать иной вопрос, надеясь, что пожалеть об этом мне не придется.

"Скажи... ты можешь научить Морти лучше ругаться?"

Лицо ее выразило удивление. "Ну и просьбочка! Ну, не знаю, по мне оно и так достаточно хорошо сквернословит..."

Морти разозлился: "ОН! Надо сказать "по мне ОН и так достаточно хорошо сквернословит", ты, Кимаскси Змеиное Дерьмо... неотесанная козлоподобная шлюха!"

"Ты просто завидуешь моим ножкам, жалкая породия на летающую пасть! Я могу ходить, бегать, плясать... а ты что? Летаешь кругами, отчаянно желая, чтобы у тебя выросла пара своих, хоть козлиных, хоть каких!"

Эта парочка надолго занялась друг другом, обмениваясь немыслимыми оскорблениями в состязании остроты языков...

Наконец, они прекратили пререкаться и наступила полная тишина, когда они пожирали друг друга взглядами, полными ненависти. Наконец, тифлинг нехотя призналась: "А ты не так уж плох, правда. Совсем неплох".

"Может, даже лучше, чем ты?" - не удержался Морти. - "А? А?"

Глаза Кимаскси угрожающе сузились: "Не перегибай палку, черепушка!"

"Не буду, тифлинг. Признаюсь, что узнал немного нового..."

Кимаскси обернулась ко мне: "Ну, ты этого хотел? Не собираюсь проводить с тобой еще больше времени!"

Пришно время откланяться. "Я тоже. Прощай!"

Когда мы выходили из комнаты, Кимаскси бросила вслед: "Почему мы тебе не прогуляться в Баатор, гнусная задница?!" Я очень сомневался, что когда-либо окажусь там.

За дверью Анна снова присоединилась к нам, однако молчала и бросала в мою сторону уничтожающие взгляды.

37. Долора

Я направился к центру здания, где скамьи и столы окружали ствол огромного дерева; быть может, там отыщутся проститутки, комнаты которых пустовали.

Однако в садике обнаружились три причудливых кубических созданий, то ли из плоти и крови, то ли механических. Я приблизился к одному из них, и тот уставился на меня своими большими немигающими глазами. Лицо его не выражало совершенно никаких эмоций.

"Ну же, шеф!" - пожаловался Морти. - "Мы находимся в здании с самыми сексуальными чыпочками во Вселенной, а ты хочешь тратить время на болтовню с модронами?"

"Что ты можешь рассказать мне о них, Морти?"

Морти издал звук, выражающий отвращение. "Что про них скажешь? Надоедливые маленькие механические зверушки... всегда стремящиеся к насаждению закона и порядка во Вселенной. Не добра, заметь... а закона. Давай-ка забудем о них и снова пойдем болтать с девочками, а?"

"Уж извини, Морти, но я собираюсь поговорить с модроном".

Морти вздохнул. "Ладно, как хочешь... но не говори потом, что я тебя не предупреждал. Думаю, ничего путного они тебе все равно не скажут, шеф... очень уж они странные собеседники".

Я поприветствовал модрона. Голос его отдавал металлом и вибрировал, будто это был звук, проигрываемый на архаичном музыкальном инструменте, а не речь живого существа.

"Возвращаю твое приветствие". Когда создание моргнуло, раздался отчетливый щелчок. Между нами воцарилось неловкое молчание. Но, не успел я открыть рот, как он сказал: "Назови нам себя".

Я хотел было назваться Аданом, но не был уверен, что тот тут же не выскочит из угла. Потому я и предпочел сказать правду. "Я не знаю, кто я такой".

Модрон продолжал: "Мы хотим узнать, почему так".

"Я и сам не знаю. Просто вспомнить не могу".

"Все должно иметь имя; все должно поддаваться определению. Мы находим твой ответ неудовлетворительным, но на настоящий момент он достаточен". Существо помедлило, уставившись на меня. "Мы определяем себя модронами, тип - квадроны, крылатый вариант".

Судя по всему, неопознанный объект для них отождествлялся с несуществующим. Я надеялся, что он не будет игнорировать мои вопросы, потому поинтересовался: "Что вы здесь делаете?"

Он ответил все тем же ровным голосом. "Наша цель здесь - наблюдение".

"И что же вы наблюдаете?"

"Мы наблюдаем за одной из персонала заведения", - ответил он.

"За кем же?"

"Как я уже заметил, мы наблюдаем за одной из персонала заведения".

Очень уж дословно отвечал он на мои вопросы. Или, быть может, обладал еще более тонким чувством юмора, нежели Морти. "Да, но за кем именно вы наблюдаете?"

"Объект нашего наблюдения именуется "Долорой".

"Почему вы за ней наблюдаете?"

Он отвечал: "Нас не проинформировали о цели или целях, которые стоят за нашей ныншней задачей. Приказ нашего начальника-пентадрона - достаточное основание для исполнения возложенного поручения; отсюда следует, что цель или цели для нас не имеют значения".

К скверу приблизилась женщина, и модрон, с которым я разговаривал, а также два его компаньона, немедленно уставились на нее. Модрон полностью проигноривал следующие мои вопросы.

Интересно, Долора ли это. Я подошел к темноволосой бледнокожей женщине, выглядящей весьма собранно и интеллигентно. Когда она обернулась ко мне, я заметил, что глаза ее, ранее показавшиеся мне серыми, на самом деле были стальными.

Ответ на мое приветствие подтвердил ее имя. Голос ее был мягкий, спокойный и... отстраненный, будто ей не принадлежащий.

"Добрый день... меня зовут Долора. Чем и как могу служить вам?"

"И каким же образом вы можете служить мне, Долора?"

Она моргнула, затем коснулась рукой груди и слегка поклонилась. "Я могу со знаем дела обсуждать любой академический или научный вопрос, если вас это устроит. Также я хорошо подкована в различных стратегических играх, если вы захотите во что-нибудь сыграть - вот только материала у меня не так много".

Мне захотелось испытать ее. "Обсуждать, говорите?"

Долора кивнула. "Верно. Я - ни книги, ни наставник; учить своих клиентов я не стану. Однако, если вы хотите обсудить проблему... 15 фракций и эффект, оказываемый ими на политику Сигила, наилучшие стратегии войны в Ашероне, смысл самого существования... Я буду рада выбрать тему и погрузиться с вами в обсуждение".

Я выбрал тему и начал... обсуждение, которое длилось весьма долгое время, ибо мы приводили аргументы и контраргументы, методично пытаясь отыскать бреши в позициях друг друга. Во время разговора на меня нахлынуло странное чувство... новые воспоминания пробуждались...

Воспоминания о большом зале, заполненном элитой общества в богатых одеяниях... наверняка здесь проходил бал. Рядом со мной стоял низенький, с иголочки одетый мужчина с золотым медальоном на шее. Знак, выгравированный на нем, я смутно припомнил как "Символ Единого". Мы стояли в кругу зевак, пришедших послушать наш спор.

"Но... это невозможно!" - эмоционально доказывал мужчина.

"О, но так оно и есть", - отвечал я в своих воспоминаниях. - "Я привел несколько неоспоримых фактов, а также несколько примеров. Вы просто не можете существовать!"

"Но... вы не можете! Если я приму это за истину, я... я..."

"Да. Вы прекратите существовать".

И, без всяких вспышек света или клубов дыма, мужчина исчез.

Наблюдатели заохали и заахали, раздались жидкие аплодисменты... Я впомнил, как поклонился им и пошел прочь с довольной ухмылкой на лице.

Неожиданно я осознал, что Долора пристально за мной наблюдает. "Вы хорошо себя чувствуете? Если хотите, мы можем закончить нашу дискуссию позже..."

Я сделал знак, что готов продолжать. Изо всех сил старался я пробить логику Долоры, и у меня это получилось. Она одобрительно кивнула: "Вы очень умелый спорщик, этого не отнять. Будь у меня время на дополнительные изыскания, не думаю, что вы взяли бы верх надо мной". Я поблагодарил ее, и она отвечала: "Если хотите, мы вновь можем обсудить тот же вопрос... На этот раз могу принять вашу точку зрения, если желаете".

Меня поразили ее холодные, смертельные выпады, используемые во время спора. "Подождите... вы всегда столь безжалостны в споре?"

Долора кивнула. "Госпожа Святая наказала мне не выказывать милосердия, ибо иная ее ученица всегда позволяет клиенту одержать верх в длительном споре. Госпожа Святая пожелала, чтобы я оказывала клиентуре прямо противоположные услуги".

Да, интеллектуальные поединки с иными работницами борделя оказались не столь напряженными, хоть и эмоционально окрашены. Отстраненная манера Долоры эмоции не будоражила, но спор с ней меня весьма впечатлил. Я спросил, можем ли мы сыграть в игру.

"Конечно. Вы хотите сыграть во что-то определенное?"

Моя амнезия оставляла мне широкий выбор. "Нет... Вообще-то, я не помню никаких игр..."

"Что ж, давайте покажу вам одну из них". Долора продемонстрировала мне тонкую коробочку, которая, будучи открытой, явилась доской, расчерченной на клеточки. Внутри коробки обнаружились отполированные каменные фигурки... половина - черные, половина - белые. "Это игру знают под множеством названий. Объяснить вам правила?"

Долора объяснила мне правила - как двигать фигурки, как взять фигуры противника. Игра показалась мне достаточно знакомой. "Правила просты, да? Но сложность заключается в самой игре. Нужно очень много времени, чтобы ее освоить. Сыграем?"

В процессе игры я понял, что она мне не нова. Я припомнил различные уловки и стратегии, с помощью которых одерживал победы ранее, и теперь применял их в надежде одержать верх. Внезапно воспоминания вновь овладели мной...

Воспоминания о затянутом дымом поле битвы... Я сидел на спине огромной четырехногой твари и с высокого холма глядел на сражавшихся. Трубые звуки рогов доносили мои приказы до войск.

Я смотрел, как мои войска разделились, бросившись направо и налево, в то время как воинство врага устремилось к холму, дабы покончить с предводителем противника - со мной.

"Глупцы", - думал я, кривя губы в злобной ухмылке. - "Мои рыцари устремятся вниз по склону и мгновенно остановят их атаку... и в это мгновение мои "отступающие" солдаты ударит по флангам! Да, вскоре я одержу очередную победу..."

Долора снова пристально на меня смотрела. "С вами все в порядке? Мы можем закончить игру в другой день, если желаете..."

Я попросил ее продолжать. Долора прекрасно играла, пресекая все мои хитрости, за исключением самых изощренных, но в итоге те превзошли ее неизменные стратегии. Они одобрительно кивнула, начав собирать фигурки в коробку.

"Вы - прекрасный игрок, возможно, мастер. Я преклоняюсь пред вашим умением". Я попросил ее ответить на несколько вопросов. Долора опустила глаза и тихо вздохнула.

"Я рада служить вам как клиенту, но сейчас у меня нет желания отвечать на иные вопросы... приношу свои извинения, но, боюсь, вам придется смириться с этим".

Когда я спросил, не требуется ли моя помощь, она посмотрела мне прямо в глаза. Меня вновь поразило необычная гладкость ее кожи, холодные глубины ее серебристых глаз.

"Нет... боюсь, что нет. Мои беды исходят от сердца. Со временем, надеюсь, все образуется". Она объяснила, что ключи к ее сердцу находятся в руках некоего индивида, и пока это так, она не может любить другого. Я пообещал помочь, если это будет в моих силах.

38. Ивес Любительница Историй

Я проследовал в последнюю комнату борделя, где оказалась миловидная женщина с отсутствующим взором мягких зеленых глаз.

Увидев меня, она заговорила: "Приветствую. Я - Ивес, Любительница Историй".

Морти мерзко захихикал: "Какое совпадение! А вот я - любитель задниц!"

Не обратив на него внимания, Ивес продолжала: "Вы пришли, чтобы обменяться историями?"

Однако у меня к ней было несколько вопросов, и первый - почему у нее такое имя.

"Давным-давно девочка пришла к знаменитому оракулу и задала ему вопрос. Жизнь ее нуждалась в цели, и спросила она оракула, что же ей сию цель даст. Оракул не был злым, скорее - не особо конкретным, да и выпить любил, потому и ответы давал неточные и спорные. Ответ, который он дал девочка, был следующим: в одной истории, которую она услышит в течение жизни, будет истина, столь ей необходимая. Девочка ушла и принялась собирать истории, и собирает их по сей день, не зная, в который из тысяч кроется истина. Такова опасность в глупом вопросе и мудрость вопроса незаданного".

Интересно, знает ли она историю этого борделя. "Что вы можете рассказать мне об этом месте?"

"Это часть истории госпожи Святой, потому не мне ее вам рассказывать. Она сказала, что когда годы ее подойдут к концу, она расскажет мне все... и то если я поклянусь ни с кем не делиться услышанным. Она надеется, что ей никогда не придется рассказывать мне эту историю, ведь к тому времени я могу отыскать свою собственную и покинуть это место. Думаю, она боится, что на поиски ее я потрачу всю свою жизнь, и не буду действовать на основе тех историй, которые уже знаю". Ивес тяжело вздохнула. "Но с этим ничего не поделаешь".

Я спросил ее о запахе и вуале, но она ничего не знала об этом. Однако она знала одну историю о Мариссе. "Давным-давно, в мире героев и жалких детей-богов жили-были три сестры. Они были отвратительны внешне и народ чурался их и почитал за демонов. Одна из них жутко скучала по сестрам, но оставила постыдный мир позади... променяв жалкий пантеон на жалость к самой себе".

Пораженный ее обширными знаниями, я поинтересовался, не знает ли она истории о Равел, ночной ведьме. Конечно же, она знала.

"История о Равел Источник Головоломок, пугающей деток, начинается и заканчивается одним и тем же вопросом: "Что может изменить природу человека?" Неоднократно она задавала этот вопрос своим собеседникам, тем, кто надеялся получить выгоду от странной магии, обладала которой лишь она одна. Все пытались ответить на ее загадку, но безуспешно... и ценой неверного ответа была ужасная судьба, всегда более страшная, нежели участь предыдущей жертвы. Не будем вспоминать их муки, ибо из оных и создаются кошмары.

Я вот что думаю об этой истории: Равел сама не знала ответа на этот вопрос, но очень желала узнать. Непонятно только, почему. Почему природа человека имеет значение для одной из Серых Сестер, особенно столь могущественной, как Равел?

Говорят, что она задала этот вопрос Леди Боли, не прямо, конечно, просто прокричала его в Сигиле, надеяясь, что Леди ответит. А когда ответа не последовала, она призвала великую магию и пригрозила, что откроет Клеть и позволить прокатиться по ней волне ярости Планов. Иного ответа, кроме изгнания, она так и не получала. По сей день никто не знает ответа на вопрос Равел... а теперь некому и спрашивать, ибо Равел больше нет, она затерялась на Планах".

Я приготовился было задать иной вопрос, но она остановила меня. "Подождите, это еще не конец. Хоть история моя заканчивается изгнанием Равел, многие уверяют, что ведьма до сих пор жива. Здесь есть молчащая проститутка, которая раньше рассказывала о таких вещах, но она не говорит больше. Если она заговорит с вами, то может рассказать о Равел".

Я спросил, что еще она знает об этой молчащей проститутке. "Экко?" Ивес нахмурилась, размышляя. "Раньше я слышала историю о девушке, которая знала слово, и если произнести его, Вселенная будет уничтожена. Возможно, это и есть Экко. Впрочем, спросите Долору... Я знаю, что она встречается с кем-то, кто знал Экко до того, как та прекратила разговаривать".

Я попросил, чтобы она более подробно рассказала мне о своей роли в борделе. "Я собираю истории и обмениваюсь ими с теми, у кого есть собственные истории".

Что ж, я решил обменяться с ней историей и принялся рассказывать о себе все, что помнил, начав с пробуждения в Мавзолее Служителей Праха. Казалось, Ивес впитывает каждое мое слово. Когда я закончил, она улыбнулась мне. "Я запомню эту историю. Я тоже расскажу историю о Служителях Праха - "Страницы Праха".

Много страниц в книге мертвых, огромном фолианте, куда Служители Праха записывают имена ушедших на Вечное Служение. Некоторые из страниц - просто пыль, и говорят, что имена, записанные на них, принадлежат тем, кто умереть не может, но должны вечно страдать, пока не умрет сама история и не дарует им свободу".

Я рассказал ей новую историю, про разрождение Аллеи. Когда я закончил, Ивес сказала: "Я запомню и эту историю. А вам расскажу другую. Но сначала я спрошу: вы знаете, кто такие модроны?"

Я кивнул, и она продолжила: "Тогда я расскажу историю "Часы и квадрон".

Давным-давно жил-был модрон. Он был создан недавно, обладал железной и неиспытанной еще логикой, и вот пришел в Сигил, подчиняясь приказам своих набольших. Он не знал ничего, кроме комманд и приказов, подчинения и передачи приказов своих набольших. Ведь, понимаете ли, модроны подчиняются приказам лишь непосредственного начальства - они не осознают концепцию структуры власти. До сих пор не осознавали.

Однажды он набрел на маленький магазинчик и увидел там часы, которые больше не показывали время. Они потрескались по краям, а втулки стрелок были сломаны. Модрон немедленно принялся за работу, надеясь раздобыть детали и починить сломанные часы.

Он сделал новую деревянную оболочку для деталей часов, заменил погнутые пружины, аккуратно смазал маслом механизмы и сделал новые стрелки из оказавшихся под рукой металлических пластин. Точное тиканье восстановленных часов напомнило ему о великих механизмах Механуса, и это умиротворяло его, если термин этот может быть применим к модрону.

Но модрон так и не смог осознать, что он полюбил часы, над которыми работал, и по причинам, которые сам себе не смог объяснить, принял решение остаться в Сигиле рядом с часами до конца дней своих".

Я рассказал ей иные истории о своих приключений, а она в ответ припомнила свои, которые я привожу ниже.

"Просящий у Врат".

"Полдень давно минул, когда во врата Тюрьмы кто-то забарабанил.

Карус - старейший Милостивый Убийца во фракции - поднялся с кресла, спустился в зал к великим вратам, отделяющим обитель наказанных от внешнего мира. Стук не прекратился, когда он достиг врат и спросил, в чем дело.

Но ответа он не получил. Забыв об осторожности и испытывая странное чувство, он отворил врата.

За ними на коленях стояла согбенная фигура. Руки ее, стучащие по вратам, были изодраны в кровь, а дыхание с трудом вырывалось из груди. Мерцающий свет из тюрьмы озарил камни дороги, и она, взглянув на Милостивого Убийцу, заплакала от радости.

Ему казалось, что во всем, кроме пола, он походил на женщину, и присутствие ео заставляло его чувствовать себя весьма необычно. Карус не знал, что сказать, потому просто ждал, когда женщина объяснит ему свое поведение.

И она это сделала. Это было простое утверждение, но очень-очень важное, и сподвигло оно Каруса... колени которого сильно болели при каждом движении... нагнуться и помочь женщине подняться на ноги. Он провел ее внутрь, осторожно поддерживая.

Она сказала, что была совершена несправедливость. И этого оказалось достаточно для Каруса.

В конце концов, случилось так, что она не смогла исполнить свой долг как Фурия, ибо человек, виновный в кровавом преступлении, умер, не познав наказания. Она молила Каруса и Милостивых Убийц о помощи... и те казнили ее. Она не сумела исполнить долг".

"Золотая Сказка".

"На Плане Исгард стоит Золотой Зал, где ошиваются Чувствующие, страдающие чревоугодием. Они вкушают эти страсти всей своей сущностью, не осознавая, что двери зала никогда не открываются и нет пути назад в Зал Народных Гуляний. Они - непринятые Чувствующие, которые не верят искренне в идеалы фракции, но стремятся к удовольствиям ради самих удовольствий. Интересно, являются ли истинными плениками те, кто не осознают себя таковыми?"

"Жених Леди".

"Эта история о женихе Леди Боли, одном из многих, сменившихся за годы. Он был молодым человеком, почитающим Госпожу Сигила. Он видел ее везде, в каждом уголке ее города. Он слышал шелест ее одеяний, звон ее клинков, и испытвал невероятное томление. Он надеялся, что если будет поклоняться ей, то сможет увидеть ее... потому и поклонялся.

Он был найден мертвым на окровавленных ступенях собственного дома, страшные колотые раны покрывали все его тело... но глаза были широко раскрыты, а на губах сияла счастливая улыбка".

"История без названия".

"Жил-был человек, испытавший самое прекрасное во Вселенной. Он собирался передать свои ощущения одному из "камней чувств" в Зале Народных Гуляний - магических устройств, хранящих ощущения и воспоминания вечно и дающих возможность разделить их остальным.

Он тогда он подумал: не разбазарит ли зря свои ощущения? Потому он и сохранил их для себя и старел, помня о них. Но с возрастом память его стала слабой и ненадежной, и он не помнил больше красоты пережитого".

"Казнь".

"Когда-то убийца наводил страх на улицы Сигила, и звали этого злого человека Коссакс. От демонессы-матери ему досталась удивительная способность: любой, кто нападал на него, желая причинить вред, умирал сам. Он наслаждался сим благословением, начиная сражения и убивая всех, кто стоял у него на пути.

Однажды, когда он бродил в поисках жертвы, члены Гармониума поймали его в сети и явили Гавнерам. Приговор был скор и окончателен, но Коссакс смеялся над судьями, зная, что никто из них не сможет ранить его и сохранить свою жизнь. В последний день суда он был признан виновным и приговорен к смерти.

Приговор Коссаксу, оглашенный Гавнерами, был следующим: "Заточение на 90 дней, в течение которых ты расстанешься с жизнью, будет признан мертвым, но тело твое будет захоронено лишь тогда, когда исчезнут последние признаки жизни".Коссакс рассмеялся и предложил судьям попробовать причинить ему вред, но те лишь молчали.

Милостивые Убийцы отвели Коссакса в тюрьму и бросили в темную пустую камеру. Там не было ни циновки, ни света, а единственным выходом служила стальная решетка на потолке.

Опустив его в келью, Милостивый Убийца сказал ему - в углу камеры ты найдешь кубок. В нем - яд. Смерть твоя будет скорой.

"Вы что, не собираетесь казнить меня?" - зарычал Коссакс на стражника.

"Никто в Сигиле и пальцем не коснется тебя с намерением причинить вред", - отвечал Милостивый Убийца.

"Плевал я на вашу трусость!" - расхохотался Коссакс, нащупал во тьме кубок, швырнул его в стену и разбил. Яд попал на стены и стек вниз, впитавшись в землю. "Давайте, попробуйте-ка убить меня!"

Но ответа из-за решетки не было. Лишь тогда Коссакс заметил, что в келье нет циновки. И света нет. Нет воды и питья. Остались лишь осколки кубка, в котором не было больше яда. И тогда впервые Коссакс ощутил ледяное прикосновение смерти.

Через 90 дней решетку открыли и подняли наверх окостеневшее тело Коссакса. Жизнь оставила его, и казнь свершилась".

У меня закончились истории, но я спросил у Морти, быть может, у него есть какие-нибудь.

"У меня?" - поразился он. - "С чего это я буду рассказывать?"

Я попросил его просто рассказать и не возмущаться, и он согласился.

"Старик в одиночестве сидел на темном пути, так? Он не был уверен, в каком направлении стоит двигаться, да и вовсе забыл, куда шел и кто он такой. Он присел, чтобы дать отдых своим уставшим ногам, когда перед ним появилась старушка. Она улыбнулась беззубой улыбкой и прокаркала: "Твое третье желание. Давай, говори!"

"Третье желание?" - поразился старик. - "Как может быть третье, если еще первого и второго не было?"

"Два желания ты уже истратил", - сказала ведьма, - "но вторым твоим желанием было вернуть все на круги своя в таком виде, как это было до первого желания. Потому-то ты ничего и не помнишь, потому что все стало так, как было до начала исполнения твоих желаний". Она расхохоталась, глядя на струхнувшего старца. "Итак, у тебя осталось лишь одно желание".

"Ладно", - сказал старик. - "Я, конечно, в эту не верю, но если пожелаю, большого вреда не будет. Я желаю знать, кто я такой".

"Забавно", - сказала старуха, удовлетворив его желание и навсегда исчезнув. - "Таким же было и твое первое желание".

Ивес рассказала мне "Игру демонов".

"Демон иногда бродил по землям одного из миров Первичного Материального Плана в обличье дружелюбного старца. Однажды в лесу он набрел на охотников.

"Что вы делаете?" - спросил демон. Охотники ему ответили, и демон кивнул: "Я никогда раньше не был на охоте".

Охотники предложили старику присоединиться к ним, и вскоре отряд добрался до поляны, на которой паслись несколько оленей. У охотников были арбалеты, но они не начали стрелять, и демон поинтересовался, почему.

"Они безоружны", - рассмеялись охотники, поглаживая свои арбалеты. - "Мы не охотимся на дичь, которая не может защитить себя. В конце концов, какое в этом удовольствие?"

Демон кивнул, услышав это, и тут же сотворил врата, через которые прошли трое его сородичей. Охотники долго от них убегали, но все же были пойманы и съедены".

Теперь я попросил Дак'кона поделиться историей. Он медленно кивнул: "Я расскажу историю под названием "Утонувшая Аш'али".

Дак'кон поведал об Аш'али, глупой мифической гитзераи, затерявшейся в хаосе лимбо. Обычно гитзераи могут с помощью концентрации разума сформировать из окружающего их хаоса небольшую среду, пригодную для обитания. Однако Аш'али задавала так много бессмысленных и разнообразнейших вопросов, пытаясь вернуться домой, что ее островок материи растворился и она утонула.

Ивес улыбнулась: "Потрясающе, Дак'кон. Позволь мне поделиться с тобой и твоими товарищами другой версией твоей истории, которую я слышала..."

Дак'кон, слегка удивленный, весь обратился во внимание.

"Однажды она повстречала слаади, направлявшегося к камню размножения. Она быстренько создала из стены хаоса стену, которую даже яростный слаади не сумел разбить. Оголодавший, он ждал, и говорил с ней через стену. Она задавала ему вопросы, и, проникаясь все больше своими бессмысленными вопросами и ответами слаади, не заметила, как ее собственная стена ослабла и обрушилась на нее... Так она утонула в материи лимбо".

Наконец, я вопросил Анну, не согласился ли она рассказать историю. Ответ ее говорил о том, что она больше не злится на меня.

"Да, но вообще-то из меня плохой рассказчик". Она нахмурилась и замахала руками, будто пытаясь прогнать саму идею. "И не проси меня об этом, вот!"

Ивес улыбнулась Анне. "Но мне бы так хотелось услышать твою историю..."

Я добавил: "Пожалуйста, расскажи, Анна..."

Морти, и тот не утерпел: "Не ломайся, демоненок!"

Анна казалась не в своей тарелке, хвостик ее хлестал по земле. "Ну, я знаю одну историю..." Вдруг она разозлилась и зыркнула на Ивес. "...но тебе она может не понравиться, так что не обижайся потом, ведь это ты заставила меня рассказать!"

"Давай же, Анна..." - подбодрил ее я. Анна оскалилась, но сдалась наконец и тяжело вздохнула. "Я слышала эту историю, когда была еще совсем крохой.

Один придурок шел домой очень поздно, была почти полночь, и на темной и пустынной улице повстречал он старую беззубую каргу. "Куда идешь?" - поинтересовалась она.

"Домой, к жене", - отвечал он.

"Это у Окалин?" - спросил она.

"Угу", - кивнул мужчина.

И она попросила его об услуге... отнести какой-то ящик в "Яму Мертвеца" и передать женщине. И наш придурок, слишком хорошо воспитанный, чтобы сказать "нет", согласился, хоть и чувствовал, что со старой каргой что-то не так. "А как зовут женщину?" - поинтересовался он. - "Где она живет? Где мне искать ее, если в "Яме Мертвеца" ее не окажется?"

Старуха передала ему ящик - деревянный, завернутый в цветастую ткань - и сказала ему просто идти, потому что она наверняка будет там. Напоследок она предупредила его: "И что бы ни случилось, не открывай ящик!"

И мужчина принес ящик домой и спрятал на чердаке, намереваясь заглянуть в "Яму Мертвеца" при свете дня. Жена нашего придурка, видя, как он прячет ящик, ревновала, предположив, что это может оказаться подарком от любовницы или что-то вроде того, и открыла его, как только муж отвернулся.

Оказалось, что ящик полон вырванных глаз и отрезанных мужских членов, все еще с волосами. Истошный вопль ее привлек внимание придурка... он вспомнил слова старухе, перепугался и немедленно завернул ящик в ткань.

Он отправился прямиком к "Яме Мертвеца", где его уже дожидалась старая карга. Он передал ей ящик и она сказала ему: "Этот ящик открывали и в него заглядывали".

Бедный придурок пытался отрицать это, но лицо ведьмы стало воистину старшно. "Ты содеял ужасное!" - сказала она ему и исчезла. Мужчина же поспешил обратно в свою хижину.

Чувствуя себя больным по возвращении, он слег в кровать. Жена его горько сожалела о том, что открывала проклятый ящик, но было уже поздно: на следующий день муж ее умер от гнойной болезни, и первым у него отвалился член и выкатились гласные яблоки".

Анна важно кивнула, закончив рассказ.

Ивес улыбнулась: "Замчательная история, Анна: никогда не сомневайся, если хочешь рассказать ее. А теперь я рассказу тебе и твоим спутникам историю под названием "Выжженная земля".

Давным-давно в большом селе случилась страшная засуха. Селянин отправился к Камню Поклонения и обвинил его в том, что засуха случилась. Он спрашивал Камень, почему тот бездействовал, когда поля выжигались солнцем и умирали, почему страдали люди и животные. "Неужто мы предложили мало приношений?" - спрашивал селянин, встав на колени. Но Камень не отвечал; он молча возвышался над человеком, отбрасывая на него свою тень".

Я поговорил лишь с девятью ученицами Падшей Святой, а не с десятью. Я снова заглянул в пустующие комнаты, но недостающей ученицы так и не обнаружил. Зато наткнулся на говорящий комод, уверяющий, что он - обращенный в предмет маг. В одной из шуфляток отыскалась пропавшая вуаль, надушенная пропавшим же запахом.

При осмотре подвала борделя подозрения относительно исчезнувшей ученицы подтвердились. Десять камней были установлены, чтобы хранить впечатления учениц, но лишь девять из них активно использовались. Я вернулся к Падшей Святой, хозяйке заведения, которя улыбнулась мне.

"Чем могу помочь?"

"Как вы и просили, я поговорил с девятью ученицами... но я не могу отыскать десятую".

"Не можете найти десятую? Как любопытно", - отвечала она.

"Я думаю, что сам и являюсь десятым учеником. Таким образом, я поговорил со всеми".

Она кивнула. "Очень хорошо. И каковы ваши выводы?"

"Мы с вами должны покинуть это место и пуститься в странствия по Планам. Ни мне, ни вам больше не испытать здесь ничего нового".

Падшая Святая кивнула снова. "Прекрасно. Я отправлюсь вместе с вами, если вы все еще не против моего общества".

"Конечно же, нет!"

Анна не удержалась, и громко заметила: "О, госпожа великая и благородная снизойдет до того, чтобы присоединиться к нам? Для чего же она нам нужна?"

Морти ответил: "Ты не поймешь при всем желании".

"Хотела бы я, чтобы ты свалился с огромной высоты", - окрысилась Анна. - "Я даже сама могу тебя сбросить!"

Я попросил остальных подождать снаружи, сказав, что мне нужно переговорить с Анной. Я спросил, все ли с ней в порядке.

Она просто молча смотрела на меня.

Когда я спросил, могу ли задать ей несколько вопросов, она выкрикнула: "Почему бы тебе не задать вопросы своей суккубихе?" Глаза ее угрожающе сузились. "Почему мы вообще странствуем с ней? Нам она НЕ НУЖНА!"

Я хотел, чтобы Падшая Святая отправилась с нами по причинам, которые Анне не понять, как то ее очарование, знания и утонченность. Но и Анну я тоже хотел видеть рядом с собой. И вообще, Анна присоединилась ко мне раньше, потому я и сказал: "Анна, я хочу, чтобы ты - а не она - была со мной. Если она тебя раздражает, я попрошу ее оставить нас".

"Так сделай это!" - Анна испепеляла меня взглядом. - "Бьюсь об заклад, ты не сделаешь этого - а если сделаешь, мы обо всем забудем, если же нет - еще вернемся к этому разговору, о да!"

И все же я питал слабую надежду, что сумею убедить Анну пойти на мировую. "Анна, пожалуйста. Ты очень важна для меня, и мне нужна твоя помощь!"

"О, и с чего это вдруг? Явно весомая причина! Ты жалеешь меня, так? Думаешь, я замедляю твое продвижение? Давай, скажи это!"

"Я не питаю к тебе жалости и не думаю, что ты замедляешь наше продвижение - ты быстра, ты умна, а мне так нужна сейчас любая помощь!"

Анна нахмурилась, хвостик ее беспокойно лупил по полу. "Да... ладно... но знай, что я пырну ее, если она вздумает нами полакомиться. И не думай, что я остаюсь, потому что ТЫ этого хочешь - я лишь помогаю тебе выбраться из задницы, в которую ты угодил!"

39. Галерея Искусств и Антиквариата

Наскоро перекусив в таверне, мы продолжили исследование Района Клерков. По пути я получил лучшее представление о натуре Падшей Святой, когда та решилась заговорить с Анной.

"Анна... ты выросла в Улье?" - просила Падшая Святая искренним голоском, в котором совершенно не ощущалось вызова.

"Да пошла ты, суккуб. Не о чем мне с тобой лясы точить", - огрызнулась Анна со злостью.

"Что ж, ладно". Мне показалось, что Падшая Святая задавала свой вопрос не просто так, дабы вкусить новых ощущений. Они истово придерживалась своей философии и готова была предложить свой совет и поддержку любому.

Падшая Святая сообщила мне, что здание, мимо которого мы проходим, Галерея Искусств и Антиквариата. Внутри мы лицезрели множество скульптур и картин.

Одна из них привлекла мое внимание. То был портрет гротексной, крюконосой старой карги. Кожа ее отливала голубовато-серым оттенком, глаза сверкали красным, подобно углям угасающего костра. Подбородок ее, длинный и острый, выдавался вперед, а из-под нижней губы выступали вверх два пожелтевших зуба, подобные маленьким клыкам. Улыбка на ее иссохших розовых губах говорила об ужасной тайне. Картина называлась "Серая Ведьма Ойноса".

Я попытался отвернуться от картины, но что-то в ней приковало мое внимание. И нахлынули воспоминания...

Я вспомнил как, совершенно сбитый с толку, стоял в лабиринте колючих кустов. Старая карга с картины была передо мною, ухохатываясь. Я заскрипел зубами, гадая, чего это она смеется с с меня. "Мой бедный, дражайший, любимый человечишка!" - сипела она. - "Что ж, это было твоим первым желанием!" Она указала костлявым когтистым пальцем на мой лоб. В висках застучала кровь... и больше я не мог вспомнить ровным счетом ничего.

Я перемолвился с Иваной, владелицей галереи, престарелой женщиной в богатых одеяниях персикового цвета, отделанных золотой нитью. Она тихо стояла в уголке, сложив руки на груди. Глаза ее не имели зрачков и были белыми.

Не успел я спросить о каких-либо предметах в галерее, как она заговорила первой: "Простите, сир... ваш голос... В нем тяжесть лет и ран. Не будете ли вы столь любезны, что позволите мне коснуться вашего лица?"

"Да, конечно". Ивана улыбнулась, нежно проведя своими старческими руками по моей коже. Она нахмурилась и лицо ее приняло слегка озадаченное выражение.

"Столь много шрамов... старых и новых. Они кажутся..." Она прикоснулась к моему горлу, покраснела и отстранилась. "Простите, сир. Мне было интересно, как далеко они простираются".

"Да ладно. Они везде, все мое тело покрыто ими".

Она кивнула мне, разрешая задавать вопросы, и я поинтересовался, может ли она видеть. Падшая Святая высказала предположение: "Я думаю, что слепота - ее сознательный выбор, а не стечение обстоятельств".

Улыбнувшись, Ивана кивнула. "Ваша подруга права, сир... Я не могу видеть, но лишь потому, что не желаю этого. Со временем я позволю своему зрению вернуться, чтобы вновь испытать эмоции от моей галереи с помощью новых глаз".

Я задал вопрос насчет галереи. "Это моя галерея Планов", - улыбнулась Ивана, делая рукой широкий жест. - "Все эти вещи доставлены сюда издалека. Какие-то я продаю, другие оставляю себе - все равно или поздно выставляю напоказ здесь. Пожалуйста, наслаждайтесь... и если у вас возникнут какие-то вопросы по любым из экспонатов, не стесняйтесь, задавайте их".

Я спросил о картине "Серая Ведьма Ойноса". Ивана подтвердила, что изображена на ней Равел Источник Головоломок. Я принялся расспрашивать об иных экспонатах галереи.

Аркадианский витраж.

Сотни полупрозрачных стеклышек, составлявших этот витраж, казалось, ничто не удерживает воедино, а они таинственным образом парят в пределах железной рамы. Осколки подрагивали и медленно двигались, в итоге чудесные узоры колебались на поверхности витража, когда отражали они свет галереи в различных направлениях.

Ивана прокомментировала: "Этот витраж был обнаружен на третьем слое Аркадии 32 года назад, и изображено на нем было событие, которому еще предстояло случиться. Когда же оно произошло, изображение исчезло, осталось лишь то, что вы видите сейчас. Говорят, оно впитало свет и тьму из Сферы Ночи и Дня Аркадии, затем медленно высвободило их, сотворив краткое, но медленное исчезновение рассвета и заката - но лишь в самом витраже.

Аркадия - План мирного порядка, рекомый также Землею Совершенного Добра. Сфера Ночи и Дня находится на вершине высочайшей горы Аркадии; половина ее излучает свет, половина - тьму. Вращение Сферы знаменует смену для и ночи на Аркадии".

Боевой рог Ашерона.

Огромный свинцовый горн, отделанный медью. Рог был жутко погнут, будто какая-то страшная сила сокрушила его. Из него высовывались острые клинки, и казалось, что некое гигантское создание использует его не только как боевой рог, но и как дубину.

"А, Очищающий Рог..." - молвила Ивана. - "Рог из свинца, металла, извлеченного прямо из куба Ашерона. Говорят, что последний раз Очищающий Рог звучал, когда Компания Шакала и Кланы Пустой Глазницы сошлись в сражении в Спорных Землях. Легенды гласят, что сила этого рога, использованного в самом конце битвы, вызвала соударение парящих кубов, сокрушив Компанию Шакала до того, как успела она обратиться в бегство.

Ашерон - План жесткого и репрессивного порядка, где подчинение имеет большее значение, нежели добро. Он состоит из гигантских металлических кубов, парящих в бесконечной бездне... многие из них так велики, что на поверхности их возведены города и целые королевства".

Темные Птицы Окантуса.

Несколько осколков черного кристалла - или льда - кружились в ледяном ветре, исходящем из резного пьедестала. Каждый из осколков был достаточно остер, и хватать его весьма опасно.

Ивана пояснила: "Все они вырезаны из огромной волшебной пластины черного бесконечного льда, пребывающего на Плане Окантус. Говорят, эта платина - устье реки Стикс, и что воспоминания всех тех, кто попал в стирающие память воды Стикс, заключены в этом льду".

Рубиновая статуэтка.

Она покоилась на пьедестале и была вырезана в форме крылатого человекоподобного создания. То ли демон, то ли ангел... сложно сказать, кто именно, потому что она отражала свет галереи под странным углом. И не было таблички с пояснением, чем, в сущности, была статуэтка.

"Ее нашли в соборе на плодородных землях первого слоя Элизиума - Амории Безмятежной, там, где он граничит с рекой Океанус", - припомнила Ивана. - "Название статуэтки неизвестно, но изящество и мастерство, с которыми она выполнена, заставляют утверждать, что это один из наиболее выдающихся примеров обработки драгоценных камней на Планах. Даже то, как свет падает и играет на ее гранях - зрелище невероятное! Кажется, она знаменует собой возможную идеологическую связь между самыми злыми и самые чистейшими созданиями Вселенной... Потрясающе!"

Ожившая цепь китона.

Ожившая, окровавленная железная цепь извивалась на пьедестале, подобно змеиному хребту.

Ивана прокомментировала: "Цепь эта из города Звенящий Хайтер, города цепей, висящего на Миноросе, третьем слое Плана Баатор. Тамошние цепи - лучшие во Вселенной, но жители Звенящего Хайтера злобны и жестоки, и используют цепи как живые орудия против всех тех, кто приходит в город и нарушает их законы.

Китоны перемещаются по городу цепей как пауки по паутине, а цепи плотно облегают их тела. Китоны обладают силой, рекомой "даром цепей", которая позволяит им манипулировать цепями силой разума. Считается, что цепь в моей галерее была оживлена во время сражения, когда китон, ею управлявший, был убит ударом проклятого молота... а жизненная сила его перешла в цепь".

Статуя кричащего человека.

Казалось, вот-вот статуя сделает некое злое заявление. Скульптор прекрасно передал сущность ярости; наверняка потратил долгие месяцы лишь на то, чтобы изобразить напряженные линии шеи и лба.

"Судя по всему, эта статуя - последняя судьба этерсерианского волшебника Гангройгидона", - сказала Ивана. - "Атакованный конклавом враждебных магов на пике безумия его грез, он был пленен магией, обратившей тело в камень. Говорят, Гангройгидон застыл с последним, страшным проклятием на губах... столь страшным, что никогда не должно оно было сорваться с губ смертного. Ярости проклятья достаточно, чтобы сорвать плоть с костей любого, кто слышит его, и даже раздробить камни".

Картина "Разбойники Внешних Земель".

Высокие черные скалы на фоне кроваво-красного неба. Казалось, в ущельях скал прячутся фигуры, но когда я пытался разглядеть их, они попросту исчезали.

"Интересная вещица, а?" - улыбнулась Ивана. - "Художнику удался крайне интересный эффект с формами теней от скал. Женщина, принесшая мне эту картину, сказала, что нашла ее в покинутом лагере во Внешних Землях... художник же неизвестен. Возможно, его убили те самые разбойники, которых он рисовал".

Картина "Трагедия Удо".

Темный городской пейзаж, некий огромный центр цивилизации, снедаемый пламенем. Улицы пусты, здесь нет ни солдат, ни беженцев, ни даже трупов.

Ивана заметила: "Эта картина отражает одну из легенд мира Гоха, что на Прайме. Удо был королем-колдуном столь искусным и могущественным, что принялся за сотворение заклинания, должного обратить его в бога, а подданных его - в божественных слуг. Завершение заклинания ознаменовалось молнией, ударившей во дворец Удо, где немедленно начался пожар... И не успели замереть отзвуки грома, как город опустел, в нем не осталось ни единого живого существа. За одну секунду бесследно исчезло более 70000 людей. И никто не знает ни об их судьбе, ни о судьбе Удо".

Картина "Взгляд со Стен Мох'хмы".

Абстрактное изображение зелени и пурпура, дрожащее и переливающееся.

"Мох'хма - крепость гитзераи, парящая на Плане Лимбо", - пояснила Ивана. - "Взгляд" принадлежит кисти хаос-школяра Ди, которая отчетливо запоминает все, увиденное ею, когда, конечно, ее не одолевают приступы безумия".

  1  2  3  4  5  6  7  
Web-mastering & art by Bard, idea & materials by Demilich Demilich