"Проблема нынешних воров, - сказал Лледос, - недостаток знаний. Знаю, среди воров нет чести и никогда не было, но были же и гордость, и мастерство, и нестандартное мышление. Стоит вспомнить старые времена и сравнить с тем, что сейчас, - впору впасть в отчаяние".

Ималин оскалился, с грохотом поставив на грубо обтесанный стол флягу с грифом: "Б'век, и что ты хочешь, чтоб мы сказали? Ты спрашиваешь: 'Что ты сделаешь, если наткнешься на стражника?', и я отвечаю: 'Ударю ножом промеж лопаток'. Нам, что, с ними разговоры разговаривать?"

"Столько амбиций и никакого образования, - сказал Лледос со вздохом. - Дорогие друзья, мы, что, собираемся обчистить раззяву-северянина, только что сошедшего с парома? Возможно, название "гильдия сапожников" не внушает трепета, но сегодня ночью, когда в тамошнем хранилище собраны членские взносы перед отправкой в банк, пробраться туда будет посложнее, чем в задницу квамы. Охраны столько, что всех не поубиваешь".

"Почему бы тебе просто не сказать, что нам нужно делать?" - спросила Галсия, желая снизить тон разговора. Постоянные посетители "Заговора и зелья", таверны в Тел Аруне, знали, что есть случаи, когда прислушиваться к чужим беседам не стоит, но лучше было не рисковать.

"Обычный вор, - начал Лледос, подливая себе грифа, - вонзает кинжал противнику в спину. Так можно убить жертву, но чаще она успевает крикнуть, и вдобавок атакующий оказывается залит кровью. Это нехорошо. Если же умело перерезать горло, то и охранник не пикнет, и одежда будет относительно чистой. В конце концов, мы же не хотим, чтобы после ограбления люди увидели, как по улицам бежит банда головорезов, с ног до головы в крови. Даже в Тел Аруне это вызовет подозрения.

Если вам удастся застать жертву спящей или отдыхающей - это идеальное положение. Одной рукой вы зажимаете ей рот, держа большой палец под подбородком, другой перерезаете горло и быстро поворачиваете голову от себя, так чтобы кровь хлынула в другую сторону. Конечно, остается риск, что капли все же попадут на вас, если вы замешкаетесь. Если вы не уверены в своей сноровке, вначале придушите жертву, ведь кровь из живого тела выплескивается на три фута.

Один мой хороший друг, вор из Гнисиса, чье имя я называть не буду, всегда использует технику "души-и-режь". Вы подходите сзади, хватаете жертву за горло и, не ослабляя хватки, бьете ее лицом о противоположную стену. Субъект теряет сознание, а вы перерезаете горло, все еще стоя сзади, - и практически никакого риска запачкаться.

Классическая техника, не требующая особых физических усилий, как в варианте моего приятеля, такова: зажимаете рукой рот жертвы, затем режете горло тремя-четырьмя ударами, будто играете на скрипке. Усилий на это нужно меньше, и хотя крови много, она вся выплескивается в противоположную от вас сторону.

Стоит подготовиться и захватить с собой кое-что дополнительно, если собираетесь резать глотки. Лучшие исполнители, которых я знаю, всегда оборачивают мягкой тканью нижнюю часть лезвия ножа, чтобы кровь не попала на рукава. Да, вот еще: хоть в данном случае это неприменимо, но, если вы ожидаете, что жертв будет одна или две, лучше всего накинуть на голову мешок, затянуть тесемку, а затем нанести один или несколько ударов".

Ималин громко засмеялся: "А можно как-нибудь поприсутствовать на демонстрации?"

"И очень скоро, - заверил Лледос. - Если Галсия справилась со своей задачей".

Галсия положила на стол свежеукраденный план здания гильдии, и они начали продумывать детали ограбления.

Последние несколько часов были бурными. Меньше чем за день троица успела познакомиться, разработать план, купить или украсть нужные приспособления и подготовиться к выполнению задуманного. Никто из троих не знал, что движет двумя другими - может, самоуверенность, а может, глупость, - но их судьбы пересеклись. Гильдии суждено было быть ограбленной.

Когда солнце село, Лледос, Галсия и Ималин подошли к гильдии сапожников на восточной окраине города. Галсия использовала растолченную каменевку, чтобы их не учуяли волки охранников во дворе. Она уверенно вела их вперед, разведывая путь, и это весьма впечатлило Лледоса. Несмотря на юный возраст, она явно успела подружиться с тенями.

Не меньше дюжины раз пригодилось мастерство Лледоса. Разнообразие ситуаций позволило ему продемонстрировать все возможные способы беззвучного убийства, которым он научился за долгие годы.

Затем наступил черед Ималина показать свой метод взлома запоров. Один за другим штифты поддавались, а он напевал старинную кабацкую песенку про девяносто девять любовников Боетии. Он сказал, что это помогает ему сосредоточиться и разгадать комбинацию замка. Через несколько секунд хранилище было открыто, и золото оказалось в их руках.

Они вышли из здания через час после того, как вошли. Никто не успел поднять тревогу, золото исчезло, остались лишь трупы на каменном полу и кровь.

"Хорошая работа, друзья мои. Вы отлично обучены, - сказал Лледос, распихивая монеты по специально сшитым кармашкам в рукавах куртки, где они не звенели и не привлекали внимания, - Мы встретимся в 'Заговоре' завтра утром и разделим добычу".

Группа разделилась. Лледос, единственный, кто знал тайный путь через городские коллекторы, нырнул в люк и пропал в темноте. Галсия накинула шаль и испачкала лицо, рассчитывая сойти за старуху-гадалку, и направилась на север. Ималин пошел на восток, в поля, надеясь, что природное чутье не позволит ему наткнуться на стражу.

"Теперь я преподам им урок", - подумал Лледос, пробираясь по лабиринту тоннелей канализации. Его гуар ждал у городских ворот, он мирно жевал куст удушайки, к которому был привязан.

По дороге в Вивек Лледос размышлял о Галсии и Ималине. Возможно, их схватили и сейчас допрашивают. Жаль, он не может видеть, как они держатся. Интересно, кто из них сломается первым? Ималин, конечно, более крепкий, но у Галсии, несомненно, есть внутренний стержень. Впрочем, это не заботило его по-настоящему: они думали, что его зовут Лледосом и что он будет ждать их в "Заговоре и зелье". Стража не будет искать зажиточного данмер по имени Сатис, благополучно живущего в далеком Вивеке.

Гуар продвигался вперед, солнце показалось из-за горизонта, и Сатис представил себе Галсию и Ималина мирно спящими. Наверно, им снится, как они делят добычу. Оба проснутся рано и побегут в "Заговор и зелье". Ималин будет громко смеяться, а Галсия одергивать его, боясь привлечь лишнее внимание. Они закажут пару кувшинов грифа и, возможно, хороший завтрак и будут ждать. Пройдут часы, и их настроение начнет меняться. Цепочка перемен будет стандартной - у всех преданных так: вначале нервозность, затем подозрения, замешательство и злость.

Солнце было уже довольно высоко, когда Сатис добрался до своего дома на окраине Вивека. Он освободил гуара от упряжи и наполнил его кормушку. Остальные стойла были пусты. Никто не приедет до середины дня, потом из Гнисиса, с праздника святого Рилмса, вернутся слуги. Это были хорошие люди, и он с ними хорошо обращался, но, по прошлому опыту, знал, что все слуги любят болтать. Если им придет в голову связать его отсутствие с кражами в других городах, то вскоре они или доложат страже, или начнут его шантажировать. В конце концов, они же обычные люди. Поэтому, уезжая из города по своим делам, он давал им недельный отпуск и оплачивал его.

Он сложил золото в хранилище в своем кабинете и поднялся наверх. Времени до прихода слуг оставалось немного, но Сатис решил отдохнуть несколько часов. Его собственная кровать показалась необыкновенно мягкой и теплой по сравнению с жестким матрасом, на котором он спал в Тел Аруне.

Несколько позже Сатис проснулся от кошмара. Он открыл глаза, и на секундочку ему почудилось, что он слышит, как Ималин напевает свои девяносто девять любовников. Он лежал в постели и ждал, но ничего не слышал, кроме привычных потрескиваний и скрипов старого дома. В окно спальни заглянуло полуденное солнце, и пылинки засверкали в его лучах. Он смежил веки.

Сатис снова услышал песню, а затем и звук открывающегося хранилища внизу, в кабинете. В ноздри ударил запах каменевки, и он распахнул глаза. Через грубую ткань мешка почти не проникал солнечный свет.

Сильная женская рука зажала ему рот, большой палец скользнул под подбородок. Уверенным движением ему перерезали горло, а голову повернули вбок, последним, что он услышал, был спокойный голос Галсии: "Спасибо за урок, Сатис".