8. Воспоминания

Пролог

Будучи журналисткой, я каждый день слышу множество историй. Мне неважен возраст собеседников и их пол. Или могут стать могущественные индивиды из правительств государств или же маленькие дети, пробегающие мимо. Бесконечное множество историй, которые я слышу, меня восхощает. Журналистика для меня не только работа, но и хобби. И если задаться вопросом, успешная ли я журналистка, ответом станет - да, успешная.

Но, помимо работы, есть "тайна", к разгадке которой я стремлюсь. Это феномен, объяснить который невозможно с точки зрения науки. Сперва я думала, что это - лишь плод моего воображения, но мое любопытство все росло. И когда я начала расследовать странные случаи, то обнаружила немало необъяснимых совпадений. Поиски разгадки тайны всецело поглотили меня. Я должна была узнать ответ. И чтобы достичь вожделенной цели, я собиралась выслушать истории как можно большего числа людей.

Именно поэтому в каждом своем интервью я задаю одни и те же вопросы. И это странные вопросы. Большинство людей они озадачивают, и вопросы не воспринимаются всерьез. Но находятся и те, которые дают мне ответы на них. Но чем больше свидетелей находится, тем загадочнее становится "тайна".

Сегодня я собираюсь взять еще одно интервью у человека, весьма сведущего в социологии и политической экономике. И когда мы обсудим ряд тем, я осторожно, будто бы невзначай задам свои "странные вопросы". Интересно, ответит ли он на них... Нет, я убеждена - непременно ответит.

Сейчас он - исследователь, не состоящий в какой бы то ни было организации. И хоть этот молодой ученый еще не известен повсеместно, в научном мире его начинают замечать, ведь обладает он весьма обширными знаниями, особенно в области социологии.

Имя его - Хоуп Эстхайм...

I. Хоуп Эстхайм

"Спасибо, что, несмотря на плотный график, вы нашли время встретиться со мной". Закончив наш разговор вежливым кивком, я с облегчением вздохнула. Интервью оказалось весьма познавательным. Мою усталость сопровождало чувство глубокого удовлетворения.

"Нет, это вам спасибо. Я рад был пообщаться с вами", - с улыбкой отвечал Хоуп Эстхайм. Во время интервью он не был нисколько напряжен. Несмотря на то, что я была незнакома ему, он держался весьма приветливо, и отвечал на задаваемые мною трудные вопросы искренне.

Однако я видела, что он представляет собой куда больше, нежели просто хорошо воспитанный молодой человек. Несмотря на то, что речь его была донельзя корректна, я видела, что он точно и адекватно оценивает процессы, происходящие в обществе. И, несмотря на молодой возраст, в нем чувствовалась истинная мудрость, как будто прожил он много, много лет в мире, где нет места розовым идеалам.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, столь впечатляет меня встреча с этим незаурядным человеком. Я хочу задать ему свои "странные вопросы" прямо сейчас. Интересно, как же он ответит на них. "Умм... У вас есть еще немного времени? Если не возражаете, я бы хотела задать вам еще несколько вопросов. Не для интервью; ответы нужны мне лично".

"Да, конечно. О чем вы хотите спросить?"

"Вы помните "иной мир"?"

Это один из моих "странных вопросов".

Глаза Хоупа Эстхайма сузились, как будто он пытался что-то осознать. И я считаю это весьма вежливой реакцией. Обычно, когда я задаю подобные вопросы, люди становятся сбиты с толку, изумлены. Находятся и такие, кто приходит в ярость от столь глупых вопросов.

Хоуп Эстхайм молчит. Ждем, возможно, пояснений о том, что я имею в виду? Я решаю продолжить.

"Другими словами, есть ли у вас воспоминания об иной жизни в ином мире? Возможно, нам снятся события, которые, насколько вы можете судить, в реальности с вами не происходили. Или, возможно, слова, которые вы не можете позабыть, но не можете и вспомнить, где услышали их? Быть может, люди, о которых у вас сохранились теплые воспоминания, но вы не помните, где встречались с ними? Образы, возникающие в вашем разуме: фигурально выражаясь, воспоминания о прошлой жизни".

"Думаю, это весьма захватывающая тема, но... Вы хотите сказать, что обладаете подобными необычными воспоминаниями?"

Я должна ответить правдиво.

"Да. Образы, вновь и вновь возвращающиеся ко мне во снах. И воспоминания - не об этом мире. Их невозможно объяснить". Тайна, понять которую я пытаюсь так долго. "Сперва я думала, что это просто мое воображение, но воспоминания продолжают оставаться в моем разуме. Вскоре я начала спрашивать иных людей, сохранились ли у них воспоминания об "ином мире", и, к удивлению своему, я обнаружила немало таких индивидов".

"Очень интересно. Не хочу с ходу отметать суть ваших поисков, но возможно, "воспоминания", собранные вами - не более, чем плоды воображения или же подсознательные желания людей?"

"Возможно, так и есть, что касается большинства моих собеседников. Однако, находя все больше свидетелей, я обнаружила истину, на которую нельзя закрыть глаза".

Я достаю свою записную книжку. Там содержатся слова сотен людей. "Когда я "сравнивала" воспоминания людей, я находила общие моменты. Я обнаруживала, что люди, рожденные и выросшие в совершенно различных землях, детально рассказывают об одних и тех же местах. Или же рассказывают о пережитых вместе событиях, несмотря на то, что даже незнакомы друг с другом. Но самое значимое сходство кроется в словах. Никто не может вспомнить, что они означают, но почему-то люди помнят о них. Например..."

Я начинаю читать из записной книжки.

"Кокон. Фал'Си. Гран Пульс. Буниберзе".

Я замечаю искру, промелькнувшую в глазах Хоупа Эстхайма.

"Нет свидетельств о том, что эти люди когда-либо могли встречаться друг с другом. Однако об одних и тех же событиях рассказывают многие, и произносят одни и те же имена собственные. Они рассказали мне, что давным-давно человечество оставило землю и стало жить в небесах, где парил целый мир под названием "Кокон". Человечество чувствовало себя внутри оного в безопасности, а мира внешнего страшилось. Небеса были раем, нижний мир - адом... Эту историю мне рассказывали множество раз. Связаны ли как-то эти люди, разделяющие подобные воспоминания? Или же все это - воспоминания, пережитые ими в ином мире?"

"Поэтому вы и пришли ко мне... Вы хотите узнать, обладаю ли я воспоминаниями о Коконе - или же об "ином мире".

"Вообще-то, дело не совсем в этом. В разговорах с другими людьми ваше имя всплывало неоднократно".

"Мое имя?"

"Например, "Хоуп выступил нашим предводителем и спас нас. Он был тем, кто спас Кокон". Сотни людей назвали своим предводителем человека по имени "Хоуп". Поэтому я так надеялась поговорить с вами сегодня. Мне казалось, что если я услышу вашу историю, то смогу обрести ключ к решению этой тайны".

Хоуп Эстхайм закрыл глаза, глубоко вздохнул. Пытался ли он таким образом расслабиться? Или, возможно, принял решение. Помолчав какое-то время, он, наконец, произнес:

"Расскажите мне о своих воспоминаниях. Пожалуйста".

Я отвечаю. Я рассказываю о снах, которые вижу постоянно всю свою сознательную жизнь".

"Я была изгнана из родного города и оказалась в поезде. Я пыталась бежать. Я бежала по замерзшему озеру, но оно не было холодным. То был не лед, а кристалл, и сделало это существо, называемое фал'Си. Это все, что я могу вспомнить... Иногда у меня проскальзывают воспоминания, в которых я держу микрофон и что-то говорю в камеру. В одном из моих интервью человек вспомнил, что видел меня в телерепортаже... Что означают все эти воспоминания? Какое отношение они имеют к нам? Мне необходимо узнать".

"...Хорошо".

Я и не заметила, что Хоуп открыл глаза и теперь пристально смотрит на меня.

"Я расскажу вам о своих собственных воспоминаниях... Прежде человечество действительно обитало на парящем в небесах континенте под названием "Кокон". Я родился и вырос именно там. Тогда мне было четырнадцать".

Начало пути

"Начало нашего странствия ознаменовано "Очищением"."

Я и прежде слышала этот термин. Многие из свидетелей вспоминали оное со страхом и гневом.

Хоуп продолжал в деталях рассказывать о произошедшем. В то время человечество обитало в Коконе - исскуственно созданном мире в небесах, - и процветало. Однако, однажды Правительство города приказало избавиться от жителей целого города, покончить с ними. Именно этот инцидент и получил название "Очищение".

Хоупу Эстхайму было лишь 14 лет, когда оказался он в эпицентре Очищение. Судьба оказалась донельзя сурова к нему. На глазах мальчика погибла его мать, а сам он получил проклятую метку эл'Си. Правительство преследовало его. А он стремился отомстить...

"Теперь, оглядываясь назад, я осознаю, что всецело предался ненависти. Отчаяние от осознания гибели матери и становления эл'Си мне оказалось вынести слишком тяжело. Я обманывал себя и направлял свой гнев на того, что был рядом со мной. Я винил в смерти матери Сноу и ненавидел его за это. Если бы Лайт не оттащила меня от этой пропасти, не знаю, где бы я был сейчас".

Он продолжал называть имена своих друзей и людей, которых повстречал во время бегства. Лайтнинг, Сноу, Саж, Ванилла, Фанг, Сэра... Некоторые из имен были мне уже знакомы; из произносили люди во время моих предыдущих интервью. Но, в то же время, некоторые имена оказались новы.

"Что за человек эта Лайтнинг?"

"...Она сурова, но добра. И именно поэтому она не испортила меня, но присмотрела за мной".

"То есть, она присматривала за вами и направляла вас. Она заботилась о вас?"

"Сперва я всецело полагался на нее. Я думал, что она - сильная натура. Но на самом деле она тоже отчаялась и страдала. И когда я осознал этот факт, то понял, что не хочу полагаться на ее защиту. А хочу сам защитить ее".

"Вы стали "товарищами", столкнувшимися с одними и теми же испытаниями".

"Да. Мы научились поддерживать друг друга и превозмогли немало препятствий на своем пути".

"Вы сражались с богами, правившими людьми: фал'Си Бартанделусом и Орфаном".

"Я впечатлен. Вы действительно провели глубокое расследование. В ту пору люди даже не подозревали, кто в действительности правит ими".

"Я слышала, что позже истина была обнародована. После того, как вы одержали верх над ними и спасли мир".

"Спасли мир, хмм..." - тихо произнес он, будто обращаясь к самому себе. - "Да, мы сумели одержать верх над фал'Си. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что это было всего лишь началом".

"То есть, ваше странствие продолжилось даже после противостояния с фал'Си?"

"У нас не было иного выбора, кроме как продолжить его. В новом времени начиналась новая битва".

"Включала ли в себя эта битва "Спасительницу"?"

"...Откуда вам известно о ней?"

"Я услышала это слово, когда искала людей, помнящих об ином мире. Многие люди помнят это имя собственное, и, полагаю, в ином мире оно было чрезвычайно важно. Я и сама не перестаю думать об этом".

"Но я ни разу не упомянул о "Спасительнице". Вы лишь предположили, что я могу знать о ней. В эпоху владычества фал'Си Спасительница еще не существовала. Но когда я упомянул о новой битве, вы предположили, что она может быть связана с явлением Спасительницы".

"Верно. Я сделала правильное предположение?"

"Не совсем, но достаточно близко к истине. Спасительница явилась много столетий спустя. Но до этого имело место долгое, долгое противостояние. Миру угрожала гибель и сама реальность оказалась искажена. Это может показаться невероятным, но та была битва, превосходящая само время".

Превозмогая время

Я узнала о том, что происходила в годы, известные как "после падения". Когда правление фал'Си завершилось, существование людей в Коконе оказалось под угрозой. У них не было иного выбора, кроме как попытаться присопособиться к жизни в диких первозданных землях Гран Пульса. В противостоянии природным угрозам нижнего мира, в течение нескольких столетий люди сумели создать процветающую цивилизацию.

История, рассказанная Хоупом Эстхаймом, совпадала с тем, что я уже слышала от иных свидетелей. Возрождение человечества возглавила организация, именуемая "Академией". Поскольку название это произносило множество свидетелей, я поняла, что роль организации в истории была весьма значимой - как, например, возведение огромного города. Однако рассказ Хоупа связал воедино все обрывочные факты, которые я слышала прежде.

"Как будто я слышу о неведомой истории человечества..."

"То было тяжелое время, особенно для тех, кто привык к сытому и беззаботному существованию в Коконе".

"К тому же, исчезла Лайтнинг. Наверное, тяжело было вам лишиться друга, на поддержку которого вы так полагались".

"В то время воспоминания наши оказались искажены. Мы думали, что Лайтнинг погибла и хранит Кокон, обратившись в кристалл. Но Сэра узнала правду. И в то мгновение, когда я узнал, что Лайтнинг жива, я обрел уверенность. Я верил в то, что непременно увижу ее снова. Я должен был лишь дождаться этого. Сомнения оставили меня".

"И это - благодаря той сильной связи, которая возникла между товарищами на их долгом, тернистом пути... Я права?"

"Здесь немного другое. Например, мы с Ноэлем родились в совершенно различные эпохи и выросли в отличающихся друг от друга социумах. У нас не было ничего общего, но он сразу же стал мне симпатичен. Потому, что стремились мы с ним к одному и тому же. Мы делали все возможное для будущего, в котором все могут познать мирное бытие".

"В то время, как Сэра и Ноэль посвятили себя противостоянию, ключевыми фигурами в котором были Кайес Баллад и провидица "Юл", вы возглавили Академию и готовились к грядущей катастрофе - падению Кокона и вреду, который оного непременно нанесет мире, - создавая исскуственный Кокон. Этот проект по спасению человечества предполагалось реализовывать на протяжении нескольких столетиях, и вы блестяще довели его до завершения".

"Воплощение проекта стало возможно лишь благодаря самоотверженному труду множества людей на протяжении нескольких поколений. Я лишь наблюдал начало его и завершение... Но да. Все закончилось. В 500 году после падения Сэра и Ноэль одержали верх над Кайесом, и Новый Кокон поднялся в небеса. И это событие ознаменовало начало эпохи разрушения".

"Из-за "хаоса"? В моих предыдущих интерью многие говорили о том, что хаос излился в мир и остановить его было невозможно. Похоже, хаос и был той самой сущностью, угрожавшей миру".

"Да. Мы сражались с постоянной угрозой хаоса. И в конце того противостояния, началась история о гибели "того мира". Последняя его история: о Спасительнице - история о Лайтнинг".

На какое-то мгновение я утратила дар речи. Личность Спасительницы, о которой я столько гадала, вот так просто была открыта мне. Сдерживая дрожь в голосе, я попросила: "Пожалуйста, расскажите, что было дальше..."

Но Хоуп Эстхайм улыбнулся, покачал головой. "Я могу рассказать лишь до этого момента. Если хотите узнать историю Спасительницы, то вам необходимо разыскать Лайт".

"Но я..."

Но я зашла так далеко. Я была так близка к разгадке тайны, к которой стремилась столь отчаянно, но в последнее мгновения разгадка ускользнула.

"Пожалуйста, хотя бы скажите, где мне разыскать ее".

Я пыталась настаивать, но он покачал головой снова.

"Вы должны сами попытаться найти ее. Взяв множество интервью, вы же сумели отыскать меня. Думаю, и Лайт найти вы тоже сумеете".

Мне казалось, будто меня испытывают.

"Хорошо, я попытаюсь найти ее. Но Лайтнинг ведь где-то в этом мире, да?"

"Я знаю, что здесь все мои товарищи. Думаю, если вы отправитесь на поиски Лайт, то непременно встретитесь с ней. И когда вы побеседуете со всеми моими друзьями и узнаете правду о "том мире", пожалуйста, возвращайтесь ко мне снова. И я расскажу вам обо всем, что знаю сам".

Последние слова он произнес с улыбкой, но несколько отстраненно - казалось, будто он что-то скрывает. Я не удержалась, спросила:

"Возможно, я ошибаюсь, но... мне кажется, что вы и сами не знаете, где сейчас находится Лайтнинг. Даже если вы верите в то, что непременно встретитесь с ней снова, пока что этого не произошло".

"...Может быть".

Улыбка его не изменилась, однако в глазах промелькнула тень одиночества.

Перед тем, как мы расстались, Хоуп Эстхайм дал мне одну зацепку. Место, где следует искать его бывшего товарища. Я хочу навестить его как можно скорее, но мне не помешает немного передохнуть.

Тогда мне казалось, что я отправлюсь в короткий путь... Я и помыслить не могла, что начинаю долгое странствие.

II. Саж Кацрой

Позади раздается громкий звук, а в следующее мгновение нечто проносится над моей головой, разрывая облака, устремяясь ввысь.

Это – аэропорт на окраине города. Здесь нет пассажирских рейсов, он используется лишь для взлета и посадки чартеров, принадлежащих индивидам или же компаниям, а также самолетов служб спасения.

Открытый ангар. Внутри пространства столь обширного, что здесь мог бы поместиться концертный зал, находится новенький самолет. Силуэт фузеляжа незнаком – крылья и корпус образуют причудливые изгибы. Это новая модель, она все еще проходит испытания.

Рядом стоит тот, к кому я пришла. Возможно, готовится к новому полету, ибо, сжимая в руке некий инструмент, он подносит его к различным частям корпуса.

«Сюда допускаются лишь члены персонала, мисс», - произносит он, даже не обернувшись ко мне, продолжая проверку систем самолета. Должно быть, услышал стук моих каблуков.

«Все верно, у меня есть разрешение».

«Как мило с их стороны раздавать разрешения направо и налево», - ворчит он себе под нос, затем тяжело вздыхает. – «Несмотря на то, что этот самолет – целое средоточие корпоративных секретов. Ладно, если вы шпион и явились, чтобы выкрасть данные об этой новой модели, это не мое дело. Я всего лишь скромный наемный пилот. Моя работа – летать, а не заниматься шпионами. Так что, мисс Шпион, я закрою на вас глаза, если желаете. Если выгадаете что-то, продав данные, купите мне хотя бы бокальчик пивка, договорились?»

Даже несмотря на его, казалось бы, беззаботную болтовню, руки его ни на мгновение не останавливаются. С невероятной скоростью он продолжает проверку систем, и инструменты в его руках меняются один за другим. Из того, что я выяснила, изучив его личное дело, он прекрасный пилот, но я делаю вид, что не знаю этого, и задаю вопрос.

«Какой интересный дизайн у этого самолета. Вы действительно можете пилотировать его?»

«Да, он вполне способен подняться в небо. Согласен, выглядит несколько странно, но у него немало особенностей. Он исполняет мои приказы, как послушный щенок, и управлять им – одно удовольствие». Он помедлил. «Но некогда мне приходилось управлять и более экзотическими вещами».

«Я понимаю, что вы чувствуете. Обычные аэропланы не приносят чувства удовлетворения, так? Вы хотели бы управлять, не «самолетами», но «воздушными кораблями», я права?»

Он резко оборачивается ко мне.

«Рада познакомиться с вами, мистер Саж Кацрой».

Его глаза расширяются от изумления.

Я объясняю детали моего расследования – говорю о том, что уже успела пообщаться со многими людьми, собрав осколки их таинственных воспоминаний. Странное совпадение кроется в том, что относятся они к миру, в реальности не существующему. Гипотеза о том, что мы, люди, прежде жили в ином мире. И теперь, после встречи с Хоупом Эстхаймом, я начала верить в эту гипотезу.

«Я бы хотела услышать ваш рассказ. Пожалуйста, мистер Кацрой».

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами. «Зовите меня Сажем. Думаю, если уж Хоуп все вам рассказал, я не могу ответить отказом. Что ж, с чего бы начать...»

И тут в ангаре прозвучал радостный возглас: «Привет, папа!»

Широко улыбаясь, Саж обернулся к бегущему к нему мальчугану, развел в стороны руки.

«Ооо, какая сильная атака! Даже папа не справится с тобой», - смеясь, сказал он, обняв мальчика.

«Что нового, ты здесь один сегодня?»

«Эээ, с леди».

Саж обернулся ко мне. «Это моя сын, Дож. Разве он не точная копия меня?» Устремив взор в пространство, он потрепал черную шевелюру мальчугана. «Когда я вспоминаю об этом... я ведь через все прошел ради Дожа».

Мы можем сражаться, потому что мы – люди

Саж приглашает меня внутрь самолета. Поскольку фузеляж еще остается в стадии тестирования, внутри к нему прикреплены различные устройства, но также есть сидения, на которых мы можем разместиться и поговорить.

Дож остается в своем маленьком мире, играя в пилота у панели управления. Он дергается за рычаги, разговаривая с воображаемыми диспетчерами по коммутатору.

Бросив взгляд на сына, всецело погруженного в мечты о полетах в небесах, Саж начинает рассказ.

«Дол был ображен в эл’Си, и мне не оставалось ничего иного, кроме как сражаться. Вы знаете, кто такие эл’Си?»

«Существа, наделенные магией, которой обычные люди не обладают... Они влачат проклятое существование, люди страшатся их, верно?»

«Да, вполне. Есть два вида эл’Си. Мы можем их разделить на тех эл’Си, которые пытаются уничтожить общество, называемое нами Коконом, и эл’Си, встающих на его защиту. Но, знаете ли, существованию и тех, и других не позавидуешь. Если уж станешь эл’Си, нормальной жизни тебе не видать. Даже к эл’Си-защитникам не относятся так, как к людям. Когда Дож стал эл’Си, ему было лишь шесть лет. И когда это произошло, я понял, что не время сидеть и плакать».

«Я слышала, что попытка Правительства Кокона убить множество невинных жителей была вызвана страхом перед эл’Си».

«Да, приказ об Очищении. Я сам ступил в зону Очищения, дабы помочь Дожу после того, как он был обращен в эл’Си. Там в постречал Лайтнинг и остальных. Одно событие следовало за другим, и в конечном итоге в эл’Си оказался обращен я сам. И я, и мой сын, кто бы мог подумать. Да, мы явно вытянули короткие соломинки...»

Он с такой легкостью говорит о тяготах на своем пути. Обычно о прошлом, полном боли, люди стараются не вспоминать, он же ворчит и шутит, как будто рассказывает нечто забавное. Теперь я начинаю понимать, каким образом обыкновенный пилот смог выжить в столь жестоком противостоянии.

«Неважно, сколь тяжела реальность, вы не сдались, вы продолжаете смеяться – я уверена, ваша сила – в любящем сердце, мистер Саж».

«Да прекратите, я совсем не такой уж невероятный. Я просто смеюсь, ведь теперь-то все уже кончено. А в то время у меня не было ни грамма выдержки и терпения. Особенно грубо я держался с Ваниллой, бедняжкой. Когда я узнал, что по ее вине Дож был обращен в эл’Си, то сорвался на нее. Я даже собирался убить ее. Но в итоге не смог выстрелить».

«Я думаю, желание кого-то убить и неспособность нажать на курок – реакции, присущие именно человеку».

«Страшные это слова... Но, на самом деле, думаю, вы правы. Мы обратились в эл’Си, но ощущали эмоции, потому что оставались людьми, и могли сражаться по этой же причине. Фал’Си, управлявшие миром, были монстрами, фактически богами, но, несмотря на это, конечную победу одержали мы, люди».

Во Дворце Удовольствий

«Могу я поинтересоваться, что произошло по завершении эпохи фал’Си?»

«Поинтересоваться-то можете, но ничего особо интересного я не расскажу. Разве Хоуп не говорил о том, что со мной произошло?»

«Он говорил, что после вашего странствия, мистер Саж, вы исчезли на два года...»

«Да, мы с Дожем. Нам наряду с воздушным кораблем поглотил пространственно-временной разрыв, и мы оказались в донельзя странном месте. Оно называлось Серендипностью. Вы знаете о нем?»

«Нет... впервые слышу. Фразы об «ином мире», слышимое мной прежде, несли в себе крупицы информации, но название «Серендипность» я не слышала прежде».

«Понял. Что ж, я не удивлен, что это место неведомо, ведь оно сродни иному измерению, а, возможно, это что-то вроде того, как находиться одной ногой в царстве мертвых».

«Но что же вы делали в подобном месте?»

«Играл в казино. Я не мог отыскать Дожа, и мне сказали, что если я хочу увидеть его, то должен поставить на будущее. Я был в отчаянии и не желал тратить время попусту».

«Оторванный от сына, оставшийся один...»

«Я не был один, у меня была устрашающая союзница. Та, что сопровождала меня с самого первого странствия, птенец-чокобо».

«Птенец-чокобо... устрашающая союзница?»

«О, да, она была лучшей. Она помогала не только мне. Я слышал, она и Сэре с Ноэлем в их путешествии немало помогла».

Птенец-чокобо, помогающая людям? Я не могла поверить в это, потому решила сменить тему.

История Сажа относилась к 500 году, когда пал старый Кокон, а в небеса поднялся новый, рукотворный. Тогда же завершилось странствие Сэры, сестры Лайтнинг, и Ноэля Крейса.

Поток Хаоса

«Наконец, я сумел вернуть Дожа и мы покинули Серендипность в добром здравии, но с миром творилось что-то страшное. Вторжение хаоса». Хаос – таково название невероятной энергии, полнящей царство мертвых. Это – опасная сила, несущая гибель и разрушение, но до этого момента она оставалась в царстве мертвых и не оказывала особого влияния на мир людей. «Я услышал обо всем уже после, но, как я понял, хаос сдерживала богиня Этро. Но затем этот ублюдок Кайес Баллад обвел вокруг пальца Сэру и Ноэля, и уничтожил богиню Этро. Как следствие, хаос излился в наш мир, ознаменовав таким образом начало эпохи разрушения».

«Пожалуйста, позвольте мне задать вам вопросы об этом периоде. Мистер Хоуп рассказал о событиях, произошедших до 500 года. Но мне неизвестно о том, что случилось после вторжения хаоса».

«...Что ж, это печальная история». В прежде беззаботном тоне Сажа послышалась грусть. «В начале мы не понимали, насколько все серьезно. Я переговорил с Хоупом, Сноу и Ноэлем, и мы приняли решение противостоять хаосу. Мы полагали, что, действуя сообща, поймем, как пресечь распространение этой сущности, и готовы были вложиться в это, не щадя себя. Если не брать в расчет мою старую задницу, юнцы были героями, все до единого. В прошлом они, движимые идеей, творили настоящие чудеса – если мы поставим жизни на кон, нет ничего невозможного! Конечно, я не просто подбадривал их, я сам делал все, что мог. Не раз и не два я расправлялся с монстрами, появляющимися из объятых хаосом земель. Но, знаете ли...» Он запнулся. «Я стал бесполезен», - выдавил Саж, - «когда Дож уснул».

Дож, спящий

Сож говорит, что это случилось как-то совершенно спонтанно. Однажды ночью Дож, как обычно, отправился спать, а на следующее утро не проснулся. Саж и кричал ему, и тряс его, но разбудить так и не сумел.

«Я немедленно привел к нему врача, но Дож был совершенно здоров. Физически не было никаких отклонений, но разбудить его мы не сумели, как будто душа его заледенела. Кома по неизвестной причине. Хоупа так встревожило это, он присылал к нам лучших врачей, но никто так и не сумел понять причины случившегося. Голова моя разрывалась от обилия всяких мыслей. Я не мог думать ни о чем ином, кроме как о спасении Дожа. Я даже перестал помогать своим друзьям».

«Это... понятно. Ведь он – ваш единственный сын все-таки».

«Я и не заметил, как прошел год. Затем второй. Дож продолжал спать, а я все больше и больше погружался в депрессию. «Мне так наплевать на противостояние хаосу, я даже продам душу ему, если это поможет Дожу»... Так я тогда думал».

«Стало быть, вы отстранились от своих друзей?»

«Нет, эти ребята хорошо заботились обо мне. Именно тогда Хоуп стал лидером нашего народа и пытался организовать системное противостояние хаосу. Сноу и Ноэль вновь и вновь рисковали жизнями, чтобы сражаться и защищать людей. У них на плечах было такое тяжелое бремя, и все равно, будучи донельзя занятыми, они находили время, чтобы навестить меня и подбодрить. Давай же, папаша, не сдавайся! Я был так благодарен им! Так благодарен, что... не знал, как на это реагировать. И со временем начал просто отворачиваться от них».

«Подобная доброта может оказаться бременем... наверное».

«И они никогда не сказали мне, что пока бы вести себя сообразному возрасту. После этого я стал затворником. Я так долго искал способ разбудить Дожа, что когда не нашел его, предался отчаянию, а когда был не в силах больше выносить его, снова начинал поиски... Это был бесконечный цикл. Я поступал так на протяжении долгих лет и совершенно утратил чувство времени. Именно в этот промежуток был похищен Хоуп».

«Похищен? То есть, мистер Хоуп исчез?»

«Насколько мне известно, он оставил определенное сообщение и неожиданно исчез. Я сам не знаю всех деталей. Я был так зациклен на случившемся с Дожем, что не обращал внимание на то, что творится с миром... Но я знал, что исчезновение Хоупа знаменовало начало перемен в мире. Именно тогда начали распространяться учения Ордена Избавления. Ванилла и Фанг пробудились, явилась маленькая девочка по имени Люмина. И, наконец, вернулась Лайтнинг».

«’Спасительница’, верно? Это слово я уже ни раз слышала от людей, с которыми разговаривала».

«Ого, а вы уже успели немало выяснить».

«Однако, я не знаю никаких деталей об этой «Спасительнице», что она собой представляла. Люди – и я в том числе – обладают лишь разрозненными фрагментами воспоминаний. Вы же, с другой стороны...» Я не могла не задать этот вопрос. Он давил на меня с самого момента встречи с Хоупом Эстхаймом. «Вы, мистер Хоуп и другие – особенны. У вас сохранились четкие воспоминания о том, что происходило в «ином мире». У нас же – иначе. Лишь непонятные, нечеткие образы. Каким людьми были мы в том, ином мире... Мы даже имен своих не помним. В чем разница между нами? Возможно, вы сохранили свои воспоминания, мистер Саж, потому что сражались столь отчаянно?»

«Кто его знает... Да, мы сражались отчаянно, это точно, но мы были не одни такие. Люди, попавшие под Очищение, солдаты в армии, все сражались из последних сил».

«Тогда в чем же разница? В силе эл’Си?»

«Простите, сам не знаю. Возможно, сейчас ваши воспоминания и смутны, но что-то может помочь вам вспомнить все. Что-то даст ответ на вопрос, каким человеком вы были прежде».

По завершении интервью я спросила его о нынешнем местонахождении Лайтнинг и Сноу, но он ответил, что и сам этого не знает.

Не знаю, действительно ли так, или же он просто скрывал эту информацию. Возможно, он считал слишком уж неприятными мои вопросы, явившиеся шагом в прошлое и обнародованием исполненных боли воспоминаний. Похоже, мне придется разыскать их самой.

Неожиданно я услышала, как кто-то вошел в самолет.

Лицо Дожа, все еще продолжавшего играть в пилота, озарилось радостью, как будто внутри него лампочка зажглась. «Это леди!» Должно быть, он узнал ее по шагам.

«Ага!» - улыбнулась длинноволосая женщина, шуточно отдавая ему честь. «Готовы передохнуть? Наверняка вы все очень скучали по мне».

Я не могла точно определить ее возраст. Казалось, она излучает много жизненной энергии, но ощущалось в ней некое странное величие.

«Скучали, как же», - проворчал Саж, но женщина неопределенного возраста не обратила на него внимания.

«Что ж, Дож, уверена, ты голоден! Пошли-ка обедать!»

«Так точно! Все на борт!»

Женщина покинула самолет вместе с Дожем.

Саж тяжело вздохнул, перевел взгляд на меня; на лице его читалось: «Слава богу».

Казалось, его беды не закончатся никогда. Но он казался счастливым. Наверное, он обрел теплоту, которой поделились с ним.

Я поблагодарила его за помощь со сбором сведений, но когда уже намеревалась уйти, меня остановил окрик.

Конечно, то была женщина неопределенного возраста. Она хитро улыбнулась мне, что-то вложила в ладонь. «Эээ... что это?» «Чоко-боко-лина», - пропела она, подмигнув, как будто это должно было мне все объяснить.

Я понятия не имела, о чем она говорит, потому перевела взгляд на переданный мне предмет.

Это был листок бумаги. Что-то было написано на нем. Адрес, и, похоже, название какого-то заведения. Возможно, ресторана?

«Эээ... это...»

Однако женщины поблизости уже не было. Лишь мягкое желтое перышко парило в воздухе.

III. "Бродяги"

«’Бродяги’ сильнее армии!»

На листке бумаги, который передала мне странная женщина, встреченная у Сажа Кацроя, были записаны название какого-то заведения и его адрес.

Никогда о таком не слышала. Листок оказался фотографий, запечатлено на котором было кафе; подобных забегаловок повсюду полным-полно. О нем наверняка даже в путеводителях не упоминают. На фото кафе казалось совершенно не примечательным.

Но все же я решился взглянуть на него.

На самолете я отправилась на далекое южное побережье. Понимаю, с моей стороны рискованно вот так срываться в путь из-за одной лишь записи, безо всяких гарантий, что я действительно там кого-то встречу. Однако я не могла отделаться от чувства, что мне нужно там оказаться.

В аэропорту я взяла такси, сказала водителю название кафе. Похоже, удивило его. Наверное, для местных это кафе – настоящая достопримечательность, о которой мало кто знает. Он сказал, что большинство посетителей этого заведения живут поблизости, и редко его удостаивают визитом туристы и путешественники, подобные мне.

«Еда, однако, замечательная». Похоже, водитель и сам был регулярным посетителем кафе.

Какое-то время мы ехали вдоль побережья и вскоре заметили кафе у самой воды. На вывеске значилось: «Бродяжье кафе».

Людей внутри было ни много, ни мало, а дружелюбная болтовня посетителей создавала уютную атмосферу. Как и сказал мне водитель такси, большинство посетителей было из местных. Похоже, они знали друг друга, и переговаривались, сидя за разными столиками.

Я не знала, какие блюда здесь вкусные, потому заказала «Бродяжье особенное».

А когда закончила есть, то изумилась. Вкус был великолепен. Я была удивлена тому, что это место совсем не знаменито. Конечно, я бы не стала сравнивать его с первоклассным рестораном, но оно было исключительно, если хочешь насладиться вкусом блюд, слушая плеск волн.

Эдаким настоящим вкусом ностальгии.

Именно ностальгии.

Но... больше, чем просто ностальгии.

Что? Что это за ощущение?

Я не могла выразить словами те чувства, которые сейчас испытывала.

«Простите, вам не понравилось?» - извиняющимся тоном обратился ко мне молодой официант. Похоже, я нахмурилась, погрузившись в размышления.

«О, нет», - возразила я. – «Все было невероятно вкусно».

На лице молодого человека с синими волосами отразилось облегчение. «Я рад... Честно говоря, я беспокоился. Вы ведь не здешняя, мадам? У нашей стряпни очень «местный» вкус, потому я не уверен, понравится ли он гостям, проживающих где-то еще».

«Нет, мне очень понравилось, спасибо большое. Эдакий вкус ностальгии, сказала бы я. Он всколыхнул во мне тоску по родине, сказала бы я, или напомнил о родном городе. Не ожидала я подобного от блюда, пробую которое впервые».

И как только я произнесла эти слова, то осознала.

Нет, не впервые.

Мне знаком этот вкус. Я пробовала подобное прежде много раз.

Я помню вкус еды в этом кафе.

В этом нет сомнений, так готовить может только она.

Она? Но как ее зовут?

Как там называется это заведение? Когда я впервые прочла его, то ничего не почувствовала.

Но теперь, ощутив этот вкус, вспомнила, что имеет он особое значение.

«Бродяжье кафе»... «Бродяги».

Теперь-то я вспомнила, где прежде слышала это название. Во время моих разговоров с людьми оно упоминалось несколько раз. Конечно, со столь изменившими общество терминами как «Очищение» или «эл’Си», значение оно имело незначительное, потому я подзабыла его.

Это слово, которое я забыла. Утраченное воспоминание.

«Мадам, с вами все хорошо?» Синеволосый официант с тревогой смотрел на меня. Я молчала.

Я помнила его. Тогда, в разгар сражения, он отринул страх смерти и крепко держал в руках автомат. Чтобы поднять боевой дух людей вокруг, да и свой собственный тоже, он выкрикнул: «’Бродяги’ сильнее армии!»

Что же это за воспоминание?

За окнами слышится шум океана. Из глубин моего подсознания появляются воспоминания, одно за другим, как волны. В глазах темнеет.

«Чем это таким вы кормите посетителей, что они сознание теряют?» - произносит глубокий голос, принадлежащий, судя по всему, весьма внушительному физически мужчине. – «Вы ведь не используете сейчас недоброкачественные продукты, я надеюсь?»

«Если бы использовала, то скормила бы стряпню исключительно тебе!» - звенит в ответ голос женский. – «Эй, Юдж, как у нее пришла сюда, помнишь? Быть может, у нее уже был нездоровый вид?»

«Да нет», - голос официанта. Стало быть, его зовут Юдж. – «Она всю тарелку свою подчистила».

«Ужасно, если окажется, что дело действительно в моей стряпне... Гадо, нужно отвезти ее в больницу. Идем».

«Хорошо. Сперва я возьму ее на руки. Лебро, закрой кафе за нами».

Я ощутила, как мужчина по имени Габо поднимает меня на руки.

Я пришла в себя.

Передо мной расстилалась гладь океана. Похоже, я потеряла сознание в кафе и меня опустили в кресло на террасе, выходящей на побережье.

«Мне... уже гораздо лучше. Думаю, теперь со мной все в порядке».

На лицах всех троих отразилось облегчение.

Мускулистый великан – Гадо.

Синеволосый официант – Юдж.

А черноволосая девушка – Лебро. Это вкус ее блюд я вспомнила.

Неожиданно я поняла, что должна кое-что прояснить.

«Скажите, а Маки нет сегодня?» - поинтересовалась я.

«Нет, он работает у себя в мастерской...» - начал было Гадо, но осекся. Лебро и Юдж разом побледнели. «Откуда вы знаете Маки?!»

Знаю, потому что вспомнила.

В мире, называемом Коконом, в прошлой ли жизни или же в иной вселенной, я была знакома с этими людьми.

В час трагедии, когда невинные были изгнаны из родного города по приказу своего правительства и расправлялись с ними военные, эти молодые люди отчаянно сражались с солдатами, вершащими Очищение. Они называли себя «Бродягами», и хоть и не были обученными солдатами, взяли в руки оружие и противостояли армии, спасая горожан. «Бродяги» выстояли и наряду с выжившими бежали в никем не занятые земли внутренних пределов Кокона.

Эти трое и Маки были основными членами группы. В течение долгих дней, проведенных в тяжелых для обитания условиях, они поддерживали выживших каждый по-своему: Гадо – своим несгибаемым боевым духом, Лебро – добродушным нравом и вкусной стряпней, Юдж – сердечностью, а Маки – отличными инженерными навыками.

Я была одной из тех, которых они защищали тогда.

Я рассказала им о деталях своих поисков - о том, что я собираю свидетельства воспоминаний людей о мире под названием Кокон. О том, что я уже встречалась с Хоупом и Сажем. О том, что поняла, разговаривая с Юджем.

«Я вспомнил вас. Вы – та самая рисковая журналистка, которая намеревалась обнародовать правду об Очищении, так?»

«Да. Я чуть было не рассталась с жизнью, но вы спасли меня. И после этого, когда мы были вынуждены бежать, именно благодаря вам я сумела сохранить отснятый мной материал об ужасах Очищения».

«Ух ты! Я тоже помню! Вы та – которая предала огласке махинации Правительства и ложь фал’Си, показав людям съемки Очищения! Вы ведь объединились с Маки, чтобы провести трансляцию программы в обход защитных протоколов, так ведь?» Похоже, Гадо вспомнил о тех событиях.

«А затем вы пришли в Нео-Бодам после Падения, чтобы повидаться с нами?» - вспомнила и Лебро. – «Мне кажется, вы обедали у меня много раз. Простите, вы не в коем случаем не незнакомка, а я взяла да забыла о вас».

Эти слова следовало произнести мне. «Я сама забыла. И не только о вас, но и о себе тоже. До этой минуты я даже не представляла, кем была, живя в «том мире». Но вкус еды в этом кафе заставил меня вспомнить. Я имею в виду, кем я была...»

«То есть, моя стряпня может исцелять амнезию? Вот это честь!»

«Скорее, она как шокотерапия. Раз уж на вкус она столь шокирующа».

«Гадо, а не хочешь повторить это еще раз, глядя мне прямо в глаза?»

«Эээ... Ну...»

Здоровяк Габо сжался, а к нам приблизился кое-кто еще.

«Я вернулся! Чему это вы все так радуетесь?»

«Привет, Маки. Вы совсем невовремя. Прерываешь на самом интересном месте».

«Нееет, как раз вовремя. Ты своим появлением буквально спасаешь меня».

«...Вы меня совсем запутали».

Юж, молча наблюдавший за перепалкой, переглянулся со мной, передернул плечами, как будто подобное зрел уже множество раз. Похоже, они вели себя так друг с другом всегда.

А ведь и правда. Такие забавные перепалки случались и тогда тоже. Преследуемые солдатами по бездорожью, они часто вступали в подобные шуточные разговоры с нами, заставляли смеяться, как будто пытаясь вернуть в то мирное, безмятежное время, которое было у нас украдено.

Мы болтали как родственные души, как будто это было самым обычным делом, и я также получила весьма важные для себя сведения.

«Я тебя помню», - сказал Маки, когда я уходила. – «Тогда тебя звали... Аоеда, так?»

Я утвердительно кивнула. Да, сейчас у меня другое имя. Но Аоеда – мое настоящее имя, совершенно точно.

Теперь я вспомнила все. Прежде меня звали «Аоедой», я родилась и выросла в Коконе и наблюдала, как Правительство рухнуло вскоре после беспорядков, вызванных Очищением. Своими глазами я видела, как эпоха правления фал’Си подошла к концу и началась эпоха после падения, когда человечество собственными силами пыталось возродить цивилизацию.

И теперь я возродилась снова, и живу в этом мире.

Я хотела бы поблагодарить ту странную женщину, которая направила меня в это кафе. Без нее я бы не ощутила вновь тот самый вкус, и я уверена – мои воспоминания не вернулись бы. Я решила: с этого момента я продолжу поиски именно в этом ключе. Неважно, сколь сомнительной или незначительной кажется информация – если интуиция скажет мне, что она важна, я доверюсь ей.

Но сведения, которые я получила в кафе, весьма конкретны. У меня есть информация о той, которая обладает знаниями о противостоянии, случившемся в «том мире». Лебро по секрету рассказала мне, как находится младшая сестра Лайтнинг, Сэра Фаррон.

IV. Сэра Фаррон

Тающий снег на вершине горы обращается в капли воды, а те – в чистый ручей, дающий жизнь произрастающим здесь цветам. Стремительные ручьи низвергаются водопадами с горных круч, текут вниз по ущелью, оказываются в темных лесах и останавливаются в глубоких темных озерах под сенью древ. Иные потоки вырываются из леса, пересекают равнины, огибая холмы, и когда достигают полей, ток их тих. До этой реки, дарующей благословение свое людям, рукой подать.

Этот городок, расположенный на берегу реки, с давних пор процветал благодаря торговле. Здесь есть университет, возведенный несколько веков назад, и знаменит он библиотекой, насчитывающей десятки тысяч книг.

Очевидно, что заведение это изначально было библиотекой, а уж после стало университетом. Согласно легенде, некий аристократ, обожающий коллекционировать исторические документы, скупил все бумаги, которые смог отыскать – от древних карт до написанных от руки писем. Он тратил огромные средства на множество бесценных книг, и ученые начали навещать его в поисках информации. Они вступали в яростные дебаты, оттачивая свои гипотезы и теории, а когда молодые люди узнали об этом, они стали просить ученых обучить их, и таким образом был основан университет.

И, судя по всему, этот аристократ умер в бедности.

За одержимость коллекционированием столь сильную, что в конечном итоге стоила ему здоровья, можно, возможно, возложить на изменяющуюся реку. Ток ее подобен току самого времени. Он кажется неизменным, а текущие воды всегда новы – то, что уходит, никогда не возвращается. И ток реки остановить невозможно. И река, и время безжалостно смывает то, что старо, и то, чего нам будет не хватать. Время заставляет нас забыть прошлое, и годы крадут даже наши жизни. Возможно, аристократ, живя на берегу реки, осознавал неумолимость времени, и, желая спасти мир хоть немного, собирая исчезаемое, был столь поглощен коллекционированием.

Если это так, то и я тоже – невероятно одержимая воспоминаниями о «том мире», утраченных во времени, и продолжающая собирать свидетельства – ничем не отличаюсь от него.

С Сэрой Фаррон мы договорились встретить в кафе около библиотеки. Сперва я рассказала о своем прошлом и о цели, которую преследую, собирая свидетельства, но прежде, чем начать интервью, я хотела сказать ей еще кое-что.

«До настоящего момента я говорила со многими людьми и собрала данные о воспоминаниях их о «том мире». Большинство людей ни о чем не помнят. Иные помнят лишь отдельные эпизоды. У меня у самой были смутные воспоминания, но... они подобны сну. И не казались настоящими».

Сэра, внимательно меня слушавшая, понимала, что я хочу сказать этим. «Но все изменилось... Да. Поговорив с Хоупом и мистером Сажем, а также встретившись с «Бродягами», вы изменились». Я рассказала ей обо всем, произошедшем со мной.

«Да, мои воспоминания постепенно вернулись. Я вспомнила, каким человеком была. Я жила в Коконе, начинала карьеру журналиста. Я обнародовала правду, которую Правительство стремилось сокрыть – истину о назначении Очищения, после чего мне пришлось бежать от военных, но «Бродяги» спасли меня. Это не сон и не иллюзия, это реальность, которую я пережила в прошлом. Совершенно точно, я жила в «том мире». Вот что я хотела сказать ей: «Мисс Сэра, вы спасли мир. Я жила в нем. Огромное вам спасибо, что самозабвенно сражались за всех нас».

Когда я встретила мистера Хоупа и узнала, как они спасли мир, это казалось каким-то не касающимся меня событием. Но вернувшиеся воспоминанияч заставили меня осознать: они сражались не за какую-то там далекую, никому не ведомую землю, а за тот мир, в котором я сама жила прежде. Они спасли меня – сейчас я осознала этот факт сполна. И чувствовала, что непременно должна выразить свою благодарность.

Сэра задумчиво улыбнулась мне. «Я? Спасла мир? Ну, не знаю...» Она не притворялась, на самом деле озадачилась. «Все время за мной присматривали другие. С малых лет меня опекала старшая сестра», - опустив взгляд, пробормотала младшая сестра Лайтнинг.

Проклятые эл’Си, враги человечества

Сестры рано потеряли родителей. Лайтнинг, старшая сестра, присоединилась к армии и содержала себя и младшую сестру, Сэру. Та же, будучи ученицей старших классов, повстречала Сноу Виллиарса, сдружилась с ним, и примерно в это же время решила получить высшее образование.

«Моя старшая сестра этому не обрадовалась. Она считала, что у Сноу и «Бродяг» просто ветер в головах. Да, Сноу, конечно, был немного неотесан... но я уверена, если бы она попыталась просто поговорить с ним, они бы быстро пришли ко взаимопониманию».

«Но, к сожалению, вы не успели заставить их подружиться. Вы встретили фал’Си, и та обратила вас в проклятую эл’Си».

«Верно... Я стала врагом всех, живущих в Коконе, врагом человечества. Конечно, у меня и в мыслях не было причинить вред Кокону. Но...»

Даже если не было у нее злых умыслов, жители Кокона считали эл’Си враждебными и пытались покончить с ними. Всеобщая паника при вестях об эл’Си всколыхнула общество и привела к трагедии, вылившейся в Очищение.

А затем, прямо в час Очищения, время для нее остановилось. На глазах своей старшей сестры Лайтнинг и возлюбленного, Сноу, она обратилась в кристалл и погрузилась в сон.

Таково было начало противостояния, навсегда изменившего социум Кокона. Лайтнинг, Сноу, Саж, Хоуп и Ванилла, наблюдавшие момент погружения Сэры в кристаллический сон, а позже и Фанг – все они самозабвенно сражались, противостоя уготованной им судьбе. В итоге они спасли Кокон от гибели, а Сэра пробудилась ото сна.

Однако пробуждение ее знаменовало иное искажение мира. Лайтнинг исчезла.

Сквозь искаженное время

«Я слышала, что когда вы пробудились от кристаллического сна, вам сказали, что Лайтнинг погибла».

«Все думали... что она пожертвовала собой, чтобы предотвратить падение Кокона. Но я не могла поверить в это. Я помнила, как старшая сестра улыбалась мне и благословила наше со Сноу обручение, когда я пробудилась ото сна. Но я единственная помнила об этом».

«На самом деле ваши воспоминания были верны, мисс Сэра, а искажены оказались воспоминания всех остальных, а также история мира. Ваша старшая сестра не погибла, а оказалась заточена в ином пространстве, Вальхалле. И когда вы узнали правду, то вознамерились восстановить истинную временную линию мира, верно?»

«Сперва я не мыслила об этом столь глобально. Ноэль сподвиг меня на это. Он и Мог явились, передав мне послание от сестры... и я просто сорвалась в путь, ибо все бы отдала, чтобы встретиться с ней», - тихо произнесла Сэра. – «И после этого тоже, лишь благодаря Ноэлю, тянувшему меня за собой, я смогла продолжить путь». Она передернула плечами. «Да, как я и сказала, я все время полагалась на кого-то».

Она рассказывала о странствии, растянувшемся на несколько столетий, в течение которого она восстанавливала историю мира. Если поток времени представить как реку, то в определенных местах образовались мели, искажавшие ток ее. Сэра и ее друзья устраняли подобные препятствия на пути потока в попытке вернуть реки ее изначальный облик.

Услышать о подобном просто невероятно, но когда она рассказывала обо всем этом своим мягким голосом, я безоговорочно верила ей.

Врата, парадоксы, артефакты, фрагменты – все эти вещи существовали вне законов пространственно-временного континуума. Могущество провидиц, способных зреть будущее. Провидица, бесконечно умирающая и возрождающаяся, Юл, и старый враг, готовый уничтожить мир, дабы спасти ее – Кайес Баллад.

В конце странствия своего Сэра умерла.

«И старшая сестра спасла меня снова. Я умерла, но она сохранила мою душу и уберегла ее. Это обратило Лайтнинг в кристалл».

«Стало быть, тогда вы и воссоединились, так?»

«Ну... в какой-то момент я каким-то образом отделилась от нее. Я пребывала во сне, потому не заметила, когда это случилась».

Особенные индивиды

«А есть ли вещи, о которых вы и остальные не помните?»

«Что?»

«Я тоже жила в «том мире». Была журналисткой в Коконе, звали меня «Аоеда». Однако вспомнила об этом я лишь недавно. Прежде воспоминания были лишь нечеткими образами. И не только у меня одной. Я провела большую работу, собирая сведения о том мире, и никто не мог вспомнить даже своего имени – за исключением вас и ваших товарищей. Неужто вы и ваши спутники – некие особенные индивиды, помнящие все о том мире?»

«Нет, вовсе нет. Я такая рассеянная, что свою голову могла бы забыть, не держись она на шее... я совершенно обыкновенная. Но вы ведь тоже все вспомнили, верно? Свое имя и пережитое в том мире, все это теперь в ваших воспоминаниях. Стало быть, может, вы не единственная, чьи воспоминания однажды вернутся, если так сложатся обстоятельства».

«Возможно, ключом к этому является существование вас и ваших друзей. Думаю, мои воспоминания вернулись благодаря сведениям, которые я сумела собрать, разговаривая со всеми вами начиная с мистера Хоупа. Именно поэтому я хочу продолжить разговор с вами и остальными о том, что произошло в том мире, дабы выяснить об этом как можно больше».

«И как же вы собираетесь поступать с этими сведениями?»

«Я хочу собрать их в единую историю и опубликовать. Разговоры с вами вернули мои воспоминания. Таким образом, возможно, если я распространю эту историю по миру, люди сумеют обо всем вспомнить».

«Подождите, пожалуйста». В негромком голосе Сэры прозвучало откровенное неприятие. «Воспоминания о том мире могут пробудить в людях боль. Может вернуть плохие воспоминания, или... если они станут жить воспоминаниями о мире, который больше не существует, как смогут они продолжать свое существование здесь?»

Ее слова буквально пронзили мне душу. Казалось, будто говорит она именно обо мне. Неужто я, одержимая прошлым и поисками воспоминаний об утрачннном мире, жертвую жизнью нынешней?

Как будто прочитав мои мысли, Сэра печально улыбнулась. «Но, несмотря ни на что, мы помним. Я помню тот мир. Да, есть вещи, которые я хотела бы забыть, но я вытрадала счастье, потому все эти воспоминания ценны для меня. Я рада, чтобы могу оглядываться на них. Но из-за них мы сейчас можем быть лишь теми, кем были в прежнем мире. Понимаете, иногда я чувствую, что этому миру не принадлежу».

«Стало быть, стремиться узнать о том мире бессмысленно? Если бы я забыла о прошлом, то стала бы счастливее, и...»

«Простите, я и не думала вас критиковать. Я уверена, для вас это сложнее, чем для меня. Вы уже привыкли к жизни в этом мире, как вдруг воспоминания о прошлой жизни неожиданно вернулись. Вы обладаете воспоминаниями о двух мирах – быть может, особенный индивид – это именно вы».

Когда мы закончили разговор, уже стемнело. Простившись с Сэрой Фаррон, я медленно шла по берегу реки, текущей через город; легкий ночной бриз приводил мысли мои в порядок. Несмотря на свет городских огней, река оставалась темна и глубока. Черная река ночью несла воды свои в темную неизвестность.

Неужто мой сбор сведений бесмысленен?

Если сопоставить реку с током времени, то, возможно, мои действия – попытка настигнуть воспоминания минувшей эпохи, относящиеся к ныне несуществующему миру, - так же бессмысленны, как попытка зачерпнуть речную воду, давным-давно достигнувшую моря. Неужто теперь она обратилась в непригодную для питья соленую воду, и вернуть ее в прежнее состояние невозможно?

Но Сэра сказала мне кое-что на прощание.

Я не знаю... какой смысл в этом мире может иметь поиск воспоминаний о мире том.

Но вы - другая. Вы вспомнили о том мире, уже живя в этом. Я уверена, такая, как вы сможете найти верный смысл тому, что делаете.

Надеюсь, вы сможете все довести до конца.

Потому я вновь исполнена решимости. Думаю, она тоже это поняла. При расставании она крепко пожала мне руку и рассказала, где находится Сноу Виллиарс.

V. Сноу Виллиарс

Аоеда ожидает за автобусной остановке неподалеку от магистрали в некоем захолустье. Она смотрит на тянущиеся до самого горизонта зеленые поля, и думает, что для многих подобная местность может показаться донельзя скучной, однако для Сноу – в самый раз, ведь он так долго сражался в «том мире». Аоеда знает, что могла бы назначить встречу в городе, но Сноу так любит кататься на своем мотоцикле по этой дороге, и чувствует девушка, что именно в этом месте будет здорово услышать его историю. Наконец, появляется Сноу на мотоцикле и останавливается у остановки чтобы сказать – на автобус ей здесь сесть не удастся, маршрут отменили.

Аоеда: «Нет проблем. Я ждала именно вас».

Сноу: «...Вы не похожи на любительницу путешествовать автостопом».

Аоеда: «Мне рассказала о вас Сэра Фаррон».

Сноу глушит двигатель и они переходят под навес остановки, чтобы поговорить. Аоеда рассказывает Сноу обо всем, что ей уже удалось узнать, и Сноу соглашается ответить на все ее вопросы, потому что тем, кому доверяет Сэра, доверится и он. Сноу начинает свой рассказ с самого начала; а когда добирается до эпизода смерти Сэры, то замолкает, и Аоеда, понимая, что это является для него весьма болезненным воспоминанием несмотря на то, что Сэра сейчас жива, переводит тему, прося рассказать ей про Эпоху Хаоса.

Сноу продолжает рассказ о последующих событиях, о том, как хаос хлынул в мир, а люди укрылись в новом искусственном Коконе – Ковчеге в небесах. Вскоре Хоуп стал лидером человечества, и был учрежден Совет Возрождения. Хоуп был мозгом всех операций, в то время как Ноэль, Сноу и управлявший своим воздушным кораблем Саж расправлялись с монстрами. Но, как оказалось, прекращение старения стало для людей куда большей проблемой, нежели могло показаться изначально. Аоеда уже знала, что в какой-то момент люди стали бессмертны, ведь некоторые из ее прежних слбеседников настаивали на том, что прожили несколько столетий, но Сноу поправил ее: они не были бессмертны, погибнуть все так же было возможно; и, поскольку детей больше не рождалось, человечество было обречено на вымирание, и именно подобный исход стремился предотвратить Совет Возрождения.

Сноу: «Дела шли все хуже и хуже. Мало-помалу пригодные для жизни земли поглощал хаос, и даже «Буниберзе» в небесах не смог избежать разрушения».

Аоеда: «Буниберзе... Я уже слышала этот термин, но что он означает?»

Сноу: «Это название Кокона, созданного нами. А также имя бога, нашего противника».

Аоеда: «Что?!.»

Сноу: «Расскажу об этом позже. В общем, Кокон начал изнашиваться, и мы поняли, что не сможем вечно скрываться в нем. Именно тогда явился фал’Си Пандемониум, начав с огромной скоростью обрабатывать окрестные земли».

Аоеда: «Что означает – обрабатывать?»

Сноу: «Ну, чем обычно занимаются фал’Си. Он начал обрабатывать приморские земли, строить дома для людей, хоть его никто об этом и не просил. В кратчайшие сроки он построил целый город, а затем, в некотором отдалении, и второй. Первый город вскоре стал называться Люксерионом, а второй стал основанием для Юснаана».

Аоеда: «Стало быть, все перебрались из Кокона в построенные фал’Си города».

Сноу: «Не сразу. Мы были исполнены подозрений и на протяжении долгого времени к городам не приближались. Фал’Си не доверяют, а он не подавал нам никаких знаков или сообщений. И пока мы оставались настороже и гадали, что будет дальше, фал’Си продолжал работать. Он построил завод в Юснааде, наладил производство продукции. Продовольствие, топливо, материалы. Фал’Си ничего не говорил, но явно хотел заманить нас в свои города, как будто вещая: «Оставляйте вы свой искусственный Кокон и приходите сюда».

Сноу объяснил, что это было весьма тяжелым решением: после долгих лет дискуссий, Совет Возрождения постановил, что исход на внешние земли состоится. Озвученная причина состояла в том, что долго выжить в Коконе, продолжающем приходить в негодность из-за воздействия хаоса, навряд ли удастся. К тому же, Кокон был создан на основе передовых технологий человечества, и если механизмы неожиданно откажут, это будет означать катастрофу для людей. Оставаясь снаружи, учась существовать самостоятельно, используя производимые фал’Си Пандемониумом припасы, - лучший способ сохранить Кокон и образующие его технологии.

Сноу: «Мы полагались в производстве продовольствия на фал’Си, и выглядело все так, как будто мы вновь – разводимые фал’Си животные. А высылка людей из искусственного Кокона во внешний мир, хоть там вроде бы и было безопасно, походило, по моему мнению, на Очищение. Но иногда выхода попросту не было. Мы повели первую экспедицию на поверхность. Мы пытались во всем обходиться собственными ресурсами, чтобы не зависеть от фал’Си, и все это время мы противостояли хаосу. Каждый день... это было бесконечным сражением, растянувшемся на все годы, которые мы прожили там».

Аоеда: «Кажется, несложно утратить всякое чувство времени при таком существовании... Я помню о том, что сказал мне Саж. Он рассказывал, как предался отчаянию после того, как Дож погрузился в бесконечный сон, и долгие годы бесцельно бродил по свету».

Сноу: «Я хотел помочь старику, но ничего не мог поделать... Ведь я чувствовал себя так же. Я не видел будущего, не знал ни как спасти Сэру, ни где была Лайтнинг. Каждый день был для меня кошмаром. Ноэль тоже пребывал в отчаянии. Он винил себя в случившемся с Сэрой и в том, во что обратился мир, и не смог преодолеть это чувство. Не следовало ему так убиваться, ведь на самом деле он ни в чем не виноват».

Аоеда: «А что было с Хоупом?»

Сноу: «Он был великолепен. Он искал способ остановить хаос и ни разу не пожаловался на жизнь. И, глядя на него, всегда цеплявшегося за надежду, я находил в себе силы двигаться дальше. Он всецело оправдывал свое имя, ведь «Хоуп» означает «надежда», здесь его родители не прогадали. Он был нашей... нет, я нисколько не преувеличиваю – он был надеждой для всего человечества. И именно по этой причине... его забрали у нас».

Аоеда: «Под «забрали» вы имеете в виду... что Хоуп был похищен и бесследно исчез? Саж рассказывал, что исчезновение Хоупа заставило мир измениться».

Сноу: «Он исчез неожиданно, и в Совете Возрождения возник разлад. Шли жаркие споры, да, но решения не принимались. Я пытался восстановить порядок... но я не был Хоупом. Начались дрязги между фракциями, а мелочные споры начали разрывать на части наш сплоченный прежде социум. Все были на грани. В то время я был ответственным за строительство завода в Юснаане, и едва сумел пресечь готовую начаться войну за припасы».

В подобном положении Совет Возрождения утратил доверие населения, и начали распространяться так называемые «учения».

Сноу: «То было кредо великого бога. Мол, если этот мир погибнет, бог спасет вас и приведет в мир новый – такова была доктрина, насаждаемая Орденом, появившимся в то время».

Аоеда: «Да, в своем расследовании я слышала об Ордене».

Сноу: «Не сомневаюсь в этом, ведь число последователей Ордена все возрастало, и организация эта стала обретать контроль над обществом. Что касается имени бога, которому они поклонялись... думаю, вы сможете назвать его».

Аоеда: «...Буниберзе».

Сноу: «После исчезновения Хоупа началась паника, и предавшиеся отчаянию цеплялись за учения Буниберзе в надежде на избавление. Понимаете теперь, почему Хоуп был похищен? Именно Буниберзе исторг Хоупа из мира. Бог забрал «надежду», чтобы заполучить людские сердца».

Сноу: «Орден стремился к обретению монополии на все припасы. Я не мог позволить им это, но в то же время не хотел, чтобы между людьми началось противостояние. Я сделал вид, что признаю верховенство Ордена, и тот назвал меня «правителем». Но я заставил их согласиться на два условия: Юснаан сохраняет независимость и Орден не сует свой нос в дела, происходящие на городском заводе».

Аоеда: «Похоже, вам пришлось пережить немало политических игр».

Сноу: «Не похоже на прежнего меня, а? Но даже глупец сможет выучить пару трюков, прожив несколько столетий».

Сноу объяснял, что, будучи правителем Юснаана, он играл в кошки-мышки с Орденом; было столько работы, что времени для встреч с Ноэлем и Сажем почти не оставалось, а вскоре они вовсе прекратили общение. Примерно через 150 лет пробудились Ванилла и Фанг, и Орден забрал обеих.

Сноу: «Рука Буниберзе была за всем происходящим. Появление фал’Си Пандемониума, исчезновение Хоупа – все это было частью замысла бога. И последним аккордом стала Спасительница».

Сноу рассказывал, что, согласно учениям Ордена, Спасительница очищает души людские и ведет их за собой в новый мир.

Аоеда: «А что несет в себе очищение души?»

Сноу: «Это означает, что ты забываешь обо всем. Умерших людей, свои воспоминания – да позабудем их все и возродимся в новом мире!»

Аоеда: «Стало быть... причина, по которой мы не помним ничего о «том мире», состоит в том, что души наши были очищены, так? Чтобы перенести нас из прежнего мира и возродить на этой планете, Спасительница... она...»

Сноу ждал, когда Аоеда закончит фразу, и та, осознав, наконец, истину, произнесла: «Лайтнинг стерла наши чувства и воспоминания, так?»

Сноу нахмурился, но только на мгновение, после чего сообщил Аоеде, что вывод ее неверен; Лайтнинг сражалась с Буниберзе за то, чтобы люди смогли сохранить свои воспоминания, и сама Аоеда – тому доказательство.

Аоеда: «Я?»

Сноу: «Ваши воспоминания не исчезли, вы лишь позабыли о них. И восстановили в процессе разговоров с нами, верно?»

Аоеда: «Верно, но... теперь я вообще ничего не понимаю. Я начала расследование, надеясь понять, что стоит за обрывками моих воспоминаний, но после встреч с вами и возвращения воспоминаний о том мире у меня иные вопросы: что это за мир, в котором я сейчас живу? Почему так получилось? Я считаю, истинная цель моей миссии – найти ответ именно на этот вопрос».

Сноу: «Что ж, стало быть, вы знаете, что делать. На все свои сомнения вам следует самой найти ответы – это путь, который вы выбрали для себя».

Сноу заверил Аоеду, что после встречи с Лайтнинг она наверняка получит ответы на все свои вопросы. Аоеда поинтересовалась, как же ей отыскать Лайтнинг, но сноу уклонился от прямого ответа, сказав:

«Не торопитесь, всему свое время. Вот вывалите вы на Лайтнинг все свои вопросы разом, потому улепетывать будете. Она суровая».

Аоеда полагала, что Сноу на самом деле не знает, где находится Лайтнинг, но также считала, что он не из тех, кто станет лгать, не имея на то веской причины.

Аоеда: «Что ж, спасибо за предупреждение. Похоже, она непростой человек. Даже не знаю, станет ли она меня слушать, если все-таки удастся с ней встретиться».

Сноу: «Не волнуйтесь. Не просто задавайте вопросы, а дайте понять, что вы чувствуете. Уверен, она это оценит».

Аоеда: «Мои... чувства?»

Сноу: «Так было и со мной. Я был исполнен подозрений и не доверял Лайтнинг, когда она вернулась как Спасительница. Потому я вывалил на нее свои чувства, и таким образом мы поняли друг друга».

Аоеда размышляла над тем, что она может сказать Лайтнинг, но так ничего и не придумала. После чего Сноу рассказал ей, где можно разыскать Ноэля.

VI. Ноэль Крейс и Паддра Нсу-Юл

Сейчас всего 7 утра, а Аоеда уже шла по рынку, где уже начинали раскладывать товар продавцы и появлялись первые покупатели.

Она находилась где-то в субтропиках, и окружали ее люди, одетые в яркие этнические одежды. С рынка Аоеда свернула на проселочную дорогу, которая привела ее к двухэтажному домику – слегка простецкому, но ни в коей мере не запущенному. Это была открытая постройка, подходящая для столь влажного климата, и дверь в ней была совсем не обязательна. Ступив внутрь, Аоеда произнесла слова приветствия, отметив, что дом гораздо лучше ухожен, чем могло бы показаться, глядя на него со стороны.

«Стало быть, вы здесь», - произнес голос со второго этажа, и там, облокотившись на перила лестницы, стоял молодой человек. Солнечный свет, льющийся в окна, оставлял лицо его в тени, но глаза блестели в темноте. Аоеда подумала было, что эти глаза – ясные, но непроницаемые, - походят на глаза охотника, спокойно глядящего на свою добычу. Как глаза гончей – или кота.

Стремительно, молодой человек перемахнул через перила и беззвучно оказался подле Аоеды; подобный жест лишь подтвердил для нее сходство Ноэля Крейса с диким котом.

Ноэль: «Сноу связался со мной. Стало быть, вы хотите узнать о ‘том мире’».

Аоеда: «Да, если это возможно. Прежде я тоже была частью того мира».

Ноэль: «Да, мне так и сказали. Но у меня никогда не было возможности поговорить об этом. Никто бы не поверил подобной истории».

Не изменяя позы, Ноэль спросил мнения Юл, выросшей в дверях за спиной Аоеды. Юл долго рассматривала гостью, и решила, что ей можно доверять... ведь и Аоеда поверит им. Ноэль, вздохнув, подтвердил, что если Юл согласна на разговор, стало быть, так тому и быть. От Аоеды не укрылось, столь нежен стал его голос, и поняла, что слова и суждения Юл для Ноэля являются непреложной истиной.

Они опустились на диван, начали разговор. Юл сидела прямо, казалась скованной, Ноэль же являл собой образец расслабленности, но Аоеда понимала, что не стоит обманываться: Ноэль был просто полностью уверен в том, что держит ситуацию под контролем. Аоеда осознала, что похож Ноэль не только на кота, но и на бдительного сторожевого пса.

Ноэль рассказывал о себе, о своей жизни в 700 году после Падения, о Видящих, о Кайесе и о странствиях во времени с Сэрой.

Ноэль: «Смерть Сэры и гибель мира – в том не был виноват лишь Кайес. Я тоже приложил к этому руку».

Аоеда: «Но это же была ловушка, расставленная Кайесом, верно? Вы просто не знали об этом тогда. Сноу рассказал мне, что вашей вины в случившемся не было».

Ноэль: «От подобного не откреститься как от чего-то незначительного, и нельзя позволить себе забыть об этом. Не могу заставить себя не думать о том, что могло быть иное решение, или о том, что я мог бы выложиться больше и предотвратить катастрофу... У меня было 500 лет на самобичевания и раскаяние в содеянном... Со временем я даже сумел понять, что двигало Кайесом, решившим уничтожить мир ради Юл».

Аоеда была удивлена подобным признанием, а Ноэль начал рассказывать о своей жизни в Эпоху Хаоса. Аоеда подтвердила, что уже слышала о Совете Возрождения, ставшем правящим органом человеческого социума.

Ноэль: «Это все благодаря Сажу и его девизу – «Когда дело дрянь, нужно дать дорогу молодым!» Я был рад возможности чем-то заняться, исправить совершенные ошибки. Я не мог отыскать выход из тьмы, и если бы мне не нашлось занятия, я бы наверняка затерялся в ней».

Аоеда: «Я понимаю, вас терзало та роль, которая оказалась сыграна в случившемся с миром. Но я также слышала о том, что вы объединились со Сноу в противостоянии монстрам, порожденным хаосом».

Ноэль: «Не только мы двое, к сражению присоединилось немало людей. Мы образовали нечто вроде отряда. Сноу был нашим капитаном, но, думаю, термин «босс» подошел бы ему гораздо лучше. Он сплотил солдат и был первым, кто бросался в бой при малейшем признаке опасности».

Аоеда: «Вы были его заместителем?»

Ноэль: «Формально, да, но большую часть времени я откалывался от отряда и действовал в одиночку. Разведывательные миссии, охота на монстров – я выполнял задачи такого плана».

Аоеда: «Стало быть, вы были одиноким волком».

Ноэль: «Звучит весомее, чем было на самом деле. Честно сказать, я немного страшился показываться на людях. Я косвенно ответственен за случившееся с миром, и по этой причине не могу оставаться в центре внимания, как Хоуп и Сноу. Мне было стыдно, что чувствовал, что не могу показываться при свете дня, потому и решил скрыться от людей в тенях. Сноу понял меня и позволил поступить подобным образом».

Аоеда: «Стало быть, вы оба доверяли друг другу. Но я слышала, когда вы впервые встретились со Сноу, перемещаясь во времени, то не поладили».

Ноэль: «Именно так. Мне он показался слишком беспечным. В то время я прилагал все усилия, чтобы защитить Сэру, а он все пытался откусить больше, чем мог проглотить, и как следствие вполне мог сыграть в ящик. Я подумал: ‘Я тут пытаюсь уберечь твою любимую, а ты так стремишься взять да умереть у нее на глазах?’ Я очень хотел высказать все ему в лицо!»

Аоеда: «Вы терпеть не могли подобное поведение?»

Ноэль: «Не совсем. В глубине души я сознавал, что он хороший парень. Возможно, я боялся, что он зайдет слишком далеко, потому я счел необходимым дать ему совет, хоть это и не мое было дело».

Аоеда предположила, что теперь-то Ноэль понимает, как обстоят дела, и знает, что двигало Сноу тогда.

Ноэль: «Да, он был беспечен, но это не единственная его черта. Он вдохновлял окружающих примером. Он всегда оставался эдаким королем песочницы, и все вокруг старались уберечь его от неприятностей и в то же время он вдохновлял людей на подвиги. Именно это я понял в Эпоху Хаоса. После долгих десятилетий непрерывных сражений, когда все донельзя уставали от битв, Сноу оказывался в авангарде, рискуя жизнью и показывая нам, сколь сильный он боец. Он рисковал жизнью, чтобы ветер вновь наполнял наши паруса и мы, наблюдая за ним, ощущали отвагу в душах».

Аоеда: «Я поняла, он был героем, чьи действия говорили больше, нежели слова».

Ноэль: «Я не сумел уберечь его возлюбленную, Сэру, и он должен был ненавидеть меня за это. Но он ни разу не обвинил меня».

Ноэль помедлил, и продолжал говорить чуть дрогнувшим голосом: «Это было слишком тяжело для меня. Я осознал, что если бы он наорал на меня, мне было бы легче это вынести. Сэра, хаос, все остальное... Если бы он крикнул мне в лицо: ‘Это ты во всем виноват!’, я мог бы крикнуть в ответ ‘Нет, это все Кайес!’, выпустить пар... Я представлял себе эту сцену. Должно быть, вы полагаете, с моей стороны очень эгоистично так думать».

Но Аоеда, исполнившись симпатии к собеседнику, напомнила ему о Саже: тот тоже ощущал вину в собственной беспомощности, потому и решил отдалиться от остальных.

Ноэль: «Впервые слышу об этом. Вот, стало быть, почему Саж перестал общаться с нами... Но я понимаю, думаю, что было у него на душе. После 300 лет жизни в Эпоху Хаоса я все начал видеть в негативном свете. А затем произошло то, что я бы назвал ‘контрольным выстрелом’».

Аоеда: «Вы наверняка об исчезновении Хоупа».

Ноэль: «Теперь я знаю, что за этим стоял Буниберзе. Но в ту пору мы не имели возможности понять, что произошло. Я полагал, что не может такого быть, чтобы Хоуп все бросил да исчез, он был слишком ответственен для подобной выходки и всеми силами старался спасти мир. И к тому же исчез не только Хоуп. Бесследно сгинули все без исключения ученые, проводящие исследования в искусственном Коконе».

Аоеда: «А какими именно исследованиями они занимались?»

Ноэль: «Что-то, относящееся к контролю над хаосом: вам нужно узнать детали у Хоупа. Произошедшее было необъяснимо, и Совет Возрождения распался, лишившись основной движущей силы. Наше общество столкнулось с опасными временами, и сохранить порядок выпало на нашу со Сноу долю. Мы были так заняты, что даже не находили время пообщаться друг с другом».

Аоеда: «А в это время ‘избавление божье’ начало отравлять разумы и сердца людей. Всемогущий Буниберзе приведет всех нас в новый мир – таково было учение Ордена, стремительно распространяющееся».

Ноэль: «Больше всего исчезновение Хоупа было выгодно Ордену. Я полагал, что, возможно, именно Орден похитил его, потому проник в собор, чтобы выяснить это».

Аоеда: «И обнаружили какие-то свидетельства?»

Ноэль: «Ни единого. Но то, что делал Орден, вызывало у меня тревогу. Они произносили красивые слова о спасении душ, но как только обретали власть, незамедлительно повергали всех, противостоящих им. Поэтому я проник в их собор и... ну... сделал им ‘серьезное предупреждение’. После этого некоторые стали называть меня ‘Темным Охотником’. В это же время я узнал, что Сноу пытается пресечь монополию Ордена на припасы, и он решил пойти на компромисс, чтобы избежать открытой конфронтации. Когда я узнал, что Орден назвал его ‘правителем’, то подумал, что он продал душу их темному богу. Но на самом деле я понимал, что им двигало. Противостояние с Орденом означает гибель людей, а то, как Сноу повел себя в сложившейся ситуации, позволило ему сохранить контроль над Юснааном и производящим припасы заводом, и в то же время удерживать Орден поодаль. Я знал, что это так... но в то же время не хотел этого понимать».

Без Хоупа, выступавшего для них связующим звеном, старые друзья пошли каждый своим путем. За 13 лет до гибели мира пробудились Ванилла и Фанг, но Ноэль не общался с ними. В то же время начали распространяться слухи о ‘Спасительнице’.

Ноэль: «Именно тогда появилась эта девочка, Люмина. Никто не знал, откуда она взялась. Это была тайна, потому что в Эпоху Хаоса дети не рождались. И тогда же столь своевременно подвернулось устройство-оракул».

Аоеда: «Сэра рассказывала мне об устройствах-оракулах. Они заключают в себе записи пророчеств о будущем, сделанные Видящими, каждой из Юл».

Ноэль: «Это мне прекрасно известно. Именно поэтому я и оказался обманут».

Аоеда: «Обманут?»

Ноэль: «Люмина сделала ложное пророчество. Записанные образы отражали будущее, к которому я стремился всем сердцем. Снова встретить Юл, жить с ней в мире и согласии – я страстно желал именно этого будущего, и был готов на все, чтобы оно претворилось в жизнь».

Аоеда: «Думаю, в пророчестве вы видели свое спасение. Что же заставило вас стремиться к нему?»

Ноэль: «Отчаяние. Я не мог вынести столь тяжкого бремени, потому отчаянно цеплялся за надежду. Я думал, что ради этого даже могу обагрить руки кровью. Пророчество говорило, что если я покончу со Спасительницей – с Лайтнинг – меня ожидает мирное будущее. Поэтому я попытался убить ее».

Аоеда: «Вы пошли на противостояние с Лайтнинг?!»

Ноэль: «Помните, я говорил, что знаю, как чувствовал себя Кайес. Смерть Сэры, разрушение мира – я продолжал бичевать себя за совершенные ошибки, и отчаяние поглощало меня. Я больше не мог видеть ничего светлого и позитивного в окружающей меня реальности, и все время ощущал лишь горечь».

Аоеда: «Вы так долго прожили, лишившись душевного покоя, и именно по этому избрали для себя путь к разрушению?»

Ноэль: «Думаю, та же ситуация и с Кайесом. Он терял Юл множество раз, но, будучи бессмертным, не имел возможности покончить с собой. Именно поэтому он сделал неверный выбор и решил уничтожить мир. И я стал таким же. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что не единственный, кто пережил потерю. У Сажа и Сноу тоже были собственные беды, и они не видели для себя выхода. Думаю, все мы были выбиты из равновесия в ту пору».

Юл: «Но Спасительница – Лайтнинг – вернулась, и освободила души людей, остававшиеся плененными».

Аоеда: «Но что вы делали в то время, Юл? Ведь вы должны были погибнуть в 700 году после Падения...»

Юл: «Моя душа... наши души пребывали с Кайесом. Все без исключения души провидиц по имени Юл. Мы представляли собой единый сонм душ, и поэтому не обладали неким определенным сознанием или волей. Мы представляли собой лишь свободное, незамутненное желание».

Ноэль: «Она оставалась в святилище в Дикоземье, неподалеку от Юснаана и Люксериона. Я и представить не мог, сколь близко она находилась».

Аоеда: «Стало быть, там оставался и Кайес?»

Юл: «Он был не жив, но и не мертв. Чувства многих Юл конфликтовали друг с другом – некоторые Юл считали, что он слишком долго пребывает в отчаянии и мечтали о смерти, которая принесла бы ему избавление, но были и такие Юл, которые не хотели, чтобы Кайес умер, и надеялись, что он и впредь пребудет с ними. ‘Наши’ полярные чувства слились воедино с хаосом и пленили душу Кайеса. Оной не было позволено исчезнуть».

Аоеда: «А душу Кайеса тоже возродилась в этом мире?»

Юл: «...Нет, в этом мире его нет. Кайес находится в царствии, в которое возвращаются души. Если вы умрете, я уверена – вы встретите его».

Аоеда: «То есть, если он в мире мертвых...»

Юл: «Он защищает души умерших, ведет их к новой жизни, правит незримым миром – вот чем он занят сейчас».

Аоеда закончила интервью, и трое отправились на рынок. Скоро полдень, и на рынке было многолюдно. На лицах Ноэля и Юл читалось чувство глубокого удовлетворения, и Аоеда, похоже, поняла, почему двое решили осесть среди подобной сумятицы – для двоих, на протяжении долгих веков пребывавших в одиночестве, быть среди людей жизненно необходимо.

Юл, во время интервью ведущая себя скованно и тщательно подбиравшая слова, сейчас казалась совершенно другой: она пританцовывала на улице, глаза ее сияли, она болтала с Ноэлем и беззаботно смеялась. Ноэль с нежностью смотрел на нее. Аоеда полагала, что пройдет много, много лет, прежде чем однажды в царствии мертвых они вновь встретятся с Кайесом Балладом.

Они пообедали вместе, и перед тем, как расстаться, Ноэль пометил в записной книжке Аоеды, где та может встретиться с Ваниллой и Фанг.

Ноэль: «Там ты найдешь Ваниллу и Фанг. Сноу попросил меня об услуге. Он сказал, что если после встречи с вами я решу, что вы достойны доверия, я должен буду указать вам, как отыскать их».

После чего Ноэль не помянул отметить отсутствие всякого чувства ответственности у Сноу; как можно возлагать столь важное решение на кого-то другого? Но говорил он об этом с легкой улыбкой, а в глазах его отражалась ностальгия.

VII. Оерба Юн Фанг и Оерба Диа Ванилла

Сухие ветра поднимали тучи песка; впереди Аоеда заметила некую возвышенность – наверняка она приближается к руинам, конечной цели своего пути.

Только что она побывала в деревушке – не более, чем несколько домишек и загонов для скота, ютящихся на скалистой пустоши. Деревенских немного, и все они друг друга знали – благодаря этому Аоеда и сумела так быстро устремиться по следу двух девушек, которые, как ей было сказано, находятся в руинах в некотором отдалении от селения. Приближаясь к руинам, Аоеда полагала, что понимает, почему это место им так полюбилось: руины, возвышающиеся посреди пустоши, напоминают девушкам о родине.

Ступив в руины, Аоеда обнаружила себя в каменном коридоре, толстые и крепкие стены которого заглушали жалящий ветер. Хоть и оставлены руины были много лет назад, сохранились они неплохо, отметила Аоеда. Здесь было на удивление чисто, и, судя по нескольких образцам мебели, руины не пустовали. Аоеда напомнила себе, что две девушки, которых она разыскивает, здесь не проживают.

Сделав глубокий вдох, она выкрикнула: «Здесь есть кто-нибудь?»

Голос ее эхом разнесся по пустующему залу. Но не успело это затихнуть, как кто-то за спиной Аоеды произнес: «Прекрати орать, слишком шумно».

Аоеда вздрогнула от неожиданности; она могла поклясться, что мгновение назад здесь еще никогда не было. Обернувшись, она воззрилась на высокую темнокожую и черноволосую девушку, и знала, что нашла ту, которую искала.

Фанг: «Люди из деревни сообщили, что нас пытается разыскать какая-то женщина. Кто рассказал тебе об этом месте, ты, маленькая ласка?»

Аоеда: «Эээ... Ноэль. Ну, если по правде, до него я встречалась со Сноу, и он сказал...»

Не ожидая встретить подобной враждебности со стороны Фанг, Аоеда растерялась, потому мямлила что-то невразумительное.

«Что за бред ты несешь?!»

Фанг преисполнилась подозрений относительно Аоеды, и когда та решила, что ее вот-вот вышвырнут отсюда...

«Я верно расслышала?! Мисс, вы встречались со Сноу и остальными?» - прозвенел невинный голосок, и напряжение, витавшее в воздухе, мгновенно исчезло. Аоеду спасла рыжеволосая девушка с косичками, выглядывающая из теней. Аоеда взяла себя в руки, и на этот раз доходчиво пояснила, как отыскала это место. Даже Фанг поверила ей, столь связано и логично Аоеда рассказывала свою историю.

Фанг и Ванилла в ответ поведали о себе – наконец, дошли до момента, когда спасли Кокон, обратившись в кристаллы.

Фанг: «Мы обратились в кристаллы и погрузились в сон, но все же могли наблюдать за жизнью поселенцев в землям Гран Пульса».

Аоеда: «Я вспомнила – Сэра рассказывала мне, как вы вдвоем спасли ее, когда странствовала она во времени».

Ванилла: «Да, я помню об этом. Она просила о помощи в мире грез. Каким-то образом я чувствовала некую связь между собой и Сэрой. Ведь когда мы впервые пробудились в Коконе, то встретили именно Сэру».

Фанг: «Да, и по нашей вине Сэра обратилась в эл’Си. Мы хотели спасти ее, искупить свою вину. Если бы мы сражались рядом с ней, возможно, все вышло бы по-другому и она бы не умерла».

Аоеда: «Но ведь вы обе в то время были заключенны в колонне, удерживающей Кокон, и ничего не могли поделать... Но как же вам удалось вернуться к жизни в мире, поглощаемом хаосом?»

Ванилла: «Нас спас Хоуп. Незадолго до гибели Кокона они извлекли нас из колонны и сохранили. Организация, которую создал Хоуп... как там она называлась?»

Аоеда: «Совет Возрождения. Но вы все еще продолжали спать, верно?»

Ванилла: «Да, мы оставались во сне еще 500 лет. И пробудились за 13 лет до гибели мира. Я очень хотела поблагодарить Хоупа за то, что он спас нас, но...»

Фанг: «К тому времени прошло уже 150 лет, как Хоупа похитил бог. Совет Возрождения бездействовал на протяжении долгого времени, а всем заправлял Орден Избавления. Можете представить, каким это было для нас шоком? Мы, наконец,пробудились, и что же увидели? Мир в руинах, а люди пресмыкаются пред престранным божеством. Я подумала – что за чертовщина здесь творится?»

Ванилла: «Но рано или поздно это должно было случиться. С нашим разумом все было в порядке, ведь мы оставились во сне, но все остальные прожили 500 лет в умирающем мире – они были столь измучены в душе, что отчаянно стремились полагаться хоть на кого-то. И это натолкнуло меня на мысль. Если учения бога столь жизненно необходимы людям, быть может, я тоже смогу им помочь».

Аоеда: «Я слышала, что в те годы вы, Ванилла, были ‘святой Ордена Избавления’. И думаю, будучи святой, вы желали помочь как можно большему числу людей».

Ванилла: «...Да, но, как оказалось, входящие в орден не разделяли моих устремлений. Меня просто использовали».

Аоеда: «Использовали?»

Фанг: «Орден паразитировал на чувствах Ваниллы. Они пригласили ее в собор, наговорили предостаточно лжи – того, что она хотела услышать. Она та, которая все принимает за чистую воду, и поверила во все, сказанное ей, ничего не заподозрив. И вбила себе в голову, что сможет помогать всем, кому желает, пока исполняет волю Ордена».

Ванилла: «...Это всегда было одним из моих недостатоков. Всегда считаешь, что сможешь отринуть свои слабости, но в конечном итоге измениться не в силах. Да, они сыграли на моих чувствах, и не успела я опомниться, как претворяла в жизнь замыслы Ордена – точнее, бога».

Аоеда: «Бога... вы ведь говорите о великом боге, Буниберзе. Сноу говорил, что именно эта сущность заставила вас пробудиться. Это так?»

Фанг: «Кто знает? Это самое правдоподобное объяснение, но за этим также вполне могла стоять Люмина».

Аоеда: «Люмина... девочка, появление которой совпало с вашим пробуждением. Первое дитя, явившееся за 500 лет в мире, где дети не рождались больше – и если так, она кажется неким святым ребенком бога».

Фанг: «И совсем она не святая, эта маленькая засранка, подобная на воплощение хаоса. Но по какой-то причине она была весьма привязана к Ванилле».

Ванилла: «Может, Люмина и вела себя как испорченная проказница, но на самом деле она была одинокой девочкой, требующей к себе внимания. Возможно, она пробудила нас, потому что хотела, чтобы кто-то забавлял ее».

Фанг: «Как бы то ни было, Люмина также вполне могла претворять в жизнь замыслы Буниберзе. Когда мы с Лайт разыскивали Ключ Молитв, она чинила нам препятствия».

Аоеда: «Вы направились в пустыню сразу же после пробуждения и освобождения из кристалла?»

Фанг: «Нет, несколько лет я провела с Ваниллой, под присмотром Ордена. Мы жили в Люксерионе – там, где находится собор. После всего, через что нам пришлось пройтись прежде, то было довольно безмятежное существование. Наши жизни в Оербе, что на Гран Пульсе – там, где мы родились и выросли, - были полны тягот, а когда мы стали эл’Си, должными сокрушить Кокон, все стало еще гораздно сложнее. Вот почему я подумала, что тихая и безмятежная жизнь в Люксерионе совсем недурна. К тому же, среди последователей Ордена было немало достойных мужчин и женщин».

Ванилла: «Они относились к нам очень хорошо».

Фанг: «Здесь соглашусь, обычные служители были добрыми людьми, а вот те, кто составлял верхушку Ордена, оказались редкими ублюдками. Я поняла, что если замыслы их увенчаются успехом, Ванилла окажется в опасности, потому я и покинула Люксерион. Я хотела забрать с собой Ваниллу, но она оказалась донельзя упряма».

Ванилла: «В то время я считала, что будет лучше. Если я останусь в Ордене. Да, иногда я могу быть упряма, хотя в другое время пассивна».

Фанг: «Когда это ты была пассивна? Ладно, в итоге я в одиночку покинула Люксерион и направилась в пустыню. Я намеревалась сама разыскать Ключ Молитв, а затем столкнулась с этими разбойниками – расхитителями могил. Потому решила примкнуть к ним, чтобы сообща прочесывать руины».

Ванилла: «Она говорит об этом, как о взаимовыгодном сотрудничестве, но, насколько я знаю, она вынудила их повиноваться. Эта разбойничья банда – «Моноколюс» - попыталась было выступить против нее и получила хорошую трепку, встав во главе разбойников».

Фанг: «Думаешь, это стоит называть именно так? Ну да, мы немного повздорили вначале, и разбойники пали ниц, начав пресмыкаться, плача – «Ну пожалуйста, стань нашим главарем!» Я не видела причин отказываться, так я и стала предводительницей «Монокулюса».

Аоеда: «И затем вы повели разбойников на поиски Ключа Молитв. И как же проходили раскопки?»

Фанг: «Так себе. Руины были запечатаны, и мы не могли добраться до наиболее значимых их областей. Путь нам расчистила Лайт».

Ванилла: «Лайтнинг вернулась к нам, когда после ухода Фанг прошло уже года четыре или пять».

Фанг: «Верно. Без могущества Спасительницы мы не когда бы не сумели обрести Ключ Молитв».

Аоеда: «Какими же силами обладал этот Ключ Молитв?»

Ванилла: «Он мог призывать души умерших и очищать их. Описание артефакт кажется страшноватым, но Орден хотел использовать Ключ Молитв ужасающим способом. Но я была глупа и не смогла понять, к чему они в действительности стремятся».

Фанг: «Если бы Орден – нет, если бы Буниберзе добился желаемого, души мертвых были бы уничтожены безо всякой надежды на возрождение. Уверена, все бы просто позабыли о том ‘ином мире’».

Аоеда: «Но как бы то ни было, воспоминания о том мире сохранились глубоко в сердцах у множества людей, у меня в том числе. Это означает, что вы сумели пресечь планы Буниберзе. Должно быть, моя душа была спасена благодаря всем вам».

Ванилла: «Я ничего такого не сделала. Лишь заставила Фанг волноваться, и заставила Лайтнинг указать мне истинный путь».

Фанг: «Лайт спасла нас... всех нас».

Аоеда больше не могла сдерживаться; она забыла, что пришла сюда, чтобы услышать историю девушек, и все ее мысли сейчас были о встрече с Лайтнинг.

Аоеда: «В таком случае я бы очень хотела встретиться с Лайтнинг и услышать ее рассказ. Мое путешествие началось с интервью с Хоупом, и я повстречала Сноу, Сажа и остальных, сражавшихся вместе с вами, но так и не узнала, как можно отыскать Лайтнинг. Оглядываясь на прошлые интервью, я осознаю, что она, ‘Спасительница’, и есть ключевая фигура в произошедшем – та, которая спасла ‘тот мир’».

Фанг и Ванилла быстро переглянулись, едва заметно кивнули друг другу. Аоеда наблюдала за ними, понимая, что эти двое, прожившие вместе невероятно длительный промежуток времени, понимают друг друга буквально с полувзгляда.

Фанг: «И что же ты собираешься делать, встретив Лайт?»

Для Аоеды этот, казалось бы, бессмысленный вопрос был сродни уколу копья; смутившись, она попыталась объяснить, стараясь не допустить дрожь в голос.

Аоеда: «Нууу... я бы хотела взять интервью... А еще я хочу сказать ей, как благодарна. Ведь именнно Лайтнинг спасла наши души в ‘ином мире’, верно? Если это так, я хочу поблагодарить ее за это».

Фанг: «Она и так знает, что ты благодарна – ведь ты здесь, и жива».

Ванилла мягко попыталась донести до Аоеды мысль, высказанную Фанг: «Именно этого Лайтнинг желала всем сердцем. Она хотела, чтобы люди могли жить, устремив взор в будущее, и в то же время сохранив прошлое. Ради этого она сразилась с богом, и победа принесла ей этот мир – новый мир для всех нас».

Фанг: «И пока в этом мире все живут счастливо, желание Лайт исполнилось. Не стоит бежать на ней, крича слова благодарности, такого она бы не хотела, поверь мне».

Аоеда: «... Другими словами, вы намекаете, что стоит оставить ее поиски? Я не должна пытаться отыскать Лайтнинг?»

Фанг: «Я хочу сказать, что если ты сможешь разыскать ее самостоятельно, что ж, тебе повезло, я и слова не скажу. Потому ты вполне можешь начинать искать ее».

Ванилла: «Как и ты, Лайтнинг обрела свободу распоряжаться собственной судьбой».

Будь то обычное интервью, Аоеда продолжила бы давить на собеседника, чтобы получить информацию о Лайтнинг, но она не хотела раздражать Фанг и Ваниллу. Эти двое пожертвовали собой, чтобы поддержать падающий Кокон, где она жила, и потому Аоеда чувствовала себя в долгу перед ними. Но она не собиралась отказываться от поисков Лайтнинг, и потому решила вернуться к самому началу своего пути. Прошло время узнать последние эпизоды истории от человека, поддерживавшего Лайтнинг на протяжении последних тринадцати дней существования того иного мира – Хоупа Эстхайма.

VIII. Хоуп Эстхайм. Хроники Эпохи Хаоса

Аоеда помнила слова, которые сказал ей Хоуп Эстхайм в конце их прошлой беседы: «И когда вы побеседуете со всеми моими друзьями и узнаете правду о "том мире", пожалуйста, возвращайтесь ко мне снова. И я расскажу вам обо всемя что знаю сам». Так началось путешествие Аоеды; в ее поисках воспоминаний о мире, больше не существующем, она познакомилась с друзьями Хоупа, а также восстановила свои собственные позабытые воспоминания.

Аоеда: «В том мире мое имя было ‘Аоеда’. Мы с вами жили в одно и то же время, и меня тоже захлестнуло Очищение».

Именно так Аоеда начала разговор, вновь вернувшись к Хоупу Эстхайму, и тот улыбался ей в ответ.

Перед тем, как они начали свое второе интервью, Аоеда рассказала обо всем, что уже успела узнать – об Очищении, о сражении за Кокон, о странствии Сэры и Ноэля в попытке восстановить течение времени, и так далее. Сделала она это, чтобы подтвердить: как Хоуп и просил прежде, она сумела узнать правду о ‘том мире’. Она закончила рассказ, и Хоуп, пребывающий в раздумьях, утвердительно кивнул.

Хоуп: «Ваше расследование впечатляет. Вы рассказали даже о нескольких вещах, мне неизвестных. Стало быть, вы действительно встретились со всеми».

Аоеда не знала ли, означают ли его слова признание того факта, что она прошла испытание, но все же комплимент этот она принять не могла.

Аоеда: «Не со всеми. Я так и не сумела встретиться с самой ключевой фигурой, вовлеченной в те события».

Хоуп: «Стало быть, вы не встретились с Лайт...»

В голосе его прозвучала нотка разочарования; Аоеда не знала, разочарован ли он в ней потому, что не сумела она разыскать Лайтнинг, или же потому, что он сам не знает, где находится Лайтнинг, и надеялся, что Аоеда сумеет отыскать ее сама. Однако времени раздумывать над правильным ответом не было.

Хоуп: «Позвольте мне исполнить свое обещание. Вы узнали правду о том мире. Я расскажу обо всем, что мне известно».

Хоуп водрузил на стол фолиант, на обложке которого была сделана короткая и емкая надпись: «Хроники Эпохи Хаоса».

Хоуп: «Это – мои мемуары».

Совет Возрождения

Аоеда и Хоуп начали разговор о самом начале Эпохи Хаоса.

Хоуп: «Полагаю, вы знаете, что произошло после того, как Сэра и Ноэль одержали верх над Кайесом Балладом».

Аоеда: «Как следствие замыслов Кайеса, в мир хлынул хаос, а Сэра погибла. Так началась эпоха разрушения. Вскоре тот мир начал тонуть в океане хаоса, а для людей прервался цикл жизни и смерти – об этом я уже узнала от других».

Ноэль: «Верно, люди утратили способность стареть и больше не могли умереть от старости. Но также новые жизни – дети прекратили рождаться. Эта необычная аномалия случилась сразу же после начала вторжения хаоса».

Аоеда: «Стало быть, вы не потратили несколько лет, чтобы понять это».

Ноэль: «Нет, сразу же по завершении сражения я приказал расследовать происходящее всем без исключения ученым Академии. К тому времени все смертные покинули мир и находились в искусственном Коконе, но даже если на данный момент они находились в безопасности, необходимо было продумать планы на отдаленное будущее. Именно поэтому мы спешили понять, что происходит с миром, и какое воздействие окажет продолжающееся излияние хаоса на мир и на человеческие тела. Мы не могли поделиться сведениями с общественностью прежде, чем сами выясним, с чем конкретно столкнулись».

Аоеда: «И какова же была реакция людей? Наверное, многие были рады избавиться от старения, но я слышала, что все еще оставалась возможность умереть от болезней или в результате несчастного случая. А без новых детей численность населения все уменьшалась бы. И в долгосрочной перспективе человечество наверняка...»

Хоуп: «...столкнулось бы с угрозой гибели. Не нужно быть гением, чтобы понять этот очевидный факт».

Аоеда: «Наверняка многие отчаялись, узнав об этом?»

Хоуп: «Да, мы знали, что как только объявим об этом, люди перестанут заботиться обо всем, число преступлений и суицидов окажется огромным, вспыхнут восстания... Мы знали, что обнародовать свои изыскания будет неблагоразумно. Потому приняли превентивные меры, чтобы катастрофы не произошло».

Аоеда: «То есть, вы решили скрыть тот факт, что люди перестали стареть?»

Хоуп: «Нет, конечно же нет. Даже если бы мы сделали это, спустя несколько лет отсутствие старения было бы очевидно для всех. Мы рассказали общественности правду – все, как есть. Но мы сопроводили ее «надеждой», и таковой стал Совет Возрождения».

Аоеда: «Организация, возникшая на основе Академии, верно? Вы были во главе ее, и поддерживали вас Сноу и Ноэль. Насколько я поняла, огранизация стремилась защитить человечество от угрозы хаоса и функции ее были подобны правительству... Но в чем состояла несомая ей «надежда», о которой вы упомянули?»

Хоуп: «Основная миссия Совета Возрождения состояла в том, чтбоы не позволить людям погрузиться в отчаяние. Когда мы объявили о том, что люди прекратили стареть, то сопроводили этот факт анонсом о становлении Совета Возрождения. Я произнес речь, пытаясь достучаться до людских разумом и сердец. ‘Если дети перестанут рождаться, человечество рано или поздно обречено на гибель. Потому я прошу вас о сотрудничестве, чтобы вместе мы сумели преодолеть эти времена отчаяния. Противостоя вторжению хаоса, с помощью науки мы сумеем понять его истинную природу, и найдем способ вновь приветствовать в этом мире детей. Настанет день, когда здесь возникнет новая жизнь. И ради этого Совет Возрождения пойдет на все.’ Примерно такие слова я произнес. К счастью, люди восприняли откровение не так плохо, как я опасался. Теперь факт отсутствия старения был обнародован, но в поведении социума мало что изменилось».

Аоеда: «Что ж, вы дали людям надежду».

Аоеда хотела просто пошутить, но Хоуп горько усмехнулся.

Хоуп: «Или, точнее, заставил их смотреть в другую сторону, чтобы просто не поддаться отчаянию. В то время наши исследования хаоса и неумирающих тел лишь начинались, и у нас не было ни малейшего представления о том, возможно ли найти решение. Сам я никакой надежды не видел, но сделал вид, будто она прямо на виду. Другими словами, я лишь перевязал людские раны, но не исцелил их».

Аоеда: «Все жили в страхе перед хаосом, и вам следовало защитить их от отчаяния. Я не думаю, что был какой-то иной способ сделать это...»

Хоуп: «Вы правы, именно в этом я и убеждал себя. Основав совет, я перестал быть ученым, стремящимся обнаружить истину. Все больше и больше я погружался в политику... Примерно тогда и появился фал’Си».

Ложная надежда

Аоеда и Хоуп проговорили то, что им было известно о фал’Си. В то время человечество оставалось в искусственном Коконе, но в структуре из-за воздействия хаоса стало появляться все больше и больше следов эрозии. Если так продолжится и дальше, искусственный Кокон окажется разрушен и человечество утратит последнюю безопасную гавань в этом мире... И когда люди начали тревожиться, безо всяких предупреждений появился фал’Си Пандемониум. Он сделал некоторые земли мира пригодными для жизни, построил города, наладил производство продовольствия и иных ресурсов.

Хоуп: «Другими словами, он хотел заботиться от нас, как будто мы были скудоумными цыплятами, готов был дать нам уютные гнезда и пропитание. Это был зов, обращенный к народу, находящемуся в искусственном Коконе: ‘Фал’Си с радостью укроет и накормит вас, посему выходите же, выходите из искусственного Кокона’. Это была наживка, и слишком уж очевидная».

Аоеда: «Вы знали, что он пытается заманить вас, но в итоге человечество все же вернулось на поверхность. Это мне рассказал Сноу».

Хоуп: «Верно, и решение это принимал именно я. Искусственный Кокон начал разрушаться под воздействием хаоса, и стало невозможно укрывать в нем текущее число людей. Необходимо было вывести их на поверхность, даже если мы сознавали, что есть риск нападения на них со стороны фал’Си».

Аоеда: «Наверное, вы столкнулись с непониманием, когда заявили людям о необходимости покинуть безопасный искусственный Кокон и спуститься на поверхность, где продолжалось распространение хаоса».

Хоуп: «Да, споры и убеждения заняли несколько лет. В конце концов я постановил: ‘Если человечество продолжит укрываться в искусственном Коконе, у него нет будущего. Мы должны занять земли поверхности и противостоять хаосу. И мы используем для этого любые возможности, будь то фал’Си или иные. На поверхность отправятся все без исключения, и я стану первым’. Вот что я заявил».

Аоеда: «И вы сумели убедить их своим примером».

Хоуп: «...Сам я считал свое выступление полным фарсом. Я произносил высокопарные пафосные речи, но на самом деле это было лишь политикой, попыткой убедить население в свое правоте. Я продал им ложную надежду... снова».

И вновь полная горечи улыбка на его лице.

Хоуп: «Итак, люди вернулись в мир, и искусственный Кокон был покинут... по крайней мере, на первый взгляд».

Аоеда: «На первый взгляд?»

Хоуп: «Очень маленькая команда ученых осталась в искусственном Коконе. Я хотел, чтобы они воспользовались энергией и высокотехнологичным оборудованием, остающемся в искусственном Коконе, чтобы найти способ противостоять хаосу. Существование этой группы было засекреченной информацией. Мы боялись, что если об этом станет известно, фал’Си что-то предпримет. Именно поэтому ученые свели контакты с социумом к минимуму, остались в искусственном Коконе и всецело посвятили себя исследованям».

Аоеда: «А вы не были частью этой команды исследователей?»

Хоуп: «Я был занят председательством в Совете Возрождения. В то время я был политиком».

Хоуп продолжал рассказ о том, как он исподволь наблюдал за исследованиями, проводимыми в искусственном Коконе, и в то же время, верховодя советом, направлял вверенное заботам его человечество в верном направлении. Люди пользовались припасами, создаваемыми фал’Си Пандемониумом, но в то же время оставались самодостаточны, и в целом полагались в выживании на самих себя. Их труды окупились, и вскоре на поверхности мира возникли два города: Люксерион и Юснаан.

Аоеда: «Я понимаю, вы получили помощь со стороны фал’Си, но все равно не представляю, как можно отправиться в дикоземье и выстроить на окруженном хаосом островке новый город – должно быть, люди оказались сильнее, чем я представляла. Кстати, добились ли успеха ученые, оставленные в искусственном Коконе?»

Хоуп: «Они прилагали все усилия, но задача, поставленная перед ними, была крайне тяжела. У нас было много времени, ведь люди не старели больше, но даже через 100 лет исследований мы не добились прорыва в них».

Аоеда: «Столетие безрезультатных изысканий... Большинство людей наверняка опустило бы руки...»

Хоуп: «Те, кто остались, в полной мере осознавали трудности, с которыми им предстояло столкнуться, и были преданы своей работе. Именно благодаря им мы могли продолжать исследования. И, наконец, прорыв в них случился. Вы когда-нибудь слышали о технологии ‘АЧП’?»

Аоеда: «Дайте-ка подумать... в Коконе она была распространена. ‘Принцип Античастиц’ – именно на его основе возможно было воспроизвести магию, преломить законы гравитации и им подобные».

Хоуп: «Верно, и мы обнаружили, что с помощью этой технологии можем контролировать хаос. И если мы добьемся успеха, повторное вторжение хаоса не случится. Мы сознавали, что способны остановить разрушение мира. Со времени начала Эпохи Хаоса прошло уже больше 300 лет, и наконец... наконец нам предстала настоящая ‘надежда’».

Аоеда полагала, что представляет о том, как чувствовал Хоуп тогда; он был лидером человечества, но до этого момента был вынужден лгать тем, кто возлагал на него надежды. Сам он не видел надежду для человечества в будущем, но притворялся, что она существует. Аоеда гадала, как он чувствовал, продолжая лгать для того, чтобы не позволить людям предаться отчаянию – и, несмотря на то, что ложь его была оправдана, жил ли он с ощущением вины на протяжении трех столетий. Если это было действительно так, то момент, когда Хоуп увидел возможность предотвратить гибель мира с помощью технологии, позволяющей контролировать хаос... когда она увидел истинную, неприкрытую ‘надежду’, то стало для него настоящим избавлением от бремени.

Но Аоеда уже знала, чем закончится эта история. Из своих прежних интервью она знала, что исследование так и не было завершено. Надежда, к которой так стремился Хоуп, оказалась иллюзией, не воплощенной в реальность.

Фантом цвета розы

Аоеда: «Технология, необходимая для противостояния хаосу, была практически у вас в руках, но почему же исследования так и не были завершены? Что произошло? Были ли исследования прекращены из-за вашего исчезновения, или же, как мне говорили, ‘похищения’?»

Хоуп: «Это произошло много позже. Сперва пропали ученые, остававшиеся в искусственном Коконе. Они попросту исчезли, один за другим».

Аоеда: «Исчезли?.. То есть, их кто-то убил?»

Хоуп: «Нет, они исчезли в буквальном смысле. Ни тел, никаких следов. Единственное, что осталось – несколько слов. «Женщина с розовыми волосами забирает нас с тобой». Это было сообщение, оставленное одним из ученых незадолго до его исчезновения».

«Женщина с розовыми волосами?» - Аоеда сразу подумала было о Сэре Фаррон, но это было невозможно, ибо к тому времени та давно была мертва.

Но оставалась и иная девушка с таким же цветом волос, как и Сэра – ее сестра...

Аоеда: «Но неужто ученых похищала Лайтнинг?»

Хоуп: «Сперва я тоже это подозревал. Неужто после своего долгого исчезновения Лайт все-таки вернулась и теперь похищает ученых? Но в то же время я знал, что настоящая Лайт навряд ли станет кого-либо похищать. Как бы то ни было, я начал расследование, пытаясь понять, что происходит... но было уже слишком поздно. Не успел я опомниться, как исчезли все без исключения ученые. Искусственный Кокон стал покинутым ковчегом, лишенный человеческой жизни».

С исчезновением ученых исследования по контролю хаоса прекратились. Именно тогда странности начали происходить с самим Хоупом, как в реальности, так и на уровне сознания.

Хоуп: «Исследования, на которые я возлагал свои надежды, развеялись, как дым, и я впал в глубокую депрессию. Должно быть, это создало некий надлом в моей душе, потому что я также стал видеть фантом».

Аоеда: «Женщина с розовыми волосами – это была Лайтнинг?»

Хоуп: «Я не знаю. Она была эдакой вспышкой на периферии моего зрения. Каждый раз, когда я пытался понять ее природу, она исчезала. А когда пытался заговорить, она пропадала прежде, чем мой голос достигал ее. Затем, когда я уже забывал о ней, она возникала снова. Так повторялось вновь и вновь. Этому конца не было, и я решил просто не обращать внимания на иллюзию. Я притворялся, что мне нет дела до фантома, когда видел его, и пытался выбросить его из головы».

Аоеда: «Но когда вы убеждали себя не беспокоиться на его счет, то тревожились еще больше. Я права?»

Хоуп: «Да, полностью. Подобное поведение не привело ни к чему хорошему. Чем больше я пытался отрешиться, тем больше меня это беспокоило. В конце концов я поймал себя на мысли, что неспособен думать ни о чем, помимо этой иллюзии – и Лайт. Возможно, именно поэтому во снах я начал все чаще воскрешать картины прошлого, а когда это началось, иллюзия начала являться мне и в грезах; а случалось, она разговаривала со мной так же, как делала Лайт, которую я знал давным-давно... Так продолжалось несколько лет, и в какой-то момент я утратил способность разделять реальность и иллюзию. Когда я пытался воскресить свои воспоминания о Лайт, мне было крайне сложно понять, действительно ли это пережитые воспоминания, или же просто сон, галлюцинации».

Аоеда: «Вы хотите сказать, ваши воспоминания о Лайтнинг перемешались с образом фантома с розовыми волосами?»

Хоуп: «Нет только, мне становилось все сложнее отделить грезы от реальности. Я слышал голос Лайт во сне, а когда просыпался, голос продолжал звучать в моем разуме... Другими словами, я медленно, но верно терял рассудок».

Аоеде сложно представить подобное, ведь все, с кем она встречалась прежде, отмечали интеллект и рациональность Хоупа. И все же кто-то сумел свести его с утра, заставить утратить способность различать грань, разделяющую реальность и иллюзию. Кто же мог сделать это, кто мог разбить разум Хоупа – разум того, кто до сих пор верховодил человеческим социумом, никогда не сдаваясь? Аоеда знает, что ответ на вопрос может быть лишь один.

Аоеда: «За этим стоял Буниберзе, бог света...»

Хоуп: «Да, так поступает бог. Он может быть богом, но у него нет власти над людскими сердцами. Однако он способен творить иллюзии. И он удостоверился в том, что все, кто видел его иллюзии, становились одержимы ими, пытаясь понять, что в действительности означают эти образы. Жертвы не могли думать ни о чем другом, помимо иллюзий, и вскоре утрачивали всякое чувство реальности. Уставший разум отчаянно цепляется лишь за иллюзии божества».

Аоеда: «Он ввергает вас в отчаяние, лишает рассудка, управляет вашим разумом – поистине, страшный противник».

Хоуп: «Я угодил в ловушку Буниберзе. Но когда я осознал, что происходит, уже не мог противостоять ему. Фантом цвета розы, появившийся передо мной, был не Лайт, но опасной сущностью, должной манипулировать моим разумом; однако душа моя была уже пленена ею. Ведомый фантомом, я покинул город, и тот заманил меня в искусственный Кокон, ныне совершенно пустующий. Там я и остался в одиночестве, и никто не знал, куда я подевался».

Аоеда: «Стало быть, вот какие обстоятельства способствовали вашему похищению... Но почему Буниберзе избрал своей целью именно вас? Неужто вы были для него чем-то большим, нежели просто ‘соринкой в глазу’?»

Хоуп: «Он хотел использовать меня. Как своего агента, который удостоверится, что «Спасительница» станет действовать в соответствии с божьим замыслом, но также как и свое новое ‘вместилище’».

Аоеда: «Вы именно тогда узнали, что Лайтнинг и есть ‘Спасительница’?»

Хоуп: «Да. В этом есть ирония, вы не находите? Меня пленила ложная Лайт, и именно так я узнал, что истинная Лайт непременно вернется. Тогда я уже был пленником, но хотел послать «надежду» своим друзьям, дать им знать, что Лайт возвращается. Потому я использовал системы искусственного Кокона, чтобы отправить сообщение Сноу и остальным: ‘Лайтнинг вернется как «Спасительница», но остерегайтесь ложной Лайтнинг’. Я хотел отправить более детальное сообщение, но именно тогда неожиданно отказала система коммуникации. А сразу же после этого угасло и мое сознание».

Божественной волей Хоуп был преображен; на это ушло 169 лет (13 раз по 13 лет), но все же он был обращен в «марионетку», действующую в полном соответствии с волей бога. Он должен был удостовериться в том, что Лайтнинг, «Спасительница», должная пробудиться незадолго до конца света, станет действовать как, как желает того бог. В то же время хаос продолжал разрушать мироздание со все возрастающей скоростью, и мир стремился к гибели.

А затем настал судьбоносный день.

Хоуп: «За 13 дней до гибели мира... она пробудилась».

Так случилось возвращение Лайтнинг.

IX. Бездыханные

Каждый раз, когда ветер стихает, я ощущаю донельзя неприятный запах. Запах гари...

Запах жаркого или же костра были бы приятными и расслабляющими, но от этого запаха мне дурно. Это запах, когда разом горят вещи, которые должны гореть и не должны, и не вдыхать его невозможно. А к ним примешивается запах пыли и пота.

Я пытаюсь разглядеть, что именно горит, но поблизости не вижу ничего подобного. Наверное, этот запах принесен ветром издалека, однако в следующее мгновение я осознаю, как глупа в подобном утверждении. Запах исходит от меня самой. Запахом дыма пропитались мои волосы и одежда. Наверное, это случилось, когда я только что проходила за баррикаду, возведенную на улице. Ополчение, укрывшееся за баррикадой, жгло старые вещи и мусор в стальных емкостях. Эдакая самодельная дымовая завеса.

Несколько месяцев назад это был сонный провинциальный городок. Теперь же это – настоящее поле боя. Выстрелы, взрывы, крики ярости и боли разносятся над улицами, вымощенными старым кирпичом. И подобное происходит не только в этом городе. Окрестные провинции также обратились в средоточие насилия.

Ныне страну эту снедает гражданская война. Все началось с относительно мирной демонстрации, однако произошла вспышка насилия, была пролита кровь, и это разозлило протестующих, обратив их в восставшую толпу. Правительство пыталось подавить мятеж силой, но часть военных примкнула к восставшим, выступив против правительства. Понялись стяги революции, случился переворот, к власти пришли протестующие... после чего началось давление на их предшественников. Вновь вспомнили о старых распрях на этнической основе, вспыхивали искры новых конфликтов, люди погибали в стычках, вылившихся впоследствии в полномасштабную войну. Вооруженные силы прибыли из других стран, подлив масла в огонь – эдакий эффект домино, срежессированный самим дьяволом. Ситуация стремительно ухудшалась, и в итоге привела к нынешней бессмысленной гражданской войне. В противостоянии сошлось столько сил, что уже тяжело было отличить друзей от врагов. Никто не знал, откуда будет произведен следующий выстрел.

Именно на таком поле брани я сейчас и нахожусь. И я пришла сюда по собственной доброй воле.

Я смотрю прямо в лицо реальности – истине, составляющей подоплеку «этого мира».

Со времени завершения моего странствия прошло полгода.

Я так и не сумела отыскать Лайтнинг, но все же сумела узнать все о «том мире» от Хоупа Эстхайма; он обо всем рассказал мне во время второго интервью.

Историю о возвращении Лайтнинг, о 13 днях перед концом света – об освобождении душ, о сражении с богом и о нашем возрождении в новом мире. Лайтнинг и друзья ее сражались за нас, когда «тот мир» прекрастил свое существование, и именно благодаря им мы возродились в «этом мире».

Это должен был стать новый мир, исполненный надежд.

Но что в действительности происходит здесь, в «этом мире»?

Я больше не знаю ответ на этот вопрос. Я повидала слишком много ужасов на полях, где развернулись сражения.

Лайтнинг и сподвижники ее повергли Буниберзе, бога света. Они завершили эпоху правления бога над человечеством и даровали нам новый мир, где мы могли бы быть свободны. Они сделали все это ради нас, но посмотрите на нас теперь. В мире, лишенном бога, люди начали убивать друг друга. Ради чего они сражаются? Какова конечная цель? Или же этот угнетающий мир – именно то, что мы заслуживаем? Люди глупы и алчны, и этот мир, это средоточие ненависти и конфликта – создан ли этот мир исключительно для человечества?

Я слышу звук быстрых шагов, приближающихся ко мне. Судя по всему, человек в шлепанцах; военные сапоги не подходят ему. Я слышу, как он бормочет о том, сколь скудны их припасы, как сложно найти обувь, которая ему подойдет.

Молодой человек, бегущий ко мне и закинувший ружье на плечо, принадлежит к ополчению, и задача его – обеспечить мне безопасность, пока я веду репортаж. Она рассказал, что не проходил армейское обучение, и до недавнего времени был самым обыкновенным студентом. Да, призваны оказались даже студенты, они были взять в руки оружие и сражаться. Такова реальность гражданской войны.

«Все плохо! Мы в опасности!»

Лицо молодого человека искажено тревогой. А в следующее мгновение я понимаю, что он имеет в виду. В здание прямо перед нами попадает снаряд.

За оглушающим ревом следует взрыв, и в нашу сторону летят осколки. Молодой человек привычен к подобному, и бросается в укрытие, я же остаюсь стоять и глупо таращиться. Нам повезло. Если бы снаряд упал чуть ближе, нас бы отбросило взрывной волной, а, быть может, погребло под обломками здания.

Но в следующую секунду удача от меня отвернулась.

Взрывная волна накрывает меня. Рядом взрывается второй снаряд, и сознание мое угасает...

Я прихожу в себя и останавливаюсь.

Не знаю, каким образом, но, оказывается, я куда-то шагала. И я не одна. Я вхожу в число группы из нескольких десятков человек, и все мы шагаем в одном и том же направлении, следуя... куда-то.

Я знаю, что была отброшена взрывной волной и после этого лишилась чувств, но я даже представить не могу, почему иду куда-то вместе с этими людьми. Неужто я, испытывая контузию, поднялась на ноги и просто пошла прочь, и каким-то образом присоединилась к этой процессии? Возможно, испытывая всепоглощающее отчаяние, я утратила воспоминания – я не знаю. Должно быть, дело в шоке от взрыва, но я ощущаю легкость и головокружение. Звон в моих ушах стоит столь громкий, что навряд ли я что-то услышу.

Я стою, не двигаясь, а группа продолжает шагать вперед, оставляя меня позади. Некоторые из них походят на солдат, но большинство – гражданские. Должно быть, беженцы. Я пытаюсь разглядеть среди них молодого человека, своего проводника, но не вижу его.

Все выглядят донельзя уставшими. Идут, спотыкаясь, с поникшими плечами.

«С вами все хорошо? Куда вы направляетесь?» - спрашиваю я у них, но никто не отвечает. Даже вздоха не доносится в ответ. А, быть может, кто-то что-то и ответил, но из-за звона в ушах я не расслышала.

Я сдаюсь и решаю просто идти за ними. Нас окружают сумерки, и кажется, что скоро наступит ночь. Я знаю, что потеряла сознание вскоре после полудня, и, стало быть, оставалась в подобном состоянии весьма продолжительное время. И, похоже, не заметила я не только прошедшего время; каким-то образом я прошла довольно значительное расстояние. Я вела репортаж из города, но сейчас вокруг не было видно ни единого здания – лишь пустошь расстилается окрест. Я смотрю вверх и вижу лишь темное, затянутое тучами небо. Я не думаю, что солнце уже село, однако его почему-то не видно. У ног моих стелятся темные, глубокие тени, и я не понимаю, почему.

Происходит что-то странное.

Наконец, дорога уходит вверх, в долгий подъем. Мое дыхание сбивается, но остальные, похоже, даже не собираются остановиться, чтобы перевести дух. Звук моего тяжелого дыхания смешивается со звуком шагов этих молчаливых путников.

Мы достигаем вершины небольшого холма.

Я вскрикиваю от изумления.

Ибо зрю впереди темный океан. Может, это озеро, а может, река. За темными водами, подобными самой тьме, нависают тени, и я не вижу ни горизонта, ни противоположного берега. Но одно я знаю наверняка. Озеро или река – подобного не должно здесь быть. Ибо вела я репортаж из земель, находящихся далеко от всяких рек или озер.

Что же это за океан?

Я совершенно растеряна, но никто не обращает на меня ни малейшего внимания; процессия продолжает идти – мимо меня, вниз по склону холма, к берегу. Те, кто были впереди, уже достигли его и теперь исчезают в темных водах. Что же они делают?!

И тогда я замечаю стоящего на берегу мужчину, наблюдающего за нами. Он подобен скале, и исходит от него аура незаблемости. Его темно-фиолетовые волосы слегка треплет ветер – ветер, в котором нет соленого запаха моря.

Я стою, как в землю вкопанная, и смотрю на него. Мое присутствие не остается для него незамеченным, и наши взгляды встречаются. Не думаю, что я встречала его, но...

«Ты должна знать, кто я».

Его волос подобен содроганию земли у меня под ногами, как будто исходит из глубин.

«Ты встречала ‘их’ и узнала правду о ‘том мире’».

Его слова вызывают у меня воспоминания; похоже, я понимаю, о чем он говорит. Под «ими» он понимает Хоупа Эстхайма и его друзей.

«Откуда вы знаете, что я их встречала...»

«Твое сердце открыто для меня. Они все тебе рассказали. Я именно тот отвратный враг, который манипулировал хаосом и призвал разрушение – мое имя остается у тебя в памяти».

С протянутой рукой он оборачивается ко мне, сжимает кулак. Должно быть, это какое-то волшебство, ибо я ощущаю тяжесть в груди, как будто сердце сжала невидимая рука. Оно начинает громко и быстро стучать, и мне приходится прилагать усилия, чтобы дышать. И имя всплывает из глубин памяти, вырванное им.

«Кайес Баллад!..»

Человек, который стремился к гибели мира, который стоял за искажением времени, который ответственен за вторжение разрушительной силы, именуемой «хаосом». В конце противостояния, длившегося 13 дней, «тот мир» был уничтожен, а души людей возродились в «этом мире», ибо Лайтнинг и остальные указали им путь.

Но Кайес отринул перерождение. Он остался в царствии между жизнью и смертью, и обратился в пастыря для душ умерших.

...Для душ умерших.

Осознание изумляет до глубины души, и я резко оборачиваюсь к людям, частью процессии которых была. Они направляются к морю и не замедляют шаг, даже когда оказываются по щиколотку в воде – там, где волны вновь и вновь разбиваются о берег. Без тени сомнений они следуют к глубинам и – один за одним – исчезают под толщей вод, во тьме. Безропотная, молчаливая процессия. Бессловесные, они позволяют волнам поглотить себя, не оставляя после ничего, даже пузырей на поверхности. Как же я могла сразу не понять этого? Ни одному из них нет надобности дышать, и никто из них на всем протяжении пути не сделал ни единого вздоха.

Эти люди уже испустили свой дух – но что это может означать для меня? Разве не являюсь я частью этой процессии?

Я отказываюсь принять это, но осознание происходящего захлестывает мой разум. Потрясение слишком велико, мои колени начинают дрожать. Не в силах оставаться на ногах, я опускаюсь на колени.

Я мертва. Погибла при взрыве снаряда.

Неуверенность и смятение плещутся в разуме моем подобно волнам, оставляя его совершенно опустошенным. Я мертва, я мертва, я мертва, я мертва...

Я и оглянуться не успела, а все остальные уже исчезли. Мертвых поглотило море тьме, и я осталась совсем одна – на коленях пред богом смерти.

«Все мертвые исчезли во тьме. Пришел и твой черед уходить».

Лишенные всяческих эмоций слова Кайеса меня ошарашили. Он что, предлагает мне просто пойти и утонуть в черном море? А что станет со мной после этого? Стану ли я бродить по дну морскому как одна из усопших? Означает ли это конец моему существованию?

Ненавижу подобный исход. Не так я хотела закончить свою жизнь.

«...Подожди».

Для меня не осталось ничего иного, помимо смерти. И если это действительно конец, я хочу узнать кое-что до того, как окончательно познаю забытие.

«Почему я здесь? Почему я возродилась в «этом мире»? Ради чего?»

Кайес не отвечает, не выказывает какой-либо реакции вовсе. Но мне наплевать. Я продолжаю спрашивать.

«Спасительница сразила бога в последние 13 дней, и мы обрели новый мир. Все мы, жившие в «том мире»... наши души были сопровождены в «этот мир». Это должен был быть мир, исполненный надежд».

«А ты считаешь, вышло иначе?»

«На полях сражений я наблюдала истинное лицо мира. Мы ненавидим друг друга, убиваем друг друга».

«Ты описываешь просто человеческую природу. Тяга к конфликту лежит в ее основе. И как только бог, управлявший человечеством, прекратил свое существование, люди принялись незамедлительно сражаться за власть».

«Да, я согласна: мир, которым правил бы бог, познал бы покой. Неужто низвержение божества людьми было ошибкой?»

Нет. Нет, нет. Что я такое говорю? Я ведь встречалась с Хоупом и остальными, и знаю, что они спасли человечество. Я знаю. И должна быть благодарна за то, что они привели души наши в «этот мир». Так почему же...

«То есть, ты отвергаешь все, что они сделали? Говоришь, не следовало уничтожать Буниберзе, бога света?»

«Нет, я не это имела в виду. Я просто... не понимаю. Их стремления были чисты и благородны. Но этот мир уродлив и печален. Я не могу осознать, как подобное возможно».

«Ты такой же человек, как и все остальные».

В голосе его прозвучала нотка отвращения, быть может – презрения.

«Стало быть, дарованный мир привел тебя в отчаяние, ты отвернулась от него. Если тебе претит существовать в этом мире, предлагаю тебе просто взять и броситься в море смерти».

Я сижу на земле, не двигаясь, а он указывает на черное море, поглощающее мертвецов.

«Души людей, растворившихся в хаосе, однажды возрождаются, обретают новую жизнь. Если пожелаешь, то тоже можешь обрести вечный покой. Решишь ли ты погрузиться в сон в лоне тьмы, чтобы никогда боле не проснуться? Твои глаза, закрывшиеся навсегда, никогда боле не взглянут на этот ужасающий мир».

«Хочешь сказать, что если я решу погрузиться в сон, ты, бог смерти, исполнишь мое желание?..»

«Нет, ты сама его исполнишь. Если ты действительно этого желаешь, то можешь спать до скончания времен, вот и все. Ты знаешь правду, но не видишь истинную природу вещей. Бог не существует в этом мире. Это не тот мир, в котором люди – марионетки божества. Люди, и только люди определяют судьбу мира. И создан он исключительно на воле людской».

«На воле людской...»

«Да. Мир, тобой отвергнутый, не имеет ни малейшего отношения к замыслам злокозненного бога, но создан на воле людской. И ты – одна из тех людей, кто сотворил этот мир».

Слова бога смерти звучат в ушах моих подобно грому, а я чувствую себе так, будто только что получила сильнейший удар в живот. В разуме воскресают из праха позабытые воспоминания – воспоминания об улыбках тех, кто до самого конца сражался в «том мире».

Почему же я позабыла об этом? Как могла упустить из вида? Я ведь встречалась я ними. Я должна была понять.

Я принимаю решение.

Я поднимаюсь на ноги и делаю шаг вперед.

Вперед. Пришло время погрузиться в темное море.

«Вижу, ты все-таки решила навсегда покинуть этот отвратный мир».

«Ты ошибаешься».

Я долго смотрю на море.

«Я иду туда, чтобы вернуться. Я собираюсь решить, куда именно направиться, как ты и сказал. Сейчас я, быть может, и мертва, но если решу снова обрести жизнь, то возрожусь другим человеком».

«И снова состояние, в котором пребывает мир, повергнет тебя в отчаяние».

«Если мир отвратителен, я изменю его».

Именно этому они научили меня.

Поодиночке мы, быть может, и незначительны, но вместе мы обладаем силой изменить мир.

Может, я хрупка и слаба, но уж точно не бессильна. Мало-помалу, я смогу изменять мир, по-своему. Я верила в это, потому и стремилась в горячие точки. Я хотела показать всему миру правду, обратить внимание общества на жестокую реальность, в которой мы живем. Я хотела увеличить число голосов, выступающих на прекращение войны. Я хотела помочь направить этот мир к лучшему будущему.

Но я оказалась сломлена ужасами, которые наблюдала на полях сражений. Тяжесть реальности сокрушила меня, поставила на колени, и я отвернулась от будущего, утратила веру в мир.

«Спасибо. Я рада, что смогла поговорить с тобой в конце. Благодаря тебе я осознала, в какой момент сбилась с пути».

Я беру себя в руки.

Больше я не испытываю страха. Не испытываю никаких сомнений. Когда я обрету новое возрождение в смертном мире, я не утрачу веры. Я стану с надеждой смотреть в будущее, и шаг за шагом двигаться к нему, не оставляя чаяний изменить мир к лучшему. Я обещаю себе это, достигнув берега и ступая в темные воды.

«Ты действительно желаешь смерти?» - шепчет множество тихих голосов мне в ухо. – «Твоя жизнь еще не потухла».

Это призрачный голос молодой девушки. Меня окружает великое множество его отголосков.

«Ты можешь идти туда, куда захочешь».

«Путь тебе указывает лишь собственная воля».

Я знаю эти голоса – этих молодых женщин.

И тогда Кайес Баллад, их Страж, сказал мне: «Живи или умри – это исключительно твой выбор».

«Подожди, но я ведь уже мертва, разве...»

«Мертвые исчезают в тишине. Они не болтают, как ты».

«Стало быть, я все еще...»

«Каким путем ты пойдешь? Решение за тобой».

Я пожелала жить.

Бог смерти улыбнулся, и это была искренняя улыбка.

Голоса множества Юл шепчут мне: «Скажи мне... оставаться счастливой с Ноэлем».

Я чувствую, как мое сердце бьется снова. Я ощущаю легкость во всем теле, и ноги перестают касаться земли. Темное небо затягивает меня, и я чувствую, будто поднимаюсь во тьму.

Кто-то направляет меня. Я не вижу, кто именно, но ощущаю некую мягкую и приятную белизну. Что бы это ни было, оно несет с собой розовый свет, подобно озаряющей путь светочи во тьме.

Я продолжаю лететь и чувствую, как будто эта теплая сущность ведет меня за руку. А вскоре впереди появляется искорка света. Подобно летнему рассвету, свет и тепло начинают усиливаться на моих глазах... О, это, должно быть, дневной свет.

Он столь ярок, что я не могу держать глаза открытыми. Белая сущность, приведшая меня сюда, начинает отдаляться. Я испугана и одинока, но тонкий детский голос с уверенностью обращается ко мне: «Все хорошо. Теперь ты можешь идти домой, купо».

Я открываю глаза.

X. Пассажирка

Я в поезде. Меня зашвырнули в вагон подобно багажу. Мои запястья скованы, на теле – риза, и они куда-то отправляют меня, наряду со множеством других людей...

Все сидят на своих местах, опустив головы, утратив присутствие духа. Капюшоны риз скрывают выражения лиц и я не могу видеть их, но знаю, что отражаются на них, должно быть, страх и отчаяние. Нас лишили мирных деньков безо всякого предупреждения, и теперь нас изгонят, бросят в мир, полный опасности. Солдаты с автоматами в руках пристально наблюдают за нами, держась настороже.

Неожиданно поезд ощутимо сотрясается. Солдаты утрачивают равновесие, и в это мгновение я срываюсь со своего места.

Я бросаюсь на солдат, расшвыриваю их в разные стороны. Один из солдат падает, выпускает из рук пульт дистанционного управления нашими оковами, и я разбиваю устройство ногой; электронные замка на наручниках открываются. Иные солдаты могут атаковать меня в любую секунду. Я сбрасываю с себя ризу и делаю прыжок. Приземляюсь прямо среди моих врагов, прописываю им один хороший удар ногой.

...О! Это сон.

Я осознаю это, когда начинаю стрелять из автомата, выхваченного из рук одного из вражеских солдат. И как только я понимаю, что это сон, немедленно прихожу в себя.

Это был сон о «том мире». Давненько я не видела подобных. Наверное, мне приснилось это, потому что прошлой ночью я прослушивала записи своих прежних интервью. Саж весьма точно описал – и даже продемонстрировал движения – Лайтнинг, проникшую на поезд в час Очищения, и то, как быстро она расправилась с солдатами.

Но я до сих пор не опубликовала эти интервью.

Связь между Лайтнинг, Сажем, Хоупом и остальными... связь, которую они разделяют – это история о том, как люди объединились для противостояния богу, и я знаю, что если поделюсь этим с миром, в сердцах людских зажгутся доблесть и надежда. Но так же я осознаю, что так только сделаю это, все взоры окажутся направлены на Лайтнинг и остальных, хотят они того или нет. Мне не хотелось бы нарушать размеренное течение их мирных жизней сейчас, когда они оставили позади столь много сражений. Другими словами, мне стоило немало усилий взять интервью, осознать истину, но так и не заставить себя опубликовать свои открытия. Да, знаю, плохой я журналист.

Не отрицаю. Я совершенно не похожу на современный образ журналиста.

Прежняя я, возможно, погибла на том поле боя.

Я вела репортажи с гражданской войны до тех пор, пока чуть не сыграла в ящик, и, позволив себе краткие отдых и лечение, тут же вернулась на передовую. Окружающие пытались остановить меня, но я не слушала их. Я общалась с противоборствующими сторонами, пыталась понять правду каждой из них. Я пыталась занимать нейтральную позицию в своих репортажах, не допускать никакой эмоциональной окраски и не выставлять никакую из сторон ‘плохими парнями’. Я стремилась дать информацию под всеми возможными углами зрения.

Мои попытки сохранить нейтралитет окупились, потому что каким-то образом я обрела доверие противоборствующих сторон. Они начали говорить со мной еще более открыто, и я узнала, что большинство из них вообще не хочет продолжать сражаться. Единственная проблема – они не могли найти способ сесть и провести друг с другом переговоры.

И здесь я начала действовать, приняв на себя роль посредника. Я находилась в центре вовлеченных в конфликт сил, и, выполняя свою работу как журналиста, я также передавала сообщения, устраивала переговоры, искала способы свести вместе непримиримых врагов. Я была лишь посредницей, но также занималась ключевыми вопросами ведения боевых действий в нынешнем конфликте. Уверена, я уже нарушала журналистскую этику, которую мою собратья по цеху так стремятся защитить, отринула необходимость сохранения постоянного объективного взгляда. И если ситуация не разрешится, меня вполне могут обвинить в совершении военного преступления.

Я сознавала все это, но ничуть не была обеспокоена. Я хотела положить конец гражданской войне. И сейчас я занимаюсь приготовлениями к важнейшей встрече. Идея состоит в том, чтобы представители всех сторон конфликта встретились в иной стране, вдали от полей сражений, где они могут сесть и спокойно поговорить. Не знаю, выйдет ли что-то из этого. Я даже не могу исключить возможность того, что меня настигнут убийцы, посланные тем, кто хочет сорвать переговоры.

Но если я погибну, неважно; это будет означать, что я снова встречусь с Кайесом Балладом. Если я сыграю в ящик, делая то, что считаю правильным, пусть так и будет; думаю, смогу предстать пред богом смерти, испытывая гордость за свои поступки.

Я не столь глупа, чтобы надеяться в одиночку изменить мир. Но уверена, что смогу направить его в верном направлении. Эти доблесть и надежду я обрела в истории о «том мире».

Каждый раз, когда я вспоминаю ее, на душе становится легче.

Я возвращаюсь из мира грез и жалею, что удалось поспать так недолго. Я очень хотела выспаться в течение этой поездки; вчера работала до поздней ночи, а впереди меня ожидает весьма важная встреча. Это был весьма приятный сон; я сумела расслабиться на мягком сидении вагона, ощутить ритмичный перестук колес состава. Это было замечательно, и я не хотела, чтобы это ощущение заканчивалось.

Я закрываю глаза и ненадолго всецело погружаюсь в содрогание и раскачивание поезда. В какой-то момент яркий свет проникает через мои закрытые веки. Меня омывает солнечный свет, бьющий в окна; нехотя я открываю глаза, смотрю наружу. Ярко-голубые небеса, благодатные провинциальные пейзажи предстают мне, омытые солнечным светом. Я доберусь до цели лишь где-то к вечеру, еще нескоро. Не помешает еще чуток прикорнуть.

Мало-помалу поезд начинает замедляться. Должно быть, приближаемся к следующей станции. Я слышу шаги раздающиеся за моей спиной. Должно быть, пассажир направляется к выходу. Через промежуток между спинками кресел я вижу спину женщины с волосами цвета розы.

В следующее мгновение сна как ни бывало.

Меня как током ударило. Я вскакиваю на ноги, как будто сидение подо мной загорелось, и шепчу: «Лайтнинг...»

Она останавливается.

Оборачивается ко мне, нахмурившись. Я не виню ее; если бы ко мне безо всякого предупреждения обратилась незнакомка, я тоже вся подобралась бы. Но даже в ее суровым взгляде я вижу нечто схожее с выражением лица Сэры Фаррон.

Вне всяких сомнений, это Лайтнинг. Ее имя звучало во всех интервью, которые я брала. Какая ирония! Я так хотела встретиться с ней, но не могла ее разыскать. И встретились мы здесь, совершенно случайно.

Она молчит. Я начинаю говорить.

«Я всегда хотела встретиться с вами. Я встретилась со всеми, и лишь с вами не сумела».

Похоже, она понимает, о чем я говорю.

«...Понимаю, стало быть, это вы».

Взгляд ее теплеет.

«Журналистка, которая уже разыскала всех и хотела встретиться со мной – да, я о вас слышала».

«Пожалуйста, я очень хотела бы взять у вас интервью».

Оглушающий скрежет колес заглушает мои слова. Поезд резко теряет скорость. Мы приближаемся к станции.

Она бросает взгляд в окно, отрицательно качает головой.

«Простите, но у меня времени на разговор. Это моя станция».

«Тогда я пойду с вами, и я...»

Тоже сойду здесь - хотела сказать я, когда осознала, что не могу этого сделать.

Это просто невероятная удача – встретиться с Лайтнинг после всех долгих безуспешных поисков. Подобное навряд ли когда-то повторится, потому я не могу упустить свой шанс.

Но сейчас я...

Мне приходится отвернуться, чтобы скрыть отразившееся на лице разочарование. Вздохнув, я выдавливаю из себя слова: «...Я понимаю. Да, это грустно, но я не могу всегда поступать так, как хотелось бы мне».

«Вы уверены?»

Кажется, она удивлена моими словами больше, чем я сама. Не думаю, что она предполагала, что я так быстро от нее отстану.

Да, конечно же, я разочарована.

Но это – не моя станция.

У меня есть миссия. Мне нужно кое с кем непременно встретиться, и впереди у меня еще долгий путь. Мне необходимо встретиться с ним и найти способ прекратить войну. Это мой долг. Нет никакой гарантии, что мои действия, будучи весьма незначительными, положат коней конфликту, но я непременно попробую это сделать.

Я отыщу путь, ведущий к завершению войны, и проследую по нему так долго, как только смогу – это миссия, которую я вверила сама себе. В конце этого пути меня ожидают люди, желающие мира. И я просто не могу позволить себе сойти не на той станции.

Я перевожу взгляд на Лайтнинг.

«Есть вещи, которые мне нужно сделать. Если вы не против, в будущем я обязательно возьму у вас интервью».

«Даже не знаю», - произносит она тихо, чуть отстраненно. Но, по крайней мере, не отвечает отказом.

«Я хочу, чтобы вы знали кое-что. Я всегда хотела сказать это вам при встрече».

Мы уже почти достигли станции, и поезд готов был остановиться окончательно. Мало времени. Скрип тормозов говорит, что я должна поторапливаться, и я выпаливаю: «Я... Нет, все мы – люди, человечество... с нами все хорошо. С нами наверняка будет все хорошо. Да, иногда мы делаем ошибки, одну за другой, причиняем друг другу боль. Но все, равно, этот мир... «этот мир», который вы и ваши друзья даровали нам, одержав победу над богом... он создан на основе «нас», мы поддерживаем его существование. Потому своими слабыми силами мы будем стараться создать достойное будущее для этого мира. Может, мы слабы и незначительны, но совместными усилиями мы сделаем этот мир лучше».

«...Поняла. Что ж, дело за вами».

Она кивает и отворачивается. Это прощание.

Я смотрю в окно, как Лайтнинг ступает на платформу, устремляется прочь. Поезд начинает двигаться и она пропадает из виду. Странно, но я не испытываю никаких сожалений. Выражение ее лица при нашем расставании врезалось мне в память и все еще стоит у меня перед глазами.

Это была теплая, искренняя улыбка. И, честно говоря, я удивлена. Мне всегда казалось, что Лайтнинг строга и собрана, и никогда не дает волю чувствам. И подумать не могла, что она способна вот так улыбаться.

И тогда до меня дошло – ее сражение завершилось в «том мире».

Лайтнинг прикончила бога света, и, сделав это, завершила все свои битвы. И она была не единственной, кто обрел свободу. Бог, манипулировавший людьми, был повержен, и все души людские вырвались на свободу, дабы возродиться здесь, в новом мире.

В том числе и она. Она тоже возродилась, как и остальные.

И ей не нужно больше сражаться. Быть может, она себя и «Лайтнинг» уже не называет. Тихая, размеренная жизнь, с сердцем, открытым для друзей и семьи; люди, много значащие для нее; счастливые улыбки повсюду – я уверена, такова ее нынешняя жизнь.

Я чувствую, что где-нибудь, когда-нибудь мы снова встретимся. Прежде я не сумела разыскать ее, и даже сейчас, столкнувшись случайно, я так и не узнала ее адреса; но, несмотря на это, я абсолютно уверена, в том, что это не последняя наша с ней встреча. Она знает, кто я. Должно быть, кто-то из друзей рассказал ей обо мне. Связь между ними крепка, как и прежде, даже после перерождения в этом мире. Если я навещу ее друзей снова, то – я уверена – смогу где-то повстречать и ее. В конце концов, они остаются друзьями и навсегда пребудут частью друг друга.

Интересно, задумываюсь я, почему она сошла именно на этой станции. Собирается встретиться с кем-то? Быть может, с кем-то, кто ей особенно дорог, и о ком я еще не знаю? Но неважно. Теперь она свободна. Она может отправляться куда ей угодно, и с кем угодно встречаться. То, чего она желает, непременно воплотится в жизнь. Я всем сердцем хотела бы, чтобы так оно и было.

«Воля людей определяет судьбу этого мира, лишенного бога». Если это так, мне хочется верить, что если я всей душой буду желать счастья Лайтнинг, ее ожидает поистине светлое будущее. Пусть эта женщина, которая прежде была ослепительной вспышкой света в «том мире», обретет настоящее счастье – это мое желание, моя молитва, мое обещание.

  1  2  3  4  5  6