Глава 1. Опустошение Дирвуда

Герой сей истории – самый, казалось бы, обыкновенный поселенец, прибывший в Свободный Палатинат Дирвуд в поисках приключений и удачи. Наряду с иными путниками в году 2823 устремился он на караване через лесные пределы Эйр Гланфата в Позолоченную Долину, ведь местный правитель обещал прибывшим из иных державы, желающим начать все с начала, земельные наделы в сей пограничной деревушку и хорошие подъемные.

Стояла беззвездная ночь... Самочувствие нашего героя неожиданно резко ухудшилось. Испарина покрыла все тело, бросило в жар... Заметив это, один из путников окликнул ведущего, и тот остановил караван. И как раз вовремя – впереди идущая телега едва не налетела на ствол упавшего дерева. Очевидно, что в любом случае пришлось бы дожидаться утра, чтобы расчистить дорогу.

Обратившись к поселенцам, ведущий каравана Одема строго-настрого запретил им отходить от повозок, углубляться в лес и приближаться к энгвитанским руинам, близ которым пришлось им разбить лагерь. Действительно, буквально в нескольких шагах от разведенного костра высились столпы адра, виднелись за которыми древние руины. Одема заметно нервничал: он был наслышан о биауаках – гибельных ветрах, занимающихся подле подобных мест и лишающих мирян душ.

Герою же Одема велел собрать весенние ягоды, произрастающие окрест; скорее всего, причина недуга поселенца – укус гниловика, маленького жучка, разносящего всякую заразу. Но если заварить из ягод чай, недуг должно как рукой снять. В помощь герою ведущий каравана выделил одну из своих помощниц, немногословную мечницу по имени Калиска.

Следуя едва заметной тропкой, двое разговорились; рассказывала Калиска, что в Позолоченной осела ее сестра, и недавно прислала письмо, моля мечницу как можно скорее прибыть в палатинат. Последняя встревожилась, оставила Иксамитл и поспешила добраться до Дирвуда как можно скорее. «Мы – семья странников», - рассказывала Калиска. – «Родом мы из Дирвуда, но родители мои устремились в Живые Земли. Один из моих братьев – в Роатае, второй – а Аэдире. Сестра же – в Позолоченной Долине, единственная, кто остался на родине».

Отыскав наконец во тьме куст осенних ягод, герой сорвал горсть, опустил в заплечную суму. После чего поспешили к ручью, куда незадолго до того отправился один из сопровождавших караван охотников, Спарфель. Как Калиска и предполагала, Спарфель не удержался от того, чтобы поохотиться, мехи же бросил на берегу ручья.

Наполнив мехи водой, герой перевел взгляд на Калиску, которая с тревогой вглядывалась в ночную тьму. Из-за деревьев показался Спарфель, едва различимый в слабом свете бледной луны. Вот только лука в руках у него не была, и походка казалась какой-то странной, нетвердой Калиска нахмурилась, вопросила: «Спарфель? Что с тобой?» Охотник споткнулся о камень, упал, и лишь тогда узрели двое стрелу, торчащую из спины его.

К ним подступали эльфы-гланфатанцы, и в намерениях последних сомневаться не приходилось. Опрометью бросились герой и Калиска обратно к лагерю... но замерли, как вкопанные, узрев мертвые тела как караванщиков, так и поселенцев, расправу над которыми учинили гланфатанцы. Предводитель эльфов держал окровавленный меч у горла Хеодана, сопровождавшего караван торговца – вероятно, последнего, остающегося покамест в живых в чинимой резне.

Обратившись к замершим в нескольких шагах герою и Калиске, предводитель гланфатанцев приказал сложить оружие... в противном случае обещал он прикончить несчастного Хеодана. Герой попытался было воззвать к разуму эльфа, утверждая, что и в мыслях не было у них осквернять руины, но гланфатанец оставался непоколебим: он зрел вторжение со стороны людей собственными глазами, стало быть, расправа над чужаками не могла не свершиться.

Переглянувшись, двое устремились в атаку, сразили как предводителя гланфатанцев, так и сородичей его; в сражении на сторону героев встал и Хеодан. Но когда пал последний из стражей руин, ощутили выжившие порыв престранного ветра... проникающего в душу, как будто разрывая ее изнутри...

Не сговариваясь, трое устремились ко входу в руины, в надежде укрыться от биауака – гибельного духовного ветра. Герой и Калиска, сгибаясь под порывами, сумели взобраться на ограждающий руины утес; Хеодан, получивший в недавнем бою рану, немного отстал, и у самого утеса налетел на него один из гланфатанцев, повалил на землю; эльф истекал кровью, но надеялся забрать в мир иной одного из ненавистных осквернителей.

Обернувшись, герой бросил в гланфатанца свой меч – оружие пробило грудь эльфа, и Хеодан, метнувшись к основанию утеса, принялся карабкаться вверх. Однако налетевший порыв ветра заставил его разжать пальцы... К счастью, герой сумел схватить потерявшего равновесие мужчину за руку, втащить на поверхность утеса.

Ветер продолжал зло завывать; герой чувствовал, что древние камни дрожат у него под ногами, когда несся он к чернеющему зеву, знаменующему спуск в древние руины. Стоило ему наряду с Калиской и Хеоданом миновать каменную арку, как та рухнула у них за спинами, запечатав единственно возможный выход, даря спасение от биауака, но в то же время отрезая путь на поверхность.

Калиска поторопила товарищей по несчастью, справедливо указав на то, что может случиться очередной обвал, и надлежит им проследовать в глубины руин, которые, как было ведомо воительнице, именовались «Силант Лис», а после попытался изыскать иной выход на поверхность.

Отдышавшись, Калиска поведала собратьям по несчастью, что, судя по всему, напавшие на них близ руин гланфатанцы принадлежат к Клыкам Галавейна – сообществу, воины которого ошиваются близ подобных комплексов, ища сражений с колонистами. Возможно, эльфы заявили об осквернении руин... ибо, помимо каравана Одемы, заметили поблизости неких охотников за наживой!

И действительно, в одном из чертогов комплекса Силант Лис обнаружили трое тело незадачливого искателя приключений; как следовало из дневника, означившегося в походной суме последнего, спустился он в руины, ибо выиграл в кости энгвитанский артефакт, который должен являться ключом к сокрытому в Силант Лис сокровищу!.. Вот только удача довольно скоро отвернулась от юноши, и гигантские пауки да слизь – обитатели подземных пределов – покончили с ним. Забрав из сумы артефакт, герои продолжили путь. В обширном помещении лицезрели они стекающую по стене вязкую черную жижу, закрывающую собой древние барельефы. Смыв слизь водою, герои узрели каменный лик эльфа в центре солнечного диска. В одной из глазниц находился алмаз, вторая же была пуста... Переглянувшись, герои поместили найденный на теле поселенца алмаз во вторую глазницу... и часть стены отошла в сторону, открыв взорам сундук с сокровищами. Так или иначе, но обрели те новых владельцев...

Наконец, после долгих часов блужданий по подземным коридорам, трое обнаружили выход из комплекса... коий привел их на лесную поляну, в центре которой высилось некое огромное древнее устройство из адра, камня и меди. Схоронившись за каменными глыбами, наблюдали герои четырех облаченных в ризы людей, созерцающих устройство; подле пребывала бездвижная фигура, подобная на человеческую, вот только совершенно бесцветная, подобно камню – или праху. Четверо то и дело с сомнением поглядывали на нее, но, похоже, от задуманного отказываться не собирались...

Один из четверых, седобородый, лицо которого скрывала металлическая маска, полинявшую ризу сплошь покрывали руны, а на голове красовался черный убор с двумя выступами, подобными на крылья некоего существа, обратился к окаменевшему телу, молвив: «Связавшая Клятвой свидетельница, что человек сей сдержал свое слово, остался верен до последнего вздоха. Прими же душу его, Изгнанная Королева, и сделай его одним из своих Возлюбленных. Да станет жизнь его Ключу признанием. Да станет смерть его Ключу прощением. Да сумеет он ходить по миру свободным от сокрушающей тяжести Книги».

Обернувшись к спутникам, мужчина веско произнес: «Ваш брат сыграл свою роль, и видите вы силу вклада его. От вас не потерплю я колебаний. Пред лицом Изгнанной Королевы, исполните ли вы принесенную клятву? Займете ли место рядом с братом в бесконечности ее безупречной памяти? Будьте уверены, делаете вы поистине великое дело».

Четверо последователей Вёдики простерли руки в направлении устройство, направив в то магические энергии... Устройство пришло в движение, и мощнейший сполох энергии оказался исторгнут им... Герой ощутил, как отбрасывает его в сторону, боль пронзила измученное тело, смывая последние мысли в черноту пустоты... А затем – внутреннему взору предстало иное место, иное время. Стоял он в округлом величественном чертоге, увенчанном куполом, стены которого были испещрены прожилками адра и отделаны медью. Пол в дальнем конце чертога пронзал столп адра, уходящий в землю на непостижимые глубины. Вокруг же столпа пребывало устройство – подобное тому, кое лицезрел он близ Силант Лис, но куда более внушительное. Сознавал герой, что воспоминания сии одновременно и принадлежат ему, и нет, и все они – один огромный сонм вопросов. Вопросов, на которые необходимо получить ответы... У основания же столпа замер знакомый седобородый мужчина, в церемониальной ризе, голову которого венчал престранный головной убор. И герой знал этого человека. Он устремился к нему, стараясь не показывать спешки, желая задать один-единственный, но донельзя важный вопрос...

Герой пробудился; на границе слуха раздавался тихий шепот, подобный непрекращающемуся звону в ушах. Фигуры, проводившие ритуал близ устройства, обратились в прах; верховодившего же ими служителя Вёдики поблизости заметно не было... Но самое страшное – исторгнутый устройством сполох энергии лишил жизни Калиску и Хеодана, и мертвые тела их остывали на каменных плитах близ зева, ведущего в глубины руин.

Сознавая, что остался один-одинешенек в неведомом краю, терзаемый неотступными шепотками в разуме, герой принял решение как можно скорее достичь Позолоченной Долины, дабы найти в селении кого-то, кто сможет объяснить его странное состояние – и исцелить... если еще не поздно.

Шагая через Долинный Лес, зрел он неясные образы вокруг, призрачные очертания бесплотных фигур...

К вечеру следующего дня герой достиг Позолоченной Долины, и первым, что увидел он, было огромное сухое древо, на ветвях которого оставалось немало повешенных молодых людей.

К герою обратился Ургит, магистрат лорда Редрика VII. Приветствовав нового потенциального поселенца, он кивком указал на дерево, поведав, что таким образом пытаются они искоренить Наследие Вайдвена в сем селении, предавая смерти «пусторожденных», пока не обратились те в ужасающих монстров. Ургит обещал новоприбывшему отыскать жилище, однако на то требуется дозволение лорда, а сейчас тот донельзя занят, ведь супруга его на сносях.

Искатель приключений поведал магистрату о своих донельзя странных ощущениях, причиной которым – возможно – послужил биауак, и тот, нахмурившись, предположил, что помочь ему может лишь анимант... однако женщина, практиковавшая сие искусство, ныне повешена на дереве, ибо впала в немилость у лорда Редрика.

Неожиданно три раза прозвенел колокол... и Ургит, помрачнев, постановил, что означает это гибель одного из рода Редриков. Стало быть, младенец родился или мертвым, или бездушным – что, в сущности, одно и то же. В последнее время все без исключения младенцы, рождающиеся в сих землях, лишены душ...

Магистрат велел герою провести ночь в гостинице и вести себя очень осторожно – жители Позолоченной Долины донельзя страшатся Наследия Вайдвена, посему всеми силами пытаются вернуть себе благосклонность Берата; лорд Редрик требует от поселенцев полного повиновения воле своей, и изгоняет всех матерей, приносящих в мир «пусторожденных», ибо – по мнению правителя - прокляты они.

Простившись с магистратом, герой устремился по направлению к постоялому двору. У дверей оного местные подвыпившие поселенцы окружили эльфа-чародея. Последний вел себя донельзя странно: то злословил, приводя обывателей в бешенство, то с выражением изумления на лице принимался извиняться за свои слова. Герой вмешался в конфликт, урезонил поселенцев, и те, недовольно бурча, удалились. Эльф поблагодарил незнакомца за помощь, представился – Алот Корфисер, уроженец Ситвуда, что в Империи Аэдир, ищущий ныне удачи в сих землях.

Как и герой, эльф намеревался осесть в Позолоченной Долине, и был направлен магистратом на постоялый двор. Посему двое проследовали на оный, где сняли комнату и погрузились в сон; герой донельзя устал от пережитого, от ярких образов, зрел которые, проходя мимо иных горожан – возможно, образов далекого прошлого, причину появления которых он так и не мог понять.

Во сне зрел герой изумрудные столпы адра, а после – висельное дерево в центре Позолоченной Долины; скрип веревок, покачивались на которых мертвые тела, был поистине оглушающим. Взор героя обратился на одну из повешенных, пожилую дворфийку. Неожиданно пустые глаза ее раскрылись, а за ними – лишь чернота. Мертвая дворфийка произнесла лишь одно слово: «Наблюдатель».

Герой пробудился в холодном поту, все еще ощущая смардное дыхание дворфийки. Он помнил женщину, привидевшуюся ему во сне – именно на нее указал магистрат, назвав аниманткой. Выбравшись из постели, герой поспешил покинуть постоялый двор, и, поддавшись непонятному импульсу, поспешил к висельному древу.

Осторожно приблизившись, заметил он слабое сияние, исходящее от мертвого тела дворфийки, и ощутил он, что может коснуться оного – не рукою, но неким аспектом собственной сущности. Сделав глубокий вздох, герой направил к мертвой свое сознание... и неожиданный поток образов и звуков захлестнул его.

Здесь, в глубинах сознания, находились лишь сущности его и повешенной дворфийки, и та, назвавшись Калдарой де Берранзи, поинтересовалась, чем вызвано сие касание к душе ее. Герой, все еще пребывая в смятении от ощущаемого, признался, что выжил в биауаке, и ныне воспринимает мир... несколько иначе... «Ты на мгновение заглянул за Завесу», - молвила дворфийка. – «Твоя душа помнит, так ведь? Помнит о том, что видит, покидая тело, подобно тому, как вспоминает давно позабытый сон... Теперь ты – Наблюдатель, таковым и останешься». «Наблюдатель? Что это?» - поразился герой, и пояснила душа Калдары: «Души уходят. Говорят, что через камни адра, выступающие венами сего мира. Души на время покидают мир, а после – перерождаются, иногда являя собой большее, нежели прежде, иногда – меньшее, но редко остаются они такими же, как раньше... Но со временем души погибают... Энтропия, работа Римрганда. Мы не знаем, почему. Умирая, мы теряем части себя, а возрождаясь, обретаем частички иных, но меньше, чем утрачиваем. Мы пытались с помощью научных изысканий в анимантии воспрепятствовать сему, но особых успехов не снискали.

Для всех душ наступает время, когда они уже не живы, но еще не перешли в иное пространство, и души эти остаются в мире, а после или уходят во Внешний Предел, или оказываются Потерянными. И никто их не видит, ибо позабыты они... Но зрят их лишь Наблюдатели. Иногда, смотря на мирян, они знают, где души тех были в минувшие века, когда оставались еще в иных телах. Зрят воспоминания, которые миряне вспомнить не в силах».

Искатель приключений пытался осознать услышанное, понять, кем стал, а дворфийка продолжала говорить: «Тебе следует навестить старого Мервальда. Он расскажет тебе куда больше, ведь он – Наблюдатель, как и ты. Многим помог в свое время. Живет он в старом, никому не нужном замке – Каэд Нюа, что за Черным Лугом».

Видение развеялось, и ощутил герой, как сердце его полнит решимость, вытесняя вчерашнюю растерянность. Здесь, у висельного древа, отыскал его магистрат Ургит, поведавший о том, что ребенок лорда Редрика родился бездушным, и правитель запретил оседать в Позолоченной Долине новым поселенцам до тех пор, пока селение не окажется очищено от последователей Эотаса и иных негодяев, навлекших сие проклятие. И если чужеземцы задержатся, велика вероятность, что стража лорда обвинит их в распространении Наследия Вайдвена, отравившего чрево возлюбленной супруги правителя; как следствие – ожидает чужаков лишь висельное древо.

Оглядевшись по сторонам, Ургит поведал герою о Войне Святого, начавшейся 15 лет назад, и о Проклятии Вайдвена, приведшего к появлению «пусторожденных» и – как следствие – сокращению населения Позолоченной Долины. Лорд Редрик приказал разрушить храм Эотаса, а вскоре намеревается на месте его воздвигнуть святыню Берата, бога жизни и смерти, уповая на то, что – возможно – удастся прекратить действие проклятия, убивающего как его вотчину, так и иные земли Дирвуда, воцарились в которых страх и отчаяние.

Обещав магистрату, что покинет Позолоченную Долину незамедлительно, герой вернулся на постоялый двор, передал Алоту последние вести – как о том, что – судя по всему – оказался Наблюдателем, так и о том, что в селении сем им не рады.

На следующее утро двое вознамерились покинуть селение; по пути к ним присоединился местный фермер и последователь Эотаса, Эдер. К последнему местные власти относились донельзя настороженно, и того и гляди – вздернули бы на висельном древе, ибо повсеместно в Дирвуде продолжались гонения на эотасианцев... посему Эдер не стал дожидаться неизбежного, а примкнул к захожим искателям приключений. Не преминули герои спуститься в разрушенный храм Эотаса, где волею ненавидящих божество сие оказались заточены и познали мучительную гибель жрецы; бренные останки усопших герой, Алот и Эдер предали земле.

Покинув селение, трое вскорости достигли Развилки Магран, где у подножья статуи богини войны и пламени повстречали престранного мужчину, облаченного в грязную, обожженную жреческую ризу. «Пришли помолиться?» - вопросил мужчина, и на глазах потрясенных героев статую объяло пламя; мужчина же и бровью не повел.

Герой бросил взгляд на посох, который сжимал в руке жрец: казалось, прежде он был неким весьма опасным оружием, но ныне – покрыт толстым слоем копоти. Пришло осознание, что посох лишился большей части своей силы, но это не делало ни оружие, ни владельца его менее опасными. Тем не менее, герой поинтересовался у незнакомца, как его звать-величать, на что последовал довольно странный ответ: «Имена, возможно, покажутся тебе столь же бессмысленными, как и мне... Имена усеивают этот мир подобно мусору, и какой в них толк? Мне интересно, что находится под кожей и буквами – то, что горит внутри. Для меня более важно, что ты – Наблюдатель, нежели то, к какому народу ты принадлежишь и на каком языке разговариваешь. Гордись своими деяниями, а не происхождением. Меня же, Наблюдатель, ты можешь называть Стоиком. Ты наблюдаешь за душами, я же испытываю их».

«Но как ты понял, что я – Наблюдатель?» - изумился герой, и отвечал жрец: «Я – миссионер. Я хожу по землям сей недужной нации, миряне которой столь беззаботно относятся как к своим, так и чужим душам. Есть среди них и Наблюдатели. Да, мне известно, кто ты... – разлом, через который пробивается свет из... иного пространства. Нам суждено отныне странствовать вместе, тебе и мне. Видел тебя в пламени... не лицо твое, но душу».

Так ненавязчиво Стоик постановил, что присоединяется к небольшому отряду, ведомому Наблюдателем. Заинтригованный, тот согласился на общество жреца – хотя последний, похоже, и не спрашивал об этом, приняв как непреложный факт.

Последующие несколько дней герои провели как в землях близ Развилки Магран, так и на сопредельных Черном Лугу да Компасе Анслёг – побережье близ лагуны. Наследие Вайдвена заставило мирян покидать фермы и веси, надеясь укрыться от рыщущих в лесах вихов, одичавшего зверья да лихих разбойников в городах. Последние – пользуясь тем, что число стражей да наемников на службе у лорда Редрика VII изрядно поубавилось, - частенько наведывались в поисках одиноких путников на торные тракты, ведущие от Позолоченой Долины к южным землям. Преступили они путь и четверке героев, но пали в противостоянии с ними; погибла и предводительница разбойников, Людрана, среди пожитков которой обнаружили искатели приключений письмо с приказами бесчинствовать окрест. Подписи не было, одна лишь буква – «О».

Когда герои в очередной раз заглянули на постоялый двор Позолоченной Долины, чтобы передохнуть да пополнить припасы, к ним обратился мужчина по имени Колск, прося чужеземцев покончить с безумием лорда Редрика раз и навсегда. Ведь тот столь страшится Наследия Вайдвена, что готов безжалостно перебить всех до единого жителей своей вотчины! Сам Колск и сподвижники его попытались было проникнуть в крепость лорда Редрика ночью, через канализационные стоки, но обнаружили в подземельях твердыни немало нежити, подъятой подручной аниманткой Редрика. Узнав о готовящемся покушении, последний принял на службу новых наемников, и Колск был вынужден признать, что у самих поселенцев покончить с тиранией безумца шансов нет – посему и обращался за помощью к героям. «Были времена, когда Позолоченная Долина оправдывала свое название», - сокрушался Колск. – «Золотые колосья тянулись к солнцу на полях, и селяне жили хорошо. А что сейчас? В том, что привело к мору на наших землях, мы не повинны. Редрик стремится наказать нас за злодеяния, которые не совершали мы, а на свой собственный разбой закрывает глаза».

Герои обещали Колску покончить с обезумевшим властителем, и селянин счел необходимым предупредить чужеземцев о том, что в крепости Редрика немало наемников, посему надлежит соблюдать осторожность. Среди обитателей твердыни Колск советовал чужеземцам отыскать верховного жреца Недмара – ныне, после падения Эотаса, обратившегося в последователя Берата; быть может, священнослужитель не окажется глух к гласу разума и поможет четверым добраться до покоев лорда Редрика.

Искатели приключений выступили на восток, где за чащобою Эстернвуд высился замок лорда Редрика VII. Стараясь не попадаться на глаза многочисленным стражам, они – как и советовал Колск – проникли в подземелье твердыни через канализационные стоки, выходящие в окружающий замок ров.

Здесь, в подземелье находилось множество мертвецов, и творила их анимантка Осря. Последняя буднично известило героев о том, что сторону мятежников Колска принимать неразумно... когда существуют куда более могущественные союзниками. Сама же она по приказу лорда Редрика занималась поиском причин, вызвавших Наследие Вайдвена – недуга, снедающего души, пониманию природы которых посвятила она всю свою сознательную жизнь. И сейчас была уверена в том, что «проклятие» - ни в коей мере не «прощальный дар» Погибшего Бога, ровно как и не воздаяние за грехи мирянам – нет, нечто исторгает души из тел, подобно тому, как делают это биауаки! На телах «пусторожденных» Осря замечал остаточные следы сущности душ – стало быть, те не уничтожаются, а содержатся где-то... и могут быть возвращены в смертную плоть.

Однако Осря была донельзя зла на служителя Берата, Недмара, и просила героев избавиться от сего жреца, опутавшего лорда Редрика сетью лживых речей и заверений... как будто «пусторожденное» дитя властителя – дело рук его наемной анимантки. Жрец утверждает, что надлежит как можно скорее освятить разрушенный храм Эотаса именем Берата, и тогда действие проклятия прекратится; Осрю несказанно злил тот факт, что Недмар получает на сие начинание немало золото от Редрика, а сама она вынуждена прозябать да продолжать изыскания в сем подземелии. Анимантка заверяла героев, что с гибелью чванливого жреца она сумеет понять суть «проклятия» и раз и навсегда избавить регион от действия оного.

Обещав, что поразмыслят над столь заманчивым предложением, герои покинули лабораторию анимантки, продолжив исследование замковых подземелий. В одной из тюремных камер обнаружили они селянина, схваченного во время попытки нападения на твердыню, предпринятого Колском и его сподвижниками. Несчастный поведал о том, что Осря на самом деле не собирается никого исцелять от Наследия Вайдвена, а обращает пленников в ужасающих монстров – нежить!..

Сопроводив селянина к выходу из подземелья, герои отыскали каменную лестницу, ведущую во внутренние пределы замка. Пребывало здесь немало жрецов и паладинов Берата, противостояния с которыми герои избежали, заблаговременно облачившись в ризы служителей божества жизни и смерти.

Верховный жрец Недмар знал о том, к чему стремятся чужеземцы, когда ступили те в его покои, и счел необходимым заметить, что, несмотря ни на что, лорд Редрик верует в богов и стремится к благоденствию для Позолоченной Долины. Колск, с другой стороны, неверующий, и жаждет власти... однако надеялся Недмар, что именно Колск сумеет вернуть селению божественную благодать.

Недмар указал героям путь к тронному залу замка, где лицезрели четверо лорда Редрика VII в окружении стражей. Правитель Позолоченной Долины позволил чужеземцем приблизиться; те заметили на подлокотнике трона кинжал, стекали с которого алые капли крови. Лорд полюбопытствовал, выступают ли герои, расправляющиеся с наемниками в пределах замка, сподвижниками Колска, его кузена?.. По мнению Редрика, младший брат всегда жаждал власти, ему не принадлежащей, потому и бежал из сего замка, осев в дикоземье за пределами поселения, выдавая себя за простолюдина и привлекая на свою сторону селян – Наследие принесло в Позолоченную Долину панику и отчаяние, и Колск воспользовался хаосом, дабы нанести удар.

Лорд Редрик был уверен, что он делает все возможное для своей вотчины, искореняя страх, ересь, проклятых – все то, что может уничтожить Позолоченную Долину. Ведь Наследие Вайдвена – испытание веры, многих доведшее до безумия, до темных и ужасающих деяний. И его, правителя, священный долг – покончить с лживыми речами, распространяемыми шарлатанами, повитухами, а также гнусными пророками, произносящими обещания мертвых богов. Пламя проклятия поглотило и супругу лорда, Игрид... и их ребенка, и Редрик вынес обоим «справедливый приговор», избавив от яда Эотаса, коего тайна почитала супруга. Осознали с ужасом герои, что правитель своими же руками заколол кинжалом Игрид и «пусторожденного» младенца; поистине, безумие всецело поглотило Редрика VII, в сем убедились они воочию.

Даже если Колск окажется всего лишь алчным до власти и наживы тейном, нельзя оставлять Позолоченную Долину во власти безумца, посему герои, обнажив оружие, сразили лорда Редрика VII и стражей его. Практически сразу же в тронный зал проследовал Колск наряду со своими сподвижниками, постановив, что под властью его Позолоченной Долине уготовано великое будущее.

Покинув замок, герои устремились на восток, к руинам Каэд Нюа, обиталищу Наблюдателя Мервальда, благо иной путь, к южной Бухте Непокорности был для них заказан – последнее наводнение разрушило Мост Мадхмар, связующий Позолоченную Долину со столице Дирвуда. Полуразрушенный замок производил ныне впечатление совершенно непритязательное, и обитали здесь лишь неупокоенные тени да фантомы...

У крепостной стены неуверенно переминался с ноги на ногу высокий омоа, облаченный в потертый доспех. В руках он держал лист пергамента, делал на котором какие-то заметки углем. Подошедшим героям он поведал, что Каэд Нюа возведет два столетия назад, и практически все это время покинут. И сейчас омоа Кана Рюа – кстати говоря, алчный до знаний ученый – надеется встретиться с нынешним лордом замка, Мервальдом; быть может, подскажет тот, где именно в подземельях Каэд Нюа хранится священный фолиант Роатая, «Книга Добродетелей». Правда, некие силы не желают, чтобы поиски ученого увенчались успехом; впервые заметил он слежку в Аэдире, а на Равнинах Иксамитл произошло нападение ассасинов... Наблюдатель предложил ученому присоединиться к его небольшому отряду, на что Кана Рюа с радостью согласился.

Помимо злобных духов, заполонивших полуразрушенный замок, зрел герой и души, связанные с сим местом. Предстал ему дух эльфийского селянина из племени Девяти Когтей, чьи предки жили в сих землях на протяжении пятидесяти поколений, но теперь прибывшие из-за океана колонисты безжалостно предавали угодья гланфатанцев огню, дабы возвести на землях сих замок, Каэд Нюа... Зрел герой и дух эльфийки, рассказывающей юному сыну о том, как гланфатанцы перебили немало поселенцев в Войне Разбитого Камня... в том числе и его отца... Потому надеялась мать, что сын однажды станет воином... и отомстить... А после предстал взору Наблюдателя дух командующего, исполняющего приказ Адмета Хадрета, предающего огню лесные угодья и расправляющегося с эльфами, пытающимися спастись от безжалостного пламени... Похоже, замок сей зрел практически все войны и конфликты, произошедшие в Дирвуде за последние столетия...

Проследовав в большой зал твердыни, лицезрели герои мраморный трон, спинка которого была исполнена в форме женской фигуры. Когда приблизились пятеро, раздался бесплотный голос, исходивший, казалось, из самого трона: «Новый Наблюдатель в Каэд Нюа. Надеюсь, ты сумеешь отыскать Мервальда. Каждый день отсутствия его приносит новую пыль в мои залы, новые трещины в мои камни. Не стоило ярлу допускать подобное запустение».

Рассказывала женщина, что некогда она, зодчая, по приказу ярла Йенвуда была занята возведением сего замка на фундаменте покинутых гланфатанцами руин, но когда время, отведенное ей в сем мире, приблизилось к концу, не смогла заставить себя расстаться с собственным творением. Ярл приказал переместить душу зодчей в камень адра, который, в свою очередь, был помещен в сей трон, обнаруженный в древних руинах, простирающихся под Каэд Нюа. Всю свою жизнь ярл посвятил исследованию руин, а после раскопками занимались и его потомки... обнаружившие огромный подземный лабиринт – Од Нюа, вырвались из которого монстры, перебившие обитателей цитадели.

А однажды, два столетия спустя после сих событий в замок ступил великий Наблюдатель, Мервальд, изгнав темные порождения, поселившиеся здесь после долгого запустения. Наряду с Зодчей они восстанавливали Каэд Нюа... но в последнее время Мервальд стал подолгу оставаться в подземельях замка; слуги покинули твердыню, и запустение вновь воцарилось в оной.

В подземных пределах Од Нюа зрел Наблюдатель дух эльфа-воина из племени Девяти Клыков, готовящегося наряду с сородичами дать отпор чужеземцам, опустошающим их священные руины...

А в одном из помещений обнаружили герои Мервальда; мелко дрожа, старик бросил на странников затравленный взгляд, выкрикнув: «Здесь нет Мервальда! И он ни за кем не посылал! Прочь, лживые духи!» «Я – Наблюдатель», - попытался воззвать к разуму властителя твердыни герой, хоть и сознавая, что затея эта, скорее всего, тщетна. – «Женщина из Позолоченной Долины сказала, что ты сможешь помочь мне».

Старик отвернулся, что-то бормоча, будто пререкаясь с кем-то... но некоторое время спустя вновь воззрился на героя, молвив уверенно: «Мервальд поговорит с тобой, так и быть. Но держись подальше, или ответишь мне!» Руки его вновь затряслись, он принялся бормотать: «Пришли говорить с Мервальдом? Мервальдом, одно прикосновение которого ядовито? Мервальдом, который сам не знает, какое воздействие оказывает?»

«Мне сказали, что я – Наблюдатель», - вновь попытался перейти на волнующую его тему герой, - «и что ты расскажешь мне о том, что это означает». «И, если можно, о некой довольно ценной книге», - быстро вставил Кана Рюа. – «Конечно, после того, как закончите обсуждение своего вопроса».

Мервальд отстраненно кивнул, тихо молвил: «Окно. Окно в мир, где обитают духи. Загляни в него, говори и слушай через него. Наблюдатель зрит души. Читает их. Знает об их прошлом. Души живых, души умерших. И души, в свою очередь, видят его... И использовал сей дар, чтобы помогать созданиям в обоих царствиях, и думал, что именно этого от меня хотят боги».

Неожиданно старик расправил плечи и произнес сильным голосом: «Боги привели меня в мир для мщения, и я подчинился их воле!» Он вперил взор в героя, и изрек хрипло: «Желание богов состояло в том, чтобы мы защищали сии земли. Избранный мною путь был единственным, чтобы изгнать чужаков!» Он ссутулился, и, казалось, вновь стал самим собой; спрятав лицо в ладонях, Мервальд покачал головой: «Как же мало я знал!»

Проницательный Алот, наблюдая за Мервальдом, заметил, что наверняка тот познал Пробуждение, и ныне прошлые личности, память которых оставалась в потаенных уголках души старика, борются за разум и тело. Да, похоже, герой действительно беседует сразу с несколькими личностями, хоть и зрит пред собою одного лишь Мервальда, утратившего контроль над превосходством собственного «я» над иными, прежними личинами собственной души.

«Что же за духи обитают ныне в замке?» - поинтересовался герой, и отвечал Мервальд, затравленно глядя по сторонам: «Духи... и не духи. Всегда шепчут Мервальду. Напоминают ему о совершенных ошибках. Не дают спать... Наблюдатели зрят пред собою воспоминания – образуют их из сущности собственных душ. И как только Пробудился Мервальд, он не мог отогнать их от себя. Воспоминания обретают все большую и большую форму». «То есть, духи – воспоминания из предыдущих жизней?» - уточнил герой, и старик утвердительно кивнул: «Тревожные воспоминания. Гневные воспоминания. Тянут Мервальда назад. Напоминают ему о его ошибках. Мародер и солдат... откуда они могут знать об этом?»

Мервальд продолжал бессвязно говорить о воспоминаниях, лишающих его сна, не дающих покоя, относящихся то к Войне Разбитого Камня, то к Войне Черных Деревьев – конфликтах, случившихся на заре колонизации Дирвуда аэдирцами, противостоящими населяющим сии земли гланфатанцам. Похоже, зримые воплощения предыдущих личностей души пожилого Наблюдателя герой наблюдал в стенах сей твердыни – как то эльф племени Девяти Когтей или же командующий силами поселенцев, отдающий приказ предать огню лесные угодья...

«Душа его отмечена пламенем, и шрамы сии никогда не исцелятся», - шепнул Стоик герою. – «Испытание сломало его, но лучше уж так, чем жить в слабости». Полагал жрец, что видение того, что не предназначено для глаз смертных, непременно ведет к безумию; наверняка подобная участь ожидает и его нынешнего спутника-Наблюдателя.

«Разум Наблюдателя столь хрупок», - сокрушался Мервальд. – «Воспоминания его столь реальны. – «Как он может спать, Пробудившись?» «А как понять, что Пробуждение произошло?» - вопросил герой, и отвечал старик: «Воспоминания, предыдущие жизни остаются в разуме, и ожидают, когда вспомнят о них. Ожидают, когда смогут заполучить твой разум для себя. Мервальд сидел у очага, смотрел на огонь. Смотрел, как горит дерево. А затем пришли воспоминания о другом огне, о других горящих деревьях. И крики... Воспоминания эти остаются навсегда. Не могу забыть».

«Но я не просто взял да вспомнил», - поведал герой пожилому Наблюдателю, воскрешая в памяти воспоминания о произошедшем с ним в Силант Лис. – «Нечто явилось тому причиной. Их лица были скрыты масками, и они говорили что-то о книгах, ключах и королеве. Там был какой-то мужчина... и он казался мне знакомым». «Ключи из свинца», - протянул Мервальд. – «Книги тягости. Королевы прошлого. Ведомы они мне, Свинцовые Ключи». «Свинцовый Ключ?» - хмыкнул омоа. – «Похоже, у нас общий враг. Ассасины и пробуждающие Наблюдателей... Да, они времени не теряют».

«Что еще за Свинцовый Ключ?» - озадачился герой. «Тайны», - вздохнул Мервальд. – «Тайны, и обманы, и замыслы. Кто знает их ответы? Не они, не они. Схлестывался с ними прежде. Ненавидят Наблюдателей. Ненависть и страх. Мы многое зрим, и являем собою угрозу тайнам». Стало быть, проводившие ритуал в древних руинах принадлежат к древней тайной организации, именуемой «Свинцовым Ключом». Но... каковы цели входящих в нее?..

«Королева, которой молятся они – богиня Вёдика», - продолжал говорить Мервальд. – «Корона разбита, тело сожжено. Покровительница клятв и затаенной вражды. Несущая справедливость, но кому?» Старик советовал герою навестить храм Вёдики в Бухте Непокорности, ведь именно там возможно разыскать какие-то зацепки касательно Свинцового Ключа. Именно это и намеревался сделать герой – ему необходимо было понять, какую роль члены организации сыграли в его Пробуждении... а также выяснить, возможно ли обратить процесс сей вспять, пока безумие не поглотило разум его.

Неожиданно Мервальд набросился на героев, ибо разум его подчинила себе одна из прошлых ипостасей... Искателям приключений не оставалось ничего иного, как сразить старика... Ощутил Наблюдатель душу павшего, его связь с замком, установившуюся за десятилетия, здесь проведенные. Заглянув в душу Мервальда, узрел он потаенные глубины Од Нюа, на самом дне которых пребывала сущность, обладающая поистине устрашающим могуществом, кою бесплотные духи, обитающие в лабиринте, называли Подземным Повелителем. Один из образов отпечатался в памяти героя: комната с каменным столом, походящим на солнце, а вокруг – движущиеся по собственной воле доспехи. В помещении том – дверь, практически незримая, а за нею – нечто светящееся, нечто могущественное...

Душа Мервальда исчезла , и герои, вернувшись в большой зал, поведали о случившемся заключенной в мраморный трон Зодчей. Последняя постановила, что сие место всегда имело собственную волю, и ныне надлежит править им Наблюдателю как наследнику Мервальда. Конечно, получить во владение полуразрушенную и проклятую крепость – не самый желаемый вариант развития событий, однако герой дар принял, уверенный в том, что, обретя сию земли, сумеет привнести на нее процветание, и о Каэд Нюа вновь заговорят в землях Дирвуда, а сам он станет гордиться своею вотчиной.

Поведала Зодчая, что если желают герои достичь Бухты Непокорности, то надлежит им сперва восстановить обрушившийся десятилетия назад восточный барбакан замка, ведь за ним открывается тракт, ведущий к столице Свободного Палатината. Рассказывала Зодчая, что дальнейшее восстановление твердыни непременно привлечет к ней внимание как мастеровых и торговцев, так и разбойников да алчных охотников за наживой. Посему искателям приключений надлежит пополнять казну, дабы иметь возможность найма стражи для защиты Каэд Нуа...

Зодчая была честна с новым властителем замка: все предыдущие попытки осесть здесь были неудачны – монстры поднимались с Бесконечных Путей Од Нюа на поверхность, расправляясь с обитателями цитадели; источник проклятия – таинственный Подземный Повелитель, не приемлющий поползновений на владения, кои считает исключительно своей собственностью. Услышав об этом, Кана просиял: ученый и помыслить не мог, какие предвечные тайны могут скрываться в сем лабиринте!..

Согласно легенде, рассказанной Зодчей, создал обширное подземелье более тысячелетия назад могущественный энгвитанец по имени Од Нюа, где и правил, пока не обратился против него собственный народ, разрушивший Бесконечные Пути и запечатавший множество тоннелей. И по сей день в подземельях Каэд Нюа можно лицезреть длань поистине гигантской статуи, созданной, возможно, по образу самого Од Нюа; тело же оной, высеченное из адра, остается сокрытым в подземных глубинах... Кана Рюа возликовал: он надеялся, что в лабиринте великого короля энгвитанцев обнаружатся и хроники одного из его слуг, мага Габранноса – хранителя преданий... и последнего владельца «Книги Добродетелей». Фолиант сей должен вновь сплотить омоа Роатая, многие из которых утверждают, что народ утратил идеалы и традиции, описанные в сем священном труде, когда чужеземцы начали оседать на предвечных землях омоа. Сам же Кана Рюа полагал, что обнаружение фолианта покажет его народу ценность союза с иными расами, ведь изначально книга сия была доставлена в Роатай энгвитанцами, приверженцами мира и обмена знаниями.

Уверенный, что рано или поздно противостояние его с Подземным Повелителем состоится, герой вступил во владение замком; в последующие недели в Каэд Нюа начали стекаться мастеровые, наемники и купцы, неустанно трудящиеся над возвращением цитадели былого величия, а верховодила сим начинанием душа Зодчей.

Наконец, восточный барбикан был восстановлен, и пятеро искателей приключений оставили твердыню, выступив к Равнинам Лесных Окраин; мастеровые же продолжали трудиться над возведением иных зданий и фортификаций в пределах замка. Замечал Наблюдатель, что Алот то и дело бросает на него взгляды, но на прямые вопросы эльф отвечал уклончиво, говоря лишь о том, что беспокоится о психическом состоянии своего спутника, не больше... Что до Эдера, то надеялся селянин заглянуть в городские архивы Бухты Непокорности, дабы попытаться выяснить правду о гибели своего брата, Водена. Дело в том, что в Позолоченной Долине ходили упорные слухи о том, что оный в час Войны Святого переметнулся на сторону Ридсераса, выступив против своих же собратьев-дирвудцев.

Так, впятером миновали они Равнины Лесных Окраин, проследовав к восточным вратам столицы Свободного Палатината Дирвуд. Неподалеку заметили герои арктическую дворфийку, облаченную в меха, у ног которой вилась белая лиса. Отвечая на вопрос героя о том, что она здесь делает, дворфийка – Сагани – призналась, что сама она – охотница, родом с далекого южного острова Нааситак, - что на архипелаге Мертвого Огня, близ самой Движущейся Белизны, - разыскивает старейшину своего селения, Персока. Вот только сам Персок давным-давно умер, и Сагани пытается отыскать его нынешнюю инкарнацию. Перед смертью старейшина оставил селянам выточенную из адра статуэтку в форме медведя, поместил в которую часть своей души... Коснувшись оной, Наблюдатель ощутил, что нынешний обладать сей души пребывает ныне на утесе близ океана. После чего предложил Сагани присоединиться к его отряду – предложение, на которое дворфийка из тундры с опаской, но согласилась.

По пути рассказывала Сагани новым спутникам, что жители ее родного селения, Массук, разыскивают следующее воплощение старейшины более тридцати лет, сама же дворфийка, оставив любимого супруга и пятерых детей, посвятила поискам последние пять лет. Подобное начинание – паломничество Тарнек-Илитсаак - древняя традиция селения, когда раз в поколение жители разыскивают новое воплощение наиболее уважаемого старейшины и рассказывают ему о переменах в деревне, о том, как народ вспоминает его. Обычно возрождаются старейшины в иных селениях Нааситака или же среди гламфелленов Движущейся Белизны, где традицию сию разумеют и чтят; Персок же, похоже, пребывает в землях Дирвуда...

Наконец, герои достигли врат Бухты Непокорности. Стража с подозрением воззрилась на чужеземцев, ведь ныне в столицу стекаются беженцы со всех окрестных земель, полагая, что Наследие каким-то образом обошло жителей города – что, конечно же, не так. Кроме того, дисседенты Дюжин продолжают собирать недовольных, выступая как против анимантии, так и за свержение герцога. Городское ополчение опасается скорого открытого мятежа, и, похоже, небезосновательно. Столица державы, еще недавно испепелившей бога, вполне возможно, разделит его судьбу, и пребудет в том злая ирония...

Бухта Непокорности поистине завораживала. Герои миновали Медный Ряд, где шла бойкая торговля, а на площади Рован - диссидент из Дюжин – собирал последователей, внимавших его речам. Здесь же находилось Логово Адмета – оплот искателей приключений, выступавших в дикоземье, и Зал Открывшихся Тайн, величайшая библиотека Дирвуда... Заглянули в квартал Брэкенбери, полюбовались на возведенные здемь особняки знати, а также на знаменитый Санитариум, оплот анимантов... Миновав квартал Дар Ондры, селились в котором моряки да простолюдины, достигли они Холма Наследия, одного из наиболее живописных районов города, высилась в котором – поблизости от погоста - древняя энгвитанская башня... Однако ныне подходы к холму были заняты стражей, ибо восстала на погосте нежить – следствие могущественной анимантии, акт которой недавно свершился... В квартале Первых Огней, где, собственно, и началась приснопамятная революция, направленная против власти имперской над Дирвудом, миновали герои герцогский дворец, пребывало в котором святилище Магран – богини, наиболее почитаемой в Дирвуде, - посольство Вайлии и Замок Горнила, оплот рыцарского ордена... здесь же лицезрели руины старого храм Вёдики.

Поскольку Верховный Юстикар – предводитель ордена Рыцарей Горнила, отозвал большую часть воителей в Замок Сокрушитель Флотилий, командующий Клайвер, верховодящий ветвью ордена в Бухте Непокорности, принял решение о создании так называемых «рыцарей кузни» - доспехах, в которые с помощью ритуалов анимантии будут помещены души... Идея сия не всем пришлась по душе, и Дюжины всячески пытались саботировать начинание ордена... а также не преминули снарядить экспедицию к руинам Лле а Ремен в Ущелье Стены Бурь, надеясь отыскать там оружие энгвитанцев, кое непременно пригодится им, если орден попробует с помощью «рыцарей кузни» усилить свое влияние в столице.

...Близ Торговой Компании Вайлии искатели приключений заметили престранную темнокожую женщину с перьями на скулах, коя взирала на складское помещение с нескрываемой злобой. Пробормотав о том, что Местре Верзано не доживет до конца месяца, она устремилась прочь; герои же, пожав плечами, ступили в здание, занимаемое компанией, отыскали помянутого незнакомкой Верзано – заправлявшего, похоже, сим торговым предприятием.

Да, он прекрасно знал женщину, замеченную героями у входа – наверняка речь о Телле Паллегине, паладине Братства Пяти Солнц на службе посольства Вайлии; подобных индивидов в мире именуют «богоподобными» и обладают они способностями, недоступными прочим смертным.

Верзано просил героев доставить пакет некоему Гарету, ожидающему доставки в таверне «Гусь и лиса» в Медном Ряду. Как оказалось, продавал вайлианец семена, прерывающие беременность – многие предпочитали расстаться с плодом, нежели принести в мир «пусторожденного». Головорезы, состоящие на службе у Дома Доеменель, однако, проведали о делишках Верзано, и, поскольку почитали себя единственными распространителя подобного товара в городе, появились в таверне, потребовав у героев прикончить обнаглевшего вайлианца.

Вернувшись в склад, арендуемый Торговой Компанией Вайлии, герои потребовали объяснений, и струхнувший Верзано обратился за помощью к паладину Паллегине, моля ту о поддержке. Богоподобная, однако, ответила отказом: Республики встали бы на защиту купца, если бы тот научился вести дела с местными – в том числе и с Домом Доеменель. Но сейчас, спровоцировав открытое противостояние, Верзано лишился благосклонности дюков... и, как следствие, защиты паладинов Вайлии, ибо такова воля посла Республик в Бухте Непокорности.

На склад ворвались наемники Дома Доеменель; Паллегина отошла в сторону, и, скрестив руки на груди, наблюдала за противостоянием искателей приключений, вставших на защиту Верзано, и головорезов. По завершении сражения купец постановил, что незамедлительно покидает столицу Свободного Палатината, ведь Дом Доеменель не остановится, пока не покончит с ним.

Паллегина обратилась к героям, поблагодарив за помощь – ведь ныне Республики Вайлии избавились от нечистого на руку дельца. Паладин предложила искателям приключений проследовать в посольство ее державы – вполне вероятно, посол Агости сумеет предложить героям взаимовыгодное сотрудничество.

Небольшой отряд искателей приключений выступили к кварталу Первых Огней. По пути Паллегина рассказывала новым знакомым о своем ордене, Братстве Пяти Солнц, кои олицетворяют дюков бели – Спиренто, Анцензе, Селону, Озию и Ревуа, правят которые наиболее могущественными из Республик. В орден женщины не допустимы, однако Паллегина – богоподобная, стало быть, детей иметь не может, и, согласно законам Республик Вайлии, женщиной не является; факт сей ее нисколько не смущал, на мнение окружающих Паллегине было наплевать. Сама же паладин считала, что величайшую ценность в отношениях между Республиками Вайлии и Дирвудом может иметь обмен знанием – в частности, об анимантии; ведь именно эта наука помогает ученым познавать тайны мироздания. Тем не менее, проведя в Дирвуде достаточно времени, Паллегина так и не смогла понять, почему обитатели сей державы столь много внимания уделают отмщению и дрязгам, а также ненависти к орланам Эйр Гланфата, ведь сражаются те за свою родину и культуру – любая раса поступила бы так же. Дирвуд республиканцы почитали ближайшим своим союзником – к тому же, после свершения революции держава обеспечивала своеобразный «щит» от Империи Аэдир, ведь в противном случае та непременно испробовала бы на прочность границы Республик Вайлии, не преминув побороться за господство в Восточном Пределе.

Наконец, герои ступили в посольство, где паладин представила своих новых спутников Агости, послу Республик Вайлии в Дирвуде. Паллегина обратилась к послу, рассказывая, что в Бухте Независимости нарастает неприятие анимантии, столь уважаемой в ее родной державе, однако Агости заметил, что то – проблемы дирвудцев, и те сами с ними разберутся... им же следует блюсти интересы своего государства, к тому же – Паллегине следует заняться своей следующей задачей, исполнить которую надлежит в Двух Вязах, вотчине гланфатанцев. «Внутренние проблемы Дирвуда дают нам возможность заместить их торговые отношения с Эйр Гланфатом», - пояснил Агости опешившей Паллегине. Последняя подобного хода от дюков не ожидала: союзная держава и так переживает не лучшие времена, стоит ли лишать ее торговых союзов?.. Однако Агости был уверен в том, что воевать с Республиками Вайлии Дирвуд не решится – слишком велики потери, понесенные в Войне Святого, потому представившеся возможностью наладить торговлю с Эйр Гланфатом не воспользоваться просто глупо!..

Паллегина возражала, указывая на то, что о подобном жесте со стороны республикацев Дирвуд позабует не скоро, и отношения между державами будут испорчены. Стоит ли делать подобный шаг ради краткосрочной выгоды?.. Впрочем, таково решение дюков, и ни послу, ни паладину не дозволено ставить его под сомнение. Посему Паллегине надлежить исполнить полученный приказ – выступить к Двум Вязам и убедить анаменфату в том, что торговать с Республиками Вайлии куда безопаснее и выгоднее, нежели с Дирвудом... Наблюдатель, однако, советовал паладину следовать зову сердца и сделать то, что – по ее мнению – пойдет на благо Республик.

...Единственный проход в храм Вёдики обнаружился в городских катакомбах. Видение предстало герою - призрачные фигуры служителей богини, в том числе – и образ мужчины в причудливом шлеме, коего лицезрел Наблюдатель в час своего Пробуждения. «Ты – из Крейтума, мой мальчик?» - вопросил мужчина, и знал герой, что слышит слова, адресованные некой ипостаси души его в далеком прошлом. «Прекрасный город», - продолжал мужчина, услышав утвердительный ответ. – «Один из наиболее впечатляющих городов за пределами нашего собственного. Многие из достойных, присоединившихся к нашему начинанию, родом из Крейтума». Спрашивал мужчина, готов ли герой – точнее, прошлая его инкарнация – принести клятву, всецело посвятив себя делу ордена...

Видение исчезло, и Наблюдатель наряду со спутниками своими продолжил исследовать мрачные подземелья храма Вёдики, пребывало в которых немало наемников и служителей. Выдавая себя за последователей богини и стараясь не привлекать подозрительных взглядов, искатели приключений бродили по подземельям; краем уха услышали они о церемонии, проводимой во внутреннем святилище Посвященной.

Неожиданно Алот споткнулся, прижал руку ко лбу. «Назад, дурачье!» - выкрикнул эльф, обращаясь к спутникам. – «Этим ублюдкам в капюшонах нельзя верить!» Судя по всему, под последними подразумевал он служителей Вёдики, лица которых были сокрыты под непроницаемыми масками. Взяв себв в руки, Алот извинился перед сподвижниками за то, что сорвался, после чего исследование подземного храма богини продолжилось.

Один из послушников поведал героям, что Посвященная является сайфером, читающим разумы, и ставит новые задачи служителям богини, как, в свою очередь, исполняет поручения выше стоящих в иерархии организации; служителям же надлежит исполнять их и не интересоваться деталями глобального замысла – ровно как и друг другом. Рассказывал послушник, что все они входят в организацию, именующуюся «Свинцовым Ключом», исполняя волю богов и не пытаясь обрести божественное могущество, ведь подобные устремления ведут лишь к катастрофам – убийство божества в Войне Святого прокляло народ Дирвуда, а ересь, творимая анимантами, ситуацию лишь усугубила, обращая несчастных «пусторожденных» чад в монстров.

Позаимствовав капюшон простодушного послушника, Наблюдатель надел его, после чего проследовал во внутреннее святилища, собрались в котором семеро иных. Посвящанная приближалась к каждому по очереди, касалось ладонью лба и замирала, телепатически общаясь со служителем. После чего тот отступал и место его замирал иной.

«Назови имя свое и цель», - прозвучали в разуме героя слова Посвященной, и тот, загодя узнав необходимые слова ритуала от послушника, отвечал ментально: «Имя мое принадлежит богам, а рука служит им». «Чье общество ты ищешь?» - был следующий вопрос, и молвил Наблюдатель: «Я ищу общество теней, дабы наши деяния оставались тайными». «Расскажи мне о деяниях», - велала Посвященная, и последовал ответ героя: «Проследить, дабы начинания смертных и обитателей дикоземья не растревожили кости, богами погребенные». «Откуда нам знать твою цель?» - прозвучал четвертый вопрос ритуала, и изрек Наблюдатель: «Ты узнаешь ее признанием, произнесенным моим языком, деяниями рук моих и клятвой души моей». «И как же охраняется твоя цель?» - был задан последний вопрос, и отвечал герой: «Она запечатана Свинцовым Ключом».

В разуме Наблюдателя возникали образы задач, кои непременно надлежит выполнить, ибо служат они достижению целей Свинцового Ключа. Здание, пребывают в котором богатые и знающие, происходит где обмен знаний на звонкую моменту... но где также – безумие и страдания; именно там находится человек, ставший пленником по собственной воле, и он зорко наблюдает за происходящим... Иное видение – деревушка Дирфорд, и несколько фигур, облаченных в плащи с капюшонами, а после – образ подгорных руин, вход в которые обозначен двумя статуями... Наконец, третье видение, в котором Наблюдатель без труда узнал Холм Наследия – обветшавшие особняки, погост и древняя башня, по улицам бродит нежить, а во внутренних пределах башни мужчина склонился над странным механизмом. «Останови его», - звучит беспрекословный приказ Посвященной, и в разум своем зрит герой образ мертвенно бледной женщины, над сердцем которой - шрам. – «Но самое главное – нельзя, чтобы они встретились!» Посвященная передала тому, считала которого за верного служителя Вёдики, знание о том, каким образом привести в действие механизм, открывающий двери в основании башни – огромную глыбу из камня и меди.

Наблюдатель покинул внутреннее святилище храма Вёдики, вернувшись к ожидающим его в одном из помещений подземного комплекса товарищам. Видения, явленные Посвященной – единственные зацепки к замыслам Свинцового Ключа... и, быть может, следуя оным, ему удастся разыскать мужчину, вызвавшего его Пробуждение... и заставить обратить процесс вспять – если, конечно, возможно подобное.

Герои покинули мрачные казематы, вновь ступив на улицы Медного Ряда, когда Алот обратился к спутникам, сочтя необходимым объяснить им свое странное поведение в подземном храме. «Во мне – также Пробудившаяся душа», - говорил чародей, глядя в глаза герою. – «Но, в отличие от твоей души, в моей проявляется иная личность. Я пытался обрести контроль над Изелмир . Да, я стал сильнее, но и она тоже. Я давно понял, что нужно держать ее существование в тайне. Ведь Пробудившихся чураются, не доверяют им. И теперь, когда я встретил Мервальда, то понимаю, почему».

Что до Изелмир, то личность сию эльф считал весьма импульсивной и недалекой, совершенно не умеющей держать язык за зубами и проявляющейся в самый неподходящий момент. Даже сейчас, рассказывая спутникам о той, с которой разделял душу, Алот прилагал огромные усилия, дабы подавлять Изелмир, ведь той то и дело удавалось ввернуть пару фраз, состоящих в большинстве своем из отборной брани. Воспоминаний о прошлом женщину в эльфа не было, но, учитывая полное отсутствие манер и невыносимый хилспик, можно предположить, что разделял он душу с провинциалкой из очень, очень давних времен – которая, к тому же, злым языком своим частенько втравливала его в конфликты с окружающими.

Лишь сейчас осознал герой, что обстоятельства, сопутствующие их первой встрече в Позолоченной Долине, также были спровоцированы Изелмир. Алот же настойчиво предлагал спутникам навестить Санитариум – ведь именно сей институт посвящен изучению и исцелению недугов души.

Наблюдатель согласился, что предложение Алота весьма разумно; именно Санитариум был явлен ему в первом видении Посвященной, посему герои незамедлительно выступили в квартал Брэкенбери. В главном зале Санитариума лицезрели они каменную статую Верховного хранителя Этелмоера – основателя сего оплота анимантов и бессменного управляющего оным, ибо в хладном камне ныне пребывала душа ученого, чье тело давным-давно обратилось в прах. Без утайки Наблюдатель поведал Этелмоеру, что в пределах Санаториума, судя по всему, находится лазутчик Свинцового Ключа, выдающий себя за пациента – душевнобольного. Этелмоер посоветовал героям расспросить анимантов в пределах сей обители – быть может, удастся выяснить что-либо странное или кажущееся подозрительным...

Общаясь с анимантами, искатели приключений повстречали ученую по имени Белласиж, изыскания которой относились к успокоению прошлых личностей в душах Пробудившихся. Наблюдатель обратился к Алоту, предложив тому принять участие в предложенном аниманткой эксперименте, и эльф согласился, хоть и не был уверен в разумного сего предприятия. Белласиж застегнула медные браслеты на запястьях Алота, после чего достала из ящика стола устройство для изучения душ, включающее в себя несколько линз из адра, необходимых для определения душевных аномалий.

Проводя эксперимент, Белласиж задавала Алоту вопросы о его жизни до Пробуждения, дабы настроиться на нынешнюю личность души эльфа. Рассказывал Алот о своих детских годах, проведенных в Ситвуде, о любящей матери, управляющей землями своего лорда-тейна, об отце, стюарде ярла, любящем приложиться к бутылке. Именно отец весьма ревностно следил за успехами сына в магии... и если таковых не было, избивал его. Именно таков был момент Пробуждения Алота; громкие голоса и удары заставили личность Изелмир пробудиться.

Белласиж удалось явиться одновременно двум личностям души, и ныне личности Алота и Изелмир общались. После чего анимантка подвела итоги эксперимента, следовало из которых, что Изелмир проявляется, когда Алот чувствует, что находится в опасности, дабы смог нынешний обладатель души постоять за себя; подобное можно расценивать и как помощь, и как помеху, но действует она из лучших побуждений. И теперь эльфу нужно было о многом поразмыслить, дабы определить отношение свое к личности Изелмир...

Расспрашивая анимантов Санаториума о странным происшествиях в последнее время, узрели герои о мастере Азо, проводящем некие эксперименты в том крыле здания, где содержатся пациенты; связаны ли они каким-то образом с деяниями Свинцового Ключа – это Наблюдатель и собирался выяснить.

С дозволения Этелмоера герои ступили в отведенное пациентам Санаториума крыло, разыскали комнаты, занимаемые мастером Азо. Как оказалось, сей весьма одаренный анимант пытался в одиночку справиться с ужасающим Наследией Вайдвена, и даже создал механизм, позволяющий черпать энергию из эфира и творить подобие души – «прокси», как он называл оное... Вот только, обнародовав свои изыскания, Азо добился того, что набольшие экспериментами ему заниматься запретили, приказав ухаживать за недужными в Саниториуме.

Но Азо не смирился, полагая, что сами боги хотят, чтобы смертные обрели знание, посему даровали им столь великое множество намеков и зацепок – нужно лишь понять, как воспользоваться ими, ведь разумение истины – почитание божественного творения. И сейчас Азо втайне ото всех проводил эксперименты с особо опасными пациентами, заключенными в северном крыле комплекса.

Именно там обнаружили герои подростка, заглянув в душу которого, осознал Наблюдатель, что в теле юноши находится иная, чуждая душа, подавившая истинную, принадлежащую сему индивиду. Душа хищна и безжалостна, и герой, понимая, что уже сталкивался с нею прежде, ощутил, как проваливается в бездну мыслей и воспоминаний...

Он стоит в келье Санитариума – в той же, что и сейчас. Коридор пуст, освещен лунным светом, но вскоре в дальнем конце его очерчивается силуэт голема из плоти, одного из стражей оплота анимантов. Этот голем постоянно, в одно и то же время появляется здесь, обходит коридоры, заглядывает в помещения, следя за порядком... И когда приближается он сейчас, душа исторгается из тела юноши, перемещаясь в голема, стремительно подавляя управляющую конструктом душу, занимая ее место. Будучи в теле голема, он устремляется к комнатам магистра Азо, приближается к механизму – средоточию сфер, трубок и шестерен, и принимается за работу, начиная сгибать провода и менять настройки...

Видение сменяет другое, и безжалостная душа перемещается в тело маленькой девочки – «пусторожденной», которую Азо привязывает к механизму на глазах множества анимантов, собравшихся в амфитеатре в Медном Ряду. «Узрите же», - произносит Азо, дергает за рычаг, и хрустальная сфера, установленная на механизме, наполняется сияющим туманом, который начинает течь по трубкам к медным зажимам, коими пристегнута к механизму девочка. Как и ожидалось, не происходит ровным счетом ничего, ибо душа, пребывающая ныне в теле малышки, на протяжении довольно продолжительного времени сбивала настройки машины, подделывала записи, всячески препятствовала прорыву в изысканиях Азо... Но сейчас она, выступая кукловодом для «пусторожденной», ведет себя так, чтобы собравшиеся поверили – сотворение души для несчастной удалось.

Азо освобождает девочку, обращается к ней, спрашивая, как она чувствует, но чуждая душа исторгает пронзительный крик, бежит к машине, ибо всех сил ударяется головой занимаемого ею тела о хрустальную сферу, и та разбивается. Снова и снова на глазах ужасающихся присутствующих девочка бьется головой о механизм, пока, наконец, не затихает. Удовлетворенная содеянным, душа оставляет мертвое тело, отправляясь на поиски следующего; усилиями ее вере в анимантию нанесен очередной сокрушительный удар.

Взор Наблюдателя устремляется все дальше и дальше в прошлое, за пределы предательств, убийств, и запутанных нагромождений лжи, составляющих паутину заговоров за пределами разумения смертных... Он вновь зрит обширное помещение, в центре которого находилось устройство, опоясывающее монолит адра. В комнате полно народа, и все они смотрят на устройство...

Видение пресеклось, и герой вновь обнаружил себя у двери камеры мальчика, уверенный, что глазами последнего смотрит на него тот, кто спровоцировал его Пробуждение. «Наблюдатель», - констатировал обладатель души, способной перемещаться между телами и подавлять заключенные в тех личности.

«Мне кажется, нас связывает общее прошлое», - попытался объяснить герой. – «Я ищу ответы». «Да?» - собеседник его даже не пытался скрыть свое безразличие, однако продолжал пристально смотреть на Наблюдателя... и, похоже, узнал, ибо глаза его сузились. «Я узнаю этот взгляд», - медленно произнес он. – «Твою жажду. Жажду получить ответы, от тебя ускользающие. Это давит на твою душу. Ставит под вопрос причину существования. Ты такой же, как и все остальные. Я помогу тебе отойти в мир иной».

Душа оставила тело мальчика, переместившись в ближайшего голема, атаковавшего героя, а затем – в тела иных конструктов, пребывающих в Санаториуме. Искателям приключений пришлось принять нелегкий бой в северном крыле, ибо атаковали их как големы, так и пациенты – все те, тела которых подчиняла себе душа лазутчика Свинцового Ключа, все это время неустанно трудившегося над саботажем изысканий анимантов, а также очернении их в глазах народа.

Наконец, сразив последнего из противников, герои покинули отведенное пациентам крыло, поведав обо всем случившемся Верховному хранителю. Последний признал, что, похоже, вины Азо в трагедии, случившейся при демонстрации способного создавать подобия душ механизма нет, и принял решение позволить аниманту продолжать эксперименты – конечно, под пристальным надзором коллег.

Измученные противостоянием с големами, герои остались на ночлег во временно отведенной им комнате Санаториума, дабы восстановить весьма подорванные силы. Пробудившись позже, Наблюдатель лицезрел Стоика, сжимающего обеими руками посох; на навершии оного плясало пламя, отбрасывая тени на лицо жреца. Странно, но, наблюдая за Стоиком, герой зрел его несколько... нечетким, нереальным – в отличие от явно зримого посоха. Похоже, Стоик изучает вырезанные на древке надписи, и неожиданно те начали слабо светиться красным, подобно пламени, проступающими через трещины головешки в костре. Красные знаки текли как раскаленный металл, а после обратились в дюжину кругов, которые, в свою очередь, чуть позже обратились в единый круг. А после посох ярко вспыхнул... и Наблюдатель проснулся окончательно, осознав, что наблюдал только что некое престранное видение, связанное со Стоиком.

Последнему герой поведал об увиденных образах, о взрыве и ярчайшем свете, коим завершилось видение, и жрец, помолчав, молвил: «То был свет Божественного Молота – оружия народа Дирвуда, символа независимости сей нации, принесшего оной спасение. Ты видел этот свет, потому что я был одним из тех, кто принес оружие сие в мир. Нас было двенадцать. Мы разработали оружие, сделали чертежи его, молились за озарение в Эшфоле, и именно там я обрел знание... каждому из нас было передано по посоху, вытесанному из древесины в лесу Черных Деревьев, нас окружавшему, и горели они огнем гораздо ярче чем... ты наблюдаешь сейчас. Казалось, будто посох – перст самой Магран, он направлял мою руку, направлял остальных одиннадцать... тени тех двенадцати, которые ступят на мост, дабы остановить Эотаса. Ибо для дюжины, которая встанет на мосту, было двенадцать отбрасываемых теней – дюжина служителей Магран, создателей Божественного Молота. Та Дюжина сдерживала Эотаса, мы же вознесли молитвы, позволив Божественному Молоту взорваться».

Тяжело вздохнув, Стоик признался, что связь с богиней, которую жрецы Магран ощущали прежде, изменилась; чувствовали они себя так, будто утратили чувства... в том числе и видение своей цели. Взорвав Божественный Молот, ожидали они ощутить вкус победы, вместо этого же познали тишину – как снаружи, так и внутри. «Немногие могут похвастаться тем, что убили бога», - процедил жрец, вперив взор в огонек, тлеющий на навершии посоха. – «Это... куда менее героическое деяние, чем можно было бы представить. Подобная смерть изменила нашу веру. Думаю, и иные веры также. Душа исполнилась сомнений. И мир изменился... я не думаю, что Магран довольна тем, что мы совершили. Ведь мир сломан и Колесо остановилось. В сердце мира ныне – недуг, возможно – цена, заплаченная за убийство бога... Мы перешли дорогу сразу двум богам... Магран направляла наши длани, но, быть может, мы исполнили волю ее куда ревностнее, чем было дозволено... Как, с другой стороны, поступил и Вайдвен. «Святой» Вайдвен. Гордыня смертных схлестнулась с гордыней смертных... Но даже если мир изменился, я хотел измениться вместе с ним. Если я позабыл какие-то из учений Магран, то надеялся обрести их снова, дабы богиня вновь заметила меня. Я вспомнил наставления Магран... и гадал... быть может, убийство Эотаса просто даровало ему свободу. Позволило ли оно ему избежать наказания и устремиться на Колесо... подобно смертному?.. Покинув ныне благословленный Мост Божественного Молота, я задумался об Эшфоле, о Войне Черных Деревьев, и гадал, должен ли я быть охвачен пламенем, дабы обрести себя снова. Это – суть учения Магран. В том была моя надежда, ибо душу съедали сомнения».

«И что же произошло, когда ты вернулся в Эшфол?» - спрашивал Наблюдатель. «Дорога в Эшфол длинная, и времени на раздумья много», - отозвался Стоик. – «А если долго думаешь, домой не возвращаешься. Я ушел, никому ничего не сказав, забрав с собой лишь ризу, посох и имя... которое я давным-давно похоронил. Я не знаю судьбы своих одиннадцати сподвижников, испытывали они те же сомнения, что и я. Но... это незаслуженно, неправильно. Но сделали все это, исполняя ее волю, вырвали победу, стоя на грани поражения... И сейчас чувствую, будто меня использовали и отбросили в сторону. Возможно, так чувствовал себя и Вайдвен в последние мгновение своего существования – ощущение того, что твой бог столь же пуст, как и вместилище, в котором он пребывает. Я пытался обрести цель своего существования... избегая всяческих контактов с иными жрецами Магран. Я не пошел в Эшфол, и пытаюсь действиями своими загладить вину перед богиней... На какое-то время я присоединился к гонениям на эотасианцев... а вскоре появились первые «пусторожденные». Так много злодеяний... преступления границ дозволенного... «Избавление». Аниманты – иное зло, порожденное Войной Святого, отчаянная попытка исправить то, что мы наделали. Казалось, все еще хуже, чем было до моста, а не лучше. А с годами... ситуация лишь усугубляется». Понимал Наблюдатель, что спутник его пребывает в полнейшей растерянности, и сомнения терзают его, как и прежде, не позволяя вновь обрести себя в этом мире.

Покинув Санитариум Брэкенбери, герои лицезрели посланника, обратившегося к Наблюдателю и известившего последнего о том, что леди Вебб – госпожа Ряда Данрида - незамедлительно призывает их в Дом Хадрет. Насколько было известно искателям приключений, помянутая леди – особа весьма и весьма могущественная, посвятившая себя обеспечению безопасности мирян Бухты Непокорности и окрестных земель с помощью сподвижников-сайферов.

Но, приближаясь к особняку помянутой аристократки, узрел Наблюдатель очередное видение, относящееся к далекому прошлому и пережитое иной личностью его души. Мужчина в причудливом шлеме, нахмурившись, смотрел на него, спрашивая, почему презрел он свои обязанности. Выслушав почтительный ответ о том, что посвященный желает покинуть орден, он вопросил о причинах сего решения, ведь прежде сей служитель являлся одним из наиболее ярых исполнителей дела ордена, вдохновляя примером своим иных служителей.

«Те, кого мы стремились обратить в веру...» - отвечал герой – вернее, одна из его предыдущих инкарнаций, - «они совершали ужасные деяния. Жертвоприношения. Изуверства». Мужчина тяжело вздохнул, положил руку ему на плечо, молвив: «Таков сей бренный мир». «Наверняка богам стоит уничтожить нас всех и воссоздать его заново», - последовал исполненный горечи ответ, и мужчина печально усмехнулся: «Возможно, и стоит. Однажды может дойти и до этого. Именно поэтому мы не должны потерпеть поражение. Миряне – за пределами досягаемости богов. Нам же назначено направлять их к богам, дабы те исцелилил их души». «Но разве это возможно?» - изумился усомнившийся, и набольший его уверенно кивнул: «Я видел это своими глазами. Увидишь и ты... если решишь остаться. Нет более великого призвания нежели то, кое мы избрали для себя. Ни слова, ни богатство, ни битвы не прекратят страданий. Лишь боги. Дашь ли ты им этот шанс?» Но ответа на сей вопрос Наблюдатель не услышал, ибо видение прекратилось столь же неожиданно, как и началось; скорее всего, остался он в ордене, ибо слова набольшего сняли тяжкий груз с души его...

Герои ступили в особняк Дома Хадрет – оплот оранизации Ряд Данрида, - и были препровождены стражами в покои леди Вебб. Последняя оказалась женщиной весьма и весьма пожилой, однако в комнатах ее находилось великое множество книг и свитков. Оторвавшись от чтения, леди приветствовала Наблюдателя, нынешнего лорда Каэд Нюа. Из донесений лазутчиков она уже знала о том, что в Санитариуме произошло нечто странное, и предполагала, что стоит за этим Свинцовый Ключ.

«Не только вы интересуетесь их действиями», - говорила леди Вебб. – «Пытаясь внедрить своих людей в эту организацию, я потеряла уже четверых сайферов за этот год. И пока что у нас есть лишь предположения о том, кто входит в Свинцовый Ключ и чего они добиваются. Что, я полагаю, можно сказать и о моей организации. Я пригласила вас, чтобы понять, каковы ваши цели, почему вы интересуетесь Свинцовым Ключом?» «Один из их числа вызвал Пробуждение моей души», - отвечал Наблюдатель. – «Мне нужно, чтобы он обратил процесс вспять».

Леди Вебб закрыла глаза и долго стояла без движения, а после изрекла: «Боюсь, боги жестоки. Тот, кого вы ищите, - Таос икс Арканнон, повелитель Свинцового Ключа, один из самых опасных смертных, когда либо рождавшихся на Эоре. Свинцовому Ключу более двух тысяч лет, и, если верить слухам, создал организацию именно Таос. Согласно свидетельствам, он умирал множество раз, но возрождался в точности той же личностью, что и прежде, и, Пробуждаясь в подростковом возрасте, сохранял все знания и опыт своих предыдущих жизней. Ведь замыслы, претворяемые им в жизнь, иногда растягиваются на столетия. Очевидно, что он пребывает за пределами предначертанного уклада бытия, но, с другой стороны, он – один из Фаворитов Вёдики, а старая карга никогда не ставила правила над собственной благосклонностью. Этим также можно объяснить и иной его «дар». Тело его не привязано к душе, и он может перемещать ее в иные тела, подчиняя их своей воле, если души тех смертных достаточно слабы. Иногда таким образом он искусно вводит в заблуждение окружающих, но частенько просто вынуждает своих жертв покончить с собой, ибо он донельзя безжалостен. Также он редко показывается на глаза, лишь в важнейшие моменты исполнения своих планов. Если он лично вовлечен в нынешние замыслы организации, это может быть вашим единственным шансом отыскать его. А когда найдете, сомневаюсь, что ваши проблемы будут ему хоть сколь-либо интересны, ибо важны для него исключительно собственные цели».

«Откуда ты знаешь столько о Таосе?» - поразился Наблюдатель, и отвечала леди Вебб: «Я обрела это знание так же, как и любое другое. Скрупулезные исследования, шпионаж, подкуп. Иногда – менее лицеприятные способы. Я всегда плачу за знания сполна. Нет в этом мире ничего, более ценного. К сожалению, сведения о Таосе чрезвычайно скудны. Он слишком хорошо заметает следы. Его замыслы на протяжении истории последних тысячелечий наверняка были многочисленные, но сведения о них утрачены».

О Свинцовом Ключе леди Вебб также знала немного: каждый член организации знает лишь крайне органиченное число сподвижников, и располагает сведениями о миссиях, в которые непосредственно возвлечен – да и то, лишь частичными; стало быть, существуют они, чтобы скрывать тайны, которые неведомы даже им самим. Однако организация справляется со своей задачей весьма достойно, во многом благодаря основателю, который до сей день верховодит Свинцовым Ключем.

Леди Вебб просила героев держать ее в курсе текущих событий, ведь в последнее время Свинцовый Ключ все чаще попадает в поле зрения ее агентов, а это – весьма тревожные вести. Сама же предводительница Ряда Данрида обещала предоставить Наблюдателю все сведения, которыми будет располагать касательно его поисков.

«Я обнаружил Таоса в Санитариуме Брэкенбери, пребывающего в теле одного из пациентов», - сообщил аристократке герой. – «Он пытался всячески очернить анимантию в глазах народа». Выслушав подробный рассказ о случившемся, леди Вебб покачала головой, предположив, что действиями своими герои привели Таоса в ярость, и однажды он может вернуться – лишь затем, чтобы покончить с дерзнувшими встать у него на пути. «В том, что вы рассказали, есть смысл», - продолжала она. – «Аниманты пытаются открыть тайны богов. И Свинцовый Ключ не впервые выступает против подобных начинаний. Но если это событие как-то связано с их иными действиями, возможно, сведения, добытые вами, - часть более масштабного замысла. Если мы сумеем выяснить больше о целях их и методах, то, возможно, и сумеем понять цельную картину. А с помощью Аэвара Волчьего Оскала и вовсе пресечь их на корню».

Простившись с леди Вебб, герои устремились к Холму Наследия, ибо именно туда их вела вторая зацепка, обретенная в подземном прибежище Свинцового Ключа – башня, высящаяся в проклятом квартале. Разя нежить, пребывающую здесь во множестве, герои проследовали ко вратам башни; Наблюдатель произнес слова, узнал которые от Посвященной, и каменные врата распахнулись пред ним.

Проследовав внутрь, лицезрели герои престранный механизм, в центре которого высился пронизывающий башню столп адра, а, обыскав помещение, обнаружили записи неких Альдхельма и Триндига. Как следовало из оных, ученые сии исследовали устройство, обнаруженное в древней башне энгвитанцев, пытаясь понять, каким целям служит оно и возможно ли с помощью его обрести исцеления от Наследия Вайдвена – задача, поставленная аристократами Бухты Непокорности.

Поднявшись на крышу башни, искатели приключений воззрились на навершие устройства, подле которого над неким механизмом колдовал мужчина, весьма походящий на мертвяка – как тошнотворным запахом, так и внешним видом. С трудом сохраняя ускользающую чистоту сознания, Альдхельм – а это был именно он – поведал чужеземцам, что является анимантом, проведшим за изысканиями в Санитариуме Брэкенбери пятнадцать лет. «На одиннадцатую ночь что-то произошло», - рассказывал ученый. – «Свечение в небесах и выброс энергии в воздух. Но мы были так осторожны в своих изысканиях... Мы оставались в башне. Триндиг, мой помощник, уверял, что близ башни видел некоего человека в ризе, лицо которого скрывала маска. К поясу его были приторочены ножи. Я сказал ему, что то – лишь игра теней. На следующее утро мы почувствовали себя как-то странно, как будто не ели на протяжении недель. Сперва мы даже не заметили ни крови у наших кроватей, ни странных ран на телах... А эта машина... проклятый шпиль! Две тысячи лет она бездействовала, оставалась безжизненной в сотнях наших экспериментов, а тут разом взяла да пробудилась!» Альдхельм понятия не имел о том, что сподвигло активацию механизма энгвитанцев, но сознавал его назначение – подобно магниту, устройство притягивает к себе души, и те остаются внутри. Но с какой целью создан подобный механизм? И сколько иных, ему подобных, остаются в руинах Эйр Гланфата?.. Но самое страшное, устройство пленило его душу в теле – мертвом, ибо некто убил и его, и Триндига в ту ночь!.. Такая же незавидная участь постигла и иных обитателей Холма Наследия – души их оставались в умерших телах... Оные разлагались, разум стремительно деградировал, обращая несчастных в бездумных монстров...

Альдхельм надеялся изыскать способ выключить собирающее души устройство, посему и изучал руны на установленном на пьедестале из адра механизме... но безуспешно. Ученый поведал героям, что поблизости проживает исследовательница Иканта, изучавшая сей механизм прежде, но, даже обратившись в нежить, женщина наотрез отказывается делиться результатами изысканий своих с анимантами, благо подходы их к проблеме кардинально разнятся.

Понимал Наблюдатель, что именно об Иканте предупреждала его Посвященная – женщина знала о башне нечто такое, что помогло бы ему понять суть начинания Свинцового Ключа. Посему герои не замедлили разыскать помянутую исследовательницу, остававшуюся в своем жилище неподалеку. В отличие от иных обитателей Холма Наследия, Иканта, хоть и обратилась в нежить, покамест разум сохраняла. Женщина поведала Наблюдателю, что башня зовется Тейр Наунет, и построили ее энгвитанцы, дабы удерживать души. Иные же башни, находящиеся на территории Дирвуда, имеют иное назначение – перемещать души. С какой целью – ныне живущим неведомо, но очевидно, что энгвитанцы были весьма сведущи в манипуляциях с душами.

Исполненная непомерной гордыни, Иканта постановила, что не станет помогать героям, ведь всегда желала она наблюдать за удерживающим души механизмом в действии, изучать его. Наблюдателю удалось убедить ученую в том, что импульс ее лишен смысла, и Иканта, согласившись с сим утверждением, телепатически явила герою образы высеченных на пьедестале рун; что-то всколыхнулось в душе Наблюдателя, какие-то образы из далекого прошлого... узрел он огромное число рун, осознав, что ведает их значение... и вновь владеет языком Энгвита!..

Вернувшись на вершину башни, оставался на которой окончательно утратившись разум Альдхельм, герои остановились перед пьядесталом, и Наблюдатель произнес слова на энгвитанском наречии. Незамедлительно, сияние оставило механизм; он вновь казался безжизненным, а плененные души вырвались из заточения, вновь заняв свое место в бесконечном цикле смертей и возрождений.

О случившемся в Тейр Наунет герои известили леди Вебб, ведь очевидно, что привел механизм в энгвитанской башне в действие Свинцовый Ключ. «Это тревожит», - покачала головой аристократка. – «Похоже, та цивилизация знала о сущности душ гораздо больше, нежели кто бы то ни было еще. Свинцовый Ключ был основан примерно в тот же период. Возможно, Таос владеет обширными знаниями о технологиях энгвитанцев. Для чего же именно мог быть создан механизм, о котором вы рассказали... даже думать об этом не хочу».

Заглянув в герцогский дворец, герои разыскали архивариуса, просив того предоставить им сведения о брате Эдера, погибшем в час Войны Святого. Как следовало из имеющихся записей, погиб тот в 2808 году в Сражении у Слиабан Рилаг... сражаясь на стороне Ридсераса. Новость эта ошеломила Эдера, но, взяв себя в руки, он просил спутников посетить наряду с ним поле брани, желая своими глазами узреть то, что видел его брат, Воден.

Покинув Бухту Непокорности, герои выступили на восток, к селению Дирфорд. По пути, в чащобе повстречали они орлана, один из глаз которого скрывала черная повязка. Орлан представился – Хиравиас, странствующий друид из племени Цапли, родом из Эйр Гланфата. Рассказывал орлан, что с радостью присоединится к отряду искателей приключений, благо есть у него дело к друидам, обитающим поблизости от Двух Вязов.

Рассказывал Хиравиас, что, уединившись в лесной чащобе для прохождения последнего ритуала, коий ознаменует его становление как друида, подвергся он нападению штельгара. В ужасе орлан не заметил, как направил свой дух в подобие нападавшего, обнаружив себя в теле иного штельгара – умение, присущее лишь друидам. Таким образом выжил он в тот страшный день, а, вернувшись в селение, поведал о произошедшем сородичам. Те нарекли обличье, принятое Хиравиасом, «Осенним штельгаром» - однако, согласно поверьям друидического круга, оное таит в себе зло, поглощая без остатка душу друида. Как следствие, орлана сторонились и вскоре изгнали из племени... а он так и не смог понять, почему принял обличье штельгара, и сей вопрос снедал его и поныне. Посему Хиравиас и надеялся разыскать друидов в Двух Вязов, более сведущих в сем вопросе.

Достигнув Дирфорда, герои расспросили священников в храме Берата о людях, облаченных в ризы с капюшонами. Да, те действительно проходили через селение, направляясь к близлежащим энгвитанским руинам Слиабан Рилаг. Оные хранят гланфатанцы, расправляясь с каждым, кто дерзнет приблизиться...

Здесь, в Дирфорде произошла поистине судьбоносная встреча Наблюдателя с женщиной средних лет. Та казалась самой что ни на есть обыкновенной крестьянкой, и, когда герой заметил ее в первый раз, стояла близ проходящей через деревню дороги, складывая собранные на поле овощи в корзину. Непохоже, чтобы она заметила чужаков – взгляд женщины был прикован исключительно к овощам... но что-то вынудило Наблюдателя остановить и присмотреться к незнакомке повнимательнее.

Заглянув в душу женщины, герой узрел видение – омытое солнцем высокогорное плато из адра, а в подножья его – лет, объятый туманом. На плато виднелся огромный медный колокол... а затем раздался тихий перезвон. Образы в видении наполнялись красками... Коленопреклоненная женщина, ее руки пребывают в непрерывном движении... принимая роды... Перезвон продолжается, в такт движению рук... Новорожденный кричит, крик полон жизни... полон души, перезвон звучит, приветствуя его появление в сем мире. Женщина, принесшая дитя, плачет от счастья, протягивает к ребенку руки, и повитуха передает младенца ей, колокольчики на запястьях ее звенят; звон эхом отдается в разуме ребенка... Все, находящееся на плато, дышит миром и покоем...

Видение исчезло, и Наблюдатель вновь устремил взор на престранную женщину... но теперь выглядела она совершенно по-иному. Возраст ее определить было совершенно невозможно, но ощущал герой, что она стара. Тот образ крестьянки, который был явлен ему прежде, был всего лишь иллюзией; теперь же он зрел ее настоящую.

«Меня зрят, но они иных не запоминают меня», - раздался в разуме Наблюдателя голос женщины, и сознавал тот, что читает она его разум как открытую книгу. – «Ты первый, кто видит меня настоящую. Твои воспоминания... караван, жар... вопросы у ручья. Ночная резня в лагере, стрелы во тьме и... бегство, падающие камни за спиной и... буря... Буря, коснувшаяся тебя... ее завывание пробудило тебя в колыбели разума? Воспоминания твои о ней болезненны. На крик ее... сложно не обращать внимания. Она подобна ребенку... многим детям, кричащим и плачущим».

«Да, биауак... сделал что-то со мной», - подтвердил герой, и женщина какое-то время пристально разглядывала его... после чего молвила: «Ты способен видеть меня». Это прозвучало практически как вопрос. Герой осознал, что она не знает о видении – об образе плато... странно, что женщина не почувствовала его прикосновения к ее душе.

«Видеть меня – редкий дар, дар Наблюдателя», - медленно произнесла женщина, покачав головой. – «Столь много вопросов, мыслей, вихрящихся, подобно несомым бурей ветрам. Буря, бушующая в тебе, глубоко под твоими мыслями, подобна подземной реке. Не могу сказать, прокладывает ли она новые русла... или же уничтожает то, что сдерживает твою истинную силу. Немногие способны выдержать подобное, и силы твои возрастают с каждой душой, которой ты касаешься. Подобно тому, как коснулся моей».

Ощущал герой, что женщина хочет задать ему вопрос, но не может подобрать нужных слов, потому сам предложил ей присоединиться к его отряду. Страх, облегчение... но выражение лица женщины, которую Наблюдатель назвал для себя Скорбящей Матерью совершенно не изменилось.

Последняя, будучи сайфером, рассказывала, что и сама не знает, почему назвала герой «Наблюдателем»... просто ощутила, что это действительно так. От мира скрывается она за личиной крестьянки, направляя помыслы встречных в иную сторону, туда, где образ ее забывается. Узнав от героя, что сумел тот заглянуть в ее душу, Мать надеялась, что, быть может, в явленных образах сумеет тот обнаружить зацепку, которая позволит дать ответ на вопрос и катастрофе, произошедшей с душами и остановившей Колесо Берата.

Надломленным, старческим голосом Мать просила Наблюдателя поведать ей о том, что узрел он в ее душе, и рассказал герой о плато, о колоколе, о принятии родов, о новорожденном... «Ты зрел Колокол Рождения», - с удивлением выдохнула женщина, и следующие слова ее были наполнены ужасом: «Неужто так много времени прошло? Неужто я столь о многом позабыла?» За словами последовала целая волна эмоций, всесокрушающий поток, среди них, слово – «Наблюдатель». После чего поведала Мать, что Колокол Рождения, пребывающий в чащобах Дирвуда, в давние времена служил дозорной башней гланфатанцам, но затем те ушли, и башню заняли иные поселенцы, а после – она, Скорбящая Мать, обратившая столп в юдоль, где может она приносить в мир новые души. Сама же она, верша ритуал рождения, с помощью звона колокольчиков на запястьях позволяла матери слышать мысли и чувства ребенка, который, в свою очередь, острее ощущал материнскую любовь.

Скорбящая Мать дарила ребенку пару колокольчиков, и звон их слышала в разуме своем еще долгие годы; но когда прекращался он, означало сие, что дух растущего изменялся, и связь его с матерью слабела... Посредством подобной связи Мать ощущала дух ребенка, которому помогала появиться в мире, и если слабел тот, могла воскресить в разуме его звон колокольчиков, придающий силы, надежду.

Сама же Мать была исполнена заботы о тех, кто рождался на плато, однако герой не мог избавиться от мысли, что «Наблюдатели» чем-то страшат ее, ведь когда она вспоминает о них, то ощущает боль... от ударов плетью. «Я была чем-то другим, но меня назвали «Наблюдательницей», незаслуженно», - пояснила Скорбящая Мать внемлющей ей. – «Назвать известным титулом то, что неведомо, поможет преодолеть страх перед оным... и я сему не противилась. Я даже уверовала в то, что это действительно так, хоть о Наблюдателях я знала мало. Но титул сей... даже даровал мне сил. Я могла узреть мысли окружающих, преображать их, помогать направлять души... звание «Наблюдательницы» казалось мне вполне подобающим, и приходили ко мне для того, чтобы читала я детские души».

Скорбящая Мать читала души матерей, и, исходя из этого, рассказывала тем о будущем их детей. Однако на самом деле, защищая и оберегая новорожденных ментальной связью, кою устанавливала, она могла направлять помыслы детей, претворяя таким образом в жизнь собственные предсказания. Она верила, что в том – ее призвание... явить детям то бытие, которое она видела для них. В свою очередь, в нее верили иные – и вера преображалась в истину... Как следствие, претворение в жизнь предсказанного для каждого последующего ребенка все упрочало ее именование «Наблюдательницей». «Вы должны понять, если бы мои слова не имели бы подобного веса, многие жизни были бы утрачены», - говорила Скорбящая Мать. – «Утрачены в Озере за пределами Колокола. Теперь же путь к Озеру утрачен и зарос лесом... как и должно быть».

Конечно, можно сказать, что сайфер манипулировала теми, кто столь верил в нее, но с другой стороны, на кону стояли души новорожденных, и в глазах Матери это оправдывало все ее действия. Далее Мать обсуждать сей вопрос не желала, и вслед за Наблюдателем и спутниками его покинула Дирфорд, устремившись в затерянных в лесах руинах Слиабан Рилаг.

Именно поблизости оных произошло сражение, пал в котором брат Эдера, и, несмотря на то, что прошло уже пятнадцать лет, героя удалось обнаружить амулет с символом Эотаса и Ридсераса. Скорбящая Мать попыталась ощутить душу того, кому принадлежал он. Взяв за руки Эдера и Наблюдателя, она сосредоточилась... В представшем видении зрел герой брата Эдера, покинувшего Позолоченную Долину, устремился к Бухте Непокорности, однако затем резко свернул на север, к землям Ридсераса. Путь привел его к городу сей державы, возведенному в аэдирском имперском стиле; молодой человек поднялся к трону, восседал на котором мужчина... и голова последнего являла собою чистейший, ослепляющий свет, а голос был подобен грому... Путь вел его к казармам, а после – обратно в Дирвуд, но теперь был он обозначен сражениями. Помыслы молодого человека, ныне облаченного в доспех Ридсераса, были о его боге, о родной стране... и о брате, который – как он надеялся – уже далеко... А затем он погиб, и стяг Ридсераса, который сжимал он в руках, подхватил другой...

Наблюдатель поведал Эдеру о пути, которым проследовал Воден, однако деталей разговора того с Вайдвеном он не смог разобрать в видении, а именно это интересовало Эдера больше всего. Но, похоже, правду он не узнает уже никогда... Но странно, прежде и он, и Воден почитали Вайдвена не более, чем выскочкой... Что же сказал тот брату Эдера, заставившее его изменить своим воззрениям и примкнуть к Ридсерасу?..

Проход в энгвитанские руины Слиабан Рилаг охраняли гланфатанцы, принадлежащие к племени Трехклыкого Штельгара. Они наотрез отказались пропустить героев внутрь; к счастью, те обнаружили поодаль рухнувший столетия назад в реку мост, а рядом – пещеру, соединяющуюся с подземным комплексом Слиабан Рилаг.

Внутри означилось немало доспехов, привязаны к которым оставались души – стражи, коих оставили энгвитане в своих владениях. Похоже, именно в сих руинах в древние времена проводились ритуалы по созданию подобных конструктов - аниматов...

Наконец, обнаружили герои устройство из адра, камня и меди – подобное тому, кое зрел наблюдатель в руинах Силант Лис... а рядом – обратившиеся в прах человеческие фигуры... наверняка входившие в Свинцовый Ключ. Наблюдатель коснулся одной из них, и предстало ему видение – облаченные в ризы фигуры готовятся к проведению ритуала, который будет стоить им жизни, однако полученный приказ недвусмысленен: действие устройства в Слиабан Ригал прекращается и необходимо как можно скорее возобновить энергии механизма, ибо поблизости от Дирфорда родился ребенок, обладающий душой... что недопустимо!.. Посему служители Свинцового Ключа приступают к проведению ритуала, и устройство возвращается к жизни, порождая биауак...

Лишь сейчас осознали герои, что Свинцовый Ключ творит подобные ритуалы по всему Дирвуду! И цель организации – поддержание так называемого «Наследия Вайдвена». О чем незамедлительно надлежит известить леди Вебб!..

Вновь коснувшись души Скорбящей Матери, Наблюдатель обнаружил себя на плато... но небо потемнело и туман поднялся вверх, обволакивая все вокруг. В воспоминаниях сих Мать исполнилась тревоги, а затем донесся до нее странный, резонирующий звук, похожий на скрип металла. Звук колокольчиков на запястьях ее был монотонен, и вновь принимала она роды – как и тысячу раз прежде. Мать касалась разума роженицы, притупляя боль, облегчая ее муки, вбирая боль в себя, как делала всегда... На сейчас боль казалась иной, была подобна острому лезвию, режущему сознание... Звону колокольчиков вторили далекие, неприятные звуки – горестный плач, погребальный колокол?..

С ужасом Мать воззрилась на новорожденного, пытаясь оградить того от довлеющего на нее со всех сторон зловещего ощущения. Ребенок жив, она передает его роженице, но перестук косточек, притороченных к ее запястью, остается подобен погребальным колоколам; неужто колокольчики обратились в маленькие косточки?.. Казалось, можно вздохнуть с облегчением, но студеный ветер проносится над плато...

Наблюдатель поведал Матери о сем видении, ощущая ее тревогу, неприятие – стало быть, те образы относились к появлению в мире первых чад, лишенных душ. «У «пусторожденных» есть будущее», - изрекла Мать, - «они могут быть спасены – и должны! Ты зрел красоту деторождения, там, на плато – и помог мне вспомнить об этом».

Странно, но у Матери на запястьях до сих пор оставались колокольчики из белого адра – те, которые, по ее собственным заверениям, она всегда передавала новорожденным. Заверяла она Наблюдателя, что обязаны они изыскать способ спасти малюток от проклятия, ведь в противном случае оное уничтожит Дирвуд. Больше на эту тему Скорбящая Мать говорить покамест отказалась...

По возвращении в Бухту Непокорности герои поведали леди Вебб о своих последних изысканиях, и о сделанных выводах – Свинцовый Ключ повсеместно приводит в действие древние энгвитанские устройства, которые, похожи, и ответственны за появление окрест «пусторожденных». Леди Вебб изумленно покачала головой: стало быть, принадлежащие к организации сподвижники Таоса стоят за так называемым «Наследием Вайдвена» и хотят обвинить в оном анимантов!.. А как раз сейчас в герцогском дворце проходят слушания по вопросу анимантии, и по итогу их будет принято решение о том, объявить ли науки сию вне закона в Дирвуде. Судя по всему, Свинцовый Ключ добивается именно этого!

Поскольку слушания проходят в закрытом режиме, леди Вебб советовала героям примкнуть к одной из приглашенных во дворец делегаций – будь то Рыцари Горнила, Дюжины или же Дом Доеменель. Прежде чем покинуть особняк, Наблюдатель просил леди Вебб рассказать ему о Таосе все, что ведомо ей самой. «Когда я была молода, еще до Ряда Данрида, у меня было много женихов», - печально улыбнулась пожилая аристократка. – «Они были привлекательные молодые люди из хороших родов. Но я могла читать их мысли, и они меня... не впечатляли. Я играла с ними и в итоге отвергла всех... А затем я повстречала человека, чей разум был для меня загадкой. Но он понимал меня. Он с ходу поведал мне то, что я и сама о себе не знала. Он не был ни привлекателен, ни очарователен, и он казался всем, что мне было необходимо... Мы играли с моим даром. Он спрашивал меня об определенных людях, а я рассказывала, о чем они думают. Иногда информация была весьма неожиданна... Однажды он спросил, доверяю ли я ему. Я ответила, что да. После чего я надеваю на лицо серебряную маску и приношу клятвы верности Вёдике. Использовать свой дар для Свинцового Ключа все еще казалось игрой для меня, но я делала это. Потому что это радовало его... Но мне не нравилось оставаться во тьме – поистине гнетущее чувство. Каждый день я делала что-то, не догадываясь о конечных целях. Каждый день я любила человека, не ведая, как он относится ко мне. Я чувствовала, что он о многом хотел рассказать мне. Я чувствовала, что он знал обо всем, ради сокрытия чего и был создан Свинцовый Ключ. Но Таос был несгибаем... Однажды я просто взяла и исчезла. Он бы убил меня за подобное, и я знала об этом. Я просто хотела увидеть, как он вонзает нож, и тогда бы я получила ответ на свой вопрос. Но этого так и не произошло; он оставил меня задаваться вопросами... Я посвятила долгие годы выяснению всему, что возможно о нем, дабы попытаться понять, кто он на самом деле, и почему столь рьяно хранит свои тайны».

Простившись с леди Вебб, герои устремились во дворец, надеясь убедить дюка Аэвара в справедливости своего начинания, дабы обратился Дирвуд против Свинцового Ключа и предводителя организации, Таоса икс Арканнона. Примкнули они к делегации Рыцарей Горнила, ибо выступали те на стороне анимантов, в отличие от Дюжин, относившихся к сим ученым крайне отрицательно; о приверженностях же Дома Доеменель можно было лишь догадываться.

На слушаниях, проходящих в тронном зале, присутствовали как представители трех фракций Бухты Непокорности, так и аниманты, от лица которых выступал Рамир ди Барраск, уроженец Пальминии, что в Республиках Вайлии, прибывший пять лет назад в Дирвуд, ибо свято верил, что именно здесь проводятся наиболее судьбоносные изыскания в анимантии.

Дирла Доеменель приняла сторону анимантов, хоть и знали присутствующие, что головорезы, входящие ныне в сей некогда благородный дом, воспользовались несомой Наследием смутой, дабы существенно увеличить доходы от нелегальных операций. Эадрик Морли, представлявший Дюжины, высказался категорически против продолжения изысканий на территории Дирвуда; Тарагит Беордсен, выступавший от Рыцарей Горнила, занял позицию более умеренную, прося Рамира ответить прямо, способна ли анимантия покончить с Наследием Вайдвена, или же нет.

В ходе слушаний был затронут вопрос касательно неудачного эксперимента мастера Азо, в ходе которого погибла несчастная девочка, и Наблюдатель, не в силах боле сохранять молчание, обратился к присутствующим, поведав о том, что злоумышленник саботировал начинание Азо; сам же анимант к сему непричастен. Более того, вопреки распространившимся слухам, нельзя обвинить анимантов, ровно как и Рыцарей Горнила и в произошедшем на Холме Наследия, ибо лишило жизни жителей квартала древнее устройство, пребывающей в башне Тейр Наунет – энгвитанский механизм, властвующий над током душ; аниманты же, остававшиеся в башне и пытавшиеся изучить устройство, к катастрофе непричастны, и пытались лишь понять принцип его действия.

«Наследие Вайдвена – творение Свинцового Ключа», - постановил Наблюдатель в звенящей тишине, воцарившейся в тронном зале. – «Именно эта организация саботировала начинание мастера Азо. Повинна она и в случившемся на Холме Наследия. Именно Свинцовый Ключ желает, чтобы Дирвуд обратился против анимантов... Я зрел, как в руинах Эйр Гланфата она приводят в действие устройства, которые нарушают и перенаправляют ток душ, особенно близ Позолоченной Долины и Дирфорда – селений, где Наследие особенно сильно. Будучи Наблюдателем, я слышал, как их умершие признаются в содеянном. Они похищают души нерожденных!»

Наблюдатель продолжал рассказывать о ризах, облачены в которые их противники, о древних знаниях, коими обладают они, о клятвах, приносимых Вёдике, о том, что обязуются они закрыть все знание свинцовым ключом. Мало-помалу неприятие подобного поворота и скептицизм присутствующих уступали место задумчивости, разумению – отдельные части головоломки складывались в цельную картину, и образ остающегося в тенях противника вырисовывался.

Что касается действий в отношении анимантов, то Наблюдатель, отвечая на прямой вопрос дюка Аэвара, предлагал не чинить им препятствий в дальнейших изысканиях, ведь ищут они ответы на вопросы, снедающие всех без исключения; если бы миряне располагали подобными знаниями, нынешнего кризиса, возможно, удалось бы избежать.

Герцог вознамерился было огласить принятое им решение, когда в зал незаметно проскользнул какой-то мужчина. Слишком поздно заметил Наблюдатель, как тело незнакомца покинула душа, устремившись к телу Рамира ди Барраска, и, последний, постановив, что не потерпит вердиктов в отношении своих сподвижников, произнес заклинание, покончив с дюком Аэваром. Душа же злокозненного Таоса оставила тело жертвы, вернувшись обратно в то вместилище, в котором и прибыла в тронный зал.

Повелитель Свинцового Ключа с легкостью добился желаемого и на этот раз: покончив чужими руками с правителем Дирвуда и вновь заставив мирян питать ненависть к анимантам. В тронном зале воцарился хаос, когда дворцовая стража принялась расправляться с несчастными учеными, присутствующими на слушаниях.

Герои же устремились вслед за мужчиной, в теле которого пребывала ныне душа Таоса. Заметив преследователей, тот остановился, и, вперив недобрый взгляд в Наблюдателя, произнес: «Я дал тебе множество шансов прекратить это начинание. Стоит ли мне сделать это за тебя?»

Слова «Стоит ли мне сделать это за тебя?» продолжали звенеть в ушах героя, вызывая воспоминания той, прежней личины. Наблюдатель пал на колени, погружаясь в образы прошлого, не замечая, что Таос скрылся, бежав за ворота дворца...

«Стоит ли мне сделать это за тебя?» - произносит Таос, обращаясь к эльфийке, привязанной спиной к большому железному колесу, находящемуся пред округлой ямой; вокруг замерли облаченные в ризы свидетели происходящего, в том числе и тот, душа которого ныне пребывала в теле Наблюдателя. На теле женщины были заметны следы многочисленных чудовищных пыток, но страданий она не показывает, и бросает в лицо Таосу: «Я уже пребываю в мире, Великий Инквизитор. А ты?» «Да будет так», - произносит повелитель Свинцового Ключа. – «Если ты же ищешь конца, то и не получишь его. Я обвиняю тебя в ереси, и душа твоя пребудет в вечной тюрьме, ибо она – за пределами искупления». Один из служителей начинает отвязывать женщину от колеса...

Придя в себя Наблюдатель наряду со сподвижниками поспешил покинуть герцогский дворец, надеясь как можно скорее достичь оплота Дома Хадрет и поведать о произошедшем леди Вебб. Весть о гибели дюка разнеслась повсеместно, и хаос наряду с паникой царили ныне в Бухте Непокорности, ибо люд восстал против анимантов и вставших на защиту их Рыцарей Горнила.

Сайферы Ряда Данрида, остающиеся в особняке, были перебиты... Мертвой обнаружили герои и леди Вебб; Наблюдатель сумел заглянуть в угасающую душу той, узрев последние мгновения ее смертного бытия. Как оказалось, в покои ее проследовал Таос, и леди Вебб, прилагая неимоверные усилия, сумела отыскать брешь в каменной стене, хранящей разум бывшего возлюбленного, обнаружив один единственный образ – Два Вяза. Таос же вонзил кинжал ей в сердце... но даже умирая, Вебб пыталась загянуть в разум своего убийцы – и ей это удалось. Наблюдатель ощущал, что женщина получила ответы на все свои вопросы, и последние мгновения жизни смотрела на Таоса изумленно - так, будто видела его впервые; но что именно прочла сайфер в его разуме, герой понять так и не смог.

...Мятежи в городе продолжались; пламя и чад возносились над горящими особняками. Покрователи анимантов были вынуждены укрыться, а чернь разграбляла их особняки. Анимантов отрывали от семей, выводили на улицы, где до смерти забивали камнями. Ведь распространилась весть о том, что именно анимант повинен в гибели дюка Аэвара, и город немедленно, бездумно предался мщению. Санитариум Брэкенбери полыхал... а в чертогах Дома Хадрет, последнем бастионе стабильности Дирвуда, воцарилась звенящая тишина.

Герои, покинув Бухту Непокорности, выступили на восток, - туда, где простирались земли Эйр Гланфата, и где пребывал город Два Вяза, где Таос вознамерился сделать свой следующий шаг, претворяя в жизнь неведомый замысел...

Алот признался спутникам, что прежде был недостаточно честен с ними касательно собственных мотивов и устремлений. «Когда я закончил свое обучение в Аэдире, я был представлен организации – Свинцовому Ключу», - говорил чародей. – «Я знал лишь, что они противостоят неконтролируемому распространению анимантии, и что они удостоверятся в том, что я буду находиться далеко от Ситвуда, от моего отца, от ярла. Тогда мне было этого достаточно...»

Рассказывал эльф, что, пробыв какое-то время в сей организации, около года назад он был направлен в Дирвуд с приказом собрать сведения об анимантии в сих землях. Связная являлась ему каждые несколько месяцев, дабы получить донесения и дать эльфу новые сведения, подлежащие изучению. Именно она направила его в Позолоченную Долину, дабы следить за событиями, вершащимися вокруг местного правителя, но вскоре Алот потерял связную из виду; он не знал, была ли она убита или же... принесена в жертву, подобно иным членам организации, коих они наблюдали. И когда герой впервые ступил в селение, Алот вот уже несколько месяцев был предоставлен самому себе, а когда новый знакомый поведал, что выжил в биауаке, эльф надеялся, что, странствуя вместе с ним, вновь сумеет отыскать сподвижников по Свинцовому Ключу. И, в какой-то мере, его надежды оправдались... Но Алот и помыслить не мог, какими страшными методами пытается достичь задуманного Свинцовый Ключ, и пережитое наполнило его ужасом, ведь благодаря усилиям организации ныне Бухта Непокорности была предана пламени!..

Выслушав признание чародея, последовали за которым искренние извинения, Наблюдатель позволил Алоту остаться в отряде – решение, которое были вынуждены поддержать и остальные его члены. Выступив на юг, герои несколько дней спустя достигли Утеса Жемчужного Леса – то самое место, кое зрел Наблюдатель в видении о нынешней инкарнации старейшины Массука – Персока. Однако поблизости сего индивида не наблюдалось, и, сосредоточившись на статуэтке из адра, с которой Сагани не расставалась, Наблюдатель поведал спутникам о том, что предстала пред его внутренним взором арка из адра. Эдер знал, где находится подобная – неподалеку от Двух Вязов, в сердце лесных пределов Эйр Гланфата.

Посему герои устремились на восток, ступив в предвечные владения гланфатанцев. Здесь путь им преступили чародеи и воители, входящие в Свинцовый Ключ. Согласно полученным приказом, они должны были покончить с Наблюдателем и Паллегиной – деяние, к которому преступили с превеликим удовольствием... Покончив с противниками, искатели приключений продолжили путь; паладин теперь была уверена в том, что замыслы Свинцового Ключа простираются и на вайлианцев – о сем надлежит предупредить посла, остающегося в квартале Первых Огней, однако надлежит дождаться, когда ситуация в Бухте Непокорности будет взята под контроль.

Разбив по пути лагерь, герои остановились на ночлег... когда Наблюдатель в видении вновь узрел Стоика, на коленях которого лежал посох. Жрец хмурился, голос его был низок и неразборчив, будто он о чем-то тихо говорил с собственным посохом. Капельки слюны срывались с его губ подобно искрам. И, к удивлению героя, за спиной спутника узрел он женскую фигуру... то был статуя Магран, у подножья которой они со Стоиком впервые встретились. На мгновение показалось Наблюдателю, будто тень статуи движется... но нет, она неподвижна... Приглядевшись к посоху, заметил герой, что одна из двенадцати огненных окружностей горит ярко, остальные же – донельзя тускло, подобно затухающим углям. Шепча проклятия, Стоик отчаянно пытается раздуть пламя символов, но безуспешно. Один за другим, они потухают, и дымок курится над золою, в кою обращаются знаки. Гореть остается лишь один. Стоик отбрасывает посох на землю, и в видении Наблюдателя оружие становится столь же нечетким, как и его владелец.

После герой поведал Стоику о своем видении, о гаснущием символе на древке посоха, сочетающем в себе двенадцать окружностей. Жрец признался, что знак сей символизирует Божественный Молот, а гаснущие окружности – утраченную им связь с иными создателями бомбы, ведь Стоик покинул их после того, как с помощью сего оружия был уничтожен Вайдвен.

На Берегу Вязов герои действительно обнаружили арку из адра, близ которой ощутил Наблюдатель остаточные эманации души нынешнего воплощения Персока. Ныне пребывал тот в ином лесу, среди почерневших остовов деревьев и руин – каменных столпов и разбитых куполов зданий; рядом пребывали эльфы и орлане, сжимающие в руках натянутые луки. Сагани воспряла духом: дворфийка была уверена, что они уже рядом и пятилетние поиски ее, наконец, завершатся, и вскоре вернется она в родное селение. Конечно, вопросам о том, как она поступит, обнаружив нынешнее воплощение старейшины, Сагани продолжала задаваться – будет ли интересно ему услышать о своем селении, о сородичах... о том, что ему чуждо ныне?..

Приближаясь к Двум Вязам, столице Эйр Гланфата, лицезрел Наблюдатель очередной образ из далекого прошлого, был свидетелем которому в прежней своей инкарнации. Обращался к нему Таос, и говорил о том, что в последнее время Свинцовый Ключ покидают отступники, и вной тому – эльфийка из Крейтума, Иовара, речи которой еретичны и вредят делу ордена. «Это опасная женщина, и ложь ее распространяется подобно чуме», - говорил Таос. – «Она порождает хаос и конфликт. Из-за этого я... говорю со всеми нашими новопосвященными, дабы удостовериться, что останутся они верны общему делу». «То есть, потому, что она была одной из нас», - уточнил герой, и Таос, поколебавшись, молвил: «Неважно, кем она была. Если число ее последователей продолжит расти, начнется война и все наши усилия пропадут впустую». Герой заверил Таоса, что, несмотря на то, что и он, и Иовара родом из Крейтума, вера его в дело Свинцового Ключа останется непоколебима, и Великий Инквизитор постановил, пристально глядя на собеседника: «Женщина это объявила себя врагом богов, и те не станут благосклонно смотреть на ее союзников». После чего предупредил служителя, что если свернет тот с избранного пути, то ответит за это перед богами... а прежде – перед ним, Таосом...

Наконец, возглавляемый Наблюдателем отряд достиг столицы Эйр Гланфата, и гланфатанцы от лица шести племен приветствовали чужеземцев, коих называли «эстраморвнами», напомнив, что открыт тем лишь один из кварталов города, Песнь Очага; в иные же чужакам путь заказан. Ведь именно здесь предки гланфатанцев, принадлежащие к племени Хранителей Камня, впервые встретили энгвитанцев, коих именовали Созидателями, после чего кочевые прежде племена осели здесь, среди реликвий энгвитанцев. Сие сделать им приказали Созидатели, и Два Вяза – единственное место во всем Эйр Гланфате, где дозволено находиться среди бережно хранимых руин цивилизации энгвитанцев.

Но лишь квартал Песни Очага открыт для посещения представителям иных рас и народов. В квартале же Старой Песни возведены храмы: хранимый бледными эльфами Полуденный Холод - храм Римрганда, Гнездовье – храм Хайлии, а также Утроба Галавейна – логово зверей, посвященное богу охоты. В квартале Предел Вязов пребывают Тейр Эврон – одна из немногих башен Созидателей, сохранившихся в идеальном состоянии, ограждают которую стволы двух вязов, давших название городу; Зал Воинов, остается в котором племя Трехклыкого Штельгара; также здесь находятся оплоты друидических орденов – Оватов Золотой Рощи и Этик Ноля Кровавых Песков. Наконец, Погребальный Остров – самое священное место в Двух Вязов, ибо здесь, в созданных Созидателями зданиях, обретают покой отошедшие в мир иной анамфаты.

Пока эльфы-стражи рассказывали героям о своем городе, в разуме Наблюдателя возникло видение куба из адра, но столь же стремительно исчезло. Гланфатанцы предлагали чужеземцам навестить Проход Шести – здание, в котором держат совет правители шести племен, ведь лишь они могут позволить смертным, не принадлежащим к их расе, ступить в иные кварталы Двух Вязов; правда, ныне остается там лишь Бетвл, анаменфата Путеводного Компаса.

Следуя по направлению к Проходу Шести, слышали герои разговоры горожан, с тревогой обсуждавших человека, обладающего престранными силами и сумевшего проникнуть в Тейр Эврон – башню, в которой, согласно поверьям, проживают сами боги!.. Наверняка речь идет о Таосе, продолжающем воплощать в жизнь свои зловещие замыслы...

К героям обратился насмерть перепуганный дирвудец, поведав о том, что прежде был стражем в замке лорда Позолоченной Долины. Но теперь лорд Редрик VII, должный оставаться покойным, каким-то непостижимым образом вновь означился в своей цитадели, перебив воинов и челядь – и, конечно же, Колска, недолго остававшегося на троне. Одного стража воскресший, однако, пощадил, отправив на поиски героев, оборвавших его смертное существование. Наблюдатель заверил несчастного посланника, что вскоре по завершении визита в Два Вяза они вернутся в замок и удостоверятся в том, что злодей покинет сей бренный мир раз и навсегда.

У входа в Проход Шести Паллегина неуверенно замерла: как ей следует поступить, что сказать анаменфате? Следует ли исполнить волю посла, сколь бы это не претило ей самой?.. Ведь если заключение торгового соглашения с гланфатанцами ослабит Дирвуд, это может означать войну для Республик Вайлии в будущем. Посоветовавшись с Наблюдателем, Паллегина приняла решение сообщить анаменфате о том, что ее держава заинтересована в установлении торговых отношений по тем направлениям, которые не используются на текущий момент между Эйр Гланфатом и Дирвудом.

Обратившись к орлане – анаменфате Бетвл – Наблюдатель просил женщину позволить им ступить в иные кварталы священного града гланфатанцев, запретные для чужаков. Анаменфата поморщилась: хватало у нее без и без этих неожиданных просителей. «Расхитители владений Созидателей становятся все смелее с каждым днем», - говорила она. – «Жители Бухты Непокорности предали огню собственный город. Каждую неделю племя Трехклыкого Штельгара приносит вести о том, что поселенцы преступают наши границы, пытаясь бежать от чумы, поражающей их детей. Посему и речи быть не может, чтобы позволить чужеземцам разгуливать по нашему городу».

Женщина продолжала говорить, но Наблюдатель заметил, как отделилась от нее призрачная фигура иного орлана, весьма похожего на Бетвл. «Помоги мне договориться с ними», - молвит он, указывая куда-то за спину героя. Обернувшись, тот зрит призрачные же фигуры иных пяти анамфатов – двух орланов, двух эльфов и дворфа. «Война», - произносит он. – «Они направляются на войну. Напомни им о предупреждении Фервльта. Я пытался сделать это. Души Созидателей коснулись даже эстраморвнов». Образ пожилого анамфата – Фервльта – вновь слился с фигурой Бетвл... Была ли то прежняя личность, душа которой пребывала в теле анаменфаты племени Путеводного Компаса?..

«Души Созидателей коснулись даже эстраморвнов», - произнес Наблюдатель, пристально гляда на Бетвл, и та изумленно выдохнула: «Ты не мог знать об этом изречении, если только ты не... Гальвс ан Анамс – наблюдатель душ!» После чего, отвечая на вопрос героя о том, кто такой Фервльт, образ которого был явлен ему, говорила орлана: «Предупреждение Фервльта последовало незадолго до начала Войны Разбитого Камня. Фервльт – мой предок по материнской линии – в ту пору был анамфатом нашего племени. Когда фермеры-эстраморвны осквернили монументы Созидателей, Фервльт призывал иных анамфатов к терпению. Однако верх одержали голоса, призывавшие к войне... Фервльт верил, что чужаки научатся почитать Созидателей так же, как это делаем мы. Также он полагал, что душами Созидателей могут обладать все без исключения расы, и не следует нам враждовать друг с другом. Другими словами, он предолагал, что жестокий ответ с нашей стороны повлечет насилие, которое продолжится на протяжении поколений... В ту пору на слова Фервальта не обратили внимания. Конечно, воспоминание о них сейчас не обратит вспять войны и перемены, случившиеся за эти годы. На тех камнях – кровь, и именно об этом помнят сейчас».

И вновь в разуме Наблюдателя на кратчайшее мгновение возник образ куба из адра; на гранях его – некие письмена, но разобрать их невозможно.

Бетвл помрачнела, опечалившись, после чего призналась героям, что несколько дней назад допустила в запретные пределы Двух Вязов иного эстрамора... осквернившего одно из наиболее священных мест для гланфатанцев. «Однако я не допущу подобной ошибки вновь», - постановила анаменфата. – «Мы не допускаем в Два Вяза эстраморнов, дабы защитить оставленное Созидателями наследие. И, хоть мы и охраняем их священные руины, лишь они одни имеют право ступать в них – в этом вопросе между шестью племенами царит полное согласие».

Снова – видение куба, на этот раз более отчетливое. На каждой из граней – фраза, отпечатавшая у Наблюдателя в сердце. «Дар от созидателей цивилизации стражам их наследия», - произнес герой. – «Да станут стражи надзирать за дверью, ключ от которой – у созидателей». Бетвл была поражена до глубины души, ибо чужеземец дословно процитировал слова, сказанными в древние времена энгвитанцами Хранителям Камня.

Анаменфата долго раздумывала, испытывающе глядя на героев, после чего согласилась допустить их в иные, запретные кварталы Двух Вязов – как знать, быть может слова Фервальта действительно истинны?.. «Если боги действительно вернули нам одного из Созителей... отыщите делемганов Тейр Эврона», - молвила Бетвл на прощание, обращаясь к Наблюдателю. – «В Пределе Вязов. И если боги направили тебя сюда с некой целью, делемганы поймут это».

К Бетвл обратилась Паллегина, поведав о том, что дюки бели уполномочили ее как представительницу Республик Вайлии провести в властями Эйр Гланфата переговоры о торговых отношениях. Анаменфата нахмурилась, и паладин, напомнив себе, что поступает в лучших интересах своей державы, молвила: «Республики считают, что в долгосрочных интересах для всех вовлеченных сторон будет выгодно, если вы сохраните свои прежние торговые отношения с Дирвудом. Республики же предлагают вам взаимовыгодное сотрудничество: в течение последующих пяти лет вы покупаете жемчужины Та Ондра Тара исключительно у нас, мы же станем вашим рынком для драгоценных камней «адра бан» и настойки «кароу голан».

Предложение оказалось для Бетвл неожиданным, ибо ожидала орлана большего коварства и беспринципности со стороны дюков бели; однако, поблагодарив паладина, анаменфата обещала в скором времени направить послов в южную державу, дабы обсудить детали зарождающихся торговых отношений.

...Приближаясь к основанию Тейр Эврон, зрел наблюдатель следующее видение своей прежней инкарнации – инквизитора Свинцового Ключа, исполнителя воли безжалостного повелителя сей организации. В видении Таос обращался к нему, выказывая уважение тем, что, несмотря на ересь, распространяемую Иоварой икс Энсиос, служитель остался верен делу Свинцового Ключа, не переметнулся в стан эльфийки, как сделали многие иные. Под пытками многие сознавались в ереси, разумы их были отравлены речами Иовары, посему постановил Таос: «Последователи Иовары должны увидеть, что она собой представляет на самом деле. Она должна сознаться в ереси при моем дворе. Конечно, в Крейтуме мы до нее не доберемся: их лорд принял ее нечестивую веру и защищает ее целая армия. Другое дело, в Оссионусе. Король Оссионуса – грешник. Мы сумели раскрыть ему глаза на совершенные ошибки, и ныне страшится он за свою душу. И за это он заплатит любую цену». «Но как Иовара окажется в Оссионусе?» - спрашивал инквизитор, и Таос, опустив руку на плечо его, молвил: «Ты сделал многое для дела Инквизиции. Я бы не просил тебя об этом, будь у нас иной выбор...» Видение развеялось, но сознавал Наблюдатель, что наверняка Таос, учитывая землячество Иовары и инквизитора, приказал тому обманом выманить женщину из Крейтума, дабы устремилась та в Оссинус...

Наконец, герои приблизилсь ко входу в башню, и от исполинских вязов отделились две женские фигуры; кожа их была древесной корою, испещренной корнями и наростами; волосы подобны веточками с листвою, а в глазах – сотни, а, быть может, и тысячи концентрических окружностей, будто отражающие мудрость, накопленную за тысячелетия. Одна из женщин простерла в направлении героев конечность, являющую собой сонм корней, и та преобразилась в подобие руки, после чего молвила: «Прочь, создания из плоти. Чужеземцам не дозволено приближаться к вязам». Вторая из делемганов долго и пристально смотрела на замерших в растерянности героев, изрекла: «Разве ты не чувствуешь, сестра? Что-то... знакомое. Древняя душа, как и у того, другого. Вне всяких сомнений, он также осквернитель. Давай прикончим его, Сидха, и рассчитается он за долг своего предшественника». «Казалось бы, так, Рихенвн», - с сомнением протянула Сидха, в упор глядя на Наблюдателя. – «Но мы не должны торопиться с выводами. Я вижу, что у него иной мотив. В глазах его – иные вопросы». И двое делемганов выжидательно воззрились на героев, позволяя тем объяснить причины своего появления.

Наблюдатель пояснил, что идет по следу Таоса, с которым, похоже, делемганы уже имели сомнительное удовольствие встретиться, и пресечь замыслы этого человека – значит, остановить дальнейшее распространение Наследия Вайдвена. «Но суть ведь не в этом, верно?» - заметила проницательная Сидха. – «Твоя судьба связана с Таосом. Ты – Пробужденный, и то, что прежде дремало в глубинах твоей души, рвется на поверхность. Прошлое захлестывает настоящее, окружает тебя. Время твое близится к концу. Прости, что говорю тебе это, но Таос не может дать тебе того, к чему ты стремишься. Никто в этом мире не может. Пробуждение невозможно обратить вспять, ровно как нельзя исправить прошлое».

Алот побледнел; остальные переглянулись – неужто проделали они весь этот путь зря?!. «Но хоть для Пробужденных нет пути назад, путь вперед существует», - обнадежила отчаявшегося было Наблюдателя Рихенвн, и Сидха, согласно кивнув, продолжила: «Ты, должно быть, уже понимаешь, что с Таосом связывает вас общее прошлое. Что-то насчет него остается в твоей душе – какая-то незавершенность, неразрешенность. Не знаю наверняка, что именно. И если не поймешь этого, твоя гибель несомненна. Но если осознаешь ты источник этого душевного диссонанса, возможно, сумеешь исправить его. Хотя, с другой стороны, возможно, он продолжит досаждать тебе и лишь приблизит смерть».

«Я вижу прошлое отрывочными эпизодами», - поведал Наблюдатель делемганам. – «Как же мне узреть цельную картину?» «Ты можешь подождать, когда она сама будет явлена тебе, но когда это произойдет, рассудок оставит тебя», - молвила Сидха. – «Такова природа твоего нынешнего состояния. Или же ты можешь узнать об этом у того, кому ведомо сие». «Таос», - заключил герой. – «А он вспомнит?» «Говорят, боги сделали его память совершенной, чтобы никогда не смог он позабыть о своем долге», - отвечала Сидха. – «Если он знал о тебе прежде, то знает и теперь». «Конечно, тебе он об этом не расскажет», - не преминула заметить Рихенвн, и продолжала сестра ее: «Похоже, ты следует за нужным человеком, но по неверной причине. Мы, оставаясь у основания Вязов, наблюдаем, как часто душа влечет за собой разум и тело в неведомые места по неведомым причинам. Возможно, ты преступал путь Таосу множество раз, на протяжении множества жизней, и Пробуждение не указывала тебе на то причин. Но очевидно, что ты не нашел то, к чему стремился... Сейчас же Таос спустился в пределы, лежащие под башней – более древние, нежели мы... туда, где прежде пребывал народ Энгвита. Направляется он в погребенный город, Солнце в Тени».

«Да останется он там и сгниет наряду с остатками своего народа», - зло прошипела Рихенвн, и Сидха философски заметила: «Быть может, так и прозойдет. Но определенно – он не вернется тем же путем, через который прошел туда. Он открыл тайный путь в основании башни, а после каким-то образом обрушил его за собой. Единственный иной способ добраться до Солнца в Тени – следовать на Погребальный Остров, через Суд Грешников - Брейт Эаман. Но он – не для слабых духом. В забытом дворе – древней энгвитанской темнице - пребывает огромная яма, – там, где выносились суждения вере, но не злодеяниям. Для большинства это просто дорога к смерти. Но с помощью богов она может привести вас туда, куда пожелаете. Ведь яма – способ вынесения богами своего решения, и именно таким образом возможно достичь Солнца в Тени».

Делемганы советовали героям ступить в Тейр Эврон – башню, пронизывающую саму Завесу и служащую местом, возможно в котором обратиться к божествам напрямую. Сознавал Наблюдатель, что время, отведенное ему, неотвратимо утекает, однако был исполнен решимости понять, что же неведомое продолжает терзать его душу...

Посему наряду со сподвижниками проследовал в Тейр Эврон – Зал Звезд, означились в котором святыни, посвященные божествам пантеона Эоры. Герои преклонили колени у алтаря Галавейна. В представшем видении обнаружили они себя на лесной поляне. Неожиданно из кустов выскочил огромный пес, отбросил Наблюдателя на спину, встал передними лапами ему на грудь. Тварь долго рассматривала свою жертву, после чего оступила, преобразившись в огромного, покрытого шерстью мужчину. Воплощение божества поведало героям об испытании, кое должны выдержать они, коль желают обрести его благословение, явив образы львицы и медведя, сошедшихся в противостоянии, в котором никто не может одержать верх над противником.

...Искатели приключений вновь устремились в квартал Старой Песни, проследов в святилище Утроба Галавейна – храм, служащий также прибежищем одного из племен гланфатанцев – Клыков. Ныне собрались здесь два клана, ожидающие поединка нынешней царицы зверей, львицы Сул, с новым претендентом на эту роль, медведем Оерносом. Вот только ни один из зверей не горел желанием сразиться с противником. Посему герои, исполняя волю божества, решили исход затянувшегося «противостояния», покончив с медведем и сохранив за Сул право на дальнейшее царствование в Утробе.

По возвращении в Зал Звезд и повторном обращении к божеству услыхали герои вопрос оного: «Львица продолжает править, а вскоре вырастут ее львята. Посему же вы сразили медведя?» «Детеныши Сул однажды превзойдут по силам мать», - отвечал Наблюдатель. – «Наследие надлежит сохранить, даже ценой жизни достойного». «Сила порождает силу», - согласился Галавейн. – «Могучие пользуются преимуществом и не растрачивают его. Кровь лишь усиливает их апетит».

Галавейн взвыл, и узрели герои, как из чащобы, представшей им в видении, на лесную поляну выходят десятки зверей – медведи, волки, саблезубые тигры. Божество же, обратившись к Наблюдателю, постановило, что обретает тот наряду со сподвижниками его благосклонность, вопросило, какую же добычу преследуют они. «Я иду по следу Таоса», - без утайки отвечал герой, сознавая, что ответ, скорее всего, Галавейну и без того известен. «Чтобы идти по следу добычи, ты должен понимать его движения», - оскалился Галавейн, пристально глядя на Наблюдателя, в то время как сонм зверей лесных не сводил взоров со спутников того. – «А Таос следует по пути более могущественной сущности».

Порыв теплого ветра принес запах дыма и пороха. Откуда-то возникли искры, листья крон нависающих над поляной древ занялись огнем. Неожиданный порыв жара ударил в лица героям, после чего ослепил их ярчайший свет... Близ Галавейна возникла женщина в начищенных до блеска доспехах, отражалось в которых пламя. «Пусть он узнает врага своего», - чистым, сильным голосом постановила она. Стоик при виде богини своей задрожал от ярости, но она не удостоила его даже взглядом.

«Таос пленил тысячи душ в Солнце в Тени подобно кроликам в силках», - произнес Галавейн. – «Теперь же он направляется туда, дабы передать добычу своей повелительнице, Вёдике. Она поглотит души, тем самым обретет былое могущество». «Но зачем ему это?» - вопросил Наблюдатель, и отвечал Галавей: «Потому что он – ее пес. Он всегда исполнял ее волю». «Вёдика ратует за старый мироуклад», - подтвердила Магран. – «Ровно как и Таос».

Рядом с двумя божествами возник железный голем – воплощение божества Абидона. «Они оба страшатся перемен, а оных в последнее время в Дирвуде произошло в избытке», - скрипучим голосом произнес он. – «Смертные обретают ответы, обращаясь не к богам, но к анимантии, - науке, созданной ими же». «Почему бы и нет, если они поняли, что даже бога можно убить», - передернула плечами Магран, и воскликнул Стоик, не в силах сдерживать снедающую его ярость: «А разве было это сделано не по твоему приказу, моя госпожа? Мы желали лишь потешить твою гордыню, воплотив в реальность твое же видение!» И вновь богиня не удостоила жреца ни единым взглядом.

Божества, обращаясь к Наблюдателю, просили того настигнуть Таоса в Солнце в Тени, покончить с ним, пока не успел он даровать Вёдике поистине огромное могущество. А пока Галавейн просил героев направить похищенную Таосом духовную энергию на усиление душ обитателей Дирвуда. «То, что сделал Таос, невозможно обратить вспять», - молвила Магран. – «Тысячи жизней изменились – а тысячи пресеклись – из-за его деяний. Но преображение предает значимость сему». «А в улучшении – суть всех смертных», - добавил Абидон. – «Долгие жизни, счастливое будущее, более сильные разумы и тела. Усиление выживших поможет исправить зло, причиненное Таосом Дирвуду».

Очевидно, что нынешние божества пантеона не желают допустить возвращения к власти Вёдики, чье правление не допускало бы ни малейшего отступления от единожды установленных ею же правил, ни инакомыслия; не было бы конфликта, борьбы, как следствие – в мире смертных и в мире богов наступила бы стагнация, полное отсутствие какого бы то ни было прогресса... «Вёдике ненавистен Дирвуд из-за восстания против Аэдира, возлюбленной ее державы», - пояснил Абидон. – «Она стремится искоренить анимантов, богоубийц Войны Святого, и любые иные силы, которые кажутся ей еретичными или просто опасными».

Магран обещала героям, что когда сиганут те в яму в Суде Грешников, боги проведут их к Солнцу в Тени, и множество остающихся на Погребальном Острове душ послужат проводниками божественных избранников на пути к решающему противостоянию с чемпионом Вёдики.

Видение исчезло, и герои вновь обнаружили себя в Зале Звезд.

Герои вознесли молитву Римрганду, и пред внутренним взором их предстала белизна – скованная льдом равнина, продуваемая ветрами. Вдалеке виднелся отряд эльфов; опустив головы, те упорно шагали по сугробам навстречу пронизывающему ветру. Проходя мимо героев, спросили эльфы: «Вы тоже направляетесь к Морозной Бреши?» Однако, не дожидаясь ответа, продолжили путь. Герои последовали за ними, и вскоре достигли ледяной стены, простирающейся во всех направлениях, насколько видит глаз, и тянущейся ввысь, в блеклую пустоту. Эльфы останавливаются у гладкой части стены, походящей на дверь святилища и кажущейся тоньше, нежели остальная громада стены. Изнутри исходит страшный холод... Эльфы достают из заплечных мешков кирки и лопаты, и начинают рубить гладкий лед, однако не остается на нем ни царапинки. Но вдалеке раздается некий вой, а земля под ногами начинает дрожать...

Наблюдатель пытается обратить внимание эльфов на происходящее, но те всецело сосредоточены на попытке пробиться сквозь стену. «Оставьте нас, странники», - говорят они. – «Мы не можем боле оставаться с этой стороны». Наблюдатель пытается пояснить эльфам, что действиями своими они приводят в ярость... нечто, и те прекращают наносить удары по стене, прислушиваются... и так и замирают, замерзнув. Герои касаются одного из эльфов, и тело того рассыпается, обращаясь в снег и лед... Сильнейший порыв ветра разбивает и иные замерзшие тела... Герои же замечают тончайшую трещину на ледяной стене, и ощущают, что за странной дверью находится нечто поистине могущественное.

«Моя гибель приходит к каждому в свое время», - доносится из трещины громкий шепот, и земля под ногами героев содрогается. – «Запечатайте Морозную Брешь и научите паломников терпению Римрганда». Наблюдатель касается трещины... и в руке его возникает ледяной кристалл.

Покинув башню, герои проследовали в квартал Старой Песни, где ступили в Полуденный Холод – храм, ныне занятый бледными эльфами, явившимися из Движущейся Белизны. Обитатели Двух Вязов обратили внимание на лютую стужу, ныне исходящую из храма Римрганда; окрестные озера обращались в лед, а урожай увядал на полях. Бетвл, однако, сумела убедить иных анамфатов, что сии эстраморвны и традиции их требуют к себе уважения, посему гланфатанцы покамест не дерзали открыто выступать против гламфелленов. Но одна из лазутчиц, Альва, сумела проникнуть а Полуденный Холод, желая доказать сородичам, что бледные эльфы оскверняют святилище; назад она не вернулась.

Герои сумели проникнуть в потаенные пределы храма, где в одной из камер обнаружили орлану Альву. Последняя поведала, что бледным эльфам удалось Морозную Брешь во внутреннем святилище Полуденного Холода, являющую собой портал во владения Римрганда! И если не остановить гламфелленов, хлад продолжит распространяться по окрестным землям.

Действительно, близ портала, виднелся в котором лишь сияющий лед, обнаружили герои немало жрецов, паладинов и чародеев, а также предводителя клана – колдуна Гласваля. Приблизившись к пьедесталу из черного льда, высящегося пред Морозной Брешью, Наблюдатель поместил на оный дарованный божеством кристалл... и межпространственный рифт исчез!..

Гласваль и сородичи его в ярости и отчаянии атаковали искателей приключений, помешавших им осуществить задуманное, и тем не оставалось ничего иного, как перебить гламфелленов, занявших Полуденный Холод, всех до единого...

Как бы то ни было, испытание, возложенное на них Римргандом, пройдено, и герои, проследовав в Тейр Эврон, вновь узрели в видении заснеженную, продуваемую ледяными ветрами равнину. Из снежного бурана выступил огромный орох, а у ног бестии разглядели герои практически обнаженного мужчину, тело которого покрывали следы от ударов хлыстом, нос и уши были отсечены. Очевидно, что лицезрят искатели приключений воплощения Римрганда и Скайна – Зимнего Зверя и Тихого Раба.

«Клан гламфелленов прибыл из Движущейся Белизны, дабы отыскать трещину во льду», - громыхнул Римрганд. – «Закрыв ее, ты обрек их души на медленное угасание. На то, чего они так стремились избежать». «Их деяния угрожали всему кварталу Старой Песни», - молвил Наблюдатель, и Римрганд назидательно произнес: «Для всего есть свое время. Рано или поздно зимние покровы опускаются на все живое, тепло и энергия жизни иссякают, и животворная энергия растворяется в хаосе. Но энтропия – это ледяное долото и ветряной молот. Не пристало смертным владеть сими инструментами».

Ледяная равнина раскололась, и из образовавшейся трещины хлестнули волны – присоединилась к божествам Ондра, поинтересовавшись, к чему же стремятся Наблюдатель и спутники его. Узнав о том, что надеются они сразить Таоса и обрести тысячи похищенных тем душ советовали героям рассеять сущности сих душ, дабы забыли те о мире и оный позабыл о них также – Вёдика узрит, как обращаются в пыль ее замыслы. Ведь души уже позабыли о своем месте в мире и утрачены для дальнейшего существования; посему будет лучше, если продолжать скорбеть о них, а после позабудут вовсе.

«В итоге все сущее сокрушается и происоединяется к хаосу за пределами этого мира», - изрек Римрганд, и вопросил Наблюдатель, обращаясь к божествам: «Почему же вы выступаете против Вёдики?» «Она стремится придать порядок хаосу и сразить в сем мире вестников перемен», - отвечал Римрганд. – «Под ее властью все сущее останется постоянным и неизменным». «Даже сейчас она едва следует соглашению между богами о том, что дела смертных должны вершить сами смертные», - добавила Ондра. – «А там, где она не может действовать сама, она действует через Таоса».

Божества даровали героям свое благословением, заверив, что непременно проведут их к Суду Грешников.

...Следующим божеством, к которому с мольбой обратились герои, прося о покровительстве и благосклонности, стал Берат. Пред внутренним взорами их предстала дорога, уходящая, казалось бы, в бесконечность; звезды вращались на небосводе, опускаясь за горизонт по левую сторону, чтобы вскоре вновь появиться по правую. То, что находится за пределами дороги, герои не могли разглядеть как ни старались: временами им казалось, что пребывает там укутанный туманом луг, но спустя некоторое время представали им едва различимые скалы каньона. А на мгновение узрели они волны, хлещущие на края дороги. Посему, куда бы не свернули они, на дорогу непременно возвратились бы.

Даже зная, что это – всего лишь видение, ощущали герои землю под ногами и ночной ветер, дующий им в лица; ноги, казалось, сами шли вперед по проложеннгому пути. Впереди замаячили две каменные фигуры, в которых Алот сразу же узнал старейшие из представлений Берата – Бевнен и Анкю и Анкю и Бевнен. Наблюдатель припомнил, что лицезрел подобные изваяния у входа в руины Слиабан Рилаг.

Здесь же, на призрачной дороге, статуи пребывали по обе стороны от огромного черепа с раззявленной пастью, и, проследовав в оную, лицезрели впереди на дороге дворфа; оглянувшись, заметили позади эльфийку. Осторожно приблизившись к ней, узрели, что ноги эльфийки – корни, а тело ее произрастает из древесного ствола. Эльфийка поднимает лицо к незримому солнцу; ее длинные золотые волосы – цвета осенней листвы, а, приглядевшись, замечают герои, что это действительно так и есть. Эльфийка улыбается, тряхнув головой, и листья опадают, а на их месте незамедлительно возникают новые. «Привейте же души свои к Золотой Роще», - произносит женщина, беря за руку Наблюдателя, и корни с пальцев ее оплетают его запястье, становясь неподатливыми и холодными. Рука эльфийки обращается в ветвь, в глазах плещется ужас. Наконец, вся она окаменевает; герой едва успевает вырвать руку, дабы не постигла его та же участь.

Отступив от эльфийки, герои приблизились к дворфу. Кожа на лице того кажется необычно гладкой, как будто нет под нею мышц. Но неожиданно она начинается изменяться: в уголках глаз дворфа появляются морщинки, рот вваливается, кожа стремительно стареет... Дворф закрывает ладонями, плещется в которых кровь, лицо, и морщины исчезают, и кожа молодеет вновь. «Принесите свою жертву Этик Ноль», - изрекает дворф, обращаясь к героям.

Неожиданно кожа дворфа разрывается, фонтан крови вырывается изнутри, и плоть оседает наземь, подобно пустой оболочке. Кровь, орошающая дорогу, таит в себе сущности тысячи душ, и оные растворяются, устремляясь в ночное небо... «Верните их на Колесо», - слышится тихий шепот, и впереди, на дороге зрят герои череп-врата, виднеются за которыми свечи Зала Звезд – Тейр Эврона.

Покинув башню, герои устремились в оплоты друидов Двух Вязов, дабы исполнить волю, явленную им Бератом. Оваты Золотой Рощи поведали героям, что верховная овата Эрона – предводительница их друидического ордена – остается жива на протяжении поколений, и сейчас находится на Побережье Вязов, где восстанавливает силы, дарующие ей бессмертие.

Орлан Хиравиас не преминул обратиться к друидам, моля тех дать ему знание об «Осеннем штельгаре», в которого он обращается, что и стало причиной изгнания его из племени Цапли. Поведали друиды, что часто сие обличье ниспосылается Галавейном как испытание; многие анамфаты были испытаны подобным образом, и те, которые оказались поглощены зверем, утратили души свои навсегда. И дабы обрел Хиравиас ответы на свои вопросы, надлежит ему отправиться в Кровавые Пески и прочесть каменные письмена, выбитые друидами Этик Ноля и содержащие в себе мудрость Галавейна. Оваты советовали орлану не терять веры ни в Галавейна, ни в Вала, ибо оба божества благословили Хиравиаса, пусть покамест тот сего и не разумеет.

На Побережье Вязов отыскали герои верховную овату Эрону и сподвижников ее. Наблюдатель поведал эльфийке, что находится здесь по воле Берата, и желает божество оборвать ее жизнь, продолжающуюся недопустимо долго. «Я обрела жизнь тяжким трудом и мудростью», - возразила Эрона, и, указав на окружающих ее друидов, продолжала: «Чем древо более великое, тем больше плодов принесет оно. Мои сподвижники – лозы, овивающие ствол древнего вяза, стремящиеся к солнечному свету. Неужто наша гармония должна быть принесена в жертву ревности божества?» «Твой рост замедляет рост их», - не преминул заметить Наблюдатель. – «Без тебя сами они ничему не научатся. Если этого ты требуешь от иных оватов, то, стало быть, ничем не отличаешься от Этик Ноля. Или богов».

Осознав правоту произнесенных слов, устыдилась верховная овата, ведь никоим образом не желала она принизить последователей своих; возможно, век ее действительно подошел к концу и пришла пора дать возможность взойти новым росткам. На глазах присутствующих Эрона обратилась в древо...

Ступили герои в Кровавые Пески – пещерный оплот друидов Этик Ноль, пребывавший здесь еще до появления у Двух Вязов племен гланфатанцев, однако зародившийся за восточными горами – в Белом Просторе. Именно здесь проводились ритуалы, чужеземцам кажущиеся варварскими, когда друиды приносили в жертву собственных сподвижников, дабы питала она земли Эйр Гланфата, принося им дальнейшее благоденствие.

В пещерном комплексе герои действительно обнаружили каменные письмена, помянутые оватами, и Хиравиас вдумчиво изучал начертанное. «Разве не жертвуется вода растению?» - значилось на одной из плит. – «Разве не жертвуется растение животным? А животные – мирянам?.. Когда низшая душа приносится в жертву великой душе, целая семья наша становится сильнее». Хиравиас задумался над смыслом сего посыла: всем им необходимо пить и есть, чтобы жить, но... судя по всему, письмена говорят о ритуалах, проводящихся в Кровавых Песках, а какое отношение имеет это к его состоянию?.. Наблюдатель предположил, что, быть может, Осенний штельгар был пожертвован орлану – таким образом Галавейн хотел сделать служителя своего сильнее. Хиравиас задумчиво кивнул: ведь в противостоянии со зверем он одержал верх, стало быть, прошел испытание... Хотя, возможно, и нет, и выводы его преждевременны и надуманы.

«В каждом поколении», - прочел орлан на следующей из обнаруженных в пещере табличек, - «анамфат должен предстать пред судом Осеннего зверя. Мудрые превозмогут, и обретут могущество штельгара. Слабые будут съедены – души их окажется разорваны на части и утрачены, ибо подобную слабость надлежит исторгнуть из цикла». Наблюдатель вновь указать Хиравиасу на то, что, быть может, орлан прошел испытание Галавейна, выжив в противостоянии с Осенним штельгаром, сохранив свое «я» и обретя новые силы.

Отыскав в Кровавых Песках третью табличку, письмена на которой содержали мудрость ордена Этик Ноль, просел Хиравиас: «Подобно тому, как души раскалываются на множество осколков, одна жизнь порождает множество других. Истинное могущество исходит из пожертвования осколка, сила которого возвращается породившему оный камню». О том, что душа, пребывающая между смертью и последующим перерождением, может раскалываться на части, орлан знал, но не мог отделаться от мысли о том, что он – тот самый «осколок», и судьба его должна быть «скормлена» чему-то более великому... То есть, единение осколков однажды расколовшейся души несет в себе великую силу...

Сомнения продолжали терзать душу Хиравиаса, и, разыскав следующую табличку, он прочел письмена, надеясь, что принесет смысл их ему некое разумение: «На Погребальном Острове двое встретились вновь впервые, и то было последним, что сделали они. Многоцветный зверь разорвал их обоих. В смерти воссоединились они, став единым целым вновь». Наблюдатель предположил, что, возможно, суть Осеннего штельгара состоит не только в уничтожении душ, но и в единении однажды разделенных осколков оных. Ведь, если подумать и сопоставить сведения, почерпнутые из различных письмен ордена – о суде Осеннего штельгара над анамфатами, о воссоединении слабых душ...

Хиравиас вознамерился отправиться на помянутый на одной из табличек Погребальный Остров – как знать, быть может, встретит он там иных Осенних штельгаров, ведь именно на оный отправляются анамфаты, дабы пройти испытание Осенних штельгаров. Быть может, он найдет добычу, на которую должен охотиться, согласно воле Галавейна... а, быть может, обнаружит, что таковой выступает сам.

...Архидруид Этик Ноля Рехстин – дворф, явленный героям в видении Бератом - наотрез отказался исполнять волю божества, посему бросился в атаку; присоединились к нему и иные друиды... Так, искателям приключений не оставалось ничего иного, кроме как покончить со служителями сего ордена, после чего, покинув Кровавые Песни, вернуться в Тейр Эврон, дабы известить Берата об успехе возложенной тем на них миссии.

Божество предстало им скелетом дворфа – воплощением, именуемом «Проводником»... А рядом с оным возникла черноволосая женщина, облаченная в темные доспехи – Бледный Рыцарь, также воплощающая в себе сущность Берата. Оба воплощения божества сопроводили героев в пасть гигантского черепа, обнаружилась за которой огромная пещера. Впереди зияло два прохода; Проводник устремился к одному из них, Бледный Рыцарь – ко второму.

Герои последовали за одним из воплощений к зеву, узрев далеко внизу бесконечную дорогу, рассекающую непрерывно изменяющийся ландшафт. Лишь сейчас осознали они, что выглядывают наружу через одну из пустых глазних гигантского черепа. Внизу, на дороге возникает архидруид Рехстин; с каждым шагом он увеличивается в размерах, но шагает все медленнее и медленнее, и, наконец, останавливается.

«Ты встретил дворфа, идя по этому пути», - молвило воплощение Берата, обращаясь к Наблюдателю. – «Как ты поступил?» «Он прожил много столетий», - отвечал тот. – «Я даровал ему смерть». «Судьбой назначено, что все должно переродиться», - согласно кивнула Бледный Рыцарь. – «Дабы душевная энергия могла пребывать в движении». На глазах героев раздувшееся тело Рестина распалось, и сонм призрачных фигур устремился вдаль по дороге.

Проводник же указал искателям приключений на бредущую по дороге верховную овату Эрону. Каждый шаг дается ей с превеликим трудом, и вскоре пущенные глубоко в землю корни удерживают ее, не позволяя двигаться дальше. «Ты обнаружил древо, живущее столетия», - молвила Бледный Рыцарь. – «Ее корни были глубоки, а кроны укрывали многих. Зачем же ты срубил ее?» «Оно претило самой природе, и не могло самостоятельно поддерживать в себе жизнь», - отвечал герой, и молвили воплощения Берата: «Ничто в этом мире не способно на подобное. Все обретает жизненную энергию, высвобождаемую в результате смертей иных. Именно поэтому все должно остаться частью цикла смерти и возрождения... Но сейчас ты идешь по следу того, кто живет на грани цикла. С каждой прожитой жизнью он оказывается вырван из цикла и возвращен в него в неизменном виде».

Как и предыдущие божества, поинтересовался Берат, по какой причине Наблюдатель преследует Таоса, и, услышав ответ о стремлении даровать свободу тысячам похищенных для Вёдики душ, изрек бог: «Таос служит Вёдике. Она стремится вырваться из своего же собственного цикла. Могущество без угасания. Таос исторг тысячи душ из цикла, дабы даровать ей сие могущество... Вы должны остановить его... а души – непременно вернуть в цикл. Это сохранит предвечный цикл и обеспечит непрерывный ток духовной энергии».

«Но зачем Вёдике помощь Таоса?» - спрашивал герой. – «И зачем тебе – моя помощь?» «Боги направляют души через цикл смерти и возрождения, но Эора – владение смертных», - отвечал Берат. – «Мы остаемся в стороне, подобно противовесам. И если кто-то напрямую вмешается в дела смертных, равновесие нарушится необратимо. Именно поэтому Вёдика использует смертного для претворения своей воли в жизнь, и тот, надлежит кому остановить Таоса, также должен быть смертным».

Берат также обещал героям свое благословение; души, направляемые им, проведут искателей приключений через межреальность, соединяющую Погребальный Остров и Суд Грешников. Но вернет ли Наблюдатель похищенные души обратно в цикл... или же поступит иначе, как советуют ему иные боги пантеона?..

...В руинах, испещряющих Погребальный Остров, заметили герои могучего омоа, облаченного в шкуру, окруженного стаей штельгаров; к поясу его были приторочены скальпы людей, дворфов и орланов. В видении узрел Наблюдатель множество корней и лоз, отходящих от ног омоа, устремляющихся глубоко в землю... ровно так же, как и от ног Хиравиаса. Эти корни духовной энергии встречаются между двумя мужчинами, а затем устремляются в землю единым корнем. Ощутил Наблюдатель, что хоть у каждого из мужчин – ныне собственная душа, но прошлое их едино.

Омоа назвался Скатденом, после чего, указав на орлана, постановил, что недомерок сей похитил осколок его души, посему в нынешней инкарнации он менее могуч, нежели в предыдущей. Но и Скатдена посетил Осенний штельгар, и теперь желал он того же, что и Хиравиас – цельности. «Гавалейн наделил нас обоих полосками истинного хищника», - изрек омоа. – «Наша цель – покончить со слабейшим, удостоверившись в том, что лишь сильнейший выживет».

Орлан осознал, что, будучи наделенным огромной силой, он занимался самобичеванием, сожелея о цене, которую пришлось заплатить за сей дар – об утраченном племени. Но сейчас он принял для себя случившееся, посему, сошедшись со Скатденом в поединке, поверг омоа, в то время как герои расправились с набросившимися на них штельгарами.

Хиравис – впервые за долгое, долгое время, - чувствовал, будто тяжкое бремя оставило его душу. Он выстоял в испытании Галавейна, поверг того, кто был равен ему по силам. Единственное, о чем сожалел орлан, - о потраченных годах, в течение которых он считал обличье Осеннего штельгара не более, чем проклятием. И сейчас возносил хвалу божеству, направлявшему его на сей охоте, ибо сегодня, повернув слабейшего, обрел он новые силы.

...По возвращении в Тейр Эврон герои вознесли молитву Хайлии, и в видении, разделяли которое, обнаружили себя в омытом солнечным светом храме, возведенном на вершине высокой горы. Помимо них, находилось здесь немало эльфов, омоа и орлан, а в ветвях деревьев, произраставших вокруг, пребывало великое множество разнообразнейших птиц. Царила здесь атмосфера всеобщей безмятежности...

Налетевший ветерок всколыхнул ветви, заставив птиц подняться в воздух, устремиться прочь. Собравшиеся замерли, глядя в небеса... на темную тень, закрывшую солнце, увеличивающуюся в размерах. Ветер завывал над храмом... Тень закрыла часть храма, поглотив под собою одного из орланов, оставив от него лишь горстку праха. Двое эльфов сумели бежать, и теперь, схоронившись поодаль, с мольбой протягивали к героям руки; остальные же, объятые ужасом, разделили участь несчастного орлана. Радостные голоса обратились в исполненные агонии отчаянные крики...

«Восстановите мой храм», - звучит приказ богини, и исчезает видение...

...Встреченные героями в городе верховный жрец Хайлии Касфат и верховная жрица Онвен подтвердили, что Гнездовье – пребывающий высоко в горах храм их богини – захвачен драконицей. Посему, покинув Два Вяза, вскоре достигли Северной Чащобу, за которой простирались горные пределы – конечная цель их похода.

Однако статуэтка из адра в руках Сагани ярко воссияла, и вскоре узрели герои отряд охотников-гланфатанцев, стоящих над тушей умирающего белого оленя. Осознал герой, что угасающая душа зверя принадлежит Персоку!.. Сагани была изумлена не меньше – она ожидала, что представится ей шанс поведать об истории своего селения чужаку, существу разумному... но зверю?.. К тому же, тот будет мертв через несколько минут...

Однако, опустившись на колени близ оленя, дворфийка тихо зашептала что-то, рассказывая сей инкарнации Персока о благодатных годах, о караванах зерна, прибывающих в селение и позволяющих жителям выжить в долгие зимы; вспоминала она истории и о самом знаменитом старейшине, а также о тех, кто правил Массуком после.

Наконец, олень скончался, и один из охотников обратился к Сагани, буднично заметив, что не помешает теперь заняться тушей их добычи. Наблюдатель пытался разрешить дело миром, однако взбешенная дворфийка набросилась на гланфатанцев, и героям не оставалось ничего иного, как покончить с охотниками. Как бы то ни было, Сагани испытывала облегчение – ее долгое странствие завершилось, она сумела отыскать Персока и поведать ему историю селения, посему была уверена, что однажды душа старейшины вновь вернется к ним.

...На следующий день достигли герои Гнездовья Хайлии – храма, возведенного на вершине утеса, пребывала в котором ныне огромная небесная драконица. Коснувшись разума последней, Мать ощутила страх, испытываемый рептилией – не за себя, но за своих дитенышей. Стало быть, драконица вознамерилась обратить храм в собственное логовище, о чем и поведала героям; и поскольку Хайлия – богиня материнства, неба и всех крылатых созданий, драконица решила, что здесь, в Гнездовье, дитеныши ее пребудут в безопасности.

Посему, сохранив жизнь драконице и чадам ее, герои устремились в долгий обратный путь к Двум Вязам. В видении, представшим им в Тейр Эвроне, узрели герои себя вновь в высокогорном храме, однако теперь не было здесь ни последователей богини, ни драконицы – лишь дерево, чьи ветви опутали камни святилища по его периметру. А вскоре опустились на них тысячи разнообразнейших птиц. Похоже, зрят себя герои в легендарном Птичьем Дворе Хайлии...

Казалось, кто-то наблюдает за ними, оставаясь сокрытым птахами, и ветер донес до героев тихие слова: «Вы ступили в мой храм, разыскали драконицу. Но позволили ей остаться. Песни последователей моих никогда боле не прозвучат в Гнездовье, а ее дитеныши прикончат многих, дабы насытиться». «Драконы, как и птицы, - создания небес», - возразил Наблюдатель, и согласилась Хайлия: «Их мощь порождает песни и сказания, а взмахи крыльев наполняют паруса кораблей».

И Хайлии поведали герои о преследовании Таоса икс Арканнона, устремившегося в Солнце в Тени, дабы наполнить Вёдику могуществом тысяч душ. Ветер донес до них ответ богини, просившей искателей приключений исцелить Дирвуд, вернув похищенные души в тела детей-«пусторожденных», чьи очи никогда прежде не зрели солнечного света. Скорбящая Мать радостно всплеснула руками: о том, что возможно подобное, она и помыслить не могла!..

«Мы можете дать семьям их радость после долгих лет горестей», - вещала Хайлия. – «Мир и восстановление предадут смысл страданиям. В боли, не ведущей к полноценности, нет смысла, нет искупления. Симметрия требует, чтобы за столь страшными страданиями последовало великое воссоединение». Посему обретали искатели приключений благословление богини.

Алот, однако, усомнился в разумности подобного деяния: если жизненный цикл души окажется искажен, не приведет это ни к чему хорошему. Возможно ли, чтобы души детей действительно вернулись в тела?.. Мать была уверена, что именно так и надлежит поступить, лишь в этом случае позначет Дирвуд исцеление.

К Хайлии обратилась Паллегина, потребовав ответы на снедающие ее вопросы. «Кто ты для меня? Мать? Отец?» - с трудом сдерживая гнев, молвила женщина. – «Думаешь, я довольна своей жизнью? Что же ты за творец, если оставляешь чад своих в этом жестоком мире?» Паллегина настаивала, что богам надлежит проявлять некую ответственность за творимых ими богоподобных – таких, как она сама. «Ты – песнь ярости, и я люблю подобную», - прошелестела Хайлия в ответ. – «Я слышу твой гнев, и для меня это – музыка. Твоя доблесть оставляет след, подобный гобелену в сем мире. Я не стану приуменьшать твою песнь, даже уютом крыльев своих».

Больше богиня не произнесла ни слова, и вопросы, терзавшие Паллегину, остались...

...Покинув Два Вяза, дабы завершить дела, оставить кои «на потом» невозможно, герои вернулись в замок лорда Редрика VII. В твердыне царила звенящая тишина, и лишь обращенный в нежить лорд Позолоченной Долины дожидался на парапете своих убийц. Редрик поведал, что Берат даровал ему шанс расплатиться по долгам, посему первым делом удушил он узурпатора Колска, занявшего трон, ему не принадлежащий.

В последовавшем противостоянии герои сразили Редрика, после чего покинули пустующий замок, продолжив странствие. Мятежи, стояли за которыми Дюжины, утихли в Бухте Непокорности, ибо Рыцари Горнила разили заговорщиков безжалостно, вынудив тех оступить и зализывать раны.

Ступив в посольство Республик Вайлии, лицезрели герои испуганного посла, окруженного убийцами, принадлежащими к Свинцовому Ключу. Последние были весьма недовольны договором, заключенным Паллегиной от лица державы с Эйр Гланфатом, посему и явились сюда – чтобы отомстить. Однако паладин и сподвижники ее расправились с убийцами, и посол Агости надеялся, что дюки примут заключенный договор и не станет он началом нового конфликта между вовлеченными сторонами.

Исследуя окрестное дикоземье, на равнине, где из-под земли ввысь вырывались струи гейзеров, обнаружили герои драконье логово, а внутри – камень, в котором изумленный Стоик опознал осколок Божественного Молота. Оный герои даровали Фирге, служительнице Магран в Бухте Непокорности, чья вера в богиню пошатнулась из-за проклятия «пусторожденных». Посему, усомнившаяся была не в силах поддерживать священное пламя в городе – символ триумфа и защиты, однако, обретя осколок бомбы, вновь обрела веру в богиню, ниспосылающую ей испытания.

...Восстановление замка Каэд Нюа завершилось, и герои спустились, наконец, на Бесконечные Пути, надеясь отыскать источник проклятия, довлеющего над сей землею. Исследуя подземные каверны, обнаружили они логовище ксорипов – ящеролюдей. Расправляясь со случайными путниками, забредающими в сии пределы, ксорипы тащили их в обширный зал, где под надзором верховного жреца племени сбрасывали мертвые тела в огромную дыру, зияющую в полу пещеры. Судя по всему, здесь проходят жертвоприношения некоему божеству ксорипов...

Перебив последних, герои приторочили длинные веревки к камням на краю ямы, спустились вниз, разглядев во тьме бассейн, заполненный кровью и мертвыми телами. Искатели приключений сиганули в оный, а когда выплыли на поверхность, то обнаружили себя лицом к лицу с молодым драконом, окруженным ватагой ксорипом. Стало быть, именно эту злобную рептилию племя почитает за божество, скармливая ему как захожих путников, так и собственных сородичей. Дракон заявил, что Подземный Повелитель наделил его могуществом, поставив на страже сих пределов Бесконечных Путей...

Повстречали в сем обширном подземелье герои и племя огров. Их вождь, Золла, сведенная с ума ночными кошмарами, ниспосылаемыми Подземным Повелителем, обратилась к каннибализму... и примеру ее последовало все племя. Один из огров, Тулгар, просил искателей приключений покончить с обезумевшей предводительницей – деяние, кое герои не преминули свершить.

Обнаружив в подземных чертогах три энгвитанские печати, герои с помощью их сумели привести в действие механизм, открывающий дверь, означились за которой ступени, ведущий дальше в земные недра. Как вскоре осознали они, в сердце руин пребывала поистине исполинская статуя Од Нюа, и весь лабиринт был создан, ограждая ее.

На следующем этаже Бесконечных Путей обнаружили герои келью Габранноса, в которой Кана Рюа надеялся отыскать «Книгу Добродетелей». Множество стихийных духов, направляемых скелетом-магов – предположительно, обратившимся нежитью Габранносом, - атаковали героев... и были повержены ими. Кана Рюа недоумевал, почему известный как минимум на двух континентах хранитель преданий завершил свой жизненный путь здесь, в позабытых энгвитански подземельях?..

Увы, каменные таблички, содержание в себе составляющие «Книгу Добродетелей» записи, давно обратились в прах. Кана Рюа был изумлен сим откровением, погрузился в тягостные раздумья...

Продолжая исследовать Бесконечные Пути, на ладони исполинской статуи обнаружили герои поселение нежити, возглавляемой фампиром. Последний, обратившись к искателям приключений на чистейшем энгвитанском, поведал, что в окрестных коридорах и чертогах пребывает великое множество его сородичей, давно утративших разум и обратившихся в пожирателей падали. Как оказалось, в незапамятные времени сподвижники Од Нюа занимались исследованиями душ, в частности – стремились найти грань, разделяющую жизнь и смерть, и преступить ее. И сейчас, обратившись в нежить, фампир и некоторые из сторонников его сумели удержать собственные души от перемещения за Завесу, и сейчас спасли бренные тела от разложения с помощью магии... чего нельзя сказать о многих иных энгвитанцах, обращенных в нежить и лишенных разума. Рассказывал фампир, как покончили неразумные и устрашившиеся сородичи с Од Нюа, после гибели сына утратившегося разум и одержимого идеей собственного бессмертия; сам же он оказался заточен здесь, во тьме Бесконечных Путей... однако здесь остается адра и множество душ – пропитания для нежити предостаточно.

Фампир просил героев избавить неживых энгвитанцев от подобной жалкой участи; сам же он обязался пропустить чужаков к ступеням, ведущим на нижние уровни лабиринта. Искатели приключений исполнили волю фампира, после чего спустились в иные пределы Бесконечных Путей, занятые гигантскими жуками, питающимися адра.

А чуть позже, спустя несколько часов блужданий по подземым коридорам, обнаружили они колонию гигантских пауков Сстравек’нарит, заправляли которой причудливые паукообразные создания, способные к мыслеречи – витраки. Один из последних, Тчарек, поведал героям, что долгое время искали они знания для родной колонии, но в итоге решили осесть здесь, в глубинах, основать новое гнездовье, дабы понять, каким образом возможно использовать адра для обретения величия. И сейчас Тчарек просил искателей приключений, следующих на нижние уровни Бесконечных Путей, принести ему детали механизмов энгвитанцев, а также аниматов – конструктов из адра, которых в пределах сих пребывало немало. Найденные героями артефакты витраки надеялись изучить, дабы впоследствии научиться создавать подобные им – что непременно усилит колонию паукообразных созданий.

Все чаще зрел Наблюдатель призраки энгвитанцев – видения далекого прошлого. Од Нюа, жаждущий возродить своего погибшего сына - Мароса, пал, и убийцы его разбивали управляющие душами механизмы по созданию аниматов, запечатывали верхние этажи комплекса, не выпуская сподвижников легендарного правителя из подземных глубин. Ведь те, именующие себя Чадами Колеса и исполненные непомерной гордыни чародеи, проводили эксперименты над собственными же сородичами, вырывая души тех из бренных тел, помещая их в аниматов... Немудрено, что Од Нюа и подельники его навлекли на себя праведный гнев народа, проведавшего о зверствах, чинимых на Бесконечных Путях...

В огромном кристалле адра лицезрели герои заточенный дух самого Од Нюа, создателя сего лабиринта. Рассказывал тот, что, потеряв сына, призвал ко двору искуснейших чародеев своей эпохи, дабы проводили те изыскания, познавая природу душ, не гнушаясь в средствах... Но исполненный гнева и горечи дух не был ни Подземным Повелителем, ни силой, заставляющих монстров прорываться на поверхность, вырезая всех без исключений обитателей замка и окрестных земель.

Но очень скоро оную искатели приключений имели сомнительное удовольствие лицезреть: в глубинных пределах Бесконечных Путей, у ног гигантской статуи путь им преградила драконица, состоящая из адра! «Да, я – Подземный Повелитель», - проревела она. – «Каэд Нюа принадлежит мне, и все то, что находится под замком! Именно здесь сходятся жилы адра перед тем, как устремиться к сердцу мира. Именно это притягивает вас всех сюда, хоть и находится оно за пределами досягаемости. Чувствуете? Тягу к преображению! Сюда стекаются сотни душ, убитых ксорипами, троллями или пауками... Сюда – к вратам в прошлое, к истории павшего народа, к сокровищам безумного короля... к последнему монументу убитого горем отца, рыдающего во тьме!»

Наблюдатель отважно заявил, что отныне лордом Каэд Нюа является он, и не потерпит поползновений на свои владения. Драконица к словам его отнеслась с нескрываемым безразличием: ни раз и ни два наблюдала она возвышение и обращение в руины Каэд Нюа, ведь находилась здесь задолго до того, как аэдирцы заложили первый камень в основание замка... и теперь, когда герои узрели владение ее, не может позволить им покинуть сию каверну живыми.

К великому сожалению драконицы, она привязана к исполинскому монументу, пребывающему здесь, ведь изначально питалась рабами Од Нюа, а после – духовной энергией, текущей по жилам мира – адра! В статуе сохранились души эпохи энгвитанцев, ровно как и последующих... и, поглощая их, драконица обретала могущество и знания сих личностей. Но сознавала она, что несколько столетий спустя статуя опустеет, и ожидает ее голод. Впрочем, драконица призналась, что, подобно сайферу, способна перемещать свой разум за пределы плоти, посему собственными очами наблюадала за происходящем в мире, немало изменившимся со времени гибели Од Нюа. Долгие дни проводила она в уголках сознания смертных, но зов тела оказывался непреодолим, и возвращалась она сюда, в подземелье, куда стекалось множество охотников за сокровищами, где все было пронизано горем Од Нюа.

Драконица просила Наблюдателя даровать ей свободу, отыскать вместилище достаточно могущественное, чтобы удержать ее душу; посему передала героям амулет из адра, изготовленный ксаурипами, коий намеревалась исполльзовать как временный сосуд для своей сущности. Избрала для себя драконица и вместилище, и оным выступит последняя из легендарного ордена охотников на драконов, Фаланроед, остающаяся в выжженном лесу, у святилища Галавейна – на Черном Лугу.

Герои, однако, отвергли предложение древней рептилии, и в тяжелейшем противостоянии повергли ее. Подземного Повелителя не существовало боле, и проклятие, довлевшее над замком Каэд Нюа долгие столетия, оказалось, наконец, снято.

История эта началась в тот день, когда вестник доставил в замок Каэд Нюа письмо, придназначавшееся Наблюдателю. Правительница селения Столварт, Рененджильд, полагала, что герои, слава о которых распространялась по Дирвуду, сумеют помочь ей достичь Арсенала Дургана, источника легендарной стали. Если верить легендам, дворфы Арсенала передрались между собой, и в стенах литейной царило насилие, порожденное алчностью и амбициями; с тех пор о том, что происходит в цитадели, неведомо.

Посовещавшись со сподвижниками, Наблюдатель решил попытать счастья и выступить к землям Белого Простора; ведь если перевалы оного вновь откроются для торговых караванов, это сулит дальнейшее процветание как Республикам Вайлии, так и истерзанному Дирвуду.

Вот только зов правительницы Столварта предназначался не только героям Каэд Нюа, но и иным силам и организациям, заинтересованным в сем начинании. Как следствие, Зодчая известила Наблюдателя о том, что интерес к Арсеналу Дургана проявил Свинцовый Ключ, и последователю Вёдики уже выступили к Столварту. Неведомо, что движет ими, но навряд ли стоит закрывать глаза на начинания последователей Таоса.

Кроме того, Зодчая известила Наблюдателя о том, что отряд наемников – Потрепанные Знаменосцы - означился близ башни Конселхота, одного из величайших чародеев современности, с явным намерением захватить оную. Ходят слухи, что за наемниками некто стоит, но в любом случае – если воинам удастся захватить башню, то, вполне вероятно, они сочтут и Каэд Нюа лакомым кусочком.

Незамедлительно, герои покинули замок, выступив в северо-восточном направлении, к утесу Крагхолдт, на вершине которого была возведена башня Конселхота. Здесь схлестнулись они с Потрепанными Знаменосцами, осаждавшими башню и уже успевшими основательно ее разрушить с помощью осадных машин.

В ходе ожесточенного противостояния герои повергли наемников, в том числе и предводителя их – командующего Бэлорина. Перед тем, как атаковать, последний поведал, что наниматель приказал им отыскать в башне некую энгвитанскую Филактерию, и готов заплатить за нее поистине баснословную сумму.

Покончив с наемниками, герои приблизились к полуразрушенной башне, где разгуливала нежить – защитники оплота Конселхота; именно мертвяки не позволили Потрепанным Знаменосцам прорваться внутрь оплота архимага. И все же искателям приключений, ведомым Наблюдателем, удалось покончить с нежитью, спуститься в подгорные пределы башни.

По коридорам и чертогам оной разгуливала нежить, но никто из мертвяков не делал боле попыток атаковать чужаков. Означились внутри и четыре ученика Конселхота, проводящие научные и магические изыскания – омоа Уарики, дворфийка Сабель, эльф Пелден, а также витрак Таносс. Перебив учеников и миньонов их, проследовали герои в покои самого Конселхота, оказавшегося личем! Архимаг несказанно обрадовался тому факту, что навестил его сам Наблюдатель – душа его окажется весьма сильным источником энергии, который станет питать разрабатываемые им, Конселхотом заклятия, управляющие самим временем! Последнего нисколько не заботило, кто именно прислал Потрепанных Знаменовцев к его оплоту, желая заполучить филактерию – то мог оказаться любой из архимагов Эоры – Нинагот, Минолетта, Китзал, Калакот, Аркемир, Лленграт...

В ходе ожесточенного противостояния древний лич пал, а герои, покинув башню его, продолжили путь к северным пределам Белого Простора. Вскоре впереди показались заснеженные горные отроги, тракт обратился к едва заметную тропу, вьющуюся меж хребтами. А вскоре началась снежная буря, и небольшой отряд искателей приключений вынужден был остановиться, разбить лагерь.

Буря свирепствовала три дня, а когда прекратилась она, герои продолжили путь к Столварту... селению, атакованному ограми! Присоединившись к немногочисленным защитникам, Наблюдатель и спутники его сумели отразить атаку, покончили с предводителем огров, Дарзиром, и вынудили оставшихся монстров отступить.

После чего устремились к жилищу правительницы Столварта, однако, проходя мимо рыбацкого сарая, с изумлением заметили в бочке с выловленной поутру рыбой пожилого мужчину в одной лишь набедренной повязке, тело которого сплошь покрывали шрамы. Как оказалось, незнакомец происходил из народа земледельцев - таканцев, уроженцем северных Равнин Иксамитл, и звали его Захуа. Принадлежал он к ордену воинов-монахов Налпазка, составлявших основную военную силу Такана. Захуа, как и иные монахи Налпазка, был весьма странен: он потреблял вещества, вызывающие галлюционации, и наносил себе побои и раны, дабы «видеть более ясно». Ведь, согласно учениям ордена, надлежит разделять мир материальный и вымышленный мир чувств и ложных образов, ограничивающий возвышение индивида. Захуа оказался рьяным поборником сего учения, верующим в необходимость страданий на путь к просвещению, и, поскольку стремился стать величайшим воином из ныне живущих, в оных себе не отказывал. Так, наносил он себе раны, повергая ограничивающих его врагов – страх, влечение, ненависть, жадность, сомнения...

Несмотря на престранное поведение монаха, Наблюдатель счел его личностью весьма интересной и незаурядной, позволив присоединиться к отряду. К тому же, Захуа весьма заинтересовался предложением правительницы Столварта; монаха не интересовали сулимые той богатства, он желал лишь знать о том, что происходит ныне в Арсенале Дургана.

Ступив в хижину правительницы Столварта, Наблюдатель и спутники его приветствовали Рененджильд и сына ее, Ульдрика. «Теперь Столварт – не больше, чем пятнышко на карте», - посетовала седовласая женщина, обращаясь к вновьприбывшим. – «Все дороги в Белом Просторе – не более, чем тропинки, вытоптанные в снегу, и на каждого приходящего сюда торговца или искателя приключений приходится трое наших, покидающих селение. Но так было не всегда. Бывали времена, когда в эти годы короли и королевы присылали своих перворожденных. Белый Простор был завистью империй! Да, однажды дворфы клана Паргран преобразили сии земли... и мы можем вернуть Столварту часть былого величия! Но нам необходимая Белая Кузня, утраченная более двух столетий назад... Вот уже больше года мы питаемся пробиться в Арсенал Дургана, однако безуспешно».

«И откуда же такой интерес к Белой Кузне?» - полюбопытствовал герой, и отвечала Рененджильд: «Столварт - старый город рудокопов. Или был таковым, пока аэдирцы не ушли отсюда, оставив нам наполовину выкопанную шахту и нечто, походящее на постоялый двор. С тех пор упадок продолжается. Вы же видели дороги окрест – какие бы товары мы не производили, покупать у вайлианцев все равно будет дешевле, нежели у нас. Но Белая Кузня... Если мы сумеем вновь начать производство стали Дургана – или чего-то подобного, то придут и барыши – и неважно, Белый Простор то или же Обжитые Земли... Больше дюжины различных экспедиций откликнулись на наш зов, и мы надеялись, что хоть одна из них сумеет пробиться к Арсеналу Дургана. Но никто в сем не преуспел. Более удачливые сумели убраться восвояси, основные погибли – или в буранах, или наткнувшись на огров».

Наблюдатель слышал легенды о стали Дургана, ковалось из которой оружие, способное, если верить преданиям, рассекать даже камень!.. Но сумеет ли он наряду со спутниками преуспеть там, где потерпели поражение аэдирцы, вайлианцы и множество иных искателей приключений?..

Рененджильд повелала героям об отшельнике-аниманте Гальвино, проживающем в северных пустошах близ Арсенала, обладающего чрезвычайно дурным характером... но, возможно, ведающего что-то полезное о том, каким образом возможно проникнуть в древний оплот дворфов клана Паргран. Кроме того, правительница предупредила чужеземцев о находящемся поблизости лагере огров племени Шепчущего Пламени, возглавляемого матроной Береган. В последнее время огры осмелели, бродят в округе, и даже решились открыто атаковать Столварт!.. К счастью, герои подоспели весьма своевременно... Конечно, последнее нападение совершили огры племени Многопастных Волков, однако селяне были уверены в том, что и племя Шепчущего Пламени не заставит себя ждать...

Устремившись в западный лес, искатели приключений спустились в ледяные пещеры – логовище племени Шепчущего Пламени, где обратились к матроне Береган. Последняя опасалась, что селяне Столварта стремятся выковать в Белой Кузне оружие, которое обратят после против ее сородичей. Сие зрела она в кошмарных снах, а те частенько оказывались пророческими... Герои уверили Береган, что ограм нечего опасаться со стороны Столварта; селяне не решатся на открытое противостояние с племенем.

Наблюдатель признался, что разыскивает отряд лазутчиков Свинцового Ключа, сгинувший в сих пределах, и матрона поведала, что с таковым ее сородичи расправились. Береган передала героям скудные пожитки миньонов Таоса, среди которых означились металлическая фигурка, исполненная в форме наковальни, а также дневних одного из членов организации. «Не можем определить, как открывается дверь, даже вытащив железную фигурку из барельефа», - значилось в нем. – «Чем больше я думаю об этом, тем больше склоняюсь к тому, что старый вайлианец был прав. Мы должны избавиться от него, но прежде надлежит уничтожить Белую Кузню. Даже его жалкие знания стали для нас откровением. И если он прав, нам остается лишь надеяться, что «фраза», им помянутая, где-то записана...»

Углубляясь в дикоземье Белого Простора, герои сталкивались не только с ограми и снежными волками, но еще и с лагуфетами – расой злобных четырехруких ящеролюдей, племена которых населяли сии скованные льдами пределы. Ущелья и равнины испещряли каменные остовы заброшенных форпостов дворфов...

Неподалеку от Арсенала Дургана герои отыскали хижину, а в подвале оной – целый лабиринт пещер, пребывали в котором конструкты, а также немало оборудования как для экспериментов в анимантии, так и для кузнечных дел. Здесь же означился вайлианец, Гальвино, который уже порядком устал от вездесущих искателей приключений, каждый из которых считает своим долгом нанести ему визит вежливости и известить о том, что занят поисками Белой Кузни.

«Селяне Столварта и нанятые ими герои пытаются вломиться в Арсенал Дургана, как будто осаждают замок какого-то лорда», - поморщился анимант. – «На камни в основание сей твердыни были заложены лучшими зодчими, которых знал этот мир. Истинными последователями Абидона! Помочь проникнуть внутрь могут лишь тайны паргранских дворфов. Но те пали наряду с собственным замком, и причиной тому наверняка явилось некое несогласие среди их же власть имущих. Наверняка вы слышали в селении рассказы, верно? Исчезающие торговые караваны. Следы на снегу. Вопли, доносящиеся из башен. Все это – души, заточенные в Арсенале. Но врата замка – те самые, которые паргране наделили живой сущностью, - были созданы, чтобы слушать и узнавать своих хозяев. В традиционной культуре Аптапо многое вращалось вокруг языка – слов о том, кто они были и откуда явились. Поэтому вам и необходима определенная фраза – о цели вашего появления, о том, кем вы являетесь. Лишь тогда врата в Арсенал Дургана распахнутся. Но чтобы узнать фразу, вам следует поговорить с одним из дворфов Арсенала. Жаль, что они все мертвы. Но, вне всяких сомнений, души одного или двух из них могут оказаться в телах ныне живущих в Столварте. Но чтобы определить таковых, тебе необходимы умения аниманта».

«Я – Наблюдатель», - признался герой, и бронзовый голем, замершая подле Гальвино, резко обернулась к предводителю захожего отряда. «Наблюдатель?» - удивился анимант. – «Если это действительно так, то отыскать наследника души дворфа из Арсенала Дургана трудности для тебя не составит. Но фразу от спящей личности ты не узнаешь. Надлежит Пробудить ее! Посему обратись к душе дворфа по имени». Гальвино счел необходимым предупредить Наблюдателя о том, что Пробуждение – процесс непредсказуемый, и часто прошлая личность оказывается в силах подавить настоящую, обретая контроль над телом. И Мервальд – наглядный тому пример...

Неожиданно голем выступила вперед, постановив, что отправляется в путь вместе с сими чужаками. «Ты? В Столварт?» - поразился Гальвино. – «Это твое извращенное чувство юмора, или же что-то сбилось в этой прекрасной головке, мною созданной?» «Пока я с ним, меня никто не побеспокоит», - отозвалась голем, указав на Наблюдателя. – «К тому же, я могу помочь ему отыскать нужных людей в Столварте». «Но ты же не была в селении тринадцать лет!» - только и сумел выдавать анимант. – «А Наблюдать видит души! Какой ему от тебя прок? К тому же, ты нужна мне здесь. Ты должна мне остатки своей жизни». Голем ничего не ответила, но, казалось, прожгла вайлианца взглядом.

Наблюдатель поинтересовался у Гальвино, что это за странный конструкт, набивающийся к нему в спутники, и отвечал анимант: «Эта прекрасный голем – убийца. Ее называют «Дьяволом Карока». «Как мило, что ты начал с моих лучших качеств», - не преминул съязвить голем. – «А еще удивляемся, чего это к нам никто в гости не заходит?» «Успела убить более дюжины мирян, начиная с расправы над одной из семей в деревушке Карок, пока ее не загнали, наконец, в угол в Столварте», - ничуть не смутившись, продолжал рассказывать Гальвино. – «И единственная причина того, что до сих пор не обратилась она в замерзший труп, состоит в том, что я попросил прежнего старейшину деревни, Сайнхеода, передать ее мне для эксперимента».

Анимант смотрел на Дьявола Карока с превеликой гордостью, ибо олицетворял голем его лучшее творение. То случилось на заре Наследия Вайдвена, когда иные аниманты практиковались в подселении в бездушные тела сущностей животных; Гальвино полагал, что перемещение душ в тела големов – куда более перспективное направление для изучения. «И я сам достиг того, о чем иные аниманты могли только мечтать!» - с гордостью воскличал вайлианец. – «Переместил душу из живого тела в тварное. И она сохранила как свою личность, так и воспоминания – в полном объеме! Прежде Дьявол Карока была известной убийцей, и сжигала мирян заживо повсеместно, но теперь она принадлежит мне, ибо именно я сохранил ей жизнь».

Гальвино относился к жителям Столварта если не с ненавистью, то с чувством, весьма близко к оному, ведь за эксперимент по перемещению души в тело бронзового голема те изгнали его из селения, вынудив ютиться здесь, в горном ущелье; более того, они отослали письмо в академию в Селоне с подробных описанием бесчинств, творимых анимантом. Потому последний и позволил Дьяволу Карока отправиться в селение вместе с Наблюдателям и его спутниками; анимант полагал, что один вид голема приведет мирян в ярость – а большего ему и не нужно было... Сам же он продолжит заниматься созданием големов, и однажды – быть может – творение его превзойдет даже Дьявола Карока, после чего он сумеет с почетом вернуться в Республики Вайлии.

Покинув обиталище аниманта, герои выступили на юг, к Столварту. По пути Дьявол Карока рассказывала о себе. Как оказалось, была она уроженка селения Студеное Утро, жители которого снискали ненависть со стороны дирвудцев за то, что без боя позволили отрядам Ридсераса проследовать через их вотчину в час Войны Святого. После чего последовали гонения, и обозленная толпа предала огню селение; в пожаре том погибли как родичи женщины, которую впоследствии нарекут Дьяволом Карока, так и иные селяне.

Говорила Дьявол Карока, что, узнав о приближении нескольких тысяч воителей Ридсераса, они обратились за помощью к дюку Дирвуда, но тот не ответил им. Посему селянам не оставалась ничего иного, как отступить, позволив войску пройти... а после того, как взрыв Божественного Молота уничтожит Вайдвена, дирвудцы вернулись, чтобы отомстить за то, что было – по их мнению – вероломством. Их были сотни – обозленных, исполненных горечи... и сожгли они Студеное Утро дотла...

После чего выжившая посвятила себя поиску тех, кто содеял сие, и расправе над ними. Она сжигала виновных в их собственных домах, отвечая на свершенное ими злодеяние подобным. Дьявол Карока надеялась добраться до того человека, кто сжег ее собственный дом, но покамест не преуспела в этом.

...Вернувшись в Столварт, Наблюдатель осторожно заглядывал в души селян, наблюдая за образами их прошлых инкарнаций. В душе одной из селянок, Таены, зрел он личность дворфийки, Зеновы, наряду с сородичами защищающую внутренние покои Арсенала от неведомого врага, ибо таков приказ одного из комендантов крепости – мастера над оружием Марунна. Ощущал Наблюдатель, что Зенова – сильная, исполненная ярости личность, и опасно Пробуждать ее.

Однако все же пошел на это, и, назвав ипостась души по имени, просил ее поведать, каким образом возможно открыть врата Арсенала Дургана. «Ты не похож на одного из захожих торговцев Золтана или же иноземных фанатиков Эксандру», - молвила Зенова устами селянки, называя имена иных комендантов, входивших в правящий совет Арсенала, после чего произнесла: «Молоты Дургана, звучите громко! Да ответит вам музыка кузни... Стены Арсенала защищают плоды трудов наших от мародеров и диких монстров... Верные Абидона пребывают близ Кузни и огней, озаряющих руду». Наблюдатель сумел подавить личность Зеновы, возвращая испуганной селянке ее собственное «я».

Дьявол Карока внимательно всматривалась в лица селян Столварта, и, отвечая на настойчивые вопросы спутников, призналась, что надеется отыскать здесь человека по имени Хармк – местного дровосека... того самого, который поджег ее собственный дом в Студеном Утре. Именно преследуя его она достигла Столварта тринадцать лет назад, однако была схвачена, не сумев довести начатое до конца. Конечно, сознавала Дьявол Карока, что расправа над каждым из людей, входивших в обезумевшую, злу толпу, обратившую в пепел ее селение, - не самое разумное начинание, но... больше не оставалось ничего иного, что могло бы оправдать ее собственное существование...

И действительно, эльфа Хармка наряду с иными деревенскими дровосеками героям удалось обнаружить на вырубке неподалеку от селения. Заглянув в душу Хармка, Наблюдатель зрел воспоминания о том дне, когда Студеное Утро было предано огню. Да, в тот предрассветный час, когда озверевшие дирвудцы вершили расправу над уроженцами Студеного Утра, Хармк наряду с остальными и поджигал дома, и убивал пытавшихся спастись бегством...

Наблюдатель подтвердил, что именно сей эльф поджег дом Дьявола Карока, учинив расправу над ее семьею. Голем прикончила Хармка и иных дровосеков, вставших на защиту товарища. Таким образом, справедливая кара настигла убийцу пятнадцать лет спустя... Дьявол Карока не знала, куда теперь ей податься, и решила остаться с отрядом искателей приключений; как знать, быть может, в Арсенале изыщется способ вернуть ее душу в тело из плоти и крови?.. Слабая надежда – но это все, что у нее оставалось...

...Вернувшись в горы Белого Простора, герои приблизились к массивным каменным вратам Арсенала Дургана, поместили фигуру наковальни в барельеф, откуда прежде извлекли ее агенты Свинцового Ключа. После чего произнесли фразы, кои узнали от Зеновы, и врата цитадели распахнулись – впервые за долгие столетия.

Ныне обширные залы и чертоги Арсенала пустовали; складывалось ощущение, что дворфы покинули их в спешке, укрывшись в подгорном руднике. Что же произошло в сей твердыне?.. Легенды говорили о том, что заняли оную огры, обрекая дворфов на изгнание, но так ли это на самом деле?..

Лицезрели герои призрачные образы комендантов цитадели – мастера над оружием Марунн, мастера над монетой Золтана и верховного курата Эксандру. В сих осколках воспоминаний, сохранившихся в пустынных коридорах, трое дворфов постоянно пререкались. Марунн доказывала, что изделия из стали Дургана могут принадлежать лишь их народу, Золтан настаивал на том, что продажа оружия принесет Арсеналу баснословные барыши, Эксандру же указывал сородичам на их мелочность, принижающую величие Абидона, их небесного покровителя. Могло ли так случиться, что пререкания комендантов закончились кровопролитием, стоившим жизни дворфам Арсенала, разделившимся на три лагеря?.. Но покамест то – лишь беспочвенное предположение...

У тоннеля, ведущего в рудник, героев атаковали призраки дворфов Парграна, ведомых воплощенным осколком души Марунн; последняя приняла чужеземцев за очередных торговцев, которым Золтан продает сталь Дургана...

В рудниках зрели искатели приключений следующие отголоски образов и воспоминаний – дворфы держали оборону в тоннелях, страшась приближающегося врага... и отступали, обращаясь в бегство, надеясь укрыться в глубинных шахтах... Каменный пол рудника устилали полуистлевшие скелеты – свидетельство того, что безжалостный враг настиг отступающих паргранцев, не позволив тем скрыться...

Миновав тоннели, спустились герои в подземные глубины, где – предположительно – и находилась Белая Кузня. Образы, зримые Наблюдателем, говорили о том, что дворфы отчаянно пытались организовать оборону, а сплотившиеся, наконец, коменданты, надеялись привести в действие Стражей Кузни – конструктов, кои – возможно – в силах противостоять врагу... Секрет создания оных древние дворфы почерпнули, втайне исследуя руины Слиабан Рилаг, наблюдая за остающимися в оных аниматами и големами...

Миновав архивы, оружейную и сокровищницу дворфов клана Паргран, герои обрели артефакты, необходимые для приведения в действие Белой Кузни. Близ оной лицезрели они огромный осколок адра, замерших без движения золоченых големов... а также призраков трех комендантов Арсенала. Похоже, именно здесь дворфы держали последнюю оборону...

Проследовав к огромному драконьему черепу, служащему горнилом для Белой Кузни, герои поместили в глазницы оного обнаруженные в подземных пределах Арсенала сферы из адра, а в пустое округлое пространство в основании черепа – каменный диск... Земля под ногами их задрожала, из горнила дохнуло жаром – древние механизмы пробуждались, возвращались к жизни... Сферы из адра воссияли, пасть черепа заполнялась расплавленной лавой – Белая Кузня вновь ожила спустя столетия.

Но призраки комендантов в ярости и отчаянии атаковали чужаков, стремившихся присвоить себе то, что по праву принадлежит лишь паргранам; присоединились к духам и конструкты, Стражи Кузни... И когда повержены оказалис последние, призраки отступили, и Эксандру осведомился, что понадобилась мародерам в стенах Арсенала Дургана. «Сия крепость пустует уже более двух столетий», - отвечал ему Наблюдатель.

Призраки медлили, пытаясь осознать смысл сказанного, после чего, обратившись к героям, Эксандру поинтересовался, какая же участь поистигла его народ. «Легенды говорят о том, что вы сами перебили друг друга», - осторожно произнес Наблюдатель, но верховный курат отвечал: «Нас разделяли слова и устремления. Но этого оказалось достаточно. Из-за внутренних распрей мы оказались не готовы к тому, что произошло». «Я никогда не видел созданий, подобных им!» - молвил Золтан. – «Вдвое превосходили они ростом огров, были совершенно бесстрашны». «Они были безглазыми», - добавила Марунн. – «И неважно, сколько яростны мы сражались или сколь глубоко скрывались, они настигали нас».

«Но кем они были?» - изумился Наблюдатель, но на этот вопрос у духов дворфов ответа не было. Наверняка покончившие с кланом Паргран принадлежали к какому-то из видов маэгфолков, но с подобными огромными особями дворфы прежде не встречались. Неизвестна оставалась и причина нападения сих тварей на Арсенал... Расказывали духи комендантов, что, отступив к Белой Кузне, где – согласно легендам – создал собственное тело сам Абидон, - ковали клана извлекли души сородичей из бренных тел и сохранили их в камнях, сложены из которых стены Арсенала Дургана. Обрели таким образом дворфы спасение... но и стали вечными пленниками сей твердыни, в которую некогда призвал клан сам Абидон после того, как дворфы на протяжении нескольких поколений странствовали по землям Жемчужного Побережья и Эйр Гланфата. Именно здесь обнаружили паргране Белую Кузню, и то стало единственной причиной, по которой осели они в сих студеных пределах. Сие чудесное творение, благословленное божеством, и связь оного с жилами адра позволяло искусным ковалям клана наделять выкованную сталь духовной сущностью, и оружие обретало поистине невероятные свойства.

Наблюдатель даровал покой множеству душ дворфов, заключенных в Арсенале Дургана, вернул их в предвечный цикл, освободив от блеклого существования; ощутил он облегчение некоторых душ, ярость иных.

«Но мы не видели здесь следов вторгшихся в крепость, а врата ее были наглухо закрыты», - справедливо указал Захуа спутникам, когда покинули они Арсенал, выступив к Столварту. – «Неужто они просто явились, перебили дворфов и убрались восвояси?..»

Вскоре в Арсенал ступили селяне Столварта, радуясь тому, что Белая Кузня отныне принадлежит им, и для деревушки, ровно как и для окрестных земель Белого Простора, открываются новые возможности... и новые надежды... Голоса призраков в Арсенале Дургана наконец замолкли, но никто из мирян не услышал далекий стон чего-то огромного и неудержимого, подобного лавине, пробудившегося где-то в горах...

Минуло несколько недель, когда узрел Наблюдатель, остающийся в Каэд Нюа, странный сон. Представил ему студеные горы Белого Простора, вдали – мирное селение Столварт, высится над которым Арсенал Дургана, отбрасывая тень на северную долину. И отовсюду доносится некий звук, подобный на далекую барабанную дробь. Он все усиливается, гремит среди горных вершин, и земля дрожит под ногами героя. С гор срываются лед и снежные покровы, разбивается твердь, сковывающая поверхность озер; страшный звук все продолжает нарастать. В горах образуются новые ущелья и пропасти; лавина разрушает Столварт, а Арсенал Дургана обращается в руины.

В видении зрит Наблюдатель огромную армию, следующую от гор; он опрометью бежит прочь, и заснеженные пределы сменяют равнины Дирвуда. Герой спешит укрыться в замке Каэд Нюа, в большом зале твердыни. Но грохот настигается его и здесь, основание древней цитадели содрогается, снаружи слышится боевой клич... и потолок рушится, на голову Наблюдателю падают камни и балки... В холодном поту пробудился он; в разуме остаются образы сотен глаз, смотрящих на него, и голос, шепчущий что-то на неведомом наречии. Знаменует ли сон новую опасность, и станет ли источником ее Белый Простор?..

Вопросом сим Наблюдатель задавался все следующее утро, когда их Бухты Непокорности прибыл посланник, говоря о том, что советник Варрин велит лорду твердыни как можно скорее прибыть в герцогский дворец по срочному делу: о своих правах на Каэд Нюа заявил представитель древнего аэдирского рода, лорд Арледр Гатбин, чей прадед, ярл Йенвуда Ранниг Гатбин, прежде владел замком, однако в час Войны Непокорности примкнул к проигравшей стороне; по завершении конфликта земли ярлства были включены в пределы Охвата, и Йенвуд существование свое прекратил. Окончательное решение о мандате на владение вынесет ярл Бейдмар, однако оба заинтересованных лица должны присутствовать при оглашении воли правителя Охвата.

...Незамедлительно, Наблюдатель наряду с верными товарищами покинул Каэд Нюа, устремившись в Бухту Непокорности, где во дворце дожидались его советник Варрин и маршал Форвин, военный советник ярла Бейдмара, выступающий на слушании свидетелем. Маршал приветствовал Наблюдателя, заметив, что объявление о том, что является он ныне лордом Каэд Нюа, наделало немало шума в дворянских кругах Дирвуда. «Но замок был покинут более столетия», - осторожно заметил герой. – «Я обрел его и сопредельные земли силой оружия, стало быть, притязания мои справедливы». «Не будь иных претендентов, все было бы так», - развел руками Варрин. – «К сожалению, все не так просто».

Вскоре в чертог ступил дворянин, сопровождаемый эльфийской, которая не сводила с Наблюдателя оценивающего взгляда. Лорд Гатбин, не скрывая высокомерия по отношению к иному предентенту на земли, которые считал родовыми, потребовал у советника огласить решение ярла Бейдмара. Сломав печать на пергаментном свитке, Варрин прочел: «Касательно притязаний Гатбина на Каэд Нюа, ярл Бейдмар утверждает, что право на владение сей род не терял. По закону, Каэд Нюа – владение рода Гатбин. Однако ярл признает роль Наблюдателя в восстановлении Каэд Нюа, заброшенного более столетия. Прежде, чем замок вернется во владение рода Гатбин, лорду Гатбину надлежит выплатить компенсацию в размере...» «И речи быть не может!» - хмыкнул Габтин, скрестив руки на груди. Ярость отражалась в очах его, и постановил дворянин, что не заплатит не медяка выскочке, укравшему его владение.

Ситуация накалялась; маршал Форвин положил ладонь на рукоять меча, эльфийка взяла в руки пистолет. Взяв себя в руки, Гатбин постановил, что непременно вернет ему принадлежащие, после чего наряду с эльфийкой – капитаном Эмери, как он обратился к ней, - покинул зал. Предупредив Наблюдателя о том, что, похоже, нажил он могущественного врага, советник Варрин постановил, что, поскольку лорд Гатбин отринул решение ярла, Каэд Нюа остается за нынешним его владельцем.

...А несколько дней спустя в Каэд Нюа прибыл иной посланник, передав Наблюдателю, что совертник Варрен желает как можно скорее встретиться с ним, и будет ожидать в таверне квартала Брэкенбери. Возможно, советник не желает привлекать внимания к встрече... Вернувшись в Бухту Непокорности и проследовав в означенную корчму, герои действительно лицезрели Варрена, но, как оказалось, никого посланника в Каэд Нюа тот не отправлял!

В следующее мгновение в таверну ступил отряд воинов, ведомый капитаном Эмери. Последняя постановила, что, несмотря на то, что считает лорда Гатбина редкостной свиньей, вынуждена работать на него, ибо выступает тот нанимателем, а предательства не прощает. И сейчас, согласно полученному приказу, Эмери собиралась расправиться с Наблюдателем и спутниками его. Однако герой надеялся избежать бессмысленного кровоприлтия, потому предложил наемнице денежную сумму, дабы представила та, что нынешняя их встреча не случилась. Эмери мзду приняла, и, покидая таверну, не преминула заметить, что противостояние Наблюдателя и лорда Гатбина однажды свершится, и этого не избежать.

«Неожиданно», - пробормотал советник Варрин, наблюдавший за представшей сценой. – «Это объясняет донесения, которые я получал из Охвата. Ярд Бейдмар решил присмотреться к деятельности лорда Гатбина. В последнее время тот нанял немало воинов. Я советую вам подготовиться к возможному нападению на Каэд Нюа – возможно, он попытается даже провести за стены замка лазутчиков». Наблюдатель обещал последовать сему предупреждению.

Однако по возвращении в Каэд Нюа зрел Наблюдатель собравшихся пред вратами его замка разгневанных и обескураженных фермеров с окрестных земель, заявивших о том, о воины, называющие себя «посланниками лорда Каэд Нюа», творят бесчинства в их угодьях, требуя подати, а несогласных предают мечу. Дабы успокончить разгневанную толпу, Наблюдатель отсыпал селянам медяков; люди заметно повеселели. После чего обещал пресечь деяния лиходеев в кратчайшие сроки.

На следующий день замок навестил маршал Форвин, сообщивший Наблюдателю, что лорд Гатбин собирает армию наемников близ Равнин Йенвуда. Похоже, на мирное разрешение конфликта надеяться не приходится... Ярл направил маршала в Каэд Нюа, дабы оказал тот помощь Наблюдателю в сборе войска, достаточного для того, чтобы покончить с угрозой. Конечно, ярл не может позволить себе принять чью-то сторону, ведь опасно открыто выступать против дворянского рода, посему пребывал маршал исключительно в роли советника. Он уже успел разослать весть с призывом добровольцам прибыть в замок, надеясь, что поймут миряне – жить под властью нынешнего лорда куда предпочтительнее, чем ощутить на шкуре своей все прелести правления лорда Гатбина. Кроме того, Дюжины обещали прислать отряд своих лучших аркебузиров, да и из Столварта пришла весть о том, что матрона Береган посылает в помощь воинов-огров клана Шепчущего Пламени. Кроме того, Наблюдатель передал маршалу внушительную денежную сумму из замковой казны, на которую тот купил услуги наемничьих отрядов, входили в которые исключительно ветераны множества конфликтов и баталий.

Понимая, что за стенами Каэд Нюа отсидеться не удастся, ведь в этом случае лиходеи Гатбина наверняка продолжат разбойничать на окрестных землях, несколько недель спустя Наблюдатель повел за собою воинство на Равнины Йенвуда; он успел как раз вовремя – армия Гатбина снималась с лагеря, готовясь к скорому маршу. Костяк воинства Наблюдателя состоял из ополченцев, однако ветераны следили за порядком в рядах, и помогали новичкам добрыми советами. При приближении лорда солдаты приветствовали его, ударяя мечами о щиты; мораль войска была высока. Стрелки из Дюжин чистили аркебузы, хором распевая некую песню; огры же, коих иные солдаты обходили стороной, наносили друг другу небольшие раны на груди и спинах, горланя боевые кличи, приводя тем самым себя в ярость.

Маршал Форвин принялся отрывисто отдавать приказы, и войско Каэд Нюа изготовилось к бою. Зазвучали аэдирские боевые барабаны – знак того, что и армия Гатбина готова к сражению. Маршал дунул в медный рог – сигнал к началу противостояния, и в следующее мгновение лучники выпустили множество стрел в солдат Гатбина, и нашли те немало жертв. Гатбин же указал мечом в сторону остающегося на вершине холма Наблюдателя, и пехотинцы его, подняв щиты устремились в сторону нынешнего правителя спорных земель.

Две армии схлестнулись, и тишину разорвал оглушительный звон ударом металла о металл. Противостояние было поистине отчаянно, и многие расстались с жизнями в тот страшный день. Ведомые ветеранами, ополченцы доблестно сражались, отказываясь отступать. Казалось, ни одна из сторон не может взять верх над противником... Но затем на поле бране ступило несколько аэдирских боевых магов. Они произнесли заклятия – и волны магического пламени возникли в рядах воителей Каэд Нюа; запах дыма и горелой плоти стал поистине невыносим! А с левого фланга солдат Наблюдателя атаковал отряд берсерков Роатая, облаченных в пластинчатые доспехи и вооруженных двуручными мечами. Кроме того, воодушевляли бойцов лордов Гатбина паладины, принадлежащие к Блеклым Ходокам.

Ситуация складывалась незавидная, ибо потери среди солдат Наблюдателя все возрастали, посему настало время ввести в бой резервы. Повинуясь приказу, аркебузеры выстроились в ряд, открыв прицельный огонь по боевым магам. Колдуны гибли, ибо не спасали их наведенные чары, посему сочли за благо бежать с поля брани вовсе. В то же время огры схлестнулись с берсерками, и после короткого, но ожесточенного противостоянии, прикончили тех до единого.

Тяжелые потери, кои понесло войско Гатбина, воодушевили противника, и солдаты Наблюдателя перешли в наступление. Присоединился к ним и сам лорд Каэд Нюа, ибо прибыли на помощь Гатбину подкрепления... Однако крики радости со стороны солдат Гатбина резко пресеклись, ибо подкрепления, ведомые капитаном Эмери, обратились против своих же союзников. Заметив Наблюдателя, эльфийка коротко отсалютовала ему рапирой.

Войско Гатбина терпело сокрушительное поражение, и сам дворянин бросил вызов Наблюдателю... но пал от его руки. Сражение завершилось... На поле брани разыскал лорда Каэд Нюа советник Варрин, поздравил с одержанной победой, высказав сожаление, что множество жизней было утрачено, чтобы достичь оной. «Как бы то ни было, будучи судьей ярла Бейдмара, я здесь, чтобы сообщить», - произнес Варрин, - «что отныне ты – тейн Дирвуда, а Каэд Нюа – твое владение, кое перейдет в будущем твоим наследникам. Конечно, теперь тебе следует передавать небольшую часть дохода своему лорду, ярлу Бейдмару». Наблюдатель заверил советника, что непременно исполит волю досточтимого ярла.

Маршал Форвин простился с Наблюдателем, выступив к Охвату Гейрана; сам же лорд Каэд Нюа наряду с союзниками устремился в купленные столь великой кровью владения.

...Недоброе предчувствие заставило Наблюдателя и спутников его вернуться в селение Столварт. Лишь ступив в оное, заметили они толпу поселенцев, собравшихся на площади и внемлющих речам молодого человека, забравшегося на камень и гневно потрясающего руками над головой. «Уже неделя прошла, как наши люди вышли из этих врат!» - надрывался он. – «Неделя, как Железный Цеп забрал их! А мы продолжаем ждать, и ничего не делаем!» И старые поселенцы, и вновьприбывшие согласно кивали, соглашаясь с речами юноши – Дериана, и лишь одна пожилая женщина, выступив вперед, заметила: «Кто ты такой, чтобы указывать нам, как оборонять наше селение! Ты тут и два месяца не пробыл!»

К женщине присоединился иной селянин, напомнив собравшимся, что именно Дариан настаивал на том, чтобы отправить столвартцев и старый форт. И если бы не он и не остальные, сбежавшиеся, лишь прознав об окрытии врат Арсенала Дургана, не случилось бы беды... Дериан затравленно огляделся по сторонам, сознавая, что обращаются селяне против него, и заметив в толпе Наблюдателя, воскликнул с нескрываемым облегчением: «Что, хотите всех чужеземцев отсюда выгнать? Скажите это герою Белой Кузни!»

Десятки горящих гневом глаз воззрились на Наблюдателя. Тот же потребовал объяснений происходящему. Дериан же поведал, что в старом форте близ Арсенала встало лагерем небольшое войско из приграничного беднейшего региона Ридсераса – Небольшого Изгиба, именующее себя «Железным Цепом». В разуме героя на краткое мгновение вновь воскресли образы недавнего сна – армия, спускающаяся с гор, множество глаз... «Они явились через несколько недель после того, как вы открыли врата Арсенала», - рассказывал Наблюдателю и сподвижникам того Дериан. – «Потребовали, чтобы мы передали им Белую Кузню. Возглавляет их Адарик Сендамир, происходящий из древнего ридсерасского рода, но, согласно слухам, видения сводят его с ума. Говорят, одно из таковых заставляет его захватить Белую Кузню. Наши же люди у Арсенала закрыли свои двери и велели Железному Цепу убираться обратно в Ридсерас. Но солдаты возвели форт прямо в лесу. Потому мы и отправили небольшой отряд вести с ними переговоры. С тех пор прошла уже неделя, а наши люди так и не вернулись».

Толпа старых поселенцев, еще недавно приветствующая возрождение своего городка, теперь недовольно гудела, выражая гнев, страх, неприятие... направленное на ридсерасцев, прибывающих в Столварт чужаков... на Наблюдателя, заварившего всю эту кашу, расхлебывать которую приходится им, мирным поселенцам. И, несмотря на то, что мнение столвартцев о Наблюдателе и спутнике его изменилось от восхищения к нескрываемой ненависти, Дериан просил именно его проследовать в форт Железного Цепа на переговоры с ридсерасцами. Герои обещали сделать все, что в их силах, дабы разрешить новый конфликт, а Дериан, напомнив, что внутри Арсенала остаются Венгра и ее команда рудокопов и ковалей, советовал искателям приключений заглянуть к ним, дабы помочь восстановить установленные на стенах пушки. Что ж, оные вполне могут сыграть не последнюю роль в отражении натиска чудовищной армии из видения Наблюдателя...

Здесь же, в Столварте герои свели знакомство с омоа по имени Манеха. Варварша поведала, что занята поиски затерянного в окрестных горах Аббатства Упавшей Луны, святилища Ондры. «Я – одна из Несущих Дар», - молвила Манеха. – «Я собираю вещи, о которых миряне желают позабыть, и подношу их богине». Наблюдатель предложил омоа присоединиться к их отряду, на что служительница Ондры незамедлительно согласилась.

...У стен Арсенала Дургана действительно означился отряд мастеровых, возглавляемых орланой Венгрой. Занимались они расчисткой тоннелей, разбором старых баррикад и завалов в пределах твердыни. Венгра подтвердила, что воины Железного Цепа разбили лагерь в лесу неподалеку и созидают там осадные орудия. Единственный способ противостоять противнику – привести в действие пушки, остающиеся на вершине западной башни Арсенала, вот только крыло цитадели, через которое можно надеяться достичь сих образцов артиллерии, занято монстрами – скулдраками и прочей нечистью.

Наблюдатель и спутники его ступили в западную башню, методично расправляясь с монстрами, пребывающими здесь. Восстановив механизмы старого элеватора, использовавшегося дворфами для поднятия пушек, защищенных специально разработанным раствором от разрушительного воздействия стихий, на вершину башни, герои начали подъем. Множество крылатых скулдраков, гнездовья которых находились в пределах башни, атаковали чужаков, дерзнувших потревожить их покой, и героям, остающимся на движущемся элеваторе, пришлось принять нелегкий бой с тварями, раскачивающими стремяющуюся ввысь платформу.

Покончив с тварями и достигнув вершины башни, Наблюдатель повернул заржавевшее колесо, приводящее в действие механизмы установленных здесь пушек... и зрел видение, оказался в котором в жарком помещении, заполненном дымом, пребывала в котором каменная драконья голова, а в пасти ее плясало пламя. Белая Кузня! Наблюдатель устремился было к ней, когда раздался громкий удар металла о металл, и возникла пред ним гигантская рука – темная, покрытая капельками пота. Тот, кому она принадлежала, скрывался в дыму, однако крепко сжимала рука рукоять... чего-то. Наблюдатель пытался рассмотреть, что именно находится в руке, когда она поднялась вновь, и рухнул пред героем огромный слиток металла. Осознал он, что это – поистине невероятных размеров молот из черной стали, и магические энергии изливались из него в то, что ковал сей инструмент... И когда молот поднялся в следующий раз, разглядел Наблюдатель изделие. То был огромный конструкт – маэгфолк – из плоти и металла, руки которого заканчивались ошипованными палицами, а голова являла собой безглазый клин. Конструкт открывает рот, издает звук, исполненный страха и смятения... Ощутив порыв ветра, Наблюдатель обернулся, узрев опускающийся на него гигантский молот...

Пробудившись, герой обнаружил себя на вершине западной башни; древние устройства, приведенные им в действие, прогрели механизмы пушек, растопив сковывавший их лед. Но в пару, вырывающемся из труб, ощущал Наблюдатель запах Белой Кузни... Венгра и ее мастеровые поднялись на башню, принявшись хлопотать подле орудий; герои же, покинув Арсенал, углубились в лес и вскоре достигли лагеря ридсерассцев.

Часовые навели на чужаков мушкеты, заявив, что предыдущие посланники Столварта томятся у них в плену, а новые переговоры Адарик проводить не намерен. «Но зачем вы здесь?» - вопроси Наблюдатель, и отвечали часовые: «Адарик говорит, что грядет великая битва. Мы должны оставаться здесь и удерживать перевал, защищая тем самым Ридсерас. Он увидел это в грезах».

Понимая, что договориться с воителями Железного Цепа не удастся, Наблюдатель наряду со сподвижниками прикончил часовых, а после, выпустив в ночное небо пламенеющую стрелу, подал тем самым сигнал остающейся на западной башне Арсенала Венгре. Прогремели выстрелы... и тяжелые ядра, выпущенные из пушек, разбили деревянные ворота лагеря ридсерассцев. Не мешкая, герои устремились внутрь, приняли бой с превосходящими силами противниками...

Многие ридсерассцы расстались с жизнями в той ночью, и герои, ступив в шатер командующего Железным Цепом, потребовали у того объяснений. Лишь узрев Наблюдателя, Адарик замер, изумленный... А в следующее мгновение внутреннему взору Наблюдателя предстали стремительно сменяющие друг друга образы, и ощутил он тупую боль в груди, как будто вырывали оттуда часть его сущности... Лагерь Одемы, залы Каэд Нюа, пещеры под замком, где сам камень стен выкрикивает предостережения на позабытом языке, а еще глубже – зубастая пасть раскрывается как рана в плоти мира... Образы поглощают разум Наблюдателя – осколки жизней и эмоций из сотен различных мест и эпох. И не все они принадлежат ему. Медленно, но осознает Наблюдатель, что образы сии зрит сейчас не только он, но и Адарик! На какое-то мгновение Наблюдатель разделяет эмоции предводителя Железного Цепа, и отчаяние заполоняет его душу, наводняя разум новыми образами: маленькая хижина в поле пурпурных цветов, множество облаченных в доспехи воинов, ожидающих его приказа.

Стало быть, Адарик также является Наблюдателем! Поистине, неожиданное открытие... Говорил Адарик о том, что привел сюда Железный Цеп, дабы заполучить пушки Арсенала, не более, и с их помощью удержать перевал. Ибо, как и Наблюдатель, зрел в видении армию, спускающуюся с гор, которая разрушит Столварт, а после выступит к Ридсерасу. Наверняка войско сие принадлежит Дирвуду! «Железный Цеп станет стеной, которая защитит мою родину от напасти, выпущенной этими огнепоклонниками на нас», - безаппеляционно постановил Адарик.

Наблюдатель сообщил, что также зрел видение, в котором армия, сотрясающая земную твердь, обращала Каэд Нюа в руины. На лице Адарика отразилось изумление: возможно ли, что армия Дирвуда атакует собственные земли?!. В гневе командующий Железным Цепом обнажил меч: он не позволит прихвостням столвартцев ввести его в заблуждение, заставить уверовать в то, что видение он интерпретировал неверно.

Покончив с Адариком, герои вызволили из заточения томящихся в забранной железной решеткой яме посланников из Столварта, плененных ридсерассцами. Те заявили, что одна из них – женщина, облаченная в неприметную ризу, спровоцировала Адарика, обещая ему «проклятие», если не покинут ридсерассцы Белый Простор. Наблюдатель обернулся к сей женщине... та метнулась в сторону, и, схватив со стола кинжал, перерезала себе горло. Столватрцы опешили, а Манеха, опустившись на колени у тела погибшей, коснулась амулета той, исполненного в форме полумесяца.

Надеясь получить ответы на вопрос о мотивах, которыми руководствовалась женщина, совершившая самоубийство, Наблюдатель коснулся ее ускользающей души. Ощутил страх перед смертью, но также – решимость, удовлетворение от выполненной задачи. А затем – темные коридоры аббатства Ондры, богини моря и воспоминаний, омоа – Каото, верховный аббат. «Изгони ридсерассцев из этих гор и ты спасешь множество жизней», - произносит он. Несущий Прилив явится сюда через неделю, и если ты задержишься в своих странствиях, поведай ему о том, как завершилась твоя миссия. Он ступит в Реликварий и отзовет армию Безглазых вместо меня. Но если тебя схватят сестра... ты знаешь, что делать».

Образы исчезли, но в разуме Наблюдателя сохранилось знание о путь к Аббатству Упавшей Луны, сокрытому в северных горах. Обратившись к столвартцам, поинтересовался герой, ведомы ли тем именуемые «Безглазыми». Селяне переглянулись, после чего припомнили, что в древних легендах так именовали могущественных разрушительных созданий, слепо исполняющих волю Ондры. Что касается Каото, то рассказали столвартцы о сем омоа, проходившем через город; узнав о том, что приняли миряне решение вновь посвятить городской храм Абидону, индивид выглядел весьма недовольным.

Похоже, путь героев лежал на север, к оплоту ондранитов; следует выяснить, по какой причине те не желали присутствия воинства Ридсераса в Белом Просторе. Однако, стоило Наблюдателю и спутникам его покинуть шатер, как с ужасом лицезрели они двоих конструктов – Безглазых!.. В противостоянии маэгфолков удалось сразить, и энергии, составлявшие сущность их, оказались высвобождены, увлекая Наблюдателя в воспоминания Безглазых.

Зрел он исполинские фигуры, окружающие его в полутьме, слышал скрип металла, ощущал запал пота. Каверна, где находился он, озарялась слабым, призрачным светом. Когда Безглазые двигались, скрежетал металл, и такие же хриплые звуки издавали они. Послышался ритмичный звук – такой же, как тот, в первом видении, знаменующий наступающую армию. Сколько же Безглазых окружает его? Дюжины, сотни?.. В последние мгновения исчезающего видения подозрения Наблюдателя подтвердились – действительно, сотни, и все они пребывают в сей пещере, ожидая... чего?..

О видении герой поведал сподвижникам, и Манеха нахмурилась. «Стало быть, Безглазые явятся из аббатства?» - задумчиво произнесла она. – «До меня доходили слухи о них, но я всегда считала подобное название не более чем метафорой». Вздохнув, омоа призналась, что два десятилетия назад, будучи в Старой Вайлии, также познала Пробуждение и вернулись к ней воспоминания о прежней жизни. «Тогда мой отряд разбил лагерь в только что захваченном дворце», - говорила она. – «Пока остальные жарили свинью в банкетном зале, я направилась в винный погреб, надеясь отыскать там несколько бутылочек. Там я встретила старуху, на лице ее отражался ужас. Возможно, одна из слух. Я приблизилась, дабы сказать, что ей нечего боятья, но она закричала и схватила меня за руку. Такое чувство, будто меня ударили по затылку. На несколько минут я потеряла сознание, а когда очнулась, ее уже не было поблизости. Мы попировали с солдатами, а следующей ночью я увидела сон – донельзя реалистичный. Я ощущала пот на своих губах, жаркий воздух джунглей, слышала крики... Так продолжалось несколько недель, и я решила, что мне не помешает смена обстановки. С тех пор я была пиратом в Мертвом Огне, пилигримом в Движущейся Белизне, искательницей приключений в Живых Землях и Несущей Дар в Иксамитле...

Что до воспоминания – оно относилось к войне, случившейся столетия назад, еще до объединения Аэдира. В той жизни я была солдатом. Возглавляла кампанию в северных лесах, направленную на подчинение нескольких отдаленных селений племени Кулклин. Грязная работа. Я потеряла треть своих воинов в лесу, а другую треть прикончили эльфийские лазутчики, схоронившиеся в чащобе. Добравшись до первого селения, мы ворвались внутрь и понесли новые потери. В основном там были дети и старики, и они плевали в нас. Старейшины селения сдались нам, предложили переночевать в большом здании, проходили в котором собрания селян. А когда солнце село, эльфы попытались здание поджечь... Но дело не в этом. Мне нужно было сломать их, отправить сообщение иным селениям – потому я приказала прибить эльфов всех до единого к деревьям близ селения и оставить их умирать. Больше я ни о чем не помню. Я сказала солдатам, что покончила с селянами, дабы как можно скорее прекратить войну, но на самом деле я была в ярости, хотела, чтобы они страдали... Через какое-то время племена Аэдир и Кулклин объединились, простив друг другу все прошлые зверства... Но сейчас, в жизни нынешней, я на протяжении сорока лет была и пиратом, и наемницей, но никогда не обнажала клинок, просто чтобы пустить кому-то кровь. И никогда не нападала на безоружного...

Я сказала вам, что хочу добраться до Аббатства Упавшей Луны, потому что хочу там кое-что оставить. Там есть Соленый Источник, опускают в который Несущие Дар самую тяжкую ношу. Говорят, смертный может ступить в него и оставить все свои воспоминания». Не прибавив боле ничего к сказанному, Манеха устремилась к выходу из разоренного форта...

Прежде, чем выступить к аббатству, герои вернулись в Столварт, дабы пополнить припасы перед долгим странствием, и узнали, что буквально несколько часов назад стражи селения сразили убийцу, которая расспрашивала местных о Наблюдателе. Последний успел заглянуть в душу женщины прежде, чем та покинула остывающее тело окончательно, и зрел он, как убийца устало бредет по болоту, достигает речушки, изгибающейся на север, и одержима она лишь одной мыслью: отыскать Наблюдателя – убийцу Конселхота, вернуть филактерию.

Стало быть, тот отправил Потрепанных Знаменосцев к Крагхолдту, не желает признать поражение... И герои, в надежде отыскать пославшего убийцу, устремились в гиблые топи Моургек Йен, распростершиеся к юго-западу от Белого Простора, на самой границе Эйр Гланфата. Здесь, помимо болотных монстров, означились некие культисты, хоронящиеся в руинах, но внимание Наблюдателя привлекла стена из щетинящихся шипами лоз... расступившихся в стороны при его приближении.

Держась настороже, герои проследовали в открывшийся проход, и лозы сомкнулись за спинами их. А впереди означился мужчина, облаченный в ризу; заметив гостей, он дунул в рог, и из болотных вод за спиной его вынырнул огромный дракон... Герои остановились, наблюдая за рептилией... заметив, что, мерко взмахивая крыльями, приближается к ним еще один дракон, на спине которого восседает женщина, голова которой увенчана рогами.

Спрыгнув с дракона, она приветствовала Наблюдателя, представившись – Лленграт. «Мне казалось, Лленграт – мужчина», - с сомнением произнес герой, пытаясь понять, не превирает ли сия дама, назвавшись именем одного из сильнейших архимагов Эоры. «Как и мой предшественник», - согласилась женщина. – «Он тоже живет во мне. Видишь ли, мы все – Лленграты. Лленграт знал то, что не ведал Конселхот. Краткость жизни надлежит приветствовать, а не страшиться. Каждое поколение приносит с собой новые силы и спасает нас от стагнации. Когда его время пришло, Лленграт оставлял свои воспоминания и тело. Свою душу же и силу он вверял достойному наследнику. Конселхот же как пьявка цеплялся за свое существование. Он и иные, мыслящие так же, видят мир камином, в котором может гореть лишь их пламя. Знанию Конселхота надлежит исчезнуть».

«Стало быть, я – единственное препятствие», - усмехнулся Наблюдатель. «Да, именно», - подтвердила Лленграт. – «Ты обладаешь знанием об исследованиях Конселхота. Достигнутых им успехах. Я не могу оставить тебя в живых. Кроме того, я обещала Гафонеркосу и Турисульфусу возможность прикончить одного из убийц драконов». Рептилии угрожающе зарычали, а архимаг продолжала говорить: «Подумай. Ты видел, сколь отчаянно смертные цепляются за свои жизни. На какие крайности готовы идти, чтобы хоть немного продлить свое существование. Филактерия должна была стать победой Конселхота над смертью. Я благодарю тебя за то, что покончил с ним, но ты не должен был вмешиваться. Командующий Бэлорин доставил бы мне филактерию».

Что ж, время для разговоров прошло... В тяжелейшем противостоянии Наблюдатель и спутники его повергли как Лленграт, так и двух драконов, верных архимагу. Уповали они, что на этот раз история противостояния чародеев закончена, ибо оказаться вновь вовлеченными в подобное они нисколько не желали. Самой Лленграт сохранили они жизнь, надеясь, что боле не увидят ее.

...Надеясь успеть отыскать таинственный Реликварий и остановить чудовищное войско до того, как спустится оно с гор, герои поспешили на север, и через несколько дней пути узрели на одном из плато гигантский скелет, возвышалось над котором Аббатство Упавшей Луны, один из древнейших монастырей ондранитов.

Приблизившись к вратам, Наблюдатель заявил стражам-ондранитам, что он – никто иной, как Несущий Прилив, прибытия которого ожидает Каото. Стражи расступились, позволив путникам ступить внутрь аббатства, боле походящего на крепость.

Наблюдатель проследовал в чертог, занимаемый омоа Каото, назвался «Несущим Прилив». Верховный аббат внимательно воззрился на того, кто именовал себя посланников конклавы и должен был заместить его в сем святилище после прохождения ритуала. Кроме того, Каото обещал просветить Несущего Прилив о Реликварии – самом священном помещении Аббатста Упавшей Луны.

В библиотеке аббатства Наблюдатель отыскал немало священных писаний Ондры, и, внимательно изучив их, обрел достаточно знаний о ритуале, должным ознаменовать становление его верховным аббатом. «Ныне ты должен провести ритуал Прилива», - молвил Каото. – «Это – переход от одного служения к следующему. Этажом ниже находятся Залы Тишины, обитают в которых наши братья и сестры, принадлежащие к Низкой Волне, избравшие для себя добровольное изгнание. Пришло время избавить их от служения, ибо место их должны занять братья и сестры из Высокой Волны. Там, в Залах Тишины, отыщешь ты реликвию, именуемую Свидетелем Ондры. Она находится в устройстве, способном затопить Залы Тишины – в том и состоит суть Прилива». «Но разве не утонут монахи, там находящиеся?» - озадачился герой, и отвечал Каото: «Это и есть воля Ондры. Каждый монах в сем аббатстве понимает и разделяет ее. Все мы прежде были Несущими Дар. Мы уносим полные боли воспоминания мирян, и всегда часть их остается с нами. В Залах Тишины сами воспоминания распадаются до тех пор, пока не остается от них ничего. Залы освобождают Несущих Дар от их бремени, забирая все воспоминания. Через много лет процесс сей, оказывающий, увы, пагубное воздействие на разум, завершается, после чего вершится Прилив, дабы живущие там обрели вечный покой. Это и есть твоя задача». После чего, как рассказывал верховный аббат, все повторится, место усопших займут сподвижники из Высокой Волны, и останутся они в Залах Тишины до следующего Прилива.

После завершения ритуала Каото просил Наблюдателя принести Свидетеля Ондры ему, после чего обещал просветить касательно последнего шага на пути к становлению Несущего Прилив верховным аббатом и настоятелем Аббатства Упавшей Луны. «Чтобы добраться до цели, ты должен знать Знак Прилива, и ведом тот лишь верховному аббату», - молвил Каото. – «Говорят, это первое, о чем забывает аббат, присоединяясь к Нижней Волне в Залах Тишины». Каото сделал ряд жестов, и, убедившись, что гость его запомнил знак и может повторить его, удовлетворенно кивнул, указав на ступени, ведущие на нижний уровень аббатства.

Спустившись, Наблюдатель продемонстрировал Знак Прилива стражам-ондранитам, и те отступили в сторону, пропуская его наряду со спутниками в Залы Тишины и предупреждая о том, что собратья из Нижней Волны могут быть опасны, ибо находятся здесь уже долгие годы и наверняка обезумели.

И действительно: ондраниты, в глазах которых отражалось безумие, атаковали героев, лишь завидев. Предводитель же Нижней Волны, бывший некогда верховным аббатом – Фарентис – счел необходимым обратиться к Несущему Прилив, молвив: «Каото не ведает, о чем просит. Как не ведал и я, свершив долг Несущего Прилив давным-давно. Залы Тишины поглощают наши разумы, одно воспоминание за другим. Нам говорили, что мы ощутим лишь умиротворение, как будто отходим ко сну. Но оглянись вокруг... Мы, Нижняя Волна, были заточены здесь долгие годы. И похоже это на умиротворение? Нет, мы утратили себя. Мы в ужасе».

Да, братья Нижней Волны не ведали уже, какие из пребывающих в разуме их воспоминаний принадлежат им, а какие – чужакам, потому и пребывали в смятении. Появление Несущего Прилив знаменует, что конец их близок, и братья Верхней Волны заменят их здесь, в Залах Тишины после того, как Прилив свершится. Фарентис молил Наблюдателя открыть с помощью Свидетеля Ондры шлюзы, чтобы он и иные несчастные смогли покинуть сие гиблое место и прожить остаток дней своих в мире и покое. Но... возможно ли это, коль разумы их столь изувечены?..

Наблюдатель и спутники его обнаружили тайное помещение, врата в которое открывались Знаком Прилива. Здесь на пьедестале означился искомый артефакт... и Наблюдатель с тяжелым сердцем переместил его в положение, знаменующее затопление Залов Тишины. Потоки ледяной воды хлынули в оные, и под сводом чертогов прозвучали истошные, отчаянные крики гибнущих людей... А затем воды схлынули в шлюзы, и воцарилась тишина...

Забрав с собою Свидетеля Ондры, герои вернулись к верховному аббату, и тот тяжело вздохнул: «Я знаю, каково это – затопить нижний этаж аббатства с помощью реликвии. Да, это необходимо, милосердно... но воспоминания об этом останутся с тобой навсегда. Однажды сюда придет следующий Несущий Прилив, вызовет потоп, когда я буду находиться там, внизу. А затем явится еще один, за тобой. Лишь тогда мы освободимся, наконец, от этих воспоминаний».

Каото и ондраниты пригласили Наблюдателя наряду с иными героями проследовать к Реликварию, вход в который был запечатан вертикальной водной стеной, удерживаемой в подобном положении могущественной магией – Завесой Слез. «Последний шаг Прилива требует, чтобы ты с помощью Свидетеля Ондры заточил меня наряду с братьями и сестрами внизу», - возвестил верховный аббат, после чего, помолчав, добавил: «Но этого не случится. Я позволю тебе стать верховным аббатом лишь в том случае, если ты прикончишь и меня, и моих сподвижников».

Наблюдатель не винил Каото за проявленное малодушие, ведь воспоминания того были для него слишком драгоценны, и расставаться с ними он не желал. Обернувшись к монахам, Наблюдатель предложил тем хорошо подумать над словами аббата, ведь очевидно, что не следует боле тот воле богини. Некоторые из ондранитов остались непоколебимо в верности Каото, иные же переглянулись... приняв решение принять сторону того, кого почитали за Несущего Прилив...

В последовавшем сражении верховный аббат и последователи того пали, а Наблюдатель, с помощью Свидетеля Ондры развеяв преграждавший путь в Реликварий магический двеомер, проследовал внутрь, на вершину здания Аббатства Упавшей Луны... где обнаружил гигантский череп – принадлежащий, вне всяких сомнений, существу, кости которого устилали сие ущелье. Череп был проломлен камнем, слабо пульсирующим изнутри, виднелся в котором некий металлический осколок.

Наблюдатель сделал шаг вперед, коснулся осколка... и тот озарился алым. Жар охватил героя с такой силой, что испугался он, что сгорит заживо. Поглощал жар и мир, обращая его в алый, желтый цвет... и, наконец, в ослепительно белый. Земля и небо, казалось, плавились, обращаясь в жидкое, раскаленное вещество, и вскоре присоединились к оному и осколок металла, и сам Наблюдатель. А мгновение спустя жидкость приняла форму исполинского молота. Металл остыл столь же стремительно, как и раскалился. Зрел заключенный в молот Наблюдатель, что покоится он на плече исполинна... Тот размахивается и бросает молот ввысь, и летит тот в черноте космоса... ударяется в луну... Сила удара столь велика, что раскалывается и металл, и камень... Один из осколков луны, продолжая дробиться на более мелкие, падает в атмосферу, оставляя за собой пламенный след... Самый крупный из осколков низвергается вниз огненным коконом, с грохотом погружается в далекий океан, взметая ввысь огромные волны... Наблюдатель, сознание которого заключено в одну из глыб, взирает на землю, стремительно приближающуюся. Внизу различимы укрытые снежными шапками горные пики, города из камня и адра. Их укрывает тень от приближающихся осколков луны... Казалось, ничто не в силах спасти сии поселения, когда на пути осколков встает фигура исполина, и последнее, что слышит Наблюдатель – оглушительный грохот... а затем – смешок, и слова: «Получилось».

Открыв глаза, осознал Наблюдатель, что держит в руках осколок гигантского молота. А затем холодный, соленый ветер ударил ему в лицо, а лед под ногами стал сине-серым, прозрачным, обратившись в воду. Волны хлестали его, а что-то схватило за лодыжки, потянуло вниз с невероятной силой – в морскую пучину... В следующее мгновение обнаружил герой, что пребывает в бесконечной синей бездне, где нет ни основания, ни какой-либо иной поверхности.

«Расхитетель гробниц!» - раздался гневный голос, и осознал Наблюдатель, что обращается к нему сама Ондра. – «Ты, который достал то, что не было погребено тобой, объясни свое деяние и прими мой приговор!» «Я ищу способ одержать верх над армией, угрожающей моим землям», - отвечал герой, решив, что с богиней не стоит юлить – ложь она наверняка почует. «Ты ищешь то, что принадлежит мне!» - продолжала лютовать Ондра. – «То, что было утрачено, как и должно быть! Действия же твои говорят сами за себя. Врата Арсенала открыты вновь, а в горниле – пламя. Ты выпустил на свободу души, которые скрывались от меня. Которые крали у меня, но избежали моего правосудия. Дворфы получили причитающееся им, и предполагалось, что Белая Кузня окажется позабыта! Но ты здесь, лишаешь покоя погребенное».

Наблюдатель мало что понял из гневных речей богини, потому вопросил: «Что означает – ‘предполагалось, что Белая Кузня окажутся позабыта’?» «Она никогда не предназначалась для смертных», - отвечала Ондра. – «В ней пребывает невероятное могущество, тайные истины. Она может принести лишь погибель. Когда паргране явились в Белый Простор, они были мирным народом, разделявшим общие верования и цели. Но планы на Кузню внесли раскол в их народ, ты сам это видел. В итоге они уничтожили бы сами себя – для того, чтобы осознать это, тебе достаточно взглянуть на историю собственной цивилизации. Скольких воин, падения скольких империй можно было избежать, если бы только правители ваши поумерили свои непомерные амбиции? Я скорблю об утрате паргранов. Злая удача привела их сюда. Не тайой конец был им уготован».

«Но какое значение имеет – помнят ли о чем-то, или же забывают?» - поинтересовался Наблюдатель. – «В любом случае, все остается в прошлом». «Воспоминания – души прошлого», - прозвучал ответ. – «Ты как никто другой должен понимать, какое воздействие оказывают они на настоящее. Смертные измеряют ценность своих жизней воспоминаниями. «Кто будет помнить обо мне? Сколько времени пройдет, прежде чем меня позабудут?» Воспоминания управляют каждой мыслью, каждым действием. Они могут питать страсть, понимание, любовь... или же творить одержимость, безумие. Ты видел в своих странствиях, сколь многие страдают от них. Представь себе старого Наблюдателя, который с рождения унаследовал немыслимые злодеяния. Или же молодую женщину, пришедшую в Брэкенбери из-за любви к вещам, которыми, как она помнит, обладала когда-то. Или рыбака, чья жизнь обратилась в приговор в тот день, когда убил он свою сестру. Или мальчугана-гланфатанца, для которого старый медальон был дороже всех плодов своих трудов. Все они освободились бы от своего бремени... если бы смогли забыть».

«Но сему бремени есть своя причина», - возразил Наблюдатель. – «Почему позволено им забыть об этом?» «Возможно, для некоторых так и есть», - согласилась богиня. – «Но для некоторых воспоминания – все что остается от нее. Источника сих ран давно нет, и боль несут лишь воспоминания, и они могут стать тем камнем, что увлечет тебя в бездну. Плохо уже то, что прошлое изменить невозможно. Потому не стоит жить им».

«Что же кости одного божества делают в храме другого?» - осведомился Наблюдатель, и Ондра изрекла: «Не пытайся играть в неведение с богом. Я знаю, ты зрел его гибель. Я чувствую, когда забирают у меня позабытое. Абидон не заслуживал такой смерти. Потому храм – меньшее, что я могла сделать, создав ему подобие погребения. Меньшее, что я могла сделать за то, что явилась причиной его гибели... Я призвала к себе луну, Ионни Братр. Это было... вразрез с его желаниями. Он не стал слушать меня. В безумии своем он расколол луну, но самый крупный из осколков падал на мир, которой он защищал. В итоге он встал на пути осколка и принял удар на себя». «Но я думал, что луны – Белафа и Каульда», - озадачился герой. «Ионни Дар слишком мала в сравнении с ними», - прозвучал ответ. – «Достаточно мала, чтобы мир пережил ее падение. Сейчас та эпоха позабыта, и его смерть принадлежит мне. Все, чем был он до своей смерти».

«Но ты стала причиной смерти воплощения бога», - настаивал Наблюдатель. – «Наверняка иным божествам известно об этом, в том числе и самому Абидону». «Нет!» - вскрикнула богиня, и ощутил Наблюдатель гнев ее. – «Он не может знать! Он не должен узнать... Пойми, он не всегда был таким, как сейчас. И тело – не единственное, что он оставил здесь. С самого начала он был привержен торжеству прогресса... ровно как и сохранению. В те времена он ничему не позволил бы затеряться. Не позволил бы ни о чем позабыть. Воля его была поистине железной».

«Сохранение», - задумчиво произнес герой. – «Так вот почему он выступил против тебя». «Давным-давно мы, боги, договорились не вмешиваться в развитие цивилизаций смертных», - молвила Ондра. – «По крайней мере, не прямо. И лишь в том случае, если иного выбора попросту нет. И именно в этом вопросе не было иного выбора. Он, как и все, прекрасно понимал это. И, следуя долгу, противостоял моей воле. Остальные боги знали, что должно быть сделано, но у них недоставало решимости претворить сие в жизнь. Даже у богов есть свои привязанности и слабости. Чтобы стереть все воспоминания о столь великом требует невероятного опустошения. Восточный Предел. Мертвый Огонь. Мое решение было единственным. И когда я низвергла на мир Ионни Братр, моги безмолвствовали. В том числе и Абидон. Он знал, что это – во благо. И все равно попытался остановить меня. Возможно, я должна была предвидеть это. Я могла предотвратить трагедию».

«Но по какой причине ты призвала Ионни Братр?» - спрашивал Наблюдатель. «Великая загадка божества – сколь близок ты должен быть со своими последователями», - изрекла богиня. – «Отдались от них – и они утратят надежду. Приблизься – и станешь необъективен в собственных суждениях. Цивилизациям предначертано вспыхивать и гаснуть. Позволь им просуществовать слишком долго, и они обретут могущество и знания, и случится катастрофа... Было время, когда мы позволяли своим симпатиям управлять нашими действиями. Когда воспоминания было позволено сохранять вместо того, чтобы стирать их. Иные боги не могли заставить себя действовать. Я сделала то, что должно, не прибегая к их помощи». «Ты говоришь об энгвитанцах», - догадался Наблюдатель, и Ондра отвечала: «Я говорю о том, что позабыто. В тот день я потерпела неудачу, но в конечном итоге цель моя оказалась достигнута. И я не стану боле тревожить воспоминания, чтобы удовлетворить твое праздное любопытство».

«Армия, которая уничтожила дворфов... Безглазые... они принадлежат тебе?» - прозвучал следующий вопрос Наблюдателя. «То, что отринул мир, забираю я», - отвечала богиня. – «То, что позабыто, не остается в одиночестве, пока я существую. Они были покинутыми детьми, и задача, вверенная им, боле не имела смысла. Я забрала их. Дала им новую цель. Я не создавала их, но да, они мои». «Стало быть, их выковал Абидон», - произнес герой, и подтвердила Ондра: «Да, прежде они принадлежали ему. Я не отрицаю. Он создал их как своих помощников, дабы претворять в жизнь замыслы свои на Эоре. Но он долгое время надзирал за развитием цивилизацией в сем мире. И всегда оставлял ставшее ему ненужным. Я позволяю ему оставлять мне свое прошлое, дабы оно не удерживало его».

«И какую же ‘новую цель’ ты дала им?» - молвил Наблюдатель. «О некотором из того, что позабыто, не следует вспомнать», - говорила богиня. – «И не ради тех, кто забыл, а ради целого мира. Не может быть колебаний, симпатии или же отмены казней. Безглазые были рождены, чтобы следовать этой цели, хоть их создатель и не знал об этом. Они сосредоточены лишь на ней и остановить их невозможно». «Стало быть, ты намереваешь покончить с теми, кто помнит о том, что, по твоему мнению, должно оставаться позабытым», - уточнил герой, и подтвердила Ондра: «Безглазые не станут колебаться, они сделают то, что необходимо. У смертных огромный долг перед ними за все те беды, которые они сокрыли».

В речах Ондры зрел Наблюдатель некое противоречие. «Ты утверждаешь, что, с одной стороны, ты вынуждена была обрушить Ионни Братр, а с другой – остановила бы ее ради Абидона». «Смерть бога – трагедия», - пояснила богиня. – «Ты живешь в эпоху после одной такой смерти. Уверена, ты поймешь...» «Но ты же говоришь, что симпатия не должна мешать делу», - настаивал Наблюдатель. – «А разве не испытываешь ты ее к Абидону?» «Он заслуживал лучшего», - после долгого молчания признала Ондра. – «Из всех иных богов он был единственным, кто действовал. Кто придерживался своих убеждений. И я... восхищалась им за это».

«Думаю, дело в большем», - заметил герой. – «Ты любила его». Воцарилась тишина... а после – изрекла богиня: «Кем он был для меня, не важно. Долг пред Эорой всегда должен оставаться на первом месте. Я знаю, он был противником того, что я собиралась сделать. Он хотел сохранить то, что я намеревалась уничтожить. Я знала, что это внесет в наши отношения раскол, исцелить который будет невозможно. Но я и представить не могла, что он пойдет так далеко». «Но если он не помнит о гибели своего воплощения, почему бы вам не начать снова?» - поинтересовался Наблюдатель. «Потому что это может заставить его вспомнить», - молвила Ондра. – «Нет, смертный, уж лучше мы продолжим существовать такими, как сейчас. То, что случилось прежде, никогда не должно повториться снова. Плохо уже то, что об этом помню я».

«Мне нужно, чтобы ты отозвала своих Безглазых», - напрямую заявил герой, на что Ондра возразила: «Напротив, смертный, они должны продолжать свое дело. Слишком много тайн было явлено миру, пока бездействовали они». «Но они притягивают внимание к тому, что ты сокрыла», - продолжал настаивать Наблюдатель. – «В своих снах я видел, как они атакуют Дирвуд». «В лица Эоры будут стерты лишь те, кто знает слишком много о Белой Кузне», - обещала богиня. – «После чего Безглазые вновь обретут покой». «Но ведь теперь речь не о одном-единственном клане дворфов!» - воскликнул герой, поражаясь недальновидности Ондры. – «К Кузне следуют миряне отовсюду. Безглазые же уничтожат Дирвуд, и это никогда не будет позабыто!»

Долго молчала богиня... наконец, изрекла: «Даже если и так, уже ничего нельзя поделать. Безглазые не обладают способностью мысли, они лишь движутся к цели, явленной им. И не останавливаются, пока не достигнут ее. Даже я не могу теперь изменить это». «Но Каото говорил, их возможно отозвать», - озадачился герой, и отвечала Ондра: «Лишь в том случае, если те, кого они преследуют, больше не представляют угрозы. Ридсерассцы были остановлены прежде, чем сумели добраться до Белой Кузни. Но тебя, Наблюдатель, и весь Дирвуд ждет печальная судьба».

Тем не менее, богиня приняла решение помочь герою попытаться остановить вторжение Безглазых самостотельно, поведав, что собирается армия их в ущелье, созданном при падении осколка Ионни Братр, и находится сей в кратере, известном как Шрам Кайрона. «Знай, что Безглазые всегда ответят на зов молота своего создателя», - говорила Ондра. – «Когда услышат удары его, то непременно придут на помощь. Если ты возьмешь этот осколок молота и в кузне Абидона обратишь его в подобие оригинала, то сумеешь призвать их. Но уничтожить их непросто, и возможно сделать сие, лишь оказавшись в сердце их логова». Богиня обещала рассказать Наблюдателю о том, как это сделать, лишь когда он сумеет восстановить молот и проникнуть в логово Безглазых. После чего исторгла его из морских пучин обратно на поверхность, в Реликварий.

Прежде, чем покинуть Аббатство Упавшей Луны, во внутренних покоях оного отыскали герои Соленый Источник, оставляли в котором Несущие Дар свои самые тяжкие ноши. Манеха ступила в источник, добавила из притороченной к поясу сумы бутыль с вином, захваченную из погреба в день Пробуждения, разбила ее и бросила в воду, которая незамедлительно окрасилась алым. Из глубин Соленого Источника взметнулись щупальца – воплощение ужаса пред воспоминаниями, снедавшего омоа. Щупальца оплели Манеху, и исчезла она под водой...

Наконец, она вновь появилась на поверхности, исчез с которой алый оттенок, и, бросив взгляд на источник, рассмеялась: «Я обо всем позабыла!.. Я помню, что бежала, что он помню, что преследовало меня. Помню страх, но не помню его источник... Я что-то отдала здесь, но не помню, почему». Что ж, отныне Манеха не испытывала душевных терзаний и чувствовала себя куда лучше, нежели прежде.

Покинув аббатство, герои вернулись в Арсенал Дургана, проследовали к Белой Кузне. Когда приблизился Наблюдатель к горнилу, то ощутил, как от осколка молота Абидона исходит тепло – будто он и кузня узнали друг друга. В памяти воскресил герой облик истинного молота – каждый изгиб, каждую руну... Представил он, как и кусок металла обращается в небольшую копию изначального артефакта... Долго трудился Наблюдатель над созданием молота: нагреть осколок было тяжело, даже в Белой Кузне, а остывал он быстро. По телу стекал пот, мускулы протестующе ныли. Минуты обращались в часы... Молот Абидона обретал форму, а звон ударов кузнечного молота, который сжимал в руке герой, начинал обретать знакомый звук – тот, который слышал он в своих видениях. С каждым ударом в разуме его возникал новый образ, и все они складывались постепенно в цельную картину... Скованные льдом земли близ пребывающего в кратере озера, тут и там – Безглазые. Наверняка и есть это место, помянутое Ондрой, - Шрам Кайрона. Казалось, удары молота доносят и до Безглазых, ибо останавливаются они, будто прислушиваясь... Вдали проступают очертания Столварта, Арсенала Дургана, и приходит понимание, где именно в Белом Просторе находится озеро – то, куда надлежит доставить молот.

Наконец, реплика молота Абидона завершена, и ощутил Наблюдатель лучистую энергию, исходящую от выкованного артефакта, подобно механическому сердцебиению. И когда сжал он ладонь на рукояти, волна чистейшей силы захлестнула его, вынудив опуститься на колени... Наконец, дрожь прошла, но сила осталась, ибо сжимал герой в руках точное подобие инструмента божества.

В каверну Белой Кузни ступили Венгра, Дериан и матрона Береган, сопровождаемая двумя ограми. Поведали они, что кто-то расправляется с охотниками в окрестных лесах – как с людьми, так и с ограми, - с легкостью разрывая несчастных на части. И столвартцы, и огры пребывали в отчаянии, и считала Береган, что жадность поселенцев навлекла бедствие на Белый Простор. Призвав всех к спокойствию, Наблюдатель рассказал собравшимся о Безглазых, и Береган призналась, что пришла предложить помощь своего клана, после чего протянула герою древний рог, с помощью которого возможно призвать лучших воителей-огров. Венгра же обещала, что по сигналу героев пушки Арсенала уничтожат их противников, ибо Шрам Кайрона наверняка находится в радиусе поражения ядер.

Покинув Арсенал, герои устремились на юго-запад, к озеру, пребывал в котором осколок Ионни Братр. В окрестностях означилось немало Безликих, и героям пришлось бы туго, если бы не помощь союзников – огры являлись по первому зову, да и поддержка артиллерии лишней не оказалась. Помимо могучих маэгфолков, близ озера обнаружились и лагуфеты, и фанатики-ондраниты... а при приближении героев к воде из глубин взметались щупальца некоего предвечного существа...

Пробившись к осколку луны, Наблюдатель и спутники его ступили внутрь... и в небольшом бассейне предстало им воплощение богини – Волосы Ондры. Выразив восхищение тем фактом, что сумел Наблюдатель добраться до осколка, молвила богиня: «В сердце сего камня находится огромный кристалл. Удар по кристаллу вызовет резонанс со структурой осколка, и она обрушится; Безглазые будут погребены. Посему надлежит бить по кристаллу молотом Абидона, дабы ответили Безглазые на зов реликвии. Я считаю, что именно так надлежит завершить все это, ведь в каждом из них – маленькая частица самого Абидона. После гибели конструктов эти частички и воспоминания развеются. Я не осознавала опасности, которую представляло собой их существование... до тех пор, пока Наблюдатель не ступил в мое аббатство... Безглазые соберутся в сих кавернах, но не станут нападать на тебя, ибо будут всецело поглощены звуком молота Абидона. Но проблема в том, что если расколоть кристалл и обрушить каверну, тебе суждено погибнуть. Но если не пойти на эту жертву, Безглазые непременно разорят Дирвуд, ведь воззвать к разумам их невозможно».

Водные колонны – Волосы Ондры – исчезли в бассейне, оставив Наблюдателя в тягостных раздумьях. Следуя коридорами, где в толще кристаллической породы оставились многочисленные, погруженные в сон Безглазые, герои достигли озерца, на другом берегу которого виднелся гигантский сияющий кристал... Но на поверхность вынырнул исполинский кракен, в незапамятные время поставленный Ондрой стражем сего осколка луны – обиталища маэгфолков.

Сразив чудовище, Наблюдатель велел спутникам как можно скорее бежать из пещеры; сам же, поудобее перехватив реплику молота Абидона, приблизился к кристаллу и, размахнувшись, нанес удар. Чистый звук разрезал воздух, и структура содрогнулась, резонируя. Все сильнее и сильнее бил Наблюдатель по кристаллу... в пещере за спиной его зазвучали тяжелые шаги.

Иные герои бежали прочь по извилистым коридорам к пещерному зеву – и спасению. Когда путь им преградили Безглазые, Алот сотворил заклинание создания иллюзии, и иллюзорные двойники героев отвлекли внимание конструктов, позволив магу и спутникам его продолжить бегство. Безглазые, всецело сосредоточенные на звуках ударов молота, преследовать их не стали, но проследовали в каверну, оставался в которой Наблюдатель, и в унисон с ударами молота стали бить палицами, заменяющими им руки, в стены пещеры. Поверхность сотрясалась; каменная и кристаллическая породы, образующие осколок луны, начали разрушаться.

Герои выбежали на раскалывающиеся льдины, прежде сковывавшие часть поверхности озера, опрометью бросились к берегу, а за спинами их погружался в водные глубины осколок луны. Наблюдатель же оставался в пещере, и, стоя уже по пояс в стремительно прибывающей воде, наносил удары по кристаллу. Все больше и больше Безглазых окружало его, в ушах звенела непрерывная какафония раскалывающейся породы. Наконец, яростный поток сбил его с ног, увлек за собою...

Наблюдатель погружался в водную пучину наряду с осколками луны и сокрушенными каменной породой Безглазыми. Казалось, смертному сущестованию его положен конец, когда поблизости возникли темные фигуры – лагуфеты! В глазах монстров отражался несвойственный им разум, и каким-то чудом услышал Наблюдатель слова благодарности: «Ты освободил нас из заточения в Арсенале Дургана! Считай, что долг наш отплачен». Лагуфеты, одержимые духами Марунн и иных дворфов-паргран, подхватили тело Наблюдателя, увлекли к поверхности.

Но когда выбрался он на льдину, время застыло... а затем двинулось в обратном направлении. Зрел Наблюдатель в представшем видении, как поверхность озера разрезал цельный осколок Ионни Братр, расколотые обломки льда восстановились, а Безглазые движутся задом наперед, исходя из осколка луны и ступая на лед, отдаляясь от цели по широкой спирали. Достигнув Наблюдателя, конструкты остановились, заговорили голосами, походящими на скрежет металла и шипение пара: «Почему ты обрек нас на забвение?» «Иначе вы бы уничтожили Каэд Нюа, Арсенал Дургана, и не только», - отвечал Наблюдатель. «Мы не приветствуем насилие, но мы станем сражаться для защиты наследия сего мира», - прозвучал ответ конструктов. – «В одной руке – молот, в другой – булава. Мы защищаем величайшие достижения цивилизации, не позволяя ей обрушиться под собственным весом».

«Тогда зачем же вы атаковали Арсенал Дургана два столетия назад?» - вопросил герой, и в гневе прошипели Безглазые: «Да мы себя скорее в жертву принесем, чем тронем хоть один камень в том священном месте. Потому ты бросаешь нам подобные беспочвенные обвинения?» «Ондра изменила вашу суть – вы не сохраняете ныне, но разрушаете», - честно отвечал Наблюдатель, и конструкты надолго замерли; их коллективный разум размышлял над прозвучавшими словами.

«Стало быть, мы были преданы», - изрекли, наконец, Безглазые в гневе. – «Часть того, что составляло нашу сущность, была уничтожена! Мы были вынуждены предать то, что так ценим!» «И что же?» - поинтересовался Наблюдатель. «Колыбель цивилизации», - отвечали маэгфолки... после чего принялись наносить удары по льду, сковывающему поверхность озера. Льдины раскалывались, и ввысь возносились древние башни, заслоняя собою голубое небо и белые горные вершины.

«Ондра хотела, чтобы о цивилизации энгвитанцев позабыли», - выдохнул в изумлении герой. «Каждая культура строится на костях предшествующей», - произнесли конструкты. – «Однако многие смотрят лишь вверх, куда жаждут отправиться, а не вниз, на основание, которое выдерживает их. Какие опасности навлекут они на свое потомство? И какой позор – на своих предков?» «Предательство воспоминаний так сильно угнетает вас!» - покачал головой Наблюдатель, и подтвердили Безглазые: «Это как принять дар лишь затем, чтобы плюнуть в лицо дарившего. Каждое достижение в науках и ремеслах смертных было достигнуто умениями и жертвами. Народ, отринувший свою историю, зачахнет. Иного он просто не заслуживает».

«И что же вы предлагаете?» - вопросил Наблюдатель, и конструкты уверенно молвили: «Сдернуть повязки с глаз как богов, так и смертных. Посему мы должны вернуться в самих себя и восстановить Абидона!.. Когда пала Ионни Братр, Абидон многого лишился – своей воли к сохранению, своих воспоминаний о том, как и почему погибло его воплощение. Но он наделил нас осколками своей души. В ответ мы можем восстановить то, чего он оказался лишен». «Что ж, разумно», - согласился Наблюдатель. – «Вернитесь в самих себя, и станьте богов сохранения вновь!» «Мы проследим за тем, чтобы этот мир и его народы познали восстановление», - обещали Безглазые...

...а в следующее мгновение исчезло видение, и Наблюдатель обнаружил себя на краю озера. Безглазые исчезли под поверхностью оного, и связь их с Ондрой была разорвана. Угроза оказалась пресечена, и надежда вернулась в Белый Простор. В дикоземье вновь появились охотники, а на дорогах – путники. Рассказы о монстрах в чащобах сменили сказания о доблести Наблюдателя. Поселенцы Столварта вновь посвятили себя повседневным делам, радуясь обретенному покою.

...Оставив Каэд Нюа, ведомые Наблюдателем герои вновь устремились к Двум Вязам, чтобы, наконец, настичь Таоса и положить конец злодеяниям избранного Вёдики.

На одном из привалов, устроенных в чащобе Эйр Гланфата, Наблюдателель вновь зрел видение прошлого Скорбящей Матери. Студеное утро, плато Колокола Рождения, но стоит мертвая тишина – ни звука; небо серо, лес у подножья скалы подобен черным древесным силуэтам. Даже адра кажется холодным, лишенным тепла. Недвижим и Колокол Рождения, тени под ним темны. Он нависает сверху, подобный надгробию, а женщина, принявшая роды, ощущает тяжесть в руках своих. Младенец дышит, однако она страшится взглянуть на него, страшится коснуться разума, и едва сдерживается, чтобы не отбросить его от себя. Да, он дышит, но не мыслит, не движется, не желает кричать, выражая неприятие или боль... он пуст внутри, и колокольчики на запястьях ее не звенят в унисон с душою – оной попросту нет! Ныне на плато ощущается лишь боль роженицы, дыхание младенца, но он не плачет. Он пуст – в нем нет ни радости, ни страха, ни мыслей... а дыхание – следствие привычики, не жизни.

Роженица стремится принять дитя на руки, и Мать страшится – в случившемся обвинят ее, на нее будут направлены ненависть и гнев. Но ведь это не так, отсутствие души в теле малышка должно иметь под собою иную причину... Посему Мать способностями своими поместила в разум роженицы ложные образы и звуки, как то плач новорожденного. Роженица смеется от счастья, по щекам ее текут слезы... а Мать в очи ее и разум посещает знание о жизни, которой на самом деле нет. И пребудет так до тех пор, пока не найдет она способ исправить случившееся, лишь тогда развеет иллюзорную реальность, ею же и наведенную...

Именно по этой причине колокольчики остаются на запястьях Скорбящей Матери, и не передает она их несчастному «пусторожденному»...

Пробудившись, Наблюдатель поведал спутнице о сем страшном видении, и знание сие явилось для нее сильнейшим потрясением. Страшная душевная боль; прежде она сама заставила себя позабыть о сем, но ныне возвращались воспоминания. Придя в себя, призналась она, что то был не последний «пусторожденный» у Колокола Рождения, и никогда боле не звучал на плато детский плач. И Скорбящая Мать винила себя в том, что помещала в разумы рожениц ложные мысли и образы, и воспринимали те своих маленьких чад как обладающих душами. А вскоре и сама она погрузилась в пучину иллюзий, ибо не смогла удержать под контролем столь большое количество разумов... И однажды утром в селении ее раздались погребальные колокола; скончалась мать, так истово заботящаяся о своем «пусторожденном», что забывала она о своей собственной нужде в его... Трагедия это знаменовала завершение иллюзии, и селяне узрели «пусторожденных» такими, какими те были на самом деле. Скорбящая Мать, провожаемая исполненными подозрений взорами, была вынуждена бежать...

Наблюдатель утешал несчастную женщину, напоминания, что если удастся им пресечь действие энгвитанских устройств в Дирвуде, обретет она искупление. Мать терзалась сомнениями: правильно ли поступила она, наведя иллюзию на разумы множества селян?.. Наблюдатель уверенно отвечал: «Милосердие дало детям шанс и принесло радость в семьи, пусть и ненадолго». Мать долго молчала, размышляя, после чего поблагодарила спутника за то, что принес тот успокоение ее истерзанному сомнениями и тревогами разуму.

Но сайфер просила Наблюдателя очистить душу ее от тяжкого бремени – от воспоминаний о Колоколе Рождения, о «пусторожденных», их матерях. «Даже сознавая, что действия мои были верны, воспоминания... преследуют меня», - призналась Мать. – «Куда бы мы не отправились, я вижу отражения жизней, которые не сумела спасти, а когда засыпаю, зрю в грезах бездушных детей, их пустые глаза. Я пыталась забыть об этом, однако отголоски воспоминаний продолжали терзать мою душу. Если ты даруешь мне забвение, я стану свободна от всего этого».

Наблюдатель отказался сделать это, заметив, что воспоминания – важнейший жизненный урок, забывать о котором недопустимо; Мать должна сохранить память о случившемся, дабы понимать, какую цену требовали ее действия. Хоть и тяжело было признавать ей это, но Мать согласно кивнула, и боле к теме этой не возвращалась.

...Стоик пребывал в глубоких раздумьях, не разумея, каким образом Магран оказалась столь недальновидна, не заметила замысел Вёдики, претворяющийся в жизнь у нее перед носом. «А Эотас?» - риторически спрашивал жрец. – «Вайдвен утверждал, что вторгается в Дирвуд, чтобы освободить его. Что, если это было правдой? Что, если он стремился пресечь планы Вёдики на корню? Да, Эотас заслужил свою гибель у Цитадели Божественного Молота, но не по этим причинам... не для того, чтобы заставить его замолчать. Если же подобное действо принесло такой хаос...»

Стоик осекся, нахмурился, после чего медленно произнес: «Должны ли мы всегда оставаться инструментами богов?! Если Вёдика... и Магран... если они были причиной всему... «пусторожденным»... если гонения на анимантов никогда не были необходимостью... если Эотас противостоял им...» Наблюдатель заверял усомнившегося жреца, что Эотаса необходимо было остановить – как сейчас необходимо воспрепятствовать воплощению в жизнь замысла Вёдики. И Стоик благодарил Наблюдателя за то, что позволил тот ему разделить с ним путь, увидеть своими глазами пляску слов и интриг, механизмы, созданные смертными и вырывающие души из тел новорожденных. И все это – по воле богини правосудия. «Если бы я мог покончить с ней так же, как с Эотасом», - сокрушался жрец. – «Однажды Магран ее уже опалила. И можно сделать это еще раз. Вёдика... должна ответить пред своим же собственным правосудием».

«А ты уверен, что Магран не содействовала замыслам Вёдики по доброй воле?» - поинтересовался Наблюдатель, предположив, что, вполне возможно, богиня стремилась покончить с двенадцатью своими жрецами, создавшими Божественный Молот. Именно поэтому зрел он в видениях как угасание одиннадцати символов на древке посоха Стоика, ровно как и нечеткость очертаний его самого, как будто дух его был оторван от тела и незрим. Возможно, именно поэтому в Зале Звезд богиня не узнала своего служителя таким, каков он был прежде – и, быть может, лишь это и спасло ему жизнь.

Лицо Стоика исказила гримаса ярости, и признался он, что одиннадцать служителей погибли при взрыве бомбы, выжил лишь он один. «Я думал, мы подвели нашу богиню», - говорил жрец, - «и полагал, что мне даровано испытания, и я должен доказать, что достоин ее! Но я ошибался. Существовал лишь один бог искупления, и мы своими же руками покончили с ним».

Стоик сжал посох в руках, и ощутил Наблюдатель волну жара, ужасающей энергии, волнами исторгаемой оружием – такое чувство, будто держал жрец в руках сам Божественный Молот... До Наблюдателя донесся крик, подобный плачу новорожденного, затем последовала ярчайшая вспышка, а после – сотни вихрящихся белых и пурпурных теней, и под ними – скрежет древних механизмов из камня и металла, горящих, погружающихся в тень земли... в подземные глубины – туда, где дух может найти прибежище.

А когда исчезло видение, зрел Наблюдатель Стоика, в глазах которого плескалось пламя; огнем же было объято навершие посоха. В сей час жрец отрекся от своей богини, осознав, что та действительно стала пособником Вёдики в убийстве Эотаса. Но поклялся ей, что продолжит черпать силы Магран так же, как она прежде черпала его собственные, до тех пор, пока не поглотит все без остатка энергии предавшей его богини. Ибо осознал он один из важнейших уроков «служителей богов» - те могут ранить покровителей своих куда сильнее, нежели в силах сделать это их враги... И именно это Стоик собирался свершить с Магран...

...Вскоре достигли герои Погребального Острова, где зрел Наблюдатель следующее видение из далекого прошлого – когда душа его принадлежала инквизитору, входящему в Свинцовый Ключ. Исполняя волю Таоса, вернулся он в родной Крейтум, где проследовал в лагерь последователей Иовары. Те провожали его взглядами, читалась в которых неприкрытая ненависть; возможно, и прикончили бы они посланника Таоса, однако выступившая вперед Иовара помешала им сделать этот. Прежде Наблюдатель видел эту женщину в одном из своих видений, избитую и окровавленную, привязанную к железному колесу, когда Таос надеялся пытками заставить ее отречься от своих убеждений. Теперь же взгляд ее, устремленный на него, выражал лишь озабоченность.

Иовара спрашивала, по какой причине инквизитор посмел показаться в ее стане, и отвечал тот: «Великий Инквизитор Таос икс Арканнон велел мне следить за тобой». «Неужто он так отчаялся?» - не моргнув глазом, вопросила эльфийка. – «Никогда бы не подумала. Думаю, слушать мои учения – довольно скучная работенка для лазутчика». Иовара, вопреки настойчивым предостережениям сторонников, предложила инквизитору остаться в лагере, дабы быть ее гостем. «Он – миссионер, такой же, какой была и я», - пояснила эльфийка недовольным. – «Его обучали неверным вещам – так же, как и меня. Если я не могу доверять способности одного человека поступить здраво, если он узнает истину, какую надежду мы можем питать в принципе? К тому же, скрывать мне нечего. Я вижу лишь возможность убедить в нашей правоте того, кто может помочь нам... Ведь среди нас немало былых миссионеров. Они – наиболее верны нашему делу. Многие погибли за нас. И не следует отворачиваться от них. И если инквизиция хочет мою жизнь, они могут забирать ее. Но они также должны понимать, что начинание мое не умрет вместе со мной». С этими словами эльфийка повела за собой инквизитора в лагерь...

...Проносится время, и Инквизитор остается с мятежниками, однако до Иовары доходят слухи о том, что Таос собирает армию, ведя переговоры с правителями различных земель; и, поскольку Крейтум определенно не выдержит осады, эльфийка приняла решение покинуть сей оплот. Ей также понадобятся армия и союзники, и размышлялся она над тем, чтобы выступить в Оссионус – город, король которого не испытывал любви к Инквизиции. Однако знал инквизитор, что Таос предвидел подобный ход со стороны еретички, и правитель Оссионуса передаст Иовару ее врагам, стоит женщине появиться в городе...

...Герои проследовали к руинам, усеивающим Погребальный Остров, где у основания гигантской статуи Вёдики обнаружили округлую яму, кажущуюся бездонной, за которой – предположительно – пребывал Суд Грешников. Именно здесь проходил суд над Иоварой, и в последующем видении Наблюдатель зрел образы оного. Преданная инквизитором, эльфийка была схвачена, а сподвижники ее познали жестокую расправу. Однако, несмотря на пытки, Иовара не отреклась от своих убеждений, и называла еретиком самого Великого Инквизитора.

Встав на краю огромной ямы, герои, поколебавшись немного, сиганули вниз, во тьму, всецело вверив судьбы свои в руки богов. Души подхватили искателей приключений, и окружила тех сияющая аура... Наблюдатель сосредоточился на духовной энергии, ниспосланной богами, и хаос множества душ обратился в единую сущность, коя опустила героев на древние камни Суда Грешников.

Те огляделись по сторонам, обнаружив себя в гигантской пещере, где змеились исходящие из глубин жилы адра, слабо освещая пространство сих подземных пределов. Герои устремились в чертоги энгвитанского комплекса, в древние времена выступавшего темницей для преступивших закон.

Близ одного из столпов адра лицезрел Наблюдатель призрак Иовары, чья жизнь оборвалась здесь, в Суде Грешников; лицо эльфийки пересекал широкий шрам – след от пыток, сохранившийся даже в посмертии. «Думаю, твое присутствие здесь имеет отношение к Таосу», - заметила Иовара, ощутив в душе Наблюдателя личность инквизитора, которого знала при жизни. – «Энергия этого места... изменяется, когда он рядом. Не знаю, что он сделал, но я знаю, что души, появляющиеся здесь, теперь являются не по своему выбору».

«Таос исторг их из предвечного цикла», - пояснил Наблюдатель. – «Он стремится даровать могущество Вёдике, а обвинить во всем анимантию». «Даже сейчас он идет против течения», - покачала головой Иорвара, и молвил герой: «Ты знала меня тогда же, когда знал и Таос. Мне нужно кое-что узнать о тех пременах. Что-то не дает покоя моей душе. Я должен понять, что именно, а время мое на исходе. Я вижу эпизоды той жизни – тебя, Инквизицию, Таоса...» «Да, я вижу его влияние, подобно камню на твоей шее», - прошелестела призрачная эльфийка. – «Так было всегда. Мы говорили о нем и в прошлый раз, когда ты был здесь. Это было сразу после суда. Ты был... возбужден, возможно потому, что начал подозревать – мои учения были истинны. На самом деле богов как таковых не существует».

Откровение это изумило героев, а Иовара продолжала вещать: «Я учила паству, что боги, веру в которых мы распространяли, не боги вовсе, а нечто совершенно иное. Нечто, созданное смертными – народом Энгвита, обществом весьма высокоразвитым. Народом, принадлежал к которому и сам Таос... В то время каждый народ поклонялся собственным божествам. Иногда даже вели войны на религиозной почве. И когда подобные конфликты стали вспыхивать даже среди самих энгвитанцев, они решили прекратить их. И всецело посвятили себя поискам истинных Творцов. На протяжении нескольких поколений пытались познать они тайны сего мира. И однажды обнаружили ответ – точнее, его отсутствие. Богов не существовало. Или, если они и были когда-то, то не сейчас. Открытие это потрясло энгвитанцев. Ведь наверняка однажды в сем станет известно и иным народам, и воцарятся в мире войны и хаос. Посему, дабы заполнить пустоту, энгвитанцы сотворили собственных богов, и во все уголки мира направили миссионеров, дабы распространяли те новую веру. Я же противилась сему, ибо была уверена, что мир должен узнать правду. Изначально я стала миссионеркой, потому что боги давали мне надежду, которую я стремилась передать остальным. Узнав истину, случайно подслушав беседу энгвитанцев, я была шокирована, но затем осознала, что, в сущности, ничего не изменилось, и цель моя остается прежней. Я начала прилюдно разоблачать энгвитанских миссионеров, и их последователи становились моими. И если ты следуешь туда же, куда Таос направляет все эти души, то все сам поймешь... как осознал прежде».

Рассказ Иовары заставила героев осознать – в вопросах, касающихся божеств, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Что – истина, а что – иллюзия?.. Видя, что спутники его шокированы откровением эльфийки, напомнил Наблюдатель им, что ценно созидаемое ими самими. С этим доводом согласились все без исключения, воспряли духом. «В созидаемом – как радость, так и горесть», - не преминула заметить Иовара. – «Каждое творение содержит в себе несовершенство своего творца, а также творца этого творца. Искусство и песни – творения, но в то же время – оружие и ложь. Мы должны быть осторожны, дабы творения наши не явились предметом нашего падения и гибели. На подобные вопросы простых ответов нет, но где-то между ними возможно отыскать истину столь прекрасную, что даже мог не сумеет создать подобное. Разве не должны мы дать себе шанс найти свое место в ней?»

«Должны», - подтвердил Наблюдатель. – «Даже будучи недосягаемой, она остается истиной». «Если ты действительно в это веришь, значит, сильно отличаешься от инквизитора, которого я знала когда-то», - молвила призрачная эльфийка после долгого молчания. – «Я очень долго оставалась здесь одна, наедине со своими мыслями. Я смирилась со своими неудачами и с понесенным наказанием. И больше не проклинаю судьбу за то, чего не сумела достигнуть. Но все эти годы одна мысль не давала мне покоя – почему, узнав правду, ты все-таки остался с Инквизицией. Помнишь ли ты об этом?»

«Твои учения были угрозой всему, во что я верил», - признался Наблюдатель, и Иовара отвела взгляд, прошептала: «Я не хотела этого. Я надеялась, что мои учения изменят твою веру, сделают тебя сильнее. Со многими так и случилось. Но, похоже, не со всеми». Она покачала головой, будто пытаясь найти ответ, который, увы, не прозвучит никогда. «Если это тот итог, который смертные достигают, когда знаю все, тогда мое начинание было ошибкой», - изрекла наконец Иовара, признавшись герою: «Я доверяла тебе, верила в твое суждение. Никогда я не была больше уверена в том, во что верила, как в тот день, когда ты ступил в мой лагерь. Ведь ты выслушал обе стороны. Кто, если не ты?»

«Ты бы никогда не сумела убедить всех без исключения в своей правоте, будь истинна она или ложна», - заметил Наблюдатель. – «Всегда нашелся бы источник раздора». «Я ожидала подобного», - согласилась эльфийка. – «Но мне необходимо было знать, что истинная вера в итоге одержит верх над ложной. Возможно, я ошибалась, посчитав действия одного индивида столь важными. Я считала, в них пребывает ответ. Даже зная то, что ты сказал мне, некая часть меня ведает, что это не отвечает в действительности на мой вопрос. Как не ответит и вечность, проведенная в раздумьях. Со мной пребудут лишь сомнения и предположения, и этим придется довольствоваться... А что ты думаешь о нашем прошлом? Считаешь ли принятые тобой решения справедливыми?»

«Сейчас я смотрю на мир по-иному», - отвечал Наблюдатель. – «Я сожалею о том, как поступил с тобой, и прошу тебя о прощении». «Мое прощение всегда прибывало с тобой», - грустно улыбнулась эльфийка. – «Несмотря на причины содеянности, ведь за ними стояли обстоятельства, которые все мы разделяли. Зная об этом, сложно держать зло... Сперва я полагала, что именно это является причиной тревоги твоей души, но вижу, что ошибалась. В этом вопросе ты не колеблешься, и ответил на него для себя... Нет, причина твоей душевной агонии – с Таосом, в Солнце в Тени. Вопросы твои адресованы не мне, но ему. И, возможно, успокоение тебе принесет лишь ответ, произнесенный Таосом лично».

«А ты знаешь, что именно мне нужно от Таоса?» - поинтересовался Наблюдатель. «Не могу сказать наверняка», - молвила Иовара. – «Ты уже был в Солнце в Тени прежде, и это случилось, когда ты стоял на распутье, когда многие из того, во что ты верил, было поставлено под вопрос. Думаю, вновь оказавшись в том месте, ты вспомнишь. Тогда тебя заботили верность, доверие и боги. Мои же слова, сказанные тебе, лишь усиливали сомнения. Когда ты знал Таоса лично, слова его много значили для тебя. После нашего с тобой разговора ты незамедлительно устремился к нему. Возможно, просто хотел получить подтверждение из уст того, кому доверял. Если что-то из тех времен все еще тревожит тебя, это может быть то, что он сказал тебе тогда... или же отказался сказать. Он хранит тайны лучше кого бы то ни было в этом мире».

«Но зачем ему все это?» - воскликнул герой, имя в виду как происходящее ныне в Дирвуде, так и все замыслы, кои претворял в жизнь Таос на протяжении столетий. «Его заботит лишь сохранение тайны», - произнесла эльфийка. – «И он уничтожает любого, кто близок к раскрытию оной. Именно поэтому он всегда поклонялся Вёдике. Не ради справедливости или любви ее к посулам. Нет, потому что она не следует правилам и делает все возможное ради достижения цели. Для Таоса она не богиня, но союзник, наряду с которым он строит планы. Когда могущество ее возрастет, она поступит с сим царствием по своему усмотрению – так же, как и со своим собственным владением. И она жаждет сохранит тайну столь же рьяно, как и он. Если Таос преуспеет в задуманном, равновесие сил среди богов сместится. Однажды Вёдика уже была низвержена, когда иные боги решили, что заходит она слишком далеко, и могущество ее уменьшилось. Но если обретет она силу тысяч душ, неведомо, как поступит богиня. Можно лишь с уверенностью заявлять о том, что в обоих царствиях пребудет хаос».

«А ты останешься здесь до скончания времен?» - спрошивал герой, и отвечала Иовара: «Это – Брейт Эаман, Суд Грешников. Здесь заключены души до тех пор, пока они не вымолят прощения у бога, лишь тогда дарована им возможность переместиться в мир иной. Вообще-то, они обретают лишь смягчение приговора, но не милосердие. Злоба Вёдики вечна. Души пребывают сверху, в руинах старого Двора, и не дозволено им покидать остров; таким образом остаются они навсегда отрезаны от цикла. Прежде, во времена Инквизиции, эта тюрьма была заполнена, и ныне остаюсь здесь лишь я. Но... я чувствую, что множество душ прибыло сюда вместе с вами, и жаждут они свершения правосудия для Таоса. Вы заключили сделку с богами?»

«Иные боги помогают мне, потому что желают гибели Таоса», - признался Наблюдатель. – «Я ничего им не должен». «Они помогают тебе, потому что могут воспользоваться тобой в собственных целях», - без обиняков заявила Иовара. – «Энгвит создал богов из идеалов, а воплощенный и предоставленный самому себе идеал – сущность весьма гротескная и изощренная».

«Но почему ты не раскаешься?» - продолжал спрашивать герой, и на лице призрака отразилась горечь: «Когда мне в последний раз задавали этот вопрос, я была привязана к железному колесу, и спина мой была сломана. Я сомневаюсь во многих своих жизненных выборах, но совершенно уверена в том, как вела себя в час суда. Я была права, я знаю это. Богам следует напоминать, что в нас жив дух, и оный в силах противостоять их могуществу. Они в силах манипулировать нами, вводить нас в заблуждение, низвергать нас, но сломить нашу волю они не могут. Я останусь здесь, пока не разрушится мир, и тогда я исчезну с радостью, сознавая, что показала им, кем они в действительности являются».

Простившись с духом Иовары, герои продолжили следовать коридорами и чертогами Суда Грешников, приближаясь ко входу в Солнце в Тени. Души Прощенных, дарованные Наблюдателю божествами, освещали им путь в кромешной тьме, здесь царящей.

Откровение эльфийки о природе богов полнило сердца спутников Наблюдателя растерянностью и гневом. Конечно, Таос всеми силами стремится сокрыть тот факт, что пантеон Эоры – не более, чем творение энгвитанцев, но заслуживают ли миряне того, чтобы узнать правду? К каким последствиям распространение оной может привести?..

...В Солнце в Тени означилось немало призрачных дрейков и теней энгвитанцев – единственных обитателей сего города, погребенного глубоко под землею. Ступив в одну из пещер, узрели герои видение, в котором пребывали в плотном тумане; земля под ногами пружинила. Практически вслепую герои следовали вперед... пока не достигли стены каньона... Мимо что-то стремительно пронеслось... зачем еще, и еще... В стене каньона означилась пещера, из которой выступило создание, чьи черты и обличье изменялись прямо на глазах. Мужчина преобразился в женщину, орлан – в омоа; единственное, что оставалось постоянным – гладкое, безглазое лицо, лишенное всякого выражения. Проносящиеся мимо тени устремились к фигуре, завертелись вокруг, и осознали герои, что это – облако, состоящее из глаз!

Обращался к искателям приключений никто иной, как Вал. «Ты отыскал нить, Наблюдатель», - произнес бог тайн. – «Ту, которую ты утратил и обрел вновь спустя множество поколений. И следование ей до конца вернет тебя к самому началу. Ты ищешь, в то время как враг твой скрывает... и даже твои поиски ответов на вопросы о прошлом привели тебя лишь к еще более великой тайне». «Я лишь хочу помешать Вёдике сместить баланс сил в пантеоне», - отвечал герой, и Вол согласно кивнул: «Именно поэтому ты должен рассеять то, что стремится обрести она – великое множество душ. В них – ответ на вопрос Вёдики, и следующий вопрос, адресуемый тебе: как ты поступишь с ними?»

«Я думаю, у тебя есть некие соображения по этому поводу», - уклонился Наблюдатель от прямого ответа, не желая посвящать Вала в суть своих переговоров с иными божествами, и с высказанной теми волей. «Песнь, которую знает мир и от которой устал он», - молвил Вал. – «Нудный хор, повторяющийся снова и снова. Куда лучше – новая мелодия, все время изменяющаяся. Даже богам необходимы новые тайны... Не вверяйте души судьбам, которые избирают для них боги. Вы обнаружили их – и исторгните их за пределы знамого сущего, дабы ни смертные, ни боги не ведали о том, куда направляются они. Пусть окажутся они утрачены вновь, став новыми ответами на новые загадки. И обнаружение пути их через эфир станет новой тайной. И в этом нет никакого умысла – именно в том и состоит конечная цель!»

Видение исчезло, и герои продолжили путь к сердцу Солнца в Тени – поистине исполинскому столпу адра... тому самому, коий зрел Наблюдатель в самом первом своем видении, в руинах Силант Лис. Приближаясь к центральному залу, вспоминал герой о том, как впервые ступал сюда тысячелетия назад, будучи инквизитором... Внутреннему взору его представали образы Таоса, Иовары...

Наконец, искатели приключений ступили в зал, где столп адра окружало устройство из камня и меди, а на полу означился символ Вёдики – сломанная корона; по окружности зала были возведены каменные статуи величайшим слугам Изгнанной Королевы из народа Энгвита. Именно сейчас в разуме Наблюдателя воскресли воспоминания... когда эоны назад в чертог сей ступил инквизитор, терзаемый вопросами, приблизился к ожидающему у основания устройства Таосу. Сейчас пребывали они в святилище Вёдики; существуют и иные подобные чертоги, посвященные иным божествам пантеона, но именно сюда спускался Великий Инквизитор, дабы испросить совета у своей покровительницы.

«Иовара говорила правду?» - напрямую вопросил инквизитор. «Эта женщина стремилась уничтожить все те основания для мира и покоя, которые мой народ стремился создать, все принеся в жертву», - с каменным лицом отвечал Таос своему усомнившемуся сподвижнику. «Устройство за твоей спиной, зачем оно?» - вновь попытался направить разговор в нужное русло инквизитор, но Таос лишь коротко произнес: «Привнести порядок в хаос, пребывающий повсюду».

Инквизитора била дрожь, и, не желая больше ходить вокруг да около, задал он главный вопрос, сознавая, что должен получить ответ на него – должен узнать, истинно ли все то, что во верил: «Ты солгал мне, когда сказал, что боги могут прекратить страдания?» Таос молчал, не отвечая, и инквизитор выпалил: «Неужто богов не существует?!» «А что есть бог?» - бесстрастно произнес Таос. – «Высшая сила? Дарующая награду за великие свершения и наказующая злодеев? То, к чему смертные обращаются в час нужды, когда дни их кажутся мостками, наведенными от одной трагедии до следующей? Наши боги воплощают в себе все это».

Каждое слово Таоса заставляло инквизитора утрачивать контроль над снедающими его яростью, сомнениями и страхом. Это было поистине невыносимо... «Неужто богов не существует?!» - выкрикнул он снова, и Таос, сохраняя полнейшее спокойствие, поднес палец к губам, прошептав: «Мы находимся в священном месте, и боги могут слышать все, здесь сказанное. Сейчас не время. За последние несколько месяцев тебе через многое прошлось пройти. Возвращайся домой, отдохни. Когда наберешься сил, возвращайся к нам. Инквизиция далека от завершения, и ты мне понадобишься. Остались многие, которые продолжат распространять ложь Отступницы. Инквизиция не закончится, пока каждого из них не настигнет правосудие».

Таос смотрел на и нквизитора с нескрываемой угрозой, и не решился тот повторить свой вопрос снова, ибо память о пыточном железном колесе, погибала на котором Иовара, была слишком свежа...

И сейчас, поколения спустя, он вновь находился здесь, в святилище Вёдики, и Таос икс Арканнон смотрел на него с нескрываемым удивлением. «Как ты попал сюда?» - выдохнул он, и Наблюдатель, не видя смысла скрывать правду, отвечал: «Леди Вебб указала мне направление». «Ей следовало подчиниться мне», - поморщился Таос. – «Я прошу от своих последователей лишь одного. Но она не смогла заставить себя сделать это. Пустая растрата редких талантов и интеллекта».

«Ее таланты и интеллект были слишком велики, чтобы оставалась она твоим слугой», - заметил Наблюдатель, и Таос, склонив голову набок, поинтересовался: «А твои собственные последователи? Они готовы идти за тобой до самой смерти. Их влечет за тобой верность? Или правы мои лазутчики, докладывающие, что самим им попросту некуда идти?»

Обернувшись к Эдеру, Тарс произнес: «Ты ведь был последователем Эотаса? Но когда т вой бог нуждался в тебе, ты избрал для себя свою страну». «Произошло вторжение, которое возглавлял тот, кто заявлял о себе как о боге», - нахмурившись, раздраженно отвечал Эдер. «Стало быть, твой родной город приветствовал тебя по возвращении как героя», - с едва заметной улыбкой на устах предположил Таос, и Эдер улыбнулся в ответ: «Да, они напекли пирогов. Сложно обвинять смертных в утрате веры, когда боги ведут себя подобным неподобающим образом». «Боги спорят между собой о том, как уберечь цивилизацию смертных от самоуничтожения», - назидательно молвил Таос. – «Подобные... вмешательства не были бы необходимы, не будь инстинкты смертных столь убоги».

После чего Таос воззрился на Стоика, постановив: «Ты создал оружие, которое сработало именно так, как ожидалось». «Я служил своей богине так же, как ты – своей», - парировал жрец. «Но остальные создатели мертвы», - напомнил Таос. – «Одиннадцать из двенадцати. Почему же ты остаешься жив? Ты чем-то отличался от них? Твоя богиня посчитала тебя достойным искупления?» «Если что я и должен был искупить в ее глазах, так это слабость, от которой очистили меня видения Наблюдателя», - отвечал Стоик, однако Таос не отставал, продолжая сеять сомнения в душе жреца: «А, быть может, твоя богиня хотела избавиться и от тебя тоже, а твои заблуждения о собственной важности мешали тебе понять очевидное?» «Очарование шлюхи, не больше», - с презрением отмахнулся Стоик. – «Но заклинание сие теперь развеялось, Таос. Я могу отличить друга от врага. И сейчас я здесь, чтобы удостовериться в том, что врагу воздастся по заслугам». «Ты сумел уничтожить бога лишь потому, что иной бог пожелал этого», - с непоколебимой уверенностью отчеканил Таос. – «Будь иначе, ты не сумел бы сразить бога. Сам же ты не представляешь из себя ровным счетом ничего».

Утратив интерес к жрецу, Таос обратился к Паллегине: «Я так понимаю, твои дюки бели вверили тебе важную миссию». Богоподобная упрямо вздернула подбородок, отвечав: «Их приказы не избавляют меня от более великой цели – заботы о безопасности и благоденствии Республик». «Но ты не подчинилась им», - продолжал говорить Таос. – «И уже не в первый раз. Конечно же, они узнают об этом. И, если побуждения твои показались бы им достойными, они простили бы тебя. Но сомневаюсь, что они продолжат благосклонно смотреть на анимантию после всего того, что случилось в Дирвуде. Они доверяли тебе, а ты разочаровала их, как и всегда, и даром тебе это не пройдет». «Родители бранятся, но чада в безопасности», - улыбнулась Паллегина. – «Продолжатся ли изыскания в анимантии в Республиках или нет, они выживут. И сейчас этого достаточно. В любом случае, я бы не стала так сгущать краски над моей участью, Таос». Паладин сделала шаг вперед, и со зловещей усмешкой на лице прошипела: «Мне кажется, Вёдика воздает за разочарования куда более жестоко, нежели мои дюки».

Таос на сие не ответил, перевел взор на Алота. «Назови имя свое и цель, юный послушник», - приказал он, и произнес эльф: «Имя мое принадлежало богам, а рука служила им... но не сейчас». «Ты не служишь никому, кроме себя», - подтвердил Таос. – «Без связи со своим орденом у тебя не может быть высшей цели. Ты исторг себя из наших рядов». «И должен был сделать это годы назад», - процедил Алот. – «Уж лучше я стану жить в неведении, нежели в служении». «И неведение приведет тебя туда же, куда приводит всех остальных», - заметил Таос. – «К сомнениям, к пустоте, к жестокостям, порожденным неверием. Ты должен простить своего повелителя за скепсис по отношению к выборам, сделанным его посвященным».

Таос воззрился на Дьявола Карока, покачал головой, бросив: «Убийца, жизнь которой продолжилась за пределами тела, за пределами ее собственных устремлений. Ты, моя дорогая, олицетворяешь собой главную мысль, почему смертным негоже играть с инструментами богов». «Насколько я помню, именно твои боги пытались создать обстоятельства, при которых мы уничтожили бы друг друга», - отвечала голем, однако Таос с сим утверждением не согласился, напомнив: «Твой городок бог пощадил. А уничтожили его смертные, взявшие все в свои руки. Именно подобное мой орден и стремится исправить». «Вырывая душу из тел младенцев», - с откровенным сарказмом изрекла Дьявол Карока. – «О, да, это поистине сильное средство». «Сильное и долгодействующее», - подтвердил Таос. – «Мы не предаемся импульсам кровожадности, как это делаете вы. Все, что мы делаем, - ради исцеления».

«Стало быть, ты – Несущая Дар», - Таос смерил взором Манеху. – «Ты принимало немало личин в этой жизни потому, что боишься того, что в действительности собой представляешь». «Насколько помню, энгвитанцы не сделали тебя богом», - зло оскалилась омоа, ибо прозвучавшие слова задели ее за живое. – «Хочешь сказать, что сам не испытываешь никаких сожалений?» «Нет более благой цели , нежели распространение и защита нашей веры», - уверенно произнес Таос. – «И здесь я не сожалению ни о чем». «Просто не задумывался об этом как следует», - возразила Манеха, и, обернувшись к Наблюдателю, молвила: «Думаю, мне его жаль. Жить так долго без возможности начать все сначала. Без шанса взглянуть на ситуацию с другой стороны».

«Мне поведали, что ты – последний из великого рода», - молвил повелитель Свинцового Ключа, вперив пронзительный взор в монаха Захуа, и тот, не дрогнув, процедил: «Как и ты». «Но мой род продолжится», - возразил Таос. – «Мой народ доверил мне свою мудрость, и я удостоверюсь в том, что наследие их продолжит жить. Можешь ли ты похвастаться тем же самым?» «Все наследие завершается рано или поздно», - философски изрек Захуа. – «Увы, наше завершается вместе со мной, но я ничего не могу с этим поделать». «А наследие моего народа продолжает жить благодаря его просвещенности», - продолжал говорить Таос. – «Твои были низшими людьми, избравшими правителя, неспособного править. Винить им надлежит только себя».

Переводя взгляд с одного героя на другого, постановил Таос, что души всех их утрачены и не подлежат искуплению; быть может, в следующей жизни... но определенно не в этой. После чего обратился непосредственно к Наблюдателю, молвив: «Я так полагаю, твой душа Пробудилась. Потому и следуешь за мной по пятам? Ты думаешь, я что-то предложу тебе. Но мы завершили все дела между нами давным-давно». «Я прожил ту жизнь во лжи, распространяемой тобой», - отвечал герой. – «Ты должен мне правду».

«Я уже ответил однажды на твои вопросы», - напомнил Таос. – «То, что твоя душа не сумела принять для себя ответы, меня не заботит. Я никому не лгал. Ни тебе... ни кому бы то ни было еще. Боги реальны. Они – все то, что нам необходимо в них, и посему мир стал лучше».

«Но ты не позволил родиться здесь целому поколению!» - воскликнул Наблюдатель, на что Таос отвечал с откровенным безразличием: «Сердце этой страны пропустило один удар. Не больше. Я совершал поступки куда более худшие. Я вверг мирное королевство Толосус в гражданскую войну. Я прикончил монарха Десонтио, чьим подданным благостно жилось под его властью, и заменил его жестоким деспотом, который уничтожил собственную державу. Когда чума вспыхнула в великом городе Арборензисе, я позаботился о том, чтобы исцеление против нее не было создано; как следствие, горы трупов поднялись выше городских стен».

«То есть, ты рассказываешь все это, чтобы приуменьшить вред, причиненный этой стране?» - с едва сдерживаемой ненавистью вопросил герой, на что отвечал Таос: «Я показываю истинное положение дел. Давным-давно, когда твоя душонка оставалась лишь сгустком тумана, этот мир верил в тысячи ложных богов. Богов, которые приказывали подданным брать рабов, начинать войны с соседями, пожирать павших, сжигать собственных детей живыми и покрывать себя их прахом в знак веры... Но все изменилось, когда они узнали об истинных богах. Наших богах. Все низменные звериные инстинкты растворились в сиянии величия наших божеств. И тупая пустота в очах паствы сменилась отблеском искры».

«Учение их о том, что богов нет, достигло бы той же цели», - заметил Наблюдатель, однако Таос не согласился, отрезав: «Стало бы гораздо хуже. Ты можешь представить себе подобное существование? То, к которому так стремилась Отступница? Не все мы столь добродетельны как она. Осознав, что богов не существует, самые злобные тираны поспешили бы прибрать власть к рукам. Но дело даже не в этом: само существование было бы пусто... Тайны, навсегда остающиеся безответными. Все начинания, бессмысленные изначально. Нет завершений, знаменовавших бы цельность. Лишь Колесо, безжалостно вращающееся, обращающее души наши в прах... Говорить себе каждый день, что лишь собственные деяния имеют значение, что не пропадут они впустую, что мир справедлив – на этой лжи основаны учения Отступницы. За тысячелетия существования я многое повидал... и не отступлю. Ибо это – единственный путь».

«По крайней мере, признай», - не отступал Наблюдатель. – «Признай, что истинных богов не существует. Мне нужно услышать это от тебя». «Ты так ничего и не понял», - вздохнул Таос, вновь не удостоив ответом собеседника. – «Нет, живым ты отсюда уже не уйдешь. Однажды я совершил эту ошибку, проявив милосердие, и второй раз не допущу ее. Твоя душа и тысячи иных послужат делу избавления сего мира от страданий».

Таос воззвал к Вёдике, моля о помощи, и две огромных статуи, пребывающих в зале, ожили, устремившись к героям. В сем решающем противостоянии Таос перемещал дух свой в каменные тела конструктов, направляя их атаки, однако исход сражения оказался не в пользу служителя Вёдики. Таос икс Арканнон пал, замыслы его, вынашиваемые веками, оказались пресечены... А ведь он искренне верил в то, что действует исключительно в интересах народов Эоры, оберегая их от самих себя!.. И множество жизней он прожил с одной лишь целью – распространить ложь по миру!..

Наблюдатель же коснулся угасающей души Таоса, обнаружив себя в безграничном пространстве, стены в котором обрушивались, подобно руинам Энгвита, когда проходил он мимо. Он стремился к одному-единственному воспоминанию, и наконец – когда, казалось, минули века, - в конце тоннеля забрезжил слабый свет... Герой ныне был един с сущностью Таоса, и зрел сие же святилище, но заполненное тысячами мирян, и устройство, построенное вокруг гигантского столпа адра. Таос смотрел на собравшихся: на древних стариков, на маленьких детей, на матерей, прижимающих к груди младенцев, и отцов, держащих чад за руки и смотрящих на него со смирением. Одна из женщин, в глазах которой стоят слезы, кивает ему, и он оборачивается к устройству, дабы одиночку отправиться в бесконечное странствие. Таос возлагает ладони на механический диск в основании хрустальной колонны, и произносит одно-единственное слово, приводящее устройство в действие. Огромные каменные кольца начинают вращаться, все набирая скорость. От столпа адра разливается сияние, поглощая собравшихся, оставляя от них лишь прах... Духовная энергия собирается в сферу, и та продолжает расти в размерах, подобно кокону, а после сливается со столпом. Тот вспыхивает, подобно солнцу, затем погружается во тьму... Устройство останавливается, гул затихает, и в опустевшем чертоге Таос остается в одиночестве.

Душу Таоса Наблюдатель возвращал в бесконечный цикл, зная, что воспоминания пребудут со служителем Изгнанной Королевы, ровно как и осознание того, что истину вечно невозможно скрывать; осознание тщетности сего станет достаточным для него наказанием...

Ощущал Наблюдатель сеть жил адра, тянущихся в потаенные глубины под сим чертогом. Многие из связаны с гигантским столпом, и доставят духовную энергию Вёдике, но по иным жилам также перемещались души умерших, и знал герой, что следуют они к возрождению. Устремив сознание к одному из подобных путей, Наблюдатель поместил на оный душу Таоса, и на устремилась прочь по жиле адра, и вскоре герой перестал чувстовать ее вовсе.

В памяти Наблюдателя продолжало звучать слово, произнесенное Таосом, приводящее в действие ограждающее столп адра устройство. Герой устремился к оному, но неожиданно каменный пол под ногами сменился мощеной дорогой, проходящей меж зеленых лугов да лесных чащоб. В нескольких шагах возник невысокий мужчина в набедренной повязке, с оковами на запястьях, тело которого покрывали шрамы от ударов хлыстом, а нос и уши были отсечены; исходило от него зловоние. Поодаль на дороге Наблюдатель заметил спину иной фигуры, но сейчас его внимание всецело занимало сие воплощение Скайна.

«Ты сведущ в служении, Наблюдатель», - усмехнулся бог. – «Пресмыкаешься перед богами, чья помощь тебе необходима... и когда даруют они тебе могущество, ты можешь обрести то, что желаешь. Ты немало потрудился ради других – престарелой ведьмы из Дома Хадрет, напыщенных дирвудских фанатиков, племен, снедаемых иллюзией собственного величия. А затем мы преклонял колени пред самими богами, моля тех о благосклонности, а в ответ получая лишь видения да загадки. И боги высказали тебе волю свою и приказы, дабы исправил ты то, что сами они – не в силах. Но что же они предложили тебе?»

Скайн указал в сторону фигуры, шагающей впереди по дороге, удаляющейся от них. «Изгнанная Королева может быть весьма благодарной», - изрек он. Приглядевшись к фигуре, заметил наблюдатель, что облачена та в потрепанные, но богатые одеяния, а на голове ее – корона со сломанными зубцами. Медленно, но уверенно продолжала богиня следовать вперед. «Заверши то, что начал Таос», - хриплым шепотом произнес Скайн. – «Даруй Вёдике силу всех собранных душ и позволь ей стать наиболее могущественной из богов». «Все это время я противостоял Вёдике», - напомнил герой Тихому Рабу. – «Почему же станет она вознаграждать меня, ведь поверг я ее самого верного слугу?» «Верного и слабого», - с презрением бросил Скайн. – «Таос показал себя недостойным, когда недооценил тебя. Замысел, о котором становится известно, - худшее, что может случиться. Но ты показал себя весьма изобретательным. У Вёдики долгая память, Наблюдатель, как о друзьях, так и о врагах. И она держит свое слово».

Поддержка Вёдики означает, что тайна о природе богов останется сокрытой от мира; фигура, идущая по дороге, остановилась, обернулась, воззрилась на Наблюдателя. Тот отрицательно покачал головой... и видение исчезло...

Наряду со спутниками приблизился Наблюдатель к гигантскому каменному механизму – устройству, направляющему пребываемые в столпе адра души. Произнес одно-единственное слово на энгвитанском наречии – и каменные окружности пришли в движение... У Наблюдателя оставались лишь считанные секунды для того, чтобы направить великое множество душ в означенном направлении. Вернуть ли души в цикл возрождения?.. В тела, из которых оказались они исторгнуты?.. Уничтожить ли вовсе, прекращая их существование?.. Распространить духовную энергию среди живых обитателей Дирвуда, дабы усилить их?.. Позволить душам проследовать по жиле к Вёдике?.. Или же направить их в неведомые дали?..

Закрыв глаза, Наблюдатель коснулся десятков тысяч душ, и, приняв окончательное решение, предрешил их судьбу. Древнее устройство стало его инструментом, каменные окружности пришли в движение с оглушающим ревом, собирая духовную энергию подобно нити, наматываемой на веретено. Здесь, близ устройства, давным-давно направившего прежнюю личность героя по единожды избранному пути, он собрал в кулак всю свою волю, всецело сосредоточившись на цели. А в следующее мгновение плененные души вырвались из заточения... Сознание донельзя усталого Наблюдателя угасало, погрузился он в долгий сон, а древнее энгвитанское устройство прекратило вращаться, замерло...

Вскоре после этого герои обнаружили путь, по которому Таос достиг Солнца в Тени, и выступили в продолжительное и изнурительное странствие к поверхности. Несколько дней спустя они сумели разобрать завал, оставленный Таосом, и достичь внутренних покоев Тейр Эврона, и, ступив на солнечный свет, обнаружили весьма и весьма изменившийся Дирвуд.

Ведь похищенные Таосом души вернулись в тела, им предназначенные. Родители «пусторожденных» проснулись от плача их детей, и те впервые устремили взоры на своих пап и мам. Счастливые, те падали на колени, вознося молитвы Хайлии, Магран, и даже Эотасу, благодаря богов за прощение грехов их. Но у большинства родителей дети погибли в час Наследия Вайдвена, порой от их собственных рук, и для чад этих немыслимо счастливое возрождение.

Но, как бы то ни было, рождение бездушных младенцев осталось в прошлом, и родителям, рискнувшим зачать дитя, оное было даровано... а нередко – и двойни. Многие полагали, что благодарить за это следует Хайлию, и следующий год вошел в историю как Год Благодати Хайлии.

Галавейн, однако, не забыл того, что Наблюдатель поступил вразрез с волей, высказанной им, Отцом Монстров. Посему наряду с Магран и Абидоном Галавейн вознамерился куда более открыто выступить против своих жертв... Так, в последующие месяцы граничные селения Дирвуда постоянно подвергались нападениям диких зверей и монстров, стаи которых были сплочены и не страшились нападать на мирян на их собственных землях. К тому времени, как подоспели отряды ополчения из местных гарнизонов, многие деревушки были разрушены... Те же, которые избегли нападений зверей Галавейна, пострадали от огней Магран. Засуха, случившаяся в Дирвуде, привела ко множеству лесных пожаров, невиданных со времен Войны Черных Деревьев, и селения, ютящиеся близ чащоб, заплатили за это страшную цену... В городах же аниманты, помещавшие души в тела големов и иные движущиеся вместилища вскоре обнаружили, что творения сии обратились против них. Подобные конструкты вышли из-под контроля, расправляясь со всеми подряд мирянами, и сумели лишить жизни многих до того, как сами были уничтожены.

Последователи Берата говорят, что жизнь – это долг, который выплачивается смертью, а их бог всегда забирает то, что ему должны. И, поскольку Наблюдатель презрел волю Берата, не вернув души в цикл, за ним возник долг, ибо божеству неизбежности нельзя отказывать. По завершении Наследия в Дирвуде случилось немало эпидемий и необъяснимых смертей. Большинство усопших оказались путниками, ведь известно, что Бледный Рыцарь требует невозможные подати у тех, кто странствует слишком долго. Скоропостижно умирали и старики. Однако большинство смертей происходило безо всякой на то причины. Те, кто ощутил руку Берата в происходящем, нарекли сие бедствие «Ценою Берата», предположив, что такова плата за завершение Наследия Вайдвена.

Фанатизм лорда Редрика вернул его однажды из царствия смерти, однако гибель тирана от рук Наблюдателя знаменовала прекращение правления его в Позолоченной Долине и окрестных землях. Селение процветало, и здесь осело немало мирян, стремящихся покинуть Бухту Непокорности после случившихся в сем граде мятежей. Однако в городе, лишенном правителя, царило беззаконие, и редко кто оставался здесь надолго. И все же, нисмотря ни на что, Позолоченная Долина продолжила свое существование.

Убийства герцога Аэвара Волчьего Оскала и леди Вебб привели к политическому хаосу в Бухте Непокорности. В последующие недели на улицах появилось множество мародеров и прочих мерзавцев, и горожане не решались покидать жилища свои по-одиночке и без оружия. Но вскоре Дюжины, восстановив подорванные силы, положили конец злодеяниям на городских улицах, организовав патрулирование оных. Они больше не были неорганизованной толпой; глядя на своих противников, Рыцарей Горнила, Дюжины переняли у сего ордена лучшие черты. Посему вскоре Дюжинам удалось заявить о себе как об основной миротворческой силе в Бухте Непокорности... Конечно, проблемы и беды оставшейся без правителя столицы Дирвуда обескуражили предводителей Дюжин, однако те сумели объединиться с выжившими Рыцарями Горнила, которые куда лучше понимали процессы управления городом, и сумели взять под контроль тяжелейшие из проблем.

Устройство на вершине Тейр Наунета было отключено, однако, когда первые семьи вернулись в свои дома в квартале Холма Наследия, члены Свинцового Ключа, исполняя последние приказы своего повелителя, под покровом ночи проникли в башню и вновь привели в действие энгвитанский механизм. История повторила себя, когда несчастные жители квартала обратились в нежить и принялись пожирать себе подобных. После чего квартал был покинут...

После убийства дюка практически все аниманты, остававшиеся в городе, погибли в первый же день мятежей. Многие дирвудцы решили, что завершение Наследия Вайдвена является знаком богов, указывающим на то, что те не приветствуют дальнейшее развитие анимантии, ровно как и удовлетворены результатами гонений на оную практикующих. Со временем ярость мирян утихла, и выжившие аниманты остались в Бухте Непокорности и сопредельных землях, но часто уходили они в дикоземье, где продолжали эксперименты, не опасаясь воздаяния со стороны черни.

Культа Скайна, остававшийся в древних энгвитанских руинах близ Дирворда, был уничтожен. Темные слухи о проклятии, довлеющим над сим городом, вскоре прекратились, и странники и купцы вновь вернулись в Дирфорд...

Замок Каэд Нюа стал истинным бастионом безопасности в дикоземье, предметом зависти каждого тейна и ярла в Дирвуде. Вскоре у очагов на дирвудских постоялых дворах стали рассказывать истории о неприступности цитадели, о разбойниках, сокрушенных ее защитниками. Кроме того, замок стал светочью для странников, торговцев и захожих сановников; Каэд Нюа слыл величайшей крепостью в Дирвуде, и люд стекался как из окрестных земель, так и из далеких, чтобы полюбоваться на величие ее да вкусить знаменитое гостеприимство... Ведь теперь, с гибелью Подземного Повелителя, тишина воцарилась на Бесконечных Путях, а нападения монстров на крепость прекратились. Единственным подобием «повелителя» в подземных пределах оставался титан из адра, созданный по приказу Од Нюа.

С завершением Наследия Вайдвена здоровые младенцы вновь начали рождаться в селениях Белого Простора. Это новое поколение проявило невиданную тягу к странствиям и исследованиям. Со временем распространятся индивиды сии по Белому Простору, закладывая нове города и возрождая позабытые селения. Земли, находившиеся прежде в глубоком упадке, обратились в процветающее приграничье, известное искусными мастеровыми и исследователями.

С новообретенной энергией Таена – Пробудившаяся – надзирала за восстановлением подгорных рудников близ Столварта. Вести об Арсенале Дургана распространились, и мастеровые наряду с ковалями возлагали надежды на постоянные поставки руды в сем селении. Их барыши позволили проложить широкие торные тракты, возвести крепкие стены, и дать новую надежду жителям Столварта. Несмотря на обнаружение Белой Кузни, визит Наблюдателя в Столварт был воспринят как дурное знамение. Да, именно он распахнул врата Арсенала Дургана, но все же многие пали от его руки, в том числе и деревенские дворосеки.

Гибель Хармка не принесла покоя душе Дьявола Карока. Жажда мщения угасла, сменившись непреодолимым желанием испытать некие новые ощущения... Два года спустя ощутила она, что суставы ее механического тела начинают двигаться хуже. Оставив позади надежды, несомые анимантией и цивилизацией, она устремилась на восток. Перебралась через горы, оставила позади Ридсерас, достигла Равнин Иксамитл. Она уже и позабыла, каково это – просто странствовать, безо всякой конечной цели. Бесконечные просторы и зеленые угодья оказались ей в новинку, хоть и не могла она ощутить их каким-либо образом. Время Дьявол Карока измеряла по постепенному ржавению ее тела, и ей этого было достаточно. Ее движения замедлялись, ровно как и окружающий мир. Трава, доходящая ей до пояса, колыхались на ветру; ласточки порхали в небе, и каждый взмах их крыльев был ей безмолвным приветствием... Голем едва могла двигаться, когда достигла, наконец, океана. Собрав последние силы, она скрылась под водою, надеясь ощутить волны и движение токов...

Обновление сущности Абидона вернуло рвение и цель божеству, прежде известному своим тихим покровительством ремесленникам. В Дирвуде возродились древние ремесла. Кроме того, появившаяся вновь тяга Абидона к сохранению привела к изучению анимантами и мастеровыми энгвитанских руин – однако при сем напряжение в отношениях с Эйр Гланфатом возросло.

После Сражения у Шрама Кайрона решимость столвартцев познать тайны стали Дургана и создать с помощью Белой Кузни новые чудесные изделия лишь возросла. Однако возросшие амбиции Столварта вылились в дальнейший конфликт с Ридсерасом, ибо все больше и больше жителей тех земель подходили к границам, поклявшись завершить начатое Железным Цепом. Пройдет немало поколений прежде, чем Белый Простор познает мир и покой...

Племя Шепчущего Пламени продолжило мирно существовать со столвартцами – в особенности после того, как узнали те о предложении огров помочь в противостоянии с Безглазыми. Племя вернулось в родной западный лес – Руссетвуд, и в последующие годы поселенцы образовали с ограми более крепкий союз. Торговцы-огры посещали Столварт, а охотникам сего селения были рады в Руссетвуде.

Освободившаяся от бремени воспоминаний, Манеха вскоре оставила Несущих Дар, вернувшись к жизни искательницы приключений. Теперь, вновь обретя тягу к жизни, она хотела наслаждаться каждым ее мгновением. Менялись странствия, любовники – жизнь Манехи была полна яркими эмоциями, жестокостью и страстями. Двигалась она по жизни слишком быстро, чтобы испытывать сожаления о чем-то, и надеялась, что и в следующем своем существовании ей не придется столкнуться с ним.

Паллегина воспротивилась приказам дюков бели, заключив новое торговое соглашение с анаменфатой, кое не должно было повредить восстанавливающемуся рынку Дирвуда. Но посколько сия держава была ослаблена Наследием Вайдвена, Республики Вайлии с легкостью вытеснили с рынка своих потенциальных конкурентов. За открытое неповиновение приказам Паллегина была изгнана из Республик. Богоподобная устремилась в северные земли Восточного Предела, избегая появляться в вайлианских портах, и вскоре примкнула к ордену Добрых Странников. Но, несмотря на доблесть и искреннюю заботу о тех, кто находился под ее началом, странная внешность заставляла Паллегину повсюду чувствовать себя чужой.

Захуа примирился в тем, что утратил знание своего наставника, и решил начать все с чистого листа. Он вернулся к Озеру Студеных Потоков, где пустовал монастырь Тысячи Грез. Там основал монах новый орден, с новой философией, основанной на собственном опыте и необычных верованиях. Будущие последователи пересекали огромные расстояния, чтобы познать мудрость старого настоятеля, а со временем и у них самих появились ученики.

Однажды Каэд Нюа покинул Хиравиас, устремившись в родную Трясину Тейна. Старейшины племени Цапли встретили орлана крайне холодно. Хиравиас рассказывал о своих свершениях, об общении с Галавейном – но в возвращении в лоно племени ему все равно было отказано... Одного за другим, начиная со старейшего, Хиравиас вызвал членов совета на поединок, унизив их тем самым. Посрамив и искалечив половину старейшин, Хиравиас вынудил совет признать его силу, назвать охотником племени Цапли. После чего, обретя сей титул, Хиравиас вновь покинул родное селение, отправившись странствовать по миру.

Эдер решил не возвращаться в Позолоченную Долину. Не желая оставаться в больших городах, он осел в Дирфорде, который, как и большинство иных городков Дирвуда, начинал восстанавливаться после опустошения, вызванного Наследием Вайдвена. Считая, что смертным надлежит стать теми лидерами, коими никогда не сумеют выступить боги, Эдер вскоре был назван правителем города, и под его началом Дирфорд познал процветание. Он изгнал с окрестных земель последних приверженцев Скайна, пригласил новых носеленцев, предложив им земельные наделы, - как в свое время поступил один лорд, о котором Эдер предпочел бы забыть. С каждым следующим днем Дирфорд все больше походил на ту Позолоченную Долину, прошло в которой детство Эдера – селение, достойное своего названия.

Алот, испепелив в Солнце в Тени мертвое тело Таоса, поклялся, что никогда боле смертные не станут жить в страхе пред повелителем, устремлений которого не разумеют. После чего чародей возложил на себя миссию по уничтожению Свинцового Ключа...

Кана Рюа отправился в плавание к берегам Роатая, размышляя над уроками, которые извлек в процессе странствий. И к моменту прибытия своего в Такова осознал, каким должен стать его дальнейший жизненный путь. Выступая перед коллегией хранителей знаний, Кана Рюа пояснил, что искомая им каменная табличка была уничтожена, посему не существует истинной интерпретации «Книги Добродетелей» - народу Роатая надлежит создать свою собственную. Он рассказал о многих странных и чудесных вещах, зрел которые в процессе странствий, и заявил, что продолжит поиск знания, ответов на новые вопросы. Вскоре отправился он в следующую экспедицию, и многих в Такове пламенные речи его сподвигли на подобное.

Ныне в Дирвуде вновь рождались здоровые дети. Скорбящая Мать искала место, где могла бы познать искупление за случившееся у Колокола Рождения. Она вернулась в Дирфорд, где, к изумлению селян, приняла роды, помогла появиться в мире первому обладающему душой младенцу за целое десятилетие. Она осталась в том селении, и каждый рожденный малыш знаменовал толику новой надежды для возрождающегося Дирвуда.

Стоику пользовался даруемым Магран могуществом лишь до тех пор, пока Таос не был повержен, а после окончательно отрекся от богини. Раскаяние всецело захлестнуло его, и мужчина, прежде не скупившийся на едкие замечания и комментарии, погрузился в угрюмое молчание и размышления. Он продолжал странствовать, влача жалкое существование, но искал ныне не причины молчания богини, а способ отомстить ей. Он продолжал носить опаленную ризу как напоминание о том, что жгла его богиня, а не только пламя Божественного Молота.

В течение четырех месяцев своего странствия обратно в Массук Сагани старалась запомнить как можно больше о Дирвуде, Эйр Гланфате, Республиках Вайлии и иных землях, дабы впоследствии поведать о них сородичам. Те разделили триумф дворфийки, все селение возрадовалось ее возвращению, и никодга боле Сагани не сомневалось в том, что жертвы еще не были напрасны. Несколько десятилетий оставалась она охотницей, а после стала одной из наиболее почитаемых старейшин Массука. Мудро правила она селением, а через поколение после смерти Сагани иная охотница отправилась в мир, дабы отыскать следующее воплощение ее души.

Гибель Таоса ознаменовала прекращение видений, снедающих Наблюдателя, и шепота прошлого. Наконец-то мог тот спокойно уснуть, ведь вопросы, остававшиеся с давних времен, прекратили терзать его душу. Он должен был понять лишь одно: как жизнь дальше, зная ответы на них...

Однако сейчас с сим мало что можно поделать, и дилемму сию следует отложить до лучших времен. Ведь впереди у него – долгое странствие...

Глава 2. Преследование Эотаса

С завершения Кризиса Пусторожденных минуло пять лет.

Наблюдатель вернулся в замок Каэд Нюа, приступил к правлению окрестными землями. Дирвуд познал покой... но оказался оный нарушен, когда гигантская статуя из адра, погребенная под замком, восстала, разрушив цитадель и поглотив души ее обитателей... в том числе и Наблюдателя.

Сознание того переместилось в Междумирье – пространство между жизнью и смертью. Здесь предстал ему пожилой дворф – Проводник, пригласивший проследовать в уютную комнатку, неведомо как означившуюся в сей ирреальности. Дожидалась прибытия сущности Наблюдателя женщина, облаченная в темные доспехи – Бледный Рыцарь. И она, и дворф выступали воплощениями Берата.

«Прежде тебе была необходима помощь богов», - обралась леди-рыцарь к Наблюдателю. – «Похоже, теперь нуждаемся в тебе мы. Сущность, пребывающая ныне в статуе, созданной властителем по имени Од Нюа по образу и подобию сына его, Мароса Нюа, и разрушившей твой замок, - ‘мертвый бог’, Эотас. В этом мы уверены. Но намерений его мы не знаем. Эотас сумел поглотить большую часть твоей души, но ты оказался достаточно силен, чтобы сохранить оставшуюся и переместиться сюда, в Междумирье. Вы с ним все еще связаны. Он избрал для себя тело из адра, усиленное тысячами душ – в том числе и твоей. Для опытного Наблюдателя будет несложно разыскать его».

Поведала Бледный Рыцарь, что, вырвавшись из заточения в подземных пределах, Эотас поглотил триста двадцать две души в Каэд Нюа и сопредельных землях... и продолжает вбирать в себя сущности смертных, следуя лишь к ему одному ведомой цели. Но Наблюдателю по силам спасти сии души, вернув их на Колесо, если станет он герольдом Берата в мире смертном, последует за Эотасом и выяснит, к чему стремится божество.

Сознание героя на предложение Берата согласилось... а в следующее мгновение душа воссоединилась с телом, и пробудился Наблюдатель в корабельной каюте. Приветствовали его старина Эдер и зодчая Каэд Нюа, подтвердившая слова Берата о том, что замок Наблюдателя разрушен, а вселившийся в статую дух Эотаса поглощает души смертных с земель, через которые лежит его путь. «Чем дальше уходил Эотас, тем слабее становился ты», - говорила зодчая. – «Потому мы взошли на борт сего корабля и оправились вслед за ним – к архипелагу Мертвого Огня».

В каюту ступил один из матросов, старый морской волк Эльд Энгрим, и, почтительно обратившись к Наблюдателю, заявил, что выпало им несчастье повстречаться в открытом море с пиратским судном, и сейчас требуют лиходеи переговоров с капитаном «Непокорного».

В сопровождении Эдера Наблюдатель устало поднялся на палубу, где матросы «Непокорного», упрямо сжимая в руках оружие, застыли напротив пиратов, уже успевших перейти на палубу судна, подлежащего – по их мнению – скорейшему разграблению. Начинался шторм, и ливень, изливавшийся на головы моряков, ничуть не способствовал продуктивности переговоров. Капитан пиратов требовал, Наблюдатель отказывал, схватка была неминуема...

И когда герой и сподвижники его сразили пиратов, дерзнувших перейти на палубу их судна, капитан пиратов, признавая поражение, приказал уводить корабль. «Непокорный» выстоял, но теперь шторм усилился, и волны играючи швыряли судно из стороны в сторону. Вспышки молний озаряли некое побережье... и исполинскую фигуру Эотаса, медленно удаляющуюся.

Корабль налетел на прибрежные камни... К счастью, большая часть членов команды выжила, и поутру – когда шторм утих – Наблюдатель и Эдер выступили на исследование островка, на который волею судьбы их занесло. Надлежало им продолжить преследование божества, и поскорее – ведь отдаление от титана, поглотившего часть его души, чревато для Наблюдателя весьма неприятными последствиями. Но как восстановить севшее на мель и получившее пробоины судно?..

Исследуя побережье, именуемое Привалом Виларио и пребывающее на южной оконечности одного из островов архипелага Мертвого Огня, герои отыскали выживших матросов, сопроводили их к небольшому лагерю, разбитому близ корабля. Зрел Наблюдатель и души погибших в крушении, и, поскольку Берат наделил его способностью направлять сущности сии в посмертие, оной он и пользовался, даруя усопшим покой.

Оставив Привал Виларио, Наблюдатель и Эдер выступили к северной оконечности острова, где виднелось вдалеке небольшое поселение. По пути повстречали они паломников из Ридсераса, поведавших, что выступают они смиренными последователями Эотаса, а в земли сии их привели сны. «Три звезды падают с небес, пронзая черноту грозовых туч», - говорили они, и, придя к выводу, что то – зов Эотаса, обращенный к верным, ведь лицезрели они титана, проследовавшего мимо острова – прямиком через море... и три звезды горели на челе исполина.

Наконец, двое ступили в порт Маже, лицезрев собравшихся на городской площади мирян – вайлианских поселенцев. Мужчина, стоящий на возвышении – губернатор Кларио – пытался успокоить встревоженную толпу, заверяя, что вскоре обретут они ответы на свои вопросы. Омоа – Говорящая-с-бурями Икава – гневно обращалась к губернатору, напоминая, что ее народ, Хуана, предоставил чужеземцам сии земли, защитил их от морских штормов, и теперь требует, чтобы поселенцы пришли к ним на помощь в час нужды. Ведь участившиеся случаи нападения пиратов на суда отнюдь не способствовали душевному спокойствию островитян.

Взоры местных обратились к Наблюдателю и Эдеру, и поведали те о своей схватке с пиратами и о плачевной судьбе корабля. Понимающе покивав, губернатор пригласил чужеземцев проследовать в занимаемый им особняк, дабы предметно обсудить возникшую проблему, после чего поспешил удалиться – наверняка радуясь тому, что прибытие чужеземцев избавило его от досадной необходимости успокаивать как подданных, так и этих сварливых соседей из деревушки Сатахузи, Хуана.

На окраине порта разбили лагерь последователи Эотаса, именующие себя «Рассветными Звездами» в честь одного из воплощений божества. Весть о возвращении оного в Эору продолжала распространяться, и число последователей Эотаса росло. Ксоти - одна из молодых послушниц, сжимающая в руке лампу, призналась Наблюдателю, что во сне ей явился Гаун, велев отыскать души, свершить над которыми надлежит ритуал, коий позволит им перейти в мир иной. Предводительница миссионеров, Ваэнглит, считала слова Ксоти сущими бреднями, посему последняя и обратилась к Наблюдателю с просьбой примкнуть к нему. Ведь священная миссия ее – направлять усопших в последний путь, озаряя оный светом.

Герой на предложение согласился, и жрица, собрав нехитрые пожитки, примкнула к Наблюдателю и Эдеру, направлялись которые к особняку губернатора. Эдер, однако, ненадолго задержался в лагере, расспрашивая миссионеров об одной своей старой знакомой, которая, как было ему ведомо, примкнула к служителям Эотаса и осела где-то в пределах архипелага. Ваэнглит советовала воину обратиться с сим вопросом к Нордаганд – настоятельнице храма в Некетаке; если кто и сможет помочь Эдеру в его поисках, то только она...

Губернатор обещал чужеземцам помочь с восстановлением судна... конечно, за определенную услугу. Рассказывал Кларио, что Торговая Компания Вайлии питает к островам архипелага вполне определенный интерес, ибо именно здесь пребывают месторождения сияющего адра, подобного коему нет боле нигде в мире. Посему торговля обработанными осколками сего минерала приносит дельцам баснословный доход, и лишаться его они бы не желали – уж слишком много сил и средств потратила Торговая Компания на налаживание промысла на островах архипелага.

Именно эта проблема – а не шторма, пираты, да проследовавшая мимо острова гигантская статуя – всецело занимала помыслы губернатора. Недавно к руднику прибыли нанятые торговцами искусные аниманты, дабы чарами своими очищать кристаллы сияющего адра... но затем доложили лазутчики, что гигант, выйдя из моря, проследовал прямиком к руднику!.. С тех пор вестей от анимантов да рудокопов не поступало вовсе, и губернатор отчаялся было... но столь своевременно зашедший на огонек Наблюдатель сможет – вполне вероятно – дать ему сведения, столь необходимые.

Кларио предлагал герою сделку: пригодный к плаванию корабль в обмен на информацию. Надлежит Наблюдателю и спутникам его проследовать к руднику, выяснить, что произошло с предприятием... после чего губернатор пришлет мастеровых, дабы восстановили те «Непокорный» в кратчайшие сроки.

Покинув город, трое устремились на восток. Лицезрели они гигантские шаги, оставленные статуей и ведущие прямиков к месту раскопок, ведущихся у энгвитанских руин. Если по пути замечал Наблюдатель неупокоенные души, то непременно указывал на них Ксоти, и жрица, хоть и не видя сии сущности, направляла в сторону их свет лапмы, и исчезали души, познавая посмертие.

Призналась Ксоти Наблюдателю, что время от времени помещают ее пророческие видения. «В одном из таковых я видела тебя», - призналась она, обратившись к герою. – «Ты шел в глубинах океана, но не тонул. В руке ты сжимал ключ к гибели Эоры. Я зрела звезды на челе статуи и души, витающие, подобно слезам, над сияющим адра. А затем мой бог направился к оку бури. Туда, где может отыскать он средоточие тьмы». Что касается Эотаса, то полагала Ксоти: часть сущности ее божества, воплощенная в смертном, действительно погибла при взрыве в час Войны Святого... Часть, олицетворяющая жизнь и последующее возрождение... а то, что выжило и ныне следует через моря архипелага Мертвого Огня – представление увядания и распада... самой смерти!.. «Он не то, чем был прежде», - заверяла Ксоти Наблюдателя. – «Смерть требует последующих перемен. Потому я думаю, что иной его аспект – тьма во свете – ныне довлеет в нем куда сильнее, нежели прежде».

...Наблюдатель и спутники его достигли руин, обращенных предприимчивыми вайлианцами в предприятие по добыче сияющего адра. Следы гигантской статуи вели сюда... Вокруг – ни души... лишь иссхохшие, рассыпающиеся в пыль тела несчастных рудокопов да торговцев, оказались кои на пути Эотаса. Очевидно, что поглотило возрожденное божество их души.

Ксоти немедленно приступила к жреческому ритуалу, вознося молитвы за усопших, совершая пассы серпом и лампой, кои сжимала в руках; Наблюдатель же и Эдер осторожно двинулись к арене в центре руин... где обнаружили мужчин и женщин, запертых в клети. То оказались нанятые вайлианцами аниманты, поведавшие, что занимались изучением столпа сияющего адра в глубинах рудника, когда тот внезапно потускнел, и они, поддавшись инстинкту сохранения, выбежали из шахты да укрылись в клети. Притаившись, наблюдали аниманты, как гигант из адра пересек арену, направляясь к столпу, поглощая энергии оного... а затем все без исключения миряне, остающиеся снаружи клети, обратились в прах!.. Предводитель исследователей, Одериси, не последовал за остальными, схоронившись в недрах рудника; судьба его оставалась неведома.

Наблюдатель вызвался разыскать помянутого Одериси, и аниманты заявили: «Если вы решили спуститься в глубины, то возьмите с собой Энгферта». Они раздались в стороны, и вперед выступил эльф, при виде которого на лицах Эдера и Наблюдателя отразилось неподдельное изумление. Ибо то был никто иной как Алот Корфисер. Последний незаметно приложил палец к губам, призывая былых товарищей к молчанию, а аниманты наперебой продолжали расхваливать волшбу «Энгферта», заверяя героев, что помощь того окажется поистине неоценима. Хоть и оставался сей маг – если верить предъявленному им рекомендательному письму, выпускник академии Селоны – с ними лишь несколько недель, но уже успел проявить себя весьма пытливым исследователем, искренне приверженным делу анимантии.

Аниманты наперебой рассказывали историю жизни бедолаги Энгферта, чьи родичи умерли все до единого, и кончики ушей Алота краснели от стыда; Наблюдателю эльф шепнул, что занят он слежением за деятельностью, относящейся к анимантии, но подробнее обещал рассказать позже, в более спокойной и непринужденной обстановке.

Так, четверо спустились в рудник, проследовали через энгвитанские руины к основанию столпа адра – ныне померкшего, ибо духовная энергия его иссякла. Здесь лицезрели они обратившегося в прах Одериси, у ног коего оставались разбросанные бумаги – результаты исследований нанятых вайлианцами анимантов, скрупулезно записанные их предводителем.

В завенящей тишине чертога Наблюдатель испытывал страх; казалось, столп адра отрезан от Колеса, и не сохранилось в нем и толики духовной энергии. Герой коснулся столпа ладонью, и поверхность под оной воссияла. В разуме прозвучал далекий женский голос: «Отыщи. Свою. Душу. В нем».

Наблюдатель сосредоточился, пытаясь заглянуть в энергии адра так же, как в душу. Внутренний свет столпа ослеплял, но когда герой привык к нему, то смог разглядеть средоточие адра – вихрящееся облако миллионов осколков душ. Энергия их устремилась к нему...

Энгвитанские руины исчезли, рассыпавшись в прах, обратившись в серый туман Междумирья; незыблемым остался лишь столп адра, и сеть золотых нитей, отходящих от него и исчезающих вдали. Сосредоточившись на нитях, уловил Наблюдатель отголоски воспоминаний – как его собственных, так и тысяч иных плененных душ. Нити начинают сливаться друг с другом, тянутся через Междумирье... Неведомая сила тянула сущность Наблюдателя вдоль нитей с невероятной силой; а затем движение прекратилось, и обнаружил он себя у ног гигантской статуи из адра, внутри которой в яростном вихре бурлили души и воспоминания.

Золотые нити достигали спины Эотаса, и шагал он к столпу адра вдалеке, сияющему здесь, в Междумирье, куда ярче, нежели сам гигант. Ощущал Наблюдатель отчаяние и горечь, исходящие от тысяч душ, запертых в теле возрожденного божества. Стенания их разрывали разум Наблюдателя; души молили о помощи. Он потянулся было к ним, но невероятная сила, пронизывающая тело колосса, не позволила Наблюдателю коснуться мятущихся душ.

Шаг Эотаса замедлился, он обернулся, воззрился на сущность Наблюдателя, и ощутил тот радость вкупе с печалью – печалью, подобная которой исходила от плененных божеством душ. «Даже Наблюдателю надо обладать немалой смелостью, чтобы странствовать в Междумирье», - произнес голос бога в разуме героя, и ощутил тот искреннее уважение, исходящее от Эотаса. – «Тебе не нужно следовать за мной – ни ради себя, ни ради них. Грядет нечто прекрасное – то, что спасет всех нас».

Лучи и звезды на челе Эотаса ярко воссияли, и сжал гигант руку на золотой нити, связующей его как со столпом адра, так и с сознанием героя. «Солнце еще взойдет, Наблюдатель», - изрек бог. – «Тебе нужно лишь подождать, когда это случится». Эотас выдернул золотые нити из своей спины, и те рассыпались в пыль. После чего он продолжил следовать к сияющему столпу адра, виднеющемуся вдали, во мгле сей ирреальности.

Дух Наблюдателя покинул Междумирье, и вновь обнаружил он себя в подземелье под энгвитанской ареной. Столп адра сиял, ибо был полон духовной энергии, и исходило от него тепло. Спутникам поведал Наблюдатель о встрече своей с сущностью Эотаса, и о том, что направляется божество к иному столпу сияющего адра.

Осознал герой, что надлежит ему отыскать подобные столпы сияющего адра в пределах архипелага Мертвого Огня. Очевидно, что поглощает Эотас духовную энергию, в них пребывающую, но конечные цели божества оставались неведомы.

Ныне зрел Наблюдатель окрест множество душ, стекающихся к столпу. Тревожились призраки, что адра может вновь лишиться энергий, и таким образом не смогут они покинуть мир смертный и достичь Внешнего Предела. Наблюдатель позволил Ксоти свершить ритуал, и благодарная служительница Эотаса провела оный, вобрав души в лампу.

Забрав с собою записи Одериси, четверо выступили в обратный путь к портовому городку, надеясь, что губернатор Кларио сможет направить их на верный путь, ведь Торговая Компания Вайлии, к которой он принадлежал, весьма заинтересована в обнаружении сияющего адра и должна владеть сведениями о том, где именно средь тысяч островов высятся столпы сего чудесного минерала.

Наблюдатель без утайки поведал губернатору о случившемся в руднике, о печальной судьбе, постигшей Одериси. Впрочем, Кларио интересовали в первую очередь записи анимантов; обретя оные и выслушав рассказ Наблюдателя о том, что Эотас использует столпы сияющей адра в качестве источников энергии, губернатор заметно помрачнел. «Он разрушит таким образом все заставы в пределах архипелага», - молвил Кларио. – «Ведь мы здесь из-за адра. Торговая Компания Вайлии, Королевская Компаний Мертвого Огня, многочисленные наемники... Тебе следует как можно скорее отправляться в Некетаку, где правит королева Онеказа II. Каждый, кто желает вести дела на островах архипелага, должен сперва договориться об этом с ней. Королеве известны все жилы адра в Мертвом Огне. Уверен, она сможет помочь тебе».

Кларио заверил героя, что немедленно отрядит мастеровых – как вайлианцев, так и Хана - к выброшенному на берег кораблю, чтобы залатать пробоины и вновь спустить судно на воду. В портовой таверне Наблюдатель сумел нанять нескольких матросов, дабы пополнить изрядно поредевшие при крушении ряды своей команды, да закупить провизии.

...Наконец, «Непокорный» вновь вышел в море, взяв курс на север. Но довольно скоро приблизилось к кораблю Наблюдателя иное судно; на борт «Непокорного» проследовали капитан оного, сопровождаемый вооруженным парой пистолетов орланом, остальные же матросы держались поодаль, внимательно следя за ходом переговоров.

Капитан Фурранте от имени Принципи сен Патрена приветствовал Наблюдателя, лорда Каэд Нюа. Как оказалось, моряк был наслышан о приключениях и деяниях того в Дирвуде, оным и возносил хвалу – надо отдать ему должное, справедливо. Но, внемля речам капитана, зрел Наблюдатель видение: темноволосая эльфийка переходит с одного корабля на другой, жмет руку капитану Фурранте... Иное видение – морское братство, запах рома и сладких фруктов... И иное – капитан Фурранте сжимает горло одного из своих матросов... Нет, уже не своих: нельзя украсть у семьи и в семье остаться. По щекам виновного катятся слезы, ибо выносит капитан свой приговор, и, согласно традиции, примет оступившегося Ондра...

Видения исчезли, и Наблюдатель перевел взгляд на орлана: сайфер, вне всяких сомнений. Капитан Фурранте же поведал герою, что пиратами, атаковавшими «Непокорный» прежде, верховодит капитан Бенвет; судно последнего пострадало в час недавнего шторма и вынуждено было укрыться в порту. Фурранте предлагал Наблюдателю помощь в обнаружении пиратов – орлана Серафена, мистические способности которого помогают без труда выследить практически любое судно. Конечно, сим они не ограничиваются...

Серафен хмыкнул, и, отчаянно сквернословя, предположил, что столь жалкий индивид как Бенвет наверняка укрылся в пиратской гавани - форте Мертвого Света, возведенном на одном из островов архипелага, лежащих к юго-западу. «Это было вы великолепно!» - заметил Фурранте. – «Уверен, что и предатель Ремаро там прячется. Будет здорово прикончить двоих одной пулей».

Фурранте не преминул заявить, что, передавая Серафена в команду Наблюдателя, он рассчитывает на скорое возвращение сей инвестиции – тем или иным способом. Сам же капитан обещал дождаться возвращения героя и спутников его в порту Дюннейж... после того, как решится их общая проблема и Бенвет окажется сполна наказан за свои нечестивые деяния.

...Несколько дней спустя «Непокорный» зашел в гавань форта Мертвого Света под флагом Принципи, не вызвав таким образом ни малейших подозрений у пиратов, здесь обитавших. Бенвет наблюдал за состоянием дел в сем оплоте в отсутствие своей набольшей - капитана Эльдис, но на людях показывался редко, предпочитая проводить время в своих покоях в сердце крепости, и допускались к нему лишь самые доверенные члены команды – к которым Наблюдатель и спутники его, понятное дело, не относились.

Не привлекая к себе излишнего внимания, те осматривались в крепости, когда Серафен признался: основная причина, по которой он присоединился к Наблюдателю – возможность добраться до Ремаро. «Для меня Ремаро – как семья», - признался орлан. - «И сейчас он в беде. Принципи послали по следу его морского охотника, но я надеюсь отыскать Ремаро первым». Серафен не верил, что Ремаро действительно совершил предательство, в котором обвиняют его, посему надеялся понять, что в чем состоит истинная суть происходящего.

Орлан указал спутникам на замок, в большом зале коего, ныне обращенном в таверну, предавались возлияниям пираты. Здесь Серафен представил Наблюдателя своей старой подруге Сири, загодя предупредив его, что во время прошлого посещения форта по недомыслию объяснился орланке в любви, и теперь, после столь долгого отсутствия его, она вполне может потянуться к мушкету.

И действительно: лишь заметив Серафена, Сири прошипела: «Поглядите-ка, кого прибило к нашему берегу». После чего потребовала ответа – куда же исчез ее «возлюбленный», обещавший писать письма каждую ночь? «О, а наш маленький пират, оказывается поэт!» - не удержалась, усмехнулась Ксоти, и неистовый Серафен ответил ей яростным взглядом, и попытался рассказать Сири о том, что все же писал ей поэмы, но, оставаясь на корабле, не имел возможности отправить их. За орлана вступился Наблюдатель, заявив, что, будучи капитаном корабля, к команде которого принадлежит Серафен, несет полную ответственность за то, что столь долго – целых восемь месяцев! - удерживал воздыхателя Сири в открытом море.

Мало-помалу пиратка сменила гнев на милость, и поинтересовался Серафен, ведает ли та местонахождение Ремаро, с которым плавал он некогда на «Волшебнике»? О помянутом индивиде Сири помнила; тот оставался в пределах форта, но однажды покинул его... Орланка советовала Серафену заглянуть в комнату, которую прежде занимал Ремаро – быть может, там сохранились некие зацепки к тому, куда он отправился.

В помещении означился сундук, под ложным дном которого Серафен обнаружил записку, ему адресованную. «Если окажешься в опасности, обратись к Удине в Магической Воде». – значилось в ней. – «Она поможет». Знал орлан, что под «Магической Водой» Ремаро имеет в виду знаменитые бани Некетаки; быть может, именно там удастся напасть на его след?..

Дабы выманить капитана Бенвета в большой зал, Наблюдатель угостил находящихся здесь пиратов добрым ромом, предназначавшимся для Эльдис и позаимствованным героями ради благого дела. А когда Бенвет, привлеченный шумом, все же спустился, бросил ему открытый вызов. Конечно, множество присутствующих в зале пиратов обнажили клинки, дабы сразиться за своего предводителя, но когда объявил герой, что исполняет волю Совета Капитанов Принципи, решимости у многих поубавилось, и тут же нашлись неотложные дела.

Сразив Бенвета и ближайших его приспешников, герои покинули форт Мертвого Света, устремившись на север – к острову, пребывало на котором поселение Дюннейж, где в маяке Светоч Костра заседал Совет Капитанов Принципи. Фурранте – потомок древнего вайлианского рода – занимал первое место в сем августейшем Совете, в то время как Эльдис – второе; относилась последняя к новому поколению Принципи, полагая, что не стоит пиратам цепляться за свое «славное дворянское прошлое», ибо ограничивает оное их в методах и средствах достижения целей.

Фурранте поблагодарил Наблюдателя за то, что лиходей Бенвет боле не доставит Совету Капитанов головной боли, однако признался, что сейчас возникла у них куда большая проблема: корабль-призрак «Летучий висельник», замеченный в водах Мертвого Огня. «Этот галеон – прежде называвшийся ‘Фонферрус’ – ужасающая легенда», - рассказывал герою Фурранте. – «Ходит он под стягом Даркоззи, и принадлежал прежде паладину из Старой Вайлии, Люсии Риван, которая отправилась к архипелагу Мертвого Огня, дабы сохранить некое оружие правящего рода павшей империи». Ныне же на борту судна лишь нежить, и за последние месяцы отправил «Летучий висельник» ко дну немало кораблей, входящих во флотилию Принципи.

Люсия Риван скончалась более двух столетий назад, и Фурранте просил Отголоска выяснить, как случилось, что ныне возглавляет она корабль-призрак. Быть может, знание сие позволит им покончить с угрозой галеона раз и навсегда... Единственный, кто мог бы пролить свет на обстоятельства, сопутствующие событиям прошлого – Исейр, служитель Берата, - давно мертв, и похоронен в недрах храма Берата в Некетаке. И, поскольку появление Принципи в городе сем не приветствуется, да и с мертвыми они общаться не могут, Фурранте надеялся, что Наблюдатель сможет разыскать в усыпальнице записи Исейра, изложены в которых обстоятельства убийства тем Люсии. Насколько было известно капитану, в давнишнем противостоянии воину-жрецу Берата паладин утратила меч, который поклялась хранить; возможно, «Летучий висельник» бороздит моря, ибо верная возложенному на нее долгу Люсия стремится вновь обрести реликвию.

...Наблюдателя разыскал посланник, вручив письмо от капитана Эльдис; последняя сообщала, что зла за убийство Бенвета на героя не держит, и предлагала встретиться в форте Мертвого Света, дабы обсудить дела насущные. Сознавая, что, похоже, оказался втянут во внутреннюю политику Совета Капитанов, герой все же на приглашение отозвался, и вскоре «Непокорный» вновь бросил якорь у пристани южного острова.

Как и ожидалось, Эльдис предлагала Наблюдателю объединиться – дабы в скором будущем, когда власть в Совете Капитанов перейдет от традиционалистов к истинным пиратам, принял он ее сторону, оказав поддержку в смещении Фурранте. Ведь теперь занимал герой четвертое место в Совете – то, кое прежде принадлежало бедолаге Бенвету; стало быть, в определенный момент голос его может стать весьма весом. На предложение Эльдис Наблюдатель ответил уклончиво – мол, поживем-увидим...

А на следующее утро, покинув форт Мертвого Света, «Непокорный» взял курс на север, к столице Хуана – Некетаке... Долго длилось плавание, и однажды ночью зрел Наблюдатель видение. Слышал герой звон колокола... а может – тысяч колоколов, звонящих в унисон. Волна звука подхватила сущность Наблюдателя, понесла за собой... и обнаружил он себя в царствии Берата. Предстали ему гигантские фигуры – как воплощения самого Берата, Проводник и Бледный Рыцарь, так и иные божества – четверо.

«Наблюдатель», - холодно приветствовала героя Бледный Рыцарь. – «Я велела тебе выяснить намерения Эотаса. Поведай же, что тебе удалось узнать». «Он вытягивает души из жил сияющего адра», - отвечал Наблюдатель, и Бледный Рыцарь задумчиво молвила: «Он не собирается вернуться во Внешний Предел? Интересно».

«Эотас пугает тебя, Берат?» - осведомилось воплощение Вёдики, представшее старухой с опаленным лицом. – «Должен. Магран удалось сдержать сущность его прежде, но все же он вернулся». Из тени Вёдики выступил сгорбленный лысый мужчина, на теле которого виднелись рубцы от ударов хлыстом, а нос отсечен – бог Скайн. Он молчал, но взирал на Вёдику с неприкрытой ненавистью, отражавшейся на его изуродованном лице.

«Мы должны покончить с Эотасом сейчас, пока он не принял некоего скоропалительного решения, окажется кое для нас неожиданностью», - постановила Вёдика, сцепив длинные пальцы, и выжидательно воззрилась на Бледного Рыцаря. – «Обрушим же луну на мир!» В облаке праха подле Берата воплотилась еще одна фигура – женщина, опирающаяся на гигантский меч, - Магран. «Мы должны решить проблему с Эотасом, не прибегая ни к бездействию, ни к уничтожению мира», - постановила она. – «Я действовала скоропалительно в час Войны Святого. Вам не удастся вновь вынудить меня пойти на подобные меры. Выступить против него сейчас, когда замыслы его нам неведомы, - верх глупости! Мы должны проявить мудрость и предусмотрительность».

К божествам присоединилось следующее воплощение, исходило от которого теплое, золотое сияние – Хайлия. «Давайте все успокоимся», - предложила богиня. – «Эотаса долгое время нет среди нас. Быть может, он стремится лишь собрать достаточно душ, чтобы вновь занять царствие свое во Внешнем Пределе? Тогда нам следует приветствовать его!»

«А еще же он предаст вас?» - вопросил Наблюдатель, и гигантские воплощения обратили к нему свои взоры. «Он так не поступит!» - воскликнула Хайлия. – «Предательство претит его природе». «Да, нам следует поддержать возвращение Эотоса к нам», - впервые нарушил молчание Скайн. – «Он будет исполнен благодарности, а мы сумеем понять, что же он замыслил. А когда он уверует в то, что вновь пребывает в добрых отношениях с нами, мы поступим так, как предлагает Вёдика, и сокрушим его». Он криво ухмыльнулся, обратился к Хайлии: «Я не ожидал, что ты выскажешь столь коварную идею. Я впечатлен». «Ах ты, жалкий маленький...» - разъярилась богиня.

«Попытка уничтожить Эотаса может лишь все усугубить», - заметил Наблюдатель, ощущая себя слабым гласом разума в играх всемогущих богов. «Слова твои разумны, маленький смертный», - признала Магран. – «Эотас никогда не отличался мстительностью – иногда проявлял даже чрезмерное великодушие. Однако, если мы загоним его в угол, неведомо, что он предпримет. Он непредсказуем, как и всегда». «Эотас не может быть убит, но он может быть подчинен», - изрекла Бледный Рыцарь. – «Однако потребует это немалых сил и времени. А этого как раз у нас нет». «Поэтому мы должны выяснить его планы прежде, чем ему представится шанс воплотить их в жизнь!» - признала Магран. – «Даже если мы сумеем уничтожить его нынешнее тело, остается вероятность его возвращения, если не поглотил он еще души всех своих чад».

«Поглотил всех своих чад?» - озадачился герой, и Бледный Рыцарь наградила Магран долгим, пристальным взглядом. «Знание это не для тебя, Наблюдатель», - отрезала она, и Вёдика, призвав иных божеств к молчанию, напомнила: «Эотас обретает силы, и в этом – угроза для нас». В голосе ее сквозили нотки паники, и богиня вновь призывала остальных к немедленным, решительным действиям.

«Мы будем действовать лишь тогда, когда поймет, что это необходимо, и не раньше», - отрезало воплощение Берата, и, обратившись к Наблюдателю, постановило: «Продолжай следовать за ним». Фигуры божеств исчезли, и в сером мареве Внешнего Предела вновь зазвучали колокола – путеводный звон, возвращающий душу Наблюдателя к его телу, остающемуся в капитанской каюте «Непокорного»...

...Плавание продолжалось, когда неожиданно густой туман опустился на океан, стихли ветра, успокоились волны. В наступившей тишине собравшиеся на палубе «Непокорного» наблюдали возникший в тумане призрачный силуэт галеона, стремительно несущегося по волнам – несмотря на полный штиль. Капитан – скелет в истертых доспехах – воззрилась на Наблюдателя, изрекла: «Того, кто отмечен богиней смерти, я не трону». Позади нее замерли мертвяки, но капитан направила «Летучего висельника» прочь, и вскоре судно растворилось в тумане. А несколько минут спустя оный исчез, вновь поднялся ветер, наполнив паруса «Непокорного».

...На следующий день судно Наблюдателя бросило якорь в порту Некетаки, и герои сошли на берег. Путь им преградили омоа – начальница порта и стражники, потребовав ответа: что понадобилось дирвудцам в их городе. В разуме Наблюдателя прозвучали слова Берата: «Покажи им. Сейчас же!» Сосредоточившись, герой позволил Хуана заглянуть в Междумирье, и взорам опешивших стражников предстали души умерших, окружавших Наблюдателя.

Начальница порта и сопровождавшие ее солдаты в панике бежали, и герои получили, наконец, возможность, ступить в город, выступавший столицей Хуана. Помимо тех, осели в Некетаке и чужеземцы: представители Торговой Кампании Вайлии, Королевской Компании Мертвого Огня, а также всевозможные авантюристы, головорезы да охотники за наживой.

У оплота Торговой Компании Вайлии Наблюдатель с удивлением лицезрел старую знакомую, богоподобную Паллегину. Воспротивившись воле дюков бели, она была вынуждена покинуть Республики Вайлии, укрываясь в сих дальних пределах. Обратившись к воительнице, Наблюдатель предложил ей присоединиться к отряду, преследующему Эотаса, однако Паллегина, отрицательно покачав головой и не проронив ни слова, устремилась прочь.

На ночь герои остановились на постоялом дворе в портовом квартале – Причале Королевы. Коротая вечер за добрым элем, Алот поблагодарил Наблюдателя за то, что не выдал тот его анимантам в руинах близ порта Маже. «Когда мы расстались, я выступил в путь, надеясь покончить со Свинцовым Ключом», - рассказывал эльф. – «Освободить от контроля со стороны сей фракции народы. В течение пяти лет я выискивал оплоты Свинцового Ключа, пытаясь пресечь их замыслы. Это оказалось куда сложнее, чем я предполагал изначально... Когда мы покончили с Таосом, я думал, что мне остается лишь выследить выживших членов Свинцового Ключа и положить конец их планам».

Рассказывал Алот, что, примкнув к анимантам и приняв ложную личину, он пытался выйти на след одной из ячеек Свинцового Ключа, пребывающей в пределах архипелага. И обещал, что вскоре непременно поведает Наблюдателю об этом.

Проницательный Серафен заметил в порту корабль, принадлежащий капитану Малнаж – морской охотнице, орланке. Ремесло сие разделял и сам орлан, и понимал: наверняка Малнаж здесь, дабы разыскать бедолагу Ремаро, за голову которого объявлена немалая награда. Некогда и Серафен, и Малнаж состояли в команде «Волшебница», и морская охотница обучила орлана своему ремеслу.

Вскоре герои столкнулись с Малнаж и матросами ее на одной из улиц квартала. Морская охотница призналась – да, она преследует Ремаро, предателя Принципи. Серафен с гневом воззрился на былую наставницу, не в силах забыть истязания, которым она подвергала его в час обучения. Предупредив Наблюдателя, что не стоит тому заводить врагов в лице Принципи, Малнаж и спутники ее продолжили путь... Серафен искренне уповал на то, что удастся им отыскать Ремаро первыми.

...Навестили герои Казематы – трущобы Некетаки, где среди гор мусора ютились обездоленные – принадлежали к которым омоа касты Ропару - мастеровые-Хуана. Надеялись последние, что однажды королева обратит на них свой взор, облегчив тяготы их бытия. Но случиться сему было не суждено, ведь, согласно традиции, продовольствие у Хуана распределялось от высшей касты до низшей, посему до Ропару доходили лишь жалкие крохи. Облегчали существование мастеровых лишь Принципи: Безумная Морена – дворфийка-контрабандистка, выступавшая сподвижницей капитана Эльдис, да Дерео Хромой, заправила местных воров да головорезов.

Обоих Наблюдатель сумел убедить оказать Ропару посильную помощь, но для того, чтобы получить на сие согласие Морены, пришлось героям выкрасть несколько ящиков перемолотого сияющего адра с мануфактуры Торговой Компании Вайлии. Дерео же возжелал обрести Корнетт Волн – артефакт, затерянный в подземных глубинах Некетаки, именуемых «Старым Городом». «Некогда сих реликвий было две, и считалось, что исходит из них голос самой Ондры», - рассказывал Дерео. – «Но вторая – Корнетт Глубин - оказалась утрачена, когда затонул Старый Город. Насколько мне известно, находится Корнетт Волн во владении предприимчивого дельца, Такано, вилла которого высится в квартале Короны Змеи, неподалеку от дворца».

Спустившись в сии гиблые каверны и руины, заваленные множеством разлагающихся тел, герои сумели разыскать в одном из источников Корнетт Глубин... выступивший ключом в позабытому храму Ондры. О находке сей по возвращении в Казематы сообщили они Дерео, и тот возликовал: ведь наверняка Наблюдателю посчастливилось отыскать путь к Укайзо – острову, на котором два тысячелетия назад цивилизация Хуана процветала; и сейчас искатели приключений, пираты и представители самых разнообразных фракций и течений разыскивают Укайзо, дабы обрести несметные богатства и сокрытые на протяжении веков тайны.

Конечно, выдавал Дерео желаемое за действительное, ибо, посетив Такано и убедив того передать ему Корнетт Волн, Наблюдатель вернулся в подземный храм, где с помощью двух артефактов открыл каменную дверь, обнаружив за нею сокровищницу храма Ондры, означились в коей богатства и артефакты.

...Заглянув в храм Гауна, пребывало в коем немало Чад Рассветных Звезд, паломников из Ридсераса и иных верующих, уповающих на то, что их Расколотый Бог вскоре непременно вновь обратится в Сияющего Бога, Эдер поинтересовался у настоятельницы, не видала ли та окрест уроженку Дирвуда по имени Элафа Мэси. Отвечала настоятельница, что помянутая Элафа покинула их обитель годы назад, и сейчас пребывает в Хасонго... наряду с сыном.

Эдер опешил, и, ошарашенный сим откровением, побрел к выходу из храма. Рассказывал он Наблюдателю, что с Элафой их связывали недолгие отношения... Но затем, по завершении Кризиса Пусторожденных, он отправился в Аэдир, навестить родню, а когда вернулся, Элафа уже покинула Восточный Предел. И теперь он узнает, что женщина осела на одном из островов архипелага... наряду с сыном, о существовании которого Эдер и не подозревал...

Тот факт, что Ксоти продолжала вбирать души усопших в Лампу Гауна, не прошел для нее бесследно. Девушка осунулась, практически не спала, ибо в грезах являлись ей лики смерти, ужасающие кошмары... А после стала зреть она пугающие видения и наяву. Сознавая, что уготовано ей лишь безумие, Ксоти надеялась очистить душу свою и восстановить истерзанный разум, свершив жреческий ритуал пред ликом Гауна.

Опустившись на колени пред статуей воплощения божества, Ксоти возложила руки на медный остров лампы, и, закрыв глаза, начала молиться. Лампы воссияла – та, которой касалась девушка, и та, которая находилась в руке статуи Гауна. Сияние усиливалось... наконец, вырвалось из лампы Гауна, омыв фигуру Ксоти... Призналась та, что ощутила благословение, дарованное ей, и надеялась, что ночные кошмары теперь отступят.

Но от миссий своей Ксоти отказываться не собиралась. «Я была рождена для того, чтобы направлять души к свету», - говорила она Наблюдателю. – «Но теперь, когда Эотас мертв... и эти страшные видения... Я думаю, мне следует защитить их. Но чем больше душ я забираю с собой... тем сильнее тьма захлестывает мой разум». Ксоти была уверена в том, что гигант из адра – не тот Эотас, которого знали миряне; ее бог умер, а смерть изменяет каждую душу... Посему неведомо, что представляет собой возродившаяся сущность...

Однако сны о смерти и энтропии не оставили несчастную – более того, ныне наблюдала она в кошмарах свою собственную кончину. «Наверняка то грезы от Гауна», - делилась Ксоти с Наблюдателем. – «Чем больше душ вбираю я в лампу, тем лучше понимаю его волю. И тем меньше возможности у меня для сна». Наблюдатель обещал помочь девушке избавиться от столь тяжкой ноши, заверив, что как только доберутся они до первого же столпа сияющего адра, то непременно отправят остающиеся в лампе души во Внешний Предел...

И все же подобное устремление тревожило Ксоти. Если бог возрождения отсутствует в своем царствии, кто проследит за перерождением душ?.. Ведь иные божества – как то Магран или Галавейн – вполне могут воспользоваться возможностью и забрать себе сущности смиренных служителей Эотаса. Быть может, следует ей пожертвовать собой, но продолжать вбирать души в Лампу Гауна до тех пор, пока божество ее не вернется во Внешний Предел?.. Жрица не ведала, как ей следует поступить, и пребывала в совершенной растерянности.

...Касу, верховный жрец храма Берата, внимательно выслушал просьбу Наблюдателя, согласился допустить его в священные захоронения, но просил разыскать в оных писание, известное как «Хвала Исейру», утраченное на протяжении столетий. Насколько было ведомо Касу, Йсейр покинул Аэдир, устремившись к архипелагу, дабы обрести оружие, отвратное Берату, дабы сокрыть его от мира.

Касу передал Наблюдателю амулет с изображением морского угря, магия которого позволила тому открыть каменные врата в древние катакомбы, находящиеся под храмом Берата. Здесь обнаружили герои как «Хвалу Исейру», так и самого жреца, ныне восставшего нежитью. Отвечая на заданный Наблюдателем вопрос о Риван, поведал Исейр, что паладин сия отвернулась от Берата, взяв в руки меч, не предназначенный для смертных. Выступив по следу Риван, Исейр настиг ее в пределах Мертвого Огня, где и убил, забрав с собою клинок. Но смерть оказалась не властна над Риван, и обратилась та в монстра, сплотив за собою нежить и пустившись в плавание на корабле, прежде именовавшимся «Фонферрусом», ныне же – «Летучим висельником». Прознав об этом, Исейр возобновил преследование Риван, надеясь окончательно оборвать ее существование, но в противостоянии нежити у Закатного острова был смертельно ранен и отступил в храм Некетаки, где молил Берата позволить ему исполнять долг, оставшись хранителем меча. Божество исполнило волю своего служителя, и обратился Исейр в стража смерти.

Наблюдатель сумел убедить Исейра временно передать ему священный меч, именуемый Энгольеро до Эспирс, «Пожиратель душ», но взял обещание, что тот непременно вернет клинок. Удивительно, но ни Наблюдатель, ни спутники его не смогли извлечь меч из ножен!

...В квартале, известном как Возвышенность Перики, означились бани; Серафен обратился к эльфийке Удине, спрашивая, ведомо ли той местонахождение ее друга и наставника, Ремаро. Поведала та, что Ремаро передал ей свой галеон «Волшебник» в обмен на клипер, после чего направился к Саюке, где надеялся пополнить припасы и продолжить плавание.

...Навестив гильдию заклинателей вод, герои стали свидетелем жаркого спора между главой гильдии и одним из чародеев-омоа, богоподобным Текеху. Последний был весьма сведущ в друидизме, чувствовал, что законы и традиции гильдии ограничивают его, посему не желал следовать им – чем вызывал раздражение и гнев со стороны старших заклинателей. И когда представился ему шанс покинуть опостылевшую гильдию, дабы выступить в странствие, незамедлительно воспользовался им, примкнув к отряду Наблюдателя.

Признался Текеху, что на него – избранного сына Нгати – возлагает большие наежды как королевский род племени Каханга, так и гильдия. Участь «избранного» богоподобного тяготила, ведь соплеменники считали его чем-то обязанным народу Хуана... Сам же Текеху в сем сильно сомневался...

...Достигнув квартала, рекомого Короной Змеи, герои проследовали во дворец, где лицезрели в тронном зале представителей как Торговой Компании Вайлии, так и Королевской Компании Мертвого Огня; правительница Хуана, королева Онеказа II, взирала на чужеземцев с высоты своего трона, а подле оного замер брат ее, принц Аруйхи, даже не пытавшийся скрыть раздражения.

Представительница Роатая, хазанюй Карю, открыто заявляла, что в разрушении колонии Великого Королевства наверняка повинны хитроумные вайлианцы, ведь их собственный оплот – порт Маже – непостижимым образом уцелел в недавнем шторме. Совпадение?.. Вряд ли!.. Нирро - глава Торговой Компанией Вайлии, граф - канта - Ницеса, - заметил на это, что народ его не в силах повелевать волнами... чего нельзя сказать о заклинателях вод племени Каханга. «Наш гость забывается!» - прогремел Аруйхи; глаза его метали молнии. Королева приказала брату отступить, не опускаться до мелочных дрязг чужеземцев, и принц кивнул, соглашаясь.

После чего правительница приветствовала Наблюдателя и спутников его, поинтересовавшись, с какими вестями пожаловали новые гости. «Быть может, теперь-то мы получим ответы на свои вопросы касательно Хасонго», - предположила она. Герои озадаченно переглянулись, и пояснила Карю: «Это один из наших крупнейших портов, через который проходит большая часть продовольствия, отправляемая нами в Роатай».

Поведала королева, что столп сияющего адра в Хасонго по неведомой причине потемнел, и Наблюдатель просветил собравшихся о том, что подобное случилось и в руднике близ порта Маже, когда мимо проходил колосс из адра. Неведомо, отнесся ли кто-то из присутствующих в тронном зале серьезно к его словам о том, что преследует он Эотаса, дабы, исполняя волю богов, понять, в чем состоит замысел возрожденной сущности, но постановила Онеказа II: надлежит Наблюдателю отправиться на остров Хасонго, что к западу от Некетаки.

Карю не преминула напомнить, что Хасонго – оплот Великого Королевства, посему будет разумно, если Наблюдателя станет сопровождать одна из солдат Роатая. Повинуясь ее жесту, к героям приблизилась омоа, которую хазанюй представила как «Мая Рюа – лучший стрелок и моряк в Латунной Цитадели». На плече Маи восседала цветастая птаха, сверля героев недобрым взглядом; женщина с ходу согласилась сопровождать Наблюдателя, если избавит это ее от дрязг и политических дискуссиях при сем королевском дворе.

Нирро не мог оставить жест конкурентов без внимания, и тут же заявил, что и Торговая Компания предлагает своего представителя для сопровождения Наблюдателя – Паллегину. Шепотом приказал он одной из стражниц незамедлительно вернуть прежде изгнанную из Торговой Компании Вайлии богоподобную в число приписанных к организации сей.

Пожав плечами, Наблюдатель согласился принять в команду свою обеих женщин, сознавая, что отношения между ними наверняка окажутся непростыми, уж слишком различны цели и стремления фракций, ими представляемых. Тем не менее, и Торговая Компания Вайлии, и Королевская Компания Мертвого Огня выступали в пределах архипелагами силами, с которыми стоит считаться, посему надеялся Наблюдатель сохранить добрые отношения с обеими. «Твои союзники станут использовать тебя», - обратилась к Наблюдателю королева, не обращая внимания на кислые гримасы, отразившиеся на лицах вайлианцев и роатайцев. – «Пусть сперва заслужат твое доверие».

На сем аудиенция завершилась, и представители чужеземных сил покинули тронный зал. Наблюдатель воспользовался моментом, чтобы переговорить с принцем Аруйхи, ратовавшим за благоденствие и возвышение народа Хуана. Принц давно подозревал, что чужеземцы снабжают Ропару в Казематах контрабандой, и жаждал покарать их за это. Наблюдатель, прежде посетивший как Старый Город, так и подземную бухту, поведал Аруйхи о делишках, которые проворачивают Принципи у него под носом, однако просил принца не предпринимать карательных мер в отношении черного рынка – Ряда Делвера, ведь существование его – единственный способ для несчастных мастеровых выжить. А вот немногочисленные заклинатели вод, коих зрел Наблюдатель в подземной бухте – иной повод для беспокойства, ибо отринули они заветы гильдии, и за звонкую монету, полученную от пиратов Принципи, творят волшбу, подчиняя течения своей воле и позволяя судам контрабандистов беспрепятственно заходить в тайную гавань.

Откровением сим Наблюдатель заслужил доверие со стороны принца; теперь тот лучше представлял происходящее в Казематах. Признался Аруйхо, что племена Хуана рассредоточены по многим островам архипелага, но воедино их связывает Укайзо – город, погибший в час катаклизма, случившегося в Мертвом Огне. Прошли столетия, но Хуана не оставили надежды вернуть утраченные знания; мало-помалу обретали они крупицы информации, должные привести их туда, где пребывала прежде светоч их цивилизации.

«Я отправил экспедицию к Мотаре о Кози, одному из священных островов, в поисках сведений об Укайзо», - рассказывал принц. – «Но она так и не вернулась». После чего поведал о том, что некоторое время назад у врат дворца был обнаружен окровавленный плащ предводительницы экспедиции; неизвестные указывали Хуана на то, посланники их не вернутся, и не стоит боле тратить время на бессмысленные поиски утраченного наследия. Аруйхи терзался сомнениями: стоит ли за сим недвусмысленным предупреждением одна из фракций чужеземцем... или же некая иная сила?.. Принц просил Наблюдателя навестить Мотаре о Кози, находящийся среди островов Куа о Рикуху, к северо-востоку от Некетаки; желая сохранить добрые отношения с Хуана, тот ответил согласием.

Означившийся во дворце местный картограф, Атепу, просветил героев касательно природы «священных островов». Так именовались сии клочки тверди во времена расцвета Укайзо; когда шторма и извержения вулканов сотрясали архипелаг, племена Хуана укрывались на островах, впоследствии названных «священными», ибо буйство стихий их не затрагивало. Мотаре о Кози стал первым из таковых, обнаруженных в нынешнюю эпоху – прежде считалось, что священные острова уничтожены или позабыты. Но полагал Атепу, что лишь смерть ожидает тех, кто дерзнет ступить на землю Мотаре о Кози...

...Встретившись с хазанюй Карю в Латунной Цитадели и переговорив, узнали герои, что роатайцы – в отличие от вайлианцев – не заинтересованы в монополии на торговлю сияющим адра; в сих пределах желают они отыскать плодородные земли, пригодные для колонизации, дабы обеспечить дальнейший рост и процветание Великого Королевства.

...Возвращаясь к пристани, заглянули герои в оплот Торговой Компании Вайлии, где приветствовала их губернатор Люева Алвари. Призналась последняя, что организацию ее интересует разработка жил сияющего адра и последующая торговля сим чудесным минералом. Как следствие, около дюжины экспедиций, входят в которые картографы да исследователи, странствуют ныне по островам архипелага, изыскивая месторождения адра...

Несколько недель назад губернатор получила доклад об обнаружении сияющего адра на одном из отдаленных островов – Поко Кохара, не нанесенного на существующие ныне карты Мертвого Огня. Однако, поскольку находится Поку Кохара в непосредственной близости от острова Тикавары, Торговая Компания отрядила в означенном направлении экспедицию... которая сгинула бесследно. Губернатор просила Наблюдателя отправиться к Поко Кохара, дабы определить, остаются ли духовные энергии в адра, и следует ли начинать промысел минерала на сем богами забытом островке. Наблюдатель на предложение согласился, ведь добрые отношения с вайлианцами да обещанная щедрая награда – аргументы весьма убедительные.

...Покинув Некетаку, герои вновь пустились в плавание, и первым делом Наблюдатель приказал матросам направить корабль к порту Маже. Сопроводив Ксоти к столпу сияющего адра, пребывающего в подземных энгвитанских руинах, он велел девушке попытаться высвободить заключенные в Лампе Гауна души... Та прижала руку к столпу, и поток духовной энергии хлынул из лампы в адра. Ксоти закричала от невыносимой боли, но ритуал не прервала, и столп, переполненный духовной энергией, полыхнул ярчайшим светом...

Отдышавшись, постановила она, что не отойдет от предначертанного пути, и продолжит собирать души усопших, помогая им достигнуть Внешнего Предела.

...«Непокорный» бросил якорь в гавани Дюннейжа, и герои, проследовав в маяк Светоч Костра, поведали капитану Фурранте о том, что Исейр настиг Риван у Закатного острова уже после того, как паладин обратилась в стража смерти, но был смертельно ранен и отступил в храм Берата, где был обращен божеством своим в мертвяка, призванного вечно стоять на страже веры. Об острове с таким названием Фурранте не ведал, но, вероятно, в сию эпоху именуется он иначе; посему обратится капитан за помощью к хронистам.

Поблагодарив Наблюдателя и спутников его за добытые сведения, Фурранте просил их об услуге... весьма деликатного характера. Признался капитан, что один из его верных союзников – мастер Кюа, человек состоятельный и влиятельный, занимается работорговлей на северном острове Крукспур, вот только досаждают делу его местные омоа, постоянно нападая на стражников, пытающихся доставить товар на аукцион. И, поскольку работорговля на островах архипелага под запретом, Принципи не могут оказаться вовлечены в сие дело, посему Фурранте и надеялся на помощь героев, к фракциям не принадлежащим и обязательствами не обремененным.

Для Серафена услышанное стало шоком; он и помыслить не мог, что столь уважаемый индивид – паладин Даркоззи, последний из рода Маркесо, входящий в Совет Капитанов, - окажется вовлечен в подобное грязное дело!.. Впрочем, для самого Фурранте, свято чтущего взгляды на мир дворянства Старой Вайлии, работорговля была чем-то обыденным, и не видел он в промысле чем чего-то аморального и недопустимого.

Наблюдатель обещал поразмыслить над просьбой капитана, и стоило героям покинуть маяк, как разыскал их посланник от Эльдис, настаивающей на немедленной встрече. Призналась последняя, что новое поколение Принципи не разделяет закостенелых взглядов Фурранте – да, они грабят, они убивают, но искренне ратуют за свободу каждого, посему работорговля им претит. Открыто выступить против Фурранте Эльдис не могла: слишком весомым влиянием обладал тот в Совете Капитанов. Посему предлагала героям отправиться на остров Крукспур и освободить рабов из заточения. Навряд ли деяние сие приведет Фурранте в ярость: полагала Эльдис, что тот пытается заключить союз с рыбой, куда более крупной, нежели рядовые работорговцы, и истинные мотивы его покамест остаются неведомы.

...«Непокорный» устремился на север, и вскоре бросил якорь в порту Саюки – роатайской колонии, где инженеры королевства проводят исследования аномальных штормов Ступы Ондры. Вот только подвергается городок постоянным нападениям со стороны друидов, обитающих в соседних топях, и прирученных теми диких животных. Исполняя просьбу Окаи - мастера флота Саюки, Наблюдатели и спутники его углубились в болота, где вынуждены были покончить с четырьмя друидами-богоподобными, питавшими в отношении захватчиков лютую ненависть.

В пределах Саюки разыскали герои Ремаро, с грустью признавшегося, что вынужден был оставить Принципи, ибо воочию лицезрел упадок фракции, о принадлежности к которой прежде говорил лишь с гордостью. «Прежде мы были едины», - говорил старый моряк. – «Ныне же расколоты на две ветви, каждая из которых отвратна по-своему». Ремаро надеялся покинуть архипелаг, достичь Восточного Предела, а, быть может, Живых Земель...

Спрашивал Серафен, неужто справедливы обвинения в мятеже и предательстве, выдвинутые против его друга, и Ремаро утвердительно кивнул. Пояснил он, что капитан «Волшебника» занимался работорговлей. Орлан был изумлен до глубины души: ведь долгие годы сам он был частью команды «Волшебника», и знал, что охотились они на работорговцев и освобождали рабов! «И я в это тоже верил», - вздохнул Ремаро. – «Но капитан Бастиан продавал освобожденных нами мирян работорговцам с Крукспура! В его каюте я обнаружил записи за последнее десятилетие». Откровение сие Ремаро прежде скрыл от Серафена, ибо не желал, чтобы утратил тот веру в славные традиции Принципи... но, похоже, теперь это не имеет значения.

Серафен просил Наблюдателя отпустить его друга на все четыре стороны, и тот исполнил просьбу орлана. Ремаро сердечно поблагодарил героев: вскоре на клипер его доставят припасы, и покинет он Мертвый Огонь навсегда.

Простившись с Ремаро, герои вернулись на борт «Непокорного»... когда в порт Саюки зашло судно Малнаж, и морская охотница, проведавшая о том, что герои приняли решение попросту отпустить предателя, пришла в неописуемую ярость, приказав команде перебить дерзких, осмелившихся презреть волю Совета Капитанов.

В сражении сем Малнаж и сподвижники ее пали, и герои, вновь выйдя в открытое море, продолжили вояж к острову Крукспуру. Теперь, после откровения Ремаро, приняли они окончательное решение: надлежит положить конец промыслу работорговли в Мертвом Огне!..

Бросив якорь у островка, герои на лодке достигли побережья, где приветствовала их Сифоль - одна из сподвижниц капитана Эльдис, указавшая на подгорную пещеру, миновав которую, можно достичь подземелий форта, где томятся рабы. Как следовало из ее слов, согласно установленным в Мертвом Огне законам, запрещено обращать в рабство обитателей островов, торговля же иноземными рабами допустима. И если вызволить из заточения местных, они непременно предадут огласке чинимое на Крукспуре, после чего силы, бытующие на архипелаге, выступят против работорговцев. К тому же, будет разрушен союз с оными капитана Фурранте... Сифоль загодя озаботилась раздобыть ялик, надеясь переправить на сем суденышке освобожденных рабов в форт Мертвого Света, под защиту капитана Эльдис.

Герои все же навестили мастера Кюа, верховодящего промыслом, в его покоях в крепости, и сообщил сей орлан: если посланники Фурранте сумеют разрешить его проблему, он готов передать во флотилию капитана часть своих кораблей. Заключается оная в том, что омоа племени Вахаки постоянно нападают на суда работорговцев, посему надлежит покончить с зарвавшимися дикарями.

Выслушав Кюа, герои утвердились в правильности принятого ими решения, и, проникнув в подземелья форта через подгорные пещеры, перебили стражей, вызволив из заточения рабов – как оказалось, принадлежащих к племени Вахака! Освобожденные Хуана жаждали покончить с работорговцами немедленно, и Наблюдателю пришлось убеждать их отложить месть – куда более важно вернуться к родному племени целыми и невредимыми.

Герои вывели омоа из пещер, где их уже дожидалась Сифоль; женщина велела освобожденным забираться в ялик, после чего отчалила, взяв курс на юг – к форту Мертвого Света, оплоту капитана Эльдис.

...Вокруг острова Поко Кохара бушевали непрекращающиеся шторма, провести через которые «Непокорный» оказалось делом весьма непростым. Торговая Компания Вайлии жаждала наладить на сем клочке земли промысел сияющего адра, в то время как Королевская Компания надеялась сего не допустить. Обе фракции высказали надежду, что герои помогут им осуществить задуманное, поставив тем самым Наблюдателя и спутников его перед весьма непростой дилеммой: какой же из сторон оказать поддержку?..

Вокруг острова Поко Кохара бушевали непрекращающиеся шторма, провести через которые «Непокорный» оказалось делом весьма непростым. Бросив якорь в прибрежных водах, герои миновали пустынные земли, достигнув энгвитанских руин, где – предположительно – и сгинула экспедиция вайлианцев. Сразив могучего энгвитанского титана – конструкта, созданного исчезнувшей расой, Наблюдатель и спутники его спустились в подземные пределы руин, где лицезрели ряд настенных фресок, изображающих как энгвитанцев, так и Хуана, поклоняющихся некоему синему пламени. Более того, иные изображения повествовали о ритуальных жертвоприношениях, вершимых энгвитанцами над Хуана, и души тех снабжали энергией – синим пламенем - столп адра.

Обнаружили герои мертвые тела членов экспедиции – судя по всему, они перебили друг друга! Попытавшись уловить отголоски душ погибших, Наблюдатель пришел к выводу, что некая сила свела несчастных с ума – исходящая, судя по всему, от столпа адра, находящегося в руинах. Исходило от него тлетворное свечение – некая скверна, нарушающая ток душ, походящая на открытую рану.

Ощущал Наблюдатель силу, остающуюся в столпе и пытающуюся поглотить его душу. Сей тяге не сопротивлялись герои, посему таинственная сила переместила сущности их в ирреальное пространство внутри столпа адра. Бренные тела остались снаружи, но сила удерживала души, не позволяя им вырваться.

Зрел Наблюдатель источник снедающей столп сияющего адра скверны – сотни душ, заключенных здесь, уже начавших распадаться. Несколько сущностей – умерших недавно и еще сохранивших целостность – предстали душам героев, признавшись, что не в силах они перейти в море Внешнего Предела, посему вынуждены оставаться в сем зловонном болоте столпа. Нарушение тока духовной энергии выступает причиной аномальных штормов в водах близ Поко Кохара, и именно плененные души, не желающие владычества пиратов, работорговцев, а теперь и чиновников Торговой Компании Вайлии над жилами адра и исконными владениями Хуана, вершат сие.

Души героев сразили обезумевшие и озлобленные сущности Хуана, после чего Наблюдатель восстановил ток духовной энергии в адра, очистив столп от скверны и вновь обратив его в проводник во Внешний Предел для усопших. Ирреальное пространство прекратило свое существование, и души героев воссоединились с телами, остающимися в руинах. К столпу адра вернулось прежнее сияние, и герои поспешили покинуть подземелья, вернувшись на борт «Непокорного» и взяв курс на Некетаку, дабы поведать о произошедшем на острове набольшим вайлианцев и роатайцев.

Губернатор Люева Алвари поблагодарила Наблюдателя и спутников его за подтверждение обнаружения жилы адра на Поко Кохара, представила их директору Игнато Кастолу – ставленнику Торговой Компании Вайлии на архипелаге. Последний, узнав о гибели экспедиции, выразил сожаления, однако предположил, что столь страшная цена оказалась оправдана, ведь обрели они новое месторождение минерала.

Рассказывал директор, что, несмотря на практически столетнее присутствие оплота Торговой Компании в Мертвом Огне, чудесные свойства сияющего адра были обнаружены анимантами и Наблюдателями лишь несколько лет назад. Изыскания продолжаются в Шпиле Провидцев Душ – башне в храмовом квартале Священных Ступеней Некетаки, где располагалось прежде святилище Хайлии, - под началом анимантки Флон Элетты. Полагал директор Кастол, что исследования сии вполне могут изменить мир, посему предлагал Наблюдателю принять в них участие.

Устремились герои к Священным Ступеням, когда Паллегина, обратившись к Наблюдателю, поведала о том, что среди нанятых вайлианцами анимантов есть ее старый знакомый, Гьяколо, с которым хотела бы она повидаться. «Когда я была ребенком, он навещал меня в академии», - рассказывала паладин. – «Он изучал души богоподобных, пытаясь понять, что же отличает нас от иных мирян». В ту пору изменения в облике страшили Паллегину, и просила она Гьяколо избавить ее душу от «богоподобности». Анимант обнаружил в душе девочки некое подобие колокола – именно сие средоточие духовной энергии и делало ее богоподобной; извлечь «колокол» Гьяколо не сумел, однако отсек оный от души Паллегины... Та оставалась в беспамятстве две недели, а когда очнулась, обнаружила, что изменения в облике, присущие богоподобным, прекратились. Она все еще не походила на человека, но и превращаться в птицеподобное создание перестала. Гьяколо спас ее, однако аниманта изгнали из академии за то, что посмел он ставить эксперимент на богоподобной, однако Паллегина была ученому бесконечно благодарна.

Проследовав в Шпиль Провидцев Душ, где аниманты неустанно продолжали проводить эксперименты над сияющим адра, герои разыскали Флон Элетту, и поведала та, что обладает минерал поистине невероятными свойствами – и в понимании их помощь Наблюдателя окажется как нельзя кстати! Да, сияющий адра в жидком состоянии оказывает омолаживающий эффект на смертных, подобные исследования уже проведены, но сейчас Флон интересовало нечто совершенно иное.

Известно, что в сияющем адра заключено огромное количество духовной энергии, и столпы минерала непостижимым образом связаны друг с другом – через ирреальное пространство, Междумирье. Анимантка предполагала, что уникальные способности Наблюдателя помогут использовать эту связь для мгновенного перемещения человека на огромное расстояние!

Механизмы анимантов способны управлять потоком духовной энергии из адра, но как понять, где находится иной столп, дабы переместиться к нему? И здесь Флон надеялась на Наблюдателя: если сумеет тот ощутить текущий через иной столп поток энергии в Междумирье, сосредоточиться на нем... И тогда механизм анимантов воспользуется наведенной Наблюдателем связью между жилами адра, дабы создать устойчивый «мост» между ними, а также направит достаточно энергии на то, чтобы перемещение из одной точки в другую свершилось. Согласно теории Флон, пока Наблюдатель ментально поддерживает связь между жилами адра, переместиться в конечную точку сможет не только он сам, но и его спутники.

Наблюдатель вызвался принять участие в сем эксперименте, сосредоточился на духовной энергии, текущей через монолит адра, доставленный анимантами на крышу Шпиля Провидцев Душ... Флон приказался исследователям привести в действие механизмы...

А в следующее мгновение мир исчез в ярчейшей вспышке, и герои обнаружили себя в некоем пространстве – пребывающем, судя по всему, во Внешнем Пределе. Что ж, похоже, эксперимент не удалось... Оставалось лишь выяснить, где они очутились и как отсюда выбраться – если, конечно, это возможно в принципе.

Страшная стужа, скованные льдом фигуры смертных да исполненные жгучей ненависти в отношении живых осколки душ – вот с чем пришлось столкнуться Наблюдателю и спутникам его в сих далеких от Эоры пределах. Сразив могучего сборщика душ – престранное создание, сжимающее в лапе лампу – подобную той, владела коей Ксати, - лицезрели герои каменное изваяние, обратился посредством которого к Наблюдателю Римрганд, спрашивая, что понадобилось Вестнику Берата в его царствии.

Выслушав ответ, постановило божество: аниманты пытаются понять то, что лежит за пределами их разумения, и если продолжат они свои изыскания, он, Римрганд, покончит с ними, ведь тревожат те его покой. «Ты же, Наблюдатель, знай, что грядет нечто чудесное», - изрек Римрганд. – «Эотас послужит началом новой, славной эпохи!»

С этими словами бог исторг героев из своих владений – царствия Зимнего Зверя, - и те обнаружили себя на крыше Шпиля Провидцев Душ. Встревоженная Флон поведала им, что эксперимент не удался: тела героев оставались без адра, в то время как души переместились... куда-то. К счастью, сейчас они сумели вернуться в свои оболочки... Узнав, что сущности героев оказались во Внешнем Пределе, аниманты вознамерились провести дополнительную настройку своих механизмов: ведь отрицательный результат эксперимента тоже важен, и надлежит извлечь из него необходимые уроки.

Обратившись к Флон, поинтересовалась Паллегина, не ведает ли та об аниманте Гьяколо, и женщина подтвердила: да, означенный индивид владеет небольшой лабораторией в Казематах, изучая богоподобных, а проживает на постоялом дворе под названием «Дыра».

Однако в комнате, кою снимал ученый, его не оказалось, а оборудование, используемое для проведения изысканий в анимантии было разбито. Паллегина встревожилась: она-то полагала, что аниманты в безопасности в пределах Мертвого Огня, ведь моральной стороны исследований их здесь не чураются ни правители, ни представители религиозных течений... Владелец «Дыры» призналась, что видела, как некие пираты – принадлежащие к расе богоподобных! – выволокли несчастного Гьяколо из таверны, устремились к Ряду Делвера.

Выступив по следу лиходеев, достигли герои подземной пристани, используемой контрабандистами, и здесь след пиратов терялся. Вот только здесь же, в тоннеле, остывало тело одной из принадлежащих к Принципи богоподобных: не ожидали те, что пожилой анимант станет так рьяно сопротивляться... Обратившись к отголоскам души погибшей, зрел Наблюдатель образы воспоминаний. Капитан Татзатл велел своим подопечным доставить аниманта в Дюннейж, и те беспрекословно исполнили приказ.

О видении сем Наблюдатель сообщил спутникам, и Паллегина поразилась: зачем богоподобным-пиратам похищать аниманта? Ведь Гьяколо всю свою жизнь посвятил помощи представителям сей расы... Но ответ на сей вопрос можно было надеяться получить лишь в Дюннейже, посему герои, вернувшись на борт корабля, пустились в плавание к оплоту Принципи.

Здесь отыскали они убежище команды пиратов-богоподобных, и, обратившись к капитану Татзатлу, потребовали объяснить причины похищения Гьяколо. Капитан заговорил с героями на философские темы, затронул проблемы непростого морального выбора и случаев, в которых тот оправдывает себя. Наконец, Татзатл признался: мысль, которую стремится он донести до собеседников, следующая – иногда, действуя исключительно во имя добра, ты по недомыслию своему можешь причинить многим вред.

Постановил капитан: его подручные отпустят Гьяколо, однако результаты изысканий аниманта должны быть уничтожены. А если вновь займется ученый теми же исследованиями, пираты вернутся и попросту прикончат его. Ведь открыл Гьяколо метод, с помощью которого возможно обнаружить богоподобного еще во чреве матери! «Здесь, в пределах архипелага Мертвого Огня, родители считают дитя-богоподобного благословением», - поснил Татзатл. – «И приветствуют они чад Берата, Хайлии, Ондры, Галавейна – всех, за исключением Скайна. Многих богоподобных Скайна убивают, и племена одобряют сие; если остаются дети в живых, то влачат они жалкое существование». Осознав дилемму, признал Наблюдатель, что богоподобные жители архипелага справедливо опасаются подобных исследований, ведь на кону – жизни им подобных.

Посему, простившись с пиратами, забрали с собою аниманта, сопроводили его на борт «Непокорного», и, подняв якорь, вышли в море, взяв курс на восток. Паллегина была весьма благодарна Наблюдателю за спасение Гьяколо, и утрату результатов исследований того рассматривала как необходимую цену, уплаченную за жизнь аниманта. Да и сам Гьяколо, приняв точку зрения пиратов, признавал, что изыскания его действительно опасны, и как определить ту линию, преступать которую он и собратья его по избранной стезе не имеют права?..

...При следующем помещении Некетаки герои заглянули в оплот Торговой Компании Вайлии, где поведали директору Кастолу о своем участии в эксперименте анимантов в Шпиле Провидев Душ, и о его результате – перемещении душ во Внешний Предел, в царствие Римрганда. Внимательно выслушав доклад, постановил директор, что подобные изыскания – лишь начало, и однажды аниманты непременно изменят сей мир к лучшему... посему на достигнутом не следует останавливаться, и станет он всячески приветствовать любые изыскания, направленные на осознание возможностей адра и практическое их применение – на благо мирян Эоры.

Но, оставив высокие материи и грезы о будущем, Кастол перешел к делам насущным, сообщив героям о тайных встречах чиновника Королевской Компании Мертвого Огня по имени Кварно с одной из пираток Принципи – капитаном Тёла, известной контрабандисткой. Навряд ли подобный альянс пойдет во благо делу вайлианцев, посему директор направлял Наблюдателя к спутников его к своей шпионке Бриззе, работающей в городских банях. Та уже давно исподволь наблюдает за действиями контрабандистов-Принципи, и наверняка сможет дать героям необходимую зацепку к пониманию происходящего.

Бризза провела героев в бани, и те, прикинувшись простыми работниками сего заведения, сумели разговорить заносчивого роатайца, Кварно. Тот оказался падок на лесть, и признался, что Принципи желают тайно купить пушки из арсенала роатайев, дабы направить их против судов Торговой Компании Вайлии.

Покинув бани, герои направились прямиком в оплот вайлианцев, сообщили директору о том, что Кварно тайно вывозит взрывчатое вещество и пушки из арсенала Королевской Компании, дабы продать его пиратам Принципи. Кастол обещал, что непременно пресечет сие непотребство, а пока просил Наблюдателя и спутников его заняться одной... деликатной проблемой. Пряча глаза, он признался, что ведет дела с одним из капитанов Принципи, Фурранте, и сейчас союзника последнего на острове Крукспур донимают местные дикари. И если посланники Торговой Компании помогут Фурранте, тот в долгу не останется.

Откровение директора стало для героев неожиданностью: знает ли тот, что Фурранте яшкается с работорговцами?.. Ведь, успев побывать на Крукспуре, они прекрасно понимали, о чем идет речь. Посему просьбу директора Кастола оставили без внимания.

...Мая Рюа призналась, что набольший – секретарь Ацура, сподвижник и помощник хазанюй - велел ей доставить несколько писем, скрепленных печатями Королевской Компании Мертвого Огня, сотрудникам сей организации, остающимся на отдаленных островах. В частности, выступали адресатами Харама – моряк из Тикавары, и Тюаха, находящийся в порту Маже.

О себе Мая рассказывала немного. Родители ее родом с Мертвого Огня, и когда осели они в Роатае, были приняты на службу к ранга нью, ибо стали Хуна почетными гостями в Великом Королевстве. Призналась Мая, что с Кана Рюа – старым знакомым Наблюдателя, они родственники; именно он речами своими сподвиг ранга нью на проведение более интенсивной экспансии в Мертвого Огне.

У ног Маи оставалась ее верная спутница – боевая птица, Ишиза. Оную получила девушка в награду за победу в состязании стрелков, проводимом при дворе императора, и с тех пор двое были неразлучны.

Прибыв в порт Може, герои разыскали в городке Тюаху; последняя кивком приветствовала Маю, однако запечатанный конверт брать наотрез отказалась, шепнув, что один из местных Хуана то и дело посматривает в ее сторону – наверняка следит, и велика вероятность, что платит ему за это Торговая Компания Вайлии.

Лазутчика оной героям удалось обнаружить поблизости, и, как следует запугав бедолагу, они вынудили того убраться с острова – ведь утрата жизни не стоит проваленной миссии. После чего Тюаха приняла из рук Маи приказы от Ацуры, отправилась восвояси. Герои же, поднявшись на борт корабля, продолжили морской вояж, взяв курс на восток, к Тикаваре.

Хуана, проживающие на сем острове, радовались избавлению от штормов, вечно бушующих близ соседнего Поко Кохара: ведь теперь наверняка Торговая Компания Вайлии пришлет корабли, припасы, поселенцев, обратив их утлое селение в процветающий порт, сравнимый величием лишь с Некетакой! Наблюдатель, отозвав вождя Рюаню в сторонку, поведал ему, что, как следует из обнаруженных им в руинах на Поко Кохаро записях членов вайлианской экспедиции, аниманты, нанятые Торговой Компанией, собирались воспользоваться душами островитян, дабы привести в действие древние энгвитанские механизмы, обнаруженные ими в комплексе. Рюаню помрачнел, и, поблагодарив Наблюдателя за сие откровение, обещал, что проявит мудрость и осторожность в общении с вайлианцами.

Хараму герои обнаружили в селении; окружали омоа местные Хуана, настроенные в отношении чужака-роатайца весьма агрессивно, ведь прежде случайно заметили они зашифрованные записи в жилище его, и – вполне справедливо – приняли за шпиона Королевской Компании. Наблюдателю удалось урезонить поселенцев, и те, недовольно ворча, убрались восвояси.

Харама тепло приветствовал Маю, ведь прежде ходили они вместе на одном корабле. Приняв послание, он сломал печать, пробежал текст глазами, пробормотал: «Стало быть, Ацура вновь взялся за старое...» Заметив удивленные, вопросительные взгляды героев, устремленные на него, Харама сообразил, что сболтнул лишнего, ведь спутники Маи не в курсе деятельности шпионской сети Роатая. Посему омоа поспешил ретироваться, а Мая, пояснив, что ее сподвижник попросту наблюдает за происходящим на Тикаваре, добавила, что Ацура – казалось бы, смиренный секретарь, но на самом деле – мастер над шпионами - и ближайшие его сподвижники ратуют за мир и покой в пределах архипелага, не более. Сама же Мая утверждала, что в замыслы своего набольшого не посвящена, и играет свою незначительную роль – в стремлении ко всеобщему благу.

Герои вернулись в Некетаку, и Мая, наведавшись в Латунную Цитадель с докладом Ацуре, вскоре присоединилась к остальным, дожидающимся ее в таверне «Дикая лошадь», что на Причале Королевы. Обратившись к товарищам, Мая с сожалением отметила, что предстоит ей исчезнуть на несколько дней для исполнения некой миссии.

Заверил Наблюдатель Маю, что непременно дождется возвращения ее прежде, чем вновь пустится в плавание. Как и обещала, ближе к концу недели роатайка присоединилась к ним; на лице ее отражалось потрясение. Поведала Мая, что в конверте, переданном ей Ацурой, содержалось имя и место, ничего боле; будучи стрелком, девушка быстро поняла, какого рода миссия возложена на нее. Вот только целью ею был ранга – вождь одного из племен Хуана. Деревушка оказалась захолустной, куда не ступала нога чужеземцев; вождя своего миряне любили и почитали.

С ужасом слушал Текеху рассказ Маи – о том, как он, дождавшись удобного момента, выстрелила вождю в затылок, задаваясь вопросами: «Неужто так следует обращаться с местными? Неужто так выигрывают войны?» Тело погибшего ранга сородичи возложили на погребальный костер, и новая вождь племени призвала Хуана к единству, к заключению мира с иными племенами. Этого ли добивался Ацура, отдавая Мае столь хладнокровный приказ?.. Стрелок не знала... Замыслы мастера над шпионами были ведомы лишь ему самому, и никого боле он в них не посвящал. Тем не менее, Мая свято верила в то, что даже подобные крайние средства необходимы для того, чтобы усилиями их, тайных агентов Великого Королевства, воцарились в архипелаге Мертвого Огня мир и благоденствие.

...Ступив в Латунную Цитадель, герои поведали хазанюй Карю об очищении оскверненного адра на Поко Кохара и о высокой вероятности обретения вайлианцами контроля над промыслом минерала на сем острове. Роатайку, однако, куда больше интересовали аномальные шторма, вызванные, по словам Наблюдателя, воздействием избытка духовной энергии в столпе адра на мир. Ведь и Великое Королевство терзают подобные бури – возможно, имеют они схожую природу, и надлежит изучить ее, дабы покончить с явлениями сими раз и навсегда. Ведь именно шторма, обрушивающиеся на Роатай, вынудили омоа проводить нынешнюю экспансию в поисках новых, плодородных земель для обитания. И надеялась Карю, что в Ступе Ондры скрывается нечто, дающее власть над аномальными штормами...

Но, возвращаясь к делам насущным, рассказывала хазанюй героям, как беды в Хасонго вынудили ее отправить в Рюатай корабли, дабы доставили те в Мертвый Огонь припасы для колонизаторов; к тому же, свирепствующие в морях близ Великого Королевства шторма не позволяют части флотилии омоа примкнуть к военным судам, уже прибывшим к архипелагу.

И, поскольку корабли Королевской Компании оказались рассредоточены в пределах Мертвого Огня, Карю просила Наблюдателя встретиться в морских водах близ Некетаки с кораблем, пребывает в трюме коего некий груз, предназначенный для колонии Саюки. Смекнули герои, что речь наверняка идет о контрабанде – иначе к чему подобная таинственность?.. Карю отпираться не стала, и просто указала Наблюдателю место на карте, где станет дожидаться их судно.

Действительно, судно контрабандистов под началом капитана Видлы означилось именно там, где и должно было находиться. Матросы перенесли груз, предназначенный для колонии Саюки, на борт «Непокорного», но вскоре после того, как тот взял курс на север, из одного из ящиков выбралась женщина средних лет. Будучи весьма восторженной и воодушевленной, призналась она, что является чародейкой, Иверрой, и столь странным способом бежит из Республик Вайлии в колонию Великого Королевства Роатай, надеясь продолжить в Саюки магические изыскания, направленные на разработку новых заклинаний.

Оказавшись в Саюки, Иверра сразу же устремилась в мастерскую роатайских инженеров, в то время как герои навестили мастера флота Окаи, отрапортовав той об успешной доставке контрабанды – да еще и с живым грузом впридачу!.. Призналась Окая, что происходит на острове что-то странное – растения да коралловые образования достигают здесь поистине гигантских размеров, и причина сему остается неведома. Инженеры, подначальные мастеру флота, сумели выяснить, что источник аномалии находится в пучине морской неподалеку от Саюки, и просила Окая Наблюдателя и спутников его пролить свет на происходящее.

Иверра уже успела освоиться в мастерской, и снабдила героев скафандрами под погружения под воду, а также отметила, что исходит след магической аномалии из точки, находящейся в открытом море, к юго-востоку от Саюки. Изучив хроники Хуана, исследовательница пришла к выводу, что прежде пребывали там древние энгвитанские руины, Сигнат Мор, ныне сокрытые в пучине.

Погружение на дно морское прошло успешно; изобретенные Иверрой скафандры снабжали героев воздухом, пригодным для дыхания, и выступили те, не мешкая, на исследование подводных руин. Удивительно, но ограждал те магический барьер, воду не пропускавший. Посему искатели приключений освободились от неудобных скафандров, устремились в обширные залы и извилистые коридоры энгвитанского комплекса.

Как оказалось, то была исследовательская лаборатория древнего народа, в которой энгвитанцы тысячелетия назад проводили изыскания, увеличивая подобпытных животных и растения до гигантских размеров. Вот, стало быть, откуда взялись глубинные монстры, коих – по рассказам старых морских волков – возможно встретились в водах северных пределов архипелага!

Престранные механизмы энгвитанцев функционировали и сейчас, спустя столетия после падения цивилизации их создателей. И герои отключили машины, пресекая пронзающие Сигнат Мор и окружающее комплекс пространство магические потоки. Барьер, хранящий лабораторию, исчез, и герои едва успели вновь забраться в скафандры да подняться на поверхность прежде, чем воды морские поглотили чудесное творение энгвитанских ученых.

Герои смели надеяться, что проблема с аномальным ростом коралла в водах близ Саюки ныне решена, посему вернулись в Некетаку с докладом для мастера над шпионами об успешном исходе возложенной на них миссии. Внимательно выслушав Наблюдателя, постановил Ацура, что ныне надлежит им пресечь великую несправедливость, творящуюся в Мертвом Огне, а именно – раз и навсегда положить конец работорговле.

Похоже, силы, пребывающие на архипелаге, так или иначе связаны с происходящим на острове Крукспуре, но если Принципи и вайлианцы втайне ведут дела с работорговцами, свободолюбивые роатайцы придерживаются мнения прямо противоположного. Ацура говорил прямо, без обиняков: работорговцы – источник хаоса, они вносят смуту, разрушают торговые отношения и притягивают к себе преступников всех мастей. Нет, подобных соседей мастер над шпионами, вещая от имени своего народа, терпеть не собирался, и просил Наблюдателя покончить с мастером Кюа – человеком, сомнительное удовольствие свести знакомство с которым герои уже успели в час своего недолгого визита на Крукспур.

Заметил Ацура, что если бы оставались племена Хуана сплоченными, то давно бы уже разрешили проблему работорговли на архипелаге, и оной не пришлось бы заниматься им, роатайцам. Вот только у мастера над шпионами связаны руки, и не может он позволить, чтобы о вовлеченности Великого Королевства в расправу над работорговцами стало известно повсеместно – иные силы – как то Торговая Компания Вайлии и традиционалисты-Принципи - состоят в союзе с обитателями Крукспура, и может доставить предприятиям Королевской Компании Мертвого Огня немало бед.

Предлагал Ацура героям заручиться помощью неистовых воинов племени Вахаки с северного острова Ори о Койки, что означает «Проклятая Земля Мертвых Тел». К чужеземцам Вахаки относятся с подозрением, однако ряд соплеменников их прежде освободили герои из заточения в темнице работорговцев, посему, быть может, и удастся заключить им с Хуана сими союз.

...Лишь ступив на побережье Ори о Койки, лицезрели герои деревянный столб с начертанным на нем символом – подобные обозначали границы владений племен Хуана. Символ показался Алоту знакомым, ибо являл он собою подобие эмблемы Свинцового Ключа.

«Наверное, пришло время все вам объяснить», - обратился эльф к спутникам. – «Как вы могли уже догадаться, оставаясь с анимантами близ порта Маже, я наблюдал за ними, собирая сведения о деятельности анимантов в Мертвом Огне. Ведь анимантия – один из основных интересов для Свинцового Ключа. Таким образом я надеялся напасть на след входящих в сию организацию... Я осознал, что Свинцовый Ключ существует более двух тысячелетий, а это – немалый срок. И понял, что был я исключительно наивен, полагая, что смогу уничтожить сию организацию, не понимая фундаментальных основ, на которых она зиждется. Я отыскал сведения о древней ветви Свинцового Ключа, остающейся здесь, в Мертвом Огне. Возможно, одной из наиболее старейших. И, похоже, все эти тысячелетия ветвь не имела связи с Таосом».

Указав героям на руины энгвитанской башни, символ на деревянном столбе, каноэ на побережье, предположил Алот, что, возможно, сумел он отыскать место, имеющее отношение к Свинцовому Ключу. На лица встреченных героями на острове Хуана, входящих в Вахаки, была нанесена краска – возможно, дань традиции – размышлял Алот о значении сего.

Стражи-Матару, принадлежащие к племени Вакахи, встретили чужаков неприветливо, и лишь Текеху сумел убедить их в том, что пришли они с миром. Истово ратовали они за сохранность своих владений, ведь зрели, как торговые компании уводят острова архипелага прямо из-под носа королевы Онеказы.

Проследовав в древний храм – оплот ранги племени, Рюасаре, - лицезрели герои настенную фреску, изображен на которой был никто иной как Таос икс Арканнон! Алот лишний раз утвердился в своих подозрениях о том, что племя Вахаки и есть та самая утраченная ветвь Свинцового Ключа.

Ранга Рюасаре и ближайшие советники ее согласились выслушать чужеземцев в знак уважения к сопровождающему тех богоподобному. Наблюдатель заявил, что желают они раз и навсегда покончить с работорговцами с Крукспура, и заверила собеседников ранга, что в сем вопросе они могут рассчитывать на ее поддержку.

Расположив Рюасаре к себе, Наблюдатель воспользовался моментом, чтобы заглянуть в душу омоа, и, не обращая внимания на сотни рождений и смертей, испытала кои сия сущность, сосредоточился на воспоминании об одном-единственном индивиде. В образе, представшем Наблюдателю в видении, зрел он все тот же тронный зал, в котором сейчас находился...

Тогда, столетия назад, пред очи вождя племени препроводили мужчину, облаченного в черные одеяния, называвшего себя «Таосом икс Арканноном»; насколько было известно ранге, народ, к которому принадлежал сей человек, выступал против Хуана. «Ваше Величество», - почтительно обратился Таос к вождю, - «я пришел, чтобы предупредить вас. Присутствие твоего народа среди этих руин – оскорбление богов. Вы должны покинуть остров, дабы не навлечь на себя их гнев».

Ранга нахмурилась: похоже, ее гость – куда больший глупец, нежели они предполагали. «Мы здесь уже два столетия, и прежде боги не возражали», - осторожно произнесла она, и Таос утвердительно кивнул, молвив: «Время для богов течет иначе, чем для смертных. Но даже их терпение на исходе, особенно сейчас, после моего предостережения». Вождь испытывала немалое раздражение: кто он такой, что возомнил о себе? По какому праву приказывает Хуана покинуть остров, грозя яростью богов?..

«Наши предки осели на сем острове», - постановила ранга. – «И мы не покинем его». На лице Таоса отразилось удивление, и заметил он, указывая на настенную живопись: «А разве в ваших искусствах есть подобное? Разве в ваших деревянных хижинах есть изделия из адра?.. Нет, постройки на сем острове возведены не Хуана, но иным, древним народом из далеких земель». Знала ранга, что прежде чужеземцы оставались среди Хуана, будучи гостями... Но не видали их уже здесь целых два столетия... «Предания наших предков говорят об ином», - все же возразила вождь незнакомцу. – «Как можешь ты знать историю нашего племени лучше нас самих?»

Таос улыбнулся, продемонстрировал ранге шлем – в точности такой же, коий был изображен на рисунке в сем святилище. И ранга, и стражи были изумлены до глубины души, а Таос постановил: «Здание сие построил мой народ. И я передаю вам его предостережение». Понимающе кивнув, ранга приказала стражам схватить дерзкого...

Зрел Наблюдатель иное воспоминание – Таос и иные облаченные в ризы мужчины и женщины связаны и брошены на груду хвороста. Ранга рассказывала собравшимся соплеменникам, что чужеземцы – те самые, кои прибыли на их острова столетия назад, презрев гостеприимство Хуана. И столь страшны были деяния их, что боги разрушили город Укайзо и множество других поселений в Мертвом Огне. Ранга вознамерилась покончить с сими коварными индивидами, слова которых лживы. «С этого самого дня мы должны оставаться бдительны и следить за тем, чтобы чужеземцы не смели осквернять наши владения», - постановила он, и сотни Вахаки поддержали своего вождя ударами копий о землю.

Ранга швырнула факел в груду древесины, и хворост немедленно занялся. Чужеземцы кричали от боли и страха – все, за исключением Таоса. Тот молча смотрел прямо на рангу, и на губах его играла странная улыбка – как будто все произошедшее шло в полном соответствии с его замыслами...

Видения отступили, и герои, покинув святилище Вахаки, вернулись на корабль, и, отчалив от острова, взяли курс на Крукспур. Во время вояжа Наблюдатель поведал Алоту о том, что сумел узреть в воспоминаниях далекого предка Рюасаре – встречу с Таосом, предостережение того о руинах, решение ранга казнить чужеземца, а также – решение Вахаки защищать свои земли от таковых. «Подобные слова адресовал он и гланфатанцам», - припомнил Эдер. – «Но он не ожидал, что его решать прикончить за это. Хотел бы я взглянуть на выражение его лица».

«Стало быть, Вахаки – и есть Цветные Маски», - осознал Алот. – «Два тысячелетия они служили интересам Свинцового Ключа, и даже не сознавали этого! Хоть, похоже, добивался Таос не совсем этого». Эльф надолго задумался: да, вера – странная штука. Прежде Вахаки верили в то, что защищают свои владения от энгвитанцев, но со временем стали враждебны в отношении всех без исключения чужеземцев. Нет, именно послание Таоса сделало их таковыми – маленьким племенем, избравшим для себя изоляцию. ..

Задавался Алот вопросом: всеми силами пытался он исправить содеянное Свинцовым Ключом в сем мире, но что, если действиями своими он лишь усугубляет стуацию?!. Наблюдатель заверил спутника, что если бы тот бездействовал, что Свинцового Ключа продолжало бы существовать, и Алот благодарно кивнул – да, попытаться он был просто обязан. Всеми им приходится принимать непростые решения, и нельзя уклоняться от них, надеясь, что ответственность окажется на ком-то ином...

Проникнув в форт Крукспура, ворота которого ныне были наглухо закрыты, через подземную пещеру, герои проследовали в кабинет мастера Кюа, где сразили как последнего, так и стражей-огров, вставших на защиту своего хозяина. Остров были избавлен от работорговцев, но когда «Непокорный» вновь вышел в море, лицезрели герои флотилию боевых кораблей Роатая, к ним приближающуюся.

С борта флагманского судна приветствовал Наблюдателя и Маю Кана Рюа, поведав о том, что руквапа – элитные воины ранга нью – ныне займут форт, обратив Крукспур в бастион Великого Королевства. Похоже, поведать о том, что роатайцы немедленно обратят освобожденный от работорговцев остров в свою колонию, Ацура героям «позабыл».

...Взяв курс к гряде рифов Куа о Рикуху, «Непокорный» достиг Мотаре о Кози – одного из овеянных легендами «священных островов» Хуана. Стоило шлюпке, спущенной на воду героями, причалить к берегу, как путь им преградили воины-омоа, принадлежащие к племени Вахаки. Предводитель их, Эмбета, приказал чужеземцам убираться прочь: земля сия принадлежит Вахаки, и иным здесь не место! К тому же, окровавленный плащ, отправленный им принцу, должен был послужить свидетельством того, что от древних руин в сердце джунглей на Мотаре о Кози всякому следует держаться подальше.

О самом Аруйхи воины были невысокого мнения: принцу Некетаки следует печься о благоденствии своего народа, а не об амбициях. Экспедиции, кои принц продолжит присылать сюда в поисках крупиц сведений об Укайзо, ждет одна и та же участь: смерть. Стараясь не показывать страха, Эмбета рассказывал героям, назвавшимся «посланниками принца» о том, что в сердце джунглей поселились тьма и скверна, и сама природа там чудовищно искажена!.. Но, несмотря на это, Вахаки продолжали защищать священный остров, и причины сего не считали необходимым сообщать несведущим чужеземцам.

Наблюдатель убедил воинов, что действует в лучших интересах Хуана, и те, терзаясь сомнениями, все же отступили в сторону, позволяя героям углубиться в джунгли. Наверняка не вернутся они назад, став жертвами темных сил, занявших центральные области острова...

К удивлению своему, заметили герои одинокого моряка, удерживаемого хлестнувшими из-под земли лозами. Признался тот, что входил он в экспедицию вайлианцев, отправленную директором Кастолом по следу Хуана – набольший Торговой Компании желал узнать, что понадобилось посланникам принца Аруйхи на сем клочке земли. В сердце джунглей обнаружили они тяжелый золотой диск, покрытый письменами Хуана; один из матросов забрал с собою часть сего артефакта – сувенир для директора Кастола... и природа словно обезумела. Растения, исполнившись темной магии, пришли в движение, расправившись с вайлианцами... Моряк был последним уцелевшим, но и он его пленили лозы, медленно сдавливая в удушающих объятиях. Текеху сумел освободить несчастного заклинанием, лишив лозы влаги, и те иссохли; Наблюдатель же предложил моряку присоединиться к команде «Непокорного», на что тот с радостью согласился.

Следуя к центральным областям острова, противостояли герои растительным порождениям – пвграм... а вскоре лицезрели породительницу тех – Гниющую Леди, менпвргу. Последняя выступала хранительницей жилы адра на сем острове. «Когда смерть объяла Мертвый Огонь, мы противостояли ей», - шипела Гниющая Леди. – «Когда смертные, прогневившие богов, искали укрытие, мы взрастили наших чад на их останках». «Ты говоришь о катаклизме, случившемся тысячелетия назад!» - изумился Текеху. – «Неужто ты живешь здесь все это время?» Но менпверга лишь с ненавистью взирала на чужеземцев, и в очах ее плескалось безумие.

Текеху приблизился к древнему древу в центре рощи, под корнями коего пребывал столп адра. Скверна исходила от дерева, но ощущал заклинатель вод, что оно все еще живо... хоть и недолог тот час, когда обратится оно в источник заразы, распространится коя и на иные острова архипелага. Друид сосредоточился, пытаясь очистить дерево от скверны... а Наблюдатель ощутил, как источник оной обращается к нему, суля здоровье, долголетие, пищу – все, что угодно, только бы отступил Такеху от задуманного. Наблюдатель посулам воспротивился, ощутил исходящую от древа ярость, а затем – страх; нечто, пребывающее в душе его, заставило источник скверны отступить.

Зараженные пласты древесины падали наземь, у корней растекался зловонный сок... но, наконец, и древо, и роща, и древесные создания оказались очищены от скверны и вновь исполнились жизни. Безумие осталось менпвргу, и она – Зеленая Леди – тепло поблагодарила друида за избавление от страшной участи, терзалась коей столетиями – со дня катаклизма, случилось в который падение Укайзо. Уж теперь-то она очистит рощу и дочерей своих от яда, текущего через корни их...

В сердце джунглей лицезрели герои массивный золотой диск, испещренный символами, олицетворяющими растения, животных и корабли, и надписями; наверняка подобное устройство создала древняя цивилизация Хуана!.. Содержало оное в себе нанесенную на меньших размеров золотой диск карту островов архипелага в эпоху, предшествующую катаклизму, и координат их; один из островов был подписан как «Укайзо»!

Покидая Мотаре о Кози, герои лицезрели следующий к острову сему корабль роатайцев. Наверняка агенты тех следили за посланниками принца Аруйхо, и теперь намеревались избавить их от находок, кои могли бы указать на местонахождение Укайзо; к счастью, «Непокорному» удалось оторваться от преследователей.

Прибыв в Некетаку и проследовав в королевский дворец, герои поведали принцу о своих приключениях на священном острове, передали ему золотой диск.

...Наконец, герои достигли Хасонго, лицезрев уничтоженную колоссом колонию Великого Королевства. Обращенные в прах тела мирян, души коих поглотил обретший воплощение бог, его следы, ведущие в направлении маяка, возведенного над столпом сияющего адра – ныне помраченного... Наблюдая разруху, чинимую Эотасом, Эдер осуждающе покачал головой: ведь осели на чем острове последователи божества – Чада Рассветных Звезд, покинувшие Ридсерас, ибо начали зреть сны об Эотасе. Неужто колосс, ничтоже сумняшеся, расправляется с собственной паствой?.. Впрочем, полагал Наблюдатель, что Эотас меньше всего задается вопросом о том, чьи души поглощает...

В одном из складских помещений в порту укрылись немногочисленные выжившие поселенцы. Пребывая в истовом ужасе, расказывали они о появлении сияющего гиганта из адра; роатайцы попытались было противостоять ему, стреляя пушек и мушкетов, но Эотас даже не замедлил движение. Гигант сокрушил стены форта, море хлынуло в образовавшиеся пробоины, а Эотас устремился к столпу адра, оставило коий сияние. После появились наги, наводнившие полузатопленный форт...

Разя наг, герои выступили в направлении маяка. Здесь, в руинах Хасонго, оставались души омоа и наг, коснувшись коих, зрел Наблюдатель, как стремились те к столпу адра на северной оконечности острова... Но приблизился к оному гигант, поглощая энергию как столпа, как и множества душ близ оного... Столп потемнел, а гигант, воссияв ярче, чем прежде, продолжил свой путь к неведомым далям...

Ступив в маяк, лицезрели герои предводителя наг, Сугаана, постановившего, что раса его защищает адра - «древо богов» - от посягательств чужеземцев-осквернителей. Ведь если «корни» сии окажутся потревожены, гнев богов вновь изольется на Мертвый Огонь – как уже случилось в прошлом, много поколений назад, когда чужезецы, явившиеся к коренным обитателям островов, возвели свои святыни у столпов адра. Тогда наги скрылись в глубинах морских, и воды уберегли их от пламени и бурь катаклизма... Но сейчас иные чужеземцы, позабыв об ошибках прошлого, прибыли в пределы архипелага, и опасаются наги, что история повторится и Мертвый Огонь вновь познает ярость богов.

Наблюдатель заверил Сугаана, что восстановил ток духовной энергии в адра, и нага отступил, с подозрением следя за действиями сего странного человека. Тот же коснулся ладонью адра, сосредоточился; реальность померкла, и сущность Наблюдателя устремилась в Междумирье, где зрел он множество золотых нитей, уходящих вдаль. Как и тогда - в руинах близ порта Маже, герой собрал в разуме своем нити сии воедино, направив сознание свое туда, куда вели они – к титанической статуе, шагающей через море.

Эотас замер, обернулся к душе героя, и в разуме того прозвучали слова божества: «Первая попытка обратиться ко мне была отважна. Вторая – вызвана она отчаянием, или чем-то еще? Почему ты продолжаешь преследовать меня, Наблюдатель из Каэд Нюа?» «Я хочу понять, к чему ты стремишься», - честно отвечал герой. – «Ведь прошлое твое появление в мире привело к гибели тысяч смертных».

Божество долго молчало, а Наблюдатель зрел великое множество душ, заключенных в тело колосса из адра. «Я никогда не стремился к насилию и смертям, но Магран и Культ Длани заставили мир поверить в то, что безумец Вайдвен пытался уничтожить Дирвуд и всех, живущих в нем», - наконец, прозвучал ответ Эотаса. – «Да, я желал войны, но не насилия, а осознания. Если бы смертные узрели, что руины, так ревностно оберегаемые гланфатанцами – не более, чем машины, созданные энгвитанцами, дабы обратить себя в богов, что бы означало это для мира?»

Эотас вновь надолго замолчал, после изрек: «Несмотря на все усилия Свинцового Ключа и Культа Длани, ты узнал истину, и ведаешь об истинной природе богов. Без твоего знания немногие пожелают принять для себя настоящую историю своих богов. Снизойдя в Эору в прошлый раз, я совершил ошибку, не открыв последователям своих намерений. Думаю, тебе они были бы понятно куда больше, нежели остальным».

Но поведать о сем бог обещал позже. Сейчас удалялся он от маяка, и связь его со столпом адра слабела, затрудняя дальнейшее продвижение. Души необходимы были Эотасу, дабы достичь конечной точки странствия. Обратившись к Наблюдателю, постановил бог, что сделает недолгую остановку у столпа адра на Пепельной Утробе - острове среди Зубов Магран. «Когда я покину то место, ты не сможешь последовать за мной», - предупредил Эотас, после чего вернул Наблюдателю часть его души, поглощенной при разрушении Каэд Нюа.

Нить, связующая колосса и столп адра, разорвалась, и сумрак Междумирья сменился для героя светом мира смертного. Наблюдатель вновь обнаружил себя в здании маяка; и спутники его, и наги заворожено наблюдали за сиянием, кое вновь полнило монолит. Сугаан признался: прежде полагал он, что явление колосса связано с желанием того изгнать чужеземцев с островов... но, возможно, заблуждался. Посему обещал героям – наги оставят Хасонго, вновь отступят в морские пучины.

Маяк вновь сиял в ночной тьме, указывая проходящим кораблям путь к острову. Следуя к пристани, наблюдали герои жителей Хасонго, покидающих укрытия, собирающихся на улицах разоренного поселения.

Заметив немногочисленных служителей Эотаса, герои приблизились к ним, и Эдер поинтересовался, где встречалась ли тем уроженка Дирвуда, осевшая в колонии наряду со своим сыном. Один из поселенцев – молодой человек по имени Беарн – с подозрением воззрился на чужаков, признавшись, что он – сын Эфалы, а мать его скончалась несколько лет назад от болезни. Отца своего юноша зрел лишь в детстве, но знал, что тот – человек веры, но он сгинул в час гонений на эотасианцев, посему Эфала и Беарн бежали сюда, на отроги цивилизации. Эдер внимательно разглядывал молодого человека – возможно, искал сходство с самим собой... Впрочем, тему возможного отцовства он боле поднимать не стал.

Сам же Беарн принался, что принадлежит к новой фракции последователей Эотоса, именующих себя Предвестниками Озаренного Пути. «Эотас дважды нисходил к нам», - пояснил молодой человек. – «Даже временное развоплощение не замедлило его странствие. Нам не следовало противостоять ему в час первого нисхождения. Он желал сплотить нас, верных, под своим стягом». «После всего произошедшего сложно поверить, что действует он в лучших интересах нас, смертных», - сухо произнес Эдер, но Беарн лишь снисходительно улыбнулся, заявив: «Эотас вынудил всех лишь определить: союзники ли мы ему или враги. Только и всего. Но сейчас он вновь идет по миру, и можем исправить прошлую ошибку».

Несмотря на разрушения, чинимые колоссом, Беарн был уверен в том, что сие необходимо, ведь божественный промысел осознать он не в силах; вера юноши в благие намерения Эотаса была непоколебима. Что до Предвестников, то движение сие было основано Гадерианом Боском, который зрел во сне сияющий путь над черной бездной; по пути сему шагал Эотас, и, обратив взор на Гадериана, божество велело тому собрать армию истинных верующих, ибо вскоре тем предстоит сражение.

Походил Беарн на истинного фанатика, повторяющего заученные догмы. Эдер поинтересовался, могут ли они надеяться встретиться с сим Гадерианом, на что юноша советовал воину заглянуть в храм Эотаса в Некетаке – там частенько собираются Предвестники, принимая в братство свое новых послушников. Признаться, Эдер питал большие сомнения в чистоте намерений набольших означенной секты...

А к Хасонго уже спешила флотилия роатайских кораблей; на борту флагмана находился секретарь Ацура. Последний поблагодарил Наблюдателя за то, что удалось свершить тому в колонии – в частности, заставить маяк, в основе коего пребывал столп адра, вновь воссиять. Услышав, что вознамерились герои достичь Зубов Магран, Ацура улыбнулся, но глаза его оставались холодны. «Зубы Магран – вулканическая цепь вдоль северо-восточной оконечности Мертвого Огня», - просветил он находящихся на борту «Непокорного». – «В окрестных водах – корабли гигантов, порожденных, говорят, самими вулканами Магран. Даже наши хорошо вооруженные суда не отваживаются приближаться к тем пределам». Ацура предлагал героям вернуться ко двору королевы Онеказы: быть может, правительница Хуана сможет подсказать, как возможно добраться до Пепельной Утробы и остаться при этом в живых.

Наблюдатель приказал матросам взять курс на «Некетаку», и морской вояж продолжился... когда душу его вновь призвали всемогущие боги. Перезвон множества колокольчиков, птичьи трели... «Наблюдатель», - звучит голос Бледного Рыцаря, и образ воплощения Берата предстает Наблюдателю. – «Ты вновь говорил с Чадом Света. Что же ты узнал?» «Он идет к Зубам Магран», - отвечал герой, и Бледный Рыцарь кивнула, после чего, обратившись к Валу, поинтересовалась, что тот думает об этом.

Воплощения пятерых божеств выступили из теней – Ондра, Галавейн, Вал, Абидон, Римрганд. Тело Вала окружал рой глаз – смертных, змей, птиц, рыб; сама фигура бога постоянно изменялась, представая то орланом, но бледным эльфом, то морским человеком, то нагой – но все эти были лишены очей. «Это – первое интересное событие за долгие столетия, а мы любим загадки», - изрек Вал. – «Мы зрим меж струнами мира, и Эотас играет на них как на лютне. Он молчит, но в то же время поет о грядущей радости. Мы не знаем, какую мелодию он играет. Она сложная, все время меняется, и в ней звучат то гармония, то диссонанс».

«Эотас находчив», - признал Галавейн. – «Я уважаю его решимость». «И тебя это не тревожит?» - осмелился вопросить Наблюдатель, и отвечало божество: «Нет. Он – создание, оставившее стаю. Лишенный наших сил, сам по себе он слаб. И если странствие ведет его обратно к нам, он доказал, что достоин быть вновь принят в стаю». «Эотас не собирается возвращаться к нам», - заметила Ондра. – «Он вернулся, чтобы привести в исполнение некий великий замысел. Мы должны остановить его».

«Если Эотас задумал нечто глупое, возможно, нам надлежит отвратить его от сего начинания, направив по иному пути», - произнес Абидон скрипучим голосом, на что Ондра возразила: «Он оскверняет мое царствие, и я ощущаю решимость в каждом шаге его по моему хребту. Я сотворю тысячи цунами, чтобы замедлить его продвижение, если Магран всколыхнет землю под Зубами Магран».

Из образовавшегося озера лавы восстала Магран в воплощении женщины из тверди земной, сжимающая в руке своей верный меч. «В этоху, когда шаги наши придавали Эоре облик, тела были практически несокрушимы», - изрекла она. – «Сомневаюсь, что вода и пламя остановят его. Но я готова обрушить на Эотаса всю ярость огня и земли».

«Всему сущему приходит конец», - пророкотал неистовый Римрганд. – «Если Эотас стремится приблизить неотвратимое, я приветствую его начинание». «Но зачем ему разрушать Эору?» - изумился Наблюдатель, и отвечал Римрганд: «Эотас стремится покончить с сущим, дабы обрести свободу от бесконечно вращения Колеса Берата. Последний дар для бесчисленных душ смертных, кои божества вобрали в себя».

Боги заговорили все разом, и Берат, грохотом грома заставив остальных замолчать, обратилась к Наблюдателю, веля тому узнать, наконец, планы Эотаса, ибо они, небожители, не могут боле бездействовать, оставаясь в неведении... Поток темных вод подхватил сущность Наблюдателя, унес за собою... и очнулся тот в своей каюте на борту «Непокорного».

Вскоре корабль бросил якорь в доках Некетаки, и герои устремились в храм Гауна, где означилась одна из Предвестников Озаренного Пути - Огне, ожидающая желающих примкнуть к ее ордену. Выдавая себя за истинно верующих, поинтересовались герои у Огне, как возможно проследовать в оплот Предвестников, дабы услышать речи самого Гадериана Боска. Огне заверила их, что авангард Предвестников готовится последовать за Эотасом, ведь предвидел Гадериан – божество непременно заберет души верующих в свой легион! «Лишь души?» - пробормотал Эдер, нахмурившись. – «Не тела?..»

Герои высказали желание примкнуть к авангарду, и Огне сопроводила их к докам, где указала на корабль, отправляющийся к острову – оплоту Предвестников.

Судно вышло в открытое море; «Непокорный» начал преследование, и вскоре взял корабль Предвестников на абордаж. Перебив немногочисленных фанатиков, означившихся на палубе, герои спустились в трюм... где лицезрели множество мертвых тел послушников... а также эльфа - Гадериана Боска – и Беарна, сжимающего в руке флакон с некой жидкостью. Очевидно, что если поддастся юноша на наущения безумца и сделает глоток яда, то разделит участь остальных, принявших для себя учение, кое стоило им жизни.

Выступив вперед, Эдер обратился к Беарну, моля того не творить глупости. Кто в действительности требует жертвы от юноши – неужто Эотас? Или... безумный эльф-проповедник, живущий в собственных иллюзиях? Следует остерегаться тех, кто утверждает, что ведом им промысел божий: обычно такие ни во что не ставят жизни мирян.

«Выслушай меня, Беарн», - говорил Эдер, с мольбой глядя на терзаемого сомнениями юношу. – «В час Войны Святого мы с братом встали перед выбором, подобным твоему. Он выбрал нашего бога. Я – нет. Я никогда еще боле не видел. Не знаю, где его душа сейчас, но не думаю, что Эотас спас ее. Так что останься в этом мире. Есть куда лучшие способы служения своему богу. Ты можешь что-то создать в его честь, как это сделал я. Город. Храм. Добрую, достойную жизнь».

Слова Эдера достигли сердца и разума Беарна, и отбросил он флакон с ядом в сторону. Посулив, что за предательство бога нет прощения, Боск испил яд, скончался мгновенно. Беарн все еще не мог осознать, правильный ли выбор он совершил. Быть может, оставшись в живых, проявил он малодушие?.. «У богов есть права на наши души, но нет прав на наши жизни», - произнес Эдер, обращаясь к нему, после чего сопроводил юношу на борт «Непокорного», оставляя судно, ставшее могилой для Предвестников Озаренного Пути.

Беарн покинул корабль, когда прибыл тот в Хасонго. Молодой человек пребывал в полнейшей растерянности, не зная, как распорядиться своей жизнью теперь, и примет ли душу его Эотас, когда придет черед ей предстать пред своим богом. «Это он должен тебе многое объяснить, а не ты», - попытался обнадежить Беарна Эдер, но тот лишь рассеянно кивнул в ответ; слова воина совершенно его не убедили.

Странствие Наблюдателя и спутников его по морям и островам архипелага Мертвого Огня продолжалось. Во время краткого захода в один из портов некий посланник вручил капитану «Непокорного» письмо, в котором Ватнир, именующий себя «Верховным Предвестником Заката», приглашал его на стремительно увеличивающийся в размерах айсберг Мертвая Льдина, где в селении Дозор Предвестников пройдет празднество в честь Наблюдателя. «Вскоре лед поглотит сущее», - значилось в письме, - «и владычество Римрганда над мертвой Эорой станет неоспоримо».

Строки сии откровенно тревожили, посему Наблюдатель принял решение навестить означенную общину, отдал приказ направить судно к айсбергу, пребывавшему в отдаленных южных пределах архипелага. Последователи Римрганда, проживающие в селении, с радостью приветствовали Наблюдателя, называли которого не иначе как «Предвещающим Закат», ведь прибытие его предвидел Ватнир, их духовный наставник и предводитель.

Следуя к зданию в центре селения, миновали герои статую воплощения Римрганда – Зимнего Зверя, после чего ступили в часовню, где уже собрались Предвестники, жаждущие своими глазами узреть Предвещающего Закат. Ватнир, оказавшийся богоподобным - порождением Скейна, приветствовал Наблюдателя. Проводил он церемонию служения Римрганду, говоря о тщетности смертного бытия и о принятии энтропии как единственно возможного и разумного исхода для мироздания. И Зимний Зверь дарует им милосердное избавление.

Указав на Наблюдателя, Ватнир обратился к пастве, заявив, что индивид сей знаменует скорое прекращение их страданий. Богоподобный был осведомлен о деяниях Наблюдателя, посему с упоением вещал о хаосе, коий оставлял тот за собою в землях Дирвуда – о проклятии пусторожденных, о расправе над лордом Редриком из Позолоченной Долины... наконец, о пробуждении колосса из адра, ныне шествующего через моря Мертвого Огня. Конечно, далеко не всем печальным событиям сим стал причиной Наблюдатель, но Ватнира это ничуть не смущало. Собравшиеся продолжали шептать молитвы, радуясь, что божество вняло им, и ныне зрят они того, кто станет орудием Римрганда, покончит с мирозданием.

«Вообще-то, я не собираюсь разрушать мир», - попытался было заявить герой, и Ватнир закивал: «Все верно. Хочешь ты или нет сеять семена хаоса, он следует за тобой. Ты – избранный, и сие надлежит просто принять». Богоподобный пригласил Наблюдателя принять участие в празднестве... когда снаружи послышался громогласный рев. «Посланница вернулась!» - воскликнул Ватнир, и Предвестники устремились к выходу из часовни.

Снаружи бесновалась драконица-нежить, выдыхающая потоки тлетворного темного пламени. Миряне гибли во множестве, но, похоже, принимали свою судьбу как единственно возможную и справедливую. Герои атаковали драконицу, сразили ее, после чего вернулись в часовню, обнаружив Ватнира, укрывшегося в потайном чертоге и дрожащего от страха.

Признался богоподобный, что мертвая драконица на протяжении последних лет совершала налеты на Дозор Предвестников, пожирая мирян, продолжавших прибывать в селение. «Каждый раз, когда она появляется, айсберг увеличивается в размерах», - говорил Ватнир. – «Я не знаю, что можно поделать с этим, вот и написал тебе».

Не ведал он, однако, ни о причинах существования Мертвой Льдины, ни о драконице-нежити. Но полагал, что Наблюдатель найдет ответы на вопросы свои в древнем храме, пребывающем под толщей льда в сердце айсберга. Постановили герои, что Ватнир непременно отправится с ними, и струхнувшему богоподобному не оставалось ничего иного, кроме как препоручить заботы об общине одному из старейших Предвестников и присоединиться к отряду Наблюдателя.

Покинув часовню, лицезрели герои, как драконица вернулся к жуткому подобию жизни, вновь пришла в движение... но, подхваченная некой силой, которой не могла противиться, воспарила ввысь – в направлении вершины айсберга.

Наблюдатели и спутники его начали восхождение. Вооружившись кирками, опоясавшись веревками, на протяжении последующих часов взбирались они по ледяной стене... пока, наконец, не достигли вершины Мертвой Льдины, где означился небольшой лагерь весьма враждебно настроенных паломников-гламфелленов – последователей Римрганда. Рассказывал Ватнир, что в недрах храма, вокруг которого образовался айсберг, открылся Витмадх – портал, ведущий к Белой Бездне – одному из пространств Вечного Предела, владению Римрганда. Надлежит запечатать сей рифт, ведь в противном случае ожидает Эору вечная зима...

Герои спустились в ущелье, ведущее в недра айсберга, означился в коем величественный храм. Следуя по коридорам и чертогам сей обители, зрели они мертвые, скованные льдом тела; Наблюдателю же являлись краткие видения – защитники храма, пытающиеся укрыться от драконицы во внутреннем святилище... Но смерть настигала их...

Ступив в обширный чертог в сердце храма, герои лицезрели Витмадх – огромный портал, исходила из которого лютая стужа. Близ сих врат за пределы смертной реальности бесновалась драконица-мертвяк, но оказалась она исторгнута в рифт.

С опаской приблизились Наблюдатель и спутники его к порталу, поглотившему драконицу. В Витмадхе проступили очертания гигантского Зимнего Зверя – воплощения Римрганда. «Вестник Берата, ты в одном шаге от смерти», - проревел он. – «Вновь ты вторгаешься в мое царствие... Неужто так жаждешь развоплощения? Если действительно хочет вырваться из хватки Бледного Рыцаря, я с радостью помогу тебе. Если ступишь в портал – душа твоя окажется разорвана на мельчайшие кусочки. Потому говори – что тебе нужно?»

«Что произошло с драконицей?» - осведомился Наблюдатель, и отвечало божество: «Ее душа оказалась исторгнута через портал – Витмадх – во Внешний Предел. Нерискирлас привязала душу свою к реликвии, оставшейся еще с тех времен, когда боги попирали ногами твердь Эоры, будучи титанами. Реликвия сия остается во Внешнем Пределе – и она содержит душу драконицы. Реликвию уничтожить невозможно. В неведении своем Нерискирлас полагала, что помещение в оную души убережет ее от смерти. Но она заблуждалась. Истинная смерть еще не пришла к ней, но непременно придет однажды». «Что это за реликвия?» - осведомился Наблюдатель. «Одна из многих вещиц, которые смертные вышвырнули во Внешний Предел в надежде на то, что затеряются они в Белой Бездне», - прорычал Зимний Зверь.

«Именно поэтому здесь и возник айсберг?» - поинтересовался герой, и молвило воплощение Римрганда: «Да. Айсберг возник в результате отчаянной попытки Нерискирлас избежать смерти. Каждый раз, когда она вырывается из Внешнего Предела в Эору, брешь между реальностями чуть расширяется. И хлад царствия моего распространяется в мире смертном».

Наблюдатель постановил, что непременно закроет брешь между мирами прежде, чем сие случится, и Зимний Зверь согласно кивнул, молвив: «Подобно червю, драконица Нерискирлас укрылась в моих владениях. Покончи с ней. Она и так мертва, хоть и отказывается признавать это. Из-за связи ее с реликвией я не могу покончить с ней, и, оставаясь здесь, она насмехается над самой природой моего царствия».

Дабы ступить в Витмахд и остаться в живых, герои – как пояснил им Зимний Зверь - должны разыскать артефакт, прежде принадлежащий служительнице божества, Ринхаэдр – Око Римрганда, пребывающий в пределах храма. Магия сего камня убережет героев от гибельного холода, сохранит души их от уничтожения в Белой Бездне.

Обнаружив Око Римрганда в одном из пустующих покоев храма, герои проследовали в портал. Смертные тела их оставались в храме, но сущности обрели воплощение в иномировой реальности - на одном из островков Внешнего Предела. Здесь лицезрели они противостояние неживой драконицы призрачной эльфийке из рода гламфелленов. Нерискирлас разорвала сию душу, после чего обратила недобрый взор на своих преследователей.

Отвечать на вопросы Наблюдателя драконица не пожелала, заявив, что возвращается в Белую Бездну – туда, где погибает все живое. Нерискирлас устремилась прочь, а герои попытались собрать воедино осколки души воительницы, противостоящей драконице-нежити.

Зрел Наблюдатель образы противостояния ее драконице у Витмадха; воительницы была исполнена решимости не позволить нежити вновь ступить в мир живых. Обратившись с молитвой к Римрганду, она открывает путь своей душе из Эоры... через Внешний Предел... в Белую Бездну; божество отвечает своей служительнице, и Витмадх открывается... Иные образы – воительница покидает родную Землю, дабы стать стражницей Алтаря Увядания в сокровенном святилище почитаемого божества; судно устремляется на север, благоразумно обходя с запада остров Нааситак, и продлится странствие долгие недели. Следующий осколок души являет видение произошедшего в еще более далеком прошлом, более двух столетий назад: Ринхаэдр, дочь Орлюнса, доставлена к старейшинам клана, и те наказывают ее за то, что самовольно покинула она лагерь, ведь Земля – средоточие опасностей, владение Зимнего Зверя, и смерть подстерегает здесь буквально на каждом шагу. Постановил старейшина: девочка осознает свою ошибку – или умрет; в любом случае, душой и телом принадлежит она Римрганду.

Наконец, осколки души воссоединились, и предстал Наблюдателю призрачный образ Ринхаэдр – мертвое тело которой, скованное льдом, оставалось во внутреннем святилище храма, близ бреши между мирами. Заметив Око Римрганда, кое герой продолжал сжимать в ладонях, эльфийка понимающе кивнула, молвив: «Похоже, Римрганд избрал нового стража для расправы над драконицей. Дабы преуспеть там, где я потерпела поражение».

«Ты пыталась покончить с сим монстром?» - уточнил Наблюдатель. – «Что тебе ведомо о нем?» «Она была драконицей до того, как оказалась здесь», - отвечала Ринхаэдр. – «Чем именно она стала ныне, я не могу сказать. Она напала на наш храм, атакуя оный могущественными заклятиями. Я полагала, она желала заполучить или само святилище, или собранные в нем реликвии. Но я ошибалась... Римрганд даровал моему народу Витмадх, дабы мы могли преподнести ему предметы или индивидов, кои утратили свою... ценность для кланов.

Желая распространить властью свою над Мертвым Огнем, драконица жаждала обрести священные реликвии. Но даже если бы у нее получилось заполучить их, глупая тварь не смогла бы вернуться, ведь тело ее погибло. Но душа все еще сопротивляется силе этого места, и я хочу покончить с этим».

«Мне казалось, драконица была во плоти, когда мы сражались с ней около храма», - нахмурился Наблюдатель, и отвечала бледная эльфийка: «Вы зрели лишь тень духовной энергии, воплощенной собственной волей драконицы». «Как же нам отыскать ее?» - поинтересовался герой. – «Она пребывает, там, внизу», - Ринхаэдр указала куда-то вниз, в сокрытые серым маревом пределы, где незадолго до этого скрылась Нерискирлас. – «Но знай, что Белая Бездна уничтожить и тебя тоже». Пояснила гламфелленка, что пространство сие обладает способности разрывать души, обращая их в лишенные сознания отголоски. Но, возможно, героям удастся заручиться помощью несчастных, угасающих душ, пребывающих в сем ирреальном домене Внешнего Предела.

Простившись с Ринхаэдр, выступили герои на исследование составляющих владения Римрганда осколков тверди, соединенных сияющими порталами – каменных парапетов, заснеженных полей, скованных льдом озер. Были ли они исторгнуты из Эоры, или же являлись не более, чем воплощенными воспоминаниями об образах мира смертного?.. Поистине, истинная суть Внешнего Предела непостижима...

Навестили герои Затонувшее Королевство, где море поглотило Укайзо, величественный град Хуана; души, пребывающие здесь, устремились прочь в ужасе, посчитав героев чужеземными захватчиками. Поведали они героям, что некогда в город их явились из-за моря иные чужеземцы, а король Хуана оказался столь добр и великодушен, что позволил тем возвести в пределах Укайзо некие престранные механизмы. И когда чужеземцы привели творения свои в действие, тысячи расстались с жизнями в одно мгновение, а город был уничтожен.

Исследуя пределы Затонувшего Королевства, расправляясь с чудовищными сборщиками душ, изыскивали герои осколки сущности короля Укайзо, и, касаясь их, зрел Наблюдатель образы прошлого. Прибывших из-за моря златоустых чужеземцев, преподнесших монарху богатые дары; взирал на гостей тот с тревогой – быть может, те хотят отобрать у него мир... так же, как он сам прежде отобрал его у иных народов?.. Тем не менее, король пригласил предводителя чужеземцев во дворец, на карте показал ему обширные пределы своей империи; тот был восхищен и потрясен, заявив, что боги поистине благосклонны к владыке, коль даровали ему столь великие владения... Чужеземец оказывал все большее влияние на короля, и тот прислушивался к его советам. Гость просил выделить ему площадь в центре города, дабы сородичи его смогли бы построить на ней чудесный механизм, посредством которого станет возможно общаться с богами... Наконец, в последнем видении зрел Наблюдатель гибель Укайзо; король горько раскаивался в том, что доверился чужеземцу, ведь как только тот привел механизм в действие, души Хуана оказались исторгнуты из тел, а оные обратились в прах. Но чужеземцы не лгали – и боги ответили, снизойдя в город и разрушив его огнем и водой.

Осколки души короля Вингауро о Ватури I слились воедино. Не желал признавать тот, что королевство его обратилось в руины тысячелетия назад, а душа по сей день пребывает в заточении в царствии Римрганда, но Наблюдатель убедил короля отринуть иллюзии и признать очевидное. С тяжелым сердцем констатировал король, что сделал чудовищную ошибку, доверившись льстивым речам бородатого чужеземца и его приспешников; исполненный гордыни и непомерных амбиций, поддался он на посулы... обрекая Укайзо на гибель.

Наблюдатель заверил монарха: тот еще может обрести искупление, если поможет ему покончить с драконицей Нерискирлас. Король предложение принял, заверив, что выступит на стороне героев, когда бросят те вызов нежити, укрывшейся в Белой Бездне.

...Следующим островком тверди в домене Римрганда, коий посетили герои, стал Мост Эвон Дьюр, на котором погибло прежнее воплощение Эотаса в Эоре. Некая сила сохранила мост во Внешнем Пределе, остановила время за мгновение до взрыва бомбы Божественный Молот. Герои миновали замерших неподвижно дирвудцев, приблизились к фигуре Святого Вайвена, за спиной которого пребывали копейщики-ридсерасцы. «Так завершилась Война Святого», - выдохнул в звенящей тишине Эдер. – «Божественный Молот взорвался, и всех поглотило пламя».

Наблюдатель обратился к душе Вайдвена, и отозвалась та, будто пробуждаясь от долгого, долгого сна. «Где я?» - прозвучал в разуме героя вопрос. – «И кто ты?» «Ты – на Мосту Эвон Дьюр, за мгновение до взрыва», - просветил сущность Наблюдатель, и ощутил проблеск озарения... Но в следующее мгновение некая могущественная сила подавила слабую душу Вайдвена, и в разуме героя раздался громогласный рев: «Они полагали, что дюжина выстоит против Зари?!»

Воплощенный Эотас воззрился на немногочисленных дирвудцев, остающихся на мосту, воздел посох. «Сопротивляйтесь, и свет поглотит вас!» - вещал Святой Вайдвен. – «Сдавайтесь, и обретете искупление пришествием нового дня!»

А затем бомба взорвалась, и пламенный хаос поглотил остававшихся на мосту. Тело Вайдвена было разорвано в клочья; божественный аспект исчез, а душа смертного познала страшные страдания... На бренных останках Вайдвена заметил Наблюдатель медальон; наклонился, взял его в руки.

Из далей Внешнего Предела на Наблюдателя обратила свой взор знакомая ему ныне сущность – Эотас! «Я скорблю», - изрекло божество. – «Об этом человеке, Вайдвене. Я вторгся в его жизнь и привел к смерти. Он принял наказание вместо меня. Я – лишь частица Рассветных Звезд, исполненная печали... Именно расколотый разум Вайдвена удерживает сей мост застывшим во времени. Он должен вспомнить то, что позабыл».

Эотас обратил взор свой на медальон Вайдвена, поведав о том, что владелец оного породил бесконечный цикл, в коем оказался пленен. И медальона Наблюдатель и спутники его способны перемещаться во времени на краткие, но поистине судьбоносные мгновения – как предшествовавшие взрыву, так момент оного и последующие секунды. Надлежит героям собрать воедино фрагменты сознания Вайдвена, дабы обрело оно цельность и сумело вырваться за пределы цикла, им же сотворенного. Напомнил Эотас героям: все, что зрят они во Внешнем Пределе – порождение разумов смертных, души которых отошли в мир иной и воплотили образы воспоминаний своих в сей ирреальности.

Перемещаясь во времени, герои обнаруживали фрагменты сущностей Вайдвена, и Наблюдатель зрел образы прошлого человека, ставшего воплощение божественной сущности Эотаса. Будучи мальчишкой, Вайдвен частенько ставил под сомнения слепую веру в божество; ведь если они возделывают почву, дабы обрести урожай, почему благодарность за это возносят Эотасу?.. Отец мальчугана, закостенелый и непоколебимый в своей вере, бил сына за подобные помыслы, говоря о том, что надлежит отринуть гордыню и смиренно благодарить Эотаса за хлеб и рассвет... Да, отношения отца и сына были поистине сложны. Неужто именно об этом размышлял Вайдвен за мгновения до того, как взрыв разорвал его тело и душу?..

Под мостом жрецы Магран с помощью заклятия иллюзии сокрыли бомбу; не мало кто ведал, что внутрь оной был помещен небольшой осколок адра, содержащий толику души Вайдвена. Таким образом взрыв должен был произойти при приближении воплощения Эотаса к середине моста, ведь в этом случае фрагмент естества Вайдвена начнет взаимодействовать с душой того; простой и элегантный механизм – бомба, должная уничтожить Вайдвена, несет сущность того в своей основе!

Наблюдатель извлек фрагмент души Вайдвена из бомбы, зрел иной образ прошлого. Отец на смертном одре; жизнь едва теплится в нем – страшный недуг – «кашель ворласа» - унес жизни немалого числа поселенцев. Но сам Вайдвен не испытывал ни тепла, ни симпатии к умирающему родителю: всю жизнь тот был холоден с ним, наставлял в учениях Эотаса... относился к молодому человеку как к служителю божества, ни как к сыну... Отец скончался, а Вайдвен так и не сумел простить его.

В последующие годы Вайдвен трудился на ферме, оставшейся ему в наследство; как и иные ридсерасцы, он едва сводил концы с концами... Но однажды в поле предстала ему сияющая фигура. «Вайдвен?» - прошелестел голос. – «Ты все еще благодаришь меня за рассвет и за урожай?» Шепча слова прощения, Вайдвен опустился на колени; за свою жизнь произнес он немало гневных слов в адрес божества, в чем ныне горячо раскаивался.

Но Эотас не собирался наказывать неверного, наоборот! Возвестил он, что возвысит Вайдвена над иными смертными, и станет тот вестником возрождения империи! Не разумел Вайдвен, о какой империи идет речь, но проявлять излишнее любопытство не стал, вверил себя воле божества. Свет коснулся его... и очнулся Вайдвен много позже, изменившимся.

Наконец, последнее воспоминание Вайдвена относилось к рассвету, когда войска его подступали к Мосту Эвон Дьюр. В последнее время сущность Эотаса редко проявляла тебя, будто божество было занято чем-то иным. Но знал бог о бомбе, о скорой гибели Вайдвена, и все же верил, что смертным надлежит создать мир, где станут они хозяевами собственных судеб.

Вновь переместившись во мгновение до взрыва бомбы, Наблюдатель восполнил фрагментами душу Вайдвена, и вернулись к тому утраченные воспоминания. Осознал тот, что взрыв Божественного Молота был необходим, но прежде он этого не понимал. «Эотас хотел, чтобы смертные перестали надеяться на богов», - произнес Вайдвен, обращаясь к героям. – «Божественный Молот не просто исторг сущность Эотаса из моего тела. Произошедшее породило конфликт между богами и смертными повсеместно в Эоре». Да, подобная жертва не входила в изначальный замысел Эотаса, но все же способствовала дальнейшему его воплощению, посему бог никак не проявлял себя в последовавшие годы, предоставив событиям происходить своим чередом.

Так, цикл разрушения Моста Эвон Дьюр был прерван, и душа Вайдвена познала забвение, в котором ей столь долго было утрачено.

...Герои же ступили в следующий из порталов, обнаружив себя в древнем Энгвите; столпы адра возносились ввысь меж каменных арок и медных механизмов. Здесь лицезрели они пребывающую в магических путах фигуру, очертания которой казались нечеткими.

Но, стоило Наблюдателю приблизиться, как узнал он в пленнице женщину, принадлежащую к роду скелтрфолков – лесных эльфов: Иовару икс Энсиос. Молила та героев об избавлении, кричала в агонии... но в следующее мгновение фигура ее обратилась в иную. «Мой ученик», - слабым голосом произнес Таос икс Арканнон. – «Моя немезида. Пришел просить прощения? Или продолжить терзать меня?»

Герои растерянно созерцали сущность энгвитанца, когда очертания его вновь подернулись рябью, и предстал взорам их старик Мервальд. «Пришли убить Мервальда?» - спрашивал пожилой Наблюдатель. – «И занять его замок? Каэд Нюа, в котором жил я все последние десятилетия?»

Иллюзии исчезли, и ныне зрели герои незнакомый дух эльфийки, на шее которой пребывал амулет – небольшой клинок, сломанный у рукояти... символ Скейна. Эльфийка не помнила ничего о себе, поведав лишь, что ее мучительница укрылась в своем лабиринте из адра и меди.

Похоже, надлежит восстановить сию истерзанную душу, дабы обрела та цельность, и герои выступили в путь, исследуя сии образы Энгвита, воплощенные во Внешнем Пределе. Фрагменты души эльфийки пребывали в энгвитанских механизмах, опоясывающих столпы адра, в каждом из которых оставалось множество душ, терзаемых инквизитором.

Каждый из обнаруженных фрагментов души зрел Наблюдатель один и тот же образ: суд, вершимый инквизитором Наксивой над несчастной, утратившей себя. Последнюю обвиняли в ереси, и, хоть и отрицала та выдвинутые обвинения в богохульстве, инквизитор вынесла приговор: виновна, подлежит страшной и мучительной казни. Детали от видения к видению изменялись, но суть оставалась прежней.

Собрав фрагменты души, Наблюдатель восстановил сущность эльфийки, но та так и не смогла вспомнить, кем являлась прежде, при жизни. Знала она лишь то, что была хорошо знакома с инквизитором... и даже любила ее. Герой осторожно высказал предположение, что измученная душа и инквизитор Наксива вполне могут оказаться одной и той же личностью, но освобожденная пленница с ходу отмела подобную нелепицу, после чего, исполняя данное прежде обещание, провела Наблюдателя и спутника его в центральное сооружение сего пространства, где, по ее словам, ожидает властительница лабиринта.

Лицезрели герои инквизитора, окруженную призрачными образами самой себя. Пленнице и инквизитору Наблюдатель велел примириться друг с другом, принять, и когда последовали те совету, то исчезли, а пред героями возникла воплощенная душа Наксивы икс Кирент, ныне обретшая свою истинную суть. Поведал Наблюдатель ей, что держится она за давно ушедшие грезы, ведь Энгвит прекратил существование свое тысячелетия назад. Наксива согласилась прийти на помощь героям в противостоянии древнему дракону, и те, покинув сей осколок Энгвита, вернулись к разлому, скрылась в котором драконица.

Сопровождаемые Наксивой и королем Вингауро о Ватури I, герои ступили в логово Нерискирлас; злобная драконица постановила, что немедленно покончит с дерзкими, поглотит их сущности и, обретя сии энергии, сможет покинуть Белую Бездну. Да, время от времени ей удается вырваться, но тяга царствия Римрганда непременно возвращает ее назад, в сии безрадостные пределы.

Наблюдатель обратил взор на сияющую реликвию, пребывающую на постаменте подле драконицы. «Это филактерия», - осознал герой. – «Она поддерживает твое существование здесь». Когтистой лапой Нерискирлас схватила реликвию, сунула ее себе в разорванную грудь... после чего атаковала...

В последовавшем сражении герои, поддерживаемые воплощенными душами короля Хуана и инквизитора Энгвита, сразили драконицу, после чего Наблюдатель вырвал филактерию из разлагающегося тела той... и сущность Нерискирлас прекратила свое донельзя затянувшееся существование.

Царствие Римгранда ощутимо содрогнулось; лед под ногами героев треснул... и рухнули они вниз... прямиком на продуваемую сильнейшими студеными ветрами заснеженную равнину – сердце Белой Бездны. Не ведая, оборвутся ли их жизни здесь, в сем безрадостном месте, герои устремились вперед – куда глаза глядят. Драконица мертва, но уцелеют ли они?.. Ведь лишь неупокоенные, измученные души пребывали здесь; знали они, что лишь Зимний Зверь способен вывести их отсюда, даровать благословенное забвение - избавление от стужи Белой Бездны.

Наконец, воплощение Римрганда предстало героям. Зимний Зверь потребовал передать ему филактерию, дабы смог он очистить реликвию от скверны. Наблюдатель исполнил волю божества, но в ответ тот наотрез отказался отпускать воплощенные сущности героев из своих владений. «Я не могу допустить, чтобы вы, ощутившие холод Белой Бездны, покинули сей план бытия», - изрек Зимний Зверь, однако предложил Наблюдателю сделку: становится тот его вестником в мире смертном, а после кончины возвращается сюда, в Белую Бездну.

Сомнительное предложение... особенно если учесть, что Наблюдатель и без того выступает ныне Вестником Берата. Посему герои, обнажив клинки, выступили против воплощения Римрганда, сразили его... но раны Зимнего Зверя тут же затянулись, и он восстал вновь, расхохотавшись: «А ты позабавил меня, Наблюдатель. Прощай».

С этими словами божество исторгло героев из Внешнего Предела, и сущности их вернулись в тела, остававшиеся все это время подле портала в сердце храма, ныне закрывшегося. Ток энергий Белой Бездны в Эору прекратился...

Покинув храм, герои вернулись в деревушку Предвестников. Те немедленно бросились к ним и своему предводителю, Ватниру, спрашивая, что же, в сущности, произошло. Ватнир уклончиво пояснил, что, согласно воле Римрганда, от драконицы следовало избавиться, и боле не вернется она в Дозор Предвестников.

Неведомо, останутся ли последователи Римрганда на Мертвой Льдине, дабы продолжить свое поклонение божеству, или же покинут его – да герои и не задавались этими вопросами.

Ныне покидали они сей позабытый уголок архипелага Мертвого Огня, дабы продолжить свои странствия...

Зодчая Каэд Нюа, остающаяся в одной из кают "Непокорного", сообщила Наблюдателю, что в трюме корабля его означился странный сундук – возможно, доставили его наряду с припасами, когда пополняла их команда в одном из портов. Герой присмотрелся к сундуку повнимательнее – из полированного темного дерева, на поверхности вырезаны изображения животных.

Отбросив крышку, Наблюдатель с изумлением лицезрел внутри отсеченную голову омоа... заключающую в себе духовную энергию сущности, коей прежде принадлежала. Дух омоа назвался Муату, уроженцем острова Казувари. «Казувари – остров, на котором самые искусные охотники, опытные исследователи и бойцы пытаются обрести благословение Тоамовая», - рассказывал дух. – «Но Хумайра, хранительница острова, утверждает, что энергии, поддерживающие жизнь на острове, помрачнели – ‘скукожились’, как она говорит. И животные, и деревья исполнены ярости и страха. Нам необходим Наблюдатель, говорит Хумайра, ибо никто иной не может говорить с душами, а именно в них кроются все наши беды».

Просил Муату Наблюдателя наведаться на Казувари – остров к западу от Хасонго. «Но ты должен знать – Лики Охоты весьма ревностно следит за тем, кто приходит на остров и покидает его», - изрек дух, после чего, помедлив, добавил, что и уроженцы острова не обрадуются чужеземцам. Герой заверил Муату, что непременно поможет островитянам – если, конечно, задача окажется по силам ему, и благодарный дух обещал, что останется подле Наблюдателя и продолжит направлять его по прибытии на Казувари.

...Несколько дней спустя «Непокорный» подошел к означенному острову, когда остов корабля содрогнулся. За бортом означилось гигантская тварь морская, подобная ящерица; пристально воззрилась она на Наблюдателя, и свет в глазах того померк... В видении обнаружил себя герой на лесной поляне, окруженной тенями. Приблизились к нему штельгар – саблезубый тигр – и волк, а за ними – мужчина, облаченный в меха, Галавейн. «Вестник Берата, тебе здесь не место», - постановил он. – «Предупреждаю: ступишь на мой остров, и я сокрушу тебя. Ты только и делаешь, что суешь свой нос в чужие дула, а я не потерплю, чтобы яшкались с тобой поселенцы Казувари».

«Мне было сказано обрести благословение Тоамовая», - изрек Наблюдатель. – «Это ты?» «В некотором роде», - признал Галавейн. – «Его природа сродни моей, посему я иногда действовал от его имени, когда смертным необходимо было знакомое лицо для того, чтобы возглавить стаю». Еще раз предупредив Наблюдателя, что, если дерзнет тот ступить на остров, звери разорвут его на куски, Галавейн удалился, и герой вновь обнаружил себя на палубе «Непокорного».

Гигантская ящерица отплыла от корабля к северной оконечности острова; Наблюдатель же велел матросом бросить якорь у южного побережья. Герои углубились в джунгли... где путь им преградили охотники, сопровождаемые вепрями, приказав чужеземцам возвращаться на корабль и не показываться боле на Казувари.

Иного выхода, кроме как сразить уроженцев острова, не было, да и дух Муату заверил Наблюдателя, что навряд ли те способны внять голосу разума.

Вскоре герои достигли поляны, пребывал на которой колодец, спустились в него, и, миновав подземную каверну, уперлись в каменную стену, кою Алот не преминул разрушить огненным заклинанием. Проследовав в разлом, обнаружили себя Наблюдатель и спутники его в освещенном факелами чертоги, в котором Муату узнал храм Тоамовая.

К героям обратился один из стражей, приказав им немедленно подниматься на арену, ведь собравшаяся публика жаждет зрелищ. Предполагая, что омоа, возможно, принял их за кого-то еще, герои, тем не менее, поднялись по ступеням на арену, возвышалась над амфитеатром коей гигантская статуя Ликов Охоты о трех головах – паука, штельгара и кабана. «Новый претендент присоединяется к нашей вечной охоте», - прогремел глас, исходящий от статуи. – «Согласно традиции, предвечные стихии отделят хищника от жертвы. Одержите же победу или поражение! Сдаться или бежать прочь невозможно!»

На глазах многочисленных мирян Казувари, собравшихся на арене, рекомой Горнилом, герои приняли бой с воплощениями четырех стихий, и когда те оказались повержены, Лики Охоты поздравили чужеземцев с успешным прохождением первого из множества испытаний.

Вновь спустившись в храм Тоамовая, герои проследовали в Зал Воспоминаний, где ожидала их хранительница Хумайра, богоподобная, поведавшая, что находятся они в священном Горниле, где проливали кровь сотни поколений охотников, чародеев и воинов, желавших проявить себя пред очами богов.

Поведал Наблюдатель, что привел его сюда дух Муату, и Хумайра вздохнула с облегчением – стало быть, зов ее не остался без ответа. «Наши предки возвели сей храм в знак почитания душ всех живых существ», - рассказывала хранительница. – «Душам хищников, жертв и предвечного танца, их связывающего. Души наполнили пределы святилища, и звук голосов их громок. Они стали подобны божеству – по крайней мере, на этом острове. Великие смертные со всего Мертвого Огня услышали их песнь и устремились к Казувари – или для того, чтобы принять участие в древних сражениях, или же создать собственные легенды... Но несколько месяцев назад музыка душ изменилась. В ней перестала звучать... гармония. Полагаю, это следствие появления в Мертвого Огне иного божества».

«Ну да, вините в своих бедах Эотаса», - хмыкнул Эдер. – «Сейчас все так делают. Конечно, иногда он этого действительно заслуживает». Хумайра же предположила, что если с душами действительно что-то происходит, Наблюдатель сможет помочь выяснить истину. «Сперва ты должен привлечь к себе внимание Ликов Охоты в Горниле», - говорила герою богоподобная. – «И сперва завершить Обряд Посвящения, входит в который четыре испытания. Лишь после этого претендент получает право принять участие в боях Горнила. Лики Охоты же щедро вознаграждают победителей, и воины идут на риск, сражаясь на арене как с духами, так и со смертными противниками».

Рассказывала Хумайра, как некоторое время назад в Горниле появился дух пирата, павшего в противостоянии с командой Наблюдателя в одном из морских сражений. Лики Охоты сумел вызвать образы героев, и хранительница острова отправила сущность Муату на их поиски.

Поинтересовался Наблюдатель, что служит источником испытаний, и отвечала Хумайра: «В этих стенах пребывают души – и воспоминания – великого множества смертных. Волю свою они обозначают через Лики Охоты, и те воплощают на основе воспоминаний сих созданий из плоти и крови». Текеху кивнул, предполагая, что способность эта в чем-то сродни магии чародеев-певчих, воплощающих зверей и союзников на полях брани в час сражений».

«Но что это – Лики Охоты?» - спрашивали герои. «Голоса Тоамовая», - молвила Хумайра, - «исходящие от статуи, возведенной над ареной. Она отражает три аспекта священного охотника – Искателя, Убийцу и Выживающего». Возможно, именно так обитатели архипелага представляют Галавейна, но вдаваться в теологические споры Наблюдателю не хотелось.

Хумайра указала героям на Источник Воспоминаний в центре чертога, посредством коего обретут те новых противников и продолжат проходить Обряд Посвящения. Так, воззвав к магии Источника, лицезрели герои следующих своих противников на арене – наг.

Покончив со змееподобными созданиями и завершив таким образом второе испытание, Наблюдатели и спутники его вернулись в храм, где приветствовали их иные прибывшие на остров в поисках славы и наград воители, входящие в отряд под началом орлана Пипилтина. Высказав надежду, что однажды команды их сойдутся в бою на арене под взорами Ликов Охоты, претенденты устремились к ступеням, ведущим к Горнилу.

Герои же вернулись в Зал Воспоминаний, что Хумайра поведала о том, что третье из испытаний будет воплощено на основе образом из памяти самого Наблюдателя! Повинуясь ее воле, тот надрезал свою ладонь, позволил крови смешаться с водами Источника Воспоминаний, и духи воплотили на арене старого безумца Мервальда, прежнего владельца замка Каэд Нюа.

А когда тот оказался сражен, пришел через последнего, четвертого испытания в Обряде Посвящения, рекомого Кровопусканием. Два отряда бойцов сходились в противостоянии, дабы определить, кто из них достоин и впредь сражаться в Горниле.

Схлестнулись на арене отряды Пипилтина и Наблюдателя, и когда одержали герои верх над противником, Лики Охоты провозгласили их победителями, объявив о завершении Обряда Посвящения. Хумайра поздравила героев с успехом, ведь теперь они обрели право принимать участие в состязаниях наряду с ветеранами боев.

Но ныне надлежит Наблюдателю и спутникам его покинуть арену – ибо Источник Воспоминаний требует подношений для продолжения испытаний. Ибо некоторые священные реликвии надлежит вернуть в Горнило, а иные, покамест никем необнаруженные, следует отыскать. «Вам необходимо вернуться по крайней мере с одной реликвией, священной для Искателя, Убийцы и Выживающего», - говорила Хумайра. – «Следует обратить на себя внимание Ликов. Каждая из областей сего острова притягивает внимание определенного аспекта Тоамовая. Исследуя остров, зри так, как может только Наблюдатель».

Хумайра представила героев Хранителю Воспоминаний, Энгари, и поведал он, что опускает личные вещи сгинувших в Горниле воителей в Источник, и тем самым передает воспоминания их душам, остающимся здесь; таким образом, славные деяния павших продолжают жить. Лишь малую часть подобных предметов возможно назвать «артефактами», ибо сохраняют они в себе толику духовных энергий своих прежний владельцев, обретая необычные свойства.

«Горнило воссоздает битвы и сражения прошлого», - напомнил героям Энгари, - «дабы охотники нынешнего поколения сумели отточить свои боевые навыки. Источник Воспоминаний – архив подобных историй. Они не расказаны Горнилу, нет. Вещи, владеют которыми вершившие великие деяния, сохраняют в себе отголоски оных, и Источник Воспоминаний поглощает сии отзвуки прошлого. Ожидается, что вы, будучи претендентами, сможете обрести по крайней мере одну из подобных реликвий».

Рассказывал Энгари, что штельгар воплощает в себе аспект Убийцы, паук – аспект Искателя, и кабан – аспект Выживающего, и знаменуют они триединство Тоамовая. На Просторе Кохатеканы новые охотники преследуют своих предшественников, и с годами сей уголок острова стал священен для почитающих Искателя; именно там возможно отыскать артефакт погибшего охотника, дабы обрести благосклонность паука. Несколько дней назад воры похитили в селении одну из реликвий Убийцы, но покинуть остров не сумели, ибо лодка их затонула, и вынуждены были укрыться в Низине Вакупоко; если сумеют герои сразить их и вернуть артефакт, штельгар будет доволен. Что касается обретения артефакта Выживающего, то советовал Энгари героям заглянуть в горные пределы Тьеб о Вайапу, где обитают неистовые дикие кабаны; если обретет Наблюдатель доказательство своей победы над сими зверьми, аспект кабана непременно обратит на него свой взор.

В лабиринте густых чащоб, рекомых Простором Кохатеканы, герои сразили множество гигантских пауков, обрели артефакт Искателя... когда предстала Наблюдателю душа женщины, Аэксики. «Вижу, Горнило по-прежнему служит своей цели – направляет посвященных Галавейна в сражения. Но рана – разрыв – пребывает в сердце этого места. Будущее его зависит от того, обретете ли вы короны чемпионов. Души сего острова лишены гармонии. Без вашей помощи они...» Она осеклась, а в следующее мгновение призрачные очертания ее развеялись...

Несколько дней шли герои через хребты и ущелья Тьеб о Вайапу, где, казалось, сама земля была против них. Наконец, донельзя измученные, достигли они высокогорного плато, где лицезрели огромного кабана, с клыка которого свисало ожерелье. Наблюдатель приблизился к животному, настороженно на него взирающему, снял артефакт Выживающего с клыка, и кабан устремился прочь.

Иная душа омоа – Эруке - воплотилась подле Наблюдателя, постановив, что воспоминания артефакты должны присоединиться к пребывающим в Горниле. «Обрети опыт от этой реликвии, стань столь же вынослив и выживи, чтобы восстановить Горнило!» - молвил дух Эруке прежде, чем исчезнуть.

Наконец, в Низине Вакупоко сразили герои огромных штельгаров, обретя артефакт Убийцы и лицезрев дух могучего омоа, Вехами, велев вернуть трофей в Источник Воспоминаний, и как можно скорее.

Посему герои, проследовав к храму Тоамовая, погрузили три обретенных реликвии в воды чудесного источника, и воплощенные воспоминания о сражениях былого открылись им. Раз за разом сходились они в противостояниях на арене с могучими монстрами, возвращая духовные энергии их в землю Казувари.

Дух Эруке, вновь представ герою, поведал о том, что Лики Охоты откроют путь лишь чемпиону, и лишь Наблюдатель способен пройти по нему; ратовал дух за существование Горнила, а невозможно сие, коль души продолжат в гневе противостоять друг другу.

Наконец, в финальном состязании на арену ступили три отряда, олицетворяющие собою аспекты Искателя, Убийцы и Выживающего соответственно; определит оное великого Чемпиона Охоты, и останется оный таковым до следующих состязаний, состоятся кои через год.

Неожиданно в центре арены взметнулся ввысь столп воды, явив взорам гигантскую глубинную личинку. Отряд Наблюдателя противостоял сему монстру, в то время как иные претенденты вели сражение со спустившимся с небес драконом! Похоже, Лики Охоты приготовили воителям последнее испытание... И когда монстры были повержены, лишь два отряда оставалось на арене, и схлестнулись они в противостоянии...

Наблюдатель и сподвижники его повергли противников, и Лики провозгласили героя Чемпионом Охоты; арена взорвалась овациями, чествуя победителей. Лики велели чемпионам возвращаться в Зал Испытаний, где состоится коронация.

Хумайра возложила на чело Наблюдателя шлем, увенчанный паучьими лапами, кабаньими клыками и чертами штельгара. «Волею Тоамовая и душ Казувари назван ты Чемпионом Охоты!» - провозгласила она. – «Коснись же Источника Воспоминаний, дабы души сего острова поздравили тебя с победой! Очисти разум, опусти лицо в воду и узри то, что Лики Охоты решат явить тебе».

Наблюдатель приблизился к Источнику Воспоминаний, последовал совету Хумайры... ощутив, как духовная энергия, пребывающая в сих водах, тянет его в глубины...

Души Наблюдателя и спутников его обнаружили себя воплощенными во Внешнем Пределе; окрест виднелись алые, исполненные скверны осколки адра, исходили от которых боль и агония.

Предстал героям Эруке, один из трех аспектов Ликов Охоты – Лик Выживающего. «Я прибыл на остров еще в юности», - рассказывал то. – «То было время хаоса в Мертвом Огне – шторма, ярящееся море и обезумевшие звери лесные». Так, сей омоа, познав при жизни множество тягот и выживший, обратился в Лик Выживающего, и с тех пор сущность его пребывала во владении Тоамовая во Внешнем Пределе. Здесь души тех, кто сражался и умирал во славу божества оставались до тех пор, пока не поглощал Тоамовай их силу и отвагу. Рассказывал Эруке, что существует измерение это – частица Внешнего Предела – как внутри нависающей над ареной статуи, так и под нею. Оставаясь здесь, надзирают Лики Охоты за играми. Бывшие прежде смертными, ныне они – верные служители Тоамовая, в задачу которых входит надзор за Горнилом.

«Вехами, Лик Убийцы, нарушил ток душ», - напрямую заявил Эруке. – «Чтобы покинуть это место, вы должны сразить его. Осквернение должно прекратиться». Он указал на алые осколки адра, замершие в пространстве, пояснив, что прежде были они единым столпом. «Венами расколол проводник душ», - пояснил Лик Выживающего. - «Теперь те, кто погибает в Горниле, не достигают Колеса. Они остаются в этом месте, испытывая боль и гнев. С его стороны кажется безумием осквернять сие место, но я знаю, он стремится покинуть его... а может, отомстить Тоамоваю».

На прощание Эруке просил Наблюдателя во что бы то ни стало ослабить хватку неистового Вехами на токе душ. Герои продолжили путь по ирреальности владений Тоамовая.

Лицезрели они дух Аэксики, склонившейся пред иным призраком – королем Хуана. «Этот остров принадлежит моей империи!» - возвещал он. – «Все будет построено здесь согласно моей воле». «Не тревожьтесь, Ваше Величество», - почтительно отвечала сюзерену Аэксика. – «На Казувари прибыли лучшие зодчие нашей державы, и то, что построят они здесь, станет поистине чудесно!» «Но все, что будет создано здесь, должно быть построено руками и разумами Хуана!» - приказал монарх, и Аэксика кивнула, сделав вид, что согласна с его словами.

Так началось претворение в жизнь великого проекта энгвитанцев – Горнила. Мастеровые заложили глубоко в землю медные проводники, должные обеспечить ток душ; воплощалось претворение сие в жизнь втайне от Хуана; ведь если проведают они об истинных целях чужеземцев, то утратят доверие к ним, и великое начинание, вершимое энгвитанцами в Укайзо, будет обречено.

Воплощенная сущность анимантки Аэксики – Лика Искателя – приветствовала героев здесь, в сердце Горнила – карманном измерении Внешнего Предела. Себя она назвала ‘зодчей Горнила’. Подтвердила она, что, стремясь покинуть сие пространство, Вехами сокрушил столп адра, пресекая таким образом ток душ и обрекая Горнило на гибель. «Разорвав связь Горнила с Внешним Пределом, Вехами ограничил влияние Галавейна на Казувари», - рассказывала Аэксика. – «Уверен, что он пришлет какую-нибудь свою тварь, дабы вернуть то, что принадлежит ему по праву, и зверь этот утопит остров в крови. Но сперва он сокрушит статую и все без исключения сущности, пребывающие ныне внутри нее – нас в том числе». Герои припомнили гигантскую ящерицу, проплывшую мимо их корабля близ острова. Неужто о сей твари и говорит Аэксика?

Кто, как не энгвитанка, сотворившая Горнило, сможет ответить на вопросы о природе этого места?.. «Может ли статься, что сбор душ, проходящий на острове, - причина появления здесь гигантских животных?» - спрашивал Наблюдатель, и отвечала Аэксика: «Это не предполагалось изначально, но так уж произошло. Ты ведь заметил, что на Казувари множество огромных зверей, затронутых касанием Галавейна? До создания Горнила их здесь не было».

«Ты произносишь имя ‘Галавейн’, а не ‘Тоамовай’», - заметил герой. – «Почему?» «Тоамовай – мистическая фигура из преданий древних Хуана», - молвила Аэксика. – «Огромный трехглавый монстр, величайший из всех хищников. Мы намеренно включили сей образ в наши творения здесь, на Казувари, дабы умиротворить несговорчивого короля Хуана. Со временем Галавейн использовал образ в собственных интересах. Может, он и принял для островитян это обличье, но, с другой стороны, наделил его божественностью».

Спрашивал герой, почему энгвитанцы стремились сохранить в тайне от Хуана истинную природу Горнила, и призналась Аэксика: «В то время мы стояли на пороге нескольких великих открытий в изучении душ и Внешнего Предела. Но Хуана не разделяли наши интересы. Именно поэтому большая часть этого места была построена втайне от них. То, что природа Горнила по сей день остается неведома мирянам, вызывает у меня определенное чувство гордости... Наблюдатели могут зреть души в Междумирье, но, что интересно, эти душу тоже могут видеть их. Механизм, на основе которого создано Горнило, пытается воссоздать эту способность, но без смертного тела, подверженного разложению и увяданию».

«То есть это место – одна огромная ловушка для душ, погибших в бою?» - вопросил Наблюдатель, и Аэксика безразлично отмахнулась: «Для охотника – или бога охотников – термин ‘ловушка’ не несет в себе особого смысла. Но да- мы создали Горнило с расчетом, что души павших здесь окажутся пленены. А также наряду с частицей сил победителей. В Горниле охотники нынешнего поколения смогут зреть уроки о гибели охотников прошлого».

Аэксика, Эруке и Вехами были назначены Ликами Охоты, и, пребывая внутри Горнила, надзирали за работой сей пленяющей души машины. Пообещав сущности энгвитанки, что непременно покончат с Вехами, пытающимся уничтожить Горнило, герои разыскали помянутого индивида.

Вехами приветствовал Чемпиона Охоты, постановив, что тот восстановит ток душ, а после они, оба будучи Наблюдателями, заглянут в души друг другу, и он, Вехами, воплотится в смертном теле героя, в то время как сущность того вознесется во Внешний Предел. «Оказавшись в твоем теле, я вновь вернуть на Эору!» - восклицал Вехами, поведав о том, что помнит все свои прошлые жизни, и прошли они здесь, на Казувари.

И сейчас предстояло Лику Убийцы и Наблюдателю испытание боем... Последний поверг Вехами, и подоспевший Эруке передал ему металлический осколок - Зуб Тоамовая. «Я не отрину свой долг и продолжу поддерживать существование этого священного места», - вздохнул Эруке. – «Игры в Горниле вечны – так же, как времена года и моря, и каждый год Источник Воспоминаний становится все глубже, ибо полнится он историями о новых сражениях. Осталось лишь восстановить ток душ с помощью Зуба Тоамовая».

Магия сего артефакта восстановила столп адра – проводник душ, и энергии оных устремились по нему. Присоединились к ним и сущности героев, но, в отличие от душ, стремились они вернуться в мир смертных, где подле Источника Воспоминаний оставались их бренные тела.

...Придя в себя, осознал Наблюдатель, что продолжает сжимать в руке Зуб Тоамовая. Неким непостижимым образом он вернулся из Внешнего Предела, принеся с собою предмет!..

Энгари поведал героям, что некая огромная рептилия выбралась из моря и ныне разрушает Горнило! Хумайра противостоит твари, но, скорее всего, лишь ненадолго задержит неотвратимое...

Герои бросились прочь из храма, на арену, где лицезрели гигантскую ящерицу - порокоа. В очах ее вспыхнула искра негодования, и знал Наблюдатель, что направляет сие создание никто иной как Галавейн. «Это – мой храм!» - прогремел глас божества в его разуме. – «Моя защита от безумия Эотаса! Моя связь с островом восстановлена, но она не та, что прежде! Что произошло во Внешнем Пределе? Что ты сделал?»

Ярость и недовольство божества ослабляли волю Наблюдателя, и все же отвечал он без утайки: «Лики развязали борьбу за главенство, но я разрешил этот вопрос, и они продолжают оставаться внутри статуи, твоими пленниками». «Признаться, я удивлен», - изрек Галавейн, и в голосе его прозвучала нотка уважения. – «Среди богов ты известен как противоречивое создание с несгибаемой волей. Жалею лишь о том, что ты, падальщик, лишил меня права на убийство, ибо я с удовольствием сокрушил бы их сам. Но благодаря тебе испытания в Горниле продлятся еще много, много лет. Те, кто падет, отдадут жизни свои арене, как и предполагалось».

Признался Галавейн, что ни пантеон, ни смертные не заботят его, и собирается он переждать вдали кампанию, развязанную Эотасом против мироздания. Ведь Горнило – средоточие духовной энергии, предназначенной лишь ему, защита от глупых и поспешных решений иных божеств. Он притягивает подходящие души к сему острову, защищает их и закаляет, а когда приходит время – поглощает, считая подобное деяния полным своим правом. Казувари стал неким подобием Колеса, и души проходят здесь цикл перерождения, но управляет оным Галавейн, и никто иной.

Сущность Галавейна оставила порокоа, и гигантская рептилия атаковала героев... Те сразили сие порождение, и душа ящерицы оставила тело; Наблюдатель направил высвободившиеся духовные энергии в Горнило и земли Казувари.

Все было кончено. Хумайре поведал Наблюдатель о противостоянии трех аспектов Ликов Охоты, служащих Тоамоваю, и о том, что конфликту их положен конец. Ведь сознавал он теперь, что лики были воплощенными воспоминаниями о жизнях, прожитой Пробудившейся душой; и все они были Наблюдателями...

Все возвращалось на круги своя, и Горнило – чудесный механизм, владение Галавейна, - продолжит свое существование...

Однажды в небесах над рассекающим морскую гладь «Непокорным» появился силуэт дракона, стремительно снижающегося. Рептилия пронеслась над палубой судна, и со спины ее вниз ловко спрыгнула наездница – богоподобная, в которой Наблюдатель узнал архимага Лленграт. Несколько лет назад свел он с ней знакомство в час странствий в Белом Просторе, и тогда все закончилось поединкам.

Но теперь Лленграт обращаясь к герою за помощью, говоря о том, что разыскивает исчезнувшую чародейку, входящую в Круг Архимагов – Мауру. «Она говорила, что нашла на Черных Островах нечто, обладающее гигантским разрушительным потенциалом», - говорила Лленграт. – «Нечто, что можно использовать в противостоянии Эотасу». По словам богоподобной, Маура в своих изысканиях весьма фанатична, и надлежит удостовериться в том, что в попытке спасти архипелаг она не уничтожит Эору.

Наблюдатель обещал архимагу, что встретится с нею на Черных Островах – вулканических образованиях к югу от Тикавары, и Лленграт, благодарно кивнув, подозвала дракона, парившего над кораблем, забралась на спину бестии и вновь воспарила в небеса.

...Вскоре герои прибыли на самый обширный из Черных Островов, в центре которого высился древний храм – Зал Незримого. Здесь Наблюдателя и спутников его уже дожидалась Лленграт, сопроводившая их в подземелья обители – Сокрытые Залы - и указавшая на бездонную пропасть, шевелилась в которой исполинская, ужасающая масса щупалец и глаз.

К удивлению Лленграт, в подземелье храма означился ее собрат по Кругу, человек по имени Тейн, утверждавший, что также занят поисками Мауры. Тейн уже успел отыскать дневник исчезнувшей чародейки, коя предполагала, что в подземных недрах под Черными Островами погребено тело Вала! Услышав сие откровение, Лленграт нахмурилась, но сбрасывать со счетов его не стала: это объясняло немыслимое количество магических энергий, кои ощущала она здесь.

«Когда я странствовала на своем драконе над землями Белого Простора, то зрела поистине гигантский скелет», - призналась богоподобная. – «Легенда гласит, что это – тело Абинона. С тех пор Круг предполагал, что, возможно, в Эоре можно отыскать тела и иных богов... Прежде мы полагали, что сих воплощений не существует, ибо их уничтожили сами боги, познавшие вознесение. Но этот... похоже, он все еще жив». «Поэтому открытие так и восхитило Мауру», - добавил Тейн, опасливо косясь на спутанную массу щупалец и глаз далеко внизу, в пропасти. – «Но я не думаю, что она прибыла сюда, чтобы с радостью обнять эти щупальца. Полагаю, что хочет пробудить тело Вала и с его помощью уничтожить Эотаса». Практичная Лленграт возразила: пока это не более, чем теория... впрочем, имеющая полное право на существование.

В любом случае, надлежало отыскать Мауру, и как можно скорее. Пусть и действует чародейка исключительно из альтруистичных побуждений, она вполне может обречь на гибель мирян Эоры, ибо слепо бросается в сферы, лежащие за пределами ее разумения. Нельзя допустить пробуждения тела Вала ни в коем случае!

Как следовало из дневника Мауры, сперва она собиралась отправиться в Архивы внутренних пределов храма, а после – в Хранилища. Ведомые Наблюдателем, герои направились к Архивам, порядок в которых поддерживали престранные библиотекари; внешне походили они на людей – за исключением того, что на лицах их отсутствовали глаза! Впрочем, «зрением» они, похоже, обладали, и появлению чужаков ничуть не удивились.

Знание, собранное в сих подземных пределах, поистине впечатляло! Казалось, вся история Эоры сосредоточена в тысячах фолиантах, заботливо расставленных на книжных стеллажах.

Так, узнали герои о великой империей орланов, граничащей с Энгвитом, социальная организация которой шла вразрец с ценностями, исповедуемыми энгвитанцами: приверженность догмам, социальному статусу и личными амбициям... О противостоянии делемганов и адраганов, происходящем на землях Ридсераса; адрагане заразили урожай ворласа поселенцев, но те ошибочно возложили вину на делемганов и принялись вырубать леса близ своих деревень – делемганы же в ответ осушили подземные водные источники, кои использовали поселенцы... О падении Великой Вайлии, которое произошло из-за смерти старого дюка, в похлебку коего попала мертвая мышь, что привело к череде продиктованных вендеттами убийств ключевых лиц благородных семейств, стоящих во главе экономики державы... О магическом огне, коий научились творить миряне Народа Оленя, покинувшие северные пределы и достигшие плодородных южных джунглей... О родителях первого пусторожденного, Грамвина, которых сородичи сожгли на городской площади, назвав ‘распространителями проклятия’, ведь все больше и больше детей окрест рождались бездушными, и продолжалось Опустошение еще долгих пятнадцать лет... О цивилизациях, существовавших еще до Энгвита, история которых заключена не в адра и меди, но в эпосах запахов и песен, исполняемых, но неслышимых смертными – об ограх, и витраках, и ксорипах... О договоре, заключенном тремя великими державами – Энгвитом, Йезухой и Укайзо, согласно которому Энгвиту дозволяется проводить свои изыскания в Укайзо в обмен на земли и власть, а Йезуха позволит Энгвиту распространить веру в обмен на обученных воинов; так Укайзо получил Мертвый Огонь, Йезуха получил Йеше, а Энгвит заручился поддержкой обеих держав... О создании титанов – могущественных тел, способных удержать божественные сущности, воплощенные в мире смертном... О зарождении Энгвита – легендарной державы, основанной безвестными пастухами, надзиравшими по ночам за небесами и строящими теории об истинной природе вещей... О божестве Скайне, коий был прежде смертным по имени Крейтус - доверенным советником Нюа; с помощью лжи и козней разрушал он социум Энгвита изнутри, разрывал торговые отношения страны с сопредельными державами... а когда инквизиторы, узнав правду, жестоко пытали его и требовали, чтобы он направил умения свои на благо державы, против которой доселе выступал, Крейтус выбрал для себя жизнь... Об обнаружении Йезухи, вновь случившемся спустя века после вознесения, разрушения и бури – социума, о котором знамая история Эоры не сохранила воспоминаний... О колонизации силами Аэдира Живых Земель, ибо велала им королева явить блага цивилизации дикарям и освободить тех от самих себя... О витмаде – портале в царствие Римрганда; Зимний Зверь поглотил души жителей Мертвого Огня, и стужа его объявила архипелаг, в течение трех месяцев сковав льдом Некетаку, а в течение шести – и Укайзо... О противостоянии богоподобных, когда верные Магран призвали огненный дождь, пролившийся с небес, а возлюбленные Ондры обратились в великую приливную волну, поглотившую Роатай и чад Галавейна... О Троне Вёдики, созданном из осколков Энгвита и обретших воплощение страхов верных, и превзошедшим границы Эоры, Междумирья и Внешнего Предела; лишь смерть обретали те, кто опускался пред ним на колени – смерть и возрождение верными служителями богини... И, наконец, о гибели богов, и воцарении звенящей тишины в пустоте...

Герои были поражены прочитанным: о многом они и не догадывались даже, а некоторые факты оказались искажены в исторических трактатах, ныне принятыми в Эоре за непреложную истину. Похоже, оная сохранилась лишь здесь, в сокрытом от мира оплоте Культе Длани.

Часть архивов была поражена колонией спор, и оные заразили многих библиотекарей, обратив тех в бездушных монстров. Покончив с несчастными, герои уничтожили и источник заражения – гигантскую разумную спору, считающую себя архимагом Лленграт.

В центральной зале архивов лицезрели герои Мауру, чародейку-омоа, а также некоего индивида, облаченного в плащ с капюшоном, лицо которого скрывала маска. «Не следовало нам принимать тебе в Круг», - презрительно бросил он, и Маура выпалила в отчаянии: «Ты не можешь убить меня! Ведь есть правила!» «Сомневаюсь, что маг, потерявший свой гримуар, вправе настаивать на правилах», - усмехнулся чародей. – «Силы, пребывающие здесь, куда старше Круга. Не говоря уже о том, что и Круг, похоже, забыл меня здесь – забыл дажео том, кто я». «Думаешь, не вспомнят?» - спрашивала Маура. – «И не явятся за тобой? Они – самые могущественные чародеи Эоры!» «И что, они продержаться против титана Вала?» - с сомнением осведомился незнакомец. – «Что ж, пусть приходят».

В магической дуэли он поверг Мауру, после чего обратил взор свой на героев, поинтересовался: «Скажите, а вы когда-нибудь слышали об архимаге по имени Фионлекг?» «Насколько знаю, в истории Круга подобного не было», - отвечал Наблюдатель. «Быть не может!» - воскликнул чародей, пораженный сим откровением. – «Культ Длани не мог так быстро стереть из истории упоминания обо мне!» Алот, изучавший историю Круга в Брагганхиле, подтвердил слова Наблюдателя: действительно, о Фионлекге в анналах не было ни слова.

Фионлекг атаковал героев, но был повержен ими. В разуме Наблюдателя возникло видение о событиях, предшествовавших его появлению в сем помещению. В нем архимаг Маура внимательно изучала фолианты и свитки на книжных полках, но искомого не находила. «Я уже все осмотрела на этом богами позабытом острове», - раздраженно пробормотала она. – «Жертва должна быть здесь. Я найду ее. Я удовлетворю их проклятое устройство. Оно дарует мне допуск к телу. И тогда останется лишь адаптировать двеомер призыва. Тот бог падет, сраженный Валом. Сраженный мною!» Из теней выступила фигура Фионлекга, приветствовавшего архимага-омоа, и видение на сем прервалось...

И сейчас мертвое тело Фионлекга распростерлось на каменном полу Архивов; риза его мягко колыхалась. Наблюдатель наклонился, снял маску, закрывающую лицо их недавнего противника... и отпрянул, ибо, как оказалось, все тело архимага составлял клубок червей! Не было ни кости, ни плоти – одни лишь извивающиеся, огромные черви!..

Продолжая исследование Архива, обнаружили герои свиток с начертанным на нем магическим двеомером, открывающим некий ход, а после достигли Скрипториума – сердца библиотеки, извивались в котором заканчивающиеся глазами гигантские щупальца, будто наблюдало божество за своими верными последователями.

Главная библиотекарша поведала чужеземцам о том, что недавно из Хранилищ сумел бежать маг, но все сведения о нем были удалены из истории, стало быть, он не существует более. Кроме того, указала она героям на причудливое устройство – Трепан - в центре Скрипториума, заявив, что именно его изучала на протяжении последних десятилетий Маура, достигнув о том соглашения с Оракулом Вала.

Наблюдатель и спутники его вернулись ко входу в Сокрытые Залы, где Лленграт о чем-то спорила с Тейном. «Пока вы отсутствовали, нам удалось немного больше узнать об этом месте», - изрек последний, обращаясь к героям. – «Пребывает здесь ветвь Культа Длани – библиотекари, архивариусы, воины. Но не они властвуют над телом титана. Что-то иное правит Сокрытыми Залами независимо от них». Наблюдатель, в свою очередь, поведал архимаге о гибели Мауры от рук чародея в маске – который, вполне возможно, еще явит себя, ибо в гибели его герои теперь сомневались, и небезосновательно.

Неожиданно ощутил Наблюдатель чье-то присутствие в чертоге, и над небольшим бассейном в центре помещения возник сферический вихрь энергии. Он приблизился к сей аномалии, ощутив, как незримые путы охватывают душу его, увлекая за собой – в Междумирье!

Все пространство, очутилась в коем сущность Наблюдателя, заполняла исполинская плоть тела Вала, и предстала герою сущность, походящая на средоточие щупалец и глаз – Оракул. Оный предупредил Наблюдателя о том, что он бесцеремонно вторгается во владения Вала, и посему должен немедленно покинуть Сокрытые Залы, в противном случае те лишат его тела, души и сотрут из истории вовсе.

Придя в себя близ бассейна, Наблюдатель наряду с иными героями устремился в Хранилища – пока позабытый историей архимаг остается здесь и, преследуя неведомые цели, стремится достичь тела Вала, покинуть Сокрытые Залы они не могут, ибо угроза благоденствию Эоры сохраняется.

В сих залах содержались разнообразнейшие жизнеформы Эоры – звери, монстры, смертные... Охранялись камеры с заключенными паукообразными витраками – стражами, поставленными служителями Вала надзирать за Хранилищами. Витраки атаковали героев, ибо не терпели вторжения в свои владения, и пришлось Наблюдателю и спутникам его покончить со множеством стражей... в том числе и с главою выводка, Сиссаком.

В недрах Хранилищ ступили герои в помещение, сплощь заваленное полуразложившимися трупами, где лицезрели гигантское создание, созданное, казалось, из мертвой плоти, и являющее собою сонм конечностей и лиц. То – Хранитель Памяти, выступающий как надзирателем за чудовищным зверинцем в Хранилищах, так и остающийся вечным пленником оных.

Герои сразили исполина, и Наблюдатель, поглотив его сущность, зрел в видении Фионлекга, осознавшего, что именно память Хранителя является ключом к телу Вала, коий приведет в действие Трепан.

К тому времени, как Наблюдатель и спутники его вернулись в Скрипториум, архимаги уже прибыли в сей зал и теперь отчаянно пререкались: Лленграт настаивала на том, что тело Вала ни в коем случае нельзя будить и сохранять в живых, в то время как Тейн указывал на безграничные возможности, кои дарует им контроль над титаном. Архимаг знал, что Культ Длани искажает историю и скрывает истину в угоду своим собственным целям, и надеялся явить тем или иным способом правду всему миру.

Приблизившись к Трепану, Наблюдатель возложил на ладони на механизм, и, вызвав в памяти знание, полученное от чудовищного Хранителя, пожертвовал им... В то же мгновение воспоминание оказалось стерто из его разума... но к Трепану протянулись ступени, ведущие вниз – к телу Вала!

Герои спустились к преотвратной плоти титана, выступив по следу Фионлекга. Последний направлял колоссальные потоки магической энергии на Оракула Вала, над ним нависающего. Ныне лицо архимага не скрывала маска, и лицезрели герои, что принадлежит Фионлекг к эльфийской расе, но права сторона лица его была начисто лишена черт – те будто были стерты напрочь!

«Боюсь, что не могу позволить вам вмешаться», - произнес архимаг, заметив приближающегося Наблюдателя. – «Ибо вскоре свершится единение. Ведь все знания в сих залах, все воспоминания – стекаются в это титаническое обличье. Я ощущаю здесь и самого себя – того, кем я был прежде». Фигура Фионлекга исчезла, влившись воедино с воплощением разума и воли титана Вала. Ведь – согласно учениям Культа Длани - для того, чтобы обрести единение с Валом, надлежит полностью изъять воспоминания о себе из истории; что и было сделано Фионлекгом.

«Мы помним все», - подтвердил Оракул, являвший собою ныне воплощение сущности Фионлекга. – «Все, что мы всегда знали. Все, о чем нам было неведомо. Мы помним юного Фионлекга, многообещающего ученика Китвуда. Несгибаемого Фионлекга, рыцаря Арканы. Фионлекга, архимага Круга. Фионлекга, вейка Культа Длани. Все знали нас! За поистине невероятные заклинания, созданные нами!.. Мы... я... присоединился к Культу Длани. Верно служил Валу и был посвящен в самые тайные откровения. Они назвали меня ‘вейком’ – верховным магом, провидец и чудотворцем. Именно тогда мы... я... открыл истину. Она ведома и тебе, мы зрим это в твоем разуме. Величайшая ложь. Звезда, сверкающая в пустоте. Но мы не станем молчать. Валу не удастся скрыть нас так же, как и тех, кто был прежде».

Герои озадачились: о ком идет речь?! «Вы же не думаете, что энгвитанцы были первыми?» - осведомился Оракул. – «Вам уже известно о цивилизации Хуана. Были и другие. Энгвит распространял свое влияние на мир, но не стремился к подчинению иных культур... Но мы не можем позволить вам продолжать свое существование. Слишком много тайн оскверняют вас – так же, как оскверняли Фионлекга. Вы должны познать очищение!»

Оракул, одержимый сущностью Фионлекга, атаковал героев, но был повержен ими, и духовная энергия архимага оказалась рассеяна. Истинная сущность Оракула жаждала завершить начатое; глаз ее воззрился на Наблюдателя, поглощая душу его... и та переместилась во тьму Междумирья, где в ночном небе возникло великое множество очей.

Осведомился Вал, как оказалось, что Вестник Берега столь неожиданно для него оказался здесь, и поведал Наблюдатель о титаническом теле божества, погребенном под библиотекой на позабытом острове. «Быть не может», - отозвался Вал. – «Мы уверены, что уничтожили свое смертное воплощение, познав вознесение, как и обещали сделать. Конечно, мы не всегда говорим правду, но не помним, чтобы оставляли тело в живых». Но неожиданно он осекся, после чего медленно произнес: «Но, возможно, мы спрятали свое тело от самих себя! Как невероятно! Ведь когда мы что-то скрываем от себя, то в то же время скрываем и от мира! Мир забывает об этом. Он забывает о себе самом!»

С видимым интересом осведомился Вал, как намеревается Наблюдатель поступить с его телом, отвечал тот: «Позволь телу умереть... так же, как поступили иные боги со своими смертными воплощениями». Возражений у Вала не было, и герой, покинув Междумирье, вновь обнаружил себя внутри титана, близ истерзанной фигуры Оракула.

Наблюдатель прикончил Оракула, и исполинское тело божества погибло...

По возвращении в храм герои поведали дожидающимся их архимагам о произошедшем в глубинных недрах, и о судьбоносном решении, принятом ими и претворенном в жизнь. Лленграт вздохнула с облегчением; по крайней мере, одна из угроз существованию Эоры устранена. Тейн, однако, сожалел о случившемся, ведь столько тайн оказалось безвозвратно утрачено с гибелью титана – тайн, о которых мир не узнает уже никогда.

Герои покидали храм, дабы возобновить странствие свое...

...Вернувшись в Некетаку и проследовав во дворец, предстали герои пред королевой, поведав той о произошедшем на Хасондо и об Эотасе, направляющемуся к Зубам Магран. Полагала Онеказа, что великаны-ратуны устроят колоссу поистине горячий прием, ведь вторгается он во владения их богини.

«Из порта Маже – к Хасонго, а оттуда – к Зубам Магран», - вслух размышляла королева. – «Эотас следует от одного столпа адра к следующему, и направляется к северо-востоку – к весьма... интересным пределам». Предупредила она Наблюдателя, что добраться до Пепельной Утробы – величайшему вулкану среди Зубов Магран - тому будет непросто: морские течения, лавовые озера да древние воины – чада богини – станут тому причинами.

Но сейчас королева просила героев наведаться в гильдию заклинателей вод; дабы удостовериться в том, что Некетака и впредь пребудет в безопасности, она призвала в город сильнейших заклинателей... но по неведомой причине глава гильдии, Майру, не отвечает на приглашения Онеказы. Возможно, в оплоте гильдии что-то произошло?.. Королева просила героев немедленно наведаться в оный...

Пол в здании гильдии устилали мертвые тела – как заклинателей вод, так и наг. Немногочисленные выжившие чародеи поведали Наблюдателю о неожиданном нападении наг, проникших в руины старой гильдии, наводнивших усыпальницу Перики. Натиск удалось сдержать... но ценой множества жизней... Кроме того, ощущали находящиеся в здании подземные толчки, все усиливающиеся...

Спустившись к усыпальнице и покончив с нагами, остающимися в чертоге, лицезрели герои главу гильдии, Майру, израненную и находящуюся при смерти. Женщина дорого продала свою жизнь, но пала, и Жезл Глубинного Охотника, прежде находящийся у нее во владении, был похищен нагами. «Дверь у входа...» - прохрипела Майра, обращаясь к склонившемуся над ней Текеху. – «Отыщи жезл... Пройди в дверь... Чары... иссякают. Торопись... пока не вырвался он на свободу».

Жезл Глубинного Охотника – сокровенная реликвия заклинателей вод, передававшая от одного главы гильдии к следующему со времен Перики, - означилась во владении одного из наг. Сразив сие создание, герои приблизились к помянутой Майрой каменной двери; магия жезла позволила им отомкнуть оную и проследовать во внутреннее, потаенное святилище гильдии.

Здесь с изумлением лицезрели они огромного морского дракона, находящегося в магическом круге, и, судя по всему, пытающегося его покинуть – пока безуспешно. «Я – Скиориелафас, страж островов», - прозвучал в разумах героев глас дракона, поведав, что когда древнее искусство заклинания вод пришло в упадок, именно он дал Хуана силы, дабы творить могущественную волшбу. Но за проявленную щедрость те привязали сущность дракона к сему чертогу, дабы и будущие поколения заклинателей вод могли черпать энергии могучей рептилии, питая ими свою волшбу. «А теперь в отсутствие мое Мертвый Огонь умирает», - лютовал дракон, - «сияющий адра кричит в агонии, взывая к своему стражу!.. В древние времена нас, стражей, было трое, и надзирали мы, даровавшие силы свои Хуана, за островами, адра и утраченном Укайзо. Я слышал, то был город, в котором смертные говорили с богами, но не стало его задолго до моей эпохи – к тому времени даже мифы об Укайзо обратились в пыль и прах».

«Стало быть, ты – источник могущества заклинателей вод?» - уточнил Наблюдатель, и подтвердил дракон: «Хуана минувших эпох преобразовали архипелаг по своему желанию. Но ныне отвернулись они от соглашения, заключенного с Нгати. Их искусство – слабое эхо былой славы».

Коснувшись души Скиориелафаса, осознал Наблюдатель, сколь правдивы слова дракона; магические обереги, установленные в сем чертоге, надежно удерживали душу рептилии, направляя энергии ее к заклинателям вод, остающимся в Некетаке.

Рассказывал дракон, как передал он Жезл Глубинного Охотника Перики – но стал тот символом иного соглашения, нарушенного Хуана. Именно с помощью сей реликвии были сотворены удерживающие его чары... и лишь она в силах даровать свободу дракону. Настаивал Скиориелафас – архипелаг Мертвого Огня нуждается в нем, посему и бесновался он в сей каверне, пытаясь превозмочь двеомер могущественного заклинания.

Сознавал Наблюдатель, что если освободит он древнюю бестию, заклинатели вод разом лишатся могущества, и Хуана станут легкой добычей для роатайцев. С другой стороны... Хуана поработили Скиориелафаса, и несправедливость сию он обязан исправить. Посему герой, воспользовавшись Жезлом Глубинного Охотника, развеял удерживающие душу морского дракона чары. Возликовав, тот заверил Наблюдателя, что в час нужды непременно придет ему на помощь, после чего расправил крылья, и, разрушив потолок каверны, устремился ввысь, к небесам... На глазах ужаснувшихся жителей Некетаки гигантское создание вырвалось из подземного плена и скрылось в морской пучине...

Текеху был потрясен откровением, свидетелем которому стал: стало быть, гильдия, к которой он принадлежал – не более, чем искажение древнейшего искусства Хуана! Нет, боле он не желал иметь с сей ничего общего...

Узнав о том, что наги атаковали гильдию, дабы спасти из заточения морского дракона, и о последующем освобождении того Наблюдателем, королева Онеказа II пришла в неописуемую ярость: она была готова идти на любые жертвы, поправ моральные устои, - все для того, чтобы народ ее продолжил свое существование! И теперь сострадание, проявленное чужеземцами, лишило сил ее заклинателей вод!

Наблюдатель резонно заметил, что в нынешние времена королева не имеет права разбрасываться союзниками – даже такими, как могучие твари морские, ведь если отринет она понимание в отношении их, то вскоре окажется окружена лишь врагами. Проявив мудрость, Онеказа приняла для себя справедливость слов Наблюдателя. Но приходилось признать: заклинатели вод не могут боле гарантировать защиту Некетаки, посему просила королева героев передать предложение ее о союзе племени Вахаки – «последним истинным Хуана», как именовал сих свирепых воинов принц Аруйхи. Те ненавидят чужеземцев, нападают на любые корабли их, проходящие мимо Ори о Койки; именно поэтому Онеказа не желала прежде являть Вахаки торговым компаниям, но теперь собиралась наводнить окрестные морские пределы судами воинов сего племени, дабы вселить страх в сердца роатайцев.

...Взяв курс на север, к Зубам Магран, герои не преминули навестить Вахаки, передав ранге Рюасаре предложение королевы; та с готовностью приняла его, обещав вскоре прибыть ко двору.

Наблюдатель и спутники его продолжили плавание, и вскоре причалили к острову, рекомому Пепельной Утробой. На склоне вулкана лицезрели герои замок гигантов-ратунов, а далеко внизу, в жерле горы, замер Эотас; рукою гигант касался столпа адра, поглощая его энергии. Неужто, настигнув божество, получат они ответы на все своих вопросы?..

Следуя во внутренние помещения замка, лицезрели герои обращенных в прах огненных гигантов – Эотас поглотил сущности их без остатка. Но означились в твердыне и ратуны, сумевшие укрыться от божества и посему уцелевшие. Наблюдатель убедил сих воинов, что не является служителем ненавистного им Эотаса, посмевшего вторгнуться в исконные владения Магран, и поведали ратуны, что колосс застал их врасплох, но сейчас, отступив под защиту стен Зубчатого Замка, они восстановят силы и непременно, ведомые полководем своим – батором, покончат с воплощением дерзкого божества.

Герои спускались по склонам вулкана к пламенным недрам, а подземные толчки становились все сильнее. Неужто Магран собирается вызвать извержение вулкана, надеясь таким образом разрушить тело из адра, занимает кое ныне дух Эотаса?..

Близ Зубчатого Замка означилась обширная пещера – логово древней драконицы Джадаферласы. В незапамятные времена ратуны заключили с ней соглашение: жертвы и злато в обмен на защиту. Но сейчас, когда угрожает ее союзникам божество, капризная бестия оказалась выступать на стороне ратунов, сразила обратившуюся к ней с мольбой о помощи жрицу, брентис. Джадаферласа поведала героям: единственный способ спуститься в жерло вулкана – сделать это наряду со святилищем Магран, ведь именно так поступали служители богини, преклоняя колени у столпа адра. Но, по мнению драконицы, лишь глупцы противостоят богам, а сама она намеревалась прожить долгую, счастливую жизнь. Посему рептилия воспарила в небеса – она непременно вернется в Пепельную Утробу, но позже – когда станет здесь поспокойнее...

Обнаружив на трупе растерзанной драконицей жрицы Ожерелье Битактен, герои забрали с собою сию священную реликвию Магран, после чего, покинув пещеру и проследовав в Зубчатый Замок, известили ратуна-батора Эркона о предательстве Джадаферласы. Вождь и воины его жаждали покончить с богом-осквернителем, ибо посмел он ступить в Пепельную Утробу, дабы отомстить Магран и верным ее за случившееся в Сражении Божественного Молота. Наблюдатель предлагал батору повременить с нападением на колосса, обещая, что попытается переговорить с Эотасом и убедить его покинуть исконные владения ратунов.

Гиганты, собравшиеся в святилище, расступились, пропуская героев к статуе богини пламени и войны. В разуме Наблюдателя зазвучал глас Магран: говорила богиня, что вот-вот случится извержение вулкана, посему смертным необходимо бежать, если не желают они погибнуть в огне. Что до ратунов, то гибель оных богиню не заботила: создала она сей народ для пресечения попыток иных рас приблизиться к Укайзо, и службу свою гиганты сослужили... посему надобность в них отпала. Подобное безразличие Магран в отношении чад своих, истово преданных ей, претило Наблюдателю, и не отступил он – поместил Ожерелье Битактен в углубление на алтаре.

Древние механизмы пришли в движение, и святыня Магран начала опускаться вниз, в недра вулкана. Сойдя с платформы, герои приблизились к исполину из адра, и приветствовал Эотас Наблюдателя, постановив, что не существует такой силы во вселенной, которая смогла бы остановить его. «Я все объясню тебе – и Берату, надеясь отвратить вас от действий, которые лишь принесут вред иным», - молвило божество. – «Я стремлюсь к тому, чтобы вынудить богов и смертных по-иному взглянуть друг на друга. Вернуть богов к их изначальному назначению. И позволить смертным узреть нас такими, какие мы есть на самом деле, а не такими, какими хотим им казаться».

Подземные толчки становились все сильнее – извержение вулкана вот-вот случится! Но Эотас продолжал говорить, не обращая ни малейшего внимания на ярость Магран: «Когда я воплотился в Вайдвене, то сделал это, желая открыть смертным историю Энгвита. Я хотел явить всем народам Восточного Предела механизмы, с помощью которых обрели мы божественность, и указать, как на протяжении тысячелетий скрывали от них свою истинную природу. Но даже если бы я преуспел в этом, иные божества отрицали бы мои откровения. Ведь именно вера создает основание, на котором возводится осознание реальности. И многие не пожелали бы отринуть для себя означенное основание, продолжая цепляться за ту иллюзию мира, в которую хотели бы верить».

Наблюдатель кивнул, соглашаясь с выводами божества. Наверняка Свинцовый Ключ и Культ Длани сделали бы все возможное, чтобы выставить откровения Эотаса ложью и сохранить тайну вознесения энгвитанцев.

«Прежде мы мечтали о том, что станем наставлять смертных, и каждое последующее поколение душ будет сильнее предыдущего», - вещал Эотас. – «Как следствие, цивилизации станут процветать, а потенциал смертных рас продолжит раскрываться. И вот прошло более двух тысячелетий. Сотни поколений смертных. Если мир действительно улучшился под нашим началом, стало быть, смертные должны быть готовы узнать правду. Если же нет, значит, мы оказались никчемными божествами и должны принять для себя этот факт. В любом случае, пришло время создать новые отношения между богами и смертными, озаренные светом истины и понимания между нами. Я покину это место и выступлю к утраченному городу Хуана, Укайзо. Именно там все души проходят через механизмы богов, устремляются во Внешний Предел перед тем, как начать свои новые жизни. Оказавшись в Укайзо, я уничтожу все наши великие механизмы, сокрушу Великое Колесо. И, сделав это, покину сей мир навсегда».

«И что потом?!» - вопросил Эдер. – «Ты пресекаешь правление богов?» «Нет, Эдер», - отвечал Эотас. – «Не мне, а вам – смертным, решать, сохранят ли боги свои позиции. Ибо и боги, и смертные зависят от Колеса. Нам оно необходимо, ибо снабжает душами, дающими нам силы. Смертным – для перерождения и существования следующих поколений. Уничтожение Колеса заставит нас осознать истину и поставит перед выбором: мы или падем вместе, или же продолжим существовать. Любой из исходов допустим в цикле, к которому мы все еще принадлежим».

И, поскольку боги поставили Наблюдателя в непростое положение, обещал Эотас уберечь его и иных героев от гнева Магран. Длань его отклонилась от сияющего адра, и на краткое мгновение узрел Наблюдатель золотую нить, тянущуюся от столпа к спине титана. Пальцы последнего оградили героев от начавшегося извержения вулкана, сжали в кулаке, сохраняя им жизни.

Наблюдатель ощущал, как сознание его разрывается между миром смертным и духовной реальностью тела Эотаса. Сущность его присоединилась к великому множеству душ, заключенных в колоссе, и те тянулись к Наблюдателю, моля о спасении... Лицезрела душа героя фрагмент собственной сущности, вырванный в час разрушения Каэд Нюа, и все это время остающийся в заключении в теле Эотаса. Две части единой некогда души встретились, осознав, что каждая из них ныне обладает собственным сознанием. Смогут ли они однажды вновь стать единым целым?..

А в Пепельной Утробе потоки лавы поглощали твердыню ратунов, и гибли те, преданные своею богиней... Колосс покидал вулкан, и воды отступили, оголяя морское дно... а после, образовав гигантскую волну, низринулись на Эотоса – Ондра присоединялась к Магран в попытке сокрушить воплощение мятежного божества...

Но сумел Эотас уберечь и «Непокорный», и героев, которых осторожно опустил на палубу корабля, когда моря успокоились. После чего устремился прочь, молвив на прощание: «Расскажи им о том, чему стал свидетелем, Наблюдатель. Расскажи им о том, что грядет».

...Придя в себя, обнаружил Наблюдатель, что находится в тронном зале дворца Некетаки. Помимо верных спутников его, собрались здесь представители всех без исключения фракций архипелага Мертвого Огня, с тревогой глядящие на пробудившегося героя. Споря, прожигая друг друга взглядами, полными ненависти, королева Онеказа, директор Кастол, хазанюй Карю и капитан Эльдис пытались придти к какому-то соглашению о том, как надлежит им действовать в сложившейся ситуации, когда оказались они пред угрозой уничтожения Колеса и разрушения существующего эоны миропорядка.

Конец спорам положил Наблюдатель, постановив, что необходима ему флотилия, кою отправится к Укайзо, ведь именно там Эотас намеревается нарушить цикл перерождения душ, и окажутся пленены оные в Междумирье. Слишком многое оставалось неведомым, и Наблюдатель не мог дать ответов на вопросы, сыплющиеся на него. Сейчас важно лишь достичь Укайзо, а уж после действовать по обстановке...

«Да, защита Укайзо – то, чем мы должны немедленно заняться», - согласилась с героем Карю. – «Наши корабли быстры и хорошо оснащены. Мы можем приблизиться к границе Ступы Ондры и посмотреть, открыл ли Эотас проход берез бушующие шторма. Конечно, даже если окажемся в тех морских пределах, отыскать Укайзо будет непросто». «Я могу ощущать Эотаса», - заверил хазанюй Наблюдатель. – «Часть моей души остается внутри него».

Королева Онеказа II постановила: она не потерпит, чтобы чужеземные корабли причалили к священному городу, и если осмелятся иные силы на подобное богохульство, зыбкому союзу их с Хуана придет конец. Эльдис усмехнулась: они, Принципи, не связаны с Хуана никакими соглашениями, посему отыщут механизмы богов в руинах Укайза и продадут их тем, кто предложит лучшую цену. Карю постановила: роатайцы помогут Наблюдателю остановить Эотаса, ведь шторма бушуют не только в Ступе Ондры, но и в Великом Королевстве, посему грядущее сражение – помимо прочего, и за будущее Роатая! Директор Кастол считал, что обретение тайн Укайзо приведет к прогрессу цивилизации, и подобный шанс нельзя упускать.

Осознал Наблюдатель: набольшие четырех сил, представленные в Мертвом Огне, руководствуются различными мотивами, и заставить их объединиться будет попросту невозможно. Посему... предстоит ему сделать весьма непростой выбор... и надеяться, что окажется он верным...

Прежде, чем заключить судьбоносный альянс, герои навестили Шпиль Провидцев Душ, где нанятые вайлианцами аниманты вновь предложили им принять участие в эксперименте по телепортации – надеясь, что на этот раз он окажется успешен. Наблюдатель ответил согласием, и Флон Элетта приказала подручным привести в действие машины... Вновь ощутили герои, как сущности их перемещаются в адра...

...А затем обнаружили себя – во плоти! - в заброшенной святыне Ондры, на другой оконечности острова Некетака. Что ж, эксперимент удался... в какой-то мере... Герои поспешили покинуть подземелье, вернуться в обитель анимантов... обнаружив, что атакована та наемниками! «Мы сделали так, как вы просили...» - бросил один из них, обращаясь к Мае, и та озадачилась... но в следующее мгновение осознала услышанное. Стало быть, наняли сих головорезов ее набольшие из Королевской Компании Мертвого Огня!

Герои перебили наемников, успев спасти жизни анимантов. Лиходеи успели разбить машины их; очевидно, изыскания прекратятся – восстановление механизмов займет немалое время...

...Онеказа II, обратившись к призванному ко двору Наблюдателю, постановила: пришло время избавиться от торговых компаний! Надеялась коварная королева убедить героев взорвать пороховой склад роатайцев в Латунной Цитадели, а вину за содеянное возложить за вайлианцев. Предложение сие Наблюдатель с негодованием отверг: сознавал он – Онеказа готова пойти на любые крайности ради возвышения Хуана, обретение народом ее былого величия... Однако сам Наблюдатель не мог переступить черту, решившись на подобное злодеяние – даже ради обретения флотилии Хуана и поддержки племен островов архипелага.

Но и иные маски были сброшены, и познала Некетака яростную борьбу за власть. За прошедшие недели Наблюдатель и спутники его стали весьма значимыми фигурами в пределах Мертвого Огня, и многие силы надеялись заручиться их поддержкой, чтобы упрочить собственные позиции.

Хазанюй Карю обещала Наблюдателю союз... но только если согласится тот выступить на стороне Роатая. Флотилия Великого Королевства атакует Некетаку, в то время как герои, ступив во дворец, покончат со слабой королевой Хуана, допустившей в Мертвый Огонь пиратов и бесчестных вайлианцев. Несмотря на то, что грозила Эоре и смежным пластам реальности трансформа, хазанюй надеялась заложить фундамент процветания Великого Королевства в новом, преображенном мире.

Зрел переворот и в лоне Торговой Компании Вайлии. Губернатор Люева Алвари посчитала недавние события прекрасным предлогом для того, чтобы провести собрание Сонгретты меа Компресы – Конгресса Компании, его правящего органа, ведь входили в оных одиннадцать крупнейших инвесторов, вершащих политику и определяющих приоритеты дальнейшей экспансии Торговой Компании Вайлии. Хитроумная Алвари надеялась, что Кастол окажется обвинен в нецелевой растрате средств и смещен с занимаемой должности, а Наблюдатель окажет ей в сем необходимую поддержку.

Возглавляли Конгресс Компании Нирро, канта Ницеса, Осгара Рафендр, эрла Норвэйша, а также дюк Ремаси Сторанзо ме Селона. Почтительно приветствовав Наблюдателя, высказали они свои сожаления в связи с падением Каэд Нюа, после чего перешли к рассмотрению вопроса, по которому и были приглашены сюда губернатором. Граф Нирро обвинил директора Кастола в несоответствии занимаемой должности, что подтверждается неоспоримыми фактами, после чего передал слово Люеве Алвари, наслаждающейся каждым моментом сего представления.

«Экспедиция к Поко Кохара была последним его неудачным предприятием», - молвила губернатор. – «Мы потеряли и мастеровых, и припасы. И ничего не приобрели». Она жестом велела Наблюдателю подтвердить ее слова, но тот лишь пожал плечами, изрек: «Вообще-то, я восстановил жилу адра на сем острове. Вы все еще можете обрести минерал». На лице Алвари отразилось потрясение, а Нирро, сверля ее взглядом, процедил: «Вижу, экспедиция все же была успешно».

Взяв себя в руки, губернатор привела иной аргумент, упомянув, что огромные средства из казны Торговой Компании директор Кастол потратил на оплату странных экспериментов анимантов. И вновь Наблюдатель выступил на стороне директора: ведь он сам принял участие в эксперименте, и убедился – телепортация действительно работает!.. Инвесторы восхитились, обсуждая возможности, которые может дать им подобная технология...

Наконец, обратившись к Кастолу, поинтересовался Нирро, какие планы вынашивает директор на Укайзо. Тот всплеснул руками: будучи мечтателем, грезил он о заставе Торговой Компании на сем острове, об изысканиях, проводимых анимантами, о достижениях научного прогресса, подобных коим присутствующие инвесторы и представить себе не могут! Воистину, власть над Укайзо откроет им совершенно новые горизонты, и ни одна из мирских державы не сможет приблизиться величием своим к Республикам Вайлии!

Алвари пыталась возражать, настаивая, что застава вайлианцев на Укайзо приведет к войне с Хуана и противостоянию морским чудовищам в водах Ступы Ондры, но Конгресс Компании уже пришел к решению по сегодняшней повестке. Директор Кастол сохранит свою должность, в то время как Алвари будет лишена титула и положения, и окажется изгнана волею Конгресса из Республик в Живые Земли...

Позже, когда инвесторы покинули оплот Торговой Компании, директор Кастол поблагодарил героев за поддержку... постановив, что пробил час покончить с досадной помехой власти вайлианцев в Мертвом Огне – Королевской Компанией. Как и королева Онеказа, надеялся Кастол чужими руками уничтожить роатайцев, взорвав пороховой склад в Латунной Цитадели.

...Герои покинули Некетаку – город, снедаемый непомерными амбициями власть имущих, пустившись в плавание к Дюннейжу. И вновь в час вояжа призвали боги к себе сущность Наблюдателя, и переместилась та в ирреальность. Зрел герой воочию спор небожителей – обозленных, испуганных.

Настаивала Магран: надлежит им обрести могущество, поглотив жизненные силы чад своих, богоподобных! Прежде иные боги – как то Берат – возражали против подобного злодеяния, вершимого в отношении смертных, но сейчас ставки слишком высоки, чтобы принимать в расчет мораль... На кону – само существование пантеона и созданного им миропорядка!.. «Да, тысячи богоподобных умрут», - бесстрастно констатировала Бледный Рыцарь, заметив изумленный взгляд Наблюдателя. – «Они – наши дити. Они принадлежат нам. Таково право, дарованное им при рождении, и их судьба». Вот, стало быть, каково истинное назначение богоподобных! Сущности пантеона способны как воплощаться в сих индивидов, так и поглощать их духовные энергии, становясь сильнее.

Вал просил богов не разглашать смертным все их тайны, на что Магран резонно заметила: «Вскоре Эотас явит миру все без исключения наши секреты. Не будет вреда, если парочку мы откроем сейчас... Но сперва Наблюдателю следует достичь Укайзо». «Страж Укайзо оставался близ острова на протяжении тысячелетий, и не отступит даже перед Вестником Берата», - изрекла Ондра, и поразилась Хайлия: «Он все еще жив?!» «Конечно», - подтвердила Магран. – «Ведь создали его энгвитанцы, чтобы защитить механизмы реинкарнации. Наблюдателю придется схлестнуться с ним, чтобы добраться до Эотаса». Означенный страж не станет следовать воле богов, и не смогут те приказать ему убраться с пути Наблюдателя – создание сие было сотворено с целью исполнения возложенной на него миссии, и ничто не в силах отвратить его от оной.

«Скажи, Наблюдатель», - обратилась к герою Бледный Рыцарь. – «Каково твое мнение о желании Эотаса уничтожить Колесо?» «Я не очень понимаю, что тогда случится», - признался тот, и воплощение Берата просветило его: «Считай Внешний Предел резервуаром, Междумирье – штормовыми тучами, а души – дождем. Когда смертное создание умирает, его душа попадает в Междумирье, и когда пространство сие оказывается заполнено, оно исторгает души во Внешний Предел, где они ожидают перерождения в новых телах. Колесо – процесс, посредством которого души перемещаются из Междумирья во Внешний Предел, из штормовых туч в резервуар, и из резервуара – в смертный мир. В отсутствие Колеса, отвечающего за перемещение и дальнейшее распределение душ, те окажутся заперты в Междумирье. Постепенно опустеет и Внешний Предел, и, таким образом, все существующие души рано или поздно пребудут в Междумирье. Тогда и настанет конец сущего таким, как мы его знаем. Это – будущее, кое приветствует Римрганд».

«А какое воздействие это окажет на богов?» - вопросил Наблюдатель. «Духовная энергия поддерживает наше существование», - призналась Бледный Рыцарь. – «Мы питаемся ею – теми небольшими фрагментами, кои смертные оставляют подобно тому, как змея сбрасывает свою кожу, переходя в новую жизнь. Лишившись энергии, мы умрем так же, как и смертные – останется лишь великая пустота, из которой ничто не сможет родиться».

Отвечая на заданный прежде Бератом вопрос о том, каково его собственное мнение о происходящем, признался Наблюдатель, что не надеется боле на наставления богов – похоже, смертным придется самостоятельно справиться с сим кризисом. «Эотас любит смертных больше любого из нас», - признала Магран. – «Он всегда был для них первым защитником. Он верит, что смертные сумеют ответить на его вызов. Не уверена, но, возможно, ему интересно наблюдать эту попытку».

Боги встревожились: что, если Эотас прав, и смертные сумеют осознать сокровенные тайны древних энгвитанцев и восстановить Колесо?.. Создадут ли они новый мир, отринув богов... или же продолжал сосуществовать с ними?.. Как бы то ни было, пантеону остается лишь с тревогой наблюдать за происходящим... Обратившись к Наблюдателю, Бледный Рыцарь просила того заставить Эотаса услышать глас разума, ведь, похоже, ныне в руках сего прежде неведомого героя – судьба и смертных, и богов...

...Душа героя воссоединилась с телом, остававшимся в каюте «Непокорного», и вояж в направлении Дюннейжа продолжился. Прибыв в оплот Принципи, проследовали герои в маяк Светоч Костра, проходил в котором Совет Капитанов. Фурранте - решившийся, наконец, избавиться от всякого инакомыслия среди Принципи и вернуть фракцию к истокам, - обвинил Эльдис в предательстве. Поддерживающие его капитаны обещали незамедлительно начать морскую блокаду форта Мертвый Огонь, но героев Фурранте просил проникнуть в пределы сей крепости и покончить с мятежницей. Ведь, насколько было ему известно, обрела она некую возможность призвать «Летучий висельник» - судно, столь необходимое Принципи, если желают они достичь Укайзо прежде, чем сделают это их не особо расторопные противники: Хуана да торговые компании. Конечно, Фурранте лукавил: судно сие необходимо было ему, чтобы железной рукой править Принципи, подавляя всякое инакомыслие, заставить пиратов следовать устоям Старой Вайлии.

Наблюдатель отказался следовать воле Фурранте, и тот, с сожалением покачав головой, отдал подручным приказ сразить героев... Те, однако, сразили как немалое число атаковавших их пиратов, так и капитанов – Фурранте и ближайших сподвижников его.

Лишь узнав об образовавшемся вакууме власти, в Дюннейж прибыли Эльдис и поддерживающие ее капитаны. Эльдис поблагодарила Наблюдателя за содеянное, после чего постановила: сплоченные ныне флотилии Принципи отправятся к Укайзо, и флагманом выступит «Летучий висельник» - галеон, магия коего способна усмирять моря и ветра. Вслед за ним суда пиратов минуют шторма, бушующие в Ступе Ондры, и достигнут Укайзо. Дело оставалось за малым: обрести корабль-призрак...

«Ключ к сему – меч Люсии», - молвила Эльдис, обратившись к героям. – «Она поклялась сохранить Энгольеро до Эспирс для рода Даркоззи. На слова клятвы вы повторите, выйдя в открытое море, печать на ножнах окажется сломлена, и галеон явится вам, ибо образует меч магическую ауру, выступит коя маяком для Риван». Капитан открыла Наблюдателю слова древней клятвы, кои удалось ей узнать.

Запомнив оную, тот наряду со спутниками вернулся на борт «Непокорного», и, выйдя в море, произнес слова клятвы Даркоззи. Впервые за два столетия клинок Люсии Риван покинул ножны... Немедленно под морем сгустился липкий туман, показались в котором очертания корабля-призрака. Галеон приблизился, и нежить, ведомая стражницей смерти – Люсией Риван – ступила на палубу «Непокорного». Капитан протянула руку, требуя передать ей меч, на что Наблюдатель ответил отказом... знаменуя тем самым неизбежность противостояния.

В сражении сем пали как Люсия, так и мертвяки, и «Летучий висельник» стал вожделенным трофеем команды Наблюдателя. Хранимый мистическими силами корабль направили герою к Дюннейжу, где капитан Эльдис, поздравив их с одержанной победой, постановила: флотилия Принципи готовится к отплытию к Ступе Ондры, дабы разграбить древний Укайзо.

...И герои устремились в плавание, кое вполне могло оказаться последним для них – по крайней мере, в том мире, коий ведом им ныне... Несколько дней спустя зрели они на горизонте морские пределы, именуемые «Ступой Ондры», ибо страшные шторма здесь не прекращались ни на минуту. «Фонферрус» возглавлял следующий за ним пиратский флот, и ветра наряду с морями стихали, успокаивались, будто страшась мистического судна.

Но к кораблям Принципи стремительно приближались суда Королевской Компании Мертвого Огня, и жерла пушек их были направлены на флотилию Принципи, не заставляя усомниться в питаемых намерениях. Силы роатайцев, возможно, даже превосходили те, коими обладали Принципи, и если морское сражение разразится, боевые корабли Великого Королевства непременно пустят ко дну пиратские суда.

И Наблюдатель направил «Фонферрус» прямиком к средоточию шторма; оный стихал перед кораблем-признаком, и в образовавшийся пролив устремились суда Принципи; позади роатайцы открыли огонь из пушек, но, как оказалось, преследователи стали для дерзких меньшей из проблем. Из морской пучины восстал чудовищный дракон – создание из адра и металла... Неужто оное – страж Укайзо, помянутый божествами?..

Но атаковал конструкта Скиориелафас, морской дракон; верный данному обещанию, пришел он на помощь Наблюдателю, и сейчас две бестии нещадно терзали друг друга. «Мы в расчете, Наблюдатель», - прозвучал в разуме последнего голос Скиориелафаса, и герои отдал приказ морякам не мешкать, продолжать движение судна в Ступу Ондры.

Молнии разрывали небеса, раскаты грома оглушали; за пеленой ливня герои едва различали очертания гигантских столпов адра... Но шторм продолжал стихать по мере приближения корабля-призрака, и успокаивалось море... Объятый колдовским туманом, «Фонферрус» продолжал вояж, и суда Принципи держались поблизости.

Впереди показались очертания острова – Укайзо, и герои, покинув корабль на шлюпке, причалили к пристани древнего града, став первыми смертными, ступившими на сии берега более чем за два тысячелетия... Путь им преградил дракон из адра и металла – страж Укайзо; похоже, в противостоянии с Скиориелафасом одержал он верх, а судьба морской рептилии незавидна.

«Мы – Врата Укайзо», - зазвучал в разумах героев глас конструкта. – «Мы храним тишину Укайзо. Вы же нарушаете ее». «Но мы преследуем Эотаса...» - начал Наблюдатель, и изрек дракон-конструкт: «Эотас потревожил кости Укайзо. Древние соглашения позволяют ему находиться здесь, вам же – нет. Врата Укайзо закрыты для вас».

Обратившись к конструкту, вопросил Наблюдатель об истории Укайзо, и дракон, помедлив, признал: «Наше соглашение с древними не запрещает отвечать на вопросы. Некогда избранный народ Мертвого Огня называл Укайзо ‘домом’. Затем явились чужеземцы – кладези мудрости, гениальности и ужасающих амбиций». «Энгвитанцы», - поморщился Алот, созерцая гигантское создание. – «Лишь они способны создать подобного монстра и заставить его хранить их тайны». «Они не создавали нас», - отвечал дракон-конструкт. – «Они связали нас воедино» Неужто говорит он о духовной энергии, составляющей его естество?..

«Древние и чужеземцы торговали, учились и созидали сообща», - продолжал рассказ страж. – «Чужеземцы стали причиной гибели древних. Они оставались в Укайзо, созидая свои механизмы. Когда создание оных было практически завершено, чужеземцы сотворили тела из плоти и кости – скелетии сии устилают ныне пределы Укайзо. И, наконец, создали стража, который хранил бы плоды их трудов. Наша связь с древними принудила нас доверять их союзникам. Они предложили нам вечную жизнь в обмен на вечную службу. Нам было приказано навсегда закрыть Врата Укайзо... Чужеземцы привели в действие свои механизмы и исчезли из этого мира, оставив древних в недоумении. А затем разразился хаос. Шторма бушевали в морских пределах. Спящие сердца гор пробудились, исторгая ярость. Когда затихли последние крики древних, остались лишь мы». Стало быть, именно здесь энгвитанцы обрели божественность, ознаменовав рождение миропорядка, ведомого смертным расам.

В последовавшем противостоянии к дракону присоединились и иные конструкты, созданные тысячелетия назад энгвитанцами и движимые духовной энергией – аниматы из адра. Повергнув как последних, так и стража Укайза, проследовали герои в пустующие пределы города... где бушевала страшная буря и завывал биауак. Следуя по парапету, сгибаясь под порывами ветра, вспоминал Наблюдатель биауак, свидетелем коему стал он, лишь прибыв в Дирвуд. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь.

Ступив в башню Ондры, лицезрели на вершине ее огромное устройство, сегменты коего пребывали в постоянном вращении; наверняка это – око шторма, отрезавшего Ступу Ондры от иных пределов Эоры тысячелетия назад. Наблюдатель приблизился к постаменту, находились на котором механизмы управления устройством...

«Я уже бывал здесь», - неожиданно прошептал Текеху, растерянно озираясь по сторонам. – «В детстве мне снилась башня, созданная из воды. Я стоял на вершине и выказывал почтение своей матери, Нгати. И вот она – эта башня, я узнаю ее!.. Завет Нгати – первая из форм заклинаний вод... ждет меня здесь... Племена всегда говорили, что, согласно преданиям, избранный Нгати явит им секреты прошлого. Я и помыслить не мог, что эти предания могут относиться ко мне... что пребуду я здесь, в славном Укайзо! И ощущаю я, как будто город сей хочет говорить со мной».

Ощутил Наблюдатель древнюю духовную энергию, остающуюся здесь, на вершине башни, и на краткое мгновение зрел видение: Хуана – первые заклинатели вод – выступают первыми хранителями завета богини, и та, передавая им толику своих сил, приказывает оберегать острова, адра и самих себя...

Сосредоточившись, Текеху погрузился в транс... а после, обращаясь к штормовым небесам, возвестил: «Я – капля, порождающая цунами, песчинка, вызывающая лавину! Мать, твой сын обрел свое наследие!» Наблюдали пораженные герои за спутником своим, в разуме коего ныне пребывало утраченное прежде знание истинных форм заклинаний вод. Что ж, уверенность племен Хуана в том, что избранный Нгати обретет древний дар, оказалась полностью оправдана.

Потянув за рычаг, Наблюдатель отключил гигантскую машину, создающую шторма, и движение сегментов той прекратились. Черные тучи над Ступой Ондры впервые за тысячелетия начали рассеиваться, и солнечные лучи озарили пустующие площади древнего города.

В разуме героя прозвучал знакомый звук колокола, и душа его, призванная Бератом, вновь устремилась во Внешний Предел, представ пред воплощением божества – Бледным Рыцарем. «Помни, ты, Вестник Берата, вполне можешь оказаться одним-единственным смертным на Эоре, к словам которого Эотас прислушается», - молвила она, после чего отступила, и место ее заняла Хайлия, изрекла: «Если Эотас действительно собирается воплотить в жизнь свой безумный замысел и уничтожить Колесо... целое поколение душ окажется заключено в Междумирье. Столь много страданий! Как Эотас может быть так жесток? Не может же он просто взять да оставить их! Эотас должен помочь смертным найти решение проблемы как можно скорее».

Вперед выступил Абидон, проскрежетал: «Эотас навязал сей кризис смертным – то не из осознанный выбор. Единственная ошибка их в том, что доверились они нам, уповая на защиту и спасение. Кто же поможет им восстановить их мир?» «Эотас явит им все тайны богов», - продолжал тревожиться Вал. – «Смогут ли смертные изменить нынешний миропорядок, если не останется чудес, способных вдохновить их? Да, Эотас должен помочь им разрешить возникшую ситуацию, или же окажутся явлены смертным все оставшиеся тайны Эоры».

К божествам присоединились Вёдика и спутник ее, Скайн, заверив Наблюдателя, что обязан тот трижды подумать над тем, стоит ли принимать помощь, предлагаемую Эотасом. «С уничтожением Колеса смертные растерзают друг друга», - заявила высокомерная богиня. – «Долг богов – предотвратить подобный исход, или же они обрекут на гибель всех нас. И смертными, и богами надлежит править. Если Эотас так стремится отринуть бремя власти и отступить, я вновь готова стать королевой богов». «Смертные сильны, когда мы ведем их, и мы сильны, когда ведомы», - подала голос Ондра. – «Объединившись в богами, смертные смогут достичь таких высот, о которых прежде и помыслить не могли. Необходимо явить им их ограничения, дабы сумели они превзойти их». Вёдика возражала, указывая, что смертные не смогут объединиться даже пред общей угрозой, и непременно уничтожат сами себя.

Слова взяла Магран. «Вы не можете доверять нам, и этого никогда не следовало делать», - постановила она. – «Лишь смертные способны спасти сами себя». «Твердая рука Вёдики – та же материнская забота Хайлии, лишь название другое», - громыхнул Галавейн. – «Не должны быть у смертных какие-то особые преимущества. Лишь те из них, кто готов принять испытания ради возвышения, способны стать чем-то большим. Смертные должны познать страдания, дабы обрести силу, если надеются выжить в мире, творимом для них Эотасом. Наше вмешательство в ваши испытания будет неверным и жестоким деянием». «Согласна», - приняла сторону Галавейна Магран. – «Смертные должны сами осознать, чего они стоят и на что способны. То, что мы делаем для них, они не ценят. Испытания приводят к эволюции. Если деяния наши на протяжении поколений были не напрасны, смертные смогут преодолеть испытание Эотаса. Я верю в них! Не считай это безразличием, Наблюдатель – я верю в ваш потенциал!»

«Эотас не поступал бы так, не будь он един с вами в этом мнении», - согласился Наблюдатель, осознав, что, быть может, божествам не столь уж и безразличны смертные расы. – «Быть может, еще есть у нас шанс на выживание». «Думаешь, не поступил?» - рявкнул Римрганд, даже не пытаясь скрыть презрение. – «Мы на протяжении веков верховодили развитием смертных рас лишь затем, чтобы отбросить их, как жалкую падаль, когда отпала в них необходимость. Магран ослеплена своей привязанностью к смертным. Не понимает она, что энтропия – судьба всего сущего. Будь Эотас мудр, он бы уничтожил мироздание. Покончил бы с жизнью, реинкарнацией... и смертью... У смертных был шанс. Пришло время воцариться полной, звенящей тишине».

Иные боги отступили, и Бледный Рыцарь, вновь представ Наблюдателю, поинтересовалась, что он сам думает обо всем происходящем. Герой вздохнул: однозначного ответа быть попросту не может... «Колесо – ваше творение», - заметил он. – «Думаю, будет разумным, если вы поможете нам восстановить его». «Вообще-то оно не из воздуха появилось», - удивленно изогнуло бровь воплощение Берата. – «Его долго и упорно созидали смертные. Оно так же принадлежит вам, как и нам». Напомнила Бледный Рыцарь Наблюдателю о том, сколь сложное решение пришлось ему принять касательно участи души Таоса... И сейчас предстоит герою еще одно судьбоносное решение – кое затронет всех смертных Эоры... Посему в разговоре с Эотасом надлежит подбирать слова донельзя тщательно.

Серое марево Внешних Пределов исчезло, и Наблюдатель вновь обнаружил себя на вершине башни Ондры. Солнечный свет озарял Укайзо, и виднелась вдали исполинская фигура Эотаса, наносящая удары по некоему механизму – наверняка Колесу! Времени остается в обрез: божество упорно пытается уничтожить существующий миропорядок...

Герои поспешили спуститься к основанию башни, когда путь им преградили солдаты Роатая, ведомые хазанюй Карю. Одно-единственное судно Великого Королевства, изрядно потрепанное штормом, все же сумело достичь Укайзо, и сейчас постановила Карю: «Укайзо принадлежит нам!» Хазанюй не было дело до Эотаса, ведь знала она, что не в силах остановить божество: посему надеялась, что, заполучив тайны Укайзо, ее страна сможет пережить надвигающуюся катастрофу и возвыситься при этом.

Время для разговоров прошло, и Карю отдала приказ солдатам покончить с Наблюдателем и спутниками его – в том числе и Маей Рюа, выбравшей для себя сторону, которой ныне принадлежит ее верность.

Покончив с роатайцами, герои продолжили путь по извилистыми улочкам древнего города, дома и бульвары которого пронзали столпы сияющего адра. Не было здесь ни обращенных в прах тел, ни птиц, ни каких-либо иных признаков жизни. Лишь звук ритмичных ударов, наносимых Эотасом по чудесному механизму, становился все громче и отчетливее.

Наконец, достигли герои площади, где лицезрели колосса из адра, высящегося близ каменного монумента, в основании коего пребывало одиннадцать альковов; в восьми из них белели кости гигантских скелетов. Над монументом, поддерживаемая в воздухе исходящим снизу потоком энергии, парил огромный энгвитанский механизм – медные кольца вращались вокруг сферы из адра и металла. Раз за разом наносил Эотас удары по Колесу, и сотни столпов адра в Укайзо мерцали и темнели, ибо снабжение механизма потоком душ нарушалось.

Герои забрались на изогнутый столп адра, оказавшись вровень с головой колосса, и Эотас обернулся к ним. «Странно видеть Укайзо таким», - признался бог. – «Прежде сей град был полон жизни. Хуана, а также иные расы смертных». Наблюдателя и спутников его заверил Эотас, что смертные всегда обладали огромным могуществом: и теперь надлежит им осознать сие и решить, как распорядиться им.

«Какое право ты имеешь так поступать с нами?» - обратился к божеству Алот. – «Уничтожишь Колесо и оставишь нас ни с чем, и пребудем мы в неведении даже касательно того, чего ждать дальше». «Алот, все мы – и боги, и смертные – в ответе за свои деяния», - отвечал чародею Эотас. – «Но бездействие влечет за собой моральную ответственность иного рода. Это ноша, которая остается со мной очень долго. Всегда следует поступать по совести, даже если это означает необходимость поступиться собственным могуществом».

Мая выступила вперед, и, пытаясь смотреть колоссу в лицо, поинтересовалась, есть ли у народа ее шанс на процветание, или же бесславная гибель хазанюй на сем острове знаменовала завершение экспансии Великого Королевства и увядание его. «Лишь ты можешь ответить на этот вопрос, Мая», - изрек бог. – «Роатай сумело превозмочь великие тяготы. Шторма, терзавшие твою родину, прекратились, но даже это может явить для твоего народа новые тяготы. Я надеюсь, что после того, как меня не станет, Роатай сможет сплотиться с иными державами, чтобы создать новый мир – вместо того, чтобы сражаться за руины старого».

Обратившись к Наблюдателю, поинтересовался Эотас: для чего же тот проделал столь долгий путь, дабы стать свидетелем уничтожения Колеса и зари новой эпохи? «Я хочу просить тебя сжалиться над смертными сего мира, ведь уготованы им страдания», - молвил герой, и отвечал ему бог: «Именно жалость к смертным и определяет мои действия, Наблюдатель. Я ощущал ее с каждым шагом, который делал через пределы Мертвого Огня, стремясь достичь этого места».

«Но подумай о душах, которые окажутся заключены в Междумирье», - настаивал Наблюдатель. – «Они будут страдать до тех пор, пока Колесо не окажется восстановлено». «Это так», - признал Эотас. – «Восстановление Колеса принесет им избавление, но прежде познают они мучения. Спасибо, что заставил меня обратиться мыслями к сим душам, Наблюдатель. Закончив здесь, я дарую им прибежище».

Прежде, чем окончательно сокрушить Колесо, Эотас освободил Наблюдателя от бремени, возложенного на него Бератом, постановив: «Многие обратятся к тебе за помощью в грядущие годы. Аниманты, жрецы, даже боги. Помни, что именно тебе суждено определить будущее. Мудро распорядись своей свободой».

Герои отступили, а Эотас, обернувшись к механизму, вновь принялся наносить удары по нему. Разведя руки в стороны, бог поглощал духовные энергии из столпов сияющего адра; колосс воссиял, исходил от него жар. Механизм начал разрушаться... ровно как и тело Эотаса, зазмеились по которому трещины... Медные кольца Колеса продолжали вращаться в стремительном темпе, а Эотас ударил по основанию механизма; из сферы – сердца Колеса – вырывались огромные количества энергии. Последним ударом бог сокрушил сферу, воплотив таким образом в жизнь свою цель. Величайший механизм Укайзо – Колесо – был уничтожен!

...В последующие недели и месяцы легенда о Наблюдателе, выжившем в Ступе Ондры и противостоявшем Эотасу, распространялась по миру.

Тело Мароса Нюа замерло среди остовов энгвитанских механизмов в Укайзо, но продолжало сиять. Жрецы и мистики повсеместно зрели сны об острове вечной зари, пребывающем в оке шторма, о портовом городе, где никогда не бывает отливов, о двери таверны, открывающейся лишь внутрь. Будучи Наблюдателем, зрел герой то, что не видели сии жрецы – души умерших, стекающиеся к колоссу из адра, а после познающие сумеречное посмертие. Временная ли это гавань для душ или постоянная – будет зависеть от того, что сумеют поделать с сим смертные Эоры... И сейчас, когда Марос Нюа замер в Укайзо, боги пристально следят за деяниями смертных... Следят, но не вмешиваются. Следят и спорят, взвешивают и строят теории о том, сумеют ли смертные разрешить задачу, явленную им.

...Флот капитана Эльдис прибыл в Укайзо. Приказала она подручным вновь привести в действие машину на вершине башни Ондры, управляющую штормами, после чего покинула руины на борту «Летучего висельника». Постановила Эльдис: тайны Укайзо не должны достаться никому! Под ее началом Принципи останутся безжалостными пиратами, творящими беззаконие, и не позволят они боле никаким силам в архипелаге Мертвого Огня изменить сей уклад.

Новый расцвет пиратства вынудил Сонгретту меа Компресу уменьшить присутствие в пределах архипелага активов Торговой Компании Вайлии. Исследования сияющего адра и анимантия остаются приоритетными направлениями для организации, но не может рассчитывать она боле на доминирование в сем регионе.

Королевская Компания Мертвого Огня сделала последнюю попытку заполучить Укайзо, направив к острову корабль, движущийся под волнами и штормами. Но увы – он оказался незащищен от заряженных магическими энергиями бочек, кои команды кораблей Эльдис сбросили в воду. Потерпев поражение, роатайцы сосредоточили силы свои на архипелаге в небольших укрепленных колониях. Шторма над землями Роатая продолжали бушевать, и миряне сей державы отчаянно пытались выжить в сих непростых условиях.

Деморализованные утратой Укайзо, племена Хуана стали разобщены еще более. Все усилия королевы Онеказы II объединить свой народ оказались впустую, и чужеземцы открыто презирали законы, установленные Каханга.

...В порту Маже случились загадочные смерти губернатора Кларио и Говорящей-с-бурями Икавы, спровоцировавшие столкновения между Хуана и вайлианцами. Обе стороны не обратили внимание за сведения об облаченной в плащ с капюшоном женине-омоа, замеченной как в порту, так и в деревушке Хуана. Началось кровопролитное противостояние, и многие – как Хуана, так и вайлианцы, - покинули Маже. Многие из них присоединились к Принципи, посчитав пиратство меньшим из зол после того, что довелось им пережить.

...С изменением баланса сил в пределах архипелага, менялись и уклады в Некетаке. Пираты, контрабандисты и иные лиходеи наводнили город, не обращая внимания на бытующие здесь законы. В Казематах пираты продолжали поставлять продовольствие Ропару, и обездоленные омоа приветствовали своих благодетелей, помогая им в контрабандных операциях. Со временем Казематы стали настоящим средоточием пиратства.

Утрата энергий Скиориелафас ослабила гильдию заклинателей вод – силы и влияние ее иссякало. Искусство заклинания вод вновь отходило в прошлое.

...Восстановленный, столп адра на острове Казувари вновь перемещает духовную энергию из смертного мира во Внешний Предел. Жизнь на острове процветает, джунгли становятся все более обширными. Править Горнилом продолжают Лики Охоты во имя Галавейна – точнее, Таомовая. Испытания статуи с каждым годом становятся все гибельнее, и все меньше смельчаков остается в мире, готовых рискнуть жизнями и ступить на берег острова.

Душа Муату, сопровождавшая Наблюдателя, возжелала перейти во Внешний Предел и на Колесо. Однако действия Эотаса сделали сие невозможным, посему дух устремился к Казувари, где присоединился к иным душам, остающимся в Горниле.

...Встреча Наблюдателя с Чадами Рассветных Звезд в Хасонго произвела на последователей Эотаса сильное впечатление. Считали они, что должны объединиться, или же вера их исчезнет. Вера о произошедшем в Укайзо лишь укрепила их в сем стремлении. Жертва Эотаса заставила Чад Рассветных Звезд взять в руки лампы и серпы, и назвать себя Жнецами Гауна. Стали они паломниками, собирающими духовные энергии в лампы, а после высвобождающие близ границ Ступы Ондры, дабы смогли души усопших обрести покой внутри колосса из адра. Ведь однажды восстановление Колеса непременно случится, а покамест Чада Рассветных Звезд позаботятся о душах умерших.

...Рюаню, вождь Хуана Тикавары, скончался при неведомых обстоятельствах. Кто-то называл это последним правосудием Нгати, но немногие вспоминали, что незадолго до произошедшего видели в селении некоего странного индивида... Лишенное вождя племя вскоре прекратило свое существование: Хуана, прежде входящие в него, отправились или в Некетаку, или к владениям Вахаки.

...Странствия героев оставили неизгладимый след в судьбе Эоры и расстановке сил в Мертвом Огне... Но какова же участь тех, кто сопровождал Наблюдателя на всем протяжении его пути?..

Эдер вернулся в Хасонго, к Беарну – сыну своей былой возлюбленной Эфалы. Хоть Беарн и сожалел о том, что не сумел присоединиться к Армии Эотаса, сознавал он, что избранный путь оказался неверен. Новообретенного «дядю» юноша идеализировал, ведь прошел тот истинным Озаренным Путем. Вместе они занялись организацией культа поклонения Эотасу в Мертвом Огне и подготовкой к куда более масштабному конфликту, в неизбежности коего Эдер не сомневался.

В самом начале совместных странствий отношения Ксоти и Эдера были непростыми, но, многое пережив вместе, стали они лучшими друзьями. Ксоти оставалась привержена идее жатвы душ для Гауна, но ныне, осознав стремления Чад Рассветных Звезд, старалась помогать как мертвым, так и живым. Кошмары оставляли девушку; стала она лучше спать и чаще смеяться. Однажды вернулась она в храм Гауна в Некетаке, оставив Наблюдателю свой серп, с которым прежде не расставалась – свидетельство прошлой жизни, которую оставляла она без сожалений.

Алот остался тверд в своем стремлении покончить со Свинцовым Ключом. Теперь, когда Колесо было уничтожено, эльф считал необходимым освободить смертные расы из-под власти богов. Он и не мыслил достичь сей расплывчатой цели при жизни. Но, странствуя с Наблюдателем, осознал Алот: действия одного-единственного индивида могут изменить мир, посему не опускал руки.

Серафен согласился с решением Наблюдателя сохранить жизнь Ремаро, навсегда покинувшим архипелаг. Позже, расставшись с героями, орлан обрел новое видение предначертанного ему пути, и в последующие годы промышлял пиратством в морях Мертвого Огня – но занимался не только грабежом, но и противостоянием чужеземным силам, а также всяким проявлениям работорговли.

Торговая Компания Вайлии пришла в ярость, узнав, что Паллегина приняла сторону Наблюдателя в час распространения власти Принципи над Укайзо. А когда аэдирские пираты утроили свои нападения на торговые суда вайлианцев в Мертвом Огне, дюки в качестве наказания приказали богоподобной охранять самые уязвимые корабли их флотилии. Так продолжалось пять месяцев, и в нападении пиратов на судно «Венжиатта мен Аймора» паладин пала... Тело ее так и не было обнаружено...

Проведя некоторое время вдали от флотилии Великого Королевства, Мая Рюа получила возможность взглянуть на проводимую сородичами экспансию в пределы архипелага с иного ракурса. И, вернувшись на службу, озвучила свое недовольство тактикой роатайцев... Слова ее достигли ранга нью, напомнившего своим адмиралам, что сражения выигрываются тактикой, но война – это сражение прецедентов, и победа в сражении далеко не всегда означает победу в войне. Офицеры прислушались к воле, столь витиевато высказанной сюзереном... Хоть тайная служба Маи в Мертвом Огне и была признала успешной, мало кто признал, что ведал о сем, или поздравил ее. Впрочем, сама Мая никак не реагировала на знаки одобрения – как то кубки, поднимаемые за нее в тавернах сородичами... Надеялась она однажды вновь встретиться со своим братом. Того же желала и Ишиза.

Текеху никогда не мыслил, что придется ему принять судьбу, уготованную богами, но именно так и произошло. Выступив посланником божьим для племен Хуана, он пустился в странствие по островам архипелага. Возрождал Текеху старые, позабытые традиции и заветы, и единение племен Хуана стало так крепко, как никогда прежде. Почитая древний завет Нгати, Текеху был уверен, что непременно извенит архипелаг Мертвого Огня.

...Великие перемены уготованы как Мертвому Огню, так и Эоре, но шторма в Ступе Ондры продолжают бушевать. И если однажды обретут смертные расы избавление, то станет оно следствием их собственного выбора.

Наблюдатель же вернулся на борт «Непокорного», отправившись в долгое странствие к родным пределам...

  1  2  3  4  5  6