Demilich's

Антология

Пытка вечностью

1. Мавзолей

Мне снится сон: я лежу на каменной плите в Мавзолее. Колонна, покрытая именами. Нагромождение черепов. Символ. Женщина. Призрак.

Я очнулся и впрямь на каменной плите в мавзолее. Сев, уловил движение чуть в стороне. Летающий череп. Даже хуже: летающий говорящий череп!

"Эй, ты в порядке? Притворяешься трупом или дурачишь Праховичков? Я, вообще-то, думал, что ты окажешься мертвее".

Я все еще не пришел в себя и не совсем понимал, о чем говорит этот череп. "...Ты кто?" - поинтересовался я.

"Кто... я? А сам-то ты кто?"

"Я... не знаю. Не могу вспомнить". Я понял, что и впрямь не помню ровным счетом ничего о себе.

"Не можешь вспомнить свое имя? Хе. В следующий раз не очень налегай на спиртное. Я меня зовут Морти. И я тоже заключен здесь".

"Заключен?"

"Да. Так как ты еще не успел размять ноги, намекаю: я попробовал все двери и пришел к выводу, что эта комната закрыла лучше, чем замки на поясе верности". Да, черепок попался не в меру язвительный. Но мне необходимо было выяснить, где я очутился.

"Мы заключены... где? Что это за место?"

"Оно называется "Мавзолей"... Огромное черное здание столь же очаровательной архитектуры, как и беременная паучиха". Я что, и впрямь умер? Это объясняет отсутствие воспоминаний?

"Мавзолей? Что... я мертв?"

"Мне так не кажется. Правда, на тебе всюду шрамы... похоже, кто-то здорово разукрасил тебя ножом. Еще одна причина делать отсюда ноги, пока этот художник не вернулся, чтобы закончить работу".

"Шрамы? И что, много их?"

"Ну... на груди не то, чтобы очень... Но на спине..." Морти помолчал, разглядывая. "Знаешь, там у тебя целая галлерея татуировок, шеф".

Я осмотрел себя и понял, что череп не грешил против истины. Шрамы покрывали каждый участок моей кожи. А на руке красовалась татуировка, которую я только что видел во сне. Что же у меня на спине?

"Татуировки на спине? И что у меня там значится?"

Морти прокашлялся: "Ну, поглядим... Начинается так: "Я знаю, ты чувствуешь, как будто выпил несколько бочек водицы из реки Стикс, но тебе нужно придти в себя. Среди твоих вещей - дневник, который прольет немного света на все это темное дело. Фарод просветит тебя в остальном, если еще будет жив".

"Фарод?.. А еще там что говорится?"

"Ну, тут еще немножко..." - Морти помедлил. - "Посмотрим... Итак, "Не потеряй дневник, или снова попадем в Стикс. И что бы ты не сделал, никому не говори, кто ты такой и что с тобой приключилось, иначе тебя отправять в путь в крематорий. Делай, как я говорю тебе: прочти дневник, а затем отыщи Фарода".

"Неудивительно, что у меня так болит спина: там целый роман! А насчет дневника... у меня здесь его случайно не было?"

"Нет... Тебя сюда привезли без ничего. Да и вообще, дневник у тебя и на спине замечательный". Да, от черепка было мало пользы.

"А Фарод? Ты его знаешь?"

"Нет, не знаю", - отвечал Морти. - "Но я вообще мало знаком с людьми. Ну, какой-нибудь из придурков снаружи может знать, где найти Фарода... Конечно, сначала нам самим нужно выбраться".

"Ну и как нам это сделать?"

"Все двери закрыты, так что нам нужен ключ. Есть некоторая вероятность, что он будет у кого-то из живых мертвецов в комнате".

"Живых мертвецов?" - уточнил я.

"Да, обитатели Мавзолея используют их в качестве дешевой рабочей силы. Мертвецы тупы, как камни, но вполне безобидны, и не нападут на тебя, если ты не атакуешь их первым". Мысль об убийстве почему-то вызвала у меня неприязнь.

"А другого способа нет? Я не хочу убивать их ради ключа".

"Что, ты думаешь, тем самым ранишь их чувствительные натуры? Они мертвы! Но вот тебе стимул: если ты их убьешь, они хоть немного передохнут перед тем, как местные хранители вновь поднимут их и заставят работать".

"Ну ладно... Я прибью одного и заберу ключ".

Я подошел к одному из зомби, который бесцельно слонялся по комнате. Труп остановился и отрешенно воззрился на меня. Я заметил номер "782", выжженный у него на лбу, а рот его был зашит нитью. От тела исходил слабый запах тлена и формальдегида.

"Гляди, это явно был везунчик-смертный. У него ключ в руке!" Это я заметил и без помощи Морти. Ключ зомби крепко сжал большим и указательным пальцами левой руки. Наверное, чтобы забрать его, мне придется отсечь руку трупа.

Не помешало бы оружие. Я обыскал шкафы в комнате и разжился скальпелем. Морте, следивший за каждым моим движением, вновь подал голос.

"Здорово, ты нашел скальпель! Теперь иди резать трупы... и не волнуйся! Я буду рядом, чтобы давать ценные тактические советы!"

"Может, ты бы помог мне, Морти".

"Но я и собираюсь помочь! Хорошие советы нынче весьма ценятся". Внезапно я почувствовал, что разозлился на этот непрерывно щебечущий череп.

"Я имел в виду - помощь в атаке трупа".

"Кто, я? Я романтик, а не солдат. Я тебе буду мешать".

"Когда я нападу на труп, лучше будь рядом, или следующим, на ком я испробую скальпель, станешь ты!"

"Эээ... ну ладно. Я помогу тебе".

Я вновь подошел к зомби. "Мне нужен этот ключ, труп... Думаю, ты не задержишься в этом мире". Несколько ударов скальпелем быстро обратили живой труп в неживой, и с помощью новообретенного ключа я умудрился отомкнуть одну из дверей в комнате.

"Один совет, шеф: я бы на твоем месте сейчас держался тише воды, ниже травы - не нужно вписывать в книгу мертвых больше трупов, чем необходимо... особенно теток! Плюс к тому, убийство их может привлечь внимание здешних хранителей".

"Не думаю, что ты поминал их раньше... Кто эти хранители?"

"Они называют себя Служителями Праха. Ты их узнаешь по рожам, разрисованным красным и черным. Все они - почитатели смерти и верят, что умирать должны все... лучше раньше, чем позже".

Я немного поразмыслил над этим. "Мне непонятно... А какое дело этим Служителям Праха, если я сбегу?"

"Ты что, не слушал меня? Я же сказал, что Праховички считают, что все должны умереть, и чем раньше, тем лучше. Думаешь, трупам, которых ты видел, веселее пребывать в книге мертвых, чем вне ее?"

Меня переполняли вопросы. "Эти трупы... Откуда они здесь взялись?"

"Смерть приходит на Планы каждый день, шеф. Это все, что остается от бедных неудачников, продающих тела хранителям после смерти".

"Ранее ты говорил, чтобы я воздержался от убийства трупов женщин. Почему?"

"Чт..." - Морти задохнулся от возмущения. - "Ты серьезно?! Знаешь, эти мертвые цыпочки - последний шанс для таких закостенелых бабников, как мы. Мы должны быть галантны... не резать их ради ключей, не отрывать им конечности и все такое".

Я все еще не понимал, куда ведет Морти. "Последний шанс? Да о чем это ты?"

"Шеф, ОНИ мертвы, МЫ мертвы... Сечешь? Ну? Ну?"

Я наконец понял его мысль, но верить в услышанное отказывался. "Ты шутишь!"

"Шеф, мы уже завязали первое знакомство с местными леди. Мы все умирали хоть раз - одна тема для разговора уже есть! Им нравятся мужчины с нашим опытом в смерти!"

"Но... погоди... ты же раньше говорил, что я не мертв?"

"Ну, может ты и не мертв, но я мертв точно. И я был бы не прочь разделить гроб с одной из местных прекрасных милашек". Морти в вожделении заклацал зубами. "Однако сперва с ними должны расстаться хранители, а это маловероятно".

Морти продолжал: "И вообще, шеф. Ты все еще чуток скован после поцелуя смерти. Итого, еще два маленьких совета. Первый: будут вопросы - спрашивай меня, ладно?"

"Ладно. Постараюсь... запомнить".

"И второй: если ты хотя бы вполовину такой забывчивый, каким кажешься, начинай вести записи. Если узнаешь что-то важное - пиши, а то забудешь".

"Если бы у меня был мой дневник, я бы так и сделал". Теперь я злился на того, кто меня дневника и лишил.

"Ну тогда начни новый, шеф. Всего делов. Здесь достаточно пергамента и чернил, чтобы ты писал всю оставшуюся жизнь".

"Хмммм. Ладно. Пожалуй, не повредит... Так и быть, заведу новый!"

"Вот и записывай о своих путешествиях. Если вдруг начнешь забывать, кто ты... или, что более важно - кто я!.. - посмотри в дневник и освежи память".

В следующей комнате мы встретили еще больше зомби. Они все куда-то брели, наверняка выполняя поручения Служителей Праха. Один из них привлек мое внимание. Труп мужчины бродил по траектории, напоминающей треугольник. Достигнув одного угла, он поворачивался и топал в следующий. На голове у него была татуировка - "965". Когда я приблизился, он остановился и уставился на меня.

"Хе, похоже, кто-то забыл сказать этому неудачнику прекратить следовать Правилу Трех", - встрял Морти.

"Что это значит?"

"У этих трупиков мало чего осталось в головах, и они не могут выполнять больше одного поручения за раз. Если они начнут что-то делать, то будут продолжать до тех пор, пока кто-нибудь не скажет им прекратить. А этот бедняга, должно быть, закончил свое задание, а ему забыли об этом сообщить".

"А что значит Правило Трех?"

"А? Правило Трех - один из этих "законов" Планов, о том, что события случаются по три... или что-то состоит из трех частей... или о том, что всегда есть три возможности на выбор, ну и так далее".

"Не похоже, чтобы ты в это верил".

"Если хочешь знать мое мнение, все это полная чушь. Если ты посмотришь на число - любое число - и захочешь придать ему великий смысл, то найдешь кучу совпадений".

Я оставил труп на его треугольной траектории и прошел в следующую комнату. Так находился первый увиденный мною живой человек, наверняка один из Служителей Праха. Он писал что-то в огромной книге.

Писец был очень стар. Кожа его пожелтела и напоминала пергамент. На заостренном лице выделялись угольные глаза, а роскошная белая борода спускалась по его одеяниям, подобно водопаду. Дыхание его было хрипло и прерывисто, но даже покашливание не замедляло ровный ход пера по листу. Должно быть, в этой книге - тысячи имен. Я приблизился, но писец даже не оторвался от свое занятия.

Морти подал голос: "Эй, шеф! Ты что это делаешь?!"

"Я хотел побеседовать с этим писцом. Он может знать что-нибудь о том, как я сюда попал".

"Знаешь, напрягать свою глотку в общении с Праховичками - последнее дело..."

Морти не успел закончить мысль, как писец начал жутко кашлять. Пару секунд спустя кашель прекратился, и дыхание вновь стало размеренно хриплым.

"И особенно нам не следует общаться с больными Праховичками. Пошли отсюда! Чем быстрее мы уйдем, тем..."

Серые глаза писца вперились в меня. "Тяжесть прожитый лет тяжело давит на меня, о Беспокойный", - отложил старец перо в сторону, - "но глухота не входит в число моих недугов".

Я гадал, сможет ли он мне помочь. "Беспокойный? Ты знаешь меня?"

"Знаю тебя? Я..." Нотка горечи появилась в голосе писца: "Я никогда не знал тебя, Беспокойный. Не больше, чем ты знал себя сам". Он немного помолчал. "Ведь ты забыл, так ведь?"

"Кто ты?"

"Вопрос, как и всегда. И неверный, опять же". Он слегка поклонился, и это простое движение вызвало новый приступ кашля. "Я..." - он помедлил, переводял дыхание. - "Я - Далл".

"А что это за место?"

"Ты в Мазволее, Беспокойный. Вновь ты... пришел..." Не закончив фразу, Далл согнулся в диком приступе кашля. Когда тот прекратился, он продолжил: "...А это - комната ожидания для тех, кто готовится оставить тень этой жизни".

Впервые я увидел в Далле личность, а не просто живой источник информации. "Ты вроде болен", - заметил я. - "Как твое здоровье?"

"Я близок к Истинной Смерти, Неприкаянный. Скоро я выйду за пределы Плена Вечности и обрету мир, к которому стремлюсь. Я устал от этой смертной сферы... Планам больше нечем меня удивить. Я не хочу жить ни вечно, ни снова, Неприкаянный. Я не смогу вынести это".

Я немного помолчал, осмысливая сказанное, и ощущая в себе незнакомое ранее чувство заботы о ближнем. Но мне необходимо было отыскать выход из Мавзолея. "Так тому и быть. Прощай, Далл".

Я повернулся было, чтобы уйти, но Далл заговорил вновь: "Знай: я не завидую тебе, Неприкаянный. Быть возрожденным вновь и вновь - проклятье, которое для меня было бы слишком тяжко. А ты должен примириться с этим. В какой-то момент твой путь снова закончится здесь... Такова участь всех созданий из плоти и крови".

Я двинулся к выходу из комнаты, чуть было не сбив с ног женщину-зомби.

Она ходила от плиты к плите. Ее волосы были заплетены в длинную косу и закручены вокруг шеи. На лбу красовался номер "1096", а губы, как и у прочих, были накрепко зашиты.

Я пробормотал: "Эээ... красивая косичка". Труп женщины не ответил, наверняка не сознавая даже моего присутствия. Я двинулся было дальше, как подал голос Морти.

"Ты видел, как она смотрела на меня? А? Видел? Как она окинула взглядом изгибы моей кости?"

Я попытался пошутить в ответ на замечение чересчур любвеобильного черепа: "Имеешь в виду этот отсутствующий могильный взгляд?"

"Что?!" - возмутился Морти. - "Ты что, совсем слепой? Да она пожирала меня глазами! Она бесстыдно меня ХОТЕЛА!"

"Я думаю, тебе и твоему воображению будет полезно провести некоторое время вдали друг от друга".

"Ну да, конечно, как скажешь. Если бы ты пробыл мертвым так долго, как я, ты бы уловил ее сигналы. Они слишком тонкие, чтобы ты заметил, и именно поэтому я провожу ночи с роскошными, недавно умершими цыпочками, а ты ходишь кругами да все орешь: "А?", "Что происходит?", "Где моя па-па-память?!"

"Заканчивай, Морти. Пошли".

В соседней комнате я заметил иную Служительницу Праха, худенькую бледную девушку, занятую у каменной плиты с покоящимся на ней телом. Ввалившиеся щеки и тонкая шея заставляли поверить в то, что девушка голодает. Казалось, она вся поглощена расчленением трупа и тыкала пальцем мертвецу в грудь.

Я подошел к ней и поздоровался. Женщина не ответила... занятия поглощало все ее внимание. Я бросил взгляд на ее руки - вместо пальцев там были когти! Они входили и выходили из тела мертвеца подобно ножам, удаляя органы.

"Что это с твоими руками?" - пробормотал я, но ответил Морти.

"Она - тифлинг, шеф. У них в жилах течет кровь демонов, обычно потому, что какой-то дальний предок пару раз разделил ложе с демоном. В итоге народ этот не особо дружит с головой... да и выглядит соответствующе".

Я похлопал женщину по спине, чтобы привлечь ее внимание. Она подскочила и резко обернулась. Я взглянул в ее желтые глаза с маленькими оранжевыми зрачками. Удивление на ее лице сменилось раздражением, и она нахмурилась.

Не слыша моих сконфуженных приветствий, она наклонилась, разглядывая меня, прищурилась, будто близорукая.

"Ты..." Она клацнула когтями, затем сделала странные пассы руками. "Найти нитку и жидкость для бальзамирования, и принеси сюда, к Эй-Вен. Иди! Иди! Иди!"

Я двинулся прочь, мысленно улыбаясь ее реакции. Я хотел забыть о ней, но ведь она дала мне поручение, и не стоило его игнорировать. К счастью, быстрый поиск на полках и столах в соседних комнатах помог мне достать необходимые вещи. Когда я вернулся к Эй-Вен, она продолжала терзать грудь трупа своими когтями. Я отдал ей нить и жидкость.

Эй-Вен тут же накрутила нить на один из когтей и принялась зашивать грудь трупа. Затем взяла сосуд с жидкостью и нанесла слой на тело.

Восхищенный четкими движениями, я стоял с глядел на нее. За несколько минут она все закончила. Клацнув когтями, Эй-Вин обернулась ко мне, протянула руку и провела когтями по моей груди и рукам. Я напрягся, притворившись зомби и игнорируя замечание Морти: "Что ж, ты нашел новую подружку, шеф. Вам нужно немного времени, чтобы провести вместе, или?.."

Она все гладила мою грудь и руки, и я заметил, что она изучает татуировки. "Хмм", - подала наконец голос тифлинг. - "Кто это тебя исписал? В Улье, что ли? Никакого уважения к зомби. На них ведь не рисуют". Она фыркнула, затем ткнула когтем в один из шрамов. "Вот эта татуировка совсем плоха, слишком много шрамов, не видно рисунка".

Внезапно когти Эй-Вин, обмотанные нитью, впились в мою плоть, и она начала молниеносно зашивать ее, стягивая края раны. Ощущение было на удивление безболезненным.

Когда она закончила, то обнюхала меня, нахмурилась, затем обмакнула когти в жидкость для бальзамирования. А затем за несколько минут нанесла жидкость на мое тело... и, как ни странно, я почувствовал себя много лучше.

Морти не смог сдержать комментарий. "Второй раз в своей жизни я благодарю все высшие силы за то, что у меня нет носа".

Эй-Вин нанесла последние капли жидкости на мое тело, вновь обнюхала, удовлетворенно кивнула, и замахала когтями. "Готово. Иди! Иди!"

Я еще немного пошатался по этажу, и обнаружил лестницу, ведущую вниз. Я заметил еще одного Служителя Праха, и тот взглянул на меня с подозрительным "Ты заблудился?"

"Нет", - быстро ответил я.

"Если не заблудился, тогда что тут делаешь?"

"Я пришел на похороны родственника, но вроде бы заплутал". Я хотел было продолжить и сказать, что сорвались мои собственные похороны потому, что я не совсем мертв, но вовремя сдержался.

"Кого хоронят? Возможно, похоронные услуги оказываются в ином крыле Мавзолея", - заметил Слушитель Праха.

"Возможно. А где еще проводятся похороны?"

"Несколько похоронных чертогов расположены по периметру Мавзолея. Они следуют изгибу стен на первом и втором этажах. Ты знаешь имя усопшего?"

Пойманный в собственную сеть, я мог дать лишь один ответ. "Да", - сказал я. Слушитель Праха молчал, ожидая продолжения. Мне срочно нужно было что-то придумать.

"Имя - Адан".

"Мне это имя незнакомо. Поговори с хранителями у главных врат. Возможно, они помогут тебе больше, чем я".

"Хорошо, так и сделаю. Прощай". Я двинулся прочь, втайне радуясь, что Служителя Праха занимали собственные проблемы, и он не тратил время на проверку возникающих подозрений.

2. Дейонарра

Я шел по первому этажу Мавзолея, мимо каменных плит, примыкавших к стенам. К сожалению, от указаний Далл оказалось мало толку, так как я не знал, где здесь северо-запад. Я читал все имя, нанесенные на саркофаги в надежде, что какие-нибудь могут оказаться мне знакомы, и старался держаться подальше от Служителей Праха.

И вот я подошел к гробнице, где на табличке значилось: "Здесь покоится Дейонарра".

Около гробницы возникла призрачная фигура женщины. Ослепительно прекрасная; руки ее были сложены на груди, а глаза - закрыты. У нее были длинные пышные волосы, который, казалось, развевал неощутимый ветер. Я осознал, что видел ее раньше. Она явилась мне во сне как раз перед тем, как я пробудился в Мавзолее.

Глаза ее открылись, и женщина сконфуженно огляделась по сторонам, не совсем представляя, где находится. Она взглянула на меня, и лицо ее исказилось.

"Ты! Что привело тебя сюда? Хочешь лично убедиться в том, какую участь навлек на меня? Возможно, и в смерти я хоть чем-то тебе пригожусь..." Голос ее снизился до шипения. "...моя любовь".

Удивленный столь откровенной ненавистью, я брякнул: "А ты кто?"

Женщина горестно всплеснула руками: "Ну как так может быть, что воры разума продолжают похищать твои воспоминания? Неужто ты не помнишь меня, любимый?" Призрак протянул ко мне руки. "Подумай..." В ее голосе вновь засквозило отчаяние. "...имя Дейонарра должно пробудить твою память".

"Скажи мне еще что-нибудь. Возможно, твои слова изгонят тени из моего разума, Дейонарра".

"О, милосердная судьба! Даже смерть не может изгнать меня из твоей памяти, любимый! Понимаешь? Твои воспоминания вернутся! Скажи, как мне помочь тебе, и я это сделаю!"

Меня занимал лишь один большой вопрос. "Ты знаешь, кто я?"

"Ты - и благословленный, и проклятый, любимый. И ты тот, кто всегда пребывает в моих мыслях и сердце".

"Благословленный и проклятый? Что это означает?"

"Природа твоего проклятья очевидна, любимый. Взгляни на себя. Смерть отвергает тебя. Память оставляет тебя. Не задумывался, почему?"

"Если не брать в расчет память... и предположение об отвержении смертью... Почему ты называешь это проклятием?"

"Я не подвергаю сомнению твою способность возрождаться к жизни. Но я уверена, что каждая последующая инкарнация ослабляет твои разум и рассудок. Вот ты теряешь память. Возможно, это следствие бесчисленных смертей? Если так, то, продолжая раз за разом умирать, чего ты лишишься еще? Если ты потеряешь разум, то даже не сможешь понять, что не можешь умереть. И тогда воистину будешь обречен".

Я задумался, сколько же раз пробуждался в Мавзолее. "Бесчисленные смерти? И как долго это уже продолжается?"

"Не знаю точно. Довольно давно".

"Что еще ты можешь поведать мне о себе?"

"Когда-то ты говорил, что любишь меня и будешь любить, пока смерть не поглотит нас. Я верила в это, не зная истины о том, кто ты есть и что ты есть".

"И что же я такое?"

"Ты... я... не могу..." Она внезапно замерла, и заговорила медленно и осторожно, будто страшась собственного голоса. "Истина в том, что ты умирал множество раз. Эти смерти принесли знание о смертности, и в руке твоей сияет искра жизни... и смерти. Те, кто умирает рядом с тобой, оставляют энергию, которую ты можешь использовать..."

Я взглянул на свою руку, на кровь, текущую в венах и питающую мускулы, дающую силу костям... И я знал, что Дейонарра права. Я вспомнил, как извлекать из умирающих мельчайшую искру жизни, и обращать ее в волшебное оружие. Знание одновременно заинтриговало и ужаснуло меня.

"Может сказать, где я?" - спросил я.

"Где ты? Ты здесь, со мной, любимый... как в те давние времена, когда мы оба были живы. Теперь же нас разделяет Плен Вечности".

"Плен Вечности?"

Дейонарра погрустнела. "Боюсь, этот барьер ты никогда не преступишь, любимый. Это преграда между твоей жизнью и тем, что осталось от моей..."

Я хотел было спросить Дейонарру, как бежать отсюда, но слова застряли у меня в горле. Я предположил, что мое желание выбраться из Мавзолея она может расценить как попытку оставить ее. Я должен был подойти к теме осторожно.

"Дейонарра, я в опасности. Ты можешь направить меня в безопасное место? Я вернусь, чтобы при первой же возможности вновь поговорить с тобой".

"В опасности?" Дейонарра озаботилась. "Конечно, любимый. Я помогу тебе, чем смогу..." Она закрыла глаза и я заметил, как незримая рябь прошла сквозь ее тело, подернув призрачные очертания. Затем глаза ее медленно открылись. "Возможно, выход есть". Она начала оглядываться, будто выискивая притаившихся врагов.

"Я чувствую, что в этом месте - множество дверей, сокрытых от смертных очей. Возможно, ты можешь бежать через один из этих порталов. Порталы - это дыры во вселенной, ведущие на внутренние или внешние Планы бытия... Если отыщешь необходимый ключ, то сможешь ступить в них". Дейонарра замолчала, будто пытаясь что-то вспомнить.

"Порталы явят себя лишь тогда, когда у тебя будет нужный "ключ". К сожалению, таковым может стать фактически что угодно... эмоции, кусок древесины, кинжал из серебристого стекла, клочок ткани, звук, который ты издашь... Боюсь, что Служители Праха - единственные, кто ведают о ключах, необходимых, чтобы покинуть это место".

"Тогда я спрошу одного из них. Прощай, Дейонарра". Я отвернулся, переполненный незнакомыми эмоциями, вызванными в моей душе этим призраком.

Но Дейонарра вновь заговорила. "Подожди... Я многое узнала за время наших совместных странствий, и то, что ты утратил, я сохранила. Я не сказала тебе всего, что знаю. Мой взгляд чист... а ты барахтаешься во тьме в поисках обрывков мыслей".

"И что же ты такое видишь, чего не вижу я?" - поинтересовался я.

"Само время отпускает нас, уступая место холоду забвения, любимый. Видения событий грядущего являются мне. Я вижу тебя, любимый. Вижу тебя, как сейчас, и..." Дейонарра замолчала. Желание знать то, что она видела, разгорелось во мне с невероятной силой.

"Что? Что ты видишь?"

"Я вижу то, что предначертано тебе. Оно движется сквозь Планы бытия, начинаясь с этого самого места. Должна ли я говорить об этом с тобою?"

"Скажи мне!"

"Для начала, пообещай мне, что вернешься. Что отыщешь способ спасти меня или присоединиться ко мне".

"Клянусь, что найду способ спасти тебя или присоединиться к тебе". Не знаю, почему я это так уверенно выпалил, но был уверен, что всеми силами постараюсь исполнить клятву.

"Вот что видят мои глаза, любимый, незамутненные временем... Ты встретишь трех врагов, но никто из них не будет столь опасен, как ты сам во всем своем величии. Они - тени добра, зла и нейтралитета, одушевленные и извращенные законами Планов. Ты придешь в темницу, созданную из сожалений и горести, где сами тени лишились рассудка. Там тебе придется принести страшную жертву, любимый. Ради того, чтобы раз и навсегда разрешить проблему, ты должен будешь уничтожить то, что поддерживает в тебе жизнь и навсегда расстаться с бессмертием".

"Уничтожить то, что поддерживает во мне жизнь?" - прошептал я.

"Я знаю, что ты должен умереть... пока все еще можешь. Круг должен замкнуться, любимый. Ты не был предназначен для этой жизни. Ты должен найти то, чего лишился, и идти дальше, в земли мертвых. Я буду ждать тебя там, любимый", - Дейонарра грустно улыбнулась. Она закрыла глаза и просто растаяла в воздухе.

Я отвернулся от ее гробницы, все еще шокированный совравшемся с языка обещанием.

Морти осторожно поинтересовался: "Ты снова со мной, шеф? Ты вроде бы меня не замечал".

"Нет, я в порядке. Ты знаешь, кем был тот призрак?"

Морти озадачился: "Что? Какой призрак?"

"Призрак, с которым я разговаривал. Женщина".

"Ты чесал языком с женщиной? Где?" Морти возбужденно завертелся в воздухе. "Как она выглядела?"

"Она была прямо на этой гробнице. Ты что, не видел ее?"

"Нет... Ты вроде бы просто отрешился от всего и стоял здесь, как статуя. Я уже начал было волноваться, как ты пришел в себя".

"Я в порядке. Пошли дальше".

Я вновь двинулся по коридорам Мавзолея. К несчастью, у меня не было и намека на идею, где могут находиться помянутые Дейонаррой порталы.

Однако я увидел кое-что весьма обнадеживающее. Двери, которые, выроятно, вели наружу. Надеясь, что они не окажутся закрыты, я направился к ним. К несчастью, ко мне тихо подошел еще один проклятый Служитель Праха, и делать вид, что я его не замечаю, было уже поздно.

Он носил черную робу и выглядел очень уставшим. Его узкое лицо заливала бледность, и казалось, что он целую вечность провел без сна: сутулые плечи, мешки под глазами... Он выглядел настолько погруженым в собственные мысли, что мог и не заметить меня, но на такую удачу я не расчитывал.

"Здравствуй..."

"Здравствуй..." Человек обернулся ко мне и слегка поклонился. Я пригляделся: нет, его глаза не были налиты кровью, они просто имели красноватый оттенок. "Я - Соего. Как я могу быть..." Он заметил мои татуировки, и уголок рта его дернулся. "Ты заблудился?"

"Нет".

"Не помню, чтобы ты входил". Взгляд Соего стал подозрительным, и глаза его полыхнули алым в свете факелов. "Могу я узнать, что ты здесь делаешь?"

"Я пришел на захоронение, но, похоже, произошла ошибка".

"И кто должен был быть захоронен? Возможно, служба проводится в ином крыле Мавзолея".

"Его имя - Адан". Теперь солгать было легче. Глаза Соего сузились, и алый цвет их стал более насыщенным.

"В стенах Мавзолея нет никого с этим именем, живого или мертвого". Он потянул носом воздух, к моему немалому удивлению.

"Э... должно быть, я ошибся". Я мысленно выругал себя. Конечно же, Служители Праха прекрасно знают имена здешних мертвецов. Я быстро исправился: "Я пришел, чтобы повидать Далла".

"Далл? Он находится в комнате регистрации мертвых на верхнем этаже". Уголок рта Соего продолжал подергиваться. "Он весьма занят, да и здоровьем ослаб. Если у тебя нет срочного дела, лучше не беспокой его".

"А что с ним не так?"

"О, ничего особенного. Далл..." Соего выразительно клацнул зубами. "...стар. Его долгий труд по каталогизации мертвецов скоро завершится. Смерть, вне всякого сомнения, придет вслед за болезнью, что он подхватил".

"Знаешь, я лучше зайду в другой раз. Можешь выпустить меня наружу?"

Соего кивнул. "Конечно. Давай я открою ворота". Я чувствовал, что он раскусил мою ложь, но по каким-то причинам не стал изобличать меня. А может, ему просто было все равно. Я поспешил покинуть здание.

***

Каменная плита в Мавзолее, где не так давно покоилось тело бессмертного. Дрожащий свет факелов в комнате отбрасывает дрожащие тени. Внимательный наблюдатель заметил бы, что некоторые тени не подчинаются движению света, но движутся сами, будто ведомые зловещим разумом. Тени немного покружили у плиты, будто в поисках чего-то. А затем все стало как прежде: единственные тени, что остались в комнате, отбрасывали предметы, освещаемые факелами.

3. Улей

Я прошел в двери, радуясь, что выбрался наконец из Мавзолея. Миновав небольшой дворик перед зданиям, я оказался в городе. Должно быть, это и есть район, называвшийся Ульем. Мои глаза осматривали окрестные здания, затем взглянули выше. И еще выше. Город закруглялся вверху. Я понял, что он, должно быть, исполнен в форме круга, и не имеет начальных и конечных границ.

Морти, заметив мое озадаченное выражение лица, тут же посчитал нужным дать объяснение. "Мы в Сигиле, Городе Дверей. Он исполнен в форме кольца и находится на конце бесконечно длинного шпиля, который, как утверждают многие, исходит из центра Планов... Хотя как он может держаться на конце шпиля, и как тот может исходить из центра вселенной - это действительно вопросы!"

"Еще что скажешь?"

"Сигил именуется Городом Дверей по причине нахождения здесь множества невидимых дверей, которые ведут как в сам город, так и за его пределы - любая арка, дверной проем, бочка, книжная полка или открытое окно могут оказаться порталами при надлежащих условиях. Все зависит от того, будет ли у тебя ключ, чтобы открыть их. Как бы тебе объяснить доступнее... Большинство порталов "спят", сечешь? Мы можешь ходить через них, мимо них, перепрыгивать их - ничего не случится. У каждого портала есть что-то, его "пробуждающее". Это может быть свист, кусок заплесневелого хлеба из Битопии недельной давности, память о первом поцелуе, и - БАМ! - образуется портал и ты можешь прыгнуть в него, на другую стороны, что бы там ни было!"

"Куда, например?"

"Да куда угодно, шеф. В буквальном смысле. В любое место, которое только можешь вообразить. Потому-то Сигил столь популярен на Планах".

Я пошел прочь со двора Мавзолея, и проходящая мимо женщина уставилась на меня во все глаза. Она явно мгновенно меня узнала, потому что в ужасе отступила на шаг и возопила. "После стольких лет... ах ты сволочь! Да сожрут тебя твои друзья из Баатора! Однажды тебе воздастся за все, что ты сделал с Аэрин... клянусь всеми Богами!" Она резко повернулась и бросилась прочь.

Я не останавливал ее. Я понял, что могу встретить многих, кто узнает меня, и должен не терять бдительности. Но мне было важно получить как можно больше информации в кратчайшие сроки, потому я решил расспрашивать всех подряд, кого встречу в городе, в частности насчет Фарода.

В тот день я пытался заговорить с несколькими горожанами, которые делали руками банальные пассы защиты от зла и игнорировали меня.

А вот местная проститутка мне помогла куда больше, приняв несколько медяков в качестве платы за сведения. Она рассказала, что сборщики трупов обитают в соседнем районе Улья, недалеко отсюда - на площади Сборщиков Тряпья. Как только я закончил с ней беседовать, встрял Морти. По некоторым вопросам он был весьма предсказуем.

"Шеф, не мог бы ты дать мне немножко денег... Это... понимаешь... было так давно..."

"Стесняюсь даже спросить, как ты собираешься достигнуть результата".

Проститутка, слышавшая этот разговор, заявила: "Для мимиров и других дегенератов плата в два раза больше".

На мой вопросительный взгляд Морти ответил: "Мимир - это ходячая энциклопедия. Это я, шеф".

Я посоветовал Морти оставить эту идею. "Не стоит оно того, Морти. Глядя на нее, скажу, что лучше уж уберегу тебя от повторной смерти".

Услышав это, женщина мгновенно окрысилась. "Да у вас запах и вкус в одежде как у готерда, но вы вдвое более уродливы!" Она еще продолжала орать на нас какое-то время. Морти замолчал, пораженный, а шлюха продолжала извергать нескончаемый поток оскорблений.

Когда эта вербальная лавина наконец прератилась, Морти немного помолчал, затем обратился ко мне: "Ух ты, шеф! Я добавил несколько новых слов к своему старому арсеналу!" Он обернулся к шлюхе, которая пыталась перевести дыхание. "И я влюбился!"

Я не удержался, хохотнул, после чего двинулся дальше, решив для себя, что хоть я и знаю теперь, где искать Фарода, неплохо бы узнать побольше о самом Сигиле и, возможно, заполнить пробелы в своей памяти перед тем, как отправляться на поиски сего индивида.

Я продолжал расспрашивать встречных. Некоторые из местных восприняли мои вопросы как знак легкой поживы, потому что тут же вытащили ножи и бросились в атаку. В ответ обнажил клинок, забытый в одном из шкафов Мавзолея, и внезапно осознал, что весьма неплохо им владею. Да, я получил несколько легких ран, но вскоре стоял над трупом главаря бандитов, в то время как остальные улепетывали. Я также понял, что убивал раньше, и, возможно, множество раз.

Следующего жителя Улья я перепугал своими шрамами и свежей кровью на теле, оставшейся от недавней схватки. Он не сказал ничего такого, чего бы я уже не разузнал, но мне стало жалко беднягу и я сунул ему несколько медяков. Он встревоженно огляделся, затем быстро спрятал монеты в карман своей робы.

"Благодарю покорно, рубака! Да минет тебя тень Леди!"

Эта фраза разожгла мой интерес. "Подожди-ка... Леди? Что за Леди?"

"Владычица Сигила? Ты что, не слышал о ней? Ты, должно быть, блажен... или на самом деле мало знаешь о Сигиле". Он тихонько похихикал. "Слово Леди - закон в Сигиле". Он немного помолчал, затем добавил: "Хотя слова-то от нее и не дождешься. Она молчалива, как мертвая, на самом деле".

Он настороженно взглянул на меня. "Не хочу слишком много болтать про нее, рубака... Ты не захочешь пройтись в нее тени и возносить ей молитвы, понял? И давай оставим эту тему. Болтать о Леди очень, очень нехорошо".

Недалеко от Мавзолея я наткнулся на мемориал Служителей Праха - четыре стены, окружавшие колонну в центре. Ее окружали Служители, выводя молебен о своей "Истинной Смерти". Заинтересовавшись, я подошел ближе и заметил, что внутренняя поверхность стен, да и сама колонна покрыты тысячами тысяч имен. Я узнал колонну - именно ее я видел в том памятном сне в Мавзолее.

Я поинтересовался у прохожего, стоящего у колонны, что это за место. "Это - надгробная плита Планов", - хмыкнул он. - "Целые кладбища имен начертаны на этих камнях. Праховички их пишут и пишут. Уже и места свободного-то нет, но для них это не важно... они стараются. Половину имен уже и прочесть сложно. Я надеюсь, что мое имя окажется тем, что расколет этот камень. Ведь если что есть силы наносить слово "Квентин" на основание монолита молотом и долотом, эта проклятая штуковина обязательно рухнет".

Я спросил, что он здесь делает, если, к тому же, так враждебен по отношению к Служителям Праха. Ответ Квентина был просто изумителен. "Читаю имена новоприбывших. Каждый день пытаюсь отыскать новыеи вспомнить, знал ли я их. Ничего больше".

"Служители Праха наносят на этот монумент имена всех усопших?"

"Да, царапают их на камне... и на стенах тоже. Не знаю, зачем они усложняют себе жизни, считая умерших... Праховичков больше ведь заботят живые".

"Живые?!"

"Угу... Знаешь, сюда Праховички приходят скорбеть. Не о мертвых, нет, а о живых. Ты и слова из них не вытянешь, если, конечно, не попросишь оплакать какого-нибудь живого придурка из твоих знакомых. По мне так мертвые заслуживают куда больше жалости, нежели несчастные души, влачащие существование в этой дыре". Он вернулся к молчаливому созерцанию монумента, тут же забыв обо мне.

Я собрался было уходить, но под влиянием импульса обратился к одной из скорбящих Служительниц Праха и сказал, что мой "друг", Адан, чувствует боль из-за смерти одного из близких. Она обещала, что будет скорбеть о его боли. Улыбка играла на моих губах, когда, уходя, я расслышал имя "Адан" в размеренном речетативе ее бормотаний.

Я продолжил расспросы прохожих в Улье. Одна из них, женщина в грязных обносках, поведала воистину интересную историю. Волосы ее были спутаны и засалены, руки покрывали волдыри от ожогов, а кисть правой руки представляла бесформенную плоть... расплавленную, подобно воску. Я поздоровался с женщиной, чтобы привлечь ее внимание.

"Шшшто ты от мння хошь?" Акцент у женщины был просто ужасный, я еле разбирал, что она говорит. "Хошь, шшоб я ушла? Из города, не уйду. Не могу, пыталась, это не город, это тюрьма куда угодно".

"Куда угодно?" - уточнил я.

"Миры..." - в ее глазах плескалось безумие. - "...Планы зыбучих песков, слепые миры, где твоим членам дана жизнь и ненависть, города пыли, в которых сами люди - пыль и прах, и дом без дверей, Сумеречные Земли, поющие ветра, поющие ветра..." Она начала тихонько всхлипывать, но слезы ее давно были выплаканы. "И тени... страшные тени".

"Где же все эти места?"

"Где? Где те мессста?" Она повела своей изуродованной правой рукой, указывая на панораму города. - "Все здесь. Двери, двери, здесь и - куда угодно!"

"Двери?"

"Ты? Ты не знаешь?!" Она прищурилась, заклацала зубами. "Скажу тебе я: острожно делай каждый шаг и дотрагивайся до чего либо лишь сильно-сильно подумав в этом трижды проклятом городе... Двери, врата, арки, окна, картинные рамы, открытые рты статуй, пространства между полками... Острегайся таких пространств! Все это - двери в иные места! У каждой двери - свой ключ, и лишь тогда они покажут истинную природу... Арка станет порталом, картинная рама станет порталом, окно станет порталом... и все они перенесут тебя куда-то. Украдут тебя..." Она снова потрясла правой рукой. "А иногда то, что ждет на другой стороне, заберет часть тебя в качестве платы".

"А каковы они, эти ключи?"

"Ключи, их столько, сколько дверей в этом городе. К каждой двери ключ, к каждой двери ключ". Ее зубы вновь выбили дрожь, будто она жутко замерзла. "А что есть ключ?.. Ключом может быть что угодно. Эмоция, железный гвоздь, зажатый между указательным пальцем и мизинцем, мысль, пропущенная в голове три раза, а затем еще раз - только наоборот, а может и стеклянная роза. Нельзя уйти... нельзя уйти..."

"Как ты здесь очутилась?"

"Из..." Она чуть успокоилась, глаза ее приняли отрешенное выражение. "Пришла из иного места, почти целую жизнь назад, пропела мелодию у рощицы, где два мертвых дерева навалились друг на друга и образовали арку. Открылась бриллиантовая дверь между деревьями, а с другой стороны оказался этот город... Ступила внутрь, попала сюда".

"А почему ты не можешь вернуться назад?"

"Пыталась! Все двери здесь ведут в другие места!" Она содрогнулась и непроизвольно сжала правую изуродованную руку левой. "Прошла сквозь тридцать порталов, через какие-то - сознательно, через какие-то - случайно, все эти оказались не теми. Не могу вернуться назад..."

"Должен же быть портал, который вернет тебя домой".

"Не могу уйти даже отсюда! С площади! И дом смерти за воротами ждет меня!" Она указала на мрачное здание Мавзолея, затем с отчаянием на лице вновь обратилась ко мне. "Не могу отправиться куда бы то ни было в этом городе! Все может оказаться дверью. Арка тут, дверь там может быть порталом, не знаю ключа, могу отправиться в иное ужасное место..." Ее зубы снова выбили дробь. "...не должна подходить к закрытым пространствам, все могут быть дверьми, могу иметь ключ, не зная об этом..."

Для меня оказалось тяжеловато переварить это умозаключение. "Ты... боишься проходить через любую дверь или арку лишь потому, что они могут оказаться порталами?"

Она кивнула.

"И как давно ты этого боишься?"

Она задумалась. "С тех пор, как я проходила в последний портал, в то место, где моя рука..." Она запнулась. "С моего первого Десятка. А сейчас я начинаю четвертый Десяток здесь".

"Тридцать лет? Ты не проходила ни в одну дверь вот уже тридцать лет?"

Ее взгляд чуть прояснился. Она внимательно посмотрела на меня.

"Если уж ты оказалась здесь, обязательно должен существовать портал, который вернет тебя обратно. Нужно лишь отыскать его..."

Она улыбнулась. Оказывается, зубы ее стучали не от холода. Они двигались у нее во рту, извиваясь в деснах. Я смотрел, как они поднимаются и опускаются, стуча друг о друга. Женщина зашипела на меня. "Достаточно лишь одного портала, чтобы вселить страх в тебя. Я же прошла тридцать, потеряла руку, опалила плоть и лишилась разума". Она разглядывала свои ноги. "Нет больше, нет больше".

"Извини... Если я найду способ помочь тебе, я это сделаю. Прощай". Я надеюсь, что не буду обещать помочь всем без исключения, кого повстречаю в Улье. Я подозревал, что этот город порождал неудачников и несчастных больше, чем кто-либо иной, пусть даже он и бессмертен.

Я прошел мимо бара "Собирая Прах", но это была забегаловка Служителей Праха. Общения с ними мне уже хватило достаточно, и я не стал заходить внутрь.

"Похоже, Праховички потеряли один из своих трупиков..."

Я осознал, что фраза это относится ко мне. Ее произнесла симпатичная рыженькая девушка в кожаных доспехах. Ее правую руку покрывал набор пластин, похожих на кожу какого-то животного, а шипастный наплечник защищал ее левую руку. Странно, но у нее был хвост... виляющие направо-налево.

Она заметила, куда направлен мой взгляд. "Сгинь!"

Проигнорировав сию ремарку, я поздоровался с ней, спросил, кто она такая. Девушка оскалилась, затем взмахнула хвостом: "Сгинь, ты, тупой недотепа!"

Сама девушка была весьма миловидна, но знала ли она о своем хвостике? Наверное, мысли отразились у меня на лице, потому что девушка заметно разозлилась.

"Знаю ли я?" Она выразительно взглянула на свой хвост. "Знаю! А я то думала, что меня зрение подводит! Умный, да?" Она оскалила острые зубки. "Почему бы тебе не свалить обратно в ту дыру, откуда выполз и оставить меня в покое?! Ни я, ни мой хвост не продаемся, понял, кретин?!"

Пока я раздумывал над ответом, Морти уже выпалил свой: "Согласен: ни ты, ни твой хвост не стоит продавать. Все равно на жизнь не наскребешь".К счастью, он сказал это слишком тихо, чтобы услышала девушка, и она лишь вопросительно взглянула на Морти. Я уже выставил себя идиотом в ее глазах. Может, хоть на пару вопросов ответит.

"Тебе послышалось, он ничего не сказал... Но мне все же интересно... Почему у тебя хвост?"

"Глухой, да? Возможно ли, чтобы ты был тупее камня, а, быть может, ты - сам Бог тупости? Да понаделает из тебя дабус камней и замостит ими улицу!"

На мой вопрос ответил Морти: "Она тифлинг, шеф. У них в жилах есть немножко демонической крови, это и делает из них обидчивых параноиков... хотя у этой милый хвостик. Стыдно, что он торчит из такой отвратительной тушки!"

Я хотел было заткнуть разболтавшийся череп, но на этот раз тифлинг прекрасно расслышала его слова. "Ты бы закрыл свою грязную пасть, мимир, или я отделю твою нижнюю челюсть от верхней, усек?"

"Почему бы тебе не попробовать сделать это, цыпочка?" - завелся Морти. - "Все, что я слышу, это бестолковая болтовня от местных уродов из Улья! Ударить меня! Да посмей только! Я тебе ноги откушу!"

"Прекратите!" - рявкнул я наконец.

"Ладно, умири-ка своего мимира, гад, или похороню его вместе с его телом, где бы оно ни было".

Я понял, что от этой красавицы больше ничего не добьюсь. "Ну, прощай".

"Да, и сгинь-ка сам!"

Я отправился дальше. Уличный торгаш привлек мое внимание. Этот грязный субьект заметил мой взгляд на себе, и тут же подбежал, предлагая свои "товары" - длинный деревянный шест, с которого свисала дюжина жареных крысиных тушек. Говоря, он все тыкал в них пальцами, улыбаясь до ушей.

"Что, рубака, заблудился? Не желаешь отведать очень вкууусных крысок в этот прекрасный день?"

Я поглядел на "крысок". Каждая из них была освежевана и выпотрошена, лапки отсутствовали; они держались на шесте с помощью крючьев, пронзавших их шейки. Кое-что меня заинтересовало: на черепах крыс виднелись вздутия, напоминавшие по форме человеческий мозг.

"Какие-то у тебя странные крысы".

"А, у тебя зоркий глаз, рубака! Я продаю лишь мозговитых крыс... Я уверен, отведав их, ты поймешь, что на вкус они гораздо нежнее, нежели обычные крысы. Очень вкусно, правда!" Он снова сунул шест мне под нос... тушки раскачивались взад и вперед.

"Грызуны с мозгами?"

"Да, рубака, грызуны с мозгами. Вот уж грязные твари! Обычные крысы, к примеру, жрут тавары на складе, размножаются да разносят заразу... досадно, но не более того. Но эти грызуны с мозгами, за которыми я охочусь - настоящее бедствие! Когда более дюжины этих маленьких тварей собираются вместе, они начинают умнеть... иногда умнеть по настоящему!"

"Становятся более разумны?"

"Да, то так же верно, как то, что я сейчас стою перед тобой! Если я наткнусь на их колонию, где будет не меньше 20 особей, постараюсь поскорее унести ноги... Так и сделаю! Потому что они так же умны, как и человек! Вот тебе мой лучший совет, рубака... Если соберешься ловить этих мозговитых грызунов, выступай против небольших стай. Дюжина, не более. Но я скажу тебе..." Он подступил ближе, обдавая меня зловонным дыханием, и приглушенно заговорил: "Если выступишь против большего числа... большего нескольких десятков... почувствуешь себя так же, как будто вступил в тень Леди!"

Он снова отступил на шаг. "Волшебство, рубака, волшебство!.. Если достаточно этих маленьких демонов соберется вместе, они получают целый набор странных сил! Могут сделать так, что у тебя мозги польются из ушей! Жутковато... и вообще, противоречит природе, я так думаю".

"Ты кто, кстати?"

"Кто, я? Ну, я - Криден, можно просто Крид - Убийца Крыс!" Он приосанился, вновь выставляя напоказ свои малопривлекательные гнилые зубы.

"Ты кажешься... более дружелюбным... чем основной местный контингент".

"Ну, рубака, я пытаюсь. У меня такое дело, как ни крути... Да, большинство тутошних хмурны и недружелюбны, но я хочу, чтобы каждый рубака знал - у Крида всегда наготове теплая улыбка и свеженькая вкусная крыска для него!"

Он подмигнул мне и ухватил за руку. "Вижу, ты уходишь, рубака, но на прощание не хочешь ли вкуууусненькую крыску? Одну на дорожку, скажем так?"

"Почему нет..."

"Прекрасно, рубака, просто прекрасно! Какую именно?" Он указал на крысиные тушки грязным пальцем. "У меня есть запеченые, с пряностями, тушеные и жареные. Все свеженькие, все вкусненькие... и лишь три медяка за две тушки!"

"Жареную", - отвечал я. У нее должен быть наименее мерзкий вкус.

Я отдал ему деньги и он скоренько отцепил от шеста две жареные тушки и сунул их мне в руку. "Приятного аппетита, рубака!"

Крыса была обуглена и жестковата снаружи, но внутри оказалось действительно сочное и нежное мясо. Немного жирновато, и напоминало... какое-то иное мясо... что я пробовал когда-то, в прошлой жизни. Человек выжидающе глядел на меня. "Понравилось? Еще хочешь?"

Отрицательно покачав головой, я продолжил свой путь.

4. Морти. Часть I

Я уже некоторое время странствовал вместе с Морти, но не знал о нем ровным счетом ничего. Я попросил его рассказать о себе. И он принялся щебетать без перерыва; я убоялся даже, что он не остановится никогда.

"Конечно же, у тебя накопились вопросы обо мне - у тебя, наверное, есть вопросы обо всем. Вот что я тебе скажу: если бы ты пробыл мертвым так долго, как я... без рук, ног и всего остального, ты бы большую часть времени проводил в раздумьях. Прошло вот уже несколько сотен лет, как имя мое занесли в Книгу Мертвых, но для меня время течет теперь совсем по-другому... Если на тебя не давит собственная смертность, все дни и ночи сливаются воедино. Ты думаешь о том, ты думаешь об этом... А самую значимую мудрость я узнал чуть больше ста лет назад, и смысл ее в следующем.

Ты можешь сделать гораздо больше жестов своими глазами и челюстью, чем мог помыслить. Даже не прибегая к оскорблениям и издевкам, ты можешь привести в ярость любого с помощью правильной комбинации подмигивания и щелканья челюстью. Как же они сходят с ума! Если тебе когда-нибудь отрубят голову и сдерут кожу с черепа, я покажу, как это делается. У меня есть несколько фирменных приемчиков, шеф - они и ангела заставят совершить убийство, о да!

Я знаю, о чем ты думаешь. Я мертв. Я так много потерял. Мне должно быть мучительно больно от сознания невозможности вернуться ко всем радостям жизни и любимым. Многие люди впадают в депрессию, лишь думая о смерти, не говоря уже о том, чтобы ее испытать, но им никогда не понять, как та в корне меняет мировоззрение - она заставляет взглянуть на жизнь с иной точки зрения, расширяет горизонты возможностей. Меня она заставила понять, как много мертвых цыпочек в этой канаве и какие возможности это открывает для таких интересных, острых на язык мужчин, как я - ты вытянешь козырную карту и твои одинокие ночи окончены!

Поверхностный? Я не поверхностный! Я просто не заморачиваюсь на все эти философии и верования, как делают идиоты от Арбореи и до Серых Пустошей. Кому это нужно? Планы такие, как они есть; ты таков, какой есть, и если это изменится, что ж, прекрасно, но мне и так неплохо. Давай, задай мне вопросы о Планах, о планарном жаргоне, о народах, о культурах... Когда будешь таким, как я - без век, я имею в виду - увидишь много чего не замеченного ранее, и я могу поведать тебе практически обо всем, о чем ты захочешь узнать.

В общем, так: мы в одной лодке, шеф. И пока это не закончится, я буду так же неотрывно рядом, как твоя нога!"

5. Рынок в Улье

Я забрел на рынок Улья. Прошел мимо старухи, которая, опершись о стену, вглядывалась куда-то вдаль. Ее не занимала толпа, снующая взад и вперед. Старуха сжимала в руке деревянный шест, с которого свисала дюжина маленьких рыбок. Я подошел к ней, стремясь привлечь внимание.

"А, сир, хочешь купить немного..." Она прищурилась, пытаясь понять, на какой тип местной публики я больше всего похожу. "О, боги! А я-то подумала, что ты вроде моих обычных покупателей! Нрммм..." Она неодобрительно поджала губы и уставилась куда-то за мое плечо.

Я обернулся, пытаясь понять, на что она смотрит, но не заметил ничего интересного. Вновь обернувшись, я заметил, что глядит она прямо на меня... но тут же отвела глаза, вновь уставившись в пространство.

"Что? Я кого-то тебе напоминаю?"

"О боги, конечно же, нет!" Она помолчала. "Ну ладно, напоминаешь. Я думаю... ты, или очень похожий на тебя мужчина. Но это было так давно..."

"Расскажи мне".

"Видите ли, сир... мое зрение сейчас никуда не годится, да и раньше было не ахти. Но мне кажется, я уже видела вас, идущего куда-то с небольшим отрядом. Но это было так давно, и шли вы так быстро! Но я помню это, помню вашу манеру держать голову. А за вами шла женщина и пыталась остановить вас. Хотела, чтобы вы обернулись, выслушали ее... но вы лишь оттолкнули ее в сторону.

А она была красивой. Казалась одновременно и разозленной, и опечаленной. Она постояла немного в сторонке, а затем вновь пошла следом, пытаясь угнаться за вами. С вами было по крайней мере еще двое, сир... одного я ясно помню - высокого, стройного. И запах от него шел, скажу я вам. Будто целую вечность не мылся! Он шел прямо за вами и не произнес ни слова. Делал вид, будто не замечает женщины, хотя она натолкнулась на него, пытаясь вас остановить. Это все, что я помню, сир".

Еще один эпизод моего прошлого. Я дал женщине немного медных монет и двинулся дальше, тщетно напрягая память и пытаясь восстановить сей инцидент.

Область рынка передо мною была завалена. Широкоплечая женщина рыскала среди огромных столбов, преграждающих путь. Она лупила по ним своими подкованными сапогами; а затем наклонялась и голыми руками вырывала их них гвозди. Оглядевы каждый, она опускала их в кожаную суму. Услышав мои шаги, женщина выпрямилась. Вежливо улыбнулась, но ее поза и рука, замершая на рукояти оружия говорили, что она готова ко всяческим неприятностям. Я заметил, что один из ее глаз подернут мутной пленкой.

"Хватит, стой, ты и так достаточно близко, рубака... что нужно от меня?"

"Кто ты?"

Она достала три гвоздя из своей сумки, подбросила их в воздух и поймала ладонью. "Меня прозвали Наллс, или Железными Гвоздями". Женщина опустила их обратно в сумку. "Я продаю их человеку по имени Хамрис, в Нижнем Районе. Гробовщику".

"А где этот Нижний Район?"

"Ну... Я знала дорогу туда, но дабусы вновь изменили окрестные улицы. И теперь не знаю, как туда попасть, нужно искать новый путь. Но думаю, дабусы с этим скоро справятся".

Я уже слышал это название раньше. "Дабусы?"

"Ну да, дабусы - слуги Леди". Озадачившись, она оглядела меня. "Ты, должно быть, недавно в Сигиле. Они работают по всему городу, исполняя желания Леди. Строят и перестраивают, используют то, что упало или разрушено для создания чего-то нового. То тут, то там падают деревянные структуры. Иногда дабусы не трогают их до поры, до времени, и тогда я скоренько успеваю натаскать гвоздей".

Дабусы. Вот как называются эти таинственные леветирующие создания, которых я заметил за работой по всему городу... И тут до меня долетел запах, похожий на сточные воды, и он усиливался по мере моего продвижения вперед, поднимаясь над структурой под названием Улей. Я тщетно пытался игнорировать аромат.

Какой-то человек смотрел на меня странным, "жучиным" взглядом. Его глаза были огромны... столь огромны, что, казалось, вырвутся из глазниц и покатятся по камням. Он закивал при моем приближении, изогнув шею, подобно птице. Мужчина шмыгнул носом, вытер его грязным рукавом, а затем раззявил рот, открыв взору черные, гнилые пеньки зубов.

"Рассказы за монетки, сир?" Его дыхание ужасало; казалось, во рту этот парень хранит залежи гнилого мяса. "Рассказы за монетки?"

"Ты кто вообще такой?"

Мужчина хмыкнул. "Имена, имена... кто ты, кто ты..." Его голова слегка дергалась с каждым словом. "Имена... опасны, опасны". Он посмотрел вниз и поковырял землю носком ботинка. "Знание имени, или ношение оного... все это не к добру". Он вновь поднял глаза на меня. "Мне дали имя, хоть я его и не просил. Вонючка". И вновь я с прежней силой ощутил исходящее от него зловоние, а также запах нечистот. "Дали имя, дали имя".

"Ну... достойное имечко".

"Но не настоящее, не настоящее", - бормотал Вонючка, подергивая головой. - "Истинное имя - опасная штука, дает другим власть над тобой". Он уставился на меня своими огромными глазами и назидательно поднял палец. "Храни свое имя в секрете, храни его при себе, никогда не произноси вслух. Ведь имена - это как запахи... с их помощью тебя могут выследить". Вонючка кашлянул, и глаза его чуть не выскочили из орбит. "Если кто-то знает твое настоящее имя, это даст ему власть и возможность". Он нервно облизнул губы. "Возможность навредить".

"Я не знаю своего настоящего имени".

Глаза Вонючки округлились от удивления, когда он услышал мое заявление; вид того, как его глаза расширились еще больше, заставил меня нервно передернуться.

"Значит, ты благословен, благословен. Оставайся безымянным, и ты будем духом на Планах, неуловимым, незаметным, ненайденным". Он смачно причмокнул губами. "Имя избранное, имя данное... оно позволяет иным найти тебя и причинить тебе вред".

"А тебе был причинен вред?"

Вонючка судорожно кивнул, затем почесался.

"Только раз произнес свое имя, только раз, один раз, один лишь раз". Его глаза закатились от болезненных воспоминаний. "Моу рассказать тебе историю, и расскажу, но должен увидеть три медяка". Его лицо рассекла улыбка при слове "медяки", и зловонное дыхание огрело меня, как удар обухом.

Я протянул ему деньги. Вонючка вытянулся, глянул налево, направо и вновь - на меня. Его лицо окамено, он вновь выдохнул и дыхание чуть не отправило меня на землю.

"Проклят я! Бродил по городу в роскоши..." Он вытянулся, задрал нос, принялся кивать вперед и назад, будто здороваясь с невидимыми прохожими. Вонючка замер, разведя руки в стороны.

"Столкнулся с проклятым я. Похож был на дыню". Вонючка выпятил живот, симулируя жир, зачесал назад волосы грязной ладонью, чтобы казаться практически лысым, и начал постукивать пальцами по "толстому" животу. А затем начал кружить вокруг одной точки, где должна была находиться его высокородная персона. "Полон проклятий он был". Со злобной ухмылкой Вонючка бросил невидимое проклятье на "высокородную персону".

"Знал мое имя, позволил я ему сорваться с губ, это стоило всего, я лишился всего!" Он вновь напыжился, глубоко вздохнул и принялся изображать себя прошлого, "высокородную персону". Та внезапно согнулась, и Вонючка резко выдохнул, затем вдохнул, и зловоние вновь разнеслось в воздухе. "Проклят запахами, нечистотами! Пришел сюда рассказывать истории, что еще остается? Теперь зовут Вонючкой, данное имя, данное имя...

"Улей, Улей... могу рассказать историю, могу рассказать историю, и расскажу, но три монетки должен увидеть". Он причмокнул и хрюкнул, как свинья. Заинтригованный, я передал ему еще медяков.

"Район шпилей, район шпилей..." Он указал налево, на обожженную аллею вдалеке. "Аллея Опасных Углов". Он изогнул руки и ноги, изображая один из остовов тамошних строений. Не всегда углы, не всегда обожжены, раньше живы, но не сейчас. Пламя, огонь!" Он замахал руками в воздухе, изображая языки пламени. "Аллея горела, черный дым, всюду зола... в конце остались лишь скелеты зданий, кости мертвых домов, кости мертвых домов. Углы... всюду лишь углы".

Он наклонился ко мне, снизив голос до шепота. И вновь вонь его немытого тела окатила меня, подобно волне. "Опасно, теперь, плохие люди там появились, там появились". Он кивнул пару раз, а затем сделал несколько резких вдохов. "Это история о том, как улицы становятся Аллеями Опасных Углов". Он описал рукой полукруг у своего сердца.

"То сделал человек. То сделало чудовище. Человек, которого уважают даже демоны. История волшебника, полная безумия, печали, пожара, криков..." Он зашипел, закашлял, изображая потрескивая пламени. "Опасная история, опасная история".

"Жил-был волшебник, не какой-то там межевой колдун, а могущественный маг!" Вонючка сложил вместе ладони, злобно ухмыльнулся. "Он жег своим Искусством, а Искусство жгло его".

"Имя, данное ему, было Игнус, имя уважаемое, пугающее, потом ненавидимое и наказанное". Вонючка свистнул, принялся делать пассы руками в воздухе и шипеть, имитируя этого "Игнуса".

"Обучал Игнуса один из последних великих магов, и, как его ученик, он научился многому, многому... и, в то же время, ничему". Вонючка грустно помотал головой. "В его сердце, угольно-черном сердце, бушевало пламя. Оно сжигало, сжигало, и было голодно". Вонючка схватился за грудь, будто испытывая боль. "Было голодно оно, был голоден и Игнус. Его желание - заставить Планы гореть!"

"А ночью..." Вонючка присел и принялся красться по направлению к Аллее с безумной улыбкой на лице. "Игнус пришел в Аллею, которая станет Аллеей Углов, огонь в глазах, огонь в сердце, и он выпустил его наружу". Вонючка указал на Аллею, замахал руками, беззвучно крича и хохоча в то же время.

"Плоть текла подобно воску, люди были как свечи, а Игнус хохотал, хохотал..." Вонючка пал наземь, тело его корчилось от воображаемой боли. "Зло, зло было содеяно, и не забыто оно, не забыто". Он поднялся на ноги, сгорбился, посмотрел по сторонам и начал бормотать, будто с кем-то совещаясь. "Что-то нужно сделать, нужно сделать..."

Он распрямился с выражением решимости на лице. "Наказание определено, все межевые колдуны, ведьмы, чтецы рун, всяческие заклинатели... они пришли, все, даже те, кто едва-едва овладел Искусством, чтобы наказать Игнуса. По-отдельности, они были мухами..." Он издал жужжание. "Вместе - опасны, опасны". Он замычал, воздел руки...

"Поймали Игнуса, воплотили его желание..." Вонючка замотал руками, будто творя заклинание. "Он хотел гореть, и они сделали это, использовав его собственное желание для подпитки заклинания. Они сделали его тело дверью в План Огня и собирались убить его, убить его..."

"Не получилось, не получилось..." Вонючка снова со свистом выдохнул воздух, что, по-видимому, должно было обозначать неудачу магов. "Игнус выжил, Игнус выжил, только заснул под одеялом из пламени, пламени, и горел он во сне, счастлив, счастлив..." Он закрыл глаза, обхватил себя руками и принялся медленно вращаться на месте. "Гореть... вечно гореть..." Его глаза внезапно раскрылись. "Но однажды он пробудится и тогда Планы действительно загорятся!"

Этот Вонючка знал много чего интересного. Возможно, значения его простирались и к тому, которого искал я.

"А ты знаешь, где я могу найти человека по имени Фарод?"

Как я и думал, он потребовал еще медяков за новую историю. Я согласился. "Ранее уважаемый, Фарод был человеком дела и веса в обществе. Все обратилось в ничто, ничто, в воздух. В воздух... и вонь. Лжец, обманщик, человек, презревший закон, этот Фарод". Он наклонился, сделал вид, что пишел что-то на пергаменте. Он "писал" некоторое время, затем отпрянул, будто убоявшись. "А однажды он обнаружил, что презрел сам себя!"

"Он стал таким лжецом, что после смерти должен был отправиться в ужасное место..." Вонючка грустно склонил голову, затем затравленно посмотрел во все стороны. "Фарод не мог принять этого, не мог, не мог! Он обманывал других, сможет и обмануть свою судьбу тоже!"

"Он читал, зарывшись в книги, общался с провидцами..." Вонючка затопал туда-сюда, приложив руку к глазам, будто вглядываясь вдаль. "...и они сказали ему, что лишь в мусоре он отыщет то, что позволит ему обмануть судьбу". Вонючка хохотнул. "Возможно, они солгали..."

Вонючка начал срывать с себя воображаемые одежды. С каждым отброшенным прочь "одеянием" он горбился все больше.

"Фарод отринул свое положение в обществе, свои стремления, и принял новое звание..." Вонючка помолчал, улыбаясь мне во весь рот. А затем схватился за свои обноски. "И стал Королем Тряпья! Он правит мусором, заставляет своих подчиненных копаться в нем и искать то, что ему нужно". Он потряс головой. "И ищет даже сейчас, даже сейчас..."

"А ты знаешь, где мне найти его?"

Вонючка покачал головой. "Они живет среди тряпья и мусора. Там ты и найдешь его, найдешь его..."

Да, вот и вся помощь. Я пошел прочь, оставив рынок за спиной.

Я заинтересовался Аллеей Опасных Углов, о которой рассказывал Вонючка. Она была близко, и мы с Морти направились туда. В Аллее были лишь обгорелые остовы зданий, и две банды бандитов, которые запросили с нас деньги за вход. В развалинах церквушки я повстречал человека по имени Аола, который сразу же бросился ко мне, стоило лишь войти в здание.

"Добро пожаловать в собор Аоскара. Ты пришел, чтобы почитать Аоскара вместе со мной? Ты можешь стать вторым посвященным".

"Расскажи мне побольше об Аоскаре".

Тон Аолы стал назидательным. "Аоскар - Хранитель Врат. В его власти - порталы, дверные проемы и возможности. Сигил, Город Дверей, был домов Аоскара, пока его не вышвырнула отсюда эта проклятая Леди. Теперь здесь осталось лишь несколько последователей Аоскара, потому что Леди запрещает поклонение. Но это скоро изменится, потому что я открою народу глаза на величие Аоскара. И она не посмеет противиться воле народа!"

Аоскар, надо же... Я думаю, не повредит иметь божество на своей стороне. Даже если бог этого жреца и не поможет мне, сам он может оказаться полезен.

"Я хочу стать последователем Аоскара".

"Здорово! Последний раз эти слова произносились так давно!" Аола заставил меня пройти несколько ритуалов, а затем обрадовал: "Теперь ты посвященный Аоскара; иди же и неси слово его жителям Сигила, дабы все они познали славу и величие Аоскара!"

Я внезапно обеспокоился. "А где же остальные посвященные Аоскара?"

"За эти годы у меня перебывало множество последователей. Но все они исчезли. Это настораживает, вообще-то. Как только они становятся посвященными, как тут же пропадают. В последнее время ходили слухи, что сама Леди тому виной. Теперь никто сюда не приходит. Ты - первый за долгое время".

6. В Лабиринте

Я покинул разрушенную церковь; на душе было как-то неспокойно. Сделал шаг... Гигантская тень нависла надо мной... Леди?.. И я очутился в ином месте. Один-одинешенек. Мое окружение полностью изменилось. Я стоял на каменной поверхности в форме концентрических кругов. Между кольцами были пустые пространства, соединенные каменные мостами. Да и в самих кольцах виднелись разрывы.

Я подошел к краю одного из колец, поглядел вниз, но там простиралось лишь серое ничто. Число самих колец было ограничено. За внешним также простиралась бесконечная серость, хотя кольцо, на котором я оказался, было неподвижно и без какой-то опоры. То тут, то там виднелись арки, являвшиеся, как я понял достаточно скоро, порталами. Однако они лишь переносили меня между кольцами, а выхода отсюда не наблюдалось.

На одном из колец на камне было что-то навалено; кто-то уже успел побывать здесь до меня и устроил привал. И я обнаружил любопытный предмет.

Похоже на какой-то дневник. Полосы сухой человеческой кожи, натянутые на костяной каркас и - что странно - кусочки кожи стянулись вместе, образовав корешок книги. Внешние куски кожи являлись обложкой для внутренних, что находились в костяном каркасе.

На коже кровью были начертаны символы, но я не смог их понять; наверное, это какая-то форма письма, но записаны символы были справа налево и сверху вниз и под такими странными углами, что у меня глаза заболели, когда я принялся и рассматривать.

Несмотря на грубость письма, я вынужден признать, что сам костяной каркас весьма занятен: кости подрезаны так, чтобы защелкиваться одна на другой. И, похоже, они могут быть отсоединены друг от друга, что позволит открыть книгу и начать чтение.

Что я и сделал. Просмотрел полосы кожи; все они были заполнены странными символами, как и на обложке, и смысла их я понять не мог, как ни пытался. Отчаявшись, я решил отложить дневник прочь. Захлопнув костяной каркас, я неожиданно для самого себя предположил, что внутренние страницы и не должны нести в себе смысл! Я сам... кем бы я ни был тогда, в прошлой жизни... начертал символы, чтобы запутать нашедшего дневник, не дать ему добраться до истнной сути, что была сокрыта совсем в ином месте каркаса дневника.

Я оглядел корешок и заметил трещину на одной из костей в волос толщиной. Нажав туда пальцем, я сдвинул часть кости, открыв небольшое углубление. Внутри оказался сложенный в трубочку кусочек кожи.

Написанное на нем оказалось трудно прочесть, но я все же разобрал большинство слов.

"Пойман... пленен... воля Леди исполнится... избегать ее взора... слишком многих я убил, слишком многих задушил, лишил их воздуха... здесь есть выход, я знаю это... и тогда я от души посмеюсь над Леди... выход за одной из арок, это точно, за одной, но не могу проходить через них по очереди - возможно, стоит пройти сквозь одну, а затем повернуться и пройти назад..."

Далее шел неразборчивый текст. Мне казалось, что это последняя запись... либо моя инкарнация погибла в Лабиринте, либо каким-то образом спаслась.

Я обнаружил, что при входе в портал под одной из арок и при попытке возвращения назад перенесся к арке, которую не смог достигнуть ранее. Портал под нею позволил мне покинуть Лабиринт, и я оказался в Улье на том самом месте, с которого и исчез. Думаю, теперь я знаю, куда пропадали посвященные Аолы.

Я кратко объяснил Морти, что произошло. Мы покинули Аллею Опасных Углов по иной улице, проходящей недалеко от Мавзолея. Я продолжил исследовать Улей, приближаясь к району, не посещенному нами ранее.

Я услышал завывание. Неужто какое-то животное? А затем узрел сгорбленного мужчину, рычащего и воющего. Наверное, он много лет не стриг волосы... они закрывали ему все лицо. Его длинные, неухоженные усы были измазаны жиром, а длинные кончики их терялись во взъерошенной бороде.

Я поздоровался с ним. Человек на мгновение прекратил рычать и убрал иссохшей рукой с глаз грязные волосы, чтобы получше меня разглядеть. Несколько странных жирных жуков выпало из его шевелюры, разбежавшись по камням. Кожа на лице человека оказалась бледной и морщинистой. Его густые брови изогнулись буквой V, когда он воззрился на меня.

"Рука, я возьму твою луну лететь, тоже?"

Я озадачился, пытаясь понять смысл фразы. "Взять твою руку и отправиться на луну? Не сегодня, дружище".

Мужчина нахмурился, брови его изогнулись, образовав перевернутую букву V, что должно было означать озадаченное выражение. Не знаю, как он достигал такой замечательной мимики, но мне было несколько неприятно смотреть на игру мускулов его лица. Не могу сказать, был ли он зол, удивлен, то или другое или же ни то, ни другое.

"Один поцелуй говорит мужчины, ответ предпочитаешь, сердце женщины".

"Один поцелуй говорит за сердце женщины, но ответ мужчины, что же ты предпочитаешь? Ну что ж, я скажу так: ответ мой есть вопрос, а твой ответ - вот что предпочитаю я".

Мужчина, казалось, ловил каждое мое слово. Глаза его заблестели. "Дикий Рычун, Я, Я! Хочу, Спросить, Могу Я, Могу Я?"

Я начинал понимать смысл его диковинных речей. "Ты можешь, и я спрошу: кто... или что... ты?"

"Кай-ош!" Он с трудом произнес это слово. "Кто-то говорит -Хаоситеки, кто-то - Служители Хаоса. Илетижулс - нет, Служители - да!" Он опустился на колени и начал раскачиваться взад-вперед, затянув песню детским сопрано: "Служители Хаоса, Служители Хаоса, мы - фракция, но мы так одиноки!"

Я задал интересующий меня вопрос: "Я ищу один пропавший дневник. Знает, где я могу обнаружить его?" Он нахмурился, крепко зажмурился, затем открыл глаза. Когда он вновь заговорил, голос его был ровным и вполне нормальным... казалось, говорит иной человек, более разумный. "Потерял больше, чем один, должен найти больше, чем один. У каждой части тебя был один, и должен найти больше, чем один". Он моргнул и потряс головой, будто удивляясь самому себе, затем неуверенно хохотнул. Я спросил, может ли он сказать, где находится "хотя бы один дневник". Казалось, он хотел возразить, но неожиданно стукнул самого себя кулаком левой руки в висок. Он взвыл было, но резко заткнулся.

"Один - в буфете, в твоих гостевых покоях в зале Чувствующих, а другой - в гробнице глубоко под городам, там, где плачут камни. Остальные же..." Кулак правой руки взметнулся и ударил его в лицо, вызвав очередной вой. Он вновь моргнул, потряс головой, неуверенно улыбнулся.

То был последний момент просветления. Сколько я не задавал бы новых вопросов, я не получил вразумительных ответов. Да он и сам не помнил, что рассказал мне о дневниках.

Решив не тратить больше время на бессмысленную беседу, я отправился дальше. Морти не удержался от замечания касательно Дикого Рычуна. "Что ж, вот оно - дерево, у которого переломано слишком много веток". Он закатил глаза. "Нет смысла болтать с Хаоситеками, шеф. Они слишком сдвинутые ребята". Я попросил его объяснить мне воззрения Хаоситеков.

"Они "фракция", не имеющая никаких правил... кроме одного - не задерживай мысли надолго в голове. Иногда их называют Служителями Хаоса. Не нужно объяснять, почему. К ним во фракцию новые лица летят, как мухи... и все они довольно сдвинутые, я полагаю. Не думаю, что у них есть специальные люди, вербующие новых кардов... хотя про них ничего нельзя сказать с уверенностью".

7. Бар "Горящий труп"

Зазывала стоял у дверей бара чуть дальше по улице, и вопил: "Идите сюда, взгляните на горящего человека! Попытайтесь облегчить его участь, проставьте ему выпивку! Он изнемогает от жажды. Он горит. Он раскален докрасна. Заходите же! Заходите и увидите, о чем я говорю!"

Я остановился, взглянул на здание, у которого топтался зазывала. Увидев меня, он развопился еще громче: "Заходи, рубака! Да заходи же, тебе это понравится!" Здание оказалось баром, к тому же, наверняка первым местом для сбора сведений. Пожав плечами, я переступил порог. К моему удивлению, в центре комнаты действительно оказался горящий труп, висящий в воздухе над жаровней.

Поблизости замерла женщина. Лицо и руки ее покрывали еле заметные шрамы, а в глазах плескалось отчаяние и одиночество. Когда-то ее можно было назвать хорошенькой, но те дни безвозвратно канули в прошлое. Она медленно обернулась ко мне и оживилась, в глазах ее заплясали огоньки. Я подумал, неужто мои собственные глаза меня подводят.

"Добро пожаловать в бар "Горящий труп", человек со шрамами".

"Кто ты?"

"Я? Я Друсилла. А вот ты не знаешь, кто есть на самом деле. И не спрашивай, откуда я это знаю. По тебе и так видно".

Проигнорировав последнее замечание, я задал вопрос. "Что это за место?"

"Это? Бар "Горящий труп", хотя наш горящий герой еще не умер. Он поддерживает в себе жизнь и ждет, что кто-нибудь придет и поможет ему. Бездельники, которым нравится наблюдать за страданиями других, приходят сюда. Демоны приходят сюда. Те, кто не хочет, чтобы их беспокоили, приходят сюда... одно название бара отпугивает большинство негодяев".

"Так кто у вас тут горит?"

Отчаяние вновь отразилось у нее на лице. "Это Игнус, один из величайших магов, рожденных в этой дыре. Они схватили его и сделали его проводником в План Огня, и теперь он просто дверь, поддерживает в себе жизнь лишь силой воли. Если кто-то сможет притушить его пламя хоть на несколько мгновений, он вновь обретет свою жизнь, но не хватит всей воды, чтобы залить этот огонь".

Я оглядел полыхающий труп. Наверное, должен быть способ... ну да не важно.

"А кто же ты для него?"

В ее голосе отразилась глубокая, потаенная боль. "Я любила Игнуса, но он любил пламя больше, нежели меня, а теперь и сам стал пламенем. Из-за любви к нему я люблю пламя... Но сейчас с этим покончено. Я жду, когда он сумеет потушить сам себя. Я продала все свое имущество лишь затем, чтобы быть рядом с ним".

Я отвернулся от нее, от скорби, и направился к бармену - худощавому человеку с пепельным оттенком кожи. Его зубы казались слишком уж острыми, а в глазах плескалась скука, обычно появляющаяся после того, как человек увидел в жизни слишком много.

"Снова ты? И что нужно на этот раз?"

"Снова я? Что это значит?" Ну вот, меня опять узнали.

"Да, "снова ты". У тебя появились проблемы со слухом? Ты был здесь около 15 лет назад, разнес мой бар и оставил пригоршню монет, явно недостаточную для покрытия всех убытков. В итоге ты вырвал свой глаз и сказал, что явишься за ним, когда наскребешь 200 монет. А за 15 лет проценты подросли, и теперь ты должен 500 монет. У тебя деньги, парень, а у меня твой глаз".

"500 монет? Ты издеваешься!"

Он немного поразмыслил. "Так. Вот что я тебе скажу. Давай 300 и глаз твой".

Что-то заставило меня согласиться. "Договорились. Держи деньги".

"Договорились". Он вытащил из-под барной стойки потемневшую от времени, запечатанную воском бутыль. Я слышал, как внутри плещется жидкость. Я распечатал бутыль, и в ноздри мне ударил неприятный запах какого-то вещества, предохраняющего от разложения. Внутри обнаружилось глазное яблоко. "Ты бы лучше решил, что будешь с ним делать... Теперь, когда ты впустил в сосуд воздух, пользы от жидкости никакой. Так что решай, парень".

Какое-то время я просто рассматривал глаз, не в силах поверить, что потратил на него практически все остававшиеся у меня деньги. А затем резко вырвал глаз из своей глазницы. Бармен помог перерезать оптический нерв и отправил глаз в сосуд с какой-то дрянью, который стоял на стойке. В пустую глазницу я вставил свой старый глаз. Боль была невыносимой. Я почувствовал, как оптический нерв сросся с этим новым-старым глазом... и, внезапно, воспоминания захлестнули меня.

Безбрежная, непрерывно изменяющаяся пустошь простерлась передо мною, а впереди возникли какие-то люди птицы, которые набросились на меня, потрясая примитивным оружием. Рукоять моего сверкающего меча привычно легла в ладонь...

Трое громил в странного цвета ливреях окружили меня. В руках их блестели длинные кинжалы, а свет отражался от торчащих изо ртов клыков. Я взглянул на свои покрытые шрамами руки и понял, что вскоре они окрасятся кровью...

Гигантская тварь, похожая на лягушку, неслась по направлению ко мне. Я резко бросил копье и пригвоздил чудовище к камню...

Я с удвилением понял, что воссоздал в памяти свои давно утраченные боевые способности.

Я еще немного порасспрашивал бармена, которого, как оказалось, звали, Баркис. В баре было несколько посетителей, в том числе и демонов, и я поинтересовался, кто, по его мнению, сможет помочь мне. Он назвал несколько имен, и я отправился перекинуться с ними парой слов.

Я заметил слегка согбенного старца с длинной бородой и пышной гривой седых волос. Он носил наплечники и держал шлем рядом с собою на столике. Старец курил трубку, время от времени заправляя ее табаком из мешочка, притороченного к поясу. Он выглядел достаточно сильным, хоть и немного раздобрел и, казалось, испытывал проблемы с дыханием.

"Да, парнишка, ну у тебя и видок! Никогда не видел столько шрамов разом - как будто у тебя плащ из одних шрамов! Где это тебя так?" Он заржал. "Ладно, парень, просто шучу, не хотел обидеть и надеюсь, ты не обиделся. Я Эбб". Он протянул руку.

"Здравствуй, Эбб". Его рукопожатие оказалось на удивление крепким.

"Еще раз приношу извинения за неуместный смех, парнишка. Не обижайся; могу я предложить тебе бокал или два чего-нибудь, чтобы уложить обратно взъерошенные перышки?" Я, вообще-то, и не думал обижаться, и кивнул в знак согласия.

"Наш человек! Подожди минутку..." Он поднялся на ноги и направился к бару, вернувшись с парой кубков. "Вот, парень. Давай, пей!" Он сделал хороший глоток из собственного кубка, затянулся трубкой, и сказал: "Ну и что старый Эбб может для себя сделать в этот прекрасный день в Сигиле?"

"У меня есть вопросы касательно этого места".

"О, это я уже понял сразу же, как тебя увидел. Я имею в виду, ты не похож на здешних, паренек... ты выглядишь несколько иным, нежели местные старожилы". Эбб хохотнул, сделал еще один глоток. "Так что я могу сделать для тебя, дружище? Хочешь узнать, как устроен этот мир?" Он подмигнул.

"Кто ты, и чем ты занимаешься?"

"Эбб Скрипучие Колени, Третья Ступень Гармониума, теперь в отставке и уже не так легок на подъем, как 20 или 30 лет назад".

"Третья Ступень Гармониума?"

Эбб гордо напыжился и добавил в речь немного бравады. "Да, Третья Ступень Гармониума... Хоть я уже много десятилетий не на службе. Скрипеть пером оказалось не по мне после всех сражений, в которых я участвовал, так что я провожу время, следя на порядком здесь, в Улье, и помогаю кому-нибудь время от времени. А ты выглядишь так, как будто нуждаешься в помощи... Ты, часом, не в беде, парень?"

"А в каких сражениях ты участвовал?" - полюбопытствовал я, не желая переводить разговор на собственную персону.

"О, в гораздо большем количестве, чем могу сейчас вспомнить!" Эбб закатил глаза. "Ну, если не в гораздо, то в чуть большем, по крайней мере. Я слишком долго участвовал в Войне Крови, этой адской Войне Лжи на Террасе, слишком много лет провел в Войне Черных Столетий..." Эбб принялся загибать пальцы, считая про себя. "...а затем была Война Трех Планов, и множество иных. Я даже принял участие в Войне Освобождения Гармониума! А в конце я даже был стражником в Сигиле... и многие согласятся, что это самая опасная кутерьма из всех!" Он громко захохотал. Упоминание о Войне Крови было сродни ледяному кинжалу, вонзившемуся мне в сердце. А попросил его рассказать мне побольше об этом конфликте.

"А, Война Крови. Весьма опасная семейная войнушка на этой стороне творения. На одной стороне - толпа демонов, приверженных идее, на другой - орда демонов, одержимых войной. Эту войну породило само творение, и с тех пор она и ведется. Между танар'ри, самовлюбленными жестокими убийцами, и баатезу, которые стремятся к закону и порядку в их понимании. Вся эта буча время от времени перебрасывается на разные Планы и делает вселенную куда менее пригодным местом для мирного существования".

Я подумал, что он может знать что-нибудь о человеке, которого я ищу. "А ты знаешь что-нибудь о сборщике по имени Фарод?"

"Ну, всего-то я точно не знаю, но ведаю кое-что о тьме, его окружающей. Если ты собираешься поймать этого паука и пришпилить его к стене, я думаю, что расскажу тебе о кое-каких слухах, чтобы знал, с чем имеешь дело". Он замолчал ненадолго, забивая табачок в свою трубку. "Недавно Фарод угнездился глубоко на Площади Сборщиков Тряпья, собрал вместе несколько отрядов сборщиков и местных негодяев и основал то, что некоторое назвали бы "фракцией сборщиков". По крайне мере, очень на то похоже".

"Где я могу найти его?"

"Ну, парень, если ты ищешь Фарода - что, я замечу, весьма смело с твоей стороны, - то ты несколько сбился с торного пути. Ты должен отправиться на Площадь Сборщиков Тряпья. Ходит молва, что Фарод окопался где-то там. Даже такой прожженный старик, как я, не знает, где именно. Думаю, Фарод хочет, чтобы тайна его темной дыры и впредь оставалась тайной. Если действительно хочешь добраться до истины, топай на Площадь Сборщиков Тряпья и порасспрашивай местных. Только будь осторожен, там много таких, которые просто пырнут тебя ножом, стоит тебе на секунду отвести глаза".

Я задал следующий вопрос. "Расскажи мне о Сигиле".

"Ух. Позволь мне промочить горло". Он отхлебнул из кубка. "Город левитирует над бесконечно длинным шпилем - Шпилем! Со стороны он похож на колесо телеги, но оси, которая соединяла бы его со Шпилем, нет. Город разделен на шесть районов, у каждого из которых своя функция. Сейчас ты в Улье. Его функция, я думаю, являть контраст своей убогостью в сравнении с величием остальной части города". Эбб рассмеялся. "Фракции - клубы философии или банды, называй как знаешь - разделили управление городом между собой".

"А ты состоял во фракции?"

Эбб замахал руками. "Погоди, погоди, парень... я не "бывший" член фракции... говорят - и, кстати, правильно - что если ты один из Гармониумов, то и останешься им на всю жизнь. Мы те, кто охраняет Сигил от всяческих бед. Не забрасывать камнями Шпиль, не давать горожанам вцепиться друг другу в глотки, хранить порядок в городе. Мы пытаемся сохранить мир, паренек, и обычно это у нас получается".

Иной вопрос родился у меня. "Расскажи мне о Леди".

"Ну, о ней я много не скажу, парень, и я знаю, что даже те, кто знает больше меня, не знают фактически ничего. Она - сама тайна, и если ты пересечешь ей путь... Боги под запретом... молчаливая и смертоносная. Она не злая, насколько я знаю, но сгущает тени над собой и Сигилом достаточно твердо. Никто пока не сумел проникнуть в ее сущность, а если и сумели, то быстро отправились в Лабиринты".

Я просил Эбба о Лабиринтах, познакомиться с одним из которых уже успел. "Иногда некоторых отправляют в места, где они не смогут навредить окружающим. Понимаешь, Леди берет кусочек Сигила и делает из него маленькое измереньице, Лабиринт. Она помещает туда преступивших ей путь, и там они и гниют. И если Леди обратит на тебя взор, Лабиринта не избежать, парень. Она достанет тебя, как бы усердно ты не пытался спрятаться. Ты будешь красться по аллее, или ступать в портал, или поворачивать налево на улице, как делал тысячи раз раньше, а окажешься в незнакомом месте. Но Лабиринты не защищены от побегов. В каждом из них есть выход... портал, помещенный туда Леди. Ты лишь должен найти его и понять, как он работает.

Вернемся к Леди. Если ты не сделаешь ничего плохого, шанс, что ты встретишься с ней, довольно низок. Причинить вред горожанам, убить дабуса, бросить ей вызов, поклоняться ей... Мы уже поняли, что она ненавидит это, а также вмешательство в работу дабусов (которая может также оказаться работой самой Леди)... Если повезет, по твою душу придут лишь Милостивые Убийцы, но если уж явится она сама, ты умрешь в тот момент, как ее тень закроет тебя.

И еще, паренек, Леди может делать фактически все, что захочет в Сигиле. Сделать город больше или меньше, открыть новые порталы, запечатать старые, удостовериться, что Война Крови не выплеснется на улицы, мешать народу телепортироваться прочь из города, и не давать Силам вступать в него.

Силы. Так еще называют Богов, парень. А на Планах - целая куча. Однако, они не могут войти в Сигил... у Леди есть возможности удерживать их снаружи. Хорошо это или нет, но покамест Сигил не был захвачен внешними силами".

Я обернулся к иному человеку, сидевшему за столиком вместе с Эббом и покамест молчавшему. То был мужчина с нежными зоркими глазами, облаченный в простые кожаные одеяния и имевший при себе целый набор инстументов, как то веревки, шипы, огниво и пустые бутыли. Он казался наполовину ушедшим из жизни - в буквальном смысле, как будто часть его жизненной силы была отделена от него. Он взглянул на меня цепким и решительным взором.

"Приветствую, искатель", - сказал он. Он осторожно поставил кубок на стол. "Я повидал дальние закутки вселенной и вернулся, чтобы поведать об этом. Я ходил по телам мертвых богов и стоял, омытый лунными лучами, в Астрале впереди тысячи визжащих рыцарей-гитиянки. Я преступил границы существования и видел, как моя сущность исходит от меня. Что я могу для тебя сделать?"

"Кто ты?"

"Я - Кандориан Иллборн, путешественник, мечтатель, сказитель и так далее".

Я долго беседовал с ним о различных Планах бытия. О Внутренних Планах метерии, вещества и истинных физических законов. Об Эфирных Планах, через которые проходят элементы Внутренних Планов, образующие Первичный Материальный План, миры смертных. На Первичном Материальном рождается вера, создающая духи, которые, в свою очередь, созидают Внешние Планы. Когда смертные умирают, их души проходят через Астральный План.

Внешние Планы и создания, их населяющие, созданы верой и разумом. Вншние Планы были объединены путниками в Великое Кольцо, частью которого был и Сигил. Это Великое Кольцо чрезвычайно меня заинтересовало, и я расспросил Кандориана о Планах, его составляющих.

Приверженные установленным законам Верхние Планы. Кандариан слегка содрогнулся, описывая их. "Я не тот, кто должен рассказывать о Планах закона", - промолвил он, - "ибо структура их и порядки, которые там навязывают, пугают меня. Я избегаю их, потому что ценю свою индивидуальность больше, чем знания, что я сумею там почерпнуть. Они включают в себя Аркадию, ближайший из Планов, подобный несокрушимому порядку Механуса, и Гору Целестия, обитель архонтов, остров в Серебряном Море".

Нейтральные Нижние Планы. "Нейтральные Планы, да? Они - само зло и принципы их едва понятны, они настолько порочны, что и представить сложно. Возьмем Геенну, к примеру: четыре спящих вулкана, парящих в бесконечной бездне, каждый из них жив и каждый из них жаждет заполучить твою душу любыми способами. Насели их йоголотами - самыми мерзкими из демонов, и ты получишь представление об этом месте. План абсолютного зла - по крайней мере, так его называют - это Серая Пустошь, где цвет исходит из твоего тела и духа, пропадает даже твоя апатия... и именно там ведутся самые страшные бои в войнах... А еще есть Карсери на стороне хаоса. Карсери и тамошние ядовитые джунгли, кислотные болота, разрушительные воды, и все это переходит из одного в другое..." Он помолчал, в упор глядя на меня. "Запомни вот что, искатель: Карсери - тюрьма, жилище гехрелетов, одного из самых опасных видов демонов. Сила тюрьмы - это сила ее хранителя, такая, какой ей позволит быть заключенный. Уничтожь хранителя - и тело сможет бежать из Красной Тюрьмы. Фактически, иного способа покинуть это место нет, ибо врата закрываются прямо перед тобой и ты падаешь в пустоту, окружающую сферы. Остерегайся Карсери, путник, ибо оковы этого Плана скуют не только твою плоть".

Приверженные установленным законам Нижние Планы. "Хоть и не люблю я порядок Верхних Планов, они хотя бы олицетворяют подобие добра. А вот их нижние противоположности... Ашерон - измерение вечно сталкивающихся между собой гигантских блоков, где кишат души мертвых людей и им подобных. Баатор..." Он вновь содрогнулся. "Баатор лучше обходить стороной. Вон те демоны, что примостились за баром - лишь мелкий пример дьявольской порчи в обличье бездушной машины порядка. Все самое плохое в бюрократии и порядке исходит из Баатора и поселяется в сердцах смертных. Да, там можно обрести кое-какие знания, но они не стоят того духовного насилия, что причиняет этот План".

Хаотические Нижние Планы. "В Бездну даже не думай соваться. Если Баатор упорядочен, то Бездна полна хаоса и перемен, и все они преотвратны. Если увидишь там что-то нормальное, можешь начинать беспокоиться. Там живут танар'ри, которых большинство смертных называет "демонами", и не без оснований. Они непредсказуемы и кровожадны, а те, кому ты можешь доверять - единицы среди миллионов сородичей. Но даже те, которых я встречал и кому доверял (не полностью, конечно же) - создания хаоса и воплощения зла, и если они рисуют на мордах дружеское выражение, хорошенько подумай, к чему бы это".

Связующие Планы. "Всего на ум приходят два Связующих Плана, и они симметричны друг другу. Один из них, Механус, олицетворение порядка, место, где верования связываются, пересекаются, поворачиваются в огромной машине, которая представляет собой целый План. Многие утверждают, что механизмы в Механусе - те самые двигатели, что вращают Планы. Второй План - Лимбо, средоточие хаоса, где нет правил, и когда тело думает, что осознало себя, оно тут же изменяется... а может, и не изменяется. Невозможно предсказать. Я был в Лимбо не так давно..."

Он закрыл глаза, вспоминания: "Со мной был проводник-гитзераи, анарх, который мог преобразовать нелогичную материю Плана в любые формы по своему желанию. Мы сражались со слаадами, созданиями хаоса, принадлежащими этому Плану. Казалось, их больше обычного... но, опять же, термин "обычно" несовместим с Лимбо. Но я отвлекся. В средоточии этого хаоса мы набрели на несколько огромных, металлических, связанных между собою кубов, похожих на какую-то головоломку. Это было не то, что создали мы силами разума, сознательно или нет, и внутрь мы не смогли попасть. Это было подобно... бастиону порядка в океане беспорядка, семени закона. Такими вот словами я могу это объяснить".

Внешние Земли. "Внешние Земли - абсолютный нейтралитет. Возможно, лучшее место для путешествий за пределами Сигила, где мораль Плана не будет насильно внедряться в твое сердце. Все находится в равновесии во Внешних Землях - как и должно быть, ибо План этот находится в центре Внешних Планов. Там разбросаны королевства Сил, а также есть горстка "городов врат", которые ведут в иные Внешние Планы. Города врат обычно отражают философию тех Планов, с которыми связаны - и если вера эта не удержится в городе, он будет поглощен ближайшим Планом. Это неприятная ситуация для всех, потому что-то в городах всегда отыщутся те, кто хочет "перемен".

Кандариан лишь недавно вернулся из Отрицательного Материального Плана. Когда я спросил его об этом, глаза странника затуманились. "Я отправился на Внутренние Планы, чтобы найти самого себя, понять свою истинную суть. Я сдела ошибку, посетив Отрицательный Материальный План, чтобы понять стремление тела к разложению и циклу жизни и смерти. Я думал, что защищен от эффектов этого измерения своей магией, но ошибался. Чернота абсолютного "ничто" давила на мою душу, а тени окружали меня, стремясь оную заполучить. Я сбился с пути на время - казалось, на целую вечность - и практически лишился своего сознания. Я чувствовал, как оно исходит из меня, и сейчас я лишился половины собственной сущности. Никогда она боле не вернется".

"Но как же ты выжил?"

"Как я выжил?" Он натянуто улыбнулся. "С частью такого же "ничто", которое остановило "ничто" внешнее. Пустота может остановить пустоту, ты знаешь, вот я и держал "ничто" в руке, чтобы защитить себя. Хочешь сам узреть совершенное отрицание? От тебя исходит запах отчаяния, и я сделаю тебе этот подарок. Сожми его в руке, когда будешь окружен тенями, и оно защитить тебя и твоих друзей, которые будут поблизости". Он вложил мне в руку каку-то маленькую черную штучку, выглядевшую вполне заурядно.

8. Дак'кон. Часть I

Я подошел к иному столику бара, за которым сидел старик. На его иссохшей, пожелтевшей коже отчетливо виднелись шрамы человека, много повидавшего на своем веку и отдыхавшего очень и очень мало. Лицо его было нечеловечески заострено, ровно как и внушительные уши. Он носил мешковатую оранжевую тунику, а на спине - странный сияющий клинок из металла, подобного масляной пленке на поверхности воды.

Человек обратил ко мне свои угольно-черные глаза. Он смотрел через меня и я даже подумал, что он слеп. Поверхность оружия внезапно прекратила переливаться, сделавшись столь же матово-черной, как и глаза этого человека.

"С тобой все в порядке?" - поинтересовался я. Какое-то время он просто изучал мое лицо, а затем ответил: "Приветствую... странник". Голос его был тих и ровен, как ветер в ветвях старого дерева. Наши глаза встретились; взгляд его проникал мне в душу. Оружие вновь начало переливаться. "В твоих глазах отражение долгих путешествий, которые ты пережил до того, как оказаться здесь".

Человек ни на секунду не отвел взгляда от моего лица. "Я известен как Дак'кон". Ударение, которое он сделал на слове "известен", показалось мне странным... и, в то же время, знакомым. "А ты ты мне... не известен".

"Да я и сам себя не знаю", - честно отвечал я.

"Это и к лучшему. Познание самого себя оставляет мало чего иного на Планах достойного познания". Он немного помолчал, внимательно меня изучая. "Я хотел бы узнать, почему ты пришел в этот город".

"Я ищу ответы... на множество вопросов".

"Так скажи их. Я хочу их услышать".

"Твои черты... мне назнакомы. Кто ты?"

"Я гитзераи".

Он больше ничего не добавил к сказанному, и я уточнил: "Гитзераи?"

"Гитзераи - одни из Народа".

И вновь я уточнил: "Одни из Народа?"

"Гитзераи". Интересно, он действительно начисто лишен чувства юмора или прикидывается?

Я повторил вопрос: "А кто такие гитзераи?"

Поразмыслив немного, Дак'кон заговорил. "В том, чтобы ты узнал нашу историю, нет никакой необходимости. Мы помрем от старости еще до того, как я успею досказать тебе мельчайшую частичку истории Народа".

"Да не нужны мне ваши древние истории... я хочу узнать о том, каков твой Народ сейчас".

"Так узнай и прими это за ответ: мы - Народ, живущий в вечноизменяющемся Лимбо". Молниеносным движением Дак'кон отстегнул клинок и положил его перед собой. "Мы изменяем материю Лимбо своими разумами. Мы возводим города своими мыслями". Я с удивлением наблюдал, как рябь пошла от центральной части клинка; высота волн металла то повышалась, то понижалась в соответствии с голосом Дак'кона. "В хаосе мы живем, и лишь знание хранит нас. Мы - гитзераи".

"Что это у тебя за меч... Он... искажается, следуя твоему голосу".

"Это меч-карах. Он позволяет иным узнать ранг своего владельца".

"И что за ранг представляет этот меч?"

"Этот меч - символ, которым владеют зерты. А зерт - это тот, кто знает слова Зертимона. Познание слов Зертимона ведет к познанию самих себя".

"Зертимон?" - вновь уточнил я.

"Зертимон основал нашу расу. Он познал гитзераи до того, как они познали себя сами. Он создал Народ и дал им один разум".

"Ты, похоже, делаешь ударение на слово "знание". Что это означает?"

"Все во вселенной, все материальное и плотское - существование определяется самопознанием".

"А если человек не знает сам себя?"

"Когда разум не способен к познанию, он неполноценен. Если неполноценен разум, неполноценен и человек. Когда неполноценен человек, все, что он делает, тоже неполноценно". Дак'кон помедлил. "Говорят: то, что видит неполноценный человек, руки его ломают".

"А ты познал себя?"

Дак'кон замолчал. Его угольно-черные глаза вновь уставились в пространство. Я почувствовал, что задал действительно важный вопрос, и счел необходимым его повторить. "Спрашиваю вновь: а ты познал себя?"

Когда Дак'кон заговорил, голос его изменился; слова звучали подобно камням, срывающимся в пропасть. Казалось, он с силой выталкивает их изо рта. "Не моя воля в том, чтобы ты узнал это".

Теперь я был полностью уверен, что ответ его, или отстутствие оного, многое мне скажет. "Возможно, я слишком мягко задал вопрос. Скажи же мне!"

Дак'кон медленно заговорил. "Так... случилось, что я не знаю себя". Голос его опустился до шепота. "Не знаю, почему. Знаю, что так случилось, но не знаю, ни когда, ни почему... ни как вновь познать себя". Я почувствовал печаль в его голосе и попытался скрыть это от Дак'кона, ибо был уверен, что ему не нравится обнажать свои чувства.

Я перешел на иную тему в разговоре. "Расскажи мне об этом городе".

"Его знают как Сигил. Среди Народа его знают как город, который не знает сам себя".

"Он не знает себя? Что это значит?"

"Город существует, но он не знает себя. В незнании себя существование его неполноценно. Город существует в противостоянии с самим собой. Он сооружен вне Планов, и все же стремится пребывать всюду сразу. Его стены - двери, но двери эти закрыты. Подобное существование говорит о том, что город не знает себя. А в незнании существование его неполноценно".

Я поразмыслил над его фразой и сформулировал контраргумент, демонстрируя остроту ума, которой еще недавно и похвастаться не мог. "А что, если город не неполноценен? Нечто не обязательно должно быть упорядочено и иметь некое назначение, чтобы познать себя. Что, если все эти противоречия - сила, которую ты не можешь осознать?"

"На твой вопрос я задам свой: что, если город действительно неполноценен и ты видишь его противоречия на каждом шагу?"

"На твой вопрос я тоже задам свой", - возвестил я. - "Ты утверждаешь, что само существование этого города неполноценно. Ты принял это, как догму, вместо того, чтобы принять возможность существования более великого замысла. Это говорит о том, что неполноценен ты сам... и о том, что ты ищешь не знаний, а лишь понятных тебе ответов".

Дак'кон замолчал, размышляя, затем медленно произнес: "Нет возможности узнати ответы на задаваемые нами вопросы. Но город все же существует. Вот и все".

Я не собирался оставлять так просто эту тему. "Но я утверждаю, что мы познаем себя, задавая одни вопросы и не задавая иные. Если мы перестанем задавать вопросы и удовольствуемся лишь тем, что можем осознать..."

"Тогда мы прекратим самопознание". Голос Дак'кона слегка изменился, стал громче, увереннее. "Такие слова были произнесены раньше. Я слышал их и знаю их".

"Где же ты их слышал?"

"То были мои собственные слова. Раньше я знал их и знал их значение. Я позабыл их, но ты напомнил, произнеся вновь". Взгляд Дак'кона вперился в меня, а клинок его прекратил сиять, став прозрачным, будто его разом покинули все цвета. Помолчав, Дак'кон принял решение: "Я разделю с тобою твой путь".

Пораженный, я глядел на Дак'кона, понимая, что не смогу отказать ему. Я чувствовал в нем что-то, какую-то связь с самим собой.

Я кивнул в знак согласия, и Дак'кон повторил: "Твой путь - мой путь". Странно, но голос его эхом отдавался в баре, как будо он произносил слова, находясь где-то далеко-далеко.

Решив, что пережил достаточно приключений за один день, я направился к маленькой гостинице, которую заприметил раньше. Морти, дождавшись, когда Дак'кон немного отстал, подлетел ко мне и прошептал на ухо: "Я не доверию этому гиту. Давай оставим его!"

Меня удивили его слова. Что Морти может знать о Дак'коне? Проигнорировав замечание черепа, я продолжил путь.

9. Площадь Сборщиков Тряпья

Мы провели ночь в гостинице, разделив комнату с бариором, кентавроподобным существом, и безумцем, который все лопотал про свою вилку.

Ранним утром я, сопровождаемый Морти и Дак'коном, устремился на Площадь Сборщиков Тряпья, где надеялся узнать наконец что-либо конкретное о Фароде. Да, площадь выглядела весьма жалко, была забита кучами мусора и разрушенными зданиями, которые выглядели так, будто вот-вот рухнут окончательно.

Лишь войдя на площадь, я заметил несколько фигур, облаченных в изорванные грязные коричневые накидки с капюшонами, практически полностью скрывающими их лица. Как я уже понял, то был обычный образ сборщика. Я приблизился к одному из них и увидел, как глаза его под капюшоном сузились, и он отступил на шаг.

"Что надо?"

"Чем ты занимаешься?" - поинтересовался я.

"Ищу проклятые трупы, вот чем я занимаюсь, но можно подумать, что Силы Смерти упаковали свои вещички и покинули Планы, ибо все вокруг пребывают в добром здравии". В глазах его вспыхнул огонек. "А вот в прошлом месяце что здесь было... Славное времечко! Вонь от кучи трупов достигала небес, а мы уж нашли, чем разжиться".

"А зачем ты ищешь трупы?"

Сборщик удивился. "Ну, чтобы оттащить их к Мавзолею. Там ты говоришь с Праховичками, чуток торгуешься и получаешь немного медяков. Служители Праха собирают мертвых... работа у них такая. Они платят нам, чтобы мы продолжали усердно искать и приносить им все новые трупы. А затем они следят за тем, чтобы те или были захоронены, или кремированы. Они настроены серьезно со всей своей заоблачной философией, но для меня все это - лишь лишние медяшки". Он подмигнул.

"Я ищу человека по имени Фарод". Я знал, каким будет его следующий вопрос и, прежде чем он успел его задать, швырнул ему несколько монет. В глазах его появилось подозрение.

"Фарод... что насчет него?" Несмотря на деньги, он все еще колебался.

"Ты внезапно насторожился... почему?"

"Фарод!" - он фыркнул, сплюнул и злобно оскалился. - "Понимаешь, Площадь Сборщиков Тряпья - территория моего босса, Братской Могилы. Фарод и его прихвостни приходили недавно и пытались установить здесь свои порядки. Мы отразили нападение и теперь они забились в свои норы. Время от времени мы ловим одного или другого из этих уродов на нашей площади. Обычно, мы обращаем их в медяки, полученные в Мавзолее".

"Расскажи мне о Братской Могиле".

"Он - босс... отбрасывает свою тень на всех нас, сборщиков. Я бы не пересекался с ним, если, конечно, нет весомой причины перекинуться словечком... Лично я никогда не говорил с ним".

"Ты знаешь, где Фарод?"

"Я знаю, где этого крысеныша нет... Его нет там, где есть наши сборщики, на Площади Сборщиков Тряпья, но ходят слухи, что он где-то поблизости". Возможно, этот главарь, Братская Могила, может помочь мне, если предположить, что найти его будет легче Фарода.

Я двинулся прочь, и сборщик крикнул мне в спину: "Ну, гляди в оба, рубака. Если найду тебя на улице, буду бережно относиться к твоему трупу".

Человек с остреньким, как у ласки, лицом, бродил среди мусорных куч, подобно тени. Увидев меня и Морти, они жестом подозвал нас.

"Тсссс... Эй! Череп! Где ты взял череп, а? Это моей череп! Отдай!"

Морти повернулся к жителю Улья. "Сгинь!"

А меня этот парень заинтересовал. "Кто ты?"

Но он не обратил на меня внимания, уставившись на Морти. "Череп мой, мой, эй! Отдай его мне и я забуду, что ты украл его", - бормотал он, стреляя глазами по сторонам. Меня этот человек начал раздражать. "Ладно, забирай". Как будто у него это может получиться.

Он сухо хохотнул и улыбнулся, затем протянул руку к Морти. Тот, не раздумывая, сомкнул челюсти и человек с визгом отдернул искалеченную кисть, начав орать: "Аааааай!!! Аааааа!! Я убью тебя! Убью тебя!"

Морти зажал в челюстях откушенный палец, как сигару. Не разжимая их, он ухитрился промычать: "Тронь меня снова, и я тебе всю руку отхвачу, придурок".

"Морти! Отдай этому милому человеку его палец!" Морти выплюнул палец бедолаге в лицо. Он отскочил от него и упал на землю, в пыль.

Не стоило терять больше времени. "Ну, это урок для тебя. Прощай!" Человек, кусая губы от боли, зло зыркнул на меня и, неожиданно, бросился в атаку. Конечно, никакой угрозы он не представлял и скоро скорчился на земле, получив от меня удар ножом в живот. Я заметил, что Дак'кон, ранее молча наблюдавший со стороны, встал рядом со мною, готовый отразить новое возможное нападение.

Интересно, что Дак'кон думал о моих действиях; может, он... не одобрял их. Я заметил, что его простое присутствие весьма меня подбодрило.

Еще один человек наблюдал за схваткой, насвистывая веселую мелодию и поигрывая ножичком. Когда я приблизился, он прекратил свистеть и с интересом уставился на меня. "Ну? И что те надо?" - поинтересовался он. - "Меня зовут Крысиная Кость, рубака. Я - наемный вор под патронажем Братской Могилы, босса сборщиков этой площади. Он платит мне в основном за то, что я обучаю его ребят быть тихими и незаметными, а также постоять за себя, если случилась драчка. И это, наверное, единственный вопрос, на который я тебе отвечу, рубака". Он передернул плечами, показывая, что разговор окончен.

"А где мне найти этого парня, Братскую Могилу?"

Он кивком указал на большой, полуразвалившийся дом по-соседству.

"Ты поосторожней, рубака. Он не любит гостей. И подозрителен ко всем без исключения. Братская Могила - это не его настоящее имя... просто так зову его я, да и остальные тоже".

"Я ищу человека по имени Фарод. Знаешь, где он?"

Крысиная Кость покачал головой. "Не, не знаю. Слышал, правда, что где-то рядом. Некоторые из его ребят пробегают здесь время от времени, устремляясь в какую-то свою нору. Уверен, она где-то в этих кучах, но это не мое дело". Он сплюнул на землю. "Живи и позволь жить другим, говорит Крысиная Кость!"

Я подождал немного, надеясь, что он что-то добавит, но безуспешно. Я решил, что могу просто нанести визит его боссу и поглядеть, что скажет тот.

В комнате того дома, в который я вошел, находились три человека. Двое - явно мелкие сборщики в грязных робах. А вот третий от них отличался. Высокий и тощий, этот бледный мужчина с суровыми чертами лица казался олицетворением местной власти, даже несмотря на свое неприглядное телосложение. Часть его левого уха отсутствовала; а то немногое, что осталось, было сплошными шрамами, как будто ухо его скорее откусили, нежели отрезали. Его узкие, бегающие глаза - просто щелочки! - были умны... и опасны. Это точно он, Братская Могила. Я поприветстовал его.

Он ответил весьма недружелюбно. "Я не знаю тебя, парень". Он оглядел меня с ног до головы. "Чего надо? Отвечай быстро, до того, как я позову ребят, чтобы те о тебе позаботились".

Я подозревал, что он терпеть не мог общество глупцов, а оной личины мне хватило и вчера. Я перешел сразу к делу. "Я ищу человека по имени Фарод".

Напряжение в комнате заметно возросло. "Да, весело, что ты задаешь этот вопрос именно мне. Ну и зачем тебе старина Фарод?"

Я знал, что не стоит здесь изображать друга Фарода. "У него кое-какие мои вещи и я хочу получить их назад".

Мужчина немного помолчал, затем улыбнулся. "Он ворует у всех нас, так? И неважно, живы мы или мертвы". Он хохотнул.

"Что ты имеешь в виду?"

"Наш основной источник... жизни... здесь - это мертвые. Разумеешь?"

"Вы - сборщики".

"Да, это так". Он глядел на меня так, будто прикидывал что-то в уме. "В любое время хватает трупиков. Мои ребята и я их собираем. Если еще кто-то занимается этим, значит, мы получим меньше деньжат".

"Фарод тоже собирает тела, да?"

"Да. И ходят слухи, что он наткнулся на их настоящее "месторождение". Вот только я ничего не слышал о массовой резне в Сигиле". Он нахмурился, потер подбородок. "И мне весьма интересно, откуда же взялись эти покойнички".

"Я могу выяснить это для тебя, если хочешь".

"О, правда? Ну и как ты собираешься это сделать?"

"Мне нужно лишь найти его. Позволь мне позаботиться обо всем остальном". Я не добавил, что, стоит мне найти Фарода, я сам буду решать, каким образом исполнить это обещание.

"Хе. Заметано; я даже дам тебе сотню медяков за труды. Поднимайся на платформы, держась северо-западного направления, и выйдешь к вратам, что и ведут в дыру, где схоронился Фарод. Твоя задача - пробраться внутрь и получить сведения. Если кто-нибудь спросит, ты меня не знаешь и никогда со мной не говорил, слышишь?"

Я покинул Братскую Могилу, пребывая не в лучшем расположении духа. Я все еще не очень представлял, как добраться до Фарода. Я, конечно, мог осмотреть ту область площади, на которую мне указали, но приглядывал того, кого еще можно расспросить.

На сборщиков я внимания не обращал. Не думаю, что они знали больше своего босса. Однако, впереди я заприметил деревянную хибару. Она не выглядела настолько заброшенной и разрушенной, как иные здания на площади, и я решил поглядеть, нет ни кого внутри.

Там оказалась лишь весьма странно выглядящая старушка. Казалось, будто все цвета покинули ее. Ее волосы, платок на шее, накидка - все было серым. Единственные пятнышки цвета были пучками трав, привязанных к ее поясу. Они издавали странный звук, когда женщина двигалась, подобно тому, который раздается при подметании метлой пола.

Женщина взглянула на меня, и я заметил, что серость ее одеяний относится и к ее чертам. Волосы ее были пепельно-серы, а глаза походили на кусочки гранита.

Она нахмурилась. "И кто ты таков, человек?"

Вновь устыдившись отсутствия собственного имени, я прибегнул к той же лжи, что и раньше. "Меня зовут Адан. А ты кто такая?"

Она вопросительно приподняла брови. "Не слышал о Старухе Меббет, знахарке Площади? Правда не слышал?" Она сощурила глаза и продолжила тихим голосом: "Ну, Меббет - это буду я".

"Ты - знахарка? И чем же ты занимаешься?"

"Я вправляю кости, исцеляю от кашля, принимаю орущих младенцев, штопаю раны, делаю настои и травы, ну и все в таком роде". Она внимательно оглядела мои шрамы. "Тебе нужен отвар, так? Глядя на тебя, скажу, что и не один. Хочешь купить немного?" Она вновь воззрилась на мои шрамы и содрогнулась. "Хотя, наверное, для них уже будет поздновато".

"Знаешь человека по имени Фарод?"

"Фарод! Это... этот..." Меббет сплюнула три раза через плечо, зачем описала полукруг ладонью над сердцем. "Этот урод! Ну и зачем он тебе?"

"Я должен найти его. Знаешь, где он?"

"Он не на Площади Сборщиков Тряпья, скажу тебе я... ты должен найти способ пройти под Площадь, чтобы добраться до логова этого паука". Она снова сплюнула. "Даже разговор о нем оставляет дурной привкус во рту".

"Он под Площадью?"

Она указала пальцем в пол. "Да, он окопался под всеми этими кучами мусора, он и его мальчики, и тебе придется попотеть, выкуривая его из этого гнездовья". Она покачала головой. "Оставь его, оставь его, паренек".

"Но мне нужно найти его! Как мне туда спуститься?"

Меббет нахмурилась, затем вздохнула. "Слышала, что у Фарода врата на площади, которые ведут в его логово... нужно лишь отыскать их. Ты можешь поспрашивать у других, которые странствуют больше, чем Старуха Меббет".

Когда я глядел на Меббет, мне казалось, то я вижу слабое сияние, обволакивающее ее тело. Я чувствовал, что должен узнать, что это означает. И более того, я чувствовал, что и сам когда-то мог совершать подобное - и должен научиться этому снова. Я попытался очистить свой разум от посторонних мыслей, достигнуть того, что я не мог вспомнить сознательно. К моему удивлению, это сработало. Во тьме разума возник вопрос. "Ты ведьма, Меббет?"

Она нахмурилась. "Не хочу говорить, кто я есть, а кто нет, но что ты хочешь знать так сильно, что тявкаешь на старушку, поминая какие-то слухи?"

Конечно же, про это-то я хотел узнать - магию! "Я хочу изучить магию. Ты можешь обучить меня?"

Меббет рассмеялась. "Ба! Я не учитель, не какая-то школьная дама, помешанная на образовании! Уверена, есть иные, кто прольют тебе свет на это дело... а со Старухой Меббет ты лишь время потеряешь, о да!"

"Не думаю. Полагаю, что ты многому можешь научить меня".

Меббет внимательно взглянула мне в глаза. "О, да? И зачем тебе изучать подобное?"

"Потому что я хочу узнать, кто я такой".

Поразмыслив немного, Меббет кивнула. "Искусство может помочь, а может - и нет; ты не должен полагаться на него для решения всех своих проблем". Она вздохнула. "Скорее всего, дитя, к твоим нынешним вопросам добавится еще превеликое множество".

"Я понимаю. Ты будешь учить меня?"

"Ба!" - Меббет покачала головой. - "Лучше петь песни, чем заниматься магией. Песни хотя бы красивы. А магия стала пресной, общедоступной, испоганенной толпой смертных, хорошенько по ней потоптавшейся... фррр!" Она хитро взглянула на меня. "Я обучу тебя... но сперва ты должен будешь сделать кое-что для меня, слышишь?"

Меббет озадачила меня несколькими заданиями, которые я должен был исполнить перед началом обучения. Я бросился исполнять их, на время забыв о необходимости отыскать Фарода. Задания эти были мало похожи на проверку серьезности намерений кандидата на изучение Искусства.

Остаток дня я бегал по Улью, в основном от Меббет на рынок. Я приволок ей какую-то рамку, сделанную из колючего растения, выдубленную кожу и сосуд с рыбьими чернилами.

Когда все было исполнено, старуха вновь обратилась ко мне. "Хорошо поработал, паренек. Все, что я просила. И теперь я вопрошаю вновь: после всего, что ты видел, хочешь ли ты еще изучать Искусство?"

"Да. В конце концов, цель твоих поручений крылась в испытании моего терпения?"

Меббет улыбнулась, кивнула. "Да... возможно, дитя, возможно".

"И это еще не все: ты знала, с кем я должен встретиться, чтобы исполнить их, так?"

Меббет вновь кивнула, медленнее на этот раз. "Возможно, дитя, возможно... И если так, что твоя интуиция говорит обо всем этом?"

Я припомнил, о чем я говорил с теми существами, у которых раздобыл необходимые для ведьмы предметы. "Оплакивающий Деревья показал, что мои верования влияют на окружающий меня мир; Гискорл научил меня, что ритуал - совершенно бесполезная вещь, если истинная цель его неведома; Мейр'ам открыл, что неважно, сколь много, по моему мнению, я знаю, всегда смогу узнать гораздо больше, взглянув на вещи с иной позиции".

Меббет немного помолчала, затем шагнула ко мне и коснулась щеки. "О, дитя..." - вздохнула она. - "Когда-нибудь ты станешь великим волшебником, непременно. У тебя есть знания, и все же... ты пришел к Старухе Меббет за помощью. Чему может простая знахарка обучить такого, как ты?"

"Многому, Меббет. Я хочу узнать все, что ты можешь открыть мне".

"Что ж, стало быть, ты пройдешь этот путь..." Меббет выдержала паузу. "Ну, во-первых: иметь способности к Искусству недостаточно. Тебе нужно придать им некий фокус: обычно это "заклинания" из книг. То есть, Искусство требует, чтобы при тебе находилась книга заклинаний или нечто подобное, дабы ты мог использовать магию. Читать хоть умеешь?"

"Да". По крайней мере, в Мавзолее татуировки свои я читал без проблем.

"Ну, давай проверим, можешь прочесть вот это?" Меббет протянула мне какой-то измятый лист пергамента... Что это, рецепт?

Я осмотрел его. Текст рецепта расплывался перед глазами, каждый символ выходил из фокуса, лишь я пытался его рязглядеть. Инстинктивно, я позволил глазам охватить всю страницу целиком... и символы проявились ответливо: в рецепте излагались компоненты, их количество и меры... похоже, это какой-то несложный заговор.

"Это заговор, так? Заклинание, позволяющее увидеть истинную природу чего-либо... зачарован предмет, или нет?"

Глаза Меббет расширились. "Кто ты такой, чтобы так проверять Старуху Меббет? Какой-нибудь демон?"

"Нет... вроде бы. А что случилось?"

"Ну... не ожидала я от тебя..." Она кивнула на рецепт, затем выхватила его из моих рук. "То, что ты прочел, написано на языке Искусства. Если ты не маг, то прочитать текст невозможно". Она постучала пальцем по пергаменту. "Однако, очевидно, что ты с лету ухватил смысл. Может, расскажешь Старухе Меббет, как это тебе удалось?"

"Думаю, я мог знать это раньше, но позабыл... а символы лишь воскресили мою память".

"А может, просто одарен природой... не важно, не важно, ты только что опустил годы учебы, о да! А я-то искала себе помощника..."

"Если тебе нужна еще помощь, только попроси... Это меньшее, что я могу сделать в качестве платы за обучение". Я проклял свой неудержный рот, который произнес эти слова. Не знаю, почему я так по-доброму относился к Меббет, ведь я не мог терять много времени здесь.

К счастью, ответ ее развеял мои опасения. "Нет, нет, не волнуйся пока об этом..." Она нахмурилась. "Ну, ты можешь читать заклятия легко, но пользы от них мало, если у тебя нет книги, в которую их можно записать..."

"А у тебя есть лишняя?"

Меббет осмотрелась, а затем взяла в руки шипастую рамку для картины, что я сделал и принес. "Это сойдет".

"Это? Но это же просто рамка, пустое вместилище!"

"Как и ты сам, дитя..." Она взяла в руки несколько полосок выдубленной кожи, полученной мною от Гискорла, оторвала зеленоватую корочку, покрывавшую ее. "Не могу позволить себе пергамент, увы..."

Она обтянула кожей рамку, закрепив ее на шипах, в итоге вся конструкция получилась похожа на черно-зеленый каркас. "Чего-то не хватает... В ней должно быть что-то записано..." Меббет поставила рядом с собою сосуд с рыбьими чернилами, опустила в него длинный ноготь и, бормоча про себя, принялась наносить символы на кожу, один за одним.

Через некоторое время Меббет оторвалась от работы, взглянула на меня. "Готово".Она вытерла испачканный чернилами палец о собственную накидку, склонила голову набок, оглядывая странную страницу. "Вот тебе и страничка для книги заклинаний". Она протянула ее мне.

Я осознал, что назначение книги заклинаний мне знакомо. Я могу переписывать в нее заклятия со свитков, на которые смогу набрести в своих странствиях, затем запоминать и использовать эту магию, контролируя ее собственными магическими силами. Я почувствовал, что мое знание об этих силах возрастает и понял, что за считанные дни смогу изучить то, на что иные тратят годы жизни. Я видел, что Меббет осознала: ее помощь мне больше не нужна.

"Ладно, дитя, не трать время попусту. Ты можешь провести его куда с большей пользой, нежели болтая со Старухой Меббет".

"Не так уж ты и стара".

"Ба, подхалим! Твоя язык столь сладок, что посрамит и баатезу!"

"Спасибо за все, Меббет".

"Ба! Отблагодаришь меня тем, что не будешь злоупотреблять изученным. Искусство свело в могилу многих тех, кто пытался использовать его не по назначению. А теперь ступай!"

День еще не закончился, и оставалось достаточно времени, чтобы отыскать вход в логово Фарода. Я обнаружил деревянный настил, ведущий в направлении, мне указанном, и пошел по нему, осторожно обходя слишком гнилые доски.

Настил окончился аркой, в нескольких дюймах за которой путь был блокирован непроницаемой стеной мусора. Причем столь плотно упакованного, что с таким же успехом мог оказаться каменной стеной. Морти на что-то уставился.

"Погоди, шеф... Погляди-ка сюда". Взглянув на землю, я заметил следы, ведущие к арке... но не назад! "Наверное, это портал или что-нибудь подобное".

"Портал? Как же нам активировать его?"

"Ни малейшей идеи, шеф. Но это наверняка какой-то заурядный ключ. Возможно, один из местных дегенератов знает..."

"Пойдем расспросим их". Я вернулся к Крысиной Кости и поинтересовался: "Знаешь, как пройти в забитую мусором арку к северо-западу отсюда?"

"Что? Нет, не знаю. Но спроси об этом у Кридена-Крысолова. Иногда он возникает ниоткуда, а затем так же исчезает. Криден обычно ошивается в Улье, у входа в Организацию по Контролю за Грызунами и Болезнями".

Я поблагодарил его, и вновь устремился в Улей к рынку, где повстречал Кридена раньше. Он все еще пребывал там, продавая своих крыс. Я спросил его об арке на Площади Сборщиков Тряпья. Он немного подумал.

"Да, знаю, о чем ты говоришь. Когда-то я искал крыс и видел девчушку по имени Наллс - Железные Гвозди, которая прошла через эту арку. Уж не знаю, как она это сделала. Ты наверняка найдешь ее чуть к северо-востоку отсюда, где она осматривает куски древесины в поисках гвоздей".

Мое вчерашнее общение с обитателями Улья приносило плоды, и я прекрасно знал, где искать Наллс. Поблагодарив Кридена, я отправился к ней и обнаружил, что занималась она все тем же делом: вытаскивала гвозди из старых досок. Я спросил женщину насчет арки. Она медленно кивнула.

"Да, это портал. Я случайно на него наткнулась... тебе нужно лишь иметь с собою кучу хлама и ты сможешь пройти сквозь него. За аркой находятся врата, ведущие под землю, но я решила не искать неприятностей и просто вернулась назад. Вот, держи..." Она протянула мне какое-то барахло. "Возьми это, если хочешь. Я все равно собиралась это выкинуть".

Сердечно поблагодарив Наллс, я вновь направился в гостиницу, так как было уже достаточно поздно.

10. Подземная Деревня

На следующий день мы вернулись на площадь и проследовали к забитой мусором арке. Хлам, который я нес с собою, и в самом деле открыл портал. Я вошел... и перенесся в иную часть здания, у которого и была установлена арка.

После чего я проследовал по следам, отпечатавшимся в пыли, к лестнице, ведущей вниз, под землю. Я сунулся было вперед, но наткнулся на группу сборщиков в дверях. Оглянувшись в поисках товарищей, я заметил, что прилично удалился от Морти и Дак'кона. Напустив на себя ложную уверенность, я двинулся дальше, но наткнулся на обнаженный клинок одного из негодяев. Остальные тоже выхватили оружие и окружили меня. Я пытался было с ними сразиться, но безуспешно, и вскоре пал, пронзенный десятком клинков. Моя последняя мысль была - "пусть это не закончится так снова!"

Я очнулся на залитом кровью столе. Подле меня стояли Морти и Дак'кон. Я понял, что узнаю их. Все мои воспоминания, начиная с Мавзолея, были при мне. Я не сомневался, что погиб под ударами лезвий, но то, что воздействовало на меня в прошлом, сейчас, к моему вящему изумлению, не проявилось.

Я поднялся со стола и тут заметил еще кое-кого - невысокую полную женщину в грубой домотканой накидке. Она ходила по комнате, наклоняясь, чтобы взять со столов какие-то вещи, и в эти моменты отчетливо слышался хруст ее суставов. Ее волосы были зачесаны назад и заколоты костяной заколкой, а на лице застыло кислое, горестное выражение. Она бормотала что-то про себя.

Я попытался привлечь ее внимание. Похоже, она меня не услышала - напротив, подошла к одному из столов и принялась совершать какие-то манипуляции с покоящимся там трупом.

"Ну же, давай..." Она выразительно заклацала зубами. "Не создавай лишних трудностей Марте... да, тяжело с ним, так, Марта? Да, да..." Мне показалось, что она вытягивает зубы у трупа собственными ногтями. А когда это у нее не получилось, женщина достала деревянное долото и молоток, и била в челюсть тела, пока зуб не вылетел. Подняв его с пола, женщина спрятала зуб в мешочек, притороченный поясу.

Я вновь попытался заговорить с ней. "Эээ... Что ты делаешь?"

При звуке моего голоса Марта, испуганная, отскочила от трупа, и пронзительно взвизгнула. "Аааааай!" Она перевела дыхание и злобно зашипела - на труп на столе. "Если ты не был мертв, мог бы и сказать раньше, лживый труп, плохой труп, да! У тебя что, стыда-совести нет?"

"Вообще-то, говорю я, а не труп".

Марта обернулась ко мне. "Э! Как это ты добрался сюда так быстро?" Она забормотала про себя. "Марта, как он это сделал? Не знаю, не знаю".

"Эта полудохлая карга слепа и практически глуха", - отпустил Морти вежливое замечание.

Марта все еще бормотала что о "трупах" и "благодарности", но я не разобрал больше.

"Кто ты?" - спросил я у нее.

"Марта, он что, спрашивает, кто я такая? Да, точно, точно... Никто, лишь я сама, я - Марта, Марта Симстресс... Мар-та... Сим... стресс..." Она вновь отвернулась к трупу, тихонько напевая собственное имя.

"А чем ты занимаешься?"

Хмыкнув, Марта оторвалась от трупа. "Да вот, хочу, чтобы этот негодник отдал свои зубки и нитки из шрамов, а он не хочет сотруд... ничать, нет, нет". Она помахала пальцем перед носом трупа, будто наставляя маленького ребенка. "Упрямый, как осел, правда, Марта?" И сама с собой согласилась: "Да, да, он такой..."

"Зубки? О чем это ты?"

"Нужно вытащить зубки и нитки... Марта, может, ты мне поможешь... Я вот тебе помогала, старая ты перечница... И не нужно говорить со мной таким тоном... Вытягивать зубки, да. И все то, что внутри".

"Думаю, она имеет в виду органы. Надеюсь, она имеет в виду органы", - вставил Морти. Марта повторила: "То, что внутри". Морти воззрился на нее: "Да. То, что внутри". И обратился ко мне: "Это все семантика".

Я вновь задал женщине вопрос: "Марта, зачем тебе эти зубки?"

"Положи их, Марта, вот чем я здесь занимаюсь". Она потерла лоб рукой. "Да, Марта, так и есть. Нитки, которыми зашиты шрамы, и зубки - они ценные, и их можно обратить в дзынь-дзынь. "Вычищай трупы от всего", - говорят они Марте. - "Вытягивай зубки, нитки, внутренности, раздевай их, а потом мы продадим их Праховичкам".

Странная мысль пришла мне в голову, явно из-за той непроницаемой стены, что скрыла память о моих прошлых жизнях. "Ты роешься внутри трупов? А можешь поискать что-нибудь в моем теле?"

Марта задумалась. Затем кивнула. "Марта может сделать это, ведь правда, Марта? Да, ты можешь".

Морти испугался: "Я не хочу на это глядеть!"

"Где? Где..." - Марта изучающе глядела на меня, ища точку, с которой начать меня разделывать.

Я сам подсказал ей: "Начни с кишечника... Там может быть спрятано все, что угодно".

Я лег на стол, а Марта нависла надо мной, зажав в руке ржавый нож. Острая боль пронзила меня, когда она вонзила его мне в живот и сделала широкий разрез, открыв взору внутренности. Несмотря на боль, я молча наблюдал, как она роется в моих органах, бормоча под нос.

"Ага!" Боль лишала меня сознания, а Марта вытащила наружу клубок внутренностей, с которых ручьями стекала кровь и какие-то жидкости. "Погляди-ка на это, Марта... Погляди на это... понятно, понятно, резать здесь, резать там..." Марта сделала маленький разрез в одном из органов и я услышал звон, когда-то оттуда на пол вывалился маленький металлический предмет.

Марта запихала органы назад в мое тело, затем нагнулась и подняла предмет с пола... кольцо, вроде бы.

"Прелесть, прелесть, а, Марта?" Она закивала. "Да, Марта, нельзя глотать такую прелесть, нет, нет..."

"Спа... спасибо... было... там... что-нибудь... еще?.."

"Ничего, ничего, а, Марта? Может, попробуем еще раз, Марта?"

"Не... не... нет, у меня другие вопросы. Кто сказал тебе заниматься этим?"

"Толстомордый Квинт и еще это... Фарод, вроде бы так, Марта?" Она довольно улыбнулась и кивнула: "Да, точно так, Марта..."

"Фарод? Где он?"

Марта пожала плечами. "Где Фарод, спрашивает он? Он здесь, Марта, разве нет?.." Она кивнула. "Да, Фарод точно здесь, Марта. В одном из домов..."

Я оставил ее заниматься своим преотвратным делом и вышел из дома, в котором очнулся. Я обнаружил, что все еще нахожусь под землею, в какой-то огромной пещере под Сигилом. Вокруг слонялись люди, и вскоре я узнал от них, как называется это место. Подземная Деревня.

Я немного прогулялся, осматриваясь, и вскоре заметил здание, у входа в которое замерли стражники. Должно быть, это и есть логово Фарода.

Не обращая внимания на охранников, я смело прошествовал внутрь. Довольно просторное помещение было так же завалено мусором, как и деревенские улицы. Внутри находился лишь один человек. Пожилой, он тяжело опирался на трость; его левая нога была вывернута, как будто он попытался шагать одновременно в противоположных направлениях, за что и поплатился. Его серая кожа обтягивала череп, и была покрыта пятнами. Он что-то бормотал и шлепал губами, обшаривая глазами комнату.

Я позвал его. "Ага!" Глаза человека зажглись при звуке моего голоса. "Не мой ли это стабильный доход деньжат вновь пришел навестить старого Фарода! Привет, труп!" Он злобно ухмыльнулся. "Пришел попросить Фарода снова подкинуть тебя к стенам Мавзолея?"

"Фарод, мне нужны сведения. Мне сказали, что ты знаешь кое-что обо мне".

"Знаю что-то о тебе?" Свет в глазах Фарода потускнел. Он оглядел меня с ног до головы, что-то тихонько бормоча. "Труп?.. Нет? Да?" Его глаза встретились с моими. "А! Нет..."

"Гляди внимательно... знаешь, кто я такой?"

Фарод взглянул на меня мертвым взором.

"Это не честно, труп. Не время для игр, не время для Фарода играть в рулетку... Зачем задаешь такие вопросы?"

Я не доверял этому Фароду, и, возможно, ложь была бы лучшей стратегией в общении с ним. Но это было слишком важно для меня, и я задал прямой вопрос. "Я лишился памяти и мне было сказано отыскать тебя. Сказано, что ты знаешь кое-что обо мне".

"Эээ..." Фарод облизал губы с неприятным чмоканием, как будто кто-то тер лист сухого пергамента по песку. "И кто же сказал тебе это, труп?"

"Ну, вообще-то никто конкретный. У меня на спине надписи... и там написано, что я должен искать тебя, если потеряю память".

"Ага... столь мало слов произнесено и столь много сказано..." Фарод замочал, и внезапно мне показалось, будто он разделывает меня на части, как тело на плите в Мавзолее. "Я знаю много такого, что ты хотел бы узнать. Много, да. Много, на самом деле..." Фарод медленно улыбнулся, кожа на щеках его предельно натянулась.

"Что ты знаешь обо мне?"

Фарод снова облизнул губы и наклонился ко мне, как стервятник.

"Нет, нет... не задаром, ответ на твой вопрос будет". Его бледные руки сжимали и разжимали наконечник трости. "Многое могу я поведать тебе, и имеет оно свою цену". Фарод постучал костяшками по набалдашнику и ухмыльнулся. "Деревня - не единственное, что погребено под Площадью Сборщиков Тряпья. Чертоги, крипты, корридоры... заполненые мертвыми, спящими в своих гробах. Где-то в этих залах находится нечто, им не принадлежащее. Принадлежащее мне".

"И что же это?" - неуверенно спросил я.

"Маленькая вещица, безделушка, эдакая мелочь..." Фарод говорил, и слова его отдавались эхом, будто произносили их два человека. Я знаю, что слышал их раньше... срывающимися с моих собственных губ.

Я закончил за него предложение: "...Это сфера. Бронзовая. Некрасивая. Похожая на яйцо и вонючая к тому же. Я прав?"

Фарод лишь молча глядел на меня, затем неохотно кивнул. "Да... Что же еще ты скрываешь от меня, труп?" Он хохотнул. "Ты вернулся, чтобы поглядеть, помню ли я еще о том, что мне нужно?"

"Почему бы тебе не отправить на поиски одного из своих сборщиков?"

"Потому что в тех залах и так достаточно мертвых жителей деревни. Сильный, быстрый, умный... У этих деревенщин подобных качеств попросту нет. Они отправляются вниз... Они не возвращаются". Фарод воззрился на меня. "Возможно, мертвым больше приглянется общество им подобного, ммм? Вот что я думаю, труп".

"Знаешь, где находится эта твоя сфера?"

"Ах..." Вздох Фарода был подобен шелесту зыбчучих песков. "А зачем, ты думаешь, я прошу тебя отыскать ее, труп? Я не знаю, где она. Я знаю, что она где-то глубоко, гораздо глубже тех пределов, куда заходили селяне. Возможно, в катакомбах, где протекают воды глубоко, глубоко..."

"Ладно... я отправлюсь на поиски. Но я хочу знать, что я покупаю за эту безделушку".

"Множество знаний роятся у меня в голове, труп". Он воздел вверх иссохший палец. "И одно из них гласит: все чего-то хотят, знают они об этом или нет. О тебе я знаю многое... Многое из того, что ты сам хочешь узнать..."

"Ну хорошо", - согласился я. - "Я попробую найти для тебя эту сферу... в обмен на твои знания". Я чувствовал себя попавшим в ловушку. Он знал что-то обо мне, но поделится этим, лишь когда я вернусь с его "безделицей".

"Хорошо, сделка заключена... Сфера - на знания в моей голове. А теперь, труп, не теряй больше времени. Иди к воротам на юго-востоке и скажи этим полусонным болванам отворить их для тебя - и быстрее, быстрее".

Но вопросы у меня еще не закончились, и я не обратил внимание на желание Фарода поскорее от меня избавиться. "Я когда-то слышал историю о человеке по имени Фарод. О короле тряпья".

Левый глаз Фарода расширился, и непонятно, то ли он сам его выпучил, то ли кожа вокруг натянулась. "Вот как? Сигил - рассадник историй, но любую историю о Фароде уши эти с удовольствием выслушают". Он посмотрел на меня с деланым подозрением и усмехнулся. "Стал сказителем, труп?"

"История несколько странная. О богатом человеке, у которого было положение в обществе, а затем не стало ничего".

Улыбка Фарода застыла на лице, а в глазах появился яростный блеск. "Уверен, что хочешь продолжить рассказ, труп? Может, тебе не понравится, как он закончится, а?"

Я проигнорировал столь очевидную угрозу. "Человек был таким лжецом и мошенником, что сам себя загнал в угол. Он обнаружил, что когда смерть явится за ним, он попадет в ужасное место".

Улыбка Фарода потухла совсем, и он принялся облизывать губы. Он выглядел... испуганным, а я продолжал. "Он решил избежать подобной судьбы и отчаянно принялся искать способ это сделать. Он обманет судьбу так же, как обманывал иных".

Лицо Фарода исказилось, будто он проглотил что-то премерзкое.

"Он нашел ответ... или нашел место, где можно узнать ответ. Ему было сказано искать в мусоре Сигила то, что позволит избежать уготованной участи. Ну же, Фарод... может, скажешь мне, как закончилась история".

Фарод глухо зарычал. "Она не закончилась! Только не для меня!" Кровь прилила к его лицу. "А теперь у меня есть история и для тебя, труп!"

Его корявый палец указал на меня. "Труп приходит ко Двору Фарода, распираемый вонью и обещаниями, говорит, что отыщет то, что нужно Фароду. Но сдержит ли он слово? Обещания легко забываются, труп! Будешь отрицать это?! Скажи "да", и это будет означать, что ты солгал мне и из-за этого я умру!"

"Я займусь поисками, Фарод. И когда найду, принесу. Своего обещания я не забуду".

"Ложь, что ведет к смерти иного - самое черное, что может быть в этом мире... Лучше бы тебе сдержать свое слово, труп, или Планы перемелют тебя, как жернова".

У меня оставался еще один вопрос, который я собирался задать перед уходом, хотя чувствовал, что знаю ответ на него.

"Я слышал, что ты нашел огромное число трупов, Фарод. Откуда они взялись?"

"Разве маг делится тайнами своего искусства? То же самое и со сборщиками..." Фарод нахмурился, изучая меня. "Может, я и скажу тебе... но обещай, что дальше твоих ушей это не пойдет".

"То, что я услышу, лишь для моих ушей", - пообещал я, мысленно добавив "пока еще жив Фарод", что, учитывая преклонный возраст старика, не затянется надолго.

"Ну хорошо... Деревня - не единственное, что погребено под Площадью Сборщиков Тряпья. Чертоги, крипты, корридоры... Покои, черные как ночь, заполненые плачущими камнями и драгоценными мертвыми, спящими в своих гробах", - повторил он. - "Спящими..."

"Так откуда же ты берешь все эти трупы?"

Фарод улыбнулся от уха до уха. "Труп, труп... все умирает. Жизнь так коротка, но смерть длится долго, очень долго. Много людей, много смертей..." Взгляд его обратился в пространство. "Ведь бестолково пройдет их смерть в руках Праховичков, как думаешь?"

На лице Фарода отпечаталась жадность. "Далеко не всех мертвых, попадающих в Мавзолей, отправляют в горнило, труп. Праховички хоронят их в подземельях под городом. Под деревней... рядом, так близко... это место. Я был бы глупцом, если бы не заметил открывающихся возможностей..."

"То есть ты обчищаешь катакомбы мертвых, которых хоронят там Служители Праха, продаешь тела им назад и они снова их хоронят?"

Фарод кивнул, похихикал. "Катакомбы столь же глубоки, как и карманы Праховичков".

"И так же велики, как человеческая жадность".

"О, да..." Фарод оскалился. "И человеческая жадность всегда остается, даже когда все остальное уже утрачено, а?"

Я все еще не знал, откуда взялась сама Подземная Деревня, и решил поинтересоваться об этом у Фарода, раз уж он столь разговорчив.

"Ну, есть одна история..." Фарод в который уже раз облизал губы, передернул плечами. "Но, по правде сказать, она меня утомляет. Если коротко, то это - часть Улья, которую однажды замуровали, другими словами - часть Сигила, занесенная в книгу мертвых".

"Что это значит?"

"Знаешь этих козлоголовых служителей Леди, дабусов? Впрочем, неважно. Так вот, они ходят повсюду и чинят, ломают или закапывают здания все время. Разумеешь?" Я кивнул, и он продолжил: "Ну, и ходят слухи... и весьма старые слухи... что дабусы однажды просто заделали кирпичом один район Улья и благополучно об этом позабыли. Скинули сверху гору мусора, а со временем никто уже и не помнил, что там когда-то находился жилой квартал". Фарод улыбнулся. "Кошмарно, а? Всеми забытый кусочек Сигила?"

"Как же ты его обнаружил?"

"Мои глаза все еще при мне, труп", - рассмеялся Фарод, - "да и уши тоже, и когда хватает ума связать воедино увиденное и услышанное, пролить свет на темное дело не так уж и сложно, как полагают некоторые".

Узнав все, помимо самого главного и меня интересующего, я оставил Фарода в его темном жилище. Я решил провести ночь в Подземной Деревне, зная, что Марта позволит мне остановиться у нее. А на следующий день я отправлюсь исполнять поручение Фарода. Сегодня же я хотел побольше отдохнуть и оправиться от смерти, а это не так-то просто, уж поверьте.

11. Неразрывный Круг Зертимона. Часть I

Я уже собрался было отойти ко сну, когда заметил, как Дак'кон разглядывает какой-то маленький круглый камень. К удивлению моему, состоял предмет из множества пересекающихся окружностей, так удивительно друг к другу подогнанных, что вместе они образовывали маленькую фигуру. Интересно, неужто этот камень значит для Дак'кона то же, что и книга заклинаний - для меня, и помогает ему запоминать заклинания гитзераи. Я спросил его, не может ли он обучить меня своей магии.

"Знай", - отвечал он, - "что путь Народа отличен от Искусства в твоем разумении. Силу нам дает не энергия, а познание. Учение Зертимона говорит именно об этом".

"Научишь меня Пути Зертимона, Дак'кон?"

"Ты хоть знаешь, о чем попросил?" Вещество клинка Дак'кона обратилось в подобие камня. "Дабы пройти по Пути Зертимона, ты должен познать Народ. Познание подобного существом, отличным от Народа, весьма тяжело. Да, существует те не из Народа, кто слышал Путь Зертимона, но не знает его".

Меня весьма заинтересовал мой компаньон, и этот Зертимон, неоднократно им помянутый. Я хотел как можно больше узнать об этой философии, и о самом Дак'коне тоже.

"Дак'кон, я хочу познать Народ и познать учения Зертимона. Думаю, в подобном я почерпну мудрость".

"Знай, что я слышал твои слова, и я подвергну их испытанию. Дабы учиться, должен ты познать Народ. Дабы познать народ, должен ты познать Неразрывный Круг Зертимона". Дак'кон продемонстрировал мне свой каменный диск и надавил своими длинными паучьими пальцами на его стороны. Послышался щелчок, и пластины, составляющие диск, заняли иное местоположение. Дак'кон все вернул обратно, вновь вернув камень в сферическую форму. "Познание Первого Круга Зертимона открыто для тебя. Изучи его, и я выслушаю слова твои".

Я принял Неразрывный Круг Зертимона из рук Дак'кона. Я повторил манипуляции, которые Дак'кон совершал с ним, и пластины под действием моих прикосновений заняли иные положения. На кольца были нанесены символы, подобных которым я никогда не встречал - перекрещивающиеся геометрические фигуры, большинство из них - окружности. Лишь поглядев на символы, я понял, что знаю их и знаю, что смогу прочесть их. Вновь я обратился к знанию, которым обладал неведомо откуда. Я прочел первый круг.

"Знай, что мы - Первый Народ".

"В начале был хаос. Первый Народ был разумом, зародившемся в хаосе. Когда Первый Народ познал себя, стал он не хаосом, но плотью".

"Обладая мыслями и знанием материи, Народ создал Первый Мир и поселился там, знанием поддерживая свое существование".

"Однако плоть была нова для Народа и, облаченные ею, они не могли познать себя. Плоть привела к появлению новых мыслей. Жадность и ненависть, боль и радость, ревность и сомнения. Все эти эмоции проистекали одна из одной, и разумы Народа разделились. В этом разделении и есть наказание Народа".

"Эмоции плоти были сильны. Жадность и ненависть, боль и радость, ревность и сомнения, все они послужили путеводными звездами для врагов Народа. Облекшись плотью, представители Первого Народа стали рабами тех, кто знал плоть лишь как средство достижения собственных целей. Знай, что твари эти звались иллитидами".

"Иллитиды были народом, не познавшим себя. И они узнали, как сделать так, чтобы и другие расы не могли сделать этого".

"Щупальца их росли прямо из головы. Они жили во плоти и видели ее средством для достижения собственных целей. Кровь их была подобна воде, а мысли свои они делили с иными разумами. Когда иллитиды обнаружили Народ, то перестал быть Народом. Народ стал общиной рабов".

"Иллитиды забрали Народ с Первого Мира и отправили его на Ложные Миры. Народ работал на Ложных Мирах, а иллитиды обучали его Пути Плоти. Так Народ познал лишения и потери. Познал страдания. Познал смерть, как плоти, как и разума. Познал смысл пребывания в рабстве и поглощения плоти иными. Познал ужас того, что иные могут испытывать радость от подобного".

"Неразрывный Круг - это знание того, как Народ потерял себя. И как познал вновь".

Я поведал Дак'кону о прочитанном. Он спросил, что же я познал. Я понял, что он имеет в виду не поверхностную историю о том, как иллитиды поработили Народ, но то, что лежит за ней.

"Сила лежит в самопознании. Я осознал, что если кто-то не может познать себя, он потерян. Его могут использовать иные".

"Значит, познал ты Первый Круг Зертимона. Ты не только зришь слова Зертимона, но и познаешь их". Дак'кон вновь взял в руки Круг и надавил на какие-то точки, создав тем самые новую конфигурацию дисков, после чего все вернул в исходное положение. "Познание Второго Круга Зертимона открыто для тебя. Изучи его, и я выслушаю слова твои".

И я прочел начертанное на Втором Круге. "Знай, что плоть не может отметить сталь. Знай, что сталь может отметить плоть. Осознав сие, Зертимон стал свободен".

"Знай, что обладающие щупальцами были созданиями плоти. Они полагались на плоть и использовали ее для достижения желаемого. Одним из мест, где плоть служила их воле, были Поля Останков на одном из Ложных Миров иллитидов".

"На Поля выбрасывались тела Народа после того, как иллитиды поглощали их мозги. После того, как мозг погибал, останки использовали в качестве удобрений для росла ядовитых трав иллитидов. Зертимон работал на Полях не зная о себе и о том, кем он стал. Он был созданием плоти, и плоть его не выражала недовольства своим существованием".

"Но именно на этих Полях Зертимон познал сущность стали. Во время одного из сезонов Зертимон возделывал Поля собственными руками и набрел на останки плоти, мозг в которой оставался. Он не был съеден. И все же он был мертв".

"Мысль о том, что кто-то умер, не став едой для иллитидов, не укладывалась в сознании Зертимона. Зертимон понял, что же убило это тело. Сталь отметила плоть, но плоть не отметила сталь".

"Зертимон поднял клинок и оглядел его поверхность. На ней он увидел свое отражение. Именно в сем отражении сталью Зертимон впервые узнал себя. Край клинка остер, ибо такова воля его владельца. Именно этот клинок будет поднят против Гитов, когда Зертимон произнесет Речь Двух Небес".

"Зертимон хранил клинок множество сезонов, и множество мыслей посетило его касательно находки. Он использовал его на Полях, дабы облегчить свой труд. Используя его, он размышлял, как он не был использован".

"Иллитиды были могущественны. Зертимон верил, что не существовало такого, о чем не знали бы они. И все же иллитиды никогда не пользовались стальными инструментами. Они использовали лишь плоть для достижения собственных целей. Все делалось с помощью созданий плоти, ибо обладающие щупальцами сами были плотскими творениями и познали плоть. И все же сталь превосходила плоть. Когда клинок убил плоткое существо, плоть оказалась слабее стали".

"Именно тогда Зертимон осознал, что плоть уступит стали. Осознание этого помогло ему понять, что сталь сильнее иллитидов".

"Сталь стала священной для Народа. Знай, что сталь - то священное орудие, с помощью которого Народ познал свободу".

И вновь Дак'кон поинтересовался, что же я узнал.

"Я узнал, что незнание чего-либо также может быть средством достижения цели, как то плоть или сталь, если по обнаружению оного ты попытаешься познать его природу и его суть".

"Ты видел слова и видел то, что лежит за ними. Ты познал Второй Круг Зертимона". Он взял в руки Круг, нажал на что-то, и один из дисков выехал из общей конструкции так, что сам камень каким-то образом сохранил видимую целостность. Он передал диск мне. "Размушляй над этим учением, и осознание его придаст тебе силу. Когда ты поймешь это, узнаешь больше". Я понял, что он передал мне аналог свитка у гитзераи, который я смогу переписать в свою книгу заклинаний. Кроме того, он открыл мне Третий Круг Зертимона. Забыв об усталости, я с интересом принялся изучать его.

"Зертимон трудился много сезонов на иллитида Арлатии Дважды Погибшего и его сородичей в пещерообразных просторах Ложных Миров. Задания, выполняемые им, привели к смерти многих иных, но Зертимон продолжал трудиться, превозмогая муки и усталость".

"Так случилость, что иллитид Арлатии Дважды Погибший призвал Зертимона к себе. Он утверждал, что Зертимон замечен за неповиновением приказам иных иллитидов. Сии обвинения были беспочвенны, но Арлатии хотел лишь знать, горит ли огонь в сердце Зертимона. Он хотел знать, было ли сердце Зертимона сердцем раба или же сердцем мятежника".

"Зертимон позволил иллитиду наказать себя и дал ему обнаружить свою новообретенную силу. Он знал, что если покажет ненависть, поселившуюся к сердце, это не приведет ни к чему, и лишь навредит иным, которые думают так же, как и он сам. Он решил принять наказание и был помещен в Колонну Молчания, где будет страдать на протяжении сезона".

"Прикованный к Колонне, Зертимон направил свой разум в место, недоступное боли, оставив бренное тело. Он продержался целый сезон, и когда вновь предстал перед Арлатии Дважды Погибшим, возблагодарил того за понесенное наказание, как того требовал обычай. Таким образом, в глазах иллитида он остался рабом, а сердце его осталось свободным".

"Притушив пламя своей ненависти, он позволил Арлатии Дважды Погибшему считать себя слабым. Когда настал час Восстания, Арлатии Дважды Погибший первым познал смерть от руки Зертимона и умер в третий раз".

Я долго размышлял над текстом Третьего Круга и понял, что смысл его кроется в выражении, не раз слышимом мною от Дак'кона. Я сообщил ему, что познал Третий Круг.

"Терпение. Терпи, и силы возрастут".

Слова оказали на Дак'кона странное воздействие... чело его избороздили морщины, но тут же разгладились, и лицо приняло обычное отрешенное выражение. Он дал мне еще одно "заклинание" гитзераи, достав его из Круга.

Мне было интересно, смогу ли я выучить что-нибудь еще. "Можешь ли ты еще чему-нибудь обучить меня?" - поинтересовался я.

Когда я произнес эти слова, то заметил, что Дак'кон не смотрит на меня. Он держал Неразрывный Круг в своих руках, изучая его. Поверхность его клинка стала такого же цвета, что и сам Круг... а Дак'кон, казалось, разом постарел.

"Дак'кон?" - встревожившись, произнес я.

Черные глаза Дак'кона оторвались от Круга и вперились в меня.

"Знай, что я не верил, что ты сумеешь познать учения Круга. Это... трудный путь, который надлежит пройти, Путь Зертимона. Достаточно ли разум твой сосредоточен на этом?"

Когда я заверил его в желании продолжать обучение, Дак'кон отомнул для меня Четвертый Круг. Я взглянул на знания, открытые мне, которые касались предателя собственного рода. Но уже было поздно, и я не мог разобрать, что судьба этого предателя означает для гитзераи. Я решил продолжить обучение позже.

12. Катакомбы Плачущих Камней

На следующий день мы отправились в катакомбы, в стенах которых были вырезаны каменные лики. Потоки воды оставляли следы под глазами изваяний, и казалось, что они на самом деле плачут.

Сперва мы отправились в гробницы, расположенные слева от входа, где столкнулись с упырями, пожирателями мертвой плоти. Затем наткнулись на "мозговитых" крыс. Они и впрямь могли использовать заклинания, собравшись вместе. Обнаружились здесь и варгойли, похожие на два крыла, притороченные к человеческой голове.

В гробницах мы нашли немного сокровищ, но ничего особо интересного. К середине дня мы практически полностью исследовали левое ответвление, и я решил испытать удачу в иных областях подземелья.

Мы шагали по одному из сырых коридоров, когда каменное лицо в стене обратилось ко мне голосом, похожим на скрежет камней друг о друга.

"Бессмертный... внемли мне. Я... Глайв. Я хочу... говорить с тобой".

Я удивился не столько тому, что со мной заговорил камень, как знаниям, коими тот обладал. "Откуда ты знаешь, что я бессмертен?"

"Я вижу... яркое предназначение... в твоей оболочке. Я вижу многое... в пыли... этих тоннелей. Ты лишен... чего-то необходимого... и это хранит тебя... от объятий смерти".

"И что же ты хочешь сказать мне?"

"Слушай. Это место... опасно для тебя. Предательство ожидает тебя... на поверхности... а путь твой... долгий и извилистый. В конце его... ты найдешь... то, что ищешь... но тогда можешь... отринуть это".

Интересно, откуда он все это знает. "Ты что, оракул?"

"Оракул? Нет... я наблюдаю. Вот и все".

"В таком случае, может, ответишь на парочку вопросов?"

"Что... ты хочешь... знать?"

"Расскажи о себе. Как ты оказался здесь?"

"Когда-то я был... уважаемым старейшиной... своего сообщества... в Нижнем Районе. Мелкий владыка... жаждущий усиления собственной власти... за счет моего народа... моих друзей... моих родных... Мои друзья и я... выступили против него. И тогда... он схватил нас... одного за одним... и поместил наши души и чувства... в эти вечно кричащие лики... куда стекают... все отбросы Сигила. И тогда... он сделал так, чтобы загрязненные воды сверху... текли через наши рты... и носы... и глаза".

Мне стало жаль Глайва. Забыт, одинок, обречен на бесконечное существование. "Могу я чем-то тебе помочь?" - искренне предложил я.

"Я обречен... оставаться здесь до тех пор... пока свежая вода не окропит мои губы. В Залах Затопленных Народов... есть... волшебная фляга с водой. Принеси ее мне... и дай испробовать... и я расскажу тебе... о том... кто поможет тебе... открыть ее полные возможности... и ты никогда боле... не будешь испытывать жажду... снова".

"Через Залы Мертвых Народов... где ходят мертвые... и правят... или через Склепы Разума... коими владеют Многие-как-Один... Каждый из путей... опасен". Я понял, что он умеет в виду область, где правит нежить, как те упыри, которых я уже повстречал, и иные склепы, где кишат мозговитые крысы.

"Что ты можешь поведать мне об этих катакомбах?"

"Катакомбы были созданы... тысячелетия назад... дабы вместить мертвых города... которые не желали... нежной заботы Служителей Праха. Они стали... городской помойкой... где живут невиданные монстры... где люди ползают как... падальщики среди падальщиков. Многие-как-Один бродят в этих тоннелях... и многих обратили они против... своей природы. Мертвые Народы... тоже здесь... хранят катакомбы... от людей... спускающихся сюда".

Мы оставили каменный лик и продолжили свой путь. В гробнице в конце коридора не нашлось ничего интересного, кроме ловушек, посему мы вернулись назад и пошли другим путем. Мы отыскали иную гробницу, полную ловушек, но сюрприз ожидал нас на теле одного из сборщиков Фарода.

Это была рука... отрубленная рука... твердая, как дерево. Похоже, ее отсекли от плеча (чем-то вроде косы), и хоть было ей уже несколько десятилетий, она казалась скорее окаменевшей, нежели разложившейся. Она была странного серого цвета и вся покрыта шрамами. Многочисленные татуировки покрывали кожу от запястья и до плеча.

Осмотрев руку, я осознал, что она принадлежала мне. Невозможно сказать, сколько лет минуло с тех пор, как я ее потерял.

Я припомнил Баркиса, владельца бара "Горящий труп", который рассказывал о салоне татуировок рядом с его заведением. Он говорил, что хозяин того делал особые татуировки. Возможно, он знает что-то и о рисунках, покрывающих эту руку. Возможно, сам их и нанес. Я решил, что не лишним будет на время оставить поиски сферы для Фарода.

Салон татуировки, примостившийся у бара, отыскался довольно легко. Я зашел внутрь один, наказав спутникам обождать снаружи. Память моя охватывала всего лишь пару дней, но осторожности я уже научился. Я не был уверен, что доверяю Морти, и, если мне суждено узнать еще частицу своего прошлого, я сам решу, что из этого рассказывать компаньонам.

Внутри я заметил высокое создание с гривой белых волос. Кожа его имела зеленоватый оттенок, а изо лба торчали два козлиных рога. Облачен он был в длинные струящиеся одеяния. Я понял, что это дабус, хоть он и не парил в воздухе, что я наблюдал впервые.

Я попроветствовал его. Дабус терпеливо ждал, засунув кисти рук в широкие рукава. Несколько сиволов возникли у него над головой, затем исчезли и появился знак вопроса. Я понял, что он говорит этими самыми картинками, ребусами.

Я задал дабусу несколько вопросов, пытаясь найти смысл в ребусах, появляющихся у него над головой. Он был чрезвычайно безмятежен, отвечая мне легкими "фразами", которые было несложно понять. Несколько минут спустя я достаточно освоился... наверное, я и это проделывал раньше.

Я хотел было спросить его имя, но неожиданно для себя понял, что уже знаю его - Фелл. Как бы отвечая, дабус слегка наклонил голову и над нею появился одинокий символ. Сначала он отобразился нечетко, но затем обратился в белый овал, пронзенный молнией.

"Я чувствую, что знаю тебя, Фелл". Фелл вежливо поклонился и поток символов закружился над ним, перемещаясь то по часовой стрелке, то против. Я перевел.

(Впервые и не впервые пришел ты сюда).

Я спросил, не знает ли он, кто я такой. Иной набор символов быстро материализовался над головой Фелла. Перевод пришел ко мне так же скоро и отчетливо... как будто эту строку я уже видел много раз.

(Да. Но мне не дозволено рассказывать о тебе).

Великолепно. Я спросил, почему нет. Некоторое время ответа не было, а затем, повинуясь велению разума Фелла, возник новый поток ребусов.

(Извини, но не могу. Не могу изменить природу человека). Уж не знаю почему, но последняя фраза повлияла на меня более чем странно.

"Природу человека? Что это означает?" Символы, появившиеся над Феллом, отражали предыдущие.

(Извини. Не могу сказать). Вот и весь ответ.

"Что это за место?" Медленно, явились новые символы - сначала простые линии, затем разноцветные фигуры.

(Здесь я делаю татуировки цвета и жизни на плоти и кости).

"Можешь сказать что-нибудь о татуировках на моем теле?" Фелл обошел меня кругом, внимательно разглядывая. Каждый символ, увиденный им, отражался в воздухе. Наконец, Фелл обратился ко мне.

(Я знаю их. Не моя работа). Я спросил, может ли он поведать о них хоть что-нибудь. Фелл кивнул, и символы закружились вокруг, как мотыльки.

(Те, которые на твоей спине, нанесены аккуратной рукою и предназначены для разума, которые забывает себя. Символ на твоем левом плече - метка муки, пытки".

"Муки?" Символ над головой дабуса приобрел столь резкие очертания, что у меня даже глаза защемило.

(Мука. То, что притягивает к тебе души, испытывающие боль). Фелл кивком указал на мое левое плечо. (Плоть знает, что страдает, даже если разум позабыл об этом. И эта руна прибудет на тебе вечно).

Настало время перейти к вопросу, ради ответа на который я сюда и пришел. "Наносил ли ты татуировки на эту отсеченную руку, которую я нашел, Фелл?" Фелл оглядел ее, проведя пальцем по отвердевшей коже. А затем он вновь посмотрел на меня и несколько ребусов появилось в воздухе.

(Это твоя рука. Татуировки выполнены мной. Одна из них говорит о времени, когда путь твой разделяли еще четверо).

"Четверо?" Четыре строчки символов закружились над головой Фелла, такие же, как и на найденной руке.

(Тут говорится о четверых. Должен ли я сказать тебе об их сердцах?) Я кивнул, чтобы он продолжал. Вновь череда символов, которые я разобрал.

(Нелюбимая, которая любит того, кто не любит).

(Тот, который не видит того, что видят другие, и видит то, что они не видят).

(Тот, знакомый и связанный долгом).

(Раб, оковы которого - слова).

Когда я закончил перевод, четыре строчки слились между собой, образовав цепочку символов, которая преобразовалась в татуировку "пытки" на моей руке.

"Ты сказал, что на руке есть и другие татуировки? Какие же?" Фелл вновь оглядел находку, всматриваясь в наполовину исчезнувшие знаки на поверхности руки. Каждый из них отобразился над его головой. Дабус вновь обратился ко мне.

(Позабытые, они вновь в памяти. Если желаешь, можешь носить их вновь).

Особый талант Фелла заключался в изготовлении волшебных татуировок, которые можно наносить на тело и убирать с него по желанию. Помимо уже умеющихся у него заготовок татуировок, я обнаружил, что он может сотворять новые, основанные на опыте, полученном мной во время странствий, и даже перенести те, что покрывают отсеченную руку. На своем языке символов он объяснил мне, какие татуировки он может скопировать с моей находки.

Татуировка Позабытого Воплощения рассказывала о мытарствах одной из моих прошлый инкарнаций... символы и рассказы были мне незнакомы, но повествовали они о том времени, когда я был один-одинок на улицах Улья, еле умудряясь выживать и промышляя на жизнь воровством. Преступления, свершенные этим позабытым воплощением, в итоге вынудили его бежать и скрываться в Катакомбах Плачущих Камней, где он умудрился прожить еще почти год.

Иной рисунок, Татуировка Вечной Тьмы из того же временного отрезка повествовала о том, как я искал укрытие в подземельях под Сигилом и вынужден был жить подобно тени, скрываясь как от городских властей, так и от гораздо более опасных обитателей Катакомб Плачущих Камней.

Последний символ, рассказывающий о тех давних временах, был Татуировкой Плачущих Камней, когда подземелья эти были моим вторым домом. Он рассказывал о том, как я бродил в катакомбах, жил во тьме и понял наконец, почему же камни под Сигилом плачут.

Я осмотрел и другие татуировки, предлагаемые дабусом, и решил вернуться сюда, когда наскребу побольше деньжат. Выйдя наружу, я подошел к своим компаньонам.

Морти немедленно попытался пошутить: "Я знал, что ты вернешься, шеф! Понял наконец, как я тебе нужен, да?" Я не стал им рассказывать о том, что узнал в салоне.

13. Залы Мертвых Народов

Проведя ночь в гостинице, мы вернулись в Подземную Деревню и катакомбы. Углубившись в них, мы стали натыкаться на зомби и воинов-скелетов, ставших "воинами" лишь после того, как плоть их истлела. Наверное, мы приближались к Залам Мертвых Народов, о которых поминал каменный лик, стало быть, в эту область люди Фарода еще не проникли.

Мы отворили одну тяжелую дверь и остановились, как вкопанные. Большой отряд нежити дожидался нас. Один из них - скелет в богатых одеяниях и с посохом в руке - выступил вперед.

"Стойте! Вы слишком далеко зашли, путники, и перешли границу Залов Мертвых Народов, владений Молчаливого Короля. Сдадитесь ли вы по собственному желанию?"

"В смысле, сдадимся?"

"По воле Молчаливого Короля все, кто преступает границы наших Залов, становится пленником. Сдадитесь ли вы?"

Я не тешил себя иллюзиями по поводу наших шансов пережить это сражение, буде таковое случится. Однако, пока нежить еще разговаривала, можно было что-нибудь выведать. И я согласился сдаться.

"Пойдемте же... мы проведем вас в Часовню. Знайте: вы сможете свободно бродить по этим Залам, но покинуть катакомбы вам отныне недозволено. Вы будете пленниками по самых ваших смертей; и если после поднимитесь, как это произошло с нами, то обретете свободу. Да здравствует Молчаливый Король и да свершится воля его!"

Мертвяки повели нас извилистыми коридорами в древнюю часовню, а оттуда - в иную комнату. К моему удивлению, здесь находился вполне живой человек. И, более того, я знал его.

Он приветствовал меня. "А, еще один живой. Обычно столь глубоко в катакомбах мертвяки расправляются с нашим братом. Ты, должно быть, счастливчик".

"Ты - Соего, из Мавзолея. Что ты здесь делаешь?"

"Да, память тебя не подводит. Я больше не служу в Мавзолее... отныне я - паломник в этих Залах".

"Паломник?"

"Да, я спустился в катакомбы, услышав сплетни о подъятой нежити. Я надеюсь спасти этих несчастных. Страсти привязывают их к ложной жизни. Надеюсь, что смогу принудить их отринуть сии страсти, оставить ложную жизнь позади и принять Истинную Смерть".

"Хочешь, чтобы они умерли?"

"Я хочу, чтобы они покинули этот план бытия, отринули свою страсти. Это может спасти их".

Я отвернулся, высматривая, где здесь можно прилечь да чуток передохнуть, но Соего остановил меня.

"Секундочку. Не нападай на нежить в этих катакомбах, и они тебя не тронут. Но если ты проявишь агрессию, они вынуждены будут защищать себя, а их... довольно много".

В комнате совершенно не было мебели, лишь металлический стол, на который я уселся. Должно быть, на нем Соего спал. На боковой стороне стола чуть выдавалась некая панель. Интересно, что Соего там хранит? Я взял на заметку, что стоит заглянуть туда, когда его не будет поблизости. Я припомнил его подозрительное поведение в Мавзолее и задумался, были ли причины, по которым он оказался здесь, теми, о которых он говорил.

Но забудем пока о Соего. Я покинул комнату, отправившись на поиски скелета, приветевшего нас на входе в Залы.

Он оказался в часовне, через которую мы уже проходили. Да, на нем были жреческие робы, тяжелые и испещренные орнаментами и рисунками. В костяшках пальев скелет сжимал длинный посох, увенчанный изогнутыми рогами, какими-то амулетами и скалящимся черепом.

Я приблизился к нему, дабы привлечь внимание. Скелет, глаза которого сверкали как два раскаленных угля, оглядел меня... но не произнес ни слова. Я спросил, а не он ли тот самый Молчаливый Король, по воле которого мы пребываем тут пленниками.

Он потряс головой, обернулся на восток и указал в том направлении. Затем скелет вновь обратился ко мне.

Я спросил, могу ли я поговорить с Молчаливым Королем.

Он преградил мне путь костяной ладонью, разомкнул со скрипом челюсти, подняв облачко пыли, и проскрежетал: "Нет!". Голос его, глубокий и вибрирующий, долго еще отдавался под сводами чертога.

"Но почему нет?"

И вновь голос гулко зарокотал. "Ни одно живое создание не может пройти в двери, ведущие в его тронный зал. И я не позволю вас пройти туда, даже если бы это было возможно. Вы не встретитесь с ним!"

Видя, что дальнейшие расспросы в этом направлении ничего не дадут, я зашел с другой стороны, поинтересовавшись, почему был пленен. Скелет отвечал своим скрежечущим голосом. "По воле Молчаливого Короля. Живые, схваченные в его Залах, остаются здесь до тех пор, пока не упокаиваются".

"А возможно ли убедить его изменить подобное положение вещей?"

Скелет помолчал, размышляя, затем вновь заскрипел. "Сомнительно, но возможно. Неисповедимы пути Молчаливого Короля".

"Что мне сделать, чтобы убедить тебя?"

"Во-первых, я хотел бы знать, почему ты здесь". Я честно отвечал, не видя смысла лгать этому скелету, что ищу бронзовую сферу.

"Я не видел ничего подобного", - покачал он головой. - "Зачем же тебе она?"

Я сообщил, что мне приказал сделать это человек по имени Фарод, что вызвало неожиданную реакцию. Скелет отшатнулся и воззрился вверх, подняв череп к потолку чертога, будто пытаясь разглядеть творящееся на поверхности.

"Это черное, изъеденное червями сердце все еще бьется? Этот сдувшийся мешок плоти все еще посылает своих прихвостней в наши владения для грабежа". Он вновь обратил ко мне взор. "Тебе не стоило сюда приходить... мы не потерпим осквернителей в наших залах!"

Я хотел было испросить прощение, но передумал, и продолжил разговор в прежнем тоне. "И что же вы сделаете, а?"

"По закону Молчаливого Короля мы казним вас. Ни один расхититель гробниц не останется живым!"

Я ответил первое, что пришло в голову, высказав мысль, снедавшую меня с тех самых пор, как скелет сообщил, что мы останемся здесь до смерти. "Но я не могу умереть".

Он долго глядел мне в глаза. "Это не проблема. Ты останешься здесь, под неусыпным взором Молчаливого Короля, на целую вечность. Возможно, однажды ты поймешь ошибочность избранного пути и приложишь усилия, дабы принести пользу нашему доброму народу".

Я решил осмотреться в этих Залах Мертвых Народов перед тем, как продолжить беседу, или, что более верное, перед тем, как я соберусь удалиться отсюда.

В Залах я обнаружил три типа нежити.

Во-первых скелеты, сохранившиеся лучше остальных, по крайней мере, в плане разума, ибо многие из этих несчастных созданий еще обладали прижизненными воспоминаниями. Я спросил у одного о причинах своего заточения, и он оказался весьма разговорчив. Он вполне человеческим жестом потер челюсть.

"Упырям дозволено расправляться с грабителями в катакомбах. Молчаливый Король порешил, что иных, подобных вам - пойманных и взятых в плен, доставлять сюда в наше ведение, будет больше пользы, чем просто скармливать их упырям. Возможно, ты захочешь пообщаться с Харгриммом, нашим верховным жрецом - лишь он говорит с Молчаливым Королем".

Ага, стало быть, Харгримм и есть тот самый скелет в робе, что пленил нас. По крайней мере, теперь я знал его имя. Я спросил собеседника о Харгримме и Молчаливом Короле.

"Харгримм, наш верховный жрец. Именно он общается с Молчаливым Королем, донося до нас его слово и волю. Он здесь, в прихожей тронного зала Молчаливого Короля. А прозвали так нашего сюзерена потому, что он говорит лишь во времена величайшей нужды". Скелет отчаянно жестикулировал во время разговора, старые суставы скрипели. "Спроси о нем Харгримма, нашего верховного жреца. Он побольше тебе расскажет".

Тогда я вопросил о типах нежити, обитающей в Залах. Скелет кивнул. "Мы - старейшая нежить здесь, свободная от плоти. Мы стараемся направлять и поучать остальных, поддерживая здоровое общество в этих катакомбах.

Зомби. Сильные, но медлительные и туповатые, они сохранили больше человечности - и эмоций - нежели мы. Они - рабочие в нашем обществе, трудящиеся под надзором Дохлой Мэри, наиболее заботливой и умной из них.

Дохлая Мэри медлительна, но заботлива и мудра. К остальным зомби она относится как мать. Ее можно найти в чертоге к западу от входа в Залы Мертвых Народов.

Упыри - сильные, жестокие создания, ведомые призрачной матроной по имени Акаста. В обществе Мертвых Народов они исполняют роль стражей... несколько неуравновешенных, прямо скажем. Лишь страх перед численным превосходством иной нежити, да и перед Молчаливым Королем, держит их в узде. Не будь великого сюзерена... и наших набольших... однажды мы бы сами стали для них добычей".

Я поинтересовался, что это за "набольшие" такие.

"Молчаливые... мертвые, которые лишь спят. Мы защищаем их и охраняем их сон".

"Кто может потревожить их?"

"Многие". Он начал загибать свои пожелтевшие, покрытые пылью костяшки пальцев. "Голодные, вышедшие из-под контроля упыри, крысы, но вероятнее всего - живые. Те самые, из Подземной Деревни, слуги человека по имени Фарод, часто спускаются в склепы Мертвых Народов, тревожа молчаливых. Не знаю почему, но это и не важно... нам нужно лишь пресечь их злобные начинания".

Я практически не мог понять речь зомби; судя по всему, они пытались заставить работать свой полусгнивший речевой аппарат, еще не осознав, подобно скелетом, технику речи без языка и гортани.

К упырю я подходил с осторожностью. Эта желтоглазая тварь пропахла кровью и падалью. Он потирал свои корявые лапы с длинными, глязными когтями и непрерывно нюхал воздух. Плоть его приобрела грязно-зеленый оттенок, и была покрыта язвами; часть ее и вовсе сгнила.

"Ну..." - задергался Морти по мере моего приближения к упырю. - "Не уверен, что ты хочешь общаться с этой... тварью".

"Почему нет, Морти?"

"Когда-то они были людьми... они, или их предки, жрали трупы, потому и стали такими. Отвратные создания, шеф... немногие отличные от животных. Опасных животных".

Я пытался поговорить с упырем и был вынужден признать правоту Морти. Он не отвечал, и еле сдерживался, чтобы не напасть на меня.

Я продолжал беседовать со встречными скелетами, ибо лишь они одни казались исполненными желания помочь. Один из них всерьез обдумывал философию Соего касательно Истинной Смерти. Слишком замечательная возможность, чтобы ее упускать.

Я поторопился назад, к Соего, и рассказал ему об этом скелете. Соего отправился поглядеть на него.

Как только он вышел из комнаты, я бросился к панели в металлическом столе. Внутри я обнаружил книгу, дневник Соего. Там описывалось, как он был атакован крысой-оборотнем, как подхватил ликантропию и как бежал из Мавзолея после того, как нечаянно убил и сожрал друга. Ища места, где можно схорониться, он набрел на Склепы Разума и согласился служить Многим-как-Один, коллективному разуму мозговитых крыс, обитающих там. Теперь, в Залах Мертвых Народов, он шпионил для Многих-как-Один, которые однажды желали заполучить под свой контроль эту часть катакомб.

Я вернул журнал на место и отправился на поиски Харгримма. Я рассказал ему все, что узнал о Соего, и помянул о дневнике, спрятанном в его покоях.

14. Судьба Соего

Харгримм перепугался: возможно, этот странник и прав насчет Соего! Что, если тот проведал о величайшей их тайне и передал сведения врагу? Как можно скорее верховный жрец собрал воедино нежить, и они сообща отыскали Соего и препроводили его обратно в отведенный ему чертог.

"Соего, верно ли то, что ты состоишь в альянсе с Многими-как-Один?"

"Что?! Это немыслимо! Жестокая ложь!" - разорался Соего, однако его ощутимо бросило в пот.

"Ты осмеливаешься лгать верховному жрецу Молчаливого Короля?"

"Нет! Нет, Харгримм, я и не думал даже..." - начал он, но Харгримм пресек его излияния.

"Где твой дневник? Я хочу взглянуть на него. Докажи свою невиновность перед глазами Молчаливого Короля".

Осознав, что загнан в угол, Соего начал всхлипывать. "Я... я... я взываю к твоему милосердию, Харгримм..."

"Соглашение Мертвых защищает тебя здесь, Соего, но ты никогда не покинешь эти катакомбы. Ты продолжишь свои поиски драгоценной Истинной Смерти здесь, в одиночестве... до конца дней своих. Прощай".

"Но... ты... не можешь..." Разъярившись, Соего обратился в человека-крысу.

"Запомни мои слова, Живой: лишь Соглашение защищает тебя здесь. Не отбрасывай свой последний щит столь бездумно".

Но Соего уже ничего не слушал. "Я не буду сидеть в этой клетке!" - вопил оборотень. - "Умрите!"

Харгримм произнес заклинание, убившее Соего до того, как он успел сделать хотя бы шаг. Верховный жрец оглядел труп: "Сделано. Да сохранит Молчаливый Король нас от подобной напасти в будущем!"

15. Молчаливый Король

Я предположил, что теперь, когда мы трое раскрыли лазутчика, Харгримм может позволить нам покинуть катакомбы. Однако, я не хотел участвовать в расправе нежити над Соего и решил продолжить исследования Залов Мертвых Народов.

Я обнаружил весьма озадаченного скелета, тщетно бьющегося над загадкой, загаданной ему иным скелетом. Для меня ответ был очевиден, и все же я не открыл его, решив, что тому будет полезно убить время на его поиски.

А вскоре я набрел на того самого скелета, что и загадал загадку. В отличие от иных бесстрастных скелетов, этот тряс своей черепушкой и непрерывно хихикал, прикусывая кость руки в тщетных попытках прекратить собственное веселье. Он был весьма стар и на кости не осталось и следа плоти... лишь несколько лоскутков тряпья. Я приветствовал его: "Слышал, у тебя есть трудная загадка".

Он кивнул, хихикнув. "Хочешь услышать ее?" В ответ я тоже кивнул, и он продолжил: "Вспомни слова, который заканчиваются на "ый". Злобный и голодный - два их них. Лишь три слова есть на Общем Языке... какое третье? Оно означает то, что мы используем каждый день. Если ты слушал внимательно, то я уже дал тебе ответ в самой загадке".

Очевидно. "Конечно же, дал. Это "язык".

Скелет заметно огорчился. "Ну как ты узнал?!"

"Первые два предложение не связаны и служат лишь для того, чтобы запутать. Лишь три слова есть "на - Общем - Языке". Третье слово - "язык".

"Дерьмище тролля! Ну ладно. Никому не говори ответ, хорошо? Может обещать мне это?" Когда я спросил, с чего это мне давать подобное обещание, скелет отвечал: "Потому что мне доставляет удовольствие видеть, как они стоят и пытаются решить загадку целую вечность".

Я заметил, как бы между прочим: "Уверен, ты сам не столь хорош в поисках ответах на загадки. Это тебе не задавать их!"

"Чего-чего?" Он приложил костяную ладонь к виску черепа, туда, где некогда было ухо. "Я слышу... вызов? Да... да... ну давай же! Но если ты проиграешь или решить прекратить состязание, я больше никогда с тобой не заговорю!"

И он, скрестив руки на грудной клетке, выжидающе на меня посмотрел. Я был почти готов взять свои слова назад. Придумывать загадки, имея за спиной всего пару осознанных дней жизни оказалось не так-то просто.

"Хорошо: Что дороже - сто золотых монет, которые весят фунт, или двести, которые весят полфунта?" - спросил я и с надеждой посмотрел на скелета. Надежда разбилась о кривоватую ухмылку в духе Морти.

"Кретинский вопрос. Конечно, фунт золота стоит дороже, чем полфунта!" - скелет штрихами нарисовал в пыли лицо, отдаленно напоминавшее человеческое. - "У меня нет ни одного брата, у меня нет ни одного дяди, а у него есть отец, и его отец- сын моего отца. Кто он?"

"Твой сын. Кретинский вопрос",- пожал я плечами. Он пробормотал что-то про Баатор и мое в нем место. Я подумал еще немного.

"Тому, кто его сделает, он не нужен, тому, кто его купит, он не нужен, а тот, кому он нужен, так его и не увидит",- выдал я.

Скелет после секундного молчания тихо засмеялся: "Живые! Ничего подобного, еще как увидит! Если повезет. Ответ "гроб". Какие два слова даже величайшие из мудрецов произносят с ошибкой?"

"Ну-ну",- усмехнулся я,- "С ошибкой". Ночью их никто не приносит, а они появляются, а днем их никто не забирает, а они исчезают".

"Э-э... Ну-у... Да, звезды, конечно, звезды",- это было уже чересчур - я был уверен, что скелет не видел ни одной звезды много десятков лет.

Скелет с удовольствием потер костяшки пальцев. "Меня никогда не было, но я всегда буду, никто и никогда меня не видел и не увидит. И все же во мне уверены все те, кто живут и дышат в этих печальных залах". Эта загадка заставила меня призадуматься. Речь о каком-то призраке? Нет, навряд ли.

"Ответ... ага! Завтра!"

"Ух ты, угадал! И впрямь, завтра. Ну, давай теперь ты".

"Сейчас. Что есть начало эона, конец времени и пространства, начало всякого окончания и конец любого места?"

Скелет радостно засмеялся, затем внезапно осекся. "Ну... эээ..." Он покачал головой. "Я не знаю".

Я улыбнулся, потому что эта загадка была слишком уж подобна на ту, которой он озадачивал всех остальных скелетов. Я спросил, хочет ли он услышать ответ. Он кивнул.

"Хорошо. Ответ - "гласная буква". И я пошел прочь.

Похоже было, что от духовного вождя скелетов ждать помощи было бессмысленно. Но оставалось еще Дохлая Мэри. Я попытался расспросить зомби, где ее искать, но то, что они говорили, ни я, ни Морти, ни тем более Даккон, который уже давно ничем, кроме своего меча, не интересовался, не поняли.

Зомби смогли лишь указать нам направление - верное, как выяснилось позже. В круглом, пропитавшемся насквозь запахом формалина, гнилья, заплесневелой нехитрой утвари и в довесок смрадом десятков зомби, населявших и поселе населяющих эту помойную яму, копошилась кучка существ. Внушительное некогда, и совершенно изъеденное вечностью теперь тело Дохлой Мэри возвышалось над ней.

Дохлая Мэри казалась старой даже по меркам смерти. Она была не в состоянии повернуться на звук моих шагов и один из зомби неуклюже, отодрав лоскут кожи, развернул высушенное тело лицом ко мне. Содержимое лица расплылось в единую грязно-серую массу, из которой нелепым холмом выпирали остатки глаза. Второй зрительный орган был скорее всего, еще при жизни размозжен, а после смерти и вовсе выпал из глазницы и, словно большой дохлый червяк, свешивался до самого подбородка.

Три мертвяка пощупали лицо Мэри и смогли распахнуть ей рот. Медленно и тягуче, почти нараспев, говорила она, задевая обвисшей нижней губой зрительный нерв.

- Мэри... я... Дохлая Мэри... приветствую, - тускло произнесла она. Узловатыми руками зомби подтянули ее тело ко мне. Рука ее, усохшая и шелушащаяся, потянулась ко мне и поскребла мое плечо. Ей нужна была моя плоть. Она хотела почувствовать и проверить меня, мое тело - живо оно или уже нет, принадлежу ли я ей всецело или нет. Я был одним из них - я знал это, смерть я ношу с собой. Принес я ее и сюда, в мир мертвых.

- Я хочу научиться, Мари,- шепнул я,- Я хочу понимать вас.

- Нас,- поправила она меня. "Нас", ледяным холодом вонзилось в меня. Я один из них.

- Я хочу говорить с другими.

- Можжжннооо. Учиись,- она обхватила мое предплечье. Свернувшаяся кожа лица треснула возле коря носа, обнажив серые бугры костей с истлевшим жиром на них. Зомби справа от нас неловко повернулся и, вывернув себе стопу, упал. Другой закопошился над ним.

- Научи меня говорить с мертвыми,- попросил я ее. Плоть желала знаний.

Услышав ее молчаливый приказ (Мэри лишь слегка повернула в его сторону голову), зомби, ковырявшийся в стопе собрата, сильно дернул того за ногу и начал сухожилие за сухожилием, мышцу за мышцей грызть его голень.

Нога была отдана мне и зомби прижал ее к моей щеке. Зомби прижали обе лапы Мэри к моей голове. Буро-зеленая жидкость сочилась из оторванной нижней конечности мертвеца и струилась к моим губам. Старуха сжимала мои виски все сильнее и гудела о чем-то с самого своего нутра, бурлила своими воспоминаниями, бурлила своей прошлой жизнью.

И омерзительна была ее жизнь. Я воспринял ее - висками, затем затылком, затем щекой, залепленной густой тошнотворной массой. Мэри нашла себя лишь после смерти. Действительность была для нее теперь ненужной, зомби выполняли все ее команды, она знала, как заставить их слушать ее. Она говорила с ними, не как с равными, но как с непослушными детьми, говорила со знанием смерти, говорила с ними на их языке, открыв его секрет и переборов в себе жажду смерти, ту жажду, что повлекла бездомных бродяг в объятья алчных сборщиков падали. Она заплатила за это своим телом -потерявшим даже те немногие соки, что хранили тела зомби и ту силу, что хранили скелеты. Она осталась знанием.

Знание почти принадлежало мне. На секунду я оторвался в своих мыслях от того существа, что давало мне их, ощутив, что ее потребность с моим уходом исчезнет, что я - я стану носителем знаний о смерти - клубка прогнивших мыслей и заскорузлых идей - она же будет ничем. Я постигну смерть, как уже начал постигать ее с Дейонаррой. И в ту секунду ступня зомби, осушив себя до самого дна, рухнула на каменный пол.

Я услышал его голос. Оба его голоса. Один выл и просил о последней милости. Его обладателя убили. Он затерялся в небытие миров и был отвергнут всеми и всюду. Другой соглашался в ответ на просьбу отдать ненужное, соглашался грубо, немногословно и не слишком разборчиво. Но соглашался.

- Во имя всех кругов Баатора - что с ним снова сделали? - вопрошал пространство Морти.

- И я смогу разговаривать с мертвыми?- спросил я у Мэри. Той понадобилось время, пока зомби восстановят подвижность ее челюстей.

- Да. Но не все... Некоторые долго мертвы... Слишком долго...

Они были мертвы долго, как и я. И им я не смогу сказать ни слова.

- Мэри, мне нужно знать, как попасть к Молчаливому Королю.

Мэри безмолствовала. Зомби не делали попыток помочь ей ответить.

- Пойми меня. Я должен отправляться дальше. Ты же все знаешь, ты знаешь, что это не конечная точка моего пути. Харгримм не хочет выпускать меня. Или боится. Прошу, сделай так, чтобы меня отпустили. Ведь я прошу лишь сочувствия, - и это действительно было так. Я просил сочувствия, почти изнемогая под гнетом той силы, что только что была мне предложена. Я держался. Я могу обрушить стены Залов Мертвых. Я мог уничтожить все вокруг.

Я замер. Мэри кивнула.

- Напппррравво есссссть аркка,- лохмотья ее руки были подняты и мне указали на арку,- В ней ппорррталл. Заходя, думаешшшь о коррррроле. Закрываешь глаза. Пока я жжжживва, двееррри откроютссся.

Я сделал, как она мне сказала.

Так гибнут миры. Так завершает свой поворот история. Молчаливый Король- фигура из прошлого, для них, умерших когда-то и живших вновь.

Я увидел его. В каменном мешке с одной наглухо запертой дверью нас было пятеро: я, Даккон, Морти, Харгримм и Молчаливый Король.

Харгримм не ожидал увидеть нас. Он был подле королевских останков.

- Об одном прошу- не приближайтесь к нему, - голос жреца. - Замыслы короля были непредсказуемы, воля его была непреклонна. Силой своего желания он заключал здесь всех, кто был против его воли, уничтожал лазутчиков Крысиного Короля.

- А теперь его нет,- произнес я и шагнул к трону, на котором покоился череп и две бедренные кости.

- А теперь... можешь посмотреть на то, что осталось от нашей, так и не достигшей своего величия культуры. Король оставил нас, поддался искушению Истинной Смерти. Скоро даже пыль в этой комнате перестанет напоминать о нем.

- Когда это случилось?

- Даффнооо... - шепот Мэри эхом прокатился по тронному залу. Харгримм взглянул на пыльные очертания голубоватой дымки портала, из которой та вышла, поддерживаемая двумя слугами-зомби.

И тишина, густая как пыль, что лежит здесь уже много веков, покрыла пространство и время вокруг нас. Я не мог дышать этой тишиной. Зал мертвых. Теперь я понял, где хранилась смерть. Она исходила из такого места. Что давала смерть Сигилу - ничего. Что давала смерть мирам - мне еще предстояло понять. Но я уже ощутил тот момент, когда умираешь, тот самый осмысленный уже не из жизни страх умереть, его-то я успел опробовать на вкус, прикоснуться к нему. Страх умереть много раз обрывал все нити, что связывали меня с миром, и даже, когда я возвращался, он еще несколько мгновений присутствовал со мной - теперь я ощутил его- ноющий в груди, задумчивый и уставший - уставший страх моих нескончаемых смертей.

Такой же страх осел и здесь. Он утратил свою остроту, свою неуемную жалость, свою злобу и ненависть. Он задержался здесь, как зола сожженных книжных страниц на дне камина. Густая паутина его обволокла снаружи Харгримма и Мэри. Это он, страх смерти, неосознанный, забытый и навсегда обсыпавший всех жертв этого кладбища душ, мешал им ходить, говорить и отгадывать загадки про жизнь. Мэри отдала страху практически всю себя.

- БУДЬ ОНО ВСЕ ТРИЖДЫ ПРОКЛЯТО!!! - закричал жрец. - ОН НЕ ИМЕЛ НИКАКОГО ПРАВА УМЕРЕТЬ!

- Кто же теперь правит в Залах Мертвых Народов?

- Нам ничего другого не остается. Все нам верят и думают, что мы, как и прежде выполняем волю давно уж забытого правителя. Не так-то это легко, как они думают,- Харгримм устало прислонил свой посох к спинке трона. Затем он снял с сидения останки короля и аккуратно, но безо всякой почтительности сложил их на пол. Жрец сел на свое почти законное место короля. - Мне бы так о многом хотелось его спросить.

- Почему же вы не откроете вашему народу правду?

- Если мы ее откроем.... если о смерти короля узнает Акаст - глава упырей, узнает Многие-как-Один - Крысиный Король, узнают живые... все, чего мы добились, погибнет вместе с нами. От того, что ты видишь здесь, останутся лишь горстки каменной пыли и пепла. Сами Многие-как-Один придут сюда, чтобы произнести свои заклятья и не оставить от наших залов камня на камне. Им нужны слуги, а слугам нужна еда. Люди будут хоронить здесь своих мертвых, а крысы подъедать все то, до чего дотянутся. Таких, как мы, больше нет. Мы мертвы. Мы свободны. И мы, по крайней мере большинство, разумны. Ради этого стоит сохранить нас! Мы нужны вам, живым! Ведь кто знает, что сможет дать вам смерть, когда жизнь и планы отвернутся от вас.

- Ты отпустишь меня, Харгримм? Я даю слово молчать о том, что здесь увидел.

- Да,- шепнула Дохлая Мэри, и ветер, бесшумный ветер подземного зала прошелестел ее голосом в каждом уголке. Ветер ее мертвого голоса укрыл пледом пыли короля-жреца, которому предстоял еще долгий путь в бесконечность, наедине со своим неживым народом, с теми, кто разделит его смерть и его вечность...

Он ответил "Да". Так тихо, что я лишь смог почувствовать, но не услышать его слова. Он ответил "Да".

16. Залы Затопленных Народов

Жизнь после смерти продолжала кипеть вокруг меня. Загадка еще не была разгадана. Я шел мимо облизывавшихся упырей и угрюмых зомби, вслед за мной плавно фланировал Морти, в некотором отдалении от него шел Даккон. Мы шли в комнату,где лежал труп Соего.

Харгримм обещал встретить меня у дверей, ведущих в Залы Затопленных Народов, так он их назвал... И если бы не слова Даккона...

- Я желаю говорить с тобой,- раздался его голос, как только мы оказались вне тронного зала.

- Даккон?

- Я желаю ЗНАТЬ, что станет с тем, кого убили.

- С оборотнем?- спросил я.

- С оборотнем. С тем, чье знание было порабощено плотью.

- Они похоронят его,- я пожал плечами.

- Гит прав,- вмешался Морти,- этот парень будет нам кстати. Подумай сам, хозяин, а что, если воздыхатели мертвечины из Мавзолея решат проведать, что стало с их отщепенцем. А тут мы им подарочек...

- Я желаю, чтобы ты взял череп оборотня,- добавил Даккон.

Кровь, грязь и желтоватые сгустки застыли на шкуре Соего. Я отсек мечом голову оборотня и сложил ее в заплечный мешок. Полукрысиное-получеловеческое тело осталось лежать на полу на растерзание другим крысам. Размозженный труп Соего скоро найдет свое предназначение, как нашла его душа. Вечное странствие в чаще Истинной Смерти. "Умереть без надежды выжить среди тех, кто живет, умерев, что может быть нелепее", - думал я, сознательно идя навстречу собственной смерти.

Харгримм уже ждал меня и спутников у входа в Залы Затопленных Народов...

- Иди,- пробормотал он,- И держи свое слово,- серый туман окутал его глазницы.

"Иди и держи свое слово",- неслышно произнес Морти,- "Нет, вы подумайте, иди и держи свое слово!!!".

...Никогда еще прежде в этой моей жизни не было так темно. Мы стояли, ощущая присутствие друг друга в этой странной темноте, что прерывалась только тихим хлюпанием будто чьих-то лап по воде, поскребыванием и нашим собственным дыханием.

Темно-зеленым вспыхнул в кромешной тьме карах и осветил то, что нас окружало - лишь на мгновение. Затем извернулся в немыслимой спирали, пронзил темноту и снова взмыл вверх. Даккон бился за наши жизни. Карах взлетал раз за разом, за тем я услышал клацание челюстей Морти и я почувствовал острую боль в шее. Необычайно крупный и грязный упырь ел кусок мяса, вырванный им из меня. У меня не хватило даже времени подумать, и то, что сделала Меббет, принесло свои плоды. Маленькая синяя искра, сорвавшись с моей ладони, впилась в упыря. Но магические силы мои в одночасье пришли в упадок. Я бросился на него, кроша руками на части мускулистое, проросшее гнилью тело. Коротко сверкнули челюсти Морти, и голова упыря с куском моего тела во рту, упала мне в руки.

Влажными и липкими от пота, крови и собственного страха руками я бил темноту, которая то мерцала серебристыми крыльями, то зеленела трупными пятнами, то белела кольчатыми спинами насекомоподобных червей. Я падал на колени, поднимался и вновь сражался с темнотой. Меня кусали, грызли, рвали на части, и я кусал, рвал на части и грыз.

"Вот оно! То, что мне требуется! То, для чего я нужен мирам!"- радовался я, погружая засаленные пальцы глубоко в глазницы трепыхавшейся летучей мыши.

Этот мирок сдался. Пару мгновений я стоял, рассеянно глядя на свет, что смог зажечь Даккон. На земляном полу, среди куч трупов, на берегу подземной лужи стояли мы трое.

Даккон дрался по своим, особым правилам. Гитзераи стоял у самого входа, карах был снова в ножнах, на его хозяине, казалось, не было ни царапины.

И в самом центре той пещеры, где мы оказались, лежало тело сборщика падали. В длинных одеждах, с перегрызенным горлом лежал он, сквозь смерть лицо его даже через многие, быть может месяцы хранило самодовольное выражение. Все объяснялось просто.

В руках у него был бронзовый шар.

Как он вырвался из плена слуг Молчаливого Короля, как попал в эту пещеру и где он нашел бронзовый шар, оставалось для меня загадкой.

Я взял драгоценный предмет в руки. В диаметре он был всего около тридцати сантиметров, на ощупь казался ровным, но хранил следы каких-то письмен, которые при одном прикосновении появлялись, а при следующем вновь пропадали, оставляя лишь слабый свой росчерк на моих пальцах. Несмотря на свои немаленькие размеры, он был почти невесом.

Этот предмет должен был быть нужен Фароду для чего-то - то ли он, то ли его содержимое. Вскрыть его не представлялось возможным- стенки шара не скрывали даже намека на щель или отверстие. На секунду мне показалось, что из центра его исходит слабый свет, но уже в следующее мгновение мне чудилось, что свет лишь померещился.

И совсем недалеко от шара лежал другой столь искомый мной предмет. Конечно, я не сразу узнал его. Обычная фляга. Фляга, в сравнении с содержимым которой План Воды выглядел бы безводной пустыней. Сосуд Бесконечной Воды.

И, опьяненный азартом битвы и драгоценностью моих находок, я не чувствовал, как в пещере становилось все холоднее. Дул порывистый ледяной ветер. Свет на острие меча Даккона слабел, отливал синевой и в следующее мгновение вспыхивал с прежней страстью. Ветер дул из ворот, что закрывали проход вглубь пещеры. Единственный проход. Единственный путь из Залов Затопленных Народов на волю. Серый свет Сигила был мне безразличен, но в то мгновение хотелось почувствовать воздух поверхности. Ледяной ветер, в переливах которого я слышал чужие голоса, шептавшие о том, что было мной разбито, развеяно, уничтожено. Голоса звали меня на другой берег бытия.

Да, я уже слышал эти голоса. Это тот путь, что мне предстояло пройти. Именно это я сказал себе, шаг за шагом отдаляясь от Морти и Даккона и приближаясь к скованным холодом воротам.

Я еще успел разглядеть выражение панического страха в глазах Морти, когда ветер внезапно подхватил меня и вбросил в ворота, захлопнув их за мной.

"Таков мой путь",- прошептал я и сделал шаг вперед.

17. Гробница

Я перестал различать очертания моих компаньонов сразу же, как только ветер закрыл за мной ворота. Дорога эта предназначалась мне и только мне. Впервые после лабиринта я оказался в полном, абсолютном одиночестве и моими единственными собеседниками стали каменные стены, пол и потолок того туннеля, в котором я находился. В слабом свете факелов, что горели в противоположном конце коридора, я различил на полу белый остов того, что некогда было человеком. Рядом лежало еще двое. Огонь факелов беспокойно метался под порывами ветра, но пламя не поддавалось ему.

"Ловушка",- услышал я в безразличном голосе ветра и мне вспомнились искаженные страхом глаза Морти. "Ловушка",- подтвердили кивками пламени факелы. "Ловушка",- угрюмо добавил окружавший меня камень и плотнее придвинулся ко мне.

"Теперь ты в моей власти. И никогда более не сможешь ты беспокоить меня. Ни одному смертному не позволено будет покинуть эти стены. Найди же ключи и умри, ощути смерть, отыскав их. Тогда и только тогда ты освободишься."

И было кое-что еще. Рефлекторно я перевел взгляд на пол и увидел то, что меньше всего желал увидеть. Символ страдания. Что было сил, я стиснул плечо, не давая поднимавшейся боли поглотить меня. Безмолвие стало мне ответом. Боль не пришла.

Коридор закончился тем же, с чего начался - воротами, раскрывшимися порывом ветра при моем приближении.

В центре комнаты был саркофаг. Я уже успел полюбить и возненавидеть гробы, саркофаги, катафалки - все то, что представляло смерть.

В саркофаге лежал ключ. На полу комнаты был изображен Символ страдания. Эта комната была частью меня. И она меня не хотела выпускать. Сколько я не старался, сколько не ходил взад-вперед, вновь и вновь, подняв ногу для шага, я опускал ее возле саркофага. Выставив вперед плечо, я попытался проломить невидимую стену. И, ударившись голенью о край саркофага, упал на него. Звук моего падения поглотили стены.

Сидя в собственном гробу, я внимательно разглядывал ключ. Что мне оставалось в этой комнате, в этом мире. Я сам был как она - в глубине меня ютился пустой коридор, что вел в комнату, из которой было много выходов. "Если бы у меня было прошлое", - подумал я. - "Если бы мне оставили шанс жить." Но мне оставалось лишь выполнять чужую волю. Желания того, кто жил в моем теле раньше. Необходимо было исполнить то, что было написано у меня на спине. Эта необходимость и завела меня сюда, откуда, похоже, нет выхода, кроме смерти. Я не боялся смерти, но мне не хватало силы покончить с собой, перерезать себе глотку. Я отложил в сторону ключ и вынул скальпель из заплечного мешка. Лезвие его все еще хранило глинистую кровь зомби.

- Давай же,- вслух подбодрил я себя. - Это всего лишь еще одна смерть на долгом пути.

Но в ту минуту мне стало жаль себя. Я к себе уже привык, и та легкость с которой я вырвал собственный глаз и позволил омерзительной старухе рыться в моем кишечнике, ушла. Не стоило верить всему, что написано. Кстати, я же... ни разу не видел, что было написано у меня на спине! Я так легко поверил этому странному черепу, что все время крутится у меня по ногами и достает меня своими советами! Не он ли отговаривал меня от того, чтобы я говорил с Даллом, не он ли говорил, что не доверяет Даккону, который не раз успел спас... Стоп! Это же Морти, фактически, это он завел меня сюда. И ужаснувшись собственной слепоте, я спрыгнул с саркофага и наступил в самый центр Символа.

Всего лишь одно мгновение неимоверной боли...

Ожить и проснуться - это совершенно разные вещи. Просыпаясь, я думаю о боли. Оживая, я чувствую боль. Кокон из боли, окутывающий меня и лента за лентой разворачивающийся, раскрывающийся, оставляя меня обнаженным в самом центре мироздания и лишь через долгую как вечность секунду сбрасывающую в то место, откуда мне предстоит начать новый отрезок жизни.

Мне придется его начать в коридоре, перед надписью.

И вновь и вновь я заходил в эту комнату, наступал на Символ и смерть ненадолго забирала меня... В третий раз я оказался в другой комнате. В центре ее, как и в прежней (или в прежних) находился обрамленный золотой парчой саркофаг. Но, в отличие от прошлого, крышка этого плотно примыкала к корпусу.

Восемь панелей обрамляли стены последней - я чувствовал это - комнаты. Я надавил большим пальцем на крайнюю, и она легко поддалась и глубоко погрузилась в стену. На прежде гладкой поверхности проступили буквы. Вот, что я прочел:

Бойся имен. Имена обладают силой индивидуальности. Другие обратят твое имя тебе во вред. Имя - это как наживка, за которую тебя можно вытащить из любой точки вселенной. Оставайся безымянным и ты будешь в безопасности.

Я- Безымянный.

Безымянный. Что может быть более надежным убежищем, чем то, для проникновения в которое надо умереть? Это была моя собственная гробница. Мой мир, где я наконец узнал свое имя. Подходящее имя. Безымянный...

Так говорят- ты был разделен. Ты один из многих. Ты носил множество имен, и каждое оставило шрам на твоем теле.

ПОТЕРЯВШИЙСЯ... БЕССМЕРТНЫЙ... ПОСЛЕДНИЙ-ИЗ-МНОГИХ... ЧЕЛОВЕК ТЫСЯЧИ СМЕРТЕЙ... ОТВЕРГНУТЫЙ СМЕРТЬЮ... БЕСПОКОЙНЫЙ... ОДИН-ИЗ-НАС... УЗНИК ЖИЗНИ... ВЕДУЩИЙ ТЕНИ... РАНЕНЫЙ... ПРИЧИНЯЮЩИЙ СТРАДАНИЕ... ЙЕМЕТ...

Третья панель бесшумно вкатилась в стену. Буквы на ней были написаны небрежно, но принадлежали несомненно все той же руке - моей прежней инкарнации. Мне.

...И я бессилен что-либо сделать. Воспоминания ушли, похоже, что навсегда. С каждой своей смертью я теряю частичку себя. Как может кто-то быть бессмертным и так часто умирать?

Он сказал, что с каждой смертью мой разум тает. Я спросил его "но почему", но он не смог, или не захотел мне ответить. Не столь важно. От него не было никакой пользы. Я убил его сразу же, чтобы никто из вас не смог извлечь выгоды из его бесполезности.

В четвертой панели упоминался некий враг.

Сколько жизней он уже отнял у меня? Я не могу обмануть его, и поэтому я должен убить его. Я попытался сбить его со следу. Другие погибали вместо меня, и я оставлял их тела ему. Я побывал на самых удаленных Планах, надеясь, что он не сможет найти меня так далеко. Я построил эту гробницу, чтобы заманить сюда и уничтожить моего убийцу. Я спрятался.

Но я лишь тянул время. Он нападал снова и снова, каждый раз с большей яростью. Мои уловки провалились: убийца знал, что я жив. И в любом уголке Вселенной он отыскивал меня и убивал...

Пятая панель. Когда панели вдвигались в стену, со стороны саркофага раздавался щелчок.

Боюсь, что мне придется умирать и возрождаться до тех пор, пока я не встану на верный путь. Но как же найти его, пока вся надежда в моей душе не сменилась разочарованием.

Быть может верный путь - это путь добра? Как я узнал, многие из моих инкарнаций шли по пути абсолютного зла, и после их смерти на свет появлялись другие, творившие только добро. Но и их путь не был верен. Может быть истина лежит посередине? Я не знаю. Это единственное, в чем я уверен: я не знаю.

Когда же "Я" перестанет означать "Мы"? Когда "я" освобожусь от последствий того, что сделали "мы"? Когда мне позволят быть собой и сбросить груз того, что оставляют мне мои предшественники?

Шестая.

Ты не представляешь, насколько важно описывать свои странствия. Важнее для тебя будет только одно: необходимо защищать тех, кто знает нечто для тебя важное.

Это очевидно, подумал я. Зачем же я убил того, кто мог принести мне пользу?.. Ответа не знала ни одна из предыдущих моих записей. Может быть, седьмая...

Я знаю, что сейчас ты чувствуешь себя так, словно все воды Стикса переливаются в тебе. Тебе необходимо вновь вернуть себя. Найди свой дневник, он должен пролить свет на твое прошлое. Если старый Фарод еще жив - он расскажет обо всем остальном.

Храни дневник как зеницу ока. И ни при каких обстоятельствах не говори никому, кто ты и что с тобой произошло, иначе придется все начать с начала. Итак: ПРОЧИТАЙ ДНЕВНИК И НАЙДИ ФАРОДА.

Не доверяй черепу.

Но... Поглоти меня Карсери, я и не знал, что оказался настолько прав!!! Гнусный черепок наверняка уже сбежал! Вся надежда на инстинкты Даккона.

И уже слыша победный "клик-клик" из глубины саркофага, я читал восьмую панель.

Эта мелкая ненавистная жизнь уже почти уничтожила мое тело. Так гори они огнем, эти Планы, этот мир! Я уничтожу Вселенную, разнесу ее на клочки, и пусть все живое страдает, как страдаю я! Я утоплю жизнь в крови и дерьме, что она сама породила! Я бессмертен, а значит я буду убивать!

Саркофаг уже открылся и ключ поблескивал на его дне. И едва моя рука, сжимавшая первый ключ, прикоснулась ко второму, я оказался в самом центре эфирных волн, а мгновение спустя рядом с Дакконом и Морти.

- Шеф, ты в порядке?! А то мы уже... - я сделал шаг в сторону Морти.

- Мне ОЧЕНЬ нужно с тобой поговорить, Морти...

- А что случилось, хозяин?- с некоторой дрожью в голосе произнес череп.

- Прочитай мне еще раз ВСЕ, что написано у меня на спине.

- Шеф, я же...

- Еще раз, Морти. Пожалуйста.

- Ну если тебе так важно, - Морти залетел мне за спину и заунывно пробормотал:

- ...иначе придется начать все с начала. Итак: прочитай дневник и найди Фарода. Последнее большими буквами.

- Замечательно, Морти. А теперь прочитай мне последнюю фразу.

- Опять?!! Прочитай...

- Нет, Морти. Самую последнюю.

- О чем ты, хозяин? - Морти вылетел из-за моего плеча. - Больше ничего нет!

- Неужели? - я снял с плеча молот. - А как насчет "не доверяй черепу"?

- Ах, это... Ну это... Я в общем, подумал, что это такой сущий пустяк, ...что я решил... ну... не читать его... вслух... да. Вот.

- Правда? А ты прав, наверное, действительно ерунда! Только вот, о каком черепе, хотелось бы мне знать, идет речь! Уж не о той ли занудной черепушке, что все время вьется вокруг меня и все время дает дурацкие советы!

- Хозяин, - Морти испуганно отлетел еще на пару шагов от меня. - Шеф, да что ты! Это не обо мне! Ну мне-то ты можешь доверять!

- По-моему, ты меня обманываешь, Морти!- вздохнул я и занес над головой молот.

- Нет, хозяин! Я же тебе во всем помогаю. Я тебя ни разу не подводил. И я не мешаю тебе идти по верному пути! Ты нашел Фарода, нашел эту его безделушку, скоро узнаешь и все остальное! Все идет как надо, шеф!

- Пока,- устало произнес я, но молот опустил. - Но мне совсем не нравится, что ты не прочитал мне последнюю строчку. И я требую, Морти, чтобы ты рассказал, о чем еще ты умолчал...

- Хозяин... я, правда, рассказал тебе все... Не все, конечно, но, знаешь, ничего такого... Тебе нечего меня опасаться. Я... потому и не прочитал эту строчку, что речь здесь идет о ком-то еще, а ты подумал бы про меня...

- И все же, Морти, если есть еще что-то... - я устал препираться с черепом. Размозжить бы его глупую башку, но... в душе я почти поверил ему. Было что-то еще, но опасности, на мой взгляд, Морти не представлял. А пользу принес, и мог принести еще немалую.

- Серьезно, хозяин, мне нечего тебе рассказать. Кроме одного - я тебя не подведу. Это точно, клянусь всеми кругами Баатора! - с жаром добавил Морти.

Лгал он или нет, мне было уже почти все равно. Я устал. Ночевать придется в залах мертвых.

18. Фарод

Нас было трое на дороге Плачущих Камней. Я прикоснулся к заледеневшим каменным губам фляжкой. Только первые капли сосуда бесконечной воды скатились в каменный рот, шорохом отозвался во мне вздох Глайва.

- Да, Бессмертный, это именно то, что я ждал... Это ощущение... Прости, Бессмертный, я знаю, ты тоже хочешь его испытать. Освобождение... - Глайв замер. Он дышал, я это чувствовал. Камень медленно теплел, пока я лил воду по его губам. - Погоди, дай... отдышаться. Это... так непривычно... Похоже, он говорил правду, - бормотал Глайв. - Да, я сейчас должен исчезнуть, покинуть собственное тело, и что он мне оставит... вечность, покой или боль. Все едино, - шепнул Глайв. - Если кончено, то не все... А как ты думаешь, Бессмертный? Что я получу взамен?

Морти тихо хихикнул.

- Ты... же сам знаешь, что получишь, - тихо сказал я. - Зачем ты меня спрашиваешь? Зачем ты спрашиваешь МЕНЯ?

- Мы ведь с тобой едины, Бессмертный. Были едины. Мы оба - заложники жизни. Жизни, о которой не просили. И если... да теперь я помню и это, ста-руш-ка, - нарочито медленно проговорил Глайв, - откажется, то другая ста-руш-ка будет на нее в обиде...

- Ты о чем, приятель? - спросил Морти. - У тебя там камушки-то все дома?

- Отнесешь сосуд Немелль, - все дальше я слышал голос Глайва, - что живет в ...Районе Клерков, так он, кажется... Она знает, что с ним нужно сделать и какова его роль в твоей судьбе, Бессмертный.

- Подожди! А почему нельзя было просто принести большой кувшин с водой? Его бы хватило. Ты знал это. Я видел...

- Но ведь вечность - это теперь только твоя стезя, Бессмертный. Думай!

И лишь позже я услышал ответ на свой вопрос: ВЕЧНОСТЬ - ЭТО УЖЕ НЕ КОЛИЧЕСТВО, А КАЧЕСТВО.

И показалось мне, или нет, что он сказал: "Быть может ты все-таки в конце захочешь, Бессмертный". Или то был вечный ветер...


В ту самую секунду, когда Бессмертный достиг зала, где последние секунды ждал Фарод свой бронзовый шар, Глайв уже наслаждался свободой. Он шел по Улью, пиная камни по мостовой, привыкая к своему старому мягкому телу, дыша и осязая мир вокруг себя. Мир, этот смрад Улья, вонь бандитов, вопли торговцев, просящие беззубые ухмылки нищих, нагота проституток - то, по чему он никак не мог соскучиться и то, чем он никак не мог насладиться. Безумные, ударяющие в мозг запахи пронимали его насквозь, его былая каменная еще немного походка ушла, движения снова набирали размах и уверенность. Счастье обрел Глайв в Улье, счастье быть живым. Он устал от смерти. И даже камень, ненавистный и единственный пока друг камень, слушался его и прорастал мхом и корневищами на пути его, чтобы не оступить и не сбить с пути его.


- АГА,- взревел Фарод и, опираясь на здоровенную палку, проковылял навстречу очень долгожданным гостям. - Труп пришел! Чем порадуешь старого Фарода? Ты принес его?!

- Не будь обстоятельства столь неблагосклонны к тебе, Фарод, его бы принесли... - Фарод увидел бронзовый шар, и только шар теперь занимал его внимание. Очень бережно он вынул его у меня из рук и дрожа всем телом пошел к своему трону. Он дошел... Очень медленно опустился в кресло и очень долго смотрел на шар, гладил его заскорузлыми пальцами и, когда он начал бормотать какие-то слова, Морти рванулся навстречу ему - ожидал, видимо какого-то подвоха.

Но никакого заклинания не последовало. Фарод просто поднял голову и улыбнулся. Жалкой стариковской улыбкой.

- Давно, давно надо было взглянуть на себя... Каким старым я стал! - Фарод положил шар себе на колени и вновь посмотрел на себя. - Игра стоит свеч, да, труп? Игра всегда стоит свеч...

- Отлично, Фарод, - проговорил я сквозь зубы и сделал шаг вперед, злясь на беспомощность Фарода. Старик снова смотрел на свою добычу и не заметил как я подошел почти вплотную. - Как насчет нашего уговора?

- Да, да... - нетерпеливо отозвался тот. - Я отвечу на все твои вопросы. На все важные, - он погладил шар. - Очень важные вопросы.

- Тогда первый из них - что ты знаешь обо мне? И почему именно твое имя написано у меня на спине?

- А ты отложи подальше свою дубину, труп, пожалуйста. А то ведь тебе захочется размозжить мне голову, если то, что я скажу, тебе не понравится. Уж поверь мне, так оно и будет, - Фарод ухмыльнулся. - Меня то, хоть я еще жив, уже мало что заботит, а вот ты, хоть уже давно мертв, вполне способен сотворить какую-нибудь глупость. - Он поднял руки. - Все, сам понимаешь, для твоего же блага.

- Фарод! - твердо сказал я. - Я буду держать себя в руках. Или меня удержит Даккон.

- Итак, значит тебя заботит правда, - просмаковал он непривычное слово. - Правда о тебе из самых ненадежных уст во всем Сигиле. Ну что же, немного правды ты от меня уже получил... Я действительно знаю о тебе немного. Но, - он поманил меня пальцем, и я нагнулся к нему, отложив в сторону молот.

- Ты, приятель, все время играешь на том, что ты уже мертв. Однажды, точно как два дня назад ты пришел ко мне, - тот снова хихикнул. - А будет точнее сказать, ворвался в Зал Дурного Ветра - там я раньше, хе-хе, ютился... Ворвался и сказал слуге, что просишь об аудиенции! - Фарод даже немного выпрямился. - Да -да! Об аудиенции, словно у какого-нибудь короля! Ну польстил старику, хе-хе,- Фарод снова радостно усмехнулся и начал всматриваться в шар. Мгновение спустя он холодно продолжил. - Ты вообще всегда знал нужные слова. Ты вел речь, словно благородный Законник, урожденный и великий. А старик развесил уши...

- Так ведь ты же и был королем, Фарод? Когда-то.

- Когда-то! То-то и оно, что когда-то. Титулы, они что песок сквозь пальцы. И я остался ни с чем. - Он немного помолчал. - Кстати, об этом, я думаю, ты тоже знал... Так вот, ты сказал: "О великий Король Сборщиков", - обратился ты ко мне. "Я пришел к тебе засвидетельствовать свое почтение и просить тебя о благодеянии". Ты меня удивил, признаюсь. О чем мог ты - тогда почти всесильный герой, чье имя было на устах у всех, просить меня, слабейшего и гнуснейшего - а таким я и был в твоих глазах - из королей. О чем?!

- А вот о чем! - продолжал он, мерно покачиваясь и не сводя глаз с бронзового шара. - "О милости. Чтобы если бы твои сборщики нашли мое тело, они бы спрятали его в безопасном месте. Я не прошу ни о чем большем". Все довольно просто.

С той секунды, как старик произнес слово "благодеяние" - почему не просто "услуга"? - я чувствовал запах крови и тлена, которым разило от воспоминаний Фарода...

- Все даже слишком просто! Тебе-то с этого какая выгода?

- Тебе ли не знать, труп, что с мертвого взятки гладки. Да и пообещать можно что угодно. Странно, что ты не ожидал такого от МЕНЯ!

- И даже если взятки тысячу раз гладки, должна быть какая-то цель у самой сделки. Ты же торговец, Фарод? Разве нет?

- Пожалуй, - и лицо Фарода побагровело от гнева. - КОНЕЧНО, после того, как ты, тварь, собственными руками задушил, зарезал, избил до смерти почти половину моих людей, я готов был пообещать тебе сами МИРЫ, чтобы только убрать тебя со своей дороги. А тут ты врываешься в мой ДОМ, в мою ОБИТЕЛЬ и требуешь! Да, требуешь от меня "БЛАГОДЕЯНИЯ" - Фарод ударил своей палкой по подлокотнику кресла и неожиданно успокоился. - Конечно, я согласился...

Я не вправе был испытывать угрызения совести. Не я врывался к Фароду в дом, не я убивал его людей, но и то и другое было во мне, я помнил и то и другое, и только Фарод произнес это вслух, я раскрыл и эту частичку своего прошлого. Вполне ли я был искренен, когда попросил прощения у Фарода? Думаю, нет.

Фарод же был вполне искренен: "Не за что",- сказал он, - " В конце концов Служители Праха платят за всех покойников одинаково. А большинство из них мне удалось перепродать по нескольку раз", - старый стервятник ухмыльнулся и прикрыл глаза белесой пленкой век.

- Значит, ты меня боялся? И именно поэтому сразу согласился на мое предложение?

- Не только поэтому, труп. Ты знал кое-что обо мне... кое-что, что как мне казалось, известно лишь мне... Ты уже тогда знал, что я больше всего хотел добыть, ты сам сказал мне об этом, вгляделся в лицо, затем недобро засмеялся, - Фарод посмотрел на меня исподлобья, словно говоря: "Вот чего я тогда боялся - твоего смеха". - И сказал " Бронзовый шар" и все прочее, что я не хочу говорить снова. Ты напугал старика до полусмерти - он-то думал, что все постиг и все проник, ан вон оно как. И признаться, когда я нашел тебя дохлым и стало понятно, что шара мне не видать, я даже обрадовался.

- Старичок, значит, умел радоваться, - мстительно сказал Морти. - Чего ж ты ждал, Фарод? Может надо было самому, а?

Фарод только взглянул на Морти.

- И я поражен в очередной раз, как быстро Миры приводят планы в исполнение... Ты ведь все-таки принес мне его, труп!

- Надеюсь, что не зря, - жестко, как мне показалось, сказал я. - Второй вопрос: Что именно из моих вещей ты взял после моей смерти? - лицо Фарода слишком поспешно выразило крайнее недоумение.

- Я? Во-первых вовсе не я нашел твое тело, с чего ты взял? Тебя нашла моя дочка...

- Так...

- Дочка, отрада моих глаз, такая милашка и умница. Не чета другим в нашем семействе, - Фарод облизнулся. - Милашка та еще, и бойкая... Анна нашла тебя в одном совсем непригодном местечке, куда ни одного сборщика и золотыми горами не заманишь... А уж взяла она себе какую безделушку или нет, - он развел руками. - Это сам понимаешь... Спроси уж сам у нее, как встретишь, труп, такой вопрос не для старых мозгов ее папочки, - Фарод снова развел руками. Его беспомощность, реальная и в то же время ежеминутно обыгрываемая, злила меня все больше и больше. Похоже, Фарод считает, что меня нынешнего можно вовсе ни во что не ставить.

- Ты лжешь, - мягко сказал Даккон, - ты не все оставил ей.

- Да, гит, я отобрал деньги у собственной дочери...

- Фарод, - я устало потер правую бровь. - Я устал препираться с тобой. Через час Служители Праха и весь остальной Улей будет знать, где прячется Фарод и откуда у старого обманщика деньги.

- М-да, - Фарод скривился.- И куда делась его пресловутая учтивость? Чтобы сам Фарод да по собственной воле с чем-то расстался! М-да... Шаргримм за такое давно вписал бы меня в книгу мертвых... Ну... стой здесь... никуда не уходи... сейчас я тебе все притащу...

Сто золотых монет, исписанный листок бумаги, рулон бинтов и золотое кольцо...

- А оружие, Фарод?

- Боюсь, труп, оружие теперь у того, кто разбил тогда твою черепушку... И... молчи уж о том, что я тебе дал и что... и обо всем остальном тоже.

- Так. Хорошо. Где Анна?

- М -м-м... АННА! Дитя мое! Роза очей моих! Будь добра, прекрати там наводить тень и покажись нашему... дорогому!.. гостю.

Я обернулся и увидел рыжую девушку в кожаных доспехах. Я ЗНАЛ ее. Та девушка с хвостом на площади. С рыжими волосами и в рыжей броне из дубленой кожи. Она была почти красива, особенно в доме мусорщика, гораздо красивей, чем среди разношерстной толпы Улья. Никто из нас, я думаю, даже Фарод, не замечал ее до этой секунды. Шорох, и рыжая вспышка перед нами...

На самом деле, конечно, мне все это показалось... Не было ни рыжей вспышки, ни красивой девушки. А была та мерзавка, что, отправив меня на тот свет, забрала весь мой нехитрый инвентарь и возможно, уничтожила то, что еще хранила тогда моя память.

- Привет, хвостатик! Замечательно выглядишь, - Морти клацнул челюстью. - Ты права, хвостик надо оставить. Без него ты смотрелась бы куда менее к месту. Опять же, провиант...

- Анна.. - начал я. Она в ответ посмотрела на Фарода. Тот ухмыльнулся и заковылял к ней.

- Па.Па. Баатор тебя забери, я не хочу тратить ни минуты на твои идиотские игры с этим ублюдочным вонючим псом. Видно, великий Фарод царь горы мусора совсем утратил свое влияние, раз ЛЮБИМОЙ дочке приходится размениваться любезностями с каждым кретином в гостях у папочки?

- Роза очей моих, - Фарод аккуратно и бережно погладил шар. - Видно, великий Фарод совсем никуда не годится, раз не может дать понять своей дочурке, что мертвых надо уважать. - Фарод вдруг хитро и ласково улыбнулся Анне и отвесил изящный поклон мне. - Мертвые часто приходят с благими вестями. Наш любезный мертвый друг очень желает узнать, где было найдено его тело.

Анна впервые посмотрела в мою сторону.

- Он же живой, папочка! - сказала она. - Приглядись получше - он пока не твой клиент.

- Ах, да, прости, дорогая моя, я ошибся. Старею. Но ты-то, дочка, как ты могла ошибиться - ты же сама недавно принесла это - на твой взгляд бездыханное, а на самом деле очень даже живое тело ко мне. И вот, как видишь, теперь оно меня нашло и требует ответов, которые, впрочем, уже оплатило,- добавил он.

- Ну и? - хмуро произнесла Анна. - Какого абишаи эта ублюдина валялась в пыли в самом ублюдочном уголке Улья?

- Скажи, Анна, а тебе не приходило в голову проверить, жив ли я, - мягко сказал я.

- А ТЕБЕ НЕ ПРИХОДИЛО В ГОЛОВУ, ЧТО ВРЕДНО НОЧЬЮ ЛЕЖАТЬ ЛИЦОМ ВНИЗ, НЕ ДЫША, ПОСРЕДИ ДОРОГИ, НЕ ДЫШАТЬ И ИСТЕКАТЬ КРОВЬЮ?

- А она наверное права, приятель. Давай больше так не делать, - проворковал череп.

- Так где я лежал?

- Да, роза очей моих, я все время учу тебя помогать людям, и с уважением относиться к желаниям мертвых. Почему бы тебе не показать ему дорогу к проклятой аллее, Анна, - он сурово выставил передо мной свой заскорузлый палец. - Труп, если ты потеряешь мою драгоценную дочку, или если она потеряет тебя, возвращайся ко мне. - Фарод скривился и взглянул на презрительно глядевшую Анну. - Придется мне тебя провожать... Если ты, душа моя, по дороге найдешь себе другое занятие.

- Тогда пошел за мной, - бросила Анна в мою сторону. - У меня не так много времени, чтобы тратить его на... тебе подобных.

В ответ на это я сказал, что мои дела здесь еще не закончены.

- Неужели, - прошипела рыжеволосая. - Что же, тогда тебе лучше самому поискать свою могилу. Я даже не собираюсь...

- Анна... - тихо произнес Фарод, и его тихий голос прекратил ее шипение. - Напомни ему. Проведи его. Проследи, чтобы ему не причинили вреда. И покажи ему то место, которое он ищет...

Анна оскалилась и плюнула на пол.

- Забери вас обоих бездна... - но она повернулась к выходу и в знак готовности взмахнула хвостом.

- Фарод! Я думаю, ты не прогадал, старик. Это больше чем пара медяков от Служителей Праха.

Фарод усмехнулся и шепнул:

- Иди, Беспокойный. Ты обрел... и я тоже, - он хотел остаться с ней наедине, словно с желанной молодой плотью. И превозмогая боль, причиняемую его ногой, он поплелся к трону...

Морти глянул на меня:

- Хозяин, ты будешь тут, пока я рассмотрю этот милый хвостик...

- О, я не прочь был бы вновь рассмотреть бронзовый шар...

- Мне надо кое-что сказать тебе... - сказала Анна, глядя поверх меня. - Я за тобой немного понаблюдала, тебе понадобиться дельный совет, хотя бы на то, надеюсь, короткое время, пока мы вместе. Не тряси своей черепушкой с каждым, кто попадается на твоем пути. Это верный путь к беде... труп! А еще не надо болтать ни о ком попусту, а то можно быстро обеспечить себе пару минут в крайне неприятном обществе... - она вновь оскалила зубы. - А еше, труп, не относись ко мне как к булыжнику на дороге. Считайся со мной, потому что без меня ты ничего здесь не найдешь и не узнаешь. А если ты не будешь, я оставлю пару отметин на твоей шкуре вот этими клинками, - из-под ее длинных рукавов вылетели два маленьких кинжала, - да, я люблю эти острые штучки... Вы все можете размахивать своими топорами, молотками, дубинами - всем этим барахлом, но, труп, кинжалы - это мой стиль. Но ты, - улыбнулась она, - ты просто веди себя хорошо, и тебе не придется почувствовать их нежную прохладу... - она горделиво вошла в портал. Карах светился золотисто-черным. Даккон мгновение смотрел вслед Анне. Я воспользовался передышкой и достал листок бумаги, который передал мне Фарод.

" Бойся ТЕНей
Бойся мест, где ночь ЖИВЕТ
Они ждут
Там нет Обычной Тьмы
Только теНИ"

Я не знал, о чем шла речь.


Фарод рассматривал и ощупывал свою добычу. Бронзовый шар, с помощью которого он сможет обмануть свою судьбу. Едва ли он заметил, как ушла его дочь вместе с отказавшимся от смерти мертвецом, рабом слов глупца Зертимона и Морти. При мысле о Морти старик ухмыльнулся, но едва шар попал в его поле зрения, он снова забыл обо всем остальном.

А? Что это там, в углу? Должно быть, крыса... Неважно, скоро все будет неважно... Осталось только проверить... Да, это займет немного времени, может быть будет не так легко, но что бы это ни была за тайна, я раскрою ее, и эта тайна сможет, - руки старика задрожали, задергался угол правого глаза, - сможет защитить меня.

Фарод беспокойно обернулся. Кто-то все-таки пришел. Может быть, Анна? "Глупая непослушная девчонка. Надо бы устроить ей хорошую порку, хотя как ее найдешь?"

Да нет, это...

Он похолодел, потому что вдруг понял, что это. Словно темнота, тени ото всех предметов, что расставлены по углам его убежища, понемногу приблизились к нему. И десять безмолвных серых человеческих силуэтов возникли рядом с ним. Он не успел издать ни звука, сжались его пальцы, вцепившись в бронзовый шар, и попытались нащупать уже бессмысленный ответ. И мгновение спустя пальцы вновь разжались. Бронзовый шар покатился...

  1  2  3  4  5  6  7  
Web-mastering & art by Bard, idea & materials by Demilich Demilich