Глава 1. Зарождение Круга

Генерал Сентенза Нория, мастер над шпионами королевы Североземья и командующий Волчьей Стражей, - ступил в руины Хаалаяша, прежде – одного из величайших городов Гибернийской Империи, но ныне разрушенного практически до основания. Приказано было генералу разыскать в руинах некий артефакт... но, согласно донесениям, на поиски его выступили и мятежные маги. В последние годы в Североземье таковых не жаловали: селяне стражились чародеев, а в землях дома Леонидар их и вовсе преследовали да сжигали заживо.

Сопровождавший генерала сержант Волчьей Стражи, Флинн Вард, поделился с Норией своими мыслями, заявив, что миссия, возложенная на них, донельзя странна, ведь не ведают они ровным счетом ничего о природе артефакта. «Думаю, у лорда-маршала были на то свои причины», - отвечал Нория, - «и он говорил, что связной даст нам больше сведений».

Двое ожидали связного – некоего мага по имени Фредерик Тарис, которому королева безоговорочно доверяла, - на окраине руин Старого Хаалаяша, однако тот так и не появился. Посему было принято решение выступить на поиски чародея...

Сентенза и Флинн осматривали руины города, квартал за кварталом, разя нежить да хищников, занявших сии пределы. Наконец, заметили они Фредерика Тариса, которой, бросив взгляд на Волчьих Стражей, остался ничуть не впечатлен увиденным. «Насколько я знал, Корона должна была прислать армию», - заметил маг, и Нория отвечал: «Армия ждет неподалеку, и подоспеет сразу же, как мы найдем подходящее место, чтобы разбить лагерь».

Что касается артефакта, то Фредерик не прояснил ровным счетом ничего касательно его природы, сказав лишь, что мятежники прочесывают джунгли в поисках реликвии уже более недели, но продвигаются они медленно, и благодарить за это стоить нежить. Кроме того, Фредерик предложил генералу разыскать Балтазара – белого мага, служащего в королевской армии, ведома которому природа артефакта. «Сюда мы прибыли вместе», - рассказывал Фредерик. – «Но на нас напали мятежники, и я был вынужден отступить. Думаю, Балтазар выжил, но мы разделились, а выступать на поиски его слишком опасно». Являют ли мятежные маги угрозу Короне?.. О сем Сентенза пока не ведал; слишком скудны были сведения, коими обладал он о вероятных противниках...

Фредерик указал генералу на одну из площадей Старого Хаалаяша, прекрасно подходящую для лагеря; вскоре подоспели солдаты Короны, выступив под началом Сентензы Кории в кварталы, занятые мертвяками. Противостояла воином не только нежить; рыщущие в руинах охотники за сокровищами, именующие себя Пустынным Братством и поклоняющиеся Зараху, не обрадовались появлению в дикоземье сил Короны, и тем приходилось как держать оборону в лагере, так и разить лиходеев в пределах Хаалаяша.

Вскоре генерал и спутники его разыскали боевого мага, Балтазара Эндрю, поведавший, что сумел выжить в противостоянии с мертвяками, сотворив магический барьер, коий нежить не могла пересечь. «Речь идет о некоем осколке, созданном творцами», - просветил Балтазар генерала касательно природы искомого артефакта. – «Насколько мне известно, он позволяет владельцу своему управлять разумами. Думаю, магическая аура артефакта и заставила нежить окрест пробудиться во множестве». «То есть, кто-то управляет мертвяками с помощью осколка?» - уточнил Сентенза, и Балтазар пожал плечами: «Возможно – или же магия осколка способна на такое сама. Но в любом случае: мы не должны допустить, чтобы столь могущественная реликвия попала к ним в руки».

По словам Балтазара, пребывал артефакт в древней гробнице, но вход в оную был запечатан двеомером заклинания. Резвеять его возможно лишь с помощью трех магических ключей, и Балтазар уже успел ощутить их ауры и выяснить, где именно в руинах сокрыты они. Правда, за прошедшие столетия энергия ключей поиссякла, и Фредерик с Балтазором поведали Сентензе, что, поскольку созданы они с помощью гибернийской некромантии, то восстановление ключей требует смертной жертвы. Генерал отказался жертвовать жизнями своих солдат ради некоего артефакта, на что боевые маги заметили: «Реликвия слишком опасно, чтобы оставлять ее здесь – тем более, когда о существовании ее прознали мятежники».

Медлить было нельзя: мертвяки и головорезы Пустынного Братства продолжали атаковать лагерь солдат Короны; если не завершат те миссию и не покинут пределы Старого Хаалаяша, рано или поздно их попросту перебьют. «Сколько жизней необходимо?» - помрачнев, вопросил генерал, и пораженный подобрым решением сержант Флинн воскликнул: «Клянусь Тиарой! Эти люди доверяют вам! И хранители запрещают подобную волшбу!»

В гневе Флинн покинул ставку воинов Короны, а Сентенза, следуя советам боевых магов, приказал подначальным сопроводить к гибернийскому алтарю воинов, тяжело раненых в сражениях с Пустынным Братством, и, скорее всего, обреченных на гибель.

Вновь наполненные энергией ключи позволили генералу и спутникам его развеять магический барьер, проследовать в квартал, где, сразив гибернийского голема, отыскали вожделенный артефакт. «Только представь, какое могущество обрели бы мятежники, попади он к ним в руки», - произнес Фредерик, неотрывно глядя на артефакт, показалось Сентензе, что в голосе боевого мага прозвучали нотки благоговения.

«Давай я заберу артефакт, перемещусь в Грейфелл с помощью заклинания телепортации и передам находку королеве», - предложил Фредерик генералу. – «Ведь до замка – неделя пути, твоя армия может угодить в засаду... а я окажусь там через несколько минут». «Напомни, как твое полное имя?» - нахмурился Сентенза, исполнившись подозрений, и боевой маг недобро усмехнулся: «Исамо. Исамо Тахар».

На глазах пораженного генерала «Фредерик» исчез, унося с собою артефакт. Лишь сейчас осознал Сентенза Нория, что маг обвел его вокруг пальца. Загодя покончив с Фредериком Тарисом, чародей, именующий себя Исамо Тахаром, назвался именем боевого мага, дабы использовать силы Короны в собственных целях. И теперь маг сей обрел могущественный артефакт...

Сентенза Нория был абсолютно уверен, что скоро, очень скоро они вновь услышат об Исамо Тахаре...

Несколько месяцев спустя после описанных выше событий генерал Сентенза Нория наряду с двумя подначальными – Ансельмом и Гвен, братом и сестрой – следовал к небольшой заставе, находящейся в землях дома Искандер. В сем уголке державы означились мятежники, ведомые магом Исамо Тахаром, желавшие – если верить слухам – бросить вызов Короне.

Генерал Нория был полон решимости покончить с Тахаром, ведь тот – предатель и убийца, и одно существование его представляет опасность для мирян. И, поскольку королева возложила сию мисию на них троих – лучших воителей армии Короны, - генерал не мыслил поражения.

Вскоре трое достигли заставы, где приветствовал их Бертранд Карпель – солдат, в ведении которого находился местный гарнизон. «Рядовой Карпель», - обратился к воину генерал. – «С каким сопротивлением нам предстоит столкнуться?» «Сложно сказать, сир», - почтительно отвечал Бертранд. – «Мы схватили в окрестных лесах двух мятежников, но они отказываются говорить. Мы знаем только, что в самом... сопротивлении... не все так гладко. И это может сыграть нам на руку». «А можем ли мы пообщаться с пленниками?» - осведомился Нория, и отвечал солдат: «Боюсь, что нет, сир. У них был при себе яд, спрятанный в ризах, и они приняли его, как только оказались в камерах».

Генерал объявил, что принимает командование над заставой, после чего, велев лазутчикам осмотреть окрестные пределы, приказал Бертранду собрать отряд воинов, коий возглавит он и поведет к старой крепости, оплоту Тахара и его приспешников...

Но вскоре заставу атаковали мятежники. Натиск удалось отразить, однако знал Нория: если Тахару известно, где находятся силы Короны, следующее нападение не заставит себя ждать. Надлежит упредить его... посему генерал повел за собою отряд солдат в направлении крепости мятежников.

«Как ты считаешь, есть у Тахара шансы на переворот?» - осведомилась Гвен по пути. «Нет», - отрезал генерал, однако сподвижников своих все же не убедил. «Даже имя поддержку?» - спрашивал Ансельм. – «Я слышал, дом Искандер симпатизирует его начинанию». «’Начинание’ Тахара – жажда власти», - отвечал Нория. – «Все остальное – чушь, направленная на обретение сторонников. Но даже если и нет, переворот, который он замышляет, направлен на обеспечение безопасности магов... Аалоту Искандеру нет до этого дела».

Рассказывал генерал спутникам, что ныне находятся они на землях дома Вастель – небольшого рода, вассального Искандеру. Патриарх сего дома – граф Алистер Вастель - и его супруга погибли от Красной Чумы, не оставив наследников, и именно их крепость заняли ныне мятежники.

Миновав дикоземье Искандера, Волчьи Стражи и ведомые ими солдаты проникли в твердыню, перебив всех без исключения солдат противника, находящихся во внутреннем дворе. Наверняка Исамо Тарах наряду с ближайщими приспешниками находится в стенах крепости... Велев солдатам оставаться снаружи, рассредоточиться и оставаться насторожен, Нория, Бертранд, Гвен и Ансельм спустились в подземелья крепости Вастель, обнаружив себя в усыпальнице сего благородного рода.

Следует отметить, что и покойный герцог Вастель, и супруга его слыли особами весьма эксцентричными, интересующимися предметами старины, в частности – культурой и артефактами мистической расы творцов. Раскопки, которыми верховодили они, означились прямиком под родовым замком Вастель, посему Тахар и избавил сии таинственные и опасные подземные руины своим оплотом.

Следуя извилистыми коридорами, трое Волчьих Стражей и Бертранд Карпель противостояли нежити, а после сразили огненного голема, сотворенного – вне всяких сомнений – самим Тахаром. Наконец, Нория и спутники его ступили в чертог, в котором Тахар и ближайшие сподвижники его как раз проводили показательную казнь предателей в своих рядах.

Мятежники бросились врассыпную; гибельным заклинанием Тахар сразил Гвен, а после скрылся в портале, посулив, что происходящее – всего лишь начало. Помещение опустело... Генерал Нория сознавал, что только что потерпел поражение в возложенной на него королевой миссии, и неведомо, как события станут развиваться теперь.

Заметив, что один из приговоренных к смерти своими же собратьями мятежник еще жив, воины вознамерились забрать его с собой – быть может, индивид сей окажется полезен...

То оказался Алрик Тахар, сын Исамо. Алрик наряду с немногочисленными сподвижниками вознамерился было предать отца, ибо считал дело его неправедным, и Исамо желал преподать пример, казнив собственного отпрыска на глазах последователей. К счастью, благодаря своевременному появлению Волчьих Стражей этого не произошло...

Минуло восемь лет.

Мятеж Исамо Тахара вылился в длительные и кровопролитные Войны Магов, пламя коих охватило Североземье. Поддержали восстание против Короны дома Вульфгар, Искандер, Халлит и Утран; лишь дом Леонидар выступил на стороне престола. В последнем противостоянии с силами Тахара, о которых предупредил Корону неведомый мятежник, - королева, в жилах которой текла кровь гибернийцев, сразила Копьем Королей черного дракона, атаковавшего Грейфелл - столицу Североземья, возведенную на гибернийских руинах, прежде высящихся на Горе Короля.

Сейчас, по завершении Войн Магов, в державе неспокойно, и, хоть и одержали победу силы Короны, в отдаленных провинциях продолжается анархия, и по всей строне обездоленные ищут приют. Поддерживаемый простолюдинами культ Праведного Света, возглавляемый харизматичным Предвестником Света Рондаром Лакейном, обрел немалое влияние в Североземье, и, утверждая, что все беды страны – от магов, развязал на них самую настоящую охоту. Ведь, по мнению жрецов, магия – сила, с помощью которой Аонир сотворил вселенную, и не смеет смертный пользоваться ею, ведь тем самым отвергает он смирение, желает обретения могущества богов и обращается в Осквернителя.

Проповедовали жрицы культа о том, что сотворенные Аониром боги-хранители - ровно как и отступники - покинули Эо, ведь предалось человечестве скверне. Но двенадцать лун назад Предвестнику Света явилось видение, в котором к нему обратился Аонир, поведав о скором своем нисхождении в мир, ибо после долгих столетий страданий и бед пришло время вернуть в Эо свободу, покой и всеобщее равенство. Но вернется Аонир лишь тогда, когда очистится человечество от греха, посему культ Праведного Света ревностно стремился покончить с иноверием, с Осквернителями, считая, что исполняет тем самым священную миссию, возложенную на него отцом богов.

...Последние годы Алрик Тахар оставался воспитанником генерала Нории; учитывая то, кем являлся отец юноши, иные новобранцы и солдаты – в том числе и Ансельм - чурались его, и лишь Бертранда Карпеля мог назвать он настоящим другом. Ныне оба вступили в ряды Волчьей Стражи и надеялись сделать все возможное, чтобы в Североземье вновь воцарился мир. Но Алрик продолжал терзаться сомнениями: действительно ли справедливы Новые Законы, насаждаемые культом?.. Бертранд заверял товарища, что маги – Осквернители – убийцы, и заслуживают смерти, в то время как Алрик – боевой маг королевской армии, входячий в Волчью Стражу, а это совсем другое. Ведь магия – страшная сила, и можно как обратить ее на службу народу, так и направить против него. Конечно, по мнению жрецов Праведного Света, боевые магии – такие же Осквернители, как и все остальные, но они – необходимое зло для поддержания порядка в сем бренном мире.

Однажды утром один из новобранцев заглянул в казармы, сообщив Алрику и Бертранду, ныне находящимся в звании капралов, что ожидают их в Зале Войны лорд-маршал Ангар Арандир и генерал Сентенза Нория. Покинув казармы, двое устремились к северной башне замка Грейфелла.

Путь их пролегал мимо площади, на которой жрецы Праведного Света на глазах собравшейся толпы казнили чародейку из числа недавно схваченных солдатами в горах Ветра последователей Исамо Тахара, возлагая на лицо ее Железную Маску. Насколько было ведомо Бертранду, сей артефакт или лишал индивида магии, или же приводил к разрыву сосудов мозга и немедленной кончине; судя по всему, постигло чародейку именно второе... Наблюдая за свершившейся казнью, Алрик осуждающе покачал головой: поистине, культ стремительно набирал влияние. Еще несколько лун назад он был всего лишь безвестным движением, а сейчас лорд-маршал позволяет жрецам открыто действовать в столице Североземья!..

Приблизившись к Серой Башне Грейфелла, проследовали Алрик и Бертранд в Зал Правосудия, построенный в эпоху правления короля Эрева Айелита как воплощение его величия. В истории Эрев остался ведом своей жестокостью, но когда его столь же нелюбимый народом брат Вьюксин попытался покончить с монархом, тот бежал в свои покои на вершине Серой Башни. Здесь и произошло противостояние между братьями, в котором оба оказались смертельно ранены. С тех пор башня сия выступала символом правосудия, и проходили здесь судебные слушания.

В настоящее время в зале шел суд над эльфийкой, чему Алрик и Бертранд и стали свидетелями; вел процесс посланник Тарис, и присутствовала на нем Амария Леонидар – правительница благородного дома, сохранившего верность Короне; ее трое сыновей погибли в последней битве армии Североземья с мятежниками, и теперь матрона была последним выжившим представителем сего рода. Последняя, истово веровавшая в учения культа Праведного Света, настаивала на возложение Железной Маски на лицо Осквернительнице, однако Тарис возражал, напоминая, что в судебную процедуру подобное нововведение пока не входит.

Обратившись к эльфийке, Ирие, вопросил Тарис, есть ли у той что сказать в свое оправдание. «А что мне сказать?» - с горечью бросила та. – «Что я с помощью магии убила тех солдат? Да, я это сделала, и снова поступила бы так же. Потому, что они пытались убить меня». У солдат дома Леонидар была иная версия событий, и ни одна из сторон не могла предоставить каких бы то ни было доказательств своих слов. Не стесняясь с выражениях, Ирия высказала все, что думает о справедливом суде, и посланник Тарис вынес приговор. «Ирия из Файнон Мир», - постановил он, - «ты признала виновной в нарушении Новых Законов и использовании магии для убийства трех солдат королевской армии. Наказание – смерть от копья, и примешь ты его завтра утром».

Стражи вывели эльфийку из зала, а Алрик и Бертнард поспешили в Зал Войны, где в настоящей момент на аудиенции у лорда-маршала находился глава гильдии алхимиков, Альбертус ДеРемейс. Настаивал последний, что его людям нужно еще совсем немного времени, и зелье, исцеляющее от недуга, непременно будет создано...

«У тебя было предостаточно времени!» - отрезал Ангар Арандир. – «И чего ты добился? Ничего! Люди продолжают умирать, и если мы не пресечем распространение чумы, она напрочь выкосит все население Грейфелла. Если тебе удастся создать зелье, прекрасно, мы воспользуемся им. Но на данный момент у нас лишь одна-единственная возможность, которой надлежит воспользоваться».

Алхимик что-то пробормотал, откланялся, поспешив покинуть зал. Алрик и Бертранд же приблизились к лорду-маршалу и генералу. Кивком приветствовав солдат, Нория осведомился: «Что вам известно о ‘кровном жаре’?»

Воины растерянно переглянулись, и генерал удовлетворенно кивнул, молвив: «Стало быть, нам все же удалось сохранить это в тайне. Кровный жар – это чума... Впервые мы услышали о ней около трех месяцев назад. И вот уже месяц все способные алхимики Грейфелла и Вечного Света бьются над поисками исцеления от него; кроме того, дошли до нас вести о том, что недугом затронуты эльфы, гномы и даже зеленошкурые. Беда в том, что мы все еще далеки от решения возникшей проблемы... А недавно случилась вспышка чумы в селении Лианнон, неподалеку от Грейфелла».

К сожалению, о чуме было мало что известно – ни источник ее, ни способ заражения мирян так и не был определен. «Зараженные утверждают, что слышат некие... голоса там, где подхватили чуму», - добавил лорд-маршал. – «Да, это чушь, однако, возможно, чума – нечто большее, нежели просто заболевание». «Проклятие?» - осведомился Бертранд, и Арандир отрицательно покачал головой: «Нет. Возможно, некая магическая аномалия. Однако мы здесь не для того, чтобы гадать над природой чумы – для этого есть школяры. Дело в том, что на Волчьих Стражей будет возложена важная миссия. Я прав, Сентенза?»

«Нам нужно найти способ не позволить чуме распространиться за пределы Лианнона», - постановил генерал, обращаясь к солдатам. – «Если заражение достигнет Грейфелла, случится катастрофа, многократно превосходящая по масштабам Войны Магов. Посему мы возглавим небольшой отряд воинов Североземья, отправимся в Лианнон и на месте оценим сложившуюся ситуацию».

Лорд-маршал сообщил капралам Волчьей Стражи, что алхимики Грейфелла сумели создать зелье, должное предотвратить заражение солдат. Оное передал Алрику Альбертус ДеРемейс, ожидающий у входа в Зал Войны, и капралы проследовали ко вратам Грейфелла, где чуть погодя присоединились к ним генерал Нория и Ансельм, то и дело бросающий на молодого Тахара хмурые взгляды.

...Покинув Грейфелл, четверо выступили к Лианнону – деревушке на благодатных землях дома Леонидар. Генерал торопил спутников: им надлежит осмотреться на месте, а уж после дождаться подкреплений, Волчьих Стражей, которые в настоящее время заняты на севере, расправляются с последними мятежниками, но вскоре должны прибыть к старой, заброшенной со времен Войн Магов заставе на окраине Королевского Леса.

Приблизившись к селению, герои приняли алхимическое зелье, надеясь, что теперь защищены от кровного жара – как заверял почтенный Альбертус, часов на семь. Следуя по тракту в направлении Лианнона, лицезрели герои мертвые тела у дороги. Но... жертвы ли то страшного недуга?.. Или же убило сих мирян нечто иное?..

К удивлению четверки Волчьих Стражей, у врат селения обнаружили они укрепления, возведенные эльфами-морхири! Те настороженно наблюдали за приближающимися людьми, а после путь тем преступила Элеон, эльфийкая Провидица. «Что вы здесь забыли?» - бросил ей Нория. – «Это территория Североземья!» «Мы знаем», - отвечала эльфийка. – «Но, боюсь, последние события сделали наше присутствие здесь необходимым. Как вы, возможно, уже знаете, в этой деревне свирепствует кровный жар. И мы здесь, чтобы... осмотреться».

Рассказывала Элеон, что некий источник сообщил им, что в Лианноне ожидается вспышка чумы, и прибыли они в селение около трех недель назад. А что касается мертвых тел на дороге, так то не селяне, а разбойники, бродившие окрест.

Алрик предложил Элеон объединить усилия, дабы попытаться определить причины заражения мирян страшным недугом, однако Провидица ответила категорическим отказом. «Я знаю, что именно вы собираетесь сделать», - отчеканила она, в упор глядя на генерала. – «И это большая ошибка». Алрик растерянно взглянул на Норию, не понимая, о чем говорит эльфийка, но тот лишь бросил: «Хватит. Мы здесь по приказу королевы, и, исполняя Соглашение Белой Мглы, вы отступите...» «Соглашение Белой Мглы бело заключено между Провидицами морхири и королевой Айелит», - перебила его Элеон. – «Вы же действуете по приказу лорда-маршала Арандира, которому мы на верность не присягали. Или, точнее, по приказу этих фанатиков Праведного Света, которые теперь пишут законы в вашей стране?» «Культ здесь не при чем», - отозвался генерал. – «Мы здесь, чтобы пресечь распространение кровного мора». Самих сектантов генерал не жаловал, и считал решение лорда-маршала о предоставлении им немалых свобод ошибочным.

Провидице разговор сей откровенно наскучил, и велела она Волчьим Стражам убираться прочь – в случае неповиновения эльфы попросту изрешетят их стрелами. Генералу и спутникам его не оставалось ничего иного, кроме как отступить к старой заставе и дождаться прибытия солдат. Офицер Волчьей Стражи, Джеральд Симарк, доложил Нории: часть воинов прибыла к Королевскому Лесу, остальные находятся на распутье неподалеку в ожидании приказов.

Сентенза Нория отдал приказ атаковать, и Волчьи Стражи, перебив эльфов за пределами селения, ворвались в Лианнон, где сошлись в противостоянии с пребывающими в селении морхири. Провидица спаслась, телепортировавшись прочь из деревушки...

А после спешащие к Лианнону подкрепления морхири нанесли удар по заставе Волчьей Стражи. Алрик и Бертнард во главе небольшого отряда воинов вернулись к оной, дабы отбить нападение; Нория же и Ансельм остались в селении, куда вот-вот должны были прибыть дополнительные силы Волчьей Стражи.

Командующий эльфийским подкреплением, Джилиас, сложил оружие, признавшись, что не хотел конфронтации, но в приказы Провидицы Элеон входила защита Лианнона – любой ценой. «Но если вы не собирались начинать войну, почему же вы здесь?» - вопросил Алрик, и отвечал Джилиас: «По той же причине, что и вы. Кровный жар. Он затронул и эльфов-морхири... наверное. Симптомы кровного жара, затронувшего эльфов, отличаются от тех, которые испытывают люди, и в Зеленолистье все еще пытаются понять, что происходит. Посему мы и явились, чтобы исследовать вспышку недуга, здесь случившуюся».

«А разве не нужно вам защититься от чумы?» - недоумевал Алрик. «Не нужно», - подтвердил командующий. – «Видите ли, это одно из самых больших заблуждений людей о кровном жаре. Это – не просто чума, как считает ваш лорд-маршал. И недуг этот не заразен. Он может выкосить целую деревню, но соседняя окажется совершенно не затронута им, даже если ветер будет дуть в том направлении. И по некой причине, кровный жар может унести в могилу сильного тридцатилетнего мужика, а престарелой матери его даже не коснуться. Где тут логика?»

«Может, вы все еще не понимаем, как заражение происходит», - растерялся Алрик, и Джилиас, попросив показать ему алхимическое зелье, с помощью которого надеялись уберечься от недуга люди, пренебрежительно покачал головой, заявив, что это – экстракт пламенной крапивы, совершенно бесполезный. «Поверьте, кровный жар – не обычная чума», - настаивал эльф. – «А что именно – это мы и пытаемся выяснить. Возможно, это некое проклятие... и в основе его – древний, неведомый ныне вид магии. Потому говорю, как есть: мы здесь для того, чтобы понять».

«Но я все еще не понимаю», - недоумевал Алрик, - «почему же ваша Провидица не впустила нас в селение?» «Разве это не очевидно?» - удивился Джилиас. – «Потому что она хотела помешать вам исполнить приказ». «Какой еще приказ?» - спрашивал Алрик. – «Исследовать кровный жар?» «О, я понял», - осознал, наконец, эльф. – «Ваш генерал... не открыл вам истинный приказ, им полученный. Селение подлежит очищению. Все выжившие – дети, женщины, старики, - будут убиты. Корона полагает, что это – необходимая мера для того, чтобы предотвратить распространение кровного жара до Грейфелла».

Командующий просил Волчьих Стражей попытаться предотвратить трагедию, убедить набольших в том, что страшный недуг не заразен. Ни Бертранд, ни Алрик не знали, что предпринять в сложившейся ситуации, но, оставив эльфов, поспешили вернуться в Лианнон. Генерала в селении не оказалось – лишь Ансельм в сопровождении четверки Волчьих Стражей.

Ансельм собирался было исполнить полученный приказ и предать селение огню; Алрик воспротивился сему, и, как оказалось, подобных слов воин ждал долгие годы. Ждал, чтобы отомстить молодому Тахару за гибель сестры, павшей от руки его отца, Исамо. Ждал... и пестовал в душе жгучую ненависть.

Следуя приказу Ансельма, воины атаковали Алрика и Бертранда... но тем удалось покончить с противниками... когда в селение ступили силы Волчьей Стражи, приказавшие двоим сложить оружие, ведь те обагрили его кровью своих же собратьев! Что ж, рано или поздно кровь Алрика – сына Предателя – должна была дать о себе знать...

Заключив капралов под стражу, солдаты препроводили обоих в Грейфелл, где в Зале Правосудия представил те пред августейшим судом. На слушании присутствовали лорд-маршал, генерал и Амария Леонидар. Раз за разом повторял Алрик, что Ансельм с товарищами напали на них, вынудив защищаться, но слова его наталкивались на стену полного непонимания. «Ты- солдат королевы, Тахар, и хорошо служил нам последние восемь лет», - сокрушенно говорил Ангар Арандир. – «Более того, ты отрекся от отца, ибо знал, что чинит тот злодейство. И я уважал тебя за это. Но хладнокровно убить своих собратьев по оружию и ослушаться приказа королевы – я не могу позволить тебе остаться безнаказанным».

«Но это же глупо!» - взорвался Бертранд. – «Генерал ошибался, кровный жар не заразен! Зачем же убивать всех мирян в деревне?» «Ты совсем умом тронулся, капрал?» - закатил глаза Сентенза Нория. – «Да эти эльфы тебе что угодно наплести могли! Они ведь первыми нарушили мирное соглашение...»

Не желая боле терять время на подобную перепалку, генерал назвал Алрика и Бертранда ‘убийцами’, ’позором для Волчьей Стражи’, а лорд-маршал постановил, что на рассвете обоих ожидает смерть через повешение. После чего процесс был завершен, и стражи препроводили осужденных в темницу, разместив Алрика в камере по соседству от эльфийки, Ирии, а Бертранда уведя куда-то прочь

Последняя припомнила, что лицезрела молодого солдата на недавнем судебном процессе, когда осуждена была сама; и, поскольку весьма скучала в заточении, решила познакомиться с товарищкм по несчастью. Не видя смысла юлить, Алрик без утайки рассказал Ирии все о случившемся в Лианноне; эльфийка, в свою очередь, поведала о том, как была схвачена солдатами дома Леонидар, и, устрашившись, применила магию, покончив с воинами.

Неунывающая Ирия предложила приговоренному к смерти попробовать бежать, и тот согласился – терять ему уже было все равно нечего. Однако прежде, чем сумел Алрик заняться поисками того, что могло бы сойти за отмычку, в камеру спустился никто иной, как Рондар Лакейн, Предвестник Света. Последний приблизился к камере, находился в коей Алрик, внимательно воззрился на отпрыска Предателя.

А после, постановив, что Осквернитель сей – за возможностью, искупления, зычно обратился к иным заключенным, постановив, что если те признают свои грехи и примут Свет, то смогу переродиться вновь – служителями Аонира. Конечно, таковые нашлись, и рады они были сознаться в чем угодно, лишь бы сохранить жизни. Рондар внимательно выслушал каждого из исповедущихся, а после велел сопровождающим его стражам выпустить пленников на свободу и препроводить во внутренний двор замка.

После, когда стражи и пленники удалились, Предвестник вновь приблизился к камере Алрика... и неожиданно для себя услышал тот тихую песнь. Но как возможно подобное?.. Неужто песнь сия – лишь порождение его разума?..

Впрочем, Рондар, наблюдавший за Алриком, так не считал. «Ты ведь тоже ее слышишь?» - напрямую осведомился он, и, дождавшись утвердительного кивка, хмыкнул: «Интересно... А что ведомо тебе о кровном жаре?» «Лишь то, что это своего рода магическая чума», - отвечал молодой Тахар, и подтвердил Рондар: «Да, магическая чума. Можно и так сказать... Шесть месяцев назад, еще до первого случая кровного жара, Аонир явил мне видение. Прекрасное. Завораживающее. Я обнаружил себя в пустыне; солнце палило нещадно, песок обжигал, но, несмотря на это, мне было совершенно комфортно. Я пошел вперед, и вскоре достиг стен огромного города – белых, как мрамор. Когда я достиг врат, они были широко распахнуты. К тому времени жар солнца стал вовсе нестеприм, и омывал город волнами света. Но я ничуть не страшился. Я вошел в город и обнаружил, что улицы его пустуют. Не знаю, как долго я бродил по ним, возможно часами... Но я встретил его. Отца богов... Аонира. Сущность из чистейшего света. И он поведал мне, что кровный жар неизбежен... и о том, как исцелить его».

«А какое дело Аониру до кровного жара?» - признаться, Алрику было крайне сложно поверить в рассказ, походящий боле на россказни безумца. «Потому что он готовится к своему возвращению», - как само собой разумеющееся, сообщил Предвестник. – «Да, Аонир готовится снизойти в Эо – это и есть причина, по которой хранители покинули мир. Они вновь погрузились в сон, ибо необходимость в них отпала. И как только мы, поборники Праведного Света, подготовим мир к его Возвращению, он дарует нам новый мир! Тот, царят в котором равенство, безмятежность и гармония... никакой магии, никакого дворянства, никакого расслоения в обществе. Кровный жар – лишь еще одно испытание, которое следует нам превозмочь».

С сожалением поведал Рондар, что лорд-маршал не верит в магическую природу недуга и требует неоспоримых тому доказательств. И был уверен Предвестник, что ныне роль свою предстоит сыграть Алрику Тахару... «Аонир открыл мне, что отыщу я того, чья кровь связана с чумой», - говорил Рондар. – «И что когда я увижу его, то сразу же пойму это. И теперь я уверен, что это – ты. Позволь мне рассказать тебе кое-что. Три недели назад кровный жар практически полностью опустошил неприметную деревушку. Я отправился туда наряду с шестью жрецами... Это было поистине ужасающе... К тому времени, как мы прибыли, большинство селян были мертвы, за исключением одного-единственного эльфа, деревенского целителя. Пережитое сломало его. Но сказал он нечто, весьма интересное: заражение началось сразу же после того, как услышал он ночью... песнь. Песнь Призрака, как мы теперь ее называем».

«Погоди-ка», - прервала Рондара Ирия, все это время с интересом прислушивавшаяся к разговору. – «Ты хочешь сказать, что именно песнь вызывает кровный жар? Та, которую мы только что слышали?» «Верно», - отвечал Предвестник эльфийке. – «Если верить эльфийскому целителю, слова песни звучат, возможно, на языке творцов, и стало быть, именно с сей расой может быть связан кровный жар». Алрик припомнил слова лорда-маршала о том, что зараженные говорили о неких голосах, звучащих непосредственно перед массовым заражением.

«Так почему же никто прежде не пришел к тому же выводу, что и ты?» - продолжала недоумевать Ирия, и Рондар, сохраняя терпение, пояснил: «Потому что далеко не все слышат песнь. Лишь те, кто обладает магическим даром, и именно оный защищает их от воздействия недуга. И даром таковым вы обладает оба. И я верю, что ты, Тахар, - тот, о котором говорил мне Аонир: Пария, который поможет нам положить конец кровному жару».

«Эльфы-морхири утверждают, что тоже подвержены кровному жару», - припомнил Алрик, - «а разве не все они обладают магическим даром?» «Обладают», - задумчиво признал Предвестник. – «И это весьма интересно... Стало быть, или мы заблуждаемся, или эльфы путают с кровным жаром нечто иное».

Услышанная песнь тревожила Алрика: означает ли она, что вспышка кровного жара непременно случится в Грейфелле? Ответа на этот вопрос не знал никто: уж слишком непредсказуем был недуг. От кровного жара мог умереть один-единственный слуга, а могли – и все обитатели замка... Рондар сохранял спокойствуя, веруя в божественный промысел...

Рондар выпустил из камеры Алрика, и настоял тот на том, чтобы даровал Предвестник свободу и Ирии. Предвестник возражать не стал: если эти двое слышат песнь, стало быть, для начинания его весьма ценны, и избраны они самим Аониром! Алрик просил Рондара позаботиться и о его друге, капрале Бертранде Карпеле, приговоренном к смерти, и Предвестник обещал, что сделает все, от него зависящее, чтобы сохранить жизнь воину.

Конечно, своеволие Рондара, освободившего двух Осквернителей, вряд ли сойдет ему с рук, посему Предвестник намеревался сохранить деяние свое в тайне. Поведал он Алрику о тайном ходе в подвалах Серой Башни, связанным с канализационными стоками и с подгорными пещерами. «Как только выберетесь из замка, покиньте город и направляйтесь к Надежде Фарлорн», - говорил Рондар. – «Это небольшая деревня к северо-западу, в землях Искандера. Там вы встретите нашего связного, являющегося весьма сведущим в культуре творцов, который может помочь нам понять, о чем именно песнь. Зовут его Исгериммом, и он – гном-ученый. Три недели назад мы отправили его на поиски Муландира, древнего города творцов, надеясь, что обнаружит он там зацепки к пониманию песни».

«Гном будет дожидаться нас в селении?» - уточнил Алрик, на что Рондар отрицательно покачал головой: «Сомневаюсь. Вам следует первым делом пообщаться с Кларой Фарлорн, старейшиной селения. Она принадлежит к Праведному Свету и снабдит вас всей необходимой информацией. Просто скажите ей, что вы ‘посланы Светом’».

После чего Рондар вытащил из сумы каменную руну... и она воссияла... и обнаружили Алрик и Ирия, что изображение руны появилось на их телах. «Руны Аонира – дар его смиренным служителям», - пояснил Предвестник встревоженным пленникам, передав каменный осколок Алрику. – «Если обладатель руны погибнет, Свет Аонира возродит его». «Шутишь?» - изумился Алрик. – «Нет магии, которая могла бы вернуть жизнь умершему». «Ты говоришь о магии уходящей эпохи...» - возразил Рондар. – «Эти же руны – символ силы куда более древней, нежели все, о чем ведают так называемые ‘маги’. Я уже говорил, Тахар, что Свет Аонира превосходит по силе все, о чем мы можем помыслить. Он – первое, что зрел сей бренный мир, и он станет последним».

«То есть, теперь мы бессмертны?» - Алрик никак не мог свыкнуться с подобной мыслью, и отвечал Предвестник: «Не бессмертны, нет. Каждый раз, когда вы погибаете и возрождаетесь вновь, руна теряет часть своей силы. Энергии ее перенесут вас к одной из святынь Аонира, известных в миру как ‘Камни Богов’, где тела ваши возродятся». О Камнях Богов – загадочных реликтах прошлого, высящихся повсеместно в землях Фиары, и Алрик, и Ирия ведали.

Напомнив молодому Тахару, что его наследие каким-то образом связано с происходящим, Рондар велел двоим бежать прочь из темницы – достичь Надежды Фарлорн, разыскать гнома, а после – Муландир. Покинув темницу через потайной ход, двое спустились в подвалы замка Грейфелла, где хранились запасы провизии для семи тысяч солдат, составлявших армию Короны. Именно здесь обнаружили герои тоннель, ведущий в канализационные стоки, миновали оные, углубились в подгорные каверны, а после покинули и их, обнаружив себя за пределами Грейфелла.

Четыре дня провели они в пути, когда, наконец, достигли Искандера. В оных воцарилась анархия после того, как Аалот Искандер был казнен за то, что примкнул к Исамо Тахару в час Войн Магов. На торных трактах бесчинствовали разбойники и дезертиры, и многие лишенные крова миряне стекались в некогда заброшенное, но ныне возрожденное селение: Надежду Фарлорн.

Ступив в деревню, Алрик и Ирия разыскали старейшину, Клару Фарлорн, заявив, что посланы они Светом. Клара сразу же признала в гостях посланцев Предвестника, и обещала им рассказать о гноме – но при одном условии. «Около двух месяцев назад орки появились в Искандере», - рассказывала старейшина, - «и, похоже, вознамерились они разрушить наше селение. Наше ополчение прилагает все усилия, чтобы отражать их натиск, но с каждым днем положение наше все более плачевно. Если мы не избавимся от орков, от Надежды Форлорн камня на камне не останется... К тому же, они пленили вашего гнома». По какой причине орки впервые за десятилетия появились на землях людей, Клара не ведала: возможно, узнали о беззаконии, творящемся в Искандере, и решили заполучить столь лакомые угодья.

Ирия предложила Кларе сделать Алрика, бывшего прежде капралом в армии Короны, временным командующим Надежды Фарлорн, и старейшина согласилась на это, хоть и с явной неохотой. Нынешнему командующему, Марту, идея пришлась не по душе, и он в гневе покинул селение.

Таким образом, Алрик Тахар занял освободившийся пост; первым делом он, встав во главе ополчение, разорил ближайшие к селению лагеря орков и гоблинов, после чего, дождавшись, когда завершится возведение дозорных башен, повел за собою подначальных на север, к основному орочьему лагерю.

...И когда покончено было с орками, из заточения освободили герои Исегримма; гном все не мог поверить, что жизнью своей обязан ополченцам из Надежды Фарлорн. Обратившись к гному, Алрик поведал о том, что на поиски его отрядил их Рондар Лакейн, Предвестник Света, полагая, что судьбой предначертано им остановить распространение кровного жара.

Исегримм недоумевал – какое отношение имеет Муландир, город творцов, к некой чуме? «Обладающие магическим даром способны слышать некую песнь незадолго до вспышки кровного жара», - просветил гнома Арлик. – «Судя по всему, исполняется она на языке творцов». На лице гнома отразилось понимание, и предположил он, что песнь – и есть причина, по которой Рондар нанял его и отправил на поиски города. Новым знакомым поведал Исгримм, что пару дней назад сумел обнаружить тайный проход в Муландир... и именно тогда и угодил в плен к оркам.

Без долгий раздумий гном примкнул к возвращающемуся в Надежду Форлорн отряду ополчения. По прибытии Алрик и Ирия известили Клару о пресечении угрозы со стороны орков, после чего, простившись со старейшиной, покинули деревню, выступив в северные пределы Искандера.

По пути вновь услышали они тихую Песнь Призрака. Означает ли это, что вскоре на земли сии придет кровный жар, и селение, которое они только что уберегли от орков, обречено?.. Исегримм признал, что и он прежде слышал сию песнь, но звучала она столь тихо, что посчитал он ее за свист ветра.

Гном привел спутников к отвесному утесу, в основании которого пребывала едва заметная каменная плита, выступающая, по мнению Исегримма, дверью, закрывающей подгорный ход к Муландиру. Гном попытался было произнести слова силы на языке творцов, дабы дверь отворилась, но безуспешно. Но когда сии же слова произнес Алрик, воссияла каменная плита, отошла в сторону.

«Впечатляет», - произнес чей-то голос, и, обернувшись, лицезрели герои огромного волка, который у них на глазах обратился в пожилого орка, облаченного в ризу. – «За последнее тысячелетие никто эту дверь не открывал». «Оборотень», - поморщилась Ирия. – «Полагаю, ты здесь, чтобы отомстить за своих сородичей?» «Нет», - покачал головой орк. – «Меня просто заинтересовало то, что вы сделали. Создать армию из вчерашних селян и разрушить лагеря моих братьев – это одно. Но открыть эту дверь... совершенно другое!.. Понимаю, из уст орка это звучит странно, но мне может понадобиться ваша помощь. Потому, если предложение вас заинтересует, предлагаю встретиться у подножия Барга Гор. Думаю, мы сможем помочь друг другу».

Орк растолковал героям, что собратья его, столь бездумно вторгшиеся на земли людей, принадлежали к племени Пепельных Грабителей, сам же он родом из Повелителей Огня. Сказав сие, орк вновь обратился в волка, устремился прочь.

Поистине, странная встреча... Но в мире, происходит в котором невесть что, не следует с ходу отвергать предложение помощи, пусть и исходит оно от весьма загадочного индивида. Но поразмыслят о сем они после, а пока спустились герои в подгорные тоннели, где все еще сохранились осколки цивилизации творцов.

Пещеры облюбовали гоблины, и предводитель их, с гордостью именующий себя Богом-Королем, обратился к героям, постановив, что защищает своих подданных от злых сил, порожденных Позабытым Городом, а дабы обрести могущество, пожирает плоть собственных сородичей. Неведомо, правду ли говорит сей гоблин, или же он попросту свихнулся, хоть и предположила Ирия, что владеет Бог-Король весьма примитивными способностями к некромантии.

Узнав о том, что ищут герои проход к Муландиру, вождь племени гоблинов с готовностью предложил им сделку: чужаки расправляются с гоблинами-мятежниками, обитающими в соседней пещере и жаждущими сместить своего правителя; Бог-Король же после указывает героям на дверь, ведущую в Позабытый Город, средоточие предвечной магии... За неименением иного выбора герои на предложение согласились, и, покончив с несколькими донельзя ипуганными гоблинами в одной из пещер сего лабиринта, преподнесли Богу-Королю плоть поверженных мятежников. Впрочем, мятежников ли?.. Если вождь так любил закусить сородичами, то вполне мог и соврать.

Как бы то ни было, Бог-Король прознес неведомо откуда известные ему слова на языке творцов, должные отворить дверь к Позабытому Городу. Оная означилась неподалеку, и голем – создани творцов – отступил в сторону, лишь прозвучали из уст Алрика слова силы.

Покинув пещеры, ступили трое в руины Муландира. Обратившись с Исегримму, поинтересовался герой, где же начать им поиски сведений о таинственной песне, и предложил гном отправиться прямиком к Нексусу, сердцу города. «Видите ли, у каждого города творцов было свое ядро», - разъяснил Исегримм спутникам. – «Там, где они черпали энергию для возведения зданий, где создавали свои механизмы, где хранили знания».

Следуя по городским кварталам и площадям, лицезрели герои Камни Богов, а подле них – призрачных стражей, принадлежащих к расе творцов... или, как они сами называли себя, зарлонтепов. Ирия с изумлением констатировали, что стражи сии – не живы, не мертвы, но и не нежить. Как будто толика жизненных сил их замерла во времени, поддерживая существование. Прежде с подобной магией эльфийка не встречалась. Исегримм, попытавшись было пообщаться со стражами, вскоре махнул рукой, констатировав, что те, скорее всего, попросту обезумели, и надлежит продолжить исследование Муландира, благо чудес в сем граде они обнаружат его предостаточно.

В Позабытом Городе пребывали лишь мертвяки, но откуда они здесь взялись? Неужто гибернийцы?.. Алрик продолжал задаваться вопросом: как там случилось, что город сей, находящийся прямо в центре земель Искандера, никто не обнаружил прежде...

Здание в центре Муландира – наверняка Нексус! – ограждал магический барьер. Исегримм предложил спутникам вернуться в призраку творца и расспросить его о сем двеомере. Удивительно, но дух ответил гному, рассказав, что он и ему подобные – часть защитного механизма города, и именно сущности их поддерживают заклинание барьера.

Дух жаждал обрести свободу, и герои исполнили его волю. Покончив с четырьмя призраками творцов, обнаружили они на телах их рунические осколки – в точности такие же, как переданная Рондаром Алрику руна Аонира.

Магический барьер исчез, однако у врат Нексуса атаковал троицу могучий голем, созданный творцами. Покончив с конструктом, переступили герои порог здания... и сразу же объяла их тишина... Ощущали они силу, пребывающую здесь – дремлющую, давным-давно позабытую...

В сердце Нексуса лицезрели герои пропасть, дно которой скрывалось в тумане; исходил из оной лишь некий столп, а поблизости, на каменной платформе, пребывал алтарь для обработки рун. Указав спутникам на столп, поведал Исегримм, что именно отсюда творцы черпали свою силу, которую после направляли на телепатическую связь друг с другом, на сохранность знания, на приведение в действие разнообразнейших механизмов в сем городе, и на прочие величественные свои творения.

«И каков же источник этой энергии?» - полюбопытствовал герой, завороженно взирая по сторонам, ведь не каждому смертному посчастливится побывать здесь, в сердце Муландира. «Это одна из загадок творцов», - признался гном. – «Теорий множество, а вот фактов – нет... Но, скорее всего, это проводник, черпающий энергии некой «сущности планеты», - примерно так же, как мы, маги, творим волшбу... А создавали творцы немало чудес – как, к примеру, руны, найденные нами. Лишь самым искусным мастеровым было дозволено работать на алтарях рун – как тот, который мы видим здесь. Зак’Лары – ковали рун – занимали самое почитаемое место в общество творцов, и равными им были лишь жрецы. Думаю, те призрачные сразы, коих лицезрели мы снаружи, созданы были именно здесь».

Что касается телепатии, то, указав на гигантский столп, рассказывал Исегримм, что именно посредством его входящие в высшие касты могли объединять каким-то образом свои разумы... Попросив Алрика временно передать ему руну, полученную от Предвестника, гном приблизился к алтарю, надеясь слить воедино с артефактом четыре осколка, найденные на мертвых телах призрачных стражей. «Рондар считает руну даром Аонира», - заметил герой, обращаясь к всецело поглощенному работой Исегримму, и отозвался гном: «...Интересно. Вообще-то, я не верю в то, что Аонир вручает подобные дары своим последователям, но, учитывая Камни Богов, возведенные в пределах Муландира, уверен, что Аонир занимает некое место и в религиозных верованиях творцов. Потому, да: это может быть и руна творцов, и в то же время – дар отца богов».

Наконец, Исегримму удалось усилить изначальную руну четырьмя осколками, и могущество артефакта ощутимо возросло. Воодушевившись, гном вознамерился продолжить изыскания природы рун, предположив, что откроется ему немало чудесных свойств их.

«Так что теперь?» - озвучил Алрик важнейший на данный момент вопрос. – «Мы не узнали ровным счетом ничего ни о кровном жаре, ни о песне». «Да, не узнали», - подтвердил Исегримм, - «но пока я работал над руной, пришла ко мне одна мысль. Помните, я рассказывал вам, что творцы, принадлежащие к высшим кастам, могли общаться при помощи телепатии? Я думаю, что песнь – это телепатия и есть». «Ты хочешь сказать, что мы слышим мысли творца?» - поразилась Ирия, но гном отрицательно покачал головой: «Творцов больше не существует. Возможно, кто-то иной использует магию творцов, а, быть может, это некое «ментальное эхо». Память мертвых – эдакая утраченная, позабытая мысль, каким-то образом существующая на протяжении тысячелетий».

Теория Исегримма объясняла, почему именно маги слышат песнь, но все же – каким образом поможет сие знание отыскать исцеление от кровного жара?.. «Мы должны привести в действие Нексус», - постановил гном. – «Потому что это может позволить нам сделать то же, на что были способны творцы – объединить разумы свои с сим столпом. Мы сможем соприкоснуться с коллективным подсознанием погибшей расы – и, таким образом, сумеем понять суть Песни Призрака и ее источник».

Но как же пробудить магию Нексуса?.. Гном указал спутникам на два пустующих пьедестала, предположив, что прежде находились на них некие реликвии, позволявшие черпать предвечную энергию... В одном из помещений во внутренних пределах Муландира обнаружили герои карту Фиары, на которой были сделаны две метки, обозначенные как «Камни Сущности». «Быть может, речь идет именно об источниках энергии?» - предположил Алрик, и согласился Исегримм, что подобное весьма вероятно.

«Но зачем прятать камни, а зачем помечать их местонахождение?» - недоумевал Алрик, и отвечал ему гном: «Почему именно прятать? Возможно, их просто переместили в иные места. Известно, что в последние годы своего существования цивилизация творцов пребывала в хаосе, и, возможно, у них были причины на то, чтобы покинуть этот Нексус». «Так может, не стоит возвращать сюда камни?» - встревожилась эльфийка, на что Исегримм лишь пожал плечами, молвив: «Без камней мы мало что сможем сделать – мы должны вернуть энергию в Нексус, чтобы понять песнь. Даже если моя теория касательно телепатии неверна, нам все равно понадобится энергия, чтобы обрести доступ к знанию творцов».

Вот только, если верить карте, обрести Камни Сущности будет непросто. Первый из них находился близ Клинка Аонира, где орден Железных Соколов защищает от посягательств гробницу Фиал Дарг, Принцев Тьмы, заточенных хранителями в подземных глубинах. Не имея внушительной армии, не стоит и приближаться к Клинку Аонира, ибо Фиал Дарг всеми силами стремятся превозмочь сдерживающие их чары, поднимая из-под песков пустыни орды нежити...

Вторая метка на карте указывала на землю, боле не существующую, - ибо ныне разлилось в тех пределах Черное море. Исегримм, однако, не унывал, предложив проверить лично, ведь, быть может, современные картографы попросту не обнаружили островок, сокрыт на котором камень творцов. Но вновь – сперва надлежит им обрести поддержку неких сил, кои предоставят корабль и солдат для подобной экспедиции. И навряд ли оную стоит ожидать со стороны властей Североземья...

Первостепенно задачей становилось обретение союзников. Исегримм припомнил, что Клара Фарлорн вскользь упоминала о том, что есть у нее друзья среди власть имущих. Ирия предложила обратиться с помощью к эльфам-морхири, заинтересованным в разрешении загадки кровного жара, а Алрик преисполнился решимости встретиться с орком-оборотнем.

Герои приняли решение обратить Муландир в свой оплот. Еще недавно даже мысль о подобном казалась бы невероятной! «Древний город творцов, попытки отыскать исцеление для кровного жара...» - говорила Ирия, качая головой. – «И исполняем мы миссию, возложенную на нас Праведным Светом!» Призналась эльфийка, что еще несколько недель назад хотела лишь одного – вести скромную, честную жизнь... например, владеть постоялым двором в Грейфелле. Хотя эльфийская кровь известна своей переменчивостью, и в один прекрасный день Ирия непременно бросила бы все да вновь отправилась бы на поиски приключений.

Покинув город, трое вернулись к Надежде Фарлорн... обнаружив, что у каждого из входов в селение находятся солдаты Североземья, наотрез отказывающие пропускать путников в пределы оного. Что же произошло здесь?.. Неужто люди генерала Нория выступили по следу беглого Алрика Тахара?..

Как и ожидалось, среди солдат нашлись те, кто признал в Алрике осужденного капрала, и тому пришлось с мечом в руках защищать свою жизнь. В наскоро возведенной на лесной поляне королевскими воинами темнице герои отыскали Кралу Фарлорн, и подтвердила старейшина, что отряд, ведомый самим генералом Норией, занял селение, пленив беженцев и потребовав выдать Тахара. Но ни Клара, ни селяне не выдали Алрика, ровно как и не открыли воинам Короны местонахождение тайного пути, ведущего к Муландиру. Поняв, что ничего не добьется здесь, генерал оставил в селении небольшой гарнизон, сам же покинул сии земли, устремившись в восточном направлении – возможно, к Барга Гор.

Клара признался, что действительно обладает влиятельными союзниками, и непременно сведет с ними Алрика... если тот сопроводит обездоленных ныне селян в Вечный Свет. До града сего добрых две недели пути по дикоземью, что весьма опасно для селян, с роду в руках оружие не державших. «Мы уже начали готовить повозки, когда нагрянули солдаты», - рассказывала Клара. – «Потому необходимо, чтобы ты освободил моих людей, а уж после мы тронемся в путь».

К счастью, генерал Нория по неведомой причине сохранил жизнь как селянам, так и солдатам ополчения, заключив и тех, и других под стражу – возможно, собирался вернуться и вновь допросить их, если поиски беглого Осквернителя окажутся бесплодными. Посему герои, атаковав стражей, освободили воинов ополчения, и наряду с последними ворвались в селение, где перебили всех до единого солдат королевской армии.

И когда селяне собрались на поляне к востоку от покинутой Надежды Фарлорн, караван тронулся в долгий, тернистый путь. Так прошло около двух недель; время от времени солдаты Короны, патрулировавшие тракты державы, атаковали беженцев, и тогда герои разили их, после чего селяне продолжали ход.

Но когда до Вечного Света оставалось не более дня пути, Клара приказала сподвижникам разбить лагерь, а Алрику сообщила, что находятся они на землях, где весьма неспокойно, ибо именно начались Войны Магов. Теперь и молодой Тахар признал замок виднеющийся вдали: родовое поместье Вастелей... в подземелье которого генерал Нория спас его от собственного отца.

«Но теперь здесь – поле брани», - рассказывала Клара внемлющим ей героям. – «Немногочисленные солдаты, сохранившие верность дому Искандер, продолжают противостоять королевской армии, ныне занявшей замок и пытающейся сокрушить сей последний очаг мятежа. И кроме того, поток беженцев пытается проследовать в земли дома Утран... да и культ Праведного Света разбил свой лагерь неподалеку».

«И как же мы станем действовать?» - осведомился Алрик, и пояснила Клара, что долгий путь оказался нелегок для многих селян, и занедужили слабые, посему надлежит как можно скорее изыскать для них целительное зелье - экстракт пламенной крапивы. А во-вторых – создать для беженцев безопасный коридор через земли, продолжается на которых противостояние солдат Короны с лоялистами дома Искандер. Ни та, ни другая сторона не видит в селянах врагов – посему надлежит удостовериться, что те не будут атакованы во время пересечения полей брани».

Покинув лагерь беженцев, выступили герои на исследование окрестного дикоземья. Встречающимся по пути солдатам той или иной из враждующих сторон представлялись они всего лишь заблудшими путниками, и воины оставляли их в покое. В поисках вытяжки пламенной крапивы посетили герои лагерь воинов Короны в полуразрушенной крепости дома Весталь, лагерь лоялистов дома Искандер, и даже лагерь стражей Утран, исполняющей приказ своего госпожи и препятствующей проникновению беженцев на земли сего благородного дома – увы, безрезультатно.

Наконец, долгий пути привел троицу в лагерь культа Праведного Света, где в первом же встреченном жреце Алрик с изумлением узнал Бертранда! Признался последний, что когда культ призвал его избежать гибели и принять веру, он не колебался ни минуты. «Я признал свой грех, отринул его и родился вновь», - рассказывал Бертнард. «Какой грех?» - уточнил Алрик. – «То, что пытался спасти мирян Лианнона от расправы?» «Да не в этом дело», - отмахнулся Бертранд. – «Понимаешь, всю свою жизнь я чувствовал... что мне чего-то не хватает. Как будто в душе моей зияла черная дыра, которую я не мог заполнить, как ни старался. Звучит пафосно, знаю... но это так. Как будто ты живешь, но остаешься... потерянным... одиноким... Я никогда тебе этого не говорил, но однажды, после войны, после всего того дерьма, через которое нам пришлось пройтись, я уже думал о том, чтобы свести счеты с жизнью. И не раз. Но так и не смог этого сделать. Может, из-за страха, а может, все еще не полностью утратил надежду. Быть может, я верил, что где-то есть ответ, и нужно лишь продолжать его искать. И я, наконец, нашел его».

«Аонир», - изрек Алрик, и Бертранд кивнул: «Да. Братья из Праведного Света, они... все явили мне. Никогда прежде не был я столь счастлив. И когда вернется Аонир, и все неверующие узрят его свет, он обратит сей истерзанный мир в куда лучший».

Алрик заверил Бертранда, что искренне рад за него, после чего поведал о том, что сопровождает беженцев из Надежды Фарлорн в Вечный Свет, и сейчас ему крайне необходим экстракт пламенной крапивы – для исцеления селян, мучающихся желудком. Бертранд с готовностью передал товарищу сверток, в котором, по его заверениям, помимо экстракста находились еще целебные травы. Утверждал новообращенный жрец, что культисты находятся здесь, в дикоземье, исключительно с благой целью: помогать по мере сил своих и возможностей мирянам Эо в столь тяжкий для них час.

Вернувшись в лагерь беженцев и открыв сверток, Алрик, помимо целительных снадобий, обнаружил в нем записку от Бертранда, в котором просил тот о немедленной встрече в уединенном месте...

Дожидался товарища Бертранд у развалин некой башни в некотором удалении от лагеря Праведного Света, и стоило Алрику и спутникам его приблизиться, как встревоженно заговорил: «Послушай: тебе надо уходить отсюда как можно скорее. Я здесь, потому что Предвестник послал меня, дабы помочь тебе, а он подслушал беседу Ангара и генерала Нории. Они расставили тебе ловушку! Сентенза знает, что ты сопровождаешь селян к Вечному Свету, и именно в сих землях собирается схватить тебя!»

Неожиданно окружили четверых солдаты Короны, ведомые самим генералом. «Надо же...» - поморщился тот, вперив в Алрика пристальный взгляд. – «Я подозревал, что Лакейн в сговоре с тобой, но Ангар мне не верил... Именем королевы Айелит, мы берем тебя под стражу за побег и предательство Короны!.. И ты, Карпель, отправишься с нами. Может, Лакейн и сумеет выпутаться, но ты – нет!» «А если мы откажемся?» - с вызовом бросил Алрик, и генерал недобро усмехнулся: «Тогда я сперва прикончу тебя, а затем перебью всех твоих селян из Искандера. Поверь, если бы не лорд-маршал, этого, на мой взгляд, совершенно ненужного разговора и не было бы».

Переглянувшись, четверо служили оружие, и солдаты, окружив пленников, повели их к крепости. По пути Тахар пытался было рассказать генералу об истинной природе кровного жара и о миссии, возложенной на него Предвестником, но Нория ничего не желал слышать. Для него былой воспитанник навсегда останется предателем Короны; в мире генерала, разделенном на черное и белое, оттенков серого попросту не существовало.

...По пути к замку отряд королевских солдат был атакован превосходящими силами мятежников, и генералу не оставалось ничего иного, кроме как приказать людям своим отступить под защиту крепостных стен. Наверняка теперь Нория примет командование над всем контингентом воинов Короны в сем дикоземье; Бертранд предложил Алрику примкнуть к лоялистам Искандера – лишь обретя союзников в лице мятежников, могут они надеяться противостоять силам Североземья, которые наверняка обрушат свой гнев на беззащитных беженцев. Ведь навряд ли Нория посмеет открыто выступить против Предвестника: даже неистовый генерал осознает, что предводитель культа Праведного Света ему не по зубам.

Сопроводив Алрика, Ирию и Исегримма в лагерь мятежников, Бертгард представил их командующему Теону. Последний надеялся, что теперь-то им представился шанс покончить с генералом раз и навсегда. «Карпель рассказал мне о ситуации, в которой вы оказались», - обратился командующий к Алрику. – «О караване, о беженцах из Надежды Фарлорн, направляющихся к Вечному Свету. Также он рассказал, что в бытность свою в армии ты показал себя весьма годным капралом. Потому вот мое предложение: ты знаешь о том, как мыслит генерал Нория лучше, чем кто-либо из нас – потому я хочу, чтобы ты помог нам покончить с ним. Иного шанса у нас не будет. Я же прикажу своим людям защитить ваш караван, дабы смог он достичь Вечного Света».

Бертранд вызвался немедленно выступить к лагерю беженцев, дабы предупредить тех о скором выступлении; Алрик же наряду с лоялистами устремился к крепости дома Весталь, где дал бой гарнизону Короны. Оный удалось сокрушить, однако в хаосе сечи генерал Нория сумел бежать...

Но, как бы то ни было, одержанная в дикоземье Искандера победа позволила беженцам беспрепятственно пересечь сии земли и достичь Вечного Света – сохраняющего нейтралитет города-государства, практически незатронутого Войнами Магов. Клара сердечно благодарила Алрика за помощь: удивительно, но за столь долгий и трудный путь не потеряли они ни одного селянина, и теперь все они получат возможность осесть в городе и начать новую жизнь.

И теперь Клара, исполняя свою часть уговора, обещала свести Алрика и своего влиятельного знакомого, оказался которым никто иной как Фулан Аргал, градоначальник Вечного Света, остававшийся в сей должности вот уже семь лет и сумевший заметно снизить кровень преступности во вверенном ему граде. По словам Клары, у Фунала перед ней небольшой должок, посему надлежит Алрику спешить в ратушу и истребовать оный.

Фунал Аргал приветствовал Алрика, ступившего в его кабинет, после чего перешел непосредственно к делу. «Клара сказала мне, что ты ищешь союзника», - произнес градоначальник, - «того, кто сможет помочь тебе положить конец кровному жару». «И что же еще она тебе рассказала?» - осторожно осведомился Алрик, не зная, может ли доверять сему индивиду, но Фунал лишь безразлично отмахнулся: «Ничего такого, о чем бы я не знал – кто ты, и все на этом. Чем меньше я знаю, тем менее рискованно наше сотрудничество для меня. К тому же, я всецело доверяю суждению Клары. Если она считает, что ты достоен нашей поддержки, этого для меня вполне достаточно». «Для простой деревенской старейшины у Кланы действительно влиятельные друзья», - заметил герой, и Фунал усмехнулся: «Простой деревенской старейшины?.. Вот, стало быть, кто она сейчас... Забавно. Некогда она обладала весьма большим могуществом, но решила оставить его. Это все, что я могу сказать тебе».

«Так ты можешь помочь нам?» - осведомился Алрик. «Думаю, да», - подтвердил градоначальник. – «Позволь представить тебя Странникам». В кабинет ступил мужчина, облаченный в алую ризу, и Фунал молвил, указав на прибывшего: «Это Рохен Тахир, командующий Странники – одним из наиболее способных отрядов вольнонаемников в Эо».

Он осекся, заметив тяжелый пристальный взгляд, которым Алрик наградил Рохена, уточнил: «Вы... знакомы?» «В час Войн Магов этот человек был правой рукой моего отца», - процедил Алрик. – «Именно он раскрыл ему мое намерение оставить мятежников». Фунал переводил взгляд с одного гостя на другого, и Рохен, нарушив молчание, обратился к градоначальнику: «Не разыгрывай удивление, Аргал. Ты знал о моему прошлом. Знал и о том, что я – единственная причина, по которой война, наконец, окончена. Если бы я не рассказал загодя Короне о том, что Исамо замышляет атаковать замок Грейфелла, он наверняка одержал бы победу... Да, Тахар, ты прав, - это я победал Исамо о твоем предательстве. Но с тех пор я многое переосмыслил, попытался искупить свои грехи».

Рохен просил исполненного гнева Алрика оставить прошлое в прошлом и позволить Странникам поддержать начинание по искоренению кровного жара. «Я основал отряд наемников вскоре после войны», - рассказывал он. – «Большую часть времени Странники помогают тем, кто нуждается в этом, - беженцам, фермерам, лишившимся крова. Мы защищаем тех, о ком позабыла Корона. Да, я знаю, что немало нагрешил в своей жизни. Более шести лет я служил монстру, но сожалею об этом всем сердцем и пытаюсь искупить былое».

Фулан Аргал заверил Алрика, что оплатит за него все расходы по найму Странников – в качестве компенсации долга, который остается у него перед Кларой. К тому же, если произойдет в Вечном Свете вспышка кровного жара, богатство и влияние не уберегут градоначальника от гибели, а, стало быть, жертвует он на благое дело.

Фулан просил Рохена вывести Странников из города как можно скорее, дабы не привлек к себе вольнонаемничий отряд нежелательного внимания со стороны королевской армии. Герои наряду с новообретенными союзниками выступили к землям Искандера, и вскоре достигли Муландира, в одном из кварталов которого Странники разбили лагерь.

Здесь, дабы раз и навсегда прояснить отношения с новым союзником, осведомился Алрик у Рохена: «Почему ты сделал это? Почему рассказал отцу о моем замысле?» «Потому что в то время верил в твоего отца», - отвечал Рохен. – «Не скажу, что для меня это было легким решением. Я не думал, что он решит казнить тебя. Возможно, звучит наивно... но это так... Понимаешь, я примкнул к Исаму, потому что меня тронули его слова. Ненависть, которую распространяет культ Праведного Света в отношении нас, Осквернителей... все это было и тогда. Люди всегда страшились нас, потому что мы другие, мы лучше, чем они. Твой отец знал, что рано или поздно случится конфликт, потому и пытался предотвратить его. По крайней мере, так он говорил изначально. По правде сказать, я не знаю, утратил ли он свое видение в процессе, или же никогда не имел его и просто лгал».

«Поверить не могу!» - воскликнул Алрик. – «Люди боятся магов именно потому, что сделал мой отец. Он подтвердил их страхи, развязав эту проклятую войну!» «Да ну?» - отозвался Рохен. – «А до нее все было прекрасно, по-твоему? Сожжения ведьм? Изгнание магов из городов, отказ матерей от детей, обладающих магическим даром?.. И разве мы хотим убить простых людей за их отношение к нам? Нет. Мы ведь не животные, а тоже люди. Просто мы – львы, а они – коты; это не наш выбор, так распорядилась природа». «Ну, не знаю», - покачал головой Алрик. – «По мне, так ты пытаешься оправдать свои действия в недавней войне». «Нет, здесь ты ошибаешься», - возразил Рохен. – «Ведь мир не делится на черное и белое, и кому, как не тебе, знать это. Да, я совершил ошибку, и последние семь лет провел, искупая этот грех. Зачем, ты думаешь, я создал Странников? Что еще мне оставалось?» Алрик не знал, сможет ли простить Рохена на содеянное, но сейчас, по крайней мере, он понимал, чем руководствовался сей человек в своих поступках. Рохен, в свою очередь, видел в молодом Тахаре черты, присущие и его отцу, Исамо; та же энергия, которая помогла последнему сплотить за собой дворянские дома Североземья и магов, исходит и от Алрика, и вполне может способствовать успеху начинания того.

Оставаясь в Муландире, переговорил Алрик и с иными своими сподвижниками, Ирией и Исегриммом. Рассказывала эльфийка о своих долгих странствиях, о спутнике по имени Квинтин, познакомилась с которым в небольшом городке между землями Файнон Мир и Лара; почти год провели они вместе, но в одном из селений местный кузнец предложил Квинтину остаться у него в подмастерьях, и юноша согласился. Ирия же продолжала странствовать, зарабатывая на жизнь целительством... пока магический дар не привел ее в застенки Грейфелла.

Что до Исегримма, то гном с охотой рассказывал о творцах, коими искренне восхищался. Ведь на пике своего расцвета их империя охватывала все земли Эо, существовала она десятки тысячелетий! Именно поэтому Исегримм посвятил жизнь свою поискам реликтов творцов, ведь никакие лекции ученых мужей в университетах не могут передать величие сей ушедшей цивилизации.

...Покинув Муландир, Алрик, Ирия, Исегримм и присоединившийся к ним Рохен выступили к Зеленолистью. Здесь, в джуглях между землями домов Утран и Вульфгар, двадцать два года назад осели эльфы-морхири, изгнанные из Файнон Мир из-за разногласий с Советом Старейшин, ведь утверждали они, что правители эльфийской державы служат не Элен и иным хранителям, а исключительно самим себе. Предполагалось, что лагерь сей станет лишь временным пристанищем для эльфов, однако после разразились Войны Магов, и Корона позабыла об обездоленных.

Следуя к поселению Латвейн, лицезрели герои как зверей, так и эльфов, исходили от которых мерзкие, гнилостные миазмы; исполненные ярости, те атаковали четверку, и героям не оставалось ничего иного, кроме как разить противников. Ступив на площадь эльфийской деревушке, лицезрели Алрик и спутники его двух Провидцев, ожесточенно спорящих друг с другом.

Заметив чужаков, эльфы спор прекратили, представились – Варден Мерелит и Арлан Финриор. Без утайки герои поведали им причину своего появления здесь, и Варден первым делом извинился перед Алриком за то, как повела себя Элеон и Лианноне. «После тех событий будем справедливо, если мы поможем вам», - признал Варден. – «Кровный жар необходимо пресечь». «То есть, вы отрядите с нами воинов?» - с надеждой осведомился Алрик, но эльфы мрачно качнул головой: «Все не так просто – я должен обсудить это с иными Провидцами Совета морхири, и все они должны согласиться на это. Всего нас шестеро. Было семеро, но недавно старейший из нас скончался... Вот только сейчас у нас своих забот предостаточно. В Зеленолистье произошла вспышка кровного жара, воздействующего как на эльфов, так и на животных. Но на нас действует сей недуг иначе, чем на людей. Он оскверняет нас, сводит с ума. А в Совете нет единого мнения по поводу происходящего. Финриор считает, что Скверна к кровному жару отношения не имеет, и она – кара хранителей. Элен». Расспросив Провидца, выяснили герои, что по неведомой причине заражение происходит исключительно за пределами городских стен.

Обратившись к отошедшему в сторону Арлану Финриору, узнали герои о том, как были изгнаны эльфы из Файнон Мир после того, как посмели усомниться в действиях правителей державы. «Годы, проведенные в пути в поисках нового дома были тяжелы», - рассказывал Арлан. – «Все больше наших сородичей утрачивали веру в хранителей – в чем есть своя ирония, ведь наша вера – одна из причин, по которой мы были изгнаны. Я уверен, что хранители отдалились от мира именно потому, что смертные прекратили верить в них. Ведь, лишившись поклонения, они боле не видят причин сей мир хранить и оберегать нас». «И какое же отношение все это имеет к Скверне?» - осведомился Алрик, и отвечал Арлан: «Очевидно, что это – наказание Элен за то, что мы отвернулись от нее, предали».

«А кровным жаром это быть не может?» - поинтересовался герой. «Нет», - отрезал Провидец. – «Среди морхири было несколько случаев заражения сим недугом, и симптомы ничуть не отличались от тех, которые наблюдались у людей. Варден Мерелит попросту не обращает внимания на этот факт, потому что он идет вразрез с его теорией. К тому же, почему Скверна лютует в Зеленолистье лишь за пределами городских стен? Для чумы ведь не может быть границ». Полагал Арлан, что Элен испытывает своих чад, и надлежит им хранить веру в богиню.

Обещали герои, что попробуют выяснить источник Скверны, посему, покинув Латвейн, выступили на исследование окрестных земель. Святыни Элен, означившиеся окрест, также были поражены Скверной, и вода в священных источника обрела мутный зеленоватый оттенок; исходило от нее страшное зловоние. Предположила Ирия, что зрят они источник чумы, и та – ни в коей мере не божественное проклятие.

Неподалеку означился лагерь королевской армии, прибыл в который немногочисленный воинский континент под началом ревнительницы культа Праведного Света, Лилиат. Последняя, обратившись к командующему гарнизоном сержанту Ферентусу Копперу, потребовала у того напасть на эльфов, изгнать нелюдей с земель Североземья, однако воин ответил на сие категорическим отказом. Более того, если праведники попытаются тронуть морхири хоть пальцем, сержант обещал перебить их всех до единого; вне себя от гнева, Лилиат устремилась прочь – к остающимися поблизости фанатикам культа, именующими фракцию свою Карой.

Назвавшись простыми искателями приключений, пытающимися выяснить исток Скверны, герои обратились к Ферентусу Копперу за помощью. Сержант был уверен, что чума, лютующая в Североземье, никоим образом не связана с кровным жаром, и если останутся солдаты его с пределах лагеря, то недуг им не страшен.

Один из солдат, стоящих на страже у входа в лагерь, поинтересовался у Алрика, ведом ли тому человек по имени Бертранд Карпель. Удивившись, Алрик сей факт признал, что страж сообщил, что некоторое время назад Бертранд наведывался в лагерь, и просил передать сообщение Тахару – он станет ждать его у северных границ Зеленолистья... Столь неожиданному повороту герои немало удивились, но все же поспешили в точку, где должна была состояться встреча.

Здесь атаковали их убийцы; пятерых герои прикончили, шестая же сама сложила оружие, и, назвавшись ‘Ионной’, призналась, что наняли их для расправы над Алриком Тахаром. «Наш наниматель – Амария Леонидар», - рассказывала девушка. – «Не знаю, почему она так жаждет твоей смерти. Я вопросов не задавала». «Почему же тогда ты решила примкнуть ко мне?» - осведомился герой, и отвечала Ионна: «Принимая контракт на убийство, я знала лишь, что ты – солдат, который наряду с эльфийкой Ирией бежал из темницы Грейфелла. Мы шли по вашему следу до Надежды Фарлорн, где вы ступили в некую пещеру. За вами последовать мы не сумели, посему решили дождаться твоего возвращения в деревне. И там я узнала, что на самом деле ты пытаешься найти исцеление для кровного жара. Кровный жар лишил жизни человека... мне очень дорогого. Ее не вернуть, но я хочу получить ответы. Потому я предлагаю тебе свои услуги, и стану сражаться на твоей стороне».

Призналась Ионна, что воспользоваться именем Бертранда им велела Леонидар, зная, что таким образом возможно с легкостью заманить Алрика в расставленную ловушку. Сама же девушка была Сновидицей, чародейкой, зрящей и чувствующей куда больше, нежели большинство людей.

Герои позволили Ионне примкнуть к их отряду, после чего продолжили исследование джунглей... когда несколько дней спустя их разыскали солдаты, ведомые сержантом Коппером. Поведал тот, что ревнители Света нанесли предательский удар, заняв их лагерь и покончив со многими воинами Короны. Вернувшись к Латвейн, заручились герои поддержкой эльфийских воинов, и, проследовав к занятому фанатиками лагерю, покончили с теми; правда, Лилиат удалось ускользнуть.

Провидцам морхири поведали герои об оскверненных святынях Элен, и о своем предположении, что наблюдают они в Зеленолистье вовсе не кровный жар. «Что-то подобное уже случалось в Файнон Мир более двух столетий назад», - припомнил Арлан. – «И я думаю, что знаю, как решить проблему. И почему я не подумал об этом раньше?!.» «Что же это за источники?» - поинтересовался Алрик. – «И как очистим мы их?» «Они – источник жизни сего леса», - молвил Варден Мерелит. – «Думаю, под Зеленолистьем находятся залежи магических минералов, именно поэтому здесь кипит жизнь».

Провидцы направили к зараженным источникам немало эльфов-поселенцев, которые в последующие дни денно и нощно ворожили над водою, очищая ее от Скверны; герои же и королевские солдаты оставались на подступах к святыням Элен, обеспечивая защиту оных от обезумевших обитателей окрестных джунглей.

Но даже с очищением святынь Элен ощущали Провидцы след Скверны, остающихся в лесах, и поражено ею оказалось предвечное создание – древесный энт! Арлан Финриор поведал героям, что очистить от Скверны сие порождение Элен возможно, но надлежит провести колдовской ритуал в тот момент, когда энт будет предельно ослаблен. Провидец обучил Алрика могущественному очищающему заклинанию, не применялось кое на протяжении столетий, и герои, покинув селение, выступили в южные пределы Зеленолистья, разыскивая обиталище энта.

Обезумевший, тот атаковал героев, но те повергли древесное создание, и Алрик воспользовался моментом, чтобы произнести очищающее заклинание. Взор энта прояснился; Скверна оставила его. Поблагодарив героев за то, что спасли те его, энт погрузился в долгий сон, дабы восстановить силы.

Скверна оставила земли Зеленолистья, и Провидцы, исполняя данное ранее обещание, направили к Муландиру отряд лучших своих солдат и мастеровых, находился коий по началом Провидицы Элеон.

...Покинув Зеленолистье, устремились герои к подножию Барга Гор, где на пустошах в тени огромной горы обитало орочье племя Повелителей Огня. Странники держались от сих пределов подальше, ибо рыскало здесь немало мертвяков да демонов, но орки считали, что постоянная борьба за выживание составляет смысл их существования, посему и осели здесь.

Стоило героям приблизиться к подножию Барга Гор, как вновь лицезрели они оборотня – орочьего шамана, Гора. Выслушав рассказ Алрика, молвил тот: «Я помогу вам, но сперва помогите мне – предотвратить войну. Нынешний Верховный вождь нашего племени стремится вновь разжечь старый конфликт: Войну Шести Народов, и обратить мир в хаос. Это глупо и опасное, но многие из моих сородичей этого не понимают. Крелл говорит им, что наше племя ослабло, и что, вторгнувшись в Североземье и эльфийскую империю, мы научим мир снова бояться нас, как и должно быть. Но не понимают мои сородичи, что от подобной войны никто не выиграет. Повелители Огня будут уничтожены, но погибнет при этом немало эльфов и людей. Крелл говорит, что таким образом мы выразим почтение Борьбе, но это не так. Это – начинание глупца, не более».

«А что есть Борьба?» - уточнил Алрик, и отвечал Гор: «Борьба – основа нашей культуры. Повсюду в природе бытует конфликт. Волк охотится на оленя, олень убегает от волка. Не отведав плоти оленя, волк умрет, но не будь волка, умрет и олень. Ведь в отсутствие врага численность оленей начнет стремительно расти, и вскоре не останется растений, чтобы им питаться. И подобное верно для всех существ – если нет конфликта, начинается застой, а ведет он к погибели. Именно поэтому Борьба должна существовать».

«А что Крелл надеется получить от подобной войны?» - вопросил Алрик. «Во-первых, дело в кровном жаре», - изрек орк. – «Вспышки сей чумы уже случались среди орочьих племен. Крелл утверждает, что недуг сотворили люди и эльфы, чтобы покончить с нашей расой – именно поэтому война, по его мнению, оправдана. Во-вторых, Крелл – законченный глупец. Он стал Верховным вождем, дав соплеменникам немало лживых посулов и обещаний, и сейчас те стали понимать это. Потому у него не остается иного выбора, кроме как начать действовать».

«И что же ты намереваешься делать?» - прозвучал следующий вопрос Алрика, и молвил Гор: «Остановить его. Культура орков зиждется на двух столпах: силе и мудрости, и я покажу ему силу последней. Объединившись с людьми и повергнув Крелла, я покажу Повелителям Огня, что даже подобные союзы могут дать нам силу. Первым делом я открыто брошу ему вызов, но, поскольку он трус, то навряд ли примет его. Поэтому мы будем действовать иначе, и когда Крелл окажется повержен и все племя Повелителей Огня сплотится за мной, я передам под твое начало достаточно воинов и мастеровых».

Крелла и стражей его герои встретили на равнине, неподалеку от лагеря племени. Гор бросил Верховному вождю вызов, однако тот, как и ожидалось, оный не принял, предпочтя отступить, но при этом приказал сородичам покончить с дерзким шаманом. Герои покончили с орками, после чего постановил Гор, что захватят они оплот Крелла.

В окрестных пустошах пребывало немало лагерей орков, входящих в племя Повелителей Огня, но при этом принадлежащих к различным кланам. Поскольку разумели они лишь силу, разили герои вождей, и провозглашал Гор сородичам, что выступает отныне новым их повелителем. Орки безропотно принимали над собою власть нового вождя, примыкали к быстро растущему воинству Гора... хоть к союзу того с представителями иных рас и относились с некоторым подозрением. Так, ныне следовали за Гором орки-копейщики клана Зул, берсерки клана Нок, сведущие в нападении из засад воины клана Корр, и, наконец, держащиеся особняком охотники - почитатели Зараха из клана Кае-Ран.

И когда армия племени над началом Гора атаковала оплот Верховного вождя, кровопролитие сородичам приказал немедленно прекратить старейшина Зирах – жрец Повелителей Огня. Креллу он приказал принять вызов Гора и решить судьбу племени в поединке; поскольку наблюдало на ним множество соклановцев, вождь ослушаться не посмел.

В противостоянии Гор сразил Крелла, и Зирах нарек шамана новым Верховным вождем племени Повелителей Огня. Исполняя обещание, тот возглавил отряд орков, следующий в Муландир.

В одной из подгорных пещер неподалеку наблюдали герои чародея, сражающегося с демоном. Встав на сторону мага, Алрик и спутники его сразили порождение... вот только спасенный остался сим весьма недоволен. Назвавшись Урамом, признался он, что изучает демонологию и призывает из Бездны в мир демонов, дабы сходиться с ними в противостоянии, а после – усмирять и брать под контроль. Оказался Урам весьма циничен, но к отцу Алрика питал он огромное уважение, ведь не побоялся Исамо открыто выступить против гонений на магов. И сейчас, заинтересовавшись начинанием героев, принял решение примкнуть к ним, желая выяснить, что же на самом деле стоит за кровным жаром.

...Орки разбили лагерь в одном из пустующих кварталов Муландира, подальше от морхири и Странников. Гору их новое обиталище – пусть и временное – пришлось не по душе. «Эти творцы... они были всецело осквернены, и эту скверну я чую даже сейчас», - морщился шаман. – «Их традиции, их ‘культура’... все это шло вразрез с законами природы. Призрачные воины, странные механизмы, здания... и, особенно, Нексус! Они полагали, что стоят превыше всего, могущественнее самих богов, и подчиняли себе силы, пребывающие за пределами их разумения. Это отвратительно!.. Но, как бы то ни было, если творцы породили кровный жар, я понимаю, что нам понадобилось в этом месте».

Пригласив сподвижников пройти в один из залов Нексуса, Алрик Тахар обратился к ним, сообщив, что надлежит им приступить к поискам камней, необходимых для того, чтобы вновь вдохнуть жизнь в Нексус. «Мы считаем, что один из камней – в пустыне Клинок Аонира, возможно – во владении Железных Соколов, второй же – на неведомом острове в Черном море», - сообщил Исегримм Рохену, Гору, Ионне и Ураму. «Возможно, я знаю, о каком именно острове идет речь», - задумчиво произнес Рохен, склонившись над картой Фиары. – «Два года назад я повстречал в Вечном Свете археолога, который утверждал, что зрел в Черном море остров, не нанесенный на современные карты».

...Покинув Муландир, объединенная армия трех рас, ведомая Алриком и сподвижниками его, выступили к Клинку Аонира; вскоре достигли они каньона, откуда открывался вид на пребывающие у основания его гибернийские руины крепости Принцев Тьмы, ставшей для последних темницей. Спускаясь по горным склонам к сему граду, лицезрели герои мертвые тела паладинов, входящих в орден Железных Соколов, а также рыщущих окрест мертвяков. Если нежить сумела вырваться за пределы руин, стало быть, дела у ордена паладинов идут неважно...

Повстречали герои молодого паладина, назвавшегося ‘’хранителем Теранором, а также темного эльфа, командующего Катраса, держащегося весьма самоуверенно. Оба с удивлением воззрились на воинство Алрика, не ведая, чем обязаны появлением сего континента.

«Если коротко, нам необходима реликвия, сокрытая в этой пустыне», - не тратя времени на предысторию, произнес Алрик. «Шлем Нетальфа?» - насторожился норит, но герой отрицательно покачал головой: «Нет. Камень творцов». «Тяжеловато вам придется», - усмехнулся Катрас Вир’Тарт. – «Видите ли, Железные Соколы оказались выбиты из крепости. И отрезаны от темницы, как следствие».

Поморщившись, Теранор не удосужился ответить на колкость темного эльфа, обратился к Алрику: «Скажи мне, странник, доводилось ли тебе слышать о кровном жаре?» Герой утвердительно кивнул, и продолжил паладин: «Большинство полагает, что чума сия воздействует лишь на живых. Однако, по крайней мере здесь, и на мертвых тоже. Кровный жар ‘пробуждает’ их! Каждый раз, когда наши маги слышат эту проклятую песнь, нападают мертвяки, и пребывают те в неописуемой ярости». «Как я и думал, телепатия», - тихо пробормотал Исегримм. – «Должно быть, отзвуки раздаются в остатках их мозгов, хоть и умерли те давным-давно».

Признался Теранор, что восемь дней назад мертвякам удалось вытеснить паладинов из крепости Принцев Тьмы, с тех пор они продолжают отступать пред натиском нежити. С каждым днем Железных Соколов остается все меньше и меньше...

К героям приблизилась предводительница ордена паладинов, Верховная хранительница Аренор. Воительница сообщила, что знает, о каком камне идет речь, ибо находился он во владении Железных Соколов с давних пор. Однако сейчас она меньше всего желала заниматься сим вопросов, размышляя над тем, как возможно выбить нежить из руин крепости. Хоть в сложившихся обстоятельствах и звучало сие в высшей степени неразумно, но Аренор велела как Катрасу – как оказалось, предводителю отряда наемников Смертоносцев, - так и героям убираться восвояси, ведь защита каньона – долг исключительно Железных Соколов, и не станут они заключать никаких сомнительных союзов с иными силами.

Катрас пояснил Алрику, что нанял их коллекционер артефактов из Вечного Света для поисков Шлема Нетальфа, должного пребывать в гибернийских руинах. Но предложение норита объединить силы и отбить крепость у мертвяков Верховная хранительница с негодованием отвергла, посему норит предлагал герою сообща покончить с нежитью, а после – заглянуть в сокровищницу Железных Соколов. Смертоносцы заберут шлем, Алрик – камень, и все останутся довольны... возможно, за исключением самих паладинов. Но первым делом Катрас просил героев отыскать одного дезертира-паладина, бежавшего в пустыню, захватить его живым и привести в лагерь наемников, ведь солдат может обладать весьма ценной для Смертоносцев информацией. Норит расценит сие как жест доброй воли со стороны героев, и будет рад объединить армии для последующей атаки на крепость.

Дождавшись, когда Верховная хранительница вернется в лагерь Железных Соколов, Теранор вновь обратился к герою, заявив, что сам он будет рад любой помощи, ведь когда ежедневно нежить расправляется со все большим числом братьев его и сестер, о неких старых заветах и вспоминать не следует. Теранор упомянул того же дезертира, что и Катрас, предположив, если отыщут герои беглеца и сопроводят его к Аренор, та вполне может исполниться доверия к чужеземцам и позволить им примкнуть к Железным Соколам.

Помянутого дезертира Алрик и спутники его разыскали в одном из окрестных ущелий. «Да я тут один разумный человек!» - исступленно возопил он, когда поинтересовались герои причинами, по которым тот оставил лагерь паладинов. – «Безумие! Наши собраться все еще остаются в крепости, а Аренор наотрез отказывается объединяться со Смертоносцами. И все из-за своей гордыни! Она указывает на традиции и заветы Железных Соколов, но это все чушь. Да, в наш орден входят лишь люди, но если судьба Эо висит на волоске, разве разумно отказываться от помощи, предлагаемой темным эльфом? Она обрекает всех нас на гибель... Дело в том, что следующей ночью она собирается атаковать крепость исключительно силами Железных Соколов... а я не хочу просто взять и погибнуть за подобную глупость. Уж лучше я умру в пустыне». Постановил герой, что сопроводит дезертира в лагерь паладинов, и пусть Верховная хранительница решит судьбу его.

И когда содеял сие, согласилась Аренор на союз с армией Алрика. Объединив силы, Странники, морхири и орки, сопровождаемые Железными Соколами устремились к руинам, разя мертвяков, преступающих им путь. Неся потери, им все же удалось перебить нежить во внутреннем дворе, но подоспевшая Аренор с тревогой констатировала, что защитные барьеры, наведенные у входа в гробницу Фиал Дарг, сняты, и Принцы Тьмы вот-вот обретут свободу!

Не слушая возражений, хранитель Теранор приступил к магическому ритуалу, должному восстановить двеомер заклинания. Множество мертвяков хлынуло из глубин подземелья, дабы помешать ему, но воины взяли молодого паладина в кольцо, не позволяя нежити приблизиться к нему... Исполняя свой священный долг, Теранор отдал последние жизненные силы для восстановления печатей, и пал замертво.

Мир был спасен... ценою множества жизней доблестных паладинов и их союзников. Верховная хранительница Аренор передала Алрику искомый камень творцов, поблагодарив за столь своевременную помощь. Катрасу же, чьи наемники также пришли на помощь к Железным Соколам при штурме крепости, Аренор обещала передать Шлем Нетальфа.

...Армия Тахара вернулась в Муландир, дабы восстановить подорванные силы. Короткую передышку Алрик использовал, чтобы получше узнать своих новых сподвижников, поговорить с ними по душам, понять, что движет ими.

Призналась Ионна, что стала убийцей вскоре после того, как мать, отчаянно нуждающаяся в деньгах, дабы прокормить детей, продала ее в рабство – прямо на рынке Грейфелла. Новый хозяин распознал «таланты» девушки, принялся обучать ее, заставляя убивать. Но когда было Ионне 17 лет, случился с хозяином «неприятный случай», и с тех пор работала она сама на себя.

Рохена спрашивал Алрик о том, как случилось, что пути их с Исамо разошлись. «Помнишь, как одержим он был реликвиями – Фолиантами?» - вопросил Рохен, и, дождавшись утвердительного кивка собеседника, продолжал: «Исамо считал, что они помогут ему выиграть войну. И когда отыскал он пятый Фолиант, снизошло на меня озарение. Я понял, что с обеих сторон пролилось немало крови, но Исамо было наплевать на это. Не испытывал он ни малейшей скорби по павшим. Именно тогда я понял, что он утратил свое видение. Война больше не шла за магов, за наши идеалы... Он сражался лишь за себя, за власть, и за иные мотивы, остававшиеся нам неведомыми».

«Ты хочешь сказать, что прежде этого не понимал?» - недоверчиво осведомился Тахар. – «Поиски Фолиантов изначально были направлено исключительно на обретение могущества». «Да видел я это», - вздохнул Рохен. – «Но Исамо продолжал убеждать нам, что обратит могущество сие во благо. И, возможно, силу Фолиантов мы бы действительно могли обратить на то, чтобы создать лучший мир. Никаких боле гонений на магов, никаких войн, никаких страданий». «Другими словами эдакая тирания, где несколько магов уподобляются богам», - резюмировал Алрик, на что возразил Рохен: «Всегда кто-то пытается уподобиться богам – и не считаешь ты, что мир действительно стал бы лучше, если бы боги заботились о нем? Я, например, считаю».

Ирия призналась Алрику, что принадлежит к знатному роду эльфов в Файнон Мир; но мать ее умерла при родах, а отец пекся исключительно о престиже собственной семьи. «Файнон Мир – аристократия», - рассказывала эльфийка. – «Как тебе известно, в основе нашей культуры – Белое Древо, дар богини Элен. Древо почитаемо, и хранят его наши величайшие маги, Провидцы, образующие правящий Совет нашей державы. Их двенадцать: шестеро мужчин и шестеро женщин. Согласно древним заветам, когда Провидец умирает, Совет избирает его наследника. Однако пришла традиция, что наследует Советника тот, кто принадлежит к его роду».

«Таким образом, власть остается в руках определенных семей», - уточнил Алрик, и Ирия подтвердила: «Верно. Чем ближе ты по крови к Совету, тем ближе к Белому Древу, и социальный статус твой выше». Рассказывала Ирия о том, как отец ее прилагал неимоверные усилия для того, чтобы дочь получила хорошее образование, и наставники просвещали ее в языке, истории, точных и магических науках. Кроме того, с малых лет приходилось ей посещать множество светских и религиозных церемоний, ведь жрица, принадлежащая к знатному роду, не имеет права отмахиваться от долга перед семьей... Но однажды отец Ирии пал жертвой наемных убийц, а сама она обрела свободу, избежав незавидной участи стать женой некоего пожилого знатного сородича... Решила она сама распоряжаться собственной судьбой, ибо богам не доверяла. Ведь если существуют хранители, отчего же в мире столько бед и несправедливости?..

Обратившись к Гору, спрашивал Алрик о том, как тот стал оборотнем. «Я был избран», - отвечал орк. – «Способность изменять облик – дар Зараха, и лишь наиболее искусные шаманы обладают им, и достойного должен назвать вождь племени. В моем племени было лишь два шамана: я и Ррейн. Оба мы обнаружили свои способности к шаманизму случайно. Я – в девятилетнем возрасте, когда сумел потушить пожар в хижине моей семьи. Не помню, как это было: я запаниковал, лишился чувств, а в себя пришел в шатре шаманки нашего селения. Я спросил, что произошло, и рассказали сородичи, что когда я потерял сознание, начался страшный ливень, пробудивший орков, которые пожар и потушили. Братья рассказывали, что в глазах моих тогда плясали искры и шептал я странные слова. Шаманка заявила, что произошедшее – беспорное доказательство моего дара, и так, внезапно, я стал гордостью клана. Жизнь изменилась. Отец перестал брать меня с собой на охоту, ибо боялся, что там со мной может что-нибудь случиться. Странно, конечно, - шаман ты или нет, если ты не можешь владеть копьем, то ‘орком’ зваться недостоин... В магии меня наставлял старейшина, проживающий в хижине милях в пятнадцати от селения. Каждый день на рассвете я выступал в путь, а возвращался уже затемно. Да, было сложно, но в то же время именно те уроки сделали меня таким, каков я есть». О Ррейн же Гор рассказывать не пожелал, обещав, что сделает это позже.

Что касается Исегримма, но рассказывал Алрику гном о своей юности, проведенной в Подгорном Граде, что в горах Ветра, где семья его владела кузней, ковалось в коей оружие из лунного серебра. Детство Исегримма было самым что ни на есть обыкновенным, но, несмотря на то, что обладал он настоящим талантом к обработке металла, предпочитал проводить время со старыми книгами. «Я начал работать в библиотеке, где из старых книг многое почерпнул о творцах», - говорил Исегримм. – «Прочел все, что сумел, да и торговцев купил немало фолиантов. Да, сородичи посмеивались надо мной, но мне больше я мечтал о странствиях по землям Эо, о разгадке древних тайн. Но удерживали меня две вещи: семья и Гилак, мой... друг. Мы прожили вместе с ним шесть лет, и он был... весьма дорог мне... Но затем случилось Восстание Черного Камня, когда небольшая фракция мятежников попыталась низвергнуть правящий род. Мятежники хотели, что власть пребывала в руках простого народа, а не дворянства. Гилак был одним из сих повстанцев; мятеж набирал обороты, и он начал просить, а после – и требовать, чтобы я принял в нем участие, в частности – выкрал деньги у своей семьи, необходимые для поддержки восстания».

Тогда-то между ними и возник раскол: Исегримм заявил, что Гилак обезумел, а тот в ответ назвал его трусом, витающим в облаках. А на следующий день мятежники попытались прорваться в замок, но стража дала непокорным жестокий отпор. Мятежники были казнены... Исегримм бежал, не желая возвращаться в дом, который прежде делили они с Гилаком; отношения их не были тайной, и наверняка стража наведается и к нему, посчитав соучастником мятежа... Это произошло девять лет назад, и с тех пор гном странствовал по миру.

Герои собрались у постаментов в сердце Нексуса, возложили на один из них Камень Сущности. Исполинский столп воссиял, и Исегримм удовлетворенно кивнул: его догадка о том, что выступают камни проводниками для некой престранной энергии, подтвердилась. «Я начинаю слышать их мысли», - изрекла Ионна, неотрывно глядя на столп. – «Те, кто был связан с ним местом, обладавшие силой телепатии... Они оставили эхо. И то, что уничтожило творцов... оно принесло им боль. Много боли».

...Покинув Муландир, герои наряду с объединенным воинством Странников, орков и эльфов-морхири вернулись в Вечный Свет, дабы разыскать помянутого Рохеном археолога, Илбертуса Вателея, и начать поиски решено было с гильдии изобретателей, здание которой высилось на островке в центре озера по соседству с городом. Чародеи гильдии, посвятившие себя сохранению знания и всяческим наукам, всячески абстрагировались от политических веяний Североземья, не принимали участия в недавней Войне Магов, посему власти державы не обращали на них особого внимания.

Стоило героям переступить порог гильдии, где приветствовал их глава оной, Андергаст. Последний с интересом разглядывал Алрика, ощущая странную магическую ауру того. Герои без утайки поведали Андергасту о своих поисках исцеления от кровного жара, о вероятной связи сего недуга с творцами и телепатией, коей владели те. Глава гильдии, заинтересовавшись сим изысканием, вызвался сопровождать героев впредь, и Алрик не стал отказывать ему.

Однако прежде Ангергаст желал закончить текущее свое исследование. «Меня всегда интересовали создание и разум», - признался он своим новым товарищам. – «Что именно создает сознание? Что отличает нас, людей, от волка, движимого лишь инстинктами? А недавно беженцы, прибывшие в Вечный Свет, поведали мне о том, что у голема, остающегося в заброшенном руднике близ города, неожиданно появилась душа. Он начал вести торговлю с селянами и даже подружился с одним из них. Я бы хотел взглянуть на сего конструкта». Алрик обещал главе гильдии, что непременно сопроводит его к руднику, дабы взглянуть на означенное чудо.

Что касается картографа, то поведали ученые гильдии об одержимости Илбертуса Вателея обнаруженным в Черном море островом. Картограф пытался изыскать средства на проведение раскопок близ Вечного Света, однако предоставить доказательства необходимости оных не смог, посему и дворяне, и гильдия изобретателей не пошли ему навстречу в выделении денежных средств. Тем не менее, Илбертус утверждал, что предки его были гибернийцами, а сам он с детства видит сны об острове в Черном море... Все свои накопления истратил картограф на проведение раскопок, надеясь отыскать древний портал, магия коего должна была доставить его на таинственный остров... и, похоже, сумел отыскать остов оного, но привести в действие так и не сумел. Обнищав, картограф вынужден ныне ютиться в Грязевом квартале города и выпрашивать еду у прохожих. Столь печальная история о человеке, пожертвовавшим всем ради мечты...

Но прежде, чем выступить на поиски несчастного картографа, герои наряду с Андергастом проследовали к заброшенной шахте к востоку от города, где добывали прежде, десятилетия назад, лунное серебро. Ныне подземные пределы заполонила нежить, и герои, сразив мертвяков, разыскали в одной из каверн престранную пару: каменного голема и человека. Последний представился ‘Ричардом’, голема же называл он ‘Хубертом’, в честь деда, и утверждал, что конструкт действительно обладает душой, и столь кроток, что мухи не обидит.

«Однажды я нашел его едва живого у входа в рудник», - рассказывал Ричард историю знакомства своего с големом героям. – «Каким-то образом я заметил, что он отличается от прочих монстров. Не став звать стражей, я вернулся в город, чтобы отыскать мага, Джозефа». «Джозефа?» - бросил Андергаст. – «Он не принадлежит к гильдии изобретателей. И он согласился помочь тебе?» «Да, он был в долгу передо мной», - изрек Ричард. – «Я просил его исцелить Хуберта, и когда исполнил Джозеф сие, то велел мне бежать прочь, и поскорее. Но я подождал, когда он очнулся, а после отвел его в рудник, ведь стража Вечного Света наверняка напала бы на него. Так мы стали друзьями».

С тех пор минуло четыре месяца, слухи о големе мало-помалу распространились окрест, но до сих пор никто не удосужился проверить их – герои стали первыми. Сам Хуберт признался, что, насколько помнит себя, всегда умел мыслить, но именно Ричард обучил его речи.

Андергаст полагал, что в теле голема заключен дух ребенка, и, с дозволения Ричарда проведя исследования, заключил, что обладает Хуберт престранным магическим ядром, энергии которого отличаются от всего, что зрел он прежде. Вероятно, именно сия аномалия и дает конструкту разум... Однако магическая сущность голема весьма нестабильна, и велика вероятность того, что рано или поздно вызовет сильнейший взрыв и выброс энергии. Андергаст видел лишь два возможных варианта: либо покончат они с големом здесь и сейчас, либо же препроводят его в гильдию, где маги попытаются «стабилизировать» магическое ядро, дабы продолжил Хуберт свое существование.

Сознавая, что бездействие их может привести к магическому взрыву, который сровняет Вечный Свет с землей, Алрик обратился к Ричарду, постановив, что отныне голем будет находиться в стенах гильдии изобретателей, чародеи коей попытаются спасти его. Подобное Ричарду пришлось не по нраву, однако вынужден он был внять доводам разума и смириться с неизбежным.

Андергаст был изумлен и воодушевлен открытием о том, что избыток магических энергий может творить сознание, и теперь, когда голем направлялся в гильдию для дальнейших изысканий, был готов присоединиться к героям, дабы наряду с ними занятья поисками исцеления от кровного жара.

...На рыночной площади Вечного Свете герои разыскали нищего, отринувшего былые грезы и стремления – Илбертуса Вателея. Признался последний, что, возможно, в жилах его и течет кровь потомка гибернийцев, ведь зрел он сны о беломраморных дворцах, колдовских ритуалах да древних драконах. С горечью рассказывал он, как, будучи одержим поисками острова в Черном море, продал он родовое имение, сумел провести раскопки близ города и отыскать каменную арку портала... но искру магии в нем разжечь не сумел, как ни старался. «За порталом я надеялся отыскать мое гибернийское наследие», - признался Илбертус. – «Да и вообще имперская культура всего завораживала меня».

По просьбе героев бывший картограф провел их на место раскопок, и, лишь взглянув на каменную арку, Исегримм сразу же признал, что исполнена оная в гибернийском стиле. «Но даже с портальным камнем я не сумел привести портал в действие», - сокрушенно заявил Илбертус. – «Был у меня гибернийский камень. Видите ли, как и творцы, гибернийцы сумели создать заклинания, кои позволяли им перемещаться на огромные расстояния посредством порталов». «А почему ты решил, что именно этот портал связан с тем, что находится на острове?» - поинтересовался Алрик, кивком указав на арку, и отвечал Илбертус: «Долгая история, но если коротко – я нашел что-то вроде карты, обозначены на которой все гибернийские порталы, существовавшие в эпоху Империи... Чтобы привести их в действие, требовались портальные камни. За один из таковых я выложил баснословные деньги, купив артефакт у иноземного торговца, но он оказался бесполезен».

Поведал Илбертус, что, пребывая в отчаянии, просто выбросил камень у реки... К счастью, и сейчас, годы спустя, камень оставался на берегу, и герои сумели обнаружить его. Взглянув на артефакт, констатировал Исегримм, что, хоть и покрыт камень гибернийскими письменами, выглядит в точности, как руна творцов, находящаяся во владении Алрика.

Но когда принял портальный камень в руки Алрик, воссияла арка, и возник в ней вихрь магических энергий. Портал ожил!.. Но явился ли Тахар тому причиной?..

Возликовав, Илбертус сиганул в портал; а после проследовали в оный и герои, сопровождаемые воителями, находящимися у них под началом. Обнаружили они себя в тысячах милях от Вечного Света - на островке, затерянном в Черном море, что к северу от Фиары. Портал закрылся за их спинами; судя по всему, придется им изыскать иной способ покинуть сей островок.

Атаковали героев медузы, и, сразив их, те продолжили путь к центру острова... где обнаружили Илбертуса наряду с неким человеком – местным жителем. «Я понимаю ваш язык», - с заметным акцентом заявил тот, обращаясь к чужеземцам. – «Ведь мы все – калаалы. Вы прибыли из запретных земель, которые мой народ оставил поколения назад. Я сопровожу вас к нашей джаарас – она предсказала ваше прибытие, как и то, что вы освободите нас от шар – змееподобных». Термины, употребляемые поселенцем, походили на бытовавшие в языке гибернийцев.

Ступив в селение, огражденное магическим барьером, проследовали герои в обиталище Аши, священной джаарас племени Уулиас. «Я читаю по звездам», - улыбнулась та, когда поселенец представил чужеземцев. – «И они сказали мне, что вскоре из древнего портала выступит человек, стремящийся пресечь проклятие, поглощающее его родину». «Да», - подвердил было Алрик, но Аша перебила его, молвив: «Не рассказывай мне ничего, прошу. Наше племя оставило Запретную Землю не без причины, и то, что там происходит, нас не касается. Важно лишь то, что звезды послали вас спасти нас от Шара – и за это мы должны будет передать вам камень зарлонтепов».

Переглянувшись со сподвижникам, Алрик заметил: «Прости, что разочаровываю, но наше прибытие сюда не имеет никакого отношения к звездам». «Имеет», - с улыбкой возразила джаарас. – «Читая созвездия, я лишь осознаю узор судьбы, уже существующий. Мы, разумные создания, часто считаем себя уникальными в сущем, но на самом деле мы – всего лишь часть куда более масштабного узора. Персоналии, события, катастрофы – они повторяются, возможно, в ином виде, но сути это не меняет. Они – шаблоны, существующие в ткани сущего». «Потрясающе», - изумленно выдохнул Илбертус. – «Именно это всегда утверждали гибернийские священники».

Поинтересовался Алрик, по какой же причине племя оставило Фиару, и отвечала Аша: «Мы подвергались гонениям за нашу веру. Мы следовали учениям гибернийцев, а жречество Тиары не терпело инакомыслия. Мы пустились в странствия в поисках нового дома, но нас гнали отовсюду. А в один прекрасный день один из наших мудрецов обнаружил портал». И по сей день племя следовало учениям гибернийцев, считая падение Империи – худшей катастрофой, постигшей человеческую цивилизацию Фиары.

Что ж, звезды или нет, но Аша озвучила условие передачи Камня Сущности героям, посему поинтересовались те, кто такой Шар, от которого следует им избавить поселенцев. «Шар – мой сын», - призналась джаарас. – «Сыновей у меня двое: Дуул и Шар. Следуя гибернийской традиции, следующим джаарасом племени должен стать Дуул, однако Шар никогда не признает брата законным первенцем. Видите ли, отец их умер, когда оба были еще слишком юны, и характеры ребят оказались кардинально отличны. Шар был слабым, излишне чувствительным и эмоциональным. Он часто болел, по ночам просыпался от страшных кошмаров и жаловался на некие ‘голоса’, звучащие у него в голове... Что касается снов, то, по его рассказам, оказывался он в неком чертоге, подобном на святилище, где на алтаре возлежала женщина, приносимая в жертву... Возможно, дело просто в магических силах, которыми он владел... Дуул же, мой первенец, был полной ему противоположность. Он был сильным, здоровым, по-доброму относился к людям и эмоции проявлял редко – казалось, ему самой судьбой уготовано занять в будущем мое место... Братья плохо относились друг к другу, а Шар и вовсе люто ненавидел Дуула... Все усложнилось, когда старый шаман, умерший два года назад, обучил Шара основам магии, и оказалось, что дар моего сына поистине невероятен... А месяц назад и Шар, и Дуул исчезли... На следующее утро наше селение окружили медузы, ведомые Шаром. Из поколения в поколение в нашем роду передавался ритуал, позволяющих призвать сих созданий – на тот случай, если острову станут угрожать некие внешние силы. Шар провел его, чтобы подчинить медуз своего воле. Подобного от него я не ожидала. Шар заявил, что все мы слишком слепы, чтобы зреть истину, и что начнет он Испытание Братьев». «В Гибернийской Империи первенец не всегда наследовал имперский трон», - с готовностью пояснил спутникам Илбертус. – «Обычно претенденты сходились в ритуальном поединке, заканчивающимся смертью одного из них. Таким образом трон переходил к более сильному».

По словам Аши, в течение последнего месяца медузы похищали селян, и Шар заставлял тех восстанавливать руины к северу от селения, дабы случился там, у горного алтаря, поединок между братьями. Джаарас просила чужеземцев попытаться воззвать к разуму ее сына, и те, покинув селение, устремились к руинам, близ которых в загоне медузы удерживали похищенных поселенцев. Шар оказался безжалостен, и селяне, чья магия была направлена лишь на защиту или исцеление, оказались беспомощны пред ним.

Покончив с медузами, герои сопроводили мирян обратно в селение, а также не преминули пообщаться с шаманом – по словам Аши, весьма сведущим в древних порталах и их магии. Поведал тот, что существует на острове и иной портал, должный доставить чужеземцев обратно на Фиару, однако там, где возведен он, кишмя кишат медузы. Кроме того, на острове должны оставаться гибернийские осколки кристаллов – материал, из которого имперцы изготавливали свои руны; надеялся шаман, что сумеет сотворить из оных портальный камень для героев.

Отыскав осколки, Алрик и спутники его передали их шаману, и тот немедленно приступил к созданию портального камня. Герои же наряду со снявшимися с лагеря воинами объединенной армии Странников, морхири и орков, выступили к северным руинам, где дали бой сонму медуз, оные защищавших. Реликвию, призывавшую медуз на остров, герои уничтожили, и возникновение тварей окрест наконец прекратилось.

В сердце руин друг напротив друга замерли Дуул и Шар. Последний пребывал в неистовой ярости, желая лишь одного: покончить с ненавистным старшим братом раз и навсегда!.. Ведь, по заверениям Шара, старший брат постоянно избивал его, а однажды, когда на охоте он превзошел Дуула в стрельбе, тот схватил его и прижал щекой к раскаленным углям кострища; шрамы сохранились на лице Шара по сей день. На протяжении всей тирады Дуул хранил угрюмое молчание, а после лишь заметил, что брат его обезумел окончательно, и все слова его и обвинения – ложь, не более. «Видите?» - Шар дрожал от гнева. – «Всегда так! Люди верят ему, потому что он собран, спокоен. И всем плевать на правду!» По мнению Шара, брат был достаточно умен, чтобы избивать его подальше от чужих глаз, а если кто и замечал, то отворачился, не желая связываться с будущим джаарасом. Когда же он обрел магию, избиения прекратились, но Даал продолжал называть младшего брата ‘никчемным’, насмехаться на ним... И терпение Шара лопнуло: восстанавливая древний монумент, вознамерился он провести Испытание Братьев, дабы определить достойного именоваться следующим джаарасом.

Алрик настаивал на том, что если Шар покончит с братом сейчас, сородичи воспримут это как хладнокровное убийство. И юноша внял доводам чужеземца, отступив от намеченного. А в следующее мгновение вновь принялся творить волшбу... и исчез, телепортировавшись прочь из руин.

В сопровождении героев Даал вернулся в селение, где Аша, выслушав рассказ о произошедшем, исполнила свою часть уговора, передав Алрику Камень Сущности. Шаман же, создав из осколков кристаллов портальный камень, проводил чужеземцев к остову портала – ожившего при их приближении.

Пришло время возвращаться на континент. Шаман просил Алрика позволить ему сопровождать героев, ведь жаждал он своими глазами узреть чудеса мирские; картограф Илбертус же, наоборот, принял решение остаться на острове и примкнуть к племени.

Ступив в портал, воинство Алрика Тахара и сподвижников его обнаружило себя на отрогах Вечного Света, выступив к Муландиру. По пути Алрик, улучив минуты, переговорил с новыми своими спутниками – Андергастом и Урамом.

Андергаст признался, что много и прагматично размышлял о цепочке событий, приведшей их к настоящему моменту. И пришел к выводу, что война, начатая Исамо Тахаром, имела куда более значительные последствия, нежели просто рождение культа Праведного Света. Кровный жар, нынешнее их странствие, роль, которую, по мнению Рондара Лакейна, суждено сыграть Алрику Тахару – это все лишь начало поистине великих событий, кои сотрясут сей древний мир.

Дабы поддержать беседу, Алрик просил Андергаста подробнее рассказать о внутренних разногласиях чародеев гильдии изобретателей, ведь многие из них оставили островной оплот. «Еще полгода назад у гильдии было две главы», - молвил Андергаст, - «я и Лейна – хранительница казны. Лейна и ее сподвижники полагала, что не могут боле сохранять нейтралитет в конфликте и при этом причислять себя к магам. Однако ее позиция шла вразрез со всем, за что выступала наша гильдия. Мы сохраняем знания, расширяем понимание магии... и не участвуем в играх престолах и политике. Потому Лейна наряду с последователями покинула гильдию, дабы «противостоять культу» и «спасать магов», и с тех пор мы о них ничего не слышали». На обычно бесстрастном лице мага отразилась потаенная боль, и осознал Алрик, что, похоже, Андергаст и Лейна была весьма близки.

Рассказывал Андергаст, что родом он из далекой Эмпирии, но родители его покинули родину и бежали в Североземье, спасаясь от гражданской войны, когда было ему всего четыре года. Осели они в землях Утрана, где остаются и по сей день.

О себе поведал Алрику и демонолог Урам, исполнившийся к молодому Тахару доверия. «Я вырос в трущобах Калаи», - рассказывал маг. – «Отец мой ушел сразу после моего рождения, а мать бралась за всякую работу, которую ей предлагали, даже если приходилось выгребать дерьмо из городских стоков. Ютились мы в комнатке без окон, и первых четырнадцать лет моей жизни у нас была одна кровать на двоих. С годами плана за комнатку все повышалась, работы становилось все меньше и меньше, ведь Войны Магов в Североземье повлияли и на торговлю в Калае. Мать искала того, кто мог бы помочь ей в сложившейся непростой ситуации, и нашла – человека по имени Крео, заемщика... Год спустя мы были в огромном долгу перед ним, и Крео предложил матери «иной способ оплаты». Я был... слишком слаб. Каждый раз, когда к нам заявлялся этот ублюдок, мама просила меня «выйти прогуляться», и я вынужден был подчиняться... Ужасно осознавать собственное бессилие. Я помню день, когда взглянул в зеркало и возненавидел мальчика, там отражавшегося. И решил все изменить. И когда он пришел в следующий раз, я набросился на него. Конечно, он избил меня, но я не отступал. На четвертый раз он пригрозил, что убьет меня. Он не сделал этого лишь потому, что мама молила его отступить. Своим поступком я все сделал только хуже.

Когда мне исполнилось четырнадцать, я ушел из дому и присоединился к отряду наемников – «Песчаных Бродяг». Мать просила меня не уходить, но остаться я не мог... Не мог смотреть, как Крео раз за разом приходит к нам... Я хотел расплатиться с долгами, чтобы Крео оставил мою мать в покое. И когда я стану достаточно силен, то вернусь и прикончу его – так я решил для себя... В возрасте шестнадцати лет я обнаружил в себе магический дар, и одна из предводительниц наемников принялась обучать меня владению им... Жизнь наемников довольно мрачна: сражения в неправедных войнах, избиения практически беззащитных людей... Но, с другой сторону, стражи Калаи ничем не лучше... Год спустя я стал более сведущ в магии, нежели моя наставница, и продолжил дальнейшие изыскания самостоятельно...

Договор с Песчаными Бродягами удерживал меня в заморских землях дольше, чем я рассчитывал, но в возрасте восемнадцати лет я все же смог вернуться в родной дом... Но мама моя уже умерла... по словам соседей, за три недели до моего прибытия. У нее остановилось сердце. Она была уже немолода, когда родила меня, а жизнь в Калае тяжела. В нашей комнате под половицей я обнаружил сундучок – а внутри было золото, которое я отправлял ей все эти годы. Она не платила Крео, хоть я и просил ее об этом. Не знаю, почему, но думаю, она считала, что эти деньги должны принадлежать мне. Вот такой она была... Хоть судьба и наносила ей удары, она продолжала упорно цепляться за свои «идеалы», поступая так, как считала правильным... Похоронена она была в общей могиле, громоздились в которой десятки тел, слегка присыпанных землей.

Я пытался разыскать Крео, но он как сквозь землю провалился. Никто не знал доподлинно, куда исчез заемщик. Я отступил от задуманного. Ведь люди, подобные Крео, - жестокая реальность, в которой мы живем. Ну убил бы я его, и что бы это изменило? Миру плевать на твои идеалы, на «правильные поступки». Или ты съешь, или съедят тебя – все очень просто. Я не был достаточно силен, чтобы помочь матери, но решил, что подобного никогда боле не повторится... Имеющиеся у меня деньги я потратил на обучение в университете. Именно там я узнал о демонологии, и о том, сколь могущественно это направление в магии. Оставив университет, я начал странствовать, подрабатывая наемником то здесь, то там, оттачивая свое мастерство. Наконец, я отправился в Барга Гор, дабы призвать демона... Не знаю, куда в итоге приведет меня мой пути. Поживем – увидим».

...По прибытии в Муландир проследовали герои во внутренние помещения Нексуса, поместили Камень Сущности на пьедестал... и воссиял столп, вновь напомнившись таинственными энергиями из недр планеты. Исегримм велел Алрику Тахару попытаться объединить разум с Нексусом, дабы понять – кто или что является источником Песни Призрака. Алрик последовал совету... и разум его наполнился сонмом отголосков воспоминаний творцов - криков, голосов, образов...

Сосредоточившись на сведених, должных касаться песни, услыхал Алрик в разуме своем женский шепот – «Спаси меня...» А после – недовольный, презрительный голос отца, Исамо Тахара...

В изумлении Алрик поведал о видении сподвижникам. Неужто Исамо каким-то образом связан с кровным жаром?.. «А еще я слышал звуки», - молвил Алрик. – «Капли воды... стрекот сверчков, жужжание мух. Но...» «Око», - уверенно перебил его Рохен. – «Лаборатория твоего отца». О том, что в Топях, в пустующем особняке дома Уейт Исамо Тахир разместил свою лабораторию, было ведомо всем, но в стенах ее не бывал прежде никто – ни Алрик, ни Рохен; Исамо тщательно оберегал свои секреты и сути проводимых экспериментов не раскрывал никому.

Алрик отправил гонца к Рондару Лакейну, надеясь, что Предвестник Света также прибудет в Топи, дабы понять, что же в действительности стоит за колдовской чумой... И когда несколько дней спустя достигли герои границ зловонных, гибельных Топей, здесь их уже дожидался Бертранд.

«Предвестник отправил меня к вам навстречу», - приветствовал он героев. – «Есть новости хорошие и плохие. Начну с последних: генерал Сентенза Нория прознал о нашем начинании, и знает, что следуем мы к Оку. Хорошие же вести в том, что солдат его сопровождает немного; тем не менее крепость, в подземельях которой пребывает лаборатория, ныне хорошо охраняется, и нам понадобятся воины, чтобы взять ее».

«Проклятье...» - пробормотал Алрик, не ожидавший встретить в Топях организованного сопротивления. – «Все наши силы остались в Муландире». «Знаю», - кивнул Бертранд, - «поэтому у крепости к тебе присоединится сам Предвестник наряду с ревнителями Света». «Ревнители Света? Теперь культ располагает собственными военными силами?» - озадачился Рохен. – «Но у вас же была Кара». «Нет, Кара у Праведному Свету не принадлежит», - отвечал Бертранд. – «Они-то считают иначе, но Предвестник постановил, что культ не имеет к сей фракции ни малейшего отношения».

«И ты действительно в это веришь?» - хмыкнула Ирия, вспоминая недавнюю встречу с Карой в Зеленолистье. – «Будучи правой рукой Предвестника, в действительности ты мало о чем осведомлен». «Верь во что хочешь», - отмахнулся Бертранд, и, обратившись к Алрику, молвил: «После твоего бегства из замка Грейфелла много чего произошло. Все больше и больше людей начали зреть Свет, и не только горожане да фермеры, но и солдаты тоже. Все они хотят сражаться за Возвращение Аонира, и мы направляем их». «Религиозное ополчение», - поморщился Алрик. – «Честно говоря, не нравится мне это. Не нужно Североземью еще больше вооруженных фракций». «А твоя армия – разве не относится к таковым?» - резонно возразил Бертранд. – «Страна разрознена, Тахар, - и справедливо, что люди берут в руки оружие и защищают свои земли».

Конечно, силы генерала Нории непременно заметят приближающееся воинство Ревнителей Света, посему Бертранд предлагал героям подобраться к Камню Богов, находящемуся в непосредственной близости от замка, и с помощью руны пробудить его магию. После чего Предвестник воспользуется собственной руно и магически переместит армию от одного Камня Богов – на границе Топей – к другому, под самые стены занятого неприятелем оплота.

Герои углубились в Топи... где ныне свирепствовала лишь нежить. Возможно, как и в Клинке Аонира, пробудила мертвяков Песнь Призрака. Пробудив магию помянутого Бертрандом Камня Богов, наблюдали герои, как возникают подле сего предвечного реликта фигуры воинов, ведомых Рондаром Лакейном. «Стало быть, здесь источник кровного жара», - произнес Предвестник, устремив взор в сторону замка. – «Когда Аонир сказал мне, что имеет недуг отношение к крови Парии, я не думал, что это в буквальном смысле».

Солдаты Короны отступили в стороны, позволив героям и сопровождающим их Ревнителям Света приблизиться к ставке генерала. Лакейн знал, что Нория именно так и поступит: он слишком горд, слишком поглощен ненавистью, чтобы позволить простым воинам атаковать противника... Нет, генерал надеялся лично покончить и с Тахаром, и с Лакейном, о пособничестве которого предателю теперь знал наверняка. Предвестник знал, какому риску подтвергается, но все же добровольно шел на него, считая, что дело его правое, и избавление мира от кровного жара куда важнее всего иного.

Обратившись к генералу, Алрик вновь попытался заявить о необходимости изыскать источник кровного жара, однако генерал оказался глух к словам былого воспитанника. В противостоянии герои сразили генерала, в то время как ревнители Света покончили с солдатами Короны.

Велев Бертранду и воинам оставаться в замке, Предвестник наряду с героями проследовал в подземелья твердыни – в лабораторию Исамо Тахара. В разуме Алрика мелькнуло позабытое воспоминание: отец смотрит на него, лежащего в люльке, и на лице Исамо отражается и неуверенность, и отвращение, - подобно тому, как археологи рассматривают некие странные находки.

Здесь, в подземелье все еще пребывали престранные монстры, наверняка созданные в магических экспериментах. Обрывая их затянувшееся существование, герои следовали по залам лаборатории... В одном из залов предстал им призрак Хелены, восемь лет назад наряду с Алриком и Зэйном выступившей против Исамо; последний покончил с двумя предателями, и собирался казнить и сына, но помешало ему появление генерала Нории.

Обратилась Хелена в исполненный ярости призрак, атаковала Алрика, ощущая его магическую ауру и ошибочно полагая, что противостоит Исамо. Герои вынуждены были сразить дух, и поведал Лакейн, что подобные сущности возвращаются в мир лишь единожды, дабы попытаться исполнить то, что не успели при жизни.

Следуя по длинному коридору к центральным помещениям лаборатории, герои вновь услыхали Песнь Призрака, и звучала она ныне громко и отчетливо... Но неожиданно смолкла... Путь отряду преградила каменная дверь, за которой ощущали герои невероятную магическую энергию.

«Теперь ты, Пария, должен идти один», - неожиданно постановил Предвестник, обращаясь к Алрику. – «Так мне было явлено в видении, и, стало быть, такова воля Аонира». Сподвижники Алрика возмутились было, не желая оставлять своего лидера наедине с неведомым, но Тахар напомнил им, что в крепости полно ревнителей Света, и противиться воле Лакейна сейчас по меньшей мере неразумно. «Мудрые слова», - подтвердил Предвестник, одобрительно кивнув, и Алрик, отворив двои, проследовал в округлое помещение.

В центре оного пребывал алтарь, и покоилось на нем обнаженное тело женщины. Алрик осторожно приблизился, коснулся холодной руки незнакомки... когда поток магической энергии, исходящий от женщины, пронзил его разум, и маг закричал от боли... А когда вновь обрел способность мыслить трезво, осознал, что может слышать в разуме своем слова женщины и понимать их, хоть и звучат они на ином языке. Знал он и имя – Андра...

«Я твоя мать!» - прозвучали слова. – «Ты – кровь моей крови, мое дитя, мой сын! И ты, наконец, пришел... чтобы спасти меня». «Я не понимаю», - выдавил Алрик, до глубины души потрясенный сим откровением, и молвила Андра: «Я твоя мать. Тихий Человек, Исамо, создал тебя из моей крови. И теперь ты услышал мой зов... Все эти годы я провела во сне, и твой отец лишь иногда будил меня, дабы ставить эксперименты... чтобы, проведя ужасающий, нечестивый ритуал, обрести дитя. Я до сих пор не знаю, пребываю во сне ли, или же встреча с тобой происходит наяву».

«Почему ты называешь Исамо ‘Тихим Человеком’?» - поинтересовался Алрик. «Долгие годы после своего пробуждения я не знала его имени», - отвечал Андра, - «да он практически ничего не говорил. Именно поэтому я его так назвала для себя». «То есть, ты находилась до моего прихода в некоем... обездвиженном состоянии?» - вопросил Алрик, отметив, что женщина ни разу не пошевелилась, и общение их происходит исключительно ментально. «Я бодрствовала, и в то же время – нет», - прозвучал ответ. – «После того, как Тихий Человек пробудил меня, он оставил меня в этом... состоянии. Я не могла видеть, не могла двигаться, но я могу слышать и чувствовать. Часто желала я о том, чтобы кто-нибудь оборвал мои страдания».

«Не уверен, что понимаю...» - признался Алрик. – «Ты говоришь, что мой отец... создал меня? Как такое возможно?» «Видишь ли, дитя мое...» - начала Андра, - «думаю, Тихий Человек, Исамо... никогда не считал меня за живое создание. Во мне он видел лишь инструмент, способный привести его к Сущности – источнику всей магии. Ваша раса получила лишь каплю ее из безбрежного моря. Мы же, зарплонтепы, всегда были ближе к Сущности, и понимали, как обретать ее; это и делало нас столь могущественными. Твой отец был поглощен идеей обретения силы... и я была для него ключом к этому. Он пытался вобрать в себя мою «ауру», мои силы, но довольно быстро понял, что это невозможно. Тогда он попытался переместить мою жизненную энергию в талисман, в монстров, им сотворенных... все его попытки не принесли результатов. Подобные экперименты продолжались годы... и хоть я не могла ни видеть, ни говорить, ощущала все... А затем он создал тебя, полагая, что если моя аура не может быть перемещена к иному существу, то может унаследовать ее мой потомок...»

Осознание того, что в жилах его течет кровь творцов, ошеломило Алрика. Теперь-то понимал он, откуда приходят сны, его ночные кошмары – зрел он ныне воочию сию образы: темные залы лаборатории, ужасающих химер... «И что произошло после?» - вопросил он, и продолжала Андра свой ментальный рассказ: «Он забрал тебя, но даже таким образом не сумел прикоснуться к Сущности».

Спрашивал Алрик мать и о расе творцов: как случилось, что цивилизация их пала... а сама Андра выжила?.. «Я принадлежала к касте Юлаз, входили в которую ученые и школяры», - рассказывала творец. – «И, как и многие залонтрепы той эпохи, я столкнулась с Бедствием – чумой, более десятилетия свирепствовавшей в нашей империи. Они пожирала тела изнутри – как нас, залонтрепов, так и животных. Я выжила, ибо в порядке эксперимента был проведен ритуал: тело мое заморозили на долгие годы, надеяясь за это время изыскать исцеление от недуга. На тот момент мне было девяносто девять лет... половина жизни...»

Вопросил Алрик и о том, что именно произошло, когда он коснулся ее руки. «Видишь ли, творец не с рождения связан с Сущностью», - пояснила Андра. – «Когда он достигает совершеннолетия, происходит Единение, и дитя, направляемое наставника, открывает свой истинный потенциал. Твой отец не знал об этом; именно поэтому он так и не достиг желаемого». «То есть, ты провера ритуал сейчас?» - изумился Алрик, и подтвердила Андра: «Это скорее не ритуал, а то, что происходит с нами по достижении определенного возраста. И если бы мы оставались вместе, произошло бы куда раньше. Но да, коснувшись моей руки, ты познал Единение. И высвобожденная при этом энергия прекратила действия моего проклятия. По крайней мере, частично... я все еще не могу двигаться».

«То есть, я могу обрести мощь Сущности?» - уточнил Алрик. «Нет», - изрекла Андра. – «Единение дает лишь ключ... а отыскать дверь, к которой он подходит, необходимо самостоятельно. Но да – в тебе пробудилась возможность обрести ту невероятную мощь, о которой грезил Исамо».

«А песня?» - выдавил Алрик, пытающийся осознать последние откровения. – «Ты говоришь, что взывала ко мне? Чтобы я... спас тебя?» «Да, я делала это с тех пор, как твой отец забрал тебя у меня», - отвечала Андра. – «Но лишь недавно я начала... чувствовать твое присутствие. Я пыталась сосредоточить свои помыслы на тебе, и направить их в мир. «Телепатия», как вы это называете. Песня – должно быть, таким образом темные уголки моего разума выражали мои эмоции».

Стало быть, Песнь Призрака – всего лишь эхо подсознания несчастной матери, взывающей к своему потерянному сыну?.. Возможно, проявление его каким-то образом связано с гибелью Исамо в последнем сражении в замке Грейфелла и прекращением действия заклинаний, воздействующих на Андру... ведь первые случаи кровного жара произошло около шести месяцев назад... «Но почему же песнь твою слышат лишь маги?» - задал Андрик следующий вопрос, и отвечала Андра: «Разве это не очевидно? Потому что обретшие магию находятся ближе к Сущности – и лишь они восприимчивы к моей телепатии. Конечно, я не знала, силен ли ты в магии достаточно, чтобы услышать мой зов, но очень уповала на это. Я не знала, какую форму примут мои мысли, но для нашей расы, как оказалось, это песня. Та, которая привела в итоге тебя сюда, чтобы избавить мать от страданий».

«Тебе кое-что следует знать», - вынужден был вымолвить Алрик. – «Твоя песнь гибельна для всех тех, кто не обладает магическим даром. Тысячи умерли: мужчины, женщины, дети... Какая бы ни была магия в песне, она сожгла их кровь в венах». Андра растералась: подобного откровения она никак не ожидала, и даже помыслить не могла, что зов может оказать подобный эффект на смертных... Конечно, теперь страдания прекратятся, ведь она обрела сына...

Тело Андры изогнулось от страшной боли, и после обмякло; поток жизненной энергии творца оказался исторгнут из смертной оболочки, устремившись к амулету, коий сжимал в руках ступивший в зал Предвестник Света. «Это было необходимо», - бросил Лакейн ужаснувшемуся Алрику. – «Ведь я только что исполнил пророчество Аонира: ‘Ища исцеление, Пария отыщет истину. Утраченная мать будет найдена и пробудится ото сна’. И это позволило мне обрести ее сущность». «Ты знал о моей матери?..» - потрясенно вопросил Алрик, и Предвестник не стал отпираться, подтвердив: «Да, знал... Я знал, что источник кровного жара – мать-творец, стремящаяся отыскать свое дитя. Но я не знал, где найти ее, потому направил на поиски ее ребенка, Парию. Вот только я не ожидал, что он окажется сыном Исамо Тахара».

«Но зачем?» - Алрик все еще не мог понять мотивов человека, только что столь хладнокровно покончившего с его матерью. «Потому что мне нужна была ее сущность», - пояснил Лакейн. – «Ибо она – ключ к Сущности более великой, кою именуем мы ‘Вечным Пламенем’. Обладая подобным могуществом, я сумею открыть Врата и позволить Аониру вернуться в мир. Мне жаль, Тахар. Но сущность твоей матери... послужит сему миру. Надеюсь, ты поймешь».

«Пойму?» - задохнулся от гнева Алрик. – «Ты же убил ее!» «Мертво ее тело, но не разум», - возразил Предвестник. – «Внутри этого талисмана она продолжает жить... именно это пытался содеять твой отец, но так и не преуспел».

Спрашивал Алрик, как Предвестник поступил с его спутниками, которые оставались у дверей. Пожав плечами, отвечал Лакейн, что усыпил их заклинанием; надобность в них отпала, и ныне сих Осквернителей ожидает правосудие культа Праведного Света.

«Все равно не понимаю», - признался Алрик. – «Неужто все это необходимо было лишь для обретения тобой Сущности? Вечного Пламени?» «Нет, необходимо было остановить кровный жар», - отвечал Лакейн. – «Хоть ты можешь и не верить в это, но я действительно пекусь о мирянах Эо так же, как отец богов печется о своих чадах. Потому я остановил чуму – как и приказал мне Аонир. Но он также открыл мне, что очищение мира, освобождение его от Осквернителей – лишь первый шаг. Второй же требует силы... великой силы, и именуется ‘Открытием Врат’. Разлома в реальности, портала, через который пройдет Аонир. И для этого он избрал меня, смиренного своего слугу. Ему необходимо могущество Вечного Пламени, и знал он, что ключ к обретению его – Пария и его мать».

Алрик потребовал у Предвестника передать ему талисман, но Лакейн отрицательно покачал головой, заявив, что, согласно видениям Аонира, Пария должен умереть после того, как будет найдена его мать. Лакейн свято верил в то, что поступает правильно, в полном соответствии с волей отца богов. Пария исполнил отведенную ему роль и должен безропотно принять уготованную участь.

Двое сошлись в противостоянии; Алрик Тахар теснил противника, и тот решился на крайние меры, посредством талисмана прикоснувшись к могуществу Вечного Пламени. Хаотические потоки энергии вырвались из артефакта, сокрушая подземные залы... Сознание Алрика милосердно угасло...

...Пробудившись, Алрик с удивлением осознал, что находится в своих покоях в Нексусе, а рядом с кроватью его остается Ирия. Заметив, что очнулся Тахар, эльфийка немедленно подозвала Ангара Арандира, лорда-маршала. На последнего Алрик смотрел во все глаза, пытаясь понять, как регент Североземья оказался в его тайном оплоте, в Муландире... И, кстати, хорошо бы понять, как оказался здесь он сам, ведь последнее, что помнил Алрик, это разрушающийся и падающий ему на голову потолок центральной залы лаборатории...

Алрик поведал Ангару о своей матери, об экспериментах, проводимых Исамо, о кровном жаре – ментальном зове, унесшим столько жизней!.. Рассказ казался абсурдным, но в то же время многое объяснял... В свою очередь Алрик поинтересовался у Ирии, как им удалось спастись, и эльфийка, пожав плечами, молвила: «Я же сама была без сознания, но наши солдаты рассказали мне, как было дело. Произошел взрыв и пламя излилось с небес... Воины Лакейна запаниковали, бросились в подземелье, чтобы спасти его. Должно быть, происходящее насторожило и нашу армию, разбившую лагерь у границ Топей. Именно ей мы обязаны своим спасением. Противостояния с ревнителями Света удалось избежать, ведь те полагали, что мы остаемся союзниками».

Объяснение сие вполне удовлетворило Алрика, и обратился он с вопросом к Ангару, появление которого в Нексусе все еще казалось ему событием неожиданным и откровенно неприятным: «Что же вы делаете здесь, лорд-маршал? И как долго я оставался без сознания?» «Теперь я просто Ангар», - поправил Алрика тот. – «Думаю, титулы сейчас неважны. И отвечая на второй твой вопрос, - пять недель. И если бы сердце твое не билось, мы бы вовсе сочли тебя за мертвого».

Рассказ Алрика многое прояснил для Ангара – в частности, каким образом Предвестник сумел обрести невероятные магические силы. «Если коротко, то культ Праведного Света захватил практически все земли дома Леонидар», - молвил Ангар. – «Око, Грейфелл, замок... все! Сектанты уже находились в пределах замка, когда Лакейн дал им приказ атаковать. Подобного мы не ожидали; то было не сражение – резня. Да, в случившемся есть моя вина, ведь я долгое время терпел присутствие культа Праведного Света. Признаю свою ошибку, и теперь сотни и тысячи людей расплатятся за нее своими жизнями».

«А как же королева?» - встревожился Алрик. «Она жива», - обнадежил его лорд-маршал. – «Предвестник знает, что не может покончить с ней, ведь если он сделает это и весть распространится, то, скорее всего, культ утратит поддержку мирян. Наши лазутчики доложили, что стража королевы и Праведный Свет заключили своего рода соглашение. Ведь долг стражи королевы – обеспечение ее безопасности, и ради этого они пойдут на все. Хоть я и не верю в то, что Лакейн собирается терпеть королеву подле себя долго... потому следует нам спешить».

«И он обладает ныне могуществом Вечного Пламени?» - уточнил Алрик, и отвечал Ангар: «Да, неким невероятно могущественным видом магии. Все сходится: он ‘поглотил’ дух твоей матери, и это позволило ему многое».

«Но зачем вообще начинать войну в Североземье?» - спрашивал герой. «Чтобы подготовить Эо к прибытию Аонира», - напомнил Ангар о конечной цели культа. Алрик утвердительно кивнул: стало быть, сектанты еще более яростно станут очищать мир от греха и от магов – Осквернителей. «Сейчас они стали еще более радикальны», - вздохнула Ирия. – «Убивают не только магов, но и всех, кто отказывается обратиться в их веру. Предлагают мирянам выбор: присоединиться к культу или погибнуть».

Лорд-маршал постановил, что с Алрика Тахара сняты все обвинения, и восстановлен он в звании капрала в рядах солдат Североземья. Алрик же признался, что краткое Единение с матерью, похоже, открыло в нем потаенные силы, и позволит ему также прикоснуться к могуществу Вечного Пламени... Хоть доподлинно не знал; для того, чтобы осознать и научиться направлять сии новые силы, ему понадобится некоторое время.

«Да, тело твоей матери мы перенесли сюда, в Нексус», - молвила Ирия. – «Думали, что она в коме, в том же состоянии, что и ты. Но теперь, после твоего рассказа, я понимаю, что с ней. Тело ее не мертво, просто лишено духа». «Еще одна причина покончить с Лакейном», - процедил Алрик, и Ангар признался, что войско Праведного Света в настоящий момент следует к Муландиру, дабы покончить с последним очагом сопротивления владычеству культа в Североземье.

В помещение вбежал солдат, доложив, что силы культа уже на подходе, и предстоит дать им бой в самое ближайшее время. Кроме того, по словам солдата, присоединились к культу солдаты дома Утран под началом сестры лорда-маршала, леди Миры Эмелины Арандир, правительницы дома Утран. Последнее стало для Ангара полной неожиданностью; примкнула ли Мира к культу по доброй воле, или же Предвестник заставил ее это сделать?.. Ангар собирался непременно выяснить это...

Силы культа и союзников их окружили Муландир, намереваясь прорваться в город сразу с четырех направлений. Но и сподвижники Алрика не сидели без дела, возглавив оборону; за последние недели Исегримм сумел разработать и возвести близ городских стен башни, разящие подступающих противников сполохами магических энергий.

С северо-западного направления защитников Муландира атаковали силы дома Утран, возглавляемые сестрой лорда-маршала, ставшей правительницей земель земель Утрана после кончины супруга, Рикарда. Возглавив отряд солдат, Алрик сумел отразить натиск, покончить с двумя полководцами дома Утран. Мира сражалась неистово, но, осознав, что битва проиграна, приставила кинжал к своему горлу, заявив, что перережет его, если дерзнуть герои приблизиться к ней. Помня об обещании, данном Ангару, Алрик позволил Мире удалиться, и ты, сыпя проклятиями и угрозами, ретировалась... Исегримму поведение дворянки показалось донельзя странным, и они обещал поделиться с Алриком своими соображениями позже, по завершении сражения.

Сам лорд-маршал тем временем верховодил обороной юго-западных врат Муландира, подступали к которым наемники-Смертоносцы под началом старого знакомого Алрика, норита Катраса. Последний не имел ничего против защитников города, он лишь исполнял приказ, ведь культ Праведного Света не оставил ему выбора – в случае отказа от кампании наемников ожидала гибель. Впрочем, когда подначальные Ангару Арандиру солдаты разбили катапульту наемников, забрасывающую город огненными шарами, решимости у наемников заметно поубавилось, и Катрас приказал воинам своим отступить.

А Алрик и спутники его уже спешили к юго-восточным вратам, где держали оборону доблестные морхири под началом Провидицы Элеон. Силы сектантов схлестнулись с эльфами, и верховодил отрядом поборников Праведного Света жрец, лицо которого скрывала маска. Непостижимо, но одному ему ведомыми заклятиями сей священнослужитель лишал эльфийских чародеев магических и жизненных сил, и те падали с ног от усталами, коей не имели возможности противиться... К счастью, присоединившиеся к эльфам герои сумели отразить натиск, перебить сектантов, сразив в том числе и жреца.

Лишенную сил Элеон Ирия вызвалась перенести в Нексус, а герои уже спешили к последним, северо-восточным вратам Муландира, где орки Гора сошлись в противостояни с неистовыми фанатиками Кары, направляемыми Лилиат. Последняя свято верила в скорое возвращение Аонира, ровно как и в необходимость очистить смертный мир от греха мечом и топором...

Орки обратили воителей Кары в бегство; уцелела и Лилиат... Последнее из осаждавших Муландир воинство удалось разгромить, и герои вернулись ко входу в Нексус, где Исегримм поделился с ними своими мыслями касательно состояния Миры Утран. Пока Алрик оставался в беспамятстве, гном провел немало экспериментов с руной, переданной Тахару Лакейном, и пришел к выводу, что с помощью подобного артефакта возможно контролировать разум и действия смертных. Стало быть, руна не только пробуждает магию Камней Богов, ее возможности куда шире!.. Алрик попытался было указать Исегримму на то, что подчинять себе таким образом людей аморально, но неведомо, внял ли гном его словам...

Лорд-маршал занялся усилием стражи на городских стенах и у врат; если силы Предвестника Света вновь решат нанести удар, им надлежит быть во всеоружии. Алрик же использовал небольшую передышку перед скорым военным советом для того, чтобы пообщаться с верными товарищами. Исполненные ныне доверия к своему лидеру, те делились с Тахаром своими потаенными мыслями и переживаниями.

«Помнишь, я рассказывал тебе о Ррейн, шамане из моего племени?» - тихо и печально произнес Гор, обращаясь к Алрику. – «Перед тем, как стать шаманом, каждый должен пройти так называемое ‘Железное Испытание’. Я немного слукавил, когда рассказывал тебе прежде, что обучался шаманизму в одиночестве. Это не совсем так. На пятый год моего обучения старейшина принял и иную орчиху, Ррейн. Она была на два года меня моложе. Сперва я относился к ней крайне ревностно, страшась утратить свое положение, однако она не обижалась и никогда не опускалась до моего уровня. С годами мы стали друзьями. Она была мне как сестра... и, в отличие от моих родичей, понимала меня... Те далекие дни, проведенные в орочьих степях, особенны для меня. Целые недели оставались мы с дикоземье, исполняя поручения старейшины, и была в этом некая свой красота...

На Железное Испытание старейшина нас обоих отправил одновременно, что было неожиданно. Мы мало что знали об испытании, ведь шаманам запрещено говорить об этом... И сейчас, рассказывая обо всем тебе, я нарушаю свою клятву... Нам было сказано углубиться в пещеру глубоко в недрах Барга Гор, и через неделю странствия мы ступили в престранный зал, украшенный наскальными рисунками и символами, подобных которым я прежде не видел. Казалось, будто сами хранители высекли их в камне!.. И зал был пуст, а пол в нем – ровен, как отполированный камень; в каждом углу зала пребывали жаровни, в которых полыхало пламя... Ррейн была озадачена так же, как и я, но все же мы вдвоем ступили в зал.

А в следующее мгновение выход из него исчез, и за спинами нашими возникла стена. Мы предположили, что это и есть Железное Испытание, и наша задача – отыскать иной выход, потому и приступили к поискам... но это оказалось бессмысленно... Мы провели в заключении следующие четыре дня. Мы молились, изучали наскальные символы, но так и не смогли заставить стену исчезнуть. На пятый день запасы провизии подошли к концу, и остался у нас лишь наполовину полный мех с водой... А на восьмой день закончилась и вода... Жажда сводила нас с ума. Мы обыскивали каждый уголок зала в поисках хотя бы капли влаги. Всепоглощающая жажда – самое страшное, что только может произойти.

На одинадцатый день нам с Ррейн казалось, что мы горим изнутри, а на двенадцатый мы были в шаге от гибели. Тогда-то мы и увидели один и тот же сон, больше походящий на видение. В нем мы оставались в том же зале, но были лишены тел и подобны духам. Сперва я решил, что мы умерли, но затем я увидел, что пол залит кровью, и она горит. Настенные рисунки и символы начали двигаться, искажаться, подобно танцующим теням. И тогда я понял, наконец, что там изображено – то, что, ожидалось от нас... то, что необходимо, чтобы выбраться оттуда.

Зарах требовал сражения. Либо один из нас падет от руки другого, либо мы умрем вместе. Железное Испытание невозможно пройти двоим... Наш старейшина знал, что произойдет, и все равно отправил нас двоих сюда... И все же я готов был умереть, но не сражаться с Ррейн. Я так и сказал ей. Бог, который требует от орка, чтобы убил он свою сестру, не является богом, достойным поклонения... Но Ррейн не хотела меня слушать. Она утверждала, что если мы оба умрем, стало быть, наши жизни будут потрачены впустую. Я разозлился, спросил, хочет ли она сражаться со мной. Она ответила, что хочет, чтобы я просто убил ее. Ведь она и без того слишком слаба, чтобы покинуть пещеру, а у меня все еще есть на это шанс... Я все еще считал, что все это – жестокая шутка, и, быть может, у нас еще некий призрачный шанс спастись...

Когда я уснул, она вытащила мой кинжал, вложила его мне в руку и без колебаний перерезала им себе горло. Я открыл глаза, узрев, что стена бесследно исчезла. Дул ветер, а снаружи шел дождь – впервые за долгие месяцы... Когда я вернулся в лагерь, то сперва накричал на старейшину, а затем разрыдался. Он молча выслушал меня. А затем сказал, что мы оба знали, что на кону... И все же сделали выбор и приняли для себя последствия, с которыми мне предстоит жить... На следующий день он нарек меня шаманом».

Признался Гор, что по сей день винит себя в случившемся, осознавая при этом, что Ррейн сделала свой выбор, и надлежит лишь почтить его. Да, они оба желали стать шаманами – избранными Зараха, и оба заплатили свою цену – каждый по-своему. «Помнишь, ты спрашивал меня, почему я считаю, что оруки должны стремиться к большему?» - закончил шаман свой рассказ. – «Ррейн помогла мне осознать это. Большинство орков просто перебили бы друг друга в пещере – но она поступила иначе. Вместо того, чтобы предаться животным инстинктам, она пошла на жертву». Алрик поблагодарил Гора за столь откровенный рассказ, и орк, отмахнувшись, попросил оставить его одного.

Ирия высказала Алрику свое искреннее сочувствие, ведь то, что случилось с матерью его, чудовищно. После чего герой просил эльфийку рассказать о том, по какой причине покинула она Файнон Мир. «Я уже говорила тебе, что отец относился ко мне просто как к... инструменту», - молвила Ирия. – «И когда он умер, я решила стать послушницей, дабы в будущем занять свое место в жречестве Элен. Не знаю, зачем... Прежде мы с отцом обсуждали, что именно так следует поступить, если вопрос с удачным замужеством не удастся решить. А, возможно, я просто привыкла подчиняться отцу, и решила посвятить жизнь исцелению недужных и поклонению природе...

Но в первый же год, проведенный в послушничестве, я познала любовь, и все казалось идеальным. Жрицы нам препятствий не чинили, ведь любовь – дар Элен. Я была счастлива, ведь нашла, наконец, того, кто по-настоящему понимал меня. И кроме того, и в послушничестве я была лучшей во всем, посему многие стали смотреть на меня косо. Друзья моего возлюбленного стали нашептывать ему, что он для меня – как домашняя зверушка, не более, неудачник, и я терплю его рядом лишь для того, чтобы показать окружающим свое превосходство. Он был молод, как и я, а юные часто действуют на эмоциях. Видишь ли, мы, послушники, всегда знали, что обучение жречеству заканчивют лишь четверо из двадцати. И если завершишь ты обучение неудачно, то клеймо сие пребудет с тобой всю оставшуюся жизнь. И оные послушники позаботились о том, чтобы мой... возлюбленный узнал об этом. Он стал видеть во мне соперницу, но я этого не понимала! Я даже помыслить не могла, что он прислушается к их речам, что отринет наши отношения ради своих потаенных страхов и гордыни...

Он знал, что я по природе своей любопытна, и однажды предложил отправиться с ним на одно «приключение». Конечно же, я согласилась. Мы выскользнули из здания той же ночью, прокрались к библиотеке. Дверь была закрыта, но он откуда-то вытащил ключ, и, усмехнувшись, отомкнул ее. То было безумие... жрецы подобного не терпели. Мы рисковали своим послушничеством, а я даже не знала причину этого... Он взял меня за руку и мы направились к покоям Верховной жрицы, и лишь когда оказались внутри, он рассказал, для чего мы сюда пришли. Чтобы открыть Гримуар, книгу заклинаний Верховной жрицы. Это было донельзя глупо, но в ту пору я была слепа от любви и донельзя наивна. Он насмешливо заявил, что я не смогу открыть книгу и прочитать хотя бы одно из заклинаний, на что я рассмеялась, и, открыв Гримуар, начала чтение.

Если коротко, я утратила контроль над магическим двеомером. Заклинание оказалось слишком сложным для меня, и взрыв магических энергий привел к пожару в библиотеке... Конечно же, это был конец моего послушничества. Меня бросили в Клеть Стыда и приговорили к двенадцати годам мытья полов и прочих работ... Для моего возлюбленного же и его друзей это была победа. Конечно, он сожалел о содеянном, но чувств и доверия между нами больше не существовало.

Ночь после суда мне позволили провести в своих покоях. Я собрала свои вещи и просто ушла». В ту пору Ирия никак не могла взять в толк, как можно отринуть все ради глупой гордыни. Но осознала, что, похоже, где бы ни была она, для окружающих она всегда пребудет чужой. Алрик же заверил эльфийку, что искренне рад тому, что она остается рядом; быть может, среди подобных им изгоев она обретет свое место в жизни.

Обратившись к Андергасту, Алрик просил чародея продолжить рассказ о себе, молвив: «Когда ты рассказывал про Лейну, мне показалось, что вы – не просто коллеги». «Спрашиваешь, любили ли мы друг друга?» - уточнил Андергаст, сохраняя свою обычную невозмутимость. – «Вообще, термин ‘любовь’ неопределен, и теории касательно его противоречивы». Чародей пустился в пространные рассуждения, что суть любви – исключительно в продолжении рода, а все иные трактовки – не более, чем наслоения, призванные возвысить суть основного инстинкта представителей смертных рас.

«С Лейной я ощущал некую... связь», - медленно произнес Андергаст. – «Прежде я не испытывал ничего подобного. И для меня связи между людьми всегда были чем-то непостиживым». Да, прямой и практичный маг с превеликим трудом понимал эмоции других людей, распознавал подоплеку сказанных им слов. «Но когда появилась Лейна, мы осознали, что прекрасно понимаем друг друга», - молвил Андергаст, - «или, по крайней мере, мне так казалось. Как будто тот барьер, тот панцирь, что отделял мой разум от остальных, не существовал для нее. И я не мог объяснить, почему. Когда я осознал, что между мной и Лейной возникла связь, сперва это меня ужаснуло. Я не мог сосредоточиться, я целыми часами оставался в своем кабинете, ничего не делая и даже не осознавая этого. Однако я все равно не испытывал ни малейших чувств по отношению к остальным – ко всем, за исключений Лейны. И это озадачивало меня... В отличие от меня, Лейна не пыталась ничего анализовать, не искала причин. Возможно, это и делало наши отношения уникальными – мы принимали друг друга такими, какие мы есть. Она не указывала мне, как следует себя вести, и я поступал так же. Даже когда она вознамерилась покинуть гильдию, а я – остаться, мы просто приняли решения друг друга».

«То есть, ваши отношения завершились, когда встал вопрос о том, должна ли гильдия изобретателей продолжать поддерживать нейтралитет?» - уточнил Алрик, и Андергаст поправил его: «Нет, ‘отношений’ как таковых у нас не было. Да, чувства были взаимны, но у нас никогда не возникало желания объединиться в ячейку общества. И да, разногласия разорвали нашу связь. Она ушла и никогда больше не вернулась. Она поступила так, как считала правильным, и я не виню ее за это, и нисколько не чувствую себя ‘преданным’». Чародей не пытался разыскать былую возлюбленную. До него доходили слухи, что Лейна пытается поддержать магов в землях Леонидара, но подробностей он не знал. И не знал он, как поступит, если однажды встретятся они вновь.

Ионна в беседе с Алриком продолжила свой рассказ о том, как избрала стезю убийцы. «Однажды мы с хозяином отправились на празднество», - говорила девушка, - «присутствовали на котором слуги Короны, зажиточные купцы, дворяне. Мой хозяин знал всех власть имущих в Грейфелле. В задачу мою и других рабов входило ублажение гостей... Около полуночи один из мужчин повел меня в свои покои. Эту игру я усвоила давным-давно и не сопротивлялась. Но на этот раз он настаивал на том, чтобы я говорила, будто лоблю его. Я так и делала, но он утверждал, что я говорю фальшиво, а после, разозлившись, начал меня душить. Я начала терять сознание, когда ощутила, будто что-то... пробудилось в моем разуме. Моя магия вырвалась на свободу. Да, становление Сновидицей означает «раскол» разума. Ты открываешь себя мыслам и эмоциям других, а свои утрачиваешь».

«То есть, Сновидцы не чувствуют и не думают?» - изумился Тахар. «Нет, просто мы делаем это по-другому», - отвечала Ионна. – «Я на протяжении долгого времени изучала поведение людей. Я знаю, как вливаться в общество, делать вид, что я такая же, как остальные, но разум мой – совершенно иной. Это очень сложно выразить словами...

Продолжая свою историю, признаюсь, - я убила того мужчину. Это не было моим сознательным выбором. Я просто закрыла глаза, потянулась к разуму этого человека... и сокрушила его. Он упал... как беспомощная кукла, которой разом перерезали веревочки, связывавшие ее с кукловодом. Тогда я впервые ощутила потребность прикончить его, услышать его крики... Увидеть, как рука моя лишает его жизни... Я так и поступила... А потребность убивать... она осталась со мной. Думаю, в тот момент, когда разум мой раскололся и стала я Сновидицей, я и обрела ее. С тех пор я находила насилие и кровопролитие невероятно возбуждающими. И, убивая, чувствовала себя по-настоящему живой. Честно говоря, в основном я что-то чувствовала лишь при подобных обстоятельствах...

Узнав об открывшимся даре Сновидения, мой хозяин сделал меня убийцей, своим оружием. Более того, мне самой были крайне необходимы его поручения по расправе над кем-либо!.. После того, как хозяин погиб, я раздумывала над тем, не оставить ли мне все это. Но нет... убийства мне необходимы так же, как ребенку необходима его мать... Если я не утолю эту жажду, то просто умру... не физически, но ментально. Я знаю это».

Конечно, у Ионны были и свои принципы. Во-первых, она брала в первую очередь контракты на убийство преступников, во-вторых, никогда не убивала матерей и детей. Она не считала себя эдаким судьей, вершащим правосудие, вовсе нет; Ионна была убийцей, и прекрасно отдавала себе в этом отчет.

Кроме того, поведала Ионна Тахару и о своей подруге - Миле, убийце, провела с которой целые пять лет. «Я не испытывала к ней эмоцией», - призналась девушка. – «Мы оставались вместе, потому что были похожи. Потому что она понимала меня, а я понимала ее без слов. Не думаю, что когда-нибудь смогу еще раз испытать нечто подобное... Мила тоже не испытывала эмоций, хоть и не была Сновидицей - просто родилась такой. Она относилась к людям более открыто, изучала их – возможно, думала, что таким образом сумеет «превозмочь» свою природу. Но у нее не вышло».

«И как же это случилось?» - вопросил Алрик. – «Кровный жар?» «Мы странствовали с торговым караваном неподалеку от Вечного Света, возвращались в Грейфелл», - поведала Ионна. – «Разбили лагерь в маленькой роще... когда проявились первые симптомы. Старик – один из набольших каравана – вдруг начал кашлять кровью. Недуг распространялся стремительно. Три четверти входящих в наш отряд оказались заражены... Но меня не посещала даже мысль о том, что Милу может постигнуть та же участь». Рассказывала Ионна, как, узнав о заражении своем, Мила покончила с собой, приняв яд и избежав боли и страданий, кои несет с собою кровный жар. Что же чувствовала Ионна?.. Девушка затруднялась ответить, считая, что Мила сделала единственно верный и разумный выбор в той ситуации.

Наконец, Алрик поинтересовался у Ангара Арандира: как так произошло, что Лакейн обрел огромное могущество и сплотил за собою великое множество людей? «Думаю, он просто сыпал соль в раны, оставшиеся после Войн Магов», - отвечал лорд-маршал. – «Несложно сплотить за собою отчаявшихся людей. Он просто дал им простой ответ на сложный вопрос, и люди поверили ему. Но он на самом деле верит в то, о чем говорит... в возвращение Аонира, которое произойдет сразу же, как только человечество очистится от греха. И это тревожит меня больше всего: нет ничего более страшного, нежели фанатик, обладающий невероятной магической силой. Твой отец – лучший пример».

Что касается Сентензы, но в этом вопросе полагал Ангар, что вины Алрика в гибели генерала нет. Да, преследовал беглого преступника Нория по приказу лорда-маршала, однако последний и помыслить не мог, что начнет генерал охоту на ведьм в Искандере, развяжет сражение у Ока... Нория счел поступок Алрика в Лианноне личным предательством, ведь воспитанник был для него почти как сын. «Видишь ли, Тахар, мы с ним – люди, рожденные войной», - говорил Ангар. – «И когда ты видишь, как гибнут твои солдаты, слышишь, как плачут вдовы и сироты – это меняет тебя, необратимо. Ты должен как-то жить с этим, и Сентенза попросту замкнулся в себе... Но он всегда поступал исключительно во благо Североземья. Он видел истинное лицо Предвестника еще до того, как тот открыл его, а я не внял его предупреждениям... что оказалось роковой ошибкой. Кто знает... быть может, если бы я послушал его, все не зашло бы так далеко».

«Но как ты оказался здесь?» - спрашивал Алрик. – «Разве не был ты в Грейфелле, когда Предвестник захватил власть?» «Нет, не был», - молвил Ангар. – «Иначе сейчас бы мы не разговаривали. Мы возвращались в город той ночью, когда все произошло. То был сложный выбор... но я все же понял, что надлежит оставить гордость и забыть об атаке замка Грейфелла, ведь это равносильно самоубийству для моего небольшого отряда. Мы отступили, решив направиться в Искандер, ведь до нас доходили слухи о твоей армии. Там мы повстречали одного из ваших лазутчиков, а после – эльфийку, Ирию из Файнон Мир. И она решила провести нас в Муландир. Сперва твои солдаты относились к нам с недоверием, но все же осознали, что сражаемся мы теперь на одной стороне».

...Наконец, герои собрались на военный совет, дабы определиться с дальнейшими своими шагами по противостоянию культу Праведного Света, сделавшего Грейфелл своим оплотом. «С одной стороны, этот город был построен с расчетом на противостояние любой осаде», - произнес Ангар, обращаясь к присутствующим в чертоге. – «С другой, если мы все же захватим его, то отсечем змее голову: с гибелью Лакейна культ окажется повержен. Но нет смысла обманывать себя: сражения за Грефелл станет кровавым, и если мы хотим обрести хоть малейший шанс на победу, то должны заручиться поддержкой оставшихся благородных домов: Утран, Халлит и Вульфгар. Кроме того, стоит попытаться усилить и твои текущие союзы, Тахар... Но прежде, чем мы попытаемся организовать встречу глав домов, надлежит развеять заклинание, с помощью которого Предвестник удерживает в подчинении мою сестру, Миру».

«Думаю, это несложно», - молвил Исегримм. – «Нам нужно просто отыскать того, кто управляет ее действиями, забрать руну и уничтожить ее здесь, в Кузне Нексуса». «А разве управляет ей не сам Предвестник?» - вопросил Алрик, на что гном отрицательно покачал головой: «Сомневаюсь. ‘Манипулятор’ должен находиться поблизости от своей жертвы, потому думаю, что это кто-то из армии леди Миры. Твоя руна, Тахар, ощутит близость руны иной, и ты поймешь, когда окажешься поблизости от искомого нами индивида».

«Вот мой план», - продолжал говорить лорд-маршал. – «Силы Предвестника разбили лагерь в Искандере, близ границ Утрана и Вечного Света. Именно там Исамо Тахар начал свое восстание, а недавно тебя, Алрик, там ненадолго взял в плен Сентенза. Предлагаю нанести удар и захватить замок. Предвестник вынужден будет контратаковать, а ближайшим войском будут силы дома Утра, возглавляемые моей сестрой. Мы станем удерживать замок, отражая натиск армии, в то время как ты, Тахар, наряду со сподвижниками зайдете к врагу в тыл, отыщите владельца руны и сразите его. Но вам придется действовать быстро, ведь долго мы против армии Утрана не продержимся». «И после того, как леди Мира освободится из-под ментального контроля, мы попытаемся получить поддержку домов Халлит и Вульфгар», - подвел итог Алрик, и Ангар предложил обсудить дальнейшие шаги кампании позже, после успешного завершения текущих.

В чертог ступил один из солдат, и, обратившись к Тахару, сообщил, что дозорные захватили в плен подозрительного человека – судя, по всему, принадлежащего к культу Праведного Света. Тот утверждал, что должен передать некое сообщение Алрику Тахару, посему солдат счел необходимым уведомить того о незваном госте.

По завершении встречи Ангар и Алрик остались в чертоге вдвоем, и вопросил последний: «Как считаешь, что произойдет, если королева придет в себя?» «Обязательно придет», - подтвердил Ангар. – «Целители утверждают, что ей уже лучше». «Они говорили это с тех самых пор, как дракон ударил ее, и она погрузилась в кому», - напомнил Алрик, и отвечал лорд-маршал: «В жилах королевы течет кровь гибернийцев. И пока ее сердце продолжает биться, я не стану думать об ином исходе. Большинство придворных, однако, полагают, что у королевы Айелит нет наследника. Но он есть». «Правда?» - поразился Алрик. – «И кто же?» «Ее кузен», - молвил Ангар. – «Наследие королевы, способность... дарить жизнь принадлежало исключительно ее линии, именно поэтому нет у нее ни братьев, ни сестер. Однако, если верить слухам, у ее дяди, Арнота, Аейлита, остался сын-бастард. Корона пресекла всякое распространение этого слуха, ведь этот претендент далет от идеального наследника престола. И сейчас я не хочу углубляться в детали. Это неважно, и останется таковым, пока королева жива».

Лорд-маршал предлагал Алрику заручиться поддержкой хотя бы части паладинов, Железных Соколов. «Понимаю, Фиал Дарг – куда более страшная угроза мирянам, нежели культ Праведного Света», - говорил Ангар. – «Я бы предложил тебе заключить с ними сделку: они передают под наше начало отряд ветеранов-паладинов, а мы оставляем с ними в два раза больше пехотинцев, и, возможно, мастеровых. Я считаю подобную сделку справедливой, ведь Железные Соколы легендарные, и одно их присутствие среди нас воодушевит солдат». «Сомневаюсь, что нам это удастся», - произнес Алрик. – «Верховная хранительница Аренор чуть было не потеряла гробницу, потому что была слишком упряма, чтобы объединить силы со Смертоносцами». «Учитывая, что те теперь сражаются на стороне культа, недоверие ее было оправданным, верно?» - усмехнулся Ангар. – «Но ты прав: договориться с Верховной хранительницей... сложно. Однако, по словам Ирии, она усвоила тот урок». Попытка – не пытка... И теперь, когда Алрик Тахар с помощью руны пробудил немало Камней Богов в землях Фиары, перемещение между отдаленными землями происходит практически мгновенно, и не тратят боле они недели на долгий, изнурительный марш.

У выхода из чертога Алрика дожидался Гор. «Племя Пепельных Грабителей означилось у подножья Барга Гор», - изрек шаман. – «Если мы одержим верх над ним и сразим вождя – так же, как Крелла, орки сии присоединятся к нам». «Пепельные Грабители?» - нахмурился Алрик, и напомнил орк: «Ты уже встречал это племя у Надежды Фарлорн. Очень агрессивны, и желал Крелл, чтобы и Повелителя Огня стали таковыми. И они кочевники – никогда подолгу не остаются на одном месте... Я думаю, что появление их у Барга Гор связано с тем, что вождь Пепельных Грабителей, Каган, ненавидит меня». «Почему?» - удивился Алрик. – «Потому что ты убил Крелла?» «Ты помнишь, я рассказывал тебе о своем испытании?» - молвил Гор. – «О Ррейн?.. Каган – брат Ррейн, и по сей день уверен он в том, что это я убил ее. Я пытался сказать ему правду, но все закончилось дракой, в которой я поверг его. И это унижение еще больше разожгло в душе его ненависть ко мне...» Больше Гор никогда не пытался переговорить с Каганом, да и племена их оставались вдали друг от друга. Но теперь вождь Пепельных Грабителей, судя по всему, прознал, что Гор объединил Повелителей Огня и встал во главе племени».

«Мы должны как можно скорее покончить с сей угрозой», - настаивал орк. – «Лазутчики донесли, что и силы культа стремятся атаковать подножье Барга Гор. Повелители Огня не смогут противостоять двум армиям одновременно. Культ надеется покончить с нами, орками, ведь мы, как и темные эльфы – творение богов-отступников, и подлежим искоренению. Лакейн не остановится на распространении власти своей на землях Североземья – он хочет подчинить себе целый мир!» Конечно, Гор хотел бы, чтобы Каган внял голосу разума, однако если не случится сего, им останется лишь сразить брата Ррейн...

Алрик покинул Нексус, ступив на улицы Муландира и устремившись к выходу из пещер – туда, где стражи удерживали схваченного посланника. По пути присоединилась к нему Ионна, сообщив о том, что прибыл в город эльф, передав сообщение от Вардена Мерелита, одного из Провидцев морхири Зеленолистья. «Им нужна твоя помощь», - молвила Ионна. – «Провидец наряду со сподвижниками ожидают в сердце джунглей Зеленолистья, блин руин Хаалаяша». Что позабыли эльфы у древнего гибернийского града?..

Схваченный посланник утверждал, что к культу не принадлежит, ибо он – простой селянин, коего некий человек, заплатив хорошие деньги, просил передать сообщение «капралу Тахару», не более. Сообщение было донельзя коротким – «друг» просил Алрика о скорой встрече в Вечном Свете... Стражам Тахар велел отпустить посланника, и тот, пробормотав слова благодарности, устремился прочь.

...Что ж, настало время приступить к поиску новых союзников для грядущего противостояния с культом Праведного Света. Магия Камня Богов перенесла героев к подножью Барга Гор, где лазутчики, принадлежащие к племени Повелителей Огня, сообщили Гору о том, что Пепельные Грабители встали лагерем неподалеку от их оплота, а сектанты приближаются, и через два дня окажутся здесь, у горы. Обратившись к Алрику, Гор постановил, что завершить противостояние с орками надлежит до прибытия поборников Света; в противном случае – нет у них шансов на победу.

Ближайшие сподвижники Гора, принадлежащие к племени Повелителей Огня – старейшина Зирах, вождь Ксарр и мастеровой Ураш – укрепили стены орочьего форта и наряду с Верховным вождем и Алриком Тахаром определили стратегию противостояния противникам. Кроме того, орки-воители надедили свое оружие магией черного праха, оставшимся от сожженных Зарахом деревьев в час великого противостояния между богами – хранителями и отступниками.

Отряд, возглавляемый Гором, выступил к оплоту Пепельных Грабителей; надеялся Верховный вождь, что противостояния удастся избежать и дело решится миром. Каган, однако, на подобный исход не рассчитывал; раз за разом заверял его Гор в том, что не убивал Ррейн, на что Каган лишь сыпал оскорблениями, не в силах поверить в то, что сестра его добровольно отдала жизнь за этого жалкого шамана.

Неожиданно воинство культов атаковало орков; Каган приказал силам своим отступить, укрыться за стенами форта, и бой приняло племя Повелителей Огня... Судя по всему, донесения лазутчиков ошибочку, и силы Праведного Света уже достигли подножия Барга Гор... Оставив в оплоте отряд орочьих воителей для отражения атак Пепельных Грабителей, герои выступили к лагерю ревнителей Света; приходилось вести сражение на два фронта... Гор уповал на то, что если Повелителям Огня удастся покончить с армией культа, Каган выслушает его. «Племя Пепельных Грабителей уважает силу», - пояснил он остальным. – «Если мы сокрушим врага прежде, чем это сделает Каган, они могут сложить оружие в знак уважения к нам». Алрику подобный исход казался маловероятным, но ничего иного кроме расправы над Каганом предложить он не мог, а принимать подобное решение Гор наотрез отказывался.

Прослышав о противостоянии, из окрестных земель подоспели союзники Повелителей Огня, в том числе – отряд укротителей троллей под началом старого товарища Гора, Кареша. Присоединившись к воителям у стен форта, орки отражали непрекращающиеся атаки Пепельных Грабителей, в то время как герои расправлялись с силами культа Праведного Света.

И когда с теми было покончено, Гор предпринял новую попытку переговоров с Каганом, наряду со сподвижниками бесстрашно устремившись к оплоту Пепельных Грабителей. Для Кагана, однако, ничего не изменилось; да, его воители прониклись уважением к Гору, однако не посмеют ослушаться приказа своего вождя.

«Нет, это закончится здесь и сейчас», - постановил Гор, вытащил нож и, приставив его к своему горлу, изрек, глядя на Кагана в упор: «Помнишь, ты спрашивал меня, как я могу просто продолжать жить? Я не могу, но делаю это лишь потому, что она бы этого хотела. Но, похоже, единственный способ заставить тебя поверить мне – сделать то, что я хотел уже давно... Покончить со всем, раз и навсегда».

И Каган, выступив вперед, заверил Гора, что верит его... Но верит – не значит простить. И сейчас Верховный вождь Пепельных грабителей добровольно передавал племя свое заботам Гора; сам же удалялся прочь от мира, в отшельничество. «Сила, мудрость... все это чушь», - с горечью восклицал он. – «И Зараху, и иным хранителям плевать на нас. А теперь они и вовсе ушли... по крайней мере, в этом белоризцы правду говорят».

Каган покинул племя, и орки проводили его изумленными взглядами. В потрясенной тишине Гор обратился к Пепельным Грабителям, постановив, что теперь у них три пути: пасть от рук Повелителей Огня, пасть от рук сектантов Праведного Света... или же объединиться с соплеменниками Гора в могущественную орочью орду... Решение Пепельным Грабителям было несложно принять, и вскоре присоединились они к Повелителям Огня. Магия Камней Богов перенесла орочью рать в Муландир, где разбили они лагерь на отрогах города, с опаской поглядывая на соседей – Странников да эльфов-морхири.

...Герои вернулись к Клинку Аонира; теперь, когда кровного жара не существовало боле, нежити в сих пустынных пределах не наблюдалось. Вот только заметили Алрик и спутники его патрули воителей Кары, что стало для полной неожиданностью. Что позабыли сии сподвижники Лакейна здесь? Неужто противостоят они Железным Соколам... но почему?.. Ведь Праведный Свет должен ратовать за помощь ордену паладинов, несущих бдение близ темницы Фиал Дарг.

На одном из утесов повстречали герои менталиста Ральфа Адани, преследуемого фанатиками Кары. Поведал тот, что прежде принадлежал к гильдии изобретателей, но покинул оную наряду с Лейной. «Смертоносцы и Кара вторглись в каньон», - сообщил Ральф героям. – «Они атаковали крепость Железных Соколов». Менталист указал Алрику и спутникам его на старый лагерь в отдалении, остаются в котором немногочисленные паладины, отрезанные от основных сил в осажденной крепости. Обещали герои, что навестят как ставку Железных Соколов, так и лагерь менталистов.

Остающиеся в лагере паладины узнали как Алрика, так и лорда-маршала, опустили оружие. «Все случилось неделю назад», - рассказывали они героям. – «Мы все еще восстанавливали силы после противостояния нежити и надеялись, что Смертоносцы убрались восвояси. Но они атаковали и застали нас врасплох; нам едва удалось выбить их из крепости». После чего небольшому отряду Железных Соколов было поручено выступить к катапульте, пребывающей на вершине одного из утесов... когда атаковали их фанатики Кары; дрогнув, паладины бежали, и с тех пор оставались здесь, в стором лагере.

И сейчас Железные Соколы присоединились к армии героев, переброшенной к Клинку Аонира из Муландира магией Камней Богов. Ведомая Алриком Тахаром армия ударила по объединенным силам Кары и Смертоносцев, наголову разбила их, после чего встала лагерем у врат крепости, в то время как герои проследовали внутрь.

Верховная хранительница Аренор поблагодарила Арлика за столь своевременную помощь, ровно как и Ангара – как оказалось, своего брата-близнеца. «Я здесь не для того, чтобы спасти тебя, Аренор», - признался тот, - «а потому что мне нужна твоя помощь. Мне нужны хранители». «Я признательна вам», - озадаченно отвечала Аренор, - «но вы знаете, что Соколам не дозволено покидать каньон. Гробницы необходимо защищать до скончания времен». «Вам необязательно всем оставаться здесь», - изрек лорд-маршал. – «Мы предоставим вам достаточно солдат, чтобы вновь отстроить крепость и защищать ее, пока твои люди пребудут с нами. Как только Предвестник будет мертв, они вернутся в каньон». Поразмыслив, Аренор на предложение согласилась: если Предвестник действительно столь безумен, что осмелился напасть на Клинок Аонира, надлежит покончить с ним как можно скорее. Верховная хранительница приняла решение возглавить отряд из двух десятков подначальных ей хранителей, коий примкнет к армии Алрика Тахара в скором противостоянии той с воинством культа Праведного Света.

Разыскав в отдаленных пределах каньона отряд менталистов, герои обратились к предводительнице тех, Лейне ДаБрасо. Последняя поведала, что с тех пор, как покинули они гильдию изобретателей, посвятили себя помощи магам, но сейчас открыто противостоят культу Праведного Света, пришедшего к власти в Североземье. «Но почему вы здесь, в Клинке Аонира?» - осведомился Тахар, и отвечала Лейна: «Вы слышали когда-нибудь о Кольце Юры? В сражении с Фиал Дарг участвовала чародейка по имени Юра, и сдерживала она натиск сих созданий богов-отступников, пока хранители не заточили их. В сражении том Юра погибла, но кольцо ее все еще здесь, глубоко под песками. И мы хотим отыскать его». Магия кольца позволяет его владельцу ощущать ауру иных чародеев – даже на расстоянии; обладай менталисты подобным артефактом, сумели бы заранее распознать о готовящемся нападении на крепость Железных Соколов.

Пояснила Лейна, что собирается провести колдовской ритуал, и с помощью телекинеза извлечь кольцо на поверхность. Вот только магические энергии наверняка пробудят нежить, почему чародейка и просила героев защитить ее и иных менталистов от атак мертвяков... Те на предложение согласились, и сдерживали натиск нежити, пока вершили чародеи свой ритуал... И когда обрели они Кольцо Юры, Лейна предложила некоторым из сподвижников вернуться в Муландир вместе с Алриком – искусные маги тому не помешают. Сама же Лейна намеревалась продолжить противостояние культу; вернуться к Андергасту она еще не была готова.

...Герои вернулись в Вечный Свет, дабы встретиться с «другом», дожидающимся Алрика в сем граде. Таковым оказался никто иной как Бертранд Картель, и заверил он Алрика, что находится здесь без ведома Предвестника. «Ты знал?..» - напрямую вопросил Тахар, и Бертранд отрицательно покачал головой: «Нет. Он всегда очень высоко отзывался о тебе, несмотря на то, что ты – маг... Не думаю, что кто-то в Праведном Свете знал, как он собирается поступить. Но теперь я понимаю: ему необходимо могущество творца, чтобы открыть Врата. Не понимаю, правда, зачем ему убивать тебя. Ведь приведя Предвестника к творцу и прекратив кровный жар, ты послужил отцу богов – как и предвидел Лакейн».

«Ну, он также предвидел, что убивает меня», - хмыкнул Алрик. – «Так почему же ты здесь? Ты порвал с культом?» «Нет, конечно нет», - отвечал Бертранд. – «Я... просто тревожился о тебе. Я знаю, что ты собираешься сделать... вернуть Грейфелл. Но тебе не победить, Тахар, и начинание твое лишь приведет к еще большим страданиям. Аонир вернется... это божественный замысел, а задача нашего культа – удостовериться, что окажется он воплощен. Чем дольше ты противостоишь нам, тем больше крови проливается».

«К страданиям?» - поморщился Алрик. – «Мы не охотимся на магов, не завоевываем города и не насаждаем свою веру людям». «Думаешь, мне легко?» - вздохнул Бертранд, однако от веры своей не отступил. – «Нам приходится делать многое, что иные просто не в силах понять. Но это – ради высшего блага. Как однажды сказал Предвестник, этот мир... подобен опухоли. Единственный способ спасти его – вырезать ее, а это всегда больно. И да, я знаю, многие считают нас ‘злом’. Но это лишь потому, что не видят они всей широты картины – не видят красоты, которая явится им, когда мы очистим сей мир и откроем Врата. Через столетие нас станут вспоминать как героев, вас же – как злодеев, которые пытались встать на пути перемен. И лишь потому, что ты отказывались узреть истину».

Алрик пытался объяснить другу, что тот лишь слепо повторяет пророчества, который оправдывает ими убийства тысяч ни в чем не повинных мирян. Бертранд, однако, стоял на своем, доказывая правоту Предвестника, а после предложил Тахару попросту бежать – оставить Муландир, армию, магию, и схорониться где-нибудь до самого возвращения Аонира. И тогда поймет он, что начинание культа Праведного Света было изначально справедливо и соответствовало воле божьей... Алрик был вынужден ответить категорическим отказом на подобное предложение, и Бертранд, вздохнув, тихо произнес: «Стало быть, прольется еще больше крови».

На том и расстались.

...Наконец, герои достигли затерянных в Зеленолистье руин Старого Хаалаяша, бывшего некогда величайшим из городов Гибернийской Империи. Здесь приветствовали их Варден Мерелит и незнакомец, представившейся как Среброрукий – друг морхири, пришедший на помощь к ним в час нужды. Магическая аура, которой обладал он, потрясала, и выступал Среброрукий Сновидцем, способным к мыслеречи; что странно, о себе он всегда говорил в третьем лице.

Поведал Варден Мерелит героям, что Скверна вернулась, и ныне воздействие ее еще сильнее, нежели прежде. «Но почему?» - поразился Алрик. – «Мы же очистили источники?» «Как оказалось, то было лишь временным решением», - сокрушенно вздохнул Провидец. – «Когда вы покинули нас, Скверна вернулась, и поглотила уже больше дюжины охотников. А однажды ночью Арлан Финриор попросту бежал, оставив записку: 'Ухожу, чтобы отыскать исцеление от Скверны’».

«То есть, вы здесь для того, чтобы отыскать Арлана?» - уточнил Алрик, и подтвердил Среброрукий: «Да. Несмотря на присутствие Среброрукого и его магов, окрестные джунгли остаются донельзя опасны. Здесь оскверненные, здесь звери, и здесь сектанты ‘Праведного Света’, как они любят называть себя».

Варден Мерелит просил героев попытаться отыскать истинный источник Скверны, покончить с распространением оной... а также обнаружить Арлана – если, конечно, тот все еще жив. Если потерпят они неудачу, то у морхири не останется иного выбора, кроме как отозвать переданных под начало Тахара солдат обратно в Зеленолистье. «Да и Скверна может продолжить распространяться», - добавил Среброрукий. – «Для земель, лишь недавно избавившихся от кровного жара, это станет старшным ударом».

Оставив лагерь морхири, герои приступили к исследованию беломраморных руин Старого Хаалаяша, испещрявших окрестные джунгли. В одной из областей оных лицезрели они престранный белый туман, лишающий жизни любого, кто дерзнет приблизиться к нему. Исегримм предположил, что именно здесь находится источник Скверны, ибо магическая аура тумана в точности повторяла ту, кою ощущали они от источников в Зеленолистье.

Об открытии своем герои, вернувшись в лагерь морхири, поведали Вардену Мерелиту и Среброрукому. Последний заметил, что определение природы тумана должно стать их первейшей задачей, а уж после займутся они сектантами, вставшими лагерем в иных кварталах руин Старого Хаалаяша. «Думаю, помочь нам сможет один мой знакомый, жрец Нора», - задумчиво изрек Среброрукий. – «Он проживает неподалеку, в Старом Монастыре». «В Старом Монастыре?» - озадачился Алрик. – «Это где?» «Прежде там было святилище, посвященное хранителям», - ответил ему Провидец, - «но оно оказалось сожжено в час Войны Шести Народов. Ныне осталась в Старом Монастыре лишь горстка жрецов да захожие паломники». «Имя жреца Нора – Райт», - добавил Среброрукий. – «И если вы не знаете иного способа, как поступить с туманом, он – наш единственный шанс».

Герои устремились к монастырю, разрушенному орками и по сей день невосстановленному, несмотря на завершения Короны вернуть святилищу былое величие. В руинах обитатели по сей день оставились служители хранителей, в том числе и Райт, бывший некогда жрецом Нора, одного из отступников. Темный эльф встретил гостей крайне неприветливо, и, дождавшись, когда Алрик закончит свой рассказ о Скверне, лютующей в Зеленолистье, заявил, что его это нисколько не интересует. Здесь, в руинах монастыря, ищет он уединения и желает лишь одного: чтобы оставили его в покое.

«Неужели ты не понимаешь – на кону множество жизней!» - настаивал Тахар. – «Если мы не остановим Скверну, погибнут мужчины, женщины, дети! Ты ведь знаешь, насколько это страшно – терять любимых? Почему же отказываешься помочь нам?!» «...Потому что это бессмысленно», - тихо произнес норит. – «А если так, зачем и пытаться?.. Кровный жар унес жизни моей супруги и моего сына, и случилось это шесть лун назад». Поморщившись, Райт постановил, что – так и быть! – заглянет в руины Хаалаяша и взглянет на колдовской туман одним глазом...

Среброрукий приветствовал темного эльфа, когда тот наряду с героями проследовал в лагерь, однако тот лишь отмахнулся от Сновидца, потребовав показать ему туман, да поскорее. Шагая по лесной тропе к сердцу джунглей, рассказывали Провидец герои Райту о том, что Скверна подобна кровному жару, вот только разит она все живое – будь то миряне, растения или животные.

Заметив туман в отдалении, норит остановился, несколько минут всматривался в красноватые сгустки, после чего постановил: «Определенно, черная магия. Некротические миазмы. Давненько я не видел подобного, ведь туман сей практически невозможно контролировать... Последнее применение подобного заклятия имело место еще в гибернийскую эпоху». «То есть, кто-то преднамеренно сотворил подобное?» - вопросил Алрик, и Райт пожал плечами: «Не знаю. Если так, он должен быть весьма сведущ в гибернийских ритуалах».

Норит заклинанием сотвоил голема, направил его в туман, ведь конструкту не нужно дышать, а, стало быть, миазмы не возымеют на него ни малейшего воздействия. Райт же имел возможность зреть глазами голема, и поведал героям, что на поляне, исходит от которой туман, пребывает некий эльф. В описании того Провидец Варден Мерелит с изумлением узнал Арлана Финриора. «Но почему он там?» - в изумлении спрашивал он. – «Почему туман не вредит ему?» «Он управляет им», - отвечал Райт. – «Это единственное объяснение... и пока он жив и поддерживает заклинание, я с туманом ничего не смогу поделать. Потому мы должны вывести из строя или его, или то, с помощью чего он сумел сотворить миазмы изначально».

Вновь проследовав в лагерь морхири, Райт поделился наблюдениями своими и выводами со Среброруким. «Я вижу лишь одно возможное решение», - закончил норит свой рассказ. – «Для создания этой чумы Финриор использовал гибернийскую некромантию. Мы можем воспользоваться ею же, чтобы покончить со Скверной, призвав нечто более могущественное. Однако я не настолько сведущ в гибернийской некромантией, чтобы справиться с задачей своими силами. В идеале мне необходим гримур гибернийского валиса – шамана, однако навряд ли нам так повезет, что мы возьмем да отыщем его. Но подойдут и осколки гибернийских кристаллов – они позволят мне достичь необходимого уровня концентрации для сотворения заклятия». «Эти осколки... они подобны тем, что гибернийцы использовали для содания своих порталов?» - уточнил Тахар, и Райт подтвердил: «Да. Если вы принесете мне несколько осколков, я смогу провести магический ритуал».

На поиски осколков выступали герои; Варден, Среброрукий и Райт оставались в лагере, чтобы в случае нападения сектантов или порождений Скверны организовать эльфийских воителей и отразить атаку... В руинах Старого Хаалаяша обнаружили несколько гибернийских кристаллов – в точности таких, как и на затерянном в Черном море острове. Ревнители Света, как оказалось, прочесывали руины в поисках некоего артефакта, но герои положили конец сим поискам, наряду с морхири атаковав лагерь сектантов и перебив тех до единого.

Теперь, когда удара в спину со стороны противника можно было не опасаться, вернулись они к чародеям, передали найденные кристаллы Райту. «Есть причина, по которой некромантия не приветствуется, даже среди темных эльфов», - признался тот, внимательно рассматривая осколки. – «Для ритуала мне понадобится кровь. Жертвенная». «Кого ты вообще собираешься призвать?» - встревожился Алрик, и отвечал норит: «Демона-пожирателя. Он одновременно и жив, и мертв, и это послужит нашим целям. И да, он сможет одержать верх над Арланом Финриором. Провидец силен, но поддержание заклинания порядком его силы подорвало».

Варден Мерелит вызвался пожертвовать собою, и отступать от решения свого Провидец наотрез отказался. «Я должен был понять, что затевает Арлан», - молвил он. – «Все эти его ‘экспедиции’, речи, которые он произносил перед Советом... я оставался слеп ко всему. И если туман сей продолжит распространяться, он может покончить с морхири, а идти нам больше некуда – по крайней мере, сейчас, когда у власти – этот безумец Лакейн».

Ритуал решено было провести на гибернийском алтаре, обнаруженном в одном из кварталов руин. Провидец безропотно проследовал к нему, и Райт приступил к сотворению некротического заклинания. Варден Мерелит был принесен в жертву, а призванная из Бездны сущность пожирателя оказалась заключена в кристаллические осколки...

Потрясенный Среброрукий сохранял молчание, когда герои направлялись обратно к области, исходили от которой миазмы. «А что за отношения связывали вас с Варденом?» - осведомился Алрик, пытаясь нарушить тягостную тишину. «Сложно сказать», - отозвался маг. – «Среброрукий встретил его восемь лет назад – еще до того, как он стал Провидцем... Тогда Среброрукий был юн, полон идеалов – рационален, следовал логике, не вере... Среброрукий не знает, какие отношения нас связывали. Не были мы ни друзьями, ни чужими друг для друга. Но я не думаю, что у Вардена было много друзей в принципе. Он был слишком сосредоточен на своем долге – поисках для морхири нового дома».

Остановившись поодаль от миазм, Райт призвал пожирателя, и демон проследовал на поляну, где оставался Арлан, атаковал возникшее из огромного кристалла воплотившееся рядом с тем чудовищное призрачное порождение – источник Сверны... И когда пало то, кристалл оказался расколот, а туман исчез, и герои получили долгожданную возможность приблизиться. Райт оставил их; он сделал то, что от него требовалось, а мотивы, которыми руководствовался Арлан, его ничуть не заботили... в отличие от героев.

Провидец умирал; как оказалось, сразило его призрачное порождение, неожиданно появившееся, когда надеялся он прекратить распространение Скверны. «Но зачем изначально ты создал ее?» - спрашивал Тахар. «Наш народ... утратил видение своего пути», - тихо произнес Арлан. – «Хранители, Элен... они были всем для нас. Но мои сородичи... этого не понимают. Они считают, что выжили лишь благодаря своему упорству... но это не так. Нас сохранила Элен, наша мать. Но морхири предали ее. Они позабыли о нашем происхождении, о культурном наследии...» «Но почему Сверна?» - все еще не понимал Тахар. – «Она многих убила, Арлан... Чего ты пытался добиться этим?»

«Я хотел им показать, что хранители могут и наказать», - тихо произнес умирающий. – «Хотел показать, каким может стать их гнев. Морхири не хватает смирения. А Варден и его прагматичность сделали все еще хуже. Он заботился лишь о себе, спал и грезил, чтобы стать Первым Провидцем». «Варден мертв», - процедил Тахар. – «Он пожертвовал собой, чтобы покончить со Скверной». На лице Арлана отразилось крайнее изумление, а Алрик продолжал: «Миазмы... это некромантия. Пожиратель, которого мы призвали, чтобы уничтожить кристалл – источник Скверны, был создан из крови Вардена».

«Я... не знаю, что сказать», - прошептал Арлан, совершенно обескураженный сей вестью. «То есть, ты полагал, что Скверна убедит морхири вновь истово обратиться к поклонению Элен?» - уточнил Тахар. – «Возродит их веру?» «...Да», - подтвердил Арлан. – «Но теперь понимаю, сколь глупо я поступил. Этот кристалл... я думал, что смогу контролировать его силу. Все магия вышла из-под моего контроля, и Скверна оказалась куда страшнее, чем я мог предположить. Сперва я думал, что очищение источников положит ей конец... но этого не случилось. Когда Сверна вернулась, я понял, что должен действовать... уничтожить кристалл. Вы видите, чем все закончилось... Но я поступал так, потому что считал, что действую в интересах своего народа. Я не убийца... а лишь служитель Элен, сбившийся с пути».

Арлан Финрион скончался. Герои простились как с морхири, ныне ведомой командующей Зилой, и Среброруким, высказавшим уверенность, что однажды им непременно суждено встретиться снова.

...И теперь путь героев лежал к дикоземью Искандера, где предстояло им провести сражение с армией Праведного Света, занявшей руины замка Вастель, и воинством дома Утран, которого непременно придет на помощь ревнителям Света... Магия Вечного Пламени, обладал коей ныне Лакейн, преобразила руины, значительно расширив их, и воинство Алрика Тахара пришлось принять тяжелый бой прежде, чем с противником удалось покончить.

Заняв замок, Ангар Арандир поморщился: очевидно, что они и минуты не продержатся, если силы Утрана осадят руины, а ведь прибудет они довольно скоро, ведь наверняка бежавшие сектанты уже уведомили о произошедшем Миру... И действительно: довольно скоро лазутчики донесли лорду-маршалу о том, что силы благородного дома переходят границу с землями Искандера, и достигнут руин Вастель буквально через несколько часов.

Сам Ангар оставался в замке, дабы держать оборону и попытаться продержаться достаточно, чтобы Алрик и спутники его сумели осуществить задуманное и вырвать леди Миру из-под ментального контроля сектантов. Шпион Хервеус, по приказу Ангара примкнувший к армии Утрана, поведал Алрику, что если и существуют сектанты, управляющие леди Мирой с помощью руну, то наверняка держатся они вдали от сражения, оставаясь в старом лагере, прежде занимаемом солдатами, верными дому Искандер. Ныне те перебиты, ибо отказались примкнуть к культу Праведного Света.

Герои устремились к стене, возведенной по приказу правительницы дома Утран вдоль границы и призванной защитить земли от наплыва беженцев. Шпион поведал им о тоннеле, которыс пользовались контрабандисты, дабы доставлять припасы в земли Утрана, и именно таким образом Алрик и спутники его проникли за стену.

Оказавшись за стеною, герои сразили двух ревнителей Света, во владении одного из них действительно означилась руна творцов. Исегримм, обратившись в Алрику, заметил, что реликвия теперь неразрывно связана с Тахаром, и именно он в силах управлять ныне разумом леди Миры. Последняя означилась неподалеку; взгляд ее был пуст – правительница дома Утран все еще оставалась под ментальным контролем руны.

«Прикажи своим людям сложить оружие и прекратить осаду крепости», - велел Алрик леди Мире. – «Отныне дом Утран состоит в союзе не с культом, а с объединенными силами Североземья». Ровным, безэмоциональным голосом Мира отдала приказ свои офицерам, и силы дома Утран отступили.

После, по возвращении в Нексус, Ангар приказал Исегримму уничтожить руну, управляющую разумом его сестры, как можно скорее. Гном, отозвав Алрика в сторонку, наотрез отказался это сделать. «Я кое о чем не сказал тебе», - признался он. – «Неделю назад... я понял, наконец, секрет творцов. Понял причину, по которой правили они столь долго, и во всем мире не нашлось силы, способной бросить им вызов. В ту эпоху царил мир... потому что творцы применяли руны для контроля... для обеспечения стабильности». «С помощью контроля над разумами они порабощали собственных сородичей», - отвечал Тахар. – «Ты к этому ведешь?» «Порабощали?» - удивился Исегримм. – «Нет, Тахар, они применяли руны, чтобы защитить свою империю от врагов – как он внешних, так и от внутренних. Именно по этой причине не было у них ни войн, ни мятежей, ни заговоров. Потому что творцы обладали силой на корню пресекать подобное. А самое лучшие – те, кем управляли они, ничуть не страдали. Просто их вгляды на жизнь были несколько скорректированы, и продолжали они существовать как ни в чем не бывало».

«Но поведение леди Миры не кажется мне нормальным», - возразил Алрик. – «Она ведет себя как безвольная марионетка». «Да, потому что ни мы, ни культ и близко не подошли к осознанию истинного могущества рун», - с жаром заявил гном. – «Мы – лишь жалкие колдунишки, пытающиеся прикоснуться к неведомому!»

«И ты думаешь, это нормально – подчинять себе чужие разумы?» - Тахар никак не мог поверить в то, что Исегримм действительно верит в то, о чем говорит. Уж слишком пугающе это звучало... «Я не глуп, Тахар», - отвечал гном. – «Я знаю, эта сила опасна... впрочем, как и любая другая сила. Ты же сам маг! Тысячи селян с радостью предадут тебя огню – лишь потому, что страшатся твоих сил! Твой магия сродни руне... это просто инструмент, неужто не понимаешь? А инструмент не может быть добрым или злым, он просто обладает потенциалом. И сейчас, Тахар, у нас есть потенциал изменить мир к лучшему».

«И что же ты собираешься сделать?» - поинтересовался Алрик. – «Создать с помощью руны вторую империю творцов?» «Нет, использовать ее ради высшего блага!» - изрек гном. – «Для нас, для нашего начинания, для противостояния этому безумцу Лакейну! Проклятье, быть может, это и есть ключ к тому, что я искал столь долго – ключ к миру и покою. Нет, я не стану уничтожать ее».

Алрик долго увещевал гнома, объясняя, что в нынешнем состоянии Мира не сможет помочь им обрести поддержку иных благородных домов Североземья, а иначе замок Грейфелла им не захватить. Наконец, Исегримм согласился уничтожить руну, но обещал, что как только нынешний конфликт завершится, он немедленно продолжит свои изыскания.

Ударом молота гном уничтожил руну, и Алрик поспешил в покои, отведенные леди Мире. Взгляд той прояснился, однако пожаловалась женщина, что ощущает внутри некую пустоту... пугающий холод. Ангар был безутешен: похоже, магия руны оказала на разум сестры его необратимое воздействие...

Герои собрались в одном из залом Нексуса, дабы определиться с дальнейшими своими действиями. Первым слово взял лорд-маршал. «У нас осталось еще две проблемы, которые необходимо решить прежде, чем мы попытаемся убедить иные благородные дома примкнуть к нам, дабы отбить у сектантов замок Грейфелла», - произнес он. – «И это – силы дома Леонидар и ‘Стальные’, созданные Лакейном».

Алрик уже знал о стальных – гигантских созданиях, походящих на ожившие доспехи и сопровождающие ревнителей Света. «Мы должны уничтожить то место, где культ Праведного Света создает их», - постановил Ангар, - «и мы должны покончить с Амарией Леонидар, примкнувшей к Предвестнику». «Но армия дома Леонидар – самая многочисленная в Североземье», - напомнила остальным Ирия. – «Быть может, следует сперва заручиться поддержкой домов Вульфгар и Халлит?» «К сожалению, силы дома Леонидар перекрыли все границы», - отвечал ей лорд-маршал. – «Другими словами, пока не покончим мы со Стальными и Амарией, армии домов Вульфгар и Халлит не смогут присоединиться к нам – даже, если мы договоримся о союзе с правителями».

«А кто они, эти Стальные?» - спрашивал Алрик. – «Големы?» «Нет, вряд ли», - покачала головой Ирия. – «Их магическая аура – такая же, как у людей... Думаю, нам следует выяснить их природу». «Уверен, без Вечного Пламени тут не обошлось», - поморщился Ангар. – «Лазутчики донесли мне, что ‘кузня’, в которой создают сих созданий, находится у самых гор Ветра».

«Но почему же Амария Леонидар примкнула к культу?» - продолжал спрашивать Тахар, и отвечал Ангар: «Потому что она – одна из самых ревностых последователей учений Праведного Света. Одна стала первой из дворян Североземья, поддержав Лакейна вскоре после основания тем культа, и заверила его в своей верности, когда показал Предвестник свое истинное лицо и захватил Грейфелл». «Быть может, она поступает так потому, что двое сыновей ее погибли в последней битве Войн Магов, сражаясь против моего отца?» - предположил Алрик. «Уверен, так оно и есть», - кивнул Ангар. – «Ты знаешь, что она пыталась покончить с собой лишь несколько месяцев спустя после того, как королева повергла Исамо. Поэтому да, наверняка верность Амарии культу связана с ее потерями. И тебя, сына Исамо Тахара, ненавидит она всем сердцем». «И как же нам покончить с нею?» - спрашивал Алрик. – «Мы не можем атаковать земли дома Леонидар – это равносильно самоубийству».

«Здесь нам повезло», - молвил лорд-маршал. – «Амария Леонидар пребывает ныне о Оке, в бывшей лаборатории твоего отца. Но не ведаю, что понадобилось ей в Топях. Поговоривают, что Лакейн в благодарность за проявленную верность наделил Амарию магическим даром – возможно, связанным каким-то образом с Вечным Пламенем».

В зал ступил солдат, доложив собравшимся о том, что лазутчики их заприметила в каньоне на краю пустыни дракона! «Железные Сокола нашли изуродованные и обожженные тела трех своих хранителей», - говорил солдат. – «И считают паладины, что направляется дракон в нашу сторону!» Герои переглянулись: подобный поворот стал для них крайне неожиданным. Неужто бестия действительно нападет на Муландир?.. Как следовало из донесения, ныне дракон остается в небольшом оазисе, в двух днях пути от Клинка Аонира. Алрик постановил, что надлежит им немедленно выступать в путь, дабы лично проверить слухи о драконе, не позволить тому приблизиться к Муландиру.

Покинув город, герои выступили к оазису, пребывающему в Опаляющей Пустыне. По пути обратился Алрик к Ангару Арандиру, спрашивая, есть ли у того семья, наследники. «Нет, лишь сестры», - покачал головой тот, удивившись столь неожиданному вопросу. – «Я всегда знал, какой будет моя жизнь. Дом Арандир – один из старейших в Североземье. И роль каждого Арандира предопределена с момента его рождения. Я всегда знал, что суждено мне стать лордом-маршалом королевской армии. Конечно, я мог вопротивиться этому, но мне в детства объясняли, что нужды многих превышают нужды индивидов. Никогда я не мыслил о том, чтобы предать надежды родителей и королевства...

Моя дядя был моряком, и когда навещал он наше имение, я не отходил от него ни на шаг. Он плавал в Калаю, чтобы встретиться с Кровавым Оракулом, в Эмпирию – к Великим Колизеям... а однажды обогнул даже Земли Зимы. Для меня, тогда еще маленького мальчика, рассказы его были куда более интересны, нежели уроки математики, истории и политики. И когда он уезжал, я подолгу размышлял, каково это – просто собрать свои пожитки, подняться на борт торгового судна и своими глазами узреть все те чудеса, о которых рассказывал мне дядя. Да, глупые фантазии, но все же... Но нет, я никогда всерьез не задумывался над тем, чтобы стать моряком. Даже если позабыть на время о чувстве долга и верности, я сознавал, что дядя показывал мне лишь одну сторону медали. Он никогда не рассказывал о том, как снежная буря стоила ему трех пальцев, и почему у него всегда была при себе бутыль бренди... Сейчас его уже не в живых: корабль потерпел крушение... Мне тогда было лишь четырнадцать лет».

«Но почему, став лордом-маршалом, ты так и не обзавелся семьей?» - недоумевал Алрик. «То был сознательный выбор», - отвечал Ангар. – «Ведь любовь и брак – тоже долг своего рода. И если ты не посвящаешь ему всего себя, то не станешь хорошим супругом – и то же самое с отцовством. И чем выше я поднимался, чем отчетливеем сознавал: люди, от решений которых зависят жизни десятков тысяч мирян, могут позволить себе лишь один долг – перед своей страной. Может, и прозвучит это пафосно, но моя супруга – королевство, а миряне – мои дети. И допущение в жизнь свою кого-то иного равносильно предательству остальных».

«Но как же род Арандиров?» - спрашивал Алрик. – «Кто продолжит его?» «Моя сестра Мира», - уверенно произнес лорд-маршал. – «Да, ее супруг, лорд Утран, погиб в Войнах Магов. Она она молода, и когда покончим мы со всем этим безумием, я уговорю ее найти себе нового достойного мужа».

...Пересекая пески пустыни и приближаясь к оазису, лицезрели герои мертвые тела, растерзанные на части, а после путь им преградили воины, назвавшиеся потомками гибернийцев – ‘ваалис-драегинами’, убийцами драконов. Подтвердили они, что поблизости находится ‘ял’драгин’, старейший дракон. «Насколько известно, единственная прямая наследница гибергийцев – королева Айелит», - заметил Рохен, с сомнениям глядя на воинов, и отвечали те: «Нет, это миф, поддерживаемый правящей семьей. Наш орден существует более столетия, и искали мы и принимали потомков гибернийцев по всему Североземью. Нам мало кто знает... но если бы не мы, виверны перебили бы уже половину мирян королевства».

«Возможно, дракон охотится за мной», - заметил Алрик, и когда самопровозглашенные «убийцы драконов» с сомнением воззрились на него, пояснил: «Я не шучу. Несколько недель назад произошел ‘выброс магических энергий’, и я несу за него ответственность». Переглянувшись, убийцы драконов предложили героям проследовать в их лагерь, дабы переговорить с предводителем, Паавлосом. Рохен оставался убежден в том, что эти люди – ни гибернийцы, и либо лгут, либо обманывают самих себя.

Паавлос признал, что и он ощутил ‘выброс магических энергий’, положивший конец кровному жару, после которого Предвестник Света и принялся создавать своих конструктов – Стальных. Сомневался Паавлос, что появление дракона может быть каким-то образом связано с Алриком, но все же предложил тому примкнуть к ним, убийцам драконов – предложение, от которого Тахар вежливо отказался. Паавлос настаивал на том, что с драконом надлежит покончить, ведь он – всего лишь зверь, причем крайне опасный.

Герои, однако, вознамерились сперва попытаться переговорить с драконом, посему выступили в том направлении, где оставалась огромная рептилия. «Тахар», - прозвучал в разуме Алрика глас дракона – точнее, драконицы, Тимат, - и маг остановился как вкопанный в нескольких шагах от бестии. Остальные герои замерли чуть поодаль, ибо ментальная беседа не касалась их.

«Я знаю, почему ты пришел», - продолжала вещать Тиамат. – «Ты боишься, что я разрушу твой город, Муландир... так же, как уже сделала это прежде. Но на самом деле я именно так и собираюсь поступить». «Но почему?» - вопросил Алрик. – «Что я тебе сделал?» «Дело не в том, что ты сделал», - прозвучал ответ. – «А в том, что сделаешь. Ты – зарлонтеп... творец. Ты спал, а теперь пробудился. И, как и все твои сородичи, ты несешь погибель этому миру». «Но почему?» - Алрик не разумел ровным счетом ничего.

«У тебя перед глазами все части узора, а цельной картины ты не видишь», - молвила дракона. – «Но так и быть, я пояснию... Именно мы, старейшие, покончили с зарлонтепами. И потому, что мнили они себя подобными богам. Они сделали то, что не должны были делать: обрели власть над Сущностью и научились использовать ее в своих целях. Ты видел, к чему это привело. Порабощенные разумы, империя, охватывающая весь мир, телепатия... и способность с легкостью погасить любую жизнь. Если бы мы не вмешались, они раскололи бы мир на части... И мы перебили их. Смертные не понимают нас, Тахар – мы не звери, - мы смотрители, и делаем то, что не могут хранители. Этот мир стар, и мы очень устаем от долгого существования, но не отказываемся от своего долга. Не спрашивай, почему – это стремление пребывает в нашей природе, в наших душах. Так же, как вы, люди, живете в стремлении избегать страданий, мы существуем для поддержания равновесия».

«Но зачем убивать меня?» - спрашивал Тахар. – «Лишь потому, что я – наполовину творец?» «Да», - подтвердила Тиамат. – «Поскольку ты познал Единение, то обладаешь ныне столь же опасным потенциалом, как и твоя мать... и посему, должен умереть. А решении моем нет злобы по отношению к тебе – лишь долг, который надлежит исполнить».

«Должно быть иное решение», - настаивал Алрик. – «Мы оба хотим одного и того же». «Нет», - возразила драконица. – «Ты хочет могущества, божественности – как и любой другой зарлонтеп. Тво кровь оскверена, ровно как и разум». Но герой продолжал настаивать, что не является он врагом ни дракону, ни миру, и Тиамат потребовала, чтобы доказал он слова свои делом. «С тех пор, как Предвестник Света коснулся Сущности, многое изменилось», - вещала она. – «Появились разрывы в ткани реальности, и создания из иных планов бытия пытаются проникнуть в наш мир. Я хочу, чтобы ты покончил с ними и закрыл разрывы. Если сделаешь это, то докажешь мне, что не таков, как твои предки».

Открыла Тиамат Тахару, что помянутые разрывы означились в Топях, и в направлении сем выступили герои. За спинами их драконица сошлась в сражении с воинами, гордо именующими себя потомками гибернийцев, покончила с ними – со всеми до единого...

Достигнув Топей, лицезрели герои мага, преследуемого солдатами дома Леонидар. Алрик и спутники его сразили воинов, и благодарный маг поведал, что ныне Око окружено магическим барьером, и содержатся в стенах крепости пленные чародеи, подвергаются кои ужасающим экспериментам, в процессе которых сподвижники Амарии Леонидар выясняют пределы магических сил пленников. Лишь однажды нескольким магам, перевозимым в крепость, удалось бежать, и ныне схоронились они где-то в западных пределах Топей.

И действительно, герои сумели обнаружить беглецов, остающихся в захолустной деревушке на окраине Топей; один из них, Фаукс, узнал и Алрика, и Рохена, ибо прежде служил под началом Исамо. Обратившись к нему, Тахар просил помощи в проникновении за пределы барьера, дабы покончить с Амарией Леонидар. Поведал маг, что сотворен барьер самой Амарией – наверняка с помощью новых магических сил, дарованных ей Предвестником, и знамой волшбой двеомер сей не развеять. Но есть иной способ оказаться внутри...

«А разрабатываю телепортирующее заклинание», - рассказывал Фаукс. – «Вообще-то, я хотел переместиться внутрь сам, дабы освободить братьев моих и сестер прежде, чем отправят их к горам Ветра. Но чтобы заклинание сработало, необходимо распылить за барьером волшебную пыль – чтобы связать двеомер с конкретным местом». Стало быть, необходим им тот, кто сможет пройти за пределы магического барьера, пронеся с собою пыль, переданную Алрику магом.

Продолжая исследовать внешние пределы Топей, герои заметили дезертира из армии дома Леонидар, пытающегося убраться подальше от Амарии, которая – по словам его – совершенно обезумела, и лично занимается пытками всех, обладающих магическим даром, будь то женщины или даже дети. Многим солдатам претит подобное положение дел, но продолжают они оставаться на стороне Амарии, ибо страшатся последствий неповиновения. Алрик просил дезертира, отсутствие которого еще не было замечено, вернуться в Око, пронеся с собою волшебную пыль, и солдат согласился, ведь обещали герои, что после примут его в Муландире.

Фаукс сумел сотворить телепортирующее заклятие, переместив героев за магический барьер, в пределы Ока. Здесь схлестнулись они с солдатами дома Леонидар; примкнули к героям и магии, освобожденные Алриком и сподвижниками его из клетей.

Амария дожидалась Тахара во внутреннем дворе крепости; магическая аура женщины потрясала, могущество ее казалось поистине невероятным! Правительница искренне считала магов ничем не лучше насекомых, а солдатов своих – слабаками, недостойными ее поддержки в сражении. «Я знаю, что ты думаешь, Тахар – это моя личная вендетта тебе», - с горечью усмехнулась Амария. – «Что раз маг убил моих сыновей, то все иные маги злы. Но это не так. Ты знаешь, что я пыталась покончить с собой спустя две недели после завершения этой проклятой войны? Осознание того, что моих мальчиков больше нет... Но это не гнев, Тахар. Просто... пустота. А затем я потеряла сознание и на протяжении трех дней пребывала во сне. Я зрела огромный город в пустыне; его беломраморные стены возносились к небесам... и он был прекрасен. Поистине, божественен. Два дня я слепо блуждала по улицам, а на третий предстал мне отец богов. И лишь тогда осознала я: этот прекрасный город – то, чем мог стать наш мир. Если бы мы не грешили, если бы не позволяли власти, алчности магии осквернять себя. Но когда Предвестник откроет Врата, Аонир сделает мир прекрасным».

«Я правильно понимаю, великий замысел отца богов не сработает без массовых смертоубийств?» - уточнил Тахар, но Амария ничуть не смутилась, подтвердив: «Верно. Пока существуют Осквернители, в мире пребудут грех и скверна. И, за исключением Осквернителей, всем иным предлагается выбор: они могут принять отца богов, или же продолжать цепляться за веру в хранителей».

В противостоянии герои сразили Амарию Леонидар, и командующий силами дома Леонидар присягнул на верность Алрику Тахару, ибо претило ему кровопролитие, продолжающееся в землях Североземья по вине культа Праведного Света.

...Уничтожив в Топях иномировых созданий, проникших в Эо, и запечатав магией разрывы в реальности, герои вернулись в оазис, и драконица, телепатически обратившись к Тахару, молвила: «Ты все еще зарлонтеп, и опасен – но я знаю, что ты еще не осквернен. Я – мы – станем наблюдать за тобой, Тахар. И если поймем, что сбился ты с пути, то придем с тобой». Высказав надежду, что все же не придется им встретиться боле, Тиамат поднялась в воздух, скрылась в ночном небе.

Герои же выступили к холмам у гор Ветра, граничным землям между владениями гномов и дома Халлит. На протяжении десятилетий в пределах сих шла торговля сталью, выкованной из лунного серебра, а также проходили переговоры между людьми и гномами, позволившие дому Халлит обрести значительный вес на политической арене Североземья.

Следуя на юг, повстречали герои беглого мага, Карлса, поинтересовались участью одаренных чародеев, доставляемых в Кузню ревнителями Света. «Они лишают нас тел», - трясясь от ужаса, отвечал маг, находящийся на грани безумия. – «Они... перерабатывают нас, как руду. Наши души, наша магия... они «извлекают» сущности из тел и помещают их в эти доспехи... эти конструкты!» «Стальные», - осознал Гор, пояснил остальным: «Гигантские ожившие доспехи. По словам лорда-маршала, именно они причина того, что Грейфелл пал так быстро. Я всегда считал, что они – нечто большее, чем волшба Предвестника, но... об истинной природе их и помыслить не мог».

«Они кормят нас этой коричневой слизью каждый день», - продолжал говорить Карлс, - «и мы утрачиваем свои личности. Мы... растворяемся, и тогда души наши становится возможно переместить». «Коричневая слизь?» - нахмурился. – «Насколько знаю, подобный эффект может вызывать необработанная арья. Но, должно быть, это вещество алхимики смешали с чем-то еще».

«Под ‘перемещением’ ты понимаешь помещение души человека в одного из этих конструктов?» - уточнил Алрик, и отвечал маг: «Не одного человека, нескольких... Для каждого из механизмов требовалось пять душ». Рассказывал Карлс, что магов в Кузне осталось не так много, ибо с недавних пор появление телег с пленниками прекратилось... Но брат его, Игназ, все еще остается в плену, и надеялся Карлс, что герои сумеют освободить его прежде, чем душа несчастного окажется заключена в тело одного из Стальных.

Перебросив в предгорья посредством Камня Богов армию из Муландира, герои атаковали Кузню, сразили немало как ревнителей Света, так и Стальных. Узнав о одном из убитых сектантами магов своего брата, Карлс постановил, что дьявольскую Кузню надлежит уничтожить, и прежде, чем успели герои его остановить, метнулся в оную, взорвал ее... пожертвовав при этом жизню, благо смысла продолжать существования не видел для себя боле.

Герои же, вернувшись в Муландир, приступили к обсуждению следующих шагов в противостоянии культу Праведного Света. «Теперь угрозы со стороны дома Леонидар не существует, и мы можем обсудить возможность единения домов Вульфгар, Халлит и Утран», - взял слово лорд-маршал. – «К сожалению, это будет непросто. Благодаря моей сестре, мы можем рассчитывать на союз лишь с домом Утран». «Другими словами, нам следует организовать конклав, чтобы убедить правителей остальных домов присоединиться к нам?» - осведомился Алрик, и Ангар подтвердил: «Верно. Я считаю, что провести его следует на нейтральной земле – если точнее, то в Оке. Теперь, когда Амария Леонидар мертва, над Топями вновь не простирается власть какого-либо из домов Североземья. Потому предлагаю отправить посланников к домам Халлит и Вульфгар, и сообщить им о грядущем конклаве. После чего мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы убедить их принять союз с нами».

«Но почему это будет так сложно?» - озадачилась Ирия. – «У нас ведь общий враг, поэтому разумно объединить силы». «Теоретически, да», - признал Ангар. – «Но попробую объяснить. У лорда Шейна Вульфгара, главы дома Вульфгар, не было наследников, за исключением единственной дочери, сражавшейся в Войнах Магов. Она умерла в последнем сражении в Просторе – все потому, что дом Халлит не прислал подкреплений, хоть и обещал это сделать, потому что в тот час отсылать солдат было равносильно их убийству. Ведь силы дома Вульфгар были окружены противником и перебиты, помочь им было невозможно. С точки зрения стратегии халлиты поступили верно, но Шейн Вульфгар считал иначе... С тех пор дом Вульфгар – в частности, лорд Шейн, - ненавидит дом Халлит. Его брат Улрик более сговорчив, но он не является лордом дома».

«А не можем мы послать куда подальше этих глупцов-вульфгаров?» - с надеждой вопросила Ирия. – «Быть может, альянса между нами, домами Утран и Халлит будет достаточно?» «Может, да, а может, и нет», - пожал плечами лорд-маршал. – «Лорд Вейлэнд Халлит наверняка попытается извлечь для себя максимальную выгоду из сложившейся ситуации. Поэтому тебе, Тахар, придется сделать не один непростой выбор, который будет иметь далекие последствия».

Ангар Арандир еще раз напомнил Тахару, что, несмотря на безоговорочную поддержку со стороны дома Утран, они потеряют великое множество солдат в противостоянии культу, если не сумеют сплотить за собой силы иных благородных домов Североземья. Поистине, на карту поставлено слишком многое, и идеалы Алрика окажутся развенчаны, когда осознает он, что политические и личные интересы лорды ставят куда выше общей цели и страданий подданных.

Лорд-маршал отправил послом к лордам домов Халлит и Вульфгар, и к тому дню, когда к Оку прибыли герои, три лагеря были разбиты близ руин крепости. Первым делом ступили Алрик и спутники его в лагерь дома Утран, где приветствовала их леди Мира. По мнению Ангара, сестра его шла на поправку, но до сих пор общалась короткими, скупыми фразами; взгляд ее оставался отрешен, голос – лишен всяческих эмоций.

«Шейн Вульфгар и его брат разбили лагерь к юго-востоку от наших позиций три дня назад», - молвила она, обращаясь к Алрику. – «Вейлэнд Халлит прибыл сегодня и встал лагерем к северу». Узнав, что окрестностях не замечены ревнители света, Тахар приободрился, осведомился у Миры: «Когда же состоится конклав?» «С этим сложнее», - отвечала та. – «Лорды наотрез отказались пожать друг другу руки и заявили, что под одним стягом сражаться не станут ни при каких обстоятельствах. Лорд дома Халлит хотя бы допустил возможность объединения с домом Утран – если мы исполним его требования. Дом Вульфгар даже этого не сделал».

Как бы то ни было, конклав между лордами состоится в полдень, и Алрик намеревался использовать оставшиеся часы, чтобы пообщаться с благородными лордами в их лагерях; быть может, удастся ему загодя договориться о союзе, обеспечив успех будущего соглашения об альянсе.

Леди Мира сообщила героям, что, согласно донесениям ее лазутчиков, в деревушке Батум на окраине Топей нашли приют несколько чародеев, бежавших из ставки Амарии Леонидар. Вполне возможно, решат маги примкнуть к их армии.

Поспешив к селению, лицезрели герои призрачных порождений, перебивших практически всех крестьян. Один из немногих выживших поведал, дрожа от ужаса, что чудовища сии – то, во что обратились беглые маги!.. Быть может, виной тому – волшба Амарии Леонидар, обратившей чародеев в сии отвратные сущности?.. Навряд ли им суждено когда-нибудь узнать о сем наверняка...

Ступив в лагерь дома Халлит, герои приветствовали лорда Вейлэнда Халлита, подтвердившего слова Миры о том, что пока домом Вульфгар верховодит Шейн, ни о каком союзе и речь быть не может. Однако у предприимчивого лорда было наготове решение проблемы. «Предлагаю единение домов Утран и Халлит», - изрек он, и Ангар Арандир недовольно нахмурился, но лорд Вейлэнд ничуть не смутился. – «Я хочу, чтобы Мира Утран, леди дома Утран, вышла за меня замуж. Наши объединенные силы превзойдут даже мощь дома Леонидар. В итоге объединенные дома Халлит и Утран окажутся слишком сильны, чтобы Вульфгар и впредь продолжал играть роль одинокого волка. Мы просто принудим их к союзу».

Слова лорда Вэйленда были резонны. Да, желал он стать наиболее могущественным дворянином в Североземье, и прекрасно сознавал, что в сложившейся ситуации может изыскать выгоду для себя. Алрик и Ангар заверили лорда Халлита, что передадут предложение его леди Мире, и решение ее будет окончательным в сем вопросе.

После чего проследовали герои в лагерь Шейна Вульфгара, настроен который в их отношении оказался весьма язвительно. «Что, войска нужны, чтобы отбить Грейфелл, который королевская армия столь доблестно отдала в руки горстке фанатиков?» - осведомился он. – «Скажу прямо: дому Вульфгар союзники не нужны. Даже если небо прольется огнем, мы не объединим силы ни с отпрыском Исамо Тахара, ни с Вейлэндом Халлитом». «А я-то чем не угодил?» - опешил Алрик, и пояснил лорд Вульфгар: «Ты – дитя Исамо Тахара... Сперва ты предал его, затем – королевскую армию. Почему я должен доверить тебе своих людей? Насколько я знаю, ты меняешь верность так же часто, как нижнее белье, возможно, даже в процессе битвы».

«Но если ты не собираешься объединяться с нами, зачем ты вообще здесь?» - спрашивал Алрик. «Потому что мы рядом с Простором», - усмехнулся Шейн Вульфгар. – «Я собираюсь осадить Грейфелл своими силами. Также я примерно понимаю, какими армиями располагаете вы, и пришел к выводу, что беспокоиться мне не о чем».

Сознавая, что лорда Вульфгара им не убедить, герои покинули лагерь, когда настиг их человек, представившийся Улриком Вульфгаром, младшим братом лорда благородного дома. «Думаю, мы можем и должны помочь друг другу», - обратился Улрик к Тахару. – «То, что Шейн вознамерился в одиночку выступить маршем на Грейфелл, - безумие. Да, с домом Халлит мы не объединимся ни при каких обстоятельствах. Но мнение Шейна о тебе, Тахар, колеблется. Он просто считает, что ты слаб, недостоин вести за собой армию. Иначе зачем он прибыл сюда, если бы в принципе не рассчитывал на возможность заключения союза? Поэтому все его разговоры – политика, не более. Знаю, мой брат – непростой человек, но ты знаешь, что на кону... поэтому прошу тебя оставить обиду и доказать ему, что ты вовсе не слабак, каковым он тебя мнит».

Рассказывал Улрик, что заприметил неподалеку логово свирепой виверны; и если Тахар покончит с бестией и явит Шейку непреложное доказательство своей доблести, тот непременно проявится уважением к нему, ибо всегда обожал старые истории об охотниках на монстров и убийцах драконов.

Вернувшись в лагерь дома Утран, герои поведали леди Мире об итогах переговоров с Вейлэндом Халлитом. «...Я сделаю то, что необходимо», - отвечала Мира, когда поинтересовался Алрик ее мнением касательно возможности заключения брака с Халлитом. «Это твое решение, Мира», - вздохнул Ангар. – «Но Вейлэнд Халлит хочет лишь использовать тебя и дом Утран в своих целях. Мне не очень нравится идея того, что дом Халлит станет самым могущественным в Североземье». «Я поняла», - изрекла Мира. – «Но повторюсь: я сделаю то, что необходимо. Если «брак» спасет Североземье, я пойду на этот шаг».

Не ведали герои, достаточно ли Мира отдает себе отчет в своих действиях, чтобы осознавать, что требуют от нее. Но с другой стороны, иного способа заключить альянс нет, и брак между лордами двух благородных домов может спасти жизни сотен солдат в грядущем сражении у Грейфелла.

Сразив виверну, герои наряду с Улриком проследовали в лагерь вульфгаров, где поведали лорду Шейну о своем свершении. «Тот, кто может покончить с подобным монстром, может и возглавить армию, бросив ее в бой против культа Праведного Света», - убеждал Улрик брата, и тот, отозвав Алрика в сторону, признал, что союз между домами Утран и Вульфгар может стать возможен. «Не пойми меня не верно – я не доверю тебе», - говорил лорд, - «но свое дело ты знаешь. И сейчас важно лишь это... И я хочу, чтобы ты убил Вейлэнда Халлита для меня».

Алрик подумал было, что ослышался, но Шейн, похоже, был совершенно серьезен. «Я явился сюда не для того, чтобы взглянуть на ваши войска – хотя и это тоже», - молвил он, - «а для того, чтобы избавить мир от рода Халлитов раз и навсегда». «Ты винишь его в гибели своей дочери?» - уточнил Тахар, и на лице лорда Вульфгара отразилась неприкрытая ярость: «Виню... Да он попросту убил мою дочь, и лишь потому, что оказался слишком труслив, чтобы исполнить свое обещание. Он мог спасти ее, но не сделал этого... потому что не хотел рисковать своими драгоценными солдатами ради иного дома. Мы же оказались достаточно глупы и первыми ступили на поле брани. Поверь мне, Тахар, - Вейлэнд знает, как казаться дружелюбным и располагающим к себе, но он – стратег, который не остановится ни перед чем, лишь бы только возвысить свой дом. Он станет тебе улыбаться, говорить то, что ты хочешь услышать, но преследует при этом он исключительно собственные цели».

Шейн знал, что, устраняя Вейлэнда чужими руками, в любом случае выходит сухим из воды, и обещал, что в случае гибели лорда дома Халлит присягнет на верность леди Утран – по крайней мере, до тех пор, пока с культом Праведного Света не будет покончено. Шейн передал Алрику яд, коий тот должен был добавить в еду или питье Вейлэнда; на протяжении долгих лет ждал он возможности отомстить за гибель дочери, и представившийся шанс упускать не собирался.

Как и предвидел лорд-маршал, Алрик Тахар оказался перед нелегким выбором. Он мог получить пять тысяч солдат дома Халлит... или же две тысячи – дома Вульфгар – но в том или ином случае должен был идти против своей совести.

Наконец, приняв окончательное решение, Алрик устремился к лагерю халлитов, и, обратившись к лорду Вейлэнду, подтвердил: леди Мира Утран принимает его предложение. Тот согласно кивнул, как будто иного решения и не ожидал.

Около полудня направились герои к руинам крепости, где должен был состояться конклав, покончили с успевшими занять их мертвяками. Вскоре прибыли и благородные лорды. Узрев Вейлэнда живым и здоровым, Шейн побагровел от гнева, отчеканил, обращаясь к собравшимся: «Я здесь исключительно из вежливости. Мы не станем объединяться ни с кем из вас. Ни с домом Утран, ни с домом Халлит, ни с разношерстной армией Чада Предателя».

Вейлэнд лишь хмыкнул в ответ, после чего попросил руки леди Миры, и когда ответила та согласием, изрек: «Свадьба состоится на следующей неделе. И я очень советую тебе изменить свое решение касательно поддержки Тахара в грядущей битве, лорд Вульфгар. Моя нареченная станет сражаться рядом с ним, и я тоже. И ты ведь не захочешь сделать дом Утран-Халлит, который станет вскоре самым могущественным в Североземье, своим врагом, верно?»

Осознав, что загнан в угол, Шейн Вульфгар был вынужден согласиться на союз, коего не желал, и напомнил ему Алрик, что помощь требуется ему лишь в сражении за Грейфелл; когда культ окажется разгромлен, лорд Вульфгар волен поступать так, как пожелает – разорвать союз, или же сохранить его.

Неожиданно в руины крепости ворвались ревнители Света, и героям пришлось принять бой, защищая лордов Североземья... Как оказалось, сообщил сектантом о тайном конклаве никто иной, как Улрик Вульфгар, он же и привел солдат к крепости. Улрик не стал отпираться, сознался в свершенном предательстве, пояснив: «Вы действительно думали, что я останусь в стороне наблюдать, как дом Вульфгар раскалывается на части? Ты, Шейн, поглощен помыслами о мести Халлиту, а ведь нам не на что даже кормить наших солдат! Прошли дни, когда дом Вульфгар имел хоть какой-то вес! Прости, братец, но я не позволю тебе разрушать то, что созидали наши отцы и деды! Мы не сможем выиграть эту войну – ни сами, ни с помощью «армии» Чада Предателя... Слишком уж сильны Лакейн, его фанатики и его создания. Потому когда он сделал мне предложение, я его принял».

Рассказывал Улрик, что с северо-запада к Топям приближается внушительная армия сектантов, стремящаяся сломить силы сопротивления Североземья безграничной власти культа Праведного Света. Не теряя самообладания, Алрик постановил, что Улрик Вульфгар останется под стражей, а по завершении конфликта состоится суд, который и определит его судьбу.

Атаковав лагерь культа Праведного Света, объединенные силы домов Утран, Халлит и Вульфгар наголову разбили фанатиков, после чего устремились к Муландиру. Здесь Ангар Арандир обратился к героям, напомнив, что в следующем сражении на карту поставлено все: если им не удастся сокрушить армии культа на Просторе – у древнего каменного моста, переброшенного через Реку Королевы, и достичь стен Грейфелла, войну можно считать проигнанной. Благодаря Улрику Вульфгару Лакейн осведомлен о силах, противостоящих ему, и войска культа Праведного Света – в том числе силы Кары, Смертоносцев, храмовников и Стальных - надежно укрепились близ Золотой Дороги, заняв весьма выгодные позиции. В сложившемся положении оставалось лишь принять честный бой; силы домов Вульфгар и Халлит перекроют дороги, по которым к армии Лакейна могут подойти подкрепления, в то время как воинство дома Утран и армия Тахара сойдутся с противником грудь на грудь.

Золотая Дорога издревле символизировала собой добрососедство народов Фиары – людей, эльфов, гномов и даже орков. Теперь же она стала ареной боевых действий, и вскоре будет устлана мертвыми телами.

Разбив лагерь на берегу Реки Королевы, обнаружили герои, что Мира Утран бесследно исчезла, что весьма тревожило. А вскоре обнаружили они мертое тело молодой женщины неподалеку, близ каменоломни. Мира бросилась вниз с утеса, оставив предсмертную записку, в которой объясняла свое решение свести счеты с жизнью. Ощущала она всепоглощающую пустоту там, где прежде были ее разум и душа, и невозможность заполнить оную наполняла Миру безграничным отчаянием. И даже делая роковой шаг, не испытывала она ни страха, ни стыда, ни печали...

Усилием воли взяв себя в руки, лорд-маршал отринул скорбь, наряду с Алриком Тахаром возглавив воинство Североземья. Перейдя мост, солдаты атаковали силы культа Праведного Света... и в ходе ожесточенного противостояния разбили армию сектантов и их союзников. Выжившие бежали под защиту стен Грейфелла, а воинство Североземья следовало за ними по пятам, осадив древнюю цитадель.

Подначальным солдатам Алрик приказал оставаться у главных врат, дабы не нанес противник удар им в спину; лорду Шейну Вульфгару были знакомы потайные ходы, ведущие из замка, потому Тахар велел солдатам сего дома нести стражу близ них – таким образом сектанты не проведут подкрепления в пределы замка. Халлитам же было наказано занять боковые врата твердыни.

Герои же, возглавив отряд солдат, ступили на площади Грейфелла, разя ревнителей Света, преступающих им путь. Лицезрели они на одной из улиц раненого воина, принадлежащего к страже королевы. Сообщил тот, что укрылся Лакейн в Зале Правосудия; после того, как узнал Предвестник о сокрушительном поражении сил Праведного Света у Простора, он обезумел, перебил немало стражей королевы. «Теперь ему все равно», - говорил воин. – «Он повторяет вновь и вновь, что отец богов защитит его, ибо был он избран для того, чтобы очистить мир от греха и открыть Врата для его возвращения». Не ведал солдат, жива ли королева; раненый, он едва успел бежать прочь, и знал лишь о том, что намеревается Лакейн провести в Зале Правосудия некий ритуал. «Это объясняет странную магическую ауру вокруг замка», - с тревогой заявил Гор. – «Чтобы бы не делал Лакейн, это ощущается в магических потоках, текущих через наш мир».

Сразив гиганского Стального, означившегося близ башен Грейфелла, проследовали герои в покои королевы, где близ остающейся в коме правительницы Североземья пребывала командующая стражей, Элисанда. Последняя поведала Алрику, что, насколько ей известно, Лакейн оградил Зал Правосудия магическим барьером, после чего передал трем своим ближайшим сподвижникам некие артефакты и велел держаться подальше от башни. Наверняка Предвестник вознамерился открыть Врата здесь и сейчас, приветствовав Аонира в сем бренном мире.

В темнице замка сразили герои предводительницу фанатиков Кары, Лилиат, обнаружив на теле ее причудливое кольцо – дар Лакейна. Подобное же означилось и во владении Катраса, командующего Смертоносцами, занявшими замковые казармы.

Наконец, проследовали герои в Серую Башню, где с изумлением лицезрели Сентензу Норию!.. «Не верь своим глазам, Тахар», - обратился Гор к опешившему Алрику. – «Это человек мертв». «Может, и мертв, и что с того?» - хмыкнул генерал. – «Я ведь сказал, что загоню тебя в угол, Тахар? Ты предал меня так же, как предал прежде и своего отца. Да, ты убил меня, но какая разница? Мы не можем просто взять и убить демонов, преследующих нас. Они – часть нас, и всегда останутся таковыми. Куда бы ты не пошел – смерть, предательство и страдания последуют за тобой. Но довольно разговоров – пора встретиться со старыми друзьями».

Из-за колонн выступили Исамо Тахар и Ансельм, наряду с Норией атаковали изумленных героев. Те сразили противников, не ведая, как возможно, что те, кого считали они мертвыми, оказались живы! Впрочем, проницательный Гор заявил, что видел он совсем иных индивидов – не демонов, терзавших Алрика, но своих собственных. Наверняка некое заклинание воздействуют на разумы их – возможно, сам Лакейн, или кто-то из приспешников его принадлежат к Сновиндцам.

Забрав с остывающего тела существа, принявшего обличье Нории, амулет, Алрик обрел последний из артефактов, переданных Лакейном своим командующим. Теперь, когда во дворах замка ревнителей Света не осталось, Ангар Арандир приказал солдатам занять позиции у Зала Правосудия, и как только Алрик с помощью артефактов развеет магический барьер, воинам надлежит ворваться внутрь, но сохранять осторожно – неведомо, к каким последствиям приведет колдовской ритуал, проводимый Предвестником.

Но стоило героям приблизиться к барьеру, как угодили они в загодя расставленную магическую ловушка, магия которой перенесла их в Зал Правосудия. Здесь дожидался их Бертранд, коий не преминул пояснить: «Предвестник знал, что ты не станешь рисковать и заявишься сюда со своей армией, потому и перенес тебя за барьер лишь со спутниками. Барьер не исчезнет, пока Предвестник того не пожелает, потому здесь нам не помешает никто. И сейчас он ждет тебя, Алрик. Он считает, что ты останешься глух к гласу разума, но я еще не утратил надежду. Все... не должно было случиться так».

«Как будто это не культ развязал войну», - едко заметил Алрик, и Бертранд тяжело вздохнул: «Я понимаю, как ситуация видится тебе. И поверь мне, я совсем не горжусь тем, что нам пришлось сделать, но это было необходимо. Понимаешь, люди... они не понимали, и все еще отказываются понимать. Они отказываются признать грехи, отказываются принять любовь Аонира – как дитя, отказывающееся обнять мать. И поступая так, они лишают сей мин лучшей участи. Мы не можем оставаться в стороне и наблюдать за этим, Тахар. Наш долг – действовать!»

Бертранд пытался убедить Тахара в том, что жертвы действительно необходимы для обращения Эо в рай, но тот упрямо отказывался признавать, что стоит оный тысяч жизней ни в чем не повинных мирян. Поняв, что Алрика, не переубедить, осведомился Бертранд: «Может, хотя бы выслушаешь наше предложение?.. Когда Предвестник понял, что мы потеряли Простор, он осознал, что ждать больше нельзя, и занялся приготовлениями к ритуалу Возвращения». «Но... разве не нужно прежде искоренить грех и Осквернителей?» - вопросил Тахар, и отвечал Бертранд: «Да, должно было быть именно так. Но ты не оставил нам иного выбора. Прямо сейчас Предвестник открывает Врата – точнее, готовится к сему. И ему необходим ты».

Подобное откровение стало полной неожиданностью для Тахара, и уточнил он: «Для чего же?» «Видишь ли... амулет», - молвил Бертранд. – «Даже если он позволяет Предвестнику коснуться Вечного Пламени, нечто не дает ему использовать полную мощь сих предвечных энергий – а она необходима для открытия Врат, ступит через которые в мир отец богов. И, похоже, «нечто» - это ты. Твоя связь с матерью, творцом – пока существует она, Предвестник не может открыть Врата своими силами».

Бертранд молил Алрика помочь Предвестнику, ведь мир обратится в рай, и войны прекратятся, а старые конфликты окажутся позабыты. Тахар, однако, ответил категорическим отказом, и Бертранд метнулся к нему, занося кинжал для удара – ведь смерть Алрика позволит Предвестнику осуществить задуманное. Конечно, Тахар с легкостью сразил старого друга, покачал головой: какая же, все-таки, бессмысленная смерть – следствие служения ложным идеалам... верил в которые Бертранд всем сердцем...

В центре Зала Правосудия неподвижно замер Рондар Лакейн, плетя двеомер некоего заклинания. В разуме же Алрика зазвучал голос матери, молящей остановить Предвестника прежде, чем сумеет он открыть Врата. «То есть, Возвращение может случиться на самом деле?» - мысленно вопросил Алрик у Андры. – «У него достаточно сил, чтобы привести в наш мир Аонира?» «С помощью Сущности – Вечного Пламени – он может привести в наш мир... нечто», - прозвучал ответ. – «Но не то божество, которому молятся они. Этого человека, всех его соратников... существо использует в своих целях. И так было с самого начала». «Что еще за существо?» - осведомился Тахар, и отвечала Андра: «Не знаю. Но когда он попытался открыть Врата своими силами, я ощутила, что по ту сторону находится нечто невообразимо ужасающее. Что бы не стремилось ступить в наш мир, это не то, что ожидают смертные».

«А Лакейн знает об этом?» - задал Тахар следующий вопрос. «Нет», - молвила Андра. – «Он свято верует в то, что видения ему ниспосылал отец богов, Творец Эо». «И я действительно нужен ему, чтобы завершить ритуал?» - уточнил Тахар. «Да», - подтвердила Андра, - «пока ты жив, он не может открыть портал. Именно поэтому он хочет убить тебя... не верь, если станет он утверждать обратное».

Обратившись к Лакейну, Алрик попытался убедить того, что ожидает за Вратами некое существо, не Аонир. Но оставался Предвестник глух к доводам разума, посему герои сошлись в противостоянии с предводителем культа Праведного Света, сразили его...

Барьер, преграждавший вход в Зал Правосудия, исчез, и наводнили оный солдаты, ведомые Верховной хранительницей Аренор... Но существо, пребывающее в иной реальности за пределами мира смертного, сумело распахнуть Врата, обрести воплощение в мертвом теле Лакейна, чудовищно преобразив его.

Ужаснувшись гигантскому порождению, представшему им, герои атаковали оное, однако раны на теле существа мгновенно исцелялись. Андра открыла Алрику, что происходит сие потому, что питается тварь ее энергией Вечного Пламени, проводником к которой служит амулет, и если надеются герои одержать верх над сущностью, надлежит им разбить реликвию. Да, дух Андры погибнет при этом, но иногда приходится идти на крайние меры ради высшего блага...

Вняв словам матери, Алрик Тахар заклинанием расколол амулет, после чего существо, израненное и ослабленное, скрылось во Вратах, и разлом между мирами закрылся...

Прошло три недели.

Вскоре после гибели Лакейна и изгнания существа, овладевшего телом Предвестника, пробудилась королева, вновь принявшая бразды правления Североземьем. Выжившие фанатики культа Праведного Света были схвачены и повешены. Конечно, шрамы, нанесенные войной, еще долго будут ощущаться в Североземье.

Что касается магов, то королева выступила с предложением создать Круг – совет, в который будут входить чародеи всех рас и держав, и станут они голосом магических искусств в Эо, следящим за тем, чтобы дар сей не знал злоупотреблений...

...До Призыва, в час которого магия Круга расколет Эо на части, оставалось 518 лет...

Глава 2. Жатва душ

Полгода минуло с опустошительной Войны Праведности, когда армии культа Праведного Света опустошили Североземье, веруя в то, что приближают возвращение своего божества. Капрал Алрик Тахар пресек их начинание на корню.

Герой же этой истории – бывший генерал армии Североземья, Аэрев. Последние десять лет провел он в далекой южной стране Эмпирии, где служил в гарнизоне. Эмпирийцам досаждали орки клана Рассветных Жнецов, королева Североземья предложила помощь Императору, отрядив солдат в союзную державу... Три года назад потерял Аэрев своих солдат в одной из деревушек Эмпирии, и кошмары о произошедшем по сей день являлись ему. Каждую ночь просыпался он в холодном поту... Воспоминания о том страшном дне были искажены в разуме его; знал он, что несет ответственность за гибель солдат... но почему? Как это случилось?..

В надежде прояснить для себя сей вопрос, Аэрев обратился к одной из местных Сновидиц, и та ввела генерала в транс... В видении обнаружил он себя в престранной пустыне, порожденной разумом его, и глас Сновидицы вопросил: «Скажи мне, что произошло в тот день?» «Воспоминания мои затуманены», - отозвался Аэрев. – «Произошло сражение. Орки клана Рассветных Жнецов на протяжении долгих лет разоряли земли Эмпирии, и в тот день должно было свершиться возмездие. Я следовал к заставе, возведенной в пустыне, дабы встретиться со своими солдатами».

И сейчас, в грезах, Аэрев повторял тот путь. Припомнил, что – вроде бы – проходил некую святыню, где дожидалась его селянка из Кавила, должная выступить проводницей. И сейчас зрел генерал пред собой фигуру, сотканную из света – образ, порожденный его разумом и магией Сновидицы. «Я – Тава Сагева», - представилась проводница. – «Старейшина говорил, что орки направляются к селению. Это действительно так?» «Да», - подтвердил Аэрев. – «Но доберутся они лишь к ночи, и мы сумеем отразить натиск. Я и мои солдаты защитим вас».

Поведал генерал Таве, что полковник Рикус уже спешит к деревушке; сам же он навестит заставу, где возглавит иной отряд, после чего также направится к поселению, дабы дать бой орочьей братии.

Наряду с призрачным образом проводницы Аэрев следовал по осколкам пустынных земель, и воспоминания продолжали возвращаться к нему...

Вот он сражается с орками – наверняка лазутчиками, высланными вперед основных сил... После – достигает заставы, где приветствует его полковник Киран... оказавшийся сыном Тавы Сагевы. «Доложи обстановку», - потребовал Аэрев у офицера. – «Рикус уже выступил к селению, и мы должны выступить туда как можно скорее». «Мы бы и рады, но недавно получили донесение от лазутчика из Эмпирии, которое идет вразрез со сведениями, которые были получены нами прежде», - отвечал Киран. – «Похоже, орда орков куда больше, чем мы предполагали. Возможно, нам следует просить о помощи генерала Каруса». Поразмыслив, Аэрев пришел к выводу, что справятся они своими силами: селение Кавил расположено на горном плато, в выгодной с точки зрения обороны позиции.

Возглавив силы гарнизона, Аэрев выступил на север, к деревне, где столкнулся с силами орков. Вероятно, очередные лазутчики... Солдаты Североземья перебили орясин, и Аэрев отдал приказ выступать к Кавилу... когда подоспевший лазутчик доложил о том, что к заставе приближаются еще два отряда орков. «Если выступим, они нанесут нам удар в спину», - скрежетнул зубами генерал, выслушав донесение, после чего велел Кирану оставаться на заставе и покончить с противником; сам же он продолжит следовать к селению – в одиночку.

Проводница предложила Аэреву воспользоваться тайной тропой через джунгли, дабы не попасться на глаза орочьим патрулям. Велев Кирану присоединяться к нему при первой возможности, генерал последовал за Тавой... когда путь в сем призрачном пространстве оказался пресечен – воспоминания Аэрева о произошедшем обрывались.

«Как так?» - явился он. – «Мы должны были встретиться с полковником Рикусом, и...» «О, мы встретились с ним», - молвила призрачная фигура проводницы. – «Встретились, а затем ты убил нас... Знаю, ты пытаешься забыть об этом, но не выйдет... Посему, думаешь, каждую ночь ты воскрешаешь произошедшее в памяти? Твоя душа молит о прощении, Аэрев, но для людей, подобных тебе, его не существует... Потому просыпайся, генерал... Знай, душа твоя мертва – так же, как и мы».

Прошло еще два года, когда неожиданно королева Североземья призвала генерала Аэрева ко двору. Оставив позади двенадцать лет службы в Эмпирии, пересек он Море Грез, и ныне следовал по Золотой Дороге наряду с послом Джаарусом – правой рукой королевы, должным сопроводить его в Грейфелл. Был Джаарус сыном Джароса ДаБраоса, градоначальника Грейфелла; в пятнадцать лет поступил он в университет, где изучил под присмотром придворного мага волшбу, а также пять языков, историю и дипломатию. В последней дисциплине Джаарос поднаторел, и тринадцать лет спустя занял должность посла королевы.

Заметив на тракте караван, перевозивший припасы для армии, двое сделали привал; здесь же повстречали они наемников из дома Вульфгар, поведавших, что в подлеске неподалеку обнаружен труп солдата, а их собственный командующий, Ринельт, бесследно исчез. «Разбойники?» - встрепенулся Аэрев. «Сомневаюсь», - покачал головой Джаарус. – «Они не посмели бы атаковать караван королевской армии».

Обратившись к генералу, посол просил того возглавить наемников, пока не обнаружится Ринельт, и выяснить, что за чертовщина творится в столь опасной близости от столицы державы. Ведь в Североземье воцарился мир, и неведомо, кто поспел чинить столь вопиющий разбой...

Кликнув с собой двух наемников, а остальным велев оставаться подле каравана, Аэрев и Джаарус, оказавшийся вполне сносным магом, поспешили в подлесок, осмотрели труп солдата... когда были атакованы гномами!

Последних воители перебили, после чего Аэрев обратился к послу: «Ты можешь как-то это объяснить? Не знал, что Североземье воюет с горами Ветра». «Да мы не воюем», - растерялся Джаарус. – «Наверное, это как-то связано со смертью короля Рорека. После случившегося гномы прекратили всякое общение с нами. Но подобная засада?.. Это... лишено всякого смысла!»

Аэрев предположил, что, вероятно, гномы захватили в плен командующего Ринельта, посему надлежит отыскать их лагерь как можно скорее. Воины выступили на север – в направлении, откуда появились гномы... Путь привел их к пещерному зеву, ступив в который, Джаарус узнал тоннели, созданные гномами еще при правлении короля Ракура. «Откуда они здесь, в сердце Североземья?» - нахмурился Аэрев. «Они – реликт иной эпохи», - пояснил посол. – «В ту пору империя гномов простиралась от Вульфгара до Лара – под землею, конечно же».

В одном из залов рудника лицезрели Аэрев и спутники его плененного командующего Ринельта, над которым склонился некий гном, требуя незамедлительно вернуть украденное. «Нет у нас ничего!» - восклицал Ринельт, но гном был неумолим: «Пятнадцать ящиков лучшего лунного серебра, куда ты их подевал?!»

Аэрев атаковал гнома, поверг его, и тот отступил, заявив, что, если люди продолжат чудить, он, Ругремм, приведет в действие магию огненной руны, изготовленной лучшими пиромантами гор Ветра. «Последний раз спрашиваю: где груз?!» - требовал ответа разъяренный гном.

«Это все был обман!» - неожиданно признался Джаарус, и остальные в недоумении уставились на посла. – «Мы намеренно распространили слухи о том, что этот караван будет перевозить лунное серебро, дабы отвлечь внимание разбойников от иного каравана, коий уже прибыл в Грейфелл к настоящему времени». «Ты лжешь...» - прошипел гном, но Джаарус отрицательно покачал головой: «Вовсе нет. Свяжись со своими лазутчиками в Грейфелле, и они подтвердят этот факт».

«Я ничего не понимаю!» - заявил Аэрев, переводя взгляд с гнома на посла, и обратно. – «Откуда вообще взялось это лунное серебро?» «Понятия не имею», - отозвался Джаарус. – «Мы купили его в руднике дома Вульфгар, дабы оснастить новое подразделение королевской армии. Мы...» «Все лунное серебро принадлежит гномам», - безаппеляционно заявил Ругремм. – «Так писано в наших преданиях». «И это оправдание вашего нападение на людской караван?!» - поразился Аэрев. – «Ты или глупец, или дурак». «Ничего подобного», - гордо выпятил грудь гном. – «Я – гном, который больше не желает жить под пятой самопровозглашенных господ-людишек!»

Аэрев предложил присутствующим закончить бессмысленное кровопролитие и вернуть клинки в ножны. Никакого груза лунного серебра нет, стоит уяснить этот факт и мирно разойтись. Заявив, что спор их еще не разрешен, Ругремм удалился, недовольно бурча. Глядя гному вслед, Джаарус озадаченно заметил, что прежде народ сей отличался миролюбием... Наверняка нынешняя агрессия каким-то образом связана с кончиной их короля...

Аэрев и спутники вернулись к каравану, возобновили марш к Грейфеллу... По прибытии генералу были выделены покои, в которых он провел ночь, дабы поутру предстать пред королевой.

Направляясь к тронному залу, повстречал Аэрев эльфийку, представившуюся Ирией Алатеаль, Первым Магом Круга. «Ирия?» - поразился генерал. – «Сподвижница капрала Тахара?!» Даже в далекую Эмпирию доходили вести о героях Войн Праведности... «Она самая», - подтвердила Ирия, после чего сообщила, что, согласно приказу королевы Айелит, проводит генерала на аудиенцию.

По пути Ирия завела генерала в лавку оружейника, где того уже дожидался доспех офицера Волчьей Стражи – негоже предстать королеве в походных одеждах!

Рассказывала Ирия спутнику о том, что Круг был основан королевой и Тахаром, и входить в него должен был чародей от каждого из народов Эо. Выражал Круг интересы магов повсеместно, и призван был не допустить новых гонений на чародеев, с одной стороны, и удостовериться в том, что не злоупотребляют маги своим могуществом – с другой. Орки и эльфы-морхили признали сию организацию, а Андергаст продолжал странствовать по миру, убеждая в необходимости существования ее королей и правителей. Рано или поздно Круг оставит замок Грейфелла; Рохен предложил перенести оплот организации в Муландир, и идея сия ныне обсуждалась чародеями.

В настоящий момент составляло Круг семеро чародеев: Ирия, Андергаст, Гор, Урам, Ианна, Исегримм и Рохен. В то время, как Ианна оставалась в Грейфелле, остальными занимались собственными начинаниями. Исегримм удалился в одну из своих экспедиций, надеясь постичь магию творцов, Ианна занималась созиданием города морхири на севере, Гор возглавил Великий Кал в Барга Гор, Андергаст проводил непростые переговоры с отказывавшимся признать Круг мэром Вечного Света – Фуланом Аргалом, а после намеревался посетить Калаю и Ксу, Урам оствался в Опаляющей Пустыне, помогая Железным Соколам восстановить печать на усыпальнице Фиал Дарг. Что до Рохена... Ирия не знала доподлинно, чем занимается сей чародей, бывший прежде правой рукой Исамо Тахара, но призналась, что не доверяет ему – уж слишком тот амбициозен!

Наконец, двое ступили в тронный зал, где Джаарус объявил присутствующим о прибытии генерала Аэрева и мага Круга Ирии Алатеаль. Кивком приветствовав офицера и спутницу его, королева перешла непосредственно к сути вопроса, поинтересовавшись у Аэрева: «Скажи, тебе известно что-нибудь о Волчьей Страже?» «Элитный отряд из эльфов, орков и людей, поддерживающий мир в Североземье», - отвечал тот. – «Возглавляет его капрал Тахар».

«Возглавлял», - поправил офицера темный эльф, присутствовавший на аудиенции. – «Тахар мертв». «Что?» - опешил Аэрев, пытаясь понять, кто этот странный индивид и что делает здесь, при дворе. «Райт Скаддар», - представила темного эльфа Айелит. – «Он... помогает нам с иной проблемой, но об этом позже. Однако он говорит правду: капрал Тахар действительно мертв».

Королева кивнула Ирии, и та, обернувшись к Аэреву, пояснила: «Несколько месяцы назад до нас дошли слухи об исчезновениях мирян близ южных границ – деревни пустели буквально в одночасье. Тахар возглавил небольшой отряд Волчьих Стражей, выступил туда... Отряд угодил в засаду. Выживших не было. Мы полагаем, что нападения было организовано сектантами культа Праведного Света, жаждущими отомстить за гибель своего предводителя, Рондара Лакейна, но не уверены в этом. Как ты, возможно, знаешь, Тахар убил Рондара здесь, в Грейфелле, завершив тем самым Войну Праведности».

«Культисты... убийцы магов», - поморщился генерал. – «Я полагал, что по завершении войны культ распался». «С большего», - подтвердила королева, - «но горстки сектантов укрылись в дикоземье. Тело Тахара было доставлено в Грейфелл, здесь же и погребено». «А что случилось с сектантами, ответственными за его гибель?» - вопросил Аэрев. «Корона назначила награду за их головы, но пока что изловить их мы не сумели», - признался Джаарус; королева же напомнила, что вина сектантов в случившейся резне – предположение, доказательствами не подкрепленное.

Отметила Айелит, что Волчья Стража не может оставаться без командующего, и кандидатом на эту роль видит она генерала Аэрева. Подобное предложение поразило как Ирию, так и самого Аэрева. «Но почему я?» - выдавил он. – «Вы же знаете, кто я и что я...» «Да, генерал Аэрев», - прервала его Айелит. – «Я знаю, кто ты и знаю о том ‘загадочном’ инциденте в Кавиле, о котором ты ничего не помнишь. Но это не меняет моего решения. Да, тебе придется доказать, что ты достоин этого назначения».

«Если вы знаете об инциденте в Кавиле, то наверняка знаете и о том, что все мое подразделение было перебито орками», - отметил Аэрев. – «Почему же вы доверяете мне жизни иных людей?» «Твое последнее подразделение пало, сражаясь за Североземье», - молвила королева. – «Да, то была трагедия, но в Эмпирии шла война... а на войне всякое бывает».

Взяв себя в руки, Аэрев поблагодарил королеву за назначение, вопросив, как же может он проявить себя, доказав, что достоин оказанного доверия. Айелит сделала знак Джаарусу, и посланник просветил генерала касательно миссии, на того возлагаемой. «За неделю до твоего прибытия поселение рудокопов Дрэйкотт было атаковано», - говорил Джаарус. – «Находится она на границе владений дома Халлит и гор Ветра. Атакующими выступили гномы из Виндхольма. И, как и в недавнем инциденте на Золотой Дороге, случившееся кажется донельзя странным. Во-первых потому, что между Североземьем и Виндхольмом нет никаких конфликтов. А во-вторых – ибо жертвами нападения стали иные гномы – те, которые избрали для себя жизнь на поверхности».

Гномы напали на селение гномов? Аэрев согласился с тем, что нет в этом никакого смысла... «Миссия твоя проста», - изрекла королева. – «Отправляйся в Дрэйкотт, помоги наземным гномам отбить поселение и выясни причину, по которой воины Виндхольма его атаковали. Пойми, на кону сейчас действительно многое. Североземье пережило непростую войну и не может позволить себе ввязаться в новую».

Поскольку входящие в Волчью Стражу силы орков и морхири отсутствовали в Грейфелле, Аэреву предстояло возглавить отряд воителей-людей; впрочем, генерал ничуть не возражал. Морхири были заняты охраной нового поселения своего народа, возводимого в Утране; орки – Повелители Огня – оставались в Барга Гор, обеспечивая наряду с магом Круга Гором охрану своего оплота – Великого Кала. Да, отсутствие эльфов и орков ослабляет Волчью Стражу, но королева Айелит не могла винить воителей обеих рас за то, что посвятили они себя становлению новых поселений.

«Я хочу, чтобы сразу по прибытии в Дрэйкотт ты объединил силы с гномами поверхности», - велела Аэреву королева. – «Они как никто другой знают силы и слабости своей расы». Вспомнив о том, что один из магов Круга, Исегримм, является гномом, поинтересовался генерал, возможно ли заручиться его поддержкой в нынешнем конфликте, но Ирия отметила, что тот отправился на север - в земли дома Вульфгар, дабы отыскать руины творцов, и в настоящее время связаться с ним возможным не представляется.

Предполагала Ирия, что Исегримм проводит изыскания, связанными с рунами – подобными той, с помощью которой Рондар Лакейн контролировал разум леди Миры Утран в час Войн Праведности. Услышав от этом, Райн нахмурился, обратился к королеве: «И престол надеется воспользоваться подобной магией?» «Мы надеемся понять ее», - отозвалась Айелит. – «И пусть уж руны окажутся в наших руках, нежели в руках наших врагов». Темный эльф промолчал, всем видом своим выражая неодобрение.

Аэрев не преминул сообщить королеве, что гномы атаковали караван на Золотой Дороге в поисках лунного серебра, и та утвердительно кивнула: «Знаю. В руднике Дрэйкотта также добывают лунное серебро – полагаю, между двумя рейдами существует некая связь. Единственный вопрос: если им так необходимо лунное серебро, зачем же нападать на караваны и селения Североземья? Что произошло в Виндхольме, раз они готовы рискнуть так отчаянно и пойти на открытую конфронтацию с нами? Именно это тебе и следует выяснить».

Постановила королева: помимо солдат Волчьей Стражи, Аэрева станут сопровождать Райт и Ирия. По завершении аудиенции последняя отвела генерала в казармы, отведенные Волчьей Страже, представила нового командующего офицерам оной: эльфийской Провидице Элеон Валат и орочьему вождю Ксарру.

На следующее утро Волчьи Стражи под началом Аэрева, а также двое магов Круга покинули Грейфелл, выступив к горам Ветра. Два дня спустя буря, разразившаяся, когда отряд проходил Врата Королей, вынудила воителей искать убежище в ближайшем поселении, где они и оставались последующие три дня прежде, чем возобновили марш к границе меж Североземьем и горами Ветра. До Дрэйкотта отсюда – рукой подать.

В дикоземье на отрогах городка рудокопов обнаружил отряд Аэрева лагерь гномов – жителей поверхности. Приветствовал Волчьих Стражей бывший градоначальник Дрэйкотта, Харратир Дубовая Коса, подтвердив тот факт, что вотчина его захвачена сородичами из Виндхольма. «После смерти короля Рорека они отстранились от мира», - рассказывал Аэреву о своих подгорных собратьях Харратир. – «Похоже, в итоге к власти в Виндхольме пришел Аракис, бывший жрец Нетальфа».

«А разве у короля Рорека не было сына-наследника?» - озадачился генерал, и подтвердил гном: «Да, был сон... бестолковый донельзя, ибо интересовала его последняя мода куда больше, нежели политика. Если Аракис даже вполовину так же безжалостен, как его головорезы, сомневаюсь, что королевский отпрыск может явить для него серьезное препятствие».

Поинтересовался Аэрев, возможно ли отбить городок у противника, и Харратир указал ему на магический барьер, наведенный гномами – заклинателями камня, и ныне преграждал тот единственный путь через горное ущелье, ведущий к Дрэйкотту.

Мастеровые, сопровождавшие Волчьих Стражей, занялись укреплением лагеря гномов, в то время как Аэрев, Ирия и Райт ступили в ущелье, дабы взглянуть на магический барьер вблизи.

Неподалеку от барьера повстречали они отшельницу-гному, Кергу Двалмир. Последняя отметила, что наверняка существование барьера поддерживает устройство, созданное гномьими инженерами, и если вывести его из строя, то и двеомер окажется развеян. Некогда выступала Керга одним из ведущих инженеров и ковалей рун Бастиона, и, зная об этом, подоспевший Харратир просил ее о помощи в применении рунического камня для уничтожения барьера – обещая, что подначальные ему заклинатели камня защитят Кергу от разрушительной защитников магии, которая – все всяких сомнений – придет в действие, как только на двеомер будет оказано внешнее воздействие.

Керга взирала на Харратира с нескрываемой злобой, а Аэрива просветила о том, что градоначальник некогда клялся ей в любви, жил за ее счет, а однажды просто взял и сбежал с какой-то эльфиечкой... Убеждал генерал отшельницу: если продолжат они бездействовать, выходцы из Виндхольма продолжит бесчинствовать на поверхности... и, поразмыслив, Керга с доводами Аэрева согласилась.

Заклинатели камня, следуя приказу Харратира, защищали Кергу своей волшбою, пока та с помощью рунического камня разрушала устройство, поддерживающее существование барьера. Наконец, тот пал, и объединенные силы Волчьей Стражи и гномов поверхности ступили в долину, где схлестнулись с воинами Виндхольма.

В ожесточенном противостоянии силы генерала Аэрева сумели отбить городок у противника. Проследовав в шахту, Аэрев и спутники его лицезрели того, кто верховодил гномами Виндхольма – старого знакомого, Ругремма! «Должен отдать тебе должное - для Пожирателя Гравия ты весьма настойчив», - приветствовал тот генерала. «Почему ты называешь меня так?» - озадачился тот, и пояснил Ругремм: «Потому что таковы вы и наши безбородые сородичи, избравшие для себя жизнь на поверхности. Гравий... хрупкий камень, который и ребенок с легкостью разобьет».

«Почему ты напал на своих же сородичей?» - требовал ответа Аэрев. – «И кто такой этот ваш Аракис?» «Аракис – тот, кто вернет былое величие нашему королевству», - отвечал Ругремм. «Вернет?» - хмыкнул Райт. – «Да у Виндхольма дела идут лучше, чем когда-либо». «В плане достатка – да», - согласился с темным эльфом гном. – «Но народ наш стал слаб. Многие гномы живут под солнцем, яшкаются с жителями поверхности и оскверняют нашу кровь; мужчины их не знают, с какой стороны за секиру браться! И если так и дальше пойдет, наши мужчины станут жалкими слабаками, исполняющими волю своих господ-людей. Империя слабаков – Пожирателей Гравия. Аракис же напомнил, кем мы были прежде: Сынами Гранита... мужчинами, подобными камню. Могучими, несгибаемыми».

«Кем бы ни был Аракис, наследник престола – сын короля Рорека», - напомнил Ругремму Аэрев. – «Что вы с ним сделали?» «О, не волнуйся, он жив», - безразлично отмахнулся гном. – «Он – жалкий сосунок, окружающий себя такими же Пожирателями Гравия, как и ты. Поэтому сейчас он несколько... перевоспитывается».

Поинтересовался генерал, связано ли нападение воинов Виндхольма на Дрэйкотт с лунным серебром, и Ругремм юлить не стал – подтвердил, что так оно и есть. Ведь лунное серебро станет для его народа символом новой эпохи...

Гном атаковал Аэрева и спутников его... но был повержен ими, посему отступил. В рудник ступил Харратир, изумленно уставился на Ругремма, узнав в последнем своего брата! «Он верховодит гномами Виндхольма, Харратир», - буднично сообщил градоначальнику Райт. – «Именно он возглавил нападение на ваш город».

Посулив, что они – Сыны Гранита – непременно вернут то, что по праву принадлежит им, Ругремм исчез, воспользовавшись телепортирующей руной. Потрясенный, Харратир поведал генералу, что противники успели вывезти из Дрэйкотта все запасы лунного серебра. Но, по крайней мере, город спасен, и, простившись с Харратиром, Аэрев наряду с магами Круга и Волчьими Стражами выступили в обратный путь к Грейфеллу, дабы как можно скорее известить королеву Айелит о том, что им удалось выяснить касательно происходящего в Виндхольме.

Следуя к столице Североземья, воины были необычно молчаливы и подавлены. Всего три года минуло с предыдущего конфликта, сможет ли истерзанная держава позволить себе ввязаться в новый?..

Выслушав доклад Аэрева о событиях в Дрэйкотте, отметила королева, что не удивлена тем, что народ Виндхольма счел для себя возможным сплотиться за религиозным деятелем. «Король Рорек был плохим, жестоким правителем», - без обиняков заявила она. – «Конечно, далеко не столь плохим, каковым его выставляет Аракис, но неоспорим тот факт, что мирянам Виндхольма приходилось несладко. Конечно, сейчас с радостью приветствуют они избавителя».

Генерал предложил Айелит направить в горы Ветра посланника, но та сообщила, что уже пробовала сделать этот; гномы наотрез отказались допустить посла в свои владения, заявив, что «не желают больше слушать людскую ложь».

«Тогда нам следует заняться этим жрецом», - нахмурился Аэрев. – «Он опасен». «Виндхольм – не наша держава», - мягко напомнил рвущемуся в бой генералу Джаарус. – «Разве не следует нам предоставить гномам возможность самим решать свои проблемы?» «Я подумаю над этим», - пресекла зарождающийся спор королева. – «В Дрэйкотте случилось второе нападение гномов на Североземье, и, полагаю, оно не станет последним».

После чего, поздравив Аэрева с успешным завершением возложенной на него миссии, заявила о том, что есть и его одно дело, не терпящее отлагательств. Королева кивнула Райту, и тот, выступив вперед, обратился к генералу: «Если коротко: есть основания полагать, что сущность, которую Рондар Лакейн принял за Аонира, пытается пробиться в наш мир. Скажи, тебе что-нибудь известно о Полотне Душ?» Аэрев отрицательно покачал головой, и темный эльф продолжал: «Это... узор. Каждое разумное существо несет в себе искру магии – огонь, связанный напрямую с Вечным Пламенем. Я заметил изменение в этом узоре... некую аномалию».

«И как тебе это удалось?» - осведомился Аэрев, и пояснил Райт: «До того, как стать изгнанником, я изучал... определенные аспекты бытия. Рождение и смерть, чудо сознания, природу реальности... Этот мир куда более сложен, чем может показаться на первый взгляд».

«Ирия», - обернулся генерал к эльфийке, - «наверняка Круг и ученые в Грейфелле изучали природу сущности, выдававшей себя за «отца богов», по завершении Войны Праведности. Удалось что-то выяснить?» «Очень немного», - призналась чародейка. – «Это сущность из пространства между реальностями, которая, приникнув в смертный пласт бытия, пожирает его. Некоторые религиозные течения и мифы, относящиеся к эпохе зарождения цивилизаций в Эо, упоминают о нем. Некое предвечное божество».

Аэрев кивнул, размышляя, после чего вновь обратился к Райту: «И какую же аномалию ты заметил?» «Сложно описать словами», - поколебавшись, признался тот. – «Попробую обратиться к метафорам... Если мы каждое живое создание было пламенем, тогда жизнь на планете представляла бы собой миллионы огней во тьме. В последнее время огни исчезают весьма странным образом – целыми средоточиями, в одночасье». «Возможно, происходят сражения?» - предложил генерал, но темный эльф отрицательно покачал головой: «В сражении миряне умирают друг за другом – но не единовременно».

«А почему ты сделал вывод о том, что эти ‘единовременные смерти’ как-то связаны с иномировой сущностью, представавшей ‘Богом Света’?» - вопросил генерал, и Райт попытался объяснить несведущему суть: «Природа нынешних аномалий сходна с той, которая случилась с Полотном Душ, когда Рондар Лакейн открыл Разрыв в час Войны Праведности, дабы приветствовать отца богов в нашем мире. Ощущение такое, как будто... что-то изменилось. Но если то изменение было подобно сильнейшему землетрясению, то нынешние ‘затухания душ’ походят, скорее, на слабые подземные толчки».

«А гномы за исчезновением душ не могут стоять?» - предположил Аэрев. – «Наряду со всеми Верховным Иерофантом Аракисом?» «Сомневаюсь», - не скрывая пренебрежения, отозвался Райт. – «Гномы способны лишь на заклятия, связанные с земной твердью... но даже если бы и было иначе, не вижу, зачем им трогать Полотно Душ в принципе... Но я не отрицаю подобную возможность категорически. Говорю лишь, что это маловероятно».

Помимо прочего, предполагал темный эльф, что с исчезновениями душ может быть связана и смерть Тахара. Недавно подобное «исчезновение» случилось у селения Лар – восточного оплота темных эльфов, и сейчас королева приказывала Аэреву провести тщательное расследование произошедшего и доподлинно выяснить, действительно ли затухания душ каким-то образом связаны с иномировой сущностью, а также с гибелью Тахара.

Согласно воле Айелит, сопровождать генерала станут Райт Скаддар и его наемники – темные эльфы, принадлежащие к Черному Отряду. Ведь если в землях темных эльфов появится Волчья Стража, это наверняка приведет к нежелательным обострениям в отношениях между Североземьем и Ларом. Посему заручиться поддержкой наемников – лучший исход; никто не станет подозревать, что платит тем за работу сопредельная держава.

Поинтересовался Аэрев, почему же Райт не обратится за помощью к собственному народу, и напомнил тот генералу о своем изгнании из царствия, правит которым Просвещенный Отец. Именно поэтому чародей и обратился за помощью к властительнице Североземья – новая угроза казалась ему слишком страшной, чтобы закрывать на нее глаза.

«А за этим не может стоять культ Праведного Света?» - предположил Аэрев. – «Как за исчезновениями, так и за гибелью Тахара?» «Возможно», - осторожно произнес Райт, - «хоть и я не понимаю, как они могут оказаться способны на подобное. К тому же они стремились вернуть в мир Аонира, а не Бога Света». «Может, они теперь новому божеству поклоняются?» - риторический вопросил Джаарус, и вновь темный эльф пожал плечами: «Сомневаюсь. В любом случае, вскоре мы все выясним».

...Поутру возглавляемый Аэревом отряд наемников – темных эльфов, а также Ирия и Райт покинули Грейфелл, выступив на восток, к Лару. Следующую неделю провели они в пути; генерал не мог не отметить странный... полумрак, как будто солнце утратило толику своей силы. Однако народ не обращал на сие ни малейшего внимания, и жизнь окрест шла своим чередом. Фермеры возделывали поля, дети играли на деревенских улицах.

Ночью, погрузившись в сон, Аэрев – как и множество раз прежде – обнаружил себя в пустошах Эмпирии, близ сотканной из света фигуры проводницы. Подобные видения всегда обрывались в тот момент, когда спешил он к Кавилу... но на этот раз что-то изменилось. Отметила призрачная проводница, что разум генерала готов прекратить убегать от самого тебя и желает зреть то, что в действительности произошло в тот судьбоносный день.

Рассказывал по пути Аэрев спутнице об ином генерале из Североземья, служащем в Эмпирии – Карусе. На прошлой неделе королева возвела его в ранг генерал-майора, что Аэрева немало покоробило: за какие заслуги этой штабной крысе такие почести?!

Приближаясь к поселению, лицезрели Аэрев и Тава труп орка. Проводница встревожилась: как умудрился тот подобраться столь близко к Кавилу? «Нет нужды паниковать», - обнадежил селянку генерал. – «Костяк их орды навряд ли успел миновать Красный Утес, а даже если и пересек его, то силы полковника Рикуса должны быть наготове».

Но достичь селения даже в грезах Аэрев вновь не сумел; да, он продвинулся дальше, чем прежде, но малодушие генерала не позволяло тому воскресить следующие воспоминания...

...На следующий день Аэрев наряду с магами Круга и наемниками Черного Отряда достиг пребывающих в подземных кавернах болот Лара, близ которых обитали темные эльфы. Велев наемникам заняться обустройством лагеря, Райт уверенно повел Аэрева и Ирию за собой – к деревушке, произошло в которой исчезновение душ.

У небольшой фермы атаковали троих воители – темные эльфы. Покончив с противниками, Аэрев и спутники его проследовали к хижине, лицезрев одного-единственного выжившего. Последний стоял, уставившись в пространство, и Райт пришел к выводу: душа в сем теле отсутствует! Подобного маг прежде не видел... Жизнь теплилась в пустой оболочке, но темный эльф не мог ни чувствовать, ни думать, ни осознавать окружающее...

А в следующее мгновение фермер обратился в нежить, атаковал генерала и сопровождавших того магов... «Странно», - заметил Райт, когда мертвяк был сражен. – «Мне показалось, как будто... кто-то преобразил его». «То есть, кто-то знает о нашем присутствии?» - уточнил Аэрев, и темный эльф утвердительно кивнул: «Вероятно, тот, кто и забрал его душу. Предлагаю путь к селению, генерал».

Трое продолжили путь через болота, держась настороже. Спрашивала Ирия у Райта, не может ли исторжение душ быть некой мутировавшей формой Кровного жара? Телепатия, похищенные разумы – эльфийка находила в симптомах немало похожего... Райт, однако, отмел идею на корню; он изучал Кровный жар, и ничего общего та колдовская чума с нынешней чертовщиной не имеет.

Вскоре достигли Аэрев и спутники его деревни. Худшие подозрения их оправдались: темные эльфы, остававшиеся в пределах поселения, были лишенными душ пустыми оболочками. Все, за исключением одного. Мужчина, разум которого был необратимо поврежден, замер у одного из здания, продолжая бубнить: «Свет, пища для Света. Черный несет с собою зеркало».

Райт отметил, что душа сего индивида все еще остается в теле – наверное, состояние его имеет иные причины, нежели исторжение сущности. Предположила Ирия, что сей темный эльф стал свидетелем чего-то ужасного, здесь и произошедшего, и ныне пребывает в состоянии шока. Приглядевшись к темному эльфу, трое заметили слово, вырезанное у него на лбу: «Самса».

Обратив в сторону Аэрева отсутствующий взор, несчастный пробормотал: «Отец... это ты?» «Да, это я, Самса», - попытался подыграть мужчине генерал. «Они... забрали их, отец», - лепетал безумец. – «Забрали их все и скормили Средоточию». «Кто?» - требовал ответа Аэрев. – «Темные эльфы? Расскажи, что здесь произошло? Лишь так я сумею защитить тебя, Самса!» «Это... случилось утром», - поведал темный эльф. – «Было холодно, а я вышел на площадь селения. И тогда появились черноризцы в масках, которых все страшились. Их возглавляла женщина, она приказала всем без исключения селянам явиться на площадь, дабы услышать ее речи. Селяне не хотели этого делать, но у них были мечи. И когда они собрались на площади, женщина воздела зеркало – Средоточие Душ. Женщина сказала, что всем им суждено стать ‘пищей для Света’, и Средоточие воссияло, принявшись пожирать души... Когда все было кончено, все замолчали, и я молчал тоже. Женщина взглянула на Средоточие и ушла».

«Там, где происходят перемены, всегда сему сопротивление», - произнес голос, и трое, обернувшись, лицезрели ступившую на деревенскую площадь женщину в маске, сопровождаемую воинами – темными эльфами. «Кто ты такая?» - потребовал ответа Аэрев, но незнакомка лишь улыбнулась: «Всего лишь слуга высшей цели... как и ты».

Она приказала подручным атаковать, сама же отступила, слившись с тенями. В последовавшем сражении трое повергли противников, и отметил Райт, что были те Спящими – ассасинами, владеющими магией воздействия на разум; обучают их с детства, нещадно травмируя сознания, чтобы открыть ментальные возможности. Очевидно, что женщина, верховодящая Спящими, сама является таковой – неспособным на эмоции боевым магом, и весьма могущественным, к тому же.

Странно, но лишенные душ селяне не были обращены противником в монстров – возможно, оболочки сии надеялись они приберечь... с какой-то целью...

По завершении противостоянии поинтересовался Аэрев у Райта, могут ли сии темные эльфы действовать, исполняя волю Просвещенного Отца, но чародей отрицательно покачал головой: крайне маловероятно.

К селению подоспели наемники из Черного Отряда, ведомые Павоном Келвиром, и Аэрев, возглавив сей воинский контингент, выступил в восточные пределы топей, где атаковал базу Спящих... К несчастью, ни женщины в маске, ни зеркала – Средоточия Душ – здесь не оказалось.

Тем не менее, генералу удалось доподлинно выяснить, что за происходящим стоит некая фракция темных эльфов, похищающая души мирян и – по неведомой причине – помещающая их в магическое устройство. Конечно, неоспоримых доказательств того, что связаны Спящие с сущностью, рекомой Богом Света, у них не было... но слова Самсы о «пище для Света» могли содержать намек именно на это. «Возможно, это просто метафора, а, быть может, Спящие действительно собирают души для Бога Света», - задумчиво произнес Райт. – «Некая связь определенно присутствует – нам лишь надлежит понять, в чем именно она состоит». К тому же, высока вероятность, что именно Спящие покончили с Тахаром, героем Войны Праведности.

Отряд Аэрева выступил в долгий обратный путь к Грейфеллу, дабы известить королеву о том, что им удалось выяснить в землях Лара. Выслушав доклад, та официально назвала Аэрева «генералом Волчьей Стражи», после чего, покончив с формальностями, резюмировала то, что им на данный момент известно: «Мы ведаем об опасном политическом движении в Виндхольме, возглавляет которое гном-жрец Аракис. Кроме того, исторжение душ, о котором говорит Скаддар, оказалась реальным, и ответственны за это некие темные эльфы, верховодит коими женщина в маске; есть намеки на то, что связано это каким-то образом с Богом Света. Итого перед нами три вопроса. Кто они, эти Спящие? Кто или что этот Бог Света, и как он надеется ступить в наш мир? И, наконец, как нам разрешить вопрос с Верховным Иерофантом Аракисом и его движением? Меньше всего нам хотелось бы противостоять и древнему богу, и империи спятивших гномов».

Осведомился Аэрев, что стоит ли привести в боевую готовность королевскую армию, но королева отрицательно покачала головой, пояснив: «С этими проблемами надлежит покончить быстро и эффективно – потому я и возлагаю надежды на волчью стражу. Мобилизация королевской армии потребует длительных обсуждений происходящего с благородными домами, а времени у нас в обрез.

Генерал сообщил королеве, что, судя по всему, за гибелью Тахара стоят именно Спящие, а не осколки культа Праведного Света. «Что ж, узнаем наверняка, когда выясним, кто они такие и свершим правосудие», - изрекла Айелит. – «Еще одна причина довести начатое до конца».

«Где же нам возможно обрести сведения о Боге Света?» - спрашивал Аэрев, и ответила ему Ирия: «Мы знаем, что о Боге Света – хоть и под разными именами – упоминается в различных религиозных течениях. Но больше всего нас заинтересовали верования племени алиани – кочевников, обитающих в Стонущих Холмах. Вся их религия основана на поклонении Богу Света». Королева согласилась: зацепка достойна того, чтобы присмотреться к ней повнимательнее. Посему Аэреву и солдатам его не помешает наведаться в стан племени и попробовать получить ответы на свои вопросы.

«А про Спящих нам как узнать?» - продолжал спрашивать генерал, адресуя вопрос свой всем, собравшимся в сей час в тронном зале. Джаарус предложил было связаться с послами Просвещенного Отца, но Райт жестом велел ему замолчать, пояснив: «Правительство у темных эльфов организовано... сложно. Даже если они сейчас отправят к нам посланника, пройдут месяцы, прежде чем мы получим ответ. Предполагаю связаться с предводителем Черного Отряда; он знает все тайные уголки королевства темных эльфов и – я уверен – сможет раздобыть информацию об этой фракции Спящих». Райт обещал отправить посланника к лидеру наемников с предложением встретиться в Кахлаброке – столице королевства темных эльфов.

Вскоре ко двору прибыла гнома Рера Хейлстоун, уроженка Виндхольма. «Буду кратка», - изрекла она, приветствовав королеву и иных присутствующих. – «У Верховного Иерофанта Аракиса в Винхольме хватает врагов – Мятежники Черного Камня, возглавляю которых я наряду с братом, Маликом. Мы планируем свершить переворот и рассчитываем на поддержку Североземья». «Мятежники Черного Камня?» - удивилась Ирия. – «Вы позаимствовали это название...» «Да, восстание против короля Рорека, случившееся пятнадцать лет назад», - отвечала Рера. – «Ты знаешь нашу историю?» «Нет, но...» - Ирия замялась. – «В том мятеже погиб некто, весьма близкий одному из наших магов Круга, Исегримму». «Погибли немало хороших дев и мужей», - скорбно склонила голову гнома. – «Мы взяли это название в их честь».

«Стало быть, не все гномы в Виндхольме поддерживают Аракиса?» - осведомился Аэрев. «Конечно же, нет», - молвила Рера. – «Его идеология – поток, грозящий унести с собой всех, кто не соответствует заявленным образам... да и среди тех, кто соответствует, немало сородичей, ее не приемлющих. На мой взгляд вся эта болтовня о ‘Сынах Гранита’ – чушь полнейшая».

«И как же вы с братом удосужились возглавить мятеж?» - продолжал спрашивать генерал, и пояснила Рера: «У нас обоих были на то причины. Достаточно сказать, что Аракис плюет на все, что нам дорого... к тому же мы не ‘лидеры’. Мы – лица тех сотен, кто не желает стоять и смотреть, как этот фанатик несет хаос в наши дома».

Королева Айелит подтвердила свою готовность поддержать мятежников. «Мы можем им доверять?» - без обиняков обратился Аэрев к правительнице, и та, сменив Реру долгим, задумчивым взглядом, отвечала: «Мы не знаем наверняка. Однако иного выхода у нас нет. Мы и так рискнули, атаковав Дрэйкотт, и, если продолжим действовать открыто, можем навлечь на себя новую войну». «Никто не хочет новой войны», - согласилась Рера, и, глядя Аэреву в глаза, продолжила: «Я понимаю твои колебания. Будь моя воля, я бы уже плыла на корабле куда-нибудь в Ксу. Я делаю это потому, что должна, и не остановлюсь, пока этот ублюдок не окажется закован в цепи и брошен в темницу Виндхольма».

Рера надеялась, что агенты королевы, принадлежащие к Волчьей Страже, помогут мятежникам ограбить сокровищницы Виндхольма, позаимствовав принадлежащие короне деньги и оружие. С помощью оного Рера собиралась организовать армию, свергнуть Аракиса и восстановить на троне принца. «Думаешь, сын короля Рорека станет достойным правителем Виндхольма?» - усомнился Аэрев. – «Насколько знаю, репутация его отца оставляла желать лучшего». «Верно», - поддержала генерала Ирия. – «Не говоря уже о том факт, что он покончил с изначальными Мятежниками Черного Камня, имя которых вы ныне используете».

«Это так», - признала Рера, - «но принц – чистая страница. Непохоже, чтобы он продолжил курс своего отца, и, думаю, мы сумеем направить его в верном направлении». Кроме того, от лица мятежников гнома обещала Аэреву передать под начало его свои силы для противостояния Богу Света и его миньонам – ведь сущность сия угрожает благоденствию мирян всех без исключения земель Эо!

Но как же генералу и спутникам его проникнуть в пределы Виндхольма?.. И на этот вопрос у Реры был ответ; гнома протянула Аэреву пригласительное письмо на имя некоего Ксверака Юра. «Это один из самых знаменитых зодчих Эо», - просветила генерала Рера. – «Аракис пригласил его для возведения статуи Нетальфа из чистейшего лунного серебра, а мы пленили бедолагу по дороге». Ирия понимающе кивнула: вот, стало быть, зачем гномам понадобилось такое огромное количество лунного серебра...

«А в горах Ветра не наблюдалось исчезновений мирян?» - осведомился Аэрев у гномы, и та недоуменно нахмурилась: «Вообще-то... нет. Это имеет отношение к Богу Света?.. Разве что поступали донесения о странных темных эльфах, ошивающихся у наших границ... Если начистоту, то сейчас самую огромную проблему для Виндхольма представляет Аракис. Надеюсь, так оно и останется».

Было решено, что, прибыв в Виндхольм, Аэрев предъявит пригласительное письмо стражам врат, а после они с Рерой встретятся с Маликом и обсудят план проникновения в сокровищницы подгорной твердыни.

Аудиенция завершилась, и Аэрев наряду с Райтом выступил к казармам Волчьей Стражи. По пути, отвечая на просьбу генерала, рассказывал маг про устройство социума темных эльфов. «В возрасте четырех лет детей забирают из семей и заставляют принять снадобье, которое стирает их воспоминания», - говорил Райт. – «Их отправляют в Коммуны – огромные здания, где остаются они до своего совершеннолетия наряду с сотнями иных одногодков. В течение этого времени дети становятся друг для друга братьями и сестрами, а Просвещенный Отец и его королева – родителями. Все это делается для того, чтобы отделить слабых от сильных и определить, к какой касте в будущем будет принадлежать ребенок – Уму, Силе или Выносливости. Да, за ними закреплены смотрители... но они лишь обучают, а в отношения детей стараются не вмешиваться, позволяя каждому поколению самостоятельно выстроить отношения и иерархию».

Пояснил Райт Аэреву и систему каст. По его словам, к касте Ума принадлежат чародеи, обеспечившие Просвещенного Отца армией из конструктов, демонов и иных магических созданий, к касте Силы – воины, а к касте Выносливости – фермеры. «А ты сам изучал природу жизни и смерти?» - уточнил генерал, и отвечал Райт: «Да, и природу реальности. Единственное, чего мне не хватает в изгнании, так это одержимости темных эльфов магией и знанием. Никакие университеты в мире не сравнятся со Святилищем Ума в Кахлаброке».

«А что же вынудило тебя покинуть свою державу?» - спрашивал генерал, и отвечал маг: «Рабство, жертвоприношения, демонопоклонничество... Слишком просто было бы выставить Просвещенного Отца личиной зла. На самом же деле все несколько сложнее. Наше общество существует и вполне неплохо себя чувствует. Да, здесь есть место компромиссам. Не думаю, что Просвещенный Отец радуется страданиям своих подданных. ‘Злом’ же для тебя это выглядит потому, что принадлежишь ты к иной культуре, с иными ценностями».

...Поутру Аэрев и спутники его покинули Грейфелл, выступив к горам Ветра, и пять день спустя достигли врат Виндхольма. Стражи у ворот наотрез отказались пропустить чужаков, даже несмотря на наличие рекомендательного письма... однако золото, которым тех на сей случай снабдила королева, взяли охотно.

Ступив в подгорный град, Аэрев, Райт, Ирия и Рера шагали по улицам и площадям, остановились ненадолго, чтобы поглядеть на возводимую статую из лунного серебра... когда донесся до них зычный глас Верховного Иерофанта. Последний обращался к собравшейся на площади толпе, и четверо, держась поодаль, вслушивались в речи самопровозглашенного правителя.

«Я говорю – хватит!» - надрывался тот, и толпа вторила ему одобрительными воплями. – «На протяжении веков Пожиратели Гравия ослабляли нас. Договора, альянсы, конклавы... они пытались заковать нас в оковы таким образом! Кроме того, они еще и отравляли нашу культуру. И, проклятье, действительно преуспели в этом! Оглянитесь вокруг, осознайте, во что обратилась наша гордая нация! Гномы оседают с жителями поверхности, порождая потомство, один факт существования которого – оскорбление наших славных предков! Женщины – богини любви, машут топорами да принимают законы, а ведь должны заниматься исключительно продолжением нашего рода! Мужчины, не знающие, с какого конца взяться за секиру! Мы стали насмешкой над самими собой, братья. И знаете, что я вижу?..»

Выдержав драматическую паузу, продолжал Аракис: «Через пять лет эти залы окажутся пусты... Пребудут здесь лишь ветер, крысы да те слабаки, которые согласятся добывать руду для уроженцев поверхности. Я вижу гробницы, полные трупов гномов. Гномов, погибших не на поле брани... а вследствие упадка, который навлекли на нас Пожиратели Гравия. Я вижу гибель нации, которой Нетальф некогда даровал мандат на правление горами Эо!.. Но мы не позволим этому случиться! Мы не позволим им отравить наши разумы, забрать нашу гордость, заключить нас в оковы! Мы покажем им свое истинное лицо... и оно им не понравится, уж поверьте мне, братья! Хватит с нас соглашений, сделок, чужеземцев в наших священных залах! Острые секиры Сынов Гранита встретят тех, кто посмеет бросить нам вызов! Вы со мной?!»

«Мы из Гранита!!!» - исступленно завопили гномы, и Аракис удовлетворенно кивнул. Наблюдая за выступлением Верховного Иерофанта, Рера была вынуждена признать: этот сукин знает, как подать себя. Гнома была уверена, что и у этого святоши хватает скелетов в шкафу, однако прежде мятежники не сумели обнаружить никаких компрометирующих сведений. Конечно, будь у них возможность как следует обыскать покои обосновавшегося в замке Аракиса... но покамест все это – мечты, а надлежит сосредоточиться на насущном.

Рера увлекла спутников к убежищу мятежников; Малик смерил Аэрева презрительным взглядом. «Похоже, к нам заглянул военный преступник», - изрек гном. – «Да, генерал, я знаю о той ‘таинственной ночи’, когда ты потерял всех своих солдат. Очень удобно позабыть об этом». Рера осадила брата, высказав надежду на то, что, пока она отсутствовала, тот не просто изучал прошлое Аэрева, а придумал план проникновения в замковые сокровищницы для обретения денег и оружия – столь необходимых движению сопротивления.

Что-то сердито буркнув себе под нос, Малик развернул на столе карту Виндхольма, указав Аэреву и спутникам его на проход в катакомбы, посредством которых возможно достичь замковых подвалов. Похоже, зодчие собирались расширить замок в глубины горы, но так и не сделали этого – а тоннель, связавший подземные каверны с помещениями твердыни, остался.

Изучив карту, Аэрев молча спрятал ее в суму, устремился к выходу из здания. Окликнув генерала, Малик просил того по возможности отыскать в замке информацию о грязных делишках Аракиса – обнародование оной позволит им замедлить обретение Верховным Иерофантом абсолютной власти в Виндхольме.

Спустившись в катакомбы Виндхольма, Аэрев и спутники его схлестнулись с заполонившие оные гигантскими пауками; покончив с маткой инсектоидов и расколов ей голову, Рера с удивлением лицезрела некий камень, походящий на драгоценность. Гнома нахмурилась, но мыслями своими насчет сего предмета делиться покамест не пожелала.

Миновав катакомбы, проникли Аэрев, Рера, Ирия и Райт в замковые сокровищницы, и первым делом направились, крадучись, к помещениям, отведенным Гранитным Стражам. Перебив тех, завладели они ключами от сокровищ, кои не преминули очистить на предмет оружия и золота. Казна Виндхольма оказалась полна... а ведь Аракис убеждал сородичей в том, что держава их бедна, обворована нечестивыми уроженцами поверхности!..

В комнатушке некоего посыльного обнаружили четверо письмо, написанное Аракисом и адресованное эльфийке, Элавии, которой признавался Верховный Иерофант в неземной любви. Пробежав текст глазами, Рера просияла: как раз то, что нужно для дискредитации святоши, ратующего за чистоту гномьей расы.

Весть о том, что в замковые сокровищницы проникли грабители, стремительно распространялась, и Гранитные Стражи наводняли подземные тоннели. Аэрев и спутники его спасались бегством через логовища гигантских пауков в катакомбах... когда осознала Рера, что именно представлял камень, обнаруженный ими в голове гигантской паучихи. «Это была Варека Вдова», - молвила гнома. – «Существует предание о заклинательнице камня, обезумевшей после смерти супруга и втемяшившей себе в голову, что он переродился пауком. Все время она проводила в тоннелях, пытаясь уподобиться сим тварям. И... собственно, уподобилась... И если это действительно была Варека, значит, камень позволяет контролировать разумы пауков!»

Аэрев сжал драгоценность в руках, сосредоточился... ощутив, как разума его коснулись помыслы пауков. Он действительно мог управлять ими!.. Приказав инсектоидам держаться в стороне, генерал Волчьей Стражи повел за собою спутников к выходу из катакомб... когда Рера предложила ему дождаться преследователей – солдат Аракиса.

Поразмыслив, Аэрев счел предложение гномы не лишенным смысла, и когда Гранитные Стражи, ведомые командующим Ругреммом, ступили в пещеру, приказал паукам атаковать. Гигантские инсектоиды рвали опешивших воинов в клочья; Аэрев же и сподвижники его сошлись в противостоянии с Ругреммом, сразили его.

Покинув катакомбы, вернулись они в прибежище мятежников, где сообщили Малику об успехе своего начинания. Гном сердечно поблагодарил Аэрев за помощь, обещав, что незамедлительно начнет подготовку к перевороту в Виндхольме – благо средства для сего начинания у него ныне имелись.

Верная данному слову, Рера наряду с отрядом Мятежников Черного Камня выступила к Грейфеллу, дабы примкнуть к Волчьей Страже в расследовании причин исчезновения душ смертных в землях Эо. Доложив королеве об успехе предприятия в Виндхольме, Аэрев выступил во главе объединенных сил Волчьей Стражи, гномов-мятежников и наемников – темных эльфов – к Стонущим Холмам.

Разбив лагерь близ холмов, с удивлением созерцали воители зловонные ядовитые миазмы впереди, витали над которыми гигантских размеров инсектоиды. Стараясь держаться подальше от сих испарений, Аэрев, Райт и Ирия проследовали к селению алиани, у которого путь им преступили стражи.

Те наотрез отказались пропустить чужаков в деревушку, несмотря на наличие у тех королевского указа. Привлеченный шумом, проследовал к окраине поселения один из воителей-алиани, Каяву, напрямую вопросил у Аэрева: «Вы не заодно с разбойниками?» «Нет, не заодно», - отозвался генерал. – «Мы из Волчьей Стражи».

Каяву пояснил Аэреву, что вера запрещает алиани пропускать чужаков в пределы селения... но сейчас положение критическое – существованию племени угрожают как разбойники, так и ядовитые миазмы. Возможно, Волчьи Стражи – единственный шанс алиани на выживание...

Воитель провел чужаков в селение, и алиани провожали тех взглядами – удивленными и возмущенными. «Вы ведь здесь не без причины?» - уточнил Каяву, и Райт отвечал: «Верно. Нам нужны... сведения о боге, которому вы поклоняетесь». «О Шаёгдеде?» - опешил алиани. – «Это... странно. Весьма... неожиданно совпадение... Но мы поговорим об этом позже, а сейчас мне бы хотелось обсудить беды, которые познала наша деревушка. Около двух недель назад объявились разбойники и захватили большую часть долины, отрезав нас от охотничьих угодий; наши запасы продовольствия тают с каждым днем. Сейчас наш вождь, Маява, отправился на переговоры с разбойниками, надеясь, что ему удастся заключить с сими лиходеями некое соглашение».

Вождь отсутствовал уже два часа, и Каяву тревожился за него – как знать, чего ждать от непрошенных негодяев?.. Аэрев и спутники его поспешили вслед за Каявой к лагерю разбойников, в которой собирался наведаться вождь. По пути алиани делился с генералом своими сомнениями и подозрениями: странные они, разбойники эти... хорошо вооружены, и в число их входят представители всех разумных рас Эо.

Вскоре Волчьи Стражи разыскали лагерь лазутчиков разбойников, где оставался Маява, тщетно пытаясь убедить чужаков покинуть Стонущие Холмы. Отщепенцы, облаченные в грязные ризы, выдававшие в них вчерашних поборников культа Праведного Света, отвечали на это категорическим отказом. Заметив Аэрева, Райта, Ирию и Каяву, они атаковали... и пали в последовавшем противостоянии.

Как оказалось, приходился Каяву сыном вождя, и последний отнесся к появлению Аэрева с подозрением, граничащим с враждебностью. Как будто разбойников им было мало!.. Каяву просил отца выслушать генерала, и Маява, поколебавшись согласился.

Аэрев признался, что прибыл в Стонущие Холмы, надеясь узнать больше о Боге Света, поклоняется которому племя алиани, чтобы изыскать способ покончить с сей сущностью... судя по всему, не оставившей попыток проникнуть в Эо.

«Бессмысленное дело ты затеял», - отозвался вождь. – «Остановить Джаку невозможно». «Джаку?» - нахмурился Аэрев, и пояснил Маява: «Пророчество о конце света, которое ведомо нам, алиани. Тысячелетия назад было предречено, что однажды Шаёгдед поглотит всех нас... ‘И сгниет твердь земная, наполнившись ядом и кровью’. Джаку началось, и ядовитые миазмы – одно из многих знамений скорого конца. Немного нам всем осталось...»

«Отец, мне кажется, ты не видишь полной картины», - попытался вразумить отрешившегося от мирских сует родителя. – «Может, Джаку и началось, но давай пока что займемся делами насущными. Без еды алиани скоро начнут голодать, а разбойники все его занимают пределы долины, не затронутые миазмами. Если ответы, которые дадим мы этим чужеземцам, все равно ничего не изменят, почему бы не позволить им помочь нам? Ради племени?»

Поразмыслив, Маява согласился дать чужеземцам ответы на их вопросы о Боге Света – но лишь после того, как те избавят племя как от разбойников, так и от чумы. «Источник миазм – ядовитые грибы», - добавил Каяву. – «Первый из них возник несколько недель назад; там, где растут они, почва гниет и появляются миазмы. Мы думаем, все дело в их спорах. Наряду с грибами появились и гигантские жуки – полагаю, между ними какой-то симбиоз. Если уничтожить грибы, возможно, и миазмы исчезнут».

Вернувшись в лагерь Волчьей Стражи, генерал приказал подначальным выступать к стоянкам разбойников. По словам лазутчиков-алиани, верховодили теми четверо командующих, один из которых, Тедрик, выступал набольшим над остальными.

Воины Аэрева одержали над предавшимися разбою сектантами убедительную победу, сразили Тедрика, и наемники, прежде находившиеся у него в подчинении и поддерживавшие бандитов, сдались на милость генерала. Признались они, что родом из Вульфгара, подписали контракт с культом, когда тому начал досаждать Тахар, но теперь тому и сами не рады. «Мы – укротители зверей», - рассказывал Аэреву предводитель наемников, Сейн. – «Грифонов из Вульфгара, скарабеев из Лара, соколов из Эмпирии... И вскоре мы осознали, что сражаемся не на той стороне, на которой правда. Все эти пытки, применяемые культом к иноверцам... есть линия, которую нельзя пересекать – вне зависимости от платы. Но Тедрик – этот ублюдок, нас возглавлявший, - даже после войны угрожал, что прикончит каждого, кто задумается о том, чтобы оставить все это. Так мы оказались в этих богами забытых пустошах, надеясь осесть здесь, укрывшись от короны, и дождаться, когда дикари сами помрут от голода».

Узнав о том, что присутствуют в лагере наемников несколько укрощенных грифонов, Райт заметно воспрял духом, сообщив Аэреву, что с помощью сих крылатых созданий возможно избавить Стонущие Холмы от миазм...

В последующие часы всадники, восседающие на грифонах, методично уничтожали гигантские грибы в восточных пределах равнин, а когда отступали миазмы, ведомые Аэревом Волчьи Стражи предавали огню ульи жуков, грибы защищавших и питавшихся их спорами. Так, мало-помалу, достигли они поляны, произрастал на которой гриб поистине исполинских размеров – источник заражения Стонущих Холмов. Грифонам удалось уничтожить его... и ядовитые миазмы, в буквальном смысле отравлявшие жизнь алиани на протяжении последних недель, исчезли без следа!

И когда вернулись Волчьи Стражи в селение, вождь обратился к Аэреву с вопросом: «Что именно вам уже известно о Шаёгдеде? О том, кого именуете вы ‘Богом Света’?» «Это – сущность из иной реальности, которая стремится проникнуть в наш мир», - пожал плечами генерал. – «Наверное, для того, чтобы поглотить его, как и пытался он в прошлый раз». «Одно утверждение и три заблуждения», - резюмировал Маява. – «Во-первых, Шаёгдед исходит не из иной реальности – он обитает в точке, где все без исключения реальности сходятся воедино, в пространстве меж явью и грезами – в Городе Света. Во-вторых, хоть его появление действительно ознаменует конец всего живого в нашем мире, он возродится вновь, ибо Шаёгдед разрушает, дабы дать возможность созиданию чего-то нового. И, наконец, Шаёгдед не ‘стремится’. У него нет собственной воли, ибо он – первоначало, отражение законов мироздания. И закон этот – Джаку».

«То есть, ты хочешь сказать, что Джаку и Бог Света – ответ на то, что вершится в Эо?» - уточнил Аэрев, для которого подобная возможность была весьма сомнительно, однако вождь подтвердил: «Они – ответ на наши пороки. Каждый раз, когда мы избираем эгоизм вместо альтруизма, насилие вместо мира, грех вместо добродетели, этот мир еще на шаг приближается к Джаку». «И оно началось сейчас», - мрачно произнес Райт, но Маява отрицательно покачал головой: «Все началось более двух лет назад, когда безумец Рондар Лакейн попытался провести Шаёгдеда в наш мир. Ибо сказано в первом вирше Свитков: ‘Изберет он четверых Оскверненных, и не познают они отдыха, пока не откроются Врата’».

«Говоришь, Лакейн тоже стал частью Джаку?» - усомнился Аэрев. «Одним из самых очевидных его выражений», - подтвердил вождь. – «Оскверненные. Когда начинается Джаку, Шаёгдед избирает четверых слуг, претворяющих в жизнь его волю. Они могут оказаться кем угодно, и служение их Шаёгдеду может быть совершенно неочевидно – в отличие от того, как вел себя Лакейн. Суть в том, что все они сыграют ключевые роли в пророчестве, а один из них завершит его».

«Приведя в мир Бога Света», - изрекла Рера, и Маява подтвердил: «Верно. И когда уже Джаку началось, повсюду царит хаос... войны, страдания, болезни. Джаку – буря, созданная смертными расами, направляют которую Оскверненные, и завершается она явлением Шаёгдеда – и гибелью цивилизаций». Аэрев не был уверен, что Джаку остановить невозможно, хоть вождь и настаивал на сем как на непреложном факте.

«Погоди-ка», - встрепенулась Рера, - «если лишь Оскверненные способны завершить пророчество, разве не может мы пресечь претворение оного в жизнь, расправившись с ними? Ведь Рондар Лакейн мертв, верно?» «Ты не понимаешь». – вздохнул вождь алиани. – «Да, он мертв, но это ничего не изменило. Если Джаку позволило Лакейну погибнуть, то лишь потому, что смерть его была необходима для свершения пророчества. Иной Оскверненный непременно завершит начатое, и остановить его вы не сможете».

Сторону Аэрева принял Каяву, постановив, что не станет он сидеть, сложа руки, свято веруя в некие древние писания. Осознать поражение – значит, в действительности потерпеть его!.. Ведь остановили же чужеземцы распространение чумы в Стонущих Холмах!.. Конечно, и сей факт, и смерть Лакейна Маява увязывал с «неисповедимостью путей Джаку», однако сын его считал иначе, и предпочитал действовать. Посему Каяву выразил желание присоединиться к отряду Аэрева: вместе они выследят иных Оскверненных и покончат с ними! Генерал предложение принял: чародей, владеющий магией исцеления и защиты, лишним не будет никогда.

По возвращении в Грейфелл воители доложили королеве об исходе своей миссии, как и о том, что алиане свято веруют в неизбежность Джаку. Каяву признался: он стремится доказать, что соплеменники его заблуждаются в своей слепой вере, и знамения Джаку смертные в силах превозмочь – как наглядно было продемонстрировано в противостоянии Лакейну и пресечении распространения чумы. Если бы только понять, кто из смертных являются тремя Оскверненными...

«Наверняка одна из них – женщина в маске, возглавляющая темных эльфов - Спящих», - предположил Джаарус, и Каяву пожал плечами: «Нельзя быть уверенными в сем наверняка – но да, это очень похоже на правду». «Давайте пока предположим, что так оно и есть», - резюмировала королева. – «Стало быть, надо отыскать еще двоих».

«То есть, следует заняться поиском иных культов, поклоняющихся Шаёгдеду?» - предположил Аэрев, но Каяву отрицательно покачал головой: «Боюсь, все не так просто. Оскверненные могут даже не предполагать, что служат целям Шаёгдеда. Да, с Рондаром Лакейном и женщиной в маске это очевидно – но того нельзя сказать о других двоих. Согласно Писаниям, пути Джаку могут быть неисповедимы. Войны, болезни... а может, кто-то просто должен оказаться в нужном месте в нужное время». Райт задумчиво отметил, что у него появилась идея касательно поиска Оскверненных – но поделится он ею позже, когда та оформится.

...Вскоре Райт получил весть от командующего Черным Отрядом, и ведомый Аэревом отряд Волчьей Стражи выступил к столице темных эльфов – Кахлаброку, находящейся в далеких восточных пределах Фиары... Воины миновали Лар, и два дня спустя достигли горы, в недрах которой и пребывал город. Райт и не думал, что вернется сюда так скоро: прошло всего четыре года, как покинул он Кахлаброк...

В скальных утесах близ города атаковали отряд некие отщепенцы, принадлежащие к расе темных эльфов. Волчьи Стражи перебили противников, и предположил Райт, что те, похоже, оставили Коммуну, предавшись разбою.

Неведомо, какие мотивы двигали нападавшими; оставив мертвые тела тех за спиной, Аэрев и спутники его проследовали во врата Кахлаброка, и, шагая за Райтом, разыскали таверну, в которой дожидался их предводитель Черного Отряда.

В последним пораженная Ирия узнала Катраса Вир’Тарта, верховодившего в час Войн Праведности наемничьим отрядом Смертоносцев! «Давно не виделись, брат!» - приветствовал тот Райта, вместе с которых в детстве находился в одной Коммуне, после чего, обратившись к разгневанной одним видом его Ирии, пояснил эльфийке, что был тяжело ранен в час последнего сражения в Грейфелле, но все-таки сумел уцелеть. «Произошедшее заставила меня пересмотреть взгляды на жизнь», - рассказывал Катрас, и, судя по весьма скептическому взгляду Ирии, та не верила ни единому слову ушлого наемника. – «Черный Отряд куда более разборчив в целях и средствах, нежели Смертоносцы, и мы боле не позволяем себя вляпаться в дерьмо, подобное Войнам Праведности».

Катрас согласился примкнуть наряду с подначальными к Волчьей Стражей – за три сотни золотых монет в сутки. Немалая цена... но, возможно, темные эльфы смогут ее оправдать...

Перейдя к делу, осведомился Райт: ведомо ли Катрасу о фракции Спящих, похищающих души мирян? Катрас обещал, что попытается выяснить о сих индивидах... но сперва испросил Аэрева о помощи в поисках его исчезнувшей дочери, Саоребы. Последняя бежала из Коммуны вскоре после того, как Катрас посоветовал ей сделать это – и с тех пор не давала о себе знать. Вообще, Просвещенного Отряд Катрас не жаловал; добрая половина наемников его была отщепенцами, принадлежавшими прежде к касте Силы. Да и сам Катрас состоял некогда в ней, но бежал двадцать лет назад, основав Смертоносцев. Конечно, оставаться в Кахлаброке для Катраса небезопасно, и останется он в столице лишь до тех пор, пока не отыщет дочь... а после в землях темных эльфов не станет задерживаться.

Узнав о том, что незадолго до исчезновения видели Саоребу вместе с молодым человеком по имени Тевос, герои выступили на поиски означенного индивида, расспросили о нем торговцев на рыночной площади. Те поведали, что Тевос постоянно потребляет наркотик, пыль грез, и каждое утро приходит на рынок за новой дозой от темного эльфа по имени Ивет, ведущего дела по ту сторону закона. Но сегодня поутру они повздорили, и телохранители Ивета куда-то увели Тевоса.

Аэрев и спутники его устремились к городским трущобам, куда редко захаживала стража, и в одном из переулков заметили Ивета и его головорезов, вознамерившихся пустить кровь Тевосу, задолжавшего им изрядную сумму. Впрочем, с посланниками Североземья негодяи схлестнуться не решились, посему сочли за благо ретироваться.

Узнав о том, что разыскивают спасители его Саоребу, Тевос лишь руками развел: не виделся он с девушкой вот уже несколько недель, да и расстались они... плохо. Да, прежде они были близки, но он, будучи не в силах побороть тягу свою к наркотику, крал у возлюбленной на протяжении долгого времени. Когда Саореба поймала его за руку, но расценила содеянное как предательство. Она стала... отстраненной, ушла в себя; часами упражнялась во владении оружием, а в свободное времени занималась чтением учений Просвещенного Отца.

А затем появилась женщина из касты Ума – чародейка. «Каждый раз, приходят в Коммуну, она оставалась наедине с Саоребой – для некоего ‘особого обучения’», - рассказывал Тевос. – «Судя по всему, обучала ее некой магии, имеющей отношение к Завесе». «Завеса – то, что отделяет нашу реальность от других?» - уточнил Аэрев, и пояснил Рай: «Это – ткань мироздания, существующая между измерениями. Женщина наверняка обучала ее магии, позволяющей заглянуть в иные реальности и даже перемещать отдельные элементы их в нашу. И если это действительно так, мы сможем отыскать след Саоребы. Дабы взаимодействовать с Завесой, магу необходим талисман, с помощью которого он увидит точки, где Завеса может быть изменена. И если маг производит сие изменение, то оставляет зримый путь, которым смогут проследовать другие. Вопрос в том, где отыскать ее талисман – винкулюм?..»

Признался Тевос, что видел недавно, как высокопоставленного чародея из касты Ума погребли в склепах за городом; возможно, именно там отыщут агенты королевы помянутый артефакт. Райт идею поддержал, указал спутникам путь в болота, простирающиеся за Кахлаброком, где хоронили темные эльфы своих мертвых.

Разыскав усыпальницу чародея, лицезрели герои винкулюм, покоящийся на постаменте близ саркофага – знак того, что усопший действительно был при жизни влиятельным и искусным чародеем. Аэрев осторожно взял артефакт в руки... узрев окрест колебания реальности. Райт назвал оные «трещинами», окнами в сопредельные реальности, безвредными элементами Завесы, через которые в мир ничто не может проникнуть – если, конечно, не применять к ним магическое воздействие.

«Бог Света с помощью Рондара Лакейна создал разрыв в Завесе размером с ребенка», - рассказывал Райт. – «Трещина же позволяет сотворить временную связь между реальностями с возможностью перемещения предметов между ними». Предупреждал темный эльф, что к подобному виду колдовства всегда следует подходить с большой осторожностью: заранее неведомо, переместишь ты в родную реальность сокровища... или же демона. «Смею отметить, перемещение живых созданий между реальностями невозможно», - назидательно заявил Райт. – «Лишь призрачные порождения способны пересекать пространства – как то Бог Света, нежить или демоны».

Отряд агентов королевы покинул склепы; Райт советовал Аэреву пробуждать магию винкулюма близ трещин в Кахлаброке, дабы отыскать следы беглянки. И действительно: довольно скоро удалось героям обнаружить магический след Саоребы, а также увидеть призрачные образы ее. Судя по всему, девушка украла еды с одной из окрестных ферм, купила на рынке зелье, запах которого отгонял болотных жуков и орочье копье. У одной из трещин лицезрели герои образ сундука с пожитками Саоребы, и, призвав оный из сопредельной реальности, обнаружили внутри карту, на которой был отмечен путь из Кахлаброка к близлежащим Алым Топям, граничащих с Железными Равнинами.

Фактами сими Аэрев поделился с Катрасом, и согласился тот с предположением о том, что дочь его отправилась в Алые Топи – и бегство ее может иметь некое отношение к орочьему клану – Народу Плоти, осевшему там после исхода из Барга Гор, ибо не желали сии отщепенцы примыкать к объединенной Гором орочьей нации. Катрас просил посланников королевы Североземья выступить по следу его дочери – лишь в этом случае готов был он поделиться с ними информацией о Спящих.

Достигнув болот, разыскали герои лагерь орочьего клана, и осведомился встреченный ими страж, пришли ли чужеземцы, дабы принять участие в Испытании Зараха. «Это орочий ритуал», - шепнул Райт спутникам. – «Месяц бесконечного сражения и кровопролития». Таким образом орки приветствуют саму природу своего существования, именуемую «Борьбой». «Тот, кто одержит верх в Испытании, может рассчитывать на половину богатств племени», - рассказывал страж. – «Возможно, именно поэтому столько так называемых ‘искателей приключений’ стекается сюда, чтобы принять участие в поединках. Они не осознают, что истинный приз – не золото и не оружие, а возможность проявить себя пред Зарахом!»

Поинтересовался Аэрев, не видал ли страж темную эльфийку, Саоребу, и глаза орка округлились от изумления. «Вождь сделал ее своей Кровавой Принцессой», - произнес он, с подозрением разглядывая чужаков. – «Она пришла сюда месяц назад, сражалась в Испытании как демонесса. Именно тогда вождь осознал, кем является она на самом деле: Кровавой Принцессой. Существует древнее орочье пророчество о воительнице, не принадлежащей к нашей расе, которая проявит свое искусство в Испытании. И если станет она победительницей, но наряду с сильнейшим воином племени, Кровавым Принцем, породит новое поколение бойцов».

«Ты хочешь сказать, что твой вождь хочет, чтобы Саореба выносила его детей?» - опешил Аэрев, и страж кивнул, ничуть не смутившись: «И многих! И они будут совершенны! Чада Нора и Зараха, обладающие силой орков и магическими способностями темных эльфов... совершенные воины!»

С восхищением рассказывал страж о победах Саоребы, ибо за последний месяц та отправила в могилу огромное число воинов, дерзнувших бросить ей вызов. Похоже, иного способа пообщаться с темной эльфийкой, кроме как принять участие в Испытании Зараха, у них нет, посему Аэрев, обратившись к стражу, изъявил о желании своем присоединиться к бойцам. Согласно традициям, стать участником Испытания мог любой, а орки традиции почитали, посему страж позволил генералу и спутникам его проследовать на арену, именуемую «Кровавой Ямой».

Созерцал Кровавый Принц и орки клана его, как чужаки расправляются с противниками на арене – монстрами, темными эльфами, нежитью... Наконец, выступила против отряда Аэрева одинокая воительница – Саореба! «Мы пришли за тобой», - шепнул ей генерал. – «Твой отец, Катрас...» «Прости, но я не могу себя выдать», - отозвалась эльфийка. – «Не стоило вам сюда приходить».

В противостоянии герои повергли Саоребу. Кровавый Принц взревел от ярости, приказал шаману спасти его нареченную от гибели. Шло это вразрез с правилами Испытания, но подчинился шаман, произнес заклинание, перенесшее раненую темную эльфийку в лагерь клана. Аэреву и спутникам его вождь Народа Плоти приказал убираться прочь.

Похоже, сражения не избежать, и Аэрев приказал силам Волчьей Стражи и прибывших в топи воинов из Черного Отряда, ведомых Павоном Келвиром, осадить лагерь орочьего клана, дабы вызволить остающуюся в пределах его Саоребу.

Воители Североземья и союзники их перебили орков; в одной из хижин обнаружили они Саоребу... но та чудесному спасению своему не обрадовалась. «Из-за вас все пошло псу под хвост!» - бросила она в лицо Аэреву и присоединившемуся к тому отцу, Катрасу. – «Месяцы подготовки, мой единственный шанс... и все – прахом!.. Три месяца назад ко мне обратилась каста Ума. Они заявили, что разглядели во мне талант и готовы дать шанс быть принятой в Источник. Я должна была стать Спящей!» «Спящей!» - поморщился Катрас. – «Говоришь так, как будто это какая-то привилегия! Ты хоть понимаешь, что они там с тобой сотворят, Саореба? Они на долгие месяцы запрут тебя в келье, заставят убивать мирян голыми руками, они станут избивать тебя так изощренно, что ты пожалеешь о том, что родилась на свет. Он сломают тебя! Этого ты хочешь?»

«Цена мне известно», - бесстрастно произнесла темная эльфийка. – «И я готова заплатить ее – ради нашего королевства!» «То есть, ты знаешь, что там творится, и все равно стремишься стать одной из них?» - недоверчиво осведомился Аэрев, и Саореба с жаром кивнула: «Еще как! Спящие – лучшие из лучших... их навыки помогали одерживать победы в войнах, изменяли ход истории! Я не стану очередной безликой шестеренкой в механизме, очередной зря потраченной жизнью. Я внесу действительно значимый вклад в развитие нашей державы!»

Катрас был мрачнее тучи: знал он, что единственный способ открыть псионический потенциал у сородичей – сломать их разум, а после – восстановить его. Страшно, мучительно больно, и идут на подобные истинные фанатики, слепые приверженцы учений Просвещенного Отца – такие, как его заблудшая дочь!..

А Саореба рассказывала, что покинула Кахлаброк, дабы исполнить возложенную на нее тайную миссию. «Просвещенный Отец хотел, чтобы орки покинули Алые Топи, но не желал прибегать к силе», - говорила эльфийка. – «Я должна была войти к ним в доверие, а затем воспользоваться своим винкулюмом и призвать кое-что в мир из определенной трещины. Чума, рожденная в иной реальности, должна была покончить с зеленошкурыми. Чистая смерть, и никакой связи с нами, темными эльфами. Я и помыслить не могла, что существует некое орочье предание о ‘Кровавой Принцессе’, но так мне было даже проще оставаться здесь и ожидать появления нужной трещины... Но тут появились вы, и все пошло насмарку».

«Но Народа Плоти больше нет, так или иначе», - резонно заметил Аэрев, на что Саореба лишь отмахнулась: «Народ Плоти перебил отряд темных эльфов. Каста называется ‘Умом’ не без причины. Они узнают, что здесь в действительности произошло, даже если мы солжем им... а лгать я не стану». «А почему Просвещенный Отец желал смерти оркам?» - поинтересовался генерал. «Ты серьезно?» - воззрилась на него темная эльфийка. – «Ты же видел своими глазами, сколь они безумны! К тому же, пусть Алые Топи и необитаемы, они остаются частью наших владений».

«Почему же было просто не выдворить их силой?» - осведомилась Рера. Саореба пожала плечами, а Райт рискнул предположить: «Возможно, потому, что Просвещенный Отец не желал разжигать войну между Ларом и Великим Калом, основанным Гором – магом Круга. Да, Народ Плоти не желал иметь с ним дел, но если бы целое племя оказалось перебито, Гор вынужден был бы что-то предпринять».

Катрас предложил дочери примкнут к их отряду, но девушка предложение сие с гневом отвергла. «Мой истинный родитель – Просвещенный Отец!» - высокопарно возвестила она. – «Ты же – всего лишь отброс нашей славой державы! Считай, повезло тебе, что я ранена. А теперь прикончи меня. Я не вернусь в Кахлаболк, провалив свою миссию». Велев Павону оставить Саоребе бинты, еды и питья, Катрас приказал наемникам уходить; в этот день он потерял дочь...

На обратном пути в Грейфелл Волчьи Стражи и наемники из Черного Отряда сблизились, и, располагалась на привалах у походных костров, потчевали друг друга россказнями о своих былых приключениях.

Королева Айелит не обрадовалась, узрев ступившего в тронный зал Катраса Вир’Тарта. «Думаешь, ты будешь прощен?!» - холодно осведомилась она, в упор глядя на наемника. – «Ты – военный преступник, Катрас... Ты сражался на стороне Рондара Лакейна в Войнах Праведности. Корона не забудет этого – вне зависимости от нынешних твоих намерений». «Это так, но помянутая корона нуждается во мне», - ничуть не смутился наемник. – «Без меня, моих воинов и сведений, которыми я обладаю, тяжеловато вам придется выслеживать фракцию Спящих. Давай договоримся: когда все закончится, я приму уготованное мне наказание. Но пока позволь помочь тебе».

«...Ладно», - поколебавшись, изрекла королева. – «Будем считать, ты получаешь временное прощение – до тех пор, пока нынешняя угроза не будет устранена. Ровно как и твои солдаты. А теперь говори – что тебе известно о Спящих и женщине в маске?» «Думаю, вам противостоит ‘Темный Полумесяц’», - произнес Катрас. – «Фракция инсургентов, отколовшаяся от царствия Просвещенного Отца. Они повинны более чем в трех дюжинах злодеяний, свершенных публично. Хоть и не были они схвачены, мы знаем, что верховодит ими бывшая Спящая: женщина, обладающая немалым могуществом, которая сожгла свой Источник и всех, кто в нем находился... прежде, чем разорвала все связи с нашей нацией. Именно она противостояла вам в деревушке в Ларе».

Генерал нахмурился, размышляя. «И какой интерес может быть у инсургентов в пришествии Бога Света в наш мир?» - поинтересовался он, но на этот вопрос у Катраса ответа не было. Рассказывал он, что около когда назад входящие в Темный Полумесяц ассасины растворились в тенях – наверняка для того, чтобы заняться обретением душ для своего божества.

«Но почему Темный Полумесяц обратился против державы темных эльфов?» - спрашивал Аэрев, и Катрас молвил: «Никто не знает. Большая часть нападений, свершенных ими, кажется лишенной смысла... То жертвами своими выбирали они членов Души, то рабочих, а иногда, похоже, просто стремились чинить побольше разрушений... Но помни, что Спящие, как и все Сновидцы, мыслят иначе, чем мы. Возможно, в их действиях есть логика, нам непонятная. Пока что».

Похоже, дипломатия в нынешней ситуации бессильна: инсургенты наверняка останутся глухи к голосу разума. «Спящие лишены эмоций», - говорил Катрас. – «Наверняка наша женщина в маске походит скорее на конструкта – на голема. Ее разум решил, что помощь злобному божеству – необходимость, и отвратить ее от мысли сей будет невозможно».

«Что ж, теперь мы знаем, кто наш враг», - резюмировал Аэрев. – «Но как же отыскать Темный Полумесяц?» Признал Катрас: это действительно сложно, но лазутчики из Черного Отряда пытаются найти ответ на этот вопрос... Пока что доподлинно известно, что Спящие, принадлежащие к Темному Полумесяцу, замечены близ Кахлаброка, Грейфелла и Вечного Света; вламываются они в дома и торговые лавки – как будто ищут что-то... «А еще они продолжают собирать души в свое Средоточие», - добавил Катрас. – «Согласно донесениям моих лазутчиков, они опустошили еще два селения: одно – в Североземье, одно – в Ларе».

Постановила королева: в настоящий момент следует сосредоточиться на выяснении личностей Оскверненных – тех, кто волей или неволей претворяют Джаку в жизнь. И у Райта появилась идея о том, как обрести сии сведения.

«Помните, я рассказывал вам о Полотне Душ?» - осведомился темный эльф у присутствующих в тронном зале. – «Океан огней во тьме, каждый из которых олицетворяет собой отдельное сознание. Если моя теория верна, души Оскверненных будут отличаться от иных... эдакие аномалии. Если бы мне удалось взирать на Полотно Душ достаточно долго, я бы сумел вычислить их. Прежде я не обращал на них внимания. Учитывая, сколько душ пребывает в Эо, отметить четыре, нам необходимых, - все равно что искать четыре черные песчинки в пустыне.

Вот только потребуется для подобного ритуала огромное количество магической энергии... И я считаю, что поможет нам артефакт, именуемый Нефритовым Посохом. Прежде использовал его гибернийский принц в своих магических экспериментах – а он был одержим Завесой и иными реальностями. Все источники указывают, что пребывает артефакт храме в Старом Халю, что к северу отсюда. Возможно, нам даже удастся там обнаружить новые сведения о Боге Света». «Думаешь, гибернийцы знали что-то о Боге Света?» - усомнился Аэрев, и отвечал Райт: «Это возможно, учитывая то, что Бог Света поминается так или иначе во множество религий Эо».

На следующий день Аэрев наряду со спутниками выступил к Зеленолистью, в чащобах которого и были затеряны руины Старого Халю. Ночью, на привале генерал вновь зрел видение произошедшего три года назад... но сейчас к знакомому сценарию добавился новый эпизод.

Наряду с проводницей, Тавой Сагелой, он достиг Кавила... обнаружив, что предано селение огню. Зрел генерал мертвые тела своих солдат... в том числе и полковника Рикуса... Но как орки успели вырезать отряд? Ведь они не должны были достичь Кавила до заката!

Тава встревожилась: «Киран ведет солдат к Кавилу? Если орочья орда уже здесь, они наверняка пересекутся по пути! Генерал, мы должны немедленно возвращаться на заставу. Мы должны найти моего сына прежде, чем орки...»

Из-за горящих домов показались орки, принадлежащие к Рассветным Жрецам, атаковали. Аэрев сумел покончить с нападавшими, но в сражении проводница была тяжело ранена. Выругавшись с досады, генерал вознамерился довести женщину до заставы... На сем видение завершилось...

По пути к гибернийским руинам отряд миновал поселение, жители которого оказались лишены душ и ныне являли собою лишь пустые оболочки. Страшно, что вершится подобное близ Грейфелла! Надлежит как можно скорее отыскать Оскверненных и не допустить свершения Джаку!..

Спустившись в руины Старого Халю, герои рассредоточились в поисках как Нефритового Посоха, так и любых сведений, относящихся к Богу Света... Им посчастливилось отыскать записи гибернийского принца, относящихся к предмету означенной сущности. Как следовало из найденных документов, принц выступал последователем Бога Света, коего считал воплощением не только разрушения, но и созидания, и считал себя обязанным преподнести ему ‘пищу для Света’... Принц сознавал право его брата – короля – сочетаться узами брака с его возлюбленной, Данией... Но если Бог Света всемогущ, можешь ли он сотворить для него иную реальность – ту, в которой они с Данией будут счастливы?.. Вскоре изыскания принца стали ведомы королю, и приказал тот стражам пленить брата... На этом записи обрывались.

В сердце храма героям удалось отыскать Нефритовый Посох, после чего поспешили они выступить в обратный путь к Грейфеллу. Ночью пугающие сны вернулись к Аэреву, и зрел он себя в своих покоях в Эмпирии – с горящими руками. Генерал проснулся и не уснул до утра, мыслями возвращаясь к сотканной из света фигуре проводницы, являющейся ему в грезах. Что означает этот образ?..

Прибыв в замок и проследовав в тронный зал, Аэрев доложил королеве об обнаруженных в Старом Халю записях гибернийского принца, желавшего обрести собственную реальность. Нефритовый Посох должен был стать подношением для Бога Света... но последнего не впечатлил.

Тот факт, что Шаёгдед может творить новые слои реальности, восхитил Райта, и темный эльф желал немедленно заняться теориями, основанными на подобных вероятностях. Айелит, однако, была настроена куда более скептически. «Я хочу исцелить этот мир, Скаддар, а не оставлять его ради другого», - изрекла королева. – «Не следует забывать, что Бог Света желает не созидания в нашем мире, а уничтожения. Потому займешься изысканиями позже – если захочешь, заручишься помощью Круга. Сейчас же я хочу, чтобы с помощью посоха ты обнаружил в Полотне Душ Оскверненных».

Райн поклонился владычице, попросил день или два для подготовки к ритуалу. Королева же обратилась к Катрасу, поинтересовавшись, удалось ли лазутчикам того определить местонахождение оплота Темного Полумесяца. «Нет, но мы отслеживаем их действия», - отвечал наемник. – «Похоже, они разграбляют храмы и библиотеки по всей Фиаре. Судя по всему, разыскивают нечто, именуемое ‘Храмом Света’». Звучит как место поклонения Шаёгдеду, но лазутчиком Черного Отряда не удалось получить никаких свидетельств того, что существует оно в действительности.

«Кроме того, Полумесяц пытается отыскать археолога по имени Гилбар Миркаль», - продолжал Катрас. – «Несколько дней назад они все перевернули вверх дном в его жилище в Грейфелле. Самого археолога, похоже, не нашли, однако обнаружили несколько записей, относящихся к Храму Света. Должно быть, археолог сведущ в этом вопросе». Неведомо, куда подевался археолог; судя по всему, дома он не появлялся вот уже несколько недель.

«Будем надеяться, что нам удастся отыскать Храме Света прежде, чем это сделает Полумесяц», - резюмировала Айелит. – «Катрас, направь всех своих лазутчиков по этому следу, и найми новых, если это поможет. Мы оплатим издержки».

...Наконец, Райт Скаддар был готов провести ритуал, и герои наряду с солдатами Волчьей Стражи проследовали в Зал Правосудия, в центре которого темный эльф разместил Нефритовый Посох. Именно здесь три года назад Рондар Лакейн позволил Богу Света ступить в Эо, начав тем самым Джаку... и именно здесь Аэрев надеялся покончить с оным.

Райт приступил к колдовскому ритуалу; войдя в транс, всматривался он в Полотно Душ... и сумел обнаружить одну из Оскверненных – это действительно женщина в маске! Что до ее местонахождения...

Темная эльфийка возникла в двух шагал перед опешившим Райтом, прервав ритуал его и вбивая магические энергии Нефритового Посоха в Средоточие Душ. В это же мгновение Спящие наводнили Зал Правосудия, сойдясь в противостоянии с Волчьими Стражами.

Аэрев и его сподвижники перебили противников, но женщина успела исчезнуть, унося с собою зеркало. Райт был поражен случившимся: защитные чары издревле препятствовали возможности телепортации в пределах Грейфелла. Как же ассасины сумели...

Ступивший в Зал Правосудия солдат доложил генералу о том, что Спящие наряду со своими рабами – Бездушными – наводнили замок и ныне противостоят защитникам оного. Аэрев и спутники его устремились прямиком к тронному залу, страшась за жизнь королевы... но стражи той успели расправиться с противниками и даже пленить того, кто сделал проникновение неприятеля в замок возможным – командующего Ринельта.

Первым делом королева поинтересовалась о произошедшем в Зале Правосудия, и, узнав, что личности Оскверненных остаются неведомы им, заметно помрачнела. «Я... видел кое-что», - растерянно произнес Райт. – «Но из-за того, что ритуал оказался прерван, воспоминания исчезли. Буду надеяться на то, что вернутся они».

«Даже если и так, энергии Нефритового Посоха наполнил Средоточие Душ», - усмехнулся Ринельт. – «Не знаю, для чего они понадобились Полумесяцу, но, обретя их, наверняка тот осуществит задуманное раньше, чем собирался изначально». Даже будучи взят под стражу, вел себя предатель нагло и вызывающе. Как оказалось, после случившегося с караваном на Золотой Дороге королева разжаловала офицера, и затаил тот на нее в частности и на Североземье в целом горькую обиду.

Айелит приказала стражам бросить Ринельта в темницу, после чего, обратившись к Аэреву, приказала тому покарать Спящих, дерзнувших напасть на Грейфелл. Руны, содержащие в себе магию телепортации, действуют на небольших расстояниях, стало быть, лагерь Спящих разбит где-то неподалеку. Возможно, женщина в маске все еще там...

Возглавив отряд Волчьей Стражи, Аэерев поспешил к Королевскому Распутью, где высланные вперед дозорные действительно обнаружили убежище Спящих. Первым делом генерал разделил подначальных на отряды, отправив те в окрестные деревушки – Ландоу, торговое поселение и рыбацкое село у реки: ведь если Спящие сумеют обратить селян в Бездушных, силы противника резко возрастут. Сознавал Аэрев: промедление недопустимо: ведь если завершит их таинственная противница наполнение Средоточия необходимым ей числом душ – неведомо, что может случиться, но благополучный исход маловероятен. Слишком мало ведают они о противнике, целях его и средствах их достижения...

Волчьи Стражи сокрушили сопротивление Спящих, сровняли с землей их лагерь; Аэрев же наряду с верными сподвижниками проследовал в позабытую гробницу, укрывалась в которой женщина в маске. «Генерал Аэрев, все еще пытаешься помешать неотвратимому?» - осведомилась она. «Мы разбили твою армию», - отозвался воин. – «Ты загнана в угол». «Вы уничтожили лишь малую толику наших сил...» - возразила женщина в маске, - «а растут они с каждым днем. Ты думаешь, что все понял?.. Перебьешь нас, и пришествия Бога Света не свершится?»

Герои сошлись с женщиной в противостоянии... но та обездвижила их заклинанием, усиленным энергиями, исходящими от Средоточия Душ. Женщина желала лишь оценить силы противников, не более.

«Так же ты поступила с Тахаром – оценила силы и убила?» - прорычал Аэрев, силясь вырваться из незримых пут. «Нет... я просто положила конец его страданиям», - отозвалась женщина. – «Видел бы ты душу Тахара... Напряженная, хрупкая, снедаемая ужасами прошлого. Для Тахара сама жизнь была страданием... я просто прекратила его боль. Ведь для людей, подобных Чаду Предателя, нет надежды – души их слишком истерзаны, и ожидают их лишь годы страданий. Я избавила Тахара от боли. Не отрицаю, защитила при этом свою миссию, ибо не могла допустить, чтобы в ту пору кто-то прознал о нас».

Женщина в маске откровенно рассказывала обреченным, что, несмотря на внушительные потери среди Спящих и Бездушных, миссия ее оказалась успешна: Нефритовый Посох лишен магии, а Средоточие Душ, наоборот, полно ею – и Джаку вот-вот претворится в жизнь.

«Подожди!» - пытался воззвать Аэрев к разуму женщины в маске. – «Шаёгдед управляет тобой! Ты – Оскверненная, так же, как и Рондар Лакейн». «Я знаю», - безразлично передернула плечами та. – «Но это не значит, что я не отвечаю за свои действия. Я служу Богу Света, ибо сама сделала этот выбор... Лучше скажи мне, генерал: что произошло в Эмпирии? Когда в один прекрасный день ты потерял все свое подразделение и город, который должен был защищать?»

«Я не помню», - признался Аэрев, и женщина молвила: «Все еще подавляешь истину в своем разуме? Занятно... Пойми, генерал, я не сомневаюсь в твоих добрых намерениях. И когда жители Кавила и твои солдаты пали под секирами орков, это случилось потому, что ты полагал, будто поступаешь правильно. Ты можешь оправдывать случившееся тем, что люди всегда гибнут на войне. Ты сделал ошибку. Орки убили твоих людей, а не ты. Однако ты не можешь осознать, что страдания – это результат существования разумной жизни».

«Что за чушь?!» - взорвалась Рера, и женщина в маске отозвалась: «Разве? Взгляни на наш мир, генерал. Нищие остаются под пятой у богатых, солдаты умирают за алчного тирана, чума выкашивает целые города. Разумная жизнь порождает страдания – все просто. И единственное разумное решение – оборвать страдания, покончив с разумной жизнью. Джаку».

В гробницу ступила королева Айелит, с легкостью развеяв как магический барьер, закрывших вход в крипту за спинами героев, так и двеомеры парализующего заклинания, сковывавшего их. Оценив расстановку сил, женщина в маске сочла за благо телепортироваться прочь. Королева же приказала Аэреву, спутникам его и Волчьим Стражам незамедлительно возвращаться в Грейфелл – им многое предстояло обсудить.

Когда собрались герои в тронном зале замка, Айелит обратилась к Райту, спрашивая, вернулись ли к тому воспоминания. Ныне им доподлинно известно, что женщина в маске – одна из Оскверненных, но личности еще двоих остаются неведомы. «Воспоминания частично вернулись», - произнес темный эльф. – «Женщина в маске прервала ритуал прежде, чем я смог установить их точные личности. Но я знаю доподлинно, что один из них – уроженец Эмпирии, и пребывает ныне на границе между владениями халлитов и горами Ветра, второй же остается в самом Виндхольме».

«Аракис?» - предположил Аэрев, и Райт кивнул: «И я так думаю». «Если это он, то наверняка даже не догадывается о своей скверне», - молвила Рера. – «Мой брат и его мятежники неотступно следят за ним – никогда не поминал он Бога Света». «Это ничего не значит, как я уже говорил», - заметил Каяву. – «Оскверненные приближают Джаку различными способами, и если цель Аракиса состояла лишь в том, чтобы сеять хаос, он вполне преуспел в этом».

Обратившись к Рере, поинтересовалась королева, готовы ли мятежники свершить переворот в Виндхольме. «Да, но нам нужна ваша помощь», - молвила гнома, и когда подтвердила Айлеит оную, изложила присутствующим на аудиенции свой замысел: «Под началом генерала Аэрева Волчья Стража, не поднимая стягов, осадит Виндхольм. У Аракиса не останется иного выбора, кроме как бросить против атакующих свои силы. В час противостояния Малик и его воины возьмутся за оружие и взорвут статую Аракиса. Воспользовавшись сумятицей, они ворвутся в замок, где возьмут под стражу Аракиса и его ближайших приспешников. После чего мы покончим с последними очагами сопротивления в городе, восстановим на троне принца и вернем нашу вотчину к прежнему мирному существованию».

«Мне казалось, корона не желает открытого противостояния», - продолжал сомневаться Аэрев. – «Даже если в сражение будут вовлечены Черный Отряд и Мятежники Черного Камня, а Волчьи Стражи спрячут знамена и знаки принадлежности к войскам Североземья, разве не сможет Аракис сложить два и два, и понять, кто в действительности выступает против него?» «Думаю, он уже и так все понял», - хмыкнул Катрас. – «Армия, состоящая из людей, темных эльфов и гномов не возникает из ниоткуда». «Вир’Тарт прав», - подтвердила королева. – «Если переворот окажется успешен, нам будет наплевать на мысли и ощущения Аракиса, ибо он будет предаваться раздумьям о своей горькой участи в темнице».

Согласно кивнув, поинтересовался генерал у присутствующих, как возможно определить искомого ими уроженца Эмпирии, находящегося на границе земель халлитов. Сообщила королева Аэреву, что, пока находился тот на Королевском Распутье, в Грейфелл прибыл посыльный, доставивший письмо от своего набольшего, возглавляющего внушительную армию наемников, и тот требует личной встречи с генералом... угрожая, что в случае отказа последствия окажутся самыми прискорбными. «С каким отрядом наемников мы имеем дело?» - заинтересовался Катрас, и отвечал ему Джаарус: «Согласно сведениям моего шпиона – с Песчаными Дьяволами».

Аэрев не предполагал, кем можем явиться автор письма, столь рьяно настаивающий на встрече с ним. Но королева обязала генерала принять приглашение, ведь наверняка в случае отказа наемники начнут бесчинствовать на отдаленных территориях Североземья. Встречу эмпириец назначал Аэреву в заброшенной шахте на окраине земель халлитов.

В то время, как займется Волчья Стража переворотом в Виндхольме и наемниками в землях халлитов, Катрас продолжит поиски затаившегося археолога и мистического Храма Света. Лазутчики донесли темному эльфу, что Миркаль мог укрыться в Вечном Свете, и собирался Катрас наведаться в сей град.

...Воинство под началом генерала Аэрева подошло к Виндхольму, но защитники оного уже ждали неприятеля. В последовавшем кровопролитном сражении силам Волчьей Стражи и союзников их удалось сломить сопротивление противника, пробиться к вратам города...

Улицы оного устилали мертвые тела – как сподвижники Аракиса, так и Мятежники Черного Камня. Статуя из лунного серебра обратилась в руины, а сражение продолжалось у врат Гранитного Замка.

Покончив с гибернийскими конструктами, которые выступили против героев, те проследовали в тронный зал, где лицезрели Аракиса. Пребывал последний в неком подобии транса, и с изумлением констатировал Райт: «Это же... Руна! В час Войн Праведности подобный артефакт использовал Рондар Лакейн, дабы управлять разумом леди Миры Утран... И та вела себя в точности так же, когда Тахар вырвал ее из-под власти руны. Аэрев, до недавнего времени кто-то управлял разумом Великого Иерофанта».

«Но кто?» - озадачился генерал. Ирия и Райт переглянулись: для них ответ был очевиден. «Маг Круга Исегримм», - пояснил темный эльф. – «Он единственный, кто знает, кто следует обращаться с руной. И единственный, кто обладает оной!» «О чем вы говорите?!» - всплеснула руками Рера. – «Какая еще руна? Если кто и управляет разумом Аракиса, то это - Бог Света!» «Нет, Рера, ты не понимаешь», - прервал ее Аэрев. – «Гном, которого зрел Райт в час ритуала – Исегримм! Именно он – Оскверненный, а не Аракис... Джаарус рассказывал мне о том, как в час Войн Праведности Лакейн воспользовался руной творцов, дабы подчинить разум благородной леди из северных земель. Несмотря на опасность, которую представлял подобный артефакт, Исегримм был восхищен им, и, должно быть, продолжил изыскания... не получив на то дозволение королевы». Оставалось неясным, какие цели преследовал Исегримм, руками Аракиса образуя Сынов Гранита, возводя статую из лунного серебра...

В тронный зал ступил Малик наряду с мятежниками, постановил, что Аракис умрет здесь и сейчас. Брат Реры, успев залить кровью улицы подгорного града, убийствами не гнушался, и ныне полагал, что Аракису будет куда уютнее на том свете, нежели в тюремной камере. Кроме того, смерти будут преданы все те, кто разделяет идеологию Верховного Иерофанта...

Аэрев выступил против Малика, коий начинал казаться полным отражением Аракиса... Рера примкнула к генералу; мятежники пали, но брату гномы герои жизнь сохранили.

И ныне встал вполне резонный вопрос: где же следует искать Исегримма -кукловода, стоящего за последними кровавыми событиями?.. Райт предположил, что скрывается чародей неподалеку, ведь радиус действия руны невелик...

Прочесав катакомбы Виндхольма, обнаружили герои Исегримма близ некоего древнего захоронения. Ирия напустилась на былого сподвижника, обвинив того в возвышении Сынов Гранита, приведшего в итоге к резне в Виндхольме.

Исегримм устало вздохнул, провел ладонью по крышке одного из каменных саркофагов. «Это могила Гилака», - произнес он. – «Основателя первых Мятежников Черного Камня, чье имя вы позаимствовали. Король Рорек казнил его двадцать лет назад... Он был моим... мужем. Он всегда желал всем лишь добра. Не обманывал себя мыслью о том, что в силах спасти целый мир... но творил добро, здесь и сейчас. Именно поэтому он основал движение мятежников – сперва они не прибегали к насилию, лишь высказывали недовольство несправедливостью, творящейся при правлении короля Рорека... И что же он получил в ответ? Король Рорек попросту прикончил его; и когда они явили его мертвое тело жителям, те возликовали».

«Не понимаю», - покачал головой Аэрев. – «Король Рорек убил твоего мужа, но зачем использовать руну, чтобы возвести на престол еще одного такого же тирана?» «Потому что я хотел, чтобы они поняли!» - с жаром воскликнул Исегримм. – «Я хотел, чтобы эти глупцы, славящие Рорека и Аракиса, поняли, насколько бесконечно низко они пали! И ведь сработало! Достаточно оказалось пустых слов и немного ненависти, и посмотрите, к чему это привело! Если гномами действительно так просто манипулировать, то заслуживают они лишь крови и пепла. Аракис был испытанием... и они провалили его».

«Но почему ты освободил Аракиса сейчас?» - спрашивал Аэрев, и Исегримм безразлично пожал плечами: «Почему? Испытание завершилось, Виндхильм провалил его». «Но ведь мятеж оказался успешен», - напомнил магу генерал. – «В чем же провал?» «Провал случился в тот момент, когда гномы возвели Аракиса на престол», - отозвался Исегримм. – «’Вернуть Виндхольму былое величие’, ‘Сыны Гранита’, ’Пожиратели Гравия’. Пустые слова и бессмысленный пафос, не более... Как вообще можно верить в такую ахинею? Но они верили! Они возносили хвалу, они ненавидели и они убивали за это... Что до мятежников... Я возлагал на них большие надежды. Но чем большее могущество они обретали, тем отчетливее было видно, что ничем они не лучше Аракиса. Посмотрите на кровавую баню, ими сотворенную. Дай гному секиру – и увидишь его истинное лицо».

Осознали герои весь ужас ситуации: для того, чтобы доказать свою точку зрения, Исегримм без зазрения совести пожертвовал жизнями сотен сородичей, которых презирал, и не испытывал по этому поводу ни малейшего раскаяния.

«Исегримм... тобой также манипулировали», - сообщил гному Райт. – «Ты – один из Оскверненных, инструментов Бога Света». «Бога Света?» - встревожился маг. – «О чем ты?» «Бог Света пытается вернуться в наш мир», - просветил Исегримма Аэрев. – «Это – часть древнего пророчества, Джаку. Всего Оскверненных четверо, и задача их – сеять хаос, помогая тем самым претворить пророчество в жизнь. В общем и целом, ты – один из них. Ты мог не осознаваться это, но Бог Света оказывал воздействие на твои действия».

Подобное откровение повергло Исегримма в шок... и апатию. Безропотно позволил маг заковать себя в цепи, после чего герои увлекли его к вратам Виндхольма. Множество вопросов снедали их. Когда Исегримм стал Оскверненным? Вложил ли идею начинания сего в его разум Бог Света?.. Или же маг додумался до сего сам, и Шаёгдед лишь поставил идею во служение собственным целям?.. Как бы то ни было, надеялся Аэрев, что, будучи в заключении, Исегримм не сможет свершить предназначение свое как Оскверненный.

Что до Аракиса, то судьбу его решит восстановленный на престоле принц Виндхольма; одержавшие верх мятежники присягнули ему на верность, и остается лишь уповать на то, что окажутся они мудрее неистового Малика.

...Волчьи Стражи достигли гор Ветра, где в одной из пещер дожидался Аэрева таинственный незнакомец, прибывший из Эмпирии. Наказав солдатам оставаться снаружи и смотреть в оба, генерал в сопровождении верных сподвижников ступил в каверну... где лицезрел наемников и верховодящего теми полковника Кирана.

Аэрев был поражен, ибо считал Кирана давным-давно погибшим! С неприкрытой желчью отметил полковник, что когда узнал о призыве генерала в Североземье, надеялся, что получит тот по заслугам и будет повешен... но уж никак не поставлен во главе Волчьей Стражи. Потому и явился свершить правосудие над человеком, предавшим их всех...

Признался Аэрев, что не помнит о событиях того дня, но Киран счел подобное заявление весьма неубедительным. «Но даже если и так, что это меняет?» - воскликнул он. – «Мое селение сровнено с землей, мои товарищи мертвы – и мама тоже! И ничего бы этого не произошло, если бы ты не играл с нашими жизнями, как будто мы всего лишь фигурки на шахматной доске!»

Киран предлагал Аэреву два варианта развития событий: генерал отправляется с ним и никто больше не пострадает... или же наемники его, успевшие рассредоточиться по Североземью, предают веси и фермы сей страны огню.

Аэрев принял решение сдаться... но спутники его порыв этот не разделили, и на глазах опешившего генерала прикончили Кирана и его наемников. Что бы ни было в прошлом, сейчас они всецело доверяли своему предводителю и не желали терять его.

Ступивший в пещеру Катрас заверил Аэрева, что наемники Кирана не доставят проблем Североземью; предводительница их оказалась давней знакомой темного эльфа, и пришли они ко взаимовыгодному соглашению.

...Когда два дня спустя Волчьи Стражи вернулись в Грейфелл, то узнали, что Спящие успели вырвать души из тел жителей еще двух деревушек Североземья. Райт заверил королеву в том, что полковник Киран был одним из Оскверненных – именно его сущность зрел чародей в Полотне Душ. Айелит удовлетворенно кивнула: они выиграли сражение, но что можно сказать об исходе войны?..

Катрас провел в тронный зал археолога Гилбара Миркаля, обнаружил которого в одном из борделей Вечного Света. Узнав о том, что присутствующие на аудиенции верят в существование Храма Света и не считают оный выдумкой, ворчливый ученый заметно приободрился. Королева просила Миркаля поведать все, что известно тому об означенном святилище, и молвил археолог: «Вы все знаете о Боге Света – иномировой сущности с дурными намерениями. Но, возможно, не ведаете о том, что Рондар Лакейн был не первым, кто пытался призвать его в мир. Древний народ тоже пробовал сделать это. Именно он построил первые Врата – портал, через который Бог Света должен был ступить в наш мир. И Врата сии пребывали внутри храма».

«Храма Света», - уточнил Джаарус, и Миркаль кивнул: «Да, хоть я и не думаю, что тот народ использовал это название. Если верить моим изысканиям, находится святилище где-то между топями Лара и Виндхольмом – возможно, в Стонущих Холмах». «В пророчестве алиани, Джаку, также упоминаются Врата», - припомнил Аэрев. – «Чем же они отличаются от тех, которые Лакейн пытался открыть в Зале Правосудия?» «Не знаю ни о каких ‘Чаку’», - раздраженно отмахнулся от него ученый. – «Рондар Лакейн создал Разрыв – трещину в Завесе, которая со временем восстанавливается. Врата, с другой стороны, невозможно закрыть после того, как оказываются они открыты».

«Но до Войн Праведности никто и не знал о существовании Бога Света», - недоумевал генерал. – «Как такое возможно?» «Отличный вопрос!» - просиял Миркаль. – «Сперва я думал, что записи о нем просто утрачены с веками, однако совпадений слишком много, чтобы оказаться случайностью. Думаю, каждая из цивилизаций намеренно искоренила знания о Боге Света из своих архивов. Возможно, посчитав их слишком опасными». «Как гибернийцы в Старом Халю», - согласился Райт. – «Им было известно о Боге Света, но все же записали они о сей сущности донельзя мало».

«А о каком древнем народе ты говоришь?» - уточнил Аэрев. – «О творцах?» «Я знаю, кто такие зарлонтепы, и нет, я говорю не о них», - раздраженно отозвался археолог. – «Я говорю о совершено иной культуре, куда более малочисленной. Существовали они примерно в тот же период истории, что и зарлонтепы, но вымерли еще до того, как те распространили власть свою на весь мир». Предполагал Миркаль, что некто пытался вычленить из истории все сведения о существовании сей расы – но теория его не была подкреплена доказательствами, потому и не принималась всерьез в ученых кругах.

Но теперь многое вставало на свои места. Женщина в маске наверняка разыскивает Храм Света, надеясь открыть Врата и тем самым претворить Джаку в жизнь. «И сделает она это с помощью энергии Средоточия Душ», - резюмировала Ирия. – «В час Войн Праведности Лакейну понадобились энергии матери Тахара, чтобы создать портал для Бога Света. А поскольку творец теперь мертва, Полумесяцу понадобился иной источник энергии, вот они и прибегли к жатве душ – все для того, чтобы открыть Врата».

Пораженный сим откровением, припомнил археолог, что недавно кто-то вломился к нему в дом и украл его записную книжку. Возможно, враг обрел сведения о местонахождении Храма Света...

«Сир Миркаль», - неожиданно изрек Каяву, обращаясь к ученому - «на самом деле Храм Света находится рядом с нашей деревушкой. И эти ‘древние люди’, тобой помянутые, были нашими предками. Прежде мы составляли четыре племени, и вожди явила нам Шаёгдеда как божество, надлежало которому поклоняться. Они хотели открыть Врата, но некоторые из племен восстали и не позволили им это сделать. Они запечатали храм, изменили устои и обратили племя в то, что мы и представляем собой сегодня. Джаку – не пророчество... а напоминание о том, что было прежде».

Герои воззрились на алиани в вящем изумлении. Почему он не сказал обо всем раньше?!. «Потому что есть закон!» - отвечал Каяву. – «Ни вождь, ни его родичи никогда и не при каких обстоятельствах не должны выдавать местоположение храма. Никогда!.. Понимаешь, генерал, я презрел все наши обычаи, традиции и законы. Я отринул все, что считал святым, чтобы помочь тебе. Мой отец все простил... но если бы я рассказал о храме... то перестал бы быть алиани. В общем и целом, я не алиани боле». Признался Каяву: он надеялся, что Аэрев и спутники его смогут отыскать храм своими силами...

«Но почему алиани поклонялись Шаёгдеду?» - спрашивал Аэрев, и пояснил Каяву: «Примерно по той же причине, что и гибернийский принц – они хотели обрести благословение божества, способного одной лишь мыслью творить новые реальности. И желали алиани обрести для себя реальность, в которой власть их распространялась бы над всем Североземьем. К счастью, среди нас оставались трезвые рассудком и не позволили они вождям осуществить задуманное. После чего поклялись мы, что никогда боле не позволим Шаёгдеду поработить нас посулами власти. И если Джаку случится вновь, мы останемся наблюдателями».

Поведал Каяву Аэреву, что находится храм к северу-западу от селения алиани, обещал отвести в означенное место силы Волчьей Стражи – ведь вполне вероятно, что столкнутся они в Стонущих Холмах с Темным Полумесяцем. Королева, однако, сомневалась, что Спящие сориентируются столь быстро, и надеялась, что объединенная армия людей, гномов и темных эльфов сумеет укрепиться в тех пределах и дать врагу достойный отпор.

...И вновь двухдневный марш, по завершении которого воинство генерала Аэрева достигло селения алиани... преданного огню. Мертвые тела кочевников устилали землю...

С горестным воплем бросился Каяву к трупу отца, и, заламывая руки, стенал о том, что не следовало ему хранить молчание: нужно было сразу рассказать Аэреву про храм, тогда трагедии удалось бы избежать! Немногочисленные алиани, в моменты нападения пребывавшие на охоте, поведали, что бесчинство сие свершили темные эльфы, которые ныне продолжили путь к храму.

Волчьи Стражи схлестнулись с силами Темного Полумесяца, означившихся близ сокрытого в холмах Храма Света; примкнули к темным эльфам и орки из Народа Плоти, жаждущие расплатиться за свое поражение в Алых Топях.

Женщина в маске дожидалась Аэрева у входа в храм, буднично приветствовала генерала, известив о том, что Средоточие Душ уже доставлено к Вратам, и Спящие в настоящий момент проводят ритуал их открытия.

В противостоянии герои сразили свою немезиду, и, умирая, высказала та уверенность в том, что Джаку непременно свершится. «Нет», - отрезала Ирия. – «Ты – последняя из Оскверненных». «Не последняя», - возразила женщина в маске, - «и никогда не буду таковой. Узор... не может быть нарушен. Семя... пребывает во всех». Она скончалась, а герои поспешили во внутреннее святилище храма. Нет времени размышлять над странными и тревожащими словами умирающей...

Ступив в святилище, лицезрели Аэрев и спутники его огромную каменную арку, близ которой разместили Спящие Средоточие Душ, и ныне высвобождали энергии реликвии. Герои атаковали темных эльфов... когда Райт, державшийся в стороне, завершил вершимый теми ритуал, направив энергии Средоточия Душ во Врата...

На глазах пораженных героев пробудились те, образовав портал. «Райт... что ты наделал?!» - в ужасе выдохнул Аэрев, и чародей печально усмехнулся: «Вероятно, я должен вам все объяснить?.. Я всегда подозревал, что Бог Света может не только разрушать, но и созидать. Если откровенно, именно по этой причине я примкнул к вашему начинанию изначально и предложил использовать Нефритовый Посох в качестве катализатора». «Потому что знал о том, что гибернийский принц ставил эксперименты с иными реальностями?» - уточнил Аэрев, и Райт утвердительно кивнул: «Да, а также то, что Бог Света не внял его просьбе. Но почему? В Старом Халю я отыскал ответ. Приношение принца было не без изъяна. Потому мне оставалось лишь понять, каким именно подношением я заслужу одобрение Бога Света... И женщина в маске подсказала мне ответ: Джаку. Если я открою Врата, дабы смог он поглотить этот мир, Бог Света отправит меня в иную реальность».

Напрямую вопросил Аэрев: действительно ли надеется Райт оказаться в реальности, в которой семья его остается жива. Темный эльф подтвердил: да, это так... Потеряв родных, он потерял себя, и жизнь утратила для него смысл. Потому и предал товарищей, в час вершимого в Зале Правосудия ритуала приняв сторону Темного Полумесяца.

«Но ведь только Оскверненный может открыть Врата», - недоумевал генерал. – «Что это означает? Ты... Оскверненный?» «Я не знаю, Аэрев, да и какая теперь разница?» - отмахнулся Райт. – «Я оставляю все это позади». С этими словами он бесследно исчез – возможно, переместился в новую реальность, где надеется вновь обрести счастье?..

Не видя иного выхода спасти Эо, Аэрев и спутники его шагнули во врата, дабы противостоять Богу Света в его собственном домене. Переместились они в пространство между измерениями, существующее на грани между грезами и реальностью. Аэрев узнал в нем место из своих кошмаров – образы пустошей Эмпирии. Остальные же видели иное – образы, порождаемые сознанием... Похоже, пространство сие каждый из них воспринимал по-своему...

В разуме Аэрева звучали слова, произносимые Богом Света... но принадлежали они проводнице, Таве Сагеве. Слова из прошлого... звучавшие в тот страшный судьбоносный день, завершения которого он так и не вспомнил...

Казалось, целую вечность провели они в Городе Света, сражаясь с бесчисленными противниками, порождаемыми владыкой сей ирреальности. Осознал Аэрев, что место это – в равной степени как олицетворяет Бога Света, так и его собственную душу.

Наконец, достигли Аэрев и спутники его центральных пределов Города Света... где предстали им собственные двойники. Не сдержавшись, гнома ринулась в атаку... и остальные вынуждены были последовать ее примеру. Исполинская сущность Бога Света, нависшая над сражающими, продолжала порождать знакомые тем фигуры, сотканные из чистейшего первоначала – Света: Кирана, Исегримма, Райта, женщину в маске... наконец, самого Аэрева.

Сознавали герои, что беспомощны в сем пространстве, и, если не отыщут иного выхода, погибнут, обессилев. Как же остановить божество прежде, чем ступит оно во Врата?.. Припомнила Ирия слова, сказанные отцом Каяву о том, что рождается Джаку в душах мирян, и являет собой ‘бурю, созданную смертными расами’. «Но что, если существует иной способ прекратить Джаку?» - размышляла эльфийка. – «Шаёгдед – результат и воплощение наших грехов, стало быть, грехи, пребывающих в наших душах, так же существуют и в его собственной. Наши души очистить уже поздно, но возможно ли очистить сущность Шаёгдеда? Другими словами: что, если нам попытаться принять свои грехи вместо того, чтобы пытаться уничтожить их?»

И герои ступили в средоточие Бога Света. Синий туман объял их, разделив... И вот Аэрев осознал, что остался один... и находится он в пылающих руинах Кавила, а в нескольких шагах на земле распласталось сотканное из света тело проводницы.

«Это место, где сходятся все пути», - изрекла та, и выдохнул Аэрев: «Ты – Шаёгдед?» «Боюсь, на твой вопрос нет простого ответа», - молвила Тава. – «Но давай не будем забегать вперед. Сперва тебе нужно кое-что увидеть и понять – последний осколок цельной картины». «Воспоминания», - молвил генерал. – «То, что произошло после того, как мы добрались до Кавила».

...Аэрев и Тава разбили лагерь, так и не добравшись до заставы; проводница была слишком слаба – возможно, не протянет ночь. То и дело погружалась она в забытье, терзали ее кошмары, в которых орки расправлялись с поселенцами, солдатами... ее сыном, Кираном...

Неожиданно в круг свет от костерка ступил Киран – израненный в недавнем сражении. «Я все знаю, генерал», - с ненавистью прошипел он, вперив взор в Аэрева. – «Знаю о сокровищах, о твоем замысле. Орки все рассказали мне после того, как перебили моих товарищей. Ты предал нас! Ты привел Рассветных Жнецов прямиком к нам!»

«О чем ты?» - выдохнул Аэрев, и полковник с горечью бросил: «Ты заставил орков поверить в то, что сокровища Император спрятаны под центральным зданием в селении, зная, что они непременно явятся. Ты использовал нас как приманку!» «Все... не должно было так закончиться», - признался Аэрев, осознав, наконец, весь ужас содеянного им. «Конечно же, нет», - подтвердил Киран. – «Предполагалось, что твои солдаты атакуют орков, пока те будут заняты разграблением селения. И как бы это замечательно отразилось на твоей карьере! Спасение беззащитной деревни, уничтожение целой орочьей орды одним-единственным подразделением... Может, корона обратила бы на тебя, наконец, внимание, и дала заслуженное повышение. Но нет... все пошло прахом, потому что орки нанесли удар слишком рано. Они убили полковника Рикуса, убили твоих людей, убили всех селян, ища сокровище, которое не существует даже!.. Все мертвы, генерал. Все».

Тава сыпала проклятиями, обвиняя генерала в произошедшем, а тот лишь растерянно оправдывался... И сейчас вспоминал Аэрев, как устало брел он к заставе, как упал, лишившись последних сил, на землю... Отыскали его солдаты, занесли в шатер... но когда проснулся генерал, то не помнил ровным счетом ничего о произошедшем...

...Ныне пребывал Аэрев в средоточии сущности Бога Света. Сознание оного предстало генералу в знакомом образе – фигуре Тавы Сагевы. «Все... действительно так и было?» - вопросил Аэрев, потрясенный последним откровением. – «Я использовал Кавил как приманку?» «Ты знаешь ответ на этот вопрос, Аэрев», - прошелестела предвечная сущность. – «Воинское звание было для тебя на первом месте. Защита мирян – на втором».

«Но я не понимаю, почему я здесь, в собственном сне?» - продолжал спрашивать генерал. – «Ты – это я, или ты – Шаёгдед?» «Да, я – Шаёгдед, Бог Света», - подтвердила сущность, - «но в то же время я – это ты... и я – каждое живое существо в этом мире. Большая часть того, как вы или алиани знаете обо мне, правда. Да, я – следствие, и да – я появляюсь, когда грехи смертных рас оказываются чрезмерны. Но вы не осознаете, что я – не столько предвестник неминуемого конца, сколько воплощение потенциала возможностей. Я всегда был и всегда пребуду с вами, с зарождения существования до самого его завершения... Я – тщеславие, алчность, эгоизм... И ваша жажда меня предает мне сил. Я – не монстр, Аэрев, не какое-то там злобное божество. Я всего лишь манифестация вашего желания разрушить сей мир».

«Но... что насчет Оскверненных?» - вопросил Аэрев. – «Врат?.. Ты влиял на случившееся события!» «Разве?» - осведомился Бог Света. – «Разве не желал Исегримм мести? Разве не хотел Киран заставить тебя заплатить за содеянное? Разве не стремился Райт Скаддар вернуть семью, и не был ли он готов ради этого на все?.. Касательно этого момента алиани заблуждались – они осознавали, что Джаку невозможно пресечь, но не понимали, почему. Да, верно то, что одновременно существует четверо Оскверненных – но число тех, кто потенциально может стать таковыми, бесконечно. Понимаешь теперь?.. Если бы Райт не согласился открыть Врат, это сделал бы кто-нибудь другой. Возможно, даже ты, Аэрев. Всегда найдется кто-то, ибо я пребываю во всех. Пока смертные жаждут меня, я пребуду с ними. И пока я здесь, однажды непременно свершится Джаку. Для твоего народа этот день настал».

«Но почему алиани считали, что Оскверненных может быть только четверо?» - никак не мог взять в толк генерал. «Потому что в то время четверо вождей стремились открыть Врата», - пояснил Бог Света.

«Ты хочешь сказать, что буквально каждый можем стать Оскверненным?» - выдохнул Аэрев, сознавая, что даже не мыслил о подобной возможности, и подтвердила сущность: «Ну конечно! У каждого есть своя слабость, различен лишь предел оной. Неважно, скольких бы Оскверненных ты сумел остановить... Рано или поздно я бы непременно нашел того, кто бы открыл мне путь. Ведь смертные взывают ко мне – история войн и самоуничтожения говорит сама за себя. Вы стремитесь ко мне, стремитесь к ответам, которые я могу дать, к избавлению, кое я обещаю».

Стало быть, сия сущность – манифестация слабостей смертных рас, и Джаку происходит, когда те опускают руки, примиряясь с неизбежным... И покончить с ней невозможно, ибо это равносильно для смертных покончить с самими собой. Бог Света – сила природы, первоначало, присущее сей вселенной...

«То есть, ты – воплощение моей слабости, моего Осквернения?» - уточнил Аэрев. – «Поэтому я вижу тебя?» «Я не знаю, Аэрев», - прозвучал ответ. – «Скажи, почему ты видишь меня? Почему ты зришь пред собой Таву, мать Кирана – бедную селянку из Кавила?» «Потому что я в ответе за ее смерть», - честно произнес Аэрев, и фигура из света подтвердила: «Да, Аэрев... Я здесь потому, что ты решил играть нашими жизнями в стремлении обрести славу. Ты осознаешь, какая участь постигла селян Кавила и твоих людей? Когда орки поняли, что в деревне нет никакого сокровища, они перебили всех – медленно, жестоко, как животных. О, Аэрев, как они страдали... женщины, мужчины, дети, старики... Как же они страдали!»

«Но это не должно было произойти!» - в отчаянии выкрикнул Аэрев. – «Они не должны были нанести удар так рано!» «И все же ты решил рискнуть, верно?» - осведомилась фигура из света. – «Ты решил рискнуть, ибо хотел доказать, сколь была неправа корона, присвоив очередное воинское звание иному генералу, а не тебе. Признай, Аэрев – ты свершил поистине тяжкий грех. Да ты и сам это знаешь, верно?»

«Да, это так!» - исступленно выкрикнул генерал. – «Да, я совершил ошибку, и осознание этого остается со мной каждый день, являясь в кошмарах! Но это неважно, ибо я не могу ничего изменить...» «А если бы мог?» - прозвучал вопрос. – «Что, если бы ты получил способ исправить содеянное? Если бы я заменил все это на иной мир? Реальность, где все страдание, за которое ты несешь ответственность, не случилось бы?.. Ты знаешь, это в моих силах. Где, по-твоему, сейчас Райт? Воссоединился со своей семьей. Я могу сделать то же самое и для тебя».

«Нет, я тебе не верю», - произнес Аэрев, борясь с желанием слепо довериться этой непостижимой сущности. – «С чего бы тебе так поступать?» «С чего бы?» - хмыкнул Бог Света. – «О, Аэрев, ты так ничего и не понял. Я – потенциал, а не монстр. Джаку – судьба, которую твой мир избрал для себя... но это не значит, что мне доставляет удовольствие поглощать его. И, веришь ты мне или нет, но я горжусь тобой. Ты достиг того, на что способны немногие, противостоял своим внутренним демонам, осознал, что в этом мире не сможешь ты искупить свои грехи. Потому если в моих силах облегчить твою боль – почему бы не сделать это? Я разрушаю, да... но также и созидаю».

Даже сознавая, что миру его суждено погибнуть, Аэрев принял решение разделить сию участь – вместо того, чтобы притвориться, будто ошибки он не совершил и тяжкий грех на душу не принял...

Бог Света принял выбор, сделанный смертным... и осознал тот, что погибает. «Я предупредил тебя», - прозвучал глас фигуры из света. – «Посмертия нет, Аэрев. Прими же последствия своего выбора...»

Тьма поглотила Аэрева...

Придя в себя, Аэрев обнаружил, что находится в лазарете в Грейфелле; на соседних койках оставались в беспамятстве солдаты Волчьей Стражи, а также наемники из Черного Отряда и гномы, принадлежащие к Мятежникам Черного Камня... Что происходит?.. Почему он... жив... а мир продолжает существовать?..

Заметив, что генерал очнулся, находящаяся в лазарете Ирия приказала посыльному немедленно призвать королеву, и Айелит, ступив в помещение наряду с Джаарусом, сообщила Аэреву: «Врат закрыты. Эо спасен». «Но... как?» - все никак не мог уразуметь генерал.

На этот вопрос ответа не было ни у кого. Джаарус поведал о том, что Волчьи Стражи последовали примеру своего командующего, ступили во Врата... а затем те закрылись, и воины – к сожалению, не все, - вновь материализовались в храме, пребывая в странном забытьи. После чего они были доставлены в Грейфелл и помещены в лазарет; примерно половина воинов до сих пор остается в коме – некоторые даже умерли. Катрас и Каяву пришли в себя, но Рера и большинство наемников из Черного Отряда – нет. Неведомо, как сложатся из судьбы...

Размышляя над произошедшим в Городе Света, Ирия пришла к выводу о том, что каждый из них подвергся испытанию Шаёгдеда. «Ведь всем нам он открыл правду о Джаку и предложил новую реальность, верно?» - молвила эльфийка. – «Думаю, он не лгал – наша капитуляция перед собственными грехами и скверной – то, что порождает Джаку. Однако также в наших силах превозмочь оное. Именно в этом и состоял предложенный нам выбор. Хотелось бы мне верить в то, что обещание Шаёгдеда не было ложью, и смертные, принявшие предложение Бога Света, действительно получили то, что хотели. Но заплатили за это свою цену – как следует из судьбы Райта».

«Два дня назад Райт Скаддар был замечен в Стонущих Холмах», - пояснила королева, - «и, судя по всему, он полностью утратил память. О Волчьей Страже, Джаку, судьбе, постигшей его семью – он не помнит ровным счетом ничего... И, когда Волчьи Стражи попытались арестовать его, Райт бежал...»

Что порождало лишь еще больше вопросов. Действительно ли Бог Света создал для Райта обещанную реальность? Или же просто меняет местами индивидов двух сопредельных измерений?.. А, быть может, объяснение состоит совершенно в ином...

«В общем и целом, возвращаюсь к вопросу о Джаку, полагаю, дело исключительно в выборе», - молвила Ирия. – «Сдадимся ли мы пред своими слабостями и ошибками? Или найдем в себе силы принять их и превозмочь – неважно, сколь непросто это?.. Возможно, если большинство смертных сделают такой выбор, Шаёгдед пощадит мир. Так же, как пощадил наш».

Вернется ли однажды Бог Света?.. Этого не знал никто... Подобную возможность никогда нельзя исключать.

Но ныне надлежит сосредоточиться на возрождении земель и народов, пострадавших в ходе последних конфликтов. Рассказывала королева, что выжившие алиане с помощью солдат королевской армии уже приступили к восстановлению своего селения, а вскоре к ним отправится и Каяву, чтобы занять место вождя. Просвещенный Отец, узнав о нечестивых деяниях Темного Полумесяца, согласился объединить силы с Волчьей Стражей и покончить с осколками культа. Что до Виндхольма, то принявший трон принц прекрасно справляется с ролью правителя – следуя наставлениям своих советников из числа Мятежников Черного Камня.

«Последние месяцы стали для нас крайне тяжелыми», - обратилась к генералу королева Североземья. – «Но мы одержали победу, заплатив за нее немалую цену. И за это, генерал, корона благодарит тебя... благодарю и я. Ты сполна оправдал мое доверие. Иногда людям просто требуется второй шанс... Когда ты прибыл в Грейфелл, то спросил: почему я выбрала именно тебя... сказал, что наверняка есть лучшие кандидаты, учитывая твое прошлое. Правда в том, что все мы совершаем ошибки... Моим собственным – нет числа. Некоторые возможно исправить, иные – нет. Но мы учимся на своих ошибках. И иногда те, кто были сломаны, лучше других знают, как исцелиться... и исцелить других».

Генерал Аэрев согласно кивнул: быть может, в грядущие годы восстановления... и исцеления... найдется дело и для старого вояки, в истории которого не поставлена еще последняя точка?..

Глава 3. Павший бог

Перенесемся же на южный континент Эо, Ургат.

Вождь племени Лунных троллей, Наржак Перворожденный, был сражен стрелой, выпущенной из эльфийской баллисты. На смертном одре назвал он преемником своего сына, Акрога Сокрушитель Костей, обладающего способностью слышать голоса мертвых сородичей. Слова сии стали неожиданностью для молодого тролля, ибо не ожидал он столь тяжкого бремени ответственности. Последние годы истощили племя – голод, Гниение крови, охотники... Лунные тролли были тенью себя прежних, и ныне долг Акрога состоял в том, чтобы вновь вывести родное племя к свету Мугвы.

То, что тролли называли «Гниением крови», имело в основе недуг – кровный жар, случившийся более 50 лет назад. Пришел он с земель иного континента, Фиары, и на каждую из рас воздействовал по-разному: эльфы недуга практически не ощутили, люди-хрупкокостные медленно умирали, а гоблины-зеленошкурые – быстро и в муках. Воздействие кровного жара на троллей привело к ослаблению сей расы. Сперва младенцы рождались слабыми, а через несколько месяцев перестали рождаться вовсе. Конечно, тролли были обескуражены и отчаялись. Какое будущее ожидало их без наследников? Многие утратили надежду, иные же – как то Пастырь Крамб - неустанно трудились, пытаясь исцелить недужных.

Помимо троллей, чадами Зараха в Эо выступали также орки и темные эльфы. Но расы эти смотрели на троллей свысока, считая тех вьючными животными или же свирепыми зверьми. Орки нападали на троллей в джунглях, или же заключали сделки с работорговцами, которые отлавливали троллей для них. Конечно, обращались с рабами орки отвратительно: вынуждали работать целыми днями напролет без отдыха, избивали до потери рассудка. Большинство рабов выдерживают в подобных условиях несколько месяцев прежде, чем орки бросают их в грязь – умирать.

Но и иным, свободным племенам троллей Ургата приходится нелегко – преследовали их Охотники-за-Бивнями, алчные до наживы люди и эльфы. Охотники видели в троллях живое золото, ибо бивни тех весьма ценились на рынках. Посему безжалостно расправлялись с каждым встреченным троллем.

И сейчас Лунные тролли следовали к древнему храму, возведенному в горах – Юдоли Мугвы, где надеялись свершить погребальный ритуал для павшего вождя. В святилище выступили трое – сам Акрог, а также два его ближайших сподвижника – старейшина Грюнгвар Серый Мех и Зазка Малый Клык.

Ступив в Юдоль, лицезрели они клумбу, произрастали на которой сияющие цветы – Слезы Мугвы, благословенные самой богиней. «Один цветок, Акрог», - предупредил Грюнгвар молодого тролля, - «дабы забальзамировать тело вождя к Поглощению. Не тронь остальные. Так требуют Законы. Эти цветы – дар Мугвы священной земле, и лишь в час погребальных ритуалов троллям дозволено срывать их». «Акрог понимает», - склонил голову молодой тролль. – «Он помнит, что и остроухие используют эти цветы?» «Эльфы, верно», - подтвердил Грюнгвар. – «Они называют эти цветы ‘леньей’ и с жадностью срывают их, чтобы использовать в своих нечестивых чарах. Типичное поведение для порождений Света, если хочешь знать мнение Грюнгвара – они считают себя куда более святыми, нежели чада Тьмы, но в итоге они просто берут, берут и берут».

«У Акрога вопрос», - заявил тролль. – «Если цветы столь могущественные, возможно, они помогут нам с Гниением крови? Наверняка Мугва поймет нас». «Отец Акрога так же говорил», - молвил Грюнгвар. – «Сотни лун назад... когда Гниение крови впервые проявилось. Акрог был тогда младенцем, а Малыш Лунная-Кровь вовсе еще не родился. Очи сорвали три цветка, а Пастырь Крамб сварил из них зелье, но оно не помогло. На самом деле троллям, испившим его, стало еще хуже. Колдовская сила цветов слишком сильна – даже для плоти троллей».

Склонившись над клумбой, Акрог сорвал один цветов, и Замка предложил спутникам возвращаться к сородичам. «Наверняка большой малыш Ноаг все себя от тревоги, думая, что они сорвались с утеса», - усмехнулся Зазка. «Акрог все же считаем, что им следовало взять Ноага с собой», - нахмурился Акрог. – «Это помогло бы ему позабыть свои темные помыслы». «Именно по этому причине они и не взяли Ноага с собой», - напомнил юнцу Грюнгвар. – «Дай ему время, чтобы скорбеть – как Лунной Крови, а вскоре и Единой Крови вождя. Он знает, что в будущие луны для этого будет мало времени». «Грюнгвар правду говорит», - признал Акрог.

Неожиданно Грюнгвар обратился к нему со странной просьбой: он желал сорвать еще одну из Слез Мугвы – для себя. «Зачем?» - озадачился Акрог. – «Для Поглощения?» «Нет... просто Лунные тролли уже долго странствуют, вождь», - пояснил Грюнгвар. – «Грюнгвар мечтает о том, что однажды где-то обретут они настоящий дом. Стоянку племени, которая окажется постоянной. И Грюнгвар хочет сохранить цветок, а затем посадить его на этой стоянке – подобно тотему надежды, чтобы показать, сколь долгий путь проделали Лунные тролли. Но выбор – за Акрогом, ведь все-таки это попрание Законов Мугвы».

Пока Акрог размышлял, Зазка сорвал цветок, протянул его Грюнгвару. Что ж, дело было сделано, и добавить тут нечего... Следовало вернуться к сородичам и продолжить подготовку к Поглощению – ритуалу, в котором Избранный Вождь пожрет сердце вождя прежнего; таким образом сила и титул Наржака перейдут к Акрогу, и на рассвете следующего дня станет он вождем племени Лунных троллей. Костяные тролли, обитающие в Юдоли Мугвы, согласились провести ритуал для своих сородичей.

Покинув храм, трое устремились через испещряющие джунгли руины в сторону лагеря Костяных троллей, дабы передать вождю оных Слезу Мугвы. По пути повстречали они Великого Воителя своего племени, Нербока Одноглазого. Последний отправился на поиски сына павшего вождя, и, заметив того, заявил: «Дитя Акрог, Нербок говорит еще раз: Лунным троллям надлежит забыть о Поглощении и продолжать путь. Если они останутся здесь дольше, их настигнут охотники». «Нербок, мы уже говорили об этом», - нахмурился старый Грюнгвар. – «Вождь должен быть Поглощен, чтобы Мугва передала его силу Избранному Вождю. Наржак хочет...» «Наржак хочет, чтобы племя уцелело», - прервал его воин. – «Но Нербок сказал то, что хотел – очевидно, что племя станет слушать ребенка, слышащего голоса в завываниях ветра».

«Наржак был вождем Акрога», - напомнил воину Акрог. – «Если кто и знает, чего хотел Наржак, то Акрог». «Что, Акрог стал чадом Света, у которых кровные узы значат больше, чем племя?» - хмыкнул Нербок. – «Да, Акрог – сын Наржака, но это не делает его более близким Наржаку, нежели иных троллей». «Нербок прав, Акрог», - поддержал собрата Грюнгвар. – «Он может быть дитем Наржака и чувствовать сильную связь с тем, но дитя принадлежит племени, а не отцу. Так гласят Законы Мугвы».

«Нербок знает, что Акрог не хотел быть вождем», - насупился Акрог. – «Его имя назвал Наржак». «Да, на смертном одре, с огромной стрелой в груди», - согласился Нербок. – «Он избрал Акрога или потому, что перед смертью не понимал, что делает, или потому, что Акрог был его сыном. Не знаю, что хуже». «Нербок», - глаза Грюнгвара угрожающе сузились, - «то было слово вождя». «Это не делает его менее неверным», - стоял на своем воин.

«Очи не ведали охотников на протяжении шести закатов», - напомнил Акрог Нербоку. – «Нербок действительно считает, что они в опасности?» «Племя всегда в опасности, и никогда не будет в безопасности», - заключил воин. – «До тех пор, пока живы Охотники за Клыками, пока Гниение крови уносит одного воина за другим, а также убивает нерожденных детей».

«Отец Наржак был последним Перворожденным из троллей», - вернулся Акрог к вопросу необходимости проведения ритуала, - «и величайшим из вождей, коих ведало наше племя. Он заслуживает того, чтобы покинуть сей мир с честью». «Зазка согласен», - поддержал сына вождя сподвижник, и Нербок смерил того тяжелым взглядом, бросив: «Если бы все получали то, чего заслуживают, у каждого трудяги была бы своя кирка. Не думайте, Нербок ценил Наржака так же, как он ценит Грюнгвара. Но Наржак был великим вождем, потому что он ставил тяготы иных для себя во главе – наверняка Акрог знает об этом и помнит, что его отец сделал для Нербока и Акрога». «Акрог знает, Нербок», - заверил воина сын вождя. – «Но о какой чести смогут говорить тролли, если позволят остроухим лишить их самых священных традиций?»

Простившись с Нербоком, Акрог и спутники его продолжили путь к стоянке Костяных троллей, разбитой в сердце древних руин. Приветствовал их вождь Кабракс, сообщив о том, что для проведения ритуала Поглощения осталось им раздобыть лишь Зуб. «У Костяных есть Зуб, конечно, но Лунным надлежит сделать свой для жертвоприношения», - пояснил вождь. «Насчет жертвоприношения...» - вымолвил Акрог. – «Прибыл ли Дарующий Кровь от Лунных троллей? Урнук? Когда Акрог отправился на поиски Слез, Владыка Глаз племени говорил, что его нигде не видно». «Да, он приходил несколько часов назад», - кивнул Кабракс. – «Он хотел уединиться в молитве, посему Кабракс позволил ему и его Верному проследовать в святилище. Кабракс понимает: быть Дарующим Кровь – великая честь, хоть сейчас это, возможно, и не ощущается им самим».

«Акрог не понимает, почему Кости избрали Урнука», - признался молодой тролль. – «Лунным троллям нужны все целители. А его Верный будет раздавлен горем». «Грюнгвар говорил Акрогу», - напомнил юнцу старейшина. – «Кости – воля Мугвы, а когда Она решает, тролли подчиняются».

Акрог тяжело вздохнул. «Неужто жертвоприношения действительно необходимы?» - вопросил он. – «Лунные тролли познали так много потерь, особенно после последнего нападения охотников. Убийство еще одного, даже для Поглощения, видится как грех». «Кабракс понимает, Акрог», - заверил его старый вождь. – «Но без жертвы крови Костяные родичи не смогут призвать Дитя Мугвы, а без оного, выступающего проводником Ее ведьмовской силы, они не смогут наделись избранного вождя могуществом вождя прежнего. Это – немалая цена, но тролли должны заплатить ее».

Акрог обещал поговорить с Урнуком после, когда ступит в святилище, а пока поинтересовался у Кабракс о том, как возможно создать Зуб – священное оружие. «Так же, как Лунные родичи создают и иное свое оружие», - отвечал вождь. – «Акрогу нужно найти зачарованное оружие хрупкокостных, разобрать его на части, дабы затем мастер-сборщик Лунных троллей воспользовался ими для создания Зуба».

Кабракс велел избранному вождю первым делом обратиться за советом к мастеру-сборщику своего племени, Зарамаку. Насколько было известно вождю Костяных родичей, к северу отсюда в джунглях находится логово хрупкокостных; если где и можно отыскать оружие, то там. Акрог поблагодарил Кабракса за помощь: он знал, что многие из Костяных родичей не желали подпускать Лунных троллей к своему святилищу, опасаясь привлечения внимания рыщущих по джунглям охотников, но вождь не пошел на поводу у недовольных, приняв таким образом на себя немалый риск. «Лишь Костяные родичи способны провести ритуал Поглощения», - рек Акрог. – «Если бы не Кабракс, Наржак никогда не нашел бы путь к Реке Лунного Света, а Акрог не обрел бы силу Наржака». «Верно», - согласился Кабракс. – «Но Наржак был не только вождем – он был Перворожденным! Отдать ему последние почести – великая честь. Что до глупцов, которые боятся охотников и Гниения крови, они должны бы уже знать, что недуг сей не передается от тролля к троллю, и племя Костяных родичей он особо не затронул».

Простившись с Кабраксом, Акрог и двое спутников его вернулись в лагерь Лунных родичей, а оттуда выступили к пещере, где укрывались прежде хрупнокостные. Помимо гигантских жуков в кротов, боле здесь никого не было, и троица троллей, обнаружив истлевшие тела людей и зачарованное оружие одного из них. Забрав оное с собою, Акрог и сподвижники его вернулись на поверхность, разыскали в джунглях младшего брата избранного вождя, Ноага. Последний сражался с гигантским инсектоидом, араком.

Акрог помог младшему брату покончить с монстром, после чего растолковал ему, что нужен он племени, ибо вместе Лунные родичи сильны. Ноаг горевал об отце, полагая, что, окажись он рядом в нужный момент, тот бы остался жив. «Ни Ноаг, ни Акрог не смогли бы ничего изменить», - заверил брата Акрог. «Да, Ноаг – Лунная-Кровь, но отец был Первой-Крови, и в десять раз сильнее, чем Нербок. Горевать правильно, и правильно гневаться... но Младшей Крови нельзя допустить, чтобы гнев превратился в отчаяние. Иначе однажды он сделает что-то недоброе». «Отец говорил так же», - согласился Ноаг. – «Старшая Кровь прав. Ноаг извиняется. Он успокоится».

Внутренности арака Ноаг с гордостью передал Зарамаку по возвращении в лагерь, и мастер-сборщик смастерил песнь-кость. Оную Ноаг преподнес в подарок Пастырю Крамбу, прося того стать его Верным. Крамб с радостью почтил просьбу младшего брата избранного вождя, и постановил Грюнгвар: «Пастырь Крамб Добрая-Душа и Ноаг Лунная-Кровь связаны ныне Узами Доверия».

Из найденного Акрогом оружия хрупкокостных Зарамак изготовил Зуб, после чего избранный вождь и сподвижники его проследовали к стоянке Костяных родичей. Кабракс приветствовал Ноага, с удовлетворением констатировав, что Гниение, похоже, не коснулось сего тролля, и физически он сильнее многих старших сородичей. «Если не брать в расчет вождя Наржака, Ноаг – сильнейший из всех когда либо живших Лунных родичей», - заявил Грюнгвар.

Акрог протянул Зуб вождю, поинтересовавшись, не боится ли тот нападения охотников-хрупкокостных. «Кабракс боится», - признал вождь Костяных родичей. «И все же он согласился провести ритуал Поглощение», - напомнил Акрог, и вождь подтвердил: «И он сказал Агрогу, почему. Хрупкокостные опасны, но если тролли позволят им сокрушить свои традиции и Закон, для них будет все кончено».

Ведя за собой Лунных родичей к Юдоли Мугвы, рассказывал Кабракс, что племя его немногочисленно и выступают Костяные тролли стражами Юдоли – ни больше, ни меньше. Что более странно, не затронуты они Гниением. Должно быть, сама Юдоль оберегает их, иного объяснения Кабракс не видел. «Да, несколько Костяных родичей было проклято», - признал вождь, - «но они были странниками, и провели много лун вдали от святыни, когда проклятие пало на них». «Разумно», - согласился Грюнгвар. – «Возможно, Юдоль способна исцелять Гниение крови?» «Кабракс и Провидцы думали над этим», - отвечал Кабракс, - «потому позволили четверым вернувшимся Костяным родичам спать подле святилища в надежде, что Мугва исцелит их плоть... Должно быть, она пыталась, но не сумела. И теперь эти четверо плывут по Реке Лунного Света».

Кабракс и Лунные тролли остановились близ бревенчатого помоста, покоилось на котором мертвое тело вождя; поодаль переминались как Костяные родичи, так и Лунные, призванные стать свидетелями Поглощения и принятия Акрогом могущества усопшего вождя. Акрог был мрачен: по одному представителю каждого из племен должны расстаться с жизнями, дабы ритуал увенчался успехом, но Кабракс заверил его: подобная смерть достойна воинов, и не о чем печалиться. Ведь жизни свои отдадут они за призыв Чада Мугвы, коий сопроводит легендарного вождя Наржака Перворожденного в Реку Лунного Света!

«Как происходит Дар Крови?» - осведомился охотник Зазка. – «Два Дарующих Кровь отдают жизни свои Мугве, Зазка знает. Но как?» «Из двух Дарующих Кровь первый – Жертва, второй – Вместилище», - попытался растолковать ему Грюнгвар. – «Вместилище поглощает Жертву, а после проливает собственную кровь у основания Священного Камня». «Что значит – поглощает?» - осведомился простодушный Ноаг, и пояснил Акрог: «Съедает. То есть, Вместилище должен вкусить плоти Жертвы?» «Так же, как избранный вождь Акрог вкусит плоть своего отца на церемонии», - подтвердил Кабракс. – «Кабракс уже рассказал Дарующему Кровь Урнуку, Жертве, и Дарующему Кровь Ицке, Вместилищу, о том, что от них ожидается».

Акрог разыскал и поблагодарил Ицку за то, что вызвался тот стать Дарующим Кровь, а после разыскал и переговорил с Урнуком, целителем. Охотник Нураб, Верный Урнука, сыпал проклятиями, не желая видеть, как верный сородич его по доброй воле расстанется с жизнью. Урнук не желал, чтобы Нураб оставался сломлен и в печали, и Акрог заверил: племя поможет Верному справиться с его горем. Грюнгвар предложил избранному вождю сделать духовный оберег – зачарованный камень, который может хранить в себе голос живого создания. «Урнук может сказать несколько слов для Нураба», - молвил старейшина, - «и Нураб будет ими дорожить».

Хранитель вещей из племени Костяных троллей обладал духовным оберегом, с готовностью передал оный Урнуку. «Урнук теперь с Мугвой», - произнес целитель, зная, что магия сферы сохранит его слова. – «И он пребудет там, когда Нураб присоединится к нему в Реке Лунного Света». Урнук просил Акрога передать оберег Нурабу... после Поглощения.

Наконец, ритуал Поглощения начался. Взоры собравшихся троллей были прикованы к Акрогу, который приблизился к Священному Камню, возложил у основания его подношение. После чего Урнук вонзил Зуб себе в сердце, пал замертво, а Ицка поглотил плоть его... преобразившись, обратившись в могучего гиганта – Чадо Мугвы.

Акрог проследовал к погребальному костру, покоилось на котором тело его павшего отца. Старейшина Грюнгвар сжимал в ладонях сердце вождя, зычно провозгласил: «И старейшина Грюнгвар Серый Мех отдает плоть вождя Наржака Перворожденного его сыну, избранному вождю. Не только для того, чтобы стал тот новым вождем, не только для того, чтобы кровь его осталась в племени, но и для того, чтобы почтить Мугву, Лунную Богиню, которая продолжает улыбаться роду троллей. Да восславится Мугва!»

Акрог благодарно склонил голову, принимая сердце отца из рук старейшины. Так, Поглощение состоялось, и Грюнгвар нарек Акрога вождем племени Лунного народа!..

Неожиданно атаковали собравшихся троллей Охотники-за-Бивнями, и пришлось тем отражать натиск хрупкокостных. Маги последних заклинанием сразили Чадо Мугвы, и вождь Кабракс велел своим Лунным собратьям бежать, ибо чувствовал, что противник значительно превосходит их числом. Костяные тролли наотрез отказались покидать Юдоль, ибо были готовы защищать святилище до последней капли крови... Кабракс телепортировал Лунных родичей за пределы Юдоли Мугвы.

Посему Акрог и спутники его, разя преступавших им путь охотников, бросились к разбитому неподалеку лагерю Лунного Народа... обнаружив, что предан тот огню, а землю устилают мертвые тела собратьев. Выжили немногие. Среди прочих – Нербок, Крамб, Ануг, Зарамак, Джулог... и, возможно, две дюжины других. Нербок пребывал в гневе: а ведь он предупреждал Акрога о том, что промедление смерти подобно, но нет – избранный вождь предпочел заниматься всяческими ритуалами с Костяными собратьями!

«Нербок так понимает, Юдоли больше нет?» - осведомился воин, и Акрог вздохнул: «Они все еще сражаются. Кабракс... велел им бежать». «И Акрог, конечно же, согласился», - хмыкнул Нербок. «Это не так», - вступился за своего вождя Зазка. – «Кабракс не оставил им иного выбора». «Зазка правду говорит, Верный», - поддержал охотника Грюнгвар. – «Вождь Кабракс сотворил чары, исторгшие их из Юдоли. Он не хотел, чтобы Лунные родичи погибли».

Лазутчик Ануг поведал вождю и спутникам его, как увидел некие искры в воздухе, а затем сгустился туман – и выступили из него охотники! Похоже, заклинание телепортации... Нербок и Зазка продолжали пререкаться, но Акрог велел обоим замолчать. «Возможно, Акрог сделал ошибку, но сейчас не время сражаться», - заявил он. – «Родичи мертвы, и умрут еще больше, если Лунные родичи останутся здесь и дождутся, когда охотники закончат с Юдолью. Им нужно уходить. Немедленно!» «Сильные слова», - с сомнением произнес Великий Воитель. – «И куда же великий лидер собирается увести Лунных родичей? Прямиком к следующей засаде?» «Он не знает», - признал Акрог. – «Но они что-нибудь придумают».

«У Зазки есть идея», - молвил тролль, и взоры сородичей обратились к нему. – «Нербок помнит, как говорил, что Зазка что-то замыслил? Да, это так. Во время прошлой луны он встречался с хрупкокостным. И у этого хрупкокостного есть план не только, как племени сокрушить охотников, но и как обрести исцеление от Гниения крови». «Исцеление?» - изумился Крамб. – «А это возможно?» «Но для этого Лунные родичи должны возродить павшего бога», - молвил Зазка.

...Заявление Зазки привело к яростным спорам среди Лунных родичей. И тогда Акрог впервые применил Слово Вождя, заявив, что племя встретится в джунглях Черное Сердце с хрупкокостным, дабы обсудить его предложение. Посему, немногочисленные Лунные родичи устремились за Зазкой к назначенному месту встречи, сознавая, что сделка с Чужаком – возможно, их единственный шанс на выживание...

Тролли разбили лагерь в джунглях, неподалеку от назначенного места встречи. На оную Акрог выступал с тремя спутниками – Зазкой, Грюнгваром и Ноагом, наказав своим воинам: «Если не вернутся они до заката – найдите хрупкокостного и убейте его».

Чужак дожидался троллей в заранее оговоренном месте, был облачен в плащ с капюшоном, а лицо его скрывала металлическая маска. Имени своего незнакомец не назвал, поинтересовался у Акрога, что известно тому на данный момент. «Акрог знает, что Чужак хочет вернуть к жизни мертвого бога, и для этого ему нужна помощь Лунных родичей», - молвил вождь, и хрупкокостный уточнил: «Плененного, а не мертвого, а в остальном все верно. Давай начнем с самого начала. После первых сражений между расами Света и Тьмы, которые впоследствии привели к Войне Шести Народов, многие тролли, орки и темные эльфы бежали в Ургат, чтобы восстановить силы».

«Лунным родичам известно о Бегстве», - подтвердил Грюнгвар. – «Именно так предки их и появились на землях Ургата. Их прежний вождь был одним из них». «Да, Наржак Перворожденный», - молвил Чужак. – «Но я рассказываю об этом, потому что нас интересует тот, кто возглавлял Бегство». «Чадо Зараха... Фиал Дарг», - заявил старейшина. – «А он тут при чем? Ведь столетия назад, после Бегства, он вернулся обратно на Фиару». «Да, в это верят многие, особенно среди рас Света», - произнес Чужак. – «Но истина состоит в том, что Гибернийская Империя отправила по следу их искусных воинов-жрецов – Священную Печать. Они выследили Фиал Дарг и заточили его в недрах темницы – здесь, в Ургате. Я полагаю, темница находится неподалеку – с другой стороны этого болота. И, хоть жрецы Священной Печати давно мертвы, Фиал Дарг все еще здесь».

«В этом нет никакого смысла», - никак не мог понять суть устремлений хрупкокостного Акрог. – «Чада Зараха, Фиал Дарг – бог. Ничто не в силах причинить ему вред». «Полубог», - уточнил Чужак. – «И да, он действительно не может быть убит обычными способами. Думаю, именно поэтому жрецы Печати пленили его, а не убили». «И почему же об этом известно лишь Чужаку?» - с подозрением осведомился Акрог, и усмехнулся незнакомец: «Какой любопытный тролль! Во-первых, у меня есть доступ к хроникам, о которых большая часть смертных не имеет представления. Во-вторых, на протяжении последних пяти лет я эти записи скрупулезно изучал».

«И Чужак стремится освободить Фиал Дарг, дабы он сам, а также Лунные родичи оказались у того в долгу?» - допытывался Акрог. «Верно», - не стал отпираться Чужак. – «Зазка рассказал мне о ваших бедах, вождь... О Гниении, об охотниках. Вы не сможете одолеть сих врагов своими силами, но с помощью полубога?.. Это вполне вероятно».

«Что думает об этом Грюнгвар?» - обернулся вождь к старейшине, и отвечал тот: «Он думает, что это – плохая идея. Даже если храм существует, и даже если поставить на кон выживание Лунных родичей – не безумие, кто поручится за то, что Чадо поможет им, вырвавшись из заточения? Зарах никогда не заботился о троллях, он создал их рабами зеленошкурых. И те бросали их на врагов. Возможно, Чадо просто пожрет целое племя и уйдет». «Уж лучше быть съеденным богом, чем пасть от рук хрупкокостных», - заметил Зазка. – «Чужак верно говорит, Грюнгвар, выбора у них нет. И даже если бы охотники прекратили их преследовать, Гниение убило бы детей Лунных родичей еще до рождения. Что Грюнгвар скажет на это?»

«У них есть Ноаг», - напомнил старый тролль. – «У него есть Лунная-Кровь». «Пройдет еще много лет перед тем, как Ноаг сможет плодить детей», - молвил Зазка, - «и даже если тех будут тысячи, как племени прокормить их всех?.. Акрог, они пытались бежать, пытались скрываться, но не вышло».

Акрог принял решение: они взглянут на этот храм, а уж после решат, как поступить. Чужак согласился провести троллей к святилищу, предупредив: «Есть одна проблема – Сковывающие». «Работорговцы-зеленошкурые?» - помрачнел Зазка, имея в виду племя троллей, и хрупкокостный подтвердил: «Да. Здесь обитало небольшое племя троллей, и несколько дней назад Сковывающие поработили их. Большая часть отряда ушла, но небольшая группа осталась, и они разбили свой лагерь – Кал – прямо перед храмом».

Поинтересовался Акрог: почему же Чужак сам не освободит бога, если он – искусный маг? «Справедливый вопрос», - отозвался незнакомец. – «Тут дело в безопасности. Храм пустовал на протяжении столетий, и наверняка в нем немало нежити и монстров. Я думал о том, чтобы заручиться помощью отряда наемников, но они дороги, привлекают к себе внимание, и, скорее всего, ударят в спину в самый неподходящий момент». «А что случилось с хрупкокостными в храме, со Священной Печатью?» - продолжал спрашивать вождь. – «Чужак сказал, что они умерли. Что с ними произошло?» «На эту загадку я надеюсь получить ответ, оказавшись внутри святилища», - отвечал маг. «Грюнгвар уверен, что роль в этом сыграло Чадо Зараха», - проворчал старейшина.

«Грюнгвар, какие племена троллей здесь обитают?» - обернулся Акрог к старейшине, и отвечал тот: «Грязевые Ползуны или Болотные Бивни, скорее всего. Они – единственные, кто живут в сердце джунглей. Лунным родичам они не враги. Они чтут Закон Мугвы».

Незнакомец предупредил троллей: некий странный недуг поражает зверье в сих джунглях, обращая созданий сих в яростных, неистовых хищников. Посему Акрогу и спутникам его надлежит оставаться настороже, и безжалостно разить проклятых животных...

Вскоре Лунные родичи наткнулись на стоянку троллей, ныне занятую орками – Сковывающими. С последними Акрог и спутники его не преминули расправиться, сумев спасти немногочисленных уцелевших троллей, принадлежащих к племени Болотных Бивней. Приняв решение объединиться, два пламени противостояли орясинам, остающимся в сих пределах Черного Сердца. Восстановив сожженный Сковывающими мост через бурную реку, тролли перешли его, атаковав лагерь орков и перебив их всех до единого. Благодарные Болотные Бивни обучили Лунных родичей искусству создания пращей и метательных копий.

Наконец, с орками было покончено, и тролли приблизились ко входу в Храм Священной Печати. Болотные Бивни признались, что исходит от святилища зло, посему держатся они от храма подальше. И сейчас простились они с Лунными родичами, выступив по следу Сковывающих в надежде освободить своих плененных теми собратьев.

У входа в храм Лунных родичей дожидался Чужак. Велев соплеменникам держаться поодаль, Акрог в сопровождении Зазки, Грюнгвара, Ноага и хрупкокостного проследовал в храм, возведенный на вершине горы. «Как случилось, что об этом храме никто не знает?» - спрашивал Акрог у мага. – «Должго быть, хрупкокостные строили его на протяжении многих лет». «Это так, но не забывай, что все это произошло около двух столетий назад», - произнес Чужак. – «Темные народы лишь начали заселять Ургат, и большая часть континента была необитаема. Даже сейчас эта страна – сплошное дикоземье в сравнении с теми землями, откуда я родом».

Небольшой отряд приступил к исследованию храма, когда в разуме Акрога прозвучал тихий голос: «...Она стала вести себя странно после разрушения храма Нетальфа...» Акрог замер как вкопанный: на этот раз голос звучал так... отчетливо! «Должно быть, это связано с храмом», - предположил Грюнгвар. – «Грюнгвар думал так прежде... это место усиливает Дар Акрога». «Что за дар?» - заинтересовался маг, и Акрог отвечал: «Сложно объяснить. Акрог иногда слышит духов». «Интересно», - констатировал Чужак. – «И сейчас ты как раз услышал такого духа?» «Да», - подтвердил вождь. – «Но это неважно. Нам нужно отыскать Чадо Зараха, и поскорее».

И вновь донесся до Акрога тихий глас неведомого призрака: «...Иерофант Ишара – добрая женщина, и лучшая чародейка в ордене...» О сем тролль сообщил спутникам, указав на некое мерцание в чертоге, и маг уверенно заявил: «Разрыв. Это точно разрыв». Тролли воззрились на Чужака, ожидая объяснений, и молвил тот: «Простите, никогда прежде не видел такого. Это что-то вроде... окна. Окна в прошлое. Оно позволяет слышать вещи, произошедшие в прошлом, а порой даже переносить их в настоящее. Похоже, дело в твоем даре». «Но как?» - недоумевал вождь. – «Акрог не контролирует Дар Духов. Как возможно видеть то, что было в прошлом?»

«Ну, это немного сложно», - попытался разъяснить троллям хрупкокостный. – «Строго говоря, разрывы позволяют заглянуть не только в прошлое, но и в средоточие вероятностей. Представьте, например, что вы возвращаетесь в свой лагерь, обнаружив, что на ваш шатер в час бури упало дерево. Если бы этого не случилось, шатер бы все еще стоял, верно?.. А где-то существует реальность, в которой дерево не падало – иной мир, во всех походящий на нас, за исключением события с деревом. Вообще, для каждого вероятного исхода и момента времени существует своя реальность. Поэтому, когда я говорю об ‘окне в прошлое’, я имею в виду вероятность, исходящую из определенной цепочки событий, но случившихся в иной момент времени».

Тролли разинули рты, тщетно пытаясь осмыслить услышанное, и Чужак тяжело вздохнул. «Ладно, пусть будет окно в прошлое», - произнес он. – «На этом и остановимся». «Но Акрог ничего не видит в этом разрыве», - признался вождь. – «Лишь мерцание». «Это потому, что разрыв еще не проявил себя», - пояснил маг. – «Обычно это делается с помощью устройства под названием винкулюм, но...»

Он задумался, а после предложил Акрогу сосредоточиться на «окне в прошлое». Вождь последовал совету... и на глазах потрясенных Лунных родичей в чертоге возникли призрачные образы воителей-хрупкокостных, ведущих свою беседу – случившуюся, вероятно, столетия назад.

«...А я говорю, что она стала вести себя странно после разрушения храма Нетальфа», - настаивала женщина. – «Прошлой ночью я увидела, как она стоит у саркофага и просто смотрит на него». «Думаю, ты преувеличиваешь», - отозвался мужчина. – «Иерофант Ишара – добрая женщина, и лучшая чародейка в ордене. Она справится». «Да услышит тебя Аонир», - прошелестела женщина».

Чужак поздравил Акрога, выразив свое восхищение: каки-то образом вождь сумел создать манифестацию разрыва без помощи винкулюма. И это весьма впечатлило мага. «...Акрог не понимает», - признался вождь. – «Эти духи – они из прошлого?» «Вероятнее всего», - подтвердил Чужак. – «Судя по всему, это жрецы из Священной Печати». «А они могут видеть Лунных родичей?» - спрашивал Акрог, и отвечал маг: «Нет. Строго говоря, эти духи – не такие, как нежить, коей не дозволено было попасть в Реку Душ. Скорее, это... отголоски воспоминаний».

К удивлению троллей, когда Акрог вызвали сии образы прошлого, исчез и завал из камней в коридоре. Маг пояснил: это произошло потому, что завала здесь не было в прошлом. «И вождь... привел это прошлое в настоящее?» - уточнил Грюнгвар. «Именно», - кивнул Чужак. «А духов Акрог тоже может сюда перемещать?» - поинтересовался Зазка, на что маг отвечал: «Нет – лишь предметы, которые возможно протащить через ‘окно во времени’. Эти смертные давным-давно мертвы – и факт сей никак не изменить».

Тролли и их таинственный спутник продолжили исследование храма, и в одном из залов лицезрели внушительных размеров саркофаг. Покоился на крышке его торс, отсечены от которого были и конечности, и голова. «Он мертв?» - опешил Акрог, ощущая полное крушение надежд, но Грюнгвар отрицательно качнул головой, заявив, что ощущает колдовскую силу окрест, указывающую на то, что Чадо Зараха живо.

«Возможно, именно так Священная Печать пленила Фиал Дарг», - задумчиво протянул Чужак, разглядывая торс, и, обернувшись к озадаченным троллям, пояснил: «Фиал Дарг не только бессмертны, но и практически неуязвимы. Большинство ученых сходятся во мнении, что оружие, выкованное на Эо, не может причинить им вред. Но сейчас мы зрим лишь торс – стало быть, воины Священной Печати изыскали способ расчленить сие создание, но убить его не сумели. Именно поэтому Священная Печать так и не вернулась на Фиару, а вместо этого возвела здесь храм. Должно быть, они сокрыли части тела в различных чертогах святилища, чтобы предотвратить самостоятельное воскрешение Принца Тьмы».

Чародей предложил спутникам продолжить исследование храма и попытаться отыскать иные части тела Фиал Дарг, сокрытые воителями древности. Те сомневались: а встанет ли Чадо на защиту Лунных родичей, ведь – насколько им известно – Зарах троллей не жаловал? «Фиал Дарг – не Зарах», - напомнил Акрогу и сородичам того Чужак. – «Он остается пленен здесь не одно столетие, и думаете, не будет благодарен своим спасителям? Но выбор за вами».

Поколебавшись, тролли все же продолжили поиски. Могучий Ноаг выбивал каменные двери храма, открывая спутникам новые пределы для исследования. Маг заметил поблизости еще одно «окно в прошлое», просил Акрога применить свой дар. Вождь последовал совету, и зрел призрачный образ иерофанта Ишары; последняя приблизилась к саркофагу, произнесла некое заклинание... «Похоже, что она попыталась... вобрать в себя энергии, составляющие сущность Фиал Дарг?» - предположил хрупкокостный. – «Не знаю. Но она чрезвычайно могущественна, это факт».

В следующем зале, открыв «окно в прошлое», Акрог и спутники его зрели образы двух призрачных хрупкокостных, обсуждающих деяние Ишары. «Хочешь сказать, она сломала печать?» - изумлялась первая. «Именно так, госпожа», - почтительно отвечала вторая. – «Она развеяла чары печати, а после что-то сделала с торсом твари. О, Аонир, что происходит?» Та, к коей обращались как к госпоже, была поражена деянием иерофанта, и не знала, почему та так поступила...

Наконец, тролли и спутник их спустили в зал, лицезрели в котором четыре портальные арки; в центре зала возвышался монумент. Грюнгвар ощущал исходящую от монумента магическую энергию, и предположил, что как-то связан он с вратами.

Присмотревшись к основанию монумента, Грюнгвар заметил письмена хрупкокостных, относящиеся, судя по всему, к четырем порталам. Согласно письменам, первый из порталов каким-то образом был связан с Хирином, богом дождя, грез и посмертием душ; второй – с Нетальфом, божеством гномов, олицетворяющем доблесть и честь; третий – с Шанной – богиней тепла и очага.

Грюнгвар долго молчал, изучая следующую надпись, а после прочел: «Богиня-в-Маске, пусть всегда тайны твои окружают облако зла». Старейшина не представлял, о ком может идти речь: подобного небожителя не ведал он ни среди пантеона хранителей, ни среди отступников.

Кроме того, в основании монумента находилось углубление; возможно, в него требовалось что-то поместить, чтобы порталы ожили?.. К тому же, боле в храме частей тела Фиал Дарг тролли не обнаружили, посему предположили, что могут они находиться в областях, лежащих за порталами.

Атаковал троллей мертвяк; прикончив его, обнаружили Лунные родичи на теле нежити кристалл.

Чуть поодаль Акрог вновь примерил свой дар, явив взорам спутников очередные образы из прошлого: иерофанта и старика-хрупкокостного, которого Ишара называла Рованом. «Сними чары с прохода к храму Хирина», - велела магу Ишара. – «Я должна воссоздать чары на находящемся там саркофаге». «Что?» - удивился Рован. – «Но ты же только что вернулась из святыни Богини-в-Маске». «Кое-что произошло», - коротко отвечала Ишара. – «Я не могу сказать тебе больше». «Не понимаю», - признался старик. – «Каждый раз, когда мы снимаем печати, они слабеют. Мы не должны...» «Ты – страж врат, Рован», - напомнила магу Ишара. – «Я – иерофант. А теперь наполни ключ-камень магией...». «Как прикажешь», - склонил голову Рован.

Акрогу стоило огромных сил удерживать манифестацию призрачных образов, но все же он сумел сделать это. Грюнгвар предупредил вождя: использование дара слишком часто может пагубно сказаться на его рассудке. Как бы то ни было, старейшина предположил, что мертвяк, только что сраженный ими, был при жизни сим старцем, Рованом, и кристалл, найденный среди костей его, мог оказаться ничем иным как помянутым ключ-камнем. «Как ты понял это?» - удивился Акрог, и пояснил Грюнгвар: «Он был чародеем, как и та женщина из видения. Грюнгвар узнал его магическую силу – той же магией владел и мертвяк».

Подоспевшей к монументу чародею с удивлением воззрился на запечатанные порталы, признавшись, что прежде не имел дела с подобной магией – более того, для каждого из порталов чары казались совершенно уникальными... и весьма могущественными. Акрог поведал магу о том, что сумели выяснить они, поинтересовался, не ведает ли тот, кем может быть Богиня-в-Маске. «Боюсь, даже не представляю», - отвечал Чужак, поразмыслив. – «Но, изучив письмена на стенах этого храма, пока вы занимались исследованиями, я нашел свидетельства того, что посвящен он Аониру».

«То есть, Храмов Священной Печати – целых пять?» - резюмировал Зазка, и маг кивнул: «Да, и каждый из них посвящен определенному хранителю. Воины Священной Печати не просто разрубили Фиал Дарг на куски, они еще и спрятали те в различных храмах. Это... впечатляет».

Акрог поведал Чужаку об очередном видении в «окне в прошлое», а также о найденном кристалле – предположительно ключ-камне. Взяв кристалл в руки, маг сразу же определил: «Это – творец отголосков». Тролли в недоумении переглянулись, и хрупкокостный, тяжело вздохнув, попытался растолковать им суть: «Я знал, что гибернийцы пользовались подобными реликвиями, но сам прежде никогда не видел их. Суть в том, что этот кристалл творит отголоски чувств. Скорбь на похоронах, страх и злость на поле брани... Этот артефакт может вбирать их в себя и преображать – как глину». «Как глину?» - озадачился Акрог. – «Но у чувств нет формы». «О, форма есть, просто мы ее не видим», - заверил вождя маг, - «как глухой не слышит звуки. Эти отголоски остаются в нашем мире подобно росе на листве».

Акрог попытался растолковать Чужаку некоторые из своих нынешних ощущений. Глядя на кость мертвяка, бывшего при жизни Рованом, он ощущал некую... медлительность. И в то же время, глядя на портал, посвященный Хирину, испытывал противоположное чувство. Маг, однако, прекрасно помнил мысль, которую пытался сбивчиво, неумело донести до него тролль.

Судя по всему, Акрог обладал даром, коий сродни Сновидению – он мог чувствовать отголоски эмоций так же, как чувствовал разрывы в реальности. На вопрос о том, почему же раньше вождь отголоски эмоций не чувствовал, маг ответить не мог: возможно, нахождение в храме пробудило эту способность...

У Чужака появилась теория о том, как возможно открыть запечатанные порталы, но для этого ему требовалось «ощущение медлительности». Посему тролли отправились крушить мертвяков, остающихся в залах храма Аонира, и кости тех, в которых Акрог ощущал отголосок медлительности, собирали в суму, дабы после преподнести Чужаку.

Последний поместил эфемерную эссенцию в творца отголосков, и ощущение медлительности исчезло! «Подозреваю, именно так гибернийцы открывали и закрывали свои порталы», - заявил маг троллям. – «Магия двойственности. Существование противоположностей – фундаментальная концепция нашей магии, да и нашего мира тоже. Огонь и лед, звук и тишина, отступники и хранители. Моя теория состоит в том, что эти порталы запечатаны весьма могущественными отголосками, и нам нужно применить противоположные, чтобы развеять их. У каждых врат – свой отголосок, относящийся к соответствующему хранителю. От первого портала ты, Акрог, испытал ощущение ‘противоположности’ тому, кое исходило от костей. Кому же он посвящен?»

«Хирину», - уверенно заявил Грюнгвар, и Чужак кивнул: «Хранителю ветра, дождя, душ и скоротечности бытия. Именно поэтому ощущения, исходящие от кости нежити были противоположны тем, кои исходят от портала – что может быть более противоположно движению, если не смерть?» «В этом есть смысл», - признал Зазка, осознав, наконец, природу сей странной волшбы. – «То есть, каждый раз, когда хрупкокостные хотели открыть врата, они...» «...Наполняли творец отголосков противоположностью эха, исходящего от соответствующего портала», - закончил за него маг. – «’Темным отголоском’».

«Теперь я начинаю понимать смысл увиденного в окне в прошлое», - отметил Акрог. – «Страж врат был удивлен требованием иерофанта открыть врата». «Думаю, потому что процесс этот непрост», - предположил Чужак. – «Но, думаю, медлительность, точнее – ‘неподвижность’ - легче обнаружить, чем иные темные отголоски».

Да, возродить магию порталов будет непросто... но воители Священной Печати и задумывали свои храмы как тюрьму, посему и постарались на славу. Взяв в руки творец отголосков, наполненный эссенцией неподвижности, Акрог приблизился к порталу, ведущему в храм Хирина.

Магия артефакта пробудила портал; проследовав в него, четверо троллей обнаружили себя в полуразрушенном святилище, возведенном на острове – находящемся, возможно, далеко к югу, - в океане, окружающем Кричащие Скалы. Похоже, воители Священной Печати возвели храмы в различных пределах Ургата, стремясь отдалить части тела Принца Тьмы как можно дальше друг от друга.

Как и храм Аонира, пребывала в святилище Хирина лишь нежить. «Окна в прошлое» обнаружились и здесь, и, пробуждая образы минувших событий, зрели тролли иерофанта, неожиданно для хранителей храма проследовавшую в их обитель и потребовавшую, чтобы немедленно провели ее к саркофагу. Зачем явилась Ишара? Ведь последний раз чары на саркофаге усиливали три месяца назад...

Иные образы – разговор верховной жрицы храма Хирина и иерофанта. «...Должны обсудить иные способы», - настаивает жрица, Лара. – «Возможно, заплатить наемникам. Они сумеют...» «Тварь слишком сильна для нас», - прерывает ее Ишара. – «Именно поэтому я сейчас здесь. Даже с помощью магических печатей мы не сможем сдержать Фиал Дарг». «И что же ты собираешься сделать?» - не скрывая тревоги, осведомилась жрица. «Я скажу тебе», - обещала иерофант. – «Это рискованно... но иного выхода нет».

Жрица с сомнением взирала на набольшую, молвила: «Знаю, последние месяцы были тяжелы для тебя. Я была шокирована, узнав о судьбе верховной жрицы Галии... но ты не должна допускать, чтобы произошедшее определяло твои поступки. Что бы ты не намеревалась делать, созови сперва Конклав Пяти». «Я бы так и сделала», - прервала ее Ишара, - «будь у нас время». Лара встревожена мрачной решимостью Ишары, и изрекает та: «Лара, сделала ли я за последние сорок лет что-то, идущее вразрез с интересами Священной Печати? Хоть раз?» «Нет», - поколебавшись, признала жрица, и Ишара кивнула: «Именно. Поэтому доверься мне еще один раз. Пожалуйста». С этими словами иерофант устремилась ко внутренним чертогам храма.

Шагая по пыльным коридорам, Зазка то и дело сверлил недобрым взглядом Грюнгвара, а после очередного спора со старейшиной не сдержался, возопил: «Помнишь то время, когда Грюнгвар убеждал вождя Наржака прикончить младенца Пожирателя Червей, которого нашел на поле брани? Этого отвратного ребенка по имени Зазка, который всегда будет проклятым чужаком для племени? Акрог помнит, как Зазка рассказывал, что воспоминания о том дне всегда у него были как в тумане? Так вот: Зазка вспомнил. Трое Лунных родичей нашли Зазку в тот день, и двое из них убеждали Наржака прикончить его, даже несмотря на то, что Законы Мугвы запрещают родичам причинять вред ребенку, еще не умеющему ходить. Если бы Наржак не настоял, не было бы сейчас Зазки».

«Ноаг не понимает», - признался здоровяк. – «Зазка – Лунный родич». «Сейчас – да, но было время, когда он им не был», - пояснил Зазка. – «Давным-давно племя троллей – Пожирателей Червей – напало на Лунных родичей. Те дали отпор, и Пожиратели Червей бежали в свой лагерь, но оставили на поле брани дитя. Наржак сжалился над ним и сделал его Лунным родичем».

Зазка спрашивал у Грюнгвара, почему они с Нербоком хотели убить младенца. «Были... тяжелые времена», - только и ответил старейшина. «Почему Грюнгвар так поступил?» - вопросил и Акрог, и старый тролль вздохнул: «Потому что Зазка в ту пору был Пожирателем Червей – их племени, которое убило много Лунных родичей». «И это оправдывает нарушение Законов Мугвы?» - с горечью вопросил Зазка, и Грюнгвар склонил голову: «Не оправдывает. Грюнгвар сделал ошибку и сожалеет об этом». «Засунь свои сожаления туда, куда не проникает солнце», - окрысился Зазка. – «Грюнгвар ведет речи о чести и Законах, но не чурается убийства младенца. – «Если должно быть стыдно!» Акрог напомнил Зазке, что ошибки делает каждый, и Грюнгвару действительно стыдно за свою – ведь старейшина всегда защищал Зазку!

Тролли продолжили исследование храма Хирина; Акрог продолжал являть спутникам образы прочего, благо прорех в ткани мироздания здесь было немало. На краю утеса зрели Лунные родичи призраки двух хрупконостных. «Ты не должен терять веру, Родрик», - говорил один из них спутнику. – «Хранители защитят нас». «Так же, как они защитили Авину, когда та бросилась с этого утеса?» - горечью отозвался тот. «Это был ее выбор, и только ее», - напомнил Родрику хрупкокостный, и тот возразил: «Нет, то был выбор иерофанта, когда она решила запереть нас в этой тюрьме вместе с чудовищем! Нам следовало просто вернуться домой, когда не получилось прикончить его с помощью осколка теней!» «Тогда бы чудовище попросту бы возродилось», - молвил воин-жрец. «Но не раньше, чем мы бы уплыли отсюда», - стоял на своем Родрик. – «Говорю тебе, мы не справимся с этой тварью. Я прихожу в ужас, лишь проходя мимо саркофага».

Иное видение... Верховная жрица храма Хирина и простолюдин. Последний явил набольшей корзину с рыбой, заявив, что с каждым днем улов становится все хуже, что странно: прежде в сих водах рыба водилась в изобилии. Наверняка дело в проклятой твари, кою удерживают они от возрождения! Жрица заверила рыбака: они непременно что-нибудь придумают... но голос ее звучал неуверенно...

Иное видение... Воины начинают роптать. Они грезили о славе по возвращении в Империю, а вынуждены прозябать на этом богами забытом островке, нести дозор у зловещего саркофага!

В одном из помещении храма тролли отыскали бочки со взрывчатым веществом, с помощью которого взорвали каменные двери, ведущие во внутренние помещения святилища. Здесь атаковал их демон – подобных тварей тролли называли Ксарраг-Нар, ‘пожирателями племени’. Впрочем, натиск того удалось отразить, и тварь поспешила убраться прочь, схоронившись в тенях.

Нападение демона стало для троллей полной неожиданностью. Как подобная тварь оказалась здесь, в святилище? Неужто они и прикончила воинов-жрецов Священной Печати?..

Спустившись в подземный тоннель, Акрог заметил очередное «окно в прошлое», и, сосредоточившись, сумел явить взору отголоски произошедшего. Предстали троллям верховная жрица и иерофант, следующие к саркофагу. «...А затем я открыла глаза, и он был все еще там, витал под потолком», - рассказывала жрица спутнице. – «Плоть его сгнила, а вместо глаз зияли черные проемы. И знаешь, что он сказал? ‘Это сражение не выиграть, Лара. Это сражение невозможно было выиграть с самого начала’. Знаю, это был лишь сон, но я не могла выбросить слова эти из головы». «Так и есть», - подтвердила худшие опасения жрицы Ишара. – «Потому что мы решили, что добродетель наша более важна, нежели сила». «Что это означает?» - с опаской вопросила Лара, и иерофант отмахнулась: «Ничего. Идем».

Тролли приблизились к саркофагу, но плоти Фиал Дарг на поверхности его не обнаружилось. Акрога и спутников его вновь атаковал демон, и на этот раз тролли сразили тварь. Расчленив ее, обнаружили они внутри демона левую руку Принца Тьмы! Как та оказалась в теле пожирателя племени?!

Близ саркофага возник очередной разрыв в реальности, и Акрог поспешил воззвать к своему дару, дабы создать зримое воплощение образов. Да, то вновь были призрачные фигуры верховной жрицы и иерофанта, и теперь стояли обе подле саркофага. «Мы убили ее, Лара», - с горечью бросила Ишара. – «По нашей вине погибла Галия». «Почему ты так говоришь?» - удивилась жрица. – «Это был предатель». «Нет, он просто нанес ей смертельный удар», - возразила иерофант, - «а в казематы привели ее мы. Твой супруг был прав с самого начала: в этой битве мы обречены на поражение. Потому что мы решили, что добродетель наша более важна, нежели сила». Тревожась все больше, жрица предлагала иерофанту покинуть чертог, но та молвила, не отрывая взгляд от руки Фиал Дарг: «Мы никогда не сможем сдержать это чудовище, даже разделив его на части и запечатав магией двойственности. Эта тварь слишком умна!»

Осознав, что сейчас произойдет, Лара принялась звать стражу, но Ишара лишь презрительно хмыкнула: «Думаешь, это я теперь злодейка? Ах ты маленькая глупышка! Расам Света не выиграть этот бой – по крайней мере, если продолжат они вести его теми же методами, что и прежде. Мы печемся о чести, вере и идеалах, в то время как противник наш – лишь о победе. И лишь это имеет значение. Я поглощу силу Фиал Дарг! Нет нужды оставлять ее здесь – я наполню себя его энергиями, и от твари останется лишь гниющая плоть». «Ты обезумела, Ишара!» - в ужасе воскликнула жрица. – «Никто не в силах контролировать Фиал Дарг, даже ты! Ты...» «Я уже позаботилась о торсе, не думаешь ли ты, что я с проклятой рукой не смогу справиться?» - пренебрежительно отозвалась иерофант. – «Но сначала – твой черед!»

Ишара поглотила жизненные энергии несчастной Лары, после чего попыталась проделать то же с рукой Фиал Дарг... но злая магия обратила ее в демона!

Потрясенные осознанием произошедшего, тролли долго молчали. Вот, стало быть, как тут все обернулась... Как вообще хрупкокостной могло прийти в голову, что она окажется сильнее полубога? Глупое начинание... и предсказуемый исход... Да, обращенная в демона Ишара покончила с остающимися в храме воинами-жрецами, и управляла разумом и действиями ее злая воля Принца Тьмы.

«Но, если она сумела вобрать в себя энергии из торса, почему не смогла из руки?» - недоумевал Акрог. «Она и жрицы силы поглотила», - напомнил ему Грюнгвар. – «Но Грюнгвар не знает ответа на вопрос вождя. Может, она не сумела удержать в себе могущество двух частей Чада». «Или Чадо заставило ее поверить в то, что сумеет», - предположил Зазка.

Забрав с собою руку Фиал Дарг и надеясь, что скверна той не поглотит их, тролли вернулись к порталу в храм Аонира, проследовали к саркофагу и возложили конечность подле торса. И Чужак, и Грюнгвар ощутили изменение в магии, исходящей от обрубков плоти Принца Тьмы. «Она стала более... жива», - попытался выразить словами ощущения свои старейшина.

«И Чужак думает, что все получится?» - обратился к загадочному магу Акрог. – «Лунные родичи отыщут все части тела, Чужак произнесет заклинание, и Чадо оживет?» «Предполагаю, что так», - отозвался Чужак. – «Но сперва нам следует развеять чары, наложенные на три иных портала». «А для этого нам необходимы темные отголоски», - припомнил Акрог, и подтвердил чародей: «Верно. С магической печатью на портале Хирина нам повезло, потому что необходимые отголоски содержались в костях – с остальными будет не так просто. Я поразмыслил об этом, пока вы оставались в храме Хирина. Насчет Богини-в-Маске пока мыслей нет, но касательно Нетальфа и Шанны у меня появились вполне определенные теории».

Поскольку Шанна – богиня материнской любви, доброты и сострадания, темные отголоски, кои надлежит обрести Лунных родичам – ‘жестокость’. По мнению мага, не имеет смысла концентрироваться на сложных аспектах, приписываемых богине – начинать всегда следует с самых простых теорий.

Что до Нетальфа, то божество гномов олицетворяет собой мастерство, доблесть, честь, славу и честность. Посему надлежит заняться поисками отголосков трусости, лжи и бесчестия.

Пока Акрог и спутники его будут заниматься поисками темных отголосков, маг намеревался сосредоточиться на гибернийских письменах, коих в храме оставалось в изобилии – возможно, удастся все-таки определить, кем является таинственная Богиня-в-Маске.

Где же отыскать отголоски жестокости и трусости?.. Чужак советовал троллям начать с жестокости; то может быть преданная огню деревня, разоренный врагом лагерь. «Когда окажется в подобном месте, используй свой дар, чтобы ощутить отголоски», - наставлял маг Акрога. – «И решишь – те ли это эмоции, что нам необходимы».

Первым делом Акрог и спутники его проследовали в лагерь Лунных родичей; те прибыли в свободный ныне от нежити храм и ныне заняли несколько чертогов его, радуясь, что оказались под защитой каменных стен.

Акрог задавался вопросом: где же здесь, в джунглях возможно отыскать отголоски жестокости? Нербок и Ануг подсказали ему идею: в дне пути на север, в горах Секиры находится поселение хрупкокостных. По мнение воина, Лунным Родичам следует наведаться туда и попросту перебить всех жителей до единого – так вождь получит свои отголоски. К тому же, разграбив запасы еды хрупкокостных, тролли решат самую большую свою проблему, ибо по неведомой причины дичь подле храма не появлялась – возможно, правы были древние, и зло Фиал Дарг действительно заставляет зверье держаться подальше.

Акрог, однако, в замысле сем сомневался. Поселенцы не были ни работорговцами, ни Охотниками-за-Бивнями. Возможно, удастся договориться с ними о поставках продовольствия?..

Нербок презрительно хмыкнул: Великий Воитель не скрывал того, что не считает Акрога достойным вождем – уж слишком тот мягок. Придя в ярость, Акрог вызвал Нербока на поединок, но тот ответил отказом, заявив, что не имеет права лишать племя вождя в столь непростое время.

Зарамак, в свою очередь, просил вождя навестить проживающего неподалеку искусного в создании оружия сборщика-хрупкокостного, Кузнеца – быть может, тот не откажется выковать оное для них, Лунных родичей? Акрога терзали вполне оправданные сомнения по поводу этого предприятия, но – кто знает? – возможно, обретет он близ жилища сборщика столь необходимые ему отголоски жестокости?.. Да и доброе оружие племени необходимо, если надеются тролли выстоять в противостоянии Охотникам-за-Бивнями и Сковывающим.

Обратившись к вождю, Крамб просил того попытаться разыскать в дикоземье Ургата растение, именуемое «животворной травой». Оное считалось исчезнувшим, но недавно Пастырь проведал о племени, обитающем в пустыне и именуемым «Красным Лугом». Похоже, защищают они храм, подобный Юдоли Мугвы, и именно там произрастает животворная трава. Растение сие поможет исцелить недужных. Конечно, от Гниения крови оно не спасет, но хотя бы облегчит страдания умирающих родичей... Странно, но о племени сем никто из Лунных троллей не слышал – даже старый Грюнгвар. Последний полагал, что оседать в пустыне донельзя глупо и странно, и совсем непохоже на троллей.

...Покинув Храм Священной Печати, Акрог и трое спутников его выступили к обиталищу Кузнеца. Лицезрели они престранные руины, затерянные в джуглях – здания из камня и металла. Чуть поодаль заметили тролли разоренный караван торговцев бивнями; похоже, нежить растерзала негодяев – и поделом им. Среди пожитков торговцев Акрог заметил письмо, ощутил исходящую от него эссенцию жестокости.

Обитатели причудливых руин оказались донельзя странным: хрупкокостный, относящийся к человеческой расе, и говорящий хряк. И если первый общаться с троллями не желал, укрывшись в подземных помещениях руин, но хряк оказался весьма разговорчив, представился – Уилбур ДеФальшион. По словам Уилбура, Кузнецом выступал именно он, а не его брат, Артур, благодаря которому он и находится ныне в столь печальном положении – вот уже два года.

Да, в таком состоянии от легендарного Кузнеца Лунным родичам навряд ли будет польза... Потому тролли наряду с Уилбуром проследовали в обиталище Артура, где находился тот в окружении здоровенных големов. Братья немедленно принялись пререкаться друг с другом; каждый обвинял родича во всех смертных грехах. Как сумели понять тролли, дело в женщине, Бернадетте: изначально та была влюблена в Уилбура, но после ушла в Артуру, что внесло в отношения между братьями окончательный раскол. Уилбур попытался прикончить братья с помощью конструктов, а тот превратил его и конструктов в животных посредством магического жезла.

Троллям наскучило препирательство сих созданий, и Акрог постановил: хрупкокостный возвращает своему брату прежний облик, после чего родичи забирают их в свой лагерь, где те начинают изготовления оружия – в обмен на еду. Артура подобная перспектива совсем не прельщала, и признался он, что не смог бы обратить заклятие полиморфизма при всем желании. Дело в том, что магический жезл ведет себя странно и не хочет оказывать воздействие ни на кого, за исключением самого Артура; последний обещал разобраться, в чем дело, и при первой же возможности расколдовать брата.

Как бы то ни было, Артур и Уилбур проследовали в Храм Священной Печати; хряк обещал обучить сборщиков тому, что знал о ковке оружия.

...Путь до деревушки хрупкокостных, возведенной на утесах в северных пределах континента, занял три дня. Дар Духов не давал Акрогу покоя, и снедали его ночные кошмары. Чаще других повторялись образы случившегося в Юдоли: пламя пожара повсюду, гибнущие родичи, охотники, отсекающие им клыки. Во сне Акрог ревел, рубил противников, но все было бесполезно: те были бесплотны, и удары тролля не причиняли им вреда.

Люди-поселенцы несказанно изумились, узрев троллей у своих ворот – да еще и обладающих даром речи. Справившись с изначальным потрясением, старейшина осторожно поинтересовался, что понадобилось в вотчине его Лунным родичам. «Племени нужна еда, а мы слышали, что у вас ее в избытке», - без обиняков произнес Акрог. – «Поэтому мы и здесь».

Уточнив, что именно едят тролли, старейшина предложил: «Четыре дюжины мешков зерна и пять бочек засоленной рыбы. Это все, что я могу вам дать». «Немного», - вздохнул Зазка. – «Племени едва хватит на неделю». Старейшина лишь руками развел: мол, времена нынче тяжелые... «Ладно, хорошо», - заявил Акрог, привыкший довольствоваться малым. – «Что хрупкокостные хотят взамен?» «Вашей помощи», - произнес старейшина. – «Нам нужно, чтобы вы покончили с этим проклятой виверной, облюбовавшей горное ущелье неподалеку. Эта тварь появилась неведомо откуда и принялась жрать наш скот. Принесите мне ее голову и перебейте ее яйца, - и еда ваша».

Покинув селение, Акрог и трое спутников его углубились в горы. Прочесывали ущелья оных прибывшие из Североземья воители и маги отряда Меч Элен, считавшие своим священным долгом искоренение чад Тьмы, расплодившихся на землях южного континента.

Разыскав помянутую старейшиной деревни виверну, тролли прикончили ее, лишь сейчас заметив на лапе у твари железное кольцо. Стало быть, виверна была укрощена, и старейшина солгал им, утверждая, что создание это – дикое! Лунные родичи встревожились: неужто хрупкокостные устроили им некую ловушку?.. Грюнгвар предлагал вождю перебить коварных людишек, но Акрог желал сперва выяснить, чем те руководствовались, отправляя их в логово к виверне... Ноаг разбил яйца виверны, означившиеся здесь же, и Акрог забрал скорлупу их с собою, ощущая в ней отголоски жестокости – те, кои впоследствии наполнят собой артефакт, творец отголосков.

Вернувшись в селение, Акрог потребовал ответа у старейшины: почему тот отправил троллей на смерть? Ведь очевидно, что хрупкокостные сами выводят виверн, чтобы защитить поселение от зеленошкурых!.. Супруга старейшины, узнав о бесчестном поступке мужа, просила у троллей прощения, говоря о том, что после гибели их старшего сына, Дитмара, от рук орков, он люто возненавидел все расы Тьмы.

«Старейшина ошибся, но на племени его нет вины», - изрек Акрог. – «Если хрупкокостные будут чтить наше соглашение, Лунные родичи простят их». Взяв себя в руки, перед троллями извинился и сам старейшина, обещав, что в течение следующего месяца селение станет регулярно снабжать племя поставками продовольствия. Супруга старейшины передала Акрогу в качестве дара амулет своего мужа, и ощутил вождь исходящие от артефакта отголоски трусости.

...Акрог, Зазка, Грюнгвар и Ноаг выступили к Красному Лугу, где животворная трава, произрастающая в пустоши, походила на потоки крови. Ощутил Грюнгвар, что магическая сила в растении сем иссякла, как будто умирает оно.

Лагерь племени троллей был разорен, святыня Мугвы – осквернена, землю устилали мертвые тела родичей. Акрог встревожился: неужто напавшие хрупкокостные разыскивают животворную траву?!

Акрог и спутники его поспешили к сердцу руин, виднеющихся поблизости, лицезрели хрупконостных, занятых сожжением животворной травы!.. Тролли поспешили покончить с противниками, и лишь после получили возможность осмотреться по сторонам. Неподалеку заметили они кристалл, подобный которому прежде зрели в Юдоли Мугвы. Грюнгвар предположил, что Красный Луг – священное место, именно поэтому и произрастает здесь животворная трава. Хрупкокостным удалось сбить кристалл на землю с постамента, на котором он прежде покоился, и отколоть о него несколько кусочков, но в целом реликвия казалась целостной. «А может, подобные места не имеют отношения ни к Мугве, ни к богам», - заявил Зазка, с вызовом глядя на Грюнгвара, и отозвался тот: «Зазка может верить в то, во что считает нужным... Грюнгвар не будет с ним спорить».

«Но зачем охотникам разрушать все это?» - вопросил Акрог, пытаясь понять мотивы, движимы коими хрупкокостные. «Ну а почему нет?» - передернул плечами Грюнгвар. – «Жилища троллей, святыни троллей, жизни троллей... все это не имеет ни малейшего значения для охотников. Кто знает, возможно, они даже надеялись обрести могущество святыни...»

Вскоре к вождю и спутникам его присоединились соплеменники. Ануг с тревогой сообщил Акрогу, что окрест остаются лагеря хрупкокостных, и наверняка те вскоре явятся на Красный Луг, дабы узнать, почему не вернулись их сородичи. Немедленно Лунные родичи приступили к возведению защитных сооружений вокруг руин, дабы перекрыть возможные подходы к ним. Грюнгвар заявил, что, если позволить охотникам окончательно разрушить святыню, животворная трава вовсе утратит свои целительные свойства.

Натиск головорезов-хрупконостных Лунным родичам удалось отразить, ровно как и восстановить древнюю святыню. Как и предполагал Грюнгвар, к животворной траве вновь вернулись ее целительные свойства.

Ощущал Акрог жестокость, исходившую из трупов троллей, принадлежащих к неведомому племени, расправились с которыми охотники. Вознеся молитву Мугве, вождь Лунных родичей вырезал сердца из мертвых тел, дабы извлечь из тех столь необходимые ему отголоски.

После, по возвращении в Храм Священной Печати, Акрог и спутники его передали животворную траву Крамбу. Нербок исполнился в отношении вождя осторожного уважения. Тот сумел раздобыть для племени еду, лучшее оружие, а теперь и животворную траву для раненых и недужных – быть может, и сумеет Акрог стать в будущем неплохим вождем.

Наполнив отголосками жестокости артефакт, Акрог сумел снять печать со второго портала, проследовал наряду с верными спутниками в храм Шанны. Ощущение умиротворения и спокойствия объяло троллей в сих древних стенах.

Врата в храме были запечатаны магией; опытным путем тролли выяснили, что открываются они, если высыпать зачарованный порошок определенного цвета и жаровню, и тогда причудливые, магически созданные призраки распахивают створки. Дивясь подобной невидали, Лунные родичи исследовали покинутое древнее святилище. Что же произошло здесь?.. Обнаруженные книги и документы, а также образы, явленные даром Акрога, позволили им сложить обретенные сведения в цельную картину.

«Похоже, эти врата создал колдун-хрупкокостный», - заявил Грюнгвар, прося о сем в одной из найденных книг. – «Жрец Стен, так он себя называл. Похоже, он был скорее сборщиком, нежели колдуном. Старейшина этого храма – верховный жрец Телмор – приказал ему создать врата, духов и порошок». На обнаруженной после каменной табличке значилось, что в храме Шанны было целых четыре старейшины: Жрец Урожая, Жрец Стен, Жрец Очагов и Жрец Душ. Последний был набольшим над остальным.

Скверна Фиал Дарг успела распространиться по храму Шанны, затронув и зверье, и даже разрывы в реальности! При попытке Акрога применить свой дар, выступали из них чудовищные твари, которые, по мнению Грюнгвара, была душами, остающимися между этим миром и Рекой Лунного Света.

Но, тем не менее, которые образы удалось уловить. Например, хрупкокостных – жрецов Священной Печати, донельзя напуганных чем-то, произошедшим в святыне Нетальфа. Страшило жрецов и распространение скверны Принца Тьмы, поражающей запасы провианта. Они с нетерпением ожидали следующего ритуала Обновления чар, но иерофант так и не явилась в храм, чтобы провести его. Посему воины-жрецы, презрев запрет верховного жреца Телмора, приняли решение действовать самостоятельно, спустились в подземелья храма, где оставался саркофаг...

И сейчас тролли следовали тем же путем, проследовали в подземный чертог. Очередной разрыв в реальности явил им видение – воины поступали к верховному жрецу, требуя, чтобы тот снял магическую печать с портала, ведущего прочь из храма. Но Телмор явил противникам свое последнее творение – могучих големов из плоти, молвил: «Не знаю, что более трагично. Ваше желание принести в жертву безопасность рас Света, дабы спасти свои жалкие жизни, или то, что вы надеялись застать меня врасплох». Жрецы просили Телмора одуматься, ведь желали они просто понять, что происходит в Храме Священной Печати да пополнить запасы провианта. В ответ верховный жрец велел големам растерзать недовольных...

Лицезрели тролли близ саркофага верховного жреца. Будучи нежитью, обезумевший, тот продолжал исполнять свою священную миссию по сокрытию части тела Принца Тьмы от мира. Големы его пожрали воинов-жрецов, остающихся в храме Шанны: жертва, необходимая для исполнения поставленной задачи – по крайней мере, в понимании верховного жреца...

Акрог и спутники его сразили мертвяка и множество големов, коих сотворил тот, после чего, забрав с собою правую руку Фиал Дарг, поспешили к порталу, дабы вернуться в Храм Священной Печати.

По прибытии узнали они, что Чужак бесследно исчез... также сгинули в джунглях Нербок, Джулог и несколько воинов – крушителей черепов. Ануг вызвался отправиться с вождем и спутники его в джунгли Черного Сердца – туда, где след Нербока обрывался. Сопровождал отряд и Крамб: в конце концов, Джулог был его учеником.

Прочесывая джунгли, Акрог и спутники его ступили на поляну, где обнаружили следы борьбы... а также мертвые тела одного из сопровождавших Нербока крушителей черепов, и зеленошкурого. Бросив взгляд на труп орка, Ануг заключил, что принадлежит тот к племени Сковывающих. «Стало быть, они вернулись в джунгли», - заключил Акрог. – «Но почему?» «Ануг не знает», - отозвался лазутчик. – «Может, поэтому Нербок и его воины сюда и отправились? Он узнал, что Сковывающие вернулись и вознамерился остановить их?» «Может» - пожал плечами Акрог.

Грюнгвар подозвал остальных к себе: старейшина отыскал так называемую «обездвиживающую сферу», взрывающуюся при столкновениях с чем-либо и выпускающую странный туман, парализующий животных окрест. Насколько ведал Грюнгвар, подобные предметы изготавливали шаманы зеленошкурых.

Заметив поблизости рябь в воздухе, Акрог воспользовался своим даром, призывая образы прошлого, и взорам вождя и соплеменников его предстали Нербок со своими крушителями черепов, а также Джулог и его лазутчики. Джулог настаивал: им надлежит вернуться в храм и сообщить Акрогу о том, что в джунглях Черного Сердца замечены орки, на что Нербок возражал: «Никто не знает, когда вождь вернется. Если работорговцы-зеленошкурые узнают, что Лунные родичи перебили их воинов и сообщат об этом своим набольшим в Мирро Тур, с Лунными родичами будет покончено».

Подкравшиеся к троллям орки забросали их обездвиживающими сферами... и на сем видение завершилось... Замка и Крамб возмутились: Нербок покинул пределы храма, не получив на то дозволения вождя! Да, действовал Великий Воин из лучших побуждений, но все же... И сейчас Акрогу и родичам его предстояло разыскать пленных троллей прежде, чем орки продадут их в рабство.

Ануг припомнил, что один из его лазутчиков сообщал о том, что видел зеленошкурых у древней крепости хрупкокостных, возведенной к востоку от болот. Возможно, там орки содержат пленников перед тем, как переправить их в свой основной лагерь – в Мирро Тур.

Велев Анугу возвращаться в лагерь племени и дожидаться их возвращения, Акрог повел за собою спутников к величественной твердыне, ныне занятой зеленошкурыми. Мугва благоволила своими чадам; начался ливень, скрыв от орков приближение Лунных родичей.

Проникнув в крепость, тролли схлестнулись с работорговцами - орками и гоблинами. Освободили Акрог и сподвижники его из заточения не только Лунных родичей, но и Костяных, захваченных Сковывающими в Юдоли Мудвы. Среди Костяных родичей означился вождь Кабракс, и Акрог извинился перед ним за случившееся в Юдоли. «Вождь Наржак Перворожденный заслуживал достойного погребения, и Кабракс согласился с этим», - отмахнулся Кабракс. – «Винить нужно этих мерзких охотников-хрупкокостных, и никого боле!»

По словам Кабракса, орки увели Нербока во внутренние помещения крепости, и наглухо закрыли за собой врата. Кроме того, вождь Костяных родичей поведал Акрогу о том, что зеленошкурые надеялись заставить его призвать Чадо Мугвы, после чего поработать оное, и принялись приносить в жертву провидцев племени, когда и появились Лунные родичи.

«Но Акрог полагал, что хрупкокостные пленили Костяных родичей», - озадачился Акрог. – «Как же они оказались здесь?» «Долгая история», - вздохнул Кабракс. – «Если коротко, хрупкокостные решили, что за бивни Костяных родичей много денег не выручишь. Потому продали нас Сковывающим, как жалкую скотину. Но однажды Кости принесут справедливость в эти проклятые земли. Однажды».

Один из выживших провидцев, Нарлак, вызвался стать жертвой и вместить в себя сущность Чада Мугвы. Вождь Кабракс провел ритуал, и воплощенное чадо сокрушило врата, ведущие во внутренние помещения крепости, наряду с троллями атаковали не ожидавших подобного поворота событий орков.

Странно, но Нербока в твердыне не обнаружилось, и тролли поспешили допросить с пристрастием единственного выжившего зеленошкурого – куда увели собратья его Великого Воина? «Никуда мы никого не уводили!» - выл орк, корчась от боли. – «Единственный, кто оставался здесь – тот, кто вас продал. Варкоз, или как его там». Акрогу это имя знакомо не было, а вот Грюнгвар помрачнел, молвив: «Варкоз Темный Разум – имя знаменитого вождя троллей из племени Ледяных Ползунов. Нербок... всегда почитал его. С тех времен, как были они еще детьми».

Лунные родичи в недоумении воззрились на старейшину: о чем он говорит? Что еще за племя Ледяных Ползунов? «Варкоза соплеменники никогда не любили», - продолжал рассказывать Грюнгвар. – «И однажды убили его. Это было еще до Войны Шести Народов – в ту пору тролли обитали на континенте Ксу. Ледяные Ползуны жили в холодных землях, где не росли растения, а с небес падал снег, и все они умирали от голода. И Варкоз свершил Чары Черной Крови – страшное заклятие, вынуждающее родичей перерезать глотки своим Верным. Подобные чары увеличивали продолжительность жизни выживших троллей, и те получали возможность продержаться зиму. Старейшины просили Варкоза не делать этого, потому что связь между Верными священна: умереть за сородича - это одно, но хладнокровное убийство? Это сделает Ледяных Ползунов животными – теми, коими их и считают иные народы... Но Варкоз не послушал совета. Он первым перерезал горло своему Верному, а затем отобрал девять родичей и приказал им сделать то же самое. Ледяные Ползуны выжили, но Варкоз был убит пять лун спустя». «Но... он ведь спас племя?» - уточнил Ноаг, и Грюнгвар подтвердил: «Жестоко, но необходимо. Иначе Ледяные Ползуны погибли бы... Нербок же всегда почитал Варкоза. Он и Грюнгвар очень, очень много спорили об этом».

Обратившись к измученному орку, поинтересовался Акрог, как выглядел Варкоз, и отвечал зеленошкурый: «...Не знаю, я лишь раз его видел. Он был здоровенным... и одноглазым». «Нербок», - опешил Зазка, и Грюнгвар, отрицательно покачал головой, прикончил орка.

На залитом кровью крепостном дворе воцарилась тягостная тишина. «Это было неразумно, старейшина Грюнгвар», - неодобрительно отметил вождь Кабракс. – «Зеленошкурый мог рассказать нам больше». «А зачем ему было. лгать?» - с горечью бросил Акрог. – «Варкоз – это Нербок. Он предал Лунных родичей». «Зеленошкурый хотел, чтобы они поверили в это», - заявил Грюнгвар, обращаясь к снедаемым сомнениями родичам. – «Подумайте об этом. Вождь и Нербок заключили мир друг с другом лишь несколько дней назад. Зачем Нербоку было предавать Лунных родичей?.. Должно быть, они куда-то увели Нербока. Лунные родичи должны отыскать его, и вождь Акрог поймет, что зеленошкурый солгал ему».

«Но Грюнгвар убил единственного, кто мог рассказать им о том, где сейчас находится Нербок», - произнес Зазка. «Ну, им все равно нужно его найти», - резюмировал Акрог. – «Если он невиновен – чтобы спасти, а если предатель – чтобы убить и не позволить рассказать зеленошкурым о нашем лагере. Единственный вопрос – как это сделать».

«Возможно, Кости смогут помочь», - предположил Кабракс. – «Если бы у них было что-то, принадлежавшее Нербоку, Кости сумели бы определить, где он пребывает ныне». «Кости?» - заинтересовался Акрог. – «Это как?» «Сложно объяснить», - отвечал ему вождь Костяных родичей. – «Это что-то вроде... живых чар. Подобно духу, который всегда пребывает с костяным провидцем».

Грюнгвар протянул Кабраксу зачарованный амулет, коий передал ему Нербок в тот час, когда стали они Верными друг другу. Прежде, чем начать ворожбу, Кабракс обратился к Акрогу, спрашивая, могут ли Костяные родичи примкнуть к Лунным, пока не восстановят свои силы? А уж после вернутся в Юдоль Мугвы. Конечно же, Акрог не возражал.

Пока Кабракс проводил колдовской ритуал, тролли принялись осматривать замок на предмет зацепок к замыслам Сковывающих. В одном из сундуков обнаружили они письмо, и, пробежав текст глазами, Грюнгвар помрачнел, ибо, похоже, отряд, захвативший в плен Нербока и его воинов, был частью огромной орды. «Их набольшие в Мирро Тур узнали, что произошло с тем небольшим отрядом, с которым расправились Лунные родичи в тот день, когда обнаружили храм», - говорил старейшина. – «И прямо сейчас они направляются к джунглям Черного Сердца. К храму». «Насколько велика орда?» - осведомился Акрог, и Грюнгвар отвечал ему: «Об этом в письме не говорится. Но военный вождь, отправивший ее, пишет об орках, варгах и вивернах – так что, думаю, орда велика. Возможно, раз в десять больше, чем та, которую Лунные родичи сокрушили в джунглях Черного Сердца».

«Может, они не найдут Храм Священной Печати?» - сомневался Акрог, обернулся к старейшине. – «Откуда Грюнгвару знать, что они еще не знают о его местонахождении? Если Нербок на их стороне, то, наверное, он рассказал им про храм». «Нербок не на их стороне», - уверенно заявил Грюнгвар. – «И если верить этому письму, пройдет еще четыре заката прежде, чем доберется сюда, а со времени пленения Сковывающими Нербока и Джулога минул лишь один закат. К тому же, от письма пахнет виверной – наверное, оно было доставлено сегодня».

«А в Мирро Тур знают о сражении Лунных родичей со Сковывающими в лагере Болотных Бивней?» - уточнил Акрог. – «Говорится об этом в письме?» «Они думают, что это сделало Алое Солнце – наемники-хрупкокостные», - успокоил вождя Грюнгвар. – «Но когда они доберутся до места в джунглях, где произошло сражение, то поймут, что убиты их родичи оружием троллей». «...И начнут искать основной лагерь Лунных родичей», - мрачно резюмировал Акрог. «Акрог верно говорит», - согласился старейшина. – «И найти его будет несложно».

«Значит, Лунным родичам надлежит сокрушить Сковывающих прежде, чем они достигнут джунглей Черного Сердца», - заявил Акрог, и Грюнгвар, согласившись с сим утверждением, советовал вождю немедленно отправить в храм лазутчика. Троллям надлежит встретить неприятеля на подходе к горам Секиры; объединенных сил Лунных и Костяных родичей должно хватить для разгрома орды зеленошкурых, ведь те не будут ожидать нападения на открытой местности.

Тем временем Кабракс провел ритуал, и Кости явили ему видение – пещеру в горах к северу, полно в которой зеленошкурых и маленьких зеленошкурых, сиречь орков и гоблинов. Нербока Кабракс не видел, но ощущал его присутствие в каверне... ровно как и присутствие некоего могущественного вождя Сковывающих.

Акрог принял решение: если им удастся покончить с сим вождем, сражение с ордой может оказаться проще. Посему наряду с Грюнгваром, Ноагом и Зазкой выступил к помянутой Кабраксом пещере, велев остальным родичам отправляться на равнину у подножия гор Секиры, где встретят они следующих из храма Лунных родичей и дадут бой Сковывающим.

Добравшись до пещеры, тролли перебили занявших ее орков и гоблинов. Углубившись в тоннель, ступили они в каверну, где были атакованы орочьим вождем... и Нербоком!.. В противостоянии орк пал, а Нербок был смертельно ранен, сокрушаясь о том, сколь слаб он оказался.

«Почему Нербок предал Лунных родичей?» - проревел Ноаг. «Он пытался... спасти их», - выдавил воин. – «И Акрог – причина, по которой это было необходимо. Ибо зеленое дитя ведет Лунных родичей к гибели. Доверяет чародею-хрупкокостному, пресмыкается пред Фиал Дарг, жертвует жизнями Лунными родичей ради своих безумных замыслов... Нет у него ни гордости, ни чести, и благодаря ему Лунные родичи погибнут. Акрог совершенно не таков, как его отец!»

«Сказал Нербок, тотем чести», - ядовито заметил Зазка, покосившись в сторону Грюнгвара. – «Да, он и Старый Мех определенно заслуживают друг друга». «То есть теперь Малый Клык тявкает на того, как спас его?» - бросил Нербок. – «Зазка действительно дерьмо, каковым его все и считают». «Если возражать двум лжецам, которые хотели убить ребенка, делает Зазку дерьмом, он будет носить это звание с гордостью», - парировал Зазка.

«Погоди...» - на лице умирающего отразилось недоумение. – «Зазка действительно считает...» Он расхохотался. «Зазка так же туп, как слаб», - молвил Нербок. – «Грюнгвар был тем, кто хотел спасти Зазку! Наржак и Неброк хотели прикончить его, а Грюнгвар был против. Единственная причина того, что Наржак затем передумал и запретил Грюнгвару и Нербоку говорить о случившемся, была в том, что он стал стар и мягок». «Но... Грюнгвар сам подтвердил», - растерялся Зазка, не зная, что и думать, и Нербок пояснил: «Потому же не хотел, чтобы Малый Клык плохо думал о вожде, который хотел его смерти».

Акрог обернулся к Грюнгвару, спрашивая, правду ли говорит Нербок, и старейшина что-то пробормотал, отвел взгляд в сторону. «Почему в этих проклятых землях никто не говорит Зазке правду?!» - разозлился Зазка. – «Да, они должны были его убить! Зазка никогда не был Лунным родичем, и никогда им не станет!» «Зазка – Лунный родич и Верный Акрога», - напомнил Малому Клыку вождь. – «И так будет всегда».

Обратившись к Нербоку, Акрог потребовал ответа: «И как же Нербок собирался спасти Лунных родичей? Продав их Сковывающим?» «Нет, заключив соглашение», - пояснил воин. – «Лунных родичей продали бы орде в Мирро Тур, но они стали бы племенем, принадлежащим орде. Они бы остались племенем, жили бы в своем лагере, и склонялись бы лишь пред вождем Сковывающих. Вот и все».

«И когда же Нербок замыслил это?» - продолжал спрашивать Акрог. – «Семь закатов назад? Или прошлой луной?» «...Перед Поглощением», - признался тот, и Грюнгвар произнес с горечью: «И он все это время врал в лицо Грюнгвару». «Грюнгвар бы не понял», - вздохнул Нербок. – «Проклятье, Нербок не хотел, чтобы кто-нибудь умер! Когда он узнал, что кровь Бараки отринул яд зеленошкурых, а те убили его, он... сломался». «Но он хотел убить Акрога», - заметил вождь, и Нербок отрицательно качнул головой: «Он бы сохранил ему жизнь. Акрог – не лидер, но остается Лунным родичем».

«Неважно, что он хотел», - отрезал Акрог. – «Нербок своим поступком нарушил все Законы Мугвы! Как может он доказывать, что был прав?» «Первым Законы нарушил Наржак, сделав вождем Акрога», - уверенно заявил Нербок. – «Не потому, что тот был сильнейшим воином или умнейшим старейшиной, а потому, что тот был его дитем». Нербок был уверен в своей правоте даже сейчас...

«А почему Нербок считал, что Сковывающие выполнят свою часть сделки?» - осведомился Акрог. – «Откуда он не знает, что Сковывающие просто не закуют родичей в цепи в то мгновение, когда они сдадутся?» «Древний Вор, которого они только что прикончили, поклялся в этом Нербоку кровью», - Нербок кивнул в сторону трупа орочьего вождя. «Это еще что?» - озадачился Акрог, и Грюнгвар пояснил ему: «Высшая клятва, которую могут дать зеленошкурые. Говорят, Зарах лично отправляет пожирателя племени к Калу зеленошкурого, который нарушит ее».

«Зеленошкурые уже нарушали клятвы троллям прежде», - напомнил Нербоку Акрог. «То есть, клятва крови, принесенная Древним зеленошкурых, не столь хороша как неуверенное обещание хрупкокостного колдуна в том, что Чадо Зараха, возможно, поможет им?» - ядовито осведомился Нербок. – «Думы Акрога так же жалки, как и его дух».

«Но они говорили прежде, чем Акрог ушел в храм Шанны», - напомнил вождь Великому Воину, - «и Нербок сказал Акрогу, что дает ему шанс». «Нербок сказал Акрогу то, что тот хотел услышать», - пояснил Нербок. – «Чтобы Акрог не ходил за ним по пятам». «Как Нербок может верить в то, что он поступил честно?!» - взорвался Акрог. – «Он предал даже своего Верного, Грюнгвара!» «Нербок никогда не утверждал, что поступает честно», - молвил воин. – «Он сказал, что поступил так, как было необходимо».

«А зачем Варбок сказал Сковывающим, что его зовут Варкоз?» - спрашивал вождь, и пояснил Неброк: «Потому что они не заслуживали узнать его настоящее имя. Не думай, Акрог, Нербок не питает любви к Сковывающим». «И кто бы стал новым вождем племени рабов?» - осведомился Акрог. – «Нербок?» «Не в этом дело», - произнес Нербок, но Акрог лишь отмахнулся: «Замысел Нербока провалился. И многие Лунные родичи расстались при этом с жизнями». «Провалился? Нет», - заявил Нербок. – «Сковывающие поработят Лунных родичей, это неизбежно. Но теперь, когда Акрог убил их Древнего, никто из них не почтит соглашение с Нербоком. Теперь Лунные родичи станут настоящими рабами».

«Но Сковывающие не знают, где находятся Лунные родичи», - заметил Ноаг, и Нербок подтвердил: «Пока. Нербок рассказал Сковывающим, что Лунные родичи прячутся в храме, и виверна уже отправилась в Мирро Тур. Самое большее – семь закатов, и огромнейшая орда Сковывающих будет у храмовых стен».

Акрог постановил: Нербок отправится в храм, в оковах. «Если Сковывающие и охотники придут, Акрог хочет, чтобы Нербок увидел, что наделал», - молвил вождь, обратился к старейшине: «Но, возможно, Грюнгвар хочет смерти Нербока. Ведь он – его Верный». «Уже нет». – отозвался старейшина. – «Он разорвал Узы Доверия». «Узы Доверия неразрывны», - возразил Нербок, на что Грюнгвар заключил: «И все же Грюнгвар разрывает их».

Акрог потребовал, чтобы Нербок передал ему свой шлем, ибо ощутил в нем эссенцию трусости. После чего сопроводили пленника в храм, где передали Глазам...

...Вскоре Лунные и Костяные родичи собирались у древних руин, распростершихся у подножья гор Секиры. В последовавшем сражении зеленошкурые были разбиты наголову, а вождь их пленен.

«К следующей луне племя ваше обратится в прах», - с ненавистью прошипел он в лицо Акрогу. – «Мы знаем о том, что вы сделали с нашими сородичами в крепости бледнокожих. И как только мы выясним, где находится лагерь вашего племени, вы заплатите за кровь каждого орка!» «Единственная причина, по которой Акрог отправился в ту крепость – вызволить родичей, которых Сковывающие поработили», - отозвался Акрог. – «Зеленошкурые сами навлекли на себя смерть».

«Нельзя украсть варга, убежавшего от хозяина», - осклабился орочий вождь. – «Ты просто возвращаешь его в загон. Скажи мне, вождь Акрог, разве прежде, чем убить оленя, ты спрашиваешь его разрешения на это? Нет – потому что сильные властвуют над слабыми, и такова суть Борьбы. Так было прежде, и так будет всегда. И если бы вы были достаточно умны, чтобы понимать это, Зарах не сделал бы вас рабами орков изначально».

«Даже если зеленошкурые отыщут лагерь племени Лунных родичей, те сокрушат их так же, как сделали в крепости», - пообещал орку Акрог, и тот пожал плечами: «Тогда вам придется иметь дело с бледнокожими. Когда Охотники-за-Бивнями привели к нам Костяных родичей после нападения на святыню, мы заключили с ними соглашение. Как только Сковывающие узнают, где находится лагерь Лунных родичей, мы нападем на него объединенными силами орды и Охотников-за-Бивнями».

Дурные, очень дурные вести. Лунным родичам надлежало как можно скорее возродить Чадо Зараха – возможно, с ним пребывает единственная надежда племени на выживание.

Акрог отдал приказ соплеменникам сниматься с лагеря и немедленно возвращаться в лагерь.

...Осмотрев Лунных родичей, страдающих от Гниения крови, вождь Кабракс предположил, что помочь недужным могут экскременты крабов – вытяжку из оных Костяные родичи используют в качестве основы для сильнодействующих целительных средств. Кабракс советовал Акрогу и спутникам его наведаться на Кобальтовое побережье, находится на котором лагерь хрупкокостных – крабы в тех пределах водятся во множестве.

Хрупкостными оказались темные эльфы – вероятно, из Шал’Дуна. Разя встреченных норитов, тролли набрали полные мешки крабьего дерьма – не в силах поверить в то, что действительно делают это. Впрочем, Кабракс был уверен, что ингредиент необходим, а спорить с мудрыми вождем Костяных родичей было неразумно...

...К тому времени, как Акрог и спутники его ступили в Храм Священной Печати, Чужак уже вернулся в святилище, поинтересовался, сколько у них может оставаться времени до прибытия сил Сковывающих и их союзников. «Сложно сказать», - отвечал Акрог. – «Семь закатов – десять от силы... Что Чужак думает о союзе Сковывающих и охотников?» «Что я думаю?» - произнес маг. – «Это... прагматично. Никогда бы не подумал, что эльфы и орки могут объединиться ради единой цели, но, похоже, жажда наживы может горы двигать». «Определенно», - согласился Зазка. – «Зазка помнит, как Чужак рассказывал, что бывал прежде в Мирро Тур. Возможно, с помощью Костяных родичей, Лунные родичи и чужак могли бы...» «Сокрушить орду Сковывающих и Охотников-за-Бивнями?» - закончил за него хрупкокостный. – «Без помощи Фиал Дарг это невозможно. На их стороне – тысячи воинов, лучшие осадные машины и наемники, которых только можно купить за звонкую монету... а число Лунных и Костяных родичей навряд ли превзойдет несколько сотен».

«Прежде, чем они поговорят о чем-то еще, Чужак расскажет Акрогу, куда он ходил», - потребовал вождь у мага. – «Ему не стоило покидать лагерь, не сообщив об этом». «Я не твой пленник, вождь Акрог», - процедил Чужак. – «Да, должно быть, мне следовало бы предупредить тебя. Но я и сам собирался рассказать тебе о том, где побывал. Я нашел зацепку к нашей таинственной богине – в гибернийской святыне недалеко отсюда. И теперь у меня есть теория относительно того, кем она может быть. Я думаю, наша Богиня-в-Маске представляет собой Аспект Затмения Тиары».

«Аспект Затмения?» - озадачился Зазка, переглянувшись с сородичами, и пояснил маг: «Да. Как вы, должно быть, знаете, Тиара олицетворяет собой энергию, силу и солнце. Эти аспекты большинство мирян ассоциируют с ней, и именно за сии дары поклоняются ей. Но она также имеет и обратную сторону, о которой практически неведомо и проявляется которая чрезвычайно редко – затмение. Похоже, жречество Тиары приложило все усилия, чтобы сохранить этот аспект богини в тайне. Именно поэтому о ней в принципе мало что известно. Но в одной из найденных мною книг я отыскал сведения, развеявшие последние мои сомнения: Богиня-в-Маске – никто иная, как тайная ипостась Тиары. Ее затмение».

«Но зачем хрупкокостным держать это в тайне?» - недоумевал Акрог. «Да, это хороший вопрос», - признал Чужак. – «Я полагаю, что именно из этой таинственности они и черпает силы – так же, как для Зараха источник могущества лежит в сражениях, а для Хирина – в направлении усопших в Реку Душ. Это полностью укладывается в мою теорию».

«Так как же Лунным родичам открыть портал?» - вопросил Акрог, и молвил маг: «Здесь все не так просто: гибернийская книга была написана глифами творцов – возможно для того, чтобы обезопасить труд от прочтения чужаками. Но, думаю, я сумел расшифровать их: ее аспекты – время, грезы и тайны». «Богиня-в-Маске управляет временем?» - поразился Акрог. «Да, но не знаю – управляет или же просто представляет аспект его», - уточнил Чужак. – «Как я уже говорил, глифы прочесть было весьма сложно. Однако, если в этом храме была применена магия Богини-в-Маске, это объясняет столь большое число окон во времени и разрывов в реальности». «...А присутствие Чада Зараха их усиливает», - задумчиво произнес Грюнгвар. – «Может, Чужак и прав».

«Но Грюнгвар утверждал, что бог грез – Хирин», - заметил Акрог. «Да, это так», - отвечал маг, - «но – как я понимаю, сфера влияния Хирина – сны как таковые, в то время как применительно к Богине-в-Маске этот термин используется метафорически. Символически, другими словами, как, например, ваши Узы Доверия. Например, если мальчик или девочка желают стать воинами, это как раз будет теми самыми ‘грезами’, которые олицетворяет Богиня-в-Маске. Позитивное стремление, так это назовем».

«Время, грезы, тайна...» - повторил озвученные магом аспекты Акрог. – «И на поиски каких отголосков следует отправиться Лунным родичам?» «Думаю, антиподом тайны выступит знание», - предположил Чужак. – «Я также считаю, что знаю, где мы можем обрести его: в чешуе старейшего дракона. За исключением хранителей и отступников, ни одно живое существо в Эо не пережило столько, сколько Старейший. Одна его чешуйка содержит в себе эссенции знания больше, чем в разумах у сотни ученых».

Конечно, сперва стоило заняться порталом в храм Нетальфа, и Акрог протянул Чужаку шлем Нербока, содержащий в себе немалое количество эссенции трусости. Пока маг изучал находку, Акрог разыскал в храме Ануга, поинтересовавшись, не ведает ли Глаз, где скрывается старейший дракон? Ануг признался, что есть у него идея на сей счет, и отправит он в предполагаемые пределы пару лазутчиков, дабы подтвердили те ее – или опровергли.

«Я бы хотел поговорить еще о еде», - признался Ануг. «Последние охоты были плохи?» - уточнил вождь, и подтвердил Глаз: «Плохи – мягко сказано. Глаза вернулись с двумя кабанами и араком, и охота заняла у них целый день. Этого недостаточно, чтобы даже детенышей накормить, вождь». «Скверна продолжает распространяться, значит?» - уточнил Акрог, и подтвердил лазутчик: «Все стало гораздо хуже. Похоже, она распространилась на все джунгли Черного Сердца, и даже за их пределы... и все это из-за Чада, Ануг уверен. С каждым куском его плоти, которую вы приносите, ситуация ухудшается».

«А что с поставками провианта из деревни?» - осведомился Акрог. - «Ведь старейшина прислал очередные телеги за несколько рассветов до исчезновения Нербока». «Да, но этого недостаточно», - молвил Ануг. – «Еды хватит лишь не несколько дней, и даже если родичи разорят сейчас деревню хрупкокостных, сомневаюсь, что это решит нашу проблему».

Ануг сообщил вождю, что в четырех днях путь к северу находятся благодатные, девственные земли, где дичи в изобилии. Акрог обещал, что непременно отправит в те пределы охотничий отряд – а также самых слабых и недужных соплеменников, дабы не было тех в храме, когда нападут Сковывающие.

Чужак высвободил из шлема Нербока отголоски трусости, направил их в артефакт, и Акрог с помощью того снял магическую печать с портала, ведущего в храм Нетальфа. Проследовав в оный, вождь и трое спутников его ступили в твердыню, построить которую могли лишь гномы. «Грюнгвар полагал, что в землях Ургата нет иных гномов, за исключением Наследников Доброго Пастыря», - произнес старейшина. – «Но, похоже, он заблуждался».

Акрог поторопил сородичей, и приступили те к исследованию храма. Тяжелые думы снедали вождя. Через дюжину закатов Сковывающие и Охотники-за-Бивнями обнаружат храм. Еще дюжина – и Лунные родичи начнут голодать.

Как и остальные святилища, храм Нетальфа пустовал. «И все из-за Чада Зараха», - напомнил старшему брату Ноаг. – «Большая-Кровь думает, что он будет добр к Лунным родичам?» «Будет, Ноаг», - заверил здоровяка Зазка. – «Лунные родичи освободят его, и он будет благодарен».

Судя по обнаруженному вскоре троллями документу, верховная жрица Галия установила в святилище донельзя строгие порядки и пресекла всякую связь с иными храмами Священной Печати на Ургате.

В одном из залов заметили Лунные родичи и ее саму: жрица пребывала внутри магической сферы, время в которой остановилось; двеомер заклинания продолжал свое существование благодаря магомеханической конструкция. Судя по всему, Галия пошла на сию жертву, дабы вечно поддерживать магический барьер, преграждающий проход в чертог, находился в коем огромный саркофаг. «Я спасла их, Ишара...» - шептала она, устремив в пространство потухший взор. – «Он лжет нам, Марик, лжет...»

Ноаг предложил брату разрушить конструкцию, но Акрог желал дознаться до сути произошедшего здесь, в храме Нетальфа, хозяйничала ныне в котором лишь нежить. Почему, разыскивая окна в прошлое и используя Дар Духов для наблюдения образов былого, вождь по крупицам восстанавливал цельную картину.

...Первое видение... Иерофант Ишара говорит Галии, что та слишком доверчива, а подобное отношение к людям опасно. «Потому что они опасны и алчны?» - с горечью отзывается верховная жрица. – «Да, ты мне это уже пятнадцать лет говоришь. Но... ты всегда видишь в людях лишь самое худшее. Дерео – хороший человек, и, будь я на его месте, тоже была бы зла. Ты назначила меня верховной жрицей лишь потому, что я твоя дочь». «Я назначила тебя, потому что ты добродетельна», - возражает Ишара, и Галия вздыхает: «Качество, на которое ты сейчас требуешь не обращать внимания. Мама, я справлюсь».

...Второе видение. Марик – возлюбленный Галии – настаивает, что ни в коем случае нельзя недооценивать Дерео. «Он затаил злобу еще много лет назад, а в последнее время как-то странно смотрит на саркофаг», - говорит он. – «Думаю, он что-то задумал». «И что ты хочешь, чтобы я сделала?» - с улыбкой отзывается верховная жрица: «Избила его и велела хорошо себя вести?» «Для начала», - соглашается Марик. – «Я просто волнуюсь за тебя...» «День, когда мы предадим наши идеалы, станет днем, когда Фиал Дарг одержит победу», - уверенно заявляет Галия. – «Я не позволю одному нытику уничтожить все то, во что я верю». Напрасно Марик настаивал на том, что Принц Тьмы обращается к Дерео в грезах, искушая его – Галия не желала слушать подобные речи... хотя и сама терзалась сомнениями. Ее беспокоила мать, ныне видящая в людях лишь плохое. Все происходящее – гниение провианта, утрата надежд, шепот монстра во снах – с каждым днем становилось все более тяжким грузом для жрецов Священной Печати...

...Третье видение. Пребывающий в панике Марик обратился к верховной жрице, говоря о том, что Дерео испортил механизм, и ныне магические потоки обращают воинов-жрецов в ужасающих созданий! Марик просил Галию бежать прочь, но та ответила отказом: «Если мы покинем храм, Фиал Дарг обретет свободу, а мы не можем этого допустить». «Но Дерео сломал механизм...» - простонал Дерео, и отвечала ему Галия: «Он сломал лишь часть его, иначе все это место обратилось бы уже в прах. Поэтому я выступлю проводником. Вы с матерью были правы. Я должна была прислушаться к вашим словам». Так, верховная жрица заключила себя в магическую сферу, стабилизировав потоки и на протяжении долгих десятилетий посвятив себя поддержанию энергетического барьера...

В одном из залов храма обнаружили тролли мертвое тело Марика – судя по медальону, на котором были выбиты имена как его, так и Галии. Должно быть, сей артефакт – символ единения между ними. И это дало Акрогу одну идею.

Вернувшись к магической сфере, молвил вождь, обращаясь к верховной жрице: «Все кончено. Ты спасла нас». «Спасла?..» - прошептала та, и Акрог продолжал: «Да. Ты убила предателя Дерео, испортившего механизм, и восстановила барьер на пути к саркофагу. Храм и саркофаг в безопасности. Ты можешь идти...» «Я ошибалась, Марик», - изрекла Галия, по-прежнему глядя в пространство. – «Эта проклятая тварь... всегда была слишком сильна для нас. Народы Света никогда не одержат верх в этом противостоянии. Они никогда...»

Верховная жрица прекратила поддерживать заклятие; магическая сфера исчезла – ровно как и барьер дальше по коридору, - а сама Галия обратилась в прах. «Как Верный понял, что это сработает?» - вопросил Зазка у вождя, и пояснил тот: «Просто предположил. Этот Дерео был одним из Священной Печати и завидовал Галии». «Но та не желала наказывать его, ибо считала, что это бесчестно», - добавил Грюнгвар. «И тогда Акрог разрушил один из механизмов, защищающих саркофаг», - продолжал Акрог. – «В результате высвободилась дикая магия, обратившая жрецов в монстров. Галия использовала собственную плоть, чтобы воссоздать барьер. Не знаю, так ли это, но, если Чадо Зараха приложил к этому свою руку, Акрог не удивится. Возможно, он нашептал Дерео во сне, как надлежит действовать». «...И вновь обратил родичей против родичей», - поморщился Зазка. – «Это подло».

В саркофаге означились отсеченные ноги Фиал Дарг, и Ноаг, взвалив конечности на плечи, вознамерился было выступить обратно к порталу, ведущему в Храм Священной Печати, когда неожиданно помедлил, признался сородичам, что голос Принца Тьмы звучит в разуме его. «Он говорит – ‘Спасибо’», - произнес Ноаг, признавшись, что по неведомой причине чувствует себя сильнее. Встревожившись, Грюнгвар поблагодарил Ноага за сии сведения, обещав поразмыслить над этим. В любом случае, если Чадо Зараха благодарит Лунных родичей за то, что они делают, - это хороший знак.

В который уже раз Зазка предупредил спутников о том, что Принца Тьмы следует опасаться, но Акрог и Грюнгвар напомнили ему о том, что Чадо Зараха ненавидит народы Света, а Лунным родичам обязательно поможет. В любом случае, больше тем надеяться было не на что...

...Вернувшись в Храм Священной Печати, зрел Акрог, что число Лунных родичей заметно поубавилось – многие покинули святилище, выступив на север – к благодатным землям, о которых рассказывал Ануг. Обратившись к вождю, последний сообщил, что отправленные им на поиски старейшего дракона Глаза вернулись, подтвердив, что сумели обнаружить одно из подобных созданий. «Этот дракон пребывает в рабстве у маленьких хрупкокостных в пустыне под названием ‘Нимарийские Пределы’», - молвил Ануг. – «Они называют себя... Наследниками...» «Наследниками Доброго Пастыря», - подсказал Грюнгвар. – «Это племя маленьких хрупкокостных, поклоняющихся своего шаману. Как я понимают, они верят в то, что он может сделать Эо лучшим местом».

Численностью остающиеся в храме Лунные родичи превосходили маленьких хрупкокостных – гномов, но Грюнгвар напомнил вождю, что сих созданий нельзя недооценивать: они издревле создают гибельные механизмы и тотемы, а крепости возводят из металла и камня! Как бы то ни было, Акрог и спутники его выступят к Нимарийским Пределам и на месте сориентируются, как возможно вызволить старейшего дракона из заточения у маленьких хрупкокостных. Ануг и Крумб вызвались сопровождать вождя; и Акрог, и иные Лунные родичи надеялись решить дело миром – не вступая в конфликт ни с гномами, ни с драконом. К тому же, если последнего удастся убедить принять сторону троллей, окажет он неоценимую помощь в грядущем противостоянии со Сковывающими. Лазутчики Ануга донесли, что орда уже покинула болота Мирро Тур и направляется Черному Сердцу. Посему медлить нельзя: Лунным родичам надлежит заручиться помощью могущественных союзников как можно скорее!

...Акрог и соплеменники его прибыли на границу Нимарийских Пределов, с изумлением наблюдая, как поодаль опускается дирижабль, и по сходням спускаются гномы. Посланник последних – брат Магур, великий жрец Третьего Символа - оказался излишне заносчив, и позволить троллям встретиться с драконом наотрез отказался. Гномы удалились, а Акрог, обратившись к Лунным родичам, постановил: значит, они заполучат дракона силой!

Лазутчики загодя успели присмотреться к крепости Наследников Доброго Пастыря, сообщили Акрогу о магическом барьере, преграждавшим путь во внутренние пределы твердыни. Кроме того, в некотором отдалении от оной Глаза заметили разоренный лагерь троллей – принадлежавший, судя по всему, племени Пожирателей Червей... исходил из которого Зазка. Немногочисленные выжившие Пожиратели Червей сумели выжить, и Грюнгвар предлагал вождю склонить их на свою сторону в грядущем сражении.

«Они напали на Лунных родичей и оставили Зазку умирать!» - возмутился Ноаг. – «Лунным родичам следует перебить их!» Акрог предложил принять решение Зазке, и молвил тот: «Лунные родичи здесь ради выживания племени, а не для исцеления ран на душе Зазки. Верный Акрог должен иметь в виду именно это, и ничто иное... Но у Зазки есть одна просьба. Когди они найдут Пожирателей Червей, то не скажут, что Зазка один из них».

Пожиратели Червей с готовностью присоединились к Лунным родичам, и тролли атаковали гномов. Маленькие хрупкокостные сражались отважно, но все же тролли оказались сильнее. Развеяв двеомер магического барьера, Грюнгвар наряду с Акрогом, Ноагом, Крамбом и Зазкой проследовал в обширную пещеру... где лицезрели они причудливые магомеханические конструкции, текли к котором магические потоки. Сходились они в одной точке – там, где пребывал Добрый Пастырь, властитель гномьего клана.

«Этот мир... сгнил...» - скрежетал гном. – «Я должен... преуспеть...» Осознали тролли, что Добрый Пастырь – объект поклонения маленьких хрупкокостных – нежить, а магические потоки, поддерживающие его существование – магические энергии порабощенного дракона!.. Добрый Пастырь атаковал троллей, и те прикончили мертвяка; Ноаг предусмотрительно сокрушил верной дубиной конструкции, установленные в чертоге.

Акрог и спутники его проследовали в пещеру, где томилась в плену измученная драконица. Крамб приблизился к ней, произнося успокаивающие слова, надеясь, что древняя бестия внемлет ему... Но, похоже, длительное заключение и непрекращающаяся боль довели несчастную драконицу до безумия, и она испепелила Пастыря Лунных родичей, после чего набросилась на Акрога и остальных. Потрясенные произошедшей трагедией, те сразили драконицу...

Ноаг пребывал в отчаянии, и Акрог пытался объяснить брату, что Крамб погиб ради племени – и в осознании сего они должны почерпнуть для себя силу. Песнь-кость, которую Ноаг подарил некогда Крамбу уцелела, и Акрог забрал ее с собою... ровно как одну из чешуек павшей драконицы.

С тяжелыми сердцами возвращались Лунные родичи в Храм Священной Печати. Эссенция знания, извлеченная Чужаком из чешуйки и наполнившая творец отголосков, не развеяла чары, запечатывающие портал в храм Богини-в-Маске. «Должно быть, я неверно истолковал глифы творцов», - произнес маг, совершенно обескураженный. – «Это единственное объяснение. Я снова прочту их, и мы попытаемся отыскать темные отголоски иного аспекта». «Может, Чужак поможет и приближающихся охотников помочь ему в чтении», - съязвил Зазка, - «потому что они появятся у нас на пороге через рассвет-другой». «Ну так идите и спрячьтесь где-нибудь!» - раздраженно бросил Чужак. – «Я что-нибудь придумаю!» «И оставить это место охотникам?» - спорил Зазка. – «Чужак думает, что они просто отступят, когда...»

«Устал, так устал!» - неожиданно произнес Ноаг, и в голосе его звучало отчаяние. – «Ноаг устал быть сильным, устал драться. Ничего не получается, он никого не защищает, тролли всегда умирают – сперва отец, затем Крамб. Почему, Акрог? Почему никто не позволяет Лунным родичам жить в мире? Почему все хотят убить их, вырвать их бивни? Лунные родичи – не животные, не грязь, они – тролли, а тролли хотят жить! Крамб всегда был добрым, хорошим, никому не причинял вреда, а теперь он мертв!.. Но Ноаг не сдастся. Пусть приходят, Большая-Кровь – пусть охотники приходят, и Ноаг защитит Лунных родичей, всех до единого! Он продолжит драться, даже когда они вырвут его бивни, даже если умрет, потому что охотников слишком много. Он защитит!»

Озарение снизошло на Акрога. Протянув Чужаку песнь-кость, вождь потребовал, чтобы маг извлек из предмета отголоски черного, всепоглощающего отчаяния и наполнил ими творец отголосков. «Когда Ноаг заговорил, Акрог ощутил могущественный отголосок, подобный страшной буре», - попытался объяснить Акрог сподвижникам. – «Это – темный отголосок Богини Затмения». «Но что это за эмоции?» - озадачился Грюнгвар, и отвечал ему маг: «Отчаяние. Глиф творцов для аспекта Богини Затмения... если прочесть его определенным образом, он обретает двойное затмение. Теперь я это понимаю». «Какое значение?» - уточнил Акрог. «Надежда», - молвил маг. – «На языке творцов тайна – то же, что и надежда». «Почему ты раньше не сказал об этом?» - рявкнул вождь. – «Мы бы не сунулись в драконье логово!» «Говорю же, я не знал», - произнес Чужак. – «Знаю, вы думаете, что для меня все это игра, но на самом деле это не так. Я был... слишком поглощен своим открытием и не думал об иных значениях. Я сделал ошибку, позволив одной теории всецело захватить меня».

«Ошибку, которая стоила Крамбу жизни», - отчеканил Грюнгвар. «Ваш Пастырь погиб из-за своего идеализма», - не согласился маг, - «а не из-за меня. Я сделал ошибку, и прошу прощения за это, но не нужно обвинять меня в злодеяниях, которые я не совершал».

Акрог велел Грюнгвару, Ноагу и Зазке взять себя в руки и отправляться в храм Богини Затмения, магическую печать с которого он успел снять. «Лунные родичи свершат свое отмщение», - пообещал он сподвижникам. – «Она найдут эту тварь, возродят ее и заставят прикончить всех без исключения охотников. Акрог клянется в этом именем своего отца».

...Четверо троллей переместились в пустующий храм Богини Затмения, ступили в зал, в центре которого пребывала парящая в воздухе странная черная сфера. Глядя на нее, Акрог зрел рябь в пространстве, подобно тому, как нагретый воздух дрожит над костром. Неведомо, что за магия заключена в сфера, посему вождь покамест решил не касаться ее, а осмотреться в соседних помещениях храма.

В отличные от иных святилищ Священной Печати, скверна Принца Тьмы в этом была особенно сильна; преотвратные отростки, походящие на жирные, источающие зловония щупальца, разрослись в чертоге, где должен был находиться саркофаг, и прорубиться чрез них возможным не представлялось.

У входа в него тролли обнаружили половину некоего медальона хрупкокостных.

Продолжая исследовать храм, зрели Акрог и спутники его призрачные образы двух хрупкокостных. «Хотел бы я дать другой ответ, но нет», - говорил один из них. – «Иногда нам остается лишь быть сильными и продолжать путь. Даже если это кажется предательством по отношению к...» «Прости меня, Вартос», - отвечала его собеседница, в которой тролли узнали иерофанта, Ишару. – «Хотела бы я, чтобы был иной способ». С этими словами она покончила с собеседником, поглощая жизненные энергии того...

Видение исчезло, и Акрог пояснил пораженным спутникам: то, что наблюдали они – не обычное окно во времени. «Обычно окна кажутся... далекими», - попытался облечь в слова свои ощущения вождь. – «Здесь же все было... близко. Как будто эти хрупкокостные действительно здесь находились». «Это так, Грюнгвар даже ощущал их запах», - подтвердил старейшина. – «И иерофант Ишара убила колдуна-хрупкокостного так же, как убила жрицу Хирина». «И она также забрала себе его силу?» - уточнил Акрог. «Похоже, что так», - подтвердил Зазка. – «Должно быть, думала, что, обладая большей силой, сможет контролировать Чадо». «Глупо и бесчестно», - поморщился Грюнгвар. – «Эти хрупкокостные на самом деле заслуживали смерти».

Похоже, наблюдали тролли событие убийства Ишарой верховного жреца храма Богини Затмения, свершенное до того, как отправилась она в храм Хирина, где и нашла свою смерть... Странно, но теперь на каменном полу поблескивала вторая половина медальона – Акрог готов был поклясться, что прежде ее здесь не было! Неужто она... выпала из окна во времени, что ли?..

Две половинки слились воедино, образовав цельный артефакт!.. Акрог и спутники его вернулись в зал с черной сферой. Похоже, магия медальона оказала на оную некое воздействие, ибо воссияла сфера... и преобразилась реальность.

Акрог, Грюнгвар, Зазка и Ноаг остались в том же зале... но ныне казался храм более... величественным. Не было ни плюща, увивающего стены, ни гигантских насекомых, устроивших логовища в темных коридорах... «Мы в прошлом», - констатировал сей факт Грюнгвар. – «Лунные родичи каким-то образом переместились сквозь время – в эпоху, когда жрецы Священной Печати все еще жили здесь». «Но... как?» - выдавил Акрог. – «Чужак утверждал, что живые существа не могут перемещаться через окна во времени». «Зазка тоже так считает», - заявил Зазка. – «Но ведь это не было обычным окном во времени, так?»

«Зазка прав», - подтвердил Грюнгвар. – «Грюнгвар считает, что это чары Богини Затмения – вспомни, вождь, она ведь богиня-хранительница времени. Должно быть, она и создала эту странную сферу. Дар Духов вождя позволил воспользоваться ею так, как делали хрупкокостные. Так, как будто это окно во времени». «Но как?» - все еще не мог взять в толк Акрог. – «Если бы хрупкокостные могли перемещаться во времени, почему не использовали это преимущество в войнах?» «Грюнгвар не знает», - признался старейшина. – «Может, эти чары крайне сложно навести, или же они привязаны к некоему определенному месту. Мы можем никогда не узнать ответ».

Грюнгвар предложил спутникам как можно скорее отыскать в храме голову Принца Тьмы, а после – вернуться в настоящее... если, конечно, это возможно в принципе. Скорее, всего, найденный троллями медальон выступал своеобразным «ключом» к чарам Богини Затмения – и позволял жрецам ее перемещаться сквозь время. Стало быть, Лунным родичам надлежит попробовать отыскать подобный артефакт здесь, в прошлом.

В сию эпоху храм заняли немногочисленные нориты, настроенные к чужакам весьма агрессивно. Разя темных эльфов, тролли исследовали святилище, когда путь им преградила бурная подземная река. Ноаг сокрушил дубиной находящееся поблизости металлическое устройство – «насос», как назвал его Грюнгвар, повидавший подобное в бытность свою рабов хрупкокостных, - и поток заметно иссяк, позволив Лунным родичам пересечь его и достичь отдаленных чертогов храма.

Обнаружили они сад, произрастали в котором – помимо прочих растений – Слезы Мугвы. Удивительно, но, похоже, сдерживали они скверну Фиал Дарг, не позволяя ей распространяться!.. Заметил Зазка в саду и древо, именуемое ‘древним дубом’, способно которое выживать даже в засуху и половодья. Однако требуется ему плодородная почва... посему существование древнего дуба в частности и сада в целом в стенах святилища стало возможным целительной силе Слез Мугвы... Хорошо бы, чтобы магия сих чудесных растений смогла очистить чертог, пребывает в котором саркофаг, от скверны. Но как осуществить подобное, ведь в настоящем магия Слез Мугвы полностью иссякла, и иссохли растения?..

Здесь же, в саду, отыскали тролли медальон – подобный тому, который обрели в настоящем, однако этот был проржавевшим и поблекшим. Тем не менее, магия сего артефакта позволила троллям вернуться в свое время, и ныне получили они способ перемещаться между двумя эпохами. Но что-то изменилось: поскольку насос был разбит в прошлом, бурный поток не протекал ныне через храм, и тролли получили возможность продолжить исследование его и в родную свою эпоху.

В одном из чертогов лицезрели Лунные родичи знакомые призрачные образы иерофанта Ишары и верховного жреца Вартоса. «Что ты делаешь здесь?» - удивлялся Вартос. – «Следующее Обновление...» «...Случится лишь через несколько лун», - отозвалась Ишара. – «Знаю. Нам с тобой нужно кое-что обсудить». Вартос высказал гостье свои соболезнования в связи с гибелью Галии, предложил ей продолжить разговор в его кабинете...

Очевидно, что разговор сей произошел до того, как Ишара убила Вартоса, поглотив его жизненную силу. «И они ведь упоминали Галию, верно?» - задумчиво произнес Зазка. – «Жрица Нетальфа, которая была заключена в магическую сферу. Быть может, то, что с ней случилось, и заставило Ишару...» «Мы это никогда не узнаем, и это неважно», - прервал его Грюнгвар.

Последующие часы тролли провели, исследуя храм как в прошлом, так и в настоящем. Обнаруживая ключи от врат в одной из эпох, они отмыкали ими врата в иной, получая таким образом доступ к новым пределам святилища.

В прошлом проходы к саркофагу ограждали магические барьеры – похоже, именно их «обновляла» каждые несколько лун иерофант. Тем не менее, Зазка изыскал способ проникнуть в чертог, протиснувшись через решетку канализационного отверстия, благо на стоки воздействие сей волшбы не распространялось. Приблизившись к саркофагу, Зазка вынужден был резюмировать, что даже в прошлом тот оплетен зловонными щупальцами...

Вернувшись к остальным, Зазка обратился к Грюнгвару, поинтересовавшись, при себе ли у старейшины Слеза Мугвы – та, которую сорвал он в Юдоли незадолго до произошедшего ритуала Поглощения? «При себе», - подтвердил Грюнгвар. – «Но, если Зазка полагает, что сможет посадить этот цветок у саркофага и скверна его не затронет, он заблуждается. Магическая сила в этом ростке небольшая». «Пока он не вырастет», - осознал Акрог замысел Зазки. – «Зазка хочет посадить Слезу в прошлом, а затем вернуться в настоящее?»

Грюнгвар продолжал настаивать на том, что идея эта изначально обречена. «Не выживет цветок рядом со скверной», - говорил старейшина. – «Да, сад уцелел, потому что Слез были дюжины, а высажены они были еще до распространения скверны... Лишь ритуал Дара Крови мог бы позволить ростку набраться достаточно магической силы, чтобы выжить и противостоять скверне. Подобно тому, как провидцы – Костяные родичи – пролили свою кровь, чтобы призвать Чадо Мугвы. Грюнгвар отдал бы жизнь безо всяких сожалений, но он не сможет пройти к саркофагу из-за этих магических стен, преграждающих путь».

И тогда Зазка заявил: он станет Дарующим Кровь. Он докажет, что является Лунным родичем, и готов на все ради соплеменников. Акрог запретил своему Верному и думать об этом, но Зазка не стал вождя слушать. Метнувшись к решетке, тролль спрыгнул в стоки, и, достигнув чертога, находился в коем саркофаг, посадил подле него росток Слезы Мугвы, который передал ему Грюнгвар... а после вонзил себе нож в живот, окропив растение своей кровью.

Переместившись в настоящее, тролли обнаружили, что скверна оставила храм Богини Затмения. Но каково же было их изумление, когда подле саркофага лицезрели они распластавшегося на каменном полу Зазку – живого! «Падает... Зазка... падает...» - лепетал тролль, когда сородичи приводили его в чувство.

Грюнгвар поспешил исцелить Зазку своими чарами, и тот, придя в себя, с удивлением принялся озираться по сторонам. Похоже, начинание храброго родича увенчалось успехом! Скверна оставила храм, а чудесный сад разросся вновь. «Но почему Зазка все еще здесь?» - недоумевал тролль, уже успевший попрощаться с жизнью, и Грюнгвар предположил: «Грюнгвар думает, что, когда Акрог, Грюнгвар и Ноаг вернулись в настоящее, Зазка вернулся вместе с ними». «Даже если он был далеко от сферы?» - с сомнением вопросил Акрог, и старейшина пожал плечами: «Это – единственное объяснение, в котором есть смысл. Может, настоящее знало, что Лунные родичи в прошлом лишь гости... Сложно сказать. Именно поэтому Зазка все еще жив несмотря на то, что потерял много крови... Слезы спасли его».

«Слезы Мугвы спасли его от смерти?» - удивился Зазка, и Грюнгвар подтвердил: «Да. Если бы он свершил Дар Крови так, как должно, - то умер был в течение дюжины ударов сердца. Но он не умер – вероятно, потому что жизнь в нем поддерживала магия Слез. Мугва спасла его, Зазка». Зазка извинился перед родичами за то, что принял решение самостоятельно... но замысел его сработал, и сейчас это было единственным, что имело значение.

«Один вопрос», - обратился Акрог к своему Верному. – «Зазка все повторял, что он куда-то падает. Что он имел в виду?» «Зазка не знает», - поразмыслив, признался Зазка. – «Он помнит... что-то, но не знает наверняка, что это было».

Лунные родичи обнаружили, что саркофаг пуст!.. Потрясенные, взирали они на оный, гадая, куда могла подеваться голова Фиал Дарг, когда Зазка заявил: он вспомнил, что произошло с его духом, когда покидал тот тело. «Используй Дар Духов, Акрог», - настаивал Зазка. Недоумевая, Акрог послушался Верного, сосредоточился... и зрели тролли возникший близ саркофага призрачный образ Ишары. Последняя вознамерилась вобрать в себя энергии головы Принца Тьмы, но осознала, что в усыпальнице ее нет! «Вартос! Ах ты, сволочь!» - в гневе прокричала она...

Но где же голова на самом деле?.. «Она здесь, но в то же время ее здесь нет», - обратился Зазка к сородичам. – «Зазка не очень сам понимает, но это так. Когда его дух отошел... он увидел иное место. Место между прошлым и будущим – или, точнее, за пределами их». «Поэтому Зазка говорил, что он падает?» - уточнил Акрог, и Зазка кивнул: «Это так. Все казалось таким... как под водой. Как будто весь мир – это океан, и Зазка плывет в нем».

«А как это связано с тем, что Акрог каким-то образом сумел открыть здесь окно во времени?» - поинтересовался вождь. «Все это место – окно во времени», - заявил Зазка. – «Огромное, оно охватывает весь храм. Именно это позволяет буквально всему здесь перемещаться между прошлым и настоящим». «Это разумно», - согласился с выводом Малого Клыка Грюнгвар. – «Сфера – не могущественное заклятие времени, а просто врата».

«То есть... место, которое видел Зазка, где он ощущал падение... было окном во времени?» - Акрог отчаянно пытался осознать услышанное. – «Акрог не уверен, что понимает». «Как и Зазка», - признался тот, - «по крайней мере, не до конца. Но это так: он думает, что его дух проник в окно во времени, когда оставил плоть... Это было что-то вроде... моста между двумя океанами, прошлым и настоящим. В обычных окнах во времени мост так мал, что его невозможно увидеть – он подобен мельчайшей гальке. Но, поскольку это окно во времени охватывает целый храм...»

«Зазка смог пройти по нему», - заключил Акрог. – «Но почему разум Зазки отправился туда? Потому что он... умирал?» «Многие тролли, находившиеся при смерти, но возвращавшиеся к жизни, упоминали о подобном месте», - ответил за Зазку Грюнгвар. – «Может, Река Лунного Света течет в этом мире ‘окна во времени’... Может, Мугва или Хирин ожидают там души усопших». «Может», - отозвался Зазка, не скрывая сомнений. – «Зазка не видел там ни Мугвы, ни Хирина. Было... страшно, честно говоря. Он чувствовал себя потерянным». «Лишь потому, что Мугва еще не нашла его», - заверил сородича Грюнгвар.

«Это все хорошо, но где же голова?» - вернул остальных к насущному вопросу Акрог, и молвил Зазка: «Разве не очевидно? Она прямо здесь, но в мире окна во времени. Верховный жрец этого места спрятал ее там, должно быть, чтобы обезопасить... и даже иерофант не знала об этом. А может, он почувствовал, что она собирается убить его, и тогда оставил голову в мире окна во времени. Они никогда не узнают, и это неважно, Верный. Сейчас важно отыскать способ добраться туда». «Но как?» - озадачился Грюнгвар. – «Они же не могут взять и убить себя?» «Труп верховного жреца», - заявил Акрог. – «Помните, как они увидели, где именно иерофант убила верховного жреца и забрала его силу? Его тело может быть все еще там – и если он сумел спрятать голову Фиал Дарг в мире окна во времени, то, возможно, у него при себе остается ключ к нему».

Тролли переместились в настоящее, вернулись в чертог, где зрели первое видение, обнаружив в помещении давно истлевшее тело верховного жреца. Акрог применил Дар Духов, и лишь тогда подле трупа материализовался прозрачный медальон. Магия сего артефакта позволила Лунным родичам на краткое время достичь плана бытия, связующего прошлое и настоящее, но находящегося за его пределами. Да, голова Фиал Дарг действительно оказалась здесь, и, забрав ее с собою, четверо поспешили покинуть странную ирреальность.

Выступив из портала, Акрог и спутники его с изумлением наблюдали пустующий храм... оставался в котором, похоже, один лишь Чужак. «Мы уже думали, вы никогда не вернетесь!» - воскликнул он, не скрывая облегчения. «О чем он говорит?» - удивился Грюнгвар. – «Нас не было лишь несколько часов». «Несколько часов?» - озадачился маг. – «Вас не было три дня!» «Черная сфера», - осознал Акрог. – «Каждый раз, когда Лунные родичи взывали к ее магии, они... сотрясали время... Но скажи, где наше племя?»

«Помнишь, ты отправил стариков и молодняк на побережье – на луга, потому что скверна Фиал Дарг затронула всю дичь окрест?» - произнес Чужак. – «Каким-то образом о них прознали Сковывающие и охотники. И прямо сейчас они тоже направляются к побережью». «Но... как?» - опешил вождь. – «Ануг сделал все, чтобы сохранить это в тайне». «Не знаю, вождь», - всплеснул руками маг. – «Я правда не знаю».

«Бивни Мугвы!» - отчаялся Акрог. – «Они же не воины, они станут легкой добычей». «Великий Воин Нербок так же думал», - просветил вождя Чужак. – «Поэтому он убедил Ануга и вождя Кабракса выступить к побережью вместе со всеми воинами и отразить натиск». «Это безумие», - выдохнул Акрог. – «Лунных родичей лишь несколько сотен, в то время как Сковывающих и охотников – тысячи! Почему Чужак позволил им уйти?» «Я тоже сперва так им сказал», - отвечал маг, - «на что вождь Кабракс ответил: шансы на твое возвращение слишком малы, поэтому им оставалось либо позволить родичам на берегу умереть, либо умереть, пытаясь их спасти. Не могу винить их за то, что выбрали они последнее».

«Чужак верно говорит, вождь», - обратился Грюнгвар к вождю. – «Если Акрога, Грюнгвара, Зазки и Ноага действительно не было так долго, Кабракс не мог знать, вернутся ли они когда-либо. Поэтому он предположил худшее». «А Нербок?» - спрашивал Акрог у мага. – «Он отправился с ними?» «Да», - подтвердил тот. – «Он был... довольно убедителен. И мне показалось, что он искренне хотел помочь». Грюнгвар пробурчал что-то насчет того, что предателям родичей следует оставаться в цепях, и как бы Анугу и Кабраксу не пришлось пожалеть о проявленном великодушии.

Акрог заявил: им нужно возродить Чадо Зараха, и не мешкая!.. Так, Лунные родичи и Чужак проследовали к саркофагу, поместили голову Фиал Дарг к остальным частям тела. Маг приступил к ритуалу, должному возродить Принца Тьмы... но завершился тот неудачей. Чужак растерянно констатировал, что больше не ощущает ни жизненных энергий, ни магической силы Фиал Дарг – они просто исчезли!..

Тролли с откровенной угрозой воззрились на мага; тот лепетал о том, что изучал это заклинание на протяжении долгих лет и не понимает, как такое могло произойти...

«Он жив», - прозвучал в разумах собравшихся у саркофага глубокий голос. – «Стало быть... вы и есть его спасители?» Ни у кого не оставалась сомнений, что обращается к ним бесплотная сущность Чада Зараха. «Почему не сработали чары Чужака?» - обратился к ней Акрог. – «Они должны были вернуть Чудо к жизни». «Потому что плоть его стала слишком слаба», - пояснил Фиал Дарг. – «В таком состоянии он находился два столетия. Два столетия, разорванный на части... У него был план, но человек, которую он избрал, чтобы она вызволила его, оказалась слишком слаба. Так он и оставался, бежали годы, и связь между членами его все слабела. И теперь, когда части плоти сумели воссоединиться, она оказалась слишком слаба, чтобы удержать его дух. Вот и все».

«Тот человек...» - уточнил Акрог. – «Чадо говорит о иерофанте Ишаре?» «Да, Ишара...» - подтвердил Принц Тьмы. – «Человек была слаба разумом, но сильно телом и магией, и он подумал, что он сумеет удержать его сущность в себе. Она не смогла». «А, то есть Зазка был прав?» - вопросил Зазка. – «Чадо свел хрупкокостных с ума, чтобы они поубивали друг друга?» «Да», - и вновь утвердительный ответ. – «Эти создания Света думают, что их души столь благородны, что не поддадутся искушению. Мягкость, любовь, надежда... там, где есть добродетель, взойдут и семена скверны. Сила непоколебима. Все стремится к росту и выживанию, но лишь сильнейшие повелевают. Это – закон, это – Борьба, это – цикл».

«То есть, Чадо хочет сказать, что его прошлое тело пришло в негодность?» - вопросил Акрог, и молвил Фиал Дарг: «Да. Но он знает о тяготах троллей. Охотники-люди, орки-работорговцы... Чаша весов сейчас – на их стороне». «Значит, Чадо знает, почему его пробудили», - произнес Зазка. «Знает», - согласился Фиал Дарг. – «И он обладает силой как исцелить Гниение крови в жилах умирающих троллей, так и сокрушить хищников, на них охотящихся. Будь у него плоть, он бы так и поступил». «То есть, Чужак правду говорил?» - с надеждой воскликнул Акрог. – «Чадо действительно знает, как очистить кровь Лунных родичей, чтобы они вновь могли производить на свет потомство?» «Конечно», - изрек Принц Тьмы. – «Жизнь и смерть, рост и разложение... все это имеет один и тот же источник. Он может очистить кровь троллей, дабы те вновь стали сильны».

«А что является источником силы Чада?» - заинтересовался Акрог. – «Силы ему дает Зарах так же, как магию Лунным родичам дает Мугва?» «Маленький тролль смел, если сравнивает его породителя и бога, которого не существует», - был ответ. – «Да, его магия исходит от Зараха, но черпает он ее из того же источника, что и все живые существа. Тролли в том числе». «Что это за исток такой?» - озадачился Мугва, и просветил его Чужак: «Вечное Пламя. Источник всей магии». «Темный эльф говорит истину», - молвил Фиал Дарг.

«Чадо утверждает, что Мугва не существует?» - ушам своим не поверил Акрог. – «Она дала Лунным родичам способность разговаривать и творить волшбу, и защищала их на протяжении столетий». «Он так сказал, и это правда», - утверждал Принц Тьмы. – «Хранители и отступники существуют, но Мугва, богиня троллей, - иллюзия». «Чушь», - нахмурился Грюнгвар. – «Вождь Наржак Перворожденный был ее Избранным, поэтому и не старел!» «Это вождь вам сказал?» - в голосе Фиал Дарг слышалась насмешка. – «Ваш вождь был бессмертен, потому что он был Перворожденным – первым представителем вашей расы. Зарах даровал ему бессмертие, и он передал часть его вашему свирепой маленькой Лунной-Крови. Забавно, что он не рассказал вам об этом... Но, с другой стороны, у каждой расы есть своя история о том, почему они избраны и уникальны, поэтому это неудивительно».

Грюнгар пытался возражать, но Акрог жестом велел старейшине замолчать, обратился к бесплотному духу Принца Тьмы: «Если Чадо Зараха знает, зачем Лунные родичи призвали его, значит, оно знает и то, что племя противостоит прямо сейчас Сковывающим и охотникам. Что они могут сделать для того, чтобы восстановить его тело?» «Он благодарен троллям за содеянное, и надеялся, что возможен иной способ», - изрек Фиал Дарг. – «Но, поскольку плоть слаба, его нет. Он должен свершить Ритуал Крови у жилы Вечного Пламени. А для этого духу его необходимо новое вместилище, чтобы добраться в нем до жилы. После вместилище станет проводником, а дух создаст себе новое тело. Вот его предложение. Даруйте ему одно из ваших тел в качестве вместилища и приведите его к жиле Вечного Пламени. Там он восстанет, поможет троллям сокрушить их врагов и очистит их кровь».

«А что такое жила Вечного Пламени?» - обратился Акрог к Чужаку, и попытался растолковать тот: «Это места, где на поверхность просачивается энергия Вечного Пламени. Представь огромное ярчайшее пламя, погребенное под толщей камня – это и есть Вечной Пламя, источник всей магии. Жилы проявляются там, где толща камня тонка, и позволяют магам почерпнуть силу из этого источника. На Эо таких несколько, и чаще всего они находятся там, где Камни Богов ударили в поверхность мира подобно синим кристаллическим кометам. Например, в святыне – Юдоли Мугвы, где вы хоронили своего вождя, или на Красном Лугу.

«И... что же произойдет с этим вместилищем?» - выдавил вождь. «Смерть», - молвил Фиал Дарг, еще раз подтвердив, что иного способа попросту не существует. Грюнгвар вызвался стать вместилищем для сущности Фиал Дарг, но тот возразил: «Ты слаб. Тело иерофанта не смогло удержать в себе его дух, твоя старая плоть не сможет и подавно... То же можно сказать о вожде и о Пожирателе Червей. Удержать дух способно лишь Чадо Перворожденного. Шанс невелик, но он есть».

Акрог ужаснулся: неужто он говорит... о Ноаге?.. Чужак подтвердил – да, Фиал Дарг не врет. Никто из них не способен удержать в себе дух полубога... Но даже если так... может ли Акрог поверить Принцу Тьмы на слово и позволить тому покончить с Малой-Кровью, его братом?.. «У них у всех одинаковый породитель», - напомнил Фиал Дарг Лунным родичам. – «Посему он сдержит свое слово». «Может, породитель действительно один», - произнес Грюнгвар, - «но Зарах не питает любви к троллям. Они всегда были сильнее зеленошкурых, но он позволил тем сделать троллей своими рабами». «Это не так», - возразил Фиал Дарг, - «тролли сами позволили оркам так с собой поступить. Зарах – это борьба, Зарах – это сила... Они действительно ожидали, что он будет благоволить в какой-то одной из сотворенных им рас? Тролли слабы, поэтому и позволили оркам властвовать над собой... Это не имеет никакого отношения к благоволению какой-то из сторон. Поэтому нет – он не испытывает к троллям какой-то злобы, как и Зарах. Если они заключат соглашение, он почтит его».

Зазка выступал категорически против соглашения с Фиал Дарг, Грюнгвар же настаивал, что, если они не принесут в жертву Ноага, Лунные родичи попросту погибнут. Зазка и Грюнгвар принялись пререкаться, ибо были в отчаянии. Ведь Ноаг – последний наследник крови Перворожденного, и, если погибнет он, та будет утрачена, и род троллей ослабеет. Страшный, судьбоносный выбор... и сделал его сам Ноаг.

«Ноаг принимает соглашение с Чадом», - заявил он прежде, чем Акрог успел рот раскрыть. – «Если кровь Ноага спасет племя, так тому и быть». Старший брат пытался возразить, но Ноаг отрицательно покачал головой, напомнив: «Большая-Кровь всегда учил Ноага, что племя важнее крови. Ноаг слушал и запоминал... Все будет хорошо, Большая-Кровь. Ноаг не боится ступить в Реку Лунного Света, потому что в ней он будет плыть с Крамбом и отцом. Ноаг спасет Лунных родичей».

Дух Фиал Дарг заполнил тело Ноага, сообщив встревоженным троллям, что Малая-Кровь ныне мертв – по большей части. «Что значит – по большей части?» - уточнил Грюнгвар. «Его душа все еще здесь, на задворках его разума», - просветил старейшину Фиал Дарг. – «Но она исчезнет, когда Ритуал Крови будет завершен». Принц Тьмы подтвердил, что плоть, им обретенная, продержится до Ритуала Крови, ибо сильна она, и в жилах ее течет кровь Перворожденного.

Зазка продолжал сыпать проклятиями, не в силах уверовать в произошедшее. Как могли они принести в жертву юного, наивного родича?! Чужак осторожно заметил, что сейчас не время задаваться риторическими вопросами: надлежит убедиться в том, что принесенная жертва окажется не впустую. «Он прав», - сокрушенно вздохнул Зазка. – «Остается лишь надеяться на то, что Чадо сдержит данное им слово». «Сдержит», - заверил его Принц Тьмы.

«Быть может...» - неуверенно начал Акрог, - «тела Ноага с духом Чада будет достаточно, чтобы сокрушить охотников? И не нужно будет никакого Ритуала Крови?» «Тролль все еще надеется спасти своего брата, так?» - произнес Фиал Дарг. – «Нет, это вместилище могущественно, но оно – всего лишь тролль... Ему нужно истинное тело, чтобы свершить разрушение, ими искомое. И даже будь иначе... соглашение заключено. И его не разорвать». «Акрог понимает», - скорбно склонил голову вождь. – «И что теперь? Чадо сказал, ему для ритуала нужна жила Вечного Пламени. Они отправятся обратно к Юдоли Мугвы?» «Он это и предлагает», - подтвердил Фиал Дарг.

«Может быть и иной способ», - молвил маг. – «Еще до нашей встречи я искал в джунглях Черного Сердца жилы Вечного Пламени, и обнаружил две, о которых прежде не знал. У одной из них вы уже побывали». «Красный Луг», - подтвердил Акрог. – «А где вторая? Ближе, чем Юдоль Мугвы?» «Не ближе к храму, но ближе к тому месту, где ваше племя противостоит Сковывающим и охотникам», - заявил Чужак. – «Она – на Северном побережье. Если мы свершим Ритуал Крови там, а не в Юдоли Мугвы...» «...То потратим меньше времени на странствия», - заключил Фиал Дарг.

Покинув Храм Священной Печати, пятеро углубились в джунгли. Акрог пребывал в некой апатии, не в силах боле размышлять о сделанном страшном выборе, о возможных последствиях – для него, для племени, для мира... Лишь три мысли оставались в разуме его: достичь побережья, возродить Чадо, спасти племя. Лишь это имело значение.

На рассвете следующего дня донеслись до них далекие звуки сражения. Лунные и Костяные родичи продолжали держаться, но несли тяжелые потери. Ануг поведал прибывшим, что противостоят они большому числу зеленошкурых; охотники же покамест остаются в своем лагере и не показываются – вероятно, ждут, когда тролли достаточно ослабнут, чтобы сокрушить их в последнем натиске. Кроме того, недавно у берега бросил якорь корабль людей – возможно, прибыла подмога к противнику. Как ни посмотри, положение складывалось незавидное... даже отчаянное.

Нербок заверил Акрога, что, оставаясь в клети, о многом подумал, и сейчас будет сражаться за свое племя – до последнего вздоха. Оставив Нербока верховодить охраной лагеря, Акрог повел за собою воинов туда, где лазутчики Ануга обнаружили кристаллическое образование – жилу Вечного Пламени.

Фиал Дарг заявил, что за последние столетия из жилы многие черпали энергию, потому прежде, чем свершить Ритуал Крови, надлежит очистить ее... а для этого ему потребуется помощь темного эльфа. «Что я должен сделать?» - поинтересовался тот, и пояснил Принц Тьмы: «Направляй в жилу магическую энергию, а мы пока прольем кровь. Мало что в этом мире столь могущественно, как свежая кровь... Он создаст связь между жилой и собой, а темный эльф должен будет поддерживать ее. Таким образом каждая капля крови, пролитая в битве, будет притягиваться к жиле – и очистит ее от скверны. И тогда будет свершен Ритуал Крови, и он воспользуется силой этого вместилища, дабы создать для себя новое тело».

В последующие часы Лунные родичи отчаянно противостояли атакующим их зеленошкурым и Охотникам-за-Бивнями; Чужак поддерживал двеомер заклинания, относящегося к демонологии, и у основания кристаллического образования возникло целое озеро крови!.. И когда Фиал Дарг счел очищение жилы свершившимся, он провел Ритуал Крови; сущность его оставила тело Ноага, и тот рухнул наземь. «Большая-Кровь...» - стенал умирающий, пребывая в вящем ужасе. – «Не... отпускай Ноага туда снова. Не отпускай его в те мутные воды. Ноаг умер и увидел Реку Лунного Света, она ужасна... Там вода, и холод, и мертвые, и шепот... там нет ни Крамба, ни отца, просто трупы. Ноаг боится, Ноаг не хочет туда, Ноаг хочет жить».

С этими словами Ноаг скончался... а Лунным родичам предстал Фиал Дарг в новом своем воплощении. Верный данному слову, он обрушился на охотников и орков, десятками сокрушая их... и вскоре все было кончено.

«Это была не битва, а резня», - недовольно заявил Фиал Дарг Акрогу. – «Он надеялся на большее». «Много Лунных родичей погибло», - возразил ему Зазка, и Принц Тьмы лишь отмахнулся: «Такова цена Борьбы. Насладитесь победой и соберите родичей своих у жилы. Он исполнит вторую часть заключенного соглашения – исцелит вашу кровь».

...Вскоре у жилы Вечного Пламени собрались все без исключения выжившие Лунные родичи. Фиал Дарг свершил колдовской ритуал, постановив: «В течение двенадцати лун кровь ваша очистится». «Двенадцати лун?» - вырвалось у Акрога. – «Так долго?» «Гниение отравляло кровь твоих родичей почти шесть десятилетий», - напомнил вождю Фиал Дарг. – «Жизнь не может заменить смерть в одно мгновение, даже с его помощью. Им придется ждать и терпеть. Он исполнил свою часть соглашения. Теперь их пути расходятся». «Откуда им значит, что Чадо не лжет?» - с подозрением вопросил Акрог. «Разве он солгал, когда сказал, что покончит с врагами Лунных родичей?» - осведомился Фиал Дарг. «Чудо убил их, потому что наслаждался этим», - хмыкнул Зазка в ответ. «Меньше, чем надеялся, но да, так и есть», - признал Фиал Дарг. – «Так и должно быть, потому что это – Борьба. Празднество Зараха. Он исполнил соглашение – и больше ничего к этому не добавит. Можете верить или не верить – для него это неважно».

«Но если чары сработают лишь через двенадцать лун, что станет с теми, кто болеет сейчас?» - спрашивал Акрог. – «Они...» «Умрут ли?» - закончил за него Фиал Дарг. – «Зависит от того, сколь они сильны. То же справедливо для ваших чад... когда Гниение исчезнет, некоторые из них обретут силы, иные же – нет. Слабые умирают, сильные выживают... так было прежде, и так будет всегда».

«Акрог хочет еще кое о чем спросить», - произнес вождь. – «Ноаг... Малая-Кровь Акрога. Он сказал, что был мертв, когда Чадо забрал его тело, и что он видел Реку Лунного Света, и та была ужасна. Это... правда?» «...Этого он не знает», - признался Фиал Дарг. «Но он – бог», - настаивал Зазка. – «Он должен знать». «Но не знает», - отрезал Фиал Дарг. – «Может, твой брат лишь грезил, а может, действительно был мертв в то мгновение, и то, что он видел, было истинно. На самом деле лишь Хирин и души усопших ведают, как на самом деле выглядит Река Душ. Те, кому дарован второй шанс, не обладают сими воспоминаниями».

Акрог просил Фиал Дарг и в дальнейшем помогать племени в противостоянии оркам и охотникам, но получил категорический отказ. «Тролли – порождения Зараха, как и Сковывающие», - напомнил вождю Принц Тьмы, - «но он покончил с ними. Почему? Потому что вы, заключив с ним соглашение, были сильнее. Поймите, до тех пор, пока тролли остаются слабыми, на них будут охотиться, их будут порабощать... Такова Борьба. Вы должны сражаться и выживать! Этот мир полон хищников, и даже он, будучи сильным, не защищен от всех их. Почему, думаете, он оказался пленен? Если ваш род жаждет обрести свободу и покой, он должен получить их с помощью силы... В противном случае вы так и останетесь жертвами. Оглянитесь вокруг... сокровищ, которые вы найдете в этом разоренном лагере, хватит, чтобы купить услуги охотников, и те станут работать на вас. Вы прекратите убегать. Соглашение, заключенное с ним, даровало вам время – распорядитесь им мудро: залижите раны, отточите клинки, думайте и готовьтесь. И когда в следующий раз кто-нибудь явится за вашими драгоценными бивнями, вонзите их ему в сердце!»

Акрог поблагодарил Чадо Зараха за дельный совет, поинтересовался, чем собирается заняться то теперь, когда заключенное с Лунными родичам соглашение исполнено. «Займусь тем, чем должен был заниматься последние два столетия», - отвечал Фиал Дарг. – «Верну в мир своего породителя и Нора – Серебряного Ткача. Отступники станут править Эо, а он удостоверится в том, что...»

Закончить Фиал Дарг не успел. Чужак стремительно вобрал в себя энергии Вечного Пламени, после чего использовал их, чтобы исторгнуть сущности Принца Тьмы из плоти и заключить в загодя приготовленном артефакте. Обещав, что непременно расскажет о замысле своем Акрогу, маг отошел в сторону, дабы позволить вождю обратиться к своему племени.

«Лунная-Кровь мертва», - изрек Акрог, и тролли притихли, внемля своему вождю. – «Ноаг отдал жизнь, чтобы Лунные родичи сумели выжить. Однажды Акрог непременно поведает вам эту историю. Он расскажет историю Ноага, и удостовериться в том, что ее запомнят. Но сейчас не время для мрачных дум – ни для Акрога, ни для тех, кто потерял Верных и любимых сегодня. Мрачные думы придут, это так, но не здесь и не сейчас. Да, Лунные родичи сумели одержать верх над охотниками, но им не стоит обманывать себя. Победа стало возможна только потому, что Малая-Кровь и множество Лунных родичей пожертвовали собой. Охотники вернутся – если не хрупкокостные и Сковывающие, так другие... Означает ли это, что Акрог испуган? Нет! Когда явятся эти новые охотники, Лунные родичи боле не будут для них дичью. Они встретят их с острыми клыками, толстой шкурой и гневом племени столь сильным, что даже Зарах содрогнется в страхе!.. Ибо они – Лунные родичи! Один из них стоит трех зеленошкурых, стоит десяти хрупкокостных. Как случилось, что так долго позволяли они себя оставаться жертвами?.. Все эти луны племя бежало, потому что считало себя слабым – но оно здесь, омытое кровью глупцов, посчитавших, что смогут охотиться на него! Зарах благоволить зеленошкурым? Ну и пусть! Лунные родичи выживут, и не потому, что они избранные Мугвы, а потому, что они – воины! Да, охотников убили копья и дубины, но сражение выиграла сила Лунных родичей. Один родич поддерживал другого – именно поэтому они все еще здесь. Многие родичи погибли сегодня, добрые и сильные, и племя ощущает эту потерю – и хоть станем мы горевать, память о них Лунные родичи почтят куда более простым способом. Они выживут. А теперь – идите... залижите свои раны, найдите павших. Вскоре Лунные родичи снова выступят в путь – но на этот раз они создадут лагерь на долгое время. Ради Лунных родичей – и ради Ноага!»

Лунные родичи приветствовали речь своего вождя. Несмотря на понесенные потери, они с надеждой смотрели в будущее. Нербок признал свои ошибки, и Акрог простил его. Ануг бичевал себя за то, что пропустил появление на лугу врагов, но заверил вождя, что знает место в южных землях, подходящее для будущего лагеря. Братья ДеФальшионы решили остаться с племенем, предвкушая, как в новом городе займутся созданием артефактов.

Оставив сородичей, Акрог подошел к ожидающему его поодаль темному эльфу. «Я запечатал сущность Фиал Дарг в Средоточии Душ», - пояснил тот, указав тролля на артефакт. – «Конечно, я не сумел бы сделать это без жили Вечного Пламени... Могущество этого создания просто невероятно!» «Но как Чужак взял да заточил Чадо, если подобное не сумели сделать все жрецы храма?» - удивился Акрог. – «Неужто он такой могущественный?» «В некотором отношении – да», - не стал отпираться маг. – «Но – как я уже сказал – без жилы это было бы невозможно. Нам повезло, что мы отправились обратно к жиле, чтобы исцелить Гниение крови твоих соплеменников. В противном случае все было бы не так радужно».

«То есть, он вплел энергии этой жилы в свое заклинание?» - уточнил Грюнгвар, и подтвердил Чужак: «Да. Но не думай, направлять Вечное Пламя чрезвычайно опасно. Я – один из немногих магов в Эо, которые научились использовать его, но даже я могу почерпнуть лишь толику его энергии».

«А это... Средоточие Душ», - Акрог указал на поблескивающее зеркало. – «Оно каким-то образом пленяет души и удерживает их?» «Да, это так», - молвил темный эльф. – «Но мы все еще выясняем, каким образом это происходит. Мы знаем лишь то, что артефакт способен вырвать душу смертного создания из тела и удержать в себе. Некогда темная эльфийка из Североземья воспользовалась Средоточием Душ, дабы впустить в мир одно создание... Но это долгая история».

Зазка поинтересовался у мага: если кристалл в Юдоли Мугвы – жила Вечного Пламени, значит, Юдоль к Мугве действительно не имеет отношения, и – как и говорил Фиал Дарг – их богини не существует? «Даже если она и существует, то не может физически воздействовать на мир – так, как способны хранители и отступники», - отвечал ему Чужак. «Бог, не обладающий силой, не бог вовсе!» - заключил Акрог. «О, я бы так не сказал», - возразил ему маг. – «Идеи, идеалы и надежды не могут сокрушать стены, но смертные, которые веруют, определенно на это способны. В вере кроются свои опасности, но, думаю, буду прав, если скажу, что вера провела Лунных и Костяных родичей в места, которые те никогда не стали бы исследовать по своей воле».

«Нет, Грюнгвар в это не верит!» - заявил старейшина. – «Откуда Чужаку знать, существует Мугва или нет? Откуда ему знать, что жила – не ее кровь, ведь тролли верят в это?.. Не верь в эту чушь, вождь. То, что хранители и ренегаты ходят туда-сюда и скалятся, не означает, что Мугвы нет. Вспомни Богиню Затмения, Тиару – даже Чужак не знал о ее существовании, а она оказалась могущественные остальных хранителей». «Следуя этой логике, я могу придумать бога прямо сейчас и утверждать, что он существует, лишь потому что ты не можешь доказать обратное», - усмехнулся темный эльф. «Мугва была с троллями на протяжении столетий», - не сдавался Грюнгвар. – «А даже если и нет, не нужно видеть корни древа воочию, чтобы знать, что они там, в земле. Слова Чужака – обычное неведение хрупкокостных: они видят перед собой Вечное Пламя, и думают, что понимают его природу своими мозгами лишь потому, что достаточно долго смотрели на него. Вождь не должен позволить этой чуши поколебать его веру – видения, которые зрели Наржак и старейшины, должны что-то означать! Мугва существует, и прямо сейчас она направляет Ноага через Реку Лунного Света». «Ну да, когда Ноаг очнулся, это так и звучало», - съязвил Зазка. «Он грезил», - нашелся Грюнгвар. – «Чадо сам так сказал: Малая-Луна не мертв, просто спит».

«Теперь Чужак скажет Акрогу всю правду», - потребовал вождь. – «Кто он и зачем пришел сюда? Чего добивался? Пленить Чадо в этой... штуке?» «Именно», - молвил маг. – «Вы никогда не слышали о Круге?.. Скажем это, это – объединение могущественных шаманов в Североземье, как из народов Света, так и Тьмы. С тех самых пор как капрал Тахар из Североземья обнаружил Вечное Пламя, Круг посвятил себя его изучению. Я – один из этих этих шаманов. Маг Круга, так нас называют миряне». «Народы Света и Тьмы?» - недоверчиво переспросил Акрог. – «То есть, создания Зараха и Нора заключили союз с созданиями хранителей?» «Некоторые – да, и это крайне ограниченный союз», - пояснил вождю маг. – «Но это долгая история, а времени у нас не так много».

«И Круг направил Чужака на поиски Чада Зараха?» - пытался сложить осколки в цельную картину Акрог. «Все несколько сложнее, но да, я явился сюда, чтобы проверить слухи о плененном Фиал Дарг», - молвил хрупкокостный. – «Я узнал, что слухи имеют под собой основу, но понял, что сам не смогу снять магические печати с порталов. И здесь свою роль сыграл ты, Акрог, вождь Лунных родичей». «...Он утверждает, что знал о Даре Духов?» - удивился Акрог. «Да, я слышал об этом», - подтвердил Чужак. – «Я слышал о представителях многих рас, обладающих подобных даром, но в землях Ургата ты был единственным».

«Значит, Чужак уже побывал в храме еще до прихода туда Лунных родичей?» - процедил Акрог. «Да», - признал маг. – «Но вынужден был слукавить, учитывая, с каким подозрением относился ко мне ваш Великий Воин». «И он был полностью прав», - не удержался Грюнгвар. «Значит, Чужак знал про ‘темные отголоски’», - сделал очевидный ныне вывод Акрог. «Скажем так: у меня была теория, и вы подтвердили ее», - отвечал Чужак. – «Я ведь не лгал вам, вождь Акрог. Я не утверждаю, что выживание твоего племени было для меня первым приоритетом, но я не собирался предавать вас. Я действительно хотел, чтобы воскрешение произошло – ради ваших интересов и моих собственных. Вот только я не ожидал, что события примут такой оборот».

«И что мешает Лунным родичам прикончить Чужака здесь и сейчас?» - разозлился Акрог. – «Он использовал Лунных родичей!» «А вы что, приняли мою помощь по доброте душевной?» - парировал маг Круга. – «Не обманывай себя, вождь Акрог, все мы на первое место ставим собственные нужды. Иногда, чтобы придать им подобие добродетели, мы кричим о героях и о чести, но на самом деле все мы эгоисты. Мы прошли долгий путь вместе, вождь... Давай же расстанемся по-хорошему».

Чужак пожелал Лунным родичам всего доброго, посоветовав им построить лагерь в южных землях Ургата, ибо болота станут для него защитой. Тролли простились с Чужаком... когда поинтересовался Грюнгвар, каково же имя того. «Райт Скаддар», - представился маг... и с этими словами бесследно исчез...

Зазка отказался вернуться к соплеменникам. Жертва Ноага стала для него тяжелым потрясением, и тролль хотел остаться один – по крайней мере, на какое-то время.

...Лунные родичи достигли южных равнин, где начали строить свой лагерь. Десяток шатров... затем – пятьдесят... затем – сотня... Да, как и предвидел Акрог, появлялись и новые охотники, и новые работорговцы. Большинство из них, ведая о резне, учиненной Фиал Дарг на Северном побережье, обходило Луных родичей стороной. Нападали немногие, и с каждой отраженной атакой племя становилось сильнее.

Поселение Лунных родичей получило название – Нагнаг.

Вождь Акрог на протяжении долгих лет верховодил Лунными родичами, и Грюнгвар всегда был рядом с ним: сперва как советник, затем как Верный... до тех пор, пока Мугва не провела его в Реку Лунного Света.

Доподлинно неведомо, что стало с Зазкой Малым Клыком. Некоторые Глаза утверждали, что его убили охотники, иные говорили, что он живет отшельником в топях, а некоторые божились, что видели его подле лагеря, и он тайно встречался с Акрогом!

Акрог продолжал задаваться вопросом: сделал ли он в тот судьбоносный день верный выбор? Да, не будь жертвы Ноага Лунной-Крови, не было бы сейчас ни Лунных родичей, ни Нагнага. Но так же верно, что со смертью Ноага кровь Перворожденного тролля навсегда исчезла из Эо...

Да, некоторые решения оставляют незаживаемые шрамы на сердце, и неважно, сколь благими были намерения.

Ибо таков удел вождя.

Глава 4. Битва за Эо

История, изложенная ниже, произошла спустя столетие после становления могущественного Круга, и повествует она о возвышении юного ученика чародея, обретшего могущество Вечного Пламени.

В тот день маг получил письмо от своего наставника; тот сообщал, что нашел способ коснуться эссенции Вечного Пламени, и велел бывшему ученику незамедлительно прибыть в его башню. Помимо короткой заметки, в конверте находилась небольшая свирель с вырезанной на ней символом чародея. Похоже, последний страшился того, что исследования его привлекут к себе внимание Круга – конклава самых могущественных заклинателей в Эо. Конечно же, ученик сразу же выступил в путь к Золотым Полям – благодатной долине в сердце Верхнеземья, кою избрал своим обиталищем его наставник.

Похоже, в башне произошло жестокое сражение; землю у входа устилали мертвые тела как демонов, так и магических конструктов – защитников башни. Маг сжал в руках свирель, вспоминая о времени, проведенном здесь в ученичестве, и страшась за своего наставника. Неожиданно флейта ожила, излилась из нее тихая мелодия, являя взору юноши призрачные фигуры, сошедшиеся в противостоянии. Похоже, то было недавним сражением за башню!..

Наблюдая за манифестацией оного, маг исполнился надежды, ибо силы, находящиеся под началом наставника его, обратили противников в бегство... Но затем в башню ступила фигура, облаченная в ризу, сделала ленивый жест рукой, и защитники твердыни обратились в прах, коий тут же унес ветер. Фигура же направилась было к ступеням, но резко обернулась, воздела руку... и иллюзорная магий свирели развеялась. Что это означало?.. Произнес ли сей таинственный чародей некое заклятие, не допускающее слежки за ним?..

Как бы то ни было, в настоящее время башня пустовала, и маг с опаской начал подниматься по ступеням. Он был уверен, что рано или поздно обретет секреты своего наставника, сокрытые в сих стенах. Как бы то ни было, похоже, башня теперь принадлежала ему, и следовало начать обживаться.

Однако магу сразу же бросилось в глаза, что башня успела подвергнуться разграблению: исчезли и золотой канделябр, и мягкие ковры. Следы указывали на то, что здесь успели побывать гоблины, лагерь которых был разбит неподалеку.

Добравшись до лагеря гоблинов, маг и небольшое воинов созданий, находящихся под его началом, лицезрели, что делят те награбленное в башне. Заметив чужаков, гоблины выхватили оружие; маг продемонстрировал им свое искусство, и гоблины отступили, испуганные. Один из них обратился к чародею, молвив: «Мы знаем тебя! Ты ведь – прежний ученик хозяина, да? Мы служили хозяину-чародею. Но пришли ризы и забрали его. Теперь мы тебе служим? Мы голодны!»

Маг обещал регулярно кормить гоблинов, если те станут верно служить ему. Но попросил подробнее рассказать ему о помянутых «ризам». «Большие люди в ризах!» - наперебой завопили гоблины. – «Они владели страшной магией. Мы спрятались, дождались, когда битва закончилась. Затем мы вернулись, и... спасли имущество хозяина. И мы принесли все вещи сюда! Верные, верные гоблины!» Они осклабились, довольные своей находчивостью.

Вздохнув, маг не стал ловить гоблинов на лжи, подтвердив, что принимает их на службу. Радостно загомонив, создания бегом бросились в направлении башни.

Вернувшись в оную, маг долго бродил по знакомым покоям, вспоминая свое ученичество, прошедшее в сих стенах. Очевидно, что некто скрупулезно обыскал чертоги после того, как гоблины растащили все ценности. Заклинательный чертог наставника был опустошен, в большинстве иных чертогов царил полный бардак. Тот, кто это сделал, не оставил неперевернутым ни одного камня.

Под лежащим на полу книжным шкафом маг отыскал старый гримуар своего наставника. С благоговением открыл он сей фолиант; многие из страниц были вырваны, а на оставшихся виднелись нечитаемые записи. Наставник всегда весьма ревностно относился к своим тайнам, посему знания записывал шифром, ведомым лишь ему самому. Тем не менее, маг сознавал, что эта библиотека – настоящая сокровищница колдовских знаний. И вся она – в его распоряжении!..

Посему чародей приступил к расшифровке записей наставника, восстанавливая магические формулы, проводя собственные изыскания...

Задавался он множеством вопросов: какими станут его следующие шаги? Нападение на башню означало, что его наставник сумел открыть какие-то тайны Вечного Пламени, которые Круг так ревностно оберегает. Он может восстановить содержимое гримуара наставника, но отстроить необходимо и саму башню. А если за исчезновением наставника действительно стоит Круг, рано или поздно организация сия придет и за ним.

Насколько было известно чародею, состояли в круге самые могущественные маги Эо. Предположительно, защищают они всех индивидов, практикующих магию, и развивают магическое искусство в сем мире. Но также они – единственные из ныне живущих созданий, кто смог овладеть Вечным Пламенем, обнаружив недавно ключ к его могуществу на далеком континенте Ксу. И сейчас они пресекают попытки других почерпнуть силу Вечного Пламени, утверждая, что оно слишком опасно для непосвященных.

Осмотрев лабораторию наставника, маг пришел к заключению, что и отсюда было вынесено буквально все. Но определенно это сделали не гоблины. Маг обнаружил следы от колес телеги, ведущие к небольшой деревушке. Неужто и селяне поспешили разграбить башню, лишившуюся хозяина?..

И маг отправился в деревушку, жители которой встретили его откровенно враждебно. Матери укрывали детей в домах, мужчины брали в руки колья и инструменты. Здоровенный мужлан выкрикнул: «Тебе здесь нечего делать!» Маг заверил селян, что не причинит им вреда, и один из стариков, поколебавшись, признался: «Мы боялись, что ты наложишь на нас свои чары. Ученик старого чародея думал, что его будут преследовать и пытаться вернуть вещи, которые он получил от своего наставника. А мы хотели продать их в городе и купить одежду для наших детей!»

«Что ж, давайте торговать!» - предложил маг, и старейшина зычно обратился к селянам: «Маг здесь, чтобы торговать!» Осознав, что это не уловка, селяне расслабились, и чародей выкупил у них ингредиенты, столь необходимые для работы в его алхимической лаборатории.

Покидая деревню, маг размышлял об ином ученике, помянутом стариком. Возможно, тот сможет пролить свет на судьбу их общего наставника...

...Теперь, когда маг обжился в башне своего наставника, он приступил к поискам источника Вечного Пламени, которое – судя по всему – должен был находиться где-то неподалеку. Маг скрупулезно изучал означившиеся в башне записи, надеясь обнаружить в них намек на местонахождение источника. Наконец, поиски увенчались успехом – источник был действительно близок, в дне пути, не более.

Однако ни один смертный не способен коснуться Вечного Пламени, ибо будет поглощен им. Лишь недавно Круг сумел обрести власть над сим первоначалом, но тайны свои он хранил свято. Но помнил маг, как его наставник некогда упоминал о своей теории, основанной на использовании магического проводника. Суть ее заключалась в следующем: надлежит призвать некое магическое создание, направить то в источник Вечного Пламени. Да, создание будет поглощено им, но, если маг продолжит – несмотря на это – поддерживать с ним связь, то сумеет вобрать в себя толику энергий Вечного Пламени.

Посему маг призвал блуждающий огонек – эфирное создание, которое собратья по цеху частенько использовали в качестве посланников или лазутчиков. Он направил огонек к разлому, где на поверхность вырывалась эссенция Вечного Пламени – и действительно, сумел почерпнуть толику могущества оного.

Помимо изучения Вечного Пламени, занимался новый хозяин башни и повседневными делами. Налаживал отношения с местными обитателями, отправлял наемников торговать в близлежащие городки, а также решать проблемы жителей оных в обмен на столь необходимые ему ресурсы. Так, начал чародей вести дела с жителями соседнего Лирайна, коим досаждали гигантские насекомые, заполонившие плодородные поля; задачей сей наемники хозяина башни занялись незамедлительно...

Сам же маг, оставаясь в башне, продолжал магические изыскания, восстанавливая формулы заклинаний в гримуаре наставника. Могущество его все возрастало...

Замечал он фигуры, облаченные в плащи с капюшонами, скрывающими лица, кои издали наблюдали за башней. Неужто это лазутчики Круга? Сознавая опасность, которой подвергается, маг не преминул нанять охранников, которых примкнули к магическим созданиям, остающимся в башне. Если враг решит нанести удар, уготован ему будет достойный прием...

Однажды ночью в дверь башни яростно застучали. Маг выглянул в окно, лицезрел у входа фигуру, облаченную в ризу. «Открывай быстрее, во имя нашего наставника!» - выкрикнул незнакомец. – «Они преследуют меня!» Маг впустил человека внутрь, запер за ним дверь, и незнакомец устало вздохнул: «Надеюсь, они не нашли мой след, или все будет потеряно!» Маг лишь сейчас рассмотрел гостя: тот оказался старше, чем он полагал, и борода его уже начинала седеть. «О, где же мои манеры?» - спохватился незнакомец. – «Я знаю, кто ты, - наш наставник весьма высоко о тебе отзывался. Но ты, вероятно, гадаешь, кто я такой. Я – Фолриан Айронбенд. Прежде я обучался у нашего наставника, осваивая магию земли. Вот доказательство того, что мы работали вместе!» Он передал магу несколько страниц, содержащих записи о работе с различными видами руды и металлов; комментарии на них были сделаны почерком наставника, который маг узнал сразу.

«Что же произошло с наставником?» - осведомился маг, и отвечал Фолриан: «О, это та еще история! Как ты, несомненно, знаешь, наш наставник был одержим мыслью обретения контроля над Вечным Пламенем. Искусство это было утрачено давным-давно наряду с цивилизацией творцов, но несколько лет назад он совершил прорыв в этом направлении! Он сумел заключить толику потока Вечного Пламени в магическую призму, что позволило ему обрести мощь этого первоначала и приступить к исследованиям его. Это был долгий и опасный процесс, но в итоге он преуспел. Начав успешно брать под контроль эссенцию Вечного Пламени, он обрел еще большие амбиции! И разработал еще больших размеров призму, которую возможно установить на его башне, дабы направлять энергии Вечного Пламени в особый чертог, откуда бы он брал необходимое их количество. Как по мне, гениально! Ничего подобного прежде не практиковалось!»

«Но здесь нет подобного чертога», - заметил маг. «Потому что ему не представился шанс его построить!» - пояснил Фолриан. – «Посланник из Круга пришел, чтобы предупредить его, но он не внял сим словам. Он был так близок к очередному прорыву! Посему Круг поставил ему ультиматум. Прекрасно зная, что маги помешают ему, он передал мне страницы с записями об исследованиях и отослал прочь. Когда они явились, я находился неподалеку от башни... И, со стыдом признаюсь, я бежал. Наставник велел мне уходить, сказав, что записи имеют большую цену, чем его жизнь. И все же я бежал в панике. Договорился с местными селянами, и они вывезли меня отсюда в фургоне... Я никогда больше не видел нашего наставника. Но... когда узнал, что кто-то отстраивает его башню, преисполнился любопытства. Я спрятался в деревушке гоблинов неподалеку. Но Круг заметил меня и потребовал, чтобы я отдал записи наставника. И я... сделал это, страшась за свою жизнь!» «Где это было?» - вопросил маг, и отозвался Фолриан: «В дне пути отсюда. Неподалеку находится башня, которую силы Круга использовали в качестве своего оплота. Уверен, именно туда они забрали страницы с записями наставника».

Фолриан молил мага о помощи, и тот согласился предоставить ее. Наскоро был организован отряд, состоящий из наемников, монстров и магических созданий, направлен к оплоту миньонов Круга. Перебив последних, маг и слуги его обнаружили в одном из чертогов твердыни записи, в которых опивался способ направлять энергии Вечного Пламени, используя башню в качестве фокуса. Покамест маг понимал далеко не все из изложенной теории, но сознавал ее потенциал. Конечно, Круг желал остановить наставника, ведь видел в нем угрозу своей власти!

Вернувшись в башню, маг продолжил изыскания, и вскоре сумел разработать заклинание левитации, способное поднимать в воздух его обитель и перемещать ее в иные земли! Теперь он может заняться поисками иных источников Вечного Пламени в землях Фиары и черпать энергии его, используя башню в качестве проводника. Да, открываются пред ним поистине неограниченные возможности... если, конечно, Круг не пресечет деятельность его на корню.

Маг продолжал изучение гримуара наставника; часть страниц была вырвана из книги. Непонятно, сделал ли это наставник или же кто-то другой. Однако, присмотревшись к переплету, заметил маг надпись, сделанную донельзя маленькими буковками, описывающую места, находящиеся в непосредственной близости от башни. Стало быть, именно там наставник сокрыл вырванные страницы с заклинаниями, которые не должны были попасть в чужие руки.

Вскоре страницы были найдены, и чародей вернулся к своим исследованиям... когда лазутчики донесли ему о том, что замечены в Верхнеземье последователи Андергаста. Последние странствовали по землям Фиары в поисках знаний, кои немедленно предоставляли магу Круга. Поговаривали, что не брезгуют сии индивиды использовать в своих устремлениях и грубую силу...

Обнаружив наиболее мощный источник Вечного Огня в землях Фиары, маг направил к нему башню. Некие чародеи, собравшиеся у разлома в земле и пытавшиеся проводить ритуал, были безжалостно перебиты его миньонами. Наверняка бедолаги надеялись заполучить источник для себя, ибо на ризах их были вышиты символы Круга. Маг сознавал: убийство сих чародеев не останется для него безнаказанным, но сейчас ему было все равно. Источник взывал к нему, и маг придумался: возможно, если он проследит за потоком Вечного Пламени, уходящем в земные недра, то определит иные точки, в которых эссенция касается поверхности?..

Обретенная власть над Вечным Пламенем позволила магу коснуться сей эссенции разумом. На мгновение показалось ему, что способен осязать он все тварное... Но длилось то лишь краткий миг, а после маг лихорадочно записывал все, что предстало его внутреннему взору, дабы не забыть ни одной детали. Чувство единения с миром не отпускало; маг жаждал вновь испытать его!.. Но здравый смысл возобладал: наверняка ощутили свершенное им и иные – те, кто имел власть над Вечным Пламенем. Противостояние Кругу неизбежно – противостояние, в котором он может погибнуть... несмотря на все то могущество, кое обрел за последние месяцы. Как же избежать судьбы наставника?

Маг сознавал, что входящие в Круг чародеи уважают друг друга как равных. Стало быть, надо доказать, что и он такой же – а для этого необходимо примкнуть к Кругу. Посему маг отправил входящим в Круг чародеям письмо, испрашивая о возможности примкнуть к ним. Даже если он получит отказ, по крайней мере обретет дополнительное время, которое посвятит изысканиям.

Маг направил башню к следующему источнику Вечного Пламени, местонахождение которого было ему открыто. Но, приблизившись к разлому, зрел он пламенный круг, вспыхнувший в небесах. «Держись подальше от Вечного Пламени!» - прогремели голоса в разуме его. – «Его тайны – не для таких, как ты, непосвященных! Мы предупредили тебя, и больше предупреждений не будет!» «Попробуйте остановить меня!» - запальчиво выкрикнул маг в ответ. – «Ваш гнев мне не страшен!»

Прошло несколько недель... когда к башне приблизился небольшой отряд под стягом одного из магов Круга. Изображены на стяге были две фигуры – черная и белая, сражающиеся за флаг, на котором – опять – изображения фигур повторялось, и так далее, до бесконечности.

Маг выступил из врат башни; отряд остановился чуть поодаль, и возникло пред ним призрачное изображение чародея. «Приветствую», - буднично изрек тот. – «А – Андергаст, но в Круге я известен как ‘Ткач’. И мне прекрасно известно о том, кто ты... Поскольку ты – ученый, как и я, мы можем организовать взаимовыгодное сотрудничество. Иные члены Круга, возможно, и не в восторге от твоих исследований, но для меня знание ценно само по себе. Я могу время от времени бросать взгляд на достигнутое тобой. И мне бы хотелось, чтобы ты не мешал моим трудам здесь, на Фиаре».

С этими словами фигура исчезла, и отряд отправился восвояси...

...Вскоре навестил мага Гор – единственный в Круге, принадлежащий к расе орков; сопровождали мастера преображения множество свирепых бестий. «Ты идешь по опасному пути, маленький маг», - прорычал Гор. – «Лучше держись подальше. Мои звери всегда голодны, и я не откажу им в небольшой закуске. Я наблюдаю за твоими деяниями и чувствую огонь твоих амбиций. Ты не первый, кого поглощает этот огонь. Сойти с пути твоего наставника, или же разделишь его судьбу». «Ты знаешь, как он погиб?» - вопросил маг, и отозвался Гор: «Знаю лишь, что гибель его была мучительна...» С этими словами Гор и звери его скрылись в лесах...

Минуло еще несколько недель, когда мага навестила жизнерадостная гнома, Ингрид, заявив: «Я нашла магический артефакт, который может тебя заинтересовать!» С этими словами она положила на стол перед магом лист пергамента и отступила на шаг, весьма довольная собой. «Что это, Ингрид?» - холодно осведомился маг, и пояснила гнома: «Это, дорогой мой маг, ключ! Он влечет владельца к определенному месту, ибо хочет лишь одного: воссоединиться с замком. Я владела им какое-то время и ощущаю эту тягу. Но, увы, меня ограбили в таверне. Я хочу вернуть артефакт и узнать, что именно он открывает! Он шептал мне о древней и могущественной магии. Подозреваю, что речь идет о волшбе творцов».

Так, Ингрид Огненный Мед примкнула к магу, и наряду с ним устремилась к придорожной таверне, находящейся в нескольких милях от башни, в поисках зловредного вора. Связной Ингрид поведал ей, что вора зовут Гарам; некоторое время назад он заходил в таверну купил немного еды и снова ушел.

Выступив по следам вора, путники достигли небольшого орочьего лагеря. Похоже, бедолага угодил в лапы орков-работорговцев и теперь брошен в яму, откуда отчаянно – и безуспешно пытается выбраться. Маг договорился с орками о том, чтобы выкупить пленника, но, обретя голову, тот со всех ног бросился прочь, даже не поблагодарив своих избавителей.

Следы Гарама привели мага, Ингрид и воинов, входящих в их отряд, к горам. На скалах каньона, через который следовали они, виднелись магические глифы. Гарам лежал у каменной плиты; его ожерелье было помещено в углубление на оной, а две каменные статуи, возведенные по обе стороны от плиты, взирали на Гарама безжизненными глазами. Очевидно, что зрят маг и спутники его руины творцов! Гарам не двигался; он был мертв.

Следующие несколько час маг изучал и переводил магические глифы, и выяснил, что каменная плита – дверь в храм, и статуям необходима энергия, дабы привести в действие отпирающий ее механизм. Посему маг направил в статуи магические энергии, и те отступили, вонзили копья в землю, а каменная плита отошла в сторону, являя взорам вход в святилище творцов.

Ингрид бесстрашно проследовала внутрь, и, остановившись у алтаря, покоился на котором изысканный топор, выдохнула в восхищении: «Так вот что взывало ко мне! Он прекрасен!» Гнома благодарила мага за то, что сопровождал тот ее, заверила, что отныне будет преданно служить ему, помогая во всех начинаниях.

...Вскоре маг получил ответ на свое письмо, отправленное Кругу. Приняв его из рук посланника, прочел он: «Уважаемый практик магических искусств. Мы получили твою просьбу о включении в Круг и на протяжении длительного времени обсуждали ее. Мы внимательно наблюдали за обретением тобой все большего могущества, и хотим отдельно отметить твой неоспоримый талант в нашем общем ремесле. Однако среди нас есть те, кто противится твоему включению в Круг, утверждая, что действия твои опасны, а притязания – беспочвенны, ибо никто из народов Эо не назвал тебя своим представителем. Но также среди нас у тебя есть и друзья, которые хотели бы видеть, как умения твои совершенствуются. Посему на данный момент мы не смогли прийти к консенсусу и предлагаем тебе следующее: докажи, что достоин позиции в Круге, и мы даруем ее».

К письму прилагался список задач, входили в которое как изучение новых заклинаний, так и расширение владений, и обретение и обучение новых учеников. В уголке листа заметил маг небольшую приписку: «Я знаю, ты справишься. Не позволяй этим заносчивым особам остановить тебя! Ианна».

...Собрав внушительных размеров отряд, маг бросил его в атаку на башню Гора, возведенную в сопредельных землях. Что ж, Круг хочет получить доказательства его силы? Получит, непременно!

Сокрушив монстров, находящихся в башне, воины чародея возликовали. «Ты оказался сильнее и смелее, чем я полагал», - прозвучал бесплотный глас Гора, обращенный к магу. – «Признаю твое упорство. Я сообщу Кругу, что ты – достойный противник». «То есть, это было испытание?» - удивился маг, и отвечал Гор: «В какой-то мере. Я хотел увидеть, есть ли в тебе то, что позволит стать одним из нас. И теперь вижу, что есть, маленький маг. Ты доказал это, одолев моих слуг и захватив одну из моих башен».

...И вновь навестила мага в башне его процессия под стягом, изображено на котором было пламя, поглощающее само себя. Магу предстал призрачный образ чародея, бросил который презрительно: «Тебе не помешает осознавать пределы своих сил, новичок. Я – Урам, один из старейших членов Круга магов. У нас нет времени на игры и жалкие дрязги – в грядущие дни предстоит немало серьезной работы. Посему за тобой мы продолжим весьма пристально наблюдать». Образ исчез, и процессия устремилась прочь.

Слава мага в Верхнеземье все возрастала, и даже в Семи Твердынях привечали его. Воинство мага увеличивалось, ибо помогал он власть имущим решать их проблемы, и оплачивали те услуги своего благодетеля весьма щедро. Так, очищение Темной Долины от воспрявшей нежити, а сопредельных лесов – от расплодившихся гигантских пауков - принесло магу признательность со стороны короля Семи Твердынь.

Маг и его сподвижники посещали иные города Фиары, устанавливая торговые отношения с их обитателями. Так, упрочили они отношения с Аллувианом, основанным эльфами и людьми, и Урам Гором – подгорной вотчиной гномов. Заключили союз и с небольшим кланом орков, основавшим поселение Оргаш в западных пределах Фиары и противостоящих культу Нового Праведного Света.

Маг продолжал изыскания на основе наработок наставника, и ныне путь его лежал к Магнитным Копям, где надеялся он обрести один из кристаллов, дабы наделить его магическими энергиями и использовать в качестве проводника оных. Вот только чары Хирина не позволяли живым созданиям приблизиться к сему кратеру. Однако дошли до мага слухи об одном некроманте, тени, призванные которым, сумели каким-то образом вынести кристалл из кратера.

Отправившись к обиталищу некроманта, маг и миньоны того перебили защитников оного. Обретенный кристалл маг доставил в свою башню, немедленно приступив к обращению артефакт в проводник эссенции Вечного Пламени.

Успехи мага вызывали все большее раздражение у чародеев Круга, и те сочли своим долгом предупредить выскочку – тому следует быть донельзя внимательным и осторожным, дабы пути их однажды не пересеклись...

И, когда требования, изложенные чародеями Круга в приснопамятном письме, были выполнены магом, прибыл к тому посланник, постановив, что господа посчитали претендента достойным примкнуть к ним, посему откроют портал в Муландир. Действительно, в непосредственной близости от башни возник портал... но выступил из него внушительный отряд, ведомый титаническим созданием.

Маг опешил. Что это?! Последнее испытание? Ловушка? Или что-то в Круге продолжает противиться его принятию?..

На равнине пред башней возник Урама, возвестив: «Ты – глупец, маг! Ты не готов примкнуть к Кругу! Ты слишком доверился ‘героям’, пребывающим под твоим началом. И, если они подведут тебя, у тебя не останется ничего! Единственная настоящая сила – орда, готовая умереть за тебя!»

Понимал маг: он столь далеко зашел, что просто не имеет права на поражение. Миньоны его сокрушили армию противника наряду с возглавлявшим ее титаном. Портал, ведущий в Муландир, оставался открыт. Маг созерцал его, размышляя. Он и не мыслил, что жизнь его так резко изменится, когда несколько месяцев назад получил письмо от своего наставника. Свирель его он всегда носил с тобой, на поясе.

Маг проследовал в портал. Да, он был приглашен в Круг. Не все члены сей фракции встретили его с распростертыми объятиями. Некоторые отнеслись к нему с откровенной неприязнью. Но никто не отрицал тот факт, что маг действительно достоин быть среди них.

Такова история последнего, тринадцатого мага Круга, - Мастера Свирели.

  1  2  3  4  5