"Проблема с ворами ныне в том," - молвил Лледос, - "что у них напрочь отсутствует техника. Знаю, что в воровской среде сложно говорить о чести, но ранее были некие гордость, навыки, сообразительность. Нас, помнящих историю, теперяшнее положение вгоняет в отчаяние."

Ималин оскалился, с силой опустив свою кружку рома на грубый деревянный стол. "И что ты хочешь от нас услышать? Ты спрашиваешь: "Что вы сделаете при виде стражника?" и я отвечаю: "Суну ему кинжал под ребра." А что ты предложишь? Пригласить его на игру в карты?"

"Такие амбиции вкупе с отсутствием элементарного образования," - вздохнул Лледос. - "Мои дорогие друзья, мы имеем дело не с надравшимися бездельниками-северянами, только сошедшими с пирса. Гильдия кожевников не вселяет страха в сердца, но сегодня, когда там находятся все сбережения, ожидающие перевода в банк, проскользнуть через ряды охранников будем сложнее, чем влезть в задницу квамы. Вы просто не можете всаживать кинжалы под ребра всем подряд и планировать добраться до хранилищ."

"Почему бы тебе прямо не сказать, чего ты от нас хочешь?" - спокойно спросила Галсия, стараясь не повышать голос. Большинство посетителей этого кабака в Тел Аруне знало достаточно, чтобы не прислушиваться к беседе, но она все же не хотела рисковать.

"Обычный вор," - сказал Лледос, наливая себе еще рома, - "вонзает кинжал в спину противника. Это может прикончить его, но обычно дает ему время закричать и залить нападающего кровью. Что есть нехорошо. А вот аккуратное перерезание горла, одновременно убьет и заставит замолчать стражника, да и не забрызгает вора кровью. И в конце концов, после ограбления мы не хотим, чтобы люди видели пропитанных кровью головорезов, удирающих по улице. Даже в Тел Аруне это вызовет подозрения."

"Ежели вы застанете свою жертву спящей или отдыхающей, считайте, что вам сильно повезло. Вы зажимаете ей рот ладонью, надавив большим пальцем под кадык, я другой рукой перерезаете горло, после чего быстро разворачиваете голову, чтобы не быть залитым кровью. Если провозетесь, то окажетесь в крови с ног до головы. Если вы не уверены, сначала задушите жертву; тогда кровь хлынет не столь интенсивно, как если бы жертва была живой и в итоге получился бы трехфутовый фонтан."

"Мой очень хороший друг, вор из Гнисиса, чье имя я не буду упоминать, обожает технику удушения-и-перерезания. Вы попросту хватаете горло жертвы сзади и душите ее, попутно лупя головой о стену. Когда жертва теряет сознание, вы, все еще держа ее сзади, перерезаете горло; в этом случае риск измазаться в крови практически отсутствует."

"Классическая техника, требующая меньшего умения, нежели предлагаемая моим другом, заключается в том, что вы рукой зажимаете ей рот и три-четыре раза проводите лезвием по шее, будто играя на скрипке. Это требует незначительных усилий, и, хотя крови довольно много, жертва не попадет на вас."

"Нет особой нужды перед плановым горлорезанием заниматься долгими приготовлениями и тащить с собою всякие полезные вещи. Лучшие известные мне горлорезы обычно обматывали рукояти ножей тканью, что избавляло их от крови на запястьях. Для нынешнего мероприятия это навряд ли окажется практичным, но если вы предполагаете наличие одной-двух жертв, ничто не заменит набрасывания мешка на голову, затягивание горловины и нанесение пары смертельных ударов."

Ималин расхохотался: "Покажешь как-нибудь?"

"Очень скоро," - ответил Лледос. - "Если Галсия сделала свою работу."

Галсия развернула свежеукраденную карту дома гильдии и они погрузились в обсуждение деталей предстоящего мероприятия.

Последние несколько часов пролетели как один миг. Менее чем за день трое встретились, разработали план, купили или украли необходимые ингредиенты и были готовы исполнить задуманное. Ни один из трех не знал, что двигало его коллегами - глупость или самоуверенность, но судьбы их оказались связаны. Гильдии предстояло познать ограбление.

После заката Лледос, Галсия и Ималин приблизились к гильдии кожевников в восточной части города. Дабы скрыть их запах от сторожевых волков, Галсия использовала свои лепестки камнецвета; трое прошли над парапетами. Также она шла впереди, и Лледос был весьма впечатлен. Учитывая ее небогатый опыт, она прекрасно знала путь в тенях.

Свое умение Лледос показал с десяток раз; стражи были столь разнообразны, что представилась возможность для демонстрации всех способов убийства, выработанных им за годы.

Ималин вскрыл хранилище уникальным способом. Нажимая на рычаги, но тихо напевал старую грубую песню о Девяности Девяти Любовниках Боетии. Говорил, что это помогает ему сосредоточиться и находить сложные комбинации. Спустя несколько секунд хранилище было открыто и золото перешло им в руки.

Час спустя после того, как вошли, они покинули здание гильдии. Тревога так и не прозучала, золото исчезло, а трупы плавали в лужах собственной крови на каменном полу.

"Хорошо, друзья, хорошо. Вы многому научились," - говорил Лледос, опуская золотые монеты в специально нашитые карманчики в руковах его туники, где они тихо покоились и даже не звенели. - "Мы встретимся завтра с утра в таверне и разделим добычу."

Группа разделилась. Единственный, кто знал путь через системы городоских водостоков, Лледос, исчез под землей. Галсия накинула на плечи шаль, измазала грязью лицо, дабы придать себе сходство с предсказательницей будущего ф'ла, и отправилась на север. Ималин же пошел на восток, в парк, инстинктивно избегая городской стражи.

Теперь я преподам им самый важный урок, думал Лледос, пробираясь через грязные лабиринты. Гуар ожидал его у городских врат, тихо обгладывая куст, к которому и был привязан.

По дороге в Вивек он думал о Галсии и Ималине. Возможно, их уже схватили и допросили. Жаль, что он не сможет этого увидеть. Кто сломается первым? Ималин явно был сильнее, но у Галсии имелись скрытые силы. Просто интересно: они полагали, что его зовут Лледос и он встретится с ними в таверне. Так что власти не будут искать данмер по имени Сатис, радующегося своему богатству далеко отсюда, в Вивеке.

Занимался рассвет; он все скакал вперед, рисуя в воображении Галсию и Ималина, не подвергающихся пыткам, но блаженно почивающих в грезах о своем золоте. Оба рано встанут и устремятся в таверну. Он представил им, смеющегося шумного Ималина, и Галсию, умоляющую его не привлекать излишнего внимания. Они пропустят несколько бокалов рома, возможно закажут завтрак - большой и сытный - и будут ждать. Пройдут часы, а с ними упадет их настрой. Цепь эмоций, испытываемых каждым преданным: нервозность, сомнения, изумление, злость.

Солнце сияло высоко в небе, когда Сатис достиг гуарни своего дома на задворках Вивека. Привязав своего гуара, он наполнил его кормушку. Иные загоны были пусты. Слуги его возвратятся с празднования Святого Рилмса в Гнисисе не раньше полудня. Они хорошие люди и он хорошо с ними обращался, но из прошлого опыта он знал: слуги разговорчивы. Если они свяжут его отсутствия с кражами в иных городах, то либо пойдут к властям, либо начнут шантажировать. В конце концов, они всего лишь люди. Временами стоило дать им неделю отдыха с полной оплатой, независимо от того, будет он дома или нет.

Спрятав золото в хранилище в своем кабинете, он поднялся наверх. Время поджимало, но Сатис позволил себе несколько часов отдыха до того, как вернется его челядь. Кровать казалась удивительно мягкой и теплой в сравнении с жуткой лежанкой в кантоне Тел Аруна.

Чуть позже Сатис очнулся от привидевшегося кошмара. Даже проснувшись, ему казалось, что он слышит голос Ималина неподалеку, поющий о Девяности Девяти Любовниках Боетии. Он неподвижно лежал в кровати, ожидая, но, помимо обычного скрипа досок его старого дома, не доносилось не звука. Полуденное солнце мирно светило в его окно. Он закрыл глаза.

Песня вернулась и Сатис услышал, как распахнулась дверца хранилища в его кабинете. Запах камнецвета проник в его комнату и он открыл глаза. Но лишь немного солнечного света проникало сквозь плотную мешковину.

Сильная женская рука зажала ему рот, а большой палец уперся в кадык. Горло его вскрылось, а голоса повернулась набок, когда вечно спокойный голос Галсии произнес: "Спасибо за урок, Сатис."