Глава 10. Империум Тевинтер

История, изложенная ниже, случилась в тевинтерском городе Вентус – прежде известном как Каринус. Оливия Прайд, бывшая некогда актрисой, находила в этом некую иронию: город двуличен... как и она сама.

Ныне в городе неспокойно. Множатся слухи о том, что положили на него глаз кунари, и война с народом сим неизбежна... и Вентус непременно падет. Конечно же, миряне отчаялись, торопясь покинуть обреченный город... Но Оливия, прежде игравшая в театре лишь небольшие роли, намеревалась создать для себя роли новые... и новые же правила.

Надев парик, облачившись в ризу, девушка поспешила в таверну, где предстояло сыграть ей роль магистра – горделивого и дотошного. Знала Оливия о том, что проживает в Вентусе магистр Квинтара, не показывавшийся на людях уже долгие годы; поговаривают, занялся он некой темной магией. Однако его сын Каликс недавно покинул родовое поместье, и, подобно молодому птенцу, лишь начал познавать мир. Навряд ли он знает, как разговаривать с магистром, расследующим возможную принадлежность его семьи к венатори и пособничество Старейшему в распространении власти своей на мир.

Конечно, будь Оливия неопытной актрисой, она сразу бы устремилась к молодому человеку. Но сегодня был ее бенифис, таверна обратилась в сцену, а посетители – в зрителей и невольных участников поставленного ею спектакля... Сперва она перебросилась парой слов с несколькими зажиточными горожанами, намекнула о причинах своего появления, сознавая: к тому времени, как подойдет она к молодому человеку, тот наверняка будет вне себя от ужаса.

Заметив за одном из столиков чародея с пронзительным взглядом, Оливия обошла его стороной: с таким лучше не связываться, он сразу распознает ее обман. К тому же, есть хорошее правило, которому она не забывала следовать: никогда не связывайся с тем, у кого больше тайн, чем у тебя.

«У тебя нет человека в Тевинтере, который может это сделать?» - обратился маг к человеку, разделял с которым столик. «Он преступник», - отозвался тот. – «Мы не можем так рисковать». «У нас нет времени», - возразил маг. – «У всего этого города нет времени».

Оливия заинтересовалась беседой, перевела взгляд на собеседника мага... и глаза ее расширились от изумления. Чувства и эмоции вредят делу, а присутствие бывшего возлюбленного здесь, вдали от Ферелдена, оказалось весьма неожиданным. Еще несколько мгновений смотрела она на Аарона Хауторна, странствующего рыцаря, затем резко отвернулась, говоря себе, что самое разумное сейчас – просто уйти отсюда. Но, взяв себя в руки, решила все же поскорее закончить начатое, посему быстрым шагом направилась к Каликсу Квинтаре, обхаживающему одну из посетительниц таверны.

«Каликс Квинтара?» - обратилась она к юноше, и тот озадаченно кивнул: «Да. А ты?..» «Магистр Арамис», - представилась Оливия. – «Слышал обо мне?» «Ну конечно!» - просиял Каликс. – «Твое милосердие известно во всем Тевинтере». «Милосердие?» - озадачилась актриса, не ожидав подобного поворота.

«Молю тебя, дорогая магистр», - молвил Каликс, на лице которого появилось исключительно страдальческое выражение. – «Все мы знаем, что Вентус скоро падет. И мой отец... он болен! Наши родовые владения, наша библиотека, все самое ценное... мы не успеем покинуть город до нападения кунари! Если бы кто-нибудь, обладающий милосердием и щедростью, помог бы все вывезти, тогда мы, достигнув безопасного места...» «...Вы откажетесь от владений и заплатите мне стократно», - бросила Оливия, и, наклонившись к юноше, зло прошипела: «Прекращай эту игру, мальчик. Ты – не Квинтара».

«Как это?» - выдавил тот, всем своим видом являя оскорбленную невинность, но Оливия была полностью уверена в своем утверждении. «Ты – мошенник», - заявила она. Я знаю этот твой сценарий. Его часто называют ‘принцем хасиндов’». «Но я не хасинд», - предпринял жалкую попытку возразить юноша, и Оливия вздохнула: «А ты не очень-то умен, верно? Тогда буду говорить прямо. Ты здесь или случайно, или же преднамеренно, лжец, не имеющий ни малейших связей с домом Квинтара».

«Ничего не знаю о принце хасиндов», - прищурился юноша. – «Но, думаю, если тебе известно название этой уловки, то и ты – вовсе не магистр, за которого себя выдаешь. Поэтому давай-ка прекратим притворство, сестренка. Мы оба – не те, за кого себя выдаем. Ты выдаешь меня, я выдам тебя». «Это не просто роль, которую я играю, юноша», - отчеканила Оливия, высокомерно взирая на плута. – «Это называется – высокий класс. К несчастью, ты таковым не обладаешь. Но все же ты не полный идиот. И, похоже, ситуация у нас действительно патовая».

«Не вижу проблемы», - хмыкнул юнец. – «Я продолжу делать то, что делаю, выбью немного деньжат да покину город до того, как сюда вторгнутся кунари... а ты продолжишь делать то... ради чего, собственно, и прибыла в этот город». «Это невозможно, я за тобой сюда пришла», - буркнула Оливия, пояснив: «Хотела убедить тебя, что я – магистр, и выбить себе взятку. Я целый день распространяла слухи о том, что в отношении дома Квинтара начато расследование. Обычно я с легкостью меняю цели. Но теперь я связана с тобой». «Может, мы сможем работать вместе», - тут же предложил юноша, но актриса отрицательно покачала головой: «Исключено. Ты – любитель, и туповат к тому же. Нет, я все же попытаюсь по мере возможности извлечь пользу из ситуации. А ты давай, ощипывай свою мелкую дичь. И попытайся не спугнуть крупную добычу».

С этими словами Оливия устремилась прямиком к барной стойке, у которой оставался чародей, еще недавно беседовавший со странствующим рыцарем. Юноша наблюдал, как актриса справилась у чародея о неких направлениях, тот утвердительно кивнул, после чего Оливия, поблагодарив его за помощь, устремилась к выходу из таверны.

Знала она, что мелкий мошенник внимательно следил за ней, посему, лишь оказавшись снаружи, метнулась к окошку таверны, с удовлетворением наблюдая, как юноша приблизился к чародею у стойки. Что ж, возможно, некрасиво с ее стороны так подставлять мальчугана, но все-таки пора тому уже быть умнее...

«Извините, сер, возможно, вы сможете помочь мне», - начал молодой мошенник, и чародей, лишь окинув его взглядом, с удивлением произнес: «Насколько я помню, дом Квинтара, если верить слухам, состоит в союзе с венатори. Будучи членом Магистериума, мне, думаю, следует повнимательнее присмотреться к тебе». «Магистериума?» - пролепетал юноша, лишь сейчас осознав, что, похоже, крупно влип.

«И хотя я буду счастлив помочь столь достойному юноше покинуть город, пока не случитель ничего дурного, буду вынужден именем Магистериума конфисковать все то добро, что окажется вывезено из Вентуса», - безмятежно улыбаясь, продолжал говорить чародей, прихлебывая эль. – «Конечно же, до тех пор, пока не закончится расследование о пособничестве венатори».

«Вообще-то... у меня есть иной источник дохода...» - проблеял юноша, отчаянно желая оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, и маг разочарованно вздохнул: «Не интересует? Как жаль. А я так хотел помочь тебе».

Он вновь приложился к кубку, и, заметив, что юноша продолжает стоять и потрясенно таращиться на него, покачал головой: «Беги, мальчик!» Дважды упрашивать того не пришлось, и Дориан Павус, усмехаясь, проводил выскочившегося за дверь мошенника взглядом.

Потрясенный, юноша пытался прийти в себя, когда из-за угла здания показалась его новая знакомая, на лице которой отражалась довольная ухмылка. «Я ведь велела тебе остерегаться крупной добычи», - напомнила она. – «А ты сразу же бросился на охоту. И целью своей избрал магистра, у которого я просто спросила дорогу. Как я и говорила прежде – идиот». Оливия была весьма довольна собой: хоть какое-то удовлетворение за срыв постановки, в которой должен был состояться ее лучший выход на сцену.

«Как я уже говорил, мы можем работать вместе», - предпринял еще одну попытку молодой мошенник, но Оливия лишь хмыкнула: «Нет. Мы не ровня. Ты – мелкий жулик, я же – профессионал». С этими словами она устремилась прочь...

Юноша же напустил на себя вид донельзя печальный – тем более, что в сопровождении здоровенного телохранителя и эльфа-раба шла по улице дородная леди-магистр – похоже, настоящая на этот раз. Быть может, хоть перед ней удастся ему сыграть роль отпрыска рода Квинтара...

«Вы не представляете, что она сделала со мной», - сдерживая рыдания, стенал мошенник, тыча пальцем в сторону удаляющейся и ничего не подозревающей Оливии. – «Не думаю, что мой отец - магистр! – позволит мне вернуться домой». Сердобольная чародейка внимательно выслушала придуманный юношей рассказ о коварстве и душевных терзаниях, после чего наряду со спутниками припустила следом за артисткой.

«Эй, ты!» - рявкнула она, и Оливия обернулась в недоумении. – «Как смеет леди разрушать репутацию сына магистра?» Магистр недоуменно нахмурилась, глядя на посох в руках Оливии и не ощущая исходящей от него магии. Артистка, однако, вступать в конфронтацию не желала; для подобных исходов у нее был припасен верный козырь. Женщина щелкнула пальцами, и немедленно у ног ее появилась здоровенная псина-мабари, заливисто залаяв, сверля изрядно струхнувшую чародейку злобным взглядом маленьких, налившихся кровью глазок...

Двое стражей совершали рутинный объезд городских стен Вентуса, когда двое кунари, выступившие из теней, сразили их.

«Если патруль не вернется вовремя, город поймет, что мы здесь», - обратился один из них к товарищу, и тот утвердительно кивнул: «Стало быть, нам следует ускориться».

Когда донельзя довольный собой мошенник вернулся в таверну, он с изумлением воззрился за восседающую за одним из столиков Оливию. «Какого?!.» - не удержался юнец, и женщина кивнула на псину, мирно спавшую у ее ног, молвив: «Неужто я забыла упомянуть, что странствую с мабари? Ее имя - Осень. Когда я странствую по землям Ферелдена, она – потомок мабари, который сражался вместе с Героем Ферелдена. Когда я на Свободных Просторах, она – подарок от рода Хоуков. Но где бы я ни была, она всегда разряжает напряженную ситуацию».

Юноша осторожно присел на краешек скамьи напротив Оливии; псина подняла голову, оскалилась, и хозяйка ее буднично заметила: «Осторожно. Она кусается».

«И что теперь?» - вздохнул юнец. – «Так и будем чинить препятствия друг другу? Или, быть может, все же объединимся? Этот город вскоре падет. Можем, мы успеем его обчистить, прикрывая спины друг другу». «Я ведь уже сказала ‘нет’», - напомнила артистка.

«Знаешь, в чем твоя проблема?» - вопросил юноша, голос которого дрожал от сдерживаемого гнева. – «Ты думаешь, что лучше меня!» «И разве это проблема?» - вкрадчиво поинтересовалась Оливия, и мошенник усмехнулся: «Но глубоко в душе ты понимаешь, что я молод и необучен. И все равно – ровня тебе на каждом шагу. И ты боишься меня». «Боюсь? Тебя?» - возмущению актрисы не было предела. – «Ты дитя! Да я выкрала кольцо, которым Аришок свои гениталии украшал еще тогда, когда ты, кретин, пеленки марал!»

«Что ж, если ты считаешь, что лучше меня, может, поспорим?» - вкрадчиво предложил юноша, и Оливия, ни на мгновение не задумавшись, рявкнула: «Давай!» «Мы выберем жертву», - предложил мошенник. – «Первый, кто обведет ее вокруг пальца, побеждает». «И проигравший покидает город?» - добавила Оливия, и молодой человек кивнул: «По рукам!»

«Как насчет нее?» - мошенник тут же указал на молодую девушку, сопровождал которую брат, и артистка хмыкнула: «Та, с которой ты болтал перед тем, как попытаться облапошить меня? Хорошая попытка». «И что?» - не сдавался мошенник. – «Боишься дать фору новичку?» «Ну хорошо. Побеждает тот, кто получит что-то от нее или ее брата».

Девушка заметила мошенника, помахала ему рукой, и тот, одарив напоследок Оливию ухмылкой, проследовал к паре, и трое уселись за столик, о чем-то переговариваясь. Оливия внимательно наблюдала за ними, сознавая, что ключ к победе – позволить мальчишке сделать всю работу за нее. К тому же, ей нужны были имена этих двоих...

Позже, выяснив у одного из посетителей личности молодых людей, Оливия устремилась к столику, услышав, как беззаботно девушка болтает с мошенником... к вящему неудовольствию ее старшего брата. «У наших родителей много общего с твоим отцом», - щебетала она. – «Общие интересы, так скажем».

«Флориан и Франческа Инвидусы?» - ледяным тоном осведомилась Оливия, приблизившись к столику. – «Я – магистр Арамис, и сейчас вы мешаете моему расследованию». Жестом велев мошеннику отойти в сторону, актриса опустилась на скамью, сверля взглядом встревожившихся молодых людей, подобного поворота не ожидавших. «Прекратите общение с домом Квинтара, пока расследование не будет завершено, и, быть может, ваш дом будет сохранен», - продолжала она, и старший брат, пообещав сестре, что отец непременно придет в ярость из-за ее легкомыслия, попросил ее подождать снаружи таверны; сам же он переговорит с магистром наедине.

Флориан безропотно подчинилась, покинула заведение, и Флориан, тяжело вздохнув, признался: «Моя сестра наивна. К ней легко войти в доверие». «Венатори чуть не уничтожили Тевинтер», - молвила Оливия, глядя неотрывно юноше в глаза. – «Даже целый мир! Мы должны отыскать все семьи, которые входили в эту фракцию – или же симпатизировали ей». «Уверяю, ни я, ни Франческа...» - начал было Флориан, но актриса лишь отмахнулась: «Знаешь, если в докладе хоть раз упоминается имя, я должна исполнить свой долг, провести расследование».

Франческа тем временем заметила мошенника, называвшего себя Каликсом, топтавшегося у окошка таверны и наблюдающего за беседой актрисы с намеченной жертвой. «Мой брат разговаривает с магистром, так что времени у нас немного», - молвила она. – «Мы не знали наверняка прежде, что твой отец поддерживает движение, но теперь уверены в этом. Я бы хотела, чтобы наши дома образовали альянс – против люцернов. И иных сил».

Тем временем Оливия закончила обрабатывать вконец отчаявшегося Флориана, и, решив, что пора переходить к выгодной для нее части беседы, предложила юноше продолжить разговор где-нибудь подальше от чужих глаз и ушей. Двое покинули таверну, лицезрев, как Франческа передает «Каликсу» магический камень да говорит о том, как возможно пробудить его магию.

«Спасибо за подарок», - довольно осклабился молодой мошенник, наградив нахмурившуюся актрису пронзительным взглядом. – «Что ж, увидимся позже. Мне нужно закончить разговор с магистром». Но та, не желая признавать поражение, пропела: «Какой милый камушек. Еще и магический, да? Не продемонстрируешь ли свои способности, мастер Квинтара?»

Воцарилось неловкое молчание; брат и сестра Инвидусы переводили взгляд с «магистра» на «отпрыска рода Квинтара», не понимая, чем вызвано промедление... В ярости от того, актриса лишает его заслуженной победы, юноша ткнул в ее сторону пальцем, постановив: «Она – не магистр! Она – мошенница!» «А этот молодой человек – уж точно не наследник дома Квинтара», - парировала Оливия, и юноша тут же сник. – «Он – мелкий пройдоха. К тому же, не понимающий правила игры, которую сам же и ведет».

Придя в неистовую ярость, Флориан распахнул дверь таверны, призывая телохранителей, требуя наказать мошенников, попробовавших воспользоваться доверчивостью его сестры. Обнажая клинки, из таверны выбежали трое, а за ними – здоровенный мабари. Оскалившись, псина угрожающе зарычала, но Флориан ничуть не устрашился. Навершие посоха его воссияло – молодой чародей готовился произнести заклинание!

«Чего встали, олухи?!» - бросил он откровенно струхнувшим телохранителям. – «Магия убивает с легкостью как мабари, так и людей». Псина намек поняла, и, спасая свою шкуру, бросилась прочь; переглянувшись, мошенники устремились за нею, а за спинами их разряд магической энергии ударил в стену дома. «Будешь теперь работать со мной?» - спрашивал юноша, на что Оливия огрызнулась: «Заткнись ты уже!»

Со всех ног бежали они за мабари, а та, петляя по узким городским улочкам, остановилась у полуоткрытой двери некоего неприметного домишки, и, помедлив, ступила внутрь. «Осень! А ты подросла с нашей последней встречи!» - произнес сер Аарон, потрепав радостно пискнувшую псину за ухом, а после задумчиво воззрился на артистку и ее незадачливого спутника. «Дорогая моя Оливия, рад тебя видеть», - буднично произнес он, и, смерив потрясенную до глубины души мошенницу взглядом, продолжил: – «Похоже, тебе нужна какая-то помощь. Как и мне. От вас обоих».

Задумчиво потирая подбородок, сер Аарон рассматривал былую возлюбленную, вспоминая утро после их расставания в Денериме, случившегося семь лет назад. Тогда, обнаружив ее исчезновение, бродил он по городскому рынку, расспрашивая торговцев, не видали ли они молодой женщины по имени Елена. И один из местных дельцов – Тощий Коулдри - просветил его, что искомая – вовсе не Елена, а мошенница по имени Оливия Прайд, и навряд ли странствующий рыцарь когда-либо увидит ее снова.

Но, похоже, вмешалось провидение, и Аарон зрит Оливию – актрису и мошенницу – на своем пороге. Дориан Павус, преградив путь преследователям двух незадачливых хитрецов, велел Флориану убираться, обещая, что он, будучи магистром, займется преступниками и понесут те заслуженное наказание.

«Вижу, ты все еще вытворяешь те же штучки», - произнес сер Аарон, потрепав по шее радостно повизгивающую псину. – «Мой друг может избавить вас от текущей проблемы. Если вы примените свои навыки для меня». Мошенники переглянулись, а рыцарь, подозвав своего сквайра – эльфийку Ваю, указал на нее, сразу же перейдя к делу: «Ей нужно забрать кое-что из особняка Квинтаров. Она может проникнуть куда угодно, если обладает достаточными для этого сведениями. Этот мальчуган утверждает, что он – Квинтара. И если он с тобой, стало быть, лжет. Но, полагаю, двое вы сумеете каким-то образом обрести планы этажей особняка». «А если мы не согласимся?» - на всякий случай уточнила Оливия, и сер Аарон озвучил вполне очевидный ответ: «Тогда мой друг-магистр отдаст вас вашим преследователям».

Сер Аарон предложил парочке мошенников вернуться в гостиницу через черный ход, где они смогут обсудить детали предстоящей операции, и даже обещал оплатить выпивку, если они согласятся сотрудничать. Оливия и паренек, являвшийся сегодня ее головной болью, заняли столик в углу, и юноша деловито осведомился: «Стало быть, ты – Оливия, да?» «Мы сюда не болтать пришли, мальчишка», - оборвала его актриса. – «Нам поручили задание, и личина, которую ты избрал для себя, для нас – лучшая возможность завершить его как можно скорее».

«Непросто будет проникнуть в особняк Квинтаров», - вздохнул юноша. – «Там уже по крайней мере десять лет никто не бывал». «А что ты знаешь об этом месте?» - поинтересовалась Оливия, и отвечая ее спутник: «Немного. Какое-то время назад особняк был назван памятником архитектуры. Род Квинтаров имел большой вес с самого основания Империума». «Памятником архитектуры?» - встрепенулась Оливия. – «Стало быть, планы этажей особняка должны храниться в городском архиве...» «Да, в хранилище», - согласился юноша. – «Да туда сложнее проникнуть, чем в особняк». «Проникнуть? Да», - согласилась Оливия, и взглянула на паренька с хитрой ухмылкой, от которой тот похолодел. – «А как насчет уболтать тех, кто позволит нам туда пройти? Ведь, в конце концов, ты же Квинтара!»

«Ну, не знаю!» - всполошился мошенник. – «Я умею говорить с людьми, не обладающими властью либо влиянием. Как, например, эта прекрасная юная чародейка. Люди в хранилище сражу же раскусят меня». «Правда?» - с сожалением вздохнула Оливия. – «Я-то думала, ты хочешь стать профессионалом. А, оказывается, удовлетворишься ролью мелкого жулика». «Мелкое жульничество прекрасно кормит меня», - возразил юноша, но Оливия покачала головой: «Ты можешь стать куда большим. И нынешняя работенка, несмотря на обстоятельства, при которых мы ее получили, может стереть разницу между твоим уровнем... и моим».

«Хорошо, я в деле», - последний аргумент пришелся мошеннику по вкусу. – «Но нам нужно понять, как мы это сделаем. Значит, нужно еще выпить. Ведь твой друг вроде обещал заплатить за выпивку».

Юноша направился было к барной стойке, когда заметил устремленные на него взгляды двоих индивидов за соседним столиком: эльфийки и ее спутника-человека. «Извини, но мы слышали ваш разговор», - заметила эльфийка, и мошенник стушевался: «Слышали тихую беседу в уголке шумной таверны?» «Возможно, мы сможем помочь друг другу», - молвила эльфийка. – «Пойдем-ка поболтаем».

Сер Аарон в одиночестве грустил у барной стойки, и, приняв решение, просил подавальщицу принести ему кружку эля. «Это для меня?» - усмехнулась Вая, опустившись на табурет рядом с рыцарем, но, видя, что веселья тот не разделяет, тихо произнесла: «Сер Аарон, не стоит вам пить. У вас ведь с самой Неприступной Гавани и капли во рту не было. Что там за история с этой Оливией?»

«Вая...» - вздохнул Аарон. – «Жизнь моя... не была одинокой, это уж точно. Я заводил друзей, с иными людьми пускался на поиски приключений. Теперь у меня есть ты, сподвижница. Кроме того, я учу тебя рыцарскому делу. Но романов у меня не было. Я все годы я влюблялся один-единственный раз. Но я был пьяницей... и глупцом». «Ну, по крайней мере сейчас вы не пьяница», - констатировала Вая, забирая кружку эля сера Ааурона и делая из нее глубокий глоток, и тот улыбнулся: «Верно».

Домой Флориан и Франческа вернулись в донельзя дурном настроении – подумать только, какие-то проходимцы с легкостью обвели их вокруг пальца!

«Флориан, оставь их», - пыталась урезонить Франческа пребывающего вне себя от гнева брата. – «Да, сферы нет. Но магистр обещал, что займется вопросом, и, если получим ее назад, прекрасно. Если же нет...» «Если нет, отец будет в ярости», - закончил за нее Флориан. – «Не стоило тебе начинать разговор с этим шарлатаном». «Прости, брат», - потупилась девушка. – «Я действительно думала, что могу доверять ему».

«Франческа, ты – одна из самых могущественных магов, которых я знаю», - молвил Флориан. – «Но стратегом не было никогда. Именно поэтому мы с отцом никогда не вовлекали тебя в наши дела с венатори. Этот ‘Каликс Квинтара’ оказался смазливым симпатичным юношей, а к таким – как мы оба знаем – ты всегда питала слабость». «Дело не в его внешности», - зардевшись, Франческа отвела взгляд. – «Я думала, отец будет рад, если мы наладим отношения с домом Квинтара. Думала, вы оба будете рады».

Флориан вздохнул, и, взяв себя в руки, попросил прощения у сестры за резкие слова, сказанные прежде. «Этот человек – профессиональный лжец, и любого мог обвести вокруг пальца», - признал он. – «Его же спутница тоже сумела задурить мне голову. Они оба опасны. И творят зло. Поэтому нельзя им этого спускать. Что, если они сумеют обмануть и магистра Павуса?»

Франческа встревожилась, сознавая, что задумал ее брат, но на лице того отражалась непреклонная решимость. «Не бойся, я непременно верну драгоценность, которой так дорожит наш отец», - заверил Флориан сестру. – «А оба мошенника заплатят за содеянное – своими жизнями!»

Юный мошенник поставил на поверхность стола две кружки эля, ухмыльнулся самодовольно, сообщил: «Хорошие новости. Я нашел способ прокинуть в хранилище». «Эти двое, с которыми ты беседовал на верхнем этаже?» - процедила Оливия, сверля паренька взглядом. – «Держись от них подальше. Судя по виду, будут от них неприятности».

«Может быть», - не стал спорить юней. – «Но они отвлекут на себя внимание. И мне останется лишь забрать из хранилища учетную книгу». «Отвлекут внимание?» - недоверчиво бросила Оливия. – «А как именно? Связываться с ними – ошибка, мое мнение». «Но... это серьезная работа, а я нашел помощь», - растерялся мошенник. «И это может оказаться полезно», - согласилась Оливия, поднимаясь из-за стола. – «И может стоить кое-кому жизни».

Велев юноше дождаться ее, женщина рывком поднялась из-за столика, поднялась верх по лестнице и ступила в комнату, где все еще оставалась странная парочка. Мужчина - Вьяго де Рива - поинтересовался, чем может помочь гостье, и та усмехнулась: «Интересный акцент. Антиванский, верно? Полагаю, вы двое – Вороны». «Мы – торговцы, прибыли сюда для совершения сделки», - глазом не моргнул мужчина, и Оливия уточнила: «Включающей в себя учетную книгу, так?»

«Молодой человек переговорил с тобой», - заговорила эльфийка, Тейя. – «Что-то не так с нашим предложением?» «Нет, все хорошо», - отозвалась Оливия, в то время как в комнату ступила Осень, уселась у ног хозяйки. – «Но отвлечение вами внимания... оно не может допускать насилия». «Если мы сделаем свою работу и поможем вам сделать свою, почему такие условия?» - озадачился мужчина. «Потому что я предпочитаю не убивать», - честно отвечала актриса. – «Я ненавижу подобную работу, мерзкую и грязную».

Двое сверлили Оливию злыми взглядами, и таким же отвечал им сер Аурон, чья фигура замаячила в дверном проеме. «Итак, если вы хотите, чтобы мы принесли вам учетную книгу, вы не должны никого убивать и ранить, пока отвлекаете внимание», - улыбалась мошенница, и двое струхнувших ассасинов переглянулись, после чего заверили женщину в том, что принимают ее условие.

Оливия, в свою очередь, выразила уверенность в том, что все пройдет без сучка и задоринка, после чего покинула комнату. «Как сложно работать с любителями!» - буркнул мужчина, но эльфийка с ним не согласилась, усмехнулась: «А мне она нравится».

Довольная собой, Оливия вернулась в большой зал; у основания лестницы ее дожидался сер Аарон. «Я так и знал», - улыбнулся он женщине. – «Ты не лишена морали». «Ты все слышал?» - воскликнула та, и рыцарь кивнул: «Основное. Ты приняла позицию. Поступила по совести. Не похоже на действия лгуньи». «Я просто не хотела, чтобы кто-нибудь погиб», - пояснила Оливия, и Аарон назидательно возвестил: «Высокоморальная позиция!» «Почему тебя так заботит моя мораль?» - поинтересовалась мошенница. – «Добрый сер рыцарь... уж не пытаетесь ли вы привести меня к искуплению прегрешений?»

Сер Аарон вновь вернулся мыслями к событиям семилетней давности. Тогда, на денеримском рынке, Тощий Коулдри в деталях рассказывал ей о ремесле леди Оливии. «Я искусственно создают злодеяния, направленные против зажиточных семей, и выступаю посредником для продажи наживы», - делился он. – «Леди Оливия обычно получает от ничего не подозревающих дворян некие ценности. Она продает их мне. Я продаю их кому-то еще, а доходы идут на пропитание беднякам. Я оставляю небольшую долю для себя».

Вытащив из кармана медальон, делец признался: «Это я купил у нее. Лишь заплатив, рассмотрел медальон внимательно и осознал, что украла она его у сера Аарона Хауторна. Странствующего рыцаря. Ничуть не зажиточного. Одного из нас. А мы никогда не делаем так с себе подобными. Потому я возвращаю его вам». С этими словами купец вложил медальон в ладони рыцаря.

На рыночной площади показался король Алистер, и, заметив сера Аарона, приблизился, поинтересовавшись, все ли в порядке, ведь рыцарь в такой спешке покинул дворец! «Король Алистер, примите мои извинения», - поклонился воин. – «Леди Елена покинула нас, и я тревожился». «Это как-то повлияет на ваше странствие к Эджхоллу?» - вопросил король, нахмурившись. – «Мы можем отложить его». Но сер Аарон заверил, что готов будет выступить в путь завтра поутру.

Смерив Тощего Коулдри исполненным подозрений взглядом, Алистер устремился прочь, а тот, осознавший, что рыцарь не выдал его правителю, долго благодарил сера Аарона, заверяя, что впредь не будет иметь никаких дел с Оливией Прайд...

И сейчас, вновь встретившись с былой возлюбленной, осознал Аарон факт, ускользавший от него прежде. «Ты ведь на протяжении нескольких лет работала с Тощим Коулдри, так?» - уточнил он. – «Знала о его чувствах в отношении дворянства. И знала, что он поймет то, что медальон принадлежит мне. И наверняка знала, что он вернет мне медальон и не получит за это прибыли. Стало быть, ты украла его деньги, и ничего того, что принадлежало бы мне. По крайней мере, ничего из вещей».

Последние сказанные рыцарем слова разбередили в душе Оливии старые раны. Отвернувшись, чтобы скрыть подступившие слезы, она подтвердила: «Да. Я знала. Я хотела, чтобы ты получил его назад. Давай не будем делать из этого событие». «Я знал это!» - просиял Аарон. – «Знал, что ты не просто воровка, Елена!» «Мое имя – Оливия», - отозвалась женщина. – «И воровкой я никогда не была. С одной из таковых ты сейчас странствуешь, верно? И я... ‘простой’ меня не назовешь».

Городские стражи, уже знавшие о том, что патруль, накануне выступивший за пределы стен, не вернется, были встревожены, и паника читалась на их лица. Вороны, наблюдавшие за метаниями стражей, сознавали, что, если защитники Вентуса столь испуганы, город действительно обречен. Впрочем, до судьбы его им дела не было.

Тем временем Оливия и ее спутник приблизились ко входу в здание хранилища, где их окликнули стражи. Надменным тоном Оливия назвалась «магистром Арамис», представив своего спутника – «Каликса Квинтару». «Я приказала ему сопроводить меня в крыло хранилища, где содержится имущество дома Квинтара», - заявила Оливия, и стражник, почтительно поклонившись «магистру», молвил: «Конечно, мы пропустим вас. Нам нужно лишь увидеть ключ, принадлежащий его семье».

Вороны кружили по рыночной площади, изображая ужас на лицах и рассказывая люду о том, что солдаты спешно покидают город, патрули бесследно исчезают, ибо Вентус окружен и кунари могут нанести удар в любое мгновение. «Мы видели, как нынешним утром из хранилища бежали министры», - рассказывали они толпе. – «Они собирались отплыть на корабле в Минратус!»

Купцы бежали к вратам хранилища, требуя у стражей пропустить их внутрь, дабы убедиться в сохранности своих вещей. Один из стражей пытался урезонить толпу, в то время как второй предложил магистру и мастеру Квинтаре спешно проследовать внутрь.

Что ж, Вороны сдержали свое слово, теперь мошенникам предстоит исполнить свою задачу. «Могу я помочь вам?» - вежливо обратилась к посетителям служительница хранилища, и юноша, выступив вперед, изрек: «Я – Каликс Квинтара. Я показал стражам свой ключ, а затем... начался хаос. Стражи посвятили все своей внимание толпе... а мой ключ остался у них».

«Ну... тогда подождите...» - начала было хранительница, но Оливия прервала ее, отчеканив: «Юная леди, я – магистр. И этот юноша должен показать мне свои семейные архивы. Этот бедлам снаружи наверняка продолжится весь остаток дня. Следует ли мне доложить в Магистериум, что мое расследование намеренно задерживают?»

Затравленный взгляд юной хранительницы оказался бесценен, и она безропотно отступила, позволив двоим проследовать во внутренние помещения здания. «Отыщи планы особняка», - приказала Оливия спутнику. – «Я же заберу учетную книгу, которая так интересует твоих новых приятелей».

Вскоре Осень доставила сумку с учетной книгой в переулок, где оставалась пара Воронов. Однако вслед за мабари возник Флориан; в руке молодой маг сжимал посох, переполняли коий магические энергии. «Эта псина принадлежит парочке мошенников», - возвестил юнец. – «Стало быть, вы, отрепье, состоите в союзе с ними!»

Вороны переглянулись. Да, они обещали не проливать кровь... но лишь пока отвлекают внимание не хранилища, не после. К тому же, глупец осмелился угрожать лично им... «Скажите мне, где отыскать их, или я поведаю всему городу о вас, преступниках!» - вопил Флориан, и эльфийка, обнажив кинжал, тихо произнесла, искривив губы в злой усмешке: «Мы не преступники. Мы – Вороны».

Двое мошенников доставили планы особняка серу Аарону и Вае, и рыцарь сердечно поблагодарил их за это, молвив: «То, что вы сделали, спасет множество жизней. Вы делаете вид, что вам это безразлично. Но осмелюсь в сем усомниться».

Обратившись к Оливии, произнес рыцарь: «Да, слухи о происходящем правдивы: город действительно окружен. Покинуть его будет непросто. Но если ты дождешься меня, я обещаю: леди Оливия Прайд, ты сумеешь покинуть город».

Аарон и Вая удалились, оставив двоих мошенников предаваться возлияниям и поздравлять друг друга с успешно завершенным заданием. Все же вместе составили они весьма неплохую команду...

«Стало быть, тебя зовут Оливия Прайд?» - поинтересовался юноша, уже изрядно захмелев, и актриса кивнула: «Да, и сер Аарон столь неожиданно поделился им с тобой. Дай-ка подумаю... А твое...» «Каликс», - вздохнул мошенник. – «Да, знаю... глупо... и непрофессионально... Но я принял фамилию Квинтара не для того, чтобы водить людей за нос. Просто мой хозяин погиб, когда венатори были побеждены, а я не хотел, чтобы меня продали с аукциона».

«Твой... хозяин?» - озадачилась Оливия. «Меня он научил читать и писать», - рассказывал Каликс. – «Навыки эти позволили мне выжить. Потому я прибежал в Вентус, назвался Квинтарой и начал как-то жить». «То есть, все это ты проделал, будучи беглым рабом», - резюмировала Оливия. – «Просто для того, чтобы выжить? А ты впечатлил меня Каликс».

Она провела ладонью по щеке юноши, поцеловала в губы, а после оба устремились вверх по лестнице, в заранее снятую юношей комнату. Сер Аарон, все это время остававшийся у барной стойки, проводил парочку тяжелым взглядом, и, обратившись к подавальщице, потребовал принести ему эля, и немедленно.

Тем временем Франческа Инвидус по городу в поисках брата. Наконец, кто-то из прохожих припомнил, как молодой Флориан направлялся к городскому хранилищу, у которого еще недавно собиралась злая толпа.

Мертвое тело брата девушка обнаружила в переулке поблизости, рыдая от горя, молвила, обращаясь к усопшему: «Ты был прав, старший братик... ты был прав. Они действительно опасны... и привержены злу. И я заставлю их заплатить за содеянное».

Услышав громкий голос рыцаря, доносящийся из большого зала таверны, Вая выбежала из комнаты, воззрилась на изрядно захмелевшего сера Аарона. «Повсеместно известно, что любовь и брак – две совершенно разных вещи здесь, в Тевинтере!» - с горечью восклицал ферелденец, не замечавший, похоже, устремленных на него откровенно злобных взглядов местных. – «Потому вы, тевинтерцы, не распознаете любовь, даже если она будет отражаться на лицах ваших матерей!»

Спустившись в зал, эльфийка просила у посетителей заведения прощения за поведение ее друга, попыталась было увести его, но Аарон проследовал к барной стойке, дабы продолжить возлияния. «Я думала, вы завязали с выпивкой», - обескураженно заметила Вая. «Вая, я пью практически столько, сколько ты живешь на этом свете», - пробурчал рыцарь в ответ. – «Невозможно с ходу изменить человека». «Я знаю, но вы так хорошо держались...» - растерялась девушка. – «Вы обещали мне...» «Возможно, ты – недостаточно хорошая мотивация для меня», - отозвался Аарон, приложившись к очередному кубку...

...Оливия оделась, направилась к двери. Каликс, остающийся в постеле, проводил новоявленную любовницу затравленным взглядом. «Это было...» - начал он, и женщина обернулсь к юноше, холодно молвив: «Забавно. Именно так. Ты должен понять... Я – не та, кто задерживается надолго. И я не стану твоей наставницей. Мы больше не будем работать вместе. И после того, как покинем этот город, мы скорее всего больше никогда не увидимся».

Она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, задержалась на лестнице, глядя на сера Аарона, напивающегося у барной стойки. Даже взгляд мабари, дожидавшейся свою хозяйку у двери ее комнаты, выражал откровенное осуждение ее поступком.

...Поутру Каликс спустился в зал таверны, и, заметив за одним из столиков Ваю, подсел к эльфийке. Подавальщица принесла обоим завтрак. «Рыцарь... он тебе как отец?» - попытался было завязать разговор мошенник, но сквайр, пребывавшая в дурном расположении духа, не желала вести бесед: «Вы странствуем вместе и он учит меня сражаться. Только и всего». «Прайд тоже учила меня», - вздохнул Каликс, потупившись. – «А затем мы...» «Я заметила», - резко оборвала его Вая. – «Послушай... мне сейчас не до болтовни. Давай лучше помолчим». Каликс, однако, попытался было поцеловать эльфийку, и та, с возмущением отпихнув его, воскликнула: «Да что с тобой не так? Есть те, с которыми ты в принципе не пытаешься переспать?»

«Прошу прощения», - произнес знакомый голос, и двое воззрились на приблизившегося к столику Дориана Паваса. – «Вая... когда бы вы с сером Аароном не собирались исполнить свою миссию... прошу сделать это поскорее. В море замечены корабли кунари. Этому городу суждено пасть, и я буду удивлен, если это затянется больше, чем на день».

...Оливия заглянула в комнату Аарона; рыцарь сидел на кровати, сжимая голову руками, и был зол как черт на весь этот неблагодарный мир. «Похмелье?» - участливо осведомилась актриса, и Аарон, поднявшись на ноги, отчеканил: «Это вряд ли. Я умею пить. В отличие от тебя, которая напилась и увела к себе этого протеже». «Слушай, я знаю, он рассчитывает на большее», - вздохнула Оливия, - «а ты хочешь видеть меня образцом добродетели. Но я не могу быть ответственной за то, что ожидают от меня другие». «Ты – мошенница», - процедил Аарон. – «Ты манипулируешь ожиданиями, и этим зарабатываешь на жизнь».

В комнату ступили Вая и Каликс, и молвила эльфийка, стараясь не встречаться взглядом ни с Аароном, ни с Оливией: «Как бы я не хотела продолжать спор, у меня есть все, что необходимо для выполнения задания, и, если верить слова магистра Павуса, нам нужно действовать быстро. Потому предлагаю пойти своими путями... раз уж мы все так ненавидим друг друга». «Нет», - отрезал Аарон. – «Если уж грядет атака кунари, нам следует держаться вместе, так безопаснее». «Как благородно с вашей стороны», - заметила Вая, прожигая обоих мошенников взглядом. – «Не желаете никого подвести».

Вчетвером они покинули гостиницу, устремились к величественному особняку дома Квинтара. Вая мастерские забралась на стену соседнего здания, дабы перебраться через стену особняка, а после – открыть спутникам дверь для слуг.

И не ведали авантюристы, где наблюдает за ними из теней Франческа. Последняя проследовала к врата особняка, и, обратившись к привратнику, потребовала встречи с магистром Квинтара, дабы сообщить тому о незваных гостях, означившихся в его владениях.

Городские ворота оказались сорваны с петель сильнейшим взрывом, и в образовавшийся проем хлынули кунари, вступив в противостояние со стражами. Наблюдавший на начавшимся сражением с крыши примыкающего к крепостной стене здания, Дориан покачал головой. Похоже, серу Аарону и спутникам его придется самим позаботиться о своем выживании...

Вая все еще сердилась на рыцаря за то, что предал тот ее надежды и вновь приложился к бутылке. «Я найду красный лириум», - бросила она спутникам, когда оказались они в стенах особняка. – «Подготовьте путь к отступлению. И не путайтесь под ногами».

Воровка устремилась прочь... когда до Аарона и пары мошенников донесось: «Мадам, вы мне можем сопроводить вас к магистру Квинтара». «Вы не понимаете», - прозвучал в ответ знакомый голос, - «люди, которые вломились к вам, опасны. Они... убили моего брата».

На лице Каликса отразился ужас. «Флориан... мертв?» - прохрипел он, в отчаянии обернулся к Оливии: «Ты была права. Те люди оказались опасны». «Я ошибалась», - признала женщина. – «Думала, что сумею убедить их обойтись без убийств. И они – не люди. А Вороны. Ты не можешь просить кого бы то ни было изменить свою природу».

...Привратник-эльф спешил за Франческой, умоляя ту остановиться, но девушка целенаправленно шагала к покоям главы дома Квинтара. «Я – наследница дома Инвидус», - отвеканила она, и эльф беспомощно всплеснул руками. – «Ты не смеешь чинить мне препоны!»

У дверей покоя магистра привратник предпринял последнюю попытку остановить сию бесцеремонную особу, но и та не увенчалась успехом. «Пусть она войдет, Агостно», - прозвучал голос, и слуга отступил в сторону, позволив девушке ступить в лабораторию чародея. Последний, облаченный в плащ со скрывающим лицо капюшоном, творил некий магический ритуал, и приказал Френческе удалиться, пока двеомер не убил ее.

Но девушка в отчаянии метнулась к магистру, сорвала капюшон с головы того... и отступила, пораженная. «Как такое возможно?» - прохрипела она, взирая на открывиеся взору остроконечные уши. – «Эльф? Да кто ты такой?» «Магистр Квинтара умер много лет назад, не оставив наследников», - отозвался эльф. – «На протяжении десятилетий я верно служил ему. На протяжении последних лет он удалился от мира, и о жизни его ничего не было известно. Мне было довольно просто принять его личину».

«Но ты же даже не маг!» - воскликнула Франческа, указав на огненную арку, которую – якобы – творил «магистр Квинтара». «Да, это – пиротехника», - с усмешкой признал эльф. – «Озаряет особняк, и пламя видно снаружи. Потому слухи об эспериментах магистра продолжают жить».

«Но почему?» - воскликнула девушка. – «Ты что, очередной вор?» «Нет, дитя», - покачал головой эльф. – «Магистр и сейчас сохраняет немалое влияние и получает весьма важные письма. А моему истинному господину необходимы все возможные сведения касательно шемленов... Точнее, мира людей».

Подкравшись к Франческе, привратник с силой ударил девушку по затылку дубиной, и та осела на каменный пол. «Прости, маленькая шем», - вздохнул эльф, - «но это должно остаться тайной».

Вая тем временем проникла в сокровищницу особняка, обнаружив, что на полностью пуста!.. Следовав красного лириума здесь не было вовсе!..

Эльф склонился над Франческой, дабы перерезать ей горло и избавиться от свидетельницы, когда брошенный ступившим в чертог Аароном кинжал выбил лезвие у него из рук. «Смерть мальчика была трагедией, но мы не смогли предотвратить ее», - отчеканил рыцарь, обнажая меч. – «Эту же мы можем предотвратить».

Привратник бросился было к Аарону, занося дубинку для удара, однако мабари сбила его с ног, прижала к полу. Эльф метнулся к дверям, но путь ему преградила Вая, приставила к горлу кинжал. «У меня есть вопросы», - процедила она, заставив ложного магистра вернуться в комнату. – «Здесь нет красного лириума, украденного из Киркволла». «Вообще, его здесь и не было никогда», - отозвался эльф. – «Нет, из Киркволла было украдено оружие, наделенное красным лириумом. Поистине уникальное, очень могущественное. Но мы обменяли его на информацию».

«Где?» - потребовала ответа Вая, и молвил эльф: «Кастеллум Тенебрис. Неприступная крепость дома Данариус». «Что ж, вот и иное место в Тевинтере, которое нам придется посетить», - вздохнула Вая... когда в помещение ворвались кунари, жаждущие расправиться с магистром, владеющим сим особняком.

Аарон сошелся с кунари в сражении, велев спутникам бежать через заднюю дверь и уводить пришедшую в себя Франческу. Эльф бросился в сторону, Осень – за ним. Каликс привел в действие пиротехническое устройство хозяина особняка, и чертог озарился сполохами пламени; юный мошенник надеялся, что сие действо подарит им несколько дополнительных драгоценных мгновений.

«Магистр находится в дальних помещениях», - обратился эльф к кунари, надеясь спасти свою никчемную жизнь. – «Ужасающая магия вершится здесь». «Спасибо за предупреждение», - отозвался кунари, и ударом клинка снес эльфу голову с плеч.

Фейрверк действительно скрыл Аарона и спутников его от взора кунари, и сумели те укрыться в неприметной гардеробной, прежде принадлежавшей эльфу. Находились здесь и костюмы, и парики – судя по всему, магистр действительно был предан роли, им исполняемой. Осознание того, что не смогут они выбраться наружу и бежать из города, угнетало... Но Оливия опустилась на стул перед зеркалом, бросив остальным: «Да, это так... Но, возможно, кое-что сможет расчистить путь для остальных».

«Нет, это безумие!» - вырвалось у Каликса, и Оливия с улыбкой обернулась к юноше, стараясь не показываясь своей нервозности: «Разве? Я немного говорю на кунлате. Они ищут магистра, и даже не представляют, как он – или она – выглядит».

Вая приоткрыла дверь, выглянула в коридор: кунари видно не было, но появится они могут в любое мгновение. Аарон обратился к Франческе, заявив, что сможет вывести ее из города, но та должна будет забрать с собой Каликса. Девушка с готовностью согласилась; Каликс горячо протестовал, не желая покидать Оливию, и та молвила, обращаясь к нему: «Каликс, у тебя есть потенцциал. Мне бы не хотелось, чтобы жизнь твоя оборвалась здесь. Несмотря на то, что мне на тебя откровенно плевать».

Аарон склонился над актрисой, поцеловал ее в лоб, шепнул: «Я всегда знал, что ты – хорошая женщина». «Вовсе нет», - улыбнулась та в ответ. – «Но я всегда могу сыграть эту роль».

Велев мабари отныне повсюду сопровождать Каликса, Оливия дождалась, когда Аарон и спутники его покинут помещение, после чего поправила парик, облачилась в изысканные одеяния, и, придирчиво изучив свое отражение в зеркале, осталась довольна. Что ж, ей предстоит сыграть ключевую роль в своей карьере актрисы...

Кунари озадаченно взирали на пламя, будующее в лаборатории магистра. Мало-помалу осознавали они, что похоже, дело вовсе не в магии... когда в чертог ступила Оливия Прайд в гордом образе магистра...

Аарон, Вая, Каликс, Франческа и Осень замерли в боковом коридоре, дожидаясь, когда мимо пробегут воители-кунари – все до единого захватчики устремились в лабораторию, дабы покончить с магистром. После чего четверо наряду с мабари проскользнули на лесницу, ведущему к задней двери особняка. Донеслись до них победные крики кунари, сразивших магистра, и слезы выступили к Каликса на глазах...

Покинув особняк, они остановились, в изумлении взирая на пылающий город. Здесь их дожидался Дориан, заявив, что надлежит немедленно покинуть обреченный Вентус. Один из кунари, заметив людей, бросился к ним, но сер Аарон сразил противника ударом меча.

«Бегите, друзья мои», - настаивал Дориан. – «Неподалеку вас ожидают лошади, а ваши сподвижники – Мариус и Тесса – уже расчистили путь». «А ты?» - бросил Аарон, и отвечал магистр: «А я попытаюсь спасти всех, кого сумею. Идите же!»

...Небольшому отряду удалось покинуть пылающий город. Отыскав обещанных лошадей на лесной поляне неподалек от стен, Вая и Аарон ненадолго задержались; пожилой рыцарь безмолвствовал, а в глазах его стояли слезы.

«Вы были правы насчет нее», - попыталась ободрить Аарона Вая. «Был ли?» - отозвался тот. – «Мне кажется, я сам подтолкнул ее проявить героизм и умереть». «Она спасла всех нас», - напомнила эльфийка.

Рыцарь коснулся медальона, который продолжал носить на шее, и, тяжело вздохнув, посмотрел Вае прямо в глаза, молвив: «Я должен извиниться перед тобой. Я вижу мир в черно-белых тонах. Хорошие люди и плохие люди. Пьяницы и те, кто может с легкостью отказаться от выпивки. А на самом деле все мы являем собой нечто среднее». «Но люди могут меняться», - улыбнулась эльфийка. – «Это происходит не быстро, и может нести боль. Но все равно, это возможно. И я останусь с вами, пока это не произойдет». «Ты не перестаешь удивлять меня, Вая», - отозвался рыцарь, и девушка хмыкнула: «Что ж, вот такая мотивация».

Оседлав коней, рыцарь и сквайр направили их прочь от Вентуса...

...А близ города оставались Каликс, Франческа и Осень. Юный мошенник обнимал псину, а девушка пыталась объяснить ему свои устремления. «Я лишь хотела, чтобы дома Квинтара и Инвидус были союзниками», - говорила она. – «Но после того, как встретила тебя, был убит мой брат, а город предан огню». «Но я не при чем, ты же знаешь», - отозвался юноша, и Франческа хмыкнула: «Может, и так. Но я осталась ни с чем».

«Поехали с нами», - предложил Каликс. – «Прочь отсюда». «С тобой?» - возмутилась Франческа. – «Но я ненавижу тебя. К тому же, не знаю, как тебя на самом деле зовут». «Каликс», - просветил ее юноша. – «Каликс Прайд».

Мошенник и молодая чародейка устремились вслед за рыцарем и его сквайром; ждала их твердыня Кастеллум Тенебрис, где терялся след изделия из красного лириума...

Упряжки коней неслись галопом, прочь от Карастеса, волоча за собою тяжелые фургоны; возницы хлестали скакунов, сознавая, что в скорости – их единственный шанс на выживание, благо конные кунари преследовали их по пятам, и намерения захватчиков были очевидны.

Седрик Марквет то и дело с тревогой оглядывался назад, ровно как и его спутник – человек, лицо которого рассекал шрам. Общество последнего Седрику было неприятно... но приходилось мириться. «Поскольку кунари захлестнули эту страну, я должен был быть уверен в том, что ты вывезешь артефакт из Карастеса до того, как город падет», - бросил человек Седрику, коснувшись сокрытого под рогожей артефакта, находящегося в повозке.

«Все хорошо с артефактом», - процедил Седрик. – «Я надеялся, работа, сделанная мной в Киркволле, вызовет у вас больше веры в мои способности». «В Киркволле ты работал на дом Квинтара, и именно поэтому был нанят», - напомнил ему спутник. – «А единственная работа на дом Данариус была в Неприступной Гавани. И все закончилось... плохо». «В Неприступной Гавани возникли непредвиденные... осложнения», - поморщился Седрик. – «Но то была не единственная работа, для выполнения которой твой господин меня нанял. Перед тем, как Карастес пал, мне было велено изучить сей артефакт, убедиться в том, что действует он так же, как и для отца твоего господина, годы назад. И я это сделал. Но без дневника, в котором способности артефакта были скрупулезно описаны, пришлось прибегнуть к новым методам, а их всегда следует отточить».

«Так что же это такое?» - заинтересовался агент дома Данариус, и Седрик, похлопав ладонью по рогоже, отвечал: «Если воспользоваться им, как должно? Невероятнейшее могущество! Именно поэтому кунари так и заинтересовались...»

Привстав на козлах, возница оглянулся, с удивлением сообщив Седрику, что преследователи их куда-то подевались. Неужто отстали?.. Сие казалось чудом, но – по крайней мере – путь их к Кастеллум Тенебрису был свободен...

...Не ведали находящиеся в повозках, что атаковали кунари агенты Инквизиции – Тесса и Мариус - и их ближайшие сподвижники, сер Аарон и Вая. Надеялись они, что, следуя за караваном, достигнут стен сокрытого в дикоземье замка, не тратя излишнего времени на его поиски.

Схоронившись за деревьями, за сражением наблюдали Франческа Инвидус, Каликс и псина-мабари, Осень. В задачу последней входило обеспечение безопасности чародейки и плута, и собака злобно порыкивала на кунари, размахивающими мечами в десятке шагов от них. «А разве ты не могущественная волшебница?» - осведомился Каликс, на что Франческа отвечала: «Это не мое сражение. То, что мы странствуем вместе, не делает меня одной из вас».

«Если погибнем мы, погибнешь и ты», - осклабился юнец, и Франческа, закатив глаза, сжала посох в руках, произнесла заклинание... Древесные корни хлестнули из-под земли, сжали кунари в смертоносных объятиях, пронзая их насквозь, разрывая на части...

Воцарилась потрясенная тишина... «Впечатляет», - высказал общее мнение странствующий рыцарь, приложившись к бурдюку с вином. – «Я не видывал подобной магии с тех самых пор, как...» «Сейчас не время, сер», - прервала его Вая, и Аарон тяжело вздохнул: «А мне казалось, ты любишь мои истории».

«Люблю, сер Аарон», - отозвалась эльфийка, направляясь к лошади. – «Продолжайте». «Да нет, момент упущен», - погрустнел рыцарь. – «К тому же, нам стоит продолжить следовать за караваном».

Тесса и Мариус с опаской поглядывали на Франческу, опустившуюся наземь; они и не мыслили, что их юная спутница столь могущественна – хотя ходили о ней всякие слухи...

«Я рад, что ты на нашей стороне», - признался плут, склонившись к девушке, и Франческа вспыхнула, разозлилась, толкнула Каликса в грудь: «Я не на вашей стороне!» «Но ты же знаешь, я не причастен к смерти твоего брата!» - попытался воззвать к разуму той юноше, но та отчеканила, указав на артефакт, который Каликс носил на цепочке: «Нет, я лишь знаю, что не ты его убил. К тому же, у тебя с собой фокусирующая сфера, которую он пытался обрести». «Не вини меня», - упрашивал шарлатан. – «Это он мне ее отдал».

Поднявшись на ноги, Франческа подошла к Аарону, поблагодарила того за поддержку, заявив, что отныне пусти их расходятся. «Больше я вас не побеспокою», - молвила девушка. – «У моей семьи есть друзья в Виридане. Я отправлюсь к ним. У вас – своя миссия, и я не имею к ней отношения». Оседлав коня, Франческа устремилась прочь...

Практичный Мариус предложил остальным продолжить преследование каравана, но Вая заявила, что надлежит все же попытаться переубедить Франческу – и Каликс поможет в этом непростом деле. «Что?!» - изумился шарлатан. – «Она винит меня в смерти своего брата! Откуда мы знаем, что она не попытается прикончить меня?» «Эта девушка совершенно растеряна», -отозвалась эльфийка. – «К тому же, насколько я знаю, Тенебрис неприступен. Нам может понадобиться ее магия».

«Вая, наша миссия – отыскать Тенебрис и оружие, украденное из Кирволла», - напомнил сер Аарон своему сквайру, и отвечала та: «И вы продолжайте путь к цели. Но Франческа... у нее ведь больше никого нет». «Я за ней не пойду», - фыркнул Каликс, не разделяя сантиментов эльфийки, и Аарон согласно кивнул: «Хорошо, значит, останешься с нами».

Видя, что Вая уже забралась на коня, рыцарь напомнил девушке, что разыскать их будет нелегко. Хорошо бы, чтобы сопровождал ее кто-нибудь, обладающий навыками следопыта... как то Мариус... или Осень?.. Псина радостно тявкнула, лизнула Каликса в щеку – извини, дескать, после чего метнулась к коню Ваи, всем видом своим показывая, как не терпится ей выступить в путь – на поиски чародейки...

...Вскоре достигла Вая форта Виридан, возведенного к северо-западу от леса Арлатан. Франческа как раз проходила в ворота крепости, ведя коня под узцы. «Как давно ты следуешь за мной?» - бросила она через плечо, и отвечала эльфийка: «Осень прошла по твоему следу большую часть пути. А заметили мы тебя лишь несколько часов назад».

«Я уже сказала – не стану странствовать ни с тобой, ни с твоим отрядом», - отозвалась чародейка, даже не замедлив шаг. «Но ты одна», - возразила Вая, на что отвечала Франческа: «Я в силах о себе позаботиться. К тому же, я не одна. Отец навещал в Виридане семью Лаетанов, верную нам. Скоро я вновь обрету семью».

Вая осталась у врат форта, в то время как Франческа проследовала внутрь, устремившись прямиком к особняку Лаетанов. Патриарх сего незначительного, но гордого рода приветствовал леди Инвидус в своем владении, признался, что, услышав о произошедшем в Вентусе, опасался худшего. «Ваш брат с вами?» - осведомился он, но девушка отрицательно покачала головой: «Флориан мертв. Погиб еще до того, как кунари захватили город... А мой отец все еще здесь? Я должна рассказать ему новости».

Лаетан кликнул слугу-эльфийку, предлагая гостье приступить к трапезе, а уж после поговорить о делах. Предчувствуя неладное, отчеканила Франческа: «Нет! Где мой отец?!» «Его забрал Синий Призрак», - признался Лаетан, и эльфийка, наливавшая вино в чашу девушки, вздрогнула, пролив напиток на ее платье.

Лаетан напустился на служанку, ударил по лицу, когда Франческа, сжав в руке посох и указав им в сторону патриарха, поднялась со стула, холодно отчеканила: «Я – наследница дома Инвидус, и, если ты снова ударишь эту девушку, дом Лаетан лишится наследника». Служанка заторопилась прочь, а Лаетан возмущенно возопил: «Но она пролила вино! Должна понести наказание!» «Мой брат мертв», - отозвалась Франческа. – «Отца забрал Призрак. Думаешь, мне не наплевать на платье?.. Как Призрак сумел подобраться к отцу? И куда забрал его?» «Меня не было дома, когда это произошло», - признался Лаетан. – «Но я отправил лучших следопытов на его поиски». «Я отыщу своего отца», - заявила Франческа, после чего велела патриарху найти для нее новое платье – желательное, удобное для грядущего странствия.

У нее были сложные отношения с отцом, действительно сложные. Заносчивый магистр не понимал, что на душе у дочери, когда применяла та магию, заставляя цветы расцвести. Он считал это бесцельной тратой времени и таланта, о чем не уставал напоминать... И все же... сейчас он был ее единственным родным человеком...

...Ваю Франческа разыскала у ручья, протекающего близ форта. Эльфийка, похлопывая коня по крупу, наблюдала, как пьет тот студеную воду... «Давно у тебя этот конь?» - буднично осведомилась чародейка, приближаясь, и Вая кивнула: «Да. Дар от одного из кланов долинных эльфов». «А его имя – Да’лен... что оно означает?» - заинтересовавшись, спрашивала чародейка. «Не знаю», - призналась эльфийка. – «Так называл меня дядя. Мне казалось, это что-то нежное, вот и назвала так коня. Ну а ты? Нашла отца?..» «Нет», - скрежетнула зубами Франческа, сжав кулаки. – «Его похитили. Но я выслежу похитителя. И я была бы признательна, если бы ты...»

...Вскоре двое углубились в граничные пределы Арлатана; Осень бежала впереди, определенно напав на след. «Почему ты помогаешь мне?» - спрашивала Франческа, и пояснила Вая: «Я тоже потеряла всю свою семью. Сперва родителей. Затем дядю. Если бы сер Аарон не взял меня к себе...»

«Я должна кое в чем признаться», - неожиданно произнесла Франческа. – «Я просила тебя о помощи не из-за нюха Осени. Тот, кто похитил моего отца, - эльф. Он освобождает врагов и редко оставляет угнетателей их в живых». «Ну, сложно его винить», - усмехнулась Вая. «И я подумала, если меня станет сопровождать эльфийка, это как-то поможет», - растерянно произнесла чародейка, и Вая одобрительно кивнул: что ж, умно!..

Вскоре лицезрели девушки бурелом; продолжать путь верхом было невозможно, посему спешились они. «Раз уж это Тевинтер, я все же спрошу», - обратилась к Франческе Вая, - «ты понимаешь, что тот, кто освобождает рабов, поступает правильно?» «Нет, если он забрал моего отца», - огрызнулась та.

Неожиданно Вае на ум пришла идея – точнее, предположение. «Скажи, а Синий Призрак получил свое прозвище из-за эльфийских татуировок, которые сияют синим, когда он сражается?» - уточнила она, и чародейка подтвердила: «Да... ты слышала о нем?» «Думаю, я знаю, кто это – друг моего друга», - уклончиво отвечала Вая. – «Когда найдем его, я с ним поговорю». «Если при этом мой отец будет вне опасности – пожалуйста», - молвила Франческа. – «Но, если этот эльф причинил ему вред... я ничего не обещаю». Сознавала чародейка, что с детства мечтала проявить себя перед отцом, никогда не обращавшим на нее ни малейшего внимания, посему возможность сию упускать не собиралась.

Пробираясь через чащобу, девушки заметили труп воина в пластинчатых доспехах; в груди его зияла огромная рана...

«Вы совершили ошибку, явившись сюда», - проскрипел Фенрис, преграждая их путь; в руках Синий Призрак сжимал внушительных размеров клинок, стекала по которому кровь...

...Тогда, четыре года назад, вернувшись из Свободных Просторов, Фенрис, именуемый «Синим Призраком», оставался на отрогах Арлатана, примкнув к эльфам, освобождавшим сородичей-рабов. Однажды он наряду с долийцем, Ширалласом, напал на караван, перевозящий эльфов-рабов к тайному особняку магистра Ненеалеуса, перебили стражу. Задавался Фенрис вопросом: зачем чародею понадобилось столько эльфов? Неужто собирался он обратить их в охотников на магов?.. Маловероятно, хотя... Данариус же даровал ему самому запретное могущество – правда, после заплатил за это собственной жизнью...

Несмотря на запрет Фенриса, Шираллас вознамерился обрести подобное могущество, посему проследовал к особняку Ненеалеуса, заявив о своем желании стать перрепатаем. Магистр оценил желание эльфа служить, дабы обрести силу, заявив, что обучит его...

...Фенрис метнулся к Франческе, и девушка едва успела сотворить магический щит, обрушился на который клинок Синего Призрака. Вая и Осень предусмотрительно держались в стороне, а молодая волшебница продолжала противостоять неистовому воину, заклинаниями призывая древесные корни, дабы опутали те противника... Лишь когда поражение ее стало очевидным, встала Вая на пути Фенриса, парировав клинками выпад меча его, должного оборвать жизнь Франчески.

«Мы здесь не для того, чтобы убить тебя», - быстро проговорила эльфийка. – «Мы хотим поговорить». «И почему я должен вам верить?» - прорычал Фенрис. – «На меня напала чародейка-тевинтерка». «Потому что я пришла с ней, как и мабари», - продолжала взывать Вая к разуму Синего Призрака. – «И мы пытаемся не остановить ее, но прекратить сражение».

«Где мой отец?!» - истошно взвыла Франческа, и волна магической энергии, исторгнутой ею, устремилась к эльфу... отбросила Ваю прямо через тело того! Фенрис каким-то чудом остался на ногах, и в следующее мгновение девушка обнаружила его клинок у своего горла.

«Впечатляет», - констатировал эльф. – «Ты, должно быть, из Инвидусов». «Ты слышал обо мне?» - опешила Франческа, и пояснил Фенрис: «Магия, управляющая растениями, крайне редка за пределами кланов долинных эльфов». «Но каким образом выброс энергии бросил Ваю через твое тело?» - спрашивала Франческа, ибо в жизни не видела ничего подобного. Указав на узоры из лириума, сияющие на его теле, Синий Призрак отвечал: «Они иногда позволяют мне проходить через предметы. Или предметам проходить через меня. Я не всегда могу контролировать эту способность».

«Ты пленил моего отца?» - напрямую вопросила Франческа, и отвечал эльф: «Нет. Этот сделал тот, по следу кого я иду. Бывший друг. Уверен, для вас мы все выглядим одинаково, но узоры на теле моего друга не сияют».

«Послушай, Фенрис...» - начала было Вая, и эльф резко обернулся к ней, потребовал ответа: «Откуда тебе известно мое имя?» «Я – подруга Варрика Тетраса», - просветила Синего Призрака Вая, и тот усмехнулся, убирая меч в ножны: «А, ну да, в эту категорию попадают все, кто когда-либо покупал этому гному выпивку».

Вновь обратившись к Франческе, бросил он: «У меня нет магистра Инвидуса. Будь иначе – он был бы уже мертв». «Мой отец могущественный...» - разозлилась было девушка, и Фенрис прервал ее: «Да, могущественный. Слабая замена термину ‘достойный’. Он – последний из венатори, который понимает суть красного лириума. Уже из-за этого его следовало бы убить». «Но больше он ничем подобным не занимается», - возразила чародейка, и Фенрис согласно кивнул: «Потому что венатори проиграли. Он не изменил своим принципам, просто приспособился к изменившейся ситуации. Но твоему отцу нечего опасаться меня, пока он по доброй воли не примкнет к Ширалласу. А теперь мне следует возобновить мою охоту».

Вая убеждала Фенриса примкнуть к ним – и удостовериться в том, что с отцом Франчески не произойдет ничего дурного; к тому же, мабари может помочь им выследить помянутого Ширалласа. «Не сомневаюсь в этом», - согласился эльф, погладил псину, и та довольно тявкнула. – «Я всегда ценил силу и умения мабари».

Вскочив на своего коня, Фенрис обернулся к Вае, отрицательно покачал головой: «Но сегодня я не стану заключать союзы. Больше я не вхожу ни в какие отряды». «Варрик говорил, что в Киркволле все было иначе», - растерялась эльфийка, и хмыкнул Фенрис: «И что из этого вышло? Как только началось восстание, мы каждый пошли своим путем. Товарищи используют тебя лишь до тех пор, пока нуждаются в твоих силах. А затем оставляют тебя. Так же, как я оставлю вас сейчас».

Вая удержала Франческу, намеревавшуюся сразу же броситься за удаляющимся Синим Призраком, и, обратившись к Осени, велела той взять след эльфа...

Четверо ехали горной тропой. Аарон, Мариус и Тесса – впереди, Каликс – позади, причем вид у юнца был самый недовольный. Поравнявшись с ним, осведомился странствующий рыцарь о причинах дурного настроения молодого мошенника, и отозвался тот: «Осень... должна была остаться со мной». «Да, таково было предсмертное желание Оливии», - подтвердил Аарон, ободряюще сжав ладонью плечо Каликса. – «Я знаю... Но мабари – благородное создание. Ему нужна цель. Осень оставалась с Оливией, и я знал, что женщина эта добра. Что она способна...»

«Принести себя в жертву ради высшего блага?» - с горечью отозвался юноша, и рыцарь утвердительно кивнул: «Не каждый способен на такое». «Что ж, может, мабари и правильно поступила, что ушла», - вздохнул Каликс. – «Я на такое точно не способен».

Агенты Инквизиции замерли, глядя с утеса вниз – на повозки, за которыми следовали. По некой причине те остановились прямо посреди леса. «Возможно, встречаются с кем-то...» - осмелился предположить Аарон.

Мабари трусила по лесной тропе, взяв след Фенриса. Франческа и Вая ехали следом за псиной, тихо переговариваясь. Чародейка была не в духе, и не пыталась скрывать сей факт.

«А ведь он прав, Синий Призрак», - заявила она эльфийке. – «Полагаю, ты хочешь, чтобы я присоединилась к вашему отряду – в обмен на твою помощь? Так вот, не выйдет. Всю жизнь отец говорил, что я наивна. Что я вообще не понимаю этот мир. И теперь мой брат мертв – все потому, что я хотела найти друга для нашей семьи. А ты... ты здесь, потому что нуждаешься в моей магии». «Чушь», - отмахнулась Вая. – «И Фенрис тоже неправ. Его жизненный опыт нисколько не походит на мой опыт с сером Аароном». «Ой, да видела я тебя с сером Аароном», - пренебрежительно фыркнула Франческа. – «Вы почти не разговариваете друг с другом». «И что?» - пожала плечами эльфийка. – «Это не означает, что я оставлю его. Я просто пытаюсь понять, как справиться с текущей ситуацией».

Мабари остановилась, тихо тявкнула. Впереди, на просеке возвышалась небольшая крепость. Девушка заметили Фенриса, привязавшего коня к дереву и обнажившего меч. Наверняка он собирается атаковать оплот противника!..

«Мы должны оказаться внутри первыми», - шепнула Вая Франческе. – «Забрать твоего отца и выбраться отсюда. Пусть Фенрис вершит свою месть».

Дождавшись, когда стражи в дозорной башне отвернутся, Фенрис стремительно метнулся к крепостной стене... когда из-под земли вырвался корень, оплел тело опешившего эльфа, потащил его обратно в сторону деревьев – прямиком к Вае и Франческе. Фенрис был вне себя от ярости, прошипел с нескрываемой угрозой: «Это была ошибка!» «Ошибка?» - спокойно отозвалась Вая. – «Может, ошибкой была подобная атака, когда можно тихо-мирно проникнуть внутрь?»

Фенрис обратил задумчивый взгляд на дозорную башню; стражи покинули ее и больше не возвращались. «Что-то происходит», - резюмировал Синий Призрак, и Вая утвердительно кивнула: «Вот и славно. Пойдем, посмотрим?» «Зачем смотреть, если можно сражаться?» - недоумевал эльф, и Вая покачала головой: «Похоже, тебя не убедить. Давай проникнем внутрь и посмотрим что происходит. Затем мы с Франческой спасем ее отца, а ты можешь резать кого хочешь. Договорились?» «Ладно», - проворчал Фенрис, принимая наличие двух спутниц как удар судьбы, с которым приходится мириться.

Схоронившись на вершине утеса, агенты инквизиции, странствующий рыцарь и шарлатан внимательно наблюдали за встречей, произошедшей на лесной тропе. Стало быть, караван, который они преследовали, возглавлял старый знакомый – профессор Седрик Марквет. И встречался он в лесной глуши... с магистром Ненеалеусом, некогда обучавшим Мариуса и выступавшим его хозяином. Но о чем же говорят они?..

«Саркофаг», - коротко бросил магистр, направляясь к фургону. – «С ним все хорошо?» «Да», - подтвердил профессор. – «Он восстановлен». Помедлив у фургона, Ненеалеус кивком указал в сторону ближайшего утеса, осведомившись у Седрика: «Ты понимаешь, что за тобой следят?» «Наверняка это те, кто покончил с нашими преследователями-кунари», - отозвался тот. – «Я предположил, это твои люди». «Ты предположил неверно», - бросил чародей, и, забравшись в фургон, предложил: «Думаю, мы можем покончить с этими преследователями, а заодно проверить, насколько хорошо все восстановлено».

«План состоял в том, чтобы воспользоваться оружием из красного лириума», - напомнил ему Седрик. – «Но оно в Тенебрисе. Не думаю, что мы можем сейчас что-то предпринять». «Мы не платим тебе за то, чтобы ты думал», - раздраженно произнес магистр, которого этот жалкий орлесианец донельзя бесил одним своим присутствием. – «Просто делай то, что тебе говорят».

Бросив взгляд на артефакт, перевозимый в фургоне, Ненеалеус удовлетворенно кивнул, предложил: «Воспользуйся обычным лириумом. Как прежде поступил дом Данариус». «Да, но это устройство создано для эльфа, а у нас поблизости такового нет», - с сожалением произнес Седрик.

«Тогда попробуем использовать человека, и посмотрим, что будет», - постановил магистр, кивком указав в сторону спутника профессора. – «И если все пойдет наперекосяк, нам не придется расхлебывать последствия». Седрик недовольно поджал губы, но возражать тевинтерцу не посмел...

Вая проникла к крепость магистра, велев спутникам дожидаться у неприметной дверцы заднего хода, которую намеревалась отпереть изнутри. Фенрису ожидание претило, и, обратившись к Франческе, предложил он просто выбить дверь – и дело с концом. «Нет, мы подождем Ваю», - возразила та, продолжая поглаживать мабари. – «Я не хочу начинать бой и подвергать жизнь отца опасности».

«Если исходить из того, что я слышал о твоей семье, навряд ли отец поступил бы так же ради тебя», - произнес Фенрис, и Франческа насупилась: «Дело не в том, чтобы помочь ему, а в том, чтобы он оказался у меня в долгу». «Истинно тевинтерский ход», - ядовито отметил эльф, добавив: «Но ты не похожа на типичную тевинтерку». «И что это значит?» - вскинулась чародейка. «Ты другая», - отозвался Фенрис, скрестив руки на груди. – «Просто прими это».

Дверца распахнулась, и показавшая в проеме Вая сообщила: «Есть новости хорошие, есть и плохие. Хорошие в том, что я сумела провести нас внутрь. Плохие – в том, что стража мертва и в крепости хозяйничают кунари».

В глазах Франчески блеснул гнев, и Вая, встревожившись, просила ту не начинать сражение – возможно, удастся найти отца девушки и вывести его из захваченного оплота. Фенрис в подобной возможности сомневался: как только кунари заметят их, боя не избежать...

Трое, сопровождаемые мабари, осторожно шли по залитому кровью коридору крепости. Мертвых тел было немало – в основном стражи твердыни, но встречались и трупы кунари...

В одном из помещении лицезрели Вая и спутники ее кунари, допрашивающих эльфийку-служанку. Все остальные слуги были жестоко перебиты – вне всяких сомнений, для того, чтобы единственный выживший сообщил им необходимые сведения о хозяине сего форпоста. «Магистр Ненеалеус заручился помощью магистра Инвидуса», - лепетала эльфийка, дрожа у ног кунари. – «Ему необходимы знания Инвидуса о красном лириуме».

На лице остававшегося за дверью зала и прислушивавшегося к разговору Фенриса отразилась ярость.

«Они уже покинули крепость, чтобы встретить караван из Карастеса?» - продолжал допрос кунари. «Да», - всхлипнула эльфийка. – «Я могу показать вам, где произойдет встреча... только пощадите». «Приведешь нас к ним – и мы пощадим тебя», - заверил слугу командующий кунари. – «Но сперва ответь – каково назначение артефакта... саркофага?» «Саркофаг наделяет эльфов лириумом», - отвечала несчастная. – «Дает им огромную силу. Они хотят поместить в него нового перрепатая Ненеалеуса».

«Нет!» - взорвался пораженный Фенрис. – «Он был сломан, и восстановить его было невозможно!» Выхватив меч, он метнулся в зал, схлестнулся с застигнутыми врасплох кунари...

Видя, что караван вновь пришел в движение, агенты Инквизиции и спутники их вновь оседлали коней, во весь опор понесшись вниз с холма. Мариус сообщил остальным, что магистр, похоже, заметил их, и есть вероятность, что устремляются они в ловушку... Но – с другой стороны – если сейчас они упустят караван, то иной шанс отыскать оружие из красного лириума может и не представиться...

Неожиданно путь им преградил человек, исходило от которое сияние. Очевидно, что наделено тело его лириумом и весьма нестабильно, ибо с трубом может вместить в себя подобную мощь. Человек метнулся к коню Аарона, подрезал ему ногу одним ударом клинка, и пал скакун; рыцарь рухнул на землю.

Вскинув арбалет, Тесса выстрелила в голову врага, но стрела прошла через его фигуру, не причинив вреда. Похоже, сущность сия, будучи преображенной лириумом, утратила свою материальность!.. Она устремилась к опешившей четверке... и исчезла во взрыве магической энергии...

Вне себя от ярости, Фенрис разил кунари, а разум снедали воспоминания прошлого. Ведь именно Данариус убедил юного эльфа ступить в сей нечестивый саркофаг, дав слово, что дарует свободу его семье. В тот момент жизнь Фенриса разделилась на «до» и «после», ибо магия артефакта наполнила лириумом его бренное тело, создав на нем замысловатые узоры... Невыносимая боль... и последовавшее перерождение...

Вая и Франческа примкнули к Фенрису, схлестнувшись с кунари; чародейка творила волшбу, призывая древесные корни, и те, возникая, пробивали тела кунари, разрывая их на части... Сознавая, что ситуация изменилась к худшему, предводитель кунари – виддасала - перерезал горло несчастной служанке, а после сиганул в окно особняка. К тому времени, как трон покончили с противниками, его и след простыл.

Фенрис был в ярости. Вая протянула было руку, дабы коснуться плеча эльфа, но тот резко обернулся к ней, и девушка передумала, столь страшен был взгляд Синего Призрака...

К счастью, магический взрыв оказался достаточно слаб, чтобы причинить агентам Инквизиции и спутникам их сколь-либо значимый вред. И все же, кем – или чем – было существо, которому они только что противостояли?

«Мы что, сражались со взрывающимся человеком?» - недоверчиво осведомилась Тесса, заглядывая в небольшой кратер, возникший на месте взрыва, и Мариус пожал плечами: «Или же провели неудачный эксперимент». «Не уверена, что Ненеалеус расценит его как неудачный», - отметила Тесса.

Сер Аарон гладил павшего коня, которому противник порезал ногу. Умом старый рыцарь сознавал, что надлежит им продолжить преследование каравана, но сердце не позволяло бросить верного скакуна на верную смерть. «Франческа – маг», - с мольбой в голосе обратился он к спутникам. – «Она сможет исцелить его».

«Если вернется», - заметил Каликс, сделав ударение на первом слове, и Аарон насупился: «Я верю. В нее, но самое главное – в способность Ваи убедить ее». «Вера – вещь эфемерная, друг мой», - развел руками молодой мошенник, но рыцарь отрицательно покачал головой, постановив: «Мы должны верить друг в друга. В противном случае этот мир обречен, и ничего не будет иметь значение». «Послушай», - вздохнул Каликс, - «есть довольно большой шанс, что все наши нынешние действия не будут иметь никакого значения. И, думаю, где-то в глубине души ты это осознаешь».

Обратившись к горюющему рыцарю, Тесса мягко напомнила тому, что надлежит возобновить преследование каравана. Посему – Аарону следует принять непростое решение о том, как следует поступить с конем...

В одном из помещений особняка Фенрис обнаружил эльфов-слуг, схоронившихся от кунари. «Вы свободны», - обратился он к испуганным сородичам. – «И я советую вам бежать отсюда как можно скорее. Но если кто-то из вас знает, где находится Ненеалеус, я буду безмерно благодарен. Но если нет, что ж – идите с миром». «Я лишь знаю о караване, который направляется к Тенебрису», - произнес один из малышей, подслушавший речи, для его ушей не предназначавшиеся. – «Но я не знаю, где именно он должен встретиться с Ненеалеусом».

Поблагодарив мальчугана за помощь, Фенрис вернулся к сподвижницам, потрепал за ухом Осень. «Поможешь выследить виддасалу?» - осведомился он, и мабари согласно тявкнула. «Говоришь, работаешь исключительно в одиночку?» - усмехнулась Вая, и Фенрис утвердительно кивнул: «Я готов поработать с мабари. Вы можете присоединяться, если хотите».

Обратившись к Франческе, Синий Призрак заверил чародейку, что не причинит зла ее отцу...

Аарон отказался бросить коня на верную гибель, перевязал скакуну ногу, остановив кровотечение. И сейчас четверо ехали по лесной тропе, вслед за караваном – к сожалению, гораздо медленнее, чем надеялись агенты Инквизиции.

«Я думал, ты хотел нагнать караван», - намекнул рыцарю Каликс, и тот вздохнул: «Мальчик мой, жертвы – часть войны, но жертв мы принесли уже достаточно. Если сумеем спасти моего коня, то сделаем это». «А если чародейка не вернется или же не сможет исцелить его?» - в который уже раз попытался воззвать к здравому смыслу рыцаря юноша. – «Ты думал о том, что, возможно, заставляешь его проходить через всю эту боль зря?»

Ответить рыцарь не успел – Мариус упреждающе поднял руку, сообщив спутникам, что, похоже, не они одни желают перехватить караван.

Через лес, не разбирая дороги, галопом скакали кунари...

Караван, сопровождаемый ныне магистром Ненеалеусом и его подельниками – Ширалласом и Инвидусом, продолжал нестись по лесной тропе. Профессор то и дело опасливо оглядывался назад, и, обратившись к чародею, поинтересовался с надеждой: «Может, кунари и наши преследователи перебьют друг друга, а?» «Нет, не стоит рассчитывать на это», - хмуро отозвался Ненеалеус. – «Мы покончим с двумя этими проблемами одновременно. Раз и навсегда».

Они достигли поляны, оставались на которой некие миряне, Седрику неведомые. Но, похоже, Ненеалеус ожидал их здесь встретить. «За свои жертвы все ваши семьи обретут статус ‘сопорати’», - посулил мирянам магистр, - «а если кто-то из них способен владеть магией, то станет ‘лаэтаном’. Но это – не самое важное. Настанет время, когда долг перед господином должен стать для вас превыше всего».

«И это время настало сейчас», - просветил остающегося на козлах фургона Седрика магистр Инвидус. – «И твоя жертва возродит венатори – а также дома Инвидус и Ненеалиус – в прежнем их величии». Профессор уныло кивнул в ответ; меньше всего хотелось ему оказаться в жерновах внутренней политики Империума.

Тесса, Мариус и Аарон схлестнулись с кунари, преследующими перевозящий саркофаг караван. Каликс держался в отдалении от сражения – наряду с раненым конем странствующего рыцаря. Обратившись к сподвижникам, Мариус велел тем оставаться настороже: если он верно определил намерения своего бывшего хозяина, им следует ожидать новых взрывающихся слуг.

Один из кунари метнулся к Каликсу, занес меч над опешившим мошенником... когда невесть откуда взявшаяся Осень набросилась на воина, впившись клыками ему в горло. Никогда прежде не был Каликс так счастлив видеть мабари!

Фенрис, Вая и Франческа галопом пронеслись мимо сражающихся, стремясь нагнать караван. Чародейка заметила каким-то странных людей, бегущих через лес, от тел которых исходило голубоватое сияние... Похоже, направлялись сии индивиды туда, где сражались агенты Инквизиции и сподвижники их с кунари...

«Думаю, я понимаю, что происходит», - скрежетнул зубами Фенрис. – «Не останавливаемся!» Оглянувшись в недоумении на полном скаку, с ужасом зрела Франческа, как один из несчастных пал на колени, взорвался; во все стороны разлетелись кровавые ошметки. Определенно, взрыв – магической природы...

...Караван вновь пришел в движение; Ненеалеус надеялся, что обреченные на погибель слуги, присягнувшие ему на верность, сдержать противников на время, достаточное, чтобы достичь Кастеллум Тенебриса. Но не учел магистр Фенриса и двух его спутниц...

Френческа произнесла заклинание, и древесный корень, хлестнув из-под земли, обвился вокруг ее отца, сдернув того с козел фургона и швырнув к ногам дочери.

Шираллас, стоя в одной из повозок, приветствовал настигающего ее Фенриса, заявив с нескрываемым вожделением: «Скоро могущество, коего я жажду, будет моим. Могущество, которым люди не в силах обладать». Он отдернул ткань, закрывающую фургон, и оттуда выпрыгнул один из начиненных лириумом людей. Сознавая, что сейчас произойдет, Фенрис направил коня в сторону, а несчастный, спрыгнув на землю, взорвался...

...Заметив множество сияющих людей, бегущих в направлении кунари, Каликс предложил сподвижникам позволить сим двум сторонам поубивать друг друга. «Прекрасная идея», - одобрила Тесса, после чего наряду с Мариусом и Ааронам бросилась туда, где оставили они своих скакунов.

Достигнув пораженных кунари, обреченные рабы Ненеалеуса начали взрываться, унося с собою в могилу и безжалостных захватчиков.

...Франческа освободила отца от воздействия заклинания. «Все хорошо, папа», - говорила она. – «Я спасла тебе». «Спасла меня?» - прорычал магистр Инвидус, глядя вслед удаляющимся фургонам, и, обернувшись к дочери, с силой ударил ее посохом по лицу. – «Бесполезное дитя! Ты хоть знаешь, что натворила?»

Фенрис, временно прекративший преследование, восседал на коне в отдалении, наблюдая за действиями магистра, а тот продолжал орать, нависая над дочерью: «Это был мой шанс восстановить величие венатори – и наших семей! Где твой брат? Почему он не объяснил тебе все это?»

Вая приблизилась к разъяренному магистру, пояснила: «Мне жаль говорить это, но твой сын мертв. Твоя дочь просто пыталась спасти одного-единственного родного человека, который у нее остался». Вскинув посох, Инвидус выпустил в девушку разряд магической энергии, коий отбросил ее на несколько шагов в сторону.

«Не смей говорить без дозволения!» - процедил он, после чего вновь воззрился на дочь – с нескрываемым презрением: «А ты? Снова позволила эмоциям верховодить твоими действиями. Да, не тот ребенок погиб, кто должен был!»

«Она позволила эмоциям верховодить своими действиями», - согласился Фенрис, приблизившись к магистру сзади и приставив меч к его шее. – «Именно поэтому она взяла с меня обещание не убивать тебя. Обещание, которое я нарушу, если ты атакуешь ее – или кого бы то ни было еще – снова». Инвидус медленно обернулся к эльфу, глаза его угрожающе сузились. «Я знаю, кто ты, раб», - прошипел он. – «Лишь моя дура-дочь могла заключить сделку с Синим Призраком».

С этими словами он атаковал Фенриса, но клинок того вобрал в себя магическую энергии, испущенную магистром... Инвидус усиливал настиск, и Фенрис, не выдержав оного, распластался на земле, выронив меч. Чародей удовлетворенно кивнул, бросив: «Признаю, ты силен. Но я – не таков, как твои иные цели. Позволь показать тебе истинное могущество!»

Он вознамерился прикончить Фенриса следующим заклинанием... когда Френческа инстинктивно призвала древесный корень, пробивший сердце ее отца. Осознав содеянное, разрыдалась... Фенрис и Вая растерянно переглянулись, после чего эльфика опустилась на колени рядом с чародейкой, свершившей отцеубийство, крепко обняла...

...Вскоре разыскали троих спутники – Мариус, Тесса, Аарон и Каликс. В хаосе, воцарившимся в сих пределах Арлатана, караван они все же упустили, и сейчас устало брели по лесу, созерцая обугленные, разорванные на части мертвые тела – как человеческие, так и кунари. «Не создан я для всего этого», - в ужасе шептал Каликс, и странствующий рыцарь понимающе кивнул, сжал ладонью плечо юноши.

Приблизившись к Франческе, все еще сидящей на земле и пребывавшей в ужасе от содеянного, Каликс протянул девушке драгоценность, которая та сама передала ему в Вентусе – казалось, с тех пор прошла целая жизнь! «Пусть это будет у тебя», - промямлил он. – «На память». «Нет, оставь», - покачала головой чародейка. – «Если ты действительно покидаешь нас, то можешь отправиться к форту Вридан. Этот камень докажет, что ты – друг дома Инвидус. Воспользуйся драгоценностью, чтобы устроиться, как подобает».

Каликс простился с остальными, молвив: «Если вам когда-либо потребуется какая-то информация, разыщите меня. Но для всего этого... я просто не создан». Опустившись на колени рядом с Осенью, юноша обнял псину, чмокнул ее в нос, после чего оседлал коня. «Повеселитесь, штурмуя Тенебрис», - бросил на прощание Каликс былым спутникам, после чего устремился прочь по лесной тропе...

«Я могу провести вас к Тенебрису», - предложил остальным Фенрис. – «Мы должны успеть, пока Шираллас не забрался в этот саркофаг». Агенты Инквизиции и рыцарь удивленно воззрились на эльфа, и Вая пояснила им: «Он имел в виду: ‘Приветствую, мое имя – Фенрис. Я поклялся, что не примкну к вашему маленькому отряду, и остался, чтобы помочь, и теперь хотел бы примкнуть к вашему маленькому отряду’». «Мы должны спешить», - оборвал излияния эльфийки Фенрис, и Аарон, тяжело вздохнув, указал в сторону своего раненого коня – похоже, «спешить» тот вряд ли сможет.

«Я могу помочь», - предложила Франческа, и Аарон, просияв, заявил что верил в чародейку – как и в то, что Вая непременно приведет ту назад. «Отрадно сознавать», - улыбнулась сквайр. – «Ведь мы разделяем одно начинание».

Франческа исцелила раненого коня, и сер Аарон вскочил в седло, заявив: «Подобной магии я не видел со времен моих странствий в Долинах, когда сопровождал эльфов, грезящих о возрождении Изумрудных Рыцарей... Кстати, рассказывал я тебе эту историю, Вая?» «Рассказывал, сер Аарон», - подтвердила эльфийка, кивнула в сторону их спутников, седлавших коней. – «Но другие еще не слышали ее. А история хорошая». Рыцарь с готовностью начал свой рассказ о том, как миновал однажды Изумрудные Могилы...

Отряд, ведомый Синим Призраком, устремился в направлении Кастеллум Тенебриса...

И вновь этот сон.

Страшное противостояние с порождениями Тьмы у Остагара, пятнадцать лет назад. Логвйн приказывает Котрин, командующей Щитом Марика, дать приказ к отступлению; воительница, хоть и удивленная полученным приказом, подчиняется.

Сер Аарон срывается с места, спешит на выручку королю. «Пусть идет», - удерживает Логайн Котрин, провожая рыцаря взглядом. – «Он должен поступить так, как обязывает его честь. Да будет Создатель милосерден к глупцу».

Разя клинком преступающих ему путь порождений Тьмы, Аарон бежал в том направлении, где вел свой последний бой король Ферелдена, Кайлан...

...Аарон проснулся в холодном поту. Наряду со сподвижниками он находился в лесу у границ Неромения, что в Империуме Тевинтер. Дрожащей рукой потянулся к фляге с вином, надеясь прогнать из разума отголоски ночного кошмара.

«Снова Остагар привиделся?» - участливо поинтересовалась Вая. – «Хочешь поговорить об этом?» «Мы должны как следует отдохнуть», - буркнул странствующий рыцарь, перевернувшись на другой бок – спиной к эльфийке. – «Завтра мы доберемся до Кастеллум Тенебриса. А я... просто устал». «Понимаю», - улыбнулась Вая. – «Мы с Осенью останемся в дозоре».

Сладко посапывающая рядом мабари лишь ушами дернула...

Чуть поодаль у походного костра тихо беседовали их четверо спутников – Тесса, Мариус, Франческа и Фенрис. «Неужто мы ничем не можем помочь старику?» - обратился к остальным Фенрис, кивком указав в сторону Аарона. «Сер Аарон повидал в своей жизни немало битв», - вздохнула Тесса. – «Вая позаботится о нем. Он для нее как отец».

При этих словах Франческа рывком поднялась на ноги, устремилась прочь. Фенрис проводил ее взглядом; и каким чудом все они держатся вместе?.. «Может, мне поговорить с ней?» - произнес эльф, но Тесса покачала головой: «Без обид, Фенрис, но твои навыки общения оставляют желать лучшего. Я сама с ней поговорю».

Тесса последовала за чародейкой; та отошла подальше от костра, остановилась, утирая слезы. «Прости, не хотела тебя обидеть», - молвила Тесса, и Франческа отвечала с горечью: «Произнеся слово ’отец’? Тесса, ты не сделала ничего дурного. Это мне нужно быть сильнее». «Ты противостояла отцу, сражаясь за то, что считала правильным», - уверенно заявила Тесса. – «Никто не может быть сильнее».

...Оставшись наедине с Мариусом, Фенрис попробовал было завязать разговор о внутренних демонах, снедающих членов их небольшого отряда, но агент Инквизиции угрюмо молчал, глядя в огонь. «Всегда раз пообщаться с тобой, перрепатай», - не удержался, съязвил Фенрис...

Повозки достигли Кастеллум Тенебриса, возведенного на утесе, разбивались об основание которого волны Носенского моря.

Магистр Ненеалеус и профессор Седрик Марквет проследовали к вратам, где приветствовал их полуэльф Трактус Данариус – бастард магистра Данариуса. «А где магистр Инвидус?» - нахмурился Трактус, и отвечал Ненеалеус: «Необходимость в нем отпала. Он рассказал нам о том, как использовать красный лириум с саркофагом». «Но я сказал...» - разозлился Трактус. «То, что ты сказал, неважно», - прервал его Ненеалеус, прожигая полуэльфа тяжелым взглядом. – «Планы меняются, а острым умом ты никогда не отличался».

Трактус велел слугам-эльфам вытащить из повозки укрытый мешковиной саркофаг, погрузили его на телегу. Процессия устремилась во внутренние чертоги замка. «Все будет еще быстрее, чем в экспериментах твоего отца», - убеждал Трактуса Седрик. Обычная магия использовалась, когда в этом устройстве применялся лириум. Но, как мы и подозревали, красный лириум потребует нечто большее».

«Ничего, я вам кое-что покажу», - заверил гостей Трактус, и, проведя их в следующий чертог, с гордостью указал на находящуюся здесь реликвию. – «С помощью этой штуковины ритуал возможно провести как должно, верно?»

Ненеалеус и Седрик воззрились на явленное им...

Поутру пятеро путников добрались до города Неромения.

«Именно здесь товары Данариуса поставляются в порт, а слуги его приходят на рынок», - просвещал Фенрис сподвижников, когда проезжали они на конях по городским улицам. – «Они должны оставаться в кастеллуме даже после его смерти. В противном случае темные тучи, вечно висящие над этой областью, давно бы заставили исчезнуть эту груду дерьма. Но, думаю, кунари вскоре смогут сделать то, что не смогла природа... И вообще, что мы здесь делаем? Неужто мы не знаем, где именно возведен кастеллум?» «Знаем», - отвечала ему Вая. – «Но к нему ведет один-единственный мост, и лучники прикончат нас еще до того, как мы пересечем его».

«Некогда у Данариуса был тайный тоннель, ведущий из замка», - припомнил Фенрис. – «На случай, если случится невозможное и крепость его будет осаждена. Когда я бежал, он закрыл тоннель, опасаясь, что я стану ждать у выхода и убью его, как только он появится... Подозреваю, он построил новый тоннель. Лишь самые верные из его слуг знают о нем».

«Я осмотрюсь в городе, выясню, есть ли здесь кто-нибудь из Тенебриса», - молвила Вая, и Аарон предложил остальным дождаться возвращения эльфийки в ближайшей таверне...

«Ну, когда начнем ритуал?» - деловито осведомился Трактус. – «Будем ждать появления магистра Квинтары?» «Квинтары?..» - усмехнулся профессор. – «Мальчик мой, Квинтара погиб, когда кунари захватили Вентус». «К тому же, он изначально не был частью моего замысла», - добавил Ненеалеус, и полуэльф встрепенулся: «’Твоего’ замысла?» «Магистр Квинтара погиб задолго до падения Вентуса», - просветил его Ненеалеус, скрестив руки на груди. – «Притворщиком, занявшим его место, оказалось несложно манипулировать».

«Идол, который я раздобыл для него», - обернулся Седрик к магистру. – «Подозреваю, он способен на большее, нежели просто создавать оружие». «Возможно», - согласился тот. – «Но на данный момент меч, им сотворенный, - все, что мне необходимо. Мы применим его в ритуале наряду с саркофагом, чтобы преобразить Ширалласа. А затем передадим ему этот меч. Могущество обоих продолжит расти, и мы сможем не только выдворить кунари из Империума, но и вернуть земли, утраченными нами на минувшие века. Возродим величие Империума Тевинтер!»

«А почему мне никто не рассказал о Квинтаре?» - разозлился Трактус, чувствуя какой-то подвох. – «И когда это замысел стал исключительно ‘твоим’?» «Ты, Данариус Младший, просто идиот», - доходчиво пояснил бастарду магистр. – «Пользы от тебя немного. И теперь, когда у меня есть все, что нужно, я гадаю: какой от тебя толк сейчас?» «Кастеллум и саркофаг принадлежат мне!» - заявил полуэльф, ткнув невозмутимого Ненеалеуса пальцем в грудь, и тот утвердительно кивнул: «Потому что я убедил венатори принять бастарда-недоумка в качестве Данариуса».

Трактус заскрежетал зубами в поисках иных аргументов, и, указав гостям на находящихся на парапетах замка магов, заявил с нескрываемой угрозой: «Также я контролирую магические чары в этой крепости, магические чары во внутреннем двое ее, и всех этих магов». «А я контролирую убийцу магов», - ровно произнес Ненеалеус, и Шираллас возник за спиной Трактуса, заставив того отшатнуться. – «Хочешь испытать свою удачу против перрепатая, мальчик?»

Бастард судорожно сглотнул; в глазах его отражалась растерянность. «Ты нужен был мне ради саркофага», - просветил заносчивого юнца магистр. – «а твой кастеллум – прекрасное место для проведения эксперимента. Но ты сам?.. Какой прок от тебя, полукровка?..»

Угроза, прозвучавшая в его голосе, была слишком очевидна, чтобы остаться незамеченной...

Лишь переступив порог таверны, Аарон направился к барной стойке, где и расположился, заказав выпивку. Остальные заняли столик в углу зала.

«Может, тебе стоит поговорить с ним», - обратилась к Вае Франческа, с тревогой глядя в сторону угрюмого рыцаря. «Нет, не хочу слишком давить на него», - отвечала эльфийка. – «Это должно быть его решение, и ничье иное. Ты сама как?» «Честно? Не знаю», - развела руками чародейка. – «Вы выполняете много... тайных миссий. Тебе случалось убить кого-то, тебе близкого?» «Я... никогда никого не убивала», - призналась Вая. – «Я сражалась, защищала других, но сер Аарон – или кто-нибудь другой – убивал».

Обернувшись к Мариусу, поинтересовалась эльфийка: «А убивать со временем становится... легко?» «Да», - поколебавшись, признал тот.

Фенрис пристально разглядывал сникшего за стойкой Аарона, и, обернувшись к сподвижникам, заявил: «Не это его гнетет. Я видел подобное выражение лица прежде. Когда мы узнали, что мать Защитника Киркволла мертва. Это взгляд того, кто осознает свою неудачу».

В таверну ступила Тесса; на губах ее играла довольная ухмылка. «Тесса... ты нашла кого-то, кто работает в кастеллуме?» - уточнила Вая, и агент Инквизиции усмехнулась: «Нет. Я нашла Данариуса». На лице Фенриса отразилось потрясение. «Данариус мертв», - заявил он, рывком поднимаясь на ноги. – «Я лично прикончил его». «Это его сын», - пояснила эльфу Тесса, но тот не поверил: «У Данариуса нет наследников. Я и их перебил». «Ну да... лучше тебя не раздражать», - усмехнулась Тесса. – «Но этот парень... Трактус Данариус. Если верить слухам, он бастард магистра. Недавно его приняли как Данариуса, и он перебрался в кастеллум. А сейчас он напивается в таверне в квартале, где проживают зажиточные горожане».

«Значит, я покончу с Данариусом еще раз», - заявил Фенрис как само собой разумеющееся. «Нет», - прервала его Вая. – «Он нужен нам живым». «Подобных слов о Данариусе никто и никогда не произносил», - просветил ее Фенрис, но Вая стояла на своем: «Ты хотел отыскать того, кто знал бы о тайном проходе, так? Неужто найдется лучший кандидат?»

Фенрис хмурился, сомневался, но Аарон, приблизившись к сподвижникам, поддержал своего сквайра, заявив: «Вая права. Как и всегда».

Трактус Данариус пребывал в отвратном расположении духа. Как смеют эти прибывшие выскочки так обращаться с ним?! Ведь он фактически властвует над этим городом – и над окрестными землями!

Об этом эльф раз за разом продолжал заявлять хозяину таверны, который исправно ставил перед ним бокалы с выпивкой, а когда мир вокруг Трактуса закружился, он нетвердой походкой устремился вверх по лестнице, дабы добраться до отведенной ему комнаты и забыться сном.

У дверей несли вахту двое стражей. Трактусу оба показались незнакомыми, но, возможно, дело в чрезмерных возлияниях. И вообще, негоже ему запоминать лица каких-то стражей! «Меня не беспокоить», - заявил Данариус. – «А если магистр Ненеалеус и его перре... перре... как его там... явятся, убейте обоих».

«Конечно», - обещал Трактусу выдававший себя за стража Мариус, и, когда эльф проследовал в свои покои, коротко кивнул Аарону и приблизившейся к ним Франческе. Истинные стражи Данариуса оказались уже слишком самонадеянными, и сейчас пребывали без сознания в чулане таверны.

Трактус опешил, когда лицезрел незваных гостей. Вая метнулась к нему, вырвала из рук магический посох. Мабари, Тесса и Фенрис выступили из шкафа, в котором скрывались. «Ты!» - с ненавистью воскликнул Трактус, узнав Синего Призрака. – «Ты убил моего отца!»

Он попытался было с помощью магии вырвать посох из рук Ваи, и, когда это не удалось ему, процедил: «Посох мне не нужен, чтобы свершить правосудие». Похоже, Трактус оказался не так пьян, как хотелось бы...

Бастард сотворил огненный шар, швырнул его в сторону Фенриса, но тот рассек пламя клинком, бросив: «Правосудие? Твой отец поработил меня! Поместил лириум в мое тело! Годами преследовал меня!»

Фенрис приближался к Данариусу, несмотря на то что магические потоки, творимые тем, пронзила его плоть. Подойдя вплотную, Фенрис ударил Трактуса головой, и тот распластался на ковре. «То, что я сделал с ним, было справедливостью!» - закончил Фенрис, созерцая беспомощного отпрыска своей немезиды.

Впрочем, тот решил вновь показать зубы, попытался было сотворить следующее заклинание... когда ладонь Фенриса сжала ему горло. «Сложно творить заклятия без посоха, да?» - процедил Синий Призрак, занося меч для удара. – «Может, если вонзить его в тебя...» «Фенрис, нет!» - Вая метнулась к эльфу, схватила за локоть. – «Помни о нашей миссии».

Фенрис вернул меч в ножны, отступил; Осень тут же метнулась к Трактусу, наступила лапами ему на грудь...

Вая и Фенрис усадили бастарда на стул, связали ему руки и ноги. С улицы донесся шум. Выглянув в окно, Тесса лицезрела конных кунари и в панике бегущий от них горожан. Похоже, один из отрядов армии вторжения достиг Неромения...

«Нам нужно ответы, и немедленно», - с тревогой бросила она. «С удовольствием», - отозвался Фенрис, опустился на табурет напротив пленника. Правая рука эльфа воссияла голубым светом, сделалась призрачной... «Если ты вырвешь мне сердце, я не смогу ничего не сказать!» - проблеял отчаявшийся Трактус, и Фенрис безразлично пожал плечами: «Согласен... Но, если я вырву кость, соединяющую руку твою с телом, это никак не повлияет на способность твою говорить.

«Я больше не являюсь владельцем кастеллума», - ныл полуэльф. – «Магистр Ненеалеус все у меня украл». «Мне тебе посочувствовать, может?» - осведомился Фенрис. – «В Ферелдене есть поговорка о том, что, если ляжешь спать с псами, проснешься с блохами. Прости». Последнее адресовалось Осени, смерившей эльфа укоризненным взглядом.

Призрачная ладонь Фенриса проникла в плечо Трактуса, и произнес он с откровенной угрозой: «В последний раз спрашиваю. Ты бежал от Ненеалеуса через потайной ход, так? Где он находится в замке? И куда именно ведет?» Эльф стенал, выл от страшной боли, когда Фенрис по крупицам выдавливал из него нужные сведения. «Таким образом... вы внутрь не попадете», - хрипел Трактус. – «Он открывается... изнутри. И вы никогда... не перейдете мост... чтобы попасть внутрь». «По крайней мере, не все из нас», - молвила Вая; эльфийка стояла чуть поодаль, косясь в окно и в то же время прислушиваясь к речам пленника.

Дверь комнаты распахнулись, и возникшие в проеме Франческа, Мариус и Аарон сообщили товарищам о том, что нужно уходить – кунари скоро будет здесь.

«Я рассказал вам, как проникнуть внутрь», - обратился к своим мучителям Трактус. – «Отпустите меня! Ритуал будет проведет сегодня ночью. Чтобы его завершить, необходимо лишь несколько минут. У вас нет времени убивать меня». «Я наверстаю время», - разозлился Фенрис, восприняв слова Данариуса как вызов, протянул призрачную руку к сердцу бастарда...

И вновь подоспевшая Вая оттащила его в сторону, помешав прикончить недоумка. «И зачем тебе это?» - отчитала эльфийка Фенриса. – «Он тебе не враг. Он был ребенком, когда ты знал его отца. Нам нужно уходить. Прошу тебя».

Агенты Инквизиции и их сподвижники покинули комнату; Фенрис уходил последним. «Но, если кунари найдут меня в таком виде...» - взвыл Трактус, силясь разорвать путы, и Фенрис обернулся к нему, бросил с угрозой: «Не испытывай свою удачу».

С этими словами он закрыл за собой дверь...

Неромений пал. Кунари методично расправлялись с горожанами, детям же сохраняли жизнь с целью дальнейшего переобучения.

Один из воинов-кунари разыскал набольшего, Карастена, известив о том, что в гостинице был обнаружен маг, привязанный к стулу. Под пытками поведал он о темной крепости, возведенной на утесе, и о магическом ритуале, который будет проведет сей ночью с помощью древнего устройства.

«Ох уж эти земли и их одержимость магией», - поморщился Карастен. – «И всегда найдется какой-нибудь запретный ритуал». «Но, если он увенчается успехом, будет создан воин, который вполне сможет изменить ход этой войны», - заметил солдат, и постановил Карастен: «Значит, мы остановим их».

Обратившись к подначальным воинам, возвестил он: «Будьте готовы выступать. Мы должны скакать к этой ‘темной крепости’ на утесе. Мы захватим твердыню, не позволим провести ритуал... и убьем каждого, кто встретится у нас на пути! Твердыня находится чуть выше по побережью от этого... города, если можно его так называть, и именно там проводятся магические эксперименты».

К Карастену приблизился один из воинов, доложив, что раненый маг, обнаруженный на постоялом дворе и поведавший им о темной крепости, сумел прикончить своего стража и бежать. «Наверняка попытается предупредить своих союзников в крепости», - заключил кунари, выслушав воина. – «Но этого ничего для них не изменит. Мы обрушим всю мощь Антаама на Кастеллум Тенебрис, и маг погибнет наряду со всеми теми, кто окажется внутри».

Агенты Инквизиции и спутники их добрались до утеса, с которого на скалу, где высился Кастеллум Тенебрис, был переброшен мост. Ловкая Вая, цепляясь за элементы конструкции опор оного, заскользила под мостом в направлении крепости; остальные проводили эльфийку взглядом, дивясь ее ловкости. Казалось, одно неверное движение – и Вая канет в бурные моры Носенского моря, разбивающиеся об основания прибрежных скал.

«Это такому ныне ферелденские рыцари обучают своих сквайров?» - усмехнулся Фенрис, наблюдая за удаляющейся фигуркой эльфийки. «Нет, думаю, она обрела эти навыки задолго до того, как стала моим сквайром», - признался сир Аарон. – «И все годы, проведенные со мной, оттачивала их у меня за спиной». «Изобретательная девочка», - одобрительно кивнул эльф.

Тесса поторопила сподвижников: им следовало достичь выхода из потайного тоннеля и ждать, когда Вая откроет его изнутри. Бросив последний взгляд на мрачную громаду Кастеллум Тенебриса, Аарон, Фенрис, Франческа и Осень устремились за агентами Инквизиции...

Вскоре достигли векового древа в лесах, окружающих Неромений, принялись ждать. Время шло... а Вая все не появлялась... «Может, ее схватили?» - осмелился предположить Фенрис, на что межевой рыцарь отрицательно покачал головой: «Прежде она никогда не попадалась».

Франческа внимательно осматривала землю у корней дерева, не в силах поверить, что тайный ход нельзя отомкнуть снаружи. «Это сделало бы Кастеллум Тенебрис уязвимым», - справедливо заметил Фенрис. – «Магистр Данариус никогда бы не поступил столь недальновидно». «А если бы он открывался с помощью магии...» - предполагала чародейка, но эльф уверенно стоял на своем: «Это Тевинтер. Подобный способ не сделал бы ход более безопасным, и ты знаешь это».

Наконец, люк, замаскированный корнями и дерном, отошел в сторону, и наружу выбралась улыбающаяся до ушей Вая. Радостно взвизгнув, мабари бросилась к девушке, принялась облизывать лицо. В порыве чувств Аарон обнял Ваю, вздохнув с облегчением: «С тобой все в порядке!»

Небольшой отряд спустился в подземный тоннель, проходящий под заливом и ведущий к замку. «У нас не так много времени осталось до ритуала», - торопил спутников Фенрис. «Когда старший Данариус проделал это с тобой, как все проходило?» - обратилась к эльфу Тесса, и тот пожал плечами: «Я мало что помню. Помню, что меня закрыли в саркофаге, а затем положили меч – то ли на него, то ли внутрь. Меч, пронизанный жилами лириума». «Подозреваю, на этот раз они воспользуются красным лириумом», - заключил Мариус.

«Саркофаг вобрал лириум в себя», - продолжал говорить Фенрис. – «На меч и саркофаг обрушились потоки магии». «Помнишь, какой они были природы?» - осведомился Мариус, и Синий Призрак, поколебавшись, молвил: «Я мало что помню. Возможно, огненной».

«Если я смогу вывести из строя Ненеалеуса, не допустить, чтобы он приступил к волшбе...» - вслух размышлял Мариус над возможным ходом событий. «Он обучал тебя», - напомнила напарнику Тесса. – «Это будет непросто». «К тому же, бастард Данариуса рассказал, что теперь ритуал проводится куда быстрее, чем прежде», - добавил Фенрис. – «Практически мгновенно. Учитывая этот факт наряду с использованием красного лириума, предположу, что им понадобится больше, нежели заклинания одного-единственного мага».

Вая и Аарон замыкали следующую по подземному тоннелю процессию. «я проникала в сотни запретных мест прежде», - напомнила эльфийка рыцарю. – «Почему же сейчас ты так тревожился обо мне?» «Не, не знаю», - отозвался тот, пожав плечами. – «Просто... волновался». «Ты ни о чем не волнуешься», - с улыбкой напомнила ему Вая. Ты – сер Аарон Хауторн. Ты в одиночку противостоял двум мертвякам, вооруженный лишь кухонным ножом». «Ну, в некоторых их моих историй были небольшие... преувеличения», - признал Аарон, и Вая изобразила ужас, воскликнув: «О, нет! Сейчас умру от изумления».

Но рыцарь лишь тяжело вздохнул отвел взгляд. «Тебе часто снится Остагар», - посерьезнев, заключила эльфийка. – «Фенрис говорил, что видел людей, которых преследует прошлое. Не то, что они свершили в сражении. А то, что хотели свершить, но не сумели. Я права?..» «Дело не в том, что я сделал», - устало отвечал ей рыцарь. – «И не в том, чего не сумел. И не в сделанном выборе. А в его последствиях... В Остагарде я нарушил приказ. Я не мог бросить своего короля на поле брани. Но я колебался, и боялся, что слишком поздно принял это решение... Когда я достиг места, где продолжалось сражение, король Кайлан был все еще жив. Он вел бой с порождениями тьмы – меня же он не видел и не слышал. Число противников было слишком велико для него. Я попытался добраться до него, прорубив себя путь через порождения тьмы. На подкрепления боле рассчитывать не приходилось, но я надеялся вывести короля и как можно больше солдат из этого пекла... Но я не сумел добраться до него. Врагов оказалось... слишком много. Я прибыл заблаговременно – но, как оказалось, это не имело ни малейшего значения».

Пред внутренним взором сера Аарона возникали картины той страшной бойни... Огр, сокрушающий тело короля Ферелдена... «Я сделал неверный выбор, а затем верный», - говорил Аарон внемлющей ему Вае. – «И ни один из них не оказал ни малейшего влияния на исход. Я сражался на Собрании Земель, а после противостоял архидемону. Но то были сражения кого-то другого. И после Остагара я всегда задавался вопросом: имеет ли в принципе значение что-либо из того, что я делаю».

«Но твои истории...» - начала было Вая, и Аарон с грустью улыбнулся: «Я пытался убедить себя в том, что смогу убедить других вершить значимые деяния. Но вместо этого я вдохновил Оливию Прайд на то, чтобы оказаться убитой. А теперь еще Марквет объявился, наверняка сумел бежать из Неприступной Гавани...»

Рыцарь перевел взгляд на бурдюк с вином, который сжимал в левой руке. «И в глубине души я боюсь, что ничего лучше я не в силах сделать», - признался он с нескрываемой горечью. «Может, мы не в силах спасти мир», - молвила Вая, в глазах которой отражалась мрачная решимость. – «Может, ты был не в силах спасти короля у Остагара, и мы не можем помешать вторжению кунари. Но неужто все это – единственное мерило цены твоей жизни?.. Я была озлобленной воровкой, которая не готова была довериться ни одному человеку. И посмотри на меня нынешнюю. И все мы... мы помогли Франческе найти свой путь. А она помогла нам добраться до Фенриса».

«Вы двое закончили болтать?» - окликнул рыцаря и сквайра его Фенрис, и Аарон, кивнув, отбросил в сторону бурдюк. – «Мы думаем, ритуал будет проведен во внутреннем дворе кастеллума, и хотим приблизиться за стороны крепостных укреплений над ним. Я был здесь много лет назад, и этот тоннель еще не существовал. Но ты только что...» Утвердительно кивнув, Вая с гордостью продемонстрировала Фенрису книжицу, в которой схематично изобразила схему внутренних помещений твердыни, а также местонахождение дозорных.

Изучив представленные сведения, Фенрис устремился в одно из ответвлений подземного тоннеля, велев остальным следовать за ним. «Ты готова?» - обратилась Тесса к Франческе, и та хмыкнула: «Уж мне-то готовиться не надо, думаю». «Если Фенрис прав, во внутреннем дворе мы столкнемся со множеством магов-венатори», - напомнила чародейке Тесса. – «Нам понадобятся все силы, на которые мы можем рассчитывать».

Покинув тоннель, Фенрис и спутники его выступили на нависавшую над внутренним двором кастеллума террасу, замерли в изумлении. Похоже, все их изначальные планы шли псам под хвост, ибо, помимо венатори, находилась здесь великая драконица, лапы которой и пасть были скованы массивными цепями!..

Чуть поодаль от нее пребывали Седрик Марквет, магистр Ненеалеус и долинный эльф – Шираллас. Профессор с восхищением рассматривал клинок, вобравший в себя мощь красного лириума. «Потрясающее оружие», - выдохнул он, и магистр согласно кивнул: «Идол проделал отличную работу. Но будет ли этого достаточно, чтобы наделить Ширалласа необходимыми силами?» «Более, чем достаточно», - заверил орлесианец мага. – «В отличие от наделенных лириумом мечей так называемых ‘воинов арканы’, этот клинок должен уцелеть в ритуале». «Может быть, если бы мы воспользовались идолом...» - начал магистр, но Сердик, недовольно поджав губы, процедил: «Согласно нашей с тобой договоренности, я смогу изучить его по завершении эксперимента, а твой эльф может делать все, что ты для него уготовил, с обретенной силой».

Остающиеся на террасе агенты Инквизиции и их спутники услышали шум, доносящийся снаружи замка: мост пересекали силы кунари, стреляя из баллист разрывающимися снарядами по вратам твердыни. Покамест врата держались, однако Карастен велел воинам продолжать обстрел, уверенный, что рано или поздно створки рухнут...

Ненеалеуса, похоже, появление кунари не сильно озаботило. «Будем надеяться, что кастеллум действительно так хорошо защищен чарами, как любил хвалиться Данариус», - заявил он, и, указав Ширалласу на возвышающийся в центре внутреннего двора крепости саркофаг, молвил: «Проведем ритуал сейчас».

Находящиеся на террасе наблюдали, как трое устремились к саркофагу, и Вая обратилась к спутникам: «Похоже, они приступают к ритуалу! Вам следует остановить венатори, а я тем временем освобожу драконицу, пока ее пасть все еще скована». «Ты сразишься с драконицей?» - опешил Фенрис. «Не сражусь – освобожу», - поправила его Вая. «Да, но это приведет к сражению», - настаивал Синий Призрак. – «Которое ты непременно проиграешь». «Ну, спасибо», - хмыкнула эльфийка, и Фенрис вздохнул: «Я не хочу тебя обидеть. Просто констатирую факт. Кто из нас когда-либо сражался с великой драконицей?» «Ты сражался с драконицей?» - с восхищением выдохнула Вая, и Фенрис утвердительно кивнул: «Это потрясающе! Расскажи, как это было?» «Ну, я не очень хороший рассказчик», - начал Фенрис, откровенно польщенный.

«Я просто так спросила», - прервала его Вая, устремляясь к ступеням, ведущим с террасу вниз, во внутренний двор. – «Подобный историй я уже много слышала. А сейчас нам нужно что-то сделать». «Ну да, конечно», - промямлял Фенрис, проводив девушку взглядом.

«Иди-ка ты с ней», - обратился к нему Аарон. – «Удержишь ее от всякого рода глупостей». «О, это я могу», - заверил рыцаря Фенрис, устремился вслед за Ваей и мабари, которые уже спустились во двор крепости, и, спрятавшись за какими-то внушительных размеров вазами и сундуками, внимательно разглядывали плененноую венатори драконицу. «Плохая была идея», - пожалела себя Вая, и вздрогнула, когда за спиной ее Фенрис произнес: «Думаю, фраза ‘А я тебе говорил’ сейчас будет запоздалой».

Держась вне поля зрения венатори и за спиной драконицы, трое метнулись к бестии...

Тем временем Седрик, сжимающий в руке алый клинок, приблизился к раскрытому саркофагу, вздохнул: «Хотел бы я, чтобы у меня оказалось больше времени на записи...» «А что, похоже, что кунари готовы дать нам время?» - едко осведомился Ненеалеус, подтолкнул в сторону саркофага Ширалласа.

«У вас еще меньше времени, чем вы думаете», - произнес сер Аарон, приближаясь к противникам с обнаженным мечом в руках. «О, сер Аарон», - признал рыцаря профессор. – «Мой старый друг...»

Скрестив руки на груди, магистр наблюдал за иными противниками, берущими их в кольцо. «Невероятно», - констатировал он, узнав одного из них. – «Мой чудесный слуга вернулся. Есть что сказать человеку, который создал тебя, Мариус?»

Аарон и Мариус атаковали стражей, закрывших своими телами Марквета и Ненеалеуса; устремившийся к саркофагу Шираллас рассек клинком сотворенный Франческой древесный корень, к нему метнувшийся. Один из снарядов курани перелетел через крепостную стену, ударил в основание террасы, на которой оставалась Франческа. Не удержавшись на ногах, та рухнула вниз – к счастью, древесные корни, пробившие основание двора и послушные воле чародейки, смягчили ее падение.

Вая метнула в спину Шарилласу кинжал, и лезвие пронзило эльфу левое предплечье. Тот лишь покачнулся, но продолжил ход, забрался в саркофаг. Вая возилась с замками, удерживающими цепи драконицу...

«Ты и твои друзья явились слишком поздно», - возвестил Ненеалеус, наблюдая, как Седрик вонзает меч в основание закрывшегося саркофага, пробуждая магию артефакта. – «Венатори вернулись».

Освобожденная Ваей от оков великая драконица расправил крылья, выдохнула поток пламени; подвластная воле Ненеалеуса, направила бестия оный на саркофаг, и объял тот огонь.

«В драконьем пламени Империум Тевинтер возродится вновь!» - рек магистр, а из саркофага выступал преображенный Шираллас; тело долинного эльфа покрывали алые символы, ибо наделен он ныне был могуществом красного лириума.

Мгновения перерождения показались Ширалласу вечностью; вся жизнь пронеслась у эльфа перед глазами. Смерть родичей, долгие годы одиночества, проведенные в лесах, принятие в клан долинных эльфов, а после – знакомство с Фенрисом, разделение общего начинания. «Ты оставишь свой клан, чтобы примкнуть ко мне?» - недоверчиво спрашивал Синий Призрак, и уверенно отвечал Шираллас: «Это не мой клан. Да, эти эльфы приняли меня к себе, но никогда не понимали мое желание все исправить». «Главное, не потеряй себя», - молвил Фенрис. – «Поверь, я знаю, о чем говорю».

Затем – поступление в услужение к магистру Ненеалеусу, страшная боль, когда потоки магии образовывали чары, обеспечивающие его повиновение. «Сила, лишенная направления, есть боль», - вещал магистр, творя волшбу, обращая Ширалласа в перрепатая. – «Подчинись моей воле, и однажды я дарую тебе и силу, и направление, в котором ее следует применить». К цели сей эльф отныне стремился...

Вскоре исполнил Шираласс первую миссию, вверенную ему магистром, и тот, взглянув на мертвые тела жертв перрепатая, поздравил того с боевым крещением, молвив: «Вторая твоя задача будет куда более важной. Проникни в их так называемую ‘сеть’ и заставь исподволь дом Квинтара следовать нашим целям». «Да, господин», - молвил Шираллас...

Воспоминания исчезли, возвращая его в настоящее. Выступив из саркофага, обретший могущество воин подобрал с земли меч, наделенный силой красного лириума. Вокруг бушевало пламя, бесновалась великая драконица.

«Мариус, ты не сможешь одержать верх», - гремел над воцарившемся в кастеллуме хаосом глас Ненеалеуса. – «Венатори превосходят числом твой отряд. Мой перрепатай стал Красным Призраком, и он приведет нас к победе. А дракон подвластен моей магии. Мы победили, и кунари, находящиеся за пределами этих стен, вскоре познают наш гнев. Как и весь мир». Сжимая в руке обнаженный меч, Мариус кружил вокруг магистра, ожидая удобный момент, чтобы броситься в атаку.

В центре внутреннего двора крепости сер Аарон и Франческа встали спиной к спине, созерцая берущих их в кольцо венатори. «Я знаю, ты ранена, и вообще – через многое прошла», - бросил рыцарь чародейке. – «Но сейчас ты обладаешь большим могуществом, нежели мы все. И каждый из нас должен выложиться полностью». Согласно кивнув, Франческая сотворила заклинания, и древесные корни взметнулись пз-под земли; шипы их разрывали тела венатори, отбрасывали их в сторону.

Фенрис бежал прочь; Вая за ним. «Но драконица...» - молвила эльфийка, оглянувшись через плечо на бестию, и отвечал ей Фенрис, не сбавляя бег: «Мы не сможем победить таким образом. Потому доверься мне». Больше вопросов Вая не задавала, следовала за эльфом к крепостным врагам.

Остающиеся снаружи, на мосту кунари продолжали вести обстрел врат и стен. К вящему неудовольствию Карастена, оные покамест держались; все же тевинтерцы умеют строить, когда захотят... «Мы продолжим натиск», - обратился Карастен к подначальным. – «Или стены рухнут, или мы перебьем всех, находящихся внутри. У нас есть время. У них – нет».

Заметив, что решетка врат поползла вверх, Карастен велел прекратить огонь, воззрился на двух эльфов, выступивших из темной крепости. «Мы должны поговорить», - обратился к нему Фенрис на кунлане. – «О том, что сейчас происходит внутри».

Тесса выстрелила из арбалета в великую драконицу; болт вонзился бестии в шею, вызвав лишь раздражение, и она одарила агента Инквизиции потоком пламени. Тесса едва успела спрятаться за одной из колонн...

Мариус продолжал поединок с Ненеалеусом; последний попытался было поразить противника заклинанием, но тот сумел увернуться. «Прекрасное движение, Мариус», - одобрительно кивнул магистр. – «Я хорошо тебя обучил. Посмотрим, сможет ли твой друг-ферелденец так же изящно уйти из-под удара моего перрепатая». Следующим заклинанием Ненеалеус поверг Мариуса, и, обернувшись к шагающему через двор Шарилласу, приказал: «Красный Призрак... покончи с моими врагами. Сперва с рыцарем, затем – с предательницей-колдуньей».

Рассекая алым клинком призываемые Франческой корни, Шираллас медленно приближался к серу Аарону. Венатори как могли противостояли натиску корней, творя огненные заклятия, предавая их пламени... когда неожиданно обрушились на них кунари.

Магистр нахмурился, воззрился на террасу, кою стремительно наводняли рогатые воины. «Что же твоим друзья-недоумки наделали, Мариус?» - покачал он головой, обращаясь к убийце магов, распластавшемуся на земле у его ног.

Фенрис же подоспел к межевому рыцарю, бросил: «Сер Аарон, пусть кунари покончат с этими магами. Ты обрати внимание на драконицу, я же займусь Красным Призраком».

...Один из воинов-кунари бросился было к Франческе, занося копье для удара, но Карастен преградил ему путь, молвив: «Согласно договоренности с эльфом, мы можем убить всех магов, за исключением этой рыжеволосой женщины. Мы должны оставаться верными данному слову». Хоть кунари и было это не по нраву, подчинился он воле набольшего, избрал для себя иную цель.

Противостояние венатори и кунари продолжалось; противники безжалостно разили друг друга...

Наряду с мабари Фенрис метнулся к Ширалласу, вонзил меч ему в сердце, и, отбросив в сторону, к подножью колонны, сделал знак Франческе; немедля, та призвала новые корни, обрушившие колонну на голову Красному Призраку. После чего девушка обратила взор в сторону великой драконицы, занятой испепелением кунари, пробормотала: «Может, я смогу сделать с нею то же, что сделала с Красным Призраком».

Франческа произнесла заклятие, и толстые корни метнулись к поднявшейся было в воздух драконице оплели ее, приковав к земле. «Не знаю, как долго удастся удержать ее», - выдавила чародейка, и сер Аарон, коротко кивнув, метнулся к обездвиженной рептилии.

...Внимание Ненеалеуса было приковано к подступающим кунари, и Тесса сумела оттащить Мариуса на окраину внутреннего двора; туда же метнулась и Вая, услышав краем уха разговор агентов Инквизиции. «Нет! Мы найдем другой способ!» - настаивала Тесса, но Мариус, разглядывая ошипованный дротик, притороченный к железной цепи, отозвался: «Сработает». «Но сперва он прикончит тебя!» - воскликнула Тесса, на что напарник ее лишь плечами пожал: «Он может и так меня прикончить. Он меня обучал. Он знает, как я сражаюсь. Мое выживание неважно. Важна победа в этом сражении. Любой ценой»

«Ладно, хорошо», - вздохнула Тесса, и Мариус вновь ступил в центр внутреннего дворца твердыни, замер в нескольких шагах от магистра. «А, Мариус», - буднично произнес тот, перешагивая через обугленное тело кунари, которого только что сразил заклинанием, - «я так и знал, что в итоге исход определим мы с тобой».

Согласно договоренности с Мариусом, Тесса подобралась к магистру сзади, укрылась за нагромождением камней, и, сжимая в руках заряженный арбалет, принялась ждать... Неожиданно камни разлетелись в сторону, и я яростным воплем выбрался из-под них Красный Призрак. Один из булыжников ударил Тессу в висок, и девушка распласталась на земле – без сознания.

Остающаяся незамеченной, Вая укрылась на балконе, нависающим над двором крепости, и ныне внимательно наблюдала за двумя противниками с обнаженными клинками в руках. «Видишь ли, мой Красный Призрак исцеляется от любых ран», - заявил магистр, чрезвычайно довольный собой. – «Ты же не можешь этим похвастаться, Мариус. Сдавайся, и я позволю тебе служить мне вместе с ним. Или предпочтешь сразиться со мной?»

Перехватив клинок поудобнее, Мариус метнулся к противнику, с помощью цепи сумел вырвать из рук того меч. «Неплохо», - констатировал Ненеалеус, ничуть не смутившись. – «Но подобный ход может сработать лишь с теми магами, которые не способны сконцентрироваться без своего оружия».

Он обрушил на Мариуса поток магических энергий, и воин закричал от разрывающей тело боли. «Почему ты вообще думал, что это сработает...» - говорил магистр... когда кинжалы Ваи, спрыгнувшей с балкона, вонзились ему в шею. Ненеалеус опустился на колени, захлебываясь собственной кровью... «Потому что я сражался не один», - счел необходимым просветить его Мариус, поднимаясь с земли.

Карастен приказал своим воинам убить драконицу, ведь теперь та наверняка растеряна, ибо ментальный контроль магистра над разумом ее не довлеет боле. Подобного же мнения придерживалась и Франческа... но не Вая.

«Нет, она невинна!» - выкрикнула эльфийка, на что чародейка резонно заметила: «Это же драконица!» «Которую насильно удерживали здесь», - настаивала Вая. – «Она улетит отсюда. У меня есть для тебя лучшая цель...»

Повинуясь воле Франчески, древесные корни оставили великую драконицу, и та медленно взмыла в воздух. Корни же оплели саркофаг, погрузив тут глубоко в земные недра...

...Оставаясь на террасе, Фенрис и Аарон наблюдали за Красным Призраком, методично разящим воинов-кунари алым клинком; Осень оставалась у их ног. «Раны его полностью затянулись», - констатировал Фенрис. – «Возможно, он неуязвим». «Мы не можем отступить», - отозвался рыцарь. – «Если он вырвется за пределы стен...

Вая и Тесса, поддерживающая раненого Мариуса, спешили к ведущим на террасу ступеням – на помощь сподвижникам. У основания лестницы оставался профессор Седрик Марквет, мрачно взирающий на Ширалласа. «Это все моя вина», - молвил орлесианец, пораженный делом рук своих. – «Я лишь хотел увидеть, на что способны эти артефакты и оружие. Я не собирался создавать этого... монстра. Но, думаю, я знаю, как остановить его. Он передает энергию мечу из красного лириума, текущего в его жилах. А меч, в свою очередь, исцеляет его раны».

Сер Ааарон атаковал Ширалласа, скрестил с ним клинки. «Фенрис, я тебе рассказывал о том, как сражался с эмиссаром – порождением тьмы – на Глубинных Тропах?» - осведомился он, не прекращая наседать на противника. – «Эмиссар сражался двуручным боевым молотом, выкованным самой Святейшей Бранкой. Он успел прикончить им нескольких Серых Стражей... Идея заключалась в том, чтобы лишить его оружия».

Шираллас теснил пожилого рыцаря, вонзил алый клинок ему в живот, но Аарон успел отсечь Красному Призраку кисти обеих рук. Аарон вырвал рукоять меча из рук противника, и, отступив к периллам террасы, перевалился через них, рухнул вниз – на прибрежные скалы, бились о кои морские волны. Взлетевшая по ступеням Вая с ужасом наблюдала за падением сира Аарона – своего друга и наставника...

В изумлении Шираллас воззрился на обрубки рук, хлестала из которых кровь. Мабари сомкнула челюсти на лодыжке эльфа, и тот рухнул, устремил взор на подступающего к нему Фенриса. «Друга...» - прохрипел Красный Призрак, но тот вонзил клинок ему в спину, покачал головой: «Ты уже давно не друг мне... А может, и не был никогда».

С этими словами Фенрис отсек Ширалласу голову...

Седрик выбрался из замка через тайный ход, и, обнаруженных оставленных в лесу агентами Инквизиции и их сподвижниками лошадей, не преминул оседлать одну. Поток магической энергии ударил в землю у копыт лошади, и выступивший на тропу изрядно потрепанный Трактус Данариус осведомился: «Я так понимаю, план Ненеалеуса провалился?» «Молодой мастер Данариус!» - мастерски изобразил радость профессор. – «Какой приятный сюрприз. А магистр Ненеалеус мертв».

«Рыдаю от горя», - отметил Трактус, осведомился, не скрывая угрозы: «Надеюсь, ты создал с собой оружие? Или же идол, с помощью которого оно было сотворено?» «Идолу место в музее», - поджал губы Марквет. – «Но у меня его нет». «Идол должен быть у меня», - настаивал полуэльф. – «Он вернет мне место среди венатори – что бы там ни осталось от этой фракции. Поэтому или ты отдашь его мне по своей воле, или я заберу его с твоего мертвого тела».

«А, ты об этом идоле?» - оценив свои шансы на выживание, Седрик вытащил реликвию из мешка, передал Трактусу. Реликвия утратила алый цвет и выглядела ныне совершенно обыденно. «Не думаю, что от нее еще будет какой-то толк», - молвил орлесианец, но Трактус лишь отмахнулся: «Да мне наплевать, остались ли в ней какие-то энергии. Она мне нужна исключительно для того, чтобы впечатлить венатори».

«Тогда я, пожалуй, покину вашу проклятую страну», - заявил Седрик, направил лошадь прочь. Чем скорее доберется он до границ Тевинтера, тем лучше; не желал профессор задерживаться в сих землях ни одной лишней минуты...

Обратившись к Карастену, Мариус просил того пропустить их с товарищами на берег – где, возможно, находится раненый. «Наше соглашение завершено, и крепость наша», - отозвался предводитель кунари. – «Забирайте своего раненого и уходите».

Воины-кунари позволили Мариусу, ведущему в поводу четырех лошадей, проследовать на побережье, где уже находились Вая и Осень; Франческа, Фенрис и Тесса держались чуть поодаль. «Кто-то украл одну лошадь», - молвил агент Инквизиции, и эльфийка вздохнула: «Думаю, это уже неважно».

Она опустилась на колени рядом умирающим рыцарем, сжала его руку. Мабари тихо скулила... «Вая... прости... ты вынуждена была убить человека...» - с видимым усилием прошептал Аарон. «Сер Аарон, не стоит сейчас об этом», - сглатывая следы, молвила эльфийка. «Надеюсь... тебе никогда не станет... просто это делать...» - молвил старый рыцарь. – «Но это означает... я могу отдать тебе письмо... в моем кармане... Оно адресовано королю Алистеру... Я прошу его... посвятить тебя в рыцари...» «Сер... я эльфийка», - напомнила ему Вая. – «Он никогда...» «Просто отдай письмо ему... если поверишь в том, что он все-таки сделает это...» - велел сквайру сер Аарон. – «Ты... более, чем достойна. А король Алистер... хороший человек... Я рассказывал тебе... о тех временах... когда мы с ним странствовали... в Чернотопье?..» «Нет, сер, об этом еще не рассказывал», - всхлипнула Вая.

Эльфийка еще долго рыдала над телом погибшего рыцаря...

Остальные отошли в сторону, позволяя Вае выплакаться. «Саркофаг, он... глубоко?» - обратилась к Франческе Тесса, и отозвалась та: «Его не найдут». «Значит, мы можем забрать меч в оплот Инквизиции», - резюмировала Тесса. «Хорошенько его заверните во что-нибудь и держитесь от него подальше», - посоветовал девушке Фенрис. – «Красный лириум способен влиять на разумы».

Мертвое тело сера Аарона товарищи по оружию укрыли тканью, и Вая заявила, что доставит его в Портсмоут, где предаст земле. Сопровождать эльфийку выразили желание Франческа, Осень и Фенрис, который припомнил о том, что сер Аарон велел ему присмотреть за Ваей. «Не стоит», - отвечала ему та. – «Я отправляюсь туда лишь затем, чтобы он был погребен рядом с членами семьи». «Ты была для него семьей», - заметил Фенрис, и Вая разрыдалась снова, не в силах совладать с эмоциями...

Фенрис забросил тело рыцаря круп его лощади, Кассе; простившись с агентами Инквизиции, Вая и Франческа оседлали вторую лошадь, еще на одну вскочил Фенрис. Процессия двинулась прочь от Кастеллум Тенебриса.

«Фенрис, Франческа», - обратилась к спутникам Вая, улыбаясь сквозь слезы, - «а он когда-нибудь рассказывал вам, как раздобыл Кассе?» «Нет», - покачала головой чародейка, и продолжала Вая: «Король отправил сера Аарона с визитом к Гаспаду де Шалонсу...»

Направляясь к границам Империума, Тесса и Мариус обсуждали завершившуюся миссию. Им удалось покончить с убийцей магов, в крови которого пылал красный лириум, сразить Ненеалеуса, сокрушить венатори и даровать свободу великой драконице. И потерять при этом лишь одного сподвижника.

...Не ведали ни агенты Инквизиции, ни пробирающийся через дикоземье Трактус Данариус, что пристально наблюдает за ними могущественный враг. Солус вглядывался в поверхность элувиана, отмечая текущее положение дел в землях Тевинтера, ходы врагов его и союзников, одержанные победы и поражения.

Скоро, очень скоро сделает он и свой ход...

Впоследствии Варрик Тетрас, виконт Кирколла, часто задавался вопросом: и как он позволил себя втянуть в эту авантюру?..

Все началось с неожиданного визита Чартер; двое расположились в таверне, выпили за прошлые свершения, после чего эльфийка сообщила гному суть просьбы, к нему обращенной. «И ты вот так берешь и вываливаешь это на меня?» - поморщился Варрик. – «Премного благодарен, Чартер». «Я знаю», - отозвалась эльфийка. – «Подобное я – и Инквизитор – можем доверить лишь тебе... и Хардинг».

«Хардинг!» - воскликнул Варрик, и местные забулдыги, коротавшие час в таверне, вздрогнули, обернулись к нему. Гном взял себя в руки, сердито зашипел: «Ты ведь понимаешь, что это плохая идея? Да, если кто и может выследить Соласа, то лазутчица Хардинг... и да, если мы попросим ее о помощи, она ни мгновения не будет колебаться...» «Но?» - изогнула бровь Чартер, когда Варрик замешкался. «Но Хардинг видит лучшее в людях, и Солдас может воспользоваться этим», - вздохнул гном. – «Заставить ее колебаться в своих убеждениях. А если мы собираемся противостоять Страшному Волку, который некогда расколол мир и способен превращать смертных в камень, она наверняка погибнет».

«Для этого и нужен ты», - ничуть не смутилась Чартер. – «Мне нужен тот, кто просветит команду, на что способен Солас». «Команду?» - нахмурился Варрик. – «Да, если я буду с Хардинг – никаких проблем. Но прежде я не встречал команду, в которое не случался бы удар в спину». «Ну пусть это будет маленькая команда», - безразлично пожала плечами эльфийка. – «Как я и говорила, никому я не доверяю больше, чем тебе». «Ну прекрасно», - закатил глаза виконт, в голосе его звучал ядовитый сарказм. – «Наверняка все пройдет в точности согласно плану. Как и всегда». «Ты найдешь способ», - заверила расстроенного гнома Чартер. – «Должен найти. Мы оба знаем, что стоит на кону...»

...Вскоре в Кирколл прибыла Лэйс Хардинг, присоединилась к Варрику на замковых бастионах; виконт задумчиво созерцал панораму города, который ему предстояло оставить.

Обменявшись приветствиями, они перешли к теме, весьма угнетающей – нерешенной проблеме, которой следовало заняться так или иначе. «Думаешь, сможешь выследить Страшного Волка?» - осведомился Варрик. «Если ты считаешь, что мои умения поспособствуют этому, то почему нет?» - отозвалась лазутчица. «Здесь ‘почему нет’ не подойдет», - вздохнул Варрик, глядя вдаль. – «Ты знаешь, кто он такой и на что способен». «Поэтому мы и должны остановить его», - заключила Лэйс.

«Кстати, как твоя мама, Хардинг? С ней все хорошо?» - поспешил осведомиться Варрик, и Лэйс усмехнулась: «Не меняй тему». «Я просто к тому, что тебе есть что терять», - пояснил гном. – «Солас четко дал понять, что не потерпит нашего вмешательства. Если мы выступим против него, то нет никаких гарантий того, что вернемся назад». «Знаю», - отвечала Лэйс. – «Но если мы не остановим его, нет гарантий, что выживет кто-либо в принципе. Я нашла зацепку. Слух о том, что замечен он был в убежище на Глубинных Тропах под Марнас Пеллом. Это может быть наш шанс, Варрик! Наша единственная возможность отыскать его. Если ты готов выступить, то и я тоже».

«О, если он на Глубинных Тропах...» - усмехнулся Варрик, снимая венец виконта, - «то действительно, что может с нами случиться?..»

Четверо спустились на Глубинные Тропы, простирающиеся под Марнас Пеллом – городом в Империуме Тевинтер, находящемся на южном побережье Носенского моря. Впереди шагал Варрик Тетрас – с верным арбалетом в руках; сопровождали его гнома-лазутчица Лэйс Хардинг, а также два Серых Стража: эльф Антуан и гнома Эвка Иво.

Некогда последние были призваны в Вейссхопт, и по пути заглянули в деревушку Эйхвейлл, что в Андерфеллсе, жители которой таинственно исчезали. Стражам удалось выяснить, что за событиями в селении стоял Ренке – сын нобиля, одержимый демоном голода и обратившийся в оборотня. Эвке и Антуану удалось покончить с Ренке, и продолжили они путь к оплоту Стражей в Вейссхопте. В последующем двое пережили вместе немало приключений, что сблизило их, и однажды Антуан сделал Эвке предложение – которая гнома с радостью приняла.

Послышался какой-то тихий скрежет, и Варрик встрепенулся, вглядываясь во тьму: «Что это было?» «Только не говори, что знаменитый Варрик Тетрас испугался каких-то там крыс», - усмехнулась Лэйс. «Я – писатель», - напомнил ей Варрик. – «Если хочешь, чтобы я доходчиво описал, как здесь жутко, Хардинг, — это ко мне. И нет, крыс я не боюсь. Я вообще-то думал о порождениях тьмы».

«Мы ведь даже не уверены в том, что именно порождения тьмы досаждали мирянам на поверхности, верно, Антуан?» - обратилась к любимому Эвка. – «Согласно слухам, некая высокая фигура ‘появляется с Глубинных Троп, дабы утащить утративших бдительность навстречу гибели’. Но присутствия порождений тьмы мы покамест не почувствовали». «Да», - согласился с ней Антуан. – «Здесь вполне могут скрываться люди или эльфы, вынашивающие некие нечестивые замыслы». Варрик и Лэйс переглянулись, и кинула гнома: «Да... До нас доходили слухи...»

Странный скрежет возобновился; вглядываясь во тьму коридора, озаряемого лишь светом факелов их небольшого отряда, вымолвил Антуан: «Какие-то весьма крупные крысы, Эвка». «Нам повезло, что мы встретились с вами», - обратилась Эвка к Варрику и Лэйс. – «Последняя парочка Серых Стражей, которые сюда спускались... Они...» Она осеклась, переглянулась с эльфом, что встревожило Варрика пуще прежнего. «Что они?» - потребовал ответа Тетрас, и Антуан промямлил: «У них все... не очень хорошо сложилось».

«То есть, они не вернулись?» - прямо уточнил Варрик. «Что-то вроде...» - подтвердил Антуан, и Эвка широко улыбнулась: «Но с нами этого не произойдет, так? Нас же четверо!» «Четверо могут исчезнуть на Глубинных Тропах с такой же легкостью, как и двое», - заверил ее Варрик. «Все будет хорошо», - заявила Эвка, убеждая в этом – в первую очередь – себя саму. – «Все будет так, как мы и условились. Вы поможете нам выяснить, что мешает жить мирянам Марнас Пелла, а мы поможем вам найти того... кого вы ищите».

Варрик тяжело вздохнул, обратился к Лэйс: «Когда, говоришь, все это началось?» «Несколько недель назад», - отвечала лазутчица, - «когда при расширении канализационных стоков копатели неожиданно пробились в подземные коридоры. Работа остановилась... А затем начались исчезновения. Именно тогда прибыли первые Стражи, чтобы разобраться в происходящем».

«Не нравится мне говорить вам это, но, похоже, я знаю, почему они не вернулись», - с этими словами Варрик указал спутникам на мертвые тела двух Серых Стражей, лежащие чуть поодаль. Антуан и Эвка сразу же узнали свои сподвижников: Маэсу и Шева.

«От чего они погибли, как думаешь?» - шепнул Варрик Лэйс, наблюдая, как Стражи осматривают тела павших, и та пожала плечами: «Не знаю. Но – чем бы оно ни было – навряд ли его потревожило нечто столь банальное как расширение канализации». «Если Солас действительно здесь прячется, он действительно снизошел в мир», - не удержался от горькой иронии Варрик. «Это бы объяснило то, почему мы так и не смогли его отыскать», - согласилась с ним Лэйс. «Да, логично», - вздохнул Варрик. – «Схорониться в жопе мира – как раз в духе Соласа. Думает, наверное, что здесь никто его не найдет. Надеюсь, он не предугадал наше появление». «Что будешь делать, когда отыщешь его?» - осведомилась Лэйс, и отвечал Варрик: «Приятно сознавать, что ты считаешь, будто у меня есть план. Мы остановим его. Что еще?»

«Но ты же был его другом, так?» - молвила Лэйс, поднимая факел повыше, чтобы Серые Стражи смогли внимательнее осмотреть мертвые тела павших побратимов. – «Может, ты мог бы... не знаю... поговорить с ним. Заставить его понять. Может, расскажем этим двоим? Они могут помочь нам в поисках». «Нет!» - отрезал Варрик. – «Мы не смеем вовлекать их во все это. Слишком уж ситуация опасна для всех. Нам – и только нам! – суждено отыскать Соласа».

Четверо продолжили путь по подземному тоннелю, не зная, что некто пристально наблюдает за ними сзади...

Вскоре достигли они пещеры, лицезрели в коей обглоданные человеческие скелеты. Вот, стало быть, какая судьба постигла несчастных мирян, бесследно исчезнувших. Вновь раздался скрежет... и из теней вырвались глубинные ходоки – ящероподобные твари, с незапамятных времен обитающие на Глубинных Тропах. Одна из них успела полоснуть Атойна когтями прежде, чем остальные успели выхватить оружие и принять бой с монстрами...

...С глубинными ходоками было покончено, и четверо едва успели перевести дух, как путь им преступил огромный огр. Тварь отшвырнула в сторону Варрика; Лэйс полоснула огр мечом по ноге, и тот схватил гному за шею. Атойн вонзил клинок в спину порождению тьмы, и гигант рухнул замертво.

Лишь сейчас эльф позволил себе осесть наземь, зажимая ладонью рану на груди; Эвка бросилась к нему, принялась перевязывать, и Варрик усмехнулся: «Чего бы я только не отдал, чтобы обо мне кто-нибудь так позаботился. Но – по крайней мере – вашу проблему мы разрешили». «Да, наверняка именно эта тварь стояла за похищениями мирян», - согласилась Эвка.

Лэйс велела Серым Стражам оставаться здесь; они же с Варриком осмотрятся окрест, дабы убедиться в том, что боле монстров здесь не осталось.

В соседнем коридоре означилась деревянная дверь. «Думаешь, это то, что мы ищем?» - с надеждой обратилась Лэйс к спутнику. «Убежище Соласа?» - пожал плечами Варрик. – «Не думаю, что он скрывается близ порождений тьмы».

Двое проследовали в помещение; похоже, это действительно было убежище. В небольшой комнатушке зрели они кровать, шкаф, письменный стол, на поверхности которого высилась кипа книг. «Он был здесь, и совсем недавно», - заключил Варрик. «И все же я удивлена, что он оставался рядом с порождениями тьмы», - задумчиво протянула Лэйс, и Варрик согласно кивнул: «И я тоже. Он всегда ненавидел Мор. Хоть в этом немногом мы были единодушны». «Зачем же он оставался здесь?» - вслух размышляла лазутчица. «Ему не нужно было беспокоиться о незваных гостях», - предположил Варрик. – «И, будучи сведущ в магии, он знал, как сделать так, чтобы порождения тьмы его не беспокоили».

Варрик и Лэйс приступили к методичному осмотру помещения. Почему же Солас покинул свое убежище, да еще в такой спешке?.. Наверняка он что-то задумал...

На столе заметила лазутчица пергаментный свиток – приглашение посетить особняк леди Крисантус в Вирантиуме. Забрав свиток с собою, гномы покинули убежище, выступив к каверне, где оставили они Серых Стражей. В коридоре наткнулись на мертвую тушу очередного глубинного ходока; странно... еще недавно ее здесь не было...

«Два удара мечом по спине», - заключила Лэйс, взглянув на остывающий труп монстра. – «И на горле раны в форме креста. Предположу – тот, кто убил его, вооружен двумя короткими клинками. Значит, это сделали не Эвка и не Антуан». «Я уже видел подобный боевой стиль...» - с тревогой отметил Варрик. – «Это может быть венатори». «Тогда нам следует убраться отсюда прежде, чем тот, кто прикончил ходока, вернется», - молвила Лэйс, и Варрик был полностью согласен с нею в этом.

К счастью, Серые Стражи оставались в пещере, целы и невредимы, и сейчас сердечно благодарили Варрика и Лэйс за помощь; ведь – не будь тех рядом – они вполне могли разделить незавидную судьбу Маэсы и Шева.

Четверо выступили в обратный путь к поверхности. Варрик не выпускал арбалет из рук, до боли в глазах вглядывался во тьму подземных коридоров. «Нас ожидают теплая постель, сытный ужин и добрая выпивка», - попытался ободрить он спутников. – «Необязательно в этой последовательности». «Вы нашли то, что искали?» - обратилась к нему Эвка. «Увы, нет», - покачал головой Варрик. – «Но мы на верном пути. Так ведь, Хардинг?» «Да... конечно...» - подтвердила гнома, витая мыслями где-то далеко.

Она поведала Серым Стражам о том, что вскоре им предстоит отбыть в Вирантиум... не подозревая, что слова эти услышал и тот, кто следовал за ними по пятам...

Варрик и Лэйс Хардинг брели по канализационным стокам Вирантиума. Варрик непрерывно ворчал, сетуя на то, что во воле лазутчицы должен проводить время здесь, среди невыносимого зловония. «О, так теперь это моя вина?» - возмутилась Хардинг. – «Скажи на милость, а как еще мы могли проникнуть в Вирантиум, осажденных Антаамом?»

Они поднялись по ступеням, обнаружив себя в пределах городских стен, воззрились на равнину за городом, пребывала на которой армия кунари. «Думаешь, Солас тоже через канализацию сюда добирался?» - хмыкнул Варрик. «Думаю, он добрался сюда заблаговременно», - заявила Лэйс. «Ну да, мы задержались в пути», - согласился с ней Варрик. – «Сражались с разбойниками в холмах Армаэль. Отражали натиск демонов отчаяния, перебираясь через реку Уава. На неделю отклонились от намеченного маршрута, чтобы прикончить работорговцев из Антаама». «И еще несколько дней кое-кто страдал от похмелья, после того как отметил успех в обозначенном предприятии...» - не преминула поддеть спутника Лэйс. «Ладно уж», - сконфузился Варрик. – «Пойдем, поищем место, где сможем привести себя в порядок перед тем, как предстать пред леди Крисантус».

...Вечером, когда стемнело, двое постучали в двери особняка леди Крисантус. Оные приоткрылись, и надменный привратник воззрился на двух потрепанный гномов. «Я – виконт Киркволла, Тетрас...» - приосанился было Варрик. «Ты? Виконт Кирколла?» - хмурился привратник, и Лэйс, выступив вперед, сунула ему под нос листок, найденный в предполагаемом убежище Соласа на Глубинных Тропах: «Мы здесь, чтобы повидать леди Крисантус. Вот приглашение». «Это невозможно!» - отрезал привратник. – «Леди Крисантус нездорова, и на протяжении последних месяцев никакие приглашения не выписывала. Всего доброго!»

И он захлопнул двери перед носами незваных гостей. «Неплохо прошло», - заключил Варрик. «Что будем делать?» - вздохнула Лэйс. «То, что делаем всегда», - пожал плечами Варрик. – «Находим способ войти».

Двое ловко забрались по стене на балкон особняка; Лэйс считала идею подобного проникновения в дом ужасной, Варрик же, наоборот, - прекрасной. На замок дверей балкона были наложены магические чары, и – когда Лэйс вскрыла его отмычной – последовала короткая яркая вспышка. Впрочем, Варрик ничуть не смутился, проследовал в комнату – похоже, спальню благородной леди.

«Пусто», - резюмировала Лэйс, взирая на пыльные простыни, коими была укрыта мебель. – «Должно быть, одна из дополнительных спальных комнат». «Да, в столь большом особняке их должно быть немало», - согласился с выводом лазутчицы Варрик. – «Гостей тут бывает немало. Аристократы, политики, подхалимы...»

Лэйс склонилась над кроватью, изучая покрывало; Варрик скрывал простыни с мебели, заключив: «Здесь уже несколько месяцев никого не было».

У прикроватного столика двое обнаружили укрытую простыней каменную статую благородной леди. «Неудивительно, что леди Крисантус приглашений не отправляла...» - заключил Варрик, задумчиво взирая на изваяние. «Ее обратили в камень», - помрачнела Лэйс. – «И означать это может лишь одно...» «Солас был здесь», - озвучил Варрик очевидный вывод. – «Он – единственный, кто обладает подобной способностью, насколько нам известно. Но зачем убивать аристократку, пригласившую тебя на обед?»

«Забавно, хотел задать вам тот же вопрос», - послышался голос, и гномы, резко обернувшись, воззрились на ступившую в помещение двоих Воронов, облаченных в темные одежды и вооруженных кинжалами. «Нам?» - озадачился Варрик, оценивающе созерцая незнакомцев. – «Неужто я способен обратить женщину в камень?» «Именно эти слова я и ожидаю от того, кто способен обратить женщину в камень», - усмехнулся мужчина. «Если бы мы могли обращать в камень кого бы то ни было, сейчас бы с вами не разговаривали», - отрезала Лэйс. – «Но что здесь делают Вороны Антивы?»

«Мне казалось, это очевидно», - осклабилась эльфийка, кивнув в сторону изваяния. – «Мы здесь, чтобы убить ее». «Если бы оказалось, что она замыслила дурное», - добавил ее подельник. «Но, похоже, кто-то выполнил за нас нашу работу», - заключила эльфийка, рассматривая статую.

«Что значит – ‘замыслила дурное’?» - озадачилась Лэйс, и просветила ее эльфийка: «Ходили слухи о том, что у нее появились неблагонадежные связи. Возникли вопросы, требующие ответов. И, кстати, говоря о вопросах: похоже, задаете их лишь вы. Почему бы вам не поведать нам о том, кто вы такие и что здесь делаете?»

«Меня зовут Лэйс, и...» - замялась лазутчица, и Варрик, не желая таиться, выпалил как на духу: «Мы из Инквизиции. Мы шли по следу опасного преступника, и последняя зацепка указала нам, что он приходил сюда, в Вирантиум, чтобы навестить леди Крисантус». «Думаете, этот ваш преступник ответственен за ее нынешнее состояние?» - эльфийка ткнула в каменное изваяние кинжалом. «Возможно», - отвечала гнома. – «Вопрос – почему? И что это означает?» «Воронам бы тоже не помешали ответы», - согласился мужчина. – «У нас есть причины полагать, что леди Крисантус работала на венатори. Но мы не знаем, почему». Лэйс и Варрик переглянулись: венатори – не самые лучшие вести...

«Мое имя – Варрик Тетрас», - представился гном Воронам. – «А она – Лэйс Хардинг. Как я и сказал, мы на стороне Инквизиции. И если эта женщина действительно состоит в союзе с венатори, мы должны понять, почему. Это помогло бы нам выследить нашу... потенциальную угрозу». «Я – Вьяго де Рива», - отвечал Варрику Ворон, указал на эльфийку. – «Она – Тейя. Мы знаем: венатори что-то задумали. Похоже, собираются выступить против Империума Тевинтер». «А леди Крисантус помогает – помогала – им действовать в Вирантиуме, пока вынашивали они свои замыслы», - добавила Тейя.

Дверь распахнулась, и в проеме возник привратник, приказавший ворвавшимся следом двум воинам-венатори немедленно убить чужаков. Впрочем, четверо с легкостью расправились с противниками, после чего де Рива, приставив острие шпаги к горлу привратника, предложил ему немного поговорить по душам.

«Я просто привратник...» - взвыл мужчина, на что Ворон лишь усмехнулся: «Привратникам известно все, что происходит в доме. Нам известно, что леди Кристантус помогала своим приятелям-венатори, орудующим в городе. Нам нужно больше информации». «Где она хранила свои записи?» - осведомилась Лэйс. «Я не...» - начал было привратник, но Вьяго, пристально глядя в глаза ему, отчеканил: «Хорошенько подумай. Одна царапина – и яд на острие моей шпаги прикончит тебя».

«Все там!» - привратник указал на одну из стен помещения. – «Я не имею отношения к ее замыслам. Просто нажмите на эту панель». Варрик последовал совету; часть стены отошла в сторону, открывая взорам присутствующих тайный отсек с картами, свитками, книгами и прочей утварью. «Похоже, леди Крисантус была еще той шпионкой», - присвистнул Вьяго, и Тейя, изучающая один из свитков, согласилась с ним: «Да, она была весьма глубоко вовлечена. Это список известных агентов венатори». «Мы можем понять, что они задумали?» - обратилась Лэйс к Воронам.

«Вы всех нас убили!» - возопил привратник, выдержка которому изменила. – «Просто находясь здесь...» Вьяго ударил мужчину в лицо рукоятью шпаги, и тот кулем осел на пол.

Четверо вернулись к изучению записей и рисунков, означившихся в тайнике благородной леди. Присмотрелись к карте одной из областей леса Арлатан, обиталищу кланов долинных эльфов. «На протяжении тысячелетия лесные пределы полнились хаотической магией», - протянула Тейя. – «Что же там понадобилось венатори?» «Возможно, вот это», - Лэйс указала остальным на рисунок драгоценного камня, притороченный к стене чуть пониже карты. – «Некий артефакт под названием... Ключевой Камень. Похоже, какое-то магическое оружие».

«Эльфийский, судя по виду этих рун», - заключил Вьяго, изучая рисунок. «Это объясняет, при чем здесь Арлатан», - согласилась с выводом напарника Тейя. «Но для чего этот камень нужен?» - Варрик обернулся к Лэйс, которая изучала найденные в тайнике записи. «Не очень понятно», - призналась лазутчица. – «Но, судя по записанным здесь преданиям, Ключевой Камень способен поставить Империум на колени». «Неудивительно, что Сол...» - начал Варрик, но спохватился, поправился: «...Наша цель занялась этим делом».

«Думаешь, он хочет заполучить камень для себя?» - осведомилась Тейя. «Воспользоваться им, уничтожить его, написать про него монолог», - пожал плечами Варрик. – «Кто знает?» «Что же произойдет, если ваша цель заполучит эльфийский артефакт?» - без обиняков вопросил у виконта Киркволла Вьяго.

Ответить Варрик не успел. «Если он это сделает, я заберу у него камень и заставлю пожалеть о том, что он сотворил с моей возлюбленной супругой», - прогремел голос, и на пороге комнаты возник разъяренный магистр. – «После того, как прикончу всех вас!»

Он принялся творить гибельную волшбу; Вороны метнулись было к чародею, но были отброшены в сторону свитыми тем магическими потоками. Кинжал, брошенный Лэйс, бросил левую руку магистра, а в следующее мгновение Варрик швырнул в противника каменное изваяние леди Крисантус. Статуя раскололась, но и магистр не двигался боле.

Магия чародея воспламенила чертог – вскоре весь особняк будет охвачен пламенем! Сознавая, что бумаги, находившиеся в тайнике Крисантус, им уже не спасти, четверо поспешили покинуть особняк и убраться как можно дальше.

Остановились они лишь тогда, когда оказались в совершенно иной части города. «Что теперь?» - обратилась к гномам Тейя. «Мы продолжим поиски», - отвечал ей Варрик. – «Наша цель, похоже, отправилась в Арлатан в поисках этого Ключевого Камня. Может, пойдете с нами? Если, конечно, в Вирантиуме для вас стало... горячо». Ужаснувшись от одной мысли о подобных спутниках, Лэйс ткнула Варрика локтем под ребра: молчи, мол!

«Нет», - покачал головой Вьяго. – «Долг обязывает нас сообщить о том, что удалось выяснить. Вороны должны узнать о том, что венатори собираются нанести удар по Империуму. Их необходимо остановить». «Но мы желаем вам удачи, и...» - Тейя осеклась, заметив в тенях подворотни какое-то движение.

Выхватив кинжалы, эльфийка бросилась в сем направлении, но человек, наблюдавший за ними, оказался слишком стремителен, и вскоре исчез из виду. «Кто это был?» - спрашивал подоспевший Варрик. «Я его не успела рассмотреть...» - призналась Тейя, - «но, думаю, это был ассасин-венатори». «Должно быть, Вирантиум ими кишмя кишит», - поморщилась Лэйс Хардинг. «Или же они следили за нами», - предположил Вьяго.

«За тобой и Тейей, или за мной и Хардинг?» - встревожился Варрик. «Я не знаю», - отвечал ему Вьяго. – «В любом случае: по пути в Арлатан не забывайте оглядываться».

Гномы простились с Воронами, устремились к ступеням, ведущим в канализационные стоки. Обе стороны сознавали: венатори так просто не отступятся...

...Покинув Империум Тевинтер, Варрик и Лэйс достигли на корабле пределов Арлатана, замерли у границы предвечного леса, с изумлением созерцая представшее их взорам. Казалось, сама природа здесь обезумела; деревья и каменные тропы, повинуясь воздействию неведомой волшбы, изгибались самыми причудливыми образами, и не поддавалось это объяснению.

«Варрик, мы не одни», - шепнула Хардинг спутнику, вырывая того из раздумий. К ним приближались четверо: трое эльфов и темнокожая женщина из рода людей. «Приветствую, мои долинные друзья», - изобразил радушие Варрик. «Здесь не только долинные», - не преминула отозваться женщина.

«Кто вы такие?» - потребовал ответа эльф, бывший – судя по всему – за старшего. «Мы друзья, как он и сказал», - заверила его Лэйс, кивнув в сторону Варрика. – «Я – Лэйс Хардинг из Инквизиции, а он...» «Виконт Киркволла, Тетрас», - приосанился Варрик. – «Но ты можешь звать меня Варриком». «Инквизиция... здесь, в Арлатане?» - эльф недоверчиво смерил гномов взглядом.

«Простите нас за вторжение», - потупилась лазутчица. – «Мы здесь из-за замыслов венатори, которые стали нам известны в Вирантиуме». «Венатори пытаются отыскать артефакт под названием ‘Ключевой Камень’», - пояснил эльфу Варрик, - «и полагают, что он находится где-то в этом лесу. В любом случае, они собираются воспользоваться им как оружием и направить против Империума Тевинтер». «Ключевой Камень!» - воскликнула долинная эльфийка, прислушивавшаяся к разговору. – «И вы хотите остановить их? Вдвоем?» «Нет», - покачала головой Лэйс. – «Мы здесь, чтобы найти его. Возможно, таким образом мы не допустим, чтобы артефакт попал к ним в руки, а также отвратим внимание венатори от Арлатана».

«И, полагаю, вы ждете, что мы поможем вам?» - осведомился эльф. «Нет, от вас я ничего не ожидаю», - отвечал ему Варрик. – «Возможно, лишь позволения пройти в лес». «Одни вы не выживите», - произнес эльф, представился: «Я – Страйф». Долинная эльфийка назвала свое имя – Ирелин, светловолосого эльфа представила как Тиста, а ривайнку – Бинд.

«Мы – Странники Завесы», - просветила гномов Ирелин, и Варрик, указав в сторону хаотического нагромождения древ, земли и камня, полюбопытствовал: «Вы среди всего этого прыгаете?» Ирелин шутку не оценила, воскликнула гневно: «Вот во что обратился Арлатан! Мир перевернулся с ног на голову. Здесь царствует хаос. Поэтому мы и объединились. Мы, Странники Завесы, представляем союз между лучшими долинными магами и охотниками, а также иными, не принадлежащими к эльфийкой расе – такими, как Бинд, - которые пожелали помочь нам совладать с угрозой».

«И именно там мы найдем Ключевой Камень?» - вопросила Лэйс, и Ирелин, скрестив руки на груди, отозвалась: «Если сможете сделать это». «И если выживите», - добавил Страйф. – «В чем я сильно сомневаюсь». «А ты умеешь воодушевить», - хмыкнул Варрик, и Страйф обратился к троице сподвижников, заявив: «Не думаю, что это хорошая идея. Они не представляют, во что ввязываются». «Значит, у нас нет выбора», - заключила Ирелин. – «Мы должны отправиться с ними». «Думаю, ты права», - вздохнул Страйф.

Обратившись к Бинд, Страйф велел той вернуться в оплот Странников и сообщить остальным о том, что выступают они в путь незамедлительно. «Я не уверена...» - начала ривайнка, но Страйф прервал ее: «Я сам не уверен. Но ты слышала Ирелин. Выбор у нас невелик». Обернувшись к Варрику, заявил эльф: «А ты не думай, что все будет так просто. Согласно преданиям, Ключевой Камень находится в хранилище в недрах древнего храма, за Завесой».

По просьбе Страйфа Ирелин расстелила на земле пергаментную карту окрестных земель, пояснила гномам: «Дабы достичь храма, нам придется превозмочь ряд опасных испытаний. Прости через область, где духи меняются местами с живыми. Затем – через область, где ход времени искажен. И, наконец, через область, где верх – это низ, а низ – это верх. И после всего этого придется противостоять вартерралу, охраняющему храм. Страйф прав: просто не будет».

Страйф, Ирелин, Варрик и Лэйс устремились по причудливо извивающейся меж древ, витающей в воздухе каменной тропе в направлении помянутого храма. С ужасом осознали гномы, что поглотило их серое марево, но Ирелин призвала двоих не поддаваться панике, молвив: «Это единственный способ миновать сию часть леса: позволить духам временно поменяться с нами местами, пока мы следуем через их царствие».

Изумленные, гномы лицезрели собственные отражения – тела, бегущие по тропе; сами же они находились... за Завесой? «Бегите за ними!» - крикнул им Страйф. – «Ни в коем случае не допустите, чтобы они удалились!» «А что произойдет тогда?» - осведомился Варрик, и пояснил эльф: «Вы навсегда останетесь здесь. Нам необходимо вырвать наши физические тела у духов, когда пересечем мы их владения».

Варрик припустил что было мочи через призрачный, ирреальный лес. Руки мертвецов тянулись к нему отовсюду, хватали за ноги... Наконец, тропа оборвалась; Странники и гномы сиганули через Завесу, и сущности их вновь воссоединились с физическими воплощениями.

В этом странном месте небо и земля поменялись местами, и Варрик, не в силах справиться с головокружением, исторг свой завтрак в окружающее пространство. Страйф натянул тетиву лука, Ирелин выхватила кинжалы, бросив спутникам: «Лесные хищники куда лучше нас адаптировались к подобным охотничьим угодьям».

Стражаться вниз головой – донельзя сложно, посему Странники велели гномам бежать прочь со всех ног – и ни в коем случае не сходить с тропы!.. Преследуемые огромными леопардами, трое неслись через лес; Страйф и Лэйс при этом умудрялись выпускать в бестий стрелы. Часть тварей им удалось прикончить...

Варрик бежал без оглядки; один из леопардов несся за ним по пятам. Внезапно ощутил гном, как стремительно слабеет – угодил он в область, где время стремительно несется вперед, и сейчас старел на глазах!..

Навстречу Варрику по каменной тропе бежал венатори, отбросил гнома с пути – за пределы воздействия магии времени. Варрик тут же пришел в себя, вздохнул с облегчением; венатори повезло меньше, ибо леопард набросился на него, поверг... но тут же обратился в безобидного дитеныша, в то время как венатори истлел. «Я не стану пытаться понять всего этого...» - покачал головой Варрик, радуясь тому, что гибельное пространство осталось позади.

«Скажи, у меня седины в волосах не осталось?» - бросился Варрик к Хардинг, взиравшей на него с недоумением. «Тебе повезло», - заверил гнома Страйф. – «В некоторых областях Арлатана время искажено. События происходят беспорядочно, а причины и следствия меняются местами. Ты видел что-то неожиданное?» «Возможно, убийцу-венатори», - просветил спутников Варрик. «Возможно?» - нахмурилась Лэйс. «Как и сказал Страйф, время было... хаотично», - пояснил ей Варрик. – «Я не могу быть уверен в том, что видел в действительности».

Ирелин указала спутникам в сторону храма, вела к коему тропа, и Варрик застонал; древнее строение висело в воздухе. А он-то надеялся, что подобное осталось позади!..

Близ храма означился огромный древесный конструкт, вартеррал. Ирелин заклятием сотворила рой насекомых, направила их в сторону гиганта, и, пока внимание того было отвлечено, четверо проскользнули в полуразрушенное святилище, на стенах которого виднелись поблекшие изображение божеств эльфийского пантеона.

Двери хранилища были приоткрыты, и заметив сие, Страйф с горечью заключил: «Похоже, мы опоздали. Варрик, ты видел венатори... стало быть, они успели заполучить Ключевой Камень». «Нет, не думаю», - покачал головой гном. – «Тот убийца... он спас меня». «Спас?..» - озадачилась Лэйс, и Варрик кивнул: «От леопарда. Не думаю, что это был венатори. Думаю, это был... Солас».

На постаменте в хранилище означился запечатанный конверт, на котором было написано имя Варрика. «Кто такой Солас?» - поинтересовалась Ирелин. – «И почему он запечатывает конверт изображением Страшного Волка?» «Солас – это тот, кого мы ищем», - мрачно произнес Варрик, сломав печать и вытащив из конверта письмо. – «И – насколько мне известно – он и есть Страшный Волк. Эльф-чародей, а не бог».

«Тебе не следовало тревожиться», - значилось в письме. – «Артефакт в любом случае не оказался бы в руках венатори. Надеюсь, со временем ты откажешься от своих поисков. То, что должно быть сделано, будет сделано осторожно, и я попытаюсь свести вред к минимуму. Не хочу быть злодеем в твоих историях, но вмешательство в дела, которые ты не разумеешь, может все усугубить. – Солас».

«Да ты шутишь!» - выдохнул Страйф. «Боюсь, что нет», - отвечала ему Хардинг. – «Знаю, это сложно осознать...» «Сложно», - согласилась с гномой Ирелин. – «Но, если это действительно так, и эльфийский бог пребывает среди нас, завладев Ключевым Камнем, это может объяснить творящееся в Арлатане». «Если мы не отыщем его, подобное произойдет повсеместно», - молвила Лэйс.

«Мы найдем его», - заверил спутников Варрик, спрятав письмо в конверт. – «Любой ценой, и что бы он ни думал о моем вмешательстве. Соласа необходимо остановить, и мы с тобой, Лэйс, - единственные, кто способен это сделать».

...Варрик и Лэйс ступили в Минратус, и виконт вздохнул полной грудью, молвив: «Наконец-то цивилизация! Как дышится-то!» «Запах переполненных стоков?» - поморщилась Хардинг зажимая нос, и следуя за спутником через лабиринт извилистых улочек столичного города. – «Блевотина тысяч выпивох? Мы с тобой далеко от дома, Варрик, и расслабляться нам не следует». «Да ты сегодня просто кладезь веселья», - поморщился Варрик. – «Вообще, ты какая с тех самых пор, как мы покинули Арлатан. Что с тобой, Хардинг?»

«Ты знаешь, что происходит, Варрик», - отвечала ему Лэйс. – «Мы столько времени потратили, расставляя так называемую ловушку для ассасина-венатори, который так и не появился. Мы потеряли драгоценные дни. Время, в течение которого нам следовало идти по следу Соласа. Мы могли добраться до Минратуса уже несколько дней назад!»

«Ты это раз за разом повторяешь», - напомнил спутнице Варрик. – «Но ведь наверняка все это не совпадение, не так ли? Сперва венатори оказываются на Глубинных Тропах, затем они появляются в Вирантиуме и Арлатане». «А какая разница?» - парировала Лэйс. – «Это наверняка для отвода глаз. Если они пытаются не дать нам добраться до Соласа, это работает». «А что, если они не пытаются остановить нас?» - парировал Варрик. – «Если мы они хотели убить нас сейчас, то уже сделали бы свой ход. Как по мне, выглядит так, будто они присматривают за нами. Прикрывают нам спины. Мертвые порождения тьмы на Глубинных Тропах. Спасение меня от леопарда в лесу...» «Ты думаешь, они наши тайные телохранители?» - недоверчиво осведомилась лазутчица, и Варрик покачал головой: «Нет. Но что, если все как-то связано с Соласом? Каким-то образом».

«Значит, еще больше причин, чтобы отыскать его», - заявила Лэйс. – «Не говоря уже о том, что у нас плана то, что станем делать, когда найдем его». «Я хочу поговорить с ним, сказать ему...» - начал Варрик, но Лэйс прервала его: «А если разговоров окажется недостаточно? Что тогда?» «К чему ты ведешь?» - хмурился Варрик. «К тому, что в настоящее время нам нужна помощь», - пояснила лазутчица. «Это я обеспечу», - заверил ее Варрик. – «В Минратусе проживает женщина, расследовательница по имени Нив Галлус. Если кому-то и известно о том, что Солас побывал здесь, то ей...»

Варрик провел Лэйс в таверну, где оставалась Нив Галлус; последняя расположилась за одним из столиков. Заметила Лэйс, что правая нога у женщины отсечена ниже колена, и заменяет ее золоченый протез, исполненный в форме змеи. Варрик тепло приветствовал расследовательницу, и та, внимательно воззрившись на гнома, отметила: «То, что тебе нужно, чрезвычайно важно, Варрик». «И почему ты сделала такой вывод?» - насторожился тот. «Ты в Минратусе лишь пять минут», - усмехнулась Нив. – «И ты уже здесь».

«Но... откуда тебе это известно?» - поразилась Лэйс. «Я расследовательница», - напомнила ей Нив. – «Уши и глаза у городских врат окупаются». «Видишь, я говорил тебе: она настоящий детектив!» - заверил Варрик лазутчицу. – «Если кто и поможет нам найти Соласа, то лишь она». «Солас», - вздохнула Нив. – «Устала я слышать это имя».

Расследовательница предложила гостям присесть за ее столик, и Лэйс вновь задала ей вопрос о Соласе. «Твоя подруга весьма настойчива?» - нахмурилась Нив, обращаясь к Варрику, и пояснил тот: «Мы долго добирались сюда, Нив, и путь уже остыл. Нам необходимо отыскать Соласа, и как можно скорее. Если что-то знаешь, не стесняйся, скажи». «Эльф, так?» - уточнила женщина, и, когда Варрик утвердительно кивнул, продолжила: «Он был здесь. Причинил немало бед. Говорят, напал на венатори в городе, украл у них какие-то артефакты. Хорошенько наподдал им».

«Это многое объясняет...» - обернулась Лэйс к Варрику, и тот согласился с нею: «Да, это объясняет интерес к нему венатори». «Это еще не все», - продолжала Нив. – «Похоже, ваш друг успел освободить в процессе нескольких эльфийских рабов». «Рабов венатори», - уточнил Варрик. «Именно», -подтвердила расследовательница. – «Так что теперь у нас есть мятежные эльфы, чинящие беспорядки в городе – предположительно во имя того, как освободил их... и у нас есть разъяренные венатори, жаждущие отмщения. Вы все еще уверены, что хотите ввязаться в это?»

«Беды в Минратусе – лишь начало», - произнесла Лэйс. – «Если мы не остановим его, он сделает куда худшие вещи». «Мы не можем знать наверняка», - возразил ей Варрик. – «Поэтому и должны отыскать его». «Варрик, Солас явно не хочет, чтобы мы его нашли», - напомнила спутнику лазутчица. – «Он уже пытался предупредить нас об этом. А сейчас он схлестнулся с венатори. Ты должен примириться с мыслью, что единственный способ остановить его – стрела». «Венатори все это заслужили», - отозвался Варрик. – «А рабов нужно освобождать. Всегда. И все это говорит мне о том, что для Соласа еще не все потеряно. Я вобью толику разума в его дурью башку. Когда мы найдем его».

Протянув Нив мешочек с монетами, поинтересовался Варрик, нет ли у расследовательницы зацепок?.. «У меня есть нечто, куда лучшее, Варрик», - женщина поднялась из-за стола, устремилась к выходу из таверны, и гномы последовали за нею. – «Тебя - как старого друга – я проведу к нескольким из беглых рабов. Определенные люди, с которыми я работаю, Теневые Драконы, пытаются помочь им. И я знаю, где именно эти эльфы пытаются добывать пропитание». «А что, если окажется, что они заодно с Соласом?» - осведомилась Лэйс, и отвечала Нив: «Значит, вы будете на шаг ближе к тому, чтобы найти его».

Краем глаза Варрик заметил фигуру венатори, промелькнувшую в тенях. «Похоже, наш нежелательный спутник остается рядом», - сообщил он Лэйс, и на вздохнула: «Чем скорее покончим со всем этим, тем лучше».

Нив провела спутников лабиринтом городских улочек на задворки некой захолустной таверны. «Именно сюда некоторые из освобожденных рабов приходят в поисках еды», - пояснила расследовательница. – «Благодаря одной из кухарок, которая оставляет у задней двери остатки продуктов». «Откуда тебе об этом известно?» - поразилась Лэйс осведомленности их провожатой, а та пояснила: «Теневые Драконы помогают нуждающимся. Я, в свою очередь, помогаю им».

За таверной действительно означилось двое эльфов – мужчина и женщина, жадно уплетающих объедки. Заметив незнакомцев, они со всех ног бросились наутек. Варрик устремился вслед за эльфийской, Лэйс же, будучи искусной лучницей, выпустила стрелу в крепления тента, нависающего над улицей, и тот упал прямо на голову эльфу.

Последний молил незнакомок пощадить его, не обращать в рабство вновь, и Нив заверила несчастного: «Мы не венатори. И не имеем отношения к городским властям. Вреда тебе мы не причиним». «Нам просто нужна информация», - добавила Лэйс.

Вскоре вернулся Варрик. С трудом переводя дыхание, гном признался: быстроногая эльфийка улизнула от него. К счастью, второй эльф больше не делал попыток бежать, и с подозрением рассматривал незнакомцев. «Откуда мне знать, что я могу доверять вам?» - осведомился он. «Я дружна с Теневыми Драконами», - заверила его Нив. – «Мы пытаемся помогать всем рабам в Минратусе. И сейчас хотим помочь тебе». А Варрик заверил эльфа в том, что за интересующие их сведения тот получит достаточно денег, чтобы впредь не голодать.

«Мы хотим узнать о том, на кого ты работаешь», - без обиняков заявила Лэйс. «Мы хотим знать, где найти Соласа», - добавил Варрик. «Солас?» - удивился эльф. – «Вы думаете, я на него работают?» «А что, нет?» - удивился Варрик. «Нет, конечно!» - воскликнул эльф. – «Солас был здесь, он помог нам. Куда больше, нежели Теневые Драконы. Куда больше, нежели власти. Он освободил нас от этих ублюдков-венатори!» «Но почему?» - спрашивал Варрик. – «Что он от этого получал? Наверняка ему что-то было необходимо взамен». «Нет, ничего», - покачал головой эльф. – «Он напал на венатори, увидев, как они обращаются с нами, своими сородичами, и сделал то, что считал правильным: подарил нам свободу».

«Где же он сейчас?» - вопросила гнома. «Он покидает Минратус», - отвечал эльф. – «Посредством каналов. Если поторопитесь, то, возможно, еще сумеете перехватить его». «Мы должны выступать немедленно!» - постановил Варрик, но эльф, обратившись к расследовательнице, молвив: «Но сперва... если ты искренне говорила о своем желании помочь... Сегодня ночью в доках состоится встреча. Все мы – освобожденные Соласом рабы – соберемся там, чтобы понять, как нам следует действовать в дальнейшем. Если ты или Теневые Драконы можете что-то для нас сделать...» «Сегодня?» - встревожилась Нив. – «Но до меня доходили слухи о том, что венатори планируют сегодня некую масштабную операцию...»

«Возможно, все это связано!» - воскликнул Варрик, обернулась к лазутчице. – «Возможно, именно по этой причине венатори тенью следуют за нами, Хардинг? Они надеются, что мы приведем их к Соласу. Он немало попортил им крови, и теперь они жаждут отмщения». «И мы привели их сюда», - развела руками Лэйс. «И, поскольку ассасин видел, как мы встретились с Нив, они могут посчитать, что освобожденные рабы связаны с Соласом», - закатил глаза Варрик, - «как предположили и сами мы».

«Хочешь сказать, что венатори нападут на нас? Сегодня?» - встревожился эльф, и расследовательница, утвердительно кивнув, молвила: «Прости, но думаю, разумно было бы отменить вашу встречу». «Нет времени», - покачал головой эльф. – «Весть о встрече уже распространилась. Мои сородичи рассеяны по городу. Мы не успеем предупредить их всех. Если венатори действительно явятся туда, иные эльфы окажутся в ловушке».

«Значит, нам нужно что-то сделать», - обратилась Нив к гномам. – «Нужно найти способ защитить их». Варрик и Лэйс переглянулись, кивнули друг другу: да, они помогут эльфам... даже если при этом упустят Соласа.

Эльфы собрались на городской верфи, и предводительница их обратилась к сородичам: «Теневые Драконы обещали помочь нам восстановить свое достоинство. Вернуть жизни, которые украли у нас венатори. Удостовериться в том, что нам впредь не придется ползать в грязи в поисках еды и тепла. Как по мне, то мы должны принять эту протянутую руку помощи. Мы должны».

«Вот вы где!» - к эльфам приближались венатори, беря бывших рабов в кольцо. Предводитель венатори велел подначальным сохранить жизни нескольким, дабы допросить после.

Подоспевшие Варрик и Лэйс начали стрелять в венатори, а эльфы, выхватив мечи, схлестнулись со своими обидчиками. Присоединилась к бою и чародейка Нив Галлус наряду с Теневыми Драконами.

Нив велела эльфам бежать, и те подчинились ее воле. Ассасин, преследовавшая гномов на протяжении последнего времени, метнулась к Варрику... но пала, пронзенная клинком эльфов.

Венатори были мертвы... и, глядя на мертвые тела тех, вздохнул Варрик: «Боюсь, ответы мы не получим». «Нет», - согласилась Нив. – «Но мы помогли эльфам спасти себя. Это должно что-то значить». «Солас, должно быть, уже далеко», - обернулась Лэйс к Варрику. – «Мы упустили свой шанс». «Мы упустили этот шанс», - заметил тот. – «Будут другие».

Нив предложила гномам как можно скорее уходить, ведь скоро прибудет городская стража и начнет задавать неудобные вопросы.

«Что будет с эльфами теперь?» - обратилась Лэйс к Нив, когда шагали они прочь от пристани. «Теневые Драконы им помогут», - заверила лазутчицу расследовательница. – «Я им помогу. Мы сможем помощь им покинуть город, вернуться домой... или – по крайней мере – туда, где венатори их не достанут». «У тебя доброе сердце, Нив», - улыбнулся Варрик.

«А вы двое? Продолжите поиски?» - осведомилась Нив. «Я об этом размышляла», - обернулась Лэйс к Варрику. – «Как думаешь, какую часть из всего этого Солас спланировал?» «О чем ты?» - нахмурился Варрик. «Подумай», - настаивала Лэйс. – «Освободил рабов, зная, что тех будут искать венатори, а мы примем их сторону...» «А ведь ты права!» - воскликнул Варрик. – «Это как раз в духе хитрого ублюдка! Он знал, что мы непременно поможем этим освобожденным рабам. И тем самым покончим с венатори, которые оставались у нас на хвосте. А он задержал нас достаточно долго, чтобы успеть улизнуть».

«Возможно, он слишком хорошо нас знает», - заключила лазутчица. «Да, я об этом думал», - согласился Варрик. – «Возможно, нам пришло время обратиться за помощью. К тому, о ком Солас не знает. К тому, действий которого он не сможет предвидеть». «Отличная идея!» - одобрила Лэйс. – «И кого же ты имеешь в виду?..»

Глава 11. На страже Завесы

События, изложенные ниже, произошли в год 52 Века Дракона.

Варрик заручился поддержкой воина, известного как Рук, представил его Лэйс Хардинг. Трое оставались в Минратусе, пытаясь отыскать зацепки к местонахождению Соласа...

Варрик поведал Руку о событиях, случившихся в Тедасе 8 лет назад, во времена Инквизиции. О своем знакомстве с Соласом – Страшным Волком, которого одни называли древним эльфийским богом обмана, другие же – героем, восставшим против тиранов. Так или иначе, в противостоянии с порочными эльфийскими божествами Солас пленил их, сотворив Завесу, которая отделила мир от первозданной магии Тени. «Он победил», - рассказывал Варрик новому сподвижнику, - «но Завеса отняла у эльфов все: их магию, свободу и даже бессмертие. Теперь Солас хочет уничтожить Завесу и исправить содеянное... даже если это означает, что мир наш погибнет».

Сопровождаемый Варриком, Рук проследовал в захудалый кабак, собрались в котором сектанты-венатори, и, обратившись к трактирщице, потребовал ответа: куда подевалась Нив Галлус, с которой собирались они встретиться здесь?.. Сознавая, что эти двое могут натворить в ее заведении немало бед, призналась женщина: «Площадь Думата! Туда увели ее сектанты...»

Двое покинули кабак. Некоторое время назад Нив сообщила о том, что обнаружила столь необходимую им зацепку... но сейчас, похоже, угодила в лапы к венатори.

«Все еще надеешься переубедить его до того, как он начнет ритуал?» - спрашивал Рук спутника. «Этот ритуал разрушит Завесу», - напомнил ему Варрик, - «единственное, что отделяет нас от Тени и бесчисленных полчищ демонов. Я обязан его переубедить».

В ночных небесах над Минратусом возникли разрывы в завесе, и порождения Тени хлынули в столичный город. На улицах воцарилась паника, а из дворца архонта, пребывавшего в небесах над городом, разнесся глас, велящих гражданам немедленно укрыться в домах. Маги-венаторы отчаянно противостояли демонам, и Варрик, велев Руку не ввязываться в переплет, вел напарника по лабиринту городских улочек.

«Ритуал начался», - только и бросил гном, не желая сдаваться. – «Но если мы поспешим, то еще успеем остановить Соласа». «Солас специально призывает демонов?» - поразился рук, взирая на хаос, в который стремительно обращался Минратус. «Думаю, Завеса ослабевает, и они проскальзывают через разрывы», - предположил Варрик. «А что будет, когда Завеса окажется сорвана окончательно?» - выдохнул воин, и гном развел руками: «Тогда весь мир будет выглядеть примерно так».

Вскоре двое воссоединились с Хардинг, сообщив лазутчице о том, что Нив, похоже, чем-то весьма разозлила магов крови, раз уж те озаботились ее пленением. Лэйс коротко кивнула, заявив, что проведет Рука и Варрика к площади Думата немедленно, однако та кишмя кишела венатори еще недавно!

«Ничего не понимаю», - Рук отчаянно пытался осознать услышанное, но смысл продолжал от него ускользать. – «Разве, разрушив Завесу, Солас не уничтожит весь мир?» «Солас постоянно болтал о том, каким чудесным был древний мир», - пояснила Хардинг, а Варрик добавил: «Тот мир существовал до Завесы, и он хочет вернуть его». «Даже если его ритуал убьет всех нас», - вздохнула гнома.

Разя демонов и венатори, преступающих им путь, трое устремились к площади Думата, где лицезрели купол, сотканный изо льда, близ которого переминались с ноги на ноги воины и маги, принадлежащие к культу венатори. Рук его спутники перебили сектантов, и самодовольно ухмыляющаяся Нив развеяла купол, приветствовав гномов. «Нив, я так рада тебя видеть!» - воскликнула Хардинг. – «Мы думали, тебя похитили венатори». «Они тоже так думали», - презрительно хмыкнула чародейка. – «У многих венатори в городе есть причины ненавидеть меня. Вот я и решила подыграть, чтобы узнать, кто в этот раз на меня зуб точит... А потом с неба посыпались демоны...»

Варрик представил Рука Нив, и поинтересовался воин, удалось ли детективу выйти на след Соласа. «А ты не ходишь вокруг да около», - одобрительно молвила женщина. – «Я не видела самого Соласа, но нашла след древней магии – такая обычно встречается в эльфийских руинах. След ведет к зданию под статуей Владычицы Победы. Тот, кого вы ищете, там». Нив указала спутникам на монументальное изваяние, возвышающееся над крышами городских строений, поторопила их: что бы не творил Солас, по его вине мир стремительно низвергается в хаос...

«Допустим, мы найдем Соласа – или Страшного Волка, или как там его», - обратился Рук к Варрику. – «И что потом?» «Он хочет разрушить Завесу», - напомнил гном. – «Будем надеяться, что ритуал потребует от него полнейшей сосредоточенности». «Значит, схватим его во время ритуала, когда он не сможет сражаться с нами?» - уточнил Рук, и Варрик кивнул: «Да, план такой. В честной схватке у нас нет шансов».

Рук и трое спутников его добрались до основания стати Владычицы Победы, проследовали к зданию, указала на которое Нив. Чародейка развеяла двеомер магической печати, преграждавшей вход в дом, и путники переступили порог одного из многочисленных убежищ Соласа. Очевидно, что стены сего подземного обиталища были воздвигнуты задолго до становления Минратуса, и казались донельзя древними – как и сам Солас.

В одном из помещений заметили путники сломанные оковы, и молвила Нив: «Солас освобождал рабов». «Солас ненавидит рабство», - подтвердил Варрик. – «Это одно из немногого, в чем я с ним согласен». «Он говорил, что иные эльфийские боги были тиранами, которые угнетали его народ», - припомнила Хардинг. – «Он пытался помочь сородичам».

Под зданием означились тоннели, на каменных стенах которого были сделаны рисунки – эльфы, следующие за Страшным Волком... эльфы, сковывающие дракона магическими цепями. «Солас упоминал о том, что иные эльфийские боги были злыми», - протянул Варрик, созерцая рисунок. – «Если они связывали с собой драконов, то, по крайней мере, в этом он был прав».

В подземных пределах убежища обнаружили четверо огромное зеркало, элувиан. Варрик просветил Рука: то – древний эльфийский артефакт, использующийся для быстрого перемещения. Должно быть, Солас прошел через него...

Не мешкая, Рук и спутники его проследовали через элувиан, и магия оного переместила их в сердце Арлатанской чащобы. В древних руинах Солас вершил свой ритуал, призванный разорвать Завесу. Семеро исполинских изваяний богов эльфийского пантеона возвышались над кронами древ, а в центре площади руин пребывал Солас, сжимающий в руке ритуальный кинжал. Казалось, он рассекал сим оружием саму ткань реальности, и великое множество демонов прорывались из-за Завесы в мир смертный. Статуи же выступали своего рода фокусирующими точками для ритуала, призванного попрать основы мироздания.

Четверо устремились в направлении руин; подземные толчки все усиливались – похоже, вскоре ритуал достигнет точки невозврата, и пресечь его станет невозможно. Сразив могучего демона гордыни, достигли они основания каменных ступеней, на вершине коих оставался Солас.

Перехватив поудобнее верный арбалет, Бьянку, Варрик обернулся к спутникам: «Ладно, дальше я сам». «Варрик, Солас не остановится из-за того, что его об этом попросит старый друг», - взмолилась Хардинг, и возразил Варрик: «Соласу нужно, чтобы кто-то показал ему другой путь. Дал ему повод передумать». «Мы тебя прикроем», - заверил гнома Рук. – «Если кому и удастся до него достучаться, так это тебе». «Спасибо, Рук», - с чувством произнес Варрик. – «В первую очередь он мой друг. А потом уже – все остальное. И если он ко мне не прислушается... с ним будет разговаривать Бьянка».

Рук, Нив и Хардинг продолжили противостояние многочисленным демонам, в то время как Варрик поднялся по ступеням, окликнул Соласа. «Завеса – рана на теле этого мира», - обернулся тот к гному. – «Ее нужно исцелить». «Как? Заполнив мир демонами?» - хмыкнул Варрик. «Варрик, я принял меры, чтобы свести урон к минимуму», - проронил Солас, продолжая вершить ритуал «Свести урон?» - возмутился гном. – «Да прямо сейчас погибает куча людей! Выслушай же меня!» Он направил арбалет на эльфа; глаза того вспыхнули, и неведомая сила вырвала оружие из рук Варрика. Бьянка была расколота на части, а Солас бросил пренебрежительно: «Люди всегда умирают. Такова их природа».

Рук и спутницы его видели, что буйство магических энергий нарастает, а Солас остается глух к словам старого друга. И тогда Рук предложил Хардинг и Нив отчаянный план: выбить деревянные подпорки из-под одной из восстановленных каменных статуй. Возможно, это нарушит ход ритуала...

Велев Хардинг оставаться на месте и сдерживать натиск демонов, Рук и Нив устремились к основанию гигантской статуи, сокрушили удерживающие ее в вертикальном положении опоры...

«Но зачем разрушать Завесу, зная, скольких жизней это будет стоить?» - всплеснул руками Варрик. «Много лет назад мы шли одной дорогой», - отвечал ему Солас. – «Неужели ты полагаешь, что я не поступил бы иначе, если бы нашелся иной способ?.. Ты прошел долгие путь и многого достиг, Варрик, но эта история не закончится моим поражением».

В следующее мгновение каменная статуя накренилась, принявшись сокрушать иные изваяния богов. Солас исполнялся отчаяния и ярости: все его усилия шли прахом!.. Одна из статуя падала прямо на Страшного Волка, но тот заклятием расколол ее на каменные глыбы, после чего попробовал удержать ритуал под контролем. Варрик бросился к Соласу, схватил его за руку, пытаясь вырвать лириумный кинжал... и эльф возник исполненное энергий Тени оружие в грудь гному.

Рук и Нив бросился к скатившемуся вниз по ступеням товарищу; волна высвобожденных магических энергий сбила Рука с ног, отбросила в сторону. Воин ударился головой о каменную стену; в глазах темнело, но зрел он, как образуется в Завесе гигантская брешь, проступают в которую две ужасающие сущности...

Дальнейшее Рук помнил плохо. Казалось, они с Хардинг бегут прочь от руин - через лес, к элувиану; за ними с трудом поспевает Нив, таща по земле тело раненого Варрика. Ночную тьму озаряли семь кристаллов, сияющих в руинах, и потоки энергии били в небеса, истончая и разрывая Завесу...

Сознание Рука милосердно угасло... и зрел он себя в блеклом, бесцветном мире – пугающем отражении эльфийских руин, в которых только что побывал.

«Ты понятия не имеешь, что вы наделали», - зло бросил Руку приблизившийся Солас, и тот огрызнулся: «Еще как имею. Я помешал тебе уничтожить мир». «Я не пытался его уничтожить!» - воскликнул Солас. – «Когда вы прервали мой ритуал, магические энергии затянули меня сюда, в Тень». «Ладно... это объясняет, почему ты здесь», - согласился Рук. – «Но почему здесь я?» «Твое физическое тело сейчас без сознания», - пояснил эльф. – «Нескольких капель твоей крови на месте проведения ритуала было достаточно для установления с тобой слабой связи». «Это магия крови?» - ужаснулся Рук. «Во-первых, я испытываю отвращение к магии крови», - отчеканил эльф. – «А во-вторых, будь я в силах тебя контролировать, я бы же использовал ее».

«О чем ты хотел поговорить, раз притащил меня сюда?» - потребовал ответа Рук, и отвечал Солас: «Об эванурисах. Тех, кого вы называете ‘эльфийскими богами’. Эти существа покинули Тень. В древности они были правителями эльфов, но этого им было мало. Они жаждали не просто послушания, но поклонения. Когда я восстал против них, они использовали ужасающую магию Мора, заражая ей все вокруг, пока я не пленил их. Впрочем, благодаря тебе в плену теперь я, а оскверненные ‘эльфийские боги’ разгуливают на свободе». «Думаешь, я поверю тебе на слово?» - возмутился Рук. «Они сбежали из моей темницы у тебя на глазах», - напомнил ему Солас, и Рук парировал: «Еще у меня на глазах ты разрывал Завесу».

«Я все спланировал», - процедил эльф. «Варрик предупреждал, что ты будешь долго объяснять, почему ни в чем не виноват», - хмыкнул Рук. – «Сказал, что это в твоем духе: не врать, а использовать хитрую полуправду и пытаться убедить ей самого себя. Но все же он попытался вразумить тебя... и пострадал». «Варрик... и сам часто говорит лишь часть правды», - перебил воина Солас.

«Так что там вырвалось из Тени?» - устало уточнил Рук. – «Говоришь, это боги?» «Это они говорят, что они боги», - поправил его эльф. – «Оскверненные садисты и тираны. Мне пришлось потратить все свои силы на то, чтобы пленить их тысячелетия назад. Но наверняка у тебя все получится». «Спасибо, это очень помогло», - ядовито отозвался Рук. – «Ты кто, эльфийский бог сарказма?» «Обмана, предательства и бунтарства», - перечислил Солас. – «В зависимости от истории. Да и чем я могу помочь? У меня нет ритуального кинжала. У меня нет доступа к сети зеркал, способной перенести меня из Маяка в любую часть света. Я могу предложить лишь свои знания».

«Полезный совет от эльфийского бога ‘обмана, предательства и бунтарства’», - не удержался, съязвил Рук. «В зависимости от истории», - напомнил Солас. – «Теперь Эльгар’нан и Гилан’найн – твоя проблема. И твоя ответственность...»

...Придя в себя, Рук обнаружил, что покоится на кровати в незнакомом ему помещении. На соседней кровати пребывал Варрик; грудь гнома была перебинтована, и выглядел он неважно. Рук поведал гному о своем разговоре с Соласом, и Варрик устало откинулся на подушки, выдохнул: «Ты справишься. Я не просто так втянул тебя в эту заварушку с Соласом. Ты умеешь думать. Приспосабливаться. И при этом для тебя нет никаких границ».

В комнату заглянула Нив, сообщив Руку, что магия элувиана перенесла их в какой-то оплот в Тени, где они в настоящее время и находятся. Маяк – так, кажется, называл его Солас. Покинув твердыню, Рук с изумлением огляделся по сторонам. Находились они в руинах, витавших в Тени; центральная башня оных действительно походила на Маяк, и бил ввысь с вершины ее столп чистейшей энергии.

В библиотеке башни обнаружил Рук старинные записи, из которых следовало, что в эпоху мятежа Соласа против самопровозглашенных богов, Маяк стал оплотом для восставших, а инструменты, здесь находящиеся, сподвижники Страшного Волка начали использовать для изучения способов освобождения от тирании эванурисов.

Осмотревшись в своем новом обиталище, Рук, Нив и Хардинг собрались в центральном зале библиотеки, дабы обсудить ситуацию, в которой оказались, и возможные дальнейшие действия. Рук поведал сподвижницам о том, что Солас явился к нему в грезах, и о предупреждении относительно двух обретших свободу эльфийских богов. «Эльгар’нан и Гилан’найн», - назвал Рук имена сих сущностей. – «Два древних эльфийских божества, против которых восстал Солас». Похоже, следующие цели их определены: нельзя позволить двум злобным божествам, некогда поработившим собственный народ, разгуливать по Тедасу!

«Солас сказал, что Эльгар’нан и Гилан’найн черпали силу из Мора, и он их преобразил», - добавил Рук. – «Тогда-то Солас и пленил их». «Значит, вместо одного бога, у нас теперь два», - закатила глаза Нив. – «И не только могущественные, но еще и оскверненные Мором».

Хардинг готова была броситься в бой, очертя голову; прагматичная Нив предлагала сперва собрать побольше сведений о враге. После недолгого спора было принято решение вернуться на место проведения ритуала, и трое спустились к элувиану, установленному в помещении этажом ниже.

Ступив в зеркало, Рук и спутницы его переместились в лес Арлатан; вдали виднелись знакомые руины – место проведения недавнего ритуала. Но не успели путники и шага сделать, как выбежала на поляну троица долинных эльфов, преследуемая древним эльфийским конструктом. В руках эльфийки оставался сферический артефакт, исходило из которого сияние; оценив ситуацию, ее спутник ударил по сфере мечом, расколов ее. В то же мгновение магические энергии, поддерживающие существование конструкта, иссякли, и рухнул он наземь.

Хардинг приветствовала долинных эльфов, Странников Завесы, – Страйфа и Ирелин, а также представила им своих спутников – Рука и Нив. Ирелин, в свою очередь, назвала имя эльфа, с которым гнома прежде не встречалась: Тарит. Ирелин корила себя за то, что не смогла совладать с магией сферы и взять конструкт под контроль, но Страйф заверил ее: «Это не твоя вина. С тех пор, как разверзлись небеса, в округе полно магии. Несколько артефактов, которые спали многие века, вдруг пробудились. Это все из-за ритуала Фен’Харела... точнее, Солака, не так ли?»

Рук поведал эльфам об исходе ритуала и судьбе Соласа, а также об освобождении двух сущностей – эльфийских богов. «Возвращение наших богов... эванурисов», - изумилась Ирелин, и Страйф мрачно кивнул: «Если действительно так... это многое объясняет». «Что, например?» - уточнила Нив. «Почему спавшие много веков артефакты начали пробуждаться», - пояснила Ирелин. – «Для этого нужен источник невероятной магической энергии. Вроде двух наших Старых Богов».

Эльфы пребывали в смятении: обретшие свободу божества были известны отнюдь не добротой в отношении к своему народу. Как бы то ни было, следовало заняться проблемами насущными: Ирелин вознамерилась достаться Тарита, раненого в противостоянии с конструктом, в лагерь. Рука же эльфийка просила отыскать в окрестных пределах одну из Странниц Завесы, Беллару Лютейр, прекрасно управляющуюся с древними артефактами.

Рук убедил раненую Нив отправится в лагерь долинных эльфов наряду со Страйфом, Ирелин и Таритом; сам же он, сопровождаемый Хардинг, выступил на поиски помянутой Беллары. По словам Страйфа, три дня назад та отправилась в руины, находящиеся в западном направлении... и не вернулась до сих пор.

Над древней чащобой дрожало престранное марево, а на тропах хозяйничали гибельные конструкты, пробужденные от векового сна неведомой волшбой. Вскоре двое повстречали Беллару, ввели ее в курс последних событий. «По крайней мере, это объясняет выброс первозданной магии в этой области», - заявила Стражница Завесы. – «Недавно начали пробуждаться артефакты. Но как-то урывками: один тут, парочка там... А пару дней назад небеса разверзлись. И сейчас... окрест первозданная магия – густая, как туман. Подобное мог свершить лишь бог... или боги».

Указав новым знакомым на марево, Беллара сообщила им о том, что зрят они Завесный пузырь; другими словами, область, в которой находятся они ныне, отрезана от остального мира, и покинуть ее невозможно. По мнению эльфийки, источником, сотворившим пузырь, выступает некая могущественная реликвия, посему надлежит отыскать ее как можно скорее.

Рук, Лэйс и Беллара устремились к эльфийским руинам, испещряющим вековечный лес. По мнению Стражницы Завесы, воспрявшие в Арлатане конструкты защищают сотворивший пузырь артефакт от опасности; сии создания наряду с означившимися в развалинах демонами путникам скучать не позволяли...

Поодаль зрели трое вырванный из тверди земной островов, витавший над лесом. На вершине его возвышался храм, вращалось над которым три концентрических кольца; быть может, это и есть реликвия, выступающая источником Завесного пузыря?.. «Это что-то вроде оружейной», - сообщила эльфийка спутникам. «Какой смысл строить оружейную в такой глуши?» - озадачилась гном, и пояснила ей Беллара: «У древних эльфов было много военачальников».

Помимо демонов и конструктов, означились в чащобе и порождения тьмы, и, чем ближе приближались путники к храму, тем больше зрели наростов скверны, покрывающих землю и руины. Полагала Беллара, что вбирают они в себя эльфийскую магию, пронизаны коей пределы Арлатана!.. Но... как появились сии порождения тьмы в благословенных лесах?.. Неужто призвали их эльфийские божества, оскверненные Мором?..

«Так что же за артефакт пребывает в оружейной?» - допытывалась Хардинг у эльфийки. – «Оружие?» «Дух Архива», - отвечала та. – «Это существо из Тени, связанное с кристаллом. Древние эльфы использовали их, чтобы хранить знания и погружаться в сновидения, и называли ‘Надас Диртален’, что переводится как ‘неотвратимость зданий’».

Наконец, Рук, Лэйс и Беллара достигли святилища – «оружейной», как называла его долинная эльфийка. Это здание отличалось от других – оно не было разрушенным. В центре округлого зала возвышался постамент; приблизившись к нему, Беллара сосредоточилась, принявшись с помощью имеющихся у нее артефактов перенаправлять энергию заключенного в основании постамента кристалла.

В помещение ворвался здоровенный огр, и путникам пришлось принять бой с сим огромным порождением тьмы... Они сумели повергнуть тварь – ровно как и извлечь кристалл из постамента. Завесный купол исчез, и лишь сейчас Рук и спутницы его перевели дух.

Над кристаллом возник призрачный образ Духа Архива, однако задать вопросы ему Беллара не успела – сущность исчезла бесследно. «Кристалл сломан», - расстроилась эльфийка. – «Похоже, скверна каким-то образом исказила его резонанс... Но, думаю, я смогу его починить. Это, знаете ли, мой конек – чинить всякие магические штуковины».

Беллара спрятала кристалл, заключающий в себе Надас Диртален, в поясную сумму, после чего трое покинули оружейную, устремившись к лагерю Странников Завесы, находящемуся в южных пределах Арлатанского леса.

По прибытии в лагерь зрели ему немало раненых, измученных долинных эльфов. Страйф и Ирелин поведали Белларе: ситуация критическая. От множества сородичей нет вестей, иные же изранены в противостоянии воспрявшим демонам, конструктам, и – казалось бы, немыслимо! – порождениям тьмы.

«Эти твари появляются по всему Арлатану и нападают на всех подряд на своем пути», - мрачно сообщил Страйф Руку и спутницам его. «Мы уже эвакуировали три поселения долинных эльфов», - добавила Ирелин. «Мы тоже повстречали порождений тьмы», - просветила набольших Беллара. – «Возле Надас Дирталена». «Вы нашли Надас Диртален?» - изумилась Ирелин. – «Дух Архива? Мы можем спросить его про богов. Понять, что они намерены предпринять».

«Вот только он сломан», - мрачно произнес Рук. – «Так что мы еще не скоро сможем что-либо из него выудить». «Тем временем у нас пропадают Странники Завесы!» - воскликнула Ирелин с горечью. – «Кто-то – или что-то – похитило их». «Знаю», - вздохнул Страйф. – «Но, возможно, если мы найдем их...» «...То найдем и богов», - заключил Рук. – «Или хотя бы подсказу о том, где их искать».

Беллара предложила Руку, Хардинг и вновь примкнувшей к ним Нив отправиться к селению долинных эльфов, Переправе Д’Меты, связь с которым недавно была утрачена. Страйф позволил небольшому отряду воспользоваться лодкой, и тот устремился к озеру, дабы переправиться к означенной деревушке.

Далеко, у самого горизонта виднелись руины великого Арлатана, и сейчас полнила их магическая энергия, вознося часть зданий и башен ввысь, в небеса. «Похоже, тут много чего произошло», - покачал головой Хардинг. «Чего тут только не произошло!» - воскликнула Беллара. – «Столетия назад тевинтерские магистры разрушили здесь город Арлатан. Во время войны использовали они магию крови... То, что сделал Солас, заставило окрестные пределы пробудиться вновь! Древняя магия крови, которую применяли во время войны, никуда не делась. У нас тут из ниоткуда появляются древние реликвии, руины парят в небесах... Как будто... старая рана, которая так и не зажила. И сейчас опять кровоточит».

...На лодке четверо переправились через озеро. На окраине объятой густым туманом Переправы Д’Меты стояла звенящая тишина, а ведь сегодня – базарный день!.. Ворота были наглухо закрыты... как будто жители отчаянно пытались то ли что-то не спустить в деревню... то ли не выпустить наружу...

А спустя несколько мгновений ужаснувшимся путникам открылась преотвратная картина: покрывала деревенские улицы и дома скверна. Часть мирян поглотила она, иные же оставались близ своих жилищ, и, глядя в пространство, бормотали что-то о необходимости слушать старосту и никого не выпускать из селения. Нив сразу же поняла, что разумы несчастных подчиняет себе некая сила – наверняка без магии крови не обошлось!.. Хардинг же отметила, что скверна в Переправе Д’Меты донельзя странна: обычно она мертва, но здесь, в селении, пульсирует и извивается, будто полнит ее чудовищное подобие жизни!

Близ деревенской площади зиял в земле огромный разлом, и клубилась в нем алая тьма. «Там внизу Глубинные Тропы», - мрачно заключила Хардинг, и Рук, коротко кивнул, пробормотал: «Где обитает сонм порождений тьмы».

Зрели путники множество мертвых, изуродованных тел поселенцев... а также двух Странников Завесы, отыскать которых так надеялись!.. Увы, Милва была мертва, а Джахель - израненный, ослепленный – был оплетен извивающимися щупальцами скверны, которые медленно удушали его.

«Беллара...» - прохрипел умирающий, узнав голос эльфийки. – «Послушай... Боги вернулись... Я видел... их. Слышал их голоса». «Это сделали боги?» - ужаснулась Беллара, не в силах поверить в сие. «Ритуал магии крови, чтобы высвободить скверну Мора», - выдавил Джахель. – «Жители... Они сказали, что им нужна сила... Беллара... будь осторожна...»

Щупальца удушили Джахеля, и земля под ногами путников содрогнулась. Откуда-то с окраины селении донеслись истошные крики, и, поспешив в сем направлении, зрели Рук и спутницы его старосту, Юлия, обездвиженного очередным наростом скверны.

Но спустилась с небес наземь великая драконица, недобро воззрилась на опешивших путников. Похоже, собиралась она закусить деревенским старостой, но призвала ее к себе повелительница, Гилан’найн, и могучая бестия вновь поднялась ввысь, устремилась прочь...

«Жители...» - выдавил старости. – «Они?..» «Осквернены Мором», - просветила его Хардинг. – «Мертвы. Все до единого». «Это же ты отдал их богам, так ведь?» - выпалила Беллара, и Юлия, всхлипывая, возопил: «Они проникли ко мне в голову... Отравили мои мысли. Они заставили меня... Прошу, помогите мне!.. Я пытался защитить жителей, поверьте. Боги велели заманить Странников Завесы в центр деревни. Остальных нужно было собрать и запереть. Они первыми должны были узреть величие нового творения Гилан’найн... Она показала мне золото... Так много золота!..»

«Все это... ради денег?» - вопросил Рук в гневе. – «Жители, Странники Завесы... Да тут скверна повсюду! Переправа Д’Меты погибла из-за твоей алчности!» «Я... не знал», - взвыл Юлий, тщетно извиваясь в удерживающих его путах скверны. – «Ты не понимаешь, каково это – слышать их голоса». «Боги использовали его алчность и страх», - заключила Нив, скрестив на груди руки и презрительно взирая на жалкого человека, предавшего свой народ.

Староста заверял путников, что боле не поддастся посулам нечестивых богов, и Рук, поколебавшись, рассек щупальца скверны, велев Юлию убираться с глаз долой...

...Вернувшись в лагерь Странников Завесы, Рук и сподвижницы его поведали Страйфу и Ирелин о том, чему стали свидетелями в Переправе Д’Меты. «Эльгар’нан и Гилан’найн принесли ваших разведчиков в жертву в каком-то ритуале», - говорил Рук, и ужаснулась Ирелин: «А что с остальными жителями деревни?» «Из-за ритуала распространилась моровая скверна», - отвечала ей Хардинг. – «Она заполнила все селение». «Кое-кто выжил, но ими управляют посредством магии крови», - добавила Нив. – «Они утратили разум». «Эльгар’нан и Гилан’найн использовали селян как марионеток», - молвила Беллара.

Над лагерем кружил ворон; устремившись к земле, обратился он в женщину, которая, приблизившись к опешившему Руку и собеседникам его, буднично изрекла: «Осмелюсь предположить, что это была демонстрация силы... Они не успокоятся, пока вы не склонитесь пред ними. Испуганные. Сжавшиеся от ужаса. Беспомощные пред ликом подобного могущества».

«Леди Морриган?» - изумилась Хардинг, и женщина тепло приветствовала гному, свела знакомство с которой годы назад, при расцвете Инквизиции. Страйф представил Руку Морриган как старую знакомую, которая – вполне возможно – сумеет помочь им в сложившейся непростой ситуации. «Вам потребуется много людей, чтобы остановить Эльгар’нана и Гилан’найн», - отметила та.

«Но кто ты?» - обратился Рук к прибывшей, и усмехнулась та: «Меня называли по-разному: советница при дворе Орле, ведьма Дебрей, друг Инквизиции... Но сейчас я лишь скромная советница по вопросам магии... Но, возвращаясь к нашей текущей проблеме. Каким бы опасным ни был сам Солас, богов он заточил по заслугам. Если позволить им оставаться на свободе, Тедасу уготована гибель». «Ты же знаешь, что Солас на самом деле Страшный Волк?» - уточнил Рук. «Да, но я выяснила это не сразу», - подтвердила Морриган. – «Это во многом объясняет его обширные познания об истории древних эльфов... А также его раздражение, когда я пыталась объяснить ему их историю. Хоть сама я и не обладаю столь глубокими знаниями, как Солас, я расскажу вам все, что мне известно». «Надеюсь, это нам поможет», - с надеждой молвила Беллара. – «Если боги завершат начатое, то весь мир будет выглядеть как Переправа Д’Меты...»

«Отбросьте свои представления о них как о богах», - посоветовала собеседникам Морриган, - «и узрите их истинную суть: это древние могущественные маги. И для борьбы с ними вам самим потребуется сильная магия. Когда вы прервали ритуал Страшного Волка, вы не находили орудие, которым он пользовался?» «У него был кинжал!» - воскликнула Хардинг. – «Но он потерялся во всем этом хаосе». «Тогда вам стоит отыскать его», - обернулась к гноме чародейка. – «Пусть лучше он будет в ваших руках, чем в руках богов».

Рук поведал Морриган о том, что находящийся близ эльфийских руин элувиан перенес их в убежище Соласа в Тени. «А, легендарный Маяк», - протянула чародейка. – «Говорят, находящийся там элувиан, ви’ревас, соединяется с любым другим элувианом». «Но сейчас он перемещает нас лишь сюда, в Арлатан», - отвечала ей Хардинг.

Беллара предложила свои услуги в восстановлении помянутого элувиана; быть может, ей удастся заставить сие магическое устройство действовать так, как должно.

...Покинув лагерь Странников Завесы, Рук и спутницы его вернулись в ту область руин, где вершил Солас свой ритуал. Рассказывала Хардинг Руку и Нив о том, как некогда в предвечном гномьем тейге Варрик и его брат Бартранд отыскали кинжал, походящий на идол с вырезанными из красного лириума фигурами. Бартранд оставил находку себе, но, почувствовал, что рассудок его ускользает, поспешил избавиться, и продал идол Рыцарю-командующей Мередит, возглавлявшей храмовников в Киркволле. Та переплавила идол в клинок... но судьба ее оказалась печальна. Идол оставался в застывших останках Мередит, пока несколько лет назад некто – предположительно, Солас, - не извлек его и не вернул ему первоначальный вид. Тогда-то Варрик и его сподвижники и узнали о связи идола с эльфийскими богами... В древнейшие времена Солас создал Завесу с помощью лириумного кинжала, а ныне пытался уничтожить ее тем же инструментом...

Заметили Рук, Нив и Хардинг причудливое порождение тьмы, улепетывающее вглубь руин; тварь сжимала в руке кинжал Соласа! Трое бросились за нею, и, настигнув, поспешили прикончить. Порождение тьмы – вурдалак – было донельзя странным... как, впрочем, и иные его собраться, рыщущие окрест. Тела сих обитателей Глубинных Троп имели алый оттенок, что, по мнению Хардинг, недвусмысленно указывало на то, что твари сии подверглись воздействию энергий красного лириума.

Хардинг коснулась кинжала ладонью... и глаза ее вспыхнули голубым пламенем, как будто наполнила гному эссенция чистейшего лириума! Земля содрогнулась, и Хардинг, не удержавшись на ногах, канула в пропасть. Впрочем, в следующее мгновение вознеслась из бедны каменная порода, испещренная сияющими лириумными жилами, раскололась, и выступила из недр оной Хардинг. «Это вечный гимн, молитва и провозглашение», - прогремела она. – «Изатунолл. Я есть. Мы есть. Снова свободны. Снова едины. Снова здесь. Снова... здесь...»

Хардинг осела наземь, и, тяжело дыша, выдавила восхищенно: «Я ее слышу... Песнь Камня... Что происходит со мной?»

К путникам бросились порождения тьмы, и Хардинг вскинула руки... обратив тварей сих в камень, а после – расколов. Гнома и сама не ведала, что творится с ней, но обнаружила в себе чудесные способности. Повелевая каменной породой, разила она поступающих порождений тьмы.

Когда с сими созданиями было покончено, трое выступили в обратный путь к элувиану, дабы вернуться в Тень – на Маяк...

...Не ведали Рук и спутники его, что посредством магического артефакта внимательно наблюдают за действиями их Эльгар’нан и Гилан’найн. «Твой питомец не справился, сестра», - констатировал Эльгар’нан, взирая на мертвое тело лириумного вурдулака, остывающее в позабытых эльфийских руинах. – «И теперь магия кинжала Страшного Волка сокрыта от меня. Фен’Харел вновь чинит нам препоны!» «Если не можем заполучить этот кинжал, нам нужно выковать новый», - молвила Гилан’найн, являя собрату глыбу пульсирующего алым минерала. – «Из красного лириума».

...По возвращении на Маяк трое расположились в библиотеке, чтобы обсудить последние события. «Что-то овладело тобой?» - обратилась Нив к Хардинг, и та, поколебавшись, протянула: «Вроде того... Но я же не могу быть одержима – ни духами, ни демонами, так?» «Гномы не могут быть одержимы», - заверила ее Нив. – «Они не связаны с Тенью. Случившееся с тобой спровоцировал кинжал Соласа. Но как? Почему?»

«Гномы никогда не использовали магию», - говорила Хардинг, все еще пребывая в смятении. – «Мы на это не способны... Но... я чувствую связь... с Камнем. Мы, гномы, именуем себя ‘детьми Камня’. У некоторых из нас есть так называемое чувство Камня. Те, кто им обладает, могут чувствовать пещеры, лириумные жилы и разломы в скалах. У меня же его отродясь не было. Возможно, кинжал открыл во мне что-то скрытое... Но это – нечто большее, чем известное мне чувство Камня». Что такое Камень, Хардинг объяснить не могла. Для гномов сие было непостижимой сущностью, которую считали они божеством, прародителями и родиной одновременно.

Хардинг вознамерилась отправить весть Серым Стража о скверне, поразившей Арлатан. Рук же надеялся, что Солас вновь свяжется с ним из Тени и подскажет, что именно задумали обретшие свободу эльфийские боги.

Позже заглянул Рук в чертог, который облюбовала для себя Хардинг. Гнома оставался в смятении, осмысливая произошедшее с нею в Арлатанском лесу, и листала обнаруженные в библиотеке Маяка древние фолианты.

«Они не помнят», - с горечью произнесла гнома, обращаясь к Руку. – «Никто не помнит. Мы даже не знаем, что потеряли». «Что означает ‘Изатунолл’?» - поинтересовался тот, и Хардинг попыталась объяснить суть концепта: «Изатунолл – это утверждение. Заявление о существовании. О том, что ты... есть. Оно значит ‘я здесь’. Но... нет, не ‘я’. ‘Я’ – это кто-то один. Хотя и ‘мы’ тоже не подходит. ‘Мы’ – это многие, но каждый порознь... Изатунолл – это вечный гимн, охватывающий все время... и все бытие. Я есть. Мы есть. Это. И то. Здесь. И там. Сейчас. И всегда... Слов тут недостаточно. Сложно выразить чувствами что-то, что ты просто чувствуешь. Я думаю, что ‘Изатунолл’ описывает то, какими мы, гномы, были прежде. Но ни в одной книге об этом не говорится. Все истории... неправильные. Если мы забыли нечто настолько важное, то что еще мы могли забыть?..»

Оставив Лэйс наедине с ее сомнениями и терзаниями, Рук проследовал в комнату, которую присмотрел для себя, и, разместившись на удобном диване, погрузился в медитативное состояние, очистив разум свой от тревог...

Вновь обнаружил себя Рук в Тени – в тюрьме, в коей был заточен Солас. Признался последний, что видит в собеседнике своем себя прежнего. «Я был таким же во время моего восстания против эванурисов», - признался Солас. – «Или, как вы их называете, ‘эльфийских богов’. Они желают вернуть себе власть над этим миром. Чтобы добиться этого, им необходимы две вещи. Первое – это моровая скверна. Сейчас в мире существует лишь малая ее часть. Остальная скверна находится в заточении... пока они не высвободят ее».

«Но зачем осквернять мир?» - озадачился Рук. – «Ведь прежде Эльгар’нан и Гилан’найн были такими же эльфами, как и ты». «В этом виноват я», - признал Солас. – «Страшный Волк был бельмом на их глазу. Когда мне удалось ослабить их власть над эльфами, они были в смятении. А потом отчаялись». «И обратились к скверне», - осознал Рук, и Солас, утвердительно кивнув, продолжил: «Стоило им поддаться скверне, как они стали слепы к ее чудовищной природе. Она стала для них лишь очередным источником силы. Теперь они без колебаний наполняет скверной мир, а тех, кто противостоит им, сочтут недальновидными глупцами».

«То есть, скверна остается в Тени, она не вырвалась в мир вместе с богами?» - уточнил Рук. «К счастью, Эльгар’нан и Гилан’найн покинули Тень практически ни с чем», - отвечал ему Солас. – «Большая часть скверны до сих пор пребывает в узилище, где я заточил ее столетия назад». «Остальная скверна остается в заточении?» - изумился Рук. – «Ее еще больше, чем сейчас?» «Да», - подтвердил Солас. – «Столетия назад магистры Тевинтера открыли мою темницу, и из нее вырвалась крупица скверны. Эта толика разрослась в недрах земли и положила начало Морам, которые распространились по всему миру. Насколько ужасной бы ни была скверна сейчас, это лишь малая доля того, что мы увидим, стоит ей обрести полную силу».

«Что им нужно совершить, чтобы высвободить скверну?» - спрашивал Рук. – «И как нам их остановить?» «Чтобы добраться до скверны, им необходимо прорвать Завесу», - пояснил Солас. – «Мой лириумный кинжал – один из немногих артефактов, способных это сделать». «Мы уже забрали его с места проведения ритуала», - сообщил Рук древнему эльфу, и тот вздохнул с облегчением: «Великолепно. Тогда им придется выковать собственный кинжал. Это даст нам время».

«Ты сказал, что им необходимы две вещи», - напомнил Рук собеседнику. – «Первая – это скверна. А вторая?» «Последователи», - просветил его Солас. – «Они называли себя богами, но что они за боги, если перед ними никто не преклоняется?..» «Думаешь, они хотят вернуть себе эльфов?» - усомнился Рук. – «Я не думаю, что эльфийский народ преклонится пред оскверненными кровожадными монстрами». «Согласен», - подтвердил Солас. – «Эльфы не волнуют Эльгар’нана и Гилан’найн. Они обретут последователей среди тех, кто жаждет власти. Среди жестоких и продажных тиранов, агрессоров, что страшатся собственной уязвимости и хватаются за любую возможность почувствовать себя сильнее. Если ты их отыщешь, они приведут тебя к Эльгар’нану и Гилан’найн».

Солас просил Рука передать Варрику, что он... сожалеет о произошедшем. После чего дух Рука был исторгнут из сей области Тени, и воин пришел в себя в своей комнате в Маяке.

Первым делом он не преминул навестить Варрика, все еще остающегося донельзя слабым после ранения. Рук поделился с гномом своими сомнениями: способен ли он на столь великое начинание как противостояние эльфийским богам?.. Варрик заверил Рука: да, вполне способен. Ибо, подбирая отряд для противостояния Соласу, гном заприметил Рука как индивида, способного мыслить крайне нестандартно, и пребывал в полной уверенности в том, что именно это качество позволит воину и его сподвижникам одержать победу... и спасти Тедас...

Простившись с гномом, Рук заглянул в покои Нив, справившись, есть ли у той идеи касательно обретения новых союзников в борьбе с эльфийскими богами. «Боги – это олицетворение магии скверны, так?» - вслух размышляла детектив. – «Кого нанимают для борьбы с ней?.. Начнем с Антиванских Воронов». «Ты хочешь нанять убийцу для борьбы с богами?» - Рук подумал было, что ослышался. «Не абы кого, а их самого грозного убийцу магов», - пояснила Нив. – «Демона Вирантиума. Он получил такое прозвище за убийство магов крови и венатори. Судя по всему, что я узнала, его репутация вполне заслуженна. Я так и не смогла узнать его настоящее имя, и в последние годы информации стало меньше. Но Вороны наверняка знают об этом больше меня. Я смогу организовать встречу с их главами».

«Хорошо, а что потом?» - осведомился Рук. «Вернемся в Минратус – столицу и сердце Тевинтера», - обнадежила его Нив. – «В империю магов, где кое-что знают о магии скверны. Мы обратимся за помощью к Теневым Драконам. Это сопротивление, которое противостоит работорговцам, магии крови и порокам Империума. У них повсюду глаза и уши, включая мои. И если боги придут в Империум, мы сможем что-то разузнать».

Вскоре Беллара завершила восстановление элувиана – ви’реваса - в Маяке, и, обратившись к Руку, Нив и Хардинг, молвила: «В некоторых древних текстах упоминается место меж мирами, где пересекается назначение всех элувианов. Перекресток... из которого может перемещаться по всему Тедасу за считанные минуты». «Точно!» - воскликнула Хардинг. – «Мы видели что-то похожее, когда преследовали Соласа. Интересно, этот элувиан ведет туда же?»

«И да, и нет», - прозвучал ответ, и пред зеркалом соткался дух, обратился к Руку: «Клык волка. Теперь он у тебя. Старые пути. Новое странствие. Проходите. Я буду ждать».

Рук и спутницы его проследовали в элувиан, переместившись в причудливую ирреальность, где дух, наконец, назвал им свое имя: «Я – Смотритель. Я там, где во мне нуждаются. Сейчас я здесь». «А ‘здесь’ – это где?» - уточнил Рук. «Это Перекресток», - просветил его дух. – «Сим пространством жаждут завладеть эванурисы. Их влияние возрастает... Скверна. Погибель. Безумие. Они отправляют приспешников, чтобы захватить это место».

Путники приступили к исследованию сего престранного места, находящегося меж мирами и походящего на осколки мира смертного, слившиеся меж собой в причудливых пейзажах. На борту парящей в воздухе лодки Смотритель доставил путников на соседний островок, где наблюдали те защищающих Перекресток конструктов, оберегающих духов и противостоящих проникшим в сие пространство венатори.

Воители покончили как с тевинтерцами, так и с противниками их, продолжили поиски элувианов... когда неожиданно для себя оказались захвачены эссенцией оного из воспоминаний далекого прошлого, повествующего об атаке возглавляемых Соласом мятежников на тайную лабораторию Гилан’найн.

Лаборатория была покрыта отвратными наростами скверны, и пребывало в пределах ее множество порождений тьмы. Неужто твари эти существовали еще в предвечные времена, задолго до Моров?!. И... выступали они предметом чудовищных экспериментов Гилан’найн?..

Солас наряду с одной из ближайших своих сподвижниц, Тарасал, был донельзя встревожен увиденным в лаборатории, и поклялся выжечь всю скверну, которую найдет здесь. «Вы узрели изумительное творение и решили уничтожить его?» - прогремел глас Гилан’найн. – «Научитесь же почитать жизнь, что воцарится после вас!»

Гилан’найн пленила Тарасал, наполнила воительницу скверной. «Ты бы обрушила на мир скверну и назвала это шедевром!» - бросил ей подоспевший Солас. – «А ведь ты была самой чуткой из нас...» «Все мое нутро стремится к созданию нового», - отозвалась Мать Халл. – «Ты же решил ограничить себя. А я обязана подняться до высот, доступных лишь богам».

Она зашагала прочь, а Солас утвердился в своих устремлениях: надлежит на корню выжить все, так или иначе связанное со скверной!..

Образы прошлого рассеялись, и путники вновь обнаружили себя на извилистых тропах Перекрестка. Достигли они ряда элувианов, и каждый из артефактов сих был связан с определенной точкой Тедаса.

Рук и спутницы его ступили в одно из волшебных зеркал, переместившись в Тревизо – крупный портовый город у залива Риалто, что в северных пределах Антивы. Ныне пребывала он под оккупацией Антаама кунари.

Вторжение последних в земли Тедаса началось несколько лет назад. Захватив Антиву и северные регионы Ривейна, кунари двинулись через Зеленые Долины к реке Минантер, обойдя лишь самые южные окраины Свободных Просторов. Оттуда Антаам устремился на запад, подавив магию Тевинтера пушками с гаатлоком и грубой силой, пока обороняющиеся не отступили в Вирантиум. Неварру Антаам обошел стороной – вероятно, потому что кунари не желали связываться с некромантией. Так, всего за несколько лет почти половина северных регионов Тедаса оказалась во власти Антаама...

Многие гадали, почему, обладая подобной мощью, Антаам ждал завоевания сих земель несколько веков. На самом деле, ответ прост. Согласно учению Кун, чужаков нужно обращать и обучать. Когда Антаамом управляли кунари, они сражались только с Тевинтером, но даже тогда следовали строгим правилам относительно того, как и когда атаковать. Например, пушки с гаатлоком нельзя было использовать против мирян. Но когда Антаам отринул Кун, воины сбросили сдерживающие их оковы.

Снабжение Антаама припасами и провизией оказалось пресечено, ибо жители Сехерона от Кун не отреклись. Когда Антаам столкнулся со значительным сопротивлением, вторжение замедлилось. Теперь кит-шоки, жаждавшие лишь завоеваний, должны были учиться управлять землями, на которые претендовали. Отделившийся от кунари Антаам являл собой отдельные воинства, каждое из которых возглавлял военачальник – кит. Некоторые из них – такие, как Мясник в Тревозо, - использовали обретенную свободу, чтобы изучить культуру, долгое время бывшую для них под запретом. Другие же – как Атаашок (Король-Дракон) или Исскатари (Великий Убийца) в Ривейне – чужую культуру отвергали, и либо опирались на атрибуты Антаама, либо творили собственное наследие, чтобы заручиться преданностью солдат. Однако все военачальники Антаама, от Бакунасаара (Пылающего Ветра), чьи корабли держали в страхе северное побережье, до Каштаара (Похитителя Драгоценностей), были схожи в одном: в своей жестокости. И причин тому было две. Во-первых, кит-шоки боялись, что армия может обратиться против них, как когда-то они сами выступили против Аришока, и во-вторых – в рядах Антаама в принципе было мало чутких и добрых воинов.

Война Антаама с Империумом зашла в тупик, и часть сил захватчиков отступила в земли Антивы, ведь у державы сей отсутствовала постоянная армия, способна дать отпор врагу. Кунари относились к горожанам строго, но насилия не чинили. Антиванцы же были настроены философски: рано или поздно Вороны дадут знать о себе, и тогда захватчикам не поздоровится, ведь глотки их однажды ночью непременно окажутся перерезаны.

В городе Нив организовала Руку встречу с Тейей – Андаратейей Кантори, Седьмым Когтем, - эльфийкой, принадлежащей к Воронам, и та увлекла спутников за собой по улицам и крышам Тревизо. Ступили они в казино, принадлежащее дому Кантори, где дожидался их напарник Тейи, Вьяго де Рива, Пятый Коготь. Последний представил Рука пожилой, властной женщине, восседающей в кресле и оценивающе взирающей на незнакомцев, - Катарине Делламорте, Первому Когтю Воронов. За креслом маячил молодой человек – ее внук, Илларио Делламорте.

Не тратя время на пустопорожние разговоры, Рук заявил, что хотел бы нанять убийцу мага для противостояния двум оскверненным эльфийским магам, возомнившим себя богами. «Луканис», - изрекла Катарина. – «Мой внук. Его прозвали Демоном Вирантиума. Это он занимался подобными заказами». «Луканис Делламорте мертв», - просветил чужаков Вьяго. – «Его убили год назад».

Поколебавшись, молвила Первый Коготь: «То, что я сейчас скажу, не должно покинуть пределы этих стен. Тело, которое привезли наши люди, не принадлежало моему внуку. Мертвеца облачили в его одежды, а лицо изменили с помощью магии крови, чтобы оно стало копией лица Луканиса». «Мой кузен жив?» - изумился Илларио. – «И ты даже не подумала мне сообщить об этом?»

«На его корабль напали», - пояснил разгневанному юноше Вьяго. – «Мы знали, что кто-то предал его... И поэтому Катарина ни с кем не делилась своими подозрениями». «Но почему ты сейчас упомянула об этом?» - обратился к женщине Рук, и пояснила та: «Я следила за венатори с тех самых пор, как они забрали у меня внука. Они охотились на этого вашего Страшного Волка. И то, что вы сотворили с его ритуалом, привело их в смятение. Они начали допускать ошибки. И теперь я знаю, где Луканис. В Костнице. Именно там удерживают Демона Вирантиума... Найдите эту Костницу. Освободите Луканиса. Тогда у вас будет свой убийца богов. А у меня – мой внук».

По словам Воронам, Костница находилась на дне морском. Илларио вызвался провести Рука и спутниц его к причалу; он все еще кипел от негодования, ведь бабушка утаила от него правду о судьбе кузена!..

В лодке путников дожидалась чародейка, одна из Воронов. Она вывела лодку в море, где заклинанием сотворила водоворот...

Сиганув в пучину, Рук и спутницы его оказались на дне морском, в занятых венатори эльфийских руинах, огражденных магическим куполом; в древние времена были те храмом Гилан’найн. Повсюду виднелись мертвые, изуродованные тела венатори. Похоже, кто-то успел покончить со стражниками Костницы...

Как оказалось – далеко ни со всеми. В одном из залов руин столкнулись воители с венатори... Обнаружился на сектантов одинокий Ворон, перебивший их всех до единого – Луканис. «Нас прислала Катарина», - обратился к Ворону Рук. – «Она обещала, что убийца магов примкнет к нашему отряду». «Рук, он одержим демоном», - шепнула спутнику Нив, и Луканис, вздохнув, отозвался: «Все не так просто».

«Нам надо уносить ноги», - обратился Рук к Ворону, и тот покачал головой: «У ни сосуд с моей кровью. С его помощью они могут мной управлять. Нельзя, чтобы он остался у них. И... я выполнял задание, когда меня схватили. Одна из моих целей здесь. Каливан, надзиратель этой тюрьмы. А Вороны всегда выполняют свои контракты».

Луканис указал новым знакомым на башню, в которой – предположительно – находился Каливан. По пути Ворон рассказывал, что венатори, находящиеся в Костнице, ослабляют Завесу с помощью магии крови и призывают из Тени разнообразных созданий. «Любой дух может стать демоном», - говорил Луканис. – «Зара Рената не давала им выбора. Она – самая высокопоставленная из венатори в этом месте».

Следуя через обращенные в тюрьму руины, сходились в сражениях путники не только с венатори, но и с воплощенными демонами, и с трупами, одержимыми сими сущностями. По словам Луканиса, подобные создания – продукт нечестивых экспериментов, проводимых Зарой по приказу ее набольшего. «Именно для этого и существует Костница», - вымолвил Ворон.

Луканис рассказывал, что, пока не отберет у венатори флакон со своей кровью и не уничтожит его, то и пальцем не сможет тронуть Каливана. «Надзиратель управляет тюрьмой по приказу могущественного магистра», - поведал он. – «Он был моей целью год назад. А теперь мы оба хотим убить его – я и демон».

...Рук и его сподвижники отыскали в одном из помещений центральной башни Костницы башни бутыль с кровью Луканиса, разбили его, после чего проследовали в покои Каливана и покончили с жестоким надзирателем.

К тому времени, как ведомый Руком отряд покинул морскую пучину и вернулся Тревизо, Зара успела нанести ответный удар, покончив с Катариной Делламорте. Вороны были потрясены гибелью своего Первого Когтя, поклялись отомстить венатори. Тейя и Вьяго обещали Луканису, что продолжат они удерживать оплот в Тревизо; Илларио просил кузена позволить ему присутствовать рядом в момент расправы над Зарой. А в том, что таковой рано или поздно настанет, юноша не сомневался6 Вороны всегда выполняют свои контракты!..

Наряду с Луканисом Рук, Хардинг и Нив вернулись в Маяк. Ворон поведал новым сподвижникам о том, что к телу его привязан демон, Злость. Беллара и Нив обсуждали, какие риски являет для них сие новое откровение... и как возможно от сей сущности избавиться. «Я слышала, что одержимость можно излечить, убив демона в Тени», - неуверенно молвила Нив, а Беллара заявила, что есть и иной способ: прикончить одержимого.

Злость рвался наружу, однако Луканис подавлял сию сущность, хоть и стоило это ему немалых сил. В разговоре с Руком Ворон подтвердил: его подставили, так он и угодил в плен к венатори. «У меня был заказ на Каливана», - рассказывал Луканис. – «В Костнице. Я сел на корабль от Тревизо до Минратуса. Они ждали меня. Знали, на каком корабле и в какое время я плыву. Не знаю, как они убедили Воронов в том, что мертв, но очнулся я уже перед злорадствующей Зарой». Именно Зара вселила демона в тело пленника, и лишь ей известно, каким образом сие стало возможным – ведь магическими способностями Луканис не обладал...

Беллара продолжала попытки восстановить обретенный в Арланатских руинах кристалл - Надас Диртален, Восьмой Архив. Покамест безуспешно, ибо артефакт оказался куда сложнее, нежели элувиан Соласа, с восстановлением которого эльфийка справилась без особых трудностей. И все же Беллара не сдавалась, ибо жаждала обрести знания древнего Эльвенана, кои наверняка заключает в себе артефакт.

Хардинг была исполнена решимости изучить собственные магические способности, просила Рука оказать ей поддержку в сем. Так, проследовав на Перекресток, двое приступили к поискам элувиана, коий переместит их в Арлатанский лес. По пути зрели они следующее из видений прошлого, в котором эльфы-мятежники, ведомые Соласом и генералом Фелассаном, ворвались в твердыню Эльгар’нана, дабы освободить заточенных там сородичей, обращенных в рабство. Начинание сие завершилось успешно...

Отыскав в пределах Перекрестка необходимый им элувиан, Рук и Хардинг вернулись в лагерь Странников Завесы в Арлатанском лесу. Здесь гнома училась повелевать эссенцией каменной породы, чувствовать ее... когда в разуме ее прозвучал тихий голос: «Сестра... я чувствую тебя... Тебя избрали древние – как и меня. Найди меня. Обратись к тем, кто ближе всего к Камню, и найди меня...»

Хардинг призадумалась. Знала она о том, что около десяти лет назад Хронист из Орзаммара, Валта, пережила нечто подобное. «Обратись к тем, кто ближе всего к Камню», - велел голос. Навряд ли речь шла о сородичах Хардинг из Орзаммара. Те по сей день оставались глухи ко всем упоминаниям о титанах; возможно, признав, что гномы произошли от них, правителям города станет сложнее защищать кастовую систему и своих Святейших?..

Если кто и сможет ей помочь, то гномы, обитающие на Глубинных Тропах... Слыхала Лэйс о древнем тейге Кал-Шароке, считавшемся разрушенным. Но двадцать лет назад гномы узнали о том, что город выстоял, а жители его затаили обиду на обитателей Орзаммара, которые бросили их в одиночку противостоять орде порождений тьмы. Кал-Шарок и по сей день окружало много тайн, и Хардинг надеялась, что именно там найдут они сведения о титанах...

...Наряду с Нив Рук разыскал на Перекрестке элувиан, связанный с Портовым городом – отрогами Минратуса, ровными кварталами детектива. Последняя представила спутнику своих сподвижников из фракции Теневых Драконов: Тарквина и Ашура по прозвищу «Змей». Нив коротко поведала им о последних событиях, произошедших в Арлатане: об освобождении богов и осквернении ими Переправы Д’Меты.

«Что происходит в городе?» - спрашивала Нив. «Проводятся тайные жертвоприношения, опасные реликвии наводнили рынок», - мрачно произнес Змей. – «Культ венатори набирает силу». «Как и боги», - поморщился Рук. – «Это явно не совпадение». «Венатори хотят лишь одного», - заключила Нив. – «Если некая древняя сила пообещала им власть над Тевинтером...»

«...То они подпишут договор кровью», - согласился с ней Тарквин. – «До того, как вы пришли, мы следили за рядом реликвий из красного лириума. Его недавно доставили сюда контрабандой». «Эти реликвии усиливают магию крови и позволяют с легкостью призывать демонов», - добавил Змей. – «Одну реликвию мы уничтожили, вторую отобрали у работорговца...» «Но третья реликвия остается где-то здесь, в Портовом городе», - резюмировал Тарквин.

Змей передал Нив реликвию, которую предварительно очистил от красного лириума, заверив детектива в том, что подобные артефакты резонируют друг с другом. Возможно, это поможет Нив обнаружить третью реликвию, остающуюся в пределах Портового города...

На улицах оного находили Рук и Нив остаточные магические отголоски – эманации реликвии. Артефакт, находящийся в руках чародейки, позволял обращать их в зрительные образы. Так, наблюдали двое видение контрабандистки, спешащей передать реликвию заказчику.

Наведались Рук и Нив в храм Андрасты; прихожане были мертвы, а в святой обители хозяйничали демоны, прорвавшиеся за истончившуюся здесь Завесу – явное свидетельство того, что какое-время назад искомая реликвия находилась поблизости.

Двое покинули храм, миновали рынок и вскоре достигли городского порта, где были атакованы венатори. В сем сражении примкнула к Руку в противостоянии сектантам храмовница Рана Савас - давняя подруга Нив.

Рана также занималась поисками сведений о реликвии, и по завершении сражения с венатори просветила Нив: «Ходят слухи, что реликвию сегодня продадут. Ее собирается купить Альбин Батарис». «Сын магистра?» - поморщилась Нив. – «Как любопытно».

Детектив предложила Руку наведаться в соседний квартал, Водослив, в которой отец Альбина руководил одной стройкой. Им удалось застать отпрыска магистра в момент передачи тому реликвии контрабандисткой. Альбин ликовал, высокопарно вещая о том, как вознесение эльфийских богов вернет величие и культу венатори.

Заметив преследователей, Альбин призвал демонов... от которых Рук и Нив поспешили избавиться. В противостоянии с Руком, Нив и подоспевшей Раной Альбин и контрабандистка были повержены. «Я тебя знаю», - бросила Нив контрабандистке. – «Ты состоишь в преступном синдикате Нити. Контрабанда – это еще ладно. Но красный лириум? Сотрудничество с венатори? Это не в вашем стиле».

К месту завершившегося сражения прибыли храмовники, ведомые Рыцарем-командующим Леносом; сопровождал последнего магистр Батарис. Последний забрал с собой нерадивого отпрыска, и Ленос лишь коротко кивнул, позволяя юнцу удалиться. «Венатори восстанут», - шепнул Альбин Нив, после чего поспешил вслед за отцом.

«Вы же знаешь, что он виновен!» - с горечью бросила Нив Рыцарю-командующему. – «Сколько магистру пришлось заплатить?» «Контрабандистка у нас», - напомнил тот детективу, сверля ее взглядом. – «Или ты хочешь, чтобы Батарис и за нее поручился?»

Храмовники удалились. Нив тяжело вздохнула: как бы то ни было, реликвия у нее, демонов удалось остановить, а контрабандистку – взять под стражу. Теневые Драконы будут пристально следить за культом, и, если удастся установить непреложную связь с богами, тут же сообщат об этом Нив. Придется довольствоваться маленькой победой; а как иначе могло случиться в Минратусе?..

...Покинув столицу Империума, Нив и Рук вернулись к элувиану, переместились на Перекресток, проделали обратный путь к зеркалу, связанному с Маяком.

...С Луканисом связался Илларио, предлагая встречу в Тревизо и сообщая, что располагает информацией о Заре. Кроме того, Вьяго и Тейя просили Рука и сподвижников его вернуться в город, дабы заняться, наконец, опостылевшими оккупантами-кунари.

Те наведались в Тревизо, где Вьяго и Тейя сообщили им о том, что Антаам и эльфийские боги связаны друг с другом. «У захватчиков есть лицо – командующий Антаамом, китлорд Даатрата по прозвищу ‘Мясник’», - говорила Тейя. – «Но Вьяго считает, что просто убить его недальновидно». «Мясник подозрительно быстро захватил город», - пояснил Вьяго. – «Нет смысла убирать его, если подобное может повторить кто-то другой. С помощью богов... или чего-то еще. Хоть смерть и является исходом любого убийства, это не главная наша цель. Весь смысл в послании». «И какое же у нас будет послание?» - осведомился Рук. «Вороны правят Антивой, и Тревизо будет свободен», - постановил Вьяго.

Вороны сообщили сподвижникам: кунари захватили город подозрительно быстро, подавив все очаги сопротивления. Вероятно, у него были или шпионы, или кто-то из антиван переметнулся на сторону противников. Во время вторжения Антаам заблокировал торговые суда антиван своими дредноутами, а затем буквально за один вечер противник избавился от сторожевых постов защитников Тревизо. После чего в пределах самого города были воздвигнуты укрепленные лагеря. Вьяго и Тейя продолжат собирать сведения, но действовать надлежит осторожно.

Двое просили Рука выйти на связь с лазутчиком-Вороном по имени Дарет; говорят, он обнаружил что-то, что скрывает Мясник. Следуя указаниям Тейи и Вьяго, Рук, Хардинг, Луканис и Нив устремились в Затопленный город – один из отдаленных кварталов Тревизо, где надеялись отыскать Дарета.

К несчастью, кунари добрались до лазутчика первыми, прикончили его, а кузена Дарета, Якова, поместили в клеть, собираясь допросить с пристрастием. Рук и спутники его перебили кунари, вызволили Якова, который просил их закончить контракт, принял коий его погибший кузен. Заключался контракт в устранении как нанятого Мясником отравителя, должного изготовить камек – сильнодействующий яд, разрушающий разум, так и предателя, впустившего в город Антаам.

Рун и четверо спутников его устремились к гарнизону Антаама, доносились откуда высокопарные речи Мясника, обращающегося к своим солдатам и требующего у них полного контроля над Тревизо и немедленной расправы над предателями, если те будут выявлены.

Отравителя – чудовищно преображенного скверной кунари – путники отыскали в одной из камер здания замка, ныне занятого гарнизоном. Они прикончили отравителя, уничтожили означившиеся в помещении запасы камека. На столе изготовителя яда отыскалась сделанная тем записка, следовало из которой, что часть запасов камека была кем-то украдена, что привело Мясника в ярость.

Вернувшись к ожидающим их у рыночной площади города Вьяго и Тейе, Рук сообщил Воронам о том, что подозрения их оправданы, и среди антиван действительно есть предатель, помогающий Антааму. К Воронам приблизился губернатор Ивенчи, требующий, чтобы самопровозглашенные патриоты Антивы прекратили свое вмешательство и не провоцировали Мясника боле.

Вьяго и Тейя ответили губернатору категорическим отказом; Руку же обещали они, что поручат Воронам выследить предателя и богов, оказывающих помощь Антааму и обращающих кунари оного в чудовищ.

...Луканис прогуливался наряду с Руком по улицам Тревизо, стремясь надышаться воздухом родного города. В кофейне они встретились с Илларио, и тот сообщил кузену: «Вороны, которых я отправил на поиски Зары, сообщили, что она отправилась в Вирантиум». «Не соглашусь с тобой», - возразил Луканис. – «Среди нас есть предатели. Иначе Зара не смогла бы даже коснуться Катарины. Нужно искать здесь. В Антиве». «Зара не настолько глупа, чтобы остаться тут», - стоял на своем Илларио. – «Особенно когда ты здесь и жаждешь крови». «Конечно, она останется», - усмехнулся Луканис. – «Если здесь Вороны, которые ее защищают». Илларио счел доводы Луканиса паранойей, и каждый из кузенов остался при своем мнении.

...Прошло несколько дней, когда Тейя обратилась к Луканису и Илларио с просьбой помочь ей в организации похорон Катарины Делламорте. Тейя просила Илларио передать ей прах, оставшийся после кремации Катарины. Луканис настойчиво спрашивал Илларио об обстоятельствах убийства Первого Когтя, однако кузен его от ответов уклонялся, а после и вовсе ретировался. Подобное поведение казалось Луканису и Тейе беспечным и безрассудным, и последняя обещала направить Воронов, чтобы присматривать за Илларио.

...Вскоре Беллара получила весть от Ирелин и Страйфа, сообщавших о том, что несколько артефактов, помещенных в хранилище, дают сбой. Набольшие Странников Завесы опасались, что рано или поздно реликты сии создадут разрыв в реальности, посему и просили Беллару о помощи.

Вернувшись в Арлатан, Беллара и Рук проследовали в одно из хранилищ артефактов, где эльфийка занялась изучением их состояния, связи с Тенью и лириумом. Иные Странники Завесы отнеслись к сему начинанию скептически, ибо угрозы для себя не видели, но Беллара была непреклонна.

Призналась Беллару Руку: она так трясется над древними эльфийскими артефактами, потому что некогда от взрыва одного из них погиб ее брат, Сириан. В смерти его Беллара винила себя, и считала, что, восстанавливая артефакты и обуздывая их разрушительные энергии, искупает тем самым свою вину. «Я хочу отдать ему должное», - говорила Беллара. – «Узнать о нашем народе. Узнать правду. Может, тогда и обрету я душевное спокойствие... и его прощение».

...Нив предложила Руку вернуться в Портовый город; как знать, быть может, у Теневых Драконов появились новые сведения о венатори?

Прежде, чем отправиться в убежище фракции, Рук и Нив немного прогулялись по улочкам города, который детектив считала своей малой родиной. Рассказывала Нив: до того, как Варрик предложил ей отправиться на поиски Соласа, она распутывала всякие преступления, и клиентами ее выступали жители Портового города. В какой-то момент пути ее и Змея пересеклись; так Нив примкнула к Теневым Драконам.

Нив познакомила Рука с одним из своих осведомителей, принадлежащего к Нитям, - Элеком Тавором. Тот сообщил, что в последнее время в Портовый город прибывает все больше венатори, и возросшая активность сектантов тревожит многих. В чем именно она заключается, Элек не знал, но обещал отправить весть Нив сразу же, как ему что-то станет известно.

Нив провела Рука в южные пределы города, где у причала купила у эльфа-торговца Хэлоса жареную рыбу. Двое наслаждались нехитрой едой, взирая на воды канала и проплывающие мимо лодки. «Варрик сказал, что мы покончим с Соласом, остановим ритуал, а затем я уйду», - говорила Нив спутнику. – «Но потом высвободились боги. Такое не назовешь победой... Если мир падет, то и этому городу придет конец. Вряд ли я тогда найду работу... Люди часто говорят, что Минратус - гиблый город, и это правда. Он погряз в коррупции и мелочен. Спасение мира его не исправит... Но мне хватает даже маленьких побед, Рук. Видеть, как Хэл и дальше продает рыбу. Выжить после очередной переделки. Иногда нам везет. Иногда перепадает больше, чем мы ждем. Но рано или поздно удача отвернется, и лучше быть наготове».

Рук заверил Нив в том, что всецело разделяет ее философию.

...В ломбарде, служившем оплотом Теневым Драконам, путники встретились со Змеем, и тот сообщил о том, что в Анваллениме означились порождения тьмы. Неведомо, откуда взялись сии создания в тоннелях, которые Теневые Драконы использовали для скрытного перемещения под улицами Минратуса, и не время было этим вопросом задаваться.

Спустившись в Анвалленим, Рук и сподвижники его занялись искоренением порождений тьмы... и венатори. Причем маги и отвратные создания с Глубинных Троп действовали, похоже, сообща. Но как подобное возможно?.. Известно же, что порождения тьмы не обладают разумом и нападают на всякого, кто он принадлежит к их числу...

Зачистив тоннели, путники вернулись в ломбард, сообщив Змею о том, что непосредственная угроза убежищу Теневых Драконов устранена. «Порождения тьмы заражены скверной», - говорила Нив. – «Раз боги управляют скверной, значит, могут управлять и ими».

Тарквин предложил Нив наведаться на склад в порту города; сектанты были замечены окрест сего здания. Лазутчики Теневых Драконов заметили, что часть венатори направлялась в сторону ломбарда; возможно, это просто совпадение, а, быть может, фракция готовится к открытому противостоянию.

Достигнув складского помещения, Рук и спутники его перебили венатори и порождений тьмы, означившихся в здании и контролируемых магами. Обыскав помещение, Рук обнаружил ряд документов, заставивших его встревожиться. Одно из писем подтверждало, что Рыцарь-командующий Ленос состоит в союзе с венатори, второе содержало приказ направить порождений тьмы в катакомбы, чтобы выкурить Теневых Драконов, в третьем же упоминались колдовской ритуал и реликвию, которую Эльгар’нан передал магам, дабы контролировали те порождений тьмы через их оскверненную кровь.

Вновь проследовав в ломбард, Рук, Нив и спутники их поведали Змею и Тарквину обо всем, что им удалось обнаружить на складе. В чертог проследовала чародейка, Меварис Тилани, заявила, обращаясь к собравшимся: «Культ слишком хорошо закрепился в городе. В палатах Магистериума восседают сторонники венатори. А теперь еще и боги наделили их силой. Если мы хотим выжить, нам нужно действовать сообща».

Змей представил чародейку Руку, назвав Меварис – в прошлом леди-магистра - одной из лидеров Теневых Драконов. «Мои враги устроили заговор, чтобы лишить меня места в Магистериуме», - пояснила женщина. – «Но мои проблемы кажутся мелочью в сравнении с восставшими богами».

Руку Меварис советовала заглянуть в таверну «Мощеный лебедь», остановился в которой Первый Страж. «Первый Страж?» - воодушевился Рук, не ожидавший подобного. – «Будем надеяться, орден поможет нам со скверной».

Поблагодарив Меварис, Рук и спутники его устремились к означенной таверне, оставался в которой Первый Страж Вейссхопта, Йаван Гластрум. «Я узнал, что твой отряд просил помощи Серых Стражей после наплыва скверны на Переправу Д’Меты», - без обиняков заявил он, смерив Рука оценивающим, исполненным откровенного недовольства взглядом. – «Расскажи подробнее». «Мы с командой пытались помешать эльфийскому магу Соласу разрушить Завесу», - вымолвил Рук. – «Когда мы прервали его ритуал, из Тени что-то вырвалось. И повсюду явно ощущалась скверна».

«Она исходила от этого мага, Соласа?» - уточнил Первый Страж, не скрывая презрительной ухмылки. «Нет, сер», - покачал головой Рук. – «Солас борется со скверной. На самом деле он эльфийский бог, Фен’Харел. Страшный Волк. А сущности, вырвавшиеся из тени – эльфийские боги Эльгар’нан и Гилан’найн. И они не просто злы – исполнены скверны! Суть вот в чем – из-за богов скверна стала еще опаснее. Случившееся на Переправе Д’Меты – это только начало. Поэтому нам нужны Серые Стражи».

Первый Страж постановил: наверняка именно Рук и сопровождающие его отщепенцы выпустили в мир скверну. Посему их доставят в Вейссхопт, где поместят под стражу. Возражения Рука Йаван слушать не желал, заявив, что со скверной Серые Стражи справятся и без лишних советов.

«Сорок первый год Века Дракона, крепость Адамант», - послышался голос, и к Первому Стражу приблизился маг. – «Серые Стражи попытались создать армию демонов. Не лучший пример вашего здравомыслия и рассудительности, не так ли?» «Все знают, что Страж-командующая Кларель действовала в крепости Адамант в одиночку», - фыркнул Йаван, и маг усмехнулся: «В одиночку, говоришь? Представь, что случится, если письмо, в котором ты одобряешь ее план, станет достоянием общественности. Интересно, как ты заговоришь тогда».

Велев Руку держаться от Скверны подальше и не донимать боле Серых Стражей всякой ерундой, Первый Страж устремился прочь, а маг назвал Руку свое имя: Дориан Павус, магистр. «Наша общая подруга предположила, что тебе может потребоваться помощь», - добавил он со значением. «Меварис Тилани? Из Теневых Драконов?» - воскликнул Рук, и, когда Дориан утвердительно кивнул, поинтересовался: «А какое отношение ты имеешь к этой организации?» «Примерно десять лет назад мы с Меварис основали политическую фракцию люцернов», - отвечал ему Дориан. – «Любой смог бы оценить разумность и пользу наших предложений, и все мы могли бы жить долго и счастливо... Но... Меварис подставили, изгнали из Магистериума, а люцерны были распущены. Поэтому она увела наше движение в подполье». «Теневые Драконы...» - протянул Рук. «И поскольку я все еще докучаю Магистериуму своим присутствием, меня можно назвать Теневым Драконом под прикрытием», - закончил Дориан свой рассказ.

Серых Стражей магистр советовал Руку искать в ином месте – уж точно не в тавернах столицы Империума. Поразмыслив, Рук принял решение обратиться за советом к Варрику, посему, вернувшись к элувиану на отрогах Портового города, переместился наряду со спутниками своими на Перекресток, и вскорости вернулся на Маяк.

Варрик во все глаза воззрился на кинжал Соласа, который Рук ныне носил за поясом. «Это оскверненная глыба лириума, с которой все и началось!» - встревожился гном. – «Во всех смыслах. Если бы я не нашел его на Глубинных Тропах... Ты же помнишь эту историю? Мы вынесли идол из красного лириума на поверхность, и начался сущий кошмар». «Но это же не тот самый идол?» - растерялся Рук. «Присмотрись!» - настаивал Варрик. – «Он изменился, но размер тот же. И то же кольцо в навершии. Не говоря уже о том, что он из чистого лириума. Никто, даже гномы из Орзаммара, не работает с чистым лириумом. Это слишком опасно».

«Если ты прав и это тот самый идол из красного лириума... как же Солас очистил его от скверны?» - спрашивал Рук. «Понятия не имею», - покачал головой Варрик, исполнившись самых мрачных предчувствий. – «Поверить не могу, что вы его нашли».

В комнату заглянула Хардинг, сообщив Руку о том, что связалась с двумя знакомыми Серыми Стражами, с которыми они с Варриком свели знакомство во время поисков Соласа.

...Так, вновь покинув Маяк, Рук и спутники его вернулись на Перекресток, занявшись поисками элуиана, магия коего сможет переместить их к нагорьям Андерфелса. По пути зрели они еще одно воплощенное воспоминания Соласа, в котором тот наряду с Фелассаном призвал из Тени духов хаоса, смятения и разрушения, велев тем сокрушить стены одной из цитаделей эванурисов и завладеть сокровенной реликвией, способной пленить даже бога. Надеялся Солас, что, обретя оную, сумеет он покончить с тиранией эванурисов.

Верные воле призвавших их, духи устремились к стенам цитадели, схлестнулись с защитниками ее. Потоки магической энергии уничтожили духов; воспользовавшись тем, что на сих порождениях Тени было сосредоточено внимание защитников цитадели, агенты Соласа сумели умыкнуть реликвию. Фелассан был изумлен: неужто Солас опустился до того, чтобы жертвовать своими сподвижниками?!. Солас, впрочем, вины своей не признал; долгое противостояние с эванурисами ожесточило эльфа...

...Обнаружив элувиан, ведущий в земли Андерфелса, отряд Рука переместился в оные. В назначенном загодя месте встретились они со знакомыми Хардинг, Серыми Стражами: гномой Эвкой и эльфом Антуаном. Рук поведал им об измененной, стремительно распространяющейся скверне, с которой столкнулись они в Переправе Д’Меты, и о роли в происходящем древних эльфийских богов, обретших свободу.

Поразмыслив, Антуан и Эвка посоветовали Руку и спутникам его разыскать Даврина – Серого Стража, принадлежащего к эльфийской расе, непревзойденного охотника на чудовищ. Если порождения тьмы действительно меняются, то к словам его Первый Страж непременно прислушается.

Устремившись по следу Даврина, путники углубились в горы, и вскоре обнаружили покинутый лагерь Серых Стражей, тронутый скверной. Даврин означился поблизости... наряду со своим южным грифоном, Ассаном – что означает «Стрела» по-эльфийски. Эльф встревожился, не встретив в лагере поплечниц, Ланцид и Реми. И куда только подевались?..

По пути Даврин рассказывал Руку, что обнаружение кладки грифонов хранилось в строжайшей тайне, и мало кто из Стражей ведал об этом. Посему и обучали сведущие своих питомцов в такой глуши – в испещренных руинами пустошах Андерфелса. Но сейчас в оных означились порождения тьмы...

Путники обнаружили умирающую Реми, которая поведала о том, что следуют порождения тьмы за Мрачной Плакальщицей – тварью, преследующей Серых Стражей. Неведомо, каким образом та подчинила воле своей обитателей Глубинных Троп, но Даврин был исполнен решимости покончить с нею – что бы та не представляла собой.

Путь привел Рука и его сподвижников к области руин, находились в которой в клетях грифоны – собратья Ассана, числом двенадцать. Худшие подозрения Даврина подтверждались: похоже, Мрачная Плакальщица стремится заполучить их питомцев! Но почему?.. Доселе она охотилась лишь на Серых Стражей, а сейчас заявилась в гнездовье с целой ордой порождений тьмы!

«Никогда не видел, чтобы порождения тьмы были такими неистовыми», - говорил Даврин, разя чудовищ. – «Лишь во время Мора». «Сейчас идет Мор», - заверил его Рук. «Это бы объяснило те странности, о которых я слышу», - нахмурился Даврин. – «Но Первый Страж об этом ни слова не сказал». «Он ничего не хочет слышать», - вздохнул Рук.

К тому времени, как Рук и спутники его достигли гнездовья, Ланцид была мертва. Применив магию крови, Мрачная Плакальщица подняла клети с грифонами в воздух, направила их прочь из руин. «Их кровь – моя», - прохрипело создание.

К тому времени, как путники сразили последних порождений тьмы, Мрачной Плакальщицы и след простыл. Обратившись к Даврину, заявил Рук: «Мне бы пригодился охотник на чудовищ. Против Мора, который станет Мором последним». «И Первый Страж согласился на это?» - недоверчиво поинтересовался эльф. «Первый Страж теряет время, считая, что это обычный Мор», - убеждал Даврина Рук. – «Мы не можем ждать, пока он решится действовать».

Даврин согласился примкнуть к команде Рука. Последний провел эльфа и грифона на Перекресток, и направились они к зеркалу, ведущему к Маяку...

А вскоре сподвижники одновременно получили вести от Змея и Тейи: оба сообщали о нападении оскверненных драконов – на Минратус и Тревизо соответственно. Нив и Луканис умоляли Рука защитить их родные города. Если падет Тревизо, вода в испещрявших город каналах окажется осквернена, и погибнет множество невинных; если же в противостоянии с атакующей Минратус бестией погибнут Теневые Драконы, венатори захватят, наконец, власть в Империуме, и эльфийские боги обретут могущественных союзников.

Команда разделилась: часть воителей вызвала отправиться в Минратус наряду с Нив, иные же – в Тревизо вместе с Луканисом. Рук колебался, но все же счел воцарение венатори в Империуме большей угрозой миру, посему принял решение сопровождать Нив.

Наряду с Теневыми Драконами схлестнулись они с заполонившими улицы Минратуса венатори, а после проследовали на одну из городских площадей, пребывала на которой Гилан’найн во плоти. Последняя потребовала у Рука передать ей лириумный кинжал, а, когда тот ответил отказом, велела оскверненному огненному дракону атаковать дерзких смертных.

Тем удалось ранить могучую бестию, и Гилан’найн отозвала ее, после чего покинула столицу Империума. Теневые Драконы отбросили сектантов, а Рук и спутники его уже спешили вернуться на Перекресток, дабы переместиться в Тревизо.

Луканису и его союзникам удалось спасти город от полного разрушения ледяным драконом, однако теперь улицы Тревизо покрывали наросты скверны, а вода в каналах была отравлена. Принадлежащие к Антааму кунари попытались было воспользоваться ситуацией, чтобы сломить сопротивление Воронов, но не преуспели в этом, вернулись в свой гарнизон.

По возвращении в Маяк Рук проследовал в свою комнату, где погрузился в медитацию, дабы направить свое сознание в Тень и просить совета у Соласа. «Когда мы говорили в прошлый раз, ты надеялся выследить прислужников Эльгар’нана и Гилан’найн, чтобы получить сведения о происходящем», - изрек эльф, когда образ героя воплотился в бесцветном пространстве Тени. – «Увенчались ли твои поиски успехом?» «Похоже на то», - подтвердил Рук. – «И венатори, и Антаам служат Эльгар’нану и Гилан’найн». «Неудивительно», - хмыкнул Солас. – «Венатори жаждут овладеть секретами магии, а Антаам – уничтожить всех, кто противится их жестокой экспансии. Они охотно преклонятся перед любым, кто пообещает им силу и власть».

Рук поведал Соласу о произошедшем в Минратусе и Тревизо, об оскверненных драконах, подчиняющихся воле богов, о венатори, повелевающих порождениями тьмы. «Эльгар’нан не наделил бы магов такой властью, если бы не планировал использовать порождений тьмы в качестве своей главной военной силы», - заключил Солас. – «И я подозреваю, что Гилан’найн увидит в порождениях тьмы новых подопытных для своих... экспериментов». «Мы уже видели порождений тьмы, которых раньше не существовало в сем мире», - заверил его Рук. – «И это не считая оскверненных драконов». «Значит, такую судьбу Эльгар’нан и Гилан’найн готовят для мира», - произнес Солас. – «Осквернение и порабощение».

«Еще бы», - не сдержался Рук. – «Все должны быть свободны и защищены от скверны, пока их убивают твои демоны и предвечная магия». «Ты действительно думаешь, что моей целью было уничтожить этот мир?» - вопросил Солас. «Я думаю, что твоей целью, как ты выразился, было упрятать богов в тюрьму получше – туда, где сейчас находишься ты», - отвечал ему Рук. – «И ради этого ты был готов уничтожить Завесу, а вместе с ней и весь этот мир».

«Завеса – это рана Тени, что я нанес ей в момент отчаяния, когда создавал для эванурисов тюрьму», - пояснил Солас. – «Она не должна существовать. Моя армия духов была готова помочь сократить число погибших при падении Завесы. Да, смерти тысяч были бы на моей совести, но мир снова стал бы таким, каким должен быть... Знаю, многие бы погибли. Но после этого выросли бы новые цветы». «Говоришь как бог», - поморщился Рук. «Я не бог!» - воскликнул Солас. – «Я есть я – тот, кто слишком хорошо знает и знал о своих ошибках... Но я также знаю, что если бы не стал действовать и принимать последствия своих действий, то все пошло бы прахом».

Рук заверил Соласа: он готов принять любые последствия своих поступков, если вследствие их удастся спасти сей бренный мир. Эльф советовал собеседнику отыскать охотника на драконов, чародея, сведущего в магии Тени, а также заручиться поддержкой Серых Стражей, ведь эльфийские боги собирают армию порождений тьмы под своим началом.

...Деталями разговора с Соласом Рук поделился со сподвижниками, собравшимися в центральной зале Маяка. Беллара и Хардинг заверили остальных: у них есть на примете подходящие индивиды, и попытаются они как можно скорее выйти на связь с обоими...

Тем временем Даврин предложил Руку посетить Арлатанский лес, дабы Ассан смог размять крылья и полетать среди вековечных древ. Пока грифон весело бегал по полянам, разыскивая имбирничные трюфели, которые обожал, Даврин рассказывал Руку о своем прошлом. Вырос он в клане долинных эльфах, и, будучи воспитан на историях о славном прошлом, возжелал отправиться на поиски приключений. С сей стезей у Даврина не сложилось, и занялся он охотой – сперва на животных, затем на монстров.

«Все благодаря дяде Элдрину», - говорил Даврин. – «Это старый эльф, которого я знал с юности. В детстве я на кого только не охотился: на кроликов, оленей, лисиц... Элдрин дал всему этому цель. Он научил меня Пути трех древ: Пути стрелы, Пути лука и Пути леса. Научил меня охотиться на сверхъестественное, чтобы все естественное могло процветать. Использовать силу во благо». После Даврин примкнул к Серым Стражам, избрав для себя противостояние тьме.

Вернувшись в Маяк, Рук проследовал в обиталище Беллары, обнаружив в гостях у той двух неожиданных посетителей: Мирну, некромантку из Неварры, и ее призрачного спутника, Воргота, принадлежащих к Дозору Скорби.

«Беллара переписывалась с профессором Эммриком Волькарином», - просветила Мирна Рука. – «Он непревзойденный эксперт по Тени и могущественный психагог. В настоящее время профессор исследует Тайные Залы Большого Некрополя. Мы позволим вам войти туда, чтобы его отыскать».

Что касается охотника на драконов, то – по словам Хардинг – помочь им может женщина по имени Тааш. «Она состоит в группе ривейнских охотников за сокровищами, которые зовут себя Повелителями Фортуны», - говорила гнома. – «Моя связная у Повелителей сообщила, что Тааш исполняет задание на побережье Ривейна. Если мы ей поможем, то она бы смогла присоединиться к нам и сражаться с оскверненными драконами, которых насылают боги».

...В пределах Перекрестка отыскали путники элувиан, переместивший их аккурат в Большой Некрополь, что в землях Неварры. Разыскали они в одном из залов монументального комплекса профессора Эммрика Волькарина, и просил тот новых знакомых о помощи: в Тайных Залах восстала нежить, а также объявились демоны отчаяния. Неведомо, какие силы привлекли порождения Тени в Некрополь, и Эммрик намеревался выяснить это. Ведь залы должны были находиться под защитой магии колокола, «Затонувшей звезды»; как сумели демоны проникнуть в сии потаенные чертоги?.. Как оказалось, удерживали колокол магические цели; оставалось лишь выяснить, кто сотворил их...

Эммрик вел за собой Рука и сподвижников его коридорами Некрополя в залу, в котором на погребальной плите покоился скелет. На считанные мгновения некромант вдохнул жизнь в бренные останки, потребовав ответ: кто стоит за хаосом в Некрополе? «Венатори...» - прохрипел скелет. Эммрик закатил глаза: венатори появились в Неварре сравнительно недавно, одержимые идеей обретения предвечной магии для каких-то своих новых повелителей.

Венатори наводнили залы верхней колокольни. Перебив чародеев, путники уничтожили магические цепи, удерживающие колокол, и звон его исторг демонов отчаяния из Большого Некрополя. Среди пожитков венатори обнаружил Рук отсеченную кисть... в которой Эммрик узнал Руку Славы – древней неваррский артефакт. И как только тевинтерцы сумели заполучить его?!

Эммрику, Мирне и Ворготу Рук поведал об освобождении древних эльфийских богов, возвращении их в мир и угрозе заполнения оного скверной. Профессор вызвался сопроводить путников в Тень; с собой он взял своего помощника, Манфреда, весьма милого и услужливого скелета, в остове которого находился дух любопытства.

Рук и его спутники задержались на какое-то время в Большом Некрополе, дабы выяснить, что взволновало блуждающие огоньки, пребывающие в комплексе. Как оказалось, то были венатори и призванные ими демоны; каким-то образом маги проникли в потаенные чертоги Некрополя, где продолжили поиски некоего артефакта. Сие тревожило: как сумели венатори осуществить подобное?..

...Следующим регионом Тедаса, переместились в который путники посредством обнаруженного на Перекрестке элувиана, стало побережье Ривейна. Наблюдали они, как неистовая кунари, Тааш, расправляется с воителями Антаама.

Рук приветствовал охотницу на драконов, и та, смерив воина оценивающим взглядом, заявила: «Повелители Фортуны хотят попасть в пещеру в прибрежных скалах. Там логово большого винсомера. Мы выманим драконицу, Повелители заглянут в ее логово, и все – можно по домам».

Тааш провела Рука и его сподвижников к области побережья, обитали на которой глубинные ходоки. Сих тварей они перебили, и кунари развела огонь, поджарив туши и оставив их как приманку для драконицы – верный способ выманить ту из пещерного логова. Кроме того, она окропила туши усыпляющим зельем, дабы драконица мирно почивала, пока Повелители вынесут все ценное из ее убежища.

Тааш предложила спутникам заглянуть в старый полуразрушенный форт Серых Стражей, возведенный неподалеку. Он был покинут еще в 33 год Века Стали после извержения вулкана и затопления Глубинных Троп магмой, и сейчас – предположительно – заняли его воители, принадлежащие к Антааму. Тааш надеялась понять, что понадобилось кунари в столь отдаленных пределах.

Знала Тааш о плане «Дыхание дракона», заключавшемся в нападении кунари на южные земли Тедаса около десяти лет назад. Согласно официальной версии, осуществлялся замысел самовольной группировкой и шел вразрез с приказами кунари. Это было правдой, но лишь отчасти. Власть в социуме кунари представляет Саласари – Триумвират Кун. Аришок верховодит Антаамом, военным подразделением, и символизирует тело кунари. Арикун возглавляет ученых и священнослужителей, и является олицетворением души кунари. Аригена руководит ремесленниками, и являет собой разум народа. Когда Брешь посеяла хаос на Юге, Триумвират решил действовать осторожно и отправил представителя кунари вести наблюдение и предоставлять им отчеты о деятельности Инквизиции. Однако некоторые члены Антаама и Бен-Хассрата посчитали, что их лидерам не хватает духа покончить с угрозой. Операция «Дыхание дракона» действительно шла вразрез с приказами, но она вовсе не была непопулярна. Кунари, многие годы сражавшиеся с магами крови Тевинтера, страшились любой магии, и надеялись найти быстрое решение... Когда «Дыхание дракона» провалилось, выжившие шпионы Бен-Хассрата добровольно сдались в плен. Антаам же настаивал на том, что план потерпел неудачу, так как они действовали слишком мягко. Они утверждали, что баз не заслуживают обучения Кун – их нужно захватить и уничтожить. Когда же против этого требования выступил Аришок, сражавшийся с порождениями тьмы в Ферелдене в час Пятого Мора, кит-шоки заявили, что его разум искажен. Они напали на Аришока во время военного совета и тяжело его ранили. Именно тогда кровожадный Антаам отправился на войну – подобно телу, лишенному души и разума.

Рассказывала Тааш спутникам, что, начав вторжение в земли Тедаса, воины Антаама старались захватывать старые крепости, подобно этой, а не строить свои. Как оказалось, означившиеся в форте кунари желали изловить винсомера, и Тааш косвенно помогла им в этом!..

Воины Антаама сковали цепями драконицу, полакомившуюся на побережье отравленным мясом. Подоспевшая разъяренная Тааш выдохнула пламя, испепелив разом нескольких воинов-кунари; иные обратились в бегство. Рук опешил: никогда прежде огнедышащей кунари он не видывал!..

Тааш же разбила секирой цепи, сковывающие драконицу, и та взмыла в воздух; оставалось лишь уповать на то, что Повелители Фортуны успели убраться из ее логова...

Тааш сопроводила Рук и его спутников в убежище Повелителей, где тех приветствовали возглавлявшая охотников за сокровищами Изабела и мать Тааш, Шатанн. Поведали последние о том, что в пещере драконицы сумели отыскать древнюю скрижаль кунари, созданную за несколько столетий до Века Стали. «Артефакт – из первого подобия поселения, обитатели которого не выжили», - просветила новых знакомых.

Узнав о том, что дочь ее использовала огонь, Шатанн встревожилась, велела Тааш скрыться на какое-то время. Тааш фыркнула, но согласилась: бесчинства оскверненных драконов следует остановить, и как можно скорее.

Наряду с Руком Тааш отправилась на побережье; кунари кормила чаек, рассказывая спутнику о себе. Рук уточнил, является ли способность Тааш выдыхать пламя разновидностью магии, и отвечала та: «Нет, это не магия. Мама говорит, раньше кунари были ближе к драконам. Что-то у нас в крови». «Воины Антаама называли тебя ‘адаари’», - припомнил Рук. «’Та, кто дышит огнем’ на древнекунарийском», - пояснила Тааш. – «За одно поколение нас рождается лишь несколько. Мама считает, что у адаари есть некое особое предназначение. И постоянно ищет разгадку в старых книгах».

Рассказывала Тааш, что мать ее добилась перевода из Пар Воллена в Конт-аар, тайком вывезла туда дочь и оставила Кун. «Мама была ашкаари – ученой», - говорила воительница. – «От Кун она отреклась из-за меня. Шатанн боялась того, что кунари, узнав о моей способности, отправят меня в Антаам, сделав берсерком».

Тааш провела Руку к прибрежному гроту, скрывался в котором ее старый знакомый – кунари Караш. Прежде был он навигатором из касты рабочих, и прибыл сюда в составе Антаама, когда тот решил начать вторжение в земли континента. Но после того, как кунари атаковали Вентус, Караш сбежал и с тех пор скрывался здесь, на побережье Ривейна. Тааш наведывалась к собрату время от времени, приносила ему еду.

На обратном пути двое повстречали Шатанн; последняя собиралась навестить Караша, показать ему найденную в логове драконицы древнюю скрижаль. Быть может, навигатору известно что-либо об этом артефакте?..

...Теперь, когда к отряду их присоединились эксперт по Тени и охотница на драконов, Рук и сподвижники его, начавшие именовать себя «Стражами Завесы», собрались в библиотеке Маяка, дабы определить свои следующие действия.

Узнав о том, что Антаам, заявлявший о своей ненависти к магии, поддался на посулы эльфийских богов в обмен на силу и фласть, Тааш поморщилась презрительно, молвила: «Зато теперь понятно, почему они столь упорно захватывали Ривейн». «Из-за Переправы Д’Меты, оскверненных драконов и всего прочего, с чем мы сталкиваемся, кажется, что мы ввязалась в войну», - вздохнула Беллара. – «Во множество маленьких войн».

«Боги заручились поддержкой самых отъявленных мерзавцев Тедаса», - согласился Рук. «Они предлагают силу и власть тем, кто их жаждет», - заключил Даврин. – «Венатори и Антаам не станут раздумывать над тем, какую цену им придется заплатить».

Тем не менее, союзники есть и у Стражей Завесы, о чем Рук не преминул напомнить остальным. Это и Странники Завесы, и Вороны, и Теневые Драконы...

Хардинг поведали Руку: леди Морриган прислала весть о том, что хотела бы встретиться в «Мощеном лебеде» в Минратусе. Даврин же получил весточку от Антуана и Эвки, находящихся ныне в городке Лавенделе, в которой те сообщила о странностях, происходящих со скверной в Хоссбергских топях. Наверняка обе зацепки сии ведут к богам и их приспешникам...

Так, Рук и Хардинг вернулись в Минратус, проследовали в означенную таверну, где ожидала их Морриган. Последняя представила Руку своего спутника, Инквизитора Тревальяна. Последний приветствовал Рука, отметив, что команда, собранная тем – лучший, а то и единственный шанс остановить Эльгар’нана и Гилан’найн».

«Сделаю все, что в моих силах», - заверил Инквизитора Рук, и Морриган, удовлетворенно улыбнувшись, молвила: «И пока ты будешь этим заниматься, Инквизитор приложит все силы, чтобы уберечь мир. Ведь ситуация довольно серьезна: большую часть Юга осаждают порождения тьмы». «Все так плохо?» - ужаснулась Хардинг. «Если бы не Инквизитор, Юг бы уже пал под их натиском», - заключила Морриган. – «Эти странные новые порождения тьмы распространяют страх и скверну, превосходящую собой ту, коя проявлялась в час предыдущих Моров».

«Порождения тьмы ударили в сердце Орле», - продолжил Инквизитор. – «Вал Ройо и Халамширал едва держатся. Ферелден пал бы, если бы не подоспевшая помощь из Орзаммара. Денерим утрачен, но ферелденцы продолжают держать оборону в Редклиффе. Хуже всего ситуация сложилась в Свободных Просторах. Действующая виконт Эвелин Валлен организовала эвакуацию жителей Киркволла, направив свой народ и остатки армии на помощь принцу Ваэлю, силящемуся удержать Неприступную Гавань».

Инквизитор передал Руку статуэтку волка, сообщив, что обнаружил ее примерно в то же время, как ритуал Соласа был прерван и оказался он пленен в Тени. «Мы изучили магию этого артефакта, и оказалось, что она связана с Завесой... и с Соласом», - говори Инквизитор. – «Но неясно, как именно». «Солас – древнее создание», - добавила Морриган. – «То, как он переплетен с магией, не понять ни одному смертному».

Чародейка предлагала Руку отнести статуэтку в Маяк; быть может, обитель Соласа пробудит магию, заключенную в артефакте?..

Исследуя Перекресток, Рук и спутники его находили прежде подобные статуэтки. Надеясь проверить теорию Морриган, по возвращении в Маяк установили они один из артефактов на пьедестал, находящийся в библиотеке... став свидетелем видения далекого прошлого, воплощенного в причудливой фреске, сделанной на одной из стен зала.

«Эльгар’нан, ты не можешь так поступить!» - восклицал Солас обвиняюще. – «Ты поклялся, что мы откажемся от власти, когда закончится эта чудовищная война». «Нашему народу нужно наше руководство», - возражал ему Эльгар’нан. – «Если не согласен, уходи». «Нашему народу нужно восстановиться», - добавила Мифал, принимая сторону Эльгар’нана. – «И мы должны помочь ему объединиться».

«Значит, мы сражались не ради свободы, а чтобы завоевать эту землю и свой народ», - с горечью бросил Солас собратьям. «Мы сражались ради победы, и теперь эванурисы подобны богам», - изрек Эльгар’нан, взирая на Соласа с нескрываемым презрением. – «Я не собираюсь отчитываться перед надоедливой ручной собачонкой Мифал».

«Народ напуган», - обратилась к Соласу Мифал. – «Ему нужно во что-то верить». «Ему нужна сила», - беспрекословно заявил Эльгар’нан. «И мудрость», - стояла на своем Мифал. «Нужны боги, которые смогут его защитить», - резюмировал Эльгар’нан. «Мы не боги», - возражал Солас. – «И ты это еще поймешь». «В душе каждого ручного пса прячется волк», - хмыкнул Эльгар’нан пренебрежительно.

Стражи Завесы расположились в центральном зале библиотеки, чтобы обсудить то, чему стали свидетелями. Странное воспоминание, такое... обыденное. Сии древние эльфы, возомнившие себя божествами, походили на самых что ни на есть обычных политиков, алчущих власти.

«Эльгар’нан делал все, чтобы получить власть и сохранить ее», - заключила Беллара, и Эммрик, утвердительно кивнув, предположил: «Затем Солас разгневался на ставшего деспотом Эльгар’нана и начал свое восстание».

«Была еще одна составляющая», - напомнила сподвижникам Нив. – «Мифал. Она ратовала за мир». «Мифал и Солас были близки», - встрепенулась Лэйс. – «Инквизиция обнаружила некогда храм Мифал, а там повсюду были статуи волков». «А она выбрала вместо него Эльгар’нана», - поморщился Луканис. – «Предала его».

«Думаю, я могу понять, почему Мифал так поступила», - неуверенно произнес Рук. – «Только что закончилась некая масштабная война, все истощены, а Эльгар’нан не хочет отказываться от власти. Эльгар’нан отступил бы, если бы Мифал приняла сторону Соласа?» «Ни за что», - уверенно заявил Даврин, и Хардинг согласилась с ним: «Это привело мир к еще бы одной войне. Мифал пыталась сохранить мир». «И Солас должен был это понимать», - резюмировал Рук. – «Но он все равно не смог смириться с тем, что она выбрала мирную политику вместо его идеалов».

«Возможно... эти фрески – не просто воспоминания», - высказал предположения Эммрик. – «Это то, о чем Солас мечтает забыть». «Его сожаления», - кивнул Луканис. – «Возможно, мы сумеем узнать его уязвимые места».

...Второе из воплощенных сожалений Страшного Волка явило Руку и его сподвижникам образы Соласа и Мифал пред их неизбежным расставанием. «Я не был уверен, что ты придешь», - говорил Солас. «Это ты ушел», - напоминала ему Мифал. – «Я никогда не поворачиваюсь спиной к друзьям, когда они нуждаются во мне».

«Эванурисы ищут магию скверны», - утверждал Солас. «Это невозможно», - возражала Мифал. – «Скверна надежно заточена. Навсегда». «Хотел бы я поверить тебе, но я ощутил разрушение оков», - настаивал Солас, и обещала Мифал: «Я выясню, правда ли это. Если они забыли, сколь опасна скверна, я приложу все усилия, чтобы напомнить им об этом».

«Может, ты покинешь эванурисов и останешься со мной?» - предлагал Солас. – «Разве ты не хочешь освободиться от этих мук?» «Будь спокоен, любимый», - отвечала Мифал. – «Я остановлю их». «Ты должна», - мрачно изрекал Солас. – «Скверна – это наша ошибка».

Стражи Завесы осознали, что, похоже, связывали Соласа и Мифал некие глубокие чувства. И, хоть жизненные путь их и разошлись, Солас пришел к возлюбленной, дабы предупредить о том, что эванурисы прибегли к использованию скверны.

«Для него это было важнее восстания», - вымолвил Даврин. – «Похоже на объединение королевств при появлении архидемона». «Мифал не могла поверить в подобное», - покачала головой Беллара, осмысливая видение. – «Сказала, что скверна запечатана... Об этом есть старая легенда – про доспехи Андруил! Не уверена, есть ли тут связь... Андруил была богиней охоты. Она надела магические доспехи из чего-то, названного ‘пустотой’. Они свели ее с ума».

«Я помню эту историю!» - воскликнул Даврин. – «Остальные боги страшились, что Андруил обратится против них. Она творила всякие ужасы. Вызывала эпидемии. Это и правда похоже на скверну». «Все закончилось тем, что Мифал сразилась с Андруил», - продолжала Беллара. – «После того как превратилась в дракона. Она сняла с Андруил доспехи. Безумие Андруил отступило и снова воцарился мир».

«Как любопытно!» - воскликнул Эммрик. – «Выходит, Андруил, возможно, наткнулась на магию скверны». «А Мифал забрала у нее источник этой магии и запечатала ее», - предположила Нив, и Луканис мрачно резюмировал: «...Пока кто-то вновь не воспользовался ею».

И все же фраза Соласа о том, что «скверна – наша ошибка», не давала Руку покоя. Почему эльф произнес ее?.. Какое отношение он и его сородичи имели к изначальному появлению скверны?.. О чем именно питал он сожаления?..

«Возможно, я знаю», - молвила Хардинг. – «Когда Инквизитор пытался спасти мир от появившейся в Завесе Бреши, он встретился с Мифал... И она сказала ему, что иные эльфийские боги предали ее – убили». «Как же она могла сказать об этом Инквизитору, будучи мертвой?» - озадачился Рук, и пояснила ему гнома: «Думаю, она провела много веков, набирая силу и используя тела других».

«Стало быть, Солас винит себя в убийстве Мифал», - протянул Рук, и Тааш тяжело вздохнула: «Возможно, он хотел ей что-то сказать. Но слишком долго тянул с этим. И вот ее не стало. Он не успел все исправить. Это любого сломает».

...Третьем воплощенным сожалением Соласа, представшим Стражам Завесы, стало видение заточения Страшным Волком семерых эванурисов. Эльгар’нан и Гилан’найн сулили мятежнику кару, и отвечал тот сородичам: «Мы предупреждали вас не использовать скверну. За это и за Мифал я приговариваю вас к вечному сну в изгнании. Ваши же жизни образуют Завесу, что станет сдерживать ужасы, которые вы выпустили в мир».

«Стало быть, он пленил богов и создал завесу между нашим миром и Тенью», - заключила Беллара. – «Да, эванурисы были ужасны. Но то, что сделал Солас... не просто остановило их. Это уничтожило нашу культуру. Наш мир!» «Он пытался остановить не только их, но и скверну», - возразил ей Даврин. – «Мы видели, на что способны Эльгар’нан и Гилан’найн. Представьте, что случилось бы, если бы все семь оскверненных богов разом оказались на воле».

«То есть он создал Завесу лишь для того, чтобы эльфийские боги не смогли выбраться из своей тюрьмы?» - нахмурилась Хардинг, и Эммрик протянул задумчиво: «Да, чтобы лишить их доступа к Тени, но... Было ли создание Завесы вокруг всего мира случайностью?» «Вы слышали, как Солас кричал в видении», - напомнила остальным Нив. – «Не похоже, что его ритуал пошел по плану».

Помолчали, осмысливая видение. «У меня еще один вопрос...» - неуверенно начала Хардинг. – «Солас запер эльфийских богов в древнем эльфийском здании, так?» «Похоже на то», - кивнула Беллара. – «Возможно, во дворце?.. По крайней мере, в Арлатане я ничего подобного не видела». «А затем магистров заманили в Тень», - продолжала говорить гнома, излагая суть известной всему миру легенды. – «Они проникли туда, что позволило скверне вырваться, а Золотой Город был очернен...» «Верно», - подтвердила Нив. – «И Черный Город остается в Тени как зримое напоминание об их ошибках».

Хардинг призналась: ее смущает то, что в Песне Света утверждается, что Золотой Город построил Создатель, однако, если речь идет об эльфийском дворце... вера людская не имеет под собой основания!.. Стремясь поддержать терзающуюся сомнениями Лэйс, Рук отметил: «Вряд ли ты когда-нибудь узнаешь, правда ли говорится в Песне Света или нет. Я считаю, важно лишь одно: во все времена Церковь призывала людей быть добрее и поддерживать друг друга».

Да, в сии неспокойные времена многие усомнились в вере своей – как люди, так и эльфы. Рук, однако, предлагал сподвижникам сосредоточиться на противостоянии эльфийским богам, а вопросы теологии покамест оставить...

...Следующее, четвертое сожаление явило путникам образ эльфийки, Мифал... а подле него – сияющий бесплотный дух, Солас! «Ты так долго наблюдал за миром», - рекла последняя. – «Почему ты не хочешь присоединиться к нему?» «У меня нет желания жить как смертные», - отвечал ей Солас. – «У меня есть Тень. Кроме того, разговор о том, чтобы принять постоянную форму... Мне кажется, ты недооцениваешь опасность. Разве земля не содрогнулась, когда ты позволила сияющему камню сформировать твое тело?»

«Лириум дарует нам силу, который обладали мы, будучи в Тени», - молвила Мифал. – «Мы – лучшее от физического и духовного. Солас, мне необходима твоя мудрость, чтобы противостоять громким голосам, готовым зайти далеко. Таким, как Эльгар’нан. Мне нужен ты». «Это безумие», - в голосе духа звучала обреченность. – «Ты должна это осознавать... Но я всегда последую за тобой».

Видение сие ошеломило Рука и спутников его, заставило осознать потаенную истину: древние эльфы были духами, добровольно облекшими себя в материальные воплощения! Знание сие может изменить все представление о магии!.. Однако... следует ли делиться истиной с миром? Ведь найдется немало тех, кто с готовностью назовет эльфов «демонами».

«Стало быть, Солас был духом», - заключил Рук. «Как думаете, каким?» - задалась вопросом Тааш. «На эльфийском его имя означает ‘гордость’», - просветила ее Беллара.

«Заметьте, Солас не хотел обретать физическое тело», - напомнила остальным гнома, и Нив кивнула: «Верно. Он пошел на это потому, что Мифал умоляла его». «Тогда в чем же его сожаление?» - нахмурился Луканис озадаченно. – «В том, что он не хотел принимать физическую форму?»

«Возможно, но это не все», - вслух размышляла Хардинг. – «Солас был напуган. Они создавали свои тела из лириума, и из-за этого сотрясалась земля». «Они радовались обретенной силе и не заметили, что лириум принадлежит титанам», - осознал Рук. – «Помните первое воспоминание, которое нам предстало? О том, что Эльгар’нан захватил власть? Там говорилось, что произошло это в конце войны». «Войны между титанами и эльфами», - выдохнула Хардинг в изумлении.

Неужто Солас поддался на посулы Мифал и таким образом стал невольным виновником войны – и всей цепи трагических событий, произошедших впоследствии?..

...Пятое сожаление, явленное Стражам Завесы, оказалось еще более пронзительным, нежели предыдущие. Образы, проступившие на магической фреске, запечатлели Мифал... и Соласа, сжимающего в руке лириумный кинжал.

«Ты создал то, что нам нужно?» - спрашивала Мифал. «Ритуал, проведенный с помощью этого кинжала, разделит всех титанов с их душами», - отвечал Солас. – «Но ты должна знать, что отделенные сны сойдут с ума и обратятся в бесплотную скверну из гнева и боли. То, что мы творим, ужасно!» «Это единственный способ закончить войну», - напомнила ему Мифал.

«Солас создал оружие, которое убило титанов», - Хардинг была потрясена очередным откровением. – «Точнее, не убило... Он отсек их сны, оставив их сломленными и лишенными рассудка... Он целый год оставался рядом со мной в залах Скайхолда. Вежливо разговаривал. И все это время он знал – знал, что совершил!» «Поэтому и хочет забыть об этом», - вымолвил Рук.

«Будучи магом, Солас, несомненно, сожалеет о том, что разрушил разумы титанов», - попытался успокоить гному Эммрик, но Даврин покачал головой: «Нет. Все гораздо хуже. Солас сожалеет не об этом. ‘Отделенные сны сойдут с ума и обратятся в бесплотную скверну из гнева и боли’. Когда Страж слышит Зов, это похоже на песнь в его сознании. Звучит знакомо, Лэйс?» «Песнь лириума», - осознала та. – «Песнь титанов». Даврин утвердительно кивнул, продолжил: «Мы считаем скверну чудовищной силой без жалости и сострадания. Истинным воплощением зла. Но на самом деле это запертое в клетку животное, которое веками угнетали, пока в нем не остался лишь страх».

«Если скверна – это сны титанов, можем ли мы...» - Рук запнулся, подбирая слова. – «Исцелить их? Избавить их от гнева?» «Боюсь, я этого не знаю», - отвечал ему Эммрик. – «В теории вернуть титанам сны должно быть возможно...» «Нельзя освобождать их, пока они не исцелены», - перебил некроманта Даврин. – «Иначе оскверненные титаны опустошат весь мир».

Как бы то ни было, сейчас Стражам Завесы следовало сосредоточиться на Эльгар’нан и Гилан’найн; о титанах они подумают позже.

...Последняя фреска представила взорам путников образ Мифал, умирающей на руках у Соласа. «Я знала, что ты придешь», - рекла Мифал. – «Тебе нужна сила бога, Солас, сила, которая осталась только у меня».

«Оскверненные эванурисы скоро высвободятся из своей тюрьмы», - отвечал ей Солас. – «Я должен создать более крепкую темницу, которая сможет удержать их». «Тюрьма и правда нужна, но хочешь ты не только этого», - прошелестела Мифал, и воскликнул Солас: «Почему я не должен разрушить Завесу и вернуть бессмертие всему эльфийскому народу? Он этого заслуживает!» «Ныне живущие эльфы не заслуживают того, чтобы ты у них на глазах уничтожил любимый ими мир ради успокоения своей совести», - возразила Мифал, но Солас стоял на своем: «Я должен исправить то, что сделал. Прости меня». «И ты меня прости, старый друг», - были последние слова Мифал.

Стражи Завесы отчаянно пытались осознать увиденное, понять содеянное Соласом. «Он убил Мифал?» - выдавила Беллара. – «Когда это случилось?» «На фреске Солас выглядел так, как во время пребывания в Инквизиции», - отметила Хардинг, предположив, что представшее их взорам могло произойти относительно недавно. «Мы знали, что Солас пробудился в этом мире, лишившись большей части своих сил», - резюмировала гнома. – «Теперь мы знаем, как он обрел былое могущество». «Убил единственную оставшуюся богиню и забрал себе ее силу», - поморщился Даврин с нескрываемым презрением. «Вся эта невероятная магия и божественная сила...» - вздохнула Нив. – «В конце концов все сводится к любви и убийству. Как и всегда».

«Что мы можем использовать из того, о чем узнали?» - обратился Рук к сподвижникам. «Он искренне противостоит скверне», - отвечал Даврин. – «И ни за что не допустит того, чтобы она вернулась в мир». «Согласна», - кивнула Нив. – «Но он планирует вырваться из своей тюрьмы. И замысел его придется нам не по нраву». «Он предал Мифал – единственную, которой был по-настоящему верен», - напомнил собравшимся Эммрик. – «Не может быть, чтобы он не предал нас».

«Он дух», - произнесла Беллара. – «Или когда-то был им. Возможно, он может овладевать другими, влиять на разум – все, на что способны духи». «Он создал Завесу», - добавил Эммрик. – «Само его естество связано с ней. Она источник его силы, но в то же время и потенциальная слабость». «Из-за Мифал у него каша в голове», - высказалась Тааш. – «Все, что связано с ней или Эльгар’наном, будет его бесить. И приведет к ошибкам». «Солас думает, будто знает, что лучше для остальных», - заявила Хардинг. – «И при любом действии будет убеждать себя, что он герой».

«Солас нанес много ущерба, но он не похож на Эльгар’нана, который пытается разрушить мир, чтобы править им», - высказал свое мнение Рук. – «Он пытается исправить содеянное и знает, что совершил множество ошибок. Возможно, он не безнадежен».

В помещении возник Смотритель, сообщив Руку, что на Перекрестке того ждет гостья. Ступив в элувиан, связующий Маяк и Перекрестком, лицезрел Рук Морриган. «Я так понимаю, тебя занимают вопросы о Соласе и Мифал, так?» - прямо осведомилась она. – «Эти два бога всегда были тесно связаны. Сперва Мифал убедила своего духа-спутника покинуть Тень и принять облик смертного. Затем Солас поглотил могущество Мифал». «Но откуда тебе известно, что именно мы узнали о прошлом Соласа?» - опешил Рук, и женщина загадочно улыбнулась: «Подумай, Рук. Ты же сам видел воспоминания Страшного Волка. Когда Мифал выступила против того, чтобы боги использовали скверну, ее предали и повергли. Но все же она выжила и вернулась спустя много столетий, чтобы в трудную минуту прийти на помощь Инквизиции. Как?»

«Вероятно, дело в эльфийской магии, которую мы и представить себе не можем», - предположил Рук. «Верно, но важно не то, чем они обладали, а кем они были», - поправила его Морриган. – «Ты же помнишь, что первые эльфы были духами, верно? Мифал была духом, принявшим эльфийское обличье. И когда тело ее было повержено, она вновь стала духом. Сущность ее укрылась в теле смертной, принявшей ее по доброй воле. Она веками переселялась из одной носительницы в другую, постепенно восстанавливая былые силы... Пока однажды ее не сразили вновь... И на этот раз пала она от руки Соласа, который поглотил ее могущество... но не ее воспоминания».

«Ты?!» - изумился Рук. «Именно», - подтвердила Морриган. «Ты – новая ‘носительница’ Мифал?» - спрашивал Рук, и пояснила Морриган: «Все же я не вернувшаяся богиня. Когда-то я боялась, что сущность Мифал поглотит меня, если я стану ее носительницей, но это не так. Я осталась смертной и обладаю собственной волей. Сейчас во мне лишь частица сущности Мифал, ее затуманенные воспоминания, смысл которых непросто понять».

Рассказывала Морриган, что прежней носительницей сущности Мифал была ее мать, Флемет. «Когда я узнала о ее намерениях сделать меня новым вместилищем для души древней богини, испугалась, что от души моей ничего не останется», - призналась она. – «И однажды глубокой ночью это произошло. Меня разбудило магическое сияние в облике женщины, которая одновременно была и не была моей матерью... Воспоминания Мифал – и дар, и бремя. Так сказала сияющая женщина. Но я должна была принять их по собственной воле. Я пребывала в смятении. Что решить? Что значит стать ее носительницей? Что будет потеряно, если я откажусь? Но в конце концов что-то в голосе матери подсказало мне ответ... То было сожаление. Не богини, но матери, которая знала, что никогда боле не увидит свою дочь... Мой разум остался моим. Я получила знания... как Мифал, так и прежних ее носительниц».

«Ты познакомилась с Соласом в Инквизиции?» - уточнил Рук. «Да, верно», - молвила Морриган. – «Это случилось еще до того, как я овладела воспоминаниями Мифал. Тогда я считала Соласа хмурым эльфом-отступником, который любил лишь спорить. Он слышал, как я, пребывая в полнейшем невежестве, рассказывала историю и легенды эльфийского народа, которым он был свидетелем лично. Я этим не горжусь».

«Ты знаешь что-нибудь, что может помочь в противостоянии Эльгар’нану и Гилан’найн?» - спрашивал Рук. – «Или Соласу?» «В прошлый раз, когда Мифал столкнулась с Эльгар’наном и Гилан’найн, они сразили ее тем самым кинжалом, что сейчас у тебя», - отвечала Морриган. – «Что касается Соласа, то, как ты помнишь, он убил прежнюю носительницу сущности Мифал, чтобы завладеть ее божественной силой... Я не скрываю никаких магических тайн, Рук. И всегда делюсь своими знаниями с тобой и Странниками Завесы».

«Но ты здесь не только затем, чтобы сообщить мне, что являешься Мифал», - заметил Рук, и поправила его Морриган: «Я не Мифал во всей полноте ее сущности, но это так. У Страшного Волка есть возможность посещать тебя во снах и давать тебе советы. И теперь, узрев его воспоминания, ты знаешь и его глубочайшие сожаления. Скажи, что ты думаешь о Соласе?» «Солас много говорит о том, что нужно сделать и что ему приходится принимать сложные решения...» - протянул Рук. – «Но он будто пытается себя в этом убедить. Мне кажется, в глубине души он не очень-то верит в свои слова». «Это очень похоже на старого волка: любит он себе жизнь усложнять», - усмехнулась Морриган. – «Не зло сделало Соласа твоим противником, а его убеждения. Вера в то, что только он сможет остановить им же начатое... И все же Мифал некогда любила Соласа. Именно его преданность и любовь к своему народу привели к сегодняшней трагедии. Возможно, тебе удастся повлиять на финал этой истории. И даже сильнее, чем кто-либо представляет».

Рук заверил собеседницу в том, что не отступит от принятого начинания, и та, одобрительно кивнув, молвила: «Я поведаю тебе последнюю тайну. Когда боги сразили Мифал, они использовали ее собственный лириумный кинжал. Тот, что сейчас в твоих руках. Солас забрал его у Эльгар’нана и извлек из кинжала частицу Мифал, сокрытую в сем артефакте. Эта частица – младшая сестра той, которой обладаю я, если угодно, - покоится здесь, на Перекрестке. Если переживешь встречу с ней, эта сущность поможет тебе в грядущем». «Существуют... две Мифал?» - выдавил Рук, осмысливая прозвучавшее откровение, и пояснила Морриган: «Тебе знакомо значение слова ‘частица’, не так ли? Это маленькая часть одного множества, что возникает при разрушении чего-то большего. Как тебе известно, первые эльфы были духами, а если разрушить духа, он распадется на осколки, в каждом из которых будет заключена его частица. Такое случалось и с древними эльфами, что остались в истории как боги, - к примеру, с Диртаменом и его ‘братом’ Фалон’Дином».

«Но что... может ожидать меня на встрече с ней?» - поинтересовался Рук. «Ты знаком с Соласом, встречался с Эльгар’наном и зрел Мифал в воспоминаниях», - напомнила ему Морриган. – «Они создания эмоций – как и все духи. Частица Мифал, что живет во мне, многие тысячелетия провела среди смертных. Она стала мудрее и терпеливее. Но ее ‘младшая сестра’ совсем другая. Это сущность Мифал как божества. Навряд ли она прислушается к вежливым просьбам, и, хоть это всего лишь частица богини, битва с ней будет тяжелым испытанием... И все же она способна дать тебе новые возможности в схватке с Эльгар’наном и Гилан’найн... и даже с самим Страшным Волком, если он окажется все так же хитер и изворотлив, как прежде».

«Каким духом была Мифал прежде, чем стать эльфийкой?» - осведомился Рук. – «Я знаю, что ‘солас’ по-эльфийски означает ‘гордость’...» «Мифал нравилось править и обладать властью», - изрекла Морриган, - «но не из высокомерного желания сокрушать непокорных, как в случае с Эльгар’наном. Вдохновлявшее ее чувство лучше всего описать словом ‘великодушие’... Властительница, изначально склонная к доброте. Но если духа разозлить или заставить действовать вразрез с его предназначением, в нем просыпается более жестокая сторона. Когда мир перестал соответствовать видению Страшного Волка, его мудрость уступила гордыне. Так и великодушие Мифал сменилось возмездием. Ведь если доброта не приносит плодов, виновных надлежит покарать».

Морриган открыла для Рука и спутников его прежде запечатанную область Перекрестка, где зрели те воплощение Мифал. Рук убедил сей осколок сущности богини прийти к ним на помощь в решающем противостоянии, и обратила себя Мифал в сияющую статуэтку, обещав, что могущество ее явит себя в нужный час.

...Эммрик вознамерился вернуться ненадолго в Некрополь, дабы провести обряды поминовения усопших. Рук вызвался сопровождать некроманта.

Двое проходили мимо могил и склепов, верша обряды, и рассказывал Эммрик спутнику о своем прошлом. Он рано остался сиротой – родители погибли при обрушении дома. Дозорные забрали мальчика к себе, и ритуалы морталитаси наполнили смыслом его существование. Прежде Эммрика ужасала мысль о собственной смертности, но ритуалы подарили ему покой и решимость противостоять угрозам, что встречаются в мире.

...Стражи Завесы обнаружили на Перекрестке элувиан, магия которого переместила их в Хоссбергские топи, что в Андерфелсе. Здесь, в деревушке Лавендел их уже ожидали Антуан и Эвка, поведавшие о том, что скверна стремительно захлестнула окрестные земли. Двое вызвались изучить эту новую, странную скверну, обещав Первому Стражу предоставить о сем подробный отчет.

Рук и спутники его приступили к исследованию окрестных пределов, выжигая образующиеся гнойники скверны, собирая образцы оной. Антуан, будучи весьма чувствителен к скверне, отметил, что та действительно имеет несколько иную природу; слышал эльф песнь богини, обращенную к скверне, преображающую ее. Наверняка скверна сия изменена Гилан’найн в ходе нечестивых экспериментов ее!..

Прибывший в Хоссбергские топи Первый Страж остался глух как к объяснениям Антуана и Эвки, так и к предложению Рука заключить союз. Воин, свято верующий в закостенелые догмы, наотрез отказывался принимать факт начала нового Мора, ведь архидемона в Тедасе покамест не замечено...

...Тааш пригласила Рука в бар «Эфес», находящийся в Залах Доблести – столь пафосно Повелители Фортуны именовали свой оплот в одном из гротов у побережья Ривейна.

Здесь поболтали они с кунари Рубакой, пытавшимся вовлечь Тааш в охоту на дракона. Воительница ответила отказом: подобное начинание будет стоить им жизни, да и не желала она убивать драконов – если, конечно, те не осквернены нечестивыми богами.

«Ходят слухи и о драконе на западе», - обратилась к Тааш Изабела, и отвечала та: «Да, знаю. Не уверена, идет ли речь об оскверненном драконе – подобно тем, которые атаковали Минратус и Тревизо. Но он убивает поселенцев в деревнях близ Арлатанского леса. Им необходима помощь».

Рук заверил собеседниц: они непременно наведаются в означенный регион...

...Хронистам из Орзаммара настойчивые расспросы Хардинг о Валте определенно не нравились, и та предложила Руку поискать ответы о титанах и Песни Камня в изначальной столице своего рода, Кал-Шароке, жители которого со времен Первого Мора живут в изоляции от мира.

Стражам Завесы удалось обнаружить на Перекрестке элувиан, магия которого переместила их на Глубинные Тропы. Проследовали путники к величественному аванпосту Кал-Шарока, где приветствовал их гном, Сталгард. «Я разыскиваю ту, что была избрана древними», - начала Хардинг, и Сталгард прервал ее: «Она ждет тебя».

Гном велел Лэйс и ее спутникам следовать за ним, провел их через аванпост в шахту, кишели к которой порождения тьмы, а отвратная скверна покрывала стены тоннелей.

За шахтами же означилось святилище, пребывали в котором исполинские колонны чистейшего лириума; скверна не коснулось сих пределов... Возможно, нечто не позволило ей это сделать?.. Или некто?..

В сердце святилища возвышалась огромная каменная статуя гномы. «Спасибо, что привел ее сюда, Сталгард», - прогремели слова. – «Меня называют Оракулом». «Я... знаю тебя?» - осторожно поинтересовалась Лэйс. «Когда-то я была Валтой», - отвечала Оракул. – «Ты тоже когда-то была Лэйс, затем лазутчицей, а теперь стала... кем-то другим». «То есть, я... такая же, как ты?» - уточнила гнома. «Я не могу сказать тебе, кто ты», - изрекла Оракул. – «Загляни внутрь и вспомни. Вспомни время, когда земля была жива и титаны ходили по ней. Они пели в один голос. То был хор созидания и связи». «Изатунолл», - осознала Хардинг. – «Песнь».

«Когда титаны пали, мы пробудились, но мелодия была утрачена», - продолжала вещать Оракул. – «Мы, гномы, всегда были осколками чего-то большего». «Чувство Камня...» - осознала Хардинг. – «Моя магия... Это магия титанов!.. Но почему? Почему это произошло? Почему я помню Изатунолл? Что произошло с титанами?!»

«Здесь находится еще кое-что», - с тревогой молвила Оракул. – «Оно нашло тебя!»

К Хардинг приближался древний конструкт – воплощение гнева Камня!.. И, когда Стражи Завесы покончили с сим порождением, Оракул подтвердила: сей неистовый гнев был направлен исключительно на гному. «В глубинах таятся ужасы», - рекла Оракул. – «Они пробудились и ищут тебя. Ты найдешь ответы внутри... но будь осторожно».

Оракул замолчала, и Сталгард, обратившись к Хардинг, признался: сущность эта изъясняется исключительно загадками. Гнома была зла и разочарована: вместе ответов она получила еще больше вопросов!..

Стало быть, Валта стала едина с титаном, и ныне общается с былыми сородичами посредством каменного изваяния. Но... существует ли еще где-то физическое «я» Оракула? Перемещает ли она сознание свое в Камень? Или же она просто каменная фигура, которая иногда пробуждается?.. Способна ли она воздействовать на каменную породу? Почему не отвечает прямо?.. Возможно ли, что связь с титаном изменила ее восприятие действительности?.. И... почему никто в целом мире не знает, что произошло с титанами?!

Хардинг хотелось отчаянно кричать, требуя ответы, но не ведала она, кому свои вопросы адресовать...

...Рук и спутники его вернулись в Маяк... а несколько дней спустя Даврин сообщил остальным, что Первый Страж срочно созывает собратьев во всего Тедаса в Вейссхопт, сообщив, что на твердыню надвигается огромная орда порождений тьмы, и пребывает среди сих созданий архидемон! Неужто на этот раз верховодят порождениями тьмы эльфийские боги?.. Но... как связаны они с архидемоном?..

Вопрос сей Рук вознамерился задать Соласу, и, погрузившись в медитацию, переместил сознание свое в Тень. Страшному Волку поведал он о приближении орды порождений тьмы под началом архидемона к Вейссхопту.

«Я хочу узнать, как архидемоны связаны с эльфийскими богами», - говорил Рук. – «Они такие же, как и иные оскверненные драконы? Или являют собой нечто иное?» «Тевинтерских богов никогда не существовало», - просветил его Солас. – «Архидемоны, как вы их называете, всегда были лишь орудиями эванурисов. К несчастью, жизненная сила сих порабощенных драконов дает эванурисам защиту и питаешь их мощь. Пока не будет повержен порабощенный им дракон, ты не сможешь ни убить эвануриса, ни, скорее всего, даже ранить его. Но даже после гибели своего дракона эванурис будет силен и защищен. Воспользуйся моим кинжалом – он способен рассечь защитные чары и сразить их».

«Но в древних преданиях упоминается, что боги Тевинтера говорили во снах с магистрами тех времен», - припомнил Рук. – «Как они могли это делать, будучи всего лишь слугами эльфийских богов?» «Некогда архидемоны были великими драконами», - изрек Солас. – «Эванурисы обратили их в источники своей силы. Когда я пленил богов, их драконы остались на свободе. В этом состояла моя ошибка». «Почему же?» - спрашивал Рук, и пояснил Солас: «Я никогда не порабощал драконов, потому что считал, что держать других существ в рабстве аморально. Поэтому и не понимал, какую силу может дать связь между богами и их драконами. Мне казалось, что я создал идеальную тюрьму. Но их драконы стали проводниками, через которые они говорили со спящими разумами».

Напутствуя Рука, Солас просил того любой ценой заручиться поддержкой Серых Стражей – навряд ли Стражи Завесы справятся с ордой Эльгар’нана и Гилан’найн своими силами...

Стражи Завесы выступила в Вейссхопт в полном составе. Проследовав в элувиан, обнаружили они себя в подвалах древнего оплота Серых Стражей... осада которого порождениями тьмы уже началась. В скованных свинцовыми тучами небесах витал гигантский лик Гилан’найн, огромная оскверненная великая драконица – архидемон Разикель – кружила над крепостью, а орда порождений тьмы бесновалась под вековыми стенами. Архидемон разрушал башни и укрепления, многим тварям удалось проникнуть в цитадель через бреши; во внутреннем дворе Вейссхопта схлестнулись они с защитниками твердыни.

В подвалах крепости повстречали Рук и сподвижники его юную Милу, дочь кузнеца. Девочке были ведомые все уголки и потайные ходы твердыни, и указала она незнакомцам путь к залу командования, где держал Первый Страж военный совет.

С боем прорвавшись через внутренний двор, Стражи Защиты добрались до означенного зала. Рук сумел убедить Первого Стража в необходимости объединить усилия в противостоянии миньонам Гилан’найн, а Антуан предложил сподвижникам попытаться заманить архидемона в драконью ловушку, установленную 900 лет назад, при строительстве крепости.

Первый Страж возглавил воинов, противостоящих порождениям тьмы; Рук же наряду со спутниками устремился через внутренний двор разрушаемой крепости в направлении, указанном Антуаном. Великое множество порождений тьмы рвалось в цитадель, захлестывали стены и залы ее потоки скверны... Неужто сей Мор действительно станет последним для древнего ордена Серых Стражей?..

Наконец, отряд, ведомый Руком, достиг площадки, близ которой располагалась драконья ловушка. Взяв в руку лириумный кинжал, Рук бросил открытый вызов Гилан’найн, и та приказала Разикель покончить с дерзким. Драконица опустилась на площадку...и Серые Стражи привели ловушку в действие. Острые копья с притороченными к ним цепями выстрелили из бойниц, пронзая тело архидемона, обездвиживая его.

Сознавая, что то - последние мгновения его существования, Даврин вознамерился было сразить Разикель, но его остановил подоспевший Первый Страж. Будучи тяжело ранен, воин постановил: он сам покончит с архидемоном... и погибнет, вобрав в себя его оскверненную сущность.

Даврин отступил, и Первый Страж направился к обездвиженной Разикель... когда на пути его выросла Гилан’найн. Оскверненная богиня сразила Первого Стража, а после преобразила драконицу магией скверны, обратив ее в преотвратное треглавое чудовище.

Передав лириумный кинжал Луканису, Рук и иные Стражи Завесы атаковали Разикель, повергли ее. Даврин нанес архидемону последний удар, однако Гилан’лайн не позволила Серому Стражу вобрать в себя эссенцию драконицы. На несколько мгновений сосредоточилась она на изъятии оскверненной сущности Разикель из поверженного воплощения и поглощении оной... и Луканис нанес удар. Метнувшись к Гилан’найн, Ворон попытался было сразить богиню лириумным кинжалом, но взметнувшееся ввысь щупальце скверны ударило Луканиса, и лезвие лишь оставило на лице Гилан’найн кровоточащий порез.

Опешив от осознания собственной уязвимости, Гилан’найн страшно закричала, взывая к скверне, и гигантские наросты той принялись стремительно покрывать Вейссхопт. Рук и спутники его бросились к элувиану, успели сигануть в волшебное зеркало за секунды до того, как скверна полностью покрыла помещение, находился в котором артефакт.

Оказавшись в безопасности Маяка, Стражи Завесы расположились за столом, дабы обсудить последние трагические события и определить ключевые причины, приведшие их к столь горькому поражению. Насколько им было известно, уцелевшие миряне Вейссхопта наряду с немногочисленными Серыми Стражами – в том числе Эвкой и Антуаном – добрались до Лавендела. Тем не менее, около тысячи Стражей погибло в час сражения... Достаточная ли это жертва за уничтожение архидемона и возвращение Гилан’найн смертности?..

Даврин и Луканис буравили друг друга злыми взглядами. Эльф напомнил остальным, что Ворон одержим демоном: возможно, именно тот заставил убийцу промахнуться? Луканис парировал: «Что насчет скверны, которая течет в твоей крови? Той самой скверны, которой Гилан’найн может легко управлять?»

«Мы здесь все по одним и тем же причинам», - напомнил сподвижникам Рук, стремясь не допустить обострения ситуации. – «Все мы видели те ужасы, что являют боги, и приняли решение противостоять им. Нам всем следует полагаться друг на друга, объединиться перед лицом трудность! Другой надежды у нас нет».

Эммрик предположил, что каждого из присутствующих занимают вопросы, мешающие полностью сосредоточиться на противостоянии богам. Луканис борется со Злостью за контроль, Эммрик то и дело возвращается мыслями к обнаруженной Руке Славы, Хардинг переживает из-за обретенной магии, силясь постить ее суть, Беллара возвращается мыслями к Надас Дитрален и его значению для эльфийской нации...

Подводя итог, Рук постановил: каждому из них надлежит как можно скорее разрешить свои проблемы, ведь не имеют они права оступиться – боги тут же воспользуются малейшей ошибкой, допущенной Стражами Завесы. А покамест Рук просил Хардинг связаться с Эвкой, дабы разведчики той попытались выяснить: откуда явились порождения тьмы, напавшие на Вейссхопт. Если удастся отследить сих тварей, возможно, они смогут выйти на след богов...

Руку удалось переговорить с Луканисом и Даврином, образумить тех и заставить принять мнение друг друга. Оставалось лишь уповать на то, что сумеет справиться они со своими внутренними демонами – и в случае с Вороном это не было аллегорией. Двое согласились примириться, а также высказали мнение о том, что надлежит заручиться помощью сил, имеющих влияние здесь, в северных пределах Тедаса: Серых Стражей, Теневых Драконов, Странников Завесы, Воронов. Конечно, у них полным-полно своих проблем, но почему бы Стражам Завесы не поспособствовать их разрешению?..

Погрузившись в транс, Рук вновь установил связь с Соласом, поведал тому о сражении в Вейссхопте и о гибели архидемона Разикель. «Рук, мое восстание против Эльгар’нана длилось более сотни твоих жизней», - отметил Солас, видя, сколь удручен Рук поражением и разгромом ордена Серых Стражей. – «Я был на твоем месте. Можешь представить, сколько раз я приказывал повстанцам отступить, когда противник превосходил нас по силе?.. Вы сделали Гилан’найн смертной и сохранили свои жизни. Горечь от того, что ты мог бы сделать больше, поможет тебе стать сильнее. Но в Вейссхопте вы одержали победу. И команду вдохновит твое упорство, даже если придется скрывать все глубину своей боли».

Солас советовал Руку приложить все усилия для сплочения подвижников, дабы разделяли они единую цель и стремление. И, если продолжат Стражи Завесы срывать замыслы богов, то и искать тех не придется: они явятся сами...

...На следующий день Рук заглянул в комнату к Тааш, заметил на полу красные веревки. «Эти веревки носят те, кто следует Кун?» - уточнил он. «Мы связываем себя, чтобы помнить, кто мы такие», - просветила его Тааш. – «Связываем то, что слишком опасно оставлять на свободе. Моя мать заставляла меня делать это каждое утро за завтраком».

В помещение заглянула Хардинг, сообщив: Серые Стражи нашли в Хоссбергских топях пещеру, в которой устроил логово один из оскверненных драконов. Тааш встрепенулась: «Нужно там осмотреться. Возможно, удастся понять, сколь отличаются оскверненные драконы от обычных. Вдруг они способны обращаться в нечто иное, как архидемон Гилан’найн?»

Рук и Тааш поспешили переместиться в топи, устремились к означенной пещере. Драконицы внутри не оказалось, зато на земле заметила кунари знакомые веревки – верный знак того, что побывали здесь ее сородичи. «Антаам», - сплюнула воительница. – «Так это они связали великую драконицу, чтобы осквернить ее! Превратили в нечто ужасное, уродливое и неправильное. В то, что противоречит самой ее природе!»

Подобные сомнения терзали разум и самой Тааш: она чувствовала, что не состоялась ни как кунари, ни как дитя Ривейна. С матерью отношения у нее оставались сложными, да и чувствовала она себя скорее мужчиной, нежели женщиной. Рук долго говорил с Тааш, убеждая спутницу в том, что мать хочет для нее лишь добра, становления ее сильной и прекрасной личностью – не более.

Тааш пригласила Рука составить ей компанию за ужином с матерью в Ривейне. Двое отправились к жилищу Шатанн, обсудили с последней скрижаль кунари, которую та продолжала скрупулезно изучать. «Руны на скрижали выселены на древнем языке кунари», - рассказывала Шатанн. – «Но часть букв каким-то образом скрыли, поэтому прочесть ее невозможно».

«Возможно, это какой-то шифр?» - предположил Рук. «Это вряд ли», - отвечала Шатанн. – «Я изучаю Первую Экспедицию уже многие десятилетия. Прежде я не видела ничего зашифрованного». «А что это, Первая Экспедиция?» - заинтересовался Рук, и пояснила кунари: «В ваших летописях говорится, что кунари прибыли в Тедас три столетия назад, в Век Стали. Это правда, но не вся. Первая Экспедиция состоялась почти на тысячу лет раньше, и ее участники канули в лету. Они предшествовали самому Кун! Те далекие времена я и изучаю».

Несмотря на остающуюся натянутость в отношения между матерью и дочерью, ужин прошел без излишних эксцессов, а по завершении его Рук и Тааш поспешили откланяться...

...До Нив дошли сведения о том, что члены Нитей – орудующего в Портовом городе преступного синдиката – начали весьма странно себя вести. А вскоре детективу прислал весть осведомитель, Элек, с просьбой о встрече.

Так, Рук и Нив выступили к таверне «Мощеный лебедь», однако Элека в заведении сем не обнаружилось. Более того, посетители рассказывали, что накануне головорезы, принадлежащие к Нитям, избили и похитили одного из посетителей таверны, некоего Макала Дамаса. Прибывшая на место преступления храмовница Рана Савас просила Нив помочь ей с расследованием произошедшего.

Нив и Рук осмотрели помещение, опросили свидетелей, которые, впрочем, предпочитали отмалчиваться: оно и немудрено, никому не хотелось связываться с Нитями. Тем не менее, двоим удалось выяснить имя певицы, выступавшей в тот вечер на сцене и ставшей свидетельницей преступления. Сида Сикония, ее частенько можно встретить в ином заведении – «Фонарщике».

Наведавшись в оное, расследовательница и спутник ее зрели не только певицу, но и Элека, допрашивавшего с пристрастием плененного венатори. Осведомитель и Сида просветили двоих: Макал Дамас был одним из набольших Нитей, а похитили его венатори, выдавшие себя за головорезов синдиката. Рассказывал Элек о том, что похищен не только Дамас, но и иные ключевые фигуры Нитей. «Ты слышала, что у Нитей проблемы в Портовом городе?» - говорил осведомитель Нив. – «Это из-за сектантов. Они вторгаются на наши улицы и забирают наших людей. У них есть наводки от кого-то из наших. Они за нами следят».

Элек сообщил, что логово венатори устроили на Рынке Теней, где и удерживают пленников. Добравшись до оного, Рук и Нив перебили означившихся окрест сектантов, вызволили удерживаемых теми пленников.

Им удалось обнаружить Макала Дамаса, однако тот оказался одержим... кем-то. «Давно не виделись, Нив», - буднично приветствовал тот детектива устами Дамаса. – «Прежде тебе удавалось меня остановить. Но моя цель осталась прежней...» «Элия», - осознала Нив. «Избавь Минратус от этого преступника», - предложила ей та. – «Убей его».

«Ты используешь магию крови, чтобы управлять им...» - молвила Нив. «Впечатляет?» - осведомилась Элия. – «Это лишь бледная тень могущества, которым некогда обладал Тевинтер. Вы разобрались с Батарисом и его реликвией. Вы нашли нас здесь. Но на этом все. Восставший бог указал мне путь. К нашему наследию. Нашему спасению. Я – будущее этого города! И ты не посмеешь мне помешать».

Рук и Нив повергли бросившегося на них Дамаса, и бросила расследовательница: «Как все-таки удобно, Элия! Пропадают Нити, которых никто не ищет, ты их используешь для грязной работы и отвода глаз, и никто тебя не заподозрит. Ты заманиваешь нас в ловушку. Для чего?» «Для Минратуса», - проскрежетала Элия. – «Для восстановления нашей древней власти. Для возрождения нашего предназначения». «И плевать, сколько жизней это унесет», - бросила Нив презрительно. – «Мы это уже проходили...» «Минратус – прогнивший город», - изрекла Элия. – «То, что он остается в столь плачевном состоянии, льстит твоему самолюбию? Оправдывает твой цинизм?.. Я – наша надежда! Я изменю Минратус, и начну с Портового города. Он достоин лучшего».

Сущность Элии оставила тело Макала Дамаса, и теперь тот растерянно озирался по сторонам, не понимая, что произошло. Благодарный Нив и спутнику ее за свое спасение, заправила синдиката заявил: «Слышал, вы вернули украденную реликвию из красного лириума, но виновный в этом венатори, Батарис, ушел безнаказанным. У меня есть компромат на него. С этой информацией твоя подружка-храмовница может взять его».

Рук на предложение Дамаса согласился; в эти странные времена сделки с подобными субъектами – поистине, меньшее из зол...

Позже, по возвращении в Маяк, поинтересовался Рук у Нив: «Элия, из магов крови, - кто она?» «Чертова фанатичка», - поморщилась женщина. – «Верит в возрождение былого величия Тевинтера. Я поймала ее во время попытки ‘спасти’ город. Тот ритуал, что она хотела провести... Она бы принесла в жертву всех нас. Я схватила ее и передала храмовникам. Но Элия нашла путь к нужным сердцам и исчезла из своей камеры. Была у меня одна наводка... Я должна была отправиться туда одна, но решила взять подмогу. Кого-то, кому я могла доверять. Рану... Но так вышла, что первым мне встретился ее напарник, Бром».

По словам Нив, Бром первым ступил в убежище Элии, и та сразила его, после чего скрылась; храмовники замяли смерть Броса и не стали преследовать беглянку. И сейчас Элия вернулась, заручившись поддержкой бога – Эльгар’нана, судя по всему.

...Беллара узнала, что несколько Странников Завесы пропали во время экспедиции в руинах, где она нашла Надас Дитрален. Эльфийка надеялась, что им с Руком удастся отыскать ее сородичей до того, как дикая непредсказуемая магия Арлатана пополнит список своих жертв.

Двое переместились в Арлатанский лес, устремились к сердцу руин. Означилось здесь несколько весьма странных демонов, некоторые из которых обладали пожитками пропавших эльфов – факт, который донельзя встревожил Беллару.

В центральном зале руин зрели Рук и Беллара двух из исчезнувших эльфов, Йенарель и Хамюэля, заключенных в кристаллы. В чертог ступил эльф, лицо которого скрывала позолоченная маска, и Беллара опешила, узнав в сем своего брата, Сириана, которого считала погибшим.

«Он спас меня», - пояснил Сириан сестре. – «Как спасет нас всех». «О ком ты?» - выдохнула Беллара. – «Кто тебя спас?»

Подле эльфа возникла фигура в черных одеждах, изрекла: «Я... Тот, кто обрел это воплощение, чтобы говорить с вами. Тот, кто еще не может явиться во плоти. Но скоро это случится. С помощью Сириана. Я Анарис. Меня называют...» «Забытый», - Беллара с подозрением взирала на сущность, которая – согласно эльфийским легендам – выступала противником божественного пантеона.

«Забытый», - подтвердил Анарис. – «Но не исчезнувший. Шестая и седьмой на свободе. Путь открыт. И я помогу вашему... нашему народу возвыситься. Как возвысил других. Как скоро возвышу этих двоих». Он указал на заключенных в кристаллы эльфов, и осознала Беллара страшную истину: «Демоны... Они были Странниками Завесы!.. Почему, Сириан?! Зачем ты поступил так с нашими собратьями?!»

Сириан растерялся, не зная, что ответить, а Анарис проскрежетал: «Досадно, но такое случается, если ритуал проведен неверно». «Ты говорил мне, что это даст им силу! Очищение!» - выпалил Сириан, обернувшись к Забытому. – «Ты не говорил, что они могут погибнуть!» «Я полагал, что ты справишься с таким пустяковым заданием, Сириан», - процедил тот. – «Возможно, я ошибся в выборе своего вестника. Если тебе недостает веры, чтобы узреть возвышение своего народа...»

Сириан пребывал в смятении, а Беллара обратилась к брату, вопрошая: «Почему, Сириан? Почему ты пошел на это? Почему ты с ним?» «Потому что только он дарует истину», - отвечал эльф. – «И стремится помочь нашему народу. Ведь это то, чего я всегда желал! То, чего мы всегда желали».

Анарис устремился прочь, и Сириан последовал за ним. В чертоге возникли демоны; Рук и Беллара покончили с сими порождениями Тени, после чего эльфийка расколола находящиеся в зале артефакты, питающие кристаллы энергии.

Йенарель и Хамюэль обрели свободу, и, двое сопроводили обессиленных эльфов в лагерь Странников Завесы, где поведали Страйфу и Ирелин о произошедшем в руинах. По описанию маски на лице Сириана Ирелин сделала вывод, что это маска уз эванурисов. «Маска связывает смертного с одним из богов или достаточно сильным магом и передает его чувства», - пояснила Ирелин остальным. – «В основном их использовали для управления слугами». «Значит, Сирианом управляют?» - с надеждой молвила Беллара, но Ирелин покачала головой: «Он слуга, а не раб. Маска не может контролировать разум. Ты просто чувствуешь то же, что и ее владелец».

Странники Завесы постановили: надлежит любой ценой остановить Сириана и его господина. Беллара же убеждала себя в том, что сумеет достучаться до брата и оставить тот служение Забытому...

...Уцелевшие Серые Стражи известили Даврина о том, что Мрачная Плакальщица напала на их тайное убежище в Хоссбергских топях, Котел. Эльф наряду с Руком немедленно устремились к оному, дабы выяснить, что произошло в сих пределах, и попытаться спасти похищенных грифонов.

Ныне в полуразрушенной твердыне хозяйничали порождения тьмы. Разя сих созданий, Даврин, Ассан и Рук проследовали в подземные помещения Котла, где зрели ряд запертых дверей, выбиты на которых были даты. Даврин знал их: то были даты окончания Моров! Но что это может означать?..

Исследуя Котел, находили двое останки давным-давно умерших грифонов, погибших в час Четвертого Мора. Почему же Стражи сокрылись их здесь, под землей, не похоронив достойно?.. Неужто Котел – огромная гробница для грифонов?..

Одна из дверей оказалась выбита; проследовав в проем, Рук, Даврин и Ассан обнаружили себя в просторном зале, в центре которого на возвышении пребывали истлевшие останки архидемона Зазикеля.

Орда порождений тьмы атаковала Рука и Даврина, а за спинами отродий маячила Мрачная Плакальщица. «Настанет день, когда тайное станет явным!» - истошно выла она. – «Стражи должны раскрыть свои тайны». «Кто ты?» - бросил ей Даврин, продолжая отражать натиск порождений тьмы, и проскрипела Мрачная Плакальщица: «Та, кто защищает от тьмы». «Ты и есть тьма!» - возразил Серый Страж. – «Ты чудовище!» «Для тех, кто создал меня», - подтвердила Мрачная Плакальщица.

«Где грифоны?» - потребовал ответа Рук, и изрекло отвратное создание: «Я собираюсь освободить их от тирании Стражей». «Серые Стражи спасают мир от такого зла как ты!» - возмутился Даврин. «Они породили зло, бросив останки грифонов в этом Котле!» - взвыла Мрачная Плакальщица. – «Благородные воины забыты. Я же – их спасительница!»

С этими словами вонзила она кинжал в останки архидемона, и, наблюдая, как обагряется лезвие кровью, изрекла: «Кровь дает защиту». «Кровь архидемона?» - поразился Даврин. – «Ты оскверняешь их?!» «Я их защищаю», - стояла на своем Мрачная Плакальщица. – «В твоих жилах течет та же кровь, Страж. Примкни к нам ради их будущего!»

Ассан атаковал Мрачную Плакальщицу; Рук и Даврин же обрушились на порождения тьмы, их окружающих... Когда с тварями было покончено, Мрачной Плакальщицы и след простыл; к счастью, грифон не пострадал, и даже сумел вырвать кусок полуистлевшей ткани из одеяний чудовищного создания.

Покинув Котел, Рук, Даврин и сопровождавший их грифон выступили в обратный путь к элувиану. Назначение твердыни ныне было понятно им: орден стремился скрыть от мира кровь архидемонов, ибо она поистине чудовищна. Надеялся Даврин, что сумеет он разыскать и спасти похищенных грифонов прежде, чем Мрачная Плакальщица осквернит их...

Изучив обрывок ткани, пропитанный кровью Мрачной Плакальщицы, Эммрик пришел к выводу о том, что прежде сие создание было эльфийкой, подвергшейся воздействию скверны. Даврин предположил, что, поскольку ведала Мрачная Плакальщица о грифонах и Серых Стражах, то и сама, должно быть, некогда принадлежала к ордену. Надеялся он, что, возможно, среди выживших собратьев по ордену найдется некто, ведающий о том, кем была Мрачная Плакальщица в прошлом.

...Лэйс призналась Руку: в последнее время она стала слышать голоса в своем разуме, кричащие о страхе и одиночестве. «Я чувствую, что эти эмоции проходят через Камень», - говорила гнома. – «Что бы ни преследовало меня, теперь оно обратило свой гнев на гномов. Оно выманивает меня. Стремится заманить вниз, в глубины».

Рук заверил Хардинг: в грядущей экспедиции в земные глубины он станет сопровождать ее!..

...С помощью обретенной в Большом Некрополе отсеченной конечности – Руки Славы, Эммрик сумел выяснить, что к созданию ее причастен Блэкторн – то ли некромант, чье поместье находится на отрогах Неварры, то ли тот, кто оное занял.

Наряду с Руком Эммрик устремился к означенному особняку, обнаружив, что тот заброшен и пуст; род Блэкторнов давным-давно покинул поместье. Однако чары смерти продолжали существование в сем гиблом месте; означились здесь и духи, призванные неким некромантом, коий заставил их испытывать страдания ради обретения энергий терзаемых сущностей. Поистине, особняк был идеальным местом для проведения изысканий беглым некромантом... Но кто же он – тот, кто вступил в сговор с венатори, позволив сектантам проникнуть в Некрополь?..

В одном из помещений особняка обнаружился вихрь магических энергий, ступив в который, Рук и Эммрик переместились в Тень во плоти!..

В Тени схлестнулись двое с нежитью и демонами... направляемые Йоханной Хезенкосс, бывшей коллегой и старой подругой Эммрика!.. Левая кисть женщины была отсечена, глаза скрывали непроницаемые окуляры; подле фигуры ее витал магический фонарь, полнила который эссенция душ умерших. Амбициозная и высокомерная особа давно оставила правила, следуют которым входящие в Дозор Смерти некроманты, избрав собственную стезю. Одного взгляда на фонарь Эммрику оказалось достаточно, чтобы понять: артефакт сей донельзя опасен. Если пролить кровь подле фонаря, не исключено, что это создаст разрыв в Завесе, который невозможно будет закрыть!..

Йоханна скрылась в портале, а Рук и Эммрик продолжили противостояние нежити, отступая к вихрю энергии, связующему Тень с особняком Блэкторн. Вернувшись в поместье, двое настигли Йоханну в большом зале; некромантка продолжала призывать духов из Тени, и проходили те через остающийся открытым портал.

Йоханна щелкнула пальцами, и Рука Славы, подвластная ее воле, устремилась к некромантке, откровенно упивающейся своим могуществом. «Я предложила эту руку венатори в обмен на кое-какую услугу, когда перешла... в это состояние», - усмехнулась она, снимая окуляры, и ужаснувшийся Эммрик зрел глаза Йоханны, горели которые желтым огнем... как у нежити!..

«Что ты с собой сделала?!» - выдавил Эммрик, и отчеканила Йоханна: «То, на что у тебя не хватило смелости!» Заявив, что вскоре столица Неварры склонится пред новой властительницей, некромантка призвала могущественного демона, сама же поспешила ретироваться.

...С гибелью оставшихся демонов портал, связующий особняк с Тенью, закрылся; Рук и Эммрик вернулись в Маяк, и некромант поведал спутнику о былой подруге. «Йоханна Хезенкосс была Дозорной», - рассказывал он. – «Ее изгнали из Дозора за изучение темных аспектов нашего искусства. Запретная магия, кровавые жертвоприношения – она ничем не побрезгует, если это дает ей власть и признание... Когда-то мы были друзьями! Она была настоящим гением, и во время студенчества мы так хорошо ладили! Вместе готовили доклады, проводили ритуалы и исследования... Но даже тогда Йоханна считала устои Дозорных ‘устаревшими’. Мы не впервые пересекаемся с тех пор, как ее изгнали, но боюсь, что теперь она частично превратила себя в нежить».

Что касается фонаря Йоханны, то – по мнению Эммрика – похищенную жизненную энергию, в нем содержащуюся, некромантка направит на создание чудовищной нежити... и заявит о себе как о новой властительнице Неварры. Эммрик был исполнен намерения помешать ей осуществить задуманное...

...Вьяго прислал Луканису весть: похоже, Зара Рената вернулась в Тревизо и находится наряду с приспешниками своими в городской церкви. Не мешкая, одержимый демоном Ворон и Рук ступили в элувиан, магия коего переместила их в портовый город, устремились в направлении церкви. О том, что могло понадобиться коварной венатори в святой обители, Луканис задумывался в последнюю очередь...

Направляясь к церкви, Луканис и Рук повстречали Илларио, следовавшего в сем же направлении. Луканис запретил кузену вовлекаться в противостояние с венатори и ставить жизнь под угрозу, и тот, поколебавшись, уступил.

Означилось в церкви Тревизо немало венатори – в том числе и ближайшие сподвижники Зары. Последняя пребывала в купели, заполненной кровью, и чародейка наслаждалась сей ванной, для наполнения которой пришлось принести в жертву десятки невинных горожан.

В противостоянии двое повергли Зару, и апломба у той сразу же поубавилось. «Почему бы нам не поболтать, Луканис?» - выпалила чародейка, со страхом взирая на приближающегося к ней убийцу. – «Я могу многое рассказать тебе о венатори... и о наших ручных Воронах. Ты хочешь выяснить, кто предал тебя, не так ли? Кто отправил тебя к Костницу?»

«Говори!» - потребовал Луканис... когда в помещение ступил Илларио, и, метнувшись к Заре, вырвал ей гортань. Пребывающий в теле Луканиса демон пришел в ярость, и убийца набросился на кузена. Тот сумел каким-то образом подавить Злость, и Луканис осел наземь. Обратившись к Руку, Илларио просил тот держать Луканиса подальше от Тревизо, ведь очевидно, что в нынешнем состоянии опасен тот для родичей.

Произошедшее заставило Луканиса во многом усомниться... и призадуматься. По возвращении в Маяк Ворон сообщил Руку, что Илларио использовал для подавления Злости магию крови. Как он мог осуществить подобное, если не являлся магом?.. К тому же... Илларио знал, на каком корабле находился Луканис в ту ночь, когда был он пленен... Что же происходит в Доме Делламорте?..

И все же Илларио недооценил Луканиса. Последний передал мертвое тело Зары Эммрику, и тот на краткое время вдохнул искру жизни и труп венатори, потребовав: «Расскажи нам про Илларио Делламорте». «Аматус...» - прохрипела Зара. – «Он обманул нас обоих, Луканис. Ты отнял у него то, что он хотел больше всего на свете... Больше денег... удовольствия... семьи...» «Титул Первого Когтя», - осознал Луканис. «Убийство было изначальным планом», - продолжала Зара. – «Но я не растрачивала подобный потенциал...»

«А Катарина?» - спрашивал Луканис. – «Илларио нанял тебя, чтобы убить ее?» «Нет», - был ответ. «Илларио использовал магию крови, чтобы управлять Злостью», - вклинился Рук. – «Но как? Он ведь даже не маг?» «Наш Восставший Бог дает множество даров», - изрекла Зара, и изумился Рук: «Илларио обрел повелителя в лице Эльгар’нана?»

Душа Зары оставило бренное тело, но Луканис услышал все, что хотел. «Я отниму у него все», - отчеканил Ворон...

...Прошло еще несколько дней, когда Стражи Завесы получили весточку от Эвки. Та сообщала, что один из оскверненных драконов устроил логово в Хоссбергских топях, неподалеку от Лавендела. Странное место он выбрал – в непосредственной близости от выживших Серых Стражей, ныне остающихся в селении. Но, возможно, дракона привлекла скверна, обильно распространившаяся в гиблых топях...

Эква провел Стражей Завесы к старой полуразрушенной башне в дикоземье Хоссберга. Окрест уже возводили укрепления и устанавливали баллисты Серые Стражи. Поведали последние Руку и спутникам его, что порождения тьмы постоянно атакуют их и тут же отступают, причем каждый раз наносят удары с разных сторон; похоже, движет сими созданиями чья-то злая воля. Эвка сообщила союзникам: она отправила весть Теневым Драконам с просьбой о помощи, но покамест те не ответили. «Мы связались и со Странниками Завесы, но, как оказалось, у них свои проблемы с венатори», - говорила гнома.

Воители заняли позиции близ руин, и Тааш устремились в башню, в подземельях которой пребывала оскверненная великая драконица, Кориус. Кунари удалось выманить бестию, и, разрушая башню, взмыла та в небеса, атаковала как Серых Стражей, так и команду Рука. Последние отчаянно противостояли изрыгающей ледяную стужу драконице... когда на помощь к той подоспела еще одна оскверненная тварь, Вирантус – выдыхающая пламя. Наверняка зрели воители двух драконов, ответственных за нападения на Минратус и Тревизо!..

Более того: возникла на поле брани Гилан’найн; творила богиня щупальца скверны, которые пронзали тела израненных дракониц, наполняя их новой энергией. Похоже, первую драконицу Гилан’найн использовала в качестве приманки, и была полна решимости покончить с ненавистными смертными одним махом – как с осколками ордена Серых Стражей, так и с разношерстным сборищем, именующим себя «Стражей Завесы». Множество порождений тьмы хлынуло на противников со всех сторон...

В разгар сражения подоспели Теневые Драконы, доставившие в Хоссбергские топи зачарованные копья для баллист. Пронзали те тела оскверненных дракониц, однако щупальца скверны, подобные на гигантских пиявок, продолжали пульсировать, исцеляя раны гигантских рептилий.

«Вы считаете, что скверна несет гибель», - рекла Гилан’найн. – «Но это чистый потенциал. Идеальный инструмент для творения». Гилан’найн всецело сосредоточилась на возрождении своих миньонов... и не заметила, как Рук, скользнув к баллисте, произвел выстрел. Зачарованное копье пробило тело богини.

Воители ринулись к раненой Гилан’найн... когда возник подле той Эльгар’нан, сотворив магическую сферу, время за пределами которой донельзя замедлилось. «Сестра, не дай праведному гневу ослепить себя», - увещевающе обратился он к Гилан’найн. «Эльгар’нан, они лишили меня Разикель», - прохрипела та. – «Мое величайшее творение». «Рабов легко заменить... но не тебя», - изрек Эльгар’нан. – «Без тебя скверна – неразумное оружие. Лишь ты способна вдохнуть в нее жизнь».

Копье, пронзавшее тело Гилан’найн, исчезло, и согласилась богиня: надлежит сосредоточится на том, что ждет их в Арлатане. Божества исчезли...

Серые Стражи и союзники их праздновали победу: им удалось сразить не одного, но двух оскверненных драконов!.. Полагал Рук, что, если примкнуть к Странникам Завесы в противостоянии тех с венатори в Арлатанском лесу, это непременно выведет их на богов...

...Пришло время положить конец нападениям великой драконицы – искрозубки – на веси долинных эльфов в Арлатанском лесу. Рук, Тааш и их сподвижники выступили в чащобу, стремясь разыскать логово бестии и покончить с ней.

Неподалеку от логова обнаружили путники лагерь кунари, принадлежащих к Антааму. «Король-Дракон знал, что ты явишься за искрозубкой!» - возопили они, и, обнаружив клинки, ринулись к Тааш.

Рук и сподвижники его покончили с кунари; среди пожитков недавних противников обнаружили они документ. Как следовало из приказов Короля-Драконов, кунари должны были заманить отряд Тааш в эту область Арлатана, и приманкой для Стражей Завеса выступала атакующая веси искрозубка. После того, как спутники Тааш будут мертвы, а сама она пленена, воинам Антаама было велено ослабить драконицу скверной, пленить ее и передать Гилан’найн.

Стало быть, именно Антаам вел охоту на великих дракониц в Тедасе, коих нечестивая богиня после оскверняла!..

Ступив в логово искрозубки, Рук и спутники его покончили с драконицей, отведя тем самым угрозу от лесных эльфийских поселений.

...Эммрик пригласил Рука вернуться в Сады Памяти Большого Некрополя. Прохаживаясь меж могил, делился некромант со спутником мыслями своими и переживаниями. «Ты знаешь, что такое лич?» - уточнил он, и, когда Рук отрицательно покачал головой, пояснил: «Лич – маг, превратившийся в нежить, который сохранил при этом свое подлинное, исходное состояние. Когда я был моложе, эта идея завораживала меня. Я многие годы проводил эксперименты и исследования, беседовал с духами и магами. А затем, наконец, я нашел их – владык-личей Большого Некрополя. Некромантов, которым удалось обратиться в живых мертвецов!.. Личи – великие защитники Некрополя, дающие отпор силам, которые угрожают мирозданию. И спустя годы испытаний и ритуалов они исполнили мое желание: дали мне право попытаться стать личем... Это – невероятная честь. Становление личем дает бессмертие, почет, священное положение среди Дозорных... и возможность продолжить службу даже по истечении отпущенного мне срока».

«Эммрик, разве большая часть нежити не просто случайные духи, вселившиеся в трупы смертных?» - уточнил Рук. «Лич – нечто иное», - заверил его некромант. – «В бренной плоти останется именно мое сознание». О том, как именно осуществимо подобное, Эммрик распространяться не пожелал, сославшись на таинства своего ордена.

«В жизни личей есть цель», - продолжал рассказ некромант. – «Вокруг нас постоянно появляются темные создания, которые угрожают как нашему миру, так и Тени. Личи Некрополя обладают необходимыми знаниями и способностями, чтобы противостоять им». «И когда же ты намерен присоединиться к ним?» - осведомился Рук. «Для превращения в лича нет четких указаний», - отозвался Эммрик. – «Все необходимые шаги каждый должен выявить самостоятельно, с течением лет, чтобы полностью их понять. Иной Дозорный должен будет покончить со мной... И после смерти моя душа вернется обратно в мое тело, вместо того чтобы перенестись в загробный мир».

«Так что же мешает тебе стать личом?» - прямо вопросил Рук, и Эммрик отвечал, отводя взгляд: «Несмотря на всю подготовку... есть риск, что я погибну во время ритуала. Без возможности воскрешения». Признался Эммрик: смерть страшит его...

«Обычно души претендующих на то, чтобы стать личем, проходят последний отбор», - поделился некромант. – «Тех, кто свернет с пути... ждет участь моей прежней коллеги». «Хезенкосс?» - изумился Рук. – «Она лич?» «Наполовину лич», - уточнил Эммрик. – «Йоханна попыталась совершить церемонию прекращения в лича... но потерпела неудачу. Хотя из-за этого сил у нее не убавилось. Она застряла в некоем промежуточном состоянии. Она безумно опасна, но не способна освоить что-либо новое в магии. Пока я не разрушу ее замыслы, я не обрету покой, который необходим мне для того, чтобы стать личем».

«А в чем же заключается ‘последний отбор’, которого избежала Хезенкосс?» - уточнил Рук, и пояснил Эммрик: «Духи Некрополя принимают решение, достоин ли кандидат могущества лича и связанной с ним ответственности». «Как же она смогла провести ритуал?» - недоумевал Рук. «Я делился с ней кое-какими знаниями, когда мы работали вместе», - отвечал Эммрик. – «Судя по всему, она сумела постичь больше, чем я полагал. Это очень похоже на нее – пренебречь всеми ритуалами, очищением и подготовкой души».

Рук отметил, что, будучи Дозорной, Хезенкосс весьма груба с духами, но что Эммрик заявил, что ей многое прощали из-за ее открытий, но к духам ни в коем случае нельзя относиться с пренебрежением. Некромант не осуждал бывшую коллегу за попытку стать личем, однако был возмущен тем, как Хезенкосс злоупотребляет своим даром.

Эммрик провел Рука у двум надгробиям, признавшись, что установил их в память о своих погибших родителях, Руперте и Эланорре Волькарин. Некромант приходил сюда время от времени, дабы осмыслить прошлое свое и будущее, отринуть сомнения и терзания...

...Нив и Рук вернулись в Портовый город, проследовали в «Мощеного лебедя», где у них была назначена встреча с Макалом Дамасом и Элеком Тавором; надеялась расследовательница на то, что Нити могут дать ей необходимые зацепки к обнаружению Элии.

Элек передал Нив список бесследно исчезнувших в Портовом городе людей, к пропаже которых могла быть причастна Элия. Очевидно, что последняя наряду с венатори начала против Нитей необъявленную войну, и те горели желанием покончить с дерзкой заклинательницей.

Нив занялась сбором улик, опросом вероятных свидетелей похищений... но все возможные зацепки вели в тупик. Нив и Рук долго бродили по берегу в доках города; расследовательница размышляла, прокручивая в голове все известные ей факты, стремясь сложить кусочки в головоломки в цельную картину...

Неожиданно на лице Нив отразилось озарение, и увлекла детектив Рука в направлении Водослива – туда, где противостояли они Альбину Батарису и контрабандистке. Нив вспомнила, что, контролируя разум и тело Дамаса, Элия обмолвилась об этом эпизоде; возможно, она была как-то замешана в сделке по продаже реликвии из красного лириума.

Благодаря присутствию оной Завеса в Водослива была источена, и восстановиться еще не успела. Как следствие, Нив сумела пробудить остаточные отголоски событий недавних дней. Предстал ей образ контрабандистки, и ощутила Нив в разуме той мысли двух людей. Стало быть, действовала контрабандистка не по своей воле, а была одержима Элией, которая руками Нитей передавала товары своим последователям.

Зрели Нив и Рук образ некоего горожанина, ступившего на площадь уже после того, как противостояние их Альбину завершилось. Приблизилась к несчастному Элия, отчеканила: «Хочешь ли ты узреть возрождение этого города? Стать рабом, на плечах которого он вознесется?» Не слушая ответа, подчинила Элия разум горожанина, возвестив: «Восставший Бог пробудит во мне истинную силу. Он дал мне Вена Виталис. Начнем с этого».

На сем видение завершилось, а Рук, обратившись к Нив, поинтересовался, что это – Вена Виталис? «В преданиях говорится, что это древний тевинтерский ритуал для усиления магии крови», - отвечала та. – «Поддельные записи о нем можно достать на черном рынке. Но истинные были сожжены. Самими магистрами. Этот ритуал привел их в ужас. Но если Элия поклоняется Эльгар’нану, и он может поведать ей об этом...»

Стало быть, Элия намеревается провести сей ритуал, добившись абсолютного подчинения своей персоне. Для этого и похищает людей...

Приунывшей Нив напомнил Рук, что остается расследовательница защитницей Портового города, и непременно доведет до конца и это дело...

...Когда Даврин и Рук в следующий раз заглянули по просьбе Эвки в Лавендел, гнома представила им эльфийку Валью, которая могла пролить свет на истинную личину Мрачной Плакальщицы.

«Когда-то меня завербовали в Серые Стражи», - рассказывала Валья. – «Но я ушла перед Посвящением». «Это не для всех», - заметил Даврин, но эльфийка покачала головой: «Не в том дело. Это я нашла яйца грифонов. Прежде чем детеныши вылупились». «Но почему ты решила прийти к нам именно сейчас?» - спрашивал Даврин. «Я знала нескольких Серых Стражей, которые заботились о грифонах», - молвила Валья. – «Реми и Ланцид. Думаю, я знаю, что их убило».

«Мрачная Плакальщица – Серая Стражница, верно?» - уточнил Рук. – «Эльфийка». «Да», - подтвердила Валья. – «Ее зовут... Иссея. Я нашла ее дневник. Она была чародейкой. Иссея осквернила грифонов во время Четвертого Мора. Она выполняла прямой приказ Первого Стража. У нее не было выбора... Это случилось столетия назад...» «Но зачем осквернять грифонов?» - выдохнул Рук в ужасе, вспоминая останки, обнаруженные ими в Котле.

«В своем дневнике Иссея пишет, что борьба с Мором шла тяжело», - продолжала Валья. – «Стражи не могли победить. Они стали использовать магию крови. Грифоны сражались яростнее... и дольше. Иссея не хотела так поступать, но приказ есть приказ. В итоге Стражи одержали верх в час Мора... Но затем грифоны взбесились и обратились против Стражей... И Первый Страж приказал уничтожить их всех... В дневнике Иссея признается, что не могла простить себя. Желая искупить вину, она сокрыла оставшиеся яйца с помощью защитного заклинания. Я последовала за ее подсказками и нашла их».

«Это было четыреста лет назад», - напомнил Рук эльфийке. – «Ее уже не должно быть в живых». «В последней записи говорится, что она вняла Зову и спустилась на Глубинные Тропы», - развела руками Валья.

Она приветствовала Ассана, и, обращаясь к Даврину, молвила: «Грифоны дают Стражам надежду. То, вокруг чего можно сплотиться после падения Вейссхопта».

А покамест Серые Стражи продолжат поиски Мрачной Плакальщицы, ибо не оставляли они устремления спасти похищенных той грифонов...

...Во время очередного визита в Арлатанский лес с целью обучения Ассана, Даврин провел Рука к хижине Элдрина, где провел немало лет, ухаживая за халлами. Старый эльф был рад увидеть своего воспитанника, сообщил тому: происходит в Арлатане что-то недоброе, халлы перестали возвращаться к его дому. Элдрин тревожился: возможно, гордые животные занедужили.

Руку и Даврину удалось отыскать в чащобе одну из халл; та действительно выглядела неважно – была слаба, и, возможно, больна. Двоих удивил грифон: Ассан в клюве принес ягод для халлы, не сделал и попытки напасть на нее!..

«В клане многие не поняли, почему я ушел», - делился Даврин, когда возвращались они к хижине Элдрина. – «Элдрин смотрит на мир шире. Он видел, что я не находил себе покоя здесь, и понял, что мне нужно было найти свой путь. Но не советовал мне становиться Стражем – потому что их окружает тьма. Элдрин всегда говорил, что в жизни нужен баланс».

Даврин поведал Элдрину о том, как Ассан помог недужной халле, и пожилой эльф улыбнулся, молвив: «Для всего мира грифоны – воины, которые сражались с порождениями тьмы. Но так было не всегда. Некогда были грифоны дикими существами, способными познавать свою природу».

По мнению Элдрина, был Ассан родственной душой для Даврина: некогда – юного эльфа, присматривающего за халлами, но избравшего однажды для себя стезю Серых Стражей, и даже сумевшего покончить с архидемоном. Поистине, природа умеет удивлять...

...Хардинг поделились с Руком тревожностью вестью: гномы из Кал-Шарока сообщили ей о пропавших сородичах, Сталгарде – в их числе. Ощущала Лэйс через камень, что мрачная сущность, преследующая ее, обратила свой гнев на ни в чем не повинных гномов. Посему, узнав у уроженцев Кал-Шарока о том, где в последний раз видели исчезнувших, она покинула Маяк наряду с Руком, устремившись к руинам гномьей твердыни Исана Негат, что в горах Андерфелса.

Означился в развалинах спуск на Глубинные Тропы, пребывали на которых лишь демоны – явное следствие истончения Завесы в сих позабытых пределах. Исчезнувших гномов удалось обнаружить в предвечных шахтах, и были они заточены в камень, исходило от коего алое сияние. Рассказывали выжившие, что незадолго до того, как оставляло их сознание, слышали они плач и шепот в разумах своих.

В недрах рудника освободили Хардинг и Рук из каменного плена Сталгарда. Последний рассказывал, что слышал голос, звучало в коем отчаяние, и была то гниль из нутра Камня. Осознала Хардинг, что находятся они внутри титанов, и тень, помянутая Сталгардом, охотится за ней.

Гнома устремилась в каверну, пребывало в коей каменное сердце титана, и отходили от него жилы лириума, подобные кровеносным сосудам. Сияли они алым, но – по заверениям Лэйс - то была не скверна, а следствие гнева сущность, здесь пребывающей.

Предстало Хардинг каменное подобие ее самой – воплощение тени титана. «Взгляни на меня!» - проревела тень в гневе. – «Разве ты не помнишь? Они разбили нас на миллион осколков, и это все, что осталось! Ты изгнала меня!» «Злость и боль», - выдохнула гнома, чувствуя, как разум ее захлестывают эмоции предвечной сущности. – «Я не могла этого вынести. Мне так жаль...» «Они выстроили свой мир на наших руинах», - продолжала тень. – «Все, что нам осталось, - месть».

Хардинг, одержимая сей сущностью, пришла в исступленную ярость. «Ты понимаешь, что они сотворили?» - кричала она, взывая к демонам, заставляя тех атаковать Рука. – «Эльфы лишили нас снов, чтобы земля лежала спокойно! Почему они должны были процветать, в то время как мы покоились – сломленные и забытые?.. Я помню, что эванурисы сотворили с титанами! И теперь об этом вспомнит весь мир!»

Рук просил Хардинг вспомнить о сострадании, которым всегда отличалась гнома, и мало-помалу сумела та подавить гнев пробудившейся тени, овладевший разумом ее. Осознала Хардинг, что возникла тень из-за гнева, который вызвала у разведчицы правда о ее предках-титанах. И теперь, приняв истину, Хардинг смогла полностью овладеть даром титанов... но неведомо покамест, что это означает для нее...

Покидая Глубинные Тропы, Рук, Хардинг и спасенные ими гномы зрели, как жилы лириума вновь становятся голубыми, утрачивая алый оттенок. Сознавала Лэйс, что бесплотная ярость титана, которую не мог тот выплеснуть, укоренилась в сердце, и оттуда начал распространяться красный лириум, заражая сей болью все, что осталось от тела титана. И, когда Хардинг приняла эту ярость, гора очистилась.

...Стражи Завесы вернулись в Арлатанский лес, где Страйф и Ирелин поведали им о том, что в чащобе означились венатори. Весьма вероятно, что появление тех как-то связано с замыслами богов, и обещал Рук Странникам Завесы выяснить, что понадобилось злокозненным тевинтерцам в сих пределах.

Как оказалось, венатори атаковали отдаленные поселения долинных эльфов, а жителей оных пленяли. Руку и сподвижникам его удалось выяснить, что уводят эльфов к кратеру у озера; поговаривали, что тысячелетия назад в этой области применили столь могущественную магию крови, что высвобожденная мощь заклятия обратила песок в стекло. Те немногие, что сумели спастись, рассказывали о том, что упоминали тевинтерцы о некоем жертвоприношении, для которого необходимо пролить кровь долинных эльфов.

Стражи Завесы поспешили известить Страйфа и Ирелин о том, что им удалось выяснить. Странники вознамерились немедленно заняться сбором отряда, дабы нанести удар по остающимся близ кратера силам венатори...

Наряду с ведомыми Страйфом Странниками Завесы Рук и спутники его устремились к кратеру у озера в Арлатанском лесу, пребывали близ коего руины древнего храма Эльгар’нана, которые ныне наводнили венатори. Сознавая, что в открытом сражении с десятками сектантов им не выстоять, Стражи Заветы облачились в одежды тевинтерцев, дабы выдать себя за венатори.

Стараясь не привлекать к себе внимания, шагали они через руины, гадая о причине, по которой сектанты стекаются к кратеру. И где же содержатся пленные долинные эльфы, выпала коим незавидная роль стать жертвами в грядущем ритуале магии крови?..

Венатори стекались к площадке у озера, пребывал на которой Эльгар’нан. «Многие столетия вы оплакивали утрату своих богов-драконов», - рек он, обращаясь к внемлющим тевинтерцам. – «Я услышал ваш стенания по ту сторону Завесы и пришел, чтобы положить конец вашему отчаянию. Дракон Ночи, я разрываю твои оковы! Услышь мой голос и восстань!»

Из глубин озера вырвался исполинский дракон – архидемон! «Я - Эльгар’нан, некогда именуемый Лусаканом, и я вернулся!» - возопил эльфийский бог. Архидемон принялся наполнять Эльгар’нана своим могуществом, и тот взял под контроль разумы присутствующих на церемонии, требуя безоговорочного подчинения.

Беллара и Нив сумели превозмочь туманящие разум чары, раствориться в толпе наряду с товарищами. Оставались у них считанные минуты до того, как Эльгар’нан обнаружит их, посему, отбросив всякое притворство, Стражи Завесы ринулись в ту область руин храма, содержались в которой пленные эльфы.

Эльгар’нан приказывал венатори остановить противника, и многие сектанты попытались это сделать... но пали, сраженные клинками и заклятиями Стражей Завесы. Во внутренних чертогах святилища означились и порождения тьмы – что, впрочем, Рука и спутников его уже не удивило...

Сознавая, что миньоны его не в силах сдержать рвущихся к пленникам неприятелей, Эльгар’нан взялся за дело всерьез; так, Рук и сподвижники его обнаружили себя в сотворенной эванурисом ловушке – иллюзорной реальности снедаемого скверной леса, из которой не было выхода.

К счастью, на помощь к Руку смог прийти Солас; волшба Эльгар’нана истончила Завесу достаточно, чтобы Страшный Волк сумел повлиять на иллюзорное пространство, и, преобразуя его, провести Стражей Завесы к выходу из магической ловушки.

Солас отвлекал внимание Эльгар’нана на себя, говоря о том, что даже по прошествии множества поколений жестокий владыка продолжает держать в неволе свой народ. «Ты всегда был упрямым, Фен’Харел», - гремел глас Эльгар’нана в голове у Рука. – «Неуправляемым. Даже Мифал так считала». «Ты не имеешь права произносить ее имя!» - восклицал Солас. – «Мифал примкнула к тебе лишь потому, что знала, каким чудовищем ты станешь, если не приглядывать за тобой. Она надеялась умерить твои жестокие амбиции. А ты предал ее. Убил ее». «Только в первый раз, Страшный Волк», - усмехнулся Эльгар’нан.

Настаивал Солас: когда скверна вырвется в мир, именно она будет властвовать над сущим, а Эльгар’нан станет ее цепным псом. «Ты выжжешь мир по ее приказу, как когда-то сделала по воле твоей Андруил, и оставишь после себя лишь бренные руины», - рек Фен’Харел. «Этот мир уже обращен в руины!» - возражал Эльгар’нан. – «Твоя Завеса разрушила его!» «Ты бы мог исцелить его», - говорил Солас. – «У тебя есть сила, чтобы исправить причиненное зло, не прибегая к скверне». «Оставь свои уловки для смертных, Страшный Волк», - хохотнул Эльгар’нан. – «Скверна – это мой меч, и твоих фокусов недостаточно, чтобы я отпустил его».

Стражи Завесы сумели разрушить магическую клеть, заключили в которую долинных эльфов венатори, и увести пленников прочь от кратера. В наказание за неудачу Эльгар’нан отдал архидемону венатори, дабы, поглотив тех, восстановил Лусакан былое могущество. Немногочисленные выжившие сектанты спешили убраться из Арлатанского леса и вернуться в Тевинтер...

...По возвращении в Маяк Рук погрузился в медитативный транс, дабы установить связь с Соласом. Сознание его переместилось в лишенную красок темницу, оставался в которой заточен Фен’Харел. Последнему поведал Рук о том, что удалось ему спасти долинных эльфов, и за помощь в сем благодарил он Соласа. Признался тот, что изначально полагал, что будет Рук лишь оружием в руках его, однако теперь Стражи Завесы заслужили неподдельное его уважение.

«Эльгар’нан и Гилан’найн создают кинжал для ритуала, который рассечет Завесу», - предупредил собеседника Солас. – «Сила Эльгар’нана связана со светом и тьмой. Ему придется проводить ритуал во время следующего затмения. Скорее всего, это ваш последний шанс».

Сведениями сими Рук поделился со сподвижниками, вновь собравшимися в библиотеке Маяка. Стало быть, Эльгар’нан пробудил своего архидемона, обретя таким образом неуязвимость. Разикаль пала, но при этом сотни Серых Стражей расстались с жизнями. Какой может оказаться цена за убийство Лусакана?..

И все же Стражи Завесы собирались довести начатое до конца, любой ценой спасти Тедас. Но где же искать богов?.. По словам Беллары, Эльгар’нан и его архидемон покинули Арлатан...

«Ворон сообщили, что Антаам вывозит из Тревизо очень много припасов», - сообщил Луканис остальным. – «Оружие, доспехи, гаатлок... и еду. Примерно половину наших оставшихся припасов. Достаточно, чтобы прокормить флот Антаама». «Куда бы они ни перевозили припасы, скорее всего, именно там мы найдем богов», - заключил Рук.

...Получил Рук послание от Инквизитора, сообщал в котором тот о том, как обстоят дела в южных землях Тедаса. «Не все смогли открыто стать нашими союзниками», - значилось в письме. – «Между венатори и королевскими армиями Орле идут ежедневные бои. Вал Ройо оказался во власти мятежников, и оттуда венатори ведут наступление на восток, до самого Киркволла. Но Орле по-прежнему отказывается от союза. Мы отправляли им на помощь несколько отрядов – орлесианские войска не нападают на них, но при этом наотрез отказываются действовать сообща. Возможно, это связано с прошлыми войнами между Ферелденом и Орле. Положение остается бедственным, и мне остается лишь надеяться, что они осознают это до того, как станет слишком поздно.

Как бы тяжело ни было сейчас в Орле, на востоке удача улыбнулась нам. Благодаря вашим действиями на Севере, Антаам перестал нападать на часть наших торговых путей. В отчетах также стали появляться сообщения о нападениях на силы Антаама. Судя по всему, это заслуга Армады Фортуны – надо будет поблагодарить Изабелу. Мы рады любым передышкам от набегов Антаама.

И все же я не могу отделаться от ощущения, что это лишь затишье перед бурей, которая обрушится на нас со всех сторон. И что худшее еще впереди».

Письмо оптимизма Стражам Завесы не добавило, но и не лишило ни в коей мере их решимости продолжать отчаянное противостояние восставшим богам и их поборникам.

...После недавних перипетий Даврин вознамерился вернуться в Арлатанский лес, дабы насладиться мимолетным покоем наряду с верным Ассаном – и, конечно же, Руком. Эльф все больше привязывался к грифону, принимая свою роль как опекуна чудесного создания.

Чуть позже Рук, Даврин и Ассан заглянули в лагерь Серых Стражей в Хоссбергских топях, дабы справиться у Эвки о том, как проходят поиски Иссею. К сожалению, последнюю покамест обнаружить не удалось...

И Эвка, и Даврин видели в грифонах символ надежды на возрождение славного ордена, и были исполнены решимости вырвать похищенных грифонов из рук Мрачной Плакальщицы...

...Сириан сумел связаться с сестрой, предложив той встретиться в Арлатане. Рук отпускать эльфийку одну не пожелал, вызвался сопровождать ее.

В означенном месте действительно обнаружился Сириан. И, когда речь зашла о ритуале, обращающем сородичей в демонов, признался эльф: «Ритуал должен был принести им очищение и силу. То, что он не удался... это моя вина. Я был недостоин... Но я стану лучше. Намного лучше. Ради Анариса... и нашего народа». «Того народа, который Анарис убивает и обращает в демонов с помощью этого ритуала?» - не сдержался Рук, поражаясь близорукости Сириана, но тот стоял на своем: «Он готов сделать все, что необходимо, чтобы спасти нас. Принимать непростые решения. Эванурисы... Солас... Они бы пожертвовали всеми нами в своих интересах».

«Анарис – военачальник», - напомнила брату Беллара. – «В этом вся его суть. И так было всегда». «Так утверждали эванурисы», - возразил тот. – «Но историю пишут победители. Анарис сражался за то, чтобы привести наш народ к величию. А эванурисы боролись за то, чтобы мы и впредь оставались в рабстве... Анарис показал мне, каким мир был когда-то... и каким он может стать снова». «Но сколько эльфов должно погибнуть ради этого?» - осведомился Рук с горечью. «Ради величия приходится идти на жертвы», - произнес Сириан.

Беллара смотрела на брата и не узнавала его. «Анарис влияет на тебя через маску», - утверждала она. – «Отравляет твои мысли». «Мои мысли принадлежат лишь мне, Беллара», - возражал Сириан. – «Почему ты не можешь принять то, что я сделал этот выбор по собственной воле? Через эту маску я чувствую то же, что чувствует он. Когда он думает о том, что наш народ вновь возвысится... то ощущает поистине божественное счастье... и страх».

«Чего же он страшится?» - удивился Рук, и эльф покачал головой: «Не знаю. Но этот страх преследует его. Занимает его мысли. Я должен помочь ему... помочь нам. Сразиться с тем, что его пугает». «То есть, он не сказал тебе, чего боится», - заключила Беллара. «Нет, но...» - растерялся Сириан. – «Не сомневаюсь, у него есть причины меня в это не посвящать».

Рук и Беллара просили Сириана подумать о том, сколько эльфов погибнет ради призрачных надежд на величие. Беллара просила брата услышать, что говорит ему сердце, и колебался тот... но все же отступил, резко качнул головой, молвив: «Я должен сделать то, что должен». «Как и я», - отозвалась Беллара.

На том и расстались. Вернувшись в Маяк, эльфийка вновь приступила к работе над восстановлением Надас Диртален в надежде, что с помощью Духа Архива удастся им выяснить, где именно скрывается Анарис.

...Рук и Нив вновь заглянули в Минратус, направились к Стене Света, дабы отдать дань памяти погибшему Брому. Здесь повстречали они Рану Савас, и поведала храмовница им о том, что узнала, где именно скрывается Элия: в святилище Лусакана, старом затерянном храме. Вот только местонахождение его остается неизвестным. Нив поблагодарила подругу за помощь, постановив, что продолжит любой ценой защищать родной Портовый город: от магистров, на все закрывающих глаза, подкупленных храмовников, венатори... и прочих напастей...

...Вьяго прислал Луканису записку о том, что Катарина жива – Илларио похитил ее и удерживает в родовом поместье Делламорте. И сейчас Илларио начал действовать, объявив о приеме для всех Когтей Воронов. Возможно, считает, что обретенная им магия крови достаточно сильна, чтобы подчинить волю их?..

В усадьбу Делламорте Луканис и Рук проникли через подвальные помещения, обнаружив, что в здании пребывает немало стражей-венатори. Разя сектантов, двое поднялись на верхний этаж, ступили в опочивальню Катарины, с радостью обнаружив женщину живой и здоровой. Катарина сообщила, что в настоящее время Илларио находится в здании городской оперы.

Собрались в оной представители многих благородных родов Антивы, и Илларио, обращаясь к прибывшим, возвестил: «Смерть Катарины была трагедией. Но что, что Луканис вернулся из мертвых, оказавшись во власти демона? Я считаю это огромной личной потерей! Поэтому я принимаю титул Первого Когтя с тяжелым сердцем... Но Вороны восстанут из пепла, и новые союзники, венатори, помогут нам вернуть Антиву!» «Только через мой труп», - бросил Луканис, ступая в зал.

Луканис поверг кузена в противостоянии, велел Вьяго бросить предателя в темницу. В оперу проследовала Катарина, нарекла Луканиса новым Первым Когтем. Собравшиеся Вороны приветствовали Луканиса, и тот заверил Рука в том, что приступит к новым обязанностям лишь после того, как будет покончено с эльфийскими богами...

...Стражи Завесы позволили себе недолгую передышку прежде, чем возобновить поиски эванурисов.

Беллара молила Рука как можно скорее вернуться в Арлатанский лес: восстанавливая Архив, ощутила она магический резонанс, объяснить который можно было лишь тем, что брат наряду с Анарисом приступил к проведению ритуала. Поскольку Анарис ныне плотью не обладает, ему необходим Сириан, дабы завершить церемонию и придать древнему эльфу новое физическое обличье.

Так, устремились Беллара и Рук в сердце древней столицы эльфов – разрушенный дворец, пребывающий в чащобе, где и по прошествии веков продолжалось буйство вышедших из-под контроля колдовских энергий, высвобожденных применившими магию крови магистрами Тевинтера. По мере приближения к источнику ритуала испытывала Беллара странное чувство: будто тело ее разрывают на части некие незримые силы. Тем не менее, эльфийка была исполнена решимости остановить брата...

Уничтожив магический кристалл, усиливающий двеомер ритуала, двое проследовали в зал, творил волшбу в коем Сириан. Анарис пребывал рядом, вещая о скором очищение, которое принесет он своему народу.

Сириан намеренно совершил ошибку в церемонии, и Анарис оказался исторгнут в Тень. Тяжело вздохнув, эльф сорвал с лица маску, отбросил в сторону, заверив сестру в том, что при прошлой встрече прислушался к ее словам – посему и сделал такой выбор.

За спиной Сириана соткалась фигура Анариса; разъяренный, дух схватил эльфа, отбросил его к дальней стене чертога, после чего атаковал Рука и Беллару.

Двое сразили Анариса, вновь исторгнув ослабленный дух того в Тень, но Сириана было уже не спасти – эльф скончался на руках у Беллары, и та во второй раз оплакала своего брата...

После, вернувшись в Маяк, сомневалась Беллара, стоит ли ей сохранить восстановленный Архив... или же уничтожить его, ибо древнее знание может оказаться донельзя опасно, если попадет не в те руки. Рук убедил эльфийку Архив сохранить, напомнив, что является артефакт бесценным наследием некогда великой цивилизации...

Вознамерилась Беллара отдать последнюю дань памяти брату, провести погребальный обряд – так, как делали это эльфы древности. Сведения о сем почерпнула Беллара из Архива, вернулась в Арлатанский лес наряду с Руком и Нив. Встретили их Страйф и Ирелин, и проследовали пятеро к области руин, означились в коей жаровни – некогда, тысячелетия назад зажигали в них эльфы магическое пламя, провожая души усопших в мир иной.

Объясняла Беллара спутникам, что всего жаровен три, и верили их далекие предки, что олицетворяют они составляющие цельной личности. В искаженном виде ритуал проводили ныне и долинные эльфы, Беллара же вершила его в первозданном ключе. Слова, которым сопровождался ритуал, также были различны от используемых долинными эльфами. «Небосвод» вместо «неба», «в бесконечность», а не «в землю»... Ритуал долинных эльфов говорил о существовании в настоящем, о том, что окружало их ныне. Ритуал же эльфов древности охватывал более общие, глубинные аспекты бытия. Он был... иным, непривычным... но загадочным и донельзя притягательным...

Утрата брата печалила Беллару, но сознавала эльфийка: они обрели то, что искали с Сирианом долгие годы. Связь с прошлым. И теперь она продолжит жить полной жизнью, дабы использовать обретенное знание во благо, и сердце ее обрело покой...

...Хардинг вознамерилась вернуться в Исана Негат – на гору, под которой означилось сердце титана; в руинах древнего гномьего аванпоста назначена была у нее встреча со Сталгардом.

Пройдя через элувиан, двое ступили на заснеженный склон. Хардинг продолжала терзаться сомнениями: да, она обрела новые силы, но... но что же дальше?.. Гнома надеялась вновь отыскать Оракула и узнать от той больше о титанах.

Следуя по горной тропе, говорила Хардинг спутнику о том, что – по словам Сталгарда – гномы построили здесь аванпост, чтобы торговать с Тевинтером, благо горные недра были богаты лириумом. «Пока гномы оставались в стенах форма, считалось, что они не покидали Камень», - молвила Лэйс. – «Тем самым сохраняли свой статус, имя и касту». Правда, уточнила, что относится это к гномам Орзаммара; жители Кал-Шарока подобных устоев не придерживались.

Двое достигли возведенного руин аванпоста, возведенного на вершине бывшей некогда титаном горы. Созерцая выбитые в стенах фрески, Хардинг расстраивалась, ибо изображены на них были эпизоды торговых отношений гномов и тевинтерцев. «Мы продавали лириум Империуму Тевинтер», - вздыхала она. – «Кровь титанов. Нашу кровь. Меняли на золото, чтобы они использовали лириум для магии... Эльфы украли лириум у титанов, чтобы создать себе тела. И много веков спустя мы отдали его новому поколению магов. По собственной воле... Жутко осознавать, что лириум – кровь наших предков. Хотя, возможно, ‘предки’ – не совсем верное слово. Мы были их частью. Мы были ими...»

Рук и Хардинг приветствовали Сталгарда и его сестру, Дарру. Хардинг воззвала к своим новым способностям, и в разумах изумленных уроженцев Кал-Шарока зазвучал Изатунолл – вечный гимн, молитва и провозглашение.

...Шатанн просила Тааш навестить ее в Ривейне, дабы поговорить о древней кунарийской скрижали. Но, когда прибыли двое в жилище женщины, то обнаружили лишь пятна крови. Тааш встревожилась: судя по запаху крови, та принадлежала ее матери!

Изабеле и Повелителям Фортуны удалось выяснить, что похитил Шатанн предатель – Рубака, передав в руки приспешникам Короля-Дракона, укрывшимся в руинах древней твердыни Серых Стражей – Крепости Акульей Пасти, пребывающей в жерле вулкана. «В комнате Рубаки мы нашли письма от Короля-Дракона – насчет твой матери... и скрижали», - просветила Изабела Тааш. – «Дело в том, что это скрижаль о Тааш. О тех, кто владеет огненным дыханием. Вот почему Шатанн так хотела ее расшифровать. За Шатанн и скрижаль Король-Дракон обещал Рыбаке огненное дыхание. Чтобы стал он подобен тебе». Неведомо, возможно ли это, но Рубака настолько уверовал в сие, что совершил злодеяние и похитил Шатанн.

Рук, Тааш и Повелители Фортуны выступили к вулкану, схлестнулись на подступах к нему с воителями Антаама, подначальными Королю-Дракону. Сподвижники Изабелы противостояли кунари; Рук и Тааш же проникли в руины Крепости Акульей Пасти. Некогда алхимики, принадлежавшие к Серым Стражам, изучали здесь природу скверны, и знанием сим воспользовался Король-Дракон, дабы осквернить могущественных великих дракониц, плененных его воинами. За деяние сие Гилан’найн обещала последователям своим скорое вознесение.

Путь Тааш преградил Рубака, и воительница сразила предателя, не желая слушать пустых речей его.

В одном из центральных залов крепости зрели двое могучего Атаашока, Короля-Дракона, а у ног его – Шатанн, руки которой были связаны за спиной. Тааш бросилась к матери, Рук устремился за нею... когда захлопнулась ловушка, и упала на двоих клеть. Возвещал Атаашок о том, что некогда предки кунари были сильны, подобны драконам, но жрецы – такие, как Шатанн, - страшились сего могущества, посему и лишили оного гордую расу. Но Король-Дракон стремился вернуть его – кровью и огнем!..

«Эватааш, ‘Маленький дракон’», - прорычал Король-Дракон, обращаясь к Тааш. – «Я – Атаашок, Король-Дракон». Сжимая в руках скрижаль, он выдохнул поток пламени, и изумилась Тааш: «Ты такой же, как я». «У меня нет ничего общего с тобой!» - разъярился Атаашок. – «Я принял свое право по рождению. Ты же своего избегаешь. Ты принадлежала Антааму. Должна была быть нашей. Но жрица украла тебя».

«Что тебе нужно?» - бросила Тааш, и отвечал Король-дракон: «Мне нужен твой огонь, Маленький дракон. Мне нужна твоя кровь. Мой Антаам обрел силу с благословения Гилан’найн. И с твоей жизненной силой богиня создаст для меня армию адаари. Мы очистим эту землю нашим огнем!»

Разъяренная и отчаявшаяся, Тааш выдохнула пламя, и вымолвил Атаашок, поднимая руку, сжимал в которой скрижаль: «Антаам помог бы тебе обрести силу. Но твоя мать спрятала тебя, заставила сокрыть свой огонь. Что она тебе сказала? Шокра тоу эбра? Ты борешься со своей природой, Маленький дракон. Ты не заслуживаешь такого... Здесь, на скрижали, выбит завет наших предков. Слова полностью проявятся лишь от огня дракона. С этой скрижалью мы докажем, что были рождены править миром!»

«Ты ошибаешься, Атаашок», - прервала его Шатанн. – «’Шокра тоу эбра’ не означает, что нужно бороться против своей природы. Это напоминание о том, что через борьбу ты обретаешь себя». С этими словами жрица навалилась всем телом на рычаг, управляющий ловушкой, и цепь подняла клеть под своды каверны. Рук и Тааш обрели свободу, а взбешенный Король-Дракон разбил Шатанн голову скрижалью.

Двое устремились в каверну, пребывал в коей Атаашок, и призвал тот огромного дракона, послушного воле его. Рук и Тааш покончили с могучей бестией, а после кунари дыханием своим испепелила поверженного Короля-Дракона.

Обняв в последний раз мертвое тело матери, Тааш схватила выроненную Атаашоком скрижаль, устремилась вслед за Руком из разрушающейся пещеры. После, уже в Маяке, призналась Тааш, что успела отпилить кусочек рога матери – единственная память об усопшей.

Пламя, выдыхаемое Тааш, опалило скрижаль, и проступили на поверхности артефакта огненные письмена...

В скором времени Повелители Фортуны сообщили Тааш, что к берегам Ривейна причалило небольшая шхуна кунари, сумевшее избежать как кораблей Антаама, так и военных судов Ривейна. В числе прочих означилась на сей шхуне переводчица, обещавшая прочесть письмена на древней скрижали.

Прежде, чем отправляться на встречу с ней, Тааш и Рук навестили Караша, и тот признался, что принял предложение прибывших сородичей и вскоре вернется с ними на Пар Воллен.

Переводчица, дожидавшаяся в заранее оговоренной точке побережья, приветствовала Тааш и ее спутника, велела воительнице дыхнуть огнем на скрижаль. И, когда та сделала это, прочла явленные пламенем письмена: «Когда напал великий враг, мы использовали кровь драконов. Бойцы, наделенные даром огня, защитили нас и узрели то, что не видели другие. Мы бежали на далекие берега, но не обрели там покой. Недуг убивает нас. Если и другие пересекут океан, это значит, что наш народ не выстоял. Будьте готовы к Всепоглощающей буре».

Откровение времен Первой Экспедиции породило лишь больше вопросов, однако очевидно было, что дышащие огнем кунари были в почете у своего народа. Противостояли они некоему великому злу, Всепоглощающей буре, и в этот состоял священный долг их. Шатанн поступила правильно, бежав вместе с дочерью и не позволив той стать одной из безликих солдат Антаама.

Как бы то ни было, это случилось тысячелетия назад, и мир забыл о древней угрозе. Возможно, Тааш сумеет напомнить о ней части воителей Антаама – тем, которые готовы будут услышать ее. И сделают они свой выбор: возможно, вернуться к Кун, а, быть может, осядут в Ривейне, примкнув к Повелителям Фортуны...

Последние принимали в ряды свои многих, не заботясь об их прошлом. Посему среди пиратов, ведомых Изабелой, Тааш некогда и обрела себя.

...Довольно скоро Нив получила отчет от информатора, которому поручила поиски храма Лусакана, бога ночи. Удалось выяснить, что находится позабытое святилище под заброшенным зданием близ Рынка Нитей.

Прежде, чем отправится в оплот Элии, Нив и Рук встретились в «Мощеном лебеде» с Раной и Элеком; последний сообщил им о том, что венатори сумели покончить с Дамасом, и ныне Нити обезглавлены. Элек жаждал крови, Рана же настаивала не необходимости сохранить чародейке жизнь и передать ее в руки достойного юстициара, дабы воочию наблюдали горожане за свершением правосудия.

Не мешкая, Рук и Нив поспешили спуститься в катакомбы, отыскали ход, приведший их в храм Лусакана. Схлестнулись двое со множеством венатори – верными Элии, в то время как сама чародейка приступила к ритуалу магии крови, коему научил ее Эльгар’нан, избрав в качестве жертв для оного похищенных ее приспешниками мирян. Уповала Элия, что падет Минратус к ногам ее, и возвысится она владычицей славного Империума Тевинтер. «Я – Минратус!» - возвещала Элия, упиваясь могуществом, кое обретала. – «Я – его темная истина и его яркая сила! О тебе же город не вспомнит, Нив Галлус».

Элия и Нив сошлись в магическом противостоянии, в то время как разил Рук метнувшихся к нему венатори. Нив сумела повергнуть Элию, и, обратившись к подоспевшей Ране, велела той взять чародейку под стражу и убедиться в том, что весть о пленении Элии распространится по Портовому городу. Людям нужна надежда... и олицетворением оной Нив готова была ныне стать...

Позже Нив сообщила Руку, что Рана боле не храмовница; возможно, подруга примкнет к ней как расследовательница – городу это точно не помешает. Прежде Нив рассчитывала лишь на себя... но теперь сознавала, что есть и другие, разделяющие ее устремление.

...Как стало известно значительно позднее, во время нападения оскверненного дракона на Минратус венатори проникли во дворец и убили архонта Радониса. Возник вакуум власти – тем, конечно же, не преминули воспользоваться сектанты. В городе воцарилась атмосфера страха, позиции венатори усиливаются, и имя нового архонта до сих пор не названо.

Меварис Тилани и Дориан Павус от лица Теневых Драконов просили Стражей Завесы выяснить, в чем заключаются замыслы сектантов, не гнушающихся славить восставших богов. Дориан сообщил сподвижникам о том, что после потери многих высокопоставленных венатори в Арлатане, культ возглавил Рыцарь-командующий Ленос, жаждущий поставить город на колени.

Дориану удалось выяснить, что логово венатори находится в руинах старых кварталов Минратуса, близ водоочистительной станции. Устремившись к оной, Рук и спутники его схлестнулись с многочисленными порождениями тьмы, приведенными в Портовый город венатори.

В оплоте последних сразили Стражи Завесы Леноса, и, изучив записи продажного Рыцаря-командующего, выяснили, что стремились сектанты посеять хаос в городе с целью доведения жителей до отчаяния. В час полного солнечного затмения, когда магия будет усилена, Леносу было велено убедить горожан в том, что избавят их от бед лишь восставшие боги, и грядущий ритуал приведет тех к величию – как и их верных слуг, венатори.

По возвращении в ломбард Рук поведал Меварис и Дориану о замыслах венатори, а также передал им обнаруженный в оплоте сектантов список магистров, потворствующих культу. И Меварис, и Дориан выразили желание занять престол архонта, однако стремления их разнились кардинально. Дориан не чурался решительных мер и готов был прибегнуть к любым средствам, дабы сокрушить врагов. Мевариас же придерживалась более мягкой политики, надеялась заручиться народной поддержкой и продолжать играть по правилам, издревле принятым в Империуме. Дориан возражал, напоминая, что подобную попытку они уже предпринимали, однако возвышения люцернов не произошло, посему глупо рассчитывать на существующий политический механизм.

Двое продолжали спорить, и, не придя к решению, просили принять оное Стражей Завесы. Нив высказала поддержку Меварис, опасаясь, что дерзкие устремления Дориана могут привести к хаосу и гражданской войне. Если же Меварис возглавит Магистериум, у Тевинтера появится шанс измениться к лучшему, не прибегая к слому всей системы. Дориан с высказанным Руком и Нив мнением согласился, обещал Меварис свою безоговорочную поддержку...

...Мирна и Воргот навестили Маяк, сообщив Эммрику о том, что Йоханна Хезенкосс объявила о званом вечере для знати Неварры в покинутом особняке Блэкторнов. Некромантка обещала гостям интересную лекцию, а также некое представление, которое непременно поразит их. Кроме того, Мирна и Воргот выяснили, что артефакт, оказавшийся в руках Хезенкосс, именуется «Сумеречным Фонарем»; в древности в подобные вместилища нечестивые некроманты помещали похищенные ими души. Другими словами, фонарь являл собою источник огромной силы!..

Эммрик предложил Руку проникнуть в особняк и, пока некромантка будет отвлечена гостями, уничтожить фонарь. В назначенный день они наряду с Манфредом переместились к особняку. Эммрик отправил свое творение в зал к гостям – разведать обстановку. Сам же наряду с Руком оставался в тенях, дабы не привлечь к себе внимание Йоханны.

Неведомо, почему та решила вернуться в особняк, и предположил Эммрик, что где-то здесь находится мастерская, в которой проводит Хезенкосс свои изыскания. Двое спустились в подвалы особняка, обнаружив потайной ход, коий привел их в Базальтовый Склеп – область Большого Некрополя, перемещенную Йоханной в сии подземные пределы! Охранные чары, наложенные на Склеп, скрывали его от магического обнаружения, и наверняка сим воспользовалась Йоханна, чтобы сокрыть местонахождение логова своего от посторонних глаз.

Рук и Эммрик ступили в мастерскую некромантки... с ужасом лицезрев величайшее ее творение – исполинского костяного голема, в груди коего сиял Сумеречный Фонарь, полнящийся десятками плененных душ! «Она хочет использовать собранную в фонарь жизнь, чтобы оживить это чудовище!» - осознал Эммрик.

Некромант попытался было освободить души из фонаря, но отступил, качая головой. «Там слишком много душ», - вымолвил он, содрогнувшись. – «Еще одна попытка... может стать последней для меня». «Трус!» - заключила Хезенкосс, забравшись на плечо костяного исполина. – «В чем дело, Волькарин? Боишься, что твои дорогие духи могут погибнуть? Ты знал столько умных словечек о нашем искусстве, но лишь у меня хватило смелости рискнуть ради него жизнью!» «Эммрик сражался с противниками пострашнее тебя!» - встал Рук на защиту профессора, но Хезенкосс отмахнулась, не скрывая пренебрежения: «Это не меня страх сковал настолько, что мне не удалось обрести бессмертие».

«Ты права», - согласился с ней Эммрик. – «Я все еще страшусь тьмы в конце пути. И мне не хватает друга, способного преодолеть этот страх... Мне жаль, что твое обращение в лича не состоялось. Клянусь, я бы помог тебе, если бы ты попросила. Но управлять этим существом, как марионеткой...» «Как марионеткой?!» - возмутилась некромантка. – «Думаешь, я так и останусь неудавшимся личем?! Я не стану повелевать своим величайшим творением. Я стану им!»

Глаза костяного голема вспыхнули. Гигантский мертвяк пробил потолок мастерской, возвысился над большим залом особняка, оставались в котором гости. «Друзья мои, я так рада вас видеть!» - глумливо обратилась к ним Йоханна. – «Насмехавшиеся коллеги, назойливые храмовники и некомпетентные соперники – в моем сердце найдется место для всех вас. И сегодня вы ценой своих ничтожных жизней поспособствуете моему вознесению! Как только я разделаюсь с вами, я сольюсь воедино со своим шедевром и захвачу Неварру!»

Сумеречный Фонарь воссиял, начав поглощать жизни десятков мирян, присутствующих в зале. Рук и Эммрик схлестнулись с Хезенкосс и призванной ею нежитью... в то время как Манфред приблизился к костяному голему, и, вырвав фонарь из груди конструкта, бросил его своему создателю. В следующее мгновение голем обнаружил кулак на Манфреда, гася дух любопытства, пребывающий в остове его.

Жертва Манфреда придала Эммрику решимости, и высвободил некромант души, заточенные в Сумеречном Фонаре. Обретя свободу, устремились те к Хезенкосс, обрывая существование своей мучительницы...

Костяной голем осел; искра нежизни, пребывавшая в нем, угасла; неварранцы были спасены, ибо ритуал, должный поглотить их жизненные энергии без остатка, оказался прерван...

Эммрик и Рук перенесли тело Манфреда в Большой Некрополь, где некромант обратился к одному из владык-личей с вопросом: возможно ли возродить его доблестного помощника? «Да, вернуть его дух возможно», - пророкотал лич. – «Но, если ты пойдешь на это, то навеки утратишь возможность стать личем».

«Но почему?» - изумился Рук, и пояснил ему Эммрик, не скрывая горечи: «Жизнь у лича очень долгая. Если я хочу отринуть смерть, должен смириться с тем, что она ждет остальных». «Во что бы иначе мы превратились?» - согласился с выводом его лич. – «Сколько будет исключений, пока не воцарится тирания? Верни его, и останешься смертным. Или же отпусти его и присоединяйся к нам».

Непростой выбор... и все же Эммрик не колебался. Неужто он столь слаб, чтобы смириться с уходом Манфреда – того, кто помог им в критический момент?..

Эммрик принял решение отринуть свою давнюю мечту ради возрождения верного соратника, и владыка-лич заверил его в том, что оное скоро свершится.

С помощью духов-стражей Некрополя Эммрик отыскал в Тени дух любопытства, составлявший сущность Манфреда, вернул его во вместилище. Пробудившись, Манфред обрел способности к магии, и ликующий некромант постановил, что непременно обучит его волшбе. Да, осознание того, что никогда не станет он личем, все еще несколько тяготило Эммрика, но, наблюдая за своим протеже, сознавал он, что не променял бы свое нынешнее бытие ни на что на свете!..

...Антуан просил Даврина и Рука как можно скорее вернуться в лагерь Серых Стражей в Лавенделе. Как оказалось, вернулся в оный Лукас Крайсон – Страж, спустившийся по своему Зову на Глубинные Тропы несколько месяцев назад. Лукас пребывал при смерти, но все же сумел выдавить: «Мертвые... на самом деле не мертвые... Глубинные Тропы. Эльфийка жаждет мести. Готовит поход против Серых Стражей. Всех нас. Скоро... собирает войско... Там грифоны... Времени мало...»

Лукас скончался, а Рук и Даврин, сопровождаемые верным Ассаном, устремились к пещере, через которую Серый Страж покинул Глубинные Тропы.

В недрах земных преградил путь им Страж, пораженный скверной. «Здесь приют», - обратился он к Даврину. – «Прими его, и он примет тебя. Зов – это не конец для Серых Стражей». «Ты клялся убивать порождений тьмы, а не якшаться с ними», - отвечал ему эльф, но Страж возразил: «Она явила нам другой путь».

Сразив воина, Рук, Даврин и грифон ступили в обширную пещеру, большую часть которой занимало подземное озеро... возвышалась в коем твердыня – Вейссхопт!.. Следуя покрытыми наростами скверны коридорам и чертогам крепости, противостояли Рук и Даврин как порождениям тьмы, так и Серым Стражам, ушедшим некогда в глубины и ставшими ныне послушными последователями Мрачной Плакальщицы. Последняя, воссоздав за минувшие столетия наряду со сподвижниками Вейссхопт как символ утраченного ордена, намеревалась вернуться на поверхность, сокрушив Серых Стражей, олицетворяли которые все, что было отвратно безумице ныне.

В одном из чертогов нечестивой твердыни зрели Рук и Даврин Первого Стража, опутанного щупальцами скверны. Жизнь едва теплилась в истерзанном теле воина, однако разум оставался цепок. Первый Страж поведал Руку о том, что после того, как сразила его Гилан’найн, угодил он в руки к Иссее... Первый Страж советовал Руку забрать с собой перо грифона Иссеи, которое она бережно хранила; Даврина же просил воин оборвать его мучения, и эльф, коротко кивнув, пронзил обреченного мечом.

Черное перо Рук обнаружил в сем же чертоге. Покинув оный, спустился он наряду с Даврином и Ассаном в подвалы оскверненного Вейссхопта, где схлестнулся с сонмом порождений тьмы, оскверненных Серых Стражей... и Иссеей, уже приступившей к ритуалу магии крови, должному наполнить заключенных в клети грифонов скверной. В руке Мрачная Плакальщица сжимала кинжал, обагренный кровью архидемона. «Из Глубинных Троп восстанет новый орден!» - исступленно выла Иссея. – «И грифоны станут нашим символом! Серые Стражи никогда боле не смогут причинить им вред!»

Ассан набросился на Мрачную Плакальщицу, и та повергла грифона, занесла над ним кинжал...

«Мы знаем, кто ты... Иссея», - выпалил Даврин, и Иссея не стала наносить удар, обернулась к эльфу. – «Серая Стражница, которая сбилась с пути. Ты осквернила грифонов и обрекла их на погибель!» «Это Стражи обрекли их», - возразило чудовище. – «Своими собственными приказами. Я спасла их – спасла яйца. Они наше будущее!.. Со скверной в крови драконы станут бессмертными. Стражи больше никогда не смогут им навредить. Я стану щитом, что убережет их от боли».

Рук явил Иссее перо ее грифона, убеждая отказаться от задуманного, и вспоминала та, как когда-то сама обрекла бестию на гибель, проведя над нею ритуал Посвящения, заставил коий грифона обезуметь. Подобная же участь ожидает и иных грифонах, если будут осквернены они...

Мрачная Плакальщица осела на каменный пол, сознавая, что кончина ее близка, и подобие жизни, длящееся столетиями, вот-вот завершится...

Рук и Даврин освободили грифонов из клетей, вывели на поверхность. Гадал эльф: следует ли передать грифонов Эвке, дабы стали бестии сподвижниками Серых Стражей... или же оставить их в Арлатанском лесу на попечении Элдрина.

Рук помог Даврину принять решение, посоветовав доверить грифонов Серым Стражам. Ордену был нанесен поистине сокрушительный удар, и грифоны вполне могут стать новой надеждой, столь необходимой Стражам для возрождения былой славы. Эвка и Антуан с радостью взялись за обучением юных бестий...

Ассан же наотрез отказался покидать своего опекуна, за что Даврин был ему весьма и весьма благодарен...

...В заранее оговоренный час Инквизитор прибыл в Минратус, вновь встретившись с Руком в «Мощеном лебеде». Рассказывал Тревальян о прежней дружбе своей с Соласом, а также делился последними известиями о происходящем на Юге. Защитники Тедаса держались из последних сил. Порождения тьмы атаковали на всех фронтах, вынуждая мирян оставлять деревни и поселения по всему южному Ферелдену. Силам Инквизитора удалось отбить Скайхолд от заполонивших его демонов и разместить там беженцев, чтобы спасти их от гибели.

И все же опасался Инквизитор, что одного Скайхолда окажется недостаточно. Порождения тьмы уже заняли Редклифф, а берега озера Каленхад были поражены скверной. Земля погибала, и Инквизитор с ужасом сознавал, что выжившие в тяжелейших боях ферелденцы просто умрут от голода. Да, Скайхолд держался, но в горах непросто раздобыть пропитание. Хасинды и аввары отправлялись на охоту, но часто возвращались с пустыми руками.

Однако надежда оставалась. В Недремлющем море боле не было кораблей Антаама, а в донесениях из Орле утверждалось, что сражения с венатори зашли в тупик. Свободные Просторы объединились под единым стягом, и сейчас войска сих земель спешили на юг, на помощь к защитникам Ферелдена. Жители Тедаса отказывались сдаваться.

...Простившись с Инквизитором, Рук вернулся в Маяк, после чего наряду со сподвижниками переместился в Тревизо, застав Вьяго и Тейю спорящими с губернатором Ивенчи. По словам Воронов, им отправил сообщение неведомый индивид, утверждающий, что ему известно место, в котором боги собираются провести ритуал. В качестве жеста доброй воли и доказательства своей осведомленности он предоставил Воронам схемы передвижения патрулей Антаама, а также время прибытия в порт дредноутов. Однако в обмен на сведения о ритуале связной требовал встречи с Руком, и ни с кем иным.

Рук в одиночку отправился на рыночную площадь города, надеясь, что не уготована ему ловушка. Но, стоило ему достичь оговоренного места встречи, как за спиной воина возникли кунари Антаама, отрезая путь к отступлению. Таинственным связным оказался Мясник, и предложил он Руку поговорить цивилизованно.

Двое разместились за столиком, и покачал головой Рук: «Странную ты придумал засаду». «Мне не нужно устраивать никаких засад», - отозвался Мясник. – «Думаешь, я не смог бы напасть на Воронов? Да мои солдаты с легкостью сровняют с землей казино и каждый дюйм этого города. Да, оккупация приносит выгоду, но не мне... Ловушка – это Тревизо, жемчужина Антивы... Она поет, даже оказавшись в клетке. Каждый камень здесь безупречен. Он пленил мое сердце. Я люблю этот город».

«Как-то странно ты проявляешь это», - нахмурился Рук. «Я завоевал Тревизо, но не предавал», - пояснил кунари. – «В отличие от того скота, что родился здесь. Ты же знаешь, что здесь живут предатели. Они грабят собственный город. Окрест пребывают истинные боги, а они поклоняются лишь свои кошелькам! Но ты не такой... как и Вороны... Вы остаетесь верны своей роли. Вы такое же произведение искусства, как и этот город. И хотите выведать у меня секрет».

«Ты не из тех, кто хочет уничтожить мир», - резюмировал Рук. – «Так ты заодно с богами или нет?» «Боги...» - усмехнулся Мясник. – «Они даруют силу... но взамен хотят получить все... Я чувствую их осквернение, слышу их шепот. Они собирают нас, чтобы совершить ритуал. Если я уступлю, то узнаю, где он будет проведен... но потеряю свою жемчужину. Свой город».

Мясник предлагал Руку сделку: он покорится шепоту богов и станет тем, кем они желают. И, если сумеет Рук одержать верх над ним, то докажет тем самым, что Вороны заслуживают вернуть власть над городом. Лишь в этом случае узнают Стражи Завесы о месте проведения ритуала...

Так, Мясник вернулся в Затопленный район Тревизо, где базировался гарнизон Антаама, и позволил скверне поглотить себя, обратившись огромным чудовищем. Пред внутренним взором Мясника возникли образы острова Каменных Слез – места, где восставшие боги совершат ритуал, коий преобразит сей мир!..

Рук сразил Мясника в противостоянии, и, умирая, выдохнул тот название острова. Предстал Стражам Завесы губернатор Ивенчи, следовали за которым воители Антаама. Боле не скрывал вельможа, что именно он позволил кунари захватить Тревизо, и теперь, когда Мясник пал, город вновь был в его власти. Неведомо, что обещал изворотливый губернатор кунари, но, похоже, те готовы были поддержать его притязания. Руку же Ивенчи велел убираться – на остров Каменных Слез, или еще куда. Главное – подальше от Тревизо, ибо смутьянов здесь не жалуют.

«Ты был заодно с Мясником!» - выпалил Рук возмущенно. «Я сделал наилучший выбор для Тревизо», - возразил Ивенчи. – «Кто еще мог бы сделать то, что было необходимо? Это сборище идиотов в казино? Вороны бы спровоцировали Антаам на бойню. Вроде той, что они учинили в каждом городе Антивы на своем пути! Я отдал им Воронов, чтобы они не заполучили весь город. Отдал пядь, чтобы сохранить версту».

Рук напомнил губернатору, что подчиняется Антаам воле эльфийских богов. Мясник не желал следовать оной, посему выбрал себя честную смерть в бою. Ивенчи лишь отмахнулся, напомнив Руку о том, что отныне правит он и Тревизо, и одним из подразделений Антаама. А Стражам Завесы следует отправляться на остров Каменных Слез и погибнуть в бессмысленной схватке.

Вернувшись в казино, Рук поведал Вьяго и Тейе о предательстве губернатора, и заверили Вороны: они непременно изыщут способ покончить с Ивенчи.

Долго губернатор не протянул: Вороны и Стражи Завесы атаковали гарнизон Антаама, покончив с предателем. Да, возможно Ивенчи действительно любил Тревизо, но определенно не верил в то, что город выстоит. Вороны собирались доказать обратное, и были уверены, что несколько месяцев спустя сумеют убедить обезглавленное подразделение Антаама убраться восвояси...

...Близился час полного солнечного затмения – времени, когда боги надеялись рассечь Завесу ритуальным кинжалом и позволить потому скверны излиться в мир. Очевидно, что дредноуты Антаама станут патрулировать морские воды у острова Каменных Слез, да и боги будут ожидать вмешательства Стражей Завесы в их замыслы. Посему Рук, обратившись к Хардинг, велел гноме связаться с их союзниками: Серыми Стражами, Странниками Завесы, Теневыми Драконами, Воронами, иными. «Разожжем несколько пожаров, и боги начнут искать нас повсюду», - замысел Рука был предельно прост. – «Но не у себя под носом».

Кроме того, Рук просил лазутчицу отправить весть как Морриган, так и Инквизитору, - им пригодится любая поддержка.

Минуло несколько дней, когда Морриган подтвердила, что готова встретиться с Руком в «Мощеном лебеде» и обсудить грядущее предприятие. Но, стоило двоим опуститься за столик, как снаружи раздались истошные крики.

Выбежав из таверны, Рук и Морриган с изумлением наблюдали, как вершится полное солнечное затмение! Наверняка Эльгар’нан не пожелал ждать, и могуществом своим переместил луну!.. Стало быть, в запасе у Стражей Завесы и их союзников, не недели, но дни – если не часы...

...До острова Каменных Слез Рук и его сподвижники добрались от побережья Ривейна на утлой лодчонке. Им удалось проскользнуть под носом у кунари и высадиться на побережье сего клочка земли. На острове собралась вся армия Антаама; воители успели возвести на берегу укрепленные лагеря, защищали кои не только кунари, но и люди-наемники.

Рук предложил спутникам разделиться на две группы, дабы одна из них отвлекла на себя внимание армии, вторая же помешала богам закончить изготовление кинжала. Хардинг, будучи лазутчицей, вызвалась возглавить один из отрядов, Рук принял командование вторым. Пожелав друг другу удачи, Стражи Завесы разделились.

Рук и спутники его широкой дугой следовали по побережью, миновали один из лагерей наемников, сумели проникнуть в древнюю крепость, ныне занятую богами. Издали – со стороны пришвартованных у острова дредноутов Антаама – донесся взрыв: похоже, команда Лэйс Хардинг не сидит, сложа руки.

Близ твердыни возвышались гигантские статуи эванурисов – вероятно, выступала крепость в древности их оплотом. От Эльгар’нана и Гилан’найн не укрылось присутствие на острове чужаков, и приказали они воителям Антаама бросить все силы на их поиски.

Разя многочисленных кунари и наемников, Стражи Завесы прорывались к верхним этажам твердыни, отмечая, что захлестнуты те наростами скверны, а в воздухе зияют разрывы в Завесе – наглядный знак предельного ее истощения. Два отряда воссоединились, продолжили путь, достигнув прохода, запечатанного магией крови. Беллара сумела развеять двеомер, а в следующее мгновение щупальцев скверны, показавшееся из установленного в чертоге элувиана, захлестнуло эльфийку, втянуло в зеркало.

«Эльфы – разрозненный народ, но не волнуйтесь: я еще верну этого мага вам», - в элувиане возник силуэт Эльгар’нана. – «Вы еще можете быть прощены, если обретете мудрость и сложите оружие. Но продолжите сражаться – и Страшный Волк пожалеет о том, что я сотворю с его пешкой». Зеркало раскололось.

Рук и спутники его не собирались отступать от изначального замысла. Рук вновь предложил команде разделиться: часть воителей станет сопровождать его, отвлекая на себя внимание богов, иные же, ведомые Хардинг, сопроводят Луканиса к месту проведения ритуала, где сможет он прикончить Гилла’найн лириумным кинжалом. Хотелось бы верить, что удастся им вернуть Беллару, а после схлестнуться с Эльгар’наном – и его архидемоном, Лусаканом...

Рук передал кинжал Соласа Луканису, после чего две группы разделились. Отряд под началом Рука открыто следовал через руины святилища в направлении вершины храма, противостоя кунари и порождениям тьмы; Хардинг же, Луканис и их спутники держались в тенях, в бой не вступая.

«Первая эра богов стала эпохой завоевания», - звучал под сводами твердыни глас Гилан’найн. – «Вторая эра богов ознаменовалась сотворением чудес. Затем пришла скверна. Гордыня. Вероломство. И третья эра богов потерпела крах!»

Щупальца скверны устремлялись к Стражам Завесы, оплетали их, обездвиживая. Рук и его сподвижники отчаянно рубили сии отростки, силясь освободить товарищей. «Перед вами осколки империи, разрушенной Страшным Волком», - продолжала вещать Гилан’найн. – «Солас коварен. Он умеет убеждать. Но верен он лишь своим страхам».

Хардинг, отвлекая Гилан’найн, непрерывно стреляла в неё из лука. Обернувшись к гноме, Гилан’найн пронзила тело ее своими щупальцами, и Хардинг распласталась на земле.

Но своей цели отважная лазутчица достигла: она сумела привлечь к себе внимание противницы на несколько драгоценных мгновений, и Луканис использовал их, чтобы метнуться к Гилан’нан и пронзить лириумным кинжалом ее сердце.

Эльгар’нан резко обернулся к сподвижнице; он успел завершить ритуал, и ныне сжимал в руке кинжал из красного лириума. «Ты пожалеешь об этом!» - бросил Руку эванурис, после чего бесследно исчез.

Лириумный кинжал продолжал ослепительно сиять в остывающем теле Гилан’найн, и Эммрик призывал Руку вырвать артефакт из плоти богини, ибо продолжает он рвать Завесу.

Рук схватил кинжал... и реальность, окружающая его, начала стремительно преображаться. Зрел он каменные изваяние его верных сподвижников, рушащиеся вниз, в бездонную пропасть, а чуть поодаль замер Солас. «Вот она, долгожданная победа», - рек Фен’Харел без тени эмоций. – «Ты жив, а Гилан’найн – нет. Разве тебя сейчас не переполняет гордость? Или ты думал, что сможешь одержать верх в столь непростом сражении без жертв?»

Рук падал... куда-то, в лишенную красок реальность, а голоса товарищей звучали в его разуме, обвиняя в поражении и свершенных ошибках. «Вы с друзьями сражались с богами», - продолжал вещать Солас. – «Ваша смелость похвальна... но смертным не выиграть эту битву... Интересно, Рук, какие сожаления терзают тебя сейчас?.. Сожаление, как и любая эмоция, обладает большой силой. Оно может ранить, или сломить... или помешать увидеть истину. Оно настолько сильно, что можем служить замком для темницы, созданной для пленения богов. В этой темнице может оказаться любой... даже ты... Ты никогда не был готов к жертвам, на которые приходится идти лидеру, Рук. Поэтому, используя нашу связь, я сотворил из тебя замену себе в этой темнице».

Вырвав лириумный кинжал из рук Рука, Солас рассек Завесу, покинув сию ирреальность, дабы вернуться в Тедас. Рук же остался в древней темнице, сотворенной Фен’Харелом эоны назад для пленения зарвавшихся эванурисов.

Следуя тропами бесцветного мира, слышал Рук голос Варрика, заверявший своего протеже в том, что непременно тот обнаружит выход из сего пространства.

«Тюрьма создана, чтобы пленить богов», - звучал глас Беллары, и представали Руку каменные изваяния эльфийки. – «И запирают ее сожаления... Прости, что расстраиваю тебя, но я предупреждала тебя об опасности чар в том проходе. И ты все равно выбрал меня. Отправил меня на смерть». «Нет, ты не права», - говорил Рук. – «Беллара осознавала риски, и все равно вызвалась. Она сделала свой выбор – как и я. Мы все верили в то, за что сражались. И продолжаем сражаться. И Беллара знала, чего ей это может стоить».

«Конечно, знала», - снова Варрик, голос разносится над бренными, лишенными красок руинами. – «Мы все знали. Потому что ты предпочитаешь суровую правду легкой лжи. А вот Солас...»

«Все мы пешки», - резюмировала Хардинг, изваяния которой воплощались окрест. – «Союзники. Даже друзья. Он жертвует ими без колебаний. Для чего еще нужны пешки?.. Ты ведь говорил, Рук: ‘Чего бы это ни стоило’. И слова сии верны. Ты столько для нас сделал! Для всех нас. Мы вместе начали этот бой, Рук. Ты, я, Нив. И Варрик. И каждый день ты продолжал сражаться. Даже когда остальные уже не могли. Ты так старался ради команды! Собрал нас, удерживал вместе, когда никому другому это было бы не под силу. И никогда не колебался. Ни разу. Вот и я не стала...»

«Ты отдала свою жизнь, чтобы спасти мир, Хардинг», - прошептал Рук. – «Но он все еще в опасности. Так что я выберусь отсюда. Оставлю Эльгар’нана. И остановлю Соласа. Я позабочусь о том, чтобы твоя жертва не оказалась напрасной».

«Молодец, дружище», - звучит голос Варрика. – «А что насчет меня?»

Преображается ирреальность, и предстают Руку знакомые руины в Арлатанском лесу. Те, в которых вершил Солас свой ритуал... Те, в которых свершилось непоправимое...

Разум Рука терзали образы прошлого. Варрик приближается к Соласу... Тот наносит гному удар кинжалом... Рук оказывается отброшен высвобожденными магическими энергиями, с ужасом наблюдая, как остывает мертвое тело Варрика у подножия ступеней...

Осознание... и принятие... того, что все эти месяцы он упорно отрицал, убедив самого себя, что гном остается в своей комнате в Маяке, приходя в себя после полученного ранения...

«Солас убил тебя», - выдавил Рук. – «Своего друга. Ты пытался поговорить с ним. Переубедить». «Уверен, он этого не хотел», - заявил Варрик, фигура которого воплотилась подле Рука. «Да какая разница!» - воскликнул тот. – «Ты-то все равно погиб». «Да...» - протянул гном. – «Ты уж извини, дружище». «Думаю, на самом деле я знал правду», - признался Рук. – «Но не мог смириться с ней... Ведь тогда бы я признал, что позволил тебе умереть».

«Это место ничему тебя не научило?» - поморщился Варрик. – «Это было мое решение. Поговорить с ним. Попытаться достучаться до него. Несмотря на риск. Потому что он был моим другом. Мое решение. И моя жертва. И ты не можешь отнять это у меня... Все истории когда-либо заканчиваются. Просто моя закончилась чуть раньше, чем я планировал».

«Но Хардинг... и Нив... почему мне ничего не сказали?» - поразился Рук. «Они думали, что ты знаешь», - развел руками гном. – «В неведении был только ты». «Но ведь они говорили с тобой, я помню!» - воскликнул Рук. «Нет, они говорили с тобой», - поправил его Варрик. – «Или сами с собой. Ты лишь додумывал остальное... Пора узнать финал этой истории. Твоей истории. И я уверен – он будет просто грандиозный».

Варрик увлек Рука на ступени, возникал на вершине которых разрыв в Завесе. «Но что теперь случится с тобой?» - спрашивал Рук. «Я исчезну», - отвечал Варрик. – «Снова стану лишь воспоминанием... Я прожил хорошую жизнь. Не жалею ни об одной секунде». «А что насчет Соласа?» - выдохнул Рук, и отвечал ему гном: «Я мог бы посоветовать поговорить с ним. Заставить его выслушать тебя. Но я пробовал, и... Мы оба знаем, чем это кончилось... Тебе придется сразиться с ним. Потому что если он не устроит конец света, не возродит древнюю магию, тогда перестанет быть непонятным героем, сражающимся во имя высшего блага. Он будет просто тем, из-за кого пострадала куча народу. А такого он ни за что не допустит».

Простившись с Варриком, Рук проследовал к разрыву, создаваемому его сподвижниками, позволил тем выдернуть себя из ирреальности...

...Рук обнаружил себя в Маяке, и Стражи Завесы сообщили ему о событиях нескольких последних дней. Солнечное затмение, вызванное могущественной волшбой, продолжалось. Эльгар’нан избрал оплотом своим дворец архонта в Минратусе. Жителям Империума могущественный эванурис обещал возвращение древней магии – и неминуемое преображение мира.

«Он захватил дворец архонта прямо во время заседания Магистериума», - просветил соратников Эммрик. – «Судя по всему, выжили только венатори». «А Теневые Драконы?» - осведомился Рук, нервно меряя шагами помещение. «По последним сведениям, ни все еще сражаются», - отвечал ему Даврин. – «Но Эльгар’нан утопил город в скверне, а венатори запечатали ворота магией. Никто не в силах как покинуть Минратус, так и ступить в него». «Даже элувианы в городе погасили», - добавила Нив. – «У нас нет возможности связаться с Теневыми Драконами. Они бы уже погибли, если бы не Солас».

«Солас?» - поразился Рук. Сподвижники просветили его: Солас прибыл в Минратус незадолго до закрытия ворот, и ныне многие сплотились вокруг Страшного Волка, посчитав того единственным, кто может их спасти. «Этот лживый ублюдок всегда умел заставить других поверить ему», - гневно выпалил Рук. – «Но как только он покончит с Эльгар’наном, так тут же завершит ритуал, и на выживших обрушится орда демонов».

Наверняка Солас стремится расправиться первым делом с архидемоном, а после напасть на эвантуриса и попытаться сразить того лириумным кинжалом. Значит, Стражам Завесы необходимо добраться до Соласа первыми...

Пока оставался Рук пленен в темнице эванурисов, его сподвижники изготовили кинжал – точное подобное лириумного, однако не обладало оружие надлежащими магическими свойствами, и чары рассекать способно не было.

Тем не менее, действовать следовало незамедлительно. Тем более, что Инквизитор прислал новое письмо о положении на Юге, и ситуация, похоже, близка к критической. Большая часть южных земель Тедаса пала под натиском порождений тьмы. Скверна распространялась все более целенаправленно и стремительно: она поглотила практически весь Фередлен и многие регионы Свободных Просторов и Орле. Скайхолд все еще держится, но падение его кажется неизбежным. И хотя в Недремлющем море по-прежнему нет кораблей Антаама, до сподвижников Инквизитора стали доходить слухи о неких гигантских оскверненных тварях, поднимающихся из морской пучины; как следствие, морская торговля пресеклась окончательно. Орзаммар, вероятно, все еще держался, но сложно сказать наверняка, ибо вести гномьей державы приходили редко. Инквизитор всецело возлагал чаяния свои на Рука и Стражей Завесы, и те намеревались оправдать сии ожидания...

...Так, согласно заранее оговоренному замыслу, Стражи Завесы и их ближайшие союзники – Серые Стражи, Повелители Фортуны, Странники Завесы, Дозор Скорби, антиванские Вороны – проникли в оскверненный Минратус, схлестнулись с заполонившими город венатори. Стражи Завесы разделились: Эммрик наряду со Странниками Завесы занялся снятием чар кристаллов, магией которых сектанты запечатали ворота, ведущие в Верхний город. Тем временем Повелители Фортуны и Вороны, примкнул к которым Луканис, разили боевых магов венатори, а Серые Стражи, Дозор Скорби и Тааш противостояли гигантскому осадному конструкту у главных врат на городской площади.

И, когда развеялись двеомеры, Рук и сподвижники его устремились в западные кварталы Верхнего города, ибо – согласно последним донесениям – именно там видели в последний раз Соласа наряду с Теневыми Драконами. И, когда вернут они кинжал, условились Стражи Завесы встретиться с союзниками у гигантской лозы скверны, протянувшейся от поверхности до витающего в небесах дворца архонта.

Разя многочисленных венатори и порождений тьмы, Стражи Завесы прорвались в квартал, где держали оборону Теневые Драконы – наряду с Соласом. Последний раз гигантским щупальцам скверны, управлял коими некий разум.

Рук приблизился к Соласу, обвинив того в том, что он применил магию крови, стерев воспоминания Рука и заставив поверить в то, что Варрик жив. Признался Солас: случившееся с Варриком было случайностью, он не хотел убивать старого друга. Однако поступил так, чтобы обрести связь с Руком – единственной надеждой на обретение свободы из темницы богов.

«Мне жаль», - говорил Солас. – «Я предал тебя, ибо верил, что только я смогу спасти мир. Но я не справился, Рук. Я не остановил Эльгар’нана. Я даже не смог одолеть его архидемона. Все победы, которых мы добились после побега Эльгар’нана и Гилан’найн, принадлежат тебе – не мне».

Солас предложил Руку действовать сообща, и обещал тот, что, если для совместной победы над Эльгар’наном Завеса должна остаться нетронутой, отступится он от задуманного и согласится на эту жертву.

Стражи Завесы и Солас прорывались к основанию гигантской лозы, протянувшейся от особняка Черного Божественного ко дворцу архонта. Напомнил Солас спутникам о том, что, похоже, лозами скверны управляет некий разум, заставляя чудовищные отростки атаковать противников Эльгар’нана.

Оный, как оказалось, принадлежал Белларе! Разум эльфийки был подчинен эванурису, и поместив эльфийку в одно из средоточий скверны, Эльгар’нан использовал магические способности пленницы как проводник воли своей.

Рук бросился было к Белларе, когда опустился на площадь подле него архидемон, Лусакан. Солас протянул Руку лириумный кинжал, сам же, приняв обличье огромного волка, схлестнулся с драконом...

Стражи Завесы сумели рассечь наросты скверны, вызволить Беллару, которая вернула контроль над разумом своим, однако оставалась исполнена скверны. Призналась эльфийка, что проделал Эльгар’нан подобный трюк и с магами-венатори, управляет посредством их лозами скверны повсеместно в Минратусе. «Как только Эльгар’нан умрет...» - начал Рук, и Беллара ужаснулась: «Постой! Нельзя атаковать Эльгар’нана сейчас! Если ты это сделаешь...»

Чудовищные лозы скверны воспряли вновь; Рук и спутники его поспешили укрыться за толстыми каменными стенами особняка Черного Божественного, а скоро присоединились к ним как верные сподвижники, уцелевшие в сражении за Минратус, так и прибывшие в город Морриган и Инквизитор. Стражи Завесы воссоединились вновь, отдали дань памяти павшим – помянули и Лэйс Хардинг.

Дориан и Меварис поведали Руку о том, что двери в особняк Черного Божественного распахнуты, однако внимания к себе потребовала Беллара, заявив, что, пребывая внутри нароста скверны, сумела кое-что осознать. «Когда наши с Эльгар’наном разумы соприкоснулись, я ощутила его магию и... жизненную силу», - говорила эльфийка. – «Она привязана к Завесе. Завеса все еще не рухнула лишь благодаря тому, что он жив». «Когда Гилла’найн пала, я почувствовала, что Завеса ослабла», - вымолвила Морриган. – «Полагаю, когда Солас заключил иных богов в тюрьму, он как-то связал Завесу с ними».

«Вот почему Солас передал мне кинжал!» - осознал Рук, с горечью сознавая очередное коварство, явленное Фен’Харелом. Тот и не думал отступать от своего прежнего устремления...

Вероятно, после гибели Эльгар’нана Солас попытается продолжить ритуал по рассечению Завесы, и, если удастся передать ему поддельный кинжал вместо настоящего, ответная реакция могущественной магии обессилит его, сделает уязвимым. Но покамест все это только предположения, не более...

К особняку Черного Божественного стягивались силы венатори и Антаама; велев Тааш остаться и поддержать защитников Минтатуса, Рук и иные Стражи Завесы устремились к исполинской лозе, принялись карабкаться вверх, ко дворцу архонта, отмечая, что противостояние архидемона и Страшного Волка все еще продолжается: двое терзали друг друга клыками и когтями, сокрушая здания и башни...

Дворец был объят скверной; здесь кишмя кишели порождения тьмы, а отвратные щупальца скверны жили собственной жизнью, ибо управляла ими воля Эльгар’нана, направляемая через разумы плененных и заключенных в коконы скверны магистров.

Рук и сподвижники его достигли тронного зала дворца, на троне в котором восседал Эльгар’нан. «Я – создатель сего мира», - отчеканил оскверненный бог. – «Все шпили и защитные чары этого города – лишь жалкая имитация империи, которую я основал. Я стремился вернуть миру величие, которое вы даже не помните, ибо век ваш короток». «Я помню Переправу Д’Меты, Вейссхопт и иные места, где ты оставил свой след», - бросил Рук в ответ. – «Не было там никакого величия. Лишь хаос и разрушения, которые принес тиран». «Ты принимаешь дисциплину за жестокость», - прервал его Эльгар’нан. – «Те, кому не хватает мягкого напутствия господина, часто совершают эту ошибку. Мы несли разрушения лишь потому, что вы сопротивлялись. В новой империи любое дитя жило бы припеваючи под моей защитой. А Гилан’найн, моя гениальная сестра, превратила бы скверну в орудие красоты».

Эльгар’нан атаковал Стражей Завесы, и приняли те бой с могущественным эванурисом. Опустился на дворец архонта и Лусакан; израненный Страшный Волк рванулся к архидемону, и захлестнули его щупальца скверны, обездвиживая. Беллара опустилась на трон, сосредоточилась... и щупальца скверны, послушные воле ее, безжизненно опали, освобождая пленника.

«Невозможно!» - выдохнул Эльгар’нан в изумлении, и Страшный Волк, освободившись от пут, метнулся к Лусакану, разорвал ему горло. Архидемон был мертв, и Эльгар’нан вновь – впервые за тысячелетия – обрел смертность.

Рук сразил Эльгар’нана лириумным кинжалом; последовавший выброс магический энергии отбросил Рука в сторону, заставив выронить оружие. Тело Эльгар’нана исчезло, а туша архидемона оказалась исторгнута из мира смертного, скрывшись в возникшей на несколько мгновений бреши в реальности.

«Мир у тебя в долгу», - произнес Солас, взирая на возникший в небесах огромный разрыв в Завесе, продолжающий шириться. – «Как за свершение Эльгар’нана... так и за разрушение Завесы. Прости за мое последнее предательство... но я сделаю все, что в моих силах, чтобы свести ущерб к минимуму».

Рук подобрал кинжал, и, обратившись к Соласу, заявил, что не желает сражаться с ним, но и не хочет видеть, как тот терзает мир после всего, что успел натворить Эльгар’нан. «Этот мир обращен в руины, Рук», - отвечал Солас. – «Из-за моих ошибок». «Ты прав», - согласился Рук. – «Тебе следует возместить нанесенный миру ущерб, но разрушать его вновь – это неверный способ». «Позволить Завесе пасть...» - начал Солас, и Рук прервал его: «Этого хочешь ты. Искупление вины никак не связано с нашими желаниями. Прямо сейчас ты можешь спасти мир. Свяжи себя с Завесой и не дай ей рухнуть».

Рук протянул Соласу кинжал; эльф долго колебался, но все же покачал головой, молвив обреченно: «Не могу. Остановиться сейчас – непростительно к тем, кому я причинил зло ради этой цели». «Даже если они сами просят тебя остановиться?» - молвил Инквизитор, ступая в обращенный в руины тронный зал дворца.

Но и мольба старого друга не возымела действия. «Задолго до нашего знакомства я подвел старую подругу», - изрек Солас. – «И из-за этого она погибла. Если я сохраню Завесу, то разрушу мир, о котором она мечтала. Стало быть... она умерла напрасно». «И кто же в этом виноват, Страшный Волк?» - осведомилась Морриган, присоединяясь к Инквизитору и Стражам Завесы. «Морриган?» - удивился Солас, и отозвалась та: «У меня много имен. Я была советницей при дворе Орле, ведьмой из Дебрей, дочерью Флемет... и когда-то, давным-давно, старой подругой».

Рук протянул Морриган статуэтку, обратилась в кою сущность Мифал, и чародейка воззвала оной. Призрачный образ Мифал возник пред пораженным Соласом, и изрекла богиня: «Я выдернула тебя из Тени, которую ты так любил, и отправила на войну. Использовала твою мудрость как орудие... и это сломило тебя». «Все, что я совершил...» - склонил голову Солас, и прервала его Мифал: «Вина за это лежит не только на твоих плечах, друг мой. Все то зло, что мы совершили, мы совершили вместе... Я отпускаю тебя. Ты больше не должен мне служить».

Фигура Мифал исчезла, и Солас, утвердившись в своем решении, рассек лириумным кинжалом ладонь, и, обратившись к Руку и спутникам его, молвил: «Теперь моя жизненная сила поддерживает Завесу. С каждым вздохом я буду защищать невинных от моих прошлых ошибок. Сны титанов стали безумными из-за их заточения. Я не могу избавить мир от скверны, но могу помочь усмирить ее ярость».

Солас вернул кинжал руку, постановил: «Я отправляюсь за своим искуплением». Он устремился к разрыву в Завесе... Образ его поблек... и разрыв исчез бесследно; Завеса была восстановлена.

Так завершился последний из Моров.

Стражей Завесы чествовали повсеместно в истерзанных землях Тедаса.

Эта история завершалась, но начинались истории иные. О том, как Серые Стражи уничтожали остатки скверны, чтобы пустоши смогли однажды обратиться в цветущие луга. О том, как архонт Меварис Тилани боролась за освобождение Минратуса от власти венатори. Или история о Смотрителе, что оставался нести свое бдение на Перекрестке, ожидая появления новых героев.

Для антиванских Воронов эта история освобождения от захватчиков и узурпаторов, в которой Тревизо сбросил, наконец, свои оковы. А для Странников Завесы гибель последних эльфийских богов означала возрождение Арлатана.

Оставаясь в тенях, Приставы внимательно наблюдали за событиями, вершащимися в Тедасе – теми, кои они исподволь направляли в соответствии со своими устремлениями.

Скоро, очень скоро явят они себя миру...

  1  2  3  4  5  6