Demilich's

39. Исследователи Адоулина

В последние месяцы немало искателей приключений устремились на неведомый прежде западный континент, Улбуку. Последовал примеру их и наш герой. Воспользовавшись находящимся в Джеуно устройством, геомагнетроном, телепортировался он в джунгли западной Улбуки, именуемые «Полем брани Кейзак», ибо обитающие здесь монстры были исполнены решимости не допустить чужаков на свои предвечные земли.

Но, сделав лишь несколько шагов, услышал истошный девичий крик; поспешив в направлении, откуда доносился он, лицезрел искатель приключений девочку, принадлежащую к человеческой расе, окруженную плотоядными растительными монстрами и лесными духами. Один из последних обернулся к герою, и услышал тот в разуме своем слова мыслеречи: «Это дитя нарушило священное соглашение и должно быть наказано. Этого требуют установленные правила. Земля жаждет крови!»

Герой обнажил было меч, намереваясь покончить с монстрами... «Не трогай их!» - послышался упреждающий крик, и из зарослей выступила воительница. В руках ее возник сияющий огонек – средоточие магических энергией. «Воспользуйся этим!» - бросила она не разумеющему ровным счетом ничего в происходящем герою; тот протянул руку, с изумлением лицезрев, как соткался над нею в точности такой же волшебный огонь.

«Что это еще за коварство!» - ментально возмущались монстры, когда воительница приблизилась к ним, и отвечала та: «Я понимаю, что смертным запрещено ступать на эти земли, не обретя благословение духов. Но это не причина убивать ребенка!» Шепнув герою не приближаться к тварям, ибо пытаются они лишь отпугнуть тех, воительница осторожно устремилась к девочке; монстры, зорко следя за сияющими огнями, держались поодаль, нападать не решались.

Воительница же взмахнула рукой, подбросив огонек вверх, и тот воссиял ярче прежнего – монстры бросились прочь. Девочка, вскочив на ноги, метнулась к воительнице, обняла ее, разрыдалась. Та спрашивала, зачем же малышка отправилась в джунгли, зная, что запрещено это. Всхлипывая, та рассказала, что дедушка ее очень болен, и пришла она сюда в поисках цветом тайм, которые наверняка смогут поднять его на ноги.

Обернувшись к герою, воительница поблагодарила того, что не обнажил он меч против монстров, представилась – Арсиела. «Я – Тиана», - пискнула девчонка, приободрившись. Арсиела указала герою направление, пребывает в котором город Адоулин, сама же вознамерилась продолжить поиски лекарственных цветов в джунглях наряду с Тианой.

Простившись с новыми знакомыми, искатель приключений устремился к городу. К концу восьмого столетия прежний режим правления здесь пал: правящая семья наряду с одиннадцатью орденами приняла решение отменить имперскую монархию... так возник Священный Город Адоулин. Развивался он поистине стремительно, и в кратчайшие сроки обратился в огромный метрополис, уровень торговли в котором был сравним с имеющим место в Джеуно, а то и превосходил его. Вечная суета в западном квартале простолюдинов – центре торговли и исследований континента – являет собой резкий контраст высящемуся в восточных пределах несокрушимому замку. Именно отсюда начинают свой путь в дикоземье Улбуки прибывающие из восточных земель искатели приключений... дабы деяниями своими творить следующую страницу истории Вана’деля.

На одной из улиц герой повстречал девчушку, Тиану. Взахлеб та рассказывала, как Арсиеле удалось обнаружить необходимые для лечения дедушки девочки травы, а после воительница произнесла заклинание телепортации, и в следующее мгновение оказались они в городе!

Встреченные искатели приключений из соседних земель советовали герою перво-наперво заглянуть в оплот Коалиции Пионеров – лишь вступив в ряды оных, выходцы из Срединных Земель получают право исследовать и колонизировать земли Улбуки... Наведавшись в оплот, герой заявил хозяину оного, Брендану, о своем желании примкнуть к исследователем окрестного дикоземья, и тот вручил ему «знак пионера», знаменующий ныне принадлежность новоприбывшего к организации.

В последующие недели герой примыкал к пребывающим в Адоулине коалициям – двенадцати Орденам, - отправляясь в окружающие город джунгли, исполняя поручения набольших, - все ради успешной колонизации земель Улбуки. Все адоулинцы разделяли общую мечту и сплоченно двигались к ней...

А вскоре разыскал героя один из пионеров, Левил, сообщив, что заслуги того отмечены, и приглашен он на обед в замок Адоулина, где соберутся все без исключения власть имущие фигуры города.

Искатель приключений проследовал в замок, где в банкетном зале начинались торжества; темы разговоров то и дело сводились к обсуждению пионеров, прибывающих из Срединных Земель. Тару Черо-Мачеро, - министр торговли и предводитель Ордена Горни, - беседуя с эльвааном Хилдебертом – министром правосудия и предводителем Ордена Везерспун, - восхищался, указывая на то, что пионеры сумели отыскать три глыбы руды ванадиум, ведь за предыдущие годы не удалось обнаружить ни одной; поистине, вложения в чужеземных исследователей оправдываются! Эльванн, однако, энтузиазма сподвижника не разделял, что ничего хорошего из переворачивания камней в дикоземье и презрения воли предков не выйдет, и смерть ожидает каждого, кто дерзнет выступить за пределы Джориус Йетт. Тару лишь отмахнулся: страхи стариков – ничто в сравнении с барышами, коими полнится как его собственная казна, так и казна Адоулина!

«Ты хочешь отринуть здравый смысл, традиции и сам континент, лишь бы набить себе карманы?» - побагровел от гнева Хилдеберт. – «Нагло плюешь на высказанную на смертном одре нашим королем-основателем волю... Если прогнивший замысел твой претворится в жизнь, благословение Алтаны наверняка оставит нас!» «Если тут что-то и прогнило, то лишь твоя закостеневшая мораль, старик!» - запальчиво выкрикнул Черо-Мачеро. – «Адоулин должен покончить со своим уединением! Мы живем в огромном мире и должны стремиться к установлению многочисленных торговых связей!.. Как эти благородные рыцари из Срединных Земель и Ближнего Востока. Как же они зовутся... Искатели приключений, да! Благодаря им, в Адоулине многократно возросли...» «Эти варвары, которым абсолютно наплевать на устои наших земель?» - оборвал тару эльваан. – «Хватит с меня твоих детских восторгов! Мелкий торгаш, подобный тебе, не смеет называть меня «стариком»!»

Ступившая в зал чародейка Свенья – министр по связям с общественностью и предводительница Ордена Джаннистон – урезонила обоих, напомнив, что негоже давать волю эмоциям пред ликом Алтаны. Переглянувшись, Черо-Мачеро и Хилдеберт сконфузились...

Озадаченного героя, ставшего свидетелем перепалки министров, приветствовал эльваан Мелвиен де Мейлкрокс – министр финансов и предводитель Ордена Волтарис. Являясь сторонником колонизации, эльванн выразил искреннее восхищение успехами искателя приключений в сем начинании. «Ты знаешь о том, что со времени основания Священного Города Адоулина минуло столетие?» - говорил Мелвиен. – «А население архипелага Адоулин увеличилось вдвое всего лишь за последнее десятилетие. И продолжает расти. Как следствие, остро встает вопрос о том, как прокормить и где разместить прибывающих колонистов. Печально, но мы не обладаем необходимыми технологиями, чтобы увеличить нынешнюю площадь островов. И однажды настанет момент, когда земля не сможет принять всего числа прибывающих. Думаю, такой момент уже настал. Именно поэтому колонизация западного дикоземья столь необходима!»

«Но оправдывает ли она нарушение Древнего соглашения?» - вопросил, приближаясь, галка Гратзигг, предводитель Коалиции Миротворцев. – «Разве не помнишь ты предсмертных слов короля Августа? «Не заходите в дикоземье Улбуки». Соглашение с духами почиталось нашим народом задолго до того, как мы родились на свет! И не обращать внимание на это – значит, накликать божественную кару! Разве не так, Вортимер?»

Гратзигг обернулся к внемлющему речам его мужчине, Верховному Экзорцисту, и тот, избегая смотреть галке в глаза, промямлил: «Может, оно и так. Но Верховный Канцлер Игнас – потомок Адраса, и именно он верховодит начинанием по колонизации». Однако сам Игнас, насколько было ведомо присутствующим, занедужил, и не почтит появлением своим сей прием, как следствие – не сможет объяснить власть имущим горожанам свою позицию в этом донельзя спорном вопросе.

Гратзигг приходил все в большую ярость: наверняка канцлер заперся у себя в башне и занимается самобичеванием от осознания ошибки, которую совершил!.. Назревал скандал... и Мелвиен, надеясь разрядить обстановку, представил министрам героя. Галку, однако, вид пионера сего не впечатлил: очередной осквернитель священных земель, не более!..

В зал ступила уже знакомая герою по встрече в джунглях Арсиела, представленная глашатаем как Арсиела В. Адоулин, дочь прежней правящей семьи и сестра Верховного Канцлера Игнаса. Обратившись к Гратзиггу, девушка заверила галка, что убедила занедужившего брата продолжать колонизацию с превеликой осторожностью.

«Похоже, леди Арсиела не очень-то хочет допускать мирян в джунгли», - недовольно хмыкнул Мелвиен, обращаясь к герою. – «Но сама-то проводит там изрядное время! Двенадцать Орденов Адоулина были созданы равными... но, как оказывается, не совсем. Думаю, дело в том, что в жилах предводительницы одного из них течет королевская кровь».

Так и не придя в отсутствие канцлера к какому бы то ни было единому мнению касательно происходящего, министры разошлись; Арсиела же, обратившись к герою, приветствовала его, ныне – пионера Адоулина.


Улбука ...А несколько дней спустя герой, наведавшись в оплот пионеров, узнал об обиталище лиственного народца в чащобах Йорсии, правит которым королева. Что интересно, поскольку, помимо оной, никто из лиственного народца не владеет общим языком, а королев почитают растительными божествами. Искатель приключений надеялся, что ему удастся пообщаться с августейшей особой – быть может, удастся понять, что творится в окрестных землях: реки мельчают, а растительность преображается стремительно и престранно. Ходят слухи и о некоем реве, разносящемся далеко поодаль.

Но... каким образом возможно обрести доверие королевы лиственного народца, дабы снизошла та до общения со смертным?.. Ответ на сей вопрос герой получил, побеседовав с местным аристократом, Теодором. «Наверняка ты слышал о нашем короле-основателе», - произнес тот, внимательно выслушав искателя приключений, поделившегося с ним своими заботами. – «Глупый король бездумно устремился в дикоземье Улбуки, расправляясь со всеми противниками, встающими у него на пути. Однако далеко не всех тварей удалось ему сразить, некоторые – являющиеся теперь хранителями дикоземья, - потерпев поражение, присягнули на верность королю-основателю. Ныне мы именуем их «наакуалами». Король подчинял себе одну из рас за другой, и, наконец, ступил в сокровенные пределы леса. Однако что-то случилось там, вынудив его оставить помыслы о повсеместной колонизации. Годы спустя на смертном одре произнес он следующие слова: «Не заходите в дикоземье Улбуки». Эпитет сей вошел в историю как «Древнее соглашение». Наактуалы связаны им – и не только они...

Видишь ли, лиственному народцу не по нраву распространение смертных по землям Улбуки, ибо это принижает слово и дух священного соглашения, заключенного ими с королем-основателем. А сила оного абсолютна. Разорвать соглашение может лишь сам король-основатель... или кто-то из его наследников. Еще недавно, когда Орден Адоулин надзирал надо всем, и смертные, и обитатели леса соглашение чтили... И предсмертные слова короля были выгравированы на эфесе его меча. В течение последующих столетий каждой король Адоулина клялся на сем клинке свято чтить волю своего великого предка. И за всю историю Адоулина лишь дважды миряне отваживались ступать в дикоземье Улбуки. В первый раз это сделал сам король-основатель. Во второй это случилось в эпоху, ведомую как Великая Экспедиция, когда завет короля начал исчезать из памяти мирян. Останки лагерей, разбитых в те годы, все еще остаются на побережье у восточного моря.

Но я отвлекся. Я говорил о том, что правители Адоулина чтили соглашение, однако время шло, и Орден Адоулин стал лишь одним из двенадцати дворянских домов. Когда к власти пришел Игнас, нынешний предводитель Ордена Адоулин, влияние его на город оказалось весьма ограниченным. Он принял решение отложить меч и объявил о продолжении колонизации Улбуки - впервые за два десятка поколений. Так началась новая эпоха – исследований, пионерии и прогресса».

Знал Теодор и о том, в чьих руках находится ныне клинок отца-основателя Священного Города, единственное воплощение воли его. Но герой уже догадался и сам: принцесса Арсиела, конечно же!.. Быть может, демонстрация меча лиственному народцу покажет оному, что герою можно доверять?..

Иных идей у него все равно не было, и искатель приключений устремился к замку в надежде увидеться с принцессой... однако той в твердыне не оказалось. Одна из служанок поведала герою, что Арсиела облачилась в простые одежды и выступила к чащобе, пробормотав о том, что нечто странное творится в Пещерах Сирдас.

Покинув город, герой устремился по следу Арсиелы, ступил в помянутые каверны. Перебив немало означившихся здесь монстров, в сердце пещер отыскал он принцессу, поинтересовался, действительно ли клинок ее принадлежал прежде королю-основателю. «Да, в то далекое время, которое мы именуем «Эпохой», - подтвердила девушка. – «Согласно легендам, он никогда не расставался с этим мечом. Имя меча – Ортарсин». Арсиела наотрез отказалась передать клинок герою, пусть и на время, зато выразила желание присоединиться к нему и вместе попытаться разыскать королеву лиственного народца, пребывающую в чащобах Йорсии.

Проследовав через пещеры, двое ступили в Йорсию... Прежде Арсиела никогда не уходила так далеко от города... Но вскоре окружили принцессу и героя лиственные твари, настроенные весьма недружелюбно... Впрочем, заметив клинок девушки, озадачились, медлили...

Королева лиственного народца, приблизившись, велела подданным отойти в сторону, сама же ментально обратилась к ступившим во владения ее смертным: «Деревья поведали мне, что приближается меч – Ортарсин. Добро пожаловать, чада Алтаны. Вы пришли ко мне, подобно лепесткам на ветру. Я – Розулатия, и служу лиственному народцу как великая мать-семя Мирового Древа».

Арсиела, затаив дыхание, смотрела на чудесное создание, лишь сейчас уверовав в то, что легенды о нем были правдивы, а королева продолжала вещать, обращаясь к принцессе: «Когда же ты обрела меч, обладавший которым сражался рядом с нами в древние времена? А как же звать тебя?» «Арсиела В. Адоулин, Ваше Величество», - отозвалась девушка, - «младшая сестра предводителя Ордена Адоулин. Я – прямой потокок короля-основателя».

«В таком случае растения хотят спросить тебя кое о чем», - молвила Розулатия. – «Почему вы стремитесь лишь вредить лесу? Иггдрасиль, Мировое Древо, благословило сию землю. Почему же вы хотите забрать ее?» «Два Мировых Древа» - история, слышал которую каждый адоулинец в детстве», - задохнулась от изумления Арсиела. – «Королева Розулатия, означают ли твои слова, что одно из них здесь, в Йорсии?»

«Второе Мировое Древо – наша мать», - молвила королева. – «Мы – семена и плоды ее любви. Мы унаследовали толику ее великой сущности, благодаря которой и можем служить земле. Листья ее наделили нас изяществом, ветви – доблестью, ствол – решимостью. Посредством остова ее мы заточили в потаенных глубинах тьму, прежде снедавшую сию землю... Северного же Мирового Древа не существует боле. Его дитя – наша мать – цепляется за жизнь, но вот уже много лет сражается со всепоглощающей скверной, столь черной, как и демоны. Приближается закат, и мой народ, необходимы которому солнечный свет и чистая вода, погибает от яда, простершегося по земле. Мы страдаем – так же, как и мать. Но смертные... продолжают рубить лес, уничтожать ее чад. И зло, творимое вами, со временем становится все более страшным. Потому, «потомок», прошу тебя – прекратите творить бесчинства. Оставьте эти земли и никогда не ступайте сюда впредь».

Герой вопросил королеву, с чем связано увядание окрестных земель, и Розулатия, передав ему волшебную каплю – «слезу Йорсии», - велела отправляться к единственному чистому источнику, оставшемуся в чащобе. И если Мировое Древо признает в несущих Ортарсин поистине достойных, то, быть может, обретут они избавление.

Наряду с королевой проследовали двое к источнику, и, повинуясь воле Розулатия, осторожно опустили в хладные воды «слезу Йорсии». Видения захлестнули их – далеких земель, лежащих за морем, именуемых «Разова»... такими, какие были они в глубокой древности. Зрели двое величественное Мировое Древо, побег которого король-основатель принес сюда, на Улбуку. Но вторгшиеся орки предали огню Мировое Древо Разовы, и не осталось от него и следа...

Рассказывала Розуталия, что Мировое Древо Улбуки, посаженное здесь королем-основателем, ощутило гибель Мирового Древа Разовы, и само начало усыхать и преображаться. Но хоть ствол и усох, всю свою жизненную энергию сосредоточило оно в простирающихся под поверхностью континентов корнях, именно они и питают земли Вана’деля силой. «К северо-западу отсюда – земля, именуемая Комир», - рассказывала королева лиственного народца. – «Земля преобразилась, поднялась выше и ныне сплошь покрыта снегом. Страдания матери изменили даже климат Улбуки. И теперь мать при смерти, осталось у нее совсем мало сил. И гибель ее ознаменует кончину всех нас. Растений, деревьев, зверей – все это прекратит свое существование. Ведь Улбука – не та земля, которая может поддерживать жизнь. Изменения в лесу – лишь отголоски творящегося».

«Но как возможно спасти Мировое Древо?» - вопросил герой, однако Розуталия и сама не знала верного ответа. «Ведать его может лишь король», - прошелестела она. – «Его и спросите». Не добавив боле ничего к сказанному, королева удалилась... на земле же остался престранный светящийся фрукт, коий искатель приключений не замедлил подобрать.

Арсиела Герой и Арсиела вернулись в Адоулин, не ведая, откуда начать поиски помянутого Розуталией «короля» и каким образом может это помочь спасти Мировое Древо и весь континент. От городских стражей узнали они, что совсем недавно в восточном квартале произошла драка между сторонником и противником колонизации – неким представителем Ордена Ренай и членом Коалиции Изобретателей; галка Гратзигг наряду со стражей поспешил в означенный квартал, дабы положить конец беспорядкам. Ситуация усугублялась тем, что драка может означать противостояние орденов, и тогда Адоулин вспыхнет, как пороховая бочка.

Драчунов Гратзигг и его миротворцы разняли и сопроводили в Колизей, где издревле разрешались всяческие конфликты – раз и навсегда. Поспешили в означенном направлении и искатель приключений наряду с Арсиелой. Перед принцессой стражи у ворот Колизея почтительно отступили, пропуская девушку и спутника ее внутрь.

На арене Колизея готовились сойтись в поединке митра Муфех Хаджррха и эльваан Алайксион, никто из которых отступать и признавать поражение загодя не собирался... Дуэль началась; собравшиеся – в том числе Гратзигг и Мельвиен – отступили, не собираясь вмешиваться в противостояние.

Но неожиданно между сражающимися встала Арсиела, приказав обоим немедленно прекратить поединок. Те, однако, продолжали жаждать крови друг друга, и Гратзигг поддержал их, напомнив принцессе, что подобные конфликты издревле разрешаются на арене. «Наши предки жили по законам сей земли!» - яростно прошипела Муфех Хаджррха, прожигая исполненным ненависти взглядом противника. – «Они слушали ветер, читали течение вод, осторожно ступали по траве. И они приняли волю короля-основателя, когда запретил тот ступать в джунгли. Икхи Аскамот, министр образования, чтит слова короля-основателя, в то время как Коалиции Изобретателей на них наплевать – им бы только продолжать делать свои безделушки!» «Как мило, что вы, геоманты, прикрываетесь голосом природы, чтобы скрыть свой страх перед маленьким лесом», - с презрением бросил Алайксион в ответ. – «Когда революционное изобретение Амчучу будет завершено, вам не понадобится ступать в лес... а наши урожаи станут втрое обильнее, нежели сейчас!»

«Оправдываешь нарушение Древнего соглашение механическим изделием?» - продолжала лютовать митра. – «Ты мне противен!» «А мне противно твое желание обрекать на голод население города!» - парировал эльваан. – «Даже ты должна знать, что нашего континента не могут достигнуть воздушные корабли. И торговлю мы можем вести только морем!»

Обратившись к обоим противникам, Арсиела молила их прекратить противостояние, напоминая, что дуэль ничего не решит, ведь лишь совет предводителей орденов Адоулина может решить судьбу начинания по колонизации дикоземья континента. «Из двенадцати орденов восемь поддерживают колонизацию, и лишь четыре выступают против», - ухмыльнулся Алайксион. «Тогда как ты объяснишь отсутствие на советах Игнаса – он все это начал, и даже не показывается теперь», - напомнила эльваану Муфех. – «По всему городу ходят слухи о том, что он накликал на себя гнев леса и теперь страшится покидать свою опочивальню».

«Ты что, забыла, что Верховный Канцлер Игнас – потомок короля-основателя?!» - в гневе возопил Алайксион. – «Монарха, основавшего нашу державу! Того, кто доблестно ступил в гибельное дикоземье и на ровном месте создал страну. Его кровь течет в жилах Игнаса!» Повесив голову и погрузившись в тягостные раздумья, Арсиела обещала дуэлянтам, что попытается убедить Игнаса появиться на следующем совете, а покамест обоим противникам надлежит сложить оружие и попытаться простить друг друга.

Муфес согласно кивнула, объявила, что отдает победу Алайкскиону, после чего потребовала Арсиелу дать слово – Игнас обязан появиться на следующем совете глав двенадцати орденов. Принцесса слово дала... хоть и не была уверена в том, что оное ей удастся сдержать.

В тот день в Колизее не пролилась кровь, и собравшиеся покинули арену. Вернувшись в оплот Коалиции Пионеров, узнал герой, что противостояние между сторонниками и противниками колонизации не ново, и лишь нарастает с каждым днем. В исторических фолиантах, хранящихся в городской библиотеке, скрупулезно изложена история сего непрекращающегося конфликта.

...Герою стало ведомо о странных молодых людях, собирающихся у городского водораздела; миротворцы закрывают глаза на слухи о творящемся в сем квартале, но, учитывая нарастающее в Адоулине напряжение и недавнюю дуэль, искатель приключений счел необходимым слухи проверить. Помянутых мирян он отыскать не сумел, однако донеслись до него чьи-то речи, восхваляющие неких индивидов, имена которых разобрать герою не удалось, лишь отдельные буквы. А вскоре обнаружил герой скомканный клочок бумаги, значилось на котором: «Мы наносим удар в час ночной. Вы знаете, что делать, когда окажетесь в замке».

Вернувшись в оплот пионеров, герой поведал о сем сподвижникам, и предположили те, что, похоже, принадлежат имена предводителям орденов, выступающих против дальнейшей колонизации: Хилдеберту, Гратзиггу, Свенье и Икхи Аскамот. Неужто собираются заговорщики и последователи их покончить с Игнасом, коего считает предводителем движения по колонизации Улбуки?..

Герою удалось отыскать тайное укрытие заговорщиков в потаенных пределах городского водораздела, и, проследовав в убежище их, узрел он мирту Вим Пуралги, произносящую пламенную речь пред внемлющими ей членами четырех орденов. «Мы не можем терять время!» - надрывалась Вим. – «Движение колонизации набирает силу! Приверженцы его выдают сие начинание за предвестие процветания и благоденствия. В действительности же это всего лишь предлог, чтобы уродовать землю. Например, несколько дней назад кто-то пытался поджечь лес. И если уж нашелся один жук, последуют и тысячи иных. Джунгли Улбуки огромны, но нашествие насекомых даже они не в силах сдерживать вечно. Уже сейчас они убили немало зверей и уничтожили редкие растения. Но главное – они начали нанимать заморских пионеров! И те оскверняют не только джунгли своим присутствием, но и наш Священный Город Адоулин! Улбука – наша родина, и она не заслуживает надругательства со стороны чужеземцев».

Собравшиеся согласно зашумели, указывая на то, что пионеры и впрямь стремительно распространяются по дикоземью – ходят слухи, что сумели проникнуть они и в сердце чащоб Йорсии. Муфех Хаджррха напомнила, что Коалиции Пионеров и Изобретателей стали взаимодействовать много теснее, и даже привлекли пионеров к разработке всяческих новаторских изобретений, которые, по их заявлениям, увеличат урожай. Однако все это – вне всяких сомнений – ложь: обращение лесов в пустошь процветанию нации никак не поможет!

«Мы должны сохранить джунгли любой ценой, ради континента и короля-основателя», - продолжала говорить Вим Пуралги. – «Времени у нас мало! Арсиела обещала, что ее брат непременно появится на следующем совете. И если это случится, поддержка колонизации лишь возрастет! Мы должны действовать до того, как Игнас и его пионеры окончательно уничтожат дикоземье! Арсиела, однако, призывает колонизацию к осторожности, и наше начинание ей небезразлично. Поэтому со временем, я думаю, мы сумеем убедить ее вести на за собой в новую эпоху. Однако Игнаса надлежит сместить с поста предводителя главенствующего ордена Адоулина... навсегда. Мы исполним волю короля-основателя и возродим былую славу Адоулина! И нанесем удар под покровом ночи!»

Толпа взорвалась овациями; воспользовавшись сим, герой выскользнул из помещения, поспешил к замку. Конечно, замковая стража не пропустила его внутрь в сей полуночный час, несмотря на заверения о заговоре, вынашиваемом противниками колонизации. Впрочем, одна из стражников намекнула, что на замковой кухне ждут задерживающейся поставки овощей из местного ботанического сада. Благодарно кивнув, искатель приключений устремился в оный, где узрел немало механизмов, созданных Коалицией Изобретателей, помогающих работникам сада выращивать урожая. Более того, те с гордостью указали герою на сочные помидоры, доставленные Арсиелой откуда-то из джунглей и теперь выращиваемые здесь, в саду. Работники просили искателя приключений доставить корзину томатов принцессе в замок, и, конечно же, тот ответил согласием.

Навряд ли стража пропустила бы героя внутрь, если бы не принцесса, означившаяся у ворот. Неведомо, откуда возвращалась Арсиела в столь поздний час, но не преминула она поручиться за чужеземца перед стражей, после чего наряду с ним проследовала во врата. Герой без утайки рассказал принцессе все что знал о заговорщиках... когда ночную тишину разорвал крик.

Арсиела наряду с героем устремились к покоям Верховного Канцлера. В оных лицезрели они ужаснувшихся слуг, а подле – одного из ассасинов, стремящегося приблизиться к ложу, виднелось на котором неподвижное тело. Убийцы отступили при виде принцессы и ее спутника. «Похоже, исцелить его всего лишь ночным сном невозможно», - бросила одна из ассасинов, кивнув в сторону ложа, после чего, сотворив заклятие невидимости, исчезла.

Арсиела закусила губу, бросила затравленный взгляд на тело брата. Герой же заметил на полу грязь и мох, оставленные сапогами несостоявшихся убийц. Стало быть, пришли те откуда-то, куда не проникает солнечный свет и тепло – лишь в подобных местах сей мох произрастает. И, скорее всего, искать их следует там же, где и заговорщиков – у водораздела.

Герой провел Арсиелу в пустующий ныне оплот заговорщиков, и, отыскав в оном тайную комнату, проследовал в чертог, означились в котором как ассасины, так и набольший их – мужчина, лицо которого скрывала маска. Последний назвался «Хранителем», безапелляционно заявил, что воля короля-основателя – более, чем весомая причина для убийства презревшего ее правителя. Заговорщики атаковали принцессу и искателя приключений, но были повержены ими.

Привлеченные шумом, в помещение ворвались патрулировавшие водораздел миротворцы, взяли израненных противников принцессы под стражу. Сама же Арсиела просила героя сопровождать ее обратно в замок, в опочивальню брата. Не разумея, что, в сущности, происходит, тот согласился...

По приказу принцессы, в покои Верховного Канцлера были доставлены и заговорщики во главе с Хранителем, а также же главы как четырех орденов, ратующих за прекращение колонизации, так и иных. «Правитель же прикован к постели!» - воскликнул Хранитель, бросив взгляд на ложе и фигуру, покоящуюся на оном. – «Как он может возглавлять движение по колонизации, даже если на ноги встать не может?» Хилдеберт с сим утверждением немедленно согласился, постановив, что надлежит сместить немощного правителя, а на место его поставить леди Арсиелу.

Последняя указала собравшимся на ложе, и с ужасом узрели те, что фигура на кровати – не более, чем манекен! Подле которого пребывал лиственный монстр!.. Неужто... Верховный Канцлер обратился в подобное создание?!. Как возможно такое?!.

«Это началось вскоре после того, как он начал нанимать искателей приключений из Срединных Земель». – с трудом сдерживая слезы, рассказывала Арсиела, не в силах боле хранить страшную тайну. – «Он начал жаловаться на всепоглощающую усталость, спал днями напролет. Еще в прошлый раз мы с ним разговаривали, но... он уже утратил дар речи...» «Стало быть, проклятие действительно существует», - мрачно констатировал Хилдеберт. - "Существуют записи, относящиеся к эпохе Великой Экспедиции, когда о воле короля-основателя начали забывать. Правитель тех времен утверждал, что в опочивальне его возник призрак короля-основателя, предупредив, что любые попытки вторгнуться в лес будут иметь самые неблагоприятные последствия. Вскоре после этого в городе случилось множество бед. Слишком много, чтобы оказаться всего лишь совпадениями. Немедленно колонизация дикоземья была прекращена, для короля-основателя была построена новая гробница в подземельях под городом, где миряне просили прощения у него, в надежде умиротворить дух. Тот перестал являться, и бедствия прекратились. Многие сочтут это просто сказкой, но это не так».

Свенья, владеющая жреческой магией, попыталась сотворить заклинание, должное снять проклятие с Игнаса, но не преуспела в сем – правитель продолжал оставаться лиственным монстром. Предводители орденов, ратующих за прекращение колонизации, не замедлили заметить, что происходящее – кара леса, мстящего за осквернение. «То есть, нам невозможно сосуществовать с джунглями?» - обратилась к ним Арсиела. – «Мы обязательно должны уничтожать друг друга?!»

Фрукт королевы лиственного народца неожиданно воссиял в заплечной суме героя, и в разуме его раздался тихий голос: «Я – Игнас С. Адоулин, брат Арсиелы». Искатель приключения воззрился на лиственного монстра, и тот, пристально глядя в глаза ему, продолжал ментально вещать: «Ни при каких обстоятельствах не прекращайте колонизацию! Перед нами сейчас куда более важные задачи, нежели снедающее меня проклятие».

Последние слова, сказанные Розулатией, воскресли в разуме героя. Что, если король, которого помянула королева лиственного народца, не король-основатель... а Игнас, обращенный в лиственного монстра?.. «Я обратился в частичку Иггдрасиля, Мирового Древа», - продолжал вещать Игнас. – «Силы его иссякают. В сердце Улбуки появилась тьма, истекающая окрест, как будто из запретного истока. Именно она лишает силы Иггдрасиль... и тебе надлежит пресечь ее! Если не сумеешь, жизнь на Улбуке прекратится».

Слова Верховного Канцлера герой не замедлил передать собравшимся в покое. Те усомнились в том, что чужеземец говорит правду, ведь посредством волшебного фрукта с Игнасом ментально общаться могли лишь он да Арсиела – по неведомой причине остальные не слышали голос правителя. Стало быть, вопреки заверениям последнего, первоочередной задачей является снятие проклятия с Игнаса, а уж после – попытки понять природу тьмы, о которой говорит герой, приписывая слова сии Верховному Канцлеру. Вортимер постановил, что знает, кто может справиться с подобной задачей; надлежит лишь вернуть особу сию в город.


Розулатия ...Несколько дней спустя героя достигла весть о том, что Ингрид по прозвищу «Безжалостная» из Ордена Везерспун – особа, помянутая Вортимером – возвращается в Адоулин из своего недолгого странствия в Срединные Земли. Является она одним из наиболее искусных экзорцистов – белых магов, истовых приверженцев незамедлительной расправы над злом во всех его проявлениях. Верховный Экзорцист Вортимер направил послание в оплот пионеров, в котором выказывал желание, чтобы герой встретил Ингрид по прибытии у воздушного корабля, после чего сопроводил бы в замок.

Как оказалось, Ингрид оправдывала свое прозвище сполна, и была поистине безжалостна к врагам Алтаны и чад ее, уповая, что вскоре имя ее прогремит не только в Адоулине, но и в Срединных Землях. Ингрид была исполнена намерения сокрушить все без исключения барьеры на своем пути – подобно тому, как поступали предки адоулинцев в эпоху Великой Экспедиции.

«Я расскажу тебе об этом», - говорила экзорцист, наряду с героем спеша к замковым вратам. – «Попытка колонизации была предприняла еще раз, несколько веков спустя после того, как завершилось начинание короля-основателя. Этот исторический период и именуется «Великой Экспедицией». Волю короля-основателя позабыли, и между орденами началась борьба за власть. То было время нескончаемых конфликтов. Каждый орден стремился заполучить большее могущество, и земля щедро напилась крови, когда пытались миряне распространить влияние свое на земли континента. Неведомо, как завершилось противостояние, ибо каждый из двенадцати орденов рассказывает свою версию случившегося. И те, кто глаголет о доблести, закрывают глаза на скверну тьмы, не замечая оной. Те жители Улбуки, которые дерзнули ступить в джунгли, стали жертвами страшных духов и демонов, которые, казалось, явились из самой преисподней. И кто же явился, чтобы спасти своих скудоумных собратьев в тот час? Экзорцисты! Ведь, постоянно страшась демонов и проклятий, миряне не могли бы надеяться на будущее!»

Общество героя было Ингрид противно, ведь полагала она, что чужеземец здесь исключительно ради денег, однако, поскольку обладал он возможностью телепатически общаться с Верховным Канцлером, экзорцист присутствие раздражающего спутника терпела. Подобными же сомнениями терзались и предводители орденов. Можно ли доверять чужеземцу? Не пытается ли он, озвучивая «волю Игнаса», посеять еще больший раздор?..

Свенья, однако, была уверена в герое, ведь тому безоговорочно доверяла Арсиела. «Быть может, зрим мы испытанием короля-основателя?» - риторически вопрошала она, обращаясь к предводителям орденов, вновь собравшихся в опочивальне Верховного Канцлера. – «Как изменился Адоулин за годы, минувшие с его смерти? То, что потомок его обратился в лиственного монстра, может означать, что... мы пытаемся противостоять потоку, который сильнее нас. Потому и гадаю я, не испытание ли пред нами. Возможно... уготованное самой судьбой».

Споры прекратились, когда в комнату ступили искатель приключений и Ингрид. Последняя проследовала к ложу, простерла ладони над лиственным монстром... после чего, обернувшись к собравшимся, подтвердила: «Игнас стал жертвой некоего проклятия. И хоть оно и не обычно, думаю, король-основатель не имеет к нему отношения. Подобное утверждение присутствующие не могли с ходу принять на веру.

Посредством фрукта королевы лиственного народца Игнас вновь попытался обратиться к герою, настаивая, что снятием проклятия заниматься не следует сейчас. Экзорцист, однако, и слушать об этом не хотела, ибо была исполнена намерения провести ритуал очищения. Однако ингредиентов для оного у нее недоставало. Напомнив предводителям орденов, что существует Вана’деле благодаря равновесию восьми кристаллов, она просила добыть ей некие воплощения земли, воды, огня и воздуха... поскольку олицетворения грома, льда и света у Ингрид уже имелись. «Мне необходимы кусок каменной стены, омытой светом зари», - говорила экзорцист. – «Святая вода, огонь, продолжавший гореть не менее семи лет, а также лопасть старой ветряной мельницы».

Герой обещал, что немедленно займется поиском помянутых предметов, после чего покинул опочивальню. В коридоре замка повстречал он Арсиелу, поведал девушке о намерении Ингрид провести ритуал очищения. Арсиела постановила, что займется поиском ингредиентов наряду с героем, ибо страшилась, что вскоре брат ее утратит способность даже к ментальному общению, обратившись в бездушного лиственного монстра окончательно.

Вечное пламя, дарованное экзорцистам Мохом Рихимой – древним геомантом – передал герою сам Вортимер. Обломок каменной стены отыскал он в портовом квартале Адоулина, святую воду – в фонтане на западной площади города, а обломок крыла старой ветряной мельницы – в одном из городских особняков.

Вернувшись опочивальню Верховного Канцлера, герой, провожаемый взглядами присутствующих здесь предводителей орденов, передал Ингрид необходимые предметы, и экзорцист нехотя призналась, что чужеземец сумел впечатлить ее, исполнив сие поручение. Но, к вящему изумлению Ингрид, волшба ее оказалась бессильно развеять проклятие, и оставался Игнас в образе лиственного монстра. Хилдеберт не замедлил постановить, что проклятие все же – наверняка наследие короля-основателя, и никого иного, лишь этим объяснима сила его, неподвластная белой магии.

Обещав, что поразмыслит над тем, как сделать следующий ритуал более эффективным, экзорцист покинула чертог. У выхода из замка столкнулась она с Вортимером, который напомнил Ингрид, что чем больше ритуалов проводят экзорцисты, тем влияние их в городе возрастает. Однако Верховный Экзорцист не замедлил указать на то, что следующий ритуал Ингрид должен увенчаться успехом, и девушка согласно кивнула – она не подведет своего набольшего. Вортимер не преминул напомнить ей о временах Великой Экспедиции, когда экзорцисты безжалостно искореняли зло во всех его проявлениях и почитались мирянами. «И это случится вновь!» - восклицал он. – «Колонизация непременно продолжится... однако многие хотят пресечь сие начинание. Икхи Аскамот не дерзнет раскрыть рот, учитывая недавние события на арене, но иные предводители орденов остаются упрямы в своих убеждениях. Ингрид, ты была рядом с Великим Канцлером. Была ли у тебя возможность...»

«Нет, не было», - покачала головой экзорцист. – «Я думала, они продолжал болтовню о проклятии короля-основателя, но это...» «Ладно, не важно», - оборвал ее Вортимер. – «У нас куда более важные задачи сейчас. Я и не думал, что этот герой может оказаться такой угрозой. Неважно, говорит он правду или лжет касательно того, что может слышать мыслеречь Игнаса. Наши пути с ним рано или поздно пересекутся».

...Тем временем в покоях Верховного Канцлера герой вновь услышал голос того посредством дарованного Розулатией фрукта. «Не снимайте проклятие!» - вновь и вновь повторял Игнас. – «Сюда направляется что-то страшное... Ключ... там... вести вас...» Лапкой лиственный монстр указал на Арсиелу... а после сияние чудесного фрукта иссякло, ментальная связь с Игнасом прервалась.

Услышав о словах Игнаса и припомнив его жест, Хилдеберт предположил, что Арсиела является ключом к будущему города, должна следовать зову своего сердца, стало быть – прекратить колонизацию, уважив таким образом волю короля-основателя. Мелвиен, однако, не согласился с эльвааном, ведь жест сей мог означать и прямо противоположное – Игнас желал скорейшего продолжения колонизации! Хилдеберт пришел в ярость, постановив, что надлежит незамедлительно запечатать вновь гробницу короля-основателя, остающуюся открытой со времен Великой Экспедиции.

«А тебе не кажется, что обстоятельства нашего нынешнего движения по колонизации отличаются от тех времен?» - не преминул вопросить Мелвиен. – «Есть ли у нас время и деньги, чтобы умиротворять дух его? Будучи министром финансов Адоулина, я обязан соблюдать трезвость рассудка и не следовать эмоциональным порывам. Ведь в основном Великую Экспедицию помнят как неудавшееся предприятие, но именно в то время Адоулин познал существенное процветание. Прочти исторические книги о тех временах и поймешь, почему я столь истово поддерживаю колонизацию. Могущество и влияние нашей нации с тех времен заметно поубавилось, хоть и не думаю, что тебя это сколь-либо тронет». «Так тебя лишь деньги интересуют!» - с презрением процедил Хилдеберт, однако Мелвиен отрицательно покачал головой: «Ничего подобного. Я просто не хочу, чтобы из-за твоей недальновидности люби умирали от голода на улицах, обездоленные».

«Прекратите, вы оба!» - истошно выкрикнула Арсиела, и, провожаемая удивленными взглядами, выбежала из комнаты.

...Принцессу герой отыскал в городской библиотеке несколько дней спустя. Встревоженная, Арсиела изучала древние фолианты, но, заметив ступившего в зал искателя приключений, отложила книги, дабы поделиться с ним своими тревогами. «Почему мой брат указал именно на меня?» - говорила девушка. – «Я вновь и вновь воскрешаю этот момент в памяти, но так и не могу найти ответ. У каждого из присутствовавших при этом свои выводы, но я чувствую, что все они неверны. Как будто... они говорят это, лишь чтобы претворить в жизнь собственные стремления. Что же нам делать? Продолжать исследовать Улбуку? Или отступить, как завещал король-основатель? С каждым днем противостояние двух лагерей становится все более яростным. Что, если конфликт выльется в гражданскую войну? Тогда уж любое решение о колонизации покажется действительно незначительным. Но мне кажется... то, что творится в Улбуке, не связано непосредственно с колонизацией. Мы знали, что в джунглях пребывает немало тварей – но теперь мы зрим созданий, о которых прежде не слыхивали. Ну почему мой брат не мог выразиться более ясно? Неужто недуг действительно обратил его в самого заурядного лиственного монстра?.. Я прихожу сюда вот уже несколько дней в надежде найти ответ, но безрезультатно».

Принцесса просила героя попытаться найти ответ на ее вопрос, и тот обещал сделать для этого все, что в его силах. Понимал он, что Арсиела оказалась в поистине затруднительном положении. Сторонники колонизации зло смотрят на нее, ведь в сем начинании она занимает весьма умеренную позицию. С другой стороны, она частенько наведывается в джунгли сама, что несказанно раздражает противников колонизации. Тем не менее, Коалиция Пионеров, к которой принадлежал герой, принцессу чтила и готова была оказать ей всяческую поддержку.

...Минуло несколько недель, когда у городских ворот лицезрел герой престранное действо: молодая девушка неуверенной походкой двигалась в сторону джунглей, причем взгляд ее был совершенно отсутствующим и не реагировала она на окрики мирян. Подоспевший Теодор заклинанием усыпил девушку, после чего с тревогой сообщил герою, что ту наверняка призвали духи леса. Подобное уже случалось много лет назад... Тревожит иное: пробудившись, девушка наверняка продолжит слышать зов, и может даже устремиться в темное сердце джунглей, ведь наблюдать за ней непрерывно они не могут. Увы, лес ныне весьма опасен, и, скорее всего, девушку сожрут монстры прежде, чем доберется она до того, где пленяет разум ее. Вверив девушку заботам героя и наказав обеспечить ее безопасность, таинственный аристократ устремился к джунглям...

Зная, что Арсиела прежде общалась с лесными духами, герой устремился в библиотеку, где, как и ожидал, отыскал принцессу. Как оказалась, Арсиела уже знала о произошедшем, ведь девушка с отсутствующим взглядом, говорящая на непонятном языке, уже не впервые пытается покинуть город и скрыться в джунглях. Наверняка одержима они злыми духами, появившимися в Адоулине, либо же те призывают ее... куда-то. Арсиела и сама пыталась понять, что происходит, ведь девушка – никто иная, как Нилина, дочь Поллимио, занимающего одну из ключевых должностей в Коалиции Пионеров, заправляющего вопросами торговли и движения колонизации. Принцесса собиралась нанести Поллимио визит, ибо интуиция подсказывала ей, что происходящее с девушкой может быть как-то связано с Игнасом.

Стражи уже доставили Нилину домой, и ныне Арсиела в сопровождении искателя приключений спешила к особняку Поллимио, возведенному в восточном квартале Адоулина. В особняке застали они наряду с хозяином двух экзорцистов Ингрид Безжалостную, а также эльваана Кассарда. Последний в довольно бесцеремонной манере постановил, что происходящее с Нилиной – наверняка следствие поддержки отцом ее колонизации, лишающей континента последних жизненных сил. Ингрид с сим утверждением согласилось, однако предположила, что проклятие, довлеющее над девушкой, призвано помешать дальнейшей колонизации, и наверняка создано оно ведьмами. Кассард озадачился – неужто Ингрид действительно столь помешана на противостоянии злу... даже воображаемому лишь ее? Неужто она всерьез считает, что ведьмы существуют?..

Став свидетелем пререканий Ингрид и Кассарда, Арсиела горестно вздохнула. Такое чувство, будто все без исключения миряне Адоулина ныне только и делают, что спорят да бранятся друг с другом... Приблизившись к Поллимио, принцесса просила того в деталях поведать о том, что происходит с его дочерью. «В последнее время она ведет себя странно», - отозвался мужчина. – «Подобно одержимой, она бродит по улицам города ночами. И если никто не останавливает ее, она устремляется к дикоземью. Взгляд ее отсутствующий, разговаривать с нею невозможно. Иногда она оборачивается куда-то и произносит нечто нечленораздельное. И стоит отвернуться, она стремиться скрыться в лесу».

Арсиела, кивком поблагодарив Поллимио за рассказ, обратилась к экзорцистам, поинтересовавшись, есть ли у них основания считать, что девушка проклята. «Во время странствий в Срединных Землях я слышала историю о человеке, подвергнувшемся проклятию злых духов», - отвечала ей Ингрид. – «Он был обречет денно и нощно бродить по улицам города, без устали. Однако он оставил наследие в этом мире. Раз в год одни миряне наряжаются в призраков, иные преследуют их. Подобное празднество несомненно связано с имевшим место быть в далеком прошлом событием. Полагаю, что представление исходит от древней церемонии, исполнявшей ту же роль, коя возложена и на нас, экзорцистов».

Кассард и здесь не преминул усомниться в словах Ингрид, и та, презрительно фыркнув, бросила: «Ты понимаешь, что я исследовала земли, которые ты и представить себе не можешь, и вернулась, обладая новыми знаниями о них? Например, знаешь ли ты, что жители Срединных Земель вот уже несколько лет общаются с духами древних ведьм?» «Случайно, не Темных Лилий?» - нахмурился Кассард, и Ингрид утвердительно кивнула: «Уверена, что все в Ордене Везерспун слышали о них. Но что ты скажешь о слухах касательно того, что злодеи, чинящие бесчинства в наших джунглях, последователи Темных Лилий?» «Оказываюсь в это верить», - отрезал эльваан, однако Ингрид была убеждена, что в проклятии, наложенном на Нилину, следует винить Ковен Черного Шипа; ведьмы, входящие в оный, остаются в джунглях восточных земель Улбуки, и покончили с немалым числом пионеров, осмелившихся приблизиться к их владениям. Экзорцисты именуют ведьм сих, хоронящихся в лесной чащобе, «Мерзкими Гарпиями».

Арсиела возразила, предположив, что ведьмы тут вовсе не при чем, а призывают несчастную Нилину в джунгли лесные духи. Ведь, едва ступив в особняк, принцесса ощутила здесь ауру духов – подобную той, которой обладали встреченные ею с героем на Поле брани Кейзак существа – духи и растительные монстры. Кассард лишь отмахнулся от подобного предположения, напомнив принцессе, что Поллимио – весьма знаковая фигура в движении колонизации, посему дочь его проклята так же, как и Верховный Канцлер; знак со стороны обитателей чащоб, указание на то, что даже самые влиятельные адоулинцы беззащитны пред ними.

После чего Кассард, завершив Поллимио в полной и безоговорочной поддержке со стороны Хилдеберта, удалился – изыскивать способ снять проклятие с девушки. Покинула особняк и Ингрид, исполненная решимости покончить с ковеном ведьма, уверенная, что лишь так злые чары тех возможно развеять.

Арсиела просила героя взглянуть на фрукт Розулатии, однако, взяв оный в руки, искатель приключений не ощутил ровным счетом ничего. Принцесса удовлетворенно кивнула: стало быть, текущая ситуация не имеет отношения к лиственному народу и иным подобным обитателям чащоб – стало быть, Кассард ошибается. Не думала она, что дело и в Ковене Черного Шипа. Стало быть...

Обратившись к Поллимио, поинтересовалась Арсиела, не приносил ли тот в дом артефакты из леса, и, поразмыслив, мужчина припомнил, что несколько дней назад купил на рынке престранный камень, причем утверждал торговец, что найден тот в глубинах джунглей Улбуки. Более того, говорил торговец, что камню поклонялись прежде как сосуду огромной мощи и использовался он для общения с неким божеством. Будучи коллекционером подобных древностей, Поллимио камень купил, подарил дочери... и вскоре после этого поведение ее начало меняться. Арсиела удовлетворенно кивнула: услышанное всецело подтверждало ее теорию...

В комнату вбежала испуганная служанка, поведав о том, что Нилина бежала через окно. Велев хозяину особняка организовать поиски девушки в городе, Арсиела и искатель приключений устремились к вратам, надеясь добраться до джунглей прежде, чем это сделает Нилина. Принцесса сомневалась, что лесные духи желают девушке зла, однако интуиция подсказывала ей: если та доберется до леса, случится нечто дурное...

Нилину они настигли на границе леса; сжимая в руке алый камень, девушка медленно, шаркающей походкой приближалась к двум лесным духам, знакомым герою и Арсиеле по их приснопамятной первой встрече с Тианой. Камень воссиял, и, подтверждая догадку принцессы о том, что находятся внутри него иные духи, один из таковых действительно появился, воплотившись близ своих же собратьев. Тиана же лишилась чувств, ибо чуждый контроль над разумом оставил ее.

Придя в себя, девушка поведала герою, что духи, заточенные в камне, действительно овладевали разумом ее, заставляя стремиться к джунглям. И когда разумы духов и Нилины оказывались связаны воедино, ощущала она, что те как отчаянно стремятся вернуться домой, так и извиняются перед ней за то, что должны поступать с несчастной так жестоко, но не видели для себя они иного пути. Насколько понимала Нилина, некий странствующий пионер испугал лесных духов, вынудив их укрыться в камне... «То есть, смертные и лесные духи могут разделять воспоминания и ощущения друг друга?» - задумчиво пробормотала Арсиела. – «Если это так, то, возможно, мой брат...»

Она осеклась, предложив Нилине сопроводить ее до дома. Девушка благодарно кивнула, наряду с провожатыми выступила в обратный путь... В особняке трое застали пререкающихся – как и всегда – экзорцистов, приветствовавших вернувшихся откровенно кислыми взглядами. Поведав Поллимио о произошедшем, Арсиела, вздохнув, констатировала, что в джунглях таится немало неведомых опасностей, и надлежит соблюдать осторожность.

Экзорцисты покинули особняк, вслед за ними к выходу устремились и искатель приключений наряду с Арсиелой. Ингрид пребывала в ярости; даже если бросить со счетов докучливого героя, оставался принцесса – последнее препятствие на пути возрождения и обретения былого влияния орденом экзорцистов. Что ж, скоро, очень скоро Арсиела пожалеет о том, что перешла дорогу Ингрид Безжалостной...

Арсиела поблагодарила героя за догадку об одержимости девушки лесными духами, и признался тот, что версию сию высказал никто иной, как таинственный аристократ, Теодор. Арсиела предложила герою попытаться разыскать себя индивида – быть может, подскажет он что-либо и о проклятие, под действием которого остается Игнас?..

...Зная, сколь интересуется Теодор азартными играми в карты и кости, герой решил попытать счастья в Коалиции Игроков. И действительно, в большой зале, собирались в которой любители разнообразных игр, он действительно разыскал аристократа. Выслушав искателя приключений, Теодор согласился помочь ему, ибо порядком подустал от фривольного времяпровождения в компании прожигающих жизнь индивидов.

«Хочешь понять, почему Игнас указал на свою сестру?» - усмехнулся аристократ. – «Ответ столь очевиден, что я, признаюсь, удивлен тем, что ты пришел ко мне за советом. Он не на нее указывал, а на меч, притороченный к ее поясу. Думаю, смысл сего жеста предназначался для тебя. Я все же не оракул, благословленный способностью зреть истину в тенях. И, будь я на твоем месте, сейчас попытался бы найти как можно больше сведений о мече Арсиелы».

Простившись с Теодором, герой поспешил в городскую библиотеку, поинтересовался у распорядителя, где возможно отыскать сведения об Ортарсине, клинке короля-основателя. Тот указал на фолиант под названием «Сокровища королевской семьи», и действительно, отыскал герой на пожелтевших страницах упоминание об Ортарсине. «Клинком сим владел король-основатель с шестилетнего возраста и до кончины своей в джунглях Улбуки», - значилось в книге. – «С тех пор меч передавался каждому следующему королю Адоулина, служа наглядным напоминанием о предсмертных словах короля-основателя. Ныне, когда монархия упразднена, городом один-единственный король править не может, но Верховный Канцлер продолжает следовать древней традиции. Ходят слухи, что спит в клинке некое могущество, однако пробудить его никто не сумел».

Отложив книгу, герой снял с полки следующий том, его заинтересовавший, «Герои и легенды Адоулина». В первой же главе повествовалось об исследовании королем-основателем земель Улбуки. «И так случилось, что ступил король-основатель на континент в сопровождении одиннадцати своих самых верных сподвижников», - прочел искатель приключений, отметив, что текст насквозь пропитан откровенными преувеличениями. – «Одним удалом срубил он головы сотне монстров, а деревья расступались пред ним, когда углублялся он в джунгли. Но сердце оных отказалось сдаться железной воле Его Величества. И если он не мог пробить завесу, на что могли надеяться его сподвижники? Один за другим гибли они под ударами ужасающих демонов. Вскоре в живых остался лишь один – непоколебимый Моримар из Ордена Шнеддика, чей меч разил врагов во имя короля. И тогда весь континент обратился против них. То, что случилось с ними в тот день, неведомо. Но король-основатель бесспорно взглянул в глаза смерти, лежа под древесными кронами. И когда пелена смерти застилала взор ему, протянул он Моримару свой меч, молвив: «Не заходите в дикоземье Улбуки». Моримар принял дар, а король-основатель велел ему возвращаться в Адоулин. Моримар поспешил в город, поведав всем о предсмертных словах короля. Исполнив сей долг, вернулся он в дикоземье, и боле его не видели».

Наконец, заметил герой на одном из стеллажей книгу под названием «Его Величество и Золотой Зверь», повествовала которая о сражении короля-основателя с неким поистине гигантским монстром. Семь дней и семь ночей длилось сражение, но король-основатель поверг монстра, и поведал тот, что имя ему – Терркьюалн. Король приказал твори повиноваться ему отныне, и зверь послушно устремился за монархом в глубины джунглей.

Увы, среди древних фолиантов не обнаружил герой ничего, что могло бы указать на силы, сокрытые в мече. К счастью, в библиотеку заглянул Теодор, сообщив о том, что припомнил легенду, могущую оказаться весьма полезной. Вот только древний слог аристократа оказался совершенно непонятен искателю приключений...

Простившись с Теодором, устремился он к замку, надеясь разыскать Арсиелу и расспросить ее о клинке, однако девушки в твердыне не оказалось. Одна из служанок поведала герою, что принцессе откровенно претят яростные споры сторонников и противников колонизации, посему и стремится она где-то укрыться от подобных забот. Разговорившись с героем, служанка рассказала тому историю, кою услышала от матери, няни Арсиелы. Уже тогда отец девушки и Игнаса задавался вопросом о целесообразности колонизации континента. И однажды ранимая Арсиела решила, что хватит с нее споров, ми устремилось в дикоземье, куда не отваживались заходить даже воины. Был снаряжен спасательный отряд; целую неделю воины прочесывали джунгли, но не смогли найти и следа принцессы... А однажды обнаружили ее мирно спящей на поляне... и окружали ее твари лесные, как будто защищая. Когда воины приблизились, твари не напали, а медленно отступили, скрывшись в чащобе. Но самое странное – хоть девочка неделю пробыла в джунглях, но не было на ней ни царапинки, и она даже не проголодалась! Арсиела не помнила ничего, с ней приключившегося, но в ладони ее был зажат кусочек ткани с начертанным на нем знаком. Служанка не знала, что именно то был за знак, но слышала лишь, что когда узрели оный предводители двенадцати орденов, то переменились они в лице, а Хилдеберт выдохнул: «Только подумать, он принес такую тьму в наш прекрасный город...» Другими словами, они решили, что с Арсиелой был какой-то таинственный мужчина... Но теперь прежде застенчивая девочка выглядела совершенно счастливой и без страха разгуливала по городским улицам. А когда Игнас стал Верховным Канцлерам, начала все чаще пропадать в джунглях Улбуки. И обитатели джунглей никогда не трогали ее, будто таинственная магия оберегала принцессу. И по сей день многие поглядывают на нее с опаской, именуя за спиной «Ведьмой дикоземья».

Подоспевшие миротворцы поведали герою, что принцессу Арсиелу похитили монстры, и искатель приключения устремился к городским вратам. Здесь лицезрел он израненных экзорцистов, в том числе и Ингрид. Последняя, смерив чужеземца презрительным взглядом, поведала, что Арсиелу унес в зубах в джунгли гигантский тигр, тело которого покрывал золотой мех. Экзорцисты попытались было преследовать тварь, но не преуспели в этом, и теперь возвращались в город, дабы сплотить за собою внушительный отряд и покончить с гигантским монстром.

Когда герой достиг замка, предводители Орденов уже получили донесения о произошедшем и отнеслись к нему по-разному. Мелвиен к исчезновению принцессы отнесся довольно безразлично, заметив, что если яшкается она со зверьем, то именоваться «Ведьмой дикоземья» ей весьма к лицу. Черо-Мачеро напомнил остальным о том, что в джунглях Арсиела всегда чувствовала себя в безопасности, наверняка ей и сейчас ничего не угрожает. Свенья была в ужасе: как могут эти власть имущие рассуждать о сестре правителя с таким вопиющим безразличием!

В опочивальню Игнаса ступила Ингрид, в нескольких шагах за ней – искатель приключений. Экзорцист заявила, что зверь, похоже, намеревался растерзать принцессу, и потребовала немедленно организовать поисковый отряд, который она возглавит. Вортимер с готовностью согласился, поддержав подчиненную в ее притязании и напомнив предводителям Орденов, что именно Арсиела является потомком короля-основателя... и может привести нацию их к славе. Однако, поскольку времени за организацию отряда нет, экзорцистам надлежит справиться своими силами.

Наблюдая за Верховным Экзорцистом, герой озадачился: ни за что бы не подумал, что человек, выступающий против Арсиелы, первым выразит готовность организовать ее поиски и даже направит на них своих подначальных. Он осторожно вытащил из заплечного мешка фрукт Розулатии, заметив, что цвет того неожиданно изменился на алый – предостережение?!. Игнас, обращенный в лиственного монстра, в упор смотрел на героя, будто желая сказать ему что-то...

Свенья предложила Вортимеру включить в отряд экзорцистов и героя. Верховный Экзорцист ответил отказом, заявив, что не место чужеземцу в подобному начинании, однако Свенья настаивала, и Вортимеру пришлось уступить. Ингрид, смерив героя презрительным взглядом, приказала тому беспрекословно исполнять любые ее приказы, после чего покинула чертог.

До выступления в джунгли оставалось совсем немного времени, и герой решил использовать его, чтобы попытаться разузнать что-либо о золотом тигре. В Коалиции Пионеров о подобном звере не ведали, посоветовали искателю приключений попытаться счастье в Коалиции Лазутчиков. Последние ведали об Кумхау, Ледяном Наакуале – звере, страшатся которого все без исключения обитатели джунглей Улбуку; если кто и похитил Арсиелу, то наверняка он. Согласно донесениям, обитает сие гигантское создание на берегу озера в пределах заснеженных дюн к северо-западу, именуемых Камир.

Поблагодарив лазутчиков и улизнув от собирающихся в поход экзорцистов, герой покинул Адоулин, устремившись к землям Камир. Здесь путь ему преградил исполинский монстр – Кумхау, саблезубый тигр, тело которого, казалось, было сковано льдом. Герой, однако, меч не обнажил, и Кумхау, злобно рыкнув, поинтересовался, что делает ничтожный смертный во владениях его. Узнав, что Арсиела похищена, Кумхау озадачился. «Представить не могу обитателя джунглей, который дерзнул бы причинить ей вред», - задумчиво произнес он. – «Кроме, возможно, него... Думаю, он единственный, кто может знать местонахождение девушки. Отправляйся в пещере в юго-западной оконечности сих пустошей, там ты найдешь его логово».

С этими словами Кумхау удалился, так и не уточнив, о ком именно говорил. Пожав плечами, герой устремился в означенном наакуалом направлении...

В пещере зрел он золотого тигра, а подле того – Арсиелу! Тигр угрожающе зарычал, а принцесса выдохнула: «Ты хочешь закончить начатое?» Герой опешил... а женский голос позади него произнес: «К несчастью – для тебя – да». Искатель приключений обернулся, узрев Ингрид, возглавляющую отряд экзорцистов. Безжалостная наградила героя испепеляющим взглядом: она не скоро забудет, что чужак посмел ослушаться приказа и отправился на поиски принцессы самостоятельно. «Будь иначе, я, возможно, и сохранила бы тебе жизнь», - процедила Ингрид, и намерения ее не допускали двусмысленности. – «Ничего личного. Я сделала все возможное, чтобы не позволить чужеземцам вмешиваться в дела Адоулина.

Обратившись к герою, Арсиела выпалила: «Тигр – не враг нам! Он спас меня от Ингрид и ее приспешников!» Безжалостная, однако, не собиралась разбрасываться словами, вознамерившись покончить с принцессой, не приближаясь к защищающему ту зверю. Экзорцист воззвала к магии артефакта, который всегда находился у нее при себе – «Исторгателю душ»...

Душа Арсиелы отделилась от тела, устремилась у Ингрид; принцесса же рухнула наземь. Душа оказалась поглощена артефактом, и экзорцисты немедленно телепортировались прочь, дабы продолжить претворять в жизнь свой замысел.

Золотой тигр же ментально обратился к герою, молвив: «Я – Дарркьюилн, потомок Терркьюална, который прежде правил сими джунглями. Не тревожься о девушке – я присмотрю за ней. Ты же должен преследовать ту злокозненную негодяйку. Не ведаю, зачем ей душа сей девы». Тигр передал герою клочок своей шерсти, поведав, что она поможет ему отследить местонахождению любого, кто когда-либо ступал в сию пещеру.

Благодарно кивнув, искатель приключений устремился в погоню за коварными экзорцистами. Последних настиг он в горном ущелье; экзорцистов атаковали монстры. Некогда тех обратили в камень семь хранителей леса, поклявшихся в верности королю Августу и его потомкам, но ныне пробудились они, дабы покончить с похитителями души принцессы Арсиелы... Подоспевший герой сумели расправиться с каменными тварями, спасая жизнь Ингрид, и та, признавая свои ошибки, протянула чужеземцу артефакт с заключенной в него душой принцессы.

Испив целительных зелий, экзорцисты восстановили раны, после чего вслед за героем и Ингрид проследовали в пещеру Дарркьюилна. Душа Арсиелы вернулась в тело, и принцесса, отвечая на искреннее признание неправоты Игнрид, напомнила той, что, несмотря на то, что взгляды их на колонизацию противоположны, обе они принадлежат к народу Адоулина, и, если станут противостоять друг другу, шансов на выживание у нации нет. Ингрид была изумлена до глубины души: как Арсиела может быть столь всепрощающа?!. «Помощь экзорцистов необходима для продолжения колонизации», - пояснила принцесса. – «Ради блага нации я не стану сжигать мосты без крайней на то необходимости».

Обратившись к принцессе, герой поведал ей о своем разговоре с Теодором, о том, что Игнас, скорее всего, указывал именно на меч, и о загадочных словах аристократа. Поразмыслив, Арсиела припомнила поэму, которую отец рассказывал им с Игнасом в детстве. Именно первую строчку поэмы процитировал Теодор герою, и говорилось в ней о том, что в час, когда тьма падет на землю, именно меч Ортарсин поднимется против нее... Неужто... настал час свершения того древнего пророчества?..

Покинув пещеру, золотой тигр, герой и экзорцисты вслед за Арсиелы поднялись на высокий утес; девушка обнаружила меч, направила острие к небесам... То ослепительно воссияло, и луч, исторгнутый клинком, устремился к далекой горе... Там полыхнуло... а затем ввысь воспарил огромный белоснежный дракон...

«Бедствие Земли» или «Крылатое Бедствие» - именно так именуют его в легендах. Оные утверждают, что родился жемчужный дракон из предвечной земли Вана’деля в час формирования континента Улбуки, и является адоулинцам в час великих бедствий. Посему миряне считают дракона предвестником поистине страшных грядущих событий. Однако среди некоторых школяров бытует мнение, что Бедствие, наоборот, - спаситель, призванный избавить Улбуку от гибели. Но ни одна из теорий не доказана...

Как завороженные следили замершие на заснеженном утесе смертные за парящим в небесах драконом, пробужденном магией клинка. Неужто Игнас хотел именно этого – призвать в мир сию предвечную рептилию?.. Оставалось лишь уповать на то, что дракон действительно явится спасителем Адоулина, а не предвестником гибели его...

В последующие недели движение колонизации воспряло вновь; Арсиела частенько навещала оплот Коалиции Пионеров, верховодя направлениями исследований джунглей, и даже Орден Везерспун перестал громогласно высказываться о недопустимости сего начинания, ссылаться на последние слова короля-основателями.

Узнав о том, что в Коалиции Курьеров возникла некая проблема, потенциально могущая представить угрозу колонизации, герой поспешил к означенному оплоту, дабы изыскать источник бед. Как оказалось, организация не может отправить некий груз в Срединные Земли, ибо министр финансов Мелвиен де Мейлкрокс не подписал необходимые для сего бумаги, а хранить предназначенные к отправке ящики в оплоте организации попросту негде. Кроме того, в последних документах, присылаемых министром, множество ошибок; и не только в числах, недостает целых пластов информации! Прежде подобного за Мелвиеном не водилось, но теперь из-за ошибок в документах на складах Коалиции Курьеров царит хаос.

Заглянув на складские помещения Коалиции Курьеров, герой повстречал эльваана Эстиеннеукса, помощника Мелвиена. Как признался Эстиеннеукс, в последнее время министр финансов занят иными важными вопросами, и именно по его вине документы находятся в столь хаотичном состоянии. Эстиеннеукс и сам признавал, что не в силах просматривать дюжины бумаг одновременно, в чем сам Мелвиен весьма поднаторел. Можно сказать даже, что именно министру финансов Адоулин обязан своим нынешним процветанием.

Подземные толчки прервали разговор искателя приключений и Эстиеннеукса, но вскоре прекратились. Эльваан заметил, что в последнее время подобные землетрясение случаются все чаще, и одно из них даже разрушило старинную церквушку на островке близ побережья.

И, поскольку из-за непростой ситуации с документами, курьеры не в силах выполнить все текущие заказы из Срединных Земель в срок, Эстиеннеукс обратился к герою с просьбой: как можно скорее отыскать шерсть мантикоры – задача, достойная знаменитого искателя приключений. Герой с готовностью согласился помочь, выступил в дикоземье, а несколько часов спустя вернулся, передав благодарным курьерам шерсть мантикоры.

После чего не замедлил вернуться в оплот Коалиции Пионеров, размышляя над тем, что слухи, похоже, правдивы, и министр финансов по неведомой причине переложил львиную долю своих задач на плечи помощников, несмотря на то, что подобное действо несет несомненный вред торговле Адоулина со Срединными Землями.

...В оплот Коалиции Пионеров ступила Арсиела; дождавшись героя, принцесса напомнила тому о произошедшем с ними в землях Камир, продолжив: «Думаю, тебе будет интересно узнать, куда именно устремился поток света, исторгнутый Ортарсином. Когда мы расстались, я обнажила меч вновь, в ином месте. И наблюдала за направлением, в котором устремился свет, чтобы примерно определить необходимую нам точку. После чего сравнила ее предполагаемое местоположение с древними записями, как то о странствиях короля-основателя... Думаю, нам следует направиться на вершину горы Камир; в одной из записей говорится о том, что король Август поднимался на эту гору. Полагаю, что именно там находится гнездовье дракона, ибо именно это подсказывают мне слова отцовской поэмы. Возможно, дракон является ключом к пресечению престранного недуга, снедающего наш континент.

Как оказалось, после происшествия с золотым тигром и Орденом Везерспун двенадцать Орденов принудили Орден Адоулин запретить Арсиеле ступать в джунгли под предлогом пребывающих в оных опасностей для вероятной наследницы престола. Однако принцесса отступать не собиралась, и незамедлительно вступила в Коалиции Пионеров. Согласно настоянию Ордена Адоулин, в таком случае принцессу должен сопровождать телохранитель, и выступил таковым герой сего рассказа, выходец из Срединных Земель.

Покинув город, двое устремились к горе Камир... Как и ожидалось, именно здесь находилось логово жемчужного дракона, Крылатого Бедствия. Лишь завидев смертных, дракон велел им убираться прочь с его горы, ибо осквернители джунглей вызывали у него лишь отвращение. В ответ Арсиела продемонстрировала древней рептилии клинок короля-основателя, герой же – фрукт королевы лиственного народца, знак доверия со стороны лесных обитателей. «Хммм...» - задумчиво протянул Крылатое Бедствие. – «Ортарсин и фрукт Розулатии... Хотите сказать, что вы отличны от тех негодяев, а являетесь последователями Августа в его желании сохранить лес?»

«Ты упоминаешь о короле-основателе по имени?» - изумилась Арсиела. – «Ты знал его лично? Но ведь он жил столетия назад! Ты же не мог...» «Конечно же, я знал его», - оборвал принцессу дракон. – «Я – Сажж’ака. И я не только знал первого короля Адоулина, но и поклялся ему в верности. Было ли это столетия назад? Тысячелетия? Время не властно над Сажж’акой. Меняются моря и земли, но даже если звезды исчезнут, наше соглашение с Августом останется. Жизни смертных – мимолетны и незначительны... Но Август был единственным исключением. Его аура сверкала ярче моей чешуи, и его решимость была достаточна сильна, чтобы вырвать меня из царствия теней. Это не единственная причина того, что мои воспоминания о нем столь остры, но важная. Кстати... вам известно о семерых стражах, защищающих сердцеземье Улбуки?»

«Да», - утвердительно кивнула Арсиела. – «Они ведь наакуалы, верно?» «Так прозвал их твой род?» - хмыкнул дракон. – «Что ж, хорошо. Один из стражей сражался вместе с Августом... златошкурый тигр». «Должно быть, Терркьюалн», - молвила принцесса. – «Я читала о нем в хронике в библиотеке». Прищурившись, дракон поинтересовался, где же сражались король и тигр при первой их встрече... если двое утверждают, что являются последователи Августа, то должны ответить на сей простой вопрос.

Однако ни герой, ни Арсиела ответа не ведали: в книге, описывающей сие события, его попросту не было. Сажж’ака пришел в ярость, постановив, что смертные, стоящие пред ним, не способны осознать волю короля-основателя, посему должны удалиться, и незамедлительно!.. Утратив интерес к разговору, жемчужный дракон вновь погрузился в сон... Арсиела горестно вздохнула: не следовало спешить сюда, зная столь мало... Посему надлежит вернуться в библиотеку Адоулина и проштудировать все без исключения хроники, повествующие о короле-основателе и его изысканиях.

В хранилище городской библиотеки подобные фолианты означились, и, ища сведения о сражениях, ведомых королем-основателем в час экспедиции его в джунгли, обнаружили книгу, значилось в которой: «Самыми страшными противниками, столкнулись с которыми король-основатель и сподвижники его, стали Киммерийские Приверженцы... С помощью золотого тигра король Августа и спутники его продолжали углубляться в дикоземье. Однако под покровом ночи происходила жаркая битва с Киммерийскими Приверженцами – событие, повторявшееся раз за разом. Неважно, сколь много побед они одержали и со сколь многими злобными тварями покончили, - каждую следующую ночь битва повторялась. Твари не знали ни усталости, ни страха, и доводили экспедицию до изнеможения... Но нападения монстров не остановили отряд короля. Поговаривали, монстры ненавидели все живое в мире – они отравляли землю, заражали мором деревья и убивали всех без исключения животных на своем пути. Узнал король, что бесчисленное число ночей твари осаждали и лес, обитал в котором златошкурый. Это известие удвоило его решимость. Теперь король-основатель и сподвижники его сражались также за новообретенных союзников, не только за себя... И однажды в джунглях Улбуки случилась страшная резня. Противник взял силы короля и златошкурого в кольцо, которое продолжало сжиматься; положение с каждым мгновением становилось все более опасным. Могучий тигр из последних сил атаковал монстров, окружавших его союзников. Самопожертвование тигра стоило ему жизни, но позволило королю и его спутникам вырваться из окружения и бежать... Воодушевленный деянием отца-тигра, его сын, король и одиннадцать доблестных рыцарей монарха усилили натиск на чудовищных тварей. Противостояние продолжалось так долго, что все, участвовавшие в нем, утратили чувство времени – много дней велось нескончаемое сражение. Наконец, силы ночи были отброшены к колдовским руинам, из которых они и явились изначально. Именно там исследователи столкнулись с силой, что управляла всеми Киммерийскими Приверженцами. Сущность, стоящая за вторжением в Улбуку и за осквернением земель континента...»

Арсиела перевернула страницу фолианта, но следующая страница оказалась вырвана... Имя таинственной сущности оставалось неведомым... Однако, насколько могла судить принцесса Адоулина судя по приведенным в книге иллюстрациям и описаниям, «темные миньоны» и «Киммерийские Приверженцы» вновь возникли в джунглях Улбуки. Неужто по прошествии столетий сущность вновь пытается воплотить свои темные замыслы?..

В ином обнаруженном в хранилище фолианте повествовалось о свите короля-основателя. «Король-основатель, Август Адоулин, был весьма харизматичным правителем, и сплотилось за ним немало доблестных индивидов», - читали Арсиела и искатель приключений книгу. – «Дух его был несгибаем, а храбрость не знала пределов. Даже те, кого он побеждал в сражении, с последним вздохом возносили ему хвалу. Харизма помогала ему подчинить своей воле и яростных тварей, населяющих Острова Адоулин, объединить полководцев различных внешних владений, а после – заявить о себе как об их правителе. Число бывших полководцев было одиннадцать, и стали они одиннадцатью из Двенадцати Орденов, последним же явился родовой дом самого короля. При поддержке своих одиннадцати вассалов король обратил взор на континент Улбуку и устремился на девственные равнине в надежде принести в сии пределы цивилизацию... Углубляясь в джунгли, достигли они чащоб Йорсии, где встретили тигра, гигантского и златошкурого. Зверь утверждал, что является правителем всех животных в джунглях и вызвал яростным ревом короля на поединок. «Мое имя – Терркьюалн, и ты сможешь пройти дальше лишь через мой труп!» Когда произнес тигр эти слова, существа, окружавшие короля, отступили, позволяя вождю стаи приблизиться к противнику. В ответ король поклялся, что сдерет с тигра кожу заживо, если посмеет он тронуть хоть одного из его последователей, после чего сражение началось. Длилось оно семь дней, и завершилось к восходу луны седьмой ночью. Ни тигр, ни воин не сумели взять верх, и приняли решение закончить поединок примирением. В качестве символа заключенного союза тигр передал своего детеныша заботам одного из одиннадцати вассалов короля... Тигр был первым из обитателей джунглей, с котором король подружился, но не последним. Август продолжал следовать все глубже в девственные леса континента, где сражался с иными обитателями, желавшими изгнать чужаков со своим исконных земель». Арсиела ликовала – книга дала им ответ на вопрос, заданный жемчужным драконом, Сажж’акой – король и златошкурый тигр сражались в чащобах Йорсии!

В каталоге библиотеки значилась также книга, повествующая о смерти короля-основателя, однако хранитель библиотеки поведал принцессе, что некоторое время назад был передан Мелвиену де Мейлкроксу. Но вскоре в здание ступил Эстиеннеукс, возвращая помянутую книгу хранителю. Незамедлительно, Арсиела и герой погрузились в чтение тома: «Ни одна душа не стала свидетелем смерти короля-основателя... Король и его последователи ступили в таинственные руины, известные как «Змеиный Лабиринт», названный так по причине того, что коридоры комплекса извивались самым причудливым образом».

Герой и принцесса переглянулись: Змеиный Лабиринт... Уж не древнее подземелье ли Ра’Казнар ли это, что в ущельях Камира?.. Но прежде, чем делать какие бы то ни было выводы, решили они дочитать книгу до конца: «Орды злобных тварей, оскверняющих земли континента, истекали именно из этого лабиринта. К этому моменту число последователей короля уменьшилось, многих из воинов сразили монстры, сраженные в итоге клинками героев. Однако это не уменьшило решимость короля и сторонников его, ступивших в лабиринт с намерением пресечь истекающую на поверхность угрозу. Однако вскоре в сем адском склепе пали все сподвижники короля-основателя, за исключением одного. Выжившим был Моримар, полководец короля и укротитель зверей. Из подземного хаоса вернулся лишь он наряду с детенышем золотого тигра, и никто боле... Короля-основателя с ним не было, а рассказ Моримара о произошедшем затерялся, и о судьбе, постигшей Августа, можно лишь предполагать. Предположения сии могут быть основаны лишь на скупых словах полководца, относящихся к ужасному происшествию в глубинах земных. Мы можем заключить, что король Август расстался с жизнью, сошедшись в противостоянии с...»

К удивлению читавших, завершающие страницы книги были измараны чернилами, и имя сущности, сразившей короля-основателя, оставалось неведомо. «Сражение было поистине яростным, и алая кровь оросила каждый извивающийся коридор подземного лабиринта», - удалось разобрать фразы. – «Один за другим сподвижники короля были сражены, но с собой в могилу каждый из них уносил множество противников. Король Август закрыл собою Моримара, позволяя тому отступить. Шансы на выживание для самого монарха были поистине мизерные – в узких коридорах практически не было пространства для маневра... Моримар вернулся в замок Адоулин, принеся с собою меч короля и его последние слова: «Не заходите в дикоземье Улбуки». Передав их, он оставил меч принцу и принцессе, и покинул твердыню. Больше его не видели. Но сказания о нем и о его спутнике-тигре, защищающих джунгли, передавались из уст в уста в Адоулине».

Завершив чтение, Арсиела удивленно покачала головой: стало быть, король-основатель так и не сумел покинуть Змеиный Лабиринт, а гробница его в Каналах Рала – не более, чем мемориал. По крайней мере, таково предположение принцессы... но действительно странно – зачем строить гробницу в подземельях города, среди водных каналов?.. Почему бы просто не возвести памятник на одной из площадей?..

Как бы то ни было, визит в библиотеку оказался не напрасен: они выяснили немало интересного касательно Киммерийских Приверженцев, Змеиного Лабиринта и гробницы короля-основателя. Конечно, ныне возникало еще больше вопросов, но по крайней мере у них был ответ на вопрос жемчужного дракона.

Посему Арсиела и герой выступили в направлении горы Камир, дабы узнать наконец, какая сила привносит хаос в джунгли. Сажж’ака пришел в ярость, увидев двоих, которым прежде приказал убираться прочь, однако согласился дать им еще один шанс доказать, что пекутся смертные о благополучии джунглей; но если не сумеют они пройти испытания дракона, ожидает их гибель.

На первый вопрос дракона о том, где проходило противостояние златошкурого тигра и короля-основателя, двое уже знали ответ – чащобы Йорсии. Ответили они и на второй вопрос, назвав имя человека, заботам которым был вверен дитеныш тигра – Моримар. Наконец, последний вопрос Сажж’аки касался места последнего сражения короля-основателя, и прозвучал ответ героя – Змеиный Лабиринт.

«Я признаю вас как наследников воли Августа», - склонил голову дракон, и, исполнившись к смертным доверия, признался, что родом он не из Улбуки. «Я оказался в ужасающем месте, откуда освободил меня король-основатель», - молвил дракон. – «Ни я, ни они боле туда не вернутся». «Кто – «они»?» - не преминула уточнить Арсиела, и отвечал Сажж’ака: «Наакуалы, стражи Улбуки. Мы с ними так похожи! И они, и я проживаем на континенте, для нас не родном, и избавил нас от уготованной участи именуемый «королем-основателем». Они подчинились его воле так же, как и я, и он приказал им охранять шесть мест в Улбуке. Именно так стали они стражами сей земли. Согласно древнему договору, они должны держаться подальше от дел смертных и защищать джунгли. Однако проходили века, и некоторые из тех, кто лицезрел те древние времена воочию, позабыли о причинах подобного договора. И называя их ныне защитниками земли, вы заблуждаетесь – они поклялись оберегать не джунгли».

«Я... не понимаю», - озадачилась Арсиела, и продолжал вещать жемчужный дракон: «Да, они находятся в шести пределах Улбуки, но не по той причине, о которой вы думаете. Охраняют они шесть входов в Змеиный Лабиринт!.. Во время своего последнего сражения Август приказал мне и Моримару возвращаться на поверхность без него. Мы должны были передать приказы его наакуалам, дабы запечатали те входы в лабиринт и удостоверились в том, что никто не сумеет проникнуть внутрь».

«Сажж’ака!» - воскликнула принцесса, и дракон прервал рассказ, воззрился на смертную. – «Ты сказал, что наакуалы должны были хранить шесть входов в Змеиный Лабиринт. Но наши легенды говорят о том, что всего наакуалов было семеро, однако ты упомянул лишь о шести входах. Где же седьмой наакуал? Что он охраняет?» «Он... отличался от остальных», - помолчав, изрек дракон. – «В древние времена называли его «Мертворожденным Ксолом», и должен он был служить предводителю Киммерийских Приверженцев». «То есть... смертных врагов Августа?» - уточнила Арсиела, и подтвердил Сажж’ака: «Да. Он был одним из Триумвирата Ксолов. Но, яростно сражаясь с Августом, он переметнулся на его сторону. Я не знаю, где он и какова вмененная ему задача. Возможно... Но нет, я не стану строить беспочвенных предположений».

«Сажж’ака, я хочу тебя спросить еще кое о чем», - молвила Арсиела, отстегнув от пояса меч и продемонстрировав оный дракону. – «Меч Августа – Ортарсин – привел меня сюда... Когда я была маленькой, отец часто читал нам поэму, и были в ней следующие слова: «Когда беда близка и зло снизошло, направь меч к небесам, и все будет хорошо». Луч света озарил небеса, указав на эту гору. Я знаю, что король-основатель оставил здесь что-то важное – или кого-то... Но Ортарсин был не единственным маяком, указавшим нам путь. Ослабленное Мировое Древо отдало фрукт Розулатии сему герою... так же, как отдало кое-что и тебе. Ветра перемен проносятся над Улбукой, грозя снести все то, что оно хранит. И перемены эти гибельны для всех нас. Ужасных тварей неведомого происхождения с каждым днем все больше и больше. Подземные толчки грозят разрушить даже самые крепкие здания в Адоулине. Деревья усыхают и гибнут, а вода становится застойной и зловонной. Скажи мне, Сажж’ака – почему? Почему это происходит? Можем ли мы сделать что-то, чтобы прекратить все это?»

«Печати на Змеином Лабиринте истончаются», - отвечал дракон. – «Призраки прошлого начинают пробуждаться». «Ты сейчас говоришь о тех, кто верховодил Киммерийскими Приверженцами?» - уточнила Арсиела, и Сажж’ака подтвердил: «И ни о ком другом. Несмотря на свое огромное могущество, даже Август не сумел одолеть их. Заточение их в лабиринте лишило его последних сил. И все же он сумел остановить «его»... Повелителя Змеиного Лабиринте – Гадеса».

«Вот, стало быть, каково имя той сущности», - выдохнула принцесса, и дракон изрек: «Тьма стремится вновь объять землю. Он возвращается. Запах ветра... содрогания земли... Сейчас в точности, как и тогда. Подобно тому, как студеный ветер ударяет в валун, возвращение его медленно... но неизбежно». «И что тогда?» - со страхом в голосе вопросила Арсиела. – «Что произойдет, когда вернется он в Улбуку?» «Ты, дитя, тоже должна чувствовать это», - произнес Сажж’ака. – «Сила, чуждая всему живому, возрастает день ото дня. А могущество Мирового Древа иссякает. Теперь, когда иного древа нет боле, это собрало все жизненные энергии в своих корнях, которые проникли глубоко в землю Улбуки. После чего энергии сии распространились по земле, уничтожая все то злое, что стремилось поглотить ее. С тех пор прошло много лет, и Мировое Древо состарилось, начало утрачивать свои силы. Землетрясения – лишь физические манифестации происходящего. Каждый подземный толчок знаменует агонию Мирового Древа. И когда погибнет оно, что то, что заточил Август, прорвется на поверхность. Ожидание Гадеса практически закончено, черное сердце его с каждым мгновением обретает все новые силы. И когда произойдет бедствие, воздух обратится в удушающие миазмы, вода – в зловонные пруды, земля – в растрескавшуюся пустошь, а джунгли – в безжизненный остов. Черное пламя опалит лес, сжигая все живое от края до края, знаменуя гибель для всех нас».

«Неужто подобный исход невозможно отвратить?» - поразилась Арсиела, и дракон отрицательно качнул головой: «Невозможно...» «Быть не может», - не могла примириться с сей мыслью принцесса. – «Сажж’ака, ты же спускался в Змеиный Лабиринт и выжил! Ты должен что-то знать!..» «Я – всего лишь реликт прошлого», - отозвался дракон. – «Будь Август жив, все могло бы обернуться по-другому. Если не тело его, то хотя бы дух... Но он все еще заточен во внутренних пределах Змеиного Лабиринта. Во время кампании Августа он был рьяно привержен своему начинанию, а Мировое Древо пребывало в зените своих сил. И я только обрел свободу, кровь моя взывала к отмщению. Три этих силы объединились, чтобы заточить в недрах земли темную угрозу. Однако не сумели мы полностью покончить с нею. И в нынешнюю эпоху нет света, который мог бы вести нас за собой. Хоть я и остаюсь в сем царствии, раны, полученные в час предыдущего противостояния, так и не зажили полностью. Но даже если бы я был здоров, дух короля остается плененным, а Мировое Древо увядает. А человечество всеми силами стремится уничтожить дикоземье!.. Все три огня надежды иссякли...»

«Но ведь наверняка же можно что-то сделать?» - продолжала настаивать Арсиела. – «Быть может, каким-либо образом спасти Мировое Древо...» «В этом мире существует одна непреложная истина», - произнес Сажж’ака. – «Когда нечто стареет, оно умирает. Но... возможно, и есть способ обратить процесс сей вспять... Мировое Древо родилось не на Улбуке. Король Август принес сюда молодой побег Мирового Древа, найденного в далеких землях, и посадил его в землю здесь, на этом континенте. Не прошло и месяца, как оно вознеслось к небесам так высоко, что ветки, казалось, могли коснуться самой Алтаны. Если бы могли сделать нечто подобное... Если бы мы нашли подобный побег... Тогда Мировое Древо вознесется ввысь вновь, еще быстрее...»

«Но где же мы сможем отыскать побег?» - исполнившись надежды, молвила Арсиела. «Земля Света», - отвечал дракон. – «Мировое Древо выросло в священном месте, залитом светом и окруженном безмятежными водами». В месте, которое некогда именовалось Разовой. Именно на том скованном льдами континенте прежде находилась Земля Света, но ныне остались от нее одни лишь воспоминания». «Разова...» - задумчиво повторила Арсиела. – «Мы знаем лишь, что земли те объяло пламя войны».

«Но я ощущаю искру», - молвил дракон. – «Когда Мировое Древо ощутило перемены, происходящие здесь, оно отдало частичку себя, создав новую Землю Света, возник в которой новый побег». Сажж’ака поведал смертным, что лишь он был бы в силах достичь земель Разовы, однако Киммерийские Приверженцы лишили его нескольких чешуек на груди, прокляли их и сокрыли в землях континента. Посему дракон испытывает боль, ощущает слабость. Именно поэтому раны его не могут исцелиться, и не может Сажж’ака летать на большие расстояния; каждый взмах крыльев причиняет ему боль.

Арсиела и герой обещали жемчужному дракону, что сделают все возможное для поиска его проклятых чешуек, после чего покинули гору Камир. Направились они к запечатанному входу в древние руины, пребывающие в подземелье Врата Вох. Наверняка это и есть один из проходов в Змеиный Лабиринт. Но... возможно ли проникнуть внутрь?..

К герою и принцессе приблизился златошкурый тигр, Дарркьюилн, ментально обратился к смертным: «Идемте. Если не поторопимся, врата распахнутся». Переглянувшись, двое последовали за тигром по тоннелям Врат Вох, и вскоре приблизились к запечатанному порталу... у которого лиственные монстры сражались с теневыми тварями, умбрилами.

Последних секирой разил могучий воин, и вскоре все до единого умбрилы были мертвы. Обернувшись к прибывшим, воин кивком приветствовал их; однако близ врат возникли все новые и новые фигуры теневых порождений , и воин велел принцессе и герою отступать, да поскорее.

Наряду с тигром они укрылись в одной из пещер Врат Вокс, где сразили дерзнувших последовать за ними умбрилов. Воин, коего сопровоэжад Дарркьюилн, оказался никем иным, как Моримаром, сподвижником самого короля-основателя! Обратившись к Арсиеле и спутнику ее, он заявил, что знает о поисках их проклятых чешуек жемчужного дракона. Но чтобы преуспеть в сем, необходимо убедить в разумности и необходимости сего начинания Сажж’аку, и здесь Моримар, непостижимым образом остающийся в добром здравии по прошествии столетий, предложил свою помощь – наряду с принцессой и искателем приключений он отправится на гору Камир, дабы обратиться к дракону.

Вернувшись на вершину горы Камир, трое, сопровождавемые Дарркьюилном, молили Сажж’аку о помощи, причем Моримар напомнил дракону о клятве защищать дикоземье, принесенной королю Августу. «Нет. Исчезните», - отрезал дракон. – «Вашу просьбу невозможно исполнить. Король Август велел передать своему народу, что никогда впредь не должны миряне ступать в дикоземье». «Но это же немыслимо!» - воскликнул герой, и Сажж’ака, обратив взор на дерзкого, изрек: «Что ты можешь знать о произошедшем? Мы с Моримаром были там, в то время как твои далекие предки наверняка пререкались из-за каких-то жалких земельных наделов. В любом случае, воля короля заключалась в том, чтобы никто боле не ступал на сей континент. Но чада смертных глупы. Жизни их коротки, ровно как и мудрость. Они знали о последних словах короля, но все равно продолжают разбойничать в джунглях. Глупцам невдомек, что корни Мирового Древа погружены в глубины Змеиного Лабиринта, сдерживая тьму, отрезая ее от мира. И все равно – каждое мгновение продолжают они чинить вред Древу! Много лет я наблюдал за деяниями смертных с вершины этой горы. Уверен, что в эти темные времена король бы не дрогнул. Смертным не место здесь, они должны уйти!»

«И кто же, по твоему, должен спасти Мировое Древо?» - возразил дракону Моримар. – «Ведь если принц глубин вернется, и люди, и звери, и смертные, и бессмертные погибнут. Ты знаешь, почему – ему претит жизнь в любом ее проявлении. И сразит он все живое на своем пути». «Правду говоришь», - подтвердил Сажж’ака. – «Буря угрожает сокрушить всех нас. Могущество Мирового Древа иссякает, а крылья мои удерживают меня в полете лишь краткие мгновения. С тех пор, как Моримар вышел из этого проклятого лабиринта, наакуалы погружены в конфликт от рассвета до заката, и даже сами забыли тому причину».

«Так я же об этом и говорю!» - выкрикнул Моримар. – «Сажж’ака, я ни на мгновение не забыл о том, что Август передал мне Ортарсин и сказал: «Не заходите в дикоземье Улбуки». Но подумай – почему после всех этих столетий клинок исторг луч света, приведший сюда этих двоих?» И древний воин, кивнув в сторону Арсиелы и героя, продолжал: «Думаю, тому есть причина. Давным-давно, когда о словах Августа начали забывать, адоулинцы вознамерились колонизировать эти земли».

«Ты говоришь о Великой Экспедиции», - добавила Арсиела, и Моримар согласно кивнул: «Так, стало быть, она называется? Не было в ней ничего «великого». Они все вернулись в город, поджав хвосты, и Август несколько раз перевернулся в своей могиле. И что они сказали, вернувшись? Проблеяли что-то о необходимости уважать умерших, а после возвели эту огромную печать». «Огромную печать?» - озадачилась Арсиела, и Моримар продолжал рассказ: «Не вдаваясь в подробности, скажу – столкнувшись с неведомым, смертные всегда запечатывают это и стараются больше о сем не вспоминать; делают вид, что этого никогда не существовало. Именно поэтому первое предупреждение Августа последовало во сне – он думал, этого будет достаточно. Но Игнас, явился которому в грезах образ короля, оказался таким же туповатым, как и Веллк. Посему Август почерпнул частичку Мирового Древа и обратил его в лиственного монстра».

«Неужто и подземные толчки вызывает король-основатель?» - изумилась Арсиела, на что Моримар угрюмо покачал головой: «Увы, нет. Человеку не под силу сотрясать земную твердь. Нет, дело в том, что Мировое Древо теряет свои силы. Предупреждения следуют одно за другим – сперва правитель обращается в лиственного монстра, затем – землетрясения... Наверняка смертные посчитают, что должны прекратить колонизацию. И в большинстве случаев они были бы правы. Но только не в случае Игнаса. Он никогда не отступался от задуманного. Даже проклятие свое он воспринял как благословение, посчитав, что оно поможет ему лучше понять Мировое Древо».

«Он поэтому сказал, что не следует снимать с него проклятие?» - выдохнула принцесса. «Думаю, да», - кивнул Моримар. – «Одни люди сильнее других... и Игнас силен. И не только он. Арсиела – и все твои сподвижники, продолжающие колонизацию сих земель».

Вновь обратившись к дракону, Моримар резюмировал: «Возможно, Август сомневается в произнесенных однажды словах. Потому с помощью меча и направил к тебе этих двоих. Времена меняются, и миру являются новые силы. Ради блага Адоулина самоотверженно трудятся многие, подобные на Арсиелу, и на этого героя-чужеземца».

Сажж’ака призадумался, а Моримар, не теряя времени даром, заявил, что знает, где искать чешуйки дракона – сокрыты они в пределах Змеиного Лабиринта, запечатанные проходы в который находятся под надзором наактуалов. «Да, он был запечатан вследствии договора с Августом», - говорил Моримар. – «Таковым и оставался на протяжении поколений. Пионеры пытались проникнуть внутрь, но безуспешно».

Согласно ритуалу, наактуалам велено пропустить внутрь тех, на кого укажет Сажж’ака, посему Моримар потребовал дракона даровать благословение свое Арсиеле и спутнику ее. «Как мы знаем, дух Августа пребывает в неуверенности и смятении», - доказывал Моримар дракону свою точку зрения. – «Все мы понимаем, что прекращение колонизации не остановит волну тьму, коя может захлестнуть сии земли. И Мировое Древо долго не продержится! Потому ты должен пропустить их в глубины лабиринта, даже если это будет означать продолжение колонизации. Ты не можешь позволить им бродить по священным джунглям бессмысленно, верно? И тебе небезразлична судьба сего континента. Ты знаешь, что дух короля-основателя безмолвствовал, чтобы они беспрепятственно сумели встретиться с наакулами, лиственным народцем... и с тобой, Сажж’ака. С тех пор, как Игнас обратился в маленького лиственного монстра, Август никак не проявлял себя – подобно тому, как поступал он во время Великой Экспедиции. Нет, колонизация продолжалась, и пионеры даже сумели проникнуть в Змеиный Лабиринт. Разве это недостаточное доказательство для тебя?»

Жемчужный дракон долго молчал, размышляя над словами Моримара... Наконец, заговорил, признав, что, похоже, прав его старый боевой товарищ, и ступившие в Адоулин пионеры – действительно «новая сила». Посему наделит он героя своим благословением, и сможет тот ступить в области Змеиного Лабиринта прежде запретные. Моримар велел герою заняться поискам чешуек в потаенных глубинах, Арсиеле же – возвращаться в Адоулин и, учитывая состояние старшего брата, принимать бразды правления народом. Принцесса кивнула, соглашаясь: она действительно необходима в городе...

Последующие дни герой провел, сражаясь с рвущимися наружу монстрами, обитателями ужасающего Змеиного Лабиринта. И когда удалось разыскать ему три проклятых драконьих чешуйки, вернулся он на гору Камир, где дожидались его Сажж’ака, Монимар и Дарркьюилн. Очищенные ныне, они вновь закрыли плоть дракона, и ощутил тот, как боль, свыкся с которой он за столетия, уходит, а тело полнится позабытыми силами.

Воспарив в небеса, Сажж’ака благодарил смертных, обещая, что непременно поддержит их в задуманном начинании. Устремился он к далеким пределам Разовы, где на островке, рекомом Землей Света, тянулся к солнцу священный росток Мирового Древа. С превеликой осторожностью дракон доставил росток на гору Камир, возложил пред героем и спутниками его. Моримар поблагодарил Сажж’аку за неоценимую помощь, напомнив, что, говоря об Августе и проклятиях, о древних империях и позабытых королевствах, они забывают о Вана’деле сегодняшнем, о многочисленных искателях приключений из Срединных Земель, определяющих ныне судьбу сего мира.

«Да, в древние времена существовали лишь три силы, способные на подобное», - молвил Сажж’ака. – «Благородный герой, Август. Мировое Древо, хранящее все живое». «И ты, Сажж’ака», - закончил за него Моримар. – «Священный дракон, сияние которого солнцу подобно». «Я думал, что все потеряно», - признался дракон. – «Наших сил хватило лишь на то, чтобы заточить Гадеса. И теперь, когда силы наши иссякли, я полагал, что ничто не в силах противостоять ему. Себя я считал немощных навсегда, однако благодаря вам раны мои исцелились. Этот росток поможет восстановить Мировое Древо. Две силы вновь обретают былую мощь. Но что насчет Августа, чей дух по сей день пленен в Змеином Лабиринте? Если бы у нас было что-то, сравнимое с его доблестью...»

Арсиела напомнила герою о песне, «Легенде о Воителях Кристаллов», из поколения в поколение передаваемой мирянами Вана’деля, дарованной им, согласно легендам, самой богиней Алтаной. «В Адоулине эту песнь знают еще дольше», - говорила принцесса, - «и некоторые ученые утверждают, что изначально исполнялась она на языке, неведомом смертным расам. Быть может, мы не правы, но слава сей песни – маяк, к свету которого адоулинцы стремятся в темные времена. Богиня рассвета всегда была нашей защитницей, и верим мы, что слова песни сорвались с ее губ. И они наполняют нас уверенностью в том, что не утрачена надежда, что завтрашний день несет избавление. И, быть может, нет у нас трех сил, заточивших Гадеса давным-давно... но есть нечто иное. Подобно тому, как священный дракон воспаряет к небесам, как молодое древо тянется ввысь, подле нас пребывает новая сила». С этими словами Арсиела обернулась к герою. Воззрились на того и Моримар, и Сажж’ака; жемчужный дракон видел в искателе приключений смертного, силой духа не уступающего королю Августу. Быть может, надежда действительно есть...

Возвращаясь к делам насущным, поинтересовалась Арсиела у дракона, как следует поступить им с ростком Мирового Древа. «Когда Августа принес сюда росток из Разовы, он посадил его в самом священном месте Улбуки», - изрек Сажж’ака. – «Однако ныне объяли оное удушающие миазмы, исходящие из Змеиного Лабиринта. Если бы вы сумели каким-то образом приживить сей росток к корням нынешнего Мирового Древа, то, возможно, вернули бы то к жизни... но я даже не представляю, как это сделать. Почему бы вам не спросить об этом само Мировое Древо?»

Озадачившись сперва, Арсиела вспомнила о брате, о его стремлении познать Мировое Древо, оставаясь в обличье лиственного монстра. Ведь если удастся возродить Древо, то силы континента обратятся против зла, пожирающего оный изнутри...

Герои и Арсиела поспешили вернуться в замок Адоулин, где проследовали в покои Игнаса, продемонстрировали тому росток Мирового Древа, поведав, что с его помощью возможно восстановить оное... но, возможно, в Улбуке не осталось неоскверненных земель, где можно приживить росток к корням Древа... Игнас явил принцессе и искателю приключений образ некой дремучей чащобы... после чего лишился чувств. Означает ли это, что обращенный в лиственного монстра правитель велит им отыскать сие место, ибо лишь там возможно осуществить задуманное?..

О незатронутом монстрами и скверной лесе сем герой расспросил сподвижников по Коалиции Пионеров, узнав, что один из исследователей наткнулся на подобную чащобу в сердце дюн Камир. Поспешив в означенном направлении, искатель приключений действительно обнаружил благословенные леса, обиталище лиственного народца. Здесь приветствовал его Моримар, молвив: «Иногда истина – прямо под носом. Мы-то думали, что эти леса давным-давно уничтожены и позабыты. Это – Листвения, священная родина лиственного народца... и именно здесь было посажено Мировое Древо».

Воин поведал герою, что вскоре Дарркьюилн должен доставить сюда принцессу, а покамест советовал осмотреться в сих потаенных пределах. Приветствовала героя и Розулатия, поведав о том, что Мировое Древо взывает о помощи; и сама королева, и подданные ее вверяли судьбу свою в руки чужеземных пионеров.

Конечно, не все лесные духи были рады присутствию чужаков в Листвении, но прибывшая в сии земли верхом на златошкуром тигре Арсиела сумела убедить их, что намереваются они возродить Мирового Древо... и хотят, чтобы местные обитатели стали тому свидетелями. Наряду с Арсиелой до Листвении добрался и Игнас.

Неожиданностью для собравшихся стало появление министра Мелвиена де Мейлкрокса, заявившего, что стремится познать истину о земле, в которой проживает, посему, заметив огромного тигра, проследил за ним, в одиночку добравшись до земель Камир. Конечно, в безжизненных пустошах эльваан никак не ожидал обнаружить Листвению, иначе – Землю Света Улбуки...

Королева Розулатия пригласила чужаков проследовать к донельзя истощенному Мировому Древу, подле которого уже собрались как лиственные монстры, так и лесные духи. Королева приступила к проведению ритуала, обращая росток в живительную энергию, должную возродить Иггдрасиль...

Прогремел выстрел, и Моримар рухнул наземь... За спиной воина высился ухмыляющийся Мелвиен, сжимающий ружье в руках. На глазах опешивших присутствующих эльваан вновь вскинул ружье, выстрелив в Розулатию... а после – в героя... Сила выстрела отбросила того назад, и он рухнул с утеса в озеро, на островке в центре которого возвышалось Мировое Древо.

Мелвиен же навел ружье на изумленную Арсиелу, постановив: «Дому Адоулин конец». Однако девушку закрыл собою один из лесных духов, и следующим выстрелом эльваан покочил не с принцессой, но с чудесным созданием... Златошкурый тигр набросился на Мелвиена, однако тот отбросил в сторону огромного зверя как жалкого котенка.

Но выстрелить в Дарркьюилна не успел; удар секиры Моримара отбросил эльваана на добрый десяток шагов. Раненый воин, тяжело дыша, приблизился к противнику – тот был мертв...

К счастью, и герой, и королева Розулатия оказались лишь ранены. Вопрос о том, что сподвигло Мелвиена так поступить, оставался открытым, но неведомо, смогут ли они когда-либо получить ответ на него. Королева завершила ритуал, и Мировое Древо вновь исполнилось жизненной энергии; сама Розулатия исчезла, слившись воедино с Иггдрасилем. Уж теперь-то силы, защищающие континент, не позволят Гадесу вырваться из заточения!..

Моримар обратился к Арсиеле, напомнив, что той надлежит сообщить иным министрам о гибели Мелвиена, ведь если умолчат они об этом, вполне может начаться паника среди населения, вызванная исчезновением столь знаковой фигуры, как эльван. Арсиела согласно кивнула: действительно, пора принимать бремя правления – хоть и не хотела она этого, но... того требует долг...

По возвращении в замок Арсиела тепло благодарила герою за поддержку – ведь с момента их первой встречи она постепенно начала осознавать и понимать окружающий мир: колонизацию, джунгли... происходящее на континенте... И теперь, как и Моримар, была уверена в том, что именно пришедшим с востока пионерам суждено сыграть решающую роль в судьбе Адоулина.

...Несмотря на известие о гибели Мелвиена, наделавшее немало шуму в городе, и герой, и принцесса, были уверены в том, что самое страшное позади: Мировое Древо и Сажж’ака обрели былые силы, и вновь защищают Улбуку... Когда однажды сильнейшие подземные толчки сотрясли земли континента... В тот же день узнал герой, что предводители одиннадцати орденов Адоулина собрались в замке на совещание касательно гибели Мелвиена Сознавая, что в сей непростой час он просто обязан поддержать Арсиелу, искатель приключений устремился к замку...

Гратзигг утверждал, что на теле министра финансов отчетливо заметные следы борьбы, Хилдеберт задавался вопросом о том, по какой причине Мелвиен изначально отправился в безжизненные пустоши Камир... Присутствовавшая на собрании митра Ле Лангаво, верховодящая Коалицией Пионеров, постановила, что усопший – не более, чем глупец, посчитавший восточные пределы Улбуки безопасными, посему сам виновен в собственной гибели. Хоть слова митры и жестоки, но Черо-Мачеро признавал, что права она – и, возможно, правдивы слухи, и истово поддерживающего колонизацию министра устранили противники сего начинания.

Обстановка накалялась; Гратзигг дрожал от ярости, ведь столь незавуалированное обвинение бросало тень в первую очередь на него. Но сподвижники его парировали, ответив на обвинение Черо-Мачеро: быть может, Мелвиена устранили его же сторонники, чтобы бросить тень на противоположный лагерь?..

Сие предположение высказала Маргрет, предводительница Ордена Хавертон. Хилдеберт поморщился: нация и без того разделена, и эта женщина словами своими лишь усугубляет раскол!..

Взаимные подозрения и атмосфера неопределенности и неуверенности в завтрашнем дня, а также остающиеся безответными вопросы тяжкими бременем легли на плечи Арсиелы. Герой оставался подле принцессы, по мере сил своих и возможностей ободряя ее, помогая вершить государственные дела, облегчая бремя правления.

Однако следовало возвращаться к делам насущным. Принцесса известила героя о том, что последнее землетрясение вызвало серьезные разрушения в Каналах Рала, и Орден Ренай, оплот которого пребывает в сем квартале, ныне в смятении, утверждая, что «потоки изменились». Вскоре в замок должна прибыть сведущая в геомантии представительница ордена, и Арсиела настаивала, чтобы на встрече с ней присутствовал и герой.

Представители орденов и коалиций собрались на экстренный совет в тронном зале замка. На оном настояла помянутая Арсиелой геомант - Икхи Аскамот, министр образования, заявившая о том, что часть каналов обрушилась, но такова суть мироздания – все пребывает в постоянном движении, и имевшее прежде форму обращается в прах. Практичный Черо-Мачеро потребовал у Икхи не ходить вокруг да около и не играть словами, а излагать непосредственно причину, потребовавшую собрания нынешнего совета.

«Икхи, ты хочешь сказать, что Эрджисад расколот?» - уточнил Хилдеберт, и, обернувшись к недоумевающей Арсиеле, молвил: «Прости, что утаивали от тебя его существование. Ты наверняка помнишь о попытке убийства Игнаса, которое удалось предотвратить твоему верному спутнику. Когда я увидел Игнаса в подобном обличье, то усомнился, что дело в проклятии короля-основателя. Я считаю себя образованным человеком и знаю о многом, произошедшем в час Великой Экспедиции. Август явился во снах королю и главам орденов, веля им прекратить походы в дикоземье Улбуки. Это был один из нескольких инцидентов, заставивших их поджать хвосты и укрыться за городскими стенами. Правитель Адоулина не только внял воле короля-основателя, но приказал воздвигнуть новую гробницу в честь Августа в недрах Каналов Рала... Но это лишь часть правды. Арсиела, ты не являешься главою дома, посему об остальном тебе неведомо. Но, поскольку будущее наше неясно, я не стану боле утаивать от тебя сведения, но они не должны стать ведомы кому бы то ни было за пределами этого зала... Святыня, посвященная Августу, больше, чем просто гробница – это огромная геомантическая печать».

«И она заключает в себя дух самого Августа?» - поразилась Арсиела, и Хилдеберт, пожав плечами, продолжал рассказ: «Не знаю, дух ли или воплощение воли его, но факт состоит в том, что даже после смерти король-основатель сохранял влияние свое в городе. Он грозил божественной карой мирянам, если не внемлют те его предостережениям. В час Великой Экспедиции пионеры докладывали о том, что зрят пред собою его призрачное воплощение. От сих слов отмахивались как от галлюцинаций, но вскоре в городе началась эпидемия. Неудачи преследовали глав Двенадцати Орденов, и горожан объяла паника. Король, правивший в те годы, поддавшись всеобщей истерии, обратил город в барьер, должный ограждать его от злых духов. В недрах Адоулина он приказал построить водные каналы, а горожанам сообщили, что это делается исключительно для повышения уровня их жизни. Но каналы на самом деле – лишь жилы в огромном магическом устройстве, наполненном геомантическими энергиями. И, как и большинство жил, ведут они к сердцу – к гробнице короля-основателя. Начинание сие воплощал в жизнь самый искусный геомант той эпохи, посему вокруг города были возведены геомантические охранные барьеры. И сама вода, текущая в каналах, на самом деле перемещает духовную энергию. Направление потоков оставалось неизменным на протяжении веков, и наведенные барьеры ограждали город от ужасов внешнего мира».

«Но почему?» - недоумевала Арсиела. – «Ведь именно Август стоял у истоков появления нашей державы. Почему миряне страшились того, кому были столь многим обязаны?» «Даже если и так, есть одна непоколебимая истина», - отвечал Хилдеберт. – «Единственное, чего смертный страшится больше неведомого, - это то, что разумеет он лишь отчасти. Однако действия мирян того времени принесли пользу, ведь жили адоулинцы в мире и покое несколько столетий».

Восстановить Эрджисад, к сожалению, довольно непросто. Икхи Аскамот продемонстрировала собравшимся устройство, используемое геомантами для чтения потоков Живого Ручья. Устройство сие настроено на Каналы Рала, однако оно отказывается функционировать – стало быть, наложенные некогда чары непостижимым образом оказались преображены... во что-то иное. И чтобы понять, что происходит, надлежит спуститься в глубины каналов, в сердце Эрджисада.

...Спустившись в недра каналов, герой скрупулезно исследовал оные, обнаружив место, произошел в котором взрыв. После чего вернулся в замок, поведав Икхи Аскамот и Арсиеле о том, что недавнее землетрясение было на самом деле отголоском случившемся в каналах взрыва, после чего направление водных потоков изменилось. Икхи Аскамот тяжело вздохнула: как она и предполагала, неведомый злоумышленник вознамерился разрушить барьер, ограждающий Адоулин от проникновения злых духов. Тщательно выверенный двеомер заклинания школы геомантии могут развеять простейшие чары, на то направленные – потому об истинной природе Каналов Рала было известно лишь избранным.

Более того, изменение воздных потоков сопровождалось изменением самого двеомера, и что теперь представляет собой заклинание, прежде оберегавшее город, неведомо. Икхи Аскамот высказала предположение, что оно оказалось обращено вспять, и если раньше не допускало в Адоулин злых духов, то теперь – наоборот – притягивает их, выступая светочью, к которой стремятся те. И вскоре начнется истинный ужас, когда духи и демоны атакуют город, и неизвестно, выстоит ли Адоулин. В худшем же случае – город поглотит иное измерение, Преисподняя.

Арсиела просила Икхи Аскамот поведать о неминуемой угрозе предводителям орденов Адоуина на собрании, которое организует она в кратчайшие сроки – те должны узнать о том, что произошло в Каналах Рала... и в Листвении.

Предводители орденов прибыли в замок Адоулин уже несколько часов спустя; многие были недовольны, считая, что юная выскочка, гордо именующая себя правительницей, отрывает их от важных дел наверняка из-за какой-то ерунды. Арсиела ступила в зал, объявив, что собирается открыть собравшимся нечто крайне важное, ибо на кону – судьба Адоулина.

«Из-за каких-то там каналов?» - немедленно возмутился Черо-Мачеро. – «Давайте уж поговорим о чем-то более важном. Ситуация на пастбищах с каждым днем все ухудшается. Там появились невиданные прежде монстры. Домашняя скотина пропадает бесследно – даже из-за крепких частоколов! Целые поля злаковых за ночь увядают! Подобно крысам, бегущим с тонущего корабля, звери стремятся выбраться из леса на побережье. От чего же они бегут? Возможно ли, что это как-то связано с землетрясениями, случающимися в последнее время?»

Предводители орденов и коалиций выжидательно воззрились на Арсиелу, и принцесса перешла непосредственно к сути вопроса, объявив, что обрушение каналов и изменение тока воды не было вызвано землетрясением. «Каналы были атакованы кем-то», - добавила Икхи Аскамот. – «С целью изменить геомантический двеомер. Священная магия, прежде защищавшая наш город, была заменена злою волшбою».

Заявление повергло присутствующих в шок, некоторых – в откровенную панику. «Стало быть, Эрджисада больше не существует!» - восклицал Хилдеберт в ужасе. – «Мы вновь оказались в эпохе Великой Экспедиции. Проклятие короля-основателя вновь поглотит Адоулин... и наше процветающее общество будет уничтожено! Если бы мы только не занялись всей этой дурью – колонизацией!»

В тронный зал вбежали двое искателей приключений, заявив о том, что Каналы Рала были взорваны. Видя, что главам орденов уже известна сия информация, они переглянулись, после чего сообщили, что, согласно их наблюдениям, использованная взрывчатка оказалась столь древней, что единственным, кто мог бы создать ее, был Мелвиен. По крайней мере, однажды министр финансов показывал схему подобного устройства искателям приключений.

В зал проследовала служанка, Фремилла, ведя себя нарочиво нагло и развязно. Хилдеберт приблизился к ней, приказал покинуть помещение, но хрупкая девушка с легкостью отшвырнула эльваана в сторону. «Какие же вы все идиоты!» - поморщилась Фремилла, скрестив руки на груди и обведя взглядом опешивших присутствующих. – «Вечно спорите о каких-то донельзя тривиальных вещах. А еще все эти дрязги насчет колонизации. Продолжить ее... или прекратить? Глупый вопрос, ответить на который никогда не удастся... Двенадцать Орденов? Скорее уж – Двенадцать Раздоров! Болезнь, медленно убивающая нацию».

От тела девушки отделилась чудовищная сущность, и служанка рухнула на пол, лишившись чувств. Сущность же приветствовала предводителей Двенадцати Орденов, представилась: «Мое имя – Баламор, хотя иногда именуют именя «Мертворожденным Ксолом». Однако я играю не первую роль. Давайте же поприветствуем главного персонажа!»

Баламор исчез, а на троне в центре зала возник никто иной как Мелвиен! Поприветствовав Арсиелу, эльваан вкрадчиво поинтересовался: «Думаю, ты была не совсем честна с остальными. Знают ли они обо всех тех ужасах, что произошли в деревушке, затерянной в джунглях? Знают ли они о роли, сыгранной твоим спутником-чужеземцем? Знают ли они о том, что ты сделала со мной?»

Удостоверившись, что посеял семена сомнений в сердца глав орденов, Мелвиен с сожалением констатировал, что вынужден удалиться, ибо ожидают его некие приготовления, после чего исчез, а в зале вновь возник Баламор. Последний ликовал, утверждая, что теперь, когда защитных чар не существует боле, его маленькое заклинание постепенно уничтожит все, что так дорого поселенцам.

Баламор исчез, а главы орденов незамедлительно потребовали у склонившейся над тело служанки Арсиелы ответа – о чем говорил Мелвиен?.. Недоверие и презрение к друг другу среди глав орденов лишь возрастало, питаемое страхом перед только что явленным им...

«Оставьте вы свои разногласия ради блага нации!» - взорвалась Арсиела, не в силах больше выносить прения власть имущих. – «Какова цель существования Двенадцати Орденов? Я всегда полагала, что они должны защищать мирян, но, судя по всему, вы хотите лишь заграбастать побольше влияния каждый для себя! И всецело закрываете глаза на мор в джунглях, возглагая ответственность за него на пионеров. Каждый из приписывает себе заслуги в движении колонизации, а в неудачах обвиняет остальных! Надоели мне ваши дрязги. Вот-вот может случиться катастрофа, а вы озабочены лишь личными благами. Поистине, вы жалки!»

«Закрой рот!» - рявкнул Хилдеберт. – «Ради канцлера я молчал касательно твоего неподобающего поведения, но не вижу причин продолжать так поступать, если ты собираешься вести себя подобным образом. Думаешь, твоя корлоевская кровь дарует тебе защиту от нашего к тебе отношения?! Да что за чушь ты городишь?! Говорящий дракон? Деревушка лиственного народца, сокрытая в тени горы Камир?» Черо-Мачеро незамедлительно поддакнул эльваану, однако напомнил присутствующим о Мелвиене: о каких приготовлениях говорил тот... и каким образом сумел восстать из мертвых?

Арсиела наградила Черо-Мачеро испепеляющим взглядом, и тот осекся, покачнулся... и рухнул замертво рядом с бездыханным телом несчастной служанки. В появлении призрака, гибели Черо-Мачеро и возвращении из мертвых Мелвиена Хилдеберт не замедлил обвинить Арсиелу – наверняка именуют ту «Ведьмой дикоземья» не без оснований, и заботится о джунглях девушка куда больше, нежели о Священном Городе Адоулине. Наверняка замышляет она уничтожить своих же сородичей...

Обстановка накалилась до предела – злость, отчаяние, неуверенность снедали всех присутствующих... Посему было решение встрече прекратить, дабы каждый из участников смог взять себя в руки и попытаться трезво оценить сложившуюся непростую ситуацию.

Арсиела заперлась в своих покоях, не желая никого видеть; казалось, весь мир рушится у нее перед глазами. Мало того, что грозовые тучи сходятся над ее родным городом, так еще и члены совета открыто высказывают ей свое презрение. Вполне достаточно, чтобы отчаяться юной идеалистке...

В последующие дни принцессе поступали донесения о том, что с горожанами, входящими в Двенадцать Орденов, то и дело происходят всякие несчастья – похоже, мрачное пророчество Баламора действительно сбывалось, и миряне расстаются с жизнями... «Несчастье случилось и с Тианой», - всхлипывая, говорила Арсиела, когда герой ступил в ее покои. – «Когда Мировое Древо было возрождено, я обещала себе, что больше никогда не стану плакать... и обещание уже нарушила. Прости... но это слишком для меня... Я так слаба! Мне казалось, что я исходила джунгли вдоль и поперек, но, как оказалась, я вообще о них ничего не знала. Я даже добро от зла отличить не могла, особенно от зла в своей душе. Я говорила ужасные вещи на последнем собрании, и действительно считала, что это правильно. Всю жизнь они называли меня «ведьмой» за спиной, но до сего момента я не ощущала, что это может быть именно так. Там, в Листвении, духи рисковали жизнями, чтобы защитить меня... но я не достойна защиты».

Герой убеждал девушку, что нет ее вины во всем случившемся, и нет смысла бичевать себя за то, на что невозможно было повлиять. Мало-помалу Арсиела приходила в себя, подавляя отчаяние... Герой предложил ей отправиться на поиски Баламора – надо понять, что происходит, и каким образом вовлечен в творящееся Мелвиен. Ведь в последние дни все больше мирян становится жертвой некоего проклятия – кажется, будто мертвы они, но Орден Джаннистон предполагает, что они лишились душ... и тела несчастных вскоре погибнут, если останутся в подобном состоянии.

Ступивший в чертог Игнас ментально обратился к герою, поведав, что Баламор пребывает в гробнице короля-основателя в Каналах Рала, после чего передал ему магический ключ к оной – ключ эфимерный, являющийся частичкой души Августа и передававшийся в его роду из поколения в поколение. Посему искатель приключений и принцесса, не теряя времени, устремились в сем направлении. В сердце каналов двое обнаружили монолитную плиту - могилу короля-основателя.

Здесь сошлись они в противостоянии с Баламором, верным слугою Гадеса, дожидавшимся окончательного изменения тока вод в каналах и начала основного действа. Поверженный, Баламор открыл Арсиеле, что для прекращения действия проклятия, снедающего Адоулин, необходимо одержать верх над его повелителем, Гадесом, остающимся в своей башне в недрах Ра’Казнара. К тому же, те, кто внемлет зову его, вскоре пробудятся – стало быть, представление начнется, и Мерворожденный Ксол был несказанно рад сему!

Баламор исчез... Стало быть, единственный способ покончить с ужасом, творящимся в землях Улбуки – уничтожить Мелвиена... или, как теперь очевидно, Гадеса, сущность коего полнит сие смертное воплощение. Но... возможно ли преуспеть там, где потерпел неудачу сам король-основатель?.. Однако и Арсиела, и герой были исполнены решимости – они непременно доберутся до логова сей злобной сущности и сразят ее – раз и навсегда!..

...В последующие дни ситуация в восточных землях Улбуки стремительно ухудшалась. В чащобах Йорсии и Пещерах Сирдас объявились неведомые прежде монстры, жестоко расправляющиеся с пионерами; а после начались свирепые ветра, рвущие кожу подобно кинжалам, удушающие миазмы. Хаос за пределами города заставлял искателей приключений оставаться в стенах Адоулина, где продолжалась череда таинственных смертей – неведомая сила поглощала души мирян... Неужто близко торжество Гадеса, и дни цивилизации в землях Улбуки сочтены?..

Как выяснила Арсиела, проштудировав исторические фолианты в городской библиотеке, подобные ветра и миазмы предшествовали появлению в землях Улбуки Киммерийских Приверженцев, наверняка направляемых Триумвиратом Ксолов, о котором упоминал Сажж’ака. Наверняка принадлежит к оному и Баламор. Если вспомнить слова, произнесенные им о том, что «те, кто внемлет зову его, вскоре пробудятся», и сопоставить их с происходящим, можно сделать весьма очевидные выводы – наверняка в Йорсию и Пещеры Сирдас вторглись пробудившиеся ото сна Киммерийские Приверженцы, и верховодят ими двое Ксолов, один из которых ответственен на ядовитые миазмы, второй – за обжигающие ветра.

Арсиела, разыскав героя, поведала ему о своих умозаключениях, предложив разыскать Моримара – воителя, сразавшегося с Киммерийскими Приверженцами еще в древние времена.

Двое вернулись на гору Камир, где дожидались их Сажж’ака, Моримар и Дарркьюилн. Моримар признался, что, сражаясь с Мелвиеном у Мирового Древа, и помыслить не мог, что под личиной эльваана кроется злая сущность Гадеса; осознал он это лишь позже. Не только Сажж’ака и Мировое Древо обрели былые силы, но и Гадес сумел восстановить их!

Моримар и жемчужный дракон подтвердили подозрения Арсиелы: Триумвират Ксолов вновь чинит бесчинства на землях Улбуки. Однако, утверждал Сажж’ака, ни Гадес, ни его полководцы покамест не достигли прежнего могущества – в противном случае джунглей уже не существовало бы. Нет, то что наблюдают они ныне, - лишь предвестие подобной незавидной участи.

Герой и Арсиела поведали союзниками о явлении Баламора, наряду с Гадесом стоявшего за взрывом в Каналах Рала. Моримар же советовал им прежде всего обратить внимание на иных членов Триумвирата – Докмака, Нахального Ксола, стоящего за ядовитыми миазами, и Ашракка, Сумеречного Ксола, повелителя молний и гибельных ветров. И сейчас воин предлагал герою и Арсиеле отправиться в Листвению, дабы обратиться к королеве Розулатии, а после – выступить на поиски предводителей Киммерийских Приверженцев; Сажж’аке же Моримар велел оставиться на горе Камир и набираться сил – они наверняка понадобятся в грядущем противостоянии с Гадесом.

...Ныне Розулатия, будучи единой с Мировым Древом, лишилась физического обличья, однако сущность ее приветствовала героя, Арсиелу и Моримара, проследовавших к подножию Иггдрасиля. «Корни Мирового Древа извещали меня обо всем, вершащемся в сопредельных землях», - говорила сущность королевы лиственного народца. – «И я знаю, зачем вы здесь. Силы глубин, заточенные вашим легендарным героям, вновь стремятся к поверхности. Предполагалось, что сон их будет вечен, однако бедствие вновь явлено миру. Мировое Древо сдерживало тьму, уничтожало пытающееся проникнуть наружу из-под земли зло, и поддерживало святость леса. Но силы Древа оказались не безграничны. Неистовый прежде поток обратился всего лишь в ручеек. Вскоре мы с Матерью станем едины окончательно: моя жизнь станет ею, а она – мною. Посему говорю я с вами лишь недолгие мгновения, и все это – благодаря ростку, с помощью которого вы возродили Мать... Помните об Августе. Помните о том, чем он пожертвовал, чтобы заточить зло, угрожающее сим землям. Теперь – ваш черед сделать то же самое». Розулатия просила героя покончить со злом, снедающим Улбуку, после чего исчезла, растворившись с жизненных энергиях Мирового Древа.

Пришел через низвергнуть могущественных Ксолов, однако Моримар счел необходимым предупредить героя, что в древние времени при попытке противостоять сим тварям расстались с жизнями многие из основателей Двенадцати Орденов. Миазмы, творимые Докмаком, поднимаются над водами реки Зольдефф, и дабы подобраться к Нахальному Ксолу, надлежит сперва испить отвар из произрастающих в глубинах джунглей редких растений – в противном случае яд попросту убьет смертных, которые дерзнут приблизиться к повелителю Киммерийских Приверженнцев.

Моримар велел Арсиеле отыскать сии растения, и девушка устремилась прочь. Дождавшись, когда отбежит она подальше, воин поведал герою, что попросту хотел избавиться от принцессы, дабы держалась она подальше от Ксолов. «Однажды, когда она была совсем крохой, она убежала из замка, заблудилась в лесу, а я сидел рядом и оберегал ее сон», - улыбнулся воспоминаниям Моримар. – «Мы с Дарркьюилном нашли ее. А после я попросил... кое-кого сделать так, чтобы она позабыла о нашей встрече – и она действительно позабыла».

Моримар постановил, что отправляется в Йорсию, дабы сразить Ашракка, Дарркьюилну же велел спешить в Пещеры Сирдас и покончить с Докмаком. Герой присоединился к Моримару... ровно как и ко множеству защитников Адоулина, противостоящих Киммерийским Приверженцам в землях Йорсии. После чего, покончив с Ашракком и миньонами его, устремились пионеры в Пещеры Сирдас, где сразили второго из Ксолов, Докмака. На телах обеих Ксолов обнаружил искатель приключений эфимерные знаки - ключи к башне Гадеса.

Натиск последователей Гадеса удалось сдержать, ровно как и покончить с двумя его полководцами. Когда Моримар, златошкурный тигр и герой вернулись в Листвению и проследовали к Мировому Древу, то обнаружили подле оного Арсиелу. Как и ожидалось, принцесса Адоулина была в бешенстве! Она-то торопилась, собирала растения... в то время, как сподвижники его расправлялись с Ксолами... Трое просили прощения, обещали, что никогда впредь не поступят подобным образом; мало-помалу, Арсиела сменила гнев на милость.

Неожиданно собравшимся у подножия Мирового Древа предстал Баламор. Поздравив противников своего повелителя с одержанной незначительной победой, Ксол заявил, что на исход противостояния она никак не повлияет, и торжество Гадеса неотвратимо. Сам же он собирался держаться в стороне от конфликта и просто наслаждаться расзворачивающимся на глазах его представлением.

Герой, Арсиела, Моримар и Дарркьюилн устремились в глубинные пределы Змеиного Лабиринта; в коридорах оного разделились, сражаясь с многочисленными монстрами... Герой и принцесса отыскали врата, за которыми – как они полагали – находится логово их врата... Но Дарркьюилна и Моримара поблизости заметно не было, и двое приняли решение дождаться союзников... когда пол под их ногами вспыхнул, оказавшись на поверку телепортационным устройством!

Златошкурый тигр стремительно приближался к двоим, оказавшимся пленниками двеомера, прыгнул... и наряду с героем и Арсиелой переместился в просторный зал, где на троне восседал Гадес – все еще в образе Мелвиена. «Никто не рождается безгрешным в этом мире», - произнес он. – «У каждого из нас тьма в сердце – кто-то скрывает ее лучше, кто-то – хуже. Смертные приходят в мир цельными, но тела их умирают, души же продолжают жить. Странствуют они во времени и пространстве – дни, века, столетия, - но рано или поздно дарована им новая жизнь. Души никогда не познают избавления от сей муки, и виной тому – тьма в сердцах наших. В чем же смысл их перерождения?.. Его нет. Смертное существование бессмысленно, и связано оное незримыми нитями. Но если мы попытаемся связать концы и замкнуть круг, то обнаружим, что тянутся нити куда дальше, и недостижимо нам сие. Так в чем же смысл жизни, если за нею неотвратимо грядет отчаяние? Мне жаль те несчастные души, и у меня нет иного выбора, кроме как гасить эти одинокие свечи, одну за другой. И когда я завершу это, то создам новые устои в сем мире. Принося смерть, я создаю новую жизнь! Ведь единственный способ спасти душу – уничтожить ее. Вана’дель – интересный мир. Иногда среди вас рождаются поистине исключительные индивиды. «Пробуждение». Одним из таковых был ваш Август. И эти исключительные смертные становятся духовными лидерами, мудрецами, полководцами... и так далее. Возможно, вы тоже относитесь к ним. А, возможно, и нет... Быть может, вы – знак, должный направить меня на верный путь. Ведь даже мне ведомо не все, хоть число миньонов моих и бесконечно. Откроете ли вы врата рая?»

Гадес осекся, хохотнул, после чего продолжил: «Но ведь мы пришли сюда, чтобы остановить меня, верно? Август так же поступил. Но неужто вы не понимаете, сколь абсурдна эта идея? Вы не можете всерьез надеяться одержать верх надо мной». Он поднялся с трона, дабы покарать дерзких...

Мелвиен/Гадес В помещение ворвался Моримар, приказал тигру уводить героя и принцессу прочь – Гадес, пребывающий на пике могущества, сам инициировал противостояние, и шансом выжить в оном немного... Дарркьюилн приказал принцессе и герою забираться к нему на спину, и двое, хоть и не разумели, что происходит, и почему они вчетвером не могут низвергнуть противника, подчинились. Моримар сдерживал Гадеса из последних сил, дабы союзники сумели бежать... но пал, сраженный безжалостной сущностью...

К счастью, тигру и остальным удалось беспрепятственно достичь поверхности... где приветствовал их никто иной как Теодор! Означает ли это, что загадочный аристократ выступает пособником Гадеса и стремится помешать их отступлению?.. Теодор, однако, заверил Арсиелу в том, что является ее союзником, и Дарркьюилн сей факт подтвердил. После чего аристократ устремился прочь, велев принцессе, герою и тигру незамедлительно выступать к вершине горы Камир, где он будет дожидаться их... наряду со священным драконом.

И когда герой, тигр и Арсиела вновь поднялись на гору, Теодор, обратившись к ним, постановил: «Сейчас вы не можете покончить с Гадесом, и причина тому следующая – дабы избежать гибели, он переместил частицы своей сущности в души каждого из Триумвирата Ксолов. Это не такой уж исключительный магический ритуал. Ведь эфимерный ключ к гробнице короля-основателя точно таким же способом оставался в душах правителей Адоулина на протяжении поколений. Именно его Игнас временно передал герою... А Гадес создал знаки крови на душах своих трех самых верных сподвижников. И пока существуют сии знаки, уничтожить Гадеса невозможно, ибо они продолжают питать его душу, поддерживая ее существование. И удары, наносимые Гадесу, не оставят на нем и следа, а отразятся они на Ксолах. Но у знаков сих есть и иное назначение: они – символы верности Триумвирата, ибо начертаны на душах Ксолов».

«Но почему ты говоришь нам это?» - с увиделием воскликнула Арсиела, и отвечал Теодор: «Я думал, что избавился от этого, но нет. Именно поэтому я не могу приблизиться к владениям Гадеса – его знак крови вновь всецело подчиняет меня». Арсиела с ужасом воззрилась на Теодора, лишь сейчас осознав, кто пред нею, и последующие слова дракон подтвердили догадку девушки: «Прежде он служил монстру, сейчас же – один из семи... Бессмертный Наакуал».

«Сажж’ака и Моримар защищали Улбуку от сил, стремящихся поглотить континент», - подтвердил слова дракона Теодор, - «ровно как и я. В эпоху короля-основателя я был верен Гадесу, но после встал на сторону Августа. Когда Моримар велел вам бежать из башни, он сделал это не без причины. Я – та причина». «Но почему?!» - воскликнула Арсиела, и Теодор отвечал: «Потому что знак крови в моей душе не позволил мне атаковать владение Гадеса самому. Когда осознал я, что Моримар стремится к башне, то перехватил его и открыл всю правду. Как можно называть битвой то противостояние, в котором победа одной из сторон предопределена?.. И если бы вы остались сражаться подле Моримара, то сейчас были бы уже мертвы. Другими словами, это я приговорил Моримара к смерти. Убедил его в том, что он должен принести себя в жертву, чтобы вы могли выжить. И знаете, что он ответил мне? «Я с радостью отдам жизнь, чтобы защитить тех, кто мне дорог!»

Герой печально опустил голову: теперь-то понимал он причину, по которой пожертвовал Моримар жизнью... «Вы уже покончили с Ашракком и Докмаком», - продолжал Теодор. – «Для них знаки – благословление, для меня же – проклятие. И пока существуют они, покончить с Гадесом невозможно. Вы должны вырвать из души моей знак – так же, как много столетий назад поступил Август».

Теодор постановил, что станет ждать героя в городском Колизее; ведь для того, чтобы погасить сияние знака крови, он должен сражаться, не щадя себя. Принцесса объявила, что хотела бы присутствовать при противостоянии, пусть даже не станет она принимать участие в нем, и Теодор ответил согласием на просьбу ее.

Седьмой наакуал наряду и искателем приключений устремились к Адоулину, проследовали на пустующую в сей ночной час арену Колизея. Перед тем, как скрестят они клинки, Теодор принял решение поведать герою о своей первой встрече с сущностью, именуемой Гадесом. «Его так звали не всегда», - говорил Теодор. – «И я был верным его последователем. – «Он был весьма амбициозным смертым, жаждущим могущества и влияния. История знает немало королей и императоров, солдат и генералов, но их желание оставить след для будущих поколений меркнет в сравнении с его собственным. Он верховодил многочисленными подданными, его почитали за божественного посланника... и я был истово верен ему. Я уважал и почитал его... завидовал ему. В поисках как обрести то, что обрести невозможно, он отыскал истину – истину о том, как превзойти свою смертность и стать чем-то большим. Он преступил все границы, отведенные смертным, и обнаружил царствие, лежащее за пределами нашего. Он называл это межпространственное царствие «Тартаром», а себя начал величать «Гадесом». Не удовольствовавшись обнаружением нового измерения, он принялся собирать слуг, которые станут беспрекословно подчиняться ему. Он призвал существ, которые не должны были оказаться в сем мире, чуждых оному – Киммерийских Приверженцев. Двое иных членов Триумвирата Ксолов также были призваны из неких нечестивых доменов. Думаю, и Баламор тоже. Откуда мне все это известно? Потому что я превосходил всех иных его последователей. Точнее сказать, миньонов. Исполняя волю его, я ступил в Тартар, где обнаружил их... и привел в Вана’дель... Тартарус был пространством, лишенным звезд и голубых небес, замкнутым на себя. Будущее наше было таким же. Не знаю, сколько дней и ночей провел я в том черном царствии. Но бессмысленно говорить о времени в мире, не ведающем закатов и рассветов... То был бесконечный марш кровопролития; я утратил контроль над тем, что делало меня человеком, и предался тьме. Быть может, именно по этой причине он и отправил меня в Тартар изначально.

Именно тогда Гадес начал меняться. Не знаю, какие силы он обрел, когда преступил пределы, отмеренные смертным, не знаю, какие «реальности» он зрел. Но помню странные слова, произнесенные им: «Все потеряны, их души бессмысленно странствуют во тьме. Я помогу им вознестись над страданиями. Я дарую им смерть, и все станет едино!» Он заявил, что я должен помочь ему в достижении поставленной цели, и поместил в мою душу частичку энергий, обретенных в Тартаре. Таким образом, я стал первым из Триумвирата Ксолов. И я, и Гадес явились в сей мир не бессмертными сущностями – изначально мы были людьми.

Так вот – я странствовал по пустоте Тартара, и каждый демон, которого подчинял я своей воле, становился слугою Гадеса. Ашракк, Докмак, Киммерийские Приверженцы... все они – нечестивые сущности из того запретного пространства. Но не все обитатели Тартара сдались с легкостью: мне противостояли шестеро наакуалов и Сажж’ака. Их клятвы не показались искренними моему повелителю, и заточил он их в глубинах того теневого царствия.

И сейчас, столетия спустя, Гадес продолжает следовать к намеченной цели. Знак крови связывает души наши воедино, и намерения его открыты мне... Я бездумно следовал его приказам... пока не повстречал Августа. Будь иначе, я мог бы по сей день оставаться рабом Гадеса, лишенным собственной воли. Но Август освободил меня, и лик его был яркой светочью во тьме.

Но сейчас мы говорим о будущем Улбуки. Единственный способ вырвать знак крови – отделить душу мою от тела. Август знал об этом, потому не проявил ко мне милосердия в сражении».

Арсиела отступила в сторону, и герой сошелся с Теодором в противостоянии – не на жизнь, а на смерть... как поступил когда-то и король-основатель... Наблюдая за поединком, гадала принцесса, был ли Теодор в то же время Баламором – сущностью, рожденной тьмою Тартара и всецело преданной Гадесу... Быть может, лишь тогда, когда слабела воля Гадеса, возвращал седьмой наакуал свой изначальный, человеческий облик?..

Наконец, герой поверг Теодора, и знак крови оказался вычленен из души того. На глазах изумленной Арсиелы раны мужчины затянулись, и он поднялся на ноги, пояснив, что бессмертен, и в мир иной отойти не может. Как бы то ни было, ныне душа его свободна от влияния Гадеса, и последний – впервые за долгие века! - уязвим.

И когда герой и принцесса покинули арену, Теодор долго смотрел им вслед, размышляя. «Наконец-то я стал самим собой», - задумчиво произнес он. – «А их «друг», Баламор... неплохой прощальный подарочек. Если он был способен манипулировать знаками крови, то он, возможно, нечто большее, нежели заурядный член Триумвирата. Им не стоит его недооценивать. Могу лишь уповать...»

...Герой же вернулся на гору Камир, где Сажж’ака поздравил его с победой, одержанной над последним, седьмым наакуалом. Создания сии не допускают пионеров в дикоземье Улбуки, посему искатель приключений из Срединных Земель поверг их всех – таким образом, спасая сей континент. «Тем, кто олицетворяют собой волю короля-основателя, судьбой уготовано подчинить наакуалов», - говорил дракон. – «Я знаю об этом... ибо некогда именно я распространил суеверия в городе. На самом деле, я поместил знание истины прямиком в разумы смертных. Подумай. Все знают, что существуют семеро наакуалов, однако известно лишь о шестерых. Почему же смертные так верят легендам, когда опыт учит их обратному? Самое забавное, что все это время седьмой находился среди них... Ты же заслужил доверие не только этих благородных созданий, но и лиственного народца... Потому я уверен, что одержишь победу там, где не смог этого сделать Август!»

Понимал герой, что времени – в обрез. Деревья в джунглях Улбуки начинали увядать, и то было наглядное олицетворение тьмы, удушающей землю... предвестие скорого триумфа Гадеса и Киммерийских Приверженцев.

Наряду с принцессой и златошкурым тигром вернулся искатель приключений в потаенные пределы Змеиного Лабиринта, ступил в башню Гадеса. Последний приветствовал гостей – пусть и незваных, поздравил их с уничтожением знаков крови, чему наверняка поспособствовал предавший его. Однако Гадес был уверен в том, что это ничего не изменит, и он с легкостью сокрушит дерзнувшись преступить ему путь...

Дарркьюилн вопросил, что сделал Гадес с его хозяином и спутником, на что повелитель подземных пределов лишь рассмеялся, буднично сообщив, что прикончил Моримара, иллюзия бессмертия которому была дарована предателем Теодором, собственными руками. По мнению Гадеса, все существование воина было совершенно бессмысленным – он не создал для себя совершенно ничего, все эти столетия стоя на страже сотворенного иными. И погиб он столь же абсурдно – пытаясь защитить то, что вскоре и так окажется мертво.

Дарркьюилн взревел в неистовой ярости; тело тигра воссияло, ибо сама душа его питала всепоглощающий гнев. Тигр метнулся к Гадесу, однако тот щелкнул пальцами, и на пути Дарркьюилна возник Моримар, целый и невредимый. Тигр замедлил бег, остановился... Наблюдавший из теней за «счастливым воссоединением» двух товарищей Баламор усмехнулся... И Моримар, сжав шею несчастного Дарркьюилна, удушил его...

Арсиела в ужасе закрыла лицо руками; герой же, обнажив клинок, метнулся к Гадесу, и противостояние началось...

Гадес, израненный, был вынужден отступить, и на лице эльваана отражалось вящее изумление – его сумел повергнуть некий никому не ведомый чужеземец! «Я отказываюсь верить сему!» - восклицал Гадес, отступая, пытаясь скрыть отчаяние, полнящее душу. – «Я... Гадес! Ра’Казнар – мои владения, их существование – доказательство того, что я разорвал цикл жизни и смерти, вознесся над ним! Мой священный долг – даровать свободу всем душам, затерявшимся во тьме! Но этого недостаточно. Остатки моей смертной оболочки продолжают сдерживать меня. Единственный способ добиться успеха – избавиться от смертности окончательно!»

С этими словами, на глазах героя и наблюдавших за поединоком Арсиелы и – издали – Баламора, Гадес сотворил портал в Тартар, и энергии сего нечестивого царствия омыли его, выжигая последние крупицы смертной плоти эльваана. Последний предстал гитантским монстром... когда в помещение ворвались Теодор и Сажж’ака, встали подле Арсиелы и героя. Жемчужный дракон набросился было на Гадеса, но тот обездвижил могучую рептилию заклинанием, после чего обратился к выступившему против него Теодору.

«Узнаешь меня?» - бросил последний. – «Не думал, что когда-нибудь вновь встану пред тобой. Много лет назад я следовал за тобою... пока не узрел свет. Могу лишь уповать на то, что слова мои достигнут твоего сердца – если оно у тебя еще осталось. Пытаясь изгнать тьму, ты стал рабом того, что стремился уничтожить. Пробудись же от этого кошмара!»

Однако Гадес не преминул атаковать Теодора, и тот, тяжело вздохнув, признал, что тьма всецело подчинила его бывшего повелителя, и, исполняя некогда принесенную клятву, принесет он ему избавление от подобного существования... К Теодору присоединились герой и Арсиела, и в ходе ожесточенного противостояния Гадес оказался повержен. Чары, сдерживающие Сажж’аку, развеялись, и дракон присоединился к товарищам.

Казалось бы, все кончено, но Теодор не отрывал взгляд от фигуры Гадеса, чувствуя – что-то не так. А тот вновь открыл портал, вбивая в себя потоки тьмы Тартара, обращаясь в бездумное и безвольное воплощение оной. Заметила Арсиела, что Ортарсин воссиял... ровно как и фрукт Розулатии, поднявшийся в воздух, устремившийся к темной воронке... «Мать... Привнеси силу свою в эту землю снова», - прозвучал в разумах смертных глас королевы лиственного народца. – «Очисти ее от скверны... И позволь Ортарсину сиять...»

Сияние и клинка, и фрукта, а также дыхание священного дракона сдерживало потоки тьмы, изливающейся от сотворенного Гадесом портала... и схлопнулся оный, и рухнула наземь фигура эльваана, Гадеса. Взорам же героев предстали призрачные обличья Августа... и Розулатии. Двое приблизились к каменным плитам, покоились на которых мертвые тела Дарркьюилна и Моримара. «Без них Мировое Древо не возродилось бы», - прошелестела королева. – «Я ощущаю души их, заключенные наряду с иными в сем домене. Но крайней мере, сейчас...» Воззрившись на тело тигра, продолжала она: «Но не только душа его стала добычей, но и тело тоже».

Приблизился к павшим и Теодор; разорвав зубами собственное запястье, он оросил кровью морду Дарркьюилна, даруя тому новую жизнь – хоть и не знал, избавление ли то или проклятие. Розулатия же вознесла мольбу Мировому Древу, прося то одарить павших своей живительной силой... Так, Моримар и Дарркьюилн оказались возрождены, и златошкурый тигр обрел бессмертие – так же, как и его спутник много столетий назад.

Моримар был несказанно поражен, узрев пред собою короля Августа. Последний благодарил полководца и тигра за то, что стояли они на страже земель Улбуки долгие века... Но вновь открылся портал, и Теодор, обратившись к герою и принцессе, бросил: «Врата, соединяющие оба мира, донельзя нестабильны. Тартар грозит поглотить эту башню».

Вновь обретший плоть дух короля-основателя приказал всем без исключения забираться на спину дракона и как можно скорее покинуть Змеиный Лабиринт. Август же оставался близ портала наряду с воплощением Розулатии, и намеревался пожертвовать собою ради блага Адоулина – ведь король обязан служить своему народу, и не иначе. К тому же, он давным-давно оставил сей мир, и все те, кого знал он, обратились в прах, а место их заняли далекие потомки. Глядя на Арсиелу, видя ее серебряные волосы и зеленые глаза, вспоминал Август свою собственную дочь, на которую принцесса Адоулина была донельзя похожа.

«С тяжелым сердцем я наблюдал годы испытаний, с которыми сталкивалась моя нация», - молвил король-основатель, обращаясь к Арсиеле. – «Но сегодня я вижу тебя, и тяжесть оставила душу мою. Я знаю, у тебя есть старший брат, Игнас, - упрямец, как и я. То, что произошло с ним, моих рук дело... Но теперь проклятие не властно над ним боле, и волен он избирать собственный путь в жизни. И ты, Арсиела – надеюсь, в своей жизни обретешь ты покой, в котором нам было отказано».

Велев Моримару и Сажж’аке оставаться на страже Улбуки и впредь. Дракон устремился прочь, унося с собою смертных и бессмертных... Август же сотворил магическое копьер из чистейшего света, с силой бросил его в сторону неподвижной фигуры Гадеса, дабы покончить с ним раз и навсегда, исторгнув из Вана’деля... Однако последнего подхватил Теодор...

Портал в Тартар исчез, а Теодор, осторожно опустив тело Гадеса на каменный пол, обратился к удивленному подобным поступком старого друга королю, молвив: «Август, хоть я разорвал все связи с ним и примкнул к тебе... И хоть презираю его всей душой... Я не могу позволить тебе затушить тот огонек, который некогда пробудил мое сердце, при первой нашей с ним встрече». «Но я не могу позволить ему остаться в сем мире!» - воскликнул Август, и тихо произнес Теодор: «Тогда позволь мне остаться здесь... с ним».

Король-основатель долго молчал, после чего кивнул, соглашаясь: «Я уважу высказанную тобой волю. Века мало изменили тебя, старый друг. Но знай: пока ты остаешься рядом со мной, то мы будем сражаться рядом, рука об руку». Август был уверен, что наряду с Теодором они сумеют предотвратить бедствие – поглощение Вана’деля Тартаром. Примкнула к ним и сущность королевы Розулатии...

Тогда, много столетий назад, король-основатель и сподвижники его поклялись, что смерти их послужат великой цели... и, похоже, настал час претворить клятвы в жизнь. Реликты прошлого обращались в потоки чистейшей энергии, восстанавливая брешь в ткани мироздания, отрезая Вана’дель от губительного пространства Тартара...

Золотые огоньки опускались на земли Улбуки, даруя истерзанному континенту новую жизнь, и смертные повсеместно наблюдали сие чудесное явление – эманации могущества Мирового Древа.

Простившись с Сажж’акой, Моримаром и Дарркьюилном на окраине джунглей, герой и Арсиела вернулись в Адоулин, где узнали о том, что проклятие оставило мирян, и лишенные прежде душ смертные пробудились от сна, боле походящего на смерть. Малышка Тиана, выбежав настречу герою и принцессе, взахлеб рассказывала им о своем чудесном сне: «Я видела, как вы восседаете верхом на огромном белом драконе, а вокруг вас – золотой свет. А затем свет снизошел ко мне, и я очнулась! И мои бабушка, мама и папа расплакались, сказав, что я спала долго, очень долго!» Тиана постановила, что в будущем непременно станет пионером, пойдя по стопам своих избавителей.

Герой и Арсиела проследовали в замок, где принцесса искренне поблагодарила спутника за то, что стал тот для Адоулина истинным ветром перемен. «Мы закрывали глаза на то, что происходит вокруг нас, в джунглях», - говорила она. – «Мы не осознавали, что Иггдрасиль погибает, что зло Змеиного Лабиринта воспряло вновь. Перед бурей всегда затишье, и ваши ветра – твой и твоих земляков – помогли нам справиться со всеми испытаниями. И я всегда буду благодарна тебе. Недавно я сказала тебе, что мы слабы, но становимся сильнее, чтобы защитить то, что любим. Смертные не сильны, да, и иногда уповаем на чудо... и эти чудеса заставляют нас стремиться к большему».

Узнав о возвращении принцессы, в большой зал замка проследовали представители орденов Адоулина. Не ведая, что ждать от них, и от Хилдеберта, рассталась в которым не лучшим образом, Арсиела растерялась было, но предводитель Ордена Везерспун неожиданно поклонился ей, признав, что он и соратники его заслужили все те слова, которыми она наградила их. Ведь пали они столь низко, пытаясь обрести власть, в то время как народ молил о помощи... ведь прежде были едины они в заботе о процветании нации... И сейчас и Хилдеберт, и предводители иных орденов просили Арсиелу о прощении.

К Арсиеле приблизился Вортимер, признавшись в совершенном злодеянии против церкви и против государства, и ныне испрашивая принцессу о наказании. Маргрет, в свою очередь, заметила, что им всем есть чего стыдиться и из чего извлечь уроки, посему предводители одиннадцати орденов и подписали договор о прекращении противостояния. И ныне были они едины в своих устремлениях, как и в эпоху короля-основателя... и принимали Орден Адоулин как правящий, и Арсиелу как главу его.

Принцесса была тронута до глубины души, и, в свою очередь, извинилась перед главами орденов за те гневные и грубые слова, которыми наградила их в час предыдущего совета. Тем не менее, предложение принять она не могла, ведь Орденом Адоулин верховодит ее брат, Игнас... Последний, проследовав в тронный зал, объявил об отречении от престола в пользу младшей сестры, ведь та, фактически отринутая всеми, продолжала следовать по пути, который считала единственно правильным – деяние, достойное истинной королевы. К тому же, именно он, Игнас, предложил главам орденов принять Арсиелу как правительницу Священного Города – ведь Адоулин ожидает новое, счастливое грядущее, и девушка – единственная, кто может даровать оное подданным. Поведал Игнас, что, хоть и принял он свой прежний облик, все же может по желанию вновь превращаться в лиственного монстра.

Поддавшись уговорам присутствующим, Арсиела согласилась принять бразды правления, разделив бремя власти с представителями иных орденов и коалиций Священного Города. «Впервые я ступила в джунгли из чистого любопытства, и каждый следующий шаг приносил мне новое знание», - говорила девушка. – «Но я сталкивалась бы исключительно с тупиками, если бы не поддержка столь многих мирян, которых встречала я на своем пути! Мы все разделились на фрации противников и сторонников колонизации, и яростно отстаивали свою позиции. Но сейчас все это уже не важно. Адоулину важно как никогда прежде единство Двенадцати Орденов. Я не могу отрицать тот факт, что джунгли пострадали как ничто иное, и цель моя – уважать природу континента, жить в гармонии с силами, движущими ее, и вести лес к такому же процветанию, которые стремимся достичь мы сами. У нас есть надежды и чаяния, и у леса тоже – ведь это живая сущность, как и мы с вами. Мы должны уважать и почитать друг друга. Лишь так мы достигнем процветания».

Арсиела обнажила Ортарсин, поклявшись, что настала эпоха нового расцвета Адоулина. Зал взорвался овациями...

Улучив минутку, герой выскользнул за дверь. Приключения его в Адоулине подошли к концу, но впереди – новые открытия, новые свершения, ведь Вана’дель хранит в себе еще немало тайн!..


...В книге, написанной в далеком-далеком будущем об истории Адоулина, есть следующие слова:

«Нация, правил которой совет Двенадцати Орденов, оказалась вновь объединена дланью доброй королевы. И земля сия оставила неизгладимый след в истории. Перемены не свершились единовременно, но с каждым годом держава познавала все большее процветание. И меч королевы ярко сиял, когда шла она по замку или по джунглям, сопровождаемая златошкурым тигром и маленьким лиственным монстром».

40. Рапсодии Вана'деля

Несколько месяцев спустя по возвращении его из Улбуки узрел герой нашей истории во сне престранное видение – черноволосая девушка, облаченная в алый доспех, возникла пред одним из изначальных кристаллов, огляделась по сторонам. «Вана’дель... год 898?» - задумчиво молвила она. – «Я должна торопиться в Рейсенджиму и отыскать господина, пока не...»

Герой пробудился, так и не услышав завершения фразы. Что же означало столь яркое видение?..

Вскоре, по прибытии в портовый город Маура, что в землях Виндурста, искатель приключений был приглашен ко двору губернатора, тарутару Экококо, поведавшей о том, что разыскивал героя никто иной, как Гилгамеш, вознамерившийся отыскать кого-то, сгинувшего в море. Сам же Гилгамеш, незамедлительно призванный ко двору, приветствовал героя, поведав о том, что в западных морях нынче штормит больше обычного, и в один из недавних вояжей заметил он утлое суденышно на волнах, на палубе которого пребывала девушка в красном доспехе – без сознания. Гилгамеш приказал команде осторожно перенести незнакомку на борт корабля, а вскоре по возвращении в Норг та пришла в себя, и первыми словами, произнесенными ею, стало имя нашего героя, слава о котором гремена повсеместно в Вана’деле. Посему Гилгамеш и велел правителям портовых городов известить его, если помянутый искатель приключений заглянет в их владения.

Заинтересовавшись, герой проследовал на борт корабля Гилгамеша, и судно устремилось к Норгу, где дожидалась искателя приключений таинственная девушка из видения. «Господин!» - бросилась она к опешившему герою. – «Для меня честь встретиться с тобою снова. Я исполнила все твои указания. Я провела годы, ища наставлений смертных и небес, и ни разу приверженность моя начинанию не подверглась сомнению. Я сделала все, чтобы эта наша встреча с тобою произошла. Быть может, твоя последовательница Ироха и недостойна, но слова ее и чувства истинны».

Видя, что «господин» ее не понимает ровным счетом ничего, Ироха поспешила успокоить его: «Сейчас ведь год 884, верно? Это еще задолго до моего рождения, и само мое присутствие здесь – своего рода аномалия». Присутствовавшие при разговоре Гилгамеш и Альдо недоуменно переглянулись, а Ироха продолжала объяснять: «Я явилась из далекого будущего, когда Вана’дель находится на грани гибели – и мне необходим совет господина».

«Судя по твоему доспеху, ты – уроженка Дальнего Востока», - заметил Гилгамеш, в то время как герой вовсе утратил дар речи, пытаясь осознать услышанное, и девушка подтвердила: «Да. Я – стражница Святыни Рейсен, и, будучи верховной жрицей, тесно связана с небесами». «О, вера народов востока несколько чужда нам, но, насколько мне известно, Алтана занимает центральное место и там», - усмехнулся Гилгамеш, скрестив руки на груди. – «Позволь предположить – могущество духов позволило тебе переместиться назад во времени?» «Да, они отправили меня в это странствие, чтобы я могла предотвратить нашествие тьмы, захлестнувшей мир в мою эпоху», - отвечала Ироха. – «Вана’дель скован страхом. На моей родине мы называем ту сущность «Пустотой» - покров тьмы, оскверняющей все, что затрагивает. Господин – наш единственный светоч надежды. Однажды он уже пресек продвижение сей зловещей силы, и мы надеемся, что он сумеет сделать это вновь. Господин и сподвижники его сражались за светлое будущее, и в мое время сказания о сем ведомы всем... Минет много месяцев и лет. Я приду в сей мир, и господин станет обучать меня... Но вскоре небеса потемнеют – как в прямом, так и в переносном смысле. Пустота снизошла подобно густым миазмам, удушающим земли. В глазах моего господина я видела понимание происходящего. Пострадала не только моя родина, но и Квон, Миндартия, Адоулин... Наступал конец света, и смертные, ровно как и богиня были бессильны предотвратить его».

«Но... как же вы выжили?» - вопросил Гилгамеш, и молвила Ироха: «Господин и мой отец пожертвовали собою. Моя мать родом с острова Рейсенджимы, где произошло последнее противостояние. Исторгнуть Пустоту было невозможно, я сумела лишь создать магический барьер, чтобы остановить ее распространение. Там я оставалась в одиночестве несколько лет, когда явился мне дух, снизошедший с небес. Он-то и сказал, что надлежит мне отыскать господина, и объединить свет свой с его – в том наша единственная надежда. Дух открыл мне путь... в эту точку истории Вана’деля».

Зная, что герою предстоит еще немало приключений перед тем, как ступит он на земли Дальнего Востока, Ироха протянула ему артефакт – волшебную сферу Святыни Рейсен, магия которого связала обе эпохи, и ныне господин ее сумеет перемещаться как в будущее, так и обратно – в свое настоящее. С этими словами девушка исчезла, ибо не могла боле оставаться в чуждой для нее эре – ждала ее собственная... та, где она – возможно – последняя из остающихся в живых смертных в мире, объятом безжалостной Пустотой.

Гилгамеш призадумался: возможно, кажущийся невероятным рассказ Ирохи не лишен смысла! Насколько было ему ведомо, повсеместно в мире появлялись невиданные прежде монстры и звери, смертные не узнают казалось бы знакомых мест, в которых бывали прежде, и не раз... Гилгамеш полагал, что замешана в этом некая волшба зверолюдей, но теперь не был так уверен...

Неожиданно сфера, дарованная герою Ирохой, воссияла, и в разуме искателя приключений раздался бесплотный голос девушки: «Холла... Дем... Ми... Ищи кристаллы...» Очевидно, что ученица, обращаясь к герою из далекого будущего, велит ему отправляться в башни, где находятся изначальные кристаллы, дарующие свет свой Вана’делю.

У одного из них заметил Лайон, которая, по словам Гилгамеша, пыталась понять, что происходит в мире их. Девушка поведала герою, что в видении, ниспосланным изначальным кристаллом, узрела, как миряне пытаются укрыться в отдаленных уголках Вана’деля от все разрастающего облака тьмы... сокрывшего даже свет изначальных кристаллов.

Герой поведал Лайон в встрече с Ирохой, и девушка, поразмыслив, предложила ему отправиться в место, явленное ей в видении – туда, где началось вторжение Пустоты... на остров Квифим.

К изумлению героя, на острове сем лицезрел он Ироху... а также монстра, наделенного могуществом Пустоты! Искатель приключений покончил с тварью, и девушка указала на водоворот темной энергии - разлом в ткани реальности, лежало за которым иное измерение... и именно туда лежал их путь... Двое ступили в разлом, не заметив, что наблюдает за ними светловолосый индивид, лицо которого скрывала маска... А монстр – казалось бы, сраженный, - воспрял вновь...

...Герой и Ироха обнаружили себя в престранном мире, лишенном всяческих красок, где, помимо них, находился иной смертный, в котором искатель приключений с изумлением узнал старого знакомого – Зейда! «Мы – в Святилище Зи’Тах», - произнес тот, приветствовав прибывших, - «но не в том, которое знакомо нам. И здесь все окрашено цветом смерти». Поведал галка, что отправился сюда сразу же, как только узнал от Альдо о вторжении Пустоты, кое случится в будущем, и обнаруженное заставило его встревожиться. «Здесь нет ничего, что мы называем «природой», - продолжал говорить Зейд. – «Лишь оказавшись здесь, я понял, что это место очень похоже на Святилище Зи’Тах, что в северо-восточной Миндартии».

«Да, я слышала это название», - молвила Ироха, и, обратив взор к герою, продолжала: «Мой господин рассказывал о нем, когда впервые посетил Рейсенджиму. Он говорил, что там находится святилище – подобное тому, которое пребывает на моей родине. Избранные изначальным кристаллом могут ступить в его внутренние пределы, дабы обрести защиту Дев Зари». «Да, все здесь, вокруг, похоже на Зи’Тах», - подтвердил Зейд. – «Но магия и тепло исчезли, как будто находимся мы совершенно в ином мире... Или... это будущее?..»

«Я в это не верю», - упрямо покачала головой Ироха. – «Если вторжение Пустоты должно поглотить мир, я хотела бы верить в то, что сейчас мы наблюдаем то, на что был бы похож мир, поглощенный ею. Господин, возможно, это мир, который мы называем «Эща». Однажды ты сказал мне: «Когда тьма впервые атаковала Срединные Земли, то поглотила немало пространства, оставляя за собой бесцветные равнины там, где прежде процветала жизнь. И означало то начало конца» И тот мир, ты говорил, назывался Эща. Но, согласно анналам, Пустота начала появляться много лет спустя. Так почему же сейчас? Почему здесь?»

«Что... если история переписывается?» - мрачно произнес Зейд, и Ироха предположила, что, возможно, виной тому – появление ее в сей эпохе... Неужто тьма явилась сюда наряду с нею?.. Стало быть, чтобы спасти прошлое, им надлежит изменить будущее!

«Ироха, возможно ли очистить наши земли от этой Эща?» - поинтересовался Зейд, однако ответа на сей вопрос у девушки не было. Ироха предложила герою и галка обратиться за советом к Лайон, ведь нет в целом мире никого, кто бы ощущал волю изначальных кристаллов столь явно. Покидая престранное пространство, услышали они звон колокола...

Трое вернулись на остров Квифим через разлом, а после близ одного из изначальных кристаллов разыскали Лайон. Поведала та, что вновь зрела в ниспосылаемых ей видениях сферу, переданную герою Ирохой. Но, насколько могла судить, предотвратить нисхождение тьмы невозможно. «Возможно, потому, что свет сферы недостаточен, - предположила Ироха, и Лайон согласно кивнула: «Да, мы узнали о грядущей тьме до того, как свет смог полностью появиться... и, похоже, тьма поглотила его прежде, чем мы были готовы».

Обратившись к герою, ставшему в будущем одной из величайших легенд Вана’деля, Лайон направила свет изначального кристалла в сферу, обращая в свет свою собственную силу духа. Сфера воссияла, и Лайон поведала остальным, что продолжит поиски сведений касательно Эща. Зейд вознамерился незамедлительно возвращаться в Норг, дабы поведать о происходящем Гилгамешу.

Герой же и Ироха навестили иные изначальные кристаллы, наполняя сферу светом каждого из них. Рассказывала девушка, что сфера – одно из самых драгоценных сокровищ Святыни Рейсен, и образовали ее – согласно легендам – жизненные энергии тысячи смертных. Сама она является осколком изначального кристалла, и в будущем девушка и отец ее высвободили могущество сего артефакта... Ироха исчезла; время пребывания ее в прошлом было весьма органичено, и требовало немалых затрат на поддержание двеомера жреческого заклинания...

Однако, когда несколько дней спустя герой достиг Норга, лицезрел в прибежище Гилгамеша Зейда и Ироху, вновь переместившуюся в сей временной отрезок. Девушка вновь и вновь воскрешала в памяти слова Лайон о том, что сфера сыграет ключевую роль в противостоянии низринувшейся в мир Пустоте. «Мы должны создать мир, в котором господин сможет сразиться с тьмой», - уверенно говорила Ироха. – «Вспомни о противостоянии с Повелителем Теней. Во время нашей первой встречи, что еще произойдет в будущем, господин упомянул о том, что произошло с ним в том день. «Я чувствовал в душе своей резонанс кристалла».

И действительно, ведь тогда, в час судьбоносного противостояния сущности, сплотившей под началом своим зверолюдей, герой впервые ощутил зов изначального кристалла, и в разуме его прозвучали слова оного, к нему обращенные: «Воитель Кристаллов... тот, кто станет известен как Воитель Света. Ты странствовал по землям, морям и небесам, омытый Светом, останавливающий Тьму там, где угрожала она мирозданию. Изгони сомнения и позволь сиянию наполнить душу твою. Подобные странствия тяжелы для обычных смертных, которые возвращаются в свои дома и доживают отпущенное им время в покое. Но каждый раз, когда ты останавливаешься, чтобы передохнуть, ты обретаешь еще больше решимости, дабы принять следующий вызов. У тебя достаточно воли, чтобы защитить немощных, противостоять тьме и сохранить все то, что столь дорого для Алтаны. Пришло время тебе стать больше, чем просто воителем. Ты станешь более велик... ибо именно это требуется от тебя».

Ироха рассказывала, что в трудные времена господин ее всегда вспоминал об этих словах, к нему обращенных, ибо именно они даровали ему силы. Именно поэтому сумел он сплотить за собою мирян и выступить против Пустоты в последнем противостоянии, объясняя, что неважно, сколь незавидным кажется будущее, мир достоин того, чтобы за него сражаться. Отец девушки всегда отзывался о герое с нескрываемым уважением.

Гилгамеш поинтересовался, кто отец Ирохи, о котором она столь часто упоминает, но ответить девушка не успела – в помещение вбежали моряки, поведав о том, что в Гроте Морской Змеи происходит что-то странное: раздается некий звук, и корабли просто крутятся на месте, не в силах покинуть грот и достигнуть Норга. «Колокол...» - мрачно произнес Зейд, припомнив недолгое свое пребывания в Эща.

Незамедлительно, герой в сопровождении Зейда и Ирохи выступил к Гроту Морской Змеи, узрели в котором магический колокол, медленно раскачивающейся в воздухе, разносился от которого перезвон. Но неожиданно он прекратился, и колокол упал наземь. А поблизости возникло создание, подобного которому ни герой, и Зейд прежде не видали – однако Ироха сразу же узнала представшую им, ибо то была Сирена – сила, стоящая за бедами, вершащимися в окрестных водах. Последняя известила девушку, что, помимо нее, из будущего в сию эпоху явился кто-то еще – посланник того, кто может поглотить само время.

И сейчас индивид, лицо которого скрывала маска, возник за спинами троих, сотворил огненное заклинание, направленное на Ироху. Девушка же сорвала с плеча магический лук, выпустила стрелу в противника, после чего исчезла, обессиленная, вновь переместившись в родную эпоху... Таинственный же индивид, напавший на Ироху и спутников ее, сумел удержаться в сем временном отрезке, но, приняв решение не продолжать поединок, стремительно бросился к выходу из грота; герой и Зейд последовали за ним.

«Этот посланник явился из бездны, дабы низвергнуть в нее Вана’дель», - говорила Сирена, держась поблизости. – «Он протянул руки к ткани времени, прорывая дыру в Пустоту, лежащую за нее пределами. Тьму не стоит страшиться, надлежит с готовностью принять ее!»

Таинственный индивид исчез, и близ Сирены возник разрыв в реальности – в точности такой же, как на Квифиме. И вновь – перезвон колокола... Очевидно, что и Сирена, и незнакомец в маске пытаются распространить Эща на более обширные пределы!.. Песнь Сирены и вплетенное в оную заклинание заставили лианы крепко опутать Зейда; сама же Сирена атаковала героя...

Последний сумел отразить натиск, а таинственный незнакомец, издали наблюдавший за противостоянием, протянул руку... и энергии Пустоты, предававшие сил Сирене, оставили тело ее. После чего индивид исчез, а Сирена, вновь обретя ясность сознания, поведала, что пала жертвой сил, угрожающих сему в миру, в будущем в котором не останется ничего живого. «Эта сущность забрала меня в будущее...» - рассказывала Сирена внемлющим ей герою и Зейду, - «в весьма блеклое будущее. Он – Вольто Оскуро – именует себя «Посланником Пустоты», но я не ведаю ни откуда он взялся, ни по какой причине предстал мне. Также не ведаю я, действует ли он по собственной воле или же исполняет чьи-то приказы».

Сирена предупредила, что Вольто Оскуро связывают с героем и Ирохой нити судьбы, и наверняка вскоре нанесет он следующий удар. Сама же девушка, восстановив силы, вскоре непременно вернется в сию эпоху... Сирена даровала искателю приключений толику своего могущества, ибо выступал герой защитником Вана’деля и всего живого, пребывающего в сем мире.

Как бы то ни было, в Гроте Морской Змеи безопасно ныне. О произошедшем герой и Зейд не преминули поведать Гилгамешу и Альдо по возвращении в Норг. Последний напомнил герою о Тензене, воителе с Дальнего Востока, знающего о Святыне Рейсен не понаслышке. Некоторое время назад тот появлялся в Джеуно, надеясь заручиться помощью герцога Викариоуса, и готовил тому о Пустоте, грозящей поглотить его родину. Должно быть, о той самой, о которой глаголила и прибывшая из будущего Ироха... Однако сейчас Тензен устремился на родину; туда же Альдо направил своих агентов, надеюсь, что принесут они более подробные сведения о новой угрозе Вана’делю.

Но несколько недель спустя Тензен сам явился в Норг, ибо дошли до него слухи о девушке, прибывшей из Святыни Рейсен. Ситуация в мире усугублялась: стало известно о новом разломе, возникшем на побережье Мисарокс, и также ведущем в пространство, именуемое «Эща». Тензен надеялся засвидетельствовать свое почтение жрице, однако со времени своего последнего исчезновения на боле не появлялась в Срединных Землях.

Наряду с Тензеном в Норг прибыла иная жрица из Святыни Рейсен, Кагеро. Воин пояснил, что лишь чистейшие душой назначаются Императором на служение в Святыне Рейсен, ибо остров, на котором пребывает она, создан самими богами. Двое просили героя взглянуть на сферу, переданную тому Ирохой, и, изучив артефакт, постановили, что служит тот для связи своего владельца с изначальным кристаллом. Неожиданно краткое видение предстало герою, и узрел тот Прише, которая произнесла: «Башня Делкфутт».

Гилгамеш продолжал рассказывать Тензену об их таинственном противнике, Посланнике Пустоты, обладающем способностью создавать целые миры, лишенные цвета и жизни. Воин преисполнился решимости во что бы то ни стало отыскать Ироху, а после – противостоять злокозненному Вольто Оскуро.

Герой же, покинув ног, поспешил к башне Делкфутт, на заснеженной равнине поблизости от которой обнаружил Ироху, сумевшую все-таки вновь переместиться в сей временной отрезок. «Я узнала, что энергии изначального кристалла направлены на эту башню», - молвила девушка, - «потому и пришла сюда. Чтобы понять, можем ли мы позаимствовать малую толику их для того, чтобы все исправить. Кристалл прошептал мне – «цепи Проматии»! Господин, следуя по своему пути, ты встречал того, что определит наше будущее. И чтобы привнести свет в сферу, ты должен сделать последний шаг».

Герой поведал девушке, что явился сюда, ибо в видении предстала ему Прише, и Ироха понимающе кивнула, поведав, что сфера никогда и ничего не делает без причины, стало быть, судьбе угодно, чтобы господин ее отыскал Прише как можно скорее. Кроме того, герой рассказал Ирохе о Тензене, желающем встретиться с ней. Как оказалась, жрица прекрасно знакома с сим воителем в своей эпохе, ведь именно он настоял на том, чтобы искатель приключений стал ее наставником.

Посему герой вызвался провести ее в Джеуно, где покамест остается воитель с Дальнего Востока. Вместе устремились они к Садам Ру’Люд, где встретили Тензена, занимавшегося поиском сведений о катастрофе, которая непременно случится в будущем. Очевидно, что Вана’дель поглотит Пустота, однако оная отступила, когда Прише и спутники ее одержали верх над Проматией. Должно быть, случилось нечто из ряда вон выходящее, если сущность сия вновь устремилась на прорыв – и, на этот раз, успешно...

Ироха поведала Тензену, что и его, и множество иных мирян поглотит Пустота. «Но почему?» - спрашивал воин. – «Неужто появилась некая иная сила, которая распахнула Врата Проматии? Или же некто стремится поглотить могущество изначальных кристаллов, дабы воспользоваться им в своих целях?» «Ни ты, ни господин не поведали мне детали произошедшего», - покачала головой девушка. – «Все случилось внезапно и стремительно. Энергии тени начали исходить от кристалла, и весь мир объял сумрак». «Стало быть, мы погрузились во тьму, так и не поняв, почему?» - задумчиво произнес Тензен. – «Или же была причина, по которой мы не могли открыть тебе это? Боюсь, вопросов у нас все больше и больше».

Как бы то ни было, Тензен поклялся защищать Вана’дель до последней капли крови – родной мир и его будущее, пусть и кажется оное незавидным!.. Истовая решимость воителя заставила сферу Святыни Рейсен ярко воссиять, наполняя артефакт новыми силами...

...Чуть позже герой и Тензен отыскали в порту Джеуно Прише и Ульмию, поведали девушкам о судьбе, уготованной Вана’делю, о Посланнике Пустоты. Неожиданно сфера вобрала в себя частичку сущности Прише, чем донельзя удивила последнюю. Поистине, реликвия обладала крайне неожиданными свойствами...

Ироха, однако, в порту так и не появилась. Быть может, жрица попросту заблудилась в городе?.. Или же... с ней что-то произошло?.. Не теряя времени, трое разделились, устремившись на поиски...

Оные оказались бесплодны, но в одном из городских кварталов Тензен и искатель приключений с изумлением лицезрели Посланника Пустоты! Последний поверг героя, простер над ним длань, образуя разлом, через которой в мир начала просачиваться Пустота... Обнажив катану, Тензен устремился было к противнику, однако Вольто Оскуро, обратив к воителю закрытое маской лицо, произнес: «Меня невозможно уничтожить. Пусть тьма заполнит мою душу... иного пути нет... Воздаяние грядет, и именно ты, Тензен, приведешь к нему мир».

Он кивком указал в сторону, и, проследив за его взглядом, узрели Тензен Ироху. Последняя оставалась на коленях, и образ ее был нечеток, расплывался перед глазами... Тензен бросился к девушке, в то время как Посланник Пустоты исчез... «Он лишил меня благословения Феникса», - прошептала девушка... после чего очертания ее поблекли, и она попросту растворилась в воздухе.

Тензен поведал подоспевшему герою, что прежде подобное могущество содержала в себе и его катана, Клинок Феникса. «Малая толика сущности Феникса была перемещена в сталь катаны», - говорил воин. – «И лишь благословленные Фениксом могут ощутить ее. Но если меч мой был лишь пером Феникса, то Ироха была его крыльями. Воссоединившись, сущность Феникса оказалась бы неодолима, и даже тьма не сумела бы противостоять ей. Даже Пустота бы отступила. Но если частичка сущности Феникса ныне пребывает с Сел’теусом, то как...» Тензен постановил – им во что бы то ни стало необходимо вернуть благословение Феникса, похищенное Посланником Пустоты.

На пристани появились Прише и Ульмия, рассказав герою и Тензену, что встретила этого самого Посланника Пустоты, а тот возьми да заяви – мол, «как неожиданно, что пути наши вновь пересеклись, а ты совсем не изменилась». После чего пробормотал что-то о «Сущности Астрала» и исчез.

Тензен припомнил, что именно так именуется артефакт, находящийся в империи Ахт Урхгана. Стало быть, пусть их лежит на восток... Простившись с Прише и Ульмией, герой и Тензен поспешили в оплот Теншодо, где члены сей организации незамедлительно снарядили корабль, на борту которого двое отплыли к землям империи.

...По завершении вояжа на протяжении нескольких дней оставались в столице державы, расспрашивая мирян, не видали ли они индивида, походящего по описанию на Посланника Пустоты. Наконец, удача улыбнулась им. Один из лазутчиков Тензена прознал, что таковой означился во дворце, где наносил визит имперскому алхимику, и, судя по всему, желает заполучить «Сферу Астрала Гатсада». Покамест сие не удалось ему, но очевидно, что Вольто Оскуро не остановится, пока не обретет желаемое.

Устремившись ко дворцу, герой повстречал у входа Императрицу Нашмейру, сопровождаемую неразлучными автоматонами, от которой узнал, что несколько дней назад мужчина в маске пытался прорваться во дворец. После неподалеку была замечена женщина в подобной же маске, а, если собрать воедино полученные досения, выходит, что у Посланника Пустоты – семь или восемь сподвижников.

Нашмейре герой без утайки поведал обо всем, что знал сам, ровно как и о страшной участи, ожидающей Вана’дель. Предположили автоматоны, что Ироха явилась в прошлое потому, что искатель приключений – ее наставник – в силах изменить будущее, а именно этого старается не допустить Посланник Пустоты. Наверняка и он, и миньоны его еще заявят о себе. Похоже, они с легкостью творят разломы, исходит из которых Пустота – стало быть, контролируют токи энергии, захлестнувшей Вана’дель в будущем.

И вновь воссияла сфера Святыне Рейсен, вобрав на этот раз в себя толику жизненных энергий Императрицы Нашмейры. Постановила последняя, что надлежит немедленно выступать им к храму Валахры – ведь Посланник Пустоты наверняка направился именно туда...

Однако, когда Нашмейра наряду с героем достигли храма, то лицезрели бездыханные тела стражей у врат... а в воздухе пред Сущностью Астрала парила митра, лицо которой было забрано знакомой маской, и поглощала энергии реликвии. «У нас не хватает сил», - шептала она. – «В эту эпоху приготовления еще не завершены. Стало быть, мне надлежит взять все в свои руки. С этой маской...»

Митра воззвала к могуществу Пустоты, подавляя энергии Сущности Астрала, - реликвии, противящейся ее манипуляциям. Но в храм ворвался Тензен; меч его полыхал алым. Пламя, исторгнутое клинком, опалило митра, и та, прервав ритуал, рухнула на каменный пол. Тензен, подступив к ней, потребовал открыть ему, где находится Посланник Пустоты. Однако в следующее мгновение клинок его вспыхнул, реагируя на жизненные энергии митра – и могло это означать лишь то, что в теле ее сокрыто могущество Феникса!

Клинок Тензена вытягивал осколки сущности Феникса из тела престранной митра, возвращая оную в изначальный кристалл. Но кто эта таинственная сподвижница Посланника Пустоты, наделенная могуществом Феникса?..

Не желая отвечать на вопросы, митра исчезла, переместившись... куда-то... По следу ее выступила сподвижница Тензена, самурай Кагеро, заверившая героя, что непременно разрыщет митра, где бы та не схоронилась. Нашмейра, герой и Тензен покинули храм, и не видели они, как подле сущности кристалла соткалась фигура Баламора. «Стало быть, вот он каков, этот Посланник Пустоты», - с нескрываемым весельем произнес именуемый «Мертворожденным Ксолом». – «Очередной интересный персонаж, который станцует на моей сцене».

...Чуть позже, по возвращении в Ахт Урхган герой разыскал Тензена в городской чайной, где самурай поведал о том, что след их противников ведет в подводные руины Алзадааля. «Один из стражей храма был ранен, и ему удалось подслушать замысел Повелителя Пустоты», - говорил Тензен. – «В Ахт Ургхане бытует легенда о существе, именуемом «первичным аватаром». И теперь, когда он лишен могущества Феникса, ему нужно обрести иное, равное по силе». Герой рассказал воителю, что противостоял Повелителю Пустоты, когда тот повелевал могуществом Сирены, иного «первичного аватара». И если он уже пробовал содеять подобное раз, стало быть, непременно повторит попытку. «Помнишь, как женщина в маске говорила о том, что надлежит всяь все в свои руки?» - говорил Тензен, - «по той причине, что чего-то не хватает? Быть может, Посланник, не удовлетворившись тем, что будущее поглотит Пустота, желает также привнести вечный сумрак и в настоящее?.. И мне пришло донесение о новом разломе, возникшем в Срединных Землях... Надлежит вырвать с корнем этот сорняк, и надлежит как можно скорее посетить подводные руины Алзадааля, где, как поведала нам леди Нашмейра, находится первичный аватар»

...Когда герой и Тензен достигли означенных руин, в оных их уже дожидалась Нашмейра. Принцесса находилась близ недвижного остова колосса, в котором прежде пребывала сущность первичного аватара – Александра...

Неожиданно катана Феникса воссияла, и Феникс, пребывавший в оружие, обратился к Александру, сущность которого все еще оставалась в остове колосса. Рассказывал Феникс, что даровал благословение свое девушке из будущего, позволив ей воплотиться в сей эпохе, просил Александра помочь ей со следующим воплощением, ибо жрица эта чрезвычайно важна, и сыграет ключевую роль в грядущих событиях.

Пред потрясенным героем возникла Ироха, а Тензен пояснил, что в будущем осколки сущности Феникса вновь стали едины, что позволило первичному аватару вернуть жрицу в сей временной отрезок. «Не в первый раз и не в последний, думаю», - молвил самурай. – «Она пребывает в цикле жизни, и возвращается в Вана’дель всякий раз, когда бывает сражена. Когда-то в моем клинке содержалось подобное могущество, и я знаю, как это происходит. Подобно тому, как пламя прижигает страшную рану, крылья Феникса также вызывают сильнейшую боль. Хоть тело твое исцелилось, о духе подобного пока нельзя сказать».

За спиною возрожденной Ирохи возник образ Александра, и изрек первичный аватар: «Присутствие девушки в этом мире запретно, именно поэтому смерть все время стремится заполучить ее». «Наверняка потому, что она еще не родилась в эту эпоху», - шепнул Тензен искателю приключений, и Александр подтвердил: «Порядок должен поддерживаться, а те, кто нарушает его, исторгаются. Даже Феникс могут оберегать ее до поры, до времени. Его дыхание слабеет, а энергии иссякают. Я помог, чем сумел, но от меня не зависит время, которое сумеет она продержаться здесь».

«Неважно, какие тяготы мне придется преодолеть», - выдавила Ироха. – «Господин должен привнести свет в будущее, и мое призвание – направить его по нужному пути». «И ты ни перед чем не остановишься, чтобы изгнать Пустоту», - продолжал Александр. – «А Пустота несет с собой абсолютную тьму. Это не отсутствие света, с которым мне придется столкнуться в час Рагнарека. С незапамятных времен духи древности ощущали присутствие этой сущности. Она превосходит могуществом самих богов, а вскоре снизойдет на Вана’дель». «А ее приспешники уже появились в нашем времени», - почтительно произнес Тензен, обращаясь к первичному аватару. – «Лорд Александр, они пытались провести колдовской ритуал с Сущностью Астрала, дабы с помощью этого артефакта похитить свое могущество».

«Да, я помню о Сущности», - отвечал Александр. – «Но ты ошибаешься. Они стремятся заполучить не мой свет, но тьму Одина! Ведь лишь через мое воплощение могут надеяться они призвать Одина». «Но это приведет к новому Рагнарёку!» - всплеснула руками Нашмейра. «Но сейчас они отступили», - продолжал вещать первичный аватар. – «Не знаю, попытаются ли они заполучить крылья Феникса снова, или же продолжат где-то поиски своей тьмы».

«Погодите-ка», - молвила Ироха, и взору присутствующих обратились к ней. – «Моя основная задача – не низвержение Посланника Пустоты, я должна удостовериться в том, что господин будет готов к наступлению дня, когда свершится прорыв Пустоты. Именно поэтому он должен наполнить сферу светом...»

Она осеклась, зашлась в кашле, очертания ее поблекли. Очевидно, что девушка вновь близка к исчезновению из сего временного отрезка, но как удержать ее в оном?.. «Есть весьма маленькая надежда на то, что единственное создание, которое может убедить Вана’дель принять ее, - то, что рождено от слез Алтаны», - заметил Александр. – «Одна из новых стражей этого мира, Кайт Ши».

...Донельзя ослабленную Ироху герой и Тензен острожно перенесли во дворец Ахт Урхгана, где девушкой незамедлительно занялись лучшие алхимики державы. Они сумели избавить жрицу от эфирных ядов, ее отравляющих.

Герой ненадолго задержался во дворце, дабы удостовериться в том, что с Ирохой все будет порядкой; Тензен же, не желая терять времени, устремился обратно в Норг, дабы поведать союзникам о случившемся. Через Нашмейру он просил передать искателю приключений о том, что после проследует к пещерному зеву в Гробницах Баталлии, дабы разыскать Кайт Ши, помянутую Александром.

Вскоре покинул дворец и герой, и не знал он, что Ироха, все еще ослабленная, также приняла решение покинуть Ахт Урхган. Ступив в тронный зал, девушка обратилась к Императрице, молвив: «Теперь, когда ты и мои спутники знаете... мнение Вана’деля обо мне, мое присутствие здесь лишь к худу. Я осознала свою слабость и должна следовать иным путем». «Ты ошибаешься», - попыталась вразумить отчаявшуюся жрицу Нашмейра. – «Миряне сильнее всего, когда сражаются, защищая что-то... или кого-то». «Леди Нашмейра, спасибо за добрые слова в эти темные времена», - печально улыбнулась Ироха. – «Пожалуйста, присмотри за господином вместо меня».

С этими словами устремилась она к выходу из тронного зала. «Погоди, куда же ты?» - выкрикнула Нашмейра ей вслед, и отвечала девушка: «Господину нужно, чтобы я сама могла за себя постоять, дабы в нужный час сумела я защитить его от тьмы». Не добавив ничего к сказанному, жрица покинула дворец...

...Устремившись к Гробницам Баталлии, герой бесстрашно ступил в пещерный зев... оказавшись в знакомых внепространственных руинах замка, где приветствовала его Кайт Ши Наой. «Я услышала крик Александра», - призналось сие волшебное создание. – «Надеюсь, ты помнишь, что Атомос поглощает те временные линии будущего, которые запретны. И уверена, ты продолжаешь и продолжаешь задаваться вопросом – почему же он не поглотит твое «темное будущее». Ответ прост: это будущее – не запретно. Я ничего не могу с этим поделать, ведь сущность Атомоса непостижимым образом связана с законами этого мира».

Искатель приключений признался, что пришел сюда не по этой причине – необходимо ему, чтобы Вана’дель принял Ироху в настоящем, и не пытался постоянно исторгнуть жрицу, то и дело лишая ее жизни. Кайт Ши напомнила герою, что защищен тот крыльями богини, посему и дозволено ему странствовать сквозь время – иные же миряне подобной возможности лишены. «Почему ты считаешь, что изыщется способ спасти ее?» - недоумевала Кайт Ши. – «Ей и так уже стоит радоваться тому, что Феникс ощутил необходимость спасать ее. Большинство лишены и этой малости».

Кайт Ши Наой призналась герою, что никогда не зрела Алтану прежде, но ведь искатель приключений – одно из возлюбленных чад богини, и однажды вполне может встретиться с нею. Ибо лишь Алтана способна избавить Ироху от нынешней печальной участи, ведь любовь ее к мирянам безгранична, и превосходит даже законы этого мира. Вопрос лишь в том, как обратиться к богине.

Кайт Ши обещала герою связаться с Лилисеттой, и, действительно, несколько дней спустя старая знакомая по давнишней эпохе Войны Кристаллов явилась в сие пространство. Лилисетта подозревала, что происходящее может каким-то образом быть связано с ее странными снами, зрит она которые в последнее время. «Чернота, темнее беззвездной ночи, обволакивает мир», - рассказывала девушка, - «и разом кричат тысячи душ. Я хочу броситься к ним, но неожиданно меня окутывает свет и я воспаряю ввысь. Я становлюсь едина с этим светом... и последнее, что я вижу – твое лицо. Ты выглядишь еще более величественно, чем обычно, ибо ты стал богом!»

Герой, в свою очередь, поведал Лилисетте о скором вторжении в мир Пустоты, испросил девушку о помощи в обращении к Алтане, ведь они – крылья богини!.. Сфера Святыни Рейсен воссияла, вобрав в себя частичку сущности Лилисетты, обретя еще большее могущество; исторг артефакт из души девушки все сомнения ее и страхи...

Неожиданно герой и Лилисетта услыхали голос Кайт Ши; говорила последняя о том, что Посланник Пустоты сумел обнаружить путь в сие Пространство Эха, и надлежит спешить, чтобы остановить его. Двое опрометью бросились туда, где в багровом мареве, заменяющем небеса, виднелся гигантский зев Атомоса, а подле него парила в воздухе фигура Посланника Пустоты.

На глазах Кайт Ши и подоспевших к ней Лилисетты и героя пред противником их возникали все новые и новые воплощения Атомоса, энергии которых Посланник Пустоты незамедлительно поглощал. Заметив наблюдателей, Вольто Оскуро переместился к ним, в руке его возник меч... «Нам решать, какое у нас будет будущее – не тебе!» - запальчиво выкрикнула Лилисетта. – «Даже если мы хотим изменить что-то, мы все равно любим этот мир! Да, многое сложно вынести и мы противостоим тому, что считаем несправедливым, но наше будущее должно быть светлым, заполненным смехом и радостью, а не отчаянием! Ничто не остановит нас от защиты того, каким Вана’дель может стать! Ничто!»

Меч исчез из руки Посланника Пустоты. «Я изменю этот мир», - донесся из-под черно-белой маски его голос. – «Но без могущества тьмы... не смогу сделать этого».

«Поглоти его, Атомос!» - взвизгнула Кайт Ши, и за спиной Вольто Оскуро возникло воплощение первичного аватара... Однако Посланник Пустоты, вобравший в себя могущество Атомоса, сумел противостоять поглощению, и, отбросив в сторону попытавшуюся преступить ему путь троицу, ретировался, но прежде призвал монстра – Сетуса, с которым герою пришлось сразиться... Лилисетта задумчиво покачала головой: столь могущественный индивид наверняка бы с легкостью мог покончить с ними, однако почему-то не сделал этого, и скрылся, обретя то, за чем и явился сюда...

Преследовать Вольто Оскуро невозможно, посему оставался вопрос касательно того, каким образом возможно обратиться к Алтане. Возможно, ответить на этот вопрос сама Ироха – ведь, в конце концов, именно она просила наполнить сферу светом. Посему герой отправлялся в Норг; Лилисетта же, защитница мира Лилит, тоже покидала сие пространства, дабы вернуться в собственную реальность.

Кайт Ши Наой сообщила герою, что, наблюдая за Посланником Пустоты, отметила, что воплощение его не было призрачно – стало быть, существует он и в сем временной линии. Она заметила и еще кое-что... но это было слишком невероятно, чтобы озвучивать сейчас... ведь, быть может, она просто ошибается...

...Вернувшись в Норг, герой узнал от Гилгамеша, что Ироха была замечена близ разлома, возникшего на побережье Мисарокс. Поспешив на оное, лицезрел искатель приключений, как девушка лихо расправляется с монстрами, дерзнувшими напасть на нее, - похоже, силы ее действительно восстановились. Приветствовав своего наставника, Ироха поведала, что довелось ей вновь встретиться с Сиреной. «Она сказала мне: «Твое присутствие приносит лишь хаос в мир», - рассказывала жрица. – «Также она объяснила, что и сама в подобной ситуации. Правда, ее положение немного отличается от моего, ибо на этом временном отрезке ее инкарнация уже существует. И если два воплощения Сирены воссоединяться в единое, часть природного уклада будет восстановлена, и, возможно, один из разломов исчезнет... Мое же существование здесь претит всем законам этого мира!»

Взяв себя в руки, Ироха поинтересовалась, наполнена ли сфера Святыни Рейсен светом, и, получив утвердительный отчет, счастливо улыбнулась. Герой поведал девушке о встрече своей с Лилисеттой, о Повелителе Пустоты, попытавшемся почерпнуть могущество Атомоса, а также о том, что у противника их, похоже, есть сподвижники...

В мече, возникшем в руке Вольто Оскуро, изумленная до глубины души Ироха узнала Экскалибур. «Но подобный клинок существует в сем мире лишь один!» - воскликнула она. – «Как же он сумел заполучить его?.. Если только...» Обратившись к герою, Ироха просила того незамедлительно продолжить ее обучение; озадаченный неожиданной просьбой, тот – тем не менее – ответил согласием.

Довольно долго искатель приключений обучал Ироху владению оружием, сходясь с ней в тренировочных поединках. После, решив передохнуть, разговаривали; Ироха вспоминала их первую встречу – ту, которой еще суждено состояться... «Посланник говорил, что стремится изменить будущее, так?» - помрачнев, девушка вернулась к поистине наболевшей теме. – «Зачем же ему собирать силы тьмы для этой цели? Не могу понять причин, которые им движут. И какое отношение к нему имеет Экскалибур... Господин, думаю, мне пришло время сойтись в поединке с Посланником Пустоты... Как ты знаешь, лишь благодаря силе Феникса я способна перемещаться в это время, хоть деяние сие и запретно. Но даже у могущества Феникса существуют ограничения и пределы. Каждый раз, возрождая меня, он становится все слабее. Эгоистично с моей стороны бесконечно пользоваться этой силой, ведь на нее следует уповать лишь тогда, когда грозит тебе окончательная гибель».

«Как же ты чувствуешь себя, постоянно возрождаясь?» - поинтересовался герой, и отвечала Ироха: «Боль, испытываемая мною, - ничто в сравнению с той, которую познала я в будущем. Когда я думаю о том, сколь одинока была до появления здесь... сердце мое готово разорваться. И глубоко в душе... я чувствую себя одинокой выжившей в открытом море. К тому же, в этом времени я появилась немного раньше, нежели собиралась. Но, несмотря на все мои неудачи, Феникс спасает меня от смерти снова и снова. И я чувствую себя недостойной! Именно поэтому я должна принять участие в решающем противостоянии Посланнику Пустоты. И если я погибну потому, что окажусь не готова к подобному сражению, то будет лишь моя вина. Не хочу боле никому являться обузой. Ты всеми силами пытался наполнить светом сферу, которую я передала тебе, и я знаю, что к решающему противостоянию ты будешь готов».

«Мы одержим победу с помощью Алтаны», - уверенно заявил герой, и Ироха задумчиво молвила: «Богиня Алтана?.. Но тебе не стоит так переживать за меня. Ведь мое присутствие здесь идет вразрез с законами этого мира. Однако есть в этом предложении резон. Возможно, богиня сможет направить нас по пути, который мы столь отчаянно пытаемся отыскать. Если кто и знает, как обратиться к богине, так это древние. Ты рассказывал мне о своих встречах с ними. Точнее, расскажешь в будущем. Я говорю о Кам’ланоте и Эльд’нарше – правителях Джеуно, принадлежащих к расе, отличной от нашей. Будучи представителями древней цивилизациями, они, возможно, сумеют дать нам необходимые зацепки... Нет, я знаю, эти двое мертвы, и сейчас говорю о том, чтобы спросить совет кулуу».

Вернувшись в Норг, герой и Ироха обратились с вопросом к Гилгамешу: где возможно отыскать древних?.. Гилгамеш направил двоих, а также ступившего в оплот его Тензена, к Храму Уггалепи, затерянному за восточными джунглями Ютунга, в глубинах джунглей Ёатор.

Так, покинув Норг, герой, Ироха и Тензен устремились в восточные земли, и вскоре достигли древнего храма, где предстал им призрак Грав’итон, предводительницы древних кулуу. «Хм, вы несете с собою видение будущего, всецело объятого тьмой», - задумчиво изрекла она, и Тензен без обиняков заявил: «И мы хотим, чтобы кулуу поделились с нами знанием о том, как возможн6о обратиться к Алтане». «Тогда вы должны отправиться туда, где пребывает великий кристалл, и устремиться к границам между сим миром и ее», - отвечала Грав’итон. – «Но – увы – лишь мертвым дозволено ступать в мир духов. Однако, возможно... первичные аватары, благословленные кристаллы, могут знать и иной способ».

Она осеклась, долго молчала, после чего продолжила: «Возможно, это имеет некое отношение к странным чувствам, испытываемым мной... Как вы уже поняли, я мертва, но не вернулась в кристалл, как должна была. Я чувствую тягу, зов из внешних пределов – с небес, где мой брат-кулуу творит поистине великую волшбу». «Аль’тае?» - уточнил Тензен, и Грав’итон утвердительно кивнула: «Но, в отличие от меня, он не остается в этом мире из-за стремления держаться за него. И имя его – Сел’теус». «Сел’теус», - повторил Тензен. – «Да, все сходится...»

«Ты знаком с ним?» - обратилась к воину призрачная кулуу. – «Тогда остается лишь один-единственный вопрос – как возможно вам встретиться с ним? Вы должны перейти в иной план бытия посредством кристалла, а для этого вам необходим проводник». Грав’итон рассказывала о том, что глубоко под землей пребывают пять изначальных кристаллов, каждый из которых обладает поистине невероятным могуществом; возможно, связь сих героев с богиней окажется столь сильна, что именно кристаллы дадут им искомые ответы.

Поблагодарив Грав’итон за помощь, трое покинули Храм Уггалепи, устремившись к одной из каверн, пребывал в которой изначальный кристалл. Но стоило им приблизиться к предвечной реликвии, как пали герои наземь, унесшись сознанием в неведомые дали... Искатель приключений и Ироха обнаружили себя в сумрачной пустоте, и предстал им никто иной, как Сел’теус. «Я услышал шепот богини...» - прошелестел он. – «Нет. Это что-то из далекого будущего... Я – Сел’теус... тот, кто вынужден оставаться в Аль’тае. Потому должен спросить: вы – это сон? Видение?.. Нити времени становятся все более запутанными с каждом прошедшим днем. Будущее... влияет на прошлое».

Подле Сел’теуса возник Дьяволос, изрек: «Если бы время было единственной жертвой... Природа... магия... души... все сплетается в невероятно сложный узел». «Дьяволос, этот сон – твоих рук дело?» - поинтересовался Сел’теус, однако повелитель Динамиса отрицательно качнул головой, указал на героя: «Однако сон создал не он, а его будущая ипостась – та, которая существует во времени, дальше года 884».

«И когда нити эти начинают переплетаться, порядок обращается в хаос?» - продолжал спрашивать Сел’теус Дьяволоса, однако ответил ему Один, возникший неподалку: «Оный исходит из будущего, всецело поглощенного Пустотой. Именно Пустота нарушает и искажает предвечную природу мира. Она не просто прекращает существование сущего, она прекращает его существование в принципе, на всех временных отрезках – как будто и не было его никогда».

Следующим в пространстве сем возник Атомос, прошелестев: «Могущество богов... начало...» А после предстало воплощение Баламора, Мертворожденного Ксола, пояснившее слова Атомоса: «Начиная с года 884, могущество духов и аватаров Вана’деля начала поглощать таинственная сила. Силы света собираются в одном направлении, в то время как силы тьмы – в другом».

«Герой Вана’деля желает встретиться с Алтаной», - изрекает следующая сущность, представшая собравшимся – Фенрир. – «Но если предвечный уклад поглотит хаос... все окажется зря». «Стало быть, нам надлежит действовать быстро и решительно», - постановил Один. – «Сирена собирается в одиночку и открыто противостоять Посланнику Пустоты. Но одержать победу ей невозможно, ибо могущество ее противника сравнимо с нашим. Станет ли Сирена его рабыней? Или же будет уничтожена?.. Конечный результат не важен, ведь в итоге герой лишится защиты богини». «И гибель Аль’тае будет неизбежна», - мрачно резюмировал Сел’теус.

На глазах потрясенных сущностей, собравшихся на столь необычный совет, поодаль возник разлом, выступил из которого никто иной, как Посланник Пустоты! Неужто сон сей принадлежит ему?!. Один за другим, первичные аватары и сущности исчезали... «Подобной тьме... судьбой уготовано...» - произнес Атомос прежде, чем раствориться в тенях...

Помимо Посланника Пустоты, Сел’теуса, героя и Ирохи в видении сем оставался лишь Баламор, искренне наслаждающийся действом. «Увидимся на следующем моем представлении, друзья!» - хохотнул он, щелкнул пальцами... и герой обнаружил себя в каверне близ изначального кристалла. Ироха и Тензен также пробуждались. Как оказалось, воин лицезрел совершенно иное видение, не имевшее отношения к тому, предстало кое искателю приключений и Ирохе.

Герой поведал о видении своем Тензену, и тот откровенно озадачился: Сирена собирается бросить вызов Посланнику Пустоты?.. Похоже, у них опять больше вопросов, нежели ответов... «Несмотря на то, что вам удалось встретиться с Сел’теусом, появление Посланника принесло смятение», - заметил Тензен. – «И мы ничуть не приблизились к тому, чтобы обратиться к Алтане».

Герой предположил, что, быть может, искомый ими ответ может дать Сирена. Ведь если стремиться она сразиться с Посланником Пустоты, то, может оказаться, знает нечто, покамест от них сокрытое...

Простившись с Тезненом и Ирохой, выступавшими на поиски Сирены, герой вернулся в Норг, где приветствовали его Зейд и Гилгамеш. Последний поведал, что один из его доверенных сподвижников отправился в Эща, дабы понять, что представляет собой сие пространство, и, проведя там несколько дней, принялся разговаривать на неведомом языке – и, кроме того, обрел запретное знание. Помянутый индивид – тару Атори-Тутори – ступил в чертог, рассказав о своем визите в Эща Ру’Аюн, где прошлое и будущее переплетаются – времени там просто не существует!..

«Наша подруга Сирена занимается этой проблемой», - молвил Гилгамеш. – «Мы можем лишь надеяться, что больше не возникнет новых разломов... и уповать на то, что Сирена что-нибудь придумает. Но сейчас она наверняка разыскивает Посланника Пустоты, чтобы сразиться с ним». Атори-Тутори сообщил, что, возвращаясь в Норг, повстречал Тензена, упомянувшего о том, что Сирена была замечена на побережье Мисарокс. К тому же, остается вопрос касательно Посланника Пустоты и его сподвижников... Или... наличие нескольких (по крайней мере, двух точно) индивидов в масках – не более, чем иная аномалия, порожденная тьмой?.. Учитывая то, что ведомо им об Эща, подобное вполне возможно...

Зейд предложил герою исследовать Эща Ру’Аюн, ведь, согласно донесениям свидетелей, близ этого разрыва замечен иной индивид в маске. Искатель приключений немедленно устремился к означенному разрыву, близ которого оставались Тензен и Кагеро. Последняя поведала герою, что Ироха, похоже, готовится принять некое судьбоносное для себя решение, и, следуя традициям женщин с Дальнего Востока, прошла ритуал очищения. Наверняка она не хочет боле быть для кого-то тягостью, потому предложит свой клинок Сирене, дабы вместе с нею противостоять Посланнику Пустоты. И, прежде чем Тензен сумел остановить его, девушка ступила в разлом, переместившись в Эща...

Герой и Тензен последовали за нею, оказавшись в сумрачном, лишенном всяких красок отражении Ру’Аюн, но Ирохи поблизости не наблюдалось. Двоим предстала Сирена, признавшись, что, будучи под воздействием воли Повелителя Пустоты, именно она сотворила разломы, ведущие в Эща. «Говорят, Ру’Аюн – пространство, ближайшее к богам, и неудивительно, что он стремится нанести удар именно здесь», - молвила Сирена. – «Облако небытия, опускающееся из иного измерения, создало эту землю, лишенную времени и цвета. Оно проникло через кристалл, поглощая все на своем пути. Но что сделала Алтана, чтобы помешать сему?.. Ничего! Она осознает истину: это – судьба, уготованная Вана’делю. Поток сей невозможно отвратить. Алтана – в одиночестве, лишенная своей противоположности, и совершенно бессильна что-либо изменить».

Тензен с уверенностью заявил, что даже если на помощь Алтаны рассчитывать не приходится, они все равно продолжат противостоять Пустоте. Слова самурая наполняли надеждой сердце Сирены, и изрекла она: «Я расскажу вам, как возможно обратиться к Алтане. Но чтобы сделать это, сперва надлежить изгнать тьму с Рейсенджимы. И единственный, кто может помочь вам в этом – Сел’теус. Я позволю вам ступить туда, где он находится».

С этими словами Сирена даровала герою и Тензену толику своего могущества, обладали подобным которому лишь первичные аватары. «Никогда не забывайте о своем долге, даже если нам с Ирохой суждено исчезнуть из этого мира», - молвила Сирена... когда земная твердь сотряслась. «Ваша подруга велела мне купить ей немного времени, но, боюсь, оно на исходе», - продолжала Сирена. – «Она заявила, что не хочет вас видеть. Та, что стремится разрушить природный уклад, пытается уничтожить себя... и мы сделаем все, чтобы она преуспела. И вам не следует задаваться вопросами о деталях сего».

Сирена исчезла, но герой и Тензен, не обращая внимание на слова ее, устремились к виднеющейся неподалеку башне; бросать Ироху на произвол судьбы не желали они ни в коем случае.

Близ башни лицезрели они Ироху и союзниц ее; молитвенно сложив руки, жрица творила волшбу, и заклятие ее удерживало Посланника Пустоты... наряду с толстыми жгутами древесных корней, направляемых двумя Сиренами – той, что принадлежала этому времени, и той, что изначально находилась под властью Вольто Оскуро и наряду с ним оказалась перемещена в сию эпоху из будущего.

«Я посвящаю себя пресечению сей угрозы!» - прозвучал чистый голос Ирохи. – «Я прибыла из будущего, и сей эпохе не принадлежу. Ровно как и Посланник. Первичные аватары, да исторгнет ваше могущество нас обоих, ибо не должны мы находиться здесь!» «Двое? Вас трое!» - произнесла Сирена, принадлежащая этому времени. – «Когда мы решились на подобное, участь сей эпохи находится в руках тех, для кого она приходится родной». Ироха кивнула, тихо вознесла молитву Фениксу, прося того вознести сущность ее в небеса, где может пребывать она подле возрождающего аватара.

В воздухе возник колокол, зазвенел... Сирены и Ироха продолжали претворять в жизнь мистический ритуал, восстанавливая предвечный природный уклад, исторгая принесенный в мир извне хаос... И когда священнослужительница примирилась с неизбежностью собственной кончины, осознала, что жертвует собою ради благоденствия Вана’деля... стрела, выпущенная Тензеном, ударила в волшебный колокол, прервав магию ритуала.

Самурай постановил, что негоже столь бессмысленно жертвовать жизнью, и Ироха, опустив голову, выдавила: «Господин, Тензен... уж я-то могу осознать ценность собственной жизни. Никто из вас не в силах даже представить ужасы будущего, которые я зрела – будущего, в котором жила! Я отказываюсь жить с осознанием вины потому, что не смогла помешать злу свершиться! Если я должна пожертвовать собой ради мира, стало быть это – мой священный долг!»

Кагеро обратилась к Ирохе, признавшись, что готова жизнь отдать – но исключительно ради своего господина, Тензена. А если Ироха стремится принять смерть подобным образом, значит, ей наплевать на узы, связывающие ее с наставникам – знаменитым на весь Вана’дель искателем приключений. Ироха осеклась: о подобной точке зрения она прежде не задумывалась...

Сирены привлекли внимание присутствующих к Повелителю Пустоты, все еще скованному магией первичных аватаров. Однако двеомер слабеет, и, если ничего не предпринять, Вольто Оскуро вновь обретет свободу...

Сирены исчезли; герой, Тензен, Ироха и Кагеро обернулись к коленопреклоненному Повелителю Пустоту, все еще удерживаемому магическими путами. Однако возник пред ними Баламор, постановив, что забирает Посланника себе... После чего на глазах ошарашенных героев оба они исчезли...

«Он был в том сне, с Сел’теусом», - выдохнула Ироха... после чего осела наземь, обессиленная. Тензен и Кагеро вознамерились заняться девушкой, в то время как герой, получивший благословение Сирены, отправлялся на встречу с Сел’теусом.

...Приблизившись к одному из изначальных кристаллов, ощутил искатель приключений, как резонирует реликвия с энергиями Сирены, коими ныне обладал он... после чего обнаружил себя в небесном граде Аль’тае, где приветствовал его Сел’теус. Последний поведал, что возникающие разломы медленно, но верно поглощают сие пространство – а также его собственные жизненные энергии. «Я слышал, что направила тебя сюда Сирена», - произнес Сел’теус, не успел герой и рта раскрыть. – «Вы с Ирохой искали совета многих по всему Вана’делю, надеясь остановить подступающую тьму. В будущем Ирохи произойдет событие, известное как «Воздаяние», в котором ты примешь решение, определившее судьбу этого мира. В результате Ироха останется одна и вынуждена будет остаться на Рейсенджиме. Будущее, в котором Ироха – единственное дитя Алтаны во всем Вана’деле. Посему ты и хочешь обратиться за советом к самой богине... надеешься получить хотя бы намек на то, как подобное будущее возможно отвратить. Аль’тае часто называют «небесным городом» потому, что он куда сильнее связан с Алтаной, нежели остальной Вана’дель. И я обладаю возможностью с первичными аватарами, а также перемещаться через завесу, отделяющую сей мир от иного, проходя через кристалл. Но у меня нет возможности достичь самой Алтаны. Даже самые могущественные силы – те, которые способны созидать целые миры – не обладают подобной возможностью. Даже Один. Подобное начинание требует поистине невероятной силы – столь великой, что она сможет вновь объединить пять изначальных кристаллов в один. И разве не упомянула Сирена из будущего о том, что ключ к ответу может находиться на Рейсенджиме?.. У меня нет причин сомневаться в ее словах, особенно в свете того, что мне удалось выяснить... Что, если мы сумеем создать кристалл, способный исторгнуть Пустоту?..

Ты проходил через пещерные зевы и помещал миры за пределами нашего. Эти миры существуют параллельно, в различных временных потоках, и каждый из них обладает прошлым, настоящим и будущим. Один из подобных миров – Тартар, известный лишь немногим в Восточной Улбуке. Долгие годы провел я, поддерживая равновесие между этими мирами, дабы никогда они не пересекались друг с другом. И из каждого мира забирал я малую толику энергии кристалла... Но сейчас обрел достаточно света, чтобы сотворить в Вана’деле еще один изначальный кристалл. Задолго до того, как Ироха появилась в этой эпохе, я собирался создать новый кристалл в Рейсенджиме – священных землях Дальнего Востока, окажутся которые безопасной гаванью, убежищем от тьмы. Однако на то, чтобы воплотить сей замысел в жизнь, уходят годы... Присутствие или отсутствие Ирохи не решает ровным счетом ничего: конечный результат будет одним и тем же. И если слова мои подтверждают сказанное Сиреной, стало быть, ты обрел еще один кусочек головоломки, складывающейся в цельную картину. Но я понятия не имею, что это за «Воздаяние», говорила о котором Ироха.

А в следующее мгновение предстало герою видение – пребывал он в некоем пространстве близ огромного кристалла, исходило от которого ослепительное сияние. «Ты – Воитель Кристаллов, и судьбой уготовано тебе стали Воителем Света. Ты соберешь тысячи огоньков света в единую сияющую звезду, и сияние твое изгонит тьму. И ты станешь чем-то большим, нежели Воитель...» Кристалл исчез, а предстала герою Ироха; поклонившись, молвила девушка: «Господин, все великие приключения привели тебя сейчас сюда. Ты направил нас к последнему противостоянию с поистине страшным грядущим. Покончи же с тьмой в себе!.. Ведь даже в самые тяжелые времена у смертных остается добродетель, которую не отринут они, не смотря ни на что – надежда! И твой долг – поддерживать эту надежду!»

Видение исчезло, и герой вновь обнаружил себя в Аль’тае; в воздухе пред ним парил Сел’теус. «Ироха – единственная, кто может помочь тебе в принятии важнейшего решения», - изрек он. – «И я хочу, чтобы ты помог мне, если посчитаешь, что мой план оправдан и надлежит претворить его в жизнь. Но все то, что я обрел за эти долгие годы, медленно поглощается миром под названием Тартар. Тот, кто родом из оного, прознал о моем замысле и стремится помешать мне». В разуме героя возник обрала Баламора, а Сел’теус продолжал: «Отыщи того, чья власть над магией абсолютна... Прошу тебя...» Не добавив ничего к сказанному, Сел’теус исчез, а искатель приключения вновь обнаружил себя в Вана’деле, в каверне, пребывал в которой один из изначальных кристаллов.

Вернувшись в Норг, лицезрел герой Гилгамеша и Альда, рассказывающих Прише о том, что произошло в Джеуно с Ирохой. Вскоре последняя наряду с Тензеном присоединились к остальным, и поведал искатель приключений собравшимся о своей встрече с Сел’теусом. Узнав о том, что в Рейсенджиме собирается Сел’теус сотворить новый кристалл, Тензен возликовал: наконец-то силы тьмы будут повержены!.. «Но, если я все помню верно, появление кристалла состоится лишь через несколько лет», - задумчиво произнесла Ироха. – «Если же он окажется сотворен сейчас, будущее непременно изменится».

Тензен и Прише недоуменно переглянулись – разве не к именно этому они стремятся?.. «Но хоть кристалл и существует в моей эпохе, тьма все равно одержала победу», - напомнила остальным Ироха, и Тензен согласно кивнул: «Одного кристалла недостаточно, чтобы спасти нас». Замолчали... Возможно, они действительно что-то упускают, что-то важное... Прише постановила, что постарается понять – каков источник Пустоты.

«Ироха, ты противишься замыслу Сел’теуса?» - напрямую вопросил Гилгамеш. «Противишься – сильно сказано», - отвечала девушка. – «Просто нам нужно действовать весьма осторожно. Думаю, мы можем верить словам Сирены о том, что кристалл на Дальнем Востоке самым непосредственным образом связан со случившейся бедой». «Мы должен изгнать Пустоту, окружающую Рейсенджиму, дабы иметь надежду встретиться с Алтаной», - напомнил собравшися Тензен. – «Возможно, именно по этой причине Сирена наделила нас толикой своего могущества».

«И весьма важной составляющей остается сфера, которую я передала господину», - молвила Ироха. – «Это – бесценный артефакт Святыни Рейсен, выступающий связующим звеном между своим владельцем и изначальным кристаллом. Никто не сбивается с пути, когда следует означенному реликвией направлению. Нам не следует срываться с места и слепо мчаться куда-то, но подождать знака».

Подводя итог зацепкам, которые у них остаются, собравшиеся предположили, что той, кто обладает абсолютной властью над магией, вполне вполне может оказаться Шантотто. Стало быть, герой и Тензен незамедлительно выступают в Виндурст, на поиски знаменитой чародейки...

Ироха задумалась: может ли оказаться, что поглотить энергии кристаллов стремится не Посланник Пустоты, а... Впрочем, покамест своими подозрениями девушка делиться не спешила...

...Прибыв в Виндурст и проследовав в лабораторию Шантотто, Тензен и искатель приключений без утайки поведали чародейке обо всем, что было известно им самим. Шантотто донельзя заинтересовалась открывшимися ей сведениями, поведав о том, что помощники ее создали устройство, позволяющее определить местонахождения средоточий тьмы. Так стало им известно о пространстве, именуемом Тартаром – источнике тьмы и могущественных монстров...

И сейчас с помощью устройства сего тару попытались понять, куда именно истекает энергия изначальных кристаллов... Устройство указало на побережье Мисарокс, что неудивительно – именно там находился один из разломов, открывалось за которым пространство Эща.

...Вновь переместившись в Эща Ру’Аюн, герой, к удивлению своему, заметил невдалеке старых знакомых – Сида и Мифриловых Мушкетеров – Наи и Аями. Сид с неприкрытой тревогой поведал искателю приключений, что оставаться в сем измерении опасно: мало-помалу смертные утрачивают здесь души, а также совершенно лишаются чувства времени – возможно, потому, что пространство поглощает могущество изначальных кристаллов, а также жизненные энергии сопродельных с разломом земель. Но куда же устремляются они после?..

Уверенным шагом герой устремился к одному из вихрей Пустоты, пребывавших в пространстве Эща, ступил в оный... переместившись в иную часть сего призрачного отражения Ру’Аюн... Множество вихрей переносили искателя приключения с места на место... пока не оказался он пред очередным вихрем, где предстал ему Баламор. Последний сообщил, что плененный Посланник Пустоты создал для него подобные вихри, хоть и потребовало это небольшого «убеждения» со стороны Баламора, и теперь поглощают те энергии кристалла.

Подле героя возник Сел’теус, устремил взгляд на Мертворожденного Ксола, и тот, усмехнувшись, напомнил, что именно Сел’теус изначально почерпнул энергии Тартара. «И теперь я забираю украденное тобой – и, возможно, чуть-чуть еще! – чтобы создать собственный мир», - говорил Баламор. – «Ведь Вана’дель – не единственный мир, в котором я бывал. Энергия кристаллов – дар богов... чтобы создать нового бога! Мне надоело читать части сценариев, переданных мне иными, посему я и задумал создать свой. Авторы всех этих миров в чем-то едины: они создают реки и озера, разумных существ, определяют законы, которым те должны подчиняться... а затем раз – и покидают твое творение. Хаос, оставляемый ими после, мне претит! Вам не нужно было посещать иные миры, чтобы понять – я прав. Да взгляните на свой Вана’дель – Пустота, всепоглощающая тьма, - это что-то вроде трагедии и комедии одновременно!»

«Этот мир – не игрушка для богов», - возразил Сел’теус, и Баламор презрительно хмыкнул: «Это лишний раз доказывает, сколь зыбка здесь жизнь. То, что один считает справедливостью, другой – злом. Нет, нет, мой мир окажется гораздо проще. Будет всего один путь, с которого невозможно сбиться. Ведь тот, кто обретет могущество кристаллов, получит и право на правление!»

Баламор атаковал; герой сдерживал натиск демона, в то время как Сел’теус запечатывал вихрь, находящийся здесь же и ведущий в иное пространство. Искателю приключений удалось одержать верх над Баламором, и он отступил, оценивающе смерил противника взглядом. «Тебе не кажется, что глупо противостоять мне?» - осведомился он. – «Ведь я собираюсь создать новый мир, в то время как твой познаем забение... Да, будь он рядом со мной, я сумел бы сотворить мир! Если бы он объединился со мной так же, как сделал это с Сиреной... мы смогли бы жить вечно!..»

В гневе кулуу исторг Баламора из Эща... исчезли и вихри, сотворенные Посланником Пустоты по приказу пленившего его Ксола и поглощающие энергию изначальных кристаллов. Велев герою привести Ироху в Аль’тае, Сел’теус исчез, дабы заняться созданием нового кристалла.

Искатель приключений вернулся в Норг, где его с нетерпением дожидалась Ироха, передал девушке просьбу Сел’теуса. Двое устремились к одному из изначальных кристаллов, где обнаружили портал, посредством которого надеялись переместиться в Аль’тае... И, ступив в оный, они обнаружили себя в пустоте, озаряли которую огоньки далекой звезд... а также свет кристаллов. Один из оных, в отличие от остальных, светился алым...

«В эту часть царствия богов смертные ему могут ступать», - молвил Сел’теус, возникший поодаль от героя и Ирохи, завороженно оглядывающихся по сторонам. – «Именно поэтому вы двое сохранили свои физические воплощения». «Господин Сел'теус, в моей родной эпохе в Святыне Рейсен существует огромный кристалл», - почтительно поклонилась кулуу Ироха. – «Это следствие претворения в жизнь твоего плана?» «Несомненно», - подтвердил Сел’теус. – «И пришло время провести ритуал по его созданию».

«Но сперва я хочу спросить кое-что», - молвила девушка. – «Я помню немногое о том, что рассказывали о кристалле господин и мой отец. Тогда я была маленькой и не могла всего понять. Но сейчас понимаю. Ты хочешь стать единым с кристаллом». «Именно», - изрек Сел’теус. – «Я обращусь в кристалл. Ведь я могу собирать энергию множества кристаллов на протяжении эонов, но ее одной все равно будет недостаточно. Ведь изначальные кристаллы – живые сущности, подобные нам с вами. Магия – их кровь, их сердцебиение. И чтобы замысел мой претворился в жизнь, у меня нет иного выхода, кроме как слиться воедино с кристаллом. Десять тысячелетий назад кое-кто уже пробовал провести подобный ритуал в Ту’Лии. Но в спешке он совершил фатальную ошибку и потерпел поражение. Но в этом времени... в этом месте... Я знаю, что преуспею».

Чувствуя себя в долгу перед миром, Сел’теус постановил, что защита земель Дальнего Востока должна остаться за ним. «Но, хоть я и стану частью кристалла, разум мой и душа продолжат существование», - обнадежил кулуу Ироху. – «Разве не чувствовала ты этого, вознося молитвы у кристалла в Святыне Рейсен?» «Да, чувствовала», - кивнула девушка.

Сел’теус обратился в средоточие сияющей энергии, коя устремилась к алому кристаллу, слилась с ним воедино... В благоговении наблюдали герой и Ироха на вершащимся на их глазах чудом. «Я вот частенько проклинала свою удачу за то, что появилась в году 884, а не в том, в котором хотела изначально», - прошептала девушка. – «Но стать свидетелем подобного действа – это поистине невероятно. И если все произойдет так, как описано, Пустота, окружающая Дальний Восток, насчет рассеиваться... начиная с острова Рейсенджимы».

Обратившись к герою, продолжала она: «Господин, когда мой отец пригласил тебя на Дальний Восток, ты перебил огромное количество всяческих злобных духов и демонов, и помог возлюбившему тебя народу возрождать его родину. А когда родилась я, ты оставался подле меня на Рейсенджиме. Хоть и не была я идеальной ученицей, ты сделал из меня настоящую воительницу. И сегодня я осознала наконец, почему годы эти были столь ценны для меня».

За спиною героя возник Посланник Пустоты, и Ироха незамедлительно изготовилась к бою. «И когда пройдут эти годы... я обрету воплощение», - изрек Вольто Оскуро... обратившись в точное подобие искателя приключений, однако маска продолжала скрывать его лицо. «Я – это будущий ты», - признался он потрясенному до глубины души герою. – «Ты создал меня... более сильное подобие самого себя... чтобы мы преуспели... в противостоянии тьме».

Он вновь принял знакомый образ Посланника Пустоты. Слова последнего явились откровением и для Ирохе, но воскликнула девушка, обращаясь к своей немезиде: «Если ты то, во что суждено обратиться господину, то должен сражаться с нами, а не против нас!» Однако Посланник Пустоты сжал голову, страшно закричал; рубин в маске его воссиял, а в руке возник Экскалибур. «Воздаяние!» - кричал Посланник Пустоты. – «Воздаяние!!!»

Энергии Пустоты исходили от него... Герой бросился вперед, и могущество Света схлестнулось с Пустотой... Все силы направлял он в сдерживание сущности, жаждущей поглотить Вана’дель, но оные стремительно таяли... Как сквозь сон, слышал стремительно слабеющей искатель приключений голос Ирохи, говорящей о том, что он нужен будущему... А затем – забытье... И в забытьи – светлый образ... его самого... и голос: «Стрелки часов идут назад... лишь затем, чтобы вновь устремиться вперед... Суждено нам встретиться... в месте, за пределами времени...» Обволакивающий свет окутал его... и измученное сознание погасло...

...Позже герой, пришедший в себя на побережье Мисарокс, вернулся в Норг, где в жилище Гилгамеша обнаружил Лайон, Прише и Нашмейру. «Ты помнишь, что произошло?» - обратился к нему лидер Теншодо. – «Над Аль’тае ты скрестил клинки с Посланником Пустоты, и он прикончил тебя... Так, по крайней мере, мне рассказала Ироха... Она попыталась воззвать к могуществу Феникса, чтобы возродить тебя. Но ты стал исчезать...»

Неожиданное появление героя, которого считали погибшим, обрадовало Гилгамеша и гостей его; надлежало бы сообщить новость Ирохе, пребывавшей последние дни в откровенном отчаянии, но... куда она подевалась?.. «Я моем сне она была подле кристалла, и окружало ее странно сияние», - задумчиво произнесла Лайон. – «Возможно, это как-то связано с Рейсенджимой».

Гилгамеш признался, что отрядил Зейда и входящих в Теншодо авантюристов на поиски исчезнувшей бесследно девушки – на случай, если обнаружится та на иных континентах...

Устремившись к одному из изначальных кристаллов, герой ступил в портал, должный перенести его в далекие восточные земли... когда лицезрел пугающее видение. Во тьме Пустоты пребывал Повелитель Теней... «Несмотря на предательство тех, кого я считал прежде своими соратниками», - громыхал Повелитель Теней, - «я отказываюсь сдаваться, пока земля сия не окажется очищена от смертных. И теперь я служу цели становления бесконечной тьмы, которая выдавит жизнь из Вана’деля».

Иные образы – зиларт, Эльд’нарш и Кам’ланот... «Открытие Врат Богов даст зиларт то, чего они были лишены более десяти тысячелетий», - говорил Кам’ланот. – «Бесконечный кошмар не будет боле бесконечным». «А ты задавался вопросом, чей именно это кошмар?» - обратился к брату Эльд’нарш. – «Тех, кого давно нет в этом мире? Или тех, кто пребывают в Вана’деле ныне? Старых богов? Новых?.. Нет. Это кошмар самих кристаллов». «Мы были рождены в Вана’деле и существуем лишь благодаря этому миру», - изрек Кам’ланот. – «Но само наше присутствие здесь противно ему. Мы – источник его кошмара».

Двое исчезают, на месте их возникает Наг’молада. «Секрет успеха смертных – в амбициях», - вещал он. – «Представив лучшее будущее, они стремятся обрести его. Узрев однажды землю обетованную, они каждый день пытаются стать чем-то большим, чем было им предначертано. И продолжают они идти вперед, даже если то, к чему стремятся они, не существует на самом деле. Они сами предают форму своим чаяниям. Но я – не «смертный», как вы. Я стану – должен стать! – сущностью, грандиозность которой даже представить себе не могут эти жалкие создания. Ибо жизнь именно такова. И те, кто не могут достичь ее вершины, обречены на гибель».

Следующий образ, Великий Визирь Разфад... «Время – жестокий зверь, ярость которого ненасытна», - произносит он. – «Каждые мужчина, женщина и ребенок ощущает, как когти его впиваются им в спину, погружаясь с каждым днем все глубже. Он движется вперед, невидимый и непрощающий, а мы можем лишь в бессилии наблюдать, как проходит он мимо. Я обрел великие силы, достигая свои цели, пока время, отпущенное мне, не завершилось. А я всего лишь хотел защитить своих сородичей... свою родину...»

«Иная реальность, с иными судьбами и иными существованиями», - место Разфада в Пустоте сменяет леди Лилит. – «Я поставила на кон свою жизнь, дабы защитить мир, который для меня родной. Разве ты поступил по-иному? Я обратила свою любовь к родине в могущество. И когда пала пред тобой... означало ли это, что все мои усилия были напрасны?»

Иной образ - Гадес... «Я, и только я зрел истинную природу этого мира», - изрекает он. – «И именно поэтому осознал, почему всем тем, кто вознесся, надлежит пасть. Это – бремя, которое я вынужден нести и предотвратить его претворение в жизнь. И если не разумеешь ты, почему цель моя чиста и благородна, не имеешь права называться «смертным». Открой же глаза и узри истину! Не позволяй неведению встать на пути твоего суждения!»

Тьма... Раздаются шаги... К герою приближается Вольто Оскуро, лицо скрыто под маской. «Как считаешь», - изрекает он, - «то, что ты видишь – сон, или нечто иное?» «Думаю, нечто большее», - отвечает тот, и Посланник Пустоты утвердительно кивает: «Проницателен, как и всегда. Разумы всех, кто когда-либо существовал – и тех, кому еще предстоит существование, - едины. Подобно тому, как едины Свет и Тьма в изначальных кристаллах. Мне не следует указывать на то, что образы, которые ты только что зрел, принадлежат тем, чьи замыслы ты разрушил. Я разыскал их, надеясь использовать их сущности в собственных целях. Эти темные, адские силы, служащие противовесом Свету, к торжеству которого ты так стремишься. И пришло время наполнить тебя этой энергией!»

Вокруг героя возникли иные образы – выглядящие в точности как Посланник Пустоты, но принадлежащие к различным расам. «Ты ведь не надеешься спасти этот мир?» - говорили они. – «В лучшем случае продлишь его существование на несколько фаз луны. И даже если я паду, за мной придет великий легион. Стало быть, все мои странствия были бессмысленны. Один за другим гибли те, кому я доверял. И не осталось никого, кто бы поддержал меня, когда я начну спотыкаться. Никто не знает, кто я в действительности. Ложные пророки. Ложные слова. Ложные приключения... Истина – боль, которую я ощущаю внутри».

Один за другим сии престранные индивиды обращались в энергии Пустоты, устремлялись к герою, и с ужасом ощутил тот, как наполняют они его... «Каждое сражение готовило меня к следующему», - продолжал звучать во тьме глас Посланника Пустоты, - «но в итоге все оказалось бессмысленным. Грядет новая эпоха, и мне нет места в ней. Ящик Пандоры открыт, и содержимое его исторгнуто наружу. Внутри же не осталось ничего – даже этой твоей «надежды». Некоторые утверждают, что именно надежда придает смертным сил в трудные времена... но на самом деле это – тюрьма, отсекающая их от истинного мира». Последний образ Вольто Оскуро также обратился в Пустоту, устремился к герою... но озарил того ярчайщий свет, отбросив тьму...

А затем он бежал, бежал прочь в этом пространстве – то ли сне, то ли видении... «Неважно, сколь глубоко тьма проникнет в душу твою», - разносился в пространстве бесплотный голос, исходящий от ослепительного сияния за спиною героя, - «неважно, сколь сильно ты захочешь сдаться... ты не должен. Ты не сможешь. Надежду обретают, ее не отдают. Окружен ли ты друзьями или же шагает по дороге в одиночестве, крайне важно дойти по своему пути до самого конца. Ты – средоточие принятых прежде решений. Даже те, кого больше нет, рассчитывают на себя».

Пространство изменяется... Теперь это луг, алые цветы... И Ироха, коленопреклоненная... Герой бросается к ней, но девушка исчезает в сиянии...

...А затем перемещение завершилось, и искатель приключений обнаружил себя в землях Дальнего Востока, близ Святыни Рейсен. За закрытыми врата ее находилась Ироха, и девушка донельзя обрадовалась тому, что господин последовал за нею сюда, на край знамого мира... «Господин, помнишь ли ты тот миг, когда мы вернулись в изначальный кристалл?» - спрашивала Ироха, воскрешая в памяти события приснопамятного сражения героя с Посланником Пустоты. – «Благословение Феникса пребывало со мной. Я закрыла глаза и молила его возродить тебя. Но ты начал исчезать, и сердце мое дрогнуло при мысли о том, что я никогда боле не увижу тебя снова. Но сейчас я испытываю радость от твоего появления».

Искатель приключений поинтересовался, почему Ироха столь стремительно покинула Срединные Земли, устремившись на Дальний Восток. «Я пришла в себя здесь, на Рейсенджиме», - молвила девушка. – «И хоть я прибыла из будущего, отстоящего от этого времени лишь на несколько лет, а не столетий, я едва могла поверить в то, сколь по-иному выглядит это место. Я вознесла молитву, и духи избавили меня от того, что было столь тягостно... Не знаю, дело ли в защите богини, но я вновь обрела физическое воплощение. Но, честно говоря, я ощущаю усталость тела и духа. Потому и прошу тебя устремиться в одно из мест этого острова, ибо пока не могу сама покинуть эту Святыню. Я сумела лишь сотворить магический барьер, не позволяющий монстрам приблизиться к Рейсенджиме. Ведь нараки, обитающие в священных лесах, с радостью сокрушат каменные врата, за которыми я нахожусь».

Ироха просила героя покончить с нараками, и когда исполнил тот ее поручение, сумел переместиться внутрь Святыни Рейсен, где наряду с девушкой наблюдал огромный кристалл, сотворенный отринувшим свое смертное воплощение Сел’теусом. «Хоть кристалл сей только-только возник, сияние его не уступает остальным», - с благоговением молвила Ироха. – «В будущем сей светоч надежды изгонит Пустоту из земель Дальнего Востока. Но, несмотря на это, приближающуюся тьму не отвратить. Вскоре изначальные кристаллы в Вана’деле начнут источать сумрак, ибо разрушительная сила будет подтачивать их изнутри. Этот кристалл – один-единственный! – уцелел лишь благодаря тебе, господин, и твоим союзникам. Мои молитвы были услышаны, и вокруг острова возник волшебный щит, защищающий эту область. Таким образом, Рейсенджима осталась единственной землей, не поглощенной Пустотой. И в ночь пред последним противостоянием ты принял кажущееся невероятным решение. «Каждая победа имеет свою цену», - сказал ты мне... То, что ты сделал, было сделано с наилучшими намерениями, однако решение твое оказалось неверным... Ибо возникший из Пустоты индивид был тобой но взгляд его был холоден, а лицо скрывала маска. Могло ли оказаться, что пока ты обретал Свет, кто-то обретал Тьму?.. Именно поэтому мне было дозволено пересечь время и отыскать тебя. И все же снедает меня осознание собственного бессилия».

Герой убедил Ироху в том, что не винит ее ни в чем, ведь полагала девушка, что наставник ее жертвовал многим, чтобы спасти ее. Ведь именно жертва господина приведет к созданию сущности, которая станет известна как Посланник Пустоты... «Если единственный способ уберечь тебя от поглощения тьмою – продолжать наполнять сферу светом, значит, так тому и быть», - говорила девушка.

Герой поведал Ирохе о видении, кое зрел он во время телепортации на Рейсенджиму, и ужаснулась воительница. «Посланник наполнил тебя тьмой?» - выдохнула она. – «Тогда нам нужно действовать незамедлительно. Отправимся же в Адоулин – одно из многих мест, о которых ты рассказывал мне». Ироха просила героя выступать в путь без нее, обещая, что нагонит наставника...

И когда покинул тот Святыню, девушка, обессиленная, осела на каменный пол. Сердце ее готово было разорваться... Неужели это действительно конец?.. И искатель приключений, удаляющийся от Святыни Рейсен все дальше, не ведал, что очертания Ирохи поблекли... а вскоре и исчезли вовсе...

...Но когда несколько дней спустя добрался герой до земель Улбуки, то поблизости от града лицезрел Баламора, склонившегося над телом Ирохи, которую вновь оставляла жизнь. «О, ты полагал, что я больше не появлюсь на сцене?» - осведомился Баламор, обращаясь к пораженному искателю приключений. – «Представить не мог более впечатляющего воссоединения. Перед тем, как атаковать меня снова, быть можешь, поздравишь меня с тем, что сумел уцелеть?»

Сдерживая ярость, герой осведомился, чем помешала Баламору Ироха, однако Мертворожденный Ксол, похоже, и сам не разумел, что произошло с девушкой. «Когда я появился здесь, она просто лежала на земле», - молвил он. – «Насколько помню, мы с ней виделись прежде... Я приблизился, чтобы поинтересоваться, собирается ли она играть главную роль на сцене Улбуки, или же удовольствуется иной, малой ролью».

Не обращая внимания на Баламора, герой подбежал к Ирохе, опустился на колени подле нее. «Господин...» - еле слышно прошептала она, - «я встретила Посланника. Я схлестнулась с ними, чтобы вынудить... очистить тебя от тьмы, которую он же и поместил в твою душу. Но я не смогла... Он бежал... Прости». Баламор лишь всплеснул руками: а чего, собственно, она ожидала?..

Умирающая передала герою последние слова Посланника Пустоты: «Когда сфера наполнится светом, придет Воздаяние». Это может означать... что он начал свое существование... именно в час Воздаяния». Я надеялась... остаться с тобой до самого конца. Господин... в будущем ты ушел, оставив меня одну. Музыка кристалла... голос Сел’теуса... вскоре исчезли и они. Мне оставалось лишь ждать конца, пока облако Пустоты снизойдет на меня. Но мир замер во времени... не было ни рассветов, ни закатов. А затем я услышала божественный голос... Рейсенджима была последним местом, остающимся в Вана’деле... а великое множество миров были ныне поглощены Тьмой. «Ты должна не допустить Воздаяния... даже ценой существования самого Вана’деля». Я потянулась к свету... и оказалась здесь».

Закончить рассказ девушка не сумела, ибо жизнь оставила ее, и тело исчезло на глазах у героя. Баламор, которого представшая сцена лишь позабавила, признался, что пытается поглотить жизни Тартара и множества иных миров, а герой и Ироха лишь встают у него на пути. Потому, метнувшись к герою, Мертворожденный Ксол выхватил у него сферу, поглотив Свет, содержащийся в артефакте. Опустевшую сферу он швырнул искателю приключений, не ожидавшему подобного коварства, после чего, злорадно хохотнув, исчез...

Отчаявшись, герой поспешил в Адоулин, дабы расспросить горожан, не видали ли те Баламора. Арсиела поведала искателю приключений о том, что в последнее время поступили донесения о неких черных бабочках, замеченных близ каналов Рала, вызвалась препроводить странника к помянутому месту.

Обнаружив Баламора в подземных каналах, Арсиела в гневе потребовала у него убраться прочь из Адоулина и не тревожить боле ее подданных. «О, но я просто наблюдаю за нынешним спектаклем!» - возмутился Мертворожденный Ксол. – «И тебе следует поблагодарить меня! Я оставил помыслы о создании нового мира и решил спасти этот. В сценарии я стану главным героем, а сей искатель приключений может примкнуть ко мне, если захочет».

Герой отрицательно покачал головой, и Баламор, театрально всплеснув руками, запричитал, сколь много усилий потратил, чтобы вернуться в Вана’дель из мира, в который исторг его Сел’теус. «Возвращаясь, я сумел кое-что выяснить», - рассказывал Баламор своим слушателям, откровенно наслаждаясь тем фактом, что находится он в центре внимания публики. – «В недалеком будущем все миры, мною посещенные – и те, которые я не успел навестить, - будут поглощены силой под названием «Пустота». Потому я и решил приглядеться повнимательнее к энергии, содержащейся в сфере нашего героя, потому как именно она, судя по всему, может сдержать вторжение Пустоты. Я выяснил, что сферу заполняла энергия Света... точнее, «энергия жизни», выходящая за пределы концепции времени и пространства. Подобную жаждали бы обрести даже боги. Ровно как и я. Потому я решил поделиться со сферой частичкой и моего могущества – попросту затем, чтобы посмотреть, что из этого получится. Но все имеет свою цену. И я требую, чтобы в обмен за помощь вы принесли мне сферу, которой владел прежде далекий предок нашей принцессы – король-основатель!»

Обещав, что станет дожидаться возвращения героя поблизости, Баламор исчез, однако прежде вернул похищенные энергии Света в магическую Сферу. Арсиела гневно постановила, что если и отыщется окрест позабытая реликвия короля-основателя, то двуличный шут Баламор еще точно не получит!.. Однако девушка обещала закрыть глаза на то, что подобную сферу может отыскать искатель приключений, лишь просила того поделиться с нею любыми сведениями, которые удастся выяснить у Баламора.

Сияние озарило сферу, вобравшую в себя частичку жизненных сил правительницы Адоулина. Простившись с Арсиелой, выступил герой на поиски реликвии короля-основателя...

Обнаружив оную, вернулся он к терпеливо дожидающемуся Баламору. «Началом всего явился камень», - напомнил он герою слова древней легенды, известной всякому живущему в Срединных Землях. – «Живой камень, сотворивший все сущее в этом мире, изгнавший тьму и породивший богов, обладающих бесконечным могущество... Но никто из нас не задумывался, что помянутая «тьма» - на самом деле не Пустота? Это – Бездна. И то, что угрожает в будущем твоей подруге, не Пустота, но иная сущность - Бездна».

Мертворожденный Ксол выжидательно протянул руку, и лишь когда герой передал ему обретенную сферу короля-основателя, продолжил рассказ: «Давным-давно король-основатель Адоулина Август обнаружил источник невероятной магической силы и заточил Гадеса, прознавшего о пространстве под названием Тартар. Именно этот источник – ключевой фактор в истории. И король-основатель ступил в мир, в котором был рожден я. Эта сфера... из моего мира».

Баламор сжал сферу в руках, надолго замер, поглощая ее энергии... после чего медленно произнес: «Да... теперь я вспомнил. Мы называли Бездну «Облаком Тьмы». Оно не живо. Оно не мертво. Я даже не знаю, обладает ли оно разумом. Оно поглощает Свет и Тьму, пресекая всякую жизнь, обращая сущее в состояние, в котором жизнь никогда не существовала прежде. Это – его назначение... если подобное можно считать таковым. И я осознал, что мой мир, ваш Вана’дель и великое множество иных звезд – лишь островки, парящее внутри сего облака. Оно не размышляет и не ощущает, но движется, подобно самым обыкновенным облакам. С дуновениями ветров оно перемещается, разрастается, уменьшается, растворяется... и при этом поглощает все миры, которые оказываются у него на пути. И если миру твоему так не повезло, тут уж ничего не поделаешь».

Простившись с героем, Баламор исчез; искатель приключений же поспешил вернуться в город, дабы поведать о словах Мертворожденного Ксола Арсиеле. Возможно, шанс на спасение еще есть, ведь намекал Баламор, что ключом ко всему являются слова: «Началом всего явился камень». Проведя в обширной библиотеке Адоулина немало времени, правительница сего города-государства пришла к выводу, что фраза эта каким-то образом связана с местом под названием Ли’Телор, что в Срединных Землях. «В анналах значится, что статуя богини в Восточном Адоулине была создана по образу и подобию той, что пребывает в руинах Ли’Телор», - говорила Арсиела. – «Возможно, именно там можно узнать что-то об Облаке Тьмы. Но от самой мысли о том, что Август имел какие-то дела в мире, породившем Баламора, мне становится не по себе. И если возраст Баламора – не менее тысячелетия, как он может сохранять физическое обличье столь долго?.. Здесь должна быть какая-то связь...»

...Устремившись в означенные руины, высились в которых гигантские беломраморные статуи, возведенные эоны назад, герой к вящему изумлению своему повстречал в Ли’Телор Эша’нтарл, которая просила его поведать все о происходящем, что было ведомо ему самому. И когда исполнил искатель приключений просьбу зиларт, та задумчиво произнесла: «Стало быть, Ироха умерла в очередной раз, и пока что не обрела вновь смертное воплощение. Возрождение – в вотчине богов, и если этого не случилось, возможно, они не позволяют сему произойти. Но если она всеми силами пытается противостоять этой бездне... этому «Облаку Тьмы», то со временем они наверняка вернут ей жизнь снова. Но, возможно, иссякают их собственные силы, и время, отведенное им, иссякает».

Герой и Эша’нтарл устремились к сердцу руин, дабы попытаться обрести столь необходимые сему миру крупицы сведений о безжалостнорй сущности, выступающей ныне их противником. Во внутреннем святилище Ли’Телор предстала им призрачная фигура хранительницы врат Ив’нойл, приветствовав двоих в храме Алтаны – месте, куда стекаются утраченные знания.

«Молодая женщина переместилась во времени, дабы встретиться с этим героем», - молвила зиларт, кивнув в сторону искателя приключений. – «Она утверждала, что сущность, которую одни именуют «Бездной», иные же – «Облаком Тьмы» - вскоре поглотит Вана’дель. «Облако Тьмы...» - прошелестела Ив’нойл. – «Лишь однажды слышала я о нем. Пророчества гласят, что Облако Тьмы снизойдет на сии земли, когда пять осколков изначального кристалла обратятся в прах. Но если осколки сии объединить вновь, возможно, подобной участи и удалось бы избежать. Но подобное действо ознаменовало бы конец самого существования Вана’деля».

«Но возможно ли хоть что-то сделать?» - в отчаянии воскликнула Эша’нтарл. «Если мы не можем остановить грядущее, будучи смертными», - изрекла хранительница врат, - «то надлежит нам проследовать путем богов». «Ты хочешь, чтобы этот искатель приключений стал богом?» - зиларт подумала, что ослышалась, столь невероятным казалось предложение Ив’нойл. – «Ей следует отринуть оковы Пустоты, сковывающие всех смертных в сем мире? Многие сказали бы, что подобные речи безумны, но... если ритуал окажется успешен...»

Ив’нойл, обратившись к герою, постановила, что предлагаемое ей – донельзя опасно, ведь в случае неудачи смертного ждет гибель, но если кому-то и по силам обрести божественность, то только ему... В кратком видении зрела Эша'нтарл за спиной героя Воителей Кристаллов...

Однако Посланник Пустоты намеревался не допустить становления смертного богом света. Ступив в зал, он направил темные энергии на хранительницу врат, и та исчезла, поглощенная ими. После чего та же участь постигла и Эша’нтарл...Оставшись наедине с героем, Посланник Пустоты обернулся к нему, молвил: «Ты одержал верх надо мной, когда могущество мое приближалось к зениту... и ставил препоны на каждом шагу. Но я знаю больше всех остальных, вместе взятых о том, как ты попытаешься стать богом света. Я прошел столь долгий путь... и любыми способами стану противостоять тебе. Ибо в этом мире существование Света невозможно без Тьмы! Неужто ты действительно не видишь, что для процветания и дальнейшего существования Вана’делю Тьма необходима?! В мире, где царит лишь Свет, как мертвые смогут обрести вечный покой? Перед тем, как действовать... думай... Поглощение сущего Облаком Тьмы – лишь вопрос времени...»

...Когда Эша’нтарл, обнаружившая себя у входа в руины, вернулась в храм Алтаны, то лицезрела героя, пребывавшего в беспамятстве. Придя в себя, тот поведал зиларт о Посланнике Пустоты, и изрекла та: «Стало быть, этот индивид в маске – эдакое воплощение будущего, поглощенного тьмой. Давай-ка поразмыслим над его словами. Если он явился в наше времся, чтобы помешать тебе стать богом света, стало быть, подобное действительно возможно!.. К несчастью, я не могу предположить, каким образом Ив’нойл собиралась помочь тебе ступить на путь богов. Возможно, ответ на сей вопрос ведом Сел’теусу». Зиларт, однако, предупредила героя, что божественность потребует свою цену: он должен будет многое принести в жертву, ибо, вознесясь на высший план бытия, вынужден будет оставить друзей и любимых навсегда. Поистине, божественность сопряжена с вечным одиночеством...

Незамедлительно, устремился герой к Святыне Рейсен; магия новосотворенного изначального кристалла явила герою видению – а, быть может, он в действительно отказался внутри реликвии, где зрел воплощенную сущность Сел’теуса и призрачный образ Ирохи, покамест не отретшей вновь смертное воплощение. «Души всех смертных возвращаются в изначальные кристаллы», - прошелестел Сел’теус. – «Ироха пребывает в этом. С ней же – сила, множество раз ее возрождавшая – Феникс. И сейчас он говорит о том, что, возможно, дух Ирохи не сможет продолжить путь». Даже великому возрождающему первичному аватару надлежит восстановить утраченное могущество...

Искатель приключений поведал Ирохе о том, что узнал от Баламора, и та нахмурилась: «Стало быть, противостоит нам не Пустота, но Облако Тьмы? Признаться, никогда не слышала о подобном». «Как и я», - кивнул Сел’теус. – «Но леди Ив’ной ведомо куда больше, нежели нам с тобой... И единственный способ герою Вана’деля обратиться в божество Света – воспользоваться могуществом сего кристалла. А для этот нам следует расколоть его!.. Ведь лишь вопрос времени в том, когда Пустота возобновит свое распространение на земли Дальнего Востока. В кристалле же сем пребывает множество душ. Они даруют тебе свою силу, сольются с тобой воедино и не прекратят своего существования. Возможно, именно таким способом возможно стать богом Света».

Сел’теус напомнил герою, что Посланник Пустоты поместил тьму в душу его, и в нынешнем состоянии обретение становление божеством Света для него просто невозможно. «Наверняка он хотел предотвратить твое преображение в бога», - задумчиво говорил Сел’теус. – «А в будущем Ирохи эта тьма всецело поглотит тебя, и ты обратишься в Посланника Пустоты. Но, возможно, помочь тебе сможет некто, этому миру не принадлежащий... Вы ведь помните, что наряду с Вана’делем существует бесчисленное множество иных миров – о некоторых вы знаете, о других – нет. В одном таком мире – где вы ни разу не были – существует божество тьмы в первозданной ее сущности. Не стану лгать: противостояние с ним донельзя опасно, но подобное существо наверняка возжелает поглотить всю тьму, пребывающую в тебе. И, возможно, сражение с богом тьмы даст тебе некие сведения и об Облаке Тьмы». Передав герою причудливый межпространственный компас, Сел’теус велел ему следовать в Пространство Отголосков.

...Кайт Ши Наой, выслушав рассказ искателя приключений и узрев переданный тому Сел’теусом артефакт, сообщила, что мир, пребывает в котором бог тьмы, давным-давно обращен в руины, и утратил даже название. Однако на пути исполненного решимости героя становиться она не будет... Посему, воззвав к магии компаса, Кайт Ши сотворила портал в позабытый мир, ступила в который наряду с героем.

Здесь предстал им огромный дракон; лишь взглянув на сие порождение, Кайт Ши подтвердила, что зрят они пред собою истинное воплощение тьмы, превосходящее по могуществу и завершенности естества даже Проматию, и тварь эта – единственное живое создание в мертвом мире. Искатель приключений приблизился к дракону, Семпурну – Проматии в зените своего темного величия, - и тот прошипел: «Давненько я не видел создания, подобного тебе. Ты ищешь ответы – и ответы ты обретешь. Тьма имеет множество обличий. Апатия. Гордыня. Трусость. Зависть. Гнев. И, конечно же, смерти. Над всем этим властвую я... Но Облако Тьмы – сущность совершенно иного рода. Ей предназначено поглотить все сущее... и тогда обретем мы избавление».

Обвечая на просьбу героя, Семпурн вытянул тьму из души его, поглотив... но возник поблизости Посланник Пустоты. «И чего же ты, бог тьмы, добился, поглотив отданное ему мной?» - с откровенным недовольством осведомился Вольто Оскуро. – «Покажи, на что ты способен!»

Будто обезумев, дракон атаковал героя... но был вынужден отступить, ибо сияние сущности противника ослепляло древнего бога. «Что ж, пусть будет так», - процедил Посланник Пустоты, и энергии тьмы устремились от тела ослабленного Семпурна к Вольто Оскуро. «Но ты все еще не очищен», - не преминул просветить он героя. – «Оставь эти жалкие надежды по обращению в бога света!»

Вольто Оскуро вознамерился вновь поместить тьму в душу искателя приключений, но Семпурн не позволил ему сделать это. Постановив, что Посланник Пустоты не может исполнять свое изначальное предназначение, ибо является ныне слепым орудием Облака Тьмы; но могущественный дракон вознамерился разбить оковы сей сущности на Вольто Оскуро, дабы обратить того в истинное темное божество. Высвобожденный Семпурном вихрь темной энергии отбросил героя и Кайт Ши далеко в сторону, обратно к порталу, связующему сию реальность с Пространством Отголосков.

Искатель приключений поведал спутнице о том, что немезида его – он сам, но из будущего, и Кайт Ши постановила: «По крайней мере, в этом есть один плюс. Ты можешь его убить, в то время как он тебя – нет».

Ураган темных энергий стих, и герой узрел своего двойника, лик которого боле не скрывала маска. Вольто Оскуро получил от воплощения Проматии могущество, обрел божественность... «Что ж, теперь Облако Тьмы не имеет власти надо мною», - сообщил он искателю приключений. – «И теперь я смогу провести тебя к надлежащему будущему. И истинному Воздаянию. Узри же то, что видел я! Узри то, чему надлежит свершиться!»

Зрел в явленном видении герой будущее, когда энергии Бездны, поглотившие уже множество миров, сокрыли и Вана’дель – за исключением островка Рейсенджимы. Он в сопровождении Тензена и Ирохи приблизился к Святыне Рейсен, после чего вобрал в себя энергии Света, заключенного в сфере, начав вознесение... «Это и стало Воздаянием», - раздался в разуме героя тихий голос Вольто Оскуро. – «Ты отринул всю тьму в своей душе, дабы обратиться в бога света. Ибо то был один-единственный способ противостоять Бездне».

От омытой Светом ипостаси героя отделилась темная, рухнула наземь... а из изначального кристалла выступило множество душ героев прошлого, обретя воплощение, дабы принять свой последний бой – сразиться за мир, который столь дорог им. В объявшей мир Бездне проступали силуэты... не то монстров, не то конструктов. Воплощения воли Облака Тьмы, брошенные против последних защитников Вана’деля. Сражение у Святыни Рейсен началось...

Во тьме в небесах появились очертания трех гигантских щупалец, а меж ними – сфера, заключающая в себе абсолютное небытие. Герой, обращавшийся в божество света, направил против оной энергии – как собственные, так и вставших на сторону его возрожденных воителей Вана’деля. Сферу удалось уничтожить, а в следующее мгновения Ироха сотворила магический барьер, окруживший Рейсенджиму. Но тело героя поглощало сияние... и на глазах Ироха и Тензена – отца ее – изчез он...

Но на ноги поднялся Отторгнутый, темное воплощение искателя приключений, остающееся близ святыни. «Я совершил ошибку», - проскрежетал тот, кто станет именоваться Посланником Пустоты, Вольто Оскуро. – «Тьма – это не то, что я предполагал. Моя вторая половина... не тот способ, которым спасен Вана’дель».

А в следующее мгновение на лице его появилась маска, за спиною – в предалх охранного барьера! – возникли темные щупальца. Обратив темное воплощение искателя приключений в послушного своего раба, сущность Облака Тьмы сумела проникнуть в Рейсенджиму!.. Она атаковали Тензена, но за мгновения до гибели доблестный самурай успел передать могущество Феникса своей дочери, приказав ей укрыться за стенами Святыни Рейсен...

Герой же, обретя божественность, вознесся в Ру’Хмет, где донесся до него глас Алтаны. «Дитя мое, ты боле не человек», - молвила богиня. – «Но, несмотря на все твои усилия... жизнь прекратится...»

...«Ты стал богом света, меня же подчинило себе Облако Тьмы», - закончил свой рассказ Отторгнутый. – «Эта сущность пребывает вне концепций Света и Тьмы, и ничто не в силах утолить ее вечный голод. Разделение нас надвое было лишено какого бы то ни было смысла. Пришла нам пора вернуться в наш мир... а мне – вернуть то, что принадлежит тебе. Мы с Алтаной ждем тебя».

С этими словами Отторгнутый исчез. Герой же, вернувшись к ожидающей его поодаль Кайт Ши, поведал о разговоре с темной своей ипостасью. «Стало быть, столь незавидный конец ожидает мир в случае становления твоего божеством света?» - задумчиво молвила кошка. – «И к тебе присоединились души, оставашиеся в кристалле – тех, кто давно покинул этот мир... Хоть ты и смог вернуть им смертность, в конечном итоге это ни на что не повлияло. Другими словами, ни светлое, ни темное твое воплощение в силах остановить Облако Тьмы. Думаю, теперь я понимаю. Именно поэтому отторгнутый и пытался предотвратить Воздаяние, разделение тебя надвое. Остается вопрос: что же нам делать?»

Герой заметил, что, как и прежде, стремится достичь Алтаны, и помочь ему в сем может лишь обратившийся в кристалл Сел’теус. Последний, когда герой вновь навестил Святыню Рейсен и перенесся в видении внутрь изначального кристалла, ощутил, что очищена ныне душа того от тьмы. «Однако этого недостаточно, чтобы противостоять Облаку Тьмы», - говорил Сел’теус. – «Ты лишь ненадолго остановил его продвижение. А сущность Ирохи все еще остается в сем кристалле, и может она лишь беспомощно наблюдать за миром, поглощаемом вокруг».

Неожиданно душа Ирохи обратилась к герою, молвив: «Было два господина... И теперь я сомневаюсь, что голос, позвавший меня в это время, принадлежал тебе. «Воздаяние необходимо предотвратить!» Ты обратился в бога света и устремился в пределы, смертным недоступные. Возможно, именно тогда ты осознал, что я продолжаю существовать, и отправил меня в прошлое, дабы изменила я ход событий». «Но когда ты стал богом света... Встретил ли ты Алтану?» - вопросил Сел’теус. «Встретил или не встретил, он должен встретиться с ней сейчас», - отвечала за героя Ироха. – «Лорд Сел’теус, можешь ли ты помочь ему в этом?»

«Как уже пояснила Ив’нойл – Алтана пребывает в ином плане бытия», - отвечал Сел’теус. – «Теперь, когда я обращен в кристалл, возможно, я смог бы говорить с ней, но... Если мы будем сидеть, сложа руки, ничего хорошего из этого не выйдет. Надлежит спешить к средоточию могущества зиларт – Аль’тае; это самое близкое место к владениям Алтаны, куда может ступить смертный. Однако, чтобы моя сущность смогла дотянуться до Аль’тае из этого кристалла, мне понадобится твоя помощь».

«Видишь ли, создавая кристалл, Сел’теус нечаянно разрушил часть святилища», - молвила Ироха. – «Ток Живого Ручья в сей области оказался нарушен, и кристалл не может достичь пика своего могущества. Молитвы мои помогли бы исправить дело, но скверна монстров, расплодившихся на острове, сему препятствует. В частности, одноглазые чудища, панопты, нарушают ток Живого Ручья и молитвы мои не достигают его».

Сел’теус заметил, что, оказавшись в Аль’тае, герой несомненно встретится к с богиней, так и с темной своей ипостасью. Но пока что занялся он искоренением монстров в пределах Рейсенджимы и восстановлением тока Живого Ручья – душ, устремлявшихся к кристаллу. В сем начинании присоединились к герою прибывшие из Срединных Земель Тензен, Гилгамеш и Альдо. Споджникам поведал искатель приключений, что так называемый «Посланник Пустоты» - аспект его самого, прибывший из будущего. Но как стало возможным подобное разделение сущности?.. Альдо предположил, что, быть может, герой узнал о том, как разделить свои светлую и темную ипостаси здесь, на Дальнем Востоке.

Гилгамеш опечалился, узнав о том, что силы Ирохи истощены, и душа ее, не способная боле возродиться, остается в кристалле Рейсенджимы. Впрочем, если истребление монстров поможет восстановить ток Живого Ручья и даст Ирохе надежду – этого вполне достаточно для старого пирата...

Наконец, твари были мертвы, и герой устремился к Святыне Рейсен, когда у врат оной нагнал его Тензен. «Когда я был маленьким мальчиком, моя семья отправилась сюда в паломничество», - с грустью улыбаясь, рассказывал самурай. – «Мы пришли сюда, чтобы очистить самую священную реликвию моей семьи – Клинок Феникса». Рассказ его прервал Гилгамеш; остров Рейсенджима его озадачил – совершенно безлюдный, а еще некие черные сферы парят в воздухе. Что они представляют собой?.. «Не знаю наверняка», - покачал головой Тензен. – «Точно не Пустота, и я затрудняюсь установить их природу. А смертных здесь нет, потому что мы считаем место сие Островом Богов, и оседать на оном равносильно святотатству. Жить на Рейсенджиме могут лишь жрецы Святыни Рейсен.

Дождавшись Альдо, герой коснулся каменных врат святилища; сигил, начертанный на них, ярко вспыхнул, и магические потоки переместили четверых внутрь. На глазах спутников искателя приключений озарил свет изначального кристалла... и предстали тому Сел’теус и Ироха, чьи сущности пребывали внутри реликвии. Поведала Ироха, что теперь ток Живого Ручья через Рейсенджиму восстановлен, а Сел’теус добавил: «Ныне я могу управлять энергиями кристалла в полную силу и направить тебя на встречу с богиней. Также ожидает тебя бог тьмы – вторая твоя половина».

Магия изначального кристалла Рейсенджимы, направляемая сущностью Сел’теуса, переместила героя в Небесный Парадокс – пространство, лежащее далеко за реальностью Вана’деля. Здесь лицезрел он свою темную ипостась, Отторгнутого. «Воздаяние», - задумчиво произнес тот, неотрывно глядя на один из парящих в пустоте огромных кристаллов – но сияние, исходящее от того, было не бело-голубым, но темно-алым. – «Именно тогда мы приняли решение обратиться в бога света и оставить мир, в живых в котором оставалась одна лишь Ироха. Мы с тобой – одной плоти. Потому мне прекрасно известны те эмоции, которые ты испытываешь сейчас. Ни один из нас не желал никаких жертв. Мы отправлялись во множество странствий, на каждом шагу которых обретали друзей и союзников. И настал день, когда мы начали обращаться в нечто большее, на что мог надеяться некогда безвестный искатель приключений. Но даже тогда мы верили в аксиому: «Нет нужды приносить что-то в жертву, дабы защитить то, что нам дорого». Но час Воздаяния приближался. И лишь когда забвение начало поглощать мир, осознали мир, сколь слабы на самом деле. И тогда мы приняли решение. Мы принесем в жертву себя, чтобы защитить Ироху, дабы сумела она стать матерью для нового поколения. Это решение и стало Воздаянием. Ты остался богом света, существование которого продлится великое множество эонов. И ты осознал, что если бы у тебя было столь много времени до Воздаяния, ты сумел бы найти иной выход. Потому вы с Алтаной обратили взор на поток времени... и отправили Ироху в прошлое... Также в прошлое был перемещен и я, но совершенно иным божеством... Но воспоминания сейчас не приведут нас ни к чему. Мы с Алтаной ждем тебя. Единственная тьма, остающаяся в тебе сейчас – собственная смертность».

Отторгнутый протянул руку, вбирая в себя тьму, составлявшую душу героя... и тело того озарилось ярчайшим светом, ибо обращался он в божество! Два бога – света и тьмы – устремились сквозь слои реальности... в запретное царствие, обиталище Алтаны. Последняя приветствовала гостей, высказал благодарность герою за то, что на протяжении долгих лет вершил он справедливость в Вана’деле во имя богини. «В Вана’деле ты был рожден и вырос», - вещала Алтана, - «многое узнала, многого достиг. Многие воздают тебе хвалу, многие обязаны тебе жизнями. Я знаю все. Я люблю все. Ты было, и так пребудет всегда».

«Но наш мир столкнулся со страшной угрозой: Облаком Тьмы», - напомнил богине Отторгнутый, и отвечала та: «Этот мир – лишь щепка, летящая в сем облаке. В то время, как в нем соприкасаются различные силы и пространства, рождаются новые миры и вселенные. Для Вана’деля все началось с одного-единственного кристалла, оказавшегося между противостоящими друг другу силами Света и Тьмы. Две сии силы пребывали в равновесии – иногда поддерживая друг друга, иногда друг другу противостоя. Эти противостояния порождали ветра времени, и Облако Тьмы держалось поодаль, не в силах приблизиться. Но Тьма, существовавшая в противовес моему Свету... мой Проматия... исчез. Весы начали раскачиваться, ветра времени стихли. Но Вана’дель – мир, который не сдастся так просто. На поверхности сходились в противостоянии смертные. Заключали союзы, сражались. И ветра времени задули вновь».

«Но если Облако Тьмы поглощает сущее, стало быть, эти ветра для него – не более чем легкий бриз», - возразил Отторгнутый. «Ты прав», - подтвердила Алтана. – «Бесконечные наши с Проматией беседы порождали настоящие вихри. Вы двоем – лишь новорожденные боги, и не можете надеяться привнести равновесие в мир, сойдясь в противостоянии первоначал. Потому вы должны схлестнуться друг с другом, всей своей мощью!» «И тогда ветра времени задуют с прежней силой», - возликовал Отторгнутый. – «Вот почему одного лишь Воздаяния оказалось недостаточно!»

Алтана наделила обоих толикой своего могущества... и обнаружили двое себя вновь в Небесном Парадоксе... Что ж, если столкновение их необходимо для дальнейшего существования Вана’деля, так тому и быть!.. Отторгнутый преображался, и взору бога света предстало новое воплощение бога тьмы – Метус!..

В яростном противостоянии их возникли ветра времени – поистине всесокрушающей силы... А после, когда шторм высвобожденных энергий утих, двое вновь означились в царствие Алтаны, смея лишь уповать на то, что сумели отвести угрозу со стороны приближавшегося Облака Тьмы от родного мира. «Что ж, мы исполнили свои роли как божества света и тьмы, и Вана’делю мы не нужны боле такими», - изрек Отторгнутый. – «Давай же станет тем, кем были прежде. Ведь так же, как жизнь и смерть являются частями великого цикла, Свет и Тьма выполняют ту же роль. Ветра внутри нас продолжат дуть. И неважно, едины мы или же разделены надвое. И, вновь обретя смертность, мы лишь подтверждим непреложную истинную: смертные индивиды одновременно и завершены, и незавершены. И вперед нас ждет светлое будущее... то, которое не потребует свою цену...»

Алтана простерла длань... и двое разделенных вновь обратились в единую сущность; исторгнутый из царствия богов, смертный перемещался сквозь слои реальности, минуя Небесный Парадокс – к Вана’делю. «Твои Свет и Тьма», - звучал в разуме героя шепот богини, - «сделали все возможное, чтобы развеять облака, грозящие поглотить мир. Вана’дель продолжит свое существование».

Искатель приключения воплотился в Святыне Рейсен, где с нетерпением дожидались его Альдо, Тензен и Гилгамеш. Рассказали они, что неожиданно поднялся страшный ветер, земная твердь содрогнулась, а небеса озарила ярчайшая вспышка – противостояние двух богов-близнецов, ставка в котором – будущее Вана’деля... И сейчас подле героя и сподвижников его воплотилась Ироха, возрожденная волей богини.

Альдо, Тензен и Гилгамеш постановили, что одержанная великая победа заслуживает подобающего празднества, посему устремились к выходу из святилища, дабы незамедлительно начать приготовления. Ироха задержалась, и, обратившись к наставнику своему, тихо молвила: «Теперь, когда угрозы со стороны Облака Тьмы не существует боле, не знаю, сколько еще я смогу просуществовать здесь. Физическое воплощение я смогла обрести лишь благодаря Живому Ручью, ток которого ты сумел направить в нужное русло. И я так стремилась увидеть вместе с тобой мир, познавший покой!»

Рука об руку вышли они из Святыни Рейсен, остановились, и Ироха, улыбнувшись, тихо произнесла: «Как прекрасно видеть мир, уготовано которому светлое будущее! Оставаясь внутри кристалла, я видела все, происходящее в высших планах бытия. И хочу сказать, что твое решение – Воздаяние – спасло всех нас от гибели. И настоящее, и будущее благодарны тебе. Ты обрел власть над Светом и Тьмой, взвалил на плечи свои бремя мироздания и одержал великую победу, несмотря ни на что. Смертные весьма чувствительны к колебаниям Света и Тьмы, потому надлежит поддерживать между сими первоначалами равновесие. Господин, я никогда не забуду первое, что ты сказал мне, когда стала я твоей ученицей: «Никогда не сдавайся!» Я помнила об этом во время каждого из испытаний, выпавших на мою долю в будущем... даже в самом конце, когда осталась совершенно одна. И ты показал, что учения твои – больше, чем просто слова, ибо ты всегда шел по предначертанному пути, не отступал от цели... даже несмотря на то, что будущее, о котором я поведала тебе, было полно отчаяния. Я знаю, ты всегда пребудешь на страже мира. Свет, который я видела в твоих глазах тогда, горит и сейчас. И именно эти глаза, отражается в которых решимость, показали мне, как путь надлежит избрать, и я никогда не забуду, что озарили его твои наставления».

Герой заверил Ироху, что гордится ею, и сфера его вспыхнула, вобрав в себя частицу сущности девушки. Очертания той бледнели – Ироха возвращалась в то время, которому принадлежит...

...Однако несколько дней спустя предстало герою пугающее видение – Ироха, поглощаемая Облаком Тьмы! «Будущее должно было измениться», - говорила девушка, - «а я – прекратить свое существование. Однако песнь кристалла прекратилась, и Облако Тьмы вновь угрожает миру».

Пробудившись, герой поспешил вернуться на Рейсенджиму. Неужто все его усилия оказались впустую, и Облако Тьмы возвращается вновь?!. У основания кристалла искателя приключений дожидался Тензен; сияние сотворенной Сел'теусом реликвии было замутненным, проскальзывали в нем темные сполохи – точно такие же, как в подобии сего кристалла, зрел которое он, будучи в Небесном Парадоксе. «Плохие новости», - без обиняков заявил самурай. – «В центре кристалла появились зловещие тени, а вскоре они вырвались наружу. Может быть... что-то произошло с лордом Сел’теусом?»

К двоим обратилась душа Ирохи, все еще остающаяся в сем изначальном кристалле. «Помогите мне...» - с трудом выдавила она. – «Облако Тьмы все еще остается в сем кристалле... Но если разбить его... Все, что мы можем сделать... чтобы пресечь распространение Облака Тьмы...» Видение исчезло, и герой наряду с Тензером вновь обнаружили себя в Святыне Рейсен. Означали ли слова Ирохи, что надлежит им разбить сотворенную Сел’теусом чудесную реликвию?.. Герой отрицательно покачал головой: нет, должен быть иной способ...

«Я согласен», - кивнул Тензен. – «Лорд Сел’теус пожертвовал своим воплощением для создания этого кристалла, таким образом не позволив Пустоте захлестнуть мою родину. Если мы уничтожим сей кристалл, стало быть, обесценим его жертву и принесем погибель моему народу. И Ирохе, душа которой остается в кристалле...» Спрашивал воин, возможно ли искателю приключений вновь переместиться в кристалл, заполоненный сущностью Облака Тьмы, однако сфера, прежде позволявшая сие, ныне не могла помощь, ибо герой был лишен ныне всяческой божественности. Означает ли это, что следует ему вновь попытаться обрести ее, хотя бы малую толику?..

Но к герою и Тензену обратился Феникс; вещая из меча самурая, сей первичный аватар говорил о том, что Алтана взывает к чадам своим, и надлежит тем поспешить к каменному кругу на плато Ля Тейн...

В означенном месте героя приветствовал аватар Карбункл, а затем, обратившись к следовавшим за ним Тензену и Кагеро, присоединившейся по пути, назвал тех родителями Ирохи. Новость весьма шокировала обоих, ибо прежде не мыслили о каких бы то ни было отношениях. Как бы то ни было, возрождения Ирохи пока не последовало, и просил Карбункл героя и спутников его дождаться остальных.

Один за другим, на плато возникали первичные аватары, ответившие на зов богини – Александр, Один, Ифрит, Шива, Рамух, Титан, Гаруда, Левиафан, Атомос, Кайт Ши, Дьяволос, Фенрир, Бахамут. Все они помещали толики энергий своих в сферу, и сияла та ярче прежнего... даруя Фениксу утраченного могущество. Обращаясь к герою, говорил Карбункл, что с помощью реликвии сумеет он переместиться внутрь изначального кристалла в Святыне Рейсен, и ключом к вызволению захваченной Облаком Тьмы Ирохи станет свет сферы и клинок Тензена.

...Когда Тензен и искатель приключений вернулись к святилищу, зловещие тени пребывали внутри и виднелись в них гигантские конечности, заканчивающиеся острейшими когтями – воплощение фрагментов Облака Тьмы в Вана’деле!.. Сфера света в руках героя ярко воссияла... воплощая образы тех, кто даровал артефакту толику своих жизненных сил. Подле героя и Тензена встали воители Вана’деля, дабы противостоять величайшей угрозе, с которой когда-либо сталкивался этот мир – Лайон, Прише, Нашмейра, Лилисетта, Арсиела. Сообща противостояли они безжалостной сущности, сумели оттеснить ее обратно в кристалл, после чего развоплотились вновь, и энергии их вернулись в сферу света.

Внутрь изначального кристалла герой мог переместиться лишь в одиночку; простившись с Тензеном, он обещал, что непременно вернется, спасет душу Ирохи, плененную Облаком Тьмы. Здесь все изменилось – вместо умиротворяющего сияния, кое зрел искатель приключений, перемещаясь в кристалл в прошлом, ныне все было пронизано тенями... Зрел герой Ироху, коей тени не позволяли даже пошевелиться, и беспомощного Сел’теуса, коего Облако Тьмы вытеснило, приняв власть над изначальным кристаллом Рейсенджимы.

Взяв в руку сферу света, герой направил энергии оной на Ироху. В потоке сем Сел’теус распознал могущество Феникса, и, воззвав к Алтане, сам обратился в чистейшую силу, направив оную на освобождение девушки из теней Облака Тьмы и возрождение ее...

Тени оказались разорваны; возрожденная Ироха бросилась к своему наставнику... но предстало им истинное воплощение Облака Тьмы – тлетворных энергий, полнящих кристалл. Возрождение Ирохи заставило сущность сию принять воплощение, сделаться уязвимой...

Герой и Ироха атаковали немезиду, и в тяжелейшем противостоянии сразили ее...

Кристалл вновь заполнился светом, искатель приключений, обессиленный, лишился чувств... и пришел в себя много позже, обнаружив, что находится на поляне в лесу, а подле него остается Ироха. Рассказывала девушка о том, что все еще пребывают они в реальности внутри изначального кристалла; Облако Тьмы исчезло, а силы Света и Тьмы, заключенные в герое, развеяли сию сущность могучим ураганом, природу которого сама она понять не в силах. Однако сам герой сильно пострадал при этом, и Ироха, Сел’теус и все те, кто на протяжении долгих лет сражался с ним рука об руку, сумели вернуть дух его в мир смертных. И сейчас у врат Святыни Рейсен воплощения величайших воителей Вана’деля дожидались возвращения героя, одержавшего верх над гибельным Облаком Тьмы Лайон, Прише, Нашмейра, Лилисетта и Арсиела.

Ироха с грустью призналась, что пребывание ее в сей эпохе заканчивается. «Господин, обещай мне, что продолжить сражаться за светлое будущее», - печально улыбнулась она. – «Свет, который собрал ты в сфере, принадлежит не только тем, кто сейчас рядом, но всем тем, с кем сталкивался ты во время странствий. Это – символ всего того, что ты достиг. Души эти осветят мир, когда снизойдет на него тьма, и согреют тебя, когда ночь станет студеной».

На глазах героя сфера поблекла... и вовсе исчезла, и продолжала говорить Ироха: «Но сфера – всего лишь символ. Тебе не нужно больше носить ее с собой, ибо все и так пребудут рядом». Преклонив колени, девушка поблагодарила героя за долгую службу сему миру, высказав уверенность в том, что непременно вновь встретит его в будущем – которое наступит раньше, чем можно было бы помыслить... пока свет кристалла Сел’теуса продолжает озарять мир. «И хоть я умирала и возрождалась великое множество раз, я буду ожидать своего первого рождения, случится которое через много лет», - молвила Ироха.

Ироха исчезала, и благословенные энергии Феникса омывали Вана’дель, ибо счастливое грядущее сего мира было определено ныне...

Герой же вновь обнаружил себя в Святыне Рейсен, у основания изначального кристалла. «С возвращением!», - прозвучал в разуме его бесплотный глас. – «С возвращением в Вана’дель!»

  1  2  3  4  
Web-mastering & art by Bard, idea & materials by Demilich Demilich