Глава 8. Тихая Роща

В год 38 Века Дракона, несколько месяцев спустя после приснопамятного мятежа магов в Киркволле, король Ферелдена Алистер Тейрин в сопровождении ривайнской пиратки Изабелы и дельца Варрика Тетраса ступил в город Антиву. В сие логово безжалостных ассасинов, на протяжении последних столетий вершащих из теней политику сего государства, монарха привели поистине неотложные дела, посему, оставив родные земли, он инкогнито пустился в странствие в сопровождении столь неординарных особ, коими представали Изабела и Варрик.

Под покровом ночи трое проникли в оплот Воронов, где - предположительно - хранилось множество тайных документов; гном приступил к методичному обезвреживанию немалого числа ловушек, а когда закончил, Алистер устремился к стеллажам, заполненным пергаментными свитками, принялся методично их изучать...

"Стоять!" - приказал глубокий голос, и трое незадачливых воров обернулись к ступившим в здание стражам, ведомым высоким черноволосым мужчиной с аристократическими чертами лица. "Привет, Клаудио..." - нахмурилась Изабела, и мужчина саркастически усмехнулся, кивком приветствовав старую знакомую.

Клаудио Валисти родился в 8 году Века Дракона в семье торговых принцев города Тревисо. Род сохранял связи с Воронами Антивы с тех давних времен, как к ассасинам присоединилась основательница династии, принцесса Ливиана, ставшая впоследствии Первым Когтем, а после вышедшая замуж за представителя процветающего в те времена купеческого рода Авастана… После смерти отца в 34 году род Валисти возглавил Клаудио; в ту пору семья его занимала незавидное положение Восьмого Когтя в иерархии Воронов, но Кладио в кратчайшие сроки сумел восстановить свою династию до Шестого Когтя… Сейчас же род Валисти именовался Третьим Когтем, и был достаточно силен, чтобы представлять угрозу нынешним предводителям гильдии ассасинов. Ходили слухи, что столь стремительное вознесение Кладуио связано с тем, что поддерживает его некий драконий культ в Империуме Тевинтер, даруя ему и ассасинам темную магию.

Алистер, не обращая внимания на натянутые луки в руках стражников, сделал шаг навстречу мужчине, уточнив: "Ты - Клаудио Валлисти?" "А ты - король Алистер?" - улыбнулся тот, пожимая руку монарху Ферелдена; стражи немедленно спрятали оружие, отступили. Протянув принцу Дома Воронов Антивы один из обнаруженных в хранилище свитков, Алистер тихо произнес: "Мне нужно знать, правда ли это".

Несколько минут двое тихо общались; до Изабелы и Варрика, тщетно напрягавших слух, долетали лишь обрывки фраз. После Клаудио вежливо попросил короля и спутников его удалиться, сказав, что больше ничем не может помочь им в поисках... Вернувшись в городской бордель - последнее место, где станут искать короля Ферелдена - трое обсудили ближайшие планы. Изабела призналась, что Клаудио некогда был партнером ее почившего мужа... смертельный удар которому нанесла она сама.

Алистер сообщил спутникам, что с Клаудио его некогда познакомил Зевран Арайнай, а информация, полученная от могущественного Ворона, и привела его сюда. И теперь король собирался наведаться в укрепленную тюрьму Воронов - Велабаншель, дабы спасти человека, дороже которого - быть может - нет у него на этом свете...

Изабела и Варрик приняли решение сопровождать своего нанимателя в его самоубийственном начинании, надеясь, что по завершении предприятия щедрость того окажется поистине безгранична. Сомневался в задуманном и сам Алистер, однако был полон решимости довести дело до конца.

Следующей ночью трое выступили к твердыне Велабаншель, возведенной на скалистом утесе; осознание того, что они вполне могут оказаться в кандалах в сей тюрьме, где Вороны запирали пленников пыток ради, оптимизма не прибавляла... Стража у ворот Изабела прикончила, подкравшись сзади и всадив кинжал в спину, однако проблема состояла в ином - решетка ворот открывалась изнутри.

Варрик, однако, обещал подельникам, что распахнет их пред королем, почему, выстрелив из арбалета крюком с притороченным к тому веревкой в одну из бойниц, ловко забрался внутрь башни, после чего, избегая попадаться на глаза страже, устремился ко входу. Мысленно он клял самого себя, подписавшись на эту безумную авантюру лишь затем, чтобы - как выразилась Изабела - "завязать знакомство с королевской семьей". Однако удача изменила Варрику, и в очередном коридоре он лицом к лицу столкнулся с добрым десятком стражей и ассасинов, ведомых кунари...

Изабела и Алистер оставались у врат крепости, с тревогой дожидаясь возвращения гнома. "Может, расскажешь, что тут вообще происходит?" - допытывалась пиратка. - "За кем мы пришли?" "Я... не могу", - мрачно покачал головой Алистер, и Изабела, демонстративно закатив глаза, воскликнула: "Куда подевался твой задор? Я думала, мы решили вспомнить былые деньки - выпивка, меч и напарник, которого не волнует твоя родословная?" "Все не так просто", - вздохнул Алистер, заметно помрачнев. - "К тому же, я делаю это не как король".

"Но ты король", - напомнила Изабела, нахмурившись, и Алистер, отвернувшись, пробормотал: "Да? Я не очень хороший король". Не понимая, что творится на душе у ее спутника, женщина, тем не менее, сочла необходимым отметить: "Ты сложный человек, Алистер. Но только хороший король сказал бы такие слова".

Решетка ворот поползла вверх, и показавшийся в проеме Варрик предупредил товарищей, что Вороны преследуют его по пятам. Действительно, стражи тюрьмы наводняли внутренний двор, и кунари выкрикивал приказы, намереваясь жестоко расправиться с дерзнувшими посягнуть на вверенную ему крепость. Варрик велел Алистеру бежать в недра темницы, дабы разыскать индивида, столь необходимого королю Ферелдена; сам же гном наряду с Изабелой собирался принять бой, прикрывая спину монарху.

Кунари устремился вслед за Алистером; Варрик же и Изабела, понимая, что против столь многочисленных противников долго не продержатся, разделились, бросившись бежать в противоположные стороны...

Алистер спустился к темницам, где в заточении томились десятки пленников Воронов... когда его настиг кунари. Последний сумел рассечь ошипованной булавой предплечье противнику, но Алистер прикончил тюремщика, разрубив ему череп. После чего, сняв с трупа ключи из камер, направился к той, где, по имеющимся сведениям, должен находиться человек, которого он ни разу в жизни не видел и которого все эти годы считал погибшим.

В углу камеры, обхватив руками колени, сидел старик, и Алистер вначале принял его за груду тряпья, однако тот поднял взгляд, и король заставил себя произнес имя... своего отца: "Король Марик?" "Поздно", - вздохнул старик, отводя взгляд. - "Слишком поздно".

Позже, когда корабль Изабелы отчалил от пристани Антивы, Алистер снизошел наконец до объяснений своих мотивов товарищам. Облокотившись о борт, король Ферелдена угрюмо созерцал морские воды, но стоило Варрику появиться на палубе, сразу же встрепенулся.

"Как там наш гость?" - поинтересовался он, и гном усмехнулся: "Набивает брюхо на камбузе. Он ведь не тот, кого ты надеялся найти, так ведь?" "Я искал короля Марика", - признался Алистер. - "Он исчез в море 13 лет назад. Не было никаких следов, вообще ничего - пока принц Клаудио не прислал мне свидетельства того, что он был захвачен Воронами". "Тогда зачем мы спасли старика?" - недоумевал Варрик. "Потому что он знал Марика", - отвечал король, - "он узнал во мне его сына. И мне нужны ответы".

Проследовав на камбуз, где старец продолжал предаваться обильному чревоугодию, Алистер обратился к нему: "Мы вытащили тебя из этой дыры. Пришло время для разговора". "Да, конечно", - кивнул старик. - "Вам нужен король Марик? Мы сидели в одной камере. Каждый день Вороны уводили его и допрашивали. Он не говорил мне, чего они хотели, а я молчал о своих преступлениях. Так уж принято в этом... месте. Его освободила ведьма Дебрей".

Глаза Алистера округлились от изумления: во время Мора он был знаком с одной из таковых... "Мы сидели вместе уже четыре года, был шестой день весны", - продолжал старик. - "В камере похолодало, и крики снизу унялись. Что-то зашипело..." Мыслями старик перенесся в то время, когда, выглянув в окошко, узрел он в тюремном дворике фигуру ведьмы, от которой волнами расходился холод. "Выпустите его!" - рявкнула женщина, и тюремные стражи не осмелились ей перечить... Тогда они вывели Марика из камеры, и с тех пор старец не видел ни его, ни ведьмы, ровно как и не ведал о постигшей монарха судьбе.

"Чтоб ее..." - выругался Алистер, когда старик закончил свой рассказ. - "Я встретил Флемет в Дебрях Корсари, с чего и начался мой путь к престолу". "Мы тоже встретили ее однажды", - произнес Варрик, возвращаясь мыслями к событиям, произошедшим вскоре после прибытия Хоука в Киркволл. - "Она провела нашего друга..."

"Но Флемет не единственная ведьма Дебрей", - со значением произнесла Изабела, обратилась к старику: "В Антиве страшатся другой легенды... или я ошибаюсь?" "Нет", - покачал головой тот. - "Это была Явана - чудовище болот Теллари". Варрик всплеснул руками: только еще одной ведьмы им и не хватало!..

"Что ты еще можешь рассказать нам?" - вопросил напоследок Алистер, и отвечал старик: "Перед тем, как Марик и Явана исчезли, он оставил сообщение для своего сына. Он сказал, что должен был это сделать. Сказал, что ему жаль".

Не произнеся ни слова, Алистер покинул камбуз, вновь поднявшись на верхнюю палубу, и долго, задумчиво молчал, разглядывая свой кинжал с золоченой гравировкой королевского доме Тейринов. "Он имел в виду Кайлана", - вздохнул Алистер, когда присоединились к нему Варрик с Изабелой. - "Настоящего сына. Я должен был стать храмовником, а не королем - моя мать была служанкой, а Марик вряд ли знал о моем существовании. Это было бы не так уж и плохо". "Потом Кайлан погибает, твоя страна ввергнута в войну, а ты становишься героем", - напомнил приунывшему товарищу гном. - "Кто-то должен быть королем".

"Но им должен был быть не я", - угрюмо произнес Алистер, попытался сбивчиво объяснить: - "Я думал, что мой отец в заточении. Если он сбежал, я должен знать, жив ли он. Я должен знать..." "Бросил он тебя или нет?" - уточнил Варрик, но Алистер отрицательно качнул головой: "Бросил ли он свое королевство".

Изабела согласилась доставить нанимателя к болотам Теллари, велела команде продолжить курс в означенном направлении. В порту Селени они расстались со стариком, снабдив того тугим кошелем, полным золотых монет. Варрик попытался было найти проводника, но никто не согласился приблизиться к проклятым болотам.

Надо отдать должное команде Изабелы - ни один из моряков не струхнул, однако те из них, кто был родом из Антивы, потчевали остальных рассказами о болотах: о зверолюдях и нерожденных детях утопленниц... Однако по прибытии никто из членов команды не рискнул покинуть судно, посему в зловонные топи устремились трое - Алистер, Варрик и Изабела.

Позже, когда они брели по колено в зеленой жиже, следуя к сердцу гиблых болот Теллари, Варрик счел необходимым осведомиться у Алистера: "Как много ты обо мне знаешь, король?" "Больше чем тебе хотелось бы, и меньше, чем мне следовало бы", - усмехнулся тот. - "Говорят, твои дела с Гильдией Торговцев - прикрытие для торговли секретами. Или все было наоборот?" "Историями, а не секретами", - поправил Алистера гном. - "Все-таки, именно за этим я здесь". Кивнув в сторону Изабелы, он добавил: "А она здесь, потому что думает, что за тобой нужен присмотр. Но принц Клаудио был прав - ты не доверяешь нам, и должны быть другие, кого ты мог бы взять с собой. Но ты думал, что твои верноподданные помешают тебе сделать то, за чем ты пришел? Или боялся, что они дадут тебе ускользнуть с этим?" Алистер промолчал, не желая отвечать на столь провокационные вопросы; впрочем, проницательному гному ответы и не требовались.

Они провели в топях уже несколько часов, но ни на шаг не приблизились к цели. Что они вообще надеются здесь обнаружить? Ведьму Дебрей, о которой сложено немало легенд, из которых большая часть - всего лишь страхи суеверных селян?..

Но когда с небес низринулась великая драконица, опустившись прямо перед опешившей троицей, время раздумий и сомнений прошло. Ударом хвоста тварь отбросила в сторону Изабелу; велев Алистеру бежать, Варрик попытался было разрядить в морду драконицы арбалет, но рептилия прижала гнома лапой в земле.

Алистер обнажил клинок, сознавая, что это - третья великая драконица, которую лицезреет он за свою жизнь. Опаснейшая противница, ведь даже порождения тьмы не сравнятся с ней в свирепости. Король полагал, и небезосновательно, что драконы - воплощенные машины убийства, и не более.

Однако драконица медлила, не спеша нападать, и, казалось, изучающее разглядывала короля. "Явана?" - нахмурился Алистер, вспомнив об обращении Флемет в одну из подобных бестий.

"Нет", - прозвучал ответ, и из чащобы выступила ведьма. Приблизившись к великой драконице, она погладила ладонью морду бестии, усмехнулась: "...Я Явана". Отвечая на просьбу ведьмы, драконица взмыла в воздух, и вскоре исчезла из виду.

"Почему она не убила нас?" - озадачился Алистер, и Явана усмехнулась: "Она чует в тебе древнюю кровь, сын королей. Ты проделал долгий путь". Она игриво провела ладонью по лицу Алистера, но тот, упрямо мотнув головой, процедил: "Не надо. Я знал Морриган, а уж тебе-то точно не доверяю". "Я и не подозревала, что ты встречал мою сестру", - произнесла Явана, внимательно разглядывая спутников короля, так и не опустивших оружие. "Тогда, видимо, тебя шокирует известие о том, что я встречал и твою мать", - добавил Алистер, но ведьма никак не выказала реакции на эти слова, лишь равнодушно поинтересовалась: "Да? И что же ты знаешь о ней?"

"Флемет любит закаты", - медленно произнес Алистер, не отводя взгляд от лица собеседницы, - "любит менять свое обличье и говорить о том, как она умна... А еще я слышал, что она овладевает своими дочерьми". Явана рассмеялась, окончательно сбив с толку и разозлив тем самым Алистера. "Что тут смешного?" - насупился король. - "Морриган выяснила, что замышляла Флемет, и мы остановили ее..."

"Бедное дитя, сбитое с толку", - вздохнула Явана. - "Это дар. Но тебе не дано понять". С этими словами она устремилась прочь, посоветовав Алистеру возвращаться туда, откуда пришел, ибо здесь его ждут лишь новые беды. Варрик вскинул было арбалет, и ведьма замерла; не дожидаясь, когда ситуация выйдет из-под контроля, Алистер велел гному опустить оружие, после чего предпринял новую попытку обратиться к Яване. "Я пришел лишь за одним", - признался он. - "Ты освободила моего отца из тюрьмы Воронов. Скажи, почему... что произошло?"

Явана склонила голову, размышляя, но приняв наконец решение, сделала знак троице следовать за нею. Ведьма привела короля Ферелдена и его спутников к древнему святилищу, затерянному в сердце болот, на крыше которого восседала уже знакомая им великая драконица. "Это - Тихая Роща", - молвила Явана. - "Она была создана после падения Империума Тевинтер теми, кто знал, что драконам будет нужна защита".

"От чего драконам может понадобиться защита?" - удивился Варрик, и ведьма отвечала: "От невежества людей. Сколько "героев" веками охотилось на драконов, пока почти ни одного не осталось? Это едва не стало трагедией для всех нас". "Да... одна мысль о мире без летающих чудовищ трагична", - протянула Изабела, но Явана не уловила столь откровенного сарказма, продолжав: "Уничтожая то, чего оно не понимает, человечество уничтожает и само себя. Кровь драконов - это кровь мира. Это еще один вопрос выше вашего понимания".

"То есть, ты тоже этого не понимаешь, но так тебе сказала твоя мать", - с трудом сдерживая гнев, отчеканил Алистер. - "Какое отношение все это имеет к Марику?" "Много лет назад моя мать спасла жизнь твоему отцу", - молвила ведьма. - "Ему позволили вернуть свое королевство и играть в правителя, пока не вырастут его дети. Но потом он должен быть придти сюда, ко мне. Вот на что он согласился".

"Но зачем было приводить его в рощу?" - допытывался Алистер. "Потому что я одна не могла выполнить мою задачу", - отвечала Явана, и Варрик пренебрежительно фыркнул, ибо пафос звучавших речей оказался поистине чрезмерен. "Поверь мне, я люблю сказки с клятвами-и-драконами не меньше других", - передернул плечами гном, - "но даже я знаю, когда нужно прервать всю эту загадочную чепуху и перейти к делу. Что случилось с его отцом? Ты убила короля Марика?"

"Я не убивала его", - произнесла ведьма, устремляясь по направлению ко входу в святилище, - "но не могу ручаться за других. Теперь у вас есть все ответы, которые вы можете получить, поэтому сочтите мой совет за милость: бросьте ваши поиски. Вам никогда не достичь того, что вы ищите".

В ярости Алистер обнажил клинок, но древесные корни, повинуясь воле ведьмы Дебрей, взвились ввысь, пробивая земную твердь, стягивая руки Алистеру. Великая драконица злобно зашипела, раззявив зубастую пасть, а Явана, удаляясь под своды святилища, изрекла напоследок, обращаясь к обездвиженному королю: "Я дозволила так много только из уважения к твоему отцу. Пусть тебя утешит тот факт, что его жизнь имела смысл. Редкое дело".

Не мешкая, Варрик и Изабела освободили своего нанимателя от импровизированных пут, после чего увлекли его прочь от зловещего святилища, в которое путь им наверняка заказан. Алистер угрюмо молчал, гадая, мог ли он что-то предложить ведьме, чтобы услышать от нее иные, конкретные ответы...

"Ну скажи хоть что-нибудь!" - не выдержала Изабела, видя, как убивается король. - "Ты ведь не дурак... Не думал же ты, что ведьма приведет твоего отца, угостит нас чашкой чая и обнимет? Чего ты ожидал?" "Просто... завершения", - тяжело вздохнул Алистер. - "Хоть могилу". "Ты король - тебе и писать концовку этой истории", - попытался обнадежить спутника Варрик. - "А пока давайте вернемся на корабль. Вряд ли Явана захочет, чтобы мы провели ночь на ее болоте".

Свистнула стрела... пробив Изабеле плечо, и трое обнаружили, что окружают их ассасины, ведомые самим Клаудио Валлисти. "Что это значит?" - прорычал Алистер, прожигая взглядом предавшего его принца Воронов. - "Если бы ты хотел нас прикончить, мог бы сделать это еще в Антиве!" "Да, мог бы", - буднично согласился Клаудио, - "но это не касается Воронов. Мой господин долгие годы искал Тихую Рощу. Увы, драконица не любит лазутчиков - до сего дня нам никак не удавалось пройти через болота. Искренне благодарен за то, что показали дорогу". "Какой господин?" - поразился Алистер, но Клаудио, не удостоив его ответом, приказал воинам прикончить спутников короля - самого же монарха Ферелдена следует взять живым.

Впрочем, все трое решительно возражали против подобного исхода; Варрик и Изабела схватились с превосходящими силами ассасинов, Алистер же скрестил клинки с самим Клаудио Валлисти... Довольно скоро, однако, исход противостояния стал очевиден, и осознал Алистер, что им не выстоять. Обратившись к Клаудио, король просил того отпустить Варрика и Изабелу живыми, обещая сдаться на милость принца Воронов. Поразмыслив, Клаудио принял поставленное условие, велев пиратке и гному убираться, пока он не передумал...

Антивцы скрутили руки Алистеру, повели прочь. "Вернитесь в Ферелден!" - крикнул тот спутникам, донельзя изумленным подобным оборотом событий. - "Найдите эрла Тигана - он вам заплатит... и расскажите ему обо всем, что случилось".

Изабела и Варрик долго глядели вслед ассасинам, а после устремились назад, к Тихой Роще. Ривайнка не собиралась возвращаться на корабль, пока не перережет глотку Клаудио и не вернет его пленника... и в этом Варрик был с ней полностью солидарен.

...Отметив отсутствие поблизости великой драконицы, они ступили в древнее святилище, стены которого украшали разнообразнейшие изображения драконов. У ступеней, уводивших вглубь, в земные недра, означилась Явана, и Изабела, не тратя времени на излишние приветствие, обратилась к ведьме: "Алистера схватили. Ты должна помочь нам вернуть его".

"Зачем мне вообще вмешиваться в это?" - ровно осведомилась женщина, передернув плечами. "Потому что схватившие его люди ищут это место", - доходчиво разъяснила Изабела. - "Они уже знают дорогу сюда, и я полагаю, что Алистер нужен им как щит против твоей драконицы". Явана согласно кивнула: знаю, дескать... "И что ты планируешь делать - ждать их?" - осведомилась пиратка, не дождавшись вразумительного ответа от ведьмы, фактически их игнорирующей. "Вряд ли вас это касается", - соблагоизволила отозваться та. - "К тому же, моя судьба вас вообще не волнует".

Изабела презрительно фыркнула: от этой особы они ничего не добьются... Морщась от боли в раненом плече, она велела спутнику полезать на крышу святилища, дабы попытаться застать врасплох наемников Клаудио, которые наверняка вскоре наведаются сюда... Варрик, однако, обратился к Яване, прекрасно понимая, что хотела сказать ведьма, разыгрывая напускное безразличие к происходящему. "Я знаком с твоей матерью и знаком с торговцами и жуликами, которые могут стащить рога у кунари", - произнес он. - "Так что я вижу, когда кто-то хочет заключить сделку. Король Марик сумел договориться с тобой, сможем и мы. Назови свою цену".

Явана молча обернулась к ним, сотворила целительное заклятие, и раны Изабелы и Варрика, полученные в недавней схватке, немедленно затянулись. "Идите", - постановила ведьма, указывая на выход из храма. - "Вы нужны вашему другу". Подобное прожженному гному весьма не понравилось: не привык он принимать дары, к тому же, от столь сомнительных и опасных личностей.

"Ты не назвала свою цену", - напомнил он, пристально глядя на Явану, но та лишь усмехнулась: "Вы свою часть выполните. Идите". Схватив за руку озадаченную Изабелу, Варрик устремился к выходу: пришла пора нанести визит вежливости в лагерь противника...

Клаудио Валлисти признался плененному Алистеру, что заманил его в болота Теллари лишь затем, чтобы добраться до Тихой Рощи. Король Ферелдена спрашивал, кто же таинственный покровитель принца Воронов, на что последний самодовольно усмехался: "Возможно, я отвечу тебе, если докажешь, что подходишь лучше своего отца". "Что ты знаешь о Марике?" - продолжал вопрошать Алистер. - "Что случилось после его появления здесь?"

Ответить Клаудио не успел: арбалетный бельт пробил голову одному из его стражей, и лагерь пришел в движение. Обнажив мечи, антивцы устремились к зарослям, надеясь покончить с наглым гномом, осмелившимся вернуться и бросить им открытый вызов. Считанные мгновения спустя у костра остались лишь Алистер, руки которого были веревкой стянуты за спиной, и встревожившийся Клаудио, напряженно вглядывающийся в темноту.

"Бедный Клаудио", - хмыкнула Изабела, мягко спрыгнув с дерева за спиною Ворона. - "У Луиса был столь же растерянный вид". Обнажив рапиру, Клаудио парировал выпад пиратки, прорычал: "Не смей произносить его имя!" "Он был моим мужем, а не твоим", - недобро ухмыльнулась та. - "А жаль... Я бы с радостью посмотрела на тебя, запертого в его "Вечерней галерее" на несколько дней".

Признаться, Алистер был изумлен и обрадован неожиданному возвращению своих проводников; он-то полагал, что те уже добрались до корабля и возвращаются в Антиву.

"Хочешь побольше выгадать?" - говорил Клаудио, тесня Изабелу. - "Луис мог купить тебе вина и шелка, но я могу подарить тебе целую страну. Тебе нужно всего лишь быть рядом, ну да раздеваться иногда..." "Заткнись и дерись!" - прошипела ривайнка, с трудом парируя сыплющиеся на нее удары, и Клаудио усмехнулся: "Все такая же лицемерка. Сколько ночей ты кротко шептала на ухо мужу, нацепив милую улыбочку? И когда он попросил тебя развлечь его друзей, ты решила, что он недостаточно тебя любит? Тебе повезло стать забавой Луиса - никто другой не вытащил бы тебя из той дыры, которую ты называла домом!"

Ударом ноги он поверг женщину наземь, и, нависнув над Изабелой, процедил: "Если ты считала, что была слишком хороша для него, тебе стоило уползти обратно в те стоки еще в день свадьбы, а не спать с ним и предать его, чтобы стать шлюхой восточного побережья!" "Стоило бы", - согласилась Изабела, и, сделав неожиданный выпад кинжалом, отсекла пораженному Клаудио правую кисть. - "Я сильно изменилась с тех пор". После чего вонзила кинжал Ворону в сердце... Наверняка власть над домом Валисти теперь перейдет к безжалостной сестре Клаудио, Орланде, что непременно породит новое противостояние за лидерство среди Воронов.

"Ты убила его", - покачал головой Алистер. - "У него были ответы о Марике..." Пиратка нахмурилась: об этом-то она и не подумала... Неужто со смертью Ворона утрачена последняя возможность узнать о судьбе исчезнувшего короля Ферелдена?..

Но из теней соткалась ведьма Дебрей и, подступив к Алистеру, молвила, таинственно улыбаясь: "Уверяю тебя, правда всегда досягаема". Проведя колдовской ритуал, Явана призвала в миру душу Клаудио, пребывавшую в Тени, вопросив: "Кто ты?" "Я... Клаудио Валисти", - послушно прошелестел призрак. - "Принц Антивы и Третий Коготь антивских Воронов. Я умер?" "Да, ты умер", - нетерпеливо подтвердила ведьма. - "Назови имя своего господина, принц Клаудио Валисти из Дома Воронов".

"Я... не могу", - всеми силами дух сопротивлялся принуждению, и лицо Яваны исказила гримаса ярости. "Можешь и скажешь!" - прошипела она. - "Говори, не то заточу твой дух в этом гниющем теле навечно. Говори, или я сделаю так, что личинки пожрут твою сущность вместе с плотью, но оставят ровно столько, чтобы ты это осознавал".

Не в силах боле противиться, дух выдохнул: "Аврелиан Титус"... Поток огня, вырвавшийся из навершия посоха Яваны, импепелил тело Клаудио, и потрясенная тишина воцарилась на поляне, где только что разыгралось кровопролитное сражение...

"Что за Аврелиан Титус?" - рискнул поинтересоваться Алистер, и ведьма пренебрежительно передернула плечами: "Пока всего лишь имя - но это имя я искала очень давно". Что-то в ее тоне насторожило короля, и он, пристально глядя на собеседницу, произнес: "И мы помогли тебе его узнать". "Ты выманил его слуг, как я и ожидала", - не стала отпираться Явана, после чего пригласила Алистера следовать за собою.

Король и спутники его следовали за провожатой в направлении Тихой Рощи, гадая, что ли испытывала ведьма Алистера, то ли просто издевалась... У ступеней, ведущих в сердце затерянного на болотах храма, Явана обернулась, постановив, что спуститься по ним возможно лишь королю, и только ему. "Твое будущее - внизу", - бросила она, после чего зашагала по ступеням, не оглядываясь, зная, что Алистер наверняка последует за нею.

Ступени привели короля в обширную пещеру, заполненную множеством кристаллических коконов, часть из которых ныне была расколота. У одного из них - поистине огромного! - свернулась великая драконица, которую убеждала Явана, что гостю ее находиться здесь разрешено. "Это - Зал Спящих", - поведала ведьма Алистеру, с изумлением озирающемуся по сторонам. - "Когда драконы были на грани истребления, создатели храма призвали тех немногих, что оставались. Явившиеся драконы уснули здесь на долгие годы... до тех пор, пока их не разбудит сила. Мне удалось пробудить некоторых... совсем немногих из тех, кто не умер во сне. Они стали первыми драконами, которые взмыли над нашими землями за многие века. Но мне никогда не хватало сил, чтобы пробудить великих дракониц".

"Марику это удалось", - молвил Алистер, для которого кусочки головоломки стали наконец складываться в цельную картину. "В его венах текла кровь Каленхада Великого, первого короля Ферелдена", - кивнула ведьма. - "Она воззвала к моей Королеве Драконов и пробудила ее". "Как?" - уточнил Алистер, и отвечала Явана: "Кровь - это сила, которая соединяет нас. Именно поэтому Аврелиан Титус забрал у меня твоего отца. Глупец, пребывающий у власти, жаждет для себя лишь еще больше власти".

Подступив вплотную к Алистеру, пытающемуся осмыслить услышанное, и коснувшись ладонью его груди, ведьма тихо произнесла: "В твоем сердце тоже течет древняя кровь. Как ты думаешь, откуда она?.. Она поет о временах, когда драконы правили небесами. О временах до Завесы, до того, как древние тайны были забыты. Ты ее слышишь?.. Ты считаешь свою кровь проклятьем, а свою корону - обузой. Используй их, чтобы получить свободу". "О чем ты говоришь?" - выдавил Алистер, отступая, и продолжала Явана: "Пробуди последнюю из великих дракониц вместо своего отца. Освободи его от клятвы, и мы займемся поисками Аврелиана Титуса вместе... Мы найдем твоего отца и он избавит тебя от короны. Твоя жизнь снова будет твоей".

"К чему опять эти ритуалы?" - Алистер потер лоб, пытаясь собраться с мыслями, ибо пристальный взгляд желтых глаз ведьмы, казалось, проникал в самую душу, туманил рассудок. - "Ты, и Морриган, и Флемет... вы только лжете и манипулируете!" "Таково наше ремесло, но не наша цель", - не стала отпираться Явана. - "Человечество бездумно уничтожает, я же сохраняю... А какова же твоя цель?.." "Справедливость", - процедил Алистер, после чего с силой вонзил клинок в грудь ведьме Дебрей. - "Ты забрала Марика у меня. У моего брата. Забрала его у Ферелдена. Все, что произошло с моей страной, случилось по твоей вине".

Великая драконица угрожающе зарычала, но оставалась подле кристаллического кокона, не делая попытки приблизиться к человеку, только что прикончившему блюстительницу Тихой Рощи... Не оглядываясь, Алистер направился к ступеням, ведущим наверх - туда, где дожидались его тревожащиеся спутники...

Варрику и Изабеле Алистер буднично сообщил о том, что убил ведьму и теперь собирается добраться до Аврелиана Титуса, прикончить и его тоже, а также разыскать Марика. После чего он - по возможности, наряду с отцом - вернется в Ферелден, где продолжит свое правление. Пиратка и король торговец переглянулись: похоже, приключения их в компании сумасбродного монарха продолжаются, и завершения им не предвидится...

Как оказалось, у Варрика Тетраса нашлись связи даже в далеком Тевинтере - стране, столь ненавистной Изабеле. Куда не плюнь, попадешь если не в магистра, то в его раба... Матросы на корабле Изабелы роптали, но серебро короля Ферелдена несколько поумерило их пыл, и разговоры о мятеже прекратились. Конечно, в северных водах, в опасной близи от владений кунари им находиться не по нутру.

Но ныне Алистер был близок к цели, как никогда, ибо на имперском балу Варрик представил его леди-магистру Меварис Тилани, вдове кузена гнома, Торольда. Меварис был рожден мужчиной, однако оказался транссексуалом, и с 15-летнего возраста жил жизнью женщины. Несмотря на скандал, вызванный сим известием, отец Меварис, Атанир Тилани, имел немало союзников, посему сохранил за собой место в Имперском Сенате. Однако мягкая натура Атанира привела его к гибели, ибо магистры использовали его для продвижения своих целей, а после – оставили, и в 32 годе Века Дракона Атанир был казнен храмовниками по обвинению в начинании, к которому, скорее всего, даже не имел отношения. Меварис отомстила коварным магистрам, но осторожно, без лишней шумихи. Заключив союз с гномом-торговцем и представителем Орзаммара Торольдом Тетрасом, Меварис сумела одержать верх над противящимися ее появлению в Магистериуме… Официально Торольд и Меварис в брак не вступали, но друг друга любили и не расставались до самой смерти гнома в 37 году, случившейся при падении во время визита Тетраса и Минратус; ходят слухи, что то мог быть не несчастный случай, а деяние кого-то из врагов Меварис.

Перво-наперво король Ферелдена поинтересовался, ожидается ли на сем светском празднестве Аврелиан Титус, и Меварис кивнула: "Судя по моим сведениям, он будет здесь. Наряду со всеми иными магистрами города. А чем вызван столь неожиданный интерес?" "Он сотрудничал с ассасинами-Воронами и совершил деяния магической агрессии против моей державы", - отвечал Алистер, и Варрик, ухмыльнувшись, добавил: "А также личные счеты". Король побагровел, но придушить гнома на глазах у всех не осмелился. "Официально мы - пираты", - рассказывал Меварис о сложившейся ситуации Варрик. - "Король внял моему совету и не стал приводить с собой армию, учитывая вероятные политические осложнения".

Лорд Девон, старый знакомый Изабелы, по просьбе Меварис присматривал за ее кораблем, остающемся в порту, и не заносил сведения о нем в портовые книги. "Я рад, что ты все еще жива", - говорил он Изабеле. - "Может, после завершения этого предприятия, мы с тобой встретимся и выпьем чего-нибудь?" Пиратка в весьма изысканных выражениях посоветовала мужчине оставить ее в покое, но Девон упорно отказывался понимать намеки. "Ты мне должна!" - настаивал он. - "А если я расскажу твоему королю о том, что произошло в Северном море?" Он осекся, ощутив у горла сталь кинжала, а Изабела, лицо которой искажала гримаса ярости, прошипела: "Там ничего не произошло, Девон. Ничего. Понял?.." Обескураженному лорду не оставалось ничего иного, как кивнуть и поспешить убраться прочь.

"Магистр", - обратился Алистер к Меварис. - "Я весьма признателен за помощь, но тебе стоит ускользнуть отсюда, когда появится Титус. Мы не хотим, чтобы ты оказалась в беде". "Я люблю беду", - возразила женщина. - "К тому же, я не могу допустить, чтобы с Варриком что-то случилось, ведь все, скорее всего, обернется плохо". "Насколько плохо?" - уточнил Алистер, но Меварис пожала плечами: "Я не смогла ничего разузнать о нем. Магистры правят Тевинтером, но у Титуса нет ни земель, ни семьи - лишь репутация весьма могущественного мага, знающего много такого, о чем больше не ведает никто".

Конец беседе положило появление в зале магистра Аврелиана Титуса, которого присутствующие спешили почтительно приветствовать. Изабела вспомнила, как наряду с Варриком и Хоуком спускалась в древние руины, глубоко под поверхностью Киркволла; тогда она чувствовала себя жутко некомфортно, ожидая, что в любую минуту какая-нибудь тварь может наброситься из теней. Появление зловещего магистра вызывало в душе сходные ощущение, и пиратка в который уже раз призналась себе, что ненавидит Тевинтер всем сердцем.

Об Аврелиане Титусе ведомо было немного. Архонт Даван даровал ему место в Имперском Сенате в 27 году, и в последующий год Титус обрел внушительное число союзников, обещая тем благосклонность архонта – причем тот сие не оспаривал. Попытки магистров выяснить что-либо конкретное о прошлом Титуса оказались безуспешны; возможно, он уже несколько лет поддерживает архонта, оставаясь в тенях, и имеет под своим началом внушительное число фанатиков… Архонт Даван был убит в 29 году; ходили слухи, что стало это свидетельством разногласий между ним и Титусом. Звезда же последнего продолжала подниматься, и слухи о поклонении его Старым Богам множились; говорили, что выступит Аврелиан наследником Талсиана, Первого Жреца Думата, и вернет позабытую веру в Империум. Началось противостояние Титуса с Имперской Церковью и Черным Божественным, и казалось, что магистр вполне может одержать в нем верх...

Бесцеремонно расталкивая собравшихся в стороны, Алистер приблизился к магистру. "Знаешь, кто я?" - напрямую вопросил он, и когда Титус удивленно покачал головой, гневно прошипел: "Забавно. Ты приложил немало усилий, чтобы заполучить меня. Увы, со мной тебе не так повезло, как с моим отцом". "А, потомок Каленхада", - усмехнулся магистр. - "Круг крови завершен. Король Ферелдена Алистер. Добро пожаловать в Тевинтер".

"Прекрати", - прервал его излияния Алистер. - "Я хочу знать, что случилось с королем Мариком". "Понятно", - кивнул магистр; сопровождающие его рабы-воители обнажили оружие, сам же Титус принялся читать заклинание, должное обездвижить короля, однако двеомер не оказал на того ни малейшего воздействия. Алистер с превеликим удовольствием съездил кулаком по физиономии мага, и тот, осознав, что противостоит храмовнику, приказал своим людям схватить его.

Дворяне Империума спешили убраться прочь, а в центре зала Алистер, Варрик, Изабела и Меварис сдерживали натиск рабов и иных пособников Титуса; последний, воспользовавшись сумятицей, улизнул из зала, однако возможности последовать за немезидой у Алистера не было - слишком велико оказалось число противников.

Раб-чародей не стремился атаковать Меварис, оказавшуюся противницей его господина, однако сама леди-магистр подобных колебаний не испытывала, посему продолжала творить направленные на рабов заклинания... Наконец, все было кончено: тела рабов устилали мраморный пол... Алистер выругался с досады: необходимо было оставить в живых хотя бы одного, чтобы допросить с пристрастием!.. Где же теперь искать бежавшего Титуса?..

Один из рабов магистра все же выжил и сейчас пытался бежать из зала, преследуемый Изабелой. На пути воина означился озадаченный лорда Девон, но раб, полоснув дворянина мечом по руке, оттолкнул его в сторону... однако потерял драгоценные секунды, и Изабела, настигнув беглеца, с силой ударила его головой о стену. Девон пробормотал слова благодарности, однако пиратка ударила его кинжалом в сердце, а подоспевшим товарищам солгала, заявив, что лорда прикончил раб Титуса. Меварис велела Варрику и его подельникам поскорее убираться, ведь скоро появятся стражи, и будет лучше, если на вопросы их ответит магистр, а не иноземцы.

"Осторожнее", - предупредила она напоследок кузена. - "Маг Титуса прокричал "Манаверис Дракона" - "Да здравствуют драконы!" В Тевинтере и раньше возникали культы драконопоклонников, и добра от них ждать не приходилось". Подхватив на руки пребывающего в беспамятстве раба Титуса, Варрик, Изабела и Алистер поспешили покинуть дворец, дабы как можно скорее вернуться на корабль.

...Раб отказался говорить о своем господине, но Варрик сумел обманом выудить у него сведения, узнав, что оплот Титуса - на острове Сехерон. Посему, снявшись с якоря, судно устремилось в направлении означенного клочка земли - территории, оспариваемой как Тевинтером, так и кунари. Многие матросы пришли в ужас от предстоящей перспективы приблизиться к владениям "проклятых рогатых фанатиков"; в памяти их еще живы были эпизоды нападения кунари на Киркволл... Изабела прилагала все силы, чтобы держать в узде готовую предаться панике команду.

Оставаясь на палубе судна, Варрик спрашивал у Алистера, что тот собирается предпринять в отношении Титуса, но монарх, пожав плечами, отвечал: "Я еще не думал о столь отдаленном будущем". "Похоже, случившееся в Тевинтере тебя не особо заботит", - усмехнулся Варрик, и король согласно кивнул: "Я отыскал человека, похитившего моего отца. Который - намеренно или нет - своими действиями чуть было не разжег гражданскую войну в Ферелдене. Иногда следует сперва выманить кролика из норы, чтобы затем изловить его".

"А если он вернется в нору, где соберет сотню других кроликов, которые набросятся на тебя?" - уточнил Варрик, и Алистер недобро усмехнулся: "Тогда кроличьего мяса нам хватит надолго". Гном вздохнул, признался: "Ненавижу кроликов". "Особенно, если они практикуют магию крови", - угрюмо резюмировал монарх.

...Крики, раздавшиеся с верхней палубы, привлекли их внимание; с подветренной стороны к судну приближались два дредноута кунари. Изабела, не сомневавшаяся в неизбежности сражения, отдавала команде приказы, велев всем без исключения матросам вооружиться и держать наготове ведра с водой - похоже, огня не избежать. Обратившись к Алистеру, пиратка велела королю наряду с Варриком попытаться отплыть от корабля на спасательной шлюпке, однако монарх ответил решительным отказом. "Мы тебя не оставим", - постановил он, весьма своевременно припомнил о Стене. - "К тому же, среди кунари у меня есть друзья. Точнее, один друг".

Спорить с упрямым королем у Изабелы времени не было, тем более, что дредноуты приблизились к их кораблю практически вплотную, и первый же выстрел из пушки снес верхушку одной из мачт. Укрывшись за бортом, Изабела бросила: "Это был предупредительный выстрел. Они собираются захватить наше судно".

В борт корабля впились гарпуны, на палубу полетели абордажные крючья, и кунари устремились в атаку, исполняя приказ своей повелительницы, Тамассран - "захватить всю без исключения команду судна в плен".

Несколько лет назад Изабела перешла дорогу кунари, и те возжелали ее крови. Они уничтожили ее корабль, перебили команду, а сама пиратка едва сумела спастись. Прошли годы... Изабела раздобыла новый корабль, однако - увы! - не последовала собственному совету, и вот уже три недели томится в островной крепости кунари.

Уже несколько дней она не ела, разум туманила тупая боль... Наконец, каменная дверь в камеру Изабелы открылась, и внутрь ступили двое кунари - женщина и мужчина. Последней поставил в углубление у ног пиратки чашу, в которой вспыхнуло пурпурное пламя. "Где моя команда?" - прохрипела Изабела, силясь собраться с мыслями. - "Где Алистер и Варрик?"

"Ты знаешь, что это такое?" - произнесла на общем наречии женщина-кунари, не удостоив ответом пленницу. "Ты говоришь на нашем языке?" - поразилась Изабела, и кунари кивнула: "Таково мое назначение. Я - Тамассран, "те, кто говорят". "Ты жрица", - резюмировала Изабела, с подозрением прищурившись.

Воин покинул камеру, а Тамассран, указав пленнице на пурпурное пламя, изрекла: "Мы здесь для общения, и это все, что должно тебя заботить. Повторяю: ты знаешь, что это такое?" "Нет", - нахмурилась пиратка, и кунари продолжала: "Ты лжешь, но это неважно. Это камек - если мы с тобой не придем к взаимопониманию, он обратит тебя в Видат-Баса". "То есть, если я не приму твое мировоззрение, ты лишишь меня разума", - с нескрываемой злостью прошипела Изабела, и Тамассран молвила: "Камек дарует свободу мужчинам и женщинам, для которых невозможно искупление. Просвещение требует подчинение мудрости. Подчинишься и ты. Начнем с твоего имени".

"Мое имя - Изабела", - процедила женщина, сверля взглядом свою пленительницу. - "И ты это прекрасно знаешь". "Твое настоящее имя", - глаза Тамассран угрожающе сузились. "Если хочешь влить эту дрянь мне в глотку, можешь приступать", - сплюнула Изабела, указав на пляшущее, постоянно меняющее форму пламя, и кунари, непроницаемое прежде лицо которой исказилось от ненависти, прошипела: "И для этого у нас есть все причины после тех злодеяний, которые ты учинила против моего народа. Ты крала у нас, убивала многих - будь мы людьми, давно бы обезглавили тебя. Но мы - не люди, и не тратим бездумно ресурсы... даже те, ценность которых невелика. Поэтому спрашиваю снова - твое имя".

"Да зачем оно тебе?" - выдохнула Изабела. - "У кунари вообще имен нет". "Кун говорит нам: "Назвать нечто по имени - значит, узнать причину его существования в мире", - отвечала Тамассран. - "Назвать нечто неверно - значит, ослепить его". У нас есть имена, и выбраны они вдумчиво". "И как же тебя зовут?" - поинтересовалась Изабела, и молвила жрица: "Имя определяет обстоятельства моего рождения, мое положение как Тамассран... но тебе будет сложно его произнести. Ты можешь звать меня Расаан".

"Думаю, у этого имени есть некое особое значение", - предположила Изабела, и кунари утвердительно кивнула: "Есть. А что означает "Изабела"?" "Так называл меня первый капитан, на чей корабль я попала", - призналась женщина. - "Маленькая красавица" - это была его своего рода шутка". "И что с ним стало?" - прозвучал следующий вопрос. "Он умер", - передернула плечами Изабела.

Тамассран продолжала спрашивать. "Как он умер?" "Часто ли умирают люди, окружающие тебя?" В памяти Изабелы воскресли картины прошлого, когда в приступе лютой ярости она вырвала кинжал из рук капитана - ее собственно мужа! - и зарезала его, как свинью. Целая буря эмоций занималась в душе - как тогда, так и сейчас: ярость, ощущение свободы, ужас, надежда, облегчение, чувство вины... Тамассран продолжала спрашивать: бесстрастно, отстраненно. "Свобода? Свобода от чего? Свобода от... ответственности?"

Пресытившись вопросами, бередящими душу, измученная женщина набросилась на кунари, но та с силой ударила ее по лицу, после чего устремилась к выходу из камеры. Даже грешники, чьи злодеяния ужасны, могут принять для себя кун, ибо в обществе кунари место найдется для каждого...

Алистер и Варрик содержались в куда более комфортных условиях, нежели Изабела, однако, тем не менее, оставались пленниками в крепости кунари, и забыть им об этом не позволяли. Три недели минуло с тех пор, как корабль их подвергся нападению, и все это время они заперты в одной из комнат твердыни, и кунари навещают их лишь затем, чтобы принести очередную плошку с дурно пахнущей похлебкой.

Варрик большую часть времени уныло молчал: всем известно, что кунари - религиозные фанатики, и если они и хотят чего-то от представителей иных рас, так это обратить их в свою веру. "Думаешь, это они делают с Изабелой?" - вопросил Алистер, и гном пожал плечами: "Возможно. Некогда Изабела украла священный текст кунари - трактат Кослуна. В итоге те вернули книгу, но кража привела к вторжению кунари в Киркволл, к кровопролитию... к смерти их полководца, Аришока. А кунари не прощают". Что ж, похоже, тревожиться за Изабелу у них есть все причины...

Наконец, в камеру ступил страж, велел Алистеру и Варрику следовать за ним, ибо пленников хочет видеть Аришок. Те подчинились, и воин повел их извилистыми коридорами к выходу из здания. Очевидно, что находились они на побережье Сехерона, в военном лагере, недавно вновь заселенном; Варрик пытался запомнить местоположение зданий в случае возможного шанса на побег, Алистер же наблюдал за патрулирующими лагерь кунари.

У входа в центральное здание лагеря пленников встретил Аришок... в котором Алистер узнал старого знакомого - Стена, вместе с которым противостоял порождениям тьмы в час Пятого Моря. Помимо воли король улыбнулся: "Стен, почему ты..." "Мое звание больше не Стен", - оборвал старого боевого товарища Аришок. - "Я - Аришок, а вот ты - глупец. Аврелиан Титус жаждет заполучить тебя, и ты идешь прямиком в его логово? Это недопустимо!"

"А тебе-то что до Титуса?" - нахмурился Алистер, и Аришок отвечал: "Давным-давно жители Тевинтера поклонялись Старым Богам. Оные были подобны драконам, так же, как первые короли людей были подобны на обыкновенных мирян. Так записано в трактате Кослуна. Ты знаешь историю, и видел разлагающиеся идолы, в которые обращаются драконы. Старые Боги даровали могущество своим последователям, а те свершали кровавые жертвоприношения. Аврелиан Титус также сведущ в истории, и стремится разжечь потухшую искру, обретя могущество древних. Не знаю, чего именно он стремится достичь, и каким образом. Но если он преуспеет в своем начинании, то явится угрозой всем нам".

"Но... зачем я ему нужен?" - озадачился Алистер, и Аришок, опустив голову, признался: "Точно не знаю. Но пока он не будет остановлен, ты останешься гостем здесь, в Ахаазе". "Зачем ему нужен мой отец?" - настаивал король, преградив путь вознамерившемуся было удалиться Аришоку. - "Какое отношение драконы имеют к моему роду, или к силам этого мира? Ты знаешь больше, чем говоришь!"

Кунари с силой ударил Алистера кулаком в лицо, после чего отчеканил, сверля короля недобрым взглядом: "Ты - Басалит-Ан, Алистер - "иноземец, достойный уважения". Лишь по этой причине тебе и гному сохранена жизнь". Он устремился прочь, и когда Алистер вопросил об Изабеле, даже не обернулся, бросив через плечо: "Будь благодарен за свою жизнь. И не ищи меня боле для разговоров".

Изабела, измученная донельзя душевно и физически, пробудилась, обнаружив, что бесстрастная жрица продолжает находиться рядом с нею. "Твое имя", - прозвучал ее голос, и пиратка вздохнула: "Только об этом ты и спрашиваешь. Почему это так важно?" "А иначе почему не хочешь отвечать?" - парировала Тамассран.

Изабела опустила голову, надолго задумалась... а затем вопросила: "Что произошло с моей матерью?" Если кунари и сочла вопрос странным, то вида не показала, лишь молвила: "Расскажи мне о ней, и, возможно, я смогу дать ответ".

"Я выросла в Ривайне", - покорно начала рассказ Изабела. Посланников-кунари в округе было предостаточно; их не трогали, а они держались подальше от дворянства. Не знаю, когда я впервые узнала о куне, но вскоре моя мама оказалась среди истово уверовавших в него. До рассвета она шла в ваш храм, впитывала каждую ложь, которую кунари скармливали ей. Она думала, что рабство - вовсе не рабство, если вы называете его "кодексом". Она хотела присоединиться к кунари, а я - нет... Поэтому она продала меня торговцу из Антивы, и больше я ее не видела... Ты знаешь, как сложилась ее судьба. Вы ведь все скрупулезно записываете. И ты бы не пришла сюда без..."

"Скорее всего, твоя мать - среди Виддатааров Пар Воллена", - молвила жрица, - "служит куну, возделывает поля, будучи ценной для общества. Но я не уверена, ибо следует заглянуть в наши записи, а они далеко. Ты сожалеешь о вашем расставании? "Я... не хотела бы, чтобы все оставалось так", - неуверенно произнесла Изабела.

"Была бы твоя жизнь другой, если бы осталась с ней?" - продолжала сыпать кунари вопросами, испытывающе глядя на пленницу. - "Была бы она лучше?" "Я не сожалею о том, как сложилась моя жизнь", - быстро молвила Изабела, и Тамассран недоверчиво изогнула бровь: "Да ну?.."

"Когда я... бежала от Луиса, то присоединилась к Феликисимской армаде, пиратской флотилии", - продолжала рассказывать Изабела. - "Это была славная жизнь, полная риска и приключений! Я была королевой восточных морей, и многие страшились меня. Или же хотели меня - что тоже неплохо. Не было ничего такого, что я не могла бы получить... А затем я украла вашу драгоценную книгу, и вы пустили ко дну мой корабль. Какое-то время жизнь была весьма паршива, но после Кирколла начала налаживаться". "Тебе стал платить король Ферелдена Алистар", - констатировала Тамассран. - "И теперь у тебя новый корабль".

"Нет его у меня", - гневно прошипела пиратка. - "Вы вернули свою книгу, вы сумели захватить меня - победа за вами! Зачем все эти вопросы? Давайте уже, выносите приговор!" "Я хочу узнать, зачем ты украла трактат Кослуна", - молвила жрица. "Просто работа", - передернула плечами Изабела. - "Владеть кораблем - удовольствие не из дешевых". "Как и прежде", - согласилась Тамассран, взяв пленницу за подбородок и внимательно заглянув в глаза. - "Что же изменилось? Расскажи мне" .

"У Феликисимской армады немного правил", - призналась Изабела, - "но по счетам необходимо платить, причем неважно, каким способами. Мы не были рабовладельцами, мы просто... порой перевозили рабов. Они смотрели на меня так, будто это я их купила. На самом деле они принадлежали Девону, "поставщику" армады, действующему в северных пределах. Ему его дело нравилось, а мы с ним были любовниками. Так продолжалось до тех пор, пока нас не обнаружили военные корабли Орле. Имперцы ненавидят работорговцев, и немедленно вешают их. Нам следовало бы оторваться от преследователей, но Девон под завязку набил трюмы рабами... Наш корабль оказался слишком тяжел... Я многое перепробовала, но чуда не произошло, и орлесиане настигали нас. Я не хотела умирать... И нам пришлось выбросить "товар" за борт. Мы выводили их из трюма по-одному, сбрасывали в воду... Я продолжала убеждать себя, что смерть для них - лучше рабской участи".

"Не ты сделала их рабами", - заметила Тамассран, но Изабела отрицательно покачала головой: "Я сделала их мертвецами. Я выбросила их за борт как ящики с яблоками... Но поклялась, что никогда впредь не стану перевозить рабов. Когда в следующий раз кое-кто обманом заставил меня это сделать, я освободила большинство невольников. И после этого осталась должна огромную сумму денег... которую, пиратствуя, не соберешь. Мои кредиторы начинали терять терпение - и я подписалась на самую мерзкую из предложенных работ, выкрала ваш дурацкий трактат Кослуна".

"Ты меняешь один долг на другой в землях, порождающих убийц невинных", - резюмировала Тамассран, когда пленница ее закончила рассказ. - "Но еще не поздно искупить свои грехи". "Хочешь, чтобы я раскаивалась в содеянном?" - ядовито прошипела Изабела. - "Кунари - убийцы! Я не стану раскаиваться ради вас!"

Тамассран схватила пленницу за горло, швырнула к чаше, курилось в которой пурпурное пламя, исходящее от сияющей сферы. "Все твои имена будут стерты", - прошипела жрица. - "Кун приветствует тебя". Пульсирующая боль отдавалась в висках, но Изабела, зная, что ожидает ее забвение, а после - существование в обличье безропотной рабыни кунари, нашла в себе силы извернуться в руках Тамассран и с силой ударить опешившую женщину головой о каменный пол.

В камеру вбежали двое стражей, но Изабела, сжимая в ладони кинжал жрицы, сумела проскользнуть между ног у одного из них, и, вонзив клинок в предплечье другому, бежать прочь из темницы. "Бежать!" - единственная мысль, порожденная инстинктом самосохранения... Ни о чем ином Изабела сейчас думать попросту не могла...

Поднявшись на ноги, Тамассран коснулась ладонью рассеченного лба. "Найдите ее", - процедила женщина, обращаясь к стражам. - "И известите Аришока".

Наблюдая из окна башни, в которой оставались заточены, за суетой снаружи, Алистер и Варрик недоумевали: что, в сущности, происходит? Почему крепость кунари походит за растревоженный улей? Алистер предположил, что, быть может, дело в очередном противостоянии солдатам Тевинтера, но гном лишь криво усмехнулся, с ходу отметая эту мысль. "Ты их крики послушай", - посоветовал он, - "кунари разгневаны. А я знаю лишь одну личность, которая может их разозлить".

И тут же подпрыгнул от изумления, ибо помянутая "личность" явила себя весьма нетрадиционным образом, проникнув в здание через печную трубу и ныне оказавшись в камине. Не тратя времени на приветствия, Изабела протянула Алистеру и Варрику добытые в оружейной клинки.

"Милая у вас тюрьма", - хмыкнула она, оглядевшись по сторонам, и, отвечая на вопрос, готовый сорваться с губ Алистера, отмахнулась: "Избила жрицу". "Я вообще-то хотел спросить, как ты нашла нас", - улыбнулась король, и пиратка передернула плечами: "К этому зданию они послали подкрепление".

С отмычкой в руках Изабела завозилась у дверного замка; Варрик же, опасливо выглянув в окно на суетящихся во внутреннем дворе крепости кунари, задумчиво протянул: "Думаешь, нам троим просто стоит с боем пробиваться отсюда? Не знаю, ривайнка..." "Это лучше, чем покорно ожидать кунари", - отрезала Изабела. - "Если, конечно, ты не хочешь избрать для себя судьбу, основанную на том, что священный Кун говорит о цвете твоей мочи". "Понял", - кивнул Варрик, и глупых вопросов больше не задавал.

Не отрываясь от взлома замка, Изабела тихо шепнула гному: "Проследи, чтобы Алистер спасся. Понял?" Варрик ощутимо встревожился: уж слишком обреченно прозвучали слова... "А ты что?" - выдохнул он, и отвечала пиратка: "Разыщу свою команду. Они могут остаться или умереть в сражении, но им следует предоставить право выбора".

Наконец, замок поддался; приоткрыв дубовую дверь и выглянув в коридор, Изабела сообщила спутникам: "Это место - лабиринт. Кажется, что ты уже снаружи, а оказывается, что вокруг стены. В этих зданиях легко оказаться загнанным в угол, но, по крайней мере, внутри легче спрятаться". "Камины? Вентиляционные шахты?" - уточнил практичный Варрик, и ривайнка усмехнулась: "Мне-то подойдут, а вот Алистер не протиснется".

В последний раз пожелав удачи гному и королю - на тот случай, если встретиться вновь им не суждено, - Изабела пинком распахнула дверь, и трое атаковали изумленных стражей-кунари, не ожидавших подобной прыти от пленников... Здесь же, в коридоре они расстались; Изабела выскользнула в окно, устремившись к соседнему строению, где - предположительно - содержалась команда ее корабля.

Ожидания пиратки оправдались: действительно, в подземных камерах оказались заточены захваченные кунари матроны. Склонившись над решетками, Изабела сообщила соратникам, что сможет вытащить их из заточения, после чего кунари, скорее всего, их всех перебьют; с другой стороны, они пощадят принявших кун. Моряки не колебались, и выбор сделали единодушный: лучше погибнуть с оружием в руках, чем влачить жалкое существование безропотными рабами кунари.

Тем временем Варрик и Алистер сумели добраться до крепостных врат, выходящих к пристани, но здесь их ожидал Аришок, и взгляд его не сулил беглецам ничего хорошего. "Вам не дозволено уходить", - прорычал он, поудобнее перехватив боевой молот. "Стен, не стоит нам сражаться", - попытался воззвать к разуму старого боевого товарища Алистер. - "Титус нас общий враг - давай объединимся против него!" "Я не Стен больше", - произнес кунари, после чего стремительно атаковал...

Отомкнуть решетки камер, содержались в которых ее матросы, Изабела не успела, ибо заметила Тамассран; жрица справедливо предположила, что чувство вины заставит пленницу - фигурально выражаясь - очертя голову броситься в огонь вместо того, чтобы немедля бежать прочь. "Я лучше умру, чем уподоблюсь тебе", - процедила Изабела, обнажая кинжал, и Тамассран невозмутимо кивнул: "Да будет так". Она устремилась к противнице, но ривайнка оказалась быстрее, полоснув жрицу клинком. Та, безоружная, перехватила ее запястье, с силой дернула, и Изабела распласталась на каменном полу, с горечью сознавая собственное поражение... "Я уважаю твою решительность", - прошипела Тамассран, выкручивая пиратке запястье и вынуждая ее выронить кинжал, - "твою борьбу против больного мира. Но теперь я вижу, что он заразил и тебя".

Аришок и Алистер начали танец смерти; король с трудом уворачивался от ударов тяжелого молота, пытаясь отыскать в обороне Аришока брешь, дабы воспользоваться ею. Клинок его оставил на теле кунари кровавый след, но в следующее мгновение молот задел короля, отбросив того на несколько шагов в сторону.

К сражающимся спешили воины-кунари, но Варрик, заступив им путь и предусмотрительно спрятав клинок за спину, быстро произнес: "Ваш Аришок вызвал его на дуэль - речь напыщенную произнес и все такое. Будь я на вашем месте, не вмешивался бы". Кунари замерли в нерешительности, и ныне наряду с гномом наблюдали за поединком...

"Ты даже не знаешь, почему сражаешься", - говорила Тамассран, удерживая силящуюся вырваться из хватки жрицы Изабелу, - "посему исцеление, которое мы предлагаем, тебе не поможет. "Не плачь о животном, которое зрит себя человеком". Но ривайнке удалось удивить противницу; извернувшись, она схватила выпущенный прежде кинжал и с силой вонзила клинок в грудь кунари. Захрипев, та отступила; с трудом поднялась на ноги и Изабела, ни на мгновение не выпуская смертельно раненую, но опасную жрицу из виду. "Твое имя..," - шипела та, - "перед смертью я вырву его с твоего языка..." Но Изабела с силой ударила Тамассран ногой по лицу, и, повернув ее, схватила за горло рукой, занесла кинжал для последнего удара... "Мое имя было Найше", - выдохнула она. - "Но не теперь". С этими словами Изабела вонзила кинжал в щель меж каменных плит, после чего медленно устремилась прочь.

...В противостоянии Алишер поверг Аришока, но когда приготовился тот принять неминуемую смерть, неожиданно отступил, протянул изумленному предводителю кунари руку. "Я не буду убивать тебя", - произнес король Ферелдена. - "Прежде мы были союзниками, Стен, и можем стать таковыми снова. Объединимся за против Титуса!" Кунари принял протянутую руку, молвил: "Маревас. Ты снова доказал мне свою правоту. Я... соглашаюсь на твое предложение".

...Алистер в сопровождении Аришока подоспели к темнице в тот момент, когда Изабела наряду с освобожденными вопросами запирали Тамассран в одной из камер. Кунари вернули ривайнке ее корабль, ведь, согласно куну, они не теряют ничего, даже вражеское судно. И сейчас на борту, помимо короля Ферелдена, находился Аришок; скрестив руки на груди, могучий кунари вперил взор в морскую гладь.

"Думаешь, не совершил ли ошибки?" - осторожно осведомился Алистер. "Два дредноута плывут за нами", - отвечал кунари. - "С королем Ферелдена пребывает сила его народа. Если Титус сумеет одержать верх над нами, стало быть, он заслужил эту победу... Ты задавал мне вопрос, кадан - спрашивал, зачем мог понадобиться Титусу. Дело в том, что в венах твоих течет кровь драконов".

"Мне кажется... это какая-то ошибка", - изумился Алистер, но Аришок лишь пожал плечами: "Скорее... тревожащая теория". "Но ты расскажешь мне о ней?" - осведомился король, и кунари утвердительно кивнул: "Попробую. Но на это потребуется время".

Три корабля, отошедшие от оплота кунари, рассекали морскую гладь... Оставшись наедине с Изабелой, Варрик поинтересовался, готова ли она продолжать сопровождать короля, ведь предприятие их оказалось многократно опаснее, чем можно было предположить. Ривайнка ответила, что Алистер заслуживает шанса прикончить Титуса и разыскать отца, и Изабела намеревалась помочь ему в этом. А после?.. Она собиралась привнести в свою жизнь определенные перемены...

Минуло несколько недель, занятых подготовкой к предстоящему неминуемому сражению; наконец, парусник Изабелы, предпочитавшей ныне именоваться не иначе как "Капитаном", и два дредноута кунари вышли в море, взяв курс на остров Ат Веланис, возведен на котором оплот драконопоклонников.

Плавание проходило безмятежно; облокотившись о борт корабля, Изабела созерцала идущие рядом суда кунари. "Хочешь завладеть одним из таких?" - усмехнулся Варрик, приблизившись, но пиратка лишь с грустью покачала головой: "Нет, думаю о том, какую цену я чуть не заплатила за один из этих кораблей".

"Ты никогда прежде не заморачивалась на мысли о прошлом", - попытался отвлечь подругу от мрачных дум гном. - "Если хочешь поговорить, давай, у нас впереди еще долгое скучное плавание..." Улыбнувшись, Изабела потрепала Варрика по голове. "Ты такой милый, когда проявляешь заботу", - промурлыкала она. - "И как случилось, что с такими отцовскими инстинктами ты еще не понаделал маленьких гномиков?"

За неимением иных дел двое решили проведать своих гостей, спустились в каюту, оставались в которой лидеры двух народов - король Алистер Тейрин и Аришок кунари, оказавшийся старым приятелем монарха. Аришок упоминал, что может знать о том, зачем Аврелиану Титусу мог понадобиться Алистер и отец его, бесследно исчезнувший король Марик, и сейчас собирался поведать именно об этом.

"Вы вовремя", - бросил Алистер осторожно заглянувшим в каюту товарищам, после чего вновь обернулся к собеседнику: "Стен - то есть, извини, Аришок, - как раз собирался рассказать о своей теории". "Как я уже говорил, в жилах твоих течет кровь драконов", - повторил кунари. - "Поэтому Титус и хочет заполучить тебя".

"Король Ферелдена, храмовник, Серый Страж, а теперь еще и драконокровный?" - хмыкнул Варрик, скрестив руки на груди. - "Ваше Величество - весьма занятная персона". "Спасибо, Варрик", - поморщился Алистер, после чего вновь обратился к Аришоку: "Но как такое возможно? Расскажи мне".

"В анналах Церкви упоминается Каленхад Великий, Серебряный Рыцарь, первый своего рода и отец твоих отцов", - начал рассказ Аришок. - "В ваших легендах он мудр и силен; человек, коий обретал верность подданных словом и мечом. Но мы знаем, кем Каленхад был на самом деле - обыкновенным псарем, который хотел стать кем-то большим. Вне всяких сомнений, он был умен... но не мудр. И сила, которую он обрел, ему не принадлежала. Он был рожден в нищете - в этом наши предания совпадают, - но всегда был донельзя амбициозен. Каленхад заключал одну сомнительную сделку за другой, продавал и покупал тайны, пока однажды один подвыпивший мудрец не сообщил ему сведения, которые он мог сообщить ведьме, дабы узнать от нее, как возможно обрести могущество. Ведьма отослала его в пещеру, где доживала отведенное ей время древняя и гордая великая драконица. Каленхад, следуя наставлениям ведьмы, вонзил кинжал в драконицу, испил ее горячей крови и обрел поистине великие силы... Вот в чем секрет могущества ваших древних королей и героев. Вот каким образом они изменили сей мир. И пусть секрет оказался позабыт, кровь остается в тебе".

"Каленхад испил драконьей крови", - прошептал Алистер, донельзя обескураженный. - "Он легендарен... он создал Ферелден. Неужто он просто не мог быть героем?" "Разочарован?" - хмыкнула Изабела. - "Может, он и был таковым. У всех нас есть свои тайны, и я не стало бы слепо верить в то, что кунари рассказывают о нем".

"Стало быть, в наших с Мариком жилах течет драконья кровь", - признал Алистер. - "И зачем она Титусу? Ведьма Явана говорила, что кровь нужна ей, дабы пробудить великих дракониц... Титус тоже к этому стремится?" "Не знаю..." - пожал плечами Аришок. "Даже если так... может и не сработать", - продолжал размышлять король. - "Ритуал, сделавший меня Серым Стражем, осквернил мою кровь навсегда". "Да, а Явана об этом знала?" - нахмурился Варрик, но Изабела лишь безразлично бросила: "Какая теперь разница?"

"Хватит!" - рявкнул Аришок, для пущей убедительности ударив кулаком по столу. - "Мы достигнем Ат Веланиса в течение двух дней. Мои дредноуты начнут обстрел крепости, а мои воины будут удерживать берег в течение одного часа - после чего мы отступим. Все остальное - в ваших руках". "Только не говори мне, что ты боишься", - процедил Алистер, испытвающе воззрившись на старого соратника, но Аришок покачал головой, пояснив: "Мы не глупцы. Будь мы таковыми, то все сложили бы головы у Ат Веланиса давным-давно". "Но нам нужно попасть внутрь крепости", - настаивал Алистер. - "Нам нужно отыскать Марика". На что Аришок лишь искренне пожелал королю и спутникам его удачи...

План короля Алистера по нападению на твердыню драконопоклонников оказался донельзя прост. По прибытии к острову дредноуты начали атаку, обстреливая каменные стены неприступной твердыни; воители-кунари высыпали на берег, надеясь отвлечь на себя внимание стражей. Атаку направляли Аришок, Алистер и Изабела, в то время как Варрик сумел проникнуть внутрь крепости, устремился на нижние, подземные ярусы, надеясь обнаружить короля Марика.

Тем временем на крепостные бастионы ступил Аврелиан Титус, по пятам за которым следовали чародеи, и, глядя на остающегося в нескольких шагах от него Алистера, процедил: "Ищешь меня? Что ж, нашел. Тогда, в Тевинтере, я видел страх в твоих глазах. Испытай же снова страх".

С яростным ревом кунари бросились вперед, несмотря на предостерегающий окрик Алистера. Титус даже не пошевелился; из очей его выплеснулось пламя, охватило могучих воинов, испепеляя их. "Драконий огонь", - произнес чародей. - "Он мог бы стать их наследием, принадлежащим народу по праву рождения. Но вместо этого он убьет их".

Изабела метнула в Титуса кинжал, но и тот оказался расплавлен в воздухе драконьим пламенем. "Кровь твоего отца служит нам", - произнес Титус, не сводя с Алистера огненного взора. - "Как послужит и твоя. За Империум!" Аврелиан Титус и чародеи его воздели руки, дабы сотворить последнюю волшбу и покончить с этим затянувшимся противостоянием...

Кунари на протяжении долгих месяцев вели наблюдение за творящимся в Ат Веланисе. Варрику они не поведали, каким образом, а он и не спрашивал. Важно то, что гном знал, что именно драконопоклонники содержат своих пленников. Конечно, если в темнице окажется король Марик, это будет слишком большой удачей...

Однако Варрик и помыслить не мог, что в одной из камер обнаружит прикованную к стене Меварис Тилани. "Прости", - говорил он, освобождая избитую женщину от кандалов. - "Мне не стоило просить тебя о помощи. Мы не должны были оставлять тебя на балу..." "Заткнись", - шепнула Меварис, опустившись на каменный пол. - "Злодеяния Титуса должны были быть преданы огласке. Даже если я слишком поздно поняла это. Просто скажи мне, что ты здесь, чтобы убить его".

"Надеюсь", - признал Варрик, и Меварис отрешенно проговорила: "Этот гад и его культ хотят "возродить Империум Тевинтер". Зачем? Кровососы поганые, грезящие о старых временах..." "Ты можешь идти?" - осведомился Варрик, с тревогой озираясь по сторонам. - "Нам нужно отыскать отца Алистера". "Тогда тебе нужно в лабораторию", - Меварис указала гному за арочный проем, разливалось за которым алое сияние. - "Думаю, там прежде была пыточная".

Ступив в означенное помещение, Варрик опешил от ужаса; на полу лаборатории была установлена огромная сфера, отходили от которой нити щупалец, протянувшихся к висящему на цепях человеку - королю Марику. Наверняка нити сии высасывали кровь из жил прежнего монарха Ферелдена...

Прежде Варрик никогда не считал магию крови чем-то из ряда вон выходящим. Он был знаком с магами крови - с отдельными даже дружил, а с некоторыми и сражался, но те были откровенными недоумками. Но ритуал магии крови, который гном наблюдал сейчас, был... истинным злом. Поэтому, не терзаясь боле сомнениями, Варрик выстрелил из арбалета, и болт расколол стеклянную сферу, хлынули из которой потоки крови... Мир исчез в ярчайшей вспышке...

Варрик пробудился. Магия крови, осада крепости... все это осталось в грезах, и гном отметил для себя, что неплохо бы однажды записать привидевшееся на пергамент - получится неплохой рассказ. Ведь на самом-то деле искателем приключений он и не был никогда - лишь посредником между своим кланом и гномьей Гильдией Торговцев.

Дверь открылась, и в комнату скользнула красавица Бьянка, его любовь и услада. "Никогда не догадаешься, что я обнаружила, Варрик", - усмехнулась гнома, ловко забираясь к нему на кровать. - "Редчайшее явление в мире - капитан, вознамерившийся перейти дорогу Гильдии. Несколько месяцев назад он столкнулся с "этими мелкими ублюдками, желавшими лишь получить крупную взятку". Он до сих пор с болью вспоминает о том инциденте. Но на рассвете он может вывести нас из Остейма. Ну что, ты доволен мной?"

"Удивлен", - лаконично отозвался Варрик, и, выбравшись из постели, принялся одеваться. За сим процессом Бьянка наблюдала с нескрываемым интересом. "Моему малышу приснился дурной сон?" - промурлыкала она. - "Нечему тут удивляться - Гильдия официально объявила о награде за наши головы". "Просто не могу отделаться от мысли... что должен находиться в ином месте", - признался Варик, не в силах отделаться от образов, порожденных грезами. "Если хочешь, могу выстрелить тебе в плечо", - с готовностью предложила Бьянка. - "Вернешься домой и расскажешь Гильдии, что я тебя похитила - уверена, они поверят тебе".

Варрик осторожно взял из рук любимой верный арбалет, созданный Бьянкой и носящий ее же имя. Последний поцелуй... после чего гном, снедаемый мрачными думами, направился к выходу из комнаты. "Твой брат не достоин тебя, Варрик", - говорила Бьянка ему вслед. - "Неважно, сколь много ты делаешь для него, он всегда будет считать тебя гномом низшего сорта лишь потому, что ты не был рожден в Орзаммаре".

"Дело не в Бартранде", - тихо произнес Варрик, опустив голову. - "Все произошло не так". Бьянка прижалась к спине возлюбленного, крепко обняла. "Я хорошо знаю тебя", - выдохнула она. - "Ты обо всех печешься - обо мне, о своей семье, своих деловых партнерах... но кто печется о тебе?" "Прекрати", - буркнул Варрик, хотя сердце его и разрывалось от боли, однако Бьянка продолжала: "Разве ты не любишь меня? Неужто не хочешь бежать со мной прочь ото всех?"

Варрик повернулся к гноме лицом, бережно, но твердо заставил ее разомкнуть объятия. "Мы... пытались", - молвил он. - "У нас не получилось". "Но на этот раз может получиться, Варрик", - настаивала Бьянка, но гном отрицательно качнул головой: "Это не будет настоящим". "Как история?" - продолжал звучать голос искусительницы. - "Ведь ты любишь истории". "Не так, как я любил тебя", - отвечал Варрик, после чего рывком распахнул дверь... сознавая, что очутился в царствие иллюзий - Тени, источнике магии и источнике грез. Вот только гномы снов не видят, поэтому он либо без сознания на полу в лаборатории Титуса... либо мертв. К тому же, сны не так уж хороши, и гномы немного теряют в сравнении с иными расами...

Варрик зашагал по ирреальной тверди, витающей в бесконечном, призрачном пространстве. Стараясь не предаться отчаянию, он надеялся отыскать здесь какого-нибудь мало-мальски способного мага, который сможет объяснить, в какую передрягу гном угодил на этот раз.

Заметив сияющий портал - подобный тому, который он только что покинул после встречи с Бьянкой, отразившей эпизод из его прошлого, - Варрик не преминул ступить в рифт... лицезрев Меварис Тилани и своего кузена, Торольда. Меварис возлежала на мягком диване в окружении облаченных в белые туники рабов-людей, в руках которых пребывали подносы с изысканными яствами.

"О, не смотри на меня так", - улыбнулась Меварис, заметив изумленный взгляд Варрика, устремленный на кузена, должного оставаться мертвым, - "я знаю, что он - всего лишь дух. Но все равно, приятно видеть его снова". Меварис чмокнула Торольда в щеку, и тот замурлыкал от удовольствия.

"Есть идеи насчет того, как мы здесь оказались?" - осведомился Варрик, полагая, что и Меварис каким-то образом оказалась пленницей в Тени, но женщина покачала головой: "Ни малейшего представления. Насколько помню, я ждала тебя на полу в темнице". "Я нашел короля Марика", - продолжал рассказывать Варрик. - "Он был связан с какой-то огромной сферой. Ну... я выстрелил в нее".

"Ты выстрелил в маграллен?!" - расхохоталась Меварис, и Варрик сконфуженно пробормотал: "Ну, быть может, я поспешил..." "О, не вини себя", - обнадежила гнома женщина. - "Титус наверняка будет в ярости, а наши шансы на выживание в Тени хуже стать не могут".

Меварис сделала несколько пассов руками, и в воздухе пред Варриком возник призрачный образ алой сферы, подобную которой он лицезрел в подземной лаборатории Аврелиана Титуса. "Маграллен был создан в эпоху Грезящих", - рассказывала чародейка, - "когда магистры могли по собственной воле пребывать в грезах и управлять посредством их разумами иных. Титус усиливает маграллен кровью Маррика". "Драконьей кровью", - добавил Варрик, и Меварис удивленно изогнула бровь: "Да? Расскажешь попозже об этом подробнее. Это объясняет, каким образом Титус обрел подобное могущество. Он хочет создать культ Грезящих. Изменить разумы и души целой нации по своему видению, а затем преобразить весь мир... дабы маги могли править иными мирянами, а те оставались бы благодарны им". "Стало быть, мы должны остановить его", - постановил Варрик, но Меварис, удобно откинувшись на подушках, лишь передернула плечами: "Почему мы? Мне и здесь хорошо. Мы можем остаться здесь, а мир пусть спасает кто-либо еще..."

"Даже после того, что Титус сделал с тобой?" - напомнил Варрик, испытывающее глядя на чародейку, а та преобразилась, вновь представ гному избитой и измученной - такой, какой обнаружил он ее в подземельях цитадели Ат Веланис. Впрочем, в следующее мгновение чародейка вернула себе прежний облик, рывком поднялась с дивана и наряду с Варриком устремилась к возникшему поодаль сияющему порталу. "Возможно, сила, которую ты высвободил, объяла всех, находящихся в крепости", - предположила она, и гном согласно кивнул: "Что весьма плохо".

Очередной портал привел их в пылающую деревню - наверняка воплощение чьего-то кошмара. Здесь же пребывала неистовая ривайнка, известная Варрику как Изабела, вот только тело ее покрывали рисунки, выдающие последовательницу учений кунари. Сжимая в руке окровавленный клинок, женщина бросилась к новоприбывшим, локтем ударила в лицо опешившую Меварис, после чего занесла клинок над Варриком. Тот попытался было воззвать к здравому смыслу Изабелы, переживавшей некую страшную драму из прошлого, однако та оставалась глуха к словам гнома, ибо совершенно не помнила о нем.

К счастью, Меварис успела сотворить заклинание, и древесные корни хлестнули из-под земли, опутав Изабелу и обездвижив ее. "Она полагает, что сон - это реальность", - пояснила чародейка гному, и тот согласно кивнул: "Я уже понял".

"Твой язык будет вырезан, ведьма!" - сулила Изабела, силясь освободиться. - "Твои пальцы будут отрублены. А ты, гном, будешь трудиться на рудниках, пока не захлебнешься в собственном поту!" Варрик вздохнул: поистине, Изабеле пришлось многое пережить, находясь в заточении у кунари...

Над пылающей деревушкой пронесся смерч, в сердце которого пребывал Аврелиан Титус. "Мое царствие!" - вещал чародей, взирая сверху вниз на троицу противников. - "Моя магия!" Воздев руки, он призвал демонов; огромные москиты набросились на Меварис. Та закрыла лицо руками, и заклинание, поддерживаемое ею, развеялось. Освободившись, Изабела припустила следом за Варриком и Меварис, которые бежали со всех ног, стремясь добраться до ближайшего портала и перенестись в иное царствие Тени... подальше от сумасбродного магистра.

"Только представьте", - гремели в небесах слова Титуса, взиравшего на беглецов и преследующих их демонов. - "Маги придают форму грезам, а те, в свою очередь, - реальности. Старые Боги, Боги-Драконы... Мы станем ими!"

...Оказавшись по ту сторону портала, подле низвергающегося с незримых вершин водопада, Изабела вновь занесла меч над Варриком. "Расаан ошибалась, ривайнка", - вновь попытался вразумить женщину гном. - "Это не ты. Такой ты никогда бы не стала". "Тебе не... не отвратить меня от Кун", - постановила Изабела, на мгновение запнувшись. - "Кун дает направление на жизненном пути. "Кун дает истину".

Наконец, осознание забрезжило в очах Изабелы, и, тяжело вздохнув, она опустилась на колени; ритуальные рисунки кунари, покрывавшие ее кожу, исчезли. "Неужто ты действительно хотела бы этого?" - осторожно поинтересовался Варрик, и женщина пожала плечами: "Так все было бы гораздо проще".

"Всегда проще, когда кто-то принимает решения за тебя", - молвила Меварис. - "Я знаю это, хоть и не знаю тебя. Загляни в свою душу и обрести внутреннюю силу - и плевать на то, во что верят другие". Прежняя уверенность отразилась на лице Изабелы, и предстала она Варрику в обличье пиратки, к которому гном уже успел привыкнуть. Поистине, сомнения не властны над нею...

Довольно долго странствовали они по островкам тверди в Тени, надеясь отыскать своего последнего спутника, но безуспешно. Не было и следа Титуса, что настораживало. Спустившись на очередной островок, произрастал на котором густой лес, Меварис задумчиво молвила, обращаясь к Варрику: "Быть может, мы идем не в том направлении. Что ты там говорил о драконьей крови?"

"И кто у нас тут?" - произнес знакомый голос, и на тропе пред троицей путников появился Алистер Тейрин, ведя под узцы гнедого мерина. - "Однажды в лесу принц набрел на гнома, ривайнку и магистра..." "Алистер?" - выдохнул Варрик, но монарх счел необходимым поправить гнома: "Ваше Высочество, извольте. Мы знакомы?" "Думаю, нет", - процедил Варрик, а Изабела, смерив высокомерного индивида пристальным взглядом, произнесла: "Если я залеплю ему пощечину, он проснется?" "О, дорогая красавица", - заметно оживился Алистер, - "если хочешь, чтобы я проснулся подле тебя, есть куда более приятные способы для этого". Варрик закатил глаза: никто в этом мире не флиртует с женщинами более неумело, чем Алистер!

"Я мог бы предупредить вас о запрете на пересечение королевских земель, но, думаю, вы знаете закон", - счел необходимым напомнить путникам Алистер. - "Скажите, вы, случайно, не разбойники?" "Ваше Высочество, вы в опасности", - попыталась воззвать к разуму живущего в грезах принца Меварис, но тот лишь усмехнулся: "О, сам бы не догадался..."

За спиной Алистера возник восседающий на черном коне седовласый мужчина, сжимающий в руке обнаженный меч. "Я - король Марик, правитель Ферелдена и защитник земель", - зычно произнес он. - "Каковы бы ни были причины вашего появления здесь... вам не рады". Так состоялась встреча путников с королем Мариком Тейрином...

Тем временем магия Аврелиана Титуса восстановила маграллен, и теперь магистр, обретя могущество драконьей крови, распространял власть свою над Тенью...

Марик и Алистер обнажили клинки; Изабела последовала их примеру, Меварис приготовилась творить заклинание. Надеясь, что кровопролития удастся избежать, Варрик попытался воззвать к разуму Алистера, молвив: "Да не разбойники мы... мы хотим помочь". "И каким это образом?" - насмешливо поинтересовался Алистер, и гном, тяжело вздохнув, пояснил: "Приближаются демоны... нам следует убираться отсюда, да поскорее".

"Приближаются демоны", - передразнил Варрика Алистер, и, обменявшись взглядами с Мариком, усмехнулся: "Подобных слов мы не слышали со времени прошлого Мора. Или, быть может, с тех пор, как Ведьма Дебрей пыталась забить тебе голову своей ложью..."

"Позволь им сказать", - тихо произнес Марик Тейрин, пристально вглядываясь в лица троицы, встреченной в сем причудливом отражении реального мира, и Меварис, всплеснув руками, попыталась разъяснить сложившуюся ситуацию монарху Ферелдена: "Ваше Величество, быть может, вы не осознаете этого, но мы - в Тени. Наши тела пребывают в состоянии сна, а на наши разумы воздействуют колдовские силы. Ты должен вспомнить!"

"О чем это ты?" - обескуражено выдавил Алистер, и Изабела, обратившись к нему, молвила: "Алистер, прислушайся к ее словам, ведь именно ты - король!" Лицо Алистера исказилось от гнева, и, направив клинок на пиратку, монарх проревел: "Король - мой отец, и наследует ему Кайлан. Будь на то воля Создателя, корона никогда не перейдет ко мне! Ты ведешь предательские речи".

Понимая, что все заходит слишком далеко, Варрик заслонил собой Изабелу, и, нисколько не страшась обнаженного меча Алистера, произнес несколько фраз, сказанных монархом прежде, и - как надеялся гном - должных оказаться достаточно значимых для него: "Я устал быть пешкой, Варрик - я собираюсь разыскать Аврелиана Титуса и убить его. Я собираюсь разыскать Марика, а затем я отправлюсь домой... чтобы править страной. Твои слова, Алистер. Рассказывай себе такие истории, какие хочешь. Но не позволяй им обмануть себя. Никогда не живи в собственной лжи. Ты ведь согласен с этим... король Марик?"

Гном воззрился на пожилого мужа, однако тот продолжал хранить задумчивое молчание. Ни слова не произносил и Алистер, лишь переводил взгляд с отца с троицу путников, заставляющих его усомниться в реальности происходящего. "Это действительно Марик?" - шепотом осведомилась Изабела у Варрика, и, бросив опасливый взгляд на Алистера, добавила: "И... знает ли он?.." "Конечно же, знает", - уверенно отвечал гном, наблюдая, как пожилой муж спешился, и, подойдя к сыну, положил ему руку на плечо, молвив: "Я... всегда надеялся, что однажды ты отыщешь меня, Алистер. Клянусь, я считал тебя частью сна. И гном, кстати, прав: все, что нас окружает, нереально".

"Отец?.." - изумленно выдохнул Алистер, но, запнувшись, долго молчал, после чего согласно кивнул: "Да, это все слишком хорошо для того, чтобы быть правдой; я должен был догадаться. Ты что-то говорил о демонах". "Демоны Титуса", - напомнил королю Варрика, - "мы все - в том числе и сам Титус - оказались в Тени". "Аврелиан Титус здесь?" - молвил Марик, и, переглянувшись с сыном, добавил: "Если это действительно так, мы должны..." "...перенести сражение на его территорию", - закончил за отца Алистер.

Трое наблюдали за воссоединившимися - пусть и в Тени - родичами; похоже, они понимают друг друга с полуслова... "Похоже, выбор у нас невелик", - резюмировал Алистер, - "ведь именно его магия заключила нас здесь, верно? Нам следует убить Титуса до того, как он прикончит нас. Есть конкретные предложения?" "У меня есть несколько", - с готовностью закивал Варрик, обернулся к Меварис: "Напомни вас, как тут все происходит?"

Волшебница подтвердила, что в Тени оживают сокровенные желания, и одной лишь воли достаточно, чтобы перенестись туда, куда посчитаешь нужным. Так, вкоре пятеро стояли на горном утесе, наблюдая сокровенные грезы Аврелиана Титуса - отличавшиеся, прямо скажем, излишней амбициозностью. Гигантская крепость, щетинящаяся острейшими каменными лезвиями и весьма походящая на Ат Веланис, знаменовала оплот магистра Тевинтера, и кружило над твердыней множество драконов, всецело послушных воле его. До пятерых свидетелей воплощения грез Титуса доносились приглушенные крики, речитативы песнопений, лязг рабских цепей. Поистине, Кун и Свет оставили разумы всех живых существ, здесь находящихся, за исключением самого Аврелиана Титуса.

Переглянувшись, пятеро начали нисхождение к крепостным вратам; пора нанести визит самопровозглашенному хозяину сих пределов. "Он хочет возродить Империум", - рассказывала Меварис остальным по пути. - "И править Тедасом, обладая могуществом изменять души смертных себе в угоду". "А ты бы так не сделала, будь у тебя его силы?" - поинтересовалась Изабела, на что отвечала чародейка: "У моего народа есть своя гордость. Магия весьма полезна, да, но исправить все с ее помощью невозможно".

По пути Алистер кратко рассказал отцу о событиях последних лет, ровно как и о том, что в плену у магистра тот находится уже восемь лет. "Я даже не сознавал этого", - покачал головой Марик. - "Мне казалось... прошло лишь несколько дней. Или, быть может, месяцев". "Все хорошо", - попытался подбодрить отца Алистер. - "Мы покончим с Титусом, а затем покинем Тень. И, наконец, поговорим". "А у тебя неплохо получается верховодить этим отрядом", - усмехнулся Марик, и Алистер, разом посерьезнев, вздохнул: "Если бы верховодить народом Ферелдена было так же легко..."

Своим сектантам Аврелиан Титус приказал во что бы то ни стало разыскать Алистера Тейрина и его сподвижников, ведь рано или поздно все короли прощаются с жизнью, а кровь их дарует новые силы тем, кто окажется достаточно умен и умел, чтобы вкусить ее.

Но не ожидал магистр, что противники его пожалуют с главного входа, ворвутся в крепость. Немедленно, Титус призвал множество демонов, и те устремились к чужакам. "Вам следовало бежать", - шипел магистр, наблюдая, как сошлись в противостоянии его миньоны и соратника Алистера. - "Ведь существуют пространства пустоты, бреши между измерениями. Там, быть может, вы сумели бы выжить".

"То есть, все это ради могущества?" - спрашивал Алистер, отчаянно кромсая подступающих демонов. "Да что ты знаешь о могуществе?" - скривил губы магистр, сотворив поток пламени и направил его на Изабелу. "Я знаю, каким должно быть могущество", - отвечал Алистер, и Аврелиан Титус, следующим заклинанием вышибив дух из Варрика, возвестил: "Могущество возвышает! Грезящие древности властвовали над Тенью! Тень - это магия! Тень - это сама реальность! Последние магистры Тевинтера подошли так близко к своей цели!"

Послушные воле Титуса, к Алистеру метнулись колдовские щупальца, оплели тело короля, обездвижив его. "Им нужна была лишь кровь великих дракониц", - продолжал говорить магистр, упиваясь одержанной победой. - "Обретя ее, я вкусил могущества богов".

За спиной Титаса открылся сотворенный Меварис портал, и наряду с волшебницей выступил из него Марик Тейрин, обнажил клинок. "Оставь его", - процедил последний, и Титус презрительно сплюнул: "Ты? Ты всего лишь жалкий остаток личности".

Магия оставалась всецело подвластна магистру, и в чертоге соткался образ огромной драконицы, исторгшей на Марика поток пламени... Однако огонь не причинил пожилому мужу ни малейшего вреда, и Титус опешил, никак не ожидав подобного. "Твое правление окончено, Титус", - процедил Марик. - "Впрочем, на самом деле оно никогда и не начиналось".

Впервые магистр ощутил ужас... Несмотря на то, что множество демонов все еще оставалось в чертоге, сознавал он, что не придут порождения сии ему на помощь, ибо охранный барьер, сотворенный Меварис, не позволял тварям это сделать. "Этот мир мой", - прохрипел Титус, отступив на шаг. - "Тевинтер вновь станет таким, как в древних легендах. Грезы, воплощенные в реальность! Магия маграллена - наше наследие..."

Следующее заклятие, им созданное, также не оказало на Марика ни малейшего воздействия. "Но артефакт сей питает моя кровь", - резонно заметил старший Тейрин. - "И ни ты здесь Грезящий, а я!" С этими словами Марик одним ударом снес голову Титусу, пресекая все чаяния того о возрождении Империума и о возвращении магистров в Золотой Город...

Иллюзорный замок, демоны и сектанты, оный наводнявшие, рассеялись, как утренний туман, и пятеро вновь обнаружили себя на островке земной тверди, парящем в изумрудном пространстве, что составляло основу Тени. "Жаль, что он даже не понимал, что создает", - покачала головой Меварис. - "По крайней мере, не до конца".

"Теперь мы можем покинуть Тень?" - озвучила Изабела животрепещущий вопрос, и Марик утвердительно кивнул: "Власти, которую Титус имел над нами, больше нет. Вы можете покинуть это пространство". "Мы?" - выдохнул Алистер, чувствуя, как холод сжимает сердце. - "А ты?.."

Лицо Марика помрачнело, и Варрик, удостоверившись в худших своих подозрениях, тихо произнес, обращаясь к Алистеру: "Я... видел его тело в лаборатории. Со всем уважением, Ваше Величество, выглядели вы отвратительно". "Думаю, жизнь во мне ныне поддерживает лишь маграллен", - признал Марик, и Алистер, не желая принимать подобное откровение, попытался воззвать к отцу: "Но у тебя есть дом, куда ты можешь вернуться. У тебя есть жизнь!" "У меня была жизнь", - терпеливо возразил Марик. - "Люди, которых я люблю, все здесь - Кайлан, твоя мама, Логайн... ведь их больше нет в мире смертном, верно?"

"Я есть", - тихо произнес Алистер, понимая, что это - прощание, навсегда... "Теперь ты король, и наверняка куда лучший, чем был я", - улыбнулся Марик. - "Мы с твоей мамой не хотели для тебя подобной участи, но..." "Ты сделал все, от тебя зависящее", - закончил Алистер, и Марик тяжело вздохнул, молвив: "Алистер... Увидеть тебя снова, узнать, что Ферелден в хороших руках... этого достаточно. Тебе я не нужен".

"Нет", - согласился Алистер. - "Не нужен. Но ты не можешь жить в грезах, и неважно, сколь счастлив ты здесь - ты вернешься назад и попробуешь начать жизнь заново. Ты не нужен мне, но ты заслуживаешь второго шанса - и вместе мы сможем это сделать". Марик долго молчал, затем кивнул, крепко сжал руку сына: "Если ты этого хочешь... я попробую".

Мир исчез в ослепительной вспышке... и Варрик вновь обнаружил себя в подземной лаборатории, подле алой сферы маграллена. Издали доносились крики - служители Титуса отступали пред натиском кунари... После долгого времени, проведенного в Тени, реальность казалась жалким подобием чего-то виденного прежде и позабытого.

Послышались шаги, и в лабораторию вбежали Изабела, Алистер, с трудом приковыляла Меварис; трое воззрились на прикованного к артефакту Марика с нескрываемым ужасом. "Есть маги, сведущие в целительстве", - молвила Меварис, однако в голосе ее не было уверенности. - "До меня доходили слухи о долинном эльфе, и об ином магистре, изгнанном в Андерфелс... Легенды гласят о том, что они могут воссоединять дух и тело, возвращая индивида к жизни. Но... не знаю даже..."

"Это ужасно - жить, будучи частью чьей-то истории", - произнес Варрик, положив Алистеру руку на плечо. - "Ты должен сам завершить это, или история не закончится никогда".

Король Ферелдена медленно обнажил меч, сделал шаг вперед. "Я думал, я нуждаюсь в Марике", - тихо вымолвил он, - "но все оказалось наоборот: это он нуждался во мне". С этими словами Алистер разбил ударил мечом по маграллену, разбив древний артефакт; в следующее мгновение тело Марика Тейрина обратилось в прах.

Четверо, снедаемые мрачными помыслами, устремились прочь из лаборатории. Так завершались их долгие поиски исчезнувшего короля Ферелдена: лучше, чем опасался Варрик, и хуже, чем он уповал. Алистер утверждал, что убьет Титуса, отыщет своего отца, после чего вернется домой, где будет добрым и справедливым королем. Слово свое он сдержал... Позже Изабела спросила Варрика, считает ли он, что Алистер поступил правильно; гном отвечал, что никто не может знать наверняка... Ведь знать наперед не дано никому; им, простым смертным, остается лишь принимать решения... и принимать их последствия...

Глава 9. Инквизиция

Назревал конфликт и в Империи Орле. Великий Герцог Гаспар де Шалонс, кузен Императрицы Селены, правившей державой вот уже два десятилетия, выказывал крайнее недовольство политикой правительницы: будучи воином до мозга костей и ненавистником Ферелдена, он не принимал "заигрываний" Императрицы с соседним государством, ровно как и преступного бездействия ее в свете нарастающей напряженности между магами и храмовниками - следствием произошедшего в Киркволле. К Великому Герцогу примкнули граф Шантраль из Велюна, герцог Ремаш из Лайдса и маркиз де Монтсиммард; полагал Гаспар, что в свете неспокойной обстановки, сложившейся в Тедасе, Империи необходим новый, сильный правитель - такой, как он сам.

На следующий день Гаспар, улучивший момент и оставшийся с Селеной наедине, сделал предложение Императрице - ради блага Орле! - но та ответила отказом, и знаменовало сие неминуемый конфликт, ибо Великий Герцог уверился в мысли, что лишь он сумеет удержать магов и храмовников от противостояния, не посмеет проявить слабость, столь свойственную его кузине... Гаспар предпочел первым нанести удар: его приспешница, бард Мельсендра, организовала в городских трущобах покушение на чемпиона Императрицы, сира Мишеля де Шевина, дабы убрать с пути сего доблестного воина.

Тревожась за судьбу последнего, Селена отправила на поиски сира Мишеля эльфийку Бриалу, свою верную слугу - и любовницу; эльфийка с детства оставалась при Императрице, всячески поддерживала ее в борьбе за престол, когда Селене удалось одержать верх в жесточайшей Великой Игре дворян и в 16 лет занять трон Орле... Но даже Императрица не ведала, что верность Бриалы принадлежит в первую очередь долийцам, и многие советы ратующей за лучший мир эльфийки исходят от наставника ее, Фелассана. Сему эльфу не было особого дела до конфликта магов и храмовников, до войны, могущей разразиться в Империи... что ж, это ослабит людей, и эльфы, быть может, смогут вернуться в Долины. Пока же он довольствовался тем что посредством Бриалы имел возможность влиять на политику, проводимую Селеной, пытаясь любыми способами облегчить бытие сородичей в мире людей - например, следуя доводам служанки, Императрица позволила эльфам торговать на рынке верхнего города, а также поступать в университет...

Целью Гаспара было не убийство, но пленение и последующая дискредитация сира Мишеля в глазах имперской знати - позор, который так или иначе затронет Селену; Мельсендре удалось выяснить, что чемпион Императрицы отнюдь не благородных кровей, и, кроме того, является полуэльфом! Если подобные сведения получат огласку, разразится скандал, что непременно сыграет на руку Великому Герцогу. Заточенному в одном из сараев в трущобах рыцарю удалось вырваться на свободу и покончить с Мельсендрой, после чего сошелся он в противостоянии с добрым десятком воинов Гаспара... Неведомо, как бы все закончилось, не подоспей Бриала и Фалассан. Эльфам удалось спасти жизнь сиру Мишелю, покончив с его пленителями, и Бриала заверила чемпиона Императрицы, что сохранит тайну о его происхождении, но взамен сего однажды потребует у рыцаря оказать ей одну-единственную услугу.

В борьбе за престол брата всячески поддерживала Великая Герцогиня Флорианна де Шалонс. Мать ее, Великая Герцогиня Мелисанда, была младшей дочерью Императора Жюдикаэля I. После чего корона перешла к старшему брату Мелисанды, Жюдикаэлю II, а от него – к среднему брату, Флориану. Император Флориан Вальмон всегда был эксцентричен, но смерть единственной дочери, принцессы Евангелины, лишила его рассудка. Он изгнал из дворца всех детей, в том числе и детей слуг. Мелисанда надеялась, что если назовет новорожденную дочь в честь Флориана, он разрешит оставить девочку, а также позволит приходить во дворец иным ее детям – в частности, первенцу, Гаспару. Флориан действительно позволил оставить девочку, однако постановил, чтобы та не попадалась ему на глаза. Первые годы своей жизни Флорианна провела в имперском дворце лишь в кампании слуг; Гаспар, старше ее на тринадцать лет, начал свое обучение рыцарскому делу и редко уделял внимание семье, мать, будучи советницей при Императоре, постоянно занималась государственными делами, а отец, Теодор де Шалонс, заботился лишь о еде, выпивке, лошадиных бегах да азартных играх. Мелисанда рано начала обучать дочь премудростям Игры, дабы та тенью следовала за своим братом, поддерживая его во всем. В девятнадцать лет Гаспар был посвящен в рыцари и вернулся во дворец. Флориан не желал допускать к себе тех, кто не являлся его кровными родичами, посему Гаспар много времени проводил с младшей сестрой. Когда в Ферелдене разгорелось восстание Мятежной Королевы, Флориан все же допустил Гаспара в свой внутренний круг, и тот настоял на присутствии в оном и Флорианны. Когда на трон Орле взошла Селена, Флорианна осталась при дворе; ей были открыты все двери, но фигурой она казалась незначительной, потому внимания ей не уделяли – идеальное положение для того, кто привык наблюдать за происходящим и схватывать мельчайшие детали.

Минуло несколько недель, когда начало нарастать напряжение между эльфами и людьми в Халамширале, ибо лорд Маинсерай не имея на то причины прикончил доброго и уважаемого в городе торговца; деяние сие вполне могло вылиться в открытый мятеж на всей территории Империи. Селена оказалась в весьма щекотливом положении - она не могла позволить себе столкнуться помимо прочего еще и с эльфийским мятежом, но и казнить дворянина Империи за убийство эльфа - немыслимо. Выход подсказала Бриала: служанка вызвалась отправиться в Халамширал, дабы лично покончить с лордом Маинсераем, после чего умиротворить алчущих крови сородичей.

Однако Гаспар и его приспешники приложили все усилия, чтобы в последующие дни и недели представить Императрицу любительницей эльфов, с готовностью прощающей тем любые прегрешения. Бард Лелиана, тайно встретившись с Селеной, передала Императрице слова Божественной: последняя приложит все усилия, дабы примирить магов и храмовников, однако правительнице Орле необходимо положить конец затянувшемуся мятежу эльфов. Понимая, что иного выхода у нее попросту нет, Селена объявила о скором марше воинства на Халамширал...

Весть о случившемся в Киркволле распространилась по всему Тедасу. Напряжение в отношениях между Кругом и храмовниками все возрастало, достигло критической точки с закрытием Коллегии магов... и стало поистине необратимым, когда один из отчаявшихся чародеев, заклинатель Джиннот, атаковал Божественную Юстинию V прямо на балу в Императорском дворце Орле, когда та произносила речь в защиту магов, призывая аристократию державы к толерантности. Вставшим на защиту возлюбленной дщери Создателя рыцарю-капитану храмовников Евангелине де Брассард и барду Лелиане удалось предотвратить покушение и прикончить проникшего на бал мага крови, но случившееся стало последней каплей.

Рожденная в 6 году Века Дракона, Евангелина принадлежала к одному из незначительных дворянских родов Орле, владеющего фермерским угодьем Брассард-манот в Сердцеземье, близ городка Велюн. Не желая становиться достойной орлесианской леди, Евангелина с детства обучалась владению мечом под наздором отца, бывшего рыцаря, несмотря на протесты матери. Последняя скончалась в 21 году Века Дракона, и отец отослал Евангелину в Вал Форет, где та начала обучение в ордене храмовников. Клятвы о вступлении в оный она принесла в Белом Шпиле в 26 году. Преданность Евангелины долгу столь впечатлила Рыцаря-командующего Эрона, что в 34 году женщине был присвоен ранг рыцаря-капитана.

Необъяснимые смерти молодых магов, происходящие в стенах Белого Шпиля, средоточия власти храмовников в Орле, привели к появлению в сем оплоте Лорда-Искателя Ламберта ван Ривса, принадлежащего к тайному ордену Искателей Истины, личных служителей Божественной. Рожденный в 92 году Века Благословенного, Ламберт являлся кузеном Монтбеллиардов из Чурне, посему обладал и богатством, и властью. Будучи единственным сыном в роду, Ламберт - и отец его и дед – мог занять место при имперском дворе, быть может – и получить в управление какие-то из земель Монтбеллиардов. Однако в шестнадцатилетнем возрасте Ламберт просил графа Этьена поспособствовать вступлению его в орден храмовников; впечатленный решимостью и чувством долга молодого человека, граф исполнил его просьбу – несмотря на то, что привело это к нешуточному скандалу в семье. Ламберт стремительно возвышался в ордене, служа в Круге магов в Гислене, и в 17 году достиг ранга рыцаря-капитана... В тот год он возглавлял отряд храмовников, и, преследуя отступников, ступил в приграничные земли Империума Тевинтер. У города Кайман Бри им преградили путь имперские храмовники, уже успешие захватить отступника; инцидент вполне мог вылиться в дипломатический конфликт, но Ламберт искусно провел переговоры с тевинтерцами и заслужил уважение мага, странствующего с теми: магистра Уриана Нихалиаса... Именно этот инцидент привел к вступлению Ламберта несколько месяцев спустя в орден Искателей Истины, а в 21 году Века Дракона он, по личной просьбе Уриана, стал послом Искателей в Тевинтере. В последующие годы Ламберт нес службу с имперскими храмовниками, возглавляя расследование неподобающего использования магии. Подобное занятие его тяготило, ибо наказывать виновных мешали их высокопоставленные покровители-сенаторы. Тем не менее, в 27 году Ламберт принял участие в заговоре, когда несколько высокопоставленных магистров, в том числе и Уриан, сместили и заключили под стражу Черного Божественного и пятерых влиятельнейших магистров Минратуса. Когда на последовавшем суде стало известно о причастности к перевороту Ламберта, в Орле разразился скандал... сопоставимый с тем, который произошел, когда магистр Уриан принял роль Черного Божественного. Ламберт надеялся, что это приведет к реформам в Империуме, но вместо этого стал свидетелем жестокого очищения Имперской Церкви от неблагонадежных элементов, вершимого Божественным Урианом. Прослужив под началом последнего еще несколько лет и убедившись, что в нынешней роли тот вовсе не стремится искоренить коррупцию, Ламберт преисполнился отвращения и вернулся в Орле. Казалось, случившееся в Империуме положит конец амбициям Ламберта по продвижению в ордене, но Леди-Искательница Николина дала подначальному еще один шанс, и в 37 году, оставив должность, передала оную Ламберту – несмотря на возражения Божественной Юстинии V, которая сочла нового Лорда-Искателя слишком уж закостенелым во взглядах. Как следствие, Ламберт выступал противником церковных реформ, на которых настаивала Божественная...

Связано ли покушение на Божественную с загадочными убийствами?.. Подозрение в творящемся пало на заклинателей Риса и Адриан, принадлежащих - ровно как и Джиннот - к фракции Поборников Свободы орлесианской ветви Круга. В сложившихся обстоятельствах Первый Заклинатель Эдмонд ничего не мог поделать, дабы защитить своих подопечных - старец с прискорбием сознавал, что руки у него связаны – к тому же, Лорд-Искатель известил Рыцаря-командующего Эрона, что отныне верховодить силами ордена в Белом Шпиле будет именно он.

Рис, однако, догадывался, кто расправляется с молодыми магами в Яме - подземельях Белого Шпиля, древнего оплота Императора Кардиллуса Дракона. Коул, Призрак Шпиля. Юноша, обладающий магическими способностями и приведенный храмовниками в башню... но впоследствии всеми позабытый... и незримый для большинства обитателей твердыни. Впервые Рис заметил его в коридорах Шпиля около года назад, вскоре после восстания в Киркволле, и загадка, которую являл собою Коул, чрезвычайно заинтересовала заклинателя. Юноша и не сам не разумел причин, по которым невидим для окружающих, и воспринимал сие как факт, с которым приходится жить; он продолжал оставаться в Яме, во тьме и одиночестве, поскольку люди и хаос городской жизни пугали его... Прежний Рыцарь-командующий, Ларош, объявил, что смерти магов – наверняка самоубийства, порождённые страхом пред Испытаниями на становление полноправными чародеями Круга. Подобное объяснение никого не устроило, и рыцарь-капитан Евангелина донесла о сем набольшим; как следствие, Ларош был смещен, Рыцарем-командующим был назначен Эрон… но череда смертей продолжалась. И об истинном виновнике не знал никто, кроме Риса.

Спустившись в подземелья, Рис разыскал Коула, напрямую вопросив того о роли в смертях магов, и отвечал юноша, что незримость заставляет его усомниться в реальности собственного существования, и лишь совершаемые убийства помогают ему ощущать себя живым. Заклинатель полагал, что единственная возможность обелить магов Круга в глазах храмовников и Лорда-Искателя - явить им Коула как живое свидетельство правоты своих слов.

Риса, сошедшегося в сражении с незримым противником, обнаружила рыцарь-капитан Евангелина, после чего приказала храмовникам заточить мага в темнице, до выяснения всех обстоятельств его странных действий. Рис, однако, ни словом не обмолвился ревнителям Церкви о Коуле - все равно не поверят.

Безосновательное заточение Риса донельзя возмутило магов Круга Белого Шпиля, и храмовникам пришлось выпустить заклинателя на свободу, дабы не допустить перехода волнений в открытый мятеж.

А на следующий день Первый Заклинатель Эдмонд велел всем без исключения чародеям Круга собраться в большом зале Белого Шпиля, где к магам обратилась Винн - архимаг и героиня Пятого Мора. Особой популярностью среди собратьев по цеху женщина, однако, не пользовалась, ибо на приснопамятном собрании в Коллегии магов в Кумберланде голосовала против независимости Круга от Церкви. Винн говорила о бессмысленности открытого восстания против Церкви, но аудитория, познавшая за минувший год великое ограничение свобод, оставалась глуха к доводам разума.

Выступление Винн вызвало немало споров среди собравшихся, принадлежавших к фракциям Поборников Свободы и Лоялистов, глаголящих о необходимости повиновения Церкви. А чуть позже Рис был призван в покои Лорда-Искателя, где уже находились Евангелина и Винн... его мать. Сына Винн родила в ферелденской крепости Кинлох во 2 году Века Дракона; до одинадцати лет Рис находился в монастыре Лайдса, после чего был отослан в Белый Шпиль, где обучался магическим искусствам под надзором заклинателя Арвина, эльфа. В 15 году Арвин был приписан к консульству Орле в тевинтерском городе Тераевине, и забрал в северную державу с собой и ученика, обучая того общению с духами. В 18 году из-за конфликта с сыном одного из магистров Рис был изгнан из Тевинтера... лишь много позже узнав, что заклинатель Арвин был отправлен в 34 году; именно тогда стало известно, что маг являлся шпионом властей Орле, посему и был приписан к консульству... Покинув Тевинтер, Рис вернулся в Белый Шпиль, где заклинатели продолжили его обучение, а сам маг занялся длительным изучением природы демонов, и в 28 году опубликовал научный труд под названием «Подробное изучение обитателей Тени». Тогда же примкнул он к фракции Поборников Свободы, и наряду с Адриан выступал представителями оной на собраниях Коллегии магов... пока та не была закрыта Лордом-Искателем Ламбертом.

...Винн передала Ламберту приказ, подписанный самой Божественной, в котором та велела Лорду-Искателю направить Риса на миссию чрезвычайной важности. Как пояснила Винн, суть оной состояла в том, что один из ее друзей обратился в демоническое порождение, и ныне им необходимо ступить в Тень, дабы вырвать мага из-под власти злого духа. Но поистине парадоксально - помянутый маг был Безмятежным... и одержимость его, казалось бы, невозможна в принципе.

Ламберт настоял, что в странствие наряду с Рисом и Адриан отправится и Евангелина, должная удостовериться в том, что по завершении миссии оба мага вернутся в Белый Шпиль. Однако в личной беседе с рыцарем-капитаном Ламберт добавил: если окажется, что некий маг действительно нашел возможность обратить Ритуал Безмятежности, ей надлежит избавиться от всех свидетелей, дабы факт сей не стал общеизвестен.

Ныне в Орле было неспокойно. Странствующие торговцы-гномы, встреченные путниками, поведали им о мятеже в Вал Форете, добавив, что за пределами Сердцеземья обстановка накаляется, многие выказывают недовольство политикой Императрицы и вот-вот начнется гражданская война. Винн полагала, что Великий Герцог Гаспар де Шалонс наконец-то сделал свой ход, а досужие слухи о восстании эльфов в восточном Халамширале - лишь попытка выманить Императрицу Селену из столицы, где он сможет без особых усилий расправиться с правительницей. Сама Винн видела в грядущей смуте возможность для магов Круга получить выгоду; ведь если власти Империи обратятся к ним за помощью, чародеи вполне могут потребовать для себя привилегий.

На ночь путники остановились на постоялом дворе в городке Велюн. Рис обнаружил, что Коул следует за ними по пятам от самого Вал Ройо. Незримый человек поведал магу о приказе, который Ламберт отдал рыцарю-капитану касательно "избавления от свидетелей". Вернувшись на постоялый двор, Рис рассказал о Коуле спутникам, не надеясь, впрочем, что те поверят ему.

Императрица лично возглавила войско; покинув столицу Империи, оное переправилось через Недремлющее море и несколько дней спустя достигло Халамширала. Рыцари предали огню эльфийский квартал; Бриала успела покончить с лордом Маинсераем, но у особняка последнего была взята под стражу отрядом, возглавляемым сиром Мишелем - Императрица не могла позволить себе проявить слабину и позволить Гаспару и союзникам его продолжать вещать о любви ее к эльфам.

Конечно, Великий Герцог не преминул использовать мятеж в Халамширале в свою пользу - стоило армии Орле покинуть город и выступить по тракту в направлении Зимнего Дворца, как Гаспар и союзники его сделали свой ход; войско Великого Герцога взяло в кольцо армию Селены.

Воины Гаспара воспользовались эффектом неожиданности, окружив и приступив к методичному истреблению рыцарей Императрицы. Последней наряду с сиром Мишелем удалось вырваться из окружения; двое устремились на восток, к Джейдеру, где правительница города, леди Серил, укроет их, и Селена сумеет отправить весть о произошедшем в Вал Ройо. Рыцари графа Пьера, правителя Халамширала, преградили путь преследующим Императрицу воителям Великого Герцога, нынешний гамбит которого оказался донельзя успешен. Неприкрытый вызов короне Империи брошен, но кто выйдет победителем из нынешнего противостояния?..

...По завершении Сражения у Халамширала и Бриала, и граф Пьер оказались пленниками Гаспара. Великий Герцог обещал правителю Халамширала сжечь город его дотла, ведь именно там может скрываться Селена, и Пьер, скрепя сердце, признался, что бежала Императрица на восток, к Джейдеру. Гаспар надеялся, что сподвижники его сумеют опередить Селену, не позволят ей добраться до укрепленный твердыни леди Серил.

С помощью Фелассана Бриала сумела вырваться из разбитого близ стен Халамширала лагеря Великого Герцога, и к удивлению своему в лесу повстречали эльфы Селену и сира Мишеля. Последние, заметив, что все тракты и дороги, ведущие к Джейдеру, перекрыты солдатами Гаспара, устремились в юго-восточном направлении, надеясь миновать Лайдс и изыскать способ добраться до Вал Ройо. Но случившаяся встреча открывала новые возможности, и, обратившись к Фелассану, Императрица обещала щедро отблагодарить долийцев, если поддержат ее те в борьбе за трон.

Несколько дней спустя Винн и спутники ее оставили Сердцеземье позади и углубились в Провинции, держа курс на Западный Предел - конечную цель их странствия, пустошь, где некогда произошло одно из самых страшных сражений Второго Мора, когда порождения тьмы хлынули из бездонного Демонического Разлома. Винн пояснила спутникам, что следуют они в древнюю крепость Серых Стражей Адамант, возведенную вскоре после Второго Мора. Завеса здесь тонка, и именно поэтому ее друг-эльф, Безмятежный Фарамон, проводил здесь по поручению Церкви некие эксперименты. Прибыв сюда месяц назад, Винн узрела крепость, занятую демонами, ощутила присутствие в стенах твердыни Фарамона, но разыскать его не решилась, посему и обратилась за помощью в Белый Шпиль.

У врат крепости Адамант путников приветствовал отряд храмовников под началом Арно, лейтенанта Лорда-Искателя. Похоже, последний решил перестраховаться на тот случай, если Винн и ее сопровождающие обнаружат в твердыне нечто действительно опасное... для огласки. Наказав храмовникам оставаться снаружи, Евангелина в сопровождении магов проследовала в крепостные врата, где их приветствовал голем Сланец. Пораженным спутникам Винн объяснила, что повстречала его в час Пятого Мора, а вскоре удалось выяснить, что в каменном теле заключена душа воительницы Шейлы. В последующие годы они странствовали, пытаясь найти способ вернуть душу в тело из плоти и крови, но безуспешно. Посему, в надежде на помощь Фарамона, и прибыли в Адамант... обнаружив крепость в столь плачевном состоянии. Так, Винн устремилась за помощью, в то время как Сланец остался стеречь твердыню, расправляясь с одержимыми демонами трупами, пытающимися покинуть ее.

В подземной лаборатории Фарамона маги действительно обнаружили последнего, одержимого демоном и находящегося внутри магического круга, препятствующего всяческим его перемещениям. Винн сотворила заклятие, перенесшее сущности всех присутствующих в Тень... где к вящему изумлению своему они узрели Коула!

Последний следовал за отрядом вплоть до самого Западного Предела, когда неожиданно в разуме его зазвучала нестихающая музыка... а после незримый юноша, захваченный двеомером заклинания Винн, неожиданно оказался в Тени, царствии грез, где отражалось приснопамятное сражение в Денериме, когда порождения тьмы, ведомые архидемоном, обрушились на столицу Ферелдена.

Архидемон атаковал ступивших в Тень, но те сумели отразить его нападение; в жаре сражения Коул исчез, в ужасе бежав прочь, и теперь Рис настаивал на том, что им надлежит перво-наперво разыскать сего престранного мага. Винн возражала: ее цель - избавить Фарамона от одержимости, и отступать от сего женщина не собиралась. Так, мнения разделились... ровно как и отряд; Рис и Евангелина выступили на поиски Коула, в то время как Винн, Адриан и Сланец - Фарамона.

Реальность изменилась; для Риса и Евангелины кошмар Винн исчез, сменившись воплощением страшных воспоминаний Коула - крестьянской хижиной, в которой отец, узнав, что сын обладает магическим даром, решил лично прикончить его. Расправившись с демоном, принявшим облик селянина, Рис и Евангелина вырвали Коула из тенет детских кошмаров...

Сланец же, Винн и Адриан оказались в воплощении кошмара Фарамона - Вал Ройо и Белого Шпиля, пребывали в котором ныне лишь Безмятежные. Круга магов не существовало боле, ровно как и ордена храмовников - за ненадобностью. Но, разыскав Фарамона, одержимого демоном гордыни, Винн преобразилась... и исторгла злобную сущность из тела своего друга.

...Пробудившись в лаборатории, маги лицезрели Фарамона, поведавшего им о том, что по поручению Церкви он долгое время изучал Ритуал Безмятежности, и действительно изыскал способ обратить его. Ведь для того, чтобы эмоции вернулись к лишенному их, достаточно, чтобы разума сего индивида коснулся дух Тени... и совсем не обязательно демон. Любой маг, обладающий способностью общаться с духами, в силах обращать Ритуал

Не ведая, как надлежит поступить с сим новообретенным знанием, маги и рыцарь-капитан приняли решение известить об открытии Божественную, оставив решение на ее суд. Наряду с остальными в Вал Ройо отправлялся и Коул, невидимость которого для окружающих исчезла. Связано ли это с воспоминаниями, вернувшимися и вновь пережитыми в Тени?.. И почему же тогда образ Коула мгновенно покидает сознание Фарамона, лишь тот отворачивается?.. Никто не мог сказать наверняка, но сейчас юноша возвращался в Белый Шпиль, а Евангелина обещала, что когда судьба Коула будет решаться, она станет говорить в его защиту. На большее Коул не смел и рассчитывать.

Ожидающему у врат башни отряду храмовников Евангелина запретила выступать в качестве эскорта, несмотря на яростные протесты Арно. Так, маги устремились к столице Империи; по пути Винн велела Сланцу доставить сообщение в Круг Монтсиммарда, дабы маги оного известили Церковь о скором возвращении чародейки в Вал Ройо и о необходимости немедленной аудиенции у Божественной...

Следующую неделю Селена, Бриала, сир Мишель и Фелассан следовали через леса в южном направлении, разыскивая лагерь долийцев. Миновали они деревушку, жители которой поведали Селене о случившейся а селении их резне между воинами Гаспара и солдатами из Джейдера, сохраняющими верность Императрице. Лазутчики Великого Герцога, несмотря на участившиеся ссылки с воителями леди Серил, поисков Селены не прекращали, а сам Гаспар, несмотря на советы герцога Ремаша и иных сподвижников, отказывался вернуться в Вал Ройо и наречь себя Императором.

Наконец, путники достигли лагеря клана долийцев Вирнен; хранитель Телхен пришел в неописуемую ярость при виде приведенных Фелассаном людей, однако, вняв доводам разума, наряду со старейшинами согласился выслушать слова Императрицы. Но та не могла предложить в обмен на помощь исполненным горечи эльфам ничего, что им действительно было бы необходимо; по мнению долийцев, не раз преданных людьми, последние могли попросту поубивать друг друга, и тогда изгнанные кланы вернутся в Долины, но не раньше - сосуществовать с "торопыгами" эльфы не желали.

К сиру Мишелю же обратился дух из Тени, некогда плененный хранителем Телхеном, помещенный в тело некоего человека и не могущий покинуть зачарованный каменный круг на лесной поляне близ лагеря. Сам он именовал себя "Имшаэлем, духом выбора", и рассказал рыцарю, что хранитель клана надеется с его помощью пробудить магию элувианов - мистических эльфийских зеркал, позволяющих ступающим через них перемещаться на большие расстояния. Дух просил Мишеля привести ему некоего находящегося при смерти индивида, в которого он сумел бы вселиться, а взамен обещал сделать так, что ни у кого в сем мире не останется сомнений в благородном происхождении рыцаря.

Понимая, что склонить на свою сторону старейшин клана ей не удастся, Селена заручилась поддержкой Бриалы и Фелассана; последние наряду с чемпионом Императрицы атаковали долийцев, и, вырвавшись из лагеря, даровали свободу Имшаэлю в обмен на алый рубин, являющийся, по словам духа - или демона? - ключем к элувианам. Имшаэль устремился к эльфийскому лагерю, четверо же выступили на поиски ближайшего из зеркал. Оное удалось обнаружить в руинах неподалеку...

Гаспар, Ремаш и чародейка-отступница Лиенна де Монтсиммард, возглавляющие отряд из двадцати воинов, следовали по следам Императрицы, и вскоре достигли эльфийского лагеря, обнаружив, что долийцы жестоко убиты! Единственная выжившая эльфийка, целительница, поведала орлесианам о демоне, коему Селена даровала свободу, указала путь к руинам, находился в котором элувиан.

Ступив в элувиан, Селена и спутники ее обнаружили себя в причудливом измерении, созданном древними эльфами Эльвенана, и вскоре достигли чертога, возвышалось в котором, помимо саркофагов, множество чудесных зеркал. Какое же из них следует пробудить, дабы переместиться в Вал Ройо?.. Однако вопрос сей так и остался без ответа, ибо атаковали четверку демоны, вселившиеся в устилавшие пол скелеты эльфов - наверняка несчастных слуг, оставшихся умирать в чертоге, когда сеть элувианов перестала действовать. Здесь-то беглецов и настиг Великий Герцог наряду со своими воинами, однако Бриала успела активировать находящиеся в чертоге ловушки, и потоки пламени испепелили большинство следующих за Гаспаром солдат. Селена и соратники ее атаковали противников; сир Мишель сошелся в противостоянии с Великим Герцогом, в то время как сопровождавшая Гаспара эльфийка-целительница Михрис творила волшбу, намереваясь покончить с рыцарем, убившим столь много ее сородичей.

Однако здесь, где Завеса столь тонка, не следует прибегать к магии... ибо из древних саркофагов восстали тела, одержимые могущественными демонами. Покончив с нежитью, смертные приняли решение заключить перемирие - по крайней мере, до того момента, как не доберутся они до центрального зала сего ирреального комплекса, в котором с помощью рубина станет возможным пробудить магию всей сети элувианов.

Путники, встреченные на дороге возвращающимся в столицу Рису и остальным, поведали о вспыхнувшей в восточных землях гражданской войне. Евангелина продолжала настаивать на том, чтобы они держались в стороне от городов и весей, посему подробности конфликта оставались покамест неведомы... На одном из привалов Адриан решилась рассказать Рису о преображении Винн в Тени, в час противостояния демону гордыни - тогда стало очевидно, что в теле чародейки пребывает некий могущественный дух!..

Потрясенный Рис решился вопросить у матери напрямую, так ли это, и та подтвердила подозрения Адриан. Это случилось на заре Пятого Мора, когда Башню Круга в Ферелдене заполонили демонические порождения, и Винн пала в сражении. Именно тогда к ней обратился дух, предлагая жизнь... С тех пор прошло много лет, но Винн так и не поняла, по какой причине дух сей возродил ее.

После разговора с Коулом и Рисом Фарамон предположил, что юноша - так называемый "межевой маг"; он не получил должного обучения магии, и невидимость для окружающих - то, как магический талант проявил себя.

Как вскоре обнаружили путники, отсутствовавшие в столице всего две недели, Вал Ройо обратился с хаос. Вести о восстании в восточных провинциях привели к массовому бегству дворянства из города, а слухи о гибели Императрицы и указ Имперского Канцлера о формировании крестьянского ополчения вылились в открытые мятежи. Солнечные Врата города оказались закрыты, а подле них пребывал лагерь внушительной армии - судя по развевающимся стягам, союзников Императрицы.

Отряд храмовников под началом самого Лорда-Искателя Ламберта встретил магов у врат, и, следуя приказу Божественной, сопроводил к Великому Собору... Выслушав доклад Фарамона, которому сама приказала пять лет назад исследовать суть Ритуала Безмятежности, Божественная признала, что перед ними стоит серьезнейшая дилемма. Ведь если иного способа уберечь мага от одержимости демоном, за исключением проведения ритуала, не существует... но оправдан ли сей ритуал?.. Рис, однако, выказал возражения, заметив, что если решения не найдено, это не означает, что его не существует вовсе. Винн поддержала сына, заметив, что об открытии Фарамона ныне ведомо всем ветвям Круга в Тедасе, и Первые Заклинатели уже следуют к Вал Ройо, дабы провести собрание по сему вопросу. Последнее откровение явилось полной неожиданностью для Божественной и Лорда-Искателя, но им пришлось принять создавшуюся ситуацию, уповая на то, что в свете новых реалий магам и Церкви действительно удастся прийти к консенсусу. Ламберт, однако, поставил ряд условий, как то ограничение на число участников собрания, содержание под неусыпным надзором вернувшихся из Адаманта магов... а также обязательное проведение Ритуала Безмятежности над несчастным Фарамоном.

Последующие несколько дней Селена и остальные провели, следуя от одного зеркала к другому, минуя бесконечные коридоры и древние эльфийские захоронения... когда, наконец, ступили в центральный чертог сего комплекса, высился в центре которого пьедестал, на который следовало возложить рубин, переданный Императрице Имшаэлем. Здесь атаковал путников чудовищный вартеррал... В ходе противостояния Ремаш вознамерился было нанести Императрице удар в спину, за что был сражен Гаспаром, чтящим рыцарский кодекс и не допускавшим подобного произвола.

Наконец, эльфийский конструкт пал замертво, и Гаспар с Мишелем сошлись в противостоянии, должном определить судьбу Орле. Однако проницательная Бриала заметила, что Лиенна де Монтсиммард и Михрис тайно творят волшбу, ослабляя чемпиона Императрицы... и более того, судя по природе сего двеомера, в теле эльфийской целительницы пребывает никто иной, как Имшаэль! Метнувшись к молодой отступнице, Бриала перерезала ей горло; Фелассан убедил Имшаэля в том, что Орле вскоре станет средоточием хаоса, и подобная перспектива пришлась по нраву духу выбора. Последний оставил тело Михрис, и исчез в одном из элувианов.

Освободившись от тлетворного влияния двеомера, сир Мишель поверг Великого Герцога, и вознамерился было покончить с тем, когда Бриала напомнила чемпиону о его долге перед нею, вынудив полуэльфа сдаться. Бриала предавала свою Императрицу, ибо знала, как искусна та в Великой Игре, и все обещания ее о свободе для эльфов окажутся пустыми, ведь не пойдет она против воли дворян, не отважится развязать новую гражданскую войну в Орле. В отчаянии Селена атаковала израненного Гаспара, в то время как Бриала проследовала к пьедесталу, и, возложив на него алый рубин, постановила, что отныне сеть элувианов принадлежит эльфам Империи. Бриала сделала свой выбор: пусть хаос снедает Орле, он сыграет эльфам лишь на руку... Гаспар и Селена продолжают свою борьбу за трон, и Бриала сделает все возможное, чтобы конфликт их затянулся как можно дольше и ослабла великая Империя; лишь тогда обретут эльфы шанс вернуть однажды утраченное.

Бриала позволила всем без исключения сопровождавшим ее индивидам покинуть древнее эльфийское захоронение. Ныне пред каждым из них - свой путь. Михрис, освободившаяся от одержимости Имшаэлем, попытается разыскать иной клан долийцев, к которому примкнет. Селена, хоть и просила Бриалу направить ее через элувиан в Вал Ройо, обнаружила себя в Зимнем Дворце близ Халамширала; лорд Пьер вновь присягнул ей на верность, и Императрица обрела свой первый город, станет который оплотом ее в борьбе за трон. Гаспар и Мишель оказались близ Вал Чевина, где и расстались - Великий Герцог направился к городу, сознавая, что для державы его настали поистине тяжелые времена, и Тевинтер наряду с Ферелденом не преминут воспользоваться слабостью Орле; Мишель же выступал в долгий путь, надеясь разыскать в сем мире Имшаэля и положить конец существованию демона - начинание, вполне достойное прежнего чемпиона Императрицы. Фелассан же, погрузившись в грёзы и переместив сознание в Тень, поведал ожидавшей его там сущности, рекомой Страшным Волком, о том, что отказался принять у Бриалы власть над элувианами, ибо девушка заслуживает попытки изменить будущее своего народа; увы, сущность не разделяла идеалов эльфа, предавшего ее начинание, потому покончила с ним...

Минуло три недели. Смута в Империи продолжалась. Судьба Императрицы оставалась неведомой: сменяли друг друга слухи о ее смерти, пленении и пребывании наряду с армией у Джейдера, где продолжается противостояние с силами герцога Гаспара. Винн полагала, что последнее - наиболее вероятно.

Впавшей в немилость у Лорда-Искателя Евангелине была поручена охрана подземелий Белого Шпиля; Коул, вновь ставший незримым для окружающих и забытый ими, растворился в тенях Ямы; Рис и Адриан оставались в заключении в собственных покоях... Тем временем на конклав начали прибывать Первые Заклинатели: Бриаус из Хоссберга, Ирвинг из Ферелдена... наконец, Великая Заклинательница Фиона из Кумберланда, бывшая некогда Серой Стражницей, но оставившая орден. Именно она ратовала за выход Круга из-под контроля Церкви, что привело в итоге к закрытию Коллегии магов.

...Но в ночь перед конклавом в келью, где содержался Фарамон, проник невидимый для мира Коул, и маг, обреченный на "Безмятежность", просил Призрака Шпиля оборвать его земное существование...

В большом зале Белого Шпиля собрались пятнадцать Первых Заклинателей, - среди которых находились представители фракций Лоялистов, Умеренных и Поборников Свободы, - Великая Заклинательница, а также Рис, Адриан и Винн как непосредственные свидетельства случившегося в Адаманте. Немедленно, Фиона предложила собравшимся проголосовать за отделение Круга магов от Церкви; Винн возражала, утверждая, что приведет это к кровопролитию, и необходимо воспользоваться плодами исследований Фарамона, чтобы дать возможность Божественной провести необходимые реформы в отношениях между двумя институтами.

Неожиданно в зал ворвался Лорд-Искатель Ламберт в сопровождении множества храмовников. Сообщив, что Фарамон был найден мертвым в своей келье, он обвинил в убийстве Риса, и, открыто выказав презрение к воле Божественной, приказал магам завершать конклав и возвращаться в свои башни подобру-поздорову.

Так началось кровопролитное сражение между магами и храмовниками; Евангелина приняла сторону магов и, исполняя просьбу Риса, сумела вывести из зала Винн. Вдвоем они спустились в городские канализационные стоки, где повстречали Коула. Последний поведал о своем визите к Фарамону, но добавил, что не убивал эльфа, несмотря на мольбы того... стало быть, в преступлении наверняка повинен Лорд-Искатель!

Выживших в противостоянии магов храмовники заточили в подземельях Белого Шпиля. Сюда-то и проникли Евангелина, Винн и каким-то чудом разыскавший их в столице Сланец; Коула женщины оставили с Лелианой, которой рассказали все о произошедшем на конклаве. Так, Ламберт был немедленно призван в Великий Собор для дачи объяснений, а Винн и спутники ее получили возможность пробраться в Белый Шпиль, где, ступив в хранилище филактерий, разгромили оное, разбив все без исключения сосуды с кровью магов. Остававшиеся в башне храмовники устремились на шум, оставив подземелье, и Лелиана наряду с Коулом немедленно приступили к освобождению томящихся в камерах магов и выводу их из Ямы через стоки.

Отстав от остальных, Коул медленно вел серьезно раненого в сражении с храмовниками Риса по стокам, когда их настиг Лорд-Искатель. Как оказалась, во владении Ламберта оставалась филактерия Риса, посему выследить беглого мага оказалось совсем несложно. Лорд-Искатель захватил с собой Литанию Адраллы (весьма набожной чародейки из Вирантиума) - фолиант, написанный в середине Черного Века при участии Божественной Клеменс I, позволяющий противостоять демоническому воздействию на разум. К помощью сей книги в Коуле Ламберт мигом распознал не человека, обладающего неведомыми прежде магическими способностями, но духа Тени, проникшего в мир, вселившегося в тело смертного и позабывшего о том, что он в действительности собой представляет. Осознание потрясло юношу... и на глазах Риса он растворился в воздух...

Своевременно подоспевшая Евангелина спасла Риса от гибели от руки Лорда-Искателя. Рыцарь-капитан сошлась с Ламбертом в поединке, но пала, ибо меч противника пронзил ее грудь... Звуки сражения привлекли дюжину магов, в том числе и Винн, посему Лорд-Искатель счел за благо ретироваться.

Лишь сейчас Винн осознала, почему дух, возродивший ее, поддерживал в ней жизнь все эти годы, и как сейчас надлежит поступить. Посему чародейка позволила духу оставить себя, переместившись в тело Евангелины. Так ценой собственной жизни Винн возродила девушку, которая остается верна идеалам ордена храмовников и имеет все шансы изменить этот мир к лучшему.

...Вести о случившемся в Белом Шпиле разнеслись по всему континенту, и между магами и храмовниками началось открытое противостояние. Сотни чародеев покидали пределы башен Круга, добровольно выступая отступниками, и следовали к Пределу Андорала - древней тевинтерской крепости на границе Орле. В некоторых ветвях Круга, как то в Дайрсмюйде, храмовники воспользовались Правом Устранения.

Тем временем гражданская война в Империи становилась все яростнее. По слухам, достигавшим Предела Андорала, в Сердцеземье произошло страшное сражение, а Вал Ройо объят пламенем.

Рис оставил фракцию Поборников Свободы, по просьбе Первого Заклинателя Ирвинга выступив на нынешнем конклаве представителем Умеренных. Ныне он доподлинно знал, что в убийстве Фарамона повинна Адриан, ближайшая сподвижница Великой Заклинательницы, стремящейся своим поступком повлиять на исход голосования по вопросу выхода Круга из-под контроля Церкви. Адриан и по сей час нисколько не раскаивалась в содеянном, полагая, что пошла на эту жертву ради блага всех магов Тедаса. Рис, однако, видел параллели с событиями, произошедшими в Киркволле, когда маг Андерс убил Верховную священнослужительницу ради блага всех магов, и в итоге практически все члены городского Круга были перебиты... Они не видели иной альтернативы, кроме как противостояние храмовникам... И не важно, сколько жизней унесет сей конфликт...

Выступая пред собравшимися, Великая Заклинательница Фиона объявила, что отныне им надлежит сделать выбор: предать себя на милость Церкви и Божественной, которая в час бегства из Вал Ройо тайно оказывала помощь магам, или же объявить о расформировании Круга, что будет означать войну с храмовниками, ибо Божественная не сможет сдержать их в узде.

Представитель Лоялистов высказался за повиновение Церкви, Адриан от лица Поборников Свободы - против, поскольку очевидно, что отныне башни Круга обратятся для магов в тюрьмы. Решающий голос остался за Умеренными... и Рис, представляющий фракцию, постановил, что они будут сражаться, и не позволят храмовникам вновь распространить свою власть над ними.

...Ламберт ван Ривс прекрасно знал о роли, сыгранной Божественной Юстинией V и ее доверенным лицом, бардом Лелианой, в восстании магов, случившемся в Белом Шпиле. Посему официально объявил о расторжении заключенного 20 году Века Божественной Неварранского Соглашения, ибо теперь, с роспуском Круга, Искатели Истины и орден храмовников выходят из-под юрисдикции Церкви, дабы вершить волю Создателя в мире так, как должно.

Через три дня пятнадцать Рыцарей-командующих выступят во главе воинства храмовников к Пределу Андорала, дабы положить конец укрывшимся в твердыне отступникам. Довольный тем, как разворачиваются события, Лорд-Искатель удалился в свои покои, дабы подготовиться к скорому походу... но ощутил кинжал у своего горла... в руке того, кто прежде называл себя Коулом. Обретший себя дух - или демон? - подтвердил, что, будучи в подземельях башни, обнаружил в камере умирающего юношу, забытого храмовниками, и, вселившись в тело несчастного, возродил его. И сейчас, полоснув кинжалом по горлу Ламберту, Коул холодно улыбался, сознавая, что не беспомощен боле...

Мариус и Тесса спустились в подземелье как раз в тот момент, когда чародейка резанула себе запястье острым кинжалом, и алая кровь пролилась на каменный пол... но воссияла, преобразуясь, усиливая двеомер звучащего заклинания.

Тесса всегда полагала, что использовать магию – тем более, в бою – нечестно, ибо она дает незаслуженное преимущество. Да, конечно, существует Тень, риск оказаться одержимым демоном, обратиться в демоническое порождение... В сущности, это ничего не меняет – ведь то, что может сделать маг – или малефикар – с помощью заклинания, простым воинам не под силу... Потому они, убийцы магов, и относятся к избранной стезе столь серьезно. Маги считают, что им подвластно все, но обретаемое могущество развращает, и достаточно взглянуть на то, что сейчас творится в Тедасе, чтобы осознать непреложную истину этих слов. Маги, которые не жаждут власти – или Безмятежные, или трупы.

Заклинание, сотворенное чародейкой с помощью магии крови, было направлено на пленника – прикованного цепями к стене молодого человека, с ужасом ожидающего скорой расправы... И Мариус с Тессой намеревались помешать подобному исходу: отчасти потому, что им заплатили за это, а отчасти – потому что считали справедливым и необходимым то, что делают.

Надо отдать ей должное – малефикар соориентировалась быстро, и следующее заклинание отбросило двоих убийц на добрый десяток шагов в сторону. Тесса тихо выругалась: она знала, что будет нелегко, и предлагала Мариусу запросить за нынешнюю работенку двойную цену, но партнер ответил на это категорическим отказом. Тесса сознавала, что спорить с Мариусом бесполезно... особенно в том, что касается магии крови.

Пока внимание чародейку было отвлечено на Мариуса, Тесса открыла отмычкой кандалы, сковывающие запястья пленника, велела ему бежать прочь. После чего устремилась следом, к ступеням, ведущим наверх... Мариус в одиночку противостоял чародейке. Тесса знала, что напарник ее сохраняет холодную голову, не позволяет чувствам захлестнуть его. Ведь это – всего лишь работа... пусть и донельзя сложная...

Заметив убегающих из подземелья двоих, чародейка – вполне предсказуемо – посчитала их более легкой добычей, метнулась следом... не заметив тончайшей и острейшей нити, натянутой в коридоре... резанувшей ей горло. Мариус, сохраняя каменной выражение лица, приблизился, пронзил мечом спину женщины. Тесса знала, что он не испытывает от творимого ни малейшего удовольствия; иногда казалось, что лицо его омрачает скорбь, и тогда девушка терзалась догадками: почему он вообще занимается этим ремеслом – убивает магов?.. Ведь есть такие, кто несет иным смерть с радостью, воодушевлением, или делает это ради мести... Все разговоры, поиск заказов, расстановка ловушек были за Тессой; Мариусу же доставалась основная, грязная работа... как будто лишь для нее он и был создан. Наверное, он даже не верит в то, что у него может быть иной выбор, и видит он в сем свое предназначение.

Чародейка, поддерживаемая Мариусом, осела на каменный пол, но потоки крови ее зазмеились вновь, преображая умирающее тело, обращая его в демоническое порождение. За спиной оного возникали иные демоны, проходящие в мир через Завесу... Мариус принял бой...

...Тесса дожидалась напарника снаружи здания, под проливным дождем. Наконец, Мариус появился в дверях, рухнул на колени, обессиленный; одежда его была прожжена во многих местах, от нее поднимался дымок – свидетельства противостояния с демонами. Тесса вздохнула, подумав о тех, которые утверждают: «магия имеют свою цену». Они не правы: свою цену имеет все. Вне зависимости от деяний, от мотивов – эту цену платят... и некоторые платя больше, чем другие. И продолжают платить, не останавливаясь ни перед чем... И им, убийцам маги, надлежит не задерживаться на одном месте, держаться в тенях, оглядываться через плечо... ведь в сем ремесле наживают они немало врагов, надеющихся покончить с дерзкими.

...И сейчас Мариус и Тесса находились в городе Хирсинии, что на Свободных Просторах. Доставив спасенного юношу домой и вернувшись на корабле несколько дней спустя, девушка вернулась на постоялый двор, где оставался напарник, сообщила ему: «Во-первых, господин Бэкингем возвращен родителю, а тот отец оказался столь признателен, что предложил нам двойную сумму. Я отказалась – в основном потому, что знала: ты заставишь меня вернуть лишние деньги... А во-вторых, начиная от пристани за мной велась слежка. Но ты знал об этом». Мариус кивнул, бросив взгляд в окно; очевидно, что в нескольких шагах находится индивид, пристально наблюдающий за ними.

Тесса же выудила из заплечной сумы один из томов знаменитой серии «Трудная жизнь в Верхнем городе», который приобрела для напарника в городской книжной лавке, обещая, что непременно почитает Мариусу, если будет тот себя хорошо вести. Воин, не открывая взор от окна, принял книгу из рук Тессы, и та, вздохнув, прощебетала, представляя вероятный диалог с Мариусом: «Спасибо, Тесса. Это очень приятный и хороший подарок, ведь ты знаешь, как я люблю творчество Варрика Тетраса. К тому, предложение почитать мне как нельзя кстати, ведь чтение я все еще пытаюсь освоить сам». О, пустое, друг мой Мариус! Я увидела книгу на распродаже и сразу же подумала о тебе! «Не думай, что мое молчание – знак неблагодарности. Как прошло странствие, Тесса? Я знаю, ты ненавидишь странствовать по морю». Ах, Мариус, в этот раз было лучше, чем в предыдущий. Морская болезнь мучала меня всего лишь половину пути. «Может, тебе предложить что-нибудь поесть? Я попрошу Вейну принести нам бульончика». Очень мило с твоей стороны, Мариус. Но со мной все в порядке, правда... и, думаю, скоро у нас будут гости».

Произнеся все это, Тесса взводила арбалет, а после, заняв удобную позицию для стрельбы, направила его на дверь. Мариус обнажил меч, встал за дверью... Долго ждать им не пришлось; превратительно постучав, на пороге комнаты появился эльф, и Тесса, приветствовав его ослепительной улыбкой и наведя арбалет на голову незваного гостя, осведомилась – кто он такой и почему следил за ней?

«Ты – не он», - констатировал эльф, и Тесса процедила: «Нет, я – это я, и это не ответ на мой вопрос». «Меня зовут Флавиус», - сплюнул эльф, не теряя самообладания. – «И с тобой я говорить не стану». Тесса усмехнулась, приблизилась к эльфу вплотную, не опуская оружия – острие арбалетного болта смотрело визитеру в лоб. «А почему нет?» - промурлыкала она. – «У меня не столь точеный нос? Или манеры не слишком хороши? Так как ты следил за мной, надеюсь, простишь, что в руках моих оружие для защиты леди».

«У меня сообщение для твоего хозяина, Мариуса, и лишь для него», - хмыкнул эльф... а в следующее мгновение ощутил, как холодная сталь клинка коснулась его горла. «Я – хозяин лишь самому себе, и никому другому», - мрачно заметил Мариус, выступив из-за двери, нависнув над откровенно струхнувшим гостем. – «Я рабов не держу, и не переношу тех, кто поступает иначе». «Для некоторых жизнь в услужении не постыдна и не оскорбительна», - развел руками Флавиус. – «Прости, если обидел тебя. Я не хотел». «Не хотел обидеть его, по крайней мере», - недобро усмехнулась Тесса, не опуская арбалет ни на дюйм. – «Начнем сначала?»

Понимая, что иначе разговор, похоже, не начнется, эльф поведал убийцам магов о цели своего визита. «Я пришел предложить вам работу», - говорил он. – «Точнее, я пришел с мольбой о помощи от моего хозяина». «Вот так бы и сразу, друг Флавиус», - улыбнулась Тесса, отведя, наконец, арбалет в сторону. – «Расскажи нам о своем хозяине, о помощи, которая ему требуется, и – самое главное – о том, что он предлагает нам».

Мариус отошел к окну, будто разговор его нисколько не интересовал. Тесса предложила эльфу присесть за стол, опустилась на стул напротив, поинтересовалась именем потенциального нанимателя. «Магистр Илленева, из Минратуса», - отозвался Флавиус, на что Мариус безаппеляционно отрезал: «Нет! Он – магистр из Тевинтера. Я не работаю в Тевинтере». На лице Флавиуса отразилось отчаяние, но эльф, взяв себя в руки, попытался снова: «Мой хозяин предупредил, что твой ответ будет таким. Он говорил, что ты побоишься возвращаться в страну, которая создала тебя таким, как ты есть». «Тогда он слишком уж умен для магистра», - процедил Мариус. – «Только я называю это не страхом, а благоразумием».

«Ты родом из Тевинтера?» - удивилась Тесса, ибо подобное утверждение стало для нее откровением, и Мариус, заметно разозлившись, отчеканил: «Я не знаю, откуда я «родом». Флавиус что-то лепетал, пытаясь объяснить сопутствующие делу обстоятельства, но Мариус, схватив эльфа за шкирку, уже волок его к выходу из комнаты. «Магистр в отчаянии», - спотыкаясь и умираясь, говорил Флавиус. – «Ему не к кому больше... Они приносят в жертву детей!»

Мариус замер, несколько мгновений пристально вглядывался в лицо гостя, после чего предложил тому вернуться за стол и рассказать о происходящем подробнее. «...Страдания тех, кто выступает источником крови, делают заклинания еще более сильными», - говорил эльф, пока Тесса скрупулезно заносила данные о заказе в книгу учета. – «Теперь вы понимаете, почему мой хозяин столь отчаянно уповает на вашу помощь». «А эти маги – они живут в столице, Минратусе?» - уточнила девушка, и Флавиус утвердительно кивнул: «Да. Однако ритуалы свои они проводят не в городе, а в руинах в десятке лиг к северу, на окраине Валарианских Равнин – в конце каждого месяца».

«Передай Илленеве, что он узнает, когда работа будет сделана», - произнес Мариус, и эльф торопливо покинул комнату. Видя, что напарник ее пребывает не в лучшем расположении духа, Тесса осторожно заметила, что не обязаны они браться за работу, однако воин с силой вогнал клинок в ножны, постановкив: «Обязаны. Конечно же, обязаны».

...Прибыв на Валарианские Равнины, убийцы магов, сохраняя осторожность, устремились в направлении руин. Меньше сего желали они находиться в пределах Тевинтера – державы, управляемой магами, потому надеялись поскорее покончить с заданием и покинуть ее.

Близ руин они оставались уже день, наблюдая. Мариус походил на каменную статую, и Тесса пыталась выглядеть так же – но это было сложно, ведь она хотела есть и пить, донельзя устала, а еще студеный ветер, налетавший с Носенского моря, пробирал до костей. Самое неприятное – они оба ощущали ловушку и, следуя предчувствию, должны были убраться отсюда как можно дальше. Но... если Флавиус говорил правду... они не могли поступить так. Ведь если где-то в мире и используют кровь детей для сотворения неких безумных заклинаний, то наверняка здесь.

Заметив одинокого чародея с факелом в руке, приблизившегося к руинам, двое крадучись последовали за ним. Маг спустился в подземный зал, преклонил колени у алтаря... Ни Тесса, ни Мариус не видели поблизости ни детей, ни кого-либо еще... Неожиданно маг обернулся, отбросил капюшон – Флавиус! «Вы пришли», - с улыбкой произнес эльф. – «Мой хозяин будет доволен».

Множество воинов наводнило помещение, окружило убийц магов, а Флавиус говорил, обращаясь к ним: «Не следует тревожиться. Ни одному из вас не угрожает опасность – пока, по крайней мере. Как вы уже поняли, кровавых жертвоприношений здесь нет. Уловка, необходимая, чтобы привести вас сюда. Мариус, Тесса Форсития, для меня честь представить вам моего хозяина – архонта Радониса, правителя Империума Тевинтер».

Радонис выступил из теней, приблизился к изумленным убийцам магов. «Что ж, давайте поговорим о том, кого вы убьете для меня», - произнес он. – «На самом деле, Мариус, все очень просто. Есть люди, которых я хочу видеть мертвыми. Потому ты и твоя напарница расправитесь с ними для меня». «Нет», - бросил Мариус, после чего устремился к выходу из руин, сделав знак Тессе следовать за ним.

Архонт нахмурился, взмахнул посохом, навершие коего было исполнено в виде трех змеиных голов, и пред несговорчивыми индивидами возникла ледяная стена, а за спинами их взметнулось пламя. Стражи архонта, остававшиеся за пределами сего буйства стихий, обнажили мечи... Радонис вплотную приблизился к огню, и, обращаясь к Мариусу, процедил: «Не помню, чтобы давал тебе право выбора. Презирай меня, если хочешь, раб. Но к моему положению ты отнесешься с надлежащим уважением». «Я не испытываю уважения ни к тебе, ни к чему бы то ни было в этом месте», - отвечал Мариус, направляя клинок в сторону архонта, с которым его разделяла стена пламени. – «Я обрел свободу, а вместе с ней – право открыто заявлять о своей ненависти к тебе и к Тевинтеру. И с этим правом я умру...»

Понимая, что обстановка накаляется до предела, Тесса осведомилась, кто их нынешние цели, и, обернувшись к возмущенному Мариусу, громко зашептала: «Замолчи и поразмысли немного! Да, он обманул нас, но он лишь хочет, чтобы мы сделали то, что делаем обычно. Так что давай выслушаем его, хорошо? Ты всегда можешь обеспечить смерти нас обоих попозже». Мариус кивнул, опустил клинок, обернулся к Радонису, и тот, удовлетворенно кивнув, постановил: «Ваши цели – венатори. И уверяю тебя, леди Форсития, они многократно хуже, чем я. Они – тайный культ наиболее могущественных магов Тевинтера. Могущество порождает жажду его большего могущества, посему они к оному и стремятся. Они хотят возродить Империум древности, потому надеются вновь обрести утраченное. Подумайте над этим. А затем над следующим: они не остановятся ни перед чем, дабы добиться поставленных целей».

...Разговор продолжили в придорожной таверне неподалеку. Помимо убийц магов, в зале остались лишь архонт да Флавиус; всех без исключения стражей Радонис из помещения выставил – к чему лишние уши?.. «А тебе зачем это, Радонис?» - поинтересовался Мариус, возвращаясь к обозначенной повелителем Тевинтера теме. – «Разве возрождение былой славы Империума – не сокровенная мечта каждого доброго винта?» Радонис в возмущении вознамерился было разразиться гневной тирадой, однако Тесса незамедлительно произнесла, не желая разжигать кофликт: «Потому что случится совершенно иное, Мариус. Древний Тевинтер возродится? Божественная Юстиния тут же объявит о Священном Похоже, ибо у нее не будет иного выбора. И весь Тедас охватит война».

«И не следует забывать о кунари», - согласно кивнул Радонис. – «Иные народы Тедаса страшатся и ненавидят нас за прежние грехи, но все без исключения правители знают правду. Именно Тевинтер держит оборону против распространения Кун. И если мы падем, волну будет уже не остановить». «А цена за победу над Тевинтером обескровит юг, и кунари не преминут вторгнуться в сии земли», - согласилась Тесса, и архонт, тяжело вздохнул, вновь обратил взор на хранящего молчание Мариуса, изрек: «Ты спрашиваешь, почему я не стремлюсь к большему величию для своего народа! Потому что в гибели величия нет!»

Мариус пристально смотрел архонту в глаза, после чего, поднявшись из-за стола и отозвав Тессу в сторонку, тихо произнес: «У него есть и какая-то иная причина». «Ну конечно», - шепнула Тесса. – «Он не хочет, чтобы венатори прибрали к рукам его власть». Предприятие сие очень не нравилось Мариусу, однако он, как и Тесса, понимал: выбор у них невелик, ведь в случае отказа они отсюда живыми не уйдут. Мариус заверил Тессу, что в Тевинтере они не погибнут, после чего, обратившись к Радонису, просил того назвать имена магов, должных умереть.

Архонт назвал четверых – которые, как полагал, выступали лидерами венатори и находились в столице, Минратусе. Конечно, в организацию входили и иные магистры, но с названными четырьмя Радонис стремился покончить в первую очередь... Конечно, подобраться к целям окажется весьма непросто, ведь люди, стремящиеся восстановить «славу Империума», были богаты, все время на виду... к тому же, владели весьма могущественной магией.

Первым из названных архонтом альтусов был Хавиан Сулара, по неведомой причине покупавший множество рабов и переправлявший их из Тевинтера в Орле. Второй оказалась Коринния Краллиус – дважды вдова, но, наблюдая за этой никогда не улыбающейся женщиной в течение двух недель, Тесса насчитала у нее пятерых любовников. Имя третьего – Паулус Нимиан, и каждый день проводил он по нескольку часов в Великой Библиотеке, держа в страхе работников сего заведения.

Радонис постановил, что никакие зацепки и следы не должны связать смерти магистров с ним! Именно поэтому он и обратился к убийцам магов – слишком многое поставлено на карту, слишком велик риск... Ведь если станет известно о том, что архонт убивает собственных подданных, он окажется в лучшем случае смещен – в худшем, мертв. Наверняка люди архонта следят за убийцами, дабы удостовериться в том, что они исполнят заказ – но двое не были слишком наивны, чтобы верить в том, что Радонис по завершении оставит их в живых. Свидетели могущественному архонту не нужны. Стало быть, смерть каждого из венатори, убитых по приказу Радониса, приближает гибель убийц магов.

Хавиана Тесса задушила цепью в одном из городских переулков, когда тот вел за собою рабов. Кориннию Мариус отравил в театре, во время представления, услужливо преподнеся женщине напитанные ядом сладности. Паулусу он вознил в грудь кинжал в библиотеке.

Прошло уже шесть недель, и надлежало устранить последнюю, четвертую цель – женщину, выбор которой в качестве жертвы, по мнению Тессы, был донельзя странен. Тем не менее, внимательно следя за ней, Тесса выяснила, что чародейка много времени проводит в городских банях, там же ей делают массаж...

Двое спланировали убийство, и пока Тесса отвлекала массажиста, Мариус направился в комнату, находилась в которой их жертва. Но, лишь взглянув женщине в глаза, осознал он, сколь странное чувство юмора у Создателя... Ибо Калперния бросилась на шею Мариусу, крепко обняла. «После того, как Эрастенес продал тебя, столько слухов ходило», - счастливо улыбаясь, говорила она. – «Говорили, что ты мертв, и что тебя прикончил Ненеалеус... Но ты жив...»

«Ты – маг», - тихо произнес Мариус, и былая возлюбленная отступила, со страхом и горечью вымолвила: «Стало быть, правду о тебе говорят. Ты пришел, чтобы убить меня. Так ты сделаешь это?..» На лице Мариуса отразилось отчаяние, он отрицательно покачал головой, выдавив: «Как я могу, Калперния? Как ты вообще можешь спрашивать такое?» Сжав кулаки, мужчина отвернулся; Калперния приблизилась сзади, положила руки Мариусу на плечи. «Я уже не та, что прежде», - тихо произнесла она. – «Моя жизнь изменилась. Сейчас я – часть вершащихся великих деянияй, и я тебе говорила прежде, что однажды непременно стану выступать таковой. И если твои услуги были куплены, я могу предложить больше. В пять раз, в десять раз больше того, что тебе было заплачено... Я скучала по тебе, Мариус».

Когда Тесса, тревожащаяся за напарника, заглянула в помещение, то с изумлением лицезрела Мариуса, целующего предполагаемую жертву. «Работа сделана не будет», - коротко заметил Мариус в ответ на многозначительный взгляд Тессы, и та хмыкнула с нескрываемой злостью: «О, да неужто? Спасибо, что просветил меня на этот счет. Насколько я понимаю, она не может творить заклинания, когда твой язык у нее во рту, верно?»

«Прости, а ты кто такая?» - нахмурилась Калперния, но Тесса, не удостоив чародейку ответом, обратилась к Мариусу: «Нам нужно бежать. Радонис непременно узнает, что мы не выполнили его задание. И натравит на нас всех своих людей прежде, чем мы успеем выбраться из города». «Архонт Радонис?» - воскликнула Калперния. – «Так это он стоит за этим?» Тесса велала несостоявшейся жертве заткнуться, после чего вслед за Мариусом направилась к двери; очевидно, что днем в порт лучше не соваться, ведь наверняка люди архонта схватят их... Стало быть, им остается лишь схорониться в городе, а ночью попробовать ускользнуть...

Казалось, живыми им не Минратус не покинуть, когда свою помощь неожиданно предложила Калперния. Чародейка велала убийцам магам схорониться в тайном отсеке в повозке, используемом для контрабанды, и верный ей возница доставил двоих за городские стены. По пути Тесса размышляла о том, сколь полна иронии их судьба. Ее и Мариуса обманом заманили в Тевинтер, затем заставили работать на архонта Радониса, который потребовал устранить лидеров венатори, не предоставив наемникам права выбора. И теперь оказывается, что в прошлом у Мариуса был роман с одной из венатори, Калпернией... Но именно венатори помогли убийцам магов покинуть Минратус... Конечно, знай они, что именно Мариус и Тесса успели расправиться с тремя из их лидеров, разговор был бы совершенно иным, но Калперния умолчала о сем факте. Возможно, потому, что чувства к Мариусу оказались для нее важнее возрождения «утраченной славы Империума»... а, возможно, потому, что полагала – люди Радониса рано или поздно все равно покончат с беглыми убийцами магов.

Маркизат Серо находился в западных пределах Орле, вдали от цивилизованного мира. Земля девственных лесов, упрямых поселенцев и обычаев, граничащих с ересью.

Прежде правители Серо принимали активное участие в Великой Игре, но затем случился Позор... и ныне маркизат – владение-изгой в Империи, где находят прибежище непонятые, непохожие да других и непризнанные.

Прадед нынешней маркизы Серо оставил свой след в истории. Его называли гениальным, гибельным, щедрым, романтичным, безжалостным, а после – магом, отступником, демоническим порождением, деяния которого истончили Завесу в сих пределах. Он опозорил маркизат Серо, и даже имя его было предано забвению. Ныне именуют его не иначе как «Позором». На протяжении трех поколений предки маркизы не дерзали показываться при дворе Вал Ройо.

Тем ранним солнечным утром маркиза по обыкновению поднялась на вершину Башни Света. Ветер трепал ее волосы, доносил запахи дыма со стороны городка Серо, что на побережье Последней Реки – наверняка стеклодувы уже растопили жаркие печи, приступив к своему ремеслу. Маркиза поднималась сюда, чтобы напомнить себе, кто она такая и как много значат для нее собственные владения.

К западу распростерлись чащобы Тирашан, именуемые также Яблоневыми Лесами. Да, яблонь так предостаточно, ровно как и дриад, и всяческой дичи – поистине, рай для охотника; хотя ходят слухи, что в сердце чащоб по сей день пребывают некие предвечные сущности. На востоке – помянутый прежде город Серо, обиталище мастеровых, не питающих особой любви к закону. Истинный край света, ведь за Последней Рекой – лишь утлые деревеньки да дикоземье.

Маркиза перевела взгляд вниз, на бастионы собственного замка. Поистине, произведение искусства, и отдельную благодарность за это следует выразить искусным стеклодувам, коими с давним пор славится маркизат. Возведен замок на острове посреди реки; Мост Масок – единственное, что связует его с городом на востоке, а Зеленый Мост – с лесом на западе.

Оставив созерцание владений, маркиза спустилась по ступеням, заливал которые солнечный свет, преломленный в разноцветных витражных окнах. Изначально Позор предполагал, что Башня Света должна стать сердцем в сети башен, где будут установлены зеркала, отражающие свет и позволяющие таким образом передавать сообщения; один из многих его великих замыслов, закончившихся совершенно ничем.

У основания ступеней маркизу кивком приветствовал сенешаль, почтительно заметив, что два срочных дела незамедлительно требуют ее внимания. «Во-первых, Ваше Сиятельство, прошлой ночью ветер повалил яблоню, и она разбила половину окон в большом зале, там повсюду стекло», - доложил сенешаль. – «А во-вторых, у нас гостья. Из Вал Ройо». Он выдержал многозначительную паузу, ведь гости из Сердцеземья поистине редки в сих западных пределах. «И она сказала, что говорить будет лишь с вами», - продолжал сенешаль. – «Если дословно, слова ее были следующими: «Я не разговариваю с плебеями, плебей. Приведи ко мне кого-нибудь важного, пока я не потеряла терпение». Я бы ее бросил в темницу, но, честно признаюсь, напугала она меня».

Кивнув, маркиза направилась в большой зал, где солнечный свет играл на усеивающих пол стеклянных осколках. Ее дожидалась черноволосая женщина, облаченные в простые одеяния странницы и сжимающая посох в руках. Колдунья, очевидно, и даже не пытается скрыть этот факт. «Приветствую, Ваш Сиятельство», - молвила она, и, вложив пергаментный свиток в руки маркизы, добавила: «Надеюсь, это установит между нами взаимопонимание».

В письме значилось: «Владелица сего письма действует во благо Орле. Ей надлежит оказать всяческую помощь и поддержку. Вершить правосудие над ней возможно лишь мне». Золотая печать Императрица предавала значительный вес сим словам.

Дождавшись, когда маркиза закончит чтение письмо, чародейка молвила: «Мне нужен доступ к мастерским стеклодувов, Ваше Сиятельство, и дело это государственной важности. Мне сказали, что они – лучше в Империи». Акцент выдавал в женщине уроженку Ферелдена.

Маркиза великодушено согласилась удовлетворить просьбу колдуньи, и та усмехнулась: «Наконец-то мне встретился кто-то, обладающий здравым смыслом. Не поверите, с какими глупцами приходится иметь дело при дворе. Законы столь органичивают: нельзя предавать огню рыцарей, заключать в глыбы льда баронесс... Как жить дальше?!. Серо мне куда больше по душе. Приграничье со своими загадками». Маркиза предложила гостье остаться в замке, на что та незамедлительно согласилась, покинула большой зал.

Теперь надлежало заняться разбитыми окнами, ведь иначе заниматься делами маркизата просто невозможно. Призвав хозяйку гильдии стеклодувов, маркиза велела ей восстановить разбитые окна. Та отвечала, что непременно пришлет мастеровых, однако без определенных редких витражных вставок придется, похоже, обойтись – торговец, должный доставить их в город, бесследно исчез в пути. Кроме того, хозяйка гильдии сообщила и об иных проблемах: весьма титулованная дворянка из Вал Ройо заказала витражные окна, и мастеровые трудятся над изготовлением их в поте лица... а иные рабочие попросту восстали, требуя прибавки к жалованью.

Заказ дворянки слишком велик, чтобы исполнить его ныне, и маркиза приказала хозяйке гильдии посетить столицу да убедить заказчицу, что окна будут изготовлены позже. Конечно, дворянка была недовольна, однако заверила хозяйку гильдии, что непременно свяжется с ней. Маркизе же женщина поведала о ходе гражданской войны в Империи, вести о которой распространялись в Сердцеземье.

Что до восставших мастеровых, то понимала маркиза – те просто набивают себе цену, ведь именно они – основной источник благосостояния Серо. Приняв решение разрешить проблему малой кровью, правительница даровала аудиенцию хозяйке гильдии и основным зачинщикам мятежа. Внимательно выслушала их за обедом, узнав немало о стекле, торговле и деяниях, творящихся на ином берегу реки, сочувственно покивала, ничего не обещая – времена сейчас сложные. Зачинщиков аудиенция не удовлетворила; часть мастеровых вернулась к работе, но большинство отказалось оставлять мятеж.

Посему пошла маркиза на более радикальные меры, избрав в качестве необходимой жертвы одну из самых видных, но наименее искусных членов гильдии. Эту молодую, обладающую большим потенциалом в ремесле своем девушку, воины Серо взяли под стражу и препроводили к городским вратам, запретив возвращаться под страхом смерти. Ее единственное изделие – стеклянный меч – они разбили на глазах собравшихся.

Как следствие, мятеж стеклодувов завершился; дым вновь повалил из каминов их – работа в мастерских возобновилась...

Однако то были не единственные беды, столкнулись с которыми горожане. Нынешнее процветание Серо привлекло хищников – речных пиратов, грабящих торговые суда, идущие по реке. В трюмах некоторых из них находились необходимые для стеклодувов ингредиенты, и хозяйка гильдии просила маркизу немедленно заняться сложившейся непростой ситуацией.

Приказала правительница страже обыскивать все без исключения суда, заставить добропорядочных купцов обзавестить грамотами на провоз товаров, не имеющих же оных дозволила преследовать. Как следствие, пираты играли со стражами в «кошки-мышки», пытаясь схорониться в топях, лишь завидя суда воинов маркизы, и появляясь на реке вновь, когда те удалялись. По крайней мере, атаковать торговые корабли пираты ныне решались реже.

...Отыскался и сгинувший торговец: всецело предавался он пороку на улице Свечей, позабыв о том, что должен был доставить стеклодувам витражные вставки. Когда стражи приволокли глупца в тронный зал маркизы, он еще пытался оправдываться, призывая правительницу вспомнить догму о том, что «нет вины в Серо». Маркиза потребовала у торговца выражаться яснее, и изрек тот: «Никого не заботит, что здесь происходит. Все могут творить что угодно в Серо, не заботясь о том, что вести об их деяниях станут ведомы где-либо еще!»

Маркиза прервала жалобы торговца, постановив, что может лишить его головы и товаров. Жизнь мужчине она сохранила, а вот товары действительно приказала конфисковать. На следующий же день в большом зале замка установили новые прекрасные витражные окна. На левом был изображен олень Серо, на правом же – Андраста, лицо которой, в соответствии с местной традицией, было сокрыто маской.

...Внимание маркизы привлекло к себе весьма недоброе знамение: вороны, появляющиеся по-одному и кружащиеся над замком. Карканье их не давало правительнице заснуть... Так продолжалось три дня; сын повара утверждал, что один из них нес в когтях змею, однако мальчуган всегда отличался чрезмерным воображением. Наверняка ожидают владения ее темные времена; отныне недобрые сны нарушали покой маркизы...

...Будни правительницы продолжались. Знала она, что селяне Серо неприхотливы: овсянка с хлебом на обед да разбавленное пиво – вот и все их нужды. Кому могут они помешать?.. Но однажды заметила маркиза дым, поднимающийся над лесом Тирашан, и наряду со стражами устремилась в сем направлении. На окраине леса обнаружили они сожженную ферму; следы, оставленные в грязи, вели в западном направлении. Один из стражей обнаружил стрелу, застрявшую в дереве. «Эльфийкая!» - сплюнул он.

Выжившие фермеры наперебой рассказывали правительнице, что нападение застало их врасплох. Говорили о серпе луны той ночью, и фигурах, появившихся из леса, о гибельных стрелах. «Они лишили нас домов!» - сокрушались селяне. – «Еще и хохотали во тьме!»

Дабы преподать урок долийцам, осмелившимся посягнуть на владения ее подданных, маркиза приказала стражам разыскать эльфов, свершивших сие злодеяние. Воины схлестнулись с эльфами на границе чащобы, и, после недолгого, но кровопролитного сражения, долийцы отступили; на какое-то время бед в сих граничных пределах можно не опасаться. Стражи вернулись в замок, однако выглядели они озадаченными, даже испуганными. «Я и прежде сражался с долийцами», - рассказывал правительнице Серо пожилой сержант. – «И слышал, как в битве взывают они к своим богам. К Эльгар’нану, когда жаждут мести. К Фен’Харелю, когда считают, что все потеряно. Но эти эльфы обращались к богам, о которых я не слышал прежде. И они не просили о помощи; они как будто приносили нас в жертву им!»

Хоть и не принято говорить об этом открыто, все без исключения жители Серо ведают о том, что в лесных чащобах обитают древние, позабытые сущности. И когда маркиза наряду со стражами в следующий раз отправилась по следу разбойников, укрывшихся в Тирашане, испытала она некое тягостное ощущение – давящая тишина, нарушаемая лишь трепетом листвы, несмотря на то, что ветра не было вовсе.

Когда сами кусты начинают шептать подобным образом, означает это, что леса голодны. Именно в такие времена люди бесследно исчезают в чащобах. Блуждающие огоньки загораются во тьме, и эхо престранных песнопений доносится ветрами. Мудрость говорит охотникам придерживаться тропы и ни в коем случае не покидать ее.

Решив, что никто не заслуживает участи оказаться уничтоженными силами, скрывающимися в чащобе, маркиза приказала стражам разыскать лагерь разбойников, несмотря на то, что именно от нее те и пытались скрыться. Поиски оказались успешны, и правительница маркизата обещала отщепенцам помилование, если те покинут лес и станут честными ее вероподданными. Разбойники предложение приняли, покинули чащобу, не познает коя сегодня кровавое пиршество.

Возвращаясь в замок, проезжала маркиза и стражи через деревушку, витал в которой трупный запах, а на двери каждого третьего дома был начертал желтый круг – свидетельство чумы. Немногочисленные выжившие селяне не дерзали покидать хижины, надеясь, что недуг не проникнет за добрый деревянный засов. Лекарь, сопровождавший маркизу, определил, что источник выступает вода из деревенского колодца; наверняка заразила ее какая-то дрянь, пребывающая в земле. Постановила правительница, что надлежит засыпать колодец камнями, а селянам даровать новое жилье близ города – там, где всегда сыщется для них работа.

...На следующий день ко двору маркизы явился герольд, пафосно вещая о том, как его господин, дальний родич правительницы Серо, был принят при имперском дворе. После чего преподнес маркизе сундук дорогих даров. Надо отметить, обмен дарами – древний придворный этикет, и надлежит почтить устремления родича, о котором маркиза прежде и слышать не слышала...

Несмотря на незавидное положение, находилась в котором казна маркизата, правительница приказала сенешалю передать герольду родича еще более богатые дары – изысканные чаши, кубки, витражи, а также стеклянного павлина из изумрудного и золотого стекла. Хозяйка гильдии стеклодувов совсем не обрадовалась, расставаясь с изделиями, ведь продать их можно было за весьма внушительную сумму. Однако цели своей маркиза добилась: наглая ухмылка сползла с лица герольда и поспешил он откланяться.

...Завтра в Серо – базарный день, когда улицы городка заполняют захожие путники, селяне и жрецы, рыцари и разбойники. Но сенешаль принес маркизе весть от самой Божественной Юстинии V, верной служительницы Создателя, верховной правительницы Церкви. Она направляется на мирные переговоры, проводимые магами и храмовниками, и по пути намеревается посетить Серо. «Мы стремимся узреть», - значилось в письме, - «искупил ли маркизат Серо свой древний Позор».

Маркиза воспряла духом: вот он – ее шанс восстановить доброе имя своего рода! Ей нужно во что бы то ни стало расположить к себе Божественную, ибо иного шанса Серо может не представиться. До прибытия Божественной оставалось семь недель...

В течение этого времени всеми силами старалась маркиза подготовиться к визиту могущественной гостьи. Узнавала, какие яства предпочитает Божественная, какие тайны пытается сокрыть, какие охотничьи трофеи вызовут ее восхищение. Многое ставила правительница на этот визит, очень многое...

Однажды вечером маркизу разыскала одна из ее подданных – вдова; мужа и земель своих женщина лишилась во время мятежа, и мать маркизы дала ей приют в Серо. Отличалась вдова весьма сварливым нравом, была пряма в речах, однако имела глубокие связи со многими дворянскими домами Орле.

Но сегодня она представила маркизе молодого темноволосого юношу в одеяниях простого странника, молвив: «Ваше Сиятельство, это сын моего дорогого дальнего родственника. Он пришел издалека, и далек от завершения его путь. Надеюсь, вы позволите ему остаться на ночь в замке. Это – Карвер Хоук, брат – назовем его «печально известным» - Хоука из Киркволла». Молодой человек поклонился, но маркиза заметила, как на мгновение губы его искривились в неподдельном раздражении.

Однако правительница Серо пристально следила за деяниями Чемпиона Кирколла, ведь перемены подобны недоброму ветру, а стоит он у источника оных. Посему начало Войны Магов и Храмовников не стало сюрпризом для маркизы... ровно как известен ей и тот факт, что Карвер Хоуп погиб, пытаясь спастись от порождений тьмы в Лотеринге.

И когда озвучила правительница сей факт, вдова в изумлении отступила от самозванца; тот же запаниковал, однако маркиза отпустила его на все четыре стороны после того, как юноша поделился с нею всеми тайнами, которые только ведал сам касательно дворянства Орле. Что ж, лишними подобные сведения не бывают никогда, и частенько становятся оружием.

...Поутру навестил маркизу один из ее вассалов, и заявил с ходу: «С разбойниками и зверьем я бы и сам справился, но с чародейством? Я положил, что, учитывая историю твоего рода... лучше извещу тебя об этом». Завуалированно напоминал он правительнице о деяниях Позора; та поморщилась, однако зарвавшегося барона не прервала. «Миряне из моих западных деревушек негодуют», - продолжал тот. – «Говорят, что лесной народец подменяет детишек перевертышами, и варит бури в медных котлах в новолуние. Я бы назвал все это суевериями, но на прошлой неделе фермер привел ко мне двуглавого теленка – одна голова все время спит, вторая же безумна как твой прадед, прими Спаситель его проклятую душу».

Девять раз из десяти подобные высказывания оказываются вызваны ревностью. Маркиза постановила, что не допустит подобных обвинений без весомых доказательств. Барон был вынужден удалиться, несолоно хлебавши, а слухи злой волшбе сменило воодушевление ввиду скорого появления Божественной. Благословит ли она недужных? Что ей подадут на празднестве? Избавит ли она Серо от Позора?..

А однажды при дворе Серо появился очаровательный бард. Вознамерился он было обратиться к маркизе... когда в зал вбежал страж, выкрикнув о том, что в доках занялся пожар. С поклоном бард отступил: дело его к правительнице обождет...

Когда маркиза и стражи ее добрались до доков, огонь уже успел уничтожить несколько деревянных домов. К счастью, городская стража и столь своевременный ливень потушили пламя. Да, пожар – старый враг сего града, ведь большинство домов деревянные и ютятся друг подле друга на узеньких улочках. Многие миряне винят в пожарах жаркие угли из мастерских стеклодувов, но обычно причиной становятся упавшие свечи или масляные лампы, а порой и камины. Капитан городской страже предложил маркизе приказать подданным ограничить использование свеч, а то и вовсе запретить жечь их после полуночи. Правительница с предложением согласилась, и, как следствие, ночи стали куда темнее...

На следующий день ко двору явился старейшина одной из окрестных деревушек, и, потупившись и теребя в руках широкополую шляпу, молвил: «Алабайр и Элоза, миледи. Брат и сестра. Обоим по двадцать лет. Из дурной семьи. Мы делали для них все, что могли, но дурное семя дает дурные же всходы». Старейшина рассказывал, как сии родичи предались грабежу и разбою, покончили со странствующим торговцем, а после бежали в неведомом направлении. И ныне селяне требуют свершения правосудия.

Стражи, отправленные маркизой в деревушку, расспросили селян, узнав, что разыскиваемые родичи охотно рассказывали соседям о своих замыслах на будущее. Стремились они бежать в Яблоневые Леса, дабы примкнуть к разбойничьей банде, а деньги, полученные грабежами, стали бы платой лиходеям за возможность содеять сие. Но, похоже, атаманша осталась недовольна предложением родичей, ведь повсеместна была известна как противница богачей и друг простого люда – репутация, которую всеми силами старалась она поддерживать. Неведомо, какая участь ожидала те, кто дерзал прогневить атаманшу; поговаривали, что заключила она нечестивый договор с силами, обитающими в лесной чащобе, и дарует им жертвы, а те скрывают ее тайные лагеря от посторонних очей.

Бард вызвался узнать судьбу родичей, и наряду с отрядом стражей устремился в Яблоневые Леса; маркиза не чаяла боле увидеть его живым... но несколько дней спустя бард вернулся, поведав правительнице о своем походе: «Как оказалось, в лесах есть их собственный двор: зал, где деревья движутся, а камни говорят. Звери там подобны придворным; я видел, как волк и олень пьют воду рядом друг с другом из серебряной чаши... Правит там зеленый рыцарь. Он именует себя «Лордом Леса», а тебя – «Леди Дорог и Полей». Из шлема его растут рога. Именно ему атаманша передала беглых родичей, и прислуживают они ему чашниками – наливают воду зверям из золотых сосудов. Он что-то сотворил с ними, ибо зрел я мох у них на глазах и на языках. Они больше не могут разговаривать. Рогатый Рыцарь сказал, что будет счастлив отпустить родичей, если однажды ты окажешь ему услугу».

Как бы то ни было, родичи оставались ее вассалами и должны были предстать пред ее правосудием; посему, скрепя сердце, согласилась маркиза исполнить волю таинственного Рогатого Рыцаря... Несколько дней спустя у ворот замка Серо появились двое родичей, совершивших злодеяния; дар речи был возвращен им, однако прежде кария глаза так и остались зелеными. Стражи препроводили обоих в темницу, где станут они дожидаться решения своей участи...

Несколько дней спустя аудиенции правительницы испросила некая женщина, поведав, что вынуждена просить убежище, ибо неудачной шуткой прогневила лорда Эзойра – известного своей гордыней правителя горных владений неподалеку. Маркиза ответила согласием на просьбу женщины остаться в землях Серо, и та вздохнула с видимым облегчением, молвив: «Я прошла столь долгий путь, нигде не встретив понимания и сочувствия. Говорят, что Серо – прибежище для изгоев. Мои последние надежды пребывали с сим владением. Благодарю вас, Ваше Сиятельство». Но правительнице маркизата чужда была гордыня, ибо пуста она и ветрам подобна. Нет, величие Серо подобно здешним лесам: древним, необъятным, попирающим небеса здесь, на краю знамого мира; пустыми словами и неуместными шутками гордость Серо не задеть.

В сей же день при дворе вновь появилась и таинственная черноволосая чародейка, советница Императрицы. Последнее время она занималась денно и нощно некими изысканиями в гильдии стеклодувов, однако иногда проводила время и в замковой библиотеке, изучая родословную правителей маркизата; по неведомой причине Позор вызвал у колдуньи неподдельный интерес.

Но сейчас чародейка собралась покинуть маркизат, заявив о том, что труды ее завершены и престол Орде благодарен правительнице Серо. Слуги, следующие за колдуньей несли нечто высокое, плоское, завернутое в шелковую ткань... На прощание чародейка известила маркизу о том, что Императрица и Божественная продолжают тайно общаться по вопросам касательно магов Круга и эльфов Орле. «Они нужны друг другу в первую очередь для исполнения собственных замыслов», - говорила женщина. – «А посредницей между ними выступает рыжеволосая бард».

...Хозяйка гильдии, ступив в большой зал замка, известила маркизу о том, что внутрь мастерских проникли воры, похитив немало изделий стеклодувов. «Стены наши высоки, но окружающие мастерские строения еще выше», - с горечью говорила она. – «Во врата то и дело проходят караваны с поставками материалов. А стражи больше озабочены тем, чтобы стеклодувы оставались в мастерских, а до ворья им вовсе дела нет».

Немедленно правительница отдала своей рыцарю-командующей приказ отыскать воров, и три дня спустя оный был исполнен. Воры обнаружились в некой захолустной таверне на берегу реки, где пыталишь договориться с судовладельцами о том, чтобы вывезти добычу свою за пределы Серо. Суд над преступниками был скор и правосудие восторжествовало; маркиза надеялась, что показательная казнь отвратит иных лиходеев от попыток подобных начинаний.

...Празднество по случаю прибытия Божественной уже не за горами, и гости начинали пребывать в Серо; слуги маркизы трудились без устали - и сам замок, и витражные окна поистине заблестели.

Во главе внушительного кортежа во врата проследовал лорд Альёнса, соседней провинции. Спешившись, он сухо поцеловал маркизу в обе щеки. Та тепло приветствовала соседа, и он кивнул, молвив: «Очи Орле прикованы к нашему уголку державы, и добрым соседям надлежит держаться вместе».

Лорд хлопнул в ладоши, и слуги его немедленно принялись разгружать поклажу. «Дар Альёнса Серо – яства для празднества», - говорил лорд. – «Красный лук и вкуснейший перец, жгущие язык. Вино – я привез несколько бочонков урожая 38 года. Грибы, фенхель и гвоздика – все, что мы сумели наскрести из нынешнего скудного урожая. А еще ящик замоченных в уксусе оливок из Антивы – поистине, моя слабость. Я надеялся привезти еще черный перец горошком из Кайман Бри, но корабль затонул. Весь груз оказался утрачен». Маркиза тепло поблагодарила лорда Альёнса за дары, пригласила проследовать в замок.

...Но несколько часов спустя приготовления к празднеству омрачила иная весть, принесенная тремя торговцами из Вал Ройо. Они клялись, что по пути были ограблены разбойниками: те забрали их товары, кошели, шелковые одежды, после чего атаманша еще поспела устроить шуточную охоту – раздетых догола купцов лиходеи гнали через лес!.. Торговцы требовали у маркизы компенсацию за свои потери, иначе обещали, что посоветуют иным членам своей гильдии избегать появляться в Серо.

Конечно, правительница отказалась компенсировать потери, однако обещала, что непременно разберется в случившемся и разбойникам подобные деяния с рук не сойдут. Странно, но атаманша, описываемая торговцами, совершенно не походила на ту защитницу обездоленных, о коей ведала маркиза. Та была уроженкой Ривайна, эта же – из Орле, хоть разбойники, поминаемые торговцем, говорили на имперском с трудом, что выдавало в них иноземцев.

Наряду со стражами маркиза устремилась в лес – туда, где произошло нападение. Лазутчики, следовавшие впереди, вернулись к отряду, поведав о том, что кто-то успел расправиться с лиходеями – пещера, где оставались те, ныне подобна на жуткий погост. Около дюжины разбойников мертвы, и, судя по всему, погибли они от яда; внешне похожи на ферелденцев – наверняка беженцы от Пятого Мора, обратившиеся к разбою. Но предводительницы их в пещере не оказалось. Что странно, означились в пещере и украденные товары торговцев!..

Маркиза приняла решение вернуть вещи их владельцам. Подобного жеста со стороны правительницы Серо торговцы не ожидали, обещая, что по возвращении в Вал Ройо непременно поведают о доблести и щедрости маркизы собратьям, советуя тем непременно посетить сию провинцию.

Личность таинственной предводительницы бандитов, попытавшейся выдать себя за атаманшу, осталось неведома. Обыскав пещеру, обнаружили лазутчики емкость и ядовитым веществом, весьма популярным среди вовлеченных в Великую Игру. Маркиза была уверена, что рано или поздно злоумышленница, мотивы которой до сих пор неясны, сделает ошибку и вновь явит себя...

...Остающийся при дворе бард известил маркизу о том, что к границам владений ее приближается отряд наемников, известных как Черные Псы. «Встречался я прежде с их капитаном», - говорил бард. – «Ферелденец. Приятный такой, однако выпотрошит тебя, если лишь подумает, что мог проглотить кошель. Наверняка пронюхали о нашей гражданской войне. Если хотите, я могу представить его вам. Лучше все-таки обратить на них внимание. Их много, они – обученные солдаты и привыкли брать все, что хотят».

Да, границы Серо перешло около сотни наемников; не желая допускать их на свои земли, маркиза собрала отряд воинов и рыцарей, приказав тем атаковать лагерь наемников. Сражение произошло на реке Валь, но ни одна из сторон не сумела взять верх над противником. Наемники отступили, но не слишком далеко, продолжив маячить на отрогах маркизата...

...Тот ужасный день начался как обычно; маркиза завтракала теплым хлебом, сыром и чаем, в то время как писец зачитывал ей доставленные письма, повествующие о конфликте между Императрицей и Великим Герцогом, о просьбе некоего лорда присутствовать на празднестве в честь Божественной, о деревушках, преданных огню в южных пределах ее владений... Да, в последнее время подобных поджоги участились – до маркизы до ходили слухи о том, что в пределах вотчины ее появилась некая мятежница, подстрекающая селян к открытому бунту.

В ступил сенешаль, объявив о том, что аудиенции у маркизы незамедлительно требует почтенная вдова. Последняя проследовала в большой зал, а вслед за ней стражи ввели двух селян. Вдова была чрезвычайно бледной, руки ее тряслись, волосы растрепались, и виднелась в них некая коричневая масса. Указав пальцем на двух селян - мальчугана и девчушку, - вдова возвестила: «Эти смерды оскорбили меня, когда возвращалась я с утренней службы! Они забросали нечистотами мою карету! Оно попало в окно, и... и...» В глазах вдовы блестели слезы. «Я привела их сюда, дабы свершили вы правосудие», - прошипела она. – «Ибо, если это сделаю я, то, боюсь, позабуду, что они – всего лишь дети!»

Молодые селяне были в ужасе – страшились они как речей вдовы, так и величия большого зала замка. «Если бы я принимала решение о наказании», - между тем продолжала вдова, смерив селян холодным взглядом, - «то первым делом определила бы, где именно у них находится гниль, и вырвала бы эту часть. Пальцы. Язык. Сердце... Помяните мои слова: единственный способ помешать злу распространиться – уничтожить его».

Парнишка лишился дара речи, спутница его нашла в себе силы выдавить: «Неужто сия благородная леди не в силах стерпеть немного дерьма? Ведь именно за дерьмо меня считали высокорожденные на протяжении семнадцати лет! «Создатель сделал нас всех равными», но вы, дворяне, утверждаете, что ваша кровь лучше нашей. Что ж, теперь я уверена, дерьмо пристает вам так же, как и ко мне».

Маркиза поинтересовалась, кто вбил подобные мысли ей в голову. «Вы никогда не найдете ее», - оскалилась селянка. – «Она – дым на ветру. Ее слова распространяются подобно пламени в Орле и испепеляют старые устои. На прахе оных мы воздвигнем новый Золотой Город».

Маркиза постановила, что выносит селянам наказание – весомая подать, заплатить которую надлежит за оскорбление дворянки. Девчушку, однако, было уже не унять. «Нас куда больше, нежели вас!» - кричала она, наверняка повторяя слова таинственной мятежницы. – «Когда люд услышит ее речи, мы расправим плечи и сбросим вас со своих спин!» Испуганный, паренек тянул ее за руку: «Прекрати, Мерови! Она проявила милосердие!» Стражи вывели обоих из большого зала.

Вдова, однако, решение правительницы удовлетворена не была. Дождавшись, когда посторонние покинут зал, оба обернулась к маркизе, каркнула: «Глупо. Если не пресечь подобное на корню, вы потеряете Серо. Возможно, вы не заботитесь о маркизате так, как я. Вас с детства обучали править. Обучали принимать решения сложные, непопулярные и верные. Селян же обучали возделывать поля и разводить скот. Они не ожидают, что вы станете крутить хвосты коровам; вы не должны ожидать, что им ведома разница между правосудием и проявлением доброй воли». Вздернув подбородок, вдова покинула большой зал, а маркиза еще долго размышляла о словах ее.

Искры мятежа стремительно распространялись; на следующее утро близ городской церкви маркиза заметила однорукого нищего, обращающегося к беднякам, пришедшим сюда за подаянием. «Создатель всех нас сотворил равными!» - вещал он. – «Но высокорожденные возводят замки, дабы оказаться превыше нас! Гордыня – страшнейший из грехов. Он обратил Золотой Город в Черный». Указав на маркизу, нищий возвестил: «Мы все пострадали от Позора Серо – предка нашей нынешней правительницы! Но явилась мятежница! Она освободит нас от оков и мы переделаем мир по своему усмотрению!»

Глаза маркизы метали молнии: согласно законам Серо, поминать о Позоре всуе строжайше запрещено... Правительница сделала знак сопровождавшим ее стражам, те стащили нищего с импровизированного постамента, чем вызвали гневные крики собравшихся. Стражи обнажили мечи, окружили свою маркизу. Толпа не желала расходиться, но и атаковать не решалась... Рыцарь-командующая направила коня на бедняков, и те раздались в стороны, пропуская процессию маркизы, провожая ее исполненными неприкрытой ненависти взглядами.

Следующей ночью в городе случилось несколько пожаров, столкновений на улицах, мародерства. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Поутру город объяла тишина; большинство мирян не дерзали показываться на улицах. Однако на доброй половине зданий в городе появился символ мятежницы: пламя свечи.

Местонахождение мятежницы вскоре удалось установить лазутчикам маркизы – пребывает та в особняке пожилого рыцаря, отличающегося добрым нравом и излишней терпимостью к простому люду. «Неуловимая мятежница находилась при его дворе!» - возмущенно докладывал маркизе констебль. – «По ее насточнию он объявил свой замок свободным владением, где никто не служит никому. Советы дают ему селяне! Они рассматривают дела мирские и выносят приговоры преступникам. В шутку мужчины именуют себя «лордами», а женщины – «леди». К тому же, они заплатили лишь часть податей, нагло заявив, что слишком уж они обременительны. Более того, свои законы они записали в сем указе, и просят вас поставить на нем печать!» Констебль протянул правительнице указ, и отметила та, что составлен документ весьма грамотно, и ключевые слова в нем – «свобода», «равенство» и «право». Как и ожидалось, на документе уже стоит одна печать – пламя свечи, символ мятежницы.

Призвав рыцаря ко дворю, маркиза поинтересовалась, что он, в сущности, творит. Кто дозволил ему создавать на землях маркизата некое свободное владение?.. «Это... эксперимент, Ваше Сиятельство», - озадаченно поморгав, отвечал старый рыцарь. – «Простой люд заслуживает шанса, разве нет? Чтобы доказать, на что способен? Мятежница слишком... ревностна, но здравый смысл в речах ее есть. Как могут процветать подданные, когда мы думаем о них исключительно плохо?»

Маркиза просила рыцаря поведать ей о мятежнице, и старик отвечал с улыбкой: «Очаровательная молодая леди. Коротко остриженные золотые волосы. Карие глаза. Как у моей бедной Асерии. Она целеустремленно, но юна. Вы помните, каково это. Лучше чем я, конечно же... И в призывах ее, повторюсь, есть резон. Иногда она слишком резка, но простой люди... что ж, все меняется... Где она сейчас? Не могу знать наверняка. Приходит, уходит. Если она не хочет быть обнаруженной, то с легкостью растворится среди простолюдинов. Если бы мы уделяли им больше внимания, то, быть может, и сумели бы отличать одного от другого».

Маркиза приняла решение: свободное владение заслуживает шанс на существование. Она подписала указал, поставила печать, и пожилой рыцарь с поклоном удалился... Ничего страшного не произошло, и анархия не воцарилась в Серо. Подати, присылаемые из свободного владения, все также оставались малы; многие простолюдины бежали в замок рыцаря, надеясь обрести в нем свободу. Конечно, правители восточных провинций посмеивались над маркизой, которая «вместо того, чтобы поддерживать дворянство, наряжает смердов в золотую парчу».

Прошло еще несколько дней, когда вассал маркизы, барон, испросил аудиенции, и стража его ввела в большой зал женщину и одеяниях священнослужительницы. «Вела свои речи около одного из моих охотничьих домиков», - не преминул похвастаться барон. – «Может, она и неуловимая, но уж точно не бегает быстрее коня».

Маркиза молча взирала на мятежницу, руки и ноги которой были закованы в кандалы. Злодеяния его многочисленны: подстрекательства селян к мятежам, очернение имени правительницы Серо, ересь... «Советую повесить ее поскорее и повыше», - закончил барон, передавая пленницу в руки стражей маркизы. – «Пресеките это восстание на корню». «А ведь он прав», - подала голос доселе молчавшая мятежница. – «Вам придется убить меня, чтобы заставить замолчать. Наша свобода требует вашего низвержения, и я не остановлюсь, пока в мире не воцарится справедливость!»

Повинуясь приказу маркизы, стражи бросили мятежницу в темницу, и чуть позже правительница втайне ото всех навестила пленницу, надеясь понять, что движет той в ее устремлениях. Та держалась с достоинством, не жаловалась на содержание, однако к пище почти не притрагивалась. «Моя молитва поддерживает во мне силы», - молвила она, обращаясь к маркизе. Мятежница сознавала, что ожидает ее казнь, ведь среди обвинений – ересь и подстрекательство к восстанию. «А как иначе?» - говорила женщина. – «Вы присвоили себе творение Создателя. Он создал нас равными, но у тебя корона на голове, у меня же – хомут на шее. В этом мире нет места для нас двоих. Чтобы я была удовлетворена, ты должна быть уничтожена; чтобы ты чувствовала себя в безопасности, я должна быть мертва».

Прежде монахини местного аббатства поведали маркизе, что мятежница прежде была послушницей Церкви и обучалась теологии в аббатстве Серо. Женщины рассказывали о ее целеустремленности и набожности... а также неповиновении старшим, а также откровенной ереси. «Церковь утратила предначертанный ей путь», - говорила мятежница правительнице. – «Вы наполнили ее золотом и удовольствиями. Она поддерживает вас вместо того, чтобы ограничивать. Как следствие те, кого она оставила, должны сами ограничить власть имущих. Я предвидела сие. Небо, горящее пламенем. На вашем прахе мы воздвигнем второй Золотой Город, и Создатель снизойдет, дабы остаться с мирянами».

Покончить с мятежницей маркиза не рискнула, вместо этого постановив, что станет та содержаться под неусыпным надзором в аббатстве, где некогда и обучалась учениям Андрасты. Стражи препроводили мятежницу в аббатства, у входа в которое процессию встретила настоятельница, лицо которой скрывала маска. «Она будет содержаться в Башне Розы», - обратилась священнослужительница к маркизе, - «где пребудет в одиночестве, в молитвах».

На удивление, келья, где проведет годы в заточении мятежница, оказалась на удивление уютной, с примыкающим к башне цветочным садом. Здесь их уже дожидалась женщина, облаченная в серебряные доспехи с выгравированными на них ястребами; взгляд ее был донельзя остер, улавливал малейшие движения.

«Рыцарь Жолейза будет находиться при ней денно и нощно», - представила настоятельница воительницу маркизе. – «Надеюсь, однажды мы сможем избавить бедное заблудшее дитя от заблуждений, которые не позволяют разуму ее обрести покой». «От озарения не избавить, мать», - молвила мятежница, и настоятельница недовольно поморщилась: «Прекрати, Олиенна. Прекрати, сейчас же». Вот стало быть, каково имя мятежницы – Олиенна...

Аббатства маркиза покидала с легким сердцем, сознавая, что ныне мятеж непременно захлебнется, и восставшие продолжат дожидаться своей предводительницы, не сознавая, что тщетно сие. К счастью, Олиенна не покинет боле пределов аббатства, и рыцарь Жолейза в сем удостоверится.

...Несколько дней спустя на двору маркизы проследовала незнакомка, облаченная в плащ; лицо ее скрывал капюшон, а под плащом виднелись белые доспехи. «Вы ожидаете уважаемую гостью», - молвила она. – «Если хотите, я открою вам тайну, которую она непременно хотела бы сохранить». Правительница полюбопытствовала, что гостья желает взамен, но та лишь покачала головой, отвечая с застывшей на лице горькой улыбкой: «Лишь удостовериться в том, что сведении сии будут использованы по назначению».

Незнакомка то и дело касалась медальона у себя на шее, исполненного в форме солнца, в центре которого – глаз; символ Искателей Истины. О существовании сего ордена лазутчиков и стражей Церкви немногим известно; эдакий шелк в сравнении со сталью храмовников. Но если верны сведения, которые бард загодя сообщил маркизе, Искатели недавно откололись от Церкви...

Кивнув, правительница велела незнакомке приблизиться, и та шепнула ей на ухо: «Избрание Юстинии вызвало немало неприятия. В первые дни своего правления она должна была укрепить свои позиции, а это означает – уничтожить своих противников...» Женщина рассказывала о трех Верховных священнослужительницах, противившихся избранию Юстинии... а после одна оказалась опозорена, вторая бесследно исчезла, третья же неожиданно стала рьяной сторонницей Юстинии. «Шантаж и запугивания – не самые лучшие качества для Божественной, не считаете?» - закончила незнакомка рассказ, после чего покинула большой зал. Неведомо, сколько правды в словах ее, а сколько – лжи, однако появление подобных сведений означает, что раскол в Церкви поистине глубок...

Наконец, настал день, когда прибыла Божественная в Серо, и появление ее ознаменовано было песнопениями тридцати лучших церковных певчих, личных помощников и сопровождающих сего влиятельнейшего духовного лица. Из окна замка наблюдала маркиза, как процессия медленно движется через город; во главе колонны следовала Божественная, обращающаяся к собравшейся толпе, дарующая благословение бедным, страждущим и убогим.

Следовала за Божественной целая плеяда советников, телохранителей и сопровождающих – храмовники и школяры, посланники, монахини и праведные матери. Алые и золотые попоны покрывали лошадей, на которых восседали они... но те, кто шли следом, не могли похвастаться подобной роскошью. Были они покрыты дорожной пылью, лошадей им заменяли ослы – то были многочисленные слуги, следующие подле телег с багажом августейших особ.

Сей же ночью на празднество, проводимое в большом зале замка, собрались все без исключения дворяне маркизата, простолюдины, обладающие определенным влиянием, лорды и священнослужители, земли которых граничат с Серо, и свита Божественной. Столь много людей находилось в зале, что слугам, наполнявшим бокалы и кубки их, приходилось весьма непросто.

Той ночью маркиза уступила трон Серо Божественной, сама же присела на стул рядом. Божественная Юстиния V тепло поблагодарила правительницу за гостеприимство, заметила, сколь чист воздух здесь в сравнении с Вал Ройо, и благословила присутствующих.

Маркиза одарила Божественную богатыми дарами, которые пришлись той по душе. Хозяйка гильдии стеклодувов поднесла святейшей прекраснейшей изделие солнца, изготовленное мастеровыми ее из стекла, серебра и золота.

В тихом разговоре с Божественной маркиза сообщила той об опасениях и кознях ее врагов – сведения, собранные лазутчиками и осведомителями правительницы.

Наконец, Божественная поднялась с трона, молвив: «Маркизат Серо оказал нам теплый прием. Это – прекрасное владение, добрая земля и добрые люди, и слишком долго страдали они». Протянув маркизе три бронзовых ключа, продолжала она: «Это – ключи от древней церкви Серо, которая будет вновь освящена и зазвучит под сводами ее Песнь Света».

Празднество подходило к концу, когда Божественная, поцеловав зардевшуюся маркизу в щеку, постановила: «Моим указом, Ваше Сиятельство, Позор Серо будет вычеркнут из истории. Честь владения восстановлена, и сомневаюсь, что когда-нибудь оно вновь ее лишится».

Этой ночью впервые за долгое время маркизу не тревожили сновидения, и спала она глубоко и спокойно. Разбудили ее голуби, воркующие у окна. Занимался рассвет. Небо окрасилось в ало-золотые цвета.

Большую часть дня эскорт Божественной собирался продолжить путь на мирные переговоры между магами и храмовниками, что пройдут близ селения Гавань, что в Морозных горах и могут поставить точку в войне, длящейся уже больше года. Храмовники упражнялись с мечами в замковом дворе, пытаясь избавиться от похмельного синдрома, ибо накануне предавались обильным возлияниям; посланники всеми силами пытались обозначить себе место во главе процессии; слуги складывали пожитки в сумы, взваливали оные на ослов и выводили тех на дорогу.

Минул полдень, когда процессия проследовала через городские врата. Стоя на вершине Башни Света, наблюдала маркиза, как удаляется она по восточному тракту. Божественная поведает об искуплении греха Серо по всей Орле... Западный ветерок, в котором – дуновение скорого лета...

Сенешаль обратился к правительнице, прерывая ее раздумья: «Ваше Сиятельство, вас ждут в большом зале. Посланник из Клаоса был найден мертвым на дороге. Он нес при себе серебряную шкатулку, запечатанную свинцом. Ее вскрыли. Внутри обнаружились остатки некоего письма. Оно было сожжено.

Долг зовет. Маркиза устремилась к ступеням. Серо ждет ее...

Война магов и храмовников обратила в хаос земли Тедаса на целый год. После приснопамятных событий в Киркволле маги на голосовании постановили распустить Круги; как следствие, орден храмоников отказался следовать воле Церкви, вознамерившись положить конец отступникам – чего еще можно было ожидать от тех, чьей единственной задачей на протяжении долгих столетий была охрана магов... в том числе и от самих себя? Храмовники полагали, что конфликт окажется короток: решимость магов рухнет и они вынуждены будут смиренно подчиниться воле победителей. Но этого не произошло. Их противостояние могло бы продолжаться вечность, и ни одна сторона не одержала бы верх. И храмовники, и маги осознали это, потому согласились явиться на Конклав, созванный Божественной Юстинией V и проводимый в древнем храме, сокрытом в Ледяных горах неподалеку от деревушки Гавань. Выбранное ею место имело символическое значение для всех истинно верующих чад Церкви, ибо именно здесь долгие века хранилась Урна Священного Праха Андрасты. В год 35 Века Дракона Божественная приказала восстановить Гавань, обратить селение в место паломничества.

Но не успели начаться переговоры, как страшнейший взрыв разрушил храм, унося жизни предводителей как магов, так и храмовников... Неведомо как, но один-единственный из участников Конклава уцелел, и стал им младший отпрыск благородного рода Тревальян. Родом из Оствика, что на Свободных Просторах, сей юноша принадлежал к знатному роду и уготовано ему было судьбой служение Церкви – ибо родичей среди жречества и храмовничества было у него поистине в достатке. Не считаясь с его собственными пожеланиями, молодого человека наряду с родичами, желающими примирить магов и храмовников, отправили на Конклав, закончившийся столь трагично – гибелью, в числе прочих, и святейшей Божественной.

Придя в себя после взрыва, изумленный и обескураженный случившемся юноша, надлежит которому стать героем сей истории, обнаружил себя в Тени, и приближались к нему некие гигантские инсектоиды. Со всех ног он бросился прочь... по направлении к призрачной сияющей женской фигуре, протягивающей ему руку...

Сознание вновь оставило юношу, а когда вновь обрел он трезвость рассудка, то осознал, что находится в одном из зданий Гавани, а на левой руке его – престранная метка, то и дело вспыхивающая тлетворным изумрудным сиянием. Запястью героя скованы, стражи, обнаружившие его в беспамятстве близ руин Храма Священного Праха, не сводят с молодого человека откровенно подозрительных взглядов.

Двери распахнулись, и в здание шагнули двое – Искательница Кассандра Пентагаст и бард Лелиана, ближайшие сподвижницы покойной Божественной. В сии неспокойные времена Кассандра была известна тем, что выказывала открытое неповинование Лорду-Искателю Люциусу Корину, сменившего без вести исчезнувшего предшественника, Ламберта; орден Искателей Истины примкнул к храмовникам, в то время как Кассандра оставалась всецело верна Юстинии V и по мере сил своих способствовала мирному урегулированию конфликта.

И Кассандра, и Лелиана полагали, что именно герой, будучи единственным выжившим, каким-то образом причастен к трагедии, случившейся на Конклаве. Тот же пребывал в совершенной растерянности, и, пытаясь связать воедино обрывки воспоминаний, поведал женщинам о своем коротком пребывании в Тени, о женщине, протянувшей ему руку...

Кассандра вздохнула: быть может, дворянин сей действительно – лишь случайная жертва? Но тогда как объяснить отметину Тени на руке его?.. Выведя юношу из здания, Искательница указала ему на ночное небо, пребывал на котором разрыв в ткани реальности. «Это – огромный прорыв в мир демонов, который с каждым часом становится все больше», - мрачно резюмировала Кассандра, в то время как герой и изумлением и ужасом созерцал пугающее видение. – «Мы называем его «Брешью». И это не единственный прорыв. Всего лишь самый большой. И все они появились после взрыва на Конклаве. Если мы ничего не предпримем, Брешь может разрастись настолько, что поглотит наш мир. Каждый раз, когда Брешь растет, твоя метка тоже увеличивается... и мало-помалу тебя убивает. Возможно, она же может и остановить процесс, но времени мало. В скором времени мы выясним, способна ли метка запечатать Брешь. Это наш единственный шанс. И твой». «Ты по-прежнему думаешь, что это сделал я?» - вопросил герой. – «Сам сотворил с собой такое?» «Вероятно, не намеренно», - пожала плечами Искательница. – «Что-то явно пошло не так».

Кассандра повела героя за собой, заявив, что хочет испытать возможности его метки на чем-то, поменьше Бреши. Жители Гавани и собравшиеся здесь иноземцы провожали молодого человека взглядами, читалась в которых неприкрытая ненависть. Скорбь по ушедшей Божественной, рухнувшие надежды на прекращение затянувшегося конфликта между магами и храмовниками – и во всем этом, быть может, повинен тот единственный человек, сопровождаемый Искательницей.

Шагая за Кассандрой, герой предавался невеселым раздумьям о сущности Бреши – разрыва в Завесе, отделяющей мир смертный от мира демонов и сновидений. Ведь преграда сия поистине хрупка. Завеса – не физический занавес и не сооружение; она не в каком-то конкретном месте, а повсюду сразу! Она у людей в домах, на улицах, по которым они ходят, в полях у крестьян и в далеких долинах. В любой момент она может разлететься в клочья, и тогда, как вода через сорванную плотину, в мир смертный хлынут демоны и прочие порождения Тени. В легендах говорится, что небольшие разрывы закрыть возможно... но что насчет больших?.. Вполне вероятно, случайные вторжения демонов в прошлом теперь станут ностальгическим воспоминанием...

Двое покинули лагерь, устремились по тропе к вершине горы, высились на которой руины Храма Священного Праха. Тлетворно-зеленые сполохи отделялись от Бреши, устремлялись к земле, где обращались в демонов. Метка на руке героя предательски ныла каждый раз, когда Брешь пульсировала подобным образом...

Наконец, они добрались до плато, пребывал на котором небольшой разрыв в Завесе; пытающихся прорвать в мир демонов сдерживала странная пара: эльф-чародей и гном, вооруженный причудливым арбалетом. Заметив приведенного Кассандрой молодого человека, эльф ухватил того за руку; метка вспыхнула... и разрыв в Завесе схлопнулся! «Метку создала та же магия, что и Брешь», - пояснил эльф ошарашенному герою. – «Я предположил, что метка может помочь закрывать подобные разрывы, появившиеся вместе с Брешью – и оказался прав. В любом случае, у тебя ключ к нашему спасению».

Гном громко откашлялся, не преминул представиться: Варрик Тетрас, плут и краснобай. Искательница собиралась доставить плененного гнома пред очи Божественной, дабы поведал тот истинную историю о случившемся в Киркволле... но в свете последних событий необходимость в сем отпала. Назвал свое имя и эльф: Солас, чародей-отступник. О последнем Кассандре сообщила Лелиана: странный маг прибыл в лагерь у Гавани, сдал посох ревнителям Церкви; утверждал, что ни долиец, и в Круге никогда не состоял, а магию изучал самостоятельно – причем магию, связанную с Тенью. Именно Солас, обладающий весьма обширными знаниями о Тени, предположил, что с помощью метки на ладони у единственного выжившего при взрыве на Конклаве возможно закрывать разрывы Завесы... и, быть может, удастся закрыть и Брешь.

Повинуясь воле Кассандры, трое последовали за Искательницей в головной лагерь прибывших на Конклав, разбитый неподалеку, в одной из горных долин. Пребывавший здесь верховный канцлер Церкви Родерик Асиньон, обратившись к Кассандре и приветствовавшей прибывших Лелиане, заносчиво потребовал, чтобы преступника немедленно отправили в Вал Ройо для показательной казни. Кассандра побагровела от ярости: эта жалкий напыщенный писарь смеет отдавать ей приказы!..

«Объявляй отступление, Искательница», - продолжал изъявлять волю свою Родерик. – «Наша положение здесь безнадежно». Он бросил опасливый взгляд на Брешь, из которой в смертный мир продолжали низвергаться демоны... «Мы еще можем предотвратить беду», - возразила церковнику Кассандра. – «Нам нужно добраться до храма».

Лелиана предложила Искательнице проследовать к святилищу по горным тропам и через рудники, в то время как войска продолжат сдерживать натиск порождений Тени. Кассандра отнеслась к идее с сомнением, ведь именно там, на горных перевалах, пропал высланный ею отряд лазутчиков.

Тем не менее, герой поддержал Лелиану, и, выдержав испепеляющий взгляд Кассандры, устремился за Искательницей к выходу из лагеря; Солас и Варрик следовали за ними. Довольно скоро четверо добрались до старого заброшенного рудника, затерянного в Ледяных горах, и, миновав его, обнаружили на тропе мертвые тела лазутчиков.

К счастью, большая часть высланного Искательницей отряда уцелела, и обнаружили их герои путь поодаль, в окружении изливающихся из разрыва демонов. Подоспевшая Кассандра и спутники ее сразили порождений Тени, после чего герой, протянув руку к разрыву, запечатал оный.

Вскоре добрались они до разрушенного Храма Священного Праха; подоспела и Лелиана наряду с десятком воителей. Последним Кассандра приказала рассредоточиться, оцепить храм, сама же наряду со спутниками приблизилась к огромной кристаллической структуре в центре святилища. Брешь зияла в небесах прямо у них над головами, и столп энергии Тени устремлялся к земле, прямиком к постоянно изменяющемуся кристаллу – источнику разрыва в Завесе, ныне закрытому. Суть Тени здесь сливалась с миром смертным, и предположил Солас, что если удастся закрыть этот разрыв, то, возможно, закроется и Брешь.

«Победа за нами. Приведите жертву», - раздался глубокий бесплотный голос, и присутствующие начали озираться по сторонам. «Что мы слышим?» - выдохнула Кассандра, и Солас пожал плечами: «Рискну предположить – того, кто создал Брешь».

Медленно, четверо приближались к кристаллу – закрытому разрыву. Варрик заметил чуть в стороне красный лириум, поморщился, припомнив о произошедшем в Киркволле, после чего велел спутникам ни в коем случае не приближаться к сему оскверненному магией веществу.

«Помогите!» - снова бесплотный голос, на этот раз – женский. «Божественная Юстиния!» - изумилась Кассандра. Голос доносился из недр кристаллической структуры, объятой энергиями Тени... А после предстало героям видение – Юстиния, запястья охвачены магическими путами, обращается к герою, веля тому бежать, предупредить остальных об опасности... И призрачная фигура, нависающая над Божественной, приказывающая миньонам своим убить непрошенного гостя...

То было эхо произошедшего здесь – отголоски прошлого, просачивающиеся из Тени... но воспоминания не желали возвращаться к герою.

Обратив взор на разрыв, Кассандра заметила, что закрыт он непрочно, посему надлежит герою с помощью метки вновь открыть рифт, а после запечатать – на сей раз основательно. Кивнув, герой приблизился к кристаллу, вытянул руку... из возникшего разрыва в Завесе выступил демон гордыни, и воителям пришлось принять весьма непростой бой с сим могучим порождением. Но был повержен демон, и герой запечатал разрыв... после чего лишился чувств...

В себя он пришел лишь три дня спустя, в одной из хижин Гавани. Ныне миряне, прибывшие на Конклав, ровно как и местные жители смотрели на него с нескрываемым почтением, именовали «вестником Андрасты» – хоть Брешь по-прежнему оставалась в небе, но перестала разрастаться, а демоны боле не низвергались в мир.

Герой проследовал в церковь, находились в которой верховный канцер, Кассандра и Лелиана. Трое жарко спорили: Родерик продолжал настаивать на том, что «убийцу Божественной» надлежит доставить в Вал Ройо и казнить, Кассандра возражала, всецело уверовав в невиновность героя, ведь в видении, явленном в руинах храма, зрела она, как сама Божественная обращалась к сему индивиду за помощью.

«Брешь не единственная наша забота, канцлер», - процедила Искательница, в упор глядя на Родерика. – «Кто-то устроил взрыв на Конклаве. Кто-то, от кого Божественная этого не ждала». «И этот кто-то мог умереть с остальными», - поддержала соратницу Лелиана, - «а может, у него остались союзники, которые еще живы». «Вы подозреваете меня?!» - гневно вскинулся канцлер, и Лелиана утвердительно кивнула: «Тебя и многих других».

«Но только не этого пленника», - скривился Родерик. – «То, что он выжил, и метка на его руке – совпадение?» «Провидение», - поправила канцлера Кассандра. – «Его послал нам Создатель в самый темный час. Ведь мы потеряли все... и тут, словно ниоткуда, появился он». «Брешь все еще на месте, метка на твоей руке тоже», - молвила Лелиана, обращаясь к герою. – «А значит, ты пока наш единственный шанс закрыть Брешь».

«Это не вам решать!» - запальчиво выкрикнул верховный канцлер, и Кассандра, опустив на стол в центре комнаты, увесистый фолиант, изрекла: «Ты знаешь, что это, канцлер. Предписания Божественной, которое дает нам право действовать на свое усмотрение. И сейчас я объявляю о возрождении Инквизиции. Мы закроем Брешь. Мы найдем тех, кто ответственен за ее создание и восстановим порядок в мире. С твоего одобрения или без него. Таково указание Божественной: восстановить Инквизицию прошлого. Найти тех, кто будет противостоять хаосу».

Всплеснув руками, верховный канцлер предпочел покинуть церковь, оставив героя с Кассандрой и Лелианой. Искательница, обращаясь к отпрыску рода Тревальян, продолжала вещать: «Мы не готовы к этому. У нас нет предводителя, нет людей, нет поддержки со стороны Церкви... Но и выбора у нас нет. Нужно действовать незамедлительно».

Герою, донельзя обескураженному столь смелым заявлением Искательницы, Лелиана поведала историю Инквизиции – ордене, в который объединились идеалисты, исполненные решимости восстановить порядок в объятом хаосом мире. Впоследствии Инквизиция обратилась в орден храмовников, но ныне оный отошел от вверенной ему миссии, обратившись в организацию церковных ревнителей.

И сейчас, спустя почти тысячелетие, в церквушке Гавани древняя Инквизиция возрождалась вновь, и герою нашему предстояло встать во главе сего ордена. Но выступит ли он спасителем Тедаса, или же гибель мира уже предрешена?..

Лелиана удостоверилась в том, что весть о возрождении Инквизиции распространится по землям Ферелдена и Орле. На новость сию миряне отреагировали по-разному...

Несколько дней спустя в церкви Гавани собрались примкнувшие к Инквизиции индивиды, выступившие ключевыми фигурами в сей организации. Герою Кассандра представила командующего Каллена, военачальника Инквизиции, оставившего орден храмовников, леди Жозефину Монтилье, дипломата, бывшую на протяжении последних нескольких лет послом Антивы в Орле; с Лелианой, набольшей над лазутчиками и шпионами, молодой Тревальян уже был знаком.

Еще в шестилетнем возрасте Каллен заявил своим брату и сестре, что непременно станет храмовником. Он начал посещать местную церквушку в Хоннлите, прося немногочисленных храмовников, пребывающих там, обучить его искусству обращения с мечом. Видя, что брат ее искренне стремится помогать нуждающимся, старшая сестра Каллена, Миа, поддерживала его на избранной стене. Заметив рвение юноши, заглянувший в селение рыцарь-капитан переговорил с его родителями, и Резерфорды согласились отдать тринадлатилетнего сына на обучение в орден храмовников... В возрасте 18 лет Каллен принес клятву служения Создателю, после чего был направлен на службу в крепость Кинлох под начало Рыцаря-командующего Грегора. Но не прошло и года, как начался Пятый Мор. Большинство магов повел к Остагару король Кайлан, а чародей Ульдред, воспользовавшись ситуацией захватил башню, что привело к наводнению ее демонами и демоническими порождениями. Храмовники были перебиты – все, за исключением Каллена, который угодил в плен к противнику и подвергся истязаниям. Вскоре крепость была освобождена Героем Ферелдена, и в последующие месяцы рвение Каллена сменилось откровенным фанатизмом. Он настаивал, что надлежит усилить надзор за магами, ведь к трагедии привел тот факт, что восстание Ульдреда оказалось для храмовников неожиданностью... Набольшими было решение, что Каллену не следует боле находиться в Кинлохе, и он был переведен в Киркволл. В лице Рыцаря-командующей Мередит Каллен обрел единомышленницу, ведь та разделяла его опасения касательно магии крови. Каллен поддерживал Мередит, и вскоре стал рыцарем-капитаном под ее началом – вторым по рангу храмовником в Киркволле.

Два года Каллен провел в Киркволле, прежде, чем получил письмо от сестры, Мии. «Ты не погиб», - значилось в нем. – «Мог бы и прислать весточку». В час Мора родичи Каллена были вынуждены бежать из Хоннлита и осесть в Южном Пределе. Письмо сестры привело замкнутого и ожесточившегося Каллена в смятение чувств, и он начал переписку с родственниками... Прошло еще несколько лет, когда Каллен начал спрашивать себя: оправдана ли его слепая верность Рыцарю-командующей? Отношения между магами и храмовниками ухудшались, а Мередит все больше уходила в себя, отстраняясь от сподвижников. Когда отступник Андерс уничтожил церковь Киркволла и хаос выплеснулся на улицы города, Каллен выступил на стороне Защитника, обратившись против Рыцаря-командующей. А после того, как завершилось противостояние, Каллен возглавил киркволлскую ветвь ордена, призвав храмовников восстановить Казематы и убедиться в том, что маги, кои останутся там, пребудут в безопасности. Так продолжалось два года – до тех пор, как в Киркволл прибыли Правая и Левая Руки Божественной – Кассандра и Лелиана. Именно Кассандра, впечатления действиями Каллена, предложила ему примкнуть к организации, что впоследствии станет Инквизицией.

Жозефина же принадлежала к древнему антиванскому роду Монтилье, с начала Века Благословенного обладающего одной из самых внушительных флотилий в Антиве, число торговых судов в которой одно время исчислялось сотнями. Владел дом Монтилье и боевыми кораблями, составлявшими часть королевского флота. За свою историю суда Монтилье неоднократно противостояли пиратам из Ривайна, и некоторые из них по сей день остаются обижены на сей род... Монтилье всегда сохраняли связи с Орле; добрая половина рода проживала в столице Империи, заключая браки с дворянством сей державы. Однако однажды удача отвернулась от Монтилье, и началось это с неподобающего поведения двух юных влюбленных в Вал Ройо, кое вылилось в сражения, предательства, дуэли, а после – изгнанию Монтилье из Орле и аннулированию всех торговых контрактов с Империей. А год спустя Монтилье отправили огромное число торговых судов в Тевинтер, и большая часть из них потерпела крушение в страшном шторме, случившемся в Амарантинском океане... Род Монтилье продолжил существование, однако сейчас это ничем не выдающийся торговый дом, известный своими винами да величием особняка в Антиве... Жозефина Монтилье, наследница рода, стала послом Антивы в Орле, завоевав репутацию справедливого и искусного дипломата, но после оставила свой пост, ибо Лелиана убедила ее присоединиться к зарождающейся Инквизиции.

«Ты выиграл для нас время», - обратилась Кассандра к герою, когда с представлениями было покончено. – «Солас полагает, что если направить в твою метку больше магической силы, - столько же, сколько ушло на создание Бреши, - вторая попытка запечатать ее может оказаться удачной». «А это означает, что нам понадобится помощь магов-отступником», - заметила Лелиана, на что Каллен не преминул возразить: «Я по-прежнему не согласен с этим. Храмовники для этой цели подойдут не хуже».

«Нам нужна магическая сила, командующий», - напомнила воителю Кассандра. – «Если направить в метку достаточно магии...» «Это вообще может уничтожить все вокруг», - предположил Каллен. – «Храмовники могут подавить энергии Бреши, ослабить ее настолько, чтобы...»

Конец дискуссии положила Жозефина, осторожно заметив, что ни храмовники, ни маги в данный момент не желают общаться с новоиспеченными инквизиторами; а досужие рассуждения о возможности закрытия Бреши – не более, чем домыслы. «Церковь высказалась против Инквизиции – и, в частности, против нас», - напомнила посол, и, обратившись к герою, молвила: «Некоторые называют тебя «Вестником Андрасты», и это пугает Церковь. Оставшееся жречество объявило это богохульством, а нас – еретиками, потому что мы тебя укрываем». «Канцлер Родерик постарался, вне всяких сомнений», - хмыкнула Кассандра. «Это ограничивает наши возможности», - продолжала Жозефина. – «О том, чтобы просить помощи у магов или храмовников, сейчас не может быть и речи».

«А как это я вдруг стал Вестником Андрасты?» - вопросил герой, и отвечала ему Искательница: «Люди видели, что ты делал в храме. Потом видели, что Брешь перестала расти. Еще они слышали о женщине, которая стояла в разрыве у тебя за спиной, и решила, что это была Андраста». Как бы то ни было, Кассандра и Лелиана пришли к выводу, что слухи эти не стоит опровергать: люди отчаялись и ищут надежды, ждут знака, и для многих из них герой – знак надежды... для других же – знак того, что все пошло наперекосяк...

Но Церкви, продолжающей сыпать обвинениями, опасаться не стоило: сейчас в арсенале у ревнителей оной лишь громкие слова, не более, ведь и маги, и храмовники боле не подчиняются сему августейшему институту, а новая Божественная покамест не избрана. Конечно, звучат они довольно громко... «Кое-что мы можем сделать», - молвила Лелиана, обращаясь к герою. – «Жрица из Церкви по имени Жизель просила меня о возможности поговорить с тобой. Она недалеко, близ Редклиффа, и помощь ее может оказаться бесценной, ибо она лучше меня владеет сведениями о происходящем сейчас в Церкви».

Как поведала Лелиана, основываясь на донесениях лазутчиков, праведная мать Жизель, служившая в церкви Джейдера, помогала тем, кого война отступников и храмовников лишила крова над головой. Да и прежде, когда по завершении Пятого Мора в Джейдер хлынули беженцы и обездоленные из Ферелдена, она пошла на неслыханный шаг, распределив все продовольственные припасы своей церкви между селянами, грозила которым голодная смерть. Изумленные и пристыженные подобным деянием, церковные власти в Вал Ройо поддержали начинание матери Жизель, поставив в Джейдер продовольствие, с распределением которого праведной матери помогала леди Серил. Действия Жизель спасли тысячи жизней в Джейдере, и праведную мать боготворили бедняки как Орле, так и Ферелдена. Однако путь выше в церковной иерархии был ей теперь заказан, ибо Верховным священнослужительницам пришлось не по нраву, что Жизель фактически вынудила их к действию... Сейчас, согласно последним донесениям, конфликт охватил все Внутренние Земли Ферелдена, и мать Жизель и беженцы оказались в самой его гуще. Лазутчики Инквизиции оставались близ праведной матери, обеспечивая ее безопасность, но священнослужительница наотрез отказалась покидать сии земли, пока конфликт между магами и храмовниками в окрестных пределах не будет разрешен...

В последующие дни и недели инквизиторам пришлось вплотную заняться политическими вопросами, дабы доказать, что возрождающаяся Инквизиция может представлять собой силу, с которой стоит считаться. Варрик узнал о появлении в продаже в городах Свободных Просторов некой книги, повествующей о его собственных приключениях, посему обозлился и просил Жозефину выяснить, кто именно выступает автором сего бездарного опуса; та обещала поднять определенные связи в Антиве, дабы разрешить возникшую проблему. Покамест выяснить личность автора не удалось; известно лишь, что рукописи издателям приносили курьеры из Киркволла.

Лорд Килдарн Ферелденский обратился к инквизиторам за помощью; из заявлений о том, что орден отстаивает порядок пред лицом хаоса, дворянин просил о помощи в изгнании «еретиков» (сиречь эльфов и отступников) с его земель. Королевский двор отказал ему в помощи, а собственные рыцари лорда погибли на Конклаве. Сознавая неправедность требований дворянина, Лелиана, тем не менее, вызвалась увести беженцев с его земель в иные пределы, на земли банна Трафта; благодарность заносчивого ферелденского лорда ордену всяко не помешает, ровно как и посуленное тем золото.

Жозефина получила письмо от дипломата Инквизиции, в котором тот описывал, как некие весьма дальние родственники Тревальянов кичатся мнимой дружбой с Вестником Андрасты, осмеливаясь именем Инквизиции угрожать недоброжелателям. Разрешить проблему вызвался Каллен, выступив с открытым осуждением сих индивидов, после чего те заметно приутихли.

Прибыл в Гавань владелец Гавани и окрестных земель, маркиз дю Рейон, один из наиболее истовых последователей Божественной Юстинии V. Обратившись к Жозефине, дворянин потребовал Инквизицию покинуть его владения, ибо нет доказательств того, что организация сия основана по воле Божественной; туманные предписания, предъявляемые ближайшими сподвижницами почившей Юстинии, Лелианой и Кассандрой, маркиз вескими аргументами не считал. Род дю Рейон, чья супруга, леди Махен из Денерима, получила сие владение по древнему договору с монархами Ферелдена, отдал Гавань внаем Божественной как место паломничества, и, указывая на заключенное соглашение, доказывал маркиз, что Инквизиции не может считаться преемником окрестных земель... Жозефина с улыбкой заметила, что если для его светлости недостаточно заверений Кассандры, то та может вызвать его на дуэль, ведь для уроженцев Неварры подобные утверждения – дело чести. Побледнев, маркиз поспешил ретироваться, позволив Инквизиции остаться в Гавани, ведь, как осторожно заметила Жозефина, Божественная наверняка надеялась, что в сии темные времена миряне сплотятся, образовав новые союзы на благо всем... Но очевидно, что маркиз дю Рейон – лишь один из дворян, с которыми придется иметь дело и которые попытаются обратить снедающий мир хаос себе на пользу...

Помимо прочего, вознамерились инквизиторы навестить Серо – маркизат в западных пределах Орле, известный своим стекольным производством и запятнанный прежде великим Позором, предком нынешней правительницы сих земель. Позор оказался отступником и демоническим порождением, и навлек такое бесчестье на Серо, что даже имя его было предано забвению. Как следствие, Серо стал маркизатом-изгоем, пристанищем для изгнанников и обездоленных. Но Юстиния V, посетив Серо по пути на Конклав, указом своим сняла с Серо наказание, наложенное прежде Церковью за грехи Позора. Посему Жозефина отправляла в маркизат лазутчиков, дабы у местных жителей подробнее разузнать о произошедшем.

Тейн Фергус Косленд, правитель Хайевера и старший брат легендарного Героя Ферелдена, прислал инквизиторам письмо с выражением глубочайших соболезнований по поводу смерти Божественной Юстинии V, постановив, что в замке его будет проведен обряд прощания, посетить который приглашаются представители Инквизиции. Каллен направил в Хайевер почетный караул, входили в который офицеры-ферелденцы, служащие ныне под его началом.

Предвидя, что, несмотря на то, что покамест нужды Инквизиции удовлетворяются за счет богатой церковной казны, ввиду роста организации надлежит искать иные источники дохода, Лелиана занялась сбором и продажей тайн дворянам Ферелдена и Орле. При этом лазутчица постаралась, чтобы оные процессы не указывали на Инквизицию; продажа тайн приносила стабильный доход.

Герой наряду с Кассандрой, Варриком и Соласом выступил к Внутренним Землям Ферелдена, где продолжалось кровопролитное противостояние между магами-отступниками и храмовниками. Достигли они лагеря лазутчиков Инквизиции, поведали которые, что положение во Внутренних Землях поистине бедственное: солдаты Инквизиции пытаются оградить от конфликта мирян окрестных селений, но маги и храмовники продолжают сражаться, не обращая внимания на жертвы среди населения. Сбором сведений и представлением оных Вестнику занималась лазутчица-гнома Лэйс Хардинг, уроженка Внутренних Земель, примкнуть которой к Инквизиции предложила агент Лелианы - эльфийка Чартер, впечатленная знаниями гномы об окрестных землях.

Тот факт, что Ферелден предлагал убежище отступникам, привел к тому, что земли державы, восстановившиеся после Пятого Мора, вновь обагрились кровью; Неприступная Гавань в знак неприятия подобного решения прекратила с Ферелденом торговые отношения.

В последующие дни инквизиторы сразили немало ренегатов-храмовников, рыщущих во Внутренних Землях, презревшим отданный им приказ незамедлительно возвращаться в Вал Ройо. Разбивая все новые лагеря, инквизиторы получали таким образом оплоты в окрестных землях, беря те под свою защиту, после чего герой и спутники его изыскивали разрывы в Завесе, закрывая их, восстанавливали грань между Тенью и миром смертным.

В южных пределах Внутренних Земель в заброшенном гномьем оплоте Валаммаре схлестнулись герои с представителями Картеля – организации контрабандистов, сполна пользующейся нынешним конфликтом, дабы наладить ток товаров через территорию Ферелдена. Перебив злокозненных гномов, Вестник и спутники его пресекли нечестивое начинание алчных до наживы лиходеев, ведь, как следовало из обнаруженных в оплоте записей, поставляли контрабандисты, наладившие переправу через озеро Каленхад, добытый красный лириум храмовникам!

Мать Жизель означившаяся в лагере для беженцев, советовала герою попытаться воззвать к разумам и сердцам служителей Церкви, ведь, благодаря верховному канцлеру, те воспринимают Инквизицию и самого Вестника весьма скептически; необходимо если не переубедить их, то заставить усомниться в словах Родерика. Обещала Жизель, что отправится в Гавань и предоставит Лелиане имена церковников, пользующихся влиянием и имеющим определенный вес в иерархии; именно к ним и надлежит обратиться в первую очередь.

В западных пределах Внутренних Земель герои, исполняя поручение Каллена, обратились к местному объездчику лошадей Деннету, служившему эрлу Эамону и приживающему на форме вместе с супругой Элайной и дочерью Сеанной, с просьбой продать Инквизиции сотню отборных ферелденских лошадей. Но перед тем, как отправить табун в Гавань, герои зачистили дороги от одичавших волков да лихих разбойников, после чего отправили весть Каллену с просьбой прислать солдат для возведения вдоль тракта сторожевых вышек.

Покончив с не желающими слушать доводов разума, ослепленными яростью храмовниками на западном тракте и магами в Западном лесу, Вестник и спутники его вернулись в Гавань, обнаружив, что Каллену нелегко приходится, примиряя присоединившихся к Инквизиции магов и храмовников; те упорно не желали оставлять былые разногласия, обвиняя друг друга в гибели Божественной. К тому же, после трагедии на Конклаве война магов и храмовников вспыхнула в мире с новой силой...

Вестник немедленно собрал военный совет, дабы обсудить следующий шаг. Жозефина принесла хорошие вести: в Вал Ройо признали знатность рода героя, что несколько укрепило положение Инквизиции, однако, поскольку род Тревальян происходит из Оствика, что на Свободных Просторах, знать Орле смотрит косо на выходцев из оного... После чего перешли к обсуждению высказанной матерью Жизель идее о визите Вестника в Вал Ройо и к обращению его непосредственно к Верховным священнослужительницам. Лелиана сомневалась в том, что подобное разумно: в Империи герой наверняка окажется в опасности, однако доказывала Жозефина – рискнуть стоит, ведь единственная сила Церкви на данный момент – в единодушии.

Однако не так-то просто инквизиторам ступить в столицу Орле, ведь оставшиеся священнослужительницы Церкви – вне сомнения, не без участия верховного канцлера, - объявили орден их еретическим; потому, стоит героям приблизиться к Вал Ройо, их либо заключат под стражу, либо растерзает толпа отчаявшихся мирян, которые поспешат обвинить Вестника в хаосе, низвергнулся в который мир. Убедить и церковников, и паству в том, что Вестник Андрасты – не чудовище, будет непросто.

...Тем временем поступили донесения о Серых Стражах, замеченных на Штормовом Побережье – севером побережье Ферелдена. После нападения порождений тьмы на Амарантин, случившегося десятилетие назад, об ордене сем практически ничего не было слышно, хотя Серым Стражам свойственно исчезать из поля всеобщего внимания в отсутствие Мора. Но, судя по всему, Брешь привлекла их внимание... Лазутчики Инквизиции, высланные на Штормовое Побережье для встречи с Серыми Стражами, сообщили, что разбили лагерь... и боле вестей от них не поступало.

По прибытии на Штормовое Побережье заметили герои небольшой лагерь лазутчиков Инквизиции; те сообщили о том, что орудующие в окрестностях разбойники не позволили им прочесать местность и обнаружить замеченных прежде Серых Стражей.

Разбойников, именуемых себя «Клинками Гессариана», героям удалось разбить наголову, после чего выступили они по следу Серых Стражей. Следуя по побережью, находили они покинутые лагеря воителей сего ордена, находили в них записи командующего отрядом эльфа, следовало из которых, что ищут Стражи «одного из своих лучших воинов», а также тревожатся, ибо практически еженощно зрят престранные сны и ощущают близость порождений тьмы к поверхности в сем регионе.

Увы, настичь Серых Стражей инквизиторам не удалось; кого бы не искали те воители, следы сего индивида увели их прочь со Штормового Побережья...

...Иное тревожное донесение ожидало рассмотрения советников Инквизиции: в южных топях Ферелдена бесследно исчез отряд солдат... Как выяснилось позже, их захватили в плен аввары, и удерживают в болоте, именуемом Бурой Трясиной. Варвары требуют встречи с Вестником Андрасты, угрожая в противном случае не оставить воинов в живых. Как оказалось, предводитель авваров желал сразиться с Вестником, дабы испытать силу посланника божьего против силы богов варваров.

Спустившиеся с Ледяных гор аввары заняли разрушенную крепость Харгрейв, где терпеливо дожидались прибытия Вестника. Надо отметить, возведена она была в 52 году Века Бурь, когда банна Харгрейв, рати которой изгнали авваров с ферелденских равнин, отказалась продолжить преследование варваров и потребовала у короля средств на постройку твердыни; неохотно, но король уступил, выделив банне обширный феод в южных пределах державы. Там и была возведена крепость Харгрейв, однако сей дворянский род прервался в час орлесианской оккупации Ферелдена в Век Благословенного, и твердыня пришла в запустение.

И когда явился Вестник, вождь варваров, именующий себя посланником божьим – Дланью Корта – преградил ему путь, требуя поединка... В противостоянии с героем варвар пал, и аввары, узрев сие, оставили Бурую Трясину, посчитав поражение предводителя своего знаком богов. Инквизиторы же освободили из заточения томящихся в подземельях крепости лазутчиков, после чего поспешили вернуться в Гавань.

По прибытии известили они советников Инквизиции, что, исследуя Бурую Трясину, обнаружили старую дорогу, ведущую на запад, в Ледяные горы. И если расчистить ее, при путешествиях через горы будут сэкономлены недели пути! Незамедлительно, Вестник отдал приказ сподвижникам приступить к восстановлению дороги...

...Наконец, шпионы Лелианы, пребывающие в столице Империи Орле, донесли, что встречу праведных матерей с Вестником Андрасты возможно организовать. Незамедлительно, Вестник, Кассандра, Варрик и Солус выступили к Вал Ройо, отчаянно уповая на то, что удастся им убедить Церковь поддержать благое начинание...

В столице Орле продолжался траур, миряне жили в постоянном страхе и отчаянии. У городских врат к героям обратилась одна из шпионок Лелианы, известив о том, что праведные матери ждут их... но и вернувшиеся в Вал Ройо храмовники тоже! Кассандра нахмурилась: подобное известие стало для нее полной неожиданностью. Неужто храмовники приняли решение вернуться в лоно Церкви, откололись от которой два года назад?.. Нет, подобное решение совсем не вяжется с тем, которое бы принял вставший во главе ордена Лорд-Искатель Люциус...

Терзаясь сомнениями, четверо проследовали к рыночной площади, на которой собрался народ, внемлющий речам праведной матери Эвары; лишь завидев Вестника Андрасты, жрица указала на него, назвав «убийцей Божественной, жаждущей занять ее место». Что ж, подобное было вполне ожидаемо, и герой, чувствуя на себе исполненные ненависти взоры собравшейся толпы, попытался все же воззвать к разуму священнослужительницы, выступающей ныне от лица Церкви. «Брешь в небесах – наш истинный враг!» - напомнил он. – «И чтобы справиться с Брешью, нам необходимо объединиться!» «Это правда!» - поддержала его Кассандра. – «Все, чего хочет Инквизиция – остановить безумие, пока еще не поздно!» «Храмовники вернулись в Церковь!» - ликующе возвестила Эвара. – «Уж они встретят эту «вашу» Инквизицию, и люди снова будут спасены!»

Герои обернулись: к ним приближался внушительный отряд храмовников, ведомых самим Лордом-Искателем! Последний, не удостоив Вестника даже взглядом, проследовал на возвышение, находились на котором праведные матери, с силой ударил Эвару по лицу. Толпа замерла в ужасе, а Лорд-Искатель, сделав подначальным знак следовать за ним, устремился прочь...

Подобного исхода Кассандра никак не ожидала. «Лорд-Искатель Люциус, нам совершенно необходимо поговорить с...» - начала она, но предводитель ордена резко оборвал ее, смерив неприязненным взглядом, бросив: «Я не стану с вами разговаривать. Вы создали еретическое движение и объявили свою марионетку посланником Андрасты. Стыдитесь! Храмовники же никого не предавали, когда покинули Церковь, преследуя магов. Вы же – предатели! Вы – те, кто хочет остановить наши праведные мечи, сея сомнения и страхи! Если вы пришли, чтобы обратиться к Церкви, вы опоздали. Единственный, кто достоин здесь что-то решать – это я». «Мы просто ищем союзников, которые помогли бы нам закрыть Брешь», - угрюмо напомнил герой, и Лорд-Искатель согласно кивнул: «Да, Брешь – действительно угроза. Но у вас-то точно не хватит сил ничего с нею поделать».

Некоторые из следующих за Люциусом храмовников неуверенно переглянулись: быть может, в словах инквизиторов есть резон?.. Один из воителей, темная кожа которого выдавала в нем ривайнца, почтительно обратился к Лорду-Искателю, поинтересовавшись, может ли предводитель инквизиторов действительно оказаться посланником Создателя?.. «Не задавай лишних вопросов!» - Люциус смерил усомнившегося уничижающим взглядом. – «Я дам ордену храмовников силу, которая восславит нас там, где уже никого не останется. Мы заслуживаем признания! И независимости!»

Не добавив ничего к сказанному, Люциус широким шагом проследовал к вратам рыночной площади, дабы покинуть город, недостойный защиты его людей; сомкнув строй, храмовники последовали за своим предводителем, а сбитые с толку герои еще долго смотрели им вслед. Кассандра пребывала в полнейшей растерянности: она знала Люциуса, как человека порядочного, не склонного к подобным пафосным тщеславным речам. И, судя по реакции храмовников, не все они слепо следуют за Лордом-Искателем; возможно, в ордене найдутся несогласные, ведь наверняка от Люциуса можно ожидать лишь дальнейшего противостояния с магами...

Приходилось признать, что переговоры с Церковью завершились, даже не успев начаться, однако праведные матери не представляют, что являет собой «Вестник Андрасты», потому не станут ничего предпринимать против него, позволив принять решение следующей Божественной – когда та будет избрана. И неведомо, когда служится подобное, ведь все Верховные священнослужительницы, достойные занять место Юстинии V, погибли на Конклаве. Как бы то ни было, велика вероятность, что обличительные речи церковников обрушатся на головы храмовников, посмевших проявить столь вопиющее неуважение к праведным матерям на рыночной площади столицы Империи.

У городских врат к инквизиторам обратилась эльфийка, представившись Великой Заклинательницей Фионой, предводительницей мятежных магов. «Я узнала о здешней встрече и решила собственными глазами взглянуть на легендарного Вестника Андрасты», - молвила женщина, устремив взор на героя. – «Если вы ищете помощи с закрытием Бреши, то, возможно, было бы разумнее обратиться к нам».

«Для меня удивительно, что главы магов не было на Конклаве», - медленно произнес герой, изумившись тому факту, что Великая Заклинательница, представшая им, цела и невредима, и Кассандра поддержала его, заметив с нескрываемым подозрением: «Верно. Ты должна была быть там, но каким-то образом избежала гибели». «И Лорд-Искатель тоже, как вы могли заметить», - парировала Фиона. – «Мы оба послали туда своих представителей, опасаясь западни. Не стану притворяться – я рада тому, что осталась жива. В тот день я потеряла многих близких друзей. Мне отвратительна мысль о том, что храмовникам это сойдет с рук. Надеюсь, вы этого не допустите».

«Ты считаешь, что взрыв – дело рука храмовников?» - уточнил герой, и Фиона уверенно кивнула: «Не похоже, чтобы Люциус оплакивал кого-то из своих, ему до них будто и дела нет. Вы же его слышали. Он бы с радостью убил Божественную, чтобы настроить народ против нас, вам так не кажется?.. Так что да, я считаю, что это устроил он. Во всяком случае, к его виновности я склоняюсь больше, чем к твоей». «То есть, маги помогут вам?» - попытался получить Вестник однозначный ответ, но Фиона отвечала уклончиво: «По крайней мере, мы готовы обсудить с Инквизицией такой вариант. Считайте это приглашением в Редклифф на встречу с магами. Такой союз помог бы и вам, и нам».

Предложение Фионы (ровно и присутствие ее в Вал Ройо) стало для инквизиторов неожиданностью – но в то же время, надеждой на то, что затянувшееся противостояние между магами и храмовниками удастся, быть может, остановить.

...По возвращении в Гавань на военном совета в вопросе о том, к какой из фракций отправиться на переговоры, Вестник высказался за магов; Жозефина поддержала сие начинание, Кассандра же не преминула заметить, что маги куда более отчаялись, чем представляют себе инквизиторы. Известно, что Лорд-Искатель увел храмовников к цитадели Теринфаль, что в восточных пределах Ферелдена, но хватит ли у зарождающейся Инквизиции влияния, чтобы обратиться с заносчивому ордену?..

Дождавшись, когда иные советники покинут чертог, к Вестнику обратилась Лелиана, сообщив о том, что, согласно последним донесениям, несколько месяцев назад бесследно исчезли Серые Стражи Ферелдена и Орле. Возможно ли, что событие сие каким-то образом связано со взрывом в Храме Священного Праха?.. «Два дня назад мои агенты во Внутренних Землях прознали о Сером Страже по имени Гордон Блэкволл, уроженце Мархама», - говорила Лелиана. – «Думаю, не помешает разыскать его». Набольшая над лазутчиками сообщила, что Блэкволл был завербован в 17 году в Кумберланде, в 28 году получил должность Стража-констебля, кою прежде занимала его близкая подруга Алисса Фонтена, ставшая Стражем-командующей Орле. После назначения Блэкволлу было поручено надзирать за операциями Серых Стражей в северных землях Орле, в то время как Алисса сохранять контроль над происходящем в южных. Вскоре по завершении Пятого Мора Фонтена приказала подначальным обезопасить все выходы на Глубинные Тропы в землях Орле. Во время исполнения сей миссии Блэкволл наряду с семью Стражами был заточен в старой шахте из-за случившегося обвала, и, сумев освободившись, в одиночку проследовал по занятым порождениями тьмы тоннелям к ближайшей заставе за помощью. В награду за проявленную доблесть Блэкволл получил сильверитовые крылья. В 36 году Блэкволл выступил в Монтсиммард, чтобы о чем-то переговорить с Фонтеной; полагают, что Страж-командующая сообщила другу о своем намерении последовать Зову в следующем году, и была занята поиском подходящей кандидатуры на свою должность. По завершении встречи Блэкволл отправил весть о том, что возвращается в Вал Чевин, однако по пути исчез, и несколько лет местонахождение его оставалось неизвестным. Стража-командующую Фонтену же сменила на сем посту Кларель де Шансон.

Согласившись с высказанной Лелианой мыслью, герой во главе отряда соратников устремился в один из лагерей Инквизиции, разбитый во Внутренних Землях, где разузнал о том, где возможно обнаружить помянутого Лелианой Серого Стража.

Разыскав последнего, занимающегося поиском новобранцев, Вестник открыто заявил, что пытается понять, связано ли каким-либо образом исчезновение Серых Стражей с убийством Божественной. Блэкволл был озадачен: он и ведать не ведал, что собраться его оставили свои крепости, выступив в неизвестном направлении. Но незамедлительно заявил о намерении присоединиться к Инквизиции: ведь если погибла Божественная, небо рвется в клочья, а собраться по ордену таинственно исчезли – стало быть, в мире действительно творится нечто несусветное. А Серые Стражи славятся тем, что спасают ввергнутый в хаос мир...

...Лазутчики передали Вестнику Андрасты предложение от предводителя отряда наемников «Боевые быки» - кунари по имени Железный Бык, противостоящего объявившемся на Штормовом Побережье тевинтерским наемникам.

При встрече с героем Железный Бык открыто заявил о том, что наряду с подначальными ему воителями желает примкнуть к Инквизиции... а также признался, что выступает одним из Бен-Хассрата – организации кунари, занимающейся, помимо прочего, и шпионажем. Поведал Железный Бык о том, что Бен-Хассрат весьма обеспокоен Брешью, ведь бесконтрольная магия опасна всегда, и предводителю наемников назначено присоединиться к Инквизиции, дабы выяснить – сумеют ли предводители оной справиться с угрозой самостоятельно, или же кунари следует организовать полномасштабное вторжение в земли Тедаса, дабы взять ситуацию под контроль. Железный Бык был откровенен: он станет передавать сородичам лишь необходимую информацию, в котором не будет содержаться ничего, что может навредить Инквизиции... взамен же может сообщать сведения, полученные от лазутчиков Бен-Хассрата, находящихся на территории Орле. Впечатленный честностью и прямотой кунари, Вестник позволил тому примкнуть к Инквизиции.

...Наконец, герои выступили к Редклиффу, вотчине эрла Тигана Гуеррина, ведь старший брат его, Эамон, всецело посвятил себя должности королевского советника; маги-отступники, чей оплот пребывал в сем селении, взирали на инквизиторов с неподдельным изумлением, ибо визит тех стал поистине сюрпризом для них. Следуя за товарищами к таверне, где, по словам местных жителей, находилась ныне Фиона, Солас ощущал, что Завеса здесь еще тоньше, нежели в Гавани – и не просто только, а как-то... изменена...

Фиона встретила гостей весьма настороженно и была весьма озадачена, когда сообщил Вестник, что именно по ее приглашению, полученному в Вал Ройо, он и прибыл в Редклифф. «Кто бы не пригласил вам сюда, обстоятельства изменились», - тихо произнесла эльфийка. – «Свободные маги уже... присягнули на службу Империуму Тевинтер».

Инквизиторы переглянулись, подумав было, что ослышались – неужто не понимают отступники, что против них теперь может обратиться весь Тедас?!. Как Фиона может своими руками превращать всех доверившихся ей магов в рабов Тевинтера?.. Фиона пыталась объяснить инквизиторам свой поступок, указывая на то, что не могут маги вести войну на два фронта – против храмовников и против демонов.

В таверну ступил тевинтерец, магистр Герион Алексиус, и, обратившись к Вестнику, подтвердил слова Фионы: «Южные маги под моим командованием. А ты – тот самый выживший? Из Тени?» «Мне хотелось бы побольше узнать о союзе между магами-отступниками и Империумом», - заметил герой, ответив на последний вопрос магистра утвердительным кивком. – «По словам Великой Заклинательницы, она теперь находится «на службе». «У наших южных собратьев нет правового статус в Империуме», - пояснил Алексиус. – «Поскольку они не уроженцы Тевинтера, они обязаны проработать на благо нашей державы десять лет для обретения всех прав. Как их покровитель, я стану курировать труд их на благо Империума».

«Когда же произошли ваши с Фионой переговоры об этом союзе?» - спрашивал Вестник, и отвечал магистр: «После взрыва на Конклаве на этих несчастных со всей жестокостью обрушились храмовники. Не иначе как по божественному провидению в тот момент появился я». Герой нахмурился: меньше всего на свете верил он в «божественное провидение»... Алексиус же продолжал вещать о том, что однажды маги непременно станут гражданами Империи, вступят в Легион – боевое подразделение чародеев...

Более того, магистр сообщил, что у них с эрлом Редклиффа возникли противоречия, вынудившие последнего покинуть селение. Кассандра сочла сие донельзя странным: ведь даже в час Пятого Мора Тиган оставался в стенах твердыни.

Вестник Андрасты перешел непосредственно к делу, поведав Алексиусу о цели своего прихода; раз магистр говорит ныне от лица мятежных магов, стало быть, именно у него надлежит просить помощи в закрытии Бреши. Алексиус представил героям своего сына, молодого Феликса, наказав тому привести писца, дабы предать пергаменту возможное соглашение между Тевинтером и Инквизицией. Но Феликс неожиданно покачнулся, осел на пол; герой едва успел подхватить юношу, ощутил, как тот сунул ему в руку клочок пергамента.

Магистр всполошился, ведь сын его так слаб здоровьем! Постановив, что переговоры продолжатся чуть позже, в замке Редклиффа, Алексиус, поддерживая Феликса, покинул таверну. Лишь сейчас прочел Вестник записку, тайно переданную ему сыном магистра. «Приходите в церковь», - значилось в ней. – «Вы в опасности».

Очевидно, что происходит в Редклиффе куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Престранное приглашение в оплот магов кого-то, выступившего под личной Фионы... истончение Завесы... столь «своевременное» появление тевинтерцев с предложением помощи...

Ступив в церковь, лицезрели герои мага, в одиночку сдерживающего натиск демонов, проникающих в мир из разрыва Завесы, находящегося здесь же, внутри здания. В то время, как спутники его покончили с порождениями Тени, Вестник закрыл разрыв, и маг, поблагодарив чужаков за помощь, не преминул представиться: Дориан из рода Павусов, бывший прежде учеником магистра Алексиуса, сын члена имперского сената – магистра Галварда Павуса, и леди Акинеи Талрассиан. Принадлежал Дориан к знатному роду магов, имевшему в конца Священного Века большой общественный вес в городе Каринусе. Родовое имение их стало местом нескольких важных исторических событий, как то так называемое Восстание Трех Драконов, случившееся в 44 году Века Башен. В те времена, когда Империум приходил в себя после неудачного Священного Похода и Четвертого Мора, Гидеон Павус стал в Магистериуме голосом разума, убедив наряду с фракцией своей имперскую власть не нападать на ослабленные южные земли, а напротив, заключить мир с былыми врагами. То, что дом Павусов сумел выстоять даже после суда над магистром Гидеоном по обвинению того в измене, говорит о его мощи...

Феликс до церкви еще не добрался, и Дориан с тревогой сообщил героям, что для того, чтобы добраться до Редклиффа и увести магов прямо из-под носа Инквизиции, Алексиус, славящийся разработкой новейших заклинаний, исказил само время! Именно потому и появились в Редклиффе разрывы в и без того истонченной Завесе, и ощущение он них столь странное – продолжают они искажать ход времени! «Таких разрывов будет появляться все больше, и станут возникать они все дальше и дальше от Редклиффа», - мрачно произнес Дориан. – «Магия, которую использует Алексиус, жутко нестабильна, она расшатывает мироздание. И я знаю, в чем говорю, ведь я сам принимал участие в создании этой волшбы. Но я не понимаю, зачем он сейчас это творит... Рвет время в клочья, чтобы заполучить несколько сотен приспешников?»

«Он не для того это сделал», - молвил Феликс, проследовав в церковь, и, приблизившись к Вестнику и спутникам его, продолжал: «Мой отец вступил в культ верховенства Тевинтера, члены коего называют себя «венатори». И я знаю точно: то, что мой отец делает для магов, он делает с одной-единственной целью – добраться до тебя... Да, я люблю своего отца и свою страну. Но культ, магия времени... То, чем он занимается сейчас, - безумие. Вы должны остановить его, ради его же блага». «Будет славно, если он не проделает дыру во времени», - невесело усмехнулся Дориан. – «Ведь в небе уже есть одна дыра».

Ни Феликс, ни Дориан не знали, по какой причине венатори столь заинтересовались Вестником Андрасты. Быть может, причина тому – выживание его в Храме Священного Праха? Или же – обретенная способность закрывать разрывы в Завесе?.. Как бы то ни было, если Брешь в небесах – дело рук венатори, стало быть, сектанты куда сильнее и опаснее, чем могло бы показаться...

В любом случае, предупрежден – значит вооружен. Напомнив Вестнику, что надлежит тому опасаться возможной западни, Феликс и Дориан покинули церковь. Обескураженные неудачей в переговорах с отступниками и заявлением о новом тевинтерском культе, цели и возможности которого покамест неясны, инквизиторы поспешили вернуться в Гавань.

...Весть об Инквизиции продолжала распространяться повсеместно; воители продолжали прочесывать земли Внутренние Земли Ферелдена, расправляясь с остающимися там демонами... Однако силы организации были еще малы, ей необходимы солдаты, оружие для них, провизия... Блэкволл предлагал советникам воспользоваться древними соглашениями Серых Стражей, согласно которым он вправе требовать необходимые ресурсы у сильных мира сего – да, Пятый Мор завершился, но Брешь в небесах – не меньшая угроза Тедасу... Расчет оказался верен: когда весть о том, что Инквизиция состоит в союзе с Серыми Стражами распространилась, многие решились оказать поддержку организации; в итоге обрела Инквизиция и новых рекрутов, и столь необходимые ресурсы.

Тем временем Жозефине удалось все-таки заручиться поддержкой некоторых праведных матерей Церкви – пусть и формально, но выступает сей институт политическим союзником Инквизиции. Неведомо, сколь сей союз прочен; возможно, он продлится лишь до выборов новой Божественной, а позиция той определит судьбу альянса... Как бы то ни было, полагала Жозефина, что упадок Церкви не несет миру ничего хорошего, ведь, помимо сего института, мало что может заставить Орле, Неварру, Ферелден, Антиву и Ривайн действовать сообща, ведь во множестве держав Тедаса именно Церковь стала источником общих традиций.

Но, тем не менее, несмотря на формальную поддержку Церковью Инквизиции, одна из Верховных священнослужительниц – Иона из Кумберланда – втайне собирала вокруг себя недовольных церковников, обеспечивая тем самым преимущество в борьбе за трон Божественной. Полагала Жозефина, и не без оснований, - если удастся ей воплотить в жизнь задуманное, против Инквизиции вновь станут плестись козни... а Вестник Андрасты наверняка окажется в опасности. Посему посол приняла необходимые меры, дабы урезонить Иону...

Железный Бык известил советников о полученном от источника в Бен-Хассрате донесения касательно борьбы на наследство в Лайдсе, ведь непосредственного правителя в сем владении нет со времени гибели герцога Решама в орлесианской гражданской войне. Претендуют на власть трон: двоюродная сестра покойного Ремаша, Каралина - уже герцогиня по браку, дочь Монетта, юная и наивная, приверженка Церкви, и брат Жан-Гаспар, честолюбивый и охочий до власти. Для Инквизиции каждый из трех кандидатов мог бы быть полезен по-своему, однако Лелиана настояла на том, что необходимо приложить усилия для передали владения Монетте – ею легче манипулировать, да и к принятым обетам и договоренностям относится она весьма серьезно.

...Вскоре Алексиус действительно прислал письмо Вестнику Андрасты, приглашая того явиться в замок Редклифф на переговоры касательно помощи в закрытии Бреши со стороны магов. Очевидно, что это ловушка... и если Инквизиция лишится Вестника, закрывать разрывы в Завесе станет невозможно... Каллен настаивал на том, чтобы вовсе отринуть идею о заключении союза и магами и попытать счастья, обратившись за помощью к храмовникам... ведь людей для осады Редклиффа у них недостаточно. К тому же, если «орлесианские» инквизиторы ступят в Ферелден, это наверняка приведет к войне. Конечно, можно попытать счастья, заручившись поддержкой эрла Тигана, отправившегося в Денерим с прошением о королевской помощи, однако Жозефина сомневалась, что тому может понадобиться Инквизиция, если на стороне правителя Редклиффа выступит армия державы. В любом случае, противостояние со столь несвоевременно появившимися на сцене тевиртенцами может затянуться, и надолго, что для Инквизиции неприемлемо.

В зал церкви, проходил в которой совет, уверенным шагом ступил Дориан, известив собравшихся о том, что может помочь инквизиторам проникнуть в замок Редклифф через тайный ход, существующий на случай, если хозяевам твердыни придется спасаться бегством от какой-либо угрозы. Дориан утверждал, что лишь ему по силам развеять наведенные магические барьеры и незаметно провести воинов в цитадель...

Несколько дней спустя Вестник Андрасты в сопровождении Варрика и Кассандры проследовал ко вратам замка Редклифф, потребовал у стражей-тевинтерцев встречи с магистром Герионом Алексиусом. Стражи переглянулись, ибо магистр приказывал провести в тронный зал исключительно молодого Тревальяна, однако последний настаивал на присутствии на переговорах его спутников. Стражи были вынуждены принять поставленное условие...

При виде ступивших в зал героев магистр поднялся с трона эрла, выразил уверенность в том, что в вопросе предоставления магов для закрытия Бреши им удастся прийти ко взаимовыгодному соглашению. «А у нас, магов, нет голоса?» - с вызовом осведомилась Фиона, проследовав в чертог. – «Мы не решаем свою судьбу?» «Фиона, ты бы не доверила своих последователей моим заботам, если бы не считала, что я могу распоряжаться их судьбой», - тщательно скрывая раздражение, вызванное появлением эльфийки, напомнил Алексиус. «Если Великая Заклинательница хочет участвовать в переговорах, тогда могу предложить ей присутствовать как гостье Инквизиции», - встал на сторону Фионы Вестник, и магистр, пойдя на сию несущественную уступку, осведомился, что может предложить Инквизиция за помощь магов?

«Сначала бы мне хотелось поговорить о твоей временной магии», - со значением произнес герой, и Феликс, замерший за троном, обратился к обескураженному отцу, подтвердив, что инквизиторам известно все. Алексиус побагровел от ярости, ведь все, сделанное им, было ради сына – магистру обещано было исцеление Феликса от смертельного недуга... и ради этого отец был готов на любые жертвы...

«Ты вошел в мою крепость с украденной меткой», - прошипел Алексиус, в упор глядя на Вестника, - «даром, значения которого ты не понимаешь, - и думаешь, что можешь здесь распоряжаться? Ты – не более, чем ошибка!» «Что тебе известно о гибели Божественной?» - вопросил Тревальян, и выкринул магистр: «То был момент явления Старейшего, одного присутствия которого ты недостоин. Старейший обладает такими силами, о которых вы и помыслить не можете. Он возродит Империум из пепла». «То есть, ему ты служишь?» - уточнил Вестник. – «Тому, кто убил Божественную? Он маг?» «Скоро будет богом», - заверил героя Алексиус. – «Он заставит мир склониться перед магами, как прежде. И мы станем править – от Боерского океана до Ледяных морей».

В зал проследовал Дориан, обратился к бывшему наставнику, спрашивая того, почему продолжает магистр участвовать в подобном безумии. Дориана поддержал Феликс, убеждая отца оставить венатори, покинуть южные земли и вернуться домой, в Тевинтер. Но Алексиус отрицательно покачал головой, напомнив о том, что Старейший обещал спасти Феликса, если исправить магистр ошибку, произошедшую в храме. Обратившись к стражам-венатори, присутствующем в тронном зале, Алексиус приказал схватить Вестника Андрасты...

Но не ожидал магистр, что заполонят чертог воители Инквизиции, проведенные в замок Дорианом через тайный ход. Наблюдая, как стражи-венатори гибнут один за другим, Алексиус воззвал к магии магического амулета, коий сжимал в руках... В тронном зале возник рифт, разрыв в завесе... Дориан бросился к магистру, пытаясь развеять творимый тем двеомер...

А в следующее мгновение Вестник наряду с Дорианом обнаружили себя совершенно в ином месте – в некоем подземелье, где красный лириум, казалось, произрастал прямо из каменных стен. Осознав произошедшее, маг известил героя о том, что амулет Алексиуса, вне всяких сомнений, был точкой фокуса для творимого заклинания, и магистр переместил их сквозь время! Но в прошлое или будущее? И насколько далеко?.. Ответов на эти вопросы у них пока не было... ровно как и зримых способов вернуться в свое время... если, конечно, это возможно в принципе. «Мне кажется, Алексиус собирался стереть тебя из времени вообще», - предположил Дориан. – «Если бы это у него получилось, ты бы не оказался в Храме Священного Праха и не помешал бы воплощению замысла Старейшего. Видимо, когда мы застали его врасплох в тронном зале, он отчаялся и отправил тебя в разрыв наобум, не подготовившись, как следует. Я попытался развеять его заклинание, магия каким-то образом среагировала... и вот мы здесь».

«Других тоже протащило через разрыв?» - поинтересовался герой, озираясь, но Дориан отрицательно покачал головой: « Думаю, он был не очень большой. Не на все помещение. Иначе туда могли угодить сам Алексиус или Феликс. Думаю, они по-прежнему в том времени, где мы их оставили... если выражение «по-прежнему» тут уместно». «Алексиус в тронном зале упоминал Старейшего», - припомнил Вестник. – «Ты знаешь, кто он такой?» «Подозреваю, что предводитель венатори», - предположил маг с нескрываемым сарказмом. – «Какой-нибудь магистр, претендующий на божественность. Все та же старая песня. «Давайте поиграем с магией, которую не понимаем. Она дарует нам могущество!» Ах, в процессе разорвать ткань времени? Подумаешь, какие мелочи».

Двое продолжали исследовать подземелье замка, осторожно огибая месторождения красного лириума, пребывавшего, похоже, здесь повсеместно. В одной из тюремных камер узрели они Фиону, донельзя изможденную. В глазах ее мерцали алые точки – наглядное свидетельство отравления лириумом. «Вы... живы? Как?» - прохрипела чародейка. – «Я видела... вы исчезли в разрыве». Объясняя свое прескверное состояние, пояснила эльфийка, что пребывание рядом с красным лириумом сродни болезни. Если долго находиться рядом с сим веществом, оно проникает внутрь... а потом маги добывают его из твоего мертвого тела. Фиона поведала, что сейчас на дворе – 42 год Века Дракона; стало быть, Вестник и Дориан переместились на год в будущее. «Пожалуйста... не дайте этому случиться», - теряя последние силы, молила чародейка. – «Алексиус... служит Старейшему. Он гораздо сильней... чем Создатель... кто противостоит... не выживет...»

Понимая, что не в силах ничем помочь обреченной Фионе, двое устремились прочь по коридору. Очевидно, что находятся они в чудовищно преображенном Редклиффе – в будущем, где замыслы таинственного Старейшего претворились в жизнь. Полагал Дориан, что единственный их надежда – отыскать амулет, с помощью которого магистр перенес их сюда; если артефакт все еще существует, маг не сомневался, что сумеет сотворить разрыв во времени, ведущий в тот момент, из которого они сюда и прибыли.

В иных камерах двое отыскали Варрика и Кассандру, проведших в заточении целый год и также подвергшихся воздействию красного лириума. Гном, на удивление не утративший присутствия духа, поведал чудом вновь обретенным товарищам, что за прошедшее время Старейшему удалось покончить с Императрицей Орле и захватить все южные земли. Разрывы же продолжают открываться по всем южным землям, демоны опустошают мир; Инквизиция сокрушена давным-давно, ровно как и защитники Ферелдена.

Понимая, что красный лириум обрек их на гибель, Варрик и Кассандра, тем не менее, незамедлительно присоединились к Вестнику и Дориану, уповая на то, что сумеют те вернуться в прошлое... и ужасающее грядущее не наступит никогда.

В пыточной замка четверо обнаружили измученную, изувеченную Лелиану. Последняя не стала задавать Вестнику и спутнику его никаких вопросов; быть может, на то у нее не осталось боле сил.

Покинув подземелье, пятеро ступили во внутренний двор замка; Вестник и Дориан замерли в ужасе, узрев Брешь, растянувшуюся на все небо и продолжающую изрыгать демонов... Герои пересекли двор, вновь углубились во в коридоры твердыни, охраняемые воителями-венатори. Расправляясь с последними и продолжая поиски магистра, ступили они в пустующие покои Алексиуса, обнаружился в которых дневник последнего. Как следовало из записей в оном, магистр неоднократно пытался создать заклинание, которое позволило бы ему попасть в прошлое до взрыва на Конклаве – в то время, когда на повозку Феликса еще не напали порождения тьмы, ведь именно в противостоянии с ними в тело юноши попала скверна, и когда венатори еще не пришли в Минратус... Но безуспешно: магию времени питала Брешь, и оказаться во времени до ее возникновения невозможно. Как следствие, Алексиус не мог изменить события, произошедшие на Коклаве, как требовал от него Старейший.

В тронном зале замка лицезрели герои магистра Гериона Алексиуса – подавленного, отрешенного; после пребывали и Феликс – жизнь едва теплилась в его теле, снедаемом скверной. В том, что Вестник появился в замке именно сейчас, видел магистр злую иронию, ибо осознал, что все его стремления привели лишь к смерти и распаду. А вскоре явится Старейший, и ознаменует это окончательную гибель всего...

Лелиане претили душевные терзания мага; метнувшись к безвольному Феликсу, женщина приставила кинжал к шее юноши... несколько долгих мгновений смотрела в исполненные отчаянной безмолвной мольбы глаза Алексиуса... а после перерезала обреченному горло.

Магистр обезумел: сотворив разрывы в Завесе здесь же, в тронном зале, он бросил появившихся демонов против ненавистных врагов, лишивших его единственного сына... В ходе ожесточенного противостояния твари Тени были уничтожены, а сам Алексиус сражен. На теле его Дориан обнаружил знакомый амулет, принялся творить волшбу, высвобождая магические энергии сего артефакта. Лелиана, на то дело с тревогой озираясь на дверь, просила мага поторапливаться...

Переглянувшись, Варрик и Кассандра сообщили товарищам, что станут держать оборону у главных врат замка; в тронном зале останется Лелиана. То станет их последним боем – за иное будущее...

Двери тронного зала захлопнулись за спинами гнома и Искательницы... Медленно тянулись минуты; Дориан продолжал ворожить над амулетом... А вскоре в коридоре послышался шум, и в тронный зал ворвались воители-венатори наряду с демонами... Встретили их стрелы Лелианы, но места павших занимали все новые противники...

Над амулетом возник разрыв, и Дориан потянул в оный за собой Вестника. Тот бросил последний взгляд на Лелиану – женщина оседала, пронзенная клинками венатори... А затем мир исчез в ослепительной вспышке...

К счастью, расчеты Дориана оказались верны, и Вестник наряду с магом вернулись в прошлое, в то самое мгновение, когда и оставили тронный зал Редклиффа. Алексиус, видя, что замысел его не удался, осел на каменный пол, признавая безоговорочную победу инквизиторов. Обратившись к магистру, Вестник приказал тому отказаться от всяких притязаний на Редклифф... лишь в этом случае его люди оставят чародея в живых.

Магистр угрюмо кивнул, и воители Инквизиторы вывели его из зала... а несколько минут спустя в чертог в сопровождении отряда королевских стражей проследовали правители Ферелдена – король Алистер и королева Анора; лица обоих отражали неподдельный гнев.

«Великая Заклинательница, мы бы хотели обсудить твое злоупотребление нашим гостеприимством», - прогремел Алистер, обращаясь к склонившейся пред ним в поклоне Фионе. «Когда мы предложили магам убежище, мы не давали им права выгонять из дома наших подданных», - поддержала супруга королева. «Король Алистер, королева Анора, мы не намеревались...» - начала эльфийка, но Анора оборвала ее, постановив: «В свете ваших действий добрые намерения в счет не идут». «Ты со своими подопечными злоупотребила нашим доверием», - продолжал говорить монарх. – «Немедленно покиньте Ферелден, в противном случае нам придется применить силу».

Вестник Андрасты незамедлительно предложил магам присоединиться к Инквизиции – не как пленникам, но как союзникам! Кассандра не пришла в восторг от высказанного соратником устремления, полагая, что маги должны находиться у них в подчинении, и никак иначе; однако вслух Искательница возражать не стала, тем более что Варрик решение поддержал, заявив, что, исходя из его прошлого опыта, маги могут оказаться верными товарищами.

Фиона на предложение Вестника с готовностью согласилась, заверив инквизиторов, что не пожалеют они о сделанном выборе, и Брешь непременно будет закрыта...

...Решение Вестника Андрасты рассматривать отступников как союзников породило много споров среди основателей Инквизиции. Бывший храмовник Каллен настаивал, что среди магов непременно окажутся демонические порождения, и к подобному надлежит готовиться загодя! Жозефина осторожно замечала, что если сейчас Инквизиция отменит предложение о союзе, но в лучше случае будет выглядеть некомпетентно, в худшем – просто смешно. Вестник продолжал отстаивать свою позицию, призывая соратников не делать скоропалительных выводов, а наблюдать, как маги воспользуются обретенной свободой. Каллен обратился за поддержкой к Кассандре, но к удивлению воина, Искательница поддержала выбор, сделанный Вестником.

Лелиану же весьма тревожило «темное будущее», рассказывали о котором Вестник и Дориан. Императрица Селена убита, сонм демонов проник в мир... и всему виной - тевинтерский культ, уничтоживший Орле и возродивший Империум. Варрик напомнил спутникам и о красном лириуме, заражающем людей и продолжающем расти внутри их тел; гном сомневался, что наличие сего вещества в Храме Священного Храма было всего лишь совпадением... к тому же, история с идолом из красного лириума в Киркволле была еще свежа в его памяти. Гном надеялся все же выяснить однажды, откуда в принципе берется сия красная руда.

...Довольно скоро советники получили письмо на имя Каллена от Рыцаря-командующего Брайсена из Хасмала. Выражая удивление сотрудничеством инквизиторов с редклиффскими магами, Брайсен извещал о том, что многие из подначальных ему храмовников не примкнули к Лорду-Искателю, а остались исполнять свой долг, защищая магов хасмальского Круга. Рыцарь-командующий просил Каллена взять помянутых магов под защиту Инквизиции, объясняя это тем, что собственных ресурсов для обеспечении безопасности заклинателей у него недостает. Каллен немедленно отрядил к Хасмалу отряд солдат, дабы удовлетворить просьбу Брайсена...

...Примкнул к Инквизиции сер Делрин Баррис – доблестный храмовник, второй сын банна Джервиса Барриса из Ферелдена. Род сей славился рыцарями: Кенем Баррис в 50 году Века Стали противостоял вторжению авваров в Баннорн, спасая жизнь тейрна Льюса Мавбре, будущего короля Ферелдена, а Аларра Баррис сражалась в 98 году Века Благословенного с оккупантами-орлесианами, изгнав тех с земель своего рода. Джервис Баррис отправил сына, Делрина, в орден храмовников, и юноша оправдал ожидания отца. Его первым заданием было проверить слухи об отступниках на Горе Дракона, к югу от Денерима. Миссия вылилась в конфликт с участием культа магов крови, демона гордыни, клана долинных эльфов, двух Искателей, а также наемников Тал-Вашотов, порабощенных магией. В сече пал командующий отрядом храмовников, и те избрали своим лидером Делрина, сохранявшего голову на плечах в жаре битвы. Через три дня сражений храмовники одержали верх над противником… Присоединившись к Инквизиции, сер Баррис стал агентом Каллена, расследующим инциденты, касающиеся отступников, малефикаров и демонов. К несчастью, Делрин Баррис был убит, когда красные храмовники покончили со всеми своими собратьями, отказавшимися принимать красный лириум.

...Связался с советниками Инквизиции и Себастьян Ваэль, единственный наследник правящего рода Неприступной Гавани. Дворянин извещал о том, что сумел вернуть себе престол родного города, и, надеясь на разрешение ужасающего конфликта, унесшего жизни сотен жителей Киркволла и угрожающего охватить весь Тедас, предлагал Инквизиции заключить союз, дабы низвергнуть зло, явившееся в мир. Следует отметить, что после взрыва в церкви Киркволла треть гарнизона храмовников Неприступной Гавани выступило к сему граду, дабы оказать помощь нуждающимся и обездоленным, пострадавшим в результате случившихся трагических событий; возглавлял контингент рыцарь-капитан Райлен. Действия Лорда-Искателя Ламберта в 40 году раскололи гарнизон храмовников Неприступной Гавани. Рыцарь-командующий Карстен принял решение оставить Церковь, но многие из его офицеров высказались против подобного. В Неприступной Гавани Круга не было, ибо его уничтожил пожар годы назад, а маги разошлись по другим городам-государствам. Райлен и его сподвижники искали для себя новую цель существования, и Каллену без особых трудов удалось привлечь их к делу Инквизиции… Что до предложения Себастьяна Ваэля, Жозефина обещала соратникам, что вышлет в Неприступную Гавань эмиссаров, ведь поддержка столь процветающего города Свободных Просторов окажется Инквизиции весьма полезна...

Наконец, в Гавань поступили необходимые объемы лириума, и Вестник Андрасты, сопровождаемый верными товарищами и множеством сильнейших магов выступил к руинам Храма Священного Праха. Здесь, щедро черпая магические энергии от делящихся ими чародеев, направил он оные ввысь... к Бреши... Та закрылась, и впервые за долгие, долгие месяцы тлетворное сияние оставило небеса... Да, шрам от Бреши остался, и наверняка в Завесе еще остаются небольшие разрывы, но то, что им удалось сделать сегодня – несомненно, победа.

...Этим вечером все без исключения жители Гавани праздновали. Вопросов и угроз оставалось еще предостаточно, но сила, проявленная Инквизицией, и триумф ее были очевидны. Обратившись к Вестнику, Кассандра начала разговор о том, что союзу их необходима новая цель... когда сотни факелов зажглись на перевалах Ледяных гор, знаменуя приближающуюся к селению армию...

К удивлению поспешивших к вратам героев, здесь их ожидал худенький светловолосый паренек в широкополой шляпе, выглядящей на нем весьма нелепо. «Я – Коул», - произнес юноша. – «Пришел предупредить. Помочь. Идут люди, чтобы навредить. Храмовники идут вас убивать». «Храмовники?» - задохнулся от гнева Каллен, весь наступающие приближались без каких-либо знамен и стягов. – «Это ответ ордена на наш союз с магами? Нападают вслепую?» «Красные храмовники и Старейший», - подтвердил Коул. – «Вы отняли у него магов».

Юноша указал на горный утес, с высоты которого на Гавань взирали двое – храмовник и... хурлок-эмиссар?!. Неужто это и есть приснопамятный Старейший?..

Напомнив товарищам, что Гавань – не крепость, и, если не перехватить инициативу у противника, им не выстоять, Каллен приказал защитникам оплота Инквизиции спешить к требушетам... У оных воители схлестнулись с передовыми отрядами храмовников, в телах которых, вне всяких сомнений, пребывал красный лириум. Некоторые из противников оказались чудовищно преображены сим веществом, и походили скорее не на людей, а на демонических порождений...

Каллен верховодил обороной Гавани; требушеты удалось защитить от атакующих, и теперь, используя сии механизмы, солдаты метали камни в горные склоны... Им удалось спровоцировать сход лавины, коя погребла под собою внушительную часть вражеского войска...

Казалось, впору праздновать победу... когда над Гаванью пронеслась черная тень огромного дракона, и пламя, исторгнутое им, охватило требушеты. Понимая, что тварь свела все их преимущество, полученное сходом лавины, на «нет», Каллен приказал воителям отступать к зданию церкви, дабы держать оборону там. Понимали инквизиторы, что надежды на выживание призрачны, ибо храмовники, чудовищно преобразованные красным лириумом, уже прорывались через врата селения. Таинственный минерал даровал им нечеловеческое могущество, обратив в безумных чудовищ...

С боем Вестник и спутники его прорвались к церкви, и солдаты Инквизиции захлопнули тяжелые двери за их спинами. Переводя дыхание, герои озирались по сторонам, пытаясь понять, скольким воителям удалось выжить в случившемся противостоянии... Здесь, на каменном полу полулежал верховный канцлер Родерик, заботливо поддерживаемый Коулом; обратившись к герою, юноша поведал о том, что церковник преградил путь храмовнику, и тот пронзил его мечом...

Каллен пребывал в отчаянии: если бы не дракон, исход сражения мог быть совершенно иным! «Однажды я видел архидемона», - неожиданно заметил Коул. – «Это было в Тени, но выглядел он именно так». «Плевать, как он выглядел!» - не придал значения словам юноши Каллен. – «Он открыл путь для армии. Они перебьют всех в Гавани!»

«Старейшему не нужна деревня», - столь же тихо, голосом, лишенным всяческих эмоций, заметил Коул. – «Нужен только Вестник. Но не знаю, зачем. Он слишком... громкий. Боюсь его слушать. Он хочет убить Вестника. Остальные не нужны, но их он все равно убьет. Мне он не нравится». «Не нравится ему, как же», - поморщился Каллен, раздраженный столь несвоевременными откровениями престранного юноши, после чего обратился к герою: «Вестник, боюсь, никакая тактика нас не спасет. Пока что противника задержала лишь лавина. Мы можем повернуть оставшиеся требушеты и окончательно обрушить склон». «Нам ведь некуда отступить», - возразил герой. – «Завалит часть их армии и всю Гавань». «Мы все равно погибнем, но можем решить – как», - мрачно резюмировал Каллен. – «У многих и этого выбора нет».

Коул, все это время остававшийся близ умирающего верховного канцлера, слегка нагнул голову, будто к чему-то прислушиваясь, после чего сообщил героям, что Родерик хочет им помочь перед смертью. Канцлер кивнул, и, устремив затухающий взор на Вестника, поведал о тайной тропе, начинающейся за церковью и ведущей прочь через ущелья Ледяных гор. «Об этом пути знают лишь те, кто совершал паломничество летом», - тихо говорил Родерик. – «Людей можно вывести. Наверное, сама Андраста показала мне этот путь, чтобы я мог... рассказать о нем тебе. Теперь все погибли на Конклаве, и выходит, что лишь я помню о нем... Даже не знаю, Вестник... Если это воспоминание нас спасет, значит, тут не совпадение, а нечто большее. Ты - нечто большее».

Велев Каллену уводить выживших по тайному пути, поведал о котором, Родерик, Вестник постановил, что наряду с верными спутниками попытается выстрелами из требушетов спровоцировать новую лавину. Каллен согласно кивнул, надеясь, что доблестные герои подарят инквизиторам достаточно времени, чтобы добраться до заснеженного леса...

Покинув церковь, Вестник и спутники его устремились к требушету, находящемуся у частокола селения. Красные, чудовищные храмовники заполонили пылающую Гавань, и прорываться пришлось, принимая бой чуть ли не на каждом шагу... Близ требушета Кассандра наряду с соратниками противостояла рыцарю-капитану храмовников Денаму, все тело которого покрывали ужасающие кристаллы красного лириума, в то время как Вестник отчаянно пытался навести требушет на цель – склон одной из гор.

Но осуществить задуманное он не успел: порыв ветра сбил его с ног, отбросил на несколько шагов, и наблюдал герой, как близ требушета опустился огромный дракон, от которого ощутимо разило мертвечиной, а из теней выступил прежде замеченный Вестником хурлок-эмиссар, тело которого покрывали наросты красного лириума. Оглядевшись по сторонам, сподвижников не заметил герой, но размышлять не о том, куда подевались они, времени не было.

«Самозванец», - проскрежетало порождение тьмы, медленно приближаясь. – «Ты играешь с силами, которое не можешь осознать... Но с этим покончено». «Кто ты?» - выдохнул герой, поднимаясь на ноги и направляя меч в сторону Старейшего. – «Зачем делает все это?» «Смертные молят об истине, но не способны познать ее», - произнес хурлок. – «Вы недостойны ее, как я был недостоин когда-то. Узнай же, кто я. Узнай, чье место пытался занять. Восславь Старейшего! Восславь нового бога, имя которому – Корифей! Ты падешь передо мной на колени».

В левой руке Корифей сжимал престранную сферу, и метка на руке герой сияла, ибо артефакт... пытался поглотить энергии ее?.. «Я пришел за Якорем», - молвил Старейший. – «И я заберу его». Казалось, магия, направляемая Корифеем, пытается вырвать метку из руки Вестника; тело последнего сводило от боли. «Ты сам во всем виноват, «Вестник», - продолжал вещать хурлок. – «Ты помешал ритуалу, который готовился долгие годы. И вместо того, чтобы умереть, похитил сокровенное. Не знаю, как тебе удалось выжить, но эту твою «божественную метку», которой ты размахивал перед разрывами, я создал, чтобы взойти на небеса. А ты моим же Якорем свел на «нет» все мои усилия! Неслыханная дерзость!»

«Зачем эта метка вообще нужна?» - выдохнул герой, терзаемый нестерпимой болью. «Дабы вершить неизбежное там, где царит ничто», - относительно доходчиво пояснил Старейший. – «И для тебя неизбежно то, что я не отдам ее тебе». Метнувшись к Тревальяну, хурлок схватил противника за запястье руки, полыхала на которой метка – Якорь, - и, приподняв обессиленного героя над землей, прошипел ему в лицо: «Некогда я вторгся в Тень, во имя служения Старым Богам Империума во плоти. Я увидел лишь хаос и разложение. Мертвый шепот. Тысячу лет я пребывал в смятении. Пока покончить с этим. Я собрал волю, чтобы вернуться под собственным именем, и никаким иным. Дабы возродить пришедший в упадок Тевинтер и изменить оскверненный мир. Возжелай того, чтобы добился я успеха, ибо зрел я трон богов – и он был пуст!»

В вящем отвращении Корифей отшвырнул героя в сторону, осознав, что отделить метку от руки его невозможно... к тому же, природа Якоря уже изменена действиями Вестника, и не подходит для его собственных целей. «Что ж, я начну с самого начала и изыщу иной путь», - постановил Старейший. – «Этот мир обретет Империум и бога, которые необходимы ему!»

Вестник метнулся к требушету, и, приведя в действие механизм оного, метнул каменную глыбу в горный склон... Непроизвольно, Корифей проследил за полетом камня... ударившего в гору, и всесокрушающая снежная лавина устремилась вниз, к обреченной Гавани... Дракон подхватил Старейшего, поднялся в воздух... Вестник же бежал прочь изо всех сил, но лавина настигла его, безжалостно смела... Сознание милосердно угасло...

Каким-то чудом он остался в живых, и, придя в себя в горной расселине, медленно зашагал по заснеженному ущелью, сгибаясь под порывами пронизывающего ледяного ветра... Каждое мгновение растягивалось на часы, но Вестник – но колено в снегу - продолжал переставлять ноги, не ведая, куда приведет его этот путь...

Но силы оставили его, и герой тяжело осел наземь... Зрел он спешащие к нему по снежному покрову фигуры...

Вестнику Андрасты удалось добраться до лагеря отступивших из Гавани воинов Инквизиции, разбитом в горном ущелье, и сподвижники посчитали чудесное возвращение героя промыслом божьим; появление Вестника дарило надежду, ведь тот, погибший в Гавани, вновь явился им, и то – чудо, свершенное Создателем. Обо всем этом поведала герою мать Жизель, находящаяся у циновки в шатре, на которой оставался он, донельзя обессиленный.

Снаружи продолжали спорить до хрипоты Каллен, Жозефина, Лелиана и Кассандра, не ведая, как следует поступить им, преследуемым красными храмовниками. Отчаяние и сомнения захлестывали души, судьба Инквизиции – да и самого мира! – висела буквально на волоске... Но, несмотря на нынешнее плачевное положение, оказалась в котором организация, мать Жизель была спокойна, истово веруя в Создателя, в торжество добра и справедливости, олицетворяет кои возрожденный Вестник.

«Нам известно, где сейчас Корифей с армией?» - вопросил герой, но мать Жизель лишь грустно улыбнулась: «Мы даже толком не знаем, где мы сами. Быть может, поэтому и его не видно. Войск у него оставалось еще много... Или же он уверен, что ты погиб. Или полагает, что без Гавани нас можно списать со счетов. Или готовится напасть снова. Не берусь угадать мысли этого существа, вижу лишь, как это сказалось на нас».

«А что ты думаешь о претензиях Корифея насчет восхождения на небеса?» - спрашивал Вестник, терзаясь сомнениями, пытаясь осознать природу и устремления их противника, Старейшего. «Писание гласит, что магистры, слуги Тевинтера и ложных Старых Богов, вошли в Тень и вторглись в Золотой Город, владения Создателя», - молвила Жизель. – «За грех свой они поплатились, обратившись порождениями тьмы. Из-за их гордыни мы страдаем от Моров, из-за нее Создатель отвернулся от нас. И если Корифей был в их числе, он – чудовище за гранью всех пороков. Из-за греха магистров страдают все, ныне живущие. И если есть в этом хоть крупица правды, тем легче поверить, что Андраста избрала кого-то для борьбы с ним».

Да, легенда сия была знакома герою. О семерых магистрах, каждый из которых выступал верховным жрецом одного из Старых Богов, ступивших в Тень во плоти и вторгшихся в Золотой Град. Явились они под покровом тайны, скрывая свои истинные имена даже друг от друга, ведь велели сим магистрам Старые Боги занять трон создателя... но трон был один, а их – семеро. Как следовало из некоторых древнейших тевинтерских текстов, их предводитель – верховный жрец Думата, Корифей, - направлял остальных, объединял их магические силы, дабы достичь поистине небывалой мощи. И, ступив в Тень, обитель грез, семеро магистров необратимо изменили мир смертный... Действительно ли были они прокляты Создателем, как утверждает Песнь Света, или... произошло с ними нечто иное, наполнившее магистров скверной, исторгнувшее из Тени?.. Существуют ли они и поныне, исполненные гордыни и ненависти?.. Или же Корифей, - единственный выживший из семерых?..

«Корифей сказал, что нашел лишь скверну и пустоту», - продолжал Вестник, переживая истинное испытание веры. – «Ничего золотого». «Ступив в ту обитель, он изменился и внутри, и снаружи», - мягко заметила праведная мать. – «Это место не предназначено для смертных. Быть может, это самообман, ибо не желает он признавать, что Создатель отверг его». Жизель продолжала убеждать усомнившегося, а после, поднявшись на ноги, чистым голосом запела – Песнь Света. Мало-помалу, но присоединились к ней все, собравшиеся в лагере, и песнь надежды на победу над тьмою, на неминуемый рассвет звенела в ночи, даруя тепло и душевный покой.

Вышедшего из шатра Вестника подозвал к себе Солас, и, отведя в сторонку, кивнул в сторону оставшейся у лагерных костров праведной матери, усмехнулся: «Мудрая женщина, к ней стоит прислушаться. Из тех, кто умеет почувствовать момент, способный всех сплотить... или рассорить... Но я хочу поговорить с тобой не об этом. Сфера, которую держал в руках Корифей, и магия ее... Это все эльфийское. С ее помощью он проделал Брешь в Завесе; это, видимо, и вызвало тот страшный взрыв на Конклаве. Не знаю, как выжил Корифей... И не представляю, как отреагируют миряне, если станет им ведома природа сферы».

«Откуда ты вообще знаешь об этом?» - удивился герой, и отвечал эльф: «Эти сферы – средоточия, через которые явилась в мир древняя магия. Я видел такие в Тени, в отголосках воспоминаний о былом. Корифей, возможно, думает, что сфера тевинтерская, но магия его Империума зародилась на эльфийских пепелищах. Знает он или нет, но это угроза для нашего союза, а подобного нельзя допустить». «Сейчас все выбиты из колеи», - признал Вестник. – «Люди и вправду могут, не подумав, наброситься на эльфов». «История лишь подтверждает это», - подтвердил Солас. – «Но мы можем кое-что сделать, чтобы не допустить розни».

На следующее утро Солас повел за собою воителей Инквизиции потаенным восточным пределам Долин, – туда, где высилась заброшенная эльфийская твердыня – Скайхолд, Небесный Замок. Неприступный оплот, где Инквизиция воспрянет вновь, восстановит силы и приумножит их, вновь заявив о себе миру...

Воодушевленные осознанием факта, что дарует им судьба новый оплот, воители Инквизиции с энтузиазмом принялись за восстановление твердыни. В последующие дни и недели все больше людей прибывало под защиту стен Скайхолда; весть о том, что Инквизиция оправилась от нанесенного красными храмовниками удара, стремительно распространялась в землях Ферелдена и Орле. Рано или поздно узнает о сем и Старейший, и инквизиторам придется принять бой. Однако теперь противник ведом им, и противостоять ему возможно...

Кассандра приняла непростое решение - сложить с себя полномочия неформального лидера Инквизиции, и, через несколько дней после того, как заняли они Скайхолд, Искательница наряду со сподвижниками во всеуслышание назвала Вестника Андрасты Инквизитором - тем, кто поведет за собою остальных в противостоянии воспрявшей угрозе - древнему порождению тьмы. Ведь приходилось признать: не было бы Вестника - не было бы и Инквизиции, и именно он определяет отныне судьбу сей организации.

Инквизитор наряду с советниками ступил в пустующий тронной зал Скайхолда, дабы держать совет о том, как надлежит противостоять означившему себя врагу; Кассандра в сем совете участие не принимала, ибо занималась размещением продолжающих прибывать воителей в чертогах твердыни. «Мы ничего не знаем о Корифее, кроме того, что ему нужна метка», - констатировал Вестник, обращаясь к соратникам. – «Корифей хочет возродить Тевинтер. Означает ли это, что нас ждет война с Империумом?» «Мне кажется, мы имеем дело с радикально настроенными отщепенцами, а не с армией вторжения», - с нескрываемым сомнением заметил Каллен, и Жозефина поддержала бывшего храмовника: «Тевинтер уже совсем не похож на Империум тысячелетней давности. Того, что хочет «возродить» Корифей, больше не существует. Но магистры, конечно, не будут сожалеть, если юг обратится в руины».

«Корифей сказал, что хочет войти в Черный Город и что это сделает его богом...» - припомнил герой, и Лелиана вздохнула, молвив: «Он хочет погубить этот мир, чтобы попасть в грядущий. Будет уже неважно, ошибается он или нет». «А если не ошибается?» - вопросил Каллен. – «Что, если он найдет иной путь в Тень...» «Тогда он получит силу, которую искал», - отвечала Лелиана. – «Или же просто устроит катастрофу для всех нас».

«Его дракон и вправду может быть архидемоном?» - спрашивал герой, но Лелиана лишь пожала плечами: «Если так – то начался новый Мор». «Пока что мы не видели порождений тьмы, кроме самого Корифея», - напомнила остальным Жозефина. – «Быть может, это вовсе не архидемон, а кто-то еще?» «Кем бы он ни был, он опасен», - заключил Каллен, не желавший тратить время на пустопорожние теории. – «Власть над таким существом дает Корифею преимущество, и закрывать глаза на это нельзя».

«А он может напасть у нас здесь?» - произнес Инквизитор, обращаясь к советникам. – «Нельзя, чтобы повторилось то, что произошло в Гавани». «Скайхолд достаточно крепок, чтобы выстоять против Корифея», - уверенно молвил Каллен. – «После такого отпора с одним лишь требушетом я бы на его месте воздержался от штурма». «У нас есть одно преимущество», - изрекла Лелиана. – «Мы знаем, что Корифей собирается сделать в следующую очередь. В том странном будущем, куда забросило Вестника, Императрица Селена была убита».

Действительно, гибель владычицы Орле вызвала вы всеобщее смятение, и армия красных храмовников Корифея – к которым, как было явлено герою в будущем, присоединятся и демоны, - сумеет захватить весь юг Тедаса. «Эх, узнать бы больше о том, с кем бы имеем дело», - вздохнула Лелиана...

«Я знаю, кто мог бы нам помощь», - послышался голос, и в чертог проследовал Варрик, с усмешкой обратился к предводителям Инквизиции. – «Вы столь воодушевлены общей идеей, что это мне кое-что напомнило, и я послал весточку старому другу. Он в прошлом уже имел дело с Корифеем и может лучше понять его мотивы и действия. Он сможет помочь нам». «Никогда не откажусь от новых союзников», - молвил Тревальян. – «Представь нас своему другу». «Лучше не выставлять его напоказ, чтобы не поднимать шума», - уклончиво заметил лукавый гном. – «Давайте вы встретитесь тайно. На крепостной стене. Там... все непросто».

С этими словами Варрик покинул тронный зал, а инквизиторы, сбитые с толку речами гнома, с удивлением смотрели ему вслед. «Одна скажу точно», - усмехнулась Лелиана, нарушив воцарившуюся тишину, - «если это тот человек, о котором я думаю, Кассандра Варрика убьет».

...В разговоре с Соласом, состоявшимся в сей день, по завершении совета, Вестник узнал для себя много нового как и о самом маге, так и о природе духов, обитающих в Тени. «Церковь учит, что духи ненавидят смертный мир и пытаются посеять в нем хаос и разрушение», - рассказывал чародей. – «Но в подобных упрощениях неправильно истолковываются побуждения демонов, так что подобные догмы больше вредят, чем помогают. Духи желают соединиться с живыми существами, а демон суть то же желание, но в искаженной форме». «Может, есть способ сосуществовать с ними?» - спрашивал герой. – «Жить вместе если не в мире, то хотя бы без подобного противостояния?» «Не в том мире, который мы знаем», - покачал головой эльф. – «Завеса – барьер для взаимопонимания».

Вестник просил собеседника поведать о себе, о том, что заставило взяться его за изучение Тени. «Я вырос в деревне на севере», - отвечал Солас. – «Как ты понимаешь, это скучное место для юноши, особенно для того, кто одарен в магии. Но когда я спал, духи Тени показывали мне чудеса, о которых я и помыслить не мог. Я ценил свои сны. Быть мне тени и бодрствовать было невыносимо. Ведь мир – как и наша память – отражается в Тени. Сны – это древние руины. В них можно узреть город, позабытый историей. Самые теплые воспоминания мои пришли из развалин городов, давным-давно разоренных... Но интереснее всего на полях сражений, где духи так давят на Завесу, что просочиться через нее возможно лишь силой мысли... Однажды я спас в Остагаре. Видел жестокость порождений тьмы и доблесть ферелденских воинов. Видел, как Алистер и Героем Ферелдена зажигают сигнальный огонь... Видел, как Логайн вероломно бросил на погибель войско Кайлана».

«Я слышал об этом», - завороженно произнес герой. – «Интересно было бы узнать, как все произошло на самом деле». «Тут-то и загвоздка», - улыбнулся маг. – «В Тени мы видим отражения, созданные духами на основе того, что чувствовали воины. Сначала я видел героев-Стражей, зажигающих огонь, и ухмылку одержимого жаждой власти злодея, бросающего короля Кайлана в беде. А после этого – окруженную армию и опытного командующего, не согласного отправлять бойцов в безнадежный бой. И, поскольку это Тень, и то, и другое – правда».

«Ты всегда изучал Тень в одиночку?» - продолжал спрашивать Вестник. «Вовсе нет», - отвечал Солас. – «У меня было много друзей. Духи мудрости, увлеченные древними знаниями, которые были рады поделиться тем, что видели. Духи целеустремленности, помогавшие мне в поисках. Подобные духи редко наведываются в наш мир. А если это и происходит, их сущность обычное не выдерживает столкновения с людьми – мудрость и целеустремленность легко превращаются в гордыню и желание». «Хочешь сказать, что дружил с демонами гордыни и желания?» - озадачился герой. «Для меня они не были демонами», - возразил эльф, пояснив: – «Тень отражает сознание живущих. Если ты ожидаешь, что дух мудрости обратится в демона гордыни, так и произойдет. Но если твой разум будет свободен от порочных влияний, и сознаешь ты сущность духов, они будут тебе верными друзьями».

«Потрясающе», - выдохнул Вестник. – «Взять и подружиться с духами!» «У всех, кто видит сны, есть такая возможность», - улыбнулся Солас, благодарный собеседнику за понимание. – «Но мало кто пробует. Мои друзья делили со мной радость и утешали в печали. Но лишь потому, что существуют духи без понятной нам формы, Церковь не считает их живыми и разумными».

Солас признался, что несколько дней после того, как обнаружили героя в руинах Храма Священного Праха, находился он подле ложа его, изучая Якорь. Однако ответов так и не получил, и в глазах мага Вестник оставался загадкой. Более того, способности героя закрывать разрывы донельзя впечатлили эльфа, ведь тот физически оказался в Тени – то, на что, насколько ведал Солас, не способен никто боле...

«Расскажи, о чем ты узнал, исследуя тень», - просил Вестник, и маг с готовностью поделился: «Я нашел руины Бариндура, забытого тевинтерского города, погребенного под бесплодной пустошью. Город был засыпал вулканическим пеплом. В один печальный миг все жители города задохнулись и сгорели заживо. Они стояли в пепле, словно статуи, посмертные памятники самим себе... А однажды мне повстречалась девушка-дух, смотревшая сны юных селянок, готовых вот-вот в кого-нибудь влюбиться. Она чутко направляла их к деревенским юношам, способным принять хрупкую любовь и одарить заботой. Я называл ее Свахой. Жители деревушки даже не догадывались, как им повезло... Что до старых воспоминаниях, виденных мною в тени, то зрел я варварскую орду, идущую в бой. Держа строй, они распевали солдатскую песню, и от этой первобытной мелодии дрожала земля. Дикие воины пели так складно, как не под силу никакому церковному хору. Их ждал бой без надежды на победу, но от песни их духи рыдали».

«Мне нужно узнать как можно больше о Корифее», - перешел к иной теме герой. – «Мне сейчас очень пригодился бы твой совет». «Никаких тайных знаний у меня нет, но догадки высказать попробую», - отвечал Солас. – «Скорее всего, именно сферой он проделал Брешь. Подозреваю, что взрыв на Конклаве был скорее случайностью... Просто высвободились магические энергии, копившиеся веками. Чего я не могу понять – как сам Корифей выжил при взрыве». «Ты предполагаешь, что сфера эльфийская?» - уточнил Вестник, и чародей подтвердил: «Никогда не поверю, что тевинтерский маг способен разобраться с такой могущественной реликвией. Она определенно увеличивает его магические способности и дает могущество, которое он не смог бы получить никаким иным образом».

«В том числе силу, способную управлять архидемоном?» - прозвучал следующий вопрос героя, и эльф пожал плечами, молвив: «Если и да, то не напрямую. Ни в каких преданиях не упоминается о связи моего народа со Старыми Богами, что обратились в архидемонов». «Как считаешь, что Корифей предпримет?» - поинтересовался Вестник, и Солас отвечал: «Ты посрамил его, собственноручно уничтожив Гавань. Он лишился пафосной победы. Он не захочет признать, что ты это сделал. Ему придется продолжать гнуть свою линию, иначе это будет проявлением слабости. Стало быть, он вернется к своему плану погрузить Орле в хаос, а затем завоевать его для Тевинтера. Если, конечно, я могу предсказать действия самозванца, претендующего на божественность. Я исхожу из того, что никакому истинному богу не нужно доказывать, что он – бог; тот, кто это все же делает, - либо безумец, либо лжец. Самообманом он загонит себя в ловушку, как это уже было с бессчетным множеством глупцов».

«Как считаешь, каков источник силы Корифея?» - спрашивал Вестник. «Согласно преданиям, древние магистры Тевинтера получали наставления от Старых Богов», - напомнил собеседнику Солас. – «У Корифея в подчинении есть, возможно, архидемон, - оскверненный Старый Бог. Отсюда следует вывод, что он больше не считает себя их слугой. Часть его могущества исходит от скверны Мора, другая часть, вероятно, - от его сферы».

Солас просил Инквизитора о помощи. «Одного из моих друзей маги заключили в круг призыва и обратили в рабство», - говорил маг. - «Я слышал во сне его зов о помощи. Мой друг – это дух мудрости. В отличие от тех духов, что стремятся попасть в наш мир через разрывы, он вполне благополучно обитал в Тени. Его призвали против воли, он просит освободить его и помочь вернуться в Тень. Ведь мой друг – исследователь, от ищет и отражает утерянную мудрость. Он всегда был готов поддержать философскую беседу, но никогда не хотел выходить в наш мир физически. Я не ведаю, зачем магам мог понадобиться мой друг. У него богатые познания в истории и мифологии, но все это можно было узнать, просто поговорив с ними в Тени. Возможно, он не хотел о чем-то рассказывать, и они решили силой вызнать у него необходимые сведения».

Обещав непременно вызволить духа мудрости и простившись с Соласом, Вестник направился в замковую библиотеку, где, как он знал, непременно отыщет Дориана. Последний, хоть и пытался сохранить видимость беззаботности и приподнятого настроения, все же сам терзался мрачными думами. «Я полагал прежде, что Старейший, стоящий за венатори, - магистр», - признался он Вестнику, - «но это... что-то совершенно другое. В Тевинтере считается, что россказни Церкви о том, что Мор вызвали магистры, - это россказни и есть. Но вот, пожалуйста, - один из этих магистров, обращенный в порождение тьмы... В Тевинтере же утверждают, что порождения тьмы существовали всегда, что магистры и Мор вообще никак не связаны. Ничего удивительно: мало кто может признаться в том, что потерпел сокрушительное поражение. Но если Корифей – один из магистров, вошедших в Черный Город, и он – порождение тьмы... то какое еще может быть объяснение?»

Дориан был зол: мага удручало как осознание того, что догмы, обучают коим в его родной стране, лживы, и один из древних магистров, чуть было не уничтоживший мир прежде, вновь стремится это сделать...

Чародей поведал Вестнику, что накануне получил письмо от сподвижника из Тевинтера касательно Феликса, сына томящегося в темнице Скайхолда магистра Алексиуса. «Феликс отправился в Магистериум и рассказал о тебе», - молвил Дориан. – «То есть, произнес хвалебную речь. Про реакцию магистров я ничего не знаю, но теперь там только это и обсуждают, ведь в искусстве ораторства с Феликсом мало кто мог сравниться... Увы, он скончался, скверна одолела его. Он всегда больше заботился в других, нежели о себе. Тевинтеру не помешало бы побольше таких магов».

Дориан просил Инквизитора проявить сочувствие к Алексиусу, ради Феликса – ведь может, в магистре еще осталось хоть что-то от человека, которого прежде знал его ученик. «Он был моим покровителям, поддерживал меня на пути к верхним ступеням Круга магов,» - говорил чародей. – «В обмен за это мои успехи были его. Я был довольно успешен, и Алексиус был доволен мной. Иногда за бутылкой бренди мы говорили с ним об упадке державы, о том, что когда-нибудь мы сможем что-то действительно изменить в Империуме. А затем... он сдался. Перестал пытаться. Ведь по пути в Хоссберг отряд порождений тьмы убил его жену и покалечил сына. Так случилось, что его не было с ними. Алексиус был убежден, что мог бы защитить их, и чувство вины снедало его. Какое-то время я помогал ему в исследованиях, а затем... мы разошлись. Я просил его взять себя в руки, двигаться дальше. Позже я сожалел о своих словах, и мы не общались до тех пор, пока он не обратился ко мне от лица венатори».

Вестник предложил Дориану рассказать о себе, о своей державе, и маг начал рассказывать: «Я – потомок рода Павусов, результат длительного племенного разведения, ныне - средоточие всех чаяний этого рода. С юных лет обучался я в Круге магов в Карастесе - одной из самых престижных академий в восточном Империуме. Вскоре я стал презирать то, что окружало меня: ложь, интриги, иллюзию превосходства. Разве не похоже это на миниатюрный портрет всего Тевинтера? Нет нужды говорить, что семейство мои взгляды не одобрило. Ведь я отверг их славный план. Воплотись он в жизнь, и я сейчас был бы женат на какой-нибудь несчастной девушке из другого могущественного рода. Мы бы жили в роскоши и отчаянии, ненавидели друг друга, а я ждал бы своей очереди, чтобы занять место отца в Магистериуме. Но от этой чести я отказался, и сейчас мне лучше находиться подальше от дома. Так для них будет меньше затруднений. Да и я привык быть отверженным. В любом случае, здесь я для Тевинтера полезней. Если венатори достигнут цели, это отбросит мою страну в развитии назад на тысячу лет. Уверен, с подобным мнением многие магистры не согласились бы... Поэтому мы их и убиваем».

«Что ты имеешь в виду, говоря «результат племенного разведения многих поколений»?» - полюбопытствовал герой, и отвечал Дориан: «В величайших семействах Тевинтера нет простых детей. Они совершенствуют какие-то черты, уничтожают нежеланные и оставляют лучшие. Моя мать была выбрана для моего отца, потому что в ее крови сильна магия. Несмотря на все их отвращение друг к другу. Они хотели создать сына, который станет архонтом, чтобы роду Павусов завидовал весь Империум. А получился я... обычная история о том, что следует опасаться своих желаний».

«Создается впечатление, что к своей родине ты довольно равнодушен», - заметил Вестник. «Напротив, меня очень беспокоит ее будущее, я переживаю за свою страну», - возразил Дориан. – «Ведь у нее огромный потенциал. Но, увы, мы безрассудно растрачиваем его. Мы отказываемся видеть, насколько низко пали. Притворяться проще, чем что-либо менять. Мы притворяемся, что кунари можно победить. Притворяемся, что мы лучше прочих, лучше своих соотечественников. Не все согласны с подобным. Я не согласен. Но таких, к сожалению, меньшинство».

«Но... об Империуме ты говоришь гораздо больше плохого», - озадачился Инквизитор. «Да, так может показаться», - согласился маг. – «Но, при всех его недостатках, у моего народа хватает и достоинств. Мы все храним историю и культуру, ведь Тевинтер – это колыбель всего Тедаса. Мы ценим свое прошлое и храним его. Ты можешь забрести в какой-нибудь переулок и не увидеть там ничего, построенного в наше время. И в глубине души нам не все равно. Мы переживаем. Глубоко. Обо всем. И не знаем преград ни в войне, ни в любви. Если бы я верил в то, что моя родина безнадежна, я бы не скучал по ней так сильно».

Заинтересовавшись, Вестник просил Дориана поведать ему об Империуме – державе, славящейся поистине древней историей. «Да, тогда, четырнадцать столетий назад, сила Тенинтера была на пике», - говорил маг. – «Завершилась гражданская война. Магистериум объединился, его армии шли по Тедасу, как горячий нож через масло. Вторжение магистров в Черный Город... было демонстрацией того, чего достиг Тевинтер... Но наши современники считают это просто легендой, до недавнего времени и я так думал. И мы знаем, что легенда эта вполне реальна. Имена магистров, однако, не сохранились в истории, ибо с появлением Церкви для семей Тевинтера стало позорным кичиться реальными – или воображаемыми – связями с теми индивидами, и все дома тут же отгородились от легенды. Доподлинно известно лишь, что некие мужчины и женщины ступили в Черный Город в поисках Старых Богов – по другим версиям, Создателя. Что они там нашли?.. Если верить Корифею, ничего, а кроме него, нам никто не расскажет подробностей».

«Мне кажется странной, что целой державой управляют маги», - заметил Инквизитор. «А я нахожу странным, что у ваших магов совершенно нет власти», - парировал Дориан. – «Вообще-то, в Империуме принято считать, что правят не маги. Правит Магистериум. То, что он состоит из магов, считается... удачным совпадением. Магистериум – это верхняя палата Имперского Сената, единственная, членом которой стоит быть. Места распределены между Кругом магов, Церковью и наиболее влиятельными семьями – все они маги. Кстати, забавно, что за пределами Империума вы используете слово «магистр» так, как будто оно применимо к каждому тевинтерскому магу».

«Если ты не магистр, то как тебя называть?» - полюбопытствовал герой. «Я – альтус, это почти то же самое, что и магистр», - отвечал Дориан. – «Альтусы – это аристократия. Семьи, которые ведут род свой от Грезящих, первых пророков Старых Богов. Те, кто не магистры и не альтусы, зовутся «лаэтан» - простонародье. Если ты вовсе не маг, ты «сопорати». Это означает «все остальные».

Вестник просил рассказать о роли архонта в социуме Империума, и Дориан был рад просветить соратника. «Теоретически он обладает властью отклонить закон, принятый Магистериумом, но этого никогда не происходит», - говорил маг. – «Впрочем, он назначает новых магистров, так что все семьи из шкуры вон лезут, соревнуясь за его благосклонность. Так что архонта приглашают на все приемы. Лучший путь к влиятельности в Тевинтере, отмечу я».

«Как бы то ни было, власть все же принадлежит магам», - резюмировал Вестник тему, с которой и начался их разговор. «И да, и нет», - усмехнулся Дориан. – «Сформулирую это так: власть принадлежит магам, но не все маги равны. Если тебе не повезло родиться в подходящей семье, скорее всего, власти у тебя нет никакой. Возможно, ты и вовсе раб. Правда, мысль о том, что кто угодно может быть магом, несколько умиротворяет людей. Это возможно теоретически, конечно. Обычно способности передаются по наследству, но всякое может случиться. Гораздо важнее, что в это верят простолюдины. В тевинтерских легендах полным-полно героев-магов незнатного происхождения. И они держатся за надежду. «Когда-нибудь мой сын или сын моего сына будет магом. Когда-нибудь». Бедолаги даже не понимают, что он окажется казначеем в самой заднице Сотни Столпов. В лучшем случае».

«Как часто там используют магию крови?» - спрашивал герой. «О, совсем не используют», - с нескрываемым сарказмом отвечал Дориан. – «Это то, что скажет тебе любой магистр. Он также будет очень убедительно обижен. Конечно, то, что люди называют магией крови здесь и то, что считаем таковой мы, - это две разные вещи. Ведь магия крови сама по себе не опасна. Использовать свою кровь или добровольно отданную? В чем зло? Проблема в том, что разрешенное дает не так уж много силы. А что, если тебе нужно больше? Такое всегда бывает. Вот мы и пришли к жертвоприношениям и призыву демонов. Этого, конечно же, не происходит... официально. За закрытыми дверями – это совсем другая история. Настоящая магия крови может дать тебе преимущество против соперников. Будет верным предположить, что маг любого ранга занимается ею».

«Казалось бы, храмовники должны вмешаться», - нахмурился Инквизитор. «Думаю, они пытались, давным-давно», - развел руками чародей. – «Сейчас осуждают лишь тех, у кого нет сторонников. И большинство из них, скорее всего, невинны». «Должны же быть маги, которые против этого!» - воскликнул Вестник, которого порочность происходящего в Империуме просто поражала. «Время от времени находится магистр, который поднимает шум, и тогда начинаются разговоры о реформах», - поведал Дориан. – «Все очень пафосно и патриотично. Но магистра тем временем утихомиривают. Скорее всего – какая неожиданность! – окажется, что он все это время был малефикаром. Большинство привыкают вести себя тихо. Что до меня, то мне просто нравится быть отверженным».

«Когда говорят об Империуме, упоминают рабство», - припомнил Вестник. – «Это центр работорговли». «О, это правда», - закивал Дориан. – «У моей семьи тоже есть рабы, и она с ними хорошо обращается. Если честно, я особо не задумывался об этом, пока не оказался на юге. У меня на родине... рабы повсюду. У тебя не возникает вопросов. Я даже не уверен, что они возникают у рабов, ведь подобное существование – все, что они знают. У вас, на юге, есть эльфинажи, трущобы человеческие и эльфийские. У отчаявшихся нет пути оттуда. На моей же родине бедняк может продать себя в рабство. И как раб, он получит спокойную и уважаемую работу и, быть может, даже сумеет содержать семью. С некоторыми рабами обходятся плохо, это правда, но неужели ты думаешь, что пожизненная нищета лучше?»

«По крайней мере, они свободны», - возразил герой, обратившись мыслями к эльфам, влачащим жалкое существование в человеческих городах. – «Никто не навязывает им рабства. «Ты думаешь, люди выбирают быть бедными или угнетенными?» - риторически вопросил маг. – «Сомневаюсь. Я не знаю, как это – быть рабом, это правда. Я никогда не задумывался об этом, пока не увидел, как отличается все здесь, в южных землях».

«Мне интересно, можешь ли Империум пригодиться нам как союзник», - молвил Вестник, но проницательный маг усмехнулся: «Я думал, тебя больше беспокоит, поддержат ли они венатори. Нет, не поддержат, конечно же. По крайней мере, официально. Они будут отрицать, что знали что-либо об «опасных культистах». Но втайне многие магистры будут в восторге от идеи. А если юг тем временем пребудет в смуте – тем лучше. К тому же, Империум давным-давно оставил идею заключать с кем бы то ни было союзы. Нет, они спрячут ухмылки за шелковыми платками и скажут, что вам слишком долго приходилось легко. И давай не будем забывать, что Инквизиция в некотором роде – правая рука орлесианской Церкви. А это анафема, насколько им известно».

«Мы не часть Церкви», - возразил Инквизитор. – «Церковь препятствовала созданию Инквизиции». «Думаешь, это что-то значит?» - закатил глаза маг. – «Вестник Андрасте?.. Сам твой титул отдает южной Церковью. Ты мог с таким же успехом быть варваром. Думаю, их гораздо больше пугает, что ты будешь делать, если одержишь победу».

«В Империуме есть своя собственная Церковь?» - продолжал спрашивать герой, пытаясь разобраться в хитросплетениях институтов власти Тевинтера. – «Со своим Божественным?» «Да, у нас есть своя версия Церкви», - признал Дориан. – «С вашей они схожи примерно как день и ночь. Главное различие – в догме «магия должна служить человеку, а не человек – магии». На моей родине править людскими массами – в этом и есть служение им... на благо Империума. У нас есть и Круги магов, но это не тюрьмы, а весьма престижные академии. Есть и храмовники, но они не подавляют магию... они просто солдаты, следят за неправильным применением магии, но только среди тех, кто слаб или впал в немилость. В основном же они следят за исполнением приказов Магистериума».

Дориан продолжал рассказывать о фундаментальных различиях Церквей Тевинтера и Орле, ведь в Империуме настаивают на том, что Андраста была самой обыкновенной смертной – магом, и с ходу отрицают возможность божественности так называемой «невесты Создателя». «Нам нравится считать ее одной из нас», - говорил Дориан. – «Так ее казнь влечет за собой меньше осуждения, видишь ли. Так что мы избрали мужчину Божественным, юг объявил войну, и с тех пор мы враждуем».

«А ты считаешь себя андрастианцем?» - напрямую вопросил Вестник, и маг, помолчав, отозвался, утвердительно кивнув: «Это может тебя удивить, но да, я считаю себя андрастианцем. Я просто не верю в Церковь. Это пережиток прошлого – неважно, на моей родине или же здесь, на юге. Остаток уходящей эпохи, отчаянно пытающийся остаться значимым. Но подобное мнение непопулярно». «Вообще-то, я его разделяю», - признался герой. «Это неудивительно, учитывая, что воплощает собой Инквизиция», - произнес Дориан. – «Я скажу вот что: я могу не верить в Церковь, но я верю в тебя. Верю, что тебя нам послал Создатель – неважно, с помощью Андрасты или судьбы. Здесь Кассандра не ошиблась. Ты сам видел это в будущем: без тебя Корифей побеждает. Ты – наш бастион против сил зла».

Вестник просил Дориана подробнее рассказать о своем прошлом, и поведал маг о том, что отношения его с иными учениками в Круге не складывались, и, поскольку магические способности Дориана превосходили возможности товарищей, он частенько одерживал верх над ними в стычках. Как следствие, его переводили из одного Круга в другой, но после новых инцидентов набольшие возвращали его семье в Каринус. В отчаянии отец отправил сына в Минратус, в одну из магических школ, управлял коей Орден Серебра – известный своими строгими андрастицианскими нравами, а также огромной платой за обучение. Дориан продержался три месяца, а затем исчез... Его обнаружили пьяным в стельку в борделе в эльфийском квартале, и дому Павус грозил скандал – если бы тот, кто отыскал Дориана, не оказался магистром Герионом Алексиусом. Последний был весьма известен в Круге Минратуса как профессор тавматургии, исследователь, изучающий наряду с коллегой и супругой -леди Ливией из дома Арида – пределы магических законов, природу магических перемещений через время и пространство. Алексиус занялся обучением Дориана, и тот провел несколько лет в особняке магистра в Асариэле. Через четыре года после начала обучения Алексиус направил Дориана на испытания, должные знаменовать становление его полноправным заклинателям Круга магов – и испытания Дориан прошел с легкостью... Так продолжалось до 35 года, когда в южных землях Тевинтера произошла трагедия с семьей магистра Алексиуса – в противостоянии с хурлоками погибла леди Ливия, а молодой Феликс оказался заражен скверной… после чего магистр продолжил интенсивное изучение магии времени. Два года Дориан помогал все более замыкающемуся в себе наставнику, но в 37 году, после жаркого спора с Алексиусом, покинул особняк того. Несколько месяцев предавался он возлияниям в трущобах Минратуса, а когда вернулся, обнаружил, что Алексиус и сын его исчезли. Как следствие, Дориан вновь предался дебошу, и отец был вынужден силой вернуть его в Каринус. Проведя несколько месяцев в заточении в особняке, Дориан сбежал, а Галвард был вынужден оставить должность советника архонта – утрата престижа, от которой семья не оправилась по сей день. В последующие два года Дориан странствовал по Империуму, а после, получив письмо от Алексиуса, отправился в Ферелден вслед за наставником.

Здесь же, в замковой библиотеке, герой обнаружил Фиону, и эльфийка поведала Инквизитору о своем прошлом. «Прежде я была Серым Стражем», - говорила чародейка. – «Обычно те, кто вступает в этот орден, остается в нем до самой смерти, но однажды я обнаружила, что лишилась того, что делало меня Стражем. Меня пытались посвятить в орден снова, но ничего не получилось. Никто не мог понять, что произошло. Тогда меня отослали в Круг магов. Я стала первым Стражем, исключенным из ордена, ведь в итоге мои братья и сестры стали относиться ко мне так, будто я смогла обмануть смерть. Я рада была уйти. В Круге у меня появилась возможность достичь гораздо большего, чем будучи просто Стражем».

«То есть, поднять восстание магов», - уточнил Вестник, и Фиона, помолчав, произнесла: «Я продвигала решение даровать свободу Кругам магов, но ответственность за то, что случилось потом, лежит не только на мне. Но все, несмотря на сей случившейся хаос, сейчас я поступила бы так же. То, что произошло, должно было произойти». «Ты считаешь, что после всего произошедшего Круги магов будут восстановлены?» - осведомился герой, и отвечала Фиона: «Это зависит от того, кто станет следующей Божественной и каковы будут ее решения. Мы не можем вернуться к тому, как все было прежде... но бесконечная война не нужна никому. Поэтому я и согласилась на Конклав Юстинии. Должно быть другое решение».

«Я все хотел спросить, как венатори удалось захватить власть в Редклиффе?» - вопросил Инквизитор. «Когда мы были там, у нас все время появлялись новые маги», - прозвучал ответ. – «Бродяги. Почти никто из них не был мне знаком. Я никак не могла знать, что некоторые из них на самом деле – тевинтерцы. Они начали распространять слухи, поощрять разговоры о союзе... а ведь мы были в отчаянном положении. Я совсем не горжусь нашим выбором, но мы были уверены, что нам грозит скорое нападение храмовников. Все могло кончиться гораздо хуже».

Поколебавшись, Фиона осведомилась, удалось ли Инквизитору пообщаться с королем Алистером в Редклиффе. «Он не был настроен на разговор», - отозвался герой, удивленно воззрившись на чародейку, не разумея, что побудило ее задать подобный вопрос. «Дело в том, что...» - Фиона запнулась, отвела взгляд, пытаясь подобрать нужные слова, - «я знала его отца Марика, еще когда была Стражем». «Ты хочешь, чтобы я познакомил вас с королем, сгладил недопонимания?» - спрашивал Инквизитор, но чародейка лишь отрицательно качнула головой, прошептав: «Нет, уже слишком поздно. Я просто хотела узнать, счастлив ли он. Его... отец возлагал на него большие надежды». Извинившись, Фиона быстрым шагом направилась к выходу из библиотеки.

...Инквизитор постановил, что Герион Алексиус, от которого Тевинтер отказался и лишил звания «магистра», освобождается из заключения при условии продолжения разработки новых, кажущихся невозможных заклинаний... но уже для Инквизиции. Маг, выслушав приговор, лишь передернул плечами; ему было все равно...

Тем не менее, Алексиусу было приказано продолжать изыскания и изучить, как возможно применить заклинание, сотворенное им в Редклиффе, в более мирных целях. Магистр утверждал, что и сам не до конца разумеет суть произошедшего, и стало возможным оно лишь благодаря чрезмерному истончению Завесы, вызванному появлением Бреши.

...В одной из башен Скайхолда Вестник разыскал Лелиану; лазутчица пребывала в весьма подавленном настроении, продолжая винить себя в случившемся в Гавани. Ведь именно она, узнав об исчезновении нескольких дозорных близ селения, отозвала остальных, надеясь спасти им жизни... ведь Лелиана даже помыслить не могла о том, что приближается к Гавани армия вторжения.

«Ты заботилась о своих подопечных, в этом нет ничего дурного», - попытался убедить Лелиану в справедливости принятого ею решения Вестник, но лазутчица отрицательно качнула головой, молвив: «Мои люди знают свой долг и знают, на что идут. Они понимают, что Инквизиция может потребовать отдать за нее жизнь... Но если Корифей жесток, придется ожесточиться и мне. Война требует жертв. Поступают новые донесения о разрывах в Завесе и демонах. Люди напуганы. Ситуация на юге продолжает усугубляться. Единственное, что помогает им не предаться всепоглощающей панике – вера в то, что явится тот, кто спасет их. И это должен быть ты. Больше ни у кого нет власти над разрывами. Закрой же их. О тебе заговорят везде, и Тедас начнет доверять Инквизиции».

В который уже раз подивился герой самоотверженности Лелианы, готовности к самопожертвованию. Ведь в Редклиффе будущего она, ни секунды ни терзаясь сомнениями, отдала жизнь за то, чтобы сумел он вернуться в прошлое, дабы изменить незавидную участь, миру уготованную.

«Тебя называли левой рукой Божественной», - припомнил Инквизитор, пытаясь уйти с темы, вызывающей у Лелианы столько душевных терзаний. – «А чем именно ты занималась?» «У Божественной всегда есть враги, а у Юстинии их было больше, чем у кого-либо», - отвечала Лелиана. – «Я защищала ее. Я следила, подслушивала у каждой двери. Находила угрозы и устраняла их. Ведь многие считали, что она не подходит на роль Божественной. У нее было мирское прошлое, ведь ее, в отличие от многих, не отдали ребенком в Церковь. То был ее собственный сознательный выбор, и почему-то это делало ее недостойной. И те, кто так считал, желали ей вреда». «Звучит так, будто в качестве левой руки тебе не приходилось особо разбираться в средствах», - заметил Вестник, и Лелиана подтвердила: «Возможно, но разве не сделал бы ты все, чтобы защитить то, что любишь?»

«Какой она была?» - молвил герой. «Другом», - с грустью улыбнулась Лелиана. – «Наставницей. Как и у меня, у нее были секреты. Как и она, она совершала ошибки. Это делало ее человечнее. Я думаю, это и привлекало к ней последователей... Мы с ней познакомились давно – до того, как она стала Божественной, до того, как она стала Юстинией. Когда я встретила ее, она была праведной матерью Доротеей. Я была ничтожна – сломленная, утратившая путь... А она спасла меня... Хотя она терпеть не могла, когда я так говорила, настаивала, что я спасла себя сама, а она лишь показала мне, что это возможно».

«В чем состояла сама идея создания Инквизиции?» - продолжал спрашивать герой, и молвила лазутчица: «Юстиния V сформировала бы Инквизицию, если бы Конклав не смог установить мир. Она надеялась, что с достаточной поддержкой мы сможем оспорить основополагающие принципы Церкви. Она хотела, чтобы Церковь обходилась с магами лучше, но иногда я думаю: зачем останавливаться на магах?.. Ведь Церковь совершила немало неправедных деяний. И если мы собираемся менять одно, почему бы не изменить и все остальное?.. Но сейчас это просто мысли вслух. Ничего этого не произойдет, если мы потерпим поражение... И мне жаль, что Юстиния не дожила до сегодняшнего дня и не может увидеть Инквизицию».

...Во внутреннем дворике твердыни к Инквизитору обратилась праведная мать Жизель, поведав о том, что получила она письмо от магистра Галварда Павуса, в котором тот выражал глубочайшее сожаление разрывом с Дорианом, и смиренно просил Инквизитора о помощи в восстановлении отношений с блудным сыном. Родичи желали тайно встретиться с Дорианом близ Редклиффа... Инквизитор наотрез отказался скрывать правду от чародея – ведь если не хочется тому видеть родичей, нужно уважать его стремление. В противном случае, гордый Дориан вполне может воспринять организованную героем встречу как предательство.

И вновь вопросил Вестник мать Жизель о Корифее: быть может, в церковных анналах находились хоть какие-то зацепки, упоминалось в которых о подобном существе?.. «Я не знаю ничего о его личности», - повторила священнослужительница слова, сказанные ей герою прежде, в горном ущелье, - «но Песнь Света говорит о том, кем он стремится стать. «Хоть были могучи и победоносны, лорды-маги Тевинтера оставались людьми, обреченными умереть. И тогда прозвучал в душах их вкрадчивый шепот: «Могучие, вы покоритесь времени, точно твари лесные? Вы – властелины земли! Воссядьте же на пустующий трон Небес и станьте богами». «Этот шепот в грезах их исходил от одного из Старых Богов?» - уточнил герой. «Насколько я понимаю, это был Думат», - подтвердила Жизель, после чего продолжила цитировать Песнь Света: «Втайне трудились они, наводя за чарами чары. Всю тщеславную силу свою обратили они на Завесу, и та наконец поддалась».

«Это похоже на появление Бреши», - заметил Инквизитор, и праведная мать подтвердила: «Очень похоже. «Над ними была река Света, пред ними – манящий трон Небес. Под ногами у них – следы Создателя, и царила вокруг безмерная тишина. Но едва сделали они шаг к пустующему трону, громкий глас вскричал, потрясая основы земли и Небес...» «Корифей сказал, что обнаружил лишь хаос и скверну», - напомнил герой, на что отвечала мать Жизель: «Песнь Света говорит, что там было поистине прекрасно, пока не прозвучал глас Создателя: «Се чернеет Золотой Город с каждым шагом вашим в чертоге моем! Дивитесь же совершенству, ибо уходит оно. Вы принесли на Небеса Грех, а в мир – проклятие!»

«Корифей, кажется, уверен, что не слышал ничего, кроме «мертвого шепота», - припомнил Вестник. «Быть может, виновата горечь?» - риторически вопросила Жизель. – «Он дорого заплатил за свое злодеяние. «Безжалостно они были низвергнуты, унося отметину своего преступления, ибо не смеет смертный пребывать во плоти в царствии грез».

Вестник пытался сопоставить воедино разрозненные факты, легенды, церковные предания и писания, речи Корифея... В чем же кроется истина – сие оставалось неведомо... Может ли упоминающая в Песни Света «отметина» относиться к таинственной метке на руке его?.. Навряд ли, ведь, согласно священным писаниям, под «отметиной» подразумевалось обличье порождений тьмы... хотя остается вероятность, что древние церковники неверно интерпретировали речи Андрасты...

«Уродливость тел, столь искаженных, что ни единый смертный не не признал бы людьми», - закончила обращение к Песни Света праведная мать Жизель. – «Это все, что я могу сказать о нашем противнике, Инквизитор. Кое-что в Песни Света описывает именно то, что мы видели, и совпадает со словами Корифея. Но не все... Песнь Света создана людьми... а людям, увы, свойственно ошибаться. Те, кто внимал песням Андрасты, могли неверно услышать или истолковать текст. Даже одно неверно исполненное слово могло изменить смысл. А сколько стихов было вычеркнуто или переиначено по глупым политическим причинам? Та же Песнь Шартана... Но все же этим словам я доверя больше, чем любым речам Корифея. И я надеюсь, они помогут нам».

О письме отца Вестник поведал Дориану, и маг, пробежав текст глазами, усмехнувшись, предположив, что наверняка дражайшие родственники попытаются вернуть его в Тевинтер любым способом. К тому же, возможно ли, что подобная просьба о встрече – ловушка венатори?.. Дориан лишь безразлично передернул плечами, постановив, что отправятся они в означенное место встречи близ Редклиффа, и если действительно угодят в западню, то попросту перебьют тех, кто расставил ее.

В таверне, где была назначена встреча, их встретил сам Галвард Павус, отец Дориана. Последний едко вопрошал, как поступит почтенный магистр – неужто силой попытается увести домой непутевого сына?.. В гневе поведал Дориан Вестнику, что предпочитает общество не женщин, но мужчин, и именно этот факт вызывает жесткое неприятие со стороны отца и иных родичей – как будто является он основополагающим, определяющим личность.

Но сейчас Галвард смиренно просил у сына прощения, и Инквизитор настоял на том, чтобы Дориан выслушал отца, после чего покинул таверну, оставив двоих. Те говорили долго, и Галвард признал, что действиями своими и словами предал доверие любимого сына...

И когда покинул Дориан таверну, на лице его не было печати гнева и горечи боле, лишь задумчивость. «Он говори, что мы одинаковые», - тихо произнес он, обращаясь к Вестнику. – «Гордецы. Когда-то я был бы рад услышать это от него. А вот теперь не уверен. Не знаю, смогу ли простить его». «Может быть, если ты продолжишь пытаться, говорить с ним...» - произнес герой, и маг утвердительно кивнул: «Я начал, по крайней мере. Спасибо, что привел меня сюда. Все было не так, как я ожидал, но... я это ценю. Одному Создателю ведомо, что ты теперь обо мне думаешь».

Вестник заверил Дориана, что мнение его о маге не изменилось, и нужно действительно обладать огромной храбростью, чтобы пойти наперекор семье и установленным традициям.

...Вернувшись в Скайхолд, на крепостной стене твердыни Инквизитор разыскал Варрика, который представил ему человека, о котором говорил прежде – Хоука, Защитника Киркволла. «Варрик говорил, что ты уже сражался с Корифеем», - произнес герой, обращаясь к человеку, столь разыскиваемому прежде Кассандрой, и Хоук утвердительно кивнул: «Сражались, и он был убит. Серые Стражи держали его в тюрьме, но он как-то использовал связь с порождениями тьмы, чтобы воздействовать на них». «Корифей завладел их мыслями», - добавил гном, помрачнев, вспомнив о несчастных Серых Стражах. – «Играл с ними. Обратил их друг против друга».

«Возможно, связь со скверной вернула его к жизни», - предположил прежний Защитник Киркволла. – «Или какая-то тевинтерская магия... Но он был мертв. В этом я могу поклясться... И если сейчас Стражи исчезли, возможно, они снова попали под его контроль. В любом случае, необходимо разузнать, так ли это на самом деле. У меня среди Стражей есть один друг, Логайн. В последний раз, когда мы говорили с ним, он был обеспокоен скверной ситуацией у Стражей. С тех пор о нем ни слуху, ни духу. Но он сказал, что станет скрываться – в старой контрабандистской пещере рядом с Крествудом».

«Если тебе тогда не было известно о Корифее, какие дела у тебя были со Стражами?» - полюбопытствовал Вестник, и Хоук отвечал: «Храмовники Киркволла использовали странный вид лириума – красный. Я надеялся, что Стражи смогут мне больше о нем рассказать». «На стороне Корифея в Гавани выступали храмовники», - поведал собеседнику герой. – «И, похоже, тот самый лириум, о котором ты говоришь, преображал их».

«Куда ты отправился после восстания магов?» - вопросил Инквизитор, зная о роли, сыгранной Хоуком в смуте, случившейся в Киркволле. «Я узнал, что Церковь может объявить Священный Поход на Киркволл, чтобы подавить восстание», - молвил Защитник. – «Я надеялся, что если покину город, многие будут спасены, а Божественной придется разделить силы, чтобы отправить часть по моим следам. Как оказалось, я волновался зря. Все Круги начали восставать, и Священный Поход так и не случился». «А твои родственники и друзья?» - уточнил герой. «Когда Стражи начали странно себя вести, я попросил подругу Эвелин увезти мою сестру из Свободных Просторов», - прозвучал ответ. – «Что до Изабелы, то с ней мы никогда не любили быть связанными. И когда мне пришлось начать скрываться, она поняла. Когда-нибудь мы с ней встретимся вновь. А пока она хорошенько развлечется... только, надеюсь, не перегнет палку».

Простившись с Хоуком и обещав непременно встретиться с ним через несколько дней близ означенной пещеры у Крествуда, Вестник подошел к Блэкволлу, находящемуся поодаль на крепостной стене и вглядывающемуся вдаль. «Мы издалека заметим силы Корифея», - молвил Серый Страж, приветствовав Инквизитора кивком. – «Больше мы не позволим ему забрать лучших из нас. Ведь в тот день мы потеряли так много бойцов... Так что – пусть приходит. Клянусь, я убью этого проклятого ублюдка, даже если заплачу за это жизнью. Ведь у нас, несмотря ни на что, есть надежда. Люди собираются под твои знамена. Они верят в тебя. Скажи мне честно: ты действительно тот, за кого тебя держат? Вестник Андрасты?» «Сам не знаю», - признался Инквизитор, и Блэкволл, понимающе кивнув, продолжал: «Они хотят, чтобы ты оказался посланником Андрасты. Ты даешь им надежду. А истина не так уж и важна».

Инквизитор поведал Блэкволлу о подозрениях Хоука касательно того, что исчезновение Серых Стражей может быть напрямую связано с влиянием на них Корифея, и воин подтвердил: да, теория не лишена смысла. Надлежит как можно скорее выступать на поиски Серых Стражей!..

Спустившись с крепостной стены во внутренний двор, герой столкнулся с Железным Быком, который, поманив его за собой, отвел в крыло замка, занятое наемниками. Велев Вестнику молчать и не произносить ни слова, кунари присел близ походного костерка рядом с предводителями иных наемничьих отрядов, завел с ними разговор о причинах присутствия здесь, в Скайхолде. Удивительно, но суровые ветераны искренне заявляли, что стремятся не заработать деньжат на службе Инквизиции, но помочь Вестнику спасти мир, желают быть частью чего-то большего – объединяющей идеи! Из уст в уста передавались рассказы о том, как Инквизитор в Гавани поверг порождения тьмы и архидемона одним взглядом, и вера людей в счастливый исход крепла... Признаться, подобное услышать герой никак не ожидал: в глазах последователей он перестал быть личностью, обратился в идею – мечту, к которой стоит стремиться... «У тебя хорошая и преданная армия», - изрек Железный Бык, когда вернулись они во внутренний двор замка и вновь остались одни. – «Помни об этом, что бы ни ждало нас впереди».

Инквизитор просил кунари рассказать подробнее о Бен-Хассрате, и тот, кивнув, принялся рассказывать: «Определение Бен-Хассрат относится к тем, кто расследует происшествия на нашей территории, к перевоспитателям, наставляющим неразумных... или заставляющих их исчезнуть, и, наконец, к шпионам. Сейчас к последним отношусь и я, но изначально меня отправили на Сехерон, потому что там был необходим тот, кто умеет как сражаться, так и разбираться в запутанных ситуациях. Остров походил на одну огромную кучу дерьма. Вторжения тевинтерцев, Тал-Вашоты, мятежники из местных по обеим сторонам... И посреди этого – я, пытаюсь образумить мятежников и навести порядок. Сколько мятежников выследил – не сосчитать. Многих друзей моих убили тевинтерцы, а не они – так Туманные Воины или Тал-Вашоты... И однажды, проснувшись, я не нашел в своей душе ни одной причины продолжать. Сразу сдался перевоспитателям. Хотел, чтобы вернули меня на путь истинный. Бен-Хассрат отправил меня в Орле под видом Тал-Вашота – собирать сведения. Так я оказался здесь».

Железный Бык продолжал рассказывать о Бен-Хассрате – довольно многочисленной части жречества кунари, выполняющей немало разнообразнейших задач. В городах Бен-Хассрат играет роль стражи, расследуя все случаи нарушения правопорядка. Перевоспитатели Бен-Хассрат решают судьбу преступников и противников Кун, определяя, кому из них следует давать камек – зелье, уничтожающее разум; тех, мировоззрение которых удается «исправить» обучением и особым обращением, позднее переводят на простые работы, необходимые обществу... Но спорных территориях и там, где ведутся военные действия, Бен-Хассрат по наводке властей выслеживают мятежных Тал-Вашотов, то есть становятся кем-то вроде наемных убийц. За границами владений кунари агенты Бен-Хассрат в основном наблюдают и докладывают об увиденном; прежде всего опасаются они угрозы, которую могут представлять предвестники хаоса – маги, принадлежащие к иным расам.

До Вестника донеслись яростные крики, и, устремившись к источнику их, узрел он Кассандру и Варрика, причем бывшая Искательница, похоже, готова была придушить гнома за то, что все это время он продолжал скрывать от нее Защитника Киркволла. С превеликим трудом урезонив соратников, Инквизитор обратился к Кассандре, прося поведать, чем Хоук столь важен для нее.

«Нам нужен был кто-то, кто мог бы возглавить эту Инквзицию», - призналась Кассандра, и даже Варрик вытаращил глаза, не ожидав подобного откровения. – «Сначала мы с Лелианой искали Героя Ферелдена, но он как сквозь землю провалился. Тогда переключились на Хоука, но и тот исчез. Мы решили, что одно с другим как-то связано, но нет». Она метнула гневный взгляд на гнома, но тот, поспешив кивнуть на Вестника, заметил: «У Инквизиции есть предводитель».

«Хоук был бы на Конклаве!» - продолжала неистовствовать Кассандра. – «Если есть кто-нибудь, кто мог бы спасти Божественную... И даже после Конклава, когда Хоук был нужен нам как никогда, Варрик о нем не рассказывал». «Сейчас он с нами», - напомнил гном. – «Мы на одной стороне!» «Мы не знаем, на чьей ты стороне, Варрик», - прошипела Кассандра. – «Не Инквизиции уж точно». «Нападки на него нам не помогут, Кассандра», - веско заметил герой, после чего, обернувшись к Варрику, приказал: «А ты впредь не смей от нас ничего скрывать!»

Отвернувшись, будто лишившись сил продолжать спор, Кассандра просила гнома уйти, и тот поспешил ретироваться. Но у дверей замер, обернулся, тихо произнес: «Знаешь, что я думаю? Если бы Хоук был в храме, он бы тоже погиб. Довольно он уже от вас всех натерпелся».

В чертоге воцарилась тишина... которую после нескольких тягостных минут Кассандра нарушила. «Я... верила ему», - призналась воительница, обращаясь к Вестнику. – «Он столько наплел мне, целую историю, а я заслушалась. Если бы я просто объяснила, что стоит на кону... заставила бы его понять... Но я даже не рассказала ему, зачем нам так нужен Хоук... Быть может, найди мы Хоука или Героя Ферелдена, Создателю не пришлось бы посылать тебя. Ты... не таков, как я себе представляла. Но если я чему-то и научилась, так это тому, что не знаю вообще ничего».

Оставив тему Хоука и неверных выборов, сделанных прежде, Кассандра перешла к делам насущным передала герою немало пергаментных свитков, содержались в которые полученные от лазутчиков Лелианы сведения касательно одержимых магов и предавшихся разбою храмовниках, орудующих в окрестных землях. Вестник завершил воительницу, что непременно покончит с сеющими смуту лиходеями...

«Кстати, а как стала ты правой рукой Божественной?» - поинтересовался он, и Кассандра, поколебавшись, молвила: «Это произошло... восемнадцать, двадцать лет назад? Я раскрыла заговор против Божественной Беатрикс III, во главе которого стоял Рыцарь-командующий храмовников. И последующая битва с драконами в Великом Соборе действительно произошла, но мне пришли на помощь маги. Они избавили драконов от магического контроля; будь иначе, мы с Божественной наверняка погибли бы. Однако я стала правой рукой, а заслугу магов позабыли».

Вестник просил Кассандру поведать ему об Искателях Истины, и отвечала та: «Те, кто знает о нас лишь понаслышке, считает нас храмовниками. Но мы не пьем лириум. У нас иные способности и иная изначальная цель. Мы следили за храмовниками, а сами подчинялись лишь Божественной... да и ей, признаться, не всегда. Однако до восстания магов наш орден не принимал на себя командование храмовниками. Они нас боялись. Знали: если в Круг пришел Искатель – жди неприятностей».

Что касается талантов и способностей Искателей, то, по словам Кассандры, в основе оных – ритуалы и многолетняя подготовка. Как следствие, Искатели Истины не бывают одержимы демоны и невосприимчивы к контролю разума. Что до самой Кассандры, то умеет она воспламенять лириум в крови у других; как следствие, страшатся ее и маги, и храмовники.

Кассандра тревожилась о том, что станет с Церковью, в чем призналась Инквизитору, которого начинала считать другом... весьма дорогим. Ведь нет ни храмовников, ни Божественной... Церковь пребывает в глубочайшем кризисе, и неведомо, что ждет ее в будущем. «Ты действительно полагаешь, что Церковь стоит сохранить?» - осведомился Вестник, и Кассандра уверенно кивнула: «Безусловно. Предай Церковь забвению – и очень скоро на месте старых проблем появятся новые. Мы ничему не учимся у истории. Людям нужна стабильность, а Церкви – новая цель. Андраста подарила нам мечту, и ее все еще возможно воплотить в жизнь».

«Какой могла бы быть эта новая цель?» - спрашивал Вестник. «Преданность тому, что действительно важно», - ни мгновения не колеблясь, отвечала Кассандра. – «Вместо того, чтобы строить соборы и шить платья для Божественной, Церковь могла бы накормить голодающих. Если мы собрались нести в мир слово Создателя, надо делать это с чистой душой и щедрым сердцем».

Исполнившись доверия к Инквизитору, Кассандра поведала тому о печальной участи, постигшей ее старшего брата, Энтони. «Он охотился на драконов и мог показать, чего стоят Пентагасты», - говорила Искательница. – «Я на него молилась. Хотела тоже научиться охотиться на драконов, хотя дядя не разрешал. Энтони обещал научить меня втайне от всех. Я представляла себе, как это будет: брат и сестра плечом к плечу повергают древних бестий. А потом он умер у меня на глазах... Кучке отступников понадобилась кровь дракона, и они захотели, чтобы Энтони ее добыл. Он отказался, и за это они его убили. Прямо при мне. Я умоляла Церковь принять меня в храмовники. Но вместе этого меня отправили к Искателям Истины. Понадобилось много лет, чтобы расстаться с помыслами о мщении».

«Кажется, я понимаю, каково тебе было», - произнес герой, и Кассандра, опустив взгляд, тихо молвила: «Временами я не могла дышать. Задыхалась от гнева. Порой я задумываюсь – как бы сложилась моя жизнь, останься Энтони жив? Стала бы я охотницей на драконов? Вышла бы замуж за знатного болвана, родила бы тройню болванчиков? Понятия не имею. Мне приносит утешение мысль, что у Создателя для всех есть свой план, вот только... не всегда он добр и милостив».

Простившись с Кассандрой, Вестник направился в чертоги, отведенные Жозефине, дабы обсудить с нею возможность встречи с Императрицей Орле.

«Политическая ситуация в Империи весьма шаткая, и это усложняет дело», - мрачно констатировала дипломат, приветствовав Инквизитора; помимо самой Жозефины, находились в покоях и Лелиана наряду с Калленом.

«В Империи все усложняет дело», - пренебрежительно хмыкнул тот. – «Это традиционная орлесианская забава – усложнять». «Можно воротить нос от Великой Игры, командующий, но мы играем по самой высокой ставке и до последней капли крови», - нахмурившись, напомнила воину Лелиана.

«Недовольство двора – угроза не меньшая, чем венатори», - молвила Жозефина, обращаясь к сподвижникам. – «Нужно быть бдительными и не дать случиться беде. Ведь если то, что зрел Инквизитор в будущем, произойдет... но именно гибель Императрицы положит начало бедствию. Сейчас Орле сдерживает тевинтерцев, но если Корифей обезглавит Империю, Тедас обратится в руины. Насколько мне известно, Селена Вальмон будет проводить мирные переговоры, надеясь на прекращение гражданской войны в державе, в Халамширале во время большого бала-маскарада, соберутся на котором все влиятельные орлесианские лица. Идеальный момент, чтобы подослать убийцу».

«А Селена знает об угрозе?» - вопросил герой. – «Мы можем предупредить ее?» «Я отправляла Императрице письма, но не знаю, прочла ли она их», - отвечала Жозефина. Вестник заверил дипломата, что как только та раздобудет приглашение на бал и состоится оный, он пребудет в Зимний Дворец, где непременно встретится с владычицей Орле. Ведь гражданская война в Империи продолжается, и рати Селены и Гаспара продолжают свое противостояние в Долинах...

В тронном зале крепости горевал Варрик, чрезвычайно расстроенный реакцией Кассандры на явление Хоука, и Инквизитор, успокоив гнома словами о том, что поступил тот правильно, оставшись верным другу, поинтересовался, как удалось гному и спутникам его вообще наткнуться на тюрьму Серых Стражей с заточенным внутри порождением тьмы.

«Корифей отправлял за Хоуком всяких убийц», - рассказывал Варрик. – «Фактически он подчинил себе весь Картель. Заставлял их пить кровь порождений тьмы. Мы проследили за головорезами Картеля и наткнулись в горах Виммарк на старый гномий... форт или что-то вроде того. И, конечно, оказалось, что это западня. Головорезам нужна была кровь кого-то из рода Хоуков, чтобы открыть печати, сдерживающие Корифея. За этим они и заманили нас с тюрьму».

Варрик продолжал сокрушаться, виня себя в том, что это он привел Хоука к Корифею, проследив за гномами Картеля; и он был уверен, что после произошедшего в темнице сражения Корифей погиб. Неужто... создание это убить действительно невозможно, и именно поэтому Серые Стражи оставили Корифея томиться в заточении?..

...Проходя мимо ту часть военного лагеря у стен крепости, где находились раненые и умирающие, заметил Вестник Коула, склонившегося над одним из нечастных, а подле – отчаянно спорящих Кассандру и Соласа. Таинственный юноша держался особняком, практически не показываясь на глаза и проводя все свое время здесь, в лагере. Суть спора Искательницы и мага сводилась к тому, что представляет собой Коул – молодой человек, обладающий способностью читать чужие мысли и стирать воспоминания о себе из разумов иных.

«На подобное маги не способны», - настаивал Солас. – «Похоже, что Коул – дух». «Скорее уж демон», - хмыкнула Кассандра. «Можно и так сказать», - передернул плечами маг, - «хотя тут все гораздо сложнее».

«В Гавани Коул предупредил нас о приближении Корифея», - напомнил товарищам Вестник. – «И тем самым спас много жизней». «Мы не можем знать, почему демон поступает так, а не иначе», - стояла на своем Кассандра, и Солас, помолчав, изрек: «По правде говоря, его сущность не так просто определить. Ведь обычно демоны проникают в наш мир, овладевая кем-то. А в истинном облике они чудовища. Коул же никем не овладевал, и все же выглядит человеком во всех отношениях. Коул уникален... более того, он хочет помочь. Почему бы не разрешить ему это сделать?..» Насколько ведал Солас, Коул появился в сем мире больше года назад, еще до возникновения Бреши. Маг находился подобного духа чрезвычайно восхитительным и желал понять, что тот представляет собой...

Сам же Коул медленно бродил средь обреченных солдат, слушая их мысли, прося Инквизитора позволить ему избавлять от страданий тех, у кого не надежды на исцеление; герой ответил согласием, ведь сие – не убийство, но проявление милосердия.

О самом себе Коул говорил донельзя мало. «Я думал, что призрак», - прошелестел он. – «Ничего не знал. Ошибался... но и обретал друзей. Но потом храмовник доказал, что я – ненастоящий. Я потерял друзей. Все потерял. Я узнал, как быть больше таким. Стал другим, но сильнее. Могу чувствовать больше. Могу помочь».

Инквизитор предложил Коулу присоединиться к организации, ведь здесь он может тем, кто в сем действительно нуждается. Так дух, не остающийся в воспоминаниях иных людей, стал «призраком Скайхолда»... Его не видели, о нем не помнили, он то появлялся, то исчезал... Вреда от этого покамест не наблюдалось...

Вестник спрашивал Коула о том, что происходил с ним до их встречи в Гавани, и отвечал воплощенный дух: «До тебя со мной дружил Рис. Он показал, что не нужно убивать магов. Я думал, я им помогаю. Потом они с Евангелиной отправились в Адамант, а я с ними. Я боялся, что Евангелина навредит Рису. Мы узнали опасное. Искатель Ламберт испугался, затем испугал магов, и началось восстание. Искатель Ламберт сказал мне, кто я. Рис не мог поднять на меня взгляд. Я бежал, пока не нашел других храмовников. Все».

«Говоришь, Искатель Ламберт объяснил тебе, кто ты?» - произнес герой. «Я прячу Риса от него, а он произносит слова и видит», - прозвучал ответ. – «Я не дам сделать плохо Рису. Мой нос лопается, брызги крови. «Еще один паразит, пробравшийся в наш мир и пожирающий все, чего нет у самого». Он разозлился за то, что мы узнали в Адаманте. Мы стали первым камешком, катящимся с вершины горы. Ему пришлось вмешаться. Он убил многих, не разбирая... холодно, порочно. Поэтому пришел я и убил его... Но он был прав – я был демоном. Я видел демонов в Адаманте. Они уносили людей во тьму, в старую боль. Я не хотел быть таким. Услышал старые песни храмовников в Вал Ройо и отправился за ними. Если бы я забылся, атаковал или умер, храмовники убили бы демона и я никому бы не сделал снова плохо».

«Ты убивал магов?» - озадачился Вестник, и Коул подтвердил: «Некоторые маги в Шпиле хотели умереть. Слишком горько, слишком страшно, слишком много всего. Я не знал, кто я. Думал, призрак. Тень в Тени. Когда я приходил к ним, они меня видели. Я освобождал им ножом. Когда Рис узнал, заставил прекратить и понять. Были и другие способы помочь. Я не знал». «Такое ощущение, будто ты не понимал, что делаешь», - нахмурился Инквизитор. «Нет», - возразил дух. – «Я убивал людей. Я понимал. Но думал, что надо. Они тревожились, томились, терзались... я мог сделать только это. Это было неправильно. Я был неправильным. Если начну снова, ты меня убей, или Кассандра пусть убьет, или Каллен».

«Что расскажешь о крепости Адамант?» - заинтересовался Инквизитор, пытаясь составить из отрывочных образов, упоминаемых собеседником, цельную картину. «Старая, полная печали и боли», - отозвался тот. – «Ее нужно разрушить. Завеса тонкая. Мы нашли там демона. Он коснулся человека и сделал его снова цельным, настоящим. Рис и Евангелина испугались. Человеку не полагалось быть настоящим. Потом демон нашел нас. Он вернул меня в небытие в тот печальный день. Рис и Евангелина меня спасли».

«Каким был Белый Шпиль, когда началось восстание магов?» - спрашивал герой. «Мертвым и мрачным, коварным и кровавым», - прошелестел Коул. – «Некоторые хотели свободы, некоторые мира, некоторые войны. Некоторые – чтобы все прекратилось. Евангелина была храмовником, но помогала Рису помогать другим. Она их отпускала. Адриана была магом, но убивала магов, чтобы развязать войну. Она хотела крови. Рис просто хотел помочь, чтобы люди не страдали. Быть может, поэтому он и видел меня».

«Расскажи мне о Рисе», - заинтересовался Вестник, и отвечал дух: «Он был магом. Он видел меня, когда другие не могли, и все помнил. Он помогал мне, а я оберегал его. Я боялся, что Евангелина ему навредит. Она была храмовником, но не любила делать больно. Когда я ушел, она осталась. Теперь она его оберегает. Они должны были быть с мятежниками. Но, быть может, бежали вместе. Не любили убивать». «Если хочешь, силы Инквизиции помогут отыскать твоего друга», - предложил герой, однако Коул лишь вздохнул, молвив: «Нет. Если они целы и невредимы, пусть остаются далеко. Последний раз он не хотел смотреть на меня. Видел чудовище. Пусть забудет».

Тем не менее, по просье Инквизитора агенты Лелианы приступили к поискам помянутых Коулом индивидов – Риса и Евангелины. Как удалось выяснить, изначально маг Рис намеревался присутствовать на Конклаве, однако бывшая храмовница Евангелина отговорила его от подобного шага, полагая, что храмовники, зараженные красным лириумом, могут усугубить конфликт... Один из купцов сообщил лазутчикам, что видел Евангелину близ Вал Фирмена; женщина сражалась с храмовниками, но была ранена и оказалась взята противниками в плен. Вскоре после этого в окрестностях города появился Рис, надеющийся отыскать возлюбленную. Жозефина задействовала все связи в тех краях, надеясь, что сподвижники сумеют спасти людей, могущих оказаться весьма важными для Инквизиции.

Риса и Евангелину удалось вызволить, и поведали они, что самостоятельно занимались расследованием, которое привело их к храмовникам, употребляющим необычную, красную разновидность лириума. Инквизиторы поведали двоим о том, что красные храмовники – основные силы, коими располагает противник, стремящийся также обезвредить иные организации, могущие оказать ему сопротивление. Рис и Евангелина не желали показываться в Скайхолде, опасаясь, что присутствие их вызовет недовольство со стороны магов-отступников, однако заверили инквизиторов, что станут служить делу сего благородного движения.

Евангелина обещала инквизиторам, что свяжется с друзьями среди орлесианской знати, которые могут проявить интерес к движению, Рис же провел воителей к некоторым тайникам магов-отступников, о которых ведал. После чего присоединились двое к воинству Инквизиции близ Вал Фирмена, дабы противостоять миньонам Корифея, не жалея сил. Ведь Рис все еще ощущал вину за то, что во время мятежа магов потерял духа, которого считал другом, не успел попросить у него прощения за ошибки, не успел помочь вернуться в Тень.

...Обратившись к Инквизитору, Каллен известил того, о том, что напавшие на Гавань красные храмовники пришли из цитадели Теринфаль. «Рыцарей кормили красным лириумом, пока они не превращались в чудовищ», - мрачно поведал Каллен. – «А затем этих чудовищ возглавил Ралейг Самсон. Он был храмовником в Киркволле, но затем его изгнали из ордена за проявление симпатии к магам. Я знал, что он зависим от лириума, но теперь... В любом случае, красный лириум не имеет ничего общего с церковным. Сила этого минерала – кошмарное безумие. Нельзя позволить красным храмовникам обрести еще большую мощь. Им по-прежнему нужен лириум, и если мы найдем его источник, то сможем ослабить и самих храмовников, и их предводителя. Караваны с красным лириумом проходили по обычным торговым путям. Если отследить их – можем найти место, где его обретают».

Ни Каллен, ни Варрик, воочию наблюдавшие за первым известным появлением красного лириуме в Киркволле, так и не смогли понять, в чем природа этого вещества, столь губительного для смертных. Обнаруженный в древнейшем гномьем тейге идол из красного лириума стал погибелью для Рыцаря-командующей Мередит, обратившуюся в итоге в алую статую, кою по сей день горожане стараются обходить стороной. Ведь воздействует красный лириум на разумы смертных; находясь поблизости, они начинают слышать некое пение... а затем наступает безумие...

Каллен признался Инквизитору, что с тех пор, как покинул орден храмовников, перестал употреблять лириум. Несколько месяцев он страдает, испытывая непреодолимую тягу к веществу, однако после того, что произошло в Киркволле, не хочет быть вновь зависим от него. Каллен допускал, что может погибнуть или обезуметь, потому попросил Кассандру присматривать за ним. Если Искательница поймет, что не в состоянии он исполнять обязанности командующего, он не станет спорить и оставит сей пост. Инквизитор высказал искреннее восхищение столь непростым решением, принятым Калленом.

...В месяцы, последовавшие за бегством их из Минратуса, Мариус и Тесса следовали на юг, пересекли Свободные Просторы, Недремлющее море, и схоронились в утлой лачуге у самых Ледяных гор в Ферелдене. Однако наемники Радониса настигли их и здесь, и двоим пришлось принять нелегкий бой с тевинтерцами. Наверняка им вновь придется выступать в путь, но число мест, где можно надеяться укрыться, стремительно таяло. Трижды убийцы находили их, и каждый раз Радонис отправляет по следу двоих все больше своих людей... Рано или поздно, число окажется слишком велико, чтобы надеяться сохранить жизни...

И сейчас, расправившись с наемниками, Мариус и Тесса с изумлением наблюдали за Брешью, появившейся в небесах, сознавая, что – возможно – миру этому недолго осталось существовать...

...В последующие недели Мариус и Тесса странствовали в предгорьях Ледяных гор, спасая селения и веси ферелденцев от демонов – коим, казалось, не будет конца. Возникали все новые бреши в Завесе, исторгая множество сих порождений.

Временами Тесса уносилась мыслями в прошлое, когда покинула семейный особняк в Неварре, потому что больше не могла в нем находиться, ибо взаимопонимания у нее с родней не было вовсе. Девушку хотели выдать замуж, не спрашивая ее мнения об этом, и Тесса не придумала ничего иного, кроме как выкрасть обручальное кольцо в надежде, что помолвка не состоится. Мать застала ее за «воровством», и тогда они повздорили так, как никогда прежде. Тесса заявила, что с нее хватит и она покидает Кумберланд, покидает Неварру. Мать ее рассмеялась. «Тессари», - хмыкнула она, - «что же ты будешь делать?» Тесса указала в окно, на семейный некрополь, покоилось в котором множество дворян рода Форсития, заботились о коих морталитаси. На Тессу донельзя давил тот факт, что неварранцы – нация, не только поглощенная заботой о своих мертвецах, но сама ставшая им подобной. «Я буду жить», - ответила она матери...

И сейчас, наблюдая, как на одном из фермерских угодий Мариус самозабвенно рубится с окружившими его демонами, Тесса думала о том, сколь многое изменилось за последнее время. Покушения отправляемых по следу их архонтом ассасинов прекратились; сейчас противостоят они концу света – и, похоже, проигрывают, ибо бреши в реальности продолжают появляться повсеместно в Ферелдене и Орле, и никогда не ведает, как возможно их закрыть. Ведь куда бы они не отправились, сколько бы людей не спасли и не защитили... демоны продолжали прибывать, и на месте каждого убитого возникали сразу несколько новых. Тесса с горечью сознавала, что каждая победа лишь отдаляет неизбежный конец, и однажды демоны изнурят их... и тогда гибель неизбежна... Говорят, все началось тогда, когда была убита Божественная Юстиния – возникли разрывы, появились демоны... однако твари все же от рифтов не отходят далеко, будто что-то удерживает их... Именно тогда храмовники презрели свой долг, маги начали войну с Церковью.

Один из демонов ударил Мариуса, вышибив из воина дух, однако Мариус сумел подняться на ноги, и, пошатываясь, попытался отойти в сторону. Тесса поддерживала его, выпуская стрелы, продолжая размышлять о том, как же необратимо изменила мир лишь за несколько недель. До них доходили слухи об Инквизиции, о случившемся в Редклиффе, о дыре в небесах, возникшей над руинами Храма Священного Праха, покоились в котором останки Андрасты. Брешь сумел закрыть Инквизитор, называли которого «Вестником Андрасты». Что ж, подобное начинание убийцы магов лишь приветствовали – как приветствовали всякую весть, помогающую заглушить всепоглощающее отчаяние. Ведь когда лишаешься всякой надежды, начинаешь волей-неволей верить в чудеса.

Поскольку уничтожить разрывы в Завесе убийцы магов не могли, они разъезжали по окрестным землям на телеге, груженной бочонками с жидким ледяным камнем; пока Мариус противостоял демонам, Тесса помещала несколько бочонков близ разрыва, издали стреляла по ним из лука... Бочонок раскалывался, ледяной камень практически мгновенно затвердевал, ограждая пространство близ разрыва непроницаемой стеной, вырваться за пределы которой демоны не могли... по крайней мере, какое-то время.

Вот и сейчас: твари оказались надежно пленены, израненный Мариус запрыгнул в телегу, велел сделать то же самое селянам, только что ими спасенным. Тесса заняла место на козлах, и телега тронулась с места. Селяне без устали благодарили своих спасителей – слова, которые Мариус и Тесса неоднократны слышали на протяжении последних, страшных недель... За спинами их стена из ледяного камня раскололась, однако телега со спасенными убийцами магов была уже далеко, вне досягаемости демонов...

Добравшись до ближайшего городка, двое оставили здесь селян, где приветствовали тех благодарные родичи. Тяжело опираясь на Тессу, Мариус сполз с телеги, и, с трудом передвигая ноги, зашаркал в направлении постоялого двора. «Простите», - раздался голосок, и к двоим подоспела девчушка из семьи фермеров, только что спасенной. – «Вы маги? Вы создали лед магией?» «Нет, малышка», - улыбнулась Тесса. – «Мы просто потратили все свои сбережения на покупку ледяного камня». «Стало быть, вы из Инквизиции?» - продолжала допытываться девочка, но Тесса отрицательно качнула головой: «Нет. Мы не из Инквизиции».

Измученные убийцы магов не заметили облаченную в плащ фигуру, внимательно наблюдающую за ними из теней...

Оказавшись в своей комнате на постоялом дворе, Мариус обессиленно рухнул на кровать, Тесса же принялась бинтовать раны и ожоги на теле напарника. «Постарайся не двигаться, швы разойдутся», - на всякий случай предупредила она. «Я не смог бы двинуться, даже если бы хотел», - промычал Мариус, уткнувшись лицом в подушку, и Тесса усмехнулась: «Уж лучше не заявляй об этом так прямо. Деревенские девушки могут попытаться воспользоваться твоим положением». «Думаешь, они замышляют недоброе?» - нахмурился Мариус, встревожившись. Тесса демонстративно закатила глаза.

«Иногда ты бываешь просто непроходимо туп», - заверила она Мариуса, недоуменно на нее воззрившегося. – «Уверена, сейчас на площади кто-то рассказывает о том, как на их глазах ты одной рукой сразил сотню демонов. И если мы не покинем городок завтра, уверена, послезавтра ты окажешься женат на дочери городского старейшины». «Но я ее даже не знаю», - вконец растеряла Мариус, и Тесса вынесла вердикт: «Дурак! Заткнись и закрой глаза. Я тебе немного почитаю».

Протянув руку к прикроватному столику, она взяла томик «Трудной жизни в Верхнем городе», начала листать страницы, бормоча: «Так, на чем мы остановились? Нет, это читали... Леди Эсцеллен отказалась следовать приказу отца и прекращать видеться с сиром Парином... И вместе они бежали в лес, но разделились... А затем, разбойники... А, вот, нашла!» Тесса прочла несколько абзацев, наполенных такой патетикой и любовной лирикой, что это оказалось слишком даже для нее. Как Мариусу может нравиться подобная беллетристика?..

Но обессиленный воин уже крепко спал, и Тесса, вернув книгу на прикроватный столик, осторожно поцеловала Мариуса в лоб, после чего покинула комнату, спустившись в общую залу постоялого двора. Посетителей в таверне еще не было – лишь некая женщина сидела у камина, завернувшись в темный плащ. Хозяин постоялого двора, Эван, осведомился, нужно ли ему послать за бинтами и водой, но Тесса, улыбнувшись, отрицательно качнула головой. «Все еще празднуют?» - поинтересовалась она, приблизившись к барной стойке, и Эван, поставив перед девушкой крушку с пенящимся элем, отвечал: «Старейшина потчует всех обедом. Он надеялся, что к ним присоединишься и ты со своим напарником, но я извинился за вас, сказав, что вы до смерти устали».

«Очень мило с твоей стороны», - отвечала Тесса, и, взяв в руки кружку, приблизилась к камину, обратилась к женщине, неотрывно глядящей в огонь: «А тебя, стало быть, не интересует обед у старейшины?» «И приехала в это Спасителем забытое селение не ради еды», - прозвучал ответ. – «А за вами». Тесса тяжело вздохнула, уселась за соседний столик, устало произнесла: «Понимаешь... это был очень тяжелый день. Даже несколько дней. Недель. Месяцев. Так что если ты одна из ассасинов Радониса, или там Ворон из Антивы, или кто бы ни было еще, быть может, оставим пока все, как есть, а убить нас ты попробуешь завтрашним утром?» Женщина долго и молча смотрела на Тессу, но разобрать черты лица ее под низким капюшоном было невозможно. «А если бы я была ассасином, думаешь, у меня получилось бы вас убить?» - наконец спросила она. «Возможно», - безразлично заметила Тесса, передернув плечами. – «Если бы ты была милым ассасином». «Милых ассасинов не бывает», - заметила незнакомка, и Тесса, ощущая лишь безграничную усталость и отрешенность от всего и вся, кивнула: «Думаю, ты права».

Какое-то время обе молчали, потягивая эль, а затем одновременно пристали кинжалы к горлу друг друга. Казалось, сами удивились подобному... Замерли, не возвращая оружия в ножны... «Я здесь не для того, чтобы убить кого бы то ни было, леди Форсития», - наконец, призналась незнакомка. Обе убрали кинжалы, после чего женщина отбросила капюшон, оказавшись светловолосой эльфийской. «Я здесь ни ради ваших голов, и я не ассасин – по крайней мере, не сейчас», - продолжала она. – «Мое имя – если оно тебе необходимо, - Чартер. Меня послали, чтобы предложить тебе и твоему напарнику примкнуть к нашему начинанию». «И что же это за начинание?» - осторожно поинтересовалась Тесса. «Инквизиция», - прозвучал ответ.

Известно, что прежде Чартер была известна под именем «Черный Олень», и занималась шпионажем в пользу портового города Бастион во время небольшого конфликта того с портом Салле. Эльфийка множество раз проникала в Салле, исследуя укрепления города, выясняя сведения о его капитанах и дворянских семьях. Дворянам Бастиона сослужила она добрую службу. Когда набольшие Салле получили от нескольких доверенных лазутчиков информацию о том, что враг прибижается с запада, и направили в означенном направлении рыцарей, то обнаружили лишь пустые поля да испуганных фермеров. А когда флотилия Бастиона подошла к Салле с севера, многие боевые корабли сего порта оказались повреждены, а трюмы их заполнены водой. Правитель Салле приказал захлопнуть врата пред неприятелем, однако некие люди в доспехах городских стражей распахнули створки пред отрядами наемников на службе Бастиона. Черный Олень покинула Бастиона, а сведущие рассказывали что искусный шпион сей известна и под иными прозвищами: «Моллнир» - двойной агент, раскрывшая заговор против короны в Херсинии, «Соннер» - лазутчица, проникшая средь бела дня в сердце Мархама, выкравшая планы полководца, и исчезнувшая после. Ныне же избрала эльфийка для себя имя «Чартер», поступив на службу к Инквизиции.

В то время, как Вестник и спутники его продолжали странствия в землях Ферелдена и Орле, советники Инквизитора продолжали вершить дела организации.

Поручения советников Инквизитора исполняло множество агентов, самые выдающиеся из которых упомянуты ниже. Сер Белинда Дарроу – идеалистка, принадлежавшая к ордену храмовников и сохранившая непоколебимую верность Божественной даже после того, как собратья ее объявили об отколе от Церкви. Гном Корбин, прежде принадлежавший к касте воинов, но приговоренный к службе в Легионе Мертвых за убийство дворянина; Лелиане и Жозефине удалось выяснить, что Корбин преступления не совершал, но взял вину на себя, покрывая истинного убийцу... но кем является тот, так и осталось загадкой. Кунари Катари («тот, кто приносит смерть»), разочаровавшийся в Кун после времени, проведенного в землях людей. Он прибыл на юг на борту дредноута с отрядом кунари, но бежал от набольших и стал наемником, а после примкнул к Инквизиции. Воительница Тамар, прежде принадлежащая к обнаруженному Героем Ферелдена культу Последователей Андрасты, а после уничтожения оного церковниками долгие годы остававшаяся в дикоземье близ Гавани, расправляясь с чадами Церкви; в итоге церковникам все же удалось изложить воительницу и заключить под стражу, но после трагедии на Конлаве Каллен предложил Тамар присоединиться к Инквизиции, обещая, что врагов у культистки отныне будет в избытке. Ассасин Серебрянка была нанята Инквизицией вскоре после становления организации, когда Лелиана, расследуя гибель Божественной, внимательно присматривалась к недругам в том, в частности – не особо влиятельной, но весьма богатой дворянке, леди Сибиле Марон из Бейсна; та не имела отношения к взрыву на Конклаве, но участвовала в заговоре против Юстинии, потому Лелиана уничтожила дворянку – политически и социально; после чего сын леди Сибилы, желая примириться к Инквизицией, передал организации большую часть того, чем владела его мать – в частности, ассасина Серебрянку, о прошлой которой неведомо. Гнома Лука прежде принадлежала к Картелю, занимая незначительное место в иерархии организации, но все изменилось, когда она наряду с иными гномами была направлена в древнюю крепость Серых Стражей в горах Виммарк; когда твердыня была атакована, Лука бежала, схоронилась в глубинных тоннелях, где провела долгие годы, обнаруживая странные минералы... а однажды сумела создать вещество, которое плавило сам камень; Инквизиция предоставила гноме мастерскую, где та могла продолжать свои эксперименты. Лучник Холл, родители которого были убиты разбойниками, а его, бежавшего в леса, воспитывала долинная эльфийка Фанора, несмотря на неприятие сего со стороны хранителя клана; но когда Холлу исполнилось четырнадцать, ему пришлось оставить клан, и он долго странствовал от города к городу, помогая нуждающимся, пока не примкнул к Инквизиции. Уроженец Ансбурга, Торнтон служил в армии маркграфа, а после – в орлесианской; в час гражданской войны он сражался на стороне Императрицы, а после после прибыл в Ледяные горы на Конклав... и без долгих раздумий остался с Инквизицией, которой отчаянно требовались такие ветераны множества кампаний, как он. В девятилетнем возрасте эльфийка Нерия была избрана Первой - ученицей Элиндры, хранительницы клана Ралаферин; несколько лет спустя на встрече кланов долинных эльфов, Арлатвене, она узнала, что иные кланы не питают к Ралаферину уважения, потому что предшественник Элиндры, Гишарель, поделился исконными знаниями эльфов с людьми; однако сама Нерия полагала, что подобное действо справедливо, ибо поможет людям лучше понять эльфам, потому и присоединилась к Инквизиции как посланница клана Ралаферин и глас долинных эльфов. Иной эльф из клана Ралаферин, Силлиан, был восхищен преданиями о древнем ордене мистических воинов арканы, и долгое время занимался поисками знаний об оном; наконец, он обнаружил позабытые святилище, где провел долгие годы, всецело посвятив себя становлению воином арканы... однако Брешь в небесах заставила его вернуться в мир и сражаться во благо обитателей Тедаса. Чародейка Сидони – уроженка Неварры, вырастил ее маг-морталитаси, обладающий, согласно слухам, связями с правящей семьей Пентагастов; одержимая тягой к знаниям, Сидони жаждет исследовать Брешь, считая сию аномалию истинным кладезем знания, кое позволит ей развить свой потенциал как мага. Рион был одним из первых магов из Круга Оствика, кто примкнул к мятежным магам, однако после уверовал в необходимость компрописса, оставил восставших, а после, когда надежда на мир оказалась уничтожена во взрыве на Конклаве, с готовностью примкнул к Инквизиции – последней надежде для магов Тедаса.

...В Скайхолд было доставлено письмо от короля Ферелдена Алистера Тейрин, в котором тот просил прощения за неподобающее монарху поведение в Редклиффе, ведь в тот час он был весьма обозлен на магов, предавших – как он считал – его гостеприимство, после чего извещал о том, что, насколько ему известно, некоторые сектанты уже сумели проникнуть в Денерим. Лелиана немедленно отослала в столицу Ферелдена одну из своих лазутчиц-бардов, наказав начать охоту на шпионов венатори. Как оказалось, те скрывались в замке под видом кухонной прислуги, и пали в противостоянии со стражами, коим на сектантов указала лазутчица Лелианы.

...Жозефина, ссылаясь на имеющиеся у Блэкволла соглашения Серых Стражей, продолжала пользоваться правом призыва новобранцев в воинство Инквизиции, ведь противостоят они магистру – порождению тьмы, который верховодит драконом, донельзя похожим на архидемона. И если это не Мор, то что же?!.

...Воители Каллена были отправлены в Бурую Трясину для сбора ресурсов – летнего камня и медного купороса – и доставку оных в Скайхолд, во Внутренние Земли – за эльфийским корнем и ониксом, а также на Священную Равнину, где еще сохранилось несколько действующих веридиевых рудников. Ведь пойдут сии ресурсы как на восстановление замка, так и на разработку новых образцов вооружения, коими возможно снарядить солдат Инквизиции. В то же время исследовательница Элизма Дерингтон продолжала изучать влияние энергий Бреши на флору и фауну сопредельных земель, прося лазутчиков снабжать ее необходимыми материалами: образцами тканей хищников центральных земель Орле и окраин Западного Предела, пробами почв близ закрытых разрывов в Завесе.

...Маги-отступники продолжали прибывать в Скайхолд; агенты Лелианы разыскивали их в окрестных землях, после чего сопровождали в оплот Инквизиции по тропам и дорогам, кои оставались безопасны.

...О своей поддержке Инквизиции заявил и король Орзаммара, прислав в Скайхолд лучших бойцов Легиона Мертвых – бесстрашных охотников на порождений тьмы. Кроме того, король вызвался снабжать Инквизицию золотом и ресурсами, ведь понимал он, сколь опасен Корифей.

...Агентам Лелианы Дориан загодя указал на местонахождение некоторых венатори, скрывающихся в дикоземье – тех, кого он прежде называл друзьями. Ныне же последние стали для мага лишь «недальновидными глупцами», избравшими для себя сторону, которая того не стоит. Барды устраняли помянутых магов без лишней суеты и шумихи; не следует преждевременно объявлять венатори, что Инквизиция в курсе их существования.

...Поскольку у Скайхолда поистине огромный потенциал в области рунного и кузнечного дела, советники сумели разыскать поистине искусную чаровницу, гному Дагну, прибывшую в крепость из Тантервейла. Последняя надеялась понять суть воздействия Тени на Инквизитора, ведь тот немало находился подле разрывов. Кроме того, обратившись к советникам, чаровница просила выделения ресурсов для эксперимента по заглядыванию через Завесу... Дагна продолжала изыскания, а советники зорко следили за тем, чтобы результаты оных не выходили за пределы подземелья Скайхолда, располагалась в котором лаборатория чаровницы.

...Маркиз дю Рейон обратился к Жозефине с предложением построить мемориал на том месте, где прежде находилась Гавань – памятник тем, кто погиб, защищая веру. Дипломат на предложение согласилась, выразив полную поддержку Инквизиции сему благому начинанию.

...Иное письмо леди Монтилье получила от торговых принцев из Антивы, которые спрашивали, не могут ли они оказаться полезны Инквизиции. Ведь купцы могли бы обеспечить организацию лучшими товарами в Тедасе, что весьма ценно с точки зрения престижа и распространения влияния Инквизиции в северных землях. Конечно, торговые принцы непременно попытаются покрепче привязать организацию к себе всяческими контрактами и обязательствами. Жозефина известила купцов о том, что предложение ей интересно, советникам же обещала, что станет проверять перед подписанием все без исключения договора.

...Получила продолжение и история о книге, распространяемой в Свободных Просторах, автор которой паразитирует на славе Варрика и его цикла «Трудная жизнь в Верхнем городе». Лазутчикам Лелианы удалось выяснить, что рукописи издателям передавал человек, весьма уважаемый в Киркволле – городской судья, лорд Вернер Камринг, связываться с которым не желает никто. Варрик, однако просил Каллена помочь ему, и воин обещал отправить весточку знакомой, состоящей в городской стражи, дабы перекинулась она с судьей парой слов... Однако тот был найден мертвым в собственном доме, причем убийство было обставлено в соответствии с одним из эпизодов, описанных Варриком в «Трудной жизни в большой городе». Означает ли это, что и самому писателю может угрожать опасность?.. Лелиана приказала тайным агентам всецело поддержать расследование, проводимое киркволлской стражей, опасаясь, что происходящие в Городе Цепей события могут оказаться попыткой втянуть Варрика в некую сомнительную историю... Тревогу касательно происходящего усилило и письмо, пришедшее в Скайхолд. «Вы вторгаетесь в царство высших сил, и ответите нам за это», - значилось в нем; подписи не было, лишь восковая печать с шестью скрещенными мечами.

Вскоре от одного из агентов в Киркволле Лелилана получила сведения о событиях, представленных в книге плагиатора. «Тут много совпадений с событиями в книге Варрика, но во всех аспектах что-то отличается», - значилось в письме. – «Мертвый судья был не у себя дома. Человек, найденный убитым в запертой комнате, - граф, а не судья. Приставы не посылали предупредительной записки непосредственно Доннену. В центре интриги, как мы знаем, меч Гессариана, а не непосредственно автор сего чтива. Многочисленные грамматические и орфографические ошибки в книге плагиатора поначалу кажутся бессистемными, но шифровальщики полагают, что в них может быть скрыта информация. Убийца и автор явно как-то связаны. Надо или расследовать убийство дальше, или же попробовать расшифровать сообщение – что-то из этого приведет нас к цели».

На совете Инквизиции Каллен настоял на том, что следует бросить все усилия на расследование убийства; книга – всего лишь бульварный роман, и то, что скрыт в ней некий смысл – всего лишь предположение, которое может и не оправдаться. Направленные в Киркволл солдаты и лазутчики Инквизиции вызвали недовольство у городской стражи, однако от сотрудничества с ними та не отказалась.

Опросив соседей погибшего судьи, агенты Инквизиции под началом Серебрянки выяснили, что в поместье того в ночь убийства никто как не входил, так и не выходил; отпечатков ног не было, следов взлома – тоже. Городская стража предполагала, что за преступлением стоит Община, но нож, торчащий из спины судьи, весьма дорогой, а такими не разбрасываются. Серебрянка полагала, что убийца – не профессионал, потому настаивала на том, что следует сосредоточиться на поиске сведений о ноже.

Командующая городской стражей Киркволла, Эвелин, направила письмо советникам Инквизиции, в котором благодарила агентов организации за помощь, просила передать нож, дабы стража сама занялась расследованием. Однако, поскольку неведомо, замешаны ли в преступлении представители городской стражи, Лелиана велела лазутчикам продолжать выяснять происхождение ножа.

Вскоре те известили набольшую над шпионам, что нож продан торговцем из Верхнего города некоему приветливому голубоглазому гному-руноделу. Узнав об этом, Варрик сразу же догадался, о ком идет речь – наверняка о его старому знакомом, гноме Достойне. Однако Варрик понятия не имел, зачем тот учудил подобное... Лелиана постановила, что ее агенты сами разыщут и допросят Достойна, безо всякой помощи со стороны городской стражи Киркволла.

Достойна агенты обнаружили в его собственном доме в Верхнем городе, где тот как раз писал очередную часть рукописи. Допрос позволил выяснить, что у гнома зуб на Варрика из-за того, что тот посоветовал Защитнику Киркволла другого рунодела. Он что-то бубнил о бороде и «настоящих гномах», а потом объявил, что он – лучший писатель в Тедасе. Гном утверждал, однако, что никакой записки в Скайхолд не посылал.

...Прочесывая Внутренние Земли на предмет демонов, солдаты Инквизиции обнаружили немало записей и легенд касательно Тиррды Яркий Топор, древней предводительницы авваров, которая увела свое племя от будущего военачальника и по неведомым причинам предпочла тяготы жизни в горах. Исследователи соглашаются, что поступила она донельзя мудро, ведь если бы аввары остались на равнинах, древние аламарри могли быть вытеснены на север, столкнувшись там с племенами неромениан, кои в будущем стали народом Тевинтера. И если бы случилось сие, маловероятно, что аламарри выжили и сумели бы основать державу, ныне ведомую как Ферелден... И сейчас, опираясь на руны и знаки, найденные во Внутренних Землях, разведчики Инквизиции сумели разыскать в потаенных пределах дикоземья легендарный хрустальный, зачарованный огненной магией посох Тиррды, коий не замедлили преподнести Вестнику. Возможно, «топором» в те древние времена именовали «оружие с древком», но обнаруженная реликвия позволяет предположить, что предводительница авваров владела магией!..

...Агенты Инквизиции обнаружили потенциальную проблему в королевстве Неварра: тевинтерского мага по имени Виреллиус несколько раз видели близ короля Маркуса. Говорят, что приближение нового советника к королю произошло необычайно быстро. Есть свидетельства того, что Виреллиус принадлежит к секте венатори. Очевидно, что если удастся чародею усилить влияние на монарха, культ обретет в Неварре силу и власть, что существенно затруднит работу Инквизиции на севере... Лелиана незамедлительно отправилась в Неварру одного из своих доверенных агентов, приказав избавиться от советника и его сторонников любыми средствами... Агент Серебрянка, однако из ближайших сподвижниц Лелианы, покончила как с Виреллиусом, так и с приспешниками чародея-венатори. Король Маркус пришел в ярость, осознав, что им управляли при помощи магии.

...Заставляли встревожиться и донесения, поступивших от лазутчиков Инквизиции из оного неварранского города, Холм Охотника. Правит в оном герцог Титус Пентагаст, а помогают ему в управлении прежние компаньонки по приключениям, именуемые «пятью красавицами Холма Охотника» – женщины, принадлежащие к расе людей из Орле и Ферелдена (одна из которых – бард, вторая - контрабандистка), эльфийка, гнома и даже Тал-Вашот. Полагали инквизиторы, что одна из помянутых особ – агент венатори, помогающая реализовывать замыслы Корифея... Направленные к Холму Охотника шпионы доложили Жозефине, что помянутая подозрительная особа – опытная охотница на драконов, успевшая сразить уже четверых бестий. Но является ли именно она венатори?..

Расследование продолжалось: лазутчики денно и нощно наблюдали за «пятью красавицами», собирая по крупицам сведения о них. Им удалось выяснить, что Тал-Вашот магом не была; возможно, в прошлом она была любовницей герцога Титуса, но теперь состоит в близких отношениях с контрабандисткой. Кроме того, Тал-Вашот выступает заклятым врагом барда, и в прежние дни приключений между ними была пролита кровь из-за того, что орлесианка занималась некромантией... После продолжительного расследования удалось определить, что агент венатори – ферелденка. Лелиана обратилась к Железному Быку с просьбой незамедлительно связаться с Бен-Хассратом и устранить сектантку, пока герцог Титус не успел пасть жертвой интересов венатори...

Цель была устранена, однако замеченные перемещения тевинтерских наемников близ Холма Охотника заставляли предположить, что вывод о той, кто из пятерых является венатори, был все-таки неверным. Стало быть, герцог Титус остается подвержен влиянию Тевинтера, и Холм Охотника Инквизиции надлежит считать враждебным городом.

...От лазутчиков, остающихся на Штормовом Побережье, поступили донесения касательно порождений тьмы, появляющихся в сем малонаселенном крае и являющих угрозу для путешественников и расположившихся на побережье солдат Инквизиции. Сознавая, что если порождения тьмы двинутся дальше, под угрозой окажутся селения Ферелдена, посему Каллен отправил отряд воителей на Штормовое Побережье, дабы понять, откуда исходят твари... Проломы в скалах, ведущие на Глубинные Тропы, были вскорости обнаружены, и чародеи поспешили запечатать их магией.

...По словам Дориана, хоть большинство тевинтерских магистров не поддерживают венатори, они и пальцем не пошевелят, чтобы предотвратить ущерб, наносимый сектой на юге. Однако некоторые осознают, что представляют собой венатори, и стремятся их разоблачить. Женщина-магистр из Каринуса по имени Меварис Тилани пытается ввести на рассмотрение в Имперский Сенат закон, по которому деятельность венатори в Тевинтере будет сильно ограничена. Дориан считал, что Инквизиции целесообразно оказать незаметную поддержку Меварис, ведь впоследствии это может дать организации поддержку и иных магистров, страшащихся того, что представляет собой Корифей...

Жозефина воспользовалась связями в Тевинтере, отправив Меварис заявление о безоговорочной поддержки начинания ее Инквизицией... Но, несмотря на оную, заявление Меварис не прошло в Сенате: большинство заседающих в Магистериуме не допускают и мысли о том, что их «свобода» может быть чем-то ограничена. Впрочем, Меварис и не рассчитывала на незамедлительное принятие закона, она стремилась лишь во всеуслышание заявить о венатори, что, возможно, со временем позволить выявить тайных пособников культа...

И действительно: как и надеялась Меварис, выступление в Сенате позволило ей обрести единомышленников – к сожалению, магистров-идеалистов, не обладающих реальной властью. Куда более влиятельные члены Магистериума ныне считают Меварис и сподвижников ее вероятной угрозой; дабы обезопасить Тилани, Инквизиция открыто заявила о своей поддержке сопротивления влиянию венатори... в противном случае стремление Меварис сплотить противников культа в Тевинтере могло зачахнуть на корню.

Открытая поддержка Инквизиции Меварис сослужила как добрую службу, так и плохую. Империум с презрением смотрит на Инквизицию, в основном из-за религиозных взглядов на «Вестника Андрасты», однако к растущей мощи организации относится с уважением. Посему противники магистра Тилани отступили...

...К советникам за помощью обратился Варрик, рассказав о встреченном однажды маге по имени Скопидом, у которого были идеи по улучшению осадных машин, и которые гном намеревался применить для усовершенствования любимого арбалета, «Бьянки». Варрик просил Лелиану отправить агентов на поиски Скопидома; женщина просьбу гнома удовлетворила, однако на успех начинания особо не надеялись, ведь со времени начала восстания магов погибло или пропало без вести немало народа... Однако сомневалась Лелиана зря. Скопидом укрылся от войны магов и храмовников у некоего зажиточного дворянина в Неварре. Инквизиторы описали ему «Бьянку», и маг с готовностью предложил им усовершенствованное прицельное приспособление для него арбалета... а так же исходные чертежи для осадных орудий.

...Как оказалось, неприятности с семейством Тревальян были далеки от завершения. Один из отпрысков сего рода, Альбрехт, кичившийся родством с Вестником Андрасты до тех пор, пока Инквизиция не выступила с открытым осуждением подобного поведения, ныне озлобился и приказал своим людям атаковать гонцов организации, проходящих по его землям. Очевидно, если Инквизиция ничего не предпримет, он осмелится совершить набег на своих соседей и попытается выдавить Инквизицию из Свободных Просторов... Дабы остудить рвение Альбрехта, Каллен отправил на север патрули для защиты посланников Инквизиции; навряд ли трусливый лорд посмеет напасть на тех, кто превосходит его силой.

...Как удалось выяснить прежде, посещение Божественной маркизата Серо никак не связано с ее гибелью. Тем не менее, посол Монтилье отправила к маркизе представителя Инквизиции. И сейчас из Серо пришло срочное сообщение о том, что маркиза с посланником отправились на охоту и пропали. Слуги маркизы прочесывали лес за рекой... Лелиана отправила в Серо нескольких шпионов, которые примкнут к поискам, не объявляя о себе... Те обнаружили в глухой чащобе странную хижину, внутри которой означились маркиза и посланник Инквизиции, сидевшие друг напротив друга и игравшие в шахматы. Посланник наотрез отказался возвращаться с лазутчиками, и бежал; как следовало из полученного Лелианой доклада, у него были «нечеловеческие» глаза. Маркиза была весьма признательна за спасение, однако не смогла или не захотели объяснить поведение посланника.

...После противостояния с авварами в Бурой Трясине инквизиторы вытеснили варваров из сих пределов, а новый вождь их, Мовран, был взят под стражу и доставлен в Скайхолд. Инквизитор постановил, что племени авваров надлежит незамедлительно покинуть земли Ферелдена и проследовать на территорию Тенвинтера; надеялся Вестник, что неожиданно появление варваров встревожит венатори, поглотит их внимание, хотя бы на время.

Мовран, однако, высказанную Инквизитором волю интерпретировал по своему. Вместе со своим кланом он огородил себе участок земли близ Имперского Тракта, на краю Равнин Тишины, после чего постановил, что разбоем заниматься они не собираются, однако теперь остаются на землям Империума Тевинтер. Как и ожидалось, подобное переселение вызвало у магистров беспокойство.

Жозефина попыталась представить ситуацию в положительном свете, и направила магистрам письмо, в котором выказывала поздравления в обретении новых союзников в их непрекращающейся войне с кунари. Те прислали ответ, благодаря Инквизицию за столь бесценный подарок, обещая непременно ответить подобным даром; письмо было насквозь пропитано сарказмом.

...Лелиана выяснила, что в ближний круг ее затесался лазутчик, и вознамерилась изловить сего двойного агента, расставив ему хитрую западню. В оную угодил некто Аберналь Хариш, известный под прозвищем «Художник», предавший дело Инквизиции в обмен на обещанный венатори титул. И ныне, пребывая в темнице Скайхолда, негодяй делился с пленившими его бывшими соратниками известными тайнами врага.

...Бежали недели, Инквизиция продолжала набирать мощь. И, поскольку Вестник Андрасты верховодил уже небольшим «королевством», пришла пора оценить силу его влияния. В окрестных пределах по-прежнему оставались лорды и леди, банны и эрлы, никак не выразившие своей позиции. И, если общественное положение и призывы не убедили их принять Инквизицию, возможно, убедят военные меры. Каллен предложен советникам следующие: армия Инквизиции совершит марш-бросок; таким образом, сомневающиеся увидят ее силу, осознают, что сотрудничество с организацией выгодно, и примут ее сторону... Что и было сделано. Результат оказался ожидаем; многие лорды пришли к выводу, что Инквизиция - поистине поразительное движение, повелевающее сердцами, умами и легендами, посему приняли решение непременно наладить отношения с организацией.

Конечно, нашлись знатные семьи, заключавшие собственные союзы, в которых обычно вставали вопросы о главенстве. Пройдет немало времени, прежде чем они смогут чем-то угрожать Инквизиции, однако Каллен все же не преминул пригласить представителей сих родов понаблюдать за тренировками его солдат, надеясь показаить дворянам, что инквизиторы – не какие-то еретики-отщепенцы. И действительно: несмотря на попытки создать оппозиционную Инквизиции политическую структуру, аристократы слишком погрязли в собственных дрязгах. Тем временем советники Инквизиции уже успели заручиться поддержкой старых торговых партнеров, уставших ждать, кто выйдет победителем из противостояния, которое никак не начнется.

...В странствиях своих в землях Ферелдена Вестник Андрасты обнаружил несколько осколков, не похожих ни на что, виденное прежде чародеями. Последние предположили, что, возможно, Брешь разрушила древнюю магию, скрывающую из вида сии артефакты. Однако, по словам одного из остающихся в твердыне чародеев, существует свиток, упоминается в котором об этих осколков, и находился он в башне Круга в городе-государстве Мархаме. После исхода чародеев семейство Соррелов забрало из башни многие ценности как компенсацию за сделанные прежде пожертвования Кругу, обучался в котором их сын-маг. Свиток выставлен на продажу на аукционе, должном вскорости состояться. Лелиана прознала, что аукционом сим заинтересовались и венатори... К счастью, Инквизиции удалось приобрести свиток, и, исследовав оный, чародеи обнаружили указания на некий храм, предположительно эльфийский, находящийся в Запретном Оазисе - в Западном Пределе. Неведомо, что может находиться в сем святилище...

Инквизитор и спутники его прибыли в сии позабытые пустынные земли, устремились к храму; прежде в окрестных пределах разрабатывались рудники «Горнодобывающей компанией Энвера» из Вал Фримена, однако в свете гражданской войны и экономического упадка державы дельцы вынуждены были забросить сие предприятие.

Герои устремились к сердцу оазиса, покончили с венатори, собравшимися у входа в храм Соласан. Архитектура строения совершенно не походила на памятники эльфийского зодчества, остающиеся в Долинах... У входных врат была выбита надпись: «Нас погубила гордыня. Не ступайте же в обитель гордыни. Да поможет нам смирение». Обнаруженные осколки послужили ключами к каменным вратам...

Внутри святилища означилось немало могущественных артефактов, кои пришлись Вестнику, спутникам его и движению Инквизиции как нельзя кстати.

...За помощью к Инкизитору обратилась Жозефина, поведав о том, что дом ее заработал состояние на торговле в Антиве, пока век с лишним назад не разразился скандал, из-за которого родичей ее изгнали из Орле. «Это подорвало наши финансы», - рассказывала дипломат. – «Фактически, Монтилье уже больше века должники. На протяжении поколений мы кормили кредиторов. Продавали земли, чтобы погасить проценты. Мне... невыносимо видеть, что моя семья по-прежнему в таком положении! Мне предстоит стать главой дома. Если я продам еще хоть какие-то земли, семья останется без пропитания. Мне удалось договориться о восстановлении прав Монтилье на торговлю в Орле. Мы смогли бы оправиться от неудач!.. Но когда я отправила все бумаги в Вал Ройо, мне доложили, что гонцов убили. Все документы, восстанавливающие права семьи на торговлю, были уничтожены».

«Есть предположения о том, кто мог их убить?» - вопросил Вестник, и Жозефина утвердительно кивнула: «Лелиана провела расследование, и небезуспешно. В Вал Ройо проживает граф Буавер, и он утверждает, что знает, что убил моих гонцов. Он просил привести тебя на встречу с ним, чтобы люди видели, что он принимает у себя Инквизитора». Герой заверил Жозефину, что непременно отправится с нею на встречу с дворянином...

Несколько дней спустя двое прибыли в поместье графа Буавера; последний – лицо которого скрывала традиционная маска – пригласил гостей проследовать в его комнаты, и, устремив взор на Жозефину, перешел непосредственно к делу. «Гибель слуг леди Монтилье, должно быть, выбила вас из колеи», - участливо заметил он. – «Слышали ли вы про Дом Отдохновения?» «Лига убийц?» - изумилась Жозефина, и собеседник ее кивнул, молвив: «Мои осведомители добыли у них в архиве копию документа – контракта на убийство. «Сим Дом Отдохновения клянется уничтожить любого, кто попытается отменить запрет на торговлю Монтилье в Орле», - значится в нем». «Они не ограничатся твои гонцами, Жозефина, они будут искать тебя», -встревожился Инквизитор, и аристократка растерянно кивнула: «Да... боюсь, что так».

«Контракт подписан благородным семейством», - продолжал говорить Буавер, - «домом дю Паракеттов». «Но ведь дворянская линия Паракеттов прерывалась уже шестьдесят лет назад!» - воскликнула Жозефина, на что граф невозмутимо кивнул: «Верно. Но контракт подписан сто девять лет назад».

«Как может семейство пытаться убить тебя после своего исчезновения?» - недоумевал Инкзивитор, и пояснила Жозефина: «Дю Паракетты были нашими соперниками. Это они изгнали Монтилье из Вал Ройо. Контракт был составлен более века назад, но не вступал в силу, пока я не попыталась вернуть семью из изгнания». «Как это не печально признавать, но Дом Отдохновения просто выполняет свои обязательства», - заметил Буавер.

Инквизитор заверил Жозефину, что сделает все возможное, чтобы защитить ее, и дипломат призналась, что у нее уже зреет вполне осуществимый план. «У дю Паракеттов есть наследники, хоть и не знатные», - молвила она. – «Если мы сделаем их дворянством, они смогут отозвать контракт». «Это займет время, леди Монтилье», - прошелестел Буавер. – «А до тех пор Дом Отдохновения будет обязан пытаться убить вас».

Глаза Жозефины сузились. «Вы на удивление хорошо осведомлены», - процедила она, осознав, кем на самом деле является их собеседник. – «Но в письме утверждали, что располагаете всего лишь слухами?» «Невинная уловка», - отозвался индивид, выдающий себя за графа Буавера. – «Этот контракт на вашу жизнь настолько нелицеприятен, что Дом Отдохновения искренне сожалеет. Но Орле есть Орле. Слово убийцы нерушимо. Однако контракт на жизнь леди Монтилье столь необычен, что мы сочли себя обязанными предоставить разъяснения».

Заверив собеседников в том, что настоящий граф Буавер жив и невредим, и мирно почивает в собственном чулане, убийца приветствовал начинание Жозефины разыскать наследников дю Паракеттов и заставить тех отозвать контракт, искренне пожелав аристократке удачи.

Инквизитор и Жозефина уже собирались покидать столицу Орле, когда некий курьер передал им письмо от придворной имперской чародейки Вивьен де Фер, Первой Заклинательницы Монтсиммарда, с предложением о встрече. Ныне та оставалась в замке герцога Бастьена де Гислена, куда не замедлили направиться Вестник наряду с леди Монтилье... Бастьен – тридцать третий герцог Гислена и почетный член Совета Герольдов, был весьма известен в Орле. В юном возрасте он променял Игру на вольную жизнь. Будучи бардом, он был обучен легендарным Черным Лисом, и до 96 года Века Благословенного успел побывать министрелем, шпионом и лиходеем, пока не вынужден был вернуться к управлению Гисленом после смерти старшей сестры, герцогини Мариссы. С тех пор Бастьен стал вполне уважаемым аристократом, участником Великой Игры, нажил врагов, нашел достойную супругу.

Их приветствовали пребывающие в особняке аристократы Орле, впервые видящие во плоти знаменитого Вестника, ведь слухи о том, что сама Андраста вывела его из Тени, благословив на сражение со Старыми Богами за судьбу мира, уже успели широко распространиться. Самого герцога Бастьена среди собравшихся дворян не наблюдалось, и поведали те герою, что хозяин сего поместья редко бывает при дворе в Зимнем Дворце в последнее время. «Дела Совета Герольдов порой вынуждают его надолго отлучаться из дома», - рассказывали дворяне. – «Для человека в его возрасте это тяжело. Ну и, конечно, в самом разгаре гражданская война. Я думаю, Бастьен не хочет лишний раз слышать о том, что творит его бывший зять. Превратить Долины в поле брани ради глупой борьбы за престол? Это закончится позором для Гаспара. Никто в этом даже не сомневается».

Неожиданно один из присутствующих аристократов, попьянее других, набросился на Инквизитора с обвинениями в разжигании хаоса, после чего вознамерился вызвать того на дуэль здесь и сейчас... но замер, обездвиженный заклинанием.

«Мой дорогой маркиз, как бестактно с вашей стороны говорить в таком тоне в моем доме», - прозвучал в наступившей звенящей тишине женский голос, и по лестнице в зал медленно спустилась заклинательница, - «и с моими гостями». Обратившись к Инквизитору, Вивьен де Фер, сохраняя совершенно бесстрастное выражение на лице, потребовала решить судьбу обездвиженного дворянина; Вестник просил чародейку оставить жизнь глупцу, и та согласилась с принятым решением.

После чего, поблагодарив Инквизитора за то, что почтил тот присутствием своим ее особняк, и представившись, придворная чародейка пригласила гостя в свои покои, где поведала об истинной цели приглашения. «После смерти Божественной Юстинии Церковь стоит на грани краха», - констатировала Вивьен. – «Но верующие стекаются в ваш стан и возлагают надежды на вас. Как глаза последних магов-Лоялистов Тедаса, считаю единственно верным – предложить свою помощь вашему делу». «Инквизиция будет рада вашей поддержке, леди Вивьен», - поклонился чародейке Вестник. «Нас ждут великие дела, могу сказать наверняка», - улыбнулась та в ответ.

На Летнем Рынке Вал Ройо мимо Инквизитора просветела стрела, вонзилась в стену. К стреле оказалась приторочена записка, на которой в довольно грубой форме некто заявлял, что в столице пребывает тот, кто желает зла Вестнику, и надлежит поспеть к лиходею прежде, чем тот сделает свой ход; кроме того, текст сопровождали иллюстрации весьма неприличного содержания, а также карта окрестных кварталов.

Велев Жозефине ожидать его на рынке и проследовав по указанному пути, в одном из закоулков Инквизитор обнаружил дворянина и стражей его. Дворянин в гневе обещал Вестнику скорую гибель от рук Корифея, после чего велел стражам покончить с одиноким противником. Однако на сторону Инквизитора встала невесть откуда взявшаяся эльфийка; неотесанная, грубоватая, острая на язык – Вестник и помыслить не мог, что представительница сей расы может быть подобной...

Двое покончили с противниками, и эльфийка, представившись Сэрой, заявила, что не имеет ни малейшего представления о том, кем являлся убитый дворянин, знала лишь, «по словам народа», что тот представлял собой угрозу для Инквизиции. После чего постановила, что желает немедленно присоединиться к организации, ведь за нею стоят те, на кого обычно не обращают внимания – простой народ, озлобленные бедняки, ненавидящие чванливую аристократию. Они – повсюду, все замечают, оставаясь незамеченными. Инквизитор на предложений девушки согласился, после чего представил ее Жозефине, которая если и была ошарашена манерами эльфийки, виду не подала.

...По возвращении в Скайхолд Жозефина разыскала документы, указывающие на местонахождение родственников дю Паракеттов, поведав герою, что ныне необходим им представитель знати из Вал Ройо, дабы поручиться за наследников помянутого рода, судья, который подготовил бы необходимые бумаги, и министр, должный скрепить их печатью.

«Как это похоже на тебя», - молвила Лелиана, ступив в занимаемый леди Монтилье чертог, - «идти самым длинным путем, даже когда на кону твоя жизнь. Есть более быстрый способ. Оригинал контракта находится в хранилище Дома Отдохновения. Если мои агенты проникнут туда и уничтожат оригинал, убийцы больше не будут обязаны преследовать тебя».

Жозефина возражала, не желая, чтобы из-за нее была пролита кровь. Инквизитор поддержал дипломата, и Лелиана обещала приставить к Жозефине охрану на случай, если Дом Отдохновения решит наведаться в крепость.

«Ты сказала, если мы хотим, чтобы дю Паракетты получили титул, нам нужно оказать услуги кому-то в Вал Ройо», - напомнил герой Жозефине, и та утвердительно кивнула, молвив: "Прежде всего – графине Дионн. Пропал ее любовник, маг из Белого Шпиля - Эллерли. Если разузнаем о нем, она будет более склонна поручиться за дю Паракеттов». Жозефина полагала, что сей чародей, пропавший в самом начале Войны Магов и Храмовников, может скрываться у кого-то из Лоялистов, ведь выступал он на стороне прежних устоев в Кругах.

Лазутчики сумели выяснить, что, возвращаясь с Конклава, Эллери был ранен, и, несмотря на глубокую рану на ноге, сумел добраться до некоего захолустного постоялого двора в Долинах. Здесь и обнаружили его агенты Инквизиции, прислали целителя для ухода за магом. По просьбе инквизиторов маг написал письмо, адресованное графине Дионн, в котором выражал благодарность организации, спавшей ему жизнь... Получив письмо, графиня заверила Инквизитора, что Дионны поддержат дю Паракеттов как семейство, достойное дворянского титула.

Вернувшись из Вал Ройо в Скайхолд, Вестник узнал о том, что в крепость, выдавая себя за скромного слугу, проник убийца Дома Отдохновения, однако стражи, приставленные к Жозефине, сумели покончить с ним. Следующим шагом, по словам леди Монтилье, станет обращение к придворному судье, дабы подготовил тот документы, подтверждающие дворянство дю Паракеттов. Судья Олд согласился подписать бумаги, однако просил советников Инквизиции ответить услугой на услугу, обеспечив ему надлежащий эскорт на гигантского паука охоте в Ледяных горах. Конечно, инквизиторы были рады удовлетворить просьбу почтенного законника.

И когда судья Олд подписал необходимые бумаги, осталось лишь скрепить их печатью, находящейся во владении императорского министра Беллиз. Жозефина прознала, что помянутая чиновница собирается посетить празднество, устраиваемое маркизом Вискоттом, и вскорости добыла на оное приглашение для Вестника.

Маркиз прислал письмо Жозефине, в котором рассыпался в любезностях, утверждал, что будет рад видеть Инквизитора на своем балу, сокрушался, что оный окажется достаточно скромен, а ведь будь дворянин вхож в Совет Герольдов, празднество могло бы предстать куда более пышным. Понимая, что маркиз завуалированно просит дипломата ввести его в Совет Герольдов, Жозефина заверила Вестника, что организовать сие ей не составит труда.

На балу Вестник встретился с весьма заносчивой мадам Беллиз, в обмен за помощь во введении дю Паракеттов в мелкое дворянское Империи обещал ей дипломатические связи за пределами Орле. Министр на предложение согласилась, потребовала представить ее при дворе Антивы... требование, которое – вне всяких сомнений – Жозефина сумеет удовлетворить.

Вскоре Жозефина получила письмо от Дома Отдохновения с подтверждением того, что контракт отозван дю Паракеттами и утратил свою силу. Дипломат благодарила Инквизитора за помощь, поведала в разговоре, что прежде была бардом, привлеченная кажущейся романтикой подобного существования. Но в одной из придворных интриг она столкнулась с иным бардом, посланным убить ее покровителя; в противостоянии сем Жозефина покончила с противником, с ужасом осознав, что тот – ее старый знакомый, отпрыск одного из антиванских дворянских родов. Впредь сердобольная Жозефина не помышляла о пролитии крови, используя для достижения целей в Великой Игре иные средства.

...Придворную чародейку Вивьен Инквизитор обнаружил в замковом саду Скайхолда. «Какую интересную жизнь ты ведешь, мой дорогой», - протянула заклинательница. С момента их первой встречи она именовала Вестника «мой дорогой», и никак иначе – к вящему неудовольствию Кассандры. «Сначала вываливаешься из Тени, затем на тебя нападает архидемон», - усмехалась Вивьен. – «Если тебе хотелось всеобщего внимания, мог бы просто устроить бал».

«Я ничего не делал», - отвечал Вестник, не ожидая столь откровенной иронии. – «На нас напал Корифей». «Именно что ничего не делал, мой дорогой, в том и ошибка», - отозвалась Вивьен. – «Ты заявил о себе и позволил на себя напасть. Это был просчет. Уверена, ты его больше не повторишь. Но враг нанес серьезный удар лично тебе и всей Инквизиции. Мы – то есть ты - должны это признать».

«Я не прощу того, что случилось в Гавани», - заверил чародейку Инкивизитор. – «Корифей заплатит сполна». «Ты злишься», - пристально глядя в лицо герою, молвила Вивьен. – «Это хорошо. Злость может спасти тебя, когда все остальное исчезнет. Главное – направь ее в нужное русло. Ведь враг наступает, Инквизитор. Нам нельзя сидеть сложа руки. Необходимо действовать первыми. Пусть они боятся нас. Ты можешь стать тем предводителем, о котором мечтают сподвижники, но в таком случае нам следует поторопиться».

«Мне бы хотелось узнать тебя получше, Вивьен», - почтительно обратился Вестник к чародейке, надеясь изменить тему разговора. – «У тебя не орлесианский акцент. Откуда ты родом?» «Я из Круга, мой дорогой», - отозвалась заклинательница. – «Там неважно, из какой ты страны. Но если тебе так интересно, родилась я в Вайкоме, что на Свободных Просторах. Меня отправили в оствикский Круг, но еще в ученичестве, в 19-летнем возрасте перевели в монтсиммардский». «И как же маг Круга оказалась при дворе?» - продолжал спрашивать герой. «Никто просто так не «оказывается» при дворе, мой дорогой», - отвечала Вивьен. – «Для этого приходится прилагать немалые усилия. Я приглянулась герцогу Бастьену де Гислену. Это была полезная связь, открывшая мне многие двери. Когда освободилась должность чародея при императорском дворе, мне удалось заполучить ее». Вивьен улыбалась, унесшись воспоминаниями в 16 год, когда маги из Когов Белого Шпиля и Монтсиммарда были приглашены на имперский балл, и она впервые встретила Бастьена, который был очарован молодой чародейкой с первого взгляда. Конечно, это спровоцировало нешуточный скандал, ассасины и барды были направлены, чтобы расправиться с Вивьен, однако Бастьен был мастером разрушения чужих замыслов, и заказчики гибели чародейки столкнулись с собственными немалыми проблемами. Впрочем, Вивьен и сама была не лыком шита: половину отправленных по ее душу бардов она вернула заказчикам в глыбах льда, вторая же половина стала работать на нее. А четыре года спустя занявшая престол Императрица Селена, интересующаяся тайными знаниями, настояла на присутствии при дворе чародейки, и когда Вивьен приняла сию должность, смелости у неприятелей ее заметно поубавилось.

«Ты вышла замуж за герцога де Гислена?» - опешил герой, и Вивьвен пренебрежительно отмахнулась: «Конечно, нет, мой дорогой! Не говори глупостей. Браки – вопрос связей и родословных. А я – возлюбленная Бастьена». «А как смотрит на ваш союз герцогиня де Гислен?» - вопросил Инквизитор, и чародейка снисходительно улыбнулась: «О, мы прекрасно поладили. Герцогиня Николина – известная покровительница искусств. Мы вместе устраивали музыкальные салоны. Она скончалась от лихорадки несколько лет тому назад. Бедняжка».

Вивьен, ратующая за восстановление знаний Круга, утерянных в нынешней смуте, просила Вестника разыскать бесценные книги, пребывающие ныне в руках мародеров. Что тот не преминул сделать...

...Сэра прогуливалась в замковом саду, и, как и всегда, приветствовала Инквизитора кривой улыбкой. «Занят подготовкой нового места к визиту архидемона?» - по-простецки осведомилась она. – «И этого кого-то там, кто им управляет и кого нам надо убить. Ох, Андраста, и во что я ввязалась!» «Мне много чего пришлось пережить», - сдержанно отозвался герой. – «Но Корифей был сюрпризом».

Сэра грязно выругалась, после чего заявила, что сюрприз – это когда вступаешь в коровью лепешку, но встреча с древним полубогом-магистром – вовсе не сюрприз, а нечто... невозможное. И, если продолжить мысль – реальны и Черный Город, и трон Создателя, и сам Создатель, и... легенды о начале и конце света! «Меня занесло, да?» - поморщилась эльфийка. – «Я просто хочу заткнуть эту гребаную дырку в небе и идти гулять себе спокойно».

«Ты пришла, чтобы помогать народу», - Инквизитор предпринял очередную отчаянную попытку понять, что на уме у этой сумасбродой девы. – «А сама ты веруешь или нет?» «В Андрасту? Конечно», - закивала Сэра. – «Но все это не может оказаться действительно настоящим. Даже фанатики не могут быть настолько правы. Корифей хочет стать богом, а я хочу все исправить и перестать задумываться и ломать голову над тем, что реально, а что – нет». «А вдруг от нашей веры зависит, как все обернется?» - настаивал герой. – «Нельзя сбрасывать ее со счетов». «Тогда свистни, когда появятся боги», - съязвила эльфийка. – «Приду посмотреть».

«Тебе нравятся забавы, а Инквизиция сюда как-то не вписывается», - вздохнул Вестник. – «Зачем ты все-таки здесь?» «В смысле?» - озадачилась Сэра. – «Чтобы другим помогать. Ну, просто все говорят, говорят... и... я хочу увидеть. У меня в голове вся эта церковная хрень, и это для меня вроде как важно, понимаешь? Но все как-то... смутно. Я хочу увидеть, что все действительно правда. Просто не знаю, хочу ли я это знать».

О себе Сэра не рассказывала практически ничего. Сказала лишь, что родом из Ферелдена, но больше – ничего. Ни о родне, ни о том, кто обучил ее столь искусно обращаться с луком... Жозефина провела собственное расследование, выяснив, что Сэра – одна из субъектов, именующих себя «Рыжей Дженни», от деятельности которых стонет городская стража по всему Тедасу и которые никогда не попадаются. Жертвами Рыжей Дженни и ее многочисленных «друзей» становятся весьма сомнительные индивиды: преступники, работорговцы, наемные убийцы. Ныне личину сию приняла на себя Сэра... что ж, окажется ли особа сия полезна для Инквизиции – время покажет... Судя по всему, несколько лет Сэра провела прислугой в особняке леди Таралины Эммальд в Денериме, владелицы нескольких торговых предприятий. Та скончалась незадолго до Мора, и, похоже, Сэра унаследовала ее особняк, однако после не преминула от него избавиться.

Сэра рассказала, что знает кое-кого, кто обладает умением помещать пчел в бутыли, и теми можно швыряться, используя против врагов. Слушая подобное предложение, Жозефина и Лелиана улыбались, однако признали, что столь неожиданная идея им по душе; лазутчица обещала отыскать помянутого эльфийкой индивида... Последний, услышав о просьбе инквизиторов, и бровью не повел, лишь указал им на пасеку, коя пребывала теперь полностью в их распоряжении...

Кроме того, просила Сэра Вестника собрать войско да показаться близ Вершиля, где какие-то мелкие дворяне устроили стычку за землю, а страдает, конечно же, простой люд – многочисленные сподвижники Рыжей Дженни. Уже сейчас сознавал Инквизитор, что таковой особы не существует: она – миф, придуманный аристократами, олицетворение страха их пред подневольными простолюдинами. Но Сэра было все равно; ее отождествляют с Рыжей Дженни – пусть.

Лазутчики Инквизиции проверили заявления Сэры насчет Вершиля. Прямой выгоды для вмешательства Инквизиции они не увидели, однако военное присутствие могло принести неожиданные плоды впоследствии. Посему, следуя указаниям советников Инквизиции, офицер движения, лейтенант Эстьель, решил провести войско через город... Марш-бросок прошел без происшествий, однако не остался без внимания вершильской знатью; несколько представителей оной даже прислали в Скайхолд дипломатических представителей... Конечно, сей факт Сэре знать необязательно.

Эльфийка предложила Вестнику наведаться в Вершиль, ведь сохраняющие инкогнито друзья ее прислали весть о том, что собираются отплатить добром Инквизиции за что, что утихомирили те зарвавшихся дворян. Встреча была назначена Сэре в глухом лесу близ Вершиля, однако окружили героев наемники под началом некоего аристократа. Последний представился – лорд Пэл Хармонд, и, обратившись к Инквизитору, предложил союз, признавшись, что целью своей ставит улучшение собственного положения в обществе и благосостояния. Пэл Хармонд был одним из дворян, претендующих на земли Вершиля, и развязавший противостояние с иными аристократами... Подобных чванливых глупцов Сэра ненавидела больше всего на свете, и, вскинув лук, выпустила стрелу в горло лорду...

Вестник поддержал эльфийку в действии ее, чему Сэра весьма удивилась: она не привыкла к подобному одобрению, особенно от представителя дворянского рода. И после, по возвращении в оплот Инквизиции, Сэра не оставила свои «забавы», всячески пакостя орлесианским аристократам, который эльфийка ненавидела всей душой.

...Советники Инквизиции получили письмо от сера Жастина из Вилдерваля, в котором сообщал тот, что некто, пребывающий в горах Виммарк за пределами его владений, собирает ресурсы с целью передачи их венатори. Письмо мие умыкнула Сэра, незамедлительно сообщив о легкой наживе «друзьям Рыжей Дженни». Благодаря последним инквизиторам удалось перехватить караван, отбить у защитников оного груз – оружие и доспехи.

...Несколько дней спустя Инквизитор, ступив в зал крепости, где проходили обычно военные советы, заметил Кассандру, склонившуюся над картой южных пределов Тедаса; на лице Искательницы отражалась мрачная сосредоточенность. «Во время нападения на Гавань мы видели много красных храмовников», - молвила девушка, когда Вестник приблизился. – «Наверное, это все, что осталось от ордена. Но Лорда-Искателя Люциуса не было среди них. Более того, я вообще не видела Искателей Истины среди красных храмовников... Да и где бы то ни было. У меня крепнет подозрение, что Корифей пленил их».

«Пленил?» - удивился Инквизитор. – «Зачем? Он мог с легкостью убить их». «Не с легкостью», - возразила Кассандра. – «Хотя да, возможно, они и погибли. Но Искатели начали эту войну против магов. Они не могли взять и просто раствориться в воздухе. Должен быть какой-то след, по которому мы можем пойти. У меня, однако же, пока только намеки да догадки». «А что, если из них сделали тех же красных храмовников?» - предположил Вестник. «Искатели не принимают лириум», - напомнила ему Кассандра. – «Я думаю, Корифей подчинил себе храмовников, заразив лириум, который они уже принимали. Чтобы сделать то же самое с Искателем, нужно сначала заставить его принять этот лириум. Это, конечно, тоже не исключено, но вряд ли с этого все началось. Нам не хватает куска головоломки, Инквизитор. Нужно его найти».

«Вижу, поиски Искателей много значат для тебя», - не преминул заметить герой, и Кассандра утвердительно кивнула, молвив: «Я покинула орден, но изжить его из своей души не могу. Не могу даже обещать, что спасение их что-то даст нам – они были бы не в восторге от Инквизиции. Но все равно, если есть хоть какой-то шанс... Если мы сможем найти время и людей, чтобы выйти на след, я буду очень благодарна».

Жозефина обещала Кассандре, что займется поисками исчезнувших Искателей, объявит о том, что Инквизиция предлагает вознаграждение за любые сведения о них... Какое-то время казалось, что это поистине невозможная задача. По скудным сведениям можно было понять, что Искатели поодиночке уходили в Ферелден – но там след обрывался. Слухи о банне Лорене, ферелденском аристократе, о котором давно не было слышно, заставили агентов Инквизиции заинтересоваться Каэр Осуином... после чего бесследно исчезли и сами агенты. Жозефина высказала предположение, что события эти связаны, и именно там, в замке Каэр Осуин, и находятся пропавшие Искатели.

Насколько было ведомо дипломату, последнее время с банном Лореном творится что-то неладно; известно, что изгнал он из замка всех прежних слуг и стражей, заменив их иными воителями. Последние не носят цветов банна, и больше походят на его тюремщиков, нежели на защитников. Самого банна никто не видел уже добрных полгода...

Достигнув Каэр Осуина, находящегося в восточных пределах Ферелдена, герои обнаружили, что находится тот под контролем воителей Ордена Пламенного Обета. «Это секта... со странными убеждениями насчет Искателей», - нахмурилась Кассандра. – «Преследуют нас столетиями. Они считают, что это они Искатели, единственные и полноправные. А мы якобы лишили их власти много веков назад, не позволив покончить с миром. Это они считают единственным способом искоренить зло. «Мир будет возрожден как рай» Они – настоящие фанатики. Цепляются за любую опасную магию, какую найдут, чтобы только сделаться «истинными» Искателями». «А почему Искатели не покончили с ними?» - осведомился Инквизитор. «Мы низвергали их, и не раз», - отвечала Кассандра. – «Но через какое-то время они возникают снова, как сорняки. Никто не понимает, как».

Но как сей орден может быть связан с Корифеем?.. Ответ на этот вопрос инквизиторы обрели достаточно скоро. В одном из залов замка Кассандра обнаружила лист пергамента, на котором были начертаны приказы фанатикам от лорда Самсона, командующего красными храмовниками. «Поскольку Искатели Истины оказались устойчивы к воздействию красного лириума, Старейший счел уместным передать их в ваше распоряжение», - значилось в документе. – «Следуйте своему предназначению и знайте, что Старейший ожидает от вас преданности».

Связь между Корифеем и сектантами стала очевидно, но все равно, это не объясняло, как Ордену Пламенного Обета удалось изловить Искателей и какая участь постигла последних. Об устойчивости Искателей к воздействию красного лириума Кассандра была рада услышать, но какая же участь постигла их, если бесполезны они для Корифея?..

В одном из коридоров твердыни инквизиторы обнаружили обессиленного, умирающего Искателя, в котором Кассандра с ужасом узнала своего боевого товарища и ученика, Даниэля. Воитель поведал, что фанатики насильно скармливали ему кристаллы красного лириума, и чувствует он, как минерал растет в теле его – изменяя, преображая... И за всем происходящим здесь стоит никто иной, как Лорд-Искатель Люциус, предатель ордена Искателей Истины, который отправлял подначальных в западню поодиночке, говоря, что отряжает их на важную миссию.

«Но ведь мы видели Лорда-Искателя в Вал Ройо», - озадачился Инквизитор. – «Он не мог одновременно быть и тут, и там». «Это был не он», - прохрипел Искатель. – «Просто демон в его обличье. Все происходило с ведома Лорда-Искателя. Он позволил демоны действовать, а сам...»

Лицо Кассандры отражало неподдельную ярость, но, оставаясь верной долгу до конца, девушка покончила с Даниэлем, избавив несчастного от мучений.

Наконец, в одном из помещений крепости отыскали инквизиторы Лорда-Искателя. «Полагаю, ты знаешь, что мы – Искатели Истины – некогда и были изначальной Инквизицией?» - буднично обратился Люциус к Вестнику Андрасты. – «Мы сражались в древние времена хаоса, чтобы возродить порядок, как ты сейчас. И мы возгордились. Стали придумывать, как переделать мир, чтобы он стал лучше. Но что мы создали? Церковь. Круги магов. Развязали войну, которой конца не видно».

«И чтобы исправить это, ты связался с Корифеем?» - поморщился Инквизитор. «Корифей – всего лишь монстр с непомерными амбициями», - презрительно бросил Люциус, и Кассандра не преминула отпустить замечание, исполненное ядовитого сарказма: «Конечно. С твоими-то амбициями не сравнить».

«Мы, Искатели, - монстры, Кассандра», - вздохнул Лорд-Искатель. – «Мы создали недужный мир и пытались спасти его, когда он погибал в агонии. Нас надо было остановить». С этими словами Люциус продемонстрировал девушке фолиант, на обложке которого пребывало тиснение символ ордена Искателей Истины. «Здесь – тайны нашего ордена», - произнес Люциус. – «Книга попала ко мне после гибели предыдущего Лорда-Искателя. Война с магами уже началась, но я успел сделать то, что было необходимо».

Кассандра и Вестник переглянулись: приходилось признать, что Люциус просто обезумел, если как-то пытается оправдать свои гнусные деяния... «Что Корифей сотворил с храмовниками, не имеет значения», - между тем продолжал вещать Лорд-Искатель. – «Я видел будущее. Я создал новый орден, который заменит старый. Мир погибнет, и мы начнем все с самого начала, с чистого листа. Присоединяйся к нам, Кассандра. Это – воля Создателя!»

Но Искательница, обнажив меч, метнулась к Люциусу, сразила его... В произошедшее тяжело было поверить. Быть может, находился Люциус под ментальным влиянием Корифея, который лишь стремился отделать от Искателей Истины? И все ли воители сего ордена погибли от рук фанатиков Ордена Пламенного Обета, примкнул к коим Лорд-Искатель?.. Как бы то ни было, Кассандра, взяв в руки фолиант, собиралась по возвращении в Скайхолд изучить сию «книгу тайн» - быть может, некоторые ответы ей удастся обрести...

...И действительно, пролистав фолиант, обнаружила Кассандра, что со времен старой Инквизиции передавался он от одного Лорда-Искателя к другому. «Ты знаешь, что представляет собой Ритуал Безмятежности?» - обратилась Кассандра к Вестнику, когда тот навестил бывшую Искательницу в занимаемой ею покое, и сразу же сочла необходимым пояснить: «Крайнее средство, чтобы обезопасить мага Круга. Маг теряет возможность творить заклинания, но вместе с нею уходят сны, мечты и все чувства. Ритуал должны применять только к тем, кто не контролирует свои способности... но не всегда это бывает так».

«В книге говорится, что Ритуал использовали и для других целей?» - предположил Вестник, но Кассандра отрицательно качнула головой, молвила: «Нет. Будучи Искательницей, я сама расследовала... злоупотребления. Магов часто обращали в Безмятежных в качестве наказания. В конечном счете восстание магов по-настоящему началось с открытия, что Ритуал Безмятежности обратим. Лорд-Искатель Ламберт пытался скрыть это, причем весьма грубыми методами. Было немало смертей... Да, это было опасное знание. Потрясение от открытия в придачу к случившемуся в Киркволле... Но, читая эту книгу, я поняла, что мы всегда, с самого начала знали, как обратить Ритуал».

«Но зачем нужно было держать это знание в секрете?» - вопросил Инквизитор, и пояснила Кассандра: «Создали Ритуал Безмятежности тоже мы. Помнишь, я рассказывала тебе о своем бдении – месяцах, которые я провела, избавляясь ото всех чувств? На самом деле меня сделали Безмятежной, а я об этом даже не знала. Потом призвали духа веры, который коснулся моего разума. От этого я перестала быть Безмятежной и обрела свои нынешние способности. Искатели ни с кем не делились этой тайной. Ни со мной, и с Церковью... Но это еще не все. Люциус был не так уж неправ насчет ордена... Я собиралась воссоздать Искателей Истины, как только мы одержим победу. Теперь не уверена, что стоит это делать». Кассандра покамест не собиралась распространяться о способе обращения Ритуала, пока в точности не узнает, чем именно оный сможем помочь Безмятежным; и лишь после этого объявит о сем во всеуслышанье.

Кассандра задумчиво воззрилась в пространство, всецело витая в собственных невеселых мыслях... «В какой-то момент власть всегда перерастает того, кто владеет ею», - философски изрекла она. – «Мы отбрасываем свои идеалы, потому что это целесообразно, а затем убеждаем себя, что это было необходимо. Ради людей. Неужели и с нами так будет, Инквизитор? Мы повторим историю?» «Нет», - уверенно отвечал Вестник. – «У нас нет ничего общего с Искателями». «А я вот думаю – насколько мы похожи на то, чем они были изначально?» - риторически вопросила Кассандра.

«А если бы ты воссоздавала орден Искателей, каким бы он был?» - поспешил герой сменить невеселую тему разговора, заговорив о будущем, и молвила Кассандра: «Не может быть, чтобы выжила я одна. Нас всегда разносило по свету. Наверняка остался еще кто-то, в других краях. Я бы нашла их – всех, поодиночке. Мы бы все прочли эту книгу. Чтобы не было больше никаких секретов. А потом мы бы вместе начали новую главу. Настоящее дело, угодное Создателю. Неведомо, в чем состоит оно, потому мы не должны оставлять поиски. Быть может, мы потому и сошли с истинного пути, что перестали искать».

«Если кто-то и сможет превратить орден в нечто стоящее, то только ты», - заверил девушку Тревальян, и тяжело вздохнула та: «Но стоит ли он того, чтобы его воссоздавать?» «Ты можешь сделать так, чтобы стоил», - уверенно постановил Вестник, и Кассандра, поблагодарив друга за поддержку, обещала подумать над его словами.

Оба сознавали, что возникли между ними чувства... но насколько уместны они?.. Инквизитор даже в час кризиса, оказался в котором мир, не желал оставлять своего счастья, посему открыто поведал о чувствах своих Кассандре... как оказалось, девушка всецело разделяла их. Конечно, все эти годы посвятив себя служению ордену, Кассандра сомневалась в целесообразности отношений в Тревальяном, ставшим для мирян иконой, символом, сплотились за которым многие. Ведь мир вокруг них изменяется, и стремительно...

«Все вокруг принадлежало когда-то Империуму Тевинтер», - говорила Кассандра, проследовав наряду с Вестником в ставку командования, склонилась над столом с расстеленным на нем картой южных земель Тедаса. – «Все изменило появление Андрасты и Моры. Что будет дальше?.. Мне не угадать замысел Создателя. Но я знаю, что мне нужен мир, где Церкви доверяют и где доверие это уважают. Я хочу уважать традиции, но не бояться перемен. Исправить ошибки прошлого, но не мстить за них. И я понятия не имею: то, чего я хочу, - правильно ли это вообще?» «Даже если цели окажутся не совсем верными, все равно они достойны восхищения», - завершил девушку Инквизитор.

«А кто-то может взять да назвать их ересью», - поделилась опасениями своими Кассандра. – «Ведь так просто даже сострадание представить как нечто порочное... Поведать, что движет тобою? Ты принимаешь решения, которые изменяют мир, - и всегда делаешь это уверенно. Мне бы такую уверенность...» «Если кто-то и придает мне уверенность, то это ты», - искренне отвечал Вестник, глядя Кассандре в глаза, и та хмыкнула: «Замечательно!.. Слепой ведет слепого. Если бы при первой нашей встрече кто-нибудь сказал мне, что я буду рада служить под твоим началом, я бы его задушила. А теперь только рада. Создатель сделал правильный выбор. Нам предстоит еще долгий путь, Инквизитор. Куда бы он нас не завел, я рада быть рядом».

...Отношения между Кассандрой и Инквизитором продолжали крепнуть, и однажды, поддавшись чувствам, провели они ночь вместе в роще близ Скайхолда. Тогда, сжимая друг друга в объятиях, позабыли они обо всем – о Корифее, о продолжающихся войнах, об угрозе гибели Тедаса... «Обо мне будут говорить одно из двух», - улыбалась Кассандра, глядя в глаза возлюбленному. – «Или что я весь путь прошла с Инквизитором, была его защитницей и возлюбленной. Что так все и было задумано... Или что меня сбил с пути истинного коварный безумец».

«Мне неважно, что скажут другие», - заверил Кассандру Инквизитор. – «Во что ты сама веришь?» «Я верю в твою веру», - призналась та. – «Я верю в то, что ты – часть замысла Создателя. А еще я верю, что ты способен на что угодно, и меня это пугает... До тебя у меня был только один мужчина. Маг, мы с ним путешествовали, когда я была еще юная. Он погиб на Конклаве... Корифей не победит. Я не позволю ему забрать еще и тебя».

Ночь продолжалась, но грядущий рассвет непременно напомнит двоим о делах насущных...

...Инквизитор и спутники его выступили к Крествуду – небольшому ферелденскому селению, земли близ которого пронизаны подземными ходами и пещерами – месторождениями обсидиана. Десять лет назад, во время Пятого Мора здесь случилось наводнение, обрадовалось озеро, остающееся и по сей день. И сейчас под водами его возник разрыв в Завесе, и из хладных вод выступили мертвяки – тела, одержимые демонами.

Следуя к селению, повстречали герои небольшой отряд Серых Стражей. Те сообщили, что по приказу Стража-командующей орлесианской ветви ордена, чародейки Кларель, разыскивают в сих пределах одного из собратьев, сера Логайна, дабы допросить... Простившись с воителями, герои продолжили путь, делясь впечатлениями о случившейся встрече: ситуация, мягко говоря, туманна, но непохоже, что встреченные ими Серые Стражи пребывают под властью Корифея.

Достигнув деревушки, Вестник разыскал старейшину, Грегори Дедрика, который сообщил, что разрыв в Завесе, виднеющийся под озерными водами, скорее вскго, пребывает в пещерах под Старым Крествудам, затопленным в час Пятого Мора. Однако неподалеку пребывает старая крепость, Каэр Бронак, возведенная близ плотины; открыв оную, возможно создать отток воды и попробовать добраться до разрыва. Ныне крепость занята лихими разбойниками, грабящами торговцев на Имперском Тракте, однако обещали герои, что подобное положение они непременно исправят.

Покончив с головорезами, герои проследовали на плотину, с помощью массивных механизмов открыли шлюзы, и уровень воды в озере ощутимо понизился, открыв взорам руины прежде находящегося под водой Старого Крествуда. Пещеры, обнаружившиеся под оным, привели Инквизитора и спутников его в некие гномьи руины, где и находился разрыв в Завесе. Как и прежние рифты, сей удалось закрыть с помощью метки – Якоря...

Но вернувшись в Крествуд, герои не застали в селении старейшину. В хижине последнего обнаружили они письмо, в котором Дедрик признавался, что именно он (а вовсе не порождения тьмы!) десятилетие назад открыл плотину, затопив Старый Крествуд. И одержимые демонами мертвецы, выходящие из озера – люди, которых погубил он собственными руками! Сделал это старейшина, поскольку в Старом Крествуде находились несчастные, пораженные моровой болезнью, а распространения оной Дедрик не желал. И теперь, когда вода ушла, старейшине невыносимо видеть Старый Крествуд, посему покидал он селение, навсегда... Каллен, однако, прознав о бегстве старейшины, постановил, что злодеяния того не должны остаться безнаказанными, и выслал по следу Дедрика отряд солдат. Старейшину удалось изловить, и, препроводив в Скайхолд, бросить в темницу. Позже Инквизитор постановил передать Дедрика в Денерим, дабы ответил тот за свершенное по закону Ферелдена.

К востоку от Крествуда обнаружили герои прямо на равнине кристаллы красного лириума... а поблизости – красных же храмовников, разбивших лагерь!.. Судя по всему, зловещий минерал появляется повсеместно в окрестных землях – а, быть может, и по всему Тедасу, и неведомо, что стало тому причиной!.. Перебив храмовников, среди пожитков оных обнаружил Вестник приказ от Самсона, в котором велел тот подначальным скрупулезно исследователь древние руины – предположительно, эльфийские, - в холмах близ Крествуда, и переписать на пергамент все надписи, которые удастся обнаружить. Воля, высказанная предводителем красных храмовников, настораживала: и в Запретном Оазисе, и здесь, близ Крествуда, донельзя интересовали миньонов Самсона эльфийские руины. Но... почему?..

Покамест герои исследовали земли близ Крествуда, воители Инквизиции заняли крепость Каэр Бронак, обретя форпост на тракте, соединяющем Ферелден и Орле; командование над размещенным в твердыне гарнизоном приняла агент Инквизиции - эльфийка, известная как Чартер. Теперь, укрепившись здесь, в сердце Ферелдена, организация обрела доступ к плодородным землям баннов и оживленному денеримскому рынку. Конечно, ситуация с торговлей в стране непростая, но агенты Лелианы надеялись, что сумеют выйти на заправил черного рынка, и наладить приобретение столь необходимых Инквизиции ресурсов. Кроме того, в крепости предполагалось организовать место сбора гонцов, перевозящих тайные сведения из страны в страну; ведь если расширить тоннели, пролегающие под Крествудом, и создать несколько дополнительных проходов, агенты смогут появляться в твердыне и покидать ее незамеченными.

Среди вещей наемников, обнаруженных в Каэр Бронаке, означился дневник, упоминались в котором чрезмерно болтливые высокопоставленные клерки императорской бухгалтерии, продававшие разбойникам необходимые тем сведения. Жозефина, прознав об этом, незамедлительно отправила к клеркам агентов, дабы перевербовать болтунов, заставить работать на Инквизицию; дипломат уже давно пыталась обрести глаза и уши в императорской бухгалтерии... Все оказалось проще, чем предполагала леди Монтилье. Клерки императорской бухгалтерии были столь потрясены разоблачением, что все как один присягнули Инквизиции, и даже прислали организации немало золота в дар, страшась, что о продажности их станет ведома власть имущим в Орле.

Наконец, герои добрались до пещеры, у входа в которую их дожидался Хоук. Прежний Защитник Киркволла провел Инквизитора внутрь, где последнего приветствовал Логайн Мак Тир, Серый Страж. «Помню, был один Логайн, которого примкнул к Стражам после того, как потерял ферелденский престол...» - произнес Вестник, пристально глядя в глаза новому знакомому, и тот с горечью усмехнулся: «Тейрн-предатель», да. И множество других прозвищ. Я уже десять лет Страж, но они так до конца и не признали меня своим. Пожалуй, после недавних событий это и к лучшему».

«Я приму любую помощь», - заверил Логайна герой. – «Знаю, что у Стражей сейчас свои собственные проблемы. И мне хотелось бы понять... связаны ли они как-то с Корифеем?» «Думаю, да», - подтвердил Логайн. – «После того, как Корифей был убит Хоуком, Вейссхопт был рад забыть об этом деле. Но если архидемон способен возродиться, то, возможно, и Корифей тоже? Я начал изучать этот вопрос, обнаружил кое-какие свидетельства, но неоспоримых доказательств не нашел. А вскоре все Серые Стражи в Орле услышали Зов».

«Зов – это какой-то ритуал Серых Стражей?» - нахмурился Вестник, и Логайн просветил его: «Зов – это предзнаменование, как вороны, кружащие над полем битвы накануне сражения. Для Стража это знак, что час его пробил. Сначала приходят кошмары. Потом едва слышимый голос что-то шепчет в голове. Тогда Страж спускается на Глубинные Тропы... чтобы умереть с честью». «И прямо сейчас все Серые Стражи в Орле слышат его?» - изумился Хоук. – «И думают, что конец их близок?» «Да, и полагаю, за всем этим стоит Корифей», - подтвердил Логайн. – «Если все Стражи падут, кто остановит следующий Мор? Вот что привело в ужас моих собратьев».

«Так, значит, Корифей их не контролирует», - произнес Хоук. – «Он обманывает их с помощью Зова, и они поддаются». «Они слышал настоящий Зов, или же Корифей каким-то образом его имитирует?» - обратился к Логайну с вопросом Инквизитор. «Это мне неизвестно», - отвечал Страж. – «Даже будучи старшим Стражем, я мало что знаю о Корифее. Стражи полагают, что Зов настоящий, несмотря на мои предостережения о Корифее. Только это сейчас имеет значение».

«То есть, Зов слышишь и ты?» - уточнил Вестник, и Логайн поморщился: «Да. Он как зуд у меня в затылке. Иногда я едва его ощущаю. А временами ловлю себя на том, что напеваю про себя эту мелодию. Отвратительно ощущение. Понимаю, почему столько Стражей сошло с ума от страха из-за Зова». «Но как Корифей мог осуществить подобное?» - вопросил Инквизитор, переглянувшись с Хоуком. «Не знаю», - устало отвечал Логайн. – «Наверное, это часть его сущности. Корифей является или когда-то был смертным человеком. Скверна овладела им, но не она создала его. Серые Стражи связаны со скверной через кровь архидемона. Так Корифей влияет на их разум, и каким-то образом имитирует Зов».

«Значит, Серые Стражи Орле идут в последнюю отчаянную атаку на порождений тьмы?» - уточнил герой, не в силах уверовать в то, что подобная катастрофа возможна, и Логайн, тяжело вздохнув, процедил: «Мор чуть не уничтожил Ферелден. Мор в отсутствие Стражей, скорее всего, уничтожит мир. Страж-командующая Кларель предложила провести ритуал с использованием магии крови – отчаянный шаг для предотвращения дальнейших Моров. Когда я назвал этот план безумием, меня попытались взять под стражу. И сейчас Серые Стражи собираются в Западном Пределе, у древней тевинтерской ритуальной башни. Поспешим туда, и узнаем ответы на все вопросы».

...Так, отряд Инквизитора выступил к далекому Западному Пределу – землям, опустошенным восемь столетий назад, в час Второго Мора. Те немногие, кто выживает в сем позабытом краю, знают, что опасность подстерегает их на каждом шагу: порождения тьмы, драконы, разбойники... Однако среди костей и руин таятся сокровища, наследие времен правления Тевинтера, а также более далеких эпох.

Лазутчикам удалось обнаружить письмо с приказами венатори от некоего Сэрбиса, в котором тот велел сподвижникам продолжать раскопки в руднике, заручившись помощью пиратов, именующих себя «Белыми Когтями».

В одном из ущелий инквизиторы заметили руины, именуемые Безветренными. Венатори проникли именно сюда; проследовали за ними и герои... в изумлении воззрившись на застывший разрыв в Завесе, бездвижных демонов и магов. Дориан предположил, что некий древний тевинтерский маг сумел исказить время – и вот результат, оно застыло!

В одном из помещений руин инквизиторы отыскали посох, и стоило Дориану коснуться реликвии, как время возобновило свой бог, и демоны атаковали героев!.. Покончив с тварями, Вестник и сподвижники его покинули Безвременные руины, дабы продолжить исследование Западного Предела.

Осознав, что приближающиеся силы Инквизиции разрушили все планы, кои питали они на сии земли, венатори покинули рудник, пытались в котором выращивать красный лириум, бежав в Долины, в заснеженные земли Эмприз-дю-Лион.

Исследование пустынных земель замедлялось из-за серных ям и ядовитых испарений. По приказу Вестника Андрасты инквизиторы приступили к построению моста через ямы, и вскоре оный был завершен. Герои сумели достичь древнего форпоста Серых Стражей, крепости Крылья Грифона, ныне занятую венатори. В ожесточенном противостоянии инквизиторы покочили с противников, сразив и предводителя венатори, Макринуса. У последнего означились приказы от Сэрбиса, в котором тот напоминал сподвижнику, что крепость Крылья Грифона играет важнейшую роль в замыслах Старейшего, и защищать ее надлежит до последней капли крови.

Теперь, когда Инквизиция закрепилась в сей твердыне, была организована добыча ресурсов в окрестных пределах: металлов в южных Гаморданских пиках, глубинных грибов, произрастающих в тоннелях, ведущих на Глубинные Тропы. Каллен направил солдат к заброшенной золотой шахте, означившейся близ крепости, покинутой лишь потому, что из-за нападений порождений тьмы добыча золота стала невозможна. Ныне в шахте оставались лишь разбойники; расправившись с лиходеями, солдаты Каллена оборудовали форпост, наняли местных жителей, дабы вскоре вновь запустить шахту в работу... Кроме того, для поддержания боевого духа солдат в сих позабытых цивилизованным миром землях им постоянно направлялись улучшенные рационы, входила в которые сытная и вкусная еда.

Возведена крепость Крылья Грифона в сердце пустыни, и источников питьевой воды поблизости не наблюдалось. Как следствие, большое войско в твердыне долго не задержится. Лелиана немедленно отрядила разведчиков на поиски воды, и вскоре оные увенчались успехом. Вот только разведчики по недомыслию разрушили несколько гнезд диких варгестов, и разъяренные твари принялись нападать на торговые караваны, следующие к крепости Крылья Грифона, да лакомиться продовольствием, предназначающимся для гарнизона.

Вскоре лазутчики доложили о порождениях тьмы в окрестностях, появляющихся из-за серных ям к западу. Солдаты приступили к наведению моста через ямы, и сразу же по возвращении работ Инквизитор наряду с товарищами проследовал к руинам Коракавус – тевинтерским, где в древние времена находилась темница для местных жителей, оспаривавших притязания Империума на сей край, да для политических заключенных, казнить которых не было возможности. Действительно, венатори, проводящие здесь раскопки с помощью доставленных в Западный Предел рабов-великанов, сумели по недомыслию открыть один из тоннелей, ведущих на Глубинные Тропы, откуда я появились порождения тьмы.

Инквизиторы настигли Сэрбиса, чародея из Круга Минратуса, и его миньонов. Покончив с последними, герои пленили магистра, и после, в Скайхолде, Вестник судил пленника, вменяя в вину ему пособничество Корифею, а также вывод контрабандой магических артефактов из руин тевинтерских цитаделей. Сэрбис утверждал, что не питает верности к Старейшему, а лишь нанят сподвижниками того, и сейчас предлагал Инквизитору пощадить его. За это магистр обещал своевременно извещать Инквизицию о происходящем в Тевинтере. Инквизитор предложение принял, однако просил Лелиану приставить к перебезчику агентов, дабы проследили те за тем, чтобы маг был донелья откровенен в своих донесениях.

Сэрбис сообщил инквизиторам о местонахождении найденных магических артефактов, которые успел вывезти из Западного Предела, и обещал выкупить их для организации. Не зная, может ли доверять магистру, Лилиана выделила Сэрбису запрошенную тем денежную сумму и помощников... в число которых входил ее шпион... Как и обещал, Сэрбис привез артефакты, а также сообщил коордианты тайника венатори, находились в котором драгоценности.

Пока советники его оставались в Скайхолде и занимались политическими вопросами, ведь Инквизиция с каждым днем заявляла о себе все громче, Вестник Андрасты наряду со сподвижниками продолжал исследование Западного Предела. В отдаленных пустошах оного повстречал он драконолога, поведавшего о том, что обитает поблизости глубинная великая драконица, и выманить ее на поверхность весьма непросто. Впрочем, героям удалось содеять сие, а после и сразить могучую бестию.

Наконец, инквизиторы достигли тевинтерской ритуальной башни, у входа в которую дожидались их Логайн и Хоук. Проследовав внутрь, с ужасом лицезрели они собравшихся Серых Стражей. Маги, входящие в число их, приносили в жертву воинов, а после немедленно призвали духов Тени, вселявшихся в тела умирающих, преобразуя их. Демоны, всецело послушные воле своих поработителей, оставались подле Серых Стражей, не делая и попыток атаковать их. Поистине страшный ритуал магии крови... и наблюдал за ним, скрестив руки на груди, тевинтерский магистр.

«Лорд Ливиус Эримонд из Вирантиума», - представился он, заметив приближающихся незваных гостей. «Ты не Страж, маг», - мрачно резюмировал Логайн, бросив исполненный лютой ненависти взгляд на чародея, но тот и бровью не повел, усмехнувшись: «Зато ты – Страж. Которого упустила Кларель. Значит, разыскал Инквизитора и вернулся, чтобы остановить меня. Что ж, посмотрим, что получится».

Обратившись к Серым Стражам, Вестник пытался воззвать к их разуму, говоря о том, что чародей сей служит древнему тевинтерскому магистру, который, вполне возможно, желает начать следующий Мор. Воители, однако, безмолствовали, и лица их выражали лишь отрешенность. «Корифей всецело управляет ими», - скрипнул зубами Логайн, и Ливиус не преминул пояснить: «Они сами виноваты. Видишь ли, бедняг так напугал Зов, что они готовы были принять любую помощь».

«В ужасе они обратились к Империуму», - закончил для него Логайн, для которого, наконец, разрозненные осколки головоломки сложились в цельную картину. «Да», - подтвердил маг. – «И поскольку именно мой господин поместил Зов в их глупые головы, мы, венатори, уже были готовы. Исполненный «сочувствия», я отправился к Кларель и вместе мы разработали план – создать армию демонов, захватить Глубинные Тропы и уничтожить Старых Богов, пока те еще спят».

«Корифей, следующий через Орле во главе армии демонов?» - изумился Инквизитор. – «Это было в том будущем, что открылось мне в Редклиффе». «А теперь ты знаешь, с чего то начнется», - с кривой ухмылкой подтвердил Ливиус. – «Увы, ритуал, которому я обучил Стражей-магов, имел побочный эффект. Они теперь безвольные рабы моего господина. То, что вы наблюдаете сейчас, - лишь проба их сил. Как только оставшиеся Стражи завершат ритуал, наша армия демонов захватит Тедас».

«Но зачем Стражам убивать Старых Богов?» - спрашивал Вестник, и маг с готовностью отвечал: «Мор начинается, когда порождения тьмы находят Старого Бога и превращают его в архидемона. Если бы кто-нибудь прошел Глубинными Тропами и уничтожил всех богов, пока они еще не заражены скверной... Никаких больше Моров. Никогда. Стражи жертвуют собой и спасают мир».

«Так это Корифей заставил Стражей совершить ритуал?» - все же уточнил герой, но Ливиус отрицательно покачал головой: «Заставил, говоришь? Нет. Ритуал магии крови, должный усмирить демонов, сделан ими самим, по доброй воле. Страх – прекрасный мотиватор, видишь ли, а они были уж очень напуганы. Жаль, что тебе не довелось видеть, как терзалась Кларель, принимая решение. Бремя ответственности, все такое».

«Но почему же она все-таки пошла на такой риск – использовать демонов?» - молвил Вестник. «Демонам не нужна еда, вода, отдых», - пояснил тевинтерец. – «Однажды укрощенные, они никогда не сдадутся врагу, никогда не ослушаются приказа. Прекрасная армия для покорения Глубинных Троп. Или Орле – теперь, когда они служат моему господину». «А тебе-то какая польза от того, что мир падет перед Мором?» - поинтересовался Инквизитор, и отвечал маг: «Старейший верховодит Мором, а не подчиняется ему, как бестолковые порождения тьмы. И скверна, и Мор – не дикие стихии, а всего лишь инструменты. Когда Старейший будет править в Золотом Городе, мы, венатори, станем его наместниками здесь, в Тедасе. И будем равны богам».

Инквизитор устремился к Ливиусу, но тот произнес короткое заклинание, и метку на левой руке героя пронзила страшная, всепоглощающая боль. «Старейший показал мне, как справиться с тобой», - буднично произнес маг, поддерживая двеомер заклинания, - «если у тебе окажется недостаточно мозгов, чтобы сдаться. Ведь Якорь, позволяющий тебе проходить сквозь Завесу, был украден у моего господина. Ему пришлось искать другие пути, чтобы попасть в Тень. Когда я принесу хозяину твою голову, он от радости...»

Маг осекся, ибо в следующее мгновение Инквизитор сумел преодолеть эффект сотворенного заклинания, и более того – развеять двеомер!.. Приказав безвольным Серым Стражам атаковать инквизиторов, Ливиус поспешил ретироваться... В сражении все без исключения Стражи были перебиты, и Логайн вынужден был констатировать, что маги ордена оказались под властью Корифея, в то время как воители принесены в жертву. Серые Стражи всего лишь желали предотвратить будущие Моры, и слепо шагнули в ловушку, расставленную коварными венатори.

Логайн обратил взор на запад, где высились стены древней цитадели Серых Стражей, возведенной гномами, – Адаманта. Именно туда бежал тевинтерец... Хоук предложил Логайну попытаться приблизиться к твердыне, дабы убедиться в том, что последовавшие за венатори Серые Стражи действительно там; Вестник же и спутники его возвращались в Скайхолд, дабы известить советников Инквизиции о произошедшем в Западном Пределе.

...Несколько дней спустя двое вернулись в Скайхолд, подтвердив, что твердыня Адамант действительно занята Серыми Стражами. Инквизиторы готовились к скорой осаде твердыни, ведь нельзя позволить Стражу-командующей Кларель продолжать слепо следовать на поводу у венатори и Корифея, и обрести все-таки армию демонов. Отвечая на просьбу Жозефины, леди Серил Джейдерская передала Инквизиции требушеты и подразделения воинов, их обслуживающие.

Сознавали инквизиторы, что бой предстоит тяжелый. Наверняка в Адаманте их уже ждет армия демонов, и неведомо, хватит ли у Инквизиции сил для открытого противостояния с объединенными силами Серых Стражей и порождений Тени. К счастью, Лелиане удалось отыскать документ с планами крепости, и советники наряду с Вестником определи участки, представляющие собой относительно замкнутые пространства - наиболее предпочтительные для ведения сражения. Да и Каллен выказал надежду, что не все Серые Стражи окажутся глухи к голосу разума, и если не примут сторону Инквизиции, то, по крайней мере, не станут открыто противостоять ей. По крайней мере, воины, ведь Стражи-маги – наверняка уже верные рабы Корифея, и будут сражаться до смерти.

...Наконец, Каллен известил Вестника Андрасты о том, что воинство готово к бою, и поутру следующего дня инквизиторы покинули Скайхолд, выступив к Адаманту. Осада крепости оказалась тяжелой, но все же инквизиторы сумели пробить ворота таранам, прорваться внутрь. Серые Стражи наряду с демонами приняли бой во внутреннем дворе твердыни; воители Каллена усиливали натиск, тесня противника, в то время как Вестник и спутники его, в число которых входили Хоук и Логайн, устремились в помещения цитадели, стремясь разыскать Стража-командующую Кларель и прекратить эту бессмысленную резню.

Встречных Стражей, заступавших им путь, Логайн просил отойти в сторону, не приносить в жертву собственные жизни ради коварных тевинтерцев... и многие, несмотря на то, что Кларель объявила Логайна предателем, отступали, не желая продолжать участвовать в сем безумии.

Во внутреннем дворе цитадели маги-Стражи творили разрыв в Завесе, а Кларель наряду с Ливиусом надзирала за происходящим ритуалом, стоя на возвышении. «Стражи, тот мир, который мы поклялись защищать, предал нас!» - вещала Страж-командующая, и десятки воинов впитывали каждое ее слово.

Магистр, заметно нервничая и то и дело бросая взгляды на крепостные стены, доносились откуда звуки боя, просил Кларель поторопиться, ведь инквизиторы будут здесь с минуты на минуту. «Эти женщины и мужчины жертвуют собой, магистр», - процедила чародейка, наградив Ливиуса ледяным взглядом. – «Такие вещи, возможно, мало что значат в Тевинтере, но для Серых Стражей это священный долг».

Во двор ступили Вестник и спутники его, и предводитель Инквизиции крикнул, обращаясь к Стражу-командующей: «Кларель, если вы завершите ритуал, то сделаете то, чего так хочет Эримонд!» «Чего же я хочу?» - насмешливо вопросил магистр, уверенный в том, что пребывают Стражи всецело во власти его господина и собственных страхов. – «Завершить Моры? Спасти мир от порождений тьмы? А кто этого не хочет? И да, ритуал требует крови. Можете ненавидеть меня за это, но не смейте презирать Стражей, которые выполняют свой долг».

Произнося сии высокопарные речи, маг мастерские играл слова, взывая к чувству долга Серых Стражей, и не ошибся. «Мы идем на жертвы, на которые не решился бы никто иной», - поддержала венатори Кларель. – «Наши воины умирают с гордостью – ради мира, который их даже не поблагодарит». «А потом он отдаст ваших магов своему истинному господину – Корифею!» - неожиданно выкрикнул Логайн, и Страж-командующая с нескрываемым удивлением выдохнула: «Корифею? Но его больше нет».

«Они скажут что угодно, чтобы поколебать твою веру, Кларель», - заверил чародейку Ливиус. – «Готовься к ритуалу. Демон, которого мы призовем, достоин твоей силы». Страж-командующая перевела задумчивый взор во внутренний двор, где маги продолжали творить волшбу, создавая разрыв, через который проследуют в мир демоны и вселятся в тела принесенных в жертву воинов.

Хоук продолжал говорить, настаивая, что ни один ритуал, проведенный с помощью магии крови, не стоит той цены, которую придется заплатить; товарищу вторил Логайн, напоминая, что однажды уже предал Серых Стражей, и последствия оказались ужасны – ошибка, которую он никогда не повторит. «Вы победили Мор на Равнинах Тишины», - прозвучал голос Инквизитора, и Кларель вздрогнула, обратив взор на предводителя вторгшегося в Адамант воинства, - «в Неприступной Гавани... на Холме Охотника... при Айсли... и в Денериме. Мир перед вами в долгу. Я бы никогда не перешел вам дорогу, если бы не знал, что вас обманули и используют».

Страж-командующая заколебалась, и магистр, сознавая, что может потерпеть поражение, призвал дракона, столь подобного на архидемона – тварь, кою Корифей передал в помощь верному своего слуге. Исполненный скверны дракон пронесся над Адамантом, приковав к себе взгляды Стражей, а Ливиус, улучив момент бросился прочь.

Велев подначальным присоединиться к инквизиторам и покончить с демонами, Кларель устремилась следом за чародеем. Она настигла его на каменном мосту, соединявшем две башни цитадели. Страж-командующая вышибла дух из коварного венатори заклинанием, но налетевший дракон сомкнул челюсти на теле несчастной чародейки, а после, отбросив ее в сторону, угрожающе зашипел, медленно подступая к появившимся на мосту героям.

Цепляясь за угасающее сознание, умирающая Кларель собралась с последними силами, произнесла заклинание; магические энергии ударили в камень под лапами дракона, взорвали мост, и тварь, не удержившись, камнем рухнула вниз, однако забила крыльями, сумела замедлить падение... Канули в разверзшуюся под ногами бездну и герои... Казалось, погибели не избежать, но, воззвав к заключенной в Якоре магии, Инквизитор разорвал Завесу, и наряду с товарищами исчез в образовавшемся рифте.

...Герои наряду с Хоуком и Логайном во плоти оказались в Тени; казалось, на какое-то время они в безопасности, но каким образом возможно вернуться в мир смертный? Логайн предположил, что, возможно, содеять сие удастся, проследовав через разрыв, который пытались создать маги-Стражи во внутренем дворе Адаманта.

Инквизитор и сподвижники его устремились по причудливому ландшафту, кое-где испещренному прожилками красного лириума, к каменному строению, видневшемуся неподалеку... когда остановилась как вкопанные, ибо предстала им никто иная, как Божественная! «Приветствую тебя, Страж», - обратилась Юстиния V – или неведомая сущность, скрывавшаяся под ее личиной, - к Логайну, а после – и к Хоуку: «И тебя, Защитник».

Изумленные до глубины души, герои не знали что и думать. Что они видят пред собой? Душу умершей?.. Лживого демона, принявшего облик Божественной?.. «Вы уверены, что я не могла выжить, а сами стоите в Тени во плоти», - мягко заметила Юстиния. – «Увы, на доказательства моего существования у нас все равно нет времени».

«Но ты же понимаешь наши сомнения», - молвил Хоук. – «Объясни, кто ты». «Я – та, что пришла вам на помощь», - веско заявила Божественная, обратилась к Тревальяну: «Ты не помнишь того, что произошло в Храме Священного Праха». Инквизитор отрицательно покачал головой, и Божественная пояснила: «Воспоминания, утерянные тобой, сейчас у демона, который служит Корифею. Он – Кошмар, о котором забываешь под утро. Демон страха, сумевший довести свое естество до совершенства, сосредоточившись на всепоглощающем ужасе смертных пред Мором. Он питается воспоминаниями о страхе и тьме, кормится ужасом. Ложный Зов, испугавший Стражей до такой степени, что они натворили бед, - его рук дело». «Похоже, с этого Кошмара кое-что причитается», - с нескрываемой злостью произнес Логайн, и Юстиния обнадежила его: «И у тебя будет такой шанс, доблестный Страж. Здесь логово этого существа».

«У Корифея в подчинении столько демонов», - озадаченно покачал головой герой. – «Как он умудряется верховодить ими?» «Не знаю, как он управляется со всей своей армией демонов», - призналась жрица. – «Возможно, такая власть дана ему Мором. Но Кошмар служит ему по своей воле, ведь Корифей столько ужаса принес в этот мир. Ведь он – один из магистров, напустивших на мир первый Мор, верно? Плач каждого ребенка, напуганного архидемоном, причитания каждого гнома на Глубинных Тропах... Кошмар сытно кормится... И когда ты оказался в Тени в Храме Священного Праха, демон забрал часть тебя. Прежде, чем что-либо предпринять, верни украденное».

Божественная указала в сторону, и, проследив за взглядом ее, заметили герои демонов, которые, по словам Юстинии, хранили похищенные у Инквизитора воспоминания. И действительно, покончив с тварями, всем без исключения героям предстало видение того судьбоносного дня, ознаменовавшего появление Бреши в небесах...

В видении зрели инквизиторы Серых Стражей, магия которых обездвижила Божественную в ее чертоге. «Победа за нами», - ликовали Стражи, и спрашивала у них потрясенная Юстиния: «Почему вы это делаете? Почемук именно вы?» Но вопросы ее оставались безответно, а вскоре выступил из теней Корифей, сжимая в левой руке уже знакомую Вестнику сферу. Оная воссияла, и потоки магических энергий устремились от артефакта к обреченной жертве. Последняя забилась в агонии, зовя на помощь...

Двери распахнулись, и в чертог ступил Тревальян, замер на пороге, не ожидая узреть подобной картины. Не ожидал визитера и Корифей; древний магистр отвлекся лишь на мгновение, и Божественная сумела выбить сферу из его рук. Реликвия покатилась под ноги героию, тот протянул руку к сфере, и магия ее ударила молодому человеку в ладонь, образуя метку...

Видение развеялось, и инквизиторы вновь обнаружили себя в ирреальных пределах Тени. «Значит, этой меткой наградила тебя не Андраста», - задумчиво произнес Логайн. – «Она создана той сферой из ритуала Корифея». «Корифей стремился прорвать Завесу, с помощью Якоря ступить в Тень и распахнуть врата Черного Города», - подтвердила Божественная. – «Не для Старых Богов – для себя. Но когда ты помешал ему, сфера отметила Якорем не его, а тебя». Видение подтверждало слова Корифея, произнесенные тем в Гавани. Случившееся – не более, чем случайность... но именно сей случай изменял ныне мир, и иного объяснения, кроме как воля Создателя, не было ему.

«Вам не выбрать из обители Кошмара, пока ты не вернешь себе все, что он у тебя забрал», - напомнила Инквизитору о делах насущных, не терпящих отлагательств Божественная. – «Часть воспоминаний ты уже вернул, но теперь он знает, что ты здесь».

Хоуку, однако, не давало покоя иное – Серые Стражи из видения, удерживающие Юстинию магическими путами. Логайн предположил, что волю тех Стражей всецело подчинил себе Корифей, однако Хоук не был в том так уверен. В любом случае, надлежит спервая выбраться отсюда, а уж после попытаться разобраться, что к чему.

Герои последовали за Божественной, углубились в причудливые каменные руины, испещряющие безжизненный ландшафт. Из щелей в скальной породе выползали преотвратные огромные пауки – демоны, принимающие образ потаенных страхов людских. И гремел, гремел бесплотный глас Кошмара. «Глупый мальчишка хочет украсть тот страх, от которого я его любезно избавил», - вещал демон. – «А мог бы поблагодарить меня и оставить свой страх в покое, забыть о нем. Думаешь, эта боль сделает тебя сильнее? Какой дурак вбил тебе в голову подобный вздор? Сильнее от твоих страхов становлюсь только я. Но раз уж ты заглянул сюда, я, конечно же, верну то, что тобою забыто». Обращался Кошмар и к спутникам Вестника, запугивая, взывая к страхам тех... но безуспешно: вера инквизиторов в предводителя своего была ныне непоколебима.

Обернувшись, Божественная встревоженно заметила, что Кошмар приближается, с каждой секундой становясь все сильнее... А затем героев вновь атаковали демоны, сразив который Инквизитор обрел последние из утраченных воспоминаний...

Взрыв, вызванный нарушением двеомера творимого Корифеем ритуала, исторгнул Тревальяна и Божественную в Тень. Паукообразные низшие демоны страха преследовали героя, и Юстиния, жертвуя собственной жизнью, встала у них на пути, даря тому, нарекут которого после «Вестник Андрасты», возможность спастись...

Потрясенный, Инквизитор обратил взор на Божественную, сознавая, что именно она, а не Андраста, вывела его из Тени... где встретила свою смерть. Стало быть, та, за кем следовали они – дух... или демон?.. На глазах героев образ Божественной ослепительно воссиял, обратившись в бесплотный дух, очертаниями напоминающий Юстинию. Был ли он душой погибшей священнослужительницы, ее памятью или чем-то иным – неважно ныне, но продолжал он вести инквизиторов через Тень к разрыву, через который сумеют они вернуться в Адамант.

«Нам теперь известно, что Божественная погибла в храме по вине Серых Стражей», - зло бросил Хоук, не в силах свыкнуться с мыслью о том, что воители благородного ордена способны на подобное. «Ими управлял Корифей», - отрезал Логайн. – «И мы уже говорили об этом. Если тебе больше нечего сказать, давай подумаем о том, чтобы вернуться в Адамант и уцелеть». «Точно, в Адамант», - в душе Хоука продолжала закипать ярость. – «Туда, где Инквизиция сражается с армией демонов, вызванных Стражами». «То есть, только вам разрешено творить зверста?» - рявкнул Логайн, остановившись и подступая к Хоуку вплотную. – «Да вы разнесли Киркволл по камешкам и заварили восстание магов!» «Ради защиты ни в чем не повинных магов, а не идиотов, опьяненных магией крови!» - парировал Хоук. – «Даже если не считать влияния Корифея, Стражи зашли слишком далеко».

Мнения иных инквизиторов разделились. Кассандра соглашалась с Логайном, считая, что Серых Стражей надлежит изгнать и прекратить иметь с ними всякие дела. Дориан придерживался противоположеного мнения: вдруг Корифей породит очередной Мор, кто его знает? Варрик занимал более нейтральную позицию: встречались гному и добропорядочные Серые Стражи, и совсем уж безумные...

Инквизитор велел Логайну и Хоуку немедленно прекратить перепалку и продолжить следовать за сияющим духом Божественной. «Думаете, можете сразиться со мной?» - гремел, казалось бы, отовсюду глумливый глас Кошмара, когда продолжали герои шествие свое по потаенным пределам Тени, не властны в которых непреложные в мире смертном законы природы. – «Я – воплощение всех ваших страхов! Я – теневой распорядитель самого Корифея! Я верховожу армией демонов, которая столь страшит вас. Все они подчиняются мне!»

Приближаясь к обители демона страха, миновали герои погост, где на нагробных плитах были высечены их собственные имена... Наконец, лицезрели вдалеке они разрыв в Завесе, а подле – поистине исполинского паука, воплощение Кошмара. «Вам нужно проследовать в разрыв», - обратился к героям дух Юстинии. – «А потом захлопнуть его. Это изгонит армию демонов... и отбросит это проклятое существо в самые отдаленные области Тени... Передайте Лелиана, что я сожалению, что подвела ее...»

Бесстрашно, сияющий дух устремился к Кошмару, заставив тот отступить... Расправляясь со множеством демонов, ринувшихся к ним, герои прорубались к разрыву, но стало очевидно, что не успеют они. И тогда Логайн постановил, что останется здесь, дабы ценой жизни своей исправить ошибку, совершенную Серыми Стражами.

Не слушая возражений, бросился он к Кошмару, рубя того мечом, даря сподвижникам столь необходимые им мгновения. Принимая жертву доблестного Стража, Инквизитор наряду со спутниками ступил в разрыв... оказавшись во внутреннем дворе Адаманта, где все еще продолжалось сражение. Энергиями Якоря Вестник захлопнул разрыв, исторгнув демонов.

И инквизиторы, и Серые Стражи обратили на Вестника исполненные восхищения взгляды, а Хоук, приблизившись, тихо произнес, обращаясь к герою: «Божественная была права. Теперь, когда Кошмара нет боле, маги освободились из-под власти Корифея, и потерял тот свою армию демонов. Впрочем, они уверены, что это Инквизитору удалось снять проклятие, с помощью Создателя и во славу его». «Когда они поймут, что именно произошло...» - начал было Тревальян, но Хоук прервал его, молвив: «По правде говоря, после всех этих смертей людям нужна легенда, в которую они могли бы поверить».

Серые Стражи, обратившись к Инквизитору, доложили, что подобный на архидемона дракон улетел, а магистр венатори жив, хоть и остается без сознания. Сами же Стражи были исполнены решимость исправить чудовищную ошибку Кларель... любой ценой. Но поинтересовались все же, где же Логайн Мак Тир?.. «Страж Логайн погиб в противостоянии прислужнику Мора», - возвестил Инквизитор, и, затаив дыхание, слушали его все, собравшиеся во дворе твердыни. – «Мы не забудем его жертву и всегда будем помнить его как воплощение идеала Серых Стражей. Даже после того, как Корифей и его слуги чуть не уничтожили вас всех изнутри».

Серые Стражи пребывали в растерянности, ведь Страж-командующая, возглавлявшая орлесианскую ветвь Ордена, мертва. Сознавая, что, быть может, принимает опасное решение и Стражи все еще уязвимы к воздействию Корифея, Вестник, тем не менее, предложил им заключить союз с Инквизицией – предложение, встречено которое было с искренним энтузиазмом.

Принимая решение Инквизитора, Хоук известил того, что выступает к Вейссхопту, дабы поведать Первому Стражу о случившемся, дабы венатори не застали северных воителей ордена врасплох. Просил Инквизитора Хоук лишь об одном: позаботиться о Варрике, верном друге.

...Летели дни. Инквизиторы вернулись в Скайхолд с осознанием того, что сумели нанести Корифею поистине жестокий удар. Серые Стражи старались держаться подальше от венатори, продолжая противостояние демонам и красным храмовникам. Но следовало признать, что, хоть часть армии Корифея и уничтожена, если в Орле воцарится хаос, вызванный гибелью Императрицы от рук венатори, толку от одержанной победы будет немного. К тому же, подозревала Лелиана, что именно Корифей подогревает конфликт между Селеной и ее кузеном – Великим Герцогом Гаспаром. Но пока до намеченного бала-маскарада остается еще несколько недель, и Лелиана намеревалась обсудить с Калленом и Жозефиной, как лучше всего добиться аудиенции у Императрицы.

...В тронном зале Скайхолда Инквизитор свершил суд над магистром Ливиусом Эримондом из Вирантиума, продолжавшего хранить верность Корифею. Ради служения последнему сей донельзя амбициозный индивид оставил свое место в Магистериуме, унаследованное от уступившее оное отца. Смерти Ливиус не страшился, истово веруя в то, что в следующем мире ожидает его истина; Инквизитор собственноручно казнил чародея.

Следующей пред судом Вестника предстала сер Рад – старейшая Стражница ордена, добровольно принявшая участие в ритуале магии крови, вину свою всецело признавшая и вверившая себя в руки правосудия Инквизиции. «Моим действиям нет прощения», - говорила женщина, смирившаяся со скорой гибелью. – «Я убила собрата по ордену. Эта кровь отравляет меня сильнее, чем любой Мор». «За исключением действий, совершенных во время рабства у Корифея, многие соглашения разрешают Стражам идти на крайние меры, если это противодействует Мору», - мягко напомнила присутствующая на слушании Жозефина, но Рут отрицательно качнула головой: «Я так не могу! Не могу оправдать преступления свои высшим благом, будто благодаря этому найдется мне место в будущем! Это сломило меня, хоть совершала я и худшие вещи с полным на то правом. Ничего не могу поделать. Я – живое подтверждение тому, что иногда цена слишком высока».

«Вера действует через Инквизицию», - изрек Вестник, обращаясь к поникшей Серой Стражнице. – «У нашего служения высшая цель. Иногда нам всем требуется напоминание. Сер Рут, Вестник Андрасты прощает вас от ее имени. Обретите в этом свой покой». Дрогнувшим голосом Стражница обещала Инквизитору, что попытается вновь отыскать свое место в жизни.

Вскоре стало известно, что сер Рут всецело посвятила себя Церкви и вознамерилась нести слово Создателя в те земли, где миссионерам появляться донельзя опасно. Рут была твердо уверена, что, встретясь с самыми злостныси гонителями Андрасты, сумеет зажечь ее огонь там, где не смогли сделать это жрицы. Смерти бывшая Стражница не страшилась; если падет она на службе Церкви, послужит то ее делу... Понимая, что начинание Рут самоубийственно, Жозефина советовала Инквизитору отказать воительнице в предоставлении ресурсов, необходимых для дальнего странствия. Сер Рут убеждениям вняла, и от замысла своего отказалась. Неведомо, обретет ли она душевный покой, но, по крайней мере, не умрет с именем Инквизиции на устах.

...Дориана путешествие в Тень во плоти изумило и ужаснуло одновременно. «Ты осознаешь, что такого уже тысячу лет никто не вытворял?!» - восклицал маг, обращаясь к Инквизитору. – «Корифей и его современники вошли в Тень... Если то же сумел сделать и ты, остальные могут последовать твоему примеру. Кто знает, какие секреты открыл Корифей? Не всем из них повезет так, к тебе. То, что они могут высвободить... Мой совет – замни эту тему. Пусть придумывают, что хотят. Слишком многим это покажется заманчивым». «Это хорошая идея», - согласился Вестник, и Дориан, тяжело вздохнув, изрек: «В мире достаточно идиотов, которые считают, что подбавь магии крови – и проблемы исчезнут. Это в точности то, что я хотел пресечь на родине. Такое... такое мне не по души. Что мне нужно, так это копия Либералума. Готов поспорить, я найду там настоящее имя Корифея. Если я смогу доказать, что он всего лишь хватким спиногрызом без достойной какого-либо упоминания семьи, величие его сразу поубавится».

Увы, добыть подобные сведения труднее, чем можно было бы предположить. Столь древняя информация может находиться лишь в обширной библиотеке Магистериума в Минратусе, но главный архивариус ответил на запрос инквизиторов вежливым отказом. Возможно, он чинит препятствие, ибо сам является приверженцем Корифея, а, быть может, и по некой иной причине. Жозефина предложила соратникам подкупить архивариуса дорогими дарами, ведь в Тевинтере подобное в порядке вещей.

Вскоре в Скайхолд доставили копию Либералума, которую искал Дориан, а также множество других вещей – от древних манускриптов до мемуаров давно почивших магов. Дориан с энтузиазмом принялся за чтение, уверенный в том, что непременно отыщет в текстах нечто важное.

Изучив фолиант вдоль и поперек, Дориан отыскал параллель между Корифеем и древним магистром Сетием из дома Амладарис. Доказать подобное будет тяжело, да и польза от этого открытия сомнительна, но примечателен тот факт, что дом Амладарис существует по сей день. Одного заявления о том, что Корифей и Сетий – одно и то же лицо, хватит, чтобы учинить в Тевинтере скандал, который нынешним представителям благородного дома совсем не нужен.

Приняв решение не обнародовать сии сведения, советники известили о возможности подобной связи магистра Ириана из дома Амладарис. Ответное письмо пришло на удивление быстро, что заставляло предположить, что почтенному семейству тайна сия давно известно. В письме магистр, конечно же, с напускным возмущением отрицал всякую возможность подобоной связи, и заверял Инквизицию во всяческой поддержке дома Амладарис в их праведной борьбе против нечестивоого Корифея и сподвижников его.

...Кассандра скрупулезно предавала пергаменту события, произошедшие в крепости Адамант – для истории. Но не знала искательница, как описать явление души Божественной. Ведь она видела ее, слышала голос... но все равно не может с уверенностью утверждать, что была это именно Юстиния. Конечно, согласно учениями Церкви, души умерших проходят сквозь Тень, но... все же Кассандра продолжала сомневаться. Тезраниями своими она поделилась с Инквизитором, и молвил тот: «Я верю, что это была Божественная. Она в последний раз помогла нам». «Надеюсь, так и есть», - кивнула Кассандра, печально улыбнувшись. – «Хочется в это верить. Когда я осознала, что мы в Тени, физически, ты пришла в безмерный ужас. Последний раз, когда случалось подобное, были созданы порождения тьмы... и Корифей... Но на этот раз мир должен узнать правду. Больше никаких легенд, затерянных в веках».

...По возвращении из Адаманта Варрик пребывал в весьма подавленном состоянии, вновь и вновь возвращаясь мыслями к событиям, произошедшим к Тени. «Вот и закончилась история героя Реки Дэйн», - сокрушался гном, когда Инвизитор зашел проведать его. – «Логайн был воплощением ферелденского идеала, понимаешь? Обычный мальчишка, который освободил свое королевство и стал тейрном. Он помог положить конец Пятому Мору. Этого, несмотря на все остальное, уже достаточно, чтобы именоваться героем. Не первый хороший человек пал жертвой Корифея. И он, увы, не будет последним. Довольно безжалостна к героям наша история». «Лучше радуйся, что Хоук вернулся невредимым», - заметил Вестник, и гном печально улыбнулся, признав: «Да. Вот уж правда, если я и видел чудо, то это оно. Хоук просил меня сообщить всем в Киркволле, куда направляется. Клянусь, Изабела будет в ярости...» Пояснив, что ему надлежит заняться написанием писем и отправкой их с воронами, гном дал Инквизитору понять, что хочет остаться один со своими раздумьями и воспоминаниями.

...Надо сказать, решение Инквизитора заключить союз с Серыми Стражами Солас был откровенно разгневан. Каким скудоумием надо обладать, чтобы добровольно отправиться на поиски Старых Богов в сомнитекльной попытке предотвратить Мор?.. Вестник попытался было урезонить эльфа, заметив, что Стражи, по крайней мере, решились действовать, а не выжидать, но тот был непреклонен, полагал, что лишь глупцы заключают опасные союзы в попытке обрести великую силу.

...Инквизитора разыскал Железный Бык, сообщив, что получил письмо от Бен-Хассрата, которое уже успел обсудить с Лелианой. Получая донесеия Железного Быка, входящие в сию организацию кунари высказали тревогу появлением культа венатори и красного лириума, посему предлагали Инквизиции союз. «Мой народ никогда прежде не заключал союза с иноземными силами», - признался Железный Бык, лицо которого отражало и воодушевление от подобной перспективы, и сомнение. – «Это может стать серьезным шагом вперед. Агенты Бен-Хассрата узнали о погрузке где-то на побережье крупной партии красного лириума. Они хотят, чтобы мы накрыли венатори вместе, и собираются задействовать один из своих знаменитых дредноутов. Не желают спугнуть контрабандистов, так что никакой армиию. Мои «Боевые быки», ты, ну и, быть может, кто-нибудь еще – тылы прикрыть».

«На каких условиях Бен-Хассрат предлагает союз?» - заинтересовался Инквизитор, и отвечал Железный Бык: «Они бы не назвали это «союзом», если бы действительно не имели это в виду. Поддержка на море. Больше отчетов Бен-Хассрат. Солдаты-кунари на хвосте у венатори... Союз может принести много хорошего». «Я согласен», - произнес Вестник, однако сомнение в глазах кунари не укрылось от него: «Но ты как будто не очень доволен». «Я уже привык, что они где-то там», - признался Железный Бык. – «Много лет прошло... Понимаешь, учитывая то, что кунар ихотят распространить свое влияние на весь мир... Да, Кун дает ответы на множество вопросов. Для многих такая жизнь хороша, а многим пришлась бы не по вкусу, ведь перемены в укладе окажутся слишком серьезны. Хотя мы в свою веру никого не обращаем. Просто объединяем силы против Корифея. Если смотреть на это с подобной точки зрения, но все в порядке».

Заверив наемника в том, что непременно примет помощь Бен-Хассрата, Инквизитор наряду со сподвижниками и наемниками, «Боевыми быками», выступил к Штормовому Побережью, близ которого было замечено судно контрабандистов. Там их уже дожидался эльф, агент Бен-Хассрата.

«Рад тебя видеть, Хиссрад», - приветствовал тот Железного Быка, и кунари изумленно воскликнул: «Гатт! Последнее, что я о тебе слышал – это то, что ты по-прежнему на Сехероне!» «Решили, что я уже достаточно пришел в себя и могу вернуться», - лаконично отвечал эльф.

Железный Бык представил друг другу Гатта и Инквизитора, и последний осведомился у эльфа: «Хиссрад – это имя Железного Быка?» «В Кун нет имен, есть должности», - напомнил эльф, и кунари подтвердил: «Я назначен на тайную работу, и потому называюсь «Хиссрад». Это означает что-то вроде «хранителя иллюзий»...» «Лжец», - прямо заявил Гатт, и Железный Бык поморщился. – «Это означает «лжец».

Возникла неловкая пауза, и Инквизитор заверил эльфа, что будет рад союзу с кунари, заключенному против венатори. «Да, все тевинтерцы – порочные гнусные злодеи, нет им счета», - не удержался от сарказма Дориан. – «Под Кун мы, конечно же, начнем жить лучше». «Я – начал», - казалось, эльф не заметил издевки в голосе мага. – «Кунари спасли меня из тевинтерского рабства в восемь лет. Кун неидеален, но он дал мне новую жизнь». «Ага, безо всей этой чепухи вроде свободы воли и независимых мыслей», - продолжал язвить Дориан. - «Прогресс, что сказать!»

«Я никого не собираюсь обращать в Кун, - Гатт не собирался пререкаться с раздраженным магом. – «Моя задача – проследить, чтобы красный лириум не попал в Минратус». «С этим веществом имперцы превратят своих рабов в армию напитанных магией безумцев», - согласился с эльфом Железный Бык. – «Мы можем потерять Сехерон... а еще одна тевинтерская армия, без сомнения, нагрянет сюда». «Бен-Хассрат согласен», - подтвердил Гатт. – «Потому мы и здесь. Наш дредноут сейчас вне поля зрения и вне досягаемости венатори на берегу. Нам нужно уничтожить венатори, после чего просигналить дредноуту, что он может подойти и захватить судно контрабандистов».

Железный Бык нахмурился: идея выступать прикрытием для дредноута ему определенно не нравилась, ведь если разведчики недооценили силы врага – шансов на выживание немного. А если венатори прорвутся, то непременно потопят и судно... Рискованное предприятие, но куда более рискованно позволить красному лириуму достичь Минратуса... «Если друдноуту так опасно подходить к берегу, почему бы не напасть на контрабандистов, когда те выйдут в открытое море?» - спрашивал Инквизитор, и эльф отвечал: «В открытом море любое контрабандное судно сможет оторваться от дредноута. Надо перехватить их у берега».

Армию Инквиции также невозможно задействовать: венатори скроются, лишь заметив ее приближение, а выследить их в следующий раз будет чрезвычайно сложно... Что ж, приходилось принять тот факт, что необходимо пойти на риск, чтобы раз и навсегда перекрыть цепочку поставок красного лириума.

Агенты Гатта сообщили о двух лагерях венатори, разбитых на побережье; наверняка маги дожидаются скорого прибытия судна контрабандистов, груженого красным лириумом. Железный Бык постановил, что сам он наряду с Инквизитором и иными спутниками их выступит к одному из лагерей, в то время как на второй нападут «Боевые быки».

Разделившись, воители атаковали венатори, покончили с ними, после чего подали сигнал дреноуту. Тот приблизился к берегу, перекрыв покачивавшемуся на волнах судну контрабандистов возможность выйти в море, и вскоре сумел потопить оное. Казалось, можно праздновать победу... но Инквизитор, Железный Бык, Гатт и остальные спутники их с ужасом наблюдали, как подступают к занятому «Боевыми быками» лагерю, находящемуся на соседнем утесе, превосходящие силы венатори, доселе скрывавшиеся в одном из ущелий.

Наблюдая за приближением врага к наемникам, Железный Бык и Гатт яростно спорили, ибо решение оставалось за кунари: дать знак «Боевым быкам» отступить, и тогда маги-венатори, вероятнее всего, уничтожат дредноут... или же позволить воителям принять безнадежный бой, позволяя дредноуту выйти в открытое море и закрепляя союз между Инквизицией и Бен-Хассратом. Железный Бык выбрал последнее, и ни разу не отвел взгляд, бессильно наблюдая, как венатори безжалостно расправляются с «Боевыми быками», безропотно последовавшими приказам своего командующего...

И после того, как отошел дредноут, обратился Гатт к Инквизитору, поведав, что кунари называют того «Басалит-Ан», сиречь – «достойный уважения». «Почтем за честь помочь вам в борьбе с Корифеем», - поклонился эльф. – «У вас будет поддержка кунари на море, а также помощь всей нашей разведки».

Так, впервые за известную историю был заключен союз иных рас с кунари. Событие поистине эпохальное, ведь теперь разведки Инквизиции и кунари будут работать сообща, а не наступать друг другу на пятки.

Железный Бык, однако, скорбел о потере верных товарищей, и по возвращении в Скайхолд признался Инквизитору, что сделать выбор в пользу союза ему было весьма и весьма непросто. «Ведь все они умерли за Железного Быка, которого, быть может, и не было никогда», - сокрушался кунари. – «Видимо, никогда больше я не поведу наемников в бой». «Почему бы не остаться Железным Быком?» - осторожно поинтересовался Вестник, понимая, что кунари пытается понять, где его место в этом мире, и отвечал Железный Бык: «Я, в общем, так и предполагал. Если у меня «Боевые быки» или нет, быть наемником не так уж и плохо, да и орлесианская еда мне нравится. Но я слишком много лет прожил вдали от Кун. А теперь вспоминаю, кто я такой. Теперь я смогу честно служить тебе и Инквизиции». «Боевые быки» отдали жизнь за Инквизицию и за меня», - произнес Вестник. – «Их будут вспоминать как героев». И Железный Бык, ухмыльнувшись, пригласил Тревальяна в таверну, дабы устроить славные поминки почившим боевым товарищам.

За кубком доброго пива рассказывал Железный Бык, как в юности Тамассран обучали его и иных детей (Имекари) на Пар Воллене ценностям долга, логики и повиновения. Молодого Железного Быка Тамассран назвали Ашкаари – «тот, кто думает». Потому Тамассран направили его в Бен-Хассрат, понимая, что гибкий ум кунари принесет куда больше пользы социуму, нежели грубая сила. Там его стали именовать «Хиссрадом» - «лжецом», ибо внешний вид здоровяка не вызывал у преступников даже мысли о том, что он может оказаться агентом Бен-Хассрата. Таким образом, Хиссраду удалось пресечь несколько операций контрабандистов на Пар Воллене, изловить отступников от Кун, жаждущих бежать с острова, и вычислить лазутчиков Тевинтера. Как следствие, набольший рекомендовал направить Хиссрада служить на Сехерон – остров, спокойной жизни на котором попросту не бывает. Поселенцы-люди постоянно восстают против оккупантов-кунари, частенько с помощью агентов Империума. Да и сами тевинтерцы открыто атакуют остров, провоцируя кровавые сражения, страдают в которых невинные. Как следствие, многие кунари покидают свои посты, обращаясь в Тал-Вашотов. Потому работы для лазучиков Бен-Хассрата на Сехероне – хоть отбавляй... К удивлению многих, Хиссрад сумел продержаться на острове около десятилетия, заслужив уважение со стороны местных жителей и сородичей... Через восемь лет после прибытия Хиссрада на Сехерон отряд его понес тяжелые потери. Один из торговцев-островитян, поддавшись давлению со стороны мятежников, отравил как нескольких подначальных Хиссрада, так и многих детей, обучающихся в местной школе. В ярости Хиссрад поклялся отомстить и атаковал сокрытый в джунглях оплот Тал-Вашотов без дозволения со стороны Бен-Хассрата. В том сражении погиб лучший друг Хиссрада, Васаад, и кунари жестоко перебил всех без исключения Тал-Вашотов... После чего объявил агентам Бен-Хассрата, что не может боле нести службу, ибо может быть опасен для окружающих. Потому по доброй воле предался в руки обучающих Бен-Хассрата, дабы те или восстановили его как инструмент социума, или уничтожили, сочтя непригодным... Но, поскольку разум Хиссрада оставался остер, было решено, что тот примет на себя обличье наемника, Тал-Вашота, на самом же деле останется шпионом Бен-Хассрата, и в задачу его войдут регулярные донесения о событиях, которые сочтет он достойными упоминания. Так Хиссрад стал Железным Быком, примкнул к отряду наемников «Кровопускатели Рыбака», однако, пресытившись некомпетентностью предводителя, оставил оный, собрав собственный отряд из отщепенцев – выходцев из Орле и Неварры. «Боевые быки» вскоре заявили о себе как об отряде, выполняющем, казалось бы, невозможные поручения, и Железный Бык оказался вхож в особняки орлесианского дворянства, причем не подозревали хозяева, что кунари прислушивается ко всем произнесенным речам и передает сведения набольшим в Пар Воллене. Подобные письма для Железного Быка жизненно необходимы, ибо знаменуют собой последние оставшиеся у него следы дисциплины, удерживающие хаос, противостоял он которому более десятилетия до того дня, как обнаружил сей хаос в себе.

...Довольно скоро Инквизитор получил письмо от одной из кунари, эльфийки Таллис, в котором та поздравляла Басалит-Ана с заключенным союзов, а также уведомляла о событиях в Денериме, который могут быть связаны с Корифеем. Таллис извещала о неудачном и довольно неуклюжем покушении на короля Алистера и королеву Анору с использованием легко блокируемой огненной магии. Власти расценили происшествие как выходцу безумца-одиночки, однако кунари Бен-Хассрата полагали, что покушение может быть связано с деятельностью венатори и были убеждены в необходимости дальнейшего расследования.

Несмотря на то, что в Денериме все еще беспокойно, Каллен советовал Инквизитору приказать Бен-Хассрату немедленно приступить к расследованию; извиниться в случае необходимости перед Ферелденом Инквизиция всегда сможет позднее...

Вскоре пришла весть от Таллис, и извещала та, что агенты Бен-Хассрата сумели отследить след закупок, сделанных убийцами, до Южного Предела. К сожалению, расследование привело к конфликту с ферелденскими властями, и на то, чтобы убедить Ферелден, что у них общий враг, ушло время. Далее в письме излагались сведения о магии, которую использовал враг, и значилось, что кунари прибыли в Южный Предел и продолжают искать следы убийц. Встреченное сопротивление заставляет предположить, что они не кто иные, как агенты венатори, стремящиеся посеять смуту в регионе (пусть и с меньшим успехом, чем в Орле). И, хоть и остаются венатори в Южном Пределе, разведка Бен-Хассрата предполагала, что зачинщики покушения ушли на юг (предположительно – в Гворен) через Бресилийский лес.

Лелиана отправила Таллис ответное письмо, приказывая агентам кунари следовать через Бресилийский лес к Гворену, и постараться не спугнуть добычу. Те сумели заставть венатори врасплох; тевинтерцы попытались было сжечь портовое бюро, но не успели. Просмотрев записи, агенты Бен-Хассрата нашли запись о купцах из Империума, покинувших Гворен несколько дней назад; торговцы собирались плыть на северо-восток, а после вернуться в Денерим.

Дальнейшее расследование позволило понять, почему венатори приняли решение вернуться в Дереним столь скоро после неудачного покушения. Ведь прошлое покушение было хитростью, призванной проверить, как скоро денеримцы потушат пламя, вызванное огненными заклинаниями, и как город отреагирует на произошедшее. И теперь венатори знают слабое место Денерима и собираются поджечь город!.. Судно, вышедшее из Гворена, - это брандер, груженый гномьим врзывчатым порошком, под командованием магов-венатори. Они собираются миновать денеримский порт, пройти по реке Дракона и сжечь половину города. Таллис известила Лелиану о том, что наряду со сподвижниками из Бен-Хассрата возвращается в столицу Ферелдена, но вряд ли сумеет добраться до города раньше брандера.

Лелиана отправила весть своим агентам в городе, надеясь, что те сумеют перехватить брандер на подходе к Денериму... Увы, те не успели помешать претворению в жизнь коварного плана венатори, и большая часть столицы – в том числе и кварталы, отстроенные после Мора, - были преданы огню... Выражая сожелание подобным исходом, Таллис предоставила Инквизиции записи агентов Бен-Хассрата о деятельности венатори на территории Ферелдена.

...Повидав в Адаманте ритуал, обращавший демонов в безропотных работв магов, Коул молил Соласа заклинанием привязать к себе его сущность, на что эльф отвечал категорическим отказом – никогда прежде он не принуждал ни к чему духов Тени, и впредь не собирался. «Но таким образом меня не сможешь привязать к себе кто-либо другой!» - в отчаянии восклицал Коул. – «И привяжет! Как к Стражам! И тогда... я перестану быть собой. Желание утрачено, стена, месть, сделают монстром».

«А не крайность ли это – привязывать себя к Соласу?» - спрашивал герой, не ожидавший подобного стремления, высказанного воплощенным духом. – «Вдруг ты при этом потеряешь что-то... то, что делает тебя тобой?» «Мной меня делает помощь», - отвечал Коул. – «Я помогаю, кому плохо. Это я делаю, только я!» «Я если привязь сотрет твой разум?» - стоял на своем эльф. – «Если перестанешь осознавать себя?» «Ты не пошлешь меня обижать мирных людей», - стоял на своем дух. – «Не хочу снова обижать мирных людей».

Поразмыслив, Солас поведал Инквизитору и Коулу об амулете, созданном ривайнскими провидцами, который защищает призванных духов от враждебных магов. Духа, обладающего подобным амулетом, невозможно привязать магией крови к какому бы то ни было чародею. Коул заметно воспрял духом; слова Соласа его воодушевили.

Лелиана известила Инквизитора о том, что знает одного зажиточного орлесианского дворянина, в коллекции артефактов которого – вполне возможно – найдется подобный амулет. Агенты набольшей над шпионами сумели проникнуть в особняк дворянина в ночь, когда тот давал бал и выкрасть амулет из коллекции; так случилось, что столкнулись они нос к носу с ворами, пытавшимися заполучить коллекцию редких антиванских водяных часов дворянина, но разошлись полюбовно, ибо воры в политические дела старались не ввязываться, и даже пожелали Инквизиции удачи в наведении порядка в сие неспокойное время.

Лазутчики доставили амулет Вестнику, и тот наряду с Коулом проследовал в чертог, занимаемый Соласом; чародей предложил воплощенному духу надеть амулет на шею, чтобы смог он зарядить его магией. Солас направил поток магической энергии в амулет, однако, казалось, нечто мешает воздействию двеомера.

В чертог ступил Варрик, осуждающе покачал головой, молвив: «Ради всего святого, что вы делаете с парнем?» «Мешаем магам крови привязать меня, как демонов в Адаманте», - отозвался Коул. – «Но не получилось». «Что-то мешает чарам», - нахмурился Солас, размышляя, и Варрик не преминул отпустить замечание: «Может, тот факт, что никакой Коул не демон?»

«Солас, может ли амулет не действовать на Коула из-за того, что он слишком... человечен?» - обратился к магу Инквизитор, ведь никто из них так до конца и не понял, что представляет собой сей престранный юноша. «Несмотря на все особые обстоятельства, Коул все-таки остается духом», - беспрекословно постановил эльф, однако Варрик продолжал сомневаться: «Ну да. Духом, странным образом похожим на человека?»

«Это неважно», - выдохнул Коул, которого теории насчет его истинной природы нисколько не интересовали. – «Просто укройте ту мою часть, за которую меня можно привязать и подчинить». Обратившись к Коулу, Солас просил того всецело сосредоточиться на амулете и рассказать, что он чувствует. Закрыв глаза, воплощенный дух последовал совету, а затем поведал, что ощутил некую... неправильность, исходящую откуда-то извне.

Инквизитор незамедлительно отвел Коула в чертог Каллена, где находилась подробная карта окрестных земель. Вновь предельно сконцентрировавшись, Коул сумел оказать на карте место, чувстовал в котором возмущение, не дававшее магии амулета подействовать...

Покинув Скайхолд, Коул в сопровождении Инквизитора, Варрика и Соласа выступил в означенном направлении. Предприятие сие гному не нравилось, он указывал Соласу на то, что Коул явился в мир, чтобы стать человеком; маг возражал, утверждая, что дух всегда остается духом, и негоже менять его природу – к тому же, одного желание для этого недостаточно.

Слабый магический след привели их в Долины, где близ огромной каменной статуи грифона лицезрели они мужчину средних лет, покупающего лириум у торговца – или контрабандиста?.. Самый что ни на есть обыкновенный лириум, привычного синего цвета... Завершив сделку, торговец удалился...

Лицо Коула исказила гримаса ярости. Метнувшись к опешившему мужчине, юноша с слой ударил его по лицу, истошно прокричав: «Ты убил меня!» «Что, я не...» - изумился мужчина, отступая. – «Я тебя даже не знаю». «Ты забыл», - зло прошипел Коул. – «Ты запер меня в подземелье Шпиля и забыл, и я умер в темноте!»

Мужчина бросился наутек; Коул рванулся было следом, но Инквизитор остановил его, потребовав пояснить, что происходит. «Он убил меня», - повторял Коул, ни на мгновение не отводя взгляд от убегающего. – «Он убил меня. Вот почему амулет не работает. Он убил меня, и мне надо тоже его убить». «Если он убил тебя, почему ты жив?» - вполне резонно вопросил Инквизитор, не преминув пояснить: «Коул, он не мог тебя убить. Ты дух. Ты даже не вселялся ни в чье тело».

«Избитое тело, кровь, швырнули в камеру, темно, сыро, сводит живот, схваченный отступник», - прошелестел Коул, и Варрик, обратившись к Инквизитору, пояснил для того слова юноши: «Его заперли в подземелье Белого Шпиля в Вал Ройо. И забыли. Он умер от голода».

«Я пришел помочь... и не смог», - продолжал шептать Коул, опустив голову. – «Поэтому стал им. Коулом». Если юноша, называвшийся при жизни Коулом, стало быть, мужчина, покупавший лириум, - наверняка бывший храмовник. Воплощенный дух, вселившийся в мертвое тело юноши, молил позволить ему настигнуть убегающего и покончить с ним, однако Солас был категорически против подобного.

«Нельзя дать Коулу убить того человека», - постановил эльф. – «Коул – дух. Смерть настоящего Коула ранила его, отвратила от предназначения. Чтобы найти эту потерянную часть себя, ему нужно простить». «Да ладно!» - хмыкнул Варрик. – «Вот так взять и простить того, кто убил тебя?» «Ты не смог бы», - отозвался Солас. – «А дух сможет». «Парень зол», - продолжал стоять на своем гном. – «Ему нужно это пережить и преодолеть». «Духи не «переживают» эмоции», - своял на своем маг. – «Они воплощают их в себе». «Но ведь он не дух, а?» - прищурился Варрик. – «Он сам себя сделал человеком, а люди меняются. Сначала им больно, а потом отпускает. Пусть переживет это как человек». «Ты изменишь его сущность», - нахмурился Солас, но Варрик покачал головой: «Он сам ее изменил, когда покинул Тень. Я только помогаю ему выжить»,

Обратившись к Соласу, Инквизитор просил мага доходчиво растолковать ему происходящее, и молвил эльф: «Судя по всему, настоящий Коул был отступником. Храмовники схватили его и отвели в Круг. Когда юноша умирал в подземелье, на его боль отозвался дух... видимо, дух сострадания. Очень редкий дух... и очень хрупкий, если не удается помочь».

Вестник высказал пожелание помочь Коулу остаться самим собой, духом сострадания... к вящему неудовольствию Варрика; гном считал, что это идет вразрез с желанием духа стать человеком, однако возражать не стал. Солас наряду с Коулом устремились вслед за храмовником, и вскоре настигли его. Мужчина, предчувствуя гибель, пал на колени...

«Можешь чувствовать его боль, Коул?» - осведомился Солас, и Коул, пристально глядя в глаза своему убийце, медленно кивнул: «Теперь он помнит. Знает, что убил меня». «Нет», - покачал головой маг. – «Ощути боль. Его вину. Стыд, из-за которого он перестал быть храмовником».

Кол долго молчал, слушая мысли, ощущая эмоции жертвы, а после заговори. «Не волнуйся, вычеркнем его из архива, и все», - вещал он. – «Хлопает по плечу, пахнет железом, маслом и кровью». «Прости», - прошептал мужчина, опустив голову; в глазах его блестели слезы. – «Я очень сожалею».

«Ему больно, Коул», - продолжал Солас, не сводя глаз с юноши. – «А ты – дух сострадания». Медленно, Коул протянул руку, коснулся лба мужчины, произнес лишь одно слово: «Забудь».

Воспоминания о произошедшем оказались стерты из разума бывшего храмовника, с ними ушла и боль. И теперь и дух сострадания, и убийца Коула обрели свободу от демонов прошлого. Дух сострадания вспомнил о своей истинной сущности, вознамерился и впредь помогать раненым, врачевать их душевные раны... но при этом душевная тяжесть ушла. Солас с легкостью сумел зачаровать амулет, должный оградить Коула от возможности привязки его к какому бы то ни было чародею.

«Он мог бы стать человеком», - все же напомнил Варрик Соласу, и эльф согласно кивнул: «Мог бы. Но стал бы он счастливее от этого?..» Ответить на этот вопрос гном не сумел...

Коул же искренне благодарил Инквизитора за принятое тем решение. «Был человек, когда-то», - говорил он, вспоминая о Рисе. – «Друг. Но он не знал, кто я. Когда узнал – изменился. Я его потерял. Ты узнал, но не изменился и не стал менять меня. Разрешил мне быть таким, быть больше. Спасибо, что помог снова это найти. И что веришь в меня».

Что ж, дух справедливости вернул свою сущность и ныне пребывал в мире с самим собой.

...Сэру жертва Логайна и отношение, сложившееся в обществе к Серым Стражам, заметно расстраивало. «Там ведь человек пропал... и погиб, наверное!» - восклицала она, пытаясь разъяснить свои тревоги. – «Логайн... Впрочем, по нему никто особенно плакать не будет. А взамен – кучка помятых Стражей. С этими вообще все чудно. Обычно ведь как: сначала случается хрень, затем приходит герой и все радуются. А со Стражами все наоборот. Сами они вроде хорошие, а предвещают плохое. Как в Денериме, когда кончился Мор».

«В Денериме много чего творилось», - молвил Инквизитор. – «А что ты видела из этого?» «Там много болтали об одном Страже», - задумчиво отвечала Сэра. – «Была какая-то битва, и все умерли... или все-таки не умерли?» «Герой Ферелдена?» - поразился Инквизитор, осознав, о ком столь отчаянно пытается сейчас вспомнить эльфийка. – «Ты забыла о Герое Ферелдена?» «Это было столько лет назад!» - потупилась Сэра. – «Десять. Помню, тогда шарахались больше от магии, чем от Мора. Стражи были удачным предлогом, чтобы пожитки твои забрать. Хотя Блэкволл неплохой. Непохож на адамантских. Побольше бы таких».

Сэра предложила Вестнику немного пошалить над советниками, ведь те слишком уж серьезны; герой согласился на предложение проказливой эльфийки. Той донельзя нужно было показать простому люду, что верховодящие ими – такие же, как они сами. И, проделывая мелкие пакости при пособничестве Вестника, эльфийка добилась своего, и настроение ее заметно улучшилось. Тревальяна она нарекла «Инквизитором от народа», и доверие ее к Вестнику заметно возросло, ведь не гнушался общаться от с ней, из низов.

...Конечно, не остался безразличным к произошедшему в Адаманте и Блэкволл, Серый Страж. «Один человек рассказывал мне об Адаманте», - поделился он с Инквизитором, встретив того на крепостном дворе. «Адамант – это орден, так было и будет», - говорил он. – «Страж на краю бездны, одинокая душа, которая глядит в забвение и не содрогается перед ним». Такой пыталась быть Страж-командующая Кларель. Такими пытались быть все они. Ведь Стражи не колебались, добровольно шли на смерть. Они умирали ради нас, а Корифей сделал так, чтобы эта жертва пошла на пользу ему!»

«Мы остановили его», - напомнил Стражу Инквизитор. – «И спасли большинство Стражей». «Но не всех», - угрюмо возразил Блэкволл. – «И они умерли, думая, что совершают нечто благое. Некого винить, кроме Корифея. Даже стремления Кларель можно понять. Она так горячо хотела защитить других, что запуталась в чужих интригах. Это неправильно... желать добра, быть добрым и стать жертвой этой доброты». «Не думай о том, что пошло не так», - попытался приободрить Вестник раздосадованного Блэкволла. – «Думай об их намерениях и их жертве. Уважай их самоотверженность». «Кларель наделала много ошибок, но она была великой женщиной и умерла как великая женщина», - согласился Серый Страж. – «Дело не в броне и не в знаках ордена. Даже не в Посвящении. Смысл жизни каждого Стража – в обещании. Обещании защитить других... пусть даже ценой собственной жизни».

...Проходя мимо покоев Каллена, до Вестника донеслись голоса командующего и Кассандры, о чем-то жарко спорящих. Каллен, твердо решивший не принимать более лириум, просил Кассандру освободить его от должности командующего силами Инквизиции, ибо чувствовал, что слабеет день ото дня. Ступившему в чертог Инвизитору Кассандра поведала, что еще до встречи с Тревальяном обещала Каллену следить за изменениями в его состоянии; и полагала искательница, что командующий можем примером своим показать, что способен преодолеть зависимость от лириума, присущую храмовникам, и показать себе и другим, что возможно подобное.

Кассандра покинула комнату, а Каллен, застонав от боли, тяжело осел в кресло. «Мои обещания ничего не стоят, если я не могу их выполнить», - хрипло произнес он, глядя в пространство перед собой. – «Ты знал, что в ферелденском Кругу в магов вселились демоны? Я был там. Храмовников - моих друзей - перебили. Меня пытали. Они хотели помутить мой разум, и я... как после такого можно оставаться прежним человеком?.. Но я все равно хотел служить. Меня послали в Киркволл. Я доверился Рыцарю-командующей, и что же? Ее страх перед магами привел к безумию. Круг Киркволла пал, мирные жители погибали на улицах. Теперь понимаешь, что я не хочу иметь к этому никакого отношения?.. Но сейчас ты имеешь полное право сомневаться во мне. Я думал, что так будет лучше, что я снова стану себе хозяином. Но эти мысли не покидают меня... Сколько жизней зависит от того, справимся ли мы? Я не могу быть менее полезен Инквизиции, чем был Церкви. Я должен принимать лириум! Должен принимать...»

Казалось, Каллен вот-вот сломается, и Вестник, положив руку на плечо товарищу, ободряющие произнес: «Ты уже достаточно сил отдал, Каллен. Я не стану просить тебя о большем. Инквизиция может помочь тебе начать новую жизнь. Если ты готов». Вздохнув, Каллен молча кивнул; он не поддастся искушению... даже если будет означать это его гибель...

...Советники Инквизиции получили письмо от эрла Редклиффа, Тигана Гуеррина. Раз уж Инквизиция взяла в союзники магов, эрлинг Редклифф возлагал на организацию вину за потери, понесенные жителями при содержании чародеев. Далее шло изложение потерь, как то сожженные хозяйства или неурожай зерновых в результате применения заклинаний. Дабы не разжигать конфликт с дворянином, было решено предоставить эрлу в качестве компенсации обученных солдат для службы в гарнизоне Редклиффа; конечно, подобный жест со стороны Инквизиции пришелся Тигану по душе.

Следующее письмо, написанное эрлом, содержало уже извинения за довольно резкий тон предыдущего, и приглашение попытаться занять земли подвластного эрлингу баннорна Кейлон, ведь владелица оного, банн Эларра, погибла на Конклаве. По ферелденскому обычаю, эти земли перейдут в собственность того, кто докажет право на них в поединке, и вскоре в Кейлоне состоится турнир. Эрл Тиган предлагал Инквизиции прислать на турнин чемпиона, однако на совете Жозефине напомнила сподвижникам, что баннорном управлять они не смогут, но если отправят на турнир верного представителя от организации, что сумеют обрести союзников в Ферелдене.

Выбор Жозефины пал на верного рыцаря, преданного делу Инквизиции, - сера Дейнора. Последний был счастлив о предоставившейся ему возможности, и, хоть занял в турнире лишь десятое место, сумел заключить с баннами несколько выгодных для Инквизиции торговых соглашений. А пользы от оных несомненно больше, нежели от промозглого замка и сопредельных земель баннора, на управление которым потребовалось бы немало ресурсов.

...Лазутчики, находящиеся а Антиве, известили Лелиану о том, что венатори контрабандой ввозят в державу красный лириум, и скрыться от властей им, похоже, помогает лорд Энзо из Риалто. Последний умен, любим в обществе и обладает родственными связями с антиванским королевским родом. И Лелиана, и Жозефина понимали, что действовать следует предельно осторожно, ведь в случае обвинения без веских доказательств дворянин незамедлительно заметет следы, и натравит на инквизиторов союзников.

Лелиана выяснила, что каждую неделю в одно и то же время лорд Энзо посещает театр, и приказала агентам наведаться в дом дворянина, когда оный будет пустовать, да скрупулезно обыскать помещения... И действительно, тем удалось обнаружить письма, указывающие на связь Энзо с венатори. И лорд не просто симпатизирует культу, а отправлял «добровольцев» в шахты с красным лириумом; последних похищали из самых отчаявшихся слоев бедноты, и исчезновения несчастных не замечал никто. Агенты Инквизиции готовы уже были вывести лорда Энзо на чистую воду, но он не вернулся в особняк, а вскоре стало известно, что дворянин зафрахтовал судно в Герцинию, что на Свободных Просторах. Вряд ли Энзо узнал про инквизиторов, скорее всего, спугнуло его нечто иное. Лелиана приказала агентам проследить за Энзо до самых Свободных Просторов, выразив надежду на то, что след дворянина не потеряется.

Следующее письмо, полученное советниками Инквизиции, было отправлено антиванскими Воронами. Последние извещали, что встретили в Герцинии агентов Инквизиции, и выяснили, что цель у них общая – нанимать ассасинов также не питает любви к лорду Энзо. Вороны предполагали, что интересуют инквизиторов тевинтерские друзья антиванца, и предлагали объединиться ко взаимной выгоде: враг Инквизиции и политический соперник нанимателя ассасинов будет устранен. Понимая, что Вороны выступают прискорбной реальностью антиванской политики, с которой нельзя не считаться, Жозефина приняла решение принять предложение гильдии убийц и поделиться известными им сведелениями о лорде Энзо. Вскоре Вороны сумели отыскать венатори на складе на окраине Герцинии, покончили со всеми без исключения тевинтерцами, однако Энзо среди тех не обнаружилось. Тем не менее, ассасины продолжали поиски обреченного на гибель лорда...

Неожиданно, Лелиана получила письмо от старого знакомого, Зеврана Арайная, который извинялся за то, что прикончил ассасина-Ворона, выслеживающего Энзо, и спрашивал, стоит ли ему самому выполнить этот контракт. Лелиана знала, что окажется Зевран, прежде входивший в гильдию убийц, ценным союзником, и предложила советникам направлять необходимые ресурсы сему индивиду, в то же время формально поддерживая установившуюся связь с Воронами. Ведь Энзо известен как весьма скользкий тип, а лишняя пара глаз в Герцинии инквизиторам не повредит... Что касается Зеврана, то знала Лелиана – эльф стремится ввернуть Воронов в хаос, и, согласно неподтвержденным донесениям, прикончил четыре месяца спустя после завершения Пятого Мора верховного мастера Дома Арайнай Эомана, а в течение последующих трех лет – еще четверых членов сего дома, после чего – верховных мастеров Ранна и Авайлу.

Несколько дней – и вновь весть от Зеврана. «Я определил местонахождение лорда Энзо и венатори, однако тех гораздо больше, чем я полагал», - значилось в письме эльфа-ассасина. – «Ну что, прощаемся с нашим изворотливым другом?» Знала Лелиана, что талантлив Зевран в своем ремесле, однако врагов слишком много. Посему она отправила приказы своим агентам в Герцинии, и следовало тем провести отвлекающий маневр, в те время как Зевран покончит с Энзо и замешкавшихся венатори, если такие найдутся.

План сработал идеально – агенты Инквизиции отвлекли внимание венатори на себя, в то время как Зевран покончил с лордом Энзо. После чего эльф, напомнив о сем инквизиторам, испросил тех об ответной услуге. Сейчас Вороны весьма злы на эльфа, ведь тот мало того, что увел добычу у них из-под носа, лишив причитающейся награды, так еще и не преминул отписать нанимателю гильдию, заполучив таким образом внушительную плату. Взбешенные, Вороны направили в Герцинию еще несколько убийц, дабы покончить с зарвавшимся ассасином, и Зеврану находиться в городе стало опасно.

Используя собственные связи, Жозефина устроила так, чтобы эльф оказался в свите посла Герцинии, отправившегося в Денерим.

...Каллену поступил отчет от разведчика, входящего в один из отрядов Инквизиции на территории Орле. Тот извещал командующего о том, что заметил красных храмовников, чьи доспехи и оружие украшены гномьими рунами. Известных входов на Глубинные Тропы поблизости нет, сообщений о пропавших купцах из Орзаммара не поступало, но они не ведут учет гномов-наземников. Возможно, венатори держат у себя гномов в рабстве и доставили их из Тевинтера. Прежде донесений о подобном не поступало, но это уже не первая неожиданность со стороны противника.

Каллен приказал отряду инквизиторов провести разведку боем – если в означенных краях окажется лагерь венатори, в котором гномы-рабы создают оружие для красных храмовников, его необходимо уничтожить... И действительно, лагерь обнаружился – но уже разоренный! Взорам инквизиторов предстали мертвые тела венатори, гномьи орудия, но самих гномов замечено не было. Воители предположили, что из подземного тоннеля появились некие войска, заставшие венатори врасплох, а после ушедшие тем же путем. Последовать за ними, увы, невозможно, поскольку ход в тоннель оказался завален.

Дополнительное расследование позволило выяснить, что за освобождением гномов-рабов стоят их сородичи из Кал-Шарока. Представитель последних, Бинтус Вархельм, оставил в разоренном лагере письмо инквизиторам, в котором подтверждал, что Корифей и венатори – их общий враг. К письму были приложены подробные карты системы пещер, а также помечено, где именно находится один из подземных оплотов венатори. Каллен отправил к оному внушительное число солдат, ибо не ведал, что именно ждет их там, под землею. Так, оплот венатори был уничтожен, а ами тевинтерцы перебиты...

...В Скайхолд было доставлено письмо от маркизы Эффилош Буффон, властительницы Вал Гаморда. Извещала дворянка инквизиторов о том, что город ее окружен порождениями тьмы, и просила незамедлительно направить к Вал Гаморду силы Инквизиции и Серых Стражей. Командующий Каллен отозвался на мольбу маркизы, немедленно выслав объединенное воинство инквизиторов и Серых Стражей к Вал Гаморду.

В сражении у городских стен Серые Сражи и инквизиторы понесли незначительные потери, сумел сокрушить окружавшую Вал Гаморд орду порождений тьмы. Но что заставило тварей сих появиться на поверхности?.. Очевидных причин сему необнаружено, и офицеры воинства инквизиторов предполагали, что город все еще может оставаться в опасности. Маркиза Буффон, однако, дала ясно понять, что хочет, чтобы инквизиторы убрались восвояси, и это вызывало еще больше подозрение, поскольку в подобное опасное время многие были бы, наоборот, рады оказываемой помощи. Серые Стражи инквизиторов поддержали, настаивая на том, чтобы провести совместное расследование и определить причину появления порождений тьмы у Вал Гаморда.

Каллен приказал войску оставаться близ города, рассредоточиться и зачистить местность, дабы выяснить, откуда порождения тьмы проникают на поверхность. Солдаты последовали приказу командующего, однако были застигнуты врасплох атакой наемников, нанятых маркиой Буффон. Судя по всему, люди дворянки проводили поблизости от города разработку шахты с нарушением местных соглашений и случайно открыли тоннель на Глубинные Тропы, выпустив из-под земли порождений тьмы. В сражении Серые Стражи понесли потери, однако сохранили боевой дух, ровно как и верность Инквизиции.

После того, как предательство ее было раскрыто, маркиза Буффон покинула Вал Гаморд, бежав в сторону Гаморданских пиков. Попытки преследования ее осложнялись из-за труднопроходимой местности и присутствия в горах демонов. Серые Стражи предложили инквизиторам свою помощь, и Каллен позволил воителям ордена возглавить преследование беглянки.

Дав отпор демонам, Серые Стражи обнаружили в одном из ущелий Гаморданских пиков тайное убежище маркизы Буффон. Вот только понесли воители ордена при этом множество потерь... На помощь к Серым Стражам, осадившим крепость маркизы, подоспели воители Инквизиции, однако леди Буффон успела заключить союз с леди Жинетт Лагасп, которая привела в ущелье магов-венатори, дабы дать бой инквизиторам и вызволить загнанную в угол маркизу. Серые Стражи справедливо опасались, что венатори могут использовать магию крови или свою связь с Корифеем, чтобы проникнуть в их разум, однако готовы были безоговорочно следовать приказам инквизиторов.

Поскольку долго с атакой крепости тянуть нельзя, ведь остающиеся в горах демоны подтачивали силы Стражей и инквизиторов, Лелиана отправила агентов на поиски тайного хода в твердыню, дабы у венатори не оказалось времени, чтобы повлиять на Стражей. В последовавшем рейде маркиза Буффон, леди Лагасп и ее союзники-венатори были убиты, однако Серые Стражи понесли слишком большие потери; очевидно, что силы их ныне слишком мало, чтобы оказывать сколь либо существенную поддержку Инквизиции. Личные вещи погибших Стражей инквизиторы выслали в Вейссхопт.

...Непростое положение сложилось в неварранском городе Кумберланде, находится в котором школа магов, бывшая до начала восстания для Круга магов сердцем философской мудрости. Теперь она полузаброшена, и обосновались там мятежные маги. Подобное положение донельзя злит и пугает местных жителей; собираются толпы горожан, грозящихся сжечь школу дотла. Правитель Кумберланда, герцог Сандраль Анаксас, не предпринимает ровным счетом ничего, чтобы остановить их. Агенты Инквизиции подозревают, что толпу подстрекают венатори, которые стремятся добраться до артефактов школы, когда ее магическая защита будет уничтожена.

Жозефина отправила в Кумберланд дипломатов на переговоры с герцогом Сандралем, надеясь убедить того вмешаться в назревающий конфликт. Дворянин согласился отправить солдат к вратам школы магов для ее охраны. И герцог, и маги были весьма довольны действиями Инквизиции в сложившейся ситуации; чародеи в знак благодарности прислали в Скайхолд артефакты, но неведомо, эти ли реликвии надеялись заполучить венатори.

...Многие знатные семьи в столице Орле разрешили свои мелкие разногласия и теперь объединялись вокруг двух родов. Де Розье – старый, богатый род; они уважаемы в обществе, но слывут упрямыми консерваторами. Семейство Тибо происходит из известного торгового синдиката и считается сравнительно новым и прогрессивным. Оба семейства намерены вступить в политическую борьбу; зная об этом, Жозефина полагала, что если Инквизиция поддержит одно из семейств, то сможет определить дальнейший ход событий. Покамест лорд Пьерен де Розье союза организации не предлагал, но, учитывая победы Инквизиции, вполне может это сделать. Леди Велиза Тибо же от имени других дольщиков, владеющих капиталом, заявила, что они заинтересована в будущем сотрудничестве.

На совете было принято решение привлечь внимание де Розье, и сие инквизиторам удалось. Про свои прошлые выпадки против организации представители сего рода, казалось, забыли, когда в игре появились иные, более привычные им козыри.

И когда в Вал Ройо от верности старым связям не осталось и следа, де Розье искал себе и своему дому новых союзников. Некоторые семейства переметнулись на другую сторону; другие полностью уступили свое имущество, чтобы избежать публичного позора, неизбежного при потере положения. Несмотря на предшествующее неприятие Инквизиции, ныне до Розье весьма интересовало сотрудничество с организацией – в первую очередь, ради сохранения собственного статуса. Каллен предложил продемонстрировать де Розье армию Инквизиции, ведь дворянин, вне всяких сомнений, оценит представленную силу.

Однако в борьбе за влияние, развернувшейся между знатными семьями, явным фаворитом становилось семейство Тибо. Общественное положение рода Монклеров было уничтожено. Многие семейства продолжали изо всех сил цепляться за традиционные связи. Леди Эстас Ришелье, выступившая союзницей де Розье, обрела при дворе значительный вес и предложила устроить иным родам несколько браков для укрепления связей (и, видимо, положения своей фамилии как нового посредника).

И поскольку Инквизиция успела заявить о себе в Великой Игре, дворяне надеялись или заручиться поддержкой организации, или использовать ее в своих целях. Так, леди Эстас Ришелье известила советников Инквизиции, что дочь Велизы Тибо собирается замуж за представителя безвестного рода Лиандр, и подобный союз не может не беспокоить. Имя Лиандров должно быть предано забвению ради боее выгодного союза.

Соглашаясь с леди Ришелье, - которая, кстати говоря, все более откровенно говорила за де Розье, употребляя слова «мы» и «нам», - инквизиторы потребовали исключения Лиандров из двора, в противником случае грозились выйти из Игры. Заключая союзы, налаживая связи, надеялись советники заключить как можно более сильные союзы с дворянскими родами Орле, дабы в самый неподходящий момент не последовал удар в спину, что в Великой Игре – вполне в порядке вещей.

Лиандры были изгнаны, и леди Ришелье вознамерилась незамедлительно обсудить с Велизой Тибо свадьбу ее дочери, ведь правильное сватовство может укрепить положение и власть.

Однако ситуация усугубилась. Семейство Лиандров наложило блокаду на несколько имений де Розье и призвало Тибо присоединиться к ним. Очевидно, что протест инициирован молодым человеком, Жесаном Лиандром, собиравшимся взять в жены дочь леди Велизы Тибо, юную Селесту. Разъясняя ситуацию, леди Эстас Ришелье направила письмо Жозефине, в котором упоминала о том, что Жесан стремится жениться на Селесте из любви, что неприемлемо в Великой Игре. Ришелье приняла решение, что для девушки выгоднее будет союз с лордом де Розье, к тому же, почтенный возраст последнего предвещает скорую выгоду побочным благородным родам – тем, благоволят которые Инквизиции. Стало быть, Лиандров необходимо приструнить.

Несмотря на амбиции леди Ришелье, которые та и не думала скрывать, Жозефина соглашалась в том, что открытая поддержка Инквизицией лорда де Розье сейчас необходимо; противники дворянина могут отступить, что гораздо предпочтительнее возможной войны между благородными родами Империи.

Вскоре наблюдавшие за ходом конфликта между орлесианскими благородными домами лазутчики Инквизиции прислали донесение о том, что семейство Лиандров вняло предупреждению организации и предпочло отступить, не желая рисковать жизнями влюбленных. Хоть это и не самый желанный итог, брак по договоренности между родами Тибо и де Розье укрепит мир, и это станет наилучшим исходом. Леди Ришелье торжествовала, ведь именно ее партия в Великой Игре оказалась выигрышной.

...Себастьян Ваэль принял решение исполнить свою давнишнюю угрозу, произнесенную в час восстания магов в Киркволле, и присоединить Град Цепей к своим владениям. Оправдывая действия своими поисками Андерса – негодяя, покончившего с Верховной священнослужительницей Эльтиной и ставший зачинщиком кровопролитного конфликта, Ваэль во всеуслышанье объявил о намерении своем ввести войска в Киркволл. Однако, столкнувшись с неожиданным противостоянием городского ополчения, Себастьян, утверждая, что действия его – во благо Киркволла и Свободных Просторов, – обратился за помощью к Инквизиции.

Каллен, однако, категорически воспротивился оказанию помощи Ваэлю, ибо знал, что жаждет тот лишь отплатить тем, кто когда-то укрывал Андерса. Командующий настаивал, что поддержку надлежит оказать капитану стражи Эвелин, возглавляющей киркволлское ополчение. С помощью Инквизиции стража сумеет сломить решимость Себастьяна и заставить того отступить в Неприступную Гавань.

С помощью инквизиторов городская стража сумела дать отпор армии Себастьяна. Он оступил, однако шпионы донесли Лелиане, что властитель Неприступной Гавани жаждет повторить попытку захвата Киркволла.

...В один прекрасный день из замка исчез Блэкволл. По приказу Лелианы лазутчики скрупулезно обыскали комнату, занимаемую Серым Стражем, и обнаружили смятый листок бумаги, вырванный из отчета одного из агентов сенешаля. «В Лайдсе схвачен лейтенант Сирил Морне», - прочел Инквизитор, - «один из солдат, виновных в убийстве семьи Калье в 35 году Века Дракона. Как и прочие арестованные участники, Морне настаивает, что не знал, на кого они нападают, и выполнял приказы капитана. Капитан – Том Ренье – до сих пор не пойман. Морне будет казнен в Вал Ройо на этой неделе».

Неведомо, по какой причине событие это заинтересовало Блэкволла, но наверняка Страж устремился к столице Орле, где и надеялся отыскать его Инквизитор.

Обреченного Морне как раз готовились вздернуть на виселице на городской площади, и зачитывали ему обвинения в преступлениях против Империи Орле – убийствах генерала Винсента Калье, леди Лоретты Калье, их четверых детей и слуг. Неожиданно на помост ступил Блэкволл и, обращаясь как к распорядителю казни Морне, так и к собравшейся толпе, возвестил: «Этот человек не виновен в своих преступлениях! Ему был отдан приказ, и он следовал приказу, как любой хороший солдат!»

«Тогда найди мне человек, который отдал приказ», - потребовал распорядитель казни, и Блэкволл, помедлив, произнес: «Я не Блэкволл и никогда им не был. Страж Блэкволл погиб много лет назад. Я взял его имя, чтобы как трус, скрыть свое собственное... Приказ Морне отдал я. Это мое преступление. Я – Том Ренье».

Изумленные, Инквизитор, Каллен и спутники их, затерявшиеся в толпе, наблюдали, как городские стражи уводят Блэкволла в направлении городской тюрьмы. Герои последовали за ними, испросили у стражей дозволения переговорить с пленником, и те препроводили их к камере, в которой был заключен тот, кто называл себя Блэкволлом. Последний угрюмо сидел в углу камеры, уставившись в пол, и даже не взглянул на появившихся у решетки товарищей.

«Я не отнимал у Блэкволла жизнь», - произнес он. – «Я использовал его смерть. Он хотел принять меня в орден Серых Стражей, но мы попали в засаду, устроенную порождениями тьмы. Он погиб. Я взял его имя, чтобы мир не потерял хорошего человека. Но хороший человек, человек, которым он был, не позволил бы другому умереть вместо него». «Распорядитель говорил правду?» - вопросил Инквизитор. – «Ты действительно это сделал?»

«Да», - признал Блэкволл, бросив на Вестника загнанный, но в то же время исполненный мрачной уверенности взгляд. – «Это все правда. Самое время посмотреть, чем я на самом деле являюсь. Ведь это я отдал приказ убить лорда Калье и тех, кто с ним, и я солгал своим людям о том, что они делают! Когда это стало известно, я сбежал. Эти люди – мои люди! – заплатили за мое предательство, пока я притворялся хорошим человеком. Вот кто я на самом деле! Убийца, предатель... чудовище». «Я знаю, что ты лучше, чем говоришь», - обнадежил товарища Инквизитор. – «Верь в себя».

После чего просил Тома Ренье поведать о настоящем Блэкволле, и говорил тот, изливая душу впервые за долгие годы: «Я встретил его в таверне близ Пимонта, когда был в бегах. Я был никем, ничтожеством, но он решил принять меня в орден. Мы отправились в Вал Чевин для ритуала Посвящения, но по дороге Блэкволл сделал привал. Мы разбили лагерь рядом с руинами, оставшимися от одного из прошлых Моров. Он сказал, что здесь вход на Глубинные Тропы. Мне нужно было спуститься туда одному, найти порождение тьмы и наполнить склянку его кровью. Вернувшись, я обнаружил, что на Стража из засады напали эти твари. Он заслонил меня от удара. Это не он должен был погибнуть, а я. Никто не должен был умирать за меня. Он... он, наверное, хотел, чтобы я шел дальше, в Вал Чевин. Но у Блэкволла у меня не было доказательств, что меня завербовали в новобранцы ордена и что не я его убил. Я не мог отправиться к Стражам, но и простой уйти и все бросить тоже не мог. Поэтому Ренье умер, а Блэкволл остался».

«Кем ты был до этой истории?» - вопросил Инквизитор, и отвечал Ренье: «Капитаном орлесианской армии. Со мной считались, уважали, но мне этого было мало. Одна ошибка. Всего одна, и все пошло прахом... Но лишь узнав, что схватили моего бывшего подначального, Морне, я решил не допустить его казни. Нельзя было, чтобы кто-то еще погиб из-за моей ошибки». Рассказывал Ренье, что стал известен благодаря Великому Турниру, проводимому в Свободных Просторах, на котором он отлично зарекомендовал себя, сражаясь двуручным мечом. В том турнире Ренье сражался плечом к плечу с именитым рыцарем, сером Джоффри де Борделоном. После, повергнув остальных противников, рыцарь сдался молодому выскочке, и тот был назван победителем. Получив немало денег и раздувшись от непомерной гордыни, Ренье странствовал по Свободным Просторам, тратя барыши на выпивку и женщин. Несколько месяцев спустя он вновь остался без гроша, став наемником... Минуло около двух лет, когда Ренье сопровождал торговый караван в Вал Ройо, и хозяин оного предложил наемнику примкнуть к имперской армии, ибо платят там хорошо, да и сражений в избытке. Так Ренье поступил на службу, участвовал в кампаниях в Перендейле и Долинах, где изучил военную стратегию, и вскоре получил звание капитана.

«Мне нужно знать подробнее о твоем поступке – кого и почему ты убил», - продолжал Инквизитор. «Я предал Империю и убил военачальника», - передернул плечами Ренье. – «Все ради денег. Это был генерал Винсент Калье. Нанял меня рыцарь по имени Робер Шапюи. Сер Робер считал, что Великий Герцог Гаспар – законный правитель Орле и что именно он займет трон. Он полагал, что, устранив одного из преданных сторонников Селены, расположит к себе законного Императора. Не знаю, насколько жизнеспособен был план Робера. Мне было все равно. Предложили хорошую оплату, и я согласился. К тому времени как раскрыли причастность сера Робера, меня и след простыл. Великий Герцог, конечно, отрицал, что знает что-то о готовящемся убийстве, и публично осудил его. Робер покончил с собой. Выпил отравленного вина. Еще одна жертва Великой Игры».

«Тебе помогали твои бойцы», - напомнил Вестник. – «Что ты сказал им?» «Они не знают, на кого нападают», - произнес Ренье. – «Я сказал, что это важное задание. Они безоговорочно мне доверяли. Как твои сподвижники – тебе... И я не знал, что Калье путешествует с семьей. Я предполагал, что будут только солдаты, вооруженная охрана. У моих людей был приказ убивать всех. Они повидали войну. Они считали, что защищают свою страну». Конечно, сейчас Ренье по-иному смотрел на мир, раскаивался в том, что сделал.

Каллен отозвал Инквизитора в соседнее помещение, сообщил, что у Лелианы имеется рапорт о деяниях Тома Ренье, однако никто и не думал даже связать сего индивида с Блэкволлом. Вопрос в том, как им следует поступить с Ренье... Обратившись к командующему, Инквизитор поинтересовался, как бы тот поступил на его месте. «То, что он сделал со своими подчиненными, непростительно», - постановил Каллен. – «Он предал их доверие, а затем и наше. За это я его презираю. Но при этом он сражался как Страж. Вступил в Инквизицию. Проливал кровь за наше дело. И вот, казалось бы, избавившись от прошлого, он берет и признается во всем. Ради чего?» «Он хотел измениться», - задумчиво молвил Инквизитор. – «А чтобы доказать, что он оставил прошлое позади, ему нужно было с ним встретиться». «Должен признать, что вот так вот взять и спасти Морне – это было храбро», - согласился Каллен.

И Вестник Андрасты принял решение: по возвращении в Скайхолд он обсудит сложившуюся ситуацию с советниками и изыщут они способ добиться свободы для именующего себя «Блэкволлом».

Не оспаривая решение, принятое Инквизитором, Лелиана предложила решать сразу две проблемы. В темнице Скайхолда таился обнаруженный агентами ее предатель, внешне весьма походящий на Блэкволла. Лелиана предлагала выдать того за Ренье, дабы вражеский шпион был осужден, и весь мир был бы уверен, что Ренье получил по заслугам...

Что и было сделано. Подставному Тому Ренье был вынесен приговор, и на рассвете следующего дня он был казнен. Агенты Инквизиции сумели вытащить из заточения настоящего Ренье, вывезти того из Вал Ройо и доставить в Скайхолд, где предстал он пред судом Инквизиции. Вестник даровал ему свободу, дабы искупил тот свою вину, будучи собой, а не предателем, которым себя вообразил, и не Стражем, за которого себя выдавал. Освобождение удивило Ренье, и тот, преклонив на колено, присягнул Инквизиции.

По завершении суда Инквизитор обратился к воителю, поинтересовавшись, как теперь называть того – Ренье или Блэкволл? «Я уже привык к «Блэкволлу», - отозвался тот. – «Будем считать это не столько именем, сколько титулом. Почти как «Инквизитор». Напоминает мне о том, кем я должен быть.

...Однако обман Ренье имел далеко идущие последствия. Жозефина начала ежедневно получать множество писем от дворян, возмущенных тем, что Блэкволл, воспользовавшись соглашениями Серых Стражей, истребовал у них необходимые для Инквизиции ресурсы; ныне аристократы требовали репараций.

Каллен наотрез отказался следовать на поводу у возмущенного дворянства. Им нужны были солдаты и золото, чтобы защищать мир, посему ни о каких репарациях и речи быть не может. К тому же Стражи теперь – союзники Инквизиции, и если раньше права на призыв новобранцев у них действительно не было, то сейчас есть.

Сомневаясь, что столь жесткая позиция уместна, Жозефина, тем не менее, не стала спорить с Калленом – тем более, сторону того принял и Инквизитор.

...Проходя через главный зал замка, Инквизитор заметил Варрика, беседующего с миловидной гномой. «Я ценю заботу, но зачем ты пришла сюда?» - громким шепотом спрашивал Варрик, с тревогой глядя на собеседницу. – «Вдруг Гильдия узнает?» «За себя беспокоишься или за меня?» - улыбнулась та, и и Варрик пожал плечами: «Немного и то, и другое». «Не волнуйся, я защищу тебя», - обнадежила его гнома. – «Просто нам нужно будет...»

Она осеклась, заметив приблизившегося Инквизитора, представилась – Бьянка Даври. Тревальян знал, что Варрик наотрез отказывается рассказывать о личном, ровно как и о том, почему назвал «Бьянкой» свой арбалет, с которым не расставался. «Это самое обычное имя», - беззаботно прощебетала гнома, заметив тень сомнений на лице героя. – «Половину девушек в Гильдии Торговцев называют Бьянками. Другую половину – Хельгами».

«Бьянка узнала, откуда Корифею доставляют его красный лириум», - быстро произнес Варрик, будто желая поскорее перейти к делу, и Бьянка подтвердила: «О тейге, который когда-то нашел Варрик – и где сошел с ума Бартранд, - стало известно. Есть вход на Глубинные Тропы, откуда странные люди вывозят красный лириум тележками». «А к тейгу не может быть несколько входов?» - поинтересовался Инквизитор, и гнома отрицательно покачала головой, молвив: «Ориентироваться на Глубинных Тропах не то, что бродить по поверхности. Ни у кого нет точных карт всех тоннелей, а подумай еще о завалах, порождениях тьмы, лавовых разливах... Когда находишь путь, который ведет в нужную точку, от него уже не отклоняешься. В поисках другого можно и погибнуть».

«А кто выдал местоположение тейга?» - спрашивал герой. «Знали немного», - пожал плечами Варрик. – «Наемники из экспедиции. Некоторые близкие друзья». «Неважно, как это просочилось», - прервала друга Бьянка. – «Главное – мы знаем, где они». «Туда можно попасть из Орле?» - удивился Инквизитор. – «Это ведь довольно далеко от Свободных Просторов». «Все Глубинные Тропы связаны», - отозвался Варрик. – «Вернее, были когда-то, а теперь где сами пообваливались, а где намеренно завалены». «Это же фактически дороги», - подтвердила Бьянка. – «Когда-то они простирались по всей гномьей империи, доходили до краев континента, если не дальше. Теоретически через Глубинные Тропы можно попасть в любой тейг, но на практике... одним словом, есть причины больше ими не пользоваться».

Бьянка обещала, что станет следить за контрабандистами, вывозящими красный лириум из тейга, и дожидаться прибытия инквизиторов, должных лишить Корифея источника гибельного минерала. После чего, простившись с Варриком и Инквизиторов, покинула Скайхолд.

Не откладывая задуманное, те наряду с иными товарищами не преминули вернуться во Внутренние Земли, разыскать вход на Глубинные Тропы в Валаммаре. Здесь их уже дожидалась Бьянка, сообщившая о том, что гномы Картеля выносят красный лириум с Глубинных Троп в незащищенных ящиках через проход на нижних этажах Валаммара, дабы выгодно продать оный нанимателям. А ведь лириум крайне опасен в необработанном состоянии, и даже гномов может отравить или убить, несмотря на их природную устойчивость к сему веществу.

Как оказалось, Бьянка прекрасно ориентировалась в Валаммаре, и уверенно вела спутников по коридорам гномьего оплота. Гнома призналась, что именно она построила двери здесь, дабы соперники не последовали не нею и не устроили «несчастный случай». По пути Варрик и Бьянка болтали, гнома рассказывала, что супруг ее, Богдан Васка, сейчас в Неварре, пытается продать изобретенный ею механизм богатым землевладельцам. Варрик припомнил, что за это изобретение набольшие Гильдии Торговцев хотели наречь Бьянку Святейшей, однако та лишь хмыкнула: орзаммарцы никогда не потерят Святейших из наземных гномов, несмотря на то, что изобретения ее обрели известность в Неварре, Антиве и на Свободных Просторах. Бьянка без устали трудилась, разрабатывая механизмы, работающие на воде, и сейчас в мастерской ее в Вал Ройо трудится порядка сотни ковалей. Союз с домом Васка – одним из самых могущественных членов Гильдии Торговцев и экспортером выкованной в Орзаммаре стали на поверхность – дал дому Даври новые возможности, и иные гномьи семьи не отважатся противостоять ему... но сама Бьянка считала альянс вынужденным, ведь сердце ее принадлежало другому.

Расправившись с контрабандистами Картеля, Бьянка проследовала к распахнутым вратам, ведущим на Глубинные Тропы, и, повозившись с механизмом, надежно заперла их, объявив, что дело сделано, и поставки красного лириума из предвечного тейга пресечены. Лишь сейчас осознали Варрик истинную подоплеку произошедшего, изумленно выдохнул: «Бьянка, это ты выдала тейг?!» «Когда я узнала про это место, то решила сходить и посмотреть на все своими глазами», - не стала отпираться гнома. – «Я нашла красный лириум и... изучила его. Просто... хотела разобраться, понять, что эта дрянь собой представляет! И я узнал, что красный лириум... в нем скверна, Варрик! Ты понимаешь, что это значит?.. Этот лириум живой! Или... почти. Скверна ведь не заражает минералы, только животных. Я не могла продолжать исследования в одиночку, и стала искать какого-нибудь мага из Серых Стражей. Который обладал бы и магическими знаниями, и понимал скверну. И я нашла мужчину по имени Ларий. Его, казалось, очень заинтересовали мои исследования. И я дала ему ключ от двери, запирающей тоннель, ведущий к предвечному тейгу».

«Ларий?» - нахмурился Варрик, и лицо его отразило крайнее изумление. – «Это же тот Серый Страж, которого мы встретили у Корифея в... ох ты ж! Чувствовал я, что где-то не сходится!» «Я ни о чем не догадывалась, пока ты не написал, что красный лириум замечен близ Гавани», - вздохнула Бьянка. – «Пришла сюда и... вот. Сразу же направилась к вам. Ведь Варрик рассказал мне, что красный лириум делает с людьми. Я... хотела помочь это исправить».

«Как такой Ларий, Варрик?» - поинтересовался Инквизитор, и гном отвечал: «Он был в тюрьме Серых Стражей, когда мы нашли Корифея. И он определенно не был магом». Варрик был чрезвычайно зол на Бьянку: он же велел ей держаться подальше от этого чрезвычайно опасного минерала, и любопытная гнома сделала как раз обратное. И, поскольку дела их в Валаммаре были закончены, Варрик велел Бьянке поскорее возвращаться домой, пока в Гильдии гному не хватились. Бьянка согласно кивнула, наградила Варрика долгим, пристальным взглядом, после чего устремилась прочь.

В произошедшем Варрик винил только себя, ведь не расскажи он о тейге Бьянке – не было бы всех последующих бед. Но, тем не менее, был уверен в том, что однажды пути их с возлюбленной пересекутся вновь... ведь так происходит всегда.

Инквизитор просил Варрика рассказать ему о Бьянке, и тот поведал Тревальяну о непростых их с гномой отношениях. «Мы встретились много лет назад», - говорил Варрик, - «когда она еще жила в Киркволле, а я искал кого-то, чтобы... словом, толкового механика. Бьянка, без сомнения, - гениальнейший коваль на свете. Так и не видел ее с тех пор, как она вышла замуж и переехала в Орле». «Бьянка замужем?» - поразился Инквизитор. – «Я почему-то думал, что у вас бурное прошлое...» «Бьянка родом из Калнов», - попытался растолковать ситуацию гном. – «Это самые консервативные из наземников – в туалет не сходят, не спросив дозволения у Предков. Они подобрали для нее паренька из касты ковалей. Богатого, уважаемого, с большой коллекцией наковален. Идеальный муж. Слыхал, свадьба была недурна. Как раз Бьянке под стать».

«Но почему для нее так опасна Гильдия Торговцев?» - продолжал спрашивать герой, и отвечал Варрик: «Если честно, она больше для меня опасна. Вообще-то мы не должны находиться в трех сотнях лиг друг от друга. Если в Гильдии узнают, что нас видели вместе, мои счета заморозят. А потом меня убьют. Или в обратном порядке... Ведь мы чуть не начали клановую войну, и сейчас уже ничего не изменишь». «И давно вы уже вместе?» - молвил Инквизитор, и Варрик, вздохнув, признался: «Ну, если серьезно, то мы не вместе. Обычно между нами целый континент. Мы переписываемся. Иногда исхитряемся встретиться. Не знаю, называть ли это «вместе». И сколько это уже длится... пятнадцать лет?» О большем Варрик рассказывать наотрез отказался; и так излил он душу впервые да долгие, долгие годы.

Ныне же путь Вестника Андрасты и спутников его лежал в земли Империи Орле...

Вскоре лазутчики Инквизиции укрепились на Священных Равнинах, доложив о том, что пытаются понять, почему между Вал Ройо и орлесианскими войсками Долинах неожиданно прервалось всякое сообщение. Покамест обе враждующие стороны согласились прекратить военные действия, отступить в лагеря и дождаться окончания мирных переговоров, должных состояться в Халамширале; к тому же, с появление демонов разногласия между Селеной и Гаспаром отошли на второй план. Что произошло после – неведомо; известно лишь об участившихся случае дезертирства из стана Великого Герцога Гаспара де Шалонса. Именовали себя дезертиры «вольными поселенцами Долин», но промышляли разбоем, не желая умирать ни за Императрицу, ни за Великого Герцога.

Проникая в мир через разрывы в Завесе, демоны вселялись в мертвые тела, устилающие землю на сем поле брани; орлесианцам не оставалось ничего иного, как отступить к крепостям, ими занимаемым. Солдаты из лагеря Великого Герцога, встреченные героями близ возведенных на Священных Равнинах укреплений, говорили о том, что появление мертвецов совпало с приходом вольных поселенцев, и сопровождалось странным светом – синими огнями. Похоже на магию, но возможно ли, что нашествие нежити – дело рук самых обыкновенных дезертиров?..

В южных пределах Священных Равнин Вестник и спутники его обнаружили лагерь клана долинных эльфов. Хранитель клана Хавен, отнесшийся к чужакам настороженно, тем не менее поведал, что окрестные земли именуют они Дирт – сокращенное от Диртаварен, «земли обетованной», ведь даровала ее эльфам сама Андраста. «Орлесианская война прервала наш путь по Дирту», - поделился с Инквизитором Хавен. – «Из-за армии обвалились склоны. Солдаты выкопали рвы, в которых застряли халлы и из-за которых сломались аравели. Мы не можем двинуться дальше. Теперь мне рассказывают, что в близлежащих руинах Вар Белланарис кишат злые духи из Тени.

Обещав хранителю покончить с угрозой демонов, герои проследовали на Вар Белланарис – древний эльфийский погост, где расправились с вырвавшимися из Тени сущностями. Хавен поблагодарил Инквизитора за помощь, и, хоть и оставался настроен к организации скептически, во взгляде его уже не было прежней враждебности.

В эльфийских руинах встречали герои немало вольных поселенцев; судя по всему, предводитель их, Огюст, отправил дезертиров в сии развалины на поиски некий эльфийских тайн. Но что именно желает обрести он – покамест неведомо... Но довольно скоро в одном из лагерей лиходеев инквизиторам удалось обнаружить письмо за подписью Огюста, в котором тот писал об обнаружении в усадьбе Морель древнего эльфийского свитка, из которого узнал о скрытом в Долинах могуществе. Оное Огюст возжелал обрести, и должно оно стать оружием вольных поселенцев, которым до смерти наскучила гражданская война, в борьбе за свободу.

Следуя по намекам, оставленным в письме, и прочесывая развалины эльфийских храмов на Священных Равнинах, обнаружили герои некие письмена, выбитые на каменных стенах. Один из остающихся в Скайхолде магов Инквизиции, долинный эльф Киллиан, с превеликим трудом, но сумел перевести надписи, и оказались они чем-то вроде карты, указывающей путь к потаенному храму Диртамена, бога тайн из эльфийского пантеона.

Как оказалось, Вестник и спутники его были не первыми, кто разыскал сие святилище, ибо у входа обнаружили они давным-давно покинутый лагерь неких исследователей. Среди пожитков последних отыскался дневник, значилось в котором, что ищут школяры «Мудрость Диртамена», ведь, если верить легендрам, бог тайн исчез, но оставшиеся жрецы его сохранили способности к всевидению и всезнанию. Исследователи полагали, что оные – не божественный дар, но следствие использования неких артефактов, остающихся в храме, и намеревались сей факт доказать. И перво-наперво – призвать дух верховного жреца Дирматена, в храме погребенного, и допросить его.

Исследуя святилище, герои обнаружили иссохшие останки эльфа; сие ужасало, ибо тот был расчленен, и части тела его находились в различных чертогах храма. Обнаружили инквизиторы и мертвые тела незадачливых исследователей, и записи, в которых те упоминали о голосах, им шепчущих, о тревоге, ведь поиски артефакта привлекли внимание духов Тени.

Останки тела верховного жреца герои поместили на подстаменты во внутреннем святилище храма, свершив таким образом древний эльфийский ритуал. В чертоге соткался могущественный демон, именуемый эльфами Высочайшим, и инквизиторам пришлось приложить немало усилий, чтобы повергнуть его. С гибелью порождения Тени запечатанные магией двери в одном из чертогов храма распахнулись, и означилась за оными сокровищница, полная эльфийских артефактов.

Обретя оные, герои покинули пределы храма Дирматена, вернувшись из подземных глубин на истерзанные войной Священные Равнины. Здесь на полях брани сжигали они мертвецов, не позволяя демонам овладеть телами павших солдат. Видя, что на укреплениях близ линии фронта вновь безопасно, солдаты Великого Герцога начали возвращаться на позиции, которые покинули прежде из-за появления демонов и нежити...

Солас уверенно вел товарищей к ущелью, в котором, как прежде поведал он Инквизитору, нечестивые маги содержат его друга из Тени, духа мудрости. Однако в центре заклинательного круга лицезрели герои лишь демона гордыни... Лицо эльфа исказилось от боли и ненависти к незадаливым чародеям, свершивших подобное кощунство. «Дух превращается в демона, когда отвергается его предназначение», - пояснил Солас Вестнику, и тот понимающе кивнул, предположив: «То есть, они призвали его для чего настолько противного его природе, что он превратился в демона... Для боя?»

Маги опасливо обратились к героям, признавшись, что хотели с помощью сущности Тени защитить себя от рыщущих в округе вольных поселенцев. Солас готов был растерзать недоумков на месте, но, усилием воли взяв себя в руки, предложил герою разрушить заклинательный круг – в этом случае приказ убивать перестанет действовать, ровно как и конфликт с истинной природой духа... Демон попросту прекратит свое существование...

Вестник кивнул, наряду с товарищами разрушил заклинательный круг; на глазах героев демон гордыни обратился в духа, приняв женское обличье... а после и вовсе исчез, перестав существовать... Солас велел магам убираться, пока живы, и не не посмели ослушаться.

Сейчас эльф испытывал страшную душевную боль, ведь погибший дух мудрости был для него настоящим другом. На следующем привале он отошел от остальных, уснул, а поутру поведал Инквизитору, что посещал Тень – то место, где обитал прежде дух мудрости. «Там пусто, только завихрения энергии в пустоте», - тихо сообщил Солас. – «Может, когда-нибудь там появится что-то новое. Ведь у духов все не так, как у смертных. Энергия духа возвращается в Тень. Если идея, придававшая духу форму, достаточно сильна, или если воспоминание преобразило других духов, он может когда-нибудь возникнуть снова». «То есть, твой друг может еще вернуться?» - с надеждой вопросил Вестник, однако Солас отрицательно качнул головой: «Нет, не совсем. Естественное состояние духов – мирное полусосуществование. Они редко способны осознавать реальность. Даже если однажды возникнет похожий дух, личность у него будет уже другая. И меня он не вспомнит. Это будет уже не тот дух, которого я знал».

Беседуя с Инквизитором, Солас признался, что речами своими и действиями тот проявляет мудрость, подобную которой наблюдал маг лишь в древнейших воспоминаниях в Тени. Означает ли это, что Якорь каким-то образом изменил природу Тревальяна?.. Или же он – попросту один из ярчайших представителей человеческой расы?.. В любом случае, к Вестнику эльф испытывал ныне глубочайшее уважение.

...Расправляясь с мертвяками и предавая огню тела их, герои проследовали через поле брани к форту Ревасан (в переводе с эльфийского – «свобода»), укрылись за стенами которого от нежити солдаты Великого Герцога под началом маршала Бастьена Пру. Тот приветствовал прибывших инквизиторов, поблагодарил Вестника за истремление мертвяков на западных и восточных укреплениях, на которые ныне вернулись солдаты Гаспара. Маршал, однак, сокрушался, что отрезан от войск Великого Герцога, находящихся за пределами Долин: гонцы попросту не в силах проделать путь через земли, занятые демонами, да проклятыми вольными поселенцами, алчущих «независимости».

Инквизиторы обещали, что по мере сил своих наведут порядок на Священных Равнинах, после чего приступили к зачистке окрестных земель как от порождений Тени, так и от излишне ретивых вольных поселенцев. Вестник закрывал разрывы в Завесе, наряду со спутниками истремлял мертвяков во рвах и укреплениях, не заживая сжигать тела, а также отбивал форпосты, в том числе – и Речной гарнизон. Солдаты Великого Герцога сделовали за инквизиторами, незамедлительно занимая освобожденные пределы и готовясь держать оборону в противостоянии силам Императрицы... если, конечно, грядущие мирные переговоры зайдут в тупик.

Расчистив каменный завал близ рощи Гиланнайн, герои проследовали в Вороньи Топи, а, миновав оные, достигли Речного гарнизона – полуразрушенный эльфийской крепости, в которое в начале орлесианской гражданской войны устроила форпост армия Гаспара. В центре крепости оставался разрыв в Завесе, из которого изливались демоны; закрыв разрыв и покончив с тварями Тени, инквизиторы известили маршала Пру о том, что солдаты его могут занять гарнизон вновь.

За рекой виднелась цитадель дю Корбо, занимаемая солдатами Императрицы, однако с тех пор, как мост Понт-Агюр, построенный через столетие после Священного Похода Долин в память о людях и эльфах, погибших во время конфликта, был разрушен, неведомо, что происходит в ее стенах. И, поскольку окружена цитадель гористой местностью, войска Селены заперты в ней уже несколько недель...

Восстановив мост, инвизиторы, ведомые Вестником, устремились к древней эльфийской цитадели, после Второго Священного Похода занятой орлесианцами. Ныне кишели здесь мертвяки и демоны, а солдаты Императрицы забаррикадировались во внутренних помещениях замка, с трудом сдерживая натиск порождений Тени. Героям удалось покончить с демонами, после чего – восстановить снабжение солдат Императрицы.

Таким образом, войска Селены и Гаспара оставались каждый в своем лагере на Священных Равнинах, ожидая исхода скорых мирных переговоров.

С Инквизицией связался некто Фэрбенкс, утверждавший, что у него есть ценные сведения, кои предлагал в обмен на помощь со стороны организации. Оная должна будет заключаться в уничтожении опасных мятежников, именующих себя «вольными поселенцами Долин». В Долинах они повсюду, чинят препоны орлесианской армии, поскольку являются дезертирами как из стана Императрицы, так и Великого Герцога. Конечно, с точки зрения упрочения репутации Инквизиции истребить сих лиходеев будет весьма полезно.

Укрылся Фэрбенкс на Изумрудных Могилах, в легендарном долинном лесу. Прежде, каждый эльфийский воин, посвятивший себя защите долин, был почтен собственным деревом. Воители сии именовались Изумрудными Рыцарями Халамширала, а лес их древ – Изумрудным Строем... Когда люди начали вторгаться на эльфийские земли, Изумрудные Рыцари объединились, чтобы дать им отпор. Но люди, направляемые Церковью, сумели одержать верх над противником, и практически все рыцари Долин погибли. Роща, некогда воплощавшая могучую армию, превратилась в живой символ жертвенности – Изумрудные Могилы... Орлесианцы, однако, предпочитают именовать сию рощу «Большим Лесом».

Лазутчики Инквизиции сумели разыскать Фэрбенкса и разбить лагерь на отрогах чащобы, однако человек сей настаивал на том, что поделится сведениями лишь с Вестником Андрасты. Ожидая прибытия последнего и спутников его, лазутчики занялись сбором редкого растения – эмбриума, и металла – пирофита, и отправкой ресурсов сих в Скайхолд.

Инкизитор наряду со спутникам проследовал мимо каменных статуй волков, именуемых долинными эльфами «рыцарскими стражами», к Сторожевому Утесу, где в пещере был разбит лагерь сподвижников Фэрбенкса – беженцев, пострадавших от гражданской войны и укрывшихся здесь, в чащобе.

Фэрбенкс, предводитель сей небольшой общины, тепло приветствовал Вестника Андрасты, испросив помощи в противостоянии с дезертирами и мародерами, именующими себя «вольными поселенцами Долин» и безжалостно расправляющимися со всеми без исключения встреченными путниками на тропах Изумрудных Могил. Более того, Фэрбенкс сообщил Инкизитору, что вольные поселенцы вступили в сговор с красными храмовниками; последние наведывались к убежищу вольных поселенцев, а обратно возвращались, волоча некие тяжелые ящики. Фэрбенкс был уверен, что здесь дело нечисто, но не ведал, что могло понадобиться красным храмовникам здесь, в сокровенных долинных лесах.

А проблем и бед у беженцев Сторожевого Утеса было немало. Давеча троих охотников перебили люди сестры Косто. Вольные поселенцы к чему-то явно готовятся, собирают припасы и людей. Обещав Фэрбенксу покончить с угрозой со стороны вольных поселенцев, инквизиторы выступили к веридиевому руднику, укрылись в котором воители под началом отвернувшейся от церкви и предавшейся разбою сестры Косто.

Путь их пролегал мимо брошенной дворянской усадьбы Морель, ныне занятой вольными поселенцами. Здесь герои покончили с предводителем лиходеев, Малифантом, среди документов которых обнаружились весьма интересные и заслуживающие внимания сведения. В частности, письмо о предложении союза с храмовниками; в качестве подписи – лишь одна буква, «К».

В кладовой особняка отыскали и дневники самого Малифанта. Последний описывал, как наряду с Огюстом, ныне остающимся на Священных Равнинах, сумел организовать дезертиров, коим надоело умирать за чьи-то личные прихоти. Полагал Малифан, что Империя должна принадлежать простому народу, защищающему свою страну, возделывающему землю. Благородная цель, поистине... Но после обратились к Малифанту красные храмовники, предлагавшие оружие и золото в обмен за беспрепятственный марш через Изумрудные Могилы. Сознавал Малифант, что, быть может, заключает сделку с демоном, но пошел на нее, ибо считал цель свою – освобождение Долин от ига знати – поистине достойной... Однако время шло, и начал осознавать Малифант, что утратил изначальный ориентир, а между тем красные храмовники требовали все больше: охранять их грузы, сопровождать людей до крепости... Но уповал предводитель вольных поселенцев, что вскоре их вынужденное сотрудничество завершится, и он вновь сможет представить изначальную цель столь же ясно, как и прежде.

В подвалах усадьбы означилось немало сундуков с красным лириумом – не сие ли вещество помогали переправлять храмовникам вольные поселенцы?..

Более того, в иных пределах Изумрудных Могил столкнулись герои лицом к лицу с контрабандистами, перевозящими красный лириум с целью продажи оного Самсону, предлагавшему за товар хорошие деньги. Среди бумаг, находящихся у сих лиходеев, Инквизитор обнаружил упоминания о том, что источник красного лириума, в отличие от лириума синего, находится не на Глубинных Тропах. Более того, люди Самсона покупали у контрабандистов и несчастных, подвергшихся воздейстивию сего вещества, дабы обратить их в чудовищ из красного лириума!..

Инквизиторы покончили и с сестрой Косто, и с иными предводителями вольных поселенцев, чинящих разбой в Долинах. Кроме того, им удалось обнаружить интереснейшие свидетельства, указывающие на то, что принадлежит человек, именующий себя «Фэрбенксом» к древнему дворянскому роду, и если удастся доказать сие, предводитель беженцев, чье происхождение будет признано Советам Герольдов, сможет сделать куда больше для поселенцев Долин.

В одной из брошенных дворянских усадеб, коих в неспокойных ныне Изумрудных Могилах пребывало в достатке, обнаружили герои книгу, собраны в которой были сведения о наиболее известных дворянских родах Орле. Особый интерес вызвали у них сведения касательно дома Лемарков, основанного Ами Лемарком во времена правления Императора Кордиллуса Дракона. Увы, лия благородная линия прервалась на Жиру Лемарке, отрекшемся от единственной дочери, Бернис... Удалось инквизиторам обнаружить и портрет лорда Жиру Лемарка; сходство между последним и Фэрбенксом несомненно... А чуть позже отыскали и дневник повитухи, принимавшей роды у Бернис. Последняя родила мальчика, назвав того Эваристом... Стало быть, Фэрбенкс и есть Эварист Лемарк!..

Как оказалось, Фэрбенкс знал о своем происхождении, однако не желал заявлять о своем благородном происхождении. Тем не менее, поддавшись настойчивым просьбам сподвижников, обещал обратиться к Совету Герольдов – ради тех, кто столь самозабвенно верил в него.

...Красные храмовники уже выслали подкрепление на Изумрудные Могилы, чтобы укрепить свои позиции в Долинах. Ведь теперь, когда вольные поселенцы были наголову разбиты, некому стало переправлять красный лириум через сии земли. Прознав о сем, Каллен отправил отряд воителей Инквизиции на перехват храмовников. Последние заняли один из брошенных знатью особняков; инквизиторы покончили с красными храмовники, и с предводителем их, Кэрролом.

...В странствиях своих герои обнаружили немало эльфийских артефактов, с помощью которых возможно изменять магические энергии Завесы. Солас предположил, что если провести подобные измерения одновременно, то станет возможным обнаружить разрывы, покамест остающиеся закрытыми, однако могущие открыться в любой момент. Солас набросал план того, как силами магов Инквизиции в Ферелдене и Орле активировать артефакты согласованно.

Эксперимент сей удался на славу, результаты оказались поистине замечательные. Наложив относительную крепость Завесы на карту Орле и Ферелдене, Солас создал схему с точками, в которых вероятно появление небольших разрывов. Ныне силы Инквизиции возможно распределять более разумно, и защита населения от демонов при этом не ухудшится. Кроме того, эльф обнаружил покамест закрытый, но весьма крупный разрыв во Внутренних Землях. Поспешив в означенные пределы, герои действительно отыскали помянутый разрыв в одной из пещер, и Вестник не преминул закрыть его...

...Лазутчики Инквизиции обнаружили в дальних пределах Изумрудных Могил Дин’ан Хинин, гробницу Изумрудных Рыцарей. Сюда же подоспели и эльфы из клана, разбившего лагерь на Священных Равнинах. Несмотря на подозрения, с которым эльфы относились к инквизиторам, они согласились объединить усилия для исследования гробницы.

Однако, когда Вестник наряду со сподвижниками подоспел к вратам гробницы, но узрел лишь мертвые тела перебитых эльфов и инквизиторов. Проследовав в усыпальницу Изумрудных Рыцарей, схлестнулись герои с венатори, что-то разыскивающих в потаенных пределах гробницы.

Покончив с приспешниками Корифея, обнаружили инквизиторы в усыпальнице древнего эльфийского военачальника Эландрина хроники Красного Брода – городка, с нападения на который и начался Священный Поход Долин. В сем фолианте излагалась эльфийская точка зрения на события, предшествовавшие конфликту. Листая пергаментные страницы хроники, владеющие эльфийским языком спутники Инквизитора рассказывали об убийствах и исчезновениях эльфов на границах Долин, о том, что Церковь всячески старалась замять подобные происшествия, об Эландрине, полюбившем женщину из рода людей, коя пыталась отвратить военачальника от эльфийских богов, обратить к Создателю... Узнав о сем, эльфы устремились к Красному Броду, дабы вернуть Эландрина, который, описались они, может выдать людям все их тайны. В ночной тьме повстречали они на пути возлюбленную Эландрина, и одна из эльфиек выстрелила в женщину, и та пала замертво... Подбежавший Эландрин обнял мертвое тело возлюбленной, и не пошевелился, когда разъяренные сородичи той убивали его. Эльфы же схлестнулись с жителями Красного Брода.

Стало быть, весь конфликт, приведший к скорой аннексии Долин Империей Орле, случился из-за любви эльфа и человека. Какая все же горькая ирония в сем!..

Хроники Красного Брода инквизиторы передали хранителю клана долинных эльфов Хавену на Священных Равнинах. Впервые за долгие века истина о событиях, случившимся в том селении, стала известна. Хавен предложил Инквизитору совместный жест траура, и, поскольку роль в трагедии сыграли обе стороны, почтить деревню одной из халл. Если животное удастся удержать там, это станет напоминать обеим сторонам о хрупкой красоте вещей в чуждом для них окружении. Конечно, жители Красного Брода эльфам не доверяют, что неудивительно, учитывая историю, посему хранитель клана просил Инквизицию убежить сельчан принять их искренний дар.

Каллен выделил солдат для усиленной охраны сопровождаемой эльфами халлы. Жители Красного Брода дар приняли. Особой радости они, конечно же, не высказали, на надеялся хранитель клана Хавен, что жест сей со стороны эльфов приведет к исцелению старых ран и, возможно, началу новых отношений между расами.

Распространение престранного красного лириума было замечено лазутчиками Инквизиции в пределах Орле, на холмах Эмприз-дю-Лион (так они были названы в честь Императора Вальмона I, на горбе дома которого был изображен лев). Разбив лагерь близ предгорий, воители занялись сбором ресурсов, обнаружив несколько сильверитовых шахт, брошенных в час орлесианской гражданской войны, а также отыскав в горах залежи кровавика и рассветника. Надо отметить, в сих восточных отрогах Долин повсюду встречались следы погибшей эльфийской державы – руины городов, статуй божеств, для людей безымянных.

Прибывшему отряду инквизиторов под началом Вестника Андрасты лазутчики сообщили, что красный лириум пронзает земную твердь повсеместно средь эльфийских руин, красные храмовники возводят форпосты в холмах близ горных каменных карьеров, а река Кровь Эльфов, протекающая через Эмприз-дю-Лион, неожиданно замерзла, лишив жителей близлежащей деревушки, Сарнии, и пропитания, и работы. И теперь последние отчаялись, ибо столь лютой стужи не ожидал никто...

Проживающая в Сарнии аристократка, госпожа Альбан Пулен, призналась героям, что красные храмовники здесь, потому что она по глупости своей продала им фамильный карьер. «Они забрали всех рабочих», - сокрушалась госпожа Пулен. – «Мы не видели их уже больше месяца. Мало того – они приходят и забирают новых и новых людей. Я ничем не могу им помешать... А ведь они обещали, что снова откроют карьер, что люди смогут там работать, что наладится торговля. И какое-то время все действительно было хорошо. Люди работали, им платили. Потом они перестали возвращаться. А после этого... красные храмовники оставили притворство, начав открыто уводить с собою несчастных селян».

На отрогах селения повстречали герои Мишеля де Шевина, бывшего прежде чемпионом Императрицы. Поведал он Вестнику, что преследует демона, Имшаэля, коий пребывает ныне в крепости Суледин в отдаленных холмах. Надеялся сер Мишель, что инквизиторы сумеют одержать верх над красными храмовниками, охраняющими подходы к твердыне, и настичь демона станет возможным.

«Имшаэль – демон желания, гораздо более хитрый, чем все, кого я знал», - рассказывал рыцарь. – «А ведь я участвовал в Игре. Имшаэль находится в нашем мире уже какое-то время, и силы его возрастают. Но вот что он делает в Эмприз-дю-Лионе, загадка для всех. Возможно, он сумел заручиться помощью красных храмовников... или наоборот». «Кто сейчас обитает в крепости Суледин?» - уточнил Инквизитор, и отвечал Мишель: «Насколько я понимаю, красные храмовники. Суледин – эльфийская крепость, давным-давно покинутая. Местные всегда обходили ее стороной. Они верят, что там живут духи древних эльфов».

Герои устремились к предгорьям сей чарующей области Долин, сочетались в которой образы эльфийской и орлесианской культур, старательно обходя пронзающие землю кристаллы красного лириума. Вестник и спутники его противостояли силам красных храмовников, отбивали их лагеря, размещались в которых солдаты инквизиции. Так, противника удалось вытеснить из Высокой Рощи, с Холма Дракона...

Инквизиторы продолжали подниматься в горы, все чаще встречая на пути поистине монументальные образцы эльфийского зодчества, созданные в эпоху разцвета Тевинтера, но ныне обращенные в руины. Миновали они Пост Валески – древнюю покинутую твердыню Серых Стражей, возведенную над входом на Глубинные Тропы, запечатан коий был по завершении Третьего Мора.

Вскоре достигли герои Костяной Башни, где вновь схлестнулись с красными храмовниками. Одержав верх над последними, Вестник Андрасты постановил, что близ башни будет разбит лагерь Инквизиции, следующий оплот организации в Долинах... Следует отметить, что место сие служило источником всяческих слухов и домыслов. Название свое башня получила, когда в потайной комнате под нею было найдено множество человеческих костей. Происхождение их остается загадкой. Кто-то полагает, что башню воздвигли тевинтерцы, укрепив фундамент магией крови. Иные считают, что башня эльфийская. Бытует также мнение, что некий маг крови призвал демона гордыни, а тот овладел всей башней. Когда маг умер, его сыновья не смогли совладать с демоном, а потому отковали восемь тяжелых цепей, чтобы его сдержать: ведь только холодной железной цепью возможно удержать каменное демоническое порождение. И если цепи однажды порвутся, башня сойдет с фундамента и отправится бродить по свету, разрушая все на свое пути... Так это или нет, по престранные массивные цепи действительно тянулись от башни к окружающим ее горным склонам.

Чуть западнее башни находился монументальный Мост Жюдикаэля, построенный в 56 году Века Благословенного в честь коронации Императора Жюдикаэля I и воплощающий в себе мастерство величайших орлесианских зодчих. Мост заменил собой разрушенный древний тракт к Солнечным Прудам – горячим источникам в восточных пределах Эмприз-дю-Лион. Однако сейчас красные храмовники разрушили мост...

Наконец, герои добрались до каменного карьера, где, покончив с преградившим им путь, противником, вызволили из клетей плененных жителей Сарнии, которым, как оказалось, храмовники намеревались насильно скармливать красный лириум, обращая в чудовищ.

Вскоре достигли они врат древней эльфийской цитадели Суледин, у врат которой Мишель де Шевин разил пытающихся взять его в кольцо красных храмовников. Подоспевшим героям бывший чемпион сообщил, что Имшаэль знает о том, что они здесь, посему направил отряд преображенных красным лириумом монстров к Сарнии. Сознавая, что долг его – защитить жителей селения, Мишель просил героев покончить с Имшаэлем; сам же устремился в направлении деревушки.

Ступив в цитадель, инквизиторы сразили немало красных храмовников, выяснили, что проводили те эксперименты, начиняя лириумом тела различных существ. Более того, им удалось доставить из Изумрудных Могил нескольких великанов, и те, обретя благодаря красному лириуму еще большее могущество, явились поистине грозными противниками.

Наконец, Вестник и спутники его разыскали демона Имшаэля, упорно именовавшего себя «духом выбора», покончили с ним... Как оказалось, Имшаэль играл с красными храмовниками, выступал своеобразным садовником, в то время как те были его садом. Демон управлял процессом поглощения лириумом тел несчастных людей, наблюдая за их агонией.

С гибелью Имшаэля и красных храмовников цитадель Суледин перешла Инквизиции. Разместился здесь гарнизон сего движения, по поручению посла Монтилье прибыл барон Эдуард Дежардан Лайдский, которому Жозефина доверила вести дела Инквизиции в Долинах – восстанавливать разрушенное, справляться с возникающими угрозами, возобновлять торговые пути и налаживать связи с аристократией южных земель Орле. Мишель де Шевин с готовностью вызвался посвятить себя делу Инквизиции, и по прибытии в Скайхолд был представлен командующему Каллену, который поручил рыцарю обучение новобранцев. Налаживалась торговля, и скоро в Скайхолд из Суледина устремились караваны, груженые различными видами шкур, ибо в окрестных лесах разнообразное зверье водилось в изобилии. Более того, Инквизиция получила возможность закупать ткани в Долинах – в том числе те, что привозят по Недремлющему морю, и те, что ткут халамширалские и вершильские мастера.

Первым делом инквизиторы принялись за восстановление Моста Жюдикаэля – деяние, не оставшееся без внимание со стороны орлесианской аристократии, ратующей за сей памятник культурному наследию державы. Конечно, к Солнечным Прудам совать они не отваживались, ибо близ горячих источников обосновались ныне две великих драконицы, весьма недружелюбно настроенные по отношению к представителям жалких смертных рас...

Однако Инквизитор и спутники его, не устрашившись, проследовали к Солнечным Прудам, повергли могучих бестий... и весть о сем свершении разошлась по всему Тедасу. Аристократы стекались в Скайхолд, дабы выказать почтение Вестнику Андрасты и поглазеть на отсеченные головы драконов...

...Среди записей красных храмовников, обнаруженных в Суледине, означился документ, упоминался в котором тайный оплот на Штормовом Побережье. Укрепились миньоны Корифея в старом гномьем порту на островке близ побережья, который стал для них как опорным пунктом в Ферелдене, так и выходом к Недремлющему морю...

Варрик настаивал на том, что подобную ситуацию нельзя пускать на самотек, и Инквизитор, согласившись с гномом, во главе отряда сподвижников вернулся на Штормовое Побережье. Ворвавшись в оплот красных храмовников, инквизиторы предали их мечу всех до единого, после чего уничтожили красный лириум, месторождений коего означилось здесь немало.

...По возвращении в Скайхолд Инквизитор судил госпожу Альбан Пулен, обвиняемую в пособничестве и оказании помощи красным храмовникам в Долинах, ведь в рудниках карьера с использованием труда порабощенных селян выращивался красный лириум!.. Очевидно, что цель госпожи Пулен была благородна, и единственное преступление ее состояла в просчете, ведь надеялась она на то, что продажа земли принесет процветание жителям Сарнии в сии трудные времена. Инквизитор даровал госпоже Пулен свободу, однако предупредил, чтобы впредь та не попадалась ему на глаза.

...Железный Бык пригласил Инквизитора в таверну во внутреннем дворе Скайхолда, дабы обмыть победу над великими драконицами в Долинах. Влив в себя несколько бокалов крепкого эля, признался кунари, что народ его в каком-то роде почитает драконов, именуя сих бестий «Атааши», что означает «великолепные». «Но почему вы почитаете их?» - полюбопытствовал Инквизитор, и Железный Бык усмехнулся: «А кто его знает? Но видишь, мы же рогаты, и чем-то сами на драконов похожи. Некоторые в Бен-Хассрат рассказывают невероятную старую историю. Ведь Тамассран сами решают, с кем им спать. Они выводили нас для тех или иных работ, как вы выводите породы собак или лошадей. И кто знает, может, давным-давно мы получили что-то от драконов? Может, пили кровь, а может, магия какая. Я не знаю. Но что-то в тех драконах, убитых нами... взывало ко мне».

Опрокинув еще по бокалу, они продолжали разговор, и Вестник просил поведать ему о культуре кунари, а также о том, что представляла собой их раса до появления философии Кун». «Наши далекие предки звались косситами», - поведал Железный Бык. – «Но расу нашу мы этим словом не называем. Мы приплыли в Тедас с севера, потому что косситы... не знаю. Пришлось уплыть, одним словом. История толком ни о чем не говорит. Но все равно не думаю, что они были особо на нас похожи».

«Как кунари управляют своим сообществом?» - продолжал спрашивать Инквизитор, и отвечал наемник: «Все просто. У нас есть матриархат, жречество и армия. Жречество определяет, как кунари должны жить. В теории. Матриархат претворяет эти идеи в жизнь... А армия защищает кунари от угроз извне. Внутренних распрей у нас немного: жрецы разрешают все разногласия. Здесь, в Орле, все дворянство бурлит из-за людей, ставящих свои цели выше целей общества. Если кто-нибудь попробует подобное у кунари, Бен-Хассрат сразу его исправит. Или убьет».

«Ты когда-нибудь задумывался, что было бы, если бы кунари завоевали Орле или Ферелден?» - не прекращая возлияний, молвил Вестник. Железному Быку идея пришлась по душе. Довольно крякнув, кунари предположил: «Кое-кому бы понравилось... скажем, Кассандре или Каллену, если бы они не погибли в бою. Эти двое любят правила. А вот маги... Вивьен слишком привязана к политике. Дориан слишком заносчив. Солас просто странный. Эти бы погибли... или еще хуже. Коула бы убили точно, потому что, знаешь ли, демон. А Сэра пала бы духом и пошла мыть полы в какой-нибудь лавке. Так что, отвечая на твоей вопрос, - нет, я об этом не задумываюсь».

После подобной теории, как на духу выданной Железным Быком, Инквизитор не нашелся, что ответить. Кое-как добрался он до своих покоев, рухнул на кровать, сознавая, что утро для него наверняка окажется тяжелее вечера, проведенного в компании боевого товарища.

...Когда инквизиторы лишь прибыли в Скайхолд, они могли лишь надеяться на то, что дворяне Халамширала признают однажды их существование. Теперь же, когда заняли они крепость Суледин и игнорировать существование Инквизиции стало невозможно, дворяне и торговцы сами сделали предложение Жозефине, признав, что Инквизиция обладает возможностью куда более успешно поддерживать порядок в Долинах, нежели императорская армия. Дворяне предложили организовать консорциум, заручившись взаимной поддержкой.

Переговоры прошли успешно: орлесианцам необходима была помощь в восстановлении пострадавших от войны Долин, и Жозефина постановила, что придется знати проявить уважение к интересам Инквизиции и отнестись с пониманием как к перемещениям войск, так и к торговых отношениям. Дворянство согласилось на все условия леди Монтилье, и взаимовыгодный консорциум был образован.

...Восхищение победами Инквизиции официально выразил благородный дом Форсиция из Неварры, ведь старания Весника по закрытию разрывов и наведении порядка в южных землях избавили северную державу от многих потенциальных неприятностей. И потому представители дома Форсиция выразили желание встретиться с инквизиторами и договориться о том, каким образом смогут они оказать посильную поддержку организации. Жозефину предложение заинтересовало: один из величайших знатных домов Неверры Форсиция был известен тем, что, в отличие от других семей, поддерживавших либо Пентагастов, либо «новую кровь» в борьбе за престол, всегда сохранял нейтралитет. Конечно, в альтруизм леди Монтилье не верила, наверняка столь могущественный дом преследует для себя некую выгоду. Тем не менее, Инквизиция обретает возможность получить союзников из Неварры, и при этом никак не выразить отношения к правящему в северной державе роду.

...Множество добровольцев явилось в крепость Суледин, дабы помочь делу Инквизиции. Среди них, облаченная в домотканое крестьянское платье, была и леди Дюсетта, дочь барона Базиля Марона. Узнав о местонахождении своей пропавшей дочери, барон во всеуслышанье обвинил Инквизицию в ее похищении. Подобное заявление может бросить тень за отношения Инквизиции и дворянства южных земель Орле. Что еще хуже, Дюсетта наотрез отказывается возвращаться к отцу...

Обсуждая ситуацию со сподвижниками, Жозефина постановила, что Дюсетте надлежит следовать зову сердца, а сама дипломат сумеет обеспечить сему мелкому дворянину полный крах в глазах общества; после этого никто не станет слушать его брюзжаний. Согласившись с подругой, Лелиана все устроила так, что на одном из балов ее агент спровоцировал барона Марона разразиться гневной тирадой. В тот момент в зал ступила леди Дюсетта – в парадном одеянии, в сопровождении солдат – и обличила отца во лжи, после чего вызвала на дуэль, дабы отстоять честь Инквизиции. Не в силах скрестить клинки с дочерью, лорд стушевался, а леди Дюсетта стала героиней вечера. После барон не смел в адрес Инквизиции и слова сказать.

...У советников Инквизитора вызвал немалое беспокойство доклад одного из агентов Лелианы: группа орлесианских аристократов образовала сообщество, назвав его «Глаза Создателя». Цель сообщества неизвестна, но есть подозрение, что это оппозиция к отношениях Инквизиции с Церковью. В одном из перехваченных писем говорится, что обращение Инквизиции со жречеством после гибели Божественной «недостойно» и «заслуживает всяческого порицания». Лелиана предложила сподвижникам не пороть горячку, а досканально изучить ситуацию: есть подозрение, что она яйца выеденного не стоит, а так называемая «оппозиция Инквизиции» не имеет никакой реальной силы.

Как оказалось, догадка Лелианы подтвердилась, и «Глаза Создателя» оказались всего лишь выдумкой лорда-фанатика, который пытался (покамест безуспешно) собрать оппозицию к Инквизиции в якобы уже существующее общество. Стоило инквизиторам постучаться в дом сего предприимчивого аристократа, некоего Бенуа Желино – и стало очевидно, что боле он ничего не предпримет.

...Поблизости от Изумрудных Могил, на краю Арборской глуши обнаружили инквизиторы древние эльфийские руины, Колыбель Сулевин. Внутри означилось немало одержимых духами мертвяков, и, сразив нежить, Инквизитор и сподвижники его разыскали в развалинах осколки зачарованного эльфийского меча «Сулевин» (что означает – «Предназначение»), утраченного во втором веке.

Если верить легендам, в час Священного Похода на долины отряд эльфов просил сим клинком невинную кровь, надеюсь напитать оной двеомер заклинания, кое обратят они против врага. Однако эльфы были наказаны за свое злодеяние: с ними покончили духи, проникшие в мир через Завесу. Согласно преданиям, любого, кто прикоснется к клинку, ожидает та же участь, что и эльфов.

Клинок удалось перековать, и надеялись советники, что с помощью сей реликвии Инквизиции удастся произвести впечетление на потенциальных союзников из числа долинных эльфов.

...Не оставалось сомнений в том, что карьер близ Сарнии – и есть источник красного лириума, распространяющегося в южных землях Тедаса. Каллен вознамерился немедленно выслать в том направлении лазутчиков: быть может, удастся проследить путь поставок лириума, занимались коими как вольные поселенцы Изумрудных Могил, так и наемные контрабандисты, от карьера до тайного убежища Самсона.

В карьере было найдено письмо Самсона, в котором упоминался доспех того из красного лириума, и иные документы, из которых следовало, что красный лириум храмовники производят из людей, помещая кристаллы в тела несчастных. Каллен пришел в ярость: о подобных бесчинствах он и помыслить не мог!.. Командующему казалось невероятным, что Самсон способен на подобную гнусность, однако факты говорили именно об этом.

Однако, судя по всему, доспех из красного лириума защищает Самсона, и покончить с последним будет непросто. Чаровница Дагна, узнав положение дел, недоверчиво покачала головой, заявив, что в подобном доспехе Самсон давным-давно должен был умереть, ведь любое изделие из красного лириума гибельно для окружающих. Дагна обещала, что сумеет изыскать способ покончить с Самсоном, просила лишь немного времени, кое-какие книги магов Круга и красный лириум для исследований; гнома намеревалась понять, почему доспех не убивает Самсона.

Каллен высказал надежду на то, что поскольку инквизиторы сумели лишить красных храмовников источника лириума, а также союзников, скоро с Самсона не будет и доспеха; по крайней мере, он на это надеялся, ровно как и на то, что исследования Дагны принесут плоды. «В шахте мы нашли приказы», - мрачно произнес Каллен, обращаясь к Вестнику. – «Там упоминается Маддокс. Не ожидал услышать это имя. Он был магом в Круге Киркволла. Самсон помогал ему переписываться с возлюбленной. В конце концов Самсона раскрыли – именно поэтому ему и пришлось уйти из ордена. Маддокса обратили в Безмятежного, он стал искусным ремесленником, начал создавать магические предметы. Видимо, Самсон... спас его в Киркволле в час восстания магов, ведь самые кровопролитые сражения развернулись в Казематах, где и находился Круг. Я полагал, что Маддокс погиб или же оказался на улице, без крова над головой – тяжкая участь для Безмятежного. Должно быть, Самсон отыскал его и увел с собой. Похоже на то, что доспех Самсону сделал именно Маддокс и он же поддерживает его в рабочем состоянии. Киркволлским Безмятежным для ремесла требовались дорогие и редкие припасы – а такие поставки мы можем отследить. Ведь доспех Самсона может привести нас прямо к его крепости».

Каллен отдал приказ лазутчикам выяснить, кто мог поставлять Маддоксу необходимое оборудование и материалы для доспеха Самсона: лириум, реагенты, гномьи инструменты и прочее. Командующий намеревался расставить патрули на дорогах и мостах, надеясь обнаружить признаки торговых операций и перевозок со стороны красных храмовников.

Начинание увенчалось успехом: лазутчиком удалось заметить небольшой отряд красных храмовников, сопровождающих караван с грузом, двигался который в дикоземье в северных пределах Орле. И действительно, именно там было обнаружено логово Самсона, основной оплот красных храмовников, находящийся близ древнего храма Думата!.. В рейде на крепость противника Инквизитора и сподвижников того вызвался сопровождать Каллен, надеющийся покончить с Самсоном раз и навсегда.

Однако последнего в лагере не указалось; Самсон покинул оный, как будто кто-то загодя предупредил его о появлении инквизиторов. Покончив с остающимися в пределах лагеря и храма Думата красными храмовниками, герои проследовали во внутреннее святилище древней тевинтерской твердыни. Здесь, среди заполняющих помещения кристаллов красного лириума, лютовало жаркое пламя...

Как оказалось, сохраняющий верность своему спасителю, Безмятежный Маддокс поджег храм, а сам испил ядовитое зелье, надеясь, что Самсон сумеет отступить и восстановить силы. Герои скрупулезно осмотрели каждый уголок храма Думана, служившего в последние месяцы оплотом Самсона. В опочивальне того обнаружили они немало пустых бутылей; наверняка именно из них командующий красными храмовниками пил разжиженный красный лириум. Каллен, видя подобное, озадаченно качал головой: сколько же лириума влил в себя Самсон, при этом оставшись в живых?.. Поистине, небывалая сопротивляемость сему гибельному веществу!..

Кроме того, обнаружили инквизиторы в сердце храма Думата скованного магическими путами магистра Эрастенеса. Поведал последний о чародейке, возглавляющей культ венатори и являющейся ближайшей сподвижницей Корифея – Калпернии. Имя сие она избрала для себя сама, в честь Калпурнии, жрицы Думата. Будучи рабыней магистра Эрастенеса, последователя Старых Богов, она проявила способности к магии, и хозяин нехотя обучил ее контролировать их. И когда однажды ночью в особняк Эратенеса ступил Корифей, предложив Калпернии стать его ученицей, та без раздумий предложение приняла. Самого же Эратенеса Корифей пленил, дабы не открыл магистр своей бывшей рабыне истину о замыслах Старейшего: тот рассматривал новую сподвижницу – впрочем, как и Самсона, - как сосуд, коий вберет в себя могущество Источника Скорби... Корифей обещал, что возродит славу Тевинтера, и поручил своей верной ученице обратить магов и школяров, внемлющих им, а армию, должною стать жрецами нового божества. Калперния видела в венатори спасение Тевинтера – тех, кто создаст великое будущее для Империума... и человечества в целом. О том, что прежде была рабыней, Калперния не забыла, посему купила многих рабов, даровав им свободу, создав таким образом сеть верных лишь ей шпионов.

В мастерской Маддокса героям посчастливилось обнаружить инструменты для ковки лириума. Оные они не преминули, вернувшись в Скайхолд, передать Дагне на изучение; ведь если инструментами сими Безмятежный создал доспех для Самсона, быть может, чаровница сумеет найти в нем слабое место.

Каллен торжествовал: запасы красного лириума уничтожены, а ряды красных храмовников изрядно поредели. И ныне у Самсона – лишь жалкие остатки его армии да доспех. Весть об обержанных победах расходится, и все новые рекруты примыкают к инквизиторам, в том числе и бывшие храмовники.

А вскоре Дагна известила Инквизитора и Каллена о том, что сумела добиться прорыва из своих изысканий, и с помощью красного лириума и инструментов Маддокса создала руну, воздействующую на изделия из лириума и разрушающую их. Торжествующая гнома была уверена в том, что руна разрушит доспех Самсона, и предводитель красных храмовников окажется беззащитен.

Шпионам Лелианы удалось заполучить приказы командования венатори. В западные земли Орле отправлено много магов, которым поручено «откопать нечто ценное для пользы дела». Инквизиция непременно должна выяснить, что именно пытается отыскать враг, посему лазутчики Инквизиции устремились в Свистящие Пустоши, и вскоре прислали донесения о том, что венатори раскапывают в песках некие руины, и так спешат, что рабы их умирают, обессиленные. Покамест лазутчики не вступали с венатори в открытое противостояния, а занялись сбором ресурсов и отправкой оных в Скайхолд: лазурита, извлеченного из древних шахт, а также вулканического золота и неваррита, обнаруженного в горах.

Удивительно, что в Свистящих Пустошах обнаружились гномьи руины – на поверхности!.. Именно к оным красные храмовники и верховодящие теми венатори проявляют столь недвусмысленный интерес...

Инквизиторы посетили немало лагерей красных храмовников и венатори, разбитых в безжизненных Свистящих Пустошах. Из обнаруженных в них записей тевинтерцев следовало, что разыскивали они гробницу Файреля – одного из Святейших народа гномов, построенную еще до Первого Мора. Именно Файрель привел свой клан на поверхность и основал город – позабытых и заброшенный по прошествии столетий.

И теперь венатори, истово желая оправдаться пред Старейшим за сокрушительное поражение в Редклиффе, намеревались отыскать инструкции для воссоздания шедевров одного из величайших Святейших; ведь лишь в этом случае Старейший милостиво позволит венатори и впредь оставаться верными его слугами.

Покончив с красными храмовниками и венатори в Свистящих Пустошах, герои отыскали гробницу Файреля, обнаружили в которой эскиз руны, позволяющей, будучи установленной в эфес клинка, наносить демонам и нежити дополнительный урон. Таково наследие Совершенного, кое жаждали обрести тевинтерцы...

Эльфийка Чартер, остающаяся в Скайхолде, получила доставленное вороном письмо от двух агентов, находящихся ныне в Свистящих Пустошах. «Дорогая моя Чартер», - писала Тесса, - «как же я жажду вновь оказаться в твоих объятиях! Каждый час без тебя – пытка и неудовлетворенное желание!.. Хотя на самом деле – нет. Просто хотелось представить лицо Инквизитора, если вдруг он прочтет эти слова. Было бы забавно. И если это поставит тебя в неудобное положение, тем лучше. Считай это моей маленько местью. Я скучаю по Изумрудным Могилам. Я могла терпетьЗападный Предел. Но отправлять нас в Свистящие Пустошы – это крайне низко с твоей стороны».

Чартер улыбнулась – слог Тессы ни в чем не спутаешь. «Прежде нам с М. было только жарко, неуютно, и докучала местная живность», - продолжала пребывать пергаменту деланные жалобы убийца магов и агент Инквизиции в одном лице, - «теперь же нам жарко, неуютно, докучает местная живность, и еще горы песка! (Клянусь сердцем Андрасты, убью дракона в обмен на ванну!) Да, и еще одно: как и опасалась, вскоре после визита Инквизитора венатори усилили здесь свои позиции. Здесь их порядка трехсот, Чартер, и действуют они в группах, численность в которых может доходить до пяти десятков. Воины, лазутчики и магов, одно число которых тревожит меня. Они сосредоточены на раскопках руин. Нам с М. пришлось весьма осторожно выбиратьь цели, и это было нелегко. Вдвоем мы мало что можем сделать. Также венатори используют рабский труд, и не щадят несчастных. Боюсь, что гнев М. окажется сильнее дисциплины, да и за себя не ручаюсь. Сейчас мы отметили основной лагерь венатори. У М. есть план, но для того, чтобы действовать, необходима дополнительная поддержка».

Письмо Чартер передала Лелиане, и на следующем же совете с Калленом и Жозефиной было принято решение об отправке из Скайхолда в Свистящие Пустоши дополнительных сил. Эльфийка отправила Тессе письмо, привязав листок к лапке ворона, где извещала агентов о скором прибытии подкрепления, а также ставила новые задачи: «Саботировать операции венатори и попытаться узнать все возможное касательно целей пребывания членов сей фракции в пустошах».

Лишь получив письмо, Тесса сообщила Мариусу о том, что помощь вот-вот пребудет, и двое выступили к оплоту Инквизиции в регионе, понимая, что сподвижники станут ждать их именно там. Кто это будет – простые солдаты или же специалисты более широкого профиля – двое не ведали...

Наконец, они достигли небольшого лагеря, разбитого в дюнах, где у костра грелись семеро – прибывшие из Скайхолда индивиды, призванные наряду с двумя убийцами магов саботировать операцию венатори в Свистящих Пустошах. «А мы уже начинали гадать, тот ли это лагерь», - приветствовал Мариуса и Тессу маг, выступавший, судя по всему, командующий прибывшими, - «хоть комфорта и уюта в этих краях и без того немного, насколько мы успели заметить. Но нам приходится довольствоваться тем, что имеем. Позвольте представиться – Дориан Павус, родом из Каринуса, прибыл из Скайхолда на помощь к вам по приказу Инквизитора. Сопровождают меня наемники из числа «Боевых быков» под началом лейтенанта Кремисиуса Акласси».

Вперед выступил воин, коротко кивнул, предложив называть его «Кремом» - экономит время. Дориан протянул Мариусу руку, но тот, не удостоив мага взглядом, с откровенным недовольством бросил: «Крем. Подкрепление». «Да, мы – маленький отряд, но лучшего ты не найдешь», - развел руками наемник, - «подрывник, целитель, лазутчик, один маг...» «Да не маг я!» - раздался возмущенный возглас. – «Говорю же, это не посох, это лук...»

Тесса приветствовала несколько озадаченного Дориана, молвила, кивнув в сторону Мариуса: «Не обращай на него внимания. Тот, кто его обучал, был нацелен на результат, а не на хорошие манеры. Я – Тесса». «Тесса», - улыбнулся маг. – «Неварранка, судя по акценту». «Дориан, тевинтерец, судя по высокопарности», - парировала девушка, и маг подбоченился: «О, это только одна из многих причин, по которым я могу быть высокопарен!»

Обмен любезностями прервал Мариус, велелв двоим присоединятья к нему и остальным, уже усевшимся в кружок прямо на песке и наблюдавшим за схемой лагеря венатори, которую воин чертил палочкой. «В лагере – пятьдесят венатори, не считая рабов», - излагал факты Мариус. – «В определенных местах – лучники, их поддерживают гладиаторы и маги. По периметру снуют лазутчики, по крайней мере восемь». «Лазутчики меня не страшат», - заметил эльф из числа наемников. – «Я могу прикончить их, а они меня и не заметят, а кинжалам моим понравиться кровь венатори так же, как и любого другого шема». «Даже работая синхронно, мы сможем убрать лишь четверых или пятерых», - обернулась к излишне самоуверенному эльфу Тесса. – «А затем их маги обрушат на нас с тобой огонь и молнии, и день у нас с тобой не заладится». «Да не увидят они меня!» - настаивал эльф.

«А здесь что?» - неожиданно вопросил Крем, доселе молча изучавший нарисованную на песке схему. «Утес», - отвечал Мариус. – «Две или три сотни футов, камень». «Вот и решение!» - обрадовался подрыватель. – «Взорвем на вершине полдюжины зарядов и обрушим гору. Почувствуют себя так, будто на головы им свалится Орзаммар». «Проблема в том, что повозки с рабами находятся у основания утеса», - заметил Мариус. – «Лавина камней убьет их, а я подобного не допущу». «Тогда сперва мы освободим рабов, а затем обрушим гору», - предложил Дориан. – «Все очень просто... Нам понадобится лишь нечто, что отвлечет внимание противника».

...Следующей ночью инквизиторы рассредоточились близ лагеря венатори; Мариус, Дориан и алхимик из «Боевых быков» заняли места на вершине утеса – напротив того, у подножья коего пребывали повозки с рабами. «Перед тем, как начнем, я думаю, нам следует проговорить кое-что, дабы в будущем это не стало проблемой», - произнес маг, глядя в глаза Мариусу, которому общество его было наверняка неприятно. – «Я – тевинтерец. А ты был рабом в Тевинтере, что очевидно. Перрепатаем, обученным убивать магов. И, могу тебя заверять, я – весьма замечательный маг». «Поверю на слово», - хмыкнул Мариус, но Дориан еще не закончил: «Тогда, думаю, ты поймешь: я озабочен тем фактом, что ты можешь испытать непреодолимое желание вонзить кинжал мне в спину. Я должен беспокоиться об этом, Мариус?»

«Нет», - последовал лаконичный ответ. «Ты уверен?» - спрашивал Дориан. – «Не собираешься мстить тем, кто обратил тебя в раба? Не следуешь на поводу у всепоглощающей ненависти ко всем магам?» «Я не ненавижу магов», - произнес Мариус. «Перрепатаи...» - начал было чародей, но Мариус прервал его, молвив: «Магистр Ненеалеус обратил меня в перрепатая. У меня не было выбора. Это единственное, что я умею делать. Таков я есть».

Он осекся, ибо в этот момент на противоположном утесе вспыхнул направляющий кристалл на навершии зачарованного лука эльфийки из наемников, которую иные упорно продолжали дразнить магом. Сигнал получен... стало быть – пора начинать!..

Алхимик протянул Мариусу флакон с зельем, напомнив, что выпивать оное следует одним глотком, и действия хватит на минуту. Убийца магов зелье сопротивления огню осушил, и Дориан, следуя оговоренному плану, направил на Мариуса поток пламени.

Объятый огнем, тот ворвался в лагерь венатори, отвлекая на себя внимание изумленного противника. Впрочем, те быстро отправились от потрясения, взяли Мариуса в кольцо, атаковали... Оставаясь на утесе, Дориан разил подступающих к перрепатаю венатори заклинаниями, в то время как Тесса наряду с эльфийкой-лазучицей проскользнула к повозкам, и, никем не замеченная, принялась возиться с замками на клетях.

Им удалось увести рабов прочь, и Дориан крикнул Мариусу о том, что пора отступать... ибо подрывник не замедлил обрушить утес на голову венатори. Дабы не полагаться на случай, Дориан сотворил над головой Мариуса защитный купол, и убийца магов, оглянувшись, отметил, что от лагеря противника не осталось и следа. Подоспевший Дориан помог ему поднятья на ноги, и Мариус искренне поблагодарил мага за помощь, ведь в противном случае наверняка был бы уже мертв.

...Операция в Свистящих Пустошах завершилась успешно, и по возвращении в Скайхолд Мариус и Лелиана проследовали в комнату, занимаемую Чартер, однако встретила убийц магов не эльфийка, а Лелиана, набольшая над шпионами. «Ваша помощь необходима Инквизитору», - молвила она...

Наконец, инквизитором стала известна дата проводимого в Зимнем Дворце Халамширала бала-маскарада, пройдут на котором мирные переговоры сторон, вовлеченных в конфликт – Императрицы Селены, Великого Герцога Гаспара де Шалонса и посланница Бриалы, представляющая волю эльфийского народа. Организовала сие мероприятие кровная сестра Гаспара, Великая Герцогиня Флорианна Лайдская. Вполне вероятно, что в свите одной из трех сторон и может скрываться убийца...

На совете, собранном в Скайхолде, Инквизитор просил сподвижников поведать ему, что ведомо им об участниках переговоров. «Гаспар мог стать Императором», - поведал герою Каллен. – «Он двоюродный брат Селены, был первым в линии престолонаследия после смерти Императора Флориана. Селена его обставила. Она расположила к себе Совет Герольдов, который решает споры о титулах. Она стала Императрицей, а он – генералом имперской армии. Солдаты его любят. Кроме того, Гаспар – рыцарь. Когда он выступил против Императрицы, большая часть рыцарства поддержала его. Ведь несмотря на то, что практически каждый рыцарь приносил клятву служить короне, это не значит, что они доверяют правителю державы. Императрица пыталась наладить отношения с Ферелденом и Неваррой. Рыцари воспринимают ее как противницу войны. А вот Гаспар, полагают они, может возродить Империю времен экспансии Кордиллуса Дракона».

«Императрица Селена же – признанный дипломат и реформатов», - продолжила Жозефина, когда Каллен закончил свой рассказ. – «Она неустанно работает на благо мира для Империи. К несчастью, для многих орлесианцев мир раноценен самоуверенной глупости. Она ее не назвала преемника, так что, случись что с ней, будущее Империи смутно. Особенно учитывая, что ближайший наследник – ее кузен Гаспар, у которого едва ли есть союзники в Совете Герольдов». «Селена постоянно окружена бесчисленной стражей, придворными, слугами и вассалами», - добавила Лелиана. – «Где удобнее всего спрятаться убийце, как не в свите самой же Императрицы?» «Но как Гаспар может наследовать престол, если он развязал войну против Императрицы?» - поразился Инквизитор, и Каллен пояснил: «Титул «Великий Герцог» означает, что до коронации Императрицы он был принцем».

Тревальян кивнул, после чего, обратившись к советницам, поинтересовался, что представляет собой посланница Бриала. «Посланница – это одно название», - отвечала ему Лелиана. – «Она собрала тайную армию их халамширалских эльфов. Императрица пригласила ее на мирные переговоры, рассчитывая заручиться поддержкой эльфов в войне. Это само по себе скандально, не говоря уже о слухах, что Бриала – отвергнутая любовница Селены. Он этом немногие знают, но если это правда и будет она предана огласке, скандал может расколоть весь двор Селены. И даже если неправда, Бриала может шантажировать Императрицу. У нее самой есть определенная тяга к трону».

И поскольку послания, отправляемые Жозефиной Императрице, до последней не доходят – возможно, кто-то их перехватывает, - не оставалось ничего иного, как появиться на балу в Зимнем Дворце и надеяться, что успеют они вычислить убийц-венатори прежде, чем те нанесут удар. Жозефина поведала сподвижникам, что приглашает их на бал лично Великий Герцог; наверняка тот рассчитывает использовать Инквизицию в собственных целях для получения преимущества в Великой Игре. Ведь вне зависимости от тог7о, как поведут себя инквизиторы при дворе, он получит лишние возможности – а то и преимущества в борьбе за престол.

К Халамширалу Инквизитор выступил в сопровождении Кассандры, Варрика, Дориана, а также верных советников – Каллена, Лелианы и Жозефины. Великий Герцог приветствовал гостей у врат Зимнего Дворца; лицо его скрывала маска. «Инквизитор Тревальян!» - обратился Гаспар к Вестнику. –«Наконец-то мы встретились! Я слышал о вас так много. Из Западного Предела доходят вести, что вы схлестнулись с армией демонов. Представьте, чего может добиться Инквизиция с полной поддержкой истинного Императора Орле!»

«А истинный на сей раз – это какой?» - невинно осведомился Инквизитор. – «Я уже запутался». «Если будем смотреть внимательно, он появится», - обнадежил собеседника дворянин. – «Я не тот человек, который забывает друзей, Инквизитор. Вы помогаете мне – я помогаю вам».

«Гаспар, на свободе – тевинтерский убийца», - перешел к цели своего появления на балу Инквизитор. – «Я надеюсь отыскать его». «Вы серьезно?» - нахмурился Гаспар. – «Это серьезное заявление, друг мой. – «Вмешательство сил иной державы сейчас, в самое неподходящее время... Не сомневаюсь, что этот тевинтерец скрывается среди эльфийской «делегации». Они явно что-то задумали. Мои люди видели этих «послов» по всему дворцу. Подрыв переговоров – наименьшая из неприятностей, которые они могут доставить».

«Скажите, у вас есть иные основания для подозрений, кроме того, что «эльфы как-то странно себя ведут»?» - поинтересовался Вестник, и отвечал Великий Герцог: «Эта «посланница» Бриала была служанкой Селены. Пока моя кузина не заключила ее под стражу за преступления против Орле, чтобы прикрыть политическую ошибку. Если кто-то во дворе и желает смерти Селены, Инквизитор, то это эльфийка. У нее есть на то причины».

Наряду с Гаспаром инквизиторы проследовали в дворцовый сад, пребывало в котором множество аристократов, скрывающихся за разнообразнейшими масками. Обратившись к Инквизитору, Жозефина напомнила тому о Великой Игре, совершенно не походящей на придворные интриги на Свободных Просторах. Здесь орлесианские дворяне станут оценивать каждое сказанное слово, каждый жест, и ставка в сей Игре – жизнь. Жозефина просила Тревальяна и остальных спутников ни в коем случае не раскрывать свои карты.

Инквизиторы проследовали в бальную залу Зимнего Дворца, начиналась в которой придворная церемония. Дворяне расположились по периметру зала; все взоры были устремлены на Великого Герцога и приглашенных им гостей, представляемых присутствующим герольдом: лорда Инквизитора Тревальянса, сына банна Тревальяна из Оствика; искательницу Кассандру Аллегру Порцию Калогеру Филомену Пентагаст, девятикратно правнучатую четырнадцатиюродную сестру короля Неварры, героиню Орле и правую руку Божественной; прославленного писателя Варрика Тетраса, главу благородного дома Тетрас, дешира Киркволла в гномьей Гильдии Торговцев; лорда Дориана Павуса из Круга Вирантиума, сына лорда-магистра Галварда Павуса Асариэльского; сера Каллена Стантона Резерфорда из Хоннлита, командующего войсками Инквизиции, а прежде – Рыцаря-командующего Киркволла; леди Лелиану, левую руку Божественной, ветерана Пятого Мора и сенешаля Инквизиции; и, наконец, леди Жозефину Шеретту Монтилье из Антивы, посла Инквизиции.

Вслед за Гаспаром инквизиторы приблизились к возвышению, с которого взирала на них Селена Вальмон. Великий Герцог и Императрица приветствовали друг друга, как того требовал придворный этикет, после чего договорились начать переговоры после того, как поприветствуют остальных гостей.

К Императрице приблизилась светловолосая аристократка, и Селена, приветствовав лорда Инквизитора, представила ему молодую женщину - Великую Герцогиню Флорианну Лайдскую, организовавшую сегодняшний бал-маскарад. «Какой приятный сюрприз», - молвила Флорианна, обращаясь к Тревальяну. – «Я не знала, что Инквизиция будет участвовать в наших торжествах. Непременно увидимся с вами позже, Инквизитор».

Аристократка удалилась; Императрица и Тревальян обменялись несколькими малозначащими банальностями, после чего с формальностями было покончено и Инквизитор наряду со спутниками получил возможность покинуть бальную залу, куда для приветствия властительницы Орле ступали следующие приглашенные дворяне, и вернуться в вестибюль зимнего дворца.

Откуда же начать поиски венатори?!. Лелиана поведала Инквизитору, что, насколько ей известно, посланница Бриала что-то задумала, однако зацикливаться на ней не стоит, а следует обратить самое пристальное внимание на «советницу по оккультизму» Селены. «Это отступница, которая непонятным образом очаровала Императрицу и всех при дворе», - шепотом говорила Лелиана. – «Прежде мне доводилось иметь с ней дело. Она бессовестна и способна на все».

«Как Селена может держать отступницу при дворе?» - озадачился Инквизитор. «При императорском дворе всегда было официальное место для мага», - отвечала Лелиана. – «Правда, до недавних пор маг считался чем-то вроде шута. Вивьен была первой, кто превратил этот пост в источник реальной политической силы. Когда Круги восстали, каждый маг, грубо говоря, стал отступником. Так что это слово теперь значить гораздо меньше, нежели прежде».

Возможно, права Лелиана, и помянутая ей чародейка – и есть искомый инквизиторами агент венатори. Сенешаль предложила Тревальяну использовать время, остающееся до начала бала, на поиски сведений о советнице Императрицы, в то время как сама Лелиана собиралась перекинуться парой слов со своими агентами, тайно присутствующими во дворце.

Инквизитор направился в гостевое крыло, когда обратились к нему трое фрейлин Императрицы, утверждающих, что у них – послание Селены, адресованное Тревальяну. «Императрица Селена рада помочь Вестнику Андрасты в его святом начинании», - прошелестели фрейлины. – «Она обещает полную поддержку Инквизиции, как только будет побежден узурпатор Гаспар. Императрица всем сердцем верит, что Инквизиция – наша единственная надежда на мирное будущее в эти тяжелые времена, и с нетерпением ожидает возможности заключить союз... как только Гаспар перестанет мешать».

Фрейлины удалились, а Инквизитор вновь зашагал по коридорам дворца, сознавая, что вовлечение его в Великую Игру состоялась, и противоборствующие силы пытаются использовать набирающую влияние в мире организацию в собственных интересах.

Проникнув в обширную библиотеку дворца, отыскал герой тайные покои помянутой Лелианой «советницы по оккультизму», на рабочем столе которой обнаружилось письмо, написанное Селеной. «Леди М, сегодня вы мне понадобитесь», - значилось в нем. – «Стычка в императорском крыле дворца убедила меня, что нет в нем больше безопасных мест. Сомневаюсь, что мой кузен задействует магию, но не удивлюсь, если он спровоцирует новое нападение. Поскольку моя придворная чародейка мне сегодня не помогает, рассчитываю целиком и полностью на вас. Больше я не могу никому доверять».

Вернувшись в дворцовые коридоры, Инквизитор на время затерялся среди дворян и придворных вельмож, ведя с ними ни к чему не обязывающие беседы, внимательно прислушиваясь к разговорам, сопоставляя факты. Свел он знакомство с аристократом, входящему в Совет Герольдов, который признался, что Гаспар пытается запугать угрозами членов сей августейшей организации, добиваясь признания себя Императором.

Заметил Инквизитор двух эльфов-слуг, о чем-то весьма встревоженно беседующих. Прислушавшись к разговору, Тревальян понял, что столь обеспокоило эльфов: многие агенты Бриалы, находящиеся во дворце, отправились в крыло, занимаемое прислугой... и назад не вернулись. Проследовав в гостевой сад, заметил герой следы крови, а в одной из кладовых отыскал мертвые тела эльфов, а подле них – записку, написанную Гаспаром и адресованную Селену. «Мы ведь можем серьезно обсудить этот вопрос, не так ли?» - значилось в послании Великого Герцога. – «Мы оба знаем, что те ресурсы, которыми владеет Бриала, могут решить исход не только нашей войны, но и любой войны в принципе. Их следует подчинить Империи; вряд ли ты будешь с этим спорить. Сейчас она - наибольшая угроза для Орле. Если мы объединим с тобой усилия, то лишим ее таких возможностей. Не думай, что она склонна вести переговоры, не обманывай себя. Ты ее знаешь лучше прочих и понимаешь, что это невозможно».

Стало быть, Гаспар сделал свой ход, и, покончив со шпионами Бриалы, предлагал Селене альянс против эльфов... Навряд ли искренен Великий Герцог... Инквизитор, опустив найденную записку в карман камзола, поспешил вернуться в бальную залу, однако в вестибюле пред входом в оную обратилась к нему красивая черноволосая женщина, представившаяся Морриган, советницей Императрицы Селены по магическим вопросам. «Вы были очень заняты весь вечер, обшарили каждый уголок дворца», - молвила чародейка, и, изогнув бровь, поинтересовалась: «Возможно, мы с вами выслеживаем одну и ту же добычу?» «Надеюсь», - улыбнулся Инквизитор. – «Еще один союзник мне не помешал бы».

«Разделяю ваше желание, учитывая недавние события», - Морриган смерила собеседника оценивающим взглядом, после чего пояснила: «Недавно я обнаружила и убила незваного гостя в этих самых стенах. Тевинтерского лазутчика». Женщина протянула герою ключ, найденный у убитого тевинтерца, после чего продолжала: «Не знаю, от какой он двери. Если Селена действительно в опасности, я не могу покидать ее надолго. А вы – можете».

Инквизитор предположил, что ключ может отпирать дверь, ведущую в крыло дворца, отведенное прислуге, ведь именно там исчезали сподвижники Бриалы. Предупредив Тревальяна о том, что в окружении врагов необходимо сохранять предельную осторожность, Морриган направилась в бальную залу; Инквизитор же, кликнув находившихся неподалеку спутников, проследовал к помещениям, занимаемым прислугой.

Ключ, переданный Морриган, действительно подошел, и, переступив порог помещения, инквизиторы лицезрели мертвые тела эльфов, агентов Бриалы. Миновав помещения для прислуги, ступили герои в сад, обнаружили в котором тело аристократка, убитого ударом кинжала в спину. На рукояти кинжала означился фамильный герб дома Шалонс. Неужто за убийствами эльфийских лазутчиков, ровно как и сего дворянина – эмиссара Совета Герольдов - стоит сам Гаспар?..

Не заметили инквизиторы, как окружили их венатори, ведомые неким индивидом в костюме придворного шута. Герои приняли бой, а когда сразили противников, заметили ступившую в сад эльфийку. Последняя приблизилась к Инквизитору, представилась посланницей Бриалой, поведав, что пришла, дабы спасти своих людей или же отомстить за них, однако инквизиторы успели расправиться с тевинтерцами, ответственными за жестокое убийство ее сородичей. Поинтересовалась Бриала, не Тревальян ли покончил с эмиссаром Совета Герольдов, тело которого остывает поблизости, и, получив отрицательный ответ, озадаченно покачала головой, молвив: «Я так и предполагала. Возможно, вы и прибыли во дворец с Великим Герцогом, но непохоже, чтобы делали для него грязную работу. Я знала, что Гаспар тайно проводит во дворец рыцарей, но убить эмиссара Совета? Привести во дворец тевинтерских убийц?.. Это жесты отчаяния. Гаспар, должно быть, планирует нанести удар этой ночью».

«Императрица должна знать, что происходит», - встревожился Инквизитор, но Бриала лишь печально улыбнулась: «Попробуйте предупредить ее сами. Она не поверит ничему из того, что услышит от меня. И должна сказать, что неверно оценивала вас, Инквизитор. Вы можете оказаться достойным союзником. Какие возможности откроются, имей вы в распоряжении армию эльфийских лазутчиков? Подумайте об этом». «И что же вы хотите в обмен на эту армию?» - поинтересовался Вестник, и отвечала эльфийка: «Толику внимания. Я понимаю, куда ветер дует. Наверняка этой ночью вы примете участие в переговорах. Что, если вы чуть-чуть склонитесь в нашу сторону? Это... может принести пользу нам обоим».

Бриала исчезла за живой изгородью, и Кассандра, которой находиться здесь, в сердце Великой Игры, откровенно претило, зло прошипела: «Опять политика и двуличие. Есть во дворце хоть кто-нибудь, не затронутый этой гадостью?» В душе Инквизитор согласился с возлюбленной, сознавая, что, тем не менее, стала политика частью его повседневного бытия.

Покинув сад и крыло для прислуги, инквизиторы поспешили вернуться в вестибюль, ибо до начала бала оставались считанные минуты. По пути заметили они близ одной из комнат доверенных лиц Гаспара, о чем-то переговаривающихся. Дождавшись, когда направились те к бальной зале, Инквизитор проскользнул в комнату, обнаружив в ней записку от Гаспара одному из своих офицеров; Великий Герцог велел тому спешить в западное, императорское крыло Зимнего Дворца.

Однако бал уже начался, и проигнорировать его – значит, нанести глубочайшее оскорбление Императрице и всему двору Орле. На танец Инквизитора пригласила Великая Герцогиня Флорианна де Шалонс. Ведя партнершу, Тревальян тихо беседовал с ней, и говорила женщина о том, как непросто ей было устроить сегодняшние переговоры для враждующих сторон, при том что одна из них может использовать эту возмжность для предательства.

Двое продолжали кружиться в танце, и Флорианна продолжала вещать о том, сколь важно для аристократии благо Орле, сколь опасны придворные интриги, где каждый сам за себя... А когда закончился танец и воцарившуюся тишину разорвался аплодисменты, адресованные столь грациозно державшимся Тревальяну и Флорианне, последняя, продолжая мило улыбаться, шепнула, обращаясь к Инквизитору: «Атака произойдет скоро. Остановите Гаспара, прежде чем он нанесет удар. В саду императорского крыла вы найдете капитана наемников моего брата. Ему известны все секреты Гаспара».

Откуда у Великой Герцогини подобные сведения, Инквизитор спросить не успел, ибо молодая женщина уже смешалась с толпой. Разыскав в дворцовом вестибюле верных своих советников, Вестник поведал им обо всем, что успел узнать за время пребывания здесь. «Морриган помогла мне попасть в помещения для слуг», - рассказывал он. – «Я обнаружил там нескольких венатори и кинжал Гаспара».

Стало быть, подозрения верны, и на Императрицу действительно нападут... Жозефина заметила, что предупреждать Селену бесполезно: переговоры слишком нужны ей для победы, и отказ от них будет равносилен поражению. Лелиана же безразлично передернула плечами, заметив, что даже если Селена выживет, Корифей вполне может добиться своего, ведь нужен ему, в первую очередь, хаос в Империи. И не факт, что сохранение жизни Императрице поможет державе вновь сплотиться и стать сильной... Советники открыто говорили Тревальяну, что, скорее всего, судьба Орле пребудет в его руках, а, свою очередь, тот, кто с помощью Инквизиции займет престол державы, определит будущее всего Тедаса!

У каждого из советников были свои мнения на этот счет. Жозефина поддерживала Селену, Каллен настаивал на том, что лучшим исходом для Орле станет воцарение Гаспара (если, конечно, обвинения Флорианны – не более, чем клевета), Лелиана же склонялась к поддержке Бриалы, которая, возможно, сумеет наладить настоящий мир не только для Империи, но и для живущих в ней эльфов.

Не мешкая, Инквизитор, Кассандра, Варрик и Дориан устремились в императорское крыло дворца, надеясь отыскать помянутого Флорианной капитана наемников да хорошенько расспросить его. Однако, услышав женский крик, донесшийся из одного из помещений в целом пустующего крыла, ступили внутрь, лицезрев убийцу-венатори, с обнаженным клинком в руке подступающего к ужаснувшейся эльфийке – наверняка из дворцовой прислуги.

Покончив с убийцей, Инквизитор поинтересовался, что эльфийка делает здесь, и поведала девушка, что получила записку от Бриалы, в которой та велела ей спешить сюда. Тревальян нахмурился: уж очень это походило на подобную же записку, полученную капитаном наемников от Гаспара...

Тем не менее, служанка была уверена в том, что во имя одной лишь ей известных причин Бриала предала ее, отправив сюда с заданием обыскать комнату сестры Великого Герцога. Правда, Флорианна жила здесь лишь в детстве, а сейчас комната покинута, посему просьба Бриалы и показалась служанке столь странной... Но эльфийка заверила Инквизитора, что если прикажет тот, она расскажет все, что известно ей о любовной связи Селены и Бриалы.

Служанке Вестник велел следовать в бальную залу и оставаться под защитной Каллена. Сам же он собирался ненадолго задержаться в императорском крыле; что-то не вязалась в полотне дворцовых интриг, какая-то нить была упущена им...

Миновав еще несколько пустующих помещения, герои замерли, как вкопанные, ибо обнаружили здесь, в сердце дворца, закрытый покамест разрыв в завесе. Из-за колонн выступили венатори, сжимавшие в руках луки, вскинули их, взяли инквизиторов на прицел. Что ж, предполагали они, что здесь может ожидать их западня, и не обмануло предчувствие...

«Рада вас видеть, Инквизитор», - послышался знакомый голос, и на верхней баллюстраде, нависающей над помещением, появилась Флорианна де Шалонс. – «Все так трудно предугадать. До самого конца не знала, попадетесь – не попадетесь». «Чувствовал, что без вас тут не обошлось», - заметил Инквизитор, осознав, наконец, полную картину происходящего. Записки, полученные сподвижниками Гаспара и Бриалы, были, вне всяких сомнений, делом рук Велико й Герцогини, запасным вариантом, должным обратить верных слуг во врагов их хозяев – притом, врагов, знающих слишком много и могущих поведать об этом.

«Какая жалость», - театрально всплеснула руками Флорианна, искренне забавляясь ситуацией. – «Почти орлесианский ум. Только вам бы еще думать капельку быстрее. Как мило с вашей стороны добровольно ступить в западню. А то я, признаюсь, уже немного устала. Корифей настаивает, чтобы Императрица сегодня умерла, а я очень не хочу его разочаровывать».

«Но зачем убивать Императрицу?» - вопросил Инквизитор. – «Чего добивается Корифей?» «Смерть Селены – первый шаг на пути к идеальному миру», - высокопарно отозвалась аристократка. – «Корифей войдет в Черный Город и станет богом – он долго этого ждал. Мы свергнем вашего жалкого Создателя и будем жить в новом, лучшем мире под дланью заботливого бога».

«Но зачем орлесианской дворянке помогать Корифею захватить собственную родину?» - поинтересовался Вестник, и прозвучавший ответ Флорианны нисколько его не удивил: «Инквизитор, вы мыслите мелко. Что мне до Империи, если Корифей перекроит весь мир? Посмотреть бы на лицо Гаспара, когда он поймет, что я его перехитрила. Он всегда был таким дурачком... И я обрету весь мир! Я отдам Корифею южный Тедас, и он поможет мне. Когда он станет богом, я буду править Тедасом от его имени».

Инквизитор пренебрежительно хмыкнул: очередная особа, которой посулил Корифей весь смертный мир... «Надеюсь, разочаровываться ему не впервой», - не удержался, съязвил Тревальян, и Флорианна презрительно поморщилась: «Святая простота. Вы не знаете и половины нашего с Самсоном плана. А теперь уже и не узнаете. Никто и в самых диких своих подозрениях представить не может, что я убью Селену собственноручно. Главное – не подпускать вас к бальной зале, пока я не нанесу удар».

Обратившись к венатори, Великая Герцогиня приказала покончить с Инквизитором и спутниками того, а руку с меткой отсечь и передать ей, а уж она преподнесет ее в дар Корифею. Флорианна удалилась... и в ту же секунду Инквизитор направил магические энергии Якоря в закрытый разрыв, открывая его... Низринувшиеся в мир демоны привели в замешательство венатори, и спутники Вестника воспользовались моментом, чтобы покончить с тевинтерцами.

Наконец, сразив демонов, Инквизитор захлопнул разрыв, и лишь сейчас заметил опасливо выглядывающего из-за одной из колонн мужчину, капитана наемников Гаспара. Наемник пребывал в полном убеждении, что это Великий Герцог отправил его сюда посредством сестры, дабы скормить демонам и не платить за услуги отряда; о том, что за происходящим может стоять леди Флорианна, наемник даже не задумывался. «Гаспар хотел сегодня захватить дворец», - рассказывал капитан Инквизитору. – «Но бравых рыцарей у него маловато. Так что он нанял меня с ребятами. Преложил втрое больше обычного, чтобы мы приехали в Орле». «Он собирался напасть сегодня?» - уточнил герой. – «А как же мирные переговоры?» «Этим аристократам на честь и совесть глубоко плевать, пока их это не задевает», - с нескрываемым презрением отозвался наемник. – «Он ради трона на все пойдет».

Поступок Гаспара весьма удивил Кассандру, хотя среди аристократии Орле подобные действия, похоже, в порядке вещей. Великая Игра заставляло дворянство забывать о каких бы то ни было моральных нормах и сосредоточиться на выживании и обретении власти... любой ценой.

Взяв с капитана наемников обещание, что тот открыто расскажет о деяниях Гаспара императорскому двору, коль в том возникнет нужда, Инквизитор наряду со спутниками поспешил вернуться к бальной зале, где Императрица уже начинала произносить речь, должную ознаменовать начало мирных переговоров. Великая Герцогиня поднималась по ступеням к возвышению, оставалась на котором Селена, и, вполне возможно, до удара ее оставались лишь считанные мгновения...

«Вам не добраться до Императрицы», - прозвучал в тишине голос Инквизитора, подоспевшего к Флорианне. Та смертельно побледнела, однако тут же взяла себя в руки, улыбнулась, продолжая вести свою игру и надеясь все обратить в шутку.

«Ваш план покушения на Императрицу провалился», - продолжал говорить Инквизитор, вплотную приблизившись к Великой Герцогине и глядя ей прямо в глаза. – «Вы же сами сказали, главное – не подпускать меня к бальной зале, пока вы не нанесете удар. Нож с фамильным гербом семьи Шалонс, которым был убит эмиссар Совета... был ваш, а не Гаспара».

Флорианна бросила затравленный взгляд в сторону брата, замершего в нескольких шагах; глаза Великого Герцога в прорезях маски, отражали лишь гнев. «Вы собрали своего брата, кузину и самых ненавистных врагов под одной крышей, чтобы расправиться со всеми одним ударом», - молвил Инквизитор, и Императрица Селена приказала стражам немедленно взять под стражу Великую Герцогиню, предавшую свою державу. Гаспар, отвернувшись от сестры, с мольбой тянущей к нему руки, удалился.

После того, как Флорианну де Шалонс, стража вывела из зала, Императрица объявила о начале мирных переговоров, после чего наряду с Гаспаром, Бриалой и Инквизитором проследовала на дворцовый балкон, где и должна была решиться судьба Империи Орле. Дворянство, оставшееся в бальной зале, дожидалось завершения переговоров, ведь, каков бы ни был их исход, очевидно, что перемен не избежать и надлежит загодя продумать возможные новые партии в Великой Игре.

«Твоя сестра, Гаспар, чуть было не убила правительницу на глазах у всего двора», - зло бросила Бриала, когда оказались они вдали от посторонних глаз и ушей. «Это ты у нас главная по шпионажу», - парировал Великий Герцог. – «Если кто и знал, что готовится покушение, то только ты». «Я вижу, ты даже не отрицаешь своей причасности», - вкрадчиво молвила эльфийка, и Гаспар возмущенно воскликнул: «Отрицаю! Я ничего не знал о планах Флорианны! А вот ты знала и ничего не предприняла!» «Даже не знаю, что меня больше радует», - прошелестела Бриала, испытывающе глядя на Великого Герцога, - «твоя уверенность в моем всеведении или же отчаянная попытка изобразить святую невинность».

«Довольно!» - оборвала обоих Императрица. – «Мы не станем браниться, пока Тевинтер плетет интриги против нашей страны! Ради безопасности Империи мне нужно знать все». Пристальный взгляд, устремленный на Инквизитора, означал, что ожидает Селена лишь его мнения как стороны непричастной к конфликту в Орле.

И Вестник принял решение несколько приукрасить роль Бриалы в проведенном им расследовании в надежде на то, что, действуя сообща, Селена и эльфийка сумеет привести нацию к процветанию, объединить ее и усилить. «Без поддержки Бриалы я бы не смог вовремя остановить Флорианну», - постановил он. Лицо Селены отразило сомнение, Гаспара – гнев, Бриала же оставалась бесстрастно, успешно скрыв изумление, вызванное словами Инквизитора.

«Гаспар пытался запугать Совет Герольдов, чтобы тот короновал его», - говорил Инквизитор, и каждое слово его отдаляло Гаспара де Шалонса от престола. – «Один из членов Совета может подтвердить это... Кроме того, у меня есть письмо, которое Гаспар написал своему офицеру. Там приказ занять позиции во дворце». «И в чем вы меня обвиняете?» - попытался оправдаться Гаспар. – «Учитывая все произошедшее, подготовка к защите от нападения была мудрым решением». «К тому же, капитан наемников с удовольствием подтвердит план сегдодняшнего нападения», - отчеканил Инквизитор, и Великий Герцог заметно побледнел.

Обратившись к Императрице, Тревальян со значением произнес: «Все это разузнала ради вас Бриала, Ваше Величество». Селена тепло улыбнулась смутившейся эльфийке, после чего, обернувшись к Великому Герцогу, нарекла того врагом Империи, приговорив к смерти. Инквизитор, однако, заметил, что отнимать жизнь у дворянина нет нужды, ведь у них достаточно доказательств, чтобы все сторонники Гаспара оставили его; оставшись в одиночестве, кузен Императрицы навряд ли сможет представлять для той сколь-либо значимую угрозу.

Согласно кивнув, постановила Селена, что Гаспар изгоняется из Империи и возвращение в пределы державы запрещено ему под страхом смерти. «Инквизитор, спасибо», - молвила Императрица, когда кузен ее, хранящий угрюмое молчание, удалился. – «Спасибо за все, что вы сделали сегодня. Я обязана вам своей жизнью, а Орле – своим будущим. Вы оказали Империи услугу, которая никогда не будет забыта. Заключенный мир – ваша заслуга. Поистине, вы – посланник Андрасты. Орле никогда не забудет о вашем деянии. И я не забуду».

Императрица Селена наряду с Инквизитором вернулась в бальную залу, и, обратив взоры на внемлющих ей дворян, возвестила: «Благородные лорды и леди, гражданская война, которая так измучила нас, закончена. Империя Орле вновь едина! Те, кто вовлек нас в эту войну по имя эгоистичных целей, получили по заслугам. Гаспар де Шалонс повинен в предательстве. Больше он не может называться нашим братом и никогда не будет обладать землей или титулом в Орле. Мы понесли достаточно утрат. Довольно! Теперь пришла пора залечивать раны».

Указав на Инквизитора, продолжала Селена: «В час нужды Инквизиция встретила опасности рука об руку с нами. И теперь для Орле будет честью идти вместе с Вестником Андрасты к светлым временам. Пусть много лет спустя наши дети и внуки скажут, что мы сделали мир немного лучше».

Обратившись к знати Орле, Инквизитор напомнил, сколь умен их враг, действующих через влиятельнейших особ, приближенных ко двору, и для победы над ним надлежит сплотиться, как никогда прежде, и использовать все без исключения возможности. Зал взорвался овациями, приветствуя как возвращение на престол Селены Вальном, так и заключенный союз Империи и Инквизиции.

Празднество продолжалось всю ночь; аристократы без устали поднимали тосты за победу Инквизитора. Последний же донельзя устал от сонма интриг, в которые – пусть и на одну ночь – оказался втянут. Покинув трапезную, он вышел на балкон, дабы подышать свежим ночным воздухом.

Здесь его и отыскала Морриган. Приблизившись, чародейка сообщила Тревальяну последнюю новость: согласно указу, только что подписанному Императрицей, она назначена посредницей между Империей и Инквизицией. «Селена хочет предложить вам всю возможную помощь, включая и мою», - улыбнулась Морриган, исподволь следя за реакцией Инквизитора на эту весть. – «Поздравляю». «Ни за что бы не подумал, что вы захотите присоединиться к Инквизиции», - произнес герой, и чародейка, наградив собеседника пристальным взглядом, заметила: «Я получила назначение, от меня это не зависело. Селена знает, что ваш противник обладает огромной магической силой, и понимает, что это важней ее мистических забав, из-за которых она, отчасти, и держит меня поблизости. Вам пригодятся мои знания, чтобы справиться со столь сильной магией. Но, как бы то ни было, Корифей – угроза для Орле... и для меня. Поэтому назначению я не противлюсь».

«Какие же из ваших умений могут пригодиться нам?» - полюбопытствовал Инквизитор, и отвечала Морриган: «Мои знания лежат... за пределами знаний большинства магов. Пожалуй, и о Корифее можно сказать то же самое. Так что вам не помешало бы расширить свой колдовской арсенал, не так ли? Обычное знание ведь не заставит дыру в небесах закрыться». «Говоря «за пределами знаний большинства магов», вы имеете в виду магию крови?» - нахмурился Инквизитор, и Морган пояснила: «Я знаю много забытых, малоизвестных и запрещенных искусств. Некоторые из них можно назвать магией крови. Если же мысль об этом кажется пугающей, позвольте мне вас успокоить. Одно лишь знание не причиняет зло. То, чем я владею, я могу предоставить в ваше распоряжение. Игнорировать или использовать это – дело ваше». «Что ж, добро пожаловать в Инквизицию, леди Морриган», - улыбнулся Вестник.

Тревоги отступили – пусть и временно – и последние часы бала-маскарада Тревальян провел со своей возлюбленной, Кассандрой Пентагаст; позабыв обо всем, кружились они в танце, надеясь, что не станет тот для них первым и последним...

Поутру эскорт Инквизиции покинул Халамширал, устремившись на восток, к Скайхолду. По прибытии узнали инквизиторы, что с нетерпением дожидаются их праведные матери Церкви. Как оказалось, последние прибыли в твердыню, дабы уговорить Кассандру и Лелиану, пребывали с которыми надежды и чаяния Юстинии V, прибыть в Вал Ройо и принять участие в выборах следующей Божественной, ибо покамест Верховные священнослужительницы никак не могут придти к консенсусу. Отсутствие двух ключевых фигур Инквизиции может затянуться на месяцы, а если одну из них нарекут Божественной, то не вернется она в Скайхолд вовсе.

Несмотря на победу, одержанную над приспешниками Корифея, Инквизитор не готов был расстаться с возлюбленной и советницей, посему вежливо отказал праведным матерям в их просьбе.

Тем не менее, насточивые просьбы праведных матерей, в том числе и Жизнель, Инквизитор счел правильным обсудить с Кассандрой. «Они хотят лучшего», - говорила искательница, беседуя с Тревальяном. – «Ты, наверное, уже слышал, что мы с Лелианой – кандидатки в Божественные. Все из-за событий в Халамширале, конечно же. Орле относится к тебе с уважением, и тем, кто окружает тебя, - тоже. И вот теперь Церковь мусолит наши имена, нас даже не спросив».

«Но вы с Лелианой не принадлежите к духовенству», - заметил герой, и отвечала Кассандра: «Уже были преценденты. Амара III была сестрой Императора, а Галатея – простолюдинкой. Мы с Лелианой, по крайней мере, уже в системе церковной иерархии. Это приемлемо... Конечно, никто и помыслить не мог, что все так сложится... Церковь, Круг магов, храмовники... все эти институты теперь не такие, какими были задуманы изначально. Церковь должна давать веру. Надежду. А она не может свернуть с проторенной дорожки даже перед лицом гибели». «Если тебя это волнует, сделай ее лучше», - заметил Инквизитор, и Касссадра долго молчала, после чего согласно кивнула, молвив: «Ее нужно изменить. Видимо, именно я должна это сделать».

Но покамест восстановление порядка в южном Тедасе и победа над Корифеем остается первоочередной задачей, а о церковных реформах можно будет подумать после.

...Вивьен же приняла сторону священнослужительниц, убеждая Вестника в том, что мнение Инквизиции станет решающим в выборах Божественной. «Чтобы занять Солнечный Трон, кандидатка должна обладать милосердием, обаянием и железной волей», - говорила чародейка, убеждая Инквизитора в необходимости прислушаться к речам праведных матерей. – «Кассандре не хватает первого и второго, но пока вы не предложите кого-нибудь получше, она – самый надежный выбор».

«Вы не находите, что Лелиана подходит больше, чем Кассандра?» - поинтересовался Вестник, и Вивьен искренне возмутилась подобному предположению: «Лелиана – дура с благими намерениями. Во имя «свободы» она нанесет непоправимый вред бессчетному множеству людей. Она предлагает упразднить Круги просто под официальное обещание магов не убивать детей. Но когда маг бунтует в пределах башни, он не ровняет с землей деревни. Круги – это наша защита! Маги будут погибать, с ними будут погибать обычные люди, и эта война никогда не закончится. Так что решение надо принять осторожно, Инквизитор, ведь все, что мы делаем, - знак Создателя для тех, кто его ждет!»

Простившись с Вивьен, Вестник навестил Лелиану в одной из башен крепости – оплоте разведки Инквизиции. Сенешаль пребывала в раздумьях, ибо никак не могла понять, что хотела сказать Юстиния словами, адресованными ей и переданными Инквизитором по возвращении. «Тебя я тоже подвела». Лелиана не могла понять, что означает сия фраза, ведь знала она, что Юстиния никогда не подвела бы ее. Конечно, в Тени и не могло быть ответа на этот вопрос, ведь в пространстве сем – лишь иллюзии, отражающие действительность подобно кривому зеркалу. «Я была ее левой рукой», - сокрушалась Лелиана. – «А теперь ее нет. Это я подвела ее... А теперь многие смотрят на Кассандру или даже меня как на преемницу Юстинии. Я никогда не думала, что так будет. Конечно, остальные кандидаты сошли со сцены...»

«Ты действительно хочешь стать Божественной?» - осторожно осведомился герой, и Лелиана, помолчав, отвечала: «Когда Юстиния была жива, я посмеялась бы, скажи мне кто, что я смогу стать ее преемницей. Многое изменилось. Но все же я не уверена. Восстановить сейчас Церковь – все равно что вывести тонущее судно из шторма. Кто бы ни стал Божественной, этот человек получит мою поддержку, если она будет ему необходима. Я уверена, Божественной непременно понадобится поддержка Инквизиции. Да, Церковь пошатнулась, но все еще способна влиять на людей. Кто говорит людям, что правильно? К кому обращаются они в минуту беды? С достаточной поддержкой Божественная может изменить Церковь, а вместе с ней и Тедас. Но оставим эту дискуссию на будущее. Если Корифей победит, найти новую Божественную будет самой меньшей из наших проблем».

Лелиана сообщила Инквизитору, что недавно лазутчики доставили ей письмо Божественной, написанное больше года назад и отложенное с пометкой вскрыть после смерти Юстинии. Прочитав письмо, сенешаль вознамерилась отправиться в Валанс, деревушку на берегу Недремлющего моря, где в церковном монастыре Божественная спрятала... что-то. Неведомо, что именно, однако Лелиана была уверена в том, что искомое непременно окажется полезно Инквизиции и не должно попасть в чужие руки. Ведь в монастыре сем праведная мать Доротея служила за много лет до того, как стала Божественной и приняла имя «Юстиния». Инквизитор вызвался сопровождать Лелиану в пути...

В монастыре Валанса приветствовала их сердца Натали, давняя подруга Лелианы. Последняя, задавая, казалось бы, ничего не значащие вопросы, пришла к выводу, что выступает жрица сподвижницей Верховной священнослужительницы Виктуар, основной противницы Юстинии V, решившей после смерти последней выйти на сцену.

Лелиана приставила кинжал к горлу опешившей Натали, потребовав ответа: Виктуар желает знать, что спрятала Юстиния в сем монастыре?.. «Из-за Инквизиции весь Тедас отвернулся от настоящей Церкви!» - возмущенно воскликнула Натали, с вызовом глядя в глаза Лелиане. – «Это все надо остановить. Ведь мать Виктуар все любили, а у Инквизиции больше врагов, чем вы можете представить».

Сознавая, что Натали всецело предана Виктуар, Лелиана безропотно перерезала горло бывшей подруге, после чего продолжила поиски. В потайном чертоге обнаружила она ларец ларец. Внутри он был пуст, однако на крышке обнаружилась вырезанная надпись: «Пусть левая рука снимет с себя бремя».

«Она... отпускает меня», - осознала Лелиана смысл адресованного ей послания. – «Хватка Божественной простирается далеко, но тянется всегда левая рука. Море лжи. Море крови. Приказывает она, но ложится это все на мою совесть». «В Тени она извинилась», - напомнил Инквизитор. – «Сказала, что подвела тебя. Так вот что она имела в виду». «Юстиния все время переживала, что использует меня, как меня использовали другие люди в прошлом», - согласилась Лелиана. – «Но игры Маржолин были пустячными. Юстиния же играла судьбами народов. Я была ей нужна. Больше никто не мог делать то, что делала я. Она это знала».

Лелиана стольким пожертвовала ради служения своего, что попросту не могла отринуть прошлое. Да, Юстиния пыталась спасти ее, но понимала Лелиана, что не нужно ее спасать, и преисполнилась решимости и впредь продолжать дело покойной Божественной – невзирая на новые жертвы, которые то может потребовать.

Лишь вернувшись в Скайхолд, Лелиана приказала агентам любой ценой низвергнуть Верховную священнослужительницу Виктуар. Необходимо лишить жрицу поддержки ближайшего окружения, находящегося в Морее, а также привлечь на сторону Инквизиции двоюродного брата Виктуар, лорда Фирмина.

Действия Лелианы оставались жесткими и решительными, и меняться она не собиралась. «Забавно, что именно после сожаления Юстинии я сама перестала сожалеть», - призналась она Инквизитору. – «Я решила стать ее левой рукой, прекрасно понимая, что это означает. И лишь собственная слабость духа не дала мне полностью отдаться делу. И сейчас я нужна Инквизиции – как нужна была и Божественной – для того, за что не берется никто другой. Смерть и обман – мое ремесло. В этом вся я. И другой уже не стану». Что ж, то был осознанный выбор Лелианы, и Инквизитор принял его...

...Увиденное в Зимнем Дворце донельзя разозлило Сэру: столько эльфов-прислужников погибло лишь потому, что оказались между противоборствующими партиями в Великой Игре! Хотя прямолинейная Сэра полагала, что все гораздо проще, и мораль такова: «никогда не стоит спать с Императрицей» - урок, который Бриале не помешает усвоить.

...Императрица Орле передала предательницу Флорианну де Шалонс на суд Инквизиции. Аристократка выказывала Вестнику уважение за мастерство, проявленное в Великой Игре, однако открыто презирала его победу, настаивая, что Селене просто невероятно повезло в ту ночь, когда должна была решиться ее судьба. Инквизитор приговорил Флорианну к ссылке и заточении в церковном монастыре.

...В Скайхолде был назначен новый интендант, сер Моррис, ответственный за снабжение Инквизиции – отпрыск одного из влиятельных родов, обладающего обширными связями на территориях Ферелдена и Орле, а также тремя договорами с зажиточными домами в Тевинтере и одним – с Орзаммаром, заключить который было весьма непросто. Таким образом, интендант оказался средоточием десятков завязанных друг на друга ниточек, и предстояло ему наладить широчайшую сеть ресурсов.

Интендант известил советников об изобретательном и талантливом юном кузнеце из Андерфелса, с которым успел согласовать приобретение чертежей оружия для Инквизиции. К сожалению, дворянин из Воль-Дормы, обладающий собственной частной армией, предложил кузнецу большую сумму и перебил сделку сера Морриса... Жозефина обещала интенданту попытаться найти компромисс, ведь знаниями можно делиться, а дворянин вполне может прислушаться к голосу разума.

Увы, вопреки ожиданиям Жозефины, тевинтерский дворянин оказался на редкость несговорчив; похоже, влияние Инквизиции не столь велико, как полагала посол. Жозефина собиралась продолжать переговоры, но неудачное начало оных заметно смутило ее.

...Менестрель из Монтсиммарда, остающаяся в таверне Скайхолда и услаждающаяся слух солдат музыкой и песнями, поделилась с Инквизитором, что не все рады ее присутствию. Находятся те – не иначе, как завистники, - кто распространяет слухи о том, что станет менестрель лишь порочить имя Инквизиции и надлежит изгнать ее из твердыни, да поскорее... Жозефина слухи сии остановить сумела, и менестрель смогла вздохнуть с облегчением.

...Вивьен испросила Инквизитора о помощи в одной весьма деликатной ситуации. Не вдаваясь в детали о целях своих, чародейка сообщила, что ей крайне необходимо создать некий алхимический состав, но недостает одного компонента – сердца снежного вайверна. И, поскольку рыцари Вивьен погибли на гражданской войне, а охотники наотрез откажутся выслеживать столь опасную дичь, женщина вынуждена была обратиться к Инквизитору, надеясь, что не откажет тот в ее просьбе.

«Не знал, что ты занимаешься алхимией, Вивьен», - произнес Тревальян, которому просьба волшебницы показалась несколько неожиданной. – «А над чем именно ты работаешь?» «Это особый заказ от члена Совета Герольдов», - уклончиво отвечала Вивьен. – «В конце концов, я по-прежнему чародейка императорского двора. Дело личное и секретное – вот и все, что можно сказать».

Понимая, что Вивьен тайной своей с ним не поделится, Инквизитор, тем не менее, согласился исполнить ее просьбу и добыть сердце снежного вайверна. Наряду с верными спутниками выступил он к топям на Священных Равнинах, где разыскал логово монстра, и, сразив оного, преподнес сердце его придворной чародейке.

Надеялась последняя с помощью колдовского зелья, сердце в котором – один из основных ингредиентов, - вернуть к жизни находящегося на смертном одре возлюбленного, герцога Бастьена де Гислена. Однако надеждам ее сбыться было не суждено, и скончался дворянин... Не позволяя потере сломить себя, Вивьен немедленно известила о кончине Бастьена его сына Лорана, а дочь, сознавая, что та поднимет ужасный скандал, если не узнает о кончине отца. Похоронами герцога Вивьен занялась лично, отказавшись от помощи, предложенной Инквизитором; тем не менее, за помощь в охоте на снежного вайверна была ему чрезвычайно признательна.

...Императрица Селена обратилась к королю Алистеру Тейрину, предлагая провести, наконец, настоящие и значимые переговоры о мире между двумя державами. Алистер, не ведая, что ждать от правительницы Империи, обратился к инквизиторам, прося тех организовать переговоры. Жозефина обещала монарху сделать все, что в ее силах, чтобы переговоры прошли конструктивно, а старая вражда между Ферелденом и Орле оказалась позабыта.

Переговоры прошли в Джейдере, и советникам Инквизиции пришлось приложить немало усилий, чтобы не дать ситуации выйти из-под контроля. Ведь дипломат из Алистера неважный, и ко всякому пафосу относится он с нескрываемым презрением. К счастью, орлесианцам новая война была не нужна, и инквизиторы сумели вымостить дорогу к грядущему мирному договору. В благодарность за поддержку Алистер прислал в дар Инквизитору меч, принадлежавший некогда ферелденскому королю Каленхаду.

...Вскоре с Инквизитором вновь связалась Таллис, сообщая в письме, что прошла по следу шпионов венатори, которых Железный Бык и Лелиана обнаружили в Ферелдене и Орле, и выяснила, что пособники противника могут скрываться в стенах Скайхолда!.. Таллис желала согласовать с Лелианой необходимые меры, и превратить проблему в удачную возможность, направив агентов венатори по ложному следу; возможно, после этого у них появится шанс выйти на ключевых фигур в разведке противника. Или же можно незамедлительно казнить лазутчиков.

Лелиана с планом Таллис всецело согласилось. Решено было попытаться использовать действующих в Скайхолде шпионов против самих венатори и проследить их иерархию до набольших.

Совместными усилиями Таллис с Лелианой начали отслеживать шпионскую сеть венатори. Сенешаль была рада передавать противнику ложные сведения, скрывая истинные планы Инквизиции. Таллис же задействовала все без исключения каналы Бен-Хассрата в Орле и Ферелдене, надеясь раздобыть более значимые сведения об иерархии их разведки.

Вскоре стало известно, что агенты венатори, действующие в Скайхолде, отчитываются перед набольшими в Вал Ройо. Таллис намеревалась отслеживать передачу информации, и просила Лелиану выслать бойцов Бен-Хассрата и Инквизиции в столицу Орле. Причем силы должны быть достаточными, чтобы, когда главный узел шпионской сети будет найден, можно было устранить его одним быстрым ударом. И, поскольку в Вал Ройо множество бардов, шпионов и иноземцев, смешаться со столь разношерстной толпой инквизиторам и кунари трудности не составит.

Скомпрометировав нескольких дворян в Вал Ройо, излишне дружелюбных к венатори, лазутчики собрали средства для Инквизиции, при этом выяснив, что столичные шпионы докладывают кураторам, находящимся в Вал Чевине. Таллис выяснила, что в сем тихом городе – не главный узел сети венатори, но, судя по всему, центр, откуда координируется разведка в Орле. Эльфийка обращалась к Инквизиции с просьбой прислать новых агентов, но при этом соблюдать осторожность, дабы появление лазутчиков в Вал Чевине не вызвало подозрений и не спугнуло венатори.

Агенты Бен-Хассрата и Инквизиции подорвали всю работу узла разведки венатори в Вал Чевине. Тайники и шифры ныне в полном беспорядке, так что шпионы противника практически слепы – но винят во всем исключительно невезение. Таллис надеялась, что до предводителей сети удастся добраться прежде, чем оная будет восстановлена. А покамест след разведки вел на север, в Неварру, ибо венатори снискали симпатии со стороны морталитаси, обещав тем как жизнь после смерти, так и большую власть над духами.

Таллис полагала, что для решающего удара по оплоту противника потребуется больше агентов, и просила Лелиану с превеликой осторожностью направить в Неварру лазутчиков Инквизиции и Бен-Хассрата. Задача не из легких: в настоящее время в Неварре спокойно, и любая активная деятельность, вне всякого сомнения, немедленно привлечет внимание. Посему Лелиана сумела отправить в северную державу лишь нескольких агентов.

Операция завершилась успешно: агенты Инквизиции и Бен-Хассрата сумели испортить отношения между венатори и морталитаси. Неваррцы с трепетом относятся к своим умершим, и одна мысль и том, что Корифей может осквернить их тела, была встречена ими с негодованием... Более того, шпионскую сеть венатори удалось проследить до самого Тевинтера. Агенты добрались до Вирантиума, где схоронились. Самим же венатори здесь легче смешаться с толпой, нежели в Неварре и Орле. Таллис сообщала Лелиане, что даже при всей опасности обнаружения им нужны новые агенты. Эльфийка растянула шпионскую сеть Бен-Хассрата до предела, а если стремятся они покончить с разведкой венатори раз и навсегда, требуется нанести удар одновременно в нескольких местах.

Отправленные Лелианой агенты, действуя совместно со шпионами Бен-Хассрата, сумели обезвредить узел разведки противника в Вирантиуме. Теперь венатори получают ложные сведения от подставных связных и двойных агентов. Таллис же сумела, наконец, обнаружить главный узел во всей шпионской сети венатори, и находился он в Минратусе. Главной сети выступал совершенно незаметный тевинтерский магистр, отчитывавшийся лично перед Корифеем. Времени на то, чтобы ликвидировать его, было в обрез, и Таллис вновь запросила у Лелиану агентов, должных покончить со шпионской сетью одним стремительным ударом.

К несчастью, последняя операция завершилась неудачно. Агентам не удалось ликвизиторовать набольших разведки венатори; у них попросту не хватило бойцов, чтобы покончить с противником быстро, не дав тому поднять тревогу. Подняв же тревогу, венатори же обнаружили на кунари и лазутчиков Инквизиции собственных агентов и не преминули уведомить о вторжении власти Минратуса. Несмотря на неудачу, лазутчикам все же удалось нанести разведке венатори чувствительный удар, и шпионам их действовать в Орле и Ферелдене окажется куда труднее.

...Узнав о том, что сер Мишель присоединился к Инквизиции, Императрица Селена тайно отправила в Скайхолд одну из своих фрейлин, леди Коломб, с предложением чемпиону о примирении. Мнение советников разделилось: некоторые считали, что это увертка для защиты репутации Селены, ведь навряд ли Императрицу заботят столь эфимерные концепции как дружба. Однако Каллен настоял на том, что необходимо незамедлительно уведомить о предложении сера Мишеля, ведь настоящих друзей в эти дни так трудно отыскать!.. Бывший чемпион, узнав о предложении Императрицы и скором ее визите, заметно воспрял духом.

...Жозефину известили о том, что Совет Герольдов рассмотрел переданные Инквизицией материалы и признал Эвариста Лемарка, известного в миру под именем Фэрбенкс, единственным наследником лорда Жиру Лемарка. Все движимое и недвижимое имущество последнего, принадлежавшее прежде дому Лемарк, передано во владении Эваристу Лемарку.

Видя в том заманчивые перспективы для организации, Жозефина преподнесла двору романтическую историю о бунтаре, помогающем отчаявшимся и самозабвенно сражающемся с врагами Империи, полагая, что, услышав оную, все состоятельные леди южных пределов Орле выкажут симпатию лорду Эваристу... а, как следствие, и Инквизиции. Как следствие, пожертвования в казну организации рекой потекли.

...Несколько позже Вивьен передала Лелиане письмо, полученное ею от виконтессы Элоди де Морро. Последняя утверждала, что, согласно имеющимся у нее сведениям, Божественная жива, и Инквизиция, вхожи в которую приближенные советники Юстинии V, разыграли весь этот хаос согласно ее приказам; что Искательника Пентагаст и сестра Соловка сорвали Конклав, чтобы устранить оппозицию в Церкви и одним махом обезглавить армии отступников и храмовников...

Понимая, что некто втайне стремится очернить Инквизицию, Лелиана приказала своим лазутчиком определить источник сих нелицеприятных слухов. Следы оных вели к озеру Селестин – область между оным и Недремлющим морем именовалась Сердцеземьем, и располагались здесь виноградники и вычурные мраморные поместья, «загородные дома». Подозрение агентов Инквизиции в распространении слухов пало на графа де Мурье и маркизу Кутреманс, но... кто же из них?..

Граф де Мурье откликнулся на вежливую просьбу Жозефины прибыть в Скайхолд, выразив искренний – искренний ли? – интерес к организации... Узнав о злостной клевете на Инквизицию, граф казался опечаленным, и, покидая твердыню, обещал поведать правду о положении дел своим родственникам в Вал Форе... Жозефина через виконтессу Элоди де Морро незамедлительно известила о высказанной де Мурье позиции дворян, с которыми граф состоял в дружеских отношениях, намекнув на то, что почтенный дворянин, возможно, пытается угодить всем сторонам.

Конечно, в аристократических кругах Орле подобное вызвало негодование, и вскоре леди Монтилье получила письмо от герцога Валера Фонтена, в котором тот благодарил посла за то, что уберегла его от неприятнейших связей, а также делился сведениями касательно недавнего приезда Великой Герцогини Флорианны Лайдской к озеру Селестин, где она оставалась две недели в гостях у герцога Алвина Бланшара Вал Монтаньского. Герцог Фонтен сообщал, что вскоре после этого в том регионе появилось необычайно больше количество денег, что, учитывая открывшиеся связи Флорианны с венатори, весьма подозрительно.

Лелиана выслала к озеру Селестин своих агентов, дабы обнародовать связь герцога Алвина с опальной Великой Герцогиней. И вскоре разразился неописуемый скандал, когда шесть мешков тевинтерских монет, обернутых гербовыми накидками Бланшара – дальнего родственника императорской семьи, подвесили на доску объявлений в Вал Ройо. Несомненно, о предательстве продажного дворянина будут говорить еще несколько месяцев в столице Орле.

...Выражая искреннюю благодарность Инквизиции за содеянное в Зимнем Дворце, Селена Вальмон напомнила Жозефине, что король Вильгельм Августин Андерфелский собирается праздновать третий день рождения своего сына – принца Бальдевина. Празднества ожидаются весьма щедрыми, и на них принесут дары представители почти всех даром Тедаса. Подарок от Вестника Андрасты к сему празднику помог бы заработать стойкое одобрение Андерфелса.

Жозефина отправила в дар юному Бальдевину плюшевого вайверна и сказку «Андраста и вайверн». Вильгельм Августин был несказанно поражен тем, сколь метко Инквизиция угадала с подарком, незамедлительно выразил желание поддержать святоек начинание и вскорости выслать в Скайхолд посла от Андерфелса.

...Императорская армия обещала Инквизиции помощь в борьбе с Корифеем, но ей необходимо также разрешить проблемы, назревшие в Орле. Из-за ослаблений Завесы (возможно, обусловленных разрывами) на дорогах между Вал Форе и Монтсиммардом кишат демоны, и возросшее количество путешественников (включая купцов, пытающихся наладить торговлю, и возвращающихся домой жителю) стало их жертвами, усугубив ситуацию. Командующий императорской армии обратился за поддержкой к Инквизиции, и Каллен отправил в Орле войско, дабы укрепить союз и показать, что организация выступает на равных с Империей, а также для лучшего понимания структуры и тактики орлесианской армии.

Командующий армией Орле, рыцарь Дюсе, был искренне признателен Инквиции за помощь в обеспечении безопасности дорог и торных трактов, зачистке сопредельных земель от демонов, и прощаясь с возвращающимися в Скайхолд солдатами, заметил, что ничто так не закрепляет союз, как боевые узы.

...Праведная мать Жизель, обратившись к советникам, напомнила тем, что остатки жречества все еще остаются в Великом Соборе, дабы избрать новую Божественную. Но сестры сообщили праведной матери, что в стенах святой обитатели произошло уже два убийства! Церкви не удалось его найти, и мать Жизель от имени Верховных священнослужительниц обратилась за помощью к Инквизиции, моля советников помочь сестрам завершить их неблагодарный труд без происшествий. Ведь Инквизиция – единственная сила в Орле, способная справиться с сей бедою. Жизель заверила инквизиторов, что благодарность ее и сестер будет безгранична.

Лелиана отправила в Великий Собор своих агентов, дабы те отыскали убийцу и покончили с ним, пока не случилось новой беды. Убийцу-Ворона удалось схватить, и на допросе тот признался, что наняли его три различные Верховные священнослужительницы (и каждая, разумеется, в неведении насчет других). Сведения сии были оглашены Церкви, что привело к скандалу, закрывшему многим претенденткам дорогу к Солнечному Трону. За содеянное священнослужительницы выразили благодарность Инквизиции.

...Жозефина получила письма от архонта Радониса из Тевинтера и короля Маркуса из Неварры. Архонт выказывал уважение Инквизиции и просил, чтобы организация как «нейтральная сторона» уничтожила культ венатори на неварранско-тевинтерской границе. Король Маркус испрашивает того же, но при этом требует лояльности Неварре, а не Тевинтеру. Жозефина пребывала в некоторой растерянности, но если уж приходится выбирать, то оказала бы помощь тевинтерцам, учитывая напряженность отношений Империума с Орле.

Жозефина просила Инквизитора принять решение, и тот, напомнив, у него самого есть в Неварре родственники, просил дипломата взять на себя архонта, в то время как неварранские Тревальяны убедят короля Маркуса, что Инквизиция должна помочь обеим сторонам. Таким образом, организация обретет доверие и Тевинтера, и Неварры.

...На стенах многих форпостов Инквизиции был замечен начертанный мелом странный знак – треугольник вершиной вниз с двумя волнистыми линиями. Агент Серебрянка припомнила, что видела подобный символ в гроссбухе герцогини де Байяр – затворницы, придерживающейся строгого нейтралитета во всех спорах; Жозефина обещала сподвижникам, что найдет способ подобраться к ней.

И действительно, сподвижница Жозефина, леди Каприна, посетила особняк герцогини де Байяр; последняя поведала, что сей знак у нее в гроссбухе нарисовал заезжий антиванский купец, у которого собиралась она купить судно. Сделка, однако сорвалась, ибо купец, похоже, полагал, что герцогиня отреагирует на знак как-то по-особенному. Уходя, произнес он странные слова: «Не спешите седлать волну, госпожа. Скоро придут те, кто за морем».

Лелиана поручила агентам степерь треугольники со стен форпостов. Ясно было лишь одно: Инквизиция весьма интересует кого-то, чьи силы хорошо организованы и имеют связи с «теми, что за морем». И навряд ли речь идет о кунари... Лелиана предлагала нанести стремительный и сокрушающий удар по таинственным противникам... Ей удалось выследить агента предполагаемого противника в Кеймен Бре... Однако вскоре в Скайхолд было доставлено письмо, подписанное – «По поручению «тех, кто за морем», Приставы». «Больше вы от нас ничего не услышите», - значилось в письме. – «Нам нужно было лишь наблюдать, и мы увидели достаточно. Корифей угрожает всем нам, и Инквизиция – единственная надежда Тедаса помешать ему. Помните, что на сегодняшний день мы не враги».

...Рыцарь Дюсе, офицер императорской армии, отправил весть Каллену, предлагая свою помощь в преследовании отряда красных храмовников в лесах вокруг Вал Форе. Конечно, Каллер от предложения не отказался, ведь, заручившись поддержкой солдат Орле, у них появится шанс изгнать противника из всего региона.

...Церковные священнослужительницы, сопровождавшие группы выживших, но раненых солдат Инквизиции через Ледяные горы к землям Ферелдена, прислали с вороном в Скайхолд весть о том, что их атаковали аввары, и укрылись воины в одной из пещер. Неведомо, сколько удастся продержаться им... Советники Инквизитора, свершившись с картами, отметили, что неподалеку должен находиться отряд, преследующий красных храмовников, которые – предположительно – волокут мирян в шахту с красным лириумом... Быстрая птица сумела бы долететь до отряда, и тот придет на помощь сестрам – но в этом случае след храмовников почти наверняка будет потерян. Впрочем, Жозефина настояла на том, что бросать раненых солдат нельзя ни в коем случае... Помощь прибыла вовремя: инквизиторам удалось спасти священнослужительниц и раненых солдат, и те благополучно достигли земель Ферелдена. Благодарные жрицы предлагали Инквизиции свои услуги; Каллен направил их в Крествуд, дабы в замке организовать место для молитв.

...Жозефина обратилась к Инквизитору, напомнив, что Тевинтер и Неварра долгое время сражались с силами венатори вдоль своих границ. На помощь им пришли силы Инквизиции, избавив войска двух держав от казавшегося неминуемым поражения. Обе стороны имели притязания на освобожденную территорию в прошлом и посчитали своевременным снова заявить об этом. Ныне от начала новой войны Тевинтер и Неварру удерживает лишь присутствие солдат Инквизиции... Жозефина прилагала все усилия, пытаясь убедить оба лагеря отвести войска... Наконец, благодаря совместным усилиям сотен переговорщиков, союзников и некоторым личным связям Неварра и Тевинтер неохотно отвели войска от границ; оспариваемая территория была просто поделена пополам. Война оказалась предотвращена.

Профессор Брам Кенрик из Университета Орле просил силы Инквизиции наведаться в Ледяную Котловину, утверждая, что ждут в сих южных горных пределах открытия, бесценные как для науки, так и для Инквизиции... Прибыли в Котловину и Инквизитор наряду с верными соратниками, и сообщил им профессор Кенрик, что, возможно, именно здесь находится место упокоения последнего из прежних Инквизиторов, Америдана, бывшего близким другом Императора Дракона, охотником на демонов, драконов и отступников, и исчезнувшего в час своей последней экспедиции восемь столетий назад. Кенрик рассказывал, что Америдан покинул свой пост незадолго до того, как Искатели Истины согласно Неварранскому Соглашению вошли в состав Церкви, и исчез. Сей факт не подлежит сомнению, хоть обстоятельства, сопутствовавшие уходу Амедидана, и остаются неведомы, порождая множество домыслов.

Лазутчики Инквизиции предупредили своего предводителя о том, что, исследуя Ледяную Котловину, надлежит соблюдать осторожность – северные пределы региона заняты лагерями враждебных авваров, именующих себя Челюстями Гаккона. А на востоке находится иной оплот авваров, которые, в отличие от гакконитов, пока что настроены дружелюбно к чужакам.

Покамест, по словам Кенрика, след Америдана вел на южное побережье, где были обнаружены руины древнего тевинтерского форпоста, и, судя по всему, произошла некая битва. Именно там профессор обнаружил кинжал, дарованный, согласно гравировке на рукояти, Императором Драконом Инквизитору Америдану.

Инквизитор и спутники его выступили на исследование Ледяной Котловины. Здесь, в потаенных южных пределах Ферелдена, произрастали поистине гигантские деревья; на ветвях многих из них строили хижины свои варвары-аввары. Донельзя агрессивно настроенные гаккониты пребывали повсеместно, и атаковали инквизиторов, лишь завидев.

В руинах тевинтерского оплота, затерянного в дикоземье Котловины, инквизиторы повстречали Колетту, ассистентку профессора Кенрика. По словам женщины, именно здесь произошло противостояние между спутниками Америдана – Хароном, другом Америдана и одним из первых храмовников, и Оринной, орзаммарским алхимиком, - и авварами. Здесь же обнаружились письмена, выбитые варварами, о том, что «в битве с двумя шестьсот верных пало» и «передышка во время охоты». Колетта предполагала, что сподвижники Инквизитора сдерживали натиск многократно превосходящих сил противника, даруя Америдану возможность уйти. Об Оринне Колетта знала лишь то, что гнома, примкнув к Инквизиции, решила покинуть Орзаммар, и о прошлом ее неведомо, ибо сородичи почитали алхимика изгнанницей; профессор Кенрик обращался к Хронистам Орзаммара с просьбой дать ему доступ к архивам, однако получил отказ.

Инквизитор незамедлительно отправил весть Лелиане в Скайхолд с просьбой обратиться к Хронистам Орзаммара касательно сведений об Оринне. Лелиана намеревалась предложить королю гномов сведения о деятельности Картеля в обмен на интересующие их знания... Король на предложение согласился, и вскоре Кенрик получил сведения о прошлом Оринны. Родилась та в касте воинов, а Америдана повстречала во время боя с демонами на Глубинных Тропах. Вскоре она объявила о том, что покидает тейг – известее, вызвавшее возмущение у гномов, ибо таким образом алхимик помешала брачным переговорам между своим семейством и другим состоятельным домом.

...Инквизиторы достигли оплота племени авваров, рекомого Каменным Медведем, где встретились с таном варваров, Сварой Солнцевласой. Последняя наряду с таном Харофсеном из племени Челюстей Гаккона наблюдала за состязанием скалолазов, участвовали в котором представители обоих племен.

Свара приветствовала инквизиторов как дорогих гостей; весть о том, что организация всеми силами стремится восстановить бреши в Завесе, достигла и сих отдаленных уголков. «Мы узнали, что последний Инквизитор, вероятно, умер здесь несколько веков назад», - пояснил тану суть нынешней миссии своей Тревальян. – «Теперь ищем тело». «Дать мертвому покой – достойная миссия», - согласилась Свара. – «Если будет нужна помощь – мы с вами. Увы, Челюсти Гаккона столь теплого приема вам не предложат. Вы видели их тана – Гурда Харофсена. И наверняка уже скрестили мечи с гакконитами в дикоземье. Если начнете искать здесь тело своего Инквизитора, она решат отплатить кровью».

Инквизитор поинтересовался, в чем состояла суть скалолазного состязания, которое наблюдали они, и пояснила тан, что таким образом разрешаются межплеменные споры, и олицетворяет сие испытание Хозяйки Небес. Существует ряд и иных испытаний, заменяющим авварам всяческие судебные процедуры.

«Мне хотелось бы больше узнать о Челюстях Гаккона», - молвил герой, и Свара, пожав плечами, изрекла: «Они не первые, кто берет себе это имя. Но так же глупы, как и предыдущие. Ведь мудрый человек почитает каждого бога за его силу. Бьерна Камышовую Бороду за рыболовство, Риллу Теплый Очаг – за рождение детей... Но гаккониты признают лишь Гаккона Зимодыха, бога войны и зимы. В Гакконе нет зла. Бывают времена, когда надо сражаться. Но для Челюстей Гаккона больше ничего не существует – они живут битвами и набегами. В конце концов они вымирают, их истории забываются. Таков ход вещей».

Тревальян просил Свару поведать о прежних гакконитах, но тан могла лишь сообщить о том, что те напали на ферелденцев и погибли все до единого – поистине, глупое племя.

«Можешь рассказать мне об авварах, зовущихся Челюстями Гаккона сейчас?» - вопросил Инквизитор, и отвечала тан Каменного Медведя: «Они объявились здесь несколько лет назад, после того как Мор отнял у них оплот. Земли хватало на всех, и мы были дружны. Их гнева мы не заметили. В оплоте Гурда Харофсена многие погибли от рук порождений тьмы. Он думал только о войне и битвах. Отомстить за несправедливость – достойное стремление, но только глупец будет ради этого раздувать пожар на весь свет». Полагала Свара, что нынешние гаккониты желают – как и их далекие предки – общаться с великим Гакконом напрямую, познавать сокровенные тайны зимы.

Инквизитор просил Свару выступить единым фронтом против гакконитов, однако тан напомнила ему, что связана с тем племенем клятвой о ненападении. И, чтобы нарушить ее, необходим действительно веский повод. Впрочем, существовал способ для авваров племени Каменного Медведя исполниться доверия к инквизиторам, и, возможно, примкнуть к ним. Рассказывала Свара, что авварские оплоты черпают силу от оплотных зверей, связующих людей с богами – духами Тени, - а медведица Сторваккер – священного животное племени – пропала несколько дней назад.

Как оказалось, медведицу племени гаккониты удерживали в подземной каверне. Герои сразили варваров, сопроводили Сторваккер в оплот. Тан постановила, что гаккониты тем самым нарушили мирный договор, и обещала открыто выступить против Челюстей Гаккона наряду с Инквизицией.

«Я знаю, что они собирались делать со Сторваккер», - мрачно процедила Свара. – «Челюсти Гаккона хотели вселить своего бога в смертное обличье и начать войну с низинами. Да, я говорю о Гакконе Зимодыхе, несущем с собой холодные ветра». «Но как можно заставить бога напасть на кого-то?» - поразился Тревальян, и отвечала тан: «С помощью магии крови и множества глупых ритуалов. Вы помешали им, но вскоре предпримут они очередную попытку. Века назад прежние Челюсти Гаккона сделали то же. Воплотили своего бога в живом теле, чтобы уничтожить низины и их обитателей. Из-за их глупости Гаккона потеряли все аввары. Теперь они хотят освободить его и все начать заново».

«Что значит – Гаккона потеряли все аввары?» - озадачился Инквизитор. «Когда они вселили сущность Гаккона в смертную форму, он стал кровью этого мира», - пояснила Свара. – «Он не слышал молитв, не говорил с авгурами. Он мог только убивать. Потом он исчез. Не умер, а именно исчез – на века. Если бы они пытались освободить его от смертной формы, я могла бы это понять. Но натравливать его на низинников – безумие». Вопреки заверениям скальдов, аввары – народ не агрессивный, и, по большому счету, до низин им дела нет; гаккониты – исключение, одно из немногих.

«Что бы случилось, преуспей Челюсти Гаккона в своем плане?» - продолжал спрашивать Инквизитор. «Гаккон явился бы в низины в обличье могучего чудовища», - изрекла тан. – «Гаккониты примкнули бы к нему. В их ряды влилось бы много неразумных юных воинов, грезящих о славе. Даже если война необходима, она не должна быть такой: с богами, сеющими хаос и льющими кровь без разбору. Боги должны оставаться в своей обители».

Некоторое время инквизиторы оставались в оплоте Каменный Медведь. Узнали они, что аввары оного питают глубокое уважение к Тиррде Яркой Секире, легендарной праматери народа варваров. Прежде инквизиторами уже было найдено место ее захоронения, означился в котором магический посох. Жозефина же предлагала сподвижникам торжественно преподнести авварам иные реликвии Тиррды, дабы снискать расположение племени... Интересно, что аввары ничуть не удивились тому факту, что Тиррда была магом: вероятно, забыт сей факт был лишь в ферелденской истории, в авварской же остался негласной, но общеизвестной истиной.

От имени Инквизиции в оплот Каменный Медверь прибыл и «Глядящий в небо» - авварский целитель, встреченный лазутчиками в Бурой Трясине. И, поскольку принадлежит он к иному варварскому оплоту, Каллен высказал предложение «Глядящему в небо» сойтись в состязании с кем-то из Каменного Медведя – подобный жест лишь сплотит племена.

Многие аввары, обладающие магическими силами, привязывали к себе духов Тени, почитаемых за божеств, постигая от сих созданий тайны мироздания. После чего, проводя ритуалы, избавлялись от спутников, отпуская их за Завесу. Но изредка они столь привязывались к незримым наставникам, что оставались одержимыми по доброй воле. Одной из таковых стала Зигрит Гульсдоттен, кою Инквизитор не замедлил пригласить в организацию – к вящему изумлению Каллена, считавшего сию «мирную одержимую» донельзя опасной.

...На прибрежном островке инквизиторы обнаружили запечатанный разрыв в Завесе, томился в котором дух волшебницы Теланы, возлюбленной Америдана, Грезящей. Та поведала героям, что, исполняя приказ Императора Дракона, они с Америданом выступали против спустившихся с гор авваров... и их дракона, надеясь остановить вторжение варваров и спасти Орле. Однако миссия Америдана осталась тайной, ибо Император не желал, чтобы подданные его предались панике – хватало угрозы со стороны порождений тьмы, лютующих на севере. Телана говорила о том, что Америдан устремился вверх по реке, к металлическим шпилям, надеяясь остановить дракона там. Сама же она осталась здесь... где и скончалась, пытаясь достичь сознания возлюбленного в грезах и не преуспев в этом...

Вернувшись в оплот Каменный Медведь, инквизиторы поведали Сваре об обнаруженных свидетельствах того, что восемь столетий назад Америдан противостоял дракону, наряду с которым аввары напали на низины. Неведомо как, но Америдан сумел остановить Гаккога и завершить развязанный варварами конфликт... Как бы то ни было, на данный момент ни инквизиторы, ни Свара не ведали, каким образом возможно проникнуть в оплот Челюстей Гаккона – древнюю тевинтерскую крепость, защищенную высокой стеной льда – магией, неведомой даже самим гакконитам.

Покинув оплот, инквизиторы устремились вверх по реке, и вскоре достигли тевинтерских руин, именуемых Пределом Разикейла. Сопровождавший отряд профессор Кенрик предположил, что оплот сей – возможно, разведывательный пост более крупного укрепления, должного находиться в восточных областях Ледяной Котловины.

Во внутренних пределах оплота лицезрели герои две часовни: андрастианскую, хоть и изготовленную еще до становления первой Божественной, и эльфийску, посвященную Гиланнайн, Матери Халл. Инквизитор предположил, что являлись святыни сии местом, где возносили молитвы своим божествам Америдан и Телана; последняя, возможно, была эльфийкой. Неудивительно, что сей факт ныне неизвестен: Церковь скрупулезно изживала из исторических хроник все упоминания об эльфах до Священного Похода на Долины.

Осмотрев часовни, профессор пришел к выводу, что построили оные Америдан и Телана вместе, дабы провести ночь в молитве пред противостоянием с драконом. Расшифровывая обнаруженные письмена и сопоставляя почерпнутые из них сведения с уже известными фактами, инквизиторы пришли к выводу, что ледяная стена, окружающая тевинтерскую крепость в восточных пределах Котловины создана Теланой, дабы сдержать одержимого духом Гаккона дракона.

Задействовав разбросанные по Котловине древние механизмы – путевые знаки – герои сумели разрушить заклинание, на протяжении столетий сковывавшее крепость льдом. И следующей ночью объединенные силы авваров Каменного Медведя под началом Свары Солнцевласой и Инквизиции атаковали твердыню, встретив яростное сопротивление со стороны занявших оную Челюстей Гаккона. Инквизитор был настроен решительно: если Америдан, пожертвовав собою, спас низины от вторжения авваров, стало быть, и им необходима победа над наследниками алчущего крови племени. Свара же сомнениями не терзалась: если воплощенный Гаккон действительно остается внутри крепости, надлежит покончить с ним, дабы сумел бог возродиться в Тени.

В центре крепости высился древний храм, внутри коего царил магический холод, высасывающий силы из тел смертных. У входа в оный обнаружили инквизиторы страницы из дневника Америдана, значилось в котором: «Харон с Оринной отвлекли авваров, но когда ты с Теланой пробили тевинтерский ледяной покров и вошли в крепость, то обнаружили, к досаде своей, что именно здесь находится основной оплот противника. Мастерское владение ледяной магией позволило им проскользнуть через стену, не растопив ее. Вместо того, чтобы заманить дракона в собственную ловушку, мы вынуждены были принять жестокий бой прямо в логове врага... Ничего подобного силе этого дракона я еще не видел. Одержимый авварским богом-духом, он мог бы сравниться в своей ярости с легендарным архидемоном Думатом. Хочется верить, что легенды о другом архидемоне, начавшем Мор в Андерфелсе, - лишь глупая выдумка, но если это правда, тогда могут понять, почему Император Дракон отправил меня сюда. Новый «Орле» Дракона не может противостоять двум богам-драконам сразу... В последнем бою Телана была ранена. Она говорит, что еще может сражаться, но при этом сильно хромает, и даже наша целебная магия ей не до конца помогла. Как только окажемся в безопасности, отправлю ее снова на поверхность. От заклинания, способного запереть дракона, и так трудно убежать, а в таком состоянии ей точно не ускользнуть от магии. Если повезет, она доберется до Оринны и Харона, они вместе вернутся в обжитые земли и приведут помощь». На этом записи обрывались. Америдан выступал в свой последний бой, вернуться из которого ему было не суждена...

Лицезрели герои заклинателей-гакконитов, пытающихся развеять двеомер магии, сотворенной Америданом – последний Инквизитор, оказавшийся эльфом-чародеем, не в силах покончить с воплотившимся в тело дракона Гакконом, сотворил заклятие, остановившее время для них двоих. С тех пор вот уже восемь столетий пребывают они в сей пещере, без движения, сошедшиеся в неоконченном сражении...

Против Инквизитора и сподвижников его выступили гаккониты, ведомые таном Гурдом Харофсеном. Прежде принадлежали они к племени Красного Льва, но после Пятого Мора отринули своих божеств – Корта и Хозяйку Небес, посчитав, что бросили те своих чад, и отправились на поиски Гаккона, наделенного – согласно преданиям – плотью, а после исчезнувшего.

Инквизиторы с противниками покончили, однако заклинателям Челюстей Гаккона удалось отыскать брешь в двеомере Америдана, и заклятие, однажды остановившее время, стремительно теряло силу. Обернувшись к незнакомцам, поинтересовался эльф, как поживает Император Дракон, и распространилась ли по миру Песнь Света. «Инквизитор Америдан», - отвечал Тревальян, - «вы исчезли в 20 году века Божественной. Примерно тогда было подписано Неварранское Соглашение». «Вы были последним Инквизитором», - добавила Кассандра. – «Вас никто не сменил. А произошло это восемьсот лет назад».

«Дракон был моим старым другом», - нахмурился Америдан, не в силах уверовать в услышанное. – «Он бы послал кого-нибудь найти меня». «Увы, у Дракона возникли непредвиденные заботы в виде порождений тьмы, нагрянувших из Андерфелса», - молвил Дориан, и эльф, понимающе кивнув, поинтересовался, не ведают ли герои о судьбе возлюбленной его Теланы, вернувшейся на остров. Тревальян, не желая обманывать Америдана в последние мгновения смертного существования того, поведал, что эльфийка, судя по всему, погибла, пытаясь добраться до Америдана через сны. Лицо прежнего Инквизитора исказилось от душевной боли...

«Инквизитор Америдан, как так вышло, что Искателей Истины возглавил маг?» - вопросила Кассандра, и отвечал Америдан: «В отличие от большинства инквизиторов, я не был искателем. Магический дар помогал мне охотиться на демонов и малефикаров. Неужто искатели больше не пользуются помощью магов?» «Нет», - покачала головой Кассандра. – «Об этом забыли... как и о многом ином». Инквизитор же был уверен, что Кассандра, восстанавливая орден Искателей Истины, вернет оному прежнее достоинство.

Заклинание окончательно утратило силу, и тело Америдана рассыпалось в прах. Дракон же взревел, воспарил ввысь, вырвавшись из древнего храма в небеса над Ледяной Котловиной. Инквизиторы устремились вслед за бестией, опустившейся на мыс у южного побережья. В ходе ожесточенного противостояния дракон оказался сражен, и наблюдали герои, как от мертвого мета рептилии отделился призрачный силуэт дракона, воспарил к небесам...

Свара Солнцевласая нарекла инквизиторов сородичами авваров оплота Каменный Медведь, Тревальяна же те именовали отныне «Инквизитором Тепловеем». Тан не обещала, что варвары станут для низинников верными союзниками, но была уверена, что истории о победе над Челюстями Гаккона станут рассказывать повсеместно в Ледяных горах.

Инквизиция получила из Орзаммара срочную просьбу о помощи. Из-за землетрясения обрушилась одна из лириумных шахт и еще несколько находятся в опасности. Что еще хуже, обвалились преграды, которые не позволяли порождениям тьмы пройти через тоннели, и твари сии ворвались на занятые гномами Глубинные Тропы.

Поскольку Орзаммар – основной поставщик лириума для Инквизиции, его безопасность крайне важна. После землетрясения в горах Штормового Берега образовался разлом, и теперь из подземных пределов, где идут ожесточенные бои гномов с порождениями тьмы, возможно попасть на поверхность.

Инквизитор обещал посланникам из Орзаммара незамедлительно заняться возникшей проблемой, посему наряду со сподвижниками выступил из Скайхолда к Штормовому Берегу. Гномы уже завершили строительство подъемника, посредством которого возможно спуститься через разлом на Глубинные Тропы.

К тому времени, как герои достигли помянутого в донесениях разлома, здесь уже разбили лагерь инквизиторы, держащиеся настороже на случай появления на поверхности порождений тьмы. Прибывшая из Орзаммара Хронист Валта приветствовала Инквизитора, поведав о том, что землетрясения участились, и каждое следующее открывает новый разлом на Глубинных Тропах – шахты обрушиваются, а печати, сдерживающие порождений тьмы, раскалываются. Легион Мертвых из последних сил сдерживает натиск сих тварей, Серые Стражи на просьбу о помощи не ответили, вот и пришлось отчаявшимся гномам обращаться к Инквизиции.

Заверив, что непременно разрешат возникшую проблему, Инквизитор и спутники его спустились на подъемнике на Глубинные Тропы, поспешили к тоннелю, находится в котором расколотая печать. Здесь гномы Легиона Мертвых, ведомые старым соратником Валты – лейтенантом Ренном, ветераном Пятого Мора, - сдерживали натиск порождений тьмы. Инквизиторы присоединились к противостоянию, и гномы сумели обрушить тоннель, через который в руины тейга, где легионеры держали оборону, проникали монстры.

Подземные толчки повторились вновь, и ощутила Валта в них некий ритм, предположив, что землетрясение – не естественные, и вызывает их некое разумное существо. «В нашей с Ренном прошлогодней экспедиции я нашла древний текст, написанный еще до Моров», - поведала Хронист инквизиторам. – «В нем описывались живущие под землей огромные существа – «титаны». Они поют в Камне, преобразуя его. Полагаю, именно титан и начал эти землетрясения».

Откровение Валты озадачило как инквизиторов, так и легионеров: в орзаммарских Хрониках титаны не упоминались, и неведомо, являлись ли чем-то большим, чем просто легенды. Но Хронист настаивала, что продолжает ощущать исходящий из глубин ритм, и была уверена, что Камень проведет их к цели.

Солдаты Инквизиции остались а лагере Легиона Мертвых; Инквизитор же в сопровождении соратников, а также Валты и Ренна спустились на подъемнике глубже в руины тейга Сегруммар, ныне занятого порождениями тьмы. Здесь, в одном из помещений обнаружили герои несколько бочонков доброго эля, доставили оные в лагерь, тем самым сильно укрепив боевой дух остающихся там солдат.

Все глубже и глубже спускались инквизиторы во тьму Глубинных Троп; оставив за спиною Сегруммар, вскоре достигли они следующего оплота порождений тьмы – руин тейга Гейдрун, названного в честь одного из Святейших расы гномов. Покончив с многочисленными порождениями тьмы, занявшими обитель гномов, герои проследовали к подъемнику, находящемуся, по словам Валты, в самом верху лириумной шахты, которая – согласно Хроникам – была разрушена в результате непредвиденного бедствия.

Неподалеку обнаружили инквизиторы остатки фолианта, сохранилась на обложке которого печать короля Орсека Гарала, Святейшего. «Я проснулся от песни Камня», - только и смогла разобрать Валта на истлевших страницах. – «Королевство дрожало от гимна титана». Еще одно доказательство существования сих мифических сущностей... И все же, почему орзаммарских Хрониках о них – ни единого упоминания?..

Спустившись на подъемнике в недра лириумной шахты, инквизиторы обнаружили себя в потаенных подземных пределах, находящихся еще ниже Глубинных Троп. Здесь атаковали их престранные гномы, у которых лириум был вплетен в металл брони, а сама броня приросла к телам! Гномы сии покончили с Ренном...

Терзаясь множеством вопросов о том, кто их противники и что делают они здесь, в позабытых кавернах, герои продолжили путь, и вскоре обнаружили на одной из пещерных стен письмена. Валта заметила, что походят они на Стену Памяти в Орзаммаре, однако – гораздо древнее, и начертаны на диалекте, гноме не знакомом. Впрочем, некоторые слова разобрать она сумела. «Гномы эти именуют себя «ша-бритолами», - молвила Валта. – «Думаю, это нечто среднее между «почитателями» и «защитниками». Далее значится: «Изатунолл... Изатунолл... Отрежь нам языки... заточи наши тела... присматривать за титаном, пока не зашевелится». Видимо, напавшие на них гномы и есть ша-бритолы, защитники титана...

Продолжив путь, обнаружили герои мост через пропасть – несомненно гномьей работы. Однако ша-бритолы подорвали мост, пресекая путь чужакам, и прошлось тем искать иные способы спуститься на дно лириумной шахты. По пути обнаружили они следующую надпись на стене пещеры: «Он лепит камень. Он сам камень. Он ваяет мир внутри и снаружи». Возможно, именно титаны, а не гномы, были первыми детьми Камня – и откровение сие, несомненно, станет невероятным потрясением для орзаммарцев. Инквизитор вынужден был признать, что теория Валты касательно источника землетрясений действительно похожа на истину.

А вскоре ступили герои в огромную каверну, испещренную лириумными жилами. Странно, но поблизости ша-бритолов заметно не было, и навряд ли гномы, чьи оружие и доспехи пропитаны лириумом насквозь, добывают минерал здесь...

Инквизиторы продолжили спуст в глубины, вышли к некоему подземному морю, а после, преодолев ожесточенное сопротивление ша-бритолов, достигли врат, значилось близ которых: «Только безупречные могут войти. Остальные будут наказаны». Похоже, «безупречными» ша-бритолы именуют себя, в то время как былых сородичей – гномов – таковыми не считают.

Наконец, инквизиторы ступили в следующую огромнейшую пещеру, и остановились у входа, ибо увиденное поистине завораживало. Означилась в сих позабытых пределах благодатная долина, дно которой укрывал туман, а на сталиктитах и сталагмитах, соединенных каменными мостами, ютились каменные же дома – судя по всему, обитаемые. Инквизитор констатировал, что с самого момента их спуска в эти пределы, окружение ощущается иначе – как что-то живое, дышащее... Означает ли это, что они – внутри огромнейшего титана, и возведет здесь целый город! В центре оного виднелся камень, подобный сердцу, отходили от коего лириумные жилы, исчезали, сливаясь со скальной породой.

Валта прочла следующие наскальные хроники, следовало из которых, что «безупречные приходят сюда, чтобы испить кровь титана». Очевидно, что под оной подразумевается лириум. Вопрос о том, почему титан позволяет ша-бритолам проживать здесь и пить его кровь, оставался открытым... Да и разумна ли сия предвечная сущность, возможно – одно из первых порождений Камня?..

Как бы то ни было, очевидно, что все случившееся прежде события – разрушенные шахты, поющий Камень – все вело их сюда, к сердцу сего... Источника. Приблизившись к огромной глыбе лириума, лицезрели инквизиторы, как раскололась она, обращаясь в огромное каменное существо – Стража. Сей конструк представлял собою глыбы, удерживаемые воедино лириумными жилами...

Инквизиторы сошлись в противостоянии с ним порождением; необработанный лириум обрушился на Валту, и та закричала в смятении, столь сильна стала песнь Камня в разуме ее. Но неожиданно лицо ее отразило спокойствие, а вокруг рук разлилось сияние – подобное тому, которое проявляется у магов, когда творят те заклинания.

Покончив со Стражем, герои во все глаза воззрились на спутницу, ибо никогда прежде не знала история гномов, владеющих магией. На вопросы о том, что с ней произошла, Валта отвечала уклончиво, однако не скрывала, что открылось ей новое знание, доселе неведомое. «Камень молчит», - молвила она, устремив вдаль задумчивый взор. – «Ритм утих, а вместе с ним и подземные толчки. Но отзвуки песни со мной... и они рассказывают мне о разном... Это Брешь потревожила титана. Теперь он спокоен, потому что связан с одним из своих детей... со мной».

«Это был титан?» - озадачился Инквизитор, бросив взгляд на останки каменного конструкта. – «Мы убили его?» «Титан жив», - отвечала Валта. – «Это был... отголосок. Страж. Но вы его остановили». «В тейге, где мы обнаружили книгу Святейшего Гарала, случилось то же самое?» - осознал Инквизитор, и гнома утвердительно кивнула: «Да, но... я не знаю, что потревожило титана в тот раз. Возможно, песнь поведает мне и это... однажды...»

Валта обнадежила героев: лириумные шахты были разрушены случайно потревоженным Брешью титаном, и деяние сие никак не является целенаправленным со стороны ша-бритолов, желающих пресечь добычу минерала гномами. Хронист сознавала ныне, что лириум – не просто дар Камня... нет, суть минерала куда сложнее, нежели прежде она представляла себе...

Валта поведала спутникам, что отныне место ее здесь, ибо она – «безупречна» и сумеет защитить себя от ша-бритолов и иных обитателей глубин. О том, что намеревается делать дальше, Хронист делиться не пожелала, и инквизиторам не оставалось ничего иного, кроме как выступить обратно к поверхности – унося с собою куда больше вопросов, нежели прежде...

...Позже, несколько недель спустя, в Скайхолд было доставлено письмо от Хрониста Валты – неведомо как сумела она передать весточку из позабытых земных недр. Гнома извещала Инквизитора, что ша-бритолы приближаться к ней опасаются, ибо видели, как титан благословил ее даром лепить камень. И теперь они страшатся ее и обожают, ведь она – многократно могущественнее их, и теперь является частью титана, которого оберегают они, не разумея, что титан в защите не нуждается, и никогда не нуждался. Неведомо, кем прежде были эти гномы и что заставило остаться их в недрах титана, но ныне они потеряны для мира. Необходимость во сне и пище у Валты отпала; она бродила по пустующим зданиям у Источника, и ша-бритолы разбегались при ее приближении. Непохоже, чтобы сии престранные гномы обитали здесь; возможно, их тейг где-то сокрыт...

Сознавала Валта, что Страж преградил пусть Инквизитору, чтобы защитить титана и не позволить пробудить Камень; однако ей он предложил лишь дар, и однажды гнома надеялась понять, почему же именно она была избрана их получательницей...

И сейчас в жилах Валты текла кровь титана, а песнь его заполняла пробелы в истории народа гномов. Закрывая глаза, зрела она картины мира, который существовал, пока все не изменилось и гномья раса не разделилась на две. По какой-то причине титаны пали, и ее народ пал вместе с ними. Титан хотел, чтобы Валта знала об этом – чтобы поняла. И в песне его звучало одиночество...

...Разведчики Инквизиции, которые поддерживали Легион Мертвых в руинах тейга Гейдрун, не вступали в контакт с Хронистом Валтой и не замечали ее. Однако из пещер титана в последнее время слышался странный крик, достаточно громкий, чтобы его слышали в верхнем лагере у подъемника. Источник крика оставался неясным, но говорили, что этот голос не может принадлежать зверю или порождению тьмы. Возможно, Хронист Валта пытается связаться со своим народом – не исключено, что ей требуется помощь.

Лелиана отряда на Глубинные Тропы небольшой разведывательный отряд, коий наверняка не привлечет к себе нежелательного внимания. Но осмотр пещер титана до последнего известного местонахождения Валты не дал никаких результатов. Нашлись только небольшие группы ша-бритолов, которые сразу бросились врассыпную. Кажется, Валта исчезла в глубинах титана, но пропала не только она. Недавно кто-то потревожил место погребения лейтенанта Ренна, и останки его отсутствуют. Кто и зачем забрал тело – неизвестно... но криков из пещер титана боле не доносилось.

Разведчики Инквизиции сообщили о последнем открытии: тоннеля к Источнику больше не существует. При попытках пробиться сквозь сплошную скалу инструменты ломались, а на камне почти не оставалось следов. Посему попытки проникнуть в каверны были прекращены...

Сокрушительные удары, нанесенные миньонам Корифея в Западном Пределе и Халамширале требовали незамедлительного наступления на позиции древнего магистра и последнего, решающего удара. На следующем совете Инквизиции Вестник обратился к Каллену, поинтересовавшись положением дел в организации.

«Нас уважают в Орле», - доложил командующий. – «Скажите слово, и Императрица Селена пришлет помощь. А после Адаманта у Корифея больше нет армии ручных демонов. С поддержкой Орле наши силы сопоставимы с его. Сторонникам Корифея есть чего страшиться». «Мои агенты согласны», - поддержала Каллена Лелиана. – «Наши победы пошатнули дух его сподвижников».

«Быть может, теперь они передумают оказывать поддержку древнему магистру со скверной в крови», - криво усмехнулся Инквизитор. – «Где Корифей сейчас?» «После одержанной победы над герцогиней Корифей поднял свои основные силы и сейчас направляется на юг, в Арборскую глушь», - молвил Каллен. – «Очевидно, его армия не была готова к отступлению. Наши победы вынудили их перейти в оборону».

Вестник постановил, что армия Инквизиции выступит в сии южные пределы, дабы покончить с Корифеем и его миньонами раз и навсегда. Но оставался вопрос... что делает древний магистр в сей позабытой чащобе?.. «Его солдаты роются в эльфийских руинах, начиная с самой Гавани», - отвечала Вестнику Лелиана. – «Скорее всего, он и там их ищет. Но вот что он надеется найти... мы не понимаем».

«Неудивительно», - прозвучал голос, и помещение ступила Морриган. Приблизившись к советникам, чародейка обратилась к собравшимся, молвив: «Корифей ищет в этих заброшенных кущах вещь столь же древнюю, сколь и опасную. Будет лучше... если я покажу тебе реликвию, ей подобную».

Просив Инквизитора следовать за нею, Морриган поведала его в крыло замка, прежде бывшее заброшенным, но теперь именно в нем расположилась чародейка. Здесь лицезрел Вестник огромное зеркало, однако отражения в нем не было, а клубился за стеклом сиреневый туман. «Это элувиан», - лаконично изрекла Морриган, видя, сколь завороженно рассматривает Инквизитор реликвию. – «Эльфийский артефакт, созданный задолго до того, как людская алчность погубила империю эльфов. Пришлось сильно постараться, чтобы его починить, но еще один такой же находится в Арборской глуши. Его-то и ищет Корифей».

«Вы умеете чинить подобные артефакты?» - изумился герой. «Пришлось кое-чем пожертвовать... но я была готова», - уклончиво отвечала чародейка, после чего вновь перешла непосредственно к делу: «Мне попались легенды о нетронутом эльфийском храме в Арборской глуши. Ступать туда было слишком опасно, так что этот элувиан я обнаружила в другом месте. Если Корифей отправится на юг, он преуспеет там, где отступила я, и обретет элувиан».

«Но что он делает?» - вопросил Инквизитор, созерцая зеркало, и Морриган улыбнулась: «Более подходящий вопрос – «куда он ведет»?» С этими словами она ступила в зеркало, и серебряный туман поглотил ее. Немного поколебавшись, Инквизитор последовал за чародейкой...

...обнаружив себя в неком ирреальном пространстве, заполненном густым туманом, виднелись в котором лишь высящиеся на каменной тверди остовы элувианов, подобные огромным надгробным плитам. «Если это место когда-то и имело название, оно давно забыто», - вздохнула Морриган, пока пораженный до глубины души Вестник озирался по сторонам, силясь разглядеть что-либо в молочной мгле. – «Я называю его Перекрестком... Здесь соединяются все элувианы, где бы они ни были. Да, ощущение, когда находишься здесь, несколько неестественное. Однако непосредственной опасности нет. От древних эльфов не осталось дорог, только руины в отдаленных краях. А так они путешествовали между своими оплотами. Как вы видите, большинство зеркал темны – сломаны, охвачены скверной или непригодны. Что касается остальных... некоторые можно открыть с этой стороны. Но только некоторые. Эти элувианы остались незапертыми, как приоткрытые двери. Остальные закрыты. Их можно отпереть только снаружи. Ключи у ним бывают разные, ведь один элувиан не похож на другой. У меня же есть знания и сила. Порой, этого вполне достаточно, чтобы пробудить их магию».

«Как вы узнали об этом месте?» - спрашивал Инквизитор, который прежде и представить не мог, что где-то может существовать нечто подобное. «Мои странствия заводили меня в самые необычные места», - тихо, с оттенком печали молвила Морриган. – «Однажды завели сюда. Здесь я нашла приют... Не все зеркала ведут обратно в наш мир. Древние ничего бы не стоили без своей... изобретательности».

«Если они ведут не в наш мир, значит...» - выдохнул герой; от одной мысли о подобном захватывало дух. «В места между мирами», - с легкой улыбкой отозвалась Морриган. – «Вроде этого. Не могу описать иначе. Когда-то я на время нашла здесь уединение с любимым мужчиной. Но только на время. Вечно оставаться между мирами нельзя».

«Корифей хочет попасть сюда?» - вопросил Инквизитор, и чародейка утвердительно кивнула: «Это... не Тень, но что-то близкое к ней. Если обладать достаточной силой, можно прервать древние преграды и войти в Тень во плоти. Как Корифей и хотел сделать с помощью Якоря. Он узнал об элувиане в Арборской глуши, как и я, и сейчас направляется туда с остатками войск. Вы привели Корифея в отчаяние, Инквизитор. Нам надо действовать сообща, чтобы остановить его, и поскорее».

Инквизитор и Морриган проследовали в элувиан, вернулись в Скайхолд. Здесь их уже дожидался мальчуган лет десяти; камзол его украшал серебряный грифон – символ Серых Стражей. «Вы Инквизитор», - выпалил мальчуган, стоило Тревальяну ступить в чертог. – «Я думал, вы страшнее. Мама говорила, вы страшный». «А кто же твоя мама?» - осведомился Инквизитор, не успела спутница его и рта раскрыть, а мальчик кивнула в ее сторону, важно постановив: «Мама – наследница, та, что ждет нового века».

«Киран!» - воскликнула Морриган, не желая, чтобы сын ее сболтнул лишнего. – «Ты докучаешь Инквизитору! Возвращайся-ка ко своим занятиям...» Мальчика кивнул, исчез за дверью.

«Я и не знал, что у вас есть сын», - заметил Инквизитор, и Морриган повела плечами, молвив: «Откуда вам знать? Я изо всех сил стараюсь, чтобы моя репутация ему никак не повредила. При императорском дворе тоже не знают. Думают: «Вот, тихий вежливый мальчик – наверное, наследник какой-нибудь дальней ветви хорошего рода». Но он повсюду ходит со мной. Не волнуйтесь, Инквизитор, Киран любопытный, но хлопот обычно не доставляет».

«А его отец тоже к нам присоединится?» - осведомился Вестник. «Это... весьма маловероятно», - чуть запнувшись, отвечала Морриган, и в глазах ее на мгновение отразилась неприкрытая тревога. – «Он какое-то время помогал растить Кирана, но события так сложились, что ему пришлось нас покинуть. Так что мы с ним вдвоем, а больше никого не предвидится. Ваша крепость велика, Инквизитор, вы даже не заметите нашего присутствия... Я ведь решила, что мой сын никогда не будет расти на болоте, отрезанный от мира. Ему и так предстоит нелегкое будущее, ни к чему делать еще тяжелей его долю. А ведь еще недавно эта крепость стояла заброшенной, давая приют лишь заблудившимся и отчаявшимся. Теперь же здесь готовятся свершения, которые всколыхнут мир. Интересно, довольна ли твердыня?»

«Значит, вы уже слышали о Скайхолде раньше?» - заинтересовался герой. «Крепость была построена на месте святыни древних эльфов», - изрекла чародейка. – «Они называли ее «Тарасил’ан» - «там, где хранится небо». По легенде, здесь они дотягивались до небосвода и укладывали его отдохнуть. Когда эльфы покинули крепость, пришли люди; потом ушли и они. Кости покоились на костях, тишина царила здесь до самого вашего прихода». «Мне нравится это месте», - признался Инквизитор. – «Оно стало мне родным». «Магия здесь просочилась в сами камни и защищает крепость от тьмы», - согласилась Морриган. – «Те, кто бросил ее разрушаться от непогоды, даже не знали, что теряют. Думаю, вы сможете воздать должное своему новому дому. Вы же любезно приняли меня в нем, Инквизитор, даже почти ничего обо мне не зная. Я как смогу, постараюсь помочь вашему делу. Все мои знания – в вашем распоряжении. Сим присягаю вам».

«Буду благодарен за любую помощь, которую вы сможете оказать», - произнес Инквизитор, и Морриган, вздохнув, показала головой, молвив: «Кто бы мог подумать, что Корифей – безумец, желающий стать богом. Но задайтесь вопросом: кем были Старые Боги? Какие их секреты были ведомы магистрам древности? Я опасаюсь не того, что Корифей верит в свой успех. Я опасаюсь – и всем стоит опасаться – того, что у него действительно все получится».

Они продолжали разговаривать, и в беседе вновь вернулись к отцу Кирана, известному в миру как Герой Ферелдена – Серый Страж, победивший Пятый Мор. «Сейчас мой возлюбленный пытается одержать верх над Зовом», - призналась Морриган, и губы ее тронула редкая улыбка, - «настоящим Зовом, который сообщает Серым Стражем о скором конце их жизни. Если у него получится, его ждет долгая жизнь... да и не только его, а их всех... Как только низвергнем Корифея, непременно отправлюсь за любимым. Киран жутко по нему скучает».

«Разве можно сделать так, чтобы Зова не стало?» - вопросил Инквизитор, сознавая, что сегодня поистине – день потрясений. «Великая Заклинательница Фиона когда-то была Серым Стражем, но потом что-то очистило ее кровь от скверны», - напомнила Морриган. – «И Страж-маг Авернус изучал этот вопрос, и продлил себе жизнь до невиданных пределов. Так что возможность есть. Конечно же, это я нащупала нить, которая сейчас увела моего любимого на запад. Гарантии успеха, конечно, нет, но решимости ему всегда было не занимать».

«А Герой Ферелдена никак не мог бы нам помочь в борьбе с Корифеем?» - поинтересовался Вестник, но Морриган отрицательно покачала головой: «Вряд ли. Корифей использует скверну, но не подчиняется ей, как обыкновенные порождения тьмы. С другой стороны, мой Страж изобретателен... Я дам Инквизиции способ отправить ему весточку». Отметил Инквизитор, как при упоминании о Герое Ферелдене Морриган становится... человечной, а не отстраненной, недосягаемой женщиной, каковой кажется большую часть время. Наверняка всем сердцем она любит своего Серого Стража, с нетерпением дожидаясь его возвращения.

О разговоре с Морриган Инквизитор известил Лелилану, ровно как и о том, что надлежит немедленно отыскать следы Героя Ферелдена в западных землях Орле и попытаться связаться с ним. Действительно, оставленное в означенном месте, указала на которое Морриган письмо нашло, судя по всему, своего адресата, ибо вскоре вернувшийся в Скайхолд лазутчики передали Инквизитору письмо ответное.

«С сожалением признаю, что мне нечего рассказать о Корифее», - значилось в нем. – «Оказавшись в ордене во время Мора и не успев провести там достаточно времени, я знаю о древних порождениях тьмы меньше прочих Серых Стражей. Как я уже упомянул, сейчас я веду собственные поиски. Все Серые Стражи, не павшие в бою, рано или поздно начинают слышать так называемый Зов: это магическое явление напрямую проистекает из нашей связи с моровой скверной и порождениями тьмы. Я решил, не дожидаясь момента, когда эта порочная магия отнимет у меня жизнь, предотвратить Зов и спасти от него всех Стражей». И подпись – Страж-командующий Косленд из Ферелдена.

...Наконец, по завершении последних приготовлений к маршу, Инквизитор созвал сподвижников на последний военный совет, проводимый в Скайхолде. Морриган известила остальных о том, что, насколько известно ей, Корифей стремится войти в Тень во плоти, дабы обрести силу бога, или – что более вероятно, - выпустит в мир такие полчища демонов, что те обратят его в пустыню. И если добьется он желаемого, то первым делом уничтожит именно Инквизицию.

Слушая речи Морриган, Жозефина, Каллен и Лелиана встревожились. Как им следует поступить? Дожидаться прибытия союзников? Незамедлительно отправлять разведчиков в Арборскую глушь?.. Но те погибнут без поддержки солдат!..

Сохраняя спокойствие, Инквизитор обратился к советникам, постановив: «Жозефина, пусть наши союзники вышлют разведчиков в глушь. Лелиана, твои самые быстроходные агенты к ним присоединятся. Так у нас будет достаточно шпионов, чтобы задержать армию Корифея, пока не подоспеют солдаты Каллена». «Сколько уверенности», - усмехнулась Морриган, однако смотрела на Инквизитора с нескрываемым уважением. – «Но Арборская глушь весьма негостеприимна. В лесах много древней эльфийской магии». «Будет упущением не воспользоваться вашими знаниями, леди Морриган», - молвила Жозефина. – «Пожалуйста, поделитесь соображениями». Чародейка заверила посла, что так и сделает, после чего поблагодарила советников, выказывающих ей свое доверие.

И сейчас, глядя на верных советников своих и товарищей, сознавал Инквизитор, что они – именно те, кто обратил горстку солдат и идеалистов в могучую силу, должную низвергнуть самозваного бога. Все они разделяли единую цель, жили ею и жертвовали всем ради достижения оной.

...На рассвете следующего дня союзные рати выступили к Арборской глуши. Воители Империи Орле и Ферелдена, маги, долинные эльфы, иные фракции и ордена, заявившие о союзе с Инквизиции, следовали под стягами сего движения к пределам предвечной эльфийской чащобы. Достигнув оной, инквизиторы разбили лагерь, и лазутчики доложили Вестнику, что Корифей направился к эльфийскому храму, в то время как красные храмовники самозабвенно сражаются за своего господина, сдерживая натиск союзных сил.

Морриган заметила, что руины храма, скорее всего, святилище Мифал, и, стало быть, находится внутри искомый Корифеем элувиан. Инквизитор повел за собою в бой войско, и Арборская глушь обратилась в поле брани... С удивлением отмечали инквизиторы, что противостоят им не только немногочисленные Серые Стражи, остающиеся под контролем Корифея, красные храмовники, но и некие престранные эльфы, причем очевидно, что не имеют те никакого отношения к союзникам Старейшего. Или это долинные эльфы, отделившиеся от собратьев и образовавшие культ, фанатичные в желании своем не подпускать людей к храму, или же – прямые потомки древних эльфов, обитавшие здесь со времен падения Арлатана.

Путь инквизиторам преградила Калперния, но поведал Тревальян сподвижнице Корифея о том, что последний намеревается предать ее, обратив в сосуд, коий вберет в себя могущество Источника Скорби, а для этого – пленит магическими путами... так же, как поступил с магистром Эрастенесом. В доказательство сего утверждения Инквизитор продемонстрировал Калпернии свиток к заклинанием магических пут, обнаруженный в храме Думата. Чародейка разгневалась: Старейший обвел ее вокруг пальца, а ведь она всего лишь хотела возродить прежнюю славу Империума Тевинтер. После чего Калперния вознамерилась бросить вызов своему хозяину, обещав, что непременно воплотит в жизнь свою мечту – если, конечно, выживет...

Достигнув храма, Вестник и спутники его лицезрели Корифея, Самсона и красных храмовников, подступающих к находящимся у врат святилища Мифал эльфам. «Недобитки», - прорычал Корифей, шагая вперед. – «Они не помешают нам попасть к Источнику Скорби».

Каменные страж-статуи у врат ожили, и разрушительная магия объяла фигуру Корифея. Тот продолжал шагать вперед... и последовавший магический взрыв уничтожил как статуи, так и эльфов, и самого Корифея... Державшиеся доселе поодаль Самосон и красные храмовники со всех ног бросились ко вратам храма.

Герои последовали за ними, но остановились у врат... с изумлением наблюдая, как один из мертвых Стражей, сопровождавших Старейшего и погибших при взрыве, поднимается на ноги – тело его изменяется, обращаясь к Корифея!.. Стало быть, обладает тот способностью перемещать сущностью свою в иные тела, тронутые скверной – способность, подобная той, коей обладают архидемоны!.. Однако сущность тех погибает, пытаясь переместиться в тела, где уже находится душа; Корифей же, похоже, оную способен исторгать или подавлять. И именно так удалось ему выжить в тюрьме Серых Стражей, когда Хоук наряду со сподвижниками уничтожил предыдущее физическое воплощение сего порождения тьмы.

Однако времени на раздумья не было: Корифей шагал к вратам, а в небесах над храмом появился его подручный дракон, столь подобный на архидемона. Инквизиторы немедленно укрылись за вратами храма, захлопнули их, восстановив тем самым охранную магию. Но придется поспешить, дабы отыскать в святилище Мифал помянутый Корифеем Источник Скорби. О том, что оный может представлять собой, не ведала даже Морриган; чародейка признала, что, быть может, ошибалась, и ищет Корифей вовсе не элувиан.

Исследуя руины храма, Инквизитор и Морриган продолжали беседовать о престранном порождении тьмы, выступал которым Корифей. «Вы уверены, что Корифей обрел бессмертие через силу Мора?» - спрашивал Вестник, и отвечала чародейка: «Вы, вероятно, забыли: я была в Ферелдене при Пятом Море. И архидемона видела воочию. Как Корифей научился вселять свою душу в зараженную тела – это действительно вопрос. Если мы ответим на него, то, возможно, сумеем покончить с Корифеем раз и навсегда. Но сначала предлагаю заняться Источником. Ведь если Корифей его заполучит, это может быть концом всему».

Рассказывала Морриган и то, что было ей известно об эльфийских храмах, о ритуалах и церемониях, длившихся порой десятилетиями; быть может, знания эти и породили ностальгические долинные легенды от утраченном бессмертии эльфов. «Когда я изучала этот вопрос, то встречала много странных мнений об эльфийских руинах», - говорила чародейка. – «Кто-то утверждал, что боги посылали в храмы диковинных тварей, чтобы те провозгласили их пророчества. Еще встречала мнение, что они нашептывали мудрые мысли тем, кто проспал здесь один год и один день без перерыва. Второе, возможно, недалеко от истины. Древние эльфы слыли хорошими странниками по Тени».

«То есть, Мифал поклонялись как богине...» - задумчиво произнес Инквизитор, и Морриган пожала плечами, молвив: «Так можно предположить. Но что есть бог, как не существо с безмерным могуществом? В конце концов, ужасные Старые Боги были не более чем драконами. Они восстают, воплощаясь в виде архидемонов, и гибнут. Возможно, Мифал была могущественной эльфийкой, правительницей среди себе подобных. История часто водит сказителей за нос. По правде говоря, я даже не уверена, что Мифал – одна личность. Описания... так неоднозначны».

«Есть разные описания Мифал?» - удивился герой. «В большинстве легенд Мифал исправляет несправедливости с материнской добротой», - отвечала Морриган. – «Вознеси свой голос к Мифал, вершительнице правосудия, защитнице солнца и земли», - говорится в одних преданиях. А в других она предстает мрачной и мстительной. «Обратись к Мифал, и она сокрушит твоих врагов, заставив их страдать. Как бы там ни было, сказания о Мифал сходятся в одном: она была обманута Страшным Волком, как и иные эльфийские боги, и заточена в царствии, лежащем за пределами Тени. Многие долинные эльфы полагают, что именно поэтому боги не спасли их от всех несчастий. А, быть может, они были просто правителями и их убили тевинтерцы. Кто знает?»

Продолжая углубляться в руины храма, находили герои тела красных храмовников, наверняка павших в противостоянии страже святилища Мифал. Вдалеке заметили инквизиторы отряд, ведомый Самсоном; следуя воле последнего, красные храмовники скрылись в разломе, однако Морриган предостерегла спутников от подобного жеста, настаивая на то, что надлежит им следовать смиренно путем просителей, ибо ведома Мифал также как богиня правосудия, и приходили эльфы в сей храм с прошениями о суде, а после доказывали, что достойны этого.

Кассандра напомнила чародейке, что снаружи с миньонами Корифея сражаются воители Инквизиции, и не следует тратить время на исполнениен неких позабытых ритуалов. Настаивая на том, что необходимы оные, Морриган отозвала Инквизитора в сторону, молвила: «Есть... опасность для естественного порядка вещей. Тогда-то Тедас полнился чудесами и могуществом. Сейчас нам остались лишь крохи. Корифей впустую расстратит древнюю силу Источника, а я смогу ее восстановить... Ведь, если подумать, люди бредут по миру ощупью, уничтожая все, чего не понимают: эльфов, драконов, магию... продолжать можно бесконечно. И если не пойти против этого течения, у нас не останется ничего кроме обыденности. Я знаю, что это так. Здесь, в храме, я прочла на одной из каменных табличек: испивший из Источника Скорби обретет великое благо... но заплатит за это ужасную цену».

И заплатить цену Морриган была готова – ради дела Инквизиции, ради низвержения Корифея... а, быть может, и ради неких собственных мотивов, о которых предпочла умолчать. Тем не менее, ей удалось убедить Инквизитора в необходимости проявления почтения к Мифал, и свершили они эльфийские ритуалы, позволившие развеять магические барьеры, преграждавшие путь к внутренним помещениям храма.

Стоило героям проследовать в следующее помещение, как окружили их эльфы – стражи храма, - а предводитель последних долго и внимательно рассматривал Иквизитора, после чего изрек: «Ты... не похож на других чужаков. На тебе магическая метка, которая... знакома нам. Как это произошло? И как ты связан с теми, кто побеспокоил наш сон ранее?» «Сон?» - озадачился герой. – «Не понимаю... Кто вы?»

«Мое имя – Абелас», - представился эльф. – «Мы – стражи этих священных земель, призванные дать отпор чужакам. Мы просыпаемся, лишь чтобы дать бой и защитить храм. С каждым вторжением нас все меньше. Я знаю, что вы ищите. Как все, кто приходил ранее, вы хотите испить вир’абеласана». «Там, где путь скорби», - шепнула Морриган Инквизитору. – «Он говорит об Источнике!» «Он не для тебя», - беспрекословно постановил Абелас. – «Ни для кого из вас!»

«Значит... вы – эльфы древности?» - вопросил Инквизитор, не в силах уверовать в подобное. – «Из тех времен, когда Тевинтер еще не разрушил Арлатан?» «Шемлены не разрушали Арлатан», - покачал головой Абелас. – «Мы, эльфы, сами начали войну друг с другом. Когда двери этого святилища закрылись, наше время уже истекло».

Пораженный Дориан спрашивал, как могло случиться, что история их говорит совсем иное, ведь, насколько ведомо, именно Империум сокрушил Арлатан в великой войне. «Если только можно назвать войной пиршество стервятников на мертвечине», - поморщился Абелас. – «Мы пробуждались лишь по зову, и мир всякий раз становился все более чуждым. Но мы выстоим. Вир’абеласан необходимо защитить!»

«Что же это все-таки такое - вир’абеласан?» - вопросил Инквизитор, и отвечал Абелас: «Это путь, по которому идут лишь те, кто службой своей снискал благо Мифал. Большего вам знать не нужно». «Мы пришли помешать Корифею», - настаивал Инквизитор, видя, что не собираются эльфы пропускать их и надеясь решить дело миром. – «Это ему, а не мне нужен ваш Источник».

Абелас долго размышлял, но в итоге согласился объединить усилия с чужаками в противостоянии Корифею, если те по завершении противостояния уйдут... и не вернуться боле. «Решайте осторожно», - не скрывая тревоги, шепнула Морриган Инквизитору. – «Вы должны остановить Корифея, да, но Источник может понадобиться вам самим».

Инквизитор, однако, принял предложение Абеласа о временном союзе, и эльф обещал, что сородичи его проводят героев к Источнику Скорби... который не должен быть осквернен, и при угрозе сего он уничтожит вир’абеласан самостоятельно!.. Обратившись в птицу, Морриган вылетела из чертога – вне всяких сомнений, устремившись к Источнику Скорби; встревожившись, Абелас последовал за нею.

Сопровождаемые хранящими молчание эльфами, герои поспешили во внутреннее святилище храма Мифал, и близ зала с Источником настигли Самсона и красных храмовников. Предводитель тех нисколько не устрашился появлению инквизиторов и эльфов-стражей; пребывал он в полном осознании собственной безопасности. «Я выполняю его приказ», - буднично заметил Самсон, обращаясь к Инквизитору. – «Корифей избрал меня дважды. Первый раз – как своего полководца, а теперь – как сосуд для Источника Скорби. Ты знаешь, что в Источнике? Мудрость. Такая мудрость, которая может очистить мир. Я передам ее Корифею, и он сможет войти в Тень без твоего драгоценного Якоря».

«Что еще за сосуд?» - нахмурился Инквизитор. «А как еще назвать то, что опустошит Источник?» - усмехнулся Самсон. – «Я отнесу его силу Корифею. Вот задача, доверенная мне». Самсон искренне полагал, что Корифей – неодолимая сила, которую Церковь пытается обуздать, - новый бог, светоч нового мира.

Руна, изготовленная Дагной, позволила Инквизитору лишить чар доспех Самсона, сделав того уязвимым. Откупоривая бутыли с красным лириумом, предводитель красных храмовников лихорадочно вливал в себя их содержимое, обращаясь в монстра... После чего в противостоянии герои сокрушили жалкие остатки красных храмовников, повергли Самсона, однако добивать не стали, дабы доставить в Скайхолд и предать суду.

Проследовав к Источнику Скорби, лицезрели герои горячо спорящих Абеласа и Морриган. Последняя доказывала, что эльф уничтожит Источник, лишь бы он не достался никому, и Тедас утратит поистине великое чудо; Абелас полагал, что пусть уж Источник – наследие его народа - исчезнет вовсе, чем достанется недостойным.

Обратившись к Инквизитору, Морриган настаивала, что могущество, сокрытое в Источнике Скорби, необходимо во что бы то ни стало обратить против Корифея. «Вы хоть представляете, о чем просите?!» - в гневе возвестил Абелас, и, указав на вир’абеласан, продолжал: «Каждый последователь Мифал на закате жизни передавал свои знания... через него. Все то, чем мы были. Все то, что мы знали. Все канет в небытие». «Неужели лучше, чтобы знание осталось в Источнике и никому не досталось?» - попытался воззвать к разуму древнего эльфа Инквизитор. – «Ты готов уничтожить его?»

«Ты высказал уважение к Мифал, и в тебе есть праведность, которую я не могу отрицать», - изрек Абелас, пристально глядя на героя. – «Ты действительно этого желаешь? Почерпнуть от вир’абеласана, чтобы сразиться с врагом своим?.. Но вир’абеласан может быть необъятен для разума смертных. Дерзай, если готов, но знай: ты навсегда будешь связан с волей Мифал». «Связан?» - нахмурилась Морриган, не ожидавшая от эльфа подобных слов. – «С богиней, которой больше нет, если она вообще существовала?»

«Сказан, как мы все», - отрезал Абелас, не желая вдаваться в теологические споры. «Но эльфийские легенды гласят, что Фен’Харел обманул Мифал и заточил ее Извне», - настаивала Морриган, пытаясь понять подоплеку слов древнего эльфа, и отозвался тот: «Эльфийские» легенды лгут. Страшный Волк непричастен к ее убийству». «Убийству?» - изумилась Морриган, и Абелас утвердительно кивнул: «Она была убита, если бога действительно можно убить. Ее предали те, кто разрушил этот храм. Но вир’абеласан остался. И остались мы. Это немало».

После чего Абелас постановил, что служба его и сородичей окончена, и уходят они из храма, не желая боле принимать участие в делах мирских. И когда удалился эльф, перевели герои взор на Источник Скобри... и на элувиан, возвышающийся за ним. Похоже, Морриган была не так уж неправа в своих предположениях об устремлениях Корифея. «Помните, когда я провела вас через элувиан, то сказала, что для каждого нужен ключ?» - напомнила она Инквизитору, и, кивком указав на вир’абеласан, пояснила: «Для этого ключ – Источник. И если мы заберем его могущество, последний элувиан Мифал станет для Корифея не более чем стекляшкой».

Морриган решительно заявила, что готова заплатить любую цену, какую бы не потребовал от нее Источник; к тому же, чародейка подходит лучше всего из отряда в качестве хранилища для совокупного утраченного знания эльфийского народа. Притом о том, что станет неразрывно связана с волей Мифал, Морриган ничуть не беспокоилась, полагая, что существование подобной богини – не более, чем вымысел. Кассандра, однако, сомневалась в чистоте намерений чародейки: уж слишком она рвется к могуществу Источника Скорби, и, быть может, станет злом, еще похуже Корифея.

Испытывая большие сомнения в том, что поступает верно, Инквизитор отступил, позволив Морриган проследовать к вир’абеласану, ведь настаивала та, что мудрость Источника может подсказать, как покончить с Корифеем. Чародейка ступила в центр вир’абеласана, нырнула...

Ярчайшая вспышка поглотила ее, а когда иссякло сияние, зрели герои пребывающую в беспамятстве Морриган; находилась чародейка в центре пустующего резервуара, где лишь несколько мгновений назад пребывали воды Источника Скорби.

Довольно скоро Морриган пришла в себя, к искреннему облегчению Инквизитора. Чародейка выглядела растерянной, и бормотала что-то про поток знаний, хлынувший в разум ее...

Вдали возник Корифей, испустил гневный вопль, видя, что Источника Скорби не существует боле. Морриган воззвала к магии элувиана, пробуждая волшебное зеркало, и в оное поспешили сигануть инквизиторы, а следом за ними – и сама чародейка.

Миновав Перекресток, отряд вернулся в Скайхолд, где возвращения Инквизитора с нетерпением дожидались его верные советники. Армия Инквизиции и союзников все еще оставалась в Арборской глуши, расправляясь с остатками воинства Корифея. Как же поведет себя последний?.. Спрячется, дабы набраться сил и попытаться напасть снова?!.

«Он не спрячется», - произнесла Морриган, обращаясь к советникам, и пояснила: «В Источнике Скорби было много голосов, и сейчас они говорят со мной через века. В них – мудрость и тайны, которые я не могла себе даже вообразить. Но и эти голоса страшатся того, чем стал Корифей... К счастью, теперь я знаю его слабое место. Дракон, который сопровождает его, не архидемон. Это просто дракон, в которого Корифей вложил часть своей сущности. Сделал он это, вне всяких сомнений, из гордыни, чтобы уподобиться богам древности. Этой-то гордыней и можно воспользоваться. Если убить дракона, Корифей потеряет возможность переселяться в другие тела. В этот момент с ним и надо покончить».

«Вы уверены?» - сомневался Инквизитор. – «Если рядом не будет тел для переселения...» «Вы предполагаете, что его способность ограничена расстоянием?» - закончила мысль Морриган, отрицательно покачала головой. – «Увы, нет». «Так что вы предлагаете?» - поинтересовался Каллен, обращаясь к чародейке. – «Убить дракона – непростая задача, даже если мы его найдем». «Есть способ победить дракона и сравняться с Корифеем в силе», - обнадежила Морриган командующего. Источник как раз нашептывает его мне».

Морриган устремилась в свои покои, просив Инквизитора присоединиться к ней через несколько часов. А покамест Вестник наряду с советниками проследовал в большой зал Скайхолда, где состоялся суд над доставленным в замок под усиленным конвоем Самсоном. Последний признался, что последовал за Корифеем, дабы погибли храмовники в бою, на пике славы, а не как жалкие пешки, используемые Церковью... но и здесь все обернулось ложью, расточаемой могущественным порождением тьмы. И, поскольку все, что было важным для него, уничтожено ныне, Самсон был готов поведать инквизиторам обо всем, что знал сам о Корифее и его союзниках. Постановил Инквизитор, что проведет Самсон оставшиеся годы на службе Инквизиции под бдительным присмотром со стороны Каллена; быть может, однажды бывший храмовник вспомнит об идеалах, которым служил когда-то.

Ступив в покои Морриган, узрел герой донельзя встревоженную Лелиану близ элувиана. Сенешаль сообщила Инквизитору, что Киран каким-то непостижимым образом сумел воззвать к магии элувиана, после чего ступил в зеркало; после чего Морриган, вне себя от страха, бросилась за сыном.

Не мешкая, Инквизитор проследовал в элувиан, к изумлению своему оказавшись не на Перекрестке, но в Тени! Каким образом сумел он переместиться в сие пространство во плоти?.. Неужто для элувианов поистине не существует преград?!.

Вскоре настиг он Морриган, вновь и вновь выкрикивающую имя сына. Чародейка была близка к панике: чтобы направить сюда магические потоки, исходящие от элувиана, необходима поистине невероятная сила. Как десятилетний мальчишка сумел содеять подобное?!.

Продолжая исследовать окрестные пределы, заметили Инквизитор и Морриган Кирана, замершего подле пожилой женщины. Чародейка заметно побледнела при виде ее, но нашла в себе силы приблизиться к двоим, холодно произнесла: «Мама».

«Так это вы увели сына Морриган?» - вопросил Инквизитор, пытаясь понять суть происходящего и то, что представляет собой сия престранная семейка. «Вот еще», - хмыкнула женщина. – «Он пришел навестить бабушку, как примерный мальчик. Всегда знала, что ум передается через поколение».

«Киран тебе не внук», - бросила Морриган, пытаясь скрыть страх в голосе. – «Отпусти его!» «Будто бы я держала его силой», - отозвалась женщина, обратилась к Инквизитору: «Видите, какая неблагодарная? Всегда была такой». «Неблагодарная?!» - задохнулась от гнева Морриган, переходя взгляд с Инквизитора на ненавистную мамашу. – «Я знаю, как ты собираешься продлить себе жизнь, старая ведьма! Тебе не заполучить ни меня, ни моего сына!»

Морриган начала было творить заклинание, однако женщина сделала лишь жест рукой, и магические энергии иссякли, повергнув чародейку в полнейшую растерянность. «Что ты сделала со мной?» - выдохнула она, и назидательно отвечала женщина: «Я не делала ничего. Это ты пила из Источника. По собственному выбору».

Намек был слишком прозрачен, чтобы не осознать его смысл. «Ты... Мифал», - выдавила Морриган в вящем изумлении. Возникла тишина; Киран приблизился к матери, прошептал: «Прости, мама. Я услышал, как она зовет. Она сказала, что время пришло».

Морриган не разумела ровным счетом ничего; о том, что мать ее окажется древней эльфийской богиней из позабытых преданий, она и помыслить не могла! «Когда-то я была просто женщиной, одиноко молящей о правосудии во тьме», - отозвалась мать чародейки. – «И тогда она пришла ко мне – тень древнего создания – и дала мне желаемое, и даже больше. С той поры я долгие века ношу в себе Мифал и ищу того правосудия, в котором было отказано ей. И сейчас Мифал – часть меня, неотделима, как сердце неотделимо от груди. Ты же слышишь голоса из Источника, девочка. Что они тебе говорят?»

«Они... говорят, что все так и есть», - вынуждена была признать Морриган, впервые за долгое, долгое время осознав собственную беспомощность – вопреки своим самым страшным опасениям, она оказалась привязана к воле сущности, оказавшейся ее собственной матерью – беспощадной и непредсказуемой!

«Но что есть Митал?» - спрашивал у воплощения богини обескураженный Инквизитор. – «Легенда, которой дали имя и возвысили до божества, или нечто большее?» «Истина не конец, а лишь начало», - прозвучал загадочный ответ. – «Истинный Вестник. Взывающий к небесам, предвестник новой эпохи. А что до меня – у меня много имен. Вы же... можете звать меня Флемет». «Мне знакомо имя «Флемет», - нахмурился Инквизитор. – «У ферелденцев есть легенда о вас. В ней говорится, что когда-то вы ушли от мужа к любовнику, но муж перехитрил вас, убил любовника, а вас отправил в заточение. И тогда к вам явился дух, чтобы помочь отомстить. Мифал... так вот о ком говорилось в легенде!» «Вот так в один прекрасный день кто-то берет и излагает все ужасны твоей жизни в двух словах», - с нескрываемым сарказмом молвила Флемет, после чего признала: «Все верно, я была той самой женщиной. Так началась моя история».

«Флемет фигурирует и в других легендах...» - продолжал говорить Вестник. – «Помогает героям по неведомым причинам». «Я подталкиваю историю, когда это нужно», - не стало отпираться воплощение Мифал. – «Но иногда приходится дать ей хорошего пинка».

«Но если Мифал внутри вас, почему бы не явить себя миру?» - вопрошал Инквизитор, не разумея, почему это престранное волшебное создание скрывается ото всех, ныне живущих. «Еще до прихода Мифал я знала, что в душах у окружающих», - с неприкрытой горечью усмехнулась Флемет. – «Поэтому она пришла ко мне. Им не нужна истина, а я... лишь тень, тающая на солнце».

«Но почему Мифал пришла к вам?» - прозвучал следующий вопрос Инквизитора, и очередной расплывчатый ответ не замедлил себя ждать: «Ради расплаты, которая сотрясет небеса». «И ты потакаешь ее капризам?» - хмыкнула Морриган. – «Ты хоть знаешь, кто она на самом деле?» «Ты сама пытаешься спасти силу прошлого, но для чего?» - отвечала вопросом на вопрос Флемет, и когда Морриган не нашлась, что сказать на это, изрекла: «Потому что я тебя этому научила, девочка. Потому что происходит кто, что вовеки не должно было случиться. Ее предали, как предали меня, как предали весь мир! Мифал прорвалась ко мне сквозь века, и я помогу ей нести возмездие!»

Инквизитор напрямую вопросил, собирается ли Флемет заставить свою дочь служить ей, на что женщина растянула губы в улыбке, бросив: «О, она прирожденная прислужница!» «Тогда чего ты хочешь?» - молвила Морриган, и Флемет, кивком указав в сторону Кирана, произнесла со значением: «Одного и только одного».

Морриган постановился, что не допустит того, чтобы сын ушел с этим предстранным созданием, воплощавшим в себе сущность древней эльфийской богини, но заметила Флемет, обращаясь к дочери: «Он несет в себе частицу былого, ускользнувшего от хватки тьмы. Ты сама знаешь». «Он тебе не пешка, мама!» - возмутилась Морриган. – «Я не позволю воспользоваться им!» «А ты сама не пользовалась им?» - скептически изогнула бровь Флемет. – «Разве не ради того ты согласилась его зачать?» «Тогда – да», - помедлив, признала чародейка. – «Теперь... теперь он мне сын».

С мольбой в глазах обратившись к Инквизитору, поведала Морриган, что Флемет продлевает себе жизнь, переселяясь в тела дочере. «Мне была уготована та же участь», - призналась чародейка. – «Я не позволила ей это сделать, и теперь она собирается вселиться в Кирана!»

«Не только во мне живет душа того, с кем распрощались и о ком позабыли», - продолжала говорить загадками Флемет, но Морриган, похоже, прекрасно ее понимала. «Он больше этого, мама», - устало молвила она, и Флемет понимающе кивнула: «Как и я, но разве я жалуюсь? Не так просто уйти от предназначения, девочка моя».

Киран убеждал мать, что права бабушка, и он должен пройти через это, однако Морриган, не понимая мотивы, коими руководствовалось воплощение Мифал, оказывалась позволить той прикоснуться к ее сыну.

«Если Киран такой особенный, почему вы так долго не приходили за ним?» - поинтересовался Вестник, и призналась Флемет: «Я не знала, где он. Морриган умело прятала его от меня... до настоящего момента». «Источник...» - простонала чародейка, лишь сейчас осознав, сколь безрассудно поступила, и Флемен согласно кивнула, не преминув напомнить дочери: «Всегда хватаешь то, что тебе не по силам, сколько бы я тебя ни учила».

«Вы... собираетесь завладеть телом мальчика?» - напрямую осведомился герой, и Флемет, криво улыбнувшись, изрекла: «Если моя дочь верит в это, наверное, так и есть». После чего, обртившись к Морриган, постановила: «Вот мое предложение, дорогая девочка. Отпусти со мной мальчика, и будешь навсегда свободна от меня. Я никогда больше не вмешаюсь в твою жизнь и не наврежу. Или оставь мальчика при себе... и никогда не будешь в безопасности. Я возьму свое». «Я рискну», - с вызовом вздернула подбородок Морриган, и глаза Флемет угрожающе сузились. «Я уже нашла тебя, девочка», - процедила она. – «Почему ты думаешь, что не найду снова?» «Забери мое тело сейчас, если хочешь», - решилась чародейка. – «А Кирана отпусти. Без меня ему будет лучше, как мне было лучше без тебя».

Если слова дочери и задели Флемет за живое, виду она не показала. Женщина коснулась груди мальчугана, и отделился от того сияющий огонек, заплясал над ладонью Флемет, а после устремился к женщине, исчез... «Снов больше не будет?» - с надеждой вопросил Киран, и когда Флемент уверела его в том, что о снах можно забыть, на лице мальчика отразилось облегчение от осознания того, что покончено с кошмарами раз и навсегда.

Киран подбежал к матери, крепко обнял ее, а Флемет, улыбнувшись растерянной дочери, назидательно молвила: «Душу не вселить силой, Морриган. Тебе никогда ничего не грозило. Слушай голоса. Они будут учить тебя... как не сумела я». С этими словами воплощение Мифал устремилось прочь, а трое провожали сущность сию глазами.

Позже, проследовав через элувиан и вернувшись в Скайхолд, Морриган обратилась к сыну, спрашивая, не ранен ли он, и отвечал Киран: «Мне одиноко». Дождавшись, когда мальчишка покинет чертог, чародейка обернулась к Инквизитору, пояснив: «Флемет нужна была лишь душа Старого Бога... Стоит ли мне напоминать себе, что, возможно, я не знаю всего на свете? В моей матери – душа эльфийской богини... Или не душа, а то, что составляет сущность Мифал. Ее замыслы мне неведомы».

«Вы действительно не догадывались, кто она?» - вопросил Инквизитор, и Морриган, неуверенно пожав плечами, молвила: «Я знала, что она скрывает правду. Даже подозревала, что она не совсем человек... Но настолько?.. Всю жизнь думала, что так называемые «эльфийские боги» - просто восславленные в свое время правители. Теперь усомнилась. А сомневаться... неуютно, Инквизитор. Порадуйтесь, что сами не испили из Источника. Очевидно, я теперь связана с матерью до конца времен».

«В Киране была... душа Старого Бога?» - в свете ломающих мировоззрение откровений нынешнего дня оное оказалось самым неожиданным. «Да», - кивнула Морриган. – «Отобранная у архидемона в последней битве Пятого Мора. Он еще ничего не знал. Затрудняюсь представить, как это на нем скажется». «Но зачем вы...» - начал было герой, но Морриган оборвала его, заключив: «Я же уже говорила вам в храме. Магию древности нужно сохранить, как бы она ни пугала. Киран выполнял свое предназначение. Теперь оно в руках Флемет. Посмотрим, что она сделает с ним».

«Как бы там ни было, я думаю, вы все сделали правильно», - заверил чародейку Инквизитор. «Да?» - с нескрываемой надеждой вопросила та, и голос ее дрогнул. – «Она испытывала меня, а я так и не поняла, выдержала ли испытание».

Взяв себя в руки, Морриган заметила, что настало время подготовиться ко встрече с самим Корифеем. Голоса из Источника Скорби утверждали, она чародейка в силах справиться с драконом, осталось лишь найти того... Но как?.. Ни один из лазутчиков Инквизиции не сумел отыскать убежище морового магистра и его подрученого дракона...

Ярчайшая вспышка озарила небеса, и инквизиторы с ужасом воззрились на Брешь в небесах, вновь раскрывшуюся и продолжающуюся шириться. Стало быть, Корифей, лишившись армии, бросает Инквизиции открытый вызов, и находится, несомненно, в Долине Священного Праха – там, где все и началось. И поскольку союзное воинство еще не достигло Скайхолда, возвращаясь из Арборской глуши, бросить вызов противнику предстоит Вестнику Андрасты и ближайшим сподвижникам его.

Тесса оставалась в таверне Скайхолда, предаваясь раздумьям. Когда она начала работать с Мариусом, то первым, что он сказал ей, было: «Ожидай неожиданное». Тогда она ответила, что в самом определении кроется противоречение, а затем была вынуждена объяснять – что же она имеет в виду. А когда закончила, он смотрел на нее так серьезно-серьезно... Тесса вздохнула: как будто выражение лица Мариуса может быть каким-то иным, нежели серьезным... «Тесса», - сказал он тогда назидательно, - «когда имеешь дело с магами и магией, все идет вразрез с планами». И сейчас девушка размышляла над тем, как, в сущности, был прав ее напарник. Но только применительно не к магии – а к жизни в целом.

Год назад они расправлялись с магами в Свободных Просторах за звонкую монету. Неделю назад они вернулись в Скайхолд, будучи агентами Инквизиции, призванные самой Соловкой. А сейчас они просто бездельничают, ибо опоздали, и Инквизитор отправился спасать мир, не дождавшись их. Практически вся армия Инквизиции устремилась в Арборскую глушь, и в Скайхолде мало кто остался...

Тесса вернулась мыслями к Мариусу, замершему перед камином и о чем-то размышляющему. Все это время она думала, что напарник ее в первую очередь – наемник. И не подозревала, что он стремится обрести нечто, во что сможет поверить. Начинание, достойное, чтобы за него умереть. И навряд ли можно найти что-то более достойное, нежели спасение мира. В этом Тесса была полностью согласна с Мариусом.

Громогласный звук, раздавшийся снаружи, заставил находящихся в таверне броситься к выходу, воззриться в небеса, где вновь зияла Брешь. Вот уж действительно, «ожидай неожиданное». Ведь означает это, что если Инквизитор действительно отправился спасать мир... что-то пошло не так!..

«Те, у кого есть мечи и руки, чтобы сражаться ими, следуйте за мной», - произнес знакомый голос. На ступенях, ведущих в большой зал Скайхолда, находилась Чартер, и Тесса не могла отделаться от мысли, что если Соловка была мастером над шпионами, то Чартер – ее клинок, разящий из теней. Выражение лица эльфийки, с которой Тесса успела вступить в весьма близкие, признаться отношения, было ей незнакомым: суровое, сосредоточенное... и откровенно пугающее.

«Вы нужны Инквизитору», - бросила Чартер Тессе, Мариусу и четверым молодым искателям приключений, устремившимся к ней, после чего проследовала в большой зал замка, где разъяснила агентам Инквизиции текущую ситуацию. «Корифей бежал из Арборской глуши», - говорила она. – «Он сумел вновь открыть Брешь над руинами Храма Священного Праха, и разрастается она более стремительно, нежели ранее. Если Инквизитор не закроет ее в кратчайшие сроки, все сущее обратится в чистейший хаос. Мы понесли тяжелые потери в Арборской глуши и армия не успеет вернуться вовремя. Как раз сейчас Инквизитор и его ближайшие сподвижники направляются к руинам Гавани, дабы сразиться с Корифеем. Подкрепления на подходе, но нам необходим небольшой отряд, чтобы зачистить путь к руинам храма – систему пещер, где сейчас, вероятно, пребывает немало демонов, вырвавшихся из Тени. Именно с ними вам и предстоит покончить».

Не теряя времени, шестеро отправились на конюшню, седлать лошадей. Предводитель отряда искателей приключений на службе у Инквизиции, Донал Сатерланд, не преминул высказать свое восхищение Тессе и Мариусу, ибо был наслышан о подвигах тех на Изумрудных Могилах, когда убийцы магов разом прикончили трех великанов. После чего представил Тессе своих спутников: эльфа-мага Вота, гнома-вора по прозвищу Крысеныш, и воительницу Шейд. Глядя на сих восторженных юнцов с горящими глазами, Тесса лишь вздохнула: обычно такие первыми расстаются с жизнями.

В конюшню ступила Чартер, отозвала Тессу в сторонку, и, крепко поцеловав в губы, тихо произнесла, кивнув в сторону Мариуса: «Не умирай ради него». «Чего?» - опешила Тесса, не ожидавшая подобного от вечно собранной, не выражающей чувств подруги. «То, что слышала», - отрезала та. – «Вложи меч ему в руку, укажи на цель и он продолжит идти к ней, пока не лишится сил. А на самом деле он – всего лишь щенок, которого слишком часто пинали ногами. Потому ты и заботишься о нем». «Он мой друг, Чартер», - возразила Тесса. – «Он мой напарник». «Ты сделаешь все для него», - вздохнула Чартер с нескрываемой печалью. – «Но спроси себя: поступит ли он так же для тебя?.. Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты вернулась назад в целости и сохранности». С этими словами эльфийка нежно коснулась ладонью щеки девушки, после чего устремилась прочь...

...Шестеро покинули Скайхолд, и, сверяясь с картой, выступили к пещерам в Ледяных горах, дабы покончить с занявшими те демонами. Тесса ненавидела отправляться в сражение в смятении чувств, ведь подобное состоянии вполне может привести к скорой гибели. Во-первых, Чартер... Девушка полагала, что эльфийка говорила искренне... ведь прежде никто и никогда не просил ее «вернуться в целости и сохранности». Обычно на прощание она слышала «убирайся» или «убью, если увижу снова». Стало быть, Чартер – являющаяся шпионкой, не следует об этом забывать – или играет с ней... или не играет. И если нет... Тесса сознавала, что испытывает в отношении эльфийски те же чувства. И подобная мотивация вполне достаточна... нет – более, чем достаточна!..

Во-вторых, есть еще и Мариус. Друг, о котором она практически ничего не знает. Напарник, от которого порой слова несколько дней не дождешься. Не то, чтобы Чартер была совсем уж неправа. Тесса знала, что Мариус нуждается в ней. И Мариус это знал. Но оставался вопрос: для чего она была нужна ему на самом деле? Чтобы книги перед сном читать и раны перевязывать? Или же чтобы быть приманкой для потенциальных жертв? Она не его любовница, не человек, которому он изливал бы душу. Год назад Тесса бы поклялась, что Мариус никогда и никого не целовал. Вспомнив об эпизоде в банях Минратуса, Тесса нахмурилась. Стало быть, она очень ошибалась в мнении о напарнике. Быть может, именно это хотела сказать Чартер? Несмотря на все то, через что они прошли, она так и не знает, каков Мариус на самом деле?

Отряд достиг входа в подземный комплекс, и Донал предложил Мариусу возглавить их перемещение в пещерах. Демоны не заставили себя ждать, и агенты Инквизиции схлестулись с порождениями Тени... Тесса же, даже сражаясь, никак не могла отделаться от непрошенных мыслей. Она продолжаал убеждать себя в том, что Мариус является ее другом, но... знает ли он в принципе о том, что такое дружба?.. Девушка поймала себя на мысли, что слишком много размышляет о Мариусе и о том, что значит для него, а ведь если они не преуспеют в нынешней миссии, это вполне может означать гибель мира.

Мариус открывисто выкрикивал приказы, и искатели приключений его слушались, в точности исполняя их. С демонами удалось покончить, и инквизиторы обрели возможность перевести дыхание. Не теряя времени, Вот сотворил защитные чары... а в следующее мгновение взорам изумленных воителей предстал огромный демон гордыни – худшее из возможных порождений Тени. Несколько лет назад в Свободных Просторах Тесса и Мариус противостояли подобному – но тот был вдвое меньше нынешнего. Да и тогда им понадобилось заручиться услугами отряда из тридцати наемников, чтобы прикончить тварь. А сейчас их всего шестеро, четверо из которых обычно в подобных сражениях не выживают – юные, воодушевленные идеалисты, двое из которых – Шейд и Донал – еще и влюблены друг в друга, что очевидно. Тесса поморщилась: подобное клише не отважится вставить в свои произведения даже Варрик Тетрас.

Впрочем, на раздумья, отступление, панику или отчаяние времени не оставалось. Тесса и Мариус атаковали демона, дабы принять удар на себя, приказав остальным приближаться к твари не иначе как сбоку. Но Шейд подпрыгнула в воздух, вонзила в спину демону кинжалы. Зная, что сейчас последует, Тесса бросилась к ней, дернула спутницу за руку... а демон исторг разряд молнии... Тессу пронзила агония, она не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Демон обхватил девушку, в которой едва теплилось сознание, когтистой лапой, вторгся в ее разум. «Чартер была права», - появилась непрошенная мысль, ибо демон надеялся полакомиться страхами и болью своей жертвы, - «ты действительно умрешь ради него».

«Сатерланд, нога!» - выкрикнул Мариус, и Донал наряду с Крысенышым рубанули клинками по ноге демона гордыне, в то время как сам Мариус нанес удар по лапе, в которой тварь сжимала его напарницу. «Ты не получишь ее!» - выкрикнул воин, после чего вонзил меч в пасть демону. Тот разжал лапу, Тесса упала на каменный пол. Но теперь она точно знала: она значит для Мариуса то же, что и он значит для нее. Он просто не знает, как выразить это словами, только и всего. Потому и прыгает в пасть демону гордыни, чтобы доказать это.

К тому времени, как убийцы магов и спутники их покинули пещеры, ко входу в те подошел авангард сил Инквизиции под началом Чартер. Тесса и Мариус, поддерживая друг друга, приблизилсь к эльфийке. «Чартер, рада снова тебя видеть», - слабо улыбнулась девушка. – «Можешь передать Инквизитору, что путь свободен. И, если не возражаешь, мы тут немного передохнем...» Мариус, Тесса, а также отряд Донала оставались у входа в пещеру, вливались в которую силы Инквизиции, и взоры их были устремлены на Брешь в небесах. В следующие часы судьба мира решится, так или иначе...

«Мариус, ты знаешь, что мы сейчас сделали?» - обратилась Тесса к напарнику. «Прикончили множество демонов, в том числе и здоровенного демона гордыни», - пожал плечами тот. «Нет», - покачала головой девушка, наблюдая за островками твердни, поднимающимися ввысь, к Бреши, - «мы только что помогли спасти мир». «Да», - кивнул Мариус, и впервые на лице его появилась улыбка. – «Да, верно».

...Корифея инквизиторы обнаружили в руинах Храма Священного Праха. Сжимая в руке изумрудную сферу, магистр глумливо обращался к противникам, предлагая тем воззвать к Создателю – пусть попробует обрушить на богохульника свой гнев. Однако невозможно сие, поскольку Создателя не существует, и Корифей видел свою священную миссию в спасении смертных от лжи, в которой они погрязли!

Повинуясь воле могущественного порождения тьмы, скальные глыбы медленно поднялись в небеса, устремляясь к Бреши. И сейчас Корифей намеревался раз и навсегда покончить с дерзким ничтожеством, возомнившим себя посланником Создателя, после чего проследовать в Черный Город и занять пустующий трон.

В то время, как инквизиторы, ведомые Вестником Андрасты, противостояли Корифею, Морриган в обличье драконицы, знание о возможности перевоплощения в кою обрела из Источника Скорби, схлестнулась с исполненным скверным драконом морового магистра. «Пусть все кончится!» - выкрикивал Корифей, и потоки энергии исходили от эльфийской сферы в руках его к небесам, продолжая расширять Брешь. – «Пусть небеса вскипят! Пусть мир обратится в ничто!»

Оскверненный дракон поверг Морриган, и та, вновь приняв человеческое обличье, в беспамятстве замерла на каменных плитах руин храма, в то время как инквизиторы покончили с рептилией Корифея, после чего вновь устремились к последнему. Предчувствуя крушение замыслов, вынашиваемых столетиями, в отчаянии взывал магистр к Думату, к иным Старым Богам, но не отвечали те.

Якорь на руке Инквизитора воссиял, и направил он энергии метки в эльфийскую сферу... Последовавший взрыв расколол сферу, а Инквизитор продолжал направлять высвобожденные магические энергии ее, закрывая Брешь раз и навсегда... После чего направил оные на Корифея, уничтожая того раз и навсегда...

Поднятые моровым магистром глыбы тверди рухнули наземь, знаменуя завершение противостояния... С удивлением наблюдал Инквизитор, как Солас растерянно склонился над осколками сферы. «Так не должно было случиться», - с горечью прошептал эльф, после чего, бросив взгляд на Вестника, молвил: «Что бы ни случилось, знай: я уважаю тебя и всегда буду уважать».

К Инквизитору подоспели верные товарищи, поздравляя с одержанной победой; никто и не заметил, как Солас бесследно исчез...

Весть об одержанной Инквизицией победе разнеслась по южному Тедасу, и множество дворян Орле и Ферелдена прибыли в Скайхолд, дабы выразить почтение Вестнику Андрасты. Ныне последний становился легендой; в мире оставались тысячи нерешенных проблем, и по каждой станут интересоваться его мнением, хочет он того или нет.

Лазутчики Лелианы не обнаружили следов Соласа; посетили они место, где, как прежде рассказывал эльф, он провел детство. Там, в чащобе, действительно обнаружилась деревушка... вот только обратилась она в руины много столетий назад... Ни Инквизитор, ни Лелиана не могли взять в толк, почему уничтожение сферы столь опечалило Соласа, что заставило его покинуть остальных...

Празднества в Скайхолде продолжались... Улучив момент, Кассандра отозвала возлюбленного в сторонку, дабы побыть с ним наедине. Ведь скоро наверняка все изменится, и ждет Инквизитора поистине беспокойная жизнь. Неведомо, куда унесет его судьба, и Кассандра желала использовать нынешние недолгие мгновения, сохранить для них двоих...

Так завершалась история о том, как Корифей, пробудившись после долгого забвения, узрел изменившийся мир. Долго сражался он за то, чтобы вернуть мрачные дни предвечной магии, стать богом и перекроить мироздание на свой лад. Но ныне один лишь шрам в небесах напоминает о том, что чуть было не произошло. Так была одержана величайшая победа над хаосом, и Тедас никогда боле не будет прежним.

Трон Империи Орле вновь заняла Императрица Селена. Гражданская война завершилась, ровно как и восстание эльфов, но ходят слухи, что Гаспар все еще лелеет надежду на победоносное возвращение из изгнания. Скоро ли оступится Императрица и он вновь заявит о себе? Страх этот преследует Селену неотрывно... К счастью для Императрицы, ее признательность Инквизиции не ослабла. Некоторые считают, что Селена чересчур уж уповает на этот союз. Другие же знают, что лишь он отделяет ее от краха.

Бытие Серых Стражей после событий в Адаманте понемногу возвращалось в свою колею. Объявили они, что настало время ордену выйти в мир и помочь всем смертным противостоять древнейшим врагам. Ходят слухи, что оборвали Серые Стражи с командованием в Вейссхопте и теперь в ордене идет затяжная война. Где сейчас Хоук – остается неведомо: вести из Вейссхопта очень скоро перестали поступать. Стоит ли считать внезапное молчание признаком внутренних распрей или... чего-то худшего?

Через месяц после победы над Корифеем Церковь провозгласила Лелиану преемницей Солнечного Трона. Нареченная Божественной Викторией, она первым же делом официально упразднила Круги магов, и те стали сами себе хозяевами. В жречество стали принимать представителей иных рас. Церковь начала поддерживать Инквизицию и занялась благотворительностью... Божественную Викторию с самого начала восприняли неоднозначно. Появились новые секты, не принявшие ее реформы и назвавшие ее угрозой вере. Ее ответ был быстрым и беспощадным. Единство удалось сохранить, на залы Великого Собора оросились кровью.

Маги Инквизиции – бывшие отступники под началом Великой Заклинательницы Фионы – оказались перед выбором. Когда Лелиана распустила Круги, маги покинули Инквизицию и восстановили Коллегию магов, превратив ее в новый орден. Коллегия, как сказали они, позволит магам юга мирно собираться и искать решения застарелых проблем. Как следствие, маги Тедаса стали пользоваться невиданным ранее уважением.

Незримое присутствие Инквизиции ощущалось ныне в каждом дворце, в каждом замке. Благодаря умелой дипломатии она обрела силу, способную пошатнуть королевства. И, покидая Скайхолд вместе с сыном, знала Морриган, что со временем эта сила будет лишь прирастать.

Ибо Инквизитор – надежда и опора для людей, глава ордена, изменившего мир. Но для иных он навеки стал заклятым врагом. Схоронившись в тени, выжидают они, когда настанет их день... И когда случится это, Инквизиция должна быть готова дать оптор злу, грозящему поглотить мир...

Повернувшись спиной к элувиану, поверхность которого столь внимательно созерцала, Флемет кивком приветствовала приближающегося Соласа. «Я знала, что ты придешь», - печально улыбнулась она. – «Зря ты отдал сферу Корифею, Страшный Волк». «Я слишком ослаб после сна», - тяжело вздохнул эльф. – «Не мог ее отпереть. Ошибся я, и мне бы заплатить за ошибку... Но я нужен народу».

Флемет подошла вплотную к Соласу, наклонилась, внимательно глядя в глаза опечаленного эльфа. «Прости меня», - выдохнул тот, и воплощение Мифал, прижав Соласа к груди, тихо прошептала: «И ты меня прости, старый друг».

А в следующее мгновение тело ее окаменело в руках эльфа... Тот резко вскинул голову; в очах отражалось новообретенное могущество...

Дабы уберечь своих подопечных от гибели в час ожесточенного противостояния между магами и храмовниками, Первый Заклинатель Круга Хоссберга Эйлфас испросил убежища у Серых Стражей в Вейссхопте. Так, в 41 году Века Дракона пятеро чародеев прибыли в твердыню, что в пустынном Андерфелсе, дабы примкнуть к легендарному ордену. Среди магов из Хоссберга находилась молодая эльфийка Валья, коей в первый же день пребывания в Вейссхопте было поручено изучением исторических хроник на предмет упоминания разумных порождений тьмы, а также случаев дезертирства Серых Стражей.

Неожиданно для себя Валья обнаружила тайник близ библиотеки, означился в котором дневник эльфийки Иссеи, сестры легендарного Гарахеля, героя Четвертого Мора, доблестно погибшего в противостоянии с Андоралом. Описывая события года 12 Священного Века, повествовала Иссея, как наряду с братом и иными Серыми Стражами прибыла верхом на грифоне в Антиву, к столице которой подступала орда порождений тьмы, опустошая все на своем пути. Страж-командующий Тураб убеждал короля Элаудио и королеву Джиувану в том, что столицу невозможно защитить, благо порождения тьмы перекрыли все подходы к ней, за исключением морских. Правителям трудно было свыкнуться с мыслью о том, что держава их подлежит неминуемому разорению, и легендарные Серые Стражи ничем не в силах помочь им.

Прознав о том, что властители Антивы отказываются покидать столицу и вознамерились не позволить бежать от неминуемой гибели своим подданным, последние атаковали королевский дворец. Серые Стражи встали на защиту правителей и дворянства державы, однако в противостоянии пал король Элаудио.

А на следующий день порождения тьмы нанесли удар. Прорвавшись во врата столицы, они предавали огню здания, а мечу - несчастных мирян. Страж-командующий Тураб велел своим подначальным вывезти из обреченного города дворян Антивы; Иссее в попутчицы была назначена Амадис, родом из Неприступной Гавани, весьма сведущая в обращении с кинжалами. Верхом на грифонах Серые Стражи и спутники их поднялись в воздух... где были атакованы архидемоном. Последнему удалось покончить с некоторыми из грифонов и их наездников; остальным - в том числе Иссее и Гарахелю - лишь чудом удалось оторваться от исполненного скверны Старого Бога...

...С момента прибытия магов из Хоссберга в Вейссхопт прошло два месяца, но о ритуале Посвящения для них речь не заходила. Возможно, потому, что выживают в оном далеко не все, а поскольку Пятый Мор завершился лишь десятилетие назад, особой необходимости в ритуале не было, и маги продолжали проводить дни в библиотеке, изыскивая свидетельства о разумных порождениях тьмы и дезертирствах Серых Стражей. Покамест таковых обнаружилось совсем немного... В Вейссхопт же прибыли храмовники из южных пределов Орле - такие же беженцы от хаоса в лоне Церкви, как и сами маги, - поведавшие о том, что обнаружили по пути две покинутые твердыни Серых Стражей, и неведомо, куда подевались те.

Валья продолжала чтение дневника Иссеи, и повествовала та, как наряду с Гарахелем сумела добраться до Вайкома, где доложила о случившемся противостоянии с архидемоном Стражу-командующей Сенасте. Последняя постановила, что направлятся эльфы в Неприступную Гавань, а после - в Андерфелс... туда, где чтят истинных героев и встанут плечом к плечу с Серыми Стражами в противостоянии порождениям тьмы. Сопровождавшая Серых Стражей Амадис оказалась дочерью Федраса Ваэля, кузена принца Неприступной Гавани, и - что более важно - предводительницей отряда наемников, известных как Рубиновые Драконы. Дворянка обещала своим спасителям, что непременно сплотит под их стягом как своих подначальных, так и иных воителей - командующих наемничьими отрядами.

Направляемые Иссеей и Гарахелем, пребывающие в Вайкоме Серые Стражи принялись строить корабли - подобие эльфийских аравелей, - чтобы вывезти на них - поднимаемых в воздух и ускоряемых магией - мирян из обреченного города в Неприступную Гавань. Порождения тьмы, опустошившие Антиву, устремлялись на юг, и недалек тот час, когда достигнут они Вайкома...

Последующие семь лет Иссея и Гарахель оставались в Хоссберге, примкнув к Серым Стражам, верховодящим обороной Андерфелса от порождений тьмы. Ситуация складывалась патовая: ни одна из сторон не могла взять верх над противником. Серые Стражи ежедневно парили верхом на грифонах над сонмом порождений тьмы, убивая тех десятками, однако число тварей не убывало - с Глубинных Троп выступали все новые и новые особи. Иссея предложила товарищам отыскать вход на Глубинные Тропы, должный находиться неподалеку от города, и обрушить его магией - лишь тогда у защитников Хоссберга появится шанс снять осаду. В начинании сем эльфийку поддержал давний соратник, маг Калиен, оказавшийся малефикаром; сознавая, что в сей час для победы все средства хороши, Иссея просила чародея обучить магии крови и ее.

Наконец, разлом в земле, за которым начинались тоннели Глубинных Троп, был обнаружен, и восемь Серых Стражей верхом на грифонах отправились к оному, дабы навегда запечатать. Заклинаниями своими сумели они обрушить холм, пребывал в котором разлом, однако в противостоянии с низринувшимися из глубин порождениями тьмы погибли некоторые из магов и грифонов... а одна из крылатых бестий, терзая монстров клювом, испили оскверненной крови, и теперь участь ее была незавидна - обращение в неразумное, исполненное ярости и ненависти ко всему сущему создание.

Дабы попыться спасти обреченного грифона, по возвращении в Хоссберг Иссея втайне ото всех провела над бестией ритуал Посвящения, применив магию крови и подчинив себе волю грифона; в противном случае бы тот, неприемлющий скверну, просто растерзал бы самого себя. В последующем противостоянии с порождениями тьмы грифон сей проявил неистовую ярость, и сразил немало тварей перед тем, как пал сам. Иссея поклялась, что никогда впредь не воспользуется созданным ею заклинанием, чтобы принудить иных грифонов принять оскверненную кровь...

Осаду с Хоссберга удалось снять, однако победа над порождениями в Андерфелсе вовсе не означала завершение Четвертого Мора, и поглощал оный земли Свободных Просторов. Силам Серых Стражей под началом Гарахеля приказано было покинуть Андерфелс и немедленно выступить к городам-государствам сих земель, в то время как Иссее надлежит заняться заброшенным замком Хейн, что в горах Виммарк, дабы обратить оный в убежище для беженцев...

Наряду с Серыми Стражами к Свободным Просторам выступали как воители Андерфелса, так и отряды наемников; Иссея же наряду со сподвижниками своими приступила к созданию в подгорных пределах близ замка Хейн укрывищ для поселенцев окрестных земель, поглощаемых Мором. Но несколько недель спустя ее навестил Гарахель, передав сестре приказ от Первого Стража - как можно скорее провести над пребывающими в замке Хейн грифонами ритуал Посвящения. Таким образом гордые бестии будут обращены в исполненное ярости оружие, направленное против лютующих на Свободных Просторах порождений тьмы, и Иссея, испытывающая острый недостаток в воинах, сумеет компенсировать оный грифонами, дабы обеспечить эвакуцию мирян из городов региона в подгорное Убежище... План увенчался успехом; прошедшие Посвящение грифоны действительно оказались незаменимы в противостоянии порождениям тьмы, осадившим Киркволл, даря Серым Стражам возможность вывести мирян из города в горное Убежище...

Шли годы; мало-помалу порождений тьмы удалось вытеснить из Свободных Просторов, и постановил Гарахель, что надлежит нанести удар в самое сердце Мора, и выступить к Антиве, дабы бросить вызов остающемуся там архидемону. Сестре приказал эльф принудить пройти ритуал посвящения многих грифонов, выступят которые против порождений тьмы в решающем противостоянии. Иссея, оставил на которой Мор печать, ибо скверна и магия крови снедали ее жизненные силы, согласилась провести ритуал и удерживать под контролем разумы несчастных грифонов в сражении - необходимая жертва ради блага Тедаса.

На следующий день пять десятков Серых Стражей верхом на грифонах поднялись к небеса, устремившись к Айсли, где сошлись в противостоянии с архидемоном; Иссея и трое иных магов крови контролировали разумы прошедших Посвящение грифонов, не позволяя тем предаться ярости. В той страшной сечи сложили головы практически все Серые Стражи, но Гарахель сумел сразить архидемона... заплатив за завершение Четвертого Мора собственной жизнью.

Позже Иссея, которую продолжала поглощать скверна, вернулась в Вейссхопт, ибо известили ее о странном, необъяснимом поведении грифонов. По неведомой причине гордые бестии безжалостно убивали друг друга!.. Скверной оказывались затронуты даже те особи, которых эльфийка не принуждала проходить Посвящение!.. Как будто магией крови создала она болезнь, передающуюся от грифона к грифону... Иссея выступила в долгое странствие, побывала во многих странах, пытаясь изыскать способ избавить грифонов от страшной участие, но не сумела отыскать ни единого упоминания о чем-то подобном.

Сознавая, что грифонов, ныне остающихся в Тедасе, спасти, похоже, уже невозможно, эльфийка вознамерилась очистить от скверны последнюю из кладок яиц грифонов, и, вобрав скверну в себя, укрыла кладку в одной из потаенных пещер в Андерфелсе, наложив на яйца защитные чары. Пройдет не одно поколение, прежде чем грифоны вновь воспарят в небеса... Сама же Иссея собиралась последовать Зову, оставить сей бренный мир...

Закончив чтение дневника, Валья наряду с молодым эльфам - Серым Стражем Каронелем, сдружилась с которым за время пребывания в Вейссхопте, а также с примкнувшей к ордену бывшей храмовницей Реймас и магом Секахом, принадлежавшим к тому же Кругу Хоссберга, что и она сама, устремились к означенной пещере, на протяжении четырех столетий сокрыто оставалось в которой будущее расы грифонов. Каверна сия именовалась Могилой Красной Невесты, и в ту пору, когда Иссея сокрыла в ней кладку, обитали в пещере драконы. Пригласив друзей сопровождать ее, Валья объяснила, что не хочет, чтобы судьбу грифонов вновь решали Первый Страж и ему подобные - фигуры в политических играх Тедаса.

Ступив в Могилу Красной Невесты - пещерный комплекс, некогда занимаемый монахами - последователями Андрасты, четверо сошлись в противостоянии с сонмом нежити. В сем сражении пал Секах, сраженный пепельным призраком, и спутники его, почтив память погибшего мага, продолжили путь в глубины каверн, где обнаружили кладку яиц, которые заклятия Иссеи сохранили в неприкосновенности. И сейчас на глазах трех замерших в изумлении индивидов из яиц вылуплялись грифоны, числом тринадцать...

Странствующий рыцарь, ферелденец сер Аарон Хауторн предавался возлиянием на палубе торгового судна, следующего в Киркволл, рассказывая собравшемся вокруг пассажирам и членам команды о делах давно минувших дней. «Это случилось в конце войны», - говорил рыцарь, наслаждаясь вниманием к своей скромной персоне. – «Наша держава обрела независимость от Орле. Но банн Портсмоута оставался верен имперцам. А его прекрасная жена была дворянкой из Джейдера. Потому наряду с супругой и детьми он должен был покинуть город. Однако изгнания правителя было недостаточно для жителей Портсмоута. Она жаждали крови. Его крови. Крови его детей. Доблестные рыцари – ветераны войны - были отправлены, дабы препроводить их в Джейдер, и в порту, у корабельных сходен выступили против разъяренной толпы, дабы защитить благородную семью. Война только завершилась, но конфликт мог вспыхнуть с новой силой, ибо обе стороны готовы были наброситься друг на друга... Но один уставший от войны молодой человек не позволил сему произойти. Это был я. В той войне погибли мои родители и младшая сестренка. Я поддерживал независимость, но от войны устал. И я не мог допустить, чтобы она началась снова. Не с убийства невинных детей».

Рассказывал Аарон, как встал он между рыцарем и предводителем простолюдинов Портсмоута, парой ловких ударов парировал выпады одного и другого. «И я стоял между разъяренной толпой и несколькими злыми, обученными рыцарями», - усмехаясь, глаголил Аарон. – «В тот день никто не умер. И война не вспыхнула снова. В тот день за это деяние король Марик сделал меня рыцарем. Рыцарем, не владеющим землями, странствующим по всему Тедасу. Навещающим наших союзников. Исправляющим неправедное».

Юная эльфийка Вая, остававшаяся на протяжении последний лет сквайром сего достойного сера, издали наблюдала за бахвальством рыцаря. Эту историю она слышала уже много раз, и всегда Аарон рассказывал ее по-разному. Кто знает, как все было на самом деле?.. Но эльфийка не жаловалась. Ведь именно Аарон однажды заглянул в эльфийский квартал, дав ей шанс оставить прежнюю жизнь и отправиться странствовать по миру.

Глаза ее расширились от страха от изумления, когда узрела Вая исполинский монумент, высеченный в отвесной скале, на которой возведен был Киркволл. Монумент рабству... Эльфийка содрогнулась; статуи рабов производили поистине гнетущее впечатление.

«Похоже, твоя служанка не особенно любит Кирколл», - заметил один из пассажиров, от которого не укрылось замешательноство эльфийки, но сер Аарон лишь беззаботно отмахнулся: «Вая не моя служанка. Она мой сквайр. Стало быть, однажды она может стать рыцарем». «Эльфийка-рыцарь?» - хохотнул пассажир. – «Такого быть не может!» «Мир меняется, мой друг», - философски заметил Аарон, усмехаясь. – «Никогда не говори никогда».

Пассажиры принялись расспрашивать странствующего рыцаря о том, как в сквайрах у него оказалась эльфийка – к вящему неудовольствию последней. Все эти чванливые и заносчивые люди смотрят на нее как на чудесную зверушку, не более.

Но, поскольку корабль уже бросил якорь у пристани, Аарон обещал поделиться этой занимательной историей на вечернем банкете, сейчас же он не желал заставлять ждать нового виконта, подошедшего к сходням приветливо машущего им рукой. «Добро пожаловатьь в Киркволл!» - тепло приветствовал рыцаря Варрик Тетрас, недавно избранный правитель города. – «Ты, должно быть, сер Аарон Хауторн. Герой, который не допустил второй войны, а после сумел выжить в Остагаре и теперь рассказывает лучшие истории по ту сторону Недремлющего моря». «К вашим услугам, виконт Тетрас», - поклонился рыцарь. – «Король Ферелдена шлет свои поздравления». «Давай-ка попридержим их до вечерней церемонии», - усмехнулся Варрик. – «Там и выскажешь их официально».

Виконт повел гостей прочь от пристани, по шумным, заполненным народом городским улицам по направлению к Верхнему городу. «А это – твой сквайр?» - осведомился он у рыцаря, бросив оценивающий взгляд на эльфийку, чувствующую себя несколько неуютно. – «Леди Вая?» «Просто Вая, милорд», - почтительно отозвалась та, и Аарон не преминул добавить: «Вая – самый талантливый из сквайров, которые у меня когда-либо были. Никто прежде так искусно не ухаживал ни за моим луком, ни за лошадью». «Сер Аарон преувеличивает», - зарделась от удовольствия эльфийка, и Варрик пожал плечами: «Возможно. Но я встречал немало людей, обладающим поистине невероятным потенциальном... и, думаю, ты попадаешь в эту категорию».

По пути к Верхнему городу они шагали вдоль канала, за которым пребывали Казематы. Варрик заметил, что область Киркволла эта закрыта – с тех самых пор, как произошло в ней приснопамятное восстание. «Но теперь там нет ни рабов, ни магов», - задумчиво произнес виконт, и лицо его посуровело. – «Все это в прошлом». «Но не в таком уж далеком прошлом», - заметила Вая, и Варрик согласно кивнул: «Верно».

Гном остановился у внушительного здания, по его словам, лучшей гостиницы в Верхнем городе, где для гостей уже стяны комнаты. «Кроме того, здесь лучшая выпивка в Кирколле», - подмигнул он разом просветлевшему Аарону. – «За исключением, конечно же, ’Повешенного’». Заручившись обещанием рыцаря и его сквайра вновь увидеться на вечернем банкете, виконт удалился.

Ступив в гостиницу, рыцарь скорым шагом направился к барной стойке, дабы поздравить себя с прибытием бокальчиком-другим; Вая же устремилась вверх по лестнице, и, оставив пожитки Аарона в отведенной ему комнате, покинула гостиницу – через окно.

Набросив капюшон плаща на лицо, эльфийка проследовала в «Нижний город», ступила в помянутую Варриком таверну по названием «Повешенный». Именно здесь она надеялась исполнить работенку, в подобных которым весьма поднаторела.

Она заняла столик в углу зала таверны, незаметно рассматривая посетителей сего заведения – лиходеев, головорезов и прочее отрепье. «Ты воровка?» - напрямую осведомился один из завсегдатаев, заняв скамью напротив Ваи – похоже, именно с ним она и должна была здесь встретиться. «Ты не мог бы говорить потише?» - хохотнула она, но тот лишь отмахнулся: «Это ‘Повешенный’. И наша с тобой беседа – наименее интересная из тех, что здесь ведутся. Спасибо, что встретилась со мной. Мое имя – сер Невин Фарамор, бывший храмовник, служивший под началом Рыцаря-командующей Мередит. Мало кто знает, что у нее был ларец, содержащий... скажем так – взятки, которые она получала. Но, поскольку она была чиста сердцем, содержимым так и не воспользовалась. Ключом владели ее лишь самые доверенные рыцари».

Сер Невин продемонстрировал эльфийке золоченный ключ, который носил на цепочке на шее, после чего перешел к сути вопроса: «Проблема не в том, чтобы открыть ларец, а чтобы обрести его. Он сокрыт в Казематах. Принеси мне ларец и мы разделим содержимое». Что ж, похоже, бывший храмовник больше не жаждет насаждать горожанам добро и справедливость, а хочет лишь получить причитающееся ему жалование. Кто может винить его в подобном порыве?..

Не теряя времени, Вая направилась к Казематам. Лишь патрули стражи оставались ныне в сем запретном квартале. Но, поскольку эльфийка преуспела в том, чтобы оставатья незамеченной, чувствовала она себя в своей стихии. Быть одновременно искусной воровкой и сквайром странствующего ферелденского рыцаря – почему бы и нет?

Притаившись у входа в покинутое здание, где прежде пребывал Круг магов, Вая надолго замерла, изучая патрульных. Те старались держаться подальше от ужасающей статуи из красного лириума, обратилась в кою Мередит. Эльфийка надеялась укрыться за статуей и проскочить в здание, когда стражи отвернутся.

Метнувшись к статуе, она поняла, почему патрульные опасаются ее: статуя действительно источала некую ауру ужаса, и близ нее Вая чувствовала себя весьма тревожно, а причину тому найти не могла. Насколько знала воровка, именно здесь Рыцарь-командующая скрестила клинки с Защитником Киркволла, а после обратилась в красный лириум. Странно, почему руки ее пусты – неужто была безоружна?

Проскользнув в здание, Вая отыскала покои Рыцаря-командующей, и в тайнике, сделанном в полу, обнаружила ларец...

Тем временем во дворце пир по случаю становления Варика Тетраса Виконтом был в замом разгаре. Сир Аарон без устали расказывал истории и байки, не забывая при этом прикладывать к кубку.

«Расскажи нам об Остагаре», - просила странствующего рыцаря одна из аристократок, леди Бентам. «Может, о чем-то другом?» - помрачнел Аарон. – «Например, о том, как я забрел в логово дракончиков, будучи в одном исподнем...» «Но ведь в Остагаре ты сражался рука об руку с королем Кайланом, когда он был предан, так?» - продолжала сыпать вопросами женщина. – «Как же ты выжил?»

«Некоторые истории следует хранить лишь в памяти, леди Бентам», - прервал ее виконт, после чего предложил гостям продолжить пиршество снаружи, на дворцовой террасе.

Незамеченная стражей, Вая покинула Казематы, ступила на узкие улочки Нижнего города, когда за спиной ее раздалось: «Ах, вот ты где, Пальчики». Эльфийка подпрыгнула от неожиданности, обернулась, оказавшись лицом к лицу с Варриком, оценивающе ее разглядывающим.

«Пальчики, милорд?» - попыталась улыбнуться Вая, но голос ее предательски дрогнул. «На пристани сир Ааарон сказал, что ты прекрасно ухаживаешь за его луком и его лошадью», - припомнил виконт. – «Наверняка для этих задач тебе нужны весьма талантливые пальчики. Ну и для других задач тоже. Ты так и не пришла на наше празднество, вот и я отправился на твоих поиски». И он обезоруживающе улыбнулся.

«Ради меня?» - потупилась эльфийка. – «Я всего лишь скромная служанка, милорд». «Пожалуйста, зови меня Варриком», - расшаркался гром. – «Ну или «господином Тетрасом», если считаешь, так так более романтично. А не просто «милордом». И не думаю, что ты так скромна, как хочешь казаться».

Варрик увлек девушку за собой а направлении дворца, уверяя, что им непременно следует проведать, как там Аарон, ведь дворяене заставляли рыцаря рассказывать про Остагар. «Хорошо, но после я вернусь в гостиницу, мне нужно отполировать его доспехи», - молвила Вая, и Варрик согласно кивнул: «Как скажешь».

Когда они ступили на террасу, сер Аарон пребывал уже в изряднейшем подпитии, однако рассказывать истории не переставал, и слушателей у него становилось все больше. «Возвращение эрла Гелла Лендона в эрлинг Эджхолл было встречено с самыми разными чувствами», - говорил рыцарь. – «Особенно досталось эльфам из эльфиского квартала. Эрл Гелл полагал, что эльфы, хоть и имеют крайне мало, все равно располагают слишком многим. Эльфы возражали и были наказаны за это. Как вы знаете, в центре многих эльфийских кварталов находится Венадаль, Древо Народа. Эрл Гелл приказал срубить Венадаль Эджхолла. А после спалил его на глазах у эльфов... Один из кланов долинных эльфов проведал об этом, и отправил городским собратьям побег древа из их леса, которое станет новым Венадалем. Но эрл забрал побег. Долинные эльфы пригрозила нападением, а один из городских эльфов даже попытался выкрасть побег... Именно в разгар всего этого хаоса я и посетил эрлинг. Я встал между эрлом и долинными эльфами, и призвал обе стороны успокоиться. Побег был возвращен городским эльфам, и эрл боле не мог его коснуться, ибо таков был приказ самого короля Алистера. А эльфы Эджхолла, живущие в нищите и отчаянии, закатили празднество в мою честь. Я рыцарь, мне не нужно ничего. Но в благодарность эльфы поделились со мной тем, что имели. Открытость их, щедрость и забота друг о друге меня так потрясли, что я предложил одной из них стать моим сквайром. В надежде на то, что если обретет она достаток подле меня, то поделится им со всем миром».

Пока сир Аарон рассказывал сию историю, приведшую некогда к их знакомству, Вая покинула дворцовую терассу, вернулась в Нижний город, и, миновав эльфийский квартал, где немногочисленные сородичи ее ютились у основания Древа Народа, ступила в таверну. К тому времени сер Невин уже изрядно набрался и теперь спал прямо за столицом. Вая ловко сняла ключ от ларца с цепочки, после чего покинула «Повешенного», передав ларец сородичам.

После чего скорым шагом устремилась ко дворцу. Наверняка бывший храмовник скоро проснется, обнаружит пропажу, потому им с сером Аароном надлежит поскорее уносить отсюда ноги...

Мыслями Вая уносилась в прошлое, к родному эльфийскому кварталу Эджхолла, вынесенному за городские стены. Ведь стены должны были защитить людей, а об эльфах мало кто заботился. Дядя Ваи, Коран, не желал выносить подобное существовании и примкнул к клану Боранен долинных эльфов. Родители Ваи погибли в час противостояния эльфов эрлу Лендону, и девочке тогда было лишь девять. А вскоре после этого к ним начали захаживать эльфы клана Боранен, и она вновь смогла видеться с любимым дядюшкой.

Тогда, сидя у подножия Древа Народа, Коран убеждал малышку примкнуть к долинным эльфам, но спрашивала Вая: «А как я буду жить? Могу ли я продолжать...» «Воровать?» - закончил за нее дядя, бросив красноречивый взгляд на мешочек в руках девочки, позвякивали в котором драгоценности, украденные у мирян Эджхолла. – «Конечно же нет. Мы всем делимся. В клане мы – одна большая семья». «То есть... я плохо поступаю, воруя?» - расстроилась Вая. «В этом месте?» - усмехнулся Коран. – «Нет, здесь «плохо» умеет совсем иное значение». «Дядя Коран, я ворую только у шемов!» - заверила дядю малышка, и тот вздохнул: «Все слова нашего языка утрачены в городской жизни, но это остается. Понимаешь, да’лен, нам так легко считать шемленов плохими. Для некоторых это справедливо. Но проблема не в этом, а в том, что сами они себя считают эдакой высшей расой». «И это делает их плохими?» - уточнила Вая, но Коран покачал головой: «Не всегда. Но это может привести к плохим поступкам с их стороны. У шемленов всегда есть свои причины на то, чтобы перестраивать мир по своему видению. И они предполагают, что вправе делать это... Жизнь же с эльфийским кланом менее сложна. Чиста. Как чисто это дерево. Чисто, прекрасно и исполнено смысла. Мы заботимся друг о друге и живем в мире, который принимаем таким, как он есть. Мы не изменяем мир. Мы не может этого делать. Ведь попытки сего непременно заставят тебя убивать. Или же приведут к смерти».

Но совету дяди Вая не последовала и жизнь свою не изменила, продолжая прогуливаться по городскому рынку да срезать кошели с поясов зазевавшихся шемленов. И однажды, вернувшись в эльфийский квартал, с ужасом лицезрела, что сокровенное Древо Народа спилено у самого основания! Разъяренные, отчаявшиеся эльфы собрались у пня; на лицах их отражались горе и жгучая ненависть по отношению к людям.

«Люди эрла сказали, что мы должны усвоить: все, что здесь есть, принадлежит ему, а не нам», - говорили одни. – «Не нужно было просить у него новую стену». «Не нужно было просить?» - задыхались от ярости другие. – «Мор чуть было не уничтожил нас, и все потому, что наше обиталище находится за пределами городских стен. Когда мы заикнулись об этом в прошлый раз, умерло полдюжины! Да, мы не должны были просить! Мы должны были требовать!» Не все были с ним согласны, ведь открытый мятеж наверняка будет стоить жизни многим из них.

Однако Вая не была согласно с осторожными. Забравшись на пень Древа Народа, она обратилась к собравшимся сородичам, возвестив: «Это наше право, но мы слишком испуганы, чтобы заявить об этом. Именно этого и добивается эрл. Я не прошу. Я даже не требую. Я просто беру». «Малышка, я понимаю твой гнев», - молвил старейшина. – «Да, древо ценно. Мы ценны. Но ты же прекрасно не знаешь, мы не можем открыто сражаться с ними. Мы потеряем куда больше, нежели можем надеяться обрести».

«Тогда давайте попросим о помощи», - предложила Вая. – «Давайте отправим весть дяде Корану и его клану». «Возможно, они смогут прислать нам иное древо», - согласился старейшина. – «То, что покажет: мы все ценны». В тот момент Вая думала, что сможет все исправить... хотя, как понимала теперь, ей следовало просто оставить Эджхолл.

...Некоторое время спустя эльфы клана Боранен прибыли в Эджхолл, и Коран, не скрывая печали, обратился к своим городским собратьям. «Братья мои и сестры», - молвил он, - «клан Боранен, желая помочь вам, отправил росток из лесов, где мы проводим лето, дабы стал он новым Венадалем. Но ваш лорд, эрл Гелл, перехватил подарок. Он присвоил росток. Наш клан прибыл, чтобы потребовать вернуть его».

Лица собравшихся отражали гнев; терпение у эльфов, в том числе и у самой Ваи было на исходе. «Дядя Коран, почему бы вам просто не забрать росток у него?» - запальчиво выкрикнула девушка, и Коран тяжело вздохнул: «Не сейчас, да’лен. Мы не ищем войны. Мы показываем свои силу для того, чтобы повлиять на его решение». «Единственная возможность повлиять на решение – взять и забрать у него то, что нам необходимо», - отрезала Вая. – «Он уважает лишь силу. А к вам он уважения питать не будет. Ты и твой клан просто смешны. Оставайтесь здесь, я выкраду росток».

И Вая решительным шагом устремилась в город, к особняку эрла. Миновав охранников, она тенью проскользнула внутрь, отыскала росток, и, забрав его, поспешила выбраться из особняка через чердачное окно и вернуться в эльфийский квартал... Но на подходе к оному остановилась – поселение пылало!

Сер Аарон встал между готовыми наброситься друг на друга эльфами и стражами эрла, молил обе стороны успокоиться, однако, насколько видела Вая, первая кровь уже была пролита, ибо на земле пребывали мертвые тела. «Все начали долинные эльфы!» - говорили стражи, не спеша убирать оружие в ножны. – «Безо всякой на то причины!» «Без причины?» - восклицали эльфы. – «Вы, шемы, срубили наше дерево! И укрыли росток! Наши долинные сородичи лишь хотели научить вас уважению к нам!» «Они пытались напасть на наш замок!» - возражали стражи. – «Убивали наших людей!»

Пораженная Вая лишь сейчас заметила брошенные рядом трупы долинных эльфов... в том числе и ее дяди, Корана. Неужто именно ее речи заставили долинных эльфов напасть на стражей эрла? Неужто она – всему виной?!.

«Мы все можем разрешить», - беспрекословно произнес сер Аарон, обращаясь к стражам. – «Я пришел сюда по приказу короля Алистера. И соглашение, которое мы заключим сегодня, я изложу ему. Мир возможен... Никто сегодня больше не погибнет». Рыцарь перевел взор на Ваю, рыдавшую и прижимавшую к груди мертвое тело Корана.

...Позже эльфы чествовали сера Аарона, уладившего дела, благодаря того и за новую стену, окружавшую квартал, и за новый Венадаль. Рыцарь же приблизился к Вае, в одиночестве сидевшей поодаль и предававшейся мрачным раздумьям. «Не хочешь праздновать?» - заботливо поинтересовался он, и когда юная эльфийка отрицательно качнула головой, поинтересовался: «А как насчет возможности? Каждому рыцарю нужен сквайр». «Не собираюсь присоединяться к тебе в твоих войнах и странствиях», - буркнула Вая, и Аарон усмехнулся: «Я похож на человека, который ищет для себя войну? Я просто брожу из города в город и рассказываю истории о днях минувших. Как тебе?» Вая согласно кивнула: посмотреть мир действительно может оказаться интересно...

Так эльфийская воровка стала сквайром странствующего рыцаря...

«Уже уходишь?» - раздался оклик, и Вая обернулась, оказавшись лицом к лицу с рыжеволосой веснушчатой эльфийкой, с интересом ее разглядывающей: «Но я тебя понимаю. Красть у храмовника – противозаконно, даже здесь, в Киркволле». «Не знаю, о чем ты», - пробормотала Вая, надеясь избежать столь неожиданного и неприятного разговора. – «А теперь мне пора». «Не сомневаюсь», - не отставала докучливая незнакомка. – «Но знаешь, что еще хуже, чем обокрасть храмовника? Лгать Инквизиции! Потому сейчас мы поговорим... Инквизиции нужна твоя помощь, и это важно!»

«Я работаю лишь на себя», - отрезала Вая, устремилась прочь, но эльфийка не отставала, шагала рядом, излагая суть дела: «Двое моих сподвижников были схвачены в Неприступной Гавани. Они пытались выкрасть кое у кого в городе записи. Официально мы не можем освободить их или обменять на кого-то. И нельзя позволить им кому бы то ни было рассказать о том, кто отправил их на это задание. И если вытащить их не удастся, они должны быть убиты». «Не знаю, что тебе обо мне известно, но я не выбираю, куда отправиться», - отвечала Вая, на которую речь неожиданной спутницы не произвела ни малейшего впечатления. – «Я – сквайр. Я просто следую за сером Аароном. А его обаяние не открывает так много дверей на Свободных Просторах, как в южных землях».

«Твой рыцарь – не самый разумный из людей», - хмыкнула эльфийка. – «Его можно направить куда угодно. Мы можем сделать так, что он окажется приглашен в Неприступную Гавань, а ты можешь настоять на том, чтобы он отправился туда». «Возможно», - признала Вая. – «Но в твоем плане есть два существенных изъяна. Во-первых, я воровка, и не вытаскиваю заключенных из камер. Во-вторые, я не принимаю для себя ничьих начинаний. Те, кто присоединяется к начинаниям, обычно погибают. И уж прости, но, боюсь, именно эта участь уготована твоим сподвижникам».

«Как жаль», - вздохнула эльфийка, останавливаясь. – «А ведь я бы могла помочь тебе в проблеме с храмовником. Но ведь ты вполне можешь позаботиться о себе сама...» Быстрым шагом Вая устремилась прочь, в направлении гостиницы, желая как можно скорее покинуть город, ведь обведенный вокруг пальца храмовник наверняка ее разыскивает, а с ним шутки плохи.

Сер Аарон храпел в своей постели на постоялом дворе, и спиртным от него разило неимоверно. Вая долго трясла рыцаря, но тот так и не проснулся. Оно и неудивительно – учитывая, сколько он выпил накануне... Но бросить Аарона эльфийка не могла, ведь это он обеспечивал ее существование. К тому же, если она уйдет одна, сер Невин наверняка расскажет Аарону обо всем, и поймет тот, чем втайне от него занимается сквайр.

Слишком поздно осознала Вая, что храмовник проследил за нею, и теперь, ступив в комнату, обвиняюще ткнул в эльфийку пальцем, рявкнув: «Ты всего лишь воровка!» «Так вроде именно поэтому ты меня и нанял», - не сдержала усмешки Вая, но Невину было не до смеха. «Мы заключили сделку», - отчеканил он. – «У тебя нет чести». «И это говорит человек, который хотел, чтобы я принесла ему ларец, полный денег, полученных неправедным путем», - хмыкнула Вая.

Склонившись над мирно почивающим сером Аароном, Невин принялся трясти рыцаря за плечо, крича: «Сер рыцарь, а знаете ли вы, что ваша сквайр все эти годы водила вас за нос?» Схватив поднос со столика у кровати, Вая огрела им храмовника, после чего бросилась наутек, прочь из комнаты.

Впрочем, Невин оказался на удивление проворен, и, обогнав беглянку, с силой толкнул ее в грудь. Вая выпала в окно, но сумела извернуться в воздухе, взобраться на шест, закреплена на котором была вывеска таверны. Невин ринулся следом, но не удержался, начал падать. Эльфийка схватила храмовника за запястье, позволила тому забраться обратно в комнату. Пытаясь отдышаться, тот пробормотал слова благодарности... а в следующее мгновение, Вая, схватив попавшийся под руку подсвечник, с силой ударила им Невина по лицу, вышибив из храмовника дух.

Но когда она влетела в комнату рыцаря, дабы забрать свои пожитки, обнаружила, что сер Аарон уже проснулся и пребывает в прекрасном расположении духа. Похоже, звуков борьбы он не слышал и спал как младенец. Отхлебнув из фляги вина, Аарон постановил, что им пришла пора немедленно покинуть Киркволл, дабы отправиться на празднество.

«В Неприступную Гавань», - уточнил рыцарь. – «День рождения принца. Получил приглашение прошлой ночью». Вая кивнула, принялась спешно собирать разбросанные по комнате вещи сера Аарона, который устремился к выходу из комнаты.

Что ж, похоже, эльфийка из Инквизиции все же надеется добиться своего... и путь их лежит в Неприступную Гавань...

Торговый фургон споро катился по торному тракту, соединяющему Киркволл с Неприступной Гаванью. Варрик и Вая сопровождали его, восседая на скакунах, в то время как сер Аарон храпел в пьяном забытьи, удобно устроившись в недрах фургона, среди многочисленных товаров.

Двое торговцев, восседающих на козлах, вели оживленную беседу, обсуждая странствующего рыцаря, оказавшегося их неожиданным спутником. «Я слышал, однажды он в одиночку прикончил сразу двух огров», - говорил один из них. – «Но оказался придавлен их телами, а когда сумел выбраться, Сражение у Остагара уже завершилось». «Все было вовсе не так», - настаивал другой. – «Я слышал, что он так набрался ночью перед сражением, что все проспал. Все сражение. Именно поэтому он так много пьет. Не может простить себя».

Переглянувшись, они кликнули Ваю, поинтересовавшись, что же в действительности произошло с ее хозяином в Остагаре. «Он не говорит об этом», - молвила эльфийка. – «Но кое-что я знаю. Он был с тейрном Логайном, когда прозвучал сигнал к отступлению. Он презрел приказ своего набольшего, и в одиночку бросился на поле брани, где пребывало множество порождений тьмы. И своими глазами зрел гибель короля. Потому, когда говорите о нем, выказывайте подобающее уважение. И, кстати, он не мой ‘хозяин’. Он мой ‘рыцарь’».

«Нравится тебе старик, верно?» - усмехнулся Варрик, и Вая подтвердила: «Я его сквайр, господин Тетрас. Конечно, он мне нравится!» Помолчав, все же осведомилась: «Я не ожидала, что вы станете сопровождать нас в Неприступную Гавань». «Я и не собирался», - отвечал Варрик. – «Я знаком с принцем. Набожен как сволочь, и так же скучен. Но затем одна из сподвижниц изменила мое мнение. И тогда я понял, что напыщенный принц Себастьян с радостью встретится со знаменитым сером Аароном Хауторном. И я... позволил этому произойти».

«Так это вы достали для нас приглашение!» - изумилась Вая, и, придя к очевидному выводу, выпалила: «Вы ведь не покидали Инквизицию!» «Верно!» - усмехнулся Варрик, весьма довольный собой. – «Но, если по правде, Инквизицию я покинул, просто от друзей своих не отворачиваюсь. В число которых, я надеюсь, однажды войдешь и ты». «О, нет», - отрезала эльфийка. – «Это – единовременная работа. Я ее выполню, сер Аарон ничего о ней не узнает, и мы оба покинем и Свободные Просторы, и Инквизицию». «Я бы на твоем месте не спешил с выводами», - процедил Варрик, и под пристальным взглядом его Вая сникла. – «Ты была достаточно умна, чтобы довольно долго выдавать себя за простого сквайра. Но бесконечно ведь это не продолжиться. Как долго сможешь ты держать в неведении своего кормильца?»

С широкой ухмылкой Варрик протянул Вае карту замка принца Ваэля, отмечены на которой были и подземелья. Эльфийка развернула пергаментный лист, принялась внимательно его изучать. «Это поможет мне продумать путь», - заявила она. – «Я не собираюсь ввязывать в сражение». «Примерно по этой причине ты и была выбрана, Пальчики», - обнадежил ее Варрик. – «Принц – союзник Инквизиции».

«Хорошая детализация», - призналась Вая, погруженная в изучение карты. – «Иначе можно несколько дней рыскать по подобному замку. А ведь дней у нас нет, верно?» «Какое-то время они уже продержались и Инквизицию не выдали», - вздохнул Варрик. – «Отчасти потому, что они довольно искренне себя ведут, а отчасти потому, что принц слишком набожен, чтобы прибегать к настоящим пыткам пленников. Но мы не хотим, чтобы они там оставались даже лишний день».

«Ну, по крайней мере, если меня схватит, я буду знать, что Инквизиции ее агенты небезразличны», - улыбнулась Вая, на что Варрик пренебрежительно отмахнулся: «Лишь те, с которыми Чартер спит». Лицо Ваи вытянулось от изумления...

Себастьян Ваэль в сопровождении верного сенешаля, Гранжера, стражей и придворных приближался к замковым вратам, где ожидал встретить прибывших – согласно полученному донесению – гостей из Киркволла.

«Мой принц, если в только позволите мне...» - начал сенешаль, но Себастьян резко отрезал: «Нет. Так поступают лишь низкие люди». «Но наши пленники и есть низкие люди», - настаивал Гранжер. – «Они вломились в наш замок. Нам надо узнать, почему». «Стало быть, расспроси их», - молвил принц. – «Но пытки – темный путь, Гранжер. И я не позволю, чтобы ты следовал ему, прикрываясь моим именем». После чего приказал, чтобы сенешаль ни словом не обмолвился о пленниках при гостях, среди которых его старый... приятель.

Широко улыбаясь, Себастьян пожал Варрику руку, поблагодарив гнома за то, что не пропустит тот его День рождения. Эх, куда делись старые дни, когда они – церковник и пройдоха – пережили все те приключения наряду с Защитником Киркволла. Времена изменились, и теперь они – принц и виконт, правители крупнейших городов-государств Свободных Просторов...

Варрик представил Себастьяну сера Ааарона Хауторна... когда заметил принц, как сенешаль его приблизился к фургону, и, назвав означившуюся подле оного эльфийку «служанкой», приказал ей перенести пожитки рыцаря в отведенные ему покои. «Гранжер, это не служанка», - произнес Себастьян, обращаясь к удивленному сенешалю. – «Разве не слышал ты рассказы о нашем госте? Он странствует со сквайром-эльфийкой».

«Я не думал, что подобное возможно, даже в Ферелдене», - пробормотал Гранжер, а Себастьян, поцеловав изумившейся Вае руку, тихо произнес: «Пожалуйста, прости Гранжера. Он мой сенешаль, и старается за всем поспеть, порой в ущерб этикету. Для меня честь приветствовать в свой День рождения первую эльфийку-сквара». «Вы очень добры, Ваше сиятельство», - потупилась Вая, сжав рукою ладонь Себастьяна, и отметив для себя, что обручального кольца у принца нет. – «А что касается вашего сенешаля... мне кажется, этикет – не для него. Это – для вас».

С этими словами она провела кончиками пальцев по предплечью Себастьяна – просто затем, чтобы насладиться удивленным выражением его лица и слегка вывести принца города из равновесия. Подобный жест не укрылся от проницательного Варрика; гном усмехнулся, одобрительно кивнул...

Себастьян и Гранжер провели прибывшую троицу во дворец; сенешаль указал гостям на комнаты, где они разместятся, не преминув посетовать на то, что придется ему искать подолнительную опочивальню для сквайра, о прибытии которой он не ведал.

«О, новые гости!» - послышался голос, и к оным поспешил невысокий грузный мужчина, лицо которого скрывала оперенная маска. Приблизившись, он поклонился Варрику, молвив: «Наконец-то я зрю знаменитого писателя и восходящую звезду политических кругов Свободных Просторов, виконта Варрика Тетраса. Я – профессор Седрик Марквет из Университета Орле. Я сейчас завершил одну экспедицию, а вскоре начну следующую, и прибыл сюда, чтобы поделиться рассказами о моих изысканиях с принцем».

«Марквет?» - уточнил Варрик, возвращая положенный по дворцовому этикету поклон. – «Я встречал вашего коллегу, Брама Кенрика». «Коллегу?» - ухмыльнулся Седрик. – «Скорее уж, противника, хотя его исследованиях блекнут в сравнении с моими. В том числе и те, что касались Гаккона». «С удовольствием послушаю о ваших приключениях», - процедил сер Аарон, и Седрик немедленно обернулся к нему. «А вы, должно быть, сер Аарон Хауторн», - констировал он. – «Рыцарь без земель. Странствующий по свету и рассказывающий о тех временах, когда были великим? Рассказы о приключениях – это ведь ваш хлеб, верно?»

«Рассказы рыцаря могут воодушевлять слушателей на подвиги», - прорычал Аарон, решив, что сей пронырливый ученый ему нисколько не нравится. – «Однако... рассказы о воровстве у мертвых народов? На что воодушевляют они?» «На ощущение чудес», - даже не задумавшись, ответил Седрик. – «Слышали ли вы о том, как однажды я обнаружил...»

Понимая, что подобная перепалка может затянуться надолго, Вая извинилась перед остальными, заявив, что ей нужно присмотреть за тем, чтобы покои сера Аарона были надлежащим образом подготовлены к размещению рыцаря пред вечерним пиршеством.

Не откладывая дела в долгий ящик, эльфийка затерялась в коридорах дворца, а после устремилась в помещения для слуг, дабы незамедлительно исполнить поручение Инквизиции. И, если все пройдет как по маслу, она успеет вернуться аккурат к празднеству.

Приближаясь к конюшне, Вая заметила сенешаля, отчитывающего малолетнего эльфа - мальчика-конюшего. Гранжер сыпал угрозами, вещая о том, что если мальчуган будет ненадлежащим образом ухаживать за скакунами гостей, он не только потеряет работу: сенешаль лично проследит за тем, чтобы семью его вышвырнули из эльфийского квартала! Вая вздохнула: какой же он неприятный тип, этот сенешаль!

Указав лишний раз, что он – голос принца, Гранжер с достоинством удалился. Вздохнув, Вая продолжила путь по крышам зданий, примыкающих к дворцу. Карту, переданную ей Варриком, она запомнила хорошо, и сейчас, миновав замковую кухню, через окно проникла в кладовую.

Эльфийка оказалась в отдаленном крыле дворца, и сейчас ей надлежало добраться до темницы, не попавшись на глаза страже. Она схоронилась в тенях, когда мимо прошли двое патрульных, болтающих о том, что с удовольствием оказались бы на пиршестве, дабы послушать россказни орлесианца о том, как однажды он бежал быстрее катящегося следом валуна, и ферелденца, утверждающего, как он прикончил вайверна лампой и веревкой.

Вая сознавала, что ей необходимо остаться здесь на несколько часов, чтобы понять, как часто патрульные возвращаются в коридоры, ведущие к темнице; и лишь затем спустится она к тюремным камерам. Похоже, пиршество она все же пропустит...

Тем временем приглашенные уже собрались за праздничным столом, и Седрик преподнес Себастьяну Ваэлю ларец, означился в котором хрустальный череп. Принцу подарок пришелся по душе, а ученый заверил именинника, что исторической ценности он не несет.

«Этой вещи место в музее», - пробормотал Аарон, исподлобья глядя на уроженца Орле, столь его раздражающего. – «Что-то с этим человеком... не так». Варрик попытался урезонить странствующего рыцаря, но когда Седрик начал рассказ о том, как отыскал он череп в храме, пребывающем под озерными водами, терпению Аарона пришел конец.

«А вас не волнует, что все эти ваши безделушки принадлежали прежде давно исчезнувшим народам?» - рявкнул он. – «Другими словами... некоторые могут предположить, что вы ничем не лучше самого обыкновенного вора».

Дождавшись, когда патруль скроется за углом, Вая метнулась к тюремной камере. Стражи вернутся через две минуты, и за это время ей нужно взломать замок на двери. Замки никогда не были ее сильной стороной, но лучше уж так, чем пытаться забрать ключ у стражей.

К счастью, замок сопротивлялся недолго, и вскоре поддался. Поздравив себя с успехом, эльфийка проскользнула в камеру, воззрившись на двух узников, мужчину и женщину, принадлежащих к человеческой расе. Грудь мужчины была перетянута окровавленной повязкой – похоже, досталось ему крепко.

«Стражи пройдут мимо камеры через минуту», - шепнула Вая узникам. – «Мы подождем, когда они отойдут, а потом покинем это место». «Ты здесь... чтобы помочь нам?» - недоверчиво осведомился мужчина, и эльфийка усмехнулась: «Да, я от Инквизиции. Тебе повезло, что ты так хорош в постели». «Уверяю тебя это не я», - заявил мужчина, кивком указал на спутницу, и та, потупившись, пробормотала: «Ну да... это я». «Ну хорошо», - ничуть не смутилась Вая. – «Тебе повезло, что она так хороша в постели. А теперь сидите тихо, пока стража не пройдет мимо, и бежим отсюда».

«Я? Вор?» - вспылил Седрик, направив обвиняющий перст в сторону сера Аарона. – «Странно слышать это от тебя. Здесь ведь наверняка все об этом слышали? О кражах, повсеместно по Тедасу. И замечены они аккурат после отбытия кое-какого странствующего рыцаря, вещающего дворянству о своих геройствах».

«Прекратите, профессор», - отчеканил Варрик, заметив, что собравшиеся гости начали с тревогой переглядываться. – «Сер Аарон навещал и меня, и уверяю вас, у меня ничего не пропало». «Просто вы еще этого не заметили», - парировал Седрик. – «Если вор искусен, пропажу обнаружишь не сразу».

Сер Аарон рывком поднялся на ноги. «Вы оскорбляете мою честь?» - рявкнул он. – «Возможно, нам следует прояснить этот вопрос так, как подобает мужчинам!» Себастьян Ваэль призвал обоих к спокойствию, объявив, что никакого выяснения отношений здесь не случится.

Вая вывела двух измученных пытками узников из камеры, и трое устремились прочь по коридору темницы.

«Как часто они пытали вас?» - осведомилась эльфийка, и отвечала девушка: «Раз в день. На протяжении нескольких часов». «И сегодня тоже?» - уточнила Вая, и, дождавшись утвердительно ответа, молвила: «Стало быть, есть время вывезти вас из города незамеченными. Однако вскоре здесь объявится следующий патруль, стало быть, нам нужно спешить. Или, по крайней мере, спрятаться».

Сверившись с картой, Вая завела обоих в одну из пустующих комнат, где они притихли, дожидаясь, когда стража пройдет мимо. Мужчина, обратившись к Вае, признался, что, как и она, они пытались выполнить задание, не причинив вреда людям принца.

«Какое задание?» - озадачилась эльфийка, и девушка удивленно молвила: «Разве ты здесь не для того, чтобы закончить нашу миссию?» «Нет», - отвечала Вая. – «И знаете, что? Забудьте, что я спросила об этом. Я не собираюсь завершать вашу миссию. Давайте просто уйдем отсюда и обо всем забудем».

Ни рыцарь, ни профессор, однако, не собирались отказываться от своих слов, и обстановка в пиршественном зале стремительно накалялась. «Давайте просто обо всем забудем», - пытался урезонить обоих Варрик. – «Вы не расхититель гробниц, а вы – не искусный вор. Ну что? Все счастливы?»

«Я сражался и проливал кровь за двух королей», - возвестил сер Аарон. – «И то, что на закате лет я рассказываю истории за третьего короля, не повод для подозрений». «А я изыскиваю исторические ценности для моей Императрицы и моего Университета», - молвил Седрик, и рыцарь прорычал: «А затем раздаете их направо и налево на подобных празднествах!»

«Послушай-ка, сер Аарон», - начал распаляться и Варрик, - «профессора Кенрика также можно было бы счесть расхитителем гробниц. Но без его помощи мы с Инквизитором никогда бы не заручились поддержкой племени Каменного Медведя. Поэтому давай-ка мы станем уважительнее относиться к профессору Марквету». Наградив рыцаря пристальным взглядом, виконт Киркволла обернулась к Седрику, выпалив: «Профессор, сер Аарон странствует, вещая о славе Ферелдена. Я могу подтвердить, что сер Аарон ни на мгновение не покидал меня на этом празднестве. Будь он вором, наверняка он был бы пошел куда-то, чтобы... что-то украсть, верно?»

Сенешаль Гранжер, наблюдавший за перепалкой, встрепенулся, огляделся по сторонам. Где же та эльфийка, сквайр странствующего рыцаря?.. Присутствовала ли она в пиршественной зале изначально?..

Покинув темницу, Вая повела спасенных узников – Мариуса и Тессу – узкими улочками в направлении конюшен. «Не то, чтобы я не была благодарна тебе за наше спасение, но кто-то должен завершить нашу миссию», - настаивала Тесса, на что отвечала Вая: «Пока я не доставила вас не замеченными к торговому фургону, о спасении рано говорить. И шансы тают каждый раз, когда ты открываешь рот. К тому же ваша миссия – не моя забота».

«Но ты же воровка», - говорила Тесса. – «Посланная, чтобы вызволить нас из темницы. Чартер наверняка знала, что ты – идеальный кандидат для кражи дневника». «Ты хочешь, чтобы я спросила ‘какого такого дневника’?» - хмыкнула Вая. – «Не будет этого».

«Дневник, в котором описываются исследования красного лириума из Киркволла», - пояснил Мариус, проигнорировав возражении Ваи о том, что она слышать ничего не хочет. – «Принц изучал его. Его намерения не внушают нам подозрений, но что, если кто-то другой выкрадет дневник?» «Кто-то вроде вас двоих?» - уточнила эльфийка. – «Или меня?» «Нет», - покачала головой Тесса. – «Кто-то, кто воспользуется красным лириумом в своих целях».

Вая надолго задумалась, но все же отрицательно качнула головой, заявив, что ее задача – провести спасенную парочку в фургон, который доставит их в Киркволл... Фургон, впряжены в который были лошади, оставался там, где и должно: у замковых стен, подле врат. Рядом оставался мальчик-конюший, который, заметив выглянувшую из подворотни Ваю, подал ей знак оставаться на месте.

Из дворца выходили Варриан и Аарон, причем последний, похоже, был вне себя от ярости. «Ты должен успокоиться», - донеслись до Ваи слова виконта. – «Он просто злил тебя, мстя за сказанные тобой слова». «Но предположить, что я ворую?» - лютовал рыцарь. – «Что одно мое присутствие ведет к кражам?.. Как раз наоборот! Там, где я бываю, я слышу рассказы о щедрых пожертвованиях нуждающимся, о помощи немощным. Именно поэтому я и рассказываю свои истории. Чтобы напомнить людям о том, что действиями своими они в силах что-то изменить. А ты разве не поэтому истории рассказываешь?» «Эээ... поэтому», - закивал Варрик. – «Именно поэтому. Давай вернемся на пиршество, и ты сделаешь вид, что слова его тебя ничуть не трогают».

Все еще недовольно бурча, Аарон позволил Варрику увести его во дворец, и Вая, дождавшись, когда шаги двоих стихнут, метнулась к фургону, распахнула дверцу. Мариус и Тесса разместились внутри, подоспевшие торговцы заняли места на козлах. Вая уточнила, удалось ли людям сенешаля узнать, что стремились разыскать агенты Инквизиции. «Нет», - отвечала Тесса с благодарной улыбкой. – «Мы ничего им не сказали».

Фургон устремился к вратам, а Вая, забравшись на крыши зданий, вознамерилась было немедленно заняться поисками дневника принца... «Пленники бежали!» - послышались громкие крики стражи, и эльфийка тяжело вздохнула.

Да, определенно, ей следует меньше прислушиваться к россказням старика и не помышлять об участии в подобных геройствах...

Вернувшись в пиршественный зал, сер Аарон все внимание свое направил на спиртное, в то время как Варрик счел своим долгом доказать орлесианцу, что любые нападки на странствующего рыцаря попросту недопустимы.

«Давайте-ка я поведаю вам, о ком мы говорим», - зычно начал гном, приковав к себе взоры всех, собравшихся за столом. – «Рожденный в нищете в Портсмоуте, Аарон Хауторн с шестилетнего возраста начал работать в доках. К тому времени, когда ему стукнуло восемь, город, находящийся под властью Орле, принял сторону мятежников. Даже будучи ребенком, он хотел взять оружие в руки, но вместо этого ему было поручено доставлять необходимые сведения королю Марику. Когда ему было девять, орлесиане схватили его. Он не был ни вором, ни лазутчиком. Он был воином – в том состояло его призвание! Вырвав меч из рук одного из солдат, он прикончил своих пленителей, впечатлив тем самым короля Марика, и последние пять лет войны сражался на передовой... В пятнадцатилетнем возрасте он единолично предотвратил новую возможную войну, использовав лишь боевые навыки и дар убеждения. За это ему был пожалован рыцарский титул. Он служил королю Марику, а после – его сыну, королю Кайлану. Он был рядом с королем, когда пал Остагар, и стал одним из выживших в той страшной резне. Он присоединился к эрлу Эамону на Собрании Земель, принял сторону Героя Ферелдена и сражался вместе с ним, чтобы положить конец Пятому Мору. С тех пор он – неофициальный посол короля Алистера. И когда вы обвиняете сера Аарону Хауторна в воровстве, пожалуйста, поймите, что вы очерняете честь человека, служившего трем королям Ферелдена и несущего добрую волю сей державы как союзникам Ферелдена, так и врагам».

Терпеливо выслушав рассказ Варрика, Седрик снисходительно хохотнул. «Рожденный в нищете?» - повторил он. – «Работал в доках? Все мы знаем, что это означает. Этому человеку приходилось без разрешения брать то, в чем он нуждался. Это та жизнь, для которой он был рожден. Пожалованный титул безземельного рыцаря не может изменить человеческую суть. А что касается Остагара, то, как я слышал, то он остался с Логайном Мак Тиром. Бросил своего короля на поле брани. Возможно, от осознания вины он и пристрастился к выпивке, и именно поэтому решил переметнуться в иной стан на Собрании Земель. Но он – дитя улиц, человек, меняющий стороны, за которые сражается, обладающий весьма сомнительными нравственными качествами, и, к кому же, полон пороков. И пока навещал он союзников и врагов Ферелдена... за последние годы поступило немало донесений о случаях краж. Возможно, настигли его долги за грехи прошлого?»

«Хватит!» - прогремел голос. Сенешаль Гранжер, поднявшись на ноги, подступил к опешившему профессору, отчеканил голосом, дрожащим от ярости: «Это зашло слишком далеко. Сер Аарон Хауторн – гость моего принца, и вы станете относиться к нему как к таковому. К тому же, годы безупречной службы королям сделали ваши обвинения недопустимыми в его отношении!»

«Это просто слова, сенешаль Гранжер», - безразлично отмахнулся сер Аарон, уже успокоившийся и – следует отметить – порядком захмелевший, и, посему, вполне довольный жизнью. – «Мне наплевать на них, и защита мне не нужна».

Извинившись перед Себастьяном Ваэлем, профессор Седрик покинул пиршественную залу, а Гранжер, склонившись к странствующему рыцарю, тихо произнес: «Однако, все эти донесения о кражах, случившихся за последние годы... Как долго рядом с вами находится эта эльфийка, сквайр?»

Помрачнев, Аарон встал из-за стола, и, нависнув над сенешалем и опустив правую руку на эфес меча, зло прошипел: «Добрый сир, я требую, чтобы вы взяли назад обвинение, только что сорвавшееся с вашего грязного языка. В противном же случае я лишу вас его». «Уверяю, я не обвиняю вас в соучастии», - попытался пояснить взбешенному рыцарю сенешаль. – «Но, возможно, она просто воспользовалась вашей щедростью. Вскоре после того, как она появилась в замке, из-под стражи бежали пленники. К тому же, сама она неизвестно где. И если ее здесь нет, то где же она?»

Оставаясь на складе с припасами для кухни, Вая изучала заметки, переданные ей Тессой и Мариусом перед расставанием. И, судя по всему, принц хранит дневник с записями о красном лириуме у себя в опочивальне. Вая вздохнула: стало быть, ей придется миновать практически всех стражей замка на пути к цели...

Эльфийка осторожно выглянула в коридор, и глаза ее расширились от изумления: пол был залит кровью, повсюду виднелись мертвые тела стражей. Нападавшие не таились; стало быть, они, скорее всего, любители... но весьма опасные.

Устремившись в направлении, доносились откуда звуки борьбы, и выглянув из-за угла, узрела Вая нескольких облаченных в доспехи воинов, жестоко расправлявшихся со стражей. Тевинтерцы...

«Моя сквайр – праведна», - произнес сер Аарон, вплотную подступив к сенешалю; тот не вздрогнул, вызывающе вскинул подбородок. – «И я потребую ответа за все обвинения, брошенные против нее».

Между мужчинами втиснулся Варрик, предложил обоим выпить, дабы разрядить обстановку. К сенешалю же подбежал один из стражей, что-то шепнул на ухо, и Гранжер объявил, что определенные проблемы – вне всяких сомнений, имеющие отношение к нынешней дискуссии, - требуют незамедлительного его внимания.

Варрика отозвал в сторонку Себастьян; на лице принца отражались отчаяние и смятение. «Варрик, прошу, помоги старому другу», - с неприкрытой мольбой зашептал он. – «Я надеялся, вся эта неприятная ситуация завершилась, когда ты повел сера Аарона подышать воздухом. И это этот спор не станет основной частью празднества по случаю моего Дня рождения. Я знаю, прежде мы не были с тобой близки, но мне нужна твоя помощь. Все стало очень плохо, и очень быстро».

«Я понимаю твои чувства», - Варрик ободряюще хлопнул Себастьяна по плечу, тяжело вздохнул. – «Понимаю...»

Троица тевинтерских воинов методично расправлялась с замковой стражей, и Вая, наблюдавшая за резней из-за угла, сознавала, что просто обязана вмешаться... хотя это, скорее всего, и будет стоить ей жизни.

«Прекратите!» - послышался окрик, и убийцы обернулись в сторону приближающего к ним профессора Седрика. – «Не следовало так поступать. Мы здесь, чтобы выкрасть дневник, а не убивать всех этих людей». «Магистру наплевать на твою брезгливость», - с ноткой высокомерия заявил один из воинов, обращаясь к орлесианцу. – «Ему необходим лишь твой допуск на сегодняшнее празднество». «Да, и поскольку я исполнил свою часть сделки, мы сейчас же прекратим резню», - процедил профессор. – «Нам следует спешить к покоям принца. Вам же следует разбросать тела поодаль друг у друга. Я посеял в разумах собравшихся на пиршестве семена сомнений. Врожденная подозрительность Гранжера заставит его обвинить в случившемся остроухую. Но если тел окажется слишком много в одном месте, он усомнится, что это дело рук одной женщины».

Вая скользнула назад в кладовую, выбралась в окно, и, цепляясь за выступы на стенах, по внешней стене устремилась к означенной цели. Забравшись в окно в ином крыле замка, эльфийка выглянула в щель в двери, заметив, как тевинтерцам противостоит трое стражей, облаченных в пластинчатные доспехи и вооруженных длинными мечами. Первый из тевинтерцев пал, стражи продолжали сражаться с оставшимися – которых оказалось несколько больше, чем изначально наблюдала Вая.

Не дожидаясь завершения боя, эльфийка бросилась вверх по лестнице, к опочивальне принца. Седрик, остававшийся за спинами воинов Империума, удивленно покачал головой, изрек: «Невероятно, эльфийка на шаг впереди нас! Стало быть, она действительно воровка. И самое важное, она доберется до добычи прежде, чем это сделаем мы». Обратившись к командующему тевинтерцами, профессор приказал тому организовать отступление, чтобы перекрыть выходу и не допустить бегства эльфийки. «Она не так умна, как полагает», - зло прошипел он.

Вая резко остановилась; к ней приближались замковые стражи, за спиной шло сражение. Похоже, тевинтерцы атаковали оплот принца Неприступной Гавани сразу с нескольких направлений. Эльфийке не оставалось ничего иного, кроме как забраться под один из окровавленных трупов в коридоре и притвориться мертвой.

Дожидаясь, когда преследующие отступающих тевинтерцев стражи пробегут мимо, Вая вспоминала один из самых популярных слухов о том, как ее рыцарь выжил в Сражении у Остагара. Слух о том, что его придавила туша мертвого порождения тьмы. Но сер Аарон никогда не рассказывал, что произошло в действительности. И, оставаясь под зловонным трупом, Вая чувствовала, что теперь способна его понять.

Наконец, звуки преследования стихли, и эльфийка, выбравшись из-под тела, продолжила путь к покоям принца, и, склонившись у запертой двери, принялась взламывать замок, мысленно благодаря профессора Седрика за то, что тот увел замковых стражей подальше отсюда.

Оказавшись в опочивальне, Вая огляделась по сторонам, воззрилась на внушительных размеров картину напротив кровати, на которой архонт Хессариант пронзал мечом Андрасту, обрывая страдания той. Неужто благочестивый принц каждый вечер разглядывает это полотно?..

Обнаружив дневник принца в прикроватной тумбочке, Вая вознамерилась было покинуть опочивальню, когда двери распахнулись, и в комнату ступил сенешаль, рука которого покоилась на эфесе меча. «Так и знал, что это ты!» - прорычал он, и эльфийка, незаметно спрятав дневник в карман плаща, попыталась простодушно улыбнуться: «Я могу все объяснить». «Да неужто?» - поразился Гранжер подобной наглости. – «То, как ты прикончила немало стражей, чтобы добраться до этих покоев?»

«Никого я не убивала», - возразила Вая. – «Я пришла сюда, чтобы повидать...» «Ложь!» - Гранжер с силой ударил эльфийку ладонью по лицу, а затем, схватив за запястье, повел в коридор, постановив: «Уверен, это ты оставила после себя пустую камеру в темнице». Но осознав, что так и не знает причин присутствия девушки в опочивальне принца, Гранжер обернулся к ней, потребовав ответа... и в это мгновение, получив сильный удар эфесом меча по затылку, рухнул в беспамятстве.

Изумленная, Вая воззрилась на своего спасителя – странствующего рыцаря, сера Аарона Хауторна. «Вая...» - выдавил тот, заметно покачиваясь – вечерние возлияния давали о себе знать. – «Нам нужно поговорить...»

«Сер Аарон, я могу объяснить...» - начала было Вая, но рыцарь прервал ее: «Объянить что? Что ты воровка? Что каждый раз, когда я заезжаю в какой-то город, ты в нем воруешь?» Совершенно неожиданно Аарон усмехнулся, признавшись: «Я знал. Я всегда знал. Я – пьяница, Вая. А не идиот. Также я знаю, что украденное тобой переходит тем, кому в жизни повезло меньше, чем тебе. И то, что ты обычно крадешь у тех, кто этого заслуживает. Но я удивлен нынешней кражей. Ведь принц Себастьян Ваэль, насколько мне известно, добрый и щедрый правитель. Он отличается от твоих обычных целей». «Он был не моей целью, сер», - призналась Вая. – «А целью Инквизиции».

На лице Аарона отразилось крайнее изумление, и воскликнул он: «Инквизиции? Но это же прекрасно! Юная Вая примкнула к начинанию!» «Не совсем», - отвечала эльфийка. – «Они позаботились об одной из моих проблем, и я хотела, чтобы ты не знал, чем я занимаюсь, потому согласилась на одну работенку». «Одну? И что затем?» - уточнил рыцарь, и Вая вздохнула: «И... на этом все».

Помолчали... Сенешаль все еще оставался без сознания...

«Я слышал, здесь произошли убийства», - нарушил тягостное молчание рыцарь. «Это не я», - покачала головой Вая. – «Я никогда не убиваю». «Это мне тоже известно», - мрачно кивнул сер Аарон. – «Потому и задаю вопрос: тогда кто? Кто еще охотится за... этой книгой?» Он кивком указал на дневник принца, который сквайр продолжала прижимать к груди.

«Думаю, что я», - прозвучал знакомый голос, и в чертог шагнул профессор, сопровождаемый облаченными в пластинчатые доспехи воителями-тевинтерцами. – «Но признаюсь, я не собирался никогда убивать. Это все мои подельники. Как и твой сквайр, я предпочитаю более тихий подход к делу. Но эти тевинтерцы... как там говорят в твоей заполоненной псами стране... любят пошуметь. Думаю, магистр также жаждет открыть для себя тайны красного лириума».

«Вот, стало быть, в чем дело», - процедил странствующий рыцарь, опустив ладонь на эфес клинка. – «Тогда книгу вы не получите». «Да ладно, нас больше десятка», - ухмыльнулся Седрик. – «Неужто нам следует страшиться старого пьянчугу да воровку-эльфийку?» «Я не стану давать тебе советы», - произнес Аарон, стремительно вызватив меч, - «но я бы на вашем месте бежал, нежели сражался».

С изумлением Вая наблюдала, как ее рыцарь сошелся в смертельном танце с превосходящими силами противника. Выхватив меч у одного из воинов, Аарон мастерски орудовал сразу двумя клинками, успешно сдерживая натиск сразу четверых тевинтерцев. Но как долго пребудет с ним удача?..

«Вая... беги!» - крикнул рыцарь эльфийке. – «Доставь книгу по назначению! И начни новую жизнь!» Слова его звучали как прощание, но выбирать не приходилось. Вая никогда не была искусна в сражениях... Ударив нового попытавшегося преградить ей путь воина в промежность, девушка выскочила в коридор, и, преследуемая по пятам профессором, устремилась прочь. Грузный Седрик оказался на удивление проворен, и от воровки не отставал.

«Теперь я знаю, что ты не сквайр», - насмешливо восклицал он. – «Ведь ты оставила своего рыцаря сражаться одного». «Если ты не заметил, моя помощь ему не нужна», - отозвалась Вая, не сбавляя шаг. «Но тебе нужна помощь его», - заметил орлесианец, настигнув эльфийку и схватив ее за плечо. – «Может, я вор, как и ты, но я, по крайней мере, знаю, как сражаться».

Резко обернувшись, Вая полоснула кинжалом, оставив на руке Седрика кровоточащую рану. «Может, ты и вор, но ты не такой, как я», - зло прошипела она, после чего вновь бросилась наутек. – «Потому что хорошему вору не нужны наемники... они изучают свои цели... и исчезают».

Вая завернула за угол, и когда Седрик последовал за ней, то обнаружил лишь пустой коридор. Профессор замер, донельзя озадаченный... когда эльфийка спрыгнула с балки у него над головой, с силой нанесла противнику удар ногами в голову, вышибив дух...

«Предательство!» - донесся до нее возмущенный вопль. Придя в себя и потирая затылок, сенешаль приблизился к серу Аарону, замершему с мечом в руке в залитом кровью коридоре, устланном мертвыми телами тевинтерцев. – «Никогда бы не подумал, что рыцарь нанесет мне удар сзади!» «Приношу свои глубочайшие извинения, сенешаль Гранжер», - вздохнул Аарон. – «И сдаюсь вам на милость».

С этими словами он бросил свой меч к ногам сенешаля, но тот с изумлением вертел головой по сторонам, лишь сейчас заметив следы побоища, здесь произошедшего. «Эти тевинтерцы, они были вместе с вашим сквайром?» - догадался Гранжер, и, не обращая внимания на вытянувшееся от изумления лицо рыцаря, продолжал развивать теорию: «Они были ее сообщниками. И когда вы поняли, что она обманывает вас, вы явились сюда, чтобы прибраться за нею». «Нет, они не были с Ваей», - возразил сенешалю Аарон.

«Будьте благоразумны, сер рыцарь», - отчеканил Гранжер. – «Если рыцарь Ферелдена, даже не обладающий землями, будет обвинен в нападении на сенешаля принца Неприступной Гавани, а также в соучастии воровству... Думаю, последствия для отношений Ферелдена и Свободных Просторов окажутся самыми плачевными. Вас же лишат рыцарского титула и будут судить за эту кражу, и, возможно, множество иных... Но если, как я полагаю, вы просто прибирали следы, оставленные вашей остроухой, последствия окажутся минимальны, и наши с вами лорды избегнут дипломатических конфликтов».

«Будь это правдой, я бы с радостью признал это», - изрек странствующий рыцарь. – «Хотя бы ради того, чтобы избежать проблем между моим королем и вашим принцем, ибо оба они – благородные люди. Но столь же благородна и моя сквайр. Все, что она делала, она делала с моего знания, с моего благословения, обычно – по моему приказу. И признаваясь в этом вам, здесь и сейчас, я прошу, чтобы с нее сняли все обвинения, дали возможность начать новую жизнь. Ту, которую она сама для себя изберет, и те начинания, которым она решит следовать. Мое время заканчивается. Пусть она начнет все сначала».

Сенешаль долго молчал. Наконец, сделав шаг вперед, он подобрал с пола отброшенный Аароном клинок, мрачно кивнул: «Хорошо. Я препровожу вас к своему принцу. Но все же я должен знать. Почему? Зачем было посылать ее во дворец моего принца? И что здесь делают тевинтерцы?»

«Сер Аарон», - к рыцарю и сенешалю быстрым шагом приближалась эльфийка, сочтя, что момент для ее появления сейчас – самый подходящий. – «Я сумела изловить вора». Обратившись к сенешалю, девушка поклонилась, молвила: «Приношу свои глубочайшие извинения, сенешаль Гранжер. Сер Аарон отправил меня сюда, ибо подозревал, что на празднестве будет присутствовать вор. Серу Аарону показались подозрительными намерения профессора Марквета, посему он просил меня проследить за ним. И я узнала, что именно профессор отправил этих тевинтерцев в дворцовую темницу. Не знаю, зачем. Но вскоре после этого тевинтерцы вернулись во дворец. И, поскольку стражи оставались настороже, пролилась кровь. Я предупредила моего рыцаря, но сама направилась сюда первой».

«Чушь!» - взорвался Гранжер, уже не зная, чему верить. – «Зачем посылать ее сюда одну? Она ведь – просто сквайр. К тому же, эльфийка». «Вая не совсем мой сквайр», - усмехнулся рыцарь. – «Она, скорее, мой партнер».

Сенешаль, нахмурившись, переводил взгляд с эльфийки на рыцаря, а Вая предложила ему проследовать в соседний коридор, где она в одиночку остановила профессора, вернувшегося, чтобы закончить свои грязные делишки. Все еще терзаясь сомнениями, подозрительный сенешаль приблизился к распластанному на полу посреди коридора Седрику, задумчиво почесал подбородок.

«Сер Аарон просил меня лишь остановить его», - невинно пропела Вая, продолжая плести историю, которая – возможно – и позволить им выпутаться из этой передряги. – «Но, к сожалению, то, что он украл, похоже, забрал один из его людей». «Да, мы не всегда столь удачливы, как хотелось бы», - поддержал девушку рыцарь, и, хлопнув ее по плечу, признался: «Рад, что с тобой все хорошо». «Донельзя странная история», - медленно произнес сенешаль, взирая на беспамятного Седрика. - «Уж не знаю, верить ли вам».

«Восхитительно!» - послышался восторженный возглас, и трое обернулись, лишь сейчас заметив приблизившегося к ним принца Себастьяна. - «Я знал, что сер Аарон изберет сквайра, способную продолжить его дело. Ту, которая также прославится своими героическими деяниями».

Обратившись к рыцарю и эльфийке, Себастьян поблагодарил их за то, что изловили они вора. «Я выяснил, что было украдено», - заметил он, - «и сожалению лишь о том, что вещь эту вернуть не удалось». «Даю слово, Ваше Сиятельство», - поклялся сер Аарон, - «я непременно последую по следам того, кто совершил кражу».

Не поняв иронии, которую рыцарь вкладывал в эти слова, Себастьян поцеловал руку Ваи, а та, воодушевившись, чмокнула в щеку чопорного сенешаля, после чего устремилась вслед за рыцарем прочь по коридору.

Двое направилась прямиком в конюшни, где принялись седлать лошадей. «Предлагаю как можно скорее покинуть город», - обратилась Вая к серу Аарону. – «У них Марквет. Очнувшись, он расскажет им, что дневник у нас». «Так он и сделает», - признал рыцарь. – «И я уверен, Гранжер с радостью поверит его словам. Но, похоже, ты очаровала принца Себастьяна. Думаю, он примет нашу версию событий. И когда мы закончим, то вернем журнал. Я – все еще рыцарь, и слово мое нерушимо».

Вая, заметив юного эльфа-конюшего, с опаской взирающего на них, приблизилась к мальчугану, протянула ему зотоую брошь, кою прежде сорвала с плажа профессора. «Если Гранжер так хочет вышвырнуть вас из эльфийского квартала, вам следует покинуть его достойно», - молвила она. – «За эту брошь можно выручить хорошие деньги у скупщика в Киркволле, и он не станет задавать лишних вопросов».

...Позже, на торном тракте, ведущему к Киркволлу, путников нагнали двое конников – Варрик и эльфийка, коя и сподвигла Ваю на только что завершившуюся авантюру. «Сер Аарон, рыцарь Ферелдена», - приветствовал удивленного неожиданно встречей воителя виконт. – «Позволь представить тебе Чартер. Она работает на Инквизицию».

Обратившись к Вае, Чартер поблагодарила ту за блестяще проведенную операцию, и та предупредила эльфийку: «Марквета сопровождало немало солдат. Или он сам, или тот, кто платит ему хорошие деньги, пытается выведать тайны красного лириума. И, как следует из дневника принца, тевинтерцы вполне могли раздобыть осколок сего минерала».

Чартер и Варрик помрачнели, переглянулись, и вздохнула эльфийка: «Дурные вести. Я предупрежу Инквизицию». «Если тебе нужно, чтобы я отправилась в Тевинтер, я выступлю немедленно», - предложила Вая, и Варрик подмигнул рыцарю, справедливо предположив, что влияние сера Аарона затронуло некие струны в душе юной эльфийки, заставив пересмотреть взгляды на жизнь.

Вая тепло поблагодарила рыцаря за все, что он сделал для нее, но теперь ей предстоит следовать собственным путем... примкнуть к новому для нее, благородному начинанию. «Вая, разве ты позабыла мою клятву?» - с усмешкой поинтересовался рыцарь. – «Я поклялся следовать за тем, кто украл дневник. Так что веди».

«Ты последуешь за мной?» - изумилась Вая. Она решительно отцепила притороченный к седлу рыцаря бурдюк с вином, отшвырнула в сторону. Аарон с нескрываемым сожалением проводил бурдюк взглядом, почесал бороду, тяжело вздохнул. «Я никогда прежде не был в Тевинтере», - заметил он, и Вая улыбнулась: «Боюсь, они не жаждут слышать рассказы о доблестных подвигах из уст ферелденского рыцаря, сер». «Но это такие прекрасные рассказы», - пробормотал он...

Странствующий рыцарь и сквайр его, передав дневник Чартер, направлялись ныне в земли Империума Тевинтер...

Оставаясь в своей комнате на постоялом дворе Неварры, эльфийка Мириам и орлесианец Роланд наблюдали, как трое головорезов, пыхтя и отдуваясь, пытаются подняться по веревкам к вершине башни Круга магов в отчаянной надежде проникнуть внутрь.

«Дилетанты», - поморщился воин, и, приложившись к кубку с добрым элем, обратился к эльфийке: «Мириам, ты знаешь, я в тебе не сомневаюсь, но...» «Думаешь, я бы стала сам пробираться в башню Круга?» - отозвалась та. – «Это идея Дольфа». «То есть, он хотел, чтобы мы с этими тупицами с боем прорвались в башню», - уточнил Роланд, - «сперли мешок лириума и опять же с боем бежали?.. А какой твой план?»

Мириам бросила воину мешок с каким-то тряпьем, пояснила: «Я подкупила прачку. Нам достаточно пары риз магов... и, пожалуй, отвлекающего маневра». С этими словами эльфийка взяла в руки лук, и, подойдя к окну, произвела выстрел сразу двумя стрелами... Те перебили веревки, по которым взбирались в башню разбойники, и последние, истошно вопя, рухнули вниз с высоты.

Немедленно к месту падения их бросились храмовники, которые несли дозор у входа в башню. Мириам и Роланд прекрасно сознавали, что их наниматель, Дольф, будет в ярости, но сейчас их это беспокоило куда меньше, нежели необходимость довести начатое до конца. Облачившись в ризы магов, двое устремились к вратам башни...

Позже они проследовали к потайной пристани, где дожидался их Дольф наряду со своими головорезами. Конечно, пребывал глава банды в ярости.

«Чертова остроухая бестолочь!» - брызжа слюной, орал Дольф на Мириам. – «Неужели так сложно было придерживаться плана? Вечно ты себе на уме!» «Дольф, я принесла лириум», - напомнила та, и Дольф, выхватив мешочек у девушки из рук, зло бросил: «Да, но теперь три новобранца в тюрьме, в том числе и мой племянник». «Раз они не сдюжили с двумя стражниками, значит, и башню Круга не взяли бы», - резонно отметила Мириам, и Роланд хохотнул.

Дольф готов был растерзать непокорных голыми руками. Он все еще оставался главой банды, но некоторые его подначальные начинали гадать, а уж не вертит ли Мириам Дольфом так, как ей угодно. Вот Роланд, похоже, предан именно эльфийке, а не ему!..

«Надеюсь, мы вам не помешали», - послышался голос, и собравшиеся на пристани воззрились на невесть откуда взявшегося мужчину, насмешливо взирающего на разбойников; за спиной незнакомца маячила девушка – чародейка, судя по наличию магического посоха. Она выступила вперед, тепло улыбнулась Мириам, и глаза эльфийки расширились от изумления: вот уж кого увидеть здесь она никак не ожидала!

«Сапфира?» - выдохнула Мириам, и чародейка, приблизившись, крепко обняла эльфийку, несмотря на яростное сопротивление той, извинилась за то, что ушла когда-то.

«А вы еще кто-то такие?» - напомнил о себе Дольф, и мужчина, сопровождавший чародейку, пояснил главарю банду: «Мы заказали это маленькое ограбление». Дольф сразу же изобразил на лице радушие – а как иначе, если воочию зришь своего заказчика? «Мастер Фэрбенкс, рад наконец познакомиться лично», - пропел он. – «Прошу прощения...» «В этом нет нужды», - отрезал Фэрбенкс, обернулся к Мириам: «Лириум был нужен, чтобы узнать, так ли ты хороша, как утверждает Фира. И вы оба смогли проявить себя. А потому я хочу предложить вам работу».

«Эй!» - возмутился Дольф. – «Даже клиентам не позволено распоряжаться Клинками Дольфа без ведома самого Дольфа!» «Вам лучше смириться», - посоветовал главарю Фэрбенкс. – «Видите ли, я подсказал городской страже, как искать пропавший лириум. Вскоре сюда прибудет весь гарнизон».

«Убить их! Всех!» - взвыл Дольф, и головорезы бросились к четверым, кои в мгновение ока обратились их противниками. Велев остальным оставаться на месте, Мириам, вооруженная лишь двумя кинжалами, метнулась вперед, расшвыривая в стороны былых подельников. Повергнув наземь здоровяка Хасема – наиболее сильного и уважаемого воина в банде, Мириам приставила кинжалы к горлу того, молвила: «Хасем, стража на подходе. Твоим детям нужен отец, а я убью каждого, кто приблизится к ней, поверь».

Поколебавшись, Хасем кивнул, и эльфийка отступила. Поднявшись на ноги, здоровяк бросил сподвижникам: «Клинки, уходим!» Игнорируя протестующие вопли Дольфа, призывающего наказать подставивших их индивидов, головорезы поспешили покинуть пристань. В ярость Дольф выхватил арбалет у одного из разбойников, выпустил болт в сторону эльфийки, но та стремительно отбила его кинжалом. Изменив траекторию на противоположное, болт пронзил ухо Дольфу!

Ноги не держали главаря, и он без сил опустился наземь. «В следующие раз целься чуть правее», - бросила ему Мириам, после чего устремилась прочь в сопровождении Роланда, Сапфиры и Фэрбенкса.

Четверо ни слово не проронили, когда шагали по городским улицам. Лишь когда Неварра осталась позади, чародейка обратилась к эльфийке, молвив: «Ты была великолепна, как и всегда». «Что не помешало тебе променять меня на Инквизицию», - не скрывая горечи, отвечала та. «Я звала тебя с собой!» - воскликнула Сапфира. – «В небе появилась дыра, изрыгающая демонов. Кто-то должен был спасти мир». «Но спасла его не ты», - напомнила ей Мириам. – «Вестник Андрасты запечатал Брешь и убил Корифея. Такие, как мы, не меняют мир, Фира!»

«Такие, как ты, даже не пытаются!» - воскликнула чародейка, и, тяжело вздохнув, взяла себя в руки, молвила: «Послушай... Да, я о многом прошу, но задание, которое мне дали перед распадом Инквизиции, не выполнить без твоей помощи. А после мы можем отправиться во Внутренние Земли, открыть там сыроварню и жить вместе».

Долго молчала Мириам, взвешивая все «за» и «против», а после поинтересовалась: «Что тебе поручили?» «Давай сперва познакомишься с остальными», - предложила ей Сапфира.

Небольшой отряд углубился в лес, где дожидались их двое – чародейка-кунари и гном. Фэрбенкс представил Мириам и Роланду сих индивидов: «Квидион, маг-отступница и талантливая целительница. А это Лаклон». На всякий случай Квидион заверила новых знакомых: она – не маг крови, ей больше по душе стихийная волшба. Лаклон же лишь буравил Мириам и Роланда хмурым взглядом, и в разговор вступать не спешил.

«Три опытных бойца, два мага и ты», - заключил Роланд, обращаясь к Фэрбенксу. – «Опасная, должно быть, работенка». «Так и есть», - подтвердил плут. – «Перед распадом Инквизиции мы узнали, что тевинтерская Церковь прибрала к рукам один артефакт – Циркулум Инфинитус». «И что этот ваш Циркум делает?» - пренебрежительно хмыкнул гном. «Понятия не имею», - признался Фэрбенкс.

Он коротко передал спутникам свой разговор с Кассандрой Пентагаст и Лелианой. «Неважно, что делает этот артефакт», - говорила Кассандра, буравя взглядом внемлющих ей Фэрбенкса и Сафпиру. – «Вам достаточно знать, что он весьма опасен и его питает магия крови. А я не припомню ни одной хорошей вещи, которая зиждется на убийствах».

«...Инквизиция приказала нам с Фирой украсть Циркулум и доставить в Орле», - просветил Фэрбенкс спутников. – «Мы выяснили, что он хранится в старом летнем дворце Черного Божественного – главы тевинтерской Церкви. Его изучает магистр по имени Резарен...» «Аммосин!» - изумилась Мириам, и осведомился Фэрбенкс: «Ты его знаешь?» «А дворец находится в городе Нессум», - резюмировала эльфийка, резко обернулась к Сапфире: «Так вот зачем вам я!» «Да», - не стал отпираться Фэрбенкс. – «Но лишь потому, что другого выбора не было. У нас очень мало времени, а ты – единственная за пределами Тевинтера, кто там бывал, и знаешь, как все устроено внутри. Ты – наша единственная надежда, Мириам. Помоги нам, прошу тебя».

«Нет», - отрезала эльфийка, устремилась прочь через ночной лес. Сапфира бросилась следом. «Я говорила, что ни за что не вернусь туда», - отчеканила Мириам, остановившись. – «А ты пришла, наплела сказок о счастливом будущем на сыроварне, чтобы использовать меня». «Ты права, нужно было тебе все сразу рассказать, прости», - молвила чародейка. – «Однако мне кажется, это задание тебе необходимо не меньше нашего. Хватит бегать от прошлого, Мири. Если ты не встретишься с ним сейчас, боюсь, этого уже никогда не произойдет». «Я никогда туда не вернусь», - повторила Мириам, и Сапфира, сжав ее ладонь руками, шепнула: «Я и не прошу об этом. Просто проведи нас во дворец. Позволь помочь тебе забрать кое-что у этих ублюдков, и мы сможем жить долго и счастливо».

«Вместе?» - с надеждой вопросила Мириам, и Сапфира, утвердительно кивнул, поцеловала возлюбленную, подтвердив: «Вместе».

...Так, небольшой отряд, ведомый Фэрбенксом, выступил через Равнины Тишины к границам Империума Тевинтер. Глядя на то, как уверенно Мириам шагала, глядя в одну точку перед собой, незадачливая Квидион предположила, что эльфийка – беглая рабыня. Роланд тут же приложил палец к губам, опасливо покосившись в сторону Мириам: не услыхала ли?.. «Фэрбенкс не настолько глуп, чтобы нанимать беглую рабыню, так?» - поинтересовался Лаклон у воина, и отвечал тот: «Она эльфийка из Тевинтера. Пытаться узнать подробности не советую». «Да ты шутишь!» - возмутился гном. – «А вдруг наша провожатая до сих пор в розыске? Или у нее сдадут нервы при виде знакомых мест?»

«Следи за языком, гном!» - резко обернулась Мириам, и Лаклон вздрогнул, ибо не ожидал, что эльфийка услышит его слова. – «Я пережила такое, в сравнении с чем поход на Глубинные Тропы – легкая прогулка. Уж поверь, у тебя сдадут нервы гораздо быстрее, нежели у меня. Так что закрой пасть и пошевеливайся». Гном опешил, не зная, что ответить на столь яростную отповедь...

...Вскоре путники достигли Нессума – города, возведенного на вершине высокого утеса. Стражи у ворот пропустили незнакомцев, получив из рук Фэрбенкса немалую денежную сумму. Мириам чувствовала себя отвратно: каждое мгновение, проведенное ею на улицах Нессума было для нее слишком мучительно.

Путники разместились на роскошном постоялом дворе, и в последующие дни Мириам пыталась отыскать тайные ходы, которыми может она проникнуть в летний дворец. Оный был на самом деле тремя взаимосвязанными строениями, а венчал его величественный собор. Под дворцом пролегал целый лабиринт подземных тоннелей, а под ними был сокрыт запечатанный храм Старых Богов.

К сожалению, пути контрабандистов были перекрыты, посему Мириам попыталась воспользоваться тайными проходами. Квидион и Сапфира выступили к собору аккурат к вечерней службы – в задачу магов входило удостовериться в том, что никто не покинет собор во время ограбления.

Конечно, кунари вознамерилась загодя пополнить арсенал магических ингредиентов, посему, навестив местную лавку магической утвари, передала опешившему хозяину внушительный список того, что было ей необходимо: лириум, зелья здоровья, сонный порошок, различная взрывчатка и прочее. «Зачем, во имя Андрасты, твоему хозяину все это понадобились?» - вопросил торговец, и Квидион, склонившись к нему, шепнула: «Мор. Хозяин едва пережил предыдущий, а ноющее колено указывает ему на то, что грядет новый. И если кучка безмозглых кровожадных чудищ вдруг решит сорвать хоть волос с его чудной лысины, им не поздоровится». Удовлетворим свое любопытство, хозяин лавки с готовностью предложил чародейки все, ею затребованное...

Лаклону и Роланду же Фэрбенкс велел оставаться настороже, чтобы в назначенный момент избавиться от стражи и удостовериться в том, что остальные выберутся из дворца живьем. Посему покамест гном и человек сражались на заднем дворе, учась действовать слаженно.

Шли дни, а Мириам продолжала терпеть неудачу – все ходы и тоннели, о которых она ведали, были завалены. И все же эльфийка не сдавалась, продолжала поиски...

...Этим вечером путники спустились в большой зал гостиницы, разместились за столом, приступили к трапезе. Мириам держалась подальше от остальных; сидя за барной стойкой, эльфийка разглядывала карты города и дворца, пытаясь найти на них ходы, которые могла пропустить.

В сопровождении двух телохранителей в таверну проследовал магистр, направился прямиком к бару, презрительно бросил Мириам: «Ты заняла мое место, остроухая. На то есть причина?» Эльфийка замешкалась с ответом, и магистр ударил кулаком в стойку; волна пламени прокатилась по оной, и Мириам едва успела схватить карты, спасая их от уничтожения.

«Прошу прощения», - зло прошипел магистр, подступая к Мириам. – «Это чтиво что, важнее моих слов?» «Конечно, нет, сер», - изобразила смирение та. – «Простите». На губах магистра зазмеилась недобрая ухмылка, он провел ладонью по щеке Мириам; девушка вздрогнула от отвращения.

Поднявшись из-за стола, Фэрбенкс приблизился к магистру, и тот обернулся к мужчине, пояснив: «Похоже, к нас тут беглая рабыня с крадеными документами». «Это неправда, сер», - взмолилась Мириам, переводя на Фэрбенкса умоляющий взгляд. – «Прошу, не сдавайте меня страже».

«Ты идешь со мной», - заявил Фэрбенкс, и, схватив Мириам за руку, увлек ее к выходу из таверны. Нельзя допустить, чтобы магистр увидел планы дворца!

Но магистр не готов был отступить, ибо положил глаз на эльфийку. Преградив путь Фэрбенксу, вымолвил он: «Если поделишься ею, я тебе приплачу». «Следи за словами, друг», - с улыбкой посоветовал магистру Фэрбенкс, с силой ударил его кулаком в лицо, выбив зуб.

Телохранители магистра и завсегдатаи таверны набросились на чужеземцев, и те с радостью воспользовались возможностью поучаствовать в старой доброй потасовке в питейном заведении.

Когда в таверну ворвались стражники, то лицезрели лишь распластавшихся на полу магистра и его телохранителей. Хозяйка, которой было щедро заплачено за молчание, лишь плечами пожала: мол, накидались ребята до беспамятства.

Авантюристы вернулись на постоялый двор, пребывая в весьма приподнятом расположении духа – все, кроме Мириам. «Что, избили пару пьяных тевинтерцев и возомнили себя героями?» - выкрикнула эльфийка, прожигая взглядом озадаченных сподвижников. – «Своими действиями вы ставили нашу миссию под угрозу!.. Как, впрочем, и я...»

Мириам удалилась в свою комнату, вновь принявшись корпеть над картами. Сапфира скользнула следом, опустилась на диван. «Обсудим случившееся?» - предложила она. – «Устроить драку в таверне было не слишком умно, но...» «Я знаю, как пробраться во дворец», - перебила ее Мириам, встрепенувшись.

Сапфира позвала Фэрбенкса, и тот поспешил заглянуть в комнату. «У вас все нормально?» - поинтересовался плут, переводя взор с чародейки на эльфийку, замершую за столом. «Мириам нашла способ проникнуть во дворец», - молвила Сапфира, и Мириам, указав сподвижникам на одну из карт, молвила: «И других путей, похоже, нет. Вам нужна я. Существует тоннель, по которому Божественный в случае необходимости может бежать из дворца. Снаружи все чисто, но открыть тоннель можно только изнутри».

«Не надо этого делать!» - воскликнула Сапфира, осознав, к чему ведет ее подруга. «Я и сама не хочу, но...» - глядя в сторону, молвила Мириам. – «Вы же заступились за меня! Глупейшим образом, но заступились, а это что-то да значит. К тому же... я хочу открыть сыроварню!»

Сапфира крепко обняла Мириам, и та закрыла глаза, наслаждаясь мгновением...

...На закате следующего дня Мириам простилась со сподвижниками, смысла пудру с лица, скрывала которая символ на скуле, определяющий, кем она является на самом деле. Эльфийка перебралась через высокую каменную стену, окружавшую летний дворец, и, не таясь, проследовала к главному входу. Стражи пропустили девушку, отступая с ее пути, и та беспрепятственно ступила во внутренние помещения, спустились в винный погреб.

Трое стражей, здесь размещенных, обернулись к незнакомке, и та поспешила прикончить их. После чего, проследовав через тайный тоннель, отходящий от погреба, открыла его изнутри, и, когда каменная плита отошла в сторону, молвила, обращаясь к ожидающим ее снаружи сподвижникам: «Вход свободен».

В хранилище дворца, находящимся глубоко под землей, магистр Резарен Аммосин сосредоточенно творил чары, необходимые для удержания духа, которого вскоре намеревался он призвать из Тени.

«Иронично, правда?» - не отвлекаясь от ворожбы, бросил он Рыцарю-командующей – храмовнице Тассии. Последняя обеспечивала безопасность магистра, а также питала к нему весьма нежные чувства – к счастью, взаимные. «Тевинтер – родина сильнейшей магии в мире», - продолжал Резарен. – «За это нас ненавидят, нам завидуют, и все уверены, что магии Империума почти всемогущи. Однако же на деле мы довольствуемся лишь крохами былой мощи. Прошлое скрывает столько тайн... В древности магистры обладали силой, недоступной нашему пониманию. Но сейчас у нас хотя бы есть очевидец».

«Раз тебе так нравится ворошить прошлое, выкопай тела рабов, что Маркониуc IV замуровал в стенах», - фыркнула Тассия. – «Вот ведь больной ублюдок!» «Тише, Тассия, а не то оскорбишь Церковь», - улыбнулся Резарен. «А-то?» - возмутилась храмовница. – «Резарен, ты слова олицетворение всего дурного, что о нас говорят. Магистр, который бродит по темным руинам и призывает демонов! Не хватает только черепа на поясе». «Я призываю духа, а это совсем другое», - ничуть не смутился магистр. «Что от духов, что от демонов добра не жди», - стояла на своем Тассия, кивнула в сторону золотого диска, покоящегося на каменном пьедестале у дальней стены чертога, под каменным изваянием великой драконицы. – «Байки о той штуке не стоят того, чтобы так рисковать».

«Сам Божественный попросил меня исследовать Циркулум Инфинитус», - напомнил ей Резарен. «Ведь ты чуть ли не молил его об этом!» - не отступала Тассия, и была она настроена весьма скептически. – «Даже узнай ты все об этом артефакте, пользы не будет. Его питает магия крови, а Божественный не позволит ее применить». «Именно поэтому мы и явились сюда», - произнес магистр. – «Здесь и был сотворен Циркулум Инфинитус! Найдем духа, который был очевидцем его создания, и узнаем, возможно ли приспособить его под наши нужды. Он призван оживлять мертвых, Тассия! Будто, будто они и не умирали вовсе! Разве это не повод его исследовать?.. Неужто ты никогда не хотела вернуть кого-нибудь любой ценой?»

Закатив глаза, Тассия приблизилась к Резарену, сжимая в руках верный молот. Храмовница собиралась исполнить свой долг и защитить магистра от духа, которого тот собирался признать.

Резарен провел магический ритуал, и предстал ему дух мудрости, заключенный в охранный круг. «Резарен Аммосин, магистр Империума Тевинтер», - прошелестел дух, вперив взор в призвавшего его. – «Меня зовут Память, и я служу Империуму с момент возведения этого места, присматривая за ним». «Тогда, возможно, ты помнишь, как создали его», - с надеждой вымолвил Резарен, указывая в сторону пьедестала.

«Циркулум!» - изумился дух. – «Последняя и величайшая работа магистра Амелии Павус. Я чувствую, что им так и не воспользовались». «Нет», - подтвердил Резарен. – «Он был утерян в результате политических дрязг». «Однако ты намерен использовать его теперь?» - осведомился Память. «Мог бы», - отозвался маг, - «но времена изменились. Я не готов убивать ради воскрешения. Хотелось бы пользоваться им, не проливая кровь».

«Осторожно, магистр», - процедил дух, неотрывно взирая на Резарена. – «Многие желали вернуть кого-то к жизни, и все они терпели неудачу. Смертных именуют именно так, потому что смерть в основе их природы. А законы природы невозможно нарушить безнаказанно». «Неудачи предшественников не пугают меня», - с вызовом произнес магистр. – «Магистры способны на многое». «Верно, но ты не осознаешь всей опасности этого артефакта», - настаивал Память. – «Подобную силу не скрыть от посторонних глаз. Достанься Циркулум тому, кто желает отыскать его, - и весь Тевинтер будет пылать!»

«Кто еще разыскивает этот артефакт?» - встрепенулась храмовница. «Раскрывать эту тайну было бы не слишком мудро», - отказался отвечать ей дух. Воздев посох, Резарен потребовал отвечала на вопрос Тассии. Магия его принуждала Память подчиниться чужой воле; дух отчаянно противился сему... и на глазах тевинтерцев обратился в могущего демона гордыни!

Тварь билась в пределах заклинательного круга, отчаянно пытаясь вырваться за его пределы. Осознав, что не сможет этого сделать, она призвала демонов ярости, и Резарен с Тассией вынуждены были обратить взоры на новых противников. Один из демонов все же сумел прорваться к кругу, коснуться его... и демон гордыни обрел свободу!

Метнувшись к пьедесталу, демон схватил артефакт, прошипев: «Смертные не способны справиться с подобным могуществом. Такое по силам лишь мне». Тассия и Резарен атаковали тварь, и магистр сумел заклятием исторгнут ее в Тень. Циркулум опустился ему в ладонь, и маг не замедлил вернуть реликвию обратно на пьедестал.

«Если этот артефакт угрожает Империуму, его следует уничтожить», - отчеканила Тассия, взирая на золотой диск. «Опасен не артефакт, а тот, кто желает им обладать», - возразил Резарен. – «Я никому не позволю забрать у меня Циркулум. Даже тебе». «Я не хочу тебя терять», - прошептала храмовница, приблизившись к магистру вплотную и пристально глядя ему в глаза. – «Однако моя задача – защищать всех в этом замке, Резарен. Не вынуждай защищать тебя от самого себя». «Не переживай, я не могу надолго покидать Минратус», - обнадежил ее Резарен. – «Так или иначе, скоро все это закончится».

Магистр сотворил магический щит, оградивший пьедестал, после чего устремился вслед за Тассией к выходу из хранилища; скоро начнется вечерняя служба, и негоже опаздывать на столь важную церемонию...

Мириам провела сподвижников в винный погреб. Те показались на мертвые тела стражей, лежащие в лужах собственной крови. Раздался звон второго колокола, зазывающего на вечернюю службу – всего таковых ожидается четыре. «Большая часть дворца озабочена спасением души», - напомнил Фэрбенкс остальным. – «Нужно управиться до того, как они его обретут».

Авантюристы приступили к претворению в жизнь своего замысла. Мириам осталась в винном погребе, дабы спрятать в бочки мертвые тела и – по возможности – отмыть пол и стены от крови. Квидион и Сапфира направились к дверям собора, дабы наложить на него запирающие чары, в то время как Роланд, облачившись в доспехи дворцового стража, отвлек на себя внимание охранников хранилища, принявшись громко звать на помощь из соседнего здания. Как только стражи оставили свой пост, Фэрбенкс и Лаклон скользнули к дверям хранилища; плут приступил к взлому замка, гном же, сжимая в руках секиру, прикрывал ему спину.

В винный погреб проскользнула маленькая девочка-эльфийка, затравленно огляделась по сторонам. Наблюдая за ней из укрытия, Мириам вспоминала о собственном безрадостном детстве, о хозяйке-магистре, не прощающей юной рабыне ни малейшей оплошности...

Тассия меняла шагами пространство у дверей собора, заметно нервничая.

«Даже не знаю, с кем это обсудить, но ты же верен магистру Аммосину», - обратилась она к стоящему на страже у дверей храмовнику. – «Он считает тебя членом семьи... Из-за Циркулума на него оказывают огромное давление. Нэб, боюсь, он поддастся искушению и сотворит нечто опасное. Или дурное... Мы не близки, и, клянусь Создателем, я не хочу навлечь на тебя неприятности... но скажи, ведет ли он себя странно в твоем присутствии?»

Ответить Нэб не успел; двери собора приоткрылись, и проследовал в них Резарен. До конца вечерней службы оставаться внутри он не пожелал, и ныне устремился прочь в сопровождении командующей Тассии. Нэбу магистр велел отправляться к его покоям.

Когда они скрылись из виду, Сапфира и Квидион выскользнули из укрытия, дабы восстановить запирающие двери собора чары. После чего кунари велела чародейке спешить на помощь к Фэрбенксу, заверив девушку в том, что справится здесь сама...

Девочка заметила потеки крови на одной из винных бочек, и Мириам выступила из укрытия, надеясь отвлечь на себя внимания малышки. «Почему ты прячешься от поварихи?» - потребовала ответа Мириам. «Я взяла немного еды из помоев», - выдавила девочка, в глазах ее стояли слезы. – «Что в этом такого? Им она всякого не нужна».

В этой девочке Мариам видела саму себя – прошлую. Хозяйка наставала на том, что рабы – не более, чем пустое место, и ничем владеть права не имеют... Девочка молила Мириам позволить ей спрятаться в погребе ненадолго – переждать, пока повариха успокоится. «Не глупи – не успокоится», - бросила Мириам, отводя взгляд. – «Прятаться бесполезно».

Двери погреба распахнулись, и в помещение ступила дородная повариха – и, похоже, была она навеселе. Вскрикнув, малышка спряталась между бочками; исполненный отчаянный мольбы взгляд ее был устремлен на Мириам.

«Куда же подевалась эта мелкая остроухая воровка?» - громогласно вопросила повариха...

Прозвенел третий колокол, а Фэрбенкс все еще сражался с замком хранилища. Послышались приближающиеся шаги стражей, и Лаклон, велев плуту работать быстрее, перехватил поудобнее секиру в руках, изготовился к бою...

Мириам смиренно заверяла повариху в том, что кроме нее в погребе никого нет, однако матрона не отступала: черта с два эльфы будут ей указывать!

«Думаешь, я тебя боюсь?» - прорычала повариха, пытаясь сфокусировать на девушке взгляд. – «Все вы, эльфы, лишь инструменты!» Мириам до боли сжала зубы: идут годы, а слова эти звучат вновь и вновь. В прошлом магистр обучала ее искусству обращения с кинжалами, обращая Мириам в убийцу – щит их благородного рода. Инструмент, не более...

Опасаясь того, что повариха заметит пятна крови на бочках, Мириам кивнула в ту сторону, где пряталась малышка. Просияв, матрона схватила девочку за волосы, широким шагом устремилась прочь из винного погреба...

«Давненько я не кипятила кастрюли», - донесся до сникшей Мириам исполненный самодовольства голос жестоко поварихи. – «Посмотрим, какой жар выдерживает нежная эльфийская кожа».

Двери погреба закрылись. «Прости», - прошептала Мириам, терзаемая демонами прошлого. – «Никто не спасает таких, как мы».

Пред внутренним взором Мириам вставали картины прошлого. Хозяйка, творящая колдовской ритуал у нее на глазах...

...Мириам выбежала из винного погреба, устремилась к дворцовой кухне.

Роланд и Лаклон сражались, стоя спиной к спине, отражая натиск храмовников. «Дылда криворукая!» - бросил возмущенный гном товарищу. – «Ты должен был увести стражей прочь, а не привести еще большее число их!» «К моему счастью, ты пришел на выручку», - усмехнулся Роланд.

Сражение продолжалось...

...Фэрбенкс сумел вскрыть замок, и тяжелые двери хранилища распахнулись. Наряду с подоспевший Сапфирой он проследовал внутрь. Чародейка осторожно образовала проход в магическом щите, созданном Резареном над пьедесталом... когда Фэрбенкс, приблизившись, вонзил кинжал ей в бок. «Очень жаль, что у меня нет выбора», - прошептал он, после чего, позволив задохнувшейся от боли Сапфире осесть на пол, проследовал к пьедесталу, дабы забрать вожделенный артефакт...

Мириам неслась по коридору; заметив следующих в ее направлении храмовницу и магистра, эльфийка поспешила схорониться за одной из колонн. Резарен предлагал спутнице вернуться к месту службы; сам он намеревался задержаться ненадолго.

Имя это резануло разум и душу Мириам, вновь воскресив страшные воспоминания. Своими руками убила она хозяйку и ее слугу-эльфа. Исполненный ужаса и недоверия взгляд Резарена, устремленный на нее. «Мириам, что ты наделала?!» - звучит его голос...

«Ты хочешь спровадить меня, чтобы вернуться в хранилище», - заявила проницательная Тассия, и усмехнулся Резарен: «Неужели это так очевидно?» «На заварушке с демоном стоило бы закончить», - процедила храмовница. – «Если не я, то, возможно, Божественный тебя вразумит». «Не делай этого», -нахмурился магистр. «Твоя цель благородна, но ты стал одержим ей», - молвила Тассия, и Резарен не стал отпираться: «Так и есть. Я так хотел спасти мертвых, что совсем перестал замечать живых». Заключив лицо храмовницы в ладони, прошептал маг: «Ты поможешь мне прозреть?» Резарен наклонился к Тассии, поцеловал ее...

Сапфира и Фэрбенкс сражались в хранилище, сознавая, что живым отсюда уйдет лишь один. И все же рана ослабила чародейку, и плут поверг ее, вонзив кинжал девушке в ладонь, после чего поднял с пола золотой диск, бегом бросился к выходу из хранилища.

Собравшись с последними силами, Сапфира произнесла заклинание, и острые каменные осколки ударили Фэрбенкса в спину. Тот споткнулся, но не замедлил без, и вскоре покинул помещение.

В отчаянии Сапфира направила поток магической энергии на щит, ограждавший пьедестал, приведя тем самым в действие многочисленные чары, бытующие во дворце. Из потаенных глубин вырвались сотни воронов, наводнили помещения дворца, активируя древние двеомеры, призывающие демонов. Оживали конструкты, магические ловушки – летний дворец обращался в хаос!

Провожая взглядом воронов, молвила Тассия с тревогой, обращаясь к хмурящемуся магистру: «Резарен, хранилище должно было служить последним рубежом обороны. Оно не от воришек защищает, а призвано останавливать целые восстания! Ценой жизни всех, кто находится во дворце».

Тассия увлекла Резарена за собой, а Мириам, дождавшись, когда двое удалятся, бросилась в сторону погреба. Чувствовала она, что снедающий дворец кошмар каким-то образом связан с Сапфирой...

Авантюристы спешили вернуться к назначенному месту встречи – винному погребу. Чары, наложенные Квидион на двери собора, пока что держались, не позволяя распахнуть их тем, кто находился внутри.

Сама же кунари со всех ног неслась по коридору, улепетывая от невесть откуда взявшегося в нем демона ярости...

Остающаяся в хранилище Сапфира вытащила из сумы целительное зелье, испила его; немного полегчало. До чародейки донесся грохот, и обернулась она в сторону изваяния драконицы, нависающего над пьедесталом...

Вбежав в погреб, Мириам лицезрела окровавленного Фэрбенкса, сидящего на полу. «Что случилось?» - бросилась к нему эльфийка. – «Где Фира?»

Плут разжал ладонь, являя взору Мириам диск; глаза его закрылись...

В дверях погреба возникли Роланд и Лаклон; во взглядах обоих, обращенных в сторону замершей у тела Фэрбенкса Мириам, читалось потрясение. «Какого хрена?» - только и смог выдавить гном. – «Мириам убила Фэрбенкса и пыталась украсть артефакт, как я вижу». «Я тут ни при чем!» - возмутилась Мириам. – «И знаю не больше вашего».

«Почему ты покинула пост?» - обратился к ней Роланд, и отвечала Мириам: «Я... Сюда зашла девочка. Мы разминулись, я хотела найти ее, но... А где Фира?» «К черту Фиру», - проревел гном, не позволяя эльфийке перевести тему. – «Сперва объясни, почему он мертв». «Его убила не я!» - воскликнула Мириам, и Роланд, пристально глядя ей в глаза, сообщил Лаклону: «Она говорит правду». «Чего это ты вечно на ее стороне?» - кипел от возмущения тот. «Потому что знаю ее», - пояснил воин. – «Но даже не будь мы знакомы, очевидно, что Мириам плевать на артефакт. Раны на теле Фэрбенкса вовсе не колотые, а кругом полный бардак. Это не в ее стиле. Как минимум, раньше не было».

«Тогда что случилось?» - гном продолжал источать подозрительность. – «Фэрбенкс шел той же дорогой, что и мы. Будь там стража или ловушки, мы бы заметили». «Не знаю», - развел руками Роланд. – «Но она явно ни при чем».

«Знаю, вам нужны ответы, и мне тоже», - напомнила о себе Мириам. – «Но прямо сейчас мы их не получим. Нужно спасать остальных. Спрячем тело, вернемся в хранилище, найдем товарищей и сбежим. Если поспешим, глиф Квидион еще не спадет». Роланд согласно кивнул, присел подле мертвого тела Фэрбенкса, дабы поднять его и спрятать в одной из бочек.

«Вы что, спятили?» - Лаклон ушам своим не верил. – «Даже знай я, что вы невиновны, не вернулся бы туда. Мне жизнь дорога». Гном не желал боле рисковать своей шкурой; дельце оказалось с душком, посему пора откланяться и покинуть сцену.

Лаклон зашагал к потайному тоннелю, и Роланд, прекрасно зная, чем можно мотивировать упрямого гнома, упомянул: о тех, кто выстоит в столь опасном предприятии, барды наверняка баллады сложат. Лаклон встрепенулся: от собственной баллады он бы не отказался!

Дворец содрогнулся до основания, и гном, приняв решение, ворчливо заявил: «Ладно, я пойду. Но пока не узнаем, кто убил Фэрбенкса, побрякушка побудет у меня!» Мириам бросила ему Циркулум, и Лаклон поспешил спрятать реликвию в суме.

В сопровождении небольшого континента храмовников и магов Тассия и Резарен шагали по дворцовому коридору, когда приблизившиеся к ним храмовники-новобранцы обратились к Рыцарю-командующей, доложив о том, что кто-то запечатал вход в собор, и часть бойцов гарнизона оказалась заперта внутри.

«Зря я надеялась, что все это лишь случайность», - молвила Тассия, и, обратившись к подначальным, велела четверым отправиться на дворцовые парапеты, остальным – следовать за нею, к собору. Резарену она велела оставаться в покоях Божественного – под охраной Нэба.

Магистр возмутился было, но Тассия была непреклонна. «Дело не в тебе, такой порядок», - напомнила она магу. – «Безопасность старшего магистра превыше всего». «Не нужна мне твоя защита!» - заявил тот. «Мне плевать, что тебе нужно!» - выкрикнула командующая, и, взяв себя в руки, продолжала: «Это место спроектировано так, чтобы сдержать восстание рабов. Оно пытается убить всех, кто не нашел укрытия. Если ты послушаешься меня, я смогу занятья спасением остальных. Это мой долг, Резарен. Позволь мне исполнить его».

Резарен коротко кивнул, устремился в покои. Тассия велела Нэбу никого не впускать и не выпускать, и храмовник проследовал внутрь за магистром. «Тассия, не могла бы ты...» - обернулся к женщине Резарен, и та, поняв его с полуслова, отвечала: «В хранилище я отправлюсь первым делом».

Магистр тепло улыбнулся ей, попросил беречь себя, после чего скрылся за дверьми чертогов Черного Божественного. Тассия же велела подначальным следовать к собору, зачищая комнату за комнатой. «Но вы же сказали...» - начал новобранец, слышавший обещание, данное командующей магистру. «Неважно, что я сказала», - отрезала та. – «Я не поставлю артефакт выше человеческих жизней. Да и хранилище вовсе не беззащитно».

Великое множество мертвяков заполонило коридоры отдаленных пределов дворца. Низшие демоны вселялись в мертвые тела погребенных под сей твердыней, рвались в бой.

Встретившись на пути к хранилищу с волной подобной нежити, Мириам, Роланд и Лаклон отчаянно противостояли ей. Пали мертвяки, и трое продолжили бег по дворцовым коридорам. Завернув за угол, они остановились, лицезрев колонны, опаленные пламенем. Судя по всему, здесь побывала Квидион, и явно наблюдают они следы волшбы кунари...

«Должно быть, на пути к выходу на нее напали», - предположил гном. Несмотря на то, что следы разрушений вели в ином направлении, Лаклон вознамерился продолжить путь к хранилищу. «Неведомо, где сейчас находится Квидион», - пояснил он спутникам, - «а вот Фира, вероятно, еще в хранилище. Мы же на самом деле за ней пришли, разве нет?»

С логикой гнома спорить было сложно. «Раз Квидион на ногах, она в меньшей опасности, чем Фира», - поколебавшись, заключила Мириам. – «Найдем ее на обратном пути, обещаю». «Квидион может постоять за себя», - уверенно заявил гном.

Истошно вопя, Квидион со всех ног бежала по коридору, отчаянно стремясь оторваться от преследующего ее огромного демона ярости.

Кунари пронеслась мимо дверей собора, у которых маги пытались свести на «нет» наложенные ею прежде чары, и демон, избрав для себя новых жертв, атаковал храмовников и чародеев...

Мертвяки, казалось, заполонили все нижние этажи дворца. Мириам, Лаклон и Роланд с боем прорывались к хранилищу, разя сих тварей; погибая, те обращались в зловонный прах.

Наконец, трое достигли хранилища... но вход в то преграждал магический барьер – наверняка одни из защитных чар, пробудившихся по всему зданию. За барьером виднелась фигура Сапфиры; чародейка сидела на полу, прижимая руку к боку, то и дело бросая опасливые взгляды в сторону ступеней, уводивших вниз – к пещере, где прежде хранился Циркулум Инфинитус.

Роланд и Лаклон остались у входа в смежный коридор – на случай появления очередной волны мертвяков; Мириам же бросилась к возлюбленной, спрашивая, может ли та снять чары, закрывающие вход в хранилище. «Боюсь, они мне не по зубам», - вздохнула Сапфира. – «Я уже все перепробовала».

Мертвяки атаковали воина и гнома; те сдерживали натиск, но сознавала Мириам – времени в обрез. В отчаянии она ощупывала каменную кладку у входа в хранилище в надежде отыскать плиту, отключающую чары. «Я уже искала – безуспешно», - молвила чародейка.

«С другой стороны, ты в большей безопасности, чем мы», - пыталась найти в сложившейся ситуации хоть что-то положительное Мириам. Сапфира через силу улыбнулась, но взгляд ее, устремленный в сторону ступеней, был исполнен тревоги...

Снедаемый тревогами, Резарен расхаживал по покоям, в которых ныне содержался – для собственной безопасности, конечно же. Нэб замер у дверей, исполняя полученный приказ.

«Все, с меня хватит!» - восклицал магистр. – «Хвала Церкви, Тассия свое дело знает, но иногда она заходит слишком далеко. Я магистр, и притом весьма могущественный. Глупо запирать меня тут, когда снаружи кто-то грабит Божественного!»

Приблизившись вплотную к Нэбу, Резарен потребовал выпустить его. Тот не сдвинулся с места. «Есть вещи поважнее приказа, Нэб!» - взорвался маг, тяжело вздохнул, отступил на шаг. – «Однако ты – идеальный солдат... коим я и просил тебя стать».

Десятки мертвяков окружали Роланда и Лаклона; эльфийка пыталась кинжалом кромсать каменную кладку у магического барьера, но и сама сознавала бессмысленность подобного начинания.

«Ты лишь теряешь время», - изрекла Сапфира. «Я пытаюсь спасти тебя!» - выкрикнула эльфийка. «Не выйдет», - отвечала та. – «Закончи начатое. Выслушай! Этот гад Фэрбенкс напал на меня. Он украл Циркулум и сбежал». «Но почему?» - изумилась Мириам. «Не знаю», - призналась Сапфира, - «но он наверняка уже на полпути к границам Империума». «Нет, вовсе нет», - покачала головой эльфийка. – «Он тоже был ранен, поэтому отдал Циркулум и умер у меня на руках».

«Так Циркулум у тебя?» - с надеждой воскликнула чародейка. – «Мириам, скорее доставь его в Киркволл!» «Киркволл?» - озадачилась Мириам. – «Я думала, агентов Инквизиции следует искать в Орле». «Так планировал Фэрбенкс», - напомнила ей Сапфира. – «У меня есть контакт в Киркволле, в таверне ‘Повешенный’. Ты должна закончить начатое! Я доверяю лишь тебе».

Двое долго смотрели друг другу в глаза, сознавая, что это – прощание... на этот раз окончательное...

Храмовники и маги под началом Рыцаря-командующей приняли бой с мертвяками в коридоре, ведущему к собору. Сражалась и сама Тассия, разя нежить увесистым молотом.

Покончив с мертвяками, небольшой отряд продолжил марш к собору... у запертых врат коего лицезрели огромного демона ярости, окруженного нежитью. Пол устилали разорванные на части тела храмовников...

Не растерявшись, Тассия приказала подначальным организовать стену щитов...

Квидион на бегу обрушила за собой потолок на головы преследующим ее мертвякам, получив возможность немного отдышаться. Похоже, оказалась она на нижних этажах – близ помещений для слуг.

Кунари вознамерилась было отправиться к винному погребу, когда с противоположной стороны донеслись истошные крики. То оказались слуги-эльфы, теснимые нежитью.

Проклиная свое доброе сердце, Квидион примкнула к остроухим, разя мертвяков огненными заклинаниями.

Приняв окончательное решение, Резарен зачаровал Нэба заклинанием, и храмовник послушно отступил в сторону, позволив магистру покинуть покои.

«Если хочешь защитить меня, следуй за мной», - бросил стражу Резарен, и тот зашагал следом...

Оглушительный рев донесся из хранилища. Древнее заклятие рассеялось, и могучая драконица вновь обрел плоть.

Прекрасно сознавая, что произойдет, если тварь вырвется на свободу, Сапфира выкрикнула: «Мириам, беги!» Эльфийка колебалась...

Новая волна нежити приблизилась к Лаклону и Роланду, и воин, сорвав с плеча гнома сумку со взрывчаткой, швырнул ее в сторону приближающихся противников. Чудовищный взрыв уничтожил мертвяков...

Не зная иного способа спасти Мириам, Сапфира поднялась на ноги, и, прижимая руку к ране в боку, начала спускаться по ступеням. Роланд увлек эльфийку за собой...

Квидион сумела расправиться с нежитью, угрожавшей рабам, и те возликовали, чествуя свою спасительницу...

У врат собора Тассия прикончила демона ярости, велев магам продолжить снятие со створок запирающих чар. Части храмовников она приказала следовать за собой, остальным велела отправляться на поиски грабителей, которые – вероятно – все еще находятся во дворце...

Пересекая внутренний двор летнего дворца, Мириам, Роланд и Лаклон столкнулись с Квидион, преследовали которую мертвяки.

Воссоединившись, четверка припустила в направлении винного погреба... не зная, что заметил их один из новобранцев-храмовников.

Вбежав в погреб, кунари огляделась по сторонам, вопросила: «Но как же Фэрбенкс и Фира?» «Он мертв, а она в ловушке», - пояснил гном, подтолкнув чародейку в направлении подземного хода. – «Бежим!»

Мириам открыла тайный проход... и высыпали оттуда дожидавшиеся нарушителей храмовники. Четверым удалось расправиться с ними, когда двери погреба распахнулись, и в проеме возник новобранец с луком в руках. «Это все вы, не так ли?» - выдавил он, натягивая тетиву. – «Из-за вас мои друзья мертвы!» «Опусти лук, дружок», - бросил храмовнику гном. – «Многовато целей для тебя одного».

«Хоть одного да заберу...» - прошипел новобранец... он замолчал, осел наземь, сраженный обездвиживающим заклинанием. В дверь погреба проследовал Резарен, и, заметив среди разношерстной компании эльфийку, тепло улыбнулся ей: «Мириам, я так рад тебя видеть. Вот ты и дома, сестра».

Лицо Мириам исказилось от гнева, она метнулась к магистру, занося кинжал для удара. «Все хорошо, Мириам», - тот увещевающе поднял руки, взывая к разуму эльфийки. – «Ограбление, стража, - все это неважно. Тебе не применят вреда, ведь ты теперь со мной. Со своей семьей». Мириам вонзила кинжал в предплечье Резарену, прокричав: «Ты убил мою семью, тевинтерская сволочь!»

Храмовник, сопровождавший Резарена, с силой отшвырнул Мириам в сторону, и магистр, зажимая рану ладонью, приказал ему: «Займись Мириам. Я разберусь с этими паразитами».

Роланд, Лаклон и Квидион атаковали Резарена, но магия того успешно сдерживала натиск противников, и сумел маг обездвижить их заклятием. Мириам вонзила кинжал в грудь храмовнику, однако тот не обратил на сие никакого внимания, поверг эльфийку наземь. «Стой!» - приказал воину Резарен, когда занес тот клинок над головой Мириам.

«Очередной оживленный труп?» - с презрением бросила та, взирая на замершего храмовника, но, разглядев глаза того в прорезях шлема, изумилась. Медленно эльфийка подняла забрало дрожащими руками... лицезрев лицо своего покойного брата, Нэба. Слезы текли из глаз Мириам – слезы беспомощности и гнева. «Что ты сделал с моим братом?» - выкрикнула она, обернувшись к Резарену, вновь метнулась к магу, но заклинание, произнесенное тем, сдержало ее. «Жаль, что ты узнала об этом сейчас», - с искренним сожалением произнес магистр. – «Я лишь хочу исправить твою ошибку... и вернуть его».

Мириам превозмогла воздействие чар Резарена, вновь попыталась атаковать его; к эльфийке присоединились Роланд, Квидион и Лаклон... Неведомо, каким бы был исход противостояния, если бы не наводнившие винный погреб храмовники, ведомые Тассией. Воины закрыли Резарена щитами, иные произвели выстрелы из луков, вынудив авантюристов отступить.

Квидион сотворила огненную стену, даря сподвижникам столь необходимые мгновения, необходимые для бегства. Устремились они к тайному ходу... когда стрела, выпущенная одним из храмовников, вонзилась Мириам в бок. Кунари подхватила эльфийку, и четверо поспешили отступить в тоннель; Квидиан наложила на вход в оный охранный чары, должные задержать преследователей.

Роланд протянул было руку к стреле, торчащей из тела Мириам, но Квидиан покачала головой: «Сперва уйдем в безопасное место». Остальные согласились: да, задерживаться здесь нельзя ни на мгновение...

...Разгневанная сложившейся ситуаций, Тассия велела подначальным рассредоточиться и перекрыть все выходы из дворца, после чего обернулась к Резарену, отчеканив: «Я же сказала ждать в покоях Божественного!» «У меня все было под контролем», - отвечал тот, и выкрикнула Рыцарь-командующая, указав на запертый магическим глифом вход в тоннель: «И это, по-твоему, называется контролем?! Украден опасный артефакт, а я не могу преследовать воров, ведь дворец осажден чудовищами, порожденными системой безопасности. А ты должен был сберечь магистра от опасности!»

Последнее адресовалось Нэбу, но Резарен возразил Тассии: «Так и было, пока я не отдал иной приказ». В погреб спустил храмовник, вернувшийся из хранилища, доложил командующий: «Циркулум пропал!» «Мы уже и сами догадались», - бросил магистр в ответ. «Драконица проснулась, но цепи продолжают удерживать ее», - продолжал доклад храмовник. – «А еще у нас есть пленница. Воры бросили одну из своих». «Изолируй воровку и пришли сюда всех, кто не сражается с мертвецами», - отдала приказ Тассия. – «Нужно...» «Я разберусь с драконицей», - прервал ее Резарен.

«Мы оттеснили нежить в западное крыло дворца», - просветил командующую храмовник, и Тассия, коротко кивнув, бросила: «Тогда зови туда чертовых магов. Драконицу оставьте магистру».

Храмовники покинули винный погреб, стремясь исполнить полученные приказы, а Тассия, обернувшись к Резарену, поинтересовалась: «Кто такие эти воры?» «Откуда я знаю?» - попытался уйти от ответа маг, но командующая не отставала: «Не ломай комедию! У эльфийки на щеке твое имя». Резарен колебался, и Тассия, подступив вплотную к нему, отчеканила: «Резарен, из-за твоего молчания сегодня погибли люди, за которых я была в ответе. Понимаешь, что это значит?» «Ее зовут Мириам», - нехотя произнес магистр, и, тяжело вздохнув, добавил: «Она моя сестра».

Тассия лишилась дара речь – подобного откровения она не ожидала! «Мать владела ей», - продолжал Резарен. – «Хотела сделать Мириам моей личной шпионкой и убийцей. Моей левой рукой. Нас растили как брата и сестру. Она все, что осталось от моей семьи». «Почему она хочет убить тебя?» - вопросила Рыцарь-командующая. «Мы расстались на плохой ноте», - поколебавшись, отвечал магистр. «Есть же правила насчет беглых рабов», - напомнила ему Тассия. «Она не сбегала», - возразил Резарен. – «Все сложно... Но теперь я смогу ей все объяснить».

Подойдя к стене, брызнула на которой кровь раненой Мириам, Резарен набрал немного оной в пузырек. «Магия крови – не выход», - заявила Тассия, осознав, что собирается сделать маг . «Я же не убиваю невинных», - возразил Резарен. – «Мне лишь нужно связаться с Мириам. Тогда она вернется и отдаст мне Циркулум. Все в выигрыше». «Не нужно!» - стояла на своем Тассия. – «Я Рыцарь-командующая, и сама найду их!» «Даже если пара капель крови даст результат быстрее и без насилия?» - вопросил магистр, и храмовница тяжело вздохнула: «Все начинается с пары капель, но никогда не ограничивается ими».

«Сейчас не время читать мораль!» - взорвался Резарен, которому эта бессмысленная дискуссия донельзя наскучила. – «Тассия, я просто хочу помочь! Ты права – это моя вина. Позволь все исправить. Прошу тебя... Она моя сестра!»

Тассия долго молчала; на лице ее отражалась внутренняя борьба. «Я – Рыцарь-командующая этого дворца», - произнесла она. – «И посему прикажу страже перекрыть выходы из города, а как наведу порядок во дворце – отправлюсь на поиски воров. Ты же усмири драконицу, никуда не уходи и...» Она осеклась, поколебалась, и, глядя в глаза Резарену, молвила: «И, если я узнаю о том, что ты применял магию крови, то доложу об этом Божественному». «Я тебя не разочарую», - заверил ее магистр, и Тассия, взяв в руки молот, направилась к выходу из погреба, бросив напоследок: «Уже разочаровал».

Храмовники скрупулезно прочесывали город – квартал за кварталом.

Авантюристы перемещались короткими перебежками, держась захолустных переулков, дабы не попасться страже на глаза. Остановились ненадолго в каком-то тупичке, чтобы передохнуть. Мириам, которую поддержала кунари, дышала тяжело, прерывисто; стрела оставалась у нее в боку – избавить эльфийку от нее покамест возможности не было.

Роланд вознамерился пройти немного вперед – убедиться в том, что путь до убежища открыть. Лаклон последовал за воином, шепнул ему: «Точно говорю тебе, среди нас предатель. Глаза мне не соврали! Мириам стояла над телом Фэрбенкса, она же бросила Фиру. А магистр и вовсе заявил, что она ему родня!» «Я тебя умоляю!» - напустился Роланд на гнома. – «Она была его рабыней». «Ладно, я перегнул палку», - согласился тот, - «но сам посуди: тут что-то нечисто!» «Что именно?» - прошипел Роланд в ответ. – «Думаешь, Мириам подбила нас красть артефакт, о котором даже не знала, для того, от кого всю жизнь бежит, и, чтобы скрыть это, схлопотала стрелу?»

«Ну да, в такой трактовке это звучит бессмысленно», - растерялся Лаклон. – «Не знаю, что конкретно происходит, но нутром чую подставу! Причем смертельно опасную». Вытащил из кармана золотой диск, повертел в руках, молвил: «Возможно, это наш последний шанс выбраться отсюда целыми и невредимыми». «Забавно, что именно ты все время твердишь про предательство», - разозлился Роланд, - «хотя сам так и норовишь кинуть остальных членов команды».

Бережно поддерживая Мириам, к ним приблизилась Квидион, и эльфийка, умоляюще глядя на Роланда, выдавила: «Я приму любое твое решение. Только прошу – не уходи сейчас. Город перекрыт, а при свете дня ты никак не сможешь миновать стражу... Роланд, они убьют всех! Ты мой лучший друг... я не могу потерять и тебя!» «Не потеряешь», - заверил ее Роланд, коротко кивнул кунари, и та, подхватив эльфийку на руки, рысцой устремилась к убежищу.

Прищурившись, гном смотрел им вслед. «Лаклон, знаю, ты ей не доверяешь», - обратился к нему Роланд. – «Тогда доверься мне». С этими словами воин поспешил за чародейкой, и гном, поколебавшись, последовал за остальными...

Пробудившаяся великая драконица неистовствовала, выдыхая пламя, опаляя древние камни хранилища.

Ступив в оное, Резарен восстановил снятые прежде чары, и драконица вновь окаменела. Магистр приказал находящимся в помещении храмовникам немедленно покинуть оное. Те поспешили исполнить приказ – все, за исключением Нэба. «Нам обоим сегодня досталось, братишка», - мягко произнес Резарен. – «Потерпи еще немного».

Вытащив из ножен храмовника меч, Резарен расположился прямо на полу, рассек острием клинка ладонь, вплетая могущество пролившейся крови и заклинание. Пузырек с кровью Мириам выступил катализатором, позволившем магистру прикоснуться к разуму названной сестры...

Авантюристы укрылись в неприметном здании на окраине города. Квидион положила Мириам на диван, подозвала Роланда и Лаклона, велев им крепко удерживать эльфийку. После чего с силой вырвала стрелу из тела девушки...

Квидион попыталась сотворить целительное заклинание, но безуспешно. «Кто-то использует магия крови, чтобы помешать ей исцелиться», - нахмурилась кунари. Лаклон приложил к ране Мириам тряпицу: похоже, остановить кровь можно лишь таким способом...

Эльфийка же провалилась в сон, в котором была счастлива вместе с Сапфирой. Тихая, безмятежная жизнь... Но в спину чародейке вонзились кинжалы, и сон в одночасье обратился в кошмар, ибо убийцей выступила сама Мириам. «Тебе не спастись от самой себя», - зло прошипело альтер эго эльфийки. – «В конце концов, ты всего лишь орудие».

Двойник обратился в демона ярости, и Мириам в ужасе бросилась прочь... прямиком в объятия Резарена. «Эта женщина не заслуживает твоих слез», - прошелестел маг, и Мириан, отшатнувшись, попыталась достать его кинжалами, но Резарен исчез, возникнув чуть поодаль. Не помня себя от гнева, эльфийка продолжала натиск, и Резарен перехватил ее запястье, молвив: «Прекрати. Тут ты не навредишь мне. Это лишь плод твоего воображения. Реальны только мы с тобой». «Но как?» - выдохнула Мириам, не понимая, каким образом Резарен умудрился появиться в ее сне.

«Магия крови дает немало возможностей», - просветил ее магистр. – «Это был единственный способ поговорить с тобой». «Мне не о чем с тобой говорить», - отрезала Мириам, попыталась было вонзить кинжал себе в сердце, дабы проснуться, но Резарен выбил клинок у нее из рук. «У нас нет на это времени», - произнес он. – «Ты ранена, а я могу тебя спасти, но сначала выслушай меня... Ведь когда-то ты мне доверяла».

Образы прошлого предстали Мириам – детства, в котором она, Нэб и Резарен были неразлучны. «Мы были куда счастливее», - заключил магистр, наблюдая сии образы. «Счастлив был ты, а я жила в неволе», - напомнила ему Мириам. «Все мы жили в неволе», - помрачнел маг. – «Но хотя бы были вместе. И мы еще можем воссоединиться, когда я верну Нэба». «Только это невозможно», - бросила Мириам. – «С тобой не Нэб, а демон в его теле». «Пока да», - подтвердил магистр. – «Мне пришлось привязать к нему демона, чтобы тот поддерживал жизнь в его теле. Но я не хочу оставлять Нэба таким... Циркулум оживляет мертвых, Мириам. Такими, какими они были при жизни. Но без тебя он бесполезен. Вы с Нэбом близнецы. По твоим венам течет его кровь, без которой не провести ритуал. Разве ты не хочешь вернуть прошлое?»

«Ты вот об этом прошлом?» - прошипела Мириам, и образы изменились, являя взорам неразлучную троицу малышей. Юный Резарен спотыкается, падает, а мать его с силой бьет Мириам по лицу. «Раб не смеет причинять вред своим хозяевам!» - зло изрекает она.

«Это нечестно, и ты это знаешь», - помрачнел Резарен. – «Я был слишком мал, даже себя защитить не мог». «А тут ты был беспомощным?» - выкрикнула Мириам, и взорам их предстал иной эпизод прошлого – испытание Резарена. «Не хочешь взглянуть, как защитил нас во время испытания?» - вопросила эльфийка.

В тот судьбоносный день Резарен утратил контроль над магическими энергиями. Исход воспитания висел на волоске... «Борись!» - взвыла его мать. – «Аммосины уже 300 лет не проваливали испытаний! Не провалишь и ты». Ее чары захлестнули Нэба, и направила магистр жизненные энергии эльфа-раба своему сыну, даруя тому новые силы. «Телохранитель должен исполнять свой долг», - произнесла чародейка. – «Даже ценой жизни». Не помня себя от гнева, Мириам метнулась вперед, сразила свою хозяйку ударом кинжалов... а после вынуждена была пронзить сердце клинком родному брату, одержимому сущностью демона... Резарен подполз к остывающему телу Нэба, обнял его. «Мириам, что ты наделала?» - возопил юноша. – «Ты убила их обоих... А сейчас – бери!» Утерев слезы, Мириам бросилась прочь из чертога...

И сейчас, наблюдая за сими образами прошлого, изрекла Мириам: «Мне пришлось». «Знаю», - отозвался Резарен. – «Я солгал ради тебя. Сбил храмовников с твоего следа, потому что ты права. Я не смог вас защитить. Но теперь все иначе».

Образы прошлого померкли, и двое переместились в некое серое марево, где не было ничего законченного – лишь обломки каменной тверди, витающие в пустоте. «С тех пор, как ты ушла, я пытаюсь исправить случившееся», - признался Резарен. – «Как маг я превзошел ожидания матери и построил карьеру в Имперской Церкви. Ты понимаешь? Больше не нужно бежать! Ни от прошлого, ни от моей матери, ни от себя. По милости Создателя я стану следующим Божественным. Втроем мы сумеем сделать Тевинтер лучше для всех».

Резарен предстал Мириам в одеждах Черного Божественного, восседающим на троне... И по правую, и по левую руку он трона замерли ближайшие сподвижники Божественного – Мириам и Нэб...

Но самом эльфийке подобная перспектива откровенно претила. «Нет», - бросила она. «Что?» - опешил Резарен, поднявшись с трона. – «Но ведь ты была рождена именно для этого. Плевать, что говорят другие, я всегда буду считать вас семьей. Я предлагаю тебе цель в жизни и дом, где ты будешь в безопасности. Обещаю заботиться о тебе!» «Сказала же – нет!» - процедила Мириам. – «Какими бы ни были твои помыслы, я больше не буду рабыней».

«А была ли ты кем-то еще?» - в гневе вопросил Резарен. – «Чего достигла за годы, пока была свободной?.. Ничего! Стала мелкой воришкой на службе у ничтожных тиранов, обращавшихся с тобой хуже, чем любой хозяин. Ни дома, ни семьи. Без опеки ты лишь бесцельно блуждала по миру, несла другим одни страдания и ничего не добилась. Ты даже меньше, чем рабыня, Мириам».

«Я совершала ошибки», - спокойно произнесла эльфийка, скрестив взгляды с Резареном. – «Но по своей воле. Это был мой выбор. Неужели ты не понимаешь?.. Однажды ты отпустил меня Резарен... Прошу, сделай это снова». «Я предлагаю тебе цель», - обреченно вздохнул магистр. – «Даю шанс изменить мир. Ты же поглощена лишь своими мелочными желаниями».

Даже во сне Мириам испытывала страшную боль, туманящую сознание. «Я лучше умру, чем снова стану вещью», - выдавила она, и Резарен простер длань к эльфийке, твоя волшбу. «Ты жива лишь потому, что я этого хочу», - произнес он, исцеляя рану девушки, оставался в которой яд – оным был смазан наконечник стрелы. - «Я не желаю тебе зла. Но если ты глуха к голосу разума, я буду говорить на понятном тебе языке. Фира жива. Она под моей опекой. Я прошу Циркулум в обмен на женщину, к которой тебя так безрассудно влечет. Если решишь сбежать, она погибнет». «Ублюдок!» - выдавила Мириам, и Резанен, приблизившись к эльфийке вплотную, ногой сбросил ее с высокой хрустальной колонны, молвив: «Я докажу тебе, что твои суждения обо мне ошибочны».

Мириам рухнула вниз... очнулась, осознав, что упала с дивана. Она находилась в убежище, и склонились над ней встревоженные товарищи – Лаклон, Квидион, Роланд. Кунари творила целительные чары – боле воздействию тех ничего не препятствовало.

...Прошла ночь. Пробудившись поутру, Мириам сообщила сподвижникам: «Фира жива. И мы ее спасем».

Резарен коснулся ладонью мертвого тела Нэба, покоящегося на каменном полу хранилища, прошептал: «Мне очень жаль. Но я все исправлю, Нэб. Мириам придет вместе с Циркулумом. А когда вернешься ты, и всплывет вся правда... Когда мы снова будем вместе, она поймет, что так и должно быть».

Заклинанием магистр вернул демона в тело эльфа, и поднялся тот на ноги.

«Сколько себя помню, я всегда жила в неволе», - рассказывала Мириам Роланду, Квидион и Лаклону. Трое оставались в убежище, планируя свой следующий шаг. «Единственной матерью, что я знала, была хозяйка», - говорила эльфийка. – «Она якобы любила меня, однако заботился обо мне лишь мой брат-близнец Нэб. А эта сука запихнула в его тело демона! И я убила брата... Убила ее. А потом сбежала. Меня нашла Фира. Она показала мне, что такое истинная любовь, но я испугалась. Фира вступила в Инквизицию, а я сбежала от нее... Но больше я не сбегу. Фира спасла меня, а теперь я спасу ее. У меня есть план».

Квидион поднялась с дивана, и, расчувствовавшись, крепко сжала Мириам в объятиях; та побледнела, поморщилась от боли. «Какой кошмар, Мириам!» - дрогнувшим голосом молвила кунари. – «Тебе столько пришлось пережить!» «Не зря символ Тевинтера – чертова змея», - хмыкнул Роланд.

«Слушай, ты вырвалась из рабства, и это замечательно», - обратилась к эльфийке Лаклон, - «но у нас в руках артефакт, а Фира сама велела оставить ее и везти Циркуллум в Киркволл». «Киркволл?» - удивилась Квидион. – «Но Фэрбенкс говорил, что мы отправляемся в Орле». «Фэрбенкс оказался лжецом и предателем», - процедила Мириам. – «Он пытался украсть Циркулум». «Что?!» - опешила отступница. – «Быт не может... Мы годами работали вместе, он был надежным напарником». «Сейчас никого нельзя назвать надежным», - пробурчал гном, скрестив руки на груди.

«Мы собирались доставить эту штуку тем, кто руководит остатками Инквизиции», - напомнил остальным Роланд. – «Почему бы не отправиться прямо в их главную крепость? Скай... как ее там?» «Ну нет!» - вскочил на ноги Лаклон. – «Нельзя встречаться на территории заказчика. Так нам точно не заплатят».

«Плевала я на этот чертов Циркулум!» - выкрикнула Мириам, опустив Циркулум на поверхность стола. – «Как бы то ни было, все мы рисковали жизнями друг ради друга. А значит, мы хотя бы пытаемся быть порядочными людьми. Фира сейчас в плену, и она страдает. Я могу спасти ее, но одной мне не справиться. Нужна помощь порядочных людей. Тот, кто готов помочь, может рассчитывать на мое доверие, прощение, благодарность и все такое. А кому нужен Циркулум, берите да убирайтесь восвояси».

Оставив артефакт на столе, эльфийка покинула убежище, и, оказавшись на улице, устремила взор в сторону летнего дворца. Трое размышляли недолго, заверили Мириам в своей поддержке и поинтересовались, какой у нее план.

«Он вам не понравится», - молвила та.

Храмовники сопроводили Сапфиру, руки которой были скованы зачарованными наручниками, в тюремную камеру, в которой вскоре навестила пленницу Рыцарь-командующая.

«Мне даже допрашивать тебя не нужно», - процедила Тассия, взирая на чародейку. – «Город перекрыт, твоих друзей скоро схватят, а потом всех вас казнят за кражу. Надо сказать, план был неплох. Он едва не сработал». «Отлично сработал», - возразила храмовнице Сапфира. – «Мои друзья сбежали вместе с артефактом». «Зато тебя поймали», - напомнила ей Тассия. – «Вы вообще представляли, что крадете? Циркулум Инфинитус – не просто красивая безделушка. Этот артефакт призван помочь людям. Он способен воскрешать мертвых, и вскоре мы научимся его использовать. Не знаю, что вам там наговорили, но, если вернуть Циркулуму силу, он воскресит тысячи людей. Можем заключить сделку, если ты...»

«Тысячи тевинтерцев, надо полагать», - прервала ее Сапфира. «Ты же сама из Тевинтера», - заметила Тассия, приглядевшись к кулону на шее девушки. – «На севере живет семья с таким гербом». «Жила», - молвила Сапфира, спрятав кулон под тунику. «Так помоги мне!» - призывала чародейку храмовница. – «Артефакт принесет немало пользы таким, как мы». «Я не такая, как вы!» - воскликнула Сапфира в гневе. – «Думаешь, я просто наемница? Мне известно, что это за артефакт. Это последнее, что нам нужно. Скоро весь Тевинтер будет пылать!»

«Тевинтер будет пылать...» - повторила Тассия слова, изначально произнесенные Памятью. – «Я уже слышала эту фразу, но не думала, что угроза стране будет исходить от соотечественницы». «Что ты из себя святошу строишь?» - рассмеялась чародейка. – «Ради Империума стараешься? Мне прекрасно известно, что это за место. Моя семья вращалась в высших кругах Тевинтера. Мы были богаты и влиятельны. Пока не попытались помочь тем, кого поработили такие, как ты. И тогда к нам пришли венатори».

«Венатори – фанатики и предатели!» - отчеканила Тассия, но Сапфира лишь горько усмехнулась: «Слабо верится, ведь они свободно рыщут по всему Империуму. Беспрепятственно. Никто им не противостоит. Эти самозванные защитники Тевинтера наказали нас в назидание другим. В качестве предупреждения они сожгли моего отца прямо перед домом. Никто не смеет попирать традиции Тевинтера... и никому не избежать наказания!» «Мне жаль», - поколебавшись, молвила Тассия. – «Не все поддерживают венатори. Некоторые не жалеют сил, чтобы освободить Империум от их влияния. Кражей артефакта делу не поможешь».

«Ты так и не поняла?» - вскинулась Сапфира, с вызовом глядя в глаза храмовнице. – «Я ненавижу Тевинтер. Эта страна сгубила всех, кого я любила, и все вы без исключения за это заплатите. Вместе с Империумом будут гореть и злодеи, и добряки. И мне надоело вести беседы с лакеями».

В камеру проследовал Резарен, приказал командующей покинуть помещение. Поколебавшись, та подчинилась... и магистр заклинанием поверг Сапфиру. «Это за то, что решила, что у меня можно красть», - зло процедил Резарен. – «Я не склонен к насилию, но учти: следующие несколько часов твоей жизни будут непростыми. Воров я не жалею».

Потоки магии, сотворенные им, обвили шею пленницы, начали сдавливать. «Пытай сколько влезет, артефакт этим не вернешь», - прохрипела Сапфира. «Ты помогла ей сбежать!» - в ярости выкрикнул Резарен. – «Мириам вернулась за тобой, но ты велела ей бежать. Почему?» «Потому что люблю ее...» - выдавила девушка, - «а она любит меня».

Магистр расхохотался, прервав действие удушающего заклинания. «Я почти повелся», - покачал головой Резарен. «Ты ничего не знаешь обо мне, магистр», - бросила ему Сапфира, восстанавливая дыхание. «Я знаю достаточно», - возразил тот. – «Твоя уловка провалилась, и ты пытаешься спастись, но уже слишком поздно. Мириам возвращается сюда, и Циркулум вместе с ней. Когда она прибудет, тебя поднимут на виселицу, а я лично тебя на ней вздерну». «Мириам такое не простит», - процедила чародейка. «Уверена?» - хмыкнул Резарен. – «А вот мне кажется, что, когда вскроется вся правда, она скажет мне спасибо».

В камеру заглянул храмовник, доложив магистру: «За воротами стоит рабыня». Кликнув Нэба, Резарен вложил ему в руки зачарованные наручники, приказав: «Приведи нашу сестру и принеси Циркулум». Кроме того, магистр наложил на ладонь правой руки Нэба чары, шепнув: «На тот случай, если будет сопротивляться».

Нэб покинул тюремную камеру...

Ворота летнего дворца распахнулись перед Мириам, и эльфийка проследовала во внутренний двор, где ожидали ее храмовники под началом Рыцаря-командующей.

«Он и тебя прогнал?» - усмехнулась Тассия, заметив выступившего из дверей дворца Нэба. – «Не удивлена. Это не первая глупость, что он совершил за последнее время. Это все Циркулум. Он изменил его».

Держав руки над головой, эльфийка медленно шагала через двор, и Тассия недоуменно нахмурилась. А где же поплечники воровки?!

...Роланд, Квидион и Лаклон забрались по веревкам на стену дворца, и кунари огненным заклятие пробила дыру в одной из стен.

Грохот взрыва прилек внимание храмовников, находящихся во внутреннем дворе, и Тассия, осознав, что противник обвел ее вокруг пальца, призвала часть подначальных, наряду с ними устремилась в сторону, откуда донесся взрыв. Остальным – в том числе и Нэбу - приказала она схватить эльфийку.

Мириам схлестнулась с противниками, разя их многочисленными кинжалами, притороченными под плащом. Она с легкостью расправилась с храмовниками... когда путь ей преградил Нэб...

Дворец содрогнулся, и Резарен, нахмурившись, пробормотал: «Что она там делает?»

«Спасает меня», - улыбнулась Сапфира. – «Похоже, она тебя больше не боится». «Ей нечего бояться», - возразил ей Резарен. – «Я лишь просил вернуть Циркулум и...» «Думаешь, она тебе доверяет?» - рассмеялась чародейка. – «Резарену Аммосину? Что ж до тебя никак не дойдет, кто тут на самом деле злодей?.. Поверь мне, каким бы безнадежным ни был ее план, Циркулум уже там, где ты никогда его не найдешь».

Магистр хмурился; неужто пленница права в своих заключениях?..

Роланд и Лаклон яростно противостояли храмовникам, встретившихся им в дворцовых садах. Подоспевшая Тассия наряду с подначальными ввязалась в бой.

Никем не замеченная, Квидион проскользнула ко входу в хранилище...

На ступенях дворца Мириам отчаянно сражалась с сущностью, занявшей тело его брата. «Нэб оберегал меня», - говорила эльфийка, скрещивая клинки с противником. – «Защищал. Был моим единственным братом. Он был для меня всем».

Ей удалось пронзить кинжалами ногу противнику, и тот тяжело рухнул наземь. Приставив клинки к горлу поверженного, прошипела Мириам: «Но ты не он!»

Нэб протянул к эльфийке правую руку... Слишком поздно заметила та горящий на ладони его магический знак... Заклятие ударило в Мириам, отбросило ее далеко в сторону.

Следуя к хранилищу, Квидион пересекала помещения, обитали в которых рабы, и столкнулась с мальчонком-эльфов. Тот уставился на кунари, отрицательно покачал головой, когда спросила она, сдаст ли он ее храмовникам.

Квидион посоветовала малышку бежать из дворца наряду с сородичами, продолжила бег в сторону дворцового хранилища...

Покончив с противниками, Лаклон примкнул к Роланду, противостоящему Тассии. Трое кружили в саду, нанося удары, парируя ответные выпады.

Рыцарю-командующей удалось прижать орлесианца к стене, приставив заостренную оконечность щита ему к горлу. Роланд замер, отбросив меч и щит. Видя, в какой опасности ныне его товарищ, гном поднял руки над головой, осведомившись: «Чего ты хочешь?» «Брось оружие и ответь на мои вопросы», - потребовала Тассия.

Лаклон опустил на землю секиру. «Кто вас нанял?» - вопросила Тассия. – «Как Циркулум может угрожать Тевинтеру, и...» Она осеклась, нахмурилась, огляделась по сторонам. «А где кунари?» - с тревогой выдохнула Тассия.

Дворец содрогнулся от магического взрыва – вот и ответ на риторический вопрос командующей. Та отвлеклась, и Роланд сумел нанести ей удар, отбросив на несколько шагов.

Осознала Тассия: эти двое связали ее боем, отвлекая от главное, посему опрометью бросилась ко внутренним помещениям дворца. Переглянувшись, Роланд и Лаклон устремились за нею...

Резарен вытолкнул Сапфиру из камеры, потащил за собой по коридору.

Глаза магистра метали молнии...

Придя в себя, осознала Мириам, что Нэб тянет ее за ногу вверх по ступеням, ведущим во дворец. Эльфийка несколько раз возникла кинжал в запястье Нэбу, и тот выпустил ее ногу.

Мириам рванулась в сторону, но Нэб повалил ее на землю. Лицо его не выражало ни малейших эмоций, когда ладони сжали горло противницы...

Квидион добралась до хранилища, сняла заклятие с великой драконицы, и рассвирепевшая бестия принялась бесноваться, поливая пламенем все вокруг...

Драконица разрушала дворец изнутри, и огромные каменные глыбы обрушивались на головы его обезумевшим от ужаса обитателям...

Один из камней ударил в Нэба, отбросил его в сторону, и Мириам, поднявшись на ноги, подняла с земли меч храмовника, занесла над головой противника. «Прости меня», - выдохнула эльфийка, срубила голову Нэбу. Бестелесная сущность демона вырвалась из тела эльфа, истаяла в воздухе.

Мириам осела наземь, утирая слезы... когда из врат дворца выбежали обитатели – слуги, челядь, храмовники. Обезумевшая толпа неслась прочь из разрушаемой драконицей цитадели, давя друг друга.

В толпе Мириам заметила эльфийскую девочку, которую прежде встречала в винном погребе. Малышку вот-вот затопчут!.. Мириам бросилась вперед, обняла малышку, молвила: «Нас никто не спасет. Так спасем себя сами».

Девочка благодарно улыбнулась, бегом бросилась вслед за удаляющимися сородичами.

Мириам же обернулась ко дворцу, из недр коего доносился вой разъяренной драконицы...

Очнувшись, Сапфира обнаружила, что находится на земле в дворцовом саду; рядом распластался Резарен, все еще остающийся без сознания. Похоже, град из камней разрушаемого здания на какое-то время вышиб из них дух... Из дворца вырывались столпы пламени – похоже, там бесчинствовала драконица.

В кармане ризы магистра чародейка обнаружила ключ, коим отомкнула кандалы на запястьях, сняла их. После чего опрометью бросилась к стене, окружающей дворец.

Находящиеся поблизости Роланд и Лаклон окликнули ее, но Сапфира не замедлила бег – то ли не услыхала, то ли не пожелала останавливаться. Сотворив небольшой диск, парящий в воздухе, чародейка запрыгнула на него, исчезла за стеной.

Разя кинжалами встречающихся на пути храмовников, Мириам неслась по дворцовому коридору, надеясь отыскать сподвижников. Ей встретилась Квидион, бегущая навстречу, и эльфийка, вздохнув с облегчением, обняла кунари, прошептав: «Слава Создателю! Драконица тебя не сожрала». «С чего бы?» - усмехнулась Квидион. – «Я ее освободила. Они же не безмозглые убийцы».

К ним подоспели Лаклон и Роланд, сообщив о том, что Сапфира убралась из дворца через брешь в стене. Похоже, направилась к убежищу...

Дворец вновь содрогнулся, и четверо решили не испытывать судьбу. Похоже, пришло время откланяться и убраться восвояси...

Тассия и храмовники ее неслись по коридору в направлении зала, оставалась в котором великая драконица. Их задача – сдержать бестию, пока не подоспеют магистры...

Драконица выдохнула поток пламени, и Тассия укрылась за зачарованным щитом. К счастью, драконица потеряла интерес к людишкам, устремилась прочь, и храмовники получили возможность перевести дыхание.

К Тассия подоспел маг – один из тех, кому Рыцарь-командующая велела активировать магию пьедестала. «Пьедестал уничтожен», - доложил чародей. – «Я не могу взять бестию под контроль».

Тассия нахмурилась, обратилась к чародею: «Где магистр Аммосин?»

Резарен оставался в садах дворца. Не замечая никого и ничего, он прижимал к груди обезглавленное тело Нэба; по щекам его текли слезы.

«Это моя вина», - шептал Резарен. – «Я думал, что Мириам все поймет. Что мне не придется... Но я ошибся... И ты вновь поплатился за это. Прости меня, Нэб. ‘Не бывает как хозяев без рабов, так и рабов без хозяев’».

Заклятием, основанным на магии крови, магистр призвал демона из тени, поместил сущность его в тело Нэба; магические потоки приторочили на место и отсеченную голову.

К Резарену приблизился маг, доложив о том, что его разыскивает Рыцарь-командующая. «Конечно», - растянул губы в улыбке магистр. – «Я чуть не забыл про дракона».

С этими словами он пронзил острым навершием посоха грудь мага, после чего приступил к ритуалу, вытягивая потоки крови как чародея, так и храмовников, перебитых Мириам, мертвые тела которых усеивали сад. Кровь сия питала чары Резарена, и взял тот под контроль разум разрушающей дворец драконицы.

Последняя послушно предстала пред новым хозяином. При виде этого храмовники, наблюдавшие за сим, разразились радостными криками. Еще бы, могучая бестия оказалась усмирена!..

И лишь Тассия не разделяла ликования, ибо понимала, что прибег Резарен к запретной магии крови. Ей сделалось дурно, она вознамерилась было покинуть парапет, но один из подначальных остановил ее, напомнив о многочисленных раненых.

Взяв себя в руки, Рыцарь-командующая коротко кивнула, сознавая, что долг – прежде всего...

Вбежав в пустующее убежище, Сапфира лихорадочно принялась за поиски Циркулума. Она была уверена в том, что ее сподвижники оставят артефакт здесь, не станут брать с собой во дворец...

Интуиция чародейку не подвела. Отыскав тайный отсек под половицей, она достала оттуда Циркулум Инфинитус, бросилась прочь из здания... и столкнулась с четверкой авантюристов, улепетывавших из дворца. Мириам крепко обняла опешившую Сапфиру, увлекла в дом, молвив: «Здесь небезопасно. Стража все еще ищет нас».

Царящий внутри беспорядок несколько смутил Мириам и спутников ее, и все, и эльфийка, заметив в суме Сапфиры золотой диск, недоуменно нахмурилась: «Это Циркулум?» «Оставлять его тут небезопасно», - отвечала Сапфира. – «Магистр всеми правдами и неправдами пытался узнать, где он находится, но клянусь, я ни слова ему не сказала!»

«Однако от чего же ты бежишь?» - нахмурился Роланд, чувствуя, что дело нечисто. – «Раз он не знает, где убежище, не лучше ли было остаться?» На мин в глазах Сапфиры отразилась тревога, но в следующий момент она вновь обезоруживающе улыбнулась, кивнула: «Наверное, ты прав, но я так хотела найти вас!» «Для этого не нужен Циркулум», - мрачно бросила Мириам, и Сапфира обернулась к эльфийке: «Разумеется, я просто хотела перестраховаться. Он был плохо спрятан».

«Теперь он в безопасности», - произнесла Мириам, требовательно протянув руку. – «Отдай его мне!» Потрясенное выражение лица Сапфиры стало ответом на все сомнения, снедавшие Мириам, и процедила она: «Ты украла его. Ты изначально собиралась его украсть, потому и изменила место встречи. Поэтому Фэрбенкс напал на тебя! А ты убила его, чтобы скрыть предательство!»

Понимая, что дальнейший спор нет смысла продолжать, Сапфира опрометью бросилась за дверь; четверо устремились за нею. Квидион сотворила стену пламени, преградившую путь Сапфире, и чародейка вынуждена была остановиться.

«Ты предала нас», - прошипела Мириам, и, не слушая попыток Сапфиры объясниться, приставила кинжал к ее горлу, после чего вытащила Циркулум из сумы подруги. «Говори!» - потребовала эльфийка, прожигая Сапфиру гневным взглядом. – «И ничего не утаивай!»

«Ты знаешь, что венатори сделали с моей семьей», - молвила Сапфира. – «Когда мы бежали из Тевинтера, я была потерянной и беспомощной, пока не узнала об Инквизиции. Ты не представляешь, каково это! Представители всех рас и верований сплотились вокруг Вестника Андрасты, чтобы спасти мир от напасти, которую иные игнорировали. Это было потрясающе! Я была уверена, что когда мы закроем Брешь, то двинемся дальше. Мне казалось, что появилась сила достаточно могущественная и бескорыстная, чтобы избавить мир от венатори. Но я ошиблась».

Сапфира помедлила, воскрешая в памяти тот непростой разговор с Лелианой, после которого их с Инквизицией пути разошлись. «Инквизиция не собиралась противостоять Тевинтеру», - продолжила рассказ чародейка. – «Они боялись потерь, которые могут понести. И я нашла кое-кого посмелее – Алого Рыцаря». Роланд, Квидион и Лаклон переглянулись: никогда о таком не слыхали... «Мы настроим храмовников против Империума!» - с жаром воскликнула Сапфира. – «Абсолютно всех, даже живущих в ней. А после этого предадим Тевинтер огню, а пепелище засыпем солью. Но для этого нам нужен Циркулум. Я вызвалась найти его... Мириам, ты должна понять: мы не могли просто забрать его! Чтобы Божественный нас не выследил, пришлось действовать тайно. Поэтому я... инсценировала его кражу. Мы с Резареном заключили сделку. Он переместил Циркулум во дворец. Нас должны были поймать, чтобы совершить обмен. После какого-то ритуала он бы отдал мне артефакт и помог бы сбить преследователей с толку».

«И ты так легко ему доверилась?» - осведомился Лаклон. «Я доверилась своему чутью!» - отозвалась Сапфира, и, поколебавшись, добавила: «Я меня был рычаг давления». «О, у нее был рычаг давления!» - гном не скрывал сарказма. – «Слыхал, Роланд? Что могло пойти не так?»

«Ты предложила магистру Тевинтера предать свою страну», - резюмировал Роланд, подходя к Сапфире, - «отдать могущественный артефакт и тем самым подмочить себе репутацию, а он согласился?.. Извини, конечно, но что же, мать твою, ты ему предложила взамен?» «Меня», - тихо произнесла Мириам, и во взгляде ее отражалась потаенная боль. – «Ты предложила меня, да?» «Да», - прошептала Сапфира, в глазах ее блестели слезы.

«Создатель... какая же я дура», - выдохнула Мириам, потрясенная прозвучавшим откровением. – «Тебе не проводник был нужен. Ты собиралась продать меня ему». «Я бы не оставила тебя ему», - заговорила Сапфира, отчаянно пытаясь объяснить эльфийке свои стремления. – «Мириам, клянусь, ты бы сбежала! Он провел бы дурацкий ритуал, о котором твердил, а потом...»

Поток пламени, исторгнутый великой драконицей, не дал ей закончить фразу. Авантюристы бросились в укрытие, наблюдая, как перед зданием опускается на землю драконица, на спине которой восседают Резарен и Нэб.

«Убить всех, кроме нее», - процедил магистр, кивнув в сторону Мириам. Не сговариваясь, авантюристы бросились в здание, надеясь укрыться в нем от драконьего пламени. «Резарен, остановить!» - воскликнула Мириам, обращаясь к магистру, лицо которого походило ныне на каменную маску, и протягивая ему Циркулум. – «Я сдаюсь. Оставь их в живых».

Резарен поднял руку, и драконица, подвластная воле его, перестала выдыхать пламя. Получив Циркулум, магистр приказал Нэбу обездвижить Мириам, и храмовник прижал эльфийку к земле, заломил ей руки за спину. «А теперь скажи», - процедил Резарен, нависая над пленницей, - «почему я должен торговаться за то, что уже принадлежит мне». «Ты уже делал это раньше, не так ли?» - выдавила Мириам. – «Отпусти их, и я не буду противостоять тебе. Никогда. И даже помогу воскресить брата. Ты победишь».

...Укрывшись в здании, Лаклон, Роланд и Квидион напряженно прислушивались к происходящему снаружи. «Хоть я от нее не в восторге, мы не отдадим Мириам этому ублюдку», - заявил гном, на что орлесианец резонно возразил: «Проблема не в ублюдке, а в его ублюдочном драконе». «Как-то это странно», - молвила Квидион. – «Великие драконицы – дикие бестии. Их невозможно приручить. Она может вести себя так разве что... ее контролируют с помощью магии!» Осознав сие, кунари встрепенулась: у нее появился план!..

...Резарен долго молчал, размышляя. «Что скажешь, брат?» - обратилась к нему Мириам, которую продолжал прижимать к земле Нэб. – «Отпустишь их?» «Отпустил бы», - процедил магистр. – «Но из-за твоих действий теперь это невозможно». «Ах ты сволочь!» - выкрикнула Мириам, попыталась было метнуться к магу, но Нэб рывком дернул ее за волосы, заставив остаться на месте. «Ты сама предпочла быть мне не сестрой, а рабыней, Мириам», - с улыбкой заключил Резарен, касаясь кончиками пальцев щеки эльфийки. – «Что ж, мы в Тевинтере. Тут кража раба карается смертью. А посему, когда они умрут в муках, я хочу, чтобы ты знала: их смерти на твоей совести».

Мириам кричала от ярости и ненависти; ничуть не смущаясь, Резарен взял в руки кинжал, рассек ладони – свою, Мириам, Нэба. Магистр приступил к проведению ритуала магии крови. Фигуры трех участников его поднялись в воздухе, а потоки крови сплетались воедино, образуя огромную сферу.

...Выслушав план Квидион, Лаклон и Роланд переглянулись: а что, может сработать! Поддавшись внезапному порыву, гном впился орлесианцу в губы, и тот ответил на столь страстный поцелуй – первый, и, возможно, последний для них. Выпучив глаза и остолбенев, кунари смотрела на сподвижников, не разумея, что на них нашло.

Трое выбежали из дома, воззрились на творимый магистром ритуал. Атаковать противника они опасались, не ведая, не причинит ли нарушение двеомера вред Мириам...

...Потоки крови охватили Циркулум Инфинитус, и золотой диск воссиял. Но сознавал Резарен: силы крови недостаточно, чтобы открыть портал в Тень!.. И тогда магистр пронзил навершие посоха горло великой драконице, вплетая хлынувшую из раны горячую кровь в заклинание.

Портал открылся... и появилась в нем призрачная фигура эльфа – душа Нэба! «Это он!» - возликовал Резарен. – «Брат, как же я рад тебя видеть!» Дух обернулся к Мириам, тепло улыбнулся ей. Резарен же повелел сущности занять свое тело. «Вернись ко мне!» - возопил магистр. Дух бросил на него мрачный взгляд, устремился к своему телу.

«Нэб, не надо!» - молила Мириам, сдерживая рыдания. – «Прости. Я пыталась спасти тебя. Так жаль, что мне не удалось, но не возвращайся! Не через эту штуку, не к такой жизни. Пожалуйста!» «Не волнуйся, Мири», - прошелестел дух. – «Все будет хорошо. Люблю тебя».

Дух коснулся своего тела, исторгая из него демоническую сущность, разрушая саму плоть... а в следующее мгновение Роланд, Квидион и Лаклон атаковали. Гном швырнул в портал одну из своих бомб, которую Роланд пронзил стрелой, выпущенной из лука. Последовавший магический взрыв напрочь уничтожил портал, в котором успел исчезнуть дух Нэба. Заклятие Квидион отшвырнуло Мириам прочь от эпицентра, и это спасло эльфийке жизнь.

Поздравив друг друга с успехом, Роланд, Лаклон и Квидион бросились на помощь к Мириам, которая сошлась в противостоянии с Резареном. Последний отражал посохом выпады наседающей эльфийки. «Вы были моими!» - истошно вопил магистр, и Мириам, пронзив кинжалами его горло, прошипела: «Мы никогда тебе не принадлежали».

Раненая великая драконица нависла над эльфийкой, раззявила пасть, плясали в которой языки пламени. Квидион приблизилась к бестии, молвив: «О драконах кое-что постоянно забывают. Они не чудовища и не боги, а такие же живые существа, как и мы». Кунари произнесла целительное заклинание, и страшная рана на горле драконицы затянулась. Взмахнув крыльями, она поднялась в воздух, и, сделав круг над городом, устремилась прочь, обретя, наконец, вожделенную свободу...

Взяв лежащий на земле диск Циркулума в руки, Мириам приблизилась к раненой Сапфире, лежащей на земле чуть поодаль. «Резарен мертв», - холодно обратилась эльфийка к чародейке. – «Циркулум у меня. Все будет кончено, если ты того пожелаешь. Ты была права, Фира. Тевинтер – жуткое место, и я понимаю, что тебя обуревают ненависть и страх, но отбрось их. Отдадим Циркулум наследникам Инквизиции и начнем все сначала. Обретем свободу. Достаточно сказать, что я для тебя важнее, чем жажда мести».

Мириам не сдержалась, расплакалась. «Если бы я только могла», - прозвучал голос за спиной эльфийки. Слишком поздно та поняла, что образ Сапфиры перед ней – лишь иллюзия, а на самом деле все это время чародейка оставалась позади, сокрытая заклятием иллюзии. Сапфира произнесла заклинание, и ослепительное сияние заставило авантюристов зажмуриться...

А когда иссякло оно, чародейке бесследно исчезла – наряду с Циркулумом...

«Фира сделала свой выбор – как и я», - уверенно заключала Мириам, обращаясь к внемлющим ей сподвижникам. – «В отсутствие дракона Циркулуму потребуются тысячи жизней. Я не позволю Алому Рыцарю заполучить его».

Так, четверо покидали город, выступая на поиски Сапфиры – они прекрасно знали, куда направляется та...

В Киркволле же, Граде Цепей, красный храмовник ступил в зал, на возвышении в котором пребывал огромный красный кристалл.

«Командующая, я меня сообщение от тевинтерской магички», - почтительно обратился он к сущности, заключенной в сем камне. – «Она заполучила Циркулум, но ее преследуют враги. Она не уточняет, что это за враги». «Неважно, кто они», - прозвучал исходящий из кристалла глас. – «Их цель ясна. Помешать священной войне против Империума и всего, что тот собой представляет. Нужно любыми средствами избавиться от неприятеля и доставить мне Циркулум».

«Да, командующая», - вымолвил красный храмовник, покинул зал, и в опустевшем чертоге прозвучал глас Алого Рыцаря – сущности, известной прежде под именем Мередит Станнард: «Грядет война...»

В 44 году Века Дракона, два года спустя после гибели Корифея, и у Орле, и у Ферелдена стало возникать немало вопросов к Инквизиции. Западная Империя ратовала за то, чтобы организация подчинялась непосредственно ей, восточное же королевство и вовсе настаивало на роспуске Инквизиции, благо необходимости в дальнейшем существовании оной не существует больше – разрывов в Завесе не наблюдается, вторжения демонов можно не опасаться.

Потому Божественная Виктория объявила о созыве в Зимнем Дворце, что в пригороде Халамширала, Священного Совета, на котором определится дальнейшая роль и решится судьба Инквизиции. Помимо Тревальяна и его ближайших сподвижников – Каллена и Жозефины, приглашены на оный были послы Ферелдена и Орле.

В холле Зимнего Дворца Инквизитора приветствовала праведная мать Жизель, которая провела минувшее лето в Эмприз-дю-Лионе, раздавая нуждающимся еду, присланную со Священной Равнины; Долины наконец оправлялись от недавнего конфликта, и огромную помощь поселенцам оказали войска Инквизиции, остающиеся в крепости Суледин под началом барона Дежардана. Жизель поведала Тревальяну, что на Священный Совет прибыли многие его сподвижники, в частности – Дориан Павус, ныне выступающий послом Тевинтера, Варрик Тетрас, проведший последние годы в Киркволле, сир Блэкволл, ныне зовущийся Томом Ренье.

Варрик поведал Инквизитору, что с недавнего времени выступает виконтом Киркволла, сместив на этом посту Брана Кавина; последний вновь занял должность сенешаля, чему был весьма рад. Варрик сообщил Тревальяну, что нарекает того графом и жалует имение в Киркволле – если, конечно, Инквизитор, однажды захочет воспользоваться оным.

Дориан мрачно поведал Тревальяну, что его отец был убит, после чего он занял освободившуюся должность в Магистериуме. Дориан намеревался покончить как с убийцами отца, так и со злокозненными чародеями, очерняющими в Тедасе репутацию славного Империума. Сторону его уже приняли Меварис и иные магистры, разделяющие взгляды Дориана, и противостояние во властных кругах Тевинтера назревало, ведь рождалась в Магистериуме новая фракция... Инквизитору Дориан передал магический передающий кристалл, посредством которого с ним возможно связаться в любое время.

Помимо Варрика, во внутреннем дворе Зимнего Дворца Инквизитор повстречал прибывших на Священный Совет Коула, Вивьен, Сэру, Железного Быка, Блэкволла, Кассандру, последнее время занимавшуюся поисков уцелевших Искателей и восстановлением ордена. Зная, что в ближайшие дни все союзы и связи, которые Инквизиция выстраивала столь долго, подвернутся испытанию, старые товарищи приняли решение поддержать Тревальяна в столь непростой для него час.

Сторону Ферелдена представлял эрл Тиган Гуеррин, Орле же – герцог Сирил де Монфор, член Совета Герольдов и лорд замка Хейн. Оба выказывали Тревальяну свое восхищение, заверения в дружбе и благодарность за содеянное, но... искренни ли их речи?..

Священный Совет начался. Представители Ферелдена и Орле, то и дело вступая в пререкания, пытались донести до присутствующих свои позиции, и понимали и Инквизитор, и Божественная, что говорить подобное их заставляет страх – страх перед силой, с которой волей-неволей приходится считаться, ведь изменяет она Тедас и влияние ее ощущается повсюду. Эрл Тиган указывал на то, что Бреши не существует вот уже два года, но армия Скайхолда остается в приграничных землях его державы, более того – продолжает удерживать замок Каэр Бронак в Крествуде! «За помощь в изгнании из крепости разбойников вас поблагодарили два года назад, Инквизитор», - едко заметил Тиган. – «Теперь порядок восстановлен, но вы оттуда не ушли. Вторжение под предлогом наведения порядка – именно так же поступили Серые Стражи несколько веков назад, и мы изгнали их! А теперь Инквизиция делает то же самое, причем среди них есть Серые Стражи!»

«Ваши тревоги необоснованны», - возразил эрлу герцог Сирил. – «Серые Стражи не раз доказывали свою значимость». «Конечно, Орле мирится с подобным вмешательством», - хмыкнул Тиган в ответ. – «Без Инквизиции Селена не сидела бы на троне». «Будьте уверены, Тиган, Империя Орле не станет мириться, если Инквизиция перейдет черту», - не преминул заявить герцог. – «Но Орле, в отличие от Ферелдена, понимает, что некоторые ошибки, совершенные молодым орденом, продиктованы добрыми намерениями».

Тревальян и Жозефина, представляющие на Священном Совете Инквизицию, сохраняли бесстрастное выражение лиц; отстраненно держалась и Божественная, покамест в дискуссию не вступала...

А чуть позже к Инквизитору приблизилась одна из слуг, шепнула на ухо: «Божественная Виктория желает побеседовать с вами наедине». Кивком отослав ее прочь, Тревальян обратился к августейшим особам, испросив о перерыве в обсуждении вопроса касательно судьбы организации, кою он возглавляет. Хоть послы и были недовольны подобным поворотом, все же им пришлось смириться с тем, что говорить за Инквизицию станет леди Монтилье...

С Лелианой – Инквизитор никак не мог привыкнуть именовать ее «Божественной Викторией» - они встретились в лачуге, ютящейся у основания Зимнего Дворца. Ситуация действительно казалась из ряда вон выходящей, ибо внутри хибары был обнаружен труп воина-кунари! Оставался вопрос – как он пробрался во дворец, минуя стражу?.. К тому же, кунари скончался он полученных ран – как нанесенных клинками, так и магических, однако на территории дворца ни с кем в противостояние он не вступал... Железный Бык, узнав о случившемся, был изумлен не меньше остальных, и заверил Лелиану, что если бы это была официальная операция кунари, он бы знал об этом – стало быть, они имеют дело с какими-то отщепенцами, принадлежащими к сей расе.

Лелиана заверила Инквизитора, что Священный Совет продлится еще несколько дней, и они с Жозефиной приложат все усилия, чтобы растянуть его, пока ответы на возникшие вопросы не будут получены; посему Тревальян, собрав верных спутников, проследовал по следам крови, обнаруженным у стен дворца, а и в одном из помещение оного обнаружил элувиан!

Проследовав в сие волшебное зеркало, инквизиторы обнаружили себя на Перекрестке, - междумирье, куда однажды Тревальяна приводила Морриган. Находилось здесь немало элувианов, но вызывал тревогу тот факт, что магия многих из них по неведомой причине действовала, и порталы сии были активированы!..

Судя по пятнам крови, кунари стремился пройти в одно за запечатанных зеркал, но не преуспел в этом, и, изменив свой путь, ступил в элувиан, приведший его в Зимний Дворец... где и скончался?.. Но откуда же явился сей воин?..

Герои продолжили идти по кровавому следу, достигли очередного зеркала, и, шагнув в оное, обнаружили себя в неких позабытых эльфийских руинах, затерянных в горах. В Орле ли они еще – неведомо... Инквизиторы, обнажив оружие, с опаской шли по коридорам руин, находя по пути немало мертвых тел кунари – сраженных, судя по всему, с помощью могущественной магии. Что же эти кунари искали здесь и кто расправился с ними?.. Вопросы сии вызывали у Тревальяна все большую тревогу...

Неожиданно возникли пред героями духи-стражи – наверняка древние, очень древние. «Атиш’алл валлем, Фен’Харел элатадра», - произнесли они, преграждая путь чужакам, посмевшим ступить в их владения... после чего атаковали...

Покончив с призраками, герои продолжили исследование башен. Посредством элувианов перемещались они между твердынями, усеивающими обширное горное ущелье. При приближении к некоторым из барельефов ощущал Инквизитор, как вновь пробуждается магия Якоря на руке его, как чуждые образы наполняют разум. Зрел он, как древние эльфы-рабы, бежав от своих господ, укрываются в сих башнях, где встречают их собраться, перевязывают раны. «Фен’Харел приветствует вас», - слышался произносимые слова. – «Отдыхайте и знайте, что Страшный Волк защищает вас, а его воины защищают долину. Здесь вы свободны. И если доверитесь нам, то уже никогда не станете вновь рабами». О том, что рабство являлось частью культуры древних эльфов, история умалчивала...

Следующие образы – мужчина в волчьей шкуре рядом с освобожденными рабами, пожимающий кому-то руку в знак дружбы. «Фен’Харела по ошибке сочли богом, но он такой же смертный, как вы», - звучат слова, обращаемые к обретшим свободу рабам. – «Он не претендует на божественность и просит не поклоняться ему. Он ведет за собой лишь тех, кто сам готов помочь. Пусть тот, кто останется, сделает это по собственному выбору».

О видениях Тревальян поведал спутникам, немало тех озадачив; один лишь Варрик сохранял оптимизм, заметив, что история об эльфе, освобождающем рабов и случайно основывающем религию, сильно смахивает на Песнь Света, только действующие лица иные.

Новые барельефы продолжали открывать Инквизитору фрагменты предвечной истории, непостижимым образом делая это посредством Якоря. Эльфийские маги, именующие себя «эванурисами», обращают десятки тысяч эльфов в рабство, горделиво провозглашая себя рабами... Похоже, Фен’Харел стоял у истоков восстания, поведав правду о «ложных богах» освобожденным рабам, и те обратились против прежних хозяев...

В эльфийских башнях означилось немало кунари, которые атаковали инквизиторов, лишь завидев. И, поскольку кунари никогда не действуют без приказов, можно ли предположить, что народ сей желает уничтожения организации?..

В одном из залов стены украшала мозаика, на которой Фен’Харел магией стирал эльфу татуировку с лица. Очередное видение открыло Тревальяну, что прежде татуировки сии назывались «валласлинами», и клеймили оными эванурисы своих рабов... Инквизиторы спустились в подземелье одной из башен, где обнаружили оружейный арсенал – стало быть, освобожденные рабы под началом Фен’Харела действительно сражались с эванурисами, именовавшими себя богами.

Схлестнувшись с кунари в нижних чертогах оружейной, инквизиторы обнаружили среди пожитков воинов пергаментный лист, значились на котором приказы, отданные сему отряду: «Отчеты получены. Расположитесь в заброшенных эльфийских башнях возле озера. От прохода к ним недалеко до зеркала, ведущего в Халамширал. Нам понадобится место, чтобы разместить бойцов после проникновения». Здесь же была начертана схема Перекрестка с обозначенным на ней путем от элувиана эльфийских руин до элувиана Зимнего Дворца.

Очевидно, что кунари готовили некое вторжение, посему инквизиторы через сеть элувианов поспешили вернуться на Перекресток, а оттуда – в Зимний Дворец, дабы поведать обо всем Лелиане, Жозефине и Каллену. Новость откровенно озадачила советников Тревальяна: у Инквизиции заключен союз с кунари, зачем же им нападать?.. Ведь у народа сего нет никаких причин находиться здесь... и пользоваться элувианами – тоже.

Жозефина была озабочена тем фактом, что кунари могут помешать крайне деликатной дипломатической игре, которая велась на Священном Совете. Единственное преимущество Инквизиции на данный момент состояло в том, что после Ферелдена и Орле преследовали различные цели, ведь если объединятся они в своих стремлениях, Божественной Виктории не останется ничего иного, кроме как поддержать их требования.

Лелиана наряду с Калленом и Жозефиной возвращалась на Священный Совет; Инквизитор же наряду со спутниками устремился на Перекресток, исполненный решимости выяснить, что же все-таки замышляют кунари. Идя по следу сих воителей, проследовали герои в одно из зеркал, после чего обнаружили себя на Глубинных Тропах, близ военного лагеря кунари, разбитого близ рудника. Заметив чужаков, те с криком «Кто служит Фен’Харелу, будет убить по велению Кун!» не преминули атаковать.

Судя по всему, кунари заняли некие руины – если судить по архитектуре, эльфийские. Но что же понадобилось сей расе на Глубинных Тропах?!.

Ответ на сей вопрос дал Инквизитору мужчина, обнаружили которого герои в одном из помещений подземных руин. Тот представился Джерраном, храмовником из Киркволла, принявшим для себя Кун. «Я всецело за порядок и дисциплину, исповедуемую кунари, но этот план... он так же безумен как некогда план Мередит», - зашептал Джерран, озираясь по сторонам. – «У нас совсем мало времени. Если бы вы знали, что делает Виддасала... вы должны остановить ее. Именно она возглавляет отряд кунари. Ненавидит магию. Ее задачей было изучить и покончить с магией, любой ценой. И мне наплевать, служите ли вы Фен’Харелу или нет. Ее нужно остановить!»

Подобное откровение обескураживало, а Джерран продолжал рассказывать о том, что Виддасала убедила сподвижником в том, что Инквизиция служит Фен’Харелу, а посланцы последнего доставили кунари немало неприятностей на Перекрестке, обращая против воинов древних духов-стражей.

Взяв на заметку, что неплохо бы понять мотивы, движущие помянутой Виддасалой, а также какое отношение к гамбиту кунари играют Инквизиция и посланцы мистического Фен’Харела – судя по всему, эльфа, существовавшего эоны назад и принятого потомками как божество, - Тревальян поинтересовался у Джеррана, чего, в сущности, пытаются достичь кунари в сем руднике на Глубинных Тропах.

Тот пояснил, что здесь - центр добычи и переработки лириума, необходимый для Сааребасов кунари – магов, куда более опасных, нежели представители сего ремесла среди человеческой или эльфийской рас. Виддасала приказала выдавать Сааребасом лириум в огромном количестве – часть плана, который называет она «Дыханием дракона», и говорит, что делает все для «спасения юга». Именно Джеррана как бывшего храмовника кунари распрашивали о природе лириума, однако после узнали о сем минерале куда больше – возможно, от гномов Картеля.

Джерран поведал, что сей рудник – единственный источник лириума для кунари, и для добычи его испольльзуют они гаатлок, взрывчатый порошок. Инквизитор, следуя совету Джеррана, вознамерился взорвать бочки с гаатлоком, дабы предать пламени рудник и пресечь добычу лириума. А после попытаться разыскать Виддасалу и пресечь войну в зародыше, ведь в последний раз, чтобы остановить вторжение кунари, потребовался Священный Поход... Неведомо, сумеет ли Тедас выстоять против агрессии сей расы сейчас...

Инквизиторам удалось взорвать бочки и пресечь добычу лириума миньонами Виддасалы; после чего, вернувшись через сеть элувианов в Зимний Дворец, они сообщили об узнанном союзникам. Число вопросов лишь возросло, и недоумевала Лелиана, почему Инквизицию обвиняют в служении Фен’Харелу. «Мы уже знаем, что Мифал существует на самом деле», - отозвался Тревальян. – «Быть может, и Фен’Харел где-то рядом в неприметном обличье?» «Твой рассказ о руинах явно указывает на то, что Страшный Волк из эльфийских легенд – вполне реальная личность», - согласилась Лелиана, размышляя над подобной возможностью.

В это время в зал, где совещались инквизиторы наряду с Божественной, ступил один из солдат, поведав о том, что орлесианский слуга на внутреннем дворе сцепился с одним из воинов Инквизиции. Слуга утверждал, что был занят переносом во дворец бочек с вином... Но на поверку выяснилось, что в бочках – гаатлок!

Тревальян незамедлительно приказал своим солдатам взять слугу под стражу и с пристраствием допросить. Судя по всему, кунари приступили к реализации «Дыхания дракона», заключавшегося во взрыве Зимнего Дворца!.. Инквизитор постановил, что незамедлительно возвращается на Перекресток, дабы заняться поисками Виддасалы; Лелиана же обещала, что люди ее прочешут дворец вдоль и поперек, обезвреживая бочки с гаатлоком, которые, возможно, агенты кунари уже сумели пронести внутрь.

...И вновь – тропы Перекрестка, тонущие в молочно-белой мгле. В поисках Инквизиторы достигли руин, походящих на гигантскую библиотеку, ибо пребывало здесь немало стеллажей с древними фолиантами и пергаментными свитками. Письмена прославляли эльфийских богов, коим рабы возводили огромные идолы; те правили Народом, а духов, отказавшихся от обличья – как то Зибенкек и ей подобных – изгнали с Земли, назвав «Недозволенными».

Дух-архивариус Гир-Диртален – «Та, кто направляет искателей истинного знания» - витавшая в сей обители преданий, называла которую Вир Диртарой, поведала инквизиторам, что создано сие пространство Миром и Тенью, но когда оные рассекла Завеса, расколот оказался и Перекресток, обратившись в руины, кои продолжают существовать и по сей день. «Я ищу кунари по имени Виддасала», - молвил Тревальян. – «Ты знаешь, что она ищет здесь?» «Да», - отвечала дух-архивариус. – «Она привела ученых и магов. Они боятся этого места, но пытаются постичь Завесу».

Дух предупредила героев, что кто-то, отличный от кунари, пробудил библиотекарей – духов-стражей Вир Диртары. Возможно, речь идет о загадочном «посланце Фен’Харела», расправлявшегося с кунари в руинах эльфийских башен и пробудивший духов в том ущелье, обратив их против вторгшихся воинов?..

Метка на руке Инквизитора саднила все сильнее, и проницательный Дориан заметил, что, похоже, реагирует она на эльфийскую магию. Похоже, тевинтерец был прав; Тревальян замечал, что обретает все новые и новые способности – освещать пространство, ощущать образы древности, запечатленные на фресках... Но какую цену придется заплатить за это?..

В коридорах обширной библиотеки встречались героям и рыщущие кунари, и враждебные духи-библиотекари, а также вновь - дух-архивариус Гир-Диртален, поведавшая о том, что именно Страшный Волк сотворил Завесу, разделившую миры сна и яви, отрезав эванурисов от мира смертного... Действо сие ослабило магию, что привело к крушению эльфийской империи; заточены оказались не только боги, многие эльфы остались на Перекрестке, не в силах покинуть сие пространство, ибо магия зачарованных троп иссякла...

Стало быть, в незапамятные времена пространства сии были единым целым?!. Поистине, каждое новое откровение заставляло по-иному смотреть на древнейшую историю, одного порождало лишь больше вопросов, ответов же не несло...

Проследовав в центральное здание Вир Диртары, обнаружили герои записи на кунарийском языке; некоторые из начертанных формул Дориан признал – похоже, кунари пытались проверить некие аспекты теоретической магии...

А вскоре путь им преступила Виддасала, окруженная множеством воинов. «Выживший в Бреши», - процедила она, смерив Тревальяна недобрым взглядом. – «Вестник перемен. Герой Юга. Не ожидала, что твой народ оставит тебя на свободе после того, как ты покончишь с Брешью... Но твое дело сделано, Инквизитор. Теперь пора покончить с твоей магией». «Якорь закрывает разрывы в Завесе», - озадачился Инквизитор, все еще не разумея, какие цели преследует эта странная кунари. – «Мне казалось, вы должны это оценить».

«И только?» - изогнула бровь та. – «Скажи же, почему ты держишь руку так, будто она причиняет тебе боль?.. Я привыкла к катастрофам, но этот хаос на Юге выходит за все рамки. Кун разрешил вашему народу попытаться обуздать собственную магию. Но вы наглядно показали, что нам следовало вмешаться уже давно». «И какая же участь мне предписана по Кун?» - осведомился Тревальян, и отвечала Виддасала: «Ты полагаешь, что закрытие Бреши все исправило? Что последствий нет и не будет?.. В день, когда мы увидели брешь, Кун определил наш путь. Мы должны были устранить ваших правителей и пощадить тех, кто трудится. Посланец Фен’Харела все пустил под откос. Из-за него теперь погибнут те, кого можно было оставить в живых!»

«Что за посланец?» - продолжал спрашивать Инквизитор. – «И почему ты думаешь, что Инквизиция на одной стороне с ним?» Но Виддасала не удостоила его ответом. «Убейте Инквизитора, а после следуйте за мной в Дарваарад», - приказала она сподвижникам, после чего удалилась...

Инквизиторы сразили атаковавших их кунари, но предводительницы тех и след простыл. Среди пожитков тех были обнаружены доклады: из первого следовало, что служители кунари сумели доставить взрывчатое вещество во дворец и ждут знака о начале «Дыхания дракона», второе же оказалось много интереснее. Содержались в нем сведения об эльфе, некогда проживавшем здесь и создавшем Завесу, отнявшую власть у правителей, обращающихся со своим народом с невероятной жестокостью. Потому кунари, приветствуя подобное начинание, прибыли сюда, приведя Сааребасов, ибо надеялись изыскать способ Завесу укрепить – что должно было привести к созданию безмятежного и безопасного мира.

Инквизиторы шли по следу Виддасалы; Гир-Диртален поведалв им, что кунари приказала одному из сородичей доставить камень-ключ в Дарваарад, твердыню кунари; сама же она намеревалась встретить его там, и захватить с собой оставшийся гаатлок.

Обнаружив камень-ключ в библиотеке, герои вернулись на Перекресток, а оттуда - в Зимний Дворец. Здесь Лелиана и Жозефина поведали им, что бочки с гаатлоком были обнаружены не только здесь, но и в денеримском дворце, и в Вайл Ройо, и в замках правителей Свободных Просторов. План «Дыхание дракона» заключается в том, чтобы разом лишить Тедас всех власть имущих в во множестве держав и городов-государств!.. Более того, доставивший бочки в Зимний Дворец эльфийский слуга, признался, что работает на кунари, однако груз прибыл по накладной Инквизиции!.. Кунари продумали план, не желая позволить Инквизиции вновь сплотить за собою державы, дабы сумели те единым фронтом противостоять вторжению.

Жозефина пребывала в отчаянии: неужто теперь они не могут доверять собственным сподвижникам, если обращаются те в Кун и предают их?!. Кроме того, попытка замять инквизиторами сведения об обнаруженном в Зимнем Дворце трупе кунари привела лишь к тому, что и Орле, и Ферелден ныне ратуют за упразднение организации, кою почитают предающейся обману и манипуляциям – и небезосновательно!

Тревальян зашипел от боли; метка на руке его продолжала расширяться... В наступившей тишине он сдавленным голосом сообщил товарищам, что, возможно, осталось у него немного времени, однако он непременно остановит кунари, посему отправится в Дарваарад. Лелиану же Инквизитор просил незамедлительно известить Священный Совет о новой угрозе...

...Камень-ключ пробудил магию одного из элувианов на Перекрестке, посредством которого инквизиторы достигли Дарваарада – крепости кунари. Сразу же в глаза бросилось множество разбитых элувианов на крепостном дворе. Где кунари сумели достать столь великое множество эльфийских зеркал? И давно ли они заняты изучением сих реликвий?..

Ворвавшись в крепость, инквизиторы схлестнулись с кунари, вставшими на защиту твердыни. Как оказалось, в помещениях оных находилось немало эльфийских реликвий, а также образцы красного лириума, которые кунари тщательно изучали.

В одном из чертогов Виддасала, заметив приближающегося Тревальяна и спутников его, обратилась к Железному Быку, велев тому атаковать. Кунари, последние годы остававшийся верным сподвижником инквизитора, незамедлительно исполнил приказ, обратившись против изумленных товарищей. Все это время он оставался агентом своего народа, внедренным в Инквицизию, а остальные даже не подозревали об этом!.. А сколько еще таких же лазутчиков остается в Скайхолде и иных форпостах Инквизиции, преследующих собственные цели, выжидая, чтобы нанести основателям организации удар в спину!..

Покончив с Железным Быком, герои проследовали в помещение, содержали в котором кунари дракона. Изможденная рептилия – кою кунари называли «атташи», сиречь «великолепное создание» - была необходима им, ибо драконий яд позволял довольно споро посредством алхимических манипулиций производить гаатлок – и способствовать скорейшему претворению в жизнь «Дыхания дракона».

Инквизиторам не оставалось ничего иного, кроме как покончить с несчастным драконом, и Виддасала, все это время остающаяся поблизости и наблюдавшая за противостоянием, хмыкнула, заметив, как полыхает Якорь на руке Тревальяна, причиняя тому страшную боль. «Бедный Инквизитор, твое время на исходе», - процедила она. – «Хотя бы сейчас ты должен, наконец, узреть правду. Эльфийская магия уже разорвала небо. Посланцев Фен’Харела нужно остановить, иначе вы расколете и сам мир». «Его агенты не имеют отношения к Инквизиции», - постановил Тревальян, однако Виддасала лишь отмахнулась: «Брось, Инквизитор. Я – глаза и уши народа кунари. Не пытайся меня обмануть. Метка на руке давно убила бы тебя, если бы не помощь одного из главных посланников. Именно он помог залатать Брешь. Привел тебя в Скайхолд. Отдал сферу Корифею и основал Инквизицию... Я говорю о Соласе, посланце Фен’Харела!»

«Солас... посланец Фен’Харела?» - изумленно переспросил Тревальян, ибо подобное откровение попросту не укладывалось в голове. Удивление его было столь искренним, что впервые усомнилась Виддасала, а состоит ли Инквизитор в сговоре с коварным эльфом. «Солас обхитрис нас всех», - призналась она. – «Именно он затащил в Зимний Дворец умирающего кунари, чтобы натравить вас на нас. Не будь его, мы бы принесли на Юг покой и мудрость дорогой мира. Теперь же мы пойдем путем клинка. Но, Инквизитор, если тебе это будет утешением, Солас тоже долго не протянет».

С этими словами она наряду со множеством воинов и Сааребасов исчезла в элувиане. Инквизиторы последовали за кунари; как бы то ни было, Солас был одним из них, и отдавать товарища на растерзание Виддасале Тревальян не собирался.

И вновь обнаружили себя герои в руинах эльфийских башен, испещряющих горное ущелье. Но сейчас множество кунари окружало полуразрушенный храм Фен’Харела, увереннные в том, что посланник Страшного Волка находится внутри.

С каждой минутой Тревальян чувствовал себя все хуже; руку жгло, как огнем, сознание ускользало... Но все же Инквизитор, собрав волю в кулак, разил кунари, преступавших путь... У входа во внутреннее святилище покончили герои с Саиратом – могущественным Сааребасом, спутником самой Виддасалы. Последняя все же настигла Соласа... но эльф одним лишь взглядом обратил и ее, и множество воинов-кунари в камень.

Наказав остальным держаться поодаль, Тревальян приблизился к Соласу; тот бросил взгляд на пылающую метку, и та на время угасла, боль отступила... При том эльф не сделал ни единого жеста, ни произнес ни слова – казалось, лишь мысли его и желания преобразуются в двеомер необходимых заклятий. Поистине, могущество Соласа потрясало...

«Как тебе это удалось?» - выдохнул Инквизитор, и отвечал эльф, тихо и спокойно: «Точно так же, как тогда в Гавани... Просто теперь я гораздо сильнее. Метку оставила на твоей руке сфера Фен’Харела. Моя сфера». Последние слова он произнес со значением, и Тревальян не сразу осознал смысл, который вкладывал в них эльф.

«Ты – Фен’Харел?» - вопросил Инквизитор. «Сначала я был просто Соласом», - молвил эльф. – «’Фен’Харел’ появился позднее... это было оскорбление, которое я сделал предметом гордости. Страшный Волк вселял надежду в моих друзей и внушал страх врагам... В точности как это делал ‘Инквизитор’. И бремя титула, который без малого замещает имя, тебе тоже знакомо».

«Ты – частичка того, чем когда-то был Фен’Харел?» - уточнил Тревальян. – «Как Мифал?» «Нет», - покачал головой Солас. – «Перед тобой весь я, и другого никогда не было. Я пытался освободить свой народ от рабства у мнимых богов. И снял оковы со всех, кто решился за мной пойти. Самозваные боги прозвали меня Фен’Харелом, а когда зашли они слишком далеко, я создал Завесу и изгнал их навечно. Тем самым я освободил эльфийский народ – и одновременно разрушил их мир».

«Эванурисы были эльфийскими магами?» - продолжал спрашивать Инквизитор. – «Как же так сложилось, что их помнят как богов?» «Все складывалось постепенно», - задумчиво отвечал эльф. – «Началось все с войны. Война порождает страх. Страх порождает тягу к простоте. Добро и зло. Правильно – неправильно. Простые иерархии. Когда война окончилась, военачальники стали почитаемыми старейшинами, потом королями, а потом и богами. Эванурисами».

«Ты говоришь, что «эльфийские боги зашли слишком далеко», - напомнил Инквизитор. – «А что они такого сделали, что ты восстал против них?» «Они убили Мифал», - с неприкрытой горечью усмехнулся Солас. – «Проступок, за который самым подходящим наказанием будет лишь вечное изгнание... Мифал была лучшей из эванурисов. Она заботилась о своих подопечных, оберегала их. Она была гласом разума... А они, желая лишь власти, убили ее... Но ты ведь встречался с Мифал, верно?.. Перворожденные моего народа просто так не умирают. Посему и я изгнал эванурисов навечно в наказание за злодеяния».

«Почему же ты спрятал Тень за Завесой?» - задал Тревальян следующий вопрос, и молвил Солас: «Потому что альтернативы были еще хуже. Не создай я Завесу, эванурисы разрушили бы весь мир». «Но почему же мир разрушило появление Завесы?» - поинтересовался Инквизитор. «Ты же видел, что осталось от Вир Диртары», - вздохнул Солас. – «Библиотека по своей природе была вплетена в Тень, и Завеса погубила ее. Были и другие чудеса, существовавшие лишь в присутствии Тени – и все они погибли. А что до эльфийских легенд о бессмертии... Все правда. Вот только стареть эльфы начали не из-за прихода людей, а из-за меня... Завеса отняла у эльфов все, даже их самих».

Инквизитор поинтересовался, что же замыслил Солас, каким видит будущее – себя и своего народа?.. «Я лежал в сонной тьме, пока в мире вспыхивались войны и проносились эпохи», - изрек эльф. – «Ослабевший, я очнулся за год до нашей с тобой встречи. Наказав эванурисов, я погубил и свой народ. Но надежда на возрождение еще есть. И я спасу эльфийский народ, даже если это приведет к гибели этого мира». «Но почему для того, чтобы эльфы возродились, мир должен погибнуть?» - озадачился Инквизитор, и Солас грустно улыбнулся, молвил: «Это хороший вопрос, но я не стану на него отвечать. Я всегда уважал тебя за вдумчивость. Я случайно могу рассказать тебе слишком много. Я не Корифей и не нахожу в этом радости. Но возвращение моего народа означает конец твоего. Это моя битва. Ты же лучше беспокойся за Инквизицию. Свою Инквизицию. Остановив «Дыхание дракона», ты смог предотвратить вторжение кунари. Если повезет, они снова переключатся на Тевинтер. Это даст тебе передышку в несколько лет».

Инквизитор заскрипел зубами от боли: метка продолжала увеличиваться - время, ему отпущенное, неумолимо иссякало... «Тебе необязательно уничтожать этот мир», - выдавил он. – «Я тебе это докажу». «Шанс снова оказаться неправым для меня бесценен, друг», - отозвался Солас, после чего сполохом магической энергии отсек Инквизитору руку, его убивающую...

...Вскоре после случившегося Тревальян вернулся в Зимний Дворец, где на Священном Совете шли жаркие дебаты об Инквизиции и ее роли в последних событиях, ведь шпионы-кунари, ведомые Железным Быком, входили в сию организацию. Страсти накалились до предела, когда Инквизитор проследовал в зал, и, обратившись к собравшимся, изрек: «Инквизиция была создана по воле Божественной Юстинии. Мы пообещали закрыть Брешь, найти виновных и восстановить порядок – с чего-либо одобрения или без него. С гордостью сообщаю, что своей цели мы достигли. Мы будем помнить подвиг погибших в борьбе за то, что мы защищали... и будем защищать. Будем, ибо наша миссия еще не окончена. Где мы в войне вели за собой других, там в мире мы будем служить им. Инквизиция станет почетной гвардией Божественной Виктории. Мы станем отчитываться непосредственно перед ней и из вольной армии превратимся в миротворческую организацию. Пусть дни моих собственных странствий подошли к концу, но дело Инквизиции продолжается».

Завершение речи Инквизитора знаменовалось бурными овациями...

В последовавший год Инквизиция планомерно сворачивала свою деятельность повсеместно. Сократившись до разумных размеров, она превратилась в гвардию Божественной и миротворческий корпус. Многие воины и мастеровые разошлись кто-куда, вернувшись в родные земли, но многие остались – и их оказалось достаточно, чтобы противостоять противникам Божественной. Тех, кто станет служить новой Инквизиции, отбирали тщательно, чтобы никакие шпионы больше не просочились в ее ряды.

После провала «Дыхания дракона» кунари отошли на север. Бен-Хассрат официально заявил о своем несогласии с действиями Виддасалы. Кунари заверили Божественную Викторию, что, поскольку Инквизиция теперь подотчетна ей, они считают союзниками лично ее и Церковь. Немногие знали о том, какие жаркие споры разгорелись в Пар Воллене, но вскоре после Священного Совета кунари возобновили нападения на Тевинтер. Эта застало врасплох и без того нестабильный Империум. Вскоре Тевинтер погрузился в пучину войны, и многие стали опасаться, что охватит она весь Тедас. В Вал Ройо начали поговаривать, будто бы кунари обратились к Божественной Виктории с просьбой о помощи, но никому не было ведомо, что та ответила.

Священный Совет был сохранен, и Божественная Виктория спрашивала мнения его по важным вопросом. Последующие несколько лет Кассандра оставалась в Совете; хотя она часто была несогласна с решениями Лелианы, бывшие «руки» Божественной Юстинии уважали друг друга и умели приходить к консенсусу.

Часто заезжала Кассандра и на хребет Охотничий Рог в Орле, где трудилась над возрождением ордена Искателей Истины. Долгое время новые Искатели оставались затворниками, не проявляя интереса к светской жизни и занимаясь делами, неведомыми мирянам за пределами ордена. Хотя различные обязанности то и дело разлучали Кассандру и Инквизитора, они находили время побыть вместе – ведь оба они стремились к возрождению порядка на Юге. Те, кто знал Кассандру давно, говорил, что никогда еще она не улыбалась столь часто. Впрочем, и долгу она всегда оставалась верна.

Роспуск Инквизиции всколыхнул Коллегию магов. Мадам Вивьен де Фер умело сыграла на страхах чародеев. Ее последователи объединились и создали новый Круг – с Вивьер в качестве Великой Заклинательницы – откровенно в пику Коллегии. Нехватку магов Круг компенсировал политическими связями, и вскоре это уже была солидная сила. Обе организации незамедлительно принялись состязаться за влияние на Юге, и сосуществование их обещало быть нелегким.

После Священного Совета Лелиана всецело посвятила себя Солнечному Трону и планам реформации Церкви. В первый же год она сняла ограничения со жречества, разрешив посвящать в духовный сан представителей всех рас, притом не только женщин, но и мужчин. После этого декрета в каноническую Песнь Света была немедленно возвращена Песнь Шартана. Это разделило андрастианцев на два непримиримых лагеря. Против Божественной зародился мятеж – сначала в Орле, а затем и в других краях Тедаса. Мятежники призывали вернуть Церковь в прежний вид... Мятеж захлебнулся так же быстро, как и начался. Произошло это, по общему мнению, из-за внутренних разногласий бунтовщиков, хотя некоторые поговаривали, что к этому приложила руку сама Божественная. Не прошло и года, как оппозиция, расколовшись на несколько фракций и еще немного просуществовав, приказала долго жить.

Сэра покинула Инквизицию, практически не заведя новых знакомств, и вновь окунулась в свой причудливый клубок из отношений с друзьями и всевозможных оказий. Повидав, как мир едва не погубила непомерная гордыня, она с облегчением вернулась к нормальной жизни – какой бы чудной ни была эта ее «нормальная» жизнь. Разумеется, она частенько захаживала в гости к своей подруге Дагне. Божественной же она открыто предлагала помощь Рыжей Дженни, если возникнет у Виктории «недопонимание» с аристократией.

Варрик заступил на должность виконта и помощью друга Хоука занялся восстановлением разрушенного Киркволла. Под его правлением город вновь сделался крупный торговым узлом Свободных Просторов. Бесконечные письма из Гильдии Торговцев и от принца Неприступной Гавани Варрик продолжал игнорировать.

Осталось неведомо, знал ли Железный Бык, что ему придется выступить против Инквизиции, и лгал ли он все это время. Как бы то ни было, после его смерти на наемников Тал-Вашотов в Орле и Ферелдене стали смотреть с подозрением. В результате жизнь тех из них, кто остался на Юге, стала еще сложнее.

Когда Инквизиция обратилась в миротворческий корпус, Каллен остался командующим ее воинства. Под его руководством Инквизиция продолжала защищать интересы Божественной, не переставая повышать планку безопасности. Стараниями Каллена Церковь начала заботиться о храмовниках, обезумевших от лириума, и о тех, кто решил прекратить его употреблять. И конечно же, в свете хаоса на Севере и постоянной опасности для Божественной, Каллен всегда оставался готов помочь товарищам словом и делом.

Дориан, вернувшись в Тевинтер, занял место отца в Магистериуме. Когда до южных земель доходили вести о распрях в Империуме, там нередко фигурировало его имя как борца с пороками системы власти. Вместе с магистром Меварис Тилани он образовал фракцию люцернов – тех, кто стремился изменить Тевинтер. Многие сочли их борьбу безнадежной. Те, кто встал на сторону магистра Павуса, замечали, что он поддерживает связь с Инквизитором посредством магического кристалла. Было ли тут дело в ценной информации или всего лишь в моральной поддержке, но эти краткие разговоры словно открывали Дориану второе дыхание.

Получив прощение, которого не заслуживал, Том Ренье встал на путь искупления. Столь щедрым даром он не мог не поделиться с другими. Освобожденный от обязанностей перед Инквизицией, Ренье отправился в странствия по Тедасу, вселяя надежду в сердца осужденных и отвергнутых. В самых глухих темницах и карцерах Тедаса ему удавалось находить если не добродетель, то хотя бы ее росток. Веря в тех, в кого уже никто не верил, Ренье пробуждал в них человечность.

Оказав посильную помощь в передаче Инквизиции под эгиду Церкви, Жозефина вернулась к родным в Антиву. Благодаря помощи Инквизитора роду Монтилье было вновь разрешено торговать в Орле. Следующие несколько лет оказались насыщенными. В антиванских гаванях строились и спускались на воду все новые и новые суда с гербом Монтилье. Вскоре на них обратили внимание ривайнские пираты, издревле враждовавшие с предками Жозефины и уже предвкушавшие новую междоусобицу. Впрочем, с этой напастью леди Монтилье покончила быстро – если не считать того, что сестра Жозефины Иветта чуть не сбежала с удалым капитаном пиратов.

Коул вернулся в Тень, сказав, что грядут новые горести и что он знает, где нужнее всего будет сострадание. Он пообещал, что друзья в Инквизиции будут его помнить... а он будет там, «где больнее всего и где требуется помощь».

После событий в Зимнем Дворце Инквизицию при таинственных обстоятельствах покинули эльфы, а по всему Тедасу из домов ушла эльфийская прислуга. Куда они подевались – загадка. Те, кто поверил в рассказ Инквизитора о Фен’Хареле, могли лишь догадываться, как велика стала рать Страшного Волка... и что эльф-бунтарь из глубины веков собирается предпринять теперь...

  1  2  3  4  5  6