1. Грехи

Пролог

Солнце клонилось к закату. Со стороны океана тянуло прохладой. От поднимающихся над потрескивающими дровами языков пламени растекалось тепло. И каждый из нас неотрывно следил за их причудливым танцем.

Никто из моих спутников не шелохнулся, когда я встал. Никто не обернулся, не спросил, куда я иду.

Коснувшись ее плеча, я отошел от костра. Взобрался по угловатым камням на вершину холма, у подножья которого мы разбили лагерь. Присел на ступени замшелых развалин башни.

Мимо проплыл крошечный голубоватый шарик, оставляя за собой дымчатый светящийся след. На мгновение он коснулся моей руки, и я счел это вполне подходящим знаком.

- У меня... - голос внезапно сделался глухим и хриплым, в горле запершило, и я прокашлялся. - У меня нет времени, чтобы записать свой рассказ. Да, по правде, нет и желания. Но завтра, быть может, я навсегда исчезну из этого мира. И потому хочу, чтобы вы услышали мою историю. Я не знаю - слышите ли вы меня. Не знаю, сможете ли поведать кому-то то, что я расскажу. И все же, послушайте мою историю...

Смущенно кашлянув, я бросил взгляд вниз. Никто из моих спутников, сидящих возле костра, так и не поднял глаз. Но я был уверен, что каждый из них меня слышит. Это смущало, но, глубоко вздохнув, я постарался отрешиться от всего, прочистил горло и продолжил...

Глава 1

Занарканд. Город, который невозможно не узнать. Раскинувшиеся на многие мили рукотворные острова, связанные узкими перешейками мостов и паромными переправами. Усеянные высоченными небоскребами. Город, где даже ночью светло, как днем от бесчисленных уличных огней, льющегося из окон домов света, неоновых вывесок, закрепленных на стенах телеэкранов и фосфоресцирующих рекламных плакатов. Где вопреки законам природы из океана поднимаются огромные водяные арки, переброшенные через острова. Город-мечта, в котором хотели бы побывать все, от мала до велика, вне зависимости от пола и социального положения. Оплот цивилизации и культуры. Место, где воплощаются мечты и желания. Город, в котором нет ничего невозможного. Город, где возможно все... Конечно, если у вас достаточно денег.

Спросите кого угодно - хотел бы он жить в Занарканде? Единицы ответят, что да, конечно. Большинство просто покрутят у виска пальцем, давая понять, что вопроса глупее вы придумать не могли. И они будут правы - нет в мире того безумца, что по собственной воле отказался бы от возможности прожить жизнь в этом благословенном богами месте!

К несчастью, даже великолепные небоскребы, отражающие в зеркальных стенах колонны воды, струи фонтанов, свет бесчисленных звезд и мерцание неоновых огней неспособны вместить в себя всех желающих. Именно поэтому людям по всему миру приходится довольствоваться возможностью лишь изредка, раз во многие годы (а может, и за всю жизнь), посетить этот прекрасный город в качестве туристов. Весело и беззаботно прожить в нем несколько недель, чтобы сохранить память о них на всю оставшуюся жизнь.

Сегодняшний день - особенный. Весь день улицы были забиты толпами людей. Места в гостиницах и отелях заняты. Стоянки возле причалов каким-то образом умудрились вместить в себя вдвое больше судов и суденышек, чем это было возможно... по мнению администрации города. И все равно, на многие мили вокруг стоящего на воде города море было забито все пребывающими кораблями. И не было им числа, да и не могло быть. Сегодня был особенный день. А за ним шел еще более особенный вечер. Именно сегодня должен был состояться финальный матч по блицболу, которого люди ждали без малого десять лет. И видят боги - подобного зрелища они не ожидали даже в самых смелых мечтах... равно, как и в самых жутких кошмарах.

Маленькая яхта, прошелестев лопастями моторов, с трудом втиснулась между двумя солидных размеров катерами, пришвартовалась у единственного свободного причала и под непрерывную брань капитана спустила на "сушу" мосток.

При виде сбежавшего по нему юноши скопившаяся у причала толпа взорвалась приветственными криками. Люди махали руками, пронзительно свистели, прыгали, пытаясь выглянуть из-за спин и голов впередистоящих.

Юноша этот был высок и загорел. На округлом лице играла радушная улыбка. Беспорядочно свисавшие во все стороны волосы дрожали на дувшем, казалось, отовсюду ветру. Ясные голубые глаза сияли тем же восторгом, что и взгляды смотрящих на него поклонников и поклонниц.

Начиная с серебряной цепочки на груди с причудливым треугольным амулетом и заканчивая модными черно-желтыми ботинками на шнуровке, весь его облик деликатно, но весьма настойчиво намекал на кропотливую работу очень дорогого и известного стилиста.

Разумеется, столь скудным одеянием дело не ограничивалось. Была на нем и безжалостно обрезанная желтая кожаная куртка, надетая на голое тело и лишь подчеркивавшая выглядывающий из-под нее мускулистый торс. Неведомый дизайнер прошелся ножницами не только по ее нижней части, оставляя бока парня открытыми, но и по правому рукаву, внезапно кончающемуся в районе локтя. Левая рука, напротив, была полностью скрыта под синей кожей, удивительно гармонировавшей и с цветом самой куртки, и с алыми полосками, крепящими к верхней части рукава весьма примечательную конструкцию, отдаленно напоминающую пластинчатую перчатку времен давно ушедших рыцарей и их боевых доспехов. Живот парня был прикрыт короткой черной юбкой, подпоясанной черным же ремнем с серебряными нашлепками в виде крестов. С верхней частью туловища ее связывала пара изящных подтяжек, перекинутых через плечи. Мускулистые ноги были отчасти прикрыты составными шортами, части которых крепились друг к другу серебряными молниями. Впрочем, частей было всего две - правая, удлиненная на одну секцию штанина доходила до икр, левая же обрывалась чуть выше колена.

Возможно, многим из вас покажется по меньшей мере странным, а скорее и вовсе неуместным подобное описание этого молодого человека, тем более, что покамест ни слова не было сказано ни о его характере, ни о судьбе, ни о месте, занимаемом в этой истории, однако я считаю, что неплохо бы представлять, хотя бы внешне, о ком идет речь в повествовании. Что же до всего остального - у нас еще будет время подробнее узнать об этом человеке. Ведь именно о его судьбе я хочу вам рассказать...

Да, если кто-то еще не понял, этим парнем был я.

Приветливо помахивая рукой и улыбаясь (довольно искренне, хочу заметить), я протолкался через первые ряды поклонников. Со всех сторон ко мне тянулись бесчисленные руки, пытаясь дотронуться до тела или ухватить за краешек одежды. Правда, несколько сноровистых пальцев меня довольно больно ущипнули, да еще пару раз по коже пробежались острые девичьи коготки, но я стоически переносил все страдания, охотно платя столь малую цену за всеобщую любовь.

Любовь же - я с гордость могу этим похвастаться - была действительно всеобщей. Я смотрел в глаза встречающим меня молодым юношам и девушкам, уже взрослым людям и детям - ни в чьем взгляде не было и тени обиды, злости или зависти. Они были веселы и приветливы, радовались мне, как первому лучику солнца после долгой холодной ночи. И за это я был им благодарен (хотя участившиеся щипки были весьма болезненны...).

Люди сомкнулись вокруг меня плотным кольцом. Из толпы, протиснувшись между ногами впередистоящих, высунулись двое взлохмаченных ребят. В руках они держали новенькие блицбольные мячи - тугие пупырчатые шары из сверхпрочной резины.

- Можно автограф? - неуверенно шепнул один из них.

Голос его потонул в криках людей, но мне было достаточно его взгляда и робко шевелящихся губ.

Я принял из рук мальчишки мяч, достал из скрытого юбкой кармана специально припасенный для таких случаев маркер и размашисто намалевал на бело-голубом рисунке мяча свое имя - Тидус.

- Мне тоже! - обрадованный удачей друга, свой мяч протянул мне и второй мальчуган.

Я подписал и его.

- И мне, - поднырнув под мою руку, к мальчишкам присоединилась загорелая девчонка.

Отбросив со лба челку, выглядывающую из-под темно-синей вязаной шапочки, она вытащила из кармана маленький календарик, с обложки которого на меня смотрела собственная физиономия, растянутая в довольной улыбке.

Размашисто подписавшись на мордахе своего двойника, я попытался вспомнить - было ли это фото сделано по договору с каким-нибудь изданием или это работа фотографа-любителя, потихоньку спихнувшего фотку за сотню гилей. Дело это оказалось безнадежное и я махнул рукой на попытки реанимировать память.

Однако, время шло. Поклонников меньше не становилось. И я начал медленно пробираться в том направлении, где, как мне казалось, находился спасительный путь к свободе, кончавшийся у дверей отеля, в котором менеджер забронировал номер.

Деликатно отодвигая в сторону людей, я метр за метром преодолевал расстояние, отделявшее меня от долгожданного отдыха, совершенно необходимого перед грядущим матчем.

Спустя несколько минут мне все же удалось вырваться из окружения. Позади остались люди, все с тем же восторгом кричащие и свистящие мне в след. Они махали руками и я, обернувшись, помахал им в ответ.

Я расслабился. Потерял драгоценные секунды. И в тот же миг три маленьких чертенка, материализовавшихся у меня за спиной, дружно выкрикнули:

- Научи нас блицболу!

В этот момент я как раз поворачивался в их сторону и при виде трех пацанят, двое из которых присели передо мной на одно колено, а третий удерживал на голове мяч, выделывая ногами кренделя в опасной близости от рук приятелей, я невольно попятился назад. Не будь я таким закоренелым атеистом, не преминул бы помянуть и богов.

- Ну... у меня как бы игра... - неуверенно пробормотал я, стараясь не смотреть на две с половиной пары взирающих на меня глаз (мальчишка, пытавшийся удержать мячик на голове, косил на меня одним левым).

- А после игры? - хором спросили мальчишки.

- Ох... ну, может вечером... наверное...

- Ты не сможешь вечером, - раздался тихий, очень спокойный голос.

Оглянувшись, я увидел мальчишку. Ну да, еще одного парня, судя по росту - лет двенадцати. Он сидел на невысоком парапете, идущем вдоль причала, и болтал ногами. Его лицо скрывал низко надвинутый капюшон.

Конечно, будь у меня больше времени, не дыши мне в затылок ребятня, будь я чуточку проницательнее и еще много-много "если"... я бы непременно поинтересовался у этого нахала - кто он собственно такой и почему эта сопля считает, что знает лучше меня - когда и что я смогу или не смогу сделать. Уже после грядущих событий, я не раз проклинал себя за глупость, мечтал вернуться назад, в этот миг, схватить маленького паршивца и надрать ему... как минимум уши! Потом стащить с его башки этот проклятый капюшон, высказать, глядя в глаза, все, что думаю я о нем и о его развеселой братии! И спросить... Впрочем, не будем забегать вперед. Тем более, что в тот момент, меня занимали куда более насущные проблемы: в животе что-то урчало, мелкая водная пыль, облепившая меня с ног до головы заставляла зябко ежиться, да еще эта троица...

- Давайте завтра, - вздохнул я.

- Обещаешь?

- Обещаю!

- Ура~а! - восторженно закричали мальчишки. Один из них сунул мне в руку скомканную бумажку, наверное, с указанием места встречи.

Затем все трое сложили руки в приветственном жесте - левая рука, ладонью вверх, и правая, ладонью вниз, зависли друг над другом в районе груди, головы синхронно качнулись вниз. Чувствуя себя последним идиотом, я ответил им тем же, и они, смеясь и улюлюкая, побежали куда-то, по одним им известным делам.

А я быстро зашагал прочь, стремясь поскорее отделаться от двинувшейся следом кучки фанатов в том направлении, где, по словам менеджера, я мог найти отель, в котором для меня был забронирован номер.

Отойдя шагов на сто, я почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине. Пристальный взор немигающих глаз едва не прожег дыру у меня на затылке! Резко обернувшись, я поискал взглядом мальчишку в капюшоне. Но его уже нигде не было...

Родной город, встретивший меня толпами людей, через полчаса быстрого шага сжалился надо мной и за пару мгновений стер со своих улиц почти всех коренных обитателей и большую часть туристов. Остались только редкие парочки, рассредоточившиеся на узких скамейках, стоящих вдоль набережных, да неторопливо бредущие по бесконечным мостам гуляки.

Никаких жутких тайн в этом, конечно, не было. Во всем Занарканде можно было по пальцам пересчитать людей, безразличных столь популярному виду спорта, как блицбол. Многие все еще стояли на причалах, ожидая прибытия припоздавших игроков. Многие сидели по домам, возле телевизоров, и смотрели один из сменявших друг друга всю неделю репортажей о подготовке к матчу. А не меньшая часть заполонила центральный остров, куда мне, к счастью, пока не было нужно. Кто-то стоял на площади перед стадионом, пытаясь найти спекулянта, готового втридорога продать билеты на матч - все билеты были раскуплены еще два месяца назад. Кто-то и был тем спекулянтом, естественно, заранее припасшим несколько билетиков для себя и родных. А иные облюбовали крыши стоящих неподалеку домов, с которых наблюдали во всевозможные оптические приборы за пустующим пока стадионом.

Мимо пробежал парень. Заметил меня, неуверенно улыбнулся. Я ответил легким кивком. Его улыбка стала чуть шире, он отвернулся и побежал дальше. Но шагах в тридцати остановился, помахал мне рукой и крикнул:

- Удачи! Покажи им! Буду за тебя болеть!

Я невольно улыбнулся.

Отель, который должен был на несколько дней стать моим новым домом, оказался высоченным небоскребом, стоящим на западной окраине острова, прямо над бьющимися о набережную пенистыми бурунами волн.

Он приветливо распахнул передо мной стеклянные двери и захлопнул их, едва я вошел внутрь. Позади послышался довольно отчетливый хруст, и из царящего в холле полумрака выбежал взлохмаченный портье, который на чем свет клял криворуких механиков и обещал, что как только он расскажет об этом шефу, их всех уволят и наберут наконец нормальных мозговитых ребят, которых хотя бы изредка можно застать в трезвом виде.

- Кого там еще черт принес? - следом из темноты вылетел недовольный женский крик. - Гони его в шею, Арри, и возвращайся скорее! Ждать больше нету сил, вот сейчас пойду на улицу и трахнусь с первым попавшимся оборванцем. Он хотя бы не будет каждые пять минут оставлять меня мерзнуть одну!

Неведомая особа явно обрекала себя на незавидную судьбу вечной скиталицы, поскольку чтобы найти в Занарканде хоть одного оборванца, искать пришлось бы очень долго!

Я с трудом подавил смешок. Залившийся же краской портье попробовал сохранить на лице подобие невозмутимой мины и спросил:

- Чего изволите, сэр?

Спрятавшись за стойку, он торопливо застегнул штаны и украдкой поправил съехавший в сторону галстук.

- У меня забронирован номер, - с улыбкой ответил я.

- Номер? А номеров у нас нет, - развел руками портье. - Ни бронированных, никаких! Сами знаете, какое сейчас время - все места благородные господа, понаехавшие со всего света, позанимали! Даже и не знаю, что вам предложить! Вот, разве что можете попробовать позвонить моему знакомому, в "Морской дворец", может, у них еще места есть...

"Веселенькое дельце!" - подумал я, морально готовясь, что никакого отдыха меня не ждет, а ночь после матча я проведу на свежем воздухе, на одной из скамеек.

- Проверьте, пожалуйста, - неуверенно попросил я, - может, моя бронь все-таки сохранилась...

Портье возвел глаза к небу, а вернее к расписному потолку, с которого свешивались две массивные люстры с тускло светящимися бледно-синими лампами. Он явно проклинал его (потолок) за то, что тот послал к нему столь недалекого человека, как я. И уж было хотел высказать все, что обо мне думает, наплевав и на свою чопорную вежливость, и на профессиональный этикет, и на репутацию заведения, но тут наконец разглядел мою разочарованную физиономию и сам изменился в лице. Побледнел, осунулся, нервно пожевал губами и зашелся в глубоком приступе кашля.

Потом щелкнул кнопкой проектора - в воздухе засветилась полупрозрачная голографическая панель. Пробежавшись пальцами прямо по ней, он быстро прокрутил вниз длинный список имен, безошибочно выцепил из него мое и растекся в приторно-сладкой улыбке.

- Простите, сэр, ошибка вышла. Сбой, так сказать, в системе. Все в порядке, бронь за вами закреплена. Пожалуйста - ключик от номера. Тридцать девятый ваш.

- Спасибо, - не слишком вежливо буркнул я в ответ и взял из его руки ключ.

Испортил мне этот гад настроение. Терпеть не могу таких вот подхалимов!

Я отошел от стойки, но портье меня окликнул:

- Постойте! В вашем номере есть телефон. Список всех внутренних номеров на бумажке рядом. Позвоните на кухню и скажите - когда вам доставить еду.

- Хорошо.

- Да, вот еще... если вы захотите что-нибудь... особенное. Скажем, чего нет... в меню. Звоните мне. Мы подумаем, как решить эту дилемму.

Он подмигнул. На душе у меня стало совсем паршиво. Не сказав ни слова, я отвернулся и прошел к лестнице.

- У нас есть лифт! - донесся мне в спину голос портье.

- Я как-нибудь так, ножками, - буркнул я в ответ и поспешно взбежал по ступеням.

- Да пусть хоть взлетит! - услышал я напоследок голос женщины. - Или ты идешь сюда, или я ухожу, а вы трахайтесь тут со своими лифтами и лестницами хоть до конца света!

Отделанный черным, расшитым серебром, бархатом номер не смог поразить мое воображение, даже когда неяркий свет голубых светильников, разбившись о серебряные нити, окрасил помещение в волшебные цвета. Впрочем, разочарования я тоже не испытал. Наоборот - с удовлетворением отметил, что черная же с серебром кровать застелена вовсе не шелком, с которого мне уже довелось соскальзывать на пол, попутно ломая башкой хрупкие предметы интерьера гостиничного "люкса". Что на стене в номере висит вполне приличная "плазма", а не маленький блок проектора, который хоть и давал объемную картинку, но делал это в столь убогом качестве, что смотреть фильмы, особенно старые, на нем было просто невозможно. Что в ванной комнате, аккурат напротив унитаза, не блестит всевидящая глазюка камеры, которые параноики из службы безопасности дорогих отелей понавешали в таких местах, куда бы не догадался заглянуть и матерый извращенец. В общем, номер был вполне пригодный для житья, и я с наслаждением подумал, как отосплюсь в нем завтрашним днем.

Стащив пропитанную потом и соленой водой одежду, я бросил ее в довольно заурчавшую стиральную машину, а сам встал под душ и на несколько минут отрешился от мира. Жесткие струи застучали по голове, отдаваясь в ушах барабанной дробью. По коже пробежало стадо мурашек, спасавшихся от потопа. Мышцы расслабились, кожа порозовела и кое-где покрылась малиновыми пятнами.

Когда под влиянием теплых струй меня начала одолевать сонливость, я поспешно окатил себя ледяной водой, исполнив незамысловатый акробатический танец в кабинке душа.

Быстро придя в чувство, отключил воду, выбрался из душа и завернулся в мягкий махровый халат.

Заглянув в стиральную машину, которая уже выполнила свою основную функцию и теперь внимательно изучала загруженную одежду здоровенным янтарным глазом, пытаясь составить алгоритм ее сушки и глажки, я чуть облегчил ей задачу, пробежав пальцами по приборной панели. Дождавшись подтверждающего писка, вышел из ванной и растянулся на кровати.

На стоящей рядом тумбочке я нашарил пульт телевизора. Щелкнув наугад, я чуть увеличил громкость и, заложив руки за голову, откинулся на спину.

Мне не повезло. Шел какой-то маловразумительный фильм про группу подростков ищущих свою маму, и злодея на мотоцикле, всеми силами старающегося им помешать. Широко зевнув, я пощелкал пультом, переключая каналы. В конце концов остановился на выпуске новостей, посвященных грядущему матчу.

По телу вновь растеклось уютное тепло, а глаза сами собой попытались закрыться. Решив, что минут через пять я точно усну и наверняка проснусь от пинков поносящего меня менеджера, я встал, прибавил громкость и прошел к ведущей на балкон двери.

Немного повоевав с хитрым замком, я-таки открыл ее, и в лицо тут же ударил холодный морской воздух.

Оставив дверь приоткрытой, чтобы проветрить помещение (пусть оно и было оборудовано кондиционером, но свежий, не прошедший через очистные системы, воздух нравился мне куда больше) и слышать бормотание диктора, я вышел из комнаты и облокотился на ограду балкона.

Свесив голову вниз, я посмотрел на качающиеся на волнах разномастные кораблики, некоторые из которых даже отсюда казались огромными - туристические лайнеры. На причалах все еще толпились люди. Шумели в меру израсходованных за день сил. Плескавшиеся между бортов волны с шумом накатывали на берег и разбивались шипящей пеной. Лучи зависшего над горизонтом солнца лениво поглаживали далекие горбики волн. Мимо лица то и дело пролетали зеленоватые облачка сладковатого дыма, оставляя в душе приятную легкость и невольно вызывая улыбку на губах.

Когда мимо пролетело очередное облачко, вызвав у меня приступ нервного смеха, я наконец сообразил, что это был за дым - кто-то из моих соседей без зазрения совести тянул косяк запрещенной законом "травки". Никакого дело до этого мне, в общем-то, не было, но нанюхаться этой пакости перед самым матчем вовсе не улыбалось.

Окинув взглядом ближайшие балконы, я заметил тлеющую в темноте рыжеватую искорку, витавшую в воздухе на балконе ниже и левее моего.

- Эй ты! - крикнул я, перегнувшись через бортик. - Кончай смолить!

- Чё? - Свет упал на выплывшую из мрака бледную морду. - Чё сказал?

- Смолить, говорю, кончай! - еще громче выкрикнул я.

Должно быть, бледный мужик тоже разглядел мою улыбающуюся физиономию, потому что через секунду он вылупился на меня, закашлялся очередной порцией наркотического дыма и выронил лишь наполовину скуренную самокрутку.

Довольный произведенным эффектом (наверняка бедняга-растаман был уверен, что таки докурился), я прошел на другую сторону балкона. Несколько раз глубоко вздохнул, освобождая легкие от зеленой мерзости, еще раз взглянул на море внизу, потом на краешек выглядывающей из-за угла отеля водяной арки. Красиво...

Бормотание диктора, доносившееся через открытую дверь, стало громче, и я невольно к нему прислушался.

- Да, тогда это и случилось. Мы сидели в кафе, когда узнали, что Джект исчез. Бесследно, как в воду канул. Когда я вернулся домой и рассказал об этом отцу... таким расстроенным я не видел его никогда. Он был его самым преданным фанатом! Мы вышли на набережную и просидели там всю ночь. Говорили без остановки и вспоминали этого великого человека... Даже сейчас, спустя десять лет, я не могу без дрожи в голосе вспоминать об этом.

Я поморщился и почувствовал, как сжатые в кулаки пальцы до боли впились в ладони.

- Но не будем о грустном. Сегодня - великий день! Спустя десять лет на арене Занаркандского стадиона встретятся две лучшие команды мира, прошедшие немалый путь в стремлении к победе. Сегодня вечером они сразятся за кубок чемпиона. Сегодня мы узнаем, кто станет победителем чемпионата, посвященного памяти Джекта.

Я проглотил подступивший к горлу комок и мотнул головой, прогоняя тягостные мысли. Заставил себя улыбнуться. Сегодня - самый важный день в моей жизни. Мой день. И никто, даже этот тип, который разыгрывает в прямом эфире глупую драму, сюжет который был написан рукой сценариста, и не подозревает о том, что в душе кого-то она может отозваться вполне реальной болью, никто не сможет испортить мне настроение. Это мой день! Я добуду нам победу! Мой отец, где бы он ни был, сможет мной гордиться. Я... заставлю его мной гордиться!

- Думаю, наверняка все знают - кто сразится за звание чемпиона. Но все же напомню, что это команды Абес с первого острова восточного сектора и Дагглс с третьего острова южного. И, конечно же, ни для кого не секрет, что в составе Абес играет молодая звезда, которую называют не иначе как належдой... простите, надеждой блицбола! Он еще молод, но в жилах его течет кровь Джекта. И могу поспорить, что многие сегодня, как и я сам, с нетерпением ждут его появления в сфере! Увидим ли мы легендарный удар Джекта в исполнении его сына? Скептики утверждают, что он не сможет его повторить и предыдущие матчи тому свидетели, но лично я и множество фанатов верим, что Тидус - да, я говорю именно об этом юноше - бережет коронный удар своего отца для финального матча, который, дорогие телезрители, начнется через три с половиной часа! Удачи, Тидус, удачи всем игрокам, мы верим в вас! Мы болеем за вас! Мы...

Щелкнув пультом, я оборвал речь диктора. Уже одевшись и придав и без того непослушным волосам еще более разнузданный вид, я вышел из номера, закрыв за собой дверь...

Сказать, что площадь перед стадионом была забита народом, значит не сказать ничего. Люди были настолько тесно прижаты друг к другу, что в пору было опасаться за жизни стоящих в центре. Пожелай кто-нибудь выбраться из этой разномастной толпы, ему удалось бы сделать это разве что пройдясь по головам.

Я же с тоской подумал, что и для меня это, вероятно, единственный способ добраться до входа на стадион. Фанаты не только забили площадь, они сидели на чашах стоящего в центре фонтана, не обращая внимания на струи холодной воды. Висели на огромных каменных статуях, изображающих средневековых воинов с зажатыми в мускулистых руках копьями и стоящих по обе стороны от входа. Впрочем, и под статуями свободного места тоже бы не нашлось. Подоконники, балконы и крыши стоящих рядом домов - люди были везде. Кто-то наблюдал за происходящим за стенами стадиона. Кто-то с интересом рассматривал стоящих внизу.

Внезапно ближние ко мне ряды людей взорвались приветственными криками, прошедшими волной по всей площади. Сотни лиц обернулись в мою сторону. Сотни рук поднялись вверх. Отдельные выкрики потонули в общем гвалте.

Я неуверенно шагнул вперед, прокашлялся, чего за криками, разумеется, не услышал и сам, стараясь быть как можно вежливее (насколько это возможно при том, что орать приходилось во всю глотку), спросил:

- А нельзя ли мне как-нибудь пройти?

Вряд ли меня кто-то услышал. Да и что с того было бы толку?.. Толпа лишь с новой силой закричала, заулюлюкала... Но тут из первого ряда высунулся мальчишка, года на два младше меня. Подошел, окинул взглядом и цапнул за рукав.

Не успел я ничего возразить, а он уже тащил меня сквозь толпу, без зазрения совести раздавая пинки направо и налево, поливая стоящих на пути такой отборной бранью, какой позавидовал бы и доставивший меня в Занарканд капитан.

- Дорогу! Дорогу игроку! - кричал он в перерывах между матюгами. - Разошлись! Давайте, давайте, поживее! Прочь с дороги! Руками не трогать! Не трогать, я сказал! Дорогу звезде Занарканда!

Ощущая себя крайне неловко, я все же следовал за мальчишкой. Отчасти от того, что понимал, что без него мне в жизни не пройти через это столпотворение, отчасти из-за того, что держал меня мальчишка так крепко, что даже пожелай я отделаться от своего провожатого, то пришлось бы как минимум расстаться со вторым рукавом, а то и со всей курткой.

Причина такой бескорыстной помощи выяснилась довольно скоро. Стоило нам миновать стоящую у входа охрану, как мальчишка хлопнул меня по плечу, пожелал удачи на игре и быстренько смылся. Естественно, не в направлении выхода.

Что ж, это тоже была своего рода игра. Попытка обхитрить бдительную охрану. Проигравшие пинками выдворялись вон, а победители могли занять свободное место в проходе между зрительскими секторами. По негласному правилу, после начала матча их никто не трогал.

Я усмехнулся ему вслед и пошел искать свою команду...

Вокруг была тишина. Абсолютная, звенящая, нарушаемая лишь приглушенным дыханием тысяч людей, живших сейчас в одном ритме. Я слышал, как гулко бухает в груди сердце и знал, что в унисон с ним сейчас стучат сердца многих.

Едва пошевелив ногой, я услышал плеск воды, и тут же внутренне сжался, чувствуя, что еще одним неосторожным движением могу разрушить волшебство момента.

Я сидел на краю наполненного водой желоба, закрепленного на уровне зрительских трибун - метрах в ста над землей. Вообще-то, по технике безопасности, здесь было запрещено находиться до момента стабилизации сферы, но игроки всегда пренебрегали этим правилом. Все мы сидели здесь. Потому что нельзя описать тот восторг, эйфорию, захватывающую душу, когда огромные, вращающиеся в центре стадиона кольца электромагнитов вдруг расцветают вереницей сигнальных огней и...

С диким грохотом в центре стадиона взорвался сполох ярчайшего света. Все мы - собравшиеся на желобе игроки - смотрели, как скользят по невидимому барьеру вначале белые, режущие глаза, а затем бирюзовые молнии. Зрители инстинктивно подались назад. Завизжали - кто радостно, кто удивленно, кто испуганно. Зажмурились. А мы смотрели, как перед нами рождается крошечная звезда. Извивающаяся своими щупальцами под действием магнитных полей.

Не сговариваясь, мы встали. Ступили вперед, на маленькие платформы, закрепленные на внутренней стороне желоба. Теперь от пышущей энергией звезды нас отделяло не больше метра. Отбрасывая на трибуны длинные маслянистые тени, мы во все глаза смотрели на маленькое новорожденное голубое солнце.

И я услышал, как за спиной зажурчала вода. Почувствовал, как капли ее поднимаются над желобом, как они оседают и продолжают скользить по спине. Потом увидел, как мириады капель потянулись к искусственному светилу.

Через минуту звезда угасла. А перед нами, покрытая легкой рябью, застыла поверхность идеальной сферы, сотканной из воды.

Это было волшебно. И даже припомнив все те причудливые описания, которые мне довелось прочесть в книгах по блицболу, и пересказав часть из них вам, я сомневаюсь, что смог передать и десятую долю того, что чувствовал в тот момент сам. Что все мы тогда чувствовали. Но все же я надеюсь, что мне это удалось, и вы поймете, почему я и еще одиннадцать человек - парней и девчонок (моих ровесников), мужчин и женщин (уже взрослых) - с играющими на лицах улыбками, крича, словно свора мелкой ребятни, бросились вперед и нырнули на поле предстоящего боя.

Он стоял на вершине башни. Полы багрового балахона, подпоясанного широким ремнем, хлестали Его по ногам, хлопали на резком ветру. Сквозь овальные солнцезащитные очки он смотрел не вниз, где на мостовой недоуменно крутила по сторонам головой сидящая на скамейке девушка, смотрел не в сторону центрального острова, крики толпы с которого доносились даже досюда. Он смотрел на океан, поверхность которого медленно набухала, вспучивалась, медленно, но неотвратимо, отвоевывая сантиметры неба.

Когда чудовищных размеров водяной горб закрыл собой все видимое пространство, Он отцепил с пояса улоу сакэ, сорвал с горлышка печать, вытянул ее в сторону приближающихся водных толщ, а после опрокинул содержимое в рот.

Беловолосый очкарик плыл прямо на меня, зажав в руках мяч.

Рубанув по воде ногами, я бросился ему наперерез. Схватил мужика за плечо и что есть силы ударил в живот коленом. Мяч выпал у него из рук. Элли попыталась до него дотянуться, но сзади ее ухватил довольно ухмыляющийся тип с ирокезом. Судья, как назло, ничего не заметил, а пришедший в себя беловолосый (все-таки он был гораздо старше и крепче меня) навалился сзади, зажав шею в захвате.

Мальчишка с ирокезом отшвырнул Элли и бросился к нам. Сильно дернувшись, я достал мяч носком ботинка, послав его длинным пасом через все поле.

К несчастью, Кайн этого не заметил и бросился к нашим воротам, опасаясь, что Дагглсы сейчас схватят мяч и пойдут в наступление.

Беловолосый отпустил меня и сам бросился вдогонку за мячом. Обходя его на полкорпуса, впереди плыл парень с ирокезом. Я бросился следом.

Уже за несколько метров от мяча на них обрушился Авель, деликатно раскидал обоих по сторонам, так что ни один судья бы не смог прикопаться, схватил мяч и отдал пас мне.

Видя, что оба нападающих Дагглсов моментально ринулись ко мне, я нашел взглядом Кайна. Махнул рукой. На этот раз он меня заметил. Согласно кивнул, и я бросил ему мяч.

Но едва он принял пас, как ему в спину ударила длинноволосая брюнетка в очках, тоже спиной. Он выронил мяч, из открытого рта вырвались пузырьки воздуха. А брюнетка тем временем схватила заветный резиновый шар, сложила на роскошной груди руки и ушла в крутой штопор.

Зрители, беззвучно раскрывающие рты снаружи сферы, вскочили со своих мест в предвкушении боя - коронный удар этой женщины, начинавшийся с ухода в штопор, восемь раз подряд приносил Дгглсам победу. А она находилась в опасной близости от наших ворот.

Вот только я не стал ждать развязки. На полной скорости налетел на нее и впечатался плечом ей в живот.

Удар получился великолепный! Выпустив из рук мяч, она задом вперед вылетела из сферы, едва не двинувшись головой о магнитный обруч, и рухнула на трибуны, стратегически приземлившись на какого-то мужика.

Я довольно ухмыльнулся в зараставшую в сфере брешь, схватил мяч и поплыл прочь...

Он шел, бесстрастно смотря перед собой.

Мимо бежали люди. В ужасе крича, спотыкаясь, они спешили убраться прочь от нависшего над островом водяного гиганта.

Он шел по покрывшейся трещинами мостовой.

Позади покрылись рябью, вытянулись очертания гостиницы "Морской дворец". Разлетевшаяся разноцветной черепицей крыша потянулась к наползающей водной громаде.

Он шел, ступая ногами в черных ботинках по дрожащим лужам. Брызги воды летели в разные стороны, зависали на мгновение над землей, а потом медленно взлетали вверх...

Мяч влетел в запульсировавшую рыжим магнитную сеть. Толпа взревела, перекрывая разнесшийся над стадионом сигнал. Табло записало на счет Абеса первый гол. Открывший счет Кайн и Элли хлопнули друг друга по рукам.

Проплывая мимо, я многозначительно поднял кверху глаза. Они понимающе кивнули и поплыли к центру. Я же бросился вверх.

До конца первого раунда оставалось тридцать две секунды. У расслабленных этим фактом, да еще и отвлеченных моим броском нападающих Дагглса отобрать мяч было не сложно и, пока Кайн носился вокруг них, Элли запросто это сделала. Дала пас Авелю, а тот что есть силы запустил мяч вертикально вверх.

Тот пронесся мимо меня, вылетел из сферы, закружился, разбрызгивая воду, и на секунду застыл в воздухе.

Выпрыгнув следом за ним, я взлетел к усыпанному звездами небу. Взгляды всех - и игроков, и болельщиков - были прикованы только ко мне. Повернувшись к мячу спиной, повинуясь лишь рефлексам и неясному шестому чувству, я очень плавно кувырнулся, делая сальто с занесенной для удара ногой, которая была обязана попасть по мячу, а тот, в свою очередь, прошить насквозь сферу и второй раз увязнуть в сети ворот, принеся нам второй гол и практически гарантировав победу... Удара не последовало.

Все люди делятся на тех, которые отойдут в сторону, видя, что на голову им падает кирпич, и на тех, что будут стоять, парализованные страхом, пока не рухнут на землю с проломленным черепом. Есть, конечно, и такие, которым нет нужды отходить, которые могут ударом руки, ноги или той же головы (да хоть взглядом, что в данном случае не принципиально), разнести этот несчастный кирпич в песчаное крошево. Но их мы отнесем к первой категории. К ней я всегда относил и себя самого. Вот только и те, и другие вовсе не застрахованы от такой незавидной судьбы - если не видят кирпича или не знают, что это кирпич...

Вот так и я в тот момент не знал - что предстало моему взгляду. Какого рода кирпич летел, целя мне в голову. Был ли это кирпич, и если да, то куда отходить или чем его отбивать... Потому что увидел я нечто совершенно фантасмагорическое - огромный водяной бугор, в несколько раз выше самого высокого здания в Занарканде. Он неудержимо рос и медленно полз по соседнему острову, сминая здания, как карточные домики.

Поверхность его внезапно задрожала и изнутри вырвались ослепительно яркие... Больше всего это походило на кометы. Толстые, рыжие, упитанные, оставляющие за собой длинные хвосты пламени. Они с невероятной скоростью летели прямо на меня. Прошивая здания насквозь, они пронеслись мимо и, уже заметно исхудавшие, разбились о здания на противоположном конце острова.

На мгновение все вокруг окутало пламя. Секунду оно облизывало останки рассыпающихся небоскребов, а потом исчезло под взметнувшимися к небу фонтанами воды.

Под натиском стихии рассыпались в мелкое крошево мосты. Улицы Занарканда взорвались тысячами гейзеров, и уносящаяся в небо вода крошила дома похлеще, чем это делали бы пушечные ядра. Погребая под своей толщей и обломками зданий людей, вода смела весь народ с площади перед колизеем. Раскрошила каменные статуи. Накрыла все видимое пространство. А затем каменное крошево, целые куски строений, черепица с крыш, металлическая арматура и бесчисленные осколки стекла взлетели вверх и понеслись к укрытому водяным панцирем чудовищу.

Я почувствовал, что падаю. Падаю уже не в привычную сферу, а в нечто скрытое зеленоватым туманом, клубившемся на месте стадиона.

Повинуясь все тем же рефлексам, я выбросил в сторону руку, в надежде за что-нибудь ухватиться. Чудо свершилось. Пальцы сжались на металлическом ободке, шедшем по периметру уцелевшей башни. Меня швырнуло в сторону. Пальцы отозвались тупой болью. Я попытался ухватиться второй рукой и это мне удалось. Но налетевшая следом ударная волна снова отбросила меня в сторону. Левая рука в перчатке соскользнула с гладкого металла. Меня перевернуло, вывернув другую руку. Пальцы сами собой разжались, и я полетел вниз, в зеленый туман, туда, откуда доносились невнятные крики людей и грохот ломающихся построек. Последнее, что я увидел - была сфера, медленно осыпавшаяся на землю, словно сделана была не из воды, а из хрусталя, по которому с размаху ударили кувалдой.

Я очнулся от пронзительного крика, раздавшегося над самым ухом.

Как ни странно, кричал мужчина. Но так пронзительно и визгливо, словно его по меньшей мере ели живьем.

Поневоле подавшись назад, я уткнулся спиной во что-то холодное и твердое. Ощупав преграду, я уцепился за острый край и, опираясь на руки, поднялся. С трудом разлепил глаза.

Вначале я ничего не увидел. Лишь серую муть перед глазами. Без золотистых звезд, без кровавой дымки. Прежде, чем зрение стало возвращаться, я даже успел испугаться, что ослеп навсегда.

Меня шатало. Ноги дрожали и подгибались. Левая стопа неестественно выворачивалась, когда я пытался на нее наступить, и отказывалась шевелиться. Да что там шевелиться - я вообще ее не чувствовал! Другая напротив - ощущалась даже слишком хорошо. Словно я рухнул на нее с десятого этажа.

Память, которая и не думала меня покидать, услужливо подсказала, что так оно и было. Я отчетливо помнил, как летел вниз с башни стадиона, падая на обломки стен и трибун. К несчастью, вспомнилось еще и чудовище, прятавшееся в водной скорлупе, ползущее по городу и уничтожающее все на своем пути.

Зато теперь мне вполне стало ясно, почему все так болит. А болело это самое "все" ну очень сильно! Начала оживать левая нога. Вначале почему-то разразилась тупой ноющей болью пятка. Затем закололо кончики пальцев. За ними закричала о своем существовании и вся нога. Было до ужаса противно чувствовать, как в пережатые сосуды вливается кровь, но это вскоре прошло и осталась лишь боль, раздирающая конечность на части.

Через несколько минут поутихла и она. Наступать было по-прежнему чертовски больно, но вполне терпимо. Во всяком случае, на перелом это похоже не было. Скорее всего, вывих, который к тому же еще и сам вправился. Теперь денька два полежать на койке перед телевизором и можно будет снова играть в блицбол! Вот только что-то мне подсказывало, что не будет у меня этих дней...

Между тем на смену одним болевым ощущениям приходили другие. Саднило спину. Правая рука и обе ноги были рассажены в нескольких местах. Кровь уже свернулась и теперь покрывала их еще влажной, блестящей коричневатой коркой.

Наконец вернулось зрение. По крайней мере, я смог сфокусировать взгляд на своей опоре - огромной каменной глыбе, сорвавшейся с верхушки башни. Учитывая то, насколько близко ко мне она находилась, я мог считать себя счастливчиком! Впрочем, мне хватило лишь мимолетного взгляда вокруг, чтобы понять - каким же счастливчиком я был на самом деле.

Тела лежали повсюду. Исковерканные, придавленные каменными блоками. С вывернутыми конечностями, с проломленными головами.

Их было столько, что я не мог даже ужаснуться происходящему. Это походило скорее на кошмарный сон, хотя уж им-то точно не являлось - в этом я мог поклясться!

Стараясь не смотреть на тела, я пошел вперед, вздрагивая от боли при каждом шаге. Не смотреть было сложно, потому что люди явно не выбирали - где им умереть. Мертвые тела лежали прямо под ногами. Их приходилось переступать, и я лишь надеялся, что дальше их не станет больше, и мне не придется идти по ним.

Сильно чесался висок. Я протер его тыльной стороной ладони и увидел, что вся она в смешанной с грязью крови. К горлу подкатила тошнота. Очень резко сделалось дурно, и меня согнуло в приступе рвоты. Впрочем, все ограничилось жжением в горле и смачным плевком под ноги - за последние сутки я почти ничего не ел и сейчас был безмерно этому рад.

Кружилась голова. Продолжая шататься, я отошел шагов на сорок от того места, где очнулся. Потом остановился, оглянулся, поискал взглядом мужчину - того самого, который своим криком привел меня в чувство. Его не было. А может и был, просто уже не кричал, а неподвижно лежал с размозженным черепом, засыпанный каменным крошевом.

Отвернулся и зашагал дальше. Шагов через двадцать снова остановился. Спросил себя: "Куда я иду?"

Внутренне отметив, что способность задавать глупые вопросы косвенно указывает на то, что я не помру в ближайшие полчаса, огляделся по сторонам.

Разумеется, я был у подножия превратившегося в развалины стадиона. Разумелось это лишь для меня, поскольку те несчастные, которых взлетевшие к небу потоки воды подняли с земли и швырнули через пол-острова, вряд ли разделяли мое мнение. Но их судьбы в тот момент меня волновали не больше, чем судьбы всех остальных. А при взгляде на холодные мертвые глаза (тех, у кого они уцелели), я испытывал лишь отвращение, и к горлу вновь подкатывала рвота. Мне не было их жаль, мне было только противно. И где-то в глубине души я ужасался происходящему, но сковывающая тело боль заглушала все прочие чувства.

Над головой что-то загремело. По мостовой застучали камни. В ожидании удара, который добавит к числу трупов еще один, я сжался, закрыв голову руками. По плечу дважды стукнули мелкие камушки. Потом все стихло, только где-то в отдалении снова раздался крик. На этот раз уже было непонятно, кому он принадлежал.

Меня облило холодной водой. Я отступил на шаг, взглянул вверх. В примыкающей к дороге стене зияла огромная дыра, из которой толчками выплескивалась вода. Отступив еще на шаг в сторону, я заковылял дальше по спускающейся к набережной дороге.

Ботинки, вот уже полгода служившие мне верой и правдой, на этот раз подвели. Скользнули по залитой водой мостовой, словно и не вода это была, а жир или масло. Я грохнулся на зад, стукнулся головой о камни, отчего мир затрясся перед глазами, и покатился вниз по склону, чувствуя, как грязная промокшая куртка сдирает со спины кожу.

Спуск закончился довольно быстро, хотя мое тело с этим бы поспорило. Я не успел прийти в себя, лежал, растянувшись на спине, и смотрел на звезды на фоне черного неба, когда услышал незнакомый мне голос.

- Поднимайся.

Этот голос был лишен каких-либо эмоций. Был сухим, бесцветным и хрипловатым. Незнакомый голос. Но я узнал его. Потому что был всего один человек во всем мире, который способен был опоить любого одним лишь своим дыханием, насыщенным запахом спиртного.

- Аурон... - простонал я.

Аурон... друг моего отца. Наверное, единственный его друг. С ним они были неразлучны. И пропали в один день. Конечно, известный гуляка и весельчак Аурон, гроза женских сердец и бесчисленных кабаков, не попал на первые полосы газет, но и его искали. Обиженные в лучших чувствах дамы сердца, попутно познакомившиеся, передравшиеся и помирившиеся между собой. Бармены, которым он задолжал за выпивку и ремонт их заведений... И я. Я искал его несколько лет, потому что знал, что только он сможет сказать мне - где искать отца. Но не нашел. И вот теперь он вернулся... Вот только это был совсем другой Аурон.

Я с трудом приподнялся. Сел на мокрые камни, провел влажной рукой по лицу, взглянул на стоящего передо мной мужчину.

От него прежнего остался лишь извечный костюм, тот самый, пропитанный запахом алкоголя, в котором в детстве я видел его вместе с отцом: темно-красный балахон, перевязанный широким поясом, кожаные ботинки с безвкусными металлическими набойками сверху, и улоу сакэ у пояса - пустая, судя по тому, как свободно она болталась.

А еще у него появились солнцезащитные очки, совершенно непрозрачные, за которыми прятались его глаза. И... Я мог поклясться, что за спиной у него, обмотанные серыми полосами промасленных бинтов, висят на перевязи два меча, рукояти которых высовывались из-за его правого плеча.

Он постарел. Не только внешне, хотя на лице его прибавилось морщин, а в черной шевелюре белели седые волоски. Этот голос, это бесстрастное выражение лица, сжатые губы, без тени улыбки. Это был не тот Аурон, которого я знал.

Все это время он смотрел не на меня, а куда-то в сторону набережной. Когда же повернул лицо ко мне, я увидел огромный, жуткого вида шрам, рассекавший его лицо через правую глазницу со лба до середины щеки. Впрочем, глаз, кажется, был на месте.

- Поднимайся, - повторил он и протянул мне правую руку.

Невольно ухватившись за нее, я заметил, что левая, вытащенная из рукава балахона, перевязанная серыми бинтами, как и те штуки у него за спиной, лежала в складках халата, на уровне пояса. Бледная и словно неживая.

По коже пробежала волна озноба. Зато боль еще немного утихла, а голова обрела способность хоть как-то соображать. Во всяком случае, ее хватило, чтобы задать еще один бестолковый вопрос, ответ на который, в сущности, не имел никакого значения:

- Что происходит?!

- Я ждал тебя, - этот тип, что пытался выдать себя за Аурона, сделал вид, что не заметил моего вопроса, а потом просто пошел вниз по улице, не обращая на меня никакого внимания.

- Подожди! - понимая, насколько сейчас глупо выгляжу, я все же поковылял вслед за ним, потому что знал - только он один может сказать, что же, черт возьми, творится с моим городом.

Я кое-как сбежал вниз, скрипя зубами от боли. Свернул в уцелевшую арку под многоэтажным домом, в котором он скрылся... И не увидел его.

Вместо этого, с другой стороны, по набережной от моста ко мне бежали люди. Впрочем, бежали они и не ко мне вовсе, а мимо меня. Крича и спотыкаясь на, в общем-то, ровной дороге. Бежали изо всех сил... и вдруг застыли.

Я обернулся назад, но за спиной была темнота. Взглянул вперед... и там теперь тоже ничего не было... А через мгновение передо мной означился мальчишка. Тот самый мальчишка в капюшоне, которого я видел у причала! Он стоял передо мной, я видел его, и вместе с тем глаза утверждали, что вокруг нет ничего, кроме непроглядной тьмы.

- Началось, - сказал он.

Сказал так же бесстрастно, как говорил Аурон. Только хрипотцы, да запаха перегара не хватало для полного сходства.

- Не плачь, - добавил он.

Я шагнул к нему, намереваясь схватить парня за плечи. Тряхануть как следует, чтобы хотя бы он ответил на мои вопросы, от которых готова была лопнуть голова... А еще мне хотелось взглянуть на его лицо, заглянуть в глаза...

Но мальчишка исчез. Мгновенно и бесследно. На его месте стоял покосившийся фонарный столб, а вместо его голоса в воздухе висел крик, стремительно удаляющийся следом за бегущей толпой.

А чуть дальше, впереди, стоял Аурон. Невозмутимо смотрящий на яростно мечущиеся в нескольких метрах от нас волны.

Борясь и с болью, и с головокружением, и с тем ужасом, который запоздало проснулся в душе и теперь настойчиво советовал драпать следом за теми людьми и как можно скорее, я доковылял до него, развалился на остатках разломанной скамейки, задыхаясь, прохрипел:

- Да подожди же! Не уходи... я... не могу больше.

Каждое слово обдирало горло, не хуже ершика для чистки бутылок. Во рту уже давно и прочно поселился солоноватый привкус, и я с отвращением сплюнул тягучую бледно-розовую слюну.

Аурон покосился на меня. Потом вскинул голову к небу, коротко сказал:

- Смотри.

И я посмотрел. Боги, в которых я не верю, лучше бы я этого не видел... Почему все это не оказалось тогда страшным, до жути реалистичным кошмаром, сумасшедшим бредом или галлюцинацией?..

Над городом висел... огромный водяной шар. Та самая тварь, что разрушила уже большую часть Занарканда. Водяная скорлупа этой гадины то и дело вздрагивала, и из ее внутренностей с пронзительным воем выстреливали те самые огненные снаряды, так похожие на кометы, которые играючи прошивали остатки уцелевших зданий, мгновенно охватываемых огнем.

- Мы зовем его Син.

- Син? - тупо повторил я.

Аурон не счел нужным повторять. Вместо этого, он указал в сторону одного из небоскребов. Едва я взглянул в ту же сторону, как в стену вонзилась...

Нет, это была не комета. Огромная гадина, похожая на кальмара, воткнувшаяся хитиновым панцирем в стену дома, по которой тут же побежала длинная ветвящаяся трещина. Закрученные вокруг извивающегося хвоста бледно-розовые щупальца разошлись в стороны, будто лепестки самого мерзкого на свете цветка. Внутри, от того места, где начинался панцирь и до того, где заканчивались щупальца, на длинном, переходящем в хвост теле чудовища мелко подрагивали и громко трещали чешуйки.

- Аурон... - Я взглянул на него, но он молчал, лишь бесстрастно смотрел, как извивается тело чудовища. Смотрел и я.

Вот оно еще раз конвульсивно дернулось, изогнулось... Чешуйки градом посыпались с него. Только летели они не вниз... а в нас!

Скатившись с разваленной скамейки, я растянулся на влажных камнях и закрыл голову руками.

Надо мной пролетела одна из "чешуек" - здоровенная раковина с острыми краями, чем-то похожими на длинные когти, которыми она воткнулась в дорогу. Около метра в высоту, широкие, толстые... Не слабые такие раковинки. Если взглянуть на то, какие дыры они оставляли на месте приземления, можно было легко представить, что осталось бы, будь на месте камней живые люди...

Чуть приподняв голову, сжав зубы, чтобы не стонать от боли, заставляя себя смотреть, а не закрыть глаза, чего так хотелось, я огляделся. Вся набережная была усеяна этими раковинами. И все они... трещали.

Одна такая "чешуйка" торчала в метре от меня. И я отчетливо слышал, что этот треск издает вовсе не сама раковина, во всяком случае, не ее внешняя оболочка, целехонькая, и не думавшая трескаться от зверского удара! Звук шел изнутри. Словно кто-то царапал ее изнутри, пытаясь выбраться наружу.

Когда раковина вздрогнула, на мгновение застыла, а после стала медленно раскрываться, я был к этому готов. Вот только, несмотря на раздающийся изнутри скрежет когтей, ее обитатель представлялся мне уменьшенной копией той гадины, протаранившей небоскреб. Я ошибался.

Вылезшая изнутри... впрочем, нет, она и не вылезала вовсе - створки раковины оказались частью появившейся передо мной твари. Приподнятые, заведенные за спину, слегка подрагивающие, теперь они напоминали причудливые бесперые крылья. Так вот, вся эта мерзость была покрыта толстым слоем хитина и усыпана короткими дорожками мелких неровных зубцов, острых даже на вид.

Вывалившись вниз тем, что с трудом можно было бы принять за голову, из своего укрытия, она засучила по дороге двумя парами тощих лап, звонко цокая острыми коготками. Потом на секунду застыла, подобрала все четыре конечности и резко поднялась. Повела из стороны в сторону плоской мордой, на которой сверкали три выпуклых зеленых глаза без зрачков. Вытащила из-за спины и протянула ко мне короткие перепончатые лапы.

Я отшатнулся назад. Уперся спиной в доски скамейки. А тварь все приближалась, протягивая ко мне лапы, да чуть шевеля из стороны в сторону мордой. Она была ужасно неуклюжей - то и дело спотыкалась, подворачивала то одну, то другую лапу, а потом...

В сантиметре от моего лица звонко щелкнули челюсти. Ее броска я даже не заметил... в отличие от Аурона.

Надо же - не успел объявиться, а я уже оказался в его должниках! Потому что именно он, ухватил тварь за крыло, удержав, затем сильно дернул назад, крутанулся на месте и швырнул в сторону, прямо в толпу озирающихся по сторонам и еще не приметивших нас монстров.

После чего он довольно невежливо поднял меня за шкирку и вручил снятый со спины предмет, завернутый в бинты.

- Подарок от Джекта, - прокомментировал он.

- От папы?.. - я оторопело уставился на него.

Но Аурон не произнес больше ни слова. Снял со спины второй сверток, дернул за конец бинта и тот осыпался на мостовую, обнажив черное лезвие широкого меча, заточенного с одной стороны.

Следуя его примеру, я рванул за свой бинт... Надо ли говорить, что тот и не думал освобождать от пут мое оружие? Естественно, я только туже затянул и без того крепкий узел. Вцепился пальцами в неподатливую, скользкую и вонючую от масла ткань. Узел не поддавался.

- Отойди, - услышал я голос Аурона.

Повинуясь, шагнул назад, увлекая за собой и меч. А он, не дожидаясь и не вдаваясь в объяснения, щелкнул пальцами перевязанной руки, и оружие в моих руках на миг превратилось в факел.

Я отскочил, выронив его. Бинты еще секунду горели, а затем осыпались горсткой черного пепла, мгновенно унесенного порывом ветра.

Меч... Подарок отца... Впрочем, на меч в привычном понимании этого слова, здоровенная штука, лежащая на дороге, не очень-то походила. Заточенное с двух сторон лезвие красной стали, расширявшееся ближе к концу и тонкое у маленькой гарды, было "разорвано" с одной стороны. Длинный разрез уходил вглубь лезвия (кажется, у нормальных мечей там положено быть кровостоку), отчего оружие больше походило на здоровенный гарпун. В крайнем случае - топор, ведь именно как топором им, наверное, и полагалось махать - крутануть посильнее, увеличив силу удара за счет тяжести лезвия, и либо разрубить вражину пополам, либо цепануть этим жутким крюком... Железяка, конечно, странная, но зато я ни мгновения не сомневался, что и впрямь от отца. Только у моего ненормального старика хватило бы мозгов выбрать такое оружие...

Слыша, как стучат по дороге когти уже прочухавших что к чему монстров, я подбежал к мечу. Опасливо дотронулся до рукояти - чуть теплая. Поднял...

- А у отца не было ничего полегче? - спросил я, еле-еле отрывая меч от земли.

Аурон молчал.

Я уж было хотел последовать его примеру и положить меч на плечо, но вовремя сообразил, что в отличие от него моя железяка заточена с двух сторон и перво-наперво я укорочу себя - ровно на одну голову.

За неимением других вариантов, я поставил его перед собой на кончик лезвия и почувствовал, как то медленно входит в покрытие дороги. Поспешил вытащить обратно, что далось мне с немалым трудом.

Взглянул вперед... и оцепенел. Черт возьми, да на моем месте любой бы впал в ступор! На нас двигалась целая армия морских гадов! Хищно щелкая челюстями, перебирая тонкими короткими лапками по дороге, они шагали в нашу сторону с явственным намерением - сожрать.

- Беги! - скомандовал Аурон.

"Интересно - куда?" - мысленно ответил я, глядя на наступающую волну тварей.

Обернулся, с надеждой взглянув на арку, через которую мы пришли сюда. Естественно, это было не самым лучшим решением. Так я хотя бы мог тешить себя надеждой, что у нас есть путь к отступлению. Теперь же знал точно - пути назад нет. Во всяком случае, в "чудовищном" эквиваленте он не многим отличался от дороги впереди.

"Приплыли..." - все также мысленно прокомментировал я.

Я все-таки поднял меч. Сжал его двумя руками, как видел в каком-то фильме, взмахнул, рассекая воздух... Воздух тяжело ухнул, расступаясь в стороны. Брызнули искры, выбитые от камней. А я очень вовремя отскочил в сторону от своего же оружия, которое грозило оставить меня без ноги.

Пытаясь сдержать удар, я до боли вывернул руку. На глаза навернулись слезы обиды. А та - переросла в злость. Злость на себя, на этот проклятый меч, на Аурона, черт бы его побрал, на этих ракушечных гадов... И я, кое-как приподняв оружие над землей, рванулся вперед.

Я что-то кричал. Кажется, в основном это были проклятья. А еще была фраза, отчетливо засевшая в памяти:

- Убирайтесь из моего города!

Когда я уже влетел в кучу монстров, вращая вокруг себя доставшимся от отца "гарпуном", кроша налево-направо монстров (которые, к несчастью, наседали и сверху, и снизу), мелькнула запоздалая мысль: "глупая смерть". И кто-то невидимый ответил: "а она другой не бывает".

Ногу резанула боль. Я упал на колени, чувствуя, как какая-то тварь, впившаяся в мою конечность своей когтистой лапой, подбирается ко мне со спины...

Но через секунду меня перестало это тревожить. Пусть всего на несколько мгновений я забыл обо всем на свете, потому что то, что я увидел, было по настоящему фантастическим зрелищем!

Конечно, мне стоило бы сразу сообразить, что мечи, пусть и обмотанные промасленными тряпками, сами собой не загораются. А теперь я увидел - кто послужил моему оружию зажигалкой...

Аурон, стоя на том же месте, у разбитой скамейки, выставил вперед руку, ту самую - бледную, перевязанную. Выгнул кисть, тряхнул пальцами...

В монстров за моей спиной выстрелила самая настоящая молния. С треском, почти грохотом, она желтой искрой прорезала воздух у меня над головой, и рассыпалась ворохом искр о пластины вцепившегося мне в ногу гада.

За ней последовала целая плеть шипящих электрических разрядов, раскидавших монстров по всей набережной.

Кое-кто, правда, остался. И сейчас с завидной настойчивостью тянул свои зубы, лапы, и прочие убийственные части тела ко мне. А Аурон наставил на меня указательный палец и звонко щелкнул.

- За что?! - удивленно и испуганно выдохнул я, но так тихо, что он вряд ли меня услышал.

Впрочем, убивать меня он явно не спешил. Тело обдало холодом, но не сильно - терпимо. А во все стороны выстрелили ледяные кристаллы, прошивая оставшихся гадов насквозь.

Я встал кое-как, отряхнулся. И тут же почувствовал дикую боль в ноге. Словно судорогой скрутило. Взвыл, рухнул опять на колени. А у меня над головой волна пламени прокатилась.

Я глянул на ногу. Тут же отвернулся, хотя за пару мгновений отчетливо рассмотрел свою залитую кровью конечность. С дырой посреди икры. Та уже подернулась тонкой пленочкой, но из-под нее продолжали просачиваться алые капли, набухали на кромке отверстия и скатывались ручейками вниз, в ботинок.

За спиной раздался цокот и нестройный пронзительный крик.

Оборачиваться я не стал. Не хотелось. Знал, что увижу, как несется прямо на меня новая орава монстров. Те, которых Аурон раскидал, да еще подкрепление подоспевшее... И отчетливо понимал - это конец. Аурон со своей... магией, может и выкарабкается, а вот мне - точно конец. И опять в голове мелькнула мысль: "глупая смерть". И снова меня обида взяла, и снова в груди разгорелась ненависть.

Сцепив зубы, чтобы не кричать, я выпрямился. Повернулся, попытался приподнять меч, но на этот раз одной злости мне уже не хватило. Поэтому я пошел вперед, слыша, как звенит и прыгает он за мной по камням.

Чудовища были уже в десятке метров от меня. Припали к земле, готовясь к прыжку. Я потянул на себя меч, понимая, что уже не успею зарубить даже одну бестию и меня сейчас будут рвать на куски. А затем передо мной выросла фигура Аурона.

Возможно, это был еще один из его трюков, а может, это мне сделалось дурно от всех полученных ран и я на миг отключился. Но я не видел - когда и как он появился передо мной. Секунду назад не было - а теперь стоит.

Я закричал. Уже не помню что, наверное, прокричал его имя, как обычно делают все в таких ситуациях (конечно, если кому-нибудь случалось попасть в такую ситуацию...).

А он по-прежнему не отвечал. Черный меч будто бы и без помощи сжимавшей его руки соскользнул с плеча, завис в сантиметре от дороги.

Он запрокинул голову, и я увидел огромную улоу у его губ. Надо же - похоже, там еще что-то оставалось.

А потом он ударил. Резко, но без замаха. Словно очертил полукруг перед собой. Но врагов как ветром сдуло.

Несколько, те, что стояли ближе всего, упали замертво, разваленные от загривка до промежности. Других отшвырнуло и расплющило об ограду набережной. Кого-то перебросило через нее, и они, кувыркаясь, рухнули в беснующиеся внизу волны.

- Беги! - повторил Аурон, по-прежнему не смотря на меня.

И я побежал. Поковылял, если точнее, хотя и довольно быстро. Почти со скоростью здорового пешехода, идущего прогулочным шагом. А сзади уже наступали новые твари. Да и спереди раздавалось знакомое цоканье.

Аурон шел рядом, твердым шагом меряя набережную. И похоже было, что он... охраняет меня. Что именно это - его цель. Я хотел спросить его самого, но в этот момент в мост перед нами вонзилась очередная "комета".

Глубоко зарывшись панцирем в покрытие дороги, она раскрыла щупальца и выплюнула целый роз "чешуек".

Не сбавляя шаг, Аурон вдребезги разнес с десяток, прицельно выстрелив по ним молниями. Вновь скинул с плеча меч и рассек две приземлившиеся поблизости раковины. Из них на дорогу выплеснулась кровь. Немного. Но мерзкая - черная, вонючая. Словно и не кровь, а гной или желчь застоялая.

Я попытался не смотреть на нее, уставился на извивающийся хвост чудовища. А он тем временем налился синеватым светом. И щупальца, уже не розовые, переливаются зеленым.

Когда до чудовища оставалось метров двадцать, все вокруг вдруг окуталось тьмой. А тогда в спину ударил свет. Именно ударил, словно не желая выпускать меня из нахлынувшей черноты. Та отступала, а свет продолжал давить. Вначале я почувствовал, что меня прижимает к дороге. Затем - что отрывает от нее. А после - что меня сейчас попросту расплющит, раскатает в тонкий блин между яркими полотнищами льющегося отовсюду света. Но когда я уже слышал, как трещат кости, чувствовал, как врезаются ребра в грудину, все внезапно исчезло. То есть пропали тьма и свет, которые на несколько долгих секунд стали для меня всем. Зато вернулся воздух, ворвавшийся в легкие. Правда, вернулась и набережная, удар о которую весь этот воздух из меня выгнал обратно.

Упал я, впрочем, удачно - прямо на меч. В том смысле, что по счастливой случайности он рухнул на землю первым и рухнул плашмя. И лишь затем я, прижав его своим телом, а не сев на острие.

Подняв голову, я увидел, что Аурон продолжает идти вперед, как ни в чем не бывало. Кажется, его вообще ничто не брало.

Щупальце извернулось. Мир вновь попыталась затянуть тьма, но сверкнувший меч мгновенно оборвал светопреставление.

Тварь изогнулась. Задрожала. Потянулась к нему своими щупальцами. Те удлинились, попытались обвить его тело. Но очередной удар меча быстро укоротил их.

Из-за массивной туши чудовища выскочили мелкие, уже вылупившиеся гады. Они бросились на Аурона, а через мгновение уже столь же быстро бежали обратно, охваченные огнем.

Еще один удар меча, и огромный гадина, обвив себя щупальцами и надломившись посередине, падает на мост, яростно колотя по нему хвостом.

Впрочем, ни я, ни Аурон, на него уже не смотрели. Мы смотрели вверх, потому что именно в тот момент на нас наползла огромная тень, отбрасываемая зависшей в воздухе тварью, которую Аурон назвал Сином.

Мост подо мной дрогнул. Пошел трещинами. Я же, как завороженный, смотрел, как по нижней части водяного панциря чудовища перекатываются волны. Медленно, неторопливо, с чувством собственного достоинства. Вначале еще синие, они понемногу темнели. И мне подумалось, что они станут кровавого цвета. Но нет. Вскоре над нами колыхалась странная коричневая масса. Если намешать всего, что только попадется под руку, наверное, получится точно такой же цвет...

Затем в центре, прямо над нами, панцирь разошелся, и я увидел свет. Огромную сияющую дыру. Белую с рыжеватым отливом.

Я отвел глаза лишь когда почувствовал, что падаю вместе с остатками моста. Судорожно ухватился за все еще держащийся край. Но руки - потные, масляные, окровавленные - скользили по камням, а раздираемые болью пальцы отказывались держать тело.

Аурон стоял надо мной. Порывы ветра рвали его балахон. В очках отражались языки далекого пламени - Занарканд горел. Он не смотрел на меня. Смотрел в отверстие, зияющее в сердцевине парящего чудовища.

- Аурон! - закричал я, тщетно пытаясь втянуть тело на мост. - Аурон!

Он словно и не слышал. Потом вдруг заговорил:

- Ты уверен? - Но обращался он словно и не ко мне, а к... Сину.

Он кивнул. Наконец взглянул на меня. Я уже висел из последних сил, чувствуя, что соскальзываю вниз. Наклонился и крепко ухватил меня за ворот куртки. Та протестующе затрещала, да и горло сдавило так, что я еле-еле дышал. Но сил вырываться уже не было.

Он поднял меня на вытянутой руке и продолжал держать. Я поводил глазами из стороны в сторону и увидел...

Это была смерть. Смерть Занарканда. Такая же величественная, как и он сам. Такая же пышная. Такая же красивая... Обломки зданий. Покрытие дорог. Крохотные человеческие фигуры. Еще более мелкий мусор и каменное крошево. Все это медленно поднималось в воздух и плавно скользило прямо в разинутую... пасть чудовища. Жадно пожиравшего мой город.

На глаза навернулись слезы, и я почувствовал, как и они, срываясь с ресниц, улетают вверх. В утробу мерзкого монстра. И я отчетливо понял, что совсем скоро последую следом.

Аурон приподнял меня выше. Впрочем, в этом не было нужды. Сферическое тело чудовища висело уже в паре метров над нами. Это не оно опустилось вниз. Это мы летели... в него.

В груди снова заклокотала обида и злость, но теперь ее не хватило даже на то, чтобы отстегнуть бесполезный меч, зацепившийся за ремень и болтающийся мертвым грузом, тянущим меня вниз. Он не хотел туда. А я тянул его за собой.

Я хотел посмотреть в глаза Аурону. Еще раз спросить: "За что?". И теперь уже справедливо. Но не смог. Я видел лишь холодный блеск стекол солнцезащитных очков.

Свет стал невыносим. Я зажмурился, но все равно видел, как вытягивается его голова. Как ее верхняя часть устремляется вверх, во свет. А нижняя, на медленно растягивающейся шее, все еще остается на месте. И что-то говорит. Я прислушался.

- Так начинается твоя история, - расслышал я.

В голове мелькнула мысль, что больше подошло бы: "так она заканчивается". Но ответить я не успел. Тело Аурона, вытянутое в смазанную полосу, рванулось вверх. А его рука, все также крепко сжимавшая ворот куртки, поволокла меня следом.

Я закричал. И кричал, пока вокруг не осталось ничего, кроме света. Кричал, пока он несся, пронизывая меня насквозь. Кричал, пока не осталось и его. Кричал, пока все вокруг не заволокла тьма...

Глава 2

Я умер. Во всяком случае, так мне тогда казалось. Не было тела, не было материального мира вокруг. Только образы, мысли, отголоски прежних чувств и эмоций раскрашивали пустоту вокруг смазанными образами. Я отчаянно цеплялся за норовившее раствориться в окружающем хаосе собственное я. И очень хотел, чтобы рядом оказался хоть кто-нибудь, чтобы избавиться от подступающего чувства одиночества и безысходности.

- Эй! - вдруг окликнул меня до боли знакомый голос.

- Папа!

Но на секунду возникший образ отца подернулся рябью и исчез. Я потянулся к тому месту, где он только что был, но наткнулся на незримую преграду. Пальцы упёрлись в холодный шершавый камень. И кто-то разразился над самым ухом нечеловеческим саркастическим смехом.

И мир вернулся. Соленые брызги щипали разбитое лицо. Холод терзал лежащие в воде ноги. Глаза слезились от режущей боли. А подом мной обнаружилась вполне материальная каменная глыба, на которой, помимо меня, восседала здоровенная птица с темно-синим оперением и красным хохолком на загривке. Она пронзительно закричала - похоже, именно она и привела меня в чувство - рубанула крыльями, и, поднявшись в воздух, устремилась в небо.

Когда я вытянул из воды немеющие конечности и перевернулся на спину, которой досталось чуть меньше чем моему благородному лику, то в полной мере смог оценить это самое "небо". Свинцовые тучи, бурлящие от грозовых разрядов, застилали всё зримое пространство и поливали море, будто в том и без того было мало воды, мелким моросящим дождём.

Я проследил взглядом за удаляющейся птицей и болезненно сморщился от осознания того, что пережитый кошмар оказался не сном. Она летела к стае своих сородичей, кружащихся вокруг вершины здания, изрезанного чёрными бойницами узких арочных окон. И несмотря на густую пелену из дождя и какого-то белесого ни то дыма, ни то тумана, было видно, что это отнюдь не жилая постройка, а держащиеся на честном слове руины оной.

Взгляд выцепил из царящего вокруг сумрака ещё несколько крыш, торчащих из-под воды, и множество скал, вздымающихся к негодующему небу гнутыми пиками.

Логика подсказывала, что это всё, что осталось от некого прекрасного города. Она же возражала, что по виду (а вернее его отсутствию), постройкам этим никак не меньше пары веков - не осталось и следа облицовки, лишь голый камень, изъеденный временем. А значит, это совершенно другие руины совсем другого города. Впрочем, меня это ничуть ни порадовало, поскольку помимо кружащей в небе стаи (не факт, что травоядной) других обитателей вокруг не было видно.

- Оте~ец! - закричал я, выпустив из лёгких весь воздух.

Ответа не последовало, и я исторг из себя совсем уж нечленораздельный вопль, в который вложил всю боль и тоску, злость и отчаянье, которые меня в тот момент охватили.

Тишина и последовавший за ней громовой раскат - вот и вся реакция равнодушных небес. Я не заметил, как заплакал. Не помню - сколько я лежал на камнях, чувствуя, как леденеет тело. Зато отчётливо помню малодушные мысли о смерти. Тем более, что никаких изощрённых способов самоубийства изобретать было не нужно. Достаточно было закрыть глаза и...

Я перевернулся на бок и ухнул в обжёгшую тело воду. Глубоко вдохнул.

Тугие струи жидкости прошлись по носоглотке и наполнили лёгкие. Привыкшие к очищенной, практически дистиллированной воде сферы, они тут же отозвались жгучей болью. Но благоговейная прохлада и чувство... наполненности быстро погасили её. Я прикрыл глаза, и выпустил из ноздрей пузырьки углекислого газа.

С детства я знал, что отличаюсь от других людей. Не от всех, конечно, но от большей их части. Будь то новый виток эволюции или случайное генетическое отклонение, получившее продолжение в потомках, но во всём мире насчитывалось несколько тысяч двуногих амфибий, причислявших себя к людям, способных дышать и на земле, и в воде. При отсутствии жабр, с практически идентичной физиологией и лишь едва заметно отличающимися лёгкими, мы как-то умудряемся дышать в толще вод, выделяя из неё крохи кислорода, и при этом чувствуя себя куда лучше, чем на суше.

Я почувствовал, как отступает боль. Как по телу, несмотря на ледяную воду, растекается тепло, как оживают конечности и наливаются силой мышцы.

Последнее, правда, меня не сильно порадовало, потому что дала о себе знать и прокушенная тварью нога с разодранными мышцами со всеми вытекающими последствиями.

Попутно оказалось, что тусклый свет остался где-то далеко вверху, а я не очень быстро, но целеустремленно опускаюсь ко дну. Это было неправильно. Поскольку я не столько осознанно, сколько инстинктивно, работал конечностями, поддерживая себя на одном уровне... во всяком случае, я так считал.

Причина незапланированного погружения нашлась довольно быстро - и здесь не обошлось без старика! Меч, зацепившийся за пояс и особо не дававший о себе знать ввиду временной потери чувствительности, теперь тянул меня ко дну.

Первым побуждением было отцепить от себя проклятую железяку и отправить её туда, куда она так стремилась. Но благоразумие и лёгкий укол совести победили. Меч я всё-таки отцепил, затем закрепил поудобнее, так чтобы не нарваться коленом на острый край, и уже в полную силу заработал руками и одной ногой, поднимаясь к поверхности.

Лёгкое головокружение и несильная головная боль подсказали, что погрузиться я успел довольно глубоко. Однако всплытие прошло успешно. Я пришёл в себя. Огляделся по сторонам. И, не найдя цели лучшей, чем самая большая развалина среди этих руин, поплыл к ней (хотя кружащиеся у её вершины пернатые бестии по-прежнему не вызывали у меня доверия - уж чересчур плотоядно смотрела на меня та красноголовая выхухля).

Несмотря на то, что тело благосклонно приняло привычную среду, плыть было не только больно - всё тело саднило и ныло - но и просто неприятно. Не то, чтобы я никогда не плавал вне сферы, но чувствовать под собой бездну, в которой ещё неизвестно какая сволочь обитает... Я отчётливо осознавал, что мне вполне хватит и одной из тех милых зверушек, что так мастерски раскидывал Аурон, выплывшей из чернильной тьмы, чтобы помереть уже окончательно и бесповоротно.

Кстати, последнего здесь видно не было. А ведь именно с его подачи я оказался... чёрт знает где, вместо того, чтобы тихо и мирно упокоиться вместе с остальными под обломками родного города.

Так, коротая время невеселыми мыслями, я добрался до каменных ступеней, поднимавшихся из воды ко входу во "дворец", как я про себя окрестил эту самую величественную из руин. Искушения прогуляться вниз по ступенькам не было совершенно, поэтому я с готовностью выбрался на берег, выпустил из легких воду и вдохнул чем-то неуловимо отличающийся от привычного воздух.

Туман - во всяком случае запаха дыма он был лишен - немного рассеялся, позволив рассмотреть получше стены здания. Но описывать я эту невеселую картину не стану - руины, как руины. Камни, трещины, трещины и снова камни, без намека на какую-либо растительность, обычно обитавшую на таких вот развалинах в более дружелюбных местах. Здесь, похоже, ей просто не откуда было взяться... Хотя, если это действительно всё, что осталось от моего города, то у неё просто не было времени здесь обосноваться. Впрочем, в это я по-прежнему верить отказывался - какая бы тварь не пожевала небоскребы Занарканда, она едва ли смогла бы состарить их на несколько столетий.

Обшаривая взглядом окрестности в поисках чего-нибудь кроме голых камней, я внезапно обнаружил... сундук. Нет, правда! Это был настоящий сундук! Вы, наверное, не поняли... СУНДУК! Вот когда вы в последний раз видели сундук? А тут - вот он, пожалуйста. Стоит. Здоровенный, из добротного дерева, окованный железом... Впрочем, ничего кроме удивления, у меня он не вызвал. Дух искателя сокровищ, которым я, как и моим сверстники, был одержим в детстве, даже не шелохнулся, задавленный аргументами разума. Проржавевший металл намертво спаяло время, а многочисленные трещины, тронутые по краям гнилью, явно свидетельствовали о том, что ничего съедобного или теплого внутри нет, а все сокровища мира в виде золота и драгоценных камней как-то резко утратили значимость, превратившись в моем представлении в бесполезный груз. Поэтому сундук был оставлен в покое, и я пошёл дальше, но остановился от чувства, что на меня кто-то внимательно и хищно пялится!

Я оглянулся, но никого не заметил. Только этот проклятый сундук. Смерив его тяжелым взглядом, я прищурился, пытаясь припомнить, как он стоял минуту назад. Кажется, чуть-чуть иначе. На пару сантиметров дальше и угол поворота другой. Я сглотнул, погладил рукоять меча, внезапно ставшего самым близким и надёжным другом, и поспешил прочь, по степеням, ведущим к зданию, то и дело косясь на злополучный сундук - не обернется ли чудовищем, не побежит ли следом.

Так, чувствуя себя окосевшим параноиком, я и ушёл, вздрогнув, услышав напоследок разочарованный скрип. Ни то крышки сундука позади, ни то гроба в моем понемногу сходящем с ума мозгу. Очень хотелось верить, что виноваты всё-таки мозги.

А впереди ждало новое препятствие. Между мной, стоящем на небольшой площадке, и "замке", зиждущемся на огромном рукотворном плато, была сорокаметровая пропасть. Внизу, метрах в десяти, колыхалась вода. В тусклом свете было видно, что она покрывает нижние этажи, по полу которых валялись обломки колонн, стен, и, видимо, моста, потому что именно его то здесь явно и не хватало.

Впереди был лишь узкий каменный парапет, под которым не наблюдалось ни единой опоры. Выглядел он настолько не надёжно, что я без раздумий ступил на него, понимая, что ещё несколько минут на краю, и я не заставлю себя это сделать даже под страхом немедленной и мучительной смерти.

Как ни странно, камень выдержал. И уже через несколько шагов я уверенно топал вперед, разглядывая унылый пейзаж, и попутно высматривая местных обитателей, которые не откажутся пообедать зазевавшимся двуногим.

На середине "моста", я задержался, разглядывая уцелевшую статую какого-то бородатого мужика в тяжелом плаще. Может, и впрямь бывший дворец? Или музей? Впрочем, долго эти мысли мою голову не занимали, потому что через секунду я уже проклинал свою любознательность - статуя стремительно приближалась, а я, соответственно, падал вместе с останками моста.

За такой "плюх" тренер бы незамедлительно выкинул меня из команды. Впрочем, несмотря на то, что я пребольно треснулся о водную гладь пузом и мордой, я сноровисто извернулся, нырнул на пару метров, чтобы не получить по голове зазевавшемся обломком, и направился к единственному в обозримом пространстве подъему, на который мне бы удалось взобраться.

Мимо меня прошелестела стайка пузырей. В голове родилась весьма неприятная мысль, что пузыри сами собой не рождаются, а камни ещё не успели добраться до дна. Рука сама собой поползла к мечу и даже отцепила его от пояса, когда что-то живое коснулось моей руки и унеслось прочь.

Почувствовав, как к моему затылку стремительно движется ничем не обоснованный водный поток (сказались годы тренировки), я дёрнулся в сторону, и успел заметить, как мимо пронеслась здоровенная рыбина с бледно-зеленой чешуей и длиннющими плавниками с очень неприятными на вид коготками на концах длинных косточек.

От глупого натуралистического вопроса - чем эти зверюги питаются, я воздержался. Тем более, задать ему было некому, а ответ, как мне казалось, я узнаю и сам в самом ближайшем будущем, и ответ этот мне очень не понравится.

Рванувшись к спасительному подъему, я едва нос к носу не столкнулся с этой самой рыбиной (или уже другой?). Вернее, нос к пасти, потому что носа у неё, как у любой уважающей себя рыбы, не было, зато наличествовала ощетинившаяся выпирающими вперед клыками пасть!

Быстро прикинув, удобно ли такими зубками жевать водоросли, я пришёл к выводу, что если и да, то по своему составу, я от этих водорослей не далеко ушёл, и мной сейчас очень сытно пообедают.

Сбоку мелькнули маленькие злобные глазки на тупой, слегка скругленной мордочке. Я наотмашь рубанул мечом, чувствуя, как тело подстраивается, под непривычное дли подводных тренировок движение, и, к своему удивлению, попал. Меч срезал прожорливой гадине плавник и здоровый кусок хвоста.

Тут же недостающую часть туловища заменила другая рыбёха, жадно вцепившаяся в окровавленную рану первой. Похоже, зверушки - ко всему прочему - были ещё и не чужды здоровому каннибализму.

Пожалев первого зверя, который, в сущности, мне ничего еще не сделал, я располовинил и второго. Вокруг меня заплясали тени. Танец этот не предвещал ничего хорошего. Я затравленно оглянулся. Проплыть мне оставалось еще метров двадцать, но что-то подсказывало, что едва я сделаю несколько гребков, как все эти веселые рыбки вцепятся мне в задницу и обглодают её по самые уши.

Внезапно (как и все "приятные" сюрпризы), тени исчезли. Разум сделал несколько неутешительных выводов и даже заставил проплыть пару метров по направлению к берегу, когда под водой зажглись огни. Они сияли то ярче, то меньше, и целенаправленно приближались ко мне. Я насчитал шестнадцать, прежде чем меня одолел самый примитивный животный ужас и отчаянное желание жить долго и счастливо, и как можно дальше отсюда.

Что-то гулко ухнуло. Кажется, где-то под водой "кто-то" отодвинул в сторону мешавшие обломки моста. Я сделал ещё несколько гребков в сторону, и тут мимо меня пронеслась охренительнейших размеров туша, чем-то издали напоминающая рождественскую ёлку, вымоченную в кошмарах гидрофоба, у которой вместо нарядных лап - увенчанные "гирляндой" щупальца... А ещё здоровенная пасть. Милая такая, начисто лишенная зубов. Зато полтора метра в диаметре. И в этой вот бездне исчезли останки моих неумелых кулинарных опытов на ниве приготовления местных морепродуктов.

Уж не знаю - оценила эта монстрятина мои старания, или наоборот осерчала, но совершенно точно решила познакомиться поближе.

Мысленно я с сомнением покосился на свой меч, а в реальности уже работал всеми конечностями, стараясь убраться от неё как можно дальше.

Крохотный пяточек суши, к которому я стремился прежде, доверия уже не вызывал, и я отчаянно рыскал взглядом вокруг, ища, куда бы спрятаться.

Новый укол интуиции швырнул меня в сторону, и туша чудовища пронеслась мимо, на полном ходу врезалась в стену и обрушила на нас немногие уцелевшие секции мостика.

На меня, к счастью, ни одна из них не грохнулась. Твари повезло меньше, впрочем её эти мелочи жизни, похоже, нимало не волновали. Чудище развернулось, порыскало щупальцами-с-фонариками, безошибочно выбрала направление и понеслось ко мне.

Я же в то время уже плыл в противоположную сторону, заметив в отдалении узкую арку, в которую монстрятина не пролезла бы при всём желании. И лишь надеялся, что успею доплыть до неё раньше, а погнавшаяся за мной тварь не обрушит на меня тонны камней.

Уже у самой арки я почувствовал, как меня тянет назад. Сильнее заработал ногами. И, понимая, что делаю несусветную глупость, всё-таки не смог совладать с собой и оглянулся.

Теперь мне удалось увидеть ещё и огромную клеть на груди монстра, затянутую тонкой кожаной плёнкой. В этот укрепленный мешок, являвшийся, видимо, неким перевалочным пунктом между пастью чудовища и его желудком, сейчас бурным потоком лилась вода, жадно втягиваемая пастью... вместе со мной!

Так быстро и так отчаянно я прежде никогда не плавал. Уже вплывая в арку, я боковым зрением видел, что меня окружают не стены, а коричневое нёбо монстра. Чувствовал, как ноги проваливаются в бездну и ожидал, что вот сейчас пасть захлопнется, и большая часть моего естества окажется внутри неё, а остальное ещё минут пять будет наслаждаться всеми прелестями нового состояния, пока обезумевший от новых впечатлений мозг не прекратит свою бесполезную деятельность...

Но, видимо, именно в этот момент пузырь на груди этой гадины заполнился, поток, тянувший меня назад, остановился, и с жутким грохотом тварь влетела следом за мной. Влепилась мордой в стену и от переизбытка чувств кашлянула.

Вместе с потоком воды я вылетел вперед, пропахал животом камни, выпрыгнул из воды (к сожалению, не по собственной воле), и грохнулся вниз, на едва смоченный жидкостью пол. Полуметра воды не хватило, чтобы полностью погасить силу удара, и я со всего маху треснулся головой о выросшую по курсу полёта стену.

Глава 3

Если сознание и покинуло меня, то ненадолго. Во всяком случае, когда я поднялся с ледяного пола, голова раскалывалась от боли. Выброшенное из воды тело моментально сковал пронизывающий холод, и я совершенно отчётливо понял, что в ближайшие несколько часов окочурюсь в этом холодильнике.

Чтобы хоть как-то согреться, я попытался устроить телу небольшую зарядку. Но очень скоро (уже после первых движений) отказался от этой затеи. Только теперь я почувствовал - как же дико устал. Хотелось есть, хотелось спать, но больше всего хотелось лечь прямо на ледяные плиты и умереть. Руки отказывались подниматься. Нижние конечности еле шевелились и то и дело норовили предательски подогнуться. А рваная рана разболелась так, что захотелось оторвать себе ногу.

Кстати, меч был всё ещё при мне. Я заметил это, лишь когда оперся на его лезвие, чтобы перевести дух. Он уже привычно ушел на ладонь в камень, но неожиданно легко вышел обратно, когда я подергал за рукоять для того, чтобы убедиться, что сил его выдернуть у меня нет и с чистой совестью оставить ржаветь здесь. Впрочем, едва он оказался на свободе, как немедленно налился свинцом и едва не уронил меня на пол. Я тяжело вздохнул, чувствуя, как сырой воздух обдирает саднящее горло, и побрел по единственному проходу, оставленному мне судьбой. Меч со скрежетом волочился по камням следом за мной.

Я поднимался по полуразрушенным ступеням. Ковылял, опираясь рукой на шершавые стены. Брел по этому проклятому тоннелю, чувствуя, как холод сковывает судорогой мышцы и по капле вытягивает остатки сил.

Впереди показалась дверь. Огромная, двустворчатая, вдвое выше меня. Изрезанная витиеватыми завитушками, некогда красивыми, а ныне основательно тронутыми гнилью. Я навалился на неё всем телом, не надеясь особенно, что это поможет. Просто было бы совсем глупо помирать, даже не попробовав выбраться из этой темницы.

Неожиданно легко дверь поддалась. К счастью, всё же недостаточно легко, чтобы я потерял равновесие и рухнул на пол. Впрочем, за свою стойкость, я был тут же был вознаграждён: прямо мне в лицо скалила чудовищную пасть такая образина, что... Когда её клыки и блестящая от потоков воды рожа озарилась вспышкой молнии, я уже закрывал дверь.

Ожидаемого удара с разбегу, дикого рыка и скрежета когтей не последовало. Поэтому, подождав с минуту, я набрался смелости и чуть-чуть приоткрыл одну из створок, внутренне содрогаясь при мысли, что в паре сантиметров от себя увижу столь же внимательный глаз чудища.

Всё было тихо (если опустить вой ветра, раскаты грома и плеск воды). Выглянув из своего укрытия, я чертыхнулся. Статуя! И кому в голову пришло украшать свои владения такими вот чудищами?!

Оказывается, я довольно высоко забрался. Это был купол того самого "дворца", вокруг которого кружили местные птички неопределенного мировоззрения. Огромное пустое пространство было завалено кусками осыпавшихся стен, осколками крыши, кусками искалеченных статуй и давно сгнившей мебели. Дождь снаружи усилился и теперь хлестал в стенные проломы, щедро поливая испещренный трещинами пол. С крыши соседней пристройки низвергался самый настоящий водопад, уже успевший проложить себе путь вниз, вдребезги разворотив часть стены, и лишь потому не затопивший всё помещение.

Могильный холод подземелья чуть отступил, но влага, который воздух был пропитан насквозь, не давала и тени надежды на то, что здесь можно переждать непогоду и... Что будет дальше, я предпочитал не думать. Один, посреди океана. Непонятно где, в каких-то замшелых руинах. Всё говорило о том, что быструю смерть вместе с обитателями Занарканда, мне подменили более изощрённой и медленной. А может, я уже умер, и это мой личный ад?.. Впрочем, организм был уверен в обратном и требовал тепла и пищи.

Ни на что не надеясь, я обшарил залу взглядом и пошёл в обход, надеясь найти хоть какую-нибудь уцелевшую тряпицу, в которую можно завернуться. К своему удивлению, я обнаружил кострище.

Не обугленные доски былого пожара, а самый настоящий костёр. Разумеется, давно прогоревший. Но зато рядом лежали относительно сухие колобашки и промасленный свёрток, внутри которого оказался совершенно сухой трут. Не веря собственному счастью, и понимая, что ожидать, что здесь окажется ещё и зажигалка, будет верхом наглости, я всё-таки обшарил чью-то былую стоянку. Зажигалки я не нашёл, зато два сточенных по краям камешка обнаружились. Недолго думая, я прошёлся ими друг об дружку, и выбил на пол россыпь рыжих брызг.

- Живём! - не сдержав радости, воскликнул я, и принялся сооружать костёр.

Надо сказать, что выбить искры и разжечь ими стремительно отсыревающий трут - штуки разные. Но всё-таки раза с двадцатого у меня это получилось. Зашипели, затрещали, сгорая, тоненькие веточки. Показались первые языки пламени. Долго и осторожно они облизывали неумело сложенные колобашки, но потом всё же вошли во вкус, и тело обдало благословенным теплом разгоревшегося костра.

Буквально обняв его ногами и вытянув к пламени руки, я отогрел заледеневшие конечности, стиснув зубы, когда тепло докатилось до раны. Окинул взглядом ногу. Глубокая рана вызывала дурноту одним своим видом. Но размытая водой кровяная корка, кажется, держалась и истечь кровью мне в ближайшее время не грозило. С другой стороны, вся нога напоминала своим цветом незрелый баклажан от многочисленных гематом, раскрасивших её в темно-фиолетовые, синие и багряные цвета. Что-то мне подсказывало, что антисептиками проклятые ракушки не пользовались перед тем, как тыкать меня своими лапами, и я имею все шансы заработать заражение и расстаться с ногой. С другой стороны, ни врача, ни медикаментов вокруг не наблюдалось, и мне не оставалось ничего, кроме как надеяться на то, что всё обойдется.

От созерцания увечной конечности меня отвлек голод. Нет, не так... ГОЛОД. Пустой желудок натужно заворчал, напоминая, что минуло уже два дня (или больше - черт его знает, сколько я провалялся без сознания) с тех пор, как я последний раз что-нибудь ел. Пить, как ни странно, не хотелось. Может, последние события послужили началом развития у меня гидрофобии? Эта мысль немало позабавила меня. Я прислушался к собственным ощущениям, но пришёл к выводу, что просто дико устал, а организм без моей помощи выделил необходимую влагу из насыщенного ею воздуха и солёной дряни, которой я наполнял собственные легкие. Всё-таки моя физиология имеет несомненные плюсы!

За этими мыслями (в основном, так или иначе, сходящимися к еде), я и уснул возле своего костерка...

Пробуждение оказалось тяжелым. Всё тело ломило, а из головы никак не желали улетучиваться обрывки минувшего сна. Суть его ускользала от сознания, но я помнил, что в нём был Аурон. Он говорил, что наша команда проиграла десять лет назад. Проиграла из-за меня. И был тот мальчишка в скрывающем лицо капюшоне. "Ты плачешь", - сказал он мне. И я понял, что действительно плачу. Правда, скорее от боли, чем от дурацкого сна. Всё тело ныло. Тепло куда-то ушло, и привычный холод занял его место.

Я помотал головой, прогоняя дрёму, и недоуменно уставился на костёр, пытаясь осознать тот простой факт, что он давно прогорел, и всё, что от него осталось - едва теплящиеся в кучке почерневших колобашек одинокие угольки.

- С-с-стой! - в отчаянье завопил я, и бросился раздувать огонь.

В лицо мне полетели зола и черная пыль. Вспыхнули крошечные язычки пламени. Снова погасли. Стало понятно, что всё, что могло гореть, уже прогорело, и очень скоро я вновь останусь наедине с холодом.

- Не оставляй меня! - чувствуя, что на глаза и впрямь наворачиваются слёзы, умолял я уходящий огонь. - Сейчас, сейчас. Я найду ещё дровишек. Потер... пи.

Я запнулся, встретившись взглядом с внимательно таращившимися на меня налитыми кровью глазенками.

Встреча с подводными обитателями закалила мою волю и я чувствовал в себе силы, играть в гляделки с любой тварью на свете, хоть до судного дня. К сожалению, это единственная битва, к которой я был готов.

А вот к чему я готов не был совершенно, так это к встрече один на один с обладателем этих чертовых глаз! Узкая морда этой образины скалила в недоброй улыбке тронутые желтизной клыки. Не то, чтобы очень большие, всего-то сантиметра два-три. Не то, чтобы очень острые, но перекусить ими мою тощую шею, кажется, было вполне этой твари по силам. Над голыми ушными раковинами возвышались два острых клинка - эдакие милые рожки. Аналогичные костяные наросты, торчали и из прочих мест этой жертвы военных экспериментов: передних лап, коленных суставов задних... А ещё был мясистый хвостище, на котором гад и висел, обвив шею торчащей в паре метров надо мной статуи.

И вот эту машину убийства подсунула мне судьба в то время, как я не был уверен даже в том, что смогу встать на ноги. Впрочем, касательно своих возможностей я ошибался. Едва эта образина облизнула длинным языком пересохшую морду и раззявила пасть, я вскочил на ноги как ошпаренный. Зашипел от боли, которой отозвалась раненая нога, но сжал зубы, выхватил меч и приготовился к скоротечной схватке, итог которой, похоже, был известен нам обоим.

Тварь проворно перескочила со статуи на соседний карниз. Проворно перебирая лапами и, похоже, просто вонзая свои клинки в стены, чтобы удержаться нах них, пробежала в одну сторону, в другую. То ли пытаясь зайти ко мне со спины, то ли просто примериваясь - с какой стороны лучше напасть. Потом напряглась всем своим телом и бросилась на меня.

От этого броска я увернулся. Всё-таки глупое животное выбрало не лучшую позицию и изрядно потеряло в длинном прыжке скорость. Я поспешил воспользоваться ситуацией и из последних сил рубанул гада мечом.

Клинок звякнул о камни, задрожал и выскользнул у меня из рук. А проворно отскочивший гад высоко подпрыгнул и налетел на меня, вытянув вперед лапу.

От удара лапой я увернулся, но тут же рухнул на спину, подкошенный ударом хвоста. Уже прощаясь с жизнью, я услышал, как когти чудовища вонзились справа и слева от меня, а прямо к моему лицу устремилась разверзнувшаяся пасть, капая на грудь тягучей слюной.

Я закрыл глаза. Поэтому чудовищный взрыв, сотрясший всё помещение, равно как и несколько первых мгновений после него, ничего не видел. Но грохот сыплющихся камней и разлетающихся в стороны осколков заставил меня вновь посмотреть по сторонам и убедиться, что твари надо мной уже нет. Её туша валялась в противоположной стороне залы, буквально размазанная огромным куском стены.

Зажимая ладонями раздираемые болью уши и пытаясь удержать содержимое черепной коробки на месте, я оглянулся в ту сторону, где прогремел взрыв.

Дождь сноровисто прибивал поднятую пыль к полу, и в чёрном проломе я увидел силуэты людей.

Они шагнули внутрь, и свет заиграл на влажной коже их костюмов. Прямо надо мной выросла девушка. Несколько секунд я пялился ей в промежность, перетянутую зеленым пояском, потом смущенно поднял лицо, попытался подняться.

Толпа мужиков с чем-то подозрительно похожим на ружья в руках моментально окружила меня и взяла в кольцо. Один из них зашёл за спину, и не успел я их поблагодарить за чудесной спасение, и поинтересоваться, не планировали ли они и меня заодно угробить этим взрывом, пребольно ухватил за волосы.

Я, естественно, поспешил возмутиться столь хамскому обращению, но моментально замкнулся, когда почувствовал прижатый к горлу холодный металл ножа. Пока что он прижимался к коже плашмя, но что-то подсказывало мне, что одно неверное движение, и столь любимая мной верхняя оконечность распрощается с туловищем и станет этому детине отличным трофеем. В общем, на спасателей ребята совершенно не походили.

Кажется, меня о чём-то спросили. Но язык этот оказался мне совершенно незнаком. Я ответил им на общем, что не понимаю, о чём они говорят. Выслушал гневную тираду. Я выцепил лишь несколько знакомых слов, из которых смог предположить, что меня то ли назвали демоном, то ли послали к дьяволу. А тон не вызывал особых иллюзий относительно моей дальнейшей судьбы.

Нож в руке удерживающего меня мужика неприятно скользнул по шее. Я понял, что вот сейчас и распрощаюсь наконец с этим бренным миром, и, наконец, отдохну от кошмара, несколько часов которого показались мне вечностью.

Но, видимо, это была слишком лёгкая смерть, потому что девчонка, содрав с лица алую маску, до того полностью скрывающего подростковую мордашку, принялась что-то оживленно доказывать мужикам. Нож убрался от моей шеи и был направлен в её сторону. Она обошлась вытянутым в их сторону средним пальцем. Этот жест в переводе не нуждался. Началась оживлённая дискуссия, в которой явно решалась моя судьба. Потом разговоры смолкли, видимо, стороны пришли к консенсусу. И девчонка шагнула ко мне. Прижалась всем телом, от чего я поперхнулся и зашёлся кашлем, чувствуя, как пружинят о моё тело её упругие грудки, что-то шепнула на ухо на своем незнакомом языке, а затем... резко, без замаха, ударила меня под дых. На этот раз звёзды были. И были объятые огнем легкие, из которых разом вышел весь воздух. Я судорожно хлопал губами, словно рыба, выброшенная на берег, и падал, падал на пол, не в силах даже подставить руки. Последнее, что я увидел сквозь россыпь золотистых бликов - её удаляющиеся ноги в высоких туго перевязанных башмаках.

Глава 4

- Ваааааааааааааа!

Примерно с такими словами, или близкими к ним, я и пришёл в себя, едва не треснувшись лбом о голову нависающей надо мной девчонки. Той самой маленькой засранки, которая так мастерски вырубила меня во "дворце".

Та проворно отскочила в сторону и довольно хихикнула.

- С пробуждением! - поприветствовала она меня на вполне сносном общем, хотя и с довольно сильным акцентом, вплоть до перепутанных ударений.

Она покачала у меня перед носом пузырьком с зеленоватой жидкостью внутри и ткнула в забинтованную ногу. На поверхности бинта расплывалось чуть дымящееся пятно.

- Для профилактики, - пояснила она. - А вообще, это просто здоровый садизм! А то ты всё время, пока мы ковырялись у тебя в ноге, провалялся в отключке - всё самое интересное пропустил! Хоть теперь немного помучайся!

Мысленно я пожелал испытать тоже самое ей, но всё-таки выдавил из себя вялую улыбку.

Ногу под повязкой жгло, но разрывающей её изнутри боли уже не чувствовалось. Только выплеснутая маленькой чертовкой дрянь терзала новенькую кожу.

Я пошевелил руками, ногами, убедился, что все конечности исправно повинуются мне и, потянувшись, спустил ноги на пол.

Тут обнаружилось, что вся моя одежда висит на соседнем стуле. Чувствуя себя последним идиотом, я заглянул под одеяло. Да, действительно вся.

Я выразительно посмотрел на девчонку. Пигалица хихикнула и отвернулась.

- Не смотрю, не смотрю! - заверила она.

Доверять этому маленькому лживому демонёнку я не собирался, поэтому, утянув со стула белье, натянул его под одеялом, и лишь затем стал одеваться.

- Не знаю, как тебя занесло сюда, парень, - тем временем заговорила моя новая знакомая... незнакомка, - но ты теперь у нас в долгу! Мы, поначалу, хотели тебя прямо там и прикончить. Разные твари по руинам шастают. Но, вроде, ты человек. Так что мы тебя до корабля дотащили. Обследовали... - Девчонка опять хихикнула. - Подлатали. В общем, потратили на тебя кучу средств, времени и сил!

- Спасибо, - за неимением иных вариантов, буркнул я, невольно потирая то место, куда пришёлся удар этой малявки. Неслабый такой удар...

- Не булькает! - категорично отрезала девчонка. - Кэп сказал, что ты можешь остаться. Выбросим тебя в ближайшем порту, когда будем проплывать мимо. Но до тех пор ты должен приносить пользу. А не то - выбросим за борт, и делай что хочешь.

- То есть, выбора у меня нет? - хмуро осведомился я.

- Не знаю - насколько ты хорошо плаваешь... - задумчиво проговорила девчонка, словно и впрямь прикидывала - есть ли у меня шансы своим ходом добраться до обитаемых территорий. - Но... да, пожалуй, что нет.

- Ладно, - кивнул я. - И что мне делать? Чистить картошку? Мыть полы?

- Что чистить? - не поняла девчонка. - А, ты, наверное, о приготовлении какой-то еды? Нет, и не надейся. Тут у нас все места заняты. Да и какой смысл держать тебя в теплом и сухом камбузе? Под воду полезешь!

Я выругался.

- А ты как думал? - хмыкнула малявка. - Не боись, салага! Вместе пойдём! Если что, вытащу наверх твою филейную часть. Мне просто скучно одной. Твоё?

Она выудила из-под кровати папочкин подарок и повертела меч в руках. Легко, как игрушку. Так что у меня не возникло сомнений в том, что, если нужно, она и впрямь способна вытащить меня откуда угодно.

- Угу, - только и кивнул я, завороженно следя, как она орудует моим мечом в опасной близости от нас обоих.

- Хорошая игрушка! - заключила она, вогнав железо на полметра в дощатый пол. - Твою мать!!! Она поспешно вытащила меч обратно, осмотрела здоровенную дыру и поспешно прикрыла его выуженным всё оттуда же пыльным половичком.

- Ты ничего не видел! - сделав большие глаза, прошептала она.

- Конечно, - вымученно улыбнувшись, отозвался я.

- Эх, жаль, большевата для меня! А не то свистнула бы её у тебя! - малявка лукаво прищурилась и вновь хихикнула.

Затем в её руках сами собой возникли два складных ножа, чей хищный вид намекал, что предназначены они отнюдь не для разделки рыбы, и способны потрошить кого угодно.

Лезвия быстро рассекли воздух, сложились и спрятались в ножнах на поясе девчонки.

- Наш выбор! - заключила она. - Ну что, готов?

- Подожди! - опешил я. - У меня вопрос... в смысле вопросы... КУЧА вопросов!

- Всё потом! - отрезала девчонка. - Не помрут твои вопросы за пару часов. У нас тут че-пе! Прямо под нами руины с массой вкусных сокровищ, так какая-то сволочь к генератору присосалась! А ты меня тут болтовнёй отвлекаешь! Айда валить гада!

И она решительно вышла из каюты, оставив меня в недоумении разглядывать пустой дверной проем. Впрочем, из него тут же высунулась её мордочка, обрамленная светлыми волосами, собранными сзади в пучок.

- Ну, ты идёшь?

Без каких-либо предисловий девчонка вскочила на бортик, повернулась ко мне, ловко удерживая равновесие, сунула что-то в рот, натянула маску, в которой я впервые её увидел, и спиной вперед рухнула за борт.

Несколько стоящих на палубе мужчин оценивающе смотрели в мою сторону. Так что я не стал долго думать, последовал её примеру, показал мужикам большой палец и почти без брызг нырнул в воду.

Мелкая проплыла мимо меня. Обернулась. Показала на уходящую вниз толстенную цепь и россыпь алых огней на прочертившей дно траншее. Я прикинул, что до неё от поверхности метров пятьдесят. При мысли о том, что потом придётся подниматься, преодолевая перепады давления, сделалось не по себе. Но малявка уже неслась вниз и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

Спустились мы достаточно быстро, хотя на полпути и сделали небольшую остановку - оба почувствовали, как давит на нас толща воды и дали организму немного времени приноровиться к новой обстановке.

Вблизи "траншея" оказалась освещенным аварийными огнями застекленным коридором из сетки металлических конструкций, связывающих между собой два приплюснутых сверху и снизу пузатых строения. И была она довольно далеко от дна, к которому тянулись массивные столбы, на которых и покоились здания.

Девчонка решительно направилась к одному из них. Пролезла в узкую щель с оплавленными краями - похоже, здесь уже поработали ребята из её команды, и исчезла внутри.

Я вплыл следом, и оторопело уставился на бесчисленные экраны, усеянные незнакомыми символами. Оказаться в этом электронном царстве после сырых подземелий "дворца" было весьма неожиданно.

Моя сопровождающая тем временем подплыла к светящейся голубоватым светом панели ввода, пробежала по ней пальцами, замерла, видимо, ожидая какого-то эффекта, но, не дождавшись оного, со всей силы приложила её ногой.

Как ни странно, это помогло, и массивная дверь, отделяющая нас от основной части здания открылась.

Внутри всё также было заполнено водой, так что нас не засосало внутрь, и мы спокойно вплыли в просторное помещение, подёрнутое глубинным полумраком.

Судя по тому, что под водой мы уже пробыли с полчаса, а моя спутница и не думала задыхаться, я решил, что непонятная штука у неё во рту - дыхательный аппарат, и о её жизни беспокоиться не стоит. Разумеется, по закону вселенского свинства, мне тут же решили доказать обратное.

Мимо проплыла стайка рыб. Они красиво переливались в тусклом свете оставшихся позади панелей разноцветными чешуйками, и я не удержался - догнал девчонку, потянул за руку и указал в их сторону.

Она посвятила в указанном направлении фонариком... Синхронно выпустив вереницу пузырьков в беззвучном вопле, мы оттолкнулись друг от друга, пропуская несущуюся на нас голодную орду зубастых рыбин.

Те шустро развернулись и зашли на второй круг, намереваясь нас-таки сожрать.

К своему удивлению, я среагировал первым - вытянул вперед меч, подался чуть в сторону, и рубанул по несущейся на меня стае.

То ли отдых подействовал на меня благотворно, толи я просто привык к этой чертовой железяке, но удар оказался сильнее, чем я надеялся, и меч не просто встретился с несущимися на него гадами, а действительно вонзился в их стаю.

Вода окрасилась кровью. Стайка слегка поредела.

Девчонка выразительно покрутила пальцем у виска, вероятно, давая понять, что не согласна с подобными методами борьбы с местными обитателями или что она вообще пацифистка и против неоправданного убийства таких красивых, пусть и не в меру зубастых, созданий.

Впрочем, последнее утверждение явно было ложным, потому что секунду спустя вся стая с разгону налетела на едва видимую преграду, по которой тут же пробежали трещинки. Впрочем, секунду спустя трещины заросли, а невидимая стенка обзавелась еще несколькими, сформировав вокруг рыб тесный и довольно кривенький контейнер, отдаленно схожий с кубом. Тот медленно пошёл ко дну, но я заметил, как его содержимое медленно загустевает, обращаясь в лёд, в котором увязают барахтающиеся рыбины, попавшие в ловушку.

Вот так. Не Ауроном единым... Я одобрительно кивнул девчонке, и решил, что уж из неё-то вытащу сведения о том, с каких пор всяких сопливых девчонок и старых алкоголиков принимают и записывают в маги, и когда эти самые маги вместе со своей магией вообще появились в мире. А ещё меня начали одолевать нехорошие предчувствия касательно места, в котором я очутился. Если сопливая девчонка превращает воду в лёд, а Аурон разбрасывается молниями, как какой-нибудь герой древних космоопер, и они единственные, кто на моей памяти занимался чем-либо подобным, значит они оба побывали в одном и том же месте, и оно, судя по всему, чертовски далеко от родного Занарканда...

Малявка тем временем поплыла дальше и мне пришлось оставить на некоторое время свои размышления. Мы проплыли по освещенному огнями коридору. Судно этих археологов отсюда казалось маленьким темным пятнышком на поверхности где-то далеко вверху. Протиснулись в полуоткрытые двери на другом конце и замерли напротив какого-то механизма с бесчисленным количеством подведенных труб, по которым... ползли алые символы. Весьма странный способ передачи данных...

Девчонка тут же принялась ковыряться в его недрах. После одного из её действий, в сторону - между нами - ударил электрический разряд. Факт этот мы осознавали уже в полете. Нас отшвырнуло прочь, словно и не было вокруг водных толщ. Со всего маху приложило о стены, пол и потолок, а затем окунуло в разогревшуюся градусов до шестидесяти воду.

Придя в себя, мелкая что-то показала мне. Хотелось верить, что она пытается извиниться и говорит, что этого больше не повторится. Будь разряд посильнее, и наши основательно пропечённые внутренности тонким слоем размазало бы по стенам.

Вернувшись к этой штуковине, она ещё минут десять колдовала над пультом и ковырялась в хитросплетении трубок и проводов, пока аварийные огни наконец не погасли. Совсем. И мы погрузились во тьму.

Впрочем, испугаться никто не успел. Загорелось нормальное освещение. Бег символов в трубках ускорился. Затем поменял цвет с алого на белый, и вскоре те стали неразличимы в бесконечном сияющем потоке.

Мы вместе некоторое время полюбовались произведенным эффектом, а затем поплыли назад.

В соседнем помещении ожил какой-то могучий механизм, прорезавший пол четырьмя столпами света. Невесть откуда взявшееся течение взбаламутило воду, отчего казалось, что источники света, наоборот, словно гигантские насосы на поршнях, ходят то вверх, то вниз, выкачивая его из отверстий.

Именно тогда к нам и пожаловал незваный гость...

Кусок стены, мимо которой мы проплывали, прогнулся, словно от нас в помещении стало слишком тесно, надломился и, сложившись пополам, вылетел прочь. В открывшемся проеме показалась туша огромного спрута.

Увенчанные присосками лапы отлепились от здания, и подводный хищник втянул себя внутрь дыры.

Вот теперь в помещении стало действительно тесно. Огромные выпученные глазищи, налитые болезненной желтизной, уставились на нас. Раковина, короной венчавшая макушку чудища, качнулась из стороны в сторону. И тварь целенаправленно двинулась к нам.

Глядя в чернильный провал пасти этого гада с пятёркой коротких, но толстых закругленных клыков, делавших осьминога похожим на обзаведшуюся щупальцами птицу с расколотым клювом, я чувствовал себя участником цирка уродов... или гладиатором на арене монстров... или их главной закуской.

Предыдущее сравнение мне понравилось, и я, преисполнившись ничем не подкрепленной решимости (кроме заверения малявки, что уж она то вытащит меня откуда угодно), принял вертикальное положение, отвёл в сторону руку с мечом, и приготовился к схватке.

Схватки не получилось. Девчонка явно не забыла своего обещания, но, похоже, она собиралась буквально исполнить своё обещание, а не меряться силами с подавляющим длиной и количеством конечностей противником. Меня довольно грубо ухватили за шкирку и потащили прочь, делая круг по залу.

Нашему гостю такой поворот событий, похоже, не особенно понравился. Он ускорился и протянул ко мне пару щупалец. Одного взгляда на усеянные присосками отростки этой гадины хватило мне, чтобы со всей силы заработать ногами. Попутно я высвободился из хватки своей напарницы и не обогнал её только из патологического нежелания драпать впереди девчонки.

Мы навернули кружок по залу и оказались у любезно проделанного для нас выхода на свободу. От разверзнутой пасти преследователя меня отделяли метров десять. Оглянулся я как раз вовремя, чтобы заметить, как девчонка что-то бросила в морду чудовища, и то охотно это что-то проглотило, а затем...

Взрывной волной нас вынесло наружу. Закрутило во взбесившихся потоках воды. И основательно потрепанными, и оглушенными, отбросило прочь. На месте нашего преследователя осталось лишь кровавое облачко да оторванные щупальца, медленно идущие ко дну. Сверху ударил ослепительно яркий луч прожектора. Снизу, с крыши обследованных нами зданий, в ответ ему ударил встречный поток света. И в расчертившей подводную тьму сияющей полосе мелькали тени сотен маленьких рыбок, оперативно растаскивающих ещё не успевшую остыть плоть почившего собрата.

Придя в себя, мы стали подниматься наверх. Подъём оказался куда тяжелее спуска. Вновь вернулся позабытый было холод, за минувший час с лишним вытянувший из тела остатки тепла. Девчонка же, как на зло, останавливалась каждые десять метров. На мой вопросительный кивок и вытянутый кверху палец, замотала головой и указала на свой дыхательный аппарат. Попыталась что-то объяснить, но я её так и не понял. Пришлось смириться с вынужденными задержками. По пять, десять, пятнадцать минут, мы плавали кругами на одной глубине, совмещая нагрузки, не особенно спасавшие от холода, с высматриванием потенциальной опасности. Не знаю, как она, а у меня перед глазами всё ещё стоял кровавый туман, рассекаемый тенями снующих маленьких рыбок. С каждым пройденным метром остановки становились всё дольше. И уже в каких-нибудь пяти метрах от поверхности, где-то огромной черной кляксой торчал корабль этих водолазов-любителей, мы пробултыхались почти полчаса.

Наконец, малявка, а следом за ней и я, вынырнули на поверхность. Девчонка с ненавистью выплюнула дыхательную трубку (впрочем, тут же её поймала), и размяла, видимо основательно затёкшие челюсти.

Помогая друг другу, мы поднялись на борт и, не сговариваясь, растянулись на палубе.

- Что-то не видно... встречающих, - тяжело дыша, сказал я.

- Они все ушли вниз, - выдохнула девчонка, и жадно втянула новую порцию воздуха. - Как только мы в... включили подачу энергии.

- А, почему ты... так долго... поднималась?

- Как почему? Декомпрессия же. Иначе вся дрянь из лёгких попадёт в кровь!

Она обернулась ко мне и удивленно застыла, даже позабыв на пару секунд про дыхание.

- А ты... разве не взял у парней "дыхалку"?

Я указал на зажатую в её кулачке трубку и только покачал головой.

- Вууху! - с этим криком, девчонка вскочила на меня, уселась на грудь, и стала крутить во все стороны моментально отозвавшуюся болью голову, без стеснения запуская пальцы мне в рот и оттягивая губы. - Круто! Настоящая рыбина!

- Полегче! - я вырвался из её коварных ручонок. - Я ж ещё живой!

- Ну, это можно исправить! - хихикнула она, погладив заткнутый за пояс ножик. - Вот бы посмотреть - что у тебя внутри!

От греха подальше, я промолчал.

- Да ладно, шучу я! Расслабься! - Девчонка слезла с меня и куда-то исчезла, крикнув на прощание: - Я мигом!

Кажется, я успел задремать. Но малявка бессовестным образом меня растолкала парой пинков и заставила сесть. Между нами появился металлический поднос с нагромождением всевозможных коробочек, баночек, тарелочек из которых торчали разноцветные водоросли и куски мяса.

Выдержки хватило ненадолго. Я кое-как заставил себя поблагодарить за угощение, неторопливо положить первый кусочек себе в рот... а потом набросился на еду, без разбора, и особенно не жуя, запихивая её себе в рот.

Естественно, вскоре я подавился и был спасён от мучительной смерти впечатавшим меня в палубу ударом между лопатками.

- Да не торопись ты так, не отниму, - хихикнула садистка, возвращаясь на своё место и протягивая мне фляжку с водой.

Я жадно ополовинил её. И когда возвращал хозяйке, обнаружил, что еды на подносе уже существенно уменьшилось. Малявка высунула язык и мы дружно расхохотались.

- Так... как тебя зовут то? - понимая, что опоздал с этим вопросом на пару часов, спросил я.

- Ммм... - задумалась та, словно решая - заслуживаю я доверия или не стоит мне доверять столь страшную тайну. - Рикку.

- А я Тидус!

Мелкая прыснула.

- Ты чего?

- Забавное имя!

- Твоё не лучше!

- Ах, так!..

На моем носу повисла зеленая водорослина. Точно такая же вскоре свисала с её уха. Взаимный обмен морепродуктами продолжался минут пять. После чего мы вновь расхохотались и принялись облизываться и поедать свои "украшения".

- Где я? - наконец задал я вопрос, который так долго мучил меня, но почему-то никак не находил времени, чтобы прозвучать.

- На корабле, - удивленно отозвалась девчонка. - На поисковом судне Аль Бед.

- Кто такие Аль Бед?

- Эй! - возмутилась девчонка. - Имей совесть! Мы, между прочим, тебя приняли, вылечили, и... и... и даже накормили!

Кажется, она обиделась.

- Прости, если я тебя обидел, - смущенно проговорил я. - Не знал, что про это нельзя спрашивать.

Она нахмурилась, настороженно взглянула на меня, словно ища на лице ответ на одной ей ведомой вопрос.

- Так ты чего, не прикалываешься?

- Нет...

- Ты не знаешь, кто мы такие?!

- Ну, как я уже понял, вы - Аль Бед. А вот кто такие Аль Бед, я действительно не знаю.

Рикку разразилась какой-то витиеватой тирадой. Слов я конечно же не понял, но догадался, что смысл её сводился к тому, что мол: "Дожили! Раньше нас каждая собака знала, а теперь какой-то странный тип спрашивает - кто такие Аль Бед!"

Я виновато пожал плечами. Девчонка же нахмурилась.

- Откуда ты?

- Из Занарканда. Я игрок. Ну... в блицбол. Главная звезда Абеса! - не удержавшись, похвалился я.

- А~а... - Понимающе протянула она. - Давно головой-то стукнулся?

- Да вот, когда вы меня чуть не подорвали! - обиделся я.

Малявка и не думала извиняться. Внимательно посмотрела на меня. Спросила:

- А ещё что-нибудь помнишь?

Я пожал плечами.

- Что ж мне, тебе всю свою жизнь пересказывать?

- Почему нет?

Я вздохнул. Похоже, добиться от неё внятных ответов на свои вопросы было решительно невозможно, пока любопытство этой девицы не будет удовлетворено. Поэтому я вздохнул морской воздух, отправил в рот кусочек рыбы, запил водой и рассказал. Сжато, и по существу, пересказал ей всю свою жизнь. Как рос в плавучем доме у берегов Занарканда. Как узнал, что могу дышать под водой. Как начал играть в блицбол, и как стал одним из лучших игроков. Рассказал, как в мой звёздный час пал Занарканд. Про чудовище, сожравшее тысячи жизней, про Аурона, и Свет, смывший привычный мне мир, который оставил меня умирать на скалах в тех злополучных руинах. Умолчал я только об отце.

Я ожидал какую угодно реакцию, но только не ту, которую получил от девчонки. Она, кажется, расслабилась, и махнула в мою сторону рукой.

- Бывает, парень. Не ты первый. Пройдёт.

- Пройдёт?! - удивленно воззрился я на неё.

- У тебя отравление. Это Син. Похоже, вы и впрямь повстречались. Если ногу тебе пропороли его отродья, в крови должно быть полно токсина. Не переживай, через некоторое время он выйдет, твоя настоящая память вернется.

Я замотал головой.

- Что за бред?! Я прекрасно помню, что всё это было на самом деле!

- Занарканда нет! - внезапно рявкнула Рикку. - Никто не играет там в блицбол... Син разрушил его тысячу лет назад. А ты слишком хорошо сохранился, чтобы всё это могло оказаться правдой.

Я неуверенно улыбнулся. Потом рассмеялся, чувствуя, как голос срывается на истеричные нотки.

Я умолк, когда Рикку взяла мое лицо в ладони. Потрепала всклокоченные волосы. Отошла к борту.

- Тебе нужно плыть в Луку.

- Что это?.. - срывающимся голосом спросил я.

- Место, где тебя кто-нибудь может узнать. Ты говорил, что играешь в блицбол. Наверное, это правда. Там полно игроков.

- Я даже не знаю где это...

Решительно развернувшись ко мне, она топнула по палубе ножкой и наклонилась.

- Ре-ше-но! - по слогам отчеканила она. - Я доставлю тебя в Луку! Не парься! Предоставь это мне!

Она хлопнула меня по плечу, взяла опустевший поднос, и собиралась уйти, но остановилась.

- И не говори больше никому, что ты из Занарканда. Йевон провозгласил его развалины святым местом... Многим твои слова могут не понравиться.

С этими словами она ушла.

Я стряхнул с волос остатки водорослей, выбросил их за борт и, прижавшись лбом к коленям, облокотился на огромный металлический контейнер, стоящий позади. Закрыл глаза.

Спустя полчаса из воды стали подниматься дайверы. Они весело перекрикивались и оживленно болтали. Похоже, и впрямь что-то нашли. А я чувствовал, что схожу с ума.

Святое место - пусть так. Многие бы до того злополучного часа, когда над городом появилось это демоническое отродье, согласились бы с этим утверждением. Но что за Йевон? Что за Лука? Аль Бед... Я был уверен, что уцелев каким-то чудом, оказался далеко от города - в одном, может быть двух днях пути... Но сама мысль, что между нами пролегло целое тысячелетие казалась безумием. Вот только разум никак не мог найти приемлемой альтернативы...

Чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы, я выпрямился, зло утёр их мокрым рукавом, и со всей силы ударил ногой по контейнеру...

С диким грохотом тот покатился по палубе. Огромная громадина в несколько центнеров весом, скользила по накренившемуся судну к противоположному борту, сдирая доски и на ходу перемалывая их в щепы.

Ничего глупее, как броситься его держать, я не придумал. Но в отличии от богатырского удара, руки, похоже, спасовали против законов физики, и меня, словно жалкую букашку, поволокло следом.

Впрочем, в скором времени, выяснилось, что я был не при чём.

Люди выбегали на палубу, кричали, и показывали пальцами куда-то в сторону. И одно слово среди их воплей я понял. Оно повторялось с пугающей частотой, отчётливо и громко, не претерпев изменений за минувшие со дня падения Занарканда дни... или года. И слово это было: "Син"!

Вскоре увидел и я. Вода за бортом вскипела бурунами яростно плещущихся волн. Взорвалась фонтаном в километре от нас. И что-то огромное, но скрытое толщей вод, устремилось к кораблю Аль Бед, на фоне становящегося всё ближе и больше чудовища, моментально показавшегося утлой посудиной.

Я не помню когда и как оказался за бортом. Просто в один момент почувствовал, что падаю. Палуба перевернувшегося на бок судна оказалась перед моими глазами, а затем мир завертелся вместе с водоворотом, в чёрный провал которого тянуло меня стремительное течение.

Это стало последней каплей для моего измученного создания, и я провалился в спасительное ничто...

Глава 5

Очнулся я оттого, что какая-то не в меру храбрая рыбеха тыкалась холодной мордой прямо мне в рот. Не то осматривала потенциальное жилье, не то пыталась урвать кусок размякшей от воды плоти.

Чихнув ей в физиономию, я покрутил головой – затекшая шея болела неимоверно – и осмотрелся. В полутора метрах подо мной простирался пологий песчаный пляж, ярко святящийся в лучах стоящего в зените солнца.

В памяти пронеслись воспоминания о нападении трижды проклятой гадины на корабль Аль Бед, и с бульканьем, заменившем имя моей первой знакомой в этом сумасшедшем мире, я высунул голову из воды, скользя ногами по рассыпающемуся под моим весом песку.

Я успел заметить голубое небо над головой с яростно шпарящем солнцем. И весело играющие в его свете лазурные волны. А затем что-то упругое врезалось мне в лоб, опрокинув на спину, и заставив на полметра уйти под воду.

Картинка окружающей действительности слегка поплыла перед глазами, но когда на поверхности показалось что-то тёмное и круглое, колышущееся на волнах, зрение вернулось и взгляд послушно сфокусировался на... тугом пупырчатом мячике.

- Блицбол? – удивлённо булькнул я (последняя часть булькнулась особенно хорошо).

Я пошевелил конечностями, проверив, слушается ли ещё меня тело, и удовлетворенно кивнул верной тушке. Нырнув к самому дну, присел на корточки и что есть силы рванулся к поверхности.

Взлетев над водой на добрых два метра, я провернул сальто, и, уже завершая прыжок, ударил потянувшейся к воде ногой по мячу, с тучей брызг падая в воду.

Тот сорвался с места, пронесся над поверхностью воды, оставляя за собой пенный след и срубая гребни маленьких волн, а у самого берега, метрах в ста от меня, взмыл вверх и по дуге умчался за макушки высоченных пальм.

С берега донеслись свист и радостные вопли. Крики парящих над головой чаек заглушали голоса, но одну фразу я уловил:

- Неплохо для покойника?..

Мысль, что местные жители меня по крайней мере понимают (да ещё играют в блицбол!) моментально подняла мне настроение. Так что даже подступающий голод и привкус морской воды во рту не смогли его испортить. Я подпрыгнул, помахал стоящей на пляже группе парней. Те отозвались криками и оживленно замахали руками. Как я понял, приглашая вылезать к ним, на берег.

Только собравшись к ним плыть, я и обнаружил, что оружия со мной больше нет. Впрочем, это и не мудрено. Едва ли я всё это время сжимал его в руке, а водоворот, при одном воспоминании, о котором становилось жутко, наверняка вырвал его в первую же минуту. Удивительно, что у меня ещё одежда осталась. Даже ни одного башмака не потерял!

- Прости, старик, - тихо сказал я, и погреб к берегу.

Плыл я быстро, энергично работая всеми конечностями. Кажется, парни не были особенно обеспокоены за мою дальнейшую судьбу, но и сами лезть в воду не спешили. И если и здесь водились какие-нибудь милые создания с зубами в две ладони, я совершенно точно не хотел с ними встречаться.

Минут через пять я уже бодро шагал по мелководью, стряхивая с одежды налипшие ленты водорослей.

Парни моментально обступили меня и протянули руки, которые я тут же принялся пожимать.

- Бота, - представился крепкий парень в красной бандане.

- Ясу, - это уже темнокожий блондин.

- Лети, - его брат-близнец, отличающийся лишь цветом темных короткостриженых волос.

- Дато, - болезненного вида откровенно недокормленный парнишка.

- Кипа, - его полная противоположность – розовощёкий юнец с подушкой безопасности вместо живота.

Все в желтых штанах и майках. Сандалии на босу ногу, крепко примотанные нарукавники.

Судя по всему, парни были из одной команды и до того, как заметили мое тело, тренировались на этом пляже. Вот только... тренер мой взвыл бы от тоски-печали, если бы кто-нибудь сказал ему потренировать эту разношёрстную компанию.

А её последний участник тем временем протянул мне здоровенную лапищу.

- Вакка. – Его пальцы тисками сдавили мою руку повыше запястья. – Можешь повторить?

Я разглядывал его белозубую улыбку, небритый подбородок, проколотое ухо и огненно-рыжую шевелюру волос, стянутую полоской синей ткани, так что не сразу уловил вопроса.

- Что? – растерянно переспросил я.

- Этот удар. Сможешь повторить? – парень поднял с земли один мячик и протянул его мне.

Все замерли. Стоя под дюжиной внимательных глаз, мне даже пришлось напомнить себе, что я уже не сопливый юнец, впервые вышедший к сфере, который не должен опозорить своего великого папочку, а опытный игрок и кумир миллионов болельщиков, и к подобным штукам мне не привыкать.

- Конечно, - кивнул я.

Лезть обратно в воду было бы глупо. Так что я подкинул мячик в руке, приноравливаясь к его весу. Подбросил повыше, поддал головой и прыгнул следом за ним. Ноги описали дугу, просвистев в полуметре от лиц притихших зрителей, и ударили по упругой резине, посылая мяч в сторону моря. Тот самый удар, который должен был принести победу нашей команде в тот злополучный час, когда Занарканд перестал существовать...

- Потрясно!

Я ответил немного смущенной улыбкой.

- Парень, ты ж прирожденный игрок! Из какой ты команды?

- Абес! Из Занарканда!

Все замолчали. Я запоздало вспомнил слова Рикку, обложил себя последними словами, но сказанного уже не воротишь.

- Как ты сказал? – Вакка внимательно смотрел мне в глаза, и от этого становилось не по себе.

Нужно было как-то выкручиваться, и я поспешил повторить объяснение, услышанное от девчонки.

- Я сморозил какую-ту чушь, да?.. Забудьте, это всё Син... Он напал на наш корабль... Всё, как в тумане. Ничего не помню. И постоянно бред какой-то в голову лезет.

Парни явно расслабились. Снова заулыбались. Теперь уже сочувственно. Вот только Вакка продолжал смотреть мне в глаза. На его губах застыла лёгкая ироничная улыбка.

- Син, значит... - проговорил он. – Ну, тогда хвала Йевону, что ты остался жив.

- Хвала Йевону, - подхватили остальные.

К моему удивлению, все они склонили головы, держа руки на уровне груди. Совсем как приветствовали меня те мальчишки, обещание, данное которым, я так и не смог сдержать.

На секунду они умолкли. А затем Вакка хлопнул в ладони.

- Отлично! Парни, вы всё видели сами. Вот с такими игроками нам и предстоит столкнуться на турнире. Сильные, смелые, ловкие – все лучшие игроки Спиры встанут на нашем пути. И чтобы не проиграть им, чтобы стать лучшими из лучших. Чтобы победить...

- Тренироваться, - обреченно выдохнул обладатель объемного брюшка.

- Именно! Нет ничего невозможного! И лишь упорными тренировками можно добыть победу! За работу, парни!

- Да, кэп... – нестройно отозвались ребята.

- Как тебя звать? – спросил Вакка, повернувшись ко мне.

Ирония с его лица исчезла, но улыбка осталась. Кажется, он уже что-то для себя решил.

- Тидус, - спохватился я.

- Отлично, Тидус. Сейчас...

Его прервало громкое урчание, раздавшееся из моего живота.

Кажется, я покраснел. А этот здоровяк – кстати, он на пол головы меня выше – лишь расхохотался.

- Пошли-ка в деревню, парень, пока ты тут с голодухи не окочурился.

Я благодарно кивнул.

- А, это, - я кивнул в сторону перебрасывающихся мячами парней, - ваша команда?

- Ага. А я – капитан. Бесайдские зубры. Слышал про нас?

Я пожал плечами.

- Не помню.

- Это хорошо, - рассмеялся он. – Мы не победили ни в одном матче. Но...

Он обернулся, посмотрел на меня, положив руку на плечо.

- Мы обязательно победим в этом турнире.

Мимо нас пролетел мяч. Один из игроков – кажется, это был Ясу – растянулся на песке. Похоже, парень решил повторить мой удар.

- Они все молодцы. После стольких тренировок, наши усилия не могут пропасть в пустоте. Мы обязательно победим!

Я не ответил. Раз мой новый знакомый сказал, что им предстоит сражаться с такими же игроками, как я, значит, далеко не все местные команды выглядят точно также. А я был уверен, что без труда смогу обыграть их всех. В одиночку. И что-то мне подсказывало, что понимал это и Вакка. Но он был полон решимости дойти до конца. Дойти и проиграть, всеми силами цепляясь за ускользающую победу. Мне стало грустно. И я поспешил отогнать от себя пасмурные мысли. Тем более, передо мной стояли более насущные проблемы. И не выбей драгоценный папочка из меня привычку себя жалеть, я бы крепко задумался, кто из нас заслуживает большего сочувствия.

Глава 6

С интересом озираясь по сторонам, Тидус шагал вслед за Ваккой в направлении виднеющейся вдали деревушки. Похоже, здоровяку можно доверять...

«А что, действительно Занарканд был разрушен тысячелетие назад?» - осмелился поинтересоваться Тидус. – «И сейчас это – груда руин?» Вакка вздохнул, указал на каменные развалины, испещрявшие побережье. «Давным-давно в Спире было много городов», - просветил он спутника. – «И управляющих системами их механизмов. Люди жили беззаботно, все за них делали машины... А затем явился Син, и все эти города оказались разрушены – в том числе и Занарканд. И да, это случилось около тысячи лет назад... Если хочешь знать мое мнение, Син – наше наказание, воздаяние за грехи. Но меня бесит то, что это мы вынуждены страдать за то, что какие-то недоумки творили в ту эпоху!»

Вакка еще что-то говорил о необходимости искупления, но Тидус его уже не слушал. Слова парня подтвердили то, о чем прежде говорила Рикку. Не могут же они оба лгать!

«А про то, что ты играл за Абесов – хорошая была шутка!» - хохотнул Вакку, дружески хлопнув Тидуса по плечу. – «Я не говорю, что такая команда никогда не существовала. Но наверняка игроки, живущие в роскоши, мало на что способны, э?» Тидус отсутствующе кивнул, продолжая напряженно размышлять. Все, что с ним случилось, началось с Сина! Возможно, если ему вновь удастся отыскать это порождение, он сможет отправиться домой – и забыть обо всем как о страшном сне!.. А пока он продолжит жить и осваиваться в этой странной эпохе, прекращая терзаться о том, на что никак не может повлиять.

Свыкнувшись с этой мыслью, Тидус немного приободрился.

Двое шагали по извилистой тропе, после – спрыгнули в залив с прозрачной водой, переплыв тот. Тибус наслаждался солнцем, морем, теплым бризом; казалось, заботы его остались далеко-далеко – пусть и временно.

«Слушай, я тебя попросить хотел...» - неуверенно начал Вакка. «Чтобы я играл за твою команду?» - хмыкнул Тидус, и здоровяк кивнул: «Скоро пройдет крупный турнир по блицболу. Там соберутся все команды Спиры! Уверен, кто-нибудь узнает тебя, и ты сможешь вернуться к своей прежней команде. Ну, что скажешь?» «Без проблем», - отозвался Тидус, размышляя над тем, что блицбол и Син – единственное, что общего у Спиры и Занарканда, который он знал.

Вакка указал в сторону небольшой деревушки, ютящейся у подножия холма, молвив: «Это место, где я родился. В блицбол начал играть с пяти лет, а в тринадцать присоединился к Зубрам... Это было десять лет назад. Десять лет... и мы ни разу не одержали победы... И после прошлогоднего турнира я решил оставить все это. Время казалось подходящим. И, оставив блицбол, я занялся здесь иным делом... Но мыслями все время возвращаюсь к игре».

«После десяти лет одних поражений – оно и неудивительно», - заявил Тидус. «В прошлом году у меня был шанс на победу», - продолжал изливать душу Вакка. – «Но что-то пошло не так. Я не сумел сосредоточиться на игре». «То есть, ты хочешь оставить след в истории, сыграв в следующем турнире», - заключил Тидус. – «И какая у нас цель?» «Неважно, главное – хорошо играть», - заявил Вакка. – «Если мы выложимся полностью, я буду счастлив».

«Нет-нет-нет», - замахал руками Тидус. – «Цель у нас одна – победа!» «Победа?» - опешил Вакка. Он даже не мыслил о подобном... «Когда ты участвуешь в турнире по блицболу, ты настроен исключительно на победу», - заявил Тидус. Вакка молчал, осмысливая его слова...

Следуя вниз по горному склону в направлении деревни, Тидус и Вакка повстречали двух парней. «Кто они такие?» - поинтересовался Тидус у нового приятеля, когда двое отошли подальше, и отвечал тот, указав на самый высокий в деревне шатер: «Луззу и Гатта – крестоносцы».

Наконец, они добрались до селения. Прежде, чем проследовать дальше, Вакка счел необходимым обучить несведущего спутника жестам, применяемым в час молитв; Тидус был немало удивлен, узнав о жестах знак победы, используемый игроками в блицбол. Вакка велел Тидусу заглянуть в храм – величественное каменное строение у дальней оконечности Бесайда – и приветствовать призывателя. После чего скрылся в одном из шатров.

Тидус, однако, первым делом навестил крестоносцев, поинтересовавшись, чем занимаются представители сего ордена; неведение свое юноша списывал на ядовитые токсины Сина, воздействию которых подвергся в час нападения того. «Крестоносцы поклялись противостоять Сину!» - с жаром выкрикнул Гатта. – «Наши оплоты разбросаны по землям Спиры, и принимаем мы всякого, кто готов разделить с нами борьбу!.. Восемь столетий назад герой Ми’ихен основал орден крестоносцев, назвав воинов, входящих в него Алыми Клинками. С веками число наше росло, и мы стали именовать себя ‘крестоносцами’. И с давних пор ведем непрекращающуюся борьбу с Сином!»

«И за восемь столетий так и не сразили эту тварь?» - уточнил Тидус. Гатта и Луззу переглянулись. «Ну, мы много раз отражали натиск его на различные города», - заявил Луззу. – «И это все, что мы смогли сделать. Никто не смог сразить это создание. Миссия нас, крестоносцев, состоит в защите храмов, городов, деревень и мирян Спиры».

Крестоносцы советовали Тидусу отправляться в храм и как следует помолиться; возможно, Йевон смилостивится и вернет парню утраченные воспоминания.

Воспользовавшись советом, Тидус заглянул в святилище, с интересом воззрился на каменные изваяния досточтимых Великих Призывателей, у основания которых преклоняли колени миряне, вознося молитвы.

К Тидусу приблизился настоятель храма Бесайда, и, указав на одну из огромных статуй, молвил: «Вот уже десять лет прошло, как лорд Браска стал Верховным Призывателем, но лишь недавно мы получили его статую, которую смогли разместить в нашем храме». «А кто такой Верховный Призыватель?» - осведомился Тидус, и, видя округлившиеся от изумления глаза настоятеля, поспешил повторить доселе не подводившую его историю про токсин Сина. «Призыватели – мастера священных искусств и таинств, поклявшиеся защитить чад Йевона», - произнес настоятель известную мантру. – «Призывателями становятся лишь немногие избранные, способны взывать к могущественным сущностям – эонам. Те слышат наши молитвы, и нисходят к нам. Такова благословение Йевона».

Тидус понимающе кивал, старательно изображая смирение на лице. Стало быть, здесь почитают этого... Йевона. Посему, чтобы не выделяться, следует изображать искреннюю веру и ему...

...Вернувшись в шатер Вакки, Тидус расположился на циновке, провалился в сон. В грезах зрел он себя на корабле... Люди на пристани были взбудоражены, заняты поисками его отца, а сам он – совсем еще малыш! – обратился к матери, зло бросив: «Да какая разница, вернется он или нет?» «Ты так его ненавидишь?» - выдохнула та, и когда мальчик энергично закивал, молвила: «Если он умрет, ты не сможешь сказать ему, как сильно ненавидишь!»

Проснувшись, Тидус обнаружил, что остался в шатре один. Разыскивая Вакку, он снова заглянул в храм, где и обнаружил здоровяка, о чем-то беседующего с настоятелем. «Что-то случилось?» - осведомился Тидус, приближаясь, и Вакка обернулся к нему, пояснив: «Призывательница не вернулась с испытания. Точнее, ученица призывателя». Вакка указал юноше на двери, находящиеся на возвышении, молвив: «За ними – Святилище Испытаний, и молится там ученица призывателя. Если молитва ее не останется безответна, ученица станет призывательницей, понимаешь?..»

«Вроде понятно», - почесал затылок Тидус. – «Туда кто-то ушел и не вернулся». «Уже целый день прошел», - встревоженно произнес Вакка, и поинтересовался Тидус: «А что, там опасно?» «Да, в каком-то смысле», - подтвердил Вакка. «А почему ты не пойдешь туда и не поможешь ей?» - недоумевал Тидус. «Так и так есть стражи», - отвечал Вакка. – «К тому же, это запрещено».

Отмахнувшись, Тидус со всех ног бросился вверх по ступеням, не слушая велящего ему остановиться настоятеля. Следуя извилистыми подземными коридорами, юноша отчаянно пытался отыскать бесследно сгинувшую призывательницу... когда настиг его Вакка. «Что на тебя нашло?» - недовольно бросил он. – «Лишь призывателям, ученикам призывателей и стражам дозволено ступать сюда. Таковы устои, и это важно». «А ты сам кто?» - уточнил Тидус, и Вакка, скрестив руки на груди, отозвался с гордостью: «Я? Страж. Призыватели отправляются в паломничество, чтобы вознести молитвы в каждом из храмов Спиры. Стражи оберегают их в пути... Сейчас там двое стражей. У одной взрывной характер, а что на уме у второго, лишь ему известно».

Вакка провел Тидуса к Чертогу Фэйт, пребывающему в сердце комплекса, у которого и оставались помянутые им стражи: черноволосая женщина, Лулу, и воин, принадлежащий к расе походящих на прямоходящих львов ронсо, - Кимари. «Что вы тут делаете?» - прошипела Лулу, обернувшись к прибывшим. – «Думаете, мы сами не справимся». Она вплотную приблизилась к Вакке, прожгла того взглядом, обернулась к Тидусу, недоуменно нахмурившись: «А это кто такой?»

Но в этом момент из Чертога Фэйт выступила девушка, и взоры стражей немедленно обратились к ней. Она едва держалась на ногах, и ронсо тут же метнулся к ней, поддержал, помогая спуститься по ступеням. «Я прошла испытание», - тихо произнесла девушка. – «Я стала призывательницей!»

...Все жители Бесайда собрались у входа в храм, где призывательница – Юна – вершила свой первый призыв. На глазах пораженных селян могучий эон, Валефор, ответил на зов девы...

...Вечернюю тьму озаряли огни костров; миряне праздновали становление новой призывательницы. Вакка же представил Тидуса односельчанам – членам блицбольной команды. Выходец из Занарканда обменялся с парнями парой дежурных фраз, но взгляд его то и дело обращался к костру, сидела у которого Юна, о чем-то беседуя со старейшинами.

Наконец, набравшись смелости, юноша подошел к девушке, и та, несмотря на предостережения старцев, улыбнулась ему, поблагодарила за помощь. «Ну, я, может, переборщил немного», - Тидус осознал, что с трудом подбирает слова, пытаясь выразить свои мысли, но Юна отрицательно покачала головой: «Нет, это я была слишком самоуверенной».

«Твой призыв эона был просто великолепен!» - искренне заключил Тидус. «Правда?» - обрадовалась Юна. – «Думаешь, я смогу стать Верховной Призывательницей?» Тидус уверенно кивнул, и Юна, пожелав парню доброй ночи, высказала надежду, на поутру встретятся они на корабле. «Мы ведь вместе поплывем», - улыбнулась она, и сердце Тидуса забилось чаще. – «Сможем поговорить. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Занарканде!»

Девушка вернулась к костру, а Тидус еще долго таращился ей вслед. «Не думай запасть на нее», - усмехнулся Вакка, приблизившись к приятелю. «Ничего не обещаю, здоровяк», - отозвался тот. – «А вдруг она сама на меня западет?» «Этого не случится», - уверенно заявил Вакка, но боле к сказанному ничего не добавил.

...Час был поздний, и Тидус вернулся в шатер Вакки, погрузился в сон. Грезы, привидевшиеся ему, были донельзя странны. Вместе с Юной он находился на причале Бесайда; оба ждали корабля, но водная гладь была чиста. «Где же корабль?» - восклицал Тидус. «Если он не появится в ближайшее время, нас найдут», - соглашалась Юна, обернулась к юноше: «Ты заберешь меня в Занарканд?»

На причале появилась Рикку, и, обвиняюще ткнув пальцем в сторону Тидуса, заявила: «Ты же сказал, что отправишься со мной!» Рикку помедлила, переводя взгляд с Тидуса на Юну, хмыкнула: «Вакка же сказал тебе не западать на нее». «Правда?» - заинтересовалась Юна, и Рикку кивнула: «Да, поэтому он и отправится со мной!»

«Эй, размечтался!» - донесся с берега голос, и, обернувшись, воззрился Тидус на ненавистного папашу. – «Ты, да с женщиной? Да ты мяч поймать не можешь!» Тидус вновь обратился в маленького мальчика, сжал голову руками, силясь справиться с переполнявшими его чувствами. Джект же безжалостно подначивал сына: «Ну что, плакать будешь? Только это и умеешь!»

«Я ненавижу тебя!» - заорал Тидус... и проснулся...

Стояла глубокая ночь; Вакки в шатре не было, но снаружи доносились приглушенные голоса. Прокравшись к выходу из шатра, Тидус выглянул в щель, лицезрев Вакку и Лулу у костра, о чем-то спорящих. «Он мертв, пойми!» - восклицала женщина. – «Да, он очень похож на Чаппу. Я тоже удивилась, когда увидела его впервые. Но, несмотря на это, он – не Чаппу! Не следовало тебе приводить его сюда». «Да, но... он нуждался в помощи», - выдавил Вакка, и Лулу хмыкнула: «Снова ищешь оправдания? Хватит, Вакка!»

Лулу устремилась прочь, а Вакка, проводив ее взглядом, вернулся в шатер, где Тидус тут же пристал к нему с вопросами: «Кто такой Чаппу?» «Мой младший брат», - поколебавшись, отвечал ему Вакка. – «Он был донельзя похож на тебя. Вместе с крестоносцами он сражался с Сином в прошлом году. Не выжил. Я узнал об этом в день проведения турнира... Я стал стражем, чтобы противостоять Сину, понимаешь?» «Отмщение?» - уточнил Тидус, и Вакка мрачно кивнул: «Да, в этом суть. Я больше беспокоюсь о глупом турнире, чем об отмщении за брата. Но после следующего турнира я всего себя посвящу обязанностям стража... Понимаю, выглядит, будто я использую тебя, но это не так на самом деле». Тидус просил Вакку не переживать об этом, и тот благодарно кивнул.

...Поутру Тидус обнаружил Лулу и Вакку у ступеней храма; дожидались они Юну, дабы сопровождать призывательницу в паломничестве ее по храмам и святилищам Спиры. Улыбаясь, Вакка протянул Тидусу чудесный меч, и тот с благоговением принял клинок. «Это меч, который ты прежде подарил Чаппу», - констатировала Лулу, и Вакку, поколебавшись, кивнул: «Да, но у него не было шанса воспользоваться этим оружием».

«А чего ждем?» - встрепенулся Тидус, и пояснил ему Вакка: «Юна осела в этой деревне десять лет назад – когда начался последний Покой». «Покой?..» - удивился Тидус, ибо термин был ему незнаком. «С тех пор она для меня и Лулу как младшая сестра», - продолжал Вакка. – «Но у нее были способности... и она стала ученицей призывателя. А сегодня покидает селение, став призывательницей». «Это – наше странствие...», - добавила Лулу. – «И мы должны пройти его вместе».

Вскоре на ступенях появилась Юна; девушка тащила за собой тяжелый ящик, в котором, как пояснила она, находились дары для храмов, кои надлежало посетить. Стражи заметили, что подобное – лишнее, и Юна, поколебавшись, согласилась. Оставив ящик, призывательница последовала за сопровождающими к выходу из деревни.

Четверо поднялись на утес, нависавший над Бесайдом, где задержалась Юна, созерцая селение, провела в котором десять лет своей жизни. После подошли путники к высящемуся чуть в стороне от тропы обломку колонны, подле которого Вакка, Юна и Лулу преклонили колени, сложив руки в молитвенном жесте. «Такова древняя традиция», - пояснил Вакка удивленному Тидусу. – «Люди, покидающие остров, молятся о благополучном странствии. Чаппу в тот день не стал молиться, ибо опаздывал на корабль». Тидус присоединился к молящимся, не желая ловить на себе косые взгляды.

Они продолжили путь по горной тропе... когда атаковал Тидуса неистовый Кимари. Ронсо не произнес ни слова, наносил удары, будто познавая противника в бою, оценивая, на что он способен.

Какое-то время спустя Вакка велел ронсо отступить, и тот сразу же подчинился, устремился прочь. Обескураженному Тидусу юна пояснила, что Кимари был ее стражам с тех пор, как была она ребенком, и станет сопровождать ее в паломничестве. Но кто знает, что на уме у него?.. Кимари на редкость неразговорчив...

Наконец, небольшой отряд достиг пристани, и, поднявшись на борт пришвартованного корабля, «Лики», Юна махала рукой односельчанам, пришедшим проводить ее. Вскоре судно отчалило, вышло в открытое море. Помимо призывательницы и ее спутников, пребывали на борту уроженцы Килики, возвращающиеся из Бесайда домой.

«Сперва – на остров Килику, а там сменим судно и направимся в Луку», - сообщил Тидусу Вакка. – «Но прежде Юна вознесет молитву в храме. А я буду защищать ее. Если и ты отправишься с нами, то сможем помолиться за победу Зубров». Тидус утвердительно кивнул, но про себя решил, что религиозность уроженцев Спиры поистине чрезмерна...

Услыхав краем уха разговоры матросов и пассажиров корабля о том, что в жилах Юны течет кровь лорда Браски, Тидус обратился с сим же вопросом к Вакке, и тот подтвердил: «Да, она дочь Верховного Призывателя Браски. Ты видел его статую в храме. Лорд Браска одержал верх над Сином десять лет назад. Юна – наследника великого человека». «Тяжело жить, когда отец твой знаменит», - пробормотал Тидус, устремив взор в сторону Юны, остающейся на носу судна и общающейся с мирянами.

Дождавшись, когда призывательница останется одна, Тидус поспешил присоединиться к ней. Двое непринужденно болтали, подставив лица морскому бризу... «А ты ведь блицболист, верно?» - уточнила Юна. – «Из Занарканда?» «Вакка рассказал?» - уточнил Тидус, и, когда девушка утвердительно кивнула, вздохнул: «Вот только сам он мне не верит». «Но я тебе верю!» - заверила Тидуса Юна. – «Я слышала, в Занарканде огромный стадион, ночью озаренный огнями! Там проводятся чемпионаты по блицболу, и все места на них всегда заполнены!»

Тидус опешил – столь точно звучало описание! «Откуда ты все это знаешь?» - вопросил он, и отвечала Юна: «Человек по имени Джект рассказал мне об этом. Он был стражем моего отца».

Юноша отступил на шаг: потрясение было поистине велико. Но это же... совпадение?.. «Моего отца... звали Джектом», - пояснил он, и Юна всплеснула руками: «Потрясающе! Должно быть, наша с тобой встреча – поистине благословение Йевона!» «Но это не может быть он», - Тидус отчаянно пытался привести в порядок мысли свои и чувства. – «Мой старик мертв. Десять лет назад он покинул Занарканд, отправился в море на тренировку... и не вернулся. Никто его с тех пор не видел».

«Именно тогда Джект появился в Спире!» - уверенно заявила Юна, и Тидус в недоумении воззрился на нее. – «Я впервые повстречала его десять лет и три месяца назад! Я помню, потому что что именно в этот день мой отец ушел. Даты совпадают, так ведь?» «Да, но как он здесь оказался?..» - растерянно произнес Тидус, на что Юна резонно заметила: «Но ты же здесь, так?»

...Корабль ощутимо тряхнуло, вздыбились волны, и из пучин морских поднялся огромный костяной гребень. Син!.. И, похоже, древнее чудовище, рассекая водную гладь, двигалось в направлении Килики!..

Один из матросов выстрелил из установленной на палубе баллисты гарпуном в сторону гребня, дабы хоть как-то привлечь внимание твари, и острие вонзилось в оную. Связанный ныне тросом с Сином, корабль подпрыгивал на волнах, следуя в единственно возможном направлении, а на палубу – как и тогда, в Занарканде, - сыпались чешуйки, на глазах обращающиеся в огромных инсектоидов.

Перехватив поудобнее меч, Тидус и Вакка разили монстров; Лулу направляла магические потоки на костяной гребень, Юна же призвала Валефора, и эон, повинуясь воле девушки, обрушился на плоть Сина. Кимари ни на шаг не отходил от Юны, помогая ей поддерживать равновесие на ходуном ходящей палубе, и – как следствие – сосредоточенность, необходимую для успешного призыва.

Похоже, боль Син все же ощутил, потому что резко дернулся, и, вырвав с палубы судна баллисту, погрузился в морские глубины. Не удержавшись на ногах, Тидус – в который уже раз? – перевалился через борт корабля, упал в воду. Вакка тут же прыгнул следом, подплыл к парню, терзаемому чешуйками Сина, и, подхватив его, увлек к поверхности.

Здесь, под водой, означилось немало отвратных медузоподобных порождений Сина, и двое успели прикончить одно из таковых прежде, чем достигли поверхности и сумели забраться на борт корабля.

Увы, надеждам Тидуса на то, что при следующей встрече с Сином он каким-то образом сумеет вернуться в Занарканд, не суждено было осуществиться. Оставалось лишь примириться с этой мыслью и попытаться отыскать для себя место в этом новом, чуждом мире.

...Когда корабль приблизился к Килике, находящимся на борту предстала ужасающая картина разрушений. Цунами, созданное Сином, опустошило островное поселение, разрушило немало хижин... Многие погибли...

«Я уничтожу Сина», - поклялась Юна, взирая на свидетельства случившейся катастрофы, дабы навечно отложились те в разуме ее, стали катализатором для решимости, столь необходимой.

Корабль бросил якорь у пристани, и, спустившись по сходням, призывательница обратилась к мирянам, прося у тех позволения провести отпевание душ усопших, направив те в мир иной. Жители Килики увлекли Юну за собой, ведь страшились они, что любимые обратятся в нечестивых демонов, если ритуал не свершить своевременно. Вакка же приказал членам своей команды брать в руки молотки и прочий инструмент да отправляться латать поврежденные цунами подмостки и хижины.

Тидус последовал за Юной; та остановилась на самом берегу, о чем-то беседуя с выжившими поселенцами. Заметив чуть поодаль Лулу, юноша обратился к ней, поинтересовавшись: что это за отпевание такое? «Ты действительно ничего не знаешь об этом мире», - прищурилась женщина, смерив парня взглядом. – «Уверен, что проблема лишь в потере памяти?.. Мертвым необходимо сопровождение. Исполненные скорби от осознания собственной кончины, они отказываются принять свою судьбу. Они стремятся продолжать жить, и завидуют живым. Со временем зависть превращается в гнев, даже в ненависть. Если души сии останутся в Спире, они обратятся в демонов, которые станут охотиться за смертными. Отпевание же отправляет души в Дальние Пределы, где смогут упокоиться с миром». «Призыватели способны на это?» - уточнил Тидус, и Лулу утвердительно кивнула.

На глазах мирян Юна, ступая по поверхности воды, отошла от берега, провела ритуал отпевания, и на глазах пораженного Тидуса огоньки душ закружились вокруг девушки прежде, чем исчезнуть, переместившись в иной план бытия.

Завершив церемонию, Юна вернулась на берег, и Лулу, обернувшись к Тидусу, молвила: «Юна избрала свой собственный путь. С самого начала она знала, что это означает. Мы можем лишь защищать ее на этом пути. До самого конца». «До самого... конца?» - нахмурился Тидус, ибо слова чародейки прозвучали несколько... странно. «До победы ее над Сином», - пояснила Лулу, и, приблизившись к Юне, крепко обняла.

Наблюдая за скорбящими жителями Килики, Тидус отчаянно желал, чтобы не было впредь ни ритуалов отпевания, ни смертей, ответственен за которые Син. Желал... и понимал, сколь тщетны подобные мысли...

...На следующее утро Тидуса разыскал Вакка, заявив, что теперь надлежит им наведаться в храм, возведенный на острове, дабы вознести молитву за победу в чемпионате. «Прежде в храме проживал Верховный Призыватель Охалланд», - сообщил Вакка приятелю. – «А он был прекрасным блицболистом». «Но... уместна ли молитва за победу?» - поинтересовался Тидус, созерцая обращенное в руины прибрежное селение, и Вакка заявил: «Как раз сейчас – самое время для нее. Игроки борются за победу изо всех сил, фанаты поддерживают их. Они забывают о боли и страданиях... Важна лишь игра! Поэтому блицбол так популярен в мире. По крайней мере, я так думаю». Тидус задумчиво покивал: может, и так...

Двое покинули селение, устремившись к распростершимся за пределами его джунглям, нагнали Юну, Лулу и Кимари. Призывательница обратилась к Тидусу, молвив: «Я хочу попросить тебя стать моим стражем». «Чего?» - опешил Вакка, не успел Тидус и слово сказать. – «Может, он и классный игрок в блицбол, но в противостоянии демонам – новичок». «Ну, значит, я хочу, чтобы он просто был рядом», - произнесла девушка, пристально глядя Тидусу в глаза. Возникшую неловкую паузу прервала Лулу, поторопив остальных.

Миновав джунгли, небольшой отряд достиг каменных ступеней, ведущих к возвышающемуся на холме древнему храму. Здесь атаковал Тидуса и спутников его огромный монстр – одно из порождений Сина. Сразить тварь сию оказалось непросто, но, когда оказалась повержена она, обратился Тидус к стражам: «Кто они, эти порождения Сина?» «Демоны», - отвечала ему Лулу. – «Они отделяются от тела Сина и остаются, когда он уходит». «Оставишь их в покое – и Син за ними вернется», - добавил Вакка. – «Кстати, а в Занарканде демоны тоже есть?» «Немного», - признался Тидус, польщенный тем, что Вакка признал высоко оценил его боевые навыки. – «И появляются крайне редко. А когда это ты поверил, что я действительно из Занарканда?»

«Ну, я тут подумал», - смущенно признался Вакка. – «Может, люди, которых забирает Син, не умирают. Может, Син переносит их через время. Например, на тысячу лет. А однажды они просто вновь возникают в мире». «Потрясающе!» - закатила глаза Лулу, всплеснув руками. – «Ты придумываешь одну теорию за другой и отказываешься видеть простую истину. Никуда Син не забрал Чаппу. Он прикончил его на берегу Джозе. Не вернется твой брат. И еще одно: никто не займет его место – как бы ты этого не желал!.. Продолжая мысль – никто не заменит и сира Джекта, и лорда Браску. Бессмысленно надеяться на иное».

Вакка угрюмо промолчал, последовал за Юной, Лулу и Кимари во врата храма Килики, посвященного стихии огня. Тидус проводил призывательницу и стражей задумчивым взглядом: что же произошло между Ваккой, Лулу и Чаппу?.. Наверняка была какая-то история, доселе ему неизвестная...

На выходе из храма небольшой отряд столкнулся с представителями бейсбольной команды Уроженцы Луки. Держались они донельзя высокомерно, позволили себе насмехаться над Ваккой, издевательски пожелали ему победы на скором чемпионате.

«Мы обязательно выиграем!» - выкрикнул Тидус вслед бейболистам, покачал головой: «Унижать людей... они такие же, как мой старик!» «Но сир Джект был очень добрым человеком!» - воскликнула Юна, и Тидус хмыкнул: «Уж точно не мой Джект...» Джект исчез десять лет назад, и все равно: одна мысль о нем приводила Тидуса в ярость. Возможно, лишь он видит отца в столь неприглядном свете...

Оказавшись в святилище храма, Вакка и Тидус преклонили колени у статуи Охалланда, вознесли молитву Великому Призывателю о победе в блицбольном турнире.

Из внутренних пределов храма выступили двое: призывательница и здоровяк, ее страж. Женщина воззрилась на Юну; взгляд ее отражал крайнее высокомерие. «Ты призывательница?» - обратилась она к девушке, и та кивнула: «Да. Я – Юна, с острова Бесайд». «Дона», - представилась незнакомка, кивком указала на стража: «Бартелло... Стало быть, ты дочь Верховного Призывателя Браски? Непросто соответствовать ему. А весь этот сброд – твои стражи? Насколько помню, у лорда Браски стражей было всего двое. Но, вижу, ты предпочитаешь брать количеством, а не качеством. У меня вот страж один, больше и не нужно».

«У меня стражей столько, сколько тех, кому я безоговорочно доверяю», - произнесла Юна в ответ. – «И готова доверить им свою жизнь! Иметь столь много стражей для меня – счастье и честь! Куда большая честь, чем просто быть дочерью своего отца. Конечно, я не ставлю под вопрос твои убеждения. Поступай как знаешь».

Хмыкнув, Дона устремилась прочь; Бартелло поплелся за нею. Тидус же задался вопросом: если Юна просила его стать стражем... означает ли это, что она ему всецело доверяет?.. Кто ее поймет...

Юна и стражи ее направились к элеватору, должному доставить их в подземные пределы храма. Тидус последовал было за ними, но Кимари толкнул парня в грудь, отрицательно качнул головой. «Ты пока еще не страж», - пояснил Тидусу Лулу, и Юна улыбнулась с нескрываемым сожалением, молвила: «Мы скоро вернемся».

...Тидус мерял шагами помещение, ожидая возвращение спутников, когда заглянули в чертог Дона и Бартелло. Узнав о том, что Юна отправилась в Чертог Фэйт, призывательница плутовато улыбнулась, сделала знак стражу, и тот, схватив опешившего Тидуса, поставил его на плиту элеватора. Та устремилась вниз; парень пребывал в смятении – сказано же, только стражам дозволено ступать сюда!.. Но дух авантюризма победил, и угрызения совести довольно быстро стихли...

Миновав лабиринт, именуемый Святилищем Испытаний, Тидус добрался до чертога, оставались в котором Вакка, Лулу и Кимари. Трое с изумлением и гневом воззрились на юношу, и тот сбивчиво объяснил им, что появлению своему обязан исключительно высокомерной стерве и ее ручной горилле.

«У Юны могут быть проблемы», - проговорила Лулу, переглянувшись с Ваккой. – «Она может быть исключена из числа призывателей». Стражи с тревогой воззрились на забранный портьерой дверной проем, и Тидус не удержался, поинтересовался: «А что там?» «Священный чертог», - отвечала Лулу. – «Лишь призыватели могут ступать туда». «Что, даже стражи не могут?» - удивился Тидус, и Вакка утвердительно кивнул: «Да, это строжайше запрещено! Там фэйт».

Тидус в недоумении воззрился на стражей, ибо термин был ему незнаком. «Фэйт – люди, которые отдали свои жизни в противостоянии Сину», - терпеливо разъяснила юноше Лулу. – «Йевон принял их души, по доброй воле отданные из еще живых тел. Теперь они живут вечно, заключенные в статуи. Но, отвечая на зов призывателей, души фэйт являются снова. Таковых мы именуем ‘эонами’». «А Юна там что делает?» - вопросил Тидус, пытаясь уложить в голове новые сведения. «Она молится о способе одержать верх над Сином», - произнес Вакка.

Вскоре Юна, донельзя изможденная, покинула Чертог Фэйт, поведав сподвижникам, что еще один эон откликнулся на зов ее – Ифрит. Призывательница и стражи устремились к выходу; Тидус поплелся за ними. Под сводами храма звучали тихие песнопения, и осознал юноша: он с детства знал эту песнь!.. Похоже, Спира и Занарканд действительно как-то связаны... Тидус ощущал острую тоску по дому...

Наблюдая за тем, как местные поселенцы поздравляют Юну с успешным прохождением испытания и обретением эона, Тидус вспоминал свое общение с фанатами в Занарканде. Вновь нахлынуло всепоглощающее чувство тоски по дому...

...Небольшой отряд вернулся на борт корабля, и тот, выйдя в море, взял курс на Луку, где вскоре должен был начаться турнир. Находились на борту и Уроженцы Луки, и вели они себя столь же заносчиво, как и при первой встрече, ибо были уверены в своей победе.

«Да кто ты вообще такой?» - смеялись они над Тидусом, стоило тому появиться на нижней палубе. – «А, из Зубров Бесайда! Блеял там что-то про победу...» «Нет обязательно победят!» - неожиданно воскликнула Юна, и игроки, пораженные вспышкой призывательницы, озадаченно притихли. – «Он был ключевым игроком Абесов Занарканда!» Уроженцы переглянулись. «Как будто кто-то жил в тех руинах», - пробормотал один из них. «Это не руины, там большой город!» - уверенно заявила Юна.

Уроженцы Луки не знали, что и сказать. Возможно, так и есть, если призывательница уверена в сем...

Тидус поблагодарил Юну за поддержку, и призналась девушка: «Я искренне верю в то, что Занарканд существует. Сир Джект рассказывал мне об этом городе. Мне очень хочется когда-нибудь увидеть его». «Ну... да...» - пробормотал Тидус. Он уже и сам не знал, существует ли Занарканд где бы то ни было и возможно ли в него вернуться...

...Плавание продолжалось.

Слоняясь по судну, Тидус услышал знакомые голоса, доносящиеся с верхней палубу. Вакка и Лулу, и, похоже, говорили о нем.

«Да успокойся ты!» - басил Вакка. – «Наверняка в Луке он встретит кого-нибудь знакомого». «А если нет?» - отрезала Лулу, и здоровяк, поразмыслив, вымолвил: «Ну, он всегда может присоединиться к какой-нибудь блицбольной команде. Всяко лучше, чем оставлять его в Бесайде!» «То есть, лучше оставить его в Луке?» - уточнила Лулу. «Да что ты от меня хочешь?» - возопил Вакка, не понимая, к чему ведет заклинательница.

«Юна хочет, чтобы он стал ее стражем», - молвила та. «Думаешь, я в этом виноват?» - вскинулся Вакка, но под пристальным взглядом Лулу тут же сник. – «Ну ладно, я... Почему, думаешь, она этого хочет?» «Потому что он сын сира Джекта», - уверенно заявила Лулу. «А ты уверена в этом?» - с сомнением вопросил Вакка, и Лулу пожала плечами: «Сложно сказать наверняка, но так считает Юна. Почему бы тебе не сказать ему, что он должен стать стражем Юны?» «А почему я?» - опешил Вакка. «Потому что Юна не скажет», - парировала заклинательница. – «Он ненавидит своего отца – за то, каким тот был, что сделал. Думаешь, Юна сумеет сказать - ‘Я хочу, чтобы ты стал моим стражем так же, как твой отец стал стражем моего?’»

«Ладно, ладно...» - вздохнул Вакка. – «Попробую поговорить с ним после турнира. Но это будет его решением... Не любит он своего папашу, надо же...» «Похоже на то», - кивнула Лулу. – «Так он говорил Юне». «У него хотя бы есть возможность ненавидеть отца», - проронил Вакка. – «Я же своих родителей не помню. Нет у меня к ним никаких чувств». «Мне... тогда было пять, и я мало что помню», - тихо произнесла Лулу, и Вакка мрачно заключил: «Син забирает у нас все».

...Позже, когда пассажиры судна разошлись по каютам, Тидус вновь появился на палубе, надеясь подышать перед сном свежим морским воздухом. Юноша заметил блицбольный меч, вспомнил, как в детстве пытался повторить изумительной красоты удары отца, но тот лишь насмехался, утверждая, что на подобное способен лишь он один – что, конечно, ни в коей мере не способствовало росту самооценки Тидуса. И почему папаша его должен был оказаться таким самовлюбленным снобом?!

Вот и сейчас: Тидус попытался было воспроизвести знаменитый Удар Джекта, вызывавший восхищение у сонма блицбольных фанатов, но не преуспел в этом.

«Сир Джект показывал мне этот удар, когда я была ребенком», - молвила Юна, приближаясь к Тидусу. – «Он называл его ‘Великолепным Ударом Джекта в третьей версии’». «Знаешь, суть в том, что ни первой, ни второй версий не существовало», - усмехнулся юноша. – «Мой старик придумал ‘третью версию’ лишь для того, чтобы привлечь внимание фанатов. Сказал, что они будут приходить на каждую игру в надежде увидеть другие версии. И да, это работало. Я так злился, помню! Как думаешь, он жив?..» «Я не знаю», - честно призналась девушка. – «Но сир Джект был стражем моего отца. Если бы с ним что-нибудь случилось, об этом рано или поздно стало бы известно... А как ты поведешь себя, если встретишься с ним?»

«Я не знаю», - развел руками Тидус. – «Я думал, он погиб десять лет назад... Скорее всего, врежу ему разок – за все то, через что пришлось пройти нам с мамой. К тому же он был знаменитостью... Но ты должна понимать это, Юна, ведь твой отец тоже был известен в Спире». «Да, будучи призывательницей, сложно идти по тому же пути, что и он», - согласилась Юна. – «Но осознание того, что отец твой велик, этого стоит». Тидус поморщился: о своем отце он так не скажет.

Простившись с Юной, Тидус отправился в отведенную ему каюту, попытался уснуть. Завтра они прибудут в Луку, примут участие в блицбольном турнире... Тидус не надеялся на то, что папаша его появится на игре – Джект не любил наблюдать за тем, как играют другие.

Но Тидус не мог избавиться от навязчивого ощущения, что скоро произойдет что-то плохое. А подобные ощущения его, как правила, не подводили... Да, он обещал Вакке, что поможет команде одержать победу, но... сам настроен на игру не был...

Глава 7

Корабль заходил в порт Луки. Стоя на носу судна, Тидус с восхищением взирал на прекрасный город, царила в котором атмосфера праздника. Толпы людей приветствовали швартующиеся суда, прибывали на которых их любимые команды, а трансляция происходящего отражалась на огромных настенных экранах.

Зубров Бесайда приветствовала лишь небольшая группка преданных фанатов, а дикторы, ведущие трансляцию, насмешливо напомнили публике, что команда за двадцать три года своего существования ни разу не выигрывала даже в первом отборочном матче. А вот Уроженцы Луки явно были фаворитами турнира; они одержали победу в прошлогоднем чемпионате, и нацелены были закрепить ее в нынешнем.

Услышав о прибытии корабля Великого Мейстера Ё Мики, толпа хлынула на означенный пирс. «Кто он, этот Мика?» - озадаченно поинтересовался у спутников Тидус, и просветила его Лулу: «Великий Мейстер Мика ведет за собою всех обитателей Спиры. Сюда он прибыл из Бевелля. Этот турнир проводится в честь пятидесяти лет пребывания его на посту Великого Мастера».

Юна предложила спутникам отправиться на пирс, подходил к которому корабль Великого Мейстера, и те последовали за призывательницей. На пирсе собралась внушительная толпа, наблюдая, как по сброшенным с судна сходням спустился молодой человек, и, обернувшись лицом к кораблю, опустился на колени, сложив руки в молитвенном жесте. «Это он, полукровка-гуадо», - зашептали в толпе. – «Мейстер Сеймур!»

Наконец, с корабля сошел старец – Великий Мейстер Мика, духовный пастырь мирян Спиры. Сердечно приветствовав собравшихся, он велел Сеймуру подняться, представил его толпе: «Это Сеймур, сын мейстера Джискаля Гуадо, скончавшегося две недели тому. Как уже наверняка известно некоторым из вас, он получил титул мейстера Йевона». «Я – Сеймур Гуадо», - зычно возвестил юноша. – «И я удостоен чести называться мейстером. При жизни мой отец делал все возможное, чтобы связать узами дружбы людей и гуадо. Я обещаю продолжить его дело и исполнять священный свой долг мейстера».

С этими словами он покинул пристань вслед за Микой и его сопровождающими, но прежде бросил быстрый, пронзительный взгляд в сторону Юны. Тидусу показалась, что девушка побледнела...

Приунывшие Зубры оставались в раздевалке, вспоминая, как в прошлом году вылетели из отборочных матчей после игры с Уроженцами, и в позапрошлом – с ними же!..

Вернувшийся с жеребьевки Вакка сообщил сородичам, что играют они с Духами Аль Бед, и те вздохнули с облегчением: кто угодно, только бы не Уроженцы Луки!.. Вакка принялся обсуждать с командой тактику предстоящей игры; Тидус откровенно скучал, слушая прописные истины...

Неожиданно дверь в раздевалку распахнулась, и в комнату ступила Юна, сопровождаемая Кимари и Лулой. «Говорят, в кафе видели сира Аурона!» - обратилась она к Тидусу. – «Пойдем искать его!» «Эй, куда?!» - всполошился Вакка, заметив, как ключевой игрок его команды намеревается выскользнуть за дверь. – «Игра вот-вот начнется!»

Тидус обещал, что к началу матча обязательно успеет, после чего устремился на городские улицы вслед за Юной и ее стражами. «Может, мы и сира Джекта найдем», - предположила призывательница. – «Сир Аурон тоже был стражем моего отца. Может, он знает, куда подевался сир Джект».

Тидус даже мысли не допускал о том, что Аурон, помянутый Юной, и Аурон, которого знал он в Занарканде, могут оказаться совершенно разными людьми. Нет, наверняка речь об одном и том же человеке!..

Призывательница и ее спутники следовали по улицам города, и поражался Тидус, насколько огромен он в сравнении с такими деревушками как Килика или Бесайд. «Лука – второй по размерам город в Спире», - просветила Тидуса Юна, вздохнула: – «Но обычно у нас города не такие большие». «Син?..» - уточнил парень, и девушка кивнула: «Да, когда много людей оседают в одном месте... В принципе, Лука ничем не отличается от иных поселений, но именно здесь находится стадион. Крестоносцы всеми силами пытаются защитить его, ведь блицбол – единственное развлечение, которое у нас осталось. А Занарканд тоже такой?» «Нет, он куда больше», - попытался объяснить ей Тидус. – «Там много зданий, попирающих небеса».

Вскоре добрались они до кафе, но Аурона внутри не оказалась. Трансляция со стадиона уже началась, и внимание присутствующих было приковано к настенному экрану. Великий Мейстер Мика выступил с приветственным словом, пожелал капитанам принимающих в турнире команд удачи в грядущих играх.

Кимари заметили двое сородичей, Йенк и Биран, принялись задирать молчаливого стража. В ответ Кимари, не проронив ни слова, набросился на ронсо; завязалась потасовка – к вящему ужасу бармена.

В воцарившейся сумятице Юна исчезла, и вбежавшая в кафе Лулу сообщила Тидусу и Кимари, что похитили призывательницу Духи Аль Бед. «Они обещают ее вернуть, только если Зубры согласятся проиграть», - говорила заклинательница. – «Они – всего лишь блицболисты, и не думаю, что причинят ей вред. Но нельзя ставить на это. Нам необходимо вызволить Юну».

Вслед за Лулу Тидус и Кимари устремились к пристани – туда, где был пришвартован корабль Духов. Похоже, те ждали появления преследователей, ибо путь тем преградили древние машины, найденные Аль Бед в неких руинах и восстановленные.

Трое сразили конструктов, перепрыгнули на палубу корабля Аль Бед, уже отходящего от пристани, и, уничтожив механическую боевую машину, означившуюся на палубе, освободили из заточения в одном из отсеков судна Юну.

Первым делом Тидус внимательно осмотрел корабль, пояснив спутникам: «Когда я появился в Спире, меня спасли Аль Бед. Они забрали меня на свое судно, накормили меня. Я надеялся, что это их корабль. Но, увы, нет. Не знаю, живы ли они». «Что произошло?» - участливо поинтересовалась Юна. «К нам приблизился Син», - отозвался Тидус. – «Я выжил, но не знаю, что случилось с кораблем».

«А на корабле был кто-нибудь по имени Сид?» - с надеждой вопросила Юна, и Тидус пожал плечами: «Я не знаю. Они все говорили на языке Аль Бед. А кто он, Сид?» «Он мой дядя», - молвила девушка, - «но я никогда с ним не встречалась». «То есть, ты тоже Аль Бед, Юна?» - удивился Тидус, и призывательница кивнула: «Да, по материнской линии. Сид – брат моей мамы. Когда мама вышла замуж, он перестал общаться с нею. Но она велела мне разыскать его, если однажды мне понадобится помощь».

«Только не рассказывай Вакке о происхождении Юны!» - предупредила Тидуса Лулу. – «Он, мягко говоря, Аль Бед недолюбливает». Тидус изменился в лице: Вакка!.. Как же проходит игра?..

Тидус, Юна и стражи ее бегом бросились к стадиону. На установленных в городе экранах наблюдали они последние секунды отборочного матча. Каким-то чудом Зубры Бесайда вырвали победу у Духов Аль Бед со счетом 3 – 2, но Вакка был не в лучшей форме, ибо получил чувствительный удар мячом в живот.

Потому в следующем, финальном матче Вакку в сфере заменил Тидус... Но, к счастью, к середине второго тайма здоровяк восстановился после травмы, и Тидус уступил ему место, сознавая, что эта игра – последняя в спортивной карьере Вакки, и нельзя лишать его этого шанса.

Но неожиданно разразился хаос, и множество монстров наводнило стадион. В панике зрители бросились к выходам из здания, в то время как те, кто умел держать в руках меч или владел магией, дали отпор тварям. Число тех оказалось на удивление велико... и тогда Сеймур свершил ритуал призыва, и воплотился пред ним темный эон. Сущность сия разила монстров, и вскоре не осталось от тех и следа.

Благодарные зрители приветствовали своего избавителя...

Передав мяч членам своей команды и сообщив им о своем решении, Вакка разыскал Юну, Кимари и Лулу в городском сквере, сообщил им о своем решении. «Мне нужно было закончить начатое», - признался парень призывательнице. – «Но отныне я стану твоим стражем и боле не буду ни на что отвлекаться». «Что ж, добро пожаловать назад, сир Вакка», - поклонилась ему девушка. – «Здорово, что ты с нами».

«Есть новости о том, что, собственно произошло?» - обернулась Вакка к Лулу, но та лишь плечами пожала: «Не особо. Мы не знаем, откуда взялись все эти твари. Благодаря мейстеру Сеймуру мейстер Мика в безопасности. Вот и все, что нам известно». «Эон мейстера Сеймура...» - протянула Юна, мыслями возвращаясь к событиям, случившимся на стадионе. – «Он был весьма силен...»

В противостоянии атаковавшим стадион монстрам принял участие и Аурон, и Тидус, заметив мужчину, устремился вслед за ним, нагнал в доках, и, не помня себя от злости и беспомощности, возопил: «Это все твоя вина! Меня сожрал Син! И я очутился здесь, в Спире! И в Занарканд вернуться не могу! Ты виноват, ты!»

Аурон молчал, созерцая истерику юноши, и тот, взяв себя в руки, тихо поинтересовался: «Кто ты вообще такой? Ты знал моего старика?» «Да», - подтвердил Аурон. «И отца Юны тоже?» - не отставал Тидус. «Верно», - кивнул воин.

«Да быть не может!» - услышанное не укладывалось в голове. – «Это попросту невозможно!» «Нет в этом ничего невозможного», - пожал плечами Аурон. – «Я, Джект и Браска... Вместе мы одержали верх над Сином десять лет назад. Затем я отправился в Занарканд, где присматривал за тобой. Чтобы однажды привести тебя в Спиру». «Но почему?» - спрашивал Тидус, и пояснил Аурон: «Джект попросил меня об этом».

«Он жив?» - с надеждой вопросил юноша. «Смотря, что ты вкладываешь в понятие ‘жив’», - отозвался Аурон. – «Он боле не человек. Но... я почувствовал кое-что от Джекта в той оболочке. Должно быть, и ты тоже, когда тебя поглотил Син». «Быть не может...» - в ужасе выдохнул Тидус, осознав, к чему клонит Аурон, и подтвердил тот: «Этот так. Син – это Джект».

«Не может быть!» - слепая паника захлестнула душу Тидуса. – «Я не верю тебе!» «Но это правда», - спокойно отвечал Аурон. – «Сам увидишь. Идем со мной». «А если я откажусь?» - выдавил парень, и молвил воин: «Каждая история должна иметь завершение». «Да плевать мне на твои истории!» - выкрикнул Тидус; в глазах стояли злые слезы. «Понятно», - ровно произнес Аурон. – «Жаль, что ты так это воспринял. Может идти, можешь остаться. Твое решение». «И что мне ответить на это?!» - кричал Тидус в исступлении. – «Говоришь, что это мое решение, но выбора у меня нет! Ведь ты – единственный, кто знает, что здесь вообще происходит! Я должен идти с тобой! Должен!..»

«Бесит, понимаю», - согласился Аурон. – «Или боишься?» «Да все хорошо», - Тидус все же сумел взять себя в руки. – «Скажи лучше: я сумею попасть домой? Обратно в Занарканд?» «Это зависит от Джекта», - отозвался Аурон, и, заявив о том, что желает предложить свои услуги Юне, зашагал в направлении городского сквера. Тидус уныло поплелся следом.

Приблизившись к призывательнице, Аурон испросил дозволения той стать ее стражем. «Я обещал Браске», - пояснил он. Конечно же, Юна с радостью приняла предложение воина, а тот, подтолкнув вперед все еще пребывавшего в смятении чувств Тидуса, добавил: «И он отправится с нами. Это я обещал Джекту». «Сир Джект жив?» - с надеждой вопросила Юна. «Не знаю точно», - уклончиво отвечал Аурон. – «Вот уже десять лет его не видел. Но однажды вы встретитесь».

Видя, сколь печален Тидус, Юна отвела его в сторонку, молвила: «Знаешь, призыватели и их стражи – своего рода лучи света для жителей Спиры. Многие из мирян возлагают на нас свои надежды. Я научилась улыбаться, когда печалюсь. Знаю, это непросто... но попробуй». С видимым усилием Тидус растянул губы в улыбке, что показалось смешным ему самому.

И вот они с Юной уже заливисто хохотали, и бремя, довлевшее на разум и душу юноши, стало чуть легче. «Я хочу, чтобы мое странствие было полно смеха», - призналась Тидусу девушка. – «А если будешь грусти, только свистни. Я сразу же прибегу. Обещаю».

Долгий, пристальный взгляд Юны, обращенный на Тидуса, заверял того, что слова ее следует воспринимать однозначно...

Покинув Луку, призывательница и стражи ее выступили по торному тракту к следующему храму в паломничестве Юны – Джозе. Тракт Ми’ихена – так называлась эта дорога. Восемь столетий назад сей воин встал во главе легиона, явившегося предтечей сегодняшних крестоносцев. Со всех земель Спиры стекались в легион сей воители, и мейстеры Йевона, опасаясь восстания, обвинили их в готовящемся мятеже. Посему Ми’ихен проследовал этой дорогой, дабы открыто ответить на обвинения священников. Он сумел расположить их к себе, и вскоре легион обратился в одну из ветвей жречества Йевона, и последний назвал воителей «крестоносцами».

Окрестные равнины испещряли руины некоего древнего града, и встреченный путниками на дороге старый ученый, Мэхен, поведал о том, что являют собой развалины зримое свидетельство ужасающего могущества Сина. «Но я верю, что лишь люди способны справиться с Сином», - молвила Юна, и Мэхен одобрительно кивнул: «Рад это слышать, госпожа призывательница. Я же странствую, изучая историю нашего мира, Спиры, открывая позабытые тайны его. Я много где побывал, и сердце мое исполнено тревоги. Ибо улыбки на лицах людских скрывают страх, живущий в сердцах, - страх перед Сином! Они уповают на тебя, госпожа. Дай им причину возликовать вновь». Юна обещала: она сделает все, от нее зависящее, дабы покончить с сим порождением.

Простившись со стариком, Юна и стражи ее продолжили путь по тракту, и несколько часов спустя с ними поравнялись наездники чокобо – капитан рыцарей Джозе, Люсиль, и ее подначальная, Элма; чуть поодаль держался новобранец, Класко. Воительницы предупредили путников о том, что – согласно донесениям – близ тракта означился здоровенный демон, коий не прочь закусить чокобо. Юна поблагодарила рыцарей за предупреждение, заверив, что будут они осторожны.

«Мы непременно отыщем этого монстра!» - воодушевился Тидус, и Аурон обернулся к парню, смерил оценивающим взглядом: «И почему же?..» «Потому что... так будет правильно!» - сделал вывод Тидус. Аурон рассмеялся: «Джект произнес бы эти же слова! И каждый раз, когда он это говорил, для нас с Браской это означало, что мы снова куда-то вляпались».

...Ближе к вечеру путники повстречали на дороге призывательницу, Белгемину. Та предложила Юне устроить поединок эонов, призвала Ифрита. Валефор, призванный Юной, поверг противника, и Белгемина, обратившись к девушке, признала: «Я тебя недооценила. Получив надлежащее обучение, ты сможешь одолеть Сина». «Но, думаю, ты сама успеешь сделать это еще раньше», - улыбнулась Юна, и Белгемина помрачнела: «Я... не смогла».

Встречавшиеся на тракте Ми’ихена небольшому отряду путники высказывали надежду на то, что дочь Верховного Призывателя непременно принесет миру Покой, и Юна заверяли мирян: случится сие очень скоро, и она сделает все, от нее зависящее, чтобы претворить чаяния людские в реальность.

«Что такое Покой?» - заинтересовался Тидус. «Покой – время мира», - пояснила ему Лулу. – «Этот период начинается, когда призыватель одерживает верх над Сином, и завершается, когда тот возвращается». «Син умирает и возрождается», - добавила Юна, и Тидус вздохнул: «Странно все это. Твой отец же поверг его десять лет назад, так? Но Син все еще здесь! Бессмыслица какая-то». «Но все равно, жертвы того стоят», - настаивала Юна. – «Ибо путь ненадолго... но люди получают возможность жить без страха за завтрашний день. И это действительно ценно!»

Близ дороги путники заметили молодую служительницу Йевона, спорящую о чем-то с крестоносцами. Когда те удалились, девушка – Шелинда – поведала призывательнице о том, что воины собираются предпринять некую операцию против Сина, и для этого желают воспользоваться древней машиной – что строжайше запрещено учениями Йевона! «Да путь», - безразлично пожал плечами Аурон. – «Сина им все равно не одолеть». «Но дело не в этом!» - воскликнула Шелинда. – «Надлежит следовать учениям Йевона! А меня крестоносцы слушать не станут, потому что я всего лишь послушница». «Не говори так», - обратилась к ней Юна. – «Я сама не так давно стала призывательницей, но не позволяю себе опускать руки, когда терплю неудачи. Люди рассчитывают на меня. На нас обеих!» Шелинда поблагодарила Юну за эти слова, вновь наполнившие сердце ее решиостью.

...Наконец, путники достигли небольшого постоялого двора у дороги, и Аурон заявил, что именно здесь они остановятся на ночь, дабы поутру продолжить странствие. «Но... им же Аль Бед владеет!» - воскликнула Вакка, и Аурон обернулся к нему: «И?..» «Они не верят в Йевона», - попытался объяснить неприятие свое сего народа Вакка, - «и в Луке они похитили Юну!» «И где же были ее стражи?» - проронил Аурон, и Вакка сник, промолчал.

Усталые путники оставили вещи в отведенных им комнатах, собрались у здания, дабы полюбоваться поистине чарующим закатом, ибо солнце медленно, грациозно опускалось в воды морские, окрашивая их алым.

Тидус подошел к Юне, державшейся поодаль от остальных, и призналась та парню: «Хотела бы я жить в таком месте. Мирном... Каждый день встречать с улыбкой». Тидус присел рядом с девушкой на берегу, осведомился: «Но ведь после того, как ты сразишь Сина, так и будет?» «Но ведь после родится новый Син», - погрустнела Юна, неотрывно взирая на алый шар, продолжающий погружение в океан, и Тидус пожал плечами: «Значит, после ты покончишь с ним еще раз». «Хотела бы я, чтобы все так и было», - печально вздохнула девушка.

«Конечно, так и будет!» - с энтузиазмом заявил Тидус. – «Ты же лучшая призывательница из всех, кого я знаю!.. Кстати, а почему Син всегда возвращается?» «Син – наказание за наши грехи», - вздохнула Юна. – «И он не исчезнет, пока мы не искупим их». «Но как это сделать?» - спрашивал юноша. – «И откуда он взялся изначально? Может, люди переборщили с машинами?.. Это действительно было... плохо?» «Знаешь, а я никогда прежде об этом не задумывалась», - осознала девушка. – «И... я не знаю ответа. Я так многого не знаю!»

«Ну, здесь мы с тобой похожи», - с усмешкой заключил Тидус. – «И вообще, вот что я тебе скажу. Во время игры ты думаешь только о блицболе и больше ни на что не отвлекаешься. Ты не имеешь права думать о красивой девчонке в пятом ряду, и о том, чтобы пригласить ее на свидание. В то мгновение, когда отвлечешься на это, - ты проиграл!.. Я к тому – тебе не следует переживать сейчас, Юна. Вот когда сразим Сина, тогда и станем тревожиться за будущее». «Наверное...» - неуверенно молвила призывательница.

«Кстати, а как вообще покончить с этой громадиной?» - осведомился парень, и отозвалась Юна дрогнувшим голосом: «Последний Призыв. Это – единственный способ одержать верх над Сином. Единственный. С его помощью возможно призвать последнего эона. В этом и состоит цель паломничества. Фэйт Последнего Призыва пребывает далеко на севере, где призыватели завершают свое паломничество. На краю мира... в Занарканде». «В Занарканде?» - поразился Тидус, и отвечал ему Аурон, неслышно приблизившийся к молодым людям: «Она говорит о руинах города, разрушенного тысячелетие назад. Скоро ты сам все увидишь». «А ты отправишься с нами в Занарканд?» - с надеждой вопросила Юна, глядя Тидусу в глаза, и тот уверенно кивнул: «Да, несомненно. Я хочу все увидеть своими глазами». Юноша отчаянно хотел убедиться в том, что Занарканд, откуда сам он родом, и руины, пребывающие в Спире, - совершенно различные места...

Поутру на постоялый двор напал огромный демон – пожиратель чокобо, жаждущий поживиться птицами с соседней фермы. Тидус и сподвижники его повергли тварь, и хозяин заведения – Аль Бед Рин – поблагодарил их, разрешил бесплатно воспользоваться чокобо в качестве ездовых птиц.

Так, оседлав чокобо, путники продолжили странствие по тракту Ми’ихена – той северной его части, именовалась коя Новой Дорогой. Ближе к полудню достигли они поляны, перегороженной фургонами крестоносцев. Те готовились к скорому началу своей операции, посему категорически отказывались пропускать путников, следующих к Джозе. Среди последних означились и Дона со своим стражем, Бартелло. Напрасно призывательница говорила крестоносцам о своем паломничестве – те были неумолимы и исключений не делали ни для кого!..

Крестоносцы поведали путникам, что в закрытых фургонах – порождения Сина, которых захватывают они живьем повсеместно в землях Спиры и приводят сюда. Надеялись воины, что существенное количество подобных тварей привлечет самого Сина, и таким образом дьявольская сущность угодит прямиком в расставленную ловушку!

Крестоносцы отказывались пропускать Юну и ее спутников к своему полевому оплоту... когда на дороге показался мейстер Сеймур, сопровождаемый двумя гуадо. Узнав о затруднительном положении, оказалась в котором призывательница, Сэймур приблизился к заставе крестоносцев, потребовал, чтобы те пропустили Юну и ее стражей к оплоту – под его полную ответственность. Отказать служителю Йевона воины не посмели...

Не удостоив Юну и спутников ее взглядом, Сеймур продолжил путь по тракту. Тидус нахмурился: этот напыщенный полукровка определенно ему не нравился!..

Как бы то ни было, отряд, ведомый призывательницей, продолжил путь, достиг дороги через отроги гор. Здесь вновь лицезрели путники Сеймура, приветствовавшего контингент крестоносцев. «Верьте в избранный путь, и да станет вера вашей силой!» - напутствовала воинов священник. – «Я, Сеймур Гуадо, мейстер Йевона, стану свидетелем ваших великих деяний».

Наблюдая за сим издали, Вакка недовольно хмурился. «Посему Сеймур поддерживает стремление крестоносцев?» - задался он вопросом. – «Ведь те используют машину Аль Бед! Тем самым они отрицают священные учения!» «Даже если так, они делают это ради высшего блага», - возразила стражу своему Юна. – «Вакка, мне кажется, мейстер Сеймур это тоже понимает». Вакка обернулся к Лулу, ища поддержки, но та лишь плечами пожала, а Аурон посоветовал здоровяку задать этот вопрос напрямую Сеймуру.

Последний обернулся, и, заметив отряд призывательницы, приблизился. Приветствовав Аурона, молвил он: «Я бы очень хотел узнать, чем занимался ты последнее десятилетие». «Мне нечего сказать», - бросил тот в ответ, устремился прочь, и Сеймур, проводив его взглядом, обернулся к Юне, заметив: «Вероятное, сир Аурон в качестве стража – великое обретение».

Вакка все же счел возможным для себя обратиться к мейстеру, поинтересовавшись: «Разве операция крестоносцев не идет вразрез с учениями Йевона? Разве не собираешься ты остановить их?» «Да, должен бы», - признал Сеймур. – «Но и крестоносцы, и Аль Бед желают принести мир в Спиру. Это желание и положило начало операции “Ми’ихен.” Хоть и кажется она святотатством в отношении Йевона, все же намерения их чисты. И я, Сеймур Гуадо – не мейстер Йевона, но житель Спиры, - искренне желаю им успеха». «Но... использовать машины... это же плохо?» - растерялся Вакка. «Сделай вид, что не заметил», - с улыбкой отозвался Сеймур. «Прошу прощения, но мейстер не должен так говорить!» - возмущение Вакки было искренним, на что Сеймур лишь плечами пожал: «Сделай вид, что не слышал».

Кивнув путникам на прощание, Сеймур устремился прочь по горной тропе – в сторону оплота крестоносцев, находящегося на вершине нависающего над морем утеса. Тидус проводил служителя Йевона задумчивым взглядом: да, Сеймур не понравился ему с первого взгляда... но в речах его был резон...

Юна и спутники ее направились в горы, стремясь достичь оплота крестоносцев. Заметили они старых знакомых – Гатту и Луззу, о чем-то спорящих. «Почему именно ты? Я тоже хочу сражаться!» - восклицал Гатта. «Приказы есть приказы», - лаконично отозвался его офицер. «Но я больше не кадет!» - настаивал Гатта. – «Позволь мне сопровождать тебя, и я докажу это им!» «Охрана оплота тоже важна, знаешь ли», - произнес Луззу.

Вне себя от гнева, Гатта зашагал прочь, и Вакка, проводив молодого крестоносца взглядом, обратился к Луззу: «А почему и вы собираетесь сражаться? Неужто машины всемогущих Аль Бед недостаточно?» «Им нужно некоторое время, чтобы привести ее в действие», - пояснил Луззу. – «Наша задача – сдерживать натиск Сина... Вакка, я хочу сказать тебе кое-то насчет брата, ведь иной возможности у меня может и не быть!»

«Луззу, нет!» - изменилась в лице Лулу, но было уже поздно. «Что?..» - насторожился Вакка. «Это я убедил его... примкнуть к нам», - признался Луззу. – «Прости!»

Вакка ударил крестоносца, поверг его наземь. Тидус бросился к другу, встал между ним и противником. «Когда мы вместе играли в блицбол, Чаппу говорил...» - прорычал Вакка. – «Говорил, что, когда мы выиграем турнир, он сделает Лулу предложение. А затем он взял да ушел с крестоносцами». «Чаппу сказал мне...» - отозвался Луззу, поднимаясь на ноги: - «Быть с девушкой хорошо, но убедиться в том, что Син находится далеко от нее, - ее лучше».

«Лу, ты знала?» - потребовал ответа Вакка от заклинательницы, и та кивнула: «Луззу сказал мне... перед тем, как мы покинули селение». «Она тоже меня ударила», - признался Луззу с горьким смешком, после чего устремился к оплоту, стекались в который силы крестоносцев.

«Луззу, не смей умирать!» - крикнул Вакка ему вслед. «Сир Луззу, не надо!» - вырвалось у Юны, но крестоносец упрямо качнул головой: «Я должен, Юна». «Пусть идет», - произнес Аурон, обращаясь к девушке. – «Он избрал свой путь... так же, как и ты, когда стала призывательницей». Юна покорно кивнула...

...На вершине утеса крестоносцы устанавливали пушки, надеясь ранить Сина, когда появится тот из морских глубин, и обездвижить исполина ненадолго, чтобы успеть привести в действие древнюю машину и покончить с ним – раз и навсегда.

На лице Вакки отражался гнев, когда смотрел он в сторону пушек. «Все дело в том, что Чаппу оставил в Бесайде меч, который передал ему Вакка», - просветила Тидуса Лулу. – «И сражался механическим оружием Аль Бед». «Дело вовсе не в этом!» - зло выкрикнул Вакка, услышав слова Лулу, и пнул ногой ближайшую пушку. – «Я просто ненавижу эти богомерзкие творения!»

Вскоре путники достигли оплота крестоносцев, куда те доставили в фургонах разнообразнейших порождений Сина. Вакка продолжал недовольно ворчать, и Юна, пресытившись сим, обернулась к нему, отчеканила: «Может, это и безнадежное начинание, и, к тому же, идущее вразрез с учениями Йевона, но крестоносцы и Аль Бед делают все, от них зависящее, ради победы над Сином. Они хотят навсегда избавить Спиру от этого чудовища. И мы ведь тоже этого хотим, так?» «Ну да», - выдавил Вакка, и все же добавил: «Но я думаю, что машинами не нужно пользоваться... Применение их не просто так ведь запрещено!»

Один из крестоносцев, проходящих мимо, приветствовал Юну, сообщив, что в оплоте дожидается ее министр военных дел Вен Кинок – один из четырех мейстеров Йевона, возглавляющих монахов-воинов и крестоносцев.

У входа в оплот сердито переминался с ноги на ногу Гатта. «Я пришел, чтобы сражаться с Сином!» - поделился он с героями своей болью. – «А меня здесь оставили!» «Если хочешь проявить себя, исполняй обязанности, кои тебе вверяют», - молвил Аурон, и Гатта сник, пристыженный.

Юна и стражи ее ступили в оплот крестоносцев, и мейстер Кинок, близ которого оставался Сеймур, подошел к Аурону, и, обняв воина, поинтересовался, где же тот оставался последние десять лет. «Исполнял обещание, данное старому другу», - отвечал тот. – «И продолжаю исполнять». «Скажи, а ты повидал Занарканд?» - спрашивал мейстер, но Аурон сделал вид, что не расслышал.

Крестоносцы занимали позиции как на вершине утеса, так и на побережье. Поодаль от оплота Аль Бед установили некую огромную машину, и ныне ожидали возможности привести ее в действие. Сомневалась Юна, появится ли Син, но Аурон заверил ее: эта тварь всегда возвращается за своими порождениями. Тидус же испытывал донельзя странное чувство, сознавая, что вскоре вновь случится встреча его с чудовищем. Син – его отец, Джект. Так сказал Аурон. Да, ничего человеческого в монстре не осталось, но все же... все же...

Неожиданно одно из гигантских порождений Сина вырвалось из фургона; Юна и стражи ее приняли бой, повергли монстра... когда восстала из вод залива исполинская туша Сина. Не мешкая, крестоносцы открыли огонь по твари из установленных на утесе пушек; плоть, терзаемая ядрами, падала в море, и, обращаясь в отвратных порождений Сина, устремлялась к берегу, где вступала в бой с силами восседающих на чокобо крестоносцев.

Сина оградил зачарованный щит, и исторгнутая тварью волна гибельной энергии устремилась к побережью, обращая к прах как монстров, так и людей...

...Придя в себя на вершине утеса, Юна лицезрела Сеймура, в одиночку сдерживающего натиск порождения Сина, коего прежде сама она наряду со стражами повергла. Как оказалось – не добила... Поднявшись на ноги, Юна присоединилась к Сеймуру в противостоянии твари; примкнул к ним и Аурон, и втроем сумели они, наконец, покончить с чудовищным противником.

Тем временем Аль Бед сумели привести в действие машину, и потоки энергии, исторгнутые той, ударили в ограждающий Сина щит. Увы, мощности древнего механизма оказалось недостаточно, и Син сокрушил машину, покончив с теми, кто находился внутри оной...

Юна вознамерилась было совершить призыв, но Сеймур удержал ее, покачал головой. «Ты пока еще... слаба», - произнес мейстер. – «Ты не сможешь причинить ему вред». Хоть и не могла принять призывательница собственную беспомощность в сложившейся критической ситуации, все же понимала, что слова Сеймура справедливы...

Придя в себя на песчаном берегу, Тидус лицезрел лишь мертвые тела крестоносцев. Похоже, недолгое противостояние завершилось сокрушительным поражением, и Син покинул залив, вновь скрывшись в морской пучине. Лишь Гатта – вне себя от ужаса – оставался на берегу, и, сжав голову руками, вопил нечто невразумительное...

«Не смей бежать от меня!» - возопил Тидус, и, не помня себя, бросился в воду, поплыл вслед за Сином. Дно залива испещряли руины давно позабытого города, но юноша не обращал на это внимание, продолжал плыть.

Позже, воскрешая в памяти эти события, Тидус не мог вспомнить, чем руководствовался. Возможно, тосковал по дому, и продолжал вспоминать о Занарканде... и о своем отце...

Видение... Руины города, призрачные фигуры крестоносцев... И странный мальчик, лицо которого скрывает капюшон. Он отрицательно качает головой, исчезая бесследно...

Иное видение... Корабль у причала, голоса. «Говорят, ты больше не тренируешься», - маленький Тидус. – «Что ты оставишь спорт». «Пусть говорят», - Джект. – «Я все равно лучший». «Они говорят, что ты становишься жалок, ибо пьешь все время», - настаивает мальчик, но папаша его отзывается: «Я могу бросить пить, когда захочу». «Так сделай это!» - настаивает Тидус, и отзывается Джект: «Может, завтра. Затем делать это сегодня, если можно отложить на завтра?» Мальчик всхлипывает, чем вновь вызывает раздражение отца...

...Пробудившись на побережье, Тидус потряс головой, все еще затуманенной токсинами Сина. Отрешенно взирал он на Юну, исполняющую ритуальный танец близ мертвых тел, направляя души усопших крестоносцев в мир иной – Дальние Пределы. С ужасом осознал Тидус: Юна не прекратит пугающий танец, пока существует Син...

«Вижу, ты все еще здесь», - бросил Тидусу Аурон, проходя мимо. – «Истории многих завершились сегодня... Твоя же, как вижу, продолжается».

С видимым усилием Тидус поднялся на ноги, поплелся в сторону руин, обратился в которые оплот крестоносцев. Можно ли было предположить, что операция «Ми’ихен» завершится столь трагически?..

Ведомые мейстером Киноком, выжившие крестоносцы спешно покидали горы. «Стремительное отступление», - едко констатировал Аурон. – «Доволен?» «О чем ты?» - нахмурился священник. «Те, кто отвернулся от Йевона, мертвы, в то время как верные выжили», - пояснил воин, прожигая дородного мейстера взглядом, и тот хмыкнул: «Минувшие десять лет изменили тебя».

Сеймур приблизился к остающейся на побережье Юне, напомнив той: «Сейчас как никогда людям нужна твоя сила, твоя уверенность. Любому другому было бы позволительно проявить скорбь. Но ты – призывательница, надежда Спиры. До тех пор, пока не повержен Син, ты не имеешь права дрогнуть. Понимаешь?» «Да, понимаю», - прошептала Юна.

«Ты боишься?» - осведомился Сеймур, подойдя к девушке почти вплотную. – «Юна, позволь мне стать для тебя столпом силы. Так же, как Юналеску поддерживал ее лорд Заон». Юна в изумлении воззрилась на мейстера, а тот, коротко кивнув, устремился прочь...

...Тидус признался Аурону, что, похоже, будучи рядом с Сином, ощутил присутствие отца. Но поверить в то, что эта гигантская отвратная тварь – Джект?.. «Син – это Джект», - повторил Аурон. – «Он явился из-за тебя». «Он убил всех этих людей лишь затем, чтобы повидать меня?» - недоверчиво осведомился парень, и Аурон подтвердил: «Так поступает Син. Он хотел показать тебе это. Знаешь, почему? Чтобы ты убил его. Пока Джект остается Сином, он продолжит убивать. Он хочет, чтобы ты остановил его». «Да ты шутишь!» - поразился Тидус. – «И вообще, откуда тебе известно обо всем этом?!»

Аурон разговор продолжать не желал, и, посчитав, что сказал все, что считал нужным, направился к остальным стражам призывательницы. «Мне не договорили!» - орал Тидус ему вслед. – «Не убегай!» «Убегаешь здесь ты», - только и бросил Аурон.

...Выжившие крестоносцы следовали к храму Йевон-Джозе, отчаянно надеясь на то, что священники простят их за святотатство, и найдут они приют в обители. Туда же направлялся и отряд призывательницы. Юна была необычно весела, что показалось Тидусу весьма странным в сложившихся обстоятельствах. «В темные времена она обязана так себя вести», - просветил парня Кимари. – «Должна улыбаться. Юна держится». «Тогда мы должны помочь ей!» - заключил Тидус, и Кимари кивнул: «Если мы станем выказывать тревогу, ей придется тяжелее. Поэтому не хмурься».

Тидуса столь долгий путь начал утомлять. Бесконечные унылые горные пейзажи... «Далеко еще до Занарканда?» - обратился он к спутникам. «Сперва мы должны достичь Лунной реки», - отвечала ему Лулу. – «Затем – Гуадосалама, города гуадо. После чего пересечем Громовые Равнины и доберемся до храма Макалании». «Но прежде всего мне следует вознести молитву в храме Джозе», - напомнила стражам своим Юна. – «Мне нужно сделать это в каждом храме, дабы обрести последнего эона». «Таков путь призывателя», - согласился Вакка, обратился к Тидусу, пояснив: «Ей следует подготовить свои разум и тело, дабы свершить Последний Призыв».

Наконец, переход через горы завершился, и достигли путники мощеной тропы, ведущей к храму Йевон-Джозе. Аурон окликнул Тидуса, отвел в сторонку, молвил: «Не говори Юне о том, что знаешь о Сине и Джекте. Она... отдалится от тебя. А нам бы этого не хотелось». «Ну да, понимаю», - протянул Тидус. – «Да, наверное, в это все равно никто бы не поверил». «Юна поверила бы», - отрезал Аурон.

Тидус согласился с сим утверждением, и все же возмутился: «А мне нужно было знать об этом? О моих чувствах ты подумал?» «Лучше так, чем узнать это в критический момент», - пояснил ему воин. – «Я слышал, ты весьма эмоционален. Плаксой был». Разинув рот, Тидус проводил устремившегося вслед за остальными Аурона взглядом. Он, плакса?.. Ну, может, и так... Но совсем чуть-чуть...

Неподалеку от святилища собрались выжившие крестоносцы наряду с капитаном Люсиль. Последняя была подавлена, полагая, что случившееся – результат того, что презрели они учения Йевона, обратившись к нечестивым машинам. Чуть поодаль Гатта горевал о гибели Луззу; парень собирался вернуться в Бесайд, оставив нынешнее начинание – жизнь крестоносца, полная тягот и лишений, все же не для него...

Тидус недоуменно хмурился, взирая на врата, высеченные в скальной породе. Неужто это и есть храм?.. Неожиданно в вершину скалы ударила молния, и каменные глыбы воспарили в воздух, открывая взорам сокрытое внутри святилище. Тидус лишился дара речи: ничего более удивительного он прежде не видел!..

«Это – Скала Молний», - просветила юношу Лулу. – «Она открывается таким образом лишь тогда, когда в храме находится призыватель, обращающийся к фэйт». Герои переглянулись: стало быть, в святилище пребывает иной призыватель? Неужто Дона?..

Навстречу путникам из храма выступил призыватель, и, приветствовав Юну, представился: «Исаару». Назвали имена свои и его стражи, Пассе и Марода. Исаару с превеликим почтением относился к лорду Браске, коий был для него примером с детства. «Наверняка ты унаследовала замечательные способности своего отца», - обратился Исаару к Юне. – «Думаю, однажды ты сможешь избавить мир от Сина». «Я только... недавно стала призывательницей...» - растерялась Юна, и Исаару улыбнулся: «Да я и сам не собираюсь терпеть поражение. Давай посмотрим, кто справится с Сином первым?» «Что ж, хорошо», - отвечала Юна. – «Я принимаю твой вызов».

Юна и стражи ее проследовали в Святилище Испытаний храма; Исаару окликнул Тидуса, попросив задержаться ненадолго. «До Мароды дошли странные слухи», - доверительно сообщил призыватель парню, и брат его, выступив вперед, заявил: «Мне об этом крестоносцы рассказали. Похоже, призыватели, вершащие паломничество, исчезают бесследно. Предположили было, что с ними расправлялись демоны... но не в таком же количестве! В общем... оставайтесь настороже».

Поблагодарив Исаару его и стражей за предостережение, Тидус поспешил за остальными. Стражи Юны оставались у Чертога Фэйт, в котором скрылась призывательница. Тянулись тягостные минуты... когда в помещение ступила Дона, сопровождаемая верным Бартелло. Последний устремился к Аурону, испросил дозволения пожать руку легендарному воину. «Благодаря тебе я сам стал стражем!» - почтительно склонил голову Бартелло.

Наконец, из Чертога Фэйт показалась Юна, едва державшаяся на ногах, но обретшая нового эона - Иксиона. «Ты многим обязана отцу», - едко бросила девушке Дона. – «Все эти стражи... и сир Аурон? И, слыхала я, мейстер Сеймур весьма тобой восхищен. Должно быть, этот мир воспринимается совершенно иначе, если ты – дочь лорда Браски». «Отец мой тут ни при чем!» - бросила Юна в ответ. – «Я – вполне самодостаточная призывательница». «Тогда попробуй для разнообразия стоять на своих двоих», - отозвалась Дона, устремляясь к Чертогу Фэйт. – «Когда придет время, стражи не смогут защитить тебя».

Глава 8

Ночь путники провели на постоялом дворе близ храма, а поутру выступили в путь через дикоземье. Предгорья сменились лесными пределами, и ныне тропа петляла меж древ и кустарников. В сем же направлении следовали и Люсиль наряду с немногочисленными подначальными; надеялись они пересечь Лунную реку, а после заняться поисками и отловом ездовых чокобо, дабы восполнить потери, понесенные в недавнем сражении.

Вновь встретились отряду и двое задиристых ронсо, Йенк и Биран. Не переставая насмехаться над Кимари, они предупредили путников о таинственном исчезновении призывателей, после чего с чувством исполненного долга ретировались. Кимари проводил раздражающих сородичей тяжелым взглядом, процедив: «Кимари с ними разберется». «Я помогу!» - тут же предложил Тидус, но ронсо отрезал: «Кимари сам». «Это проблема Кимари», - пояснил Тидусу Вакка. – «Мы не должны вмешиваться – такое правило».

Юна и спутники ее продолжили путь через лес. Повстречали они и Белгемину, и Шелинду – похоже, и те следовали на север... Наконец, небольшой отряд вышел к реке, и Тидус разинул рот от изумления, воззрившись на сполохи света, витающие над водой. «Это Лунная река», - просветила парня Лулу, а Юна, указав на цветы, пребывающие на водной глади, добавила: «А это лунные лилии. Говорят, с наступлением ночи на них опускается множество призрачных светлячков». «Целая река сияет подобно лунному морю», - мечтательно произнесла Лулу.

‘Призрачными светлячками’ именовались сгустки света, порой зримые смертными в моменты гибели демонов или ритуала отпевания, проводимого призывателем. Считалось, что сии загадочные эманации имеют отношение к видениям прошлого, магическим сферам, хранящим в себе образы и воспоминания, демонам... даже эонам. Порождаются призрачные светлячки в Дальних Пределах вследствие вершимого призывателями отпевания. Они обретают форму людей, умерших и переместившихся в Дальние Пределы – иной план бытия. Касательно подобного явления у Аль Бед была теория о том, что таким образом призрачные светлячки отзываются на помыслы и грезы усопших. Истину же не ведал никто... Школяры предполагали, что умершие оставляют толику своей сущности в сердцах живых, и именно она черпает могущество призрачных светлячков, дабы воплощать в реальность то, что выходит за грани разумного.

Тидус встрепенулся было, но Аурон, зная, что желает предложить юноша, покачал головой: «Нет, мы не станем дожидаться здесь ночи». «Тогда вернемся сюда, когда покончим с Сином!» - предложил Тидус, но ответом ему было мрачное молчание...

«Мы должны торопиться, или шупуф отправится без нас!» - напомнил остальным Вакка, указал в сторону, где на побережье реки виднелись небольшие строения. Тидус ожидал увидеть лодочную или паромную переправу... но никак не здоровенную зверюгу с длинным хоботом, к спине которой был приторочен шатер – судя по всему, для пассажиров. О подобной переправе через реку Тидус и помыслить не мог!..

Указав Тидусу на давно зарубцевавшуюся рану на задней лапе шупуфа, Аурон поведал, что нанес ее изрядно выпивший Джект десять лет назад, посчитав животное за демона. Тогда им пришлось отдать хозяину шупуфа все деньги, дабы рассчитаться за нанесенный ущерб. После этого Джект бросил пить...

У переправы путники вновь лицезрели Люсиль и ее крестоносцев. Тем было категорически отказано в переправе чокобо на спине шупуфа, и, раздосадованные, воины устремились прочь – на поиски брода через Лунную реку.

Поскольку призыватели пользовались приоритетным правом на переправу, возница пригласил Юну и стражей ее расположиться в уютном шатре на спине шупуфа, и массивное животное, ступило в глубокую реку, поплыло к противоположному, северному берегу. Лицезрел Тидус руины древнего города на дне реки, и молвил Вакка: «Это город машин – ему тысяча лет! Они построили города на мостах, переброшенных через реку». «Но тяжесть зданий вынудила мосты рухнуть, и города ушли на дно», - добавила Лулу.

«Да, хороший был урок», - заключил Вакка. – «Зачем мы было строить город над рекой?» «Ну, наверное потому, что источник воды рядом», - предположил Тидус, но Вакка покачал головой: «Нет, не поэтому. Они хотели доказать, что способны презреть законы природы. Учения Йевона гласят: когда люди обретают могущество, они ищут возможность воспользоваться им. И, если не остановить их, они могут зайти весьма далеко».

«Но разве вы сами не пользуетесь машинами?» - резонно заметил Тидус. – «Стадион, да и прочие механизмы тоже». «Йевон решает, какие машины мы можем использовать, а какие – нет», - пояснила ему Лулу. «А какие машины использовать нельзя?» - озадачился Тидус, и отвечал Вакка: «Подобные той, которую ты видел во время проведения операции “Ми’ихен.”» «Или война начнется снова...» - вздохнула Лулу. – «Более тысячелетия назад люди развязали войну, использовали в которой машины как орудия для убийств. Они создавали все более и более могущественные машины, и казалось, что сам мир может быть уничтожен! Но война не остановилась...»

«И... что же произошло?» - выдавил Тидус, завороженный рассказом. «Явился Син, и разрушил города наряду с машинами», - тихо молвила Юна, и Лулу кивнула: «Война завершилась... и теперь в мире пребывал Син». «Стало быть, Син – наше наказание за то, что ситуация вышла из-под контроля», - вздохнул Вакка, качая головой. «Да, это печально», - согласился Тидус. – «Но я не думаю, что машины являют собой нечто плохое». «Зависит от тех, кто их использует», - согласилась с ним Лулу. «Из-за таких людей, как Аль Бед, все и полетело в тартарары!» - бросил Вакка с нескрываемой злостью.

Неожиданно невесть откуда взявшаяся Аль Бед прыгнул в шатер, схватила Юну и сиганула вниз, в воду. Переглянувшись, Тидус и Вакка бросились следом, лицезрев, как Юну заключает в энергетический кокон управляемая Аль Бед машина – подобная тот, которая была применена в час противостояния Сину.

Уничтожив механизм, двое, забрав Юну, устремились к поверхности, взобрались на тушу шупуфа. Вакка был в ярости: что хотят от них эти Аль Бед?! «Может ли случившееся иметь отношение к исчезновению призывателей?» - задумчиво произнесла Лулу, и Вакка вновь принялся сыпать проклятиями: конечно же, за этим стоят богохульники, Аль Бед! Кто же еще?! Тидус же заверил Юну, все еще потрясенную попыткой похищения – второй за последние дни: «Мы защитим тебя – несмотря ни на что!»

На сем приключения на переправе через Лунную реку закончились, и вскоре путники достигли северного берега оной. Тидус отправился прогуляться по побережью водного потока, когда заметил распластавшуюся на земле старую знакомую, Рикку. Последняя пришла в себя, и, отвечая на вопрос Тидуса о том, что с ней стряслось, бросила: «Твоих рук дело, между прочим». «Так это ты была в той машине?» - поразился Тидус, воскрешая в памяти недавнее противостояние похитившей Юну Аль Бед; все произошло стремительно, и в противнице своей он Рикку не признал. «Но ты же напала на нас!» - воскликнул Тидус, на что Рикку лишь покачала головой: «Не совсем так».

Продолжить разговор им помешали подошедшие Юна и ее стражи, которым Тидус не преминул представить Рикку, заявив, что та спасла его прежде, чем добрался он до Бесайда. Вакку буднично приветствовал девушку, будто и не замечая, что принадлежит та к народу Аль Бед.

Рикку отозвала Юну и Лулу в сторонку, что-то долго втолковывала им, а после призывательница, обратившись к Аурону, заявила: «Я хочу, чтобы Рикку стала моим стражем». Аурон вплотную приблизился к изрядно струхнувшей Рикку, потребовал, чтобы та позволила ему взглянуть ей в глаза. Девушке явно было не по себе, но все же исполнила она волю воина. «Уверена?» - осведомился тот, и Рикку воскликнула: «На все сто!»

Оставив переправу позади, небольшой отряд вновь углубился в лес, монстров в котором развелось предостаточно.

Вскоре добрались путники до Гуадосалама – города, сокрытого в лесной чащобе, обиталища народа гуадо, представители коего называли себя ‘защитниками Дальних Пределов’. Приветствовал Юну и спутников ее Троммель Гуадо, служитель лидера своего народа - мейстера Сеймура, выступавшего также верховным жрецом храма Макалании. «У лорда Сеймура важное дело к леди Юне», - почтительно обратился он к призывательнице, и та удивилась: «Кто мне? Но в чем оно заключается?» Троммель просил Юну проследовать в особняк мейстера, где тот лично объяснит ей суть вопроса.

Путники ступили в особняк, созданный причудливой магией из древесной породы. В холле величественного строения лицезрели портреты правителей народа гуадо прошлого, последним из которых выступал Сеймур. «Мейстер Сеймур не похож на остальных», - заключил Вакка, и Лулу удивилась: «Ты разве не знал? Их прежний правитель, мейстер Джискаль, женился на женщине из рода людей. Она и стала матерью Сеймура».

Восторженно озираясь по сторонам, Тидус открыл было рот, чтобы обратиться к Лулу, и молвила та: «Здесь, в Гуадосаламе, нет храма, и призыватели обычно проходят через это селение, держа путь в каком-то ином направлении». Тидус поразился: если Лулу считает необходимым объяснять ему подобные вещи, значит, уверовала в то, что не принадлежит он этому миру, Спире! «Я о многом не знаю», - признала чародейка, когда озвучил ей Тидус эту мысль. – «В том числе и о твоем Занарканде. Не знаю, какой вывод мне сделать из всего этого, но в любом случае – ты не должен распространяться о своем прошлом в разговорах с иными людьми».

Аурон держался подальше от остальных, и был погружен в собственные думы – впрочем, как обычно. «Не теряй бдительности», - предупредил он Тидуса, и тот озадачился: «Но почему? Этот парень ведь просто священник». «Власть имущие не преминут воспользоваться ею», - пояснил Аурон. – «А мейстеры обладают немалой властью». «Уверен, что не имеешь ничего против Йевона?» - на всякий случай уточнил Тидус, но Аурон лишь пожал плечами: «Я слишком долго прожил в Занарканде».

Вернувшийся в холл Троммель провел гостей в банкетный зал, где столы ломились от фруктов, признался: «После смерти лорда Джискаля в этих стенах царит тишина». «Смерть лорда Джискаля – великая утрата для Спиры...» - скорбно склонила голову Юна.

Наблюдая за сими двумя, Тидус шепнул Вакке: «Неужто мейстер Джискаль был действительно столь велик?» «Он явил учения Йевона народу гуадо», - почтительно произнес тот. – «Да, он был истинно велик». «Да, то великая потеря для всех нас», - согласился Троммель, услышав реплику Вакки. – «Но ныне у нас новый правитель, лорд Сеймур. Он – дитя гуадо и человека – станет связующим звеном между двумя расами. И не только это. Лорд Сеймур – сияющий светоч, коий озарит истинный путь для народов Спиры!»

Тидус отстраненно кивал, понимая, что Троммель беззаветно предан своему господину, и взирает на него как на святого. Отношение самого же Тидуса к Сеймуру осталось прежним: ну не нравился тот ему, что ж поделаешь!..

В зал ступил Сеймур, и Аурон резко осведомился о причинах, по которым мейстер настаивал на визите Юны. Хозяин особняка привел в действие магию сферы, и ныне обнаружили себя призывательница и спутники ее в воплощенном видении города, столь знакомого Тидусу – Занарканда! С восхищением взирали уроженцы Спиры на окружившие их виды полного жизни града, а Сеймур пояснил: «Эта сфера – воссоздание образов на основе помыслов мертвых, пребывающих в Дальних Пределах. Именно так Занарканд – великий и чудесный город машин - выглядел тысячу лет назад. Она прежде жила в этом метрополисе». «Она?» - озадачилась Юна.

Образы изменились, и ныне переместились путники в покои сребровласой леди. «Юналеска!» - воскликнула Юна, и Сеймур, согласно кивнув, молвил: «Она была первой, кто одержал верх над Сином и спас мир от его бесчинств. И ты была названа в честь ее». «Так назвал меня отец», - произнесла девушка. «Лорд Браска доверил тебе великую задачу», - изрек гуадо. – «Он хотел, чтобы ты противостояла Сину, - так же, как леди Юналеска... Однако она спасла мир не в одиночку. Победа над Сином стала возможна нерушимым узам любви – тем, что связывают сердца навечно». В покои Юналески проследовал лорд Заон, обнял ее...

Череда видений, порожденных магией сферы, завершилась, и зрели Тидус и иные стражи призывательницы, как Сеймур что-то тихо говорит Юне. На лице девушки отразилось крайнее потрясение, она бросилась к столу, выпила стакан воды, и, обретя дар речи, выдавила, обращаясь к спутникам: «Он... просил меня стать его женой». «Ты серьезно?» - опешил Тидус, а Аурон, прожигая Сеймура взглядом, процедил: «Ты же знаешь, что должна сделать Юна». «Знаю», - отвечал тот. – «Леди Юна – нет, всем без исключения призыватели, - стремятся вернуть в Спиру мир и покой. И это означает большее, нежели просто победа над Сином. Она должна избавить мирян Спиры от страданий. Она должна стать лидером для своего народа. Я сделал предложение Юне как мейстер Йевона».

«Спира – это не театр», - похоже, у Аурона Сеймур вызывал не меньшее раздражение одним видом своим, чем у Тидуса. – «Небольшое отвлечение может позабавить зрителей, но в итоге не изменит ровным счетом ничего». «Даже если так, актеры должны сыграть свои роли», - произнес Сеймур, и, обернувшись к Юне, добавил: «Нет нужды отвечать на предложение прямо сейчас. Пожалуйста, обдумай его».

Юна заверила Сеймура, что непременно так и поступит, и Аурон, не желавший задерживаться в особняке, поторопил спутников, устремился к выходу.

«Почему ты еще здесь, сир?» - окликнул его Сеймур, и Аурон замер, лицо его окаменело. «Прости», - вымолвил мейстер. – «Мы, гуадо, очень чутко улавливаем запах Дальних Пределов». Аурон никак не прокомментировал прозвучавшие слова, возобновил шаг...

Покинув особняк, Юна и стражи ее обсудили предложение Сеймура. «Юна, дочь Верховного Призывателя, и Сеймур, лидер народа гуадо», - произнесла Лулу. – «Отринувшие расовые барьеры и сочетавшиеся браком во имя Йевона. Это принесет радость мирянам Спиры – для разнообразия». «Как говорит Аурон, это похоже на мимолетный сон», - заключил Вакка.

«Давайте еще продолжим паломничество», - предложил спутникам Тидус, у которого тема вызывала откровенное раздражение. – «Сперва нам нужно с Сином покончить. А романы подождут!» «Да, Сеймур выбрал лучшее время, чтобы вывалить это на нас!» - согласился с ним Вакка, однако Юка сарказм его не разделяла. «Может, это на самом деле лучшее время», - задумчиво произнесла призывательница. – «Если мой брак поможет Спире... Если он сделает мирян счастливыми... Если я могу сделать это ради народа... возможно, именно так мне и следует поступить. Конечно, я никогда не мыслила о подобном. Но я не дам ответа, пока не буду уверена в том, что поступаю правильно».

«Серьезно?!» - опешил Тидус. «Ты можешь оставить свое паломничество и выйти замуж», - обратилась к Юне Рикку, но та, поколебавшись, молвила: «Я... продолжу свой путь. Уверена, лорд Сеймур поймет. Ведь я – призывательница! Я должна сразиться с Сином и покончить с ним». «Так же поступил лорд Браска», - одобрительно кивнул Аурон.

«Я отправлюсь в Дальние Пределы», - приняла окончательное решение Юна. – «Я повидаюсь с отцом и поразмыслю над предложением лорда Сеймура».

Тидуса весьма удивила реакция стражей Юны на предложение Сеймура. Почему никто из них не задался вопросами: любит ли Юна Сеймура? Нравится ли он ей в принципе? Неужто для них это совершенно неважно, и лишь чувство долго превыше всего?..

...Следом за Юной и стражами ее Тидус проследовал на верхние уровни Гуадосалама, где находился портал, ведущий в Дальние Пределы. «Я правильно понимаю», - обратился юноша к спутникам, - «Дальние Пределы – место, куда призыватель направляет души усопших? Именно там находятся их души? И туда же направляемся и мы? И старик Юны тоже там, да? Мертвые там живут, что ли?»

«Увидишь своими глазами», - лаконично отозвался Вакка, после чего проследовал в портал наряду с Юной, Кимари и Лулу. Аурон остался у основания ступеней, ведущих к порталу, и, похоже, проходить в него не собирался – ровно как и Рикку. «Ты не пойдешь?» - на всякий случай уточнил Тидус у Аурона, и отозвался тот: «Я не принадлежу тому месту. Поиски в прошлом для нахождения будущего – вот и все, что там есть. Мне это не нужно. А ты иди».

«Там ты увидишь не мертвых, а, скорее, свои воспоминания о них», - добавила Рикку, ведь, признаться, Тидус немного побаивался проходить в портал. – «Люди мысленно воскрешают образы своих близких, и призрачные светлячки принимают их облик – иллюзии, ничего больше». «А ты сама не пройдешь в Дальние Пределы, Рикку?» - осведомился Тидус у девушки, и заявила та: «Нет, свои воспоминания я держу при себе».

Тидус ступил в портал, обнаружив себя на некоей платформе тверди среди вихрящихся облаков. Те низвергались гигантским водопадом вниз, и Тидус различил очертания пестрящей красками равнины, разливалась за которой водная гладь. Чудное, ирреальное царствие, недосягаемое для живых...

Здесь же, на платформе оставались призывательница и ее стражи. Пред Ваккой соткался образ рыжеволосого парня – наверняка Чаппу, и здоровяк болтал с иллюзией так, будто родной брат действительно был рядом с ним. Хотя... кто может знать наверняка?..

Тидус перевел взгляд в сторону Юны, предстали которой образы усопших родителей. Они казались такими счастливыми вместе!.. Парень встревожился: неужто Юна всерьез готова задуматься о предложении Сеймура?!

«Здоров, Чаппу!» - обратился Вакка к безмолвному образу брата. – «Хотел раньше к тебе зайти, но знаю, ты не будешь на меня злиться. Я оставил блицбол. Теперь я страж, знаешь ли. Появился тут один парень – на тебя похож. И, странствуя с ним, я тешил себя мыслью о том, что, быть может, ты где-то жив. Но... ты здесь, в Дальних Пределах. Наверное, теперь здесь твое место. Я, кстати, тому парню твой меч отдал».

Тидус и Лулу наблюдали за Ваккой, беседующим с иллюзией, и молвила девушка: «Он мертв, а я жива. И здесь я ощущаю это действительно остро. Мне нужно сосредоточиться на том, что мне надлежит сделать в этой жизни». «Ты говоришь о том, что готова оставить Чаппу в прошлом?» - уточнил Тидус, ибо, похоже, пребывала Лулу в смятении чувств. – «Уверен, он был классным парнем, но есть и другие. Вакка, например». «Я? С Ваккой?» - опешила Лулу, и Тидус с энтузиазмом кивнул: «Да, ведь вы прекрасно ладите!» «Ладить – недостаточно», - отрезала Лулу, зардевшись. – «Совсем». «Ну ладно, извини», - стушевался Тидус, осознал, что, похоже, ляпнул что-то не то. «И мы закрыли эту тему», - отчеканила Лулу. – «И вообще, тебе не помешает хоть немного разбираться в женщинах».

«Ладно, я запомню», - проворчал Тидус, и Лулу, взирая на призрачный образ Чаппу, вздохнула: «И я не забуду. Прощай, Чаппу. Ты всегда говорил, что я излишне сурова. Но то были самые счастливые дни в моей жизни».

Тидус приблизился к Юне, все еще взирающей на счастливые лица родителей, и произнесла та: «Я приняла решение». «О, да? Это хорошо», - сказал Тидус – просто затем, чтобы хоть что-нибудь сказать. «Я помню тот день, хоть было мне всего семь лет», - обернулась к нему девушка. – «Мой отец поверг Сина, и жители Бевелля высыпали на улице, ликуя. Все смеялись и были по-настоящему счастливы. Если я одержу победу над Сином, это же сделает всех счастливыми снова... так ведь? Я должна делать то, что необходимо людям, а не только мне».

«Тогда ты должна сказать об этом Сеймуру», - вымолвил Тидус, и Юна, обернувшись к парню, предложила тому попробовать воззвать к отцу, Джекту. Непроизвольно Тидус обратился мыслями к нему, но – вполне ожидаемо – образ Джекта так и не появился. Вероятно, потому, что отец его не мертв... а обратился в Сина. «Значит, он жив!» - воскликнула Юна, и Тидус кивнул, гадая, как возможно открыть девушке истину о том, что папаша его ныне – ненавистное для всех жителей Спиры чудовище.

«Я вообще не хочу никогда его видеть», - зло процедил Тидус. «Но почему ты его так ненавидишь?» - удивилась Юна. «Все, что он делает, приводит меня в ярость», - признался парень. – «Это его вина в том, что я и моя мама...» Будто отвечая на его помыслы, в воздухе возник призрачный образ женщины – матери Тидуса. «Погоди-ка», - нахмурился тот. – «Но ведь никто не проводил для нее ритуал отпевания». «Должно быть, она приняла смерть, еще будучи живой», - предположила Юна.

Тидус вынужден был признать: призывательница была права. Он ненавидел отца из-за того, что, когда тот приходил, мама все время проводила с ним, а на сына внимания не обращала. И когда отец ушел и не вернулся... мама утратила желание жить. Почему-то именно это и стало истинной причиной жгучей ненависти Тидуса по отношению к отцу...

Юна и стражи ее покинули Дальние Пределы, проследовав через портал; девушка знала, какой ответ даст она Сеймуру. Неожиданно услыхали путники тихий стон, донесшийся со стороны портала, и, обернувшись, лицезрели фигуру лорда Джискаля, тщетно пытающегося миновать преграду, разделяющую два пласта реальности. «Он не принадлежит этому миру», - обратился Аурон к Юне. – «Проведи отпевание, быстрее!»

Юна приблизилась вплотную к порталу, приступила к ритуалу. Внимание стражей было приковано к девушке, и никто не заметил, как лицо Аурона исказила гримаса боли, и опустился он на ступени.

Призвательница завершила ритуал, и дух Джискаля исчез... но прежде выронил магическую сферу, которая, миновав завесу меж реальностями, упала у ног Юны. Девушка подобрала артефакт, спрятала в суму.

Возвращаясь на нижние ярусы города, путники обсуждали только что произошедшее. «Что это было?» - недоумевал Вакка. – «Неужто на самом деле лорд Джискаль?» «Я не понимаю, как он погиб, но в то же время не был отпет», - обескураженно вопрошала Юна. «Я бы предположила, что отпет он был, но почему-то остался в этом мире, Спире», - произнесла Лулу. – «Должно быть, некие сильные эмоции привязывают его к нашей реальности. Подобное случается». «Но ведь это против правил?» - озадачилась Рикку.

Конец дискуссии положил Аурон, молвив: «Это означает, что смерть его не была естественной».

У входа в особняк мейстера путники разделились; Юна отправилась в здание, чтобы сообщить Сеймуру свой ответ, остальные остались ждать ее снаружи.

Тидус обратился к Лулу, поинтересовавшись, что та думает по поводу замужества Юны. «Пока паломничество продолжается, любой из вариантов хорош», - отозвалась та. «Но что, если этот парень ей даже не нравится?» - настаивал Тидус. «Люди женятся по множеству причин», - пожала плечами Лулу. – «Иногда для брака любовь и не нужна. Сразить Сина и принести радость мирянам Спиры. Выйти замуж и принести радость мирянам Спиры. Для Юны это две тропы, ведущие в одном направлении. Нужна лишь решимость довести начатое до конца. Если она присутствует, в любви нет необходимости». «Ну, не знаю...» - подобную логику Тидус не готов был принять.

Лулу призадумалась, а после призналась Тидусу: «Если Юне суждено выйти замуж, я бы все же хотела, чтобы это было по любви». «Вот видишь?» - обрадовался Тидус. Выходит, хоть кто-то в Спире способен понять, что не все в этой жизни определяется чувством долга!.. «Но, если бы Юна сказала, что собирается выйти за того, кого любит, я была бы вынуждена возразить», - отчеканила Лулу, прожигая Тидуса пристальным взглядом. «Чего?» - опешил тот. – «Странная ты какая-то...» «Знаю», - согласилась с озвученным выводом Лулу. – «И закончим развивать эту тему. Забудь. Однажды поймешь. Просто не хочу пока облекать мысль в слова. Всему свое время... И... мне не стоило бы об этом говорить, но... не влюбляйся в нее».

«Ну, как бы...» - замялся Тидус, не зная, стоит ли откровенничать с этой странной девушкой, но та, похоже, все поняла с полуслова, кивнула: «Ясно. Постарайся держать чувства свои при себе, пока паломничество не завершится».

Проходящая мимо Шелинда сообщила путникам, что Сеймур покинула Гуадосалам, выступив к храму в Макалании, верховным жрецом которого выступает. Озадачившись, стражи призывательницы переглянулись: тогда чего же они ждут?..

Ступив в особняк, лицезрели Тидус и его сподвижники Юну, замершую на лестнице и внимательно разглядывающую портрет Джискаля. «Лорд Джискаль, скажи, что я могу сделать, чтобы помочь?» - прошептала девушка.

Тидус окликнул ее, сообщив о том, что Сеймур покинул город, пока находились они в Дальних Пределах. Юна отстраненно кивнула; похоже, она была всецело погружена в собственные мысли. «Странно все это», - пробормотал Вакка, скрестив руки на груди, - «и чего это лорд мейстер покинул город, никого не предупредив?» «Может, не ожидал, что Юна будет готова дать ему ответ так скоро», - предположила Рикку.

Проницательный Аурон заметил, что снедают Юну некие невеселые думы, но девушка наотрез отказалась делиться своими переживаниями.

Покинув Гуадосалам, путники ступили на Громовые Равнины. Бесплодная пустошь простиралась до самого горизонта. Близ тракты были возведены шпили, выступавшие в роли громоотводов, ибо молнии – к вящему ужасу Рикку - изливались с затянутых черными тучами небес практически непрерывно.

Собрав волю в кулак, путники выступили на север по торному тракту, молясь о том, чтобы эта часть их странствия прошла без приключений, и добрались они до храма в Макалании живыми-здоровыми.

Многочисленные сражения с монстрами, обитающими на равнинах, да непрестанно бьющие в землю молнии замедляли продвижение путников, и, заметив у дороги постоялый двор, Рикку взмолилась о небольшой передышке. Призналась она, что панически боится молний с самого детства, когда брат ее хотел поразить сим заклинанием монстра, но нечаянно направил двеомер на нее.

Юна вела себя донельзя странно, и, лишь переступив порог постоялого двора, извинилась перед остальными, заявив, что ей нужно немного передохнуть. Тидус прокрался следом за девушкой, и, остановившись перед комнатой ее, услышал доносящийся из-за двери мужской голос. Парень приложил ухо к двери, надеясь разобрать слова, но та отворилась, и он ввалился в комнату. Юна вздрогнула, закрывая руками магическую сферу на столе, на Тидус успел заметить фигурку лорда Джискаля, парившую над артефактом.

«Это был Джискаль Гуадо?» - поинтересовался он, ибо любопытство взяло верх. «Сфера – его завещание», - кивнула Юна. – «Он говорит: ‘Позаботься о моем сыне’». «О Сеймуре, что ли?..» - на всякий случай уточнил Тидус, и Юна, коротко кивнув, быстрым шагом покинула комнату. И что с ней происходит?!.

В комнату заглянув Вакка, и, истолковав неловкий момент по-своему, велел Тидусу попридержать своих чокобо и дать Юне время. «Она все расскажет нам, когда будет готова», - уверенно заявил здоровяк.

...Небольшой отряд покинул постоялый двор, вновь приступил к пересечению гиблых равнин. Наконец, Юна утвердилась в своем решении, обратилась к остальным: «Мне нужно сказать вам кое-что. Сейчас». Аурон огляделся по сторонам, указал спутникам на ближайший столп-громоотвод.

И когда добрались они к основанию шпиля, молвила Юна: «Я решила выйти замуж». «Но почему?» - выдавил Вакка, полагавший, что решение призывательницы будет совершенно иным. – «Почему ты изменила свое решение?» «Ради будущего Спиры», - уклончиво отвечала та, - «и единения паствы Йевона. Я решила, так будет лучше для всех».

«Погоди...» - нахмурилась проницательная Лулу, сопоставляя факты в цельную картину. – «Дело в лорде Джискале?» «А, та сфера!» - догадался Тидус, и Аурон, приблизившись к Юне вплотную, потребовал: «Покажи». «Не могу», - покачала головой та. – «Сперва я должна поговорить с мейстером Сеймуром. Прошу прощения, но это... личное». Аурон настаивать на стал, лишь пожал плечами. «Я не оставлю паломничество», - заверила его Юна, и отозвался воин: «Тогда... все хорошо».

«То есть, ты не станешь ее останавливать?» - опешил Тидус, надеявшийся, что авторитет Аурона заставить Юну передумать. «Нет, не стану», - произнес Аурон. – «Пока она готова сразиться с Сином, все остальное – ее личное дело. Такова привилегия призывателя. Ей дозволено все, пока продолжает она свое странствие».

«Юна, только один вопрос», - обратился к девушке Вакка, - «а просто поговорить с мейстером Сеймуром ты не можешь? Обязательно замуж выходить?» «Не знаю», - вздохнула Юна. – «Мне кажется, так будет правильно».

Путники продолжили странствие, направляясь к показавшемуся на горизонте лесу. Тидус чувствовал себя отвратительно. Все эти высокопарные речи о чувстве долга... он отказывался это понимать!.. Все эти люди казались ему такими... чужими. Но если он покинет их, то останется в Спире совершенно один!.. А этого хотелось ему меньше всего на свете...

На границе чащобы Макалании путники, измученные переходом через Громовые Равнины, сделали небольшой привал прежде, чем продолжить путь к храму, в котором Юна сможет переговорить с Сеймуром.

Видя, в сколь смятенном состоянии души пребывает Тидус, Аурон обратился к нему, заключив: «Ты тревожишься за Юну». «Конечно!» - не стал отпираться тот. – «Что она себе думает?» «Простой ответ звучит так: за положительный ответ на предложение Сеймура о браке она надеется договориться с ним», - произнес Аурон. «О чем?» - озадачился Тидус, и на Аурон лишь плечами пожал: «Кто знает». «И она надеется это провернуть в одиночку?» - окончательно растерялся Тидус. «Она сильна, но Сеймур – куда более опытный переговорщик», - согласился с юношей Аурон. – «Но таково решение Юны – сделать это в одиночку».

«Но почему? Она нам не доверяет?» - Тидус продолжал сыпать вопросами, отчаянно надеясь найти хоть какую-то логику в происходящем. «Как раз наоборот», - заверил его Аурон. – «Она не хочет, чтобы мы оказались втянуты в то, что она задумала». «Да, так я и думал», - вздохнул Тидус. – «Но от этого мне лишь еще тревожнее. Она могла бы просто рассказать нам». «Такая уж она», - усмехнулся Аурон. – «Она наивна, донельзя серьезна, и не просит о помощи. Ее легко прочитать... но сложно защитить. Всегда оставайся рядом с ней!»

Почему-то осознание того, что Юна собирается выйти за Сеймура не по любви, несколько успокоило Тидуса. Он убеждал себя в том, что девушка поступает так потому, что в этом состоит ее долг, а после она обязательно ведется к паломничеству. Убеждал... даже понимая, что это самообман. Ибо мысль о том, что они с Юной никогда не смогут быть вместе, полнила душу отчаянием...

...Чащобы Макалании являли собой древние деревья, попирающие небеса, и тропы, продолженные в сем регионе, проходили как раз по древесным ветвям. Направляясь к храму, путники повстречали встревоженного Бартелло, разыскивающего свою призывательницу, Дону. К сожалению, Тидус и его спутники ничем не могли помочь встревоженному стражу, и тот продолжил поиски в лесных пределах...

На подступах к храму Аурон неожиданно остановился, приблизился к основанию одного из древ. «Где-то здесь», - пробормотал он. «Что именно?» - заинтересовался Тидус. «То, что тебе нужно увидеть», - отозвался воин, и, заверив остальных, что не задержит их надолго, рассек толстый древесный ствол мечом.

Следуя за Ауроном, путники миновали заросли, лицезрели пред собою лесное озеро, от вод которого исходило слабое сияние. «Это просто вода?» - на всякий случай уточнил Тидус. «Это то, из чего состоят сферы», - просветил его Аурон. – «Она поглощает и сохраняет воспоминания смертных. Да, подобные места привлекают к себе демонов».

Будто отвечая на его слова, путников атаковал водный демон – сфериморф... И, когда с тварью было покончено, Аурон указал Тидусу на сферу на мелководье, молвив: «Джект оставил ее здесь десять лет назад».

Тидус активировал магию сферы, и зрели путники воплощенные в артефакте сем воспоминания. Образы Джекта, Браски и Аурона, выступающих в долгое странствие, завершением которого станет противостояние Сину. Трое были бесшабашны, смелы и исполнены надежд, и Джект сохранял воспоминания об их начинании, дабы впоследствии показать их супруге своей и сыну.

Запечатленные в сфере образы сменяли друг друга, когда, наконец, зрели путники видение Джекта. Последний находился в лощине у озера – там, где в настоящее время оставались они. «Если ты сейчас видишь это, значит, ты застрял в Спире, как и я», - говорил Джект. – «Ты, наверное, не знаешь, когда сумеешь попасть домой, но только плакать не начинай!.. Но знаешь что? Настанет время, когда тебе придется прекратить плакать и двигаться дальше по жизни. С тобой все будет хорошо. Помни, ведь ты – мой сын. И еще... ай, ладно, не умею я это говорить. В любом случае я в тебя верю».

Лицо Тидуса окаменело. «Он казался искренним, но уже слишком поздно», - процедил юноша, пребывая в смятении чувств. «Он и был искренним», - отметил Аурон. – «К тому времени, когда была сделана эта запись, Джект уже смирился со своей судьбой. Джект... он всегда говорил о возвращении домой, в Занарканд. Поэтому он и записывал все эти воспоминания – чтобы показать тебе по возвращении. Но, странствуя с нами и познавая Спиру, а также видя решимость Браски, Джект мало-помалу изменил свои устремления. Он принял решение примкнуть к Браске в его противостоянии Сину». «То есть, домой он решил не возвращаться?» - уточнил Тидус, и Аурон подтвердил: «Это было его решением».

Похоже, папаша Тидуса понял, что в Занарканд вернуться попросту невозможно. Он хотел отыскать путь домой, но того попросту не существовало. И, приняв это как непреложный факт, он смог двигаться дальше по жизни. Но... даже если бы такой путь существовал, навряд ли Джект оставил бы своих друзей до тех пор, пока странствие их не было завершено. Может, и Тидусу следует принять свою судьбу?..

Отозвав Тидуса в сторонку, вымолвил Аурон: «Джект любил тебя». «Ой, да брось!» - отмахнулся юноша. «Он говорил, что просто не знает, как выразить свои чувства», - говорил воин. – «Я просто хочу, чтобы ты знал это». «Хватит о моем старике!» - процедил Тидус. Подобные разговоры приводили его в смятении чувств, а глаза начинало предательски жечь...

За лесом открывались скованные льдом горные отроги и озеро – следствие природы фэйт храма Йевон-Макалания. На границе чащобы означился постоялый двор, в котором путники провели ночь, а поутру вновь выступили в дорогу.

На подступах к храму приветствовал их Троммель Гуадо, поклонился Юне, молвив: «Лорд Сеймур извиняется за то, что ему пришлось так скоро покинуть город, никого не предупредив». «Все хорошо», - заверила его девушка. – «Но у меня есть один вопрос. Даже после бракосочетания я бы хотела продолжить свое странствие. Как думаешь, мейстер Сеймур позволит мне это сделать?» «Конечно!» - воскликнул Троммель. – «Уверен, лорд Сеймур хочет именно этого».

Просив стражей призывательницы дождаться ее возвращения здесь, Троммель предложил Юне проследовать к храму, виднеющемуся вдали. Двое устремились прочь... когда наперерез им вырвались из ущелья снегоходы, управляемые Аль Бед. Тидус и иные стражи бросились следом за Юной, но Аль Бед, заметив их, разбежались кто куда, предоставив право сражаться боевой машине, распространяющей вокруг энергетическое поле, подавляющее всего рода магию.

Стражам пришлось прибегнуть исключительно к оружию, и обратить с помощью его машину в груду металла. Наблюдавший за сим с вершины утеса Аль Бед что-то кричал Рикку на своем наречии, та отвечала. Сплюнув с досады, Аль Бед ретировался, а Рикку, заметив прикованный к себе пристальный взгляд Вакки, потупилась, молвила: «Я сказала ему, что являюсь стражницей». «Откуда ты знаешь язык Аль Бед?» - исполнился подозрительности здоровяк. «Потому что я сама Аль Бед», - призналась Рикку, не видя смысла таиться. – «И это... был мой брат».

Вакка резко обернулся к Тидусу и Лулу. «Вы знали?» - потребовал ответа он. Те кивнули. «А почему мне не сказали?» - злился Вакка. «Знали, что ты... расстроишься», - молвила Лулу, и Вакка всплеснул руками: «Просто прекрасно! Поверить не могу, что странствую с Аль Бед! С еретичкой!» «Вовсе нет!» - возразила Рикку. – «Мы ничего против Йевона не имеем». «Но вы, Аль Бед, используете запретные машины!» - ярился Вакка. – «Ты хоть понимаешь, что это означает? Син рожден, потому что люди использовали машины!»

«А где доказательства?» - вскинула подбородок Рикку. «Так утверждается в учениях Йевона!» - стоял на своем Вакка. – «Хотя откуда тебе знать!» «Этого недостаточно!» - топнула ногой Рикку. – «Йевон то, Йевон се! А своей головой думать не пытался?» «Тогда скажи: откуда взялся Син?» - вопросил Вакка, и Рикку растерялась: «Я... не знаю». «То есть, все, на что ты способна, это хулить Йевона?» - заключил Вакка. «Я говорю о том, что ты не должен бездумно следовать каким-то догмам!» - попыталась достучаться до разума парня Рикку. – «Ведь так ничего не изменится!» «Ничему и не нужно меняться», - парировал Вакка.

«Ты хочешь, чтобы Син продолжал возвращаться?» - вздохнула девушка. – «Должен быть способ покончить с ним раз и навсегда!» «Син исчезнет, когда мы искупим прошлые ошибки!» - уверенно заявил Вакка. – «Нам нужно лишь верить в учения Йевона!» Рикку закатила глаза: какой же он все-таки твердолобый!

Аурон подозвал Рикку, просил девушку привести в действие брошенные Аль Бед снегоходы – таким способом доберутся они до храма гораздо быстрее. Вакка тут же исполнился подозрений: быть может, сир Аурон тоже Аль Бед, раз готов воспользоваться этими машинами?..

«Да брось ты, Вакка», - попытался урезонить друга Тидус. – «Разозлился лишь потому, что узнал о принадлежности Рикку к Аль Бед. Вы ведь прекрасно ладили!» «Это другое...» - начал было Вакка, но запнулся, не в силах облечь чувства свои в слова. «Знаешь, я не утверждаю, что многое знаю о Спире», - молвил Тидус. – «И, наверное, еще меньше знаю об Аль Бед... Но я знаю, что Рикку – хороший человек». «Лу?..» - обернулся откровенно обескураженный Вакка к чародейке, и та усмехнулась: «Считай это возможностью узнать побольше об Аль Бед».

Вакка молча устремился прочь по заледенелой тропе, и Аурон, проводив его взглядом, обратился к остальным, молвив: «Пусть идет. Ему нужно время подумать».

Стражи разместились на снегоходах, и, приведя их в действие, направили сии транспортные средства к храму. Первым снегоходом управлял Кимари, вторым – Аурон, за спиной которого разместилась Рикку; наконец, за рулем третьего находился Тидус, примкнула к которому Лулу.

«Надеюсь, ты не злишься на Вакку», - произнесла девушка, и отозвался Тидус: «Конечно, нет!.. Кстати, а что ты думаешь о Рикку?» «Она... забавная», - признала Лулу. – «И я не считаю ее плохим человеком». «Знаешь, в чем проблема?» - вздохнул Тидус, не отрывая взгляда от тропы, по которой двигалась машина. – «Для Вакки она всего лишь очередной Аль Бед. Какой же он все-таки твердолобый! Уверен, все дело в догмах Йевона, которыми забита его голова». «Не только в этом», - молвила Лулу. – «Вакка не любит Аль Бед из-за своего брата, Чаппу». «Он воспользовался механическим оружием?» - припомнил Тидус, и тихо добавил. – «И был убит Сином... моим отцом. Будь ты проклят, Джект?» «Что?» - нахмурилась чародейка, и Тидус, спохватившись, завершил девушку, что ей все послышалось.

«Кстати, а прежде люди обращались в Сина?» - поинтересовался он, желая поскорее сменить тему разговора. «Понятия не имею», - отвечала девушка. – «А почему ты спрашиваешь?» «Просто так», - ушел от ответа Тидус. «Син – наказания за свершенные нами злодеяния и их воплощение», - напомнила парню Лулу. – «Навряд ли кто-то знает ответ на твой вопрос, или задается им в принципе. Здесь выбор невелик: или сражаться, или бежать. И нет смысла углубляться в эту тему». «Неужто никому не интересно?» - вздохнул Тидус, и усмехнулась Лулу: «Сразу видно, что ты увился из мира, в котором Сина нет».

Стражи остановили снегоходы у храма, проследовали ко входу, где путь им преградил священник, наотрез отказавшийся пропустить Рикку в обитель Йевона. «Она страж», - расколол реальность священника Аурон, заставил того потерять дар речи от потрясения, отступить в сторону.

Тидус и спутники его проследовали в храм. Служители оного пребывали в шоке: перед тем, как наряду с Сеймуром проследовать в Чертог Фэйт, Юна оставила в одной из комнат сферу Джискаля, и теперь предсмертное послание успели увидеть многие из служителей Йевона.

«Надеюсь, теперь мы получим ответы», - пробормотал Аурон, устремился в означенное помещение, привел сферу в действие. Взорам стражей предстал образ Джискаля. «То, что я открою вам, - чистая правда», - рек гуадо. – «Клянусь в этом своей честью. Я расскажу правду о своем сыне, Сеймуре. Разум его закрыт даже для меня, мейстера Йевона. Но я чувствую пламя тьмы, горящее в сердце его. Он использует Йевона, гуадо и даже призывателей в своих целях. Если его не остановить, он принесет в Спиру лишь хаос и разрушения. Скоро я, убитый собственным сыном, покину этот мир. Но я не виню его в содеянном. Я не был достаточно мудр, и он страдал, и душа его исполнилась тьмы. Я не смог уберечь его и его мать от сего жестокого мира. Я принимаю смерть как наказание за своих грехи. Но того, кто зрит мое послание, я умоляю: остановить Сеймура! Остановите моего сына!»

«Чудесно, просто чудесно», - процедил Сеймур, после чего устремился к двери, ведущей ко внутреннему святилищу храма, отшвырнул в сторону священника, попытавшегося преступить ему путь. Тидус и остальные стражи устремились вслед за воином. Вакка отказывался верить явленному сферой, и, схватившись за голову, продолжал повторять: «Это немыслимо! Это немыслимо!» Похоже, здоровяка можно было поздравить с кризисом веры, расколовшим его реальность... «Мы защитим Юну от кого бы то ни было», - произнес Аурон, пристально глядя на Вакку. – «Даже от мейстера». Тот ответил растерянным взглядом, пробормотал что-то невнятное...

Стражи вбежали в помещение пред Чертогом Фэйт, остались в котором Сеймур и двое стражей-гуадо. «Сеймур!» - выкрикнул Тидус, и мейстер недовольно поморщился: «Пожалуйста, помолчи. Леди Юна возносит молитвы фэйт». «А если я откажусь?» - с вызовом бросил Тидус, скрестил взгляды с нахмурившимся Сеймуром.

Двери Чертога Фэйт открылись, и в зал ступила Юна, обретшая нового эона – Шиву. «Почему вы здесь?» - удивилась девушка, увидев своих стражей - да еще и с оружием в руках. «Мы видели сферу Джискаля», - пояснил ей Тидус.

«Ты убил его», - бросил Аурон невозмутимому Сеймуру, но тот лишь плечами пожал: «И что с того?.. Леди Юна, ты ведь наверняка знала об этом, так? Зачем же пришла?» «Чтобы остановить тебя!» - выкрикнула Юна. «Понятно», - на лице Сеймура отразилась печаль. – «Стало быть, хочешь меня наказать».

Обернувшись к призывательнице, он протянул ей руку, но Юна отрицательно качнула головой, отступила на шаг. «Какая жалость», - вздохнул Сеймур, перевел тяжелый взор на изготовившихся к бою стражей. – «’Защищать призывателя даже ценой собственной жизни’. Цитата из кодекса стражей. Стало быть, вы предлагаете мне свои жизни. Что ж, хорошо, я заберу их».

Юна и стражи ее сошлись в противостоянии с Сеймуром и призванным тем темным эоном – Анимой. В ответ Юна призывала эонов, подвластных ее воле, бросала их в бой...

...Наконец, темный эон был развоплощен, а Сеймур и двое стражей его паи. Юна опустилась на колени подле тела Сеймура, закрыла ему глаза.

В зал вбежали Троммель и иные гуадо, остановились у входа, пораженные увиденным. Неужто возлюбленный лидер их народа... мертв?!. Напрасно Тидус пытался объяснить Троммелю, что первый удар нанес именно Сеймур, тот и слушать ничего не желал, называя стражей призывательницы «предателями», презревшими учения Йевона. Не позволив Юне провести ритуал отпевания, Троммель приказал сородичам вынести тело Сеймура из зала...

«Нам конец», - простонал Вакка; он как никогда прежде был близок к панике. Напав на мейстера, они выставили себя клятвопреступниками и еретиками в глазах паствы Йевона – и теперь заняли то же место в глазах верных ревнителей церкви, что и нечестивые Аль Бед! «Непросто будет объяснить произошедшее», - признал Аурон, предложил сподвижникам: - «Давайте убираться отсюда!»

...Но у выхода из храма путь Юне и стражам ее преградил Троммель, сопровождаемый вооруженный служителями-гуадо; глаза старейшины метали молнии. «Дай нам возможность все объяснить!» - потребовал Аурон, но Троммель лишь отмахнулся: «В этом нет нужды. Я и так знаю, что скажу иным мейстерам». «То есть?..» - Аурон предчувствовал недоброе, и не ошибся. «Перед тем, как стать мейстером, лорд Сеймур был лидером народу гаудо», - изрек Троммель.

«Вы не собираетесь отпускать нас живыми», - сделал вывод Тидус из прозвучавшего ответа, и Троммель утвердительно кивнул: «Поступи мы иначе, лорд Сеймур не простил бы нам этого». «Да погодите вы!» - воскликнула Рикку. – «Сфера Джискаля! Мы можем показать ее мейстерам!» Криво усмехнувшись, Троммель извлек из кармана ризы своей сферу, расколол ее на части. «Гуадо сами решают свои проблемы», - процедил он.

Осознал Аурон: приговор им уже вынесен, и обжалованию не подлежит. «Бежим!» - выкрикнул воин, и, растолкав стражников-гуадо, бросился к храмовым вратам. Остальные не мешкали, устремились следом.

Очертя голову, бежали они прочь по ледяной равнине – замерзшему озеру: еще совсем недавно – призывательница и ее стражи, средоточия надежд и чаяния мирян Спиры. Ныне же – преступники, парии, еретики, отринувшие учения Йевона...

Преследующие их гуадо зачаровали заклинанием могучего монстра-вендиго, и настиг тот путников на льду озера. Тидусу и его сподвижникам удалось сразить тварь, но успела та расколоть лед, и рухнули путники вниз, в пропасть...

Как оказалось, под храмом и ледяным покровом означилась глубокая полость, на дне которой и обнаружили себя беглецы после падения. «Я хотела дать понять мейстеру Сеймуру, что знаю о судьбе его отца, лорда Джискаля», - пояснила Юна остальным. – «Я хотела убедить его вверить себя правосудию Йевона». «В общем на брак?» - уточнила Лулу, и Юна подтвердила: «Да, если бы это оказалось необходимо». «И что же ответил Сеймур?» - полюбопытствовал Тидус. «Ничего», - вздохнула девушка. – «Теперь я думаю... что это было бессмысленно. Мне нужно было загодя поведать вам о том, что я собираюсь сделать».

«Хватит», - прервал ее Аурон. – «Бессмысленно сожалеть о том, что сделано». «Эй, ты мог бы и помягче быть!» - встала на защиту опечалившейся Юны Рикку. «Хочешь терять время, слушая ее самобичевание?» - осведомился Аурон. Сейчас для нас самое важное – паломничество Юны. Ты готова продолжать?» Последний вопрос адресовался призывательнице, и та уверенно кивнула: «Да. Но... Думаешь, Йевон позволит мне?..» «Силу призывателям даруют фэйт», - напомнил ей Аурон. – «А не храмы или учения. Если же храмы попытаются остановить нас... мы выступим против Йевона!»

Воцарилось потрясенное молчание: столь смелых слов от Аурона не ожидали... и не все готовы были разделить подобное устремление. «Я – пас!» - заявил Вакка, скрестив руки на груди. – «Нам нужно покаяться, искупить свершенные нами грехи. Конечно, я к мейстеру Сеймуру добрых чувств не питал, и не собираюсь прощать ему ни убийство лорда Джискаля, ни то, что и нас он собирался отправить в могилу. Но... мы... против Йевона? Никогда!» «Да, мы совершили злодеяние и должны принять наказание», - поколебавшись, молвила Лулу, и Вакка благодарно кивнул девушке. Быть может, еще не поздно вернуться в лоно веры?..

«Мы должны отправиться в Бевелль», - постановила Юна. – «Там мы обратимся к мейстеру Мике и объясним ему, что произошло. Иного выхода у нас нет». И Вакка, и Аурон согласился с предложением Юны; быть может, им удастся изыскать решение сложившейся крайне непростой ситуации...

Сверху, из храма донеслись песнопения, призванные – согласно учениям – принести покой душам верующих. Тидус прислушался, припомнил, что эту песнь прежде насвистывал и его папаша. Вспомнил юноша, как и сам неумело пытался воспроизвести мелодию, и услышавший это Аурон отметил: «Твое пение напоминает мне о Спире». «Ах да, ты ведь не уроженец Занарканда, верно?» - уточнил Тидус. – «Скучаешь по дому?» «Может», - отозвался Аурон.

И сейчас, вспомнив об этом разговоре, обратился Тидус к Аурону с вопросом: «А как ты вообще в Занарканд попал? Син помог?..» Аурон промолчал, и парень, расценив это как знак согласия, утвердился в мысли о том, что Син является связующим звеном между Спирой и Занаркандом. Стало быть, если они прикончат Сина, путь домой будет для него заказан...

Неожиданно пение прекратилось... а поверхность под ногами путников содрогнулась. «Син?!» - вскрикнула Юна.

Исполинское чудовище проплывало в водных глубинах под скованным льдом озером, и токсины, источаемые им, туманили разумы путников. Разумы Сина и Тидуса соприкоснулись, и осознал юноша, что отвратная тварь – действительно то, во что обратился его отец. Похоже, Сина привлекла Песнь Фэйт, звучащая в храме Йевон-Макалания...

И ныне разум Тидуса захлестнули образы воспоминаний, принадлежать которые могли лишь его отцу. Занарканд, блицбольные мячи на палубе, он сам, Тидус...

«Я знаю, ты хочешь, чтобы все это закончилось», - обратился юноша к сущности, бывшей некогда Джектом. – «Я найду способ. Обещаю».

Сознание померкло...

Глава 9

Тидус пришел в себя на морском побережье, на краю пустыни. Совсем не похоже на стужу Макалании!.. И как только он оказался здесь?.. Неужто водные потоки вынесли?..

Иные стражи – Лулу, Кимари, Аурон, Вакка, - бродили по пустыне, разыскивая Юну, сражаясь с механическими конструктами – каким-то чудом продолжавшими функционировать реликтами древней цивилизации.

Вскоре к ним присоединилась и Рикку, сообщившая, что находятся они на далеком острове Биканель, в пустыне Санубии. «Мы поблизости от места, которое Аль Бед называют Домом», - просветила спутников девушка. – «Юна находится там, я уверена! Наверняка иные Аль Бед спасли ее!» «Спасли?» - хмыкнул Вакка. – «Похитили, хочешь сказать!» «А какая разница, если она в безопасности?» - встал на сторону Рикку Тидус, и девушка, благодарно кивнул, обещала отвести стражей к Дому – при условии, если они не раскроют местонахождение его йевонитам. «Они ведь не любят нас, Аль Бед», - молвила Рикку, бросив опасливый глас на хмурящегося Вакку. – «Кто знает, что они могут сотворить?»

«О, брось!» - не сдержался Вакка, вновь начав злиться. – «В чем вы обвиняете Йевона на этот раз?» «Йевон очень плохо с нами поступил прежде», - тихо произнесла Рикку, и Вакка хмыкнул: «Должно быть, Аль Бед это заслужили». Тидус просил обоих прекратить спор, заставил Вакку поклясться, что тот не расскажет о Доме ревнителям веры. «Ладно, обещаю», - буркнул тот.

...Следующие несколько часов путники шли через барханы, противостоя многочисленным монстрам, обитающим в пустыне. Вдалеке показалась крепость из камня и металла – Дом Аль Бед... и, похоже, оплот сей был атакован! Множество монстров противостояли защитникам твердыни, и, похоже, сражение складывалось не в пользу последних...

«Что? Юна там?» - опешил Вакка, бегом бросился в направлении Дома; спутники следовали за ним по пятам. Землю устилали трупы – как монстров, так и Аль Бед...

Рикку опустилась на колени у тела одного из сородичей, раны которого, похоже, были смертельны. «Кто напал на нас?» - воскликнула девушка, и прохрипел Аль Бед: «Йевон... Гуадо...» «Война?» - поразилась Лулу. – «Между йевонитами и Аль Бед?!»

К отряду подоспел мужчина, просил тех о помощи в изгнании гуадо из Дома. Рикку представила мужчину спутникам: предводитель Аль Бед, Сид, - ее отец, и обязана она помочь сородичам, из последних сил отражающих чудовищный натиск противника. Даже Вакка был поражен: что вбили себе в голову эти гуадо? Смиренные последователи Йевона не ведут себя так... агрессивно!..

Как бы то ни было, им надлежало отыскать Юну, и как можно скорее. Посему спутники устремились следом за Рикку в подземные пределы комплекса – к Святилищу Призывателей. Гуадо и направляемые теми в бой монстры наводнили внутренние помещения Дома, и стражам Юны пришлось с боем прорываться через их ряды. Ныне вопросы веры отпали сами собой, оказавшись донельзя вторичны в сравнении с миссией по спасению призывательницы – и самих Аль Бед, чего уж греха таить.

«Похоже, этому месту недолго осталось», - резюмировал Вакка, наблюдая за разрушениями, коим подверглась древняя крепость. «Ты прав, Вакка», - молвила Рикку. - «Мы, Аль Бед, не всегда здесь обитали. Син уничтожил остров, на котором мы жили прежде, и наш народ рассеялся по всем землям Спиры. Но затем мой отец снова собрал Аль Бед вместе, сказав, что, если мы объединимся, то сможем построить для себя новый дом. Все прониклись этой идеей, и мы обрели новый Дом. Но сейчас... как могло дойти до этого?!» Рикку порывисто обняла Вакку, спрятала лицо у него на груди. Здоровяк растерялся, и, покачав головой, зло прорычал: «Будь прокляты эти гуадо! Что они себе думают?!»

Рикки вела спутников по бесчисленным коридорам и переходам; все глубже спускались они в недра комплекса. «Рикку, а что такое ‘Святилище Призывателей’?» - окликнула чародейка девушку, и та честно призналась: «Это помещение, где мы содержим призывателей и оберегаем их от опасности». «Вы похищали их...» - обвиняюще заявил Вакка. Рикку обернулась к нему, молвив: «Я понимаю, что это против учений, и все такое...»

К удивлению Тидуса, Вакка не стал спорить и злиться, а лишь тяжело вздохнул: «Я понимаю, почему вы так поступаете...» Все замолчали, не желая озвучивать причину сего. «Я не понимаю, Вакка», - произнес Тидус, страшась того, что спутники его отводят глаза, упрямо смотрят в пол. – «Они... могут пострадать во время паломничества, поэтому Аль Бед и похищают их?.. Но если призыватели не станут делать свою работу, кто же покончит с Сином?.. Рикку, я понимаю, вы хотите защитить их. Но для этого и существуют стражи. Если те будут выполнять свои задачи, то с призывателями все будет хорошо! Верно?»

Ответом ему была тишина. Спутники, сохраняя каменное выражение лиц, продолжили путь. Сердце Тидуса полнилось страхом: что-то во всем этом было очень, очень неправильно!..

Прорвавшись через ряды гуадо и монстров, Рикку и следующие за нею стражи ступили в Святилище Призывателей, лицезрев множество мертвых тел Аль Бед, павших, но не позволивших противнику прорваться в сей бункер. Означились в оном Дона, Исаару и стражи их – Юны, похоже, здесь не было. Призыватели поведали прибывшим, что Аль Бед самоотверженно защищали их, и сейчас они проводят ритуал отпевания, провожая души павших в Дальние Пределы.

Тидус все меньше понимал происходящее. «Почему Аль Бед не могут доверить защиту призывателей их стражам?» - не отставал он от спутников, продолжая сыпать вопросами. – «Аль Бед не имеют права вмешиваться в паломничество!» «Паломничества должны прекратиться!» - выкрикнула Рикку, и Тидус, обескураженный словами девушки, обернулся к ней. – «Если этого не случится, и они доберутся до Занарканда... Да, они могут сразить Сина... но после этого Юна умрет! Ты ведь знаешь?»

Судя по потрясению, отразившемуся на лице Тидуса, он не знал. Даже не предполагал. «Призыватели странствуют, чтобы обрести последнего эона», - попыталась разъяснить ему Рикку. – «Разве Юна не говорила тебе об этом? С помощью последнего эона она, вероятно, сможет одолеть Сина. Но... если она призовет его, последний эон убьет ее! Даже если Син падет, Юна все равно погибнет!»

«Я что, один ничего не знал?» - выдавил Тидус, обернувшись к спутникам. Те продолжали отводить взгляд. «Почему?!» - истошно выкрикнул юноша. – «Почему вы скрывали это? Почему я не знал?!» «Мы не скрывали...» - отозвался Вакка, беспомощно воззрился на Лулу, и та пояснила: «Просто... сложно это озвучить».

Паника и отчаяние захлестывали душу. Тидус пал на колени, несколько раз ударил кулаком по каменному полу. «Лулу! Как ты могла?!» - исступленно вопил он. – «Она ведь тебе как сестра! Я думал, что вы семья! А ты, Вакка, почему ничего не сделал?!» «Думаешь, мы не пытались остановить ее?» - резко бросила в ответ Лулу. – «Она... следует зову сердца». «Юна знала, на что идет, когда решила стать призывательницей», - добавил Вакка, и в голосе его звучала горечь. – «Прикончить Сина, ясно? Юна знала!» «Но Вакка, это же в корне неправильно!» - воскликнула Рикку. – «Призыватели не должны приносить себя в жертву ради того, чтобы жители Спиры были счастливы!»

Исаару и Дона возразили: таков их осознанный выбор. Все они живут в страхе перед Сином, и мир, в котором не существует этого чудовища, - места, разделяют которую все без исключения чада Йевона. «Поэтому мы воспользуемся магией призыва – даже ценой собственных жизней!» - уверенно заявил Исаару.

Отчаяние отступило, и ныне чувствовал Тидус лишь опустошение. «А я еще говорил Юне – отправимся в Занарканд вместе! Прикончим Сина!» - передразнил он самого себя. – «Я рассказывал ей все то, что мы осуществим... и, выходит, все это время я пребывал в полнейшем неведении! А Юна... она просто улыбалась».

Казалось, еще недавно, в Луке, все было просто и понятно, безо всяких оттенков серого...

Видя, сколь печален Тидус, Юна отвела его в сторонку, молвила: «Знаешь, призыватели и их стражи – своего рода лучи света для жителей Спиры. Многие из мирян возлагают на нас свои надежды. Я научилась улыбаться, когда печалюсь. Знаю, это непросто... но попробуй». С видимым усилием Тидус растянул губы в улыбке, что показалось смешным ему самому.

И вот они с Юной уже заливисто хохотали, и бремя, довлевшее на разум и душу юноши, стало чуть легче. «Я хочу, чтобы мое странствие было полно смеха», - призналась Тидусу девушка. – «А если будешь грусти, только свистни. Я сразу же прибегу. Обещаю».

Долгий, пристальный взгляд Юны, обращенный на Тидуса, заверял того, что слова ее следует воспринимать однозначно...

«Я не позволю ей умереть!» - заявил Тидус, и в голосе его звучала непоколебимая уверенность. – «Я найду ее!»

...Рикку провела спутников, а также призывателей наряду со стражами их, в иной отсек, где за панелями управления находились отец ее, брат и иные сородичи. «Готовность три минуты!» - говорили Аль Бед, колдуя над неведомыми системами, активируя приборы, о назначении которых Тидус и сподвижники его могли лишь догадываться.

«Где Юна!» - Тидус бросился к Сиду, схватил того за грудки, хорошенько потряс. – «Отвечай, будь ты проклят!» «И что ты сделаешь, когда отыщешь ее?» - едко отозвался лидер Аль Бед. «Я... не знаю, что там должны делать призыватели...» - растерялся Тидус, не ожидавший подобного вопроса, отступил от Сида. – «Я ей наговорил все эти вещи, даже не зная всего. Но я должен сказать, что сожалею!» «И это все? Ты сожалеешь?» - разозлился Сид. – «А затем ты притащишь ее в Занарканд и заставишь сразиться с Сином, так? Все вы одинаковы – готовы позволить призывателю умереть, чтобы мы могли жить в мире!»

«Нет!» - выкрикнул Тидус, но Сид отмахнулся с нескрываемым презрением: «Слова, просто слова! Ты мне делом докажи!» «Говорю тебе, она не умрет!» - настаивал Тидус. Сид помолчал, пожевал губами, а после согласно кивнул, вымолвив: «Не забудь эти свои слова, парень, потому что в противном случае я заставлю тебя пожалеть о том, что ты произнес их!» «Не забуду», - заверил лидера Аль Бед Тидус. – «Так все-таки, ты знаешь, где она!» «Нет, конечно!» - воскликнул Сид. – «Поэтому мы и займемся ее поисками! На борту этого воздушного корабля!»

Лишь сейчас осознали Тидус и спутники его, что находятся в кабине воздушного корабля, созданного существовавшей тысячелетие назад цивилизации. Управляя судном, брат Рикку вывел то из подземного ангара, и чудесная машина поднялась в небеса.

По приказу Сида был открыт огонь из бортовых орудий, и выпущенные ракеты уничтожили крепость, бывшую Домом для народа Аль Бед на протяжении долгих лет. В пламенном аду погибло множество гуадо и их подручных монстров...

...Тидус приступил к изучению воздушного корабля, поднявшегося над облаками и направлявшегося к материку. Судно оказалось той самой машиной, которую они некогда обнаружили с командой Рикку в морских глубинах.

Сид же всецело сосредоточился на сияющей сфере, пребывающей в кабине, поведав остальным, что это – одна из древних машин, осцилло-поисковик. О том, как она работает, лидер Аль Бед даже не задумывался – главное, артефакт исправно функционировал, и Сид был уверен, что именно с его помощью отыщут они Юну.

Тидус заглянул в каюту, оставалась в которой Дона. Призывательница была весьма подавлена, осведомилась у гостя: «Что бы ты сказал, если бы я оставила свое паломничество?» Тидус лишь плечами пожал, не видя в этом ничего необычного. «Нет, это необычно», - возразила Дона. – «Большинство мирян никогда не простят призывателя, сошедшего со своей стези. За моей спиной они станут перешептываться о том, что я презрела свой долг». «Да плюнь ты на них!» - участливо посоветовал ей Тидус. – «Какая разница, что они болтают!» «Тебе легко поговорить», - вздохнула Дона. – «Но да, в словах твоих есть резон. Может, нам с Бартелло действительно стоит уйти куда-то далеко-далеко».

Когда Тидус, исследовав каждый уголок воздушного корабля, вернулся в кабину, то стал свидетелем жаркого спора между Ауроном и Сидом. «Спасем Юну, и дальше что?» - спрашивал Аурон. – «Ты же уберечь ее хочешь, верно? Ты хочешь, чтобы она прервала паломничество?» «Конечно!» - воскликнул Сид. – «Если она продолжит странствие, то непременно погибнет! Это так же верно, как если бы ты сам ее убил. Никакие законы или учения не отправят мою племянницу на верную смерть! Когда я спасу ее, то заставлю отказаться от титула призывательницы быстрее, чем пустыня лед растопит!» «Даже против ее воли?» - бросил Аурон. «Лучше так, чем собачья смерть!» - огрызнулся Аль Бед. – «И я прикончу всякого, кто посмеет помешать мне!» «Ты капитан», - констатировал Аурон, завершая признанием сим спор, и Сид коротко кивнул: «Хорошо! Значит, решено!»

Сид вновь сосредоточился на осцилло-поисковике... И поиск дал результат: в сфере возник образ Юны: облаченная в белоснежное платье, поднималась она рука об руку с Сеймуром по ступеням Дворца Святого Бевелля – оплота веры в Спире. Наблюдавшие сию картину поразились: почему Юна в подвенечном платье?.. И почему... Сеймур жив?!

«Должно быть, они схватили Юну в пустыне Санубии», - предположил Сид. – «Один из отрядов гуадо, напавших на Дом». Что касается Сеймура, Аурон был уверен: тот мертв – так же, как и Джискаль. «Сильная связь с этим миром не позволила ему перейти в мир иной», - вымолвил воин. – «Должно быть, Юна хочет исправить это и свершить отпевание. Возможно, он этого не ожидает».

Сид колебался: возможно ли атаковать Бевелль, самый укрепленный оплот йевонитов в Спире?.. А вот Тидус сомнениями не терзался, постановив, что им надлежит спешить не выручку к Юне и как можно скорее. Лидер Аль Бед оценил решимость парня, приказал сыну направить корабль в направлении Бевелля...

В кабину вбежал встревоженный воин, сообщив, что, воспользовавшись неразберихой, на борт сумели проникнуть несколько воинов-гуадо, и сейчас, когда судно поднялось в воздух, явили они себя, атаковав Аль Бед. Тидус и Рикку обещали Сиду: они покончат со смутьянами. Лидер Аль Бед, поколебавшись, кивнул, и путники, покинув кабину, схлестнулись с находящимися на борту корабля гуадо.

...Судно приближалось к Бевеллю – величественному граду, возведенному на воде, - и атаковал его огромный дракон, Эврэ, страж оплота йевонитов. Поднявшись на крышу воздушного корабля, Тидус и спутники его сошлись в противостоянии с могучей священной бестией. Бортовые орудия корабля изрыгали пламя, терзали плоть дракона, и вскоре пал тот, но все же успел нанести судну урон, уничтожив один из двигателей.

Оставляя за собой след черного жирного дыма, корабль устремился вниз – к храму, где в настоящий момент проходила церемония бракосочетания, вершил кою Верховный Мейстер Ё Мика. Солдаты-йевониты вскинули автоматы, открыли огонь по приближающемуся кораблю.

Тот опустился над храмом, и когда стражи призывательницы спустились по канатам вниз, вновь воспарил в воздух. Тидус и спутники его, пытаясь прорваться к Юне, приняли неравный бой с многочисленными защитниками дворца и механическими конструктами. Что делают богомерзкие машины в оплоте веры?!. Впрочем, сим вопросам зададутся они после...

Схватив Юну за руку, Сеймур поднялся по ступеням, и, встав подле Мики, обернулся к нарушителям спокойствия. Тех окружили воины под началом Кинока, и, приставив к головам противников автоматы, потребовали сложить оружие.

Взяв в руки посох, Юна обернулась к «нареченному», и тот, осознав, что та собирается сделать, усмехнулся: «Ты решила поиграть в бракосочетание лишь затем, чтобы получить шанс отпеть меня? Похвальная решимость – вполне достойная моей супруги».

В отчаянии Тидус рванулся было в сторону Юны, но Мика упреждающе выставил руку, выкрикнув: «Стой!» Старец обернулся к призывательнице, осведомился: «Неужто жизни друзей ничего для тебя не значат? Твои действия определят их судьбу. Ты можешь защитить их... или же обречь на гибель. Выбор за тобой».

Опустив посох, Юна отбросила его в сторону, и Сеймур, поцеловав покорную невесту, приказал солдатам: «Убейте их».

«Простите, но это ради Йевона», - выдавил Кинок, готовясь нажать на курок. Солдаты держали пальцы на спусковых крючках, но ожидали сигнала мейстера. «Разве подобное оружие учения Йевона не запрещают?» - осведомился Аурон, и отозвался Кинок: «Бывают и исключения».

Юна бросилась к краю платформы, на которой находилась наряду с Сеймуром и Миком, заявила, что сбросится вниз, если причинят солдаты ее друзьям хоть малейший вред. Сеймур нахмурился, но все же взмахом руки приказал солдатам опустить оружие. Нареченная его, похоже, оказалась на редкость строптива...

«Уходите!» - выкрикнула Юна, обращаясь к верным стражам. – «Не волнуйтесь обо мне... Я умею летать! Верьте в меня».

Путники бросились вниз по ступеням храма, и йевониты, хоть и провожали их исполненными ненависти взглядами, все же не посмели преступить путь. Дождавшись, когда стражи ее отдалятся на достаточное расстояние, Юна бросилась вниз с платформы, творя заклинание призыва. Обретший воплощение Валефор подхватил девушку, устремился прочь, и Сеймур проводил уносящего невесту его эона тяжелым взглядом...

Дабы выиграть немного времени, Рикку бросила под ноги преследователям световую гранату, после чего стражи укрылись во внутренних помещениях храма. Справедливо рассудив, что Юна попытается достичь Чертога Фэйт, устремились путники к глубинным пределам дворца. Внутренние помещения того пустовали. Неужто направляются они прямиком в ловушку?.. Впрочем, уходит из Бевелля без Юны Тидус не собирался, и сейчас был готов растерзать любого, кто посмеет встать у него на пути...

В изумлении созерцал Вакка разнообразнейшие механизмы в чертогах Дворца Святого Бевелля. Но как же... учения?.. «Это – истинный лик йевонитов», - пояснил Вакке Аурон. – «Они презирают свои собственные учения!» «Они вытирают о нас ноги», - зло прошипел Вакка, осознав, что вера, насаждаемая церковью мирянам Спиры – один большой обман, и ничего больше...

Стражи призывательницы спустились в Святилище Испытаний, и, миновав его, остановились у дверей Чертога Фэйт. Презрев прежние запреты, Тидус бросился к ним, а мгновение спустя к нему присоединился и Кимари. Могучий ронсо сумел приподнять тяжелую дверь; Тидус и Аурон протиснулись в образовавшийся проем, ступили в чертог.

К облегчению обоих, зрели они коленопреклоненную Юну; молитвенно сложив перед собой руки, девушка, похоже, была погружена в транс, а пред нею витала призрачная фигурка – мальчишка в капюшоне, скрывающем лицо, которого прежде Тидус наблюдал в видениях... и в Занарканде незадолго до разрушения города Сином...

«Это фэйт, призрак веры», - просветил парня Аурон. – «Он присоединяется к призывателю, и вместе они обретают эона. Фэйт – это человеческие души, заключенные в камень во время проведения древних ритуалов Йевона... Мертвым должен быть дарован покой посмертия...»

Фэйт устремился к Юне, и в следующее мгновение тело ее объяло сияние – знак обретения следующего эона, Бахамута!.. Обессиленная, девушка лишилась чувств, и Тидус бросился вперед, подхватил ее на руки, вынес из Чертога Фэйт.

Помещение, оставались в котором стражи, наводнили солдаты, направили оружие на излишне резвых противников. Бежать было некуда... «Вас ожидает суд!» - возвестил мейстер Кинок, упиваясь одержанной победой над неверными. «Справедливый, надеюсь?» - осведомился Аурон, и священник недобро ухмыльнулся: «Ну а как же!»

С судом было принято решение не тянуть – пусть и был он лишь фарсом.

Вооруженные йевониты препроводили пленников в зал Высшего Суда Йевона, председательствовал на котором министр гражданских дел - мейстер Келк Ронсо. Присутствовали на процессе и служители Йевона: Верховный Мейстер Мика, а также мейстеры Кинок и Сеймур. «Священный суд желает определить истину!» - возвестил Келк. – «Присутствующие на суде: веруйте в Йевона и говорите лишь правду!»

Подсудимой выступала Юна, и обратился к ней судья: «Призывательница Юна, ты клялась защищать чад Йевона. Так ли это?» «Да», - подтвердила девушка, и продолжал Келк: «Ты нанесла страшную рану мейстеру Сеймуру Гуадо, вступила в сговор с Аль Бед и примкнула к их восстанию. Это – предательские и непростительные злодеяния в глазах ордена Йевона. Поведай же суду, почему ты приняла участие во всех этих деяниях». «Ваша Светлость», - отвечала Юна, - «истинный предатель – мейстер Сеймур! Он убил отца, лорда Джискаля, своими руками!»

«Что?» - опешил Келп, обернулся к Сеймуру, но тот лишь безразлично пожал плечами: «А ты что, не слышал?» «И не только это!» - продолжала говорить Юна. – «Мейстер Сеймур на самом деле мертв!» Слово взяла Лулу, поддержала призывательницу, молвив: «Священный долг призывателей – отправлять души умерших в Дальние Пределы. Юна просто исполняла свой долг!»

«Верховный Мейстер Мика», - молвила Юна, обратившись к замершему за спиной судьи старому священнику, - «прошу, проведи отпевание Сеймура немедленно!» Мика выступил вперед, задумчиво потер подбородок. «Отправить неупокоенного в ту реальность, которой он принадлежит?» - протянул он. – «Отпеть мертвого... Тогда тебе придется и со мной проделать то же самое».

С ужасом лицезрели Юна и спутники ее призрачных светлячков близ фигуры Мики. Келк Ронсо кивнул, подтверждая страшную догадку пленников. «Верховный Мейстер Мика – мудрый лидер», - изрек он. – «Даже в смерти служит он Спире». «Правление просвещенных умерших куда предпочтительнее ошибкам живых», - добавил Кинок, и Сеймур согласился с ними, молвив: «Жизнь – всего лишь мимолетное видение, но смерть, следующая за нею, вечна. Люди умирают. Звери умирают. Растения умирают. Разрушаются даже континенты... Лишь могущество смерти истинно повелевает Спирой. Бессмысленно противиться ей».

«Но что Син?!» - воскликнула Юна. – «Я – призывательница, мой господин, так же, как и мой отец прежде! И я выступила в паломничество, дабы пресечь смерть, распространяемую Сином. Хочешь сказать... что и это бессмысленно?.. Верховный Мейстер Мика, я не одна! Все те люди, которые противостояли Сину... Их битвы, их жертвы – все было зря?» «Нет, не зря», - отозвался Мика. – «Неважно, сколько призывателей отдаст свои жизни, с Сином невозможно покончить окончательно. Его перерождение не остановить! Но доблесть тех, кто сражается, дает людям надежду. Нет ничего бессмысленного в жизнях и смертях призывателей. Такова суть религии Йевона!»

«Лорд Мика!» - воскликнула Юна, пораженная до глубины души. Как религия, привержено коей большинство жителей ее мира, может быть столь... циничной?! «Йевон олицетворяет вечное, неизменное бытие, призывательница», - рек Верховный Мейстер. – «Те, кто ставит под сомнение сии истины, - предатели!»

Юна обреченно склонила голову; смысла настаивать на своей точке зрения не было ни малейшего. Этот суд, религия... все их жизни – ложь, не более...

Солдаты вывели стражей из зала, разместили в огромных клетях, висящих на цепях над пропастью. Тидус оказался заперт в одной клети с Ауроном.

«Надеюсь, с Юной все хорошо», - вздохнул парень, опустившись на пол, и Аурон отозвался: «Она сильная. Она справится». «Справится?..» - эхом отозвался Тидус. – «То есть, она может погибнуть?.. Почему все в Спире крутится вокруг людских смертей?» «А, спираль смерти», - понимающе кивнул Аурон, разъяснил Тидусу: – «Призыватели бросают вызов предвестнику смерти, Сину, и сами умирают при этом. Стражи отдают свои жизни, сражаясь за призывателей. Фэйт – души умерших. Даже мейстеры Йевона – неупокоенные. Да, Спира полна смерти. Лишь Син перерождается, и несет с собою еще больше смертей. Это – цикл смерти, ее бесконечная спираль».

К клети приблизился Кинок, заявив, что обвиненным вынесен приговор. «Приговор?» - поморщился Аурон. – «Ты имеешь в виду – казнь?» «Да брось, ну кто станет казнить дорогого друга?» - осклабился мейстер. «Ты, например», - молвил Аурон.

Кинок приказал солдатам вывести из клети одного из пленников, Тидуса. Последнего йевониты сопроводили в один из потаенных чертогов храма, находился в коем некий бассейн, и, ткнув парня для острастки дулом автомата в спину, велели прыгать в воду. «А где остальные?» - встревожился Тидус. Ответом ему был смех. «Возможно, плавают где-то там, внизу», - проскрежетал голос, после которого последовал пинок, и Тидус плюхнулся в воду...

...Проплыв затопленными извилистыми коридорами, юноша вынырнул в каком-то помещении, с облегчением заметив рядом Рикку и Вакку. «К чему же нас приговорили?» - обратился Тидус к ним. «Думаю, они хотят, чтобы мы сдались и сдохли здесь», - предположил Вакка. «Так себе способ кого-нибудь прикончить», - хмыкнул Тидус, предложил сподвижникам разыскать выход из сих глубинных тоннелей и дождаться там остальных...

Исследуя оные, сразились они с обратившимся неупокоенным драконом Эврэ...

Тем временем в зале Высшего Суда Йевона Верховный Мейстер Мика обсуждали с Сеймуром и Киноком дальнейшие действия.

«Как там наш мейстер-ронсо?» - осведомился старейший неупокоенный, и отозвался Сеймур: «Похоже, убийство моего отца его встревожило». «Ох уж эти ронсо», - закатил глаза Мика. – «Тверолобые, и пользы от них немного».

Помолчав, отметил Сеймур, что призывательница Юна еще может пригодиться им живой. Идея сия Верховному Мейстеру пришлась не по нутру. «Она нарушила установленный Йевоном порядок», - поджав губы, процедил Мика. – «Нельзя позволить ей жить». «Понимаю», - склонил голову Сеймур.

«Смирись, Сеймур», - обратился к полукровке Кинок. – «Ни один из брошенных в Яму Очищения не выживал». «Но остается небольшой шанс на то, что эти выживут», - задумчиво погладил бородку Мика, и, обратившись к мейстерам, велел тем разместить у выхода из гибельных тоннелей солдат. Нельзя оставлять даже малейший шанс на выживание Юны и ее стражей.

Сеймур заверил Мику, что все сделает сам, и Кинок, смерив полукровку взглядом, заявил, что станет сопровождать его. «Не доверяешь мне?» - осведомился Сеймур. «Как я могу доверять отцеубийце?» - с улыбкой развел руками тучный мейстер.

Двое покинули зал суда...

Юну, Аурона, Лулу и Кимари йевониты сопроводили в обширный лабиринт, заполоненный монстрами, где и оставили.

Проведя несколько часов в бесконечных коридорах сей Ямы Очищения, четверо все же сумели приблизиться к выходу, где путь им преступил Исаару. «Мы достигли на воздушном корабле Земель Покоя, а после вернулся в Бевелль», - просветил Юну призыватель. – «Мейстер Кинок призвал нас, призывателей, приказав ‘покончить с предателями’». «Ты станешь сражаться с нами?» - недоверчиво осведомился Аурон, и Исаару подтвердил: «Приказы церкви – закон. Даже если ты – дитя лорда Браски... ты останешься предательницей!»

Стражей Исаару, Мароды и Пассе, поблизости не было, и призыватель предложил Юне противостояние один на один. Двое призывали эонов, и могучие бестии терзали друг друга... Но Исаару потерпел поражение в сем сражении, и, пав, махнул рукой в сторону выхода. Юна благодарно поклонилась поверженному, устремилась в указанном тем направлении.

«Твое паломничество завершено», - бросил Аурон напоследок, и Исаару склонил голову, признавая сей факт...

У выхода из Ямы Очищения Тидус, Вакка и Рикку, миновавшие подводные тоннели, встретились в Юной и остальными. Однако противник не собирался позволять еретикам уйти.

На мосту, ведущем из Бевелля, замерли йевониты – как люди, так и гуадо, - под началом Сеймура и Кинока. Впрочем, последний на глазах путников распластался на земле: он был мертв.

«За что ты его?!» - выкрикнул Тидус, прожигая Сеймура взглядом. Тот факт убийства священника отрицать не собирался, пояснил: «Я спас его. Он был человеком, жаждущим власти. Власти у него было немало, и он боялся лишиться ее. Страшась незримых врагов, он все больше погружался в свои жалкие козни и замыслы. Преследуемый страхами, не знал он покоя... А теперь у него не осталось тревог, ибо был ему дарован вечный сон. Смерть – это сладкий сон. Вся боль жизни уходит... И отсюда вывод: если бы жизнь в Спире прекратилась, не стало бы и страданий. Разве не так?.. Вот почему ты необходима мне, Юна. Пойдем со мной в Занарканд, город мертвых! Имея смерть на своей стороне, мы спасем Спиру, и ради этого я заберу у тебя, Юна, силу и жизнь, и стану следующим Сином! Я уничтожу Спиру! Я спасу ее!»

На лицах йевонитов не отражалось ровным счетом никаких эмоций, когда озвучивал безумец свои замыслы.

Сорвавшись с места, Кимари метнулся к Сеймуру, пронзил грудь ее копьем, и тот лишь усмехнулся: «Неприятно, да... Что ж, я дарую вам смерть, к которой вы, похоже, так стремитесь». Он воздел над головой посох, и исходящее от того сияние распространилось на сопровождавших мейстера солдат. Те оказались развоплощены, и вихрь призрачных светлячков закружился вокруг Сеймура, преображая его, наделяя новыми силами.

«Бегите! Защитите Юну!» - крикнул Кимари сподвижником, сознавая, что противостояние с сущностью, обратился в которую Сеймур, станет для него последним. Однако Юна наотрез отказалась оставить верного ронсо, и Тидус поддержал девушку в сем устремлении.

Магические силы преображенного Сеймура ощутимо возросли, и все же Юна и стражи ее повергли чудовищную сущность, после чего бежали прочь из Бевилля, путь им куда впредь был заказан. Ныне познали Юна и иные уроженцы Спиры кризис веры, ибо сознавали: Йевон предал их!

...Лагерь путники разбили в лесах Макалании, близ чудесного озера. Сославшись на то, что хочет побыть одна, Юна, пребывавшая в полном смятении чувств, устремилась к водной глади, и Тидус, поколебавшись, последовал за нею.

«Я всегда думала, что это окажется проще», - тихо произнесла Юна, зайдя в воду по пояс и созерцая лик луны, взирающей на бренный мир с небес. – «Я думала, что все помогут мне, а рядом всегда пребудут верные друзья. Я так отчаянно пыталась идти по этой стези!» «Может, даже слишком отчаянно», - признал Тидус, ступив в воду и приблизившись к девушке. – «Они... обо всем мне рассказали». «Обо всем?» - Юна бросила в сторону парня короткий взгляд, вновь отвела глаза. – «Значит... ты все знаешь».

«Прости меня за все то, что я наговорил тебе прежде», - вымолвил Тидус. – «Все эти – ‘Пойдем накостыляем Сину!’ Или насчет Занарканда... Я не знал, какая участь тебя ожидает, Юна. Я надеюсь... слова мои не опечалили тебя. Прости...» «Не опечалили», - улыбнулась Юна. – «Я была счастлива».

Тидус погрузился в воду, проплыл к центру его, и, вынырнув, вновь обратился к Юне, молвив: «Юна, просто не делая этого». «Ты о паломничестве?» - уточнила та, и Тидус кивнул: «Верно. Забудь о Сине, о своей стези как призывательницы. Обо всем забудь! Просто живи самой обычной жизнью. Ну, что скажешь, Юна?» «...Может, я так и поступлю», - протянула девушка. – «Но разве другие примут это решение?» «Рикку примет сразу», - заверил Юну Тидус. – «Лулу и Вакка долго противиться не станут». «И Кимари с ним согласится», - кивнула девушка. – «Но сир Аурон...» «Я заставлю его понять, Юна», - пообещал Тидус. – «Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать». «Нет, я сама должна сказать ему», - покачала головой Юна. – «Он заслуживает того, чтобы услышать это от меня».

«Что же я стану делать, если оставлю паломничество?» - задавалась Юна вопросом. «Мы отправимся в Занарканд!» - с готовностью предложил Тидус. – «Не в тот, который в Спире, а в тот, откуда я родом. Мы все сможем полететь туда. Все, без исключения! А затем закатим пирушку у меня дома!» «И блицбольный матч увидим!» - глаза Юны загорелись в предвкушении. – «И играть будут Абесы Занарканда! А мы все станем наблюдать за вашей игрой на стадионе! И я буду кричать и поддерживать вас, пока не охрипну!»

«Верно!» - закивал Тидус. «А после игры чем займемся?» - поинтересовалась Юна, рисуя в воображении прекрасные картины будущего. «Будем гулять и развлекаться!» - предложил Тидус, и Юна озадачилась: «Посреди ночи?» «Занарканд никогда не спит!» - заверил ее Тидус. – «В предрассветный час мы отправимся к морю. Огни города станут гаснуть, один за другим. Исчезнув звезды, и горизонт воссияет, будто объятый пламенем. Сперва сияние охватит море, затем небо, затем целый город. Все становится ярче и ярче, и кажется, будто все вокруг сияет. Это... очень красиво. Тебе обязательно понравится!»

«Я бы так хотела это когда-нибудь увидеть!» - мечтательно молвила Юна, и голос ее дрогнул, по щеке скатилась слеза. – «Но не могу. Просто не могу! Я не могу отправиться туда!..»

Тидус крепко обнял девушку, поцеловал в губы...

Для них двоих боле ничего не существовало в целом мире...

...После они сидели на берегу чудесного озера, наслаждаясь безмятежностью и близостью друг друга. Где-то там, далеко существовал внешний мир с его бедами, тяготами, страданиями. Но – не здесь, не сейчас...

«Я должна продолжить путь», - прошелестела Юна. – «Должна. Если я сдамся сейчас... Я могу делать все, что хочу, и все же... Даже если я буду с тобой, я не смогу забыть». «Я буду с тобой», - заверил девушку Тидус. – «Ведь я твой страж. Если, конечно, ты меня не уволила». «Останься со мной до самого конца», - просила парня Юна. – «Пожалуйста». «Не до самого конца...» - с улыбкой поправил тот любимую. – «Навсегда». «Значит, навсегда», - согласилась Юна.

Взявшись за руки, двое направились обратно к лагерю, и Юна, обратившись к ожидающим возвращения их стражам, постановила: «Выступаем на рассвете! И... простите, что из-за меня вам пришлось через все это пройти».

Глава 10

Поутру Юна и спутники ее снялись с лагеря, выступив на север – к области, рекомой Землями Покоя, где некогда Верховные Призыватели противостояли Сину. Здесь заканчивался торный тракт, и далее простирались бесконечные равнины, не было на которых ни городов, ни весей. Сознавали Юна и сподвижники ее: обратного пути для них нет; наверняка йевониты уже распространили повсеместно весть о том, что предали они веру, стало быть, следовать оставалось лишь вперед – к далеким руинам Занарканда.

«Многие призыватели сбиваются с пути, переходя сии равнины», - молвил Аурон, следуя за Юной и остальными через сей пустынный регион. «Я всегда знала, куда идти», - отозвалась призывательница, и Тидус в очередной раз заверил девушку, что не позволит ей умереть – непременно изыщет способ сохранить ей жизнь.

На равнинах встретился путникам старый знакомый, мудрец Мэхен. «Некогда сии равнины были полем брани», - поведал он Юне и стражам ее, радуясь, что обрел благодарных слушателей. – «Здесь произошла великая битва между силами Бевелля и Занарканда, противостояние машин. Война опустошила этот регион, и в последующие века призыватели отметили, что противостояния, проводимые здесь, не приведут к жертвам среди населения. Равнина казалась им идеальным местом для сражения с Сином. Посему именно здесь вершили они Последний Призыв... И, когда Син бывал повержен, в Спире вновь наступали годы Покоя. Именно поэтому равнины эти и зовутся ‘Землями Покоя’».

...На следующий день путники достигли небольшого постоялого двора на равнинах, где повстречали священника, отца Зука. Еще полгода назад Лулу и Вакка выступали стражами его, ибо был Зук призывателем, однако паломничество свое прервал здесь, в Землях Покоя, и избрал для себя иную стезю – смиренного служителя Йевона.

«Давно не виделись», - с улыбкой приветствовал Зук былых стражей, с интересом воззрился на призывательницу: «Ты Юна?.. Не похожа ты на убийцу мейстера Кинока». «Пожалуйста, расскажи, что произошло!» - попросила священника Юна, и отвечал тот: «Мейстер Мика объявил во всеуслышание, что ты и твои стражи убили мейстера Кинока и бежали. Он приказал йевонитам покончить с вами на месте».

«А что в Бевелле?» - осведомился Аурон. «На поверхности все спокойно, но внутри полыхает», - просветил стража отец Зук. – «После смерти мейстера Кинока Бевелль покинул Келк Ронсо». Священник советовал путникам избегать храмов Йевона и крупных населенных пунктов, и, пожелав Юне удачи в паломничестве, покинул постоялый двор.

Аурон проводил его задумчивым взглядом: похоже, и в самой церкви Йевона зреет раскол. Навряд ли видение мейстеров Мики и Сеймура касательно будущего Спиры совпадает...

...Когда пересекли путники равнины и добрались до предгорий, путь им преградили воины-гуадо: «Лорд Сеймур повелевает, чтобы мы сопроводили вас к нему!» «Нам нечего обсуждать с мейстером Сеймуром!» - отрезала Юна, и предводитель гуадо недобро усмехнулся: «Воля лорда Сеймура должна быть исполнена беспрекословно! Вы пойдете с нами! И, кстати, живыми вы мейстеру не нужны».

Гуадо бросили в бой огромного древнего голема, сами же отступили, ожидая, пока конструкт покончит с призывательницей и спутниками ее. Но, вопреки их ожиданиям, все обернулось иначе, и путники обратили голема в бесформенное нагромождение каменных глыб, после чего продолжили путь к предгорьям.

Тидус еще раньше заметил, что Юна то и дело оборачивается и пологу смотрит вдаль. Но лишь сейчас осознал: таким образом девушка молча прощается с местами, которых больше никогда не увидит...

...На следующий день достигли призывательница и стражи ее основания горы Гагазет, когда окружило их множество ронсо, и Келк, обратившись к путникам, потребовал, что немедленно покинули те священную гору Йевона. Йенк и Биран поддержали своего старейшину, заявив: «Враги Йевона – враги ронсо! Прочь, предатели!»

«Я отринула Йевона!» - прозвенел голос Юны. – «Я больше не следую учениям церкви». «Значит, умрешь», - заключил Келк, и Юна бросила в ответ: «Значит, такова моя судьба. Но это церковь исказила учения и предала всех нас! И мы ни о чем не сожалеем!» «Богохульники!» - в гневе взревели ронсо, ожидая приказа старейшины, чтобы наброситься на клятвопреступников и разорвать их на куски.

«Лорд Келк Ронсо», - обратилась к хмурящемуся старейшине Лулу. – «Разве сам ты не покинул Бевелль?» «Но остаешься на страже горы Гагазет как ронсо, а не как мейстер», - добавил Аурон. – «И Юна поступает так же».

«Мы не станем бежать», - обратилась к Келку Юна, ничуть не смущенная яростным рыком неистовых ронсом. – «Мы примем бой, а после продолжим путь». «Тебе заклеймили предательницей, и ты все еще настроена сразиться с Сином?» - недоверчиво осведомился Келк. – «Покинувшая лого церкви, ненавидимая народом, ты продолжаешь свое паломничество? Ты потеряла все! Ради чего ты сражаешься?» «Я сражаюсь за Спиру», - молвила Юна. – «Миряне жаждут Покоя. И я дам его им. Это все, что я могу дать. Покончить и Сином, прекратить страдания – я могу сделать это!»

«Даже принеся себя в жертву?» - уточнил Келк, и, когда Юна утвердительно кивнула, возвестил, обращаясь к сородичам: «Ронсо, позвольте им пройти!» Недовольно ворча, свирепые войны расступились, а Келк изрек, обернувшись к призывательнице: «Юна, твоя воля крепче стали. Закаленной стали, согнуть которую не в силах даже могучие ронсо. Юна, мы склоняемся пред твоею волей!.. А теперь – идите! Священные высоты Гагазет приветствуют вас». «Мы благодарим вас», - поклонилась мудрому старейшине Юна.

Обратившись к одному из ронсо, осведомился Тидус, почему отношения между Кимари и Бираном столь напряженные. «Конфликт между ними случился десять лет назад», - просветил ронсо парня. – «Молодые ронсо сражаются друг с другом, показывая свою силу. Биран побивал Кимари, но тот ни разу не признал поражения. В гневе Биран сломал рог Кимари. Кимари не мог вынести позора и покинул священную гору».

...Путники начали восхождение к вершине горы Гагазет, когда пути им преградили Биран и Йенк. «Призвательница может пройти!» - возвестил Биран, герой ронко. – «Стражи могут пройти. Камари не пройдет! Кимари позорит братьев-ронсо. Кимари забыл о своих корнях». «Забыл свой народ, забыл свою гору», - вторил ему Йенк. – «Малыш ронсо! Слабый ронсо!» «Гора ненавидит слабых, ненавидит малышей», - подначивал Кимари Биран. – «Если хочешь достичь вершины...»

«...Я должен доказать, что силен», - постановил Кимари, и, велев сподвижникам не вмешиваться, сошелся в противостоянии с Бираном и Йенком на горном склоне, поверг обоих. Те признали свое поражение, и молвил Биран: «Кимари силен. Биран счастлив».

Запрокинув голову, проревел Биран, и глас его эхом разнесся окрест: «Священная гора Гагазет! Я чувствую имя сильного воина, повергшего Бирана. Помни вечно, Гагазет! Это имя – Кимари!»

Биран и Йенк позволили путникам продолжить восхождение, заверив их, что задержат преследователей-йевонитов. «Таково воздаяние за то, что я сломал Кимари рог», - пояснил Биран свое стремление, и Йенк согласно кивнул: «Мы сокрушим врагов позади». «Кимари сокрушит врагов спереди», - заверил собратьев Кимари.

Юна и спутники ее продолжили восхождение к вершине горы Гагазет, а воины-ронсо исполняли священную Песнь Фэйт, провожая их в путь...

Здесь, на заснеженных склонах, встречали путники каменные надгробья. Пояснила Лулу остальным – то могилы призывателей, павших в противостоянии с многочисленными монстрами, обитающими на священной горе. Погибали они, и не было рядом никого, кто мог бы направить души призывателей в Дальние Пределы, посему сущности усопших обращались в демонов, обреченных на поистине отвратное существование...

Небольшой отряд, следуя узкими извилистыми тропами, продолжал восхождение к вершине горы. «Впереди – Занарканд», - шепнула Рикку Тидуса, дождавшись, когда остальные отойдут подальше. – «Юна станет последним эоном». «Знаю», - помрачнел Тидус. «Я... ничего не придумала», - призналась девушка, и Тидус вздохнул: «И я тоже». «Тогда что же мы будем делать?» - в голосе Рикку звучала отчаяние. «Что-нибудь придумаем!» - обнадежил ее Тидус. – «Мы не знаем пока цельной картины. И пока не узнаем, не сможем помочь Юне. Давай отправимся в Занарканд! Там мы наверняка что-то выясним, и все осколки головоломки сложатся в цельную картину. Я уверен в этом!»

Взгляд Рикку был устремлен за спину Тидуса; на лице отразилось изумление. Парень резко обернулся, зрев замершего на горном склоне Сеймура. Похоже, последний никак не желал примириться с фактом собственной кончины...

«Сын Джекта», - прошелестел неупокоенный. Тидус велел Рикку немедленно бежать за остальными, но те, заметив отсутствие двоих сподвижников, и сами вернулись, изготовились к бою. Юна сделал шага шаг вперед, вознамерившись провести ритуал отпевания.

«Позволь сказать пару слов последнему ронсо», - процедил Сеймур, кивком указав в сторону Кимари. – «Твой народ был поистине благороден. Они отчаянно бросались на меня, пытаясь преградить мне путь. И гибли... один за другим... Ты, Юна, можешь прекратить страдания последнего ронсо». «Я не понимаю!» - выдавила Юна, бросив взгляд на Кимари, в глазах которого отражалась холодная ярость. «Позволь Кимари умереть», - пояснил мысль свою Сеймур, - «и избавь его от этого боли».

Отвернувшись от призывательницы и стражей ее, неупокоенный обратил задумчивый взор вдаль, на простирающиеся до самого горизонта просторы. «Спира – земли страданий и скорби, захваченные в спираль смерти», - произнес он. – «Чтобы уничтожить – и исцелить – Спиру, я стану Сином. И сделаю это с твой помощью, Юна. Пойдем со мной!..» Следующие слова Сеймура предназначались Тидусу, и рек он: «Когда я стану следующим Сином, твой отец вновь обретет свободу». «Да что ты знаешь?!» - выкрикнул юноша.

Сеймур призвал могучего темного эона, Мортиохиса, слился воедино с ним, атаковал противников... Юна, в свою очередь, призвала эонов, бросив тех в бой...

Так, Сеймур вновь был повержен и развоплощен, но путники были уверены: пока дух мейстера остается в мире смертном, им суждено встретиться вновь...

«Он станет Сином... с моей помощью...» - произнесла Юна, всерьез размышляя на прозвучавшим предложением. «Ложь. Забудь», - бросил Аурон, но Юна покачала головой, молвив: «Если он станет Сином, сир Джект будет спасен». Заметив, как вздрогнул при этих словах Тидус, воскликнула Юна: «Ты что-то знаешь! Скажи мне!» «Син... мой папаша», - поколебавшись, признался Тидус. – «Он обратился в это чудовище! Не знаю, как и почему это произошло. Я ощутил его дух – там, внутри Сина, и понял, что мой старик – источник страданий Спиры». «Даже... значит, что Син твой отец...» - тщательно подбирая слова, начала девушка. – «Я все равно должна...» «Я знаю», - прервал ее Тидус. – «Давай покончим с ним. Думаю, мой старик хотел бы именно этого».

«Ты станешь сражаться с собственным отцом?» - недоверчиво осведомилась Лулу, и Тидус уверено кивнула: «Да. Никаких проблем». Вакка всплеснул руками: реальность, в которую он свято верил, продолжала разрушаться – до основания. Уж лучше заткнуть уши и представить, что все это ему приснилось!.. Лучше... но, к сожалению, это невозможно...

...Продолжив путь по высокогорному перевалу, путники ступили на плато, с изумлением лицезрев высокую стену, испещряли которую рисунки... и неподвижные человеческие тела, ставшие, казалось бы, частью каменной породы!.. Тела были объяты призрачным свечением, потоки которого пересекались, сливались в единый столп, устремлявшийся в небеса.

«Это фэйт», - молвила Юна, созерцая представшую картину. – «И прямо сейчас происходит призыв! Кто-то использует этих призраков веры! Кто-то черпает их энергии!» «Но кто обладает подобным могуществом», - поразилась Лулу, - «и что именно способны призывать они?»

Обернувшись к безмолвствующему Аурону, Рикку потребовала, чтобы объяснил тот им сие явление – ведь воин наверняка понимает, чему они стали свидетелями. «Не обращайся за знанием к другим», - уклонился от ответа Аурон. – «Это ведь и твое странствие». Рикку задохнулась от возмущения, но Тидус поддержал Аурона, молвив: «Это наша... Это моя история».

Он коснулся рукою потока энергии... и преобразилась реальность. Тидус пришел в себя на пустующей пристани Занарканда – величественного города, который никогда не спит; рядом покачивалась на волнах яхта, бывшая ему домом. Неужто... он сумел вернуться в родную реальность?!.

«Добро пожаловать домой», - послышался голос, и заметил Тидус мальчугана, лицо которого скрывал капюшон. – «Помнишь меня? Мы встречались в Бевелле». «Да», - отозвался Тидус, настороженно озираясь. Помимо них двоих, окрест не было ни души... что для города, который он знал, было несколько... нехарактерно.

«Это не первая наша встреча», - продолжал мальчуган – фэйт. – «Я знал тебя с давних, давних пор». «Мне кажется... я тоже тебя знаю», - признался Тидус, отчаянно пытаясь вспомнить, откуда сей индивид может быть ему знаком. – «Где же мы?» «Ты собственный дом не узнаешь?» - был насмешливый ответ.

Откуда-то издалека до Тидуса доносились встревоженные возгласы друзей – Вакки, Рикку... «Проснись! Проснись!» - говорили они.

«Погоди-ка», - осознал Тидус, сделав единственно возможный вывод о странной ирреальности, в которой он оказался. – «Это все сон». «Именно», - подтвердил призрак веры, и Тидус возмутился: «Сон? Да ты спятил! Нет у меня сейчас времени на всякие грезы!» «Ты не прав», - возразил мальчик. – «Дело не в том, что ты грезишь. Ты сам – сон». «Что?!» - поразился Тидус, и молвил фэйт: «Давным-давно случилась война между Занаркандом и Бевеллем. Машины Бевелля изначально обеспечили победу сей державе. Боле ни одна из сторон в Спире не обладала подобной мощью. У призывателей Занарканда не было ни малейших шансов; город был обречен на гибель. Вот почему мы попытались спасти его – пусть только в воспоминаниях».

«Что вы сделали?» - выдохнул Тидус, страшась услышать ответ. «Оставшиеся призыватели и горожане, выжившие в войне, обратились в фэйт – фэйт для призыва», - отвечал ему призрак веры. «Для призыва... Сина?» - уточнил юноша, но собеседник его покачал головой: «Нет. Для призыва этого места – Занарканда, который никогда не спит». Потрясенный, Тидус перевел взгляд на панораму города, отделенного от пристани заливом, а фэйт продолжал: «Грезы фэйт призвали и воплотили воспоминания о городе. Они призвали все здания, всех горожан, здесь обитавших». «То есть люди... это тоже грезы?» - осмелился озвучить следующий вопрос Тидус. – «И я в том числе?..» «Да, ты – грезы фэйт», - подтвердил мальчик. – «Ты, твои родители, - все без исключения горожане. Все вы – грезы. И если фэйт прекратят грезить...»

В то же мгновение город исчез, и на месте, где только что высились сияющие огнями шпили и небоскребы, означились лишь бренные руины под свинцовыми небесами. «И что, если я – всего лишь воплощенные грезы!» - воскликнул Тидус, отчаянно пытаясь отыскать для себя место в изменившейся сим откровением реальности. – «Мне... здесь нравится». «Мы грезим издревле... и очень устали», - прошелестел призрак веры. – «Позволите ли вы с отцом... нам отдохнуть?.. И тебя, и твоего отца коснулся Син. Син, вокруг которого вращается вся Спира – спираль».

«Что ты хочешь этим сказать?» - вопросил Тидус, не разумея, к чему ведет фэйт, и пояснил тот: «Вы с отцом ныне – нечто большее, чем просто сны. Еще совсем немного, и, возможно... ты станешь тем сном, который разом прекратит все наши грезы».

...Пробудившись, Тидус обнаружил себя на горном склоне. Друзья с облегчением вздохнули, когда парень поднялся на ноги, но о своем состоянии тот отозвался коротко: «Я потерял сознание. Вы меня звали... и я проснулся». Принять то, что он – всего лишь воплощенный сон фэйт, чьи окаменевшие тела ныне испещряли стену, было очень, очень непросто. Сможет ли он продолжать жить с этим осознанием?.. Ведь существование его может оборваться в любое мгновение, стоит лишь вековым грезам призраков веры прекратиться...

По мере приближения к горному перевалу Аурон все мрачнел, а после, обратившись к Юне, произнес: «Вскоре на нас нападут. Она бросила демонов против нас, чтобы испытать силу нашего призывателя». «Кто – она?» - озадачилась Юна, и отвечал Аурон: «Юналеска». «Леди Юналеска?» - поразилась девушка. «В Занарканде она ожидает прибытия сильнейшего», - подтвердил Аурон. «Она жива?» - спрашивала Юна «Так же, как Мика и Сеймур», - молвил Аурон, и призывательница понимающе кивнула: стало быть, легендарная призывательница продолжает свое существование, будучи неупокоенной.

«Нервничаешь?» - Аурон испытывающе воззрился на Юну, и та покачала головой: «Нет. Больше мне ничто не страшно». «Браска гордился бы тобой», - улыбнулся страж.

...На высокогорном перевале Юна и спутники ее сразились с могущественным демоном – стражем святилища – а после приступили к нисхождению к подножью горы Гагазет.

В глазах Рикку отражалось отчаяние: каждый шаг приближал их к неизбежной гибели Юны!.. Настроение в отряде царило весьма невеселое. Бросив взгляд в сторону Тидуса и заметив растерянное выражение на лице юноши, молвил Аурон: «Ты напоминаешь мне самого меня - прежнего. Тогда, приближаясь к Занарканду, я все больше терзался сомнениями, зная, что Браске суждено призвать последнего эона, сразиться с Сином и умереть. Я думал, что примирился с этой мыслью, но осознал, что испытываю немалые колебания». «Ого, неужто и легендарные стражи способны на человеческие чувства?» - усмехнулся Вакка, и Аурон отозвался: «Легендарные стражи? Я был просто мальчишкой. Примерно вашего возраста. И я тоже хотел изменить мир... но так ничего и не изменил. Такова моя история».

...Вскоре взору спутников открылась панорама Занарканда – города, мертвого вот уже тысячелетие. Каменные здания и башни простирались до самого горизонта, но не было здесь ничего живого. Глядя на город, в воплощенном видении которого вырос, Тидус пребывал в полном смятении чувств...

«Юна, нет!» - неожиданно воскликнула Рикку, остановившись и обернувшись к призывательнице. – «Если мы спустимся туда, ты...» «Ты настоящая подруга, и я благодарю тебя за это», - улыбнулась Юна. – «Но мне правда нужно спуститься туда, в Занарканд». «Я не говорю о том, чтобы остановиться», - попыталась облечь сомнения свои в слова Рикку. – «Но, может, нам еще раз как следует все обдумать? Должен же быть какой-то способ спасти тебя, Юна!»

«Все свою жизнь я знала, что этот момент настанет», - призналась Юна, и, крепко обняв Рикку, прошептала: «Спасибо тебе. За все». «Не говори так, Юна!» - воскликнула та, едва сдерживая слезы. – «Еще ничего не кончено!» «И Сида поблагодари», - просила Юна, но Рикку ответила категорическим отказом: «Нет... Ты сама ему все скажешь». Юна лишь улыбнулась в ответ...

Призывательница и стражи ее продолжили путь к основанию горного хребта, когда Тидус, замыкавший отряд, заметил, что Юна обронила сферу, заключавшую в себе некую запись. Подобрав артефакт, Тидус привел его в действие, поднес его к уху. Слушая тихий голос Юны, донесшийся из сферы, осознал юноша, что то – ее последние слова, адресованные каждому из них...

«Сир Аурон», - вещала Юна. – «Кимари рассказал мне... Отец хотел отправить меня из Бевелля в Бесайд... следуя твоему совету, да? Я всегда хотела однажды познакомиться с тобой. И очень рада, что мне представилась такая возможность. Иметь тебя своим стражем – высокая честь, и я не знаю, как благодарить тебя. Возможно, благодарностью будет то, что я покончу с Сином. И я сделаю это. Я брошу вызов Сину. И я покончу с ним. Если ты слушаешь это, значит, Сина больше нет. Наверное, и меня тоже. В любом случае, еще раз: спасибо тебе, сир Аурон!

Кимари... Помнишь, когда мы впервые встретились? Мне было всего семь. Мой отец поверг Сина, и весь Бевелль праздновал это знаменательное событие. Каждый восклицал, каким героем был мой отец! Я была так счастлива! А с наступление ночи внезапно осознала, что отец поверг Сина, и теперь был мертв. И я осталась одна. Я не могла уснуть, потому отправилась в город, держась подальше от празднующих людей. Я стояла на мосту Бевелля, на котором мы с отцом расстались. Отсюда я могла видеть равнины, на которых и произошло его сражение с Сином. А затем появился ты, Кимари. Помнишь, ты сказал, что разыскиваешь дочь Браски? Сперва я перепугалась. А затем поняла, что ты добрый. Ты не привык общаться с детьми. Когда я призналась, что дочь Браски – это я, ты заявил, что увезешь меня так далеко из Бевелля, насколько это возможно. Сказал, что такова была последняя воля моего отца. Наверное... я тогда расплакалась. Ибо это было подтверждением того, что отец моя мертв, и я никогда не увижу его снова. Ты молчал обнимал меня. Помню, я плакала и тогда, когда мы добрались до Бесайда. Когда ты вверил меня заботам храма и попытался уйти, я снова расплакалась, молила тебя остаться. И ты прислушался к моим словам, Кимари. Ты остался. Спасибо, Кимари. Огромное тебе спасибо! И, кстати, твой сломанный рог мне всегда нравился.

Вакка, Лулу... Я никогда не забуду, как мы вместе росли в Бесайде. Мы всегда играли вместе – мы и Чаппу. Думаю, поэтому я была так счастлива. Извините за то, что я стала призывательницей вопреки вашим просьбам. Я всегда хотела попросить прощения за это. Знаете, когда вы попытались остановить меня тогда – я была рада, правда. Я знала, что вы печетесь обо мне. Вы были для меня как старшие брат с сестрой. Хотя... почему ‘как’? Вы на самом деле были для меня братом с сестрой. Что же... мне нравилось смотреть, как ты играешь в блицбол, Вакка. И когда ты отчитывала меня, Лулу! Правда!

Остается... мой новый страж. Лучший игрок Абесов Занарканда! Ты... я... эммм... я рада... что мы встретились. Мы недолго знали друг друга, но... интересно, конечно. Вот, стало быть, какое это чувство. Она куда прекраснее, чем я могла себе представить. Прекраснее... но иногда причиняет боль. Я просто хотела сказать... спасибо тебе за все. Может... поэтому сердце и болит. Когда я представляю, что мы никогда больше не встретимся снова... я боюсь. Нет, не стоило мне это говорить. Я переделаю эту часть записи...»

Пребывая в замешательстве, Тидус последовал за остальными...

Глава 11

Солнце клонилось к закату. Со стороны океана тянуло прохладой. От поднимающихся над потрескивающими дровами языков пламени растекалось тепло. И каждый из нас неотрывно следил за их причудливым танцем.

Никто из спутников Тидуса не шелохнулся, когда он встал. Никто не обернулся, не спросил, куда он идет.

Коснувшись плеча Юны, он отошел от костра. Взобрался по угловатым камням на вершину холма, у подножья которого они разбили лагерь. Присел на ступени замшелых развалин башни.

Следующие несколько часов он говорил, изливал душу, рассказывая свою историю. Солнце давно закатилось за горизонт, и лишь призрачные светлячки озаряли ныне блеклые руины погибшего града.

«Пойдем», - Юна поднялась на ноги. Тянуть время не имело смысла.

Конец этой истории они напишут вместе...

Ныне лишь монстры обитали в руинах Занарканда. Разя оных, продвигались призывательница и стражи ее к центру города, где высился огромный полуразрушенный купол.

Сонм вихрящихся меж зданиями призрачных светлячков вызывал у Тидуса стойкие ассоциации с Дальними Пределами, и, когда поделился парень своим наблюдением с Ауроном, тот утвердительно кивнув, подтвердив, что Тидус близок к истине.

У входа в купол возник старый священник, потребовал, чтобы представились странники. «Я – призывательница Юна», - молвила девушка, отвечая на требование. – «Я прибыла с острова Бесайд». Священник приблизился к Юне вплотную, долго смотрел ей в глаза, а после одобрительно кивнул, проскрежетал: «Леди Юналеска непременно приветствует тебя. Отправляйся к ней наряду со своими стражами. Иди же!» С этими словами фигура священника истаяла в воздухе...

Ступив в пределы купола, путники с изумлением лицезрели призрачные образы – стражница, склонившаяся пред своею призывательницей. «Возьми мою жизнь, леди Йокун, и избавь Спиру от Сина!» - прозвенел ее глас. Образы исчезли, вновь обратившись в вихрь призрачных светлячков...

«Это были наши предшественниками», - просветил Аурон пораженных сподвижников. – «Этот купол полон призрачных светлячков, и являет собой подобие гигантской сферы. Помыслы и воспоминания людские остаются здесь навечно».

...По мере исследования путниками внутренних помещений купола, зрели они и иные образы – воплощения воспоминаний. Так, маленький Сеймур рыдал, моля маму не обращаться в фэйт. «Иного пути нет», - отвечала та. – «Воспользуйся мной, и срази Сина. Лишь тогда миряне примут тебя». «Плевать мне на них!» - восклицал Сеймур. – «Ты нужна мне, мама! И больше никто!» «Мне... немного осталось», - прошелестела та...

Похоже, обратившись в фэйт и даровав сыну темного эона, Аниму, мать позволила Сеймуру вкусить могущества... и возжелал тот обрести еще большее. Потому и стал одержим Сином...

Образы Браски и двух его спутников – Джекта и Аурона. Стражи молят Верховного Призывателя одуматься, повернуть назад, не жертвовать собой. «Я польщен, что вы так печетесь обо мне», - с улыбкой произносит Браска. – «Но я здесь, чтобы убить саму скорбь. Я покончу с Сином, и сниму завесу печали, покрывшую Спиру».

...Путники миновали Святилище Испытаний, сразились в котором с демоном – призрачным стражем, после чего Юна проследовала в Чертой Фэйт, где надеялась обрести последнего эона. Однако буквально минуту спустя вернулась к остальным, пригласив их взглянуть на означившееся в чертоге своими глазами.

Так, стражи ступили в помещение, лицезрели в коем окаменевшего человека – но в статуе сей не было призрака веры!.. «Эта статуя утратила свои силы как фэйт давным-давно», - подтвердил сие неупокоенный священник, вновь представ призывательнице. – «Это лорд Заон, первый фэйт Последнего Призыва. Пред вами – бренные останки его. Душа лорда Заона... оставила сие вместилище».

Путники переглянулись, пораженные новым откровением. «То есть, последнего эона призвать невозможно?» - озвучила снедавший всех вопрос Рикку. «Все будет хорошо», - заверил Юну и стражей ее священник. – «Леди Юналеска укажет вам путь. Последний эон будет вашим. Призывательница и последний эон объединят свои силы. Идите же! Леди ожидает вас».

Призрачный священник исчез, а Юна решительно устремилась к дверям следующего покоя. «Юна, подожди!» - выкрикнул Тидус. Девушка остановилась, выжидательно воззрилась на парня, а тот обратился к Аурону: «Ты знал, что так все случится?» «Да», - молвил тот. «А нам почему не сказал?» - спрашивала Рикку, и отвечал Аурон: «Если бы я сказал правду, разве это остановило бы вас?» «Я не отступлю», - постановила Юна, после чего ступила во внутреннее святилище.

Здесь приветствовала призывательницу и ее сподвижников леди Юналеска, поздравив Юну с успешным завершением паломничества. «Теперь я дарую тебе то, что ты стремишься обрести», - изрекла неупокоенная. – «Последний Призыв... будет твоим. Теперь ты должна выбрать: кого из твоих спутников мне следует обратить в фэйт Последнего Призыва. Между избранным и призывателем должны быть крепкие узы, ибо Последний Призыв есть воплощение их: связи между супругами, между родителями и детьми, или же между друзьями. Если связь истинно прочна, ее свет поразит Сина. Тысячелетие назад я избрала своим фэйт мужа, Заона. Наши узы были крепкими, и я обрела последнего эона. Нечего страшиться. Вскоре избавишься ты от тревог и боли. Ибо когда призовешь ты последнего эона, жизнь твоя оборвется. Смерть – абсолютное и последнее освобождение. Твой отец, Браска, избрал этот путь».

Юналеска отступила, скрывшись за закрывающей проход в соседнее помещение занавесью, а путниками вновь предстали образы воплощенных воспоминаний случившегося десятилетие назад. Ибо тогда на этом месте стояли трое их предшественников, осмысливая явленное Юналеской откровение. «Еще не поздно!» - настаивал Аурон. – «Давайте повернем назад!» «Если я отступлю, кто покончит с Сином?» - резонно поинтересовался Браска. – «Хочешь, чтобы через это прошли иной призыватель и его стражи?» «Но... должен же быть иной способ!» - растерялся Аурон.

«И этот способ – перед нами!» - ворчливо бросил Джект. – «Ладно, фэйт стану я. Я тут хорошенько подумал... Мои мечты пребывают в том, ином Занарканде. Я хотел сделать из пацана аса игры в блицбол. Но теперь понимаю: назад для меня пути нет. Я никогда его больше не увижу. Мечтам моим не суждено претвориться в жизнь. Поэтому я стану фэйт и мы, Браска, вместе сразимся с Сином. Тогда, быть может, моя жизнь и будет иметь какой-то смысл». «Не делай этого, Джект!» - молил Аурон. – «Если ты будешь жить... мы непременно найдем иной способ! Мы что-нибудь придумаем, я уверен!» «Поверь, я уже все продумал», - заверил его Джект. – «К тому же я не молодею, а так, может, и сгожусь на что-нибудь».

Браска поблагодарил Джекта за то, что вызвался он, и тот, обратившись к Аурону, велел стражу хорошенько заботиться о Верховном Призывателя, ведь скоро предстоит тому противостояние с Сином. И все же Аурон не мог избавиться от сомнений, его снедавших. «Син всегда возвращается», - говорил он Браске и Джекту. – «Каждый раз после Покоя! Цикл продолжится, и ваши смерти не будут иметь никакого значения!» «Всегда остается шанс на то, что он не вернется», - заметил Браска. – «Стоит того, чтобы попытаться». «Я понимаю, к чему ты клонишь, Аурон», - молвил Джект, скрестив руки на груди. – «И найду способ прервать цикл». «У тебя есть план?» - с надеждой осведомился Аурон, и Джект усмехнулся в ответ: «Поверь, я что-нибудь придумаю».

Образы исчезли, и Аурон устало вздохнул: «...И цикл продолжился». «Значит, мы прервем его!» - воскликнул Тидус. «Но как?» - в голосе Вакки звучало отчаяние. – «У тебя есть план?»

И Вакка, и Лулуу вызвались стать фэйт для ритуала Последнего Призыва, но Тидус не готов был смириться с неизбежностью потери друзей. «Это ничего не изменит!» - настаивал он. – «Ну принесете вы в мир Покой, и что дальше? Это не разорвет цикл!» «Послушай...» - вздохнул Вакка. – «Ты хочешь и с Сином покончить, и Юне жизнь спасти... И еще не желаешь, чтобы Син вернулся, так? Так не бывает!» «Если хочешь получить все и сразу, обычно остаешься ни с чем», - поддержала здоровяка Лулу.

«Но я хочу получить все!» - упрямо стоял на своем Тидус. «Ты ведешь себя как ребенок», - нахмурился Вакка, начиная злиться, и Тидус заявил: «И что же готовы сделать взрослые? Они знают, что могут пожертвовать призывателем, а после заняться своими делами. Да, быть может, у меня нет никаких шансов. Но я не собираюсь мириться с участью, уготованной Юне! И то, что Аурон говорил о том, что может быть иной способ... я думаю, так и есть». «Ты что-нибудь придумаешь?» - вопросила Рикку словами Джекта, и Тидус кивнул: «Да, я задам вопрос Юналеске. Она наверняка что-то знает». «Думаешь, она поможет тебе?» - усомнилась Рикку. «Не знаю, но попробовать я должен», - уверенно заявил Тидус. – «Это моя история. Она станет разворачиваться так, как я того пожелаю... или же я завершу ее здесь и сейчас».

«Но это и моя история тоже», - поправила парня Юна. – «Легко позволить судьбе вершиться, следуя предначертанным путем. Но... я так не могу. Я делаю то, что должна... и не питаю сожалений».

Путники проследовали в следующий чертог, обнаружив себя на осколке каменной тверди, простиралась за которой чернота космоса. Похоже, находились они ныне на самой грани реальностей...

«Выбрала, кому суждено стать фэйт?» - обратилась призрачная Юналеска к Юне. «Сперва я хотела бы задать один вопрос», - молвила та. – «Вернется ли Син после того, как будет повержен мною с помощью Последнего Призыва?» «Син вечен», - отвечала Юналеска. – «Каждый эон, убивающий его, становится, в свою очередь, следующим Сином... И таким образом тот перерождается». «Вот почему Джект стал Сином», - осознал Тидус. «Син – неотъемлемая часть Спиры», - продолжала вещать Юналеска. – «Он нескончаем».

Прозвучавшее откровение удручало. «Нескончаем?..» - повторил Вакка, воскрешая в памяти учения Йевона. – «Но, если мы... искупим грехи, Син боле не вернется, так? Однажды его попросту не станет?» «Разве смертные способны обрести подобную душевную чистоту?» - с сомнением поинтересовалась Юналеска. «Этого быть не может!» - воскликнула Лулу, отказываясь принимать для себя новую реальность. – «Учения гласят, что, обретя полное искупление грехов, мы сможем окончательно исторгнуть Сина из мира! Это было единственной надеждой для мирян все эти годы!» «Надежда... утешает», - произнесла Юналеска. – «Она позволяет нам принять судьбу, сколь бы трагичной та не была».

И вновь – видение прошлого... Аурон, подступающий к Юналеске с обнаженным мечом в руке... «Какой в этом смысл?!» - кричит он. – «Браска верил в учения Йевона и погиб за них! Джект верил в Браску и отдал за него жизнь!» «Они приняли решение умереть... потому что у них оставалась надежда», - отвечала ему Юналеска. Аурон метнулся к ней, но призывательница сразила воина заклинанием...

И сейчас, обращаясь к Юне и спутникам ее, говорила она: «Надежду мирянам Спиры даруют учения Йевона и Последний Призыв. Не будь надежды, души их поглотит отчаяние. А теперь выбирай: кто станет твоим фэйт? Кто возродит надежду Спиры?» «Никто», - прозвенел глас Юны. – «Сама бы я с радостью отдала жизнь. Я живу ради мирян Спиры и готова умереть за них. Но теперь – нет! Последний Призыв – ложная традиция, которую надлежит отринуть».

«Нет», - возразила Юналеска. – «Это наша единственная надежда. Твой отец пожертвовал собой, чтобы дать эту надежду народам Спиры, дабы позабыли они о своих горестях». «Мой отец... хотел избавить Спину от горестей», - согласилась Юна. – «А не прикрывать их ложью!» «От горестей нельзя избавиться», - стояла на своем Юналеска. – «Бессмысленно даже пытаться». «Мой отец... я любила его», - призналась Юна. – «Потому я продолжу жить своими горестями и печалями, но я сама стану распоряжаться своей жизнью! Я избавлю мир от горестей... сделаю это вместо него. Я продолжу сражаться, и однажды – не знаю, когда именно, - я одержу победу. И я сделаю это... без ложных надежд».

«Несчастное создание», - поморщилась Юналеска. – «Ты готова отринуть надежду. Что ж... я освобожу тебя прежде, чем отчаяния поглотит твою душу. Будет лучше, если ты умрешь с надеждой, чем продолжишь жить с отчаянием. Я стану твоей избавительницей!»

«Пришло время выбирать!» - обратился Аурон к сподвижникам. – «Умереть и обрести свободу от боли, или же жить и противостоять отчаянию! Пришло время решить, каким станет окончание наших историй! Ваши судьбы – в ваших руках!» Кимари, Рикку, Вакка, Лулу и Тидус не колебались: они не стану бежать, сразятся с могущественной Юналеской!..

В противостоянии, случившемся в Чертоге Фэйт храма Занарканда, Юналеска преобразилась, явив себя чудовищным симбиотом человека и демона... И все же призывательница и сподвижники ее повергли неупокоенную, и, пав, молвила та с горечью: «Погибну я – погибнет и последний эон. А вместе с ними – и всякая надежда Спиры на спасение». «Значит, мы найдем новую надежду для Спиры!» - уверенно заявил Тидус, и бросила Юналеска: «Глупец. Иного пути попросту нет. А даже если бы и был... Если бы вы уничтожили Сина... Ю Йевон бессмертный создал бы Сина заново».

«Ю Йевон?» - нахмурился Тидус – прежде этого имени он не слышал. «Прости меня, Заон...» - прошептала Юналеска, фигура которого становилась все более прозрачна. – «Спира лишена света надежды... и остается лишь отчаяние». С этими словами древняя сущность истаяла в воздухе...

«Поверить не могу в то, что мы сделали», - покачала головой Юна, осознавая произошедшее. Опасаясь, что сомнения и разочарования вновь поглотят души уроженцев Спиры, воскликнул Тидус: «Тогда давайте сделаем нечто, еще более невероятное! Уничтожим Сина, чтобы он никогда боле не вернулся. И сделаем это безо всякого последнего эона. Не знаю пока, как именно. Но непременно что-нибудь придумаю».

Юна и стражи ее устремились прочь из храма, но Аурон удержал Тидуса за руку, и, дождавшись, когда остальные отдался, молвил: «Ты кое-что должен знать. Я тоже неупокоенный». Тидус лишь плечами пожал: «Я вроде как подозревал это... Юналеска, да?..» «Когда Браска и Джект погибли, одержав верх над Сином, я не мог принять этого», - говорил Аурон. – «Я вернулся сюда... хотел отомстить за них. Но она смертельно ранила меня. Каким-то образом я сумел выбраться отсюда и доползти до основания горы Гагазет. Силы оставили меня близ Бевелля. Там меня и нашел Кимари. Перед смертью... я рассказал ему о Юне... С тех пор я странствовал, так и не переместившись в Дальние Пределы... С другой стороны, в смерти есть и свои преимущества. Я сумел с помощью Сина переместиться в твой Занарканд».

«С тех пор ты и присматривал за мной?» - поинтересовался Тидус. – «Но почему? Почему я?» «Сложно объяснить», - молвил Аурон. – «Лучше просто покажу тебе свои воспоминания».

И вновь – воплощенные образы прошлого. «Могу попросить тебя об одной услуге?» - обращается Джект к Аурону. – «Позаботься о моем сыне. Он в Занарканде. Плакса, которых поискать. Ему нужен тот, кто держал бы его за руку. Позаботишься, ладно?» «Но как мне попасть в Занарканд?» - спрашивает Аурон, и Джект разводит руками: «Ты же сам сказал: должен быть способ оказаться там! Уверен, ты его отыщешь». «Хорошо, отыщу!» - заверяет друга Аурон. – «Даю слово. Я стану защищать твоего сына даже ценой собственной жизни!» Джект благодарно кивает, после чего наряду с Браской ступает в чертог, где ожидает их Юналеска...

...Покинув купол, лицезрели путники громаду Сина, терпеливо дожидавшуюся их возвращения. Какое-то время чудище взирало на тех, кто должен был положить конец его существованию, а после медленно устремилось прочь...

Воздушный корабль "Фаренгейт", управляемый Аль Бед, опускался на площадь близ полуразрушенного храма; Син не обратил на судно ни малейшего внимания – казалось, создание пребывало в печали...

Путники поднялись на борт, и корабль поднялся над руинами Занарканда. Куда податься, что делать?.. Ответов на эти вопросы не было ни у кого...

«Давайте подведем итог тому, что нам известно», - предложил остальным Аурон. – «Син – это Джект. Возможно, ключом ко всему окажется связь Тидуса с ним».

Юна отошла подальше от стражей своих, и смотрела в окно на проносящиеся снаружи облака. «Толку от меня никакого», - призналась она приблизившимся Кимари и Тидусу. – «Все это время я думала о том, как одолеть Сина. Но... помимо учений Йевона, я не знаю ничего. Прости». «Не нужно извиняться», - отметил Кимари. – «Извинения – это бегство. Юна никогда не бежит». «А у тебя есть идеи, Кимари?» - обратился к ронсо Тидус, и тот утвердительно кивнул: «Учения Йевона». «Учения не помогут нам покончить с Сином», - молвила Юна. «Ответ не в учениях, ответ за их пределами», - пояснил мудрый ронсо. – «Нужно знать обе стороны, чтобы найти его. Мика много знает. Найдите его, заставьте говорить».

Воодушевившись, Тидус направился к остальным, дабы сообщить им о высказанной Кимари идее. Как оказалось, Вакка, Лулу и Рикку не сидели сложа руки, и нашлись у них свои мысли на этот счет. Джекту нравилась мелодия Песни Фэйт, и, если припомнить, Син – воплощенное разрушение! - прислушивался к ней, пребывая в подводных недрах у храма в Макалании. «Если мы открыто атакуем Сина, шансов на победу у нас немного», - заключила Лулу. – «Но если он услышит Песнь Фэйт, то станет смирным». «Да, и тогда мы сделаем свой ход!» - воскликнул Вакка, воодушевившись.

Похоже, ответы, необходимые им, лежат в Бевелле.

У врат Дворца Святого Бевелля путь призывательнице и спутникам ее преградили стражи, направили на «клятвопреступников» автоматы. Возможно, кровопролития было бы не избежать, если бы не своевременно подоспевшая Шелинда.

«Прекратите!» - выкрикнула служительница. – «Нельзя причинить вред леди Юне! Она не предательница! Это все – слухи, распускаемые злобными Аль Бед! Так говорит сам мейстер Мика». «Что?!» - опешила Рикку, но Шелинда добилась своего: переглянувшись, солдаты опустили оружие, отступили в сторону.

«Так что там насчет злобных Аль Бед?» - бросила Рикку Шелинде, но та лишь руками развела: «Я сама не очень понимаю. Похоже, вся церковь Йевона пребывает в полном смятении. Буквально вчера меня вызволи набольшие и назначили капитаном стражи!» «Верующих осталось на три дня?» - не сдержался, съязвил Аурон. «Да, хаос в церкви куда хуже, чем я могла себе представить», - подтвердила Шелинда. – «Это просто ужасно! А священники просто винят друг друга в происходящем, и все на этом. Представить боюсь, что станет с церковью Йевона!.. Но нет! Я должна стать скалой, о которую разбиваются волны, верно? Леди Юна, должна признаться, твоя доблесть стала источником решимости для меня».

«Это прекрасно, но мы бы хотели встретиться с мейстером Микой», - обратилась к девушке Юна, и та, заверив ее в том, что немедленно организует аудиенцию, скрылась за дверьми храма.

Путники переглянулись: свое возвращение в Бевелль представляли они несколько иначе. «И все так, что за чушь насчет Аль Бед?» - продолжала злиться Рикку. «Все просто», - отозвался Аурон. – «Юна стала единственной надеждой для Мики».

...Йевониты препроводили Юну и спутников ее в зал Высшего Суда Йевона, где дожидался их Великий Мейстер; последний, похоже, был весьма раздражен появлением неожиданных гостей.

«Ну и зачем вы здесь?» - осведомился Мика. – «Вы должны покончить с Сином, и как можно скорее! Получили последнего эона от Юнасески?» «Ну да, встретились», - промямлил Тидус, и Юна, вздохнув, выпалила: «Мы сразились с ней и сразили ее». «Что?!» - опешил мейстер. «Больше призыватели и стражи не будут жертвовать жизнями ради Последнего Призыва!» - доходчиво объяснил старику Аурон.

«Вы посмеялись над тысячелетней традицией и ниспровергли ее?!» - истошно возопил Мика. «Может, это и не единственный был способ», - примирительно заявил Тидус. – «Нам кажется, мы нашли иной». «Нет иного способа!» - продолжал вопить Великий Мейстер. – «Спира потеряла свою последнюю надежду. Гибель неизбежна. Спираль смерти Ю Йевона поглотит нас всех! Я не хочу видеть гибель Спиры».

Переглянувшись, осведомились путники: кто он, этот Ю Йевон? Юналеска тоже называла это имя...

«Он тот, кто облачает души мертвых в нечестивую броню», - возвестил Мика. – «Броню, именуемую ‘Сином’. Облаченный в нее, Ю Йевон неуязвим. И вы уничтожили то единственное, что было способно пронзить сию броню! Ничто не в силах боле отвратить разрушение...» С этими словами фигура Великого Мейстера обратилась в сонм призрачных светлячков...

Юна и спутники ее остались одни; Мика предпочел ретироваться. К сожалению, из его путаных объяснений и высокопарных речей сделать вывод о том, кем в действительности являлся Ю Йевон, было невозможно...

Пред Тидусом и Юной возник призрачный мальчик – фэйт, замеченный ими прежде в храме Бевелля. «Приходите ко мне», - вымолвил он, истаял в воздухе.

«Я отправлюсь к фэйт», - тут же заявила Юна остальным, в сопровождении Тидуса покинула зал суда. Двое спустились в глубинные пределы святилища, проследовали в Чертог Фэйт, где над окаменевшим телом витал бесплотный образ мальчика.

«Ну что, нашли способ одержать верх над Сином?» - деловито осведомился он. «Мы считаем, что Песнь Фэйт способна замедлить Сина», - отвечал ему Тидус. «Возможно...» - похоже, к высказанной идее призрак веры отнесся несколько скептически. – «Знаешь, с тех пор как отец твой стал Сином, прошло уже немало времени. Возможно, он боле не способен слышать песнь». «Но все равно, попробовать нужно», - стоял на своем Тидус. «Да, нужно», - согласился фэйт. – «Я рад, что ты делаешь это. У тебя добрая душа».

«То есть, я не просто сон?» - с надеждой вопросил Тидус, и Юна обернулась к нему в вящем недоумении: «Сон?..» «Долгая история», - натянуто улыбнулся Тидус, поняв, что сболтнул лишнего.

«Даже если это сработает, что дальше?» - спрашивал призрак. – «Одной лишь песнью не обойдешься». «Мы покончим с Ю Йевоном!» - заявил Тидус, и фэйт, помолчав, осведомился: «А что вы о нем знаете?» «Именно он возвращает Сина в мир», - произнес Тидус, а Юна добавила: «Син – его доспех. Он его защищает». «Давным-давно Ю Йевон был поистине непревзойденным призывателем», - просветил их призрачный мальчик. – «И сейчас он существует ради одной-единственной цели: призыва как такового. Он не привержен ни добру, ни злу. Он и бодрствует, и грезит в то же время. Но... возможно, это не продлится вечно».

«Верно», - согласился с сим выводом Тидус. – «Потому что мы покончим с ним». «Если одержать верх над Сином посредством Последнего Призыва, Ю Йевон все равно продолжит свое существование», - вымолвил фэйт. – «Ю Йевон сольется воедино с сущностью последнего эона. Он обратится в следующего Сина. И, защищенный своим вновь сотворённым Сином, Ю Йевон продолжит призыв». «Вечно?..» - поразился Тидус. «Нет такой концепции, как вечность, если вы собираетесь пресечь ее», - философски отметил фэйт, обратил взор на Юну: - «Ю Йевон пребывает внутри Сина. Юна, когда вы сразитесь с Ю Йевоном, мы поможем вам. Обещай, что ты призовешь нас. Боюсь, мечей ваших и магии окажется недостаточно. Поэтому призови нас. Обещаешь?» «Да», - кивнула Юна.

«Когда все закончится... мы пробудимся, и грезы наши прервутся», - слова эти были обращены к Тидусу. – «Наш сон исчезнет». «Что ж, вы и так давненько уже грезите», - попытался усмехнуться Тидус, но заметила Юна, что спутник ее печален.

Тидус наотрез отказался говорить о том, что гложет его, быстрым шагом вышел из Чертога Фэйт. Призывательница последовала за ним, и вернулись они ко входу в храм, где оставались верные друзья, беседующие с Шелиндой. Последняя была встревожена, ведь Великий Мейстер бесследно исчез!

Рикку просила Шелинду об услуге: «В небесах появится воздушный корабль, и донесется с него Песнь Фэйт. Когда миряне услышат ее, они должны поддержать пение - повсеместно!» Шелинда не разумела, зачем необходимо это, но обещала послать весть о сем в каждое из селений Спиры...

...В назначенные день Песнь Фэйт звучала над миром, а защитники Спиры пребывали на борту воздушного корабля, приближающегося к витающему в небесах над Землями Покоя Сину. Тидус полагал, что Ю Йевон – сущность, ответственная вся все тяготы и горести этого мира – скрывается внутри бронированного остова исполинской твари, и был полон решимости добраться до нее. Ведь именно Ю Йевон, отец Юналески, в ответе за спираль отчаяния, положенную в основу бытия Спиры. Спираль... надлежит которую разорвать...

Син творил энергетические сферы, обладающие собственной гравитацией; приближение к таковым – поистине гибельно для воздушного корабля!..

Аль Бед подвели судно практически вплотную к Сину, замершему в воздухе – и, похоже, прислушивающемуся к доносящейся с земли Песни Фэйт. Тидус велел сподвижникам сосредоточить физические и магические атаки на точках, где к раздувшейся туше монстра примыкали передние конечности.

Оные удалось отсечь, после чего защитники Спиры, спрыгнув на остов монстра, атаковали отвратное средоточие плоти, случившее, похоже, средоточием разума твари. "Фаренгейт" держался рядом, и, когда покончили Тидус и сподвижники его с ядром Сина, туша последнего устремилась вниз к земле, и путники поспешили спрыгнуть с гибнущего острова, вновь перебравшись на верхнюю палубу судна.

Вернувшись в кабину воздушного корабля, наблюдали они, как рухнул Син на отрогах Бевелля. Сознавали путники: это еще не конец, и надлежит им продолжить бой...

Тидус и Юна поднялись на верхнюю палубу корабля, воззрились на тушу Сина, распростершуюся у города. «Испытывает ли сир Джект боль...» - молвила призывательница, взирая на бич Спиры. «Давай покончим со всем этим поскорее», - предложил ей Тидус. – «Фэйт сказали, что помогут нам, верно?» «Меня тревожит то, как они это сказали», - призналась Юна. – «Они ведь и так сражались вместе с нами все это время, а теперь говорят, что помогут?» «Ну да, странно...» - согласился с девушкой Тидус, а та продолжала размышлять: «Син возрождается, когда Ю Йевон сливается воедино с эоном, так? Если я призову эона, Ю Йевон станет един с ним. Но сперва он будет небольших размеров, так?» «Да...» - кивнул Тидус, уловив мысль призывательницы. – «И мы сможем покончить с ним безо всякого Последнего Призыва».

«Ну, не знаю», - протянула Юна. – «А что, если Ю Йевон снова переместится?» «Тогда мы снова его прикончим!» - обнадежил девушку Тидус. – «Мы продолжим сражаться с ним, пока не загоним в угол!» «Никогда бы не подумала, что дойдет до этого», - вздохнула девушка. «Да, понимаю», - отозвался Тидус. – «Да и сами фэйт от всего этого устали. Давай дадим им возможность отдохнуть». «Фэйт сказал, что бессмысленно продолжать грезить», - припомнила Юна, испытывающе воззрилась на Тидуса: «Сказал, что сон прекратится. Что он имел в виду? И что именно призывает Ю Йевон, находясь внутри Сина?» «Грезы фэйт», - отвечал Тидус.

«Ты... не исчезнешь?» - выдавила Юна, и в голосе ее звучал страх. Ответить Тидус не успел: за спиной Сина возникла крылья; тварь поднялась в воздух, опустилась на шпиль Дворца Святого Бевелля, где и замерла, внимательно следя за воздушным кораблем. Похоже, пришел час продолжить бой...

Сид направил судно прямиком к морде исполина, защитники Спиры вновь сошлись с ним противостоянии. Тварь раззявила пасть, и корабль устремился в нее...

Пространство преобразилось; похоже, внутри оболочки, рекомом «Сином», существовало карманное измерение – эфемерное пространство, донельзя походящее на Дальние Пределы.

Покинув корабль, Тидус и спутники его приступили к исследованию сей ирреальности, когда заметили платформу, на которой дожидался их Сеймур. «Ты никогда не сдашься, да?» - бросил Тидус гуадо, и отозвался тот: «Син избрал меня. Я – часть Сина. Я един с Сином, навсегда! Бессмертен!» «Син просто поглотил тебя», - отмахнулся от подобной патетики Тидус, но Сеймур продолжал вещать: «Я научусь контролировать его, будучи здесь, внутри. Для этого у меня впереди целая вечность. Поскольку вы были так любезны, что избавились от Юналески, единственный способ покончить с Сином исчез. Ничто ныне не в силах остановить нас!»

«А мы попробуем!» - заверил Сеймура Тидус, и хохотнул тот: «Ну, попробуйте! А ты должен бы быть мне благодарен. Твоя смерть означает продолжение существования твоего отца!»

Тидус и сподвижники его сразили Сеймура, и Юна немедленно приступила к ритуалу отпевания, дабы отправить страждущую душу, задержавшуюся в мире смертном, в Дальние Пределы. «Стало быть, все-таки ты направишь мой дух», - были последние слова Сеймура, обращенные к Юне. – «Но знай: даже когда меня не станет, отчаяние и скорбь продолжат властвовать над Спирой».

Фигура Сеймура обратилась в сонм призрачных светлячков, а после померкли и они.

«Син последует прямо за тобой», - заверил павшего противника Тидус, после чего наряду со спутниками направился прочь – к видневшейся вдали структуре, отдаленно походящей на башню. Сие чуждое пространство, походящее на воплощенный в жизнь кошмар обезумевшего чародея, кишело могущественными монстрами, и путниками пришлось с боем прорываться к вершине башни.

Реальность преобразилась вновь, и ныне предстал защитникам Спиры образ Занарканда, на полуразрушенном стадионе которого терпеливо ожидал их Джект. «Поздно ты, Аурон», - ворчливо бросил он, и отозвался легендарный страж: «Знаю».

«Привет», - обернулся Джект к сыну, критически осмотрев того с ног до головы. – «Вырос, но тощий-то какой! Хорошо питаешься хоть?..» Тидус усмехнулся: в ирреальном пространстве, в котором они оказались, это звучало столь... буднично. «Ты и правда вырос», - вздохнул Джект. «Да, но ты все равно больше», - отвечал Тидус, и Джект рассмеялся: «Я все-таки Син, знаешь ли». «Не смешно», - процедил Тидус.

Джект отрешенно кивнул, предложил: «Давай покончим со всем этим». «Отец...» - Тидус сделал шаг вперед, набычился. – «Ненавижу тебя». «Да знаю я, знаю», - отмахнулся Джект. – «Ты знаешь, что должен сделать. Признаться... я теперь не очень хорошо слышу Песнь, и вскоре стану Сином полностью, окончательно. И я рад что ты здесь... Скажу лишь одно: когда все начнется, я больше не буду собой, и не смогу сдерживаться».

На глазах сына Джект подошел к краю платформу, и, разведя руки в стороны, рухнул вниз, в озеро лавы, заменявшей в этом пространстве стадион... Преобразился, представ могущественным эоном – тем, в которого преобразился он, когда свершил Браска Последний Призыв. Одержимый сущностью Ю Йевона, сей эон образовал воплощение следующего Сина...

...И когда пал эон, сраженный защитниками Спиры, то вновь обратился в Джекта; от развоплотившейся фигуры эона отделилась некая черная сущность, закружилась над головами путников. Джект покачнулся, начал оседать; Тидус бросился вперед, подхватил отца, осторожно опустил на платформу. Заметив слезы, текущие по щекам сына, Джект ухмыльнулся: «Ну вот, снова ревешь». «Ненавижу тебе», - всхлипнул Тидус. «Это оставь напоследок», - посоветовал Джект, и Тидус, согласно кивнув, поднялся на ноги: «Верно... Надо ведь работу до конца доводить, так?» «Именно», - подтвердил Джект. – «Ты же мой сын, к конце-то концов!» «Знаешь... впервые я рад... что ты мой отец», - признался парень.

Юна шагнула было в сторону Джекта, дабы провести ритуал отпевания, но тот отрицательно качнул головой: нет времени, мол. «Юна, ты знаешь, что делать», - вымолвил он, указав парящую над головами путников черную сферу. – «Призови эонов». «Призови нас!» - вторил Джекту призрачный мальчик.

Фигура Джекта обратилась в сонм призрачных светлячков; Юна же воззрилась на черную сферу – истинную сущность Ю Йевона. Однако за другим призывала девушка эонов – Валефара, Иксиона, Ифрита, Шиву, Бахамута. Все они оказывались под контролем могущественного Ю Йевона, и стражи Юны противостояли им...

«Это последнее наше совместное сражение», - признался Тидус остальным. – «Когда мы одержим верх над Ю Йевоном... я исчезну. Поэтому и прощаюсь с вами. Знаю, это эгоистично... но это моя история!»

Наконец, пришел черед сущности, выступавшей самим легендарным призывателем, и, когда покончили воители с Ю Йевоном, Юна приступила к ритуалу отпевания. Помедлила, заметив, как фигура Аурона развоплощается, но тот покачал головой: «Не останавливайся. Все хорошо. Я и так здесь задержался. Теперь это ваш мир». То были последние слова легендарного стража, познавшего, наконец, покой посмертия...

Повсеместно в Спире фэйт обращались в камень; вековой сон их прекращался. Бьющий в небеса поток энергии на плато горы Гагазет иссякал, и призыв – воплощение древнего Занарканда – не существовал боле...

На глазах мирян исчезали и эоны, и гигантская фигура Сина, витавшая в небесах. Сильнейшее гравитационное поле боле не удерживало призрачных светлячков, создавлявших воплощение бича Спиры. Зрел сей мир рассвет новой эпохи...

Юна и сподвижники ее успели вернуться на борт воздушного корабля. Очертания Тидуса бледнели, и сознавал юноша, что он – воплощенный сон, - как и иные реликты прошлого, прекращает свое существование...

«Мне пора, Юна», - обратился Тидус к девушке. – «Прости, что не смог показать тебе Занарканд». Юна бросилась к нему, дабы обнять, но прошла через призрачную фигуру юноши. «Спасибо», - прошептала она.

Махнув на прощание рукой друзьям, Тидус сиганул вниз, в море облаков...

***

...Позже, когда весть о произошедших событиях распространилась по миру, множество мирян изо всех городов и селений Спиры собрались на стадионе в Луке, где обратилась к ним Юна, избавившая мир от Сина и принесшая в него Вечный Покой.

«Каждый... потерял кого-то дорогого», - говорила девушка внемлющим ей. – «Все, присутствующие здесь, лишились домов, надежд или друзей. Все... Но теперь Син, наконец, мертв! И Спира вновь принадлежит нам. Объединившись, мы можем построить новые дома, обрести новые мечты. Я знаю, это будет непросто, но время у нас есть. Вместе мы восстановим Спиру. Предстоит нам долгий путь, и давайте же ступим на него уже сегодня... И еще одно. Близкие и друзья, которых мы потеряли... Сны, которые нам покинули... Никогда их не забывайте!»

Помыслы Юны пребывали с одним-единственным воплощенным сном, увидеть который ей не суждено боле...

  1  2  3