Звук шагов, разорвавший тишину близ холодного пьедестала, внезапно стих. Стоящего перед священным камнем человека била мелкая дрожь, заметная в ледяном свете. Его черные волосы торчали в разные стороны и будто бы росли сами по себе, не поддаваясь законам физики, его округлые плечи были слегка вздернуты, будто намекая на своенравность характера своего хозяина, а дыхание казалось затрудненным и тяжелым после стремительной пробежки.

— Прошу... Помоги мне одолеть демонов, — эти слова будто случайно сорвались с губ юноши, его голос звучал отрывисто. Он протянул руку к камню, но едва кончики пальцев коснулись шероховатой поверхности, как приглушенная мольба сменилась криком удивления. Кристалл начал затягивать его внутрь. На лице юноши отразился настоящий шок.

Человек, наблюдавший за ним, наконец-то сделал шаг в его сторону, стараясь подавить улыбку.

— Свет не причинил тебе вреда. Ты воистину Избранный Король.

Молодому дворянину ещё многому предстояло научиться, сейчас он был не больше, чем просто выходцем из королевской семьи, однако кристалл не отказал ему. Такова жестокая реальность, ставшая ещё хуже, когда юноша повернулся на голос и узнал того, кому он принадлежит. Ох, как же знакомы были ему эти черты лица — черты лица узурпатора, которому никогда не суждено было занять трон, черпающего силу из кристалла.

— Позволь рассказать тебе одну историю, — произнес наблюдатель, предлагая ему экскурс в историю, словно бросая кость голодному псу. — Когда-то давно человечество поразила неизлечимая болезнь. Казалось бы, какая мелочь, однако она превращала людей в монстров, подобных тем, каких ты уже не единожды видел.

Юноша тут же продемонстрировал своё неведение — его глаза на мгновение расширились от удивления, но он быстро взял себя в руки.

Отлично. Позволь гневу вырваться из его клетки, ослабь контроль. Сжимай кулаки и зубы от ярости, понимая, насколько ты на самом деле бессилен.

— В Люцисе жил спаситель, способный исцелить этих людей. Его тело должно было стать пристанищем для мириадов демонов, а взамен — множество спасенных жизней.

Спасибо!

Этот голос раздался в голове наблюдателя безо всякого предупреждения. Знакомый ему, давно уж забытый. Следом за ним раздался ещё один, на этот раз захлебывающийся слезами.

Спасибо богам, я снова становлюсь самим собой.

И ещё один.

Лорд Каэлум, вы спасли меня!

Если бы не ваше милосердие, милорд, я бы навсегда остался ужасным монстром и погиб бы от рук наших солдат.

Я здесь лишь благодаря вашей доброте!

Наблюдатель тряхнул головой, стараясь отогнать наваждение. Он решил, что это какие-то следы времени.

«И что с того? — подумал он. — Эта глава давно уже дописана. Если и остались ещё какие-то останки, то они не представляют для меня ни значения, ни интереса».

Он вернулся к своему рассказу, ничем не выдав свой внутренний конфликт.

— Но завистливый король, не избранный кристаллом, изгнал и демонизировал этого спасителя. Он превратил его в настоящего монстра.

На этот раз наблюдатель уже не сумел сдержать улыбку. Уголки его губ дернулись и приподнялись, демонстрируя все горечь и ненависть, преследующие его на протяжение жизни.

— Я уже называл тебе своё имя, но ты наверняка не знаешь, что это не имя, данное мне при рождении.

Люди, знавшие его настоящего, давно уже покинули этот мир. Теперь он был известен как Ардин Изуния — имперский канцлер Нифльхейма.

— Моё имя — Ардин Люцис Каэлум.

Едва произнеся своё имя впервые за долгие годы, он почувствовал, как его охватила жгучая ненависть. Он принял её как должное, привык с нею жить, однако его всё равно охватило оцепенение — это ощущение чернее самой тьмы всё ещё жило внутри него. «Принц Ноктис», — он готов был произнести имя юноши, но он остановился, подбирая более простой вариант.

— Нокт.

Прозвище мальчишки. От него одного по телу разливалось зловещее тепло.

— Убить тебя смертным — сомнительное удовольствие, оно едва ли принесет мне удовлетворение. Обрети могущество кристалла. Стань его избранником.

Тот, кого кристалл избрал пятнадцать лет назад. Молодой король, что силой камня собирался разогнать тьму, обрушившуюся на этот мир.

— Когда не станет ни короля, ни кристалла... Тогда я, наконец, познаю искупление.

Всё это отняли у человека, прозванного Ададжиумом. Брат, его плоть и кровь, лишил его будущего, любимой женщины и всякой надежды — всё это он потерял из-за проклятых камня и трона.

Им лучше исчезнуть из этого мира навсегда. Он уничтожит его собственными руками. А вместе с ним - и всё остальное: оставивших людей богов; кристалл, что помогал им в их деяниях; да весь этот проклятый пропитанный ложью мир. Ардин хотел видеть, как всё это рухнет. Это было его единственным и самым сильным желанием.

— Возвращайся скорее. А пока ты готовишься, я составлю компанию твоим друзьям.

Твоим друзьям. Лицо Ноктиса исказилось, стоило ему услышать эти слова Ардина, на нём отразился весь спектр гнева и неприязни, сжигающих его изнутри. И вновь Ардин почувствовал свою к нему близость. Никогда ему не доводилось видеть подобную ярость в Сомнусе, но сходство было просто поразительным — внешне они были похожи как две капли воды, однако темпераменты их были словно день и ночь. Никогда на лице Сомнуса не отражалось такой злости. И это пробудило в Ардине некую тоску: как бы он хотел, чтобы лицо этого подлого узурпатора исказилось в той же гримасе, что и лицо Ноктиса сейчас.

Но, несмотря на разногласия и споры, ему никогда не доводилось видеть своего брата таким. Ему вспоминались лишь выражения раздражения, покорности или презрения.

Как странно. Неужели другие эмоции брата ускользнули из его памяти на протяжении этих тысячелетий? Или же существовало какое-то другое объяснение?

Брат.

В глубине своего разума он услышал ещё один голос.

Давным-давно, когда слова богов ещё находили отклик в сердцах людей…
За две тысячи лет до правления Избранного Короля.

— Ты ничего не понимаешь, брат, — он так давно не слышал голос Сомнуса, однако даже так его тон казался непривычно холодным. — Ты сознательно игнорируешь обязанности правителя.

Нет, этот холод поселился в его голосе некоторое время назад. Прошли времена нормальных разговоров между братьями. Когда в последний раз ему доводилось слышать смех Сомнуса? Ардин начал мрачно загибать пальцы, чтобы сосчитать.

В детстве они с ним были близки — всегда находили себе занятие между многочасовыми уроками и тренировками. Особенно они любили шахматы. Сомнуса не заботил принятый в игре гандикап: забирать по одной фигуре у старшего игрока за каждый год разницы с младшим. Он настаивал на том, что победа ничего не стоит, если та достигнута не в равных условиях, и ничто не могло поколебать его в этом уверенность. Ардин высоко ценил это качество своего брата — в столь юном возрасте он уже готов был сражаться за справедливость.

Сомнус всегда был рядом. Куда бы ни пошёл Ардин — его младший брат всегда был тут как тут. Они были настолько неразлучны, что люди даже начали шутить, что человек, увидевший их по отдельности, станет свидетелем дождя, пролившегося с абсолютно чистого неба.

Теперь же...

— Нет, «дорогой брат», это ты ничего не понимаешь.

Черт с ними, с приличиями, он должен остановить Сомнуса любой ценой.

— Почему ты оставил наших людей на растерзание? — с вызовом спросил он. — Убитые не были ни зверями, ни нашими врагами. Это были наши соотечественники.

— Соотечественники? — фыркнул Сомнус. — Что ты несешь? Они были монстрами! Позволь им жить — и они сами растерзали бы кого угодно!

— Ты ошибаешься, никакие они не монстры. Это бедствие — всего лишь болезнь. Возможно, непривычная нам и тяжелая, но всё же болезнь. И больные или нет, они всё ещё люди.

Звездная Скверна и впрямь не походила ни на какое другое заболевание. Она начала распространяться среди населения лишь несколько лет назад, никакие лекарства и снадобья не оказывали на неё эффекта и не могли её исцелить. Больные впадали в отчаяние, понимая, какая их ждёт судьба. Этой болезни боялись, её называли проклятием и карой божьей.

На деле же она не была ни тем, ни другим. И боги определенно не имели к ней никакого отношения, в этом Ардин был уверен. Это просто болезнь. И её можно было вылечить, просто не привычными им травами.

— Они нападают на других, потому что сами страдают, — сказал он своему брату. — Их души, запертые внутри, всё так же чисты. Нам нужно лишь исцелить их, освободить эти души. Тогда они не причинят другим вреда.

Люди, зараженные скверной, изменялись. Их тела походили на угли, — настолько черными они становились, — а разум затуманивался, из-за чего люди бросались на всех, кто оказывался с ними рядом. Те, кто оказался подвержен Звездной Скверне больше всего, были прозваны демонами и изолированы. Именно их в итоге и убили. До того как это произошло, Ардин пытался вылечить пострадавших, как-то вернуть их к прежней жизни.

— Не вижу разницы, — бросил Сомнус.

— Как это ты не видишь разницы?

— Что бы это ни было, факт остаётся фактом: вылечить это можешь только ты. Ни один из лекарей, пусть даже самый великий, не может и близко приблизиться к твоим результатам. Скажешь, это не так, брат?

Это правда. По неизвестной причине боги даровали возможность исцелять одному лишь Ардину.

— Скажи мне, на что может рассчитывать один человек? — спросил Сомнус.

— Каждая душа, которой я касаюсь, — это спасенная от скверны душа.

— А сколько людей заболевает, пока ты спасаешь эту душу? — теперь он его дразнил. — Пять? Десять? Скверна всегда будет впереди тебя. Твои труды тщетны.

— Нет, это... — запнулся Ардин. «Это неправда», — вот что ему хотелось сказать, однако брат загнал его в угол.

— Что ты будешь делать с городами, в которые твоя помощь не поспеет? — продолжал Сомнус. — Когда земли будут полны демонов, ты продолжишь лечить их одного за другим? Лучше прикончить их сейчас, пока скверна не добралась до нас.

— Ты же говоришь о человеческих жизнях!

Однако на губах Сомнуса играла самодовольная улыбка. В своих глазах он выдвинул неопровержимый аргумент.

Ардин продолжал умолять брата одуматься, вспоминая о людях, которых видел, — они всё прекрасно понимали и пытались держать себя в руках, напуганные своей изменившейся внешностью.

— Они не сделали ничего плохого! — и не сделают. Это всего лишь неудачное стечение обстоятельств, при которых какая-то хворь поразила их тела. — Как ты можешь убивать их, если у них есть шанс освободиться?

— Ты наивен, — усмехнулся Сомнус. — Государство не может опираться на надежды и сантименты, чтобы оставаться сильным, оно должно опираться только на реальность.

— Поэтому ты выбрал легчайший путь? Путь труса?

— Ты испытываешь моё терпение, брат, — в голосе Сомнуса послышались стальные нотки. — Поиграйся с этими людьми, если того желаешь, но я не позволю тебе сбивать других с пути. Родственник ты мне или нет, а порочить меня права не имеешь.

Ардин ничего не ответил, да он и не мог. В глазах его брата впервые читалась жажда убийства, и ему на мгновение стало страшно за свою собственную жизнь. А ведь он должен был заметить, что брат меняется буквально на глазах. Какая-то его часть была недовольна этой слепотой. Они были ближайшими родственниками, и уж он-то должен был знать характер Сомнуса лучше прочих. Тот на всё пойдёт для достижения цели, как и всегда. И ему будет наплевать, кто встанет у него на пути.

Ардин понял — ему нужно бежать, нужно спрятаться. Он не может умереть, в его руках сейчас находится слишком много невинных жизней. Им всем нужна его помощь. Он должен исцелять их, пока скверна окончательно не отступит. Таково его призвание — очистить этот мир.

— Ты выглядишь усталым, любовь моя. Всё в порядке?

Изящные руки коснулись его щеки, такие же прекрасные, как и сопровождающий эти прикосновения голос. Прикосновения эти были слаще ветра, гуляющего в полях золотой пшеницы; теплее солнца, что пробивалось сквозь ветви, когда Ардин сидел в тени большого раскидистого дерева, прислонившись к его стволу.

— Аэра, — он произнес её имя, не открывая глаз.

Он чувствовал, как на него накатывает усталость. Туман в голове рассеялся, словно под воздействием лучей утреннего солнца. Осталось лишь мелкие зерна сомнений — их последний разговор с Сомнусом закончился скверно, оставалось лишь гадать, что это за собой повлечет. Возможно, его жизнь действительно в опасности. Но сейчас, когда его коснулись руки Аэры, он чувствовал решимость двигаться дальше. Он не сдастся.

— Благодарю, любовь моя, — сказал он. — Но поводов волноваться нет.

Так странно. Аэра оказывалась рядом каждый раз, когда ему хотелось увидеть её, она всегда находила к нему путь. Ардин открыл глаза: её волосы развевались на ветру, в её глазах отражался солнечный свет. Её глаза — самые красивые, цвета моря. Самые красивые, какие он только видел в своей жизни.

— Я подумала, что если подожду здесь, то смогу увидеть тебя.

— Я тоже.

Аэра улыбнулась, и одной только улыбки было достаточно, чтобы почувствовать разливающееся в груди тепло. Однако он думал и о жизнях тех, кого поразила скверна. Каждому из них суждено было познать любовь. Каждому из них предназначался человек, от одного только присутствия которого сердце будет биться чаще, неважно, встретились они уже или только встретятся в будущем.

Какое же это чудесное чувство — встречать все трудности жизни рука об руку с любимым человеком. Шанс познать это счастье должен быть у каждого, и никто не мог отнять у них этот шанс. Такими были дары богов: Аэра умела слышать, а он — исцелять, и вместе они должны были не допустить, чтобы кто-то лишился своего шанса на любовь.

— Боги благословили меня способностью и обязанностью исцелять тех, кто в этом нуждается. И я должен убедиться, что так оно и будет.

Адрин опустил взгляд на свои руки, и Аэра тут же накрыла их своими.

— Твоя преданность будет вознаграждена. Боги, несомненно, будут наблюдать за тобой.

Сомнус спрашивал, на что может рассчитывать один человек против Звездной Скверны, однако Ардин не был один. С ним рядом всегда была Аэра, и вместе они способны справиться с чем угодно.

— Как мне кажется, — произнесла Аэра. — Лекарство от твоей усталости состоит из двух ингредиентов, один из которых — отдых.

— А второй?..

Её щеки слегка покраснели, а в глазах загорелось легкое ехидство.

— Это я, — закончила она.

Ардин усмехнулся, а затем обнял свою возлюбленную.

— Ох, Аэра, — сказал он. — Пообещай всегда быть рядом со мной.

Она кивнула, и все его страхи тут же рассеялись. Неважно, что произойдет с его телом — его душа всегда откликнется на её зов. Неважно, что говорит Сомнус, он не отступит. Если тот думает, что его слова смогут остановить Ардина, то ему предстоит сильно разочароваться.

— Милорд! Пока мы не обнаружили вашего брата. Однако мы продолжаем прочесывать местность, и...

Сомнус махнул рукой, прерывая отчет. Он уже услышал достаточно. Прошло уже две недели с момента их спора с Ардином; судя по всему, тот решил, что разговоры не принесут результата и скрылся одним богам известно где.

Раздражение, покорность, презрение — Сомнус с горечью вспоминал эмоции, что видел на лице брата в последний раз. Ардин был любимцем народа, большинству хотелось бы, чтобы их королем был именно он — возглавил бы недавно образованную нацию с поддержкой самих богов. Возможно, отразившиеся на его лице эмоции соответствовали тому, что чувствовали сейчас люди.

Однако, несмотря на возложенные на него надежды, Ардин был непутевым королем. Он беспредельно доверял не только своим близким, но и всему миру — ему недоставало реального взгляда на жизнь. Во всех и всегда он видел лишь хорошее. Возможно, это замечательное качество для обычного человека, но никак не для короля. Король должен видеть правду.

Одна красота не могла создать ни человека, ни предмет. Люди состояли из хитрости, мерзости и злобы точно так же, как состоят из глины красивые кувшины. Не для того ли существовал закон? Держать подобных людей под контролем. Не в этом ли долг короля?

— Именно в этом, — пробормотал он себе под нос. — Твердая рука — самый важный инструмент короля. А народное обожание ведёт лишь к слабости.

Нация должна быть сильной, она должна находиться в безопасности. Ради подданных он всегда должен быть готов отразить любое нападение — и неважно, кто или что будет нападать. Клан людей, сбившихся в кучу, — это не страна, однако клан был единственным, что у них оставалось, и ему угрожали эти проклятые демоны. Безопасность требовала армии, и Сомнус был тем, кто эту армию собрал. Собрал, обучил, закалил и готов был вести вперёд.

— Мой брат настолько слеп, что не видит правды перед собственным носом...

Ардин всегда рассуждал о спасении души собственными руками. Одной души, так? Спасти их всех рук не хватит. Но спасение кого-то одного означало потерю других, и в итоге выбранный Ардином путь вёл лишь к тому, чтобы передать судьбу в руки самих людей. Путь того, кто никогда не сомневался в своем предназначении в глазах богов. Человека, которому все доверяли и в котором видели спасителя. Избранного. Для Ардина умы тех, кто не был так близок к богам, навсегда останутся загадкой. Он никогда не узнает, что такое мысли о предательстве. Никогда не узнает о том, как смотрят на избранных те, кому не повезло стать таковыми.

Поэтому ты выбрал легчайший путь? Путь труса?

Сомнус фыркнул. С каких пор легкость приравнивается к трусости? Он выбрал самый справедливый путь. Он не собирался выбирать, кого оставлять в живых, а кем жертвовать; не собирался сеять отчаяние и зависть в сердцах тех, кому не суждено будет спастись. Никто не сможет задать себе вопрос: почему их бросили, почему оставили умирать такой ужасной смертью.

Да, это жестоко, но зато справедливо.

Сомнус поднялся с места, собрался уходить.

— Лорд Каэлум, вас проводить?

— Нет. Мне не нужен эскорт, — он даже не обернулся.

Женщина, которую он искал, сейчас должна быть в храме — возможно именно в этот момент она в очередной раз прислушивается к гласу божьему. Аэра, Оракул. Аэра — возлюбленная его брата. Сомнусу нужно было поговорить с ней как можно скорее; ему нужно было выяснить правду и понять, что делать дальше.

Сомнус сжал руки в кулаки. Мысли тяжестью оседали у него на сердце, но другого выхода он не видел. Он должен был всё выяснить, даже если это означало запачкать собственные руки.

— Я не собираюсь просить прощения, — сказал он сам себе. — И не жду, что меня когда-нибудь простят.

Далеко за пшеничными полями виднелся поднимающийся к небесам столб черного дыма. Ардин смотрел на него с нечитаемым выражением лица. Нетрудно было догадаться, что именно горит.

Как можно быть настолько черствым?

По правде говоря, он знал ответ на этот вопрос. Горящие где-то там люди больше не были людьми в глазах Сомнуса. Возможно, теперь он и Ардина считал монстром. Это объяснило бы легкость, с какой он посылал людей выследить и убить собственного брата.

Накануне он заметил ещё один тревожный звоночек. Он остановился на ночлег в городе, уже очищенном от скверны, однако туда всё равно пришли солдаты. Он недооценил Сомнуса, и это почти сгубило его. Каэлум-младший будто за всей страной следил. Возможно, ни в одном поселении, даже самом небольшом, не было безопасно.

К счастью, Ардин заметил поднятую приближающимися солдатами пыль и успел сбежать. Не стоило сомневаться, что задержись он ещё на мгновение - его схватили бы, а затем притащили бы в замок, бросив к ногам брата, словно трофей. Его спасла лишь любовь народа — люди показали ему безопасный путь, по которому он и сбежал.

В тусклом свете, под сенью деревьев он бежал, словно загнанный зверь, пока наконец не сбился с ног и не забился в полый ствол стража леса, спрятавшись там. Там он ждал, когда преследователи, наконец, отстанут. Уже почти рассвело — лишь тогда вдалеке раздался пронзительный звук капитанского свистка, и солдаты наконец ушли.

Ещё некоторое время он просидел неподвижно, прячась в своем жалком укрытии из древесной коры. Ох, как же он устал. В последние несколько дней он только и делал, что исцелял несчастных, и это здорово сказалось на нём.

В основе болезни, называемой Звездной Скверной, лежал какой-то паразит. Каким-то образом он пробирался в тела людей и начинал сеять там хаос. Те, в ком он приживался лучше всего, нарекались демонами и изолировались от людей. Благодаря благословению богов, Ардин знал, как избавить людей от этого паразита. Он извлекал тьму из чужого тела и помещал в своё собственное, тем самым позволяя людям прийти в сознание. Рано или поздно их угольно-черная кожа, источающая миазмы скверны, вернётся к прежнему состоянию. А Ардин продолжит нести свет, поглощая всё больше и больше этих кусочков тьмы.

Он понимал эту болезнь, весьма вероятно, гораздо лучше многих других людей. Вдобавок к способности исцелять людей, боги наделили его разумом, устойчивым к скверне, однако они не сочли нужным точно так же защитить его тело или позволить ему исцелить себя. Скверна никогда не покидала его тела. Каждый раз, спасая новую душу, Ардин принимал её страдания как свои собственные.

Сначала он чувствовал лишь легкое недомогание, однако со временем ощущения становились всё хуже и хуже, пока наконец не обратились настоящей агонией. Чем крупнее становился рой скверны внутри, тем сложнее было его подавить. Он метался с такой силой, что, казалось, может разорвать его кожу изнутри. Внутри него словно зародился настоящий, опасный паразит.

Пока что он способен держать этого паразита под контролем, но кто знает, что случится, когда он впитает в себя ещё больше этой заразы.

На что может рассчитывать один человек? Слова Сомнуса не давали ему покоя. Он прекрасно понимал, с каким одиночеством сопряжена эта борьба. Скольких ещё он сможет вылечить, прежде чем погибнет? Сколько ещё он сможет сражаться?

Что ты будешь делать с городами, в которые твоя помощь не поспеет? Когда земли будут полны демонов, ты продолжишь лечить их одного за другим?

И вновь Ардин взглянул на стоящий за полями дым — на дым бесчисленных жизней, которым не повезло познать на себе ужас скверны. Сначала их изгнали и нарекли демонами, а теперь их пепел развеяли по ветру безо всякого погребального обряда. Безо всякого уважения.

Ардин покачал головой. Такие зверства нельзя оставлять без ответа, он должен двигаться дальше, пока ещё остаются люди, нуждающиеся в его помощи.

Он попытался подняться и, наконец, покинуть своё лесное убежище, однако пораженное скверной тело отказывалось слушаться. Он подался вперёд и не успел выбросить руки, чтобы остановить неминуемое падение, из-за чего оказался на сырой земле, уткнувшись лицом в грязь. У него не осталось сил. Он чувствовал, как под его кожей извиваются сотни и тысячи маленьких существ. Ему тяжело дышать.

Перед его глазами выступила тьма — такая же черная, как сами демоны...

— Стойте, лорд Каэлум!

Сомнус не ответил. Он оттолкнул служанку и коснулся двери в святилище.

— Оракула нельзя беспокоить! Никто не должен вмешиваться в ритуал!

Он оттолкнул её раз и вошёл внутрь. Он прекрасно знал заповеди — Оракул прислушивалась к гласу божьему в час нужды своего народа, её нельзя было беспокоить, а он сделал это без доли сомнения.

Точно так же, как лорды выражали свою поддержку дому Каэлум, делали это и боги. Сойдись их мнения, это был бы абсолютный монарх, сидящий на троне первого в мире королевства. Однако кандидата было два.

— Лорд Каэлум, прошу вас, не надо!

Сомнус закрыл за собой дверь, приглушая громкий голос служительницы храма. Аэра, преклонившая колени у алтаря, подняла голову, чтобы взглянуть на того, кто пришёл. На её лице отразились удивление и замешательство.

— Здравствуй, Оракул.

Стоило ей понять, что это Сомнус, как в её глазах тут же сверкнуло подозрение.

— Что говорят боги? — продолжил тот, несмотря ни на что.

Аэра не ответила.

— А кристалл? — Сомнус подошёл поближе.

— У кристалла нет своей воли, — наконец произнесла она ровным, безразличным тоном.

Собиралась ли она юлить? А отвечать на его вопросы? Возможно, она видела его насквозь, а возможно, кристалл не дал ей никаких ответов. Неважно. Ничто из этого не способно помешать его плану.

— Избавь меня от этих подробностей. Меня интересует лишь его ответ.

— Что ж, если того ты желаешь, Сомнус, я доверю тебе ответ...

Она взглянула на него спокойно, искренне, и он с готовностью встретил её взгляд. Он не отвел глаз. Он говорил бы с ней со всей возможной уверенностью даже в том случае, если бы ему предстояло безбожно лгать.

— Я скоро буду твоим деверем, нужно ли мне в таком случае желать твоего доверия?

— Я — Оракул, мне положено провозглашать волю богов, — в её взгляде промелькнуло недовольство.

Она замолчала, позволяя ему прочувствовать тяжесть приближающегося знания. Она должна была остановиться в любом случае — нелегко было произносить слова, доверенные ей самими богами.

— Я прекрасно это знаю. Я не тот, кто станет бросать вызов божьей воле, но...

Сомнус замолк. Застыл.

«Нет, — подумал он. — Пути назад уже нет. Решение уже принято».

— Но, — продолжил Сомнус. — Мой брат пропал неизвестно где. Между нами пропасть, и пока не будет построен мост, глас богов его не достигнет. Надеюсь, ты понимаешь, что раскрытие его местонахождения поможет как моему, его, так и твоему призванию, Оракул.

Взгляд её был таким цепким, что казалось, будто она способна залезть ему прямо в голову и прочесть там каждую мысль. Однако его слова заставили её колебаться. Сомнус прекрасно понимал, что Аэра беспокоится о своем возлюбленном, возможно даже не спит ночами. И именно на это ему нужно было надавить.

— Я собираюсь послать за братом, — заявил Сомнус.

— Ты же знаешь, что он не придёт.

— Если мои солдаты принесут ему весточку от богов, он поверит. Он придёт.

Аэра опустила взгляд и вновь взглянула на Сомнуса лишь спустя мгновение. Кажется, она приняла решение.

Ардин проснулся. Мысли путались, однако он понял, что лежит на кровати, а не в лесной грязи. Комната, где он очнулся, казалась одновременно знакомой и не очень.

— Слава богам! Лорд Каэлум, я так рада видеть, что вы пришли в себя.

На него смотрела молодая девушка. Застывшее на её лице беспокойство заставило его вспомнить — он был в этой комнате несколько дней назад, и тогда эта девушка лежала здесь со связанными руками, рычащая и готовая броситься на любого, словно дикое животное. Скверна сильно потрепала её организм, однако Ардин сумел её исцелить.

— Мы с отцом, — начала она, — нашли вас на дороге по пути в город. Вы просто не представляете, как мы удивились.

Ардин вспомнил, как бежал от солдат Сомнуса и скрылся в лесу, однако кроме этого ничего в памяти не отложилось. Должно быть, он попросту блуждал по лесу, пока не свалился без сил близ города, из которого пытался сбежать.

— Вы... спасли меня? — спросил он.

— Вы слишком хорошо о нас думаете, милорд. Мы погрузили вас на телегу и привезли сюда, на этом всё. Прошу простить, что использовали такой способ.

Плечи женщины поникли, а щеки, теперь уже нормального цвета, зарделись от смущения. Ардин ещё помнил их бледность сразу после извлечения скверны. Его ещё тогда это обеспокоило, и он рад был видеть, что девушка полностью здорова.

Однако как бы она ни была бледна, глаза её родителей наполнились слезами радости, стоило им увидеть свою дочь живой и здоровой. И одного этого было достаточно. Утонуть в омуте Звездной Скверны — не самая большая цена за безграничное людское счастье.

— Спасибо за доброту. Теперь я у вас в долгу.

— Вовсе нет, милорд, — улыбнулась она.

Эта девушка вновь научила его тому, что значит помогать другим. У него не было времени разлеживаться в кровати, нужно было двигаться дальше. Однако, когда Ардин попытался подняться, мир перед его глазами закрутился волчком.

— Лорд Каэлум! Пожалуйста, не надо! Вам нужно восстановить силы!

— Нет времени ждать, — возразил он. — Ещё столько людей страдают...

— Думаю, в таком состоянии вы им помочь не сможете.

Снаружи донесся топот бронированных сапог, в этот же момент в комнату ворвались родители девушки. По их испуганным, обеспокоенным лицам легко можно было понять, чьи это шаги.

— Быстрее, милорд! — запричитала мать. — Вам нужно бежать!

— Это войска из замка! Они уже одной ногой здесь!

И вновь люди Сомнуса. Адрину с трудом, но удалось подняться с постели и удержаться на ногах. О своей жизни он беспокоился лишь в одной плоскости — его смерть означала смерть всех тех, кому он не успеет помочь. Ему вспомнился столб черного дыма, и на сердце вновь потяжелело. Он приготовился было к встрече с солдатами, однако девушка выскочила за дверь прежде него.

— Что вам здесь нужно? — крикнула она. — Лорд Каэлум болен!

Она стояла в дверном проеме, не демонстрируя и тени страха, хотя дом был уже полностью окружен солдатами. Её хрупкое тело излучало невероятную храбрость. «Никто не пройдёт, — буквально кричал весь её вид. — Никто не коснётся лорда Каэлума, пока я стою здесь».

Ардин положил руку на её плечо и потянул обратно в комнату. Эта девушка напомнила ему Аэру, пусть они и не были похожи ни на йоту. Всё дело в её силе духа — точно такой же, как у Аэры в тот день, когда они поклялись избавить мир от скверны. Именно тогда он почувствовал, что может двигаться дальше, пока она рядом, каким бы трудным ни был путь.

— Лорд Каэлум? — удивленно спросила девушка.

— Хватит, прошу. Вы и так много для меня сделали.

Больше он не обременит своим присутствием жителей этого дома. Ему была невыносима мысль о том, что их едва обретенному счастью может прийти конец из-за него же. Они не пострадают, даже если это значит, что пострадает он сам.

— Но милорд!

— Я не забуду вашей доброты, — сказал он, выходя за дверь мелкими, неуверенными шагами.

Снаружи виднелось знамя, украшенное до боли знакомым гербом. На своих доспехах солдаты носили его же. Кто бы мог подумать, что однажды настанет день, когда герб собственного дома станет восприниматься как вражеский.

Что приказал им Сомнус? Убить, едва завидев? Или же он попросил схватить брата живым и притащить в замок?

Солдаты не сделали ни того, ни другого.

— Лорд Ардин Люцис Каэлум, сын дома Каэлум!

Ардин не поверил своим глазам: те же солдаты, что гнались за ним всю ночь, теперь преклоняли перед ним колени.

— Прошлой ночью мы услышали глас богов. Ардин Люцис Каэлум, вы были избраны королем!

Вокруг тут же поднялся восторженный гул. Только сейчас Ардин понял, что местные наблюдали за этой процессией издалека.

Члены дома Каэлум и их подданные собрались в святилище кристалла. Явились все: от Сомнуса и Аэры до солдат самого низкого звания, облаченных в парадную форму.

— Лорд Ардин Люцис Каэлум, сын дома Каэлум!

Каждый из присутствующих поднял свой меч, толпа буквально открыла Ардину путь к алтарю кристалла.

Сомнус, стоявший впереди на коленях, неожиданно поднялся.

— Хватит. Пора заканчивать этот фарс.

Сомнус смотрел на своего брата таким взглядом, какой — Ардин не мог в это поверить — не мог принадлежать его уверенному, упертому младшему брату.

— Мне стыдно, что мы с тобой одной крови, — начал он. — Как низко ты можешь пасть? Сначала бежишь из дома, скрываешься черт знает где, а потом являешься сюда, словно герой. Неужели ты так отчаянно хочешь править?

Ардин был поражен до глубины души. Этих солдат послал Сомнус, точно так же, как послал их же загнать Ардина почти до смерти не далее как днём ранее. Как он мог так говорить?

— Я путешествовал, чтобы исцелять людей, — сказал Ардин. — Меня не пожирает жажда власти, я не хочу контролировать всех и каждого.

Сделав паузу, он всё-таки добавил:

— В отличие от тебя, «дорогой брат».

Никогда Ардину не хотелось занимать трон — сейчас это была всего лишь необходимость, средство достижения поставленной цели. Если королевский титул мог позволить ему достучаться до большего количества людей, исцелить как можно больше душ, то он примет его, чего бы это ни стоило. Вот и всё. Только поэтому он вернулся домой, услышав эту весть.

— Ты не можешь найти в себе силы даже сказать правду, — с отвращением выплюнул Сомнус.

Мгновение, вспышка синего света — и в его руке уже красовался поднятый меч.

Впервые Ардин столкнулся с даром клинков, ниспосланного богами дому Каэлум. Призываемое по воле разума, оружие теперь было направлено Сомнусом на родного брата, другого представителя дома. Ардин знал — в случае чего он может попробовать остановить Сомнуса, ведь сила была разделена между ними обоими.

— Это меня, брат, меня избрали боги! — Сомнус воздел меч и нанес удар.

Ардин готов был отразить атаку собственным мечом, когда рядом раздался крик.

— Нет! — Аэра выскочила вперёд, закрывая его собой.

— Аэра! — закричал он.

Сталь сверкнула, рассекая её хрупкое тело, и Аэра упала. Весь мир для Ардина погрузился в бесконечную вспышку кроваво-красного цвета.

Холод. Тьма. Боль. Они были повсюду. Повсюду и нигде.

Он был заточен глубоко под землей, куда никогда не пробьётся солнечный свет. Дюжина толстых цепей удерживала его, не позволяя пошевелиться. А за этими цепями, за каменными стенами на множество миль простиралось море. Отсюда не было выхода. Ему не выбраться.

Ангелгард — издавна почитаемый людьми остров, где когда-то собирались сами боги. Здесь и по сей день бушевал ветер, создавая впечатления присутствия незримых духов — остатков тех самых богов. Он слышал, что при таком ветре у кораблей есть всего несколько дней в году, чтобы спокойно и без происшествий зайти на остров. При таком раскладе, пусть даже ему и удастся разорвать цепи и выбраться, с острова ему не сбежать.

Почему?

Спустя какое-то время это стало единственным его вопросом.

Почему я здесь? Почему я всё ещё жив?

Он видел: оружие — копье и меч — всё ещё терзали его. Лезвия двигались и, как и у любого смертного, шла кровь, вот только раны затягивались непозволительно быстро, смыкаясь вокруг стальных лезвий.

— Он стал монстром, как я и предполагал, — последние слова Сомнуса до сих пор звучали в его голове.

Нет, демоны не были монстрами — они были лишь жертвами заболевания. И то, что они вновь становились сами собой после исцеления, было неопровержимым тому доказательством.

Чтобы спастись, им нужно лишь избавиться от обитающего внутри зла. А как насчёт него? Что делать человеку, избавляющему других от зла? Он наполнен скверной сильнее, чем любой исцеленный им человек. Что будет с ним?

Ардин понимал, что не сможет сдерживать Звездную Скорбь внутри себя вечно. Продолжая исцелять других, он постепенно сам сойдёт с ума и начнёт бросаться на окружающих. Он сам станет демоном.

«Твоя преданность будет вознаграждена. Не сомневаюсь, что боги будут наблюдать за тобой».

Да, Аэра, в воле богов не стоит сомневаться. Они знают, что делают, какие бы методы для этого ни выбирали — человек не всегда в состоянии их понять. Я тоже в это верил.

«Нет!», — закричала она перед собственной смертью.

Нет, Аэра! Какой же глупой ты была. Зачем ты пожертвовала собой, чтобы защитить меня? Меня — монстра, которого никогда не свалить с ног.

Погибнуть от руки труса — что может быть хуже? От руки человека, поднявшего меч на безоружного, находящегося в замешательстве человека. Как можно позволить такому сесть на трон?

Это было первое зерно сомнений относительно богов и выбранных ими путей. Когда Ардин дрожащими руками удерживал умирающую Аэру, Сомнус с уверенностью поднимался к алтарю и протягивал руку к кристаллу. Забирающий жизни невинных людей человек должен не восходить на престол, а предаваться божьему суду. Его должны терзать десятки и сотни молний.

Боги, настало время показать свой гнев! Явите свою истинную волю!

Он отчаянно молился. Этот священный обет должен был всё исправить, не может быть иначе. Он осветит им путь в будущее. Он должен.

Его молитв никто не услышал. Исходящий от кристалла свет отбросил в сторону и его, и Аэру.

— Властью короны, — громко начал Сомнус. — Я, Сомнус из дома Каэлум, объявляю о создании нового праведного королевства Люцис. Знайте, что каждый, кто поднимет свой меч против королевства и его подданных, будет немедленно уничтожен!

Ардин лежал на полу, вслушиваясь в слова Сомнуса, и не мог подняться. Да он и не думал об этом. Он не мог.

Если волей богов было восхождения на трон короля, способного истреблять собственный народ, значили ли труды Ардина хоть что-то? — А с этим предателем мы разберемся немедленно!

«Предателем»? Неужели ты хочешь и дальше продолжать эту игру? Это ведь ты планировал убить меня. Ты так желал заставить меня обнажить меч, что в своем стремлении лишил Аэру жизни.

Сомнус убил её, — Оракула, что прислушивался к ним до последнего, доносил их волю до народа — а боги и не подумали его наказать.

Могут ли боги быть так слепы? Или же небеса, в которые я так верил, просто полны глупцов? А может, Сомнус настолько хитер, что сумел обмануть даже богов?

Знал ли Сомнус? Возможно, этот захват короны предотвратил новое сообщение Оракула, ведь мертвой она уже не сможет сказать ни слова. Но если Сомнусу лишь предстояло услышать волю богов, то к чему весь этот фарс? Аэра озвучила бы своё недовольство, попробуй он устроить церемонию. А значит... боги, должно быть, действительно выбрали Сомнуса.

Что чувствовала Аэра, услышав волю богов?

«Боги, без сомнений, присмотрят за тобой».

Нет, Аэра. Человеку, которого избрали боги, плевать на свой народ. Он думает лишь о своих собственных амбициях. Никто не станет присматривать за нами, боги оставили нас.

А может, Сомнусу и не нужно было никого обманывать. Почему богов должна волновать жизнь смертных? Один только факт того, что исцелять скверну мог всего один человек, а на троне восседал убийца, говорил о том, что для богов всё это лишь игра.

И ради их развлечения погибла Аэра, взошёл на трон Сомнус, а Ардин проводил остаток своих дней в тюрьме, нареченный монстром? Если так, то во всей жизни не было никакого смысла. Сомнус наслаждался своим положением, восседая на троне и теша свои желания, делая что вздумается, в то время как его народ погибал в мучениях.

Но... Что с того, что они страдали? Что делало их достойными той защиты и заботы, какую мог обеспечить им Ардин? Люди Сомнуса смотрели на него с отвращением, называли монстром, вонзая клинки в его тело. И он на самом деле монстр. Даже те, кого он когда-то излечил, будут звать его так, когда он станет демоном. «Спаситель Ардин, — кричали они когда-то. — Лорд Ардин Люцис Каэлум, вам суждено стать нашим королем!». А теперь они первыми схватятся за камни и начнут бросать их в него вместо того, чтобы с восторгом хлопать. Возможно, он ошибался, пытаясь исцелить их. Возможно, всё о чём он думал и что делал с самого начала, было ошибкой.

В нём зарождался гнев, отличный от того, что вспыхнул сразу после смерти Аэры. Тихая ярость — она поднималась постепенно, угрожая поглотить его целиком, не оставить за собой ничего, кроме отчаянной злобы.

Здесь, в недрах, у него было достаточно времени, чтобы взрастить в себе ненависть.

Ардин не знал, сколько прошло времени. Возможно, он провёл в цепях не годы, а десятилетия. В чём он был уверен, так это в том, что сотни лет ещё не прошло.

Ох, Аэра, я так устал. Здесь ничего нет. Ни окон, сквозь которые мог бы литься свет; ни дверей во внешний мир. Одни лишь холодные стены со всех сторон.

Едва Ардина заточили в этой тюрьме, Сомнус замуровал единственный вход камнями.

Жизнь в этом пустом, застывшем в одном мгновении месте была так утомительна, что Ардин начал желать смерти. Само существование походило на пытку — ещё одна вещь, какую он получил, но о которой никогда не просил.

Прошу, любовь моя, не позволяй печали омрачать твоё лицо... Да, я знаю, знаю. Ты всего лишь иллюзия, и это мой разум заставляет тебя испытывать эту печаль. Но, боюсь, делать мне здесь больше нечего.

Если бы только ты осталась жива. Если бы только меч Сомнуса не настиг тебя. Если бы только мы вместе сбежали в какую-нибудь деревушку и состарились там вместе...

Только это ничего не изменило бы. Да, они пробыли бы вместе гораздо дольше, вот только Аэра состарилась бы, а он — нет; и в какой-то момент он тоже держал бы на руках её бездыханное тело, заливаясь слезами. Он сам решил поглощать чужую скверну и теперь висел тут в абсолютном одиночестве, скованный цепями. Бесконечная полная страданий пытка для того, кто мечтал избавить от страданий других. Как иронично, что виной тому была сила, дарованная ему богами.

— Прости меня.

Аэра? Почему ты извиняешься? Ты не сделала ничего плохого.

— Прости меня.

Нет, прекрати. Ты не должна так говорить. Прошу тебя, любовь моя. Я хочу запомнить твою улыбку. Прошу, улыбнись мне, позволь мне забыть эту печаль навсегда.

— Прости меня.

Нет. Почему я не могу вспомнить? Почему в моей голове не осталось места счастью?

— Ничего удивительного, — это был голос Сомнуса. — Ты монстр, брат, а монстрам не положено испытывать счастье.

Будь ты проклят, Сомнус! Исчезни! Почему ты до сих пор отравляешь мне жизнь?

— Глупая женщина.

Заткнись! Хватит твоего высокомерия. Хватит пренебрежения по отношению к тем, кого ты считаешь ниже своего достоинства. Я знаю, ты всегда таким был, не так ли?

— И почему же король не должен свысока смотреть на тех, кем правит? Самое важное умение короля — умение подчинять. А обожание народа приводит лишь к слабости.

Исчезни!

— Меня избрали боги, брат. Меня!

Почему этот призрак продолжал являться ему? Лицо Сомнуса ему хотелось видеть в последнюю очередь. Всё в этой мрачной тюрьме — всего лишь плод его больного воображения. Так почему бы тогда брату не исчезнуть? Почему он всегда возвращается, будто по собственному желанию?

— Ты поднимешь меч на короля?

Да, он определенно сделал бы это. Поднял бы меч и на короля, и на богов, что нарекли его таковым. Вот только прошло уже много лет.

Дорогой брат, ты ведь уже мертв.

Он провёл здесь целую вечность. Хоть бы кто убил его, наконец, положил конец этим страданиям и скуке. Он так жаждал сладкого избавления, так жаждал смерти. Ему до боли хотелось покинуть этот мир, освободиться из клетки собственного рассудка.

Кто угодно. Мне плевать, кто это будет. Прошу, прикончи меня. Если можешь, прикончи весь этот мир.

Я так устал...

Тишину разрезал неприятный скрежет, словно добротная сталь коснулась шершавого камня. На лбу Ардина выступила морщина. «Оставь меня», — хотелось ему сказать, а вместо этого с губ сорвался лишь хриплый стон.

Скрип прекратился, на мгновение здесь вновь повисла тишина. Затем он услышал топот десятков, если не сотен ног. «Не может этого быть», — возразил сам себе Ардин. Это всего лишь одна из тех иллюзий, что преследуют его изо дня в день.

После времени, проведенного в этой тюрьме, реальность начала безвозвратно смешиваться с его воображением, он уже не мог отличить одно от другого. Неоднократно ему являлась Аэра, и он был уверен, что чувствовал её дыхание и тепло её тела.

И эти шаги, скорее всего, тоже всего лишь галлюцинация.

— Прекрасно, брат, — произнес Сомнус. — Ты знаешь, какая судьба тебя ждёт. Никто за тобой не придёт. Никто не сможет сюда попасть. Я позаботился об этом.

Голос его брата до сих пор преследовал его. Он так и не сумел изгнать того из своей головы. Но он уже не раздражал.

Вновь раздались шаги, на этот раз ближе. Кто-то кричал.

— Берегись!

— Сюда!

— Смотри в оба!

Что это за звуки?

Когда Ардин лениво скользнул взглядом наверх, он тут же скривился от внезапной, ослепительной вспышки боли. Его глаза будто огнём обожгло.

Свет.

Впервые за последние сотни — нет, гораздо дольше — лет свет коснулся его кожи. Чутье подсказывало ему, что в камере должны быть люди, вот только проверить он не мог — глаза приходилось держать закрытыми, чтобы не ослепнуть.

— Он живой!

Ардин услышал чей-то смех.

— Прямо как говорилось в тех древних письменах!

О чем говорил этот человек? Кто он?

— Кто?.. — Ардин смог произнести это слово, приложив огромное усилие.

Тембр звучал совершенно незнакомо. Должно быть, за долгие годы молчания его голосовые связки деформировались. Или, что куда более вероятно, он просто забыл звук собственного голоса.

Внезапно он почувствовал, как лица коснулся камень. Цепи более не удерживали его, и он безвольной куклой повалился на пол. Руки и ноги отказывались подчиняться воле своего хозяина, отказывались его держать. Он мог лишь лежать.

А в следующее мгновение он почувствовал острую, обжигающую боль. Это древние клинки покинули его плоть, бесцеремонно выдранные из давно уже заживших ран. Они ведь уже стали с ним одним целым, а теперь всему этому снова заживать.

— Заберите его! — приказ прозвучал голосом того же человека, который недавно смеялся. И приказ, и тон, каким он был отдан, прекрасно говорил, в каком положении находится этот человек.

Ардин почувствовал, что поднимается. Кто-то поддерживал его со спины.

— Не трогайте меня... — сказал он.

Ему хотелось сбросить с себя чужие руки, однако он не сумел и пальцем пошевелить. Собрав в кулак все силы, он сумел лишь приподнять голову. Жалкое зрелище.

В конце концов, его глаза привыкли к свету. Теперь-то он мог разглядеть людей, положивших конец его заключению. Те двое, что вели его, выглядели как рядовые солдаты — одеты в странную одежду, не напоминающую форму, однако вышколены как следует. В этом он был уверен.

Сомнус давно уже умер. Возможно, это люди кого-то из его наследников?

Издалека раздался новый голос, искаженный, в чем-то даже нечеловеческий.

— Доложите обстановку, — голос сопровождался треском, напоминающим треск поленьев в огне. Он не мог ничего толком расслышать — ему мешали шум и собственный ещё не восстановившийся слух.

— Команда медиков готова, мы...

Внезапно раздался ещё один звук, напоминающий удар грома где-то вдалеке, а затем повисла тишина.

— Проклятье. Быстрее!

Ардин понятия не имел, в чём причина чужого беспокойства, но мог почувствовать, что люди здорово ускорили шаг. Лучи света на полу начали расплываться перед глазами, а по коже бил неприятный холод. Постаравшись ещё немного, он сумел поднять голову выше — теперь Ардин видел, что происходило перед его лицом.

Они направлялись к небольшому прямоугольному проходу — к наружным дверям. Снаружи. Теперь он мог слышать, что происходило где-то там. Новые звуки, напоминающие звуки столкновения чего-то тяжелого друг с другом. И крики боли.

— Мы знали, что они явятся. Продолжаем двигаться, — приказал лидер, понизив голос.

В следующее мгновение мир наконец-то предстал перед ним во всей красе. По небу цвета растворенных в воде чернил невозможно было понять, рассвет сейчас или закат, а может и вовсе середина пасмурного дня. И всё-таки дневной свет оказался невыносимо ярким для глаз, привыкших к кромешной тьме.

Впереди, чуть поодаль от них, стояло несколько человек в черных одеждах. У их ног лежали люди, облаченные в те же доспехи, что носили поддерживающие его люди.

Внезапно поддержка исчезла, и Ардин чисто по инерции повалился вперед. Солдаты, что шли по бокам от него, мгновенно упали замертво, и он не знал, было это показателем их слабости или силы их врагов. Это же были враги, не так ли? Очевидно, здесь вели игру два лагеря, вот только кто из них был другом, а кто — врагом?

Он нашёл в себе силы приподняться с холодной земли и осмотреться, скорее из неприязни, нежели из любопытства. Кто-то из тех мужчин рявкнул: «Вижу Ададжиума!».

Ещё одно слово, которого он не понимал.

— Вернуть его в камеру! Любой ценой!

«Они говорят обо мне, — догадался он. — Значит «Ададжиум» — это я?».

— Эта тварь не должна сбежать с острова!

Какие-то крошечные штуки неслись к нему по воздуху. Бок пронзила жуткая боль.

— Хватит... — застонал он.

Грудь горела огнём. Он не знал, с помощью чего на него напали, но боль ничем не отличалась от той, какую он чувствовал в прошлом.

— Прекратите... — умолял он.

Плоть будто разрывалась, все внутренности сжались. Этих ощущений он не испытывал уже целую вечность и предпочёл бы не испытывать ещё столько же.

— Прекратите немедленно!

Гнев поднимался прямиком из потаенных глубин его души. Он чувствовал, насколько быстро затягиваются свежие раны. Один из мужчин бросился на него, сжимая в руках пару коротких мечей, и Ардин поднял руки в попытках защититься. Он должен был просто закрыться, ведь у него при себе не было оружия, однако вместо этого он отбросил мужчину в сторону, выбив из его рук оба меча. Оружие отлетело в другом направлении.

— Немыслимо. Он и впрямь монстр...

В мгновение ока Ардин оказался рядом с тем солдатом, что назвал его монстром, и швырнул его вниз, ударил о землю. Он слышал это слово так часто, что одного звука было достаточно — кровь тут же закипала, внутри клокотал гнев.

— Кто это сделал? — спросил он.

Как он получил эту жуткую силу? Он никогда о ней не просил.

— За какие грехи я должен страдать?!

Его охватила неконтролируемая ярость и ещё один человек, просто попавший в поле его зрения, оказался мишенью. Ардин сжал кулак и вложил в удар всю свою злость: костяшки легко вошли в податливую плоть, по территории раздался леденящий душу крик.

А затем время остановилось.

Случилось это для одного лишь Ардина. Мрачный, полный скал пейзаж Ангелгарда сменился совсем другой сценой — летним днём настолько ярким, что у Ардина закружилась голова. На земле ровным рядом стояли большие белые контейнеры, вбитые в неё столбы мерцали синими и красными огнями причудливой формы. Всё это было странно, непонятно. И ещё более странным казался способ увидеть эту картину: она не стояла у него перед глазами, она вторглась прямо в его сознание.

«Это не мои воспоминания... Неужели они принадлежат ему?..»

Рядом с ним стояла жена, она сжимала его руку своей небольшой ладонью. Затем он почувствовал, как со спины его тоже коснулось тепло. Это была семья. Семья того человека, которого он ударил.

Воспоминания быстро сменяли друг друга, превращались в бесконечный поток несвязных сцен.

Люцис.

Инсомния.

Король.

— А-а-а-а! — Ардин мог только кричать и смотреть прямо перед собой.

Этот человек, этот солдат был одним из подданных королевства, построенного Сомнусом. Королевства Люцис, ныне управляемого сто двенадцатым королем Морсом Люцисом Каэлумом. Потомком дома Каэлум. Нет, потомком Сомнуса.

— Этот человек... принадлежит...

Взгляд Ардина вновь изменился. Поток чужих воспоминаний оборвался, и теперь перед ним лежал человек, которого он сбил с ног. Вот только человеком он не был. Из-под черных рукавов торчали такие же черные руки — до боли знакомый болезненный вид кожи.

— Я не очистил его от скверны, а наделил его ею?.. — недоверчиво пробормотал он себе под нос.

Он вновь взглянул на свои руки. В тот момент, когда он ударил этого человека, они, казалось, горели от гнева. Это чувствовалось до сих пор. И именно эта ярость превратила человека в демона? Одна только мысль об этом приводила в ужас.

Всю жизнь Ардин трудился, пытаясь избавить других от страданий. Даже если затем ему самому суждено было стать демоном, он готов был стерпеть это, но спасти ещё несколько невинных душ. Теперь же он не спас человека, а уничтожил. Теперь его тело не принимало скверну, а отдавало её. С этим он смириться не мог.

— Невероятно!

Рядом с ним стоял претенциозного вида человек и хлопал в ладоши. Именно он велел своим людям вытащить Ардина из его камеры. Неужели во время драки он просто стоял в стороне и ждал, чем всё закончится?

— Его сила просто невероятна!

Ардин внимательнее осмотрел этого мужчину: серебристые волосы изящно забраны назад, а одежда прямо указывает на то, что он находится в совсем ином сословии, нежели люди, подчиняющиеся ему.

Мужчина приблизился, широко раскинув руки. Ни одна черта его лица не дрогнула, выражая вежливую сдержанность, однако в его глазах плескалось желание разрушения. Он был кем-то вроде Сомнуса — человеком, для которого ничего не значила ни мораль, ни чужие жизни; человеком, готовым на всё ради достижения собственных целей. Ардину не хотелось иметь с ним ничего общего, и он попытался отойти, шагнуть в сторону, вот только тело вновь отказалось слушаться.

— Эй! — воскликнул мужчина, когда Ардин упал.

Его голоса он уже не слышал. Тьма обступила его со всех сторон.

Он открыл глаза, и перед ними возникла знакомая картина: пшеничное поле простиралось до самого горизонта, колосья мерно колыхались на ветру, а над ними раскинулось мирное вечернее небо. Под раскидистыми ветвями дерева неподалеку стояла Аэра.

Ох, Аэра, как я хотел тебя увидеть. Настоящую тебя, а не ту жалкую иллюзию, какую вечно подсовывал мне собственный разум. Я молил о ещё одном шансе увидеться с тобой. Пойдем, посидим в тени и поговорим, мне так много нужно тебе рассказать...

Но когда он подбежал к ней, на её лице не заиграла привычная улыбка.

— Аэра!

Она помрачнела, глядя куда-то ему за спину. Ардин развернулся — там стоял Сомнус.

— Прости меня, брат, но трон может принадлежать только кому-то одному!

Почему ты продолжаешь говорить о троне даже сейчас? Разве что... ты никогда не должен был его занимать?

— Нет!

В поднятой руке Сомнуса сверкнул меч, Аэра рванулась вперед и из ее раны хлынула алая кровь. Ардин стоял, словно громом пораженный, не в силах ничего сделать.

— Почему?.. — этот шепот сорвался не с губ Ардина, а с губ Аэры.

Это показалось ему странным. Разве это не он должен был спрашивать «почему»? Но он был уверен, что тогда, в святилище, этот вопрос задала Аэра. Что она имела в виду?

Ну конечно, это же просто сон. Такой же сон, как и всегда, я видел их уже тысячу раз. Старая сказка, в очередной раз разворачивающаяся на моих глазах. Тело Аэры вновь стало холодным.

— Боги, нет! Аэра!..

Вздрогнув, он проснулся. Такой яркий сон сменился реальностью, которая и сама могла оказаться сном. Потолок над ним сиял неестественным светом, от кровати не исходило привычного запаха постели, а вся комната была забита мебелью — серой, похожей друг на друга, непривычно простой и грубоватой формы.

Ардин поднялся с кровати, однако комната не спешила рассеяться. Неужели это сон? Сможет ли он хоть когда-то уйти из этого проклятого мира?

— Ардин Изуния, — незнакомый металлический голос прозвучал так вовремя, что Ардин невольно представил себе, как тот, кому принадлежал он. терпеливо ждал его пробуждения.

Он огляделся в поисках говорящего, но быстро сообразил, что голос исходил из одного из устройств, предназначенных для передачи голосов на расстоянии. Сначала они казались ему странными, дикими, однако со временем он привык и смирился с ними. В конце концов, это удобно.

— Старший исследователь Бесития хочет вас видеть.

Конечно же старший исследователь Бесития хотел его видеть. Подобное случалось далеко не впервые и каждый раз их общение напоминало утомительную рутину. Верстел считал себя ответственным за пробуждение древнего монстра и освобождение его из Ангелгарда. Что ещё хуже, отчего-то он считал его своей верной собачкой и полагал, что он обязан откликаться на его зов в любое время дня и ночи. С тех пор как Ардин оказался здесь, опросам, расследованиям и допросам не было конца. Он бы отказался от этого, если бы при своем слабом теле не считал попытку сопротивления чем-то худшим. «Хотел бы я сдать

ся, — подумал Ардин. — Оставьте меня в покое. Мне не с кем поговорить и нечем заняться, куда бы я ни пошёл. Я был бы рад остаться в той камере».

Только ни одну из этих мыслей он так и не высказал.

— Могу сопроводить вас.

Каждый его шаг сопровождался глухим, неприятным стуком. Каким-то чудом он сумел привыкнуть к популярной в этом месте неудобной обуви, а вот с одеждой ничего так и не вышло. Она излишне сильно затягивалась на талии, не похожая ни на что из того, что ему приходилось носить, а каждое движение отдавалось стеснением в плечах. Ему не хватало места в этой одежде, не хватало свободы.

— Подозреваю, её не на заказ шили, — пробормотал он себе под нос, двигаясь по коридору.

Такими комментариями делу не поможешь. Такие одежды были чем-то привычным для жителей этого «722-го года Современной Эры».

Ардин прошёл сквозь широкие раздвижные двери, сделанные из материала более холодного, чем стены в его старой камере, — ещё одно неудобство для него, остающееся незамеченным всеми остальными. Для них всё это настолько привычно, что они никогда не обратят на это внимание.

Стоящие в каждом коридоре и у каждой двери солдаты носили одинаковую форму, их лица невозможно было отличить друг от друга под шлемами. Из-за этого и люди здесь казались ненормальными, будто это и не люди вовсе. Казалось, что это место лишено всякой жизни, не считая самого Ардина. Может, потому-то ему и трудно было отличить сны от реальности.

Он двигался по длинному коридору, пока не добрался до очередных дверей. В этой их «исследовательской лаборатории» не было ничего особенного — её конструкция была проста и понятна.

Открыв двери, Ардин обнаружил, что сегодня в помещении не было никого, кроме Верстела — тот неподвижно сидел за столом, облокотившись на высокую спинку кресла. Не вставая, мужчина протянул ему руку, демонстрируя привычные наигранность и театральщину. Чем чаще они общались, тем сильнее раздражала его манера общения, хотя та, как думалось Ардину, должна была просто сгладить формальность.

— Проходи, присаживайся, — пригласил Верстел. На столе перед ним стояла масса разнообразных блюд. — Я подумал, что мы могли бы мило поболтать за обедом.

Приняв приглашение Верстела, Ардин сел за стол, однако еда интересовала его в последнюю очередь. С момента прибытия сюда он успел попробовать множество блюд, но, как и одежда, они казались ему странными и неприятными. Всё, что красовалось здесь на тарелках, выглядело искусственным — одни только булочки в корзинке, на его взгляд, были съедобными.

— Ты не собираешься есть? — спросил Верстел. Не дождавшись ответа от Ардина, он продолжил. — Ты спал много лет. Адаптация займёт какое-то время, я понимаю.

Аппетита не было, а заставлять себя есть то, что не хочется Ардин не собирался. В конце концов, голодная смерть ему не грозила.

— Как долго я здесь? — спросил он.

— Двести четыре дня, — тут же ответил Верстел. — Это около семи месяцев.

Удивительно. Неужели прошло так много времени? Ардин задумался, чем же он занимался во время своего пребывания здесь. Если не считать постоянных допросов и подключения к замысловатому оборудованию, большую часть времени он спал. Возможно, по этой причине время и летело так быстро.

— С другой стороны, люцианцы заперли тебя в этой тюрьме почти на тысячелетие, — продолжил тот. — Я бы удивился, если бы ты не потерял ощущение времени. Должно быть, ты здорово ненавидишь люцианцев за то, что они с тобой сотворили.

Ардин взглянул на него с раздражением.

Не то чтобы ему было наплевать на произошедшее, однако сочувствие от этого человека он принимать не собирался. Тот ничего не смыслил в тех событиях, а его самодовольный вид лишь подливал масла в огонь.

— Проведенных обследований достаточно? — спросил он.

Верстел и его исследователи слишком много времени на него убили, уж что-то из этого должно было получиться.

— О да, ты оказался куда интереснее, чем мы думали. Неудивительно, что тебя держали взаперти. Подумать только — сила демона, заключенная в человеческом сердце. Невероятно!

Верстел говорил быстро и часто жестикулировал, будто только и ждал, когда Ардин наконец-то задаст этот вопрос. Происходящее явно доставляло ему какое-то удовольствие.

— Звездная Скверна не лишает тебя жизненных сил, она даёт их тебе. Твои клетки могут восстанавливаться, ты можешь обращать других людей в демонов. Нет никаких сомнений в том, что ты...

— Монстр, — закончил за него Ардин.

— Не монстр — чудо.

«Всего лишь игра слов», — хмыкнул Ардин про себя.

Какие слова для этого не используй, а тот факт, что он — не человек уже не изменить.

— Жду не дождусь, когда мы раскроем все твои секреты, — продолжил Верстел.

— Чего вы от меня хотите? Что так вас заинтересовало? — спросил Ардин.

— Нам нужна сила, которой ты обладаешь. С такими способностями как у тебя, мы наконец-то положим конец этой отвратительной войне с Люцисом.

Положить конец войне. Другими словами, им просто хотелось увидеть все земли Люциса подконтрольными Империи. Этот человек никогда не мог говорить прямо.

— Ты и сам, должно быть, желаешь уничтожить королевство, отправившее тебя в изгнание?

Верстел пристально смотрел на него, произнося эту фразу, будто желал заглянуть ему в душу, и Ардин находил это неприятным, сбивающим с толку. Поднявшись из-за стола, он повернулся к мужчине спиной.

— Все мои желания остались в прошлом, — ответ его был лаконичен.

Впервые осознав, сколько лет ему довелось провести в темнице Ангелгарда, Ардин был шокирован. Вопрос о том, жив ли Сомнус, отпал сам собой: люди в этом мире понятия не имели, что произошло много веков назад. В королевстве Люцис не было записей о человеке по имени Ардин Люцис Каэлум, его будто никогда и не существовало. Так за что он должен сражаться, вновь оказавшись на свободе? И каким образом?

— Возможно, непосредственный виновник давно уже мёртв, однако его потомки живут и по сей день. Не стоит ли обратить свой гнев в их сторону? — настаивал Верстел.

Ардин обернулся и посмотрел на него, обратив внимание на его ухмылку.

— Мои чувства тебя волновать не должны.

Ему и в голову не пришло изменить тон голоса, как-то прикрыть откровенное презрение, однако Верстела и это не смутило. Казалось, он счёл недовольство на лице Ардина признаком своей правоты.

— Пойдем, — сказал Верстел и поднялся из-за стола. — Я хочу кое-что тебе показать.

Ардин мог бы проигнорировать его, мог бы промолчать и просто покинуть помещение. Не существовало в этом мире вещи, способной его заинтересовать. Тем не менее, он послушно вышел в коридор вслед за Верстелом.

— Я нашёл кое-что интересное на горе Раватог, — произнес исследователь.

Что-то интересное, что я должен увидеть. Факт того, что мужчине удалось заинтересовать его, свидетельствовал о ещё не угасшей внутри Ардина искре любопытства. Он провёл взаперти два тысячелетия, — да, время не застыло, однако для самого Ардина всё было едино — и было бы ложью утверждать, что он совсем не заинтересовался историей развития мира на протяжении этих лет.

— Сюда.

Многие предметы и устройства в лаборатории Верстела поражали воображение. Например, там была миниатюрная панорама, сделанная по образу и подобию самой планеты — она не шла ни в какое сравнение с картами, какие видел Ардин в своё время. Верстел называл её «моделью» и утверждал, что «именно так боги должны видеть наш мир». Изучив эту модель, Ардин сумел найти Ангелгард — остров, где он провёл две тысячи лет, был всего лишь небольшим пятном, едва ли больше камешка, на фоне остального мира. Все земли, знакомые Ардину, — весь его мир — занимали лишь малую часть модели Верстела.

Помимо неё, здесь можно было найти и другие вещи — пойманных для изучения демонов и огромные от пола до потолка картины, изображающие события Космогонии. Грандиозная экспозиция, которой, казалось, некому любоваться, кроме Ардина. Может быть, они существовали исключительно для удовольствия самого Верстела.

Вскоре коридор сузился и резко взял вниз, у Ардина создалось ощущение, будто он движется по гигантской изогнутой трубе. Неприятное, тревожное ощущение.

— Это здесь, — сказал Верстел.

Они добрались до конца коридора, когда Верстел с улыбкой коснулся гладкой стены ладонью. С пронзительным скрежетом металл разошёлся в стороны, демонстрируя, что никаким концом коридора этот участок не был. Эта дверь не походила на те, какие Ардину довелось здесь увидеть.

За дверью находилось огромное открытое пространство. Верстел прошёл внутрь и остановился, глядя куда-то вниз. Ардин понял — пространство зонировано с помощью прозрачной стены. Он уже видел, как люди использовали подобный метод в других помещениях в этом здании. Обычно эти стены располагались под прямым углом, образуя клетки для препаратов лаборатории: лишенных плоти существ, скелетов и прочих достаточно странных вещей.

У этой, должно быть, была та же функция, просто в других масштабах. Но было здесь и кое-что, чего видеть ему не доводилось: огромные объекты цилиндрической формы, тянувшиеся под углом вниз от противоположных стен. Каждый из них выпускал изнутри клубы какого-то белого тумана.

Ардин приблизился к перегородке. Там, внизу, скорчившись, лежала напоминающая человека фигура, вот только ему ни в жизнь не доводилось видеть человека такого размера.

— Это?.. — начал Ардин, не в силах закончить.

— Ифрит. Инферниан, — ухмыльнулся Верстел.

На мгновение Ардину показалось, что он ослышался, однако подобающие астралу размеры скорчившейся внизу фигуры говорили об обратном. Это существо могло бы запросто раздавить человека одним из своих кулаков.

— Вы поработили бога... И притащили его сюда?

— Как и говорилось в легендах, он крепко спал, так что нам удалось его заморозить.

Ходило поверье, что после Войны Астралов боги впали в глубокий сон. Место, где заснула Богиня Льда, превратилось в ледяную пустыню; а ложе Инферниана — в извергающую лаву гору.

— Как думаешь, ты сможешь обратить его? — спросил Верстел.

Глаза Ардина невольно расширились. Превратить бога в демона? Абсурд. Нечто за гранью фантастики. Чего-то такого может желать лишь безумец.

Верстел, тем не менее, гнул свою линию.

— Ты ведь можешь видеть воспоминания тех, кого обращаешь?

В один из тех многочисленных часов, что Ардин провёл под наблюдением местных ученых, он сам упомянул о том инциденте на Ангелгарде — о том, что воспоминания демонизированного им человека сами хлынули ему в голову. Возможно, эту деталь ему стоило сохранить при себе.

— Если тебе удастся демонизировать божество, ты сумеешь прикоснуться к истине, не подвластной ни одному смертному. Заманчивое предложение, не так ли?

— И как же? — сухо осведомился Ардин.

— Ты коснёшься его воспоминаний за тысячи лет. Ты сможешь подчинить его себе и отомстить своим обидчикам. Это будет настоящая божественная кара!

— Откуда тебе знать, чего я желаю? — осадил его Ардин.

Месть потомкам Сомнуса? Глупость какая.

— Я и не знаю, — спокойно ответил Верстел. — Просто других вариантов у тебя нет.

Ардину было плевать. Гнев и ненависть пылали в нём с невиданной силой, однако слишком много лет прошло. Всё, что он делал сейчас, не имело никакого значения.

— Соберись. Это не единственное, что я хотел тебе показать.

Следуя за Верстелом, Ардин пересек ещё один коридор. Ничто до сих пор не вызывало у него интереса — всё казалось серым, лишенным жизни. Всё это не имело никакого отношения к нему самому. И всё же это было лучше возвращения в свою комнату. Вполуха он прислушивался к бормотанию ученого у себя за спиной.

Самый нижний этаж представлял собой большой ангар. Ардин предположил, что тот использовался для испытаний не только оружия, но и тех механических костюмов, какие так любил Верстел. Ангар был в несколько раз больше того помещения, где держали спящего бога огня. Потолок тоже был в несколько раз выше, из-за чего нарочито бодрый голос Верстела — к большому сожалению Ардина — эхом разносился по помещению.

— Ты каждую минуту своей жизни готов о демонах думать? — спросил он его.

Ардин хотел задеть его, а вышло наоборот.

— Разве они не чудесные создания? Их сила завораживает! Демоны превосходят человека во многих аспектах, если не во всех. Потому-то я так тебе завидую.

— Ты мне завидуешь? — спросил Ардин.

— Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы успеть как следует понять этот мир. Представь сколько всего я успел бы сделать, если бы моя жизнь длилась тысячелетиями, как твоя!

Ардин с радостью отдал бы ему свою вечность, если бы мог. Но этой мысли не суждено было развиться — грохот и множество облаченных в черное фигур, падающих откуда-то сверху, заставили его задуматься о другом. Люди поднялись на ноги, и Ардин узнал их — те же солдаты, что попытались напасть на него в Ангелгарде. Гвардия королевства Люцис. В ангаре их становилось всё больше.

— Люцианцы! Но как? — сплюнул Верстел, его лицо исказила ярость.

Но солдаты не обратили на него никакого внимания. Они двигались быстро и слаженно, окружая Ардина.

— Пришли прикончить меня, так? — спросил он.

Едва ли ему стоило задавать этот вопрос. Он прекрасно слышал слова этих людей на Ангелгарде — они желали вернуть его в клетку любой ценой.

— Или умереть, пытаясь, — раздался в ответ женский голос.

Черты её лица с трудом угадывались в темноте, она нисколько не напоминала Сомнуса, однако отчего-то у Ардина создалось впечатление, что он смотрит в лицо своего брата.

Возможно, в этой ассоциации и не было ничего странного. В конце концов, она была люцианкой — подданной королевства, построенного Сомнусом и находившемся во власти его потомков.

Но нет, было в этом что-то ещё. Её оружие ни капли не походило на привычный Ардину длинный меч, но движения казались до боли знакомыми. Едва она бросилась к нему в попытках нанести удар, он увидел в ней Сомнуса. Его движения, его руки. Почему? Почему они были так похожи?..

— Потому что это я, брат. Я пришёл убить тебя.

Это был голос Сомнуса. Снова. Голос, что годами пытал его в самых глубинах Ангелгарда.

— Точно так же, как ты убил бы меня. Не так ли, брат? Спешу тебя огорчить: тебе никогда не познать этого удовольствия.

— Заткнись! — закричал Ардин.

Он поднял руку в попытках заблокировать удар. Боль пронзила её вслед за лезвием, однако об этом он переживал в последнюю очередь. Рана всё равно скоро затянется.

— Я давно уже мертв, — продолжил Сомнус.

Как следует тряхнув его, Ардин выбил меч из руки врага. Тот с грохотом отлетел в сторону — вместе со своим владельцем. Эта женщина до сих пор казалась ему Сомнусом.

— И пусть я мертв, моё наследие живёт в каждом в Люцисе, — продолжил дразнить Ардина брат. — Оно живёт в умах и сердцах солдатов, что пришли за тобой.

— Довольно! Исчезни!

В руках Ардина сверкнул красным клинок, которым он и ударил солдата. Из её груди — из груди Сомнуса — потоком хлынула кровь. Её бездыханное тело осталось лежать на полу.

Ещё один Сомнус напал на него со спины.

— Пока ты сладко спал в своей тюрьме, я строил королевство! А что ты оставил после себя, брат?

— Замолчи! Убирайся!

Он отбивался от одного Сомнуса за другим, размахивая мечом так яростно, что в какой-то момент тот выбил несколько крупных кусков из каменного пола ангара. Но его брат не желал исчезать.

— Где проклятое подкрепление?! — приглушенно крикнул кто-то позади.

Внезапно в здании прогремел взрыв. Освещение отключилось, однако повисшая на мгновение тьма вскоре расступилась перед вспышкой пламени, вырвавшегося из огромной дыры, образовавшейся в дальней стене.

— Взрыв! Охладитель!

На встревоженном лице Верстела отражались отблески пламени, и Ардин на мгновение забыл о напавших на него солдатах, проследив за направлением взгляда ученого.

Было в этом пламени что-то странное. Его языки вырывались из-за стены, облизывали потолок и извивались, будто обладали собственной волей. Густой черный дым поднимался вверх, пока они на пару с пламенем, переплетаясь, не образовали призрачную фигуру огромной руки.

Раздался треск, огонь продолжил распространяться. Вслед за гигантской рукой из-за стены показалась фигура её обладателя, охваченная пламенем. В одной из рук он держал меч.

— Он проснулся!

Наконец Ардин осознал причину паники Верстела. Должно быть, взорвался один из тех охлаждающих механизмов, а теперь, когда лёд растаял, уже ничто не могло сдержать гнев Инферниана.

— Нужно остановить его, пока он тут всё не разрушил! — кричал Верстел.

«Шансов у нас маловато», — подумал Ардин. Это бог. Верстел и его люди впервые столкнутся с чем-то, настолько отличным от обычных людей.

Божество заговорило, однако никто здесь не был в силах разобрать, на каком языке оно говорит. Голос его звучал грозно и устрашающе — он определенно не был настроен дружелюбно. Единожды опустив свой меч, он окутал пол ангара всепоглощающим пламенем. Солдаты Люциса в своих черных одеждах мгновенно превратились в пепел.

Краем глаза Ардин заметил убегающего с оглушительными криками Верстела. Удивительно, что тому вообще удалось бежать — не иначе как это та самая удача, что преследует многих неприятных людей.

Ардин смотрел прямо на Инферниана, не собираясь ни бежать, ни сражаться. Отчего-то в его голове всплыли сказанные Верстелом слова.

Ты сможешь обратить его? Просто подумай об этом. Ты сможешь подчинить его себе и отомстить своим обидчикам. Это будет настоящая божественная кара!

Ардин был уверен, что после двух тысяч лет в заточении его жажда мести сошла на нет. Сомнус мертв, а мстить его потомкам казалось глупостью.

Вот только разум и сердце расходились во мнениях. Гнев и ненависть никогда не оставляли его, они до сих пор тлели где-то в глубине его души, грозясь обратиться пожаром. Вот почему Сомнус — иллюзия, преследующая его на протяжении всех этих лет — произнес те слова. Моё наследие живёт в каждом в Люцисе. Оно живёт в умах и сердцах солдатов, что пришли за тобой. Где-то глубоко в душе Ардин хотел положить им конец.

Эта мысль так захватила его, что он не заметил движения огромного бога. Бежать ему было некуда. Он оказался зажатым в кулаке, способном без труда раздавить человека. У него не было выхода. Как ни пытайся бороться, а выбраться из стальной хватки не получится. У Ардина был лишь один козырь.

— Силу...

Он направил тьму — свою ярость — в свою ладонь.

— О Инферниан, даруй мне силу одолеть Сомнуса, его потомков и его проклятое королевство...

То же ощущение, какое он испытал тогда в Ангелгарде, уничтожая солдат, хлынуло сквозь его руку. Тело великого бога дрожало. Тело самого Ардина уже пылало огнём, подвластное воле астрала, однако он не сдавался. Он ещё крепче вцепился пальцами в его ладонь.

— ...и сожги их дотла!

Инферниан упал на колени.

— Глупец!

Слетающие с губ астрала звуки более не казались странными. Ардин начал понимать, что тот говорит.

Хватка руки божества ослабла, и Ардин повалился на пол. Богу требовалось куда больше времени, нежели человеку, однако не было сомнений в том, что скверна уже поселилась в его теле.

— Ты смеешь подчинять себе бога?!

Воспоминания Ифрита хлынули в сознание Ардина. Он стал свидетелем того момента, когда человеку было впервые дозволено развести огонь и тех дней, когда Инферниан даровал людям своё покровительство. Зарождение Солхейма и его процветание, развитие технологий; высокомерие людей, предательство, ярость. Великая Война Древности. Шестеро погрузились в сон.

Помимо этого, были ещё и воспоминания кристалла. Ардин был в восторге, узнав, что тот существовал не только для того, чтобы позволить Оракулу доносить до людей волю богов, но и для наблюдения за человеческим миром. Осознание приходило к нему постепенно по мере того как он наблюдал за событиями, свидетелем которых Инферниан просто не мог быть.

Он видел Аэру, склонившую колени перед кристаллом. Выражение её лица казалось незнакомым — он никогда не видел её такой. На мгновение его одолело сожаление: он так и не успел узнать её со всех сторон.

— Аэра! — закричал он, зная, что она не услышит.

Внезапно женщина откинула склоненную до этого в молитвенном жесте голову. На её лице светилась улыбка, щеки покраснели — всем своим видом она выражала светлую радость.

Когда Ардин поймал отраженный в её глазах образ, он остолбенел от удивления.

— Нет... Как же так?

В её глазах отражалось его лицо. Аэра видела его в кристалле. Сомнений быть не могло.

— Это мне предназначено было стать королем?..

Боги не выбирали Сомнуса.

— Почему?..

Именно это было последним словом Аэры тогда, в замке. Он бесчисленное количество раз думал о том, что же оно значило и, наконец, всё обрело смысл. Вопрос, который задала Аэра, когда кристалл отверг протянутую руку Ардина.

Этого она не сумела понять. Почему кристалл отверг человека, должного стать Королем-Основателем?

Две тысячи лет, проведенных в заточении, позволили ему как следует поразмыслить над этим вопросом. Очевидно, боги выбрали человека, желающего заботиться о своём народе. Они сочли его наиболее подходящим для исполнения роли короля. Однако по мере того как он впитывал в себя всё больше скверны, его сущность изменилась — он стал чем-то большим, нежели простым человеком. Он приобрел силу, не предназначенную для людей; силу настолько неестественную, что та оскорбляла кристалл своим существованием. А может, тот просто отвергал скверну, которой сам подвержен не был.

В любом случае, выбор богов и кристалла не совпали. Возможно, сами боги ошиблись, а может, они просто не обращали на людей особого внимания и не заметили произошедших изменений.

Сомнус вряд ли готовился к подобному развитию событий. Для него произошедшее, должно быть, оказалось удачей. Все собравшиеся видели, что произошло, и должны были решить, что Ардин — не избранный, после этого оставалось лишь заставить молчать единственного человека, знающего правду. С исчезновением Оракула никто уже не сможет сказать, что Сомнус не был избран самими богами.

Кристалл больше не стоял у него перед глазами, вместо этого Ардин обнаружил себя стоящим посреди бушующего пламени. Если всё увиденное было правдой, значит...

— Это ложь Сомнуса сгубила тебя!

Перед ним вновь возникла Аэра. Когда-то давно, ещё будучи запертым в Ангелгарде, Ардин умудрился забыть как выглядит её улыбка. Вот и сейчас её лицо было омрачено печалью.

— Прости меня.

За что ты извиняешься? Во всём виноват Сомнус.

— Это я рассказала Сомнусу, что ты был избран богами.

Всему виной его хитрость. Это он вырвал у тебя это откровение.

— Это моя вина. Это я поставила крест на твоём будущем.

Тебя обманули, вот и всё! На твоей душе не лежит греха, который ты должна искупить!

Сколько бы Ардин ни убеждал её в этом, Аэра отказывалась ему верить, будто и по сей день была окутана паутиной лжи Сомнуса.

— Во имя всех богов... исполни своё предназначение, Ардин, накажи меня за мои грехи! Убей меня!

Почему ей довелось так страдать из-за мук совести? Расплатиться за свои грехи должен был Сомнус, а не Аэра. Это Сомнус заслуживал смерти!

— Не сработает, — заявил его брат. — Я уже мертв. И давно.

Перед глазами вновь возник образ Сомнуса — иллюзия, какую он не способен был ни убить, ни прогнать. Иллюзия человека, обманувшего всех, убившего Аэру и узурпировавшего трон. Даже убить его тысячу раз было бы недостаточно, чтобы искупить все его грехи. И от руки Ардина ему тоже не суждено было погибнуть. Как можно было допустить подобную несправедливость?

— Может, этот монстр и не сумеет убить тебя, но я позабочусь о том, чтобы уничтожить всё, что ты сумел построить!

Нацию. Потомков. Он уничтожит всё. Точно так же, как имя Ардин Люцис Каэлум когда-то было вычеркнуто из истории, он вычеркнет из истории имя Сомнус Люцис Каэлум и всё, что имеет к нему отношение.

Когда-то Ардин считал, что боги предназначили ему спасти людей. Теперь же он считал, что должен их убить.

— Услышьте меня, боги! Больше я не буду молить о прощении!

Он больше не обязан подчиняться воле богов, не способных разглядеть обман Сомнуса. Они позволили Люцису процветать, не покарав державу за грехи.

— Хватит с меня стремления к свету. Путь, который я выбрал, будет выстлан кровью и тьмой.

Когда-то его вера была непоколебима, он жил на благо других. Теперь он увидел, каким дураком был. Он не должен был верить в кого-то, кроме себя. Он не должен искать силу для кого-то, кроме себя, кроме удовлетворения собственных желаний.

А желал он лишь мести.

Он согласится на предложение Верстела и поможет ему во всем, чего тот пожелает. Именно так он положит конец дому Каэлум и королевству Люцис.

— Больше мне не нужно ваше покровительство. Я пойду по своему собственному пути.

Едва Ардин подумал о королевстве Люцис и том, что с ним станет, из его груди вырвался громкий смех. Прошло несколько минут, прежде чем он окончательно стих.

— Это тот человек, о котором ты говорил, Верстел?

— Да. Это Ардин Изуния, Ваше Сиятельство. Человек чрезвычайно важный для нашего технологического прогресса.

Ардин преклонил колено, склонив голову в знак почтения. Не каждому дозволено оказаться на аудиенции у Эдоласа Альперкапта — императора Нифльхейма. Однако взгляд того бесцельно блуждал по зале, словно он вовсе и не интересовался своими гостями и принесенными новостями.

Совсем недавно его реакция была бы иной. Дом Альдеркапт давно стремился вернуть их Империи былую славу Солхейма, и среди восседавших на троне членов его Эдолас самым ярым сторонником развития технология Магитек. Ему хватило бы и намека на то, что существует способ ускорить производство их новой пехоты — человек, сделавший этот намек, мгновенно завладел бы его вниманием.

Скорее всего, всему виной была смерть императрицы. Женщина была свободна от мирских забот, а её муж остался жить дальше, мрачный и подавленный. У них остался сын, — тому лишь недавно исполнился год, — но он был слишком мал, чтобы скрасить бремя своего отца.

Однако с какой-то стороны подавленность Эдоласа можно было считать удачей. Люди любили его как мудрого и справедливого правителя — скорее все-таки мудрого, потому что как бы справедливо он ни пытался править, его коньком всегда оставалось умелое руководство ростом и развитием государства. Другими словами, он был спокоен, а его решения — рациональными. Из-за этого Ардин до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке.

Когда человек теряет что-то важное, его взгляд на мир меняется. Он более не может принимать беспристрастных решений.

Ардину хотелось, чтобы в Эдоласе проснулось стремление к большему, чтобы он отчаянно хватался за любую возможность. В этом вопросе они с Верстелом были удивительно единодушны. Ученому хотелось получить больше субсидий на развитие военных технологий, а Ардин надеялся ускорить завоевание королевства Люцис, которое неизменно приведёт к его падению.

— У нас большие успехи в области исследования демонов, Ваше Сиятельство. И именно этому человеку мы обязаны предоставленными информацией и материалами.

Лишь после этого сюзерен соизволил обратить на Ардина взгляд. Однако Эдолас явно испытывал не интерес, а скорее раздражение бесконечной болтовней ученого.

— Ваше Величество, — Ардин поднялся, прерывая дальнейшую речь Верстела.

Тот взглянул на него с откровенным недовольством, будто говоря «мы так не договаривались».

— Простите мне мою прямолинейность, но, возможно, Ваше Величество интересует способ предотвратить смерть?

Ардин рисковал многим, но без риска не бывает и результата, а он решил, что это лучший способ заинтересовать императора. Он был уверен, что после смерти жены все обращались к тому с особой деликатностью, избегая подобных тем.

— Избежать смерти, говоришь? — вскинул бровь Эдолас.

В яблочко. Лишь смерть любимого человека может заставить другого отчаянно искать способ как-то её обмануть. Может, Эдолас и впрямь был мудр и справедлив, вот только он всё равно оставался человеком — боль потери толкала его действовать, какими бы поспешными действия ни оказались.

— Да, Ваше Величество. Говоря откровенно, изучение демонов и скверны откроет нам гораздо больше, чем просто силу. Это ключ к бессмертию.

Ардин внимательно всматривался в лицо императора. Он нарушил протокол по всем фронтам.

— Только подумайте, — продолжил он. — Бессмертное тело, с которым можно править вечно. Разве это не великолепно?

Где-то в глубине глаз Эдоласа — за тоской и печалью — вновь разгорелось пламя.

Когда перед глазами замаячила перспектива бессмертия, Эдолас согласился почти на все высказанные предложения. Ардину даже показалось, что управлять людьми оказалось слишком просто.

Ардин находил или создавал демонов — Верстел их исследовал, из-за чего открытия совершались быстрее, чем когда-либо ранее, и вскоре им удалось создать мириады образцов новой военной техники. Эдолас ни на мгновение не сомневался, что эти прогрессивные способы создания технологий рано или поздно проложат ему путь к бессмертию, так что в средствах они стеснены не были.

Ардина назначили канцлером, что дало ему возможность свободно путешествовать по Империи и за её пределами. Не говоря уже о полученных полномочиях.

Именно он призвал императора пересмотреть свою политику относительно Люциса, занять более агрессивную позицию. Они отправили к границам королевства бессчетное количество новых машин, и им удалось даже снести часть Стены. Люцианцы вынуждены были отступить ближе к границам Инсомнии, переместив магический барьер. Это позволило Империи продвинуться ещё дальше и занять позицию близ самой столицы, а Ардину — уничтожить множество подданных Люциса с помощью скверны, поглотить их воспоминания и узнать о королевстве кое-что новое.

Убийство больше не казалось чем-то из ряда вон выходящим. Обвинения, какие он когда-то бросал в адрес Сомнуса, исчезли сами собой, стоило только попробовать применить их к себе. Смерть уже не имела никакого значения.

Он неизменно двигался к своей цели по жуткой лестнице мести, построенной из почерневших тех люцианцев.

Сегодня ему попался удивительно молчаливый водитель, что было удивительно. Обычно таксисты болтали без умолку, будто боялись, что пассажир успеет сказать хоть слово, помимо пункта назначения, если они будут помалкивать. В итоге ехать приходилось молча — и вовсе не по своей воле.

— Перейдем к другим новостям...

Из-за хранившего молчание водителя Ардин мог расслышать каждое слово диктора, звучащее из динамиков радио.

— Незадолго до рассвета мы получили сообщение о сотруднике министерства внутренних дел.

Для раскрытия этой истории время было откровенно неудобное. Ардин решил, что ему не помешает немного благоразумия — молчаливые люди часто имели привычку внимательно слушать.

— Личность пропавшего сотрудника наконец установлена, это двадцативосьмилетний Марс Сапиентия.

Он осторожно протер небольшие брызги крови на своем удостоверении. Зачастую такие люди умели не только слушать. На мгновение Ардин задумался о том, не стоит ли ему как-нибудь прикрыть красовавшееся на удостоверении имя до самого конца поездки. Возможно, если он скрестит руки, ему удастся прикрыть его целиком. Или не стоит? Человеческая память — сложная вещь, подвластная эмоциям и неуверенности. Однажды произнесенное по радио имя может вылететь у человека из головы уже через десять минут. Нет, такой небрежный жест привлечет лишь больше нежелательного внимания.

— И хотя офицер Сапиентия явился на работу в назначенное время, сослуживцы утверждают, что в какой-то момент тот бесследно исчез.

От последнего заявления диктора хотелось рассмеяться, однако Ардин сумел себя сдержать. Патруль мог хоть весь мир обыскать — не найдут они своего сотрудника. Владелец облика, носимого теперь Ардином, уже несколько часов как стал демоном. Человека по имени Марс Сапиентия больше не существовало.

Ардин уже и не вспомнит, когда обнаружил в себе эту невероятно удобную способность. Стоило приспособиться, и оказалось, что пользоваться ею так же просто, как дышать. Он намеревался поддерживать облик Марса Сапиентии на протяжении всего дня.

Если вдруг ему случится столкнуться с кем-то из его знакомых, то его спасут полученные с помощью скверны знания. Он видел все воспоминания, что принадлежали этому человеку, он способен был хранить свой секрет до последнего. И даже самые близкие Марсу люди не смогут его вычислить. Ардин знал о нём всё, вплоть до незначительных привычек.

Автомобиль выехал из длинного тоннеля и в салон ударил яркий солнечный свет. Обычно Ардин старался не допускать попадания света на кожу, но в форме сотрудника министерства внутренних дел нечем было прикрыть лицо. Точнее, шлем у него был, вот только носить его в такси было бы излишне подозрительно. Ардин наклонился вперед, делая вид, что любуется пейзажами Инсомнии впереди, и постарался оказаться как можно дальше от окна, скрыться от назойливых лучей.

Ему ещё не приходилось лично ходить по улицам Инсомнии, однако он многое знал о городе и мог в нём ориентироваться — спасибо тем солдатам Люциса, которых он уничтожил. Большинство людей из числа пограничников частенько здесь бывали, а однажды ему даже достался экземпляр, побывавший на аудиенции у короля Морса. Все остальные обычно сражались на передовой под командованием принца Региса.

Точнее, короля Региса. Морс скончался пять лет назад и Регис занял его трон. Ардин улыбнулся. Как иронично, что он знал о королевстве и его делах больше, чем многие его подданные.

— А как насчёт вас?

Голос водителя вырвал его из плена собственных мыслей, Ардину понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, о чём тот говорит.

— Не хотите поискать своего коллегу?

Ну конечно же, пропавший сотрудник. Значит, он всё-таки обратил внимание на новости по радио, но не заметил имени на прикрепленном к форме удостоверении. Как типично.

— О, нет, — ответил Ардин будничным тоном. — У меня другое задание.

Такси уже пересекало центр Инсомнии. Такой же красивый, как и весь остальной город.

— Остановитесь вон там, если возможно.

Едва дверь автомобиля открылась, он тут же погрузился в шум городской суеты. Смех, отголоски музыки, гул снующих туда-сюда машин. Ардин выбрался наружу, солнечный свет тут же ударил по нему. Сегодня был отвратительно-прекрасный день.

— Дом, милый дом.

Целых две тысячи лет. От того, что он помнил, уже не осталось и следа — исчезли золотые поля пшеницы, пение птиц и запах земли, разносимый ветром повсюду; вместо этого здесь красовались одинаковые небоскребы, серые улицы и деревья, рассаженные с искусственной точностью. А над головой повсюду развевались знамена королевства.

— Значит, вот он какой — город, который построил Сомнус, — пробормотал он про себя.

Вокруг было полно людей — на улицах, на площадях и в переулках. Они с неподдельной радостью отмечали годовщину основания королевства.

— Построил на собственной плоти и крови.

Всем этим людям не было никакого дела до правды о собственной родине. Они радовались и ликовали, не зная, что их любимое государство было построено на лжи и предательстве. Как же мало они знали о своей истории. Как мало они знали о чём-либо вообще.

— Только посмотрите, они делают вид, что нет никакой войны за Стеной.

— А с чего бы им беспокоиться, если они уверены, что за пределами этого кирпича ничего нет?

Наверняка жители района Галахд в Каво когда-то мыслили точно так же: они и представить себе не могли, что когда-то Стена не сумеет защитить их дом. Однако девять лет назад барьер, призванный сдерживать врагов Люциса, пал и был переброшен ближе к Королевскому Городу, из-за чего Галахд остался без защиты. Смерть всегда приходила неожиданно, а даже если и бывали знаки — люди склонны не обращать на них внимания. Им больше нравилось пребывать в блаженном неведении.

— Запертые в этих стенах они не могут даже взглянуть, каков мир на самом деле.

Под узкой полосой синего неба, под тенью огромных небоскребов жители Инсомнии не знали бед — ни голода, ни холода, ни ужаса эпидемий. Настоящие дураки, главной тревогой которых может стать разве что невозможность повеселиться в следующие несколько минут.

— Какое же унылое существование.

— Добро пожаловать на фестиваль в честь Дня Основателя королевства! — сквозь чужой смех и музыку пробился голос диктора из громкоговорителя. — Парад начнётся с минуты на минуту.

Ардин улыбнулся. Он покажет им нечто более занимательное, чем марш ряженых солдат по улицам. Скоро весь город искупается в крови. Пламенную гирлянду получит каждый гражданин Инсомнии в честь праздника — настало время отметить её кончину.

— Да начнутся фейерверки!

Он поднял вверх правую руку, призывая этим жестом Ифрита, бога огня. Совсем скоро страх заполонит этот город — Инферниан перестанет быть мифом из сборника старых сказок. Люди взглянут на него собственными глазами и задрожат, разбегаясь в панике кто куда.

Вот только ничего не произошло.

— Вот черт, — фыркнул Ардин.

На его маленькое представление и внимания-то никто не обратил. Почти никто, если не считать маленькой девочки, которая с удивлением смотрела на вытянутую вверх руку Ардина.

— Странно.

На мгновение Ардин задумался, однако вскоре все встало на свои места. Людские крики раздались с совершенно с другой стороны, вслед за ними загрохотала земля, раздался треск стекла и металла — с таким звуком разрушались величественные здания этого города. Из переулка вдалеке рвались наружу языки безудержного пламени. А затем появился он. Пламя извивалось вокруг его тела, плясало, опоясывания клинок в его руке.

— Будь прокляты желания богов, — простонал тот.

Да, астрал был демоном под контролем Ардина, но каждый отданный приказ он исполнял по-своему. Даже явиться в нужное место отказался. Он походил на дикого жеребца, не желающего принять поводья, готового сбросить их в любой момент и умчаться прочь.

— Упс, — сказал Ардин, отпрыгивая в сторону.

Из-под асфальта, где он только что стоял, выступили наружу острые обломки камня. Инферниан атаковал в любом направлении, куда мог дотянуться, и его совершенно не волновало, заденет он при этом Ардина или нет.

Волны пламени хлынули по дороге и площади, обращая в пепел каждого, кому не повезло быстро сбежать. Крики паники стихли, их место заняла агония — кто-то стонал, кто-то отходил или собирался отходить в мир иной молча. Прекрасные звуки.

— Что ж, — сказал он. — Кажется, Инферниан тут и без меня справится.

Ардин двинулся по бульвару прямо навстречу бегущим в страхе людям, мысленно перечисляя, что ещё он должен сделать. Какой же удручающе длинный у него список дел.

— Ох, чуть не забыл.

Обернувшись, он увидел одного из членов королевской гвардии — тот пытался успокоить и как-то направить граждан, с трудом сдерживая собственную панику.

— Я одолжу? — спросил Ардин, наклонившись к нему.

Недоверчивый взгляд гвардейца вскоре наполнился болью и он упал замертво. Никто на улице не обратил на это внимания, в этом буйстве пламени каждый думал о самом себе, переживать о ком-то другом не было времени. Ардин поднял рацию солдата и проверил, работает ли она.

«Ну наконец-то, хоть одна, — подумал он. У офицера Сапиентии, к большому разочарованию Ардина, имелась только другая модель, непригодная к использованию в городских стенах. — Отлично. Теперь всё готово».

Все каналы связи представляли собой поток беспорядочных воплей и криков, да оно и не удивительно. Ифрит только-только заявил о себе, пройдёт какое-то время, прежде чем в городе осознают, что происходит и уж тем более сумеют как-то ответить. Очевидно, руководство сейчас находилось в полнейшем замешательстве.

— Развлекайся, мой огненный друг, — сказал Ардин, махнув рукой. — Смотрю, у тебя всё под контролем, а мне надо бы заняться кое-чем ещё.

С помощью необычных прыжков он легко преодолел расстояние до крыши ближайшего здания — с такой высоты масштаб трагедии рассмотреть было проще всего. И какое же это зрелище! Жаль, что у него есть другие дела, иначе остался бы посмотреть. Воспоминания некоего техника недавно сообщили ему, что высота — ключевой элемент в захвате радиосигнала. На гигантских экранах, расположенных тут и там по всему городу, появилась женщина — ведущая новостей. На её лице явно читалось замешательство, а глаза нервно метались туда-сюда, когда она зачитывала текст:

— Внимание всем гражданам! Близ Цитадели было обнаружено неизвестное существо. Неопознанная форма жизни способна извергать огонь и уже превратило прилегающую к Цитадели территорию в огненное море. Всем гражданам немедленно эвакуироваться. Повторяю: всем гражданам...»

Экраны погасли, а следом голос женщины сменился другим, более глубоким голосом.

— Проверка: раз, два, три.

Экраны моргнули вновь, и теперь жители города могли полюбоваться на Марса Сапиентию, отразившегося разом на каждом из этих экранов. Не так уж это было и сложно. Ардин улыбнулся: насколько забавно было видеть себя со стороны, да ещё и в чужом теле, говорящего чужим голосом. Не каждый день получишь такой опыт.

— Приветствую вас, граждане королевства Люцис! Прошу прощения, что прерываю торжество, однако я вынужден сообщить, что этот светлый день станет для вас последним.

Даже отсюда он сумел увидеть, как кто-то из людей остановился, удивленный услышанным, и его тут же поглотило пламя.

— Зовите это «божественной карой», — продолжал Ардин. — Ложные короли и их подданные должны исчезнуть.

Огромный клинок Инферниана пронзил здание, его обломки с грохотом рухнули вниз.

Ардин улыбнулся вновь.

— Нельзя выйти сухими из воды! Придётся искупить грехи своего прошлого!

Запах паленой плоти и горелого пластика добирался даже до такой высоты. Сегодня — день падения Люциса, и день его возмездия этому миру.

— Что ж, дела не ждут. Прошу вас, король и его верные подданные — сражайтесь. Так я получу куда больше удовольствия.

А теперь пусть они наблюдают за тем, как он уничтожает королевство и нацию, строимые тысячелетиями, и делает это всего за день. Нет, за несколько часов.

Экраны ещё раз мигнули, теперь на них вновь красовалась та самая женщина. На лице её играло удивление, но и это ненадолго. Вскоре этим экранам придёт конец, а может, первым конец придёт к самой женщине. Трудно сказать, что произойдёт раньше, одно он знал точно — произойдёт оно очень скоро.

— Внимание всем постам! На связи капитан. Код красный. Повторяю: код красный. Подчиняйтесь приказам своих командиров, возьмите ситуацию под контроль любой ценой.

Это был первый внятный сигнал на частоте королевской гвардии. Власти наконец-то сбросили с себя оцепенение.

— Как же чисто звучит каждое слово, — сказал Ардин, любуясь украденной рацией. — Просто чудо техники!

Радио вновь заскрежетало.

— Кларус на связи.

Кларус. Ардин уже слышал где-то имя. Нет... Он не слышал его имя, а видел его в чьих-то воспоминаниях. Этот голос принадлежал начальнику королевской гвардии, Кларусу Амитисии.

— Вы уже выяснили, что это? — спросил Кларус.

— Никак нет, но мы подозреваем, что оно имеет отношение к демонам, — отрапортовал подчиненный.

— К демонам?! — воскликнул тот. — Но как оно может существовать под солнечным светом? Почему оно здесь?

«Почему? Потому что я призвал его», — подумал Ардин, смеясь.

— Помогите горожанам эвакуироваться. Мы позаботимся о гиганте.

— Есть, сэр.

Ему хотелось бы провести ещё какое-то время на крыше, наблюдая за разверзнувшимся внизу адом, однако ему, кажется, не оставят такой возможности.

— Они собираются их эвакуировать. Мы же не можем этого допустить, правда?

Все до последнего граждане Люциса должны умереть. Сегодня не выживет никто.

— Эй, Ифрит!

Инферниан приблизился к нему и Ардин, пригнувшись, прыгнул, оказываясь ближе к земле. Неподалеку как раз собирались офицеры королевской гвардии, строились и готовились к операции. Если убить тех, кому положено заниматься эвакуацией, то от последней не останется и следа.

Несколько ударов клинка Инферниана сильно проредили ряды гвардейцев, превратив большую их часть в пепел.

— Сила богов и впрямь впечатляет, — просиял он, наблюдая за тем, как Ифрит уничтожает солдат и опустошает город. — Впрочем, я не особо-то в этом разбираюсь.

Парочке счастливчиков удалось избежать смертельных ударов, вот только удача их была недолгой. Вслед за богом на них напал Ардин, уничтожая выживших одного за другим — их движения оказались до того скучными и предсказуемыми, что с тем же успехом они могли просто стоять на месте.

— Королевская гвардия почти полностью уничтожена, сэр. Цель движется.

— Отряд специального назначения уже в пути. Продержитесь до их прибытия!

Под «отрядом специального назначения» имелись в виду люди Кларуса. Они уже встречались — сначала в Ангелгарде, потом в исследовательском центре Верстела. Одетые в черное, не показывающие своих лиц, они были куда более умелыми бойцами, чем их коллеги из королевской гвардии. Ардин понимал, что, едва прибыв, они начнут мешать исполнению его плана. Избавиться от оставшихся людей следовало как можно скорее.

Едва он добил последнего из королевской гвардии, как по поле уже показались солдаты в черных одеждах.

— Приближаюсь к цели, — раздался незнакомый голос по радио.

Вслед за ударом Ардина этот голос раздался вновь, на этот раз он дрожал:

— Он силён.

Лишь спустя несколько мгновений Ардин осознал, что слышал этот голос дважды. Говорящий по внутренней связи человек и человек, которого он ударил, — один и тот же.

— Отправляю подкрепление! — рявкнул Кларус. — Не дайте ему сбежать!

Но к тому моменту, когда тот отдал приказ, его солдат был уже мертв.

— Жаль вас разочаровывать, — вздохнул Ардин. — Но мне в жизни клеток уже хватило.

Он почувствовал чужое присутствие за спиной и, не оборачиваясь, увернулся от удара. Закружился, с легкостью ускользая ото всех последующих. Спустя пару мгновений он понял, что враг даже не один — их несколько. Впрочем, никакого значения это не имело. Они всё равно умрут.

— Приближаюсь к цели, — рапортовал ещё один солдат, появившись поблизости.

— Ты уверен, что у тебя есть время на разговоры?

Однако мужчина не умолкал, даже столкнувшись нос к носу с Ардином.

— Сэр... Кажется, он не из наших!

— Ну я ведь предупреждал тебя, — покачал головой Ардин.

Спустя несколько секунд солдат упал замертво.

Не то чтобы у него были шансы, промолчи он и попробуй сосредоточиться на битве. Результат никогда не изменится.

— Тогда кто, черт побери, он такой?! — раздался голос Кларуса по радио.

«Кто я такой? — подумал в ответ Ардин. — Я — это я!».

Существовало ли лучшее объяснение? Даже самые светлые умы человечества не сумели бы объяснить его бессмертную природу.

Радио вновь затрещало.

— Сэр, мы сумели опознать гигантское существо. Это Инферниан, сэр! Ифрит Инферниан!

— Астрал?!

— Как же медленно в Люцисе распространяется информация, — ухмыльнулся Ардин.

И люди здесь двигаются так же медленно. Все встреченные им солдаты сражались так, будто находились под водой и с трудом могли управлять своим телом.

— Да, сэр. Судя по всему, кто-то из наших офицеров контролирует Инферниана, но установить его личность не удалось.

— Что?! — закричал Кларус. — найдите его немедленно!

— И я хотел насладиться дракой с этими дураками, — вздохнул Ардин. — Глупо было думать, что мой брат мог породить кого-то умного.

Он повалил на землю ещё одного солдата и поднял взгляд. Кажется, никого не осталось, все враги разбиты. Какое неутешительное начало. Он на мгновение задумался о том, куда двигаться дальше. Стоит ли разбить остатки королевской гвардии, несомненно мобилизующейся по всему городу? Или же стоит позволить им организовать эвакуацию? Они соберут всех жителей города в одном месте, куда удобно будет нанести удар и прикончить их всех разом.

По радио вновь раздались голоса, на этот раз отличные от прочих.

— Кажется, что-то идёт не так. В чём дело?

Ардин проверил прихваченную у солдат рацию, но голоса доносились не оттуда. Ах, ну конечно, это имперский передатчик. Вот почему голос кажется совсем непохожим на голоса солдат — это голос Верстела. Тот должен был находиться неподалеку от Стены.

— Ты о чём? — улыбнулся Ардин в ответ.

— Ладно, не буду задавать лишних вопросов, — сказал Верстел. — Мне нужно, чтобы ты нашёл и уничтожил устройства, усиливающие Стену.

— Как пожелаешь. Наслаждайся шоу.

Если им удастся разрушить стену, Ардин предоставит честь убить местных жителей имперской армии.

«Трудно соперничать с их эффективностью», — подумалось ему.

— Где же могут быть эти устройства?.. — задумчиво произнес он вслух.

Он говорил сам с собой, однако Верстел, судя по всему, принял вопрос на свой счёт.

— Я отметил расположение всех устройств, какие используют в городе для усиления Стены.

На дисплее передатчика высветилась карта города, некоторые объекты на ней были подсвечены красным.

— Судя по всему, все они расположены на крышах. Найди их и уничтожь.

— С удовольствием, — ответил Ардин. — буду держать тебя в курсе моих успехов.

Затем, осторожно отключив звук приемника, он вздохнул:

— Ни минуты покоя.

Внимательнее изучив отображенную на экране карту, Ардин попытался прикинуть лучший маршрут. Крыши. Там его не достанет назойливая королевская гвардия, что копошится внизу — уже одной проблемой меньше. Одним мощным прыжком он добрался до крыши ближайшего небоскреба.

По мере своего продвижения вперед, он начал ценить планировку города. Это оттуда, снизу, казалось, что здания стоят слишком близко друг к другу, мешают спокойно жить и провоцируют клаустрофобию у горожан; здесь и сейчас же подобное расположение предоставляло ему невиданные свободы и лёгкость в поисках усилителей.

Едва приблизившись к первой отмеченной на карте точке, Ардин увидел необычный образец местной архитектуры. Должно быть, в этой конструкции и размещался усилитель. У конструкции этого небольшого здания была продуманная форма, чем-то напоминающая то ли храм, то ли павильон и почти на каждой открытой поверхности красовался замысловатый узор. Внутри располагалась крупная каменная фигура, будто наблюдающая за Ардином по мере его приближения. Он уже видел её во время своих многочисленных путешествий по чужим воспоминаниям.

— Свирепый, не так ли? — усмехнулся он.

Тонитрус Люцис Каэлум — один из бывших королей королевства. Чужие воспоминания не подсказывали ему, когда именно тот стал известен. Возможно, это и вовсе было до сих пор неразгаданной тайной.

— Но вкуса у него точно не было. Как можно напялить на себя такую шляпу?

Пожав плечами, Ардин обернулся и присмотрелся к устройствам, расположенным в каждом из четырёх углов этого сооружения. Кажется, это что-то вроде хранилищ магической энергии. Разбить их — и усилитель несомненно выйдет из строя. Ардин с легкостью избавился от первых трёх, а вот удар по четвертому поднял неожиданный гул.

— Я поклялся уничтожить всех, кто опорочит это священное место!

Низкий, гулкий голос раздавался откуда-то изнутри. Подняв голову, Ардин увидел, что тот принадлежал каменной статуе — та вздрогнула и ожила, оставшись стоять на пьедестале, засветилась блеклым, потусторонним светом.

— Боже мой, — вздохнул Ардин. — Похоже, бюджет, выделенный на защиту королевства, немал.

Он предполагал, что Стена создана для защиты от любых нападений извне. В конце концов, если считалось, что враг не может проникнуть в город, к чему усиливать защиту кристалла? Это казалось вполне логичным предположением. К тому же, ни один из убитых и демонизированных им солдат не располагал воспоминаниями о том, что Стена охраняется как-либо ещё. Прямое свидетельство того, что подчиненным не положено было знать лишних деталей. Подобная информация — это уже совсем другая лига.

Вокруг, по всему периметру, вспыхнуло силовое поле. Судя по всему, это должно было предотвратить любые попытки нарушителя к бегству.

Каменный страж рванулся вперёд и ударил булавой ровно по той части крыши, где Ардин стоял лишь мгновение назад. Оружие его было огромным, — одного удара хватило бы, чтобы запросто раздавить человека — а вот движения — медленными и вялыми. Сила удара ничего не значит, если не можешь ударить противника. Ардин способен одержать победу даже не напрягаясь, ему нужно всего лишь пару раз уклониться от этой булавы.

К тому же, Звездная Скверна способна была поржать в равной степени и плоть, и камень. Так что Ардину было плевать, каменная статуя перед ним или живой человек — он справится с любым.

Битва не продлилась долго. Вскоре статуя Свирепого дрогнула, потухла и разлетелась на множество крошечных каменных осколков. Силовое поле пало, путь был свободен.

Ардин двинулся дальше, а рация вновь ожила.

— Сэр, один из усилителей Стены уничтожен! — голос какого-то молодого офицера звучал встревожено.

— Но почему? Это нападения нифов? — тут же ответил Кларус.

«Господи, — подумал Ардин. — Вы до сих пор ничего не поняли?».

Трудно поверить, что такой человек возглавляет королевскую гвардию. Неужели никого тупее не нашли?

— Имперских солдат ни в городе, ни за пределами Стены не обнаружено.

— Значит, они послали его сделать за них грязную работу, — заявил Кларус. — Остановите его немедленно!

Ардин усмехнулся. Может быть, не сразу, но они хоть о чём-то догадались. Он направился к следующей цели — всего усилителей было семь, однако заниматься одним и тем же семь раз подряд казалось утомительным. Повезло, что все усилители были установлены неподалеку от Цитадели и ему не придётся метаться из одного конца города в другой.

Со следующим устройством пришлось повозиться чуть дольше. На этот раз его ждал не только каменный страж, но и несколько королевских гвардейцев — чуть проворнее обычных солдат, они всё равно двигались предсказуемо. Он успел изучить их, когда сражался с ними в исследовательском центре Верстела.

— Как же я устал вас развлекать, — простонал он.

Он не боялся смерти, тем более от рук таких как они, однако их удары всё ещё причиняли ему боль. Как и все прочие, они кричали: «монстр», «он не человек». Ничего нового. Ардин так устал это слушать, что предпочёл бы, чтобы они замолчали навсегда.

Но, несмотря на доставленные неудобства, это того стоило. Члены королевской гвардии обладали информацией совсем другого уровня, нежели рядовые солдаты. Их капитаны имели право присутствовать на самых важных военных собраниях. Воспоминания, впитанные Ардином на этот раз, содержали в себе несколько незнакомых ему терминов.

— Интересно. Судя по всему, они собираются развернуть ещё одну линию защиты.

О Стене Люциса и её способности отражать любые нападения не знал разве что ленивый, а вот полученная информация, судя по всему, касалась чего-то новенького. Они называли это «Старой Стеной». Возможно, стеной оно было лишь на словах, а на деле являлось чем-то совсем другим.

— В трудные времена они призывают на помощь старых королей, — в притворном восхищении пробормотал Ардин. — Да благословят боги их души.

Старые короли ждали своего часа защитить когда-то подконтрольные им земли. Когда дело принимало скверный оборот, они приходили в сознание, чтобы изгнать оттуда всякого врага Люциса. Предоставленная чужой памятью информация не была полной. Даже личная охрана короля мало что знала об этой Старой Стене, а демонизированный недавно солдат не видел её своими глазами. А может, её не видел никто. Возможно, ею давно не пользовались. Тем не менее, не доверять полученной информации причин не было.

— Если они воспользуются этой Старой Стеной, то, может, мы с братцем наконец-то встретимся.

Он задрожал от восторга при одной только мысли о подобной возможности. Сомнус давно мертв, а значит у него не было и шанса сразиться с ним лично. Ардину казалось, что уничтожение его королевства и потомков — слабое утешение, но... В этом случае он сможет получить всё и сразу. Если дух его брата явится, он сумеет его сокрушить. Раздавить его. Ардин взглянул на свои руки. Он сможет убить Сомнуса собственноручно!

Воодушевление и радость наполняли его, он с легкостью перескакивал с крыши на крышу, неумолимо двигаясь вперед. Цель его была ясна и понятно: дестабилизировать королевство и создать кризис такой силы, что у них не останется выбора, кроме как активировать эту Старую Стену.

— Он охотится за усилителями, сэр!

— Он сумел уничтожить ещё один?! — ответил Кларус. — Я пришлю подкрепления к оставшимся усилителям.

По мере уничтожения усилителей, каменных стражей и солдат, Ардин прислушивался к переговорам королевской гвардии по рации. Они никак не затыкались. Каждый шаг приближал его к заветной цели. Сколько ещё устройств осталось? Связавшись с Верстелом, он на пальцах посчитал, сколько усилителей уже уничтожил.

— Ты здесь? Слышишь меня? — произнес Ардин в приемник. — Я почти закончил. Как оно?

У Империи был простой и понятный план: разрушить Стену изнутри, а затем нанести удар с помощью своей армии. И роль Ардина в этом плане подходила к концу.

— Впечатляет, — ответ Верстела не заставил себя ждать. — Думаю, мы сумеем прорвать барьер, если пойдём на штурмом. Уходи оттуда, если не хочешь пострадать в процессе.

В это же время ожил очередной каменный страж, втягивая Ардина в новую битву.

— Обязательно, только вот закончу кое с чем, — сказал он прямо посреди боя.

Каменному стражу пришёл конец, а значит настало время взглянуть на эту Старую Стену, вот только для этого ему придётся нанести кое-кому визит.

— Мне нужно убить короля, — заявил он Верстелу.

— Чего?! — его тон с легкостью выдавал возмущение. — Это в наши планы не входило!

— Работу я закончил, а теперь хочу поиграть.

— Но мы...

— Никаких «но», — прервал его Ардин. — Просто придерживайся своего плана. И отвлеки этих ребят в черном, пожалуйста. Я буду занят.

Он отключил приемник. Армия справится и с разрушением Инсомнии, и с остатками её граждан, а у него появилась новая цель.

— Именно, — кивнул он сам себе. — Настало время повеселиться.

Он спрыгнул к ровным рядам деревьям, передвигаясь от одного другого, напевая себе под нос и разрывая каждое встреченное на пути знамя, повешенное здесь в честь Дня Основателя. Всё это мусор. Откуда-то из громкоговорителя неподалеку раздавалось настойчивое «эвакуируйтесь», и он разбил его, лишь бы не слышать больше этих раздражающих звуков.

Время, потраченное на уничтожение королевской гвардии, окупилось с лихвой — в поле зрения не было ни души. Никто не бросит ему вызов, не остановит его маленький праздник хаоса.

— Ну и бардак, — засмеялся он. — И кто будет его разгребать?

Очевидно, никто. С этого дня Инсомния превратится в город-призрак, некому будет его восстановить.

— Господи, какие же у вас тут здоровые стены! — произнес Ардин, стоя перед главными воротами Цитадели. — Держу пари, с такой высоты приятнее смотреть на своих подданных.

Вокруг не было видно ни единого охранника. Если бы не хаос в городе, такого никогда бы не допустили, а сейчас им требовалась любая возможная помощь, чтобы остановить Инферниана и эвакуировать выживших.

— Ах, эти приоритеты, — вздохнул Ардин. — Вот что выходит, когда люди под вашим командованием даже думать сами не умеют.

Ворота вели в большой просторный двор, откуда можно было попасть в саму Цитадель. Одного взгляда хватило, чтобы понять — проблемы с охраной были не только у ворот, вся охрана была переброшена в другое место.

— Пора попросить короля призвать моего любимого брата, — сказал он, пересекая двор.

В этот момент из дверей Цитадели кто-то вышел. Ардин не попытался ни остановиться, ни сбежать. Он был простым рядовым офицером, его присутствие не должно вызвать ни у кого лишних подозрений. По крайней мере, так ему казалось.

— Что-то не так, офицер? — тон этого человека был резким и цепким, как и его взгляд.

Когда тот подошёл ближе, Ардин узнал его.

— А, вы, должно быть, Его Величество.

— Рад с вами познакомиться, — ответил мужчина. По одному его тону можно было понять, что ни о какой радости не шло и речи.

По многочисленным воспоминаниям Ардин был знаком с мягкой улыбкой этого человека, за которой тот постоянно прятался; с честью и достоинством, развитыми не по годам; однако никто из солдат королевства — из тех, в чьи умы проникал Ардин — не запомнил его человеком с проницательным взглядом, готовым уничтожить любого противника.

— Что вы здесь делаете? — спросил король.

Сто тринадцатый в королевской линии, он унаследовал лишь каплю крови Сомнуса. Лишь пара его черт напоминала Ардину о брате. Но этот человек — Регис — являлся королем Люциса и этого было вполне достаточно, чтобы желать его смерти.

— Ради вас, конечно же! — заявил Ардин.

Багровые клинки взметнулись в воздух и устремились прямиком к Регису. Общий для них двоих призрачный арсенал — подходящее средство для убийства потомка Сомнуса.

Регис мгновенно призвал в ответ свои собственные синие клинки. Так они и стояли друг напротив друга: оружие Региса было приставлены к горлу Ардина, оружие Ардина — к горлу Региса.

— Королевские клинки! Кто ты такой?!

Это столкновение заставляло Региса нервничать. Ещё бы — на него было направлено дарованное богами дому Каэлум призрачное оружие, владеть которым должен был лишь он сам. Или же лица, которым сам представитель дома доверил часть своей силы. Сейчас же перед ним стоял неизвестный солдат с силой короля.

Королям этого дома стоит осознать, что нельзя вечно скрывать от мира правду о прошлом.

— Ты должен знать, — усмехнулся Ардин. — Ведь в твоих жилах течет королевская кровь.

— Ададжиум!

Как и ожидалось, Регис сразу же вспомнил имя монстра, погребенного в тюрьме Ангелгарда. В этом королевстве не осталось никого, кто знал бы имя «Ардин Люцис Каэлум», зато имя «Ададжиум» знали все. Как иронично, что Империя Нифльхейм теперь была куда ближе к истине, нежели само королевство Люцис.

Вот только знали в Люцисе свою историю или нет — им всё равно придёт конец. Просто Ардин получил бы куда больше удовольствия, если бы они знали, от чьей руки падут.

— Собственной персоной, — ухмыльнулся Ардин. — Пришёл положить конец королевскому роду Люциса.

— Так услышь же меня, Ададжиум! Клянусь честью своей как короля, я уничтожу тебя!

Их оружие продолжало висеть в воздухе, грозя в любую секунду рассечь кожу, но сдерживаемое чужой силой. Внезапно вспышки красного и синего света рассеялись, а мужчины вновь схватились за настоящее оружие. Регис двигался быстро, стремительно, орудуя мечом с тем умением и силой, какие Ардин мог наблюдать сквозь призму чужих воспоминаний. Он мог бы превзойти самого Сомнуса. Ардин мог представить Региса на передовой, в самой гуще битвы вместе со своими подданными.

В тот момент, когда они, наконец, обменялись ударами, удивление короля стало очевидным.

— Эта мощь!.. — выдохнул он.

— Да, боюсь, это у вас из поколения в поколение не передавалось.

Сражаться с королевской гвардией было утомительно, рядовые солдаты были ещё хуже, но король — король сумел оказать достойное сопротивление. Восхитительно. Его удары оказались бы смертельными, будь Ардин обычным человеком. Но все же Регис двигался на мгновение-другое медленнее, чем его противник.

— Этого монстра нужно держать в узде... — произнес король, не собираясь сдаваться. — Он слишком опасен... Его нужно остановить...

— Правда? И кто же меня остановит, позвольте спросить?

Ардин был бессмертным, и никто, даже сам король Люциса не мог его одолеть. Его можно было ударить ножом прямо в сердце или разорвать ему горло, однако края ран быстро срастутся обратно и на месте удара не останется ничего, кроме ровной гладкой кожи.

Что же до Региса, то каждое ранение истощало его силы. Каждый удар делал его слабее и медленнее, а значит, в конце концов, какая бы сила ни была ему дарована, он достигнет своего физического предела.

— Что такое? — улыбнулся Ардин. — Не справляетесь?

Ардин развернулся, быстро, словно тень, оказавшись за спиной короля. Он протянул руку, чтобы схватить его и позволить скверне завладеть им. Какое же удовольствие — превратить того в демона, прежде чем их бой подойдёт к концу. Однако тот оказался проворнее и пальцы Ардина сомкнулись в воздухе.

Вот только промахнуться можно всего единожды — он не успел схватить Региса, зато успел полоснуть его мечом. На боку короля зияла открытая рана. Бой был окончен.

— Я поклялся защищать своих людей... — отчаяние проскользнуло во взгляде поверженного короля.

Он застонал и прижал руку к ране в тщетной попытке остановить кровь. Король пошатнулся, но не упал, держась с достоинством. Жаль, что сил вновь поднять клинок у него уже не оставалось.

— И всё? — дразнил его Ардин. — Но я только-только начал веселиться.

«Ты слышишь это, дорогой брат? — мысленно добавил он. — Предсмертные стоны короля Люциса. Видишь? Твой гадкий отпрыск с позором поставлен на колени».

Возвышаясь над Регисом, Ардин приказал ему:

— Призови Старую Стену.

Регис лишь с презрением взглянул на него в ответ. Пришлось ударить его, заставить тело короля прокатиться по двору, оставляя за собой окровавленные следы. Регис так и остался лежать на земле, глядя в небо. На его лице отражалось напряжение, будто он изо всех сил пытался подняться на ноги. Если так, то в его борьбе не было никакого смысла — этого так и не произошло.

— Как ты о ней узнал? — сбито, на выдохе спросил Регис.

— Я слышал, что в тех статуях заточены души королей, — сказал Ардин. — Но слышать — это одно дело. Почему бы нам не призвать эту Стену и не убедиться лично?

Руки Региса дрожали. Он попытался покрепче сжать одну из них, но она не поддалась и вновь расслабилась. Судя по всему, он не мог призвать своё королевское оружие.

— Чего бы я только не сделал, чтобы встретиться с Королем-Основателем лично!

Ардин вновь ударил Региса по кровоточащему боку и закричал, подняв глаза к небесам:

— Выходи, Сомнус! Чем дольше ты медлишь, тем сильнее он будет страдать!

Ничего. Ни следа Старой Стены, ни намека на присутствие Сомнуса. Ардин злился всё сильнее. Он бил поверженного короля снова и снова, пока все его тело не пострадало от яростных ударов, а затем остановился.

Где Сомнус? Почему он не явился? Это очередная его игра? Возможно, он был уверен, что Ардин блефует, что он не способен на убийство. Что ж, он ошибся. Он уже давно не спаситель. Того доброго лорда Каэлума, которого знали многие люди, уже не существовало.

— А?

Регис больше не двигался.

— Он мертв? — вслух поинтересовался Ардин вслух и потянулся проверить пульс мужчины. — Ох, кажется, я не рассчитал силу.

А затем тело короля начало источать ослепительный свет. Виной тому было кольцо — то самое кольцо, что передавалось от отца к сыну по линии Сомнуса. Дарованное королям Люциса богами, украшение надежно покоилось на руке поверженного правителя. Луч света постепенно расширялся, образовывая в воздухе силуэт. Значит, его нападение всё-таки имело смысл. Старая Стена явилась на защиту своего короля.

— Ну? — протянул он. — Я жду.

Свет, наконец, принял человеческую форму, — высоченного гиганта, закованного в броню, — и Ардин смотрел на него с улыбкой победителя.

— Брат! — голос гиганта едва его не оглушил.

— Сомнус! Сколько лет, сколько зим! — ответил ему Ардин. — Пара тысяч, если быть точным.

Порожденный кольцом гигант был закован в доспехи и вооружен, точно так же, как и каменные стражи. В его случае оружием был меч.

— Что такое, «дорогой брат»? Боишься сломать свою дорогую игрушку и встретиться со мной лицом к лицу? — он усмехнулся. В смерти его брат был точно таким же, как и при жизни — драться честно он не собирался. — Я не позволю тебе забыть о том, что ты со мной сотворил.

— Ты был отравлен, — прогремел Сомнус. — Ты не годился на роль короля. Вот почему кристалл отверг тебя.

Каким же он был глупцом, если думал, что эти слова спасут его.

— Значит, это кристалл нарек меня монстром и вычеркнул из истории? — закричал Ардин в ответ.

— Прошу, брат, вернись обратно во тьму, из которой ты выбрался.

— Прямо сейчас? Но мне так весело! Наконец-то я получил шанс уничтожить тебя собственными руками!

Продолжать разговор не было смысла. Ардина совершенно не интересовало, какие ещё оправдания может выдумать его брат и что может сказать, чтобы спасти свою шкуру. Мгновение — и призванные клинки бурей обрушились на призрак Сомнуса.

Когда-то в прошлом Ардин уже обнажал свой меч против брата, но тогда ему не хватило уверенности продолжить и вонзить клинок в его сердце. Он не знал, что заставило его остановиться, но жалел об этом на протяжение долгих лет, проведенных во тьме и одиночестве. Но здесь и сейчас у него был шанс всё исправить.

Ардин бил снова и снова, переключаясь с ног гиганта на его лицо, а затем возвращаясь обратно. Каждый удар подпитывал его желание. Какая-то часть его сознания требовала ударить Сомнуса кулаком. Если бы он мог, он бил бы его, пока весь гнев внутри не утихнет, а сам он не свалится с ног от усталости.

Гигантская фигура отступила под натиском ударов Ардина.

— Этого не может быть... Как может такой монстр как ты обладать подобной силой?

«Чудовищная сила? — подумал Ардин. — Едва ли. Она рождена ненавистью. То, что ты чувствуешь — результат моего желания уничтожить тебя, какое я хранил в себе две тысячи лет».

— Я был прав, когда заточил тебя в клетку. Ты настоящее чудовище, брат.

— О, да. Настоящее чудовище.

Когда Ардин подчинялся воле богов, он готов был сделать что угодно на благо своего народа. Но единственной наградой за подобную преданность стали нечеловеческая сила и бессмертное тело. И раз ему больше ничего не оставалось, он собирался использовать их, чтобы отомстить своим обидчикам.

Одних клинков было недостаточно. Сомнус должен был сгореть в огне, должен был задохнуться в агонии.

— О, Инферниан, даруй мне свою силу, — произнес Ардин. — Помоги мне сжечь дотла этих людей.

Магическое пламя астрала охватило тело Сомнуса. Языки пламени плясали вокруг гигантской фигуры, его тело скрипело и визжало от их яростного напора. Ардин подскочил, сосредоточив все свои гнев и ярость в одном последнем ударе.

— Это конец, — сказал он, едва сталь коснулась противника.

Наконец колени Сомнуса задрожали, его огромная фигура рухнула на землю, а исходивший от него яркий свет угас. Ардин смеялся во все горло, его глаза были зажмурены от удовольствия, а когда он, наконец, успокоился и вновь открыл глаза, то увидел, что фигура его брата более не была закована в каменную оболочку — перед ним лежал его брат, каким он знал его две тысячи лет назад.

— В конце концов, «дорогой брат», я сумел отомстить.

— Боги даровали тебе благословение как своему избраннику, — начал Сомнус. — Люди обожали тебя, нарекали спасителем. Я же не обладал ни влиянием, ни популярностью. Наверное, я просто завидовал... Я так стремился стать особенным, но у меня ничего не вышло! Ничего!

— А потом ты решил украсть мою жизнь.

Сомнус опустил взгляд.

— Мой поступок непростителен, но я делал всё это на благо королевства, на благо народа. Наши потомки сделали всё, чтобы защитить людей, как и велели боги. Я просто следовал своему зову.

«Наши потомки»? Думаю, ты хотел сказать твои потомки. Эти сто двенадцать королей после тебя. Видимо, ты считаешь, что отлично справился, следуя воле богов.

Ему вспомнились слова Аэры. Твоя преданность не останется незамеченной. Боги, без сомнения, будут наблюдать за тобой. Это им с нею предназначалось следовать воле богов, а не Сомнусу.

— Я думал, что это я буду избранным, — продолжал он. — Но всё это время это был ты.

У него отняли далеко не только трон и будущее. Сомнус отнял у него всё и всех, кого он когда-либо знал.

— Я не прошу у тебя прощения, я просто прошу понять меня, — тихо произнес его брат.

Внутри Ардина вновь закипал гнев.

— Что?! — закричал он.

Неужели Сомнус думал, что извинения могут что-то изменить? Что его слова могут перечеркнуть прошлое? Что от них может быть хоть какой-то толк?

— Ты отнял у меня всё и просишь меня понять тебя?!

Это смирение в голосе, этот опущенный взгляд — всё это он делал ради себя, точно так же, как и всё, что он делал в своей жизни. Чувствовал ли он раскаяние? Неужели сейчас он отчаянно пытался сбросить с себя чувство вины?

Будь он проклят!

Ардин хотел было схватить брата, однако его пальцы сомкнулись в воздухе. Сомнус начал растворяться в воздухе, как сделала недавно его каменная броня.

— Я буду молиться за твою душу, брат, чтобы ты, наконец, обрёл покой.

Покой? Покой?! Как он мог даже подумать об этом, будучи виновником всего случившегося?

Ему хотелось сказать брату ещё очень многое, но было уже слишком много. Сомнус исчез, оставив Ардина стоять посреди города в одиночестве.

Почему? Не такой финал своей истории он себе представлял.

Ардин не понял, каким образом и когда он вернулся во двор. В его голове не осталось мыслей, тело двигалось по собственной воле, и он, просто взглянув вниз, обнаружил лежащего у его ног Региса.

Точно. Моя месть ещё не свершилась. Я должен положить конец всему, что произвёл на свет Сомнус. Возможно, смерть Региса принесёт мне облегчение.

Ардин призвал свой клинок, крепко перехватил его, готовый к удару. Всего один удар прямо в сердце — и всё будет кончено. Король лежал на каменной дворовой брусчатке. Ардин поднял меч над головой, собираясь нанести удар.

Ардин Люцис Каэлум...

Нечеловеческий голос, ужасно громкий, казалось, доносился сразу отовсюду.

Приказываю тебе остановиться и преклонить передо мной колени.

Каждое слово жуткой какофонией разносилось по его разуму. Ардин подался вперед, когда с небес вдруг низринулось несколько огромных клинков лезвий. Они образовали своеобразную клетку вокруг Региса, будто показывая: никто не сможет причинить вред королю.

Откуда-то сверху струился ослепительно-белый свет. Прищурившись, Ардин поднял взгляд и увидел кого-то таких размеров, силы и мощи, каких не сыщешь на земле.

Клянусь собственной честью, я, Хранитель Клинков, Бахамут, не позволю тебе стать убийцей королей.

Дракониан. Бог Войны. Бахамут. В то время, как остальные из Шестерых погрузились в сон после Великой Войны Древности, он единственный исчез в неведомых далях

— Почему не позволяешь ты мне свершить отмщение?!

Едва Ардин выкрикнул эти слова, как мир вокруг изменился. Теперь он застыл посреди пустоты — несмотря на то, что ему удавалось на чём-то стоять, мир вокруг казался сплошным потоком яркого света, окрашенного в цвет ночного неба. Это место казалось таким далеким от реальности, что Ардин даже не подумал спросить, где находится.

И в этой пустоте он встретился с Богом Войны.

Потому что твое предназначение – в ином. В распространении тьмы в мире.

Призвание. Это слово отпечаталось у него в сознании, пусть он и забыл его на какое-то время. Это застало его врасплох.

— Тьмы? — с его губ сорвалось лишь это слово.

Ибо вскоре в Люцисе будет рожден Истинный Король. Станет он светочем надежды для мирян и изгонит тьму.

Ты станешь его жертвой – тень, закрывающую собою свет

— Почему я должен продолжать страдать? Неужто я все еще недостаточно принес жертв?

Тем не менее, Бахамут продолжал, не заботясь о том, понимают его слова или нет.

Когда пробудится Истинный Король, призовет он могущество предков, и, наконец, положит конец твоим страданиям.

Ардин понял, что нет никакого смысла задавать вопросы. Всё, о чём говорил Дракониан, ворвалось в его разум, наглядно и красочно демонстрируя все эти волнующие сцены.

Рождение сына Региса. Ребенка должны будут назвать Ноктисом. Кристалл назовёт его Истинным Королём. Сам Ардин скрестит с ним мечи, когда тот вырастет, и в том же дворе, где сегодня он сражался с Регисом, он потерпит поражение от руки этого юноши. Ноктис займёт трон Люциса и пожертвует своей жизнью, чтобы с помощью кольца открыть дверь в Запределье.

Запределье — таинственное пространство, связанное с их миром с помощью кристалла, но недоступное простым смертным. Две тысячи лет назад душа Ардина, отделенная от тела, оказалась запертой там, когда кристалл отверг его.

Всё это время он думал, что его бессмертие — это результат влияния Звездной Скверны, на деле же всё дело было в том, что его душа оказалась заперта в другом мире, в то время как бессмертное тело вынуждено было скитаться по миру в ожидании пришествия Истинного Короля. И когда Ноктис вырастет, силой кольца он откроет врата и подарит Ардину долгожданный покой.

И тогда род Люцисов прервется, и обретешь ты свое отмщение.

Так было предопределено, и так произойдет.

Ардин исчезнет навсегда, как и Ноктис — Истинный и последний король Люциса. На этом их род прервётся. В обмен на жертву Ноктиса кристалл, который вберет в себя всю Звездную Скверну, расколется, и Эос, наконец, будет очищен.

Перед глазами Ардина на мгновение промелькнул мир, в который вновь вернулся свет. А затем всё исчезло, и он вновь оказался посреди пустоты.

— Стало быть, я – не спаситель рода людского, а жертвенный агнец. И я живу лишь затем, чтобы принять смерть от руки потомка узурпатора, — он посмотрел на Бахамута.

Две тысячи лет назад он верил, что его единственное предназначение в том, чтобы спасать людей. Он готов был принять собственную смерть, если бы она положила конец страданиям других. Ему казалось, что это доверенная ему миссия, на какую не способен никто иной, и потому мог пожертвовать всем.

Но даже тогда ему не хотелось сдаваться без борьбы.

Во время своего заточения в Ангелгарде он начал думать, что боги — дураки. Они поступили глупо, позволив всего лишь одному человеку исцелять скверну. Они не сумели предвидеть, что кристалл отвергнет его, и он винил их в этом. Но теперь, услышав, что всё это было планом, должным породить монстра для жертвоприношения... Это были хитрость и жестокость, на какую не способны смертные умы.

— Такую судьбу боги уготовили мне?

Именно.

Отринь ее, если посмеешь, но знай, что в таком случае ожидает тебя бесконечная тьма, без надежды на избавление в посмертии.

Что скажешь, Ададжиум?

Слова Бога Войны, безжалостные и жестокие, эхом отдавались в его голове. Он был уверен, что во всём случившемся виноват Сомнус, что это было результатом его хитрости, его далеко идущего плана, включающего в себя его потомков, из-за которого они с Аэрой лишились будущего. Но всё было ложью. Даже его предназначение.

Теперь же правда была у него перед глазами. Ловушку расставил вовсе не Сомнус, а Дракониан. Сомнус — всего лишь ещё одна пешка в этой жестокой игре богов.

Судьбу человека не изменить.

А теперь иди. Исполни своё предназначение.

— Я никогда не просил о подобном! И я не собираюсь преклонять перед тобой колени!

Ардин вновь призвал свои клинки, направив их прямиком на Бахамута. Едва те приблизились к богу, как он наполнил их своей демонической яростью, однако ему удалось лишь слегка поцарапать маску у него на лице. Больше ничего.

Твоя наглость приведёт тебя к гибели, жалкое смертное создание.

В тот момент, когда Ардин осознал, что его удар парировали, было уже слишком поздно. Он отлетел назад под натиском чужого удара, всё его тело пронзила жуткая боль, не позволяя двинуться. Глубоко в его руки и ноги вонзились мечи Бога Войны.

Это была не просто физическая боль. Когда-то Ардин уже испытывал нечто подобное, когда много лет назад, в святилище, Сомнус и его солдаты вонзали в него свои клинки. Дракониан с лихвой вернул ему эти ощущения, заставляя каждую рану на теле гореть огнем, вызывая неподдельную агонию.

Если ты хочешь противиться судьбе, то так тому и быть.

Мир перед глазами расплывался от боли. Рядом появилась бледная фигура — её светлые одежды и золотые волосы казались смутно знакомыми. Вскоре он понял, что это была Аэра, в руках которой красовался трезубец.

— Лишь призраки преследуют мою измученную душу, — прошептал он.

Это иллюзия, созданная Богом Войны. Тот не мог его обмануть.

После гибели Аэры он отчаянно старался запомнить черты её лица, каждую мельчайшую деталь — манеру говорить, движения, звук её голоса. Он не желал выпустить из головы её образ. Он говорил о ней сам с собой каждую минуту. И теперь никакая иллюзия не в силах его обмануть. Это не Аэра.

— Довольно, — выдохнул он между приступами боли.

Аэра подошла ближе. Теперь он видел, что у неё в руках трезубец Оракула, а её лицо толком не выражает эмоций.

Угроза была ясна: подчинись или лишись всего.

— Если вы уготовили мне такую судьбу, то я с удовольствием её верну, — сказал он.

Аэра уставилась на него холодными, бесчувственными глазами. — Я не сда..! Трезубец пронзил его насквозь. Он кричал, чувствуя всё ту же агонию, усиленную в сотни или тысячи раз, несравнимую с обычной болью. Между ударами он видел кровь, что сгустками выплескивалась из его тела. Он знал, что и это — иллюзия. Аэра, трезубец, кровь и агония — всё это иллюзии Дракониана, с какими не мог справиться его разум.

— Пронзи моё сердце, если желаешь, но моей решимости это не умалит.

Он говорил себе, что эта боль — ничто; что таким грязным приемам он не поддастся; что такой номер с ним не пройдёт. Чего стоит ещё одна вечность во тьме, если одну он уже пережил?

— Этот путь никогда не был уготован мне, — прорычал он, чувствуя, как внутри него вновь поднимается ярость.

Он бушевал, подобно зверю, и сковывающие его лезвия ломались одно за другим. Он вновь призвал свою оружие и одним выверенным ударом пронзил иллюзию Аэры.

Думаешь, не существует иного выхода, кроме насилия, человек? Вернись в свой мир. Прими свои страдания.

Пространство у него под ногами разошлось в стороны, и он упал. Упал в пустоту.

— Где я?

Мир казался мрачным и серым. Он не знал, провёл он в этой серости вечность или всего лишь пару мгновений.

— Я жив? А важно ли это? Скорее всего, нет.

Что-то в этом месте казалось знакомым. Стоило только напрячь глаза, как он сумел разглядеть стены. Замкнутое пространство. Сброшенные и сваленные в кучу цепи чуть ниже. Ангелгард. Его тюрьма.

— Ничто уже не важно. Ни проклятые боги на своих небесах, ни короли на этой земле — к черту их всех!

Он поднялся на ноги. В отличие от того дня, когда Верстел явился освободить его из этой клетки, сегодня тело прекрасно его слушалось. Ардин не дрогнул, прокладывая себе путь на свободу.

— Важна только моя месть.

Более он не станет плясать под чужую дудку. Теперь он станет кукловодом, а все остальные — его марионетками. И он сыграет с ними в игру даже более хитрую и жестокую, чем та, в которую сыграли с ним боги.

— Я позабочусь о том, чтобы скверна распространилась повсюду. Я выманю этого «Короля Света» и уничтожу его. И тогда Эос погрузится в вечную тьму.

Недостаточно было заставить страдать одного Сомнуса, другие тоже должны были получить по заслугам.

— А затем, пусть падут и боги.

Однажды настанет этот день. Он сломает маску Бахамута, уничтожит его мечи и будет смотреть за тем как тот в стыде и отчаянии стоит на коленях. Боги познают величайшее унижение из тех, что им когда-либо приходилось узнать.

Неважно, сколько столетий или тысячелетий пройдет, сколько сил и средств ему понадобится, он обязан осуществить свой план. Лишь в этом он себе поклялся.

Впервые за две тысячи лет Ардин почувствовал себя счастливым, зная, что его тело не может умереть.

Родился Ноктис Люцис Каэлум.

Крон-принц Ноктис, наследник престола, был назван Истинным Королем.

Его лицо было знакомо Ардину, который видел его в видении, ниспосланным Бахамутом: Регис держал на руках маленького мальчика, а тот до противного напоминал Сомнуса лицом. Эту же идиллическую сцену, должно быть, наблюдали люди в Цитадели.

Регис основал Королевские Мечи — реформировал королевскую гвардию — подразделение, призванное служить под его личным командованием и охранять Избранного Короля.

Все идёт своим чередом. Или правильнее сказать «подчиняется воле Дракониана»?

Шива — Гласиан — пробудилась в Разломе Гороваса, что в Воглиюпе. Она начала нападение на Нифльхейм, вступая в бой с имперскими войсками прямо на границе государства. В конце концов Империя одержала победу, но ценой большей части собственных вооруженных сил.

Нападение богини стало для Ардина неожиданностью. Он всё чаще подталкивал Верстела к изучению и созданию новых технологий – наделенных демоническим могуществом Магитек-творений, направленных на уничтожение богов. И встреча с Шивой предоставила им отличную возможность проверить созданное оружие. Нельзя утверждать, что оно возымеет тот же эффект в битве против Дракониана, но и отрицать его эффективность было бы глупо.

Между Нифльхеймом и Люцисом объявлено перемирие. Ардин лично навестил королевство, чтобы договориться о прекращении военных действий. Регис, с которым они не виделись всего двадцать один год, выглядел невероятно старым и изможденным для своего возраста. Его попытки остановить Империю с помощью Стены и прочих защитных сооружений, судя по всему, здорово его вымотали.

Инсомния пала.

План Империи Нифльхейм действовал безупречно. За день до нападения Ардин имел удовольствие встретиться с принцем Ноктисом лично, у причала Галдин. Молодой принц оказался точной копией Сомнуса. Их сходство настолько поразительно, что Ардин вновь исполнился решимости увидеть, как мальчишка страдает, погибая, и так и не становится Истинным Королем.

Чуть позже в этом же году кристалл исторг Ноктиса в иное пространство, дабы пробуждение того Избранным Королем свершилось.

Королевский Город утонул во тьме, точно так же, как и все остальные уголки планеты.

Как же давно это было. Удивительно, что это вообще показалось ему долгим сроком. Всего тридцать два года прошло с того момента, когда Дракониан явил ему свой план. Тридцать два года прошло с тех пор, как он узнал о своей судьбе. После двух тысяч лет, проведенных в пустой и темной тюремной камере, эти годы должны были пролететь, словно минута. Но вместо этого они тянулись невыносимо долго.

Когда в этом мире осталась лишь ночь, район близ Цитадели стал пристанищем демонов, где опасались появляться люди. И там, на троне, который он нарёк своим, Ардин ждал человека, нареченного Истинным Королем.

«Поторопись, Нокт, — подумал он, вторя своим желаниям. — Я с нетерпением жду нашей встречи».

Так Ардин и сидел один на один со своим непоколебимым желанием, ожидая того, кому суждено было приблизиться к его трону. Когда этот день настал и двери, наконец, распахнулись, он точно знал, с чего стоит начать.

— Боюсь, тебе не повезло.

Справедливое заявление не только для гостя, но и для говорящего.

— Того, кого ты хочешь увидеть, здесь нет, — продолжил Ардин.

«Как и того, кого хочу видеть я», — мысленно закончил он.

Человек перед ним оказался совсем не тем, кого он ждал. Это было нечто кардинально отличное от обещанного Богом Войны. Ардин не сумел сдержать смех. Видимо, даже боги не могут предсказать будущее с точностью до мелочей. Либо судьба, о которой они так пеклись, всё-таки изменилась. Иначе это воссоединение было не объяснить.

— Но прошу простить мне моё удивление этим неожиданным развитием событий, — сказал он.

Она стояла здесь, смело бросая вызов смерти. Смерти, в которой он был уверен, потому что сам приложил к ней руку тогда, в Альтиссии.

— Рад видеть вас вновь, леди Лунафрея.

Имперская столица полностью разрушена. Именно такая мысль промелькнула в её голове, стоило попробовать оценить нанесенный ущерб. Со своего места на вершине она видела, как со всех уголков города поднимались пламя и черный дым, видела разрушенные здания и дороги. А те тени, что метались между обломков, наверняка были демонами. Некрупные, но их довольно много — это ещё доставит ей неудобств.

До ушей долетел звук зацикленной записи, доносившийся из одного из громкоговорителей:

— Всем районам имперской столицы эвакуироваться! Всем гражданским лицам отправиться в назначенные им убежища!

Голос диктора прерывался, будто его избивали во время записи.

Едва эта мысль проскользнула в её голове, как со стороны громкоговорителя раздался треск. Подняв взгляд, она увидела крупного демона, прорвавшегося прямо через здание.

— На его счастье у меня есть дело поважнее, — пробормотала она.

Сначала нужно было разобраться с Алмазным Орудием. Если не остановить это чудовище, то от Гралеи и следа не останется — с ней произойдёт то же, что и с Инсомнией. Так что неважно, сколько мелких сошек она уничтожит, если главная угроза останется гулять на свободе.

— Леди А? Слышишь меня? — раздался в коммуникаторе голос Биггса.

— Слышу, — ответила она, рванув вперёд сквозь городские развалины.

— У нас тут произошла незапланированная посадка, — сказал он. — Мы постараемся подняться обратно в воздух, но на это потребуется время. А как у тебя дела?

— Идут. Я работаю над этим.

Честно говоря, после своего столкновения со складом она чувствовала себя невероятно бодро. Однако усталость никуда не делась, несмотря на этот импульс бодрости.

— Можешь проверить, работает ли система воздушной обороны? — спросила Аранея.

В свете нынешнего состояния дорог и нашествия демонов она не планировала так быстро оказаться на земле. И всего времени мира не хватило бы, попробуй она добраться до Алмазного Орудия, карабкаясь по горам щебням, руинам зданий и пробиваясь сквозь полчища демонов. Куда быстрее было прыгнуть на ближайшее здание прямо отсюда, а затем пробираться по крышам.

— Кажется, сегодня твой счастливый день. Система работает, — отрапортовал Биггс. — Прыгай сколько душе угодно — не упадёшь.

— Поняла, — произнесла она и прыгнула на ближайшую крышу.

Биггс не врал. Она почувствовала, что слегка напортачила с траекторией прыжка и должна была промахнуться мимо здания, однако в этот же момент сеть у её ног активировалась. Она сделала ещё один прыжок прямо в воздухе, добравшись до крыши нужного здания. Да благословят боги того, кто придумал сеть. Эта система стала неотъемлемой частью многих высотных зданий ещё в те времена, когда Империя заботилась о своём народе и его безопасности, создавая дополнительные маршруты для эвакуации. И вот, сегодня она спасла ей жизнь.

Учитывая нынешнее состояние Гралеи, никто не мог сказать, сколько ещё система будет работать. Стоило поторопиться и добраться до цели как можно скорее. И даже если копье сумеет сохранить ей жизнь в случае падения, — ещё одного — демонов никто не отменял. Стычки с ними лучше свести к минимуму.

И план казался достаточно простым, пока она не столкнулась с летающими демонами.

— Ну, замечательно, — поморщилась Аранея. — Теперь мне сражаться со всеми вами?

Как жаль, что сеть никогда не была рассчитана на возможность столкнуться с чем-то, летящим снизу. Да, она не даст ей упасть, но не послужит препятствием для демонов, которые попытаются к ней подняться.

— Что ж, — вздохнула она. — Покончим с этим.

Установив мощность копья на максимум, она оттолкнулась от крыши и высоко взмыла в воздух. На самом пике она развернулась и направила острие прямо в сторону одного из демонов, импульс от падения позволил лезвию вонзиться глубоко в тело твари. Шаг в антигравитационное поле. Ещё один прыжок. Падение. Удар. И ещё.

Не обращая внимания на трупы демонов, насаженные на копье, она ещё раз взмахнула им по широкой дуге, рассекла ещё одну летающую тварь пополам. Вскоре все они исчезли в облаке темного дыма.

— Я и впрямь терпеть не могу демонов, — пробормотала она.

Аранея выпрямилась и продолжила двигаться по крышам. Внизу, на городских улицах, можно было кое-как разглядеть Магитек-солдат, схлестнувшихся с кучей демонов. Должно быть, система контроля, обычно помогающая им отличать своих от чужих, была сломана.

— Именно этого вы и заслужили, когда решили создать этих тварей, — скривилась она.

Магитек-солдаты и демоны могли беспрекословно выполнять приказы, поа не падали замертво, и никогда не жаловались. И пусть такая армия и была удобной, не требовала особых затрат на её содержание, она оставалась жуткой угрозой, когда выходила из-под контроля. Обычной человеческой армии требуется отдых, требуется пища, они могут пожаловаться на дурные условия или потребовать зарплату повыше, зато они не впадут в неконтролируемую ярость при малейшей оплошности.

— К тому же, люди никогда не начнут убивать своих, — мрачно добавила она.

Поблизости виднелся труп, чья голова явно была разбита кулаком Магитек-солдата. Поморщившись, она поспешила отвернуться.

Однако это вызывало вопросы. Значит, не только Алмазное Орудие вышло из-под контроля — вместе с тем начались проблемы у солдат, да ещё и это нашествие демонов... Все это дерьмо не могло оказаться простым совпадением. Нет, в Гралее время от времени появлялись демоны — на границе то и дело показывались, но их мгновенно уничтожали. Вот только не в таких количествах. Даже если учесть, что руки вооруженных сил были связаны Алмазным Орудием, количество демонов все равно было слишком велико.

Она слышала, что в последнее время в исследовательском центре начали создавать собственных демонов. Скорее всего, это и объясняло их численность — они попросту сбежали из учреждения. Но как так вышло, что одновременно с этим вышли из строя Алмазное Орудие и Магитек-солдаты?

— Подождите-ка, а если?.. — идея, что пришла ей в голову, казалась сумасшедшей и тревожной, но не невозможной. Она почувствовала, как по спине пронеслись вниз мурашки.

Сигнал коммуникатора вывел её из задумчивости. Это был Биггс.

— Мы закончили с ремонтом. Направляемся к тебе.

— Спасибо, как раз кстати.

Неважно, сколько крыш она уже пересекла — она так и не сумела приблизиться к Алмазному Орудию. Существо, казалось, двигалось в разных направлениях, и сблизиться с ним оказалось куда сложнее, чем она ожидала.

— Носится туда-сюда, словно трёхлетний ребёнок, потерявшийся в супермаркете, — вздохнула она. Когда-то ей доводилось присматривать за ребенком такого возраста, и эти воспоминания всплыли в её голове, порождая неуместные сравнения.

Чудовище вновь изменило траекторию, направившись в сторону жилых кварталов. Нужно было спешить. Если она не сумеет положить этому конец в ближайшее время... Аранея вздрогнула. Это самая густонаселенная часть города, там наверняка до сих пор полно тех, кто ещё не успел эвакуироваться. Возможно, они сумеют воспользоваться оружием челнока — стоит угостить здоровяка свинцом, чтобы он развернулся в другую сторону.

Коммуникатор вновь ожил, на этот раз в голосе Биггса слышалась легкая паника.

— В городе полно гражданских!

Проклятье. В этом своём предположении она счастлива была бы ошибиться. Солдаты должны были помогать людям выбраться из города, но в этот раз вся помощь Империи заключалась в передаче сообщения по громкоговорителям. Теперь же люди лишились и этой скромной поддержки. Демоны и свихнувшиеся Магитек-солдаты выводили динамики из строя один за другим. Неудивительно, что в городе до сих пор столько народу.

Она остановились на одной из крыш, чтобы оценить ситуацию. — Что делать будем? — спросил Биггс.

— Мы их точно не оставим.

— Что ж, пора сделать им пару одолжений, — сказал Биггс. — Сколько же нам после этого будут должны...

— Помогите людям, соберите их и постарайтесь отвести в безопасное место. Сообщите другим подразделениям, попросите о помощи. А этим малышом я займусь сама.

Они провели множество изнурительных часов в Альтисии, разгребая завалы и пытаясь привести город в порядок. Это была тяжелая, истощающая работа, и браться за неё вновь не хотелось. Жители города всё ещё были живы, им требовалась помощь, чтобы выбраться отсюда. И от такой работы нельзя было отказываться, с каким бы риском она ни была сопряжена.

Аранея разбежалась, вновь заводя двигатель своего копья, и бросилась в погоню за Алмазным Орудием. Едва она касалась ступнями одной поверхности, как тут же прыгала к другой, не теряя времени. В конце концов, она ушла в сторону от крыш, запрыгнув на высокоскоростную трассу, окружающую Гралею.

Алмазное Орудие наконец-то оказалось в зоне поражения Штосса.

— Знаешь, для такого здоровяка ты многовато двигаешься, — пробормотала она.

Город и так слишком сильно пострадал, сейчас необходимо было минимизировать дальнейшие разрушения. И действовать нужно было быстро, а лучший способ быстро покончить с проблемой — избавиться от её корня.

«Итак, если бы я была гигантской Магитек-броней, то где бы спрятала свою самую большую уязвимость?», — думала она, изучая массивную фигуру. Ядро на его голове казалось таким же хорошим вариантом, как и многие другие. Пусть оно могло не быть главным, его уничтожение тоже даст им преимущество. И сожженные останки имперских солдат были тому подтверждением.

— Что ж, малыш, время тебя наказать, — Аранея перехватила поудобнее Штосс, готовая нанести быстрый, точный и сокрушительный удар прямо в ядро, когда рев двигателей поблизости заглушил все остальные звуки.

Волна невероятного жара накрыла её с головой, заставляя рефлекторно прикрыть лицо от надвигающегося взрыва. Земля ушла из-под ног, и она повалилась вниз вместе с обрушившимся участком трассы. Краем глаза она видела, как Алмазное Орудие взмыло в воздух.

Простое скольжение вниз по остаткам конструкций, наконец, сменилось ощущением головокружительного падения, от которого скручивало все внутренности. Аранея одним движением развернула Штосс, завела двигатель, стараясь создать достаточный импульс, чтобы выправиться. Она лишь едва-едва коснулась земли и тут же вновь взмыла в воздух, не теряя ни мгновения. Туда, где могла бы находиться она, промедли хоть секунду, с грохотом врезались тонны бетона и осколки металлических конструкций.

Делая очередную дугу в воздухе, она бросила взгляд на город. Теперь Алмазное Орудие располагалось прямо на вершине крепости Зегнаутус, в центре столицы. К сожалению, его неожиданный полёт на пару мгновений опередил её удар.

— Ты там в порядке? — спросил Биггс.

Она вспомнила, что громко кричала, едва начав падать. Должно быть, Биггс поймал этот сигнал с помощью коммуникатора и теперь не понимал, что же, во имя Эоса, тут происходит.

— Не волнуйся обо мне, я цела. Как у вас дела?

— Мы собрали всех гражданских, кого смогли найти.

— Вам есть куда их увести? Поблизости ещё остались безопасные зоны?

Задавая этот вопрос, она уже знала ответ. Безопасных мест в городе не осталось. Повсюду плясали языки пламени, а демоны бродили по улицам, словно у себя дома. Вся Гралея была одной большой опасной зоной.

— Мы можем просто вывезти их из столицы, — сказал Биггс.

— Звучит неплохо.

Сколько у них осталось кораблей? И сколько людей они сумеют увезти? Мысленно Аранея пыталась сосчитать. Однако сколько бы их ни осталось, даже при лучшем раскладе эта идея казалась ужасной. К сожалению, вряд ли они сумеют придумать что-нибудь получше.

— Где вы сейчас?

— Неподалеку от Зегнаутуса.

Правильно. Действовать нужно было, пока малыш не решил спуститься вниз. Здесь, в центре города, всегда заботились о планировке — рядом с крепостью Зегнаутус не было небоскребов, что могли бы помешать взлёту или посадке, да и видимость куда лучше, чем в жилых районах. Здесь не нужно было беспокоиться о том, что демоны или кто-нибудь из Магитек-солдат застанет их врасплох. Отличное место, чтобы собрать гражданских, пока они не решат, что с ними делать.

— Поняла. Двигаюсь к вам, — ответила она.

Крепость Зегнаутус — именно то место, где Аранее хотелось оказаться. Там, где находилось Алмазное Орудие.

Она встретила Биггса и Веджа на одном из пустых участков у основания крепости. Рядом были и ребята из других отрядов — кто-то занимался разгоном остатков Магитек-солдат и демонов, а кто-то успокаивал плачущих детей.

Биггс называл их «гражданскими», но по факту все они были просто детьми. И повезёт, если самому старшему из них было хотя бы десять. Могло показаться странным, что на эвакуацию явились лишь дети, без единого взрослого, но Аранея уже сталкивалась с таким. Она была уверена, что большинство взрослых позаботилось о безопасности своих детей, бросившись сдерживать оставшихся демонов. Картина буквально вставала у неё перед глазами, стоило лишь вспомнить теперь уже далекое прошлое.

Демоны наступают! Отведите детей в убежище!

Подожди здесь, ясно? Веди себя тихо! Очень тихо!

Аранея прикусила губу.

— Как там наш малыш? Ещё не спустился? — нарочито весело спросила она. Сейчас не время хандрить.

— Выглядит так, будто этот малыш сейчас начнет беситься, — сказал Биггс.

Для такой позиции врага атака сверху была ожидаемым исходом. Она хотела бы, чтобы челнок был готов к отступлению в любой момент, и в таком случае лучше ему остаться здесь. Она вздохнула. Это значило, что именно ей предстоит пробираться через извилистые и мудреные коридоры крепости, напичканные системами безопасности, перед которыми хочется просто поднять вверх руки и закричать, что сдаёшься. Это единственный способ добраться до Алмазного Орудия.

— Биггс, продолжай руководить эвакуацией. Ведж, ты нужен мне здесь, чтобы в случае чего организовать отступление. Всё ясно?

Детский крик заглушил ответы обоих мужчин. Обернувшись, Аранея увидела плачущего мальчика. Она сделала несколько шагов в его сторону и опустила ладонь ему на голову. Он был ещё совсем мал, настолько, что ему впору было бы прятаться за матерью, цепляясь за её длинную юбку. Как назло, ни одно слово утешения не лезло в голову — предложить ему остаться казалось ещё худшим вариантом, чем сказать, что всё будет хорошо. Судя по тому, в каком состоянии находился город, его родители едва ли выжили.

Однако маленький шанс лучше, чем никакого. Арания взъерошила мальчонке волосы и опустилась на колени, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Послушай меня, молодой человек. Сейчас нам нужно сбежать отсюда как можно скорее, так что давай попридержим слезы, ладно?

Сопли текли у него из носа, не желая останавливаться. Он всхлипнул и кое-как вытер лицо тыльной стороной ладони. В груди у Аранеи горело. Нельзя доводить таких маленьких детей до подобного состояния. Она ненавидела армию за то, что они допустили это, а себя ненавидела за то, что была её частью. Стиснув зубы, она вновь повернулась к своим людям.

— Пора приступать. Этих детей нужно как можно скорее вывезти из столицы. Если кто-то попадётся вам по пути — подберите и их тоже, не бросайте никого.

— Есть, — ответил Биггс. — Будь осторожна, леди А. Кто знает, с чем ты там столкнешься.

Она кивнула. Ей приходилось бывать в крепости, однако все её знания о ней ограничивались отдельными участками — теми, куда её допускали. Многие другие оставались закрытыми, их назначение было засекречено, а планы планировки — тщательно спрятаны от любопытных глаз. И допуск, данный ей как наемнику, сейчас и выеденного яйца не стоил.

— Рассчитываю на тебя, Ведж.

Со Штоссом, надежно закрепленным на спине, Аранея отправилась в крепость.

Лифт стал для истощенной Аранеи настоящим испытанием. Если бы тот следовал от первого до самого последнего этажа, то можно было бы с уверенностью сказать, что к тому моменту, когда двери вновь откроются, она уже будет крепко спать. Но даже тогда, когда подняться нужно было всего на один этаж, она обнаружила, что в бессилии рухнула на пол — её спасли лишь открывшиеся двери лифта.

В тот момент, когда они, наконец, открылись, она буквально выпала наружу, растянувшись по полу и глядя в потолок.

— Черт... Мне нужно поспать.

В таком состоянии впору было беспокоиться о том, не заснёт ли она прямо в разгар битвы с Алмазным Орудием. Тряхнув головой, Аранея ударила себя по щекам.

— Найти бы где холодной воды...

Но крепость нашла для неё способ взбодриться куда лучше, чем просто холодная вода: из динамиков раздался встревоженный голос канцлера Ардина Изунии.

— Граждане Империи, — произнёс Изуния. — Благодарю вас за всю ту доброту, что вы мне оказали, и с глубоким сожалением объявляю, что сегодня история вашего государства, вашей возлюбленной родины подходит к концу.

Сон мгновенно отошёл на второй план. Казалось, канцлер обращался не только к обитателям и работникам крепости, но и ко всему городу разом.

— Как жаль, что Его Сиятельству так и не удалось завести ещё одного наследника.

И что это значило? Что целая нация должна была погибнуть из-за опустевшего трона?

— Ударить бы по лицу этого урода.

Раздражение вызвало в ней неожиданный прилив сил. Аранея перебирала ногами так быстро, как не делала ещё никогда в жизни.

У императора Эдоласа Альдеркапта была небольшая семья. Тридцать пять лет назад императрица родила ему сына и вскоре после этого погибла. Судя по тому, что слышала сама Аранея, тело женщины просто не выдержало связанных с родами нагрузок. Те привели к осложнениям, оправиться от которых она не сумела.

Возможно, императору не хотелось разжигать споров о престолонаследии, а может, он действительно любил свою почившую жену, но факт оставался фактом — новой императрицы у Нифльхейма так и не появилось. Это решение аукнулось Эдоласу, когда спустя годы его сын погиб на поле боя.

— По правде говоря, — продолжал Изуния. — Ваш дражайший император желал вечной жизни. Он хотел бы вечно править своим государством.

«Пф, — фыркнула про себя Аранея. — Исключить необходимость в наследнике из-за его смерти? Глупость какая. Быть человеком - значит быть готовым умереть».

Если на троне сидел слепой дурак, то нет ничего удивительного в том, что случилось с государством.

— Будучи человеком великодушным, я предложил ему свою помощь, — голос Изунии звучал так, словно тот рассказывает какую-то занимательную историю в кругу друзей, а не обращается к целому государству. — Я околдовал его.

Околдовал? Это и само по себе звучало дурно, а из уст такого человека как канцлер Изуния — и подавно. Что он имел в виду?

— Но, боюсь, он быстро понял, что бессмертие имеет свою цену.

Как бы он там его ни околдовал, этого лучше было не делать.

Судя по тому, что слышала Аранея, Ардин Изуния появился в Империи тридцать четыре года назад. И именно момент его появления совпал с изменением характера их правителя — из самоотверженного императора тот превратился в эгоистичного деспота всего за несколько лет. Кто-то пытался оправдать это тем, что его подкосила потеря любимой императрицы, однако Аранея была не против обвинить в этом того, кого теперь звали канцлером.

Слухи, что ходили о Изунии тут и там, тоже ни на что хорошее не намекали. Все, кто попадал под его горячую руку или переходил ему дорогу, таинственным образом исчезали или депортировались из Империи. Все деньги, с трудом заработанные налогоплательщиками, мгновенно отправлялись на поддержку его сомнительных проектов. Да и всё это было не так и страшно, такое бывало в жизни практически любого правителя — мало ли у них бывает любимчиков и навязчивых идей. Что действительно беспокоило Аранею, так это один конкретный слух: поговаривали, что Изуния имел какое-то влияние на демонов или, что гораздо хуже, сам умел создавать этих тварей. Рассказавший ей об этом солдат клялся и божился, что видел это своими глазами. И даже если это ложь, нельзя отрицать, что в последние годы Империя начала куда активнее изучать демонов и работать с ними.

Но это происходило и до появления Изунии — тогда Империя уже несколько лет работала над этим проектом. Человек, возглавляющий исследования демонов — старший исследователь Верстел Бесития — занял свой пост задолго до появления Изунии.

Доказательств было маловато, вот только подозревать это не мешало. Изуния с беззаботным весельем продолжал карабкаться вверх по имперской лестнице, а Аранея никак не могла избавиться от чувства, что за его вездесущей улыбкой скрывается нечто большее. Она была уверена, что у этого мужчины какие-то иные намерения, только тот был дьявольски осторожен и никогда не подавал вида, что эти самые намерения вообще существуют.

Аранея продолжила двигаться вперёд, стараясь выбросить эти мысли из головы. До конца коридора, до лифта, ведущего на верхние этажи. Ещё один коридор, затем снова наверх. Был у этого свой, особенный ритм, вызывающий раздражение тем, кто решил спроектировать это место и при этом не предусмотреть ни единого лифта, что вёл бы прямо на самый последний этаж.

— Ну же, не заставляйте их ждать, — из динамиков продолжал литься знакомый голос. — Неужели у вас нет последних слов для любимых подданных?

Последних слов?

Следом раздался другой, дрожащий голос.

— Сол... хейм...

Она слишком хорошо знала, кому он принадлежал, и предпочла бы услышать кого угодно ещё на его месте.

— Солнце Солхейма... ещё взойдет...

Хриплый шепот сменился мучительным стоном. Аранея замерла. Стон стих, в помещении, да и во всём городе, возможно, воцарилась тишина.

Спустя мгновение коммуникатор ожил, донося до неё чужой печальный шепот.

— Леди А? Этот был тот... тот о ком я думаю?

Она давно уже не слышала, чтобы Ведж позволял себе сказать по коммуникатору что-то длиннее лаконичного «есть», и одно это уже являлось достаточным показателем его тревожного состояния.

— Судя по всему, — коротко и резко ответила она.

Что, черт побери, произошло? О каком таком колдовстве говорил Изуния?

Она уже направлялась к последнему лифту, — к тому, что должен был, наконец, привести её на крышу — когда ощутила острую необходимость сделать небольшой крюк. На этом этаже крепости располагалась комната охраны. Записи с камер видеонаблюдения могли пролить свет на происходящее.

Двигаясь по коридору, она поняла ещё кое-что: где, черт побери, вся охрана? Да, она столкнулась с парой-другой Магитек-солдат по пути, но это были редкие, случайные стычки. Она легко могла спрятаться в тени и подождать, пока они пройдут мимо или неожиданно напасть на них и уничтожить. А ведь раньше они стояли у каждой двери, в каждом коридоре. Если бы они все сошли с ума, крепость кишела бы сумасшедшими солдатами. Что с ними произошло?

Если судить по численности, крепость могла стать источником всех тех сумасшедших Магитек-солдат, что вышли на улицы. Вот только спроектирована крепость была так, что едва ли лишившиеся рассудка войска могли бы запросто выбраться из неё, да ещё и все разом. Им потребовалось бы слишком много усилий.

— Должно быть, кто-то их выпустил, — вслух заключила она.

Только это и могло сложить кусочки этой мозаики в единую картину. И, учитывая услышанное, казалось разумным подозревать во всём этом определенного человека. Для этого не нужно было быть детективом.

— Ни души, — вздохнула она, заглянув в комнату охраны.

Обычно здесь находилось как минимум несколько Магитек-солдат, а сейчас здесь стояла лишь удушающая, устрашающая тишина. Обычных солдат, что служили в крепости, должно быть уничтожили. Или что похуже.

Аранея щелкнула переключателем, и камеры в крепости ожили, демонстрируя ей отснятый материал — зажигались экран за экраном, превращаясь в сплошную стену изображений. Нигде не было видно ни одного солдата.

Она нашла камеру в тронном зале и вывела изображение с неё на главный экран. Её самые страшные предположения оправдались.

— Во имя Шестерых...

Она не смогла произнести больше ни слова. На роскошном, обтянутом дорогой кожей троне раскинулось тело, согнутое назад в такой позе, словно ему несколько раз сломали позвоночник. Кожа его была черна, словно чернила, а из таких же черных глаз струились ещё не обсохшие черные же слёзы. Но даже это уродство не могло сделать его неузнаваемым — Его Величество император Эдолас Альдеркапт умер на своём собственном троне.

Да, он умер — уж это-то легко было понять, вот только точно не своей смертью. Что бы с ним не случилось, это было далеко от естественных причин — его одежда клочьями свисала с плеч, изорванная его же собственными руками. Неужели его агония была настолько сильна, чтобы так впиваться в ткань? Судя по всему, колдовство Ардина Изунии было таким же токсичным, как и он сам.

Аранея склонила голову на мгновение, помолчав, а затем выключила систему видеонаблюдения. Да, это отняло у неё немного времени, но теперь она, по крайней мере, знала правду. А теперь время для очаровательного свидания на крыше — там её ждало оружие массового поражения.

— Хороший демон — мёртвый демон, — пробормотала она, устремившись к лифту в конце коридора.

На этот раз сна у неё не было ни в одном глазу. В момент, когда лифт наконец-то добрался до вершины и его двери только-только приоткрылись, она тут же протиснулась сквозь них. Она была уже в половине пути к следующему короткому коридору, когда услышала, как они окончательно открылись. Она поднялась по лестнице и остановилась перед дверью, ведущей наружу.

— Надеюсь, ты готов сдохнуть, — прорычала она.

Сжав в кулаке своё копьё, она со всей силы ударила дверь ногой и тут же замерла в замешательстве.

— А?

Ничего. Перед ней простирались безграничные просторы крепости Зегнаутус, но не было и следа Алмазного Орудия.

Она подняла взгляд и увидела, что на этот раз оно зависло в воздухе, прикрепленное к чему-то, напоминающему имперский дредноут. Казалось, его неистовству пришёл конец — гигант безвольно висел под транспортом, совершенно неподвижный и спокойный.

— Да вы шутите, что ли?!

Магитек-двигатели корабля взревели, и он поднялся выше, уносясь куда-то вдаль вместе с Алмазным Орудием. Аранея убрала Штосс обратно за спину.

— Поверить не могу. Я снова его упустила.

Вдали, под уносящимся на огромной скорости дредноутом, можно было увидеть десятки поврежденных челноков, объятых пламенем. Орда летающих демонов окружила их, атакуя корпуса раз за разом, провоцируя всё новые и новые повреждения, преграждая им путь к отступлению. Пилоты меняли направление, стараясь пробиться к товарищам, но корабли продолжали вспыхивать. Некоторые из них спускались вниз по спирали, оставляя за собой след из густого черного дыма. Аранея вспомнила фейерверк, что видела когда-то в детстве, и тут же скривилась от такого отвратительного сравнения.

Земля, куда валились объятые пламенем корабли, полыхала и сама по себе. Звучали один за другим взрывы, рушились здания, создавая новые очаги бушующего пламени. Империя рушилась на глазах. Аранея отказывалась принять правду. Любому разумному человеку было ясно, что происходящее сейчас — это финал той пьесы, в процессе которой Империя и пришла в упадок. Вот только не хотелось верить в то, что занавес может быть задернут так внезапно и жестоко, оповещая об окончании представления.

— Какая потеря. Не так ли, командор?

И вновь этот отвратительный голос. На этот раз голос канцлера Ардина Изунии раздался прямо у неё за спиной.

Она всегда подозревала, что все дороги ведут к этому мужчине и его деяниям. Когда-то она думала, что всё дело в компетентности, что это его невозможность исполнять обязанности канцлера привела Империю в упадок. Но кто же мог подумать, что он умышленно вёл её к падению? И вот он, стоит на крыше и беспечно наблюдает, как огромная Магитек-махина уносится куда-то вдаль. Должно быть, это он выпустил Алмазное Орудие из ангара, выпустил на свободу демонов и вывел всех Магитек-солдат из крепости Зегнаутус, прежде чем заставить их сойти с ума. Он сделал всё для уничтожения Гралеи.

— Ужасная потеря, — повторил он.

Аранея потянулась к рукояти Штосса. К тому моменту, когда она развернулась, острие копья уже упиралось мужчине в лицо — ни один человек не мог избежать удара с подобного расстояния, у неё было огромное преимущество.

— Ой-ой-ой, смотри, куда тыкаешь этой своей штукой.

Голос Изунии звучал легко, с насмешкой. А затем он бросился вперёд. К тому моменту, когда она поняла, что он уклонился от её удара, он уже нанёс ей ответный — что-то врезалось ей в бок с такой силой, что она отлетела в сторону. Едва приземлившись на спину, она мгновенно ощутила ещё один удар, выбивший воздух у неё из лёгких. Она понятия не имела, каким оружием её ударили — лишь чувствовала, что ей нечем дышать. Спина и плечи содрогнулись, она начала кашлять, не в силах остановиться.

С большим усилием, но ей удалось прийти в себя. А вот кашель остановить не вышло.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты ведёшь себя как ребенок? — наконец произнесла она.

Изуния взглянул на неё с удивлением. Только что они с ним стояли лицом к лицу друг к другу, а теперь он находился от неё на расстоянии минимум дюжины её копий. Что позволяло ему так быстро передвигаться?

Канцлер, казалось, не был заинтересован в этой битве — он отвернулся, глядя на ускользающий вдаль корабль.

— Что ты хотел сделать с той крошкой? — постоянно прерываясь на кашель, спросила Аранея.

Она не стала спрашивать, он ли отдавал приказы. Алмазное Орудие только что забрал отсюда имперский дредноут, а император Эдолас мертв — кто ещё мог отдать им приказ?

Изуния повернулся, чтобы взглянуть на неё.

— Я просто выпустил его, чтобы оно немного развеялось, — подмигнул он.

Затем он вытащил откуда-то из рукава ярко-красное яблоко и начал подбрасывать его в воздух, развлекаясь. Какого черта он таскал с собой фрукт? Этот вопрос она озвучивать не стала, однако яблоко было не единственным красным предметом, который она видела.

— В Тенебрэ, — добавил он.

— Если ты собираешься захватить Империю, зачем нападать на Тенебрэ?

— Кто говорил что-то о захвате? Взгляни вокруг! Состояние ужасное, повсюду демоны, — Изуния театрально пожал плечами и с громким хрустом приложился к яблоку.

Аранее до ужаса хотелось выпроводить его отсюда.

— Так ты просто хочешь посмотреть, как всё здесь сгорит дотла?

— Именно что всё, моя дорогая. Всё, что есть на этой маленькой планетке.

Прошло не так много времени с момента уничтожения Инсомнии. Теперь настал очередь Гралеи, затем — Тенебрэ.

— Я всегда считала тебя сумасшедшим, — сказала Аранея. — Но не думала, что настолько.

Внезапно картина мира показалась ей настолько абсурдной, что её оставалось только ненавидеть. Она поверить не могла, что столько лет трудилась во благо этого сумасшедшего идиота, способного творить одни лишь разрушения. Её тошнило от самой себя, потому что тот с легкостью уклонился от одной из самых проворных её атак. Её воротило от того факта, что она несколько лет кряду оставалась его подчиненной.

Сумасшедший идиот ещё раз откусил яблоко. Он казался до невозможного довольным собой.

— Интересно, Его Величество уже сел на поезд? — размышлял тот вслух, явно подразумевая принца Люциса Ноктиса. Точнее, теперь уже короля Ноктиса, раз уж его отец скончался.

Да. Ноктис. Не так давно они с ребятами сопровождали его — им всем понравилось небольшое путешествие по роще Стейлифф. И ведь приказ тогда отдавал тот же человек, что стоит сейчас неподалеку от неё.

Её коммуникатор вновь ожил.

— Леди А!

— Биггс, вы в порядке?

— В полном. Пассажиры тоже целы-невредимы.

Чувство облегчения тут же захлестнуло её. Это была лучшая новость за сегодняшний день.

— Здесь полно еды, да и медикаментов хватает. Единственная проблема в том, что курс заблокирован и никаких изменений внести мы не можем. Машина будто на автопилоте, но мы и с этим справимся, я думаю.

— Ну-ка, что там насчёт автопилота?

— Да брось, тут не о чем беспокоиться! Это как экспресс, что едет без остановок. Мы оставим столицу далеко позади!

Автопилот, который нельзя отключить и который пока что не вызывает никаких проблем. Суперэкспресс. Поездка без единой остановки.

— Только не говорите мне, что вы на поезде.

— Бинго!

У Аранеи было плохое предчувствие. Из столицы вело не так и много путей, ещё меньше сейчас находились в рабочем состоянии.

— Дай угадаю: вы направляетесь в Тенебрэ?

— И снова бинго! Везет тебе сегодня, Леди А.

Биггс громко и весело рассмеялся, а Аранее хотелось схватиться за голову и закричать. Эвакуированные из столицы люди спешили прямо из огня да в полымя.

— Слушай, Биггс, я не хочу быть той, кто всё портит, но... — произнесла она. — Наш малыш сейчас движется в том же направлении, просто путешествует воздушным транспортом.

— Ха-ха-ха... Прости? Что ты сказала?

— Алмазное Орудие направляется в Тенебрэ.

— Не могу сказать, что предвидел что-то подобное, — проворчал Биггс, изменившись в голосе.

Его нельзя было винить. Кто мог подумать, что гигантская Магитек-броня решит добраться до Тенебрэ, чтобы «немного развеяться»? Такое могло прийти в голову лишь безумцу, вроде того, что находился сейчас рядом.

— Ведж! — закричала она.

Она не собиралась сидеть, сложа руки. Она не позволит этим детям ещё раз столкнуться с тем, что они уже пережили. Она должна остановить этот поезд.

— Ведж! Ты слышишь меня? Где ты?!

На мгновение воцарилась полная тишина.

— На корабле, — наконец послышался напряженный голос.

— Как обстановка?

— Меня преследуют. Стая демонов.

Аранея застонала. Стоило благодарить небеса уже за то, что корабль не сбили раньше времени, как большинство других, но тот уже взлетел, а значит, её плану не суждено было осуществиться. Всё казалось таким простым: Ведж забирал её отсюда и они вместе мчались вслед за поездом.

— Эм... Эта штука работает? — из коммуникатора вновь раздался голос Биггса, но на этот раз сообщение предназначалось не ей. — Внимание всем пассажирам. Мы столкнулись с несколько сложной ситуацией.

Сигнал глох, некоторые слова из-за помех можно было расслышать с большим трудом. Вроде как он делал объявление для всех, кто находился на борту поезда.

— Судя по всему, тормозной рычаг сломан. Найдется ли у кого-нибудь на борту тюбик промышленного клея?

Речь Биггса звучала невнятно. Ему явно хотелось пару раз вздохнуть или хотя бы всхлипнуть, чему Аранея нисколько не удивилась — ему было свойственно теряться в сложных ситуациях. Обычно оптимистично настроенный и сдержанный, он резко становился пугливым и раздражительным, стоило делам свернуть не в то русло. Он и сам знал об этой проблеме, частенько делая глоток «жидкой храбрости», чтобы избавиться от этого состояния, вот только сегодня алкоголь, судя по всему, не помог.

Арения подняла взгляд и заметила, что всё это время Изуния наблюдал за ней с легкой улыбкой на лице. Он прислушивался к их разговорам, и это явно веселило его.

Это раздражало.

— Знаешь, что тебе не помешало бы? Хорошая взбучка, — она с трудом поднялась на ноги. — Как ты смотришь на то, чтобы я задала тебе жару, а потом остановила демонов и всё это безумие?

В её душе теплилась надежда, что её слова вызовут у Изунии хоть толику паники. Одно лишь это порадовало бы её, но мужчина и такого удовольствия ей не доставил.

— Почему бы и не попробовать? Я даже приготовил для тебя подарок, если вдруг ты сумеешь меня превзойти.

Изуния протянул ей яблоко. Этот жест и ухмылка на его лице раздражали её сильнее. Надкусанная сторона ярко-красного фрукта была повернута к ней, и сделано это было намеренно.

— Я не любительница второсортного, — фыркнула она, ударив его по протянутой руке. Подойдя к краю крепости, она мельком взглянула вниз: городской пейзаж всё ещё представлял собой охваченные дымом и пламенем руины.

— Да и у нас есть дела поважнее, — продолжила Аранея. — Думаю, мы с моими ребятами уже наигрались в солдат.

— В самом деле?

— Не возражаешь, если мы подадим в отставку? Ну, раз уж Его Сиятельства с нами уже нет.

— Полагаю, я вполне могу вам помочь, — сказал Изуния. — Не подскажешь, что послужило причиной вашего решения?

Аранею удивило, что он сам до этого не додумался. Она ведь дала понять, в чём заключается причина.

— Всё просто: я терпеть тебя не могу.

Подмигнув, она спрыгнула вниз.

Она стремительно летела вниз, когда до неё вновь донесся голос Веджа.

— Думаю, у меня получится что-то с ними сделать. Встретимся на путях?

Судя по всему, он подслушивал их разговор с Биггсом, когда бежал от демонов. И бежал успешно. Отлично. Теперь у них была возможность догнать поезд.

— Я как раз двигаюсь в ту сторону, — ответила она.

Едва приблизившись к земле, Аранея задействовала Штосс, желая замедлить падение. Это будет идеальная посадка. Или хотя бы просто посадка, а не падение.

— Ай!

Приземление вышибло весь воздух у неё из легких, а волна боли резко хлынула от ступней к макушке. Да, с помощью копья она смягчила удар, вот только это точно была не мягкая посадка. Однако, учитывая расстояние от вершины крепости до поверхности земли, ей повезло, что она вообще осталась жива.

Теперь оставалось лишь добраться до назначенной точки встречи. Только у судьбы были свои планы, будто та пыталась лишить её малейшего шанса на победу. Коммуникатор опять начал подавать признаки жизни.

Сначала были слышны лишь помехи, но и от них сердце уходило в пятки.

— Аранея! — наконец-то сквозь них послышался голос.

Именно сейчас... Она готова была запрокинуть голову и начать во весь голос проклинать небеса.

— Где тебя носит?! У тебя полно работы! Хватит сидеть, сложа руки, иди и займись демонами!

Локи Туммельт — самый противный человек во всей имперской армии, если не во всём мире. Конечно, стать командиром в неполные двадцать лет дорого стоило и значило, что что-то он всё-таки умеет, вот только - по мнению Аранеи - шума он создавал куда больше, чем совершал подвигов. И одни только боги знают, насколько он был нервным.

— Защищать родину — наш долг!

Как мог один человек создавать столько шума? Любая сказанная им фраза походила на жестокое нападение на её барабанные перепонки. Она отключила связь с «молодым лордом с горячей головой» и рванула вперёд на всей возможной скорости. Стоит замедлиться лишь на мгновение, и она уже не сумеет догнать поезд.

Но Локи не был бы собой, если бы успокоился на этом. Приближаясь к железнодорожным путям, она вновь услышала его голос.

— Аранея! — на этот раз он пользовался громкоговорителями, а не внутренней связью. Скорее всего, он будет преследовать её всю дорогу, как та вонь, что преследует всадников чокобо. На мгновение она пожалела, что вместе со связью не отключила геолокацию, но было уже слишком поздно.

Она повернула за угол и столкнулась с ним нос к носу. Он преградил ей путь, загородив почти весь Магитек-механоидом, которым управлял «МА-КС Кирасой».

— Некоторые не понимают намеков, да?

Ей хотелось наброситься на него для полноты картины, лишь чудом удалось побороть искушение. Почему из всех моментов, когда Локи мог заявить о себе, он выбрал именно этот? Но прежде чем ей удалось развить эту мысль, неподалеку раздался грохот. Она уклонилась рефлекторно, не успев и осознать, что происходит. В том месте, где она стояла ещё мгновение назад, дымилась крупная воронка от выстрела. Это был выстрел из орудий Кирасы.

— Ты что творишь?! — закричала она.

— Это я должен у тебя спрашивать! — гремел он в ответ. — Думаешь, я буду просто стоять и смотреть на твоё неповиновение?!

Голова гудела. Усиленный Магитек-системой голос казался чертовски громким и отвратительным, а ситуация — до смешного нелепой. Как и весь этот день. И Локи в нём был просто вишенкой на торте.

— Ладно, — огрызнулась она. — Хочешь играть — будем играть.

Она выхватила Штосс и ударила по Кирасе. Если уж её слова не сумели его убедить, то действия сумеют точно.

Острие копья вонзилось прямо в ногу киберкостюма, выбивая его из равновесия. Не теряя времени, она ударила ещё раз. Самый быстрый способ вывести такую броню из строя — вновь и вновь бить по одной и той же ноге. Однако, спустя несколько ударов, Локи всё ещё стоял. Значит, он снабдил свою броню дополнительным слоем защиты. Штосс не знал себе равных в маневренности и скорости, а вот мощи ему не хватало — пришлось жертвовать одним в угоду другому. У неё могут возникнуть проблемы с таким противником.

Да и нарастающая усталость делу не помогала. Тридцать шесть часов. Сейчас это были уже не сверхурочные, а что-то большее. Существуют ли сверхурочные сверхурочных? Если она не покончит с этим быстро, то может не покончить вообще. Но и этим мыслям не суждено было развиться.

— Берегись! Прямо над тобой! — услышала она крик.

Голос звучал из динамиков костюма, но это точно был не Локи. Тот, конечно, молод, но не настолько.

Аранея подняла голову.

— Просто прекрасно, — пробормотала она в унисон с паническими воплями Локи.

Крылатый демон спикировал прямо на неё. Аранея подобралась и прыгнула ему навстречу, выставив Штосс вперёд — острие проткнуло тварь насквозь, его труп разлетелся на части. Пушки Кирасы тоже попали прямо в цель.

Как бы там ни было, демон был мертв. Его атака предотвращена.

— Похоже, ты у меня в долгу, блондинчик, — протянула Аранея, не дав Локи открыть рот. — Ты же понимаешь, что уже помер бы, если бы не я?

Внезапно происходящее показалось ей до невозможного глупым. Мир разваливался на части, гибли люди, а они стояли посреди поля боя и ссорились, словно пара зеленых кадетов. Едва осознав это, Аранея почувствовала, как злость отходит на второй план и убрала копье. В момент, когда позади раздался щелчок ножен, кабина Кирасы тоже со щелчком открылась. Судя по всему, их маленькое противостояние ещё не закончилось. Но Локи, видимо, тоже посчитал их драку абсурдной, потому что она внезапно обнаружила себя смеющейся вместе с ним.

— Кажется, моё обвинение было необоснованным.

— Наконец-то ты это понял.

«Долго же ты соображал», — хотелось добавить ей, однако она сумела себя остановить.

В кабине костюма находился не только Локи. На руках у того сидела маленькая девочка. Это объясняло, кто кричал, однако создавало ещё больше вопросов: кто она такая, например.

— Тогда скажи мне, — произнес Локи. — Куда ты так торопишься?

— У меня есть дела в Тенебрэ.

— Видимо, это всё, что нам остаётся, — Локи осторожно поставил девочку на землю.

— О чём ты?

— Последний оплот безопасности в Империи.

— Ненадолго, — ответила она.

Скоро у них и этого не останется. Она вновь задумалась о том, куда направляется Алмазное Орудие и какими бедами это грозит.

— Не стоило нам так активно пользоваться демонами, — сказал Локи. — Рано или поздно мы должны были за это поплатиться.

В его словах слышалась доля самоиронии. И Аранея не могла с ним не согласиться.

— И я готов поспорить, что мы встали на путь самоуничтожения в тот самый день, когда этот человек прибыл в столицу.

Канцлер. Очень может быть, что судьба Нифльхейма была предрешена задолго до их с Локи рождения. Может быть, в тот момент, когда Ардин Изуния ступил на эти земли, встреченный с распростертыми объятиями, конец уже был неизбежен.

— Знаешь, нам в Тенебрэ пригодилась бы помощь, — сказала Аранея.

Локи фыркнул.

— Моё место здесь, — ответил он. — В самом сердце Империи, за которую я поклялся отдать свою жизнь.

«Нашёл время для громких речей», — подумала она. Возможно, именно в этом и заключалась разница между наемником и солдатом: для Локи всё это было чем-то, к чему он стремился с самого рождения. Призванием. Из поколения в поколение дом Туммельт представлял Империи лучших солдат и офицеров. Только легче от этого осознания не становилось.

— Если столица падет, то я паду вместе с...

— Я тоже хочу сражаться! — перебила его девочка.

На вид ей было лет семь, может восемь, не больше. Она выглядела целой и невредимой, её глаза блестели от любопытства. Аранея с первого взгляда могла определить, что этой девчонке было не занимать силы воли и уверенности в себе.

— Это даже не обсуждается, — мгновенно парировал Локи.

— Но я могу помочь! Я сражалась с демонами вместе с тобой!

— Послушай меня, — сказал Локи. — Я стараюсь позаботиться о твоём...

— Я об этом не просила, — надулась она.

— Я обязан об этом заботиться. О тебе и об...

«И об Империи», — наверняка он хотел сказать именно это, однако его вновь перебили. На этот раз это оказалась Аранея.

— Довольно. Что за битву пустословов вы здесь устроили?

И Локи, и девочка тут же обернулись к ней.

— Скажи мне, блондинчик, насколько хорошо ты управляешь своим механоидом, когда она сидит в кабине вместе с тобой?

Локи не ответил.

— А ты, малышка, если и впрямь собираешься сражаться с демонами, найди меня лет через десять.

Губы девушки сжались в тонкую линию. Что-то знакомое было в этом выражении лица, Аранея была почти уверена, что в прошлом сама состроила точно такое же. Тогда она была немногим старше и впервые повстречалась с демонами. Целая свора этих тварей уничтожила её единственный дом.

Детей первым делом согнали в деревенскую церковь, наказав прятаться в подвале. Сидеть там тихо и не высовываться. Тем временем взрослые, в том числе и родители Аранеи, хватались за оружие и шли в бой.

Я тоже хочу пойти! Я могу помочь! Я могу сражаться!

Именно это она кричала им вслед, не желая оставаться позади. Она нутром чувствовала, что если её родители выйдут за дверь, то уже никогда не вернутся.

Это даже не обсуждается.

Так отреагировали взрослые, произнося эти слова тоном, не терпящим возражений, и с грустью на лицах. Она всё ещё помнила голос и помнила, что это был кто-то из жителей деревни, всё остальное же давно стерлось из памяти.

Ха. Поговорим об этом лет через десять, когда станешь постарше.

А это сказал её отец.

Послушай своего отца. Оставайся здесь, твоя помощь понадобится ребятам помладше. Ты всё поняла?

Добродушная твердость в голосе матери отбила у неё всякое желание спорить. Аранея смотрела им вслед, изо всех сил сдерживая слёзы.

— Понятия не имею, кто этот ребенок для тебя, но, видимо, кто-то важный, — сказала она Локи.

Девочка продолжала стоять рядом, закутанная в плотную мантию Локи. Ей почти ничего не угрожало внутри кабины Кирасы, однако всегда существовал риск, что дополнительный пассажир ударится о детали салона. Тот не был рассчитан на кого-то, кроме пилота. Видимо, мантия была способом, которым Локи пытался уберечь ребёнка от подобных повреждений.

— Я подчиняюсь прямым приказам Его Сиятельства и не могу ими пренебрегать, — провозгласил Локи. — Мой долг — спасти эту девочку и обеспечить её безопасность.

— Звучит, как причина вывести её из города, — ответила Аранея. — Не задумывался об этом?

Помогая девочке выбраться из кабины, Локи держал её с такой осторожностью, словно та была сделана из тонкого хрусталя и могла в любой момент разбиться. Очевидна, она была очень важна для него или кого-то ещё.

— Ты можешь рисковать своей жизнью, но не имеешь права ставить на кон и чужую.

Аранея оглянулась. Ну конечно же, демоны всё прибывали — чертовски много летающих демонов. Они всё ещё находились в самом центре боевых действий, а где-то там буйствовало Алмазное Орудие. Нужно было убираться отсюда к чертовой матери.

— Прости за ожидание, — прозвучал из коммуникатора голос Веджа.

Как раз вовремя.

— Давай, детка, — Аранея протянула девочке руку. — Оставим драки нашему большому и смелому герою.

Она услышала шум корабля над их головами. Тот осторожно опустился неподалеку, позволяя Аранее запрыгнуть и протянуть руку девчонке, помогая той сделать то же самое.

— За это ты мне тоже будешь должен, — она взглянула на Локи.

— Благодарю, Аранея.

Она оставляла бедолагу и его Кирасу наедине с полчищами демонов, что само по себе означало, что он возвращает ей долг.

— Головой за неё отвечаешь, — сказал Локи.

Аранея повернулась и отдала честь. Вероятно, это последний раз, когда она занималась подобными вещами. Она уже подала в отставку и больше не считалась солдатом. Если бы не коммуникатор поблизости, последних слов Локи она могла бы и не услышать. Те звучали мягко, но уверенно.

— Для меня было честью служить вместе с тобой.

Да, Аранея отдала ему честь, однако вслух так ничего и не сказала. Люк челнока распахнулся, пропуская их с девочкой глубже внутрь. Краем глаза она видела, как Локи отдал ей часть в ответ.

— В Тенебрэ, — отдала она приказ Веджу. — Быстрее!

Аранея прикрыла за собой люк и усадила девочку на свободное сидение. Сегодня никто больше не умрёт. Ни эта малышка, ни Биггс, ни один из детей в поезде, ни ничего не подозревающие жители Тенебрэ.

Корабль рванул вперёд. Последним, что ей удалось рассмотреть на земле, была Кираса, из которой с остервенением палили по наступающей орде демонов. Ей показалось, что она услышала крик Локи, доносившийся из динамиков: «Солнце взойдёт вновь. Слава Империи Нифльхейм».

— Ведж, мы собираемся уложить этого монстра, — она обернулась.

Это был единственный способ спасти остальных. У них не было права на ошибку.

— Это наша последняя миссия, — добавила она. — Так что давай постараемся на славу.

Челнок вошёл в крутое пике, сбрасывая севших им на хвост демонов, и они, наконец, отправились в путь.

Едва корабль покинул воздушное пространство Гралеи, они направились прямиком в Тенебрэ. Какое-то время они двигались вдоль одинаковых заснеженных вершин, затем — над бескрайним морем, пока, наконец, на оказались над густыми темными лесами.

Время от времени приходилось уворачиваться от летающих демонов или сбивать их. К счастью, их было немного и особых хлопот они не доставляли. Большинство этих отвратительных тварей, скорее всего, до сих пор орудовали в столице.

Это путешествие развязало Веджу язык. Обычно молчаливый, в этот раз он периодически открывал рот и не мог остановиться.

— Я этого от него не ожидал, — сказал он. — Кто угодно, но Локи...

Кажется, Ведж тоже услышал его последние слова.

— Конечно, было бы куда удивительнее, если бы это ты сказала, — добавил он.

— Вот уж точно. Кто вообще так разговаривает? — ответила она. — Ещё и тем, с кем каждый день работаешь. Серьёзно.

Это было второй из причин, по которым она не ответила на последние слова Локи. Первая была куда более жуткой.

— Так и проклясть кого-нибудь недолго, — продолжила она. — После такого люди обычно идут на верную смерть.

Учитывая ситуацию, в которой остался Локи, отсутствие ответа могло показаться чем-то позитивным: он мог подумать, что его попросту не услышали.

Ведж открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но она не дала ему такой возможности, желая как можно скорее сменить тему разговора.

— Ведж, ну сколько раз я просила хотя бы не резать чеснок? Ты не мог бы не есть такие штуки на борту корабля? Здесь воняет! И не только чесноком, но и тем пивом, что простояло здесь полдня.

Обычно Ведж помалкивал, будто пытаясь быть полной противоположностью разговорчивого Биггса. Он по натуре был осторожным и настороженным человеком, однако существовала пара вещей, способных вывести его из себя: какая-нибудь ужасная ситуация или пара глотков алкоголя. Любая из этих двух вещей развязывала ему язык и подталкивала к действиям, что особенно раздражало, когда он уже не мог заткнуться.

Во время их побега из Гралеи Ведж находился на грани жизни и смерти, зажатый между зданием и стаей озлобленных демонов, так что, вероятно, он сделал пару-другую глотков, чтобы прийти в себя. Обычное дело, если за тобой гонятся враги, а ты мчишься на корабле по городу, развив практически невозможную скорость. И, конечно же, Ведж и не подумал пить без своей любимой закуски: маринованного чеснока.

Её лекция не произвела нужного эффекта.

— У-у-у! Я чувствую себя лучше! — воскликнул он.

— Ради всего святого...

— Е-е-е!

— Ведж, заткнись. Я серьёзно.

Аранея бросила взгляд на их молодую попутчицу. Девочка молча сидела в кресле, сжав ладони и плотно сомкнув губы. Может, это была попытка успокоиться и наконец-то накативший шок, а может она просто пыталась не вдыхать ароматы чеснока и выпивки. Раз уж её рот был закрыт, можно было не беспокоиться, что она нечаянно прикусит язык при каком-нибудь неожиданном повороте корабля.

С таким жестким, почти взрослым выражением лица, будучи закутанной в мантию Локи, она не казалась милой девочкой благородных кровей, однако она была привычна к тому, чтобы её поддерживали и носили на руках. Аранея ощутила это, взяв её на руки. Очевидно, тот, кто растил её, души в девочке не чаял.

Как там говорил Локи? Прямой приказ Его Сиятельства? Что бы это должно значить? Едва соображения начали собираться воедино, как Ведж оборвал поток её мысли.

— Попались! Малыш и дредноут прямо по курсу! — на мгновение он обернулся к их пассажиру. — Держитесь крепче, юная леди!

Ведж дернул рычаг, и сила гравитации мгновенно прижала всех к сиденьям, стоило только кораблю взмыть вверх. По мере того как силуэт дредноута на приборной панели становился четче, Ведж болтал всё чаще и громче.

— Ядро на голове — вот что заставляет его двигаться, а значит, нам нужно всего лишь уничтожить его и дело с концом. Проблема только в том, что здесь и сейчас попытки попасть в него будут напоминать игру в дартс с огромного расстояния. Значит, придётся сбивать дредноут. И если нам сильно повезёт, то корабль взорвётся прямо перед лицом нашего малыша. Отличное будет шоу!

Он даже не обратил внимания, согласна Аранея с его планами или нет.

— Ведж! — крикнула она. — Сосредоточься! Какой у нас план?

— Мы сбиваем корабль, — вздохнул он.

— Поняла.

Именно это ей и нужно было услышать. Она взялась за панель управления корабельным оружием и принялась палить, с силой нажимая на кнопки. Огневой мощи челнока было очень далеко до дредноута, Аранея могла целый день стрелять по нему и не оставить на его обшивке ни царапины.

Ведж вывел корабль в пике и тут же, не позволяя ни им, ни себе выдохнуть, взял резко вверх. Судя по всему, он пришёл к тем же выводам, что и Аранея.

— Леди А! Целься в двигатели!

— Я пытаюсь!

В момент, когда корабль поднялся на достаточную высоту для выстрела, она уже зарядила оружие на полную мощность. Беспокоиться об ответном огне пока не стоило, это она сможет оставить на Веджа — что-что, а уклоняться он умел. Ей нужно было лишь попасть и уничтожить все шансы дредноута сбежать.

— Стреляй в его выхлопную трубу!

— Я же сказала, что пытаюсь!

Сначала они боролись с этим существом, стараясь не допустить, чтобы оно добралось до Тенебрэ, а теперь куда важнее было не время, а количество патронов в корабельной пушке.

«Сломайся, черт побери! Падай!», — про себя молила она, продолжая стрелять.

— Сломайся!

Или ей только казалось, что она делала это про себя.

— Да, падай уже! — подхватил Ведж.

— Сломайся! — теперь кричали все трое.

— Плохие новости, Леди А. У нас кончается топливо.

В его голосе слышалась паника. Корабль резко дернулся, накренившись.

— Да сломайся ты уже!

— Мы снижаемся! Они теряли высоту, ещё и патроны закончились. Но удача их пока не оставила. По крайней мере, не окончательно.

Пушки дредноута заглохли, они прекратили обстрел. А затем огромный корабль застыл на мгновение. Раздался противный металлический скрежет, пламя вырвалось наружу из-под обшивки, и судно начало стремительно падать вниз по спирали. Алмазное Орудие всё ещё болталось на ремнях, надежно прикрепленное к нему.

Под ними простирались леса Тенебрэ.

Они видели, как Алмазное Орудие столкнулось с землей, и в воздух тут же поднялись огромные клубы пыли, закрывая им обзор. Было непонятно, что произошло с кораблём и этим монстром.

— Мы их достали?

Под порывами ветра пыль быстро рассеивалась, открывая их взору упавший на бок дредноут, наполовину развороченный.

Что-то двигалось в его тени.

До их ушей донесся пронзительный рев, и из-под обломков показалось Алмазное Орудие во всей красе.

— Да во имя...

Аранея с силой стукнула кулаком по панели управления. У них не осталось патронов, они с трудом держались в воздухе на остатках топлива — пусть Ведж мастерски управлял кораблем, позволяя им держать пусть и низкую, но всё-таки траекторию, они никак не могли добиться от него той мобильности, что была необходима для победы над этим чудовищем.

— Ведж. Возьми курс на Тенебрэ, останови поезд Биггса. На это-то топлива хватит, так ведь?

Битва с Алмазным Орудием ещё не окончена. У неё был ещё козырь в рукаве.

— Уведи отсюда гражданских. Эвакуируй всех, кого сможешь.

Она встала на ноги.

— А что насчёт тебя? — спросил Ведж, глядя на неё во все глаза.

— А у меня свидание с этим малышом.

— Что? Но у нас же нет патронов. Нам нечем по нему стрелять.

— Кое-что всё-таки осталось, — она взялась за Штосс. — И оно задаст ему жару.

«Только не подведи», — Аранея похлопала ладонью по копью, своему давнему товарищу во многих битвах. Эта мысль была сродни отчаянной мольбе.

Она приоткрыла второй корабельный люк, ветер тут же заявил о себе, едва не сбив её с ног. Сейчас они были достаточно близко к Алмазному Орудию, чтобы она могла без проблем до него добраться. С такого расстояния невозможно сбиться с курса.

Она настроила коммуникатор на общую частоту восемьдесят седьмого дивизиона, задумавшись, сколько ребят ещё живы и сколько из них услышит её сообщение.

— Внимание! Возможно, это последние мои вам слова, так что слушайте внимательно! Я подала в отставку, наше подразделение расформировано. С сегодняшнего дня ни один из нас более не служит Империи.

Откуда-то из кабины доносился голос Веджа, призывавшего её вернуться обратно, однако она его не слушала. Она шагнула вперёд и стремительно полетела вниз, целясь прямо в голову Алмазного Орудия. Челнок Веджа продолжил своё путешествие к Тенебрэ.

— Я просто хочу, чтобы вы знали... — тихо произнесла она, падая. — Для меня было честью служить с вами.

За мгновение до падения она выхватила копье. Всего за секунду, вполне в пределах собственных возможностей.

— Эй, малыш, у меня для тебя подарок!

Массивная голова монстра находилась прямо у неё под ногами. К счастью, ядро сейчас казалось тусклым и безжизненным. Ей повезло, потому что будь оно таким же ярким, как и в прошлый раз, она столкнулась бы с тем смертоносным красным лучом, уничтожившим добрую половину имперских солдат.

Удар Штосса пришёлся прямо в центр ядра, заставил Алмазное Орудие взорваться ревом. Этот звук был просто невыносим — от него лопалась голова, слишком уж близко она находилась к его источнику. Но, держа копье обеими руками, она никак не могла прикрыть уши. Единственной возможностью отвлечься от боли был ответный крик. Она вновь и вновь заводила двигатель Штосса, вгоняя копье ещё глубже в ядро, и кричала в ответ до сдавленного хрипа.

Она надеялась, что одного удара по ядру будет достаточно, что это выведет эту тварь из строя, однако гигантское оружие Империи, судя по всему, было устроено несколько сложнее.

Алмазное Орудие дергалось и мотало своей огромной головой из стороны в сторону. Аранея изо всех сил вцепилась в Штосс, до сих пор загнанный глубоко в ядро. Она щелкнула переключателем на панели, меняя лезвие на крюк для лучшей фиксации.

И даже так она едва-едва держалась. Её то и дело подбрасывало вверх, мотало из стороны в сторону, когда монстр метался в агонии, и его движения вызывали у неё тошноту, словно летную болезнь у курсантов на первом году обучения. Аранея прилагала все усилия, вцепившись в рукоять копья, отчего не заметила настигнувшего её удара. Алмазное Орудие взмахнуло руками, словно отгоняя назойливую муху от своего лица. Она повалилась вниз даже раньше, чем осознала, что удар пришёлся прямо по ней.

Она упала прямо на сбитый дредноут, ощутимо ударившись о его обшивку. Ту самую обшивку, что с легкостью отражала все снаряды, что она посылала в неё с челнока. Перед глазами побелело. Затылок горел и пульсировал от боли. Она была уверена, что её сейчас вырвет.

У неё не было времени здесь валяться. Пришлось собрать все оставшиеся силы в кулак и подняться. Вот только вместо полноценного подъема на ноги ей удалось лишь со стоном перекатиться в сторону.

Только каким бы жалким ни казалось это действие со стороны, оно только что спасло ей жизнь — спустя мгновение огромный кулак ударил именно туда, где она лежала. Аранея в ужасе смотрела на место удара: конечность этой твари смяла тяжелую обшивку дредноута, словно та была клочком бумаги. Одним ударом Алмазное Орудие нанесло больший урон, чем полноценный огонь челнока.

На этот раз ей удалось подняться.

«Его нужно остановить, — подумала она. — Я не могу позволить ему добраться до Тенебрэ».

Она подняла копье острием вверх и подпрыгнула.

— Никогда не думала, что буду сражаться лицом к лицу с Магитек-конструктом, — кричала она, мчась навстречу порывам ветра. — Никогда не знаешь, что уготовила для тебя судьба!

Её копье вонзилось в один из открытых участков на корпусе этого монстра. Мысленно она поблагодарила пехоту за то, что тогда, в столице, они сумели лишить эту тварь части брони – на груди и предпьечьях. Штосс не сумел бы набрать достаточную высоту, чтобы она вновь добралась до головы чудовища, так что Аранея готовилась карабкаться вверх по его телу или как-то повлиять на его конечности, заставить замедлиться.

Когда ей наконец-то удалось добраться до плеча твари, она разочарованно фыркнула. Да, до этого ей удалось вогнать копье надежно и глубоко, вот только способа забраться выше уже не было. Она оказалась в тупике. Что гораздо хуже, Алмазное Орудие не желало успокаиваться и продолжало молотить её руками. Она спрыгнула вниз, отступая на землю, чтобы перегруппироваться для нового прыжка.

— Попробуем ещё раз, — сказала она.

В один прыжок она добралась до его груди, вонзив туда копье, затем отпрыгнула на руку и хотела уже метнуться в сторону плеча, когда гигантская рука сбила её, отбросив обратно за землю. Игру нужно было начинать сначала.

Она быстро училась.

— Знаешь, было бы здорово, — начала она, вновь подпрыгивая. — Если бы ты наконец-то сдохло.

Алмазное Орудие вновь взмахнуло рукой, но на этот раз она прыгнула раньше, чем этот удар настиг её. На этот раз у неё должно было получиться.

— А-а-а-а-а! — этот боевой клич эхом отозвался в её сознании, когда она вонзила копье глубоко в ядро.

Удар пришёлся не ровно по центру, однако это уже было лучше, чем ничего. Она щелкнула переключателем на копье, превращая острие в крюк, и ударила ещё раз. Оно с силой вращалось внутри ядра, превращая его в неприятного вида красное месиво.

Аранея покачнулось, когда Алмазное Орудие начало клониться к земле. Кажется, её нападение наконец-то возымело эффект. Она ударила сапогом по остаткам ядра и оттолкнулась от него, отпрыгивая прежде, чем тварь успела вновь её ударить.

Земля стремительно приближалась, а она не могла даже использовать Штосс — в режиме крюка он никак не мог помочь ей смягчить падение. Посадка оказалась очень жесткой, она упала на землю, неприятно ударившись. Рука Алмазного Орудия показалась над её головой раньше, чем она успела подняться на ноги. Что ж, видимо, это конец.

— Почти получилось, — пробормотала она.

Сражаться с огромным ходячим оружием с помощью одного лишь копья изначально было провальной идеей. Но она, тем не менее, старалась изо всех сил.

«Не так уж и плохо вышло», — подумала она, прикрыв глаза перед лицом надвигающейся гибели.

Удара так и не последовало. До её ушей донесся звук, напоминающий выстрелы из пулемета, и она открыла глаза. Рука гиганта должна была располагаться прямо над ней, но она видела лишь небеса.

— Держись, Леди А! — послышался голос из коммуникатора. — Прости, что заставили ждать.

Перед ней с грохотом опустилось две Магитек-брони, пулеметы которых содрогались от продолжительной стрельбы. Позади них сидело на земле Алмазное Орудие.

— Биггс! Ведж! Что вы здесь делаете?!

Что с поездом? Люди целы?

— Не волнуйся, все эвакуированы в целости и сохранности! — она получила ответы даже раньше, чем успела задать вопросы.

Это был голос Веджа. Он, должно быть, до сих пор не протрезвел — это было слышно даже сквозь коммуникатор. Она усмехнулась.

— Все, кроме одного человека, которому захотелось сыграть в героя, — добавил Ведж.

Аранея фыркнула. Биггс не нашёлся, что ответить и поспешил сменить тему.

— Готовы с этим покончить?

Вместо ответа она схватилась за своё копье. Алмазное Орудие с трудом, но поднималось на ноги. У них не было времени обмениваться колкостями, нужно было собраться и сосредоточиться.

— Он почти готов! Чуть-чуть поднажать осталось!

Биггс и Ведж принялись обстреливать гиганта из пулеметов, а она занялась открытыми участками его тела, лишенными брони. Если бы им удалось сбить его с ног, то ей хватило бы одного короткого прыжка с помощью Штосса. Удар придётся прямо между глаз и поразит ядро.

— Ноги! Сосредоточьте огонь на его ногах! — крикнула она.

Левая голень Алмазного Орудия оказалась повреждена, оно начало прихрамывать. Оно ревело, тряслось и топало, поднимая в воздух клубы пыли. Эта вспышка гнева гиганта создала своеобразную дымовую завесу, покрывающую всё поле боя. Отличный шанс заняться ядром.

— Биггс, — произнесла она в коммуникатор. — Я хочу попросить тебя об одолжении. Как у тебя с меткостью?

Если соревнования по скалолазанию уже закончились, возможно, пришло время для метания копий.

— Просто отлично, — тут же смекнул Биггс. — Запрыгивай.

Подброшенная Магитек-броней, она буквально была ракетой, разрезающей воздух. К моменту, когда она приспособилась видеть сквозь плотное облако пыли, лицо Алмазного Орудия оказалось прямо перед ней. Она, наконец, добралась до него. Аранея выставила мощность Штосса на максимум, надеясь сохранить инерционную силу для предстоящего удара.

— Помни, кто это начал! — крикнула она, когда острие копья вонзилось в гиганта. Около трети ядра ей удалось разрушить предыдущей атакой — эта должна была положить конец остаткам ядра этой твари.

Обычно она старалась не перегружать Штосс, чтобы тот дольше служил ей верой и правдой, однако бывали моменты, когда без перегрузки просто не обойтись. Например, этот.

— Ещё немного!

Новый удар. Острие было окутано красным свечением, словно пламенем; оно вращалось на огромной скорости, ввинчиваясь глубже и глубже в ядро. Она надавила на рукоять сильнее. При перегрузках Штосс очень сильно нагревался — и сами лезвия, и рукоять, и корпус в целом. Было так горячо, что ей казалось, будто её руки касаются обжигающе горячей воды. Вскоре она почувствовала, как плавятся её перчатки, но оружия не отпустила. Только не сейчас.

Корпус копья вибрировал, становясь всё горячее. Внезапно на самом кончике острия образовался раскаленный добела пузырь и... От взрыва ядро Алмазного Орудия воспламенилось, разлетелось на части. Её подхватило волной взрыва, и теперь она летела прямиком на землю, не имея под рукой Штосса, которым могла бы смягчить падения.

— Леди А! — крикнул кто-то.

Биггс. К ней потянулась рука его Магитек-брони. Трогательный жест, но времени ценить его у них не было, если он и впрямь намеревался ей поймать.

— Держись! — закричал Ведж.

Вторая Магитек-броня оттолкнулась от первой, прыгнув прямо в её сторону. Аранея потянулась к нему рукой.

— Ведж! — закричала она.

В тот момент, когда пальцы брони сомкнулись на её руке, раздался ещё один взрыв. Мощь, с какой взорвалось Алмазное Орудие, не шла ни в какое сравнение с мощностью взрыва ее скромного Магитек-копья. Она крепче вцепилась в броню, когда вместе с ней повалились на землю. В нос ударил запах демонов и жженой земли.

«Неплохо же малыш попрощался с этим миром, захватив с собой нас троих», — с горечью подумалось ей.

А затем мир погрузился во тьму.

Едва она очнулась в кромешной тьме, как тут же подумала, что не существует такого сценария, где она могла бы выжить. Но во рту чувствовался отчетливый привкус песка, а лицо до сих пор прижималась к какой-то зловонной дряни. Грязи, скорее всего. Она попыталась подвигать руками и ногами — те поддались, однако встать у неё не получилось. Она не могла понять, где находится верх, а где — низ. У неё не осталось выбора, кроме как взмахнуть руками и посмотреть, к чему это приведёт.

Это походило на попытку плыть на месте. Центр тяжести слегка сместился, позволяя понять, что она лежит на животе. Она попыталась упереться в землю ладонями и коленями, слегка сдвинулась вперёд. Ещё раз. Она шаг за шагом двигалась к свободе, и видела, что впереди становится светлее.

А затем она наконец-то выбралась из-под плотного слоя грязи, под которым едва не оказалась похоронена заживо. Тяжело кашляя, она старалась выплюнуть изо рта всю ту дрянь, что набилась ей в рот.

Она медленно повернулась, продолжая кашлять. Неподалеку виднелись обломки Магитек-брони. Ремонту они уже не подлежали. Чуть поодаль она увидела остатки огромного рекламного щитка.

Самый лучший отдых в вашей жизни
Горный курорт Тенебрэ
Прямо по курсу

Буквы отсутствовали и местами были истерты, но от времени, а не от взрыва. Тенебрэ никогда не была излюбленным местом для отдыха среди жителей Империи и оккупация особняка Фенестала ничего не изменила.

Но ирония этой надписи не ускользнула от её внимания.

— Лучший отдых в моей жизни, а? Мне бы такой не помешал.

Она оглянулась по сторонам.

— Биггс? Ведж? — Сюда, — раздался стон.

— Есть ли шанс, что кто-нибудь протянет мне руку помощи? — и ещё один.

Голоса доносились из-под завалов грязи и щебня. От каждого из этих завалов отвалилась по небольшому куску, достаточному, чтобы из-под них показалась рука. Одна — крупная и грубая, принадлежащая Биггсу. Вторая — с узловатыми пальцами, принадлежащая Веджу. Аранея потянулась к каждому по очереди, помогая им выбраться из-под завалов.

— Что ж, миссия выполнена, мальчики, — вздохнула она с облегчением.

Биггс и Ведж кашляли, сплевывая грязь на землю. Они трое побывали в аду и каким-то чудом вернулись оттуда целыми и почти невредимыми. Да и людей всё-таки сумели эвакуировать.

«Всё хорошо, что хорошо кончается», — покачала головой Аранея.

Улыбка озарила лицо Биггса, когда он, наконец, прочистил горло.

— Я просто хочу, чтобы вы знали... Для меня было честью служить с вами, — произнес он голосом на пару октав выше обычного.

Аранея отвернулась, пытаясь скрыть свои покрасневшие щеки. Кажется, они всё-таки услышали те слова, что она произнесла в момент прыжка.

— Она когда-нибудь говорила что-то подобное? — спросил Биггс у Веджа, вскинув бровь.

— Не припомню.

— Не самые обычные слова.

— Согласен. Зачастую что-то такое произносят, когда идут навстречу смерти.

Их маленькое представление закончилось, они оба захихикали.

«Они мне этого просто так не забудут», — Аранея недовольно поджала губы. И ведь они уже начали.

— Хм. Небо чистое, но у меня такое чувство, что сейчас пойдёт дождь, — весело хмыкнул Биггс.

— Думаю, даже гроза, — добавил Ведж.

— Ха-ха-ха, очень смешно. Давайте забудем об этом, а?

Но её слова заглушил пронзительный крик откуда-то сверху. Летающие демоны. Вероятно, они, наконец, добрались сюда из Гралеи.

Ничего удивительного, учитывая их удачу сегодня.

— Ну что ж, — сказал Биггс. — Вот и гроза.

— Так и знал, что это ещё не все проблемы, — вздохнул Ведж.

Они оба взглянули на своего командора с одинаковым выражением на лицах.

— Вы что, хотите сказать, что это моя вина?

Некогда было искать виноватых. Втроем они рванули к останкам Магитек-брони, хватая всё, что могло послужить оружием. Им нужно было остановить демонов, не позволить им добраться до жителей Тенебрэ.

— Да когда же, черт побери, мы, наконец, поспим? — прорычала Аранея.

Пока что это был худший день в её жизни.

Когда они разобрались с последней стаей демонов, убив всех, кого могли, и заставив оставшихся бежать, наступил вечер. Они направились в сторону челнока, с трудом волоча ноги и чувствуя себя хуже, чем выжатые лимоны. Они подняли корабль в воздух и направились к спасенным жителям Тенебрэ, успешно эвакуированным из столицы детям и той девочке, которую доверил им Локи.

Едва они прибыли и взгляд девочки упал на Аранею, глаза малышки наполнились слезами. И эта сцена показалась ей смутно знакомой, словно небольшой привет из самых дальних уголков её памяти о прошлом. Толком не осознавая собственных действий, она сгребла девочку в объятия и прижала к себе, поглаживая по волосам.

— Я так испугалась, — прошептала та.

— Всё в порядке. Теперь всё в порядке.

— Все... уходили или умирали, и...

Аранея почувствовала, как маленькое тело дрожит в её руках. Ей были знакомы эти страх и печаль. Такого она не пожелала бы ни одному человеку, тем более такой юной девочке.

Она так стремилась избавить мир от демонов, что не сумела прождать и десяти лет, дождаться своего совершеннолетия, прежде чем вступить в наемничью армию. И не было никого, кто сказал бы ей не заниматься подобным безрассудством.

Однако, учитывая все обстоятельства, её жизнь была не такой уж и плохой. Она встретила Биггса и Веджа — отличных боевых товарищей, сумела показать себя и как-никак продвинуться по службе в имперской армии. Всё пошло наперекосяк, когда Империя начала заниматься демонами. Казалось неправильным оставаться верной армии, использующей тех же существ, каких хотелось уничтожать. Она более не двигалась к главной цели своей жизни, однако продолжила служить.

— Скажи мне, как тебя зовут? — спросила Аранея. В той спешке ей так и не удалось задать этот вопрос.

— Сол, — ответила девочка. — Солара Антикуум.

— Сол, да? Неплохое имя.

Было в нём какое-то величие, навевающее воспоминания о величии древних цивилизаций, одной из которых стремился стать Нифльхейм.

— Я хочу стать сильной.

Аранея улыбнулась. Точно так же она и говорила, когда была помладше.

— Как ты, — продолжила девочка.

— Как я?

Сол серьёзно кивнула.

— Не такая уж я и сильная. Я едва не умерла сегодня, была уверена, что не справлюсь.

— Правда? — девочка выдержала паузу, будто обдумывая полученную информацию, прежде чем произнести эту фразу.

— Правда. Мне повезло, что я встретила одну крошку, что сумела меня вдохновить. Как ты там сказала? «Я тоже хочу сражаться»?

Едва сказав это, Аранея щелкнула Сол по носу.

— И я не могла позволить, чтобы малышка вроде тебя меня обскакала.

Сол застенчиво улыбнулась, позволив Аранее вздохнуть с облегчением. Это была первая улыбка, какую она увидела на лице девочки. Значит, всё с ней будет в порядке.

Когда Аранея наконец отпустила Сол, её внимание привлек едва заметный блеск. Она присмотрелась повнимательнее. Раньше она не обращала внимание на эту брошь, — её было не видно под плотной мантией Локи, — ровно как и на одежду девочки в целом. Сол носила добротную одежду, ладно скроенную и явно дорогую. А дизайн её броши был ей более чем знаком: это символ, навсегда отпечатавшийся в памяти всех военных. Герб дома Альдеркапт.

Как там сказал Локи?

Прямой приказ Его Сиятельства.

Эта идея крутилась у неё в голове ещё тогда, на борту корабля. Эдолас потерял сына несколько лет назад, когда тот погиб на поле боя. Официально другого наследника императорского престола не существовало. Император погиб, линия преемственности оборвалась, но... Что, если существовал ребенок, о котором никто ничего не знал? Внебрачный ребенок принца.

И её имя. Сол.

Солнце Империи взойдёт вновь.

Это последние слова императора.

Возможно, Эдолас всё-таки не доверял своему канцлеру. В конце концов, видок у Изунии был такой, будто он что-то скрывает. Даже не «что-то», а добрую тысячу тайн. Казалось разумным, что император решил не говорить ему о единственном оставшемся в живых наследнике. В момент, когда Ардин Изуния показал своё истинное лицо, тот, должно быть, приказал Локи найти и обеспечить безопасность ребенка.

— Послушай меня, солнышко, — сказала она.

Аранея понятия не имела, как и где жила девочка до этого момента, но у неё не было сомнений в том, что окружающие души в ней не чаяли.

— Тебя ждёт большое будущее. И давай постараемся сделать так, чтобы оно получилось максимально продуктивным.

Именно этого хотели бы все эти люди — от тех, кто с любовью воспитывал её с момента её рождения, до тех, кто отдал свои жизни, чтобы она могла жить дальше.

Аранея вновь обняла девочку.

— Леди А, ты не видела юную леди?

— Она ушла пару часов назад. А что?

— Правда?

— Ага. Сказала, что уже виделась с тобой в Точке Бета. Но раз уж ты здесь, полагаю, она наткнулась на Биггса по дороге. Свяжись с ним по коммуникатору.

— Я... эм... — сказал Ведж, стараясь скрыть виноватое выражение лица. Попахивало неприятностями.

— Я только что был в Точке Бета, и там не было никого, кроме Биггса, — продолжил он. — И я уверен...

Аранея поняла, что её обманули.

«Хм. Вот умная вертихвостка», — подумала она, вспоминая свой разговор с Сол пару часов назад.

— Всё будет в порядке, — сказала девушка. — Рядом со мной будут опытные охотники. И мне не нужно, чтобы Биггс и Ведж присматривали за мной.

— Именно потому, что они опытные, я и хочу, чтобы Биггс с Веджем были рядом с тобой. У людей Мельдасио своих забот полон рот, им некогда с тобой возиться.

— Когда ты перестанешь возиться со мной как с ребенком?!

— Хочешь сражаться с демонами наравне с остальными? Тогда встретимся через десять лет.

— Десять лет уже прошло!

У них было много общего. Аранея поняла это с самого начала. Чего она хотела добиться, так это возможности вырастить девушку ещё более волевой, чем была она сама. Однако подростки оставались подростками — рано или поздно у них должны были начаться конфликты.

— Как тяжела доля приемных родителей, — вздохнула она, глядя на Веджа.

Когда Аранея сама была подростком, у неё не было родителей, каким она могла бы доставлять проблемы, зато она наверняка усложняла жизнь селянам и наемникам, что заботились о ней. Но дело было не в этом. Во-первых, во времена бытия Аранея подростком ещё существовал дневной свет; во-вторых, обстановка была более или менее мирная, и у девицы, живущей среди наемников, были неплохие шансы на выживание.

Теперь же, когда на Эос опустилась вечная ночь, а демоны разгуливали повсюду, где и когда им заблагорассудится, шансы выжить на таких безрассудных вылазках стремились к нулю. И тот факт, что Сол была на несколько лет старше Аранеи, когда та начала сражаться, облегчения не приносил.

Вот почему даже в те моменты, когда целая группа охотников отправлялась в дозор, Аранея обязательно приставляла к ним Биггса и Веджа. Но Сол, очевидно, устала от этих предосторожностей. Она придумала план и умышленно соврала, чтобы избавиться от них. Такое происходило впервые.

«Когда ты перестанешь возиться со мной как с ребенком?!», — она произнесла это с вызовом.

— А ведь я никогда не считала, что страдаю комплексом родителя с гиперопекой, — произнесла Аранея.

— Что в этом плохого? Родителям свойственно заботиться о своих детях. Почему я вообще об этом говорю? Мне нужно найти её!

На губах Аранеи заиграла легкая улыбка. По крайней мере, самой большой любительницей опеки в жизни Сол была не она. Этот титул принадлежал другому человеку. Двум людям разом, если точнее.

— Я должен сообщить об этом Биггсу, а потом... Ладно, Леди А, поговорим об этом позже.

— Спасибо, Ведж. За мной должок.

Мужчина в спешке покинул помещение, оставив Аранею в одиночестве.

— Что ж, самое время заняться дневной отчетностью, — сказала она сама себе.

Но едва приблизившись к трансмиттеру, чтобы привычно зачитать все новости вслух, она осознала, что ещё слишком рано. И у неё появилась замечательная идея о том, как скоротать оставшееся время.

— Хм, как давно я делала это в последний раз? — вслух спросила она.

У неё оставалась ещё банка фасоли, и если она замочит немного дегидрированного мяса прямо сейчас, то вполне успеет напитаться. Получится не так густо как обычно, да и использовать придётся лишь те продукты, что были у неё под рукой, но всё-таки это будет настоящий домашний ужин. Её фирменный кассуле.

Чаще всего, проводя ночи на заставах или затяжных миссиях, они питались готовыми консервами. Оттого было ещё приятнее время от времени наслаждаться нормальной едой. Возможно, Сол не вернётся до завтрашнего дня, но если всё-таки надумает, то Аранея сможет разогреть еду и угостить ею и девушку тоже. Да и на следующий день кассуле оставался хорош, если не сказать, что становился лучше. Сол вернётся домой, где её будут ждать чистая постель и тарелка добротной домашней еды.

Аранея открыла шкафчик, достала необходимые продукты и, напевая, принялась за готовку.

Сол тяжело дышала.

— Ты... куда сильнее... чем я думала... — заметила она, бросив взгляд на самопровозглашенного Оракула, когда они толкали бедный трёхколесный мотоцикл вперёд по дороге.

— Это... очень мило... с твоей стороны...

И она, и Лунафрея говорили одинаково короткими, отрывистыми фразами, перемежающимися с тяжелым дыханием. Они обе то и дело хватали ртом воздух, демонстрируя, сколько сил у них отнимало это небольшое путешествие.

«Она куда сильнее, чем кажется», — озадаченно подумала Сол.

Когда она просила эту женщину помочь ей, она на самом деле и не ждала особенной помощи. Казалось очевидным, что она не сможет сдвинуть байк и на дюйм. Не то чтобы по её грязной и порванной одежде можно было сделать какие-то выводы, но её манера говорить и держать себя намекали на то, в каких условиях она воспитывалась.

Тем не менее, едва они сумели выровнять мотоцикл и начать катить его по трассе, она быстро осознала, что это женщина тянет её за собой, а не наоборот.

Если так подумать, то она неплохо показала себя ещё в битве с Взором Смерти. Она держала свою смешную палку, словно это было настоящее копье, да и двигалась так, будто точно знала, как нужно сражаться.

Откровенно говоря, у неё возникало слишком много подозрений. Кто мог ошиваться здесь, называясь именем Оракула? Да и это заклинание, — или что это было? — которое она применила против демона. И её раны. А теперь она толкает мотоцикл, будто это не её Взор Смерти чуть не убил часик назад. Сол своими глазами видела, как затянулась её рана. Странное зрелище.

«Жуткое», — подумала она.

Сол изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица.

— Как насчет... небольшого... перерыва?.. — спросила она.

— Да, было бы неплохо, — ответили ей глухим от накатившей усталости голосом.

Они остановились, одновременно и прислонившись к мотоциклу, и сползая на землю. Сол старалась держаться в таком положении, чтобы в случае чего мгновенно выхватить оружие.

Это был уже второй их привал. Сол в очередной раз бросила взгляд на байк — Взор Смерти здорово его потрепал, никаким придорожным ремонтом тут уже не обойтись. Здесь нужны были запасные детали, порядочно так времени и – желательно - ремонтная станция. Единственное, что они могли сделать своими силами — отогнать его в ближайшее безопасное место, откуда потом заберут.

Не то чтобы в этом было что-то необычное, в конце концов заставы изначально для того и создавались. Помимо того, что они служили базами разведчиков и играли немалую роль в нынешней войне с демонами, конечно. Заставы были разбросаны по всей территории бывшей Империи как временные убежища для тех, кто оказался в неожиданных обстоятельствах.

Она сказала так называемому Оракулу, что застава Ваэль находится буквально в двух шагах от них, но на деле это было сказано скорее для устрашения. Казалось разумным дать этой женщине понять, что товарищи Сол находится от неё не так далеко — тогда она, может быть, не решилась бы на неё нападать.

— Могу я спросить, почему ты путешествуешь в одиночку? — спросила Лунафрея, когда им удалось, наконец, перевести дыхание.

— Ты с ума сошла? Естественно я не путешествую в одиночку. Просто сегодня так получилось.

Она даже не лгала. Путешествовать в одиночку по кишащей демонами территории значит подписать себе смертный приговор, а она была далеко не дурой и не собиралась попусту рисковать своей жизнью.

«Да, — подумала Сол. — Просто так получилось».

Если быть точной, то у неё случилась неудачная стычка с демонами. Она взяла на себя слишком много и в итоге оказалась чуть дальше, чем планировала изначально. В момент, когда она осознала, что происходит, её отряд был уже далеко. Естественно она сразу же поспешила на обозначенное для таких ситуаций место встречи. И всё было бы хорошо, не столкнись она по пути с Оракулом и Взором Смерти.

Как бы там ни было, сейчас важнее всего было добраться до ближайшей заставы и починить байк, даже если ради этого придётся какое-то время двигаться в противоположную от назначенного места встречи сторону.

— Странно, что здесь нет никакого другого транспорта, — продолжила Лунафрея.

Во время их первого привала Сол остановилась прямо посреди дороги и уселась рядом с байком.

— Разве не стоит хотя бы отогнать его к обочине? — спросила тогда Оракул.

И этот вопрос казался абсолютно серьёзным. Может, если она не знала таких элементарных вещей, она и впрямь провела последние десять лет чёрт знает где.

— Ты меня не слушала, что ли? — вскинула брови Сол. — Здесь никого нет и не будет. Лесталлюм — единственный уцелевший город.

Сол объясняла ей, что из-за демонов на их мир опустилась вечная ночь. Едва услышав эту новость, Оракул поджала губы. А когда Сол рассказывала о том, что гнездо демонов находится в Инсомнии, лицо спутницы ее здорово побледнело. В довершение она упомянула о гуляющем среди народа слухе о том, что короля поглотил кристалл — и тогда Оракул задрожала так, что на мгновение подумалось, будто она сейчас в обморок грохнется.

— Так вот, — продолжала она ныне, объясняя очевидные вещи. — Раз нет людей, то и машин не будет.

Нет, в окрестностях Лесталлюма движение до сих пор сохранялось. Грузовики по-прежнему перевозили грузы туда-сюда, охотники то и дело отправлялись из города на разведку или для уничтожения известных им групп демонов. Вот только это не означало дикого трафика, да и чем дальше приходилось уезжать от города, тем меньше становилось транспорта. Бывшие территории Империи уже не могли похвастаться чудесами технологий и прогресса.

Так что мысль о машине, что понесется на пару сидящих прямо на дороге путешественников, изо всех сил сигналя, казалась скорее сказочной, нежели реальной.

— Если предположить, что все твои слова — правда, — сказала Сол, обернувшись к своей спутнице. — То, получается, ты настоящий Оракул и умерла десять лет назад, а сейчас каким-то образом вернулась к жизни.

«Это к слову о сказках», — мысленно усмехнулась она.

— То кое-что всё равно не складывается. Десять лет. Всё это время нужно было что-то делать.

Лунафрея удрученно помалкивала. В реальности сказкам не место.

— Ладно, — сказала Сол. — Некогда рассиживаться. Давай-ка продолжим, леди Оракул.

Та поднялась с места, её взгляд был полон решимости. Казалось, её дух мог дать фору её физической силе. Становилось ясно, что эта женщина таила в себе куда больше, чем казалось на первый взгляд.

— До заставы Ваэль уже не так и далеко, — объявила Сол.

И на этот раз она не врала.

— Раз... Два... Взяли!..

Примерно в то же время, когда им наконец-то удалось выработать удобный для обеих ритм и мотоцикл начал двигаться по дороге чуть быстрее обычного, Лунафрея увидела впереди участок земли, обнесенный деревянной оградой. Сол как раз кивнула в его сторону. Значит, об этой заставе она говорила. Ваэль. У них получилось.

По словам Сол, в землях Империи Нифльхейм почти не осталось людей, однако охотники и Королевские Мечи продолжали свою деятельность. Судя по всему, они явились сюда для разведки или для уничтожения некоторых демонов, а Ваэль был для них своеобразным перевалочным пунктом.

Когда они приблизились к зданиям, стало очевидно, что им уже много лет — всё здесь казалось старым и обветшалым, кроме разве что дверей и замков. Застава сплошь и рядом состояла из переделанных построек. Должно быть, когда-то эти были заброшенные дома, которые охотники переделали под свои нужды.

При мысли, что их долгое путешествие подошло к концу, Лунафрея вздохнула с облегчением. Когда они принялись толкать мотоцикл по старой трассе, Сол предложила ей пару своих ботинок. Она была рада любой обуви, но размер ноги у них всё-таки был разный, из-за чего кожу на ногах жгло от неприятного трения, затрудняя передвижение. Она была счастлива внести свой вклад в их маленькую победу, но, честно говоря, это здорово её вымотало.

Они припарковали мотоцикл, и Сол достала ключ-карту, чтобы открыть двери одного из зданий.

— Эй! Есть кто? — крикнула Сол. Пауза. — Видимо, никого.

Сол включила свет, пожав плечами. В окнах других зданий тоже было темно. Видимо, она была права, и тут действительно никого не было.

Вспоминая, что говорила Сол, Лунафрея предполагала, что её спутники будут ждать её здесь, на заставе. Возможно, это было её попыткой заставить Лунафрею чувствовать себя не такой одинокой — точно таким же, как её постоянное «до заставы Ваэль рукой подать», хотя уже в начале пути стало очевидно, что это неправда.

— Эй? Синди? — Сол сжимала в руках небольшое устройство. — Ну, давай, возьми уже трубку!

Прямоугольной формы устройство казалось тонким и плоским — должно быть, это какой-то трансмиттер. И кем бы ни была эта «Синди», Сол, судя по всему, очень хотела с ней поговорить.

Если подумать, то Сол уже не первый раз пыталась с ней связаться. Когда они только начали возиться с мотоциклом, она то и дело хваталась за трансмиттер, видимо, пытаясь дозвониться до этой самой Синди. Каждый раз, когда звонок оканчивался неудачей, Сол с разочарованным лицом спрашивала «ну почему она никогда не берёт трубку?» и с мрачным видом убирала устройство в карман.

Как бы там ни было, Лунафрея смогла построить сразу несколько догадок: Синди разбиралась в мотоциклах и Сол отчаянно требовалась её помощь.

— Ага, да, — говорила Сол. — Да-да, прямо на асфальт. А теперь он не может издать ни звука и я понятия не имею, что мне с этим делать.

Судя по всему, её догадки были верны. Сол прошагала обратно к мотоциклу, Лунафрея шагала вслед за ней, держась чуть поодаль. Она ведь обещала оказать посильную помощь, было бы неправильно остаться в здании после таких слов.

Однако ей тут же пришла в голову мысль о том, что стоило остановиться или хотя бы подержаться в стороне, чтобы Сол не показалось, что она пытается подслушать её разговоры. В этот момент до её слуха донесся собачий лай. Обернувшись, она обнаружила радостно виляющего хвостом черного пса.

— Умбра! — воскликнула Лунафрея.

Она поспешила навстречу зверю и тут же принялась поглаживать его по мягкой темной шерсти. Его пушистый хвост метался из стороны в сторону, напоминая ей о другом, похожем, но белого цвета.

— Если ты тут один, то, видимо, Прина...

Вторая собака не покидала Лунафрею до самого её конца в Альтисии. Она вновь и вновь приказывала Прине бежать, спасаться, но та упорно терлась рядом, будто чувствуя надвигающуюся угрозу. И раз уж её тут не оказалось, значит, она погрузилась в морские глубины, как и её хозяйка.

— Прости, — Лунафрея взглянула на Умбру. — Я бы хотела взять тебя с собой, но...

Умбра в ответ лишь вильнул хвостом, как бы показывая, что всё понял.

— Спасибо, — прошептала Лунафрея, потрепав его за ушами. — А что насчёт Ноктиса?

Умбра продолжал вилять хвостом, а затем громко залаял. Судя по всему, это означало, что с Ноктисом всё хорошо, однако у Умбры всё-таки не было их блокнота.

— Блокнот, — спросила она у пса, — он у Ноктиса?

Ей отчаянно хотелось сообщить Ноктису, что с ней всё в порядке, что она жива и здорова. Она попыталась придумать, что можно было бы использовать вместо блокнота, как вдруг вспомнила, что видела кое-что внутри того здания.

— Подожди меня здесь, Умбра, — сказала она, резко развернувшись и направившись обратно внутрь.

Внутри, на столе лежали блокноты, несколько вырванных оттуда листов бумаги и пара карандашей.

— Прошу прощения, что беру их без разрешения, — произнесла она, не совсем зная, перед кем именно извиняется. В конце концов, она понятия не имела, кому принадлежали эти вещи. Но не выразить своего сожаления вслух она не могла.

Она взяла блокнот чуть меньше того, который они с Ноктисом обычно использовали, и прихватила с собой ручку, что лежала неподалеку.

Впопыхах она написала простую фразу: «Я в порядке». Ей хотелось бы добавить и дату, однако она забыла спросить Сол о том, какое сегодня число.

Выскочив обратно на улицу, она обнаружила, что Умбра преданно дожидался её возвращения у самого входа.

— Прошу, — попросила она Посланника. — Убедись, что Ноктис его прочтёт.

Умбра всегда умудрялся найти Ноктиса, где бы тот ни находился, и передать ему её послание. Даже в те моменты, когда Лунафрея оставалась в тренировочной комнате или скрывалась в Альтисии — каждый раз он безошибочно находил его, донося до него её слова. Она была уверена, что и это послание обязательно до него дойдёт.

— Поторопись, прошу! — взмолилась она, однако Умбра не сдвинулся с места, качая головой из стороны в сторону.

«Я не могу», — будто бы говорил он.

— Почему ты никуда не идёшь? — спросила она.

Но Умбра лишь глядел на неё в ответ. Пусть пес и не умел говорить человеческим языком, он всё-таки оставался Посланником богов, а значит, у него на всё была причина. И тому, что он не спешил исполнять её просьбу, тоже было разумное объяснение.

— Ты не можешь этого сделать, — предположила она. — Но, пожалуйста, скажи мне, Ноктис в безопасности?

Едва она задала этот вопрос, как Умбра ткнулся своим мокрым носом ей в ладонь.

«Всё в порядке, — будто бы говорил он. — Не переживай».

— Хочешь сказать, не настало ещё время для нашего воссоединения?

Умбра лишь сильнее завилял хвостом, позволяя ей нежно обнять его.

— Тогда я буду ждать, — сказала она. — Благодарю тебя, Умбра.

Напоследок Умбра ещё раз взмахнул хвостом и скрылся где-то в бесконечной череде зданий. Лунафрея вздохнула. Этот пёс был первым знакомым ей существом в этом мире, куда она так неожиданно попала.

Кстати говоря, а где Жентиана?

Она была уверена, что Жентиана была рядом в тот самый момент, когда она погружалась в смертельный сон в водах Альтисии. Ей бы так хотелось увидеть её снова. До встречи с Умброй это казалось невозможным, но теперь, когда он знает... Возможно, Жентиане известно, что Оракул жива и здорова. И если её смог найти Умбра, то и она тоже могла.

Лунафрея думала обо всех тех вещах, о которых ей хотелось рассказать Жентиане, о тех десятках вопросов, которые хотелось задать. Застава находилась недалеко от Тенебрэ, у неё вполне мог быть шанс навестить её. Эта мысль придала ей решимости.

Когда Лунафрея вновь обернулась в сторону мотоцикла, Сол всё ещё продолжала свой разговор с кем-то по имени Синди.

Сол готова была благодарить всех богов за то, что ей наконец-то удалось дозвониться до Синди. Байк был в жутком состоянии, она до жути боялась, что он уже не подлежит ремонту, что с ним придётся расстаться навсегда. Но Синди, будучи гениальным механиком, могла исправить всё.

И делала она это прямо по телефону. Синди задавала вопросы о том, как ведёт себя байк в тех или иных ситуациях, о том, как он выглядит, и Сол отвечала ей как могла. Судя по всему, ответы её вполне устраивали, так как она быстро сообразила, что произошло и начала засыпать Сол советами о том, что и как делать.

И как детально она это делала! Синди учитывала всё, вплоть до того, какие детали и инструменты можно найти на заставах, и то, чем бы могла воспользоваться Сол для ремонта при их полном отсутствии.

— Да, я всё поняла, — сказала Сол, когда нашла всё необходимое. — Спасибо, Синди, ты мне просто жизнь спасла.

— Ой, дорогая, не за что, — ответила Синди своим типичным оптимистичным тоном.

— Кстати, пока ты ещё здесь, — Сол внезапно понизила голос. — Со мной тут случилось кое-что странное. Могу я тебе об этом рассказать? Интересно, что ты об этом думаешь.

Сол оглянулась через плечо. Оракул была занята игрой с какой-то бездомной зверюгой, нашедшей путь на заставу, и не обращала на происходящее вокруг никакого внимания. Отлично, значит, их разговор с Синди она слушать не станет.

— Я столкнулась кое с кем. С Оракулом.

— Что? Повтори-ка, — произнесла Синди, наоборот повысив голос на несколько октав. Оно и неудивительно, на планете давно уже не осталось ни одного человека, который бы не знал о том, что Оракул погибла в Альтисии десять лет назад.

— По крайней мере, так она себя называет, — продолжила Сол. — Как думаешь, есть шансы, что это и впрямь она?

Синди молчала. Прошло некоторое время, прежде чем она вновь начала говорить.

— Честно говоря, я не знаю, что и думать, — ответила она.

Её реакция была примерно такой же, как у самой Сол. Та тоже не знала, что ей думать, когда Оракул маячила у неё перед глазами.

— Как бы там ни было, ты могла бы рассказать об этом Гладио и всем остальным? — сказала Сол. — Чем раньше, тем лучше.

Она намеренно не называла титулов и не произносила названия «Королевские Мечи» вслух, понимая, что Синди сама догадается и сообщит обо всем руководству в Лесталлюме.

Краем глаза Сол заметила, что Оракул поглядывает в её сторону. Собаки нигде не было видно. Должно быть, зверюга уже убежала. Пора было заканчивать этот разговор, пока Оракул не заподозрила что-нибудь.

— Хорошо, тогда поговорим позже. Ещё раз спасибо тебе, Синди, — сказала она и завершила законов раньше, чем Синди успела что-нибудь ответить.

— Эй, — она повернулась в сторону незнакомки. — Прости, что заставила ждать.

Сол небрежно махнула рукой, и Оракул поспешила подойти к ней.

— Моя подруга Синди рассказывала мне, как чинить байк. Я в такие аварии ещё не попадала, так что большая часть оказалась для меня в новинку.

Существовали хороший и плохой способ падения с байка. Хороший способ заключался в том, чтобы падать и оставлять на байке в худшем случае пару царапин. Сол, сколько себя помнила, никогда не испытывала проблем с вождением. Да, у неё бывали некоторые промахи, но ещё ни разу после таких промахов не приходилось прибегать к серьёзному ремонту.

— Мне очень жаль, — сказала Оракул, её плечи поникли. Казалось, она и впрямь переживала о том, что произошло с мотоциклом, считая себя виноватой в этом.

— Так докажи это делом, а не словом. Посиди там, пока я подготовлю все необходимое, а потом попробуешь мне помочь.

— Хорошо, — с готовностью кивнула Оракул.

Её наивное отношение к происходящему говорило о том, насколько мало она знала о ремонте мотоциклов. Это отнимает много сил, после этого все руки и вся одежда перемазаны в грязи и мазуте. Сол усмехнулась про себя. Как только Оракул узнает, чем придётся заниматься, она, вероятно, расплачется.

Во всяком случае, такими были предположения Сол. На деле всё оказалось иначе. Оракул даже не дрогнула, когда узнала о том, что ей придётся запачкать руки. У неё явно не было опыта в обращении с техникой, однако она быстро схватывала. Сол не могла отрицать — с ней приятно было общаться, она оказалась способной ученицей.

Если хочешь лучше узнать человека — поработай с ним рука об руку. Грязная, рутинная и монотонная работа покажет тебе, кто этот человек на самом деле.

Как давно она услышала этот совет? Не так и давно, не так ли? Это произошло в те годы, когда её наконец-то перестали считать ребенком и начали говорить с ней на равных, как с взрослой. Совет отличный, вот только давший его человек всё равно никак не мог прекратить видеть в Сол ребенка. В то утро она сорвала горло в своих попытках кричать на эту женщину.

— Отлично. Выглядит неплохо, — заключила Сол. — Осталась только настройка. Предоставь это мне.

Сол подняла взгляд. Наступила ночь. Уже много лет время суток нельзя было определить по наличию в небесах солнца, однако они всё ещё становились немного темнее в ночное время.

— Закончим на сегодня, — сказала она.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось есть.

Лунафрея была уверена, что привыкла к долгим странствиям. Будучи Оракулом, она путешествовала в самые разные уголки страны, проводила самые разные обряды и ритуалы — благословляла дома, облегчала страдания больных и раненых. Эта стезя, вне всякого сомнения, была сложной.

Однако, будучи Оракулом, она никогда не путешествовала одна. Её безопасность в дороге обеспечивалась со всей строгостью, и, где бы она ни оказалась, её всегда ждали теплый обед и мягкая постель. Ей никогда не приходилось сходиться с демонами в битве, она никогда не спала в пустом здании, закутавшись в старое пыльное одеяло. Этот опыт был для неё новым.

Да и есть прямо из железной банки, ковыряя вилкой холодное и непонятное содержимое, ей приходилось впервые. Судя по этикетке, это должно было быть тушеное с овощами мясо, однако вкус был далек и от мяса, и от овощей. В этом не было ничего плохого — это просто было непривычно для неё.

Должно быть, недоумение, вызванное вкусом пищи, отразилось у неё на лице, потому что Сол тут же ухмыльнулась.

— Что, не по вкусу такая еда леди Оракулу?

Оружие Сол всегда находилось неподалеку. Она больше не питала к Лунафрее откровенной неприязни, но и доверия между ними не установилось. И это тоже новый в её жизни опыт. Никогда в жизни к Лунафрее не относились с таким явным подозрением, одно только звучание титула «Оракул» открывало любые двери и порождало доверие в сердцах людей. Даже имперские солдаты никогда не проявляли к ней открытого неуважения, да и Лунафрея со своей стороны никогда не испытывала необходимости развеять их в ней сомнения.

И теперь, впервые столкнувшись с подозрением, она не знала, как стоит себя вести. Она не знала, как именно стоит помочь Сол преодолеть этот барьер. Лунафрея и помыслить не могла, что когда-нибудь ей понадобятся такие знания и навыки.

Готовясь ко сну, она никак не могла избавиться от этих мыслей. Такое чувство, что она не сможет проспать ни секунды. Однако стоило голове коснуться подушки, как усталость сразу же заявила о себе — произошедшее так утомило её, что она мгновенно заснула.

Лунафрея Нокс Флерет.

Услышав своё имя, Лунафрея открыла глаза. Трудно представить, чтобы прозвучавший голос принадлежал кому-то из людей, а для царствия смертных вокруг было слишком светло. Даже десять лет назад, до наступления вечной ночи, в Эосе не существовало места настолько светлого. Да и необычный это был свет. Она зависла в пустоте, простирающейся до самого горизонта и дальше, и эта пустота сияла ярче любого драгоценного камня. Совершенно очевидно, что это не было частью привычной ей реальности — это было царством снов или видений.

Услышь голос Хранителя Клинков, Бахамута.

Хранителя Клинков?

В детстве ей часто доводилось слушать сказки Жентианы о планете. Это были сказки о Гексатеоне — пантеоне шести богов Эоса, одним из которых был Бахамут.

Жентиана рассказывала, что все шестеро были настоящими богами для смертных, но даже среди них Бахамут стоял особняком. Титан — Археан; Ифрит — Инферниан; Левиафан — Гидраеан; Шива — Гласиан. Эти пятеро правили доверенными им стихиями, существующими наряду с самой планетой. Но Дракониан был не таким — он правил небесами, окружающими планету. Жентиана никогда не говорила об этом напрямую, но её благоговейный тон подразумевал, что Бахамут занимал положение более высокая, чем остальная пятерка.

А теперь Хранитель Клинков обратился к Лунафрее напрямую.

Оракула ждёт новое предназначение.

Едва его голос прозвучал вновь, пространство вокруг Лунафреи начало меняться. Пустота обратилась помраченным пейзажем, и в нём она с трудом, но узнала Цитадель — в её дворе она увидела Ноктиса и Ардина, скрестивших клинки.

Ноктис выглядел гораздо старше, чем в день их расставания в Альтисии. Значит ли это, что она видит будущее? Звук не проникал сюда, однако она была почти уверена, что слышит звон их клинков. Время от времени с них слетали искры, иногда удары попадали в цель и лезвия обагрялись кровью. На мгновение ей показалось, что мужчины могут сражаться целую вечность без остановки.

Когда жуткая битва подошла к концу, повержен оказался Ардин, однако концом этот конец вовсе не был. Над Инсомнией всё ещё стояла тьма.

— Быть не может... — пробормотала Лунафрея.

Сцены, последовавшие за этой, переворачивали с ног на голову её представление об их судьбах. Ноктис восседал на троне в Цитадели как Истинный Король, силой кольца призывал души других королей, души своих предков. Тринадцать былых королей окружили Ноктиса с оружием наготове, каждый из них по очереди вонзил свой клинок в податливую плоть Ноктиса.

Лунафрея наблюдала за этим и в уголках её глаз скапливались слёзы.

— Ноктис! — закричала она. — За что?!

Развернувшаяся перед ней сцена была немой, однако Лунафрея сумела понять всё и без слов. Кольцо служило не только для вызова душ погибших в царство смертных, оно также позволяло своему владельцу самому попасть в Запределье, связанное с их миром посредством кристалла, вот только смертной плоти не позволено было переместиться туда.

Лунафрея наблюдала за тем как Ноктис, лишенный оков плоти, отправился в Запределье, использовав силу кольца, чтобы найти и уничтожить душу Ардина.

Но за подобное всегда нужно было платить. Силы, которыми наделяло кольцо своего владельца, стоили тому жизни. После победы над Ардином оболочка Ноктиса разрушилась, исчезла. Он перестал существовать для этого мира.

Такова судьба Истинного Короля: пожертвовать собой, чтобы вновь принести в этот мир свет.

— Но это... это... — Лунафрея была не в силах закончить фразу.

Когда-то король Регис попросил её передать их фамильное кольцо его сыну. Она верила, что, сдержав это обещание, обеспечит планете светлое будущее. Поэтому она так старалась сбежать, спастись из Инсомнии в тот день. Она скрылась в толпе беженцев и отправилась на Альтисию. Она и подумать не могла, что это кольцо, ради которого она рискнула всем, когда-то отнимет жизнь её любимого человека.

Она пожертвовала своей жизнью, чтобы в конечном итоге её любимый, на алтарь которого она и положила свою жизнь, тоже погиб. Судя по всему, в том и было её призвание как Оракула.

Силы покинули её тело, она опустилась на колени. Если бы она только знала... Если бы она только знала, к чему приведут её поступки...

Судьба человека предрешена. Избранный должен был исполнить своё предназначение.

Лунафрея подняла голову.

Был?

Неужели что-то изменилось?

Ноктис в её видении был не таким, каким она его знала. Он казался старше, он казался усталым. И если Ноктис, который сражался с Ардином во дворе Цитадели, был видением будущего, то, возможно, Хранитель Клинков пытался сказать ей, что теперь судьба выбрала иное направление? Что Ноктис больше не сможет исполнить свое предназначение. Но если так, то что же с ним произошло?

Пространство вокруг неё вновь начало меняться. Тьма обратилась бушующим пламенем. Перед Ардином безропотно преклонил колени сам Инферниан Ифрит. Его кожа была черна как уголь, а всё тело окутывали демонические миазмы.

Проклятый сопротивляется своей судьбе. Непреклонный воле богов, он потакает желаниям своего черного сердца.

Черная сила, которой он обладает, становится всё опаснее и опаснее, и даже кольца будет недостаточно, чтобы его изгнать.

Ардин, скрестивший с Ноктисом клинки в Цитадели, казался обычным человеком. Ардин же, которого она видела перед собой сейчас, подчиняющий себе пламя, ничего общего с человеком не имел. Его темная сила достигла своего пика.

Отправляйся в Инсомнию как можно скорее и останови этого Узурпатора.

Для этого тебе подарили новую жизнь и силу. Таково новое предназначение Оракула.

Лунафрея вновь прикоснулась к шраму у себя на боку. Это тело, когда-то погибшее от рук Ардина, и сила, способная удержать могущественных демонов, — всё это дары Бога Войны.

И с их помощью я должна одолеть Ардина? Я? Смогу ли я?

Но если судьба изменилась, возможно, Ноктису больше не придётся обратиться к силе кольца. В момент, когда это всё-таки происходило, он, казалось, задыхался в агонии. Если она сделает то, о чём просил её Дракониан, возможно, Ноктису не придётся страдать. Он не растворится в Запределье. Он не перестанет существовать для этого мира.

Если Ноктиса можно спасти, значит, она обязательно попытается это сделать.

Проснувшись утром, Лунафрея испытала ровно те же ощущения, что и раньше. Разница была лишь в том, что на этот раз в глаза не бил солнечный свет. Мир за окнами до сих пор был погружен в вечную ночь.

Она отчетливо помнила каждое слово, сказанное этой ночью Драконианом, но как бы ни старалась, не могла вспомнить ни его формы, ни облика. Каким-то образом это превращалось в подтверждение того, что её сон был настоящим видением, а не плодом её фантазии.

— Новое предназначение, — мягко произнесла она про себя.

Едва эти слова сорвались с её губ, как она почувствовала в себе прилив сил. Она могла довести это дело до конца. Она вскочила на ноги, готовая приступать хоть сейчас. На полу, рядом с её спальным местом, лежала небольшая куча каких-то темных тряпок. Разобрав их, она обнаружила, что это полный комплект одежды. Но ведь его здесь не было, когда она ложилась спать. Значит ли это, что кто-то положил его сюда специально, чтобы она переоделась?

Стоило только подумать об этом, как дверь приоткрылась, пропуская внутрь Сол.

— Ты наконец-то проснулась? — спросила Сол.

— Да, доброе утро, — отозвалась Лунафрея. — Насчёт этой одежды...

— Мне показалось, тебе не помешает. Не знаю, твой ли размер, но это всякого лучше, чем то, в чём ты ходишь.

Да, её старое платье всё-таки высохло в течение дня, однако оно всё ещё оставалось грязным и рваным в нескольких местах. В каком-то смысле его носили десять лет кряду, так что не было ничего удивительного в том, что оно казалось старым и изношенным. Поблагодарив Сол, она постаралась побыстрее переодеться.

Раньше ей никогда не приходилось носить черных одежд. Будучи Оракулом, она могла исполнять обряды и ритуалы только в белом, да и в своих путешествиях она тоже предпочитала именно этот цвет. Если подумать, то даже её повседневная одежда сплошь и рядом была белой.

Наверное, именно потому новая одежда показалась ей странной, когда она переоделась в неё и оглядела себя со всех сторон. Тянущаяся ткань была удобной и в одежде такого фасона наверняка удобно двигаться. И всё-таки принять её было трудновато. Это несколько её беспокоило. Сумеет ли она когда-нибудь избавиться от ощущения «чужой шкуры»?

— Отлично смотрится, — первым делом сказала Сол. — Гораздо лучше того старого платья.

Было в этом что-то эгоистичное, но она всё-таки позволила комплименту Сол приглушить собственное беспокойство. До этого момента она не задумывалась о том, как выглядит. Странно и отчасти приятно было почувствовать, насколько легко новый наряд может изменить её настроение.

Лунафрея готовилась к путешествию, на какое никогда не решалась в своей прошлой жизни, и собиралась совершить его в одежде, какую никогда раньше не носила. На неё возложено новое предназначение, логично было предположить, что вместе с ним придут и новые впечатления, новый внешний вид.

— Я закончила с байком, так что отправляемся в путь сразу же, как только ты поешь, — сказала Сол.

Судя по всему, она проснулась раньше Лунафреи.

— Прости. Я ведь обещала помочь тебе.

— Ничего страшного. Я думала закончить с ремонтом пораньше и свалить отсюда. Бросить тебя здесь, всё такое.

Сол произнесла эти слова с абсолютно невозмутимым лицом, однако Лунафрея понимала, что желай она и впрямь бросить её здесь — ни за что не стала бы задумываться о таких мелочах как сменная одежда.

— Мисс Сол, могу ли я попросить тебя об одолжении? — нерешительно начала Лунафрея.

Она выпрямила спину и взглянула прямо в глаза женщины.

— Я хочу попросить тебя сопровождать меня ещё какое-то время. Есть место, куда мне обязательно нужно попасть.

Лунафрея знала, что не сумеет исполнить своего нового предназначения без чужой помощи. Небольшое расстояние от старой гробницы до заставы Ваэль прекрасно это демонстрировало. Она во многом уступала Сол — у той были и транспорт, и опыт. Да и не только в этом было дело. Накануне вечером Лунафрея обнаружила, что не может ни банку консервным ножом открыть, ни огонь развести.

Сол же обладала всеми навыками, какие были необходимы человеку для путешествий по заброшенным людьми землям. Она знала множество вещей, о которых Лунафрея даже не задумывалась в своей прошлой жизни.

— Я не жду, что ты станешь сопровождать меня до самого конца, — пояснила Лунафрея. — Но я хотела бы держаться с тобой вместе, пока наши пути не разойдутся.

Она была бы рада и короткому периоду. Она будет путешествовать с Сол и узнает столько, сколько сможет и успеет. Её путешествия в качестве Оракула не сумели научить её самостоятельности, но, возможно, ещё не поздно начать учиться.

— Ты о чём? — резко спросила Сол. В её тоне слышалось подозрение.

— Мне нужно добраться до Инсомнии.

— До Королевского Города? Ты что, шутишь? Я же говорила тебе, что это рассадник демонов. Какие дела могут быть у изящной леди Оракула в таком месте?

— Прошу, не называй меня так. Меня зовут Лунафрея.

Каждый раз, когда Сол называла её «леди Оракулом», она отчетливо ощущала разделяющую их стену. Вчера она не имела ничего против — в конце концов, для Сол она была никем, да и поводов для подозрений у неё было предостаточно; однако теперь хотелось, чтобы всё было по-другому.

— Ладно, как скажешь, — пожала плечами Сол. — Но Лунафрея — не самое простое имя.

— Тогда зови меня Луна.

Едва произнеся это, она тут же вспомнила до боли знакомое лицо мальчишки. Тогда имя «Лунафрея» казалось ему слишком длинным. Он вечно ошибался, пока они, наконец, не решили, что он будет звать её просто Луна.

— Ладно, Луна так Луна. Но тогда и ты завязывай звать меня «мисс». Просто Сол.

— Хорошо, — согласилась Лунафрея. — Спасибо, Сол.

— Так что тебе нужно в Инсомнии?

— Я буду сражаться. Я брошу вызов Ардину.

— Ардину? Только не говори мне, что ты имеешь в виду Ардина Изунию, — Сол вскинула бровь.

Когда Лунафрея кивнула в ответ, Сол просто непрерывно смотрела на неё.

— Ты? — спросила она, оправившись от первичного шока. — Ты собираешься одолеть Ардина? Шутки смешнее я ещё не слышала.

Лунафрея не ответила. Она не питала иллюзий по этому поводу и знала, что Ардин -серьёзный противник. Но если она не попытается исполнить своё предназначение, то их планета останется навсегда окутана тьмой.

Спустя мгновение Сол обратила внимание на выражение её лица и прекратила смеяться.

— О, так ты серьёзно?

Кажется, это никак не укладывалось у неё в голове.

— Издеваетесь, что ли, — пробормотала она себе под нос. Следом за этим послышался тяжелый вздох. — Ладно. Первым делом мы отправимся в Лесталлюм, а потом уже будем думать о твоём путешествии в Инсомнию. Идёт?

— Конечно, — кивнула Лунафрея.

Она знала, что с территории бывшей Империи попасть в Инсомнию можно только по воде. Если Сол поможет ей добраться до Лесталлюма, значит, она сумеет поискать там транспорт. Это было даже больше, чем она ожидала получить.

— Спасибо, — добавила она, склонив голову. — Это очень мне поможет. Я у тебя в долгу.

На лице Сол отразилось недовольство.

— Что-то не так? — спросила Лунафрея.

— Забудь.

Сол отвернулась. Её слова расходились с её действиями. Лунафрея догадывалась, что сказала что-то не то, но никак не могла понять, что именно.

— Я нашла! Это оно, да? — Луна подняла банку и выглядела вполне довольной собой.

Они вдвоем вернулись к тому месту, где Оракул выбросила из коляски мотоцикла целый мешок консервов во время побега от Взора Смерти. Еда — одна из высших драгоценностей в путешествии, они не могли позволить себе просто бросить её здесь.

По пути Сол позволила Луне испытать себя в управлении байком. Таким вещам нельзя научиться за пару дней, но впереди у них долгая-долгая дорога. У Луны будет вагон времени, чтобы этому научиться, да и станет намного проще, когда они смогут управлять мотоциклом по очереди.

Сол узнала участок дороги, где была выброшена сумка, без особых проблем, а вот поиск разбросанных повсюду банок оказался куда большей проблемой.

Луна ни разу не пожаловалась. Вероятно, она чувствовала ответственность и вину за произошедшее, да и не было в этом ничего удивительного — это она еду на дорогу и выкинула. И работала она в тишине, если не считать её восторженных криков каждый раз, когда она всё-таки находила банку консервов.

— Ещё одна! — закричала она.

Работала она быстро. За тот период времени, что требовался Сол на поиск одной банки, Луна успевала найти три или четыре.

— Боги, ты...

«Хороша в поиске вещей», — хотела бы сказать Сол, но не успела.

— Что такое? — спросила Оракул.

— Ничего. Забудь.

Едва те слова сформировались в её голове, она поняла, что позволяет ей с такой скоростью находить эти банки — отличное зрение в условиях низкой освещенности. А кто хорош в таких вещах? Правильно, демоны.

Когда они столкнулись нос к носу с Взором Смерти, Луна, казалось, вытягивала из демона жизненную силу. И потом, когда затягивались раны на её теле, черные частицы, что покрывали их, выглядели точно как демонические.

А теперь, вот, ещё одно подтверждение — способность видеть в темноте. Она вполне вписывалась в список странных умений Оракула.

Однако было бы странно считать Луну врагом лишь потому, что у неё были схожие с демонами способности. Накануне вечером Сол умышленно ослабляла бдительность, стараясь спровоцировать свою спутницу на внезапное нападение, но ничего не произошло. Она не заметила даже признаков желания напасть на неё.

А вишенкой на торте была заявление женщины о том, что она хочет одолеть самого Ардина Изунию.

Как вообще стоило на это реагировать? Сол продолжала задаваться этим вопросом, собирая банки одну за другой.

Закончив, они запрыгнули обратно на байк, и, проехав всего лишь час или даже чуть меньше, столкнулись с падающими с небес белыми хлопьями.

— Ни облачка на небе, но на тебе — снегопад, — хмыкнула Сол.

Говорят, такое периодически случалось. Здесь, на участке земли, зажатом между сухой пустыней и ледяной тундрой, воздух был достаточно сухим, а климат достаточно холодным, чтобы провоцировать осадки такого рода. Сильный ветер поднимал снег с гор, разнося его по всей округе, создавая причудливое ощущение снегопада при кристально-чистых небесах.

— Хех. Для тебя, поди, ничего необычного в этом нет? Ты же из Тенебрэ, всё такое.

— Я слышала о подобном, но никогда не видела собственными глазами, — ответила Луна. — Когда-то мне описывали это как «каскад белых цветов, пляшущих в небесах».

— На фоне таких небес это скорее рой насекомых.

Но как это выглядело со зрением Луны? Возможно, она могла разглядеть так много, что это и впрямь походило на цветы. Только сейчас она задумалась о том, что весь мир для её спутницы может выглядеть иначе. Они с ней могут смотреть в одном направлении и видеть совершенно разные вещи.

— Могу ли я задать тебе вопрос? — нерешительно произнесла Луна.

— Валяй.

— Путь в Инсомнию... Нет, путь в Лесталлюм — сколько дней он занимает?

— Терпеть не могу так говорить, но я не могу дать точного ответа.

Между землями бывшей Империи Нифльхейм и Люцисом простиралась огромная водная гладь, где и располагался Лесталлюм. Чтобы добраться туда, им понадобится либо челнок, либо какой-нибудь гидроцикл. Челноки использовались для разведки, все остальное применение было строго запрещено; а что касается кораблей... Им не хватало рук, чтобы держать их в надлежащем состоянии столько времени. Вполне вероятно, что они доберутся до порта и будут ждать, пока на горизонте появится хоть одно подходящее судно.

— Насколько я знаю, раньше это место располагалось в паре дней пути от порта. Но так как теперь по пути можно встретить демонов, то, скажем, это будет четыре или пять дней. Проблема в том, что недостаточно просто добраться до порта — придётся ещё ждать корабля, который сможет прихватить нас с собой.

— Полагаю, это займёт ещё несколько дней.

— Даже больше. Сам Город Света — единственное безопасное место, по пути к нему повсюду рыщут демоны. Потому-то всё и идёт так медленно.

— Да, я понимаю, — ответила Луна так тихо, что Сол подумала, что её голос запросто мог заглушить ветер.

Они трижды встречались с демонами по пути к тому месту, где сбросили консервы. От двух других стай они оторвались, заметив их раньше и успев унестись вдаль на байке. С того момента, как они выехали с заставы Ваэль, прошло три или четыре часа, а расстояние они преодолели мизерное.

— И демоны - не единственное, что нас тормозит. Отдыхать-то тоже надо.

Сол нажала на тормоза. Луна взглянула на неё с удивлением, и, кажется, собиралась возразить — сказать, что не устала и ещё может двигаться дальше.

— Не нам, — объяснила Сол. — "Регине".

Сол похлопала ладонью по рулю, произнося эти слова. Двигатель нагрелся уже какое-то время назад, им давно стоило дать ему передохнуть. Да, байк снова был на ходу, но ремонт был - мягко говоря - не самым надежным. Довольствоваться пришлось теми деталями, что были под рукой, так что даже Синди советовала не особо-то гнать транспорт после этого.

— "Регине"? — спросила Луна.

Сол поняла, что натворила только тогда, когда Луна произнесла это вслух. Тьфу. Ей ведь не хотелось раскрывать таких деталей.

Сол познакомилась с "Региной" на одной из первых своих миссий. Она как раз отбивалась от очередной стаи демонов, когда заметила старый мотоцикл, построенный ещё во времена расцвета Нифльхейма, брошенный у обочины. Это была любовь с первого взгляда. Сол знала, что просто обязана передвигаться именно на этом байке и изо всех сил молила Синди поставить его на колеса. Сид тогда качал головой и называл её бездельницей, однако починить байк Синди всё-таки помог, и спустя некоторое время Сол уже придумывала имя для своего нового друга.

— У тебя какие-то проблемы с именем моего байка? — спросила она, взглянув на Луну.

— Никаких, — ответила Оракул.

Не то чтобы её ответ имел какое-то значение. Они с её байком были одним целом и никто не мог смеяться ни над её привычкой давать вещам имена, ни над самим именем.

— Путешествовать следует не быстрее, чем самый медленный в вашей группе, — сказала Сол. — Это золотое правило охотников.

Покинув заставу Ваэль, они придерживались строго одного маршрута, двигаясь только вдоль железнодорожных путей. На этой дороге было куда меньше места, чем на основных трассах и магистралях, и на протяжении всего пути, что они преодолели, она находилась в просто жутком состоянии. Лунафрея думала, что Сол специально выбрала этот путь, считая, что так они реже будут сталкиваться с демонами, но теперь не была в этом уверена. Их было всё так же много. Зачем же тогда выбирать такой сложный и утомительный маршрут? Лишь под конец первого дня она, наконец, нашла ответ на этот вопрос.

Вдоль пути на равных расстояниях располагались станции и сигнальные вышки, а, значит, им никогда не придётся метаться в поисках места для безопасного ночлега. Водопровод, проведенный здесь, всегда позволит им напиться и умыться; здесь у них всегда будет крыша над головой. По словам Сол, в заставы переделывали только крупные станции, но даже мелкая заброшенная станция или небольшая вышка вполне годилась для короткого ночлега.

В диспетчерской, которую они заняли сегодня, они нашли посуду и свернутые одеяла, спрятанные неподалеку от приборной панели. Тут нашлась даже небольшая керосиновая лампа. Все вещи были покрыты толстым слоем пыли, но всё ещё находились во вполне приличном для использования состоянии.

Сол зажгла лампу, наполнив помещение теплом и мягким светом. Лунафрея поняла, что если она сядет, то уже не сможет встать — настолько внезапно на неё накатила усталость. Для начала стоит позаботиться обо всём, что нужно сделать перед отходом ко сну.

— Мне подогреть воду? — спросила она.

Сол лишь хмыкнула в ответ, и Лунафрея начала осматривать содержимое расположенных неподалеку полок. Она нашла небольшую кастрюлю, в которой можно было подогреть воду или разогреть консервы, а затем наткнулась ещё и на чайник.

«Чайник, — подумала она. — Какая необычная находка. Может, если есть чайник, то есть и?..»

Лунафрея продолжала поиски, пока не наткнулась на знакомую металлическую коробку прямоугольной формы. Чай. На внешней стороне упаковки уже начала распространяться ржавчина, но с её содержимым всё было в порядке — чай не отсырел.

— Не возражаешь, если я заварю чай? — спросила она, повернувшись к Сол, что сидела у лампы.

— Чай? — удивилась Сол.

— Я нашла его на полках.

— Я не против.

Впервые за много лет она вновь будет пить чай. Сердце радостно стучало в груди, когда она мысленно вознесла благодарности любителям чая, что побывали здесь до них. Дождаться закипания кастрюли оказалось сложнее, чем она думала — это походило на настоящее испытание для её терпения.

Когда вода, наконец, закипела, Лунафрея плеснула немного в заварочный чайник, чтобы тот нагрелся. Слив воду, она опустила внутрь несколько ложек листового чая и осторожно, медленно залила их водой. В другой ситуации она плеснула бы ещё немного воды в чашки, чтобы те тоже согрелись, но в нынешних условиях это было непозволительной роскошью. Воды хватило лишь на то, чтобы согреть чайник.

Лишь один раз она приоткрыла крышку чайника, чтобы убедиться, что листья заварились должным образом. Затем, когда чай, наконец, был готов, она разлила его по чашкам. До боли знакомый аромат разливался по помещению.

— Попробуй, — сказала Лунафрея, наблюдая за тем, как Сол подносит чашку к губам. Молодая женщина слегка нахмурила брови.

— Горьковат, — сказала она.

— Прости, я не нашла сахара.

Сол была права. Чай получился таким крепким, что его впору было смешивать с молоком. Но для Лунафреи эта горечь была настоящим блаженством.

— Но пахнет приятно, — добавила Сол. — Навевает воспоминания и всё такое.

Да, действительно навевает воспоминания. Этот аромат напоминал о мире, над которым ещё светило солнце.

Некоторое время они пили чай в тишине. И это была приятная тишина, которую обычно не хочется нарушать. Комфортная. Когда чашки опустели и Лунафрея потянулась к чайнику, чтобы наполнить их вновь, Сол внезапно заговорила.

— Где ты этому научилась?

— Заваривать чай?

— Нет-нет, сражаться этой штукой. Я бы не назвала тебя новичком.

Сол указала на древко, сейчас прислоненное к ближайшей стене. Лунафрея нашла его среди множества вещей на заставе Ваэль и решила одолжить, пообещав обязательно вернуть в конце своего путешествия. Оно было невероятно прочным, наверняка отвечающим всем требованиям охотников, которым требовались надежность и практичность. Она быстро к нему привыкла. Только за один день они встретили столько демонов, что у неё была далеко не одна возможность в этом убедиться.

— Это было частью моего обязательного обучения. Все Оракулы должны уметь обращаться с трезубцем.

Древних Оракулов когда-то просили о помощи в подавлении нападений демонов, так что уровень их физической подготовки и владения оружием зачастую не ограничивался одним только трезубцем. У них должны были быть крепкие конечности, способные выдержать любые нагрузки. Когда-то она терпеть не могла все эти тренировки, а теперь была от всей души за них благодарна. Это было одним из самых важных шагов в исполнении её предназначения, в её возможности помочь Истинному Королю.

Тренировки не только помогли ей стать выносливее, но и научили защищаться. Ей требовалось и то, и другое, когда она пыталась пробудить богов и противостояла им в одиночку. Она обязана была исполнить свой долг, не потеряв сознания от усталости. Однако она никогда не думала, что все эти навыки пригодятся ей сейчас, спустя долгие годы.

Умение обращаться с оружием позволило ей сражаться с демонами, опираясь лишь на свои умения, а не на ту странную силу, какой она воспользовалась в первый день. Лунафрея не сомневалась в силе, дарованной ей Драконианом, но её использование каждый раз сопровождалось каким-то иррациональным страхом. Стало очевидно, что она впитывает саму суть демонов.

Более того, она сумела понять и ещё одну вещь: демоны вовсе не были никакими демонами. Не существовало отдельного вида «демоны» — они не развивались как вид и никогда не рождались. Демоны скорее паразитировали на чужих организмах, подчиняя их себе, изменяя. Не существовало демонов — существовали люди и животные, которые в них превратились. И казалось вполне вероятным, что причиной этого был какой-то паразит — скверна.

Когда Лунафрея пользовалась своей силой, чтобы поглотить саму сущность демона, тот вновь превращался в того, кем был до заражения. Но из-за слабости или того, что за время существования в форме демона человек успевал умереть или вовсе умирал ещё до столкновения с паразитом, его истинная форма держалась не дольше пары мгновений. Спасенный, он быстро обращался облаком пыли и развевался по ветру.

Но паразит никуда не исчезал — он просто селился в теле Лунафреи. И чем больше людей она «очищала», тем сильнее становилась скверна внутри неё.

И это заставляло её задуматься: а что - в конце концов - произойдёт с её телом?

А совсем не пользоваться силой она не могла. Лишь самых слабых демонов она могла одолеть с помощью оружия. А тех, кто мог похвастаться размерами и мощью, приходилось ставить на место именно с помощью силы.

Казалось, они с Сол выложились на полную, когда сражались с тем напоминающим бога смерти демоном, и если когда-нибудь им встретится противник ещё сильнее...

— ...что это значит?

Лунафрея погрузилась так глубоко в собственные мысли, что даже не услышала, о чём говорила с ней Сол.

— Прошу прощения, ты не могла бы повторить? — взволнованно попросила она.

— Твоё обучение. Я спросила, чему ещё тебя учили, кроме как сражаться.

Лунафрея вспомнила о временах своего обучения и тут же поняла, что Ралмуэлл находится не так и далеко от того места, где они остановились. Он ведь тоже располагается где-то между Суккарпом и Эусчьелло.

— Практически всему, — ответила Лунафрея. — Мне нужно было тренировать как тело, так и разум. Для того, чтобы укрепить тело, я занималась бегом и плаванием. Чтобы укрепить разум, я провела множество часов, медитируя. К тому же, меня знакомили с прошлым Оракулов для лучшего понимая моего призвания. А ещё я занималась пением и танцами.

— Звучит забавно, — усмехнулась Сол.

— Временами мне даже нравилось всё это.

Лунафрея никогда не избегала тренировок, какими бы тяжелыми они ни были. А пение ей и вовсе по душе приходилось — отдаваясь музыке целиком, она зачастую забывала обо всех проблемах и печалях этого мира.

Конечно, далеко не каждое занятие было веселым. Иногда тренировки доводили её почти до нервного или физического срыва, однако именно такие в итоге и укрепили и её тело, и её дух.

— Периодически меня заставляли поститься. Было тяжело. А иногда необходимо было провести некоторое время в изоляции.

— Уф. Звучит ужасно. Я бы не выдержала.

— Тренировка не является таковой, если не требует от человека терпения.

Сол в очередной раз поморщилась и фыркнула. Лунафрея не смогла сдержать легкого смеха.

— А для чего это всё? Какова цель обучения?

Ответ казался настолько очевидным, что Лунафрея удивилась, что у кого-то вообще возникает подобный вопрос. Однако именно очевидные вопросы зачастую помогали добраться до сути, понять самое главное. Вопрос Сол заставил её задуматься, как именно стоит донести до неё главную мысль.

— Чтобы подготовить меня к исполнению обязанностей Оракула, конечно.

— И какие у Оракула обязанности?

— Прислушиваться к гласу богов и помогать королю.

— И ты была счастлива этим заниматься?

— Дело вовсе не в счастье.

— Ладно. А платили тебе хорошо?

Этот вопрос Сол поставил Лунафрею в тупик. Она молча уставилась на неё.

— Я про зарплату. Ну, знаешь, за такую работу должны вроде как нормально платить. Или нет?

— Обязанность Оракула — служить народу.

— То есть ты задаром работала? Шутишь, что ли?! В смысле... Ладно бы тебе это всё нравилось? Ты сказала, конечно, что кое-что пришлось тебе по душе, но... В служении обществу нет ничего приятного. И если тебе за это не платят, то какой в этом вообще смысл?

Как Лунафрея могла донести до неё, что это был вовсе не вопрос выбора? Долг Оракула возлагался на человека богами, от него нельзя было отказаться. Так было всегда, с самых давних времен.

— Ладно, как бы там ни было, — заключила Сол. — Думаю, я просто этого не понимаю.

Со своей стороны Лунафрея тоже не могла понять Сол. Оплата? За её труд в роли Оракула? Да это даже звучало абсурдно.

Беседа закончилась так же внезапно, как и началась, и чай они допивали в тревожном молчании. После обычного перекуса, состоящего из подогретой банки консервов, они занялись своими привычными делами. Точнее, занялась Сол, взявшись за чистку оружия, а Лунафрея внезапно обнаружила, что ей и заняться-то нечем — а спать ложиться было ещё рановато.

Как кстати она вспомнила о вчерашнем блокноте. Когда Умбра отказался принять его, она так и не вернула его на место. Лишь покинув заставу Ваэль, она обнаружила, что он так и остался валяться среди её вещей. И раз уж он остался у неё, неплохо было бы использовать его для заметок о прошедших днях. И пусть внутри небольшой сигнальной вышки вещей было далеко не так много как на заставе, найти ручку труда не составило.

Первым сообщением стало «я цела». Затем она осторожно написала сегодняшнюю дату и отметила, что находится в одной из сигнальных вышек близ железной дороги. Только после этого она наконец-то начала писать.

Дорогой Ноктис.

Сейчас я путешествую по землям бывшей Империи Нифльхейм в коляске мотоцикла, которым управляет женщина по имени Сол. Каждый день я узнаю что-то новое. И пусть у нас с Сол не такая большая разница в возрасте, мыслим мы с ней совершенно по-разному. Общение с ней уже преподнесло мне множество сюрпризов...

На следующее утро Сол вышла из сторожевой вышки в одиночестве, не дождавшись пробуждения Луны. Она дернулась, когда дверь неожиданно громко скрипнула, однако в этом не было нужды — к счастью, Луна не проснулась.

Если подумать, накануне Оракул тоже спала как убитая. Возможно, путешествие оказалось для неё утомительным, а возможно она просто сова, и вставать рано для неё смерти подобно. В любом случае, какого-то скрипа не хватило, чтобы её разбудить. Не то чтобы Сол жаловалась.

Она взялась за телефон и быстро пролистала список контактов. Её не особо-то волновал тот факт, что Луна могла слышать её разговор с Синди, а вот родители — это другой вопрос. Лучше перестраховаться, нежели позволить ей случайно услышать что-нибудь лишнее.

Стоило бы позвонить домой ещё пару дней назад, однако было уже слишком поздно терзаться чувством вины. Она целый день рвала и метала, считая, что если кто-то беспокоится, то вполне может сам взять и позвонить. Логика раздраженного подростка — вещь, которая бесила и её саму, так как противоречила её собственному требованию не относиться к ней как к ребенку.

Положение усугублялось ещё и тем, что она позволила себе оставить своих товарищей позади. Она была уверена, что сумеет справиться с той сворой демонов в одиночку, сумеет доказать, что она стала настоящей охотницей.

Пара ночей поставила всё на свои места. Ей стоит извиниться. Да, теперь её точно ждёт выговор, но она примет его с гордо поднятой головой, как взрослая женщина.

Сол нажала на необходимый её контакт, ожидая ответа, однако звонок так и не начался. Телефон, судя по всему, был выключен. Какое разочарование — впрочем, такое частенько случалось. Человек, которому хотела дозвониться Сол, вполне мог планировать какую-нибудь операцию или пилотировать челнок. А устранять любые помехи, способные снизить уровень сигнала внутренней связи, — обычная практика. Казалось забавным совпадением, что небольшие телефоны, попавшие сюда из Люциса, и система внутренней связи Империи часто глушили друг друга.

— Ладушки, видимо, не бывать этому, — пробормотала она, возвращаясь внутрь.

Вдруг она вспомнила, что есть ещё один человек, который заслуживает извинений. Она вновь взглянула на телефон и нашла необходимый ей номер. Этот звонок обернётся сердитым тоном в ту же секунду, когда установится соединение. Именно эта мысль заставила её помедлить несколько секунд, прежде чем всё-таки набрать номер. Громкие крики, попытки выяснить, где она и всё ли с ней в порядке... И то, что все эти крики были скорее результатом волнения, нежели гнева, делали ситуацию только сложнее. Однако она закусила губу и нажала на кнопку вызова.

Когда соединение наконец-то установилось, она услышала спокойный, приглушенный голос.

— Неужели это наша юная леди?

— Можешь прекратить меня так называть? Пожалуйста.

То, что Ведж называл её «Леди Эс» само по себе было не очень приятно, но обращение Биггса звучало не просто плохо, а унизительно. Она только недавно сумела убедить их называть её просто «Сол», но время от времени они всё равно заводили свою шарманку с этими дурацкими прозвищами.

— Послушай, — продолжила Сол. — Я позвонила просто чтобы извиниться, что заставила поволноваться. Синди упоминала об этом?

— Да, она связывалась с нами вчера.

Честно говоря, Сол могла и не спрашивать. На днях ей так хотелось избавиться от пары своих нянек, что она солгала им — сказала, что охотники собираются на час позже, чем было на самом деле. После того, как она сбежала от Биггса и Веджа, они, вероятно, запаниковали и начали обзванивать всех, у кого могла быть хоть какая-то информация о местоположении Сол. Синди в этом списке была чуть ли не первой, а значит, после вчерашнего разговора про байк она точно что-нибудь им да рассказала.

— А что насчёт мамы?

— Леди А... эм... — на мгновение повисла пауза, — она там планированием занята.

— Операция в руинах?

— Да. Только недавно отправилась, собирается присоединиться к исследовательской группе.

То, как Биггс подбирал слова, намекало на то, что исследовательская группа столкнулась с какими-то проблемами. Исследования на территории старой Империи были палкой о двух концах — с одной стороны только так можно было добыть остро необходимые ресурсы, с другой стороны подстерегающая опасность далеко не всегда того стоила.

— Но не волнуйся, — продолжил Биггс. — Скоро мы с Веджем к ней присоединимся.

— Я тоже хочу!

Сложившаяся ситуация беспокоила Сол: то, что исследовательской группе потребовалась подобная помощь, наводила на мысли о чём-то важном. Да и Биггс колебался, прежде чем ответить на её вопрос.

— Где ты сейчас? — спросил Биггс.

— Неподалеку от заставы Ваэль, на ближайшей сторожевой вышке.

— В паре дней пути от Нома, да? Ну, держись. Вернёшься — посмотрим, что можно будет сделать.

Ном — самая крупная застава на территории Империи. Огромная станция, пусть и старая, где постоянно находился кто-то из охотников. Она находилась неподалеку от руин.

— Если выйду прямо сейчас, то уже к ночи доберусь до Нома. Подождите, пока...

— К ночи? Ну, может быть, если тебе повезёт не встретить по пути ни одного демона. Сказочно звучит, а? Не торопись так.

— Но...

— Мы можем выдвинуться в любой момент, — перебил её Биггс. — У нас не будет времени тебя дожидаться, так что не торопись.

Это означало именно то, чего Сол и опасалась: они с Веджем уже практически добрались до Нома. Она могла бы, конечно, проявить упрямство и заставить Биггса уступить, однако это затянет спасательную операцию, чего совсем не хотелось.

Сол что-то недовольно пробормотала в трубку.

— Хорошая девочка, — ответил Биггс. — Не торопись и береги себя. Если с юной леди что-то случится, то Леди А головы нам поотрывает.

— Я же просила так меня не называть! — раздраженно крикнула в трубку Сол и сбросила вызов.

Их разговоры частенько так заканчивались, только на этот раз этот ритуал Сол отнюдь не успокоил.

У неё сложилось стойкое ощущение, что им нужно как можно скорее добраться до Нома. Настало время будить Луну и отправляться в путь.

Сны, которые Лунафрея видела на рассвете, всегда были короткими. Возможно, виной тому было то, что они формировались аккурат к моменту её пробуждения. В такие моменты образы в голове всегда были ясными и четкими, но продержаться им удавалось лишь несколько мгновений. То же самое будет и с этим сном. Жентиана стояла прямо перед ней, однако, так как Лунафрея знала, что продлится это недолго, она старалась говорить как можно быстрее.

— Жентиана! Я так хотела увидеть тебя! Хотелось бы мне встретиться в реальном мире, как это произошло с Умброй. Но я рада, что ты рядом, пусть даже лишь во сне.

Лунафрея с нетерпением ждала этой встречи. Она так много хотела ей сказать, так много хотела спросить, а времени было в обрез.

— Скажи, ты знала об этом с самого начала? О том, что кольцо отнимет у Ноктиса жизнь? Полагаю, так оно и было. Ты знала, но молчала ради моего спокойствия — тебе не хотелось, чтобы меня снедали тоска и боль.

Жентиана мягко улыбнулась. Лунафрея сделала шаг в её сторону и обнаружила, что не может дотянуться до Посланницы.

«Ну конечно, — подумала она. — Это же сон».

— И именно потому, — продолжила она. — Я решила бросить вызов Ардину. Если я буду сражаться, то смогу заставить тьму отступить. Планета окажется в безопасности, а Ноктису не придётся использовать кольцо. Это предназначение, доверенное мне Драконианом. И если он доверил его мне, значит, я способна на это. Я смогу.

Лунафрея замолчала на мгновение.

— Должна признаться, я напугана, — спустя мгновение вновь заговорила она. — Я знаю, что не должна, но эта сила не даёт мне покоя. Что, если я потеряю свой человеческий облик?

Когда между ними вновь повисла пауза, Лунафйрея поняла, что что-то не так. Говорила только она одна, за всё это время Жентиана не произнесла ни слова. Сначала ей казалось, что это обусловлено сном, теперь же она начала думать иначе.

Губы Жентианы едва заметно двигались.

— Жентиана? Что-то не так? — спросила она.

Раньше Посланница улыбалась, теперь же её лицо исказилось в болезненном напряжении, словно она отчаянно силилась что-то произнести.

— Что такое? У тебя для меня сообщение?

«Хранитель Клинков», — будто бы пыталась сказать она, но Лунафрея не была до конца в этом уверена. Она вновь попыталась подойти поближе, внимательно вглядываясь в лицо Посланницы. В этот момент между ними образовалась стена из опустившихся откуда-то сверху мечей.

— Жентиана! — закричала она изо всех сил, но в наступившей темноте не было слышно звуков.

Лунафрея не знала, что произошло — сон прекратился сам по себе или оборвался, когда она открыла глаза навстречу образовавшейся тьме. Когда в голове, наконец, прояснилось, она обнаружила себя в крохотной сторожке, где и засыпала. От накатившей дрожи пришлось плотнее закутаться в одеяло.

— Какой странный сон, — сказала она сама себе.

Уже много лет как она научилась принимать сны такими, какие они есть — управлять ими у неё получалось немногим лучше, чем собственной судьбой. Однако ей стоило куда раньше задуматься о встрече с Хранителем Клинков. Вряд ли их первую встречу можно было назвать обычным сном.

Вся соль была в близости. Она никогда не встречалась с самим Драконианом и уж тем более не общалась с ним, Жентиану же она знала всю свою жизнь и легко смогла заподозрить неладное.

Так что очень может быть, что это был необычный сон. Что если Жентиана хотела сообщить ей нечто важно, точно так же, как Дракониан в прошлый раз? Но что-то помешало ей это сделать.

Лунафрея попыталась придумать, что могло случиться с Жентианой, когда Сол оборвала поток её мыслей.

— Луна!

Дверь в помещение с грохотом открылась.

— Собирайся. И побыстрее. Мы выдвигаемся.

— Что-то случилось? — спросила Лунафрея.

Она поднялась с кровати и начала второпях одеваться, наблюдая за Сол. Та казалась необычайно встревоженной.

— Ничего. Просто поторопись, ладно?

Лунафрее ещё многое предстояло узнать о своей спутнице, но одну вещь она понять уже успела: иногда та имела склонность лгать. И выходило это у неё из рук вон плохо.

После завтрака, где они едва ли не проглатывали еду целиком, они отправились в путь.

Они продолжали двигаться вдоль железнодорожных путей, Сол всю дорогу молчала. Лунафрея несколько раз хотела спросить, что случилось, однако манера Сол держаться говорила о том, что вопросы сделают лишь хуже.

Что ещё хуже, Сол, казалось, постоянно витала в облаках. Её привычная сосредоточенность на дороге отошла на второй план — на этот раз она позволяла «Регине» чаще проезжаться по камням и кускам какого-то мусора, а несколько раз и вовсе лишь в последний момент вывела байк из ям и выбоин. Лунафрея благодарила богов за то, что они до сих не встретили ни единого демона, однако её беспокоила мысль о том, что долго так продолжаться не может. И что тогда произойдёт? Если в драке Сол снова будет думать о чём-то другом, равно как и сейчас, долго они не продержатся.

Лунафрея не могла точно сказать, сколько времени они провели в пути, но в какой-то момент она не смогла больше молчать.

— Может, стоит сделать перерыв?

— Что? — как она и опасалась, Сол отозвалась с недовольством и раздражением. — Тебе уже нужен перерыв?

— Я вполне выдержу ещё, но разве мы не должны ориентироваться на скорость самого медленного в нашей группе?

На лице Сол на мгновение проступило осознание. Лунафрея обрадовалась, что ей удалось корректно донести до женщины своё беспокойство. Судя по всему, она не ошиблась и «Регина» действительно почти достигла предела своих возможностей.

Стоило им только остановить мотоцикл, как Сол спрыгнула на дорогу и начала проверять его на наличие повреждений. Весь процесс сопровождался недовольным цоканьем и несколькими вздохами облегчения со стороны Сол.

Лунафрея пока ещё мало что знала о мотоциклах, ей удалось всего лишь несколько раз на них прокатиться. Но и её скромных знаний хватило, чтобы заметить ту заботу, с какой Сол относилась к «Регине» — одной только возможности повредить мотоцикл хватило, чтобы она отложила в сторону свои тревожные думы.

Проверка, судя по всему, закончилась, но так как Сол ни слова не сказала, Лунафрея решила, что «Регине» требуется ещё немного времени на отдых. Несколько мгновений прошли в неловкой тишине. В конце концов Сол то ли устала от неё, то ли просто решила развеять скуку диалогом.

— Можно спросить? — начала она. — Твоя вера в богов — она приносит тебе пользу? Хоть какую-то?

Лунафрея уже успела привыкнуть к необычным и всегда неожиданным вопросам своей спутницы, однако сегодня они были не просто необычными, но ещё и сдобренными толикой яда.

Сол даже не стала дожидаться ответа.

— Она и вернула тебя к жизни, да? — буквально выплюнула она слова. — Твоя вера в богов?

— Нет, — ответила Лунафрея. — Мне была дарована вторая жизнь, чтобы я могла исполнить своё призвание.

— И что это за призвание?

— Остановить Ардина Изунию. Заставить тьму отступить.

— Разве это не задача короля?

— Да, так и должно было быть. Однако Ардин оказался слишком силен и что-то пошло не по плану.

— И исправить всё теперь должна ты? — фыркнула Сол, замолчав на мгновение, прежде чем продолжить. — И ты просто примешь всё это? И пойдёшь спасать мир? Честно говоря, я в жизни ничего глупее не слышала. Это невозможно. Если бы боги могли отправить кого-то в Инсомнию, чтобы всё исправить, не думаешь, что они давно бы это сделали? У них был выбор из множества людей куда более сильных, чем ты.

Сол снова сделала паузу, прежде чем закончить свою тираду.

— Да и если боги желают это исправить, то почему они вообще это допустили?

Самым удивительным оказался стоящий за произнесенными словами гнев. Казалось, Сол выпускала наружу то, что держала в себе годами. Она обвиняла, злилась и будто бы готова была топать ногами, подобно маленькому ребенку.

— Я не знаю, почему выбрали именно меня. Однако это моё призвание, моё предназначение, и я должна его исполнить.

— Значит, ты веришь всему, что говорят тебе боги?

— Как Оракул, я должна это делать.

— То есть не будь ты Оракулом, то и делать ничего не стала бы? И слушать их — тоже?

Выражение лица Сол изменилось. Лунафрее показалось, что та сейчас заплачет.

— Мне кажется, — осторожно начала Лунафрея. — Что каждый человек имеет право принять или отринуть веру. Но в моём случае...

— Раньше я тоже верила! — криком перебила её Сол.

— Сол...

— Я велась на эти глупости до самого конца, до того дня, когда всё рухнуло. У меня ничего не осталось. Я умоляла их, знаешь? Их всех! Умоляла не лишать нас всего этого.

Сол отвернулась, плотно сомкнув челюсти. Разочарование. Лунафрея сталкивалась с этой её эмоцией и раньше — обычно Сол предпочитала скрывать свои мысли и ощущения, но это выражение лица зачастую нельзя было спрятать. Выражение лица человека, молитвы которого навсегда остались без ответа; выражение лица того, чью веру предали. Сол смотрела на мир глазами человека, проклинающего богов за все свои беды.

— Где были тогда твои боги? — спросила Сол. — Чем они были так заняты, когда я нуждалась в них сильнее всего? Но куда там молитвам ребенка до великих дел богов. Они выше таких мелочей.

Как Оракул Лунафрея обязана была помогать всякому, кто испытывал боль — и не всегда спровоцированную болезнью. Однако это не означало, что она способна помочь каждому. Бывали и такие случаи, когда она не успевала оказать помощь. Друзья и родные покойных никогда не выражали по отношению к ней открытой неприязни, но она замечала, как они отводят взгляд и сжимают кулаки, стоит ей только приблизиться. Они сдерживали свои гнев и печаль.

Не всем боги протягивали руку помощи. Тем, кто столкнулся с болью потери, Лунафрея как Оракул предлагала слова утешения, ритуалы или молитвы. Только ничего из этого не помогло бы Сол сейчас, а что ещё сказать, Лунафрея не знала.

И пока она пыталась подобрать слова, Сол сама решила положить конец этой беседе.

— Ладно, забыли. Этот разговор всё равно ничего не изменит.

И, помолчав, добавила:

— Глупо. Я как ребенок — жду, что кто-то возьмёт и исправит всё за меня.

Сол всё так же отводила взгляд, выражение её лица стало жестче. Не осталось следа прежних раздражения и слёз.

— Всё зависит от меня самой, а не кого-то ещё, — пробормотала она, прикусив губу. — Я не позволю им погибнуть.

Она вновь оседлала мотоцикл и жестом пригласила Лунафрею занять своё место в коляске. Больше она не казалась недовольным ребенком или взрослым, готовым винить богов во всех своих потерях — внезапно она начала держаться как человек, готовый защищать близких исключительно своими силами. Как человек, не готовый встречаться с новыми потерями.

Это заставило Лунафрею задуматься.

«А я? — спросила она саму себя. — Смогу ли я сделать что-то своими силами?».

Возможно, она не достигла всего того, что казалось таковым. «И ты просто примешь всё, что говорят тебе боги?» — эти слова Сол отложились у неё в сознании, впившись в него подобно острому шипу.

Как только они закончили говорить, Сол мгновенно пожалела о своих словах. С чего она вообще решила вылить всё это на Луну? Она повела себя как последняя сволочь. Всё это сильно походило на их обычные скандалы с матерью, вот только в случае с Оракулом динамика получилась немного иная.

Это было обусловлено безумной преданностью Луны богам. Оракул никогда не говорила о чем-то относительно самой себя — она всегда говорила обо всём со стороны богов или планеты, на благо которой желала положить свою жизнь. Она будто никогда и не задумывалась о том, чего хотела сама. Каждое её слово, каждое действие было часть призвания или предназначения, которые та так отчаянно хотела исполнить. Сол этого не понимала.

Хуже тех, кто слепо верил в себя, были только те, кто слепо верил в высшие силы. Не существовало никаких гарантий, что эта сила окажется силой добра, однако переубедить такого фанатика было невозможно — никогда им не удавалось взглянуть на мир трезвым, критическим взглядом.

Будучи ребенком, Сол знала множество людей, слепо верящих в своего императора и его приближенных, в тот путь, по которому шла Империя. И ни разу они даже не задумались, что что-то может пойти не так. Все они были рядом с императором, когда тот вёл Нифльхейм прямо к его гибели.

Приемная мать Сол была совсем другой. Она всегда жила по своим правилам. Если бы кто-нибудь спросил её, отчего она так отчаянно старается помочь другим, она рассмеялась бы и сказала, что ей просто так захотелось. Было время, когда Аранея, будучи солдатом, подчинялась чужим приказам, но к моменту их с Сол знакомства эта часть её жизни осталась позади.

Вот почему Сол так уважала свою мать с самого момента их встречи. Её одобрение казалось чуть ли не самым важным в жизни.

Подождите. Почему она подумала об этом в прошедшем времени?

Это всё из-за Биггса. Он никогда не умел лгать. Уже по одному только его голосу она могла понять, что он был на грани нервного срыва, а теперь и она начала думать о худшем.

Держись, мама. Я иду.

Эту короткую молитву она повторяла про себя уже в сотый раз.

— Сол! Мы не можем поехать этим путем! Стой!

Сол отвлеклась от своих мыслей, вернувшись к реальности. Прямо перед ними стоял демон, заблокировав путь. Если бы она была внимательнее, они могли бы просто объехать его. Это сэкономило бы им немного времени, но думать об этом сейчас было уже поздно. Демон уже заметил их и двигался в их сторону.

Резко затормозив «Регину», Сол вытащила дробовик, Луна тоже выскочила из коляски с копьем наизготовку. К счастью, это был не самый большой демон, с каким они сталкивались, но и этот способен был доставить достаточно проблем.

Сол прицелилась и нажала на курок, окатив тварь дождём из раскаленного свинца. Это на мгновение замедлило демона, однако помирать тот и не думал.

— Луна!

— Поняла!

Демон приблизился на расстояние вытянутой руки, и Луна тот же потянулась к нему — тварь застыла, поток его черных миазм перетек прямо в ладонь женщины.

Сол удивленно наблюдала за происходящим. Сейчас Оракул казалась сильнее, чем когда-либо. Раньше Луна играла скорее роль второго плана, замедляя демонов, которых затем добивала Сол — из дробовика или, если чувствовала себя достаточно дерзко и уверенно, бросив гранату прямо в их раскрытые пасти.

Однако в последнее время они словно поменялись местами. Теперь Сол замедляла тварей своими атаками, а добивала их Луна. Чем дальше они продвигались, тем больше становилось крупных и могущественных демонов, для которых всё оружие было не более чем детскими игрушками.

Поглощение демонов, судя по всему, не проходило для Луны бесследно. Когда поток отвратительных миазм достигал своего пика, на её лбу образовалась морщина, а зубы всегда были стиснуты от боли. Тот факт, что Сол вообще умудрилась заметить выражение её лица, свидетельствовал о том, насколько кардинально поменялись их роли в бою.

И это были не единственные следы. Ещё на заставе Ваэль, когда Оракул переодевалась, Сол заметила пугающие черные пятна у неё на спине. Теперь же такие пятна выглядывали у неё из-под рукавов и воротника. То есть, что бы там с ней ни происходило, за последние дни ей стало только хуже.

Время от времени она замечала, как Луна прижимает ладонь к губам, будто пытается заглушить боль. Она не хотела показывать своих проблем, но теперь, когда они всё время проводили вместе, Сол просто не могла не обратить на это внимания.

Луна утверждала, что эта сила была дарована ей одним из Шестерых. Если это и впрямь было так, то у этого бога было просто отвратительное чувство юмора. Сила, сопряженная с такой болью, не походила на дар божий и уж тем более не могла заставить никого возжелать исполнить своё «предназначение». Почему бы не дать Луне силу, справиться с которой будет легче? Или не изменить эту так, чтобы она не заставляла её мучиться в агонии? Это не казалось чем-то невозможным для божества. Так почему Луна должна была страдать?

Какой бы бог не наградил Луну этим бременем, должно быть, он был тем же, кто не прислушивался к молитвам Сол тогда, в Гралее. Боги ни разу не показали себя достойными той веры, что на них возлагалась, однако Луна продолжала верить, несмотря на свои страдания. Этого ей было не понять.

Им удалось одолеть того демона, однако вслед за ним появились другие — они встречались им вдоль всей дороги, свора за сворой, будто смеясь над необходимостью Сол поспешить. В итоге всё дошло до того, что им пришлось остановиться на ночлег, так и не приблизившись толком к месту назначения.

На этот раз они ночевали не на заставе и даже не в сторожке — они просто развернули палатку в более или менее защищенном от ветра месте между скалами. Чтобы держать демонов подальше от своего лагеря, они расставили вокруг переносные фонари и развели яркий костёр. А последней мерой предосторожности была посменная вахта: пока одна из них оставалась на посту, вторая ложилась спать.

Сол продолжала молчать. Всё, что удалось узнать Лунафрее — то, что они собирались добраться до заставы Ном. О том, зачем они туда направляются и что будут делать по прибытии, она даже не догадывалась. И того, почему Сол вдруг поменяла планы и решила со всех ног броситься именно туда, она тоже не понимала. Решение молодой женщины не делиться своими планами ставило Лунафрею в тупик, заставляя строить догадки в одиночестве.

А вот в бою у них установилось удивительное взаимопонимание. Похоже, хоть где-то они сумели сработаться, потому что впервые Лунафрея поняла значение фразы «сражаться спина к спине». Однако, хотя она сама и могла положиться на Сол, она не знала, чувствует ли та то же самое.

Сегодня стояла тихая ночь. Настолько тихая, что отсюда можно было услышать каждое короткое движение спящей в палатке Сол. Костер и фонари, судя по всему, работали на славу — пока что Луна не замечала следов притаившихся неподалеку демонов.

Она отвернулась от огня и достала блокнот. Несколько мгновений она беспокоилась о том, что не сможет без света, однако зря — даже ночью она могла спокойно читать и писать без источников освещения.

Днем им так и не удалось поговорить, так что Лунафрея решила использовать блокнот, чтобы упорядочить свои мысли.

Сол, судя по всему, не была сильно озабочена своими нападками на Лунафрею. После того разговора все привалы они провели в мрачном молчании. И Лунафрея, не желая давить на неё, не пыталась начать разговор.

Сейчас же, в отличие от коротких привалов по пути сюда, у Лунафреи впереди была целая куча времени — его было настолько много, что она боялась случайно задремать. Именно потому она и решила, что лучше занять себя чем-нибудь, чем заснуть прямо посреди вахты.

Дорогой Ноктис.

Сейчас моя очередь дежурить, поэтому я сижу здесь у костра. Это тоже новый для меня опыт. Каким был твой первый ночной поход? Возможно, ты чувствовал то же самое, что и я сейчас.

А ещё, сегодня вечером я отвечала за наш ужин. Кажется, я немного переборщила со специями, но моя спутница в какой-то момент назвала мой вкус безупречным. Учитывая, что сама она не особо-то умеет готовить, я не уверена в справедливости её оценки.

Прошлой ночью у нас было много свободного времени перед сном. Сол научила меня одной карточной игре. Однако сегодня я настояла на том, чтобы лечь пораньше. Она выглядит ужасно измотанной. Я чувствую, что её беспокоит — сегодня она нервничала весь день. Это нетипично для неё.

Думаю, я должна упомянуть, что пусть Сол и готовит не очень хорошо, в карты она при этом играет отлично. Я была впечатлена её умением планировать стратегию игры и продумывать каждый ход. Я так ни разу и не выиграла у неё за целый вечер. По словам Сол, меня слишком легко прочитать и я сильно тороплюсь сделать ход. Тогда мне показалось, что она излишне категорична.

Мы с ней постепенно становимся ближе, однако, то ли из-за моей силы, то ли из-за того, что объяснила, как именно мне удалось вновь вернуться к жизни, Сол всё ещё относится ко мне с подозрением.

Стоило Лунафрее лишь коснуться бумаги, как слова полились из неё бесконечным потоком. Очень быстро она обнаружила, что уже не может остановиться. Ей так многое хотелось сказать Ноктису, что рука вскоре перестала поспевать за её мыслями. В течение нескольких часов она задумчиво записывала всё, что ей хотелось. Едва заступив на дежурство, она боялась, что заснёт или не заметит как погаснет костёр, но волнения оказались напрасными — она так увлеклась письмом, что даже не заметила, что её вахта подошла к концу, пока Сол не вышла из палатки.

Близился рассвет, когда Сол почувствовала, как гудит её телефон. Она выудила его из кармана и взглянула на дисплей: входящий звонок от Гладиолуса Амитисии.

Она улыбнулась. Ещё десять лет назад никто и представить не мог, что кто-либо из Империи будет работать рука об руку со Щитом короля.

И раз уж мужчина решил позвонить именно сейчас, то он наверняка хотел узнать что-то о Луне. Она приняла звонок.

— Говорить можешь? — спросил Гладиолус.

— Да, — ответила Сол. Она сразу поняла, что значит этот вопрос. — Я снаружи. Она спит в палатке.

— А ты быстро соображаешь, — рассмеялся он.

Быстро или нет, а представить себе какой-то другой подтекст этого вопроса она себе не могла. Едва Сол рассказал Синди о своей встрече с Оракулом, та, без сомнения, сразу же сообщила об этом Гладио и его товарищам.

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил Щит. — Думаешь, это действительно она?

— Я не знаю. Но она говорит именно так.

— Нокт знал бы, — пробормотал Гладио. — Он сразу бы понял.

— Думаешь? Даже он не сумел бы сказать наверняка, учитывая обстоятельства.

По словам Луны в последний раз они виделись ещё тогда, когда были детьми. Двенадцать лет назад в Альтисии они встретились снова, но он был всего лишь одним из толпы, к которой она обращалась. Если они толком и не общались в таком возрасте, действительно ли король Ноктис сумел бы узнать Оракула так запросто?

— Ну, — продолжила Сол. — Независимо от того, кто она там есть...

«Она прикрывает мне спину», — хотела бы сказать Сол, но промолчала. Сила женщины до сих пор тревожила её. От этого ощущения нельзя было избавиться. Даже если она и была дарована ей богами, как она сама утверждала, такого скорее ждёшь от монстра, нежели от своего товарища.

— Она здорово помогает, — наконец-то ей удалось подобрать верные слова.

— Ладно. Я передам это Сании. Похоже, она считает, что силы этого самопровозглашенного «Оракула» могут помочь нам в каких-то научных исследованиях.

И пусть Сол сама только что окрестила силы Луны «пугающими», ей было не по себе слышать, что кто-то считает её подопытным кроликом для каких-то исследований. Она не знала точно, что это за чувство и не успела в этом разобраться, услышав шорохи позади. Она обернулась и увидела, что Луна уже выглянула из палатки.

— Звучит просто замечательно, — быстро произнесла Сол. — Поговорим позже.

Она сбросила вызов и уставилась на костер. Отчего-то она не находила в себе сил взглянуть Луне в глаза. Как долго она не спала? Как много слышала?

В конце концов она поняла, что заставляет её избегать взгляда Оракула. Чувство вины.

Лунафрея наблюдала за Сол со своего привычного места в коляске. Брови женщины всё ещё были нахмурены, очевидно, то, что тяготило её вчера, до сих пор вызывало у неё беспокойство.

Сегодня она хотя бы обращала больше внимания на дорогу. Избежать демонов было невозможно, но так у них хотя бы был шанс объехать тех из них, что не успеют их заметить. Каждый раз, замечая вдалеке подозрительную фигуру, Лунафрея предупреждала об этом Сол. Вплоть до недавнего времени она не понимала, отчего ей удается видеть так четко даже в ночное время суток. И теперь она даже жалела об этом. Зато становилось понятно, почему Сол не замечает демонов, которых Лунафрея видит с такой поразительной четкостью.

Но так как Сол отчаянно требовалось добраться до места назначения, то чем меньше демонов они встретят на пути, тем лучше. Потому-то Лунафрея и решила, что будет лучше пусть во благо, нежели скрыть свои чудовищные силы.

Благодаря усилиям Лунафреи они сэкономили себе кучу времени и уже к вечеру добрались до заставы Ном.

Едва увидев главное здание на заставе Ном, она кое-что вспомнила. Она уже бывала здесь раньше, ещё до своего возвышения. Это случилось десять — нет, для этого нового мира уже двадцать — лет назад. Вот только вызывало это скорее беспокойство, чем чувство приятной ностальгии. В прошлом это было оживленное место, где было буквально не протолкнуться от количества людей, а сейчас на это и намека не осталось.

И ещё сильнее смущали темные окна зданий.

— Почему они?..

Казалось, Сол тоже пребывала в замешательстве. Это Сол говорила о том, что Ном — самая оживленная застава в Империи, где постоянно обитают охотники, а в окнах всегда горит свет. Рассказывала она и о том, что всегда чувствовала облегчение, приближаясь к этой заставе и видя сияющие огнями окна.

Теперь обеспокоены были они обе. Приблизившись, они заметили, что некоторые из окон разбиты.

— Что здесь произошло?

— Разве не ясно? На заставу напали.

— Да сохранят нас боги, — голос Лунафреи дрогнул.

— Такое периодически случается, — объяснила Сол. — Иногда демоны нападают на заставы.

С осторожностью заглянув в несколько разбитых окон, Сол вернулась к главному входу. Достав оружие, она выбила дверь ногой и заглянула внутрь. Лунафрея не чувствовала ни присутствия демонов, ни присутствия людей.

Она последовала за Сол внутрь здания. Увиденное повергло её в шок: вся мебель была перевернута, из-за количества следов от выстрелов стены напоминали огромные пчелиные соты, на полу виднелись вмятины и подпалины. Судя по всему, здесь происходила отчаянная битва между охотниками и демонами, да и не одна.

— Пойдём, Луна.

После этого короткого приказа Сол развернулась и направилась к выходу. Лунафрея поспешила за ней. Ей хотелось прикрыть за собой дверь, но удар Сол сорвал её с петель, и теперь сделать это было невозможно.

— Куда мы идём? — спросила она.

— Пока не знаю.

Пока они двигались вперёд, Сол достала из кармана тот самый небольшой трансмиттер, который она называла своим «смартфоном».

— Я позвоню и узнаю, где новая точка встре...

Сол осеклась на полуслове, замерев и ахнув от удивления. По коже Лунафреи побежали мурашки, когда она уловила одновременно звуки шевеления на земле и хлопки крыльев у них над головами. В темноте виднелись смутные очертания. Их окружили.

Атака началась с воздуха. У Сол не было времени вытащить оружие, поэтому Лунафрея мгновенно вскинула руку. Знакомые ощущения забились у неё под кожей, но сейчас некогда было испытывать к ним отвращение.

Раздались звуки выстрелов. Сол всё-таки успела управиться с оружием, только этого было недостаточно, чтобы остановить такое количество противников. Лунафрея понимала, что останавливать демонов придётся ей. Она сосредоточила всю свою силу в ладонях. Летающий демон, схвативший было её за руку, сразу же повалился на землю.

«Всё в порядке. У меня получится», — подбадривала она сама себя.

Она прикончила напавшего с фланга демона и рванулась вперёд, чтобы обезвредить того, что собирался броситься на Сол сзади. Её спутница не получит сегодня ни единой царапины, она поклялась себе в этом.

Она ещё не забыла выражение лица Сол, когда та рассказывала о том, что лишилась всего, и помнила её голос, когда та спрашивала, что помешало богам прислушаться к её молитвам. Тогда Лунафрее очень хотелось помочь ей, сделать всё, чтобы защитить её новую подругу.

В момент, когда эта мысль сформировалась в её голове, что-то вырвалось из неё наружу. Казалось, само время замедлило свой ход. Она видела, как замерли демоны вокруг, и создавалось впечатление, будто она может уничтожить их одним взглядом. Демоны один за другим валились на землю, а Лунафрея отчаянно размахивала руками, не обращая внимания на оставшиеся после них облака миазм, и уже высматривала свою следующую жертву.

Она продолжала разрывать всю тьму, что бросалась на неё, руками. Это оказалось невероятно легко, как пропустить обычную грязь между своих пальцев. Она охотилась на демонов — нет, она очищала мир от демонов. От одного за другим, как от скопившегося мусора.

Быстрее. Больше. Она может принять больше!

— Луна, что ты?..

Услышав голос Сол, она остановилась. Она обернулась, но вокруг уже не было демонов.

Они уничтожила их. Всех. Своими собственными руками.

Ноги Лунафреи подкосились, она без сознания повалилась на землю.

Лунафрея потеряла сознание вовсе не от страха. Всё это случилось из-за того, сколько скверны она поглотила за раз. Она поняла это лишь спустя некоторое время, но её тело не могло так просто выдержать такую нагрузку.

Тьма внутри неё не рассеивалась. Чем больше её она впитывала, тем сильнее та корчилась где-то внутри, извивалась, ища возможности взять тело под контроль.

Её спасало лишь то, что она до сих пор владела целительной силой Оракула. Именно с её помощью она из раза в раз старалась удержать эту тьму внутри.

Должно быть, именно по этой причине Дракониан и выбрал её — она оказалась способна противостоять скверне. Человек, лишенный божественного дара, просто погибнет, поглотив скверну — обратится демоном. Сила же Оракула уравновешивала шансы, делая её идеальным кандидатом на выбранную роль.

— Ты в порядке? — Сол взглянула на Лунафрею, протянув ей кружку, от которой исходил пар.

Лунафрея едва заметно кивнула, с благодарностью принимая горячий напиток.

После той битвы на заставе Ном Сол, судя по всему, сумела отнести потерявшую сознание Лунафрею обратно в здание. Более того, ей удалось перезапустить генератор и вновь осветить помещение.

— Я не очень-то хороша, когда дело касается чая, — извинилась Сол. — Это оказалось сложнее, чем я думала.

— Я уверена, что он вкусный. Спасибо.

Лунафрея сделала небольшой глоток. Чай оказался более горьким, чем она предполагала, а, значит, сама Сол не сумела бы и глотка сделать.

— Он очень приятно пахнет, — сказала Лунафрея. — И он горячий.

— Так я и думала, — с улыбкой ответила Сол. — Я подумала, что тебе не помешает. Особенно сейчас.

Лунафрея поняла, что так оно и было. Тогда, в сторожке, Сол отчаянно искала способ похвалить усилия Лунафреи, когда она заварила чай, и в конце концов тоже сказала про запах.

— Как ты думаешь?.. — начала Сол, глядя исключительно в зажатую в руках кружку. — Может ли быть так, что ты потеряешь рассудок или что-то в этом роде, если продолжишь поглощать демонов? Не станешь ли ты такой же, как они? Если это возможно... Не будет ли лучше для меня... да и для всех остальных убить тебя сейчас?

Её слова звучали пугающе, однако тон — нет. К тому же Сол не сдвинулась с места, не попыталась выхватить оружие. Настроение было совсем не таким, как в прошлый раз, когда они тоже пили чай — тогда Сол держала свой пистолет поблизости, готовая схватиться за него в любой момент.

— Меня тоже интересует ответ на этот вопрос. Должна ли я стать таким же монстром, чтобы их остановить? Я поняла... Поняла, что не понимаю, отчего возложили такую ношу на мои плечи.

Лунафрея понимала, что данная ей сила необходима, чтобы остановить демонов. Вот только казалось, что в процессе она и сама могла превратиться в демона. Одна только мысль об этом наполняла ее ужасом. Она верила в богов, однако избавиться от беспокойства это не помогало.

— Скажи мне, — продолжила Сол. — Что ты собираешься делать?

— Долг Оракула — помогать королю Люциса, так что я...

— Это не ответ, — тут же вмешалась Сол. — Я спрашивала не о долге Оракула. Я спрашивала о том, чего хочешь ты. Женщина, что сидит передо мной, Лунафрея, что ты собираешься делать? Ну, знаешь, может есть что-то, что тебе нравится или чем ты хотела заняться, но у тебя не было такой возможности.

— Я... — Лунафрея замолкла, не зная, что сказать.

— Неужели нет ничего, что ты хотела бы сделать не потому, что кому-то там должна, а потому что тебе это нравится? — Сол попыталась улыбнуться. — Хобби? Одежда? Готовка?

Ей никогда не приходило в голову экспериментировать со своей одеждой. Все, что было ей необходимо — чистая, спокойная и целомудренная одежда, которая не смутит людей, которым она будет служить.

Хотя было одно исключение... Свадебное платье. У неё было такое и она с нетерпением ждала того дня, когда сумеет его надеть. Она стояла бы в нём рядом с Ноктисом, и...

Сол, казалось, научилась читать мысли.

— Может быть, — сказала она. — Тебе хотелось бы провести время с королем?

Да. У неё было одно желание, которому так и не суждено было сбыться. Ей хотелось стать самым дорогим человеком для мужчины, которого она любила, прожить остаток своей жизни рядом с ним. Она пожертвовала этим желанием в пользу долга Оракула и покинула этот мир, так его и не осуществив. В тот день ею овладело чувство пустоты, одиночества и печали. Это оказалось гораздо хуже, чем их детская разлука в Тенебрэ. Даже сейчас одна только мысль об этом отзывалась болью в сердце.

— У меня была одна мечта, — сказала Лунафрея. — Я хотела бы провести свою жизнь рядом с Ноктисом. Больше мне ничего не нужно.

— Вот видишь. Чего-то тебе всё-таки хочется.

— Но...

— Так в чём проблема? У тебя есть желание и новая жизнь, где ты можешь воплотить его в жизнь. Как насчёт того, чтобы перестать думать о том, что ты этого не достойна, отбросить в сторону все эти твои «призвания» и «долги», и просто добиться желаемого?

Лунафрея задумалась. Именно для исполнения предназначения ей была дарована вторая жизнь. Если она откажется от него, не сможет ли даровавший её бог отнять эту жизнь с той же легкостью? Да и всегда оставалась ещё одна проблема.

— Я больше не знаю, кто я такая, — призналась Лунафрея. — Человек? Чудовище?

Она взглянула на свои ладони — на те самые ладони, которые втянули в себя столько скверны, что и представить себе было страшно. Можно ли называться человеком, обладая подобной силой?

— Я не могу сказать тебе, кто ты такая, но точно могу сказать, что ты сделала — ты спасла мне жизнь, потому что иначе я была бы уже мертва.

Сол тщательно подбирала слова, обозначая свою неуверенность. Она не могла утверждать, что Лунафрея остаётся человеком, но и называть её чудовищем теперь тоже не стремилась.

— Если хочешь знать, то я бы послала к черту весь этот долг Оракула. Кого волнует какое-то там предназначение? Оракул погибла десять лет назад, а человек, сидящий сейчас передо мной, — обычная женщина по имени Луна. Она безумно сильна, а в остальном не особо-то отличается от других и ужасно хочет встретиться с парнем, в которого влюблена.

Услышав слова Сол, Лунафрея почувствовала, как слабеет тугой узел тяжести в груди. Её мысли не утекали сквозь пальцы, она всё ещё чувствовала физическую боль — ничего не изменилось. Она была полна решимости двигаться дальше.

— Сол... Спасибо за такие теплые слова. Я снова у тебя в долгу.

— Эй, завязывай уже с этим «я у тебя в долгу», ладно?

— Почему?

Ей вспомнилось, как она в прошлый раз говорила Сол те же самые слова. Тогда женщина отвернулась, недовольная и расстроенная.

— Обычно такие вещи люди говорят перед тем, как пойти на смерть.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе и правда нужно это объяснять? — Сол озадаченно взглянула на неё, но объяснениями пренебрегать не стала. — Это как проклятье. Ты не произнесешь всех своих благодарностей и прощаний, потому что если ты это сделаешь, то не останется никаких сожалений, что держат тебя в этом мире.

Помолчав мгновение и недовольно наморщив нос, она добавила:

— Как ты жила-то раньше?

— Теперь я поняла. Я у тебя в долгу за...

— А ну прекрати!

Сбитая с толку собственной ошибкой, Лунафрея прикрыла рот рукой. Сол рассмеялась, Лунафрея подхватила её настроение. Ей удалось сдержаться и не произнести новые слова благодарности, оставив их звучать лишь у себя в голове.

Судя по всему, Луне стало лучше. Возможно, напоминание о собственных желаниях помогло ей прийти в себя. И если с её ментальным состоянием всё было более или менее ясно, то, что делать с её физическим — Сол понятия не имела.

После того как Луна пришла в себя, первым делом стоило позвонить Биггсу и сообщить о том, что произошло на заставе Ном. Эта застава имела критическое значение для удержания позиций на территории бывшей Империи. Обеспечение безопасности в Лесталлюме и за его пределами было одной из основных задач Королевских Мечей и всех, кто с ними сотрудничал, так что позволить себе потерять Ном они не могли. Им следовало сделать всё возможное, чтобы убедиться, что его не захватят демоны.

Близлежащие к заставе руины представляли интерес из-за того, что скрывали в себе следы прошлой деятельности Империи. Это останки Солхейма, в них запросто могли бы сохраниться остатки созданных на основе демонов существ. Цель их исследования состояла в том, чтобы устранить угрозу, если та существовала, и оценить, пригодны ли для жизни сохранившиеся там постройки. Защищенное место, где могли бы расположиться люди, здорово бы облегчило бы им жизнь и открыло бы новые возможности — в Солхейме можно было найти множество ресурсов и материалов, доставить которые в Лесталлюм было невозможно.

— Сол! Ты в порядке?! Где ты?! — Биггс начал кричать, едва установилось соединение. Сол поморщилась и слегка отодвинула телефон от уха.

— Мы в порядке, сейчас находимся в Номе. Он был уже пуст, когда мы приехали.

— Мы слышали о том, что там произошло. Некоторым охотникам удалось оттуда выбраться. Как там обстановка? Вокруг всё ещё полно демонов?

— Всё в порядке. Луна позаботилась о демонах. А как мама? Она с вами?

Снова повисла тишина, точно так же, как и во время их предыдущего разговора. Этого Сол выдержать уже не смогла.

— Что с мамой?! — закричала она.

— Отряд Леди А сейчас находится в руинах. Их окружили демоны, они не могут оттуда выбраться.

— Поняла. Мы выдвигаемся.

— Не стоит. Мы уже почти запечатали это место, как только закончим — уйдём отсюда.

Сол не верила своим ушам. Запечатали? Уйдут? О чём говорил Биггс?

Внезапно она побледнела.

— Вы собираетесь их бросить?!

Биггс не ответил. Сол почувствовала, как к её лицу приливает кровь.

— Да что ты там себе думаешь?! Считаешь, я буду просто стоять и смотреть, как вы занимаетесь такой ерундой?! Я скоро буду. Со мной Луна, так что...

— Послушай меня, Сол. Это приказ самой Леди А. Она не хотела, чтобы в эти руины входил кто-то ещё. Магитек, что находится там, — Сапфировое Орудие — слишком опасен. Леди А велела запечатать руины и убираться отсюда. Не стоит пренебрегать её приказами.

Когда-то Сол читала отчеты о Сапфировом Орудии, так что представляла, насколько оно опасно. Но она не могла принять, что... В горле образовался ком, не позволяя ей говорить. Она знала свою мать куда лучше многих других людей — если Аранея отдала какой-то приказ, то сделала это не просто так.

— Я сообщу о следующей точке встречи, — нарушил тишину Биггс. — А пока оставайся в Номе.

Он повесил трубку, а Сол продолжала сжимать телефон в руках, не двигаясь с места. Мысли путались. Одна и та же фраза, явившаяся сюда прямиком из её детства, крутилась у неё в голове: «Пожалуйста, не забирай их, пожалуйста». Она потеряет всё? Снова? Как в тот ужасный день десять лет назад?

— Сол? — голос Лунафреи звучал мягко и осторожно. — Всё в порядке?

— М-м-м, да, всё в порядке.

— Что-то случилось с твоей матерью?

Едва расслышав тревогу в голосе Луны, Сол поняла, что вот-вот расплачется. Ей пришлось стиснуть челюсти, чтобы подавить нахлынувшие эмоции.

— Она глубоко в руинах. Окружена демонами.

— Тогда нам нужно поторопиться. Вперёд, Сол! Поможем ей.

— Мы не сможем. Она не хочет, чтобы в руины кто-то входил. Я застряла здесь.

Эти слова совсем ей не подходили. Она словно сценарий какой-то зачитывала.

— Что ты такое говоришь? — спросила Лунафрея. — Ты же сама мне говорила, что больше никому не позволишь умереть.

Сол прекрасно об этом знала, ей не нужно было ещё и выслушивать это от других людей. Когда Луна попыталась взять её за руки, Сол раздраженно сбросила их.

— Слушай, там, в этих руинах, сидит огромное чудовище, с которым даже она не сумела справиться. А теперь их ещё и куча демонов окружила. Моё присутствие там делу не поможет.

— Не говори так! Ты ведь сама сказала это: у тебя есть я. Так что мы отправимся туда! Я буду рядом!

Похоже, Луна услышала как минимум половину её разговора с Биггсом. Неудивительно, в конце концов, она стояла с ней рядом. И оттого стало стыдно, потому что она собиралась сказать именно такую фразу: «Со мной Луна, всё будет хорошо, ведь она позаботится о демонах». Она снова топчется на месте, ждёт, что кто-то решит за неё её проблемы. Сейчас она была благодарна Биггсу за то, что тот не дал ей договорить, и Луна не услышала окончания той фразы.

— Нужно спешить. Мы должны расправиться с демонами и спасти твою мать, так что...

— Только послушай себя! Ты же лучше других знаешь, что творит с тобой поглощение демонов! Если продолжишь в том же духе, то в следующий раз сама превратишься в монстра!

Просить Луну о помощи для Сол было уже слишком. Они не могла принести кого-то в жертву даже ради своей собственной семьи. Она не могла позволить кому-то другому взвалить на себя то бремя, что должна нести она сама. И осознание того, что она едва это не сделала, лишь укрепило её решимость.

— Неважно. Я всё равно помогу тебе. Не потому что это мой долг, а потому что я этого хочу.

— Сказала бы ты то же самое, если бы знала, кто я для тебя на самом деле? Для твоей семьи?

В 744 году С. Э. император Эдолас Альдеркапт приказал провести нападение на особняк Фенестала — родовое гнездо королевской семьи в Тенебрэ. Семьи Оракула. Это нападение унесло жизнь предыдущего Оракула — матери Лунафреи — и привело к заточению самой девочки под замком. Её пленили по прямому приказу императора.

— Я — Солара Альдеркапт Антикуум, внучка покойного императора Нифльхейма. Человека, убившего твою мать. Ты всё ещё хочешь помочь мне, зная, что моя семья сотворила с твоей?

Ещё в детстве Сол смутно понимала, что её положение в обществе выше, чем у многих других, но все подробности ей раскрыли лишь недавно. Её приемная мать сообщила эту новость, сказав, что теперь, когда она стала старше, ей стоит об этом узнать.

Откровение казалось страшным и тяжелым, словно Аранея находилась на смертном одре и обязана была рассказать ей всё, прежде чем покинет этот мир. Тогда Сол слушала, оставаясь недовольной и надменной.

— Да, знаю, знаю, — сказала она тогда матери. — Мы не родственники, я поняла.

Теперь она всем сердцем жалела о том, что произнесла эти слова.

Когда они с Луной только встретились, она не видела никакого смысла раскрывать той своё происхождение. Они должны были провести вместе в лучшем случае несколько дней. Однако теперь, когда Луна готова была пожертвовать собой, молчать уже не было сил. Сол не была настолько жестокой, чтобы позволить Оракулу отдать свою жизнь за врага. За потомка тех, кто уничтожил её семью.

Ответ Лунафреи лишил её дара речи.

— Внучка ты императора или нет, для меня это не имеет никакого значения. Человек, которого я вижу перед собой, — обычная женщина. Она удивительно хорошо играет в карты, любит говорить с напускным равнодушием и немного упряма, но ничем не отличается от остальных других людей. И зовут её Сол.

— Луна... — пробормотала Сол.

— Передо мной стоит человек, которому нужна помощь. И я не могу позволить себе пройти мимо, когда помочь в моих силах. Если бы я позволила твоей матери добровольно запереть себя в тех руинах, то никогда этого себе не простила бы.

На днях, узнав о происходящем от Биггса, Сол едва не обезумела от беспокойства. Что могло произойти в этих руинах с исследовательской группой и теми, кто пришёл им на помощь? Она срывала злость на Луне, говоря ей по-настоящему ужасные вещи, однако та всё равно бросилась защищать её от демонов в Номе, словно это было последним, что она собиралась сделать в своей жизни.

В результате Луна оказалась ещё на шаг ближе к тому, чтобы превратиться в демона. И ответственность за это лежала и на плечах Сол в том числе.

— Я не могу тебе этого позволить, — она взглянула на Луну. — Я и так доставила тебе достаточно неприятностей...

— Это не проблема, — тихо, но уверенно отозвалась Луна. — Ты разве не услышала меня? Я помогаю по той причине, что сама этого хочу.

Они путешествовали вместе всего несколько дней, но уже за это время можно было заметить, что Луна всегда говорит правду. Намерения женщины всегда были прозрачны, она была из числа тех людей, которых можно легко прочитать и предугадать. Это раздражало. Но в то же время, из-за этой прямолинейности в её словах чувствовалась сила. Луна не стала бы ничего говорить, если бы сама не верила в правдивость этих слов. Именно потому эти тихие слова поразили Сол до глубины души.

— Луна... — начала она.

Сол тоже решила говорить прямо.

— Мне жаль это говорить, но мне нужна твоя помощь. Без твоих способностей я не справлюсь.

— Тогда пойдём, — Луна улыбнулась и кивнула. — Вместе.

— Спасибо, Луна. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала...

— Нет, — перебила её Луна. — Не говори ничего. Обычно такие вещи люди говорят перед тем, как пойти на смерть.

Они взглянули друг на друга и рассмеялись.

По дороге к руинам Сол наконец-то рассказала о том дне, когда она лишилась всего, что у неё было. О дне падения Гралеи. Из-за того, что гибель Лунафреи в Альтисии произошла раньше, для неё оказалось новостью всё — от разоблачения Ардина Изунии до гибели императора Эдоласа.

— В тот день на поместье напали демоны. Они были повсюду. Отчаявшись спастись, моя леди-мать... Да, сейчас это звучит странно, но так я её и называла — моя леди-мать.

Настоящий отец Сол — принц Нифльхейма, сын императора Эдоласа Альдеркапта — не был женат на её матери. Долгое время император и не подозревал о существовании у себя внучки.

— Со своей нынешней матерью я познакомилась сразу после побега. С тех пор она всегда заботилась обо мне. И пусть мы не связаны кровными узами, для меня она самая настоящая мама.

— Тогда нам не стоит останавливаться ни перед чем, чтобы обеспечить её безопасность.

— Да, ты права. Мы её спасём.

Сол замолчала, их мотоцикл неумолимо двигался вперёд. Однако установившаяся тишина не была неловкой — им просто не нужны были слова. Лунафрея знала, что они с Сол сейчас думают об этом и том же. Стремятся к одному и тому же будущему.

С момента их прибытия в Ном, когда Сол объяснила, что в каких-то руинах неподалеку начались проблемы, Лунафрея заподозрила, что догадывается о том, что это за место. Теперь, когда они приблизились к нему на «Регине», её опасения подтвердились.

— Это Ралмуэлл, — пробормотала Лунафрея.

— Да, это он. Ты здесь уже бывала?

— Да, бывала. Впервые — когда мне было двенадцать.

Когда Луна объяснила, что именно здесь она проходила своё обучение как Оракул, глаза Сол расширились в удивлении.

— Мне рассказывали, что там с древних времен располагался храм, — сказала Лунафрея. — Но я не думала, что он построен на останках Солхеймской цивилизации...

Ралмуэлл считался священным местом, где люди могли пообщаться с богами. Жители Тенебрэ отправлялись сюда с паломничеством, а будущие Оракулы проводили здесь большую часть своего детства, обучаясь перед возвышением.

— Если ты здесь училась, то знаешь, как тут всё устроено, так ведь?

— В некоторой степени, да. Насколько я знаю, здесь есть большая подземная пещера, но вход туда всегда был воспрещен.

— Знаешь о каких-нибудь обходных путях или запасных входах? Будет лучше, если мы проникнем внутрь незаметно. Если нас поймут Биггс с Веджем, то не позволят нам ничего сделать.

— Биггс. Это тот человек, с которым ты сегодня разговаривала?

Сол кивнула. Лунафрея вспомнила её убитый горем взгляд, когда она кричала «и вы планируете их просто бросить?!».

— Да, — сказала Лунафрея. — Я знаю, как нам незаметно проникнуть внутрь.

На протяжении всего обучения контакты Лунафреи с паломниками строго ограничивались, так как формально она ещё не закончила обучение и не прошла возвышение, не стала полноценным Оракулом. Поэтому она пользовалась дополнительным входом, позволяющим попасть на тренировочную площадку, избежав лишних глаз посетителей.

Вместе с этим проходом она узнала ещё и о нескольких небольших комнатах и узких лестницах, высеченных прямо в скалах, позволяющих передвигаться втайне от других. Существование таких ухищрений подтверждало, что с древнейших времен существовали люди, желающие обратить дар Оракула себе во благо, пренебрегая всеми остальными.

Они обошли охотников, охранявших вход, и двинулись дальше. Все, что касалось территории храма, пробуждало в Лунафрее воспоминания. Едва оказавшись внутри, она внимательно осмотрела изображавшие богов и предыдущих Оракулов фрески на стенах.

На этот раз Лунафрее пришло в голову, что когда-нибудь и её портрет появится на одной из этих стен. Однако тогда, в двенадцать лет, подобная перспектива казалась чем-то очень далеким от реальности.

Теперь же всё было иначе: она успела прожить свою жизнь как Оракул; она заключила соглашение с богами, пообещав взамен свою жизнь; она пала от руки Ардина. Стены храма ничуть не изменились с тех времен, когда она была ещё девочкой, однако теперь на неё ощутимо давила их тяжесть.

Мать Лунафреи была неожиданно и несправедливо убита солдатами Нифльхейма. Несомненно, существовали и другие Оракулы, жизнь которых оборвалась внезапно и далеко не так, как они того хотели, вот только на фресках каждый из них был изображен с мягкой, теплой улыбкой. Сколько слез скрывалось за этими улыбками?

Самый дальний портрет изображал первого Оракула. Её изображение встречалось ещё раз, но на этот раз в виде статуи — она безмолвно охраняла вход в это священное место. На пьедестале было выгравировано её имя: Аэра Мирус Флерет.

— Луна? Что-то не так? — обеспокоенно спросила Сол.

— Нет, всё в порядке. Просто глаз зацепился за эту статую.

— Она чем-то похожа на тебя, если честно. Но оно и не удивительно, да? Первый Оракул была одной из твоих предков.

Лунафрее показалось, что она вновь услышала своё имя. Она подняла глаза, встретившись взглядом со статуей. На мгновение ей почудилось, что её высеченные из камня глаза блестят от слёз. Очертания начали терять свою четкость, озабоченный голос Сол, зовущей её по имени, слышался всё отдаленнее.

Боги благословили меня способностью и обязанностью исцелять тех, кто в этом нуждается.

Голос показался ей знакомым, Лунафрея была уверена, что слышала его раньше. В тот момент, когда он достиг её ушей, мир вокруг залило ярким золотым светом. Исчезли древние фрески и каменный пол, стихли крики Сол. Колосья пшеницы клонились к земле под порывами ветра, это золотое поле простиралось далеко, до самого горизонта. Со всех сторон она была окружена золотом урожая.

Твоя преданность будет вознаграждена. Боги, несомненно, будут наблюдать за тобой.

Второй голос принадлежал первому Оракулу. Почему-то Лунафрея точно это знала.

Тогда кому принадлежал первый голос? Кто это говорил?

— Ардин Люцис Каэлум.

Ответ на её вопрос пришёл мгновенно. Аэра Мирус Флерет, первый Оракул, говорила с ней прямо в её сознании.

— Так звали моего возлюбленного, — сказала Аэра. — Этому человеку суждено было стать Королем-Основателем, правителем нового королевства Люцис.

Ардин? Это его голос она слышала? Его тон сильно походил на того Ардина, которого она знала, однако слова не вязались с его образом. И что насчёт Короля-Основателя?

— Ардин был избран. Он один сражался с последствиями Звездной Скверны, один-единственный был способен исцелять людей.

Мир вокруг Лунафреи вновь изменил свои очертания. Теперь она смотрела на бледную, больную женщину, прикованную к деревянной кровати в какой-то хижине. Ардин протянул к ней руку, вытягивая из неё скверну, и женщина вновь стала похожа на человека.

Были и другие случаи. Вскоре Лунафрея стала свидетельницей того, как Ардин спас бесчисленное количество людей.

«Эта сила, — подумала Лунафрея. — Точно такая же, какая досталась мне. Но я использовала её лишь для уничтожения демонов, я не думала, что их можно исцелить».

Будучи Оракулом, Лунафрея частенько помогала больным справиться со своим недугом. Однако её сила как Оракула лишь укрепляла собственную способность пациента бороться с болезнью, с её помощью нельзя было избавиться от самого недуга.

Она стала свидетельницей того как Ардин в самой простой одежде помог бесчисленному количеству человек на своей земле. Он не знал отдыха. Она стала свидетельницей его конфликта с младшим братом — после их разногласий о том, как лучше управлять страной, Ардин вынужден был бежать, чтобы спасти собственную жизнь. Даже в такой ситуации он продолжал помогать людям, положив свою жизнь на алтарь их благополучия. Он был истинным воплощением спасителя.

Ардин отчаянно пытался сдерживать скверну, бушующую в его теле. Он боялся стать монстром, боялся потерять свою человечность. Он вел ту же битву, с какой столкнулась Лунафрея в последние несколько дней.

— В конечном счете, — продолжала Аэра. — Призвание Ардина, данное ему богами, оказалось отличным от того, какое он сам предполагал.

Несмотря на его труды по исцелению людей, — нет, именно из-за них — он был поражен скверной, отвергнут кристаллом, навсегда стерт из истории Люциса и заключен в тюрьму на Ангелгарде. Там его назвали «Ададжиум» и навсегда заклеймили как чудовище. Будучи погребенным в этой каменной клетке, в темноте и одиночестве, он потратил несколько тысячелетий, взращивая в себе ненависть. Его возлюбленную убили у него на глазах, он был лишён всего.

Ничто уже не важно. Ни проклятые боги на своих небесах, ни короли на этой земле — будь прокляты они все!

Его слова, наполненные ненавистью и гневом, сотрясли мир вокруг.

Ардин поверил богам и положил свою жизнь на их алтарь, следуя за своим предназначением. Но боги не прислушались к его мольбам. Всё оказалось гораздо хуже — судьба, уготованная ему богами, была преисполнена непомерной жестокости.

Именно из-за того, через что прошла сама, Лунафрея могла понять его отчаяние. Ей была дарована та же сила, она боролась с теми же страхами.

«Ужасно, — подумала она. — Как я могла быть так слепа?».

— Прошу, останови Ардина, — взмолилась Аэра.

Теперь она предстала перед Лунафреей не лишенной жизни каменной статуей, а настоящей женщиной — такой же, какой была когда-то. На её лице застыла глубокая печаль.

— Прошу тебя, избавь его ото всех этих мучений.

Аэра не попыталась остановить свои слезы, произнося эти слова.

Останови Узурпатора.

То же самое приказал ей Дракониан. Перспектива остановить Ардина Проклятого сама по себе казалась сложной, а теперь ей предстояло ещё и избавить его от страданий. Лунафрея не знала, получится ли у неё.

— Почему я? — спросила она.

Ответа не последовало. Когда Лунафрея оглянулась — Аэра вновь превратилась в каменную статую, а она сама стояла всё на том же месте. Прямо перед ней располагался пьедестал с выгравированным именем: Аэра Мирус Флерет.

— Луна? — она вновь услышала голос Сол.

— Я...

— Это тебя беспокоит? То, что я сказала о древнем Оракуле?

Лунафрея слышала сказанные ею слова, но теперь казалось, что это произошло очень и очень давно.

— Нет, вовсе нет.

— Так ты не злишься? И ты игнорировала меня вовсе не потому, что разозлилась на мои слова?

Судя по всему, их с Аэрой разговор не занял много времени. Буквально мгновение прошло между её взглядом в прошлое Ардина и отчаянной мольбой Аэры.

— Ты в порядке? И не пытайся врать мне, — предупредила Сол.

— Да, я в порядке.

На озабоченное выражение лица Сол Лунафрея ответила улыбкой.

— Пойдем. Нужно торопиться.

Неужели у неё и впрямь было видение? Оно было слишком ярким, чтобы взять и просто забыть о нём; и слишком удивительным, чтобы в него поверить. Ей не нужны были доказательства, ей хотелось лишь подтверждения того, что всё увиденное ею когда-то происходило на самом деле. Хватило бы и какого-нибудь знака, пусть даже самого незначительного.

Во внутренней части святилища находилась небольшая лестница, ведущая под землю. Спустившись по ней, они оказались у входа в пещеру.

— Дальше я уже ничего не знаю. Нам нельзя было туда заходить.

— Раньше здесь было закрыто? Не знаю, ворота стояли или камнем каким всё это загораживали.

— Нет, просто кто-нибудь всегда стоял на страже, чтобы мы туда не попали.

Вход в пещеру и ведущая к нему лестница совсем не изменились со времен её обучения. Единственными изменениями стали отсутствие стражи и странный свет, исходивший откуда-то из глубин пещеры. Должно быть, исследовательская группа пользовалась фонарями, которые потом и оставили внутри.

— Значит, войти туда мог любой, кто обманет этого охранника?

— Нет, конечно! Это было строго запрещено, пещеру тщательно охраняли. Её нельзя было осквернять присутствием смертных.

— Разве этот запрет не разжигал твоё любопытство?

— Сомневаюсь, что среди жителей Тенебрэ найдётся много людей, способных поставить своё любопытство выше уважения к священным землям.

Но даже Лунафрея вполне могла представить себе тех, кто захотел бы разграбить священные руины во благо самих себя, если бы им представилась такая возможность. К счастью, в то время у них было достаточно стражи, чтобы предотвратить подобный исход.

— В любом случае, нам нужно спешить, — сказала она. — Мы больше не можем тратить время впустую.

Ведущая вниз лестница была поразительно узкой, что визуально делало пространство пещеры ещё шире. Потолок здесь был таким высоким, что их голоса отзывались жутким эхом, а пол был усеян крупной щебенкой. Многие участки стен оказались разрушены или даже взорваны, хотя камни на полу на результаты взрывов не походили.

— Это работа демонов?

— Вероятно. Именно такого стоит ожидать от Магитек-чудовища, в основе которого – демоническая эссенция.

— Это то существо, что угрожает исследовательской группе?

— Да. Его называют Сапфировым Орудием. Считается, что оно ужасно опасно.

По словам Сол, этот гигант был создан Империей Нифльхейм. После того как его создали в исследовательском центре неподалеку отсюда, он оказался запечатан в этой пещере. Или же пещера предназначалась для его экспериментальной активации.

— Или существовала ещё какая-то причина, о которой мы никогда уже не узнаем, — сказала Сол.

Эта подземная пещера, несомненно, была достаточно большой для подобных испытаний. Однако Сапфировое Орудие было из числа тех гигантов, что приложили руку к разрушению Инсомнии, а значит, он запросто уничтожал целые огромные небоскребы — казалось чудом, что пещера осталась цела после его содержания здесь.

— Видимо, ему не особенно-то хотелось отсюда выбраться, — пробормотала Сол, глядя на одну из пробоин в стене. Туда будто ударили рукой или ногой. И одно только это говорило о той силе, которой обладало существо. — Эй, взгляни-ка сюда.

Лунафрея оглянулась и обнаружила, что Сол вглядывается куда-то в глубину пробоины. На первый взгляд казалось, что в ней не было ничего особенного, но, подойдя ближе, Лунафрея поняла, что имела в виду Сол.

— Судя по всему, там что-то есть, — заключила Сол.

Лунафрея прищурилась. Возможно, для человеческих глаз Сол всё это было лишь расплывающимися очертаниями, но для неё, способной видеть в темноте, всё было иначе — она смогла разглядеть копье и меч. Может быть, глубже было и что-то ещё, пока что скрытое от глаз.

— Почему они здесь? — спросила она вслух.

— Что там? Что ты видишь? — отозвалась Сол.

Поначалу Лунафрея не нашлась, что ответить. Копье и меч были просто огромными — настолько, что даже Магитек-создания Империи не смогли бы ими воспользоваться, не говоря уже о людях. Следовательно, владелец этого оружия не был ни человеком, ни демоном. Значит, они принадлежали одному из Посланников. Насколько она могла судить — Одину.

— Это оружие, — наконец ответила Лунафрея. — То, которое использовалось в Великой Войне Древности.

— Ты про Войну Астралов? Я думала, это всё сказки.

— Вовсе нет. Война на самом деле происходила, я слышала об этом от Посланников.

Когда-то давным-давно человеку была дарована способность добывать огонь. То был дар Инферниана, Ифрита. Именно с помощью этого дара человечеству удалось построить великую цивилизацию — Солхейм. Однако это же и сделало человека высокомерным. Человечество обратилось против бога, что помог им, и попыталось его изгнать. Взбешенный подобным поведением огненный бог пожелал положить конец смертным, что в итоге вылилось не просто в битву между богом и людьми, а в битву между несколькими богами разом — сперва Ифриту противостояла Гласиан - Шива, а затем и другие вмешались в конфликт, приняв сторону смертных.

Со временем Дракониан, Бахамут, устал от конфликтов как между людьми, так и между богами. Хранитель Клинков, всегда стоящий особняком среди Шестерых, попытался положить конец не только смертным, но и планете, и пяти богам, что на ней обитали. Сила его была настолько велика, что он почти достиг своей цели.

Четверо из Шестерых — Титан, Рамух, Левиафан и Шива — защитили планету и людей от нанесенного Драконианом удара. В конце концов, боги вынуждены были отступить, обессиленные, и война закончилась сама по себе – победителя в ней не было.

— Это сильно отличается от того, что я слышала в детстве, — произнесла Сол, склонив голову на бок, едва Лунафрея закончила свой рассказ.

— Многие знания о Великой Войне Древности были утеряны со временем. Мало кто в наше время знает подробности.

Будучи ребенком, Лунафрея часто просила Жентиану рассказать ей ту или иную историю о богах. Равус — её старший брат — не проявлял к ним никакого интереса, а вот Лунафрея всегда слушала с интересом и удовольствием.

— Великая Война Древности — это история восстания людей против богов, о таком мало кто станет рассказывать с гордостью.

— Да, я понимаю. Это одна из тех вещей, какие хочется закопать поглубже.

Лунафрея не знала, кому первому пришло в голову забыть об этой истории. Ни одному из наследников Солхейма не хотелось очернять своё прошлое — ни Нифльхейму, стремящемуся вернуть былую славу своих предков; ни Люцису, хранящему у себя такие дары богов как кольцо и кристалл.

Но какая бы из сторон не стояла за этим, она определенно использовала для этого данную пещеру — здесь, глубоко под землей, было сокрыто оружие богов, а затем место это было названо священным, какое никогда и ни при каких обстоятельствах не должно быть осквернено присутствием смертных. Они даже построили над пещерой храм, желая избежать лишних рисков.

— Вера жителей Тенебрэ сильна. Если назвать какое-то место священным, можно быть уверенным, что они не станут его тревожить. Кто ни спрятал здесь эти артефакты, он явно злоупотреблял их верой.

— Не могу винить их в том, что им хотелось всё это скрыть. Впрочем, здесь и расстраиваться особо нечего. Что было — то прошло, так?

— Наверное...

Лунафрея понимала, что Сол, скорее всего, права. По крайней мере, исследовательская группа либо не заметила, либо решила проигнорировать свидетельства о Войне Астралов. Они не имели никакого отношения ни к Тенебрэ, ни к Оракулу — и этот секрет не имел для них никакого значения.

— И что, что люди бросили вызов богам, а затем попытались скрыть этот факт? Боги, судя по всему, не лучше себя повели. Как можно позволить какой-то войне перерасти в разрушение мира? Кто так делает вообще?

И здесь Сол заставляла её задуматься. Что, если спрятать пытались вовсе не человеческую глупость? Возможно, скрывали именно правду о том, насколько мелочными и безрассудными могут быть живые существа — настолько, чтобы в один момент почти допустить разрушение всей планеты.

— Возможно, эти слова не достойны Оракула, но... В свете этих знаний я не могу не задаться вопросом о том, достойны ли боги нашей в них веры.

У себя в голове Лунафрея вновь услышала слова Ардина.

Ничто уже не важно. Ни проклятые боги на своих небесах, ни короли на этой земле.

В конце концов они поплатились за потраченное на божественное оружие время. Вскоре их нашли, но не демоны, а люди.

— Что ты здесь делаешь?!

Едва Сол услышала этот преисполненный гнева крик, её лицо тут же скривилось от ужаса. Вслед за первым криком послышался второй:

— Проклятье, Сол, я же сказал тебе держаться отсюда подальше!

Лунафрея сразу догадалась, кем были эти двое: это Биггс и Ведж. Именно чтобы избежать встречи с ними, они с Сол выбрали обходной путь, известный только тем, кто учился здесь. Сол думала, что мужчины будут заняты главным входом, а вместо этого они очутились в самом сердце руин. Очевидно, они тоже пытались помочь Аранее. Даже сейчас, когда работа по запечатыванию руин уже началась, они рискнули пробраться внутрь, чтобы прорваться сквозь толпы демонов и, возможно, найти какой-то другой выход.

— Хватит геройствовать. Пора возвращаться на поверхность. Нет никакой надежды пробраться глубже.

— Но!..

Как только Сол начала было спорить, Лунафрея мягко положила руку ей на плечо и вышла вперёд.

— Прошу, пропустите нас. Я пришла сюда как избранница одного из Шестерых, чтобы исполнить своё предназначение.

Честно говоря, её действия не имели к предназначению никакого отношения. Лунафрея сильно сомневалась, что подобная ложь хоть как-то им поможет, но не попробовать не могла.

— Я всё понимаю, мисс, — начал один из мужчин примирительным тоном, — но...

— Я пришла спасти заключенных здесь людей, — прервала его она. — С помощью силы, дарованной мне богами.

Она понятия не имела, кто из этих двух мужчин Биггс, а кто Ведж, однако на лицах обоих застыли озадаченные выражения. Они повернулись друг к другу, будто задавая немой вопрос.

— Всё в порядке, — сказала Сол. — Вы можете доверять Луне.

— Прошу, позвольте мне исполнить своё предназначение.

— Ты действительно думаешь, что у тебя есть шанс? — один из мужчин с сомнением взглянул на Лунафрею.

— Думаешь, сможешь справиться со всем там, внизу? — тут же подхватил второй.

— Да. Перед жителями Тенебрэ я поклялась оберегать это святое место, — Лунафрея прижала руку к сердцу, склонив голову.

Повисла напряженная пауза, после которой мужчины, кажется, пришли к согласию. Они отступили в сторону, пропуская Лунафрею и Сол.

Женщины поспешили пройти вперед. Стоит им только задержаться - и их ложь может быть раскрыта. Что-что, а ложь никогда не была сильной стороной Лунафреи. Об этом свидетельствовали её постоянные проигрыши, стоило только начать играть в карты с Сол.

— Впечатляет, — прошептала Сол на ухо Лунафрее, когда они отошли достаточно далеко. — Оказывается, ты отличная актриса.

— Да, даже я осталась довольна этим спектаклем. Прошло гораздо лучше, чем я ожидала.

— Ха, можешь собой гордиться, — рассмеялась Сол. Однако она быстро посерьезнела вновь. — Ладно, у нас больше нет времени болтать.

Демоны. Наверняка из числа тех, что не позволяли группе Аранеи выбраться на поверхность.

Лунафрея почувствовала, как Сол тянется за своим дробовиком. Они достаточно сражались вместе, чтобы безошибочно угадывать, кто куда ударит и кто кого прикроет.

Демонов вокруг было много, помещение было тесноватым, но ни то, ни другое не представляло особой проблемы. В одно мгновение свора демонов преграждала им путь, стоя сплошной черной стеной, в другое они обратились столпом темной пыли. А вот за ними начиналось что-то по-настоящему страшное — пещера становилась ещё больше и шире. Там пребывало настоящее убежище Сапфирового Орудия.

Воздух здесь, глубоко под землей, был холодным, однако пробегающая по позвоночнику дрожь была вызвана далеко не стоящим тут холодом. Магитек-броня возвышалась над ними подобно скале, ее сила была видна невооруженным взглядом.

Лунафрея и Сол смотрели прямо на громадную пасть монстра — настолько большую, что он мог проглотить человека и не заметить. Чуть выше располагался красный бугор, напоминающий опухоль. Будь это существо человеком, можно было бы сказать, что тот располагается на лбу.

— Тот красный шар. Это ядро, верно? — спросила Лунафрея.

Теперь она была благодарна за те знания, какими обеспечила её Сол по пути сюда. Все создания Империи, управляемые демонами, обладали одновременно самым сильным и самым слабым местом — ядром, способным испускать смертельный луч.

— Именно. Надеюсь, эта штука не начнёт светиться. Потому что если начнёт, то нас ждёт нечто покруче фейерверка.

Они переговаривались очень тихо, преодолевая последнее расстояние до этого существа. Какое-то время им казалось, что если вести себя тихо и передвигаться вдоль стен, то они сумеют подобраться достаточно близко. Но реальность оказалась не такой простой.

Сапфировое Орудие повернулось и зарычало.

— Кажется, наша удача закончилась, — возмущенно пробормотала Сол.

На этот раз она взялась за другое оружие — за то, которое подготовила специально для этого случая.

— Время сказать «пока», малыш, — сказала она, закрепляя гранатомет на плече.

— Да, — поддержала ее Лунафрея. — Положим этому конец. Вместе.

Воспользовавшись выстрелом как прикрытием, Лунафрея бросилась к Сапфировому Орудию. Взрыв сотряс пещеру, но, судя по всему, не нанёс существу особого урона. Оно лишь слегка покачнулось.

Им нужно было держаться базовых правил противостояния демонам и каким-то образом создать возможность для атаки на ядро. Если не получится, придётся придумывать что-то ещё.

— Сол! — крикнула она. — Бей по правой ноге!

Если ограничить возможность этого существа двигаться, то Лунафрея сможет попробовать поглотить его скверну.

— Держись! — крикнула Сол в ответ. — Уходи влево!

Лунафрея бросилась вперёд и налево, прижимаясь к земле. Она почувствовала, как взрывная волна коснулась её спины — граната Сол нашла свою цель, взорвавшись ровно в районе правой ноги чудовища.

Сапфировое Орудие трясло своими огромными руками и топало ногами, словно гигантских размеров ребенок. Лунафрея надеялась, что атаки Сол сумеет разбить хотя бы часть толстой брони, покрывающей его тело. Это работало, но одной гранаты было явно маловато.

— Ещё! — закричала она.

Она попятилась, стараясь уйти от гигантских ног, способных попросту её раздавить, а затем вновь прижалась к земле. Взрыв. Мимо пронеслась ещё одна обжигающая волна. На этот раз атака спровоцировала дикий, нечеловеческий крик.

— Получается! — подтвердила Сол.

Лунафрея вскочила на ноги и поспешила приблизиться к существу. Она увидела участок на его ноге, больше не прикрытый броней, — оттуда выглядывала пугающая плоть цвета тухлого мяса.

«Это мой шанс», — подумала Лунафрея и протянула к нему ладонь. Она почувствовала знакомое онемение в своей конечности и... Бах! Она отлетела назад. Когда она пришла в себя, её спина противно ныла от удара, а сама она лежала на земле. Дыхания не хватало, она закашлялась.

— Луна! — закричала Сол. — Ты цела?!

Она подняла руку, чтобы не вынуждать Сол бежать к ней.

— Не останавливайся! Я в порядке!

Раны Сапфирового Орудия уже начали заживать. Они не могли позволить себе прекратить атаковать его. Ни на мгновение.

— Стреляю! — выкрикнула Сол.

Луна перекатилась на живот, прикрывая лицо. Как только взрывная волна прокатилась мимо, она вскочила и подбежала к тому месту, куда ударила граната.

На этот раз ей удалось извлечь приличное количество скверны. Сквозь её руку будто лилась раскаленная лава, ей казалось, что её может разорвать изнутри.

— Сол! — крикнула она, стискивая зубы от жуткой боли. — Не останавливайся! Стреляй!

— Ты с ума сошла?! Я же могу задеть тебя!

— Просто стреляй!

Одной силой Лунафреи здесь не обойтись. Да и способность Сапфирового Орудия к самоисцелению делу не помогала.

— Пока я здесь, целься в ядро! — крикнула она.

Сапфировое Орудие оказалось куда сильнее, чем они думали. Им придётся ударить по его слабому месту, одновременно с этим вытягивая из него скверну. Другого выбора у них не было.

Лунафрея вновь отлетела назад, не закончив поглощение.

— Ещё раз! — попросила она Сол.

Сначала взрыв у его правой ноги, затем рывок вперёд, чтобы вновь вытянуть из него часть скверны. На этот раз будет даже сложнее, потому что ей нужно, чтобы чудовище при этом оставалось неподвижным.

Она увидела первый, второй и третий снаряды, полетевшие прямо в голову Сапфирового Орудия. В попытках защититься от взрыва, Лунафрея позволила своей силе достигнуть такого уровня, какого не позволяла никогда в жизни. Скверна хлынула прямиком в её тело. Она не сумела сдержать рвущийся наружу крик и, отчаянно стараясь не потерять сознания, сопротивлялась ей. Непрерывный стук, словно бьющий по крыше дождь, заполнил собой всё вокруг. В ушах звенело так, что она не могла слышать, что происходит.

Когда её зрение только начало затуманиваться, она увидела ещё одну гранату, выпущенную Сол в сторону ядра.

«Отлично, — подумала она. — Это смертельный удар».

Внезапно тело Лунафреи вновь отбросило в сторону. Мир вновь приобрел четкие очертания. «Нет, — вдруг поняла она. — Меня не отбросило. Я упала». Слух вернулся к ней, и она услышала, что кто-то зовёт её по имени. Онемение отступило, позволяя ей понять, что кто-то крепко обнимает ее руками, поддерживая.

— Луна! У нас получилось! Мы его уделали!

— Великолепно... — с трудом ответила Лунафрея.

Дыхание постепенно выравнивалось, однако внутри продолжала бушевать скверна. У них получилось. Они сделали это. Они одолели Сапфировое Орудие.

— Не переживай обо мне, — сказала Лунафрея. — Иди. Ты нужна своей матери.

По словам Биггса и Веджа приказ об отступлении был последним, что они получили от Аранеи и её отряда. Они находились где-то в самой глубине руин, окруженные демонами и лишенные всякой возможности к спасению. С тех пор никаких вестей от них не было. И раз Лунафрея и Сол сейчас находились в самом сердце руин, значит и Аранея должна быть где-то поблизости.

— Ты должна найти её. Быстрее, — сказала Лунафрея. Она чувствовала это. Это было даже не страхом, а идущей откуда-то изнутри уверенностью: если Сол не найдет свою мать как можно скорее, то будет уже поздно.

Они бросили вызов Сапфировому Орудию и никто не пришёл к ним на помощь, не отозвался на звуки битвы. Если бы мать Сол могла, разве она не бросилась бы на выручку дочери? То, что она этого не сделала, было дурным предзнаменованием.

Сол, казалось, была на грани истерики.

— Луна, — сказал она. Её плечи дрожали уже сейчас, даже когда она старалась держаться прямо. — Смотри...

Трясущейся рукой Сол указала куда-то в сторону. Луна повернула голову, стараясь рассмотреть, что там происходит. Пыль постепенно оседала, и огромный силуэт Сапфирного Орудия растворялся в воздухе — теперь можно было рассмотреть всё пространство пещеры, и в том направлении, куда указывала Сол, стоял ещё один демон. Ростом он был примерно с саму Сол, и он был, по крайней мере, когда-то, женщиной. На его спине блестело копье, на голове всё ещё виднелись серебристые волосы. Этот же цвет волос упоминала Сол, описывая свою мать по дороге к руинам.

— Это мама... — прошептала Сол, оседая на землю. — Она... Она...

Худшие опасения Лунафрея подтвердились — перед ними стояла Аранея. Возможно, отдавая приказ, она уже знала, что произойдёт. Возможно, скверна овладевала ей, когда просьба запечатать вход и уходить срывалась с её губ.

— Позволь мне позаботиться об этом, — сказала Лунафрея.

Её ноги настолько ослабели, что она думала, будто какое-то время не сможет даже подняться, однако решимость придала ей сил. Лунафрея встала и направилась прямиком к Аранее.

Едва приблизившись, она услышала приглушенный, хриплый голос:

— Не подходи.

Судя по всему, сознание ещё не окончательно покинуло женщину.

— В смысле «позаботиться об этом»? — спросила Сол дрожащим голосом.

— Я извлеку из неё скверну. Ещё не поздно. После этого она сможет вернуться к нормальной жизни.

Глаза Сол расширились от удивления. Для Лунафреи подобное использование собственных сил тоже было новым опытом, о котором она бы и не подумала до пришедшего к ней сегодня видения. Там, перед статуей самого первого Оракула, Лунафрея стала свидетельницей прошлых деяний Ардина — этого человека когда-то провозгласили спасителем. Обладая той же силой, что и Лунафрея, он исцелил бесчисленное количество людей.

— Но ты слаба... — возразила Сол. — У тебя не осталось сил...

— Всё со мной будет в порядке, — перебила её Лунафрея. — В конце концов, мне положено спасти мир.

Она взглянула на залитое слезами лицо Сол и улыбнулась. Десять лет назад боги оставили её молитвы без ответа, и Сол спросила, слышат ли они их вообще. Пришло время ответить на её вопрос.

— Луна, я не хочу об этом просить, но, прошу, сделай это, — рыдала Сол. — Прошу, спаси её... Пожалуйста... Она вырастила меня. Она моя единственная мать!

Лунафрея кивнула. Она повернулась к Аранее и широко развела руки в стороны. Она поглотила скверну, на этот раз задействовав каждую часть своего тела. У неё перехватило дыхание. Крошечные существа, скрывающиеся внутри её тела, беспокойно заметались. Крик Лунафреи походил на гортанный рык раненого животного, от боли ей пришлось сжать зубы.

Ардин спас сотни, тысячи людских жизней. А что я? Я до сих пор не сумела спасти ни одной. Даже если я не смогу сотворить в этой жизни ничего иного, позвольте мне хотя бы спасти самого дорогого для Сол человека.

Скверна проникала в её тело быстрее, чем раньше. Сила Лунафреи достигла немыслимых высот, с которыми не всегда можно было справиться. Её глаза застилала тьма. Вскоре весь мир погрузился в непроглядную темноту, и единственным ясным звуком стал пронзительный крик: «Мама!».

Тело Аранеи отстранилось. Этого она тоже не делала — Лунафрея была уверена, что не разжимала рук, пусть и двигала ими периодически. Однако скверна уже отступила. В этом она была уверена.

— Сол? Где?.. Что со мной произошло?

Этот голос был незнаком Лунафрее — она слышала его впервые. Ей хотелось повернуться, чтобы убедиться, что это действительно голос того человека, на которого она надеялась, но двинуть шеей оказалось так же тяжело, как и конечностями.

Тело Оракула более ей не подчинялось. Зрение медленно возвращалось к ней, позволяя смотреть вперёд — она видела участки темной, пузырящейся и опухшей кожи. Её собственной кожи. Отчаяние и сожаление пронзили её насквозь. Ей хотелось бы вновь потерять способность видеть.

— Это Луна! Она спасла тебя! — заявила Сол.

«Нет, — хотелось бы закричать ей. — Не смотри!». Однако её голос тоже не слушался её. Ей хотелось сбежать отсюда подальше, забиться в самый дальний угол и спрятаться. Тело отказывалось подчиняться.

— Кто такая Луна?

Аранея обернулась, и Луна наконец смогла разглядеть её лицо. Она видела, как его выражение изменилось, превратившись в смесь страха и отвращения.

Сол, судя по всему, тоже это заметила.

— Нет! Мама! Стой! — закричала она, но Аранея уже оттолкнула свою дочь в сторону и схватилась за копье, что держала до этого за спиной.

— Не приближайся к моей дочери, чудовище.

Лунафрея видела, как вспыхнул сноп синих искр неподалеку от неё, слышала ужасный шум, последовавший за ударом.

А затем — пустота.

— Да ради всех богов, это демон!

Сол стояла в коридоре, прижав ухо к дверям гостиничного номера. Судя по всему, это место — старый "Левиль" — когда-то было местом остановки принца Ноктиса и его свиты, когда они приезжали в Лесталлюм. Теперь же здание служило штаб-квартирой Королевских Мечей и охотников. Сол задумалась, что почувствовал бы принц, точнее теперь уже король, узнай, что за разговор ведётся в этом здании — попытки решить судьбу его невесты.

— Думаю, это и впрямь она. В форме демона или около того, но это Оракул.

Это были слова Аранеи. Сол приятно было слышать, как мать защищает Луну, однако она понимала, что всё могло обернуться иначе. Если бы только мама не подумала, что женщина, с которой она столкнулась в той пещере — чудовище...

«Нет, — подумала Сол. — Это я должна была всё как следует объяснить».

Ей стоило начать свой рассказ с самого важного: с того, что Луна сумела излечить скверну; с того, что она спасла Аранею. Или же ей стоило бы называть её «Леди Лунафрея, Оракул», а не использовать простое сокращение.

Как бы там ни было, ей не удалось донести до матери, что Луна была для неё другом и союзником. Аранея лишилась из-за демонов почти всего ещё в детстве, её ненависть к ним была неискоренима. Увидев нечто похожее на демона рядом со своей дочерью, она инстинктивно попыталась её защитить. И кто мог винить её в этом?

Едва Сол осознала, что происходит, она поспешила объяснить ситуацию и рассказать обо всём. Выражение ужаса на лице Сол и тот факт, что Луна не сопротивлялась, когда она наводила на неё Штосс, казалось, заставили Аранею задуматься о том, что что-то не так, но было уже слишком поздно.

Что гораздо хуже — крик Аранеи привлек внимание других людей, и когда в пещеру набились охотники и Мечи, было уже не до объяснений. Никто не стал её слушать.

Перед своими глазами они видели лишь нечто, отдаленное напоминающее человека, сплошь и рядом покрытое черными как смоль миазмами. Сама Луна к тому моменту не могла ни встать, ни слова произнести. И единственной причиной, по которой её не прикончили прямо там, была Аранея.

— Сол утверждает, что эта женщина — Оракул, — говорила ее мать. — И я не могу с уверенностью сказать, что она ошибается. Решать, что делать должно руководство.

Поэтому она убедила спутников вернуться в Лесталлюм, что этот вопрос и должен был решиться.

Лунафрею заковали в цепи и доставили в город на челноке. Сол, которой на транспорте мста не нашлось, помчалась за ними следом на «Регине», и делала это так быстро, как только могла.

— И если она и впрямь Оракул, то это не тот человек, убийство которого хочется взять на себя.

Аранея делала всё возможное, чтобы сохранить Луне жизнь. Казалось, что теперь она чувствовала ответственность за то, что её спасительница оказалась лишена свободы и почти приговорена к смерти. Но то, как она произносила эти слова, говорило только об одном — ей хочется убедить скорее себя, нежели всех остальных. Она так и не смогла поверить. Внутри неё разворачивался нешуточный конфликт между её ненавистью к демонам и тем фактом, что один из них спас ей жизнь.

Как бы там ни было, а ответ на её сентиментальное заявление был прохладным.

— Мы должны избавиться от неё.

Коротко и ясно. Должно быть, это Кор.

— Даже если представить, что это действительно она, то как, по-вашему, она вообще здесь оказалась? Как вернулась к жизни? Игнис, ты же был там и видел, как её убили.

— Да, леди Лунафрея должна была покинуть мир смертных, но...

— Что «но»?

— Я видел и кое-что ещё. В тот день тело Оракула просто исчезло.

— Исчезло? — это резкое восклицание, несомненно, принадлежало Гладио.

— Что ты имеешь в виду?

— Именно то, что оно взяло и исчезло.

— Теперь, когда ты сказал об этом, я вспомнил, что тело-то так и не нашли...

— Даже если она на самом деле Оракул, это не отменяет того, что она превратилась в демона. Мы должны избавиться от неё.

Сол отодвинулась от двери. Если так пойдёт и дальше, Луна окажется в опасности. Сол необходимо найти способ спасти её. Просто освободить её будет недостаточно — в отличие от остальных участков бывшей Империи, Лесталлюм был полон народа. И стоит им только выбраться, как Луну снова схватят и убьют. Кому-то придётся отвлекать потенциальных преследователей, пока Луна убегает.

Луна говорила, что ей нужно попасть в Инсомнию. Для такого путешествия необходимо было некоторое оборудование и изрядный запас еды. К счастью, Сол заправила «Регину», а также нашла всё необходимое и запаслась едой ещё по дороге сюда. У неё было дурное предчувствие, когда она увидела как Мечи и охотники обращаются с Луной в Ралмуэлле. Вот почему она едва не довела «Регину» до предела, торопясь в Лесталлюм. Она почти всегда находились в движении, устраивая редкие и короткие перерывы, а затем и вовсе бросилась на уходящий паром вместе со своим байком. Регина пережила это путешествие лишь благодаря удаче, не иначе.

А что до Лунафреи — Сол была обязана ей даже сильнее, чем жизнью. Вряд ли она когда-либо сумеет выплатить этот долг.

Она не позволит убить её, несмотря ни на что. Эта женщина ответила на её молитвы, она спасла её семью — единственную семью, что оставалась у Сол. Теперь настала очередь Сол исполнять желания.

Лунафрея знала, что ей снится сон. Она была одета в белое свадебное платье, в её руках красовался букет силлецветов, повсюду вокруг кружились конфетти, оседая на пол, а неподалеку стояли люди, без остановки хлопая в ладоши. К ней протянул руку её возлюбленный — человек, которого она так долго ждала. Она скользнула взглядом по их скрещенным рукам, но так и не успела поднять взгляд на его лицо. Её сознание не позволило ей это сделать.

«Очередной сон, — подумала она. — Когда я перестану мучить себя?»

Она зажмурилась. Не для того, чтобы заснуть вновь, а для того, чтобы сдержать слёзы, готовые катиться вниз по её лицу без конца. Она поклялась себе, что не станет плакать. Было больно осознавать, что никогда ей не увидеть и не быть рядом с Ноктисом, однако она хотя бы сумела спасти человека, дорогого для Сол. Чудесно. Хоть одна радостная весть. Так что в слезах не было нужды. Она будет держаться гордо.

— Леди Лунафрея.

Неожиданно до её ушей донесся знакомый голос.

Глаза Лунафреи распахнулись.

— Жентиана! — удивленно воскликнула она. — Это снова сон?

Она находилась не в отеле в Лесталлюме — она вновь оказалась в темной пустоте. Жентиана парила в этой пустоте, окруженная цветной дымкой.

— Времени мало. Прислушайтесь к моим словам.

Верховная Посланница, обычно спокойная и чинная, казалась торопливой и обеспокоенной.

— Не обманывайтесь речами Хранителя Клинков, — продолжала Жентиана. — Планета находится в опасности. Стремиться к исполнению своего предназначения - значит принести в мир разрушение.

— Жентиана? — голос Лунафреи дрожал. — О чём ты говоришь?

— Течение судьбы изменилось, когда Проклятый отвернулся от богов. Это правда. Но новая сила Оракула не сумеет остановить Узурпатора — у неё другая цель. Хранителю Клинков нужна тьма, для которой тело Оракула станет сосудом. Оно сумеет собрать в себя всю тьму, в том числе и тьму самого Проклятого.

— Но почему это должно привести к гибели Эоса и смертных?

— Теравспышка, — одним лишь словом ответила Жентиана. Продолжила она лишь после небольшой паузы. — Чтобы суметь сотворить её, Хранитель Клинков желает обрести силы демонов и Оракула. Когда-то он и сам мог угрожать планете, однако теперь его сила не так велика. Разрушения так и не произошло, своей цели Хранитель Клинков не достиг.

— Великая Война Древности, — пробормотала Лунафрея.

Бахамут, Дракониан, устал наблюдать за войной богов и людей, и решил просто уничтожить планету. Другие боги сумели сдержать его и сохранить её в целости. Эту историю Лунафрея слышала от Жентианы бесчисленное количество раз.

Она вспомнила старый разговор с Посланницей.

— Жентиана, почему Дракониан стремится все уничтожить? Зачем ему делать такие жуткие вещи?

— Среди всех шести богов Хранитель Клинков стоит особняком. С высоты его взгляда планета и жизни её обитателей кажутся ему незначительными.

— Я думала, что боги защищают этот мир. Что они заботятся обо всех нас.

— Человек для бога подобен цветку для человека. Когда девушка прогуливается по цветущему полю, видит ли она, что каждый из цветков особенный или же все они для неё подобны друг другу? Деяния Хранителя Клинков — это не месть людям. Он как садовник, что срывает цветы, среди которых завелись больные экземпляры.

Лунафрею охватил ужас. Не об этом ли сейчас говорила Жентиана?

— Дракониан снова хочет устроить жатву? Сорвать нас, как цветы в поле?

— Однажды потерпев неудачу, Хранитель Клинков не позволит себе повторить прежней ошибки. Его заклинание должно быть таким сильным, чтобы болезнь сада уже никогда не могла распространиться вновь.

— Именно поэтому мне, Оракулу, была дарована сила поглощать скверну?

Жентиана кивнула.

— Но... — Лунафрея замолчала, глядя на свои руки. Теперь эти ладони можно было считать оружием, призванным положить Эосу конец. — Всё это время Дракониан противостоял нам.

Она вспомнила Ардина, вслух проклинающего богов. Тысячелетия назад этот человек слепо доверился им, следуя за своим предназначением. Он отдал свою жизнь лишь для того, чтобы затем его предали, а теперь желал уничтожить бога, осуществившего это предательство.

— Нужно убедить Дракониана отказаться от своего плана, — заявила Лунафрея. — Но как заставить его передумать?

— Волю богов так просто не поколебать.

Ну конечно. Для Бахамута все они были лишь цветами, колеблющимися в поле от порывов ветра.

— Неужели мы не можем ничего, кроме как бросить ему вызов? Если мы не можем его переубедить, то наш единственный выход — одолеть его.

— Бога не так-то просто одолеть. Хранитель Клинков существует одновременно в этом мире и за его пределами. И если одолеть одного, то он продолжит возвращаться, пока жив другой.

— То есть убить его нельзя?

— Послушайте меня, леди Лунафрея, — голос Жентианы стал ещё более резким, торопливым. — Заклинанию Хранителя Клинков требуется огромная сила. Отрази первый удар и второго уже не последует. Истощение приводит к глубокому сну. И тогда планета будет в безопасности, пусть Бога Войны и нельзя окончательно одолеть.

— Именно это и произошло когда-то на древней войне?

Очертания Жентианы начали расплываться.

— Посланницу обнаружили. Больше не...

— Стой! Жентиана!

Посланница исчезала, голубая дымка пробивалась сквозь очертания её тела.

— Оракул должна выбрать своё будущее.

С последними словами она окончательно исчезла. Лунафрея открыла глаза и вновь оказалась в отеле Лесталлюма, её руки и ноги были связаны, а само тело оставалось неподвижным и безвольным. Всё было точно так же, как и в момент её погружения в сон.

— Дракониан уничтожит нас, — пробормотала она.

Это было за гранью понимания. Боги стремились защитить Эос и всех его жителей — она никогда не позволяла себе усомниться в этом, даже когда Жентиана говорила о Бахамуте как о ком-то, стоящим особняком и неспособном погрузиться в суету этого мира.

Много лет назад Дракониан наделил Ардина силой спасителя. И он же позволил ему потерпеть поражение, позволил его же родным возненавидеть его и заклеймить монстром. Не колеблясь, Хранитель Клинков проявил хитрость и жестокость, чтобы осуществить свой план. А теперь он пытался провернуть тот же фокус с Лунафреей.

Они с Ардином были похожи — оба безоговорочно верили в богов, желали помогать людям и оказывались слепы к заговорам, диктующим ход их жизни. Они оба были марионетками, которых заставляли танцевать под божественную дудку, а затем отбрасывали в сторону за ненадобностью.

— Это непростительно, — прошептала она, чувствуя, как внутри неё закипает гнев. Она не знала, что делать дальше и просто смотрела в потолок, пытаясь придумать хоть что-нибудь.

Чтобы найти импровизированную камеру Луны, Сол понадобилось больше времени, чем она предполагала. Ей казалось, что эта комната должна охраняться, так что искала те двери, к которым приставили людей. Но это не особо-то помогло, потому что охрана стояла у большинства гостиничных номеров. Не то чтобы это было планом, призванным сбить с толку тех, кто захочет освободить Оракула — просто здесь было слишком много вещей, требующих надзора. И это имело смысл, просто отчего-то она не задумалась об этом сразу. Этот отель был штаб-квартирой охотников, расположенной в центре единственного жилого города, и единственным источником порядка, оставшимся в Эосе.

— Ошибка новичка, — пробормотала Сол, разочарованная своей наивностью.

— И что это за ошибка такая?

Голос позади едва не заставил Сол подскочить на месте.

— Мама?! Что ты здесь делаешь? Ты же была на собрании!

Обсуждение там шло не особо гладко, так что Сол предполагала, что Аранея и все остальные проведут за ним ещё какое-то время. Это было частью её плана — вытащить Луну в тот момент, когда остальные будут заняты обсуждением угрозы. Уж с каким-нибудь часовым за её дверьми она с легкостью справилась бы.

А вот возможность столкнуться с матерью она не учитывала. Это выходило далеко за рамки даже самого худшего сценария.

— Я взбрыкнула и меня «освободили» от необходимости продолжать этот разговор. Опрокинула стул, — подмигнула Аранея. — Так что меня отправили остудить голову. И, надо же, я поймала маленькую нарушительницу спокойствия. Так и думала, что ты уже что-то затеяла.

— Прошу, отпусти нас. Луна моя подруга, я хочу ей помочь, — взмолилась Сол.

Моя подруга. В ту же секунду, когда она произнесла эти слова, её сердце словно пронзили ножом. Сол наконец-то всё поняла. Это не потому, что она была в долгу перед Луной; и не потому, что Луна для неё сделала. Причина, по которой она хотела ей помочь, заключалась в другом — Луна была дорога ей. Они провели вместе не так много времени, однако и того оказалось достаточно. Они были друзьями.

— Ты ставишь меня в затруднительное положение, ты же понимаешь? — спросила Аранея. — Эй, не плачь.

Аранея коснулась лица Сол носовым платком, и только после этого Сол осознала, что она плачет. Она вновь почувствовала себя ребенком.

— Но, мама, я...

— Да-да, я поняла.

Аранея так и не убрала руку, поглаживая её по голове.

— Пойдём.

Сол поспешно вытерла слёзы платком и последовала за ней. Давным-давно ей приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть на мать, а теперь их плечи находились на одном уровне, вот только Аранея каким-то образом всё равно казалась Сол очень высокой. Однажды мать — всегда мать.

Они остановились перед одной из дверей. Охраны здесь не было. У Сол было так много вопросов, но Аранея не дала ей задать ни одного, приложив палец к губам.

Аранея постучала четыре раза и произнесла:

— Хорошая работа.

Судя по всему, и стук, и фраза являлись своего рода паролем.

Дверь распахнулась и Сол увидела, что охранник здесь всё-таки был — просто он стоял не перед дверью, а за ней. Это был молодой человек, которого она никогда раньше не видела. Наверняка кто-то из обычных солдат.

— Прости за беспокойство, но могу ли я попросить тебя об одолжении? — спросила Аранея.

— Меня?

— Да, есть тут у меня одно дело. А пока мы не вернёмся, малышка присмотрит за комнатой.

Сол и так-то старалась не поднимать головы в попытках спрятать заплаканное лицо, а теперь опустила его ещё ниже, мрачно кивнув.

— Спасибо, Сол. Держи ухо востро, ладно?

Аранея сунула что-то в карман Сол, а затем вывела охранника в коридор. Сол прикрыла дверь одной рукой и прошла вглубь комнаты. Наконец она увидела её.

— Луна! — закричала она. — Прости, Луна! Я должна была прийти раньше!

— Сол!

Луна лежала на кровати, её руки и ноги были по-прежнему связаны. Сол сунула руку в карман. Её догадка о последнем даре Аранеи оказалась верна — это было блокирующее устройство. Должно быть, её мать всё спланировала заранее.

— Это моя вина, Луна. Я...

— Тебе не стоит извиняться, Сол. Ты поверила в меня. Этого достаточно.

По щекам Луна катились черные как смоль слезы. Потемневшая кожа, что раньше лишь едва-едва выглядывала из-под её воротника и рукавов, теперь полностью покрывала её руки и часть лица.

— Конечно же, я поверила! Что это за друзья такие, которые друг в друга не верят?

Сол нажала кнопку на блокирующем устройстве, и кандалы Луны раскрылись с глухим кликом.

— Ты сможешь бежать? — спросила Сол. — Нам нужно выбраться отсюда до возвращения охраны.

— Это не доставит тебе лишних проблем?

— Ты вернула мне мать, теперь я тоже хочу тебе помочь. Тебе ведь нужно в Инсомнию, так?

Луна кивнула. Её нерешительность отошла на второй план, теперь всё было ясно как день.

«Регина» была припаркована на окраине города. Они бежали по улицам вместе. Найти Луну в незнакомом отеле оказалось сложновато, но на улицах города Сол чувствовала себя как рыба в воде. Никто не знал Лесталлюм лучше, чем она. Каждый короткий путь, каждый переулок, где можно было скрыться от лишних глаз — она использовала их все, даже не задумываясь.

Когда они наконец-то добрались до байка, Сол принялась объяснять:

— Я уже заправила «Регину» и позаботилась о еде. И карту тоже взяла. Ты же и так это поняла, правда?

Она надела на голову Луны шлем и поправила ремни безопасности.

— Я у тебя в долгу, Сол, — Луна надела очки.

На носу у Сол образовалась морщинка, когда она нахмурилась.

— Я ведь уже говорила, что обычно люди говорят что-то такое, когда собираются умирать.

— Я знаю.

— Так почему ты?..

— Не волнуйся, я не собираюсь умирать. Обещаю. Просто позволь мне поблагодарить тебя.

— Ладно. Тогда я тоже помирать не стану. Но когда мы вернёмся, я заставлю тебя заварить мне чашку хорошего чая. Идёт? Я буду ждать.

Двигатель «Регины» взревел. Сол видела, как шевелились губы Луны, однако она не сумела разобрать слов. Луна и «Регина» скрылись во тьме, Сол лишь махала им рукой на прощание, надеясь, что всё будет хорошо.

Едва они окончательно скрылись из поля её зрения, Сол достала пистолет. Никто не посмеет преследовать Луну, уж она позаботится об этом.

Сразу же после этого молчаливого обещания Лесталлюм наполнился ревом сирен.

По дороге из Лесталлюма Лунафрея время от времени сталкивалась с демонами, но, на её счастье, пока что её не преследовали охотники и Мечи. И пусть она всё ещё управляла мотоциклом на уровне новичка, двигалась медленно, Королевский Город с каждым мгновением становился к ней всё ближе. Она осознала, что движется по той же дороге, по которой несколько лет назад двигалась в обратную сторону, уходя из Инсомнии с остальными её жителями. Тогда ей так хотелось оттуда сбежать, теперь же ей отчаянно хотелось вернуться. Странное чувство.

Она остановилась на короткий перерыв у моста, ведущего в город. Именно там она написала в блокноте последнее сообщение. Казалось, Умбра знал о её намерениях — он появился даже раньше, чем она успела его позвать.

— Здравствуй, Умбра, — сказала она. — Прошу, передай это Ноктису, когда придёт время.

«Будет сделано», — будто бы сказал пёс, высоко задрав свой хвост. И исчез, растворившись в окружающей их тьме.

Всё готово. Она разобралась в своих чувствах и знала, что хочет сделать. Она приняла решение. В опустевшую Цитадель она шла быстрым и уверенным шагом.

В последний раз, когда она была здесь, Цитадель разрывалась от звуков выстрелов, взрывов и рева Магитек-двигателей. Лунафрея до сих пор помнила запах крови и пороха. Эти вещи хотя бы свидетельствовали о жизни. О настоящей. Теперь же вокруг можно было встретить лишь демонов. Здесь было ужасно тихо, и больше не пахло кровью.

Она медленно приоткрыла последнюю дверь.

И пусть прошло уже десять лет, Лунафрее казалось, что прошло не больше нескольких часов с того момента как она в последний раз была в тронном зале. Только теперь он выглядел совершенно иначе.

— Боюсь, тебе не повезло.

Голос Ардина донесся откуда-то сверху. Много лет назад она могла бы рассердиться, увидев его лениво развалившимся на троне, но не теперь. Теперь его хамская манера держаться и привычка издеваться над людьми казались подходящими роли шута. Ей было жаль этого человека.

— Того, кого ты хочешь увидеть, здесь нет.

Кажется, бывший канцлер решил, что она пришла сюда в поисках Ноктиса.

— Но прошу простить мне моё удивление этим неожиданным развитием событий. Рад видеть вас вновь, леди Лунафрея.

Вопреки словам, на лице Ардина не было и следа удивления. Его будто и не волновал тот факт, что женщина, которую он убил собственными руками, вернулась к жизни.

— Ты неверно меня понял. Я пришла за тобой, — её слова прозвучали спокойно, размеренно.

Это заявление подразумевало нечто большее: она дала понять, что с самого начала знала, что Ноктиса она здесь не найдёт. Не настало ещё время для их воссоединения.

— Я хочу кое-что с тобой обсудить, — заявила она.

Губы Ардина дрогнули.

— Ах, какая неожиданность! Оракул желает побеседовать со мной! А я уж было подумал, что боги просто прислали свою марионетку исполнять их грандиозные планы.

«Ты ошибаешься, — подумала она. — Я не собираюсь убивать тебя, потому что ты такая же марионетка, как и я. Я пришла сюда, потому что хочу перестать ею быть, точно так же, как и ты».

Лунафрея взглянула в глаза Ардину.

Время играть по-крупному.

— Я хотела попросить тебя о помощи.

Ноктис услышал раскат грома. На мгновение он подумал, что ему во сне явился Рамух Громовержец; он открыл глаза, и тьма под прикрытыми веками сменилось тьмой, окутавшей, казалось, весь мир.

«Возможно, — подумал он. — Это тоже сон».

Когда его глаза, наконец, привыкли к темноте, он осознал, что находится на Ангелгарде. Ему и раньше доводилось видеть эту подземную тюрьму в видениях, ниспосланных кристаллом. Именно здесь Ардина заточил его брат. Значит, он слышал рёв прибоя, а не раскат грома.

Он не уверен в том, сколько времени провёл во сне. Последним, что он помнил, было его пребывание на троне внутри кристалла, а теперь он оказался здесь, на холодном камне.

Ноктис поднялся на ноги. Его преследовали странные ощущения, будто собственное тело не принадлежало ему. Но эти ощущения продлились лишь несколько мгновений, потому что к тому моменту, когда Ноктис выбрался из камеры, он чувствовал себя так же уверенно, как и раньше. Честно говоря, казалось, что он стал даже немного сильнее.

Он обнаружил, что знает, какой из тоннелей ведёт на поверхность, хотя сам никогда по ним не ходил. В его голове отложились воспоминания кристалла о том, как Ардина заключили сюда и о том, как через две тысячи лет его освободил отсюда Верстел. Простой и понятный маршрут, пары воспоминаний вполне достаточно, чтобы его запомнить.

Снаружи ему в нос ударил навязчивый запах океана. Небо было черным-черно. За время его отсутствия демоны сильно повлияли на этот мир.

«Спокойно, — сказал он себе. — Ты Истинный Король и именно ты должен рассеять эту тьму».

По каменистому склону он спустился к единственной на острове бухте. Уже издали он увидел пришвартованный там корабль, будто ожидающий своего короля. Ноктис подошёл поближе и понял, что корабль ему знаком: именно на нём он путешествовал из Каэма в Альтисию.

Это походило на воссоединение со старым другом. Корабль, казалось, был в хорошем состоянии — за ним следил кто-то из смертных. Он выглядел точно так же, как тогда, когда Сид закончил со своими делами, и они двинулись вперёд по волнам.

Но королевский корабль был не единственным старым другом, что ждал его тут. Приблизившись, Ноктис услышал знакомые ему лай и сопение.

— Умбра!

Пес появился будто бы из ниоткуда. Ноктис наклонился, чтобы погладить его по густой шерсти, однако Умбра оттолкнул его руку.

— Что такое, малыш?

Задней лапой пёс коснулся своей шеи, указывая Ноктису на прикрепленный к ней предмет. Именно туда они с Лунафреей крепили блокнот, когда им доводилось переписываться друг с другом таким методом.

Воспоминания об этом пронзили Ноктиса насквозь. В последний раз, когда ему приходилось вот так вот наклоняться за блокнотом Умбры, он находился на мысе Каэм и собирался сесть на тот же корабль, что стоял перед ним сейчас. Ноктис аккуратно открыл блокнот и пролистал страницы до последнего сообщения Лунафреи:

Жду тебя в Альтисии.

Тогда он был как никогда уверен в том, что они с Лунафреей скоро вновь будут вместе, что их отношения наконец-то не будут ограничены спешно написанными в блокноте словами. Он верил, что они будут вместе и никогда больше не расстанутся.

Он всё ещё как сейчас помнил, как часто билось его сердце от этой мысли. И это делало всё только хуже. Он также помнил о том утре в Альтисии, когда он осознал, что этот блокнот будет служить ему вечным напоминанием о пережитой потере.

Умбра нетерпеливо закопошился, понятия не имея о его внутренней борьбе. Он ткнулся носом в ладонь Ноктиса, повторив свою немую просьбу.

— Ладно-ладно, успокойся, — сказал Ноктис псу.

Он забрал у него блокнот, только сейчас понимая, что он чуть меньше предыдущего. Он открыл его и взглянул на первые записи. Удивление, непонимание и замешательство тут же затмили его разум.

— Как это возможно? — произнес он вслух.

Страницы блокнота были исписаны знакомым ему до боли витиеватым почерком: на них содержались краткие записи, разрозненные мысли и просто зарисовки, похожие на записи в обычном дневнике.

— Луна... Она жива?

В это трудно было поверить, однако он точно знал, что записи сделаны её рукой. И первая же запись — «Я цела» — была сделано второпях. Он почти видел, насколько спешила Луна в тот момент. Эта была единственная строчка, которой недоставало привычной размеренности и аккуратности почерка Лунафреи. Они обменивались письмами на протяжение двенадцати лет, и что-что, а манеру её письма Ноктис знал наизусть. Читая написанное, он, казалось, слышал её голос. И чем больше он узнавал, тем меньше сомневался — может, блокнот и был другим, но записи делала Лунафрея и делала он их для него.

Сидя здесь, на берегу Ангелгарда, Ноктис читал и читал. Он узнал о возрождении Лунафреи и о новом предназначении, порученном ей; он узнал о том, каким был теперь этот мир — погруженным в вечную ночь, почти заброшенным, за исключением пока ещё обжитого Лесталлюма; он узнал о том, с какими шоком и замешательством столкнулась сама Лунафрея, вернувшись сюда; узнал о нечеловеческой силе, какой она теперь владела; узнал о её путешествии по землям бывшей Империи, в процессе которого она занималась уничтожением демонов; узнал даже о её новой подруге по имени Сол. Листая страницы, Ноктис почувствовал, как затуманивается его зрение, пока, наконец, не понял, что глаза просто наполнились слезами и он уже не может продолжать чтение.

— Луна... — всхлипнул он. — Она... Она жива...

Всё это время он считал, что потерял её. Её, единственную, кого он хотел защитить сильнее всех остальных. И когда кристалл раскрыл ему судьбу Истинного Короля, он с ужасом думал о том, что даже если он отдаст свою жизнь за светлое будущее, в этом будущем не будет места для Лунафреи.

Но теперь он знал, что она жива.

— Слава...

«Слава богам», — хотел сказать он, но его голос охрип от рыданий и стих. Он вновь провёл пальцам по записям в блокноте — по записям, сделанным её рукой.

Смахнув слёзы тыльной стороной ладони, он продолжил читать. Время от времени он натыкался на даты, записанные небольшими аккуратными цифрами в верхней части страницы: 766. Сначала он подумал, что это какая-то ошибка, однако число появлялось вновь и вновь, не меняясь. Путешествие Ноктиса состоялось в 756-м году С. Э., тогда же он коснулся кристалла и взглянул на прошлое вплоть до того же года, чего и следовало ожидать — в конце концов, именно прошлое ему и суждено было увидеть. Дракониан показал ему будущее, где он должен будет одолеть Ардина, но не дал и намека на то, когда это должно произойти.

— Десять лет... — пробормотал Ноктис.

Он и представить себе не мог, что кристаллу потребуется так много времени, чтобы передать свои силы кольцу. Он не знал, что его предназначение может затянуться так надолго. Осталась ли ещё надежда у его друзей? Ждут ли они его до сих пор?

Если и впрямь ждали его все эти годы, то Ноктис должен был как можно скорее найти их. Они вновь будут сражаться спина к спине, как братья, и на этот раз он сумеет их защитить. Ноктис не только спасёт своих товарищей и Лунафрею, он ещё и станет свидетелем того как в этот мир вновь вернётся свет. Он не позволит им лишиться больше ни одной жизни.

Ноктис не мог больше думать о смертях. И Лунафрея... Никогда больше ей не придётся жертвовать своей жизнью ради других. Пусть идёт к черту её долг как Оракула.

— Я отказываюсь жить в мире, который требует таких жертв, — заявил он.

В блокноте подробно рассказывалось о том, чем может обернуться новое предназначение Лунафреи, но если и оно потребует от неё пожертвовать собой, то он сделает всё, чтобы этого не допустить. Ноктис положит конец подобному порядку.

На последней странице было написано всего несколько слов: «Жду тебя в Цитадели».

Несколькими страницами ранее его внимание привлёк другой отрывок текста, в котором Лунафрея вновь упоминала о силе, не предназначенной для смертных, и о том, что она опасается её использовать. Что это была за сила такая? О чём она писала?

Собираясь задать ей этот вопрос, отправив Умбру обратно, он нашёл даже свободное место в блокноте, когда понял, что у него под рукой нет ручки.

— Я невероятно везуч, — вздохнул он.

Затем он вдруг понял, что нет никакого смысла писать ей о чём-то сейчас — совсем скоро они увидятся.

— Спасибо, Умбра, — сказал он псу. — Я сам верну этот блокнот Лунафрее.

Умбра гавкнул в ответ, показывая, что всё понимает. Снова потрепав того по густой темной шерсти, Ноктис подтолкнул пса на корабль и запрыгнул на него сам.

Когда они наконец-то подошли к пирсу Галдина и сошли на берег, Ноктис буквально потерял дар речи от удивления.

— Он и впрямь пустует.

Вокруг не было ни души. В прошлом на набережной Галдина было не протолкнуться из-за количества туристов — днём и ночью здесь собирались люди, желающие расслабиться и отдохнуть от мирской суеты. Голубые небо и море днём сияли так ярко, что запросто могли ослепить; ночью десятки огней освещали узкие дорожки, разгоняя тьму. Это место было усладой и для глаз, и для души.

Теперь же здесь не горело ни единой лампы — мрачная тьма покрывала всё до самой линии горизонта. На пирсе было пусто и одиноко, не видно было больше ни одного рыбака. Когда они с псом шли вперёд, единственными звуками оставались звуки их шагов.

Уже в тот момент, когда Ноктис выбрался из глубин Ангелгарда на поверхность и увидел погруженный во тьму мир, он понял, что тот будет сильно отличаться от того, каким он его запомнил. Лунафрея тоже писала: нет больше безопасного места, кроме Лесталлюма.

Он прекрасно понимал её слова, читая дневник, однако реальности всё-таки удалось удивить его. Опустевшая набережная Галдина вызывала странные ощущения — будто все люди в мире разом исчезли и он остался в нём совсем один. И сколько бы он не убеждал себя, что это не так, тревога всё равно никуда не уходила. Ноктис не слышал никаких звуков, кроме колотящегося о берег прибоя.

Вдруг Умбра залаял. Это был не враждебный лай, скорее спокойный — Умбра узнал кого-то, к ним кто-то шёл кто-то из знакомых.

— Добро пожаловать домой, Ваше Величество.

Эти слова были произнесены вслух — кем-то, чей голос отличался от его собственного. Ноктису пришлось как следует вглядеться в темноту, чтобы понять, что к ним кто-то приближается. Бегом.

— Я же не ошиблась? Ты король?

Этим человеком оказалась молодая женщина примерно двадцати лет. На её спине красовался дробовик, и Ноктис предположил, что при себе у неё ещё много оружия: едва она приблизилась, как стало слышно постоянное позвякивание металла о металл.

— Ага, — добавила она. — Ты куда красивее, чем я представляла.

Она смотрела на него без какого-либо намека на сдержанность или уважение. Ноктис начал задумываться, действительно ли они с ней не знакомы.

— А ты?.. — начал было он.

— Меня зовут Сол.

Его догадки подтвердились. Это была новая подруга Лунафреи — ходячий арсенал, которая отлично играет в карты и не умеет готовить.

— Я всё гадала, сколько ещё мне придётся здесь ждать, — продолжила она.

— Ты давно здесь? — спросил Ноктис.

По ней было заметно, что парой демонов её не испугаешь, однако сложно было представить себе человека, что стал бы долго сидеть в таком месте по доброй воле. Галдин явно не был обжитым местом.

— Не пойми меня превратно, двадцать четыре на семь я здесь не сидела. Но два-три раза в день я приходила проверить, что происходит, — она внезапно улыбнулась. — Судя по всему, с чувством времени у меня всё отлично.

Однако улыбка на её лице задержалась лишь на мгновение.

— Ты должен кое-что знать, — торжественно заявила она. — Луна жива.

Услышь он об этом от Сол ещё до прочтения блокнота, он не сумел бы в это поверить. Ноктис не сумел бы подобрать слов, да и его разум отказался бы принимать такую возможность. Хорошо, что Умбра нашёл его первым, передав этот маленький блокнот — неопровержимое доказательство того, что Луна в порядке.

— Я знаю.

— Ты знаешь? — Сол явно была удивлена.

Оно и не удивительно. Ноктис и Лунафрея никогда и никому не рассказывали о своём способе общения. Они никогда не давали друг другу обещания хранить это в секрете, но чем дольше они общались, тем более личным это всё казалось — чем-то, чем не стоит делиться с кем-то другим, кроме разве что Умбры. Если кто-то и знал об этом, то только Жентиана, но даже в этом Ноктис уверен не был.

— Что за разочарование, — пробормотала Сол. — Я-то думала, что ты будешь в восторге от этой новости.

— Прости, что разочаровал.

— От короля ничего не скроешь, да? — сказала она. — Ладно. У нас ещё куча дел. Давай, садись в машину.

Ноктис помнил, где находится парковка и ему не требовалось, чтобы Сол указывала ему путь, вышагивая впереди, однако именно это она и делала. Они прошли мимо главного здания набережной и прошлись по узкой дощатой дорожке, погруженной в бескрайнюю мрачную серость. От ярких красок Галдина, какие запомнил Ноктис, не осталось и следа.

— Ты как-то быстро мне поверил, — сказал Сол, когда они спустились с променада на берег.

— А я не должен был? — спросил Ноктис, несколько озадаченный этим заявлением.

— Ты же меня даже не знаешь, — Сол казалась такой же озадаченной. — Ты меня впервые в жизни видишь.

— Это же не значит, что я должен в тебе сомневаться. Ты подруга Луны, разве нет? — одного только этого факта Ноктису было достаточно. — Значит, у меня нет причин сомневаться в том, что ты хочешь мне помочь.

В какой-то он осознал, что Умбра больше не бежит рядом с ними. Пес просто исчез, будто целью его визита было обеспечение безопасной встречи Ноктиса с Сол, после которой он и исчез, вольный вернуться туда, откуда пришёл. Только сейчас Ноктис подумал, что всё это было слишком удачным совпадением. Появившийся рядом с кораблём Умбра наверняка приложил к этому лапу.

Сол начала было говорить, но её прервал звонок смартфона. Поставленная на звонок мелодия звучала знакомо, Ноктис невольно вспомнил о прошлом.

— Да брось! — говорила по телефону Сол. — Мне уже становится страшно. Откуда ты знаешь, когда именно стоит мне звонить?

Сол бросила взгляд на Ноктиса, он вновь почувствовал, что знает, с кем она разговаривает.

— Да-да, я сейчас с ним, — продолжала Сол. — Что, хотите парой слов перекинуться?

Сомнений не осталось — это были Игнис, Гладио или Промпто. Но кто из них троих? Он пытался понять, но никак не мог разобрать голоса по ту сторону.

— Что? А, да. Мы скоро там будем, — Сол вздохнула и сунула телефон обратно в карман.

— Кто это был? — спросил Ноктис.

— Гладио. Говорит, у него там посетители и долго разговаривать он не может. Но они неподалеку от «Молота». Встретимся с ними там, — подумав, Сол добавила: — Под «посетителями» он имел в виду демонов.

Ноктис тихо рассмеялся. Как это похоже на Гладио. Он уже представлял, как его Щит размахивает своим двуручным мечом. В этот же момент ему в голову пришла неприятная мысль.

— Они в порядке? Все трое?

В новую эпоху, полную тьмы, Промпто мог оказаться в невыгодном положении из-за своей любви к огнестрельному оружию. А для Игниса, лишенного зрения, жизнь в мире, наполненном демонами, и вовсе могла оказаться настоящим адом.

Что если кто-то из них?..

— Конечно, — слова Сол принесли ему облегчение. — Есть ли что-то, что вообще может убить этих троих? Промпто постоянно крутится вокруг «Молота», пытаясь произвести впечатление на Синди. Он здорово помогает, когда ей нужна грубая сила. Игнис тоже выходит на охоту. Говорит, ему в темноте даже привычнее, чем всем нам.

Судя по всему, Сол была довольно близка с ними тремя.

— Они будут рады тебя видеть. Не только как подданные, естественно. Они очень ждали твоего возвращения.

Значит, всё-таки ждали. На протяжении десяти лет они продолжали ждать и верить, что этот день когда-нибудь настанет.

— Надо поторапливаться, — сказала Сол. — Запрыгивай давай.

По просьбе Сол Ноктис занял пассажирское сидение. Едва дверь за ним захлопнулась, как машина пришла в движение.

Пока они ехали, Сол рассказала историю своего знакомства с Лунафреей и то, как они провели вместе первые несколько дней.

— Еду я по шоссе на своем байке и тут откуда ни возьмись посреди дороги женщина распласталась. Буквально выкатилась на неё черти знает откуда.

— Выкатилась на дорогу?

— Ну откуда мне знать-то? Я подумала, что она скатилась откуда-то с горы неподалеку. Она очень спешила.

Сол всё ещё помнила как в тот момент Лунафрея молча взяла и запрыгнула в коляску её мотоцикла.

— Её преследовали, — продолжала свой рассказ Сол. — И, судя по всему, уже давно. Но у меня старый байк, понимаешь? Он уже не может развить такую скорость, чтобы можно было быстренько уйти от здорового демона. Особенно тогда, когда на него лишнего веса нагрузили. Говорю я, значит, об этом Луне — и знаешь, что она делает в этот момент?

— Даже не представляю.

— Она говорит: «Точно, что мне сбросить?» и скидывает на дорогу мешок со всей моей провизией.

Ноктис фыркнул.

— Это не смешно, — ухмыльнулась Сол. — В пустошах не так-то просто достать еду. Я была так зла, что едва сдерживала себя. На следующий день нам пришлось вернуться туда и собрать все консервы.

Сол начала рассказывать о том, насколько больно было ползать в темноте на четвереньках и разыскивать, куда же могли отлететь банки, собирая их одну за другой. Пересказывая эту историю, она то и дело наклонялась и демонстрировала те или иные их движения, совершенно не заботясь о том, что здесь и сейчас она находилась за рулем. По словам Сол, Лунафрея в поисках банок преуспела куда сильнее неё самой.

— И всегда так было, с самого начала. Луна всегда была полна сюрпризов. Сначала называет мне имя погибшего Оракула, а потом говорит, что это она и есть. А потом вдруг оказывается невероятно сильной, хотя выглядит как хрупкая изящная принцесска.

— В смысле «невероятно сильной»?

В своих записях Лунафрея упоминала, что сражалась с демонами бок о бок с Сол. Ноктис предполагал, что она не даст себя в обиду, учитывая годы её обучения на Оракула, но не представлял, что должно было заставить такого человека как Сол удивиться её физической силе.

— Это про её умения сражаться, понимаешь? — ответила Сол. — Вот где она хороша. А вот в карты играет ужасно. Но есть одна игра, в которой она всё-таки хороша — в пятипалье. Слышал о такой?

Ноктис слышал.

— Это та игра, где нужно ударять ножом между пальцами?

Для того, чтобы сыграть в эту игру нужно было положить руку на стол, ладонью вниз, а другой рукой бить лезвием ножа прямо между растопыренными пальцами первой. Несколько раз они с парнями играли в эту игру в дороге. Игнису не понравилось.

— Было грустно, — покачала головой Сол. — Она сказала, что играет в неё впервые, но делала всё в несколько раз быстрее меня! Насколько я поняла, её брат отлично играл в эту игру, и она сказала, что просто копирует его движения.

Ноктис удивился, узнав, что Равус играл в подобную игру. Похоже, этот человек скрывал в себе другую, незнакомую Ноктису сторону, далекую от того неприступного, непоколебимого полководца, с которым он столкнулся в Археоле. Может быть, Равус был совсем другим в присутствии близких и дорогих ему людей. А может, он был совсем другим человеком до смерти матери.

— Но что меня действительно поразило, — продолжала говорить Сол. — Так это её утверждения о том, что она должна сразиться с Ардином. Мол, это её предназначение, ради которого её вернули к жизни.

— Она правда так сказала? — Ноктис невольно повернулся, взглянув на Сол.

Эти слова заставили Ноктиса встрепенуться, на мгновение он даже подумал, что ослышался. Неужели новое предназначение, о котором писала Луна, заключается в этом? Как такое могло произойти? Остановить Ардина — долг Истинного Короля, возложенный на него Драконианом внутри кристалла.

— Да брось, — Сол поморщилась от проявленного к ней недоверия. — Я бы не смогла придумать такого, даже если бы захотела.

— Прости. Я просто не ожидал.

— Не могу тебя в этом винить. Я тоже спросила у Луны, не шутка ли это, когда она впервые об этом заговорила.

Было в этом что-то странное. Ни на одной из страниц блокнота Лунафрея не объясняла сути своего нового предназначения и ни разу не упоминала, что собирается сразиться с Ардином. Судя по тому, что он читал, она задумала строго противоположное — она собиралась с Ардином поговорить. На последней странице она писала, что встретилась с духом первого Оракула в Ралмуэлле, и та попросила её избавить Ардина от страданий.

Он помнил каждое слово:

Я представляю, насколько неприятно тебе вспоминать об Ардине и о его деяниях, но я прошу твоего понимания. Я хочу поговорить с ним. Думаю, я смогу... Нет, время ещё не пришло. Я всё объясню, когда мы вновь встретимся. Жду тебя в Цитадели.

Почему Лунафрея вообще решила с ним пересечься? Этот человек пронзил её тело кинжалом, лишил её жизни в Альтисии. И пусть соглашения, заключенные с пробудившимися астралами, на тот момент уже подвели её к краю, смертельный удар нанес именно Ардин. Однако её слова свидетельствовали об искреннем желании с ним пообщаться, а не о желании отомстить. Должно быть, произошло что-то ещё, о чём он пока не знает.

Если Сол была права, и Лунафрее и впрямь предназначено было убить Ардина, то записи в блокноте казались ещё более тревожными. Неужели Лунафрея отказалась исполнять волю богов? Это решение казалось почти нереальным для того, кто посвятил богам всю свою жизнь.

Внутри кристалла Ноктис узнал о том, что Кольцо Люциса — единственная вещь, с помощью которой можно уничтожить бессмертного Проклятого. У Лунафреи кольца не было — она не происходила из рода Люцис Каэлум, не имела права его носить. И он не видел никакой логики для нее, чтобы противопостоять Ардину. Почему Шестеро попросили её об этом? Зачем отправлять двоих выполнять работу, с которой и один справится?

Ему вспомнились другие записи Лунафреи — те, в которых она упоминала свою нечеловеческую силу и связанное с ней беспокойство.

— Скажи мне, — обратился он к Сол. — Была у Луны какая-то новая сила?.. Сила, которой она пользовалась.

Он намеренно не использовал слово «нечеловеческая». Как бы Лунафрея её не описывала, он не хотел произносить таких слов в её отношении.

— Да, она может поглощать скверну, — сухо ответила Сол, глядя прямо перед собой.

У Ноктиса дыхание перехватило. Он знал о существовании лишь одного человека, обладавшего подобной силой. И кристалл показал ему, что случилось с этим человеком две тысячи лет назад.

— Она говорила, что один из богов наделил её ею, чтобы она могла противостоять Ардину.

— Ты знаешь, кто это был? Дракониан?

— Не знаю. Она никогда не упоминала.

Каким бы ни был источник её силы, Ноктис хотел знать, для чего Лунафрею наделили силой поглощать Звездную Скверну. И почему именно ей поручили уничтожить Проклятого, обладающего той же силой?

К тому же, Лунафрею беспокоила эта сила. Насколько понял Ноктис, эта сила позволяла ей поглощать скверну, а не избавляться от неё. Каждый раз, когда она применяла эту силу, она подвергала себя опасности. В воспоминаниях кристалла он видел, в какой агонии периодически бился Ардин. Было невыносимо представлять, что Лунафрея испытывала то же самое. Как боги могли так поступить с ней? С Ардином должен был справиться Истинный Король. Зачем втягивать в это Лунафрею?

— Как много ты об этом знаешь? — спросила Сол.

— О силах Луны? Думаю, я знаю достаточно.

Да, вполне достаточно. Он стал свидетелем мучений Ардина две тысячи лет назад. Возможно, Ноктис знал о последствиях даже больше, чем успела узнать Лунафрея.

И тут он понял кое-что. На страницах блокнота Лунафрея упоминала о своей встрече с первым Оракулом в Ралмуэлле. Раскрыла ли Аэра ей всю правду о том, что произошло в те времена? Если так, то это вполне объясняло желание Лунафреи поговорить с Проклятым. Ардин был единственным человеком на всей планете, кто точно знал, через что ей пришлось пройти. Возможно, узнав больше о прошлом Ардина, она уже не испытывала к нему ненависти.

Или же он просто хватается за соломинку.

Машина внезапно остановилась, Сол вновь заговорила.

— Послушай, Ваше Величество, — выражение её лица стало серьёзным. — Ты говоришь, что знаешь о её силах достаточно, но есть ещё кое-что, о чём стоило бы узнать — о состоянии, в котором она находится.

Ноктис кивнул Сол, призывая её продолжить, однако он понятия не имел, что она собирается сказать. Она так колебалась... К тому же, она посчитала эту тему достаточно важной, чтобы остановить машину, а не спокойно разговаривать прямо в процессе вождения, как раньше.

Сол продолжала думать, подбирая слова. Ноктис не мог больше ждать.

— Полагаю... — рискнул он. — Она становится демоном?

Грудь Сол задрожала от сдерживаемых слёз. Она кивнула.

— Прости... — сказала она. — Это всё моя вина. Она делала это ради меня, чтобы спасти жизнь моей мамы, и... Всё, чего она хотела — увидеть тебя вновь. Жить с тобой. Она знала, чем это для неё обернётся и всё равно помогла мне... Прости.

— Это не твоя вина, — сказал Ноктис. — Если кому-то нужна помощь и Луна может это сделать... Мы же оба знаем, что она за человек. Она не станет сомневаться — она просто поможет, несмотря на последствия.

Выражение лица женщины изменилось, теперь она была скорее удивлена.

— Как?.. — это слово будто само собой сорвалось с её губ. — Именно так Луна и сказала. Как ты узнал?

— Как я могу не знать?

После того внезапного расставания в детстве Ноктис и Лунафрея больше не виделись. Всем, что их связывало, оставалась тайная переписка в блокноте.

Нет. Это она их связывала. Лунафрея изо всех сил старалась понять Ноктиса, в то время как он пальцем о палец не ударил, чтобы ответить ей тем же. И в этом смысле он зависел от неё, подобно ребенку. Когда её убили, он жалел о том, что уже не успеет стать ей ближе настолько, чтобы понять её. Теперь он той же ошибки не допустит.

— Сол, — произнёс он, внезапно осознав, что ему следует сделать. — Я не задержусь в «Молоте». Я направляюсь прямиком в город. Замолви за меня словечко перед Гладио и остальными.

— Ты не станешь их ждать? Тут же рукой подать.

— Ты же сама сказала — Луна жутко хочет меня видеть. Я не могу заставлять её ждать.

Жду тебя. То же самое она написала, когда они с товарищами собиралась в Альтисию. Она ждала его, а он опоздал.

Больше он не заставит её ждать. Это обещание он сдержит.

— Ладно, я всё им передам. Будь уверен, они бросятся в погоню раньше, чем я успею договорить.

Перед глазами маячила куча вопросов, ответов на которые у него не было. Он не знал, каким образом спасёт Лунафрею — если она уже обернулась демоном, возможно, он не сумеет найти способ исцелить её.

Там, внутри кристалла, он поклялся, что не позволит себе потерять ещё кого-либо. Ему оставалось лишь одно — идти вперёд. Ему придётся разобраться со всем, чего бы это ни стоило.

Быть может, он был изрядным оптимистом. Боги всегда требовали жертвенности. В далеком прошлом они избрали Ардина спасителем, и он вынужден был отдать свою жизнь, чтобы исцелить свой народ от Звездной Скверны. Лунафрея добровольно отдавала свою жизнь, чтобы заключать с ними соглашения. Ноктису тоже предлагали расстаться с жизнью в обмен на очищение планеты от скверны. Однако даже жертвы не гарантировали, что спасти удастся всех. Ардин не сумел вылечить абсолютно всех своих подданных, а Сомнус счёл несправедливым исцеление лишь части из них, решив, что проще будет их убить. Скольких бед можно было бы избежать, реши боги, что спасения достоин каждый?

Именно эти мысли помогли ему понять, каков будет его путь. Недостаточно просто исполнить своё предназначение, чтобы рассеять тьму — Ноктис должен был позаботиться о том, чтобы все люди без исключения оказались в безопасности. Ни одна жизнь не должна быть принесена в жертву. Если боги не желали помогать каждому, то это должен был сделать он, пусть даже как обычный смертный король.

Он отправится в Инсомнию. Он пройдёт тот путь, который сам для себя выбрал. Тот путь, который он обещал пройти отцу. Он обязательно его пройдёт.

— Я хотела попросить тебя о помощи.

Лунафрея взглянула на Ардина. Именно в этот момент она заметила, что неподалеку от трона подвешены на цепях несколько кукол — каждая из них была исполнена так, чтобы напоминать какую-то из важных для Люциса фигур. Одной из них была фигура Региса. Сердце Лунафреи сжалось от боли. Что почувствовал бы Ноктис, столкнись он с этой картиной?

Она подавила в себе желание отвести взгляд, глядя прямо на Ардина.

— Моей помощи, — протянул Ардин с нарочито насмешливым выражением лица. Спустя мгновение он лишь пожал плечами. — Ты всегда просишь о помощи тех, кого тебя послали убить? Какая очаровательная привычка.

— Да, Дракониан приказал мне убить тебя, это правда. Жизнь и сила, которой наделили меня в этот раз, предназначены именно для этого.

— Ну конечно. Ты...

— Однако, — перебила его она. — Я не желаю тебя убивать.

— Хочешь бросить вызов предназначению, возложенному на тебя твоими любимыми богами? Вот это да, — Ардин задумался на мгновение. — Точнее, ты бы исполнила его, не страшись так замарать руки или умереть, пытаясь. Что ж, как настоящий мужчина я должен проявить благородство и избавить тебя от этих страданий, прикончив. Ах, кто же знал, что за таким милым личиком скрываются такие жуткие мысли.

— Нет, не об этом я пришла попросить. Твоя смерть лишь послужит исполнению плана Дракониана. Прошу, поверь мне.

На губах Ардина играла всё та же улыбка.

— Что это у нас тут? Неужели марионетка не желает узреть успех своего хозяина? Не то чтобы меня это интересовало.

— Хранитель Клинков желает избавиться от скверны, а вместе с ней и от всей планеты. Людей, демонов — он хочет уничтожить всех. С этой целью он отправил меня поглощать скверну, и...

— Как ты сказала? «Уничтожить всех»? Отлично звучит! Я-то думал, что мне придётся делать всё самому, а оказывается, достаточно просто подождать, пока этот любитель мечей исполнит свой план.

— Тебя он тоже уничтожит.

— Думаешь?

Просьба Лунафреи осталась без ответа. Она не ожидала подобных сложностей, не могла и подумать, что сложно будет не уговорить Ардина ей помочь, а просто заставить его выслушать её. Никакими словами было его не убедить, никакими речами не разбить его накопившуюся с годами решимость.

— Помни, леди Лунафрея, — казалось, Ардин устал от этого спектакля, — что ты явилась ко мне без приглашения.

— Молю тебя, услышь мои слова.

— Боюсь, я не большой фанат сказок, — Ардин встал. — А теперь тебе пора идти, пока не явился мой следующий гость.

Она видела, как он поднял правую руку. Едва Лунафрея подумала о том, что их беседа может закончиться дракой, в её голове раздался знакомый голос

Прошу, останови Ардина.

Голос Аэры.

Умоляю тебя, избавь его от страданий.

Она не могла так просто сдаться.

— Я пришла сюда по велению Аэры Мирус Флерет. Она попросила меня помочь тебе обрести покой.

Ардин замер. С его губ сошла привычная улыбка, выражение лица ожесточилось.

— Если ты ещё хоть раз произнесёшь это имя, я вырву твой язык.

Привычная манера говорить, растягивая слова, сменилось обрывистой и холодной. С его лица исчезли всякие следы напускного веселья. Возможно, теперь у неё есть шанс достучаться до него.

— В Ралмуэлле, — ещё смелее продолжила Лунафрея. — Я была удостоена встречи с духом Аэры. Она...

— Заткнись!

Ещё ни разу Лунафрее не доводилось слышать, как Ардин кричит. Тем не менее, ярость в его голосе была хорошо ей знакома.

— Не собираюсь! Знай, Аэра продолжает страдать, продолжает оплакивать тебя. И пока ты не обретешь покой, она не сумеет обрести его тоже.

— Я велел тебе заткнуться!

Так они и стояли, глядя друг на друга: Ардин был охвачен праведным гневом, а Лунафрея продолжала держаться, зная, что стоит дать слабину лишь на мгновение — и он никогда больше не станет её слушать. Она смотрела на него в ответ, забывая даже моргать.

Наконец, что-то изменилось — Ардин вздрогнул. Лунафрея вспомнила комментарий Сол в храме: «Она чем-то напоминает тебя». Наверное, Ардину было невыносимо больно смотреть на неё, так похожую на Аэру.

На его губах вновь заиграла улыбка, хотя теперь она казалась скорее вымученной.

— Явись, Ифрит! — крикнул он.

Едва стих последний отзвук этих слов, как из-под земли показалась огромная объятая пламенем рука — она появилась прямо перед Лунафреей, заставила её сделать несколько шагов в сторону. Ей вспомнились сцены из прошлого, продемонстрированный Бахамутом, где Ардин отдавал приказы Инферниану, пораженному скверной.

— Будь добр, развлеки нашего Оракула за меня. А у меня есть дела поважнее.

Огромный, охваченный пламенем Ифрит не позволял ей толком разглядеть Узурпатора, однако ей показалось, что в типичном для него беспечном тоне голоса сквозила досада. И если бы у неё спросили, улыбается ли он сейчас, она ответила бы, что нет.

— Предлагаю тебе бежать, если ты не горишь желанием обжечься, — крикнул он откуда-то со стороны трона.

Лунафрея обнаружила слабое место Ардина. Тогда, в Альтисии, ему удалось её убить, однако столкнувшись с ней, так похожей на Аэру, вновь, он заколебался. Именно Аэра и его память о ней были причиной, почему он вызвал Инферниана, а не покончил с ней сам — он просто не мог.

— Я останусь здесь, пока ты не решишь прислушаться ко мне, — заявила она.

Она не сдастся. Что бы ни случилось, она не покинет Цитадель. Если он решит натравить на неё Инферниана, то она просто прогонит божество прочь. Она потянулась к древку копья за спиной — скорее в качестве меры предосторожности, чем из желания сражаться — и приготовилась к бою. Ей было жаль, что в этой битве она не будет сражаться плечом к плечу с Сол, но ничего не поделаешь. Ей придётся принять этот вызов.

Сол вышла из машины близ «Молота», а Ноктис поехал дальше, держа курс на Инсомнию. По дороге не происходило ровным счётом ничего, и осознал он это уже тогда, когда оказался во внутреннем дворе Цитадели. Покинув автомобиль, он обнаружил, что ворота не заперты и проследовал внутрь.

Когда-то в этом же месте началось то самое его путешествие. Он прошёл через эти же ворота и сел в «Регалию» вместе с Гладио, Промпто и Игнисом. В те времена здесь ещё стояли солдаты, а днём было светло. Прекрасное время — отец был ещё жив, друзья всегда были рядом, а Цитадель кишела людьми.

Только сейчас Ноктис осознал, сколько всего изменилось за последние десять лет. Действительно ли можно восстановить всё, что они потеряли?

«Король не может править, стоя на месте», — вспомнились ему слова отца. Воодушевленный ими, он поспешил во внутренний двор.

Перед ним простиралась широкая, когда-то красивая территория, однако во тьме и серости мира этого было не видно. Ноктис понял, что когда-то уже видел этот двор таким — в своих видениях в кристалле, когда его только затянуло туда. Здесь он сражался с бесчисленным количеством неизвестных ему врагов в одиночку.

Теперь же здесь никого не было. Почти никого. Когда Ноктис пересекал пространство двора, раздался громкий лязг и звон металла, которые заставили его рефлекторно отскочить в сторону. Он видел, как в землю вонзилось нечто металлическое — оглянувшись после своего рывка, он увидел, что это был меч. Мгновение спустя меч озарила вспышка синего света, свойственная лишь членам их дома, способным перемещаться в пространстве на небольшие расстояния.

— Прекрасно. Теперь мне ещё и с королями древности сражаться? — пробормотал себе под нос Ноктис.

Вспышка говорила сама за себя, но когда Ноктису удалось разглядеть замысловатый доспех, всякие сомнения отпали сами собой.

Вокруг плотной латной брони собирались знакомые черные миазмы. Да, когда-то это существо было предком Ноктиса, теперь же это был всего лишь очередной демон. Противник не стал представляться — только рванулся вперёд, подняв свой меч. В руках Ноктиса тоже мелькнул клинок, он успел отразить первый удар, но сразу за ним последовал ещё один. Движения его соперника были быстрыми, атаки — безжалостными. И даже эти удары говорили о том, что это существо было одним из королей древности. Душой короля, заключенной в каменную статую, если точнее. Это был враг, превосходящий по силе и умениям любого демона, с которым ему приходилось сталкиваться, к тому же, владеющий совсем иной техникой боя.

Когда Ноктис подпрыгнул вверх, король-демон ринулся за ним — они скрестили свои клинки прямо в воздухе. Если он стоял на земле, удары противника ощущались сильнее из-за их разницы в размерах и весе; любое расстояние, какое Ноктис пытался создать между ними, преодолевалось им в мгновение ока; а каждый удар, которым он пытался поразить соперника, находил лишь пустоту — насколько быстро тот двигался.

Вот что значит сражаться против короля. Ноктис покрепче перехватил клинок, собираясь показать всё, на что способен.

Хуже всего была мысль о том, что он здесь совершенно один. Не будет ни мощи Гладио, ни привычной поддержки Промпто. Не будет даже удивительных планов Игниса, часто способных переломить ход битвы.

Сейчас ему больше чем когда-либо хотелось, чтобы его друзья были рядом. В видениях кристалла он каким-то образом умудрился не уделять внимания их отсутствию, но здесь, в реальности, это ощущалось как никогда остро. Ему были необходимы эти трое. Без них он не мыслил себя.

Однако, будучи королем, он обязан был справляться с определенными сложностями в одиночку. И тогда, когда они имели место быть, — как сейчас — он не мог не ответить на их зов. Он мог сражаться и побеждать сам, в этом он убедился в кристалле. Он будет сражаться с этим врагом, будет теснить его и не заикнется о чужой помощи, как делал это раньше. И если ему доведётся вновь сражаться бок о бок со своими товарищами, то он будет прикрывать их, а не прятаться за ними и рассчитывать на них, как делал это раньше. Кристалл показал ему, что он готов к этому.

Он парировал удар огромного двуручного меча — длина того едва ли уступала росту Ноктиса — и рванул вперёд, собираясь воспользоваться этой небольшой брешью в защите врага. Он вонзил свой клинок в небольшую щель между пластинами доспехов и в то же мгновение подскочил, чтобы нанести ещё один удар сверху.

Раздался оглушающий скрежет, с каким сталь врезалась в камень, и на пластинах брони демона образовались трещины. Судя по всему, они и заставили его упасть на колени. Ноктис не опускал клинка, готовый в любой момент отразить ответный удар, однако его соперник не спешил подняться на ноги.

Силуэт каменной фигуры смазался, в следующее мгновение она разлетелась на множество мелких осколков, растворившихся в пустоте. Едва повисший в воздухе туман рассеялся, перед Ноктисом предстала человеческая фигура. Он опешил.

— Сомнус Люцис Каэлум... — прошептал он.

Он видел его среди заключенных в кристалле воспоминаний. Это король, основавший Люцис, младший брат Ардина. Спустя несколько лет после призыва Сомнуса как части Старой Стены и его поражения от рук Ардина, Регис приказал восстановить его статую. Видимо, поселившись в Инсомнии, Ардин посчитал забавным заразить эту статую скверной — то ли ему просто было скучно, то ли очень хотелось посмотреть на поединок своего младшего брата с Истинным Королем.

Сомнус взглянул на Ноктиса и заговорил:

— Прошу, прости моему брату его грехи, о Избранный. Гнев и скверна искажают его взор. Ему хотелось упиваться нашим столкновением, наблюдать за тем как двое столь похожих друг на друга людей сходятся в поединке, причиняя друг другу боль.

— Звучит очень похоже на Ардина, да.

Когда Ноктис бросил взгляд на лицо мужчины, у него возникло странное ощущение, будто он смотрит на собственное слегка искаженное отражение. Возможно, ничего странного в этом не было — они были родственниками, пусть и очень дальними. Скорее всего, Ардин считал их сходство чем-то вроде знака — Истинный Король, которого он желал одолеть, выглядел точно так же, как и его брат, которого он всей душой ненавидел. Отсюда и все эти сложности, призванные заставить их сражаться.

Ноктис видел, как боль застилает глаза Сомнуса.

— Это я виноват в том, во что превратился мой брат, — произнес Король-Основатель. — Об этом я прекрасно знаю. И прошу тебя: останови его. Поглощенный своими гневом и ненавистью он проживает свою бессмертную жизнь, не зная ни минуты покоя. Пожалуйста, иди. Верни свет в этот мир... И избавь моего брата от его проклятия.

Двое братьев, будучи невероятно близки в детстве, разошлись в зрелом возрасте из-за разных идеалов. Отношения между родственниками ухудшались, пока один наконец-то не погиб от руки другого. Ноктис знал, что Сомнус до конца своих дней жалел об этом.

— Обязательно, — пообещал он.

— Благодарю тебя, — кивнул Сомнус.

А потом, слабо улыбнувшись, он исчез.

Встреча с Мистиком заставила Ноктиса в очередной раз задуматься. Боги наделили одного лишь Ардина силой исцелять скверну. Но почему? Можно было бы предположить, что такой силой можно было наделить лишь одного человека, и этим человеком стал Ардин. Но теперь этой же силой владела Лунафрея, так что эта догадка отпадала сама собой.

Если бы тогда, в далеком прошлом той же силой наделили и Сомнуса, то братья, возможно, не стали бы враждовать даже в том случае, если бы не сошлись где-то во мнениях.

Или, если бы сила досталась кому-то другому, — не Ардину и не Сомнусу — то история и вовсе развернулась бы совсем иначе. Судьба всё ещё могла сыграть с Ардином злую шутку, но возникшая в результате ненависть не зрела бы в течение нескольких тысяч лет. Обо всём это просто забыли бы, покинь оба брата этот мир.

Двое братьев ссорятся, а один из них обладает силой, о какой другой может только мечтать. К этому всё и сводилось. Именно это различие в конце концов погрузило мир в вечную ночь. Чем больше Ноктис об этом размышлял, тем более странными казались ему боги. А может, виной всему было их высокомерие: Шестеро просто не могли признать собственную недальновидность.

Возможно, Лунафрея тоже пострадала от этого слепого высокомерия. Оно влияло на неё всю её жизнь, вынуждая подчиняться воле богов и страдать.

Терзаемый сомнениями в богах, даровавших ему силу, Ноктис поспешил в тронный зал.

Она попыталась прыгнуть выше головы — где-то в глубине души она это понимала. Предположить, что ей удастся вытянуть всю скверну из пораженного ею Инферниана было донельзя глупо. Тем не менее, она решила попробовать. Это было единственным, что она могла противопоставить божеству.

— Ардин! — закричала она, когда потоки скверны хлынули сквозь её тело. — Разве это не Дракониан — тот, кто заслуживает твоей ненависти? Ты разве хочешь быть марионеткой в его руках?!

Она была в отчаянии. Ей нужно было достучаться до этого человека. Тьма закипала внутри неё, и каждый раз, когда она открывала рот, она боялась, что с её языка сорвутся не слова, а рычание дикого зверя.

— Конец человечества? Разрушение планеты? Как неудобно-то. Вот если бы я мог найти способ ещё и Дракониана при этом уничтожить, было бы просто замечательно.

Она видела, как на лице Ардина проступила улыбка. Сражаясь с Инфернианом, она умышленно приблизилась к трону.

— Хранителя Клинков невозможно убить! Он существует не только в нашем мире, но и в запредельном!

Глаза Ардина слегка расширились.

— У нас нет надежды на его убийство, — повторила Лунафрея. — Но если принудить его использовать заклинание разрушения, то он погрузится в глубокий сон от истощения.

Это походило бы на Великую Войну Древности. Жентиана упоминала, что Теравспышку можно использовать всего раз, и если им удастся пережить первый взрыв, то человечество будет в безопасности.

Позволив Хранителю Клинков собрать с планеты всю скверну, чтобы усилить своё заклинание, они также могли избавить себя от проблемы демонов. Четверо из Шестерых — Шива, Рамух, Титан и Левиафан — в прошлом сумели защитить планету от Теравспышки, а пока они не будут в состоянии повторить свой подвиг, Теравспышка может стать ключом к уничтожению тьмы.

— Вот почему, — сказала Лунафрея Ардину. — Я прошу тебя передать мне ту скверну, что живёт внутри тебя. Я сделаю вид, что уничтожила тебя, исполняя приказ Дракониана... и...

Продолжить Лунафрея не сумела. От боли у неё перехватило дыхание, слёзы застилали её глаза. Она с трудом могла разглядеть лицо Инферниана, искаженное в той же гримасе боли.

Ей вспомнились истории Жентианы, особенно одна из них — та, какую она рассказала Лунафрее, когда раскрыла перед ней свою истинную сущность. Богиня всегда подбирала слова очень тщательно, предпочитая выражения скромные, но за ними всё время скрывалась необъятная любовь к человечеству. И когда Лунафрея думала об этом, ей становилось ясно, что у живущих на планете астралов очень много общего со своими смертными подопечными. Даже испытываемые ими гнев и ненависть были чувствами, свойственными скорее людям.

Наконец-то лицо Инферниана прояснилось. Кажется, ей удалось освободить бога от влияния скверны, однако плата за это оказалась высока: Лунафрея задыхалась от боли, не в силах бороться с охватившей её агонией.

Инферниан обернулся к сидящему на троне Ардину. Его лицо исказилось в гримасе ненависти. Очевидно, он прекрасно знал о том, кто, когда и почему лишил его свободы воли.

— Наглый смертный, — фыркнул Ифрит.

— Стой! — воскликнула Лунафрея, изо всех сил сопротивляясь боли.

Ей была жизненно необходима помощь Ардина, иначе они никогда не сумеют остановить Дракониана и спасти планету. Она не могла допустить конфликта между Инфернианом и Ардином, ей нужно было их остановить.

— Бог Огня, я умоляю тебя! Заключи со мной соглашение, чтобы король сумел спасти нашу планету!

Огненный кулак, уже почти ударивший Ардина, так и застыл. Инферниан повернулся в сторону Оракула. Лунафрея тоже застыла, пораженная собственными словами. Да, ей отчаянно нужна была помощь, но идея воспользоваться соглашением всплыла будто бы из ниоткуда.

— Я — Лунафрея, кровь от крови Оракула, — продолжила она. — В обмен на освобождение от скверны даруй свою силу королю, избранному кристаллом.

Больше она ничего не могла сделать. Она с трудом держалась на ногах и по её щекам текли слёзы. Она могла представить, насколько ужасающе выглядят эти черные следы у неё на лице.

— Подари королю своё благословение!

В прошлом ей не удалось заключить соглашение с Инфернианом — её смерть в Альтисии произошла раньше, чем она успела это сделать. Где-то в глубине души она сожалела о том, что так и не успела исполнить свой долг. Возможно, именно поэтому ей пришла в голову мысль воспользоваться соглашением в этот момент.

— Прошу...

Казалось, она простояла целую вечность, заключенная между жаром пламени перед собой и бьющейся внутри агонией скверны. Этот момент действительно был для Лунафреи вечностью — вечностью мучений.

Взгляд Инферниана смягчился.

— Да будет так, — сказал он. Краткий, но - тем не менее - достаточный ответ.

По тронному залу пронесся порыв холодного ветра. В следующий момент Лунафрея увидела, что Инферниана и след простыл.

Она стиснула челюсти, из последних сил держась на ногах. Она знала, что если она позволит коленям подогнуться, то уже не встанет, и старалась держаться. Её конечности немели. Единственным осознанным чувством оставалась боль.

Она услышала хлопки.

— Вот это представление, леди Лунафрея, — Ардин встал, его ладони сходились и расходились — он аплодировал ей. От сомнений, которые она видела в нем раньше, и следа не осталось. — Скажи мне, в следующем акте ты обманешь бога?

Лунафрее трудно было говорить, она сумела лишь кивнуть.

— Мы с тобой устроим головокружительный спектакль, в последнем акте которого я должен буду свалиться замертво, так? Просто прекрасное предложение. Но есть у меня один вопрос.

Улыбка Ардина стала ещё шире, однако она была вовсе не веселой.

— Ты только что дошла до предела. Как же мы будем продолжать шоу?

В глазах ее, наконец, потемнело, Ардин и тронный зал растворились в этой бесконечной тьме. Ей послышался звериный вой, но к тому моменту, когда она узнала в этом вое свой собственный голос, мир окончательно ускользнул от неё.

Ноктис услышал крик боли, похожий на вопль раненного животного. Судя по всему, он доносился прямо из-за дверей, которые он пытался открыть. Он широко распахнул створки, влетел в тронный зал и застыл, пораженный. На полу корчилось какое-то существо, с поверхности его угольно-черной кожи поднимались черные демонические миазмы.

— Боюсь, тебе не повезло, — послышался голос Ардина. — Ты опоздал всего на мгновение.

— Ардин! — зарычал Ноктис.

— Она не сумела тебя дождаться, знаешь ли.

Существо подняло голову, его тело всё ещё лежало на полу.

— Луна! — выдохнул Ноктис.

Лунафрея не ответила на его призыв. Её глаза опустели. Невозможно было сказать, видит ли она хоть что-нибудь.

Под влиянием скверны она перестала походить на женщину, которой была раньше, однако Ноктис сразу же понял, что это она.

— Что ты с ней сделал?! — обернулся он к Ардину.

— С чего это ты решил, что в этом я виноват? Я обижен до глубины души.

— Хватит этих твоих игр!

— Уверяю тебя, она сотворила это с собой сама. Она поглотила всю скверну Инферниана. До последней капли.

Лунафрея поднялась на ноги. Когда Ноктис потянулся к ней, она отскочила в сторону и схватилась за копье.

— Луна... — он с удивлением наблюдал за тем, как она направила оружие прямо на него. — Прошу! Прекрати!

Она сделала выпад, не подав никаких признаков того, что услышала или поняла его слова. Ноктис уклонился, с трудом избежав удара. Стало ясно, что она не шутит — она намеревалась убить его.

— Луна! — закричал он. — Разве ты не видишь, что это я?!

Ему удалось одной рукой ухватиться за древко копья. Он должен был забрать у неё оружие, пока она не сделала себе только хуже.

Буквально спустя мгновение его мир перевернулся, Ноктис осознал, что теперь лежит на спине, лишь почувствовав неприятный удар. Он застонал от боли и удивления. Каким-то образом Луне удалось не просто выдержать его хватку, но ещё и опрокинуть его, демонстрируя недюжинную силу.

— Прошу... Луна, приди в себя... — умолял он, поднимаясь с пола, и вновь пробовал приблизиться к ней.

Внезапно ровно между ними вонзился клинок.

У Избранного больше нет цели.

Слова Дракониана прозвучали в тронном зале, как гром среди ясного неба. Сам он себя не явил. Были лишь клинок и его зловещий голос.

Ему была дарована сила, способная изгнать тьму и вернуть планете равновесие.

Когда смертные становятся слишком высокомерны и начинают повторять грехи своих предков, они исключаются из списка достойных.

Чтобы спасти планету, её нужно избавить от всего живого.

Да будет так.

— Избавить от всего живого? — с недоумением повторил Ноктис. — Но я думал, что ты послал меня сюда, чтобы...

Ему нужно было немного времени, чтобы разобраться в происходящем. Разве это не то же самое божество, чей голос он слышал внутри кристалла? Он ещё не забыл, какое предназначение было даровано ему Драконианом. Истинный Король должен был рассеять нависшую над планетой тьму ценой своей жизни. Неужели намерения Хранителя Клинков изменились? Почему?

Бахамут продолжил говорить. Судя по всему, он не собирался отвечать или дать Ноктису время самому найти ответ.

Время пришло. Да будет высвобождена сила Повелительницы Скверны.

Тело Лунафреи взмыло в воздух. Последним, что почувствовал Ноктис, прежде чем мир вокруг него погрузился во тьму, была чудовищная сила, что отбросила его в сторону.

Вновь открыв глаза, Ардин увидел темное небо у себя над головой. Он больше не находился ни в тронном зале, ни внутри Цитадели вообще. Ещё спустя мгновение он понял, что лежит на земле.

— Как мило, — сухо заключил он.

Он тряхнул головой и поднялся на ноги. Он помнил, как Оракул высвободила заключенную внутри неё тьму, и его отбросило назад силой взрыва. Должно быть, после этого он потерял сознание.

— Во всяком случае, наша леди Лунафрея оказалась очень ценной фигурой.

Он поднял глаза и увидел Оракула — «Повелительницу Скверны», как назвал её Бахамут — высоко в небесах. Она застыла там, а вокруг неё вихрем кружились миазмы.

Вокруг открывшейся воронки кружила стая тварей. Ему казалось, что это какие-то птицы или виверны, пока он не присмотрелся и не понял, что это просто образы Хранителя Клинков. Аватары. Они были поменьше самого божества и чуть темнее, да и выглядели скорее зловеще. Десятки аватаров кружили вокруг Оракула, защищая её, их черно-золотые цвета напоминали о ненавистной ему правящей семье Люциса

— Склонитесь перед Богиней Тьмы, — пропел Ардин.

Темнее всего казались небеса над Цитаделью, где и пребывала Лунафрея. Место, где собиралась вся Звездная Скверна, существующая в этом мире. Вся эта сила будет использована для осуществления удара заклятия Дракониана.

— Теравспышка, — пробормотал Ардин. — Он уже готовится к ней.

Рассказанный Оракулом план Дракониана не стал такой уж неожиданностью. Именно такого решения и стоило ожидать от Бога Войны.

А вот другое заявление женщины всерьёз его обеспокоило.

Хранителя Клинков нельзя убить! Он существует одновременно в нашем мире и в запредельном!

Вот это, конечно, было очень печально. Ардин, чья душа была заключена в точно такую же ловушку в Запределье, лучше прочих знал о том, какие неудобства несёт за собой такого рода бессмертие и насколько трудно будет одолеть Дракониана при подобном раскладе. Можно было нанести ему бесконечное количество смертельных ударов, но, пока его душа, цела он будет восставать вновь. Что гораздо хуже, в отличие от души Ардина, душа Дракониана не находилась в ловушке — он был свободен как в этом, так и в том мирах.

Иными словами, битва с Бахамутом будет в десятки раз сложнее, чем битва с Гласиан и Инфернианом. Чтобы одолеть его не хватит ни всех вооруженных сил Империи, наделенных демонической энергией, ни преисполненных скверной рук.

— А её план был таким простым — заставить Хранителя Клинков использовать свою Теравспышку, лишить сил и погрузить его в сон. Ах, если бы все было так просто.

Идея Лунафреи казалось логичной, потому что однажды история уже пошла по этому пути. Только не было никаких гарантий, что повторение Войны Астралов приведёт к тому же результату, что и в прошлый раз. На этот раз заклинание Дракониана будет подкреплено всей той тьмой, что объяла Эос.

Нужно было учитывать и ещё кое-что. По завершении той войны пятеро из шести богов тоже погрузились в сон. Каждый из них рухнул, истощенный, на поверхность планеты. А вот спал ли Бахамут, никому не было известно. Кто-то утверждал, что он спал на небесах, а кто-то — что он затаился где-то в известном ему одному месте. И удостовериться в истинности любого из этих утверждений было невозможно. На протяжении веков божество просто не являло себя никому из смертных и не только.

— Может, леди Оракул и любит играть в рулетку, но я предпочитаю действовать наверняка, — вслух размышлял Ардин.

Погрузить бога в сон — решение имеющее право на жизнь, но недолговечное. Он предпочёл бы что-то более радикальное. Что-то постоянное.

Из плена мыслей его вырвала дрожь земли.

— О, ну что на этот раз?

Цитадель, уже наполовину разрушенная, тоже дрожала. Нет, она будто бы пыталась вырваться из оков земли — под её потугами разрушалась сталь, рассыпался бетон. Оглушительный грохот и рев металла заглушил собой все остальные звуки. Все пришло в движение, и Цитадель рывками взмыла в небеса.

— Переместить кристалл, чтобы никто не мог до него добраться? — пробормотал Ардин, едва восстановив равновесие. — Я бы соврал, если бы сказал, что ожидал большего от Хранителя Клинков.

В воздух поднялись облака пыли, когда Цитадель взмыла в воздух. Половина тронного зала была уничтожена первым ударом Оракула, и то, что от него осталось, теперь находилось у всех на виду.

По длинному бульвару, ведущему от Цитадели к центру Инсомнии, пошли трещины. Земля стонала, разрываясь на части, обломки летели во все стороны. Цитадель поднималась всё выше, её гигантские ворота безвольно свисали вниз, ограждения ломались и перекручивались, словно сломанные украшения кукольного домика.

— Кажется, мне стоит поблагодарить кого-то за это бесплатное путешествие. Чем ближе к трону, тем ближе к самому интересному.

Ему хватило всего нескольких прыжков, чтобы добраться до поднимающегося в небеса участка земли. Пока дело касается Лунафреи, можно быть уверенным, что Ноктис будет где-то рядом.

— Воссоединение семьи высоко в небесах. Надеюсь, в этот раз ты не заставишь меня ждать, Ваше Величество?

Стоя во внутреннем дворе Цитадели, глядя на простирающиеся внизу улицы, Ардин рассмеялся.

Сознание возвращалось к нему медленно, какое-то время мир перед глазами никак не мог обрести четких очертаний. Земля под ногами дрожала. Это напомнило ему о том дне у Диска Котесса — тогда дрожь поднималась откуда-то из глубин.

Котесс. Тогда он получил благословение Титана, спасибо соглашению Луны...

Луна.

Вспомнив, что происходило с ним до потери сознания, Ноктис вскочил на ноги.

— Луна! — закричал он, оглядываясь вокруг.

Он точно был не в тронном зале. Строго говоря, он был вообще не в Цитадели. Он поднял голову и увидел, что та поднимается всё выше и выше, прихватив с собой небольшой островок из асфальта, бетона и земли. Словно какой-то сорняк, здание вырвала из земли невидимая сила. А та дрожь, что он почувствовал раньше, должно быть, была спровоцирована именно вознесением Цитадели в воздух.

Чуть выше виднелся участок небес темнее, чем все остальные — концентрация миазм там была плотнее, чем ему когда-либо доводилось видеть. В самом центре этого участка, заключенная в ониксовый круг, пребывала напоминающая человеческую фигура — демон Лунафрея одновременно и походила на его возлюбленную, и нет.

Пораженная скверной Оракул простерла руки к нему и запела. Эту песню Ноктис никогда раньше не слышал, а ведь Лунафрея частенько пела ему, когда он проходил восстановительную терапию в Тенебрэ.

В той песне, что слышал сейчас Ноктис, не было ни капли нежности. Его голос диссонировал, звучал резко и, казалось, заставлял дрожать сам воздух, словно проникая сквозь нависшую над миром тьму. Мгновение спустя Лунафрею окутал свет — этот свет походил на свет Оруженосца – способности Ноктиса призыва клинков, но чисто белый, окружающий её тело подобно ореолу.

— Это?.. — произнес Ноктис.

Он вспомнил сказанные Драконианом слова: «Чтобы спасти планету, её нужно избавить от всего живого». Должно быть, это начало заклинания Хранителя Клинков, призванного разрушить всё живое. Едва увидев это зловещее предзнаменование, он понял, что ему нужно спешить.

— Я должен это остановить!

Если Дракониан закончит творить своё заклинание, то шансы спасти Лунафрею будут невелики. Ноктис рванулся вперёд. Ему нужно было подняться наверх — Цитадель набирала высоту, времени оставалось всё меньше.

Он осознал, что паникует. Он растерял все свои уверенность и хладнокровие. Лишь несколько часов назад он был собран, готов вернуться и исполнить своё предназначение. Четкие, оформленные видения, которые предоставил ему кристалл, говорили, что другого выхода у него нет — он знал, что ему нужно сделать и ничто не могло сбить его с намеченной цели.

И вот теперь он понятия не имеет, что делать со своей паникой. Сохранять спокойствие было попросту невозможно — на кону стояла жизнь Лунафреи, а он не мог потерять её. Только не снова. Он помнил, что пережил в Альтисии, когда пришёл в сознание и узнал о её гибели. Его сердце в тот момент едва не разорвалось в груди. Он не сумел бы пережить этого вновь.

Он бежал изо всех сил. Он бросил клинок и совершил рывок, приблизившись к Цитадели. Уцепившись за самый край, он собирался оттолкнуться от него и подпрыгнуть ещё выше, направляясь прямиком к Лунафрее. При отсутствии других способов этот был самым простым.

К сожалению, Бахамут тоже об этом знал. Когда Ноктис зацепился за край острого камня, он услышал звук хлопающих неподалеку крыльев. Он повернулся, готовый столкнуться со сворой летающих демонов, однако его преследовало нечто совершенно иное.

— Дракониан, — выдохнул он.

Или же, если это был не сам бог, — что-то очень на него похожее. Ошибиться было практически невозможно — существа выглядели точно так же, каким Ноктис запомнил божество, находясь внутри кристалла. Однако в размерах они ему уступали — они были всего лишь вдвое больше самого Ноктиса, их крылья напоминали растопыренные в стороны мечи, а хвосты были гибкие, словно плети. В лапах они сжимали двуручные клинки.

Их было как минимум несколько десятков, они двигались ровным строем, чем-то напоминая Магитек-солдат Империи. Ноктис не знал, были ли эту существа воплощением Хранителя Клинков или всего лишь копиями, однако они определенно были призваны исполнять его волю. И они явно отличались от демонов — в отличие от них, эти вели себя слаженно и всеми силами старались не позволить Ноктису исполнить свой план.

— Судя по всему, кто-то не хочет, чтобы я приближался к Цитадели, — пробормотал он.

Свои небольшие размеры аватары компенсировали скоростью и свирепостью. В руках Ноктиса возникли королевские клинки. Он парировал удары и атаковал в ответ, однако быстро стало ясно, что он находится в невыгодном положении. Одолеть такое количество противников быстро невозможно.

— Проклятье! — выругался он, когда на него налетел очередной аватар.

Их тела и крылья могли покалечить его ничуть не хуже двуручных клинков. Аватары подлетали и пикировали на него, стараясь ударить Ноктиса — лезвия на их крыльях взметнулись вверх, стремясь задеть его руку. Резкая боль пронзила его плечо. Достаточно ещё пары ударов справа - и он уже не сможет пользоваться своим оружием.

Наконец-то ему удалось одолеть одного из них, однако все остальные продолжали свои нападки. Его с таким трудом одержанная победа испарилась, словно вода, вылитая на раскаленные угли. Аватары издевались над ним, играли с ним, диктуя ход и правила этой битвы, и постепенно Ноктис начал выдыхаться; несмотря на то, что он прикончил одного из них, казалось, что их стало только больше.

Всё это время Цитадель поднималась всё выше и выше. Скоро она окажется слишком далеко, чтобы добраться до неё с помощью усиленного прыжка. Ему нужно было как можно быстрее разобраться с врагом, вот только их количество и сила не позволяли ему этого сделать. Нужно было что-то придумать.

— Нокт! — внезапно раздался голос откуда-то сзади.

Приблизившийся было к нему меч одного из аватаров со звоном сместился в сторону, изменив направление удара. Ноктису потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что произошло: кто-то выстрелил точно в центр клинка, сместив его центр тяжести. Кто-то стрелял по этим существам, и Ноктис тут же понял, кто это мог быть.

— Промпто! Рад, что ты добрался сюда! — крикнул он в ответ.

Прежде чем он успел обернуться и посмотреть, верны ли его догадки, он услышал шорох и лязг клинка, после которых что-то с грохотом рухнуло на землю.

Наконец-то Ноктису удалось поймать момент, чтобы быстро оглянуться через плечо.

— Гладио! Давно не виделись!

Щит поднял свой тяжелый меч и закинул его себе на плечо. Аватар, что угрожал Ноктису, упал, поверженный.

— Давненько тебя не было видно, — ухмыльнулся Гладио.

— Кто бы говорил, — парировал Ноктис.

— Это всё очень трогательно, конечно, но наше счастливое воссоединение может и подождать, — вмешался в разговор ещё один голос. Игнис.

До них вновь донеслись шорохи хлопающих крыльев. К ним быстро приближалось ещё трое противников. Игнис успел слегка пригнуться, держа древко своего оружия наготове, готовый атаковать в любой момент. Из-за отсутствующего зрения его слух обострился в несколько раз — и отреагировал он быстрее прочих.

— Эй, Игнис, каков план?

Те же слова, те же движения. Всё как раньше.

— По моему сигналу атакуем все вместе, — спокойно ответил Игнис.

Он выработал стратегию мгновенно, как будто и не прошло никаких десяти лет. Всё шло без сучка, без задоринки — Ноктис сражался рука об руку с тремя своими товарищами, будто так было всегда; будто в последний раз они делали это не далее как пару дней назад, а не десяток лет.

Нет. Это для Ноктиса всё это было будто вчера, а у его друзей было целых лет, чтобы подготовиться к этой битве. Выстрелы Промпто стали гораздо быстрее и точнее; удары Гладио были мощнее, чем когда-либо прежде; даже движения Игниса изменились, несмотря на так и не восстановившееся зрение. Ноктису не придётся спрашивать, как они проводили время в отсутствии своего короля. Здесь и сейчас казалось, что каждую минуту этого десятилетия они провели рядом с ним.

Но несмотря на всё это ситуация не становилась лучше.

— Это не помогает, — раздраженно зарычал Гладио.

Число врагов лишь возрастало, будто Дракониан прислал подкрепление.

— Они прут и прут! — разочарованно добавил Промпто.

— Ха-ха, у меня чувство дежа вю.

— Кстати об этом...

Разговор действительно звучал знакомо. Тогда, в крепости Зегнаутус, когда они были окружены демонами, Игнис приказал Ноктису действовать в одиночку. Ему пришлось оставить своих друзей сражаться, а самому отправиться в помещение, где хранился кристалл.

Ситуация и тогда казалась жуткой, а сейчас было только хуже. И тот факт, что Лунафрея продолжала нависать над ними в темных небесах, что на кону стояла её жизнь, делу не помогал.

Внезапно из громкоговорителя раздался ещё один голос:

— Всем пригнуться!

Это был голос Сол. Четверо мужчин тут же припали к земле, ни мгновения не колеблясь. Все вокруг сотряс взрыв. Они ощутили, как в миллиметрах от их спин прокатилась взрывная волна, а затем всё вокруг заглушил рёв двигателей челнока.

— Запрыгивайте! Бегом! — рявкнула Сол.

Челнок резко взял к земле, едва не столкнувшись с ней, что могло быть либо случайностью, либо мастерской маневренностью на грани добра и зла. Но Ноктис не жаловался — слишком глупо было бы отказываться от возможности одновременно сбежать от врагов и попасть наверх.

— Именно на такой поворот я рассчитывал, — фыркнул Гладио, поднимаясь на ноги.

Судя по всему, он понимал, кто пилотирует челнок, однако времени спросить его об этом не осталось. Люк челнока распахнулся, оттуда выглянула Сол.

— Решила, что вам не помешает помощь, Ваше Величество, — крикнула она, махнув рукой, приглашая их подняться на борт.

Внутри Ноктис столкнулся с ещё одной старой знакомой.

— Аранея, — сказал он. — Полагаю, за челнок стоит поблагодарить именно тебя.

— Давно не виделись, красавчик. То есть, величество, да. Я слышала, ты какое-то время приглядывал за моим ребенком.

Аранея взглянула на Сол. Значит, она и была матерью, о которой Сол рассказывала во время поездки. То есть человек, ради которого Лунафрея готова была рискнуть жизнью, лишь бы избавить того от скверны, — это Аранея.

— Я бы сказал, что это Сол... — ответил было Ноктис.

«Приглядывала за мной», — хотел он закончить свою фразу, однако Аранея не дала ему этого сделать.

— Потом поболтаем. Не хочу, чтобы ты раньше времени прикусил свой королевский язык.

Очень скоро Ноктис понял, что она в виду под этими словами: корабль брал резко вверх, заставляя пассажиров как следует встряхнуться, стукнувшись затылком о сидения. Ноктис бросил взгляд в сторону рубки управления и заметил ещё пару знакомых лиц: Ведж за штурвалом, Биггс — в кресле второго пилота.

— Веди малышку к крыше, Ведж! Так быстро, как можешь!

— Понял.

На этот раз ускорение оказалось настолько мощным, что на мгновение Ноктису показалось, что их размажет прямо по сидениям. Сбоку раздался грохот, челнок сотрясло от сильного бокового толчка, по всему салону раздался оглушительный сигнал тревоги.

— Попадание, — объявил Ведж. — Поврежден порт.

Они не стали переключаться на боковые камеры, и без того было ясно, что произошло — их преследовали аватары Бахамута, которым было всё равно, конкретных людей атаковать или челнок. О стрельбе из бортового орудия и речи быть не могло. Аранея и все остальные, казалось, тоже это понимали — поблизости всё ещё находилась Лунафрея.

Как и ожидалось, за первым ударом последовал второй, а за ним и третий, и четвертый — корпус челнока каждые несколько секунд сотрясали новые толчки. С каждым разом они становились всё сильнее.

— Мы больше не выдержим, Леди А! — крикнул Биггс.

— Не повезло нам, — раздраженно цокнула языком Аранея. — Придётся садиться, пока малышке не стало совсем худо. Вон туда.

Она указала на внутренний двор Цитадели, что маячил впереди. Ворота двора и окружающие его стены рухнули, некогда идеально ровные, гладкие плиты походили на разбросанное по земле месиво из камня. Места для вынужденной посадки там было вполне достаточно.

— Думаешь, это безопасно? — спросил Промпто. — Посадить корабль...

Промпто замолчал, скривившись от боли и прикрыв рот рукой. Аранея не просто так предупреждала, что болтовня на корабле до добра не доведёт — корабль трясло и вело из стороны в сторону, из-за чего можно было не только прикусить, но в худшем случае и откусить себе язык. Гладио, Игнис и даже Сол сидели молча. Спокойно разговаривать могли только Аранея, Биггс и Ведж, что свидетельствовало об их многолетнем опыте работы на подобных кораблях.

— Рты закрыть, пригнуться! — рявкнула Аранея. — Посадка будет жесткой!

— Три... два... один... — Биггс начал обратный отсчет, едва с её губ сорвался последний звук.

Посадка и впрямь получилась жесткой — она походила на нечто среднее между крушением и аварийной посадкой, однако им всё-таки удалось балансировать на этой тонкой грани. По салону пошёл неприятный запах гари. Судя по всему, в ближайшее время в воздух они не поднимутся.

— Конечная, — со вздохом произнесла Аранея. — Терпеть не могу это говорить, но дальше придётся на своих двоих.

— Брось. Вы и так здорово помогли, — сказал Ноктис.

Если бы не челнок, скорее всего, он вовсе и не добрался бы до Цитадели — она поднялась уже так высоко, что никаким прыжком такого расстояния не покроешь. И внутренний двор, судя по всему, обеспечил им какую-никакую безопасность — едва челнок приземлился, аватары прекратили свои нападки. Возможно, Хранитель Клинков не рисковал атаковать саму Цитадель, опасаясь нанести вред кристаллу.

— Вы буквально спасли наши задницы, — добавил Ноктис.

Он бросил взгляд на мониторы на приборной панели: на одной из них можно было разглядеть Цитадель, на другой — Лунафрею, парящую прямо над ней.

— Уверен, если подняться на крышу, то мы её достанем, — сказал Гладио.

— Да, надо подниматься, — согласился Промпто.

— Как бы там ни было, пробраться в Цитадель в наших же интересах, — сказал Игнис. — Дракониан оставил нас на время, но ничто не мешает ему возобновить атаки.

Игнис не мог видеть мониторов, значит, он догадался о том, что происходит всего лишь по паре сказанных Гладио и Промпто фраз. И его догадки оказались верны. Если атаки аватаров с воздуха возобновятся, то Ноктис и его товарищи окажутся более уязвимы во внутреннем дворе, нежели внутри самой Цитадели.

— Что до нас, то мы, пожалуй, займёмся ремонтом, — сказала Аранея, пожимая плечами. Биггс и Ведж уже направились обратно в машинное отделение.

Сол открыла люк. Едва они выбрались наружу, стало очевидно, насколько сильно пострадал челнок — с хвоста валил густой черный дым. Удивительно, что он вообще продержался столько времени и не разбился во время их вынужденной аварийной посадки.

— Прости, Ваше Величество, но дальше я не пойду, — сказала Сол. — Я должна помочь поднять корабль.

— Да, я понимаю. Не переживай, мы справимся.

По всей видимости, Дракониан желал удерживать Ноктиса подальше от Лунафреи, а значит в его отсутствие Аранея и её ребята смогут спокойно заняться ремонтом челнока.

— Кстати, у меня есть ещё одна просьба, — Ноктис вновь взглянул на Сол. — Когда вы поднимите эту штуку в воздух, то, пожалуйста, возвращайтесь обратно в Лесталлюм.

— А? Почему?

— Нужно будет эвакуировать людей. Я хочу, чтобы вы четверо позаботились об этом.

«Всякая жизнь должна быть уничтожена», — слова Хранителя Клинков никак не шли у Ноктиса из головы. Нетрудно было представить себе всепоглощающее пламя, сметающее с поверхности планеты всё на своём пути. Если так, то особого смысла в эвакуации не будет.

— Но я понятия не имею, куда их эвакуировать.

К огромному облегчению Ноктиса в разговор вмешался Игнис. Королевский советник всегда знал, что делать.

— Мы свяжемся с вами, когда разберемся в ситуации, — сказал Игнис. — А пока просто готовьтесь. Люди должны быть готовы сорваться с места в любой момент.

— Поняла, — ответила Сол, выслушав инструктаж Игниса, а затем повернулась к Ноктису. — Постарайся как следует, Ваше Величество. Луна должна выбраться отсюда живой.

— Я спасу её. Обещаю.

Сам себе он уже не единожды в этом поклялся.

Ноктис и его товарищи покинули челнок и устремились в сторону Цитадели. Пока что их предположение о том, что Дракониан не хочет нанести вред кристаллу. подтверждалось — аватары не спешили их преследовать.

Однако свободно передвигаться по внутреннему двору было не так-то просто: он был наклонен вниз под диким углом, завален грудой крупных обломков и покрыт глубокими ямами тут и там. К тому же, Цитадель продолжала подниматься всё выше и выше, то и дело дергаясь, и заставляя их терять равновесие.

— Вы как, ребята? Я не слишком тороплюсь? — спросил Ноктис.

Когда Игнис только-только лишился зрения, Ноктис не особо-то спешил подстраиваться под него. Гладио и Промпто постоянно обвиняли его в этом, заставляя хоть как-то осознавать, что теперь один из них двигается медленнее и осторожнее.

Похоже, вопрос Ноктиса и Игнису напомнил о прежних временах. Он уверил его, что всё в порядке, ухмыльнувшись.

Ноктис воспользовался моментом, чтобы понаблюдать за ним и неожиданно понял, что разрушенное пространство двора не доставляет тому почти никаких проблем.

Игнис тоже выходит на охоту. Говорит, ему в темноте даже привычнее, чем всем нам.

Когда Сол упомянула отношения Игниса с наступившей в мире бесконечной ночью, он не придал этому особого значения. Тогда это показалось ему чем-то самим собой разумеющимся. И лишь сейчас он понял, сколько сил и времени, должно быть, потратил Игнис на то, чтобы двигаться так уверенно и как долго он оттачивал свои обоняние и слух, что теперь в полной мере заменяли ему зрение.

— Нам наоборот стоило бы ускориться, — продолжил советник. — Мы должны добраться до леди...

Он неожиданно замолчал. Ноктис почувствовал то же самое — шаги по длинной лестнице, ведущей к воротам Цитадели. Наверху кто-то стоял. Ноктис поднял взгляд. Даже сквозь стоящую здесь тьму этого человека можно было разглядеть.

— Ох, Нокт... Как долго я этого ждал, — раздался мелодичный голос.

Ардин медленно спускался по лестнице вниз, широко раскинув руки, — своим жестом он будто давал понять, что дальше король и его свита не пройдут.

— Прочь с моей дороги, шут.

— М? А я-то думал, что ты именно ко мне так спешил.

Всего несколько часов назад предположение Ардина оказалось бы верным. Ноктис спешил сюда, уверенный, что его предназначение заключается в том, чтобы уничтожить Ардина и спасти планету. Теперь же всё изменилось.

— У меня нет времени на твои игры, — холодно произнес Ноктис.

— Торопишься, да? Ой, ничего не говори. У тебя там дама в беде и прочие рыцарские обязанности.

Ардин указал пальцем в небеса, где над Цитаделью парила Лунафрея.

— Уверен, ты не хочешь ей мешать, — продолжил Ардин. — Ты же испортишь её гениальный план.

— Ты о чём? — нахмурился Ноктис.

— Боже мой. Ты что, ничего об этом не слышал?

Гладио обнажил свой двуручный меч, готовый атаковать в любую секунду.

— Не слушай этого ублюдка, Нокт. Всё, что он умеет — это лгать.

— Ты ранишь мои чувства, знаешь ли. Леди Лунафрея явилась ко мне лично, чтобы попросить меня о помощи. Это правда, как её ни крути.

— Луна пришла к тебе?

Вновь и вновь Ноктис поддавался на провокации Узурпатора. Он понимал это, но не мог прекратить колебаться. Что если на этот раз он не солгал? Он вспомнил присланный Лунафреей блокнот. На последней его страницы она писала, что хочет поговорить с Ардином.

Непонимание медленно обращалось яростью.

— Тогда расскажи нам об этом! — прорычал Ноктис. — Что она собиралась сделать?!

— Успокойся, Нокт!

Это Промпто был тем, кто попытался привести его в чувства — Промпто, который сам стал жертвой лжи Ардина тогда, в следующем до Тенебрэ поезде. И неважно, что именно из-за Ноктиса он тогда и пострадал.

— Заклинание абсолютного разрушения. Теравспышка, — Ардин спокойно ответил на вопрос Ноктиса, его будто и не смущал его гнев. — Она хочет дать Хранителю Клинков достаточно сил, чтобы его сотворить. Смотри, уже началось.

Он вновь указал наверх, на этот раз обращая внимание на образующие круг линии, проходящие сквозь темные небеса. У краев круга уже виднелось несколько ярко сияющих клинков. Сходство с королевским оружием Ноктиса было просто поразительным, однако это, наверняка, было намного мощнее.

— Лунафрея считает, что сотворение этого заклинания может истощить Хранителя Клинков и отправить его в долгий сон, — объяснил Ардин. — Она считает, что его невозможно убить, и что сон — единственное, на что мы можем рассчитывать в борьбе с противником, существующим как в этом, так и в ином мире.

Под «другим миром» Ардин наверняка имел в виду Запределье. Ноктис догадался об этом благодаря своим видениям в кристалле. Душа Ардина тоже находилась там, запертая в ловушке, из-за чего его невозможно было убить в этом мире. Должно быть, из-за этого Лунафрея и полагала, что с Бахамутом невозможно покончить. И, в отличие от души Ардина, душа Дракониана наверняка не была поймана в ловушку.

— Она явилась ко мне, чтобы попросить поделиться с ней той скверной, что живёт внутри меня.

— Удивительное безрассудство, — пробормотал Игнис.

— Именно так я и подумал, — сказал Ардин, кивая, изображая нешуточную озабоченность происходящим. — Честное слово, я полностью с тобой согласен. Ну кто решил, что наш любитель мечей просто заснёт, как она и предположила? Кто сказал, что мы сумеем пережить его заклинание? Леди Лунафрея утверждала, что другие боги объединятся, чтобы остановить его, как делали это в прошлом, но, как по мне, нет ничего менее надежного, чем боги. Именно поэтому... — Ардин говорил всё быстрее и быстрее, остановившись лишь в этот момент, чтобы улыбнуться. — Тебе стоит отдать мне своё кольцо.

В мгновение ока Ардин исчез с верхних ступеней лестницы.

— В укрытие! — крикнул Ноктис.

Трое его союзников бросились в стороны. Едва Ноктис сменил позицию, Ардин появился на его месте, вооруженный своим красным клинком.

— Какой ты проворный! — рассмеялся Ардин.

— Сукин ты сын, — фыркнул Гладио, атакуя Ардина со стороны.

— Стой, Гладио! — закричал Ноктис.

У них не было времени. Он знал, что будет быстрее сокрушить Ардина, бросившись на него всем вместе, но что-то внутри заставляло его медлить. Заставляло его остаться здесь.

— Пора положить этому конец, — заявил он.

В его предназначении больше не было смысла. Сейчас, когда Бахамут пытался уничтожить всякую жизнь на планете, уже не было резона убивать Ардина. Однако, независимо от предназначения, у него был перед ним должок. Ардин должен был поплатиться не только за то, что сделал с ним и его друзьями, но и за все те жизни, какие он видел внутри кристалла.

— Это будет битвой королей, — он обернулся. Промпто понимающе кивнул.

— Как пожелаете, Ваше Величество, — кивнул Игнис.

— Это я-то король? — улыбнулся Ардин. — Ты оказываешь мне честь. Уверен, что стоит?

Ноктис знал, что когда-то этот титул принадлежал Ардину по праву, пусть и был отнят у него другим человеком. Ардин отнял бесчисленное количество жизней, совершил неисчислимое количество грехов, однако это не давало Ноктису права отрицать правду. Пусть Ардина узнают как того, кем он был всегда — истинным королем Люциса.

— Начнём, — сказал Ноктис, призывая свой меч.

Звон стали заполнил собой внутренний двор. Ноктис осознал, что это первый раз, когда они с Ардином сражаются лицом к лицу, обмениваясь ударами. События в Альтисии открыли им глаза на истинную сущность канцлера, однако они так и не сумели сойтись в поединке.

И пусть Ардин был полон скверны, ненависти и злобы, он всё ещё оставался родственником Ноктиса. По его венам текла кровь Люциса, поэтому, как только Ноктис призвал своё королевское оружие, то же самое сделал и Ардин.

Может быть, Ардин желал заполучить кольцо, считая, что любой представитель королевской семьи сможет им воспользоваться. Если так, то он наверняка планировал отправиться в Запределье и уничтожить там Бахамута. Не зря перед битвой он упомянул о том, что божество существует в обоих мирах одновременно, и пока он жив в одном из них, он будет воскресать в другом. И лишь душа, избавленная от бремени смертной плоти, могла отправиться в Запределье — с помощью Кольца Света и трона Люциса.

Душа Ардина тоже находилась в Запределье, но этого, очевидно, было недостаточно, чтобы бросить вызов Дракониану. Ноктис вспомнил будущее, показанное ему кристаллом, — там он уничтожил душу Ардина одним ударом, не встретив должного сопротивления.

Никто не мог пересечь границу миров, не оставив позади свою смертную плоть, именно для этого и требовалась сила Люциев. Да и после перехода душа оказывалась не в состоянии сражаться в полную силу, именно поэтому ей и требовалось могущество королей древности — неважно, в каком из двух миров находился человек, силу Кольца Люциев нельзя было отрицать.

Однако эти мысли Ноктиса не отменяли того факта, что они с Ардином продолжали сражаться.

— И это сила Истинного Короля? — в голосе Ардина слышалось раздражение. — Это всё, что даровал тебе Дракониан?!

В ходе битвы стало ясно, что они сражаются на равных. Ардина это будто бы не впечатлило, словно подобного сражения было недостаточно, чтобы унять его ярость, пестуемую в течение двух тысяч лет.

— Боги ещё смели говорить мне, что я должен пасть от руки такого слабака, — воскликнул он. — Да это почти оскорбление!

Ноктис вспомнил последнее видение, показанное ему кристаллом: Ардина, находящегося в ярости, готового уничтожить богов.

Стало быть, я – не спаситель рода людского, а жертвенный агнец. И я живу лишь затем, чтобы принять смерть от руки потомка узурпатора.

Такую судьбу боги уготовили мне?

Я никогда не просил о подобном! И я не собираюсь преклонять перед тобой колени!

Ничто уже не важно. Ни проклятые боги на своих небесах, ни короли на этой земле — будь прокляты они все!

Важна только моя месть.

А затем, пусть падут и боги.

Никогда в жизни Ноктису не доводилось видеть подобной ярости. За все те две тысячи лет, что показал ему кристалл, — никогда.

— Щенок! — зарычал Ардин. — Думаешь, десять лет — это такой большой срок?!

Бой был напряженным и тяжелым, Ноктис не сдерживался. Это уже не только вопрос победы — теперь он преследовал свои цели, ему необходимо было оставить Ардина в живых. Вот почему ему требовался точный и прицельный удар, способный вывести того из строя.

— Для меня они - ничто! Я провёл несколько тысячелетий во тьме! — раздражение Ардина продолжало нарастать.

— Я знаю, поверь мне, — ответил Ноктис. — Я видел каждый год из двух тысяч лет твоей жизни. Я знаю о каждой мелочи.

Обремененный знаниями кристалла, король не мог отказаться от своего долга. Знания должны были подтолкнуть его к действию, оказаться сильнее страха смерти и заставить принять свою судьбу. Вот почему Дракониан поделился с ним воспоминаниями, отраженными в кристалле. Он рассчитывал, что после подобного Ноктис не захочет сбежать от уготованной ему роли Истинного Короля. Но боги оставались богами, они понятия не имели, как действуют и как мыслят люди. Подобное бремя, призванное принудить человека смириться с его судьбой, может подтолкнуть его к действиям, если окажется излишне тяжелым. Может заставить его взять совсем другой курс. Человек умел справляться с чем угодно, становясь только сильнее. Таковы уж люди.

Когда Ноктис, находясь в кристалле, принял протянутый отцом клинок, он понял, что его бремя вовсе не такое, какое назначили ему боги. Оно стало силой, позволяющей ему без страха двигаться вперёд.

— Скажи мне, — спросил он Ардина. — Ты и правда веришь, что кража кольца и убийство Дракониана принесут тебе облегчение?

— Заткнись! — рявкнул Ардин. Типичная для него ловкость отошла на второй план, теперь он вкладывал в свои удары всю возможную силу. — К черту вас — и богов, и проклятых королей!

Кажется, комментарий Ноктиса что-то в нём задел. Видимо, когда-то в жизни Ардина уже состоялся подобный диалог. Атаки Проклятого стали ещё жестче, сильнее, он явно потерял бдительность, ослепленный яростью. Когда битва только началась, Ноктис вынужден был ловить момент, чтобы нанести ответный удар, сейчас же движения Ардина изменились, и он мог контратаковать его в любой удобный для себя момент.

— Мне не нужно избавление! Я...

Ноктис не дал ему закончить. Призвав меч своего отца, он нанёс быстрый и точный удар. Ноктис вложил в него всю свою силу, отбросив Ардина на землю. Сила его клинка ослабла.

— Хочешь поиграть со мной? Посмотреть на мои страдания? — хрипел Проклятый, тяжело дыша. Он взглянул на Ноктиса. — Почему ты просто загонишь свой клинок мне в сердце? Давай, исполни своё предназначение. Видишь? Короли... ждут.

Ноктис поднял взгляд: души предыдущих королей и правда стекались во внутренний двор. Должно быть, они появились здесь ещё во время битвы, почувствовав, что владельцу кольца может грозить опасность.

— Не так давно я был уверен, что твоя смерть может рассеять тьму, — Ноктис вновь взглянул на Ардина. — Я хотел убить тебя, чтобы вернуть свет в этот мир.

Примириться с подобным поступком могло быть сложно, но само убийство не казалось ему такой уж большой проблемой. Это была бы просто казнь. Всё, что нужно было сделать Ноктису — пожертвовать собственной жизнью, чтобы уничтожить душу Ардина и положить этому всему конец. После чего тьма должна была рассеяться. Казалось бы, ничего особенного.

— Но я ошибался, — продолжил Ноктис. — Дракониан стремится уничтожить планету, а вместе с ней и всё человечество. Твоё убийство ничего не изменит.

Едва осознав, что предназначение, данное ему Бахамутом, уже не имеет силы, он попытался взглянуть на картину мира шире. Он понял, что его задача состоит в том, чтобы обеспечить будущее этому миру. Ради всего того, что он увидел в кристалле: ради уже прожитых жизней, ради людей, ради факта самого их существования. Вот какое будущее хотел видеть Ноктис.

Он вытащил своё меч. Вокруг раны на теле Ардина не собрались миазмы, не было и следа типичной для него быстрой регенерации. Возможно, таковой была сила Истинного Короля. Возможно, пронзи Ноктис своим клинком его сердце, Ардин был бы уже мертв.

— Если бы ты сумел заполучить кольцо, переместиться в Запределье и уничтожить Дракониана, оказались бы жители Эоса в безопасности? — Ноктис взглянул на Ардина.

— Возможно... — отвечал Ардин между приглушенными стонами. — Не то, чтобы меня это особо волновало.

Если так, то позволить Ардину отправиться туда — не такая и плохая идея, пусть даже у того были на то свои причины. Оставалась лишь одна проблема.

— Я не хочу жить в мире, ради благополучия которого нужно кем-то жертвовать. Даже тобой, — сказал Ноктис.

Он долгое время ненавидел Ардина за убийство Лунафреи, он ужасно хотел ему отомстить. Тем не менее, использовать его для достижения собственных целей было бы подло; именно манипуляция другими людьми была корнем того зла, против которого и восстал Ноктис.

— Не пойми превратно, — продолжил он. — Я никогда не прощу тебе того, что ты сотворил с моими друзьями и той боли, какую ты причин Луне. И ненавидеть я тебя не перестану. Но я хочу спасти каждую жизнь на этой планете и, к сожалению, твоя тоже считается.

Плотно сжатые челюсти Ардина задрожали. В его глазах не осталось и следа прежних ярости и гнева, вместо этого там вспыхнули совсем иные чувства, различить которые пока что было сложновато.

— Кроме того, — добавил Ноктис. — Я дал одному королю обещание. Он просил принести покой твоей душе.

«Освободи моего брата от его проклятия», — умолял Сомнус.

Не только ненависть и жажда мести сковывали Ардина все эти годы — его бессмертное тело тоже стало для него своего рода проклятием.

— Я не желаю больше кем-то жертвовать, но если это принесёт тебе покой — я согласен.

Ноктис стянул со своего пальца кольцо. Ардин, всё ещё кривясь от боли, принял сидячее положение. С его губ сорвалось нечто среднее между тяжелым вздохом и коротким смешком.

— Каким величественным ты стал. Король, воистину король.

— Короли Люциса! — Ноктис обратился к собравшимся во дворе призракам. — Услышьте мою просьбу! Настоящим я вверяю Кольцо Света человеку, сидящему сейчас передо мной. Позвольте ему использовать его так же, как позволили бы мне.

Души королей хранили молчание.

— Я знаю, насколько кощунственно звучит то, что я предлагаю, — продолжил Ноктис. — Я знаю, что вы можете отказать мне в этой просьбе, так как ваша сила происходят из божественного источника, а этот человек, возможно, желает убить одного из богов. Однако знайте: Хранитель Клинков собирается уничтожить всё человечество. Люцис и всё с ним связанное, что вы поклялись защищать, исчезнет навсегда. Зная это, вы продолжите сомневаться?!

Один из тринадцати королей сделал шаг вперёд.

— Правители из дома Каэлум, правители Люциса. Прислушайтесь к мольбе одного из королей, примите Ардина Люцис Каэлума как одного из носителей кольца.

Одна из душ сбросила свои тяжелые доспехи. Глаза Ардина расширились от удивления. Среди всех тринадцати именно этот человек решил стоять не как король, а как обычный человек, каким он был при жизни.

— Пусть это послужит малой частью моего раскаяния, брат.

— Сомнус... — прошептал Ардин.

— Я не смею надеяться, что когда-либо заслужу твоё прощение, однако я не перестану его просить.

Взгляд Ардина застыл, ни одна мышца на его лице не дрогнула. Однажды Ноктис уже наблюдал, как Сомнус приносил извинения, но тогда ему дали яростный отпор. Теперь же молчание Ардина казалось признаком примирения, на которое тот так надеялся.

Другие короли тоже обратились к Ардину.

— Человек, охваченный скверной, перестает быть человеком, потому...

— ...с нашей силой...

— ...ты можешь обратиться прахом...

— ...или вспыхнуть и сгореть заживо...

— ...или мучиться в агонии хуже смерти...

— ...зная об этом...

— ...ты всё ещё желаешь заполучить нашу силу?

Ардин встал, всё ещё покачиваясь из-за полученных травм, и повернулся к королям Люциса. Он развел руки в стороны — его любовь к драматизму явно не притупилась, несмотря на боль.

— Обратиться прахом? Сгореть заживо? Я уже пережил всё, что может предложить мне этот мир. Боль, о которой вы говорите, ничто для меня.

Тринадцать королей приблизились, окружив Ардина.

— Быть посему...

— ...ты завладеешь нашей силой...

— ...наденешь кольцо...

— ...взойдёшь на престол...

— ...где мы и будем ждать тебя.

Ноктис заметил, что настала очередь его отца. Тринадцатый король лишь кивнул, не сказав ни слова, и, будто это было своего рода сигналом, короли древности покинули внутренний двор.

Ноктис протянул кольцо Ардину.

Ардин ухмыльнулся.

— Честно говоря, прошло уже две тысячи лет с того момента, когда я в последний раз получал подарки. Я уже и забыл, каково это. Понятия не имею, что нужно говорить в таких ситуациях.

Он пожал плечами и принял кольцо, следом выставляя руку вперёд, будто приглашая Ноктиса пройти.

— Не стоит заставлять леди ждать, ты так не думаешь?

Ноктис кивнул и побежал вперед. За то время, что они с Ардином сражались, круг вокруг Лунафреи стал только ярче, теперь вокруг него виднелось ещё больше мечей.

Внутри Цитадели они не заметили и следа аватаров Дракониана. Неужели тот и впрямь не мог примириться и с малейшей опасностью, угрожающей кристаллу? Ноктис был благодарен ему за то, что они не вынуждены тратить лишнее время на сражения, однако перед ними встала совсем другая проблема: передвижение.

Все системы обеспечения Цитадели были отключены, нигде не горел свет. Запертые с помощью электронных замков двери не поддавались, так что им частенько приходилось искать обходные пути. Всё это и необходимость как-то ориентироваться в абсолютно темных коридорах сильно затягивало их путешествие по Цитадели. Это было едва ли не хуже всех предыдущих разочарований.

— Кто-нибудь напомнит мне, почему мы просто не поднялись на лифте? — тяжело вздохнул Промпто, когда они вчетвером поплелись вверх по аварийной лестнице. — Ну, знаете, это было бы легче, чем шаг за шагом пытаться подняться в небеса.

Тяжело дышал даже Гладио, хотя это и не остановило его от ответа Промпто.

— Да, та ещё загадка. Не думал, что это как-то связано с превращением Цитадели в своего рода дирижабль?

— Что-то я совсем об этом забыл, — ответил Промпто. — Эй, Игги, у тебя там всё в порядке?

— Пытаешься прикрыться Игнисом, чтобы выпросить перерыв? Подло, подло.

— Неужели я настолько предсказуем?

— Абсолютно.

— Да ладно, я в полном порядке. Хоть целый день так могу.

— Посмотрим. Что-то я не припомню ни одного такого дня за последние годы.

Ситуация складывалась так себе, однако, услышав шутливые препирательства своих друзей, Ноктис невольно улыбнулся. Необходимость действовать быстро и решительно никуда не делась, однако теперь она не давила на него так сильно.

Вспоминая прошлое, сложно было сказать, что их путешествие складывалось как надо. Их отношения так и не достигли нужной гармонии, да и трудностей на пути было навалом. Бывали и разногласия, и споры, и множество действительно напряженных моментов. Чувство долга, присущее ему как королю, конечно, тоже вело Ноктиса вперёд, но гораздо важнее была их общая вера в то, что за черной полосой обязательно последует белая. Как бы сильно они не страдали сегодня, завтра они всегда могли прийти в себя. И независимо от того, насколько серьёзными были ссоры, они всегда мирились.

— Нокт, — Игнис прикоснулся ладонью к его спине. — Всё будет хорошо. Мы успеем.

Вот и сейчас его друзья давали ему понять, что надежда ещё не потеряна.

— Я знаю, — ответил он, похлопав Игниса по плечу.

Когда они, наконец, добрались до последнего этажа Цитадели и вышли на крышу, тьма снаружи сгустилась настолько, что стало тяжело дышать. Здесь чувствовалась сильная концентрация скверны.

Странная песня Лунафреи не прерывалась ни на мгновение. Круг заклинания вокруг неё периодически мерцал — становилось ясно, что Теравспышка близка к завершению и вскоре обрушится на них.

— Отлично, мы добрались. И как мы должны это остановить? — неуверенно спросил Промпто.

— Понятия не имею, — ответил Гладио. — Но попробовать-то мы должны. Может, можно просто забрать её и свалить отсюда.

Едва эти слова сорвались с его губ, как вокруг раздались знакомые звуки рассекающих воздух клинков и хлопающих крыльев. Аватары. Видимо, Бахамут считал, что крыша находится достаточно далеко от кристалла, чтобы рискнуть вступить в бой. Или же они подошли так близко к Лунафрее, что просто не оставили ему выбора.

— Нокт, тебе сейчас не до этих уродцев, предоставь их нам, — скомандовал Игнис.

— Хорошо, — согласился Ноктис, метнув клинок в одного из приближающихся противников.

В мгновение ока он оказался рядом с ним, и тут же прицелился, стремясь подняться выше. Единственный способ добраться до Лунафреи — это такие вот рывки-перемещения, однако она находилась слишком высоко в небесах, чтобы он мог воспользоваться какими-то частями Цитадели как целями. Вместо этого он использовал аватаров как своеобразные ступеньки в небеса, перепрыгивая от одного к другому с помощью своего оружия. Перемещаясь от одного дракона к другому, он чувствовал, как их собственные клинки терзают его тело. Боль сковывала его, однако он не останавливался ни на мгновение.

— Луна! — закричал он.

Она была к нему невероятно близко. Однако ему не стоило торопиться — враг, которого, как он думал, уже сразил, дернулся, и Ноктис перевернулся в воздухе. В момент, когда он осознал, что произошло, в его ушах уже гудел ветер.

Он попытался прицелиться и ухватиться хоть за кого-то, однако его удары настигали лишь воздух. Он падал слишком быстро. Разум затопило сожаление — как он мог так оплошать?

Когда все его суть дрожала от мысли, что конец не должен наступить так быстро, его сознание заполнил чужой голос.

— Восстань, о Избранный. Соглашение с Оракулом не забыто.

Вокруг Ноктиса закружился водоворот пламени, не дав ему упасть.

— Инферниан? — вслух предположил Ноктис. — Мне протянул руку помощи Ифрит?

Прежде чем он успел об этом задуматься, в его сознании вспыхнуло видение. Точно так же, как и в прошлый раз, когда кто-то из богов даровал ему своё благословение, он увидел, как Лунафрея заключала соглашение: на этот раз она стояла перед лицом Бога Огня. Её кожа казалось такой же чернильно-черной, какую он видел тогда, в тронном зале. И пусть физически она уже обратилась в демона, она явно сохраняла ясное сознание. Ноктис услышал её мольбу: «Подари королю своё благословение!».

Я — Лунафрея, кровь от крови Оракула. В обмен на освобождение от скверны даруй свою силу королю, избранному кристаллом.

Она кричала так громко, что ей не хватало воздуха в лёгких, её дрожащие ноги с трудом удерживали тело. Она потратила все свои силы, чтобы спасти короля, как делала это всегда. И её деяния вновь спасли Ноктиса, когда он попытался подняться в небеса.

На этот раз он не позволит себе ей потерять. Он поклялся себе, что спасёт её.

— Ифрит вскоре исполнит свою часть соглашения, — произнес Инферниан, и в этот же момент Ноктис почувствовал, что поднимается всё выше и выше. Поднимается прямиком к Лунафрее.

Ноктис взглянул вниз и увидел не только Инферниана, но и Шиву — Гласиан.

— Боги услышали молитвы Оракула. Да получит же Избранный Король обещанную ему помощь, — провозгласила она.

А затем явили себя и другие боги: Титан - Археан, Рамух - Фулгарипг, Левиафан - Гидраеан. Пятеро богов, живущих на планете, собрались здесь, под темными небесами.

— Луна! Я рядом! — закричал Ноктис.

Ещё мгновение и он будет с ней рядом. Ещё немного...

Тьма достаточно разрослась.

Голос Дракониана загрохотал, заполнив собой и землю, и небеса. Круги вокруг Лунафреи расширились и соприкоснулись с двенадцатью клинками. От каждого из них исходил ослепляющий свет, подобный полуденному солнцу.

Вперёд, мои клинки. Уничтожьте поселившуюся внизу глупость.

Он опоздал. Ноктис с ужасом наблюдал за тем, как на землю обрушились двенадцать огненных шаров. Сферы становились всё ярче и ярче, пока Ноктису не пришлось закрыть глаза.

— Время пришло. Пора защитить планету!

Крик Гласиан сотряс всё вокруг ничуть не хуже предыдущего голоса. Ноктис слышал, как загрохотала земля, слышал треск молний и рёв адского пламени. Даже сейчас, когда его глаза была закрыты, он видел вспышки яркого света перед собой. У него не было и малейшей надежды узнать, что происходит. Он мог лишь прислушиваться и чувствовать, как проходит столкновение столь могущественных существ.

Пятеро богов боролись с катастрофой, какую желал устроить шестой. И пусть Ноктису и говорили о том, что так оно и будет, ему всё равно было тяжело в это поверить. Он был шокирован. Он опоздал. Его душу пожирало горе. Он почувствовал, как силы покидают его тело, как он ослабевает.

Тишина навалилась на него внезапно, как если бы весь мир неожиданно исчез, не оставив после себя ничего. Постепенно к Ноктису вновь вернулось зрение. Вдалеке виднелась разрушенная гора — собравшаяся вокруг её осколков кипящая лава говорила о том, что когда-то это была гора Раватог. Если так, то огромная простирающаяся перед ней пустошь — это Диск Котесса. От него и следа теперь не осталось. И где-то там, на самой границе жутких разрушений виднелся Лесталлюм.

В Великой Войне Древности пятерым богам удалось защитить планету от Теравспышки. Пятеро противились воле шестого и на этот раз, но даже их объединенных усилий не хватило, чтобы остановить его. И всё-таки боги отлично справились — они предотвратили полное разрушение, пострадала лишь часть Эоса. Это свидетельствовало о том, насколько жуткой силой обладала Теравспышка.

Пятеро богов-спасителей лежали на земле, застывшие, неподвижные. Голос Дракониана доносился откуда-то сверху, он насмехался над их страданиями и слабостью.

Глупых смертных защищают глупые боги.

Пятеро с планеты обессилели, что дальше?

Да будет так. Безумие зашло настолько далеко, что пятеро защитников падут вместе со своими подданными.

Голос Дракониана звучал твердо и уверенно, будто он не чувствовал ни слабости, ни усталости. План Лунафреи не сработал. Он сотворил Теравспышку, но не ослабел ни на йоту, не собирался погружаться в сон. Хранителя Клинков было не так-то просто одолеть.

Каким-то образом Ноктис вернулся во внутренний двор Цитадели.

— Луна! — закричал он, оглядываясь вокруг. — Где ты?!

Он поднял взгляд на тот участок небес, где ещё несколько мгновений назад чертился круг заклинания. Лунафрея всё ещё находилась там, ужасно бледная, будто вся поглощенная ею тьма была вытянута из её тела этим ужасным заклинанием. В голове Ноктиса поселилась новая тревога. Что, если заклинание лишило её и всех жизненных сил? Жива ли она до сих пор? Он попытался отогнать эти жуткие мысли в сторону, сосредоточившись на реальности.

Тело Лунафреи покачнулось.

— Нет! — что есть мочи закричал Ноктис.

Он рванул вперёд через двор. Она падала всё ниже и ниже — её сила больше не нужна была Дракониану, он сотворил своё заклинание и отбросил её в сторону, словно ненужный мусор. Внутри Ноктиса разгорался гнев, обращенный к богу, что посмел так с ней поступить. Для Хранителя Клинков все они были не более чем пешками, которыми легко можно было пожертвовать.

Ноктис подпрыгнул и сорвался вниз с края того острова, вместе с которым была поднята в воздух Цитадель.

«Прошу, дай мне её поймать», — умолял он, протягивая вперёд руки.

Он почувствовал, как кончики его пальцев коснулись тела Лунафреи и потянулся вперёд ещё сильнее, стараясь её перехватить. Внезапно он почувствовал, как она прижалась к его груди. Поймал. Однако теперь они оба стремительно падали на землю.

Ноктис перевернулся в воздухе и метнул свой клинок в сторону оказавшейся над ними Цитадели. Он понятия не имел, в какую её часть попал и не знал, где они окажутся после этого прыжка.

Всё ещё крепко удерживая Лунафрею в руках, он почувствовал, как ударился о какую-то твердую поверхность. А затем мир погрузился во тьму.

Она вновь услышала, как её зовут по имени. Луна.

Сначала она никак не могла узнать этот голос.

Вокруг до самой линии горизонта простиралась поле ярких силлецветов. Цветы мягко покачивались на ветру. Кроме Лунафреи здесь никого не было.

Небо казалось тусклым, постепенно становилось всё светлее и светлее — кажется, приближался рассвет. Однако цветы у её ног не были покрыты каплями утренней росы, она не могла почувствовать их аромат. Они просто существовали — выглядели знакомо, покачиваясь под порывами ветра.

«Это сон, — подумала она. — Я почти уверена в этом».

Стало светлее. Это напомнило ей о её возлюбленном, как от его улыбки по её телу разливалось тепло.

— Ноктис! — закричала она.

— Луна! — услышала она его ответ.

Взглянув в ту сторону, она увидела Ноктиса таким, каким знала его двенадцать лет назад — тогда, когда ему было восемь, а ей двенадцать. Осмотрев себя, она поняла, что и сама сейчас выглядит как ребенок.

— Значит, ты всё-таки пришёл, чтобы вновь увидеть меня, — сказала она.

— Да, как и обещал, — ответил он.

Он улыбался той самой улыбкой, какую она любила больше всего. Той улыбкой, что согревала её и давала ей силы на протяжении всех этих лет.

— Это всё наши друзья, — сказал Ноктис. — Они привели меня к тебе.

Он заявил об этом с какой-то гордостью.

— Тебе повезло, что тебя окружают такие замечательные люди, — сказала было она и тут же поняла, что и ей тоже повезло иметь таких отличных товарищей. Она замешкалась. — Я... Я тоже попала сюда благодаря чужой помощи.

Порыв ветра растрепал часть силлецветов, заставляя яркие лепестки кружиться в воздухе. Лунафрея невольно прикрыла глаза от яркого света. Ветер стих. Она открыла глаза.

Теперь перед ней стоял мужчина. Как же ей хотелось его увидеть.

— Мой дорогой Ноктис...

Она так много хотела ему сказать. Она знала, что отведенного им времени не хватит и на малую часть этих слов, но должна была попытаться сказать самые важные из них.

— Будучи Оракулом, я всегда стремилась посвятить свою жизнь исполнению вверенного мне предназначения. Но теперь я кое-что поняла. Время, проведенное с Сол, открыло мне глаза на мои собственные желания. Вот почему...

Ноктис кивнул, призывая её продолжать.

— Вот почему я наконец-то сумела выбрать свободу. Я хочу прожить собственную жизнь, исполнить свои собственные желания, а не посвятить её всю предназначениям и чужим приказам. Я хочу пожить для себя.

— Луна... — его голос мягок и нежен.

Да, это был голос Ноктиса. Так он звучал теперь, когда он повзрослел. Ей никогда не доводилось его слышать, однако каким-то образом она сумела его узнать. Как же так?

— Это может быть нашей последней встречей, после которой мы расстанемся навсегда, поэтому позволь мне сказать всё, что я хочу.

Казалось странным, что ей удалось узнать его голос, но теперь это не имело никакого значения. Главное, что он был здесь, рядом с ней и у неё был шанс сказать ему обо всём, о чём она так давно хотела, так давно чувствовала. О большем она и просить не могла.

— Если бы только я могла прожить с тобой всю свою жизнь, Ноктис.

Силлецветы начали растворяться, терять свои очертания и исчезать под порывами ветра. Лунафрея тонула, опускаясь всё ниже на дно океана.

— Ноктис! — закричала она, протянув вперёд руку.

Тот самый момент её смерти в Альтисии. Он повторялся вновь и вновь.

— Луна!

Но в отличие от того дня в Альтисии, на этот раз она сумела расслышать его голос. Он звучал четко и отчетливо, будто бы совсем рядом.

— Так живи! — закричал он. — Будь рядом со мной всегда!

Лунафрея широко раскрыла глаза. Она потянулась вперёд, изо всех сил стараясь до него дотянуться. Она не хотела с ним расставаться. Не снова. Не на этот раз.

Её пальцы скользили по поверхности воды.

Она почувствовала, как коснулась чего-то удивительно теплого.

Так живи! Будь рядом со мной всегда!

Ноктиса разбудил его собственный крик. Он находился на поле, полном силлецветов вместе с Лунафреей, а затем вновь наступил тот жуткий день в Альтисии, когда он увидел, как её тело скрывался под темными волнами.

Если бы только я могла прожить с тобой всю свою жизнь, Ноктис.

Ему померещились эти слова? Или это был просто сон? Ему показалось, что на этот раз он успел схватить её за руку. Он отчетливо помнил ощущение мягкого прикосновения к нежной коже на её запястье.

— Нокт, ты цел?

Он открыл глаза. Промпто сидел рядом с ним на земле, обеспокоенно заглядывая в его глаза. За его плечами маячили Гладио и Игнис.

— Я в порядке, — сказал он, когда сознание начало проясняться. — А вы как, ребята? Держитесь?

— Ты помни, с кем говоришь-то, — ответил ему его Щит. — Кто, по-твоему, должен был нас одолеть?

Ноктис попытался подняться. Именно в этот момент он осознал, что всё ещё прижимает Лунафрею к себе.

— Луна?! — удивленно воскликнул он.

Её глаза были прикрыты, кожа всё ещё невероятно бледна. Ноктис коснулся пальцами её шеи — пульс был слабым, неустойчивым, но он всё-таки прощупывался. Она жива. Жива.

По всему телу Ноктиса прошла волна облегчения. Ему удалось. На этот раз он сумел её спасти.

— Встать сможешь? — спросил Игнис.

— Ага.

Не было времени сидеть без дела. Осторожно опустив Лунафрею на землю, он поднялся на ноги.

— Кажется, вам досталось, ребята.

Все трое его товарищей были сплошь и рядом в синяках и ссадинах. Придя в сознание, Ноктис первым делом подумал о том, в порядке ли они. И хотя Гладио попытался отмахнуться от этой заботы типичной для него небрежностью, глупо было отрицать очевидное — битва с аватарами оказалась непростой.

— Вы не против немного присмотреть за Луной? — спросил Ноктис.

Битва ещё не окончена. Бахамут не лишился своих сил и не погрузился в сон. Однако Ноктис подумал, что отсутствие в воздухе бесчисленного числа божественных аватаров говорит о том, что Теравспышка отняла у Дракониана больше сил, чем тот предполагал.

Волнующий всех вопрос озвучил Промпто.

— Мы позаботимся о ней, — начал он. — А с тобой-то всё будет в порядке?

Ноктису нужно было вновь подняться в небеса, а значит, придётся в очередной раз пользоваться перемещением. Он предпочёл бы в этот момент чувствовать за спиной поддержку своих друзей, но добраться туда всем вместе у них не выйдет.

— Да, — кивнул Ноктис. — Я справлюсь.

Он дал Лунафрее обещание. В первый раз ещё в детстве, когда они встретились в их поместье в Тенебрэ. Тогда Лунафрея объяснила ему, что лишь Истинный Король, отмеченный кристаллом, может очистить планету от скверны.

Она обещала, что поможет ему справиться с этим, а он ответил, что не подведёт.

Сегодня он выполнит это обещание, как и то, новое — быть вместе всегда.

Ноктис взглянул на Хранителя Клинков, гордо парящего высоко в небесах.

— Ирония. Именно то, чего так не хватает этой жизни, — проворчал Ардин, поднимаясь вверх по ступеням к трону Люциса.

Никогда ему не выпадала честь занимать трон. Фактически именно это и побудило его вступить на путь тьмы, отмеченный кровью. Ожидая возвращения Ноктиса, он занимал трон в Инсомнии, делая вид, что тот ничем не отличается от любых других стульев, он словно насмехался над установленными порядками.

Теперь же всё было иначе.

— Кто бы мог подумать, что Истинный Король сам позволит мне это сделать, — вслух размышлял он. — Даже спустя две тысячи лет жизнь способна меня удивить.

Он устроился на троне.

— Он не способен простить меня и продолжает ненавидеть. И все же он желает, чтобы я обрел покой. Каким забавным королем он вырос.

Он ещё помнил, каким был Ноктис во время их первой встречи в Галдине. Молодой принц был тогда совсем другим человеком.

Я никогда не прощу тебя и ненавидеть я тебя не перестану. Но я хочу спасти каждую жизнь на этой планете и, к сожалению, твоя тоже считается.

Эти слова поразили его до глубины души. Ноктис был всего лишь ребенком, однако даже Ардин, прожив две тысячи лет, никогда не мог проявить такого благородства по отношению к Люцису. И это великодушие Ноктиса лишь подчеркивало недостатки самого Ардина.

Однако сейчас он собирался взойти на трон вовсе не для того, чтобы сыграть в героя. Не после стольких лет. Да, он собирался воспользоваться кольцом, но не ради Ноктиса, не ради этого мира, а ради того, чего хотел он сам. Он делал это лишь ради самого себя и своих эгоистичных целей.

— Моя месть близка как никогда, — пробормотал он, надевая кольцо на палец. — Явите себя, короли Люциса!

Он опустил меч к своим ногам. Короли, держа оружие в руках, явились и по очереди бросились на Ардина.

Это походило на бело-голубое пламя, с легкостью пробившее дыру в его груди. Тогда, во внутреннем дворе он утверждал, что никакой агонией его не напугать; кичился тем, что уже пережил всё, что можно было пережить в этой жизни. Но ничто не могло сравниться с болью, какую он пережил сейчас. Даже иллюзия терзавшей его трезубцем Аэры, сотворенная Драконаном, не причиняла ему подобных мучений.

С каждым новым ударом королей сознание грозилось покинуть его. Его предупреждали, что он может рассыпаться в прах, и лишь сейчас он понял — это была не метафора.

Он вынужден был терпеть. Он не мог потерять сознание, только не сейчас.

— Это... меня... не остановит... — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Он заставил себя открыть глаза. Над ним нависла лишь фигура Мистика.

— Давай, Сомнус!

Когда клинок Мистика пронзил его сердце, он расслышал слабый, едва уловимый шепот.

— Прощай, брат.

Небеса всё ещё окутывала тьма, и Ноктис не понимал, почему. Разве Теравспышка не должна была поглотить всю скверну? Однако заклинание уже было сотворено, а тьма никуда не исчезла.

Либо заклинание Дракониана оказалось незавершенным, либо на планете собралось столько тьмы, что даже Хранитель Клинков не сумел поглотить её целиком.

Когда Ноктис приблизился к Хранителю Клинков, голос того разорвал стоящую тишину.

Смертный глупец продолжает упрямо сопротивляться.

Своенравный король стремится обратить против божества его же силу.

Оставь эти безумства. На что может надеяться такая букашка против бога?

Ноктис лишь крепче сжал в руках клинок, не обращая внимания на насмешки Хранителя Клинков.

— Я не стану говорить, что моя сила принадлежит мне! — крикнул он в ответ. — Но и не ты мне её даровал!

Да, само кольцо, судя по всему, было создано именно Драконианом, однако заключенная в нём сила принадлежала королям Люциса. Эта сила, подкрепленная их жизнями, их жертвами. Каждый из древних королей копил её, оттачивал и передавал из поколения в поколение.

И пусть и не были они сильны как боги, никто не посмел бы назвать их слабыми. Ноктис ещё помнил врагов из своего прошлого, которых, как он думал, не сумеет одолеть никогда. Он продолжал расти, становился сильнее, пока не становился способен превзойти каждого, кого опасался.

— Взгляни как смертные, над которыми ты так любишь потешаться, добьются твоей гибели. Эту битву я проиграть не намерен, — прорычал Ноктис.

Он метнул свой клинок прямиком в Дракониана, намереваясь добраться до него. Его план очень походил на тот, каким он воспользовался в Альтисии, в поединке против Гидраеан. Тогда это оказалось его единственной возможностью удержаться за чешую Матери Приливов.

Клинок вонзился глубоко в плечо Дракониана. Однако не прошло и мгновения, как Ноктиса отбросило в сторону силой, во множество раз превосходящей силу Гидраеан. Удар Бахамута оказался слишком быстрым и мощным, чтобы его можно было парировать.

Ноктис падал. Вскоре он столкнётся с землей. Смерть протянула к нему свои костлявые руки.

В момент, когда начало казаться, что всему пришёл конец, его падение внезапно прекратилось. Он так и остался зависшим в воздухе.

Ноктис взглянул вниз: Инферниан поднялся на ноги, чтобы уже второй раз предотвратить его падение. Неподалеку от него пытались подняться все остальные боги.

— Пятеро богов всё ещё хранят эту планету, — прогрохотал Инферниан. — И не позволят никому ей навредить. Даже шестому.

Пятеро богов здорово ослабели после их попытки остановить Теравспышку. Ноктис видел, что у них почти не осталось сил, однако они продолжали держаться и пытались ему помочь.

— Лети же, о Избранный, — крикнула Гласиан, парой движений рук она разбросала по небу десятки, сотни осколков льда.

Ноктис перемещался от одного осколка к другому, приближаясь к Дракониану, чтобы нанести новый удар.

Он повторял эту несложную последовательность вновь и вновь: делал выпад в сторону огромного божества, отступал на безопасное расстояние и снова делал выпад.

Когда Дракониан взмахнул своей огромной рукой в попытке уничтожить созданный Гласиан лёд, Гидраеан скользнула вперёд, чтобы прикрыть Ноктиса и не позволить ему вновь упасть. Когда Ноктис вновь нанёс божеству удар, звон его клинка сопровождался направленной Фулгарианом вспышкой молний. Огромные кулаки Археана послужили ему щитом, отбивающим атаки Дракониана одну за другой, а гигантский столб пламени окутал его чешуйчатые доспехи с ног до головы. Гласиан создала новые осколки льда, позволяя Ноктису набрать высоту.

Он атаковал противника вместе с пятью божествами. Снова и снова он наносил удары, отскакивал в сторону и возвращался обратно, чтобы нанести новый. Усталость нарастала, однако рука его не дрогнула.

«Со всей силы», — повторял он про себя, словно мантру, уже в сотый или тысячный раз. Нельзя было сдерживаться.

Наконец Дракониан дрогнул под шквалом их атак. Раздался громкий, оглушающий скрежет — по маске бога пошла трещина. Это их шанс.

— Бог Огня, Богиня Льда, — крикнул Ноктис. — Одолжите свою ярость моему клинку!

Оружие Ноктиса объял шквал из ледяного ветра и бушующего пламени. Едва его удар настиг Дракониана, трещина на его маске расширилась, на этот раз расходясь от одного края к другому. Маска с грохотом раскололась. Ноктис замер, увидев лицо, что скрывалось за ней.

— Как?.. — только и сумел произнести он в первое мгновение.

Он никогда не видел этого лица вживую, однако сходства нельзя было отрицать. Сходство с Сомнусом было разительным. Ровно как и с ним самим, Ноктисом.

— Что если всё это было спланировано с самого начала? — пробормотал Ноктис.

Неужели Сомнус был создан по образу и подобию бога, чтобы стать Королем-Основателем? Или же это просто совпадение? Может быть, младший из потомков дома Каэлум вырос и стал так похож на Хранителя Клинков, что заслужил его благосклонность? Ноктис никогда не мог понять хода мыслей Дракониана. Тем не менее, вот оно, их сходство — первый и последний короли Люциса были поразительно похожи на Бахамута.

Гнев с новой силой вспыхнул в душе Ноктиса.

— Как долго мы должны терпеть эти игры, в которые ты пытаешься играть нашими жизнями?!

Бог, что относился к своим подопечным как к игрушкам, которыми легко можно было пожертвовать в угоду собственным желаниям, не заслуживал их веры. Кто-то должен был остановить Хранителя Клинков, и это будет Ноктис, так на него похожий. Он высоко поднял своё оружие и бросился в атаку.

«Я знаю, что это за место», — подумал Ардин. Когда-то он видел его в тех видениях, что посылал ему Дракониан — здесь они с Ноктисом сошлись в поединке и Ардин погиб от его руки. Но возникло это чувство не только из-за видения, даже без него казалось, что он здесь уже бывал. Всему виной тот факт, что его душа заперта здесь в течение тысячелетий.

Ему казалось, что он не движется, а медленно плывёт в пространстве, однако было непонятно, реально ли это ощущение. Перед его глазами показался Дракониан — тот из них, что обитал в этом мире, Запределье.

Убирайся. Проклятым не дозволено ступать на эти земли.

— Ох, поверь мне, — сказал Ардин. — Я не понаслышке об этом знаю.

Он сжал кольцо в кулаке и протянул руку вперёд. Мир покачнулся, когда рядом показались тринадцать былых королей. Двенадцать фигур молчаливо воспарили впереди, а один из них встал рядом с Ардином, выражая свою молчаливую братскую поддержку.

— Хм. Кто бы мог подумать, что настанет день, когда я попрошу тебя о помощи? — хмыкнул Ардин.

— Мой меч — твой меч, Ардин. Сегодня мы будем сражаться как братья.

Ардин.

Когда Сомнус в последний раз звал его по имени, они ещё играли вместе с шахматы. Двое мальчишек, неразлучных настолько, что среди людей ходила шутка — кто первым увидит их порознь, тот станет свидетелем дождя, пролившегося с чистых небес. Братья.

— Сегодняшняя битва положит этому конец.

Их глупое недопонимание, их противоположные друг другу идеалы, возникшая после предательства ненависть — всё это исчезнет.

Сила королей проникала в Ардина сквозь кольцо. А следом, во вспышке света настолько яростной, что она способна была разорвать душу Ардина на куски, короли древности устремились вперёд, подобно острию копья, подобно самой быстрой и смертоносной пуле. Они с такой силой вонзились в грудь Дракониана, что к тому моменту, когда бог осознал, что за удар по нему пришёлся, битва была уже окончена. Возможно, всё произошло настолько быстро, что отреагировать не сумел даже Бахамут; а возможно, здесь, в Запределье, души просто не могли двигаться так же быстро, как и тела там, в реальности.

Глупец. Со смертью Хранителя Клинков исчезнет и кристалл, а вместе с ним и остальные боги. Падут все Шестеро.

Зачем совершать такую глупость?

— Так спрашиваешь... будто мне не плевать, — с трудом ответил Ардин.

Пусть падут боги. Пусть проклятый кристалл разлетится на миллионы осколков. Пусть душа Ардина наконец обретёт покой. Всё остальное уже не имело значения.

— Будто... не этого я и хотел... всё это время...

Сознание ускользало от него, исчезая вместе с его душой. Вскоре он и сам распадется на множество осколков. Ардин знал, что его ждёт, и не собирался отворачиваться от своей судьбы. И если вместе с тем исчезнут и все воспоминания о нём — тем лучше.

— Нет, любовь моя, даже если тебя забудут все остальные — я буду помнить.

— Аэра? — Ардин вздрогнул. — Это правда ты?

Очередная иллюзия. Ничего удивительного. Это всего лишь жалкий плод его воображения. Но какая разница, если Аэра была здесь, рядом с ним? Он вновь мог восхищаться её отливающими золотом волосами, развевающимися на ветру, и заглядывать в прекрасные глаза цвета моря — самого прекрасного цвета, какой он когда-либо видел.

— Ох, Аэра, — сказал он ей. — Пообещай быть со мной всегда.

В самый последний момент его жизни, когда его душа уже начала распадаться на части, Аэра заговорила — и он услышал её.

Тьма рассеивалась. Небеса покрылись трещинами, из-за которых выглядывало что-то яркое, сияющее.

— Что происходит?! — закричал Ноктис.

Планета — их мир — содрогнулась и затрещала по швам. В трещинах в небе виднелось кое-что ещё — глубокий голубой цвет, практически цвет моря. Цвет, который Ноктис уже видел раньше.

— Это Запределье. Почему?..

В голову приходило лишь одно объяснение: должно быть, Ардин сумел одолеть Дракониана.

Одна совершенная глупость бледнеет пред иной, ещё более серьёзной.

Хаос причиняет вред лишь тем, кто его сеет.

Потеряв покровительство Света, человечество обречено будет повторить своё безумие.

Голос Хранителя Клинков зазвучал с новой силой, однако Ноктис не слышал в его словах ничего, кроме отчаяния существа, находящегося на грани гибели.

Смертные всегда существовали под покровительством богов.

И даже ведомые Светом, они умудрялись устраивать войны, осквернять планету своим существованием.

Как смертные надеются выжить в одиночку в мире, лишенном богов?

Если божественное покровительство означало, что люди в любой момент могут погибнуть по прихоти одного из богов, то уж лучше жить без него. С ними обращались словно с игрушками, которые можно было выбросить, когда играть с ними надоест. И если для богов подобный эгоизм — забота, то они прекрасно обойдутся и без неё.

— Да, мы бываем глупы и можем повторить ошибки прошлого, — сказал Ноктис, взглянув на Хранителя Клинков. — Но мы не стоим на месте. Человечество всегда движется вперёд.

А затем он покрепче перехватил оружие и, разразившись громким боевым кличем, бросился к Хранителю Клинков, чтобы нанести ему решающий удар. Он почувствовал отдачу, когда его клинок содрогнулся от лезвия до рукояти. По броне бога, точно так же, как и по маске несколькими мгновениями ранее, пошла трещина. Когда лезвие погрузилось так глубоко, что начало казаться, будто дальше уже некуда, Ноктис нажал на рукоять сильнее, прикладывая к этому все свои силы. Хранитель Клинков взревел от боли. Ноктис не отпускал меча, несмотря на тяжелую агонию божества.

Внезапно всякое давление исчезло — меч больше ни во что не упирался, Хранитель Клинков начал исчезать, его огромная величественная форма распалась на множество мелких осколков. С оглушающим звоном рухнула вниз блестящая черная броня. Божество вздрогнуло, будто собиралось продолжить борьбу. Но ему не удалось — вскоре дрожь утихла и Дракониан застыл, неподвижный.

Раздался рёв. Ноктис поднял взгляд и увидел, как вся скверна, застывшая до этого в небесах, собирается и на огромной скорости несётся в сторону Цитадели. Вся скверна собиралась в одной точке: в кристалле, сверкающем ослепительным светом. Когда кристалл впитал в себя скверну и воссиял синим, Цитадель сотряслась.

— Да она же сейчас рухнет обратно, — пробормотал Ноктис.

Всё задрожало с новой силой. Ноктис видел своих товарищей и Лунафрею, до сих пор находившихся во внутреннем дворе. Если Цитадель упадёт, у них почти не будет шансов выжить. Да и до падения их может просто отбросить в сторону во время этой тряски.

Нужно было действовать быстро.

— Бог Земли! Одолжи мне свою силу! — закричал Ноктис.

Тьма продолжала потоками проникать в кристалл. Казалось, что тот намеревался поглотить всю Звездную Скверну до последней капли. Камень вырвался из Цитадели, воспарив высоко в воздух, — тьма следовала за ним по пятам, не останавливаясь ни на мгновение. Кристалл светился всё ярче и ярче.

Света становилось всё больше, тьма отступала.

В тот момент, когда тьма и свет, наконец, слились воедино, кристалл раскололся на части. Частицы тьмы и света взмыли в небеса, застыли там на мгновение, и растворились в небытие. Граница между реальным миром и Запредельем задрожала, потускнела и, наконец, стерлась окончательно.

Очередной толчок. Цитадель начала рушиться. Стены, полы, потолки и лестницы разлетались на части, опадая на землю каменным дождём.

— Быстрее! — крикнул Ноктис, приближаясь к внутреннему двору на огромной руке Археана.

Он спрыгнул и помог перенести Лунафрею на гигантскую ладонь Титана. Промпто запрыгнул на неё сам, протянув руку помощи Игнису; следующим туда перемахнул Гладио. Внутренний двор разваливался на куски, Ноктис в последний момент метнул клинок в сторону руки божества и успел перебраться на неё за мгновение до того, как массивные плиты рухнули вниз.

Титан благополучно перенес их на землю. Едва ступив на поверхность, они увидели, что когда-то величественная Цитадель окончательно развалилась, рухнув вниз. От неё остались лишь руины.

Какое-то время они стояли в тишине. Гладио плотно сжал губы. Даже Промпто, обычно болтливый, помалкивал — казалось, он разучился говорить, узрев разрушение Цитадели своими глазами. А Игнис, пусть и не мог увидеть падения, догадался об этом по оглушающему грохоту — он склонил голову, словно молча молился.

Лунафрея до сих пор не пришла в себя. В голове Ноктиса роились жуткие мысли: что будет, если она никогда не очнётся? Ведь именно Дракониан подарил Лунафрее новую жизнь. Не погибнет ли она вместе с богом?

— О, Избранный Король, — услышал он голос Гласиан позади.

Он обернулся и увидел, что на этот раз она приняла облик Посланницы.

— Пришло время расстаться. Теперь смертные сами будут распоряжаться своей жизнью — не будет больше ни богов, ни кристалла.

— Жентиана...

— В руках короля планета должна...

Жентиана замолкла, словно ей в голову пришла какая-то мысль. Она повернулась и коснулась своими бледными пальцами век Лунафреи.

— Прощальный подарок, о король. Благословение для твоих друзей.

С этими словами веки Лунафреи дрогнули.

— Луна! — закричал Ноктис.

Лунафрея открыла глаза.

— Ноктис... — прошептала она.

«Слава богам», — хотел сказать он, только не сумел и рта открыть. Он лишь молча сжимал Лунафрею в объятиях. Ему показалось, что он услышал, как тихий голос произнес «да пребудет в вашей жизни счастье», однако стоило ему поднять взгляд, как Жентианы и след простыл.

Много лет назад, в Тенебрэ, Посланница сказала, что рада видеть, что будущий король и Оракул так прекрасно ладят. Тогда Посланница улыбнулась, нежность её взгляда он мог вспомнить даже сейчас.

— Спасибо, Жентиана. За всё.

Глаза Лунафреи наполнились слезами.

— Ох, милая Жентиана... спасибо...

Жентиана подарила им прекрасный прощальный подарок — не как богиня, а как верный друг. Ноктис осторожно взял Лунафрею за руку, про себя поклявшись, что больше никогда не позволит себе её отпустить.

Это мгновение многозначительной тишины было прервано резким криком Промпто.

— Смотрите! Там!

Обернувшись, они заметили, что тот стоит совсем рядом. Проследив за направлением его вытянутой руки, Ноктис вынужден был прищуриться от ударившего в глаза яркого света. Из-за горизонта выглядывала полоска света, поднимаясь по дуге и становясь всё ярче.

— Это?.. — шепотом спросила Лунафрея.

Ноктис повернулся обратно, заглянул ей в глаза и хотел было уже ответить, просто не успел.

— Рассвет, — бросил Гладио где-то позади.

Ноктис поднял взгляд и нахмурился от досады.

— Ну и дела. А ты умеешь момент испортить. Вообще-то я должен был это сказать.

Игнис усмехнулся, а затем Ноктис, Промпто, Гладио и Лунафрея разразились смехом практически одновременно. Радость звенела в воздухе, когда они вместе встречали первый за долгие годы рассвет на этой планете.

Тьма отступила, в мир вновь вернулся свет. Не существовало боле ни Шестерых, ни кристалла. Два мира слились воедино, а таинственные силы, когда-то дарованные смертным, больше не существовали.

Некогда величественная Инсомния превратилась в огромный пустынный кратер. И пусть утрата Королевского Города всё ещё могла считаться потерей, хорошо уже то, что тот пустовал несколько лет и при его окончательном разрушении никто не пострадал.

Пока что город сложно восстановить — слишком уж далеко он находится от остального материка, связанный с ним одним только мостом. Однако теперь, когда мир лишился богов и кристалла, лишилась цели существования и Инсомния. Сейчас казалось куда важнее восстановить другие регионы Эоса. Возможно, настанет когда-нибудь день, когда в Инсомнии вновь появятся здания, когда её улицы вновь наполнятся людьми, вот только даже тогда она едва ли будет напоминать тот город, которым была — величественную столицу королевства Люцис.

На краю кратера, что остался от Инсомнии, располагаются останки Цитадели. Они возвышаются здесь с тех самых пор, как та рухнула с небес, и их видно аж из Лейды. Трудно видеть в этих останках нечто иное, кроме надгробного камня когда-то величественного города.

На другом конце континента располагается город Лесталлюм — когда-то последний оплот человеческой цивилизации, теперь ещё более густонаселенный. И пусть он и пострадал от Теравспышки, должная подготовка и своевременная эвакуация помогли ему избежать максимально серьёзных повреждений. Большая удача, что электростанция «Эксинерис» не пострадала вовсе, обеспечив город возможностью восстановиться в считанные дни.

Территории бывшей Империи Нифльхейм более не были покрыты льдом и снегом — никто не знает, стала Теравспышкой причиной потепления или всему виной стало исчезновение Гласиан. Бывшая тундра обратилась богатым на воду, полным болот краем, готовым предоставить своим будущим поселенцам множество гектаров плодородной почвы. И когда-нибудь эти поселенцы здесь обязательно появятся.

Тенебрэ, которому удалось и вовсе избежать удара, стал одним из самых быстро восстановленных городов, остался верен своим идеалам. В первую очередь местные позаботились о восстановлении особняка Фенестала, что говорило о том, что их вера и преданность так же сильны, как и раньше.

Альтисия — прекрасный Город на Море — продолжает стоять, вопреки многочисленным напастям, обрушившимся на неё. Наполовину разрушенный Гидраеан город, пришедший в упадок, заброшенный на десять долгих лет, вынужден был вновь пострадать от обрушившейся на планету Теравспышки.

Но, несмотря на все эти катастрофы, восстановление Альтисии прошло на удивление быстро. Разрушенные водные пути быстро привели в порядок, отремонтировали здания, восстановили старые сооружения. И самое прекрасное — восстановление удивительно красивых мостов, расположенных по всему городу. Жители Альтисии добились таких успехов меньше, чем за год с момента возвращения света в этот мир.

Немалую роль в столь ошеломляющем успехе сыграла Камелия Клаустра — первый секретарь Протектората Аккордо. Имел место и ещё один важный фактор: за несколько дней до того, как на мир опустилась тьма, Альтисия была выбрана местом свадьбы Ноктиса Люцис Каэлума и Лунафреи Нокс Флерет. Спустя десять лет этот день, наконец, настал. Именно ощущение предстоящего праздника подняло боевой дух жителей города, заставляя их трудиться ещё усерднее. Или же подобные мысли — всего лишь заблуждение любящего родителя.

Специально для этого дня было заказано новое свадебное платье, почти неотличимое от того, какое должно было использоваться десять лет назад. Выкройки для платья — наследие одного из лучших портных — были переправлены из Альтисии в Лесталлюм ещё в годы кромешной тьмы. До самого рассвета они хранились в Городе Света.

Приготовление свадебного торта было доверено шеф-повару ресторана «Перламутр» на причале Галдин — Коктуре Алрунд. Специально для этого случая она разработала новый рецепт торта, способного поразить как своим вкусом, так и внешним видом.

В день церемонии у дворца Альтемерия собралась толпа народа. Здесь собрались как множество жителей Альтисии, так и приехавшие из Тенебрэ, Гралеи, Лесталлюма и самых разных уголков мира люди. Молодоженов, показавшихся из дворца, приветствовали радостными криками.

На самой церемонии присутствовало множество друзей жениха и невесты. По правую руку от входа расположилось множество людей, что помогли моему сыну пройти его долгий путь из Инсомнии до самой Альтисии.

По левую руку от входа располагались гости со стороны дома Флерет и особняка Фенестала. Среди них стояла уже взрослая женщина, которая десять лет назад была всего лишь ребенком — её глаза были полны слёз радости, она казалась такой же счастливой, как и сама невеста.

Я хотел спросить Равуса о том, кто же она такая, но тот, увы, был так поражен происходящим, что не находил слов. Вид его дражайшей сестры, облаченной в свадебное платье, должно быть, поразил его до глубины души. Я решил оставить свой вопрос до лучших времен, которые у нас, наверняка, ещё будут.

Какое всё-таки счастье, что я сумел увидеть как Ноктис берёт Лунафрею за руки, как они делают свои первые шаги как супружеская пара — шаги в будущее. И счастье это было многократно усилено той добротой, какой желали им многие окружающие люди.

Я буду благодарен вам целую вечность.

Кору — за стойкость и попытки до последнего оберегать Королевский Город. Именно усилия королевской гвардии позволили Инсомнии выстоять против демонов и дождаться возвращения своего короля. Я могу лишь воображать, с чем тебе пришлось столкнуться в эпоху вечной ночи. Я до глубины души тебе благодарен.

Сиду — за то, что направил моего своенравного сына по верному пути. Я с нетерпением жду момента, когда мы вновь сможем собраться вместе и пить до самого рассвета, но искренне надеюсь, что наступит он ещё нескоро. Прошу, присмотри за моим сыном ещё некоторое время.

Синди — за то, что вдохнула в «Регалию» новую жизнь. Для Ноктиса было огромной радостью вновь увидеть машину на ходу, и пусть он уже выразил свою благодарность, я бы тоже хотел добавить пару слов.

Гладиолусу — за ту дисциплину, которой ты научил Ноктиса, несмотря на его протесты и вечные жалобы. Игнису — за то, что всегда поддерживал Ноктиса как друг, а иногда и подобно старшему брату; Промпто — за то, что оставался рядом с Ноктисом не из-за его титула, а из-за того, каким человеком он был. Моя благодарность вам троим никогда не будет достаточной. Вы сделали для нас с Ноктисом больше, чем можно вообразить.

Лунафрее — за то, что передала кольцо моему сыну и за то, что до последнего оставалась рядом с ним в борьбе за будущее этого мира. Я уверен, что ты тоже видишь, что когда-то своенравный мальчишка вырос в мужчину, которым можно гордиться. Прошу, присматривай за ним для меня. Отныне и во веки веков.

А Ноктису — моему сыну — мои искренние поздравления. Пусть будущее, которое вы разделите друг с другом, будет наполнено счастьем и радостью.